Turn Me Loose: A Harry Potter Adventure (гет)

Прочистив горло, оглядываешь уставившихся на тебя людей. Фоукс ещё сильнее стискивает твое плечо, и ты чувствуешь острую боль в спине, когда он отталкивается от тебя и взлетает. Птица парит над тобой, шипя, пока ты не прогоняешь её рукой. Эта дерьмовая пташка беспричинно порвала тебя когтями, черт побери!

Пытаешься дотянуться до раны рукой, но тебя поранили между лопатками — туда трудно добраться. Накладываешь при помощи своей палочки плохо нацеленное исцеляющее заклинание; оно частично снимает жжение.

— Что-то не так, Гарри? — с невинным видом спрашивает Дамблдор.

— Конечно же, нет! Вы контролируете то, что происходит в школе не больше, чем своего фамилиара. И почему я, б…, не удивлен?

Студенты в помещении коллективно сглатывают.

— Гарри, посол Поттер, кажется, вы несколько взволнованы. Возможно, вам следует пойти в вашу комнату и отдохнуть? — добавляет он, чем раздражает тебя ещё больше.

Торжественной поступью подойдя к главному столу, вытаскиваешь мешочек с медальоном Слизерина. Все преподаватели, кроме Снейпа, кажется, отшатываются прочь от излучаемого тобой гнева.

Шлепнув мешочек на стол перед ним, шипишь:

— Держите. Обошлось всего-то в жизни парочки наемников и Аластора Хмури.

Безмятежный фасад Дамблдора трескается:

— Аластор?

— Погиб, сражаясь, вероятно, как и хотел — но, по крайней мере, мы достигли цели. Билл возвращает тело в Англию. Не хотите объяснить, как вы опростоволосились? Какого черта здесь произошло?

— Мы поговорим об этом позднее, Гарри. Возможно, Северус составит тебе компанию на пути к твоим апартаментам и коротко введет тебя в курс дела, — немного упрочняет Дамблдор свой пошатнувшийся авторитет. Он пытается рассердить тебя. Нужно успокоиться, или ты попадешься в его очередную ловушку!

Снейп выглядит так, как будто предпочел бы поучаствовать в детских музыкальных мультиках, но, тем не менее, встает. Хорошая собачка. Тем временем смотришь на руку директора и так называемого лидера света — она в перчатке.

— Эта проклятая рана ухудшается, верно?

— Это вас не касается, посол Поттер. Идите.

— Кажется, старику не долго осталось, Снейп. Несмотря на всю его мощь, феникса и двух зельеваров в его распоряжении, проклятье берет над ним верх. Я начинаю думать, что любой из нас мог бы вывести его из строя, — шагая рядом с ожесточенным человеком, борешься сам с собой, пытаясь не стать таким же, как зельевар — очередной пешкой Дамблдора.

— С вашей стороны было бы мудро держать свои теории при себе, Поттер.

— Поэтому он становится ленивым и слишком спешит со своими планами. Раньше Дамблдор всегда действовал более тонко.

Двигаясь вперед, бросаешь взгляд на зельевара. Он ничего не говорит, но не надо быть легилиментом, чтобы знать: в этот момент его мозг просчитывает варианты.

— Что? Нет на это ответа, Снейп? Так насчет чего вы должны меня просветить?

Открываешь дверь в апартаменты и выясняешь, что они в том же состоянии, в каком ты их и оставил. Заходишь; Снейп следует по пятам. Гомункул был в комнате Гермионы — понятно, что и украли его именно оттуда.

— Кровавый якорь был украден Панси Паркинсон, после чего та сбежала из школы. Грейнджер нашли оглушенной, со стертой памятью и со следами воздействия темной магией.

— Паркинсон и кто бы то с ней ни был ещё, вероятно, наложили на Гермиону империус, не так ли?

Снейп не отрицает:

— Согласен.

— Мы ведь понятия не имеем, что она могла сказать Панси? Они могут уже знать, что Грейнджер — живой ключ к защите Хогвартса.

— Такое опасение существует. С безопасностью Грейнджер имеет дело метаморф, если это вас успокоит.

— Не особенно, и я думаю, что у вас такое же мнение о Тонкс, как и у меня. — Эльфячьи яйца! Вы соглашаетесь со Снейпом в том, насколько плохо обстоят дела.

— Два обслуживающих вас домовых эльфа попытались предотвратить похищение. Оба были убиты. Мисс Всезнайка была безутешна.

Останавливаешься. Тебе нравилась Винки и, несмотря на все свое безумие, Добби был другом. Дамблдор скрывается за тщательно проработанным фасадом, но ты чувствуешь, как по твоим жилам стремительно проносится гнев.

— Кричер!

Появляется седой эльф:

— Вы вызывали меня, хозяин?

— Что ты знаешь о смерти Винки и Добби?

— Только то, что они умерли — убиты людьми.

— Поттер, что вы делаете? — спрашивает Снейп.

— Зачинщицей была Панси Паркинсон. Ты знаешь эту ведьму?

— Поттер…

— Да, Кричер знает семью Паркинсон. Кричер знает ведьму с поросячьим носом.

— Если я прикажу тебе убить её, ты сможешь это сделать?

Кричер улыбается. Ты в первый раз видишь, как он это делает — и в самом деле, жуткое зрелище.

— Хозяин действительно достоин службы. Кричеру, как и всем эльфам, запрещено прямое убийство волшебных людей, но, как и у всех правил, есть способы…

— Поттер!

— Что, Снейп? Если она решила убить Гермиону, весь замок мог бы взорваться, вероятно, убив всех, кто в нем есть! Вы хотите умереть из-за ущербных планов старика?

— Поработайте хоть немного своим мозгом, Поттер! Темный Лорд не будет жертвовать детьми всех своих последователей.

— Вы и вправду ожидаете, что я этому поверю? Он уничтожил целый город в Южной Америке и убил своего партнера и всех его людей, дабы удостовериться, что тайное укрытие его хоркрукса не найдут. Я был там! Видел своими собственными глазами. Вы и сами можете попытаться; расскажете мне, что он такое и способен ли на это или нет. Люди вроде него или Дамблдора знают, что всегда найдутся другие последователи, и пора бы вам это уже понять!

Бледнолицый человек знает, что ты прав, но слишком упрям, что это признать.

Поворачиваешься к своему эльфу и делаешь из перочинного ножа портключ в Визжащую Хижину:

— Прекрасно, не убивай её. Наблюдай за её поместьем. Если она ступит за пределы защиты, ударь её вот этим и воспользуйся словом «мразь» для активации портключа. Он принесет вас в заброшенный дом в Хогсмиде. Любым необходимым способом выведи её из строя, не дай ей аппарировать оттуда и приведи либо меня, — делаешь паузу и смотришь на другого человека в комнате, — либо профессора Снейпа, и мы собственноручно ею займемся.

Эльф кивает, забирает нож и аппарирует. Снова поворачиваешься к Снейпу:

— Так насколько я похож сейчас на своего отца?

— Зачем вам нужна Паркинсон? Из-за убийства эльфов? — проверяет тебя Снейп.

— Нет. Мы оба знаем, что она сделала это по чьему-то приказу. Панси не настолько умна. Предполагаю, след ведет прямо к Малфою, и как только я достану доказательства, он получит всё, что ему причитается.

Лицо Снейпа заливает гнев:

— Ты не причинишь Малфою вреда. Я позабочусь о нем. Это понятно?

— Почему? Ведь не просто же потому, что он один из ваших любимчиков-слизеринцев. Какова ваша роль в событиях, Снейп?

— У меня есть свои причины, Поттер, но хочу четко прояснить ситуацию: все, что связано с Драко Малфоем, пойдет через меня. Не испытывайте мое терпение.

Улыбаешься ему. Ты вполне способен ему лгать. Правда может и измениться.

— Отлично, Снейп, малыш Малфой — целиком ваш. Но вам лучше держать мальчика на поводке. Если он перейдет мне дорогу, для него это окончится весьма плохо.

— Если ему причинят вред, Поттер, непременно будут последствия.

— У всего есть последствия, Снейп. А как насчет гоблинов? Что делает Скримджер?

— Большинство из них внизу в своих хранилищах — держат в заложниках британские деньги. Остальные совершают активные набеги. Кентавры поймали группу гоблинов в Запретном Лесу, где после этого состоялась знаменательная битва. По моим предположениям, либо Темный Лорд планировал нападение на Хогвартс, либо он пытался произвести таким образом, разведку хогвартской системы обороны.

— Как вы думаете, сколько он знает о Хогвартсе и его защите?

У Снейпа, кажется, уже практически срывается с губ какое-то оскорбление, однако он сдерживает себя.

— Наконец-то хоть один интеллектуальный вопрос от вас. Маловероятно, что в свою бытность студентом Темный Лорд многое узнал об обороне замка, но можно предположить, что он узнал достаточно во время вселения в Квиррела — плюс все, что в свое время мог обеспечить Барти Крауч. Встроенная защита крови купит школе какое-то время, однако не слишком много.

— Надо изолировать Тайную Комнату. — Билл был бы горд; ты начал думать как разрушитель заклинаний и оценивать возможные черные ходы.

— Это уже сделано — фактически, летом.

— Как вы нашли змееуста, чтобы открыть тоннель?

— Вход был в туалете, Поттер. Подумайте! Мы живем в мире магии. Взрывное проклятье или многие другие заклинания могли бы помочь решить проблему, но, переняв тактику у врагов, директор использовал чрезвычайно сильное заморочное заклятье и открыл его.

— Он обрушил его или поставил там ловушку?

— Можете сами обсудить это с ним. Я был там только для того, чтобы посмотреть, нельзя ли что-нибудь взять у мертвого существа. Как только я определил, что тело пришло в негодность и его невозможно использовать, то сразу ушел. Позднее директор рассказал мне, что доступ в школу через Комнату проблемы больше не представляет.

Тебе не нравится этот ответ:

— Зная его, вероятно, можно сказать, что тоннель в такой же безопасности, как был и философский камень.

— Ах да, в нас же проснулся начинающий разрушитель заклинаний. Скажите мне, Поттер, как бы вы решили задачу?

— Некрощиты. Здесь внизу есть существо шестидесяти футов в величину. Нет смысла позволить ему пропадать. Я видел отвратительного костяного голема, созданного из нескольких сотен гоблинских трупов. Полагаю, в запретном лесу — достаточно мертвых тел. Затем я сделал бы опасный подъем в туннель. Разбросал бы там разных одноразовых щитов, за ними поставил бы штуки помощнее. Все — смертельное.

Снейп кивает:

— Возможно, вам следует попытаться поговорить с директором и определить, эффективнее ли его система обороны, чем та, что предлагаете вы. Могу сказать, что если директор перейдет в мир иной, то, видимо, его должность приму я.

— А что относительно Флитвика? Разве не он сейчас заместитель?

— Вы действительно думаете, что с этим восстанием гоблинов Скримджер вместе с попечителями назначат на это место кого-то с гоблинской кровью? Что касается Спраут, в лучшем случае она неэффективна. Мы с вами вынуждены будем поддерживать друг друга, пока защита крови не падет. Полагаю, таков его способ заставить нас сотрудничать. Мне это не нравится, и я знаю, что вам тоже, Поттер, но надо начинать готовиться к такой возможности. Пока же давайте попробуем не обращать внимания на взаимную ненависть и поработаем над достижением общей цели, дабы удостовериться, что мы оба сможем дожить до конца войны.

— По рукам, Снейп.

— Согласен, Поттер.

Мужчина разворачивается и выходит из твоей комнаты. Чувствуешь себя грязным. Ты только что заключил сделку с Северусом Снейпом, вторым по величине ублюдком из всех блуждающих по залам Хогвартса.

Подхватываешь оставленное совой сообщение с информацией от посла Димперио и Бразильского посольства — ещё одной военная фракция, с которой у тебя свободный союз.

У Риддла маленькая, но целенаправленная группа, которую поддерживает нация гоблинов, связавшая с ним свою судьбу. У тебя же лишь шаманство удерживает от распада лоскутную оппозицию, состоящую из Министерства, Ордена, любых наемников, которых сможет раздобыть Кван на все ещё доступные тебе деньги, и всего остального, что найдется в загашнике.

Единственный проблеск хороших новостей в том, что у Риддла теперь меньше на один хоркрукс. Его последователи доказали, что у них не хватает энтузиазма продолжать дело без своего руководителя. Так что единственное возможное решение — убить Тома Риддла.

От нечего делать вытаскиваешь драконью кость и начинаешь гравировку. Кроме способности менять свое тело, в палатах у Бабы-Яги ты заметил одну впечатляющую штуку — щит на стене с неприятными одноразовыми защитами. Хаку нужен новый щит; покрытый дюжиной огненных стрелковых защит или чем-то даже более мерзким мог бы оказаться весьма кстати для убийства гоблинов и прочего, что подвернется твоему троллю по пути.

Раздается стук в дверь, соединяющую твои апартаменты с комнатой старосты школы. К тебе пришла ещё одна из отчасти добровольных шахматных фигур Дамблдора. Бесполезно её избегать.

— Входи, Гермиона.

Входит измученная ведьма, которой явно требуется хорошенько поспать. Позади неё — Тонкс.

— А вот тебе здесь не особо рады, Нимфадора.

— Я иду туда же, куда и она, — отвечает аврор.

— Пожалуйста, ты же будешь рядом. Гарри сможет меня защитить, и в случае чего непременно так и сделает.

— Как защитил Макгонагалл? — стреляет в ответ явно готовая к драке со мной Тонкс.

— Кто вообще тебе это сказал… что ж, мы оба знаем, кто тебе это сказал. Когда она умерла, он был ближе к Макгонагалл, чем я. Обещаю, что если кто-то нападет на Гермиону, пока она в этой комнате, я буду сражаться с ним намного лучше, чем ты с Беллатрикс. Это приемлемо?

Тонкс хлопает дверью.

— Это и в самом деле было необходимо, Гарри? — спрашивает медленно идущая Гермиона.

— С моей точки зрения — да. Где была твоя так называемая охрана, когда Паркинсон заманила тебя в засаду?

Староста морщит бровь и произносит:

— Она изображала Дамблдора по его просьбе. Я думаю, он был далеко от замка во время нападения.

— Я так и знал — это дает ему хорошее алиби.

— Мы ничего не сможем сейчас сделать по этому поводу. Я рада, что ты вернулся. Тот предмет, что ты отдал Дамблдору, был хоркурксом?

— Прямо в точку, Гермиона. Остался ещё один, но я над этим работаю.

— Я боюсь, Гарри. Щиты начали слабеть, как только эта сука Паркинсон украла якорь, и я могла чувствовать, как в этот раз замок откачивает из меня ещё больше. Она украла даже мое зелье удачи, которое я выиграла у профессора Слагхорна! — оседает Грейнджер на стул напротив и небрежно опускает на стол баночку с бальзамом.

С одной стороны, тебе хочется солгать ей и сказать, что у тебя все под контролем. С другой, тебе лень пытаться её успокоить.

— У тебя есть причины для страха. Всё, что я слышал, указывает на то, что сейчас побеждают Упивающиеся Смертью. Министерство увязло в играх с гоблинами, а Дамблдор больше не вдохновляет меня так, как раньше. Что это, кстати?

— Мадам Помфри дала это мне для оставленной Фоуксом раны у тебя на спине. Можно спросить, почему Фоукс это сделал?

— Можно, но скажу лишь то, что я довольно уверен, что здесь приложил руку Дамблдор.

Она вздыхает:

— Понимаю. Я начинаю призирать волшебный мир. Всё здесь настолько скрытно и у всех до одного — своя политика.

— Я не удивлен. И в значительной степени полагаю, что на третьем курсе тебе дали хроноворот в качестве, так сказать, взятки — на тот случай, если вдруг понадобится тебя использовать.

Гермионе как будто хочется это опровергнуть и защитить память о Макгонагалл, но девушка сдерживается. Вместо этого она произносит:

— Я очень сожалею о Добби и Винки.

— Ага, и я тоже. Эльфы ведь, в общем-то, не способны планировать свои действия, потому-то их крайне легко одурачить. Что касается меня… Я сожалею о Хмури и пяти погибших наемниках. — Открываешь холодильник и вручаешь ей сливочное пиво. Тебе тоже не помешало бы выпить.

Она удрученно берет бутылку и отвечает:

— Хмури, вероятно, был лучшим из всего, что имелось у Ордена. Как он умер? Я пойму, если ты не захочешь об этом говорить.

— Нет, все в порядке. Великан раздавил ему грудную клетку, но Хмури ослепил эту тварь и сильно её потрепал. Я не мог туда вовремя добраться, чтобы спасти Аластора. Всё, что получилось — это убить великана до того, как эта гадость достала кого-нибудь ещё.

Она широко распахивает глаза, четко помня о нашем столкновении с «маленьким» братцем Хагрида — безусловно, коротышкой для их племени.

— Ты убил великана?

— И кучу гоблинов и, по крайней мере, одного русского мага. За этими стенами — безобразный мир. Что касается великана, то это не так трудно, как ты, вероятно, думаешь: уложи его на землю, и на голове полно слабых мест. Надо будет не забыть зайти и извиниться перед Биннсом за всю полезную информацию на его уроках и подарить профессору пару сувениров.

— Ты шутишь, да?

— Если только чуть-чуть. Кроме всего прочего, я сражался с гоблинами в Бразилии, — выуживаешь из сумки и показываешь ей пару ворговых зелий и мерзкий ножик, предназначенный для меньших, чем человеческие, рук. — Ну и как у тебя дела теперь, после нападения и всего такого?

К настоящему времени ты уже практически привык, когда на тебя нападают, равно и к тому, что тебя предают, но для ведьмы, сидящей напротив, это, наверное, невыносимо.

— Меня всюду сопровождает Тонкс, я не могу выполнять обязанностей старосты, мне не позволяют даже и приблизиться к Слизерину. Я слышала, профессор Снейп сказал своим студентам, что Тонкс позволено использовать смертельные проклятья на ком угодно, кто поднимет против меня палочку. Не знаю, блефует ли он или говорит серьезно. А ты как, Гарри? Я тут скулю о своей участи, а ты в состоянии сидеть и болтать о том, кого ты недавно убил. Если тебе нужно будет с кем-то поговорить, я всегда рядом. Мне бы хотелось снова попробовать быть твоим другом.

Мило, что она пытается выстроить мост — можно было бы рассказать ей, как наблюдал процесс «курения» Бабой-Ягой части волдемортовой души, а потом и об обмене хоркрукса на сексуальную услугу, однако бедная Грейнджер ещё не настолько искушена. Вероятно, такие истории поджарят ей мозг.

— Ценю твое предложение, но пока я — пас. Чтобы поговорить, у меня есть Билл и порой Флёр. В любом случае, думаю, я лягу баиньки, как только выясню, как же нанести этот бальзам.

— Расслабься, Гарри. Я намажу тебя. Это самое малое, что я могу сделать.

Встаешь и тянешь надетую на тебе рубашку вверх, оголяя спину. Грейнджер снимает зачарованный бандаж, повязанный тобой после того, как ушел Снейп, и присвистывает:

— Напомни мне, чтобы я никогда не злила Фоукса. Не шевелись. Гм, он покалывает при прикосновении.

Чувство того, как её палец размазывает вещество по ране, оказывается и в самом деле приятным.

— Как там все выглядит? — спрашиваешь ты, в кои-то веки наслаждаясь хоть чем-то лечебным, без жуткой вони и кошмарного вкуса.

— Рана неплохо заживает. Хочешь ещё?

— Ага, замечательные ощущения.

Грейнджер черпает бальзам тремя пальцами и втирает его ладонью; покалывающие ощущения усиливаются. Мгновения текут; ты скулишь, когда её рука покидает твою кожу, но охаешь, когда возвращаются уже обе девичьи ладони в бальзаме. Её руки отступили от раны и бродят по всей твоей спине, медленно её массажируя. Не следовало бы, но ты практически в нирване от наслаждения.

Повсюду, где её кожа соприкасается с твоей, ощущения просто восхитительные. Отшвыриваешь футболку, и Гермиона едва слышно стонет. Далекий голос в твоей голове предостерегает тебя, что что-то не так, однако чувство настолько великолепно, что предупреждения отметаются.

Её руки, покрытые чудесной субстанцией, массажируют твои плечи и добираются до груди. Переворачиваешься в руках девушки и видишь её раскрасневшееся лицо и застекленные глаза, но уже через миг вы соединяетесь в поцелуе. Твои пальцы окунаются в бальзам и забираются под её блузку, немного дразня спину девушки и чувствуя, как та дрожит от твоих прикосновений. Очередное тихое предупреждение на краю твоего сознания игнорируется.

Правила игры понятны и просты: чем больше плоти соприкасается, тем сильнее ощущения. Одежда превращается во врага; надо избавиться от неё — от всей.

Тихий предостерегающий голос на краю твоего сознания… теперь подбадривает тебя.

К концу первого часа Гермиона истощена. Ты — вероятно, благодаря своему физическому режиму — можешь и продолжать. К концу следующего часа она умоляет тебя попытаться смыть бальзам. Несешь её, шатаясь, в свою ванную, только чтобы узнать, что чем бы эта штука ни была, она, должно быть, сделана на основе масла. Мыльная вода в ванне просто становится для вас очередным местом действия для продолжения безжалостного эротического контакта.

Вытащив девушку из ванны после того, как та потеряла сознание и почти утонула, обрушиваешься на кровать, все ещё отчаянно желая к ней прикасаться.

Эффект бальзама длится почти всю ночь. Хорошо, что в нем есть лечебный компонент. Даже так чувствуешь себя истощенным, а твоя кожа становится слишком чувствительной.

В один прекрасный момент, зашевелившись рядом с тобой, она просыпается. Вы оба сильно пахнете потом и сексом. Дикие волосы девушки спутаны — если честно, везде. Сиськи потеряли свою привлекательность уже часа два назад. Как ни смешно, но лучший секс за всю твою жизнь случился не с бессмертным метаморфом, «таинственной» подругой Флёр, коренной американкой-анимагусом, девочкой из канадской частной школы или матерью-одиночкой из Бразилии, а с английской ведьмой-девственницей, абсолютно точно не имевшей никакого понятия, что она делает. Правда, Гермиона была пьяна от магии, и ты откровенно боишься того, на что бы это было похоже, если бы Баба-Яга попала под воздействие подобной субстанции.

Твои размышления прерывает хлюпанье.

— Ты в порядке? — спрашиваешь её, страшась ответа.

Хлюпанье усиливается — вот бл…!Драконы, демоны и великаны — вполне в твоей весовой категории. Ревущие ведьмы — нет; можете спросить у Чо. Отчасти ты несколько оскорблен, что она плачет после секса с тобой.

— Успокойся, Гермиона.

— Я не хотела… делать этого!

— Ага, я тоже. Если тебя это утешит, ты была великолепна.

— Это не я, — шипит она. — Это был какой-то безумный одержимый вариант меня!

— Я тоже был не совсем мной. Прости за укусы. — Ты и не знал, что в тебе это кроется. — Полагаю, Дамблдору очень сильно хотелось, чтобы у него зарядилась защита.

Гермиона закрывает кран со слезами:

— Он и вправду такой же ужасный, как ты говоришь. — Это не вопрос, а утверждение.

— И находит оправдание любому своему поступку.

— Зачем директор так поступает? Щиты были не настолько слабы!

— Он в отчаянии и умирает.

— Ты уверен?

Кивнув, убираешь прядь с её лица.

— Рука в перчатке означает, что рана от проклятья ухудшается или что он пытается подражать некому певцу…

Шутка вызывает у неё слабый смешок, и ты продолжаешь:

— Серьезно, у него два зельевара и феникс, и этого все еще недостаточно для его спасения. Действиям директора не достает обычной тонкости, и я думаю, что он перестал волноваться о том, кому причиняет вред. Что делает его настолько же опасным, насколько и другого плохого парня.

— А как же мы? — спрашивает она.

— С нами, думаю, все в порядке, мы зарыли топор войны… или член… сама выбирай.

Заплаканные глаза Гермионы распахиваются, и девушка качает головой.

— Ужасная шутка, Гарри.

Обдумывая все, что только что случилось, приходишь к кошмарному заключению.

— Гермиона, ты в последнее время не принимала никаких других зелий, нет?

— Ну, мне давали укрепляющие, чтобы помочь восстановиться после того, как меня иссушили щиты. А почему ты спрашиваешь?

— Какие-нибудь из них были зелеными или скверными на вкус?

— Они все были скверными на вкус. Через некоторое время я перестала уделять этому внимание. Ты же не…

— Думаю, что среди них тебе подсунули зелье изобилия — ага, вполне могли бы.

Слезы начинают капать вновь, и ты ощущаешь, как у неё поднимается паника:

— Этого не может быть! Я хранила себя для первой брачной ночи! Я не… Что… Невозможно!

Это тяжело, но берешь её за плечи.

— Успокойся! Несколько дней придется потерпеть — выяснить всё мы пока не сможем. Не паникуй.

— Тебе легко говорить! Я слишком молода, чтоб быть мамой! — ляпает она очевидное. Можно было бы сказать, что ты тоже слишком молод, но твой договор с внучкой Грозовой Тучей, Лорен, идет вразрез с таким утверждением.

— Расслабься. Мы пройдем через это. — Надеешься, что она не спросит сейчас, как — об этом ты понятия не имеешь, но ты должен был сказать нечто подобное.

На то, чтобы её успокоить, уходит несколько минут. Все, что ты можешь — крепко держать её и говорить ей, что всё будет хорошо. В конечном счете, ведьма снова засыпает у тебя в руках, и у тебя есть время подумать о своем будущем плане действия.

Все эти события, вероятно, его способ отомстить тебе за гомункула. Точно одно: есть очень большой шанс, что Альбус Дамблдор не доживет до того момента, как его погубит рана. Вероятно, ты убьешь его гораздо раньше, и пугает то, что ему, вероятно, это и надо.