An Imago of Rust and Crimson (джен)

Опершись на раковину, я уставилась на свое отражение в зеркале. Кто бы ни проектировал эти больничные уборные, он явно сосредоточился на том, чтобы их легче было отмывать, а не на эстетической привлекательности, и все они воняли хлоркой, но по крайней мере были чистыми. Их резкая белизна была для меня, в определенном роде, облегчением. Контраст с загаженными и потрескавшимися поверхностями, сочащимися влагой, в той уборной, где я впервые заглянула в Другое Место, обнадеживал.

Но это утешение было слишком незначительным, чтобы по-настоящему успокоить меня. Теперь, когда я знала, насколько близки эти ужасы. Моющее средство не защитит от них. Другое Место было здесь, скрытое в глубине моих глаз. Все, что мне нужно, — это заглянуть в него, и я увижу вокруг и гниль, и грязь, и кое-что похуже. Мой разум уже прокручивал возможности, исступленно гадая, что я могу увидеть во всегда такой чистой уборной, так недавно и так тщательно вымытой. Что здесь мог натворить какой-нибудь сумасшедший? Действительно ли я хочу это увидеть?

Впрочем, понятно, отчего я старалась увильнуть. Просто мне очень не хотелось перетрусить, узнав, как я выгляжу в Другом Месте.

Пожилая женщина вышла из кабинки и удалилась, не помыв руки. Содрогнувшись от отвращения, я прикрыла глаза. Ладно, в этом не было смысла. Пора посмотреть, как я выгляжу в темном зеркале. После мимолетного колебания, я слегка повернула голову, чтобы не смотреть прямо перед собой. Вероятно, будет лучше немного пообвыкнуть, прежде чем посмотреть на себя.

Я приоткрыла глаза и увидела каракули, выведенные на зеркале губной помадой. Это, похоже, было одним из характерных признаков Другого Места. Я не смогла прочесть написанное, даже если оно что-нибудь и значило. Приготовившись повернуться и посмотреть на себя, я глубоко вдохнула и сразу же подавилась, ощутив привкус желчи и утренних молочных хлопьев. Запах был неописуемый. В нем была гниль, смерть, рвота, дерьмо, аммиачный запах мочи, и это была лишь небольшая часть обонятельной какофонии. Стены, только что бывшие безупречно белыми, органично украсились ржавчиной, а черно-багровое масло растеклось по полу в форме, напоминающей меловой контур, обозначавший положение тела на месте преступления. Я ощущала, как оно буквально излучает страдание и боль, словно жар, и вздрогнула, когда у меня забрезжило ужасное подозрение о том, что могло означать это черно-багровое масло.

Когда значение черно-багрового масла начало доходить до меня, я задрожала. Кто-то умер прямо здесь? И кто-то покончил с собой в моей комнате? Или попытался сделать это? У меня кожа пошла мурашками, стоило вспомнить, что черно-багровое масло заливало мою кровать и стекало на пол. Значит, это произошло на кровати, где я спала?

Мой желудок взбунтовался, и я бросилась в кабинку, где меня стошнило. Я выблевала примерно половину своего завтрака в унитаз — что вряд ли сделало его более грязным. Переключив восприятие на реальный мир, где хотя бы пахло приятнее, я проблевалась еще немного. Часть еды все-таки осталась внутри, но чувствовала я себя не слишком-то хорошо.

Заметка на будущее: никогда не использовать свои силы в туалетах. Ни за что, если можно этого избежать.

Наверное, лишь упрямая злость заставила меня, утирая рот, вернуться к зеркалу. По крайней мере, если узнаю, как я выгляжу, здесь и сейчас, мне больше не нужно будет этого делать. И раз меня уже стошнило, то придется меньше блевать, если я вдруг окажусь каким-нибудь монстром. Впрочем, я, кажется, выглядела не слишком чудовищно, судя по короткому взгляду, что я успела бросить, пока давилась своими хлопьями.

На этот раз я заранее зажала нос и смотрела прямо вперед, избегая взглядом пола.

И снова из ниоткуда появились росчерки губной помады. Затаив дыхание, я уставилась на свое отражение. Мой взгляд встретила девушка с длинными, вьющимися темными волосами и с темными мешками под глазами. Это было, по меньшей мере, облегчением. Я оказалась похожа на себя. Облегченно вздохнув, я сразу же пожалела об этом. Когда я закашлялась, задохнувшись от вони, движение головы открыло взгляду отвратительные струпья под воротником.

Расширив в удивлении глаза, я слегка оттянула горловину пижамы. Да, слева была большая коричневая корка. И еще одна справа. И еще несколько ужасных шрамов на руках и даже на ладонях — повязки с которых мистическим образом исчезли. Проведя руками по телу, я почувствовала под одеждой еще больше шрамов. Должно быть, я выгляжу так, будто упала на сломанные…

О! Гвозди. Да. Я вздрогнула, вспомнив эти мучения. Значит, в Другом Месте на мне до сих пор оставались следы того, что я сделала, чтобы извлечь тех гусениц. В этом был смысл. Ведь тогда я в первый раз увидела Другое Место, и именно тогда получила триггер.

Но дело в том, что струпья выглядели достаточно старыми. Значит, они заживают? Надо будет это выяснить, подумала я, пристальнее разглядывая свое отражение.

Минуточку. Мое отражение совсем не было расплывчатым. У меня близорукость, и зрение настолько плохое, что проще было все время носить очки, но их забрали при поступлении. Видимо, их сочли потенциальной опасностью, поэтому у меня была назначена встреча, чтобы получить пару «безопасных» очков, которые вряд ли будут хорошо подходить мне по диоптриям, но как-нибудь, наверное, сойдут. Но даже без них я прекрасно могла видеть в Другом Месте. Я весь день ходила, переключаясь между реальностью и Другим Местом, и вообще не заметила этого.

Прямо сейчас, конечно, я могла справиться с небольшой нечеткостью.

С облегчением вздохнув, я заставила свои чувства вернуться к реальности и позволила себе слегка улыбнуться. Я начинала понимать, как это делается. На этот раз мне не пришлось закрывать глаза, подумала я, потирая левую ключицу, где раньше была короста. Я до сих пор почти чувствовала ее. И боль пронзила руки, когда поврежденные пальцы запротестовали. Вот без этого я могла бы и обойтись.

Покачав головой, я смыла в туалете, куда меня вывернуло, и пошла мыть руки. Я покрылась потом, так что, наверное, стоит умыться перед уходом отсюда. В тот же момент я обратила внимание на свои волосы — они были ужасно растрепаны. Я пообещала себе, что не стану впадать в отчаяние и буду следить за своим внешним видом, пока тут нахожусь. Не оттого, что так уж пекусь о внешности, а потому, что если буду выглядеть нормальной и здоровой, следить за собой (но не чрезмерно), тогда у психиатров будет меньше причин ошибочно полагать, будто я склонна к самоубийству.

Кран я открыла не глядя. Пока вода стекала, я смотрела в потолок, чтобы даже краем глаза не увидеть струю воды. К тому времени, когда я на нее посмотрела, всякий намек на ржавчину, которая могла оказаться в ней, бесследно исчез, и я вздохнула с облегчением.

Хотя я выкрутила горячую воду на максимум, она все равно оставалась в лучшем случае чуть теплой. Это вызвало у меня приступ беспокойства, пока я не вспомнила школу, куда ходила, пока была маленькой. Там краны тоже никогда не могли подать слишком горячую воду. Кажется, это еще один признак того, что нас тут всех держат за детей.

Значит, я решила, что буду хорошо выглядеть и приведу себя в форму? Но что-то мне подсказывает, что психиатрические отделения никогда не поднимутся слишком высоко в качестве салонов фитнеса и макияжа, подумала я, морщась, пока пыталась обмыть ладони, не намочив повязок.

Потом я пошла и сказала Ханне, что меня стошнило.

— Это просто от нервов, я думаю, — сказала я, глядя ей прямо в глаза и стараясь не моргать. — Иногда меня немного подташнивает, когда я нервничаю, — я сглотнула. — Э-э, и раз уж все, что я только что съела, вышло обратно, есть ли тут тосты или что-нибудь в этом роде? Что-нибудь, в чем нет молока, — криво улыбнулась я. — Не думаю, что смогу снова выдержать его вкус.

Тосты были что надо, и я съела четыре ломтика под внимательным взглядом Ханны; это ее вроде бы удовлетворило. О, поняла. Надеюсь, что она не подумала, будто бы у меня булимия. Надо будет избегать посещения уборных хотя бы пару часов, тогда она убедится, что я не собираюсь выблевать и это. Не исключено, конечно, что она просто беспокоилась из-за того, что мне стало нехорошо. Но действовать так, чтобы свести к минимуму возможность, что она подумает, будто у меня не все в порядке с головой, не может оказаться ошибкой в любом случае.

Ну, в разумных пределах. Если я зайду в этом слишком далеко, у меня может развиться паранойя насчет того, что я выгляжу сумасшедшей, и все закончится плачевно.

Моя первая встреча с назначенным психиатром была только после обеда, так что надо было как-то убить несколько часов. Я попыталась — неуклюже и неловко — пообщаться с другими девушками из «Уилсона». В нашем разговоре было много танцев вокруг да около, но мне удалось выяснить порядок получения доступа в интернет. Еще Сэм спросила меня, не хочу ли я присоединиться к упражнениям по медитации, которые тут проводились.

— Они с одиннадцати до полудня, — сказала она, — и это хоть какое-то занятие. То есть, вообще говоря, это вроде как скучно, но это расслабляющая скука. И по-моему, это вроде как помогает. В смысле, там есть такие дыхательные штуки, которые помогают успокоиться, когда ты немного на нервах, так что оно того стоит.

Потом она ушла сдавать кровь на анализ, оставив меня наедине с Лией, которая читала книгу в простом переплете без надписей. Она была очень уклончива насчет того, о чем эта книга, а мне было не слишком интересно, чтобы давить на нее ради этого.

Я скоротала время, листая оставленный кем-то журнал, а еще записалась на занятия по медитации и в очередь на доступ к компьютеру. Был длинный список условий и напоминаний о том, что доступ в интернет это привилегия, а не право, и что наши действия будут отслеживаться, и так далее, и тому подобное. Ну, меня это не волновало. Я была почти уверена, что там будет неограниченный доступ к вики о паралюдях. И я не собиралась искать ничего предосудительного. Мне просто нужна была информация.

Черт. Если бы я только знала фамилию Кирсти, то могла бы загуглить ее и посмотреть, не обнаружится ли что-нибудь о ней. Она ведь тоже выглядела вполне нормально, как и я. Тот факт, что у нас были похожие шрамы, заставил меня насторожиться. Возможно, у нее были способности, схожие с моими? А это, безусловно, могло оказаться причиной того, что ее в конце концов поместили в психушку — например, если она говорила людям, что видит чудовищ повсюду. Что, если у нее то же самое, но она не может это выключить? Я бы действительно сошла с ума, если бы такое случилось со мной. Секундочку, нет: до меня дошло, что здесь мою историю поисковых запросов будут отслеживать, и я, скорее всего, столкнусь с неприятными вопросами, если начну гуглить имена других девушек. Ладно, просто запомню это до тех пор, пока не выберусь отсюда, и тогда посмотрим, что я смогу выяснить об остальных.

Я получила логин и пароль, напечатанные на листке бумаги. Это даст мне тридцать минут доступа, что было не так уж и много. Так и должно было случиться. Я уже поняла, что здесь следовало вести себя скромно. Даже полчаса доступа в интернет были ценным каналом связи с внешним миром, который они могли легко аннулировать.

Я сделала то, что, вероятно, делал каждый, когда-либо получивший триггер и задумавшийся о том, на что способна его сила. То есть, я пошла и посмотрела информацию по Триумвирату. Они были «Большой Тройкой» паралюдей, на которых все втайне — или не так уж и втайне — хотели быть похожими. И на которых я наверняка совсем не была похожа. Я совсем не была похожа на Легенду или на кого-то вроде него. Я не могла ни летать, ни проецировать энергию, ни создавать силовые поля, ни делать еще что-нибудь такое, крутое и броское. В Броктон Бей была Новая Волна — целая команда, где практически у всех были подобного рода силы. Я вспомнила, что мне нужно попытаться выяснить, кем была светящаяся женщина, которую я видела в своей палате. Но не сейчас. В любом случае, я могу сразу вычеркнуть себя из списка подобных паралюдей.

Потом, были кейпы с «пакетом Александрии», типа как… ну, у Александрии и других «летающих кирпичей», наподобие Перчаток Мира — второразрядного кейпа из Протектората, который базировался в Вашингтоне и работал вместе с Правосудием, у которого была способность поджигать вещи на расстоянии. Даже в нашем городе была своя «маленькая Александрия» — Виктория Даллон (она же Слава) из Новой Волны.

Еще была страничка со списком ссылок «Геракл — см. также Геркулес», где было перечислено семь или восемь героев, а также какой-то самокритичный или напрочь лишенный воображения австралийский парень, называющий себя Суперкирпич. Ой — ха! — нет, он на самом деле состоял из кирпича, поняла я, обнаружив его фото. Жуть.

Я вздохнула. Определенно, я не была похожа на Александрию или Легенду — я не могла летать, рушить здания ударом кулака, или стрелять лазерами из рук или из глаз. А что касается сил, как у Эйдолона, и его способности делать что угодно — я просто закрыла эту вкладку, потому что она нагоняла на меня тоску. Это был не самый разумный способ получить как можно больше информации за тридцать минут, и пять из них я уже потратила.

Так что я пошла прямиком на страницу классификаций — это был самый быстрый способ выявить людей со способностями, похожими на мои, и узнать, что они могут делать. Наверняка нашлись бы люди, сказавшие бы, что надо самостоятельно изучать то, как работают твои силы, а просто найти список тех, чьи силы покажутся хоть немного похожими на твои, а потом пытаться повторять за ними — это проявление моральной слабости, но лучше бы им заткнуться. У них, вероятно, красивенькие простые силы, насчет которых сразу понятно, что это способность к полету или супер-сила, или неуязвимости (или же все это сразу). Им не приходится мириться с тем, что их основная способность — «видеть то, чего нет».

Я могла сразу исключить кучу классов. Движок? Нет, не заметила никаких физических изменений в лучшую сторону. Стрелок? Нет. Контакт? Никаких признаков контактных способностей. Можно попробовать, получится ли показать кому-нибудь Другое Место, дотронувшись до него, но это в любом случае будет лишь вторичная способность. Бугай? Вообще без шансов. Козырь? Как я вообще могу это выяснить? Технарь? Никаких признаков одаренности в технике, и это логически не следовало из того, что, насколько мне уже было известно, я могла делать. Властелин? Нет никаких указаний на это, хотя, если честно, Другое Место было адски жутким измерением, и быть может, я смогу не только увидеть там монстров, но и создавать их? С другой стороны, вдруг эти монстры сожрут меня саму? Это не то поле для экспериментов, где можно было действовать без предосторожностей.

Излом, Эпицентр, Скрытник или Оборотень? Может быть? Другое Место, похоже, было чем-то типа иного мира, где все работает иначе, и возможно, в зависимости от того, как работает моя сила, я как-то меняю свои глаза, чтобы увидеть его. Проверить, меняются ли мои глаза, было не самым важным из возможных экспериментов, но, в принципе, такая возможность не исключалась. А может быть, я могу превратиться в монстра из Другого Места или же полностью выйти из нормальной реальности — это значило, что я должна включить Движка в список потенциальных возможностей, а кроме того, что мне совсем не стоит даже думать о том, чтобы попробовать это на публике. Не раньше, чем я смогу убедиться, что не превращусь в какое-нибудь большеглазое паукообразное чудовище, которое вызовет панику у пациентов.

Понимая, что времени остается все меньше, я решила сосредоточиться на Умниках. «Часто проявляют способности, связанные с планированием, получением информации, а также когнитивные и/или сенсорные улучшения», говорилось на странице, и это точь-в-точь соответствовало тому, что я видела в Другом Месте.

К сожалению, существовал прискорбный недостаток внимания к кейпам с менее впечатляющими… точнее, с более незаметными способностями. Их вики-статьи были намного короче и, как правило, еще и с меньшим количеством фоток. Это выглядело не очень хорошо для моей будущей карьеры кейпа, если она у меня вообще будет. Не похоже, что я получу свою собственную сувенирную фигурку.

Наверное, это к лучшему. Что бы она говорила, если нажать кнопку на спине? «Тут кто-то умер»? Или, как вариант: «Все вокруг выглядят монстрами!» А может, она будет просто вопить, а потом оправдываться, что это вовсе не сумасшествие.

Но, возвращаясь к текущему моменту, это прежде всего означало, что у меня гораздо меньше информации, чтобы помочь мне разобраться в своей силе, чем я рассчитывала. Кажется, у меня что-то вроде… ясновидения, если это верное слово. Какая-то способность считывать информацию. Я могла заглянуть в Другое Место, а в Другом Месте все было аллегорично. А еще кошмарно. Но в категории Умников большинство статей о кейпах были лишь коротенькими заготовками, и даже нормальные статьи были почти бесполезны.

Взять, например, Песочные Часы — кейпа, действующего в Майами и, согласно вики, известного соперника Мужика из Флориды. Он мог останавливать время, причем, естественно, замирал и сам. Однако, при этом он получал «усиление когнитивных и сенсорных способностей, включая восприятие коротковолнового излучения и способность просчитывать свои действия заранее». Это совсем не помогало, когда я пыталась понять, каково было быть им. Относительно недавно появился кейп, обозначенная как Козырь/Умник, по прозвищу Флэшсайд, которая, предположительно, могла «внезапно развивать новые умения при помощи незначительных изменений своей личной истории». Как, интересно, ощущается применение такой способности? Какие существуют ограничения на то, что она может делать? Понятно, что лучше не освещать эти моменты в интернете, где кто угодно может прочитать, но «кто угодно» — в данном случае, это я, и мне очень хотелось бы разобраться в этом. Статьи о злодеях были еще бесполезнее. Одним из кейпов, действующих в Броктон Бей, была мелкая злодейка по прозвищу Сплетница, чья сила была описана просто как «усиленные аналитические способности». И все. Я могла понять, почему статьи о преступниках короче, но это было просто смешно по сравнению с тем, какие статьи были о более заметных злодеях, наподобие Луна.

Недоверчивый разум мог бы даже заподозрить, что умные люди — а именно, те, кто входят в категорию «Умников», — склонны разглашать гораздо меньше подробностей о том, что они могут делать, а что нет. Поэтому я, естественно, именно это и заподозрила.

После долгих бесплодных поисков мне удалось найти относительно полезную статью про психометрические способности. Это было как раз в тот момент, когда сработал таймер, и меня выкинуло обратно на экран входа в систему. Закусив губу от досады, я встала, чтобы уступить место следующему в очереди, который уже нависал у меня за спиной. Покачав головой, я посмотрела на часы и пошла попить воды. До сеанса медитации оставалось четверть часа, и я зевнула: сказывался недостаток сна. Скорее всего, засну прямо посреди занятия.

Постараюсь, впрочем, этого не делать. Мне нужно знать, как успокаивать дыхание и все остальное, когда увижу что-нибудь, что напомнит мне о шкафчике. Если же повышенное хладнокровие поможет избежать паники в следующий раз, когда Другое Место поднимет планку жути, — тем лучше. Вряд ли они собираются помочь мне лучше переносить такие вещи, существование которых невозможно доказать другим, но я приму любую помощь, какую только смогу получить.

Руководитель группы какое-то время подключал и настраивал свой CD-плеер, а затем включил медленную тихую музыку. Приглушив освещение, он начал мягким голосом объяснять, как мы должны дышать — вдохнуть на счет, задержать дыхание, а потом выдохнуть. Музыка, приглушенное освещение и звучание его голоса не очень-то помогали. При том, как мало я спала, очень скоро я задремала, не сходя с места. Полагаю, это можно было считать признаком расслабления, так что упражнение оказалось отчасти успешным.

Кто-то заерзал позади меня; от этого звука я проснулась и приоткрыла глаза. Я заметила, что в Другом Месте некоторые места были хуже других. Туалеты и моя комната были ужасны, а столовая — нет. Эта комната была спокойной и тихой, и все вокруг меня выглядели вполне расслабленными. Если бы я посмотрела украдкой на отражение этого места, можно было бы проверить теорию о том, что эмоции, которые витают в комнате, влияют на то, как она будет выглядеть для меня.

Даже не знаю, отчего я продолжала заглядывать в это место, при том, что многое из того, что мне приходилось там видеть, было так отвратительно или даже причиняло мне настоящий вред. Ведь простого любопытства для этого недостаточно, верно? Может быть, на самом деле я просто хотела быть особенной. Эта особенность, этот талант был моим собственным, и никто другой не смог бы его отнять.

Тем не менее, независимо от причины, я сосредоточилась и подумала о нем. Я была права. Да, стены стали бетонными, без какого-либо следа краски, но это и все. Почти не было ржавчины, и совсем не было крови или черно-багрового масла. Бросив взгляд, я обнаружила, что в облике других участников группы все-таки оставались нечеловеческие черты, но их монструозность была приглушенной, сглаженной. Их спокойствие, кажется, влияло на их отражения в Другом Месте.

Я нахмурилась. Этого не могло быть. Кирсти была единственным «нормальным» человеком, которого я видела в Другом Месте, но она явно разваливалась от невроза и не произнесла ни слова с тех пор, как я ее встретила. Она определенно была не в ладах с головой. Не было понятного смысла в том, что она выглядела нормально, несмотря на то, что не была нормальной. Что же тут происходит?

В передней части комнаты мужчина, чье обличье было подобно размягчившемуся воску, оплывающему с костей, прочистил горло:

— Помните, — повторил он; легкая плавность тембра была единственным, что изменилось в его голосе в Другом Месте, — отбросьте свои проблемы. Не думайте о них. Не позволяйте им разъедать вас изнутри. Расслабьтесь и дышите.

Проблемы? У меня нет проблем. Однако я научилась отключать свое безумное зрение, очищая разум. Может быть, спокойная пустота окажется наилучшим состоянием, чтобы попытаться чуть более активно взаимодействовать с Другим Местом. Что-нибудь мелкое, несложное — вот все, что мне нужно. Я сосредоточилась на дыхании и сложила руки на коленях. Вдох. Выдох. Успокойся, Тейлор. Ты просто хочешь посмотреть, сможешь ли что-то изменить в Другом Месте. Конечно, отчасти это оттого, что ты прочитала статью об Эпицентрах и подумала, что это выглядит по-настоящему круто, но сейчас это неважно. Сосредоточься и дыши.

Я чихнула, потом еще раз, и внезапно что-то произошло с моими чувствами, со всеми вместе и с каждым по отдельности, внутренними и внешними, и бесчисленными другими, которые я не могу описать. И когда я подняла взгляд, передо мной стояло нечто.

Я тяжело сглотнула.

Оно выглядело… ну, оно было похоже на меня. Это был единственный способ описать его. Это была как будто я, сделанная из тянучки, растянутая и помятая прихотью скучающего ребенка, обожравшегося сладостей. Пальцы почти такой же длины, что и предплечья, стелились по полу, касаясь и ощупывая все. Удлинившийся нос — мой и близко не был таким большим! — втянул воздух. И два глаза размером с грейпфрут выпирали из ее деформированного черепа, расширенными зрачками пытаясь разглядеть все и вся.

И несмотря на это, она все равно была похожа на меня. Она звучала как я, дышала как я, когда наклонилась, сопя, к моему лицу. Палец, подобно насекомому, ощупывавший форму моего лица, огладил щеку, и волосы у меня встали дыбом.

C моих губ сорвался всхлип. Я попыталась сдержаться и не шуметь, уставившись на монстра слезящимися глазами.

Засопев, оно отвернулось от меня и, полускользя над полом, как будто подвешенное к потолку на невидимых веревочках, перебралось к моей соседке на ближайшем коврике. Потянулось длинными пальцами и погладило ее по щеке. А потом снова засопело, раздувая ноздри.

Что я только что сделала? Что это такое? Плотно сжав челюсти, я постаралась не думать ни о чем. Но — нет, это не сработает! Если я ни о чем не буду думать, то перестану видеть Другое Место, а если не буду его видеть, то не смогу понять, осталась ли там еще эта хрень. Беспомощно, я наблюдала, как оно с почти детским ликованием положило обе руки на голову Сэм. Что оно творит?

— Нет! — сказала я вслух, и оно остановилось, уставившись на меня несоразмерно большими глазами. — Не смей! Я серьезно!

Призрак не-меня распался туманом, который, клубясь, вернулся ко мне. Я резко вдохнула, и он проскользнул в меня вместе с дыханием. Я замерла, не дыша, но больше никаких тревожных признаков не было. Я с облегчением вздохнула и сфокусировалась на реальном мире.

Все вокруг смотрели на меня.