Эхо третьей реальности: Резонанс (джен)

Заркон был в ярости. Несмотря на то, что лицо его было скрыто глухим шлемом, а тело скупо на движения, желание оторвать кому-нибудь голову ощущалось не только в тронном зале, но во всём центральном командовании.

— Меня окружают некомпетентные идиоты.

Хаксус, приди ему в голову покончить жизнь самоубийством, не нашёл бы момента лучше. Всего-то и требовалось, что открыть рот и поспорить. Но жить хотелось чуточку больше, чем справедливости.

О, как Заркон бушевал, когда узнал правду о Лоторе! Он, кажется, был первым слушателем, который ни в едином слове не усомнился. Хаксус и не врал, прекрасно зная, что сюрреалистичность произошедшего — лучшее доказательство правоты. Подобное нельзя было выдумать. Только пережить.

Единственное, о чём Хаксус умолчал, — о махинациях с телом императора. Заркон был уверен, что его — того, другого — закололи генералы-паладины по приказу Лотора. В копилку принцевых злодеяний попало ненастоящее, но Хаксус угрызений совести не испытывал. Туда всё равно накапало столько, что лишнее не играло никакой роли.

Заркон решил, что медлить нельзя больше ни варга, и флот был созван в мгновение ока. Хаксусу, увидевшему, сколько кораблей собралось на поимку одного-единственного Лотора, оставалось только присвистнуть. Судьба предателя была решена.

Была. Была бы, если бы паладины Вольтрона, чтоб им пусто было, не оказались такими везучими и добродетельными.

— Курон видит, — явилась ведьма с докладом, — что паладины засекли перемещение армады. Направляются туда же, куда император Заркон. Намерены помешать.

Император лично возглавил армаду. А им, оставшимся в центре и понятливо в тот момент переглянувшимся, стало как никогда ясно, что пришло время для молниеносного удара по Восстанию.

На себя, забыв поделиться подробностями, Хаггар взяла ловушку Накзелы. На них повесила простенькое — заманить туда паладинов. И они, вопреки злому року, сработали идеально. Проблемы нежданно-негаданно начались у Заркона. Того, что краткая расправа превратится в погоню, эпическую по своей дури, Хаксус не ждал. А зря. С этой осечки, если назад отматывать, всё в бездну и покатилось.

Предполагалось, что Лотор из окружения не уйдёт, а паладины останутся с носом. Либо там же и помрут, либо, улизнув, помчатся к драгоценной границе Восстания — защищать от вражьего посягательства.

Предполагалось, что с моральным духом у них будет похуже. И что вторая армада, узнав об операции, также отправится к Накзеле, чтобы зажать паладинов в тиски. Не сложилось. Вместо этого, спасибо помешательству Заркона, армада моталась туда-сюда, гоняясь за ускользнувшим Лотором и космической пылью.

Сендак махнул рукой. «Неважно», сказал. Незначительно. Справятся сами. Так и было, на самом деле, потому что масштаб Восстания оказался смехотворным, а паладины — до одури предсказуемыми.

Шпион Хаггар пригодился в кои-то веки, стал приносить пользу. Они знали, что готовится атака на Накзелу, и сделали всё, чтобы паладины — думая, что это они там самые умные, — свой план всё-таки провернули. Дали захватить Цайфорг-пушку, дали спуститься к поверхности планеты. Небольшой хаос, возникший в рядах командования, причислили к допустимым потерям.

Сендак сверкал глазом и щёлкал в предвкушении когтями протеза. Все они были уверены, что единым махом и Восстание, и ненавистный Вольтрон, отравляющий империю, исчезнет с лица Вселенной.

— Один Вольтрон заперт на Накзеле, — задумался заранее Хаксус. — Что насчёт второго? Насчёт Лотора? В критический момент они могут достать свои шрихтили из-за воротников.

— О, с ними вышло как нельзя лучше, — усмехнулась тогда Хаггар. — Им не хватает пилота. Ваше дело — четырёх кошек отвлекать до тех пор, пока ритуал не будет закончен. Главное — не дать им собраться клином, ударить одновременно. Уж с этим, надеюсь, вы справитесь.

Хаксус не мог не гордиться, что угадал снова. Когда Замок Львов выкатился из червоточины практически рядом с ними, явно что-то замышляя, его даже не атаковали. Вместо этого — все глаза высмотрели, каждую крапинку на радарах и иллюминаторах проверили, подгадывая момент, когда Тёмные Львы явят себя. Они не могли облажаться в шаге от победы. План, соприкоснувшись с Лотором, обретал известную шаткость, и потому усилия нужно было удвоить. Не дать выстрелить. Во что бы то ни стало.

Оглядываясь назад, Хаксус с уверенностью мог сказать, что это и был тот самый момент фатального просчёта. Сосредоточив внимание на одном направлении, они забыли про тылы. Про то, что выстрелить можно с другой стороны. Про то, что это, блядь, может оказаться клятый Лотор на своём треклятом сине-рыжем корабле.

А второй комплект Львов, что примечательно, они так и не увидели.

— Молодцы, — бушевал Заркон. — Значит, Сендак, ты не только самовольно начал операцию, но и поспособствовал тому, от чего меня предостерегал? Твоими руками — принц Лотор обрёл поддержку Вольтрона.

«Ловить его лучше надо было! — вслух хотелось вскипеть, на деле — приходилось молчать, до боли впиваясь когтями в ладони. — Тогда бы ничего не случилось!»

— Может, так даже лучше. Он окончательно дискредитировал себя в глазах галра, — Сендак оставался спокоен, хоть и метал злобные взгляды на ведьму, которая усиленно делала вид, что не при делах и вообще её заставили. — Что бы он ни задумал, ему не смыть с себя клейма предательства.

— Это неважно. Единственная проблема, которая должна тебя волновать: как добраться до принца Лотора. Прежде он бегал от меня, и его силы были на исходе. Теперь станет прятаться под юбкой принцессы. Мне неважно, от кого вы избавитесь сначала, от кого — потом. Всё, что мне нужно, — его голова. И не смей снова подвести меня, Сендак.

— Я приложу все усилия, милорд…

* * *

— Полагаю, в Замке Львов ты просишь убежища?

Аллура устала. От противоречивых мыслей. От нескончаемого ожидания. От того, что слабость, в которой она отказывалась себе признаваться, пустила в душе слишком глубокие корни. Слабость… и зависть, как говорила Седьмая.

Лотор. Тот, перед кем, как по писанному, расстилались реальности. Без огрех, без ошибок, без угрызений совести. Винтики, неучтённые и даже бунтующие, не ломали выстроенных механизмов. Они проворачивались осями, сами того не подозревая, и продолжали работать — так, как задумывал Лотор.

— Значит, вот как со стороны выглядят мои действия, — он чуть усмехнулся, скрещивая пальцы. — Я прошу не столько убежища, сколько союза. Союза, который, очевидно, будет выгоден для обеих сторон.

Лотор сидел напротив. Какой-то из них. Аллура надеялась, что нужный. Устала настолько, что впервые ей было без разницы, вовлечена ли она в очередную махинацию или нет. Без разницы, какое создаёт впечатление. И даже — что будет дальше.

— Действия не только «выглядят», но и являются, — ответила, безразлично глядя в сторону. — Последний шанс. Запасной вариант. Ты обратился к паладинам Вольтрона только потому, что не осталось другого выхода. Хотел сделать всё сам. Выйти сухим из воды. Предстать в глазах галра великим спасителем, гением, изобретателем. Кто бы мог подумать, что у тебя не получится. Что тебе потребуется помощь.

Аллура ждала их встречи, и вместе с тем — надеялась оттягивать как можно дольше. Слишком уж ярко ей представлялось, чем всё закончится. Как вынудят её уступить, отдать лидерство, поддаться течению идеального плана, в который на ходу, без всяких усилий, внесут необходимые коррективы. Как растопчут остатки гордости.

Аллура прочь гнала мысль, что впервые рада чужой неудаче. Может, неправильно, неестественно, но теперь на Лотора она смотрела иначе. Без закипающей в груди злобы. Как на равного. На того, кто тоже не идеален, как и она, и кого тоже стороной не обходят ошибки.

— Признаю, мои дела идут не лучшим образом последнее время. Ряд случайностей или неосторожность, точно мне неизвестно, но один бой всё-таки остался за противником. Мне и в самом деле пришлось… искать альтернативы. Странно слышать, однако, что моей виной вы считаете промедление. Я ведь не пророк, чтобы догадаться об отношениях, которые построены без моего участия. — Лотор делал вид, что свалившийся на голову поворот его нисколько не трогает, и Аллура снова позавидовала недоступной ей выдержке. — На вашем корабле я ждал иной встречи.

— Иную встречу всё ещё можно обеспечить, — фыркнула, непримиримо вскинув подбородок. — Если играть по правилам невмешательства, ты был и остаёшься нашим врагом. У нас нет ни единой причины тебе доверять. И, как следствие, разрешать свободно перемещаться по Замку, носить оружие и всё в таком духе — тоже.

— Да впрямь? — он наметил улыбку.

— Сколько раз мы находили тебя, выражали готовность к диалогу, а ты игнорировал нас? — Аллура поняла внезапно, что на маятник чувств, вызванный беготнёй Лотора, злится больше всего. Ведь это ей — не ему — приходилось собирать себя по кусочкам. Готовиться к встречам, которые раз за разом откладывались. — Я хочу, чтобы ты уяснил простую вещь. Неважно, что тебе рассказали. В моей реальности паладины Вольтрона не будут марионетками. Я не позволю. Мы не согласимся на одностороннее доверие, и плясать на задних лапках, чтобы исполнить твоё желание, тоже не будем. Первый и последний раз — мы согласились на разговор, который ты отвергал до тех пор, пока не увидел в нём выгоды.

— Вы жестоки, принцесса. — Лотор сменил позу, уделив повышенное внимание потолку, и ещё, практически неуловимо, — изменился в лице. Аллура могла гордиться: её способностей в кои-то веки оказалось достаточно, чтобы задеть. — И в том, как выворачивать факты удобным для вас образом, вы неплохо поднаторели. Если вам нравится считать, что наша встреча — следствие моего эгоистичного желания, считайте. Но всё-таки… В условии войны, учитывая стороны, на которых мы оказались, я не мог полагаться на одни лишь догадки. Ваши намёки были заметны, но не кристально прозрачны. Приводили в замешательство — да. Заставляли задуматься — да. Но докучать незнакомцам, врагам империи, из-за одного только желания удовлетворить любопытство, я не видел нужды. Либо — возможностей, потому что в глазах свидетелей подобная встреча была бы как минимум неуместна.

— Что же вдруг изменилось?

— Многое. Одно — следствие другого, но итог очевиден. Меня во всеуслышание объявили предателем, и нужды в осторожности больше нет. Потому что хуже, — усмехнулся он, — всё равно уже не будет.

— Союз с паладинами, значит, — прищурилась Аллура, — ты считаешь худшим вариантом?

— Наиболее шатким, наименее предпочтительным. Запасным вариантом, если угодно. Вы правы, принцесса, до последнего я надеялся обойтись своими силами. Потеря репутации в глазах галра не входила в мои планы.

— Ты прямолинеен.

— Разве не этого вы добивались?

Аллура насупилась, выдержала длинную паузу, но Лотора не проняло. Выбрал, значит, нетипичную для себя тактику, лучше всего подходящую случаю. Аллура бы об заклад побилась — сориентировался после того, как птичка напела ему о другой реальности.

От того, с какой лёгкостью он манипулировал чувствами, дрожь пробегала по телу. От того, что Аллура, постоянно напоминая себе об уловках и трезвой оценке, с трудом контролировала эмоции.

Не было лжи в его словах. С порочными качествами и намерениями, в которых его обвинили, он согласился. Аллуру, казалось, должен был триумф охватить: поняла, раскусила, не дала обвести себя вокруг пальца! Вместо этого ощутила тревожную пустоту. Её будто спрашивали: «и что?». Будто влезла туда, куда не следовало, обнажила те раны, о которых предпочитают молчать.

Он мог преподнести себя в лучшем свете. Любой на его месте бы попытался. Он мог, он умел — уж о чём о чём, а о навыках, которые бесили Аллуру больше всего, она знала прекрасно. Он мог, но не стал, и оттого заколебалась в душе неуверенность: была ли в жестокости истина? И отчего теперь факты-разоблачения, подобранные столь тщательно, ей снова хотелось вывернуть наизнанку?

Как можно было, отталкиваясь от неприглядной правды, начать думать о нём с симпатией?

— Отлично, — отмерла Аллура, осознав, что окончательно запуталась. — Тогда не будем терять времени и обойдёмся без красивых слов. Что тебе нужно и что ты готов предложить взамен?

— Ваша алхимия, принцесса, — закинул он ногу на ногу. — Знания, которые передал вам отец. Вдохните жизнь в мой корабль. Откройте для меня разлом между реальностями. Справимся — сделаем первый шаг к тому, чтобы покончить с войной.

— Всего лишь шаг?

— Вы сказали: без красивых слов, и я, как мог, выполнил вашу просьбу. В идеале там было бы нечто среднее между «покончить одним ударом» и «навсегда забыть об её ужасах», но мы имеем то, что имеем.

— Лотор!

— Что?

— Ты издеваешься, что ли?

Он только голову набок склонил, вопросительно приподняв брови. Аллура шумно выдохнула. Глупый вопрос, глупая несдержанность. Издевается, конечно. А она ведь цель себе поставила: каждой реакцией — от слова до жеста — показывать, что видит уловки насквозь, что врасплох её не поймать. Как, древнейшие свидетели, ему опять удалось?!

— Почему именно я? — спросила, спешно возвращая на лицо нейтральное выражение. — Врата квинтэссенции были созданы, верно, только я не имею к этому отношения и не знаю подробностей. Почему, раз уж так получилось, ты не попросишь помощи у… М-м-м, у того, кто тебе не откажет?

— Откажет, — улыбнулся Лотор. — Уж кое в чём я могу быть уверен. Есть вещи, которые должны принадлежать только одной реальности. Истина неизведанного — это одна из них.

— Значит, ты предпочтёшь сложный путь? — уточнила Аллура, у которой с души внезапно упал комок скребущего дурного предчувствия. Значит, вот чего она боялась на самом деле? Оказаться ненужной, лишней, забытой — в родной для себя реальности? — Ты… И что же ты будешь делать, если я тоже тебе откажу?

— Мне потребуется больше времени, чтобы закончить работу, — пожал он плечами. — Империя окончательно утонет в крови, и, боюсь, это будет не только галрийская кровь. Будут досуха высушены планеты, которые могли избежать этой участи, и отданы жизни, которые можно было сберечь. Вы хотите этого, принцесса? Хотите купить свой отказ подобной ценой?

— Ты сказал, — Аллура откинулась в кресле, с силой надавив на пульсирующую переносицу, — что факты я выворачиваю неплохо. Вот ещё кое-что: в чьих бы руках ни оказался источник неограниченной энергии, это — переломный момент, точка невозврата. Откуда мне знать, что ты, прикоснувшись к власти, не утопишь Вселенную в ещё большей крови? Откуда мне знать, как именно ты хочешь закончить войну?

На этот раз он долго молчал, глядя ей в глаза. Мысли, будто чужие, спутанным вихрем проносились в голове Аллуры. Те же, что у него.

«Откуда мне знать?»

Была реальность, где врата квинтэссенции послужили во благо. Как бы ни злилась Аллура тогда, как бы ни считала тикунды до возвращения домой, она видела, что происходит. Империя менялась, потому что её хотели менять, потому что план был продуман до мельчайших деталей.

Ни для крови, ни для вражды, о которых она говорила, в нём не было места.

Но то была другая реальность. Другая правда. Путь, негласно выбранный ими, предполагалось наметить своими ногами. Пройти, забыв о фактах, которые нарушали законы самого мироздания.

«Мы чувствуем, что так правильно. Но забыть… разве мы можем забыть?»

— Остановите меня, принцесса, — сказал наконец Лотор, не отрывая взгляда. — Если решите, что это необходимо.

— Остановить?.. Вот так просто?..

— Словам вы не поверите. Вас убедят поступки. Но для этого — им придётся произойти.

* * *

— Итак, важный вопрос на повестке!

Пидж понятия не имела, о чём Аллура так долго разговаривала с Лотором, но за время отсутствия, потраченное на шушуканье с Ханком, дислокация в гостиной никак не поменялась. Те же лица, те же кружки по интересам.

— Да! — подхватил Лэнс, выходя в центр комнаты и завоёвывая всеобщее внимание драматической паузой. — Я знаю, вы откладывали эту мысль в долгий ящик, вы не хотели думать об этом, но настало время решать!..

— Ты уверен, что мы говорим об одном и том же? — Пидж скрестила на груди руки, уязвлённая тем, как нагло её перебили.

— Конечно, — выпятил Лэнс грудь и обвёл собравшихся цепким взглядом. — Что ж, думаю, вы прониклись важностью миссии. Нужно решить… Да, выбрать раз и навсегда. Определиться, как мы будем их отличать. Двух Лоторов.

— О господи…

— Ты записался на курсы подбора синонимов? — подняла бровь Пидж, исподтишка наблюдая за радушно-невозмутимым Линдом. — Может, у тебя и варианты есть?

— Ну, наши Аллуры — Седьмая и Пятая, — задумался Лэнс. — Тогда… Лотор… Седьмой и Пятый?

Помолчали, обдумали.

— Оригинально, — выразил всеобщее сомнение Ханк. — А кто какой?

— Ну-у-у… Седьмой — с Седьмой, а Пятый — с Пя… — Лэнс не договорил, округлив глаза. Линд помрачнел на мгновение, а остальные не сдержали смешков, выразительно переглянувшись. — Нет, забудьте, что я сказал. Плохая идея.

— Конечно, — кивнула Пидж. — Ты же их перепутал. Вообще никакого смысла. Пятая была Пятой, потому что она — паладин. А единственный паладин из Лоторов — тот, которого ты назвал Седьмым, хотя по логике он получается Пятым.

— Стоп, у этих чисел что, значение было? — потёр подбородок Ханк.

— А что, разве не было? — искренне удивилась Пидж. — Я думала, Лотор не объяснил просто потому, что это было очевидно. Аллура села за штурвал Синего последней, а нас на тот момент было пять. Поэтому она — Пятая. С Лотором-паладином точно так же. Если они, как и мы, последним пробудили ото сна Чёрного, он — тоже Пятый.

— Бр-р-р, — Лэнс тряхнул головой, как пёс после купания. — А ты уверена, что он к тому моменту знал в подробностях, кто там в каком порядке во Львов садился? И почему тогда вторая Аллура — Седьмая?

— Хм-м, — теперь задумалась уже Пидж. — Как член экипажа? Эм, количество генералов?..

— Акша, Эзор, Зетрид, Нарти, — загнул Ханк четыре пальца. Помедлив — пятый. — Даже если считать самого Лотора, Аллура получается только Шестой.

— О древнейшие! — подал голос Коран. — С одной стороной, лестно осознавать, что в некоей реальности сыграло роль моё старшинство, но это, по сути, неуважение к принцессе! По всему выходит, Седьмым должен был быть я.

— По-моему, — поведала Пидж громким шёпотом, — Лотор всего лишь посчитал Нарти и Кову как две независимые единицы.

Упомянутый кот, навострив уши, смерил их ироничным взглядом.

— Мне, если позволите поделиться соображениями, — начал Линд и продолжил, проигнорировав, к сожалению, громкое мысленное «нет!», — показалось, что ваши размышления, касающиеся столь прекрасного создания, чересчур приземлённы. Аллура, свет души моей, упоминала при мне древнюю алтеанскую легенду: о цветах-ксалицветах, насыщенном индиго с ровно семью лепестками. Они, унесённые далеко от дома, посаженные даже со всем тщанием и заботой, неизменно тускнели, а алтеанцы, чьи глаза, предполагалось, должны были полниться радостью, никогда не видели на них больше пяти лепестков. «Ксали» — значит вольный, значит печальный. Лишь в тех местах, которые выбрали сами, они раскрывали все семь лепестков.

— Эм, тогда выходит, что Аллур надо переименовывать, — вздохнул Ханк, — в текущих реалиях. Но если так сделаем, то будем путаться до конца жизни.

Пидж промолчала только потому, что в гостиной был Мэтт. На её взгляд, «приземлённое» решение было куда логичнее, и с характером Лотора, выбравшим имена, оно соотносилось куда лучше.

— Ладно, допустим, разобрались, — потёр Лэнс шею. — Но к цели нас это не приблизило.

— Вообще-то я хотела спросить… — предприняла Пидж вторую попытку, но Лэнс её снова перебил, важно подняв палец:

— Нет, с места этого не сдвинемся, пока не решим! Сколько можно откладывать?

— Третий и Первый, — буркнула Пидж, — если вы так прикипели к цифрам. Предвосхищая ваши вопросы, Первый — из нашей реальности, первой, а Третий — из той реальности, третьей. У него теперь волосы собраны, как у заправского ведьмака. Может, это чем-то поможет.

— А это не слишком — распределять реальности по старшинству? — свёл пальцы Ханк. — Они не обидятся, что кого-то аж на третье место задвинули?

— А мне нравится, — хмыкнул Лэнс. — Мы в своей реальности — значит, мы и выбираем. Хотят другую нумерацию — пусть уматывают обратно.

— Эй, — не выдержала Эзор. — Дезертирчик нарывается, девочки, вам не кажется?

— Да когда ты перестанешь меня так называть?!

— Ага, получается, — подвёл итог Ханк, не обращая внимания на Лэнса, злобным шагом убегающего вокруг него от Ковы, — что Третий — с Седьмой, а Первый — с Пя…

От кошачьего вопля, вызванного не менее кошачьим отдавленным хвостом, уши заложило у всех присутствующих.

— Итак, пока Лэнс убегает от Нарти, — вздохнула Пидж, когда вопли более-менее стихли за дверью, — я хочу всё-таки задать свой вопрос. Тикундочку внимания — если кто-нибудь опять меня перебьёт, я откушу ему голову. Итак, Линд… — Пидж зыркнула по сторонам в поисках перебивальщиков. — …мы, помнится, перед миссией остановились на одном интересном моменте. Теперь времени достаточно, и мы слушаем со всем вниманием. Что за болезнь?

— О! — встрепенулся Коран. — Я от своих слов не отказываюсь! Собственными ушами слышал — смертельно опасная!

На выпад, предназначавшийся Линду, отреагировала почему-то Дейя. Поднялась, мигом забыв о загадочных исследованиях, подскочила к «спутнику», чтобы встать за плечом, и окинула собравшихся волчьим взглядом.

— Я, как и прежде, вынужден повторить, — сказал Линд спокойно, будто ничего не произошло, — что дорогие паладины были введены в заблуждение. Мне неведомо, какие слова смутили уважаемого Корана, но…

— «Ничего не угрожает моей жизни», — непримиримо процитировал Коран. — Мне известно, юноша, когда прибегают к подобным высказываниям. Когда на самом деле всё иначе, но близкую душу, которая искренне беспокоится о тебе, не хочется ранить печальной истиной.

Дейя зашипела, как рассерженная кошка.

— Эм, или когда хотят сказать, что с ними правда всё в порядке? — неуверенно предположил Ханк.

Пидж едва сдержала разочарованный вздох. Заметно было, что Линд в лёгком замешательстве — ещё бы, попробуй вспомни, когда среди всей своей трескотни обронил подобную фразу, — но и только. На убойное доказательство, да ещё и без контекста, аргумент Корана никак не тянул.

— Пыль, — добавил Коран, придя к такому же выводу. — Респиратор? Дейя, милейший цветочек, предлагала тебе раскрыть нам правду, но ты отказался. В этом беда всех юных мужчин: вы терпеть не можете признаваться в своих слабостях. Хотя не исключено, между прочим, что знания алтеанских врачевателей могли бы положить конец твоим страданиям!

У Линда дёрнулась бровь.

— Пыль, — медленно повторил он. — У меня и впрямь, к глубочайшему моему сожалению, аллергия на пыль, но мне бы в голову не пришло, что вас хоть сколько-нибудь интересуют подробности. И это, откровенно признаться, отнюдь не та тема, которой мне хотелось бы посвящать очередную дискуссию.

— Да ладно? — буркнула Пидж. — Мы и правда нашли тему, на которую ты отказываешься болтать?

— Пидж! — одёрнул её Мэтт, подходя ближе. Встал стеной между нападающими и защищающимися. — Тебе не кажется, что у каждого должно быть право на приватность?

— С болезнью, допустим, разобрались, — прищурилась она, — но вопросы у меня не кончились.

— Я, кстати, — согласно закивал Коран, — тоже хотел бы кое про что уточнить. Может, на меня и накинутся опять, что я понял неправильно, но вы точно упоминали…

Линд вдруг закашлялся, приложив ладонь ко рту, и начал вставать. Руку, на мгновение задержав на ней взгляд, он поспешно сжал в кулак, но Пидж могла поклясться: было там нечто красное. Да и Дейя, искренне заметавшаяся и округлившая глаза, явно поняла, что что-то не так.

— Я, как ни прискорбно, — хрипло сказал Линд, через силу улыбнувшись, — вынужден вас покинуть. Надежда не оставляет меня, что вы не обидитесь, если вопросы мы отложим до следующего раза.

На то, как тешайская парочка шустро исчезает за дверью, смотрели со всё возрастающим подозрением.

— Кровь?..

— Не показалось, значит, — задумчиво потёрла Пидж подбородок. — Тема с болезнью снова открыта. Коран, а что ты хотел?..

В очередной раз её прервали, не дав договорить. На этот раз — Аллура, вернувшаяся с закономерным вопросом, что происходит. До того выверенно, до того внезапно, что Пидж скривилась, непроизвольно скрипнув зубами. Линд, падла везучая, как будто реальность под себя программировал, чтобы вопросы о нём откладывались до лучших времён.

— Аллура, а Лотор-то где? Надеюсь, он жив?..

* * *

Хаксус решительно не представлял, как так получилось, что Хаггар теперь повсюду таскала его за собой. Невнятное зловещее бормотание, внезапные вопросы — ещё куда ни шло. Такова была цена за вмешательство. Нервировало то, что Сендак, склонный к быстрым решениям, оставался без присмотра. Последствия, как показывала практика, могли быть фатальны и необратимы.

— Нужно выманить его, чувствуешь? — говорила Хаггар, вглядываясь во вновь бесполезное «око». — Найти что-нибудь, что дорого его сердцу, и пригрозить уничтожить.

— Он бесчувственная тварь, — буркнул Хаксус. — Готов кого угодно в расход пустить, лишь бы всё шло по плану. Ты сама видела.

«Ока» в стане генералов, к досаде своей, они лишились чересчур быстро, и на поле боя возникла очередная непредсказуемая переменная.

— Но, с другой стороны, теперь его окружают паладины Вольтрона. Если хочет выжить — вцепится в них, как клещ, и сделает всё, чтобы скрыть свою подлую натуру.

— Паладины наивны, — кивнула Хаггар. — Под руководством принцессы — особенно. Они не терпят равнодушия. Всегда кидаются на помощь, всегда попадают в ловушки.

«…и какого-то квизнака всегда из них выбираются».

— Осталось найти кого-то, кого им захочется спасти, и связать требования с Лотором. Главное — посеять побольше паники. Чем меньше времени у них будет на раздумья, тем лучше.

— Есть варианты?

Хаксус пожал плечами. Враг обладал непреодолимой тягой к кучкованию: все существа, мало-мальски полезные Восстанию, прятались в Замке. Конечно, оставались ещё колонии, где принцесса Аллура неизменно вещала о мире, процветании и защите, обещанной им Вольтроном, но цель была откровенно мелковата. Если взять в заложники какого-нибудь уварчика с планеты Доува, моральные ценности паладинов, может, и пошатнутся, но мозг им вряд ли отрубит.

— Разве что кто-то из них самих?

— Их бывший чёрный паладин, — задумалась Хаггар, — сейчас не с ними. Генеральша Лотора… — встрепенулась, пронзённая мыслью. — Курон слышал. Вот оно. Не они сами, а то, на поиски чего их направили. Колония алтеанцев, которую прячет Лотор.

— Пожалуй, — Хаксус чувствовал, как рот против воли растягивает широкая усмешка, — я поспешил с выводами. Алтеанцы… Если сыграем от них, убьём двух шмыгов одним ударом. Принцесса не оставит свой народ в беде. А Лотор… Если уж спрятал их, то вряд ли захочет, чтобы колония стала достоянием всей империи.

Переглянулись, решив после мига сомнений, что вариант идеален.

— Подобный удар — последнее, чего они ждут.

Одно оставалось: для того, чтобы воспользоваться рычагом давления, колонию нужно было найти.

* * *

Покрытие пола, ведущего к мостику, рождало гулкое эхо. Будто специально, в конспиративных целях, множило стук каблуков на сотню шагов. Окажись кто рядом, они бы сразу услышали. То, о чём всю дорогу молчали, теперь можно было высказать без опаски.

— Ханк, готово?

— Мышка Аллуры не проскочит!

Против мышей Пидж ничего не имела. Они, в отличие от своих природных врагов — змей — вольны были бегать, где вздумается.

— В идеале бы прослушку подвесить. Хотя… Нам главное — не проколоться, а этот хрен, зуб даю, подозрительные телодвижения без внимания не оставит. Может, Эзор попросить?

— Она же не для того… э-э-э, донимает его, чтобы подставить? Наоборот предупредить может.

— Спорная ситуация. Ладно, ты прав, не будем рисковать. Мы предусмотрели всё, что могли. Будем ждать.

— А если всё-таки ошиблись? Если не попадётся?

— Ханк! Все частоты, все волны, сфера охвата — шире стен Замка на пару радиусов. Муха не пролетит, мышь не проскочит, как ты сказал. Если только тешайцы не выдумали чего-нибудь, о чём не знают галра, алтеанцы, мы и Лотор вместе взятые. Ну, блин, не силой же мысли они общаются?

— А если…

— Ханк!

— Всё, понял. Слежу, бдю, не паникую.

Пидж довольно кивнула. Вымела, помня о предостережениях, все «если» из головы. Их, впрочем, и не возникло бы, не включи Ханк режим перестраховщика. В успехе Пидж была уверена на девяносто девять процентов. Своей работой — своим превосходством! — не боясь громких слов, поистине гордилась.

Аллура вернулась к ним с добрыми вестями. «Лотор отдыхает, — сказала она, — и мы тоже возьмём время на передышку».

Подробностей, до чего они там договорились, Аллура выдала преступно мало, но суть сводилась к тактике выжидания. Сопротивление от империи откусило настолько большой кусок, насколько могло, и дело оставалось за малым — его охранять. «Ха-ха». Отвечать, то есть, на агрессию галра, но дальше установленных границ не соваться. Дуэту Пятой и Первого требовалось время, чтобы повытаскивать козыри-бустеры из рукавов, и только так, с тяжёлой артиллерией за спиной, предполагалось переть на Заркона.

Пидж с Ханком, подавив восторженное предвкушение отдыха, время решили потратить с пользой: устроить охоту на Линда. В том не столько даже польза была, сколько насущная необходимость. На кого бы тешайцы ни работали, столь важные откровения — про двух Лоторов — по всем законам шпионажа они должны были передать нанимателям в ближайшее время.

Капкан, чтобы пресечь непотребство, распахнулся для них во всей красе, во всю зубастую-презубастую пасть. Защитная сеть, начатая ещё со времён стыренных маршрутов, была наконец — в ускоренном темпе — доведена до ума. Паутина — вот что просилось на язык для сравнения. Огромный кокон, способный поймать исходящий из Замка сигнал, перехватить, записать и идентифицировать. Так, чтобы шпион ни в жизни не отвертелся, а враг ничегошеньки не узнал. Пидж с Ханком же, потирая лапки, по-паучьи затаились, принялись ждать, когда звякнет колокольчик. Он должен был звякнуть. Обязан!

И неудобные вопросы, чтобы врага вспугнуть, пришлись как нельзя кстати.

— Слушай, а где вообще Линд? — Ханк будто прочёл её мысли, останавливаясь перед дверями на мостик. Понизил голос. — Вдруг решил, что мы его рассекретили, и сбежал? Если свяжется со своими за пределами Замка, мы же сообщение не перехватим, и тогда… Ой…

Пидж ухмыльнулась, показательно постучала пальцем сперва себе по виску, потом — по наручу, вызывая экран компьютера.

— Пришлось у Аллуры позаимствовать кое-какие админские права. Нехорошо, конечно, зато всё под контролем. Наши идентификаторы — это ведь заодно трекеры, цветные огоньки. На Линда и Дейю я следилки повесила. Если решат под шумок сбежать, тут сирена взвоет не хуже, чем наша паутина.

— М-м-м-м-м, — Ханк, судя по несчастному выражению лица, столкнулся с моральной дилеммой. — Пидж, но это ведь… Вторжение в личную жизнь… Тот же шпионаж, только…

— На войне все средства хороши, — нахмурилась Пидж, открывая карту. — В конце концов, это удобно, когда нужно кого-то быстро и срочно найти. И вообще-то предполагается, что у экипажа одного корабля нет секретов друг от друга.

— Но ведь…

— Честному человеку должно быть по барабану, следят за ним или нет. А если он что-то замышляет, за это и поплатится. — Проекцию Замка, мирно вращающуюся по кругу, пришлось масштабировать, ища нужные огоньки: тёмно-бирюзовый, отданный Линду, и светло-бирюзовый — Дейе. — Нет, они не сбежали, но успели разделиться. Дейя вроде в каюте. Линд… куда-то идёт. Остановился. Ой.

— Что там?

— Он столкнулся с фиолетовым огоньком.

— С Л-Лотором? — ужаснулся Ханк. — А с каким именно? Он же… Они же… Что-то знают. Что-то, о чём тебе не сказали?

— Там ещё Лэнс рядом, — сообщила Пидж, как никогда сожалея об отвергнутом подслушивающем жучке. — Догадается, как думаешь? Будем надеяться, что он примкнёт к нашему детективному дуэту и…

Пидж с Ханком, склонившиеся над безликими огоньками карты, дружно вздрогнули, когда двери мостика с шумом разъехались. На пороге показался Широ. Недоуменно моргнул, тоже, кажется, удивившись композиции.

— Ребята?.. Вы чего перед дверью застыли?

Пидж неловко прокашлялась, смахивая экран с наруча. Мысленно влепила себе затрещину. Вот училась-училась эмоции контролировать, и всё равно её врасплох застать — раз плюнуть. Особенно на чём-нибудь криминальном.

— Да мы это… Нас посетила мысль, которую срочно нужно было проверить. — Пидж, пронаблюдав за возросшим сомнением, поспешно добавила: — А ты где пропадал? Опять пропустил всё, что рассказывала Аллура.

Контратака оказалась как никогда действенной. Настала очередь Широ обливаться холодным потом, произносить невразумительные отговорки и ретироваться со скоростью света.

— Чего это он? — наморщил лоб Ханк, когда стук каблуков окончательно стих. — Почему… Ох, у меня слов не хватает, чтобы мысль сформулировать.

— Что творится с Широ — второй по приоритету вопрос. — Пидж поняла, что привычно закипает. — Но первый — всё-таки тешайцы. Пойдём глянем, может, Линда и Лотора на видеозаписи будет видно. Ты по губам читать умеешь? Нет? Жаль.

* * *

За интриганами, на которых без лишних слов можно было вешать бирку «кубические», шлейфом тянулась неоднозначность. Стояли они, кто бы сомневался, в слепой зоне камер, а вот случайно так вышло или намеренно — Пидж не имела ни малейшего представления. Надежда оставалась на Лэнса. Его-то, ненавязчиво подслушивающего за углом, было как раз замечательно видно.

— Давай по порядку…

Горе-разведчик, взбудораженно размахивая руками, прискакал с докладом резвее горного козлика. И десяти добошей не прошло, как рассосалась компания из контрастирующих огоньков, а Лэнс уже делился открытиями.

— Ну, знаешь, сначала я убегал от Нарти. Потом, слава голландскому сыру, она куда-то делась. Я уж думал в гостиную возвращаться, почти дошёл, и тут меня голоса привлекли. Я по стеночке, по стеночке, слушаю: Лотор и Линд о чём-то болтают.

— Это мы и так знаем, — похвасталась Пидж, чтобы тут же, прикусив язык, зашипеть на закономерное «откуда». — Потом. Нас не факт разговора интересует, а его содержание.

Лэнс насупился, но спорить не стал.

— Лотор спрашивает, мол, не надоело паладинам головы морочить? Линд отвечает: «не твоё собачье дело», только длинно, вежливо и со всеми эпитетами. Ну, вы знаете, как. Я уж думаю, сейчас точно чья-то кровь прольётся. Выглядываю осторожненько, а там картина маслом. У Лотора половина лица маской закрыта, как будто ниндзя на дело вышел, а Линд белый как мел. Никогда не думал, что тешайцы могут побледнеть сильнее, чем они уже есть, но там правда гробовая доска была!

Пидж напряглась. Заходить, значит, в комнату с тешайцем Лотор не захотел, а как поговорить — так раздобыл где-то маску. И Коран упоминал респиратор недавно. И Линд в первую их встречу был в респираторе. И кровь… Шутливые разговорчики о «заразности», мать их за ногу, обретали смысл.

— Лотор его выслушал, начал в ответ: «Что бы ты сейчас ни задумал, не советую. Я предупреждаю…», а потом вдруг на другой язык перешёл, и я больше ни слова не понял. Они ещё, главное, встрепенулись оба, посмотрели точно в мою сторону, аж жуть взяла. Я-то старался не высовываться, и за угол вроде быстро юркнул, но всё равно было такое чувство, что заметили. Всё, думаю, кранты. Жду, пока окликнут или пойдут проверить, кто там шпионит. Готовлюсь, значит, бежать со всех ног, а им хоть бы хны! Стоят, где стояли, и разговаривают. На непонятном языке.

— На тешайском, — просветила Пидж, переглядываясь с Ханком. — Лэнс, твою дивизию, ты не мог спалиться хоть чуточку попозже?

— Эй, — насупился он, — радуйтесь, что хоть так. Они не особо-то долго разговаривали.

— И диктофон включить ты не догадался? Ага, ясно. Ладно, со словами пролёт. Что насчёт интонаций?

— Ну, вряд ли они в комплиментах друг перед другом рассыпались. Говорили вроде спокойно, но… Не знаю, искрило там как будто. Если бы Лотор со мной таким тоном заговорил, я бы драпанул на другой конец Вселенной, вот честно. Бр-р-р. И Линд от него не отставал. От этого его вечного приторного чириканья ни следа не осталось. Он, э-э-эм, как будто убить кого-то собрался.

— Кого-то. Дай угадаю, что из этого вышло.

— Не угадаешь, — не сдержал Лэнс тяжкого вздоха, — потому что ответ: «ничего». Они ни капельки не подрались. Ну то есть вот совсем. Абсолютно. Просто поболтали и разошлись. А я так надеялся!..

— Боюсь спросить, на что? — моргнул Ханк.

— Ничего ты не понимаешь, — встал Лэнс в позу оскорблённого героя. — Вот трое нас, конкурентов на сердце Аллуры. Допустим, дерутся они между собой, один побеждает, и что в итоге? Правильно, у меня становится на конкурента меньше!

— Хитрый какой. — Отвечала Пидж машинально, размышляя больше о том, стоит ли говорить Лэнсу о кровавом кашле, а остальным — о лоторовой маске. Чуйка подсказывала, что только так паника и рождается. Чёрт возьми!.. — В вакууме бы сработало. Но, без обид, Лэнс, тебе ситуации, когда Лотор побеждает Линда, стоит опасаться в первую очередь. Против змеёныша, допустим, шансы-то есть ещё, а вот галрийский принц — это безнадёга.

— Эй! — Лэнс всё-таки обиделся. — Может, он вообще не претендует? И почему, квизнаковы тапочки, вы об этом заговорили?!

— Ханк, ты погляди, как зацепило старого доброго Лэнса. Мы теперь тапочки. Да ещё и квизнаковы.

— Мир изменился, — одухотворённо, делая вид, что ни разу не паникует, кивнул Ханк, — и точка невозврата окончательно пройдена.

Пидж выдохнула, усилием воли выбрасывая лишние мысли из головы. Сама ведь когда-то сказала: Линд с ними столько времени провёл, что рыпаться бесполезно.

Да и Лотор… Лоторы… Была ведь причина в их молчании. Не месть же это, в самом деле, и не попытка положить весь экипаж от неведомой — никому, кроме них и тешайцев — болезни. Наверное.

— Ладно, Лэнс, мы поняли, что ничего не поняли, — подвела итог Пидж, возвращаясь к более перспективной паутинке-ловушке. — Спрашивать, ясное дело, бессмысленно, потому что ни один не ответит. Ты хоть понял, какого из Лоторов видел?

— Э-э-э, нет?..

Ханк многозначительно развёл руками.

«Ну всё, начинается, дамы и господа».

* * *

Самонадеянность. Только так — одним словом, не опускаясь до брани, — вышло бы описать квантовую бездну. Нет, не её саму, конечно, а комбинацию: из бездны, подгорающих сроков и трёх вторженцев, чересчур много о себе возомнивших.

Чистильщики. До конца жизни Кит запомнил, как назвала Акша белых пауков, градом рухнувших на штурмовики, и как сеткой трещин покрылись бронебойные иллюминаторы. Галрийская обшивка — на один укус. Двигатели, навигационные системы — на второй и на третий.

За миг же беспомощности, стоивший им кораблей, пришлось расплачиваться ни много ни мало вечностью.

Может, верна была первая мысль — вернуться к корвету, взять другие штурмовики, провести разведку получше и повнимательней? Почему не сделали этого? Их тянуло в другую сторону. Они прыгали по каменным обломкам, подточенным временем и пространством, по ступеням, спиралью вьющимся к ослепительному свету. Знали, что тросу не дано оборваться, что ни один из них не оступится. Знали. Видели. Вспышки — о прошлом, о будущем — сбивали их с толку, но лишь поначалу. Позже — дарили надежду.

Мысли, воспоминания. Собственные, чужие. Пожалуй, даже сотня лет не дала бы им больше узнать друг о друге, чем мгновения в квантовой бездне.

«Ты встретил меня в брюхе веблума? Почему никогда не рассказывал?»

«Я пытался спросить, ещё тогда, в третьей реальности, но что-то вечно меня отвлекало. А позже — забылось… Скажи: если я помог тебе в этой реальности, то как выбралась ты — в своей?»

«Мой корабль никогда не терпел крушения. — Она замолкла, вглядываясь в новую вспышку, и не сдержала лукавого смешка: — Вы злили веблума? Ты, кажется, не только моим спасителем стал, но и причиной, почему я упала».

«Квизнак, — залился Кит краской под глухим забралом протектора. — Я чувствую, судьба у паладинов такая: приносить туда, где появляемся, кучу проблем. И себе, и другим».

«Прелестно, — рассмеялась Кролия, не казавшаяся больше чужой. — Как думаешь, милая, если бы мы Кита с собой не взяли — не попались бы чистильщикам?»

«Не исключено. Полагаю, злой паладинский рок и впрямь притягивает проблемы. Как магнит наибольшей индукции».

«Эй!»

Может, стоило остановиться. Вернуться, пока не поздно, внять крику разума: квантовая бездна — не то место, которое пешком, с одним ранцем на спине, проходят насквозь. Однако свет, слепящий глаза, манил их, как мотыльков. Влёк к себе, подстёгивая любопытство до обострившихся граней.

В бездне, где погибали дроны и корабли, где неосторожный шаг — либо смерть, либо безвременье, жуткое исчезновение в никуда, им виделась правда. Они верили, что путеводная нить где-то рядом, и узнали её с первого взгляда.

То были гигантские киты. Древние, с гребнями из каменных пик, укрытые шапкой зелени на манер чешуи, а значит — водой, жизнью и светом. Светом прошлого, настоящего и будущего.

«Тропа черепах, — шептала Акша, глядя на скользящих мимо созданий. — Лотор говорил, нужно держаться тропы. Бежать рядом с ними? Как долго?»

«Чере… погоди, тропа? Мне показалось, Лотор сказал „толпа”, а черепахами обозвал нас, потому что мы задали слишком много вопросов. Нет? Они же совсем не похожи на черепах. Они скорее… киты?»

«Неважно, кто они такие, — мотнула головой Кролия. — Они знают дорогу».

Может, стоило поразмыслить подольше. Взглядом проводить семейство черепахо-китов, чтобы заметить, как медленно те плывут. И как медленно, покинув спираль, плыть будут они — на живых спинах, оазисах квантовой бездны.

* * *

«Потом, не сейчас, некогда».

Столько времени было у них, чтобы говорить и молчать. О чём угодно, кроме темы, поднятой лишь однажды и ставшей негласным табу. Не потому, что их мнения разошлись. Потому, что в переливании из пустого в порожнее они не видели смысла. Черепаха не лошадь. Её не подстегнуть было гигантскими шпорами, и вожжи, если б нашлось, из чего их соорудить, оказались бы бесполезны. Черепаха, давшая приют случайным путникам, единственная знала дорогу. Им одно оставалось — ждать. Верить, надеяться, понимать друг друга без слов.

— То, что мы видим, действительно будущее? Сцены размыты, не разобрать толком, где чьи, но они… Это — то, что произойдёт в любом случае? То, на что никак нельзя повлиять?

Сначала казалось, что вспышкам не будет конца. У них, хаотичных на первый взгляд, была система. Не время, не такты, не людское и не галрийское. Нечто, стоящее над четырьмя измерениями.

— Если верить всему, с чем мы сталкивались, будущее не отличается от прошлого. Для нас, для удобства, есть точка «сейчас». То, что мы видим, — ветви с определённой стороны от неё. Возможно, наиболее вероятные. То есть, не знаю, ближайшие к нам? Те, что чаще всего повторяются? Какие-то могли совпасть. Или, к примеру, нам могли показать ветви, которые противоречат друг другу.

Черепаха влекла их к источнику, но влияние вспышек, как ни парадоксально, угасало. Их не становилось меньше, нет. Просто не каждая теперь вызывала картины. Ко временному хаосу, как к болезни какой-нибудь, вырабатывался иммунитет. Чтобы не сойти с ума, потеряв свою точку «сейчас».

— Как любое предсказание, будущее — это не приговор. Это всего лишь вероятность. Можно потерять его, если не предпринимать никаких усилий, или, напротив, избежать, если задаться целью.

— Значит, это подсказка? Предостережение?

— Ни то, ни другое. Будущее, как и прошлое, просто есть. Без всякой цели. Мне она, по крайней мере, неведома. Лотор говорил, что есть вещи, к которым наша цивилизация пока не готова.

— Так было во все времена, в легендах каждого народа. О будущем, о судьбе, о предопределённости. Всегда кажется: если знаешь будущее, с этим знанием непременно нужно что-нибудь сделать. Но лучше… Да, лучше и правильнее — постараться не думать о нём. Особенно — о нечётком и неопределённом. В конце концов, велик риск истолковать что-нибудь неверно и попасть в ловушку собственной мнительности.

Людям, как показывала практика, никаких квантовых бездн не требовалось, чтобы вляпаться в те самые ловушки. Будущее? Им настоящего и прошлого хватало с лихвой. Услышал не до конца или не сначала, выдумал то, чего нет, — и понеслось. Последний пример — грандиозное застревание на черепахе.

— В любом случае, то, что я вижу и могу истолковать однозначно, мне нравится. Это путь, который я выбрал бы без всяких подсказок.

— Скорее всего. Будущее, как и прошлое, зависит от череды решений. От того, что ты выберешь, когда придёт время избавиться от частицы «бы».

Когда эффект вспышек сошёл окончательно, стало легче. Иной смысл нашёлся в увиденном. Надежда. На то, что будущее — наступит, каким бы оно ни было. На то, что полёт на черепахе не бесконечен и приведёт к цели. За время… хотя бы чуточку меньшее, чем длины их жизней.

Не было бортового компьютера, который рассчитал бы точную дату прибытия. Не мигала на радарах точка-ориентир. Черепаху, давшую им приют, окружала всё та же бездна, которая квинтант за квинтантом окрашивалась новыми цветами. Не то чтобы фантастическими, не то чтобы неведомыми. Цветами, которые калейдоскопом проносились мимо, пока они, не находя времени вглядываться, бороздили космос. Пролетали туманности и россыпи ярких кристаллов. Череду созвездий, вечно новых, вечно меняющихся — даже для глаза, не искушённого астрономией. Значит, двигались вперёд. По вытянутой спирали, которая напряглась, как струна, но в петлю, пугающую бесконечностью, всё-таки не свернулась.

— «Для нас пройдёт больше времени, чем для тех, кто останется». Может, всё решится без нас. А может, нас найдут, когда им понадобятся отсутствующие пилоты. Не зря же ты оставил в Замке координаты. Главное только, чтобы догадались на корабле лететь, а не догонять нас пешком.

— Пока вспышками не тюкнет.

— В этом все галра, — ухмыльнулся Кит по-доброму. — Наши бы точно сказали: «когда начнут волноваться, что нас нет чересчур долго, а значит, что-то случилось и пора всех спасать».

— Одно не мешает другому. Но дело — первостепенно. А, впрочем… Ты прав, в этом все паладины. Эмоции подгоняете под цель, хотя следовало бы — наоборот.

Кит не был уверен, что им требовалось «спасение». Если подпустить капельку эгоизма, если не думать о том, что творится за границами квантовой бездны, их путешествие и так, само по себе, было душевным спасением. Отдыхом, которого им давно не хватало, временем побыть наедине с собой и людьми, ставшими ближе всего на свете. Временем — учиться всему, на что не набиралось раньше ни решимости, ни причин.

— Разжечь и поддержать огонь. Охотиться. Соорудить убежище от холода и непогоды. Как-то слишком хорошо у вас получается. Неужели галра, которые всю жизнь проводят в космосе, среди цивилизации и на всём готовеньком, до сих пор с младенчества учатся навыкам прошлых эпох?

— Да нет. Обычного галра с корабля выброси — он не протянет и пары квинтантов. Но…

— …жизнь готовит ко многому! — закончили Кролия с Акшей хором, добавив соответственно «с Клинками» и «с Лотором». — К нашей взаимной удаче.

Повезло. Кит среди расы, давным-давно обогнавшей Землю по уровню технических примочек, чувствовал себя чурбаном, хотя казалось сначала — будет наоборот. Он, выходило, хоть и умел кое-что, но вырос всё-таки бо́льшим дитём цивилизации, чем ему представлялось.

К гордости своей, быстро учился. В школе жизни, простой, понятной, близкой его натуре. Ещё бы — с такими учителями. И с мыслью, что само не сделается, а перекинуть банально не на кого.

— Ясно, почему всегда и во все времена люди стремятся к цивилизации. Надоест тратить силы на рутинные вещи — выдумаешь что-нибудь, что будет работать вместо тебя.

— Кто-то для этого, кстати, выдумывает детей.

— Смысл есть, но вложение чересчур долговременное. Не перестарайтесь только, когда в очередной раз пойдёте за хворостом.

— Ой, кто бы говорил…

Нет, а ведь по некоторым известным канонам — цивилизация на Земле начиналась с Адама и Евы. История неведомой космической черепахи, если бы кому-нибудь пришло в голову слагать о ней легенды, могла позаимствовать пару деталей. Ещё бы, с такой-то основой, не снившейся фантастам: свободными территориями, где атмосфера была подходящей, зелень — съедобной, дичь — непуганой, а с естественными врагами, когда вышла энергия бластеров, справлялись самодельным оружием.

Кит, правда, надеялся, что путешествие закончится чуточку раньше, чем мысль о создании новой цивилизации утвердится в их головах.

— Апорт! Э-э-эм… дай лапу?

Самым неожиданным приобретением стал волк. Кит никогда не помышлял о космическом питомце, да и возня со зверьём, если глядеть на того же Лэнса с его Калтенекер, казалась бессмысленной тратой ресурсов. Но волк… Пушистый, фосфоресцирующий… На щенка, попавшего в беду, сделали стойку все трое, хотя в истинной причине — в том, что он выглядел до умопомрачения милым, — никто не сознался.

«Если можно спасти кого-нибудь, кому грозит опасность, почему бы и нет?» — сказала Кролия, становясь очевидной опасностью для жуков-мясоедов, покусившихся на щенка.

«Пожалуй, если подрастёт, сослужит хорошую службу… — начала было Акша, добивая последнего жука. — Стоп, он… куда он делся? Он телепортируется?!»

Для всех, даже самых рациональных, в присутствии волка нашлось достаточно плюсов. В дополнение к самому главному, который вертелся на языке, но никогда не звучал: о том, что щенок остался милым даже после того, как вымахал до волчары, способного при встрече — от радости — сбить хозяина с ног.

— Двести восемьдесят… Плюс четырнадцать, плюс… шесть или семь. Здесь было зачёркнуто?

Ручные компьютеры решено было выключить, чтобы не тратить до поры до времени драгоценную энергию. Обидно бы было, если б до места назначения они всё-таки добрались, но не нашли из-за пустых накопителей. Поэтому математика, наплевав на техническое совершенство галрийской расы, свелась к чёрточкам на рыхлой земле. Одна штука — один пройдённый квинтант. Перечёркнутая группа — семь галрийских вместо привычных пяти.

Оставляя черту, старались не считать и не думать. Сначала не получалось, но потом, когда число перевалило за первую сотню, а жучки-семёрки перестали помещаться на выбранном клочке глины, стало попроще. Перебрались на новое место. Несколько раз. В итоге, малодушно оставив подсчёты до лучших времён, умудрились слегка потеряться во времени. В основном — из-за неуёмных лап, которые успели когда-то вдоволь потоптаться в «архивах».

— Ваши ставки, дамы и господа?

Почти сразу они прекратили тупиковые разговоры. Но, наверное, продолжали размышлять про себя: «больше, чем у оставшихся» — это насколько? Давно ли закончилась фора, обронённая Лотором, или галрийское «больше» — штука весомее, чем представляется человеку?

Узнать, сколько ни думай, могли только постфактум.

Предполагалось, что жить они будут моментом. Не планируя, что было и будет, куда опоздают, успеют ли вовремя. Просто жить. Приводить в порядок укрытие. Запасы оберегать от местных жучков-паучков, прочухавших о халяве. Изобретать по второму кругу давным-давно известные вещи: где и на чём готовить, как хранить, как сварганить посуду, чем разнообразить еду. Из воды — сделать иное питьё, к опостылевшему жучьему мясу — досыпать приправ. Узнать, съедобны ли ягоды, за которые цепляется взгляд. Или убедиться, что они, подражая ядовитым сородичам на Земле, только и ждут, когда кто-нибудь покусится на яркую окраску плодов.

Химический анализатор, который включали по первости, требовал, к счастью, не так уж много энергии. Эксперименты «на себе», не сговариваясь, они оставили на крайний случай.

— Сюда бы настоящего кви-биолога. За уши бы не оттащили, пока не докопался до сути.

Наладив быт, воспылали жаждой исследований. Добрались, на зависть земным мореплавателям, до настоящего края мира — конца черепахи. Вниз головой, правда, так и не походили, и в космос их тоже не унесло. Там было немножечко дико, как будто приплюснуто, и оттуда хотелось как можно скорее убраться. Акша сказала: скорее всего, гравитационные искажения — дело рук внутреннего ядра черепахи. Или, может быть, сердца, раз она — существо, а не бездушная планета. Или, может, ещё какого-нибудь органа, который у черепах, похожих на китов, образуется в самом центре.

Пожалуй, ещё сотня лет — и они, придя в своих изысканиях к буру, устремились бы к ядру черепахи. Чтобы удовлетворить любопытство. Не только о том, какое оно, сердце, но и, например, сбросит ли древняя махина докучливых блошек, которые причиняют ей неудобства, или будет терпеть. Вопрос остался открытым. Правду узнать хотелось чуточку меньше, чем добраться — в целости и сохранности, без всяких происшествий — до места назначения.

Добраться. Долететь. Хоть куда-нибудь. Убедиться, что предыдущая жизнь, что все остальные, кого они видели и знали, — не морок, не рассказ далёкой белой энергии, мерцающей в неуловимом ритме. Не иллюзия, медленно гаснущая в памяти — потому что вспышки, которые стали их внутренними часами, их рассветом, полуднем и закатом, не трогали больше ни разумы, ни сердца.

— Кажется, добрались?..

Они почувствовали, как изменилась Вселенная, выпуская их из бесконечного спирального коридора. Утонули во вспышке, близкой и яркой до рези в глазах. Даже прежде, чем забылась цель путешествия, а метки-чёрточки — покрыли всю черепаху от головы до хвоста.

«Почти шестьсот. В квинтантах. В днях — умножать по-прежнему страшно».

— Значит, шанс закончить миссию всё ещё есть. Относительно вовремя. Если алтеанцы, которых мы ищем, всё ещё живы.