Родственные связи. Поддержка (джен)

С тех пор как Северус Снейп женился, он ощущал себя довольно цельно. И пусть для этого пришлось бросить преподавание в Хогвартсе, довольно быстро появилась куда более глубокая научная работа в Лондонском Институте Целительства и Медицины. И этой работой Северус действительно был доволен. К школьникам приходилось снижать требования и смягчать методы, а в обучении Снейп признавал лишь законы Спарты — ты либо лучший, либо мертвый. Каждый обязан стараться расти над собой. Но старались далеко не все. Со студентами было проще — они знали, куда шли. Они знали, что две трети целителей, прошедших на оплаченное квотой место — уже действующие сотрудники Красного Креста, который и оплачивал учебу своих подопечных. Эти волшебники специально обучались с малых лет, как только у них выявлялись способности к исцелению, и никто не собирался снижать требования ради кучки хогвартцев, которые с ужасом вспоминали подготовку к ЖАБА по зельеварению. ИЦМ драл по три шкуры со всех, невзирая на то, умел ты с рождения врачевать наложением рук или только вчера проникся желанием исцелять. Пациентам на это будет наплевать. Им важно, чтобы целитель справился с болезнью.

Главной проблемой была введенная недавно в Институте медицина. Маггловская. Человеческая, если быть толерантнее. Хотя лично Северус толерантность видел в хлипком тазике посреди океана. Сам уплыл, толерантность оставил.

Медицину преподавали всего несколько лет, и целители уже столкнулись с резким неприятием среди закостенелых зельеваров и чароведов. Мотивация консерваторов была проста — что нового могут дать нам магглы, если они лечат переломы почти по году, а нам достаточно одного заклинания? Их оппоненты, протолкнувшие в ИЦМ дисциплину, убеждали, что даже волшебство не спасет мага от порока сердца, против которого зелий пока не сварено.

Именно эти баталии и развернули участники Израильской конференции. К счастью, а Северус относил себя к стороне новаторов, идеей изучения медицинской науки прониклись не только молодые целители. Целители-менталисты давно хотели поглубже изучить принципы мозговой активности, чтобы расширить спектр возможностей. Не остался незамеченным Исаак Хаимович, целитель Гарри и, кажется, учитель его подруги. Один из лучших душевных врачевателей в Израиле также лоббировал новаторов.

Конференция подходила к концу. Фактической победой стало согласие ректоратов японского и шведского институтов о введении «науки о простецком строении». Консерваторы отступали, пытаясь отстоять Швейцарию.

В Мунго сейчас находились желающие реализовывать медицинские достижения людей и, сочетая их с магией, творить что-то фантастичное даже по меркам волшебников. Август Сметвик с гордостью демонстрировал заклинания трансплантации органов, поговаривали, что кому-то уже провели полостную операцию, возродив при помощи слез феникса глубоко пораженную циррозом печень. Ведь самое забавное — волшебники могли предложить лечение многим человеческим проблемам, как только углубляли понимание строения организма.

Заместитель кафедры зельеварения Лондонского ИЦМ как раз собирался на церемонию закрытия симпозиума, но вдруг его камин полыхнул зеленым огнем.

— Северус, — Снейп поднял голову. В камине в обрамлении язычков изумрудного пламени парила голова Люциуса Малфоя собственной персоной.

— Что случилось?

— Гарри, он в Аврорате.

— Так и знал, что мальчишка в отца, — пробормотал Северус. — Уже иду.

Нет, следует уточнить. К пасынкам Снейп относился тепло. Даже к сыну Джеймса Поттера. Всё-таки в школьные годы кровь они друг другу портили весьма взаимно, и, несмотря ни на что, Поттер-старший не любил нечестных драк. В смысле, больше, чем один, на один. Но теплота и привязанность у Снейпа всегда проявлялись своеобразно. Пет, например, далеко не сразу ощутила его к ней небезразличие. Но разобралась ведь и дала понять, что чувства взаимны.

Гарри нашелся в кабинете у фриковатой племянницы Сириуса Блэка. За последний год пришлось научиться прибавлять к фамилии имя. Пет не хотела, чтобы Блэк пытался отсудить опеку над Гарри, а завещание Поттеров закрепляло за ним право на крестника. Да и самому Снейпу нравился рассудительный, пусть и шаловливый приемыш-племянник его жены.

Вот только сейчас Гарри Поттера было сложно узнать. Он съежился на стуле, бледный как инфернал, глазищи затравленно зыркали во все стороны. Вокруг него вышагивал сопляк в красной мантии и скачущим от ласковых до угрожающих интонаций голосом задавал вопросы и пытался при этом всунуть стакан с чаем. Наверняка с сывороткой правды, а потом попробуй докажи, что признание было недобровольным. Даже вскрытие не даст никаких результатов. Кстати, где сама Нимфадора? Отослали за ядом?

— Что происходит? — пришлось резко рявкнуть, чтобы авроренок, а он-то знал «Ужас Хогвартса» не понаслышке, втянул голову в плечи.

— Мистер Снейп, а вы, собственно… — заблеял мальчишка.

— Я опекун Гарри Поттера, мистер Корнер, — и почему в Министерство берут одних идиотов? Наверное, умные сами идти не хотят.

— Мистер Поттер нарушил запрет на использование магии… — у Гарри подозрительно тряслись губы. Вряд ли из-за перспективы исключения. Как бы побыстрей понять, что произошло?

— У него есть разрешение. Если магглов-свидетелей нет — то мы откланяемся…

— Я видел разрешение, — прорезался голос у старшего сына семейства Корнеров. Был еще и младший, но тот попал на Когтевран благодаря немыслимой заносчивости и уверенности в собственном уме, а не одаренности. Ну да ничего — ему быстро собьют спесь. Учиться, по крайней мере, точно придется.

— Тем более не понимаю, почему до сих пор имею неудовольствие вас лицезреть.

— Ваш подопечный пресек установленные для него рамки стандартной магии. Он испепелил волшебника.

Что? Гарри, не знающий более опасного заклинания, чем Игнис Фламе, поджигающего лишь горючие материалы, сжег человека?

— Он пытался меня убить! — вскрикнул Гарри. Его вовсю трясло, и Северус подошёл к нему и ободряюще опустил руки на плечи.

— Есть обвинение?

— Пока нет.

— Тогда откланяемся до его формулировки. Гарри несовершеннолетний, так что суда он будет дожидаться не под арестом, а дома.

Дональд Корнер хватал ртом воздух, но сказать было нечего. Допрос без выставленных обвинений был запрещен. Как и допрос несовершеннолетнего без опекуна. Сопляк развел внеслужебную деятельность, и Северус мог подать на него жалобу. Он обязательно это сделает, однако сейчас важней был пребывающий в абсолютном ступоре пасынок.

Снейп попытался взять Гарри за руки, но тот резво дернулся и засунул ладони глубже в карманы форменной куртки. С этим некогда было разбираться.

— Домой, — пробормотал себе под нос Северус и покрепче сжал плечи Поттера.

В гостиной по ковру вместе с Люси ползала черноволосая подружка Гарри. Кажется, они вмести ездили в волшебную колонию летнего режима. Да, забавно. И кто, спрашивается, быстрей хозяина попал к нему домой?

— Мисс Джан, где… — вопрос о местонахождении жены не был произнесен до конца. Джан резко дернулась, вытаращилась на Гарри и, рванувшись, вцепилась в его плечи, да и сам Поттер почти повис на ней, как на спасительном якоре. Не будь Северус легилиментом, не уловил бы мгновенное создание эмпатического канала, по которому от девочки к пациенту протянулись плотные нити теплых и позитивных эмоций. И на них Корита Джан не поскупилась, ее пришлось оттаскивать за шкирку, когда из носа потянулась струйка крови.

Северус насмотрелся на студентов, которые себя не жалели для пациентов. Так что заскоки конкретной соплячки не удивляли. Паршивый героизм — ей после такого сеанса неделю отсыпаться и есть за троих. А ведь очевидно, что из-за глупого страха испортить фигуру Корита Джан регулярно игнорирует предписание компенсировать потраченную энергию пищей. Не будь длинных, укатанных в неопрятные дреды косичек, ее запросто можно было бы перепутать с Гарри. Целители вообще редко обращают внимание на предписания плотно питаться. Лет до восемнадцати, пока в ИЦМ их не начинают взвешивать, высчитывать индекс массы тела и при низком значении показателей не допускать до практики.

Но дело свое Джан знала неплохо — после чересчур щедрого вливания положительной энергии Гарри стал выглядеть существенно лучше. Рук из карманов не вытащил, однако лихорадка исчезла, и глаза перестали походить на плошки. И цвет лица уже не был синюшно-белым.

— Спасибо, — пробормотал сын Джеймса Поттера, пока отчим устраивал Кориту в кресле и снимал паралич.

— Ничего, — улыбнулась она. А как сказала… Уж кому, как не Снейпу, знать эти интонации и печальные взгляды.

— Где моя жена? — пора бы и вернуться к насущному.

— Миссис Снейп собирается в министерство, — Корита закрыла глаза, — поэтому меня вызвала. Дадли наверху, он хотел идти вместе с ней.

— И как вы сюда попали, камин отключен? — пора бы это исправить, вот только сколько проколупаются работники Министерства при наличии в доме подследственного Гарри?

— Портключ, папа сделал. А папу мистер Малфой попросил. Он почему-то в курсе, — видимо, Люциус понял, что Петуния будет ждать няню, а затем добираться до дома Блэка. Затраты времени обещались быть значительными, и, вызвав второго опекуна британской знаменитости, возможно, приятель спас Гарри, по крайней мере, от углубления нервного срыва.

— Гарри, милый, — из прихожей, услышав голос нежданного сейчас мужа, Петунья все поняла и бросилась к сыну. Даже туфель не сняла, а ведь была помешана на чистоте.

Пора бы наконец разобраться, что случилось.

— Прости, Гарри, это ограничит твои неприятные ощущения долей секунды. И не придется рассказывать. Легилименс.

Образ был недолгим, но впечатлений хватило. Гарри удивил — его разум напрягся и вытолкнул чужака. Правильно, нечего пускать не пойми кого шастать по своим мыслям.

— Я расскажу, — Северус поймал встревоженный взгляд жены. Она, конечно, не знала принцип действия Легилименции, но поняла, чего он добивался.

Что-то забубнило в куртке Гарри. Тот вытащил из кармана зеркальце в черной оправке.

— Все нормально, Дрей, — бесцветно отозвался Гарри, — Кор меня слегка подбодрила.

— Ой, кстати, — голос младшего Малфоя звенел бодростью и беспокойством, — ее домовик свихнулся. Почти час бьется головой об стену. Папа его уже Ступефаем приложил.

— Добби! — а маленькой нахалке все не сиделось на месте. — Мистер Снейп, отправьте меня…

— Вашему отцу в упаковке? — чего не хватало сейчас Северусу, так это очередного шага к истощению этой девочки, которой в данный момент ни капли своей энергии отдавать было нельзя.

— Сэр, пожалуйста, — голос Кориты задрожал слезами, а ведь она никогда не производила впечатления чувствительной барышни, — ему некому помочь, никто не знает…

Она не успокоится. И запросто сбежит из дома ради помощи домовику. Эта жертвенность рождается вперед них, и лишь к концу Института подобных студентов удается образумить мыслью: «Береги себя и спасешь больше жизней».

А пока одно средство — ограничить эти порывы, показать, что она не единственная, кто может помочь.

— Вы помните диагноз?

— У меня анамнез с собой, — ну конечно, целители расстаются со своими протоколами только будучи при смерти, передавая их приемнику. Случай, когда целитель отошел от архива историй лечения дальше, чем на сто ярдов, происходит явно реже, чем падение метеорита в тот же самый радиус.

— Ждите, — произнес Северус и трансгрессировал в Малфой-мэнор.

— Где домовик? — хозяин ткнул пальцем в угол у камина. Конечно же, Люциус ограничился милосердной Импедиментой, но эльфа с пола никто не поднял — он уже порядком истрепал хозяевам нервы постоянными истериками. Как-то при Северусе он подал Люциусу кофе и затрясся в припадке, забившись головой об пол.

— Вечером верну, — поднимая хрупкое тельце, Снейп кивнул Люциусу и вернулся домой, где пришлось останавливать вскочившую было Джан: — Не дергайтесь, мисс, я сам окажу помощь, вы вполне заменимы.

— У него прогрессирующая ментальная диссоциация, — затараторила та, — причины я не смогла выяснить.

— Посмотрим, что сможет профессор Института Целительства, — скептически улыбнулся Северус, наводя кончик волшебной палочки на лоб домовика. — Легилименс.

Разум домовиков отличается от разума человека. Да и в отличие от эмпатки-подружки Гарри, Снейп видел не взаимосвязь эмоций, а закономерности и связи мысленного пространства.

Разум не книга — его невозможно читать. Первый слой — память. Глубже заходить не надо.

Разум домовиков — штука странная. Домовики не должны забывать предыдущих хозяев, даже если потеряли данный им предмет быта — знак принадлежности семье. А воспоминания этого эльфа ограничивались последними двенадцатью годами у Малфоев. Хотя хозяева были — потому что была ментальная связь. Старая, ослабленная, но никакие силы не могли ее разорвать кроме врученной одежды. Лица прежних хозяев словно мокрой тряпкой вытерлись из памяти домовика. Как эльф оказался на улице, да еще и забыв, кому служит? Можно было найти пару сомнительных ритуалов, имевших подобный эффект... Домовики не служат магглам или сквибам. Значит, вполне возможно, его хозяева лишились волшебства и погибли, забрав перед этим полотенце или что там у него было. Связь ослабили, но не порвали. Зачем ослабляли связь? Чтобы домовик не погиб во время ритуала, когда волшебники жертвовали магией во имя какой-то цели?

И цель, видимо, была достигнута — кто-то из семьи все же остался жив, потому что домовик не освободился и не погиб. И остался без памяти, не в силах вспомнить, к кому привязан.

Вручив Добби наволочку, Малфои взяли его к себе на службу, и все бы ничего, но эти две связи друг на друга реагировали примерно так же, как реагируют на шею козленка две петли, что тянут в противоположные стороны. Вдобавок более старая «петель» сейчас вычерпывала остатки сил эльфа, и без того измученного постоянной внутренней борьбой. Хозяин явно нуждался в поддержке. Оставалось только прикинуть даты некоторых событий и подивиться, что раньше не дошли руки осмотреть маленького сумасшедшего домовика.

— Когда, говорите, он свихнулся? — спросил Северус, выныривая из мыслей волшебного создания.

— Дрей сказал, около часа.

— А похитили тебя давно?

— Ну, часа полтора назад, — шепотом отозвался Гарри. — А что?

— Похоже, это твой эльф, Гарри.