An Imago of Rust and Crimson (джен)

Сырой, пронизывающий холод накрыл город, рисуя ореолы вокруг каждого фонаря и оседая скользкой влагой на тротуарах. Чуть раньше прошел дождь, и похоже было, что вечером польет снова. Выходя из круглосуточного универсама, Джамелия Крисвелл вздрогнула и поплотнее запахнула куртку. Выдыхая клубы пара в зимнем воздухе, она направилась к машине.

— Там сраный дубак. Должно быть, что-то около минус пяти, — пожаловалась она напарнику, забравшись в машину и бросая ему банку энергетика. — Приятный и предварительно охлажденный для тебя, — прорекламировала она, опуская сумку себе под ноги.

— Ты моя спасительница, — ухмыльнулся Роберт, ее напарник, вскрывая банку. — Ух, ненавижу работать по ночам, — поморщившись, добавил он.

— Добро пожаловать в наш клуб, — ответила она, пристегивая ремень.

За окном проехало несколько машин, но тротуары были почти пусты. Лишь немногие запоздавшие прохожие брели по тротуарам в промозглом холоде. Никто в здравом уме не хотел бы задерживаться на улице в такую погоду.

— В смысле, мне даже не нравится вкус этого дерьма, но мне оно нужно, чтобы взбодриться, — продолжил он, делая новый глоток.

— Ага, я так и поняла, — отозвалась она, уставившись на приборную панель. — Снаружи минус три, — она покачала головой. — Надеюсь, эти придурочные Патриоты замерзли. Отгулы после Рождества это то что надо, но нельзя ли было выбрать для общего сбора вечерок потеплее?.. Ах, да: что-нибудь передавали по рации, пока меня не было? — спросила Джамелия, оглядывая парковку.

Подышав на ладони, она протянула их к решеткам отопления.

— Беспорядки в районе Двадцать Четвертой и Клейтон, — ответил Роберт, проводя рукой по короткой стрижке. — Низкий приоритет, но я сказал, что мы посмотрим. Сказал им, что ты проверяла жалобу, будто собака обоссала чью-то машину, — подмигнул он.

— Ха-ха-ха, — проговорила она, поправляя ремень, откусила добрый кусок шоколадного батончика и прожевала его. — Ладно, — сказала она, — в чем там дело, они сказали?

— Похоже, что несколько пьянчуг подожгли машину, — ответил Роб, заводя мотор.

— Ну, по крайней мере, там будет тепло, — заметила Джамелия.

— Ха! Пожалуй, что так. Но наверняка они сделали это лишь для того, чтобы загреметь в наши уютные теплые камеры.

— Я примерно понимаю, как они до этого додумались, — отозвалась она.

Полицейская машина плавно вырулила с парковки на мокрые улицы Броктон-Бей. Их цель была вдали от худших районов города, однако и не в лучшей его части. Ее можно было бы описать одним словом: потрепанная. Краска на зданиях, знававших лучшие дни, шелушилась, а желтое сияние натриевых фонарей перемежалось пятнами тьмы в тех местах, где хулиганство либо небрежность городских электриков оставили пробелы в освещении.

Отблески экранов светили в темноту из-за зарешеченных витрин. Там не было, конечно, этих дорогих плоских экранов. Если б продукция парачеловеческих фабрик и добралась бы до одного из этих магазинчиков, она была бы надежно заперта где-нибудь в подвале. Но вряд ли хотя бы один такой экземпляр оказался здесь. Такие престижные товары попадали лишь в элитные бутики на Набережной, а это была совсем не Набережная…

Издалека доносился гул разъяренной толпы. Митинг Патриотов. В нем слышалась определенная размеренность, отчетливый ритм. Он нарастал и спадал, почти как те волны, что омывали грязный полуразрушенный порт в восточной части города.

— Ну, по крайней мере, это не звучит, как будто началась война, — пошутил Роберт, скользнув мимолетным взглядом по уютному магазинчику с китайской едой на вынос. Хозяин лавочки на мгновение поймал его взгляд и доброжелательно улыбнулся, но Роберт не задержал на нем глаз.

Джамелия хмыкнула в ответ.

На Девятнадцатой шумная компания молодых людей лет двадцати в военной форме, пошатываясь, шла рука об руку по тротуару, громко распевая песни пьяными голосами. Кое-кто из них держал в руках свертки из коричневой бумаги, в которых, очевидно, были спрятаны бутылки со спиртным; другие несли пакеты с закусками. Под улюлюканье и подначки одну из девушек даже стошнило на тротуар прямо на глазах у полицейских.

— Сделаем что-нибудь? — поморщившись, спросила Джамелия.

— Против такого количества пьяных солдат? Да ни за что в жизни, — с жаром возразил Роберт. — Просто сообщи в центр, и пусть военные сами разбираются со своими пьяницами.

— Да, так будет лучше всего, — согласилась она, потянувшись к рации. — Центр, это Крисвелл. У нас тут приблизительно пятнадцать… то есть, один-пять… триста девяностых, направляются на юго-восток по Девятнадцатой… в настоящее время находятся на перекрестке с Брамера. Похоже, они военные. Можете 10-5 на их базу и сказать, чтоб они забрали своих алкашей? У нас нет сейчас возможности с ними справиться, и мы в данный момент на пути к беспорядкам на Двадцать Четвертой и Клейтон.

— 10-4*, Крисвелл, — ответил хриплый голос из старой рации. — Ожидайте указаний, — пауза. — Ясно, сделаю. Можете продолжать текущее задание. Мы известим армию о них.

* Коды полицейских переговоров:

390 — пьяный;

10-5 — передайте сообщение (туда-то);

10-4 — понял; сообщение принято.

Полицейский автомобиль проехал дальше, оставив солдат позади.

— Они, должно быть, неплохие ребята, — заметил Роберт. Светофор подсвечивал его лицо красноватым светом. — Молодость бывает лишь раз в жизни.

— Я ничего и не говорила, — ответила Джамелия.

— Мой младший брат записался в армию. Как и я, до того, как попал сюда. Единственная работа, которую мы смогли найти. Неудивительно, что они немного разгулялись. Наверное, впервые в жизни у них появились свободные деньги, чтобы позажигать. Я и сам творил всякую фигню, когда служил в армии.

— Они — толпа пьяных придурков. И это наша последняя линия обороны… Просто пустая трата денег налогоплательщиков. Им платят за ничегонеделание, просто на тот случай, что Губитель покажется.

— Хех. Скорее всего, офицеры им настоящий ад устроят, — с отеческой усмешкой произнес Роберт. — Нам устраивали всякий раз, когда кого-нибудь из нашего взвода привозили из города с обвинениями. Там должно быть… три отделения? — Он тронулся на зеленый. — Они, наверное, захотят, чтоб мы их подобрали. За такие дела они будут чистить туалеты зубной щеткой. Черт, чтобы занять такую толпу уборкой, им придется поискать какой-нибудь выдающийся беспорядок.

Некоторое время они ехали в тишине; магазины уступили место дешевым офисным помещениям и арендуемым зданиям. Начался мелкий дождь. Слева от них усталые азиатки загружали грузовик, припаркованный перед промышленного размера прачечной. В нескольких офисных кварталах все еще горел свет, и Джамелия задумалась на мгновение, что же там можно делать так поздно, в то время как половина города совершенно опустела из-за митинга. Но чем бы там ни занимались, это делали тихо и не откровенно противозаконно, так что это была не ее забота.

Нет, ее забота была прямо по курсу. Три автомобиля ярко горели на пустой парковке. Уличные фонари были разбиты, а окна одного из зданий напротив стоянки — заколочены, так что пожар остался главным источником света. Юнцы в капюшонах собрались вокруг огня, погреться. Вокруг них были разбросаны предметы, похожие одновременно и на баллончики из-под краски и на пивные бутылки. Что более важно, распростертая фигура — тело? — лежала на самом краю круга, освещенного огнем.

И они выглядели, как участники банды.

— Центр, у нас три 11-24ых, машины горят, — проговорила она в рацию. — Возможно, пурпурный код. Множество 10-62 вокруг машин, я вижу шестерых. Одеты в толстовки, масок не видно. По-моему, там человек на земле. Может, просто напился, но надо проверить.

— 10-2*. Береги себя, Крисвелл.

— 10-4, Центр, — Джамелия положила рацию и обнаружила, что Роберт смотрит на нее.

*Коды полицейских переговоров:

11-24 — брошенный автомобиль;

10-62 — субъект возможно в розыске;

10-2 — передача получена нормально / сигнал сильный.

— Чего? — спросила она.

— Возможно, ничего особенного, — неловко произнес он. — Просто тут шайка бандитов, поджигающих брошенные машины, чтоб погреться на морозе. Их там целая куча, и они похожи на И-88. Может, просто не станем обращать на них внимания? Займемся чем-то более нужным?

Ее глаза расширились:

— Там кто-то лежит без сознания, в лучшем случае. И они скинхеды, — с презрением добавила она. — Что если это какой-то бедный парнишка, которому не повезло напороться на шестерых?

— Да это, небось, просто один из них перепил, после того как подожгли машины, — проворчал он, отстегивая ремень безопасности и проверяя пистолет. — Если ты ошиблась, то будешь должна мне что-нибудь горячее и с кучей сахара.

Снаружи с неба все так же летела водяная пыль, смешанная с крупицами снега, оставляя землю скользкой, затрудняя видимость и вытягивая тепло из каждого, кто подвернется. Погода все больше портилась, но настоящий, честный дождь был бы все-таки лучше этой невнятной мороси, больше похожей на туман. Вдалеке завыла автомобильная сигнализация. Пара копов включила свои фонарики. Капли дождя танцевали в их лучах.

— Эй! — выкрикнул Роберт, осветив фонарем место происшествия. На земле вокруг машин была меловая разметка, хотя под дождем и в ярком свете пожара ее было трудно заметить. — Что тут творится?

— Пошел нахер! — крикнула в ответ одна из фигур в капюшоне. Голос был женским и звучал молодо.

— Это копы! — воскликнул другой; на этот раз — парень.

— Да мне насрать, пусть хоть гребаная королева Англии! — парировала женщина… девушка. — Она может съебнуть туда же!

— Кто там на земле? — крикнула Джамелия, крепко сжимая рукоятку пистолета. Маленькая частичка глубоко внутри нее пожалела, что она не практиковалась побольше на стрельбище. Тут было шестеро бандитов, и если дойдет до насилия… ее живот сжался, и луч фонаря заплясал в такт с задрожавшей рукой. Она не хотела умирать.

Один из них выразительно хрюкнул, и костяшки ее пальцев побелели. Она заставила себя дышать. Сохранять спокойствие.

— Кто это? — спросила она снова, осветив фонарем лежащую фигуру.

— Просто один из нас, свинка! — громко выкрикнула в ответ девушка. — Идите лучше донимать настоящих преступников.

— Типа, узкоглазых в районе доков, — подал голос еще один. — Так или иначе, все они там преступники. А мы просто защищаем район от этих говнюков.

После этого, впрочем, юнцы, не прекращая ворчать, растворились во тьме. Она подошла и проверила лежащего человека. Вблизи он оказался азиатом, из пореза у него на лбу текла кровь. Он выглядел потрепанным и избитым, под глазом наливался здоровенный синяк. Она глянула на напарника, приподняв бровь.

Роберт выглядел слегка смущенным, но лишь молча отмахнулся, пожав плечами.

Несмотря на травмы, жертва была в сознании.

— Они ушли? — спросил он невнятно — возможно, из-за того, что прикусил язык. — Я… не двигался, и они перестали… пинать, но…

— Да, они ушли, — ответила она.

Вздрагивая, он вскарабкался на ноги и тут же согнулся со стоном. Подхватив под руки, двое полицейских повели его к машине.

— Хорошо, сэр, нам только надо сейчас вас осмотреть, чтобы оценить ваши повреждения. Можете назвать ваше имя? — спросила Джамелия, пока ее напарник переговаривался с центром управления.

— Джим Ли, — с сильным акцентом ответил пострадавший, наслаждавшийся сухостью в салоне машины, выбравшись из-под дождя.

— Ваше место жительства?

— 11003 по Семнадцатой. Я живу в квартире 21C.

Она сделала пометку в блокноте. Он легко шел на контакт и не казался дезориентированным.

— Вы женаты? У вас есть дети?

— Не женат. Больше не женат. Есть дочь, она живет с бывшей женой.

— Как зовут вашу дочь?

— Сюлань.

— Можете сказать, есть ли 11-40*? — спросили у нее по рации.

Его зрачки нормально реагировали на свет, когда она посветила на них фонариком. Рана на лбу кровила, но выглядела как неглубокий порез.

— Вы хотите, чтоб мы вызвали скорую? — спросила она у мужчины.

— Нет. Нет, я в порядке… — ответил он. — Мне… не нужна скорая помощь. Моя машина! Мой бумажник! Арестуйте их!

— 11-42*, по словам жертвы. Признаков сотрясения нет, — с легким сомнением доложила она. — Мистер Ли, вы уверены, что не нужно…

*Коды полицейских переговоров:

11-40 — сообщите диспетчеру, нужна ли скорая помощь;

11-41 — требуется скорая помощь;

11-42 — скорая помощь не требуется.

— Нормально!

— Подтверждаю, пострадавший не хочет скорую помощь, — сказала она в микрофон.

К ней подошел Роберт.

— Я сниму показания, — предложил он, — а ты осмотришь место происшествия.

— Там мокро, — возразила она.

— Да? — он пожал плечами. — Орел или решка?

— Орел.

Выпала решка.

Заворчав, Джамелия отправилась обратно на холод и сырость. По крайней мере, возле горящих машин было тепло, и пока она держалась с наветренной стороны, ей не приходилось вдыхать дым. Падающая с неба вода шипела, касаясь раскаленного металла. Она обвела взглядом и лучом фонаря ближайшие здания.

Стилизованное изображение, нарисованное белой краской на заброшенном офисном здании, примыкающем к стоянке, выглядело более свежим, чем прочие покрывавшие его граффити. Оно изображало маленькую девочку с красным воздушным шариком, а под ней было написано грубыми заглавными буквами:

RIP ENID EMILTON

Джамелия презрительно поморщилась.

Три года назад или вроде того произошел неприятный инцидент, когда пятилетняя дочь видного деятеля Патриотического Движения была убита во время стычки между китайской и японской бандами. Это не было связано с политикой. Она просто оказалась там в момент перестрелки и поймала шальную пулю. Бывает.

За исключением того, что большинство детей, случайно попавших в перестрелки, не были такими хорошенькими, белокурыми и фотогеничными, у них не было родителей с кучей связей в Движении и поддержкой в прессе, и, разумеется, они не были настолько подходящими мучениками.

И раз уж зашла речь, у большинства детей, погибших так, не было инициалов “EE”⁽¹⁾, которые срабатывали как отсылка к местным скинхедам, которые тоже использовали ее случай, как знамя.

Джамелия с отвращением покачала головой. Было предельно ясно, что тут случилось. Какого-то беднягу избили, его машину подожгли, а теперь еще это граффити? Ага. Это просто-напросто очередной пузырь в вареве, которым вскипал город, поставленный на огонь. Когда толпа набросилась на азиатских рабочих в районе доков, и люди погибли, она была там. А неделю назад, Лун, парачеловеческий предводитель банды «Бомей»⁽²⁾, спалил в доках несколько складов, принадлежащих компаниям, связанным с «Империей-88» и «Железными Орлами». А еще были перестрелки в северных районах города…

Эти начинающие бандиты просто хотели отомстить.

Она сомневалась, что эти скинхеды хотя бы знали, что человек, на которого они напали, был китайцем, а не японцем. Они, должно быть, полагали, будто всякий азиат в городе входит в одну большую банду, если их вообще это парило. Джамелия работала «в поле» достаточно долго, чтобы понимать, насколько смехотворно предположение, будто американо-китайцы, входящие в «Ассоциацию Белого Льва» и местную ветвь Триады-14К⁽³⁾, согласились бы иметь любые дела с японскими иммигрантами в первом поколении, назвавшими свою банду в честь своего «изгнания».

Она методично двигалась вдоль стены. Еще больше бандитских граффити. В основном они выглядели свежими и все были выполнены в схожем стиле. Присутствовала повторяющаяся руническая тема, как будто сошедшая с обложки хеви-метал альбома, которую, похоже, обожали эти группы расистов. Некоторые из них выглядели довольно художественно, по меркам всякого дерьма, которое ей доводилось видеть на стенах; это говорило о том, что у них было достаточно времени поработать над ними.

Она подошла к углу здания, за которым была еще одна парковка и одно еще не заброшенное здание, и посмотрела в проулок, который их разделял. Другое здание тоже было разрисовано за последние несколько месяцев, но слои краски на нем были потоньше. Некоторые из бандитских знаков покрупнее, и наиболее мерзкие из них, были даже закрашены.

Узкий проулок был заполнен мусорными баками, их содержимое высыпалось на землю. Там мерзко воняло, и она уже собралась уходить, когда кое-что привлекло ее внимание.

Показалось, что за одним из перевернутых баков лежало тело. Свет просто упал туда на мгновенье, но форма наводила на ужасные мысли. Джамелия сглотнула слюну и посветила еще раз. Да, это было похоже на тело. В пластиковом мешке.

Дождь лил все сильнее. Здания с левой стороны переулка были лишь одноэтажными, и капли дождя, отскакивая от их металлических крыш, издавали дребезг, в которых утонул шум города.

— Роб, — позвала она по рации, прижав фонарик щекой к плечу, — прикрой меня. Тут что-то подозрительное.

Он подошел, и маленькая ее частичка позлорадствовала тому, что он тоже оказался под дождем.

— Смотри, — сказала она. — Вон там.

— Ага, — кивнул он. — Да, вижу.

Плечом к плечу, они двинулись вперед, свет их фонарей метался по покрытым граффити стенам и грязному асфальту. Там — из разорванного мешка вываливались использованные презервативы и старые бритвы; здесь — старые разбитые пивные бутылки лежали сверкающими кучами. Казалось, что в этот переулок сваливали мусор со всего квартала. А эти пустые коробки из-под лапши выглядели так, будто их тащили сюда всю дорогу от вьетнамского ларька с едой на вынос, который они видели по пути сюда.

— Эй, кажется, та дверь открыта? — спросил Роберт, осветив фонарем пожарный выход заброшенного здания. Он была слегка приоткрыт; какой-то мусор попал в дверную щель, не давая ему закрыться. Дверь не выглядела так, будто ее взломали.

— Отстойно быть ими, — пробормотала Джамелия, стараясь не вдыхать слишком глубоко.

Подойдя поближе, она все равно поперхнулась от запаха гнилого мяса, настолько сильного, что она чувствовала его привкус. Вокруг подозрительного мешка было темное пятно: из маленькой дырки в темном пластике подтекало. Вытянув ногу, она слегка попинала его.

Как будто прорвало плотину, мешок лопнул и излился потоком полусваренной лапши и сырой курятины. Жирные личинки извивались в вонючей гнили, пресмыкаясь от внезапной яркости упавшего на них света.

Джамелия зажала рот, но вперемешку с отвращением пришло облегчение. Это был обычный черный мешок с обычным мусором. Не труп. Это было не что иное, как обман зрения из-за тусклого освещения и слишком туго набитого пластика. Она напряженно рассмеялась, стараясь успокоиться. Это просто нервы.

— Черт, ну и вонища! — сказал Роберт, нервно посмеиваясь вместе с ней. — Ну и ну. Это… черт, я думал, что это… человек, не пугай меня так больше.

Что-то опустилось ему на голову, и он вздрогнул. Сверху, кружась, падали перья.

Джамелия инстинктивно дернулась назад, поднимая фонарь, и, разглядев то, что оказалось в круге света, побелела. Недоеденный голубь уставился на нее широко раскрытыми мертвыми глазами, его органы вываливались наружу. В тихом ужасе она подняла взгляд и заметила темную фигуру на низкой крыше. Нечто черное, кошмарное и совершенно нечеловеческое скрывалось в тенях. Капля слюны стекла у него изо рта и упала на краю пятна, освещенного фонарем, исходя паром на холоде.

Оно рыкнуло — глубокий басовитый рокот, отозвавшийся у нее в животе. Рычание было не очень громким. В этом не было нужды. Оно исходило из пасти, которая могла отхватить человеческую голову целиком.

— Что за хрень?! — воскликнул напарник, выхватывая пистолет. Под дождем рукоять стала скользкой, и оружие вылетело у него из пальцев. Металл негромко звякнул по асфальту где-то среди мусора, заполнявшего переулок.

Джамелия же просто застыла на месте. Фигура, похожая отчасти на собаку, отчасти на какую-то рептилию, была намного, намного больше, чем могло быть любое животное. Было нечто в этих зубах, поблескивавших в тусклом свете, кричавшее ей, что если она замрет, не будет двигаться, то, может быть, выживет. И было что-то почти человеческое в том, как были согнуты его конечности. И некое сходство с ладонью в когтистой лапе, вцепившейся в край жестяной крыши.

Следующая минута не сохранилась в ее памяти. Минута, что началась с адреналиновой паники и закончилась, когда она растянулась по грязи в мокром переулке. Она потеряла из виду Роберта, но вместе с тем нигде не было видно и чудовища. Пошатываясь, она поднялась на нетвердые ноги и заметила, что держит в руке пистолет. Магазин был пуст.

Джамелия не помнила, как стреляла. Вставив новую обойму, она передернула затвор.

— Вот она! — выкрикнул молодой голос, и она волчком обернулась.

И все потемнело.

Было даже темнее, чем бывает при полном сбое электричества. Эта тьма была больше отсутствия света, мраком покрыло все ее чувства. Джамелия закричала и даже не услышала собственный голос. С пистолетом в руке, она открыла огонь во все стороны, поддавшись животному рефлексу. Она не слышала грохота выстрелов, не видела вспышек. Нажимая на курок, она чувствовала лишь успокаивающую отдачу оружия. Лишь это говорило ей о том, что остальной мир еще существует. А потом отдача перестала пинаться, и она осталась в нигде.

Что-то тяжело ударило ее в живот. Она размахивала руками во мраке, пытаясь защититься, но что бы это ни было, оно схватило ее за запястье, развернуло и пнуло в поясницу. Боль алой пеленой застила глаза, и она почти обрадовалась, потому что это было передышкой от небытия. Кто-то держал ее, кто-то сильный, и она знала, что закричала, когда он нанес ей вышибающий дух удар по почкам.

Кем бы он ни был, он был силен, быстр и точно знал, как разделаться с человеком, который даже не мог ничего разглядеть, чтобы дать отпор.

Она едва почувствовала путы на запястьях.

Потом свет появился снова, или, быть может, отступила тьма. В любом случае, она обнаружила, что смотрит в лицо смерти, и попыталась ударить и закричать. Но не смогла, потому что рот был заткнут кляпом, а ноги связаны. Белый череп под черным мотоциклетным шлемом молча взирал на нее.

— Ой, блядь, блядь, мать твою, Мрак, — выдавил человек в белом, лежащий позади череполицего. — Вечно кто-нибудь перепугается… — он глотнул воздуха, задыхаясь, — …и начнет стрелять во все стороны.

— У него всего лишь синяки, — сказала блондинка, которую Джамелия не заметила раньше, появляясь из тени. Тень эта едва ли заслуживала так называться; по сравнению с ужасающей чернотой тьмы, тени переулка казались блеклыми и серыми. Однако же, их было достаточно, чтобы скрыть кого-то в обтягивающем как вторая кожа пурпурно-черном костюме и в белой маске греческого театра, оставлявшей губы открытыми. — Ты и теперь не рад, что мы заставили тебя добавить броню к костюму, Регент? — поддразнивая, спросила она. — Но если б ты сделал ее потолще, то не получил бы этот жуткий синяк на ключице.

— Блядь… ой-ой-ой, да пошла ты, — прохрипел мальчишка… да, это был всего лишь мальчишка-подросток, судя по голосу. — Одна пуля просвистела прямо у моей головы. Иди нахер.

— Скажу вот что: я счас для этого не в настроении, но если ты попросишь как следует, быть может, доктор Сука поцелует тебе ваву? И, может, кое-что еще, если ты продолжишь играть ужасно раненного.

— Довольно, — сказал череполицый человек в черном. — Что будем делать с ней и со вторым?

Блондинка пожала плечами:

— Она не ожидала увидеть нас. Значит, пришла сюда по другой причине. Патруль? — она бросила взгляд на Джамелию. — Нет. Она приехала на другой вызов. Но во время митинга они довольно долго не предпримут ничего, если она перестанет докладывать, — она улыбнулась полицейской: — Представь, что может случиться за все это время, пока не появятся твои приятели. Совсем одна, во власти опасных преступников…

Джамелия билась и брыкалась изо всех сил, но ее спеленали туго — как муху в паутине. Девушка присела и склонилась над ней.

— Не надо так, — сказала она Джамелии. — Мы не собираемся тебя убивать, а ты не освободишься. Можешь с тем же успехом расслабиться. Так будет проще для всех, включая тебя, — девушка жизнерадостно улыбнулась. — Тебе же и самой надоел этот патруль, куда тебя послали тянуть лямку без надежды на поддержку, не так ли? — спросила она. — Предположу, что все слишком заняты, чтобы помочь. Очень заняты, наблюдая, как добрые патриоты-американцы маршируют взад-вперед по докам, выкрикивая, что всякий, кто не похож на них, должен убираться, откуда пришел.

Девушка вздохнула:

— Забавно, правда? Среди них не так уж много коренных американцев. В основном, все они довольно бледнолицые. Они ведь и сами — понаехавшие когда-то из Европы. Кажется, они не часто говорят об этом? А твои собственные коллеги даже не пытаются скрыть, что по их мнению «настоящие американцы» — лишь те, кто похож на них самих. Они отправили тебя сюда и, разумеется, ничего не говорили вслух… но то, как напарник смотрел на тебя — это было не очень по-доброму, верно?

Ухмылка под маской стала шире:

— Ха, а помнишь, как твой напарник всегда их поддерживал? — добавила она, как бы случайно припомнив. — Неудивительно, правда? — Она наклонилась вперед и вложила голубиное перо Джамелии за ухо. — Он отправил тебя в переулок первой, так? Под дождь, пока он разговаривал с вашим свидетелем. Интересно, не пропустил ли он что-нибудь в своем отчете? Не-ет, это, должно быть, лишь гнусный намек преступника, которому нельзя доверять, — сказала она. — В смысле, он ведь не делал ничего такого, чтобы предположить, что он хотел бы маршировать рядом с Патриотами, правильно?

— Мы оставим их в уборных в здании, не под дождем, — прервал ее череполицый. Позади него зарычал чудовищный пес, и Джамелия замерла, стараясь даже не дышать. Рядом с псом стоял кто-то еще. Сколько их еще там?

— И бьюсь об заклад, ваше начальство захочет скрыть, что мы взяли оттуда, — продолжила блондинка, не обращая внимания. — А интересно, кто же заправляет этим местом? Что можно взять такого в каком-то захудалом офисе? Впрочем, думаю, что мы очень похожи на них. Никто из нас не хочет, чтобы пошли новости об этой милой игрушке. Так что, пожалуйста, не думай об этом, пока будешь связана, ладно?

— Мы могли поступить хуже, но Мрак слишком тонкокожий, — сказал парнишка, одетый в белое, сжимая ушибленное плечо. Его костюм был почти таким же грязным, как она сама, после его падения в переулке. Он поднял скипетр, который держал в неповрежденной руке. — Я не получу от этого удовольствия, — сказал он, ухмылкой показывая, что лжет.

А затем была только боль, и последовавшая чернота стала облегчением.

* * *

Просто очередное нападение преступников с парачеловеческими силами, было написано в отчетах. Шайка несовершеннолетних паралюдей, называющих себя Неформалами. Ни жертв среди полицейских, ни какого-либо еще насилия, так что дело получило малый приоритет.

Когда Джамелия, выйдя из госпиталя, спросила об этом, ей сказали, что банда украла жесткие диски из того офиса. Сейфы были открыты паролями и опустошены. Было подозрение, что они работали по найму, осуществляя промышленный шпионаж.

Когда она начала расспрашивать более настойчиво, ее отправили во внеочередной отпуск и назначили психиатрическое обследование.

1) Инициалы “EE” в оригинале соответствуют “Империи-88” (Empire Eighty-eight).

Вернуться к тексту

2) Бомей (Bomei) — по-японски «могила».

Вернуться к тексту

3) Про «Белого Льва» придумал автор, это полукриминальная организация китайцев в Б.-Б., а «14К» — одна из самых многочисленных и влиятельных триад Гонконга.

Вернуться к тексту