Significant Digits - Значащие цифры (джен)

1107 год нашей эры

Сагворн Саг, Акл.

Акльский гоббледук переведён на современный английский язык.

Хаддад колотил в дверь Сагворна Сага. Он был очень крупным, пожалуй, четыре с половиной римских фута ⁽¹⁾ ростом, и от ударов его кулака по дереву вся дверь сотрясалась.

— Додрод! — позвал он, продолжая стучать. — Додрод, открывай!

Через несколько ударов Додрод наконец ослабил узел и сдвинул засов, открывая дверь. Он был не таким крупным, как Хаддад, но на гоблинский вкус был красивым: с короткими и слегка изогнутыми ушами, задранным носом, тёмными глазами и кремовой кожей.

— Ну что ещё? — раздражённо спросил он, убирая палочку в рубашку.

Додрод как раз приводил свой дом в порядок и был раздосадован, что его прервали. Он уже запутался, какие из своих изделий воли⁽²⁾ он успел обновить, и теперь ему придётся начинать всё сначала, если он не хочет, чтобы его кровать через пару дней внезапно превратилась в необработанную древесину. Работа была утомительной, и ему приходилось делать её чаще других, чья воля была сильнее, и потому его не радовала перспектива начинать заново.

— Совет волшебников⁽³⁾ созвал всеобщее собрание! Человеческие создания собираются в Лондоне! — выпалил Хаддад.

Глаза Додрода расширились, он подался вперёд и схватил Хаддада за воротник:

— Ты уверен? Почему они созывают собрание? Между ними началась война?

Большой гоблин помотал головой.

— Нет! Северус Гортензий разослал сов по всей стране, настраивая всех против нас! Если с кем и начинается война — то это с нами! — Хаддад заскрежетал своими мелкими острыми зубами, его глаза тревожно расширились. — Додрод, Гортензий хочет отнять наши волшебные палочки! Он специально вызвал гречанку на собрание!

Додрод побледнел, но покачал головой:

— Олливандер никогда не подчинится таким требованиям! Она гордая женщина, и многие в долгу перед ней, как люди, так и другие создания!

— Мне бы твою уверенность, — сказал Хаддад, когда Додрод отпустил его воротник. — Так или иначе, нам нужен план.

— Да, — вздохнул Додрод. Он прошел мимо Хаддада к краю платформы, на которой стоял его дом. — Они боятся нас, — он посмотрел на Акл, обводя город рукой. — Они боятся этого.

По своей естественной структуре, если отбросить все Формы, Акл был обычным городом. По любым меркам он был очень большим, внутри горы жили почти три тысячи гоблинов, но основными настоящими материалами были грубые недрагоценные металлы и камень. Фундаменты Акла были вытесаны и выкованы так, чтобы оставаться неизменно прочными, и уровень зданий выдерживался таким образом, чтобы прикреплять их к крутым внутренним стенам. Это было необходимо для безопасности, чтобы ни плохая планировка, ни тяжёлый вес зданий не могли вызвать обрушение всего города. Многие гоблины волепретворяли свои дома в строения не только красивые, но и тяжелые, со сводчатыми мраморными стенами и алмазными крышами; эти дома бы разрушились и обвалились, если бы они держались на чём-то другом, кроме каменных и железных опор.

Но Додрод знал, что редкие посетители города не могли знать этих фактов — ибо зачем хоть одному гоблину рассказывать об этом? — так что Акл выглядел для них как место невероятных чудес. Непрерывный калейдоскоп увесистых драгоценных камней и золота причудливыми узорами украшал элегантные усадьбы, переливающиеся в свете солнечного камня (который сам по себе был чудом винчианских зеркал). Узкие извилистые улочки, ведущие к склону Акльской горы-внутри-горы, были покрыты цельным гранитом с гальковидной поверхностью, пронизанной красивыми завитками звёздного металла. Потолок природной скалы, отвесные ходы огромной пещеры под городом и несколько опорных столбов были единственными необработанными местами во всем городе.

Конечно, это была магия, но магия непостижимая. Чтобы получить место в Ургод Уре, каждый взрослый гоблин должен был следить за одной частью города, придавая ей Формы и поддерживая время жизни своей работы каждые несколько дней. Естественно, в результате в Ургод Уре возникло небольшое соперничество, и город стал сиять, словно блестящая золотая жила в горной породе. Город был живым отображением силы гоблинского духа, ибо гоблины вкладывали себя во всё, что они создавали — от изделий негреющей магмы Юрг Хода до тривиальной ручной ковки Тоггл Гол.

Додрод попытался представить Акл без палочек, или с теми грубыми палочками, которые использовали валлийцы в окрестностях. Он подумал, что это место стало бы тёмной и мрачной подземной версией крепости Томен-у-Мур: неаккуратные камни и этот магловский каменный воск, построенные из них грубые здания, заполненные густым дымом и злостью.

Хаддад тяжело ударил по светящейся изумрудной стене дома Додрода и прорычал:

— В наши работы мы вкладываем душу — всё, что мы создаем, пропитано нашей сущностью! Они хотят отобрать у нас это? Они что, сошли с ума, раз считают, что мы позволим этому случиться?

— Мы этого не допустим, — согласился Додрод. — Мы не позволим этому случиться. Сначала мы превратим крепости Фея, Гвента и самого Гортензия в руины. Сначала мы возьмём наши палочки, горячие, как расплавленная бронза, и закалим их кровью волшебников. А если не выйдет... мы попробуем снова, пока эти палочки не сломаются в наших руках, и бросим в них остатки. Мы терпеливый народ.

≡≡≡Ω≡≡≡

1580 год нашей эры

Волшебный банк Гринготтс, Косой переулок, Лондон

— И поэтому, дорогой Уг, я с сожалением вынуждена сообщить, что мы собираемся забрать банк в нашу формальную собственность. Прошло уже два десятка лет с тех пор, как посредники начали работать здесь с вами и вашим народом, так что передача банка пройдет без ущерба. Мы должны защитить банк — есть заявления, которые мы должны сделать перед Визенгамотом. Вы проделали хорошую работу, но вы не можете запрашивать проверки, вы не можете отправлять требования в организации, и вы фактически не можете функционировать во всё расширяющемся мире торговли. Это не только пойдёт на благо банка, это пойдёт на благо вашего народа.

Уг ошеломлённо молчал, в его обмякшей руке было перо, но он забыл о своих записях. Долгие годы давления и годы жадности, и теперь они хотят забрать всё, словно они вложили хоть что-то своё в банк? Ему хотелось плеваться. Его тошнило.

Уг закрыл бухгалтерскую книгу, облизал губы и осторожно заговорил. Его разум уже мчался вперед, словно заведённый. Так много зависело от этого момента. Так невероятно много для одного неподготовленного Уг Сугуга, Верховного управляющего.

— Вы собираетесь оформить Гринготтс на некоторую группу лиц? Или на Совет волшебников?

Альба засмеялась, как маленький колокольчик.

— О, на Совет, Уг! Я не получу с этого ни кната... Я просто выполняю свою работу, как и вы! На самом деле, всё будет как и прежде… вы и я против них!

Она наклонилась над столом, передавая ему официальные документы. Было заметно, как двигается печать Совета волшебников, плавясь и восстанавливаясь, чтобы постоянно поддерживать свою достоверность.

— Каждый из Великих волшебников подтвердил приказ, и мы должны следовать указаниям, — она подмигнула, и от этого Угу было отвратительно.

Он улыбнулся и хихикнул. Посмотри на меня, мне так весело. Мы хорошие друзья, и я дурак, который был рад передать права на половину комиссии с чеканки монет вашим идиотам с тупыми зубами.

— Ну что же, — сказал Уг. — Я подготовлю документы. Все права и обязанности, всё должно быть передано в Ведомство посредников, действующее от имени Совета волшебников, верно?

Это было возможно. Многие условия, на которых работал Гринготтс, были установлены при основании банка и запечатаны в огне Кубка, становясь обязательными до конца существования учреждения. Но право собственности могло передаваться; это было разрешено.

— Да, — подтвердила Альба после долгого молчания.

Конечно, она не была глупой. Но она не чувствовала Гринготтса — настоящий вес золота, настоящую тяжесть камня, настоящий жар драконов. Посредники никогда не заходили в подземное хранилище. Они сидели в своём шикарном кабинете, по праву принадлежащем Верховному ликвидатору заклятий, и спорили по поводу чисел. Но ни единой частички их души не было вложено в Гринготтс, поэтому они не знали сути всех этих чисел.

— В условиях будет вся нужная словесная шелуха, но я полагаю, что Ведомство возьмёт на себя все текущие полномочия по правоприменению, чеканке монет, ликвидации чар, обеспечению хранения и прочее? — беспечно сказал Уг.

Альба кивнула, и Уг почти мог видеть, как у неё потекли слюнки от перспективы. Уг не знал, какую часть сборов получат посредники, но он предположил, что это будет почти одна десятая. Её доля будет целым состоянием.

— И вы всё ещё будете нанимать гоблинов, да? — спросил Уг, подмигивая чёрным глазом. Как будто эти полувеликаны соизволили бы сами работать в хранилищах.

Альба засмеялась:

— Мы не смогли бы даже начать это без вас!

Это уж точно.

Он посмеялся вместе с ней.

— Тогда, вы собираетесь выплачивать жалования? — нет, конечно нет, вдруг обороты упадут, а вам нужно будет выплачивать жалованья пяти сотням гоблинов из тонкого ручейка дохода. Извините, я говорю глупости. Полагаю, вы собираетесь просто оставить те же условия, что и раньше, лишь модифицировать их? Вы заберёте все остальные сборы, а нам оставите только комиссию на чеканку монет?

Альба сложила пальцы перед собой и подалась вперёд, её лицо было хитрым:

— В соответствии с прежними условиями половина комиссии на чеканку уходила Совету и его посредникам за их услуги, мой друг, а всё остальное было ваше. Но теперь мы будем делать гораздо больше работы, принимать решения, управлять делами и работать над защитой банка в Визенгамоте. Вам же просто нужно будет выполнять свои обязанности и не придётся беспокоиться обо всём этом! Думаю, можно с уверенностью сказать, что Совет будет рассчитывать на все доходы, и, возможно, половина комиссии на чеканку монет будет выделена вам и вашему народу.

Уг вздохнул, качая головой:

— Это будет тяжело... Даже в эти последние годы с нашим нынешним соглашением было трудно оставаться платежеспособными. Будет тяжело... да это безумие. Хоть комиссия на чеканку монет и была одним из наших лучших источников дохода, но половины этого будет недостаточно для всего штата гоблинов! Раньше это был откуп от этих стервятников, а теперь это будет всё, что достанется им самим?!

— Знаю, — сказала Альба, — но я искренне считаю, что вы настолько умны для гоблина, что я абсолютно уверена в том, что вы справитесь. Временами ваши идеи просто изумительны.

Для гоблина. О, ничего из этого не выйдет.

— Отлично, — вымученно сказал Уг. Он открыл свою бухгалтерскую книгу и секунду записывал какую-то бессмыслицу, затем остановился. — Что ж, может быть, это открывает новые возможности.

— Да! — с энтузиазмом (и немного удивлённо) согласилась Альба. — У вас будет шанс заняться всем тем, на что никогда не хватало времени. Вы говорили, что хотели бы переехать обратно в Акл и работать в кузнице своего могучего каменного города. Теперь вы сможете сделать это!

— На самом деле, я имел в виду возможности для для всех гоблинов, — сказал Уг с улыбкой, которая не коснулась его глаз. — Возможно, нам вообще не нужна доля от комиссии на чеканку монет. Все сборы и доходы будут идти в Совет.

— Даже не знаю… — с сомнением сказала Альба.

Несомненно она подумала, что он предлагал, чтобы волшебники управляли банком целиком. Ха! Как будто они бы оставили своё изделие воли в руках этих дурней-грабителей!

— Я имею в виду, что мы занимаемся не только банковским делом, как вы знаете. Я часто подумывал о том, чтобы открыть… — Уг затих.

Он прервался, оставив её гадать, какое новое фантастически успешное предприятие он мечтал построить. Он знал, что её мысли были о том, чтобы однажды тоже взять его под свой контроль. В этом была их мерзкая сущность, распространяться и пожирать всё, как насекомые.

— Неважно. Но может быть, мой народ мог бы получать две десятых от комиссии на чеканку? Это можно сделать?

Альба Гринграсс, которая наверняка думала, что сам Мерлин путает мысли Уга, мягко улыбнулась. Она только что убедила Верховного управляющего оставить весь штат гоблинов за менее чем половину от того, что рассчитывала заплатить им!

— О, да. Я думаю, это было бы приемлемо.

— Взамен мы бы хотели, чтобы с нас сняли некоторые налоги. Комиссию на чеканку, налог на хранение золота. С галлеонами будет напряжённо в первые годы, пока мы будем начинать новые дела. Но мы будем по-прежнему платить за правоприменение, контракты и всё остальное, — Уг подался назад и начал составлять список.

Он написал чуть крупнее, чем обычно:

— Ювелирные изделия.

— Изделия из серебра.

— Обработка олова.

Посмотри на все эти предприятия, которые мы можем создать. Вы снова сможете их украсть однажды. Вы снова сможете попытаться забрать наши души.

Альба выглядела расстроенной, хотя Уг не сомневался, что внутри она ликует:

— Никаких комиссий за чеканку или хранение? Не знаю, смогу ли я убедить Совет согласиться на это.

Уг положил перо и умоляюще сложил руки перед собой:

— Пожалуйста, Альба? Для меня — во имя дружбы, во имя всех этих лет нашей совместной работы?

— Ладно, — Альба торжественно кивнула. — Для вас я сделаю всё возможное, чтобы утвердить эти условия.

— Спасибо, дорогая Альба, — сказал Уг. — И пожалуйста, не сомневайтесь, что можете положиться на нас. Если банк когда-нибудь обанкротится, народ гоблинов клянётся, что мы поднимем его на наших спинах, опять.

— Конечно, — согласилась она.

И чтобы это скорее случилось, подумал Уг, за его благодарной улыбкой кипела ненависть, мы посвятим себя поискам золота. Каждый кусочек золота будет отчеканен и положен на склад, а условия хранения будут запечатаны Кубком и не смогут быть изменены. Стоимость хранения будет увеличиваться с каждым годом, пока книги Гринготтса не запестрят красным, и вам придется всё оплатить. А когда вы не сможете, мы вернём то, что наше. И мы никогда не забудем.

≡≡≡Ω≡≡≡

Никто не знает происхождения гоблинов, даже сами гоблины. Ург Нечистый, который возглавил пятое и величайшее восстание гоблинов в Британии между 1720 и 1722 годами, любил распространять легенду гоблинов Сикоку о Всепротивнике, который упал с небес на метеоре, опустошая всё в ярости, разрывая металл словно бумагу и превращая всё, на что падал его взгляд, в песок. Всепротивник создал гоблинов, чтобы те были его слугами и смотрителями, и Ург рычал на звонком гоббледуке, что по венам гоблинов течёт огонь, и что они рождены для более великих судеб, чем грязноводные люди.

Так или иначе, как бы они ни появились в этом мире, можно с уверенностью сказать, что гоблины по своей натуре терпеливы и методичны, и они очень трепетно относятся к собственности. Обычно гоблины умирают раньше, чем проходят их обиды.

Прошло двести восемьдесят пять лет, прежде чем Гринготтс был возвращён гоблинам в 1865 году, после почти полного разрушения Министерства магии (которое взяло на себя управление после распада Совета волшебников). Хотя Уг Кровавый не знал термина демереджа, его народ использовал его в качестве дальновидного оружия в течение двух с половиной столетий, заполняя хранилища банка золотом, которое должно было охраняться соразмерными мерами предосторожности согласно нерушимым условиям, заданным при основании банка и запечатанным Кубком Огня. Затраты росли с каждым годом, и волшебники так и не смогли понять, почему состояние утекало от них.

А другие гоблины начинали войну за войной против ведьм и волшебников. Дважды за тысячу лет они основывали общины своего народа и жертвовали их на алтарь своей древней вражды. В семнадцатом веке Крэд Беспёрый руководил кёрдскими сепаратистами Кайслина-Каанна в трёх независимых кровавых восстаниях, прежде чем они были полностью уничтожены, а в восемнадцатом веке Ург Нечистый поклялся не прекращать насилие над всем человеческим родом, будучи во главе независимого Тогрод Теулу.

Если вы не можете победить и отказываетесь проиграть, тогда создайте издержки.

После того, как они потеряли силу трансфигурации — она была забыта из-за того, что у них отняли палочки, — гоблины нашли утешение в изготовлении устройств. Они создавали великие и ужасные изделия, их терпение и тщательность позволяли им мастерить предметы беспрецедентной силы. Гоблины верят, и, возможно, это правда, что часть вашей души вкладывается в то, что вы создаёте. Это принадлежит вам и в будущем тоже. Только подобная страсть может создать такое оружие, как Меч Рагнука, который остаётся самым могущественным клинком из существующих (ведь он сделан не из стали, а из самой Формы войны). Только подобная ненависть может создать Арку Улака Непобедимого, самую совершенную тюрьму из когда-либо построенных.

Зная всё это, возникает вопрос.

Долгое время вы были в самом тёмном лесу, вас преследовали волки и ранили шипы. В течение многих лет вы спали на грубых ветвях и питались горькими травами. Там совсем не было света, и вы страдали. Вы состоите из терпеливого гнева, медленно тлеющего, но горячего, и эти угли — единственное, что вас согревает.

И вдруг впереди появляется разрыв в темноте. За один удар сердца вы выходите на дневной свет, щурясь от яркости прохладного ясного утра. Вы свободны. За одно мгновение вы стали целым.

Сможете ли вы забыть?

≡≡≡Ω≡≡≡

Must she then buy no more such dainty fruit?

Must she no more such succous pasture find,

Gone deaf and blind?

Her tree of life droop’d from the root:

She said not one word in her heart’s sore ache;

But peering thro’ the dimness, nought discerning,

Trudg’d home, her pitcher dripping all the way;

So crept to bed, and lay

Silent till Lizzie slept;

Then sat up in a passionate yearning,

And gnash’d her teeth for baulk’d desire, and wept

As if her heart would break.

— Christina Rossetti

— Смеркается, — сказала Лиззи. —

Туманом затянуло выси,

И звёзды не горят, сестрица…

Прошу тебя поторопиться!

Не миновать сегодня ливня!..

Глянь, гоблины!..

Кричат надрывно!

Как и всегда, твердят одно…

Вся побелев, как полотно,

Лаура покачнулась, стала…

«Ужель я видеть перестала?

Ужель я потеряла слух?..»

Переведя немного дух,

Держась рукой за деревца,

Дошла, шатаясь, до крыльца.

Потом торговцев стала звать.

Ничком упала на кровать,

Сама с собою говоря…

Жестокой жаждою горя.

— Перевод Марии Лукашиной

1) 135 сантиметров

Вернуться к тексту

2) гоблинский вид зачарованных предметов и магии — волетворение

Вернуться к тексту

3) управляющий орган магической Британии, предшествующий Министерству магии

Вернуться к тексту