Холод (джен)

Свет резко ударил по глазам даже через опущенные веки. Гермиона попыталась прикрыть лицо рукой, но попытка тут же с треском провалилась. Все тело будто налилось свинцом, она не чувствовала ни рук, ни ног. Тогда она нехотя приоткрыла глаза и с изумлением огляделась по сторонам.

Она находилась в большой белой комнате с низким потолком, окна отсутствовали, а дверь практически полностью сливалась со стеной. Белые полки были сплошь уставлены какими-то склянками с разноцветными жидкостями. Гермиона прислушалась к своим ощущениям и поняла, что лежит на невысоком топчане, укрытая белой простыней. Комната чем-то напоминала больничную палату. Девушка поморщилась и попыталась подняться, но потерпела поражение. Судя по всему, ее обездвижили заклинанием, но зачем? Что она здесь делает?

В комнату вошла молодая женщина в белом халате и респираторной маске. Она погремела колбами на полке и подошла к Гермионе, держа в руках чистую пробирку. В глазах Гермионы мелькнула паника.

— Не надо, — прохрипела она сорванным голосом. Женщина взяла ее руку в свою и сделала небольшой надрез на сгибе локтя. Потекла густая темно-алая кровь, но Гермиона не чувствовала боли.

— Мне нужно взять у тебя немного крови, — голос женщины звучал несколько приглушенно из-за маски. — Обычная процедура. Так не больно? — она согнула руку Гермионы, взмахом палочки останавливая кровь. Пробирка в ее руках почти до половины наполнилась густой кровью.

— Нет, я... я вообще своего тела не чувствую, — поморщилась Гермиона. Женщина показалась ей доброй. — Где я?

Женщина, колдовавшая над пробиркой с кровью, как-то странно на нее посмотрела, но все же ответила:

— На нижнем уровне школы.

— Это... это Хогвартс? — изумилась Гермиона, пытаясь еще раз оглядеться по сторонам.

— Да, — отрезала женщина, снова подходя к ней. Гермиону насторожило то, с какой легкостью она отвечала на вопросы. — Выпей это, — она поднесла к ее губам стакан с мутно-голубой жидкостью и приподняла ей голову, чтобы парализованной девушке было легче проглотить зелье. Гермиона послушно выпила все до капли и тут же ощутила, как ее веки отяжелели.

Очнулась Гермиона уже в знакомой обстановке. Она лежала у себя на кровати в своей спальне в Гриффиндорской башне. Узкая жесткая кровать скрипнула, когда Гермиона отбросила одеяло и свесила ноги на пол. В слабом свете ночника отразилась маленькая татуировка на ее кисти: «Г. 1183». Грязнокровка, порядковый номер одна тысяча сто восемьдесят три. Гермиона старалась как можно реже смотреть на унизительное клеймо, оставленное ей в первый же день в Хогвартсе их надзирателем Макнейром, однако временами оно начинало жечь так, что темнело в глазах. Метка была заколдована таким образом, чтобы грязнокровки всегда помнили свое место в этом мире.

Гермиона прошла в ванную и уставилась на себя в зеркало. Под глазами залегли синюшные круги, в волосах обнаружились колтуны. На сгибе локтя белели три едва заметных шрама, один из них казался совсем свежим. Гермиона вздохнула. Природу этих шрамов она не знала и не была уверена в том, что хочет знать. Она была уверена в том, что ей просто в очередной раз стерли память.

Умывшись, Гермиона спрятала лицо в полотенце и промокнула его, после чего вернулась в спальню. За окном расстилался розовый рассвет. Сон больше не шел к ней, и Гермиона потянулась к своей школьной одежде, аккуратно разложенной на стуле возле кровати. В комнате было холодно, кожа Гермионы покрылась мурашками, едва она сбросила с себя ночную рубашку. Словно несмазанная телега заскрипела чья-то кровать.

— Гермиона, — позвал хриплый голос Салли Энн Перкс. Гермиона улыбнулась и обнаружила Салли сидящей на ее кровати. Волосы однокурсницы были растрепаны, а лицо заспанным, но улыбалась она совершенно искренне. — Ты в порядке?

— Думаю, что да, — отозвалась Гермиона, прислушавшись к своим ощущениям. — Долго меня не было?

— Двое суток, — Салли закуталась в одеяло и снова улеглась. — Мы успели напридумывать себе невесть чего. Кстати, — она вдруг лукаво улыбнулась, и Гермиона понимающе закатила глаза. — Рон уже четыре раза приходил.

— Надеюсь, сюда вы его не пустили? — тихо засмеялась Гермиона.

— Он пытался пройти по заколдованной лестнице. Зрелище было еще то, — раздался еще один заспанный голос, и Гермиона с Салли дружно посмотрели на свою третью соседку и сестру по несчастью Лизу Терпин. — Ты собираешься на уроки? — приподняла брови Лиза.

— Как будто у меня есть выбор, — хмуро заметила Гермиона, завязывая галстук. — Спите, это у меня бессонница в четыре утра...

Девочек не надо было просить дважды. Убедившись, что с подругой все в порядке, Салли и Лиза тут же снова с наслаждением обняли тощие подушки.

До восьми часов Гермиона просидела в гостиной, читая старый потрепанный учебник по зельеварению. Ближе к завтраку она почувствовала, как начали слипаться глаза, но девушка решительно вынула волшебную палочку и пробормотала бодрящее заклинание. Его хватало максимум на час, а потом оно решительно не действовало целых шесть часов, но выбирать особенно не приходилось. В гостиной Гриффиндора, или как его называли слизеринцы, «грязного факультета», гуляли противные сквозняки. Сидеть на холодном полу, прислонившись спиной к стене, было гораздо удобнее, чем на жестких деревянных стульях. Камин, судя по всему, был заколдован и тепла практически не давал. Настоящий ад был зимой, когда гриффиндорцам приходилось учить уроки, укутавшись в тонкие одеяла. Не спасали даже согревающие чары. Впрочем, с недавних пор директор позволял жарко топить камин, если за неделю не было ни единой провинности, даже самой незначительной. Тепло в Гриффиндорской гостиной стояло до тех пор, пока кто-нибудь не попадал на отработку, из-за чего потом страдал весь факультет.

Гермиона убрала учебник, когда в гостиную спустились Салли и Лиза. Вместе с Дином Томасом и Джастином Финч-Флетчли они отправились в Большой зал, прекрасно зная, что им все равно придется ждать у входа в трапезную, пока не соизволят явиться на завтрак чистокровные студенты. Грязнокровок никогда не кормили раньше или одновременно со слизеринцами. Обычно им давали довольно скудную пищу, от которой есть хотелось еще больше, но зато по воскресеньям разрешалось взять со стола Слизерина все, что осталось после завтрака чистокровных. Проблема, правда, частенько была в том, что по воскресеньям все яблоки оказывались надкушенными, в чайнике плавала слюна, а вкусная тыквенная каша была размазана по столу.

Гермиона частенько задавалась вопросом — за что им все это? Ответ она слышала чуть ли не ежесекундно — грязнокровки не имеют права на нормальное существование.

Сытые и довольные слизеринцы потянулись из Большого зала, когда до начала урока оставалось не более десяти минут. За это время нормально поесть и вовремя успеть в класс еще не удавалось никому, но полупустой желудок обычно был предпочтительнее Круциатуса в качестве наказания за опоздание. Салли страдала анорексией уже не первый год, но это, казалось, не волновало совершенно никого, кроме ее друзей.

Вслед за слизеринцами вышли когтевранцы и пуффендуйцы. Приметив в толпе рыжую макушку друга, Гермиона вдруг благодарно улыбнулась. Если бы не Рон Уизли, его младшая сестра Джинни и их небольшая пуффендуйско-когтевранская компания, гриффиндорцы уже давным-давно загнулись бы от голода. Джинни первая заметила Гермиону и тут же толкнула брата локтем. Рон, который довольно искусно прятал что-то под мантией, обернулся так резко, что чуть не свернул шею.

— Привет, — беззвучно произнес Рон. Гермиона уже давно научилась читать по губам. — Отнесу вам еду в Выручай-комнату, будьте осторожны.

Башня Гриффиндора находилась под охраной, надзиратель частенько рылся в личных вещах грязнокровок, надеясь отыскать там какие-нибудь запрещенные предметы. Когда ему становилось скучно, он сам подбрасывал им их, а после развлекался, наказывая «провинившегося» заклинанием Хлыста. Удивительно, как Рон вообще умудрился незамеченным пройти мимо охраны. Впрочем, его старшие братья в свое время чуть не поставили Хогвартс на уши (их спасло только то, что Шляпа отправила их в Слизерин), у них Рон мог научиться некоторым полезным штучкам.

Гермиона с трудом проглотила черствый хлеб с сыром и запила его обыкновенной теплой водой с лимоном. Над школой разнесся звонок на первый урок. Схватив сумки, гриффиндорцы сломя голову помчались на зельеварение. Хотя весьма добродушный профессор Слизнорт никогда не пытал их Круциатусом, это вполне мог сделать кто-нибудь из слизеринцев.

К практическим занятиям гриффиндорцев не допускали. Их обучение магии сводилось к сидению на самых задних партах и конспектированию лекций. Однако им можно было заниматься после уроков, но так, чтобы их никто не видел и не слышал. Экзамены все сдавали наравне.

Зато на уроках, которые вел профессор Снейп, гриффиндорцы были в центре внимания. Зачем тренировать пыточные проклятия на мышах и тараканах, если есть грязнокровки? К счастью, уроки по темным искусствам проводились всего два раза в неделю.

После обеда, которому предшествовало что-то вроде молитвы лорду Волдеморту, гриффиндорцы торопливо направились в Выручай-комнату, показанную им Фредом и Джорджем Уизли еще на первом курсе. Тогда они все отнеслись к «подарку» от слизеринцев с неодобрением, но старшекурсники Гриффиндора их любили и уважали. Правда, слишком долго находиться в волшебной комнате тоже было рискованно — по меткам грязнокровок можно было найти в любой точке мира. Именно поэтому все мысли о побеге Гермиона отмела еще на втором курсе, когда окончательно стало понятно, что их здесь исключительно терпят.

— Какая же вкуснотища, — невнятно пробормотала Лиза, с наслаждением вгрызаясь в аппетитный сандвич с курицей, принесенный Роном и Джинни.

Салли только с тоской наблюдала за обедающими друзьями. Ее организм принимал только минимальное количество пищи, необходимое для того, чтобы не свалиться от малейшего дуновения ветра.

— За Уизли, — шепотом провозгласил Дин, поднимая пластиковый стаканчик, наполненный вкуснейшим тыквенным соком. Ребята чокнулись и с наслаждением пригубили напиток.

— Знаешь, Гермиона, — Лиза несильно пихнула подругу в бок, — кое-кто утверждает, что бегал к Аберфорту, когда тебя похитили.

Гермиона почувствовала, как ее щеки заалели.

— Я еще задам ему трепку, — деланно строго заявила она. — Нечего рисковать собой понапрасну!

— Он же любит тебя, — вздохнула Салли с таким видом, будто объясняла глупому человеку прописные истины. В ее голосе промелькнула зависть, смешанная с гордостью.

Гермиона медленно жевала свой сандвич и с ответом не торопилась. На нее большими голодными глазами смотрела маленькая темноволосая первокурсница, и Гермиона с улыбкой отдала ей свою порцию. Девочка, не поблагодарив, схватила сандвич и в мгновение ока проглотила его. Почему-то она напомнила Гермионе дикого волчонка. Впрочем, на первом курсе они, наверное, все были такими. Несмотря на старания Рона, Джинни и других волонтеров, еды на весь Гриффиндор катастрофически не хватало.

— Брось, ему нельзя меня любить, — наконец ответила Гермиона с грустью. — Скорее всего он женится на какой-нибудь... Лаванде Браун, — она поморщилась, вспомнив «гламурную курицу Пуффендуя», как окрестила ее Лиза. — А я пойду на пользу обществу, — горько заключила она. Собственные слова почему-то ранили хуже режущих проклятий.

— Но помечтать-то можно, — подмигнула ей Салли.

Помолчав, они возобновили разговор, но уже на другую тему.

— Значит, ты ничего не помнишь о том, где была? — спросил Дин.

— Скорее всего, там, где и прошлые два раза, — Гермиона задрала рукав мантии и продемонстрировала друзьям свежий след от надреза. Лиза машинально схватилась за свою руку, где тоже был похожий шрам. — Не понимаю, что все это значит. Что с нами делают...

— Пока ты спала, Рон примерно полчаса сидел у нас в гостиной. Рассказывал про Аберфорта, тот буквально разъярился, когда узнал о том, что ты пропала. Я уверена, эти люди... — Салли замялась, — не сидят, сложа руки.

— Да что они могут? — с тоской вопросил Джастин. — Их даже никто никогда не видел. Может... — он понизил голос, — их вообще не существует? Кто-то просто выдумал какую-то подпольную организацию повстанцев, чтобы у таких, как мы, была надежда непонятно на что. В самом деле, сколько лет прошло, а особых изменений в режиме министерства что-то не видно...

Джастин стушевался под гневными взглядами однокурсников.

— По-твоему, Аберфорт врет? — звенящим от негодования голосом спросила Лиза.

— Я так не думаю, — покачал головой Дин. — У власти всегда найдутся оппоненты. Они же не могут просто так выйти на улицы и раздавать листовки: «Долой Волдеморта!» — страшным голосом проскандировал он, размахивая руками. — Просто нас в их планы не посвящают по вполне понятным причинам.

— Знаете, будет лучше, если мы меньше станем обсуждать такие вещи, — серьезно заметила Гермиона. — Не надо лишний раз дразнить Макнейра и Кэрроу. В этой школе даже у стен есть уши.

К восьми часам весь факультет собрался у портрета Полной Дамы. Гриффиндорцы стояли в шеренге, вытянув волшебные палочки. Проверка палочек была стандартной процедурой, и пожалей Мерлин того, кто применил что-то сильнее Алохоморы.

— Приор Инкантато, — неустанно повторял Макнейр, соединяя свою и проверяемые палочки кончиками. Надзиратель просматривал все заклинания, выпущенные палочкой за последние сутки. — Хм-м, — он опустил одну палочку, а второй приподнял за подбородок голову съежившейся от страха третьекурсницы. — К чему применяла Репаро?

— Гор-горшок цветочный на травологии случайно разбила, — пролепетала бледная девочка.

Макнейр хмыкнул.

— Два часа на отработке у профессора Стебль. Может, хоть тогда у тебя руки из нужного места вырастут. Следующий.

Палочка Колина Криви показала, что ее хозяин использовал заклинание Эпискеи.

— Причина? — сдвинул густые брови Макнейр.

— Моему брату сломали нос, — с вызовом ответил Колин, без страха глядя на надзирателя.

— Раз сломали, значит, заслужил, — лениво бросил Макнейр, швыряя палочку Колина на пол. Затем почти лениво взмахнул своей, и тонкий фиолетовый луч оставил на щеке Колина неприятный красноватый след, как от удара хлыста. Гермиона с трудом поборола дрожь. — Следующий.

Наказав еще с полдюжины гриффиндорцев за применение совершенно безобидных заклинаний, Макнейр отпустил их, задержав взгляд на Гермионе чуть дольше обычного. Его лицо на миг исказила гримаса отвращения, смешанного с любопытством. Гермиона стиснула зубы и поспешила скрыться в гостиной, чтобы больше не чувствовать на себе этот отвратительный липкий взгляд. Уж Макнейр-то наверняка прекрасно осведомлен о том, где ее продержали почти двое суток. Приняв еле теплый душ, она поскорее забралась под тонкое, чуть влажное одеяло и, наконец, уснула. Позади был еще один унизительно долгий и сложный день.