The Secret Diary of Fleur Delacour, aged 16 34 (гет)

* * *

Sept. 8th, 1994

Всего лишь неделя, но кажется, что прошла целая вечность. Странно, как быстро можно погрязнуть в рутине. Одинаковые дни, ничего особенного не происходит... Поэтому я и не возвращалась к вам все эти дни: мне бы тогда вообще не о чем было писать.

Завтра первые выходные в Батонвилле⁽¹⁾. Как обычно, каждый первый мальчик с пятого курса и, кажется, один или два второкурсника попросили меня пойти с ними в Les Trois Balais⁽²⁾. И, как обычно, я отклонила каждое приглашение в своей хорошо известной высокомерной манере. Я иногда задаюсь вопросом, почему они продолжают пытаться, я имею в виду, как часто они приглашали меня и как часто получали отказ? Как досадно быть лишь на четверть вейлой, моя бабушка могла трансформироваться и пугать своих поклонников, когда они ей надоедали... (Мама была бы шокирована тем, что я только что сказала! Флер, ты должна быть леди!)

Интересно, стоит ли мне хоть раз принять приглашение? Ведь нет ничего плохого в том, чтобы пойти в бар с парнем, правда? Я бы с самого начала дала ему понять, что это ничего не значит, так что если у него появятся какие-нибудь глупые идеи, то это будет уже его собственная вина. Таким образом, я могла бы пойти вместе с Шармейн и Ивом и не чувствовала бы себя обделенной, почему бы и не попробовать?

* * *

Sept. 9th, 1994

11.30 a.m. — Я только что сказала Патрис, что пойду с ним в Батонвилль. Я никогда не видела, чтобы кто-то так сильно краснел, и мне стоило больших усилий не рассмеяться прямо в это лицо цвета спелого помидора.

— Имей в виду, только на этот день, не представляй себе что-то глупое, — сказала я ему. Я хотела быть честной с самого начала. — Я ни к чему себя не обязываю и не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным. Ты понял?

— Что? Да, да, конечно, как скажешь.

Когда я поднялась в спальню, он все еще стоял на том же месте в гостиной, словно в трансе. Я не совсем уверена, что он слышал хоть одно слово из того, что я говорила.

11.30 p.m — Я могла бы и сама догадаться. Полная катастрофа!

Особое внимание я уделила собственной внешности, чтобы не слишком огорчать Шармейн. Очень жаль, что я просто не могу магией заставить себя выглядеть некрасиво и избавиться от еще одного раздражающего наследия вейлы, но я сделала все возможное: собрала волосы в одну массивную косу, наложила на них заклинание, чтобы сделать их более тусклыми, наложила немного магловского макияжа, чтобы заставить себя выглядеть бледной, и оделась в мешковатую одежду.

Шармейн, казалось, оценила мои усилия.

— Что ты cделала со своими волосами? — спросила она, увидев, что я выхожу из ванной. — Они выглядят ужасно! Ты такая бледная! Ты не заболела?

Конечно, она не могла понять моих мотивов, ей никогда не приходило в голову намеренно сделать себя менее привлекательной, поэтому я просто улыбнулась ей.

— Я просто подумала, что это может что-то изменить, — сказала я ей. — И я прекрасно себя чувствую, спасибо.

— О, пусть будет по-твоему, — пожала она плечами. — Как тебе?

Она покружилась передо мной в своей обычной раздражающей манере. Она действительно выглядела не так уж плохо. Чары на ее волосах были обновлены, и они действительно сияли почти подлинным блеском вейлы; она тщательно подошла к выбору одежды. Правда, под этой одеждой нет ничего, чем можно было бы похвастаться.

Мальчики ждали нас в гостиной. Если они и нашли что-то примечательное в нашей внешности, то не сказали об этом. Я просто заметила, что оба они почти все время смотрят на меня.

Когда мы пришли, в кафе уже было полно учеников. Все замолчали и уставились на нас. Я почувствовала себя довольно неловко, но стало ещё хуже, когда все они отвели глаза и возобновили разговор. Мы сели за столик в самом центре помещения, так что все могли спокойно наблюдать за нами, не слишком нелепо изгибая шеи. Мальчики отправились за сливочным пивом и вскоре вернулись. Я заметила, что несколько других парней подмигивают Патрис и тайком показывают ему большие пальцы, и это уже сильно раздражало меня, особенно когда я увидела глупую ухмылку, которой он ответил.

Я мало помню, о чем мы говорили: обычная бессмысленная болтовня о школе и о том, как ужасно писать эссе о Жанне д'Арк⁽³⁾ и роли магии в Столетней войне⁽⁴⁾. Вообще-то я даже восхищаюсь Жанной. Учитывая то время, в котором она жила, удивительно, как она набралась смелости сделать то, что сделала. Конечно, она могла бы использовать свои силы для чего-то более разумного, чем сражаться в глупой войне между двумя королями, которые не могли позаботиться о таких людях, как она. Но тогда, я полагаю, были другие времена.

Как бы то ни было, мы сидели и разговаривали, вернее, Ив и Патрис поддерживали беседу, а Шармейн пыталась вставить пару слов то тут, то там. Я заметила, что Ив все время смотрит на меня, не говоря ей ни слова, а она, в конце концов, его пара на сегодня. Нет, я определенно не получала удовольствия, и у меня, возможно, хватило бы здравого смысла уйти прямо сейчас...

Но вы же знаете, как это бывает: все люди смотрели на нас, у меня просто не хватило смелости, поэтому вы можете сказать, что всё, что происходило потом, — отчасти моя вина. Однако я не думаю, что это так. Тем не менее, эти идиоты ввязались-таки в свой дурацкий спор!

— Ты знаешь, — сказал Патрис, ни к кому конкретно не обращаясь, но исподтишка поглядывая на меня, как бы желая убедиться, что я обратила на него внимание. — В Канаде я научился проникать в разум животных, и мой учитель сказал, что у меня это очень хорошо получается. Он никогда не видел, чтобы кто-то учился этому так быстро, и он считает, что у меня даже может получиться применить это с людьми, что является самой трудной вещью на свете.

Было смущающе очевидно, что он хвастался таким образом, пытался произвести на меня впечатление, — не то чтобы это сработало, по крайней мере, со мной. Однако с Ивом это сработало на удивление хорошо.

— О да, — насмешливо сказал он. — Дай угадаю: они накормили тебя грибами, и один лишь Бог теперь знает, какие галлюцинации ты потом испытывал. Да и что толку от твоего умения, в конце-то концов?

Патрис побагровел от ярости.

— Ты чертов Сноб, — прорычал он. — Ты просто завидуешь, что есть что-то, что я могу сделать, а ты не можешь. Но поверь мне, я могу сделать еще кое-что, чего ты не сможешь сделать и за миллион лет...

И он положил руку мне на плечо.

Если бы я могла, я бы мгновенно трансформировалась, я была так зла! Я вскочила со своего места, сильно дернув его за руку, что почти заставило его потерять равновесие.

— Как ты смеешь! — закричала я на него и, кажется, совсем побагровела от ярости, несмотря на свой бледный макияж. — А ты, — я повернулась к Иву, который таращился на меня во все глаза, — провоцируешь его, черт бы вас всех побрал, проклятые тупые идиоты!

Я почувствовала, что мой голос сорвался, и выскочила из кафе; меньше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь увидел слезы на моих глазах.

Конечно, когда Шармейн вернулась, она не преминула высказать мне всё о моём поведении:

— Я знала, что ты испортишь мне свидание, но как я могла быть настолько глупа, чтобы пойти с тобой вместе? Ни один мальчик не будет в безопасности, пока ты рядом! Держу пари, что ты их заколдовала, не так ли? Просто оставь меня в покое, — всхлипнула она, когда я хотела указать ей на несправедливость ее обвинения. — Ты же вейла, ты занимаешься такими вещами ради развлечения... Да как ты вообще можешь меня понять?!

Отлично. Теперь мне удалось заставить единственного человека здесь, который раньше был чем-то вроде друга, ненавидеть меня. Хорошая работа, учитывая, что это была только первая неделя учебного года!

1) Батонвилль — аналог Хогсмида.

Вернуться к тексту

2) Les Trois Balais — паб в Батонвилле, аналог паба "Три метлы".

Вернуться к тексту

3) Жанна д'Арк — национальная героиня Франции, одна из командующих французскими войсками в Столетней войне.

Вернуться к тексту

4) Столетняя война — серия военных конфликтов между Английским королевством и его союзниками, с одной стороны, и Францией и её союзниками, с другой, длившихся примерно с 1337 года по 1453 год.

Вернуться к тексту