Практическое руководство по злу (джен)

В начале были одни лишь Боги.

На протяжении невыразимо долгих эонов они бесцельно плавали в Пустоте, пока подобное состояние дел безмерно им не наскучило. И тогда в своей бесконечной мудрости они создали Мироздание, но вместе с их творением родились и разногласия. Боги не сошлись в самом главном: некоторые считали, что детей следует направлять к величию, другие же полагали, что необходимо самостоятельно править созданными ими существами.

Именно так, было сказано, родились Добро и Зло.

Веками длились бесплодные споры, пока, наконец, Боги не заключили пари: дело решат сами смертные, ибо сражение между Богами приведёт лишь к разрушению всего. Это пари известно нам под именем Судьбы, и вместе с ней в Мироздание пришла война. Многие годы колесо Судьбы катилось разными путями, но некоторые из них повторялись чаще других. Движение по накатанной колее становилось легче. Так появились Роли. Боги одарили эти Роли Именами, а вместе с Именами пришла сила. Мы все рождены свободными, но каждому мужчине или женщине рано или поздно приходит время сделать выбор.

Только он, как было сказано, по-настоящему имеет значение.

Первая страница Книги Всего

Солнце садилось за полями, усеянными телами.

Чёрный Рыцарь прошёл мимо группы орков, сооружающих погребальный костёр, и рассеянно кивнул, когда они побросали брёвна, чтобы отдать приветствие. Зелёные глаза скользнули по залитой кровью равнине, оценивая опустошение, которое принесли Легионы Ужаса. Вдалеке у холмов вовсю пылали погребальные костры, а судя по звукам, офицеры уже выдали солдатам вечернюю норму эля. Скоро он присоединится к ним, а сейчас ему хотелось ещё немного побыть здесь. Оценить результаты десяти лет планирования. Обороняющаяся армия Равнин была сегодня уничтожена. Боевой порядок рассыпался, как только были перебиты две трети защитников. Сила Чародея Запада сломлена, а сам он бежал. Голова Доброго Короля Эдварда слетела с плеч от удара огра, словно пробка от бутылки, а на Сияющего Принца навалилось подразделение гоблинов, один из которых дотянулся до его горла и заставил того улыбнуться красной улыбкой. В этот день мощь королевства Равнин была растоптана, и Чёрный Рыцарь позаботится, чтобы она никогда не была восстановлена.

— Уже темнеет, Чёрный, — прозвучал позади голос. — Надо возвращаться в лагерь.

Его всегда изумляло, как Капитан, обладая подобными габаритами, могла двигаться так устрашающе тихо. Даже облачённая в полную броню смуглая женщина подошла, не издав ни малейшего звука. Если бы не другие органы чувств, которыми наградила его Роль, он бы никогда не заметил её приближения. Чёрный Рыцарь повернулся, чтобы взглянуть на свою помощницу, и обнаружил Писаря, стоящую рядом с ней. Он приподнял бровь. Нехарактерно для Писаря забрести на поле боя, пусть даже и после сражения.

— Скоро пойдём, — согласился он. — У тебя доклад, Писарь?

Женщина с невыразительным лицом выудила свиток из висящей на плече бандольеры и безмолвно протянула его. Рассеянно надломив печать, Чёрный Рыцарь развернул пергамент и пробежал взглядом по строчкам. Через секунду его губы искривились в легчайшем намёке на улыбку.

— Это должно на некоторое время занять Процер, — пробормотал он. — А к тому времени как сражения утихнут, мы укрепим границу.

Он вернул свиток Писарю и снова посмотрел на поле боя. Таким темпом подразделения, которым поручили неблагодарную работу по сжиганию тел, будут работать всю ночь. По возвращении в лагерь нужно организовать ротацию, если, конечно, удастся найти достаточно трезвых солдат. Его внимание привлёк высокий бесцельно бредущий силуэт — темнокожий мужчина ловко уклонился от двух орков, несущих бревно размером с пару взрослых человек.

— Мог бы и сказать, что после боя у нас намечается сборище, — упрекнул Чернокнижник, как только подошёл на расстояние слышимости. — Я бы захватил несколько бутылок, хотя, надо сказать, подобный пейзаж на мой вкус уж слишком отвратителен.

Чёрный Рыцарь закатил глаза, от него не укрылось, как Капитан незаметно подавила улыбку. Писарь, как и всегда, смотрела на Чернокнижника с легким замешательством. Она, кажется, не могла поверить, что именно этот очаровательно улыбающийся мужчина всего час назад обрушил на врага ливень адского огня. Её можно было понять. Волшебники, обладающие силами подобного масштаба, редко отличались жизнерадостностью.

— Так вышло случайно, — ответил Чёрный Рыцарь. — Мы уже собирались вернуться в лагерь.

Чернокнижник осмотрелся в поисках пятого члена их небольшой группы, однако никого не обнаружил.

— Следопыт уже ушла? — уточнил он.

— Как только закончилась битва, — сообщила Капитан.

Темнокожий мужчина поморщился.

— Уж и не думал, что она и в самом деле… — он замолчал, искоса взглянув на лицо Чёрного Рыцаря.

— Что сделано, то сделано, — отрезал Чёрный Рыцарь, и вопрос на этом был исчерпан.

Некоторое время они стояли, наблюдая, как ночь медленно наползает на поля Стреджес.

— Десять лет, — сказал наконец Чёрный Рыцарь.

— Самые первые появятся уже через шесть, — тихо заметила Писарь.

Взглянув последний раз на поле боя, Чёрный Рыцарь безмолвно развернулся и направился в лагерь. Чернокнижник дружески положил руку на плечо Капитана и пробормотал что-то, отчего лицо огромной женщины озарилось улыбкой. Писарь тщательно поправила бандольеру и двинулась следом. Жуткая Империя Праэс, возможно, и выиграла войну, но часы уже начали отсчёт. В этот день кровавая работа Легионов Ужаса сделала множество детей Королевства Равнин сиротами, а значит, вскоре появятся и они…

Герои.

«Сколько нужно праэси, чтобы сменить в светильнике фитиль?

Один легион, чтобы завоевать торговцев свечами, и один Высокий лорд, чтобы перепродать фитили на юг, а затем обложить нас налогом на темноту»

подслушано в одной из таверн Лауры

Удар пришёлся прямиком в правый глаз, отбросив меня назад.

Я выругалась и отступила на несколько шагов, пытаясь не замечать самодовольную ухмылку на лице моего противника. Толпа неиствовала. «Гадство. Наверняка будет фингал». Чтобы от него избавиться, придётся потратить часть выигрыша, иначе я буду вынуждена несколько часов выслушивать нравоучения матроны. И это ещё при условии, что выиграю. Если проиграю — с финансами ещё долго будет туго. Мужчина начал кружить вокруг меня, словно ворон над гниющей тушей. Неторопливо, но неотступно. Я подняла кулаки повыше. Намотанные на них тряпки покрылись кровью — в начале поединка мне таки удалось нанести несколько ударов, — но до нелепого огромный боец, выходящий на ринг под именем Фенн, словно их и не заметил. Если бой превратится в состязание на выносливость, победа мне не светит. Он был килограммов на двадцать пять тяжелее меня и, судя по всему, состоял из одних мускулов. Я была быстрее, но он об этом знал. Вот почему и предпочитал обороняться, позволяя мне каждый раз наносить несколько ударов и отвечая лишь одним. «Вот только его удары куда серьёзнее, чем мои».

— Ну давай, Найдёныш, — выкрикнула женщина сзади. — Ввали этому уроду!

Я выплюнула кровь и шагнула вперёд. Чем дольше всё продолжается, тем весомее его преимущество. Если я хочу победить, нужно закончить бой как можно быстрее. Я попыталась двигаться резче, чтобы проверить, среагирует ли он. Но здоровенный ублюдок был совершенно невозмутим. Жаль, что удары в пах были запрещены правилами, это бы точно заставило его перейти в нападение. Я замахнулась для удара в челюсть, однако Фенн не купился и шагнул ближе. «Попался». Я яростно вогнала кулак ему в живот — мужчина судорожно выдохнул — затем отпрыгнула за пределы его досягаемости. Та часть толпы, что поставила деньги на мою победу, взревела, другая — принялась свистеть. Я позволила звукам проноситься сквозь меня, не уделяя им ни капли внимания. Когда я только начинала драться на ринге, то позволяла себе отвлекаться на окружение. Это стоило мне нескольких побед. Но я умею учиться на своих ошибках.

— Видел твой последний бой, Найдёныш, — прогремел Фенн, пытаясь подобраться ближе. — Может, облажаешься и сейчас?

Если это была попытка оскорбить меня, значит, он решил сразиться палкой против стали. Я сделала ложный замах, намечая удар под рёбра и принуждая его шагнуть в сторону, затем обогнула противника, выбирая наилучшую позицию. Дело в том, что я и в самом деле проиграла прошлый бой. В последнее время у меня было слишком много побед, а значит и ставить на меня становилось всё менее выгодно. Однако после проигрыша новичку баланс качнулся в другую сторону: если сегодня я сумею побить Фенна, то и срубить сумею немало. Достаточно, чтобы оплатить обучение в колледже, даже с учётом доли организаторов и взятки городской страже.

— Ты боишься девчонки, Фенн? — улыбнулась я, смахнув с лица пропитанную потом прядь волос. — Тебе бы стоило сунуть целителям пару медяков, пусть подлатают твоё мужское достоинство.

Вот на это замечание реакция была. Коренастый мужчина сузил глаза и сжал зубы. Забавно, но большинство бойцов, которые пытаются спровоцировать меня, слишком легко сами поддаются на провокацию. Он был не настолько туп, чтобы броситься на меня сразу — если бы он так легко терял голову, то не заработал бы свою репутацию — но как только открылась возможность, он перешёл в наступление. Неважно, насколько ты предсказуем, если твой удар больше напоминает удар лошадиного копыта. Мой небольшой комментарий, очевидно, вдохнул в Фенна пламя, поскольку тот взмахнул кулаком, и это было самое быстрое его движение за весь бой. Мне едва удалось в последний момент отвести его руку в сторону — он лишь царапнул мне по челюсти. «Если бы этот удар достиг цели, я бы уже лежала в отрубе». Я шагнула ближе, ощутив запах его пота, и нанесла мощный хук. Но его это даже не смутило — силы во мне немного. Он выдержал удар и к моему ужасу попытался повалить меня. Начинать борьбу с мужчиной подобных габаритов было бы… плохо. «Зараза, зараза». В отчаянии я нанесла апперкот прямиком в челюсть, ощутив, как хрустнули зубы. Это дало мне ещё пару секунд, за которые мне удалось пнуть его в коленную чашечку. Удар пришёлся сбоку, и сустав поддался. Фенн упал на одно колено, и у меня появилась возможность действовать.

Я уже делала это раньше, и это было жестоко, но, Сияющие Небеса, мне нельзя проигрывать. Я засадила ему коленом в живот, и Фенн согнулся пополам. Ещё один удар ногой — и он растянулся на земле. Теперь бой, можно считать, выигран: я наступила ему на лодыжку, и та с отвратительным хрустом сломалась. Фенн издал хриплый крик, и я ощутила укол вины, но всё же жалость — это одна из тех штук, что выбивает из тебя «Яма». Я уже собиралась очередным ударом сломать ему несколько рёбер, когда он поднял ладонь и с мучением в голосе заявил о своём поражении. Какое-то мгновение единственным звуком было биение крови в ушах, но затем тишину разорвало неистовство толпы. Намотанными на кулаки тряпками я вытерла кровь, текущую из уголка рта. А затем направилась к выходу из земляной ямы, в которой только что ради золота сломала человеку ногу. Ну, «ради золота», это просто такое выражение: платили-то мне обычно имперскими серебряными денариями, что, впрочем, каким-то образом заставляло чувствовать себя ещё более паршиво. Идея задержаться, чтобы пообщаться с игроками, которые поставили на меня деньги, не показалась мне особо привлекательной — тело вопило об усталости — и я лишь раздала несколько вымученных улыбок.

Высокий орк растолкал толпу и хлопнул меня по спине. Два ряда идеальных зубов делали его усмешку невероятно пугающей. Орков нечасто можно было встретить на подобных боях: все зелёнокожие в Лауре служили в Легионах и обычно предпочитали держаться подальше от нелегальных мероприятий. Не стоит говорить и том, что даже спустя два десятилетия после Завоевания, легионеры не пользовались особой популярностью в городе, а люди, которых привлекала «Яма», не задумаются дважды, прежде чем в тёмном переулке всадить нож в спину легионера. «Хотя, в этом им можно лишь пожелать удачи», — подумала я, не слушая восторженных поздравлений зелёнокожего. Орки отличались от людей более высоким ростом и широким телосложением, а благодаря их толстой зеленоватой коже сразить их было чертовски нелегко. Любой идиот, вздумавший тягаться со стопятидесятикилограммовым опытным убийцей, заслуживал того, что с ним произойдёт.

Конторщица как всегда восседала за своим столом в дальней части склада. В «Яме» окон не было — стекло слишком подорожало после очередного подъёма налогов — а множество масляных ламп, расставленных по помещению, не разгоняло тени в углу, служившем ей кабинетом. Люди обходили её стороной. Отчасти из-за её отвратительной репутации, а отчасти из-за стоявшей рядом с ней парочки угрюмых телохранителей. Когда я впервые о ней услышала, то подумала, что Конторщица — это Имя. Но это были пустые понты: насколько мне было известно, она даже не владела магией. Единственная её сила — огромная свора уголовников, которым она платила, что было куда полезнее с учетом рода её занятий. Когда она увидела меня, то улыбнулась, и свет сверкнул на золотом зубе.

— Отличное представление, Найдёныш, — сказала она. — Прославляешь нашу старую страну.

Я хмыкнула. Волосы и кожа Конторщицы были такими же тёмными, как и мои. В наших жилах текла кровь Дорахе. Но не смотря на все различия, — я была сиротой, а она родилась и выросла в Лауре — ни одна из нас не ступала на земли северного герцогства и ни слова не понимала на Старом Наречии. Впрочем, не стоит жаловаться на это неожиданное чувство родства: пятнадцатилетние девушки вроде меня, как правило, не допускались к участию в боях в «Яме». Мне же удалось сыграть на репутации Дорахе, известных своей стойкостью. «В конце концов, они удерживали Стену пятьсот лет подряд, до самого Завоевания». Даже сейчас большая часть герцогства оставалась единственной частью Равнин, которая не управлялась Имперскими губернаторами. Я что-то читала о заключённых с Императрицей соглашениях, хотя деталей вспомнить не могла.

— Делаю, что могу, — ответила я. — Мои деньги у тебя?

Конторщица усмехнулась и выложила денарии на стол. Я сосчитала их — лишь раз я допустила ошибку и дала себя обдурить — и нахмурилась, обнаружив лишь двадцать две монеты.

— Четырёх не хватает, — ровно сказала я. — Два раза я на это не куплюсь, Конторщица.

Услышав в моём тоне враждебность, телохранитель оттолкнулся от стены и подошёл ближе, но темнокожая женщина поморщилась и взмахом руки остановила его.

— Мазус снова поднял цены, — пояснила она. — Все получат меньше, даже я.

Пусть я и не поверила ни на секунду в то, что доход Конторщицы претерпит хоть сколько-нибудь заметные изменения, в желании губернатора вытрясти побольше денег из «Ямы» сомневаться не стала. Имперский губернатор Лауры начал свой третий срок с объявления, что все временные налоги, введённые во время второго срока, становятся в итоге постоянными. В городе теперь не осталось ни одного пирога, в который он бы не запустил своих грязных пальцев. Я кивнула и, подавив раздражение, смахнула серебряные монеты в кожаную сумку с запасной одеждой.

— Захарий в задней комнате, если собираешься подлечить свой глаз, — сказала Конторщица. — Что делать, знаешь.

Ещё не договорив, она перестала обращать на меня внимание. Впрочем, я не собиралась на это жаловаться. Конторщица не относилась к числу людей, с которыми я стремилась поддерживать отношения, хотя, надо сказать, таких вообще было не слишком много. Не глядя, я проскользнула мимо телохранителей и вошла в замызганную заднюю комнатушку, где занимался своим ремеслом маг «Ямы». Захарию не было ещё и тридцати, кожа его была бледной, и её неизменно покрывал болезненный румянец. Рядом с креслом, в котором он дремал, стояла наполовину пустая бутылка вина. Он был пьяницей, потому-то и вынужден был связать свою жизнь с подпольными боями на ринге. В обмен на бо́льшую часть дохода от исцеления бойцов, Конторщица позволяла ему пить столько, сколько он хотел. Я подошла к нему, чтобы разбудить, и как всегда ощутила стойкий винный запах. На этот раз хотя бы не ощущалось зловонных ноток застарелой рвоты. Захарий сонно открыл глаза и облизнул губы бордовым языком.

— Катерина? — выдавил он. — Я думал, ты завтра дерёшься.

Меня раздражало, что он постоянно называл меня по имени, а не Найдёныш, как все остальные, но не настолько, чтобы устраивать сцену. Я вполне могла обратиться за исцелением в Дом Света — кроме всего прочего, если бы у меня хватило терпения выстоять длинную очередь, это было бы ещё и бесплатно — но, к сожалению, священники любили задавать вопросы. Лучше воспользоваться неряшливыми услугами этого алкоголика и потерпеть несколько минут его компанию, чем обнаружить, что одна из сестёр заявилась в приют и рассказала матроне, что я снова участвовала в боях.

— Завтра уже наступило, — ответила я со вздохом. — Ты не слишком пьян, чтобы колдовать?

Он пробормотал что-то, чего я не расслышала, и закатал рукава. Видимо, не слишком. Его взгляд метнулся к бутылке, затем он покосился на меня. Кажется, выражение моего лица заставило его бросить эту идею. Он жестом предложил мне присесть на деревянный стул, затем с трудом поднялся на ноги. Судя по выражению его лица, на него только что навалилась пульсирующая головная боль похмелья.

— Так всё-таки, почему священники исцеляют лучше, чем маги? — задала я вопрос, чтобы он не забыл вдруг о том, где он и что делает.

Захарий несколько снисходительно взглянул на меня. Затем произнёс несколько странных слогов, и рука его озарилась жёлтым светом. Он держал её в паре сантиметров от моего фингала, позволяя заклинанию подействовать.

— Священники мухлюют, Катерина, — сообщил он. — Они лишь молятся Небесам, а повреждения исправляет сила, которая протекает через них. Никаких особых мозгов не требуется. Маги же должны понимать, что они делают. Если безо всякого понимания направлять магию в чьё-либо тело, то исцеление — это последнее, что можно в результате получить.

Это заявление… ободряло не так сильно, как я надеялась. Сложно было поверить в то, что Захарий знал, что делает, увидев его во плоти. «И всё же, будь он совершенно ни на что не годен, Конторщица не стала бы его содержать». Боги, сколь бы дешёвым не было его пойло, оно должно было стоить ей целого состояния.

— Ну вот, — сказал он, наконец отводя руку. — Настолько хорошо, насколько я вообще могу сделать. Не получай новых ударов, плоть некоторое время будет уязвимее, чем обычно.

Я кивнула в знак благодарности, вытащила из сумки и положила в его ладонь семь медяков. Он заколебался, затем выудил пару монет и вернул мне. Я удивлённо взглянула на него.

— Тебе же скоро шестнадцать, верно? — уточнил Захарий. — Ещё несколько месяцев, и тебе придётся покинуть приют. Забирай. Когда останешься сама по себе, каждая монета будет на счету.

Неожиданно трогательно было услышать это от человека, которого я едва могла выносить даже в лучшие дни.

— Спасибо, — пробормотала я, смущённая неожиданной щедростью.

Бледный маг горько улыбнулся.

— Иди домой, Катерина. Лучше тебе заняться торговлей, чем связываться с местами вроде этого. Его, знаешь ли, не случайно называют «Ямой».

Он потянулся к бутылке, вытащил пробку и, повернувшись ко мне спиной, сделал большой глоток. Я покинула комнату, а затем и здание склада. Чем меньше я нахожусь здесь, тем лучше. Кроме того, скоро уже будет вечерний колокол, а мне необходимо было вернуться к настоящей работе.

Я и так уже находилась в приозёрном квартале, так что до «Крысиного Гнезда» было недалеко.

При свете дня квартал выглядел хуже, чем ночью. Видимо, темнота скрывала и грязь, и нищету. Улочки здесь были узкими и тесными, ничем не походившими на вымощенные дороги района Светлого тракта, где жили зажиточные люди. Даже когда Лаура была столицей Королевства Равнин, а не очередной провинцией Империи, район озера был той ещё дырой. По крайней мере, так мне говорили. Завоевание произошло два десятилетия назад, за несколько лет до моего рождения, так что я должна была верить им на слово. И всё же, у меня было ощущение, что здесь стало хуже, чем раньше. Гильдии, должно быть, гребли золото лопатой, раз уж губернатор Мазус подмял их под себя, но все остальные ощущали вес непрерывного роста налогов: брошенные когда-то склады были сейчас заполнены людьми, потерявшими свои дома и магазины, не сумев вовремя заплатить. Не более чем беженцы в городе, где родились. «Если он продолжит душить торговцев, однажды весь город окажется здесь, в грязи», — подумала я, обходя на цыпочках небольшую грязную лужу. Мои старые ботинки не переживут ещё одну чистку.

Кроме того, если за мной будут оставаться грязные следы, Харион не пустит меня за стойку. Он и так уже недоволен моими драками в «Яме». Не то чтобы я ему хоть раз о них говорила. Просто каждый раз, когда я приходила со слишком уж заметными синяками, он пораньше отправлял меня домой. Буду надеяться, что успею привести себя в порядок до того, как он заметит мои всё ещё запачканные кровью губы. В конец месяца в «Крысином Гнезде» никогда не было слишком много народу, так что есть шанс, что он не присматривает за залом, а дремлет в комнате наверху. «А значит, весь вечер со мной будет лишь Лейран». Я нахмурилась. Сын Хариона был на несколько лет меня старше и свято верил в то, что в очаровании уступает лишь Сияющему Принцу. Тот ещё лоботряс. Он больше времени проводил, болтая с клиентами, чем принося им выпивку. Особенно, если каким-то чудом в «Гнездо» забредала привлекательная женщина. Он был безобиден, насколько вообще могут быть безобидными идиоты, но если он когда-нибудь унаследует таверну, то, вероятно, разорит её. Чтобы сэкономить несколько минут, я решила срезать через двор Дубильщика Тома. Правда, пропитанная потом одежда так и не высохла.

Ключа от задней двери у меня не было, но её и не заперли. Я вытерла ноги об и так уже грязный коврик, который, я была уверена, украли у какого-то торговца в порту, бросила сумку на земляной пол и направилась к чаше с водой на столе в углу. Ровный шум, доносившийся из-за двери в общую комнату, давал понять, что там уже сидели несколько клиентов, хотя все разговоры перебивала песня девушки-менестреля. Я поморщилась при звуках особенно фальшиво спетого куплета, взяла из чаши тряпку и начисто вытерла лицо. Взглянув в висящий на стене полированный медный поднос, я убедилась, что крови на лице не осталось, затем выругалась вполголоса, осознав,что разбитая губа никуда не делась. Вынуждена признать, что девушка, которая смотрела на меня с полированной поверхности, видала дни и получше.

Я никогда не была одной из тех, кого называли миленькими — подбородок слишком выступает вперёд, скулы слишком острые — вдобавок ко всему, прилипшие к голове мокрые волосы делали меня похожей на уличного попрошайку. Несколько прядей вырвались из гульки, в которую я их замотала, так что я вытащила деревянную заколку и сунула её в карман. Мокрая тряпка была холодной и приятной, и я провела ею по шее и плечам, просто чтобы почувствовать себя более свежей. Шерстяная рубашка, которую я надевала на бои в «Яме» была заляпана кровью. Я сняла её и запихнула в мешок, из которого в свою очередь достала единственную свою приличную одежду: крашеную хлопковую блузку приятного синего оттенка с вышитым на уровне сердца символом Дома Трагически Осиротевших Девочек Лауры. Нужно постараться не пролить на неё ни капли пива. Постирочный день в приюте будет только через несколько дней, а одежду матрона проверяет каждое утро. Запихнув сумку в угол, я толкнула дверь и вошла в общую комнату «Крысиного Гнезда».

Помещение было именно таким, каким его можно было представить, судя по названию таверны: покосившиеся деревянные стены из досок, собранных с разбитых кораблей, грязный земляной пол с несколькими лужами грязи в тех местах, где особенно часто разливали напитки. По центру размещался круглый очаг, окружённый каменной кладкой. Дальше стояли столы, где, попивая напитки, тихо беседовали несколько завсегдатаев. Только двое, как я заметила, были людьми. За одним из столов расположились три орка в легионерской броне, а рядом с ними — желтоглазый гоблин, щеголявший офицерскими полосками на плечах. Пусть зелёная морщинистая кожа и не давала точно разобрать пол, мне показалось, что это — женщина-гоблин. Вид трёх здоровенных орков, жадно глотающих каждое слово сухопарого гоблина, хотя они все почти на метр превышали её ростом, вызвал у меня улыбку. Впрочем, я отвлеклась от них, когда менестрель затянула новую песню.

«Сапог поднимается, сапог опускается

Как и корона королевства Равнин

И какими бы ни были высокими стены

Мы всё равно заставим их пасть...»

Из-за стола с солдатами раздались одобрительные восклики. Эллерна, похоже, решила сегодня угодить аудитории. Легионерская песня не пользовалась особой популярностью в королевстве Равнин. Что не удивительно, с учётом того, что пелось в ней в основном о Завоевании. Хариона нигде не было видно, а вот Лейран развалился за одним из угловых столиков, довольно скалясь каждый раз, когда Эллерна бросала взгляд в его сторону. Мерзость. С первого дня, как Харион взял её на работу, Лейран пытался затащить её в постель в одной из комнат наверху. И хотя вначале менестрель весьма прохладно относилась к подобной перспективе, сейчас она, судя по всему, начинала поддаваться. «Неважнецкая идея, Эллерна. Он не станет жениться, и не важно, что говорит ему отец». Лейран сразу заметил моё появление и жестом подозвал меня поближе. Я пересекла зал, улыбнувшись паре женщин. Лейран придал своему лицу выражение, которое он сам считал хитрой улыбкой, и провёл рукой по коротко остриженным волосам. Я заняла место с противоположной от него стороны стола.

— Здравствуй, Катерина, — поприветствовал он меня. — Пунктуальна как всегда.

«Ты-то сам как умудряешься опаздывать на работу, когда живешь в этом же здании?» — едва не выпалила я.

— Здравствуй, Лейран, — произнесла я вслух. — Мой передник на месте, под прилавком?

Он пожал плечами.

— Рядом с дубинкой. Вот только сначала отец хотел с тобой поговорить. Он в своей комнате наверху.

Хм. Я кивнула и направилась наверх. Обычно я помогала Хариону вести счета, но до конца месяца ещё несколько дней, так что вопрос в чём-то другом. Может быть, ему нужно что-то подсчитать — меня взяли в «Крысиное Гнездо» во многом потому, что я умела читать и писать. Одно из преимуществ воспитания в спонсируемом Империей заведении. Скрипучие ступени привели меня в коридор с четырьмя дверями, две из которых были заперты. Две комнаты для семьи, две для сдачи клиентам. Харион держал здесь все свои бумаги, так что тут я уже бывала. Постучав костяшками по двери, я подождала секунду, а затем вошла. Тесную комнатушку освещало лишь две свечи. С одной стороны стояли кровать и шкаф, с другой — простой деревянный стол. Сам Харион восседал за столом спиной ко мне. Старик, не поворачиваясь, взмахом руки подозвал меня.

— Катерина, — произнёс он. — Мне нужно, чтобы ты кое-что прочитала.

Владелец «Крысиного Гнезда» представлял из себя тощего человека с лысеющей макушкой, одетого в простую шерстяную одежду. Перед ним лежал кусок пергамента. Старик глазел на него, словно буквы только что нанесли ему личное оскорбление. Вряд ли он смог бы рассмотреть, что там написано, даже если бы умел читать. Покупка очков для него всегда была непозволительной роскошью. Давно привыкшая к грубым манерам Хариона, я наклонилась над его плечом и взглянула на пергамент. Я сразу поняла, что это был официальный документ: на нём была золотая восковая печать с гербом Лауры. Я пропустила несколько первых строчек, поскольку это наверняка была официозная белиберда, и перешла к сути содержимого: канцелярия губернатора прислала официальное оповещение, что к концу следующего месяца все заведения, продающие алкогольные напитки, должны вступить в соответствующую гильдию или начать выплату дополнительного налога.

— Они хотят, чтобы вы вступили в гильдию пивоваров, — озвучила я. — В противном случае нужно платить ещё один налог, хотя здесь не написано насколько большой.

— Долбаный Мазус, — выругался Харион. — Добанные праэси и долбанная Империя, — добавил он секунду спустя.

Разнося напитки, я слыхала кое-что и похуже — и поизобретательней — так что это вряд ли могло смутить меня. Я понимала, о чём идёт речь. Я слышала, что пока существовало Королевство Равнин, гильдии приносили пользу своим членам. Но сейчас, когда Лаурой распоряжался Имперский губернатор, они превратились не более чем в благовидное средство вымогательства. Они собирали ежемесячные членские взносы, а также забирали в ратушу определённое количество продуктов для «контроля качества». В обмен на это они должны были обеспечивать защиту интересов своих членов и регулировать торговлю. Губернатор перевернул всё с ног на голову, подкупив всех цеховых мастеров, которых смог, а для остальных организовав несчастные случаи. Гильдии превратились в ещё один палец на императорской руке, сдавливающей горло Лауры.

— Возможно, налог обойдётся дешевле, чем членские взносы, — сказала я, не зная, что ещё добавить.

Харион насмешливо фыркнул.

— Они жадные, а не тупые, — возразил он. — Налог будут суровым, девочка, на прочее можно и не рассчитывать.

Я провела пальцами по волосам и вздохнула.

— Вы теперь не сможете нанимать меня, верно?

Во взгляде лысеющего старика появилось смущение.

— Может быть, в самые загруженные вечера, но не так часто, как сейчас, — признал он.

Захотелось разозлиться на него, но это было бы несправедливо. Это же не его ошибка, верно? Эта ситуация радовала его не больше чем меня, но, судя по всему, жаловаться было некому. Губернаторы отвечали непосредственно перед Жуткой Императрицей, а я сомневалась, что Зломыслящей есть хоть какое-то дело до того, что её приятель Мазус безо всякого стеснения грабит наш город. Не всё ли ей равно до тех пор, пока дань приходит вовремя? «Это несправедливо, но не стоит ожидать справедливости, когда проигрываешь войну». Я почувствовала, как сжимается мой кулак, и заставила себя расслабить руку. Именно из-за таких вот вещей, мне и нужно пойти в колледж. Если я смогу добраться до достаточно высокой должности в Легионе, если я приобрету достаточно власти и влияния, однажды, я смогу это исправить. Смогу отправить ублюдка на виселицу, вместо того, чтобы молча наблюдать, как тот устраивает во дворце банкет за банкетом.

— Могу ли я остаться, по крайней мере, до конца месяца? — спросила я.

Харион устало кивнул.

— Я попробую что-нибудь разузнать, Катерина, — сказал он. — Я знаю, ты откладываешь на что-то деньги...

Я улыбнулась, но мы оба знали, что это были пустые слова. Я вела счета «Гнезда» уже почти год и хорошо знала, сколько золота протекает через это место. Я спустилась по лестнице, пытаясь понять, что мне с этим делать. Возможно, наскрести нужную сумму получится, если начать драться в «Яме» почаще, но тут были свои риски: всегда есть возможность проиграть, а чем чаще я побеждаю, тем труднее становится сделать хорошую ставку на себя. Конторщица раз или два намекнула, что она готова взять меня в качестве наёмника, но это был скользкий путь. «И уж я-то на нём точно поскользнусь», — решила я, завязывая передник. И всё же на сегодня место работы у меня всё-таки есть, и не стоит отказываться от честно заработанных денег.

В спокойные вечера, вроде этого, я проводила почти столько времени за уборкой, сколько и за разносом клиентам напитков. Кладовая, впрочем, с тех пор как я последний раз навела там порядок, оставалась более-менее прибранной. Ни один из бочонков с пивом не подтекал. Я уже четверть колокола рассеянно протирала стойку тряпкой, когда появился кое-кто, заслуживающий моего внимания. Я завела знакомство со многими рядовыми, но больше всего мне нравилось общаться с сержанткой Эбель. Когда она вошла в таверну, я не смогла сдержать улыбки. Она отличалась высоким ростом, даже по сравнению с другими орками, и кожа её была темнее, чем у меня. В середине лета я могла самую чуточку загореть, в то время как она всегда была угольно чёрной, такой же, как северные праэси. Уголок её рта был рассечён небольшим шрамом, от чего казалось, что она постоянно наполовину улыбается, впрочем, когда она увидела меня, то осклабилась по-настоящему широко. К тому времени, как она уселась, я уже наполнила её кружку и принесла к столу.

— Ты моя хорошая, — сказала Эбель и надолго приложилась к пиву. — Полный восторг. Без тебя это место скатилось бы ко всем чертям.

По моему лицу пробежала тень, поскольку я вспомнила, что, возможно, скоро именно так и случится. Но я отогнала эту мысль.

— Видимо, только что закончили свою смену? — спросила я с любопытством.

Сержантка отличалась дружелюбным нравом — что уже было неплохо — но больше всего мне в ней нравилось то, что после пары кружек выпивки и лишь нескольких наводящих вопросов, она начинала рассказывать разные истории о службе в Легионе. Она была ветераном Завоевания, одной из тех, кто стоял на переднем краю на Полях Стреджес и при осаде Саммерхольма. Впрочем, служила она и во время коротких, но жестоких гражданских войн внутри Империи, которые предшествовали вторжению в Равнины. Хотя о последних она и предпочитала говорить поменьше. У меня сложилось впечатление, что те отличались особой жесткостью. «А если кто-то, побывавший на Полях, считает нечто жестоким, то стоит доверять его словам».

— О, да, — пробормотала Эбель. — Потому-то я и пришла сюда утопить свои печали. А если ещё раз услышу насмешки Горена, то задушу этого идиота. Дорогуша, притащи мне ещё один кувшин. У меня нет никакого желания сохранять способность стоять на ногах.

Я фыркнула и скрылась в кладовой, чтобы наполнить до краёв глиняный кувшин. Одна из немногих вещей, выделявших «Крысиное Гнездо» среди других подобного рода таверн, состояла в том, что Харион не разбавлял пиво водой. Само собой, оно воняло дохлыми крысами, но всё же не так, словно дохлые крысы были залиты водой. К тому времени как я вернулась, кружка Эбель уже наполовину опустела, что положительно сказывалось на вероятности услышать от неё несколько историй. Надеюсь, она не станет продолжать в том же темпе — когда у неё начинал заплетаться язык, её мелодичный акцент становился совершенно неразборчивым.

— Пойдём посидим со мной, любезная Катерина, — сержантка расцвела в улыбке, когда я появилась с кувшином в руках. — В этом месте одиноко, как на кладбище.

Взгляд по сторонам подтвердил её наблюдение. Новых клиентов не появилось, а те что были, когда я пришла, уже куда-то пропали. Включая, заметила я устало, Лейрана и Эллерну. Я постаралась не задумываться об этом.

— Ещё довольно рано, — согласилась я.

«Гнездо» наполнялось людьми ближе к полуночному колоколу, но это будет ещё не скоро. Эбель внезапно наклонилась вперёд, внимательно рассматривая моё лицо.

— Ты обращалась к магу, и совсем недавно, — удивлённо заметила она.

Я моргнула. Неужели Захарий в чём-то облажался? Никаких заметных отметок не должно было остаться.

— Я участвовала в драке, — призналась я. — А как вы сумели это понять?

Лицо темноволосой женщины погрустнело.

— Когда вдоволь насмотришься на исцелённых магами, научишься подмечать признаки. Тот, кто тобой занимался, сделал всё грубовато, но работа хорошая.

Хм. Очко в пользу Захария, полагаю. Если он сумел так исцелить меня во время похмелья, он должно быть, вполне приличный волшебник, когда трезв. «Если, конечно, он хоть иногда трезвел». Эбель замолчала, обдумывая следующие слова, и я приготовилась сдержать вздох. Окружающим давно пора прекратить советовать мне не участвовать в боях. Особенно сейчас, раз уж мне не удастся заработать в «Крысином Гнезде».

— Победила? — спросила женщина со шрамом.

Я осклабилась.

— Надрала ему задницу, — ответила я.

— Молодчина, — одобрительно хохотнула Эбель. — Если хочешь поучаствовать в настоящей потасовке, тебе надо подумать о Легионах.

— Я откладываю на колледж, — призналась я. — Надеюсь попасть туда следующим летом.

Безволосые брови сержантки приподнялись.

— Военный колледж? Амбициозно, хотя, думаю, не так уж и дорого, с тех пор как Лорд Чёрный провёл свои реформы.

Я родилась до реформ — они были раньше Завоевания — так что имела лишь смутное представление, о чём идёт речь. Мне никогда никто не сообщал, в чём конкретно заключались реформы, хотя все сходились в том, что они радикально изменили Легионы Ужаса. И всё же, от моего внимания не ускользнуло имя, которое она упомянула. Вернее, Имя, если быть точной. Чёрный Рыцарь. Человек, который более чем двадцать лет назад вёл Бедствия на разрушение Королевства Равнин. Я знала, что он всё ещё был жив и наверняка занимался чем-то нехорошим где-то на просторах Империи. И всё же существование людей с Именами всё ещё казалось чем-то нереальным. Герои и их тёмные противоположности были чем-то из легенд, а не из реальности, где я участвовала в боях в «Яме» и разносила напитки.

— Вы встречали кого-нибудь из них? — спросила я. — Из Бедствий, я имею в виду.

Эбель довольно осклабилась.

— Лично? Только одного, — ответила она. — До Завоевания, я служила во Втором легионе. Как-то нам отдали приказ заглянуть в гости к Лорду Дума.

Сержантка надолго приложилась к кружке.

— Мы наступали на его имение, и моё подразделение наткнулось на отряд его личных войск — мерзкие ублюдки с магами, да ещё и окопавшиеся. Могли бы запросто положить три сотни наших солдат, прежде чем мы бы вскрыли этот орешек, но мы не имели права просто бросить их посреди наших линий снабжения.

Я наклонилась ближе. Кто из них это был? Вероятно, не Чёрный Рыцарь, иначе она упомянула бы об этом раньше, и все знали, что Капитан никогда от него не отставала, так что, по всей видимости, это была и не она. Я испытывала большие сомнения, что Убийца завёл бы с кем-то дружескую беседу. Может быть Следопыт? Хорошо бы, это была Следопыт. Истории про неё мне нравились больше всего.

— Так что мы начали ставить вокруг них частокол, — продолжала Эбель. — Ждали подкрепления и всё такое. А потом этот щёголь словно бы из ниоткуда выходит прямо на нас. Хлопает нашего капитана по спине и говорит, мол, готовьте кампанию к отходу, вам скоро выдвигаться.

Щёголь? Значит это...

— И тогда капитан говорит ему, за кого, Нижние Боги, тот себя принимает, а он ухмыляется самодовольно и говорит: «Зовите меня Чернокнижник. Наш хитрожопый стратег отправил меня к вам, чтобы расчистить дорогу». И после этого взял да и ушёл.

Чернокнижник. Его называли «Повелитель Алых Небес», что бы это ни значило. Праэси вообще любят давать всему подряд причудливые эпитеты, видимо, культурная особенность, возникшая в результате нескольких сотен лет неотступного злодейства.

Тон Эбель внезапно стал серьёзным, веселье в глазах потухло и сменилось благоговейным трепетом с небольшой ноткой страха.

— Мы были не настолько близко, чтобы увидеть, что именно он сделал, — пробормотала она. — Но не прошло и четверти колокола после его ухода, как весь вражеский гарнизон исчез в столбе красного пламени. Когда же мы маршировали мимо следующим вечером, всё оказалось нетронутым. Ни единый камень, ни один шатёр не были сдвинуты с места, остались лишь пустые латы. Словно люди внезапно... исчезли.

Я почувствовала, как по позвоночнику пробежал холодок. В том, чтобы создать пламя, не было ничего удивительного — одно из простейших заклинаний, в конце концов — но то, что она описала? Это было совершенно другое дело. «Я так понимаю, изучив набор милых заклинаний, такое имя как Чернокнижник не получишь».

— И я вот что скажу про Легионы, девчушечка, — пробормотала сержантка. — Постоянная муштра — то ещё паскудство, но когда вступаешь на поле боя, по крайней мере всегда знаешь, что самые страшные ублюдки дерутся на твоей стороне.

Я медленно кивнула, но до того, как успела что-то сказать, вошла ещё одна группа клиентов. Я взглянула на Эбель, смущённо пожала плечами и вернулась к работе.

* * *

Возвращение в приют всегда было самой мерзкой частью ночи.

Я знала о том, что работа в заведении в худшей части Лауры несёт свои риски, но таверны квартала торговцев не были готовы нанимать шестнадцатилетних сирот. Неоднократно я проверяла свою удачу, и мне достаточно часто указывали на дверь, чтобы стало ясно, что «Крысиное Гнездо» — мой золотой шанс. Кроме того, послушать болтовню и воспоминания пьяных ветеранов было куда интереснее, чем заниматься тем же среди самодовольных членов гильдий. Иногда, конечно, клиенты начинали распускать руки, но, в конце концов, именно ради этого у нас под стойкой хранилась дубинка. Редко кому приходилось дважды повторять, чтобы отвалили, а те кто всё таки не понимал, возвращались домой с несколькими сломанными пальцами. Матрона Дома Трагически Осиротевших Девочек была искренне огорчена, что я занимаюсь чем-то настолько недостойным, как разнос напитков для всякой черни, но мне придётся терпеть её поучения ещё лишь год. Потом я буду сама по себе. Меня вполне устраивает выстаивать по половине колокола в её кабинете, выслушивая упрёки за «якшание с сомнительными личностями», если это означает, что к тому времени, как мне исполниться шестнадцать, я соберу достаточно средств на обучение. Естественно, я не говорила, на что откладываю деньги: если она была недовольна даже тем, что я подаю напитки в Приозёрье, то что же она скажет, если узнает, что я собираюсь завербоваться в офицерскую школу Легионов Ужаса. Когда я, наконец, отправилась домой, полночный колокол уже пробил. Возвращаться к Дому после наступления темноты было не так опасно. Конечно, городская стража была насквозь коррумпирована и беспокоилась лишь об интересах губернатора, но они хорошо понимали, что если не смогут поддерживать в городе порядок, их место займут Легионы.

Забавно, но очень многие хотели, чтоб так и случилось. Легионы, конечно, говорили они, немного перебарщивают с виселицами, но когда Лаура находилась на военном положении, жизнь в городе протекала совершенно спокойно. А вот с тех пор как Мазус подчинил себе гильдии и начал платить жалованье страже, уже никто не мог ничего изменить. Бунт ни к чему толком не приведёт, разве что множество голов на пиках украсят ворота в город, после того, как легионеры разгонят толпу. Жуткая Империя Праэс не терпела неповиновения, особенно открытого.

И всё же, Приозёрье не случайно было известно как худшая часть города, и я не собиралась задерживаться на тёмных улицах дольше необходимого. Хотела бы я, чтобы у меня был нож, но единственный раз, когда я попробовала вооружиться, одна из девушек настучала на меня, и матрона конфисковала оружие. Остальные девушки никогда не питали ко мне особой любви, и они не считали себя выше того, чтобы выразить эти чувства каким-нибудь мелочным способом. Я уже прошла половину пути, когда крик и звуки борьбы оторвали меня от мыслей. Что-то происходило в боковом переулке, в одном из тысяч тупиков, встречавшихся в этой части города.

Я завернула за угол и почувствовала, как вскипает кровь от вида силуэта стражника, прижимающего девушку к земле. Её блузка была уже разорвана, но несчастная, кажется, не пыталась сопротивляться, лишь умоляла мужчину оставить её в покое. Проклятье. Это одна из тех ситуаций, в которой разумная девушка должна отвернуться и уйти, как бы мерзко это не выглядело.

«Почему я не родилась разумной девушкой?»

У меня не было ни малейшего желания связываться с мужчиной в панцире, в придачу ещё и на полторы головы выше меня ростом, но если я разыграю всё правильно, то сумею вытащить девчонку и убежать. В отличие от стражника, оружия у меня не было, но если я ударю его достаточно сильно и быстро, то сумею вырубить и избежать драки. Возможно, это было безрассудно, но что мне оставалось делать — закрыть уши и отправиться по своим делам? Двигаясь как можно тише, я вошла в переулок и заметила деревянный ящик с гниющей капустой. Я приподняла его, преодолела расстояние до стражника и ударила его ящиком по затылку. Ящик хрустнул и развалился. Стражник рухнул на девушку, которая издала ещё один пронзительный вопль ужаса. Я влепила ему ногой в челюсть, чтобы он уж точно не сумел подняться. Девушка в разорванной блузке отползла назад: меня она, похоже, боялась так же сильно, как и того, кто на неё напал. Бессмысленная затея: переулок упирался в деревянную стену, бежать было некуда, разве что мимо меня.

— Я здесь, чтобы помочь, — сказала я мягко. — Пойдём со мной, нужно убраться отсюда, пока…

Я так и не сумела закончить фразу, поскольку жестокий удар в висок свалил меня на землю. В глазах плыло, я попыталась подняться на ноги, но обнаружила, что на меня направлено обнажённое лезвие. Я смотрела в глаза второму стражнику, и у этого на плечах были полоски сержанта. Лицо было мрачным, кончик меча он держал в паре сантиметров от моего горла.

— Джозеф, — спокойно произнёс он, — ты в порядке?

Человек, которого я ударила ящиком, со стоном перевернулся и осторожно поднялся на ноги.

— Подобралась сзади, тварь, — выплюнул он. — Наверняка синяк будет.

— Радуйся, что у неё не было ножа, идиот, — возразил он.

— Он пытался её изнасиловать, — просипела я. — Какого чёрта бьют именно меня?

По лицу сержанта пробежала волна брезгливости, но он избежал моего взгляда.

— Ты говорил, что бросишь этим заниматься, — произнёс он, рассматривая своего товарища. Ты обещал, Джозеф.

«Джозеф» отмахнулся от него.

— Никто бы не узнал, если бы она на меня не налетела, Аллен, — ответил он. — Сломаем им несколько пальцев, чтоб знали своё место, и пусть идут, смена почти закончилась.

Сержант — очевидно Аллен — вздохнул.

— Посмотри на эту блузку, Джозеф. У неё на груди вышит герб имперского дома сирот. Поднимется много шума, если она вернётся домой со сломанными пальцами, — заметил он.

Глаза несостоявшегося насильника округлились от страха.

— Проклятье, — выругался он. — Что нам делать? Я не могу сесть в тюрьму. Кто будет кормить моих детей? У Бесси даже нет работы.

Я бросила взгляд в сторону девушки. Она сжалась в комочек в углу, дрожа словно осиновый лист и пытаясь соединить края разорванной одежды. Взгляд был отсутствующий, словно её на самом деле вообще здесь не было. С этой стороны помощи ждать не стоит. Всё это… выглядело не слишком хорошо.

— Нам придётся их убить, — ровно сказал сержант. — Без оружия, иначе это вызовет слишком много вопросов. Наткнулись на их тела во время обхода, свидетелей нет, подозреваемых нет.

Пошло оно ко всем чертям! Резким движением я отбила руку, которая держала меч, и попыталась встать на ноги. Лезвие я отвела, но сержант вломил гардой меча мне в плечо. В этот момент я как раз пыталась встать, так что я пошатнулась и едва не упала. Я попыталась подавить панический крик, но осознание того, что я застряла в переулке с двумя вооруженными людьми, каждый из которых был больше и сильнее меня, нисколько этому не помогло. Стражник навалился на меня, я же попыталась расцарапать ему лицо. Выступила кровь, и он зашипел от боли. Но этого было не достаточно. В какой-то момент он бросил меч, прижал меня к стене, схватил мои руки и пододвинулся так, чтобы я не смогла как следует ударить ногой.

— Джозеф, — сказал человек сдавленным голосом. — Займись второй. Но сначала пообещай мне, что это был последний раз. Мы не можем постоянно это делать.

Джозеф облизнул губы и нервно кивнул.

— Да, это было в последний раз, — пробормотал он. — В смысле, я не хочу, чтобы кого-то из-за этого убивали.

Секунду спустя рука сержанта схватила моё горло и начала душить. Я попыталась ударить его, сдвинуть руку, он был сильнее, а мне не хватало воздуха.

— Не стоило тебе заходить в этот переулок, девчонка, — сказал Аллен. — Сейчас не те времена, чтобы изображать героя.

— Извечная ошибка — злорадствовать до того, как закончил дело, — мягко заметил голос.

Произошло какое-то движение, и из темноты появился огромный силуэт, который без усилий одним ударом свалил Аллена на землю и поднял второго мужчину за загривок. Я жадно втянула воздух. Меня охватил приступ кашля, и я не сразу сумела овладеть собой достаточно, чтобы оглянуться по сторонам. Девушка всё так же сжималась в углу, словно впав в ступор. Незнакомый мужчина опустился возле неё на колено. Он накинул ей на плечи толстый тёмный плащ, затем встал. Жуткий взгляд зелёных глаз встретился с моим. Лицо было бледным, а тело скрыто под гладкими стальными пластинами, хотя он двигался так, словно килограммы металла весили не больше шёлковой рубашки. Отметив присутствие на его поясе меча, я повернулась ко второму человеку, возникшему в переулке. Это оказалась женщина. Фигура, по крайней мере, была женской. Но она была на три головы выше меня и в два раза шире. Она без малейших видимых усилий держала барахтающегося в воздухе Джозефа за загривок. Я не сумела разглядеть, была ли она вооружена. Плащ закрывал всю её фигуру от пяток до самой шеи. Я заставила себя подняться, подавив очередной приступ кашля. Я ощущала себя чертовски неуютно под пристальным взглядом зеленоглазого мужчины. Аллен, кажется, собирался встать на колени, так что я пнула его в челюсть, испытав нотку удовлетворения.

— Возможно, лежать на земле было бы мудрее, сержант, — произнёс мужчина. — Последствия дальнейшего сопротивления могут показаться вам не слишком приятными.

— Спасибо вам, — обратилась я к незнакомцам. — Я думала мне конец.

Мужчина наклонил голову, принимая мою благодарность.

— Капитан, — заговорил он, не поворачивая головы, — не могла бы ты утихомирить нашего второго друга?

Движением, настолько быстрым, что я не успела его разглядеть, она вломила кулаком Джозефу в живот — тот выдохнул, его почти вырвало — затем ударила в висок, отчего тот безвольно обвис. Затем она взвалила тело на плечо. Всё это время она держала его на весу, и её это, кажется, нисколько не утруждало. Аллен издал сдавленный звук.

— Я знаю, кто вы, — просипел он. — Вы Чёрный Рыцарь. Сэр, мы на вашей стороне!

Я непроизвольно шагнула назад, желудок сжался от страха. Напасть на стражника со спины было одно, но если сержант был прав, значит, я стояла лицом к лицу с воплощением ужаса. «Проклятье, из всех людей, кто мог войти в этот переулок…» От количества убитых этим зеленоглазым человеком любому мяснику могло стать дурно. В Равнинах не было мужчины или женщины, кто не слышал бы это Имя. А если второго стражника держала именно та самая Капитан, значит, я уж точно попала. Говорят, она как-то убила огра единственным ударом молота. Боги, только посмотрите на неё, в ней должно быть два с половиной метра роста.

— Нет, — пробормотал Рыцарь. — Не на нашей.

Он взмахнул закованной в броню ногой и сержант присоединился к своему сообщнику в мире снов.

— Если память мне не изменяет, Саба, у нас есть безопасный дом в паре кварталов отсюда, — добавил он секунду спустя. — Давай пока отправим их туда.

Капитан приподняла бровь.

— Мы не отдадим их страже?

— Тогда меньше чем через час Мазус об этом узнает, — ответил Рыцарь. — Не стоит предупреждать его заранее.

— А девчонка?

Они оба взглянули на жертву, которая под плащом Чёрного Рыцаря всё ещё сжималась в комочек и дрожала словно лист.

— Пусть один из наших людей отведёт её домой, — решил он. — Мне кажется, на сегодня ей достаточно впечатлений.

Слоноподобная женщина отдала честь и, не снимая с плеча несостоявшегося насильника, ухватила сержанта за ногу. Бесцеремонно волоча его по земле, она свернула за угол.

— Вы... — простонала я, горло всё ещё горело, — вы и вправду он?

Темноволосый мужчина улыбнулся, хотя улыбка и не коснулась его глаз. Они были холодны как лёд, их зловещий зелёный оттенок пробирал меня до кончиков пальцев. Я встречала людей с зелёными глазами, но никто из них не обладал настолько бледной кожей. Глаза выглядели так, как, вероятно, выглядят глаза фей, и нельзя было отрицать, что его окружала аура принадлежности иному миру. Он ведь даже ничего не ответил, но одна только тяжесть его внимания заставила меня ощущать себя кроликом под взглядом хищника, словно ему достаточно было моргнуть, чтобы лишить меня жизни. Наверное, в такой ситуации некоторые люди остолбенели бы от ужаса, но я ненавидела испытывать страх. Другие девушки в приюте никак не могли понять, зачем я постоянно забираюсь на крышу и стою там на самом краю, ведь все знали, что я боюсь высоты. От них ускользнуло главное: в этом-то и был весь смысл. Я продолжала заниматься этим именно потому, что боялась высоты. Я не передумала, когда об этом начали шептаться, и даже после того, как заявили, что если я так и буду таращиться на землю с высоты, то превращусь в горгулью. Я не была идиоткой, чтобы считать, что можно сопоставить борьбу с детским страхом высоты и взгляд улыбающегося чудовища, но принцип был тем же. Страх не владел мной — я владела им. Я посмотрела в глаза Чёрного Рыцаря и отказалась вздрогнуть даже тогда, когда его улыбка стала шире. «Может ты и хищник, но я уж точно не кролик».

— Действительно ли я Чёрный Рыцарь? — пробормотал он. — Да, не считая всего прочего.

Тяжесть отступила так же быстро, как и появилась, и я вздохнула, обнаружив, что сдерживала дыхание. Он специально это сделал, или это всё происходит у меня в голове? Не похоже, что страх был естественным, особенно сейчас, когда я уже не задыхалась. Я опасалась сообщать ему своё имя, но промолчать будет грубо, особенно после того, как он только что спас мою жизнь.

— Я…

— Катерина Найдёныш, из имперского приюта, — закончил он, и кровь моя застыла.

Откуда он знает моё имя? Неужели я по каким-то непостижимым причинам обречена на смерть? Насколько мне было известно, я не делала ничего незаконного, и не связывалась ни с кем достаточно тупым, чтобы восстать против имперской власти. Нет, заверила я себя, если бы он хотел моей смерти, он не стал бы вмешиваться, когда сержант душил меня. Тогда как же…

— Разве ты не слышала, моя дорогая? — произнёс он с сардонической усмешкой. — Я знаю всё.

На рациональном уровне я знала: это невозможно, но сейчас, стоя рядом с ним в тёмном переулке, где только что на моих глазах двух взрослых мужчин приструнили, словно котят, я практически могла в это поверить. — Тебе, тем не менее, ничего не угрожает.

— Должна сказать, вам не слишком хорошо удаётся меня в этом убедить, — ответила я, прежде чем сумела остановиться.

Я поморщилась, как только осознала произнесённые мною слова. «Гениально, Катерина, давай, подначивай человека, который может проглотить тебя целиком и не заметить». Похоже, меня слишком часто били по голове. Но он, к моему облегчению, засмеялся.

— Полагаю, тебе придётся поверить мне на слово, — ответил он.

Я не слишком хорошо представляла, чего стоит его слово, но я была не в том положении, чтобы спорить.

— Боюсь, мне на некоторое время потребуется твоё общество, — продолжил он.

Я нахмурилась.

— Зачем это? Вы сказали... ей, — я не решилась произнести настоящее имя Капитана, — что не станете передавать их в руки городской стражи.

Я не знаю, зачем я могла понадобиться, кроме как в качестве свидетеля, да и это ему вряд ли требовалось. Если правая рука Императрицы считает, что кому-то нужно умереть, тот просто умирает. Всё так и было устроено, и если кто-то был настолько тупым, чтобы спорить, то он, вероятно, должен был быть готов разделить ту же участь. Чёрный Рыцарь улыбнулся, и уже не в первый раз по моей спине пробежал холодок.

— За долгие годы я пришёл к убеждению, что обиженные должны иметь право голоса в вопросах возмездия.

Бросив последний взгляд в сторону девушки, имени которой я так и не узнала и которой уже помогал какой-то человек в чёрном плаще, я отправилась за Чёрным Рыцарем к выходу из переулка.

Место, куда мы направлялись, оказалось именно на таком расстоянии, как он и сказал. Я даже не успела начать думать о том, насколько мне было не по себе. Этот безопасный дом ничем не выделялся среди других домов по соседству, разве что десятком солдат в тяжёлой броне, которые безмолвно стояли у входа. Вот тебе и незаметность. Не то, чтобы я жаловалась: даже все стражники, вышедшие сегодня в патруль не рискнули бы связываться с этими парнями. Или, может быть, девушками? Было трудно понять, поскольку их лица закрывали забрала, а броня скрывала форму тел. Тем не менее, я знала, кто это.

Они называли себя Чёрной стражей, поскольку у праэси был какой-то пунктик по поводу добавления слова «чёрный» ко всему, что только можно. Это была личная элитная охрана Чёрного Рыцаря. Каждый из них был ветераном Полей Стреджес, способным, как я неоднократно слышала, противостоять десятку рядовых бойцов. Впрочем, подобные вещи говорили о многих людях. Завоевание было настолько вчистую проигранной войной, что для жителей Равнин единственным способом совладать с этой психологической травмой было вознести завоевателей на пьедестал. Чёрный Рыцарь кивнул страже и вошёл в дверь. Я, не говоря ни слова, последовала за ним.

Капитан — которой нигде не было видно — а, может быть, один из безликих солдат, стоящих снаружи, уже зажёг по всей комнате свечи. В углу стояла ветхая кровать и стол с парой стульев. Другой мебели не было. Красть нечего, разве что, от полной безнадёги. Стражники сидели на полу у дальней стены. Руки связаны, рты закрыты кляпами. Оба были в сознании, и ни один из них не мог скрыть своего животного ужаса.

Не замечая их, Чёрный Рыцарь сел за стол, а я присела рядом. Свет свечей впервые позволил разглядеть мужчину, и я безо всякой скромности воспользовалась предоставленной возможностью. Сколько раз ещё я смогу увидеть этого человека так близко? По его лицу было совершенно невозможно определить возраст. На вид ему можно было дать от двадцати пяти до тридцати пяти лет, что означало, что он весьма неплохо сохранился, поскольку говорили, что ему около шестидесяти. Это было связано с Ролями. Они то ли замедляли старение, то ли сохраняли внешний вид неизменным. Мне всё ещё не было ясно, чего он от меня хотел. Но раз уж он не собирался ничего говорить, почему бы не задать вопросы, которые уже давно крутились у меня на языке.

— Ну, так что с ними будет?

Чёрный Рыцарь постучал пальцами по столу. Свечи создавали тени на его лице, которые словно жили своей собственной жизнью.

— Их передадут городской страже для суда и последующего наказания. Поскольку Лаура не на военном положении, то судить их будут по имперским законам. Попытка изнасилования карается как минимум пятью годами заключения. А для нашего доброго сержанта срок будет меньше, поскольку он только соучастник.

Пять лет. Это… Они же пытались её изнасиловать! А когда я их остановила, они, чтобы уйти безнаказанными, пытались меня убить.

— Всего-то? — заметила я. — После того что они сделали, они проведут пять лет взаперти с неважной кормёжкой, а затем вернутся на улицу?

Чёрный Рыцарь приподнял бровь.

— Ты недооцениваешь непривлекательность исправительных учреждений Лауры, но по существу всё верно.

— Совершенно недостаточное наказание, за то, что они пытались сделать. За то, что они сделали бы, если бы нам не повезло, и не появились вы, — воскликнула я.

Человек с бледным лицом бесстрастно смотрел на меня. За всю свою жизнь я слышала про него много историй. Несколько из них промелькнули перед моим мысленным взором, каждая неправдоподобнее другой. «Однажды он оседлал дракона. Его меч питается душами невинных, и потому он никогда не терпит поражения в поединке. Он видит будущее и читает мысли своих врагов. Он завоевал Равнины за месяц, превратив свою армию в оборотней. Для орков он — воплощённое божество, а для гоблинов — что-то вроде короля». Рассказывали, что в нём течёт кровь гигантов, но учитывая, что рост его не дотягивал и до ста восьмидесяти, это наверняка была неправда. Остаётся надеяться, что неправдой было и его умение читать мысли, поскольку я бы предпочла, чтобы в мою голову никто кроме меня не заглядывал.

— Есть и другой вариант, — наконец сказал он.

Медленно, осторожно он вытащил из ножен на поясе нож и положил его на стол. Я настороженно посмотрела на оружие. Даже с того места, где я сидела, лезвие выглядело острым и опасным.

— Знаешь ли ты, что отличает людей, обладающих Ролью, от тех, у кого её нет, Катерина? — спросил Чёрный Рыцарь.

Я покачала головой.

— Воля, — ответил он. — Твёрдая вера в то, что они знают, как поступать правильно, и готовность действовать в соответствии с этой верой.

У меня перехватило дыхание. Он что, намекает на то, о чём я подумала?

— Так что скажи мне, Катерина Найдёныш, — произнёс он бархатным голосом. — Что, по-твоему, правильно?

Он аккуратно коснулся ножа и повернул его рукояткой ко мне.

— Насколько далеко ты готова зайти, чтобы воплотить эту веру в жизнь?

Я ощутила взгляды двух связанных стражей, но постаралась их не замечать. Я твёрдо посмотрела в глаза Чёрного Рыцаря, ощущая бешеный стук сердца в груди. В мои руки только что передали жизни двух людей, и если я хочу погасить свет в их глазах, мне нужно лишь принять этот дар. Смогу ли я на самом деле это сделать? Имею ли я право судить их? Каждая секунда, проведённая в Доме Света, говорила мне о том, что это будет убийством. «Пять лет, — напомнила я себе. — Пять лет, и они вернутся на улицы».

Мои пальцы сомкнулись на рукояти ножа.

Я поднялась, и глаза Джозефа распахнулись от страха, когда я присела возле него на одно колено. В комнате всё исчезло, в целом мире всё исчезло, остались только мы вдвоем. Кожаная рукоятка показалась мне липкой, но я сжала руку крепче и вынула его кляп. Если я это сделаю, если я действительно собираюсь это сделать, я должна знать. Я ощутила взгляд Чёрного Рыцаря, но его это не касалось. Это касалось только меня, и решения, которое мне предстояло принять. Всю свою жизнь я говорила себе, что должна суметь получить власть, получить её для того, чтобы исправлять то, что неправильно. Чтобы сделать всё лучше. И вот, пожалуйста, мне дали власть над жизнью двух человек. Власть, воплощённую в нескольких сантиметрах холодной стали.

— Ты уже делал это раньше, — наполовину спросила, наполовину констатировала я.

На секунду он смутился, затем в его глазах вспыхнуло нечто, что вызвало во мне волну отвращения. Словно он и не понимал даже, насколько мерзким было то, что он хотел сделать.

— Послушай, — сказал он. — Я не хотел. Просто… она так оделась… В смысле, какая приличная женщина будет расхаживать так ночью…

Я перерезала ему горло.

Это не было осознанным решением. После того, что он сказал и что сделал, я решила, что он заслуживает смерти, а моя рука просто сделала всё остальное без какого-либо моего вмешательства. Параллельный земле разрез рассёк крупные артерии — именно так мясник закалывает свиней на рынке. Может быть, если бы я чаще ходила в Дом Света, я бы отправила его в тюрьму, но всё, о чём я могла думать: что будет после того, как он освободится? В следующий раз, когда он поймает девушку в тёмном переулке, меня там может и не оказаться. Я наблюдала, как кровь изливается из его горла, как он смотрит на меня, словно я его предала. Интересно, должна ли я что-нибудь почувствовать? Печаль, грусть, может быть, тошноту от вида умирающего человека. «Он бы её так быстро не убил», — подумала я. Когда я подошла к сержанту, его лицо приняло смиренный вид. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза.

Второй разрез был более чистым.

Несколько секунд я продолжала наблюдать, как кровь стекает с лезвия. Забавная штука, убить кого-то. Ожидаешь, что прозвучат фанфары, что гром ударит, или вес возмущённых Небес обрушится на твои плечи. Но всё что я ощущала — это онемение. Лишь на ладони осталась отметина из-за того, как сильно я давила на нож. И кровь заляпала блузку. «Теперь я убийца. Должна признать, не так я представляла себе этот вечер». Шутка была безвкусной, но я всё равно улыбнулась, потому что ощущать себя бессовестной сукой было лучше, чем ещё глубже погружаться в апатию.

— Так всегда и бывает? — спросила я, не отводя взгляда от тела сержанта и красной улыбки, которую я нарисовала на его горле.

— Когда принимаешь хладнокровное решение? — произнёс Чёрный Рыцарь прямо за моей спиной. — Да.

Я кивнула и не стала сопротивляться, когда он помог мне встать.

— Они заслужили это, — сказала я человеку с бледным лицом, глядя ему в глаза.

Он не стал спорить.

— Они заслужили это, — прошептала я самой себе.

Он проводил меня к двери, и мне было всё равно, куда мы уходим, лишь бы оказаться подальше от этого дома. Прохладный ночной ветерок овеял моё лицо, и я услышала, как кто-то из Чёрной стражи вошёл в дом, но постаралась не замечать, что именно там происходило.

— У меня к вам вопрос, Лорд, — спросила я через несколько мгновений. Голос был словно чужой, словно исходил из чужого тела.

— Зови меня Чёрный.

— У меня есть к вам вопрос, Чёрный.

— Я слушаю.

— Вы ведь чудовище, верно? — спокойно спросила я в ночи, искоса взглянув на него.

Он улыбнулся.

— Самого худшего рода, — ответил он.

Не знаю, что это говорит обо мне, но впервые с тех пор, как вошла в переулок, я почувствовала себя в безопасности.

Отправляясь в поход дабы совершить отмщение, приготовь две могилы. Одну для самого глупца, а вторую для всех его настырных родственников.

Жуткий Император Мстительный

Когда я проснулась, мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, где я нахожусь.

Вчера я сказала, что не хочу возвращаться в приют, и меня отвели в гостиницу, где остановились сами праэси. Впрочем, я не смогла вспомнить, что именно я говорила. В комнате никого не было, так что я решила позволить себе вдоволь насладиться мягкой кроватью, которая была раза в два больше, чем у меня в приюте. Праэси не стали выбирать одну из самых дорогих гостиниц, но и худшей она точно не была. Сквозь жалюзи пробивались лучики солнца, и по всему выходило, что уже давно за полдень, а значит, я проспала большую часть дня. «Кто бы мог подумать, что перерезать пару глоток отнимает столько сил», — подумала я. Мне хотелось, чтобы эта мысль стала некой формой самоосуждения, но попытка вызвать раскаяние за совершенное прошлой ночью, окончилась неудачей. Я села в кровати и, всё ещё ощущая усталость, провела по волосам рукой. Они были в полном беспорядке. За ночь тёмные пряди совершенно перепутались.

Теперь, когда я могла несколько отстранённо взглянуть на всё, что вчера произошло, я начала понимать, что меня подтолкнули к тому, чтобы забрать жизни этих людей. Впрочем, я не могла представить, зачем это было ему нужно. Кто вообще знает, зачем злодеи делают то, что они делают? «Это, однако, ничего не меняет. Я сама приняла решение и сделала это по своим собственным мотивам». Не знаю, можно ли было считать мои действия справедливыми, но даже при свете дня мне не стало казаться, что я совершила ошибку. Я умыла лицо в большой чаше, стоящей у кровати, вытерлась висящим рядом полотенцем, и прохладная вода унесла последние остатки сонливости. Рядом с чашей лежали ножны с ножом. Мне не составило ни малейших затруднений вспомнить, где я последний раз его видела. Я припомнила отдалённо, что прошлой ночью пыталась вернуть нож, но мне сказали, что отныне он мой. «Не знаю, что и чувствовать по этому поводу».

Итак. Что дальше?

Я была голодна, так что стоило проверить, не удастся ли мне раздобыть чего съестного. Ощущения, что всё закончилось, у меня не было, но что ещё могло понадобиться от меня Чёрному Рыцарю? Хотя нет, это неправильный вопрос. Если он чего-то захочет, он это и так получит: у меня нет возможности остановить его. О чём мне следует подумать, так это о том, не смогу ли я что-то выгадать в этой неразберихе. Вряд ли мне удастся в ближайшее время наткнуться на кого-то ещё настолько же важного, а значит, нужно найти правильный подход. Я купила эту возможность кровью, так что, будь я проклята, если мне не удастся что-то с этого получить. Я слышала, Чёрный Рыцарь обладал значительным влиянием в Военном колледже, что не удивительно, ведь он фактически командовал Легионами, в которых должны будут служить все кадеты. Может быть, если я правильно разыграю свою карту, я смогу уговорить его предоставить мне место в этом году? К этому моменту я почти собрала деньги на обучение, но поездка в Пустоши тоже требовала денег и немалых. Впрочем, я была абсолютно уверена, что если за меня замолвит словечко правая рука Императрицы, то эта проблема будет решена. Другая проблема, которую я могла представить, заключалась в том, что любой, кто хочет войти с Равнин на территорию Праэс, должен иметь документы, но здесь хотя бы раз сиротское происхождение давало мне преимущество: приют был имперским заведением, а значит каждый из нас был уже зарегистрирован в кабинете губернатора.

Большинство Равнинцев не имели имперских документов, поскольку насильственная регистрация после Завоевания привела бы к гражданским беспорядкам, чего Империя пыталась избежать. Впрочем, со временем документами обзаводилось всё больше и больше людей — это был способ обезопасить себя от слишком уж многих проблем в общении с властями. Многие из старшего поколения бормотали себе под нос, что появление твоего имени в имперских списках не может привести ни к чему хорошему, и честно говоря, я не была уверена, что они ошибались. Я слишком часто общалась с легионерами, пока разносила им напитки, чтобы как и раньше верить в то, что они готовы в любой момент поджечь город и станцевать на его углях — в наши дни репутация у них была получше, чем у городской стражи — но списки эти составлялись для Этера, столицы Империи. Судя по тому, что я слышала о знати, что проживала в Городе Чёрных Врат, это были не того рода люди, кому стоит сообщать своё имя. Даже остальные праэси говорили о них с отвращением.

Изучая своё отражение в зеркале на стене, я обнаружила, что блузка моя всё ещё заляпана. Брызги крови двух убитых мною людей оставили на ткани теперь уже высохшие красные пятна. Не похоже, что я смогу ходить по улицам с такой изобличающей отметиной. Но праэси, похоже, обо всём подумали: на комоде лежала рубашка с длинным рукавом и аккуратно сложенные штаны. Я неторопливо переоделась и натянула ботинки, затем вышла из комнаты. Смутное беспокойство заставляло меня тянуть время. Вредная привычка, но с учётом обстоятельств, я была готова поддаться её влиянию.

Короткий лестничный пролёт привёл меня в общую комнату гостиницы. Здесь было пусто, что, в общем-то, странно для данного времени дня: сюда должны были собираться как местные завсегдатаи, так и путешественники из других мест. До Завоевания Лаура была столицей Королевства Равнин, но даже под властью Империи она оставалась самым богатым городом региона. В чьих карманах лежало это богатство — другая история, но учитывая, что город был крупным центром торговли, в это время года хорошие гостиницы должны были быть набиты до отказа. Хозяина гостиницы тоже нигде не было видно. Лишь какая-то женщина одиноко сидела за одним из столиков у очага. Перед ней лежала пачка документов, и она писала что-то на пергаменте, обмакивая перо с чёткостью часового механизма. Когда я спустилась по лестнице в зал, она не подняла головы, по всей видимости, не услышав меня.

— Садись, — спокойно сказала она, не поднимая глаз от пергамента.

Наверное, всё же услышала. Я села за стул напротив неё, не представляя, что мне делать дальше.

— Трактирщик сейчас принесёт завтрак, — сообщила незнакомка.

Я кивнула, испытывая неловкость, поскольку осознала, что она так ни разу на меня и не взглянула.

— Я… — начала я.

— Я знаю, кто ты, Катерина Найдёныш, — безразлично прервала меня она.

Я приподняла бровь.

— Кажется, это уже превратилось у всех в привычку, — заметила я. — И как мне вас назвать?

— Писарь.

Ой. Это было не имя, а Имя. «Не стоит дерзить незнакомцам, Катерина. Когда ты уже запомнишь?» Истории рассказывали, что Завоевание осуществили пять Бедствий: Чёрный Рыцарь, Чернокнижник, Капитан, Следопыт и Убийца. Женщина, сидевшая передо мной, не была одной из них. О ней не слагали таких ярких легенд, как о Следопыте или Чернокнижнике. Полагаю, её Роль не слишком хорошо подходила, чтобы где-то засветиться, и всё же я о ней слышала. Говорили, что она словно тень следовала за Чёрным, приводя все дела в порядок и присматривая за тем, чтобы после его побед всё работало, как следует. Если задуматься, странно, что я не видела её прошлой ночью. Настоящий уровень её полномочий в Империи был не вполне ясен, но не много встречалось настолько тупых людей, чтобы не понимать, что ссориться с ней было чрезвычайно плохой идеей. Неловкое молчание прервал трактирщик. Неловкое, впрочем, лишь для меня. Женщина словно бы ничего и не заметила. Он поставил на стол поднос с яйцами и сосисками и улыбнулся профессиональной улыбкой.

— Мадам, — приветствовал он меня. — Леди Писарь, вы уверены, что я не могу предложить вам чай или вино?

— В этом нет необходимости, — ответила она.

Было приятно видеть, что я не единственная, ради кого она не отрывает головы от пергамента. Мужчина почтительно поклонился и скрылся на кухне, предоставив мне возможность насладиться моей первой за день трапезой. Не самое роскошное пиршество, но всё было свежее, а я умирала с голоду. Кажется, за всю свою жизнь я не ела ничего вкуснее. К тому времени, как я прикончила последнюю сосиску, Писарь закончила то, чем занималась, затейливо расписалась внизу пергамента, а затем опустила перо в чернильницу.

— Чёрный вернётся ещё до вечернего колокола, — сообщила она. — Он захочет с тобой поговорить.

Я не стала сразу отвечать, частично потому, что не была уверена, что должна чувствовать по поводу того, что самый известный злодей нашей эры хочет ещё раз со мной поговорить, но ещё и потому, что рассматривала сидящую напротив меня женщину. В её внешности не было ничего примечательного. Пальцы испачканы чернилами, телосложение миниатюрное. Впрочем, учитывая, что мы были практически одного роста, мне, наверное, следовало подобрать более лестный эпитет. Её не сопровождала аура силы, как Чёрного или Капитана, которые могли заполнить своим присутствием всю комнату целиком, просто находясь там. Я бы не поверила, что у неё вообще есть Имя, если бы она чуть ранее так играючи не заметила моё появление. В Писаре было что-то сокрытое от внешнего взгляда. Я напомнила себе, что Имя не обязательно включает в себя способность драться, но от этого оно не становится менее опасным.

— А о чём, собственно, он хочет поговорить? — спросила я.

— Матроне твоего приюта сообщили, что ты всё ещё жива, — ответила она, проигнорировав мой вопрос. — Она волновалась.

Я хмыкнула, что должно было означать благодарность. Я не испытывала к матроне Нелтер неприязни, пусть даже её поучения иногда и порядком меня доставали. Она не одобряла мою работу в Крысином Гнезде, это факт — и с ней наверняка случился бы припадок, узнай она, что я дерусь в Яме — но, в конце концов, Дом Трагически Осиротевших Девочек Лауры всегда гордился тем, что устраивал своих подопечных на более достойные места, чем разнос напитков в трактире. После выпуска из заведения девушки имели достаточное образование, чтобы начать работу в торговле, либо стать наставницей детей знати. И раз уж она тратила на меня время, значит, ей было по-своему не всё равно. Писарь, кажется, решила, что наш разговор закончен, поскольку вытащила из пачки новый кусок пергамента и снова обмакнула перо. Как выяснилось, она была права насчёт скорого возвращения Чёрного Рыцаря: я как раз прикончила сосиски и допивала кружку чая, когда тот вошёл в общую комнату.

— Добрый вечер, Катерина, — весело приветствовал он меня. — Добрый вечер, Писарь.

— Добрый вечер, Чёрный, — ответила женщина с невыразительным лицом, и я была вынуждена признать, что ей хватало духу продолжать пялиться в листы пергамента, не замечая даже самого Чёрного Рыцаря.

— Цифры всё подтверждают? — спросил он, явно давно привыкший к её безразличию.

— Да. Впрочем, это неважно, учитывая признание. А Капитан?

— В настоящий момент общается с Оримом.

Большую часть я не поняла, но последнее имя было мне знакомо. Генерал Орим — Орим Угрюмый, как дружелюбно улыбаясь, называли его легионеры — командующий Пятым легионом, который составлял гарнизон Лауры. Я допила чай, дожидаясь своей очереди.

— Катерина, — произнёс Чёрный, через мгновение повернувшись ко мне, — ты…

Он замолчал.

— Похоже, у тебя есть ко мне вопрос? — закончил он.

— Это может прозвучать довольно странно, — начала я, — но, тем не менее, я слышала множество историй, и мне кажется, стоит всё-таки спросить. Это сможет избавить от кучи дальнейших проблем и всё такое.

Он приподнял бровь, но ничего не сказал.

— Так что, э-э-э… просто, чтобы знать наверняка, — произнесла я. — Вы, случайно, не мой давно потерянный отец, который устроил меня в приют, чтобы обезопасить от своих врагов, и вернулся только сейчас, когда я достаточно подросла, чтобы суметь постоять за себя?

К моему тихому ужасу, это вызвало смех у чудовища напротив меня. Его этот вопрос, кажется, искренне позабавил, так что, видимо, я всё ещё сирота. «Хвала за это небесам»,— подумала я. Тем не менее, выходило, что у меня нет никаких идей по поводу того, чем я вызвала его интерес.

— Нет, — ответил он. — Боюсь, я не имею никакого отношения к твоему зачатию. Кроме того, нельзя подрасти достаточно, чтобы справиться с моими врагами.

— Могу представить, — заметила я, хотя на самом деле не могла.

Скажу честно, я с трудом могла вообразить себе людей, способных побеспокоить человека, сидящего напротив меня. В Равнинах осталась лишь одна герцогиня — дорахе — и ей не было никакого дела до остальной части страны. Мысль о том, что она может возглавить восстание против Империи, была смехотворна, ну а кроме неё не осталось никакой знати, обладающей достаточным влиянием. Может быть, Первый Принц Принципата? Я мало что знала об этой женщине. Ходили слухи, что она наконец-то покончила с гражданской войной, что означало, что они могли снова положить глаз на одного из своих соседей.

— Кстати о них, — сказал он. — Я надеялся, что мы сможем поговорить о губернаторе.

Я приподняла бровь.

— Я слышала, большая часть слов, которыми его можно описать, не предназначена для ушей приличных девушек.

— А ты одна из них? — улыбнулся он. — Из приличных девушек?

Я фыркнула. Так значит, он хочет поговорить о губернаторе Мазусе. Ха! Это можно. Скорее всего, ему не понравится то, что я скажу. Но это можно.

— Должно быть, он самый ненавидимый человек во всей Империи, — откровенно сказала я. — Никто об этом не говорит, потому что в противном случае к тебе вламываются стражники, но не думаю, что в Лауре найдётся много людей, кто не пырнул бы его чем-нибудь острым, если бы смог избежать последствий.

Чёрный задумчиво хмыкнул, попивая чай.

— У меня сложилось впечатление, что губернатор, по крайней мере, в хороших отношениях с гильдиями, — заметил он.

Я пожала плечами.

— Учитывая, сколько золота он суёт цеховым мастерам, это неудивительно, — ответила я. — С теми немногими, кто не хотел иметь с ним дел, произошли крайне досадные несчастные случаи, а те, кто заступил на их место, оказались более сговорчивы.

— Несчастные случаи? — уточнил он.

— Он даже не пытался ничего скрывать, — сердито парировала я. — Тара Золотой глаз, которая руководила гильдией Пряностей, прямо заявила ему, что скорее сдохнет, чем возьмёт его взятку. Она утонула в ванной, в которой и сантиметра воды не было. И, наверное, мне не нужно ничего рассказывать о городской страже?

— Я так понимаю, происшествия вроде вчерашнего здесь не редкость?

— Чаще всего, стража делает то, что должна, — признала я. — Но общеизвестный факт, что они — его личные головорезы, и не стесняются распускать руки, когда собирают его непомерные налоги.

Губы его сжались.

— Ах да, знаменитые налоги. По этому поводу он устроил в Этере настоящий переполох.

— Забавно, что каждый раз они временные, но, каким-то образом, их никогда не отменяют.

Налоги — основная причина, по которой ненавидели Мазуса. С самого начала все были готовы к тому, что праэси, которого Императрица назначит на пост губернатора, попытается превратить Лауру в своё личное феодальное владение, но за первые десять лет, когда власть принадлежала легионам, люди привыкли к справедливому правлению. До тех пор, пока ты не пытаешься устраивать беспорядки или совершать преступления, легионерам нет дела до занятий равнинцев. Мазус же везде совал свой нос, а следом за носом, обычно появлялась рука, жаждущая поживиться золотом.

Последние несколько лет цены на продовольствие непрерывно росли. Я слышала, как люди жаловались на то, что торговцев, не входящих в гильдии, обложили новыми поборами. А поскольку гильдия забирала долю у всех, кто в неё входил — Мазус, разумеется, получал свой процент — то цена за вступление могла и разорить небольшого торговца. Мало того, что это было несправедливо, больше всего меня злило то, что это было невероятно тупо. В эти дни торговля в Лауре стала совсем не той, что десять лет назад. Тогда не менее чем половина торговцев на летней ярмарке были из местных. Жадный мерзавец так сильно стремился выжать из города побольше денег, что совершенно не замечал, как душит его.

— Подлинный идиотизм, — согласился Чёрный, и душа моя едва не ушла в пятки.

Он действительно читает мысли, или я сказала это вслух?

— Всё выдало твоё лицо, — с улыбкой сообщил мне зеленоглазый человек.

Мой пульс участился. Я не была полностью уверена, что он говорит правду. Но он был со мной согласен. Почему? Разве выдоить больше золота для Империи не лучше с его точки зрения вне зависимости от того, что делал Мазус? Даже если ситуация дойдёт до крайней точки и выплеснется на губернатора в виде бунта, гарнизона вполне хватит, чтобы его усмирить. На кончике моего языка крутился десяток вопросов, но я не была уверена, что мне стоило их задавать. До сих пор он вёл себя вполне разумно, даже любезно, вообще-то, но не стоит забывать, что именно этот человек, сидящий напротив меня, поставил наше королевство на колени.

Может быть, какая-нибудь другая девушка могла бы подумать, что раз уж он продолжает улыбаться, то он — друг, но я не забывала, кто он такой. И всё же, я чувствовала тот самый зуд. Необходимость узнать «почему», а не просто смириться с фактом «всё так, как оно и есть». Отчаянный позыв понять, как работает мир вокруг меня. И вообще, это ведь именно он начал разговор, не так ли? Он мог легко превратить его в допрос — проклятье, да он мог просто спросить кого-то более сведущего чем шестнадцатилетняя девушка из приюта — но по каким-то своим причинам он решил пойти на сложности и превратить всё в обстоятельную беседу.

— Если он идиот, — заговорила я, проигнорировав собственный здравый смысл, — тогда почему он вообще стал губернатором?

Лицо Чёрного Рыцаря не изменилось, но появилось отчётливое ощущение… удовлетворения. Примерно такое появляется у людей, когда они обнаруживают, что оказались правы.

— От Мазуса, в общем-то, никто и не ждал особенных свершений, — сообщил он. — Это было исключительно политическое решение.

— Императрица хотела его за что-то наградить, — догадалась я. — И потому ему дали управлять самым богатым городом Равнин.

— Это была не награда, — ответил Чёрный. — Это была взятка. Его отец — Высокий Лорд, и после окончания Завоевания, нам нужно было его задобрить.

Я изумлённо моргнула.

— Задобрить его? — выпалила я. — Да она же Императрица! С чего это ей потребовалось кого-то задабривать?

Зеленоглазый мужчина допил вино и отставил кубок в сторону.

— Ты полагаешь, что она обладает безграничной властью, но это представление в корне неверно. Если матрона твоего приюта наденет корону и объявит себя правительницей Лауры, даст ли ей это реальную власть над городом?

— Полагаю, это риторический вопрос, — сухо ответила я.

Он утвердительно хмыкнул и вернулся к теме разговора.

— В случае со Зломыслящей — то же самое. Сидеть на троне, не означает, что праэси станут исполнять каждую её малейшую прихоть. Ей требуется поддержка других обладающих властью людей, иначе её полномочия станут не более чем фикцией.

Тон его голоса не слишком отличался сейчас от тона лучших преподавателей приюта в те моменты, когда они заговаривали о своих горячо любимых предметах, что было… весьма странно. Образ грамотея средних лет, ведущего у нас занятия, не сказать чтоб так уж хорошо вязался с сидящим передо мной злодеем.

— Так значит, ей нужно, чтобы на её стороне были все Высокие Лорды? — спросила я.

Его губы искривила сардоническая усмешка.

— Это было бы весьма выдающееся достижение, учитывая, что все они ненавидят друг друга почти так же сильно как и её, — пробормотал он. — Нет, ей нужно лишь прибрать к ногтю достаточное их количество, чтобы остальные осознали, что восстание бесполезно.

— А лучший способ договориться с нужными людьми, это отдать им приличный равнинский город, с которого можно трясти налоги, — нахмурилась я. — Пусть даже живущие здесь люди окажутся под властью такого ублюдка как Мазус.

— Более или менее верно, — согласился он. — Корона получает определённую часть собранных им налогов, что за последние несколько лет составило сумму, значительно превосходящую ожидания. Вследствие этого, возникли вопросы.

Я приподняла бровь.

— Императрица недовольна тем, что получает больше, чем рассчитывала?

Глаза Чёрного стали холодны.

— Золото не растёт на деревьях, Катерина. Была выражена обеспокоенность по поводу благосостояния Лауры в условиях подобного бремени.

Я многозначительно хмыкнула.

— Вы беспокоитесь о том, что режете золотую гусыню, — подумала вслух я.

Он пренебрежительно взмахнул рукой.

— Это одна из причин, разумеется, впрочем, не самая главная. Настоящая проблема заключается в том, что он сеет недовольство.

— Не то, чтобы меня не пугала мысль о том, что бунт будут усмирять легионы, — заметила я. — Но разве не в этом их основное назначение?

Я поморщилась от своих слов. Меня несколько обеспокоила та лёгкость, с которой я примерила на себя имперский образ мыслей. Разумеется, я и сама планировала завербоваться в Легионы, но только для того, чтобы добраться до достаточно высокого поста, чтобы предотвращать подобное развитие событий. Чёрный налил себе ещё одну чашу, зачем жестом предложил вина мне. Я покачала головой. Не то, чтобы я не любила вино — я пробовала его несколько раз в Крысином Гнезде и обнаружила, что некоторые сорта вполне мне по вкусу — но я только что закончила завтракать, да и до вечера ещё было далеко. Впрочем, праэси начинали пить с самого утра, так что меня не удивило то, что он налил себе вторую чашу.

— Они легко усмирят бунт, — признал Чёрный. — Но будут последствия.

Сказать или промолчать? Проклятье, да это даже не станет самым моим дерзким за сегодня высказыванием.

— Уж не думала, что мёртвые равнинцы вызывают у вас подобное беспокойство, сэр.

Мне удалось сохранить приемлемый тон. Одно дело было тягать дракона за хвост, а другое — одновременно с этим показывать ему язык.

— Я питаю отвращение к бессмысленным потерям, — ответил Чёрный, очевидно ни на секунду не сконфуженный моим намёком на то, что он отпетый массовый убийца. Полагаю, я не первая, кто об этом заговорила. — А убийство бунтовщиков лишь загонит волнения под землю.

Он отставил чашу в сторону.

— Проблема намного шире, Катерина. Возьми две нации с приблизительно равным количеством населения. Одна аннексирует другую, но не получает законной власти над ней, удерживая порядок одной только силой оружия. Как предотвратить восстание?

Я не вполне понимала, почему он не стал называть Праэс и Равнины. Ведь было совершенно понятно, что он говорил именно о них. Может быть для некоторой отстранённости? Наверное, когда не называешь своих соотечественников по имени, так легче говорить о… неприятных мерах. И всё же, это был по сути лишь фиговый листочек.

— Нужно использовать Легионы — в смысле, армию нации-завоевателя — чтобы уничтожить любого, кто выходит за рамки. Если повесить достаточно людей, то больше никто не станет с тобой связываться, — сказала я, немного поразмыслив.

В каком-то смысле, когда ты — Зло, править легче. Не требуется беспокоиться о мелких докучливых концепциях типа «будь справедлив» или «не пытайся решить любую проблему убийством».

— Ах да, правление через страх, — заметил он. — Это работает, но лишь до определённой степени. Необходимо поддерживать тонкое равновесие, чтобы люди боялись достаточно, чтобы не начинать мятеж, но и не до такой степени, чтобы осознать, что им уже нечего терять. Вот почему, когда кто-то доводит людей до этого уровня отчаяния, необходимо вмешаться.

Всё внезапно сложилось в единую картинку, как в тех забавных металлических головоломках, что продавались на рынке.

— Мазус, — осознала я.

— Политика Империи заключается в том, чтобы эксплуатировать Равнины, а не разрушать, — сказал Чёрный. — Губернатор наносит куда больше ущерба, чем может себе вообразить.

Я постаралась, чтобы чувство лёгкого отвращения не отразилось на моем лице. Как вообще можно говорить подобные вещи? И всё же, пускай с точки зрения политики такое мышление и лежало целиком в сфере области Зла, от него по крайней мере не несло тупостью. А я всегда предпочту, чтобы во главе стоял компетентный мерзавец, а не злобный идиот.

— Вы полагаете, что бунт в Лауре может перерасти во что-то большее? — спросила я.

— Ключ к сохранению Империей контроля над завоёванными землями — это не страх, моя дорогая, это апатия. До тех пор, пока простые люди могут заниматься своими делами и беспрепятственно жить своей жизнью, какое им дело то того, куда идут их налоги? Губернатор заставляет простых людей снова вспоминать о правителях, а это очень опасно.

— Ха. Вообще-то, это многое объясняет, — признала я.

Прежде всего, наконец, стало ясно, почему Легионы Ужаса, которые получали указания напрямую от Чёрного Рыцаря, вели себя так прилично, по сравнению с Мазусом. Стало ясно, почему легионеры никогда не упускали возможности отпустить шпильку по поводу Мазуса и его приятелей. Получается, что Губернатор не был в прямом смысле слова союзником Императрицы. Раньше я была готова списать это на смесь неприязни и некоторого уровня соблюдения приличий, но всё, похоже, объяснялось закулисными политическими событиями.

— Существует также и более тонкая угроза, из-за которой я прибыл сюда лично, — добавил немного погодя Чёрный.

Я приподняла бровь. Мне было невероятно интересно, но я, кажется, уже исчерпала свой запас наглости на этот день. Я не была уверена, сколько он готов мне спустить, но у меня появилось ощущение, что я наговорила уже достаточно.

— Если можешь, подумай об этом как об истории, — произнёс зеленоглазый человек. — Город, однажды столица процветающего королевства, разрушенный и пребывающий сейчас в упадке. Его жители стонут под всё возрастающим бременем, и нет никакой надежды. Пока, наконец, не появляется…

— Герой, — тихо закончила я.

Проклятье. Кажется эта ситуация может стать реально мерзкой. Как если сложишь поленницу из сухих дров и оставишь без присмотра. Чтобы поднялся огонь, достаточно одной лишь искры. Точно так же и город, который он описал, оставленный без присмотра слишком надолго, мог породить Роль, которая способна заполнить возникшую пустоту. Сможет ли герой побить Чёрного Рыцаря? Как-то я сомневаюсь. В конце концов, последние семь не справились, а один из них, пять лет назад, как я слышала, не протянул и недели, прежде чем до него добрался Убийца. Но если люди в городе будут достаточно раздражены, то герой, прежде чем его остановят, сумеет устроить множество проблем. Это был совершенно другой уровень игры. Рыцарь ведь даже ещё не сражался с героем, он изменял ситуацию так, чтобы герой даже и не смог появиться.

— Скорбящие Небеса, — мягко сказала я. — Неудивительно, что вы каждый раз их убиваете. Стрела натянута задолго до того, как воробушек вспорхнул.

Улыбка Чёрного была остра, как нож.

— То, что я побеждаю, не означает, что я перестаю жульничать.

— Так зачем вы мне рассказываете... вот это вот всё? — спросила я, взмахнув рукой, чтобы обозначить весь наш разговор. — Не буду ли я теперь слишком много знать? Вы, кажется, не такой человек, кто оставляет за собой незаконченные дела.

Он поднял чашу и немного отпил.

— Потому, что ты кое-кого мне напоминаешь, — ответил он. — А также потому, что после того, как ты сходишь со мной на банкет, я хочу сделать тебе предложение.

Я поморщилась от его самонадеянной уверенности, что я с ним куда-то пойду. Он был прав, разумеется — даже если бы он не обладал достаточной властью, чтобы заставить меня, я была готова согласиться только ради того, чтобы узнать, к чему этом может привести — но прямо в лицо заявить мне, что у меня нет выбора… Вот ведь засранец.

— Банкет? — хмыкнула я. — Звучит здорово. Нужно ли мне что-то захватить с собой?

— Это же банкет губернатора, — произнёс он. — Так что лучше всего захвати с собой нож.

Похоже, мне придется принять решительные меры, чтобы начать цивилизованный диалог

Жуткая Императрица Злословная II,

перед тем как приказать вырвать языки всему императорскому двору.

— А разве наши одеяния не слишком скромны для визита во дворец? — спросила я.

На мне по-прежнему были надеты рубашка и штаны, которые я обнаружила утром в своей комнате, и мне неприятно было осознавать, до чего хорошо они на мне сидели. Хочу ли я знать, как именно они выяснили мой размер? «Наверное, нет», — поморщилась я. Потрясений за последние пару дней достаточно. Тем не менее, тёмно-серый хлопок был намного приятнее всего, что я в последнее время носила. Надеюсь, эти вещи останутся мне вне зависимости от того, чем закончится это его «предложение».

— Броня всегда в моде, — сухо ответил Чёрный.

На нём были всё те же доспехи, что и прошлой ночью. Сейчас, при свете дня, когда я могла хорошо его рассмотреть, стало ясно, что это, в общем-то, обыкновенные стальные пластины. Конечно, они могли быть зачарованы — и наверняка были — но это был не чёрный обсидиан или что-нибудь типа того, чего можно было ожидать от человека в его положении. На пряжке пояса даже не было черепа! А вот это уж точно должно идти вразрез с каким-нибудь имперским постановлением.

— Наверное, так оно и есть, если собираешься пырнуть кого-нибудь ножом, — пробормотала я, скосив глаза, чтобы оценить его реакцию.

Ничего. Не то, чтобы меня это удивило. Я чертовски хорошо умела подмечать различные тонкости в бою — пришлось научиться, иначе бы я не достигла чего-то заметного в «Яме» — но всякие социальные навыки никогда не были моей сильной стороной. «Прискорбное отсутствие внимания к окружающим и естественная предрасположенность к дерзости» — так это называл наш преподаватель этикета. В его адрес после уроков я произнесла несколько куда менее лестных эпитетов, впрочем, от этого его слова не стали менее точными. Краем глаза я заметила, что мы привлекали внимание. Как только люди замечали десяток всадников, сопровождавших двоих незнакомцев — Писаря сейчас с нами не было — они разбегались по домам и запирали за собой двери. Подобное поведение легко было бы понять, если бы мы были в приозёрном районе или районе рынка. Но мы уже давно миновали их и сейчас шествовали по проспекту Белокаменного квартала. Вся эта часть Лауры состояла из поместий знати и членов гильдий, выстроенных из белого песчаника, давшему имя этой части города.

За предыдущие сотни лет район практически не изменился в размерах. В основном потому, что знать издала весьма хитрый закон, чтобы держать остальных подальше: каждый новый дом квартала должен быть построен из камня с той самой каменоломни, где добывали первый песчаник, а ведь камень там закончился столетия назад. Тот, кто это придумал, по всей видимости, считал себя очень хитрым, я же скорее полагала, что он был засранец. Но разве со знатью было когда-то по-другому? Получаешь титул и небольшой участок земли, и в голову сразу же начинают заползать все эти странные идеи. Вроде той, что Белокаменный квартал следует охранять особым подразделением городской стражи. Мужчины и женщины, входящее в то самое подразделение, молча наблюдали за нашим продвижением. Они не подходили близко, разумеется, но нам попадались всё более и более крупные группы одетых в кольчугу бойцов.

— Они представляют для нас проблему? — спросила я, когда мы прошли мимо группы из не менее чем двадцати обеспокоенных стражников.

Чёрный склонил голову набок.

— Это маловероятно, — заметил он. — В худшем случае они передадут послание своему господину во дворец, но так уж случилось, что все входы уже перекрыты.

Моя брови поползли вверх.

— Наверняка хоть у одного из них есть подружка, которая работает кухаркой или горничной, — ровно сказала я. — Скорее всего, они знают, где находятся входы для слуг.

Бледнокожий мужчина посмотрел на меня с насмешкой.

— Легионеры перекрыли и эти входы тоже, Катерина.

А. Ну разумеется, он уже подумал об этом. Прославленный стратег Зла и всё такое. Я отвернулась, чтобы он не заметил, как горят мои щёки.

— А вот и Саба, — заметил он. — Похоже, всё идёт согласно плану.

Последнее предложение он произнёс странным тоном, словно это была шутка. Я не вполне поняла, в чём заключался юмор, так что бросила на него вопросительный взгляд. Имя Саба было мне незнакомо, однако фигуру, вынырнувшую из-за угла с проспекта Пионов, спутать нельзя было ни с кем. Загорелая женщина, более известная мне под именем Капитан. Всё так же без шлема, но сегодня она обошлась и без плаща — было почти болезненно видеть, насколько высокой и широкой она оказалась. Выше двух с половиной метров точно, а мускулов у неё было больше, чем у любого виденного мною орка, а ведь орки отличались по-настоящему крупным телосложением. Одного её вида оказалось достаточно, чтобы разогнать тех немногих стражников, что всё ещё стояли на местах. Она, впрочем, направилась прямиком к нам, будто бы этого и не заметив.

— Приветствую, Чёрный, — приветствовала она его. — Добрый вечер, мисс Найдёныш.

Голос был глубоким, но в нём легко было различить певучий акцент праэси. Я кивнула, пользуясь возможностью получше её рассмотреть. Мощный нос, глубоко посаженные голубые глаза с тонкими нежными ресницами, которые казались не вполне к месту на столь… ну… зверском лице. Она больше походила не на реального человека, а на карикатуру, в которой все черты были изображены слишком крупными. Огромный молот, висящий за спиной, ни сколько не разрушал это впечатление.

— Орим расставил своих легионеров? — мягко спросил Рыцарь.

Она кивнула.

— Задача заблокировать дворец необычайно его воодушевила, — заметила она. — Похоже, Мазус уже давно сидит у него в печёнках.

Это могло служить объяснением, почему легионеры, которых я обслуживала в «Гнезде», так редко говорили о губернаторе что-то хорошее. Подобного рода неприязнь, обычно легко передаётся подчинённым. А у меня сложилось впечатление, что генерал Орим пользовался среди солдат популярностью. Так значит, они перекрыли все входы и выходы из дворца. Но если так, то главный вопрос: зачем? Наша странная беседа с Чёрным Рыцарем в гостинице навела меня на мысль, что Мазус был не в ладах с Императрицей. У неё, впрочем, должны быть более простые способы приструнить его, чем присылать свою правую руку. Недвусмысленное письмо с печатью Императрицы произвело бы достаточный эффект, но нет, вместо этого в дело пошли какие-то шпионские заморочки. Может быть, его снимают с поста? С моей точки зрения, это было бы лучшим вариантом. До момента, пока из Пустошей прибудет новый праэси, в Лауре будет действовать военное положение. А если нам хоть чуточку повезёт, следующий идиот окажется хоть немного более компетентным. «Но если бы они планировали только это, то не стали бы всё настолько усложнять, — решила я. — Разве что, они ожидают неприятностей».

— У тебя такое лицо, будто ты планируешь убийство, — произнёс голос, отвлекая меня от моих мыслей.

И Чёрный, и Капитан смотрели на меня одновременно вроде бы и с усмешкой, и с любопытством.

— Забавно слышать это от вас, сэр, — ответила я. Рот произнёс слова до того, как я успела их осознать. Капитан фыркнула. Кажется, это означало, что меня не станут убивать прямо посреди проспекта.

— Девчонка права, — заметила она. — Не припомню ни одного раза, чтобы по твоему виду не было понятно, что ты замышляешь что-то зловещее.

— Зловещее? — Рыцарь недовольно сморщил нос. — Векеса плохо на тебя влияет. А ведь подумать только, какой воспитанной ты была, когда мы впервые встретились.

Огромная женщина закатила глаза, а я стиснула челюсти, чтобы неверие в происходящее не отразилось на моём лице. Я и представить себе не могла, что однажды встречусь с кем-нибудь из Бедствий, но даже если бы когда-нибудь и представила, то в той воображаемой встрече было бы намного меньше… дружеского подтрунивания. Это ведь простые люди могли обычно подшучивать друг над другом, а не… те, кем они являлись. Кроме того, разве это не героям предполагалось быть остроумными? Лучшее, что доставалось злодеям в историях — это монологи, или возможно, недоумевающие вопли «да что вообще тут могло пойти не так?», когда выходил боком их проект поглощения магической энергии древнего ужаса, запечатанного в камне. Я незаметно ущипнула себя, просто на случай, если Захарий всёрьёз облажался во время последнего исцеления, и всё, что я сейчас вижу, лихорадочный бред. Капитан взглянула на небо и нахмурилась.

— Надо двигаться, не то этот мелкий говнюк и его гости успеют надраться, — произнесла она.

Она только что назвала Императорского губернатора мелким говнюком?

— Думаю, теперь вы будете моим любимым злодеем, — искренне сказала я.

Губы женщины изогнулись.

— Нам надо её оставить, — сказала она Чёрному. — Все остальные после Полей слишком тебя бояться, чтобы даже слово поперёк сказать.

— Очевидно, кто-то забыл сообщить об этом Чернокнижнику, — пробормотал Рыцарь. — Но ты права — если они совсем упьются, нам придётся нескольких убить, только ради того, чтобы привести остальных в нужное состояние духа.

Вот так. Меня словно холодной водой окатило. Тот небрежный тон, с которым зеленоглазый мужчина упомянул убийство, вернул меня к реальности. «Злодеи. Забавные и даже приятные, но всё равно злодеи». В приозёрном районе я часто встречала калек-попрошаек. У кого-то не было рук, у кого-то ног, а кто-то был покрыт шрамами от страшнейших ожогов. Все эти увечья они получили во время Завоевания — события, спланированного этими двумя беззаботными людьми, идущими сейчас рядом со мной. То, что эти злодеи ненавидели тех же людей, что и я, не означало, что они на моей стороне. Не следовало забывать об этом. Я собиралась завербоваться в Легионы, чтобы найти уязвимость в системе, созданной Империей, а не для того, чтобы стать ещё одной её шестерёнкой. Я постаралась, чтобы мои мысли не отразились на выражении лица, и последовала за двумя злодеями в сторону дворца.

Чёрная стража безмолвно двинулась за нами. С ног до головы закрытые чёрной бронёй, они были настолько молчаливы, что это было реально зловеще. Я не могла припомнить, чтобы кто-нибудь из них что-то говорил, или хотя бы снял шлем.

Ходили слухи, что у всех слуг и охранников Имперской знати вырывали языки, но мне как-то сложно было в это поверить. Обычно такие истории рассказывали те же люди, которые заявляли, что своей красотой Жуткая Императрица обязана купаниям в крови невинных. Что весьма глупо, как ни посмотри. Во-первых, невинных в Этере в принципе не так-то и много. А во-вторых, чтобы наполнить ванну, крови нужно ну просто реально много. И если у них нет специального заклинания, чтобы выкачивать из людей кровь — хотя, впрочем, этого от праэси вполне можно ожидать — то каждый раз, чтобы наполнить ванну, нужно убивать не менее трёх взрослых людей. И кроме того, если Императрица не собирается потом целый день отскребать от себя засохшую кровь, то ей сразу же потребуется принять ещё одну, обычную ванну. Та ещё морока ради весьма сомнительного результата, тем более, что красота не так уж и необходима правителю. Император Гнусный, предшественник Зломыслящей, говорят, был чрезвычайно уродливым стариком с крючковатым носом.

— Я слышала, ты дерёшься на ринге, — внезапно заметила Капитан.

Я удивлённо взглянула на воительницу. Я и не ожидала, что она попытается поддержать беседу, но, даже с учетом осознанной мною неприятной истины, всё же лучше продолжать разговор, чем идти ко дворцу в полной тишине.

— Я… э-э-э… дерусь, — признала я. — Я только не представляла, что вы знаете о «Яме».

Капитан нахмурилась.

— А почему мы не должны знать? — спросила она, взглянув на Чёрного.

— Согласно законам Равнин, подобные бои нелегальны, — ответил он.

— Хм, — буркнула она. — Вот же варвары.

Я с трудом сохранила лицо невозмутимым. Не уверена, что хочу слышать подобные замечания от женщины, на чьей родине практикуются человеческие жертвоприношения. И всё же, судя по всему выходило, что Империя была прекрасно осведомлена о «Яме». Странно, ведь бои, в конце концов, потому и назывались подпольными, что были вне закона. В противном случае Конторщица не стала бы платить страже. Разумеется, Мазус знал о них, ведь он получал свою долю. Но одно дело знать о боях в «Яме», а совсем другое — знать бойцов поимённо.

— Выходит, Конторщица платит и вам тоже? — спросила я.

— В некотором роде, — ответил Чёрный. — Можно сказать, что она принадлежит нам.

— Секунду, но если её заведение создано вами, то зачем она платит Мазусу? Разве это не уменьшает вашу прибыль?

— Ты предполагаешь, что наши люди и люди губернатора — это одно и то же.

Хм. Я с изумлением осознала, что, похоже, праэси сумели дважды нагреть Конторщицу. Забавно, а ведь та воображала, что держит всё под контролем. Приятно было слышать, что с ней обошлись точно так, как она сама обходилась с другими.

— А есть ещё, что-то нелегальное, что принадлежит вам? — спросила я.

Чёрный Рыцарь улыбнулся, но сохранил молчание. Я нахмурилась.

— Вы бы не стали возиться с какой-то мелкой рыбёшкой, вроде «Ямы», если бы вам не принадлежала и рыба покрупнее, — осознала я. — Проклятье. Какой частью подпольного мира вы фактически владеете?

Улыбка Чёрного стала шире, и он повернулся к Капитану.

— Я же говорил, она сообразительная, — произнёс он.

Закованная в латы женщина кивнула, изучая меня со странным выражением лица. Комплимент, однако, нисколько не убавил моего любопытства.

— Гильдия Воров, разумеется, — пробормотала я. — Контрабандисты тоже?

Зеленоглазый мужчина пожал плечами.

— Мы работаем со всеми так называемыми «тёмными гильдиями», — признал он. — Впрочем, я могу прекрасно обойтись без напыщенных названий, которыми они себя нарекают.

Было более чем иронично услышать это от человека, который называл свою личную охрану «Чёрной стражей» и снабжал их одеждой той же цветовой гаммы.

— Я не понимаю, — заметила я после нескольких мгновений. — Империя — это закон, зачем им работать с вами?

— Ты думаешь о том, что законно, а что незаконно, — ответил Чёрный. — А нужно думать в терминах Добра и Зла.

Ой. Если посмотреть на всё так, то смысла становилось куда больше. Очевидно, люди, которые управляли наименее приятными сторонами жизни Лауры, считали людей вроде Бедствий своими естественными союзниками. Но даже если и так, Лаура оставалась территорией Империи. Так почему они допускали, чтобы кто-то поддерживал воров и головорезах на их землях, пусть даже те с ними и делились?

— Торговцы, которых они ограбят, заплатят меньше налогов, — заметила я.

Капитан, судя по всему, потеряла интерес к разговору и принялась сканировать взглядом улицы. Её нельзя было винить: мы уже серьёзно отклонились от темы моих сражений в «Яме».

— Когда Лаура находилась под властью короля Роберта, — заметил Чёрный, — Гильдия Воров всё так же существовала. Я прав?

Я кивнула. Об этом знали все: Воры появились в городе в тот самый момент, как только здесь был возведён первый дом. Скорее всего, это была просто банда преступников, придумавших себе загадочное имя, но нельзя было отрицать, что их история исчислялась годами.

— И он, как и все его предшественники, активно с ней боролся, — продолжал Рыцарь. — Однако реальность такова, что нет ни одного города в мире, где не ведётся подобная деятельность. Попытка уничтожить их приведёт лишь к тому, что в руки первого появившегося героя попадёт группа людей, необычайно искусная в вопросах скрытности и коварства.

Я почесала переносицу. Попытка понять образ мыслей этого человека вызывала головную боль.

— И тогда вы заключили с ними соглашение, — предположила я. — Они не крадут у Империи, а вы смотрите на них сквозь пальцы?

— Существуют квоты, — ответил Чёрный. — И на убийство известных личностей может быть наложено вето.

Здесь прослеживался определённый практический смысл, но это всё равно вызывало возмущение. Империя не соблюдала свои собственные законы! Праэси не то чтобы пытались сохранить прежний порядок, они скорее заботились, чтобы всё, что уже существует, работало чуть более упорядоченно. Но нужна власть, если ты не используешь её на исправление того, что нужно исправлять? К счастью, поддерживать беседу больше не пришлось, поскольку мы прибыли ко дворцу.

Королевский дворец представлял собой сооружение со множеством арок и окон. Здесь не было белого песчаника, заполонившего эту часть города. Стены были возведены из серого гранита. Подобный камень обычно не встречался в Равнинах. Говорят, для постройки использовали остатки летающей крепости Жуткой Императрицы, которая рухнула на предыдущий дворец. Объёмы этого камня просто поражали, и пока мы шли мимо крупных прудов, разбросанных по пространству перед дворцом, я с изумлением таращилась по сторонам. Дворец был окружён низкой стеной с огромными воротами посередине. Люди у входа не относились к городской страже: в данный момент вход охраняли десяток легионеров в полном боевом облачении.

— Сейчас, полагаю, неплохой момент, чтобы объяснить мне, зачем я вам понадобилась, — пробормотала я, когда наша процессия двинулась в их сторону.

Чёрный хмыкнул.

— Мы собираемся задать губернатору несколько острых вопросов, — ответил он.

Я приподняла бровь.

— А я что, должна стоять там и молча смотреть?

— Наоборот, — произнёс Рыцарь. — Желательно, чтобы ты вмешивалась, как только тебе это взбредёт в голову.

Да уж, звучит зловеще.

— Это что, какое-то испытание? — предположила я.

— Сама жизнь — это испытание, — ответил зеленоглазый мужчина.

Я закатила глаза.

— Надеюсь, вам не пришлось медитировать под водопадом, чтобы прийти к подобному заключению.

Капитан фыркнула. Но разговор затих, когда мы прошли мимо легионеров, молча отдавших честь, и вступили на мощёную дорожку комплекса дворца. Всё здесь было покинуто: я ожидала, что раз уж губернатор принимает гостей, повсюду будут сновать слуги, но мы были совершенно одни. Из открытых ярко освещённых окон доносился шум голосов. Но как только мы вошли в освещённый факелами коридор стало совершенно тихо. Чёрный, который возглавлял нашу процессию, каждый раз без колебания выбирал нужный поворот. Видимо, он был здесь не в первый раз. Я по большей части рассматривала картины и скульптуры, занимавшее всё свободное пространство вдоль стен. Многие из них были из Свободных Городов: раскрашенный мрамор, чаще всего обнажённые люди в неестественных позах.

— А, вот мы и пришли, — заметил Рыцарь, когда мы оказались перед парой деревянных дверей.

Судя по смеху и разговорам, доносящимся из-за них, мы прибыли к банкетному залу. Ещё одна часть королевства, что стала очередным трофеем в руках губернатора.

— Капитан, не окажешь нам любезность?

Огромная женщина шагнула вперёд, положила руки на двери и надавила. Массивные створки распахнулись и с грохотом ударились о стены. Здесь было по крайней мере пятьдесят человек, не считая слуг. Мужчины и женщины разодетые в импортные шелка и утопающие в золотых украшениях. Многим было лет под сорок, впрочем, встречались и помоложе. Три длинных стола были выстроены буквой «П», во главе среднего восседал хозяин банкета. Его тёмная кожа выделялась на фоне прислуживающих ему бледных равнинцев. Я рассеянно провела большим пальцем по рукояти ножа на поясе. Я не поняла, шутил ли Чёрный, когда посоветовал его взять, но перед этой сворой я ощущала себя гораздо спокойнее с оружием на бедре.

Шум затих, как только мы вошли. Почти все уставились на Чёрного. Некоторые взглянули на Капитана, совсем немногие на меня. Несколько раздражало, что меня так явно не приняли всерьёз, но у меня было чувство, что смеяться последней сегодня буду именно я.

— Вон, — просто сказал Чёрный. — Все на выход.

Я никогда не видела, чтобы комната так быстро пустела. Я ощутила тот же самый вес, который испытала прошлой ночью, когда Рыцарь смотрел на меня сверху вниз в том переулке. Но сегодня давление был направлен не на меня. Это было, всё равно что плыть рядом с течением. Поток ощущался, но не затягивал. Все эти павлины, разодетые в шелка и напялившие такое количество золотых украшений, что небольшой семье хватило бы на пропитание на десятилетие — все они рванули к выходу, даже не пытаясь скрыть своего животного ужаса. Мне доставляло глубокое удовольствие наблюдать, как люди, олицетворяющие власть и богатство Лауры, толкаются в отчаянных попытках как можно быстрее добраться до дверей. Я даже не пыталась скрыть свою улыбку. В конце концов, я здесь не для того, чтобы заводить друзей, а если бы и так, то вряд ли бы захотела назвать другом кого-то из присутствующих.

— Так значит это фишка Имени, способ залезть в чужую голову, — пробормотала я. — Похоже, полезный трюк.

Зеленоглазый мужчина весело взглянул на меня.

— Наиболее примитивное использование моей силы, — ответил он, разглядывая разбегающуюся толпу, — но не могу отрицать, что иногда это может быть забавным.

Прошло, наверное, не более тридцати мгновений, после чего в комнате остались лишь Чёрный, Капитан, губернатор и я. Мне впервые удалось оказаться в одной комнате с губернатором Лауры, я воспользовалась возможностью, чтобы получше его разглядеть. Губернатор Мазус оказался высоким мужчиной лет сорока. Кожа его была тёмной, как это свойственно многим праэси. Волосы и борода коротко подстрижены. В ушах висели золотые серёжки. Мантия представляла из себя буйство зелёного и золотого шёлка, и я готова была поставить бриллианты против поросят, что в некоторые швы были вплетены настоящие золотые нити. Губернатора отличал некий особый лоск. Каждая деталь его облачения и вообще внешнего вида была будто чрезвычайно тщательно выверена. У него наверняка были на этот случай специальные слуги.

— А, Амадей, — произнёс губернатор, развалившийся в кресле и небрежно покачивающий серебряным кубком в руке. Судя по виду, его совершенно не смутило наше внезапное появление. — Какое неожиданное удовольствие. Если бы ты заранее сообщил о своём визите, я бы приготовил более подобающий приём.

Лёд в глазах Чёрного мог заморозить кипящую воду.

— Очень немногим людям позволено называть меня этим именем, Мазус, — очень спокойно ответил он. — И ты никогда не был одним из них.

Губернатор весьма заметно вздрогнул. Хотя всего через секунду лицо аристократа уже ничего не выражало, он сделал вид, будто ничего не произошло. Я взяла себе на заметку: однажды, я должна научиться, не поднимая голоса, вызывать такую же реакцию у подобного рода ублюдков.

— О, разумеется, — сказал губернатор. — По всей видимости, я выпил слишком много вина. Чему обязан радостью видеть вас, лорд Чёрный?

— Налоги, которые ты должен Башне, припозднились, губернатор.

Мазус печально вздохнул.

— Как я уже сообщил Её Ужасающему Величеству, конвой был перехвачен разбойниками. Чтобы возместить потери, я уже ввёл дополнительные налоги, но проклятые равнинцы всячески этому препятствуют. Настоящие изменники, на самом деле.

«Не то, чтобы это имело значение, с учётом признания», — вот как сказала Писарь в гостинице. Кусочки головоломки начали складываться воедино, и возникшие у меня идеи по поводу дальнейшей судьбы Мазуса, заставили притихнуть холодную ярость, вспыхнувшую, когда он назвал «изменниками» людей, которые всего лишь не хотели, чтобы их дети голодали. Я могла оставить это замечание без внимания, но серьёзно, почему нет? Чёрный ведь уже сказал мне, что я должна вмешиваться, как только мне захочется.

— Серьёзно? — заметила я. — Разбойники напали на конвой с имперскими налогами? Он должен в это поверить? Они бандиты, а не идиоты. Не пройдёт и месяца, как все окрестности заполонят легионеры.

Аристократ сузил глаза и посмотрел на меня. Очевидно, он не привык выслушивать дерзости от одной из тех, кем правил.

— Мне нет дела, что вы, лорд Чёрный, подобрали на улице бездомную дворняжку, но, может, стоило бы воспользоваться намордником, чтобы ей не вырвали язык?

Ах вот он как заговорил.

— Ещё раз назовёшь меня дворняжкой, и я задушу тебя твоими собственными внутренностями, грязный праэсский засранец.

Мазус сплюнул.

— Ах ты…

— Равнинка? — прервала его я. — Девчонка? Никто? Всё верно. Но я бы на твоём месте беспокоилось только о том, что я — человек с ножом.

— Я бы, Мазус, отнёсся к этому предупреждению очень серьёзно, — заметил стоящий рядом со мной Чёрный. — Я знаю её всего один день, а у неё уже есть список жертв.

Я усмехнулась.

— Подними руку на губернатора Империи, девочка, — прошипел губернатор, — и тебя четвертуют. Твоя бравада тебе не поможет.

— Разве что, конечно, — заметил Чёрный, — этот губернатор совершил государственную измену.

Мазус побледнел.

— Это серьёзное обвинение, — ответил он секунду спустя. — Подобное бездоказательное заявление может иметь серьёзные последствия.

— О, мы всё ещё говорим о гипотетическом сценарии, — возразил Рыцарь. — Но если этот гипотетический губернатор сообщает, что деньги, которые он должен Башне, украли, то вполне возможно, Императрица проявит любопытство и направит кого-то расследовать все обстоятельства дела.

— Похоже, что кое-кто немного нарвался, — добавила я с широкой улыбкой. — Гипотетически.

— Императрица терпеть не может тех, кто переходит ей дорогу, особенно тех, кто делает это столь неуклюже, — согласился зеленоглазый мужчина. — А теперь представь, что этих разбойников разыскали, и что после… должной мотивации, они сумели рассказать интересную историю. Как думаешь, Катерина, что это за история?

— Кто-то заплатил им за нападение на конвой, — произнесла я. Слова словно текли сами собой. — Этот кто-то забрал свою долю золота, а оставшимися деньгами заплатил за их молчание.

Чёрный Рыцарь улыбнулся, холодно и жестоко.

— Слишком умная для простой дворняжки, не находишь?

Я подошла к столу, взяла пустой кубок и графин вина и налила себе выпить. Я не пыталась лгать себе и притворяться, будто я не наслаждалась каждой секундой происходящего. Это была расплата за каждое сокращение порции в приюте, вызванное очередным ростом цен, возмездие за каждый раз, когда на моих глазах стража избивала какого-нибудь торговца за то, что тот задерживает выплату налогов.

— Под пыткой люди могут сказать что угодно, — наконец произнёс Мазус. — Любопытно будет взглянуть, как ты будешь пытаться убедить двор, что этого достаточно для моего смещения.

Я нахмурилась и отпила вина — оно было крепким и отдавало фруктовыми нотками. По всей видимости, не из Равнин. Очевидно, ублюдок предпочитал импортные сорта. Чёрный был не глуп: он не вломился бы сюда, если бы счёл, что это могло бы сойти Мазусу с рук. И я с огромным нетерпением ожидала следующего мгновения, когда с лица губернатора снова сползёт весь налёт уверенности.

— Императрица проявила личный интерес, — холодно заметил Рыцарь. — И раз уж приговор определён, созывать суд не потребуется.

Губернатор усмехнулся.

— Это станет твоей погибелью, ты, имбецил! Как только об этом станет известно, мой отец проследит, чтобы недовольство Благородных вспыхнуло неугасимым огнём.

— Серьёзно? — я подавилась от смеха. — Это всё, что ты можешь сказать: «ну погодите, папа вам покажет?»

— В его словах есть кое-какой смысл, Катерина, — сказал Чёрный. — Точнее мог бы быть, если бы Высокий Лорд Игвэ не пребывал сейчас под арестом.

Во второй раз за эту ночь я увидела, как побелел губернатор. Второй раз был таким же восхитительным, как и первый.

— Ты спятил, — прошептал губернатор.

— Думаю, на этот счёт всё ещё нет единого мнения, — мягко улыбнулся черноволосый мужчина. — Признаться, Мазус, я удивлён. Ты никогда не отличался умом, но эта выходка? Как по-твоему всё должно было закончиться?

— Я должен был стать Канцлером, — прорычал праэси. — Вопрос времени, когда один из нас получит эту Роль, ты, грязный выскочка. Ты не можешь взять и уничтожить Имя.

— Ну а ты не можешь его купить, — возразил Рыцарь. — Впрочем, сейчас это едва ли имеет значение. Скажи мне, Катерина, как должен правитель поступать с изменниками?

Я пожала плечами, ощущая на себе взгляд губернатора.

— Я слышала, что политика Империи предполагает использование голов и пик, — заметила я. — Но мне это всегда казалось несколько безвкусным. Всего несколько недель, и становится совершенно непонятно, чьи это были головы. Вороны не сидят без дела.

Мазус медленно выпрямился, руки его перестали дрожать.

— Прекрасно, — усмехнулся он. — Меня поймали. Значит, так тому и быть. Мой род, в отличие от крестьян, знает, как уходить, когда игра подходит к концу. Прикажите принести из моих комнат шкатулку из красного дерева, я выпью вино с экстрактом смертелиста.

Чёрный засмеялся, и в отличие от того смеха, что я слышала раньше, этот был холодным и опасным.

— Ты, видимо, не вполне понимаешь происходящее, Мазус, — улыбнулся он. — Сейчас ты целиком и полностью принадлежишь нам. Твоя жизнь, твоя смерть — всё в наших руках. И ты не умрёшь благородной смертью, сидя на своём троне. Тебя ждёт виселица, губернатор Лауры.

По приказу Капитана в комнату ворвалась Чёрная стража. Мазус, бешено вращая выпученными глазами, попытался встать, но к тому времени, как он отодвинул кресло, за руки его подхватили пара закованных в латы солдат.

— Нет! — завопил он. — Чёрный, ты не можешь, ты не посмеешь…

Его выволокли из комнаты. Возмущённые крики не замолкали, пока он не скрылся в коридоре. Я поставила кубок с вином на стол. Практически полный. Я ощутила лёгкий укол вины за испорченный продукт. Но с учётом того, что столы ломились от еды, меня вряд ли можно было считать главным транжирой.

— Итак, — спокойно сказала я. — Сейчас, я полагаю, вы начнёте свою пылкую речь.

«Власть — это умение в нужное время делать нужные трупы»

Жуткая Императрица Зломыслящая Первая

Слова отдались эхом в опустевшем зале. И мне с трудом удалось не поморщиться, когда я осознала, насколько враждебно они прозвучали. Возможно, и не в буквальном смысле, нет, однако в голосе моём присутствовал обвинительный тон, которого лучше бы не было. И не потому, что я не испытывала подобных чувств, а потому, что наезжать на стоящего передо мной зеленоглазого мужчину, казалось… не слишком разумным. Слишком поздно, впрочем, давать задний ход. Можно уже говорить всё, как есть.

— Итак, вначале вы уболтали меня убить стражников, — отметила я. — Они это заслужили, само собой, но приняла ли бы я такое решение, если бы вы меня к нему не подтолкнули? Не уверена. И вот я здесь, руки в крови, и совершенно непонятно, к чему всё идёт.

Я замолчала, ожидая притворного отрицания. Чёрный, однако, молчал. Лицо казалось безмятежным, словно пруд в безветренную ночь. Всё, что я в нём видела, было лишь отражением моих собственных ожиданий. Рыцарь взглянул на Капитана, которая всё ещё возвышалась у двери, и коротко кивнул. Она, не говоря ни слова, вышла и закрыла за собой массивные двери. Деревянные створки сомкнулись с громким стуком, который прозвучал предельно зловеще.

— Кажется, ты собиралась перейти к сути, — Чёрный потянулся к графину и налил себе выпить.

Я собрала всю свою решимость и продолжила.

— Возможно, вы сделали это смеха ради. В смысле, я слышала про злодеев и более странные вещи, но вы сейчас привели меня сюда, выставили вперёд в самый центр и позволили наблюдать, как играли с человеком, которого я бы охотно зарезала, будь у меня такая возможность. Вы что-то задумали, и для этого вам нужно сейчас моё согласие.

Бледный мужчина подвинул скамью, с отменной элегантностью расположился на ней и жестом предложил мне сделать то же самое. Я могла бы пересечь комнату и сесть напротив, что означало бы сыграть по его правилам, а за последнюю ночь это и так уже происходило слишком часто. Я приподняла ногой обитое кресло губернатора, расселась в нём и, не обращая внимания на гулкое биение сердца, попыталась придать себе максимально расслабленный вид. Я слишком хорошо осознавала, что играю с огнём, но что ещё мне оставалось? В каком-то смысле, я чувствовала себя загнанной в угол, а в подобных обстоятельствах я реагировала всегда одинаково: бросалась вперёд, иногда с громким воплем.

— В некотором смысле, ты права, — признал Чёрный, бросив насмешливый взгляд на место, куда я села. — Но по большей части ошибаешься. То, что ты так причудливо назвала «пылкой речью», началось в тот самый момент, когда я встретил тебя в том переулке.

Я нахмурилась. Сейчас, когда я об этом задумалась... Каковы были шансы, что он наткнулся на меня именно тогда, когда я проиграла бой? Вряд ли стражей направили туда специально, но насколько сложно было бы всё это…

— На самом деле, я не пытался организовать твою небольшую потасовку, — прервал он мои мысли.

Я постаралась сохранить лицо бесстрастным.

— Возможно, вы врёте.

— Я великолепный лгун, — охотно признал он. — Но зачем утруждать себя, если правда служит моим целям так же хорошо? Что же касается того, что произошло с тобой в тот конкретный момент… что ж, случайностям не приходится удивляться, когда речь идёт о такой Роли, как моя.

— Принять мантию Имени, значит сплести себя с прядями Судьбы, — тихо процитировала я. Священники Дома Света не часто посвящали свои проповеди вопросам Ролей, но по сравнению с тем, о чём они обычно вещали, эти были достаточно интересными, чтобы несколько предложений застряли в моей памяти. Глаза Чёрного стали холодны.

— Судьба — путь труса, Катерина, — выплюнул он. — Это отказ от личной ответственности. Каждое принятое мною решение было определено моим собственным выбором. И за все их последствия отвечаю я один.

— С учётом того, что вы совершили за свою жизнь, — спокойно ответила я, — звучит не слишком убедительно.

Я заметила, как его лицо исказилось от ярости, но всего через мгновение выражение сменилось привычным безразличием. Я сейчас увидела то, что скрывается под маской, или просто затронула слишком чувствительную тему? Мне не понравился ни один из вариантов.

— Я не ожидаю, что ты пылаешь любовью к Империи, — сказал он. — Всю свою жизнь ты провела под её сапогом, а это не слишком комфортное место.

— Не стоит ждать справедливости, когда проигрываешь войну, — ответила я, вторя моим собственным вчерашним мыслям.

Он сделал глоток вина, явно наслаждаясь вкусом.

— У меня был любопытный разговор с Писарем, по пути в Лауру. Она полагает, что денарии, которые ты откладываешь в приюте, нужны, чтобы уехать из города и начать новую жизнь.

Хотела бы я сказать, что была удивлена тем, что он знает про эти деньги, но ведь уже во время нашей первой встречи он обратился ко мне по имени, так что, удивляться не приходилось. У него, видимо, были свои люди в приюте. И это даже не сложно устроить, ведь Дом Трагически Осиротевших Девочек Лауры — это в конце концов, имперское заведение. Но зачем? Вот какой стоило задать вопрос. Зачем Чёрному Рыцарю отслеживать дела одного из городских приютов?

— А что подумали вы? — спросила я вместо этого.

— Писарь — одна из самых умных женщин, каких я когда-либо встречал, — продолжал он, — и всё же, знаешь ли, у неё никогда не было дома. Она не понимает, на что это похоже, видеть, как твоя страна разваливается на кусочки, и желать это исправить.

Мои карие глаза встретилась с его зелёными. Он улыбнулся.

— Ты откладываешь на обучение в военном колледже, — произнёс Чёрный, и его тихий голос каким-то образом заполнил пустоту огромного зала. — Кроме того, денег у тебя почти достаточно. Ещё пара месяцев, и ты сможешь оплатить как путешествие, так и семестр обучения.

По моей спине пробежал холодок, и на этот раз нельзя было винить какие-то фокусы, связанные с Именем. Два дня я знаю этого человека, а он уже с предельной точностью вычислил, чего я хочу. Рука бессознательно нащупала кинжал на бедре, и я потёрла большим пальцем рукоятку. Прикосновение к выделанной коже привело меня в чувство, физическое ощущение разогнало зловещую атмосферу диалога.

— Такой был план, — согласилась я, сумев, благодаря Небесам, сохранить голос спокойным. — У меня сложилось впечатление, что Легионы принимают и равнинцев тоже, или я ошибалась?

— Ты права, — согласился он. — Но лишь немногие пользуются этой возможностью. Что же движет тобой?

Я пожала плечами.

— У меня талант к потасовкам. И я, кажется, в неплохой форме.

Я не считала себя хорошей лгуньей, поэтому не стала пытаться выдать откровенную ложь, но возможно, сгодится полуправда? В конце концов, были и другие способы заполучить высокий пост в Империи, даже для равнинцев. Я выбрала Легионы, поскольку именно в своём умении драться я была уверена больше всего. Зеленоглазый мужчина вздохнул.

— Катерина, я проявил уважение и не разговаривал с тобой как с имбецилом, — пробормотал он. — Этот разговор пройдёт куда более гладко, если ты поступишь со мной также.

А. Вот тебе и раз. Он, кажется, не был взбешен, скорее, немного раздражён моей попыткой его провести. Полагаю, ложь не считается таким уж грехом по стандартам праэси.

— Ладно, — выдавила я. — Хотите знать правду? Я думаю, Империя серьёзно облажалась в вопросах управления Равнинами. В лучшем случае, вы справедливы и жестоки, но куда чаще вы присылаете таких как Мазус, которые считают, что обладают Богами дарованным правом как можно больше вредить. Мне насрать, платим мы налоги Башне или нет, но кто-то должен ставить на место идиотов, которые переходят всякие границы, и Легионы — это мой лучший шанс стать таким человеком.

Губы мужчины сложились в тонкую улыбку, примерно такую же, с какой он смотрел на губернатора. Ну что ж, похоже, вот и всё. Скоро моё тело обнаружат в озере. Попытаюсь хотя бы оставить ему на память шрам, решила я, сжимая рукоять ножа.

— Большинство людей с подобными взглядами предпочитают стать героями, — сказал он, даже и не пытаясь вытащить меч.

Я фыркнула.

— И чего ради? Чтобы попытаться восстановить королевство? Лишних монархов у нас как-то не наблюдается, а если я и откопаю какого-нибудь претендента, то попытка протащить его на трон закончится огромной кровавой резнёй. Сколько тысяч погибнет в сражениях с Империей? Больше, чем оно того стоит. И давайте не будем притворяться, что по пути обратно, вы не разрушите всё, что только сможете.

Я холодно улыбнулась чудовищу.

— Для таких как вы это будет предельно логично. Ослабить нас для своего очередного вторжения, которое состоится всего через несколько лет. И раз уж вы не собираетесь оказать нам любезность и сгинуть самостоятельно, то лучше уж я смирюсь с тем прискорбным обстоятельством, что всем заправляет Императрица. Она всё равно никуда не денется.

Черноволосый убийца поставил бокал на стол и громко, почти лениво рассмеялся. Я ощетинилась. Я ведь не шутила, и смеяться здесь было совершенно не над чем.

— Я ошибался, — сказал Чёрный, хотя по его голосу не было похоже, что он признаёт ошибку. — Ты бы никогда не стала героем. У тебя нет нужного образа мыслей.

Я оскалила зубы.

— Подумать только! И это после всех ваших сладких речей про то, что отличает людей с Именами от всех остальных. Да вы мне просто сердце разбили!

— Тогда, позволь мне всё исправить, — ответил он. — Я хочу предложить тебе работу.

Ага, вот и оно. Конечная цель, к которой он с самого начала всё и вёл.

— Признаться, мне немного любопытно, что вы собираетесь предложить, — признала я. — Обучение в Чёрной страже? Вы наверняка разыскиваете потенциальных рекрутов с минимальным багажом.

— Вообще-то, — пробормотал Рыцарь, — я ищу Оруженосца.

Ему не понадобилось повышать голос, чтобы стало ясно, что в этом слове была заглавная буква. Это было Имя. Проклятье, он что, предлагает мне Имя? Это вообще в принципе возможно?

— Я думала, люди с Именами сами себя выбирают.

— Так и есть, в определённой степени, — дружелюбно согласился он. — Но у тебя есть потенциал, а с учётом того, что эта Роль переплетена с моей, я способен в некоторой степени повлиять на выдвижение кандидатуры.

Вряд ли он лгал. Впрочем, сомневаюсь, что я сумела бы распознать его ложь. Ну что ж, кажется, глотку мне не перережут. По крайней мере, прямо сейчас. Дела, пожалуй, пошли в гору.

— И что вы хотите взамен? — спросила я, пытаясь не выразить голосом подозрения.

Зеленоглазый мужчина вздохнул.

— Я не уличный торговец, который пытается тебе что-то впарить, — ответил он. — В качестве Оруженосца ты, в некотором роде, станешь моим учеником. И я буду за тебя отвечать. Я не стал бы делать подобного предложения, если бы не верил, что в тебе есть потенциал.

Голова закипала. Я закрыла глаза, ошеломлённая открывающимися передо мною возможностями. Если у меня будет Имя… если я скажу «да», я перепрыгну через всю имперскую бюрократию. Оруженосец — это не самое сильное из Имён, но из этого Имени может вырасти другое, а до тех пор, я буду учиться у второго по могуществу человека в Империи. Все тонкости имперского двора, все военные хитрости и знания, которые я не смогу почерпнуть в книгах и даже у преподавателей военного колледжа. Я могу получить достаточную власть всего через десять лет, а не тридцать. Или даже меньше, если я сумею себя как следует проявить.

— Вам именно сейчас нужен мой ответ, — сказала я, то ли спрашивая, то ли утверждая.

— Так или иначе, мне нужно знать твоё решение до того, как ты покинешь эту комнату.

Простите меня, Небеса, но как я этого хотела! Как отчаянно я этого хотела. Была, однако, одна мысль, которая заставляла меня сомневаться. Я не настолько везуча. Мне никогда так не везло. Здесь должна быть какая-то ловушка, которую я пока не вижу. Какое-то условие, западня, которую я осознаю только когда станет слишком поздно.

— А если я скажу нет?

Ещё одна девушка найдена в доках с распоротым горлом. Не в первый раз кто-то сбрасывает тело в Серебряное Озеро, и не в последний.

Он пожал плечами.

— Ты вернёшься в приют. Я позабочусь о том, чтобы тебя взяли в колледж и оплачу первый год обучения. И я прослежу за твоей службой в Легионах.

— И это всё? После всего, что случилось, я просто уйду?

Рыцарь посмотрел на свой бокал и движением кисти отправил порцию тёмного вина в рот.

— Некоторые из моих предшественников в качестве мотивации использовали бы угрозу, — признал он. — Что-нибудь в роде «если же ты откажешь мне, то я у тебя на глазах сожгу живьём всех, кого ты знаешь в приюте».

Он грустно улыбнулся.

— Так уж случилось, что большинство из них были впоследствии убиты своими Оруженосцами. Я не стану повторять их ошибок. Я не обманываю тебя, Катерина, и не принуждаю. Какой был бы в этом смысл? У меня уже есть как последователи, так и равные мне. Есть и та, кто стоит выше меня, пусть она и одна. Что мне нужно, так это ученик, а тот, кто станет им против своего желания, будет лишь обузой.

В Доме Света были как-то проповеди про дьяволов. Сестра сказала нам, что по-настоящему опасные слуги тьмы не хвастаются похищенными душами невинных, не нарушают данного слова. Они дают именно то, что ты хочешь, и позволяют тебе самому найти свой путь в преисподнюю.

— Вы же понимаете, — выдохнула я, — что это ничего не изменит. Даже обладая Именем, я всё также буду хотеть всё изменить.

Мне не понравилось, как это прозвучало. Будто я уже готова была принять его предложение, пусть даже это и соответствовало действительности.

— Мою сторону не заботит, как люди распоряжаются полученной от неё силой, — ответил Чёрный. — Если тебе это нравится, реформируй Империю сколько хочешь, или вернее, сколько можешь. Но если ты способна чего-то достичь, значит, ты имеешь на это право.

Будь я проклята, будь он проклят, будь проклята вся эта ночь и та, что была вчера. Всё это звучало настолько разумно, но ведь именно так они всегда тебя и получают? Было ли высокомерием считать, что если я не попытаюсь спасти Равнины, то никто другой этого не сделает? Может быть, я лишь обманывала себя, играя в игры, правила которых не вполне понимала, но притворяясь, что мне всё ясно. Но имеет ли это значение? Вопрос лишь в том, хочу ли я этого настолько, чтобы заключить сделку с чудовищем, попивающим вино, и ответ на этот вопрос был известен мне с того самого мгновения, как я вошла во дворец. Так всё и начинается, не правда ли? Так рождаются злодеи. Когда решаешь, что существует нечто более важное, чем быть на стороне Добра. Пальцы сжались и расслабились. Я глубоко вдохнула и выдохнула.

— И как всё это работает? Должна ли я подписать контракт кровью и вызвать демона?

Чёрный не улыбнулся, и я почувствовала признательность. Он не гордился собой и не вёл себя так, будто сломил меня. Я не знаю, что бы я сделала в противном случае.

— В обычных обстоятельствах, — сказал он, — чтобы начать процесс, достаточно сознательного решения. Если ты хочешь стать Оруженосцем, ты тянешься к Роли и становишься к ней ближе.

— В обычных обстоятельствах? — повторила я.

— Но для тех, кто к этому склонен, есть короткий путь, — сказал он.

Второй раз за вечер я встретилась с ним взглядом. Даже если это будет ошибкой, отвечать за неё буду я. По крайней мере, это я себе обещала.

— Что мне нужно сделать?

Он улыбнулся.

— Попытайся не умереть.

Через мгновение он уже был на ногах, с мечом в руке. Слишком быстрое движение для человека в броне. Ещё не успев крикнуть, я ощутила, как лезвие пронзило моё лёгкое, и последнее, что я увидела, прежде чем погрузиться во тьму — это зловещие зелёные глаза, глядящие на меня сверху.

* * *

Я открыла глаза под водой.

Руки пытались нащупать какую-нибудь твёрдую опору, но попросту утопали в толстом слое грязи. Впрочем, мне удалось приподнять тело достаточно, чтобы не наглотаться грязной болотной жижи. Я выплюнула что-то зелёное и, по всей видимости, растительное, испытывая тошноту от премерзкого гнилостного вкуса. Прежде чем мне удалось подняться на ноги, острая боль помогла мне осознать, что меч всё ещё торчит из моей груди!

— Он пронзил меня, — захрипела я, отказываясь в это поверить. Голос звучал панически. — Он просто взял и, твою мать, пронзил меня, безо всякой на то причины. Кто вообще так делает?!

— Ну, — протянул лениво женский голос. — Ты же знаешь. Злодеи.

Мой взгляд метнулся к источнику звука, пробежался по тёмному пейзажу из высоких стройных деревьев и покрытой ряской воды. В полумраке сложно было сказать наверняка, но я была абсолютно уверена, что девушка, которая смотрела на меня, усевшись на кочке, была… ну, мной. Возможно старше, с длинным розовым шрамом, который рассекал нос. В легионерской броне, но лицо нельзя было не узнать.

— Фу, — простонала я. — Это что должен быть какой символический поиск в глубинах моей души?

— Если так, значит твоя душа — болото, — мягко заметила девушка. — Может быть, тебе нужно чаще выбираться в свет. Ну, знаешь там, завести несколько подруг или, там, взять за правило смеяться не реже раза в месяц.

Я нахмурилась.

— Я не собираюсь выслушивать наставления по поводу моей социальной жизни от какого-то подозрительного видения, связанного с Именем.

Я попыталась согнуться и сесть — пальцы всё глубже погружались в грязь, и остальное тело медленно следовало за ними — но острая боль напомнила мне о том, что из моей груди всё ещё торчал меч!

— А, ну да, — произнесла самодовольная нахалка. — Дай-ка я тебе помогу.

Она спрыгнула с кочки и по колено в воде побрела ко мне. Я собиралась попросить её действовать аккуратно, но обнаружила, что она смотрит на меня сверху вниз и приподнимает ногу.

— Даже не смей, — предупредила я её. — Ты, проклятая…

Она упёрла ботинок мне в грудь, сомкнула пальцы вокруг рукояти меча и что есть силы рванула, отчего я снова с головой погрузилась в зловонную жижу. Секунду спустя мне удалось сесть, снова испытывая тошноту от отвратительной зелёной дряни. Вот уж точно не следовало открывать рот и ругаться, когда она толкнула меня.

— Превосходный меч, — заметила она. — Гоблинская сталь, много лучше, чем стандартное оружие.

— И когда тебя протыкают таким мечом это лучше? С чего это вдруг?

Я выпрямилась.

— Если меч ржавый, можно подхватить столбняк, — заметила двойник.

Не прошло и колокола, как я присоединилась к Империи, а я уже сижу по пояс в метафорическом болоте и выслушиваю насмешки от какого-то — скорее всего злого — магического двойника. Надо не забыть, что Чёрный не упоминал эту часть во время вербовки, подумала я, пытаясь придать своим промокшим волосам какое-то подобие порядка.

— Возможно, было бы разумнее забраться на кочку, — сказала вторая я. — Абсолютно уверена, что в воде плавают змеи.

— Просто обалдеть, — воскликнула я, торопливо поднимаясь на ноги и взбираясь повыше, подальше от опасности. Двойник подала руку, и я осторожно воспользовалась её помощью. Оружия у неё вроде бы не было, но я не понимала пока, по каким правилам работает это место. И есть ли здесь вообще правила? Я закрыла глаза, попыталась изо всех сил представить солнечный луг и немного подождала.

— Ты вообще что сейчас делаешь? — прервал меня мой голос.

— Мы всё ещё в болоте? — спросила я, не открывая глаз.

— Не-а, сейчас это какой-то лес.

В груди загорелась надежда, я открыла глаза, и первое что увидела, была насмешливая улыбка двойника. Я что действительно так выгляжу, когда ухмыляюсь? Хм. Неудивительно, что соперники в «Яме» так часто пытались врезать мне по лицу.

— Ты соврала, — осторожно прокомментировала я, оглядывая всё ещё окружающее нас вонючее водное пространство.

— Вот нежданчик, — сухо ответила двойник.

— Я что, вытянула короткую соломинку, когда раздавали духов-проводников? — уточнила я.

Кажется, это замечание сильно задело моего двойника.

— Вообще-то я превосходный дух-проводник, — возмутилась она. — Задай мне вопрос.

Я вытерла лицо тыльной стороной ладони.

— Что мне нужно делать, чтобы быстро со всем этим покончить.

Её аккуратно выщипанная бровь приподнялась.

— Задай вопрос получше.

Я сердито на неё посмотрела и выхватила меч из её рук. Ножен у меня не было, так что я просто уткнула кончик в кочку и неуклюже на него оперлась.

— Ясно. Вообще не проводник, — простонала я. — Нам типа драться придётся? Потому что мне вообще-то ничего сейчас не хочется, кроме как помыться.

— Собственно говоря, я здесь только для того, чтобы указать тебе на следующую часть, — сказала двойник. — Видишь вон тот холм в отдалении?

Я обернулась, чтобы посмотреть, куда она указывала. Вдали виднелся склон, судя по всему, с твёрдой поверхностью. На вершине стояло какое-то здание. Я сузила глаза, чтобы получше разглядеть. Именно в этот момент она ударила меня в челюсть. Я снова рухнула в воду, подняв множество брызг. Челюсть адски болела.

— Соврала опять! — весело заметила двойник, когда я оказалась на поверхности. — Мы будем драться.

— Не знаю, какую мою черту ты должна олицетворять, — выплюнула я, поднимая меч, который умудрилась каким-то образом не потерять, — но я тебя утоплю.

— Вот это дух! — ухмыльнулась она и крутанула плечами. — Дошло? Дух. Смешно, потому что я…

Я ударила по её лодыжкам, в надежде пустить ей кровь, но она перескочила на другую кочку.

— Говоря начистоту, — продолжила двойник, — про змей я тоже соврала. Да, я знаю, у меня проблемы. Но и у тебя тоже одна есть, прямо за тобой.

Моим первым инстинктом было заявить, что дважды я её уловку не куплюсь, но мгновением спустя, я не глядя, ткнула мечом себе за спину. Лезвие вонзилось в плоть, и я повернулась, вонзая его глубже и изумлённо распахивая глаза. Разлагающийся труп, который едва не схватил меня за плечо, продолжая извиваться, рухнул в воду. Вокруг гниющих зубов натянулась грубая кожа.

— В моей душе водятся зомби? — говорить об этом вслух было нелегко, голос дрожал. — Боги, возможно, мне и в самом деле нужно завести несколько друзей.

— Итак, — протянула двойник с высокой ветки, на которую она успела взобраться, пока я отвернулась. — У тебя есть три попытки отгадать, был ли это последний, и первые две не считаются.

Я уставилась на неё.

— Единственный в этом плюс, так это то, что если ты восстанешь из мёртвых после того, как я с тобой закончу, я смогу прикончить тебя ещё раз, — ответила я, сжав зубы.

— Бла-бла-бла, — пожала плечами она. — Вечно ты болтаешь. Если бы помолчала, уже вспорола бы Мазусу его мерзкое горло. Мы обе знаем, что Рыцарь не стал бы тебя останавливать.

— Ладно, — произнесла я, осторожно оглядываясь по сторонам и проверяя, не появился ли из воды кто-то ещё, — по крайней мере, теперь я уверена, что ты не близнец со стороны Добра.

— Не-а, эта чопорная стерва сюда не спускается, — ответила девушка. — Запах, говорит, не нравится.

Верхние Боги, так их действительно двое. Всё становиться лучше и лучше. Из-под поверхности больше никто не выползал, так что я снова направилась к кочке. Мне не нравилась идея стоять по колено в жиже: кажется, именно в духе двойника было бы солгать мне о том, что она лгала про змей. Надеюсь, мне не придётся ползать за ней по веткам. Я не заметила, каким путём она воспользовалась, да я и не умела никогда хорошо лазить. Нет так-то много в Лауре деревьев.

— Так из-за этого у меня с тобой проблемы? — произнесла я. — Убила на банкете недостаточно много народу?

Она растянулась на ветке и улыбнулась перламутрово-белыми зубами.

— Моя проблема в том, что твоё сердце истекает кровью, Кэтти, — протянула она. — У тебя вечно возникают все эти блестящие идеи по поводу того, как всё должно работать, но когда приходит время принимать жёсткие решения, ты всегда колеблешься. У тебя появляется шанс что-то реально изменить, но, в конце концов, ты задыхаешься от этой своей правильности, — она театрально взмахнула рукой. — Однажды всё закончится тем, что наше сердце и в правду истечёт кровью. А я просто не могу этого допустить.

— Значит, я должна просто идти и распарывать горло всем, кто делает то, с чем я не согласна? — ответила я. — Звучит как план победителя.

— Я бы не возражала, если бы у тебя действительно был хоть какой-то план, предусматривающий победу, — безрадостно усмехнулась двойник. — Но ты не пытаешься победить. Ты пытаешься быть правой.

Одним плавным движением, она соскочила с ветки и рухнула прямиком на меня. Меня это застало врасплох, и я не успела поднять меч. Гадство. Мы обе рухнули в воду — что по моему мнению вообще слишком часто происходило с самого начала этой вылазки — вцепившись друг в друга и пытаясь оказаться сверху. Ей удалось забраться на меня, но она оставила лицо открытым, так что я ударила её в зубы рукоятью меча. Она оттолкнула меня и попыталась подняться на ноги. Я делала то же самое.

— Вот теперь это уже на что-то похоже, — засмеялась она, выплюнув приличное количество крови. — Вот теперь ты била по-настоящему.

— Ты свихнулась, — прорычала я. — В этом нет никакого смысла.

— Смысла нигде нет, — улыбнулась она и элегантно взмахнула кистью. Откуда-то из рукава в её ладонь скользнул нож. Тот самый нож. Я владела им всего два дня, но уже ни за что бы не спутала ни с одним другим. Его первое использование нелегко было забыть.

— В жизни есть лишь один выбор, Оруженосец, — произнесла мой двойник, оскалив зубы. — Либо это случается из-за тебя, либо это случается с тобой. Давай узнаем, что выбираешь ты.

Она шагнула ко мне и взмахнула ножом. Движение не было отработанным или хотя бы изящным. Это была просто девушка, которая пыталась перерезать мне горло. Я шагнула в сторону, позволяя ей двигаться по инерции, и ударила по ноге лезвием меча. Слишком неуклюже: меч отскочил от стальных наголенников. Меня никогда не учили сражаться мечом, и это сказывалось.

— Нужно всё тело вкладывать в удар, ты не в курсе? — подначила меня двойник. — Иначе мы тут всю ночь проторчим.

Я стиснула зубы, пытаясь сохранить самообладание. Я слишком часто насмехалась над людьми, заставляя их совершать глупые ошибки, чтобы не распознать, когда кто-то пытается провернуть это со мной. Двойник быстро шагнула вперёд, лезвие нацелено в моё горло, но удар слишком неистовый. В нём чересчур много силы и совершенно нет контроля: она тратит движение впустую. Я ударила её кулаком в подбородок, и она шагнула назад, но, когда я попыталась ударить мечом, она отбила его. Лезвие полоснуло кожаную перчатку, и когда она отступила и начала кружить вокруг, я заметила тонкую струйку крови.

— Первая кровь за мной, — спокойно сказала я.

Она засмеялась.

— Последняя кровь — вот единственное, что имеет значение, — ответила она и снова бросилась вперёд.

На этот раз я была готова: когда она снова намерилась распороть мне горло, я схватила её за запястье. Пальцы цеплялись за холодную влажную кольчугу — я попыталась не дать ей вырваться. Она ударила меня головой, но я вовремя наклонила лицо, и она лишь разбила лоб о мою макушку. На этот раз именно двойник дёрнулась от боли, и это был тот самый момент, которого я ждала. Неуклюже, используя меч не как оружие, а как огромную иголку, я вогнала лезвие прямо в её яремную вену. Брызнула кровь, и девушка с хрипом упала на колени. Я холодно посмотрела на неё сверху вниз.

— Моя очередь читать нотации, — заявила я. — В тебе нет сосредоточенности. В тебе нет дисциплины. Ты бросаешься на всё подряд. Всё, что ты можешь, это лишь крушить всё вокруг, пока, наконец, не сокрушат тебя саму.

Она засмеялась, и кровь потекла по губам.

— Над чем смеешься? — спросила я.

— Ты не колебалась, — выдохнула она.

Она плашмя лицом вниз рухнула в воду, и мне пришлось перевернуть её, чтобы вытащить лезвие. Красное пятно расползалось по грязной воде. Я сжала меч и попыталась перевести дыхание. Свободной рукой я вытерла со лба пот. Рубашку и брюки, которые трижды окунались в болото, отчистить не представлялось невозможным. Я не особенно жаждала идти к холму, но, по крайней мере, на пути туда никто не будет за мной гнаться.

Спереди раздался всплеск, и из-под воды поднялся и медленно выпрямился силуэт. Затем ещё один. Затем ещё один.

— Да ладно, — воскликнула я. — Я ведь даже не сказала этого вслух!

Куда пропали все хорошие люди? Они на кладбище, в основном.

Жуткий Император Злорадный III, Содержательный

В этот раз бегство оказалось наилучшим проявлением храбрости.

Первый мертвец был слабым противником, но из воды появлялись всё новые и новые, а схватка по колено в жиже невероятно изматывала. Я понятия не имела, что случится, если я здесь погибну, но последние слова Чёрного могли оказаться как сарказмом, так и реальным предупреждением. Один из мертвецов подобрался достаточно близко, чтобы схватить меня за руку, но он оказался очень медленным — ну хоть что-то — так что я ухватила меч двумя руками и отсекла ему голову. Кожа и кости разошлись словно перезрелый инжир, и существо рухнуло туда, откуда выползло, — под воду. Я оглянулась и поморщилась: этих нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы остальные мерзавцы подобрались вплотную. Их что, уже не меньше пятидесяти? А болото, судя по всему, собиралось изрыгать по мертвецу каждый раз, когда я моргала, так что в драку мне определённо ввязываться не стоило. Рот всё ещё заполнял привкус болотной воды. Я сплюнула в сторону и рванула через болото, пытаясь найти выход из этого кошмара. У меня сложилось впечатление, что ни идея залезть на дерево, ни попытка закрыть глаза ничего не изменят.

В отдалении всё также возвышалось то самое здание. Формой оно напоминало башню, но не было видно, какой оно высоты. Зато мне было видно, что холм, на котором оно стояло, находился за пределами болота и был начисто лишён моих друзей зомби. Слишком похоже на ловушку, но вариант всё равно получше, чем быть разорванной на части ордой стонущих имбецилов. Краем глаза я заметила движение. Нечто пыталось схватить меня за ногу. Однако лезвие меча отрубило кисть существа на полпути. Я удивлённо моргнула, когда мертвец с воплем отскочил назад. У меня не должно было получиться... так. Я была быстра, но я точно знала свою скорость, каждая новая порция синяков в Яме помогала её запомнить. Мне было знакомо отвратительное чувство, когда видишь удар, но знаешь, что у тебя нет времени его заблокировать. И сейчас я ощутила именно его. И всё же моё тело отреагировало. Между осознанием, что нужно делать, и самим движением не прошло и секунды.

— Имя, — прошептала я, испытывая благоговейный трепет.

Я ведь даже Оруженосцем ещё не стала — и стану ещё не скоро, если я правильно поняла слова Чёрного — но уже способна вытворять подобные вещи? Неудивительно, что героям удавалось на раз захватить крепость полную солдат. И неудивительно, что злодеи одерживали верх сразу над целыми группами героев. Впереди уже появлялись новые силуэты, преграждая путь к холму и пытаясь окружить меня, так что я, не останавливаясь ни на секунду, снова отступила глубже в болото. Зомби, который едва не схватил меня, действовал слишком уж тихо: он вынырнул из воды, не издав ни малейшего звука и никак иначе не выдав себя перед нападением. И надо ли говорить о том, что он пытался не убить меня, а замедлить? Похоже, они начинают действовать умнее. Чем дольше я тут задержусь, тем труднее будет выбраться. Но это так же означает, что моя душа та ещё засранка, мрачно подумала я.

Я изо всех сил рванула через жижу. Здесь вода едва доходила до щиколоток, так что я была быстрее моих преследователей. Впрочем, на мой вкус, недостаточно. Очередной мертвец вырос из грязи справа от меня, и я обогнула дерево, чтобы не приближаться к нему. Со стороны я выглядела, скорее всего, донельзя нелепо. Даже напрягаясь изо всех сил, я двигалась не быстрее пешехода, а полоумные мертвецы представляли угрозу только из-за их числа. О таких сражениях не слагают эпические поэмы. Казалось, мне потребовалась целая вечность, чтобы ускользнуть от каждого из них, однако именно в этот момент я осознала, что играла по их правилам. Стекающие по шее струйки пота сообщили мне, что бег отнимал куда больше сил, чем чем реальный бой. Выдав одно из самых грязных ругательств, которые я только слышала в доках, я расправила плечи и ринулась прямиком к группе нежити, преграждавшей мне путь.

Я всадила меч в горло ближайшего зомби и тут же выдернула лезвие. Но за это мгновение ко мне подобрались ещё двое. Существо, бывшее когда-то женщиной, вцепилось зубами мне в руку, и я зашипела от боли. Мне удалось освободиться, ударив по её черепу рукояткой меча и в то же время оттолкнув свободной рукой третьего. Мёртвая женщина рухнула, однако несколько её зубов остались торчать в моей плоти. А это вообще возможно в видении подхватить какую-нибудь заразу? Боги, надеюсь, нет. Двумя выверенными взмахами меча я отрубила протянутую руку последнего мертвеца, затем увернулась от женщины, которая попыталась укусить меня ещё раз, и вот наконец путь оказался свободным. Впереди обнаружилось поваленное дерево, и хотя древесина была влажной и скользкой, я всё таки перелезла через него, что позволило мне ещё больше увеличить отрыв от зомби.

Взгляд в сторону вершины холма подсказал, что пройдена уже половина пути, так что я стиснула зубы и продолжила движение, не пытаясь остановиться и передохнуть.

Рана от укуса пульсировала, что утвердило меня в решении избегать схваток с группами мертвецов. Я не привыкла драться с несколькими противниками и не могла позволить себе получать ранение каждый раз, как натыкаюсь на очередную свору. Я подныривала и огибала деревья, срубая отдельных мертвецов и постоянно поглядывая на холм. Последнее, что мне нужно, — это потеряться в этом проклятом болоте. Один зомби выпрыгнул из-за дерева и прежде, чем я вонзила меч ему в грудь, успел расцарапать мне лицо. Мне повезло: царапина была неглубокой, и к счастью не на лбу. Мне уже случалась драться, когда кровь завливает глаза. То ещё удовольствие. Чем ближе я продвигалась к холму, тем реже появлялись мертвецы. Их становилось всё меньше и меньше, пока наконец, они перестали появляться вовсе. Когда вода под ногами превратилась в поросшую мхом влажную почву, мертвецы исчезли. Я рухнула на колени, прислонилась к ближайшему дереву и на несколько секунд закрыла глаза.

Боги, как же я устала.

Бои в «Яме» нисколько на это не походили. Я дралась не чаще раза в день, и ни один поединок не длился так долго. Противники были опаснее, но они никогда не обладали численным преимуществом. Если б я хотя бы раз поскользнулась и упала в воду, всё бы уже закончилось.

— Гадство, — прошептала я. — Скорбящие Небеса, надеюсь, что с близнецом со стороны Добра драться не придётся.

Я заставила себя подняться и некоторое время стояла, ожидая пока восстановится дыхание. Я была уже достаточно близко, чтобы хорошо рассмотреть как холм, так и здание на нём. Оно было сложено из белого камня незнакомого мне вида. Верхушка строения терялась в кронах деревьев. Оставалось надеяться, что моя душа не подложила мне очередную свинью, и мне не придётся взбираться по лестничным пролётам на самый верх. Впрочем, учитывая, через что мне уже пришлось пройти, на это рассчитывать не приходилось. За пределами болота земля была по большей части твёрдой, и моё продвижение ускорилось. Я по широкой дуге обогнула несколько прудов, просто на тот случай, если в них тоже кто-то скрывался. Лучше длинный утомительный маршрут, чем ещё одна орда живых мертвецов.

Первая неожиданность обнаружилась, когда я вышла из-под деревьев: у башни не было вершины. Она поднималась до самого неба и там соединялась с каким-то раскинувшимся городом, покрывающим в сумраке целые километры неба. Город был перевёрнут вверх ногами, самые высокие каменные шпили торчали в мою сторону так, словно готовы были в любую секунду рухнуть мне на голову. Один взгляд на них вызвал тот самый зуд в ступнях, который я всегда связывала со своим застарелым страхом высоты. Даже подойдя поближе к зданию, я с трудом могла различить стыки между камнями, составляющими башню. Издалека казалось, что она сделана из одного цельного куска скалы. В самом центре у земли уместился невысокий вход, по сторонам которого неподвижно застыла пара рыцарей в доспехах. Когда я подошла ближе, то обнаружила, что доспехи их были сделаны из серебра, а под бронёй на самом деле никого не было. Я приподняла бровь. Серебро? Это самый идиотский выбор материала для брони, за исключением, разве что, золота. Это мягкий металл, и любой сколь-нибудь приличный меч сможет легко разрубить такую защиту. Алебарды в руках рыцарей, впрочем, были стальными, а это в корне меняло дело. Осторожно, с мечом наперевес я шагнула между ними, не отводя взгляда от их оружия. Алебарды тут же рухнули вниз, преграждая мне путь.

— Ну ладно, — произнесла я, — лёгкий путь закончился. Надеюсь, внутри не будет бесконечного потока ваших приятелей, потому что хотелось бы верить, что моя проклятая душа обладает хоть каплей фантазии.

— Тебе не нужно с ними драться, — прервал меня голос. — Тебе просто нужно оставить эту твою... штуку снаружи.

Сразу за входом стояла женщина, и вот уже во второй раз я получила возможность увидеть более взрослую версию себя самой. Шрама на этот раз не было, и она была облачена не в броню, а в белоснежно белую мантию. Её волосы оказались коротко подстрижены. Такая причёска никогда мне не шла, но на ней смотрелась уместно. Лицо было более зрелым, щёки более худыми, а нос не так выделялся. Она уставилась на мой меч так, словно им только что убили члена её семьи.

— Ага, — ровно сообщила я. — На это я не куплюсь. Особенно пока здесь твои приятели с алебардами.

Мой новый двойник нахмурилась.

— У меня нет оружия, а они останутся снаружи, — ответила она.

— Предполагается, что я должна поверить тебе на слово?

— Если хочешь войти в башню, — ответила она, и я узнала этот тон.

Я и сама к нему несколько раз прибегала, когда сообщала потенциальному противнику, что не собираюсь ни в чём уступать. Стоило ли это риска? Я понятия не имела, насколько тяжелым может оказаться сражение с рыцарями, да и вообще сейчас я была не в лучшей форме: укус на руке пульсировал и не давал забыть о себе ни на минуту. Кроме того, мышцы вопили об усталости. Впрочем, болотная стерва назвала эту близняшку «хорошей», так что, может, и стоило рискнуть. И, тем не менее… одним невообразимо быстрым движением я пронзила грудную пластину ближайшего рыцаря, пригвоздив его к неожиданно мягкому камню башни. Затем отступила на шаг и примирительно подняла руки. Второй рыцарь отвёл свою алебарду.

— Без оружия, видишь? — сказала я женщине и улыбнулась.

Повзрослевшая близняшка нахмурилась, но кивнула и отступила, позволяя мне войти. Внутри ничего толком не было, лишь по центру комнаты стоял одинокий стул, изготовленный из хорошо отполированной старой сучковатой светло-коричневой древесины. Впрочем, пустой башня не казалась: все стены были покрыты цветными мозаиками. Как я поняла, они изображали ежедневные сцены моей жизни: уроки в приюте, вечера в «Гнезде» и даже драки в «Яме». Стены башни уходили вверх, заканчиваясь на головокружительной высоте в том самом городе, который я увидела снаружи. Зуд вернулся, но я с отработанной лёгкостью подавила его. Этот конкретный вид страха я себе подчинила, и у меня не было никакого желания снова позволять ему вползать в мой разум. На определённой высоте стены становились чистыми. Судя по всему, место для событий моей оставшейся жизни. Я прищурила глаза, пытаясь разглядеть одну из сцен наверху, которую мне не удалось узнать. Освещение внутри было не очень. Впрочем, у меня ведь есть проводник.

— Вон там, — я указала на сцену, вызвавшую мой интерес. — Что там изображено?

Вторая девушка посмотрела на меня с видимым разочарованием.

— В тот раз ты подглядывала через щёлку, как переодевается Дункан Бреч, — сказала она.

— И вся сцена ради этого? — усмехнулась я. — Он вообще-то не настолько красив.

Близняшка со стороны Добра, кажется, не разделила моего веселья. Она направилась к стулу и осторожно уселась, отставив меня стоять словно какого-то посетителя. Я вздохнула. А ведь я сюда пришла, глупо рассчитывая, что она не такая заноза, как её подруга.

— Ну ладно, — заявила я. — Давай со всем покончим. Та, другая, прежде чем я её заколола, выразила претензию, что я чрезмерно «мягкосердечна». Чем недовольна ты?

— Чем мы с тобой недовольны, — спокойно поправила двойник. — Всё, что ты здесь видишь, всё, через что ты до сих пор прошла — исходит от тебя. Мы не более чем озвучиваем твои тревоги.

— Так значит это я отвечаю за этих долбанных зомби? — уточнила я. — Да это просто какой-то новый уровень самобичевания.

Девушка в белой мантии безрадостно усмехнулась.

— Ты твёрдо веришь в то, что нельзя получить что-то стоящее, не приложив достаточных усилий. И твоё приключение в этом болоте отражает это убеждение.

Весьма любопытное замечание, но я пришла сюда не ради этого. Если бы мне хотелось послушать нравоучений, я бы пришла в кабинет к матроне и сообщила ей, что дерусь в «Яме».

— Невероятное откровение, — ровным тоном сказала я. — Это же в корне всё меняет! А можно теперь уже покончить с этой частью видения?

В её глазах вспыхнул гнев, и я испытала удовлетворение от того, что сумела согнать высокомерие с этого напыщенного лица.

— Я надеялась, что ты отнесёшься к судьбе своей души серьёзнее, Катерина Найдёныш, — её голос прогремел и отдался эхом в пустой башне.

— Я бы отнеслась к этому более серьёзно, если бы поверила, что могу узнать что-то стоящее, — ответила я, наслаждаясь своим спокойствием перед её гневом. — Но это не так. Это просто нелепый список задач, который мне нужно выполнить, прежде чем я очнусь и вернусь к своей жизни.

— Ну да, — произнесла она, заставляя себя говорить спокойно. — К твоей жизни. В качестве злодея на службе у Жуткой Империи Праэс.

Я нахмурилась.

— Ну да, таков и был план, — напомнила я ей. — Теперь, получив Имя, я просто смогу пропустить несколько ступеней.

— Если ты не понимаешь, что Роль всё меняет, — сказала она, — значит ты идиотка. Ты связываешь себя со Злом. Ты будешь отстаивать его законы, станешь орудием выполнения его целей.

— Не хочу заострять на этом внимание, — заметила я, — но законы Империи — это сейчас единственные имеющиеся законы. И давай не будем притворяться, будто я буду отстаивать что-то, чего я на самом деле не хочу отстаивать, поскольку, если ты действительно часть моей души, тебе стоило бы знать меня получше.

Двойник наклонилась вперёд, и глаза её вспыхнули яростным огнём.

— Есть и другой закон. Тот, которому тебя учили в Доме Света. Твори добро. Отстаивай правду. Защищай невинных. Дерись за праведную цель.

— Ты хочешь, чтобы я стала героем, — осознала я. — Это… у меня даже нет слов, чтобы объяснить, насколько это тупая идея. Даже если мы забудем, что в настоящий момент моё тело находится рядом с двумя Бедствиями — хотя, и одного этого должно быть достаточно, — герои постоянно пытаются «освободить» Равнины, ты, тупая близняшка. Этот вариант никуда не годится!

Я шагнула вперёд.

— Они пытаются и в лучшем случае поднимают волнения в каком-нибудь городе на юге, а затем гибнут. До них добирается Убийца, или до них добираются Легионы. Говорят, даже Чёрный лично уложил несколько штук. Некоторым даже до Равнин не удалось добраться.

— Ты уже здесь, — ответила она. — Ты знаешь Лауру, ты знаешь свой народ. Всё что им нужно — чтобы кто-то поднял флаг, и они сплотятся.

— Поднимут бунт, — поправила я. — И будут разбиты. Наверное, моя голова будет смотреться очень добродетельно на пике перед городскими воротами.

— Это и есть твой ответ? — прорычала она. — Это слишком тяжело? Слишком сложно не стать очередным инструментом Империи и делать то, что правильно?

— Я всегда готова делать то, что правильно, — ровным тоном ответила я. — До тех пор, пока это не перестаёт быть разумным. Это не история, балда ты эдакая. Это реальная жизнь. Если мы облажаемся, погибнут настоящие люди, и мы вместе с ними. И не достигнем мы при этом совершенно ничего.

— Лучше ничего не достичь, чем достичь чего-то плохого, — ответила она.

Вот в этом мы с ней и не сходились, осознала я. Та близняшка в болоте полагала, что достаточно убивать всех, кто этого заслуживал, но это детский образ мышления. Всегда будут встречаться люди наподобие Мазуса: очередные мелочные, корыстные, упивающиеся властью тираны. Просто убрать их недостаточно. Нужно изменить систему, сломать механизмы, которые позволили им подниматься так высоко. А эта близняшка полагала, что достаточно быть на стороне Добра. Ведь если ты делаешь правое дело, то в конце концов побеждаешь. Злодеи изгнаны, и все вокруг ликуют. В реальной жизни так не бывает. Иногда нельзя победить Зло, и единственный шанс всё исправить — быть умным и терпеливым.

— Ничего не делать — это хуже, чем быть Злом, — ответила я, шагнув вперёд. — Дать людям погибнуть из-за того, что ты не можешь пойти на компромисс — это хуже, чем быть Злом. Я собираюсь всё изменить — ну, возможно, не всё, но достаточно многое. И если ради этого придётся запачкать руки, я смогу с этим смириться. Мне не нужно быть хорошим человеком, чтобы изменить мир к лучшему.

Она открыла рот, но я уже навалилась на неё, сжав пальцами горло.

— Нет, — прорычала я. — Ты уже наговорила достаточно, и мы с тобой закончили!

* * *

Вот уже второй раз за два дня я проснулась в незнакомой комнате.

Остаётся надеяться, что потеря сознания не станет основной фишкой моей службы Империи, поскольку это начинало надоедать. Кровать, в которой я лежала, была рассчитана на семью из четырёх человек, а не на моё тощее тело. И, судя по ощущениям, её заправили настоящими шелковыми простынями. Ну и ну. Далеко же ты забралась от приюта, не так ли, Катерина Найдёныш? Я вздохнула и позволила себе насладиться ощущениями, опустив голову на подушку и отказываясь открывать глаза. Мне было… удивительно хорошо, разве что тупо пульсировало место, куда меня укусили во сне. Чувства стали острее, словно я хорошо выспалась, а не прошла через связанное с Именем видение, заполненное сомнительным символизмом. Всего несколько вздохов спустя новизна ощущений спала, и я заставила себя приподняться. Это испугало слугу, который прибирался возле окна, через которое пробивались лучи солнца. Молодой мужчина в дворцовой ливрее, судя по цвету кожи, равнинец.

— Леди Найдёныш, — поклонился он с таким видом, словно его застали на кухне за поеданием чужого мёда. — Тысяча извинений, я не хотел разбудить вас.

— Леди Найдёныш, — повторила я, озадаченно. — Забавно. Если бы я знала, что для того, чтобы стать благородной, требуется заколоть кого-то во сне, я бы давно уже это сделала.

Кажется, это замечание здорово напугало слугу, хотя он и приложил массу усилий, чтобы этого не показать.

— Лорд Чёрный распорядился, чтобы ему сообщили, когда вы проснётесь, моя леди, — произнёс мужчина, не поднимая глаз от пола. — Прошу позволить мне покинуть вас, чтобы исполнить его приказ. Ваша одежда приготовлена возле ванной.

Ванной? Не ожидала, что начну купаться в роскоши так скоро после обращения ко злу, но не буду жаловаться.

— Ты, — я неопределённо взмахнула рукой, — иди и так и сделай, наверное.

Слуга ещё раз извинился, поклонился и покинул комнату, затворив за собой дверь.

— Леди Найдёныш, — повторила я, усмехнувшись.

Этот титул больше походил на дурную шутку. Найдёныш — это ведь не настоящая фамилия. Это то, что дописывают в реестре к имени подброшенного сироты. Всё равно что плащ надеть на свинью. Невероятное упоминание ждущей меня ванной заставило соскользнуть с кровати — ещё раз испытав наслаждение от простыней — и встать на ноги. Если со своей карьерой Оруженосца я где-нибудь в итоге поселюсь, обязательно нужно будет раздобыть такие простыни. Я босиком подошла к окну, стянула с себя и бросила на пол пропитанную потом рубашку, в которой спала. Я никогда не носила перевязь для груди — у меня не было достаточно пышных форм, чтобы этот предмет одежды стал необходимым. Уж не знаю, кто из моих родителей был Дорахе, но он одарил меня проклятием их типичного худощавого телосложения. Мои родители, ха. Давно я про них не вспоминала. Я не имела ни малейшего представления, кто они — или, скорее всего, кем они были — поскольку в Доме Трагически Осиротевших Девочек не было архива, в который я могла бы влезть. Меня подбросили немного позднее Завоевания, так что, скорее всего, я — не ребёнок погибших солдат.

Из окна открывался живописный вид. Прямо под окном простирался ухоженный сад с живыми изгородями и экзотическими цветами. Несколько садовников занимались работой. Они могли меня увидеть, но это меня не особо беспокоило: в спальнях приюта нельзя было уединиться, и я давно переросла стыдливость. Я задумчиво провела пальцем по стёклышкам, наслаждаясь игрой света, который окрашивал мои пальцы в зелёные и красные оттенки. Стекло-то, скорее всего, импортное. Гильдия стеклодувов такого делать не умеет, похоже, привезено из Принципата. Слуга упомянул, что мой свежеприобретённый учитель приказал сообщить о моём пробуждении, так что я направилась к дверному проёму у кровати. Раньше у меня никогда не было возможности принять ванну, и я собиралась насладиться ею сполна. Комната была отделана древесиной и белым мрамором, а в центре размещался большой бассейн, по всей видимости, мизанская ванна. Хм. Вряд ли они встречались у нас до прихода праэси. Вода оказалась обжигающе горячей. У меня глаза на лоб полезли. Надеюсь, для поддержания температуры задействовано заклинание, иначе это просто возмутительная трата дров.

Я стянула штаны и бросила их у двери. Учитывая события последних дней, горячая вода была просто пределом мечтаний. Под водой располагались мраморные скамьи. Усевшись на одну из них, я обнаружила, что скамьи явно предусматривались для людей повыше — спинка доходила мне аж до шеи. Я окунулась с головой, просто чтобы ощутить, как вода омывает меня целиком.

У другого берега ванны обнаружилась череда больших стеклянных флаконов. Ароматические масла и соли. Я схватила ближайший ко мне, открыла пробку и принюхалась. Пахло травами. Вроде, лаванда? Никогда в них не разбиралась. Я пожала плечами, вылила порцию себе на спину и растёрла, затем плеснула остаток в воду. Меня замутило от сильного запаха — видимо, с маслом я перестаралась. Я снова окунулась в воду, чтобы смыть его с себя. Наверное, на сегодня удовольствий достаточно. Обещанная одежда оказалась аккуратно сложена возле дальнего конца ванной. Так что я поплыла в этом направлении. Я вылезла, взяла лежащее рядом полотенце и с любопытством осмотрела одежду. Толстые штаны из кожи незнакомого мне животного, белая шерстяная рубашка. Новым предметом был толстый подбитый жилет, который, судя по размеру, должен был доходить мне до колен. Я несколько раз видела подобную штуку на сержантке Эбель. Она называла его акетон. Легионеры надевали его под кольчугу, чтобы защитить кожу от натирания. Похоже, скоро мне выдадут доспехи.

Надеть его оказалось удивительно просто: шнуровка была спереди, так что я сумела затянуть её без чьей-либо помощи. Очевидно, было бы нелепо заводить Оруженосцу своего собственного оруженосца. Когда я вернулась в спальню, там уже был Чёрный Рыцарь, вальяжно развалившийся в изысканном кресле рядом с процеранским бюро и лениво листавший какую-то книгу. Увидев меня, он приподнял бровь.

— Тебе идёт, — заметил он.

— Сейчас лето, — простонала я. — Я сварюсь заживо.

Мгновение спустя в моей памяти всплыло воспоминание, и я обвинительно нацелила на него палец:

— Ты... ты засранец! Ты ткнул меня мечом!

Он, кажется, на мгновение задумался над этим заявлением, затем пожал плечами.

— Только слегка, — ответил он.

Я никогда не хотела так сильно ударить человека по лицу, как в тот момент.

— Это всё, что ты скажешь? — прорычала я. — Только слегка?

— Судя по тому, что ты не вопишь, и из глаз твоих не хлещет кровь, — заметил он, — всё закончилось полным успехом.

— А такое могло произойти? — растерянно спросила я. — Мог бы и раньше упомянуть об этом.

— Да, — откровенно признал он. — Мог бы.

Долбанные злодеи. Пусть даже технически теперь я и сама одна из «долбанных злодеев».

— Просто, чтобы убедиться: болото и орды мертвецов — это нормально? — спросила я, присаживаясь на кровать.

Его бровь поднялась ещё выше.

— Болото? Необычно. Лично я проходил сквозь лабиринт. Впрочем, мне говорили, что видение подстраивается под человека, который в нём участвует.

Боги, печально осознавать, что лучшее, что способна придумать моя душа в видении Имени — это вонючая вода и зомби.

— Мне кажется, это хороший признак, что видение носило такой воинственный характер, — добавил он. — Скорее всего, способности твоего Имени будут с этим связаны.

— Ну, хоть что-то, — заметила я. — Я не чувствую себя как-то иначе, так что, видимо, я ещё не Оруженосец?

— Ты прошла примерно половину пути, если подобные вещи вообще можно измерить, — сказал зеленоглазый человек. — Есть и другие кандидаты, но ни один из них не должен был продвинуться так же далеко.

— Другие кандидаты? — повторила я.

— Закрой глаза, — распорядился Чёрный Рыцарь. — Сосредоточься. Ты должна почувствовать нечто в глубине своего сознания, будто за тобой наблюдают.

Я сделала то, что он сказал. Первые несколько секунд ничего не было, однако потом появилось… ощущение. Оно не походило на то, что он описал, скорее на зуд, но не на коже, а где-то внутри. Я нахмурилась и попыталась отогнать это чувство, но внезапно оно накрыло меня целиком.

— Ещё трое, — сказала я, открыв глаза. — И кто-то четвёртый, но с ним всё немного иначе.

Он довольно хмыкнул.

— Постарайся с этого момента держать руку на пульсе. Проверяй это ощущение как можно чаще.

Я нахмурилась.

— Почему?

— Потому что с этого момента, — улыбнулся он, — они все захотят тебя убить.

«Забавно, не правда ли? Не важно, на каком языке говорит человек — когда вырываешь им ногти, все звучат одинаково».

Жуткий Император Подлый III, Языковед

На стол рухнула стопка книг.

Сверху лежали «Наиболее выдающиеся истории несравненной Жуткой Империи Праэс», тома с I-го по III-й. А когда я увидела, что под ними прячутся «Исследования лицерианских войн», то потеряла интерес окончательно. Боги, эти тома размножались как вши. Я ведь только-только закончила чтение нескольких трактатов о падении Мизанской Империи, в которых каждый захудалый грамотей бессовестно воровал куски чужих работ. И при этом воображал, что именно его собственный взгляд на то, почему Баалиты победили, уникален и беспрецедентен.

— Полагаю, ты хочешь, чтобы я это прочитала, а не, скажем, забила этой стопкой кого-то до смерти? — сухо спросила я.

— Ты весьма сообразительна, — заметил Чёрный. — Днём мы отправляемся в Саммерхольм, но сначала мы определим распорядок твоих дней на обозримое будущее.

— И, очевидно, этот распорядок включает… — я присмотрелась к названию одной из книг внизу пачки, — доскональное изучение методов ведения сельского хозяйства праэси? А точно нельзя использовать эти книги, чтобы забить кого-нибудь насмерть?

Рыцарь нахмурился.

— Скучное чтение, признаю, но необходимое.

Лично я в жизни не видела ни единой фермы, а он наверняка видел их только проездом, так что это заявление я решила не принимать без боя. Я приподняла бровь.

— Видимо, следующие несколько месяцев мы будем много заниматься сельским хозяйством? Ты сам-то был хоть раз на ферме?

Он насмешливо посмотрел на меня.

— Вообще-то я вырос на ферме. Мой отец был свободным землевладельцем в Зелёной полосе.

Мне понадобилась секунда, чтобы вспомнить все уроки географии понять, о чем он. Так называли узкую полосу плодородных земель Пустоши неподалёку от Блаженного острова. Я слышала, это единственная часть Праэс, где их люди смешиваются с равнинцами. Вполне логично, учитывая откровенно бледный тон кожи моего учителя. И всё равно, мысленный образ лидера Бедствий, пашущего поле, был крайне уморительным. «Не сомневаюсь, что эти поля были угнетены как никакие другие поля прежде», — усмехнулась я самой себе.

— Свободный землевладелец? — повторила я незнакомый термин. — А чем они отличаются от обычных фермеров?

Чёрный уселся на скамье с другой стороны стола. Банкетный зал был так же безлюден, как и две ночи назад — я, похоже, проспала весь день и умудрилась пропустить, как вешали Мазуса — впрочем, с полированных столов были убраны и еда, и посуда. Я уже расправилась с обильным завтраком, который мне предоставила дворцовая кухня, с жадностью проглотив две порции и опустошив половину чайника. Очевидно, видение здорово пробуждало аппетит. Я решила не рисковать и не стала никак комментировать, что зеленоглазый злодей уже держал в руках бокал с вином, хотя не прозвенел ещё и полуденный колокол.

— Земли в Праэс обычно принадлежат знати, — пояснил он. — Точнее, Высоким Лордам или их менее знатным коллегам. Люди, которые работают на земле, платят ренту и не имеют никакого права голоса по поводу её судьбы. Зелёная полоса не принадлежит знати.

Я приподняла бровь.

— Как-то слишком прогрессивно для Империи, — заметила я.

Он фыркнул.

— Просторы — это хлебная корзина Праэс. Северная часть Пустошей выращивает зерно, которого едва хватает для её собственных нужд, на продажу почти ничего не поступает. А юг — это в буквальном смысле слова пустыня. Любой благородный, располагающий значительной частью земли в Полосе, может стать способен по своему желанию вызвать в Империи голод.

Ага. В этом был смысл, пусть и несколько удручающий.

— Полагаю, свободные земледельцы платят ренту непосредственно Императрице?

— В некотором роде, — кивнул он. — Существует единовременная выплата при вступлении во владение, которое продолжается до конца жизни свободного землевладельца. Если земля наследуется, выплату нужно произвести ещё раз. А в остальном Башня обычно не вмешивается в дела региона.

Я всегда считала Праэс одной цельной сущностью, но чем больше я узнавала, тем понятнее становилось, что всё было совсем не так. Интересно, сколько промахов в управлении Равнинами были вызваны не глупостью, а необходимостью ублажать Высоких Лордов? И как могла женщина с репутацией Императрицы Зломыслящей терпеть, что ей приходится действовать с оглядкой на этих идиотов?

— Почему Высокие Лорды всё ещё существуют? — наконец спросила я. — Я имею в виду, они очевидные претенденты на престол. Почему бы тогда Императрице не перебить их и не передать все земли Империи свободным землевладельцам? Я хочу сказать, судя по твоему разговору с Мазусом, ты уже давно хочешь это сделать.

Пальцы Чёрного задумчиво постучали по столу.

— После того, как мы победили в гражданской войне, я так и посоветовал Зломыслящей. Если было бы по-моему, мы бы живьём прибили их к воротам их маленьких королевств. И разрушили аристократию настолько основательно, чтобы следующие тысячу лет в Праэс не было бы ни одного благородного.

— И всё же, никуда они не делись, — спокойно заметила я.

— Она не согласилась, — ответил он. — Она считала, что последующий хаос неизбежно дестабилизирует Империю на десятилетия. А поскольку у неё всегда будут враги, лучше знать, кто они, и иметь надёжный способ победить их в случае необходимости.

Он странным образом сформулировал свои слова — в них не было убеждённости. Он не отстаивал эту точку зрения, лишь пересказывал чужое мнение.

— Ты до сих пор считаешь, что это следовало сделать, — я скорее утверждала, чем спрашивала.

— Да, — согласился он. — Но она всегда лучше меня разбиралась в политике, так что я доверяю её суждениям. У меня есть определённая склонность к... упрощению проблем.

В смысле, склонность прибивать эти проблемы живьём к воротам их «маленьких королевств». Скорбящие Небеса, этот образ… Во время своей вербовочной речи он уже упоминал стоящую выше него, но этот наш разговор дал предельно ясно понять, какова она. Не то, чтобы были какие-то сомнения. Легионеры в Гнезде говорили о Чёрном Рыцаре с восхищением, но об Императрице они упоминали с благоговейным трепетом.

— У нас будет ещё время обсудить внутреннее устройство Империи, — сказал Чёрный, меняя тему. — Лучше, если это будет уже после того, как ты прочтёшь достаточно, чтобы понять её культуру. В первую очередь эти три книги.

Он мягко постучал по корешку трёх особенно потрёпанных манускриптов в середине стопки. Подпись на одной из них я не смогла прочитать — буквы походили скорее на символы, которые использовали маги, чем на собственно буквы. Но то, что было написано на двух других, я могла прочитать. Два слова: первое — «Тагреби», а второе — «Мтетва». И то и другое — названия языков.

— Я думала, все люди Империи говорят на нижнем мизанском? — спросила я.

Именно на этом языке мы вели этот разговор, и только на нём я и говорила. Сказать по правде, кроме него мне ни один другой никогда и не требовался. У нас было несколько уроков по старому мизанскому, но сейчас это был исключительно письменный язык. Дорахе на севере всё ещё говорили на том самом языке, который они использовали с рождения Королевства. Кроме того, в землях на юге Равнин всё ещё использовали племенные диалекты, но нижний мизанский понимали все. На нём говорили даже люди из Принципата, которые и не торговали никогда с мизанцами. Но это было, скорее всего, потому, что их собственный язык был дьявольски сложным и никто другой не хотел его изучать.

— Говорят, — согласился Чёрный. — Он стал основным языком общения, ещё когда мы были провинцией. Но если тебе когда-нибудь придётся командовать солдатами праэси, ты должна понимать их родной язык — если, конечно, хочешь знать, что они говорят, когда не пользуются нижним мизанским.

Я раздраженно хмыкнула. Смысл в его словах был, но это не делало перспективу изучения двух совершенно новых языков сколь-нибудь более привлекательной. Не обнадеживало и то, что у меня появилось ощущение, что изучать их мне придётся одновременно.

— А третья? — спросила я вместо того, чтобы купаться в собственном раздражении. — Что это за символы?

— Это письменный харсум, впрочем, я был бы удивлён, если бы ты его узнала.

— Харсум? — удивлённо повторила я. — Ты хочешь, чтобы я изучала орочий?

— Харсум, — поправил он меня. — Запомни правильное произношение. И это не единственный язык орков, всего лишь наиболее общий диалект.

— Мне и гоблинский выучить тоже? — пожаловалась я.

Чёрный безрадостно улыбнулся.

— Я работаю с гоблинами уже более пятидесяти лет и до сих пор не знаю достаточно слов, чтобы поддержать разговор. Они не обучают чужаков.

Любопытство победило моё возмущение, хотя и с небольшим перевесом.

— Так они что, говорят на языках других народов?

— Даже гоблины самых отдалённых племён к тому времени, как научатся ходить, говорят минимум на двух языках, — сообщил мне Рыцарь. — В среднем они говорят на четырёх, большинство матрон на семи, есть даже такие, кто говорит на процеранском.

— Это безумие какое-то, — простонала я. — Это сколько же нужно времени…

— Меньше, чем ты думаешь, если начать в достаточно юном возрасте, — прервал меня он. — Кроме того, у тебя есть преимущество, которого нет ни у кого из них.

Хм. Это что-то новое.

— Если ты скажешь «талантливый учитель», я за свои действия не отвечаю, — предупредила я.

Он усмехнулся.

— Нет, хотя это и в самом деле преимущество. Если я не ошибаюсь, по меньшей мере один из твоих трёх аспектов облегчит эту задачу.

Я приподняла бровь.

— Ты хочешь сказать, что эти «три греха» на самом деле существуют? — спросила я.

Он удивлённо моргнул.

— Три греха? — он повторил одновременно озадаченно и с любопытством.

— И каждого из тех, кто поднимет знамя Зла, Небеса наградят тремя грехами, посеяв семена их падения во имя Справедливости, — процитировала я по памяти.

Проповеди Дома Света обычно были скучными, но эта привлекла моё внимание: всегда интереснее было послушать что-то про злодеев, чем поучения по поводу важности семнадцати основных добродетелей.

— Ваши священники всегда умели играть с словами, — усмехнулся он. — Впрочем, я заметил, они не упомянули, что героические Роли обладают собственными аспектами.

— Значит аспекты, а не грехи, — заметила я. — Вполне логично. И зачем они?

— Они определяют твою Роль, — серьёзным тоном сообщил он. — Они в какой-то степени меняются от воплощения к воплощению, но некоторые аспекты остаются незыблимыми. Например, «Покоряй» — это основа Роли Чёрного Рыцаря.

— И что конкретно это означает? — спросила я с изрядной долей скепсиса. — Ты хорош в покорении всяких штук?

— Чем в большей гармонии ты своими аспектами, тем большую часть силы своей Роли ты можешь получить, — улыбнулся он. — А значит когда я, как ты выразилась, «покоряю всякие штуки», я становлюсь… в большей степени тем, кто я есть.

— Тогда почему ты не покоряешь что-нибудь всё время? — спросила я. — Разве это не сделало бы тебя совершенно неуязвимым?

— Подобное рассуждение было весьма популярным среди некоторых моих предшественников, — согласился он. — Но, в конце концов, их сила не стала бесконечной, а слишком глубокое погружение в свой аспект приводит к туннельному зрению. Не говоря уже о второй стороне уравнения.

— Герои, — пробормотала я. — Почему у меня ощущение, что на каждую Роль Зла с «Покоряй», найдётся такая же Роль со стороны Добра с «Защищай?»

— Потому что я редко терплю общество идиотов? — предположил он.

Я взглянула на него.

— Прошу вас, сэр, не говорите так — я смущаюсь, — сообщила я с каменным лицом.

Ему не удалось отпить вино достаточно быстро, чтобы спрятать улыбку.

— Так какие у меня аспекты? — спросила я.

Он пожал плечами.

— Только ты можешь ответить. В должное время они проявятся. «Учись» — типичный аспект. Вот почему я считаю, что наилучшего результата можно добиться, если в вопросе изучения языков сбросить тебя с пресловутого обрыва, — ответил он.

Так значит его действия были не полностью необоснованными. И всё равно, орочий?

— Я даже и не знала, что у орков есть письменный язык, — призналась я, разглядывая странные буквы на корешке книги.

— Вообще-то он появился раньше всех остальных письменных языков нашего континента, — заметил он. — В этом отношении прибытие Мизанцев отбросило их на века.

Насколько я могла судить, с Мизанцами всегда возникала такая проблема. Они строили поразительные сооружения и при помощи магии творили невероятные чудеса, которые до сих пор никто не сумел превзойти. Однако у них была отвратительная привычка втаптывать в грязь подчинённые культуры и подавлять любые восстания. Орки-невольники были ценным предметом торговли поздней Империи, ведь они великолепно подходили для тяжелого ручного труда. Те же кланы, которым не нравилось подобное отношение к их детям, жестоко наказывались, вплоть до полного уничтожения. Нам повезло, что Первая лицерианская война вспыхнула до того, как мизанцам удалось добраться до мешанины мелких королевств, которые позже стали Равнинами. Сомневаюсь, что в противном случае моя родина была бы такой, какой я её знаю.

— Ну хоть скажи мне, что я буду изучать что-то по-настоящему интересное, — взмолилась я.

Он фыркнул.

— Читать будешь в своё свободное время, — сообщил он мне. — С завтрашнего дня ты будешь просыпаться на рассвете для уроков сражения на мечах либо со мной, либо с Капитаном.

Я осклабилась. Вот это уже по моей части.

— Это мне больше нравится.

Он насмешливо посмотрел на меня.

— Не сомневался. После обеда и до дневного колокола ты предоставлена самой себе. Далее, до вечернего колокола ты занимаешься теми аспектами обучения, которые нельзя почерпнуть из книг.

Это звучало многообещающе.

— И что это значит?

Он хмыкнул.

— Вечером мы отправляемся в путь, так что, полагаю, сейчас наилучшее время для нашего сегодняшнего урока. Возьми нож, и посмотрим, не удастся ли нам раздобыть тебе подходящего жеребца.

Всё время ходить в акетоне было необычно.

К теплу я достаточно быстро привыкла — хотя можно было бы обойтись и без постоянной испарины — но ощущение, которое вызывал толстый слой дополнительной защиты, закрывавший меня от шеи до колен, было странным. Мне даже постоянно хотелось броситься на стену, просто чтобы посмотреть, как я от неё отскочу, хотя разумом я понимала, что этого не случится. Следуя за Черным через лабиринт коридоров средоточия власти своего родного города уже во второй раз, я постаралась разглядеть изображения на стенах. Все картины описывали разнообразные сцены охоты и сражений, и я отметила с молчаливым удовольствием, что картины с изображениями побед королей и королев Равнин над Империей также остались на своих местах. На одном необычайно живом изображении Жуткий Император Гнусный получал под зад от Чародея Запада во время последней неудачной попытки вторжения на тех самых Полях Стреджес, где позже Королевство потерпело сокрушительное поражение в сражении с Чёрным Рыцарем. Я почему-то сомневалась, что Гнусный, спасаясь бегством, и в самом деле уронил свою корону, но всё же эта сцена наполнила моё сердце теплотой. Большую часть стен покрывали расписанные деревянные панели с искусной резьбой по краям, однако по пути к западному крылу дворца, куда уводил меня Рыцарь, их становилось всё меньше и меньше.

— Значит мы направляемся в конюшни? — спросила я.

Прямо сейчас он, кажется, не был особенно настроен на разговор, но когда это меня останавливало?

— В конюшни, — рассеянно ответил он. — Королевские конюшни уже не обслуживают рыцарей личной свиты короля, поэтому они снабжаются не так хорошо, как раньше, и тем не менее, там мы найдём то, что нам нужно.

— Мне кажется, я должна предупредить, что никогда не ездила на лошади, — сообщила я. — Я даже не помню, чтобы приближалась к ним ближе, чем на расстояние броска камнем.

Он искоса взглянул на меня, пока мы проходили через невероятно просторное помещение, по видимому, пристройку к кухне.

— Очень интересный выбор единицы измерения, — заметил он секунду спустя.

— Хотела, чтобы лошадь лягнула стражника, — бесстыдно признала я. — Бедолага.

— Стражник? — Чёрный Рыцарь приподнял бровь.

— Лошадь, конечно, — ответила я. — Стражник просто напрашивался.

Тень улыбки скользнула по его лицу, когда мы вышли на мощёный двор. Меня внезапно ослепило изменение освещенности. Но не прошло и двух мгновений, как глаза уже приспособились к новым условия. Значительно быстрее чем обычно, отметила я. От необычности этого ощущения по моей спине пробежали мурашки, не имевшие никакого отношения к холоду. «А ведь я ещё даже не Оруженосец».

— Кроме того, ты будешь лучше видеть во тьме, — сообщил Чёрный. — Впрочем, не так хорошо как гоблины.

— Я почти выбрала квоту жутковатых откровений на сегодняшний день, — сообщила я ему.

Он хмыкнул.

— Значит, тебе не слишком понравится наш следующий урок.

— Да уж, ни разу не зловеще, — ответила я с каменным лицом. — И кстати, ты не хочешь ничего мне пояснить? О том, что все захотят убить меня? Я всё ещё хочу услышать объяснение.

— В своё время, — ответил он с безмятежной улыбкой, и мне очень захотелось приложиться к его лицу молотком.

Я почувствовала ароматы королевских конюшен ещё до того, как увидела их: навоз и животные всегда обладали отчётливым запахом, особенно в больших количествах. «Можно подумать, к нашему времени маги изобретут, наконец-то, заклинание против запаха дерьма». Сами по себе конюшни были выстроены из того-же серого гранита, что и весь остальной дворец. В длинной череде стойл размещалось около пятидесяти лошадей. В отдалении какой-то конюх скармливал жеребцу сено, но заметив нас, тут же скрылся из виду.

— Так что, мерин? — предположила я, когда мы подошли достаточно близко, чтобы разглядеть лошадей. — Я слышала, новичкам проще на них ездить.

Лошади здесь, в конюшне, ничем не походили на тех, что таскали по улицам телеги: они были выше и мощнее. Боевые кони, а не рабочие лошадки. Некоторые отличались яркой внешностью, которая, я ни на секунду не сомневалась, была отличительной чертой отдельных пород. Впрочем за свою жизнь я ни одного названия так и не выучила. У процерианцев, кажется, была какая-то порода, которую называли дестриэ? Я знала, что Равнины когда-то славились своей кавалерией, но, учитывая, что во время Завоевания почти все рыцари были истреблены, теперь их вряд ли можно было где-то встретить.

— Темперамент лошади проблем не вызовет, — ответил Чёрный. — Мне сообщили, что один из бедламских строевых заболел, но… А, вот и он.

Конь был тёмно-каштанового цвета, шкура покрыта потом. Наверное, он был метра полтора высотой. Трудно было определить, поскольку сейчас он лежал. Глаза были закрыты, дыхание неровное.

— Мне же не придётся возиться с ним, пока он не поправится, правда? — спросила я с тревогой в голосе. Это было чудесное животное. Но я ничего не знала о лошадях и предпочла бы не убить свою первую из-за какой-нибудь глупой ошибки, которую бы ни за что не совершил кто-то, имеющий представление, как с ними обращаться.

— Главный конюх полагает, что шансы этого коня протянуть ещё месяц не больше одного из трех, — сообщил он мне. — Сложный случай голубиной лихорадки — множественные абсцессы под кожей. Крайне болезненная смерть.

Я поморщилась. Сейчас, когда появилась возможность рассмотреть коня, я заметила, насколько истончилась его кожа. Сквозь неё проступали рёбра, а грудь была обильно покрыта потом.

— Ты хочешь, чтобы я его исцелила?

Я знала, что некоторые Роли были на это способны — вернуть людей, стоящих на краю гибели, или даже слегка за краем. Но у меня сложилось впечатление, что такое умение относилось скорее к героическим Ролям, наподобие Целителя или Священницы. Чёрный покачал головой.

— Мы собираемся убить его.

Когда слова дошли до меня, я изумлённо моргнула.

— Мы собираемся что?!

— Ты не ослышалась, — спокойно сказал зеленоглазый человек.

— Послушай, если это какая-то проверка… я уже прикончила двух человек на этой неделе и серьёзно подумываю над третьим, так что я не вижу никакого-смысла…

— А затем мы поднимем его из мёртвых, — ровным тоном сообщил Чёрный, словно его и не пытались перебить.

Я была слишком ошеломлена, чтобы одарить его достойным взглядом.

— Это вообще дьявольщина какая-то, — наконец сумела выдавить я. — Некромантия? Да это же слово с большой буквы «З»…

Я замолчала.

— Зло, — спокойно закончил он. — Да, Катерина. На этой стороне ты сейчас и стоишь. Это выбор, который ты сделала.

Я попыталась придумать достойный ответ, но мысли были слишком спутаны. Я не могла понять, почему убийство лошади, которую я раньше никогда не видела, показалось мне морально более сомнительным действием, чем перерезание глоток двум живым человеческим существам, и всё же. Они были ужасными людьми, само собой, но они всё равно были людьми. Официальная позиция Дома Света заключалась в том, что животные вообще не имели души, так что их убийство даже и грехом не являлось, но…

— Проклятье. Ты мог бы организовать мне пологую кривую обучения, и не начинать сразу с поднятия мёртвых, — выдавила я сквозь сжатые зубы. Меня переполняла неуверенность, и это необычайно раздражало. — Ну, знаешь там, дал бы мне попрактиковать злобный смех и монологи, а уже потом мы перешли бы к этому метафорическому прыжку вперёд.

— Монологи для любителей, — сообщил Чёрный. — Если у тебя есть время произносить речь, значит есть время и убить героя. Так что это как раз таки пологая кривая обучения. Ты не взаимодействуешь с душой лошади, ты лишь оживляешь её тело энергией некромантии. С точки зрения морали это ничем не отличается от того, чтобы повалить дерево и сделать из него телегу. Ты используешь в качестве транспорта что-то, что когда-то было живым.

— Ты пропустил ту часть, где я его вначале убиваю, — пожаловалась я.

Черноволосый человек равнодушно пожал плечами.

— Он всё равно умрёт. Кроме всего прочего, избавляя его от мучений сейчас, ты спасаешь его от нескольких недель бессмысленного страдания.

— Так если подойдёт любой труп, почему ты просто не приказал Чёрной страже принести какую-нибудь мёртвую лошадь? — спросила я.

Вообще-то я не была уверена, было ли бы так легче. Если бы я никогда не видела животное живым, было бы проще дистанцироваться, но тогда я ощутила бы себя настоящим некромантом. Ну знаете там, каким-то колдуном, который вползает в древнюю башню, а его прислужники притаскивают ему тела, которые он превращает в нечестивую нежить.

— Тогда ты не сумеешь поднять её, — возразил Чёрный. — Ты еще не настолько окрепла в своей Роли, чтобы справиться с подобной задачей. Тебе необходимо сохранить связь с трупом. Кроме того, свежий труп даст нежить лучшего качества.

Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Пальцы сжались на рукояти ножа на поясе. Я всегда знала, что ради успеха в Империи мне придётся перейти определённые границы. Боги, я ведь отреклась от всех шансов попасть на Небеса после смерти, просто приняв Имя с противоположной от них стороны, и это действие меркло в сравнении с тем. «Всё равно что повалить дерево, чтобы сделать телегу», — повторила я, и слова наполнили меня холодным спокойствием.

— Это будет болезненно? — спросила я, открыв глаза. — В смысле, для коня?

— Он даже не проснётся, — ответил Чёрный.

Я знала людей, которые умерли и вполовину не так мирно.

— Так что я должна сделать? — выдохнула я, вынимая нож.

— Положи руку на его шкуру, — спокойно подсказал Рыцарь. — Я сделаю большую часть работы, ты лишь должна суметь прочувствовать, что происходит.

Я опустилась на колени перед конём, неуклюже протянула руку и положила на его шею. Он даже не шевельнулся. Чёрный присел рядом со мной, поместил палец на лоб животного и едва заметно прищурился. Не было никаких вспышек энергии или света. Я осознала, что здесь не было магии, по крайней мере такой, которую использовали маги. Но внезапно я ощутила вес, который навалился мне на плечи. Тело коня стало холодным, и в ту же секунду у меня по коже побежали мурашки. То, что я почувствовала… это было трудно описать. Я как-то плавала в Серебряном озере прошлым летом, на одном из самых мелких пляжей. Солнце пекло весь день, так что вода у поверхности была необычайно тёплой, но в глубине, там, до куда могли дотянуться ноги, было холодно. То ощущение чем-то напоминало происходящее сейчас. Словно тёплая вода была мирозданием, а всё моё тело погрузилось в глубину. Сила не казалась неправильной или неестественной, чего я ожидала от работы Зла. Она была просто на каком-то фундаментальном уровне иной.

Конь сделал последний вздох, а затем неподвижно замер.

Чёрный сдвинул брови.

— А теперь сложная часть.

В ответ на волю Рыцаря сила внутри животного натянулась словно верёвка, и труп изогнулся. Мои пальцы впились в шкуру коня, я пыталась сосредоточиться на происходящем, заставляла себя не упустить ни единого мгновения. В ладони возникло резкое колющее ощущение, словно я наткнулась на иголку, и передо мной, словно шестым чувством, развернулось полное осознание мёртвого тела. Я ощущала аккорды, которые побуждали движения животного, и теперь они были моими в той же степени, как мои собственные пальцы. Я пожелала, и строевой поднялся на ноги. Я не имела ни малейшего понятия, как должны двигаться лошади, как должны работать их конечности, но труп всё это знал, и я положилась на то, чем он был при жизни.

— Неплохо, — пробормотал темноволосый человек, вставая на ноги.

Я осознала, что уже стояла. Когда я успела подняться?

— Ему нужно имя, — заметил Чёрный.

Я задумалась на секунду. Можно было бы дать ему какое-нибудь героическое или вдохновляющее имя, но это станет в некотором роде ложью, отрицанием того, что я совершила. «Называй лопату лопатой».

— Его зовут, — объявила я, — Зомби.

Лишь один удар отличает победителя от трупа

поговорка праэси

Рассвет наступил рано, слишком рано.

Тем не менее, я напялила акетон и затянула шнуровку. Мне сказали, что, когда мои ноги станут «ногами наездника» — что бы это ни значило — боли во всём теле исчезнут. Очевидно, с Зомби всё проходило куда легче, чем с обычной лошадью. Но я этого не чувствовала. Я притащилась в общую комнату нашего постоялого двора, вяло подтянула к себе тарелку с кашей и заставила себя глотать едва тёплую жижу. Мне не так уж и сильно хотелось есть, но я знала, что если не наполню желудок сейчас, то через несколько часов буду голодна как волк. В комнате не было никого, кроме Капитана, которая безмолвно и методично поглощала содержимое уже второй миски. Даже во время еды, её глаза никогда не замирали и постоянно двигались, сканируя углы обеденной комнаты — привычка, выработанная за долгую жизнь, прожитую в качестве телохранителя моего учителя. Я с отвращением отложила ложку и признала, что в настоящий момент не смогу впихнуть в себя больше пищи. Кроме того, у меня были вопросы, так почему бы их не задать прямо сейчас? Чёрного не было видно, но вскоре должен был начаться мой первый урок владения мечом.

— Итак, — заговорила я, — Шестой легион.

Капитан с любопытством взглянула на меня, однако промолчала. Я в общем-то этого и не ожидала. За два дня пути с огромной воительницей я получила представление о её привычках. Она не особенно любила болтать и ограничивалась лишь ответами на прямые вопросы. Если, конечно, речь шла не о разговоре со своим старым другом.

— Я знаю, что их когно́мен — «Железнобокие», — продолжила я, — но книга не говорит ничего о том, как они его получили, разве что упоминает, что они удержали левый фланг во время боя на полях Стреджес.

Когно́мен — это то, что простые равнинцы называли прозвищем, хотя после чтения книг у меня сложилось впечатление, что всё несколько сложнее. Когда мне сказали, куда мы направляемся, я собрала информацию о легионах, составляющих гарнизон Саммерхольма. Шестой и Девятый — «Железнобокие» и «Цареубийцы». Смысл второго был достаточно однозначным, но вот первого — нет. Капитан положила деревянную ложку на край миски.

— Они остановили атаку рыцарей Равнин, — спокойно пророкотала она. Судя по её тону, она полагала, что это всё объясняло.

— Это значит… э-э-э… — ответила я, — что они, наверное, молодцы? Вы так говорите, будто это что-то весьма удивительное.

Прежде чем ответить, высокая женщина на несколько секунд задумалась.

— Ты родилась после Завоевания, — наконец, сказала она, — и не понимаешь, какими раньше были войны. Ты видела лишь те Легионы, которые научились побеждать.

— Я знаю, Империя несколько раз пыталасьнас завоевать, — попыталась я защитить себя. — Меня учили, что ещё до того, как Императрица и Чёрный начали всем заправлять, король Роберт надрал зад Императору Гнусному.

— Не воспринимай это как критику, — сказала Капитан. — Легионы реформировали за десятилетия до твоего рождения. Раньше всё было по-другому. Тогда считалось, что армия Империи не должна вступать в бой с армией Равнин в открытом поле, если только она не обладает четырёхкратным численным превосходством.

Я не удержалась и присвистнула.

— Это кажется несколько излишним, — заметила я.

— И мы всё равно проигрывали в половине боёв, — сказала она. — До битвы на Полях единственным способом остановить атаку рыцарей Равнин было настолько сплотить ряды, чтобы лошади в них увязли.

Я поморщилась. Не нужно быть гением, чтобы понимать, какие потери среди легионеров предполагала подобная тактика.

— Значит в Шестом — те отчаянные бойцы, что сумели плюнуть в лицо вражеской атаке, — сказала я. — Теперь я, кажется, понимаю, в чём смысл.

— Это ещё не всё, — продолжила Капитан. — Истрид — генерал Шестого — орк. Как и большая часть её легиона.

— И это всё меняет потому что?.. — спросила я.

— До реформ зеленокожим не дозволялось становиться легионерами, — сообщила огромная воительница. — Они составляли вспомогательные силы, которые Чёрные Рыцари использовали в качестве живого щита, чтобы облегчить жизнь солдатам праэси. Ну а если рыцари атаковали этих зеленокожих…

— То просто размазывали их, — тихо закончила я.

Я легко могла представить зеленокожих легионеров, которые часто патрулировали улицы Лауры, без брони и огромных щитов. И я видела достаточно фресок с изображениями рыцарей Равнин в Доме Света, чтобы знать, какими они были. Крупные мужчины и женщины, полностью закованные в броню, как и их боевые кони. Они, должно быть, проходили сквозь орков как нож через масло.

— И вот тогда Истрид и её легион, состоящий из орков, которых тысячи лет топтали, словно животных, — спокойно продолжала Капитан, — встали перед этими рыцарями за линией щитов, и на этот раз, размазали не их.

— Железнобокие, — пробормотала я, восхищённо прислушиваясь к слову.

Вполне вероятно, на улицах Лауры мне встречались калеки, которые участвовали в этом заведомо обреченном бою, напомнила я себе. Но даже этой отрезвляющей мысли не хватило, чтобы развеять обаяние истории, рассказанной Капитаном всего в нескольких предложениях. Именно это я в них больше всего ненавидела — или любила — то, что, когда в дороге слушаешь рассказы этих злодеев, они перестают казаться злодеями. Была какая-то извращённая справедливость, что именно Шестому легиону удалось в тот раз самим учинить резню. «Мы выросли на историях, в которых праэси представлялись чудовищами, но на каких историях росли они сами?

— Не зацикливайся слишком сильно на Истрид, — спокойно продолжала Капитан. — Из этих двоих Грабительница значительно опаснее.

— Девятый легион, когномен «Цареубийцы», — повторила я по памяти. — Это одна из их рот убила Сияющего Принца, верно?

— Они все наносят красную боевую раскраску на горло, чтобы напомнить, как вспороли глотку этому идиоту, — усмехнулась она. — За это помнят Грабительницу, но не потому она опасна. Она должна будет занять место Служаки, когда та отправится на пенсию, а чтобы стать маршалом требуются мозги, а не мускулы.

— Так значит она умна? — предположила я.

— Умнее чем змея и раза в два злее, — кивнула Капитан. — А ещё она терпеливая. Уравновешивает Истрид, поскольку та слишком жаждет крови. Потому им так часто дают совместные задания.

Я поморщилась. Когда женщина, чьё имя упоминается в одном ряду с Жуткой Императрицей и Чёрным Рыцарем, заявляет, что кто-то «раза в два злее змеи», это нужно принимать всерьёз. «Надо добавить генерала Грабительницу в список людей, с которыми нужно быть очень, очень осторожной».

— Кстати о Саммерхольме, — попыталась я сменить тему, используя свой самый обычный тон. — Есть идеи, зачем мы туда направляемся?

Судя по брошенному взгляду, Капитан не купилась на мою уловку.

— Что-то связанное с твоим Именем, — пророкотала она. — Оруженосцы склонны к драматичности. Амадею пришлось достаточно попотеть, чтобы утвердиться в своей Роли, с тобой наверняка будет так же.

Я приподняла бровь.

— А с вашим Именем было проще?

— Я родилась со своим Именем, правда, тогда оно было «Проклятая», — сообщила она. — К тому времени, как я стала Капитаном, не осталось идиотов, которые решились бы бросить мне вызов.

Я посмотрела на огромную воительницу — она уже успела облачиться в броню и даже без молота, выглядывающего из-за плеча, напоминала женщину-стенобитное орудие.

— Охотно в это верю, — признала я.

Она фыркнула и вернулась к своей миске, дав понять, что считает разговор оконченным. Я тоже попыталась доесть завтрак, но едва не выплюнула кашу, обнаружив, что та совершенно остыла за время нашей беседы. Бросив ложку, я встала, кивнула Капитану и направилась к двери. Постоялый двор, в котором мы остановились, — «Солдатский покой» — не был ни большим, ни достаточно богатым, чтобы обзавестись настоящей конюшней. Лошадей здесь привязали к столбикам снаружи. Абсолютно неподвижный Зомби стоял рядом с лошадью Чёрного. Его гнедая грудь не приподнималась и не опускалась при каждом вздохе как у лошадей Чёрной стражи. Мне оказалось достаточно приблизиться, чтобы на задворках разума развернулось прежнее зловещее ощущение некромантической конструкции. Зомби казался марионеткой, за каждую ниточку которой я могла в любой момент потянуть. Впрочем, зловещим было не это. Я каким-то образом знала предназначение каждой из этих ниточек. Я знала, как натяжение тех, что отвечают за движение левой передней ноги повлияет на всё остальное тело, какую комбинацию мне стоит использовать, чтобы послать его в рысь или поднять в галоп.

Но я ведь не изучала никогда анатомию лошадей! У меня не было внятного объяснения, откуда я получила эти знания, разве что благодаря Имени. Одного этого было достаточно, чтобы по спине пробежали мурашки.

— Ты к этому привыкнешь, — раздался голос позади меня.

Я подавила порыв выпрыгнуть из собственной кожи. Представления Чёрного о чувстве юмора, очевидно, включали подкрадывания ко мне сзади при любом удобном случае. Как ему это удавалось в полной броне, оставалось за пределами моего понимания. Видимо,какие-то фокусы Имени.

— Поднимать мёртвых? — я повернулась и взглянула на него. — Боги, надеюсь нет. Мне кажется, однажды это может перерасти в дурную привычку.

Черноволосый мужчина был один. Ни малейших следов его телохранителей, не было даже Писаря. Впрочем, она не отличалась разговорчивостью, даже когда удостаивала нас своим присутствием. По сравнению с этой бумагомарательницей даже Капитан казалась болтливой.

— Я говорю о тех вещах, которые ты знаешь, но не знаешь откуда, — ответил он. — Имена предоставляют тебе то, что ты могла бы назвать… вторым набором инстинктов. В процессе становления твоего Имени, необходимо научиться выбирать, что из новых умений стоит сохранить, а от чего придётся отказаться.

Я взглянула на ножны, которые он держал в руках. Короткий меч наподобие того, что висел на его собственном бедре. Не совсем легионерский — навершие было инкрустировано серебром с каким-то изображением — но для тренировки сойдёт. Без предупреждения, он бросил меч в мою сторону. Рука взметнулась навстречу ещё до того, как я осознала, что происходит. Я подхватила оружие в воздухе так, словно мы заранее отработали этот трюк.

— Рефлексы — полезная штука, так что я их, наверное, сохраню, — заметила я. — Этот меч останется мне?

Он кивнул.

— Гоблинская сталь, прямиком из имперских кузниц Форамена. На всём континенте не найдёшь лучшего качества.

Я приподняла бровь.

— Даже среди оружия дварфов?

Рыцарь фыркнул.

— Станут они продавать жителям поверхности что-то кроме серийного барахла. Оружие дварфов широко используется, потому что оно дешёвое, Катерина, а не потому, что качественное.

Я подняла руки в примирительном жесте.

— Ладно, ладно. Не нужно вываливать на меня всю гордость праэси.

Серебряная инкрустация, как выяснилось, изображала ухмыляющуюся голову гоблина. Мелкие зеленокожие, возможно, не могли похвастать такими же огромными клыками как орки, но и скалящийся гоблин демонстрировал впечатляющий набор зубов. При помощи кожаных ремешков я привязала ножны к поясу и сдвинула их в сторону на полагающееся им место.

— Щита не будет? — спросила я.

Один висел у него на спине, пристёгнутый металлической застёжкой, которую я уже раньше видела. Большой квадратный ровный кусок стали, без какой-либо геральдики. Он был таким же, как у всех легионеров Сержант Эбель называла его «скутум».

— Он ждёт тебя там, где мы будем заниматься, — ответил он. — Сегодня будешь без брони. Писарь заказала тебе по персональной мерке. Как только её доставят, будешь приходить на тренировку в полной экипировке.

Вот веселуха. Из-за акетона мне уже казалось, что я вешу на десять килограмм больше, а настоящая броня превратит меня в самую неуклюжую двуногую черепаху в Мироздании. Я последовала за Чёрным, который обошёл вокруг здания постоялого двора. Я не вполне понимала разницу между полем перед таверной и позади таверны, но ещё было слишком рано для вопросов. Окрестности, насколько я могла судить, с любой стороны выглядели одинаково. Триста километров между Лаурой и Саммерхольмом представляли собой плоские плодородные земли без каких-либо городов. Дорога была вымощена камнем. Её построили праэси сразу после Завоевания. Им нужен был способ быстро перемещать войска между городами. Люди называли дорогу имперским трактом, поскольку она проходила через Саммерхольм и дальше через Стреджес и его печально известные поля к Благословенному острову, а оттуда, через реку Васалити в сами Пустоши. Позади деревянных стен здания оказалась вытоптанная площадка. Здесь меня ждал и мой щит: настоящий легионерский скутум, окрашенный в тёмно-красный цвет, хотя на нём и не стояло номера легиона. Я подняла его и прикинула вес: килограмм десять. Я очень быстро устану держать его на весу, если только заметно не накачаю силу руки. Я взялась за горизонтальную кедровую ручку и привязала кожаные ремешки к своему запястью. Они, по всей видимости, были необходимы, чтобы щит не выбили у меня из рук. Когда я, наконец, повернулась к Чёрному, тот расслабленно взирал на меня, отпустив руку с мечом. Щит был поднят и закрывал его бок.

— Итак, — сказала я. — Научи меня фехтованию.

Он улыбнулся.

— Ничему подобному я тебя учить не собираюсь.

— Звучит несколько нелогично, — заметила я.

— Фехтование, — продолжил он, — это просто спорт для детей благородных. Это набор правил и формальностей, которые так же полезны на поле боя, как тупой меч.

Кончик его клинка поднялся в воздух и указал на меня.

— Я научу тебя убивать, Катерина, — сказал он. — Убивать быстро и качественно, предоставляя как можно меньше возможностей для контратаки.

— Ура, — ровно сказала я. — Да здравствует Жуткая Империя и все остальные патриотические слоганы. Можем мы уже начать?

Пусть я и дерзила, но он заслужил это своим припадком мелодраматичности. Я выпрямила спину и подняла щит примерно в то же положение, что и у него. Именно подобных уроков я с нетерпением ждала. Сейчас даже больше, поскольку изучение разговорного харсума вызывало у меня головную боль. Всего одна ночь чтения, и я уже готова была согласиться с точкой зрения мизанцев: мне очень хотелось растоптать все эти «другие культуры». Кажется, Рыцаря задело, что я не вдохновилась его импровизированным выступлением, впрочем, он быстро оправился.

— Наиболее важные составляющие любого боя, — сказал он, — это дистанция и работа ног. Твои поединки в Яме должны были дать тебе основное представление о дистанции, впрочем, его нужно подкорректировать в соответствии с длиной твоего меча.

Я нахмурилась, но кивнула. Девушки моего роста, начиная драться, либо быстро приучались к тому, что большинство противников бьют сильнее и достают дальше, либо привыкали чувствовать вкус крови во рту. В этом отношении короткий меч не слишком что-то изменил. Большинство людей, с которыми мне придётся драться, тоже будут вооружены мечами, ведь за пределами Праэс наиболее популярным оружием были длинные и двуручные мечи. Кроме Свободных городов, наверное. Те зациклились на пиках и копьях. Впрочем, надо отдать им должное, их фаланги были грозной силой на поле боя.

— Поднять щит! — выкрикнул Чёрный, и рука моя, неожиданно для меня самой, немедленно поднялась.

Я раньше никогда не слышала, чтобы он повышал голос. Неожиданный окрик заставил кровь в жилах взбурлить. Он подошёл ближе, критически оценивая мою позу.

— Ты правша, — сказал он, — а значит, твоё левое бедро и нога должны быть укрыты щитом. Если нет — ты уязвима.

Быстрее, чем я смогла уследить взглядом, он взмахнул мечом, отбросив в сторону мой неуклюже поднятый щит. Кончик лезвия на мгновение замер возле моего горла, затем Чёрный шагнул назад. Я сглотнула. Его меч не был тренировочным — сдвинь он его на пару сантиметров дальше, и я бы уже корчилась в предсмертной агонии. Выпрямив плечи, я подняла проклятый щит в правильное положение. Верхний край оказался на уровне подбородка, а края закрывали всё тело. Ощутив между собой и лезвием Чёрного сталь, я почувствовала себя бодрее. Сказать по правде, поза была непривычной. Передняя ступня направлена на Чёрного, а заднюю, чтобы получить хоть какую-то устойчивость, пришлось поставить поперёк. Махать мечом будет неудобно.

— Уже лучше, — неохотно признал зеленоглазый человек. — Теперь меч. Возьми за рукоять, подними его и толкай остриём вперёд.

Это противоречило моим инстинктам, но я поняла, в чём смысл: так верхняя часть моей руки была укрыта щитом. Я повернула локоть и подняла меч, положив лезвие на край скутума. Ага, внезапно осознала я. Само собой, махать мечом будет неудобно: меч совершенно не для этого. Им нужно было колоть короткими резкими движениями.

— Легионеры сражаются тремя линиями, — сказал Чёрный. — Нижняя линия выглядит так.

Он присел за щитом, позволяя тому скрыть его фигуру до самых глаз. Кончик меча был на уровне колена.

— Средняя линия выглядит так, — продолжил он, поднимаясь на ноги. Меч замер на уровне бедра.

Он сделал шаг вперёд. Я внимательно следила за ним. Мои свежеприобретённые рефлексы Имени нисколько не помогли в прошлый раз, когда он атаковал.

— Верхняя линия выглядит так, — спокойно закончил он.

Плечо развернулось назад, и кончик меча замер на уровне груди, словно змея, готовая к броску. Я коротко кивнула.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Вначале мы займёмся отработкой этих движений.

Он шагнул назад.

— Нижняя линия! — выкрикнул он.

Я вздрогнула от резкого звука, но согнулась за щитом. Этому я вполне могла научиться, и я научусь.

Несколько вечностей спустя — или, если ближе к реальности, через пару часов — я обнаружила, что вытаскиваю пробку из бурдюка и жадно пью его содержимое. Где-то между отработкой колющего удара и упражнениями на работу ног у нас появились зрители. Если я сейчас ещё раз услышу «движение точнее, соблюдай дистанцию» кто-то будет убит. А у меня теперь был меч, так что к этой угрозе следовало относиться серьёзно. Капитан — а это она протянула мне бурдюк с водой — хлопнула меня по плечу. «Боги, какие огромные ладони. У неё, должно быть, в роду были огры. Люди не должны вырастать настолько большими.

— Первые несколько недель всегда самые тяжёлые, — сказала она. — У тебя неплохо получается.

Я решила поверить ей на слово, хотя у меня и не нашлось сил признать это вслух. У дралась достаточно часто, чтобы знать, что я хороша в потасовках — даже весьма хороша, для моего возраста — но уже давно я не чувствовала себя такой неуклюжей и медлительной, как сегодня. Я осознавала, что мои движения не шли ни в какое сравнение с непринуждённой грацией Чёрного, которому не мешала даже броня, и это не помогало заткнуть надоедливый голос моего недовольства. «А ведь когда я стану сражаться в броне, будет только хуже». Я ощутила, как сжался мой кулак и, чтобы скрыть выражение лица, сделала ещё один глоток. Мне нужно повторить эту тренировку сегодня вечером, желательно там, где никто не сможет увидеть, как я изображаю из себя идиотку. Когда я протянула бурдюк обратно Капитану, то заметила, что она внимательно рассматривает меня своим слишком уж проницательным взглядом. Затем, не проронив ни слова, она снова хлопнула меня по спине и направилась к Чёрному. Мой учитель сейчас вполголоса разговаривал с Писарем, изучая пергамент, который та протянула ему через секунду, как он объявил перерыв.

— Чёрный, — выкрикнула Капитан, шагая через поле. — Срочных дел нет?

Прежде чем ответить, Рыцарь остановил на мне взгляд своих зелёных глаз.

— Ничего нового.

Капитан ухмыльнулась, бросила бурдюк к стене и крутанула плечами.

— Давай тогда устроим схватку. Ты девчонку через молотилку пропустил, давай хоть покажи ей, к чему нужно стремиться.

Огромная женщина выхватила из-за спины молот и крутанула его одной рукой, словно это была палка, а не огромное выкованное из стали оружие.

— В любом случае, давно уже не разминались.

Что ж. Похоже, на это стоит взглянуть. Может, и настроение поднимется, если увижу, как Рыцаря приложат пару раз этим молотом.

Зеленоглазый фыркнул.

— Справедливо. Условия?

— Не будем использовать Имена, — ответила Капитан. — Иначе не получится выложиться по полной.

— И от окрестностей ничего не останется, — заметил кто-то стоящий рядом со мной.

Я повернулась и увидела, что к нам присоединился один из солдат Чёрной стражи. Я постоянно видела, как они снуют по постоялому двору, впрочем, сейчас их было не больше десятка. Куда делись остальные, я не имела ни малейшего понятия. Мужчина поднял забрало и я увидела его лицо: не старше тридцати, широко расставленные карие глаза и тёмная кожа, типичная для северных праэси. «Сонинке, — поправила я себя. — Они называют себя сонинке».

— Я так понимаю,они обычно устраивают бедлам? — предположила я.

Впервые кто-то из Чёрной стражи заговорил со мной, так что я надеялась, что двумя словами всё не ограничится. Адское пламя, да я в первый раз вижу их лица, до сих пор они были настолько немногословны, что мне начало казаться, что они меня избегают.

— В прошлый раз, когда они дрались безо всяких условий, Капитан сшибла башню, а лорд Чёрный бросил в неё целую статую, — сообщил мне собеседник. — Было весело, само собой, но местный барон остался недоволен.

Я усмехнулась.

— Думаю, нас не познакомили, — сказала я. — Я…

— Катерина Найдёныш.

Я нахмурилась.

— Мне очень хочется, чтобы все перестали так делать.

Он усмехнулся, сверкнув перламутрово-белыми зубами.

— Меня зовут лейтенант Абас, — представился он и протянул руку. Я собралась пожать её, когда он поцокал языком и взял своей ладонью моё предплечье.

— Ты же не гражданская, — сказал Абас. — Используй воинское приветствие.

Я приподняла бровь, но сжала его руку так, как он показал. «Праэси и их ритуалы. Странно, что у них получается заварить чай, не станцевав перед этим специальный танец».

— Так что, — заметила я. — Есть какая-то особая причина, почему один из вас наконец со мной заговорил?

— Мы не из болтливых, — сухо ответил лейтенант. — И опасаемся незнакомцев. У лорда Чёрного достаточно врагов.

Опасаются меня, ха. Не знаю, должна ли я оскорбиться или почувствовать себя польщённой. И всё же, что-то я сделала правильно, раз уж наконец удостоилась разговора. Я собиралась спросить, что конкретно его побудило заговорить, когда меня прервало движение на поле. Капитан и Чёрный расходились в стороны, отступая к краям вытоптанной площадки. Между ними стояла Писарь, которая, очевидно, находила всю эту затею необычайно скучной.

— Постарайся не моргнуть, — сказал лейтенант Абас. — Всё пропустишь.

«Пропущу что?» — собиралась я спросить, когда заговорила Писарь:

— По моему сигналу, — объявила она. Прошла секунда, затем она опустила руку.

Я моргнула — вероятно, именно потому, что лейтенант сказал этого не делать, — и за то время, пока мои глаза были закрыты, Капитан преодолела половину поля. За ней оставались отпечатки ног и летела земля. Она двигалась быстрее, чем можно было уследить взглядом. Чёрный по-прежнему не двигался, подняв щит и стоя совершенно неподвижно в средней линии. Но когда Капитан подобралась достаточно близко, чтобы обрушить молот, он спокойно шагнул в сторону от удара и развернулся, очутившись у неё за спиной. Вес бронированной женщины и инерция заставили её продолжить движение, даже когда она приземлилась. Она остановилась в паре метров дальше и повернулась к Рыцарю.

— Зараза, — прошептала я. — Она что, только что прыгнула в полной броне на десять метров вперёд?

— Сегодня сразу перешла в нападение, — заметил Абас, нисколько не смущённый тем, что мы только что видели. — Должно быть скука её доконала.

— Они же вроде как не должны использовать Имена? — уточнила я. — То, что она сейчас сделала, физически невозможно для нормального человека. Если бы мой учитель арифметики это увидел, у него бы голова разболелась.

— Они не используют их активно, — пояснил лейтенант. — Тень лорда Чёрного не движется, а Капитан, ну… всё ещё дерётся молотом.

Он не стал вдаваться в подробности ни по одному из этих любопытных фактов, и я решила не переспрашивать — не потому что мне не было интересно, а потому, что состязание поглотило всё моё внимание. Капитан неустанно атаковала, взмахивая двуручным боевым молотом так, словно не чувствовала его веса. И всё же, это не она контролировала ход поединка. Чёрный двигался медленно и выверено, редко делая более одного шага за раз. Он отступал за пределы её взмаха, затем поворачивался и снова оказывался у неё за спиной. Он не нападал, но одна только угроза с его стороны принуждала воительницу продолжать двигаться. Вид их был почти комичным, оба были облачены в одинаковую по виду броню, однако женщина с загорелой кожей была почти на метр выше, да и в плечах была заметно шире. Ни один из них не надел шлем, так что я видела лёгкую усмешку, которая ни на секунду не исчезала с губ Капитана. Лицо моего учителя оставалось бесстрастным. Из-за бледного цвета кожи это придавало ему зловещий вид: казалось, лицо превратилось в мраморную маску. После очередного промаха Капитан шагнула назад и высоко подняла молот.

— Для разминки хватит, — прогрохотала она и ударила в землю.

Земля затряслась, словно в неё угодил камень из катапульты, взметнулась грязь, на секунду скрыв мне обзор. Когда их снова стало видно, Чёрный подныривал под смертоносный горизонтальный взмах молота. Он попытался ударить её ногой в коленку, но Капитан отпрыгнула, а молот взмахнул в обратном направлении. Рыцарь поднял щит, но от мощного удара металл смялся, а его владелец был отброшен на несколько метров.

— С возрастом ты стал медлительным, — сообщила она.

Черноволосый человек пожал плечами и отбросил бесполезный теперь скутум.

— А ты — болтливой, — с усмешкой ответил он.

А затем перешёл к нападению.

Я уже знала, что он умеет так двигаться, видела в тот раз, когда ему вздумалось проткнуть меня мечом, вообразив, будто это приемлемый способ завершить разговор. Но наблюдать за этим со стороны оказалось совсем другим делом. Я могла видеть самые быстрые движения Капитана, пусть даже в размытом виде, но в случае Рыцаря, он просто… появлялся в новом месте. Почти рассеянно шагнув в область защиты огромной воительницы, он взмахнул мечом там, где мгновением раньше было её горло: если бы она в последний момент не отступила, её кровь уже окропила бы землю. Она обрушила удар молота на его плечо, но он повернулся и вломил рукоятью меча ей в локоть. Она охнула, и хватка ослабла, но Чёрный уже снова двигался. Он ещё раз повернулся и ударил ногой по обратной стороне её колена, прижимая вниз, одновременно направляя лезвие меча к её шее. Капитан сумела в последний момент поднять рукоятку молота и заблокировать удар, но рукоятка не предназначалась для отражения ударов лезвия, и это сказывалось. Впрочем, не намного, с учётом разницы в их физической силе. Как только ей удалось снова встать на ноги, Капитан безо всяких видимых усилий отбросила противника.

К её несчастью, именно этого он и ждал.

Он отскочил назад, позволяя её движению нести её вперёд, установил меч в положение той самой верхней линии, которому он учил меня предыдущие полчаса, затем ударил мечом прямиком в основание её шеи. Это был смертоносный удар, или точнее мог бы быть, если бы он не остановил движение. Лезвие замерло, чуть проколов кожу, после чего Рыцарь отступил назад и элегантным жестом вложил оружие в ножны. Капитан выругалась на тахреби. Я узнала слово «коза» во множественном числе, и сказать по правде, не слишком расстроилась, что не сумела распознать ни одного из остальных выражений.

— И это— смерть, — произнёс Чёрный. Отсутствие самодовольства в его тоне было настолько заметным, что само по себе наполняло сказанное самодовольством.

Капитан крякнула и опустила молот на землю, пальцы коснулись крохотной раны на шее.

— У тебя, значит, двести?

— А у тебя двадцать один, — согласился он. — Кажется, разрыв всё больше. Уверена, что это я становлюсь медлительным?

— Ты сначала Следопыта побей хоть раз, а потом злорадствуй, — отозвалась она в ответ.

Я выдохнула, осознав, что во время их дружеского обмена колкостями задержала дыхание. «Так вот, значит, как выглядит сражение живых легенд. И это был даже не настоящий бой», — напомнила я себе.

«Тройные тренировки, — пробормотала я. — Тройные тренировки, даже если у меня отвалятся все конечности».

«Заметка: плавучесть орков ограничена. В будущем следует избегать сражений с проклятыми повстанцами неподалёку от ветхих плотин»

отрывок из дневника Жуткого Императора Зловредного II

Саммерхольм называли Воротами Востока.

Когда Легионам удавалось пересечь Благословенный остров — что случалось множество раз в прошлом — Саммерхольм становился единственным окружённым стеной городом, стоящим между Империей и центральными землями Равнин. Это был город, который праэси должны были захватить во что бы то ни стало, ведь он защищал единственный мост через реку Хваэрте. Насколько мне было известно, праэси лишь дважды сумели преодолеть его укрепления: последний раз во время Завоевания, и перед этим — семьсот лет назад, во время правления Жуткой Императрицы Победоносной. Мой учитель сумел разрушить стены, грамотно используя гоблинские осадные механизмы, а Победоносная просто пролетела на своей летающей крепости прямиком над ними. Сейчас, когда я своими глазами увидела эти фортификационные сооружения, я поняла, зачем были нужны такие запредельные сложности. Представшая перед нами сторона города была наименее укреплённой, но даже здесь стены из голого гранита, опоясывающие город двумя концентрическими окружностями, доходили в высоту до пятнадцати метров. По всей длине стен выступали зубчатые бастионы, на большинстве виднелись силуэты осадных орудий. И даже сейчас, перед самым закатом, рядом с ними сновали солдаты. И не смотря на то, что это были легионеры, а не королевская стража, вряд ли они были обучены хуже — скорее наоборот.

— Судя по их виду, они в любой момент ожидают появление враждебной армии, — заметила я, натянув повод, чтобы направить Зомби к Чёрному.

Я была уверена, что его собственная лошадь тоже представляла собой некромантическую конструкцию — она издавала отчётливый… запах той силы, которую я уже научилась ощущать — но трудно было сказать наверняка, поскольку она была целиком покрыта бронёй. Учитывая весь этот вес, всадник на полном скаку мог запросто сыграть роль тарана, хотя я с трудом могла себе представить, что в этом случае произойдёт с лошадью.

— Саммерхольм всегда играл ключевую роль в отражении завоеваний, — ответил Чёрный. — Он и сейчас продолжает выполнять свою роль, пусть и под другим флагом.

Я фыркнула.

— И кто именно может начать вторжение?

Хорошо это или плохо, но власть Империи над Равнинами никто не пытался оспорить. Крупных волнений не было с самого Завоевания, а Процер, погрязший в своей особо жестокой гражданской войне, имел множество других забот. Оставались Свободные Города на юге, которым обычно удавалось прекратить взаимные конфликты лишь тогда, когда на них нападал общий противник, а помешанные на изоляционизме эльфы почти никогда не высовывались из своих лесов на севере.

— Всегда есть кто-то, кто плетёт гнусные планы, — сухо ответил Чёрный. — Это нечто вроде издержек профессии.

Я закатила глаза. У меня сложилось впечатление, что мой учитель сказал не всё, что мог, но поддерживать эту тему больше не желает, так что и я оставила всё как есть. Разумеется, я вернусь к этому вопросу после досконального изучения всего, что касается праэси, но сейчас в этом не было никакого смысла. Кроме того, мы подъехали уже достаточно близко, чтобы стали видны раскинувшиеся вокруг города лагеря Легионов. Согласно официальному реестру, обычный легион включал в себя четыре тысячи воинов, вспомнила я недавно прочитанную информацию, хотя «Прэцепта милитариа» упоминала, что за войском следует почти такое же число гражданских: членов семей солдат, маркитантов и прислуги. Для такого города как Саммерхольм было совершенно невозможно с удобством разместить внутри стен целых два легиона, так что рядом с ним выросли два полустационарных лагеря.

— Скорбящие небеса, — пробормотала я. — Это всё равно что ещё один город.

Сколько бы гражданских не сопровождало Шестой и Девятый легионы вначале, сейчас их количество превысило все разумные пределы. Центральные части, где спали легионеры, были в соответствии с уставом чётко отделены от остального лагеря — защищены земляной стеной и сторожевыми башнями, но вокруг них выросли небольшие поселения. Там встречались убогие лачуги, сложенные из брёвен или обожжённой глины с реки, но большую часть составляли палатки. Через поселение было проложено несколько достаточно широких проспектов, пригодных для прохода войск, но основная часть напоминала запутанный лабиринт из тропинок. До заката оставалось не более часа, а всё вокруг кипело жизнью. Торговцы продавали свои товары на импровизированных прилавках, расставленных на крохотных пятачках земли, семьи готовили ужин в массивных железных котелках. Какой-то человек даже пытался загнать стадо коз в загон, хотя одна коза постоянно убегала и сейчас жалобно блеяла на легионера, которого это здорово веселило.

— Саммерхольм — место наиболее тесного общения равнинцев и праэси, — заговорил Чёрный, когда мы начали спускаться к лагерям. — Вся торговля идёт через него, поэтому он быстро становится богатейшим городом в Империи.

— А никаких трений не было? — спросила я. — Я слышала, что осада была довольно суровой, особенно в конце.

Мне было известно, что Саммерхольм не был отдан на разграбление — устав Легионов предписывал вешать насильников, и отрубать руки мародёрам, пойманным с чужой собственностью, — но последняя атака на стены завершилась с такими потерями со стороны Империи, что после капитуляции города никто не был склонен проявлять великодушие.

— Восстановление города в некоторой степени вернуло их расположение, — пробормотал Чёрный. — А когда гарнизон составляют восемь тысяч мужчин и женщин в полном расцвете сил, смешанные браки становятся неизбежностью.

Он выдержал паузу.

— Впрочем, ты не ошибаешься. Саммерхольм — это мерило отношения равнинцев к оккупации: любое восстание, имеющее шансы на успех, оставит здесь свои семена. Наши агенты неотступно следят за всем происходящим здесь.

«Наши агенты». До сих пор я избегала спрашивать Чёрного, как он узнавал все те вещи, которые не должен был знать, но раз уж он сам заговорил об этом…

— Глаза Империи, — сказала я. — Это ведь так называют ваших шпионов, верно?

Они были широко известны среди равнинцев. Невидимая угроза, дополняющая явную со стороны легионов. Каждый мог рассказать пару историй о том, как его родственника или приятеля похитили тёмной ночью безжалостные люди с татуировками, изображающими глаз без века. И я сама совершенно точно видела одного из них в Гнезде. Ну, или тот парень был большой фанат плащей с капюшоном. Губы Чёрного сложились в сардоническую усмешку.

— Ах да, Глаза, — произнёс он. — Это была одна из лучших идей Писаря.

Я нахмурилась.

— Что это должно означать?

— В Королевстве у меня и вправду огромное число шпионов, — признал он. — Как и у Зломыслящей и у некоторых Высоких Лордов. Но уверяю тебя, никто из них не носит на теле выдающий его знак и не шатается по улицам, скрывая лицо.

— Но ведь такие люди точно есть, — заметила я. — Если они не твои, тогда чьи?

— О, они мои, — ответил Чёрный. — Но у них нет задачи собирать информацию.

Я закрыла глаза и потёрла переносицу. Образ мыслей этого человека вызывал у меня головную боль, однако в его словах был некий извращённый смысл.

— Значит все вокруг замечают подозрительных людей, которые прячутся по углам…

— Но никто не обращает внимания на официантку, которая разносит напитки и стоит достаточно близко, чтобы подслушать разговор, — закончил он. — Каждое движение сопротивления в Королевстве, достаточно влиятельное, чтобы обзавестись собственным названием, проверяет своих новых членов на отсутствие татуировки с глазом. Каждый год мы позволяем им предотвратить несколько «попыток внедрения», благодаря чему нам легче внедрять агентов, когда они действительно там нужны.

Мой учитель был тем ещё засранецем, отметила я, но нельзя спорить с тем, что он был умным засранцем.

— И никто ещё этого не понял? — спросила я.

— Когда даешь людям возможность найти то, что они ищут, — пожал плечами он, — они редко копают глубже.

Я хмыкнула, раздумывая над этой информацией. Он выложил её почти небрежно, но, мне показалось, подобным образом он подходил ко всему — играл с ожиданиями своих врагов, заставлял их думать, что они правы, а сам наносил удар в спину. Всё, связанное с Именами, подчинялось определённым закономерностям и сводилось к почти стереотипным шагам, которые каждый ребёнок изучал на примере историй о героях и злодеях с самой колыбели. Люди, ступившие на этот путь, сознательно или нет, становились в некотором роде предсказуемыми. Если быть внимательной, эту информацию можно использовать к собственной выгоде. Я отложила размышления и вернулась к более насущным делам.

— Так значит твои агенты в Саммерхольме, — рискнула я. — Они упоминали что-то интересное?

Я уже знала, что в городе меня ждёт радушный приём: три узелка на задворках сознания казались близкими, как никогда ранее. Четвертый узелок, немного странный, всё ещё был в отдалении. Впрочем, каждый день он становился сильнее, видимо это означало, что он двигался в нашем направлении. До сих пор, Чёрный избегал говорить о том, что ждало меня в Саммерхольме, и я не знала, вызвано ли это тем, что он от природы скрытный засранец, либо тем, что это могло… повлечь какие-то последствия. И всё равно, ввязываться в ситуацию вслепую — это короткий путь к могиле. Было бы намного спокойнее иметь хоть какое-нибудь преимущество. Темноволосый мужчина внимательно посмотрел на меня.

— В настоящий момент в городе действуют две основные группы сопротивления, — наконец сказал он. — Сыновья Стреджес — в основном недовольные ветераны — и группа, которая отщепилась от бывшей гильдии воров. Донесения перестали поступать от агентов в обеих группах.

Он говорил ровным голосом, что создавало разительный контраст с его обычным тоном, судя по которому он воспринимал всё окружающее лишь наполовину всерьёз.

— Ты думаешь, они попались, — сказала я.

— Они либо мертвы, либо в плену, — согласился он. — В противном случае они бы вышли на связь.

Я нахмурилась. Если бы был пойман один агент, это могло объясняться промахом с его стороны, но все сразу?

— Магия? — спросила я. — Заклинания истины редки, но не являются чем-то неслыханным.

Он покачал головой.

— Надёжных заклинаний истины не существует, — сообщил Чёрный. — В лучшем случае, они могут повысить шансы подловить кого-то на лжи. Но с учётом того, насколько эзотерическим является этот раздел магии, лишь немногие занимаются его изучением. Насколько мне известно, таких людей в Королевстве нет.

Он не стал добавлять, что знания его были настолько полными и обширными, насколько это вообще возможно для человека с его ресурсами.

— Мне трудно поверить, что все твои шпионы облажались одновременно, — заметила я.

— Как и мне, — тихо ответил он. — А значит, возможно, мы имеем дело с героем.

Ну вот, зараза!

— И это плохо, так? — спросила я. — Потому что звучит это неважно. Я думала, ты отлавливаешь их до того, как они получат возможность выкинуть нечто подобное?

— Иногда кому-нибудь удаётся проскользнуть сквозь сети, — признал Чёрный. — В обычных обстоятельствах они очень быстро выдают себя, отстаивая справедливость в одной из захолустных деревень. Но этот не оставил никаких следов, — он нахмурился. — Или, что более вероятно, оставил там, где мы их не заметили.

Я поморщилась.

— Осторожный или везучий?

— Я обнаружил, что наиболее опасные герои обладают в какой-то мере обоими качествами, — ответил Рыцарь. — Полагаю, к нам пожаловал один единственный носитель Роли: если бы они собрали группу, скрыть это было бы невозможно, так что мы имеем дело с неким вполне конкретным типом героя.

— Ну, это уже звучит терпимо, — заметила я. Не уверена, что нашла бы в себе силы пырнуть мечом какого-нибудь Барда. В историях они всегда изображались настолько очаровательно неумелыми… это было бы всё равно, что пнуть щенка. — Значит, некий волк-одиночка?

— Держу пари, обозлённый, движимый местью, — ответил Чёрный. — Такие появляются с неприятной регулярностью.

Итак, трое незнакомцев хотят видеть мою голову на пике, Роль готовиться преподнести какой-то сюрприз и в городе свободно разгуливает герой. Очевидно, моё первое посещение Саммерхольма станет самым запоминающимся. Я замолчала, и наша процессия свернула с главной дороги в сторону лагерей.

Нас встретили ещё до того, как мы достигли первых палаток.

Женщина-орк без шлема, которую сопровождал десяток легионеров в тяжёлой броне. Все были пешком — легионы, за исключением Тринадцатого, обычно не могли похвастаться кавалерией. Капитан остановилась рядом со мной, и я вопросительно посмотрела на неё.

— Истрид, — пророкотала она, когда легионеры подошли ближе.

Чёрный спешился. Я сделала то же секунду спустя и направилась вслед за ним навстречу генералу Истрид. Кожа генерала была скорее коричневой, чем зелёной. Казалось, её лицо высекли из грубой потёртой кожи, что вообще было характерно для пожилых орков. От самого глаза щёку пересекал длинный шрам, который превращал её лицо в постоянную гримасу, и это смотрелось весьма свирепо на орке в легионерской броне. Генерал была одной из самых высоких зеленокожих, которых я только видела, хотя и не настолько широкоплечей, как орки её роста. Тем не менее, она возвышалась надо мной не менее чем на полметра. «И над Чёрным тоже», — отметила я с удовольствием.

— Здравствуй, Вождь, — произнесла она на харсуме и протянула Чёрному руку для легионерского рукопожатия, которому меня научил Абас несколько дней назад. Слово отличалось от того, что я изучила по книгам, но произношение было достаточно знакомым — наверное, за время, прошедшее с момента написания манускриптов, язык изменился, либо она использовала другой диалект. Чёрный без колебаний ответил на приветствие.

— Здравствуй, Истрид, — произнёс он с теплотой на том же языке. — Не стала ждать нас в своём шатре?

— Я заскучала, — без стеснения ответила она. — Ты задержался.

— Нужно было разобраться с одним делом в Лауре, — мягко сказал Чёрный.

Женщина-орк хрипло рассмеялась.

— Слыхала. Повесили, наконец, ублюдка, а? Давно пора было.

Ха! Я уже прониклась расположением к генералу Истрид — любой, кто хотел увидеть Мазуса в петле, не мог быть совсем уж плохим человеком.

— Удача улыбается лишь тем, кто умеет ждать, — сообщил Чёрный.

— А сейчас ты говоришь как Грабительница, — заметила Истрид. — Вы двое меня просто доконаете. Впрочем ладно. Капитан, это ты там маячишь?

Огромная воительница хлопнула меня по плечу и отправилась к ним, оставив меня с безмолвной Чёрной стражей и Писарем. Отряд телохранителей Чёрного, возможно, и перестал в моём присутствии хранить полное молчание, но как только на горизонте показался Саммерхольм, они снова обратились в безмолвные статуи. Я посмотрела на Писаря. Она уже спешилась неподалёку, а раз уж никто не собирался замечать моё присутствие, я подошла к ней.

— Они, похоже, настоящие друзья, — сказала я.

Эта женщина — Писарь — не отличалась особой разговорчивостью. Больше всего слов я от неё слышала в тот день, когда мы впервые встретились. С тех пор у неё всё время был такой занятой вид, что я не решалась завязать разговор. Сейчас в её руках не было свитков пергамента, и в любом случае, заняться мне было нечем.

— Они очень давно знакомы, — ответила она к моему удивлению. — Клан Истрид вторым присоединился к Чёрному, когда тот ещё был Оруженосцем.

Хм. Это объясняло, почему они продолжают обмениваться шуточками как закадычные друзья, а не направляются прямиком в генеральский шатёр.

— Значит, вы тоже с ней давно знакомы? — спросила я.

Я невероятно мало знала о Писаре. Только то, что она была с Чёрным ещё до Завоевания. Ни одна история не уделяла ей больше нескольких слов, и она ничего о себе не рассказала за всё время нашего знакомства. Я знала, что она исчезала каждый день на несколько часов и возвращалась со свежим набором корреспонденции, но как и где она получала письма, оставалось загадкой.

Женщина с невыразительным лицом покачала головой.

— Я появилась позднее.

«Всё равно, что кровь из камня выдавливать», — подумала я и неуклюже переступила с ноги на ногу, пытаясь придумать, что ещё сказать. В последний момент меня спасло вмешательство извне.

— Катерина, — позвал Чёрный. — Вас нужно познакомить.

Я с облегчением взглянула на Писаря и направилась к компании старых приятелей. Пока я шла, генерал Истрид, даже не пытаясь скрыть своё внимание, оглядела меня с ног до головы, и я рефлекторно выпрямила спину. Она не станет бить меня по пальцам каждый раз, как я сутулюсь, как это делала матрона, чтобы привить мне правильную осанку. С другой стороны, у меня появилось чувство, что если произвести плохое впечатление на командующую Шестым легионом, то последствия могут быть похуже, чем ноющие костяшки.

— Истрид, — сказал Рыцарь, — познакомься с Катериной Найдёныш.

Высокая орк нахмурилась, затем повернулась и посмотрела на него.

— Похожа на отродье застенщиков, — сказала она на харсуме.

Я поморщилась частично из-за столь явного неприятия, а частично из-за использованного ею выражения. Застенщики — так обычно орки называли дорахе, и это было не очень-то дружелюбное прозвище.

— Наполовину, — сообщила я на том же языке, болезненно осознавая своё ужасное произношение. — Это проблема?

Моя реакция явно возбудила её интерес.

— Что ж, — протянула она, демонстрируя ряд острых зубов, — по крайней мере, не стеснительная. Ты говоришь как равнинка, девчонка. Где он тебя откопал?

— В Лауре, — ответила я. — Когда начинаешь резать людям глотки, знакомишься с самыми разными интересными людьми.

Генерал рассмеялась.

— Это верно. Рада встрече, Катерина Найдёныш.

Она протянула руку, и я пожала её, сумев не дать нервозности проявиться на лице. Вблизи она казалась гораздо выше, да и свирепая гримаса никуда не делась. Вид у неё был устрашающий. Да и история о том, как она встречала атаку рыцарей Равнин все еще была свежа в моей памяти. «Вполне возможно, ей было достаточно нахмуриться, чтобы они вспомнили о неотложных делах где-нибудь по ту сторону Тиранского моря. Боги, да я сейчас чувствовала себя также».

— Не стоит заставлять Грабительницу слишком долго ждать, — сказала Капитан, когда я попятилась. Держу пари, она уже следит за нами.

— Тухлая ставка, — воскликнула Истрид, а затем повернулась к своим легионерам: — Отведите лошадей в конюшню и найдите, где охране Вождя разместить своё снаряжение.

Хор голосов подтвердил приказ. Я передала поводья Зомби смуглой женщине с полосками сержанта. Генерал Истрид повела нас с Чёрным и Капитаном вдоль проспекта, который я заметила ранее. Я обернулась взглянуть, пошла ли с нами Писарь, но оказалось, что пока я отвлеклась, она исчезла. Погодите, разве чтобы попасть в лагерь, она не должна была пройти мимо нас?

Тяжелая рука легла на моё плечо, подталкивая вперёд.

— Она всегда так делает, — прогремел голос Капитана. — Оставаться в тени — часть её Роли. Она снова появится, когда будет нужна.

Интересно, насколько незаметность определялась её тихим нравом, а насколько её Ролью? Я пробормотала что-то, что могло сойти за согласие, и оставила эту тему. Солнце уже клонилось к закату, и жизнь во внешнем лагере затихала: импровизированные рынки закрывались, люди покидали улицы и стекались к воротам Саммерхольма. Логично, что не все оставались в лагере на ночь.

Обычно быстро двигаться через толпу тяжело, но нас все обходили стороной. Ни у кого не хватало наглости показывать в нашу сторону пальцами, но судя по возникающим тут и там перешептываниям по мере нашего продвижения, многие узнали Чёрного и Капитана. Подобное внимание заставляло меня нервничать: ощущение трёх других потенциальных Оруженосцев не усилилось, но теперь мне нужно было беспокоиться не только о них. Возможно, где-то там был герой. И я отдавала себе отчет, что здесь нет более легкой цели, чем я. У меня не было иллюзий, будто наполовину обретённого Имени и недели тренировок на мечах достаточно, чтобы стать ровней такому ветерану Завоевания, как генерал Истрид. Рукоять её оружия была изношена, да и двигалась она так, будто короткий меч — продолжение её руки.

По пути в глубь стихийного поселения нам встретилось два патруля, оба из которых остановились, чтобы отдать честь. По мере приближения к настоящему лагерю Легиона — к одному из них — навстречу нам попадалось всё больше и больше караульных легионеров. Повсюду висели штандарты с номером Шестого легиона, начертанного мизанскими цифрами, так что было очевидно, что мы направлялись не в Девятый. К тому времени, как мы прибыли к большому павильону, явно служившему местом для совещаний генерала Истрид, наступила ночь. Повсюду уже горели факелы. Впрочем, вряд ли в них была нужда: со всех сторон на кострах готовили пищу. Поднимающийся к небу дым был, вероятно, виден за многие километры. Внутри павильон был почти пуст, там стоял лишь большой стол из полированной древесины в окружении удобных на вид стульев. За ним восседала небольшая женщина-гоблин, менее полутора метров ростом. Её лицо было до такой степени покрыто морщинами, что казалось маской. Генерал Грабительница, предположила я. Она словно в полудрёме оглядела меня с ног до головы жёлтыми наполовину прикрытыми глазами, затем повернулась к моему учителю.

— Приветствую, лорд Чёрный, — произнесла она со своего сидения, слегка наклонив голову.

Голос был настолько тихим, что я едва разобрала слова, но зеленоглазый мужчина тут же кивнул.

— Приветствую, генерал Грабительница, — ответил он. — Давно не виделись.

Она снова наклонила голову.

— Нижние Боги, — с отвращением прервала её Истрид, — вы оба словно на пир в Башне заявились. Если мы займёмся проклятыми ритуалами праэси, мне нужно выпить.

— Наконец-то, — пробормотала я, — кто-то сказал это вслух.

Истрид с усмешкой взглянула на меня, затем налила себе напиток янтарного цвета из графина на столе. Когда я снова обратила внимание на остальных, генерал Грабительница смотрела на меня, и в её изучающем взгляде не осталось ни намёка на дрёму. Я всегда считала, что оценивающий взгляд должен быть спокойным и холодным, но эти жёлтые глаза просто горели вниманием. «Умная как змея и раза в два злее», — так говорила Капитан.

— Ты из Лауры, — заговорила генерал Грабительница тонким сиплым голосом. — Интересно. Сирота?

Я не поняла, к кому обращён вопрос, и взглянула на Чёрного. Но тот уже сидел за столом и наливал себе напиток из того же графина, что и Истрид, не обращая ни малейшего внимания на наш разговор. Вот уж наставник хуже некуда.

— Да, — осторожно согласилась я.

Грабительница кивнула своим мыслям.

— Руки в мозолях, хм. Дерёшься на ринге? Я полагала, это незаконно в Королевстве Равнин.

По её тону не было понятно, одобряет она это или нет.

— Я тоже об этом слышала, — просто ответила я.

Я понятия не имела, к чему она вела, но было похоже, что она играла со мной. И это ощущение мне совершенно не понравилось. Моим первым порывом было огрызнуться, но я сдержалась. Разумеется, Капитан вполне конкретно предупредила меня о её коварстве, но дело было не только в этом. Генерал Грабительница была очень стара. Она была намного старше, чем любой встреченный мною гоблин, и это делало её очень, очень опасной. Большинство не доживало и до тридцати пяти, а генерал выглядела почти на сорок. Стареющие гоблины были печально известны своей хрупкостью и болезненностью. Но Грабительница не просто командовала легионом, ей доверили гарнизон одной из самых важных крепостей Империи. Короче говоря, она была той, с кем мне не стоит связываться.

— Можешь задурить ей голову и позже, злобная старая карга, — весело вмешалась Истрид, которая, явно не принимала происходящее всерьёз. — У нас есть на обед трупы и посвежее, например, наша небольшая проблема с героем.

Генерал Грабительница надула губы.

— Нет никаких доказательств, что у нас появился…

Именно в этот момент павильон взорвался.

«Наращивать силу — всё равно что взбираться на башню, Канцлер. Чем дольше ты этим занимаешься, тем выше вероятность упасть».

— Жуткая Императрица Ценная Первая, прежде чем приказать выбросить Канцлера в окно.

Рука разозлённого бога прихлопнула меня, огонь лизнул лицо.

Мир лишился звука и стало темно. Потом я поняла, что зажмурилась. И не смотря на то, что перед уже открытыми глазами плыли лишь разноцветные пятна, меня покинул внезапный страх ослепнуть. Всё вокруг либо горело, либо дымилось. Верх шатра снесло взрывом — большая часть ткани лежала в десятке метров, и на ней плясали огоньки. Я заставила себя подняться и поморщилась, обнаружив, что сочленение брони на локте от жара частично расплавилось. Проклятый звон в ушах не давал сосредоточиться. Я провела ладонью по лицу и со смятением обнаружила, что лишилась части бровей. Пальцы были измазаны в саже. Но заботы о своей внешности я отложила до лучших времён: тот, кто только что попытался нас всех убить, вероятно, был всё ещё рядом, и вторая попытка может оказаться более успешной.

Чёрный уже был на ногах и помогал безвольно лежащей Истрид. Капитан стояла рядом, полностью готовая к обороне. Я нащупала меч, проверила, не повредил ли жар ножны — нет, с ними всё было хорошо. «Отлично. Самое время выпотрошить того, кто это устроил. Брови были моей единственной привлекательной чертой». Кто-то пнул меня в лодыжку, что я ощутила даже через акетон, только сейчас обнаружив, что под воздействием взрыва левый наголенник слетел с ноги. Я зарычала и посмотрела вниз, наткнувшись на на раздражённый взгляд генерала Грабительницы. Я с ужасом уставилась на неё: половины лица нет. Осталась лишь обгоревшая до черноты плоть, с ошмётками мяса под ней. Один из глаз вывалился из глазницы, хотя её это, кажется, ни в малейшей степени не заботило. Она несколько раз щелкнула пальцами перед моим лицом и…

— …ты меня вообще слышишь? Ты слышишь? Типичная равнинка, только лает, а не…

— Давайте без расизма, — прохрипела я. — Вы слышали, чтобы я хоть раз говорила, будто гоблины всё время выглядят так, словно замышляют какую-то гадость?

Она ударила меня по щеке. Я зарычала и потянулась к мечу, однако здравый смысл остановил меня.

«Вот же мелкая…»

— Просто убедилась, что ты в здравом уме, — злорадно осклабилась она, обнажив множество сломанных жёлтых зубов.

— Может и мне нужно сделать то же самое? — спросила я её через сжатые зубы. — Ну, на всякий случай.

Не ответив, она пошла к Чёрному, хотя я не могла представить, как вообще можно шагать, потеряв от взрыва половину брони и лица. «Не смей бить генерала Праэс, Катерина. Возможно, сам пинок тебе и доставит удовольствие, а вот расплата за него — вряд ли». Я направилась за Грабительницей, намеренно обгоняя её — хорошо, что небеса даровали мне ноги подлиннее.

— … изолируйте лагерь. Я хочу, чтобы никто не ускользнул, — говорил Чёрный Капитану.

— Они давным-давно смылись, — отвечала огромная женщина. — Но, возможно, будет лучше…

— Я выживу, если ты на час прекратишь охранять мою тень, — возразил Рыцарь лишённым эмоций голосом. — Иди.

Без каких-либо дальнейших споров она ушла. Лишь на секунду остановилась рядом со мной, осмотрела, и молча кивнула.

— Проклятье, — выдохнула Истрид, опираясь на руку Чёрного. — Давненько меня не взрывали.

Я огляделась и заметила, что, как ни странно, один из стульев остался цел, хоть и лежал на боку. Я подобрала его и поставила рядом с Истрид, ответив на её благодарный взгляд кивком головы.

— Итак, я хочу уточнить, просто из любопытства, — хрипло произнесла я. — Кто-то уронил на нас комету? Признаться, это весьма дерзкое начало.

— Нет. Гоблинские боеприпасы, — ответил Чёрный.

— Рвачи, — уточнила Истрид, сопроводив слово рычанием. — Каждый раз бьют мне по ушам.

— Бракованная партия, — пробормотала Грабительница. — Иначе сейчас я бы тут не стояла.

Высокая орк, наконец, заметила, что огонь слизнул половину лица её боевой подруги, и с тревогой нахмурилась.

— Что ж, — пророкотала она через пару секунд, — возможно, тебе и не нужно было столько глаз. Зато теперь сможешь завевести такую же повязку, как у Грема.

Грабительница ощупала то, что осталось от её лица, и впервые за ночь её черты исказились от боли. Я не слишком хорошо следила за происходящим, поскольку мозг напряжённо работал. Боеприпасы гоблинов, ха. Кое-что я о них знала, пусть и не так много, как хотелось бы. «Рвач подлетает, всё разрывает. Коптит дымовуха, ложись на брюхо. Сверкает слепач, глаза скорей прячь». Дети в Лауре придумали целую игру вокруг этих стишков, своеобразное признание роли имперских сапёров в уничтожении врагов во время Завоевания.

— Рвач может убить людей с Именем только при невероятной удаче, верно? — неожиданно спросила я, взглянув на Чёрного.

Прошло мгновение, когда шестерёнки, расположенные позади этих тревожащих зелёных глаз повернулись, и он пришёл к тому же умозаключению, что и я.

— Не мы были целью, — ответил Чёрный. И задумчиво взглянул на двух генералов.

— Если бы я захотела устроить в Саммерхольме беспорядок, — заговорила я, — то сначала прикончила бы людей, которые командуют гарнизоном, а затем…

Он поморщился.

— Губернесса.

В павильон наконец-то прибыли легионеры, и мой учитель тут же подозвал одного из них. Парой коротких предложений поручил проверить безопасность губернессе Кансоле. Только затем он снова повернулся ко мне.

— Сегодня вечером уроков не будет, — сказал он. — Полагаю, ты придумаешь, как провести свободное время?

— Я найду, чем себя занять, — ровно ответила я.

Вообще-то это меня вполне устраивало: в последнее время я слишком долго плыла по течению. И хотя я нисколько не сомневалась, что однажды удостоюсь формального знакомства с тремя смертоносными узелками, прячущимися на задворках моего разума, я не собиралась слишком долго ждать возможности своими глазами увидеть людей, которые, предположительно, хотят моей крови. Отдать им инициативу, значило начать бой от обороны, а я всегда предпочитала атаковать. Рыцарь молча встретился со мной глазами, затем фыркнул.

— Поговори с Писарем, — сказал он. — Она позаботится, чтобы у тебя было всё, что нужно.

«Мне абсолютно точно нужна книга про Имена, — решила я. — Если он не может читать чужие мысли, значит дело в чём-то ещё более жутком».

Мой учитель не посчитал необходимым подсказать, где конкретно была сейчас Писарь, демонстрируя свой обычный уровень заботы.

К счастью, первый легионер, которого я спросила, объяснил мне, где разместили Чёрную стражу. Впрочем, во временной казарме никого из них не оказалось, наверное, все бросились к Чёрному, как только услышали о взрыве. Писарь, однако, осталась, и сейчас скрючилась над пергаментом, сидя на коленях перед низким столиком. Я взглянула на текст, но не обнаружила в нём никакого смысла: насколько я могла судить, там была полная белиберда из букв харсума и мтетва. «Шифр, скорее всего». Демонстририемое ею холодное равнодушие никак не вязалось с тем, насколько она, по моему мнению, была близка с Чёрным. Разве не следовало ей хоть немного волноваться? Рвач не сможет убить одного из Бедствий, но он вполне способен серьёзно его ранить.

— Никто не погиб, — сообщила я. — Чёрный даже не ранен, большая часть взрыва пришлась на генерала Грабительницу.

— Я знаю, — ответила Писарь, плавным движением макнув перо в чернильницу.

Всё равно, что ожидать сочувствия от статуи. Невероятно равнодушной статуи. Подавив тяжелый вздох, я присела напротив.

— Я хочу отправиться в Саммерхольм, — сказала я. — Но мне кое-что нужно.

Я хотела спокойно осмотреться, а не устраивать рукопашную на улицах города, который только что привели в состояние полной боевой готовности. Так что броня и одежда праэси не подойдут. Я возьму с собой меч и попытаюсь нести его незаметно. Было бы глупо отправиться без оружия в город, где бродит герой, особенно считающий приемлемой тактику взрывать людей. Писарь ткнула пальцем влево от меня, проследив за ним, я увидела сложенную на полке стопку одежды.

— Бред какой-то, — ровно сказала я. — Как вы вообще могли узнать, понадобится именно это, если я сама так только что решила?

Писарь подняла взгляд.

— Я отложила эту одежду, когда мы выехали из Лауры, — ответила она.

Меня начинало серьёзно злить, что я играла в игру, в которой все остальные знали следующие десять ходов. Конечно, чаще всего это оказывалось полезно, но также оставляло ощущение, что меня ведут к финишу, который уже кем-то распланирован. Впрочем, зачем жаловаться, что о моих нуждах пекутся чересчур старательно? «Да, я бываю безрассудной. Но и шагать по заранее вымощенной для меня дороге — это как-то слишком». Не говоря ни слова, я сняла броню и всё ещё дымящийся акетон и натянула шерстяные штаны и блузку с короткими рукавами. И то, и другое хорошего качества, но не настолько дорогие, чтобы привлекать внимание.

Они сберегли мои старые ботинки. До чего восхитительно было шевелить пальцами ног внутри поношенной кожаной обуви, сбросив сапоги с окованными железом носами, которые я носила с самого отъезда из Лауры. Вот теперь я чувствовала себя собой, а не какой-то маленькой куклой, выряженной в одеяния Зла. С мечом из гоблинской стали на одном бедре и ножом на втором я была полностью снаряжена для убийства, если, конечно, мне понадобится убивать. Впрочем, это было весьма вероятно, учитывая замечание Чёрного по поводу других претендентов на Имя Оруженосца. Рядом лежал ещё и кожаный кошелёк с несколькими монетами, что было очень кстати. Около двадцати серебряных монет с гербом Марчфорда. Они не в таком широком ходу, как денарии праэси — всем было известно, что графиня Марчфорда экономит драгоценные металлы при чеканке монет — но девушка дорахе, которая расплачивается имперским серебром привлечёт гораздо больше внимания.

— Я ухожу, — сообщила я Писарю. — Счастливо вам… уж не знаю, чем вы там занимаетесь.

Женщина с невыразительным лицом промычала что-то в ответ. Очевидно, это соответствовало той степени внимания, которое она мне уделяла. Я вышла из бараков, сразу же сосредотачиваясь на других претендентах. Как выяснилось, один из них оказался несколько ближе.

Я мрачно улыбнулась: пора познакомиться с конкурентами.

За пределами военного лагеря Шестого легиона палаточный город больше походил на разворошённое осиное гнездо. Легионеры стягивались к укреплениям, проход любым гражданским был запрещён. Ну, по крайней мере, внутрь лагеря. Выйти мне удалось безо всяких проблем. Меня разве что сопроводили крайне подозрительными взглядами, которые наверняка были замечены гражданскими. Взрыв сам по себе не мог вызвать панику, ведь любой наполовину приличный маг мог запросто сотворить что-нибудь настолько же громкое, но люди нервничали из-за того, как засуетились легионеры. И всё же, отметила я, они испугались не настолько сильно, чтобы ночная жизнь прекратилась. В свете моря факелов и костров палаточный лабиринт выглядел не как пустое пространство, а уже совсем как настоящие улицы города, и хотя люди занимались своими делами тише, их по прежнему было много. Я предпочитала двигаться в тени, пытаясь определить местонахождение ближайшего ко мне претендента, но это оказалось невероятно сложным, поскольку по мере моего приближения, он или она так же продолжал передвигаться. И тут до меня впервые дошло, что это… ощущение может работать в обе стороны. Раз я могу определить, что они рядом, значит и они тоже?

Если это так, то вся эта шпионская затея может оказаться неожиданно сложной.

А значит, с учётом моего везения, из этого предположения и стоит исходить. Получается, что больше нет никакого смысла подкрадываться, сейчас речь шла о том, чтобы загнать добычу в угол. Я с горечью осознала, что уделила слишком мало внимания устройству лагеря. И всё же, чтобы сориентироваться, мне хватило даже того, что я вспомнила: я находилась где-то слева от укреплений легиона, это было ясно. И сейчас мне нужно загнать незнакомца туда, где он не сможет спрятаться в толпе. Не обращая внимания на удивлённые взгляды семей, сгрудившихся вокруг костров, я закрыла глаза и попыталась глубже погрузиться в своё Имя, как тогда, когда Чёрный помог мне поднять Зомби из мёртвых. Без помощи силы Чёрного, которая в тот раз служила для меня точкой отсчёта, было труднее, но с другой стороны и не так… хитроумно. Как будто моё Имя само хотело, чтобы я получила эту информацию, а значит, мне нужно было не искать, а лишь сосредоточиться. Другой претендент двигался к северу от меня в сторону более крупных переулков, и это было мне на руку: чем меньше людей вокруг, тем легче будет найти мою добычу. Я двинулась наперерез, и ощущение отступило.

Да, соперник точно чувствует меня.

Быстрым шагом, едва не переходя на бег, я обогнула палатку, и присутствие отдалилось ещё. Дважды он попытался обойти меня, но я оказалась быстрее. Как только я пододвигалась ближе, присутствие давало обратный ход, ускользая от моего взгляда, но никогда из моего разума. Я не знала, как долго мы играли в кошки-мышки — уже давно стемнело, а дым от костров мешал следить за луной. Занятие было утомительным, но я, сжав зубы, продолжала погоню. Это длинное методичное преследование должно было направить претендента туда, где я смогу его увидеть, и до тех пор, пока я сохраняю спокойствие и действую последовательно, успех остаётся лишь вопросом времени. Наконец, мы оказались на окраине лагеря. Здесь было меньше костров, но и предсказание Чёрного оказалось верным: я видела в темноте лучше, чем обычный человек. Я ощутила, как претендент замер и двинулся в сторону открытого пространства. На моих губах заиграла свирепая ухмылка. «Куда отправишься теперь, мой милый?» Я ускорила шаг и направилась к неподвижному теперь претенденту, как можно быстрее огибая палатки, чтобы у противника не осталось времени обойти меня.

Присутствие вдруг погасло.

От неожиданности я едва не споткнулась, но в последний момент устояла на ногах. Рука скользнула к мечу, а внутри всё сжалось, поскольку я осознала, что не только я сегодня играла в кошки-мышки. И вот, пожалуйста, я вдалеке от свидетелей, одна, в темноте, и компанию мне составляет только меч. «Это не я гонялась за ним, — дошло до меня, — это он меня заманил». А я купилась, словно фермер, которому впарили волшебные бобы, и это было не просто опасно, но ещё и унизительно.

— Ну что ж, — пробормотала я себе, — нужно признавать свои ошибки.

Я вытащила меч, пожалев, что со мной нет и щита, пусть в толпе я и смотрелась бы с ним словно белая ворона. Ещё недавно окружающие палатки были лишь раздражающим препятствием, но сейчас в каждой из них мог прятаться враг жаждущий перерезать мне глотку. Моя небольшая прогулка при луне получила зловещее продолжение, но я заставила себя глубоко вдохнуть. «Страх — это преступная небрежность. Страх — это тонкая трещина в монолитной скале. Страх — это враг разума, пускающий кровь раньше меча». Слова успокоили моё сердцебиение, и я позволила венам наполниться яростью. Пусть я и купилась на уловку врага, но и у меня есть клыки.

— Так что, — выкрикнула я тишине. — Заставишь меня всю ночь ждать?

Ответа не было, но на периферии зрения что-то мелькнуло. Силуэт двигался быстро — быстрее человека без Имени — но этого я и ждала. Мелькнули одеяния, и сверкнул скимитар, нацеленный в мою ногу. Мне удалось вовремя опустить меч. Пусть и под неудачным углом, но достаточным, чтобы лезвие не впилось в плоть. Я лишь мельком увидела нападавшего, когда тот отпрыгнул назад, за палатку. Длинные тёмные одеяния, скрывающие фигуру, и некое подобие глиняной маски на лице. Повыше меня ростом, но невозможно было определить мужчина это или женщина. Претендент не пытался больше нападать, повисла тишина. Я покрепче перехватила меч и осторожно шагнула назад, раздумывая, что делать дальше. Стоит ли превращать это в смертельный поединок?

Меня не слишком радовала перспектива убивать троих незнакомцев, пусть даже это и приведёт меня к Имени. Но конкретно этот претендент, похоже, не слишком терзался моральными сомнениями. Боец внутри меня настаивал, что нужно как можно раньше избавиться от конкурента, — потом меньше будет хлопот — но мне дали понять, что в вопросе получения Имени я уже вырвалась вперёд. Убийство одного из претендентов в первую же ночь в Саммерхольме может привести к тому, что двое оставшихся объединятся против меня. «Не уверена, что смогу с этим справиться. Если трюк с исчезновением, который провернул этот засранец, о чём-то и говорил, так о существовании у них своих козырей, о которых я даже не подозревала». На этот раз противник напал сзади. Спасибо Небесам за его одеяние, иначе я бы ничего не услышала. Я обернулась и вслепую взмахнула мечом. Меч прошел мимо, но претендент был вынужден уворачиваться от моего удара. На меня взглянула раскосая рожа, нарисованная на глиняной маске, а затем противник попытался полоснуть меня по запястью. Я заблокировала удар навершием меча, но скимитар противника соскользнул и ударил мне по пальцам. С проклятием я отдёрнула руку и попыталась ударить его ногой в промежность. Но он снова растворился во тьме.

— Проклятье, — снова выругалась я, осматривая кисть.

Болело адски, но порез оказался не глубоким. На счёт потери пальца переживать не стоило, но кровотечение было сильным — опасно оставлять его без внимания. Хуже всего то, что рукоять может стать скользкой.

«Вот почему мы носим боевые рукавицы, Катерина».

— Первая кровь за тобой, таинственная безмолвная маска, — признала я вслух. — И всё же, хочу процитировать…

Я ощутила движение позади и оскалила зубы. На этот раз лезвие устремилось к моему горлу, и я нырнула ниже, с превеликим облегчением зарядив моему противнику кулаком в живот. Сдавленный стон, слышимый даже сквозь маску, был слаще мёда для моих ушей. Именно в маску я направила удар рукоятью меча до того, как незнакомец успел улизнуть. Со щеки откололся кусок, и противник отскочил назад. И прежде чем я успела воспользоваться своим преимуществом, незнакомец увернувшись от острия моего клинка буквально на пару сантиметров, нырнул в темноту.

— …процитировать одну мою крайне неприятную знакомую: последняя кровь — вот единственное, что имеет значение, — закончила я, принимая оборонительную позу.

Интересно, почему так сильно полагающийся на неожиданность решил ударить именно тогда, когда я сама спровоцировала удар. Только после второй атаки я поняла, в чём дело. Он двигался слишком быстро, но шум одеяний выдавал его. Потому он и решил воспользоваться тем, что его заглушает мой собственный голос. Выходит, очень легко предсказать когда будет третий удар, впрочем вряд ли это сработает снова. Я снова проверила руку и поморщилась от вида крови, стекающей по уже и без того мокрой рукояти на землю. Нельзя чтобы это затянулось, любая задержка играет на руку моему противнику. «Ну ладно. Хватит деликатничать. Всё равно это не мой конёк». Если враг использует в своих интересах окружающие жилища, значит очевидное решение: разрушить эти проклятые жилища. Ударом ноги я выбила колышки, удерживающие ближайшую ко мне палатку, не обращая внимания на раздавшиеся после её падения гневные вопли изнутри. Затем я рубанула по верёвкам, которыми крепилась следующая.

Надо отдать моему противнику должное. Он напал на меня до того, как я сумела повалить третью. Плоской стороной меча я отбила в сторону скимитар, нацеленный мне в почки, и шагнула ближе. Претендент в маске попытался оттолкнуть меня, но к моему изумлению выяснилось, что я сильнее: после толчка он пошатнулся и начал отступать, когда я шагнула следом. Уголком глаза я заметила людей, выходящих из палаток. При виде нас с мечами в руках, их ярость сменилась страхом. Старший схватил дочь за руку и бросился бежать, что вызвало усмешку на моём лице. Скорее всего, они приведут легионеров, и велики шансы, что те помогут мне справиться с противником. Незнакомец, кажется, считал так же, поскольку прекратил отступать и снова перешёл в нападение.

Однако, сейчас я знала, как с ним разобраться. «В ближнем бою я лучше, ты скрытный засранец. Сейчас мы станцуем под мою дудку». Я снова начала наступать, остерегаясь лезвия и направляя отступающего врага к палаткам. Однако, нападавшему в маске было затруднительно отслеживать меня и пятиться одновременно, так что очень скоро он споткнулся о колышек. Этого момента я и ждала: лезвие моего меча не достало до горла, но полоснуло плечо. Яростный взмах скимитара заставил меня отступить, но я лишь засмеялась. Теперь мы оба пустили кровь друг другу, но его ранение было куда серьёзнее, чем моё.

— Корова, — зашипел на тахреби незнакомец в маске, голос отчётливо мужской.

Впрочем, он сказал не конкретно «корова». Слово, которое он использовал, означало «дочь быка», значение, впрочем, было тем же. Очень изобретательный язык, тахреби.

— Муж-козы, — ответила я весело на том же языке, обращаясь к моему ассортименту ругательств, который, пока Чёрного не было рядом, постоянно пополняли Капитан и лейтенант Абас. Он ощупал рану — пальцы стали красными. Когда я увидела, что он наискосок провёл пальцем по маске, нарисовав полосу, то приподняла бровь.

— Это не оскорбит твой народ, если я спрошу, что за херню ты сейчас сделал? — решила я поразмышлять вслух.

— Мы не закончили, — снова прошипел незнакомец. Скорбящие Небеса, почему злодеям всегда нужно нести подобный бред перед тем, как улизнуть? Он мог с таким же успехом прислать мне письменное оповещение. Он повернулся, чтобы сбежать, но ну его к дьяволам, мой график и так слишком плотный, чтобы ещё постоянно оглядываться, ожидая нападения мстительного засранца в маске. Наше чрезвычайно драматическое противостояние превратилось в нелепый забег в темноте. Снова и снова он пытался нырнуть за какую-нибудь палатку и повторить свой «растворяющийся-в-темноте» трюк, которым он постоянно пользовался во время боя. Но, кажется, фокус не срабатывал, пока я не спускала с него глаз.

Он попытался вернуться к людям, чтобы затеряться в толпе. Но это было куда сложнее теперь, когда я точно знала, что он пытается сделать. Устройство палаточного города он знал не лучше меня, поскольку наш недолгий забег неожиданно закончился, когда он нырнул в переулок, который заканчивался каменной стеной, судя по виду, легионерского склада. Когда он осознал, что оказался в тупике, то остановился и повернулся ко мне. Я видела, как он тяжело дышит под своими одеяниями, как красное пятно на плече с каждой секундой становится больше. Я оказалась несколько в лучшей форме, впрочем, не на много: драки в Яме обычно длились недолго, и редко включали в себя пробежки.

— Ну что ж, — выдохнула я, пытаясь восстановить дыхание. — Изначально я собиралась поболтать, но искромсать тебя в тёмном переулке тоже подойдёт. Справедливости ради, ты это начал.

Я подняла меч в среднюю линию и медленно шагнула вперёд. Я не спешила, поскольку знала, что зажатый в углу противник, становится наиболее опасным. В грязь в метре передо мной упал маленький глиняный цилиндр, из которого торчал уже почти до конца сгоревший запал. Словно в насмешку, накатило воспоминание о детском стишке: «сверкает слепач, глаза скорей прячь».

— Проклятье, — воскликнула я, закрыв глаза за мгновение до взрыва.

Если смотреть прямо на вспышку, то, скорее всего, больше никогда ничего уже не увидишь. И даже сквозь зажмуренные веки свет взрыва был ужасно болезненным. Перед глазами плыли цветные пятна, а я думала только о том, что не заметила, чтобы ублюдок в маске что-то кидал. Но я знала про существование по меньшей мере ещё одного человека, у которого был доступ к боеприпасам гоблинов и который был крайне заинтересован прикончить нас обоих. Повернувшись спиной к ближайшей палатке, чтобы встретить новую угрозу, и при этом не открыть себя для нападения человека в маске, я услышала, как в переулок вошёл кто-то ещё. Когда зрение прояснилось достаточно, я увидела, что на меня смотрят двое. Первой была гоблин самого необычного вида: её кожа даже отдалённо не была зелёной, всё, что было видно из-под кольчуги было красного, почти оранжевого цвета. Рядом с ней стояла высокая девушка сонинке, из-за плеча которой выглядывало длинное копьё. Она с любопытством осматривала меня через белую вуаль на лице. Лично для меня, эта вуаль выглядела как свадебная фата, но девушка была не равнинка. Для сонинке, белый — цвет смерти. Я ощутила, что засранец в маске шевельнулся, и повернулась к нему, меч снова поднялся в положение средней линии.

— А теперь, когда мы привлекли ваше внимание, — прошипела гоблин, — почему бы нам не поболтать?

Мне не потребовалось обращаться к Имени, чтобы понять, кто они. «Ну что же, — подумала я, — я и вправду хотела познакомиться с конкурентами».

Угрозы бесполезны, если ранее ты не демонстрировал тот уровень насилия, которым угрожаешь. Чтобы показать, на что ты способен, используй врагов, над которыми ты не властен, тогда остальные будут устрашены. В этом основа правления.

Выдержка из личных мемуаров Жуткого Императора Кошмарного II

— Не смейте становиться между мной и моей добычей, глупцы, — прорычал мужчина в маске.

— Ты заявляешь это после того, как полчаса удирал от меня? — воскликнула я. — Я стукнула тебя по башке всего лишь раз, не может быть, чтобы мозги уже превратились в кашу!

Высокая девушка с копьём усмехнулась.

— Ну-ну, не нужно так, это не его вина — пустынные странники рождаются уже с половиной мозгов, — заметила она.

Я попыталась не улыбнуться. Похоже, что мизанская оккупация не сумела разрушить древнюю неприязнь между сонинке и тахребами, как наивно предполагали некоторые мои книги.

— Люди, — усмехнулась краснокожая гоблинша. Это была впечатляющая усмешка, ей мог бы позавидовать даже покойный губернатор Мазус. Готова поспорить, она тренировалась перед зеркалом. — Вы сможете заняться своими играми после окончания разговора.

— Не торопись, Ворчунья, — возразила сонинке. — Если она прибьёт песчаную крысу, это и убийством-то не будет считаться.

Что ж, кажется, всё быстро летело под откос. Я вполне разделяла желание посмеяться иногда над некоторыми из своих соотечественников — мне было известно просто немыслимое количество шуток о южных равнинцах — но она, кажется, говорила совершенно искренне. Ну да, праэси. Вообще говоря, не самые приверженные морали люди.

Не спуская глаз с незнакомца в маске, я со вздохом вложила меч в ножны.

— Учитывая, что ты только что бросила в нас слепач — что, кстати говоря, было очень грубо — возможно, лучше будет убраться отсюда, пока не нагрянули легионеры, — предложила я.

После попытки прикончить двух генералов, любого, кто использует гоблинские боеприпасы, ожидала масса неприятных вопросов, а мне уже стало интересно, чего хотели эти две новые участницы нашего мероприятия.

— Впрочем это при условии что этот осёл соизволит с нами разговаривать, — прибавила я, кивнув в сторону юноши с обнажённым скимитаром.

— Мы расположились у костра неподалёку, — сказала гоблинша, очевидно, Ворчунья, которая повернулась к молчавшему парню. — Я предлагаю тебе приют у моего огня, незнакомец.

Последние слова она произнесла не на нижнем мизанском, а на тахреби, используя выражение, которого я раньше не слышала. Мой мтетва был намного лучше, на нем я практиковалась больше. Нападавший в маске слегка кивнул, а затем спрятал скимитар в ножны.

— Говори слова, — резко сказала всё ещё безымянная сонинке. — Право гостя работает в обе стороны.

Мужчина зашипел, но сразу же замер, когда копьё скользуло с её плеча и повернулось в его сторону. Я бы отступила от оружия подальше, если бы могла. Я определённо не возражала против нападения на ублюдка в маске, вот только гоблинша по-прежнему оставалась тёмной лошадкой. У неё на плече висела сумка, и я готова была поставить поросят против брильянтов, что там было что-то похуже, чем слепачи.

— Ладно, — выплюнул мужчина. — Я воспользуюсь приютом у твоего огня, хранитель очага.

— Так-то лучше, — улыбнулась девушка. Я едва сумела разглядеть зубы через плотную вуаль.

— Культурные развлечения праэси уже закончились? — вежливо спросила я. — Потому что нам уже давно пора отсюда убираться, если, конечно, мы не собираемся провести всю ночь под стражей легионеров.

— Равнинка говорящая что-то разумное, — заметила Ворчунья. — Теперь я видела всё.

Почему гоблины вечно ко мне цепляются? Может, я пахну как-то не так, и это их раздражает?

— Ух ты, — заметила я с улыбкой. — Болтливый гоблин. Таких я раньше не встречала.

Сонинке неубедительно попыталась замаскировать смех под кашель. Ворчунья с отвращением взглянула на неё, повернулась и побрела в темноту. Значит не друзья, просто временные союзники. Это хорошо, ведь если они станут держаться вместе, разобраться с ними будет нелегко. Я-то уже ранила моего единственного потенциального союзника. Стараясь не приближаться к мужчине слишком близко, я направилась за гоблиншей. Высокая девушка подождала меня, затем протянула руку.

— Тамика, — представилась она. Я ответила на рукопожатие.

— Катерина. Так что вы вообще задумали? Мне казалось, что всё это мероприятие будет состоять из смертоубийственных драк, а не разговоров.

Тамика пожала плечами.

— Гоблинша хочет, пообщаться, прежде чем танцевать, а я не вижу причин отказывать ей.

Она была весьма дружелюбна для человека, который только что небрежно упомянул, что хочет убить меня. Найти костёр Ворчуньи оказалось несложно, он был сразу за поворотом. Она уже сидела на камне и длинной веткой ворошила дрова. Она приветствовала нас всё той же надменной усмешкой, хотя на этот раз ей удалось обойтись без оскорблений. Наверное, это самый радушный приём, на который можно было рассчитывать. Я выбрала место на бревне, и пока все рассаживались, осмотрела ладонь. Кровотечение уже прекратилось, хотя у меня осталось ощущение, что от малейшего натяжения рана снова откроется. Нужно ею заняться, не то начнётся воспаление. Если только люди с Именами вообще могут заболеть. Никогда не слышала, чтобы герой свалился с лихорадкой, разве что если рана была проклята.

— Итак, я слышала, ты организовала эту встречу, — обратилась я к Ворчунье, когда молчание стало уж слишком напряжённым. — Зачем?

Краснокожая гоблинша поворошила дрова ещё немного, затем отбросила ветку.

— В Самерхольме объявился герой, — сказала она. Никто из сидящих вокруг костра не выразил удивления. — А значит, есть и другой способ решить наш спор, не убивая друг друга.

Тамика произвела тот же щелкающий звук языком, который иногда делал лейтенант Абас.

— Охота на героя — не такое простое дело, гоблинша, — сказала она. — Кроме того, в городе есть люди, которые способны разобраться с ним быстрее нас.

— Если ты имеешь в виду Чёрного, — заметила я, — то совершенно уверена, его вполне устроит, если мы сами разберёмся с этой проблемой.

Повисло молчание, все трое повернулись и уставились на меня.

— Значит, это правда, — сказал человек в маске. — Ты приехала с Властелином Падали.

Ещё одно прозвище? Скорбящие Небеса, ему что, тех что есть мало? Я выпрямила спину и встретила их взгляды.

— А слухи быстро расходятся, — ответила я, не желая прямо подтверждать его предположение.

Судя по тому, как сузились глаза Ворчуньи, эта деталь не ускользнула от её внимания.

— Проливая кровь друг друга, мы лишь ослабляем Империю, — сказала гоблинша. — Мой способ лучше.

— Проливая кровь слабых, мы только делаем Башню сильнее, — с презрением в голосе незамедлительно возразил мужчина в маске.

— Забавно слышать это от тебя, ведь среди нас именно ты потерял больше всех крови, — улыбнулась я ему.

Его рука скользнула к скимитару, но он замер, когда Тамика прочистила горло.

— Обнажи лезвие, и ты не увидишь рассвет, тахреб, — дружелюбным тоном сообщила она.

Мужчина помедлил, но спустя секунду опустил руку. Гордец, но не полный идиот. Только наполовину.

— Тебя вообще как зовут? — спросила я. — Подходящие тебе слова не годятся для приличного общества.

— Рашид, — ответил он так неохотно, словно я попросила у него жизнь его первенца. — Запомни это имя, чтобы знать что ответить, когда дьяволы спросят, кто отправил тебя в Другое Место.

— А я Катерина, если ты не слышала, — сообщила я Ворчунье, не обращая внимания на парня. — Так ты, значит, хочешь, чтобы мы заключили соглашение? Перемирие до того момента, пока кто-то из нас не сумеет разобраться с героем?

— Именно, — ответила гоблинша. — Я не прошу вашей помощи, всего лишь хочу, чтобы вы не стояли у меня на пути.

— Это меня устраивает, — произнесла я. — Нет никакого смысла охотиться друг на друга, пока есть враг, который хочет убить нас всех. Тамика?

Сонинке с бесстрастным лицом покрутила копьё между ладонями.

— Это будет достойная проверка моих навыков — потягаться силой с героем, а не с одним из вас, — наконец сказала она. — Перемирие закончится вместе со смертью нашего общего врага, верно?

Меня не слишком обрадовало, что темнокожая девушка захотела уточнить условия окончания ещё до того, как выразила согласие, но лучше уж так, чем ничего. Впрочем, это не означает, что я не буду постоянно ждать удара в спину.

— Это значит «да», человек? — спросила Ворчунья.

Тамика пожала плечами.

— Я принимаю эти условия. Пусть Боги пожрут того, кто нарушит их.

Все посмотрели на Рашида. Эта раздражающая маска не давала оценить выражение его лица, но, видимо, ради этого он её и носил.

— Этот разговор — лишь потеря моего времени, — ответил парень с неприкрытым презрением. — Я буду охотиться на этого героя, но вы все мои враги.

Он встал на ноги, по его одежде расплылось красное пятно.

— Мы не закончили, равнинка, — сказал он тоном, который, кажется, считал зловещим. — Мы увидимся снова, я тебе обещаю.

Я вздохнула, наблюдая, как он уходит в ночь. Мои пальцы сомкнулись вокруг рукояти меча. Возможно, мне стоит отправиться за ним? Здесь мы более или менее закончили, а идея отпустить этого засранца мне не нравилась. В конце концов, я уже убивала людей из-за куда меньшего повода, а сейчас он ослаблен ранением. «Другого такого случая может и не выпасть». Я уже собиралась вежливо извиниться и уйти, когда увидела, как оставшиеся двое смотрят на меня.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — мило улыбнулась Тамика. — Не надо.

— Это не тебя он хочет ударить в спину, — ответила я. — Это не твоё дело.

— До прихода рассвета он всё ещё защищён правами гостя, — произнесла Ворчунья. — Не нужно доводить до крайностей.

Ожидаемые последствия от нарушения его «прав гостя» были мне понятны. Но если они полагали, что меня испугает подразумеваемая угроза, их ждал сюрприз. Какое мне дело до того, что праэси считают честью? Я, конечно, буду работать с Империей, с различными чудовищами и убийцами, которые дорвались до власти, шагая по горам трупов, но это уж точно не означает, что я стану соблюдать все их обычаи. Какой смысл играть по правилам, если они ведут тебя к поражению? Я попыталась оценить варианты, стоит ли возможность добраться до засранца, вражды этих двоих? С Ворчуньей я разберусь, если успею достаточно быстро сократить дистанцию. Если мы обе окажемся в зоне действия её боеприпасов, она дважды подумает, прежде чем их применить. Сонинке заставила меня заколебаться. Копья не так часто использовались за пределами Свободных Городов, но судя по тому, с какой ловкостью Тамика с ним обращалась, это оружие было ей хорошо знакомо, а значит, она была очень, очень опасным противником. Я же могла похвастать лишь неделей уроков владения мечом. «Думай, когда стоит лезть в драку, Катерина». Обидно было отпустить Рашида, но и напасть и на него, и на двух других претендентов, да ещё будучи раненой — это верный путь в могилу, особенно, если они будут действовать сообща, а они, скорее всего, будут.

— Значит до рассвета, — уступила я, делая мысленную пометку узнать всё о праве гостя тахребов и обо всём, что из этого вытекает.

Мне нельзя часто попадать в подобные ситуации, а у меня сложилось впечатление, что когда мы доберёмся до Пустошей, станет только хуже. Хмуро кивнув на прощание, я оставила претенденток и отправилась в лагерь Шестого легиона. Возможно, мне удастся немного поспать, прежде чем я вернусь к работе.

Но к тому времени, как я добралась до уже закрытых ворот, мне стало ясно, что я не всё учла. Выйти из лагеря было несложно, я даже не обратила внимания, насколько это странно: ведь Чёрный приказал заблокировать лагерь. Пока я говорила с Писарем, у него было время отправить посыльного, чтобы мне не преграждали путь. Наверное, неблагодарно было жаловаться на то, что учитель предугадывал всё, что мне могло понадобиться, и всё же, это изрядно раздражало. Чёрный Рыцарь постоянно предвосхищал каждый сделанный мною ход, даже одобрял его. И именно это меня и беспокоило. В конце концов, я не доверяла зеленоглазому человеку. Он начинал мне нравиться — одно это могло привести меня в ужас всего месяц назад — но не настолько, чтобы забыть о том, кто он такой. Я всё ещё не могла разобраться, чего он хотел от меня, и чем дальше, тем больше я понимала, сколько проблем это могло породить. «В том Королевстве Равнин, которое я хотела создать, не было места людям вроде него, а он слишком умён, чтобы этого не осознавать». Возникал вопрос, зачем он взял меня в ученики, и зачем он всё ещё прикрывает меня, раз уж я практически признала, что хочу разрушить власть Империи над Равнинами.

В игре присутствовал невидимый мною фактор, и до тех пор, пока я не разберусь в чём дело, мне придётся считать, что любое мое действие содействует его планам в той же степени, что и моим. Моим первым шагом должно стать создание собственной опоры власти. К счастью, я всегда знала, как следует подходить к этому вопросу. Мне нужен командный пост в Легионах Ужаса, и чем выше, тем лучше. В идеале мне необходимо получить в распоряжение один из гарнизонов на территории Королевства, где я смогу использовать своих солдат, чтобы незаметно устранять наиболее проблемные элементы имперской оккупации в сфере моего влияния. Именно благодаря этому плану я так хотела получить Роль: наличие Имени обеспечивает авторитетом и позволяет не обращать внимание на возраст. История просто переполнена примерами молодых людей с Именами, которые вели армии и правили городами. И вместо двух десятилетий неустанного накопления опыта и карабканья по карьерной лестнице, я смогу получить реальный пост всего через несколько лет. Однако на этом пути было два затруднения.

Во-первых, ничего из этого я не смогу сделать до тех пор, пока Чёрный будет стоять у меня над душой. Мысль о том, что человек, который организовал Завоевание, позволит мне незаметно превратить Равнины в полунезависимое вассальное государство, казалась абсурдной. Фактически, я уничтожу половину того, что он достиг, аннексировав Равнины. А это означало, что в какой-то момент мне придётся либо убить его, либо заработать такой уровень доверия, чтобы командовать самостоятельно. Как выяснилось, я более склонялась ко второму варианту. Чёрный Рыцарь был самым знаменитым чудовищем нашего века, но он, кроме того, был абсолютно рациональным существом. Нет никакой гарантии, что тот, кто его заменит, окажется столь же… благоразумным. Кроме того, убить его может оказаться непросто. Сейчас, когда я почти получила своё Имя, возможностей для этого наверняка станет больше, однако герои, которых он с пугающей регулярностью выслеживал, тоже обладали Именами. И как вообще можно завоевать доверие таких людей как Чёрный? Мне нужно это выяснить, и очень быстро.

Второй моей проблемой было то, что в Империи царил мир. Офицеры по-прежнему получали повешения, но только когда их предшественники уходили на пенсию или умирали по естественным причинам. Моим лучшим шансом получить и пост, и реальную власть станет необходимость военного разрешения какой-нибудь проблемы. Сейчас никаких вариантов не предвиделось. Даже если я унаследую легион, вряд ли я смогу полагаться на его ко мне личную преданность. Моя власть будет опираться на Чёрного или Императрицу, а если я вздумаю пойти против них, то легионеры восстанут. Мне нужно, чтобы Империя Праэс создала новый легион, такой, который будет слушать мои приказы, а не чьи-то ещё. В идеальном случае — легион составленный из равнинцев, но шансы на это были слишком малы. Мне необходимо в достаточной мере изучить пути праэси, чтобы солдаты считали меня одной из них. Но ведь именно этого Чёрный от меня и добивался, что само по себе вызывало беспокойство. Зачем ему это? Заставить меня принимать один обычай Империи за другим, пока я не стану всего лишь праэси с цветом кожи дорахе? И кто может лучше удержать равнины в узде, если не один из них, с силой Имени за плечами. От мысли, что этот человек мог думать настолько наперёд, у меня по спине поползли мурашки.

Я прервала размышления, когда меня приветствовал один из легионеров на посту. Судя по тому, что они узнали меня, в ту же секунду, как я подошла достаточно близко, чтобы свет факелов осветил моё лицо, стало ясно, что им было велено ждать моего появления. Меня безо всяких промедлений впустили, и сержант, возглавлявший караул, сообщил, что в шатре позади бараков Чёрной стражи меня ожидает постель. Прогулка оказалась недолгой, и теперь, когда закончилось тесное общение с людьми, которые, возможно, хотели, а возможно, и не хотели меня убить, я ощутила, как устала за ночь. Не физически — тело двигалось так же уверенно как и в течение дня — и всё же я ощущала, что внимание рассеянно. Шатёр, о котором упомянул сержант, выделялся среди окружающих палаток размером. А ещё он был сделан не из ткани, а из тяжёлых кожаных полотнищ. Внутри горел свет, и я уже собиралась войти внутрь, когда ощутила на границе сознания биение. Четвёртое ощущение, странное. Как же я раньше не заметила? Наверное, я устала больше, чем думала.

— Спасибо, что приняли меня в этот час, лорд Чёрный, — услышала я девичий голос.

— Ваша просьба вызвала достаточно любопытства, чтобы заслужить аудиенцию, Наследница, — услышала я голос моего учителя.

Я заглянула в щель между кожаными полотнищами. Чёрный откинулся в кресле с привычным бокалом вина в руке напротив девушки сонинке. Она отличалась просто невероятной красотой. Вряд ли она была более чем на год-два старше меня, но кожа её была гладкой и безупречной. Отсюда я не могла видеть её глаз, но оценила благородную форму скул и элегантные брови. Окрашенный в красные и золотые цвета кожаный костюм для верховой езды, сидел идеально, подчёркивая тонкую талию, при виде которой я ощутила зависть. А если учесть её длинные ноги и броские черты лица, она серьёзно претендовала на звание одной из самых сногсшибательных девушек, которых я когда-либо видела. Я не сразу осознала, как зеленоглазый мужчина обратился к ней. «Наследница». Я ощутила, что заглавная буква несёт тот самый странный вес, который всегда сопровождал Имена. Этот разговор я ни за что не стану прерывать, разве что если они меня заметят. Я не была выше того, чтобы подслушивать разговор потенциального врага, которым, я ни на секунду не сомневалась, была Наследница. Девушка развалилось в кресле с ленивой элегантностью хищной кошки. Продолжая изучать Чёрного, она отпила из своего кубка.

— Я узнала кое-что о ней, этой… вашей ученице, — сказала Наследница. — Она обладает потенциалом, это правда, но вы не можете отрицать, что мой потенциал больше.

Чёрный улыбнулся, той самой улыбкой, которая появлялась в мгновения, когда он становился наиболее опасным. Внезапное напряжение в языке тела сонинке дало понять, что она так же хорошо это понимает, как и я.

— Не могу отрицать?

— Я изучила её, лорд. Она никто. Сирота из Лауры с репутацией задиры, не имеющая за плечами ничего. Таких как она — тысячи по всем Равнинам, — ответила она, и в голосе скользнула нотка разочарования.

Грубо. Я не питала иллюзий по поводу своей уникальности, но у меня было не только «репутация задиры».

— Я бесспорно, умнее, — продолжала Наследница. — Я знаю, как работает Империя, и у меня есть настоящий боевой опыт. Я вела войска, которые подавили…

— Этих бандитов, на границе земель твоей матери, я в курсе, — прервал её Чёрный. — Ты проявила себя в качестве командира, и всё же, должен заметить, ты не прошла обучение в Колледже.

— Как и вы, — ровно ответила Наследница, прямо встретив его взгляд.

Отдам ей должное, кишка у неё не тонка. «Теперь как раз самое время сказать ей, что она вовсе не умнее меня, — мысленно заметила я, не пытаясь удержать гримасу недовольства. — Ну, давай же».

— Катерина подаёт надежды в других областях, — ответил он, и я сделала мысленную пометку совершить какую-нибудь мелочную месть.

Нет, ну серьёзно. Он мог бы отстаивать мои достоинства с большим энтузиазмом! Вряд ли можно ожидать, что он выгонит меня и возьмёт под своё крыло Наследницу — по каким-то своим причинам он уже достаточно много вложил в меня — но спор был каким-то уж чересчур односторонним.

— Достаточно ли, чтобы перевесить всё то, что могу предложить я? — произнесла Наследница.

Чёрный слегка наклонился вперёд и глаза его немного расширились, атмосфера в комнате мгновенно переменилась.

— Тебя и вправду хорошо выдрессировали, — пробормотал он голосом гладким как шелк. — Именно тот уровень дерзости, чтобы вызывать мой интерес, самоуверенность, но не высокомерность, которую я так презираю в благородных.

Глаза Наследницы на мгновенье округлились, а затем её лицо совершенно окаменело.

— Лорд, я…

— …даже вполовину не так хороша в игре, как о себе думаешь, — прервал её Чёрный, слова звенели как сталь. — Ты думаешь, это первая попытка Чистокровных? Думаешь, они уже не посылали ко мне своих талантливых отпрысков?

Темнокожая девушка замерла, и улыбка моего учителя стала страшной. Я судорожно вздохнула, даже здесь, снаружи, ощутив давление, которым его Роль заполнила палатку. Великие Небеса. Я никогда к этому не привыкну.

— Никто не может править вечно, лорд Чёрный, — выдавила Наследница сквозь сжатые зубы. Она пыталась преодолеть пронизывающий помещение ужас, я увидела белки её выпученных глаз. — И пусть вы побили Наследника, когда были Оруженосцем, но она — это не вы, а я — не он!

Он засмеялся.

— Отправляйся домой, девочка, — сказал Рыцарь. — Плети свои интриги, маршируй солдатиками. И не забудь напомнить своей матери о том, как мы встретились с ней в прошлый раз. На пике у ворот Этера всё ещё есть место для одной головы, а я терпеливый человек.

Она встала, прямая как палка и, едва скрывая ярость, вышла наружу. Я по возможности тихо отскочила от палатки и отступила в тень за мгновение до того, как она появилась. Оказавшись на улице, Наследница замерла и оглянулась по сторонам холодным взглядом. Её глаза скользнули мимо, очевидно, было слишком темно, чтобы она меня заметила. Мгновением позже она ушла, и я вздохнула, осознав, что сдерживала дыхание. Я дождалась, когда она скроется из виду и вошла в шатёр. Чёрный всё ещё сидел в кресле, взирая на меня с вызывающей раздражение невозмутимостью.

— Давай сразу пропустим ту часть, в которой ты сообщаешь, что тебе известно, что я всё это время подслушивала, — заявила я. — Я не в настроении терпеть твоё самодовольство.

— Как пожелаешь, — произнёс он. — Умно с твоей стороны — подслушивать. Наследница — весьма талантливая девушка. Тебе пригодится любое преимущество.

— Если ты и вправду думаешь, что она так хороша, почему ты выбрал меня в качестве своего Оруженосца? — спросила я и уселась туда же, где сидела она.

Он налил себе ещё один бокал вина и поднял бровь, безмолвно спрашивая, не хочу ли я тоже. Я пожала плечами — вкус мне начинал нравиться, хотя вряд ли я когда-либо начну пить его бочонками, как это делают многие праэси. Если бы кто-то сказал мне месяц назад, что Чёрный Рыцарь станет наливать мне вино, я бы отправила его к целителю. Но сначала медленно отошла бы, не делая резких движений.

— Ты воспринимаешь это как критику твоих способностей, — заметил он. — Но тебе не следует так думать. Наследницу учили всем возможным дисциплинам от политики до военного искусства с того дня, как она научилась говорить. Она более компетентна благодаря своему положению, а не благодаря своим способностям.

Я отпила из предложенного бокала, размышляя над тем, должна ли я развивать эту тему. «Адское пламя, а почему нет? Что я потеряю?»

— Тебе было бы проще учить того, кто уже знает все эти вещи, — заметила я. — Я ещё не скоро достигну этого уровня.

— Знания, которым она уже научена, это не плюс, а минус, — ответил Чёрный.

Это высказывание прозвучало вроде неплохо, но только до тех пор, пока до меня не дошёл его истинный смысл.

— Так значит, ты выбрал меня, потому что я что, более податлива? — оскалилась я. — Проще манипулировать?

Он вздохнул.

— На это замечание я отвечу, поскольку сомневаюсь, что ты бы заявила что-то подобное, если бы уже давно об этом не думала, — сказал он. — Я никогда не буду тебе лгать, Катерина, или вводить тебя в заблуждение.

Я собиралась прервать его, но он поднял руку, и я замолчала, а потому нахмурилась.

— Не из чувства чести или альтруизма, — продолжал он, — но просто потому что в долгосрочной перспективе это было бы глупо. Так, видишь ли, всё обычно и происходит: я тебя обманываю, ты неизбежно узнаёшь об этом в самый неподходящий момент, а затем мстишь мне так, что это приводит к моему краху. Количество моих предшественников, которые погибли из-за того, что не сумели понять этот простой, примитивный урок, поражает воображение.

Если бы он попытался внушить мне, что никогда бы так низко не пал, либо что связь между учителем и учеником священна, я бы не поверила ни единому слову, но этот вид… просвящённого эгоизма? Да, в это я могу поверить. Чем больше я узнавала Чёрного, тем больше осознавала, что он видел всё в терминах затрат и результатов. Словно бухгалтер. Бухгалтер, который захватывает соседние королевства и водружает на пики человеческие головы. И носит броню. И скачет верхом на мёртвых лошадях. Боги, надеюсь больше таких бухгалтеров не существует. Мироздание и так достаточно страшное место.

— Рада, что ты считаешь меня достаточно умной, чтобы понять хотя бы это, — недовольно пробормотала я, не желая надолго откладывать эту обиду.

Он побарабанил пальцами по столу, и, судя по выражению его лица, я действительно сумела вывести его из себя. Ха, раньше мне этого не удавалось. Ощущалось как некая извращённая победа.

— Дурная привычка — демонстрировать раздражение, — сказал он. — Ей и вправду пришлось стать умнее, чем ты, просто чтобы выжить. Имперский двор — одно из самых смертоносных мест на континенте, за исключением, разве что, поля сражения. В прошлом году титул Высокого лорда Окоро менял владельца восемь раз в течение трёх дней. И каждый раз после убийства. Её мать по-своему гениальная женщина, которая сумела пережить восход Зломыслящей на престол, не потеряв даже своего влияния, а ведь она открыто поддерживала противоположную фракцию. Каждый её шаг, каждое слово точно выверено. Недооценишь её хоть на секунду, и она в мгновение ока перережет тебе глотку.

Мне захотелось с этим поспорить, но я вспомнила холодный взгляд, с которым Наследница оглянулась по сторонам, когда вышла из шатра. Я слишком хорошо знала, как опасно недооценивать противника — это принесло немало побед мне самой. Ну ладно. Буду с ней осторожной. Составлением букетов, Имён не получают, а её Имя явственно отдавало чем-то зловещим. Я ответила на пронзительный взгляд Чёрного кивком, и его это, кажется, удовлетворило.

— Ты так и не сказал, почему меня выбрал, — наконец, произнесла я.

Темноволосый человек взглянул на свой бокал, закружив вино ленивым взмахом запястья.

— Я слышал, что ты не завела дружбу ни с одной девушкой из приюта, — ответил он. — Почему?

— Я, э-э-э… что? — выдохнула я.

Ну, он вообще-то был прав, но услышать это вот в таком виде было обидно. Дело было не в том, что все меня ненавидели или что-то подобное — впрочем, некоторые ненавидели наверняка — но у меня не было близких подруг, как у других девушек. Я всегда считала себя одиночкой, и пусть это и делало меня несколько странной, в приюте были и другие одинокие девушки. Так что странность была не такой уж и большой.

— Наверное, у меня с ними никогда не было ничего общего, — признала я. — Не думаю, что те вещи, которых они всегда хотели, были неправильными, просто, лично мне самой этого никогда не хотелось. Я испытывала раздражение от того, что они не могли понять, почему я была той, кем была, так что скоро я и пытаться перестала.

— И это злило тебя, не так ли? — пробормотал он. — Что они просто не понимают, и не важно, сколько раз ты пытаешься объяснить.

Напустив безразличие, я пожала плечами, пытаясь не показать, насколько точными оказались его слова. Он был прав, Боги, помогите мне. Это было обидно. Они думали, что я не в себе, когда я говорила, что хочу всё изменить, что хочу стать тем, кто может сделать так, чтобы люди вроде Мазуса никогда не получали столько власти. Когда-то я думала, что я просто не умею достаточно хорошо объяснять, что если всё-таки найти правильные слова, то, может быть, этого хватит, чтобы преодолеть непонимание между нами, но когда я стала старше, то перестала в это верить. Даже мне известно, что некоторые стены нельзя проломить.

— Они никогда не поймут, — пробормотал он. — Даже если они полюбят тебя, они никогда не поймут.

Он говорил почти с грустью, и впервые за время с нашей первой встречи, я поверила, что он настолько стар, насколько и должен быть.

— Я выбрал тебя, — сказал он, — потому что я помню, каково это, смотреть на мир вокруг и понимать, что ты знаешь, как сделать его лучше. Если у тебя будет власть и сила. Если ты не допустишь ошибок, которые допускали другие люди.

Он надолго приложился к бокалу.

— Безумие ли это, впадать в отчаяние из-за того, что они не видят то, что столь очевидно для тебя? Я и вправду не знаю. Боги, не знаю, как часто меня называли безумным, но уверен, что придёт время, и так начнут называть тебя.

На лице Рыцаря появилась сардоническая улыбка. Я встретилась с ним взглядом.

— Тому, что знает Наследница, ты сможешь обучиться. И ты обучишься. Но негодование, которое кипит под твоей кожей? Этому нельзя научить. Именно поэтому ты и победишь её, когда придёт время.

Он поставил бокал на стол.

— Ступай спать, Катерина, — сказал он и встал на ноги. — Завтрашний день обещает быть насыщенным.

Ха! И готов поспорить, вы этого не ожидали!

Жуткий Император Предательский Первый

Я отхлебнула из кружки и попыталась не поморщиться, несмотря на отвратительный вкус.

Эль здесь оказался даже хуже, чем в «Гнезде», а я ведь раньше считала, что это невозможно. На то, чтобы найти гостиницу, которая мне подходила — достаточно непритязательную, но при этом забитую посетителями — ушла большая часть вчерашнего дня. Но у меня появилось ощущение, что усилия себя оправдают: «Потерянная Корона» оказалась идеальным местом сбора недовольных властью горожан. Ещё не прозвонил вечерний колокол, а общая комната уже была полностью заполнена посетителями. И мужчины, и женщины — все как один были равнинцами, и все принесли с собой какое-либо оружие. Большинство слегка за сорок, многие со шрамами. Не такими шрамами, которые можно получить во время драки в переулке, скорее такими, что остаются, когда кто-то делает всё возможное, чтобы убить тебя, и лишь немного не доводит дело до конца. Готова поставить рубины против яблок, что девять из десяти присутствующих во время Завоевания были Королевскими гвардейцами. Хорошо, что кошелёк, которым снабдила меня Писарь, был наполнен серебряными Марчфорда. Если бы я расплатилась здесь денариями, мне бы перерезали глотку ещё до прихода ночи.

Разумеется, на меня бросали подозрительные взгляды, но не так часто, как я ожидала. Хотя рукоять моего меча с проклятой серебряной гоблинской головой и была скрыта накладкой из потёртой кожи, всё равно девушка моего возраста с оружием такого качества просто притягивала взгляды окружающих. Моим единственным преимуществом, козырем, на который я рассчитывала, был цвет кожи Дорахе. А разве кто-то из Народа, хоть раз заключал перемирие с Врагом? Равнинские дети вырастали на историях о стойких хранителях в коричневых плащах: как они прогоняли орков обратно в степи, если у тех хватало наглости показаться в пределах видимости от Стены. И даже то, что герогиня Доне преклонила колено после завоевания, не разрушило эту репутацию. Люди не забывали, что северное герцогство осталось единственной частью Равнин, которой не правили имперские губернаторы. В наши дни Доне стало практически самостоятельным королевством, и пускай оно и платило Башне дань, но даже Легионы с осторожностью забредали так далеко на север. Последняя часть свободных Равнин — вот как называли её люди.

— Тебе повторить? — неожиданно заговорил хозяин гостиницы, отвлекая меня от собственных мыслей.

Беззубый Том был общительным лысеющим мужчиной. Его имя несколько преувеличивало действительность: он сохранил большую часть коренных, хотя, надо сказать, многие из них были обломаны. Он принял в лицо удар боевого молота огра на полях Стреджес, о чём он сразу же охотно поведал мне. «Повезло мне, что щит поднял, — рассказывал он. — Иначе меня бы звали Безголовый Томас, а гостиницу бы наследовал мой брат-идиот». Раньше заведение называлась «Приют Гвардейца», но вернувшись с войны, Том изменил название. Человек, который участвовал в битве, где оборвалась королевская линия Равнин, назвал свою гостиницу «Потерянной Короной», чем предельно ясно обозначил свои симпатии.

— Нет, — ответила я. — Хочу, чтобы голова оставалась ясной. Хотя у меня есть к вам вопрос.

Мужчина поднял бровь.

— Вот как? — спокойно, сказал он.

— Я ищу работу, — продолжила я. — С деньгами напряг.

Он пожал плечами.

— Я людей не нанимаю, но знаю, что несколько таверн у крепости ищут работников.

— Не такую работу. Хочу драться на ринге.

Он оценивающе осмотрел меня.

— Есть тут одно место — «У Везучего Пилигрима». Его несложно найти.

— Я там уже была, — признала я.

Сегодня с утра мне удалось там побывать. Заведение было куда больше, чем «Яма» когда-либо могла бы стать, с площадкой позади таверны, где люди сражались как на кулаках, так и с оружием. Впрочем, это было не того рода место, что я искала.

— Слишком много там зеленокожих в толпе, — пробормотала я, немного помолчав.

Вот теперь мне удалось привлечь его внимание. Чтобы скрыть своё волнение, я отхлебнула из кружки. Никогда не считала себя хорошей лгуньей, так что лучше мне держаться как можно ближе к правде. Если же меня поймают… В толпе вокруг чересчур много бывших солдат, и если они решат, что я шпион праэси, мои шансы уйти отсюда не со вспоротым животом будут невелики.

— А чем ты занималась в Лауре, Кэт? — спросил Том.

— Разносила напитки, когда получалось, — ответила я. — Дралась на ринге, когда не получалось.

— Не маловато ли тебе годков для этого? — заметил он.

— Входила в тройку лучших в «Яме», — возразила я. Гордость в голосе была настоящей. — Если бы не уехала, стала бы первой.

— Родители должно быть гордятся, — усмехнулся лысеющий мужчина.

— Сирота.

— Значит, выросла в имперском приюте, — заметил он уже резким тоном.

— Это нисколько не мешало долбанному губернатору душить нас налогами, — так же резко возразила я. Не желая идти на попятный, я, не мигая, встретила его взгляд, и через секунду он смягчился.

— Не обижайся, детка, — сказал он.

— Я и не обиделась, — ответила я.

— Так чего уехала, если всё было так хорошо? — попытался сменить тему Том.

— Доля Мазуса всё росла, а моя всё уменьшалась, — призналась я. — Слыхала, что здесь дела идут получше.

— Здесь намного больше зеленокожих, чем в столице, — заметил хозяин гостиницы.

— И намного больше ветеранов, — ответила я на незаданный вопрос.

Лысеющий мужчина некоторое время раздумывал, продолжая разглядывать меня.

— Возможно, одно место я знаю, — признал он. — Не совсем бойцовский ринг, но почти то же самое.

Я приподняла бровь.

— Там платят?

Хозяин гостиницы улыбнулся беззубой улыбкой.

— И не только деньгами. Но сначала тебе придётся раздеться. Под наблюдением моей дочери.

Я сохранила спокойное выражение лица, улыбаясь в душе словно идиотка. Рискованно пытаться проникнуть к мятежниками уже на второй день в городе, но судя по всему, оно того стоило. Если я затяну эту игру, то потеряю преимущество. Я всё ещё ощущала в городе других претендентов, а чем дольше я жду, тем дальше они продвигаются в своей собственной охоте. Более того, мне приходилось помнить о проблеме, от которой оказались избавлены и Ворчунья, и Тамика. Идиот в маске, который до сих пор ещё не проявил себя. Долго ли он будет оставаться в тени? Вступить в бой с таким явным праэси — значит загубить это направление расследования, а в данный момент других вариантов у меня не было. Том подозвал дочь, стройную блондинку в скромной блузке, которая занималась одновременно и кухней, и разносом напитков. Я обратила внимание на её потрясающие серые глаза. Редкость для равнинки, голубые и карие встречались у нас куда чаще.

— Элиза, — произнёс хозяин и наклонился ближе. — Присмотришь за нашей маленькой подружкой, пока она переодевается, ладно? Она собирается выпить с нашими кузенами.

Девушка кивнула и повела меня в одну из комнат в задней части здания.

— Повезло тебе, — сказала Элиза, закрывая за мной дверь. — Это первое собрание после смерти губернессы.

Я неопределённо хмыкнула, пытаясь скрыть свой восторг. «Встреча. Звучит обнадёживающе». Я стянула шерстяную рубашку, затем расстегнула ремень и сбросила на пол штаны. Уже начала снимать носки, когда она подняла руку.

— Достаточно, — сказала она и сделала шаг, чтобы осмотреть мою обнажённую спину.

Я заметила, что её милые глазки задержались на моей заднице несколько дольше необходимого. И даже дольше, чем это было бы прилично. В других условиях я бы не стала возражать против подобного внимания — она была хорошенькая, хоть и не совсем в моём вкусе — но время и место сейчас были совершенно неподходящими. Как только она кивнула, я снова оделась и повесила ножны на бок, на привычное место.

— Милый меч, — заметила Элиза. — Где ты его достала?

— Это подарок, — ответила я.

— Щедрый любовник? — она изогнула бровь.

Я поперхнулась.

— О, Боги, нет. Учитель, скорее.

— Ты ему, должно быть, нравишься. Я собиралась научиться драться на мечах. Может быть, как-нибудь покажешь, насколько хорошо ты им владеешь, — сказала она с озорной улыбкой.

Ах, равнинские девчонки. Насколько же они более прямолинейны в выражении своего интереса, по сравнению с жеманными процеранскими леди или надменными дамами Свободных Городов. Вряд ли Элиза сохранила бы своё желание уединиться со мной в тёмном уголке, если бы узнала, что я собираюсь вогнать меч в живот местного героя, но не стоило привлекать подозрения, отвергая её предложение. Кроме того, у меня действительно давно никого не было. Драки в «Яме» и вечера в «Гнезде» оставляли не так уж много свободного времени для приятных мелочей жизни — и у меня не было никаких сомнений, что в ближайшее время ситуация не изменится, поскольку Чёрный просто обожал заваливать меня дополнительной работой.

— Уверена, что мы могли бы здорово провести время, — ответила я с лёгкой улыбкой.

— Есть только один способ выяснить, — усмехнулась Элиза, открыв дверь и направляясь к общей комнате.

Я закрыла за собой дверь, делая вид, что не заметила насмешливый взгляд Тома. Сейчас на моём стуле сидел мужчина и изучал меня, даже не пытаясь скрыть своего взгляда. Судя по всему лет за сорок, тёмная с проседью борода, не скрывавшая множество шрамов на лице. Волосы были жидковатыми, однако их осталось достаточно, чтобы обеспечить ему благородный вид.

— Ты Кэт, как я понял? — спросил он, как только я подошла ближе.

— Верно, — подтвердила я. — А вы?

— Останусь безымянным, пусть даже на тебе и нет проклятого глаза, — произнёс мужчина. — Вот же дерьмо, Том. За неё ведь некому поручиться.

— Нам нужна свежая кровь, — тихо сказал хозяин гостиницы. — После того, как прикончили губернессу, они начали следить за ветеранами, сам знаешь. Кроме того, мальчишка сможет её проверить.

«Мальчишка, — повторила я про себя, — разве это не любопытно?»

Даже если я больше ничего сегодня не узнаю, уже этот крохотный кусочек информации будет стоить моих усилий.

— Мне нужна работа, — сказала я им обоим. — А не ключи от вашего секретного клуба.

Седеющий мужчина сплюнул в пустую кружку.

— Под твою ответственность, Беззубый, — наконец сказал он. — Пошли, девчонка, прогуляемся.

Я дружелюбно улыбнулась.

— Ну, раз уж вы так вежливо попросили.

По пути к выходу всё ещё безымянный ворчун хлопнул по плечу какую-то молодую женщину и вместе с ней мы вышли через задний ход. Она тоже не представилась и шагала позади, продолжая осторожно наблюдать за мной через свисающую чёлку, ни на секунду не убирая руки с рукояти длинного меча на бедре. Небо начало темнеть, поэтому мы поддерживали быстрый шаг: после убийства губернессы Линдиве в городе объявили военное положение и установили строгий комендантский час. Любой, кто выйдет на улицу после наступления темноты без необходимых бумаг, будет арестован, а в случае сопротивления без малейших колебаний убит. Теперь улицы патрулировала не только городская стража: Шестой легион высылал регулярные патрули, а Девятый охранял все городские ворота.

— Так куда мы направляемся? — спросила я после того как молчание стало скорее утомительным, чем напряжённым.

— В королевскую литейную, — сообщила женщина, и закатила глаза, когда мужчина сердито посмотрел на неё.

— Я думала, она теперь принадлежит Империи, — нахмурилась я.

— Они заняли главную, которая обслуживала Королевских гвардейцев, — объяснила мечница. — Легионам нет дела до остальных, которые обслуживали местных, они ведь сами только своим оружием пользуются.

А, в этом был определённый смысл. Легионы Ужаса снабжались оружием, выкованным на юге Пустошей, в Форамене. Наши литейные могли понадобиться только во время войны, в случае если бы возникала острая необходимость восполнить запасы. В остальное время праэси предпочитали дожидаться поставок оружия и брони прямиком из имперских кузниц. Когда война закончилась, Империя махнула рукой на небольшие литейные, ведь с ремонтными работами, которые требовались легионам, вполне справлялась главная.

— Хватит уроков истории, — прорычал мужчина. — Молчите, пока не прибудем на место.

Женщина пожала плечами, но подчинилась. Внешняя часть Саммерхольма совершенно не походила на Лауру. В отличие от старой столицы Равнин, разросшейся постепенно вместе с богатствами и населением, которые понемногу стекались из других частей Королевства, Саммерхольм явно был с самого начала спроектирован. Ширина улиц была постоянной на всём их протяжении, и достаточно большой, чтобы лучники на внутренних стенах могли их простреливать. Охранные башни, занятые сейчас легионерами, возвышались на каждом крупном перекрёстке. Несколько раз мы прошли мимо тупиков, заполненных узкими амбразурами — готовое место бойни для тех, кто выберет не тот поворот. Ворота Востока были построены без оглядки на торговлю или промышленность: это был скорее замок, чем город, и построен он был так, чтобы стать смертельной ловушкой для нападающих армий праэси. Я понимала, что даже спустя двадцать лет оккупации, люди, рождённые в этом городе, знают все его входы и выходы лучше, чем Легионы, и это вызывало во мне беспокойство.

— Пришли, — внезапно объявил седеющий ветеран. — Заходите, пока вас не заметили.

Королевская литейная оказалась непримечательным на вид зданием — очевидно, потому в ней и собирались. Строение было сложено из старых брёвен. Над дверью, где когда-то висела табличка, одиноко торчал металлический штырь. Дверь оказалась не заперта, и девушка с мечом, не постучав, открыла её. Наш развесёлый компаньон подозрительным взглядом осмотрел пустую улицу. Я зашла следом за девушкой, прищурив глаза и привыкая к тусклому свету внутри. Огромная чугунная топка, занимавшая большую часть стены слева, горела, освещая эту часть помещения, хотя кузнечный горн с другой стороны был холоден и заброшен. «Дорогой способ освещать дом». Я последовала за невероятно любезными проводниками, которые направились в заднюю комнату, откуда уже доносился приглушённый гомон голосов.

В те времена, когда литейная ещё работала, помещение, в которое мы вошли, служило складом. Вдоль стен стояли пустые стеллажи для оружия и брони, некоторые из которых сейчас повалили на пол, чтобы сделать из них импровизированные сидения для двух десятков человек, собравшихся в комнате. Когда я вошла, на меня бросили несколько любопытных взглядов. В них не было настороженности, которой я ожидала. «Значит, сюда приводят только надёжных людей, — подумала я. — Но если так, зачем приводить меня?» Вряд ли это ловушка, но я наверняка что-то упускаю. Как и в «Потерянной Короне», всем кроме меня было за тридцать. Женщин и мужчин было поровну, и хотя ни у кого не было брони, каждый из присутствующих был вооружен каким-нибудь мечом. И, судя по всему, они умели ими пользоваться. Похоже, меня только что привели на собрание Сыновей Стреджес — Чёрный упоминал, что они состоят в основном из недовольных властью ветеранов. Из двух групп сопротивления, я могла рассчитывать попасть только к Сыновьям, поскольку вторая состояла из бывших членов гильдии воров, а значит, она была более секретной, и выйти на неё было бы сложнее. Бородатый мужчина вошёл следом и остановился у двери, хмуро взглянув на меня.

— Присаживайся, девочка, — проворчал он. — Начнём, когда Мечник придёт.

— Значит, это правда, — пробормотала я, пытаясь изобразить удивление. — В Саммерхольме появился герой?

— Ты скоро с ним познакомишься, — ответил ветеран. — Весьма проницательный малый, этот Одинокий Мечник. Схватил уже пятерых шпионов. А если он скажет, что ты не одна из них, значит так и есть.

Я кивнула, не позволяя чувствам выдать себя. Дерьмо. Дерьмо, дерьмо. Одинокий Мечник, судя по его Имени, не должен был уметь отличать правду от лжи, но раз он уже выявлял агентов Чёрного, значит, какой-то трюк у него всё таки был. Я глубоко вздохнула и присела возле бокового прохода. Если трюк заключался лишь в выявлении лжи, тогда, возможно, мне удастся выбраться из этой передряги. Технически, ни имперские власти, ни Чёрный меня сюда не посылали. И я не была лояльна Империи, так что, возможно, мои объяснения прокатят. Вот только если он спросит, не собираюсь ли я убить его, мне кранты. Я закрыла глаза и, вдыхая медленно и глубоко, постепенно взяла панику под контроль. У меня есть и другие варианты.

Моим первым желанием было сесть поближе к дверям, чтобы в случае опасности задать стрекача, но я отбросила эту идею. За мной следили, а подобное поведение может запросто меня выдать. Смогу ли я одолеть героя в схватке? Возможно. Впрочем, судя по всему, его Имя завязано на искусство фехтования, а это не предрекает мне ничего хорошего, учитывая, что у меня за плечами лишь восемь уроков владения мечом. И я совершенно точно не смогу справиться одновременно и с ним, и с Сыновьями Стреджес.

Глупо ожидать, что если у них есть способ выявления шпионов, то они не станут использовать его при любой удобной возможности, а не только тогда, когда они подозревают, что произошла утечка. С другой стороны, это могло означать, что процесс вряд ли был болезненным или затратным: иначе к нему не стали бы прибегать слишком часто. Могут ли герои определять, что рядом с ними находится злодей? Я не сумела найти самого Одинокого Мечника тем же способом, что и моих соперников-претендентов, но ведь и Оруженосцем я ещё не стала. И даже сейчас, когда я узнала его Имя, не было никакого способа понять, какие способности предоставляет ему его Роль. Мои размышления были прерваны, когда через заднюю дверь в комнату вошёл сам герой. Впрочем, вряд ли они могли привести к чему-то практически полезному.

Даже если бы помещение не погрузилось в почтительную тишину, я бы сразу поняла, что смотрю на героя. Ему было не более семнадцати, спутанные чёрные волосы и живые зелёные глаза делали его каким-то мрачно-привлекательным. Его окаймлённое локонами угловатое лицо выражало задумчивость, а длинный коричневый кожаный плащ лишь усиливал это впечатление. «Кожаный плащ. Боги. Почему его не заковали в цепи в ту же секунду, как он прошёл через городские ворота? Любой идиот на улице с одного только взгляда сразу понял бы, что это герой, ему разве что татуировки с именем на лбу не хватало. Длинный меч на бедре не отбрасывал бликов света. Металл навершия словно поглощал окружающий свет целиком, ничего не возвращая назад. «Зачарован? С этим могут возникнуть проблемы». Он двигался с уверенностью взрослого человека, и все, кто находился в комнате, непроизвольно выпрямили спины.

— Не нужно вставать ради меня, — сказал Мечник, останавливая взмахом руки тех, кто успел подняться на ноги. — Мы все здесь равны, друзья мои.

— Но некоторые равнее, чем другие, — произнесла женщина позади, но вполне дружелюбно.

— У каждого своя ноша, — спокойно ответил герой. — Но у нас уже есть одна общая победа, и я обещаю, что будут и другие. Сам Чёрный Рыцарь в городе, а подобная возможность представится ещё не скоро.

Когда Одинокий Мечник вышел на середину комнаты, с завидной лёгкостью привлекая внимание всех присутствующих, я попыталась слиться с фоном. Интересно, это его врождённая харизма, или побочный эффект Имени? Чем бы это ни было, ветераны вдвое старше этого юноши раскрыв рты прислушивались к каждому его слову.

— Осталась ещё половина боеприпасов, из тех, что мы добыли в рейде на арсенал Шестого легиона, — сказал он. — А если прибавить к ним немного хитрости, то, полагаю, этого хватит, чтобы избавиться от чудовища, обратившего Королевство в руины.

По залу прокатился одобрительный ропот.

— Боюсь, нужно нечто большее, чем алхимия гоблинов, чтобы убить этого человека, — прозвучал холодный как лёд голос.

В дальней части комнаты к стене прислонился хмурый пожилой человек с телосложением быка. Голова побрита, но лицо окаймляли рыжие бакенбарды, ведущие к толстой бороде того же цвета.

— Я был там, когда он вместе с Чернокнижником убил Белого Чародея, — ровно сказал мужчина. — Тот обрушил на этих двоих половину моста, а они вышли из-под обломков, словно это был лёгкий дождик.

— Нам известно, что боеприпасы могут убить человека с Именем, — возразил Мечник. — Империя доказала это во время Завоевания.

— Они способны убить заурядного человека с Именем. Возможно, — возразил мужчина. — А ты имеешь дело с проклятым Бедствием, парень.

— Я не заурядный герой, мой друг, — мягко возразил зеленоглазый юноша. — Клянусь, что вы увидите восстановление Королевства. Я сделаю всё, чтобы довести это дело до самого конца.

Ой, кто-нибудь, держите меня. Он что, полагает, что подобное драматическое обещание над чьей-то могилой поможет ему убить кого-то вроде Чёрного? Я остановилась и на секунду задумалась. Адское пламя, а вообще-то, может и помочь. Роли нуждаются в подобной театральщине, как утки в воде. Убедил ли он старого скептика или лишь пристыдил своим проявлением чувств, дальнейших возражений не последовало. В любом случае большинство собрания не поддержало мужчину: они жаждали крови, а успех в деле с губернессой лишь разогрел их аппетит.

— Прежде чем займёмся планированием, — заговорил другой человек, и я сразу же узнала голос моего проводника, — у нас есть свежая кровь, которую тебе нужно проверить.

Взгляды всех присутствующих обратились ко мне, и я с трудом подавила желание сжаться. Наступил момент истины, и я очень надеялась, что не в буквальном смысле, иначе всё могло закончиться очень скверно.

— Итак, — я встала на ноги и отряхнула пыль со штанов. — Как всё работает? Мне нужно принять какую-нибудь позу? Хочу предупредить, если понадобится читать стихи, вы определённо выбрали не ту девушку.

Одинокий Мечник улыбнулся. На его лице улыбка выглядела так, словно кто-то другой силой растянул его губы. Не привык улыбаться этот парень.

— Просто подойди поближе, — сказал он. — Как тебя зовут?

— Обычно Кэт, — ответила я, наблюдая за его лицом и пытаясь понять, воспринял ли он это высказывание как ложь.

Если да, то всё закончится очень, очень быстро. Герой нахмурился.

— Какого цвета небо, Кэт, — спросил он.

— Зависит от времени дня, — заметила я.

Кто-то фыркнул, но тут же попытался замаскировать это кашлем. Мечник вздохнул, терпеливо ожидая, когда я дам правильный ответ.

— Голубое, — сказала я.

Герой нахмурился ещё сильнее.

— Это странно, — сказал он.

— Обычно людям требуется пообщаться со мной несколько дней, прежде чем они делают такое замечание, — ответила я.

— Я совершенно не могу тебя прочесть, — пробормотал Одинокий Мечник. — Такого раньше не случалось.

— Если бы мне давали серебряный каждый раз, как я слышу эту…

Я не увидела атаку, но почувствовала. Движение было размытым, но моё тело отреагировало на него, и мой меч покинул ножны, отразив нападение до того, как лезвие противника приблизилось ко мне. И тут я остро осознала, что двигалась намного, намного быстрее, чем мог бы простой смертный.

— Что ж, — признала я, оттолкнув его лезвие. — Как-то неудобно получилось.

— Предательница, — прошипел чей-то голос.

— Технически, — поправила я его, — я здесь единственный человек, который не совершал государственной измены.

В ответ на это два десятка лезвий покинули свои ножны. Суровый народ.

— Сейчас, — произнесла я, спокойно и неторопливо отступая назад. — Я знаю, о чём вы прямо сейчас все себя спрашиваете: «неужели эта девчонка шпион?»

Я увидела краем глаза, как двое повстанцев перегородили подход к двери.

— Ответ на этот вопрос может вас удивить, — продолжила я.

На секунду повисла тишина.

— Это «да?» — произнёс кто-то сзади. — Ответ на этот вопрос «да»?

Я напомнила себе, что недостойно сдаваться до последней отчаянной схватки.

— Заткнись, Берик, — рявкнул кто-то другой. — Само собой, ответ «да».

— Вы, парни, никогда не даёте мне хоть в чём-то быть первым, — пожаловался Берик.

«Берик, — решила я, — умрёт последним. Он это заслужил». Одинокий Мечник поднял меч и принял незнакомую мне стойку.

— Ты окружена, злодейка, — произнёс герой. — Никто не услышит твоих криков. Сдавайся и возможно останешься жива.

Я окончательно утвердилась во мнении, что дипломатия не являлась одним из его аспектов.

— О, но ты всё неправильно понял, — надменно ответила я, пытаясь стоять настолько прямо, насколько позволял мой миниатюрный рост. Почему все вокруг вечно такие высокие? — На самом деле это вы угодили в мою западню. Сдавайтесь сейчас, и сможете избежать большей части пыток, если только, конечно, не начнёте мне дерзить.

Мечник поморщился.

— Сколько же в тебе дерьма, — заявил он.

Учитывая, что в помещении находилось двое людей с Именами, не удивительно, что именно в этот момент задняя часть комнаты взорвалась. Большую часть Сыновей Стреджес сбило с ног взрывом, и даже мне пришлось встать на одно колено. Дым и пыль заполнили воздух, ничего всё скрылось из виду, я словно оказалась в центре песчаной бури. Сквозь дым я с трудом различила силуэт. Слишком высокий для гоблина и не достаточно широкий в плечах для орка.

— Рашид, — выкрикнула я. — Если это ты, значит, впервые за свою жизнь ты заслужил похвалу за свое появление.

Но вместо него из дыма возникла Тамика с безжалостным взглядом из-под чёрной вуали. Копья не было, сейчас она держала в руках арбалет, направляя его на Одинокого Мечника.

— Полагаю, Ворчунья где-то там в самой гуще? — спросила я, прислушиваясь к звукам сражения, которого мне не было видно.

Герой усмехнулся и повернулся так, чтобы видеть нас обоих.

— Она сейчас появится, — спокойно согласилась Тамика на мтетва. — Мне следует извиниться, Катерина.

А вот здесь, видимо, предполагалось, что я спрошу «за что». Вместо этого я бросилась в сторону, и арбалетный болт вонзился в стену. Одинокий Мечник осторожно осмотрел нас обеих.

— Что, пылающие небеса, здесь происходит? — спросил он.

— Мой план работает, — солгала я.

А сейчас на колени, глупцы, и узрите, как я обретаю божественность!

Последние слова Жуткой Императрицы Зловещей IV, Ошибшейся

На мгновение повисла тишина, затем Тамика склонила голову на бок.

— Твой план? — спросила она.

— Не подыгрывай ей, — воскликнул Одинокий Мечник.

Я снисходительно улыбнулась, оглядываясь по сторонам в поисках более подходящего для обороны места. Если монолог поможет мне выиграть время, значит, я буду играть классического злодея.

— Рада, что ты спросила Тамика, — объявила я. — Видишь ли, хоть всё вокруг и может показаться полным хаосом, однако вся эта ситуация на самом деле…

Скимитар мелькнул в паре сантиметров от моего горла, и я в панике отшатнулась, взмахнув мечом в сторону видимого теперь силуэта Рашида. «Ну, конечно. Вот почему злодеи-долгожители не произносят речей». Засранец со всё ещё скрытым маской лицом, не говоря ни слова, шагнул обратно в дым, и в то же мгновение исчез. А, ну разве это не весело? При почти полном отсутствии видимости он сможет просто бесконечно повторять свой трюк с исчезновением. А пока я пыталась не дать распороть себе горло, сонинке в вуали и герой устроили перерыв в переговорах: арбалет Тамики лежал на земле, а сама она пыталась обороняться от черноволосого юноши длинным кинжалом. Получалось у неё, к моему глубокому удовлетворению, крайне плохо. Необычный меч разорвал вуаль и оставил на её лице длинную рану. Когда пролилась кровь, и кромка лезвия окрасилась алым, меч запел, испустив громкий протяжный вой. Я вздрогнула от этого звука, от его неправильности. Эта штука точно зачарована, и чары эти не предвещали ничего хорошего. Я осознала, что чернокожая девушка не сможет выйти из этого поединка живой. Она не так уж и плохо владела кинжалом — лучше чем я, безо всяких сомнений — но Одинокий Мечник был на голову выше. Он двигался словно машина, а не человек, спокойно и методично пробивая защиту Тамики, чтобы наносить всё более и более серьёзные раны.

Я раздумывала над тем, чтобы присоединиться к их танцу, но решила, что это лишь приведёт к гарантированной смерти от рук Рашида. Я подняла меч, смахнула со лба пот и направилась к основному помещению литейной. После всех моих злодейских усилий, включающих недоговорки, уловки и откровенную ложь, у меня не было желания свести всё происходящее к ожесточённой рукопашной одновременно со всеми моими врагами. В подобном бою я скорее всего проиграю. Я нисколько не сомневалась, что уже пользовалась аспектом Учись своего Имени — мне никогда не приходилось дважды перечитывать страницу, чтобы безукоризненно запомнить содержимое — но в моём мастерстве владения мечом это нисколько не помогало. Всё, что у меня было сегодня — это необычайно быстрые рефлексы и опыт потасовок в «Яме». Не те, составляющие, из которых можно выковать победу. Впрочем, был и другой способ разобраться с проблемой: я стояла менее чем в десяти метрах от горящей топки, а большинство моих врагов были настолько добры, что зашли в дом, построенный из горючих материалов. А раз так, пора поджечь это здание и спрятаться у входа, вонзая меч в спину каждого, кто попытается выйти. Не самый благородный из планов, но благородство — черта людей достаточно могущественных, чтобы позволить себе подобную роскошь.

Мне каким-то образом удалось покинуть комнату, избежав встречи с засранцем в маске. Сначала я потеряла из виду Тамику и её героического противника, затем перешагнула через труп моей недавней проводницы. Я заметила с тихим ужасом, что её шея оказалась наполовину разрублена. Работа Рашида, без сомнения. А вот затем мой хитроумный план столкнулся с первым препятствием: возле топки стояла Ворчунья, разглядывая меня с непонятным выражением лица.

— Полагаю, — заговорила я, двигаясь так, чтобы стол оказался у меня за спиной, — ты не собираешься сохранять перемирие.

Ворчунья пожала плечами, кожа на лице туго натянулась.

— Ничего личного, равнинка, — ответила она на нижнем мизанском. — Слишком хорошие деньги, чтобы отказаться.

«Деньги? Кто это мог…»

— Наследница, — осознала я. — Наследница подкупила вас троих, чтобы выбить меня из игры.

— Я не знаю, обращалась ли она к Рашиду, — заметила Ворчунья, — хотя, думаю, ей это и не потребовалось. Но да, она нашла и меня, и Тамику. Не знаю, чем это ты ей насолила, но она готова пожертвовать небольшим состоянием, чтобы ты была мертва.

Я поморщилась. Мы даже ещё не встречались лицом к лицу с Наследницей, а я уже люто её ненавидела.

— Ты же понимаешь, что она со всеми вами играет, верно? — заметила я. — Кто бы ни стал Оруженосцем, он будет её конкурентом, поэтому-то она и пытается помешать всему процессу.

— Наверняка, она так и думает, — признала Ворчунья. — По каким-то причинам она полагает, что ты самая опасная из нас четверых, но кто знает? Пусть даже она права. Я не против, если она получит, что хочет, если я тоже получу, что хочу.

— То есть, мой труп? — уточнила я, приготовившись рвануть в укрытие, когда полетят боеприпасы.

— Я хочу стать Оруженосцем, — поправила меня Ворчунья. — И мне плевать, что для этого понадобится. Ещё никогда не было гоблина Оруженосца, равнинка. Как и Чёрного Рыцаря, и Императрицы. Племена сделали для Праэс больше, чем все Высокие лорды вместе взятые, но даже сейчас всё, на что мы можем рассчитывать — быть всего лишь последователями, не больше. И если, чтобы исправить ситуацию, потребуется убить парочку чужаков, так тому и быть.

Я понимала, что она чувствует, правда понимала. Я знала, каково это, быть частью системы, в которой всё, на что ты можешь рассчитывать — это слегка подняться над уровнем дна. Но ей, очевидно, требовалась моя жизнь, а в этом вопросе я не была готова идти на уступки.

— Знаешь, мы не обязаны драться, — сказала я. — Я всё ещё готова поддерживать перемирие до самой смерти Одинокого Мечника.

Ворчунья злобно усмехнулась, обнажив все зубы.

— Глупая девчонка, я и не собиралась с тобой драться.

Она запустила руку в сумку на бедре и вытащила глиняный шар размером с её кулак. Я нырнула за наковальню, но ожидаемый рвач не прилетел. Я моргнула, и образ боеприпаса всплыл на поверхность моего сознания, чистый, как родниковая вода. Жутковато. Моя память никогда не была настолько хороша, и не могло такого случиться, чтобы я успела запомнить так много деталей. Рвачи представляли собой глиняные шарики, да, но из них обычно торчала палочка запала. У этого же боезаряда такой не было. Это был и не слепач. Дымовуха? Я никогда не видела их изображенияи не могла знать, как они выглядят. Вместо ответа я услышала рёв топки, затем раздался оглушительный взрыв и вспышка зелёного света. Я выглянула из-за наковальни: вся передняя часть литейной была охвачена огнём. С каждой прошедшей секундой зловещее зелёное пламя распространялось всё дальше, а Ворчуньи нигде не было видно. Я заметила, что топка горела. Сам металл топки горе! Зелёное пламя, пожирающее металл? Чтоб мне провалиться!

— Гоблинский огонь, — выдохнула я, поспешно отступая назад.

Глиняный шарик оказался не дымовухой, это был проклятый гоблинский огонь. Самое запрещённое на территории Империи вещество. Одно только владение этой дрянью гарантировало виселицу, а Ворчунья взяла и просто метнула шарик в открытое пламя. Никто кроме гоблинов не представлял, из чего был сделан гоблинский огонь, но Завоевание научило равнинцев бояться зелёного пламени. Оно сжигало всё, включая воду, включая даже магию! Его нельзя потушить до тех пор, пока оно не погаснет само, спустя семь дней и семь ночей. В Лауре всё ещё встречались места, где земля представляла собой чёрное стекло — Легионы пользовались этой дрянью, когда брали город. Если огонь меня коснётся, то лучшее, на что я смогу рассчитывать — закончить своё существование в виде чёрной пыли. «Что ж, полагаю, через переднюю дверь я не ухожу», — поморщилась я. А значит, нужно возвращаться к рукопашной, которой я так пыталась избежать. Итак, новый план: выбраться отсюда, пока королевская литейная не превратилась в самое близкое подобие настоящего ада; по возможности убить кого-нибудь, но без глупого риска. Казаться безрассудной было полезно, но быть безрассудной — смертный приговор для девушки в моём положении. Ну и естественно, в то самое мгновение, как я начала действовать согласно новому плану, появился Рашид. Юноша в маске возник в дверном проёме, и его одеяния взметнулись, когда он зашагал ко мне. Его скимитар был покрыт кровью и кусочками кости, но он не казался от этого менее острым.

— Я же сказал, что мы не закончили, равнинка, — прошипел он на тахреби. — Я ждал этого.

— Серьёзно, Рашид? — пожаловалась я. — Мы будем драться до смерти посреди литейной, заполненной гоблинским огнём? Можем мы хотя бы выйти в другую комнату?

— И рискнуть тем, что одна из этих дряней в вуалях убьёт тебя раньше чем я? — усмехнулся он. — Думаю, нет.

Очевидно, он посчитал обмен репликами законченным, поскольку ударил безо всякого предупреждения. В этот раз никаких уловок, никаких попыток застать меня врасплох, удар изогнутого меча направлен мне в шею. Я отбила его своим собственным лезвием, не дав ему достичь цели. Очевидно, за последние пару дней он нашел целителя: рана, которую я нанесла ему в ночь нашей встречи, ничуть его не замедляла.

— Отлично, — выдавила я сквозь сжатые зубы, оттолкнув его скимитар. — Пойдём трудным путём.

Я ударила его по ногам, но он ловко обогнул меня, лезвие взметнулось и ударило по моей незащищённой спине. Я зашипела от боли и взмахнула мечом, чтобы заставить его отступить, ощущая, как из раны льётся кровь. «Проклятье. Очень надеюсь, что лезвие не отравлено». Он отскочил назад, на безопасное расстояние, и начал кружить вокруг меня, словно ворона над гниющей тушей. Краем глаза я видела, что зелёное пламя продолжает расползаться, поглощая всё на своём пути. Я подняла меч в среднюю линию и повернулась к нему боком, чтобы ему было труднее ударить меня. Я снова ругнулась. Со щитом всё было бы намного проще, но если бы взяла его с собой, это гарантированно выдало бы меня Сыновьям. Рашид непрерывно двигался, но я не собиралась дать ему возможность снова напасть. Я ударила первой, целясь лезвием в грудь.

Впрочем, недостаточно быстро. Он сделал лишь полшага назад, что позволило ему выйти за пределы досягаемости моего меча, а когда я начала движение назад, он последовал за мной одним текучим движением. Снова сверкнул скимитар, невероятно быстро двигаясь в сторону моей правой руки. Быстрее, чем я считала это возможным. Я наклонила меч так, чтобы большую часть удара поглотила рукоять, но лезвие всё равно полоснуло моё предплечье. Я всхлипнула от боли и сжала губы. Что происходит? Он и вполовину не был так хорош во время нашего последнего боя, и, настолько я могла судить, его техника лучше не стала. Он просто сам стал лучше. Что-то в этом бою подпитывало один из его аспектов. А мне не удавалось соответствовать этому возросшему уровню. Моим единственным аспектом, который я знала, было Учись, но, как выяснилось, моё Имя не считало смертельные дуэли возможностью его использовать.

— Вот тот взгляд, которого я ждал, — промурлыкал Рашид. — Момент, когда ты наконец осознала своё место в мире.

Впервые в своей жизни я испытывала настолько сильную боль, что не нашлась с ответом. Вместо этого я ударила, целясь в то же самое плечо, которое я ранила в прошлый раз, но он с пренебрежительной лёгкостью отбил меч в сторону. После двух ранений рука дрожала, у меня не было уверенности, что я смогу нанести достойный удар.

— Возможно, мне следует просто оставить тебя здесь, — проговорил юноша в маске. — Запереть дверь и позволить тебе сгореть заживо. Говорят, зелёное пламя невероятно болезненно, даже по сравнению с обычным.

Я попыталась глубоко вдохнуть, но лишь наглоталась дыма, который начинал заполнять комнату. Я закашлялась. Рашид даже не попытался воспользоваться этой возможностью, предпочитая самодовольно наблюдать за мной. Я проигрывала. Я проигрывала, и скоро умру.

Эта истина наполнила мой разум, и словно все цвета мира потухли.

У меня не осталось никаких трюков, а этого противника нельзя было убедить просто прекратить бой. Рашид пришёл сегодня, чтобы окропить землю моей кровью, и он не уйдёт, пока не получит то, чего хочет. Он был быстрее, опытнее в подобно рода боях, и каждую секунду всё больше моей крови выливалось на землю, в то время как сам он даже не был ранен. Сейчас его преимущество лишь нарастало.

Здесь я и умру, осознала я. Вот и всё, чего я сумела достигнуть, при всех моих грандиозных амбициях — убита в заброшенной литейной каким-то идиотом в маске, который всего-навсего лучше владеет мечом. Какая глупая, глупая смерть. Боги, как я устала. Всего две недели назад я покинула Лауру, а сейчас, кажется, что прошли уже годы. Жар расползающегося пламени обжигал мне кожу, и что-то во мне задалось вопросом, не лучше ли будет, позволить этому тахреби добить меня одним ударом. Гораздо более лёгкая смерть, чем если он будет наносить мне ранение за ранением, как он очевидно и собирался.

— У меня было столько планов, — нарушила я тишину. — Создать новый мир, лучший мир.

— Мечты ничтожества, — ответил Рашид, не скрывая презрения. — Тараканы лишь для того, чтобы на них наступали, вот и всё, на что они годятся.

Слова были наполнены таким презрением, что ударили словно пощёчина.

— Не смей так говорить, ты, мелкое дерьмо, — тихо сказала я. — Пусть ты и побил меня, не смей так говорить.

Что-то глубоко в животе вспыхнуло, словно тлеющий уголь, словно огонь, которому лишь требовалось немного топлива. Неважно, убьёт ли он меня, единственное, чего я сейчас хотела, так это чтобы этот высокомерный ублюдок оказался не прав. Неважно, лучше ли он меня, неважно, что у него преимущество, а у меня ничего нет. Я заставлю его подавиться своими же словами, подавиться так, чтобы лицо посинело, а глаза вылезли наружу.

Пусть я истеку кровью.

Пусть я сгорю.

Пусть моя плоть слезет с костей.

Я буду Бороться.

Сила наполнила мои вены, её пульсация заглушила даже рёв пламени. Я подняла меч и шагнула вперёд.

— О? — усмехнулся Рашид. — Мы что…

Я ударила кулаком по его маске, разбив её на глиняные осколки, вместе с его дешёвым позёрством. Скимитар взметнулся вверх, но я схватила Рашида за горло и швырнула на стол. Моё Имя пульсировало под кожей, словно живое существо, жаждущее боя. Техреби зарычал и вскочил на ноги, но я продолжала наступать, ударив с такой скоростью, что движение едва можно было разглядеть. Медленный. Какой же он медленный. Как я могла даже подумать, что он двигался быстро? Мой меч ударил его по запястью, брызнула кровь. Кисть упала на пол, его пальцы всё ещё сжимали рукоять меча. Сейчас я видела его лицо, видела страх в этих тёмных глазах.

— Я… — зарычал он, но я заставила его замолчать, вогнав лезвие ему в горло.

Страх сменился неверием, и я движением кисти выдернула меч. Тахреб рухнул на землю.

— На тебя наступили, — прошептала я. — Таракан.

Стоя над ним с окровавленным лезвием в руке, в бликах проклятого зелёного пламени я наблюдала, как вместе с кровью из юноши вытекала жизнь. В то мгновение, когда он в последний раз вдохнул, я ощутила, как что-то во мне изменилось, словно ещё один кусочек головоломки встал на место. Сила в венах стала отступать и исчезла. Боль, которую я перестала замечать, вернулась, и я сжала зубы, пытаясь устоять на ногах. Использование силы моего Имени истощило меня, и не только потому, что я на время избавила себя от усталости. «Не похоже, что этот небольшой прилив силы можно будет достаточно скоро повторить. Уж не сегодня точно». Взглянув последний раз на убитого мной юношу, я шагнула в клубы дыма.

Глаза хотели закрыться, а тело хотело свернуться в клубок и заснуть на время, пока весь этот бардак не закончится, пока кто-то другой не разрешит все эти проблемы. Я позволила себе роскошь и на секунду представила, насколько была бы более приятной моя жизнь, если бы это могло действительно произойти. Затем я глубоко вздохнула и, подняв меч, шагнула вперёд, к звукам сражения. «Нет покоя нечестивым».

Одинокому мечнику противостояли двое, но ни одна из них не была Ворчуньей. Тамика заряжала арбалет, из раны на подбородке, где недавно её полоснул зачарованный меч, стекала кровь. И она же сражалась с героем при помощи копья. Она была снова в белой вуали и ранений у неё не было. Я моргнула, пытаясь удостовериться, что не повредилась рассудком после недавнего эпизода с Именем. Но нет, здесь действительно было две Тамики. Та, которая стреляла в меня, как я и запомнила, всё ещё была ранена Мечником, но вторая была цела и невредима. Рашид упоминал дряней в вуалях, вспомнила я. В тот момент, мне показалось, что это ошибка, но похоже что нет.

Не знаю, какие фокусы Имени они использовали, но им действительно удалось потеснить героя. Как только темноволосый парень получал преимущество перед той, что дралась копьём, вторая выпускала в него арбалетный болт. Как только он пытался добраться до той, что с арбалетом, девушка с копьём начинала его яростно атаковать. Используемая ими тактика не была такой уж сложной, и Одинокий Мечник, кажется, не получил никаких ранений кроме прорехи в кожаном плаще, обнажившей кольчугу, однако и особого успеха не достиг. Две девушки синхронизировали движения с невероятной точностью, один вид атаки всего через долю секунды сменялся на другой. Никто из троих меня не заметил. Пытаясь не выдать себя, я подкралась сзади к той, которую про себя назвала Тамика-с-арбалетом. Она была облачена в прочную кожаную броню, но без шлема — шея была открыта, а мне надоело играть в игры с моими друзьями-претендентами. Я была всего в метре от неё, когда Тамика-с-копьём заметила меня. Глаза округлились, но было слишком поздно: я уже замахнулась и… была вынуждена нырнуть в сторону, когда вторая развернулась лицом ко мне и стрельнула из арбалета туда, где я только что была.

Она никак не могла узнать, что я там стояла, а тем более так быстро прицелиться. У них общая область видимости? Боги, это должно быть невероятно полезный трюк. Тамика-с-копьём отступила от героя раньше, чем я успела добраться до второй из них. Она оказалась достаточно близко, чтобы прийти на помощь подруге, если я попытаюсь помешать перезарядить арбалет. Что ж, это представляло проблему.

— Одинокий Мечник, — выкрикнула я. — У меня к тебе вопрос.

— Нет, — немедленно ответил он.

— Но ты даже не знаешь, о чём я хочу спросить, — упрекнула его я. — Может быть, я предлагаю сдаться.

Он покосился на меня.

— А ты предлагаешь?

— К этому вопросу мы можем вернуться позднее, — сказала я. — Очевидно, ты не боишься запачкать руки, но насколько далеко ты способен зайти по антигеройской шкале?

— Настолько, насколько понадобится, — ответил он мрачно.

Я подавила желание как-то это прокомментировать. Тамика-с-арбалетом уже закончила перезарядку, и сейчас обе, кажется, раздумывали над своей следующей целью. Мне совершенно не понравилось, как Тамика-с-копьём повернулась ко мне.

— Готов ли ты работать с врагами? — рискнула я. — Ну, знаешь там, высшая цель и всё такое.

Я уделила слишком много внимания Тамике-с-копьём. За это время Тамика-с-арбалетом спокойно прицелилась и нажала на спусковой крючок. До сих пор мне везло с болтами, но вместе с последними остатками силы моего Имени исчезла и скорость, которая позволяла мне от них уворачиваться. Тамика не попала мне в грудь, но болт с влажным хрустом пронзил моё плечо. Я испустила крик боли, едва не выронив меч.

— Проклятье, — выругалась я.

Дрожащей рукой я переломила древко, но о том, чтобы вытащить болт целиком, придётся позаботиться позднее — я была абсолютно уверена, что это вызовет кровотечение, которое убьёт меня, особенно с учётом того ранения, которое нанёс Рашид. Понять что-то по лицу Одинокого Мечника было невозможно, но если следующие несколько секунд он не даст ответ, значит я…

— Ты же равнинка, верно? — спросил он.

— Родилась и выросла в Лауре, — подтвердила я.

— Только до момента, пока они не будут мертвы, — произнёс он, с явным отвращением. — Ни секундой дольше.

— Ты просто душка, — выдохнула я, сопротивляясь странному желанию крутануть раненым плечом.

Болт и так причинял достаточно боли, не хватало его ещё и двигать.

— Она пришла, чтобы убить тебя, — неожиданно заявила Тамика-с-арбалетом, голос, обращённый к герою, звучал необычайно отдалённым.

— Он твой враг, — сказала вторая мне тем же тоном.

— Как и вы, — хмыкнула я и заставила себя действовать.

Девушка с копьём была ко мне ближе, так что я направилась к ней. Не произнося ни слова, она бросилась не меня, кончик копья метнулся вперёд. Я с трудом отбила удар: изнеможение и потеря крови, несмотря на поддержку Имени, начали брать своё. Я напрягла свои усталые конечности и сумела увернуться от кончика копья, однако в то же мгновение Тамика стукнула древком по моему раненому плечу. Я упала на одно колено, пытаясь превратить крик в проклятие, справившись с этим лишь наполовину. Я сжала зубы и заставила себя встать, но древко ударило меня в лицо и отбросило в сторону. Я ощутила, что меч выскальзывает из руки — рукоять стала слишком скользкой от крови — и отчаянно потянулась к нему, когда сапог Тамики обрушился на мои пальцы. Фаланги сломались с отвратительным хрустом. Я завыла, наблюдая, как копьё поднимается вверх, кончик готовится впиться в моё горло. Затем копьё замерло. Без малейшего предупреждения, моя противница метнула своё оружие туда, где происходила вторая дуэль.

Я была безоружна, вот дерьмо, и я… я же была вооружена!

Левой рукой я потянулась к ножу, который заработала, перерезав пару глоток, и ножны которого были спрятаны у меня на спине. Тамика подняла руку, и тёмный дым сгустился вокруг неё, снова формируя копьё, но процесс ещё не закончился. С тяжёлым криком я снова встала на ноги, ощущая как горит кожа на ладони, которую я выдернула из под её ботинка. От внезапного рывка противница пошатнулась, и нож в моей руке, описав дугу, вонзился ей под подбородок. Тамика моргнула, попыталась вдохнуть, и из раны полилась кровь. Я повернула нож и выдернула. Поток крови из разорванной артерии залил меня целиком. Сонинке нерешительно шагнула назад, затем ещё раз. Рука коснулась раны, и уже материализовавшееся копьё с лязгом упало на пол. С другой стороны комнаты раздался и тут же оборвался ужасный крик. Я оглянулась: голова второй Тамики катилась по полу, а на шее виднелся настолько ровный разрез, что кровь из него полилась только спустя пару секунд. Я осознала, что в какой-то момент снова упала на колени. Меч лежал рядом, однако поднять его не удалось, сломанные пальцы отказывались двигаться.

Боли, впрочем, не было. Я уже прошла этот момент? Я бросила нож и взяла меч левой рукой. Одинокий Мечник спокойно шагал в моём направлении. Я ощущала, как позади вползал в комнату гоблинский огонь, и хрипло засмеялась, осознав, что второй выход полыхает таким же зелёным пламенем. «Ворчунья подожгла оба выхода. Ну конечно». Не придавая этому значения, герой подошёл и остановился напротив меня. Я вонзила острие меча в землю, опёрлась на него и встала на ноги. Избежать решающей схватки не удалось. Одинокий Мечник нахмурился, лицо его при этом не утратило раздражающей привлекательности.

— Ни секундой больше, — напомнил он мне.

Сверкнул меч, испустив тот самый ужасающий крик, и на пол полилась моя кровь. Я ощутила полосу огня на груди, и что-то сильно ударило в живот. Я рухнула на землю. Конечности ощутили холод. Кто-то уходил, и я знала кто это, пусть и не могла вспомнить его имя. Дым извивался под потолком причудливыми узорами, а я лежала здесь.

Умирая.

Я не знала, сколько пролежала так. Я всё ещё могла слышать, пусть события и казались далекими. Вспышка света и треск дерева. Три раската грома — или, может быть, пять? Сквозь холод, который разливался по моему телу, я ощутила безумный зуд, но я не стала ничего делать. Картина была почти завершена, но чего-то не хватало. Словно всё, что нужно — это последний мазок, и всё, наконец, станет на свои места. Я лежала там, слушая, как зелёное пламя пожирает мир, и испытывая тот же зуд.

А затем всё стало на место.

Меня снова наполнила осознанность. Я — Катерина Найдёныш, дочь никого и ничего. Я сражалась с людьми за золото, но получала лишь серебро. Я забирала жизни, и правосудие настигло меня в виде меча, который кричит словно скорбящий человек. Я была ученицей чудовища, но мечтала о мире, где их нет. Предательница всех сторон кроме своей собственной, и вот куда привёл меня мой путь: истекаю кровью на полу, окружённая пламенем.

Остальные претенденты были мертвы, и я стала Оруженосцем.

С каждым вздохом мой рассудок прояснялся, но облегчения это не принесло. Под моей кожей бурлило Имя, теперь окончательно принадлежавшее мне, но оно не исцеляло. «Зло не исцеляет». Нужно было встать, если только я не хотела отметить свою победу веселым аутодафе, но мое тело отказывалось сотрудничать. Я уже была больше чем наполовину труп, и выносливость, которой я всегда гордилась, наконец, подвела меня.

Наполовину труп, ха. В моём рассудке промелькнула мысль, абсурдная во всех смыслах.

— Я ведь уже видела, как поднимают трупы, — засмеялась я страшным хриплым смехом.

Я потянулась к глубинам Имени, без колебаний погружаясь на максимальную глубину. Чувство холода, с которым я впервые столкнулась в тот солнечный день, когда я создала себе коня, всё ещё оставалось там. «Словно глубокая вода, которая никогда не видела солнца». Я зачерпнула силу и потянула за ниточки. Медленно и осторожно я завязала узлы вокруг своих конечностей. Я осознала, что делаю марионетку из собственного тела и снова засмеялась. «Что уж, лучше я сама, чем кто-то другой». Открыв глаза, я взглянула на потолок и потянула за нити. Левая нога дёрнулась вверх, мышцы туго натянулись, но удержали нагрузку, правая нога повторила движение. Максимально сосродоточась, я потянула за крупнейшую нить: тело резко согнулось пополам, и я снова встала на ноги.

— А сейчас, — объявила я пустой комнате, — мой следующий фокус.

Один, два, три, четыре, пять. Один за другим мои сломанные пальцы выпрямлялись и вставали на место. Это действие не вызывало особых болезненных ощущений, что само по себе и о чём хорошем не говорило. Я сжала пальцы и сформировала кулак, затем отпустила ниточки. Пальцы расслабились, всё ещё отказываясь слушаться. Сойдёт и так. Словно самый свихнувшийся в Мироздании кукловод, я тянула и дёргала, пока не подобрала меч и не засунула его обратно в ножны. Я заметила, что в стене появилась дыра. Очевидно, Одинокий Мечник решил проблему охваченных пламенем выходов, проложив свой собственный. Не знаю, чем он сделал эту дыру, но здесь ощущалась магия. Впрочем для меня она оказалась неопасной. Пожав плечами, я вышла в переулок. Улица была пустой, хотя невдалеке я заметила чёрную гоблинскую кровь, растёкшуюся по каменной мостовой. Сумка Ворчуньи лежала рядом, разрезанная взмахом меча. В ней всё ещё лежали боеприпасы. Я рассеянно подобрала рвач, хотя, чем дольше я его разглядывала, тем больше плыло сознание. Тогда я посмотрела вперёд и покинула улицу, направляясь к боковому переулку.

Я оказалась возле лестницы, ведущей на наружную стену, и заметила, что наверху, на бастионе, драматически развевается плащ.

Одинокий Мечник стоял там, вглядываясь в ночь, а ветер, словно дразня, ерошил его локоны. Я была уже на половине пути, когда осознала, что делаю, но к тому моменту было уже слишком поздно. Управление собственным полумёртвым телом явно не добавляло скрытности, так что герой повернулся ко мне раньше, чем мне удалось подобраться достаточно близко для удара. Жаль, было бы здорово просто вогнать меч в его спину, а затем столкнуть со стены.

— Ты, — он поморщился, затем побледнел, когда разглядел меня. — Что ты с собой сделала?!

Я попыталась ответить, но вышло лишь пренебрежительное бульканье. Ну да, всё ещё умираю. Как некстати. Я была не в том состоянии, чтобы обмениваться остротами, так что просто метнула в него рвач. Я промахнулась, и снаряд разорвался позади героя, но всё равно сбил юношу с ног.

«Ну хоть так», — подумала я. Мне понадобилось две попытки, чтобы вытащить меч из ножен — трудно было правильно подобрать угол — но к тому времени, как Мечник оправился от взрыва, я уже бросилась на него. Я дёрнула за нити, и рука моя рухнула вниз, ударив мечом по его поспешно поднятому лезвию. Чересчур сильно — я ощутила, как, что мускулы разорвались словно дешёвая ткань. Мощь удара была чудовищной, хотя я заметила с некоторым изумлением, что кромка его клинка вообще-то врезалась в мой меч. Однако мне это было только на пользу: когда я следующим натяжением нитей потянула руку назад, это его обезоружило — его меч сцепился с моим. Дёргая рукой туда-сюда, я сбросила чужой меч, а когда тот упал на землю, отбросила его ударом ноги вниз на улицу. Я снова попыталась заговорить, но лишь выплюнула сгусток крови под ноги герою, который с ужасом отступил назад. И всё же теперь горло было свободно.

— Я же сказала, что мой план работает, — выдохнула я.

— Ты что, с самого начала планировала превратить себя в некроматическую мерзость? — ошеломлённо воскликнул он, осторожно отступая.

Вообще-то нет, но вряд ли он сможет это доказать. Я обошла его по полукругу с поднятым мечом, оттесняя к краю стены. Далеко внизу бежали воды реки Хваэрте — ещё одна линия обороны в арсенале Ворот Востока.

— Ты же равнинка, — сказал он, когда тишина стала неловкой. — Мы могли бы сражаться плечом к плечу, а не друг против друга. Почему ты работаешь на них? Как ты вообще можешь оправдывать работу на этих тиранов?

Я отметила, что он не пытался говорить про общее дело, когда в его руках был меч.

— А на кого ещё здесь работать? — прохрипела я, голос стал настолько грубым, что я едва его узнала.

Он страстно взмахнул рукой.

— На Равнины! — воскликнул он. — На Королевство и на всех людей, кто в нём живёт.

— Королевства давно нет, — выдохнула я. — Оно умерло двадцать лет назад. Ещё до нашего рождения.

— Королевство живо, пока хотя бы один человек сражается под его знаменем, — произнес он так, словно поделился со мной какой-то великой истиной.

«Герои, что с них взять».

— Королевство из одного человека, — хрипло засмеялась я. — Да здравствует король Мечник, повелитель нелепых оправданий.

Его зелёные глаза стали холодными как сталь, и я потянула за ниточки, чтобы сменить стойку. Мне показалось, что он готов броситься на меня.

— Нет ничего глупого в свободе, — прошипел он.

— Хочешь освободить нас, не так ли? — засмеялась я. — Как? Убивая имперских губернаторов? С тех пор, ты заварил эту кашу, никто здесь не стал свободнее!

— Так значит, мне нужно стать на колени и лизать сапоги Врага, как это делаешь ты? — прорычал он. — Никогда. Я скорее умру.

Я могла убить его. Прямо сейчас, прямо здесь. В глубине души я знала, что могла убить его. Возможно, во время следующей нашей встречи я уже не смогу, но сегодня сюжет работал на меня. Мне этого хотелось, но где-то на краю сознания я уже выбрала другой путь. Тёмный путь, полный руинами городов и смертью невинных, но ведь я перестала притворяться, что я на стороне Небес, как только взяла нож, не правда ли?

— Докажи, — выдохнула я. — Если хочешь, чтобы твой путь победил мой, приходи ко мне ещё раз. Должным образом. Заслужи своё Имя, герой. Беги и прячься, собирай во мраке армии. Заключай сделки, о которых будешь жалеть, ставь на кон всё, что имеешь, пока не останется ничего, чем можно пожертвовать. Я буду ждать тебя по другую сторону поля боя.

Мечник непонимающе смотрел на меня, я опустила меч.

— Но не забывай, — сказала я. — Сегодня победила я.

Невероятно быстрым движением я столкнула его со стены. Он прокричал что-то неразборчивое и рухнул в тёмную воду. Я отступила от края. Закрыв глаза, я позволила себе осознать то, что сделала. Пощадив его, я только что убила тысячи. Я дала обещание, что города будут гореть и лежать в руинах, посеяла семена восстания, которое разорвёт мои родные земли — те самые земли, которые я собиралась спасти. Но я породила войну, которая была мне нужна. Будь я проклята, но я породила войну, которая была мне нужна.

Одна за одной нити, державшие меня, оборвались. Я безвольно рухнула на землю, сознание ускользало. Стояла чудесная погода. Как прохладно и свежо, после всего этого огня вокруг. Я услышала чьи-то спокойные неторопливые шаги.

— Насыщенная ночь? — раздался негромкий голос.

Я открыла глаза и встретилась взглядом с жуткими зелёными глазами.

— Меня рубанули мечом, — выдавила я. — Несколько раз.

— Случается даже с лучшими из нас, Оруженосец, — тихо произнёс черноволосый мужчина, и до того, как тьма поглотила меня, я ощутила его руку на своём плече.

Возможно, милосердие и отмечает великого человека, но то же самое делает и могильный камень

отрывок из личных мемуаров Жуткого Императора Кошмарного II

В покоях Командующей было темно. Помещение освещалось лишь светом одной единственной свечи, стоящей на её столе. Он тихо шагнул вперёд и поднял клинок, сила Имени заглушила лязг пластин брони. Темноволосая женщина на мгновение замерла, и Оруженосец понял, что шансы разобраться с ней быстро испарились как дым.

— Как бы ты ни был тих, — произнесла Командующая с лёгким акцентом дорахе. — От тебя разит кровью.

Меч Оруженосца рухнул вниз, однако женщина развернулась, подхватила со стола длинный меч и в последнее мгновение отвела смертоносный удар в сторону. Зеленоглазый мужчина вздохнул и приготовился к бою, не сводя глаз с женщины, которая встала и повернулась к нему.

— Надеюсь, это просто фигура речи, — мягко сказал он. — Я принимаю ванну каждые несколько дней.

Командующая презрительно усмехнулась.

— Не всё можно смыть водой, праэси, — ответила она.

Его меч метнулся вперёд, чтобы прощупать её оборону, но к несчастью, не нашел в ней изъянов. Разумеется, меньшего он и не ожидал — Имя женщины было из тех, что зарабатывают годами упорных сражений, и даже уроков Следопыта оказалось недостаточно, чтобы сравнять несоразмерность боевого опыта. Даже у огранённого таланта есть свои пределы.

— Ну так скажи мне, убийца, — усмехнулась Командующая, — что наконец побудило Канцлера подослать ко мне киллера?

Длинный меч в её руке превратился в размытую полосу острой стали. Она шагнула вперёд, а когда он уклонился от взмаха, изогнула запястье, коварно изменив направление удара и царапнув его щеку. Она отступила раньше, чем он успел перейти в контратаку.

— Это карательная экспедиция к Красным Вепрям? — спросила она.

Оруженосец быстро перемещался, пытаясь обнаружить позицию, в которой его более длинный меч мог бы стать преимуществом. Чтобы пробраться в покои Командующей, ему пришлось двигаться налегке. Что было очень некстати, поскольку сражение со столь опасным противником без щита очень быстро выходило из-под контроля.

— Нет, — ответила себе Командующая, — мы ведь и раньше это делали. Выходит кто-то растрепал о моих планах на счёт Малых Степей.

Оруженосец улыбнулся.

— Возможно я кое-что и слышал об этом, — согласился он. — Однако думаю, ты кое в чём заблуждаешься, Командующая.

— Ну так просвети меня убийца, — холодно ответила она.

— Я не Убийца, — поправил он её. — Оруженосец.

В это мгновение забили в колокола. Три удара, затем пауза и ещё три: сигнал о пожаре в крепости.

Значит Ученик уже начал свою работу, а это означало, что пора закругляться: соплеменники Грема уже занимали позиции. Противница выплюнула несколько слов на старом наречии. Судя по интонации, можно было предположить, что они не были уместны в приличном обществе.

— Так значит ты один из щенков, которые хотят стать следующим Чёрным Рыцарем, — прорычала она. — Зря ты пришёл сюда сегодня, мальчик. Я буду рада срезать этот побег до того, как он превратиться в реальную проблему.

Он вынужден был признать, что подобный вариант был весьма вероятен. Она снова перешла в атаку, с холодной яростью обрушивая на него удары меча. Снова и снова он вынужден был отступать, покинув пределы покоев и достигнув лестницы. Командующая воспользовалась последним его ударом, и не замечая нанесённого им глубокого пореза над ухом, проскользнула ближе и ударила ладонью ему в грудь. Если бы такой удар по броне нанёс человек без Имени, он сломал бы себе запястье. Сейчас же Оруженосец отлетел назад и кубарем покатился по ступеням.

Примерно на середине пролёта ему удалось стать на ноги, но прежде чем он успел поднять меч, Командующая едва не рассекла ему яремную вену, и мужчина поспешно продолжил отступать. Всего за считанные мгновения, она оттеснила его во внутренний дворик, и теперь они оба знали, что игра подошла к концу.

— Если станешь на колени, — ровно сказала она, — я сделаю это быстро.

— Будь это история, — пробормотал Оруженосец, — именно сейчас я бы признался, что с самого начала поддавался.

— А ты поддавался? — хрипло спросила темноволосая женщина.

— Нет, — ответил он и вложил меч в ножны. — В глубине души я, знаешь ли, очень практичный человек.

Первая стрела вонзилась в горло Командующей сбоку, пронзив его насквозь и вынырнув с другой стороны. Работа Следопыта. Через мгновение последовал залп арбалетов соплеменников Грема, настолько плотный, что лицо её уже нельзя было узнать.

— А мы, практики, постоянно это делаем, Командующая, — мягко сказал Оруженосец. — Мы жульничаем.

* * *

Я проснулась в незнакомой мне комнате.

Кожа всё ещё ощущала холод северной ночи, и болела щека в том месте, где её задел меч Командующей. Однако это конкретное ощущение меркло по сравнению с болью всего остального тела, которая была сосредоточена вокруг раны, наискосок пересекавшей тело. Я заставила себя подняться с подушек и поморщилась из-за острой боли. Я отбросила одеяло и попыталась рассмотреть забинтованный разрез, которым меня наградил Одинокий Мечник. Кожа была воспалённого красного цвета, и наверняка останется уродливый шрам, но, по крайней мере, кровотечения не было. Других ран на теле не было, отчего по спине пробежали мурашки: я достаточно часто посещала Захария, чтобы представлять, что способна исцелить магия без обращения к наиболее сомнительным её разделам.

Комната была обставлена равнинской мебелью, однако ни одного окна не было. Снаружи не доносилось ни малейшего звука. Неожиданно для себя я осознала, что всё здесь пропахло кровью. Я не заметила этого сразу, поскольку тот же запах присутствовал во сне, и разве это само по себе не было жутко?

Я заставила себя сесть на край кровати, с трудом подавив желание застонать.

Личность Оруженосца из моего сна установить было не сложно: Чёрный сейчас выглядел более-менее также, может быть чуть старше, и я не при каких обстоятельствах не смогла бы не узнать этих зловещих зелёных глаз. Однако во сне присутствовало слишком много деталей, чтобы его можно было списать на работу фантазии. Даже сейчас, закрыв глаза, я способна была услышать низкий голос Командующей и свист стрел. Значит, это было видение Имени. Я ещё не пришла в себя достаточно, чтобы разгадывать головоломки и выяснять, что всё означало, однако я была уверена, что какой-то смысл в этом был.

Когда Чёрный вонзил меч мне в грудь, я встретилась с двумя версиями самой себя, которыми вполне могла когда-нибудь стать. А сейчас видение продемонстрировало мне, как предыдущий Оруженосец убивает героя, сразу после того как я одного из них отпустила. Не сказать, что слишком уж тонкий намёк, однако я вообще не отличалась утончённостью. Вполне разумно, если моё Имя будет таким же прямолинейным.

Я провела рукой по спутанным волосам и поморщилась. Боги, как от меня разит! Мне нужна ванна, или хотя бы чистая одежда.

Скрипнула дверь, и в комнату вошла Капитан, пригнув голову, чтобы вместиться в проход.

Один её вид вызвал у меня улыбку: за пределами тех мест, где жили огры, немногие существа обладали размером Капитана.

— Хорошо, — прогремела воительница, — Ты проснулась.

— Только что, — согласилась я. — Как долго я была в отключке?

— Два дня уж прошло с момента твоей небольшой вылазки, — сказала она. — Ещё немного и ты бы уже никогда не проснулась.

Я подозревала что-то подобное, и всё равно услышав это от другого человека, ощутила, как по спине пробежали мурашки.

— Видимо, мне следует отправить благодарственное письмо целителям легиона?

Капитан фыркнула.

— Они не способны исцелять настолько разорванные тела, — сообщила она мне. — Нам повезло, что в лагере оказался маг крови из племени Быстрогих. И даже ему понадобилось провести три кровопускания, чтобы сделать из тебя, что-то сносное.

Кровопускания.

Верхние Боги, надеюсь она имела в виду не то, о чём я подумала.

— Ты хочешь сказать, они пускали кровь мне, верно?

Смуглая женщина одарила меня снисходительным взглядом.

— Не тупи, девочка, — прогремела она. — У тебя самой и крови-то почти не осталось. Чёрный приказал ему пролить жизненные силы троих. Мерзкая штука, но обычно срабатывает.

Сердце замерло, и я коротко вздохнула.

Три человека умерло, чтобы исцелить меня, а Капитан, кажется, даже не считает это чем-то особенным.

— Кто это был? — хрипло спросила я. — Кто эти люди, которые умерли ради меня?

Она пожала плечами.

— Заключённые-смертники. Без понятия, как их звали, но Писарь наверняка знает. Нужно было оформить бумаги, чтобы их затребовать.

Затребовать. Будто какой-то ресурс.

Примерно так же, как они запрашивали новые комплекты брони, или швейное оборудование. Словно это были предметы, а не люди. Ну да, наверняка они не были лучшими из людей — иначе их не приговорили бы к смерти — но в конечном итоге, вот что выходило: праэси снова использовали жизни равнинцев в качестве разменной монеты. Жизни трёх незнакомцев, без раздумий отданные, чтобы сохранить мою жизнь.

Согласилась бы я на это, если бы у меня был выбор? Мне стало мерзко, когда я поняла, что уже не столь в этом уверена, как месяц назад.

Присутствие в комнате Капитан неожиданно стало невыносимым, оно словно отравляло всё, что я пыталась достичь. Просто ещё одна шестерёнка в механизме Империи, перемалывающим жизни завоёванных народов.

И тем не менее, что я могла с этим поделать?

Как бы мне не хотелось на неё наброситься, я слишком хорошо понимала, что даже в лучшей своей форме не сумею даже оцарапать её броню. Это была женщина, которой доводилось противостоять целым полчищам рыцарей, и она без малейших усилий уничтожала их всех разом.

Они были добры ко мне, Капитан и Чёрный, такие приятные, такие услужливые, и я совершенно забыла, что имею дело с чудовищами. С Бедствиями — чудовищами, которых боятся даже другие чудовища. А хуже всего было то, что мы теперь были на одной стороне. Я по своей воле выбрала общество людей, которые считают человеческое жертвоприношение всего лишь ещё одним инструментом в своём арсенале.

Вкус крови во рту сменился вкусом желчи, я ощутила тошноту.

Одно дело было принимать абстрактное решение жертвовать чужими жизнями, но теперь, когда я столкнулась с этим в реальности… Как я вообще могла подумать, что из этого выйдет что-то хорошее? «Посмотри на фундамент твоего «лучшего мира», Катерина Найдёшыш. Ещё три трупа в груду тел, и вряд ли они станут последними». Меня вырвало прямо на постель.

Озабоченность на лице Капитан, была самой раздражающей формой доброты, которую я когда либо видела.

Через несколько секунд желудок пришёл в норму, и я вытерла рот одеялом.

— Значит, поговорю с Писарь, — пробормотала я и поёжилась.

Я выучу их имена, запомню так, чтобы никогда не забыть.

Узнаю, были ли у них семьи, люди, которые на них рассчитывали. Всего лишь вялая попытка выплатить непомерный долг, но что ещё я могла сделать?

У меня остались мои накопления с выигрышей в «Яме», а имперское золото для подобных целей не годится. Это мой долг — мне и платить.

Боги, пощадите мою душу.

— Этим ты можешь заняться позже, — заметила Капитан. — Надень тунику, Чёрный хочет, тебя видеть.

Я была слишком раздавлена, чтобы сообщить ей, что им всем стоило пойти и поцеловать себя в жопу. Шкафов в комнате не было, однако кто-то аккуратно сложил одежду на стуле в углу. Я с трудом встала на ноги, отвергнув попытку Капитан помочь. Я не в настроение принимать помощь праэси.

Как давно я не одевалась в присутствии других людей. Напоминание о тех днях, когда я жила в общей комнате с другими девочками приюта. Хотя, конечно, в то время никто не складывал для меня одежду. Меня смутило, насколько быстро я перестала замечать подобные удобства. Они вползали в тебя, искали точки опоры. По сантиметру за раз, пока не забудешь, как ты вообще обходился без них.

Когда я увидела, что шерстяная туника, которую мне предстояло надеть была выкрашена в чёрный цвет, меня передёрнуло от отвращения.

Они словно заявили на меня права, а я всегда терпеть не могла подобного к себе отношения. Я всё равно застегнула воротник, и постаралась скрыть свои чувства. Как только я получу возможность, найду себе другую одежду.

— Зачем я ему нужна? — спросила я Капитан, когда обула сапоги.

— Ему просто нужно чтобы ты показалась людям снаружи, — ответила огромная тахреб. — Ходил слухи, что ты мертва, народ хочет увидеть своими глазами того, кто начал пожар.

Я моргнула.

Вот гадство, гобинский огонь.

— Он что, всё ещё горит? — спросила я.

— Его удалось оградить, — сказала Копитан. — Однако огнём охвачена почти половина квартала.

По крайней мере, Истрид удалось вовремя эвакуировать людей.

Я испытала облегчение. Не придётся брать на свой счёт новые жизни так скоро после предыдущих. Я затянула ремень и поправила ножны. Меча не было, однако его отсутствие объяснимо — его разрубил клинок Одинокого Мечника.

— Тогда пойдём и закончим с этим, — пробормотала я,

Гостиница где мы находились оказалась совершенно безлюдна, если не считать Чёрную стражу, стоящую у входа.

Не обращая на них внимания, я последовала за тёмноглазой воительницей на улицу.

Я услышала толпу ещё до того, как мы добрались до Суда Мечей.

Большая вымощенная камнем площадь, где когда-то вели дела суды Самерхольма. Имперские губернаторы предпочитали использовать для этой цели крепость.

Своё имя площадь получила, когда Граф Арле Угрюмый привёз оружие разгромленной армии праэси, свалил его в кучу и предложил тогдашнему королю принять вместо налогов за год.

Сейчас на площади Суда собралось наверное большая часть Самерхольма. Звук перешептывания тысяч людей был почти оглушающим.

В центре были установлены виселицы, окружённые строем легионеров глубиной в шесть человек.

Возле сооружения стоял всадник — Чёрный Рыцарь. Писарь держалась рядом, неподвижная, словно статуя.

Я впервые увидела, что она следит за чем-то кроме того, что происходит у неё прямо под носом.

Люди расходились перед Капитаном, словно волны, умолкая в ту же секунду, как замечали высоченную носительницу Имени.

Краем глаз я видела, как люди в толпе, полагая, что я этого не вижу, указывают на меня. «Оруженосец», — донёсся до меня шёпот. «Предательница», — звучало почти так же часто. И это слово не причиняло бы столько боли, если бы не содержало в себе крупицу истины.

Я смотрела прямо вперёд и изо всех сил старалась не отставать от Капитана.

Когда мы подошли ближе, я увидела, что Чёрный был полностью закован в броню. На нём был даже шлем в форме скалящего зубы дьявола.

— Оруженосец, — приветствовал он меня, не сводя взгляда с виселиц.

— Чёрный, — ответила я. — Что это такое?

— Это восстановление порядка, — ответил он.

Виселицы возвышались всего в десяти метрах, так что я хорошо видела тех, кто стоял на помосте.

Позади петель выстроились две шеренги, и я узнала каждого из стоящих там.

Завсегдатаи Потерянной Короны, большую часть которых я видела в королевской литейной. Видимо это те, кому удалось пережить ночь.

— Ты не можешь этого сделать, — торопливо сказала я. — Не все из них были членами Сыновей.

Некоторые просто сочувствовали и…

— …как и те из них, кто совершил покушение на имперскую гувернессу, — спокойно прервал меня он. — Государственная измена, которая карается виселицей.

— Тебе ведь уже известно, кто в этом участвовал, — умоляюще проговорила я. — Ты же можешь повесить только их, не нужно всех.

Зелёные глаза уставились на меня через отверстия в шлеме.

— Их терпели ровно до тех пор, пока они были безобидны, — сообщил он. — Они потеряли это качество.

— Но это же просто бойня, — прошипела я. — Тебя возненавидят.

— В этом городе меня и так уже ненавидят, — заметил он. — Это приемлемая цена, если меня также будут и бояться.

Я потянулась к силе своего Имени, и обнаружила абсолютную пустоту.

Ни малейшей капли силы, которую я могла бы использовать, чтобы сокрушить своих врагов. Ни малейших признаков, как бы глубоко я не искала.

— Ты связал моё Имя, — обвинила его я.

— Ты сама лишила себя силы, — ответил Чёрный. — Ты сделала то, что противоречит природе твоего Имени, и тем самым ты закрыла к нему доступ. Полагаю, это как-то связано с твоей стычкой с героем. Тела так и не нашли.

— И ты убиваешь равнинцев, чтобы преподать мне урок? — прорычала я.

— Я вешаю предателей, которые подняли оружие против Башни, — резко осёк он меня. — У меня нет привычки разбрасываться жизнями ради мелочных уроков.

Я никогда и ни к кому не испытывала большей ненависти, чем сейчас к этому человеку, cидящему верхом, и взирающему на меня сверху вниз. Взирающему так, будто я какой-то скот из его стада. Он воплощал каждого долбанного праэси, которого я когда-либо встречала. Вёл себя так будто законы, по которым он судил этих людей что-то большее, чем законы созданные Империей исключительно ради того, чтобы она каждый раз одерживала верх.

— Я не буду в этом участвовать, — мой собственный голос был настолько пропитан холодной яростью, что я едва его узнала.

Пальцы сомкнулись на рукояти ножа. Его взгляд не дрогнул ни на мгновение, и я осознала насколько нелепым ему, должно быть, кажется моё поведение. Девчонка, не способная даже Имени своего использовать, вздумала угрожать ножом Чёрному Рыцарю. В пределах трёх метров от меня находились двое из Бедствий. И не смотря даже на ярость, застилавшую мне взор, я сумела осознать это обстоятельство. Я расслабила пальцы.

— Я не буду в этом участвовать, — повторила я спокойнее.

Возможно, у меня нет возможности это остановить, но я не собираюсь притворяться, что мне это нравится. Я повернулась уйти, чтобы не видеть этого…

— Стой.

Я думала, мне известно, что такое страх.

Я ощутила его в ту ночь, когда мы встретились. Когда мне показалось, что сила Рыцаря заморозила сам воздух в переулке.

Я ошибалась. О как же я ошибалась. Конечности застыли и сердце сжалось.

Где-то за пределами моего взора проносились тёмные существа, жаждущие моей смерти.

— Повернись.

И я повернулась. Я не могла и подумать о том, чтобы не подчиниться.

Чудовище безразлично изучило меня, его неизменную безразличная усмешка соскользнула с лица, словно вода с глиняной маски. В том существе, на которое я смотрела, не было и признака человечности. В это мгновение мне стало ясно, что только сейчас я встретила Чёрного Рыцаря.

Настоящего.

— Тебе показалось, что это игра, Катерина? Что у действий не будет последствий? — пробормотал зеленоглазый мужчина. — Сила — это обоюдоострый меч. Вместе с властью приходит и ответственность. Уровень амбиций подобный твоему требует жертв, так что стой и смотри.

И моё тело повиновалось. Пусть даже я кричала изнутри, моё тело повиновалось.

Толпа вздохнула, когда генерал Разбойница взошла на помост и дала знак легионерам начинать. Солдаты дёрнули за рычаги, люки под заключёнными раскрылись, и двадцать пять равнинцев умерли.

Тысячи стояли на площади, но можно было услышать и падение булавки.

Как только последний перестал дёргаться, легионеры развязали петли, сбросив тела вниз, и вывели вперёд вторую шеренгу заключённых. Я видела их лица. Они были слишком ошеломлены, чтобы испугаться по-настоящему. Почти в середине шеренги стояла стройная белокурая девушка с серыми глазами. Элиза. Наши взгляды встретились, и она узнала меня. На секунду лицо её исказилось в мольбе.

«Боги, простите меня. Я не знала. Ты должна поверить мне, я не знала».

Прошло мгновение, и её прекрасное лицо передёрнулось от отвращения. Она плюнула на землю, и в следующую секунду её голову продели в петлю. Генерал Разбойница подала знак, и девушка умерла.

Толпа выдохнула, и на этом всё закончилось. Десятки тысяч стояли на Суде Мечей вокруг всего лишь двух сотен легионеров, но как только последний труп покинул петлю, они начали расходиться.

Устрашённые, как и я.

— После полуденного колокола мы отбываем, спокойно сказал Чёрный. — К этому времени ты должна вернуться в бараки.

Ничего не прибавив, он ускакал. Закованный в стальную броню конь повиновался безмолвным командам его Имени. Я онемело побрела с площади Суда. Неважно куда идти, лишь бы не оставаться здесь. Куда угодно. Я не знала, сколько бродила, но в конце концов я оказалась в глухом переулке. Никого рядом не было. Я прислонилась к стене и уткнулась лбом в каменную кладку. Медленно опустилась на колени, радуясь боли, которой отдалась рана.

Как же сильно я устала. Между мной и домом лежало две сотни миль, и неожиданно для себя я ощутила, насколько стала одинокой. Окружена людьми, которые меня ненавидят, людьми которых убивали чудовища, общества которых я искала. Вот к чему всё привело. Лишена даже защиты имени, на которое променяла свою душу.

Глубоко в груди зародился всхлип, я и закрыла глаза и тихо застонала. Я сама это сделала с собой. Решила что достаточно умна, чтобы контролировать каждый шаг на этом пути. Сейчас это больше походило на сон. Одна безумная картина после другой. Имена, видения, притязания. Именно из таких вещей обычно слагали легенды. Возможно именно поэтому это так легко далось мне. Я не до конца поверила, что всё взаправду, и относилось ко всему как к забавной истории. Я обменивалась шуточками со злодеями, которые залили страницы книг по истории кровью. Я вообразила будто была им ровней, а не муравьём, на которого они могли в любое мгновение наступить. Я вспомнила о том, как дерзила ему в ту ночь и ощутила, как у меня похолодела кровь. Сейчас я знала, что говорила тогда не с апатичным злодеем, как мне тогда показалось, а зеленоглазым чудовищем, с которым впервые познакомилась на площади Суда. Сейчас, когда я до сих пор слышала звук хруста шей равнинцев в петлях, это уже ни капли не походило на сон. По щеке скатилась слеза, и я не стала её вытирать.

Если не из-за этого лить слёзы, то ради чего?