Мразь (джен)

На них пялились. В основном, конечно, на Мэгги. В волшебном сообществе женщину, состоящую в браке, но родившую ребенка от другого мужчины, презирали. Мужчину, впрочем, тоже не хвалили. Особенно если ребенок был от магглы, но ему приходилось давать чистокровную фамилию. Такие строгие законы были раньше. Сейчас, конечно, все изменилось. Но судя по взглядам, бросаемым на Мэгги, изменилось не сильно. Гарри даже гордился ею. Она шла, высоко подняв голову, держа за руку Миру. Рядом с ней, одетая в красивую светлую серую мантию, почти шаг в шаг шла Мей, волосы которой Мэгги собрала в высокую прическу. Гарри шел чуть позади них. Они остановились у Гринготтса.

— Надеюсь, тебе хватит совести брать деньги из своего сейфа? — шепотом, почти не разжимая губ, спросила Мэгги.

Гарри показал ей ключ от сейфа Блэков. И так же шепотом, сказал:

— Ты можешь убить меня. Но за мной никто не наследует, и сейф останется закрытым навечно, если не примут тот закон, который обсуждали в газете. Но даже если его примут, вам не достанется ничего, ведь все отойдет Министерству, — Гарри улыбнулся. — Поэтому хватит меня злить, очень тебя прошу!

На самом деле, Гарри сам хотел позлить Мэгги. И еще прокатиться на самые нижние уровни Гринготтса. Он никогда там не был, потому что сейф Поттеров был относительно новым, а к сейфу Блэков Мэгги и Сириус при нем до этого никогда не спускались. Гарри всегда хотелось посмотреть на настоящих драконов! Он не собирался брать много денег и растрачивать их, он действительно планировал сделать почти все имущество приданым Мей и Миры.

— Как скажешь, маленький земееуст, — улыбнулась ему в ответ Мэгги.

— Мей, ты хоть раз спускалась на нижние уровни? Там драконы! Их ослепили и били цепями, поэтому чтобы туда пройти, нужно иметь специальные звенящие штуки, драконы их боятся и отступают!

— То есть, чтобы ограбить банк нужно чем-то позвенеть? — сморщилась Мей.

— Планируешь способы заработка, а, сестрица?

— Ничего я не планирую! Издевательство над животными — это ужасно!

— Там будут драконы? — радостно воскликнула Мира, до которой дошла суть разговора.

— Ага, измученные, искалеченные драконы! Что может быть прекраснее! — Гарри улыбнулся Мире.

— Да все прекраснее, чем искалеченные драконы, — скривилась Мей. Гарри расхохотался.

— Нас ждут приключения, сестрица.

Мэгги никак не реагировала на их разговор, хотя Гарри специально старался говорить ерунду и выставлять себя идиотом, чтобы она злилась. Но она снова почти демонстративно не обращала на его реплики внимания. От чего Гарри еще больше хотелось разозлить Мэгги, расшевелить ее. Чтобы она начала ругаться, но не молчала или вежливо улыбалась, как будто он для нее посторонний человек, в отношении которого нужно вести себя так, как подобает с точки зрения этикета.

— Да что вы такие кислые? — спросил Гарри, когда они уже спускались в тележке вместе с гоблином. — Как будто я виноват во всех ваших бедах.

— Хватит паясничать, Гарри, — равнодушно сказал Мэгги. — Ты выбрал свою судьбу. И мою заодно. Так веди себя хотя бы соответствующе.

— Соответствующе — это как? Как, по-твоему, будет соответствующе? Мне почти угрожает Белла Лестрейндж, на меня пялятся на улице, считая не то убийцей того, кто меня — сироту бедного, пригрел, не то просто гребаным везунчиком. На тебя все пялятся еще больше, считая тебя шлюхой, а я должен вести себя соответствующе? Чему соответствовать, а?

Гарри почти кричал и едва сдерживался, чтобы снова не расхохотаться. Кажется, очередной выход "в свет" дался ему непросто. И Мей, сидящая рядом с ним в тележке, сделала то, чего он от нее не ожидал. Она обняла его и гладила по спине, пока они ехали, шепча: «Я верю тебе».

* * *

— Еще мантии остались и волшебная палочка, — сказала Мей, глядя в список покупок.

— Нам нужен домовик. Где их берут? — поинтересовался Гарри у Мэгги.

— Не имею представления.

Гарри пожал плечами.

— Как хочешь. Не мне же в дом он нужен. Ты там живешь и готовишь, — Поттер открыл дверь в магазин мадам Малкин. — Сам справлюсь!

— Тоже в Хогвартс? — поинтересовалась мадам Малкин.

— Конечно, в Хогвартс!

— Поттер, это ты?

— Малфой, — с досадой в голосе почти простонал Гарри, становясь на соседнюю табуретку.

— Мой отец сейчас смотрит метлы, а мать выбирает мне волшебную палочку. А где твои родители? Ой, прости, я забыл, что они умерли.

— Малфой, ты ведешь себя, как придурок. Сообщи своему отцу, что ты мне сказал, и спроси, можно ли так общаться.

— Уверен, что с полукровками можно.

— Это сейчас опасная шутка, Малфой. А я сегодня итак не в духе.

— Я закончила, — вмешалась мадам Малкин, глядя на Драко. Но он не обратил на нее никакого внимания.

— Ты мне угрожаешь?

— Ничуть. Почему все мои слова принимают за угрозу? Даже ты повелся. Ой, смотри.

Гарри увидел в окне проходящую мимо Беллатрикс Лестрейндж. Она помахала ему рукой, и он помахал ей в ответ, на что получил от нее в ответ ее безумную улыбку. Она прошла мимо, исчезла, не намереваясь глупо пялится на них в окно. Но очень уж удачный момент она выбрала, чтобы пройтись по Косой аллее. Улыбка Гарри растянулась почти до ушей. Несмотря на то, что он жутко боялся Беллу, в ней было что-то совершенно искреннее, то, чего теперь так не хватало Гарри. Даже угрожала она ему искренне, пообещав следить за ним. Ни один другой взрослый не мог бы сказать ему такое прямо в глаза.

— Что ты себе позволяешь? — недоуменно спросил Драко.

— Поздоровался с твоей тетушкой, Драко, — Гарри улыбался. — Твои мантии готовы, мадам Малкин уже давно ждет оплаты. Надеюсь, у тебя все в порядке с финансами?

— Конечно, в порядке, идиот! — оскорбился Драко.

— Так иди расплачиваться, — Гарри указал в сторону мадам, упаковывающей его мантии.

— Еще увидимся, — сказал Малфой, спрыгивая с табуретки.

— Был рад встрече! — крикнул Гарри уже удаляющемуся Малфою.

* * *

Гарри провел довольно долгое время в магазине Олливандера, пока ему, наконец, не подошла палочка из остролиста с пером феникса. Олливандер сказал, что палочка с такой же сердцевиной принадлежала Тому-Кого-Нельзя-Называть, а потому от Гарри стоит ожидать великих дел. Услышавшая это Мэгги сказала, что не сомневалась в его великих делах.

Уже дома Гарри решил поговорить с Мэгги. Он постучал к ней в комнату, когда она кормила грудью маленького Бена. Ее ничуть не смутило это, и она сказала Гарри проходить. Гарри, как мог, старался не смотреть на женскую грудь, и понял, почему Мэгги разрешила ему войти в это время. Она над ним издевалась!

— Ты ненавидишь меня, — Гарри сел в кресло.

— У меня есть причины тебя любить?

— Но нет причин и ненавидеть, кроме слепой уверенности, что я как-то подстроил самоубийство Сириуса.

— Гарри, милый мой, моя уверенность была бы слепой и иррациональной, если бы не семейное дерево Блэков. Я знаю, от кого мой сын. И я знаю, что на дереве ложь.

— Я нашел Сириуса. Аврор сказал мне, что последними заклинаниями, которые произнес Сириус было две Авады и Бомбарда. Видимо, с убивающим проклятием ничего не вышло. Кстати, как ты думаешь, светлый волшебник может применять темную магию по отношению к себе? Это будет… этично? Впрочем, не суть. Ты не видела, что происходит с головой, если в нее выстрелить Бомбардой с близкого расстояния? Это ужасное зрелище. Я звал Кричера, но он не откликался. Тогда я пошел к нему в его каморку, по дороге меня стошнило на лестнице, и я потерял сознание. Когда очнулся, все-таки дошел до каморки Кричера, увидел там то же самое, что и в спальне Сириуса. У меня хватило сил только позвать Хвоста. Если я такой хитрый, лживый, то я, очевидно, еще и отличный актер. Даже авроры повелись, глупые! Я ведь им предоставил воспоминания, чтобы они их осмотрели со всех сторон в Омуте памяти!

— Не сомневаюсь в твоих актерских способностях, Поттер. Если это все, что ты хотел мне сказать, то оставь меня, пожалуйста.

— Почему ты живешь здесь? — Гарри смотрел прямо в голубые глаза Мэгги, и она показалась ему молодой, моложе той же Беллатрикс Лестрейндж. Сколько ей лет?

— Ты хочешь меня выгнать?

— Нет, но ты ведешь себя так, будто я тебе противен. У тебя есть дом. Тот, где мы жили раньше. Я сам не могу туда уйти, слишком много заморочек с подключением камина и другими вещами, которые я сам бы не смог сделать без помощи взрослых.

— Дом был оформлен на Сириуса, так что это у тебя есть еще один дом, Гарри Поттер.

— Я перепишу его на тебя! Мне там не нравилось, но если вам там будет комфортно…

— Нет, ты действительно не понимаешь, Гарри? Мои дочери — Блэк! И я знаю, что мой сын — тоже Блэк! Я не собираюсь сбегать отсюда, чтобы окончательно отдалиться от общества, чтобы моих дочерей сторонились, как прокаженных. И если допустить, просто предположить, что ты, действительно, не виноват в смерти Сириуса, то ты сделаешь все, чтобы они остались в обществе и были перспективными невестами.

Гарри показалось, что Мэгги окончательно сходит с ума. И она остается в этом доме, только чтобы копать под него, найти что-то, доказывающее его виновность. Он был уверен в этом!

— Тогда прекращай меня злить! Разговаривать со мной, как с дерьмом. Называть меня маленьким змееустом. Имей хоть каплю уважения! Я ведь никому не сказал про Лору. Между прочим, Белле Лестрейндж тоже про вас известно, но я не стал позорить тебя больше, чем ты сама это сделала. Почему это не сделала Лестрейндж, мне не ведомо. Наверное, из-за Селвинов, они не последние люди в Министерстве. Но ведь я знаю еще о нескольких случаях применения Обливиэйта в отношении меня. Как минимум, это сочтут жестоким обращением с ребенком, и тебе будет светить немалый штраф, который я за тебя оплачивать не стану! Я разревелся перед аврором как последний маменькин сынок, уговаривая его не писать в протокол, что ты стирала мне память, чтобы тебя не судили!

— Что еще раз доказывает твои прекрасные актерские способности, Гарри.

Гарри подошел к Мэгги, все так же держащей на руках сына. Тот уже уснул, но бретелька платья так и осталась опущенной, обнажая грудь. Гарри подцепил бретельку, надел ее на плечо Мэгги. Он посчитал, что это его действие будет значить, будто он не повелся на провокацию и издевательство Мэгги, хотя кому он врал? Уж точно не себе, ведь он знал, как сложно было не смотреть на голую грудь! Его взгляд так и норовил соскользнуть от глаз ниже. Он наклонился к Мэгги и прошептал ей на ухо:

— В одном из стертых воспоминаний был и твой разговор с Лорой об убийстве Сириуса, когда ты родишь мальчика. Опытные люди в Аврорате восстановят это воспоминание, даже если ты сотрешь его и в своей, и в моей, и в Лориной голове, а я уже научился… не забывать важные события. Я спасал твою репутацию, как мог! Но, увы, это все, что было в моих силах.

Гарри улыбнулся Мэгги.

— Купи домовика. Как-то неправильно, что тут нет эльфа.

* * *

— Хвост, ты же знаешь, что я умею говорить со змеями? — спросил Гарри, держа в руках и рассматривая статуэтку Фемиды в кабинете Хвоста, заваленном всяким хламом.

Кабинет, как и гостиная, тоже был странным. В нем стоял маггловский компьютер, так Хвост назвал эту штуку с большой белой ерундой, показывающей картинки. Гарри даже как-то играл там в скучную игру, которую ему показал Хвост. Он сказал, что Гарри должен научиться пользоваться таким, потому что именно магглы будут определять, как мир будет жить в ближайшие десятилетия, и если Гарри не хочет считать себя умственно и морально отсталым, то не должен пренебрежительно относиться к достижениям маггловской науки. А еще на них, на этих достижениях и на магглах, можно зарабатывать. У Хвоста получалось.

— Да, Сириус говорил мне об этом.

— Или ты подсмотрел это в моих воспоминаниях, когда учил меня их прятать!

— Или так, — согласился Хвост. — Если тебе так приятнее считать. Хочешь думать, что твой крестный был лучше, чем он был на самом деле, и не выдавал твой секрет? Пожалуйста. Чем бы дитя не тешилось…

— Я не дитя!

— Как скажешь, — снова согласился Хвост.

— Я ведь похож на Джеймса Поттера? Я долго рассматривал фотографии, и пришел к выводу, что все же похож на него, — Гарри не смотрел на Хвоста. Теперь он рассматривал лифт стеклянного дома напротив, в котором поднимались люди, все еще держа в руках статуэтку. Лифт тоже был стеклянным, и они, поднимаясь, видели с высоты, наверное, весь город! В квартире Хвоста не было такого лифта, хоть он тоже жил на высоком этаже.

— Во внешности человека самой определяющей чертой являются глаза, они у тебя — копия глаз Лили. Остальные черты… губы и у Лили, и у Джеймса были довольно тонкими, и сложно сказать, в кого они. Нос у тебя обычный, прямой, такой у многих, даже у Сириуса нос был похож по форме. Если бы ты носил очки, сходства бы прибавилось, но к твоему рождению медицина уже продвинулась вперед, и близорукость тебе исправили в четыре года.

— Но ведь близорукость — она тоже передается по наследству, да, Хвост? И я хорошо летаю на метле!

— Половина магов хорошо летают на метлах. Гарри, зачем тебе это все нужно? Какая к черту разница, сын ты Джеймса или кого-то еще?

— Сириусу это было важно, — заметил Гарри.

— Теперь нет. А для Мэгги имя Джеймса Поттера — такое же имя, как и любое другое, и с ним у нее связаны лишь отдаленные воспоминания о том мальчике, что был на два года старше нее в школе, или о том человеке, которого часто упоминал ее муж. Ей плевать.

— А тебе это важно?

— Нет.

Гарри снова посмотрел на поднимающихся в лифте магглов. Он хотел оказаться среди них и посмотреть на город из этого лифта. Ничто не мешало ему посмотреть на город с высоты полета на метле, но это было слишком просто.

— Мне это важно. Я хочу знать хоть одну хорошую семью, где муж и жена на самом деле любят друг друга! Ты любишь свою жену, Хвост?

— Думаю, что люблю.

— А почему у вас нет детей?

— Мы их не хотим пока что.

Гарри замолчал. Он вытащил из кармана мантии свою новую волшебную палочку, покрутил ее в руках. Она ощущалась родной, такой же, как и палочка Сириуса. Даже лучше! Она стала бы самой лучшей палочкой в мире, если бы Олливандер умолчал о такой незначительной ерунде, как о сердцевине.

— Остролист? А внутри что? — спросил Хвост, и тут же отвлекся на какой-то звук, донесшийся от его компьютера.

— Перо феникса. Самая редкая сердцевина из всех палочек, что делает старик Олли. Способна творить высшую и сложнейшую магию — так было написано в книге.

— Значит и ты способен творить эту магию, но почему-то ты расстроен этим.

— Потому что этот феникс дал два пера. И вторая палочка принадлежала Сам-Знаешь-Кому.

Хвост отвлекся от своего компьютера и внимательно посмотрел на Гарри. Потер свой нос, прежде чем снова вернуться к тексту, который он набирал на клавиатуре.

— Ну, знаешь… Тот все же мог творить высшую и сложнейшую магию, как писали в твоей книжке, так что не вижу поводов для беспокойства.

— Олливандер сказал, что ожидает от меня великих дел, ведь Тот-Кого-Нельзя-Называть творил великие дела. Ужасные, но великие! Так он сказал.

— Я бы, конечно, поспорил о величии травли магглов, так что не слушай старого маразматика. Он на этой недоказанной мистике о палочках совсем свихнулся. Хотя, так-то я сам даже подумывал присоединиться к Лорду, если между нами.

— Да ладно? В смысле? Вы же с отцом… с Джеймсом, Сириусом и мистером Люпином были в Ордене Феникса! Мне Сириус столько об этом рассказывал!

— Понимаешь, в Ордене не было… желания изменить мир. Как это ни парадоксально, именно орденцы были контрреволюционерами, защищающими существующий режим. А режим этот, скажем прямо, то еще дерьмо. Ремус не может найти работу, потому что он оборотень. Он сейчас у меня работает, но ему это все жутко не нравится, потому что он считает, что я занимаюсь нехорошими делами.

— А ты занимаешься нехорошими делами, Хвост? Вдруг тебя снова арестуют?

— Рано или поздно, Аврорат снова потянет ко мне свои лапы, но я постараюсь избежать ареста. И опять же, я занимаюсь нехорошими вещами лишь с точки зрения существующего режима, который, как я уже и сказал, дерьмовый. Вот смотри, ты же знаешь Ремуса? Он, по-твоему, похож на животное?

— Какое животное? Нет. Что?

— Оборотень. С точки зрения нашего Министерства, он — животное. Это все ерунда, Гарри, — Хвост махнул рукой. — Не думай об этом. Я лишь попытался быть с тобой честным. Поэтому и сказал, что по молодости закрадывались в мою голову темные мыслишки о присоединении к Пожирателям. И насчет палочки не переживай, перо феникса — крутая сердцевина. Если палочка выбрала тебя, значит, ты сильный маг. И это главное. Подумаешь, была такая же у кого-то там еще, какая разница? Не так много фениксов на свете, чтобы это было чем-то совсем уж неординарным. Может, у Олливандера все палочки с перьями феникса от одной-двух птиц.

Гарри стало легче. Действительно, феникс — очень редкая птица. И в книге о палочках писали, что не каждое перо подойдет. Оно должно быть отдано птицей добровольно, а самих фениксов на всю Британию найдется не больше пяти. Их популяция в мире всего несколько сотен, конечно же, одинаковые сердцевины у палочек с перьями не могут считаться каким-то знаком, как он сам об этом не подумал! В производстве палочек и в разных легендах было много всякой ерунды и мистики, которую невозможно доказать. Взять ту же Бузинную палочку, которая согласно легенде передавалась через убийство предыдущего владельца…

— Хвост? Палочка Сириуса меня слушается, потому что считает, что я убил его?