The Secret Diary of Fleur Delacour, aged 16 34 (гет)

* * *

Nov. 13th, 1994

Сегодня после обеда мадам Максим вызвала меня к себе.

— Приведи себя в порядок, — коротко сказала она. — Через час мы отправимся в замок. Тебе нужно пройти церемонию взвешивания палочек и фотосессию.

— В чем дело? — добавила она чуть позже. Наверное, я выглядела слишком раздраженной, услышав о прессе.

— Просто… я ненавижу публичные мероприятия! Я имею в виду, что все снова будут таращиться на меня! — я резко остановилась. Я никогда раньше не откровенничала с мадам Максим и теперь чувствовала себя ужасно неловко. К моему удивлению, на ее лице появилась теплая улыбка.

— Я понимаю, — произнесла она нежно. — Невозможно полностью избавиться от очарования вейлы, и ты это прекрасно знаешь, но есть заклинание, которое смягчает воздействие чар; по сути, оно позволяет морально устойчивым людям игнорировать воздействие на разум.

Я никогда не слышала о подобном заклинании, и моей первой реакцией был гнев. Почему она не рассказала о нем раньше? Но я взяла себя в руки и самым дружелюбным и смиренным голосом попросила ее научить меня этому заклинанию.

— Его должен накладывать кто-то другой, — сказала она мне. — И не стоит на него слишком сильно полагаться: оно развеивается буквально за несколько часов.

— Все равно, это лучше, чем ничего, — ответила я. — Я так понимаю, в замок мы пойдем вместе, тогда не могли бы вы наложить его при входе?

Она согласилась, и я отправилась приводить себя в «презентабельный вид».

* * *

Я приложила много усилий, чтобы сделать красивую укладку волос. Я так давно не получала удовольствия от этого процесса! Одетая в небесно-голубую мантию и теплый шерстяной шарф, обернутый вокруг головы, я, наконец, последовала вместе с мадам Максим в замок, почти бегом, чтобы не отставать от нее.

На ступеньках у огромной входной двери она остановилась и направила палочку на меня. «Coma obscurata⁽¹⁾!» — услышала я. Нужно попытаться найти это заклинание; возможно, есть модификация, которая позволит мне самой накладывать его на себя.

Когда мы вошли в прихожую, неопрятный сгорбившийся сторож возился с метлой в углу. Я, честно, не понимаю, зачем он здесь нужен. Я ни разу не видела, чтобы он занимался какой-то полезной работой; единственное, что он делает, это распространяет атмосферу злобы.

Мадам Максим подозвала его, и он, ссутулившись, подошел к нам.

— Веди нас туда, где происходит взвешивание палочек! — сказала она повелительным тоном.

Он пробормотал что-то неразборчивое и жестом пригласил нас следовать за ним. Вскоре мы подошли к двери, которую он «любезно» перед нами открыл.

Мы оказались в маленьком на вид классе; большинство парт были сдвинуты к стенам, а некоторые поставлены перед доской и покрыты алым бархатом. На одном из стульев за длинным столом сидел чиновник министерства магии — Людо Бэгмен, который встал при нашем появлении.

— Добро пожаловать! — сказал он, широко улыбаясь и подходя к нам с протянутыми руками. Очевидно, он хотел пожать руку мадам Максим, но то, с какой грацией она протянула свою кисть, не оставляло ему иного выбора, кроме как поцеловать ее. Я с трудом подавила подступающую ухмылку.

Виктор Крам стоял у окна, угрюмо глядя в сгущающиеся сумерки. Он даже не поднял головы, когда мы вошли. Его директор стоял рядом с ним, и выражение его лица было не намного дружелюбнее.

Седрик Диггори, напротив, подошел прямо ко мне. — Привет, — сказал он с дружелюбной улыбкой. — Точнее… Bonjour, — поправился он, когда мадам Максим бросила на него один из своих суровых взглядов. Я усмехнулась. Порой она выглядит очень пугающей.

— Вы не возражаете, если я немного поговорю с Флер? — вежливо осведомился он.

— О, конечно, — сказала она небрежно и пошла побеседовать с Бэгменом.

— Чжоу рассказала мне о вашей вчерашней экскурсии, — сказал Седрик. — Ты ей нравишься, и она сказала, что мы могли бы подружиться. — он слегка смущенно улыбнулся. — Поэтому я надел на себя амулет невозмутимости, просто на всякий случай… Надеюсь, я тебя не раздражаю, — поспешно добавил он.

— Это так мило с твоей стороны! Нет, конечно, все хорошо. Ты не представляешь, как много это значит для меня, впервые за много лет я могу спокойно поговорить с парнем, не доводя его до состояния слюнявого полоумия. Амулет невозмутимости? Это интересно…

Дверь снова открылась, и вошли двое. Одним из них был маленький пузатый человечек с большой камерой, очевидно, фотокорреспондент. Вторым человеком была женщина лет сорока с небольшим, которую я сразу невзлюбила.

Она была одета в совершенно безвкусное пурпурное платье, которое, возможно, хорошо бы смотрелось на девушке лет двадцати, но на ней оно только подчеркивало пухлую фигуру. Ее волосы абсолютно неестественного светлого цвета были уложены в искусственные завитки. Толстые пальцы с пятисантиметровыми темно-красными ногтями довершали ужасающую картину.

— Интересно, кто она такая? — спросил Седрик.

— Наверное, какой-нибудь репортер, — ответила я. — Она ведь привела с собой фотографа, не так ли?

И действительно, толстяк с фотоаппаратом рассматривал всех присутствующих профессиональным взглядом, и, разумеется, его интерес сразу же обратился ко мне. Я уверена, что если бы мадам Максим не сотворила заклинание, он бы уже залез на меня со своей камерой.

Раздался стук. Гарри Поттер неуверенно отворил дверь и вошел внутрь, озираясь по сторонам в замешательстве. И снова меня поразило, каким маленьким и несчастным он выглядел. Трудно представить, что он действительно является героем историй, которые рассказывала мне Чжоу.

Как только Людо Бэгмен заметил Гарри, он вскочил на ноги и, чересчур радостно поприветствовав его, объяснил всем нам, для чего нужна церемония взвешивания палочек.

— А потом будет небольшая фотосессия, — продолжил он, указывая на уродливую ведьму в пурпурном одеянии. — Это Рита Скитер, она делает небольшие статьи для «Ежедневного пророка».

— Значит, она действительно репортер, — пробормотал Седрик себе под нос. — Надеюсь, она пишет лучше, чем одевается.

— Да, — ответила я, ухмыляясь. — Я уверена, она думает, что выглядит сногсшибательно.

— Ну, она действительно выглядит сногсшибательно, — усмехнулся Седрик в ответ. — Если вдуматься в первоначальный смысл этого слова…

Когда Скитер заметила Гарри, она сразу двинулась к нему, прямо как стервятник, демонстрируя алые когти и фальшиво улыбаясь. Она что-то сказала Бэгмену, а потом схватила Гарри за руку и вывела из комнаты, прежде чем он успел сообразить, что происходит.

— Бедный мальчик, надеюсь, она не съест его живьем, — пробормотал Седрик.

Мы болтали еще несколько минут, пока нас не прервало появление еще одного служащего Министерства и волшебника, старика с большими светлыми глазами, которого я никогда раньше не видела. Но по тому, как все его приветствовали, я решила, что он, должно быть, важная персона.

— Это мистер Олливандер, — объяснил Седрик. — Британский мастер изготовления палочек; он будет проверять наши магические концентраторы.

— А теперь, леди и джентльмены, не могли бы вы занять свои места? — голос Бэгмена перекрыл общий ропот. — Скоро начнется церемония взвешивания.

В то время как судьи заняли свои места за бархатными столами, для нас поставили четыре кресла в середине комнаты. Седрик сел на крайний, и я села рядом с ним. Меня нисколько не удивило то, что Виктор Крам намеренно занял место в противоположном конце, оставив пустое место между нами.

Минуту или две спустя дверь снова отворилась, и в помещение вошел Директор Дамблдор, а за ним Гарри Поттер и Рита Скитер, которая устроилась в углу, держа перо наготове и пытаясь (безуспешно, на мой взгляд) выглядеть незаметно.

Дамблдор представил мистера Олливандера, и церемония наконец-то началась.

Неудивительно, что, будучи единственной девушкой, я была пропущена вперед.

Олливандер выпустил из моей палочки сноп розовых и золотых искр, но я была несколько удивлена, как легко он распознал сердцевину из волоса вейлы.

— Я никогда не использовал в своих творениях волосы вейлы, говорят, палочки получаются уж очень… темпераментными, — сказал он. Я все еще немного злюсь, записывая эти строки в дневник. Что он имел ввиду под «темпераментными»?

Во всяком случае, он наколдовал букет красивых цветов (должна признать, что эти прекрасные цветы сейчас стоят в вазе рядом с моей кроватью) и вернул мне палочку, по-видимому, удовлетворенный ее состоянием.

Седрик был следующим. Олливандер сказал, что хорошо помнит изготовленные им палочки (не могу в это верить, ведь он продает их сотнями каждый год), и начал рассказывать историю о единороге, у которого он взял волос для сердцевины палочки Седрика.

— Вы регулярно за ней ухаживаете? — спросил мастер, и я не смогла отделаться от ощущения, что он был намного дружелюбнее к Седрику, чем ко мне.

— Полирую каждый вечер, — гордо ответил Седрик.

Дождь золотых искр привлек мое внимание к Гарри, который сидел на кресле рядом со мной. Очевидно, слова Седрика навели его на мысль, что его собственную палочку тоже нужно немного отполировать, и поэтому он начал тайком тереть ее складкой своей мантии, отчего искры взлетали вверх. Это выглядело довольно комично, и я не смогла сдержать улыбку. Однако Гарри заметил это и, должно быть, истолковал как снисходительность или что-то в этом роде, потому что покраснел, крепко сжал обеими руками волшебную палочку и пристально уставился на нее. Мне было его жаль, но я не знала, что предпринять.

Олливандер выпустил из палочки Седрика несколько серебряных колец дыма.

Палочка Виктора Крама содержала сердечную жилу дракона. Для проверки мастер вызвал несколько щебечущих птичек, которые сразу же вылетели в окно. Я была немного разочарована: я ожидала чего-то более фееричного от подобной палочки.

Наконец, настала очередь Гарри Поттера.

— Ах, да, — сказал Олливандер, и в его серых глазах вспыхнул внезапный интерес. — Как хорошо я ее помню…

По какой-то причине он потратил гораздо больше времени на изучение волшебной палочки Гарри, но ничего не сказал о ее ядре. Однако фонтан вина, который он из нее выпустил, показался мне немного ребяческим. Что толку, если ты все равно не собираешься его пить?

Я ожидала, что после этого все закончится, но ошиблась.

— Фотографии, Дамблдор, фотографии! — крикнул чиновник Бэгмен. Должна сказать, своим буйным и беспечным поведением он все чаще напоминает мне маленького мальчика.

Во-первых, должна была быть групповая фотография всех судей и чемпионов. Это оказалось чрезвычайно трудно сделать, так как мадам Максим не помещалась в кадр. После нескольких бесплодных попыток ей, наконец, предложили сесть, и всем остальным пришлось встать вокруг нее. Я с некоторым удивлением отметила, что директор Дурмстранга все время теребит свою нелепую козлиную бородку, оглядываясь по сторонам в надежде, что его не заметят. Конечно, фотограф попытался поставить меня в центр кадра, но его попытки были пресечены Ритой Скитер, которая протащила Гарри вперед. Бедный мальчик выглядел очень смущенным всем этим нежеланным вниманием и попытался уйти, но она была неумолима.

После групповых съемок Скитер настояла на том, чтобы сделать отдельные снимки каждого чемпиона, что тоже заняло довольно много времени.

К несчастью, я снова была первой; чары мадам Максим, должно быть, рассеялись, потому что глаза фотографа слегка остекленели, и он начал долго ходить вокруг меня, делая снимки.

Наконец, бросив короткий взгляд на мадам Максим и получив утвердительный кивок, я встала и выбежала из комнаты.

* * *

За ужином я рассказала Чжоу, как прошел день. Она пообещала попытаться найти заклинание «Coma obscurata». Это было бы прекрасно, возможно, она сможет научиться его использовать и будет помогать мне накладывать его.

В общем и целом, это был хороший день, и сейчас я чувствую себя счастливее, чем когда-либо. Нужно не забыть в ближайшее время посетить библиотеку, а также написать письмо домой.

1) Coma obscurata ("Затемнение волос", лат.) — заклинание изменения внешности. То, как именно оно действует, видно из дословного перевода. Придумано автором фанфика.

Вернуться к тексту