Дни ухаживания (гет)

Не успели Элизабет и Дарси оказаться в Меритоне, как за них взялись приставленная к ним миссис Филлипс и добросердечные соседи, жаждущие пожелать счастья. Дарси справился почти безупречно, хотя мгновенно обрел обычную серьезность, а на лице у него застыло выражение, которое всеми, кто знал его недостаточно хорошо, воспринималось как непроницаемое. Он переносил неизбежные наглые расспросы гораздо лучше, чем ожидала Элизабет, давая спокойные и вежливые ответы и морщась лишь изредка. Только то, как сильно он сжимал ее руку, и каким напряженным стал его взгляд, выдавало, насколько ему неуютно. Джейн и Бингли, разумеется, с обычным благодушием ровно ничего не замечали, и завели беседу с миссис Лонг и тремя ее племянницами.

Похоже, до конца жизни им предстояло отбиваться от подобных дружеских нападений. Им почти не удавалось побыть вдвоем. Элизабет, хотя она никогда особенно не жаловала меритонских сплетниц, сначала расстраивалась в основном из-за Дарси. Она делала все, что в ее силах, чтобы оградить его, но сделать могла не много. Вскоре это испытание, и особенно — непрестанные расспросы дам, стало и для нее настолько невыносимыми, что она мечтала только об одном — поскорее от всех избавиться. И радости Пемберли никогда еще не казались ей такими заманчивыми.

Она изумлялась своему везению, наблюдая, как Дарси силится поддержать беседу с сэром Уильямом Лукасом. Сначала «драгоценнейшая жемчужина» в сочетании с поклоном в ее сторону, потом «Сент-Джеймский дворец» [1]. Она вздохнула. Дарси изумительно держал себя в руках, но – Элизабет подавила смешок – стоило велеречивому рыцарю отвернуться, резко пожал плечами.

«Ну, он хотя бы дождался конца разговора!»

Она нашла себе не просто человека с высокими принципами, более чем приличным состоянием, к тому же изумительно красивого, но при этом наделенного достаточным количеством причуд, чтобы быть источником неиссякаемого веселья. Короче, ей достались все земные блага, завернутые в элегантную оболочку.

— Я написала Шарлотте о твоей помолвке, мисс Элиза, — сказала леди Лукас. — Уверена, она поздравит тебя с таким выдающимся призом.

Элизабет поежилась, порадовавшись, что ее нареченного нет поблизости.

— Спасибо, леди Лукас, — любезно ответила она и бросила взгляд на противоположную сторону комнаты, где стояли Дарси и мистер Беннет.

За последние дни, когда, казалось, в доме не осталось ни одного свободного местечка, ее отец стал настоящим брюзгой. Отчаявшись отыскать хотя бы одного здравомыслящего собеседника, он обратился к будущему зятю, и к своему изумлению, нашел в нем родственную душу. В равной мере нелюдимые, они сошлись и заключили коалицию за кларетом, философией и редкими книгами.

— В нем нет почти ничего забавного, Лиззи, — сказал мистер Беннет, — что и есть его главный недостаток.

Он не вполне понимал природу их союза, потому что Дарси упоминал Элизабет очень редко, и — насколько мог судить мистер Беннет — без особого чувства, в то время как Элизабет могла говорить и говорила о нем часами. Но дела Дарси были громче, чем его слова, и мистер Беннет с этим смирился.

— Я довольна своим выбором, — мягко сказала Элизабет, но мистер Беннет уловил в ее глазах настороженность и приподнял брови.

— Какая серьезность, дитя мое! Это он на тебя так влияет, или твоей деликатной натуре чересчур тяжело переносить общество друзей твоей матери? А, вижу, что попал в цель. Ну же, Лиззи, наслаждайся глупостью, пока можешь — ты очень скоро от нее избавишься.

— Через два месяца, — мрачно сказала Элизабет.

Мистер Беннет рассмеялся.

— Лиззи, радость моя, эти девять недель пролетят так быстро, что ты и не заметишь.

— Три недели — и то слишком долго, — ответила, улыбаясь, Элизабет. — Я молода и неопытна, папенька, так что девять недель кажутся мне вечностью.

Мистер Беннет согласился, что в этом есть доля правды.

— Твой суженый, похоже, именно так и думает.

Элизабет улыбнулась.

— Он старается ради меня, но на самом деле все это ему противно. Но вы с ним, похоже, поладили.

Она выжидательно приподняла брови.

— Он поднимается в моем мнении с каждым часом, — заверил ее мистер Беннет. — Я весьма восхищен всеми тремя моими зятьями. Пожалуй, мой фаворит – Уикхем, но думаю, что твой муж мне будет нравиться не менее мужа Джейн [2].

* * *

Элизабет была в смятении. Она думала о том, как нахмурился Дарси, глядя на Джейн, о «леди Элинор», которую упомянул Бингли, и о странном замешательстве Дарси, что было на того совсем непохоже. Проведя пальцами по губам, она закрыла глаза и вспомнила неуверенный, нежный первый поцелуй, и как скользили под ее пальцами его волосы, когда она потянулась к нему снова, а потом…

На губах Элизабет медленно проступила улыбка. Тогда ее почти целиком поглотили новые, восхитительные ощущения, но крохотная частичка сгорала от любопытства, поэтому она открыла глаза, желая узнать, как повлияло на него ее прикосновение. Было невозможно остаться равнодушной: глаза его были закрыты, голова наклонена в сторону, и на высоких скулах горели красные пятна. Они никогда не видела Дарси таким… таким прекрасным, и, охваченная страстью, принялась целовать губы, горло, все, до чего могла дотянуться… Его молчаливое поощрение разрушало последние границы между ними, заставляя забыть, и где они, и что они…

— Лиззи?

Элизабет вздрогнула и резко открыла глаза.

— Джейн! — воскликнула она, заливаясь румянцем. — Я не заметила, как ты вошла.

— Я зашла не слишком тихо. У тебя только что был очень странный вид, Лиззи.

Элизабет рассмеялась:

— Наверно.

На какое-то мгновение она попыталась представить, как бы выглядела подобная сцена между ее сестрой и будущим зятем. Может, в порыве бездумной страсти мистер Бингли потерял голову и позволил себе слегка прикусить бледную шею Джейн? Элизабет спрятала и улыбку, и румянец: улыбку, потому что не могла в это поверить, а румянец, потому что с удовольствием вспомнила, что поступила именно так. Она была уверена —Джейн никогда в жизни не повела бы себя так бесстыдно. Элизабет улыбнулась. Дарси никогда в жизни не повел бы себя так бесстыдно.

— Лиззи? Лиззи?

— Ох, прости! Мне сейчас о стольком приходится думать! Но я рада, что у меня есть ты, чтобы поделиться мыслями, Джейн — она с любовью посмотрела на сестру.

Джейн сжала руки, потом удовлетворенно улыбнулась:

— Ах, Лиззи, я так счастлива!

Элизабет смотрела на нее, удивляясь уже не в первый раз, насколько они разные. Джейн, все всякого сомнения, была совершенно счастлива; но это было вовсе не то, чего желала Элизабет. Она хотела радости, и смеха, и страсти, а не только теплой, нежной, задушевной привязанности, которая существовала между Джейн и ее женихом. И все это она получила. В любви к ней Дарси была нежность, чем-то похожая на чувство Джейн, но все равно, немного другая — в ней была какая-то детская простота, особенно в первое время, когда он едва верил собственному счастью, и боялся лишний шаг ступить, чтобы не задеть ее и не лишиться ее расположения. Но в его любви была еще и всеобъемлющая сила и страстное чувство, настолько отличное от того, что она видела в отношениях Джейн и Бингли, и всех своих знакомых пар, и от того, что себе воображала, что она с трудом могла это постигнуть.

— Я так рада за тебя, Джейн, — сказала она, помолчав.

— А ты, Лиззи?

Она поморгала.

— Я?

— Ты счастлива? — настаивала Джейн.

Брови Элизабет взлетели вверх.

— Да, конечно, — она грустно улыбнулась. — И стану еще счастливее, когда окажусь в Пемберли вместе с мужем, вдали от всего этого.

Ее взгляд затуманился, и она мечтательно посмотрела в окно, а потом резко вернулась к разговору.

— Я думаю, что буду скучать только по тебе и папеньке, Джейн. А так это будут длиннейшие два месяца в моей жизни.

За исключением того времени, подумала Элизабет, когда я покинула Пемберли и думала, что больше никогда его не увижу.

На лице Джейн отразилось вежливое недоумение.

— Ну, ты же знаешь, наши дамы не очень-то меня любят. И Фицуильяму все это очень тяжело. — Элизабет вздохнула. — Это все не для него. Вокруг одни незнакомые люди, и за тобой постоянно наблюдают и оценивают тебя. Даже я от этого устаю, а я далеко не такая замкнутая, как он.

— Да, это непросто, — согласилась Джейн и осторожно добавила, —Я была так рада уехать в Лондон, после того ужаса… После того, что случилось в прошлом году, только для того, чтобы быть подальше…

— От любопытных глаз? — предположила Элизабет.

Джейн покраснела.

— Да. Я уверена, все мне желали только добра, но вынести такое было довольно тяжело.

Элизабет грустно улыбнулась.

— Думаю, да. Но все-таки я счастлива, и когда мы вместе — только мы вдвоем, или с тобой и мистером Бингли, — мне кажется, что я не была так счастлива за всю мою жизнь. Каждый день я боюсь, что уже никогда не смогу быть такой счастливой. Но только это все сильнее с каждым днем! Он … он такой… Я никогда и вообразить не могла, что так бывает!

Она рассмеялась.

— Из-за него я ужасно поглупела. Я ему так и сказала – это его вина, что я стала такой дурочкой. Это на меня совсем не похоже.

— Ты никогда не станешь дурочкой, Лиззи.

— Расскажи я тебе хотя бы про половину своих мыслей, ты бы так не говорила, — ответила Элизабет, откидываясь на подушки. — Я до смешного счастлива просто от мысли, что он здесь… где-то здесь, и что я могу каждый день смотреть на него, дразнить его, и, если захочу, потрогать его так, как мне нравится.

Джейн ахнула. Элизабет выпрямилась на кровати.

— Я сказала это вслух?

Сестра кивнула, и Элизабет, прикрыв рот рукой, захихикала.

— Мне очень жаль! Я не хотела тебя смутить. Но, милая Джейн, ты же наверняка….

Она остановилась и задумалась, как могла бы выглядеть любовная сцена между Джейн и Бингли. Торопливые поцелуи в щечку, пожатия рук, когда есть уверенность, что никто не видит… согласие по любому возможному поводу… Почему-то Элизабет казалось, что опыт Джейн никак не может быть похож на ее опыт, хотя Джейн была помолвлена дольше.

— Ну, — признала Элизабет, — может быть, и нет.

— Лиззи, что ты натворила? — взволнованно спросила Джейн.

Элизабет, снова откинувшись на подушки, не удержалась от озорного смеха. Она с драматическим вздохом прикрыла глаза рукой и искоса посмотрела на Джейн.

— Приготовься услышать нечто ужасное, милая сестрица.

Джейн спрятала улыбку.

— Лиззи, будь серьезнее. А если бы вас кто-нибудь увидел?

— Я постаралась, чтобы этого не произошло.

Она прикрыла глаза.

— Он вел себя со мной так… бережно, что я стала опасаться, что меня так и не поцелуют до свадьбы. А я предпочла бы заранее подготовиться, — она кашлянула. — Поэтому я пошла с ним на Холм и поцеловала его сама.

Рот Джейн раскрылся сам собой.

— Но, Лиззи… И что он сказал?

Элизабет лукаво улыбнулась.

— Насколько я припоминаю, почти ничего.

— Ты, должно быть, сильно его удивила?

— Не думаю, — Элизабет хихикнула в подушку. — Подозреваю, он меня для этого слишком хорошо знает.

— И… — Джейн поколебалась, — и это все?

Элизабет отвернула голову и порозовела.

— Нет. Я сказала, что люблю его — рассеянно, почти не думая… Я не сознавала, что он не знал…

Она нахмурилась, припоминая, как выглядел Дарси. Невероятно счастливым, охваченным таким безумным восторгом, что на это трудно было смотреть без боли. Он был настолько удивлен. Она прикусила губу.

— Он не знал? — растерянно повторила Джейн. — Но, по… А!

Элизабет взглянула на нее.

— Что значит «А»?

Джейн опустила глаза.

— Мне не надо бы говорить. Я не хочу, чтобы ты считала себя… Само собой, ты была права, но он не мог не… Если это было хоть немного похоже на то, что я пережила… Ох, прости!

Она глубоко вздохнула, и, сжав руку Элизабет в своих ладонях, тревожно посмотрела на нее.

— После всех этих месяцев, когда я верила, что Бингли меня не любит, и никогда не любил, мне иногда трудно по-настоящему поверить, что… Ну, что он меня любит. Конечно, он всегда был ко мне привязан, и я это знаю, но только не всегда это чувствую, если ты понимаешь, что я хочу сказать.

— Да, — сказала Элизабет очень серьезно, — кажется, понимаю.

— Очень помогает то, — продолжала, покраснев, Джейн, — что он всегда такой внимательный. Но, должна тебе признаться, Лиззи, я так долго сомневалась в его чувстве, и была такой… — она сделала руками быстрый резкий жест, — такой покинутой, да, именно так… что я все равно изумляюсь.

Было видно, что ей очень неприятно говорить.

— При этом я знаю, что он все время меня любил, а тут совсем другое.

Глядя на расстроенное лицо Элизабет, она убежденно добавила:

— Я тебя не виню, и уверена, что и он тебя не винит, и он не хотел бы, чтобы ты из-за этого мучилась. И я убеждена, что ты поступила правильно — было бы очень дурно принять его предложение, думая о нем так плохо. Просто я знаю, что это такое, любить кого-то очень сильно, но…

На глазах Джейн проступили слезы и она отвернулась.

— Ну, все, что я хотела сказать, это что временами бывает непросто.

— Ох, Джейн!

Элизабет обняла сестру. Та несколько раз всхлипнула, и, наконец-то, позволила себе роскошь поплакать.

— Джейн, мне так жаль.

— Со мной все хорошо, правда, и я правда счастлива, — сказала Джейн. — Просто временами трудно удержаться, и… Я так рада, что ты рядом. Не знаю, что я буду делать без тебя, милая сестра. Ты будешь мне писать из Пемберли?

Элизабет поцеловала темноволосую голову Джейн.

— Конечно, буду! Ой!

Она внезапно вспомнила загадочный ответ Дарси на свой вопрос о его странном поведении с Джейн.

— Джейн, мистер Дарси хотел бы завтра с тобой поговорить, если тебя это устроит.

— Ну конечно, — ответила Джейн удивленно, — он может говорить со мной, когда захочет.

— Нет, он хотел поговорить с тобой наедине.

Элизабет вспомнила, какой у него был озабоченный и немного виноватый вид, но решила проявить терпение.

— Может, когда мы пойдем в Меритон. Я отправлюсь с мистером Бингли и буду ему рассказывать, какой ты была несносной девчонкой в детстве.

Джейн рассеянно улыбнулась.

— О, это было бы великолепно.

— Но ты должна будешь мне все рассказать, если только это не большая тайна, потому что я сгораю от любопытства. Он уже собрался мне объяснить, но тут появилась миссис Лонг!

— Я тебе все расскажу, — пообещала Джейн. — Что он мне может сказать такого, чего нельзя знать всем?

* * *

Утро выдалось ясное и солнечное. Дарси и Бингли обычно так рано не приезжали, поэтому Элизабет пошла в библиотеку к отцу. Начался обычный разговор, после чего мистер Беннет небрежно заметил:

— Надеюсь, в письме Дарси не было плохих новостей?

Элизабет замерла:

— В каком письме? Он написал письмо? Что-то случилось?

Мистер Беннет усмехнулся:

— Ни за какие сокровища мира не хотел бы снова стать молодым! Нет, я имею в виду письмо, которое мистер Дарси получил вчера вечером. Он тебе не сказал?

— Нет, — она нахмурилась. — Я не видела никакого письма.

— Без сомнения потому, что он разорвал его и бросил в камин, прочитав первые пять строчек, — сухо заметил мистер Беннет. — Но он и впрямь тебе ничего не сказал? Он точно собирался.

— Нет, он… — Элизабет вспомнила, что когда джентльмены вошли в гостиную после обеда, Дарси был напряжен и погружен в себя более, чем обычно. Но она отнесла это на счет чересчур общительных соседей. Он вообще не любил, когда к нему стояли слишком близко, и особенно – когда его касались незнакомцы. В какой-то момент они оказались рядом, и он, пристально глядя на нее, сказал: «Элизабет, я…», но их снова перебили, и она так и не узнала, хотел ли Дарси сказать что-то важное.

— Я думаю, он собирался, но вокруг постоянно были люди.

— Ну, тогда понятно.

— Он сказал, от кого письмо?

Элизабет стала перебирать его знакомых, пытаясь вообразить, у кого достало бы влияния и желания написать что-то, что могло уязвить Дарси, и пришла к неизбежному выводу еще до того, как мистер Беннет, откровенно развлекаясь, ответил:

— От его тетушки, леди Кэтрин де Бэр. Он тут же написал и отправил ответ.

— Интере…

Элизабет, заслышав стук каретных колес, бросилась к окну.

— О, это всего лишь Лукасы, — разочарованно сообщила она. Мистер Беннет рассмеялся.

— Лиззи, они никогда не приезжают до завтрака.

— Знаю, но…

Элизабет зажмурилась, потрясла головой и снова посмотрела в окно.

— Батюшка, вы приглашали мистера Коллинза на свадьбу?

Мистер Беннет припомнил свой ответ на послание мистера Коллинза.

— Нет, — решил он. — А почему ты спрашиваешь?

— Потому что, если глаза меня не обманывает, он сию минуту идет по подъездной аллее. И Шарлотта! Шарлотта тоже приехала!

Элизабет, задыхаясь, ворвалась в гостиную, как раз вовремя, чтобы встретить подругу.

— Я так рада за тебя, Элизабет, — сказала Шарлотта с теплой улыбкой. — Я всегда говорила, что он к тебе не равнодушен, помнишь?

— Да уж, — рассмеялась Элизабет, — ты проявила невероятную проницательность, Шарлотта. А у тебя как дела? Как куры, хорошо несутся? О! Мистер Коллинз! Рада видеть и вас тоже.

— Кузина Элизабет, — начал мистер Коллинз, отвесив тяжеловесный поклон. — Позвольте мне также принести вас свои поздравления в связи с вступлением в сулящий многие преимущества брак, несмотря на расстройство, и очень сильное расстройство, которое он вызывает у моей благородной покровительницы леди Кэтрин де Бэр…

— Уверена, Элиза и так знает о недовольстве ее милости, — вмешалась леди Лукас и рассмеялась похожим на ржание смехом.

Элизабет вздохнула и улыбнулась подруге. Во всяком случае, появился хоть один человек, чье общество доставляло удовольствие. Хотя порой ей казалось, что это удовольствие куплено слишком дорогой ценой: Дарси был вынужден выносить всю меру заискиваний и угодливости мистера Коллинза, явно принявшего совет мистера Беннета насчет приходов близко к сердцу.

Молодежь решила отправиться в Меритон. Шарлотта и Элизабет торопились обсудить все накопившиеся новости, Бингли по доброте души взял на себя мистера Коллинза, а Джейн и Дарси, отстав от всех остальных, о чем-то тихо и серьезно разговаривали. В Меритоне Дарси и Элизабет едва успели обменяться несколькими словами.

— Твоя сестра — святая! — сказал он ошеломленно.

Элизабет рассмеялась.

— Да, Джейн — настоящий ангел, — согласилась она. — Мне надо ревновать?

— Ревновать? — нахмурился Дарси. — С какой стати тебе ревновать, Элизабет?

Элизабет глянула на него, но он был совершенно серьезен.

— Ты давно смотрелся в зеркало, милый? — дерзко бросила она, и наслаждалась целых двадцать секунд, которые ему потребовались, чтобы сообразить, о чем речь. Глаза у него расширились, и он залился румянцем.

— А, ты об этом? — решительно сказал Дарси. — Это не важно. Теперь я твой.

Элизабет просияла, но прежде, чем они смогли продолжить этот многообещающий разговор, за спиной раздался голос мистера Коллинза, пребывавшего в полном восторге от того, что его и близкого родственника его благодетельницы разделяет всего сотня футов. И к ним присоединился многострадальный Бингли.

* * *

Как не утомителен был вчерашний день, сегодняшний оказался еще тяжелее, и, расставшись с женихом после церемонного поцелуя руки, Элизабет с радостью поднялась к себе наверх. Прежде чем она успела устроиться на кровати, появилась Джейн. После разговора с Дарси она весь вечер была молчаливее, чем обычно. Ее темные волосы были распущены, и так растрепаны, что было очевидно – их не раз ворошили пальцами. Для Джейн такое состояние свидетельствовало о глубокой обиде.

— Что случилось, Джейн?

Элизабет вспомнила разговор с Дарси, и, встревоженная, вскочила с кровати.

— Джейн, что он тебе сказал?

— Кто мне что сказал? — переспросила Джейн, не глядя на нее.

— Мистер Дарси, конечно!

— А… Ну, что это он убедил Бингли, что я нему равнодушна, и что знал, когда я была в Лондоне и ни разу об этом не упомянул, — Джейн с тем же отсутствующим видом взмахнула рукой. — Он извинился, и я попросила его называть меня по имени.

Она добавила немного удивленным тоном:

— Он действительно сильно мучался по поводу всей этой истории.

Элизабет села на кровать.

— Он сказал тебе? Но за…

Джейн вздернула голову. Она стояла очень прямо, и только пальцы мяли оборки ночной рубашки.

— Затем, что, как он сказал, я стану его сестрой.

В ее голосе не слышалось не малейшего осуждения, даже когда она добавила:

— Видишь ли, он считает, что было бы неправильно скрывать это от меня, раз мы станем близкими родственниками.

Элизабет не сводила с нее глаз.

— Джейн?

— Элизабет, — начала Джейн. Ее темные глаза горели. — Я могу понять, почему мистер Дарси поступил так, как он поступил, и я понимаю, почему Бингли сделал то, что он сделал; но не могла бы ты… — она на мгновение прикусила губу, — не могла бы ты объяснить, почему, еще с апреля зная, что Бингли искренне мною восхищался, ты мне ни слова не сказала?

Элизабет вздохнула.

— Джейн, к тому времени Бингли уже исчез. Какой смысл было тебе это рассказывать? Тебе бы стало только еще больнее. Это мог объяснить только сам Бингли.

Джейн отвернулась.

— Значит, я была права, — прошептала она.

— Ты о чем?

Джейн вздернула подбородок.

— Думаю, — сказала она, — ты промолчала, потому что действительно считала, что так будет лучше. Потому что ты была не в состоянии понять, что… что… — она стиснула руки, — что я отдала бы все на свете, чтобы знать, что он испытывал ко мне хоть какое-то чувство… Хоть что-то.

— Джейн!

— А он понял, — продолжала она задумчиво. — Мистер Дарси понял. Наверно, поэтому до сих пор чувствует себя виноватым. Знаешь, я пыталась поблагодарить его за Лидию, а он ответил, что не заслуживает благодарности. Как-то странно рассмеялся и сказал, что это ему за грехи. Я почему-то не думаю, что он говорил о деньгах.

Элизабет не вполне поняла, что имела в виду Джейн. Но она осознала, что молчание причинило боль любимой сестре, и извинилась. Джейн устало улыбнулась.

— Все в порядке, — сказала она. — Все миновало, и, надеюсь, принесло нам пользу. Лиззи, — добавила она после мгновенного колебания, — остерегайся.

Элизабет подняла глаза.

— Почему? Что ты хочешь сказать?

Джейн серьезно объяснила:

— Я знаю, ты хотела как лучше. Но если ты станешь что-то скрывать от мистера Дарси, он расстроится гораздо сильнее, чем я. Я только хочу, чтобы ты была поосторожнее, Лиззи.

— Буду, — пообещала Элизабет.

Примечания:

1. В основе всего фрагмента – конец гл. 60 ГиП.

2. Цитата из ГиП, гл. 59.