Практическое руководство по злу (джен)

«Наращивать силу — всё равно что взбираться на башню, Канцлер. Чем дольше ты этим занимаешься, тем выше вероятность упасть».

— Жуткая Императрица Ценная Первая, прежде чем приказать выбросить Канцлера в окно.

Рука разозлённого бога прихлопнула меня, огонь лизнул лицо.

Мир лишился звука и стало темно. Потом я поняла, что зажмурилась. И не смотря на то, что перед уже открытыми глазами плыли лишь разноцветные пятна, меня покинул внезапный страх ослепнуть. Всё вокруг либо горело, либо дымилось. Верх шатра снесло взрывом — большая часть ткани лежала в десятке метров, и на ней плясали огоньки. Я заставила себя подняться и поморщилась, обнаружив, что сочленение брони на локте от жара частично расплавилось. Проклятый звон в ушах не давал сосредоточиться. Я провела ладонью по лицу и со смятением обнаружила, что лишилась части бровей. Пальцы были измазаны в саже. Но заботы о своей внешности я отложила до лучших времён: тот, кто только что попытался нас всех убить, вероятно, был всё ещё рядом, и вторая попытка может оказаться более успешной.

Чёрный уже был на ногах и помогал безвольно лежащей Истрид. Капитан стояла рядом, полностью готовая к обороне. Я нащупала меч, проверила, не повредил ли жар ножны — нет, с ними всё было хорошо. «Отлично. Самое время выпотрошить того, кто это устроил. Брови были моей единственной привлекательной чертой». Кто-то пнул меня в лодыжку, что я ощутила даже через акетон, только сейчас обнаружив, что под воздействием взрыва левый наголенник слетел с ноги. Я зарычала и посмотрела вниз, наткнувшись на на раздражённый взгляд генерала Грабительницы. Я с ужасом уставилась на неё: половины лица нет. Осталась лишь обгоревшая до черноты плоть, с ошмётками мяса под ней. Один из глаз вывалился из глазницы, хотя её это, кажется, ни в малейшей степени не заботило. Она несколько раз щелкнула пальцами перед моим лицом и…

— …ты меня вообще слышишь? Ты слышишь? Типичная равнинка, только лает, а не…

— Давайте без расизма, — прохрипела я. — Вы слышали, чтобы я хоть раз говорила, будто гоблины всё время выглядят так, словно замышляют какую-то гадость?

Она ударила меня по щеке. Я зарычала и потянулась к мечу, однако здравый смысл остановил меня.

«Вот же мелкая…»

— Просто убедилась, что ты в здравом уме, — злорадно осклабилась она, обнажив множество сломанных жёлтых зубов.

— Может и мне нужно сделать то же самое? — спросила я её через сжатые зубы. — Ну, на всякий случай.

Не ответив, она пошла к Чёрному, хотя я не могла представить, как вообще можно шагать, потеряв от взрыва половину брони и лица. «Не смей бить генерала Праэс, Катерина. Возможно, сам пинок тебе и доставит удовольствие, а вот расплата за него — вряд ли». Я направилась за Грабительницей, намеренно обгоняя её — хорошо, что небеса даровали мне ноги подлиннее.

— … изолируйте лагерь. Я хочу, чтобы никто не ускользнул, — говорил Чёрный Капитану.

— Они давным-давно смылись, — отвечала огромная женщина. — Но, возможно, будет лучше…

— Я выживу, если ты на час прекратишь охранять мою тень, — возразил Рыцарь лишённым эмоций голосом. — Иди.

Без каких-либо дальнейших споров она ушла. Лишь на секунду остановилась рядом со мной, осмотрела, и молча кивнула.

— Проклятье, — выдохнула Истрид, опираясь на руку Чёрного. — Давненько меня не взрывали.

Я огляделась и заметила, что, как ни странно, один из стульев остался цел, хоть и лежал на боку. Я подобрала его и поставила рядом с Истрид, ответив на её благодарный взгляд кивком головы.

— Итак, я хочу уточнить, просто из любопытства, — хрипло произнесла я. — Кто-то уронил на нас комету? Признаться, это весьма дерзкое начало.

— Нет. Гоблинские боеприпасы, — ответил Чёрный.

— Рвачи, — уточнила Истрид, сопроводив слово рычанием. — Каждый раз бьют мне по ушам.

— Бракованная партия, — пробормотала Грабительница. — Иначе сейчас я бы тут не стояла.

Высокая орк, наконец, заметила, что огонь слизнул половину лица её боевой подруги, и с тревогой нахмурилась.

— Что ж, — пророкотала она через пару секунд, — возможно, тебе и не нужно было столько глаз. Зато теперь сможешь завевести такую же повязку, как у Грема.

Грабительница ощупала то, что осталось от её лица, и впервые за ночь её черты исказились от боли. Я не слишком хорошо следила за происходящим, поскольку мозг напряжённо работал. Боеприпасы гоблинов, ха. Кое-что я о них знала, пусть и не так много, как хотелось бы. «Рвач подлетает, всё разрывает. Коптит дымовуха, ложись на брюхо. Сверкает слепач, глаза скорей прячь». Дети в Лауре придумали целую игру вокруг этих стишков, своеобразное признание роли имперских сапёров в уничтожении врагов во время Завоевания.

— Рвач может убить людей с Именем только при невероятной удаче, верно? — неожиданно спросила я, взглянув на Чёрного.

Прошло мгновение, когда шестерёнки, расположенные позади этих тревожащих зелёных глаз повернулись, и он пришёл к тому же умозаключению, что и я.

— Не мы были целью, — ответил Чёрный. И задумчиво взглянул на двух генералов.

— Если бы я захотела устроить в Саммерхольме беспорядок, — заговорила я, — то сначала прикончила бы людей, которые командуют гарнизоном, а затем…

Он поморщился.

— Губернесса.

В павильон наконец-то прибыли легионеры, и мой учитель тут же подозвал одного из них. Парой коротких предложений поручил проверить безопасность губернессе Кансоле. Только затем он снова повернулся ко мне.

— Сегодня вечером уроков не будет, — сказал он. — Полагаю, ты придумаешь, как провести свободное время?

— Я найду, чем себя занять, — ровно ответила я.

Вообще-то это меня вполне устраивало: в последнее время я слишком долго плыла по течению. И хотя я нисколько не сомневалась, что однажды удостоюсь формального знакомства с тремя смертоносными узелками, прячущимися на задворках моего разума, я не собиралась слишком долго ждать возможности своими глазами увидеть людей, которые, предположительно, хотят моей крови. Отдать им инициативу, значило начать бой от обороны, а я всегда предпочитала атаковать. Рыцарь молча встретился со мной глазами, затем фыркнул.

— Поговори с Писарем, — сказал он. — Она позаботится, чтобы у тебя было всё, что нужно.

«Мне абсолютно точно нужна книга про Имена, — решила я. — Если он не может читать чужие мысли, значит дело в чём-то ещё более жутком».

Мой учитель не посчитал необходимым подсказать, где конкретно была сейчас Писарь, демонстрируя свой обычный уровень заботы.

К счастью, первый легионер, которого я спросила, объяснил мне, где разместили Чёрную стражу. Впрочем, во временной казарме никого из них не оказалось, наверное, все бросились к Чёрному, как только услышали о взрыве. Писарь, однако, осталась, и сейчас скрючилась над пергаментом, сидя на коленях перед низким столиком. Я взглянула на текст, но не обнаружила в нём никакого смысла: насколько я могла судить, там была полная белиберда из букв харсума и мтетва. «Шифр, скорее всего». Демонстририемое ею холодное равнодушие никак не вязалось с тем, насколько она, по моему мнению, была близка с Чёрным. Разве не следовало ей хоть немного волноваться? Рвач не сможет убить одного из Бедствий, но он вполне способен серьёзно его ранить.

— Никто не погиб, — сообщила я. — Чёрный даже не ранен, большая часть взрыва пришлась на генерала Грабительницу.

— Я знаю, — ответила Писарь, плавным движением макнув перо в чернильницу.

Всё равно, что ожидать сочувствия от статуи. Невероятно равнодушной статуи. Подавив тяжелый вздох, я присела напротив.

— Я хочу отправиться в Саммерхольм, — сказала я. — Но мне кое-что нужно.

Я хотела спокойно осмотреться, а не устраивать рукопашную на улицах города, который только что привели в состояние полной боевой готовности. Так что броня и одежда праэси не подойдут. Я возьму с собой меч и попытаюсь нести его незаметно. Было бы глупо отправиться без оружия в город, где бродит герой, особенно считающий приемлемой тактику взрывать людей. Писарь ткнула пальцем влево от меня, проследив за ним, я увидела сложенную на полке стопку одежды.

— Бред какой-то, — ровно сказала я. — Как вы вообще могли узнать, понадобится именно это, если я сама так только что решила?

Писарь подняла взгляд.

— Я отложила эту одежду, когда мы выехали из Лауры, — ответила она.

Меня начинало серьёзно злить, что я играла в игру, в которой все остальные знали следующие десять ходов. Конечно, чаще всего это оказывалось полезно, но также оставляло ощущение, что меня ведут к финишу, который уже кем-то распланирован. Впрочем, зачем жаловаться, что о моих нуждах пекутся чересчур старательно? «Да, я бываю безрассудной. Но и шагать по заранее вымощенной для меня дороге — это как-то слишком». Не говоря ни слова, я сняла броню и всё ещё дымящийся акетон и натянула шерстяные штаны и блузку с короткими рукавами. И то, и другое хорошего качества, но не настолько дорогие, чтобы привлекать внимание.

Они сберегли мои старые ботинки. До чего восхитительно было шевелить пальцами ног внутри поношенной кожаной обуви, сбросив сапоги с окованными железом носами, которые я носила с самого отъезда из Лауры. Вот теперь я чувствовала себя собой, а не какой-то маленькой куклой, выряженной в одеяния Зла. С мечом из гоблинской стали на одном бедре и ножом на втором я была полностью снаряжена для убийства, если, конечно, мне понадобится убивать. Впрочем, это было весьма вероятно, учитывая замечание Чёрного по поводу других претендентов на Имя Оруженосца. Рядом лежал ещё и кожаный кошелёк с несколькими монетами, что было очень кстати. Около двадцати серебряных монет с гербом Марчфорда. Они не в таком широком ходу, как денарии праэси — всем было известно, что графиня Марчфорда экономит драгоценные металлы при чеканке монет — но девушка дорахе, которая расплачивается имперским серебром привлечёт гораздо больше внимания.

— Я ухожу, — сообщила я Писарю. — Счастливо вам… уж не знаю, чем вы там занимаетесь.

Женщина с невыразительным лицом промычала что-то в ответ. Очевидно, это соответствовало той степени внимания, которое она мне уделяла. Я вышла из бараков, сразу же сосредотачиваясь на других претендентах. Как выяснилось, один из них оказался несколько ближе.

Я мрачно улыбнулась: пора познакомиться с конкурентами.

За пределами военного лагеря Шестого легиона палаточный город больше походил на разворошённое осиное гнездо. Легионеры стягивались к укреплениям, проход любым гражданским был запрещён. Ну, по крайней мере, внутрь лагеря. Выйти мне удалось безо всяких проблем. Меня разве что сопроводили крайне подозрительными взглядами, которые наверняка были замечены гражданскими. Взрыв сам по себе не мог вызвать панику, ведь любой наполовину приличный маг мог запросто сотворить что-нибудь настолько же громкое, но люди нервничали из-за того, как засуетились легионеры. И всё же, отметила я, они испугались не настолько сильно, чтобы ночная жизнь прекратилась. В свете моря факелов и костров палаточный лабиринт выглядел не как пустое пространство, а уже совсем как настоящие улицы города, и хотя люди занимались своими делами тише, их по прежнему было много. Я предпочитала двигаться в тени, пытаясь определить местонахождение ближайшего ко мне претендента, но это оказалось невероятно сложным, поскольку по мере моего приближения, он или она так же продолжал передвигаться. И тут до меня впервые дошло, что это… ощущение может работать в обе стороны. Раз я могу определить, что они рядом, значит и они тоже?

Если это так, то вся эта шпионская затея может оказаться неожиданно сложной.

А значит, с учётом моего везения, из этого предположения и стоит исходить. Получается, что больше нет никакого смысла подкрадываться, сейчас речь шла о том, чтобы загнать добычу в угол. Я с горечью осознала, что уделила слишком мало внимания устройству лагеря. И всё же, чтобы сориентироваться, мне хватило даже того, что я вспомнила: я находилась где-то слева от укреплений легиона, это было ясно. И сейчас мне нужно загнать незнакомца туда, где он не сможет спрятаться в толпе. Не обращая внимания на удивлённые взгляды семей, сгрудившихся вокруг костров, я закрыла глаза и попыталась глубже погрузиться в своё Имя, как тогда, когда Чёрный помог мне поднять Зомби из мёртвых. Без помощи силы Чёрного, которая в тот раз служила для меня точкой отсчёта, было труднее, но с другой стороны и не так… хитроумно. Как будто моё Имя само хотело, чтобы я получила эту информацию, а значит, мне нужно было не искать, а лишь сосредоточиться. Другой претендент двигался к северу от меня в сторону более крупных переулков, и это было мне на руку: чем меньше людей вокруг, тем легче будет найти мою добычу. Я двинулась наперерез, и ощущение отступило.

Да, соперник точно чувствует меня.

Быстрым шагом, едва не переходя на бег, я обогнула палатку, и присутствие отдалилось ещё. Дважды он попытался обойти меня, но я оказалась быстрее. Как только я пододвигалась ближе, присутствие давало обратный ход, ускользая от моего взгляда, но никогда из моего разума. Я не знала, как долго мы играли в кошки-мышки — уже давно стемнело, а дым от костров мешал следить за луной. Занятие было утомительным, но я, сжав зубы, продолжала погоню. Это длинное методичное преследование должно было направить претендента туда, где я смогу его увидеть, и до тех пор, пока я сохраняю спокойствие и действую последовательно, успех остаётся лишь вопросом времени. Наконец, мы оказались на окраине лагеря. Здесь было меньше костров, но и предсказание Чёрного оказалось верным: я видела в темноте лучше, чем обычный человек. Я ощутила, как претендент замер и двинулся в сторону открытого пространства. На моих губах заиграла свирепая ухмылка. «Куда отправишься теперь, мой милый?» Я ускорила шаг и направилась к неподвижному теперь претенденту, как можно быстрее огибая палатки, чтобы у противника не осталось времени обойти меня.

Присутствие вдруг погасло.

От неожиданности я едва не споткнулась, но в последний момент устояла на ногах. Рука скользнула к мечу, а внутри всё сжалось, поскольку я осознала, что не только я сегодня играла в кошки-мышки. И вот, пожалуйста, я вдалеке от свидетелей, одна, в темноте, и компанию мне составляет только меч. «Это не я гонялась за ним, — дошло до меня, — это он меня заманил». А я купилась, словно фермер, которому впарили волшебные бобы, и это было не просто опасно, но ещё и унизительно.

— Ну что ж, — пробормотала я себе, — нужно признавать свои ошибки.

Я вытащила меч, пожалев, что со мной нет и щита, пусть в толпе я и смотрелась бы с ним словно белая ворона. Ещё недавно окружающие палатки были лишь раздражающим препятствием, но сейчас в каждой из них мог прятаться враг жаждущий перерезать мне глотку. Моя небольшая прогулка при луне получила зловещее продолжение, но я заставила себя глубоко вдохнуть. «Страх — это преступная небрежность. Страх — это тонкая трещина в монолитной скале. Страх — это враг разума, пускающий кровь раньше меча». Слова успокоили моё сердцебиение, и я позволила венам наполниться яростью. Пусть я и купилась на уловку врага, но и у меня есть клыки.

— Так что, — выкрикнула я тишине. — Заставишь меня всю ночь ждать?

Ответа не было, но на периферии зрения что-то мелькнуло. Силуэт двигался быстро — быстрее человека без Имени — но этого я и ждала. Мелькнули одеяния, и сверкнул скимитар, нацеленный в мою ногу. Мне удалось вовремя опустить меч. Пусть и под неудачным углом, но достаточным, чтобы лезвие не впилось в плоть. Я лишь мельком увидела нападавшего, когда тот отпрыгнул назад, за палатку. Длинные тёмные одеяния, скрывающие фигуру, и некое подобие глиняной маски на лице. Повыше меня ростом, но невозможно было определить мужчина это или женщина. Претендент не пытался больше нападать, повисла тишина. Я покрепче перехватила меч и осторожно шагнула назад, раздумывая, что делать дальше. Стоит ли превращать это в смертельный поединок?

Меня не слишком радовала перспектива убивать троих незнакомцев, пусть даже это и приведёт меня к Имени. Но конкретно этот претендент, похоже, не слишком терзался моральными сомнениями. Боец внутри меня настаивал, что нужно как можно раньше избавиться от конкурента, — потом меньше будет хлопот — но мне дали понять, что в вопросе получения Имени я уже вырвалась вперёд. Убийство одного из претендентов в первую же ночь в Саммерхольме может привести к тому, что двое оставшихся объединятся против меня. «Не уверена, что смогу с этим справиться. Если трюк с исчезновением, который провернул этот засранец, о чём-то и говорил, так о существовании у них своих козырей, о которых я даже не подозревала». На этот раз противник напал сзади. Спасибо Небесам за его одеяние, иначе я бы ничего не услышала. Я обернулась и вслепую взмахнула мечом. Меч прошел мимо, но претендент был вынужден уворачиваться от моего удара. На меня взглянула раскосая рожа, нарисованная на глиняной маске, а затем противник попытался полоснуть меня по запястью. Я заблокировала удар навершием меча, но скимитар противника соскользнул и ударил мне по пальцам. С проклятием я отдёрнула руку и попыталась ударить его ногой в промежность. Но он снова растворился во тьме.

— Проклятье, — снова выругалась я, осматривая кисть.

Болело адски, но порез оказался не глубоким. На счёт потери пальца переживать не стоило, но кровотечение было сильным — опасно оставлять его без внимания. Хуже всего то, что рукоять может стать скользкой.

«Вот почему мы носим боевые рукавицы, Катерина».

— Первая кровь за тобой, таинственная безмолвная маска, — признала я вслух. — И всё же, хочу процитировать…

Я ощутила движение позади и оскалила зубы. На этот раз лезвие устремилось к моему горлу, и я нырнула ниже, с превеликим облегчением зарядив моему противнику кулаком в живот. Сдавленный стон, слышимый даже сквозь маску, был слаще мёда для моих ушей. Именно в маску я направила удар рукоятью меча до того, как незнакомец успел улизнуть. Со щеки откололся кусок, и противник отскочил назад. И прежде чем я успела воспользоваться своим преимуществом, незнакомец увернувшись от острия моего клинка буквально на пару сантиметров, нырнул в темноту.

— …процитировать одну мою крайне неприятную знакомую: последняя кровь — вот единственное, что имеет значение, — закончила я, принимая оборонительную позу.

Интересно, почему так сильно полагающийся на неожиданность решил ударить именно тогда, когда я сама спровоцировала удар. Только после второй атаки я поняла, в чём дело. Он двигался слишком быстро, но шум одеяний выдавал его. Потому он и решил воспользоваться тем, что его заглушает мой собственный голос. Выходит, очень легко предсказать когда будет третий удар, впрочем вряд ли это сработает снова. Я снова проверила руку и поморщилась от вида крови, стекающей по уже и без того мокрой рукояти на землю. Нельзя чтобы это затянулось, любая задержка играет на руку моему противнику. «Ну ладно. Хватит деликатничать. Всё равно это не мой конёк». Если враг использует в своих интересах окружающие жилища, значит очевидное решение: разрушить эти проклятые жилища. Ударом ноги я выбила колышки, удерживающие ближайшую ко мне палатку, не обращая внимания на раздавшиеся после её падения гневные вопли изнутри. Затем я рубанула по верёвкам, которыми крепилась следующая.

Надо отдать моему противнику должное. Он напал на меня до того, как я сумела повалить третью. Плоской стороной меча я отбила в сторону скимитар, нацеленный мне в почки, и шагнула ближе. Претендент в маске попытался оттолкнуть меня, но к моему изумлению выяснилось, что я сильнее: после толчка он пошатнулся и начал отступать, когда я шагнула следом. Уголком глаза я заметила людей, выходящих из палаток. При виде нас с мечами в руках, их ярость сменилась страхом. Старший схватил дочь за руку и бросился бежать, что вызвало усмешку на моём лице. Скорее всего, они приведут легионеров, и велики шансы, что те помогут мне справиться с противником. Незнакомец, кажется, считал так же, поскольку прекратил отступать и снова перешёл в нападение.

Однако, сейчас я знала, как с ним разобраться. «В ближнем бою я лучше, ты скрытный засранец. Сейчас мы станцуем под мою дудку». Я снова начала наступать, остерегаясь лезвия и направляя отступающего врага к палаткам. Однако, нападавшему в маске было затруднительно отслеживать меня и пятиться одновременно, так что очень скоро он споткнулся о колышек. Этого момента я и ждала: лезвие моего меча не достало до горла, но полоснуло плечо. Яростный взмах скимитара заставил меня отступить, но я лишь засмеялась. Теперь мы оба пустили кровь друг другу, но его ранение было куда серьёзнее, чем моё.

— Корова, — зашипел на тахреби незнакомец в маске, голос отчётливо мужской.

Впрочем, он сказал не конкретно «корова». Слово, которое он использовал, означало «дочь быка», значение, впрочем, было тем же. Очень изобретательный язык, тахреби.

— Муж-козы, — ответила я весело на том же языке, обращаясь к моему ассортименту ругательств, который, пока Чёрного не было рядом, постоянно пополняли Капитан и лейтенант Абас. Он ощупал рану — пальцы стали красными. Когда я увидела, что он наискосок провёл пальцем по маске, нарисовав полосу, то приподняла бровь.

— Это не оскорбит твой народ, если я спрошу, что за херню ты сейчас сделал? — решила я поразмышлять вслух.

— Мы не закончили, — снова прошипел незнакомец. Скорбящие Небеса, почему злодеям всегда нужно нести подобный бред перед тем, как улизнуть? Он мог с таким же успехом прислать мне письменное оповещение. Он повернулся, чтобы сбежать, но ну его к дьяволам, мой график и так слишком плотный, чтобы ещё постоянно оглядываться, ожидая нападения мстительного засранца в маске. Наше чрезвычайно драматическое противостояние превратилось в нелепый забег в темноте. Снова и снова он пытался нырнуть за какую-нибудь палатку и повторить свой «растворяющийся-в-темноте» трюк, которым он постоянно пользовался во время боя. Но, кажется, фокус не срабатывал, пока я не спускала с него глаз.

Он попытался вернуться к людям, чтобы затеряться в толпе. Но это было куда сложнее теперь, когда я точно знала, что он пытается сделать. Устройство палаточного города он знал не лучше меня, поскольку наш недолгий забег неожиданно закончился, когда он нырнул в переулок, который заканчивался каменной стеной, судя по виду, легионерского склада. Когда он осознал, что оказался в тупике, то остановился и повернулся ко мне. Я видела, как он тяжело дышит под своими одеяниями, как красное пятно на плече с каждой секундой становится больше. Я оказалась несколько в лучшей форме, впрочем, не на много: драки в Яме обычно длились недолго, и редко включали в себя пробежки.

— Ну что ж, — выдохнула я, пытаясь восстановить дыхание. — Изначально я собиралась поболтать, но искромсать тебя в тёмном переулке тоже подойдёт. Справедливости ради, ты это начал.

Я подняла меч в среднюю линию и медленно шагнула вперёд. Я не спешила, поскольку знала, что зажатый в углу противник, становится наиболее опасным. В грязь в метре передо мной упал маленький глиняный цилиндр, из которого торчал уже почти до конца сгоревший запал. Словно в насмешку, накатило воспоминание о детском стишке: «сверкает слепач, глаза скорей прячь».

— Проклятье, — воскликнула я, закрыв глаза за мгновение до взрыва.

Если смотреть прямо на вспышку, то, скорее всего, больше никогда ничего уже не увидишь. И даже сквозь зажмуренные веки свет взрыва был ужасно болезненным. Перед глазами плыли цветные пятна, а я думала только о том, что не заметила, чтобы ублюдок в маске что-то кидал. Но я знала про существование по меньшей мере ещё одного человека, у которого был доступ к боеприпасам гоблинов и который был крайне заинтересован прикончить нас обоих. Повернувшись спиной к ближайшей палатке, чтобы встретить новую угрозу, и при этом не открыть себя для нападения человека в маске, я услышала, как в переулок вошёл кто-то ещё. Когда зрение прояснилось достаточно, я увидела, что на меня смотрят двое. Первой была гоблин самого необычного вида: её кожа даже отдалённо не была зелёной, всё, что было видно из-под кольчуги было красного, почти оранжевого цвета. Рядом с ней стояла высокая девушка сонинке, из-за плеча которой выглядывало длинное копьё. Она с любопытством осматривала меня через белую вуаль на лице. Лично для меня, эта вуаль выглядела как свадебная фата, но девушка была не равнинка. Для сонинке, белый — цвет смерти. Я ощутила, что засранец в маске шевельнулся, и повернулась к нему, меч снова поднялся в положение средней линии.

— А теперь, когда мы привлекли ваше внимание, — прошипела гоблин, — почему бы нам не поболтать?

Мне не потребовалось обращаться к Имени, чтобы понять, кто они. «Ну что же, — подумала я, — я и вправду хотела познакомиться с конкурентами».