Холод (джен)

В Паучьем тупике никогда не праздновали Хэллоуин. И все же в детстве миссис Снейп иногда ставила на стол чуть подгоревший из-за старой дешевенькой плиты тыквенный пирог, так некстати напоминавший Северусу Хогвартс, а вместе с ним и одну рыжеволосую особу.

Северус Снейп помешивал густо-лиловое зелье, время от времени добавляя в варево засушенных флоббер-червей. Не самый приятный для питья состав, который давал просто потрясающий эффект — у выпившего его целый час держался иммунитет против заклятий. Зелье было изобретено лично Снейпом и удостоено награды от Темного Лорда. Северус варил очередной заказ для Малфоев прямо на неприбранной кухне своего дома, где витали отвратительные запахи ингредиентов, смешанные с ароматом дешевых сосисок. Мальсибер, как-то заглянувший к товарищу «на огонек», только презрительно хмыкнул, но Северус лелеял надежду заполучить однажды лабораторию посолиднее.

Закупорив пузырек с готовым зельем, Снейп накинул черную плотную мантию, проверил действие охранных заклятий — гости ему пока что были ни к чему. Выйдя на задний двор, где в одну большую кучу были свалены испорченные его экспериментами котлы, старые резиновые сапоги и прочий хлам, Снейп развернулся на каблуках и аппарировал к высокой кованой ограде с готической «М» посередине. Перед ним возвышался величественный Малфой-мэнор с тускло светящимися окнами на первом и третьем этажах.

Зачем-то оглянувшись по сторонам, Снейп вытащил из кармана волшебную палочку и прошел сквозь ограду, на миг растворившуюся в воздухе. Ее лично заколдовал Темный Лорд, позволив проходить на территорию мэнора всякому, кто носил Черную Метку на левом предплечье. Северус уверенно шел по дорожке, гравий тихо похрустывал под его ногами. Неподалеку слышался плеск фонтана и приглушенное курлыканье павлинов. Старый эльф-домовик сгребал листья под большим дубом и почтительно поклонился гостю, когда тот прошел мимо.

В просторном холле было прохладно, шаги Снейпа отдавались гулким эхо в пустоте. Многочисленные предки Малфоев, увековеченные на портретах в золотых и серебряных рамах, негромко разговаривали между собой и на Снейпа внимания не обращали. Видимо, они уже привыкли к тому, что в их имении круглосуточно находился кто-то посторонний. В доме явно были еще Пожиратели, об этом свидетельствовал громкий смех и восторженные крики, доносящиеся со стороны роскошной столовой Малфоев, но Северус не стал отвлекаться, решив, что поздоровается с ними и потом. Лорда в мэноре не было, иначе в замке стояла бы идеальная тишина.

Северус сжал в кармане пузырек с зельем для Люциуса и окликнул мелкого домовика, чистившего на сон грядущий изумрудный ковер в длинном коридоре. Эльф поджал огромные, как крылья летучей мыши, уши и уткнулся длинным носом в пол, когда согнул спину в поклоне.

— Где Люциус? — небрежно осведомился Снейп, глядя на домовика сверху вниз. Существо не смело поднять на гостя глаза и промямлило, обращаясь к своим ступням:

— Хозяин отбыл по поручению Темного Лорда, сэр.

— Проводишь меня к нему, как только он вернется.

Эльф еще раз поклонился и поплелся прочь, таща за собой огромный, в два раза больше него самого, чан с водой. Снейп остался в одиночестве, но ненадолго. По паркету, мелко перебирая лапками, бежала подозрительно знакомая крупная серая крыса.

Не особенно церемонясь, Снейп изловчился и наступил на хвост отчаянно завизжавшего зверька. Спустя мгновение крыса увеличилась в размерах, что-то негромко хлопнуло, и на ее месте оказался светловолосый парень примерно одного возраста со Снейпом. После превращения в его облике осталось что-то крысиное: маленький носик, водянистые слезящиеся глазки и чуть выступающие передние зубы. На нем была такая же черная мантия, как и на Северусе, и в данный момент нога Снейпа придавливала одеяние к полу, не позволяя коротышке подняться на ноги.

Снейп не удивился, встретив Питера Петтигрю на одном из собраний Пожирателей Смерти, даже испытал какое-то злорадное удовлетворение при виде трясущегося от страха бывшего однокурсника. Жизнь после школы оказалась далеко не такой безмятежной, как идиоты гриффиндорцы наверняка считали. Снейп был более чем уверен, что Хвоста к ним привела исключительно трусость за свою никчемную крысиную шкуру.

— Нюниус, — промямлил Петтигрю, хватаясь за свою мантию и выдергивая ее из-под ботинка Снейпа, после чего поднялся на ноги, но это мало что изменило — он был на целую голову ниже своего собеседника. — Какая неприятная встреча.

Несмотря на дерзкие слова, в голосе Хвоста слышались панические нотки. Куда бы крыса не направлялась, а свидетели ему были ни к чему.

— Лорд у себя? — он нервно кивнул в сторону закрытой двери из черного дерева, ручки которой были выполнены в виде змеиных голов. — У меня для него есть информация.

— Ты же в курсе, Хвост, что Темный Лорд принимает только полезную и проверенную информацию, — осклабился Снейп, прекрасно уверенный в том, что ничего интересного это ничтожество на своем лысом хвосте не принесло.

Хвост гордо расправил плечи.

— Я принес ему известия, за которые он наградит меня так, как тебе и не снилось, — хвастливо поделился он, но взгляд все же отвел. Прознал, крыса, что Снейп владеет легилименцией. — Я знаю, где скрываются Поттеры.

Снейпа будто ледяной спицей проткнули. Он почувствовал, как что-то мерзкое и склизкое обволакивает его замершее сердце. Вот уже почти полгода ненавистная фамилия произносилась в Малфой-мэноре чаще, чем Непростительные заклятия на рейдах. И Снейп бы только презрительно усмехнулся и пожелал Хвосту удачи, если бы чертову фамилию не носила она.

Его Лили. Его, а не Джеймса Поттера, чтоб ему в аду сгореть.

Хвост мелкими шажками двинулся в сторону личного кабинета Темного Лорда, неосмотрительно повернувшись к недругу спиной. Дальше Снейп действовал просто стремительно. Волшебная палочка вылетела из кармана вместе с драгоценным зельем для Люциуса. По коридору разнесся звон разбившегося стекла, а Петтигрю оказался под прицелом палочки Снейпа. Ткнув ее Хвосту под ребра, Снейп втолкнул пискнувшего от страха Хвоста в ближайший чулан.

— Где они? — нависая над крысой, как башня, потребовал Снейп. Он прижал палочку к горлу Петтигрю, глаза того расширились от страха. Он полез было в карман за своей палочкой, но Снейп в два счета обезоружил его и швырнул оружие в дальний угол. — Только попробуй превратиться, Хвост! Где Поттеры?!

— Я скажу только Темному Лорду! — пискнул Хвост, тщетно пытаясь вырваться, но хватка довольно таки тщедушного Снейпа оказалась неожиданно цепкой. — Пусти!

— Поттеры, — повторил Снейп сквозь зубы, — где они?

Петтигрю захрипел, словно ему стало не хватать кислорода. Снейп разжал пальцы, которыми вцепился ублюдку в горло, и тот стал жадно ловить ртом воздух.

— Го...годрикова Впадина, — кашляя, выдавил он. На его маленькие глазки навернулись слезы. — Крайний дом с востока.

В этот момент Петтигрю окутало едва различимое сияние, спустя пару мгновений перекинувшееся и на Снейпа. Он знал, что это означает — Хранитель Тайны только что выдал ее постороннему.

— Ступефай, — распорядился Снейп, и Петтигрю, закатив глаза, обмяк и тут же рухнул на пол, когда Снейп с отвращением убрал от него руки. — Обливиэйт.

Он покинул чулан, где эльфы Малфоев хранили инвентарь для уборки дома, и несколько раз выдохнул. Итак, теперь ему известно, где скрываются Поттеры. Нужно было все хорошенько обдумать, прежде чем соваться в Годрикову Впадину. Снейп поморщился. Даже название населенного пункта такое... поттеровское, оно вызывало отвращение и ненависть. Перед мысленным взором возникла Лили, солнечная и красивая, она танцевала без музыки, осторожно переступая босыми ногами по мокрой после недавнего дождя земле... Северус тряхнул головой, выбрасывая из нее воспоминание. Нет, Темный Лорд никогда не пощадит Лили, даже для него. Выход Снейп видел только один — он должен явиться к Поттерам лично.

Что-то громко обсуждающие Пожиратели его даже не заметили, когда он стремительно прошел мимо столовой. В голове зрел четкий и хорошо продуманный план.

Годрикова Впадина так разительно отличалась от Паучьего Тупика, что Снейп сначала подумал, будто он попал в другой мир. По сырым улицам сновали дети с размалеванными лицами, выпрашивая у жителей конфеты. Какая-то сердобольная старушка щедро сыпала сладости в бумажный пакет пятилетнего мальчугана в костюме летучей мыши, и Снейпу почему-то пришло в голову, что мальчишка похож на Пожирателя Смерти. Стискивая палочку в кармане мантии, он шагал прямо по лужам на восток, туда, где, по словам Хвоста, прятались Поттеры. Мерлин, какая глупость — довериться самому ничтожному на свете человеку, которого и человеком-то назвать было сложно! Снейпа мало трогали мотивы, по которым Хвост решился сдать своего патлатого дружка с потрохами, и все-таки он не мог утверждать, что ему было неинтересно. Но сейчас у него была задача поважнее.

Дом, представший его взору, ничем не отличался от сотни других, стоявших на этой улице. В большом окне первого этажа горел свет. В небольшой гостиной были двое — лохматый, до нелепого умиротворенный Джеймс Поттер, и годовалый ребенок, ползавший по полу и пытавшийся поймать маленькими руками синеватый дым. Северус на миг замер, сам удивляясь этой своей странной заминке. Но тут дверь гостиной отворилась, и на порог шагнула она.

Лили, казалось, нисколько не изменилась с момента их последней встречи. На ней было короткое домашнее платье, рыжие волосы распущены по узким плечам. Она что-то сказала, нахмурив брови, и Поттер тотчас поймал расшалившегося ребенка и вручил его Лили. Та улыбнулась, коснулась ладонью руки Поттера и ушла. Руки Снейпа сами собой сжались в кулаки.

Смотреть на них, на молодую счастливую семью было выше его сил. Как Лили смотрела на Поттера, как прикасалась к нему, как черноволосый мальчишка схватил ее за волосы, а она только засмеялась и ласково поцеловала его в макушку, его, плода той, неправильной любви! Снейп решительно отворил чуть скрипнувшую калитку.

Свет в прихожей больно резанул по глазам. Джеймс Поттер, напыщенный гриффиндорский ублюдок, мерзкая ошибка природы, предстал перед ним во всей своей безоружной красе. Глаза, скрытые за стеклами очков, казалось, были готовы убить безо всякой волшебной палочки.

— Нюниус, — выплюнул Поттер, — ты коснешься их только через мой труп.

Снейп едва сдержал усмешку — и это говорит тот, у кого даже палочки в руках нет!

— Заманчиво, — хмыкнул он, — но у меня есть идея поинтереснее. Посмотрим, как тебе понравится это, Поттер.

Он взмахнул палочкой, целясь в злого, как цербер, врага, но тот ловко увернулся, лишь посыпались осколки разбитой вазы, в которую угодило заклинание. На пару секунд Поттер пропал из поля его зрения, но тут же явился вновь — в его руках теперь была палочка.

— Давай, Нюниус, — дразнил Поттер; заклятия из его палочки так и сыпались, а Снейп едва успевал выставлять щиты, — посмотрим, чему тебя научили твои дружки-убийцы...

Наверху что-то кричала Лили, оказавшаяся в ловушке. Снейп разозлился по-настоящему. Пора было кончать с этим. Он швырнул в Поттера Дымовыми чарами, дезориентировав врага, а когда они рассеялись, Поттер уже лежал у лестницы обездвиженный. Снейп наступил на его палочку, и та переломилась надвое.

— Ты будешь мучиться и ненавидеть себя всю жизнь, Поттер, — прошептал Снейп, наклонившись к нему. От Поттера пахло чем-то цветочным, наверное, духами Лили, а еще тыквенным пирогом. — После того, что ты сделал со своей женой и сыном. После того, как ты убил их, — он наслаждался каждым произнесенным словом, наслаждался агонией в глазах Поттера. — Надеюсь, у тебя хватит совести подохнуть самостоятельно.

Миг — и из его палочки плавно полетели разноцветные нити. Они проникали в голову Поттера через уши, нос, рот, опутывали мозг своими ядовитыми щупальцами. Поттер, не будь он парализован, дергался бы и хрипел, Северусу уже доводилось видеть действие чар, населяющих разум новыми, ложными воспоминаниями. Когда он закончил, Поттер обмяк и потерял сознание. Когда он очнется, то будет уверен в том, что особо жестоко убил Лили и ребенка он сам.

Лили пыталась забаррикадировать дверь каким-то коробками и комодом, но Северус распахнул ее одним движением палочки. Увидев бывшего друга, Лили закричала от ярости и заслонила собой детскую кроватку, широко раскинув руки. Не успел Снейп и рта раскрыть, как она закричала не своим голосом:

— Только подойди к Гарри, и я выцарапаю тебе глаза!

Ему некогда было вести с ней переговоры, на доме наверняка стоят какие-нибудь оповестительные чары, активизирующиеся при проникновении чужака...

— Лили, я не буду тебя убивать...

Она не слышала.

— Ты коснешься моего сына только через мой труп! — выплюнула она ему в лицо.

Снейпа будто кислотой облили — те же самые слова сказал и Поттер минутой раньше. Мальчишка в кроватке дергал Лили за юбку и грыз погремушку, и этот дурацкий звон действовал Северусу на нервы...

— Я не убью тебя, — твердо заявил он и выдохнул: — Империо.

Лили тотчас стала равнодушной ко всему на свете. Она опустила руки и отошла в сторону, глядя в пространство пустыми, будто стеклянными глазами. А Снейп приблизился к кроватке. Ребенок, заметив его, неуклюже поднялся на ноги, держась руками за перила своей кроватки. Он с любопытством смотрел на Снейпа, и от взгляда пронзительных зеленых глаз, глаз Лили, Снейп чуть не отшатнулся назад. Палочка в его руке дрожала, но как бы он ни старался произнести роковое заклинание, убить ребенка он все же не смог.

Мальчишка тем временем скривился и заревел, размазывая по толстым щекам крупные, как горошины, слезы. Не удержавшись, он шлепнулся на пятую точку и заревел еще отчаяннее. Лили, стоявшая в футе от кроватки, не пошевелилась и все так же смотрела в одну точку перед собой.

— Мам-ма, — ревел мальчишка Поттер, силясь снова подняться. — Пап-па!

Снейп зарычал сквозь зубы, после чего не выдержал и пальнул Бомбардой в стену. Посыпались деревянные обломки, штукатурка, в полуразрушенную комнату ворвался холодный ноябрьский ветер. Светильник на стене несколько раз моргнул и потух, погрузив комнату в темноту.

«Подохнет от голода, если полоумный папочка не доберется до него раньше», — почти равнодушно мелькнуло в голове у Снейпа, пока он вел Лили за руку из разрушенного дома. Возле лестницы он заметил Поттера, который сидел, поджав коленки, и обнимал себя руками, что-то бормоча себе под нос. Не удержавшись, Снейп пнул поверженного врага ногой, и тот завалился на бок, точно выброшенная игрушка. Из обеих ноздрей Поттера текла кровь. Он снова потерял сознание.

— Я же обещал, что не убью тебя, Лили, — он торопливо накинул на равнодушную ко всему на свете Лили свою мантию и взял ее руки в свои. Они были ледяными. — У тебя будет совершенно новая жизнь, лучшая жизнь, в которой ни от кого не придется прятаться.

Он аппарировал в Паучий Тупик, в свой дом, который после уютного коттеджа Поттеров казался насквозь провонявшей гнилью дырой. Снейп усадил Лили на старый потертый диван, коснулся губами ее рук и приготовился к очередной процедуре изменения памяти. Завтра, когда она проснется, то будет помнить лишь то, что у нее есть он, Северус Снейп, а сына и мужа не было никогда.

Чертыхаясь, Сириус оглядел кухню своей съемной квартиры, которая выглядела так, словно он всю ночь принимал не особенно трезвых гостей. На самом деле они с Хвостом всего лишь пытались приготовить на ужин яичницу, но плюнули и заказали в соседнем супермаркете пиццу по телефону. Сириус познакомился с этим магловским приспособлением относительно недавно, не проходило и дня, чтобы он не набрал первый пришедший в голову номер. Но со временем телефон даже оказался полезным. Сириус оглядел неприбранную кухню, надеясь отыскать среди гор грязной посуды еще хотя бы парочку кусков пиццы. Нашел. Над ними вились две мухи.

Зажав нос, Блэк выбросил испорченную еду в мусорную корзину. Лично он ничего не имел против беспорядка, но то, что творилось у него дома, было уже слишком. С тех пор как убили Марлин, он, кажется, ни разу не взял палочку в руки для того, чтобы прибраться.

У окна, занавешенного желтоватым тюлем, гудел старенький холодильник. Сириус залез в него с надеждой отыскать хоть что-нибудь съестное. После того, как ему попался кусок колбасы с подозрительным зеленым пятном на срезе, эти попытки он решил оставить. А желудок урчал все сильнее и сжимался от боли, требуя накормить его.

«Черт, как же жрать хочется, — мысленно простонал Сириус, вертя в руках волшебную палочку. Тольку сейчас от нее было как от дементора молока. — Махнуть что ли в Годрикову Впадину, у Лили в холодильнике точно что-нибудь есть…»

Он уже надевал куртку, когда в голове звякнул тревожный звонок, непонятно чем вызванный. Нахмурившись и пожав плечами своему отражению в пыльном зеркале, Сириус сдернул с крючка ключи от мотоцикла и, захлопнув дверь, скатился по перилам. А тревога не отступала.

С неба срывался мелкий противный дождик, вдалеке пестрели огни засыпающего Лондона. Наверное, невежливо прилетать в гости в половине двенадцатого ночи, но это же Сохатый, тот и в три часа ночи друга впустит, а уж тем более голодного…

Сириус остановился у припаркованного среди чистеньких и ухоженных автомобилей жильцов многоэтажного дома на Бейкер-стрит мотоцикла и, усевшись на него, закурил. Дождевые капли так и норовили погасить огонек на кончике сигареты. Докурив, Сириус завел мотор. Резкий рев чуть не оглушил его, но он даже не поморщился. На нос ему упала крупная капля дождя. Он понял.

Наплевав на Статут о секретности (один черт никого вокруг не было), он аппарировал, повторяя про себя, как молитву: «Годрикова Впадина, Годрикова Впадина, Годрикова Впадина, Годриковавпадинагод…» Сердце тоскливо сжалось в предчувствии беды. Разбрызгивая дождевую воду из луж, он мчался к дому Джеймса и Лили, не сомневаясь в том, что произошло непоправимое. Заклятие Доверия разбито — иначе откуда ему помнить, что такая деревня, как Годрикова Впадина, вообще существует?!

Он остановился перед деформированным коттеджем, еще несколько часов назад бывшим самым безопасным местом во всей Англии. В боку у Блэка кололо с непривычки, перед глазами все расплывалось, но он до последнего отказывался им верить. Пока не наткнулся на бесчувственного Джеймса посреди прихожей.

— Твою мать, — выругался Сириус, щупая дрожащими пальцами пульс на шее Джеймса. Он чуть не завопил от радости, когда обнаружил прерывистую пульсацию. — Сохатый, — он потряс друга за плечи, на его лице проступила вымученная улыбка, — очнись, друг. Очнись.

Джеймс что-то промычал и пришел в себя. Вид у него был донельзя потерянный. Расширенными от ужаса глазами он смотрел на свои руки, словно видел не две смуглые кисти с мозолями от древка метлы, а по меньшей мере двух гремучих змей.

— Живой, — Сириус так стиснул его в объятиях, что у Поттера захрустели кости. — Черт подери, Сохатый, что произошло?!

Поттер смотрел на него с таким видом, будто мечтал о смерти.

— Я убил их, — прохрипел он не своим голосом. А затем его словно с цепи сорвало. Он вцепился дрожащими руками в отвороты куртки Сириуса и закричал так, что резало барабанные перепонки: — Я убил Лили и Гарри, я, я убил их! На моих руках их кровь, Бродяга, посмотри!

Он сунул Сириусу под нос свои абсолютно чистые руки, после чего схватился за волосы, и из его глаз полились слезы. Сириус в каком-то немом ступоре отполз к противоположной стене, отказываясь поверить в ту чушь, которую нес Джеймс.

— Сириус, — задыхаясь, выдавил Джеймс, — почему? Почему я это сделал? Почему убил их? И где был ты, почему ты меня не остановил?!

Впервые в жизни Сириусу Блэку было страшно. Еще несколько мучительных секунд он смотрел на друга, а затем вдруг расхохотался.

— Ну, Сохатый, — хмыкнул он, вытирая набежавшие слезы, — до такой степени даже я никогда не мог ужраться. Где Лили?

— Она МЕРТВА! — взревел Джеймс, пучками выдирая волосы со своей головы. — Я убил ее!

— Бред, бред какой-то, — все еще улыбался Сириус, постукивая костяшками пальцев по своему лбу. — ЭВАНС! — закричал он. Он так и не привык к тому, что Лили вот уже почти три года как была Поттер.

Пошатываясь, он поднялся на ноги и пошел осматривать дом. Спустя десять минут он убедился, что в полуразрушенном коттедже не было ни единой живой души, кроме них с Джеймсом. Для достоверности даже применил Гоменум Ревелио, но результат был прежним.

— Так, успокоиться, — он взял себя в руки, хотя его по-прежнему трясло. Где-то внизу убивался Джеймс, он слышал его приглушенные всхлипывания. В детской отчаянно мяукал толстый рыжий кот, которого Сириус притащил Поттерам на новоселье. Кот сидел в кроватке Гарри и царапал ее стенку.

Мерлин, да что здесь произошло?!

Сириус потрясенно оглядел начисто снесенную стену. Осенний ветер бешено трепал его и без того растрепанные волосы. В комнате явно были признаки борьбы — комод валялся опрокинутый, из него выпали детские вещички, ночник разбился, и это не считая полностью уничтоженную стену… Ни Лили, ни Гарри нигде не было, был только Джеймс, почему-то уверенный в том, что это он убил их.

Сириус спустился к другу, который утирал рукавом сочившуюся из носа кровь. Палочка Джеймса валялась у лестницы, вернее, не палочка, а то, что от нее осталось. Две аккуратные половинки соединяло только перо феникса. Очевидно, палочку сломали, но кто? Кто, черт возьми, здесь был? И как он вообще сюда попал?

Сириус сполз по стене, закрыв лицо руками. Мерлин, какой же он идиот! Все — абсолютно все — встало на свои места, и предупреждение Дамблдора о том, что в Ордене предатель, и нежелание Хвоста становиться Хранителем Тайны, сменившееся впоследствии какой-то подавленностью. Да даже анимагическая форма Петтигрю сейчас только свидетельствовала против него! Питер еще в школе пришвартовался к сильной, яркой компании, нуждаясь в покровителях. Но теперь, когда чертов маглофоб Волдеморт выбился в лидеры… Конечно, Хвосту тут же понадобились новые фавориты.

— Сохатый, прости, — Сириус присел рядом с другом и сжал его плечи. Джеймс смотрел перед собой с такой апатией, что становилось еще страшнее.

С улицы явственно раздался хлопок аппарации. Выхватив палочку, Сириус, почти не задумываясь о каких-то мерах безопасности, выбежал на крыльцо и… нос к носу столкнулся с Ритой Скитер, одетой, как всегда, не по погоде. Создавалось такое впечатление, что Рита аппарировала в Годрикову Впадину в чем была прямо из дома.

— Мерлин, Блэк, — поморщилась Рита, искоса поглядывая на его волшебную палочку, упирающуюся ей в горло, — ты когда-нибудь точно кого-то без глаз оставишь. Какая анимагическая форма у Сириуса Блэка?

Он превратился в лохматого черного пса и тут же обратно в человека. Не дожидаясь ответного вопроса, Рита обратилась большим рогатым жуком. Сириус перевел дух и опустил палочку.

— Что здесь произошло? — требовательно спросила Скитер, заглядывая в прихожую. — Бог мой, — простонала она, обнаружив Джеймса, — что это с Поттером?

— Не знаю, — в отчаянии прорычал Сириус. Джеймс раскачивался взад-вперед, обхватив ноги руками. — Я нашел его в таком состоянии, половина дома разрушена, Лили и Гарри бесследно исчезли, — отчеканил он, наблюдая за Ритой. Та опустилась рядом с Поттером на колени и провела рукой по его взъерошенным еще больше чем обычно волосам. — Что ты здесь…

Он не договорил — Рита смерила его своим фирменным взглядом, которым могла застращать даже Грюма.

— Вспомнила о деревне под названием Годрикова Впадина, — она снова повернулась к Джеймсу. Тот ее словно даже не замечал. — Поняла, что так не должно быть. Удивлена, что встретила здесь только тебя, если честно. Думала, что тут уже весь Орден собрался…

— Орден, — хмыкнул Сириус. — Ты хотела сказать, то, что от него осталось.

— Какая разница? — вскинулась Рита, внимательно осматривая Джеймса, приподнимая то одно его веко, то другое. — Черт, — она взмахнула палочкой, но ничего не произошло. — Кто бы здесь ни побывал, он здорово поработал над памятью Джеймса.

— Зачем ему это надо? — задал риторический вопрос Сириус.

— Затем, что этот «кто-то» очень хочет, чтобы Джеймс умер в страшных муках, — Рита встала и отряхнула домашнее платье. — Настоящие воспоминания при нем, но они заперты в глубине его сознания.

— Слушай, от твоих заумных речей башка пухнет. Вот что, Скитер, надо валить отсюда, пока и в самом деле кто-нибудь не нагрянул. Помозгуем в безопасном месте.

— Давай ко мне, — предложила Рита, помогая Сириусу поднять на ноги безвольного, точно амеба, Джеймса.

Дом Риты Скитер представлял из себя крохотное двухэтажное сооружение, в котором она с трудом уживалась со своей престарелой бабушкой-маглой. Не без помощи магии они уложили Джеймса на диван в комнате Риты, и, пока она ходила на кухню за съестным, Сириус оглядывал скромную обитель Риты Скитер.

Комната, судя по всему, служила ей одновременно спальней и кабинетом. Кровати не было, большую часть помещения занимал огромный письменный стол, заваленный всевозможными пергаментами, чистыми и наполовину исписанными, обгрызенными и совсем новенькими перьями. Еще стоял какой-то непонятный агрегат в полтора фута шириной, на нем были круглые кнопки с буквами. Сириус нажал одну, и на листе, торчавшем из прибора, со странным клацающим звуком появилась буква. Ему это понравилось, он нажал еще одну кнопку, потом еще одну, а за ней и еще. Вскоре лист уже заполняли ряды бессмысленного набора букв, и свое баловство Блэк оставил с возвращением Риты.

— Ты. Испортил. Мою. Новую. Статью, — отчеканила она, заметив безобразие.

— Извини, мне просто стало интересно, — развел руками Блэк и с жадностью схватил с тарелки бутерброд с котлетой. — Уютно тут у тебя, — он обвел рукой захламленную комнату и чуть не сбил теплую оранжевую кофточку, висевшую на торшере.

Рита кое-как запихнула одежду, лежавшую на кресле, в шкаф и уселась, пристально глядя на уснувшего Джеймса. Во сне он то и дело вздрагивал и царапал свои щеки, покрытые легкой щетиной.

— Нужен опытный легилимент, способный ему помочь, — Сириус проследил за направлением ее взгляда.

— Дамблдор, — предложила Рита, и Сириус согласно кивнул. Он поднял палочку и вызвал Патронуса, который бесшумно унесся с сообщением директору Хогвартса. Впрочем, вероятно, он уже и сам все знает.

— Остается только ждать, — вздохнул Блэк, садясь на пол и прислоняясь спиной к дивану.

Уничтожив бутерброды, Сириус ощутил легкую боль в желудке, но не обратил на нее внимания. Он осоловевшими глазами смотрел на Риту, которая куталась в теплой шали и читала какую-то книгу при слабом свете ночника.

Она появилась в Ордене Феникса относительно недавно — опытный глаз Дамблдора приметил большого жука в штабе на одном из собраний. Как Рита пронюхала об Ордене, оставалось загадкой для многих, но люди просвещенные знали, и в это число попал Сириус Блэк. Уж он анимага отличить мог как никто другой. Рита не была отпетым бойцом, но ее удачная анимагическая форма позволила ей стать самым лучшим шпионом в Ордене. Многие не доверяли пронырливой журналистке, но Риту это, казалось, вообще мало заботило — она просто делала свою работу и делала ее хорошо. Дамблдор ценил нового члена Ордена Феникса точно так же, как ценил и всех остальных.

— Сдается мне, тебе придется снова лететь на разведку, — нарушил молчание Блэк, когда спустя два часа ответ от Дамблдора так и не пришел. Рита, успевшая задремать, потерла подбородок. Она всегда так делала, когда ей приходилось размышлять. — А я буду околачиваться у Министерства, может, тоже что узнаю…

— Поттера нельзя оставлять одного, — решительно заявила Рита, натягивая джинсы и нисколько при этом не стесняясь Сириуса. Впрочем, ему тоже сейчас было не до того. — Где Люпина носит?

— Проклятье, — выругался Сириус, выпуская второго Патронуса. Серебристый пес беспрепятственно выскочил в окно и был таков. — Меня вообще четвертовать мало, знаешь… Я же в предательстве Лунатика заподозрил…

Рита покосилась на него, как бы говоря: «Чего и следовало ожидать». На тихоню Хвоста она, судя по всему, тоже не подумала.

— Жди Люпина, — коротко бросила она и аппарировала. А Сириус остался ждать.

Люпин явился спустя пять минут после отправки Патронуса. Раньше Блэк думал, что выражение «на нем не было лица» было простой фигурой речи, но, увидев Ремуса, понял, что все не так уж и просто. Ремус внимательно вгляделся в лицо Джеймса, вздохнул и повернулся к Сириусу:

— Как все было?

Если бы он сам знал, как! Пока Блэк говорил, он старался не встречаться с другом взглядом. Но Ремус смотрел в стену, и от этого было немного легче.

Появившаяся из ниоткуда Рита безо всяких предисловий подскочила к Джеймсу и принялась бесцеремонно его будить. Ее волосы растрепались, очки сбились на бок, но она не обращала на свой внешний вид никакого внимания.

— Рита, что… — начал было Ремус, не утруждаясь приветствиями, но был перебит:

— Валить надо, вот что! Блэка ищут авроры.

— Меня? — зачем-то переспросил Сириус. Он всегда туго соображал, когда хотел спать.

— Тебя! — рявкнула Рита, ткнув ему в грудь волшебной палочкой. — Нужно уходить в укрытие, в Министерстве сейчас черт знает что творится, а Сами-Знаете-Кто знает об этом и готовит решающий удар! В Малфой-мэноре все на ушах стоят…

— Подожди, Скитер, я не догоняю… Меня-то за что в розыск?!

Рита прикрыла глаза, как будто смертельно устала от тупости Блэка.

— Это же очевидно, Сириус, — терпеливо вставил Ремус. — В исчезновении Поттеров подозревают тебя.

Сириус от души выругался, надеясь, что полегчает. Надежда не оправдалась.

Единственное место, где они теперь могли быть в безопасности, располагалось по адресу: Лондон, площадь Гриммо, дом номер двенадцать.

Нарцисса Малфой старательно исполняла роль радушной хозяйки, но Темный Лорд видел, с каким трудом ей это дается. Мысли молодой миссис Малфой можно было читать без помощи легилименции, да и ее дрожащие руки, подававшие ему бокал с терпким вином, выдавали нервозность Нарциссы. Малфои сочли за честь предоставить Волдеморту свой особняк в качестве штаб-квартиры Пожирателей Смерти, но сейчас Нарцисса явно предпочла бы уединение.

Несколько минут назад министерский шпион Август Руквуд сообщил о том, что Сириус Блэк объявлен в розыск, а Поттеры, которых Волдеморт так жаждал уничтожить, исчезли с лица Земли. Блэка, судя по всему, подозревали в причастности к их пропаже, но Волдеморта это заботило мало — Северус Снейп явился к нему с докладом, опередив Руквуда буквально на несколько минут. Снейп был бледен и крайне взбудоражен, его мелко трясло, хотя он и силился скрыть свое состояние от повелителя. Однако отчитывался он четко и уверенно, и то, что он сообщил, Волдеморту очень даже понравилось.

— Петтигрю проболтался о том, где скрываются Поттеры. Я немедля отправился к месту их укрытия, надеясь доставить вам мальчишку лично. Но когда я появился в Годриковой Впадине... — Снейп запнулся, в черных, как ночь, глазах что-то промелькнуло, но он продолжил: — Гарри Поттер уже был мертв. Понятия не имею, что нашло на Джеймса Поттера, но он собирался уничтожить и свою жену...

— Ту самую грязнокровку? — задумчиво переспросил Волдеморт, поглаживая гладкий подлокотник своего кресла. — Что ж, видимо, чистая кровь Поттера взяла свое.

Пожиратели, плотным кольцом окружившие Волдеморта и Снейпа, глумливо расхохотались. Громче всех смеялась Беллатриса Лестрейндж, поигрывая кривой, как ветка, волшебной палочкой. В глазах Беллатрисы сверкал дикий огонек, словно ей нетерпелось приступить к боевым действиям.

— М-мой лорд, — прошептал Снейп, отчаянно глядя Волдеморту в глаза. Волдеморт презрительно хмыкнул. Впрочем, сегодня он пребывал в самом замечательном расположении духа, поэтому по отношению к слугам был настроен миролюбиво.

— Сегодня ты впервые за долгие месяцы принес мне хорошие новости, Северус, — изрек он. — Я помню свое обещание пощадить грязнокровку Поттер и подарить ее тебе в вечное пользование. Ей будет даровано помилование и неприкосновенность в мире, который я собираюсь построить на руинах старого.

Некоторые Пожиратели разочарованно застонали — видимо, им хотелось покарать и грязнокровку, но Волдеморт решительно остановил поднявшийся шум одним лишь поднятием правой руки вверх. В глазах Снейпа блеснули слезы благодарности. Он поцеловал край мантии Волдеморта.

— Благодарю вас, мой лорд, — в его голосе слышалось ликование. Волдеморт снисходительно улыбнулся.

— Надеюсь, ты сумеешь достаточно запудрить девчонке мозги, Северус. Вряд ли она, столько времени сражавшаяся против нас, будет слишком довольна твоим служебным положением.

— Конечно, мой лорд, — закивал Снейп. — Она больше не причинит вам никаких неудобств, я ручаюсь...

— Гарри Поттер, — Волдеморт вернулся к стартовой теме. — Мне нужно увидеть его бездыханное тело.

Снейп дернулся и снова затих, лишь его плечи как-то горестно поникли.

— Мальчишка был испепелен адским пламенем, от его тела остался лишь прах, мой лорд. Его сумасшедший отец...

— Джеймс Поттер, — задумчиво протянул Темный Лорд. — Чистокровный, талантливый волшебник, уничтоживший того единственного, кто представлял для меня реальную угрозу. Пожалуй, я мог бы даровать помилование и ему.

Пожиратели почтительно молчали, лишь в глазах Снейпа снова что-то промелькнуло. Темный Лорд отлично знал о неприязни, которую его слуга питал к Поттеру-старшему. Он мог бы и покарать бывшего орденца, но подарков для Северуса на сегодня было достаточно.

— Мой лорд, я уверена, что в ближайшее время Поттер сам приползет к нам на коленях, — обратилась к нему Беллатриса. Она смотрела на Волдеморта со слепым обожанием и переминалась с ноги на ногу. — Если Дамблдор и мой кузен-идиот не доберутся до него первыми...

В этот момент появился Руквуд, сообщивший новости о Сириусе Блэке. Что ж, еще лучше. Двое чистокровных волшебников оказались вне закона, что, вероятнее всего, рано или поздно приведет их к нему. В то время, пока Министерство валяет дурака, охотясь не на того человека, он, Волдеморт, сможет преспокойно сравнять его с землей. В окружении министра уже давно находились внедренные им агенты, кто-то был крепко-накрепко скован Империусом, но сегодня для Министерства Магии Великобритании наступит кровавый конец.

— Друзья мои, — обратился он к Пожирателям Смерти, — сегодня мы сожжем Министерство Магии как престарелого феникса, чтобы из пепла возродить новую, нашу с вами империю. Империю чистой крови.

Пожиратели вскинули палочки, выкрикивая: «Да! Долой грязнокровок! Да здравствует Темный Лорд!»

Он не мешал им и просто наслаждался своим грядущим триумфом, лениво оглядывая просторную залу Малфой-мэнора. Внутри него медленно, но уверенно разливалась холодная сосредоточенность и легкое торжество. Уже завтра они проснутся в новом, наконец-то правильном мире.

* * *

Все оказалось еще проще, чем он изначально рассчитывал. Жалкая горстка авроров и орденцев-самоучек была сломлена буквально за пару минут. Он явственно слышал зловещий хохот Беллатрисы, наслаждавшейся агонией какой-то девчонки. Трэверс и Яксли бились с Аластором Грюмом, когда-то доставившим Волдеморту немало неприятностей. Четыре или пять человек пытались прорваться к выходу, прикрывая собой министра, как живым щитом. Легкий взмах волшебной палочки, и авроры разлетелись в разные стороны, словно сухие листья, подхваченные сильным порывом ветра. Невысокая полноватая женщина с собранными в строгую прическу черными волосами с проседью крепко сжимала волшебную палочку, а в глазах ни капли страха.

— Добрый вечер, миссис Бэгнольд, — Волдеморт держал ее под прицелом волшебной палочки, хотя министр, кажется, и не думала сражаться. — Какая жалость, не правда ли?

Он обвел рукой битву в атриуме Министерства. Большая статуя, украшавшая его, с громким скрежетом развалилась на несколько кусков, когда в нее угодило чье-то заклинание.

— Давай, — крикнула Бэгнольд, швыряя волшебную палочку Волдеморту под ноги. — Убивай. Власть твоя, жалкий полукровка! Этого ты добивался?

Она дерзко плюнула ему в лицо. Пождав тонкие губы, он лишь равнодушно произнес заклинание, оборвавшее жизнь Миллисент Бэгнольд в единый миг.

— Авада Кедавра.

Бэгнольд рухнула на черный антрацитовый пол атриума, и в этот миг Пожиратели разразились ликующими криками. Жалкие защитники Министерства отступали, но было слишком поздно — все выходы были давно уже перекрыты.

— Убить всех, — небрежно оглядев оставшуюся в живых дюжину авроров, приказал Волдеморт. Беллатриса, довольно оскалившись, подняла палочку.

— Круцио, Круцио! — визжала она, решив напоследок чуточку развлечься. К ней присоединился сын Крауча, который с жестокой мстительностью прикончил собственного отца, еще пару мгновений назад занимавшего пост главы аврората.

Он торжественно обходил свои новые владения, к которым стремился так давно и страстно, заглядывал в каждый кабинет, навсегда оставленный своим бывшим хозяином. На столах еще дымились чашки с недопитым чаем, мусорные корзины были доверху набиты служебными записками и старыми газетами, в шкафах громоздились пыльные папки с архивами... Завтра всего этого здесь не будет, старая жизнь будет забыта, как нелепый сон, она окажется на ближайшей помойке вместе со всеми этими глупыми архивами. Волдеморт небрежно перевернул ногой голову убитого волшебника с копной рыжеватых волос и усмехнулся:

— Все к этому и шло, верно, Дамби? — обратился он к своему бывшему учителю, который его слышать не мог. — Какая жалость, что ты уже не увидишь мой новый мир, Альбус. Тебе наверняка понравилось бы, а уж твоим жалким прихлебателям-полукровкам и подавно.

Альбус Дамблдор был мертв уже несколько часов. Его, не подозревающего абсолютно ничего, хладнокровно убила находящаяся под заклятием Империус Минерва МакГонагалл прямо в кабинете директора Хогвартса. И в знак благодарности для нее у Волдеморта тоже был приготовлен подарок. Темный Лорд умел быть щедрым и снисходительным к своим верным последователям.

— Сколько работы, сколько работы, мой лорд! — вилась мотыльком вокруг него Беллатриса. — Я готова приступить к строительству нового мира прямо сейчас!

— Думаю, что ты заслужила несколько часов отдыха, Белла, — усмехнулся он, позволив Белле прижаться губами к его ладони. — Но сперва я хотел бы сделать несколько объявлений.

Гомонившие до этого Пожиратели разом умолкли и с нетерпением повернулись к Волдеморту. На лицах многих было возбуждение.

— Мы с вами прошли долгий путь, друзья мои, — обратился к Пожирателям Волдеморт. — Долгий, кропотливый и кровавый путь. Он устлан трупами многих наших товарищей, но пусть для нас всех будет отрадой тот факт, что на каждого погибшего чистокровного волшебника приходится десять грязнокровок!

Пожиратели одобряюще засвистели и затопали ногами. С кончиков палочек некоторых посыпались красные и зеленые искры.

— Отныне наш мир больше не будет пачкать вся та мерзость, что пиявками липла к нам. Отныне каждый магловский выродок должен будет предстать перед судом и ответить наконец за все свои преступления против волшебной крови. В древности за воровство отрубали руки. Но мы с вами будем снисходительны к ворам.

Одобряющие крики сменились недоуменным перешептыванием.

— Каждая грязнокровка сможет искупить свои грехи, так или иначе послужив Магической Британии. Немногим из вас известны мои далекоидущие планы. Но хочу заявить тем, кто удостоился чести оказаться в круге посвященных — наконец-то мы сдвинемся с мертвой точки!

Беллатриса, Барти, братья Лестрейндж, Люциус Малфой и еще с полдюжины человек просияли торжествующими улыбками.

— Мой лорд, — с придыханием обратился к Волдеморту Долохов, — а что будет с Хогвартсом?

— О, — Волдеморт буквально расцвел, когда речь зашла о его излюбленной школе, — наш старый Хогвартс ожидают очень большие перемены! Кроме того, школе требуется опытный наставник, руководитель, способный вытащить школу из той трясины, куда вогнал ее Дамблдор... Люциус, — Волдеморт поманил к себе засиявшего от гордости Малфоя, — я думаю, что эта роль подойдет тебе. Что думаешь?

— С превеликим удовольствием, мой лорд, — новоиспеченный директор вышел вперед и коснулся губами руки Темного Лорда. — Я сделаю все для того, чтобы мой сын и другие дети волшебников получили достойное образование в нашей любимой школе.

Уже на следующий день Люциус Малфой с женой и сыном отправился в школу чародейства и волшебства Хогвартс, высшие посты в Министерстве магии заняли Пожиратели Смерти, а сам Волдеморт наконец уселся в вожделенное министерское кресло. Он с триумфом оглядывал свой новый кабинет, отделанный красным деревом с истершейся позолотой.

Страну ожидали большие перемены.

Лили проснулась в холодной постели с жуткой головной болью. Сквозь задрапированные синими ситцевыми шторами окна в комнату, где она находилась, не проникал ни единый солнечный луч. Она слепо огляделась по сторонам. Обнаружив на прикроватной тумбочке стакан с водой, Лили, не мешкая, выпила его до дна.

Комната была смутно знакомой, но из-за давящей на затылок и виски боли Лили никак не могла понять, где же все-таки находится. Она попыталась подняться, но тут же со стоном откинулась обратно на подушку. Скрипнула тихонько дверь, и в комнату вошел человек, которому она еще никогда не была так рада, как сейчас.

— Северус, — слабым голосом позвала Лили, — это ты?

— Я, — он присел рядом с ней на кровать и коснулся прохладной ладонью ее лба. — Давно ты проснулась? Как себя чувствуешь?

Он выглядел ужасно обеспокоенным.

— Как будто меня каток переехал, — проворчала Лили, снова делая попытку принять сидячее положение. — Что со мной, Сев?

— Ты упала с лестницы и сильно ударилась головой, — ответил он, наполняя стакан водой из волшебной палочки. Губы Лили пересохли, и она с наслаждением выпила воду, почувствовав себя немного лучше.

— Да, — она кивнула, — точно. Я помню.

Воспоминание было нечетким, смутным, будто смазанным или же стертым из памяти. Лили понимала, что после такого серьезного удара головой это вполне возможно.

— Что еще ты помнишь? — с любопытством поинтересовался Северус, придвигаясь чуть ближе к ней. Лили нахмурила брови, силясь собрать воспоминания в единую картину, как кусочки паззла.

— Да в принципе все, — неуверенно ответила она. — Во всяком случае, проблем с тем, чтобы вспомнить свое имя или что-то еще, у меня нет. Прости, ты, наверное, здорово перепугался, когда я…

Она чуть виновато улыбнулась. Северус взял ее руки в свои и коснулся их суховатыми губами.

— Перепугался — это не то слово, — проворчал он, но Лили знала, что он уже не сердится. — Сегодня же займусь ремонтом этой чертовой лестницы, давно пора…

Он вдруг запнулся, словно о чем-то вспомнил и теперь решал, говорить ей об этом или не стоит. Лили подбодрила его ласковой улыбкой.

— Лили… В стране произошли перемены, — начал он, Лили видела, как Северус старательно подбирал слова. — Волдеморт захватил власть, теперь он — министр магии…

— Ну что ж, — она поежилась при упоминании зловещего имени — столько времени прошло, а она до сих пор не привыкла. — Рано или поздно это случилось бы… Но что же теперь будет со мной? — испуганно спросила она.

— Все будет хорошо, моя милая, тебе не о чем волноваться! Я же обещал тебе, что ты не пострадаешь! Темный Лорд лично даровал тебе свободу, — с гордостью объявил Северус. Лили ощутила, как у нее отлегло от сердца.

— Спасибо, Сев! — она бросилась к нему на шею и крепко обняла. Северус поглаживал ее по спине, пока она проливала слезы благодарности у него на плече. — Мерлин, какая же я счастливая! — ее радости не было предела. О большем при новом режиме грязнокровка не могла и мечтать.

— Темный Лорд обещает гуманную жизнь гр… волшебникам магловского происхождения. Каждый может оказаться ему полезным.

Лили, сияя, отвела с его лица черную прядь волос. Глаза Северуса смотрели на нее с любовью и нежностью, и она постаралась в ответ вложить в свой взгляд все то же самое. С минуту они просто смотрели друг на друга, а затем Северус вдруг склонился к ней и поцеловал.

Лили ответила на поцелуй, это было именно то, что ей сейчас требовалось — ощутить себя человеком, полноценным членом нового общества, знать, что она нужна кому-то. Но она вспоминала их предыдущие поцелуи и никак не могла отделаться от ощущения, что этот как будто бы первый. Свои странности она тут же списала на удар головой и полностью отдалась захватившей ее страсти.

Потекли самые обыкновенные, ничем не примечательные дни. Впрочем, Лили старалась в каждом из них найти что-то особенное, какую-то изюминку, ведь жизнь — это настолько замечательная штука, как счастье: по-настоящему ценить ее начинаешь только тогда, когда у тебя нет уверенности в том, доживешь ли ты до завтрашнего дня. Сейчас Лили будто заново родилась, а за спиной у нее выросли крылья. Она каждый день с удовольствием готовила Северусу завтраки, обеды и ужины, с энтузиазмом взялась за уборку его давно уже пустовавшего и от этого пришедшего в запустение дома, ложилась с ним в постель и была полностью счастлива.

Ближе к Рождеству Лили, зараженная праздничным настроением, вытащила шутливо сопротивлявшегося Северуса в Косой переулок за подарками. Да и вообще ей хотелось наконец-то вырваться из унылого Паучьего Тупика, который в последнее время почему-то стал тяготить ее. Соседи здесь были неприветливые, новых друзей взамен утраченным старым она так и не завела. Но в преддверии Рождества ничто не могло испортить ей настроение.

Косой переулок мало изменился с того дня, когда она в последний раз была здесь. Все те же пестрые витрины, которые уродовали плакаты с лицами беглых преступников и объявлениями о награде за поимку любого из них. Лили порхала от магазина к магазину, везде ее встречали радушно, а за ней, как верный паж, едва поспевал Северус, нагруженный многочисленными пакетами с покупками. К энтузиазму Лили он относился со снисходительной улыбкой. Она была благодарна ему за то, что он, побросав все свои дела, все-таки отправился с ней в Косой переулок.

— Лил, может, хватит уже? — взмолился Северус, когда она выбежала из лавки сувениров и зачарованно замерла перед недавно открывшимся детским магазином. Лили его словно не услышала, лишь какое-то внутреннее чувство настойчиво упрашивало ее войти в этот сверкающий магазин. Не обращая внимания на что-то заворчавшего Северуса, она вошла в светлое просторное помещение. Звякнул дверной колокольчик, и из-за прилавка тотчас вышла молоденькая девушка с короткой стрижкой и форменным колпаком на голове.

— Вас что-то интересует, мисс? — вежливо, но как-то прохладно обратилась к Лили продавщица.

— Я пока только посмотрю, — улыбнулась ей Лили и пошла вдоль рядов. Северус остался у входа, то и дело поглядывая на часы. Продавщица понимающе промолчала.

Лили словно оказалась в другом мире. Она перебирала крохотные рубашки и штанишки для малышей, ее пальцы утопали в нежной мягкой ткани, и все это казалось ей таким знакомым и родным, что от нежности щемило в сердце. На одной из полок с игрушками она приметила большого плюшевого оленя и тут же схватила его. Игрушечное животное смотрело на нее пластиковыми глазами, а в них как будто читался какой-то упрек. Лили решительно положила игрушку в корзину для покупок.

— Сев, смотри, какие милые пинеточки! — она восторженно рассматривала бледно-зеленые вязаные пинетки для новорожденного, украшенные белой ленточкой. — Я просто обязана их купить!

Зачем ей крохотные пинетки, она не знала. Она чувствовала на себе взгляд Северуса, но ее восторгу не было предела. Лили сама чувствовала себя маленьким ребенком, впервые попавшим в сказочный магазин. Малыш, изображенный на рекламном плакате, ясно дал понять, чего же ей не хватает для полного счастья: детей. Лили мечтала о ребенке, но заговорить с Северусом на эту тему пока не отваживалась. Что ж, кажется, настала пора.

— Лили, а это тебе зачем? — изумился Северус, указывая на оленя, которого она выкладывала на прилавок.

— Он же такой милый, — улыбнулась Лили и вытащила кошелек. Продавщица выбила чек.

Судя по выражению лица Северуса, милым оленя он не находил. Наконец Лили почувствовала усталость и согласилась отправиться домой. К тому же день уже близился к завершению, а у нее еще домашних дел по горло…

— Сегодня никакой уборки, — решительно заявил Северус, откупоривая бутылку с вином. — У меня есть к тебе очень важный разговор.

Лили присела на кухонный стул и с удивлением и нежностью наблюдала за тем, как Северус суетился вокруг нее, накрывая на стол. Когда в последний раз такое было?..

— Мы живем вместе уже почти три года, — начал Северус, и у Лили замерло сердце — неужели сейчас случится то, о чем она мечтала еще со школьной скамьи? — Я знаю, что порой бываю невыносимым и угрюмым, но…

— Сев, ты самый лучший, — она улыбнулась и накрыла его ладонь своей. — Не говори так о себе.

На миг ей показалось, что в его глазах промелькнула боль, но это, скорее всего, был просто обман зрения. Северус ведь такой чувствительный, такой ранимый…

Он опустился перед ней на одно колено и протянул небольшую бархатную коробочку. Лили взяла ее, не смея даже дышать от счастья. Внутри на белой шелковой подкладке покоилось изящное кольцо с большим изумрудом. Таким большим, что Лили даже стало как-то неловко. Она постаралась скрыть смущение счастливой улыбкой.

— Сегодня я получил приглашение от директора Хогвартса преподавать в школе защиту от темных искусств. Со следующего учебного года приступаю к новой работе. И я подумал… что нам с тобой пора стать настоящей семьей, Лили. Я вижу, как ты хочешь ребенка. Я тоже хочу, чтобы мы стали родителями. И поэтому… согласна ли ты стать моей женой? — последнюю фразу он выпалил на одном дыхании.

Лили, как того требовали приличия, немножко помолчала, давая своему сознанию переварить предложение Северуса. Она коснулась его губ своими губами и позволила ему надеть ей на палец обручальное кольцо. Оно было ей немного велико, однако это с легкостью можно было подправить магией…

— Согласна, — ответила она, сглотнув. Лили не понимала, откуда у нее взялось такое странное чувство, будто все это с ней уже когда-то было.

Рита с тяжелым вздохом отбросила одеяло и сунула босые ноги в старые домашние тапочки, которые притащил ей Сириус. За соседней стеной снова раздавались душераздирающие крики, наверняка разбудившие не только ее, но и весь дом.

За окном кружились первые снежинки, зима в этом году выдалась поздняя. Кутаясь в теплый халат, когда-то принадлежавший одной из жительниц Блэк-холла, Рита вошла в спальню, где лежал Джеймс. Они специально не ставили в помещении заглушающие заклинания, чтобы в случае чего сразу же прийти Поттеру на помощь. На лбу и висках у него выступил пот, руки отчаянно комкали и без того сбившуюся в комок простынь.

— Тише, тише, — Рита присела на постель и погладила Поттера по голове, совсем как ребенка. — Это просто сон, Джеймс, все хорошо.

Джеймс проснулся и больше не кричал, однако сердце Риты, вопреки всяким там заверениям Сириуса, что у нее его нет, сжималось от жалости и бессилия. Казалось, они перепробовали все, чтобы вернуть Джеймсу настоящие воспоминания, но, похоже, сделали только хуже. Единственный человек, который был в состоянии помочь Поттеру, был мертв. Смерть Альбуса Дамблдора стала большим ударом для Ордена Феникса.

В комнату заглянул Сириус со светящейся волшебной палочкой. На его щеке были следы от подушки, но в остальном он выглядел довольно бодрым, словно совсем не ложился.

— Ну как вы тут? — спросил он. Рита рассердилась.

— Да как у Мерлина за пазухой! Посмотри на него, Блэк, он уже полтора месяца сходит с ума! Если мы срочно что-то не придумаем, то Поттер свихнется окончательно. А заодно с ним и все мы, — фыркнув, добавила она.

— Я знаю, — взорвался и Блэк. Шаркая по холодному полу тапками, он подошел к кровати Джеймса и плюхнулся на ковер рядом. — Нужно найти опытнейшего легилимента, в Мунго наверняка кто-то есть…

— Какой ты умный, — огрызнулась Рита. — Ничего, что в последнее время я только этим и занимаюсь?

— Снова ничего? — осведомился Сириус. Вчера они не успели поделиться новостями — их нашли Лонгботтомы и попросили укрытия. О доме номер двенадцать на площади Гриммо знали все орденцы — это было их запасное убежище. Они чуть не довели портрет Вальбурги Блэк, встретивший их отборной, никак не аристократической бранью, до обморока, но в конце концов все разместились с удобствами.

— Ничего, — удрученно покачала головой Рита. — Начальство и практически весь штат и там сменился, документы пока не оформлены, а под мантией-невидимкой не так уж и удобно работать…

— Ладно, идем спать, — буркнул Сириус, глядя на Джеймса. Поттер не слушал их разговор и равнодушно пялился в потолок. Сколько бы они ни пытались убедить друга в том, что он не виноват в смерти жены и сына, Джеймс упрямо твердил, что свою семью убил он.

Рита наложила на него снотворные чары. В последнее время Джеймс практически постоянно спал, просыпаясь только для того чтобы поесть или сходить в уборную. С друзьями он не разговаривал и лишь кричал по ночам, проклиная себя за то, чего не совершал.

Вдобавок ко всему оставшихся орденцев терзал вопрос — куда исчезли Лили и Гарри? Если бы их убили, то в доме в Годриковой Впадине остались бы их тела. Впрочем, Сириус, на днях вернувшийся из Косого переулка, куда ходил на разведку, был просто в ярости. По его словам Лили Поттер появилась в переулке в сопровождении Северуса Снейпа и выглядела абсолютно довольной жизнью, словно ничего страшного в ней не произошло. Лили порхала из магазина в магазин, как бабочка, улыбалась Нюниусу, целовала его, в конце концов! «Предательница», — язвительно охарактеризовал ее Блэк. Теперь, конечно, и ежику было понятно, кто сделал Джеймсу такой подарок. Немного успокоившись, Сириус организовал поиски Гарри, которые ничего не дали — в доме Снейпа не было ни намека на то, что там живет ребенок.

Сириус повторял это по десять раз на день — где же Гарри?

Мерлин, как же она от всего устала. Сейчас она была готова возненавидеть треклятый Орден, о котором ей приспичило написать статью, возненавидеть свою анимагическую форму, оказавшуюся такой полезной для этого самого Ордена. Напоследок еще раз проведя рукой по чудовищно спутанным вихрам Джеймса, она ушла к себе и накрылась одеялом с головой, надеясь, что полегчает.

Утром Рита, широко зевая, жарила гренки и краем уха слушала сетования Алисы Лонгботтом на то, что для Невилла теперь нельзя вызвать врача на дом. Последний более-менее приличный колдомедик Ордена была убита за неделю до нападения на Поттеров. Рита раздраженно перевернула чуть подгоревшие с одной стороны гренки на сковороде. Муженек Алисы, плотного телосложения бугай Фрэнк листал сегодняшний номер «Пророка». И где он его только раздобыл? Совам их убежище было недоступно…

— «Список магловских выродков, не явившихся на собеседование». Ага, теперь это так называется — собеседование, — фыркнул Лонгботтом, просматривая статью.

— А после собеседования — за шкирку и в Азкабан, — кивнула Алиса, которая пыталась покормить своего отпрыска. Тот ныл и выплевывал кашу, а домовой эльф, казавшийся таким старым, что из него чуть ли не сыпался песок, бормотал оскорбления, но кашу за ребенком подбирал исправно.

Невилл раскапризничался не на шутку. Алиса потрогала лоб ребенка и тяжело вздохнула.

— Жар, — констатировала она и покосилась на Сириуса. — Кажется, нужно наведаться в аптеку, хотя бы магловскую…

— Фрэнк, можешь взять мантию Джеймса, — Сириус протер глаза и завалился на стол, чуть не сбив кувшин с соком на пол. — Прости, Алиса, я жутко устал за эту неделю.

— С Поттером все по-прежнему? — зачем-то понизив голос, спросила Алиса, с трудом удерживающая на своих коленях хнычущего малыша. Рита с грохотом поставила на стол тарелку с гренками и тут же взяла одну. В желудке уже давно затаилась голодная боль.

После завтрака ее вывернуло наизнанку. Сколько Рита себя помнила, тошнило ее крайне редко. Она бросила быстрый взгляд на настенный календарь, подсчитала даты в уме и звучно выругалась.

— Я беременна, — прогрохотала она, ворвавшись в комнату хозяина дома. Сириус лежал поперек своей кровати прямо в обуви и дымил сигаретой. В последнее время это было его обычное состояние — лежать, точно падишах, и курить, пока рожа не посинеет.

— Что? — от неожиданности он чуть не подавился сигаретным дымом.

— То, — огрызнулась Рита. Она скрестила руки на груди и выразительно покосилась на Сириуса.

— И что дальше?

Содержательно.

— Ты старше меня на пять лет.

— Когда две недели назад ты трахал меня на этом самом месте, — она пнула ножку заскрипевшей от негодования кровати, — тебя это не слишком смущало!

— Ты сама ко мне пришла, — оправдывался Блэк. На него, растерянного и разозленного одновременно, было смешно смотреть.

Рита кусала губы. Черт бы все побрал! Ну какой сейчас ребенок, когда в стране творится черт знает что, все они объявлены в розыск, на столе у них лишь черствый хлеб и полусумасшедший Поттер за стеной? Его вон отцовство ни до чего хорошего не довело!

Но самым страшным было то, что Рита Скитер хотела этого ребенка.

— Ладно, — ровным голосом заявила она, — можешь считать, что ребенок не твой. Я не обижусь.

Блэк моментально поменялся в лице.

— Не мой?! — возмутился он так громко, что даже Кикимер просунул в щель между дверью и стеной свою любопытную уродливую морду. — Сейчас!

— Ты сам еще ребенок, — парировала Рита, кляня себя за то, что сказала ему. — Ты даже пеленать младенцев не умеешь!

Строго выражаясь, пеленать младенцев она и сама не умела. Но уже через пять минут они с увлечением тренировались на мелкой прямоугольной подушке из гостиной и спорили так громко, что миссис Блэк, узнав о намечающемся внуке, на этот раз действительно упала в обморок.

— Вот видишь, — Сириус с гордостью продемонстрировал ей кое-как завернутую в наволочку подушку и тут же швырнул ее на пол. — У меня получилось!

— Блэк, ты только что угробил младенца, — страдальчески протянула Алиса, возившаяся со своим Невиллом в той же гостиной и наблюдавшая за сражением Сириуса и Риты.

— Типун тебе на язык, — отмахнулся от нее Сириус. — Ну так что? Оставляем?

Рита боролась с желанием расхохотаться и дать Блэку хорошего пинка. Но в конце концов хмыкнула:

— Иди сюда, придурок, — и с этими словами запечатлела на его губах поцелуй.

— Только роды я принимать не буду, — сразу же обезопасил себя Блэк, едва Рита выпустила его из своих объятий.

Вечером они скромно отпраздновали событие, угощаясь курицей-гриль, принесенной Фрэнком, и запивая ее кислым элем. Невилл, которого Алиса напоила магловскими лекарствами от простуды, посапывал на руках у своего отца. Новость была первой хорошей за долгое время, хотя Рита слабо представляла себе роды в домашних условиях. Но пока что об этом волноваться было рано, и они вернулись к насущным проблемам — Джеймсу.

— Ой, не знаю, Фрэнк, — Алиса посмотрела на мужа, который предложил обратиться за помощью к их знакомой студентке медицинского колледжа при больнице святого Мунго. — От нее давно уже ничего не слышно, жива ли она вообще…

— Как бы эта студентка только хуже не сделала, — покачал головой Люпин.

— У нас нет выбора, Лунатик, — заявил Сириус. — Она уж всяко больше нас в легилименции смыслит. Как, говорите, ее зовут? — он повернулся к супругам Лонгботтом.

— Эффи Харпер, — сообщила Алиса.

— Она живет на Байрс-роуд в Глазго. По крайней мере, жила, — мрачно добавил Фрэнк.

Что ж, кажется, эта таинственная Эффи Харпер и в самом деле была их последней надеждой.

— Фредди, Фредди! Иди сюда, малыш, смотри, что у меня для тебя есть, — Эффи, заливисто смеясь, пыталась приманить задорно вилявшую хвостом псину сочным куском говядины. Лохматая черная собака благодарно лизнула ее руку и с жадностью набросилась на угощение.

Стоял погожий декабрьский денек. Живописные домики на Байрс-роуд пестрели разноцветными гирляндами, развешенными на деревьях и дверях к Рождеству. Эффи любила этот праздник с детства — вся ее некогда дружная семья собиралась за большим столом, папа делил на всех запеченную индейку, бабушка смеялась над его шуточками, а дедушки принимались оживленно спорить и делать ставки, смотря какой-нибудь очередной футбольный матч по телевизору.

В этом году она проведет Рождество только в компании Ричи; ни к чему ставить близких, которые не могут постоять за себя, под удар.

— Я постараюсь вернуться как можно скорее, — Ричи торопливо застегнул молнию на куртке и чмокнул ее в щеку. — И хватит возиться с этими дворнягами, — он с отвращением покосился на окружившую Эффи стаю голодных бездомных собак. — Мне куда спокойнее, когда я знаю, что ты сидишь дома, в безопасности.

Почему-то Эффи не терпелось, чтобы он ушел. Иногда Ричи со своей чрезмерной заботой о ней превращался в назойливого параноика. Хотя в нынешнее время его опека была вполне оправданной, Эффи все равно была уверена в том, что ей она ни к чему.

— Так… кунжут, горошек, вино, — наморщив лоб, перечислял Ричи. Эффи многозначительно похлопала его по карману куртки.

— Список здесь, — напомнила она, и Ричи, облегченно кивнул, аппарировал в центр за покупками. Одна из псин оторвалась от своей трапезы и проводила его взглядом. А Эффи, еще какое-то время с улыбкой понаблюдав за своими питомцами, повернулась на каблуках и направилась в дом.

Она даже не заметила, как это произошло. В какой-то момент что-то острое уперлось ей в поясницу, отчего ладони мгновенно вспотели, а ноги стали ватными. Бархатный мужской голос прошептал ей на ухо:

— Не шевелись. Сделаешь все как надо — вернешься домой. Кивни, если поняла.

Она механически кивнула, и в следующий миг ее закружило в вихре аппарации. Руку чуть повыше локтя стиснули, будто в тисках, но через несколько мучительно долгих мгновений перемещение закончилось. Решив, что глаза открыть можно, Эффи изумленно огляделась по сторонам.

Судя по всему, они с незнакомцем очутились в довольно богатом, но неухоженном доме. Стены в прихожей были покрыты дорогими зелеными обоями, люди на портретах шевелились и перешептывались, глядя на них, а старая, неприятного вида дама, чей портрет висел как раз напротив входной двери, закричала пронзительным визгливым голосом:

— Предатель моей крови, как ты посмел притащить в дом еще одну грязнокровку?!

— Пошла к черту, — огрызнулся похититель и снова ткнул Эффи палочкой под ребра. — Иди.

Она подчинилась, не смея даже обернуться. Эффи умирала от ужаса, гадая, что же с ней сделают, если она откажется сделать что-то, что этим людям от нее требовалось. Честно говоря, она ума не могла приложить, что такого понадобилось каким-то людям от обычной грязнокровки вроде нее.

Проходя мимо большого зеркала в раме из черного дерева, Эффи бросила на него осторожный взгляд. Ее вел в недра дома высокий, почти на полторы головы выше нее самой, человек с длинными черными волосами. Его лицо с острыми скулами показалось ей смутно знакомым, однако она никак не могла вспомнить, где могла видеть его раньше. Может быть, в Хогвартсе, ведь мужчина, судя по всему, был ненамного ее старше…

В просторный, но мрачноватый холл, куда они пришли, спускались незнакомые люди. Эффи не узнавала никого ровно до тех пор, пока в поле ее зрения не попала Алиса Лонгботтом с волшебной палочкой наизготовку.

— Это еще что такое? — возмущенно вскричала она, обвиняюще ткнув палочкой в сторону похитителя. — Сириус!

— Привычка, — рассеянно ответил мужчина и убрал палочку, отчего Эффи смогла вздохнуть свободно. — Прости, — немного виновато прибавил он, но, судя по голосу, настроен он был весьма дружелюбно. — Но ты, кажется, не слишком-то испугалась…

Эффи обернулась к нему, и внезапно ее словно обухом по голове огрели. Ну конечно, только один из ее потенциальных знакомых носил это идиотское, «звездное» имя. Сириус Блэк, гриффиндорец, учившийся на три курса старше нее. Он ее вероятно и не помнит — а ведь это именно его компания тогда приклеила ее туфли к полу, когда она была еще совсем маленькой первокурсницей! После того случая Эффи старалась как можно реже показываться им на глаза.

— Привет, Эффи, — раздался дружелюбный голос Фрэнка Лонгботтома. Бабушка Эффи жила по соседству с Лонгботтомами, и девушка чрезвычайно обрадовалась, встретив хорошо знакомых ей людей. Это обнадеживало — зла ей причинять не будут. — Не обращай внимания на Сириуса, он у нас очень дурно воспитан и совершенно не умеет принимать гостей.

Блэк коротко хохотнул, но тут же снова сделался серьезным.

— Эффи, мы знаем, что ты знакома с легилименцией, — вперед вышел молодой человек, чье лицо было покрыто уродливыми шрамами. Она узнала его — Ремус Люпин, только он во всей школе мог похвастаться рекордным числом шрамов и ссадин загадочного происхождения. — Нам требуется твоя помощь.

— Ты — наша последняя надежда, — прибавила светловолосая девушка в очках, которую Эффи раньше никогда не видела.

— Ну… я изучала немного в колледже, — неуверенно начала она. — А что требуется сделать?

— Вернуть человеку его настоящие воспоминания, — снова подал голос Люпин. — Над его памятью поработали, из-за чего он медленно сходит с ума. Он уверен, что кровавое убийство его жены и маленького сына — его рук дело.

— Но это ложь, — вдруг рявкнул Сириус, отчего все присутствующие подпрыгнули и злобно на него уставились. Он схватил Эффи за плечи и встряхнул ее как куклу. — Ты должна вернуть ему память!

— Я же не специалист! — шокировано воскликнула она, решив, что они шутят. Но поскольку никто даже не улыбнулся, выдавая возможный розыгрыш, она ощутила, как страх склизкими щупальцами обхватывает горло. — Вы понимаете, чем это может закончиться?! Я могу, сама того не желая, уничтожить мозг вашего друга окончательно, после чего он уже никогда не оправится! Я не справлюсь, — она почти рыдала, понимая, что от нее требуют невозможного.

Обитатели особняка угрюмо переглянулись. Нарушил тишину Люпин:

— В таком случае Джеймс умрет, так никогда и не вспомнив, что ни в чем не виноват.

Эффи вздрогнула и отчаянно затрясла головой, отчего ее длинная коса больно хлестнула ее по лицу.

— Ты должна хотя бы попробовать, Эффи, — ласково позвала ее Алиса. — А взамен мы можем гарантировать тебе лучшую защиту. Ведь ты, насколько мы понимаем, маглорожденная волшебница.

— Благодарю, меня достаточно охраняют, — высокомерно заявила она, сверкнув синими глазами.

Сириус Блэк расхохотался, и Эффи почувствовала себя оплеванной.

— Этот юнец, который оставил тебя в одиночестве? — фыркнул он. — Да не смеши. Он вообще задний конец волшебной палочки от переднего отличить сможет?

— Сириус, остынь, — приказала ему блондинка в очках. Она смотрела на Эффи, поджав губы, а весь ее вид говорил, мол, это безнадежно, какой из нее целитель, если она отказывается помочь человеку. Эффи как будто кнутом подстегнули, она расправила плечи и нахально кивнула Блэку:

— Ну что ж, ведите меня к вашему больному. Я сделаю все, что в моих силах, но учтите — я еще только учусь.

Ее отвели на второй этаж и втолкнули в комнату, после чего закрыли дверь, не сказав даже ни слова. Эффи в общем-то понимала Сириуса Блэка — когда твой друг умирает, как-то не до приличий. Она вытащила волшебную палочку и на миг зажмурилась. Она всегда так делала перед тем, как сосредоточиться на чем-то.

На узкой кровати лежал худой человек, накрытый толстым стеганым одеялом. Но даже оно не спасало его от озноба — человек дрожал, даже его зубы выбивали мелкую дробь. Эффи присела рядом с ним и вгляделась в тонкие заостренные черты его болезненно бледного лица. Человек словно почувствовал присутствие постороннего и открыл светло-карие глаза. В них плескалась такая боль и обреченность, что на глаза самой Эффи невольно навернулись слезы.

— Все будет хорошо, — дрожащим голосом пообещала она, пытаясь улыбнуться. Человек ничего не сказал, лишь устало прикрыл глаза и сжал тонкими пальцами одеяло, пытаясь накрыться им с головой. Эффи мягко остановила этот жест. — Я помогу вам. Обещаю.

Она никогда прежде не видела, чтобы с человеком происходило подобное, но увиденное не придало ей сил, а наоборот ослабило. Ее руки дрожали, в глазах стояли слезы, а в горле образовался ком, но нужно было действовать. Эффи еще раз вздохнула и приступила к работе.

Серебристо-голубая нить, вырвавшаяся из ее палочки, коснулась виска человека, и Эффи своими глазами увидела то, что так терзало его. От увиденного у нее закружилась голова, в горле пересохло — человек в видении жестоко расправлялся над крошечным ребенком, вонзая в маленькое тельце острый кухонный нож. Эффи сосредоточилась и изо всех сил резко потянула нить ментального заклятия на себя.

Человек закричал и забился на кровати, точно выброшенная на берег рыба. Эффи схватила его за руку, надеясь хоть немного приободрить мужчину, и продолжила тянуть из него ядовитую нить, паразитирующие воспоминания, не принадлежащие ему. Много сил было потрачено девушкой, но в итоге она поняла, что у нее получилось. Она была абсолютно опустошена, но человек вдруг открыл глаза, ставшие ясными, и внимательно посмотрел на нее, словно решая, можно ли доверять незнакомке. А затем он улыбнулся и погрузился в глубокий сон. Его дыхание было ровным, и Эффи, чувствовавшая себя, прямо скажем, неважно, без сил рухнула на кровать рядом с ним и тоже моментально уснула.

* * *

Она проснулась от ощущения, что ее кто-то пристально разглядывает, но человек, в постели которого она случайно заснула, по-прежнему безмятежно спал, неловко улыбаясь во сне. Эффи села на кровати и расплела растрепавшуюся косу, чтобы хоть немного разгладить спутавшиеся волосы. За окном стояла глубокая ночь, а за дверью раздавались приглушенные голоса. Судя по всему, обитатели дома о чем-то спорили. Эффи не имела привычки подслушивать, но тут в разговоре вспыло ее имя, и она навострила уши:

— Нельзя ее отпускать, — горячился Блэк, его голос Эффи надолго запомнила. Она вся напряглась. — Она же выдаст нас!

— Как? — сердито отвечала ему девушка, не Алиса, значит, та блондинка в очках. — Она же не видела, куда ты с ней аппарировал…

— И потом, разве нас найдут здесь? — подал голос Люпин. — Дом чем только не охраняется, подумай сам, Бродяга…

— Тогда предлагаю стереть ей память, — Эффи мысленно видела, как Фрэнк пожал плечами, как бы говоря, что вопрос закрыт.

— Которую она всяко лучше тебя себе восстановить сумеет, — огрызнулся Блэк.

— Сириус, она вне закона, как и другие маглорожденные, — Алиса. — Она тоже скрывается. При всем желании она не сможет выдать нас властям!

— Вспомни новые лозунги «Пророка», Алиса, — Блэк сдаваться не намеревался. — Как у них там… «Помоги Министерству — получи амнистию!» Сейчас все маглокровки готовы мать родную сдать, только бы самим на свободе остаться!

Эффи от возмущения чуть не закричала. Захотелось расцарапать Блэку его смазливую физиономию. Много он понимает!

— Она помогла Джеймсу, — твердо сказал Люпин. — Она не может быть нашим врагом.

После этого заявления Блэк сдулся, точно воздушный шарик. Эффи немного злорадно усмехнулась.

— Мы можем предложить ей остаться с нам, — снова выступила блондинка. — Если мистер хозяин дома не будет против, конечно. Чем нас больше, тем больше шансов выжить. А она девочка толковая, лишней не будет.

Эффи похолодела. Оставаться в этом мрачном доме, среди людей, которых она едва знала… А ведь Блэк обещал ей, что она вернется домой, как только поможет их другу!

Она покосилась на спящего мужчину. Если она ничего не путала, это был Джеймс Поттер. Как же, его не узнать было сложно, в свое время они на пару с Блэком вертели Хогвартсом, как хотели, но похвастаться хорошей памятью на лица Эффи не могла. Сейчас конечно она его узнала. После ее помощи он снова стал походить на себя, а до этого просто напоминал живого мертвеца.

Поттер, кажется, тоже почувствовал на себе чей-то взгляд, поскольку проснулся. Его шоколадные глаза оставались серьезными и настороженными, однако на пересохших губах заиграла улыбка.

— Как вы себя чувствуете? — не придумала ничего лучше она.

Ответить он не успел — дверь в комнату широко распахнулась, и на пороге возник Блэк, соизволивший самолично принести им еду на старинном серебряном подносе. Только при взгляде на неумело поджаренные тосты и яичницу, Эффи поняла, насколько сильно она проголодалась.

— Чем богаты, тем и рады, — Блэк поставил поднос на тумбочку и кивнул Эффи. — Ешь.

Просить дважды ее не пришлось, к тому же яичница оказалась самой вкусной, что она когда-либо пробовала. Блэк тем временем сосредоточенно вглядывался в лицо Поттера, а тот спокойно, даже немножко довольно произнес:

— Привет, Бродяга.

Сириус смотрел на него настороженно, словно размышляя, что может выкинуть друг. Джеймс усмехнулся и устало провел рукой по лицу. Щетины не было — интересно, кто взял на себя труд брить его каждое утро? Самому ему за последние полтора месяца было как-то не до того.

— Джеймс, — позвал Сириус, — ты как?

— Нормально, — проворчал Джеймс, усаживаясь на постели. Под толстым одеялом было жарко, а вот без него холодно. — Правда, у меня такое чувство, что кто-то выдрал из моей головы по меньшей мере мозжечок и пару извилин…

Договорить Сириус ему не дал и тут же заключил его в свои медвежьи объятия.

— Черт, — Джеймсу показалось, или Сириус и в самом деле хлюпнул носом? — Я думал, что ты навсегда теперь уже рассудка лишился…

— Не дождешься, — фыркнул он, и друзья рассмеялись.

— Что произошло? — требовательно спросил Сириус. — Кто тебя…

— Нюниус, кто же еще, — прорычал Джеймс в ответ. События ночи Хэллоуина с поразительной точностью восстанавливались в памяти. — Последнее, что я помню — его паршивые Дымовые чары, а потом… — он наморщил лоб. Потом была пустота. — Бродяга, — он вспомнил еще кое о чем, — что с Лили и Гарри? Они живы?

Выражение лица Сириуса ему не понравилось, и он похолодел. Неужели случилось самое страшное и они…

— Лили жива и вполне себе счастлива, — процедил Сириус. — С Нюниусом.

— В каком смысле? — озадачился Джеймс. Сириус недобро оскалился.

— Да в прямом! Живет себе и не помышляет о том, что ты с ума чуть не сошел, а Гарри и вовсе пропал.

— Пропал? — тупо переспросил Джеймс.

— Пропал, — подтвердил Сириус.

— А Лили… — медленно, почти по слогам произнес Поттер. До него начало доходить. Все не просто хуже некуда. Все… отвратительно, мерзко. Его затошнило. — Этого не может быть.

— Хочешь сказать, глаза меня обманывают? Сам видел эту сладкую парочку в Косом переулке. Выглядела твоя дражайшая вполне довольной жизнью…

— А вы не думаете, что ей тоже могли подкорректировать память? — раздался чуть хрипловатый женский голос.

Джеймс и Сириус синхронно повернули головы в сторону преспокойно завтракающей девушки. Она уже съела половину яичницы и пару гренок, остальное заботливо оставив больному.

— Ты кто? — нахмурился Джеймс, пристально разглядывая незнакомку. От его внимания ей явно сделалось не по себе, но он этого будто не заметил. Девушка была совсем еще молоденькой, год, максимум два, как закончившая школу. Она была тоненькой и хрупкой, как тростинка, длинные светлые волосы заплетены в косу, на щеках ни признака румянца. Девушка не была красавицей, ее скорее можно было назвать миловидной.

— Меня зовут Эффи Харпер, — спокойно ответила она и придвинула к нему поднос с едой. — Ешьте, вам нужно набираться сил.

— Пришлось похитить это милое создание, чтобы она избавила тебя от ложных воспоминаний. Теперь вот думаем, что с ней делать дальше, — тихо сообщил Сириус.

— Это вам, значит, я обязан жизнью? — улыбнулся Джеймс, глядя на Эффи. Она скромно улыбнулась и кивнула.

— Ну, случай был не безнадежный. К тому же я просто делала свою работу… Я учусь… вернее, училась на колдомедика, — грустно прибавила она. — Хотела приносить обществу пользу. А теперь единственная от меня польза — это пища дементорам.

— Ну, все не так плохо, — подбодрил ее Джеймс. — Здесь ты будешь в безопасности…

— А как же моя семья? — всплеснула руками Эффи. — До них первых доберутся! Чудо, что их до сих пор еще не нашли, а средств на то, чтобы уехать за границу, у них нет…

Видимо, она слишком долго копила в себе все это, поскольку сейчас ее будто прорвало. Джеймсу стало искренне ее жаль.

— Мы не можем спасать всех родственников членов Ордена, — жестковато заявил Сириус. Эффи злобно на него посмотрела.

— Я не член вашего Ордена, значит, о своей семье буду заботиться сама, — о, да гонора этому божьему одуванчику не занимать. — Я дам вам непреложный обет, что никому не выдам ваше местонахождение, тем более что я понятия не имею, где вообще нахожусь.

Джеймс с Сириусом переглянулись. В принципе, это звучало здраво и логично.

В комнату вошел Ремус Люпин, принесший всем чаю. Заметив выздоравливающего Джеймса, Лунатик просиял искренней улыбкой. Поттер в ответ тоже улыбнулся и наконец-то почувствовал себя дома.

— Все, идем, — Сириус потащил девчонку к двери. — Рита скрепит обет, а потом можешь катиться на все четыре стороны. Ах да, — он нахмурился, будто что-то вспомнил, — с оплатой работы пока что проблемка, мой сейф в Гринготтсе, понимаешь ли, арестован…

— Зато мой нет, — подал голос Джеймс. Сириус отрицательно покачал головой.

— Твой тоже, Сохатый, мы с тобой самые разыскиваемые преступники Магической Британии. Либо арестован, либо Нюниус лапы свои загребущие уже в него запустил…

Джеймс ощутил волну жгучей ненависти. Если сальноволосый ублюдок хотя бы ногтем коснулся состояния Поттеров, смерть покажется ему легким выходом. А ведь вполне мог — Лили все еще считается законной супругой Джеймса Поттера. При мысли о Лили ему сделалось еще хуже. Она была хуже, чем просто врагом. Она была предателем.

— Выздоравливайте, — пожелала напоследок Эффи, и за ними с Сириусом закрылась дверь.

— Лунатик, я не знаю, как вас всех благодарить за то, что вы для меня сделали… — начал было Поттер, но был перебит другом:

— Джеймс, помнишь, на втором курсе ты зачитывался Дюма и неустанно из него что-нибудь умное цитировал?

— «Один за всех — и все за одного», — вспомнил Поттер. Ему казалось, что эта фраза как нельзя лучше характеризовала их безбашенную, но дружную компанию. Люпин кивнул.

— Именно. Нас осталось совсем немного, остальные убиты или взяты под стражу. Настало время дорожить дружбой, как никогда прежде.

Последние слова Люпин произнес с какой-то горечью в голосе. Джеймс почувствовал себя как-то неловко и, чтобы сгладить момент, принялся за еду, заботливо поделенную Эффи на две порции.

— Джеймс, я понимаю, что тебе сложно об этом говорить, — спустя какое-то время начал Ремус, — но все же… Что произошло на Хэллоуин?

С ответом Поттер не спешил, лишь тщательно прожевав, начал свой рассказ. Впрочем, говорить особенно было не о чем, осталась лишь досада на то, как ловко Нюниус расправился с ним.

— Думаешь, он мог Гарри… — Люпин замялся, не решаясь произнести слово «убить».

— Я не знаю, — почти с отчаянием воскликнул Джеймс. — У самого убить может рука бы не поднялась, но отнести ребенка своему гребаному повелителю — запросто!

— Но как Лили могла допустить такое? — недоумевал Люпин. — Она же всегда была готова костьми за Гарри лечь…

— Ты что, крысу эту слизеринскую не знаешь? — вспыхнул Джеймс. — С него станется обернуть все это только в свою пользу… Кстати, о крысах, — он многозначительно покосился на помрачневшего друга.

— О Петтигрю ничего не слышно, Джим. Вообще. Словно в воду канул.

— Когда мы допустили ошибку? — словно у самого себя спрашивал Джеймс. — Почему он так с нами, а, Рем?

— Я не знаю, я честно не знаю, может быть, это лишний раз доказывает, что Волдеморт сильнее нас?

Думать о Хвосте, о Лили, о Снейпе, о Волдеморте совершенно не хотелось. Теперь Джеймса преследовало одно-единственное имя — Гарри. Пока он лично не увидит его тело, он будет верить, что сын жив. Верить и искать, даже если придется потратить на поиски всю оставшуюся жизнь.

* * *

Утро выдалось холодным — сломался отопительный котел. Пока Кикимер возился с оборудованием, обитатели дома номер двенадцать ходили укутанные с ног до головы. Одному Невиллу все было нипочем — тот носился по коридорам, как метеор, грозя расшибить себе лоб. Алисе тоже было жарко, она едва поспевала за неугомонным ребенком. Глядя на хохотавших Лонгботтомов, Джеймс ощущал жуткую давящую тоску из-за того, что его семья развалилась, как карточный домик.

Известие о том, что у Риты и Бродяги будет малыш, он воспринял как-то странно. Чмокнул краснеющую Скитер в щеку, приготовил длинную речь для Бродяги, который увез Эффи, но пока не вернулся. А внутри тем временем снова затаилась боль. Он бродил по дому, точно тень отца Гамлета, улыбался вымученно, ел через силу. Хандра распространялась по особняку, просачивалась сквозь двери, как ядовитый газ, и в результате это Рождество выдалось самым ужасным в жизни уцелевших орденцев.

Сириус появился спустя пару часов, взбудораженный, растрепанный и вообще какой-то весь помятый. Эффи, которая прибыла с ним, выглядела не лучше. Рассказ Блэка звучал путано и сбивчиво, но общую мысль удалось уловить всем — в дом, где жила Эффи со своим приятелем Ричи, явились Пожиратели.

— Похоже, им надоело ждать у моря погоды, и теперь они ходят по домам маглорожденных, — подытожил Фрэнк, которого расшалившийся Невилл стукнул ложкой по носу.

— Никому, кроме Ричи, не было известно о том, что я там живу, — возразила бледная, как призрак, Харпер.

— Значит, взяли за жабры твоего Ричи, — безжалостно отрезал Сириус, — он и раскололся.

У девчонки задрожали губы.

— Он не мог! — заявила она, вскакивая.

— Сядь, — раздраженно бросила Рита. Она тоже была бледна — сказывался токсикоз. — Мы все тебе сочувствуем, но это просто констатация факта — он с потрохами сдал тебя новой власти, детка.

Эффи довольно быстро взяла себя в руки, теперь ее лицо выражало лишь решимость и презрение.

— Честно говоря, он всегда был каким-то скользким, — нехотя призналась она. — Но моя семья! Они… они… — она расплакалась.

— Мертвы, — мрачно объявил собравшимся Сириус. — Мы первым делом проверили, как там остальные Харперы. Видимо, Пожиратели нанесли им визит незадолго до того, как прийти в Глазго.

— Их-то за что? — сочувствующе спросила Алиса, отбирая у мужа Невилла.

— За все то же самое. Как простые маглы посмели родить волшебницу?

— Вот и все, — Сириус мрачно хлопнул ладонью по столу. В чулане Кикимера что-то негромко хлопнуло — котел заработал. Но легче если и стало, то лишь самую малость. — Добро пожаловать в наш мир, мисс Харпер.

Эффи ничего не ответила и тихо покинула кухню. Ремус сочувствующе посмотрел ей вслед и обратился к Сириусу:

— Надо отдать тебе должное, Бродяга, ты забрал ее оттуда очень вовремя.

Сириус что-то пробурчал в ответ, но Джеймс уже этого не услышал — он ушел почти сразу за Эффи.

Он не ставил себе цель отыскать ее, но все же случайно нашел. Она сидела у окна в гостиной, обняв диванную подушку. Эффи больше не плакала, она, казалось, вообще ни на что не реагировала. Не придумав ничего лучше, Джеймс сел рядом с ней и уставился в покрытое морозными узорами окно.

— Если я скажу, что понимаю, насколько тебе паршиво, тебя это вряд ли успокоит, верно?

— Я знаю, что вы тоже потеряли семью, — отозвалась она, переводя взгляд своих синих глаз на Джеймса. — Сочувствую.

— Это война, — он пожал плечами. — Но никак не конец. Я разыщу сына, где бы он ни был.

С минуту они молчали. Тишину нарушила Эффи.

— Я вам помогу, — сказала она, будто на что-то решившись. Джеймс, не скрывая удивления, посмотрел на нее. — Теперь у меня нет никого, за кого я могла бы бороться. А я так не хочу. Поэтому буду помогать вам. Вам всем, — добавила она, подумав.

— Сколько тебе лет? — поинтересовался Джеймс.

— Восемнадцать, — тут же ответила она, не вихляясь, как обычно это делали девушки при озвучивании вопроса о возрасте.

— Когда я вступил в Орден, мне тоже было восемнадцать. С тех пор мне трижды удавалось чудом избежать смерти. Четырежды, — он невесело усмехнулся, вспомнив почти два месяца своего сумасшествия. — Хочешь, я научу тебя анимагии? — вдруг спросил он. Эффи выглядела удивленной, но заинтригованной. — Лишним никогда не будет, особенно теперь, из анимагов получаются отличные шпионы.

Эффи грустно улыбнулась и согласно кивнула, но уже не выглядела разбитой и подавленной. Кто-то однажды сказал, что женщины сильнее духом.

— Значит, война еще не окончена? — тихо спросила она, глядя Джеймсу в глаза.

Он взял ее ладошку в свои руки и сжал тоненькие пальчики.

— Война только начинается.

— ...Так ее! Давай, Пэнс! Топи грязнокровку, пусть захлебнется дерьмом!

Подобного рода восклицания не были чем-то диким в Хогвартсе вот уже почти пятнадцать лет. Северус Снейп, преподаватель темных искусств, заместитель директора школы и декан факультета Слизерин, услышал их еще в коридоре второго этажа, когда совершал вечерний обход замка.

— Мне кажется, она и впрямь может сдохнуть, — послышался еще один голос, чуть более спокойный, чем предыдущие. — Осторожнее, Паркинсон.

— Грязнокровкой меньше, дышать станет легче, — взвизгнул девчачий голос. — Давай, Пэнси!

Чертыхнувшись, Снейп направился к туалету для девочек, в котором обитало унылое привидение по имени Плакса Миртл. Распахнув двери, он увидел следующую картину: Пэнси Паркинсон, признанная королева Слизерина, яростно окунала одну из гриффиндорских грязнокровок головой в грязный унитаз, в котором плавало что-то, отдаленно напоминающее чей-то не до конца переработанный ужин. Пэнси плотным кольцом окружили шестикурсники Слизерина, среди которых наблюдались взбудораженная Дафна Гринграсс, Миллисент Буллстроуд с колдокамерой в руках и довольной ухмылкой на лице; головорезы Крэбб и Гойл, словно сиамские близнецы с одним мозгом на двоих, яростно подбадривали Пэнси; директорский сынок Драко Малфой с абсолютно непроницаемым выражением аристократического лица и чуть обеспокоенный Блейз Забини. Он кусал губы и с отвращением смотрел на попытки Паркинсон утопить грязнокровку, и Северус вдруг узнал девчонку по гриве жутко непослушных каштановых волос. Что ж, этого и следовало ожидать. Гермиона Грейнджер была любимой мишенью чистокровных студентов.

Пэнси надавила на лохматую голову грязнокровки, и раздался жуткий булькающий звук. Грейнджер вырывалась изо всех сил, но Пэнси держала ее крепко, придавливая каблучищами своих туфель ноги грязнокровки к полу. Неустанно щелкала колдокамера Миллисент, щелчки сопровождались жадными комментариями:

— Поверни ее чуть-чуть, Пэнс, чтобы рожу было видно! Как она жрет дерьмо, вот так! Отлично!

Во взгляде Грейнджер, направленном на своих мучителей, читалась только жалость.

— Да она же как амеба, — Пэнси в последний раз с отвращением окунула голову гриффиндорки в унитаз и, пнув ее носком туфли под ребра, поднялась на ноги. Грейнджер так и осталась сидеть возле унитаза, ее мокрые волосы сейчас напоминали сальные сосульки, с которых капала грязная вода.

— С Круциатусом было интереснее, — пискнула Дафна. — Она хотя бы подавала признаки жизни...

— Да ну его, — поморщилась Паркинсон, поправляя свою безупречную мантию. — Надоело уже. Ничего, в следующий раз я придумаю что-нибудь поинтереснее...

В этот момент она наткнулась взглядом на Снейпа, который лишь холодно усмехнулся.

— Мисс Паркинсон, направьте, пожалуйста, вашу фантазию на учебный процесс. Ваше последнее эссе об Адском пламени — очень слабая работа. Идите к себе в гостиную, — распорядился Снейп, и слизеринцы, возглавляемые Малфоем, неспеша покинули туалет Плаксы Миртл. — Мисс Грейнджер, — обратился Снейп к пострадавшей грязнокровке, — вам тоже не стоит задерживаться.

Гермиона Грейнджер слыла умной девочкой, но все, чем она выделялась среди остальных грязнокровок, это периодическими издевательствами Паркинсон и ее свиты. Почему Пэнси выбрала именно ее — неизвестно. Красотой Грейнджер не блистала, оценок выше чем слизеринцы не получала — личное распоряжение директора Малфоя. Жизнь грязнокровок в Хогвартсе, куда их забирали помимо желания родителей и самих детей, и без того не была сладкой.

Северус направлялся домой, в Хогсмид, и вспоминал, как все было в первые дни Нового режима. Хогвартс уже не был привычной ему школой, Распределяющая Шляпа получила распоряжение сортировать новичков не по характерам, а по статусу крови. Так в Слизерине оказывались все чистокровные без разбору, а в Гриффиндоре, соответственно, грязнокровки. Исключение составляли лишь ученики Когтеврана и Пуффендуя — на этих факультетах учились действительно те, кто им подходил, вне зависимости от того, насколько чистой была их кровь. Его собственная дочь оказалась студенткой Когтеврана, что несколько огорчило его и несказанно обрадовало Лили, которая все еще сожалела о том, что их старшего сына в виде исключения отправили в Слизерин.

При мысли о детях Северус ускорил шаг. До начала нового дня оставалось не больше часа, а завтра у Люси день рождения. Дочери исполнялось двенадцать лет, и Северус всегда был первым, кто поздравлял ее. В этом году нарушать традицию не хотелось, поэтому, выйдя за пределы антиаппарационного поля Хогвартса он аппарировал прямо к порогу своего дома.

Лили еще не спала и возилась на кухне с праздничным пирогом для Люси, украшая его кремовыми розочками, которые так любила дочь, и которые Северус терпеть не мог. Сама Люси наверняка была у себя в комнате. Клода дома не было — он предпочитал жить в общежитии Слизерина вместе со своими друзьями.

Скинув уличную мантию, Северус повесил ее на крючок в прихожей. На глаза ему попалась большая семейная фотография, сделанная год назад — тогда Люси только зачислили в Хогвартс. Его взгляд задержался на девочке, которая радостно заулыбалась отцу и помахала ему рукой. Иногда он задавался вопросом — на кого же похожа их с Лили дочь? У Люси были тускло-рыжие волосы Лили и овал лица, как у него, но в остальном девочка, казалось, была похожа просто на саму себя. Что касается Клода, их первенца, которому в августе должно было исполниться четырнадцать, то он полностью пошел в своего деда Тобиаса и, судя по ранним снимкам, которых было не так уж и много, мальчик был практически точной копией Снейпа-старшего. Северус ужасно сожалел о том, что дети не унаследовали ярко-зеленые глаза своей матери. В такие моменты ему непременно вспоминался годовалый мальчишка, глядящий на него зелеными, как молодая листва, глазами, в которых читался не то упрек, не то просьба.

— Сев, ты сегодня поздно, — Лили вышла в прихожую и поцеловала мужа в щеку. — Как дела на работе, как там Клоди?

— Как всегда, — он усмехнулся, а про себя добавил: «Снова видел, как издеваются над грязнокровкой, но промолчал, потому что не имею права вякать». Впрочем, Лили это знать было ненужно. — Клод передавал вам привет. Как Люси?

Лили гневно отбросила с лица растрепавшиеся волосы.

— Мы делали уроки, — она специально выделила голосом слово «уроки». Снейпу оставалось только устало вздохнуть — Лили всецело не одобряла новую школьную программу, когда школьников знакомили с Непростительными проклятиями и вообще темной магией уже на первом курсе. Люси пугало действие Круциатуса, который Клод с большим удовольствием тренировал на ее кошке. Из-за этого, а так же многих других вещей его дети росли недружными.

— Ты же знаешь, что я не могу на это повлиять, — устало сказал Северус, садясь за стол. Поджав губы и ничего больше не сказав, Лили поставила перед ним тарелку с едой и направила палочку на грязную посуду в раковине. На кухонной тумбе стоял почти завершенный праздничный пирог для Люси.

— В последнее время ты ничего не можешь, — бросила Лили и ушла. Снейп с раздражением сжал вилку и принялся за ужин.

До двенадцати он просидел в гостиной, просматривая прессу — в школе как-то не до того. Стрелки ползли по циферблату медленно, как глизень Клода, но все же приближали день рождения Люси. Дочь наверняка уже спала, но так было всегда — он приходил к ней сразу же, как только часы пробили двенадцать, и поздравлял свою любимую малышку. Раньше он дарил ей красивых кукол, платья, интересные книжки, но в этом году чуть не сломал голову, думая над подарком, пока не увидел у Пэнси Паркинсон сумочку из драконьей кожи. Подарок мог оказаться очень хорошим, если бы не привычка Паркинсон пытать Круциатусом всякую модницу, у которой вдруг появлялась хоть одна вещь, похожая на ее имущество.

Именинница сидела у себя на кровати, скрестив ноги по-турецки, и при слабом свете бра читала книгу. Услышав скрип открываемой двери, Люси вскинула голову, встретилась взглядом с отцом и поспешно убрала книгу под подушку, однако Снейп все же успел заметить нарисованную на обложке девушку в старинном розовом платье.

— С днем рождения, Лу, — он сел на кровать дочери и заправил ей за ухо прядку жестковатых, как проволока, рыжих волос. — Я, как всегда, первый, — не без гордости добавил он. — Что читаешь?

— Ах, это... — Люси замялась. — Да ерунда, пап, ничего особенного...

— Ты же знаешь, что я не одобряю литературу маглов в нашем доме, — как можно более мягко пожурил дочь Снейп.

— Зато мама рада, что я интересуюсь, — немного виновато пожала плечами девочка.

Снейп положил ей на колени подарок, завернутый в блестящую синюю фольгу. Люси обожала читать, наверное, поэтому Шляпа выбрала для нее Когтевран.

— Надеюсь, что это тебя заинтересует больше, малыш, — он коснулся губами лба дочери. — А это, — он извлек из-под подушки книгу, — я заберу.

— Но, пап!.. — воскликнула было Люси, но Снейп был непреклонен. Он покачал головой и подоткнул одеяло запыхтевшей от обиды Люси.

— Все, засыпай, котенок. Завтра у кого-то контрольная работа по темным искусствам. Ты пригласила подружек на день рождения? Мама испекла твой любимый торт, — заговорщицки приложил палец к губам Снейп.

Люси все еще выглядела надутой.

— Мы отпразднуем в гостиной Когтеврана. У Кэтти и Саманты нет разрешения на посещение Хогсмида.

— Ладно, но вечером отпразднуем всей семьей дома...

— Клоди не придет, — фыркнула Люси.

— Придет, — решительно заявил Снейп. — Мама тоже по нему скучает.

— Он совсем зазнался в своем Слизерине, — пробурчала дочь с обидой.

Северус и сам это заметил. Его сын не был королем факультета, как Драко Малфой, но пользовался достаточным уважением, как сын их декана, несмотря на то, что был полукровкой. У Клода была своя компания, но с малфоевской они старались не пересекаться. Хотя Северус предпочел бы, чтобы его сын подружился с Драко.

— Ладно, — он решил, что тему пора сворачивать, — спи, Лу. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, папа.

Он поцеловал дочь и погасил настенный светильник. Люси никогда не боялась темноты.

Пока он принимал душ *автор сама в шоке*, Лили ушла к дочери с поздравлениями. Снейп вышел из ванной, когда Лили уже лежала в постели. На ней была только тоненькая сорочка. Северус лег рядом и коснулся губами плеча жены, спустив с него бретельку. Тело Лили уже не было таким соблазнительным, как раньше — после рождения Люси у нее остались растяжки, а талия немного оплыла, но он все равно находил свою жену привлекательной и не хотел никого, кроме нее.

— Северус, Люси еще не спит, — вяло отмахнулась от него Лили, однако сдаваться он не намеревался. Снейп повел палочкой в сторону двери и прошептал:

— Муффлиато. Мы тихонько, Лил.

Она вздохнула и повернулась к нему лицом.

* * *

В учительской, куда Северус зашел во время перерыва между уроками, шло какое-то внеплановое совещание. В руках всех присутствующих были свежие газеты, еще пахшие типографской краской. Завидев вошедшего Снейпа, к нему тут же подлетела Алекто Кэрроу, преподавательница магловедения.

— Северус, ты уже читал новости? — отбросив вежливость и какие бы то ни было формальности, набросилась на него профессор Кэрроу. — Это немыслимо!

— Слышал, Беллатриса от ярости разгромила свой кабинет в Министерстве, — понизив голос, сообщил Антонин Долохов, который преподавал чистокровным студентам искусство дуэлей.

— В чем дело? — спокойно осведомился Снейп.

Алекто всучила ему газету. На первой полосе красовалась фотография гринготтского гоблина, который жестикулировал и что-то говорил. Ниже был заголовок: «Дерзкая попытка ограбления банка Гринготтс». Далее шла статья, в которой упоминался сейф Лестрейнджей, интервью с разгневанной Беллатрисой и ее заявление, что ничего украдено не было.

«Меры безопасности были предприняты слишком поздно — грабителям удалось скрыться с места преступления. К счастью, опустошить сейф главы Отдела Магического правопорядка злоумышленники не успели. Министр берет расследование под личный контроль».

— Вранье, — авторитетно заявил Долохов, поигрывающий волшебной палочкой. — Брюликов унесли достаточно для того, чтобы мадам Лестрейндж вышла на улицы Лондона и перебила кучу маглов, выпуская пар.

— У кого только хватило наглости... — от возмущения голос Алекто поднялся на несколько октав.

— У того, кто в прошлый раз вынес содержимое сейфа Малфоев, — пожал плечами Снейп.

Лет семь назад было совершено похожее ограбление. Ни преступников, ни улик обнаружено не было — и тем не менее, сейф директора Хогвартса обнаружили пустым, с распахнутой настежь дверью. Взяли только деньги и некоторые драгоценности да оставили белую пожирательскую маску, поверх которой лежала куча экскрементов феникса. Это все, что удалось установить экспертам, больше никаких зашифрованных посланий в этом сомнительном подарке обнаружено не было. Всем и без того было ясно, чьих это рук дело.

— Маска была и в сейфе Беллатрисы, — Макнейр, надзиратель грязнокровок, от которого им совсем жизни не было, словно прочитал мысли Снейпа. — С дерьмом феникса. И откуда только берут — уж лет пятнадцать как никто в них не светится.

— Надо проверить всех посетителей Гринготтса в тот день, только и всего, — пожал плечами Снейп, мысленно усмехаясь. Почему-то маска с дерьмом здорово рассмешила его. Очень походило на Блэка, такие тупые подарочки были как раз в его стиле. А Сириус Блэк и вся их шайка-лейка по-прежнему числилась в розыске.

Обеденный стол на кухне дома номер двенадцать на площади Гриммо был завален золотыми и серебряными монетами, драгоценностями и мелкими украшениями. Фрэнк, то и дело чертыхаясь, считал галеоны, постоянно сбивался, что-то рычал себе под нос и начинал заново. Болтая ножками, на высоком стуле сидела маленькая девочка по имени Мелинда и дразнила золотой цепочкой с массивным кулоном пушистого серого котенка. Котенок ловил неуклюжими лапками подвеску, то и дело ускользавшую от него, Мелинда хихикала и болтала ногами еще сильнее. Ремус читал статью из утащенного «Пророка», едва сдерживая смех. На стене висела вырезка из газеты, увеличенная заклинанием и прикрепленная жвачкой Альбуса, с изображением Беллатрисы Лестрейндж, которая до жути напоминала фурию. Сириус почти равнодушно метал в снимок что-то оравшей кузины дротики Ала, ухмыляясь во весь рот.

— Красивое, — Натали рассматривала изящное кольцо с большим агатом.

— Возьми себе, — разрешил Сириус, приманивая к себе дротики и начиная игру заново.

— Еще чего, — фыркнула девочка, тут же кладя кольцо на стол.

— Считай, что это подарок от тетушки Беллатрисы на твое четырнадцатилетие, детка.

— Спасибо, обойдусь, — брезгливо отказалась Натали.

— Мелли, дорогая, не болтай ногами, — пожурила дочку Эффи. — Лучше помоги-ка мне с ужином.

Мелинда тут же забыла про котенка, и тот с радостью уволок цепочку с кулоном в дальний угол. Эффи повязала фартук и с заботливой улыбкой заплела волосы дочери в косу, чтобы те ей не мешались. Несмотря на свой довольно юный возраст, Мелинда всегда с радостью помогала матери с готовкой и уборкой дома.

— Так, ребята, — хлопнула в ладоши только что вошедшая в кухню Рита. На ней была старенькая домашняя мантия, а волосы собраны в пучок на затылке, — убирайте это куда-нибудь в другое место, — она окинула взглядом барахло, утащенное из сейфа Лестрейнджей. — Нам еще ужинать за этим столом, между прочим.

— Кажется, нам снова удалось вывести из себя нашего дорогого министра, — фыркнул Люпин, сворачивая газету. — Он клянется и божится, что найдет нас и выпустит нам кишки.

— Ремус! — укоризненно воскликнула Эффи, многозначительно покосившись на свою дочь.

— Извини, извини, — тут же пошел на попятную Люпин.

— Мел у нас умница, она за плохим Лунатиком ничего повторять не станет, правда? — подмигнул малышке Невилл, считавший золото вместе со своим отцом.

— Да, правда, — радостно подтвердила девочка, которая, взобравшись на табуретку с ногами, мыла различные овощи в раковине.

— Где Джима с Алом носит? — проворчала Эффи, нарезая хлеб. — С самого утра ничего ведь не ели!

— Кажется, они застряли на чердаке. Понятия не имею, что они там обнаружили, может, снова тренируются, — сообщила Натали.

— Мел, сбегай-ка позови папу с Алом, — попросила Эффи, водружая на освобожденный стол большую кастрюлю с овощным рагу. — И передай им, что если они не спустятся через пять минут, то будут иметь дело с рассерженной мамой.

Мелинда вытерла руки и послушно выбежала из кухни. На вопли «бабули Вальбурги» дети никогда не обращали внимания. Разве что Натали расплакалась, испугавшись злобной бабушки, когда ее в двухнедельном возрасте принесли показать миссис Блэк. Сириус еще потом долго выслушивал от своей матушки злобные проклятия за «осквернение крови». Прошло время, а миссис Блэк так и не смягчилась по отношению к единственной внучке.

Через пять минут, испугавшись строгой мамы, в кухню вошли Джеймс и его сын Альбус, названный так в честь бывшего директора Хогвартса. Альбус, как и Мелинда, унаследовал от отца непослушные черные волосы и синие глаза матери. Он появился на свет, когда Натали, дочери Сириуса и Риты, было семь с половиной месяцев. А спустя еще пять лет родилась и Мелинда, маленькое, всеми любимое и балуемое чудо. У Фрэнка и Алисы был только Невилл.

— Простите за опоздание, — в кухню буквально ввалилась ходячая катастрофа по имени Нимфадора Тонкс. По пути девушка сбила какую-то кастрюлю, благо пустую. Мелинда хихикнула, и новоприбывшая ласково потрепала ее по голове. — Мне было жутко интересно, чем все закончится.

— И чем же? — усмехнулась Рита. — Тонкс, дорогая, сделай одолжение — прими свой истинный облик.

— Ох, извините, — широко улыбнулась Тонкс и тут же избавилась от внешности Беллатрисы, которую приняла благодаря своим метаморфическим способностям. Одежда тут же повисла на худощавой, как парень, Тонкс. Она протянула серебристое одеяние Джеймсу. — Меня все равно чуть не засекли, — пожаловалась она, усаживаясь рядом с Люпином. Тот слегка покраснел и постарался съесть свою порцию как можно скорее. Тонкс только усмехнулась и чмокнула Люпина в щеку. — Любимый, не будь букой.

— То есть как это — чуть не засекли? — ахнула Алиса, уронив кусок колбасы с бутерброда. Котенок Мелинды тут же позабыл про золотую побрякушку и проворно утащил колбасу из-под стола.

— Гоменум Ревелио, — мрачно сказала Тонкс, принимаясь за еду. Она все еще чем-то походила на Беллатрису, но черты ее лица медленно менялись на более мягкие. — Они, конечно, ошалели, когда никого не обнаружили, но заклинание-то четко показало, что я там! Акцио на мантию не действует, они начали палить заклятиями куда попало, ну я и смотала удочки.

— Они могли тебя поймать, — сердито посмотрел на нее Люпин.

— Да брось, Луни, нас уже сто раз могли поймать и хоть раз кого-то поймали? — фыркнул Сириус, уважительно глядя на двоюродную племянницу.

— Лично с меня хватило и того, что они ранили Фрэнка, — Люпин отставил тарелку с недоеденным рагу и сжал кулаки. — Что выследили меня и чуть было не поймали, если бы не полнолуние. Все, пора прекращать эти игры. Подумайте хотя бы о детях! — он возмущенно уставился на Эффи, требуя поддержки.

— Не такие уж мы и дети! — обиженным хором проскандировали Невилл, Альбус и Натали.

— А я — ребенок, — простодушно заявила Мелинда.

— Вот-вот, — хмыкнул Люпин. Альбус покосился на сестру и закатил глаза.

— Рем, — Джеймс смотрел на него очень серьезно, — не мы ли много лет назад вот на этом самом месте поклялись, что избавимся от узурпатора Волдеморта?

— Мы, но… — Ремус обвел взглядом всех присутствующих, — как то, что мы уже второй раз вторгаемся в Гринготтс, поможет нам в борьбе с…

— А что, пускай поссут, — хмыкнул Сириус.

— Да уж, вы бы видели рожу Беллатрисы, когда она фекалии на маске обнаружила, — кивнула Тонкс. — Кстати, — она нанизала картофелину на вилку и задумчиво на нее посмотрела, — она что-то вопила о какой-то чаше. Такое ощущение, что на все остальное ей наплевать, она закруциатила одного из авроров и намертво приказала вернуть чашу. Что в ней такого важного?

— Эту что ли? — хмыкнул Фрэнк, вытащив из кучи золота маленькую золотую чашу с тонкими ручками и поставив ее на стол. — Не слишком-то впечатляет.

Чаша блестела в тусклом освещении кухни. На ней был выгравирован барсук.

— Постойте-ка, — Тонкс нахмурилась и взяла чашу в руки. — Тут барсук, а это…

— Пенелопа Пуффендуй, — понимающе кивнула Рита, в свое время закончившая этот факультет.

— Ну и что с того?

— Не знаю, — пожала плечами Тонкс, равнодушно швыряя чашу в кучу золота. — Можно с ее помощью шантажировать Лестрейндж, например.

Все только посмеялись с такого предложения, в том числе и сама Тонкс.

После ужина домочадца разбрелись кто куда. Рита зачаровала посуду так, что она стала мыться самостоятельно. Мелинда хихикала, пытаясь увернуться от щекочущего ее Невилла.

— Пап, пойдем еще потренируемся, — позвал Джеймса Альбус; глаза мальчика так и светились энтузиазмом.

— На сегодня достаточно, — строго одернула его Эффи и показала кулак безмятежно улыбающемуся Джеймсу. — Ты истощишь себя, Ал. Лучше поиграй с сестрой.

Альбус обучался анимагии вот уже третий год, но все, чего ему удалось добиться, это превращаться в енота на несколько секунд. Каждую свободную минуту он занимался с кем-то из взрослых анимагов, стараясь не обращать внимания на дружеские подколы Невилла и Натали, которые искусством анимагии овладели уже давно.

— Волшебные нарды! — объявила Мелинда, вытащив из шкафа в гостиной тяжелую доску для игры.

— Невилл, следи за ней, чтобы не жульничала, — хмыкнул Альбус, легонько щелкнув завизжавшую сестру по носику.

— Я не жульничаю! — оскорбилась Мелинда. — Это тебя Сириус научил мухлевать!

— Блэк, еще одно подобное словечко в присутствии моего ребенка… — возмущенно запыхтела Эффи.

— Сегодня мы с тобой, Лунатик, снова отличились, — фыркнул Сириус, расставляя на доске шахматы. Напротив него расположилась Натали, с сосредоточенным видом грызшая ноготь.

Обычно вся компания выезжала куда-нибудь на природу, окружала себя всевозможными защитными чарами и играла в квиддич. Но теперь им как минимум месяц предстояло сидеть на площади Гриммо, пока вся шумиха вокруг Гринготтса не утихнет.

— Да ну тебя, я не буду с тобой играть, — расплакалась в очередной раз проигравшая Мелинда. Альбус широко улыбнулся и показал ей язык.

— Ал, прекрати дразнить сестру, — устало попросила Эффи и поманила девочку к себе. — Смотри, Мел, какое платье я сшила для твоей куклы, — она продемонстрировала дочери нарядное платье из фиолетового бархата. Слезы Мелинды сразу же высохли, и она позабыла про свой проигрыш.

— Шах и мат, папочка, — объявила довольная Натали и чмокнула тяжело вздохнувшего Сириуса в щеку.

— Ты точно не в маму такая умная, — гордо заявил Сириус и схлопотал от Риты подзатыльник.

Тонкс сидела в кресле перед гобеленом и неотрывно смотрела на него. Ремус сел на подлокотник ее кресла, и девушка тут же положила голову ему на грудь. Люпину не нужно было следить за направлением ее взгляда, чтобы понять, чье имя привлекло внимание его любимой.

— Я так по ним скучаю, — всхлипнула Тонкс, и Ремус еще крепче прижал ее к себе. Теперь они вдвоем смотрели на маленькую обугленную точку, внизу которой настырный Бродяга приписал «Андромеда», нарисовал смешную рожицу и подписал ее «Тед Тонкс». Отца Нимфадоры, маглорожденного волшебника, убили при попытке к бегству в самый первый год нового режима, а вскоре скончалась и мать. Тонкс подозревала, что без участия тетушки Беллатрисы здесь не обошлось. Ее саму вскоре разыскал Сириус и привел в свой дом, где она, тогда еще ровесница Натали, познакомилась со всеми, со временем влюбилась в Ремуса Люпина и начала новую жизнь.

Вдруг внизу отчетливо зазвенел дверной звонок, разбудивший портрет матери Сириуса и еще по меньшей мере с полдюжины других родственников. Обстановка в гостиной моментально накалилась: взрослые побросали свои дела и выхватили волшебные палочки. С напряженным лицом Ремус перегнулся через перила и осторожно выглянул вниз. Снизу раздавалась чья-то ругань, практически тонувшая в воплях миссис Блэк. Не оборачиваясь, Ремус поманил остальных.

— Невилл, за старшего, — шепотом распорядился Фрэнк, первым покидая гостиную. Ремус оглянулся назад — Мелинда, дрожа всем телом, жалась к Альбусу, который успокаивающе гладил девочку по голове.

— Не бойся, Мел, вряд ли это Пожиратели, они уж точно не стали бы звонить в дверь, а просто вышибли бы ее к чертям дементоровым. Скорее всего, Аберфорт решил наведаться…

Аберфорт или не Аберфорт, а бдительность еще никому не мешала. Спустившись в прихожую, они буквально нос к носу столкнулись с братом бывшего директора Хогвартса, Аберфортом Дамблдором. Старик держал перед собой волшебную палочку с таким видом, будто был готов в любой момент сдаться.

— Как звали козла, на котором Аберфорт Дамблдор испытал первый в его жизни Круциатус? — прорычал Сириус, целясь палочкой прямо в сердце незваного гостя.

— Бяшка, — буркнул Аберфорт, у которого при воспоминаниях разом потемнело лицо.

Все облегченно опустили палочки. Ремус занавесил портрет миссис Блэк, и она тотчас утихла, а вслед за ней и все остальные.

— Вы голодны? — первым делом осведомилась гостеприимная Эффи.

— Не откажусь от бокала медовухи, — Аберфорт снял дорожную мантию и повесил ее на крючок в кухне, куда прошла вся компания.

— Что случилось? — спросил Джеймс, разливая по бокалам медовуху и взмахивая палочкой, отчего напиток сам поплыл ко всем собравшимся. Аберфорт крайне редко посещал площадь Гриммо и всегда, как правило, приносил очень плохие новости.

— Грюма схватили, — опорожнив свой бокал, сообщил Аберфорт. В комнате будто разом похолодело на несколько градусов. — Он успел связаться со мной, но где он теперь — не имею понятия. Скорее всего, уже мертв.

Все пораженно замолчали. Аластор Грюм, их верный наставник, практически заменивший погибшего Альбуса Дамблдора, всегда скрывался в другом месте. Никто не знал, где именно, но вот прихлебателям Волдеморта, кажется, это обнаружить удалось.

— Как же… как же это так вышло? — пролепетала Тонкс, глотая слезы. Грюм был ее любимым учителем, да и не только ее…

— Не знаю, но Пожиратели кричат об этом на весь Хогсмид, — мрачно сказал Аберфорт, опрокидывая в себя вторую порцию медовухи. — Что-то затевается, притом очень скверное, ребятки. А тут еще младший Уизли тайком пришел ко мне в паб, захлебывается соплями — подружка его маглокровная пропала.

— Неужели опять? — поежилась Эффи, кутаясь в теплую, траченную молью шаль. — Пять лет детей никто не трогал…

— А теперь тронули снова. Сдается мне, Сами-Знаете-Кто возобновил свои опыты.

Какое-то время все молчали, переваривая информацию.

— Это ужасно, — заключила Рита. — Чего он добивается? Что хочет сделать?

— Ну то, что истребить всех маглокровок, по-моему, очевидно. — Сириус сновал из угла в угол, задумчиво потирая подбородок. — Но зачем их похищать из школы?

— Думайте, ребята, это ваша прерогатива, — Аберфорт поднялся на ноги. — Кстати, я тут вам пополнение кое-какое нашел. Ребята проверенные.

— Кто такие? — нахмурился Фрэнк, стискивая палочку.

— Сыновья Молли и Артура, держат лавку приколов в Косом переулке. Министерство они уже давно достали, странно, что их до сих пор не прихлопнули. Они просили о встрече с вами.

— Откуда ты уверен в том, что они не шпионы? — резко подался вперед Ремус.

— Оттуда. Их старший брат вовсю поддерживал новый режим, а потом струсил, и его хлопнули.

— Да, что-то такое было в «Пророке» пару лет назад, — наморщив лоб, вспомнила Рита. — Но это еще ни о чем не говорит, — резонно заметила она.

— Я доверяю этим парням, — заключил Аберфорт. — Сывороткой правды я их не поил, но вы делайте, что хотите. Мое дело — свести вас.

Его взгляд упал на мешок с золотом Лестрейнджей, который с кухни так пока и не убрали. Младший брат Дамблдора нахмурился и накинул мантию.

— С огнем играете, ребята, — покачал головой он и, не попрощавшись, ушел.

Покачивая ногой, на толстой ветке старого дуба сидел худенький паренек с черными, как смоль, волосами и зелеными глазами, скрытыми за стеклами очков. Он сосредоточенно чистил ножом яблоко и попутно клал в рот аппетитно пахнущую кожицу, снятую с фрукта. Здесь, в тени только-только распускающейся кроны, ему было хорошо и спокойно. Вдруг дверь дома широко распахнулась, и на пороге показалась полноватая женщина в переднике. Она огляделась по сторонам, покачала головой и позвала:

— Джон!

— Я здесь, мам, — отозвался парень, которого звали Джоном.

Миссис Тайлер подняла голову и сердито уперла руки в бока.

— Однажды ты себе точно шею свернешь, не приведи Мерлин, — проворчала она и добавила чуть громче: — Спускайся оттуда, мне нужна твоя помощь!

Джон сложил перочинный нож и убрал его в карман, после чего спрыгнул с дерева, приземлившись на корточки. Миссис Тайлер тут же подбежала к нему, что-то ворча себе под нос. Несмотря на свой не слишком внушительный рост, Джон был практически на голову выше матери.

— Давай-ка дуй в магазин, — мать вручила ему деньги и потрепанную авоську, — хлеба осталось полбуханки. И молока купи, я оладушки твои любимые испеку, — женщина ласково улыбнулась сыну, как трехлетнему. Джон тоже улыбнулся и чмокнул мать в морщинистую щеку.

— С курагой? — лукаво поинтересовался он.

— С курагой, — согласно кивнула мама и вдруг сделалась суровой. — Палочку возьми, сынок.

Джон отвел край куртки в сторону, так что мать увидела торчавшую из внутреннего кармана волшебную палочку. На ее лице сразу проступило облегчение.

Из старого сарая с покосившейся соломенной крышей вышел отец Джона, уже пожилой Майкл Тайлер. Он вытирал руки, испачканные чем-то неприятно пахнущим, и повел носом в сторону открытой двери, ведущей в дом.

— Как вкусно пахнет, я умираю от голода, — простонал он, подмигнув сыну. Миссис Тайлер тут же оживилась и подтолкнула сына к калитке.

— Этого мне еще не хватало! Давай, сынок, иди скорее!

Она сняла с плеча полотенце и шутливо ударила им нетерпеливого мужа по пятой точке. Хмыкнув про себя — родителям уже за пятьдесят, а они ведут себя как дети — Джонатан Тайлер направился в местную бакалею. Майский вечер стоял душный, в воздухе витали пряные ароматы, смешанные с аппетитным запахом барбекю, которое жарил у себя во дворе мистер Мейсон. Солнце клонилось к закату, и Джон ускорил шаг, надеясь поспеть к закрытию лавки. Правда, пришлось минут пятнадцать простоять в очереди, вытерпеть вопросы дотошной миссис Капп и заверить ее, что у родителей все хорошо. Когда парень покинул бакалею, наступили сумерки, а в воздухе летали светлячки, освещавшие дорогу. Деревня Сент-Саймонс мирно погружалась в ночь, и Джон спешил к себе домой, в уютный небольшой домик, стоявший немного в отдалении от основных построек.

Калитка была распахнута настежь, Джон закрыл ее на крючок и прошел к крыльцу. Что-то было не так — дверь в дом тоже была открытой, хотя мама никогда не позволяла оставлять ее в таком виде, чтобы не налетели противные насекомые. Свет нигде не горел. Какое-то внутренне чутье подсказывало Джону — произошло что-то страшное, непоправимое, нужно срочно уносить ноги, но сначала убедиться, что родители... Он не успел додумать и зажал рот ладонью, чтобы не закричать от ужаса. Посреди разгромленной кухни лежала бледная мама, чья грудь была окровавлена. Ее руки и ноги вывернулись под неестественным углом, а в застывших навсегда глазах отражался ужас.

— Мама... — прошептал Джон, швырнув сумку с покупками на пол и бросаясь к матери. Та все еще была теплой, но, несомненно, мертвой. — Посмотри на меня, прошу...

Но Амелия Тайлер уже ушла туда, где никак не могла услышать отчаянную мольбу своего единственного сына. Джон, чувствуя, как по щекам текут горькие слезы, огляделся по сторонам. Что же здесь произошло?!

— Джон... — раздался слабый шепот со стороны гостиной. Парень резко дернулся и выхватил из кармана волшебную палочку, думая, что ему послышалось. Но шепот повторился. — Джон, сы-сынок...

— Папа, — чуть не всхлипнул Джонатан, бросаясь к двери гостиной. Отец еще был жив, он должен ему помочь!

Мистер Тайлер лежал в гостиной, прислонившись спиной к стене. Его грудь, как и у миссис Тайлер, была исполосована длинными красными порезами, словно оставленными кухонным ножом. Глаза его затуманились, но он с колоссальным трудом вытянул руку, подзывая к себе сына.

— Сейчас, пап, потерпи минутку, — шептал Джон, водя палочкой по груди отца, но раны от его лечебных заклинаний не затягивались, а, к ужасу парня, наоборот расширялись. — Сейчас я тебя вылечу...

— Джон, послушай меня... — прохрипел отец, из последних сил перехватывая руку сына и не давая ему наложить заживляющие чары, которым его обучила мать. — Послушай, это важно...

— Пап, все разговоры потом, мне надо вылечить тебя! — Джон шмыгнул носом. — Что... что здесь произошло?

— То, чего мы с мамой ждали уже давно... — ответил отец. — Нас нашли... Пожиратели Смерти...

— Как? — выдохнул Джон, чувствуя, как заледенело сердце.

— Не знаю, могу лишь догадываться, но... сейчас это неважно. Тебе нельзя оставаться здесь... Джон, уходи, скрывайся. Найди... Сириуса Блэка или Ремуса... Люпина, — хрипел отец. Его дыхание становилось рваным, по подбородку потекла струйка крови. Джон закусил губу и возобновил попытки залечить раны отца, но мистер Тайлер неожиданно крепко перехватил его руку и дернул на себя. — Помни, кто ты есть на самом деле...

Джон отчаянно затряс головой.

— Помни это, сын! Не показывайся... властям на глаза, ведь ты... ты копия своего настоящего отца...

По щекам Джона снова потекли слезы.

— Мы с матерью... потратили пятнадцать лет, надеясь отыскать Орден Феникса. Найди их, найди Сириуса Блэка или Ремуса Люпина, — как мантру повторял отец и из последних сил оттолкнул его от себя. — Иди же! Мне уже ничем не поможешь... — слабо улыбнулся он. — Благослови тебя Мерлин... Гарри Поттер...

Последние слова он произнес надтреснутым шепотом, а потом его глаза закатились, тело обмякло, и больше Майкл Тайлер не шевелился.

Джон отполз от мертвого тела отца, схватил первый попавшийся под руку обломок и что было сил запустил его в стену, давая выход боли. Неизвестно, сколько он просидел возле трупа человека, который вырастил его, лишь когда часы с разбитым циферблатом не возвестили о том, что наступила полночь, парень будто отмер. Он склонился над отцом и прикрыл его веки, затем бросился в свою маленькую комнату и вытащил из комода рюкзак, который мама собрала ему уже давно как раз на такой случай. Помедлив, он схватил с письменного стола небольшой снимок семьи Тайлеров и сунул его в рюкзак поверх толстого свитера ручной вязки. В гостиной он бросил последний взгляд на отца, на прощание поцеловал мертвую мать и, надев рюкзак на плечи, вышел в ночь. На небе горели яркие звезды, почти полная луна освещала ему путь. Он вытащил из сарая старую, уже на ладан дышащую метлу и взмыл в ночное небо.

Десятилетний мальчик взбудоражено ворочался в своей постели, не в силах заснуть. Стрелки часов медленно двигались к отметке двенадцать, приближая одиннадцатый день рождения Джонатана Тайлера. В волшебном мире дети всегда ждут именно эту волнующую дату, ведь тогда их зачисляют в Хогвартс! Джон перечитал все книги в доме, в которых хоть мало мальски упоминалась волшебная школа, а уж «Историю Хогвартса» мальчик знал чуть ли не наизусть. В конце концов, Джон не выдержал и на цыпочках побежал на кухню, чтобы выпить стакан воды. От волнения у него в горле совсем пересохло.

— Мы обсуждали это уже не раз, Амелия, — послышался усталый голос отца. Джон замер у двери, перетаптываясь с ноги на ногу. Подслушивать, конечно, нехорошо, и мальчик уже намеревался было вернуться к себе, но тут мама всхлипнула, и Джон насторожился. Мама, сколько он ее помнил, никогда не плакала. Что произошло? Неужели папа обидел ее? Джон чуть не рассмеялся — это было самое глупое предположение, какое только возможно. Папа очень любил маму. — Джону нельзя ехать в Хогвартс.

— Я знаю, — всхлипнула мама, — и не представляю, как сказать ему об этом. Он так мечтал поехать в школу...

Джон почувствовал, как что-то внутри него покрылось корочкой льда. То есть как это ему нельзя ехать в школу?! Все дети учатся в Хогвартсе, он что, исключение какое-то?

— Другая фамилия его не спасет, — скрипнул стул, раздались тяжелые шаги отца. Он ходил по кухне, он всегда так делал, когда нервничал. — Ты помнишь Джеймса в его возрасте?

— Одно лицо, — сказала мама и снова всхлипнула. — Мерлин, бедный мальчик...

Джон нахмурился. С каким это Джеймсом у него было одно лицо? И что это вообще значит? Мальчик судорожно провел рукой по своему лицу, будто хотел убедиться, что оно на месте.

— Что же делать? — мама перестала плакать, ее голос стал тверже и сосредоточеннее. — В Хогвартсе заподозрят неладное, если мальчик не приедет первого сентября в школу, пошлют к нам представителя... Вряд ли нам удастся убедить его, что мы не хотим отпускать сына в то, что осталось от Хогвартса...

— Я думал об этом, Амелия, — вздохнул отец. — Много думал. Боюсь, нам остается только одно...

Джон придвинулся чуть ближе к кухонной двери. Что там задумал папа?

— Заклятие Доверия, — закончил отец.

— Нет, — Джону показалось, что мама с трудом сдерживает смех. — Нет, Майкл, это полная глупость! Вспомни, к чему оно привело Джеймса и Лили! Это слишком ненадежно...

— Надежно, если сделать Хранителем Тайны меня. Послушай, — отец перестал ходить по кухне и сел, — заклятие заставит забыть о нас, оно сотрет имя Джона из списков первокурсников, а когда ему исполнится двенадцать, заклятие можно снять и...

— А как же Надзор? — спросила мама. — Джону необходимо учиться магии...

— Надзор действует только на учеников Хогвартса. Проблема решена, — подытожил отец таким голосом, будто сделал по меньшей мере научное открытие.

В глазах Джона вскипели слезы, он задрожал. Значит, он никогда не увидит Хогвартс?.. Нет, решил он, он обязательно его увидит, если кое-что предпримет.

— Но что же мы скажем Джону? — спросила мама.

— Боюсь, что правду, — грустно ответил отец. — Расскажем о Джеймсе и Лили.

— Но... но... — лепетала мама. Кажется, такое решение ее не устраивало, да и Джон не хотел знать никакую правду. Он хотел в Хогвартс.

— Давно уже надо было это сделать, — проворчал папа. — Мальчик имеет право знать.

— А что если... что если он возненавидит нас? О, Майкл, я так надеялась избежать всего этого...

Заскрипели стулья, видимо, мама и папа собрались идти спать. Джон мышкой прошмыгнул в свою комнату и накрылся одеялом с головой. Родители отправились к себе, а Джон лежал и дрожал всем телом, надеясь, что услышанный разговор ему попросту приснился.

Утром он почти сразу понял, что надежды не оправдались. Когда он вошел на кухню, мама и папа уже были там. Мама улыбнулась и заключила его в объятия, но вид у нее был такой, словно она проплакала всю ночь. Папа взъерошил ему волосы и сказал, что подарок ожидает его на заднем дворе.

— А письмо? — первым делом спросил мальчик, глядя отцу в глаза. — Мне пришло письмо из Хогвартса?

Мама с папой угрюмо переглянулись.

— Нет, малыш, — отозвалась мама и отвернулась к плите, гремя чайником. Джону показалось, что она снова всхлипнула.

— Совы больше не смогут найти наш дом, — мягко сказал папа.

— Почему?

Родители снова переглянулись.

— Это долгая история, сынок, — грустно сказала мама. Тарелка выскользнула из ее рук и упала на пол, разбившись на сотню осколков. Мама торопливо вытащила волшебную палочку и пробормотала заклинание.

— Но ты уже взрослый мальчик, Джонатан, тебе уже целых одиннадцать лет, — не без гордости заметил отец и снова погрустнел. — Ты должен все узнать.

— Я знаю, — Джон вскочил со своего стула, гневно глядя на родителей. — Вы не хотите отпускать меня в Хогвартс. Почему?! Что я сделал плохого? — он изо всех сил старался не зареветь, хотя слезы уже давно просились на глаза. Джон почти никогда не плакал, даже когда был маленьким. Но сейчас ему было так плохо, что хотелось не то что плакать, хотелось выть.

— Ну что ты такое говоришь, — мама попыталась обнять его дрожащими руками. Джон любил мамины руки, они всегда были мягкими и очень добрыми. — Дело совсем не в том, что ты сделал или не сделал, просто... — она беспомощно оглянулась на папу.

Тот откашлялся.

— Наш министр магии, — он сказал эти слова с отвращением, — он... очень нехороший человек. Настолько нехороший, что... — он вздохнул. — Он убил много неугодных ему людей, в том числе и... — он замялся, — Джеймса и Лили Поттеров.

— Кто они такие? — спросил Джон. Вчера родители упоминали эти имена.

— Они... — мама зажмурилась, — они — твои настоящие мама и папа.

В кухне стало очень тихо. Было слышно, как в сарае у соседей квохчут куры.

— Как это? — оторопел Джон. — Как это — настоящие? А как же вы?

— Десять лет назад очень злой волшебник вел охоту на семью Поттеров. Они вынуждены были скрываться, поскольку хотели уберечь своего маленького сына от темного колдуна. Альбус Дамблдор...

Джон знал об Альбусе Дамблдоре и считал его учеником великого Мерлина. Мама и папа всегда отзывались о нем с большим уважением.

— Альбус Дамблдор, — продолжил папа, — попросил нас присматривать за домом, где прятались Поттеры. Однажды он просто исчез, как будто его и не было никогда! Мы с мамой заподозрили неладное, но поделать ничего не могли. Связаться с Дамблдором не получалось. А спустя неделю темный маг отыскал Поттеров и...

Джону не хотелось слушать дальше, но отец продолжал:

— Дом появился снова, мы видели это из своего окна. Только тогда мы поняли, что на него были наложены чары Доверия, как те, что сейчас скрывают наш дом. Мы поспешили внутрь. Твоя мать, Лили Поттер, бесследно исчезла, а Джеймс... Он был смертельно ранен, пульс не прощупывался. А наверху, в детской... плакал годовалый ты. У нас не было инструкций от Дамблдора на подобный случай...

— Мы взяли тебя в нашу семью. Ты стал нам сыном, — дрожащим голосом сказала мама. — Больше всего на свете мы любим тебя и хотим оградить от той сволочи, которая погубила Джеймса, Лили, Дамблдора и еще невесть сколько народу.

— Он уверен в том, что ты мертв, но как только он увидит тебя, он сразу поймет, что ты вовсе не Джонатан Тайлер, а Гарри Поттер, мальчик, которого он хотел убить...

Долетев до автострады, Джон уменьшил метлу заклинанием и сунул ее в рюкзак. По шоссе мчались сверкающие огнями автомобили, но в какой стороне находился Лондон, парень не имел ни малейшего понятия. Натянув на голову капюшон толстовки, он побрел по обочине, снова и снова вспоминая разговор шестилетней давности. Он привык считать себя Джоном Тайлером, несмотря на то, что знал свое настоящее имя. Он понятия не имел, где искать этого таинственного Сириуса Блэка, которого даже родителям отыскать не удалось. Ему негде было жить, в кармане у него были все сбережения Тайлеров, которых хватит от силы на полгода, если снимать самый дешевый номер в какой-нибудь невзрачной гостинице. Соваться в Косой переулок сейчас равнялось самоубийству, особенно после того, как Тайлеров убили, а их сын сбежал, но, быть может, там он сможет найти хоть какие-нибудь зацепки, ведущие к Сириусу Блэку или Ремусу Люпину.

Он наудачу выбросил руку, голосуя. С десяток машин пронеслись мимо, возмущенно сверкнув фарами. Джон терпеливо ждал, пока какой-нибудь сердобольный водитель не остановится, но все было бестолку. Спустя полчала стояния на обочине он продрог до костей и, махнув рукой на черствых водителей, спустился в небольшой овражек и вернул метле нормальные размеры. Насколько он знал, Лондон находился на юго-востоке от деревни Сент-Саймонс. На этот случай у него было припасено одно полезное заклинание, указывающее направление.

Накинув на себя Согревающие чары, Джон взлетел в небо и устремился к столице.

Свет резко ударил по глазам даже через опущенные веки. Гермиона попыталась прикрыть лицо рукой, но попытка тут же с треском провалилась. Все тело будто налилось свинцом, она не чувствовала ни рук, ни ног. Тогда она нехотя приоткрыла глаза и с изумлением огляделась по сторонам.

Она находилась в большой белой комнате с низким потолком, окна отсутствовали, а дверь практически полностью сливалась со стеной. Белые полки были сплошь уставлены какими-то склянками с разноцветными жидкостями. Гермиона прислушалась к своим ощущениям и поняла, что лежит на невысоком топчане, укрытая белой простыней. Комната чем-то напоминала больничную палату. Девушка поморщилась и попыталась подняться, но потерпела поражение. Судя по всему, ее обездвижили заклинанием, но зачем? Что она здесь делает?

В комнату вошла молодая женщина в белом халате и респираторной маске. Она погремела колбами на полке и подошла к Гермионе, держа в руках чистую пробирку. В глазах Гермионы мелькнула паника.

— Не надо, — прохрипела она сорванным голосом. Женщина взяла ее руку в свою и сделала небольшой надрез на сгибе локтя. Потекла густая темно-алая кровь, но Гермиона не чувствовала боли.

— Мне нужно взять у тебя немного крови, — голос женщины звучал несколько приглушенно из-за маски. — Обычная процедура. Так не больно? — она согнула руку Гермионы, взмахом палочки останавливая кровь. Пробирка в ее руках почти до половины наполнилась густой кровью.

— Нет, я... я вообще своего тела не чувствую, — поморщилась Гермиона. Женщина показалась ей доброй. — Где я?

Женщина, колдовавшая над пробиркой с кровью, как-то странно на нее посмотрела, но все же ответила:

— На нижнем уровне школы.

— Это... это Хогвартс? — изумилась Гермиона, пытаясь еще раз оглядеться по сторонам.

— Да, — отрезала женщина, снова подходя к ней. Гермиону насторожило то, с какой легкостью она отвечала на вопросы. — Выпей это, — она поднесла к ее губам стакан с мутно-голубой жидкостью и приподняла ей голову, чтобы парализованной девушке было легче проглотить зелье. Гермиона послушно выпила все до капли и тут же ощутила, как ее веки отяжелели.

Очнулась Гермиона уже в знакомой обстановке. Она лежала у себя на кровати в своей спальне в Гриффиндорской башне. Узкая жесткая кровать скрипнула, когда Гермиона отбросила одеяло и свесила ноги на пол. В слабом свете ночника отразилась маленькая татуировка на ее кисти: «Г. 1183». Грязнокровка, порядковый номер одна тысяча сто восемьдесят три. Гермиона старалась как можно реже смотреть на унизительное клеймо, оставленное ей в первый же день в Хогвартсе их надзирателем Макнейром, однако временами оно начинало жечь так, что темнело в глазах. Метка была заколдована таким образом, чтобы грязнокровки всегда помнили свое место в этом мире.

Гермиона прошла в ванную и уставилась на себя в зеркало. Под глазами залегли синюшные круги, в волосах обнаружились колтуны. На сгибе локтя белели три едва заметных шрама, один из них казался совсем свежим. Гермиона вздохнула. Природу этих шрамов она не знала и не была уверена в том, что хочет знать. Она была уверена в том, что ей просто в очередной раз стерли память.

Умывшись, Гермиона спрятала лицо в полотенце и промокнула его, после чего вернулась в спальню. За окном расстилался розовый рассвет. Сон больше не шел к ней, и Гермиона потянулась к своей школьной одежде, аккуратно разложенной на стуле возле кровати. В комнате было холодно, кожа Гермионы покрылась мурашками, едва она сбросила с себя ночную рубашку. Словно несмазанная телега заскрипела чья-то кровать.

— Гермиона, — позвал хриплый голос Салли Энн Перкс. Гермиона улыбнулась и обнаружила Салли сидящей на ее кровати. Волосы однокурсницы были растрепаны, а лицо заспанным, но улыбалась она совершенно искренне. — Ты в порядке?

— Думаю, что да, — отозвалась Гермиона, прислушавшись к своим ощущениям. — Долго меня не было?

— Двое суток, — Салли закуталась в одеяло и снова улеглась. — Мы успели напридумывать себе невесть чего. Кстати, — она вдруг лукаво улыбнулась, и Гермиона понимающе закатила глаза. — Рон уже четыре раза приходил.

— Надеюсь, сюда вы его не пустили? — тихо засмеялась Гермиона.

— Он пытался пройти по заколдованной лестнице. Зрелище было еще то, — раздался еще один заспанный голос, и Гермиона с Салли дружно посмотрели на свою третью соседку и сестру по несчастью Лизу Терпин. — Ты собираешься на уроки? — приподняла брови Лиза.

— Как будто у меня есть выбор, — хмуро заметила Гермиона, завязывая галстук. — Спите, это у меня бессонница в четыре утра...

Девочек не надо было просить дважды. Убедившись, что с подругой все в порядке, Салли и Лиза тут же снова с наслаждением обняли тощие подушки.

До восьми часов Гермиона просидела в гостиной, читая старый потрепанный учебник по зельеварению. Ближе к завтраку она почувствовала, как начали слипаться глаза, но девушка решительно вынула волшебную палочку и пробормотала бодрящее заклинание. Его хватало максимум на час, а потом оно решительно не действовало целых шесть часов, но выбирать особенно не приходилось. В гостиной Гриффиндора, или как его называли слизеринцы, «грязного факультета», гуляли противные сквозняки. Сидеть на холодном полу, прислонившись спиной к стене, было гораздо удобнее, чем на жестких деревянных стульях. Камин, судя по всему, был заколдован и тепла практически не давал. Настоящий ад был зимой, когда гриффиндорцам приходилось учить уроки, укутавшись в тонкие одеяла. Не спасали даже согревающие чары. Впрочем, с недавних пор директор позволял жарко топить камин, если за неделю не было ни единой провинности, даже самой незначительной. Тепло в Гриффиндорской гостиной стояло до тех пор, пока кто-нибудь не попадал на отработку, из-за чего потом страдал весь факультет.

Гермиона убрала учебник, когда в гостиную спустились Салли и Лиза. Вместе с Дином Томасом и Джастином Финч-Флетчли они отправились в Большой зал, прекрасно зная, что им все равно придется ждать у входа в трапезную, пока не соизволят явиться на завтрак чистокровные студенты. Грязнокровок никогда не кормили раньше или одновременно со слизеринцами. Обычно им давали довольно скудную пищу, от которой есть хотелось еще больше, но зато по воскресеньям разрешалось взять со стола Слизерина все, что осталось после завтрака чистокровных. Проблема, правда, частенько была в том, что по воскресеньям все яблоки оказывались надкушенными, в чайнике плавала слюна, а вкусная тыквенная каша была размазана по столу.

Гермиона частенько задавалась вопросом — за что им все это? Ответ она слышала чуть ли не ежесекундно — грязнокровки не имеют права на нормальное существование.

Сытые и довольные слизеринцы потянулись из Большого зала, когда до начала урока оставалось не более десяти минут. За это время нормально поесть и вовремя успеть в класс еще не удавалось никому, но полупустой желудок обычно был предпочтительнее Круциатуса в качестве наказания за опоздание. Салли страдала анорексией уже не первый год, но это, казалось, не волновало совершенно никого, кроме ее друзей.

Вслед за слизеринцами вышли когтевранцы и пуффендуйцы. Приметив в толпе рыжую макушку друга, Гермиона вдруг благодарно улыбнулась. Если бы не Рон Уизли, его младшая сестра Джинни и их небольшая пуффендуйско-когтевранская компания, гриффиндорцы уже давным-давно загнулись бы от голода. Джинни первая заметила Гермиону и тут же толкнула брата локтем. Рон, который довольно искусно прятал что-то под мантией, обернулся так резко, что чуть не свернул шею.

— Привет, — беззвучно произнес Рон. Гермиона уже давно научилась читать по губам. — Отнесу вам еду в Выручай-комнату, будьте осторожны.

Башня Гриффиндора находилась под охраной, надзиратель частенько рылся в личных вещах грязнокровок, надеясь отыскать там какие-нибудь запрещенные предметы. Когда ему становилось скучно, он сам подбрасывал им их, а после развлекался, наказывая «провинившегося» заклинанием Хлыста. Удивительно, как Рон вообще умудрился незамеченным пройти мимо охраны. Впрочем, его старшие братья в свое время чуть не поставили Хогвартс на уши (их спасло только то, что Шляпа отправила их в Слизерин), у них Рон мог научиться некоторым полезным штучкам.

Гермиона с трудом проглотила черствый хлеб с сыром и запила его обыкновенной теплой водой с лимоном. Над школой разнесся звонок на первый урок. Схватив сумки, гриффиндорцы сломя голову помчались на зельеварение. Хотя весьма добродушный профессор Слизнорт никогда не пытал их Круциатусом, это вполне мог сделать кто-нибудь из слизеринцев.

К практическим занятиям гриффиндорцев не допускали. Их обучение магии сводилось к сидению на самых задних партах и конспектированию лекций. Однако им можно было заниматься после уроков, но так, чтобы их никто не видел и не слышал. Экзамены все сдавали наравне.

Зато на уроках, которые вел профессор Снейп, гриффиндорцы были в центре внимания. Зачем тренировать пыточные проклятия на мышах и тараканах, если есть грязнокровки? К счастью, уроки по темным искусствам проводились всего два раза в неделю.

После обеда, которому предшествовало что-то вроде молитвы лорду Волдеморту, гриффиндорцы торопливо направились в Выручай-комнату, показанную им Фредом и Джорджем Уизли еще на первом курсе. Тогда они все отнеслись к «подарку» от слизеринцев с неодобрением, но старшекурсники Гриффиндора их любили и уважали. Правда, слишком долго находиться в волшебной комнате тоже было рискованно — по меткам грязнокровок можно было найти в любой точке мира. Именно поэтому все мысли о побеге Гермиона отмела еще на втором курсе, когда окончательно стало понятно, что их здесь исключительно терпят.

— Какая же вкуснотища, — невнятно пробормотала Лиза, с наслаждением вгрызаясь в аппетитный сандвич с курицей, принесенный Роном и Джинни.

Салли только с тоской наблюдала за обедающими друзьями. Ее организм принимал только минимальное количество пищи, необходимое для того, чтобы не свалиться от малейшего дуновения ветра.

— За Уизли, — шепотом провозгласил Дин, поднимая пластиковый стаканчик, наполненный вкуснейшим тыквенным соком. Ребята чокнулись и с наслаждением пригубили напиток.

— Знаешь, Гермиона, — Лиза несильно пихнула подругу в бок, — кое-кто утверждает, что бегал к Аберфорту, когда тебя похитили.

Гермиона почувствовала, как ее щеки заалели.

— Я еще задам ему трепку, — деланно строго заявила она. — Нечего рисковать собой понапрасну!

— Он же любит тебя, — вздохнула Салли с таким видом, будто объясняла глупому человеку прописные истины. В ее голосе промелькнула зависть, смешанная с гордостью.

Гермиона медленно жевала свой сандвич и с ответом не торопилась. На нее большими голодными глазами смотрела маленькая темноволосая первокурсница, и Гермиона с улыбкой отдала ей свою порцию. Девочка, не поблагодарив, схватила сандвич и в мгновение ока проглотила его. Почему-то она напомнила Гермионе дикого волчонка. Впрочем, на первом курсе они, наверное, все были такими. Несмотря на старания Рона, Джинни и других волонтеров, еды на весь Гриффиндор катастрофически не хватало.

— Брось, ему нельзя меня любить, — наконец ответила Гермиона с грустью. — Скорее всего он женится на какой-нибудь... Лаванде Браун, — она поморщилась, вспомнив «гламурную курицу Пуффендуя», как окрестила ее Лиза. — А я пойду на пользу обществу, — горько заключила она. Собственные слова почему-то ранили хуже режущих проклятий.

— Но помечтать-то можно, — подмигнула ей Салли.

Помолчав, они возобновили разговор, но уже на другую тему.

— Значит, ты ничего не помнишь о том, где была? — спросил Дин.

— Скорее всего, там, где и прошлые два раза, — Гермиона задрала рукав мантии и продемонстрировала друзьям свежий след от надреза. Лиза машинально схватилась за свою руку, где тоже был похожий шрам. — Не понимаю, что все это значит. Что с нами делают...

— Пока ты спала, Рон примерно полчаса сидел у нас в гостиной. Рассказывал про Аберфорта, тот буквально разъярился, когда узнал о том, что ты пропала. Я уверена, эти люди... — Салли замялась, — не сидят, сложа руки.

— Да что они могут? — с тоской вопросил Джастин. — Их даже никто никогда не видел. Может... — он понизил голос, — их вообще не существует? Кто-то просто выдумал какую-то подпольную организацию повстанцев, чтобы у таких, как мы, была надежда непонятно на что. В самом деле, сколько лет прошло, а особых изменений в режиме министерства что-то не видно...

Джастин стушевался под гневными взглядами однокурсников.

— По-твоему, Аберфорт врет? — звенящим от негодования голосом спросила Лиза.

— Я так не думаю, — покачал головой Дин. — У власти всегда найдутся оппоненты. Они же не могут просто так выйти на улицы и раздавать листовки: «Долой Волдеморта!» — страшным голосом проскандировал он, размахивая руками. — Просто нас в их планы не посвящают по вполне понятным причинам.

— Знаете, будет лучше, если мы меньше станем обсуждать такие вещи, — серьезно заметила Гермиона. — Не надо лишний раз дразнить Макнейра и Кэрроу. В этой школе даже у стен есть уши.

К восьми часам весь факультет собрался у портрета Полной Дамы. Гриффиндорцы стояли в шеренге, вытянув волшебные палочки. Проверка палочек была стандартной процедурой, и пожалей Мерлин того, кто применил что-то сильнее Алохоморы.

— Приор Инкантато, — неустанно повторял Макнейр, соединяя свою и проверяемые палочки кончиками. Надзиратель просматривал все заклинания, выпущенные палочкой за последние сутки. — Хм-м, — он опустил одну палочку, а второй приподнял за подбородок голову съежившейся от страха третьекурсницы. — К чему применяла Репаро?

— Гор-горшок цветочный на травологии случайно разбила, — пролепетала бледная девочка.

Макнейр хмыкнул.

— Два часа на отработке у профессора Стебль. Может, хоть тогда у тебя руки из нужного места вырастут. Следующий.

Палочка Колина Криви показала, что ее хозяин использовал заклинание Эпискеи.

— Причина? — сдвинул густые брови Макнейр.

— Моему брату сломали нос, — с вызовом ответил Колин, без страха глядя на надзирателя.

— Раз сломали, значит, заслужил, — лениво бросил Макнейр, швыряя палочку Колина на пол. Затем почти лениво взмахнул своей, и тонкий фиолетовый луч оставил на щеке Колина неприятный красноватый след, как от удара хлыста. Гермиона с трудом поборола дрожь. — Следующий.

Наказав еще с полдюжины гриффиндорцев за применение совершенно безобидных заклинаний, Макнейр отпустил их, задержав взгляд на Гермионе чуть дольше обычного. Его лицо на миг исказила гримаса отвращения, смешанного с любопытством. Гермиона стиснула зубы и поспешила скрыться в гостиной, чтобы больше не чувствовать на себе этот отвратительный липкий взгляд. Уж Макнейр-то наверняка прекрасно осведомлен о том, где ее продержали почти двое суток. Приняв еле теплый душ, она поскорее забралась под тонкое, чуть влажное одеяло и, наконец, уснула. Позади был еще один унизительно долгий и сложный день.

Гостиная Пуффендуя была светлой просторной комнатой, заставленной уютными диванами, креслами и пуфиками и оформленной в желтых тонах. Пенелопа Пуффендуй постаралась на славу, создавая в общежитии своего факультета практически домашний уют. Пожалуй, это было единственное место в огромном замке, где школьники действительно чувствовали себя как дома.

Картина с изображенным на ней натюрмортом распахнулась, и внутрь влез староста шестого курса Эрни МакМиллан. Обычно напыщенный и важный, точно гиппогриф в брачный период, Эрни сейчас выглядел крайне взволнованным и обеспокоенным. Заметив развалившегося на мохнатом ковре перед камином Рона, Эрни стремительно зашагал к нему.

— Рон, тебя Снейп вызывает, — понизив голос, сообщил староста и ободряюще опустил руку на плечо друга. Рон ощутил, как напряглась спина, а во рту пересохло. Обычно подобные вызовы не заканчивались ничем хорошим.

— Что, что ты натворил? — испуганно ойкнула Ханна Аббот, от возбуждения дернувшая себя за светлую косу.

— Неужели засекли нашу благотворительскую деятельность? — подала голос обычно молчаливая и серьезная Сьюзен Боунс. Сейчас девушка выглядела ужасно напуганной.

Друзья смотрели на Рона с таким видом, будто провожали его на эшафот.

— Да все нормально, небось летучая мышь снова вербует стукачей на факультетах, — Рон постарался улыбнуться, чтобы успокоить разволновавшихся ребят, но затея с треском провалилась. Однокурсники все еще испуганно прижимали ладони к губам. — Все будет хорошо, Сью, правда, — Рон выдавил таки улыбку и адресовал ее побледневшей Сьюзен. — Я никогда не стану предателем.

Он покинул гостиную, чувствуя на себе тяжелые взгляды друзей. Уверенности в том, что Снейп позвал его для «делового предложения», у него не было. Но за ним, по крайней мере, не прислали конвой, а если бы начальству школы стало известно о том, что Рон и его друзья нарушают правила, позорного шествия под прицелом макнейровской палочки ему не избежать.

Кабинет заместителя директора находился на третьем этаже. И хотя Рон всеми силами старался оттянуть момент встречи с профессором Снейпом, шагая мучительно медленно, избежать этого ему все равно не удастся. Он глубоко вздохнул, мысленно обозвал себя трусом и постучал в дверь три раза, словно сделал одолжение. В ответ раздалось сухое «Войдите». Снейп сидел у себя за столом и что-то писал в пергаменте иссиня-черным пером. Когда Рон вошел, слизеринский декан исподлобья посмотрел на него и чуть заметно скривился, словно ему в тарелку угодил флоббер-червь. Рон, поджав губы, кивнул в знак приветствия.

— Дверь, Уизли, — равнодушно сказал Снейп. Рон со стуком закрыл дверь кабинета и подошел к профессорскому столу. Снейп тем временем отложил перо и сцепил руки в замок. — Итак, полагаю, вы знаете, почему вы здесь.

Он не спрашивал, а утверждал. Рон отрицательно покачал головой.

— Не имею понятия.

— Лжете, Уизли, — Снейп каким-то образом всегда знал, когда ему врут. Голос профессора вдруг стал ледяным, а черные глаза полыхнули неприязнью к долговязому хаффлпаффцу, замершему перед ним. — Ну что ж, видимо, мне все-таки придется освежить вашу память.

С этими словами он вытащил из ящика стола какой-то сверток и швырнул его на стол перед Роном. Тот мгновенно узнал его и с трудом сглотнул. В этом самом пакете он оставил еду для гриффиндорцев в Выручай-комнате.

— Как это понимать, Уизли? — вкрадчиво осведомился Снейп.

Рон стоял прямо, как палка, но поднять взгляд на профессора почему-то не решался.

— Мне не знаком этот пакет, — с трудом выдавил он.

— Вы лжете в глаза преподавателю и не краснеете. — Снейп поднялся со своего места и прошелся по кабинету до окна. Уставившись на пейзаж за стеклом, он продолжил: — Видимо, общие правила на вас не распространяются? Печально, что вы до сих пор не усвоили обратное. Позвольте напомнить, что кормить магловских выродков с общего стола категорически зап...

— Вы и свою жену так называете? — не выдержал Рон.

Лицо Снейпа некрасиво исказилось и по цвету стало напоминать засохший клей.

— Что вы сказали? — прошипел он. На миг Рону показалось, что его рука метнулась к волшебной палочке, лежащей в кармане.

Рон сообразил, что крупно влип. Терять ему уже было нечего.

— Всем в этой долбанной школе известно о том, кем является миссис Снейп по происхождению. Вы называете «магловскими выродками» детей, которым не повезло родиться в семьях маглов, так почему же ваша жена является исключением?

По тощим желтоватым скулам Снейпа ходили желваки. Глаза полыхали лютой ненавистью, но Рона это все уже мало трогало.

— Подземелье, — четко выговорил Снейп, беря себя в руки. — Камера номер одиннадцать. Мистер Филч уже получил инструкции, но теперь получит новые. За непозволительный тон по отношению к преподавателю и неуважение к нему же. Живо вон отсюда! — рявкнул Снейп, снова выходя из себя.

Рон картинно поклонился и вышел, пинком ноги захлопнув за собой дверь кабинета. Звук пронесся по пустынному этажу протяжным эхом.

Значит, камера номер одиннадцать. Чудненько. Недалеко от лаборатории зельеварения директорат оборудовал своеобразный карцер для особо тяжко провинившихся школьников. Обычно в камере, куда направил Рона Снейп, Филч драл наказанных заколдованными плетьми, да так, что искры из глаз сыпались. Выдерживали пытку немногие, но те, кому довелось пройти через этот круг ада, ни за что не хотели возвращаться в сырое заплесневелое подземелье. Но сейчас Рон думал совсем о другом. Откуда Снейпу известно о том, что он передавал гриффиндорцам еду? Неужели среди своих завелась крыса?

Филч уже ждал его и как-то любовно поигрывал толстым черным кнутом. На губах старого сквиба, который уже едва ползал, играла мерзкая довольная ухмылочка. У его тощих ног вилась пыльно-серая кошка, дать пинка которой было пределом мечтаний любого школьника. Не дожидаясь, когда старая несмазанная телега по имени Аргус Филч потребует снять рубашку, Рон сбросил ее сам. По коже тут же прошелся мерзкий подземельный холодок, отчего крохотные волоски встали дыбом. Отвернувшись к стене и вцепившись пальцами в ледяные камни, Рон закусил губу и приготовился к адской боли. Филч замахнулся и опустил плеть на его спину.

По коже словно огненная стрела прошлась, оставив после себя неприятно зудящий шлейф. Филч ударил снова. Спину будто располосовали надвое. Третий удар. Вниз потекла струйка горячей крови.

После тридцатого удара Рон почувствовал, что начинает терять рассудок. Он давно уже потерял счет ударам, глаза заливало потом, а в голове крохотным молоточком билось одно-единственное имя: Гермиона. Без него она не выживет, сломается, сдастся... А он не должен допустить этого. Значит, он должен оставаться в трезвом уме. Гермиона, Гермиона, солнышко мое...

Наконец Филч, вволю наиздевавший над истерзанной спиной Рона, швырнул ему рубашку и велел убираться на все четыре стороны. Шатаясь и натягивая рубашку на окровавленные плечи, Рон побрел прочь. В дверях он столкнулся с испуганным до дрожи третьекурсником и вымученно улыбнулся ему, подняв вверх большой палец. В ответ мальчишка только обреченно всхлипнул.

Рон не помнил, как доковылял до гостиной. Лишь переступив порог, он вдруг пошатнулся и рухнул бы прямо на пол, если бы его в четыре руки не подхватили подоспевшие Эрни и Симус Финниган. Кто-то из девочек заплакал при виде избитого Рона, чьи-то маленькие прохладные ладошки скользнули по его лицу и груди...

— Кладите его на живот, — велела девушка голосом его сестры Джинни.

Джинни училась в Когтевране, но и гостиную Пуффендуя посещала довольно часто. Видимо, о том, куда ушел Рон, ей сообщили сразу же. Джинни неустанно прикладывала к спине и плечам брата всевозможные лечебные травы и растирала горевшую адским огнем кожу целебными отварами. В больничное крыло после подобных наказаний не пускали никого.

— Эт-то все Снейп... мл-ладший, — всхлипнула Ханна, вытирая лицо испачканным в крови платком. — Роза Целлер видела, как он выходил из кабинета своего папаши, а сразу после этого тебя и вызвали...

— Этот мелкий ублюдок все время вокруг нас вертелся, — сплюнул сквозь сжатые зубы Симус прямо на пол. — Все шпионил, вынюхивал, чем мы занимаемся, чтобы папочке настучать... Как же, полукровка среди всей этой слизеринской чистокровной мрази! Он и выслуживается перед ними, стелется, признания, видите ли, добивается! — Симус снова ожесточенно сплюнул.

— Рон, ты слышишь меня? Рон! — Джинни легонько била его по щекам, надеясь растормошить. — Сейчас будет немного больно, — в ее глазах блеснули слезы, но она решительно сморгнула их. — Потерпи, братишка, сейчас все пройдет...

От щиплющей боли Рону пришлось закусить край диванной подушки, чтобы не заорать на весь замок. Джинни тут же наложила Обезболивающее заклинание. Кожа будто покрылась корочкой льда, но стало куда легче.

— Спасибо, — прохрипел Рон и слабо улыбнулся. — Вода есть?

Кто-то поднес к его потрескавшимся губам стакан с ледяной водой. Рон жадно осушил сразу половину, а остальное вылил себе на голову. Брызги с его рыжих волос полетели во все стороны.

— Ну вот, я уже в порядке, — он попытался сесть. Джинни тем временем чистила его окровавленную рубашку. Спина еще саднила, но терпеть было можно.

Он сильно сомневался в том, что Снейп окончательно удовлетворится экзекуцией, что устроил Рону Филч. Северус Снейп славился своей мстительностью, порой граничащей с жестокостью. Школьники его откровенно ненавидели, а на его уроках, стиснув зубы, тренировали заклятия Круциатус и Сектумсемпра, в душе мечтая однажды вывалить весь арсенал пыточных проклятий на профессора и его сынка, который по подлости своей мог потягаться даже с Макнейром. Однажды в Хогсмиде Рон видел миссис Снейп и возненавидел эту женщину с первого взгляда. Она была такой же грязнокровкой, как и остальные, но почему-то радовалась жизни и в ус не дула, когда в замке в это самое время издевались над беззащитными детьми. Всякий раз, когда Рон вспоминал о ней, у него кулаки сами собой сжимались от ярости и несправедливости.

— Как поживает твой слизеринский дружок, Джинни? — ехидно протянула Лаванда Браун.

Джинни отбросила с лица длинные рыжие волосы и невозмутимо ответила:

— У Блейза все в порядке, спасибо.

— Ах, как мы все рады это слышать, — съязвила Лаванда и с ненатуральной заботой поправила воротник рубашки Рона и разгладила складки на рукаве.

Джинни сделала вид, будто слова Лаванды ее нисколько не задели. Рона самого тошнило и коробило от одной мысли о том, что к его сестре прикасается слизеринец, но Джинни давно уже объяснила ему, что причину, по которой их до сих пор не сжили со света, зовут Блейз Забини.

Ночь выдалась необычайно длинной и тяжелой. Болели, заживая, шрамы на спине Рона и никак не давали ему уснуть. От бессонницы он вытащил подарок Фреда и Джорджа — Карту Мародеров, на которой отображался не только весь Хогвартс с прилегающей территорией, но и все находящиеся на ней люди. Рон любил подолгу рассматривать точку с именем «Гермиона Грейнджер» в Гриффиндорской башне, приглядывал за Джинни и старался не смотреть на нее, когда рядом торчала точка Блейза Забини. Карта много раз выручала их во время помощи гриффиндорцам, ускользнуть от Макнейра или Кэрроу, рыскающих по школе в поисках новых преступников, иной раз удавалось в последний момент... Стоп.

Рон нахмурился, глядя, как точка с именем Уолдена Макнейра лениво двигалась в сторону Гриффиндорской башни. Вот она на миг замерла перед портретом Полной Дамы, но лишь на миг — портрет повернулся, давая надзирателю возможность беспрепятственно проникнуть в башню факультета. В гостиной, к счастью, никого не было, но Макнейра это не остановило. Он двинулся к лестнице, ведущей, как помнил из редких визитов к гриффиндорцам Рон, в спальни девочек. Рон имел несчастье лично познакомиться с этими коварными лестницами, не пропускавшими мужской пол, однако для Макнейра, казалось, они не стали проблемой. Рон чувствовал, как нарастает и зреет в сердце ядовитый сорняк паники. Надзиратель держал путь в комнату шестикурсниц.

Три точки находились по разным углам, значит, гриффиндорки спали. Но тут одна из них шевельнулась и вышла в центр комнаты, на миг замерла, а после направилась вслед за удаляющимся Макнейром. Сердце Рона колотилось где-то у горла — надзиратель куда-то уводил из спальни Гермиону посреди ночи. Почти на автомате Рон сунул босые ноги в кроссовки и схватил палочку. Он не должен позволить этим ублюдкам снова увести Гермиону невесть куда.

Спина все еще мучительно ныла, но теперь на боль легко было не обращать внимания. Страх подгонял Рона, несшегося по темным коридорам спящего замка, а Гермиона между тем покорно следовала за браво вышагивающим Макнейром. Судя по выбранному на карте маршруту, они направлялись в его кабинет. Притормозив, Рон погасил свет на кончике палочки и выглянул из-за угла. Макнейр что-то гнусаво насвистывал, поигрывая своей палочкой, а бледная заспанная Гермиона зябко куталась в тонкий халат и переступала босыми ногами по холодному каменному полу, пытаясь хоть немного согреть ступни.

— Заходи, — неожиданно приветливо произнес Макнейр, распахнув перед гриффиндоркой дверь.

— Пожалуйста, не надо, — раздался слабый измученный голос Гермионы, но Макнейр вдруг грубо схватил ее за волосы и буквально силой втолкнул внутрь, плотоядно оскалившись.

— Будешь возникать, соберу всю школу — пускай смотрят! Шевелись, ну!

От увиденного у Рона кровь застыла в жилах. Гермиона ойкнула, налетев на дверной косяк. Макнейр вошел вслед за ней и захлопнул дверь с такой силой, что задрожали стекла в ближайших к ней окнах. Ярость раздирала внутренности Рона острыми когтями, живот скрутило от ненависти и отвращения. Это... это... Макнейр перешел все границы! Стиснув палочку покрепче, отчего побелели костяшки пальцев, Рон подошел к двери кабинета. Оттуда явственно долетали звуки рвущейся одежды и всхлипывания Гермионы.

— Какая строптивая девка! — злился Макнейр, сыпав проклятия сквозь зубы. — А ну заткнись! — раздался звук пощечины. Рон машинально потер свою щеку и сжал зубы, чтобы не зарычать. — Может, мне Империус на тебя наложить, а? Все сама сделаешь как миленькая! Нет уж... — снова жуткий звук рвущейся одежды, — так будет совсем неинтересно... Ну же, на колени, маленькая грязнокровная шлюшка!

Не выдержав, Рон выпалил первое пришедшее в голову заклинание. Дверь широко распахнулась, и глазам Рона предстала ужасная картина: Гермиона, с трудом удерживая на груди разорванный в клочья халат, сидела на коленках перед оголяющимся Макнейром; по ее щекам беспрестанно катились слезы, а лицо исказилось от ужаса и отвращения. При виде ворвавшегося в кабинет разъяренного Рона в ее глазах промелькнула надежда и кое-что еще, размышлять над чем у Рона не было времени.

— Что за... — Макнейр в ярости обернулся, хватаясь за палочку. Звериная физиономия исказилась от ненависти. — Уизли! Кру...

Но куда более лютая ненависть душила в тот момент Рона. Выкрикнув первое, что пришло в голову, Рон нацелил палочку на грязного ублюдка, надругающегося над Гермионой Грейнджер:

— Авада Кедавра!

Гермиона зажмурилась от ярчайшего зеленого света, на миг наполнившего мрачную комнату Макнейра. Глаза надзирателя маглокровок расширились от ужаса и неверия, смертоносный луч, пущенный Роном, угодил ему прямиком в грудь. Казалось, в первый миг Макнейр просто не понял, что с ним произошло, но когда он грузно рухнул на пол, то больше не шевелился.

Осознание того, что он только что сделал, пришло к Рону не сразу. Палочка выскользнула из ослабевших пальцев, а сам он сполз по стене, держась на волосы. Гермиона, раскрыв рот от ужаса, смотрела то на труп теперь уже бывшего надзирателя, то на Рона, которого била дрожь. Гермиона дрожащими пальцами зачем-то прикоснулась к пульсу на шее Макнейра, едва поборов приступ отвращения.

— Нужно из-збавиться от тела, — вдруг произнес Рон.

Не выдержав, Гермиона истерично расплакалась. Рон подполз к ней на коленях, отшвырнув с дороги труп Мкнейра, и притянул вздрагивающую всем телом гриффиндорку к себе. Та вцепилась пальцами в его футболку, оросив ее обильными слезами.

— Гермиона, послушай, — Рон неловко поглаживал ее по голове; сердце в груди неистово билось то ли от пережитого адреналина, то ли от пугающей близости любимой девушки. — Тебе нужно возвращаться в башню Гриффиндора. А мне — заняться этим, — он с отвращением покосился на мертвое тело.

— Что ты собираешься делать? — простонала Гермиона, глядя ему в глаза. — Тебя поймают, Рон!

— Не поймают, — он вымученно улыбнулся ей. — Я трансфигурирую тело во что-нибудь небольшое и закопаю в Запретном лесу...

— Но его хватятся уже утром. Ты не пройдешь проверку палочек, которую наверняка устроят, и тебя в лучшем случае отправят в Азкабан, а в худшем попросту казнят на глазах у всей школы! На глазах... у меня, — выдавила она, опуская взгляд. Пальцы Гермионы все еще цеплялись за футболку Рона. Он почувствовал, как сердце наполнилось теплом.

— Никакой проверки палочек не будет. Сама подумай — кому придет в голову, что надзирателя укокошил школьник? Они там считают, что у нас кишка тонка такое устроить, — Рон говорил это не сколько для Гермионы, сколько для самого себя, пытаясь успокоиться. Но совесть его нисколько не терзала — он только что убил не человека, а самого настоящего нелюдя, грязную свинью и ничтожную мразь. — Как ты? Он сделал тебе больно? — Рон осмотрел припухшую скулу Гермионы, на которую, видимо, пришлась пощечина Макнейра. Он осторожно коснулся пальцами щеки девушки. — Сильно болит?

— Нет, — прошептала она. — Все в порядке.

Рон дорого бы дал за то, чтобы этот миг никогда не заканчивался, но мешкать больше не стоило. Он огляделся по сторонам в поисках предмета, в который можно было бы превратить тело. Но сосредоточиться, как назло, совсем не получалось.

— Я помогу тебе, — вызвалась Гермиона, поднимаясь с пыльного пола. Она уже не выглядела жалкой и снова стала той решительной гриффиндоркой, которую знал и любил Рон. Недолго думая, он стащил с себя мантию, второпях накинутую еще в спальне, и укутал ею Гермиону, которая наградила его благодарной улыбкой.

— Нет, возвращайся в свою спальню и ложись спать, как будто ничего не произошло, — твердо произнес Рон. — Не волнуйся, меня не поймают, а тебя вот могут запросто, — он взял ее за руку и осторожно провел большим пальцем по клейму на ее кисти.

— Но куда ты пойдешь один посреди ночи? В лес?!

— Не один, мне поможет Симус. Все, нужно поторапливаться, пока все спят!

Он отвел взгляд, но чувствовал, что Гермиона на него все еще смотрит. Затем она вдруг наклонилась, щекоча своими густыми волосами его шею, и осторожно коснулась мягкими губами щеки Рона. Тот мгновенно вспыхнул до корней волос.

— Спасибо, Рон, — прошептала Гермиона, накрывая его ладонь своей. — Я сделаю все, что только в моих силах, чтобы тебя не вычислили. А они будут искать.

— Пусть ищут, — криво улыбнулся Рон. — Мы тоже не такие дураки, как они считают.

С этими словами он занялся трансфигурацией тела Макнейра. С минуту Гермиона еще топталась рядом, но вскоре ушла, тихонько прикрыв дверь. Рон мысленно попросил Мерлина о том, чтобы она беспрепятственно добралась до своей комнаты. В кабинет Макнейра тем временем просочилось привидение, и душа Рона тут же ушла в пятки. Свидетели ему были совершенно ни к чему, а память призраку не сотрешь... Но тут он, к своему величайшему облегчению, обнаружил, что это всего лишь Толстый Монах. Любопытный призрак Пуффендуя подлетел к нему и склонил толстощекую голову, изучая тело Макнейра.

— Да, он мертв, ему уже ничем не поможешь, — констатировало привидение.

Рон нетерпеливо кивнул.

— Фабрицио, друг, срочно лети в нашу комнату и разбуди Симуса Финнигана. Скажи, что мне нужна его помощь. Сделай так, чтобы вас никто не видел. Прошу, это срочно, нужно избавляться от этого!

Толстый Монах, хотя и не отличался особенным умом и сообразительностью, но своих никогда не выдавал. Иной раз буквально сама судьба посылала его им на помощь, как и в этот раз. Монах кивнул и полетел прочь.

Симус появился спустя четверть часа, жутко злой и взъерошенный. Он воровито скользнул в кабинет Макнейра, оглядываясь по сторонам, словно ожидая какой-то подставы. При виде склонившегося над трупом Рона Финниган моментально оживился.

— Ух ты, черт, я сначала подумал, что Монах где-то обкурился, — фыркнул он, небрежно пнув труп ногой и присаживаясь на корточки перед ним. — Классно, чувак, уважаю! — Симус от души хлопнул Рона по плечу.

— Бл*дь, Финниган! — чуть не заорал тот. Лицо Симуса виновато покраснело.

— Прости, чувак, я забыл совсем! Ладно, давай уже закопаем эту мразь, пусть земля ему не будет пухом...

Легче всего удалось превратить тело в большую обглоданную кость какого-то крупного животного. Симус с отвращением укутал ее своей мантией и выглянул из кабинета, проверяя, чист ли горизонт. Все было тихо, Хогвартс мирно спал под бархатным покровом теплой майской ночи. По дороге из замка Рон шепотом поведал другу о том, что произошло.

— Ублюдок, — рычал кипятившийся Симус, пока они шли по неосвещенной опушке Запретного леса. Здесь царил пробирающий до костей холод, значит, где-то неподалеку ошивались дементоры. Нужно было убираться отсюда поскорее. — Убыток недоделанный! Да чтоб тебя фурии на том свете сожрали и не подавились! — он с чувством швырнул на рыхлую землю кость и пнул ее, отводя душу.

Рон взмахнул палочкой, и под молодым деревцем появилась небольшая свежая ямка. Симус пинал кость до тех пор, пока она не свалилась в углубление. Засыпав могилу Макнейра землей, Рон устало прислонился к стволу дерева и вытер вспотевший лоб ладонью.

— Прости, Симус, что втянул тебя в это, — вздохнул он.

— Совсем двинулся, чувак? — покрутил пальцем у виска Финниган. — Мы — одна команда, забыл?

Он поднял вверх правый мизинец. Рон, вяло усмехнувшись, поднял в ответ свой.

— Навсегда.

Крадучись, они двинулись обратно. Рон по Карте проверял, чист ли путь.

— Ну а что Грейнджер? — вдруг поинтересовался Симус. Рон не смотрел на друга, но отчетливо чувствовал, что тот довольно ухмыляется.

— Сказала спасибо, — буркнул он в ответ. Ему не хотелось обсуждать Гермиону даже с лучшими друзьями.

Лицо Симуса разочарованно вытянулось.

— И все? — явно не поверил своим ушам он. — Ну ладно, — уже бодрее закончил он, — у девчонки просто шок. Уверен, завтра она придет к тебе, и все будут наконец-то счастливы...

— Миссис Норрис, — прошипел Рон, заметив какое-то движение на карте. Кошка смотрителя патрулировала верхние коридоры, отрезав парням путь.

— И что? — хмыкнул Финниган, доставая палочку. — Слушай, может, и ее прихлопнем, а?

Кошку они не прихлопнули, но Симус с большим удовольствием саданул ее Конфундусом, отчего миссис Норрис стала вести себя так, словно перенюхала валерьянки. За окном потихоньку светало, значит, скоро в коридорах должен появиться первый преподавательский патруль.

Когда Рон добрался до своей постели, он чувствовал себя выжатым лимоном. На соседней кровати сладко посапывал Эрни. Спина Рона, стоило ему вспомнить о ней, снова отозвалась тянущей болью. Торопливо раздевшись, он нырнул под одеяло и моментально отрубился, не зная, что где-то в Гриффиндорской башне нервно кусала губы так и не уснувшая Гермиона Грейнджер, сжимая в руках его мантию, как любимую игрушку.

Тишина в учительской нарушалась лишь раздражающим постукиванием кончика пера о столешницу. Преподавательский состав дожидался директора, занятого, как обычно, своими жутко важными делами. Алекто Кэрроу нервно сновала из угла в угол и грызла и без того неровный ноготь на указательном пальце. Похоже, внезапное исчезновение Макнейра она восприняла слишком близко к сердцу.

Дверь кабинета распахнулась, и внутрь шагнул Люциус Малфой, как всегда безупречный и надменный. Даже сейчас, когда на повестке дня стоял вопрос о пропаже надзирателя магловских выродков, директор школы держался с достоинством и сдержанностью короля. Заняв свое место за овальным столом, Люциус, поджав губы, жестом велел Алекто последовать его примеру. Та, цокнув языком, уселась, скрипнув ножками стула по идеально вычищенному паркету, и собрание началось.

— Есть ли какие-нибудь предположения, куда мог деваться Уолден? — растягивая гласные, поинтересовался профессор Малфой.

В ответ пожиратели лишь угрюмо переглянулись. Прошло уже четыре дня с момента его исчезновения, поиски ничего не дали, а на призыв через Черную Метку Макнейр не отзывался.

— Смотался на континент? — неуверенно предположил Долохов.

Раздались презрительные фырканья, и Алекто громче всех. Долохов махнул рукой и отвернулся к окну.

— Никуда он не смотался, как ты изволил выразиться, Антонин. — Люциус что-то лениво писал в пергаменте и хмурил белесые брови. — Уолден слишком, — он подчеркнул это слово голосом, — любит свою работу.

У Снейпа промелькнула мысль, что именно это его и погубило, но он тут же отбросил ее. Ответ казался очевидным.

— Разве непонятно, чьи это рук дело? — сухо спросил он. На него тут же уставились любопытные взгляды. Снейп пожал плечами. — Нашим благородным орденцам, видимо, надоело выносить сейфы из Гринготтса.

Алекто зашипела, как кошка, на которую сели. В этой школе даже крысам было известно об отношениях, связывающих ее с Макнейром.

— Профессор Снейп, вы хотите сказать, что исчезновение Уолдена Макнейра — это дело рук Сириуса Блэка и его компании? — внезапно выпрямила спину Минерва МакГонагалл. Ее глаза как-то подозрительно блеснули.

Снейп не удостоил своего бывшего преподавателя даже взглядом. Руки, лежавшие на столе, сами собой сжались в кулаки.

— На мой взгляд, это очевидно.

Люциус задумчиво потер острый подбородок. Кажется, его зацепило предположение Снейпа.

— Судя по нашим данным, Уолден мертв, — произнес Малфой, буравя взглядом одну точку перед собой. — И я, к сожалению, вынужден согласиться с Северусом.

Алекто вытащила из кармана мантии носовой платок и звучно высморкалась. Сидевшую рядом с ней МакГонагалл брезгливо передернуло, и она постаралась незаметно отодвинуться чуть дальше.

Снейп подумал, что по Макнейру немногие в этой школе будут скучать.

— А вы не допускаете мысли, господин директор, что это могли сделать грязнокровки?! — чуть не взвыла Кэрроу. — Я буду пытать этих ублюдков до тех пор, пока они не признаются!

Учительская взорвалась смехом пожирателей смерти. Даже Снейп позволил себе хмыкнуть.

— Да что эти ничтожества могут? — презрительно сузил глаза Долохов. — Твое предположение смешно, Алекто.

— Уолден слишком много себе позволял, — Люциус отбросил перо и встал, заложив руки за спину. Директор принялся неторопливо ходить по учительской — верный признак того, что обсуждение важного вопроса ему не по нутру. — Я не раз делал ему выговоры. Да, палочки магловских выродков проверить все же не помешает. Минерва, займитесь этим, — лениво повернулся он к МакГонагалл. Та стрельнула в него глазами, но больше своего недовольства никак не выказала. — Как бы там ни было, а нам теперь нужен новый надзиратель для Гриффиндора. Завтра я сделаю это назначение, а пока что все свободны.

Заскрипели отодвигаемые стулья. Обменявшись рукопожатиями с коллегами мужчинами и пожелав женщинам доброй ночи, Снейп направился к выходу из школы, спеша домой. В последнее время Лили жутко нервировали его задержки на работе, она стала какой-то раздражительной и все время избегала его общества. Нередко разговоры с женой перерастали в скандалы, во время которых Люси пряталась у себя в комнате, зажимая голову подушкой, и беззвучно плакала. Иной раз Снейпу хотелось просто хлопнуть дверью собственного дома, предоставив Лили вариться в собственном соку сколько влезет, но в итоге понимал, что виноватым себя чувствовать все равно будет он. И сегодня Северус твердо вознамерился исправить положение. Цветочная лавка уже закрывалась, но он сразил продавщицу наповал, купив роскошный букет белых лилий, разбавленных какой-то бархатной декоративной травой. Лили, как и всякая женщина, обожала внимание со стороны мужа.

Снейп подошел к дому, в окнах которого не горел свет, значит, Лили и Люси уже спали, хотя на часах было всего четверть одиннадцатого. Стараясь шуметь как можно меньше, Снейп вошел в дом. Из кухни аппетитно пахло запеченной говядиной в соусе. Он поставил цветы в наколдованную вазу и прошел в их с Лили спальню. Лили мирно спала, накрывшись одеялом до груди; рыжие волосы разметались по белоснежной подушке, лямка ночнушки соскользнула с матового плеча. Чувствуя нарастающее возбуждение, Снейп торопливо разделся и лег рядом с женой, коснувшись губами ее плеча. Лили сонно всхлипнула и вдруг улыбнулась, не размыкая глаз. Снейпу становилось трудно дышать. Он скользнул пальцами по бедрам Лили, задирая ночную рубашку и оголяя ноги. Лили вдруг слегка выгнула спину и что-то тихонько простонала. Снейп вошел в нее пальцами и стал нежно двигать ими. Щеки Лили окрасились возбужденным румянцем, а с пересохших бледных губ сорвался сладкий стон:

— Джеймс... Любимый, не останавливайся...

Северус почувствовал себя так, словно его ударили в пах, а затем вылили ведро ледяной воды на голову. Мир перевернулся с ног на голову, в глазах потемнело, а в ушах зашумело. Он тут же убрал руку и, расширив глаза, в ужасе смотрел на Лили, которая разочарованно выдохнула, лишившись удовольствия, которое доставляли ей его пальцы. Невероятно, она... что? Ей снилось, что рядом с ней... он? Сердце Северуса колотилось где-то в горле, мешая дышать. Щемящая нежность уступила место жгучей ревности и ненависти. Захотелось схватить Лили за волосы и... Снейп несколько раз сжал и разжал кулак, пытаясь успокоиться. Затем упал на подушку, тупо глядя в черный потолок. Мысли сменяли одна другую подобно калейдоскопу.

За пятнадцать лет ему ни разу не потребовалось обновлять чары памяти, наложенные на Лили. До сих пор они работали исправно, но почему именно сейчас решили дать сбой? И Снейп впервые в жизни задумался — а правильно ли он поступил?

В кухне, куда он, не выдержав, сбежал с супружеского ложа, было идеально чисто. Схватив с полки стакан, Снейп наполнил его ледяной водой и залпом опрокинул его в себя. Стало только хуже — от холода заболел зуб. Цветы, мирно покоившиеся на обеденном столе, вызывали глубочайшее отвращение. Снейп поднял было руку, намереваясь разбить вазу ко всем чертям, но тут же бессильно уронил ее и расхохотался.

Истерика била его около пятнадцати минут. За это время он выкурил три сигареты, к которым не притрагивался лет с четырнадцати. Вдобавок ко всему еще и в горле запершило. Северус кашлял, давился, смеялся, но упрямо курил, пока в глазах искры не замелькали. Он казался себе таким ничтожеством, что становилось страшно.

Диван в гостиной был холодным и неуютным, но Северус устроился поудобнее и накрылся наколдованным пледом. В комнате гулял невесть откуда взявшийся сквозняк. Собственный дом, купленный для Лили и детей на деньги, с таким трудом заработанные, казался грязным прокуренным притоном. Оставаться здесь совершенно не хотелось, и виной тому было одно-единственное имя, сорвавшееся с губ жены.

За завтраком Лили с ним не разговаривала и вообще держалась как-то виновато. По глазам жены Снейп видел — она в курсе, чьим именем назвала его минувшей ночью. Люси уныло ковыряла омлет, то и дело вздыхая и шмыгая носом. Дочка просто ненавидела ссоры родителей, равно как и сам Снейп ненавидел ссориться с Лили, но вчерашнее никак не желало уходить из его головы.

— Недосолено, — буркнул он, швыряя вилку в сторону и поднимаясь. — Позавтракаю в школе. Люси, идем.

Люси поцеловала Лили в щеку и бросилась в прихожую обуваться. Снейп последовал за ней, оставив Лили на кухне, где она сразу же швырнула едва тронутый омлет в мусорное ведро. Он видел, как она сгорбилась, прислонившись к раковине. На миг ему захотелось обнять ее, но всего лишь на миг, который был сразу же упущен. Не утруждая себя прощальными словами, Снейп покинул дом. Люси, шедшая рядом с ним, нервно теребила ручку портфеля.

Погода как нельзя лучше отражала дурное настроение Северуса Снейпа. Небо бороздили гигантские грозовые тучи, изредка перебрасывающиеся молниями. В школе было ничуть не веселее. В холле на него налетел Филч с требованием обновить заклятия на хлыстах, потому как они, по мнению ползучего дряхлого сквиба, «недостаточно эффективны». На уроке по темным искусствам Паркинсон разошлась до такой степени, что тощую грязнокровку Перкс пришлось отправить таки в больничное крыло. Выражения лиц гриффиндорцев в кои-то веки не были жалкими — сейчас на них отражалась чистая и искренняя ненависть ко всем, кто их гнобил в течение шести лет. Будь Снейп не так озабочен сохранением собственной семьи, он бы задумался над тем, что попахивает бунтом — исчезновение Макнейра, кто бы ни был причастен к нему, явно вдохновило магловских выродков на какие-то решительные действия. Снейп вдруг отчетливо понял, что ему плевать.

— Позвольте представить, — скучающе объявил Люциус за обедом, — нового надзирателя учеников факультета Гриффиндор. Питер Петтигрю.

Из-за стола поднялся человек, растолстевший чуть ли не втрое с момента своей последней встречи с Северусом Снейпом. Крысиная морда бывшего поттеровского прихлебателя лоснилась от оказанной ему чести. Снейп бросил на Петтигрю мимолетный взгляд и вдруг вспомнил день, вернее, практически ночь, когда выбил из этого ничтожества важнейшие сведения о скрывающихся Поттерах. Со сжавшимся сердцем он вдруг ощутил, что тогда в последний раз видел настоящую, искреннюю Лили, а не тот камуфляж, с которым он прожил пятнадцать лет.

И снова тот же самый вопрос — стоило ли оно того? Чтобы спустя годы, почти взрослых двоих детей и проклятой работы, чтобы всем им жилось хорошо и счастливо, во время интимной близости быть названным именем того, кого Снейп даже сейчас ненавидел всем существом?

Ровно в полночь он, с бутылкой бургундского вина в руках, постучал в дверь кабинета Алекто Кэрроу. Та с неохотой открыла ему, но, увидев гостя, тут же взяла себя в руки. На заспанном усталом лице Алекто отразилось удивление, смешанное с каким-то довольством. Снейп мысленно закатил глаза, но отступать уже было поздно.

— Добрый вечер, Северус, — хмыкнула Алекто. — Хотя никакой он на деле не добрый, но я рада, что ты зашел. Все уже давно к тому и шло, верно?

Он снова бежал по лесу, продираясь сквозь заросли плюща и терновника, царапал лицо и руки в кровь, но упрямо следовал за призрачной ланью, сверкающей, как бриллиант. Лань дразнила, убегая все дальше в лес, она смеялась низким грудным смехом, а затем вдруг растаяла, как дым, оставив после себя лишь гнилостный запах предательства. Запах коснулся ноздрей Джеймса, отчего у него закружилась голова, и он чихнул прямо во сне.

— Будь здоров, — ласковый голос Эффи вывел его из полудремы.

Джеймс нехотя разлепил глаза. Темная комната освещалась лишь одинокой свечой на тумбочке Эффи. Сама она не спала и, опершись на локоть, смотрела на Джеймса, теплыми пальцами поглаживая его по щеке. Джеймс сглотнул и опустился на подушку, затем поймал руку Эффи и поднес ее к губам.

— Снова? — спросила Эффи; в ее синих глазах, сейчас почти черных из-за темноты, читалась боль.

Он кивнул и с трудом сглотнул, стыдясь перед ней собственных снов, с которыми ничего поделать не мог. Эффи положила голову ему на грудь и вздохнула.

Скрипнула дверь, и на пороге возникла Мелинда в длинной ночной рубашке, сжимающая маленькими ручками большого плюшевого зайца с ушами, размером превосходящими все остальное тело игрушки. Девочка заспанно протерла кулачком глаза. Эффи приподнялась и посмотрела на дочь.

— Мел? — прошептала она, стараясь не разбудить задремавшего было снова Джеймса. — Что-то случилось, дорогая?

— Мне опять снятся они, — поежилась Мелинда, потирая босые ступни друг о друга.

Джеймс мысленно ругнулся и дал себе обещание больше никогда не пугать расшалившуюся дочку Пожирателями Смерти.

— Иди к нам, котенок, — он откинул одеяло приглашающим жестом. — Здесь тебя ни один Пожиратель не достанет.

Упрашивать дважды Мелинду не пришлось — она проворно юркнула в родительскую постель и прижалась маленьким тельцем к Джеймсу. Тот укрыл ее, и Мелинда, довольно улыбаясь, уткнулась холодным носиком ему в грудь. Эффи погладила дочку по растрепанным смоляным волосам и ласково поцеловала в макушку. Вскоре малышка сладко засопела, вследствие чего сон быстро пришел и к ее родителям.

Утро в доме номер двенадцать на площади Гриммо всегда было зябким, а порой и по-настоящему холодным. Обитатели дома спешили на кухню в надежде согреться за чашкой горячего шоколада. Щелкнул дверной замок, и вскоре в кухню вошел Фрэнк, разбрызгивая капли дождя, попавшие ему на мантию и волосы. В руках у него был свежий номер «Пророка», украденный, как обычно, из киоска в Косом переулке. Рита вынимала из духовки свежеиспеченные булочки, которые Натали щедро посыпала сахарной пудрой.

— Тебе помочь? — вежливо осведомился Альбус, усаживаясь рядом с Натали.

Она послала ему благодарную улыбку и придвинула сахарницу. Альбус зачерпнул немного сахарной пудры, но пока донес ее до остывающих булочек, половина успела просыпаться. Мальчик тщетно попытался спрятать румянец. Джеймс и Эффи обменялись понимающими улыбками.

— Давай-ка я, милая, — Эффи отняла у Мелинды ложку, которой она щедро размазывала нутеллу по протянутой Натали булочке. Нутелла оказывалась где угодно — на руках и свитере девочки, на столе и даже в волосах у Джеймса — но только не на булочке. У Мелинды было такое обиженное лицо, словно мама отняла у нее крайне важное занятие, благодаря которому она спасет мир.

— Бла-бла-бла, все светские сплетни какие-то, — ворчал Сириус, просматривая отсыревшую газету.

— А, ты на шестой странице посмотри, — посоветовал Фрэнк, завтракающий нутеллой прямо из банки.

Сириус открыл нужную страницу, и его лицо перекосилось от отвращения. Поджав губы, он перевернул газету, чтобы всем домочадцам был хорошо виден небольшой заголовок: «Новое назначение в штате Хогвартса: Питер Петтигрю занимает должность смотрителя магловских выродков».

— «К сожалению, местонахождение Уолдена Макнейра до сих пор остается неизвестным. Администрация школы предполагает, что к исчезновению мистера Макнейра причастна преступная организация, именуемая Орденом Феникса. Всех, кто располагает любыми данными, ведущими к поимке вышеупомянутой преступной группировки, просьба немедленно связаться с любым представителем власти»… О, ребята, да за наши головы по куску галеонов обещают. Расценки растут, — ухмыльнулся Сириус, швыряя газету в камин. Огонь вспыхнул, пожирая все еще влажную бумагу.

— Фу, как грубо, — скривилась Рита. — Статья — полный отстой.

Скитер, как журналистка до мозга костей, в любой корреспонденции в первую очередь оценивала уровень написания статей, а уже потом — сенсационность новостей.

— Мне только жаль, что не мы до этого выродка добрались, — хмуро заметил Джеймс, сжимая вилку. — Интересно, кто это нам так помогает?

— Меня больше интересует, кому в здравом уме пришло в голову назначить старину Хвоста надзирателем? У Люциуса совсем шарики за ролики закатились?! — хмыкнула Алиса.

— Как бы там ни было, — Сириус отодвинул стул и встал, — а я сегодня же отправляюсь в Хогвартс и там замочу эту падлу.

— Куда?! — в один голос воскликнули Тонкс и Натали. Обе смотрели на Сириуса с таким видом, словно тот объявил, что снаряжает научно-исследовательскую экспедицию на Северный полюс.

К удивлению и недовольству Эффи, Джеймс поддержал нелепое предложение Сириуса.

— Я с тобой, Бродяга.

— Так, хватит, — Эффи, держась за виски, тоже поднялась на ноги. — Никто никуда не поедет. Сколько раз мы пытались пробраться в Хогвартс и сколько раз терпели неудачу?

— Ничего, в этот раз стимул у меня посерьезнее будет, — прорычал Джеймс, удивляясь, почему, собственно, он умеет превращаться в оленя, а не в овчарку. — Если понадобится, я траншею вырою.

Алиса прикрыла глаза ладонью, демонстрируя свое отношение к заявлению Джеймса. Сириус успокоился первым. Он расстроено плюхнулся обратно на стул и закрыл лицо руками. Джеймс допил кофе и застегнул толстовку. Путь ему предстоял не самый приятный. Сегодня он должен был встретиться с Фредом и Джорджем Уизли. Несколько недель тщательных проверок этих ребят не выявили ни сучка, ни задоринки.

— Будь осторожен, — Эффи поправила Джеймсу воротник и уткнулась лбом ему в плечо.

Они стояли в коридоре у входной двери, пока остальные покидали кухню. Ремус пожелал Джеймсу удачи, Фрэнк пожал руку, Рита с необычайной для нее серьезностью похлопала по плечу. У Поттера сложилось дурацкое ощущение, что друзья провожают его по меньшей мере на смертный бой. Альбус и Мелинда стояли чуть поодаль, держась за руки. Джеймс не без гордости посмотрел на своих детей. Его дети. Его плоть и кровь. И все было бы замечательно, если бы рядом с ними стоял еще и Гарри…

— Хорошо, — покорно улыбнулся он Эффи.

Маленькая хрупкая, как тростинка, Эффи даже в свои неполные тридцать четыре выглядела на двадцать. Она была его первым воспоминанием после двух месяцев сумасшествия, его вернувшимся счастьем. Его голубка. В прямом смысле этого слова.

Косой переулок еще спал в объятиях мерзких свинцовых облаков, нависающих над Лондоном. Джеймс уже четырежды проклял слишком длинную и кудрявую, по его мнению, бороду, наколдованную Эффи в качестве маскировки. Проходя мимо какого-то открывающегося магазина, он бросил невольный взгляд на свое отражение в стеклянной витрине. Дурацкая твидовая шапка и некогда добротный плащ делали его похожим на вокзального бомжа, но сейчас это было только к лучшему. Джеймс сжал в кармане волшебную палочку, когда на глаза ему попался выгоревший на редком английском солнце плакат, изображающий еще двадцатилетнего Сириуса. Именно таким — небрежно красивым и широко улыбающимся — магический мир его и запомнил.

Подавив желание сорвать гребаный плакат к чертям дракловым, Джеймс приблизился к яркому и совершенно непохожему на остальные унылые лавочки Косого переулка магазину. Братья Уизли постарались на славу, обустраивая свой бизнес — даже в такую рань дверной колокольчик «Всевозможных волшебных вредилок» смолкал разве что на короткое время. Проводив взглядом нервную мамашу, которая силой тащила хнычущего мальчугана прочь от ярких витрин, Джеймс вошел внутрь и осмотрелся.

Будь такой магазин во времена их юности, от Хогвартса камня на камне бы не осталось. Но разглядывать товары не было ни времени, ни желания. Симпатичная девушка с короткой стрижкой, сидевшая на кассе, едва заметно сморщила носик, когда к ней подошел странный неопрятный посетитель. Джеймс положил на прилавок шутливую волшебную палочку, и девушка тут же занялась ее упаковкой, не глядя на покупателя.

— Семь сиклей, — буркнула она. Джеймс молча протянул ей галеон и два кната. Брови девушки приподнялись. — Подождите здесь, — велела она, узнав условленный жест.

Спустя две минуты она вернулась, нервно покусывая обветренную нижнюю губу.

— Идемте, сэр, — тихо позвала его девушка. — Мистер Уизли и мистер Уизли ждут вас у себя в кабинете.

Кабинет «мистеров Уизли» скорее напоминал захламленный чулан. Вся документация шаткими конструкциями располагалась на кофейном столике, служившем, судя по всему, рабочим столом. Одинаковые до последней веснушки на добродушных лицах Уизли восседали за так называемым столом. Один из них водрузил на него ноги, а второй поигрывал волшебной палочкой, из которой вырывался фиолетовый дымок.

— Спасибо, Верити, можете идти, — произнес тот, чьи ноги покоились на столе.

Девушка послушно закрыла за собой дверь, за которой послышались ее удаляющиеся шаги. Один из близнецов протянул Джеймсу руку, и тот с некоторой осторожностью пожал ее.

— Доброе утро, — поздоровался второй близнец и представился. — Джордж Уизли.

— Можете звать меня Макс.

Близнецы понимающе кивнули. Один из них вытащил из пачки сигарету и закурил, пуская дым кольцами.

— Угощайтесь, — он протянул пачку Джеймсу. Тот взял одну, и близнец щелкнул магловской зажигалкой. Джеймс успел запутаться, кого из них как зовут, поэтому мысленно окрестил курившего Уизли Фредом. — Виски?

— Лучше сразу к делу. Расскажите-ка, как вы вышли на Аберфорта и, следовательно, на нас?

Джордж хохотнул, но под колючим взглядом Джеймса снова сделался серьезным.

— У нас было без малого семь лет, Макс, которые не прошли даром. В один прекрасный день года эдак два назад Аберфорт Дамблдор сам возжелал поговорить с нами и предложить работу.

Джеймс стряхнул пепел в грязную пепельницу, которую левитировал ему Фред, и снова затянулся. Курил он редко, поэтому в горле слегка першило.

— Макнейр. — Он заметил, как переглянулись близнецы. — Ваша работа?

— Нет, — расслабленно сказал Фред, — но мы знаем, чья.

— Можете не говорить. В любом случае, передавайте нашу благодарность этим героям.

Близнецы явно были довольны собой. Джеймс ухмыльнулся. Проклятая борода тут же защекотала лицо.

— Чем вы в данный момент занимаетесь? — подался вперед Джордж. — Об ограблении Гринготтса мы в курсе.

В его голосе звучало уважение.

— Пытаемся понять, зачем Реддлу все еще нужны маглокровки. Что он с ними делает. Куда они все деваются после окончания Хогвартса. И почему он вообще держит их в школе. Вам что-то об этом известно?

— Нет. Но есть подозрение, что Реддл ставит какие-то опыты, для которых ему нужна кровь маглокровных. Опыты проводятся в Хогвартсе, где-то на нижнем уровне школы. Время от времени кто-то из грязнокровок пропадает, а после возвращается и не помнит, где был и что с ним делали.

— Это нам известно, — нетерпеливо кивнул Джеймс.

— На одном курсе с нами училась Патриция Стимпсон, маглорожденная. Ей объявили амнистию, понятия не имею, за какие заслуги, — потирая подбородок, сообщил Фред. — Думаю, вам было бы полезно побеседовать с ней.

— Если только на ней не лежит заклятие Памяти, — заметил Джордж.

— Это не проблема, — Джеймс задумчиво откинулся на стуле и швырнул недокуренный бычок в пепельницу. Эффи сумеет вытащить из этой Стимпсон нужные воспоминания, сомнений у него не было. — Вопрос в другом: где ее искать?

— Да черт ее знает, — поморщился Джордж. — Может, сидит у какого-нибудь Яксли в приемной и наяривает ему омлеты, — многозначительно приподнял бровь он.

— Так вот вам работа, парни, — развел руками Джеймс. — Найдите эту вашу Стимпсон. Думаю, лишней она не будет. Только сделайте все аккуратно. Нам внимание совершенно ни к чему.

— Обижаете, Макс, — Фред и Джордж, кажется, действительно обиделись, ну или вид сделали. — Может, мы и не такие крутые, как ваш Орден, но кое-что можем. Согласен, Дред?

— Естественно, Фордж, — близнецы довольно хлопнули друг друга по ладоням.

— Тогда добро пожаловать в наш «крутой» Орден, — фыркнул Поттер. Донельзя довольные собой Уизли обменялись с ним рукопожатиями. — Кстати, отличный магазин, парни.

Близнецы были польщены.

Когда Джеймс вышел в торговый зал, тот уже был набит покупателями чуть ли не до отказа. В основном это были мамы-папы с детьми-дошкольниками, и Джеймс подумал было купить что-нибудь своим, но на него и без того как-то странно косились и старались обходить стороной. Он направился к выходу и в дверях столкнулся с каким-то подростком. Тот низко опустил голову, которую покрывал капюшон темно-зеленой толстовки, и хриплым простуженным голосом буркнул:

— Извините.

Джеймс не стал утруждать себя ответом и вышел на улицу. Парень наоборот вошел внутрь и стянул с головы капюшон, отчего с черных волос, торчавших во все стороны, полетели дождевые капли. Сунув руки в карманы плаща, Джеймс торопливо зашагал к выходу из Косого переулка. Нельзя сказать, что встреча с близнецами что-то дала, но теперь, по крайней мере, у них появилась ниточка по имени Патриция Стимпсон, потянув за которую, они смогут наконец распутать этот клубок.

Будильник зазвенел ровно в половине восьмого. Лили нехотя вытащила руку из-под одеяла и выключила его. Клацнула кнопка, надоедливое пищание смолкло, и комната снова погрузилась в уютную утреннюю тишину. Лили сладко потянулась и снова закрыла глаза.

Наконец-то наступили летние каникулы, значит, ей не нужно вставать в жуткую рань, готовить Северусу и Люси завтрак, а затем битый час будить их. Наконец-то можно было валяться в теплой постели, сколько душа пожелает, а Лили еще с детства была жуткой соней. Дети будут спать чуть ли не до обеда, а уборка подождет. Успокоив свою совесть, Лили погрузилась в объятия Морфея, сонно проведя рукой по подушке мужа в надежде запустить пальцы в непослушную черную шевелюру. Но она была пуста.

В одиннадцать часов Лили все-таки заставила себя подняться и отправилась в душ. Полотенце Северуса было сухое, зубная щетка тоже явно была нетронута. Лили почти равнодушно смотрела на себя в зеркало над умывальником. В последнее время у Северуса завелась привычка не ночевать дома. Обычно он ссылался на неотложные дела на работе, когда она задавала ему вопросы. Интересно, какое оправдание он придумает на этот раз?

Да, Лили часто снился Джеймс Поттер по ночам. Да, то самый раздражающий ее однокурсник, который был влюблен в нее в школе. Да, ей не давали покоя эти сны, казавшиеся такими реалистичными, что становилось страшно не по себе. Вот и сегодняшняя ночь не стала исключением. Лили плеснула холодной водой на лицо и руки, провела ногтями по щекам и немного успокоилась. Кто виноват в том, что она видит такие сны?

На завтрак были блинчики с клубничным вареньем. Лили суетилась у плиты, то и дело подкладывая в стремительно пустеющие тарелки детей свежеиспеченные горячие блинчики. Люси облизывала пальцы, испачканные в варенье. Клод листал какой-то журнал с изображенным на нем человеком в черном плаще и белой маске. В кухню сквозь голубые льняные занавески робко заглядывало солнце, приглашая на прогулку по окрестностям Хогсмида.

— Папа опять не ночевал дома? — грустно спросила Люси.

— У него много работы в школе, — ответила Лили, наливая детям чай и усаживаясь на свое место. Клод покосился на нее, но ничего не сказал.

В этот момент хлопнула входная дверь. Лили нехотя поднялась со стула и направилась в прихожую, где Северус, прислонившись плечом к стене и держась за дверной косяк, снимал обувь. Не глядя на жену, он прошел в кухню, откуда раздался недовольный возглас Люси:

— Папа, ты что, пьяный?!

— Не пьяный, а выпивший, — поправил дочь Северус, грузно плюхнувшись на освобожденный Лили стул. — Между прочим, могу себе позволить в честь окончания учебного года...

— Учебный год закончился два дня назад, — не глядя на него, сообщила Лили и принялась мыть посуду вручную.

Она чувствовала на себе тяжелый взгляд мужа, но не поворачивалась к нему лицом.

— Где ты ночевал?

Вместо ответа Снейп поднялся на ноги и принялся шарить по кухонным шкафчикам. Лили вытерла руки полотенцем и скрестила их на груди, с неприязнью глядя на мужа. Да, она была перед ним виновата, но неужели обязательно надираться в хлам, не ночевать дома, Мерлин знает в каком виде возвращаться утром домой и садиться за один стол с детьми?

— А тебя это еще интересует? — язвительно осведомился Северус. Не найдя ничего спиртного, он саданул кулаком по стенке шкафа.

— Я так больше не могу, — расплакалась Люси и убежала прочь, громко хлопнув дверью. Клод какое-то время еще делал вид, будто занят чтением, но вскоре сдался и он и ушел вслед за сестрой.

— Какой пример ты подаешь детям? — прошипела Лили, силясь взять себя в руки. А она-то надеялась, что день будет таким же замечательным, как и утро! Сейчас, разбежалась.

— Лил... отстань, — поморщился Снейп. — Ты же знаешь, что я хороший отец... Вот сейчас пойду и извинюсь перед Люси, — его немного пошатывало, когда он направился к двери. Лили сжала губы и закатила глаза.

— Иди спать, Северус, — сухо сказала она и повела слабо сопротивляющегося мужа в спальню. От него пахло не только алкоголем, но и дешевыми женскими духами. С тяжелым вздохом она сняла с него свитер, брюки и носки и уложила на кровать, решив про себя вечером сменить постельное белье. Не хватало еще, чтобы она спала на простынях, от которых несет другой бабой. Лили наколдовала стакан с водой и оставила его на прикроватной тумбочке, после чего плотно закрыла дверь спальни и устало потерла лоб.

А ведь как романтично у них все начиналось! После школы они стали жить вместе, даря друг другу любовь и заботу. Лили, зная непростой характер Северуса, старалась создать в доме уют, как-то смягчить нрав своего парня, и ей это удалось. Каждый раз она ожидала его возвращения с очередного задания Того-Кого-Нельзя-Называть с больным сердцем, но понимала, что так надо ради их счастья. Ведь Северус пошел на службу к нему ради того, чтобы защитить ее. Вот только с годами все это перестало казаться таким романтичным и рыцарственным. Лили была невыносима мысль, что он убивал из-за нее других людей, что все ее друзья при новой политике либо мертвы, либо преступники в бегах. Она мечтала уехать из этой страны вместе с детьми, но всякий раз что-то неизменно удерживало ее здесь незримыми нитями. Словно у нее оставалось какое-то незавершенное дело в Британии. Лили не понимала, что это значит, да и уехать она никуда не могла, несмотря на свое привилегированное положение в новом обществе. И сейчас все, что осталось от благородного самоотверженного Северуса — это пьяный мужлан, от которого за милю разило изменами.

Люси сидела у себя в комнате, обхватив коленки руками, и беззвучно всхлипывала. Лили присела рядом с дочерью и прижала ее к себе. Девочка доверчиво уткнулась лицом ей в грудь. Ее голос звучал несколько приглушенно и хрипло от слез:

— Вы с папой больше не любите друг друга?

Лили не знала, что ей на это ответить.

— Это просто сложный период в нашей семье, детка, — она погладила Люси по волосам. — Все наладится.

— Правда? — Люси подняла на нее темные заплаканные глаза.

— Обещаю, — Лили поцеловала дочь в лоб, пытаясь убедить в этом скорее саму себя. — Ну что, айда по магазинам? Только не с таким кислым лицом, иначе нам ничего не продадут.

Через полчаса миссис и мисс Снейп вышли из дома и направились к небольшому продуктовому магазину. Хотя для Хогсмида магазин был чуть ли не супермаркетом. Пока Люси убежала в молочный отдел за кефиром, Лили тщательно отбирала морковь и лук для рагу на ужин.

Вдруг рядом с ней кто-то остановился. Лили обернулась к незнакомцу лицом и вдруг узнала его. Питер Петтигрю собственной персоной, бывший однокурсник-гриффиндорец. Вот уж кто изменился за пятнадцать лет! Сейчас Хвост телосложением больше всего походил на профессора Слизнорта; брюки на нем едва не лопались и почему-то были коротковаты. По-видимому, Петтигрю изо всех сил старался выглядеть представительно, но с бордовым галстуком-бабочкой явно переборщил и теперь скорее напоминал клоуна, нежели сотрудника Хогвартса. Лили ощутила, как что-то неприятно кольнуло ее в животе.

— М-мерлин, Лили, — заикаясь, выдавил Петтигрю. — Вот уж неожиданная встреча...

Лили постаралась быть предельно вежливой, но ей ужасно не понравилось, что Петтигрю то и дело прятал от нее взгляд.

— Да, давненько не виделись, Питер. Как дела?

— Хорошо, — улыбнулся он, обнажая мелкие острые зубы, как у крысы. Лили стало вдвойне мерзко, хотя она и не понимала, чем это чувство вызвано. В школьные годы они вполне мирно общались. — Я... я... — бормотал он, отчего-то бледнея.

— Ты что-то хочешь сказать? — нахмурилась Лили, пристально глядя на бывшего однокашника. То смутился еще больше.

— Ты... ты, наверное, ненавидишь меня, и я прекрасно тебя понимаю... Я сам себя ненавижу, Лили...

Она снисходительно улыбнулась.

— Каждый выживает, как может, Питер. Ты выбрал путь, показавшийся тебе наиболее легким, пусть он и ужасный, но это твой выбор. Я ведь и сама замужем за Пожирателем смерти...

— Я не хотел, Лили, правда не хотел... Он... он заставил меня, — Петтигрю, кажется, был близок к истерике.

— Я понимаю, — прохладно отозвалась Лили. Этот странный разговор начал ее напрягать. — Я ведь не осуждаю тебя...

Хвост наконец поднял на нее взгляд, в котором читалось искреннее недоумение.

— Не осуждаешь? — пискнул он; продукты, которые он держал в руках, выпали и рассыпались по полу. На них обернулась какая-то пожилая пара, и Лили почувствовала себя неловко. — Не осуждаешь за то, что я сделал? Нет, я всегда знал, что ты святая, но чтобы до такой степени...

Лили хотелось бросить покупки и сбежать из этого злосчастного магазина подальше от Петтигрю, который явно не понимал, что несет.

— Я практически своими руками убил Джеймса и Гарри, а ты... ты говоришь, что не осуждаешь меня?

— Мерлин, да при чем тут ты? — рассерженно прошипела Лили. — Ну да, я слышала, что Поттер в приступе убил свою жену и сына, но при чем тут мы с тобой?!

Хвост вдруг тихонько засмеялся, и этот смех окончательно вывел Лили из себя. Она обернулась, ища взглядом Люси, чтобы убраться таки отсюда, иначе у нее точно случится нервный срыв. Петтигрю не в себе, но почему она должна видеть его сумасшествие? Она сделала было шаг прочь от хихикающего Хвоста, но тот вдруг схватил ее за руку и с силой повернул к себе лицом. Сейчас он напоминал раненого зверя, бьющегося в агонии. Лили стало страшно.

— Ты все позабыла, — констатировал Хвост, с видом ученого вглядываясь в ее лицо. Лили было мерзко находиться так близко к нему, его зловонное дыхание опалило ей ноздри. — Ну конечно, как я сразу не догадался! Тебе изменили память, миссис Поттер, — прошептал он, зло ухмыляясь. — И с тех пор ты стала миссис Снейп, не так ли?

Лили почувствовала, как у нее подкашиваются ноги. Что за чушь?! Позади них уже собралась любопытствующая толпа, среди которых была и Люси, сжимающая пачку с кефиром.

— Отпусти меня, сумасшедший, — вырвалась Лили и поманила к себе дочь. — Люси, идем отсюда!

— Растишь снейповское отродье, — раздалось ей вслед, — а о сыне Джеймса даже не помнишь! Жаль было увидеть то, что с тобой сделал Нюниус.

— Мама, что происходит? — Люси постоянно оглядывалась на Хвоста, пока Лили упрямо тащила ее из магазина. — Куда мы? Что тебе сказал мистер Петтигрю? Кто такой Нюниус? Что за сын Джеймса? — забрасывала ее вопросами дочь.

Лили даже не слышала ее голоса. Ее охватила дикая ярость, от которой она тщетно пыталась освободиться. Это ничтожество Петтигрю еще смеет насмехаться над ней, придумывая всякие сказки?! Да что он о себе возомнил, сволочь! Вот же негодяй...

Жуткая боль пронзила ее голову от затылка до лба. Лили вскрикнула и пошатнулась, хватаясь руками за виски. Перед глазами все почернело, как от копоти. Боль не утихала, но вместо напуганной дочери, что-то выкрикивающей, Лили видела совсем другую картину...

Живописная полянка на окраине Запретного леса освещается лишь порхавшими с цветка на цветок феями. Она лежит на бархатной траве, постелив под голову пахнущую грейпфрутом мантию, и ласково перебирает короткие мягкие волосы парня, чья голова покоится у нее на животе, пытаясь взлохматить их еще больше. С неба на нее смотрят мириады звезд, которые кажутся ей самым прекрасным в мире, потому что она любит и любима, потому что они счастливы.

— Смотри, звезда падает! — она тянет руку вверх и смеется. — Загадывай скорее желание!

Парень что-то бормочет в ответ, а Лили зажмуривается и просит небеса только лишь о том, чтобы ее счастье никогда не заканчивалось. Она даже знает имя своему счастью и готова выкрикнуть его так громко, насколько хватит голосовых связок.

— Загадал? — она садится и склоняет голову к лицу Джеймса, касаясь губами его горьковатых губ. — Что ты пожелал? — не в силах сдержать любопытство она.

— Ну если я тебе расскажу, то точно не сбудется, — фыркает Поттер и жмурится от удовольствия, когда нежные пальчики Лили проникают под его рубашку и касаются горячей груди, где бьется самое дорогое в мире сердце.

— Пожалуйста, Джеймс, иначе я умру от любопытства, — она знает, что перед таким тоном Поттер ни за что не устоит.

Он перекатывается на траву, одну руку закидывает за голову, а второй притягивает к себе Лили.

— Я загадал, чтобы все твои желания всегда сбывались...

— Нет, — простонала Лили, — это не мое, не мое, нет... Убирайтесь из моей головы...

Но ее тут же настигло новое воспоминание:

Ослепительный белый свет, куда-то движущийся под грохот колес. Все куда-то бегут, над ней склоняются два лица, которые она не может различить из-за пота, застилающего глаза, но по голосу узнает то, что принадлежит ее мужу:

— Джеймс, — она с силой стискивает его руку, когда живот снова разрывает на части от схваток, — если я умру, позаботься о нашем малыше... будь ему хорошим отцом...

— Что ты болтаешь, дурочка, — смеется Джеймс, но голос у него до жути напуганный. — Ты не умрешь, Лили, совсем скоро родится наш Гарри, и у него будут твои глаза, помнишь?

Она неуверенно смеется, но смех тут же переходит в дикий крик боли. Рука Джеймса выскальзывает из ее руки, целители не пускают его в палату. Она как наяву видит его разозленное таким положением лицо, буквально кожей чувствует его страх и мысленно обещает ему, что все будет в порядке...

Через несколько мучительных минут родильный зал наполняется громким возмущенным криком маленького человечка со слипшимися от крови черными волосенками. Личико малыша сморщенное и некрасивое, но для Лили ее ребенок самый прекрасный в мире. Она прикладывает его к груди, несмотря на жуткую усталость. В палату, невзирая на попытки акушера остановить его, врывается бледный Джеймс.

— Не смотри на меня, я ужасно выгляжу, — пытается увернуться от поцелуя Лили, но Поттеру плевать. Он — самый счастливый человек в мире. Как и она. Ведь теперь их трое.

— Мама... мамочка, — всхлипывала напуганная Люси, пока вокруг Лили суетились какие-то незнакомые люди. — Что с тобой?..

Лили ощутила, как по подбородку и губам течет что-то липкое и соленое. Видимо, у нее пошла из носа кровь. Она вдруг поняла, что лежит прямо на асфальте посреди Главной улицы. Кто-то вызывал целителей, но она снова ощутила приступ ослепляющей боли. Возвращающиеся воспоминания... как же больно, Мерлин, хватит!..

— Лили, хватай Гарри и беги! Быстрее, я задержу его!

Времени на панику нет, но Лили чувствует, как она мерзкими холодными щупальцами обвивается вокруг горла. Снизу раздаются звуки битвы, она различает голос Джеймса и еще один, тоже хорошо знакомый... Холодная ярость бьет ее точно в грудь. Только не он!

— Как тебе понравится это, Поттер? — издевательски вопрошает Снейп. Слышится звук падающего тела, Лили кусает губу, чтобы не закричать от боли и бессилия.

Она опускает Гарри в кроватку, касается губами лба сына и обещает ему, что все будет хорошо...

Слепая жгучая ненависть обрушивается на нее, когда она смотрит в глаза бывшему лучшему другу, переводящему палочку с ее ребенка прямо на нее...

— Я не убью тебя, Лили, — голос сухой и шелестит, как осенняя листва. — Империо...

В следующий миг она обнаружила, что лежит в теплой уютной постели, пахнущей какими-то лекарственными травами. За окном была глубокая ночь, Люси мирно посапывала рядом на стуле. Из коридора доносились голоса Снейпа и незнакомого мужчины, сыпавшего медицинскими терминами. Лили различила слова «нервное потрясение» и устало закрыла глаза. Перед мысленным взором еще мелькали какие-то обрывочные воспоминания, но уже не причиняли такой боли.

Северус проводил врача и закрыл дверь. В прихожую вышел Клод. Они о чем-то разговаривали, но у Лили не было желания слушать. Она нащупала руку дочери и стиснула ее. Люси вздрогнула и открыла глаза.

— Как ты, мам? — тут же спросила она.

Лили слабо улыбнулась.

— Бывало и получше. Дай мне воды, дорогая.

Люси выполнила ее просьбу. Лили жадно осушила стакан с водой полностью, отчего мелкие ручейки ледяной воды потекли по подбородку.

— Иди к себе, Лу. Отдыхай. Со мной все в порядке.

Люси осторожно коснулась губами щеки Лили, поправила ей одеяло и вышла. Спустя какое-то время вошел Северус. Лили скрутила ненависть и боль, но она просто притворилась спящей. Снейп улегся и ласково погладил Лили по плечу. Она с трудом поборола дрожь омерзения, закусив губу, чтобы не зарычать. Вскоре Снейп от нее отстал и, повернувшись на другой бок, погасил свет. Едва раздалось его сопение, Лили решительно отбросила одеяло и встала. Голова еще немного кружилась, немного подташнивало, но ее это не остановило. В конце концов, она дралась с Беллатрисой Лестрейндж, когда была на четвертом месяце самой первой беременности. Она бесшумно вытащила из шкафа дорожную сумку и принялась укладывать вещи.

— Клоди, — Лили потрясла сына за плечо, отчего тот заворчал какие-то ругательства и с головой укрылся одеялом. — Клоди, просыпайся.

— Мам, ты чего? — нехотя разлепил глаза Клод. — Тебе снова плохо?

— Нет. — Лили поставила на его кровать другую сумку, поменьше. — Возьми только самое необходимое. Мы уезжаем.

— Куда? — мгновенно проснулся Клод.

— Пока не знаю. Поторопись, — велела Лили и отправилась будить дочь.

Она не могла уйти, не сказав Снейпу на прощание пару ласковых слов. Тот мирно спал и не проснулся, даже когда Лили крепко привязала его руки к кровати и наотмашь ударила по щеке. Снейп дернулся и разлепил заспанные глаза.

— В чем дело?

Лили нагнулась к самому лицу мужа, отчего их носы практически соприкоснулись друг с другом.

— Я тебя ненавижу, — поражаясь своему хладнокровному спокойствию, сообщила Лили.

Снейп, казалось, нисколько не удивился.

— Что ты делаешь? — задал вопрос он, когда Лили с сумкой в руках направилась к двери.

— Мы уезжаем, — объявила она, злясь, что приходится объяснять очевидное.

Снейп вопросительно изогнул бровь.

— Куда?

— Подальше отсюда. Можешь забыть о нашем существовании.

— Ты не можешь забрать у меня детей, — попытался остановить ее Северус.

Лили медленно обернулась, держась за дверную ручку.

— Пятнадцать лет назад тебя это не смутило, — хмуро произнесла она и вышла, не удостоив мужа и взглядом. Вслед ей донеслось:

— Может, развяжешь меня, дорогая? А если я в туалет захочу?

Ночь стояла холодная и туманная. Дети уже были на улице и сейчас зябко кутались в тонкие летние куртки. Клод шаркал ногами, пока они направлялись к станции по безлюдной темной улице. Люси молчала, лишь изредка шмыгая носом.

— Почему мы не можем аппарировать? — спросила она, когда Лили уже в десятый раз постучала в окошко билетной кассы, где никто не спешил их обслужить.

— Потому что вы несовершеннолетние и пользоваться магией вне школы не имеете права, — отчеканила Лили, давая понять, что больше эту тему поднимать не намерена. — Наконец-то! — буркнула она, когда заспанная кассирша открыла окошко. — Три билета на ближайший поезд.

Кассирша посмотрела на нее как на полоумную.

— Через сорок три минуты будет поезд до Эдинбурга, — зевая во весь рот, сообщила кассирша.

— А можно куда-нибудь подальше?

В результате Лили приобрела билеты до Коукворта, Мерлином и Богом забытого города, куда проходящий поезд отправлялся через час с небольшим. В зале ожидания было пусто. Люси задремала, положив голову Клоду на плечо. Тот в свою очередь не спал и угрюмо рассматривал кофейный автомат.

— Что происходит, мам? — не выдержал таки он.

Лили погладила сына по щеке и невесело улыбнулась.

— Долгая история, сынок...

— Мы вроде никуда не спешим.

Она потерла лоб и шумно втянула в себя воздух. Клод смотрел на нее, ожидая ответа. Лили же искренне не знала, с чего стоит начать. Пришлось вернуться чуть ли не к истокам. Она говорила около получаса. За это время Клод ни разу не перебил ее, не задал ни одного вопроса. Он просто слушал с каменным выражением лица, а Лили понятия не имела, что он обо всем этом думал.

— Значит, у нас был брат? — вдруг спросила Люси.

Лили вздрогнула. Она была уверена, что дочка крепко спала.

Клод вскочил и принялся мерить зал ожидания широкими шагами.

— Я не верю в то, что отец его убил, — жестко отрезал он.

— Он изменил маме память, Клоди! — воскликнула Люси, гневно глядя на брата. В глазах девочки стояли слезы — принять правду об отце оказалось слишком сложно. — Он столько лет заставлял нас пытать грязнокровок Круциатусом! Тебе не кажется, что порядочные честные люди так не поступают?!

— Порядочные, честные, — передразнил сестру Клод. — Не в том мире мы живем, сестренка!

— И кто виноват, что мир таков? — разозлилась Люси, вскакивая. Волосы растрепались и лезли ей в лицо, а глаза полыхали злостью и обидой.

— Не ссорьтесь, — устало попросила их Лили; сил на то, чтобы повышать голос, не осталось. — Я не настраиваю вас против вашего отца, я просто рассказала вам правду.

Клод злобно пнул ножку сиденья и отвернулся. Мальчик явно был задет за живое. Все время отец был для него предметом для подражания и гордости. Лили пожалела о том, что разоткровенничалась с детьми.

— Производится посадка на электропоезд, следующий по маршруту Эдинбург — Коукворт, — объявил бесплотный женский голос. — Пассажиры с билетами на четыре часа семнадцать минут, просьба занять свои места. Электропоезд отправляется в путь через две минуты.

— Идемте, — Лили решительно поднялась с места и, подхватив поклажу, направилась к выходу.

Небольшая электричка тихонько гудела, собираясь отправиться в дальнейший путь. Сонный кондуктор принял билеты и помог занести единственным хогсмидским пассажирам чемоданы в вагон. Лили накрыла Люси наколдованным пледом и положила голову дочери к себе на колени. Поезд медленно тронулся, застучали колеса, набирая скорость. Вскоре Хогсмид вместе с лживой жизнью остался позади.

— Где мы остановимся и что будем делать дальше? — спросил Клод, равнодушно глядя в потолок вагона.

Поезд качнуло на рельсах. Люси положила ладони под щеку и снова засопела.

— Остановимся в гостинице, — тихо ответила Лили, поглаживая дочь по волосам. — А потом — не знаю.

Косой переулок представлял собой унылую серую улочку, каких в Лондоне тысячи. Из небольшого запыленного окна комнатки в «Дырявом котле» открывался вид на магический квартал, но Гарри Поттер предпочитал закрывать его шторами.

Гарри устроился на кровати поудобнее и перевернул страницу зачитанной «Истории Хогвартса». Снизу доносились возмущенные голоса других постояльцев гостиницы, требующих принести им еще выпивки. Мужчина, занимавший соседнюю комнату, не раз звал Гарри присоединиться к ним, на что парень всегда отвечал вежливым, а порой и не очень отказом.

В комнате было душно — недавно закончился дождь, и сквозь открытую форточку внутрь просачивался запах озона, витавший в воздухе. Столица не вызывала у Гарри ничего, кроме разочарования — на фоне суетливого одноцветного Лондона с его бесконечными туманами и моросью родная деревушка Сент-Саймонс казалась живописным цветущим уголком в сказочной стране. Прошло полтора месяца с того дня, как Гарри осиротел во второй раз. Решение поселиться в самом дешевом номере волшебной гостиницы пришло не сразу, но без наблюдений за Косым переулком было не обойтись. Гарри учился жить самостоятельно, привыкал к своему старому новому имени и каждый день как-то наивно надеялся, что именно сегодня все поменяется. На стене у изголовья его кровати висел замаскированный для горничной плакат с картой Амстердама — на самом деле он изображал Сириуса Блэка, чье лицо Гарри обвел красным маркером и поставил рядом три жирных восклицательных знака. Напоминание было излишним — его утро все равно начиналось с одной-единственной мысли: где искать этого таинственного человека?

Гуляя по Косому переулку, Гарри пристально вглядывался в лица случайных прохожих, хотя умом и понимал, что Сириус Блэк, как человек, должно быть, неглупый, уже давным-давно покинул Британские острова, а то и Европу. По крайней мере, лично он именно так бы и сделал, если бы вся страна объявила его чуть ли не в международный розыск.

Захлопнув книгу, Гарри сунул ноги в кроссовки и накинул толстовку. В желудке затаилась голодная боль, а завтракать в помещении, где раздражающе шумят кутилы, ему не улыбалось. Гарри облюбовал небольшой ресторанчик в переулке, куда намеревался отправиться перед началом рабочего дня. Хозяева «Всевозможных волшебных вредилок» оказались ребятами понимающими и приняли его на работу без документов. Гарри нравилось работать в их магазине — тамошняя атмосфера хоть как-то помогала ему не свихнуться от одиночества и тоски по родителям.

В кафе он занял самый неприметный столик. Ему не нравилось, когда посетители глазели на него, хотя за последнее время завсегдатаи, кажется, успели привыкнуть к странному парню, одетому всегда в одну толстовку и не первой свежести джинсы. Заведение не пользовалось популярностью у элиты волшебного мира, так что риска быть пойманным или хотя бы просто узнанным здесь не было. В основном здесь питались рабочие или же компании не самых обеспеченных подростков.

— Доброе утро, — из размышлений Гарри вывел приятный женский голос. Он поднял на подошедшую к нему официантку взгляд. Девушка была очень красива, с добродушными карими глазами и рыжими волосами, убранными в аккуратный конский хвост. — Что будете заказывать?

К своему удивлению, Гарри вдруг ощутил, как запылали щеки. Ему еще не доводилось общаться со столь привлекательными девушками, хотя вопрос официантки насчет заказа полноценным общением назвать было сложно.

— Яичницу с беконом и чай, пожалуйста, — попросил Гарри. Официантка отметила заказ в бланке, улыбнулась и ушла прочь.

Он наблюдал, как она ловко лавировала между занятых столиков, держа высоко перед собой подносы с блюдами и чашками. Раньше он ее здесь никогда не видел. Вероятно, она была еще школьницей и устроилась подработать на летние каникулы.

Позавтракав, Гарри вышел из кафе и направился к сверкающему всеми красками магазину братьев Уизли. В дверях он столкнулся с каким-то странным неопрятным мужчиной, торопливо извинился и зашагал к подсобке, на ходу поздоровавшись с кассиршей Верити. Сегодня должна была поступить большая партия необходимых ингредиентов, значит, Гарри придется забыть о ланче. Но, к его удивлению, в подсобку, куда он выгружал полученные товары, пришел один из хозяев, который пребывал в самом лучшем расположении духа. Нет, Фред и Джордж Уизли и раньше были довольно дружелюбными и не слишком строгими начальниками, но сегодня Гарри отчетливо видел, что Уизли чем-то жутко доволен.

— А, Генри, — улыбнулся он, — ты уже почти закончил? Чудесно. — Он довольно потер руки и вдруг сделался необычайно серьезным. — Слушай, друг, тут такое дело… Сегодня после закрытия прибудет еще партия товара… запрещенного, — многозначительно приподнял брови он. Гарри молчал слушал, ожидая продолжения. — Не желаешь поработать сверхурочно? Мы не пожадничаем.

Платили Уизли и без того неплохо, но Гарри все равно отчаянно нуждался в деньгах. Кто знает, сколько ему еще придется проторчать в душной комнатушке в «Дырявом котле», может, всю оставшуюся жизнь, ведь с каждым днем шансы отыскать Сириуса Блэка становились все призрачнее. А куда Джонатана Тайлера, урожденного Гарри Поттера, а теперь Генри Латимера возьмут без образования? Чем там будут заниматься Уизли с этим «запрещенным» товаром, его не интересовало. Ему просто нужны были деньги.

— Запросто, мистер Уизли, — пожал плечами Гарри, вытирая руки о штаны робы. Начальник только закатил глаза.

— Повторяю в сто двадцать шестой раз — зови меня просто Джорджем, окей?

И в самом деле, близнецы были старше него от силы года на три. Поэтому Гарри, улыбнувшись, кивнул и вернулся к работе.

К ночи он был выжат, как лимон, зато жутко доволен проделанной работой. Поставщиком нелегального товара оказался неприятного вида тип, увешанный золотыми цепями и перстнями, как престарелая леди. Его наполовину лысая макушка блестела от пота, даже по носу то и дело катились капельки пота. Мужчина, несмотря на свою довольно вызывающую внешность, производил впечатление человека надежного. Такого, которому за соответствующую плату можно доверить любое дело… И тут у Гарри созрела идея.

Отряхивая кричащий фиолетовый пиджак от чуланной пыли, поставщик вышел из магазина через заднюю дверь. Гарри торопливо двинулся за ним. Нагнав типа у зловонных мусорных баков, над которыми вились тучи мух, он положил ему на плечо руку. Мужчина резко обернулся, неловко выхватывая из внутреннего кармана пиджака волшебную палочку, но, увидев, что его настиг всего лишь шестнадцатилетний мальчишка, расслабился, хотя подозрение из его взгляда не исчезло.

— Чего тебе? — недружелюбно гаркнул он. На Гарри тут же повеяло табачным перегаром, но выражать недовольство он не стал. — Все, как договаривались, я с хорошими людьми всегда честен…

— Тихо, — Гарри огляделся по сторонам, и это не ускользнуло от влажных глазок поставщика. — У меня личный вопрос.

Он замялся, не зная, как ему сформулировать свою просьбу. Для начала он похлопал себя по карману, выудил оттуда галеон и небрежно сунул его мужчине. Тот немного презрительно скривился, и Гарри, скрепя сердце, всучил ему еще пять.

— Слушаю вас, юный сэр, — подобострастно хмыкнул мужчина.

— Мне нужно найти одного человека.

— Да раз плюнуть, — оживился собеседник. — С тебя фамилия и кусок золотыми.

Гарри ощутил, как в животе что-то мерзко екнуло.

— Сколько?! — выдавил он, краснея от злости. — Пошел ты!

С отвращением убрав руку с плеча наглеца, Гарри зашагал было обратно к магазину, но не успел сделать и пары шагов, как его настиг голос спекулянта:

— Да погоди ты, парень, это шутка была! Двести золотыми.

Гарри не обернулся. Мужчина торопливо засеменил за ним.

— Ладно, твоя взяла. Сто пятьдесят.

— Сто, — упрямо сжал губы Гарри. Победа практически была у него в кармане. Он вспомнил, как отец любил торговаться с жадным соседом, когда тот приходил покупать баранину.

Спекулянт махнул рукой.

— Сто двадцать и точка, парень. Говори фамилию.

Еще раз оглядевшись, Гарри нагнулся к самому уху мужчины и шепнул:

— Сириус Блэк.

— Чего?! — мужчина шарахнулся от него, как от гадюки. Пот обильными ручьями полился по его лицу и шее. — За сто двадцать галеонов так рисковать своей шеей? Ты с какой Гремучей ивы упал, чью фамилию вообще назвал? Нет уж, гуляй, мальчишка!

Горькое разочарование опалило горло Гарри. Презрительно хмыкнув, спекулянт заковылял прочь, затем, развернувшись на пятках, аппарировал в неизвестном направлении. Злобно пнув какую-то жестяную банку, отчего она угодила в стену магазина Уизли, Гарри зашел в подсобку и захлопнул за собой дверь. Что ж, попытаться все равно стоило. Реакция спекулянта только подтверждала, что Сириус Блэк неуловим и якобы опасен до такой степени, что даже отпетые жулики без страха и упрека не рискуют связываться с ним.

— Все в порядке, Генри? — участливо осведомилась Верити, надевая куртку. — Какой-то ты бледный и расстроенный…

— Устал просто, — Гарри постарался улыбнуться. — Доброй ночи, Верити.

— Пока, — она кокетливо помахала ему и ушла.

В магазине стояла тишина. Никто не кричал, требуя купить ему Кровопролитных конфет или показать действие Перуанского порошка мгновенной тьмы, не стрекотал кассовый аппарат, выбивая бесконечным покупателям чеки. Гарри любил тишину, но сейчас она действовала на него угнетающе, особенно после неудачного разговора за подсобкой.

Звякнул дверной колокольчик.

— Закрыто, — буркнул Гарри, не глядя на вошедшего. В ответ раздалось смущенное покашливание.

— Я знаю.

Он резко обернулся и обнаружил перед собой ту самую рыжеволосую официантку из кафе. Сейчас на ней вместо униформы был легкий свитерок и джинсы, а огненно-рыжие волосы мягкими завитками распущены по острым плечам. Девушка выглядела уставшей, но улыбалась вполне искренне. Гарри ощутил, что снова краснеет.

— Сестренка, а мы тебя уже заждались, — в торговый зал вышел один из близнецов. Гарри так и не научился различать, кто из них кто. Вроде бы у Фреда, по словам Верити, нос чуточку пошире, но не приглядываться же каждый раз к носам братьев! — Как первый рабочий день? Мажоры вроде твоего Забини не приставали?

— Не приставали, — усмехнулась девушка, заправляя прядь волос за ухо. — Зато дали немного чаевых.

— Генри, познакомься, — обратился Уизли, кем бы он ни был, к Гарри. Тот мгновенно оторвал от коробки с лихорадными леденцами деланно заинтересованный взгляд и вежливо подошел к парочке. — Это Джинни, наша младшая и единственная сестренка. Джинни, это Генри Латимер.

— Очень приятно, — Джинни протянула ладонь, и Гарри судорожно пожал ее. Ему показалось, что он тряс ее как-то слишком долго, отчего Джинни смущенно улыбнулась, а ее брат понимающе хмыкнул. — Приходите в наше кафе завтра, Генри.

При упоминании кафе в желудке у Гарри самым неромантическим образом заурчало.

— Приду, — кивнул он, чувствуя себя полнейшим идиотом. Да что с ним вообще происходит?!

Подошел второй близнец, и Гарри поспешил удалиться. На пороге он невольно оглянулся на что-то рассказывающую братьям Джинни. Перехватив его взгляд, она улыбнулась и махнула ему рукой на прощание. Гарри махнул в ответ и тут же ушиб руку о дверной косяк. Потирая саднившую кисть, он плотно закрыл дверь и обреченно выдохнул. Ему не хотелось слышать то, что говорили Джинни ее братья.

Приняв едва теплый душ, Гарри моментально завалился на кровать и практически сразу же уснул, не обращая внимания на острую боль в желудке.

* * *

Утро, как и предыдущее, было довольно противным. Одеяло за ночь почему-то отсырело, не спасли от утреннего холода даже согревающие чары. Укутавшись в высушенное одеяло, Гарри невидяще смотрел в окно, где в небе проплывали тяжелые свинцовые тучи. Спать хотелось страшно, но еще больше хотелось набить живот. Из паба в этот раз никто не кричал, все было тихо и довольно таки цивилизованно, но Гарри, вопреки громадному желанию остаться на завтрак в гостинице, бодро направился в излюбленное кафе.

Каждый день начинался и заканчивался с мыслью о Джинни. Гарри поймал себя на том, что думает о ней практически постоянно. Девушка нередко приходила к нему во снах, где они гуляли по оживленному, совсем не такому, к которому привык Гарри, Лондону и просто беседовали. Она рассказывала ему о Хогвартсе, о своей семье, даже о своем кролике, который был почему-то лилового цвета. В жизни все было совсем иначе. Общение с Джинни Уизли сводилось к вопросу о том, что желает заказать Генри, и, следовательно, его ответу. Гарри старался задерживаться в магазине, чтобы увидеть Джинни еще раз. Пару раз он встречал ее посреди Косого переулка в сопровождении довольно привлекательного лощеного парня, который составлял ему полный контраст от идеально причесанной макушки до носков лакированных туфель. Однажды Джинни была вместе с этим лощеным типом и еще одним их ровесником, который отличался необычайно белесыми волосами. Вид у него был такой, словно ему под нос сунули кусок драконьего навоза. Гарри бесконечно удивляло, что такая позитивная девушка как Джинни нашла в этих угрюмых аристократах? А то, что парни были из богатых влиятельных семей, было заметно сразу.

К середине июля Лондон наконец избавился от дождей и туманов, на смену которым пришло настоящее жаркое лето. Как Гарри ни радовался приходу долгожданного тепла, а в этом все же были и некоторые минусы — жара не самым благоприятным образом действовала на его работоспособность. Но он не жаловался даже самому себе, продолжал внимательно наблюдать за посетителями переулка, не особенно рассчитывая на успех. Пока однажды успех сам не пришел к нему в подсобку.

То и дело оглядываясь и грызя не слишком чистые ногти, к нему заявился тот самый спекулянт, который отверг его просьбу заняться поисками Сириуса Блэка. Вероятно, бизнес Наземникуса Флетчера — так, по словам Джорджа, звали этого неприятного типа — пошел на спад, и ему срочно потребовался новый заработок. Гарри сделал вид, будто до визита Флетчера ему нет никакого дела, хотя внутри все так и подпрыгнуло. Флетчер опустился на перевернутый ящик с таким видом, будто уселся на трон.

— Слушай, Генри… или как там тебя, — Флетчер промокнул свою лысину желтоватым платком. — Я тут пораскинул мозгами и решил таки тебе помочь. Давай вот как договоримся — двести галеонов, и господин Блэк явится к тебе на блюдечке. Идет?

Гарри прикинул свои возможности. Двести галеонов за встречу с Сириусом Блэком… стоит ли он того? Об этом человеке Гарри знал разве что имя и то, что он связан с таинственным Орденом Феникса. Скорее всего, он ведет какую-то подпольную повстанческую работу, но Гарри больше притягивало другое. Блэк — единственная ниточка, которая связывала его с родным отцом, тем, который Поттер.

— Сто пятьдесят.

— Парень, ты меня не уважаешь, — возмущенно развел руками Флетчер. — Сто семьдесят.

— Заметано, — Гарри протянул было довольно оскалившемуся спекулянту руку, но тут же отдернул ее. — Стоп. Где гарантия, что ты меня не кинешь или не выдашь Блэка властям?

— Ну-ну, полегче, приятель, — Гарри передернуло от этого его «приятель», но ситуация была из тех, когда ради достижения цели приходилось связываться с кем попало. — В школе мы со стариной Блэком были на короткой ноге. Кто я, по-твоему, если кореша своего этим падлам министерским сдам?!

Слова Флетчера мало убедили Гарри, но делать было нечего. Раз Фред и Джордж доверяют ему, значит, человек он и вправду надежный.

— Только, брат, с тебя аванс, — снова развел руками Флетчер. — Сам понимаешь, в какое время живем. Ох, зря ты вообще встречу с ним затеял, смертник, — покачал головой он. — Дразнить Министерство нынче мало кто отваживается. Слыхал небось новое распоряжение — всех, кого уличат в связях с орденцами, под трибунал без разговоров…

— Я не боюсь Азкабана, — глухо сказал Гарри. Порывшись в карманах, он высыпал в ладони Флетчера все деньги, что там были. Тот как-то воровато спрятал их и поднялся, стукнувшись головой о притолоку. — Сколько времени вам нужно? И как мне с вами связаться?

— Я сам с тобой свяжусь. Время, понимаешь, тут угадать сложновато. А вообще… рисковый ты парень, Генри, — хмыкнул Флетчер напоследок. — Откуда ты хоть взялся?

— У мамы из живота, — хмыкнул Гарри, и Флетчер, не задавая больше идиотских вопросов, покинул подсобку, оставив Гарри в каких-то двойственных чувствах.

Едва на небосклоне засияло солнце, как дети заканючили, что хотят на природу. В доме, который, несмотря на все усилия Риты, Эффи и Алисы, оставался душным и пыльным, можно было попросту свихнуться. Весь вечер Джеймс с Сириусом разгребали походное обмундирование, валяющееся на чердаке без дела вот уже несколько месяцев; Ремуса после полнолуния выхаживала Тонкс. Женское население дома запасалось съестным и напитками. Вылазка обещала занять не меньше суток. Аберфорт мог называть эту затею пиром во время чумы сколько угодно.

Добирались до леса Дин на обыкновенном магловском автомобиле. В этом путешествии через полстраны магловским способом был свой шарм — машина была увеличена изнутри заклинанием незримого расширения, так что стала напоминать небольшой автобус. Сириус пристрастился к изобретениям маглов еще будучи школьником. От гвалта, стоявшего в машине, раскалывалась голова, и он пожалел, что не вооружился примером Фрэнка — тот преспокойно читал какой-то журнал с берушами в ушах.

Добрались до места часов за пять. Машина отличалась не только вместительностью, но и быстроходностью. Мелинда первой выскочила из автомобиля и, подпрыгивая, погналась за пестрой бабочкой. Остальные принялись разгружать походный скарб. Сегодня им предстоял поистине магловский отдых.

— Давай я, — Эффи с улыбкой отобрала у ругавшейся сквозь зубы Риты спички, которые то и дело ломались, даже не вспыхивая. Вскоре собранный Альбусом и Невиллом хворост уже полыхал и кипятил воду в чайнике. Джеймс и Фрэнк сосредоточенно накладывали защитные чары — мало ли кому приспичит прогуляться в этой части леса.

Ремус был все еще бледен после полнолуния, но улыбался вполне свежо. Тонкс поила его какими-то лечебными отварами и время от времени принималась рассказывать анекдоты.

— Мама, смотри, какая бабочка, — Мелинда раскрыла ладошку, с которой, тяжело расправив помятые крылья, сорвалась и устремилась в голубое небо пойманная букашка. — Ой, улетает, — огорчилась девочка.

— Не расстраивайся, Мелли, она спешит к своим деткам, — Эффи провожала бабочку улыбающимся взглядом. — Она должна быть свободна.

— Ладно, я поймаю ящерицу, — решила Мелинда и убежала. Вслед ей несся крик матери:

— Только не выходи за пределы защитных заклинаний!

Иногда Сириусу начинало казаться, что Эффи слишком опекает своих детей. Волнение матери было вполне понятным, но лично он предпочел бы, чтобы Натали росла более самостоятельной. Их с Ритой ребенок не унаследовал тягу к авантюризму, любопытство Натали тоже обычно сдерживала в узде и предпочитала сидеть в гостиной и читать какую-нибудь книгу. Отчасти Сириус был рад, что она родилась девочкой, поскольку дочери подобная непохожесть на него еще была простительна. Больше всего Натали напоминала ему Регулуса, его младшего брата. Рита же утверждала, что Натали характером пошла в ее бабушку. На этой почве они частенько в шутку препирались, перетягивая одеяло на свою сторону, но к единому мнению так и не пришли. Даже имя девочке дала Алиса, выбранная крестной матерью. Родители и тут устроили состязание, которое оба же проиграли.

Полянка, которую они выбрали для отдыха, была довольно укромной. Пришлось тащиться чуть ли не в глубину леса, зато здесь было невероятно красиво. Нога человека ступала здесь крайне редко, поэтому природа сумела сохранить свою красоту и очарование нетронутой. Фрэнк раздал карты. На колени к Сириусу вспрыгнула пушистая кошечка дымчатого цвета. Хитро покосившись на забавно чешущего затылок Сохатого, Сириус швырнул на импровизированный стол червового валета.

— Ах ты маленькая шпионка, — сквозь смех заметил Джеймс, глядя на кошку, которая лапкой показывала на карту Блэка.

У Натали действительно была довольно удачная для шпионажа анимаформа. Правда, Рита все равно строго-настрого запрещала ей покидать дом номер двенадцать в одиночку.

— Мальчики, обедать! — позвала Эффи, раскладывая по тарелкам жареные на костре сосиски и запеченный картофель. После утомительной поездки желудки у всех урчали уже довольно продолжительное время.

Когда на лес опустились сумерки, сквозь купол защитных чар пробился сияющий лунным светом патронус-козел. Сириус внутренне весь напрягся, приготовившись к очередным дурным новостям. Патронус замер в центре окруживших его людей и сообщил голосом Аберфорта:

— Уизли прислали весточку. Стимпсон у них. Флетчер тоже просит о встрече. Завтра в двенадцать на Гриммо.

Патронус растаял. Все обменялись приободренными взглядами. Несмотря на то, что отдых, кажется, пора заканчивать, новости Аберфорта в кои-то веки были хорошими.

— Значит, подводной рыбалки не будет, — обиженно подытожила Мелинда.

— В следующий раз, котенок, — пообещал ей Джеймс.

Мел росла той еще сорвиголовой. Сириус не сомневался, что когда придет время обучать девочку анимагии, та в результате обратится львицей.

— Интересно, что понадобилось этому мелкому пройдохе? — поморщилась Рита, подразумевая Наземникуса. Еще со школы у этих двоих установилась взаимная нелюбовь, поэтому иметь с Флетчером какие-то дела казалось Скитер оскорблением. Особенно после того, как лет пять назад благодаря ему Пожиратели чуть было не схватили Ремуса. — Он же за кнат готов мать родную дементорам сдать! — кипятилась Рита.

— Узнаем, — Сириус тоже не был в восторге от грядущей встречи с Наземникусом, но его это заинтриговало. — Главное, что Стимпсон найдена. Надеюсь, хоть теперь мы с мертвой точки сдвинемся.

К двенадцати все собрались за столом в кухне дома номер двенадцать. Детей, к их вящему неудовольствию, на собрание не пустили, даже Невилла, которому до совершеннолетия оставалось четыре дня. Дело носило очень серьезный характер, нельзя было допустить, чтобы что-нибудь сорвалось.

Аберфорт появился в пять минут первого. С ним были близнецы Уизли, к которым орденцы отнеслись с подозрением, но небольшая проверка детектором лжи подтвердила, что перед ними реальные люди. Уизли явно пришли в восторг от места, где скрывались повстанцы — дом располагался в самом сердце Лондона, буквально под носом у Министерства.

Девушка, которую они привели, дрожала от страха. Ей завязали глаза и усадили на стул, стоявший посреди кухни.

— Что вам надо? — плаксивым тоном начала девчонка, вертевшая головой. — Кто вы такие?

— Не бойся, — Фрэнк поставил другой стул рядом и уселся на него, положив руки на спинку. — Здесь тебе не причинят зла.

Патриция Стимпсон недоверчиво хмыкнула.

— Нам нужно задать тебе несколько вопросов, — продолжил Фрэнк. — Ответишь и уйдешь с миром.

— Так вы меня и отпустили! — взвизгнула девушка. Кажется, у нее начиналась истерика.

— Тихо, — Рита подалась вперед и приставила к горлу испуганно сжавшейся Патриции простой карандаш. Девушка охнула и съежилась, Алиса и Эффи с трудом удержались от ухмылок. — Отвечай быстро и четко. Твой статус крови?

— Грязнокровка, — буркнула Патриция, опустив голову.

— Так. Идем дальше. Чем ты занимаешься после Хогвартса?

Девушка молчала. Закатив глаза, Рита чуть сильнее надавила карандашом ей на горло.

— Работаю… в Лютном переулке, — чуть не плача, ответила Патриция.

— Кем и где работаешь?

— В… публичном доме, — краснея от унижения, призналась девушка.

Эффи поморщилась, словно увидела на своей любимой кухне таракана.

— Рассказывай, — спокойно потребовала Скитер. — Кто хозяин, как ты там очутилась.

Поняв, что отпираться бессмысленно, Патриция вздохнула.

— Когда я училась на пятом курсе в Хогвартсе, наш надзиратель… Макнейр… он заставлял меня делать ужасные вещи. Каждую ночь он приходил в башню Гриффиндора, рассматривал девушек и неизменно выбирал меня. Потом уводил к себе и отпускал только утром. Я страшно устала от его домогательств и издевательств, которым подвергали нас в школе. Я хотела покончить с собой, но не успела. Макнейр помешал мне… а потом я ничего не помню. Скорее всего, меня отправили на нижний уровень школы. Рано или поздно туда всех отправляют. Кто-то возвращается, а кто-то — нет. Я вернулась, но что со мной там делали, я не знаю.

— Понятно. Как тебе присудили амнистию? — Рита кусала губы, борясь с жалостью и отвращением.

— Я думаю, это Макнейр ходатайствовал. Он неустанно напоминал нам, что тех, кто будет вести себя смирно и радовать его, ждет награда. Мне даровали жизнь после школы и отправили в бордель. Хозяин — давний друг Макнейра.

— Господи, какой ужас, — прижала ладони к губам Алиса. — Если это и есть свобода, то я предпочла бы наложить на себя руки.

— Я пыталась, — угрюмо ответила Патриция, — но на самом деле там не так уж и плохо. Клиенты в основном… вежливые попадаются.

Эффи закрыла лицо руками. Кажется, ее подташнивало. Джеймс обнял ее за плечи.

— Сколько маглорожденных… работниц в этом доме терпимости? — задала вопрос Рита.

— Человек двадцать от восемнадцати до сорока лет. Еще есть сквибы и полукровки, но в основном, конечно, грязнокровки.

— И что нам ее рассказ дал? — проворчал Сириус. — Все, что мы можем — это пойти штурмом на этот злосчастный бордель. Эффи, — он позвал все еще бледную Харпер, — сможешь покопаться у нее в воспоминаниях?

— Не уверена, что хочу все это видеть, — выдавила Эффи, — но, похоже, выхода у меня нет.

Джеймс положил руки ей на плечи и заглянул в глаза. Сириус отвернулся, чтобы не мешать друзьям.

— Ты же у меня сильная девочка, — говорил Поттер. — Я верю в тебя, Эф. Ты справишься.

Судя по всему, она кивнула. Джеймс поцеловал ее в лоб и погладил по волосам. Взяв себя в руки, Эффи вытащила волшебную палочку и жестом указала всем на дверь. Она не любила, когда за ее работой наблюдали. Рита влила в рот заартачившейся было Патриции какое-то зелье, отчего она моментально обмякла. Повязку с глаз несчастной девушки тоже сняли. Скитер порой была очень жестока, но сейчас всем было не до милосердия. Требовалось узнать, что же на самом деле происходит в Хогвартсе.

Уизли с любопытством изучали древний гобелен семьи Блэков, тихонько хихикали и что-то рисовали на нем — Сириус не возражал. Джеймс и Мелинда рассматривали картинки в большой книге с волшебными животными. Альбус, Натали и Невилл играли во взрыв-кусачку. В доме стояла ирреальная тишина, неестественная и неправильная. Все ожидали результатов работы Эффи, минуты складывались в часы, все страшно устали и хотели есть. Фрэнк успел сбегать в ближайший киоск и принести свежую курицу-гриль, а Эффи все не появлялась.

Наконец часы пробили половину седьмого, и в гостиной появилась бледная, даже чуть зеленоватая Эффи. Под глазами у нее залегли синюшные круги, ноги и руки тряслись. Едва она переступила порог гостиной, как вдруг покачнулась и наверняка упала бы, если бы Джеймс не подхватил ее и усадил в кресло. При виде переутомившейся матери у Мелинды задрожали губы. В руках Эффи сжимала грубый стеклянный пузырек, в котором вихрилась прозрачно-белая субстанция — подлинные воспоминания Патриции.

— Где-то на чердаке был омут памяти, — вспомнил Ремус. До сего момента им еще никогда не приходилось им пользоваться.

— Я принесу, — вызвался Фрэнк и ушел наверх. Джеймс осторожно поднял Эффи и унес ее в их спальню. Рита тем временем побежала на кухню, чтобы принести всем бутерброды и Укрепляющее зелье для Эффи. За ней поспешила Натали, которой было поручено ухаживать за бесчувственной Патрицией.

Омут памяти был небольшим, размером с тарелку. Сириус вылил воспоминания Патриции в каменный сосуд. Белая субстанция завихрилась, закружилась и вдруг приняла отчетливый вид. Судя по всему, это была больничная палата. Все по очереди склонились над омутом и, едва коснувшись поверхности воспоминания, оказались в той самой палате.

Девушка, лежавшая на кушетке, угадывалась без труда — Патриция, только на несколько лет младше. Она была укрыта белой простыней. Рядом суетилась тощая медсестра с ожесточенным выражением лица. Без предупреждения она проколола кожу на сгибе локтя Патриции, отчего та громко охнула.

— Заткнись, сука, — бросила медсестра. Пробирка в ее руке быстро наполнялась темной кровью.

— Больно, — всхлипнула Патриция.

Медсестра наградила ее колючим взглядом.

— Скажи спасибо, что ты еще дышишь, грязнокровка, — отрезала она и покинула палату.

Какое-то время Патриция оставалась в одиночестве. Спустя пару минут в коридоре, ведущем в палату, раздались шаги. Патриция приподняла было голову, но тут же легла обратно и закрыла глаза, притворившись спящей. Внутрь вошли трое людей — представительный седой мужчина в прямоугольных очках и с бородкой-клинышком, женщина средних лет и уже знакомая медсестра-оторва. На всех троих были одинаковые белые халаты с эмблемой на груди — выползающая из черепа змея.

— Ну что тут у нас? — спросил мужчина, подходя ближе к кушетке.

— Ничего нового, — скривилась медсестра. — Доставили вот после обеда… Скажите, долго я еще буду торчать в этих катакомбах?!

Девица разве что ядом не плевалась. Мужчина и женщина постарше не обратили на нее никакого внимания.

— Проверьте на ней последний опытный образец вируса. Если он работоспособен… — мужчина замолчал, вглядываясь в лицо девушки, чуть склонив голову вбок, — то уже через двое суток она превратится в сквиба.

Веко Патриции едва заметно дернулось, но увлеченные своей беседой люди этого не заметили.

Поморщившись, медсестра кивнула и ушла. Едва за ней закрылась дверь, как волшебница обратилась к своему коллеге:

— Мы лишь попусту тратим время, Катлер! Сколько опытных образцов уже отправились на свалку?! Такими темпами мы никогда не получим то, что нам нужно!

— Спокойно, Брунгильда, — мужчина, которого звали Катлером, и впрямь выглядел убийственно спокойным. — Я уверен, что в этот раз все сделал правильно.

— Уверен он, — хмыкнула Брунгильда и вдруг резко понизила голос и зашипела: — Сам… знаешь кто явно недоволен тем, что мы тут творим! Расслабляться нельзя ни на минуту, а у тебя такой вид, будто ты собираешься на курорт в Анталию!

— Курорт… — мечтательно протянул Катлер. Он чуть ли не с нежностью взглянул на притворяющуюся спящей Патрицию. — Этой девочке повезет, если она окажется зараженной. В Финляндии слишком терпимо относятся к грязнокровкам.

— Ее отправят в Финляндию? — поморщилась колдунья.

— Антеро Снеллманн давно уже стоит у нашего министра поперек горла. Как думаешь, ему понравится сюрприз из Британии?

От мерзкого хохота жуткой парочки кровь стыла в жилах. На этом воспоминание Патриции закончилось, и омут памяти выбросил «зрителей».

— Так вот чем они там занимаются! — гневно сверкнула глазами Алиса. — Разрабатывают какую-то гадость, с помощью которой волшебники превращаются в сквибов! Немыслимо, это… это… — ее буквально трясло.

— Чудовищно, — выдавила Рита, вытирая взмокший от напряжения лоб. Ее руки с аккуратными прямоугольными ногтями тряслись так, что становилось страшно. — Мерзость. Каким… какой сволочью надо быть, чтобы ставить эти эксперименты над детьми…

— Я не понял фишку с Финляндией, — нахмурился один из близнецов Уизли. — Зачем зараженную отправлять в другую страну?

— Это как раз понятно, — махнул рукой Фрэнк, — вирус распространится по стране, давая новых зараженных маглорожденных. Надо признать, это отличный ход — уничтожить всех грязнокровок с лица планеты, не пачкая при этом руки. — Лонгботтом невесело хохотнул. — Нет, ребята. Этих тварей нужно останавливать.

— Судя по всему, вирус действует выборочно. Для этого они и берут кровь маглорожденных — чтобы тестировать образцы вируса, настраивать его, так сказать, на нужную волну, — Рита потирала виски пальцами.

— Радует то, что у них ни черта не вышло, — хрустнул пальцами Джеймс. — И, судя по всему, до сих пор попытки проваливаются. Стимпсон не сквиб, сообщений из-за кордона о массовой сквибизации тоже нет…

— Господи, бедные дети, бедные люди, — по щекам Алисы текли слезы. — За что им все это?..

Такого напряжения на площади Гриммо не было с того момента, когда Ремус чуть не угодил в лапы Пожирателей. Вспомнив об этом, Сириус чертыхнулся. Что Флетчеру от них надо?

— Аб, встреча с Флетчером отменяется, — буркнул он и, покачав головой, вздохнул. — Не до него сейчас.

Аберфорт вот уже минут пять матерно ругался на всех языках, какие только знал.

— Надо что-то делать, надо что-то делать, что-то делать… — бормотала Тонкс. Ее волосы периодически меняли цвет и длину — верный признак того, что она испытывает крайне негативные эмоции.

— Надо выяснить все об этих экспериментах, этом вирусе, короче, обо всем, что творится за стенами школы! Нам нужен свой человек в Хогвартсе, заклятие Империус…

— Кажется, война действительно только начинается, ребята, — мрачно подытожил Сириус, глядя в омут памяти, где еще вихрились жуткие воспоминания Патриции Стимпсон, перевернувшие все представления о новом мире.

Секундная стрелка больших круглых часов дергалась на последнем издыхании, круглосуточно указывая на одно и то же время — семнадцать минут шестого. В углу номера дешевого отеля хрипел старенький телевизор, показывающий оживленное выступление премьер-министра Великобритании. За окном виднелся унылый серый город, над которым плыли тяжелые облака фабричных выбросов. Люси сидела у окна и, поджав ноги, читала книгу в потрепанной обложке. Клод лениво подбрасывал на ладони пульт от телевизора.

— Я есть хочу, — пробурчал он, потирая худой живот.

Люси покосилась на него, но промолчала. Лили тут же ощутила резкий укол вины.

— Закажем пиццу? — неуверенно предложила она. Денег катастрофически не хватало даже на пропитание.

— Меня от нее уже тошнит, — Клод размахнулся и что было сил запустил пульт в стену. Послышался жалобный звук ломающегося пластика. Лили вздохнула и взмахом палочки починила многострадальный пульт. — Когда мы вернемся домой?

— Домой мы не вернемся, Клоди, и это не обсуждается, — строго сказала Лили, поднимаясь на ноги.

— Да? — скептически вопросил сын, даже не глядя на мать. — Будем всю жизнь вот так скитаться из гостиницы в гостиницу и перебиваться какими-то черствыми булками?

— Хватит, — попросила его Люси, не особенно, впрочем, надеясь на успех. Клод только фыркнул в ответ, улегся на жесткий диван, завернулся в одеяло и затих.

— Ну вот что, — решилась Лили. — Я отправляюсь в Косой переулок. Надеюсь, что ваш отец еще не закрыл от меня наш счет в банке. Сидите здесь, никуда не выходите, ясно? Я скоро буду.

Люси покорно кивнула, Клод угрюмо промолчал. Накинув легкий летний плащ, Лили сунула волшебную палочку в сумочку и покинула отель с какой-то необъяснимой тяжестью на душе.

Прошло уже три недели с того момента, как они ушли из дома и принялись, как выразился Клод, скитаться по стране. До Коукворта они не доехали и сошли на станции в небольшом городе Солсбери. Лили решила, что так будет безопаснее — если Северус станет искать их, то вполне может обратиться в кассу железнодорожной станции Хогсмида, где они покупали билеты, а помогать мужу отыскать их она не намеревалась. В одной гостинице они не задерживались дольше пяти дней, но и без того небольшая сумма денег катастрофически таяла. Лили долгое время не решалась показаться в Гринготтсе, но делать было нечего — детей надо чем-то кормить, причем таким, чтобы не испортить растущие детские желудки. Покинув территорию местного отеля, Лили нашла укромный дворик, откуда аппарировала прямо в сердце магического Лондона.

Она не была в Косом переулке уже несколько лет — все необходимое детям для школы они покупали в Хогсмиде. Лили с любопытством озиралась по сторонам, пока шла к белокаменному зданию в центе переулка. Отовсюду на нее смотрели снимки разыскиваемых преступников, в одном из которых Лили с легкой дрожью узнала Сириуса Блэка, лучшего друга ее первого мужа и крестного отца ее сына Гарри. Сириус кривил губы в презрительной усмешке, совсем непохожей на его обычно дружелюбную улыбку, и Лили поспешила отвернуться.

Все эти три недели она только о Гарри и думала, и всякий раз при нечетком воспоминании о черноволосом малыше с зелеными глазенками сердце сжималось от невыносимой тоски и боли. Гарри, сыночек, за что? Почему они так с тобой? Лили украдкой вытерла набежавшие слезы, приказав себе быть сильной хотя бы ради Клода и Люси. Гоблин в дурацком, совершенно не подходившем ему по фигуре фраке, почтительно склонился, когда она вошла внутрь банка. Здесь почти ничего не изменилось, разве что по всему периметру приемного зала ходили мрачные охранники в сине-черной униформе. Они с подозрением и даже как-то злобно косились на посетительницу.

— Лили Снейп, — Лили протянула одному из гоблинов свою волшебную палочку, с трудом подавив гримасу злости при упоминании фамилии Северуса. — Я хочу посетить свой сейф.

Гоблин спокойно изучил ее палочку, после чего вернул ее владелице и кивнул другому гоблину, помоложе. Лили облегченно вздохнула — доступ к сейфу Северуса по-прежнему был для нее открыт. Нужно было действовать быстро — мало ли, вдруг гоблины получили распоряжение тут же сообщить Снейпу, если она появится. Спасибо Мерлину, далеко спускаться не пришлось. Сейф Снейпов располагался на одном из верхних уровней.

Гоблин открыл дверцу сейфа своим ключом. Внутри лежала небольшая кучка золотых и серебряных монет. В основном наличность они хранили дома, Северус не доверял Гринготтсу после того, как ограбили сейфы Малфоев и Лестрейнджей. Без зазрений совести Лили забрала все деньги, оставив лишь наспех нацарапанную записку: «Твоим детям нужно что-то есть и где-то спать». Она захлопнула дверцу и кивнула гоблину, давая понять, что справилась. Денег, что лежали теперь в ее сумочке, едва хватит на пару месяцев, если экономить по максимуму. Ничего, успокаивала себя Лили, усаживаясь в тележку, потом она что-нибудь обязательно придумает. Интересно, а есть ли у нее допуск в сейф Поттеров? Ведь официального развода с Джеймсом не было…

В приемном отделении банка все по-прежнему было тихо и спокойно, но Лили решила не расслабляться раньше времени. Как знать, может, Снейп уже поджидает ее у крыльца банка. Она обменяла почти три четверти от всей снятой суммы на магловские деньги и покинула Гринготтс. Улица была пустынна, лишь какие-то бумажки летели по тротуару, подхваченные ветром. Лили удивленно огляделась по сторонам. Еще полчаса назад Косой переулок был оживленным местом, с чего бы ему вдруг вот так «вымирать»?

Ответ пришел практически сразу. По улице, мощенной булыжником, шагали трое высоких мужчин в черных мантиях. Насколько Лили могла судить, все трое были пьяны. Один из них горланил похабную песню, другой громко прикидывал, сколько еще огневиски нужно заказать. Третий и самый трезвый из них окидывал пустующую улицу презрительным взглядом. Его светло-голубые, почти прозрачные глаза задержались на бестолково стоявшей у входа в банк Лили.

— Так-так, — прищурился мужчина, делая шаг к ней. — Кто это у нас тут? Пойдем с нами, дорогуша?

— Кто, она? — заплетающимся языком выдал тот, что пел. — Нет, спасибо, Амон, я еще не настолько пьян.

Лили возмущенно распахнула глаза. Она уже собиралась было высказаться, как вдруг третий крепко схватил ее за руку и потащил вперед по улице.

— Отпустите, что вы себе позволяете! — вскрикнула Лили, пытаясь вырваться, но мужчина держал ее крепко и лишь презрительно расхохотался.

— Мы заплатим, красавица, — прогнусавил второй. Лили стало мерзко. Посреди белого дня трое алкоголиков приняли ее за проститутку!

— А будешь рыпаться — ноги потом не унесешь, — неожиданно прорычал первый, дыхнув в лицо Лили перегаром.

Вот тут Лили стало страшно по-настоящему. Волшебная палочка лежала в сумочке, и добраться до нее не представлялось возможным. Так ее и тащили по улице до тех пор, пока один вдруг покачнулся и завалился на жесткую землю, чуть не сбив Лили с ног. Воспользовавшись замешательством алкоголиков, Лили вырвалась и побежала по улице. Вслед ей неслась грязная ругань:

— Стой, сука!

Дверь одного из магазинов распахнулась, и Лили успела заметить рыжую шевелюру молодого мужчины, шепнувшего:

— Сюда, быстро.

Упрашивать дважды ее не пришлось — Лили торопливо влетела в магазин, и хозяин тут же запечатал дверь заклинанием. Лили прислонилась к стене, переводя дух. Парень, открывший спасительную дверь, смотрел на нее с негодованием и жалостью.

— Спасибо, — выдохнула Лили, держась за бок.

Парень скривил губы.

— Не за что. Подождите здесь, пока они не уберутся.

Магазин был полон народа, замершего с волшебными палочками наизготовку. Придя в себя и немного отдышавшись, Лили осмотрелась по сторонам. Судя по всему, она попала в магазин волшебных розыгрышей.

— Почему все прячутся? — недоуменно спросила она у ближайшей к ней женщины.

Та посмотрела на Лили, как на сумасшедшую, но ответить все же соизволила:

— Вы что, не знаете, чем обычно заканчивается появление в общественном месте Пожирателей Смерти, да еще и пьяных?

Лили отрицательно покачала головой. В Хогсмиде подобного безобразия никогда не наблюдалось.

— Неужели это так просто сходит им с рук? — возмущенно воскликнула она.

Женщина горько усмехнулась.

— Милая, где вы были последние пятнадцать лет? — вопросила она и отвернулась, явно не желая больше обсуждать эту тему.

Лили была в шоке. Всюду, куда бы она ни глянула, были расстроенные или испуганные лица. Она с трудом сглотнула. Больше всего на свете ей хотелось оказаться где-нибудь в безопасном месте вместе с детьми. Она пожалела, что оставила их одних. Сердце тревожно сжалось. Мерлин, только бы все обошлось! Она никогда не простит себе, если еще хоть с одним ее ребенком что-нибудь случится.

— Папа, а ты купишь мне Безголовую шляпу? — раздался звонкий детский голосок. У прилавка стоял веселый молодой мужчина, держащий за руку девочку лет семи, которая прыгала на одной ноге и тянулась к смешной треуголке, украшенной пышным розовым пером.

Обстановка в магазине мгновенно разрядилась. Торговый зал снова наполнился гомоном и хохотом, заработал кассовый аппарат, выбивая чеки довольным покупателям. Лили неуверенно улыбнулась и выглянула в окно. Судя по тому, что Косой переулок снова оживал, Пожиратели Смерти убрались восвояси. Однако ей все еще было не по себе. Как много, оказывается, Северус скрывал от нее все эти годы! Лили ощутила нарастающее раздражение. Ну все, пора к детям. Она решительно стала пробираться к выходу.

На доске объявлений висел еще один плакат с лицом Сириуса. Лили на миг замерла, вглядываясь в забытые черты бывшего однокурсника. Затем стремительно зашагала к «Дырявому котлу», чтобы оттуда аппарировать в гостиницу к детям.

Что это за мир, в который она попала?..

— Клоди снова разбил пульс, — грустно сообщила Люси, указав на серые осколки пластика.

— Не пульс, а пульт, — поправила дочь Лили, в очередной раз восстанавливая злосчастную электронику. — Идемте, пора ужинать.

— Наконец-то, — проворчал Клод, суя ноги в кроссовки. Лили вздохнула с облегчением, обнаружив детей в полном порядке. За время, проведенное в Косом переулке, она успела напридумывать себе невесть каких ужасов. — У меня уже живот к позвоночнику прилип!

— Мама, что мы будем делать дальше? — Люси задавала этот вопрос изо дня в день.

— Мы найдем одного моего старого знакомого, — Лили подоткнула дочери одеяло и погладила ее по волосам. — Он поможет нам.

— И где мы будем его искать? — скептически вопросил Клод.

«Дыра, конечно, — вспомнились ей слова Сириуса, — зато надежная. Аварийный сборный пункт Ордена Феникса находится по адресу: Лондон, площадь Гриммо, двенадцать».

Джеймса он предсказуемо нашел на чердаке. Тот сидел прямо на грязном полу и вертел в руках волшебный кубик Рубика. Плечи Сохатого были опущены, в волосах запуталась паутина. Сириус присел рядом с другом и оглядел небольшую гору разноцветных коробок в подарочных упаковках, покрытых пылью. В горле образовался предательский комок. Черт бы все побрал. Он совершенно забыл о том, какой сегодня день.

— Семнадцать лет, Бродяга, — с гордостью и в то же время с необъяснимой горечью в голосе сообщил Джеймс. — Моему старшему сыну сегодня исполнилось семнадцать лет.

Сириус положил руку на плечо Джеймса. Каждый год Джеймс покупал Гарри подарок, будь то день его рождения или Рождество, надеясь, что однажды сможет ему его вручить. К Рождеству Эффи вязала свитера или шарфы не только своим детям, но еще и Гарри. За пятнадцать лет на чердаке дома номер двенадцать набралось около трех десятков коробочек и свертков. Поначалу Сириусу казалось, что Джеймс скоро рехнется, но лет семь назад он лично купил крестнику подарок. Им оказалась спортивная метла, тогда только вышедшая в продажу. У него не было сомнений в том, что Гарри унаследовал от своего отца страсть к полетам.

— Я знаю, Сохатый, — улыбнулся Сириус. — Совсем большой уже парень.

Минут пять они просидели молча, думая каждый о своем. Наконец сентиментальность спала, и Джеймс тряхнул головой, будто очнувшись.

— Какие новости из внешнего мира?

— Уизли хотят что-то важное сообщить. Собираюсь в Косой переулок.

— Я с тобой, — Джеймс поднялся на ноги, отряхивая джинсы. Заскрипели ступени старой лестницы, когда они начали спускаться; откуда-то с крыши с курлыканьем сорвался потревоженный голубь. Сириусу на ум тотчас пришла Эффи, белоснежная голубка, освоившая анимагию всего за полгода под руководством Джеймса. — Надоело торчать тут, как в тюряге.

Обитатели дома еще спали, сонно посапывал портрет Вальбурги Блэк, скрытый тяжелыми гардинами. В кухне возилась с завтраком Алиса, а за столом сидела зевающая Тонкс. Она была бледна, а под глазами у нее залегли синеватые круги.

— Выглядишь неважно, — заметил Джеймс, усаживаясь рядом. Тонкс вздрогнула и оторвала мученический взгляд от банки с консервированными помидорами, которую Алиса как раз убирала в кладовую. — Не заболела?

— Нет, просто не выспалась, — в доказательство своих слов она широко зевнула и улыбнулась. Цвет ее волос тут же принялся меняться из обычного каштанового в дерзкий розовый. — А вы куда лыжи навострили с утра пораньше?

— Да в магазин к Уизли. Парни говорят, у них появилась новая информация…

— А, ну привет им передавайте, — Тонкс снова улыбнулась, но как-то вымученно. — Классные они парни…

— Кто это тут классные парни, которым моя девушка передает привет? — раздался голос Лунатика у двери. Алиса засмеялась и налила всем кофе. Ремус сел рядом с Тонкс, отчего она сразу же расцвета и запечатлела у него на щеке легкий поцелуй.

— Ревнуешь? — кокетливо осведомилась она.

— Ужасно, — поддакнул ей Люпин. — Закусаю, не дожидаясь полнолуния.

Которое, судя по большому отрывному календарю, висевшему на стене, надвигалось семимильными шагами. Ремус выглядел бледным и слегка взволнованным, и Сириус поставил в уме галочку — надо бы наведаться в Лютный переулок за Аконитовым зельем. Только там можно было приобрести лекарство для друга без всяких идиотских справок из Мунго.

Прихватив на всякий случай мантию-невидимку, Джеймс и Сириус покинули дом. Площадь была окутана утренним туманом; ночи, несмотря на жару днем, стояли прохладные. Блестела на жухлой траве роса, небо было серым и унылым, как и всегда. Убедившись, что маскировочные чары действуют надежно, оба мужчины аппарировали прямо в «Дырявый котел».

Косой переулок только просыпался, но некоторые магазины уже работали. Над головами у Поттера и Блэка пролетела белая сова. Мужчины переглянулись — добрый знак. Не то чтобы Сириус был страстным почитателем всяких глупых суеверий, да и Джеймс, насколько он знал, тоже, но годы, прожитые рядом с Эффи и Ритой, не прошли даром. Они утверждали, что пролетевшая над головой белая сова символизирует удачу. Это хоть немного, но приободрило.

— Иди к Уизли, — вполголоса сказал Джеймс, отворачиваясь от стены с очередным стремным плакатом, изображающим Сириуса, — а я в Лютный. Эффи мне целый список составила. Присмотрю что-нибудь для Гарри и тоже подтянусь.

Сириус кивнул, и Джеймс, укутавшись в мантию, зашагал в сторону Лютного переулка. Сам Блэк направился к «Всевозможным волшебным вредилкам», надвинув кепку поглубже на лицо.

Близнецы уже ждали его. У обоих были какие-то многообещающие ухмылки, которые Сириуса, мягко сказать, заинтриговали. Удостоверившись, что перед ними действительно Сириус Блэк, один из близнецов, Джордж, торжественно протянул ему старый пожелтевший пергамент, в котором Блэк тут же узнал…

— Карта Мародеров, — довольно сообщил Фред, доставая палочку и произнося пароль: — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость.

Сириус зачарованно смотрел, как на безжизненном пергаменте возникают чернильные линии, складывающиеся в помещения и комнаты, а затем и целый замок. Выполненные витиеватым почерком слова «Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост» породили волну воспоминаний, от которых как-то по-детски защемило сердце. Похоже, сегодня и впрямь излишне сентиментальный день.

— Мы подумали, что следить за замком и всеми передвижениями в нем вам будет удобнее с ее помощью, — Фред явно гордился картой и ее возможностями. — Мы нашли ее, когда учились на первом курсе Хогвартса, а после школы отдали ее нашему брату Рону. Она… помогла ему… ну, скажем так, выручить из беды кое-кого.

— Да, — кивнул Сириус, — нас она тоже не раз выручала. — Он коснулся палочкой поверхности карты и произнес: — Шалость удалась.

При виде вытянувшихся от изумления лиц близнецов он добродушно усмехнулся. Близнецы, кажется, начали догадываться, что перед ними сидит как раз один из тех самых легендарных Мародеров собственной персоной.

— Ладно, — посуровев, Сириус убрал драгоценную карту во внутренний карман мантии. — Есть еще какие-нибудь новости?

Близнецы с угрюмыми лицами рассказали об урагане на юге Стаффордшира, учиненном вышедшими из-под контроля великанами. Еще одна плохая новость — ученица третьего курса Гриффиндора найдена повесившейся на дереве недалеко от хижины Хагрида. Закончив повествование, Джордж вдруг как-то странно посмотрел на Сириуса.

— Как Патриция?

— Уже вернулась в свой бордель, уверенная в том, что эти двое суток провела в вашей компании. Уж простите, ничего лучше мы придумать не смогли, да и вас все равно там видели.

Близнецы мрачно усмехнулись, но возмущаться не стали. Зато Сириус вспомнил, как возмущалась Эффи, изменяя память Патриции.

Дверь позади Сириуса скрипнула, и внутрь заглянула молодая девушка, которую он приметил на кассе. Он поспешил отвернуться, чтобы девушка не успела рассмотреть его как следует, хотя маскировочные чары по-прежнему действовали. Девушка замялась, но Фред поощрил ее кивком, и она заговорила:

— Там покупательница чем-то недовольна и срочно требует хозяев. Кажется, пару дней назад ей продали бракованный товар.

Фред ругнулся и, торопливо извинившись перед Сириусом, пошел разбираться со скандалисткой, чьи возмущенные вопли были слышны даже отсюда. Сириус решил, что ловить здесь больше нечего, Уизли и без того здорово им помогли с картой. Теперь, по крайней мере, не придется торчать сутки напролет у ворот Хогвартса, поджидая кого-нибудь из Пожирателей.

Покинув кабинет хозяев магазина, Сириус вышел в торговый зал и к своему удивлению узнал в истерившей даме, перед которой терпеливо извинялся Фред, свою кузину Нарциссу. Миссис Малфой не обратила на него ровно никакого внимания, так что ему удалось уйти относительно незамеченным. Не тут-то было — у входа в магазин тусовался Люциус собственной персоной, беседующий с каким-то дряхлым волшебником. Волшебник явно был глуховат, поскольку директору Хогвартса приходилось чуть ли не орать ему в ухо. Малфоя это явно бесило, а вот Сириус при виде кислой рожи Люциуса вдруг развеселился.

Люди спешили по своим делам, не обращая на невзрачного мужчину никакого внимания. Сириус отошел за угол, где они с Джеймсом условились встретиться, и принялся от нечего делать наблюдать за прохожими. Ему на глаза попалась рыжеволосая девушка, так некстати вдруг напомнившая о Лили. Сириус сжал зубы. Девчонка не имеет к Эванс никакого отношения, уговаривал он себя, это не она. За девушкой по пятам следовал очень сердитый парень. Видимо, молодые люди крепко повздорили. До Блэка донеслись обрывочные фразы:

— … я сама решу, чем мне заниматься на каникулах, Блейз! Хватит уже контролировать каждый мой шаг!

Парень схватил ее за руку повыше локтя, но она раздраженно вывернулась и скрылась за дверью небольшого уличного кафе. Парень, судя по всему, грязно ругался себе под нос и топтался перед захлопнувшейся перед его носом дверью. «Ну же, — мысленно уговаривал его Сириус, — давай, растеряй остатки гордости окончательно из-за маленькой рыжей стервы!» Парень, видимо, думал примерно о том же. Стукнув кулаком в стену, он развернулся и пошел прочь от кафе, в котором скрылась его девушка.

Внезапно Сириусу в голову пришла дикая, но совершенно потрясающая мысль. Он осторожно выглянул из-за угла. Малфой по-прежнему общался с престарелым волшебником, даже не скрывая своего раздражения по поводу его глухоты. Блэк осторожно, не делая резких движений, вытащил волшебную палочку. Если ему сейчас удастся наложить на Люциуса Империус, это будет означать, что они сделали колоссальный шаг вперед и получили контроль практически над всем Хогвартсом. Малфой — идеальная кандидатура на роль марионетки: мало того, что он директор школы, так еще и один из самых верных прихвостней Волдеморта… Сириус ощутил яркую вспышку адреналина. В палочке, направленной на Малфоя, уже зрело заклинание, готовое сорваться в любой миг, как вдруг…

— Фините Инкантатем! — взвизгнул кто-то рядом с ним, и Сириус к немалой своей досаде ощутил, как прекращается действие маскировочных чар. Он обернулся и увидел подле себя девушку лет двадцати пяти в черной аврорской мантии Министерства. Хотя сейчас эти так называемые авроры практически ничем не отличались от Пожирателей смерти, в глазах девушки горел панический ужас.

— Какая неприятность, — только и успел сказать Сириус прежде, чем девица заголосила не хуже банши:

— СИРИУС БЛЭК! Внимание, замечен Сириус Блэк!..

— Ступефай, — почти лениво швырнул в нее заклинание Сириус, пока она тратила драгоценные секунды на бесполезный ор. Хотя… не такой уж он оказался и бесполезный. Косой переулок мигом превратился в боевую точку.

— Вот же дерьмо, откуда вас столько?.. — оторопело вопросил у самого себя Сириус, глядя, как из самых неожиданных мест появляются все новые и новые авроры с палочками наизготовку.

Черт! Откуда эта девица здесь только взялась?! И как она его раскусила? Наверняка почувствовала колебания магии вокруг него… Сириус пригнулся, уворачиваясь от красного луча, летевшего в его сторону. На земле блестело что-то золотое. Ну понятно все с ней, детектор лжи… Он пальнул наугад Оглушающим заклинанием и, прикрываясь всевозможными защитными чарами, бросился по направлению к Лютному переулку, зная, что через «Дырявый котел» ему не уйти.

В Косом переулке воцарилась паника. У Сириуса не оставалось сомнений в том, что Пожиратели перебьют всех, если понадобится, но уйти ему не дадут. Кто-то громыхал позади него нечеловеческим голосом: «ПЕРЕКРЫТЬ ВСЕ ВЫХОДЫ, ПОСТАВИТЬ АНТИАППАРАЦИОННЫЙ БЛОК!» Одно из заклятий настигло его, и правое бедро пронзила острая, почти ослепляющая боль. Бежать теперь было невозможно. Он свернул за угол, буквально падая за вонючие мусорные баки. Разумеется, здесь его в мгновение ока отыщут, поэтому Сириус кое-как поставил Дезиллюминационные чары и принялся исследовать поврежденную ногу. По светло-синим джинсам расплывалось отвратительное темно-красное пятно. «Чудесно, — пронеслась в голове саркастическая мысль, — теперь Нати меня точно убьет». Он вдруг с нежностью вспомнил о дочери, всегда ужасно волновавшейся, когда он уходил из безопасного дома… Ох, ну нет, сдаваться так просто он не намерен! Когда-то он поклялся сделать все возможное для того, чтобы Натали жила в счастливом мире и ни от кого не пряталась, так что теперь он просто не имеет права подвести ее! Черт бы все побрал! Сириус сцепил зубы и принялся водить над своей раной палочкой. Где-то он уже такое видел — рана не только не затягивалась от лечащих заклинаний, но, кажется, становилась только больше. Ладно, черт с ним, потом Рита его залатает, если, конечно, Натали не доберется до него первой…

В проулке показались трое мужчин в развевающихся мантиях. Сириус замер, даже дышать перестал, раздумывая, не перекинуться ли в пса, пока еще не поздно, но тут в руках одного из преследователей блеснул чертов детектор лжи, улавливающий любые маскировочные чары…

— ОН ЗДЕСЬ! — заголосил аврор, выхватывая палочку. — Проулок между Косым и Лютным, быстро…

Договорить он не успел — сзади в него совершенно явно ударил красный луч Оглушающего, и аврор повалился прямо в зловонную лужу, тюкнувшись лбом об асфальт. Его напарники заозирались по сторонам, Сириус тоже выглянул из-за баков и прицелился палочкой в одного из авроров. Все силы уходили на то, чтобы не начать рычать от боли — проклятие, поразившее его, кажется, начинало распространяться по всему телу. Впереди показалась невысокая фигура, принадлежавшая, судя по всему, подростку. Он ловко послал еще одно Оглушающее, оставаясь один на один с третьим аврором, который тут же принялся обстреливать его заклятиями. Парень неплохо держался, но помощь ему требовалась определенно. Что может подросток против взрослого опытного аврора?

Сириус оглушил врага, и в этот момент перед глазами у него принялись летать черные мухи, вызванные адской болью в ноге. На миг ему показалось, что спас его никакой не подросток, а подоспевший Сохатый, но уж больно худым и невысоким он казался, чтобы быть Джеймсом. Парень опустил палочку и медленно, словно крадучись, двинулся к мусорным бакам, где сидел Сириус, и в этот момент в проулке показался еще один. На этот раз это был самый настоящий Пожиратель смерти. Злую, ожесточенную физиономию исказила ненависть, он поднял волшебную палочку, собираясь проклясть подростка. Сириус сам впоследствии не мог понять, откуда у него взялись силы сбить подростка с ног, отчего они оба упали на грязный асфальт. Рука с волшебной палочкой показалась неимоверно тяжелой, однако заклинание, вырвавшееся из нее, достигло цели. Пожиратель грузно повалился на землю, а Сириус наконец получил шанс рассмотреть того, кого прижимал своим телом к асфальту. Ему показалось, что это какой-то сон, и он чуть было не расстался со своей челюстью раз и навсегда.

Черные взлохмаченные волосы. Ярко-зеленые миндалевидные глаза. Те же черты лица. Сомнений не было. Это был Джеймс, только с глазами Лили.

— Гарри… — выдохнул он, силясь поверить в то, что перед ним действительно его давно потерянный крестник.

В проулке показался еще один человек, и Сириус резко вскинул палочку. Он чуть не зарычал от облегчения, когда признал в нем Джеймса. Поттер снова походил на самого себя, только лицо его было разбито в кровь. Очевидно, он тоже нарвался на стражей порядка. Джеймс сплюнул кровь на землю и кое-как утер разбитую губу рукавом мантии.

— ВОТ ОНИ! — раздался зверский вопль совсем рядом. В Джеймса уже летело какое-то оранжевое заклинание, от которого он ловко увернулся. Заклинание оставило выбоину на грязном асфальте и вьющийся от нее дымок. — ВЗЯТЬ ИХ ЖИВЫМИ!

— УХОДИМ, ДЖЕЙМС! — не своим голосом закричал Сириус, хватая оторопевшего Гарри за руку и поворачиваясь на одном месте. Антиаппарационного блока в этом грязном проулке не было, и уже через пару мучительных мгновений Сириус увидел облезлую дверную ручку в виде змеи и цифру двенадцать на двери дома на площади Гриммо.

* * *

Поздравляю всех моих читательниц с Международным Женским Днем! Девчонки, всегда оставайтесь такими замечательными :3

Приземление было не очень удачным. Гарри ощутил резкую боль в локте, ударившись о железные перила. С непривычки кружилась голова и слегка подташнивало, но уже все проходило. Перед ним была мрачная дверь с облупившейся дверной ручкой. Не успел он как следует рассмотреть место, куда они прибыли, как дверь широко распахнулась, и его втолкнули внутрь.

Сириус Блэк, оказавшись внутри дома, тут же потерял равновесие и сполз на пол, держась за бедро и морщась от боли. Гарри бросил на него быстрый взгляд, но как следует рассмотреть своего крестного отца не успел, потому что Блэк вдруг что-то прохрипел, а затем заголосил, что было мочи:

— РИТА!!!

Прямо за спиной Гарри раздался жуткий нечеловеческий вопль, который заставил его подпрыгнуть от неожиданности. Орала жутковатая старуха на портрете, занавешенном тяжелыми бархатными портьерами. От удивления Гарри раскрыл рот, а старуха, заметив его, скривилась и завопила еще громче:

— Мерзавец, подлый предатель крови! Ты снова притащил в мой дом отребье грязнокровок и таких же предателей крови, как и сам!..

— Ой, кто-нибудь, сделайте милость, заткните ее, — устало попросил Блэк, в ответ на заявления старухи только презрительно хмыкнув.

По лестнице уже раздавалось оглушительное топанье, и в коридор влетела женщина лет сорока в домашнем халате. Лицо женщины было белее мела и выражало крайнюю степень свирепости. Она решительно выхватила палочку, и Гарри тут же отступил в темный угол, чтобы не мешать ей.

— Что... что случилось?! — выкрикнула женщина, исследуя поврежденную ногу Блэка. Тот только закатил глаза и махнул рукой. Женщина, поджав губы, ткнула его кулаком в плечо, отчего Блэк резко съежился, а потом захохотал.

— Нет, вы только посмотрите на этого идиота, — всплеснула руками женщина, колдуя над жутковатой раной на бедре Блэка, — он истекает кровью и еще умудряется ржать при этом! Ну погоди, я тебе еще устрою!..

— Что случилось? — в коридоре показалась еще одна женщина, помоложе и покрасивее. Гарри она сразу почему-то понравилась, было в ней что-то, что внушало доверие и симпатию, даже голос у нее был куда приятнее. — Сириус?! — охнула женщина, прижав руки к груди. — Что... я... а где Джеймс?!

Она огляделась по сторонам и только сейчас заметила Гарри. Глаза женщины чуть сузились, а затем вдруг неверяще распахнулись и стали напоминать по форме галеоны. Гарри ощутил, что краснеет, но тут тесный темный коридорчик вдруг наполнился людьми, и он понял, что попал в дом, где живут повстанцы, которых он тщетно разыскивал с середины мая.

Дверь распахнулась, и в дом стремительно вошел мужчина, к которому сразу бросилась красивая женщина. Она обняла его и взяла его окровавленное лицо в ладони. Люди суетились вокруг Блэка, кто-то помог ему подняться, отчего он чуть не зарычал, но под разгневанным взглядом своей, как понял Гарри, жены послушно заковылял внутрь дома. На Гарри никто не обращал внимания, и он заметил маленькую темноволосую девочку, метнувшуюся к только что прибывшему мужчине.

— Папа, я так за тебя испугалась!

Мужчина поднял ее на руки и крепко обнял, а девочка обвила тонкими ручонками его шею и расплакалась. Мимо Гарри прошел подросток лет тринадцати и остановился около родителей. Парень поспешно отвернулся, чтобы не видеть картину воссоединения счастливой семьи. В горле образовался предательский комок, и он вспомнил о единственном снимке мамы и отца, оставшимся в «Дырявом котле».

— Идем, — на плечо Гарри легла чья-то мягкая ладонь. От неожиданности он вздрогнул и обернулся, увидев рядом с собой совсем еще молодую женщину с копной ужасающей ядовито-розовой шевелюры. Женщина слегка смутилась, что напугала его и убрала руку. Она ободряюще улыбнулась ему и куда-то зашагала, и Гарри ничего не оставалось, кроме как пойти вслед за ней.

Вопреки ожиданиям Гарри они не стали подниматься по лестнице, а спустились на цокольный этаж, где располагалась кухня. Здесь, среди бесчисленных сковородок и кастрюль Гарри почему-то почувствовал себя спокойнее. Дом составлял такой яркий контраст по сравнению с домом Тайлеров в Сент-Саймонс, что Гарри хотелось зажмуриться. Женщина суетилась у плиты, разогревая чайник, а Гарри тем временем скромно присел на краешек стула и положил на стол свою волшебную палочку. Женщина с улыбкой поставила перед ним чашку с ароматным крепким чаем и села напротив. Гарри было стыдно показывать ей свои неимоверно грязные руки, и тут его взгляд упал на раковину, куда из плохо завернутого крана капала вода.

— Дай угадаю, — весело сказала женщина, — ты у нас Гарри Поттер, да?

От удивления Гарри чуть чаем не захлебнулся.

— Да, но откуда вы... — начал было он.

— Мы о тебе чуть ли не каждый день вспоминаем, — пояснила женщина. — Кстати, с днем рождения тебя!

Гарри пробормотал какие-то слова благодарности и снова уткнулся в свою чашку. Женщина какое-то время изучающе смотрела на него, а затем соизволила представиться.

— Меня зовут Тонкс.

Гарри хотел было ляпнуть, какое у нее странное имя, но все же промолчал. Тонкс вежливо дождалась, когда он допьет свой чай, и взмахом палочки отправила пустую чашку в раковину.

— Извини, обед пока что ненадолго откладывается, — она слегка порозовела, и Гарри смутился от того, что смутилась она. — Пока Рита вдоволь не накричится на Блэка, а Эффи не убедится, что с твоим отцом все в порядке.

Желудок Гарри как будто перекувыркнулся. Тонкс слегка опешила, видя, какую реакцию вызвали ее слова. Гарри смотрел на нее во все глаза, пытаясь удостовериться в том, что ему не показалось.

— С моим... кем? — выдавил он, пытаясь успокоиться, но тщетно. Сердце колотилось, как загнанная в силки птица.

— Отцом, — осторожно повторила Тонкс, уже не улыбаясь. Она слегка настороженно следила за метаморфозами его лица. — Ты что это, Гарри? С тобой все в порядке?

Он не ответил, да и какое тут к черту в порядке, когда вся его жизнь в один миг перевернулась! Когда там, в грязном проулке между Косым и Лютным переулками, он был готов сражаться до последнего, едва услышал прогремевшее на всю улицу имя Сириуса Блэка, он и понятия не имел, как закончится этот день и закончится ли он для него вообще. В его крови кипел адреналин, палочка, направленная на преследователей Блэка, дрожала и искрилась, а в мозгу стучала всего одна-единственная мысль — другого шанса у него уже не будет. Сириус, судя по тому, что взял его с собой в свой дом, его узнал, но как?..

Ответ пришел буквально сразу. В кухню вошли трое, а четвертая ворвалась неугомонной торпедой и врезалась в Тонкс, которая подхватила девочку на руки и засмеялась, а малышка залилась громким хохотом, когда та стала ее щекотать. Гарри во все глаза смотрел на высокого мужчину, чье лицо уже не уродовали жутковатые кровоподтеки. Ему показалось, что он увидел себя самого лет эдак через двадцать. Женщина, стоявшая рядом с ним, переводила ошеломленный взгляд со своего мужа на Гарри, затем прижала ладони ко рту. Судя по морщинкам, собравшимся вокруг ее глаз, она улыбалась. Гарри посмотрел на подростка, замершего рядом с родителями. Тот сглотнул и как-то неуверенно улыбнулся. Гарри снова перевел взгляд на мужчину и наконец понял. Он вернулся домой.

Какое-то мгновение мужчина смотрел на него, а затем вдруг резко сорвался с места и стремительно подошел к нему, после чего заключил в крепкие объятия. Гарри неловко обнял отца в ответ, чувствуя, как сильно бьется его сердце. Плечи Джеймса Поттера вздрагивали, и Гарри тут же запрокинул голову к потолку, чтобы непрошенные слезы вернулись в глаза. Женщина плакала в открытую, Тонкс и парень-подросток улыбались, а маленькая девочка недоуменно переводила взгляд с одного взрослого на другого.

— Папа, почему ты плачешь? — с детской непосредственностью спросила она. Гарри видел, как дрожали ее губы, словно малышка готовилась сама зареветь.

Джеймс не ответил. Он выпустил Гарри из объятий, и парень к своему смущению обнаружил на его щеках дорожки слез. В глазах предательски защипало, и по щеке скользнула одинокая слезинка. Джеймс ласково стер ее большим пальцем и улыбнулся.

— Я думал, что вы умерли, — выдавил Гарри, молясь про себя, чтобы голос не дрогнул.

Джеймс отрицательно покачал головой.

— Мы никогда не переставали искать тебя. Я же говорил, что мой сын вернется домой! — воскликнул он, оборачиваясь к красивой женщине, которая плакала уже в открытую. Гарри тоже посмотрел на нее и к своему величайшему сожалению понял, что она не может быть его родной мамой — слишком молодая, да и волосы у нее светлые, а по рассказам родителей он знал, что Лили Поттер была рыжеволосой.

Женщина подошла к ним и ласково улыбнулась сквозь слезы.

— Наш сын, — мягко поправила она и заключила Гарри в объятия. От нее пахло молоком и какими-то цветами. Гарри был на полголовы ее выше.

— Значит, ты еще один мой братик? — воскликнула девочка, спрыгивая с коленей Тонкс и подбегая к Гарри. — А ты будешь играть со мной в волшебные нарды? А то Альбус всегда мухлюет!

Джеймс положил ладонь ему на плечо и поманил подростка, неуверенно топчущегося у двери. Тот подошел и робко улыбнулся, протянув Гарри ладонь для рукопожатия.

— Альбус Поттер, — назвался он. Гарри с большим удовольствием пожал протянутую пятерню брата.

— Гарри Поттер, — впервые в жизни представился он своим настоящим именем.

* * *

Орден Феникса оказался совсем небольшим, но Гарри не рассчитывал даже на это. Ему понравились дружелюбные мистер и миссис Лонгботтом и их сын, немного застенчивый, но общительный молодой человек, доброжелательно уступивший ему свою кровать в комнате, где они жили с Альбусом. Поначалу Гарри смутился от такого проявления щедрости и попытался заверить Невилла, что ему и на диване в гостиной будет неплохо, но новый знакомый и слышать ничего не желал. Ремус Люпин, лучший друг Джеймса и Сириуса, вначале глазам своим не поверил, когда увидел Гарри, но первый шок быстро прошел, и Люпин заключил Гарри в теплые объятия. Ремус выглядел уставшим и нездоровым, словно только что вылечился от тяжелой болезни, а его осунувшееся лицо пересекали два жутковатых шрама, но он все равно оставался улыбчивым и оказался весьма приятным собеседником. Девочка лет четырнадцати назвалась Натали, но на общение она настроена не была и сразу же убежала в комнату своего отца, где за ним ухаживала Рита. Ворчание миссис Блэк было слышно на весь дом, а сам Сириус в ответ только безмятежно извинялся перед ней и Натали. Гарри понравились исключительно все, но особенно — маленькая Мелинда, неустанно прыгающая вокруг него, отчего ее косички смешно болтались в разные стороны.

Ему было ужасно неловко, когда Эффи назвала его своим сыном, но сердце все равно щемило от нежности, стоило этой женщине обратиться к нему. Они сидели в большой гостиной и слушали рассказ Гарри о временах, когда он был еще Джоном Тайлером, а затем Генри Латимером. Вскоре Эффи и миссис Лонгботтом, которая строго-настрого велела называть ее исключительно Алисой и никак иначе, ушли вниз готовить обед. За ними побежала было Мелинда, но спустя несколько минут вернулась и заявила, что рассказы Гарри слушать намного интереснее. Он неловко приобнял сестричку, когда она устроилась рядом с ним на диване и доверчиво посмотрела на него голубыми глазенками.

За обедом Орден Феникса рассказывал о том, чем они занимались все годы нового режима.

— Гарри, почему ты почти ничего не ешь? — обеспокоенно спросила Эффи, видя, как он ковыряет вилкой в тарелке. — Ты не любишь ростбиф?

Фрэнк, рассказывающий о делах в Хогвартсе, перебил себя на полуслове. Гарри почувствовал, как его лицо заливается краской.

— Мама всегда готовила точно такой же ростбиф по воскресеньям, — честно ответил он. — Очень вкусно.

За столом понимающе переглянулись. Гарри сжал вилку.

— А что случилось с Лили Поттер? — вырвалось у него.

Тишина воцарилась идеальная. Даже неугомонная Мел перестала болтать ногами. Гарри видел, как Джеймс и Ремус обменялись хмурыми взглядами.

— Надеюсь, с ней все в порядке, — немного натянуто улыбнулся Джеймс.

Сердце Гарри болезненно екнуло.

— Она жива?

— Да, — кивнул Ремус и помрачнел. — У нее другая семья.

Гарри опустил взгляд в свою тарелку. Какое-то время все натянуто молчали, и он понял, что ненароком затронул больную тему. Больше Гарри вопросов решил не задавать, и вскоре разговор возобновился.

Комната Альбуса и Невилла располагалась на третьем этаже. Это была типичная спальня подростков — стены у изголовья кроватей были заклеены плакатами и вырезками из журналов, повсюду валялись носки, на подоконнике стоял аквариум с толстой жабой. Поймав заинтересованный взгляд Гарри, Альбус пояснил:

— Это Тревор. Невилл нашел его, когда ему было одиннадцать. У него было что-то с лапками, и он его выходил.

Помолчав, Альбус спросил:

— А у тебя были домашние животные?

— Только рыбки, — улыбнулся Гарри, раздеваясь и забираясь в теплую постель. — Но у соседей был очень наглый кот, который имел привычку ходить к нам, как к себе домой. Это наглое создание разбило аквариум, а когда я вернулся домой, рыбки уже сдохли.

Альбус погасил свет, и комната погрузилась в приятный полумрак.

— Натали превращается в кошку, — зачем-то сказал он.

Гарри приподнялся на локтях и посмотрел на брата, чье лицо в слабом лунном свете казалось серовато-белым. От него не укрылось, как Ал весь день смотрел на Натали.

— Она тебе нравится? — спросил он, стараясь спрятать улыбку.

Ал застонал и натянул на лицо одеяло. Гарри терпеливо дожидался ответа, улыбаясь уже в открытую.

— Что, так заметно, да? — раздался приглушенный голос Альбуса из-под одеяла.

— Да ладно тебе, что в этом такого? — засмеялся Гарри.

— Ничего, — буркнул Ал, убирая одеяло. Гарри показалось, что он смотрит в потолок как-то слишком обреченно. — Отец если узнает, то будет постоянно меня подкалывать, а Сириус... просто убьет, — спокойно сообщил он.

— Ну на то он и отец, — резонно заметил Гарри. — Вот Мелинда подрастет, и появятся у нее поклонники, которых ты сам убить захочешь. А я тебе еще помогу, — хмыкнул он.

С минуту братья молчали. Первым тишину нарушил Ал, который засмеялся в подушку. Гарри тоже улыбался, а сам тем временем вспомнил Джинни. Интересно, как у нее дела?..

— А у тебя есть девушка? — Альбус словно прочитал его мысли.

— Нет, — с тоской ответил Гарри.

— А ты хоть раз целовался с девчонками? — теперь настала очередь Ала терроризировать брата вопросами.

— Один раз. Нам было по четырнадцать... — Гарри вспомнил свою бывшую одноклассницу из магловской школы. Карен Смит ему не слишком-то нравилась, они всего лишь тайком от учителей играли на перемене в «бутылочку».

— И как это вообще? — голос Ала был полон несдерживаемого любопытства. Гарри оставалось только удивляться и радоваться тому, как быстро ему удалось найти с младшим братом общий язык.

— Знаешь, это ужасное чувство, когда чужие слюни оказываются у тебя во рту, — заявил он.

Альбус сделал вид, будто его стошнило. Оба рассмеялись, уткнувшись лицами в подушку.

Они болтали до половины третьего ночи. Альбус рассказывал о том, как им живется в этом добровольном заточении, и признался, что на самом деле довольно неплохо. Гарри с жадностью слушал рассказы о походах и пикниках, о таинственных вылазках взрослых, о том, как несколько лет назад они все пережили эпидемию драконьей оспы, из-за которой Фрэнка и Риту чуть было не поймали в больнице святого Мунго, куда они отправилис за лекарствами, но все закончилось хорошо. Альбус поведал ему о том, что все они анимаги, и это впечатлило Гарри больше всего остального.

— Ну покажи, — упрашивал он Ала, который дико смущался, но все же превратился на несколько секунд в енота. Гарри был просто поражен — он читал об анимагах и знал, что это очень трудоемкий трансфигурационный процесс, который может окончиться весьма плачевно, если относиться к превращениям спустя рукава. — А остальные в кого превращаются? — допытывался он, умирая от любопытства.

— Папа в оленя, мама в голубку, — перечислял Ал, загибая пальцы, чтобы никого не забыть. — Сириус в волкодава, Фрэнк в сенбернара, Алиса в лису, Рита в жука, Невилл в лемура, а Тонкс вообще не нужно учиться анимагии — она метаморф и может принимать облик хоть динозавра.

— Повезло же, — ухмыльнулся Гарри, правда, тут же вспомнил ядовитую шевелюру Тонкс и подумал, что своим даром она распоряжаться не шибко умеет. — Погоди, а Ремус?

— А, Ремус, — Гарри на миг показалось, что Альбус слегка напрягся, — он у нас волк.

— Круто, — уважительно протянул Гарри. Ему вдруг до смерти захотелось тоже стать анимагом. Интересно, в кого он смог бы превращаться? — Слушай, а что это за жуткая тетка висит у вас в прихожей? Сигнализация от воров, что ли? Аж мороз по коже от ее воплей...

— Матушка Сириуса, — хмыкнул Альбус, взбивая подушку. — Не обращай на нее внимания, у нее просто своеобразная манера встречать гостей. Мы обычно делаем вид, что ее портрета не существует, но Сириусу доставляет удовольствие препираться с ней и доводить ее до белого каления...

Гарри хмыкнул. Он уже почти задремал, как вдруг сквозь сон до него долетел чуть хриплый голос Альбуса:

— Гарри... Мы же будем жить так, как все нормальные люди, не прячась? Как думаешь?

Гарри посмотрел на брата, который сидел на постели и смотрел в окно. Ему вспомнилась жизнерадостная Мелинда, носящаяся по дому подобно вихрю; вспомнились глаза Тонкс, которыми она смотрела на Ремуса и чему-то загадочно улыбалась; вспомнилась милая любящая Эффи, полюбившая сына Джеймса, как родного... Эти люди имели право на счастье, как никто другой.

— Конечно, Ал, — серьезно кивнул Гарри. Лицо брата просветлело. — Мы обязательно победим. — Помолчав, он все-таки не удержался и добавил: — Сделаешь меня крестным вашего с Натали первенца?

В ответ раздался смех, и в Гарри полетела подушка.

В тот день многие заведения в Косом переулке понесли серьезные убытки. Разозленные тем, что Блэку снова удалось удрать, Пожиратели разбили заклинаниями несколько стеллажей в магазине Фреда и Джорджа, выбили стекла в окнах магазина мадам Малкин, подожгли «Флориш и Блоттс», который из-за наличия тысяч книг вспыхнул, как спичка. К счастью, пожар удалось потушить, едва он начался, но хозяина магазина срочно доставили в Мунго с серьезными ожогами. Близнецы ругались, подсчитывая убытки, но Джинни все время почему-то казалось, что они чем-то довольны.

Она огляделась по сторонам, закусив губу. Сейчас Косой переулок снова выглядел мирной улочкой, последствия небольшого сражения уже устранили. Кафе, куда Джинни устроилась на лето, работало в обычном режиме, поскольку практически не пострадало. И хотя клиентов совсем не было, хозяева приняли решение не закрывать его, как это сделали многие другие предприниматели Косого переулка. Джинни весь день промаялась от безделья, думая об этом неуловимом Сириусе Блэке и о Блейзе, с которым они в очередной раз поссорились.

Забини не раз давал ей понять, что не одобряет подобного рода занятия на каникулах. Ему-то хорошо так рассуждать — у него, наверное, никогда в жизни не было недостатка в финансах. Джинни вспомнила отца, который едва сводил концы с концами, чтобы прокормить их с Роном, спасибо близнецам, которые здорово помогали, но средств все равно не хватало катастрофически. Билл собирался жениться, весь его нехитрый гринготтский заработок уходил на организацию свадьбы; у Чарли тоже своя жизнь в далекой Румынии. Рон работал курьером в редакции «Ежедневного Пророка». Джинни редко его видела, но не могла не отметить, что брат осунулся и похудел еще больше — виной тому бесконечные аппарации. Мама серьезно заболела после того, как убили Перси, и болезнь в последнее время только прогрессировала, ей требовалось дорогостоящее обследование в Мунго и лекарства. И после всего этого Блейз еще смеет удивляться, что Джинни сорвалась в ответ на его глупые претензии!

Джинни вздохнула, вспомнив день, когда вся ее жизнь перевернулась с ног на голову. Это был четвертый курс, до Рождественских каникул оставалось всего несколько дней. Она в одиночестве возвращалась с уроков — Луна тогда вторую неделю лежала в лазарете с пневмонией — и наткнулась на компанию слизеринских девочек с пятого курса во главе с жуткой коровой по имени Пэнси Паркинсон. Так как обычно развлекалась тем, что издевалась над маглорожденной девушкой, а все остальные смеялись и кричали что-то подбадривающее. Джинни знала, чем ей грозит вмешательство, но палочка как-то сама собой легла в руку, и с нее сорвалось простейшее Разоружающее заклинание. Паркинсон чуть сузила глаза и мстительно пообещала, что ей это так с рук не сойдет, и свою угрозу выполнила уже через пару часов. Неизвестно, сколько бы Джинни продержалась под Круциатусом, но спасение пришло с самой неожиданной стороны. Под злым взглядом Блейза Паркинсон стушевалась и убрала палочку, хотя выражение ее лица, с каким она впоследствии смотрела на Джинни, красноречиво говорило о том, что разговор еще не окончен. Блейз тогда пообещал, что этого больше не повторится, проводил Джинни до гостиной Когтеврана, а напоследок по-хозяйски обнял ее за талию и поцеловал. Ей пришлось стиснуть в кулак всю волю, чтобы бороться с отвращением, когда холодные губы Блейза коснулись ее собственных губ.

На следующий день за завтраком она получила странную посылку, содержавшую медикаменты, так необходимые Терри Буту после дуэли с Гойлом. К посылке прилагалась записка с предложением встретиться после занятий. С тех пор так у них и повелось — когтевранцы и, соответственно, пуффендуйцы получили какую-никакую неприкосновенность со стороны учеников Слизерина, а взамен Джинни позволила Блейзу Забини считать ее своей девушкой. Рон, конечно, буквально озверел, когда узнал об этой своеобразной сделке, но Забини на самом деле оказался далеко не таким противным, каким привыкла считать его Джинни. Он был очень привлекателен, умен и обходителен, кроме того, она никогда не слышала, чтобы он принимал непосредственное участие в травле грязнокровок. Многие в Хогвартсе считали их красивой парой. Иногда Джинни даже начинало казаться, что между ними действительно есть какие-то нежные чувства. Но глупое недовольство Блейза ее времяпрепровождением разбивало эти и без того хрупкие иллюзии в пыль.

— Ладно, Джиневра, можешь идти, — со вздохом разрешил хозяин кафе, видимо, смирившись с тем, что клиентов сегодня им не дождаться.

Попрощавшись со своим работодателем, Джинни направилась в магазин братьев. Она всегда заходила к ним после работы, чтобы потом всем вместе отправиться в родную «Нору». В магазине уже навели порядок, Верити сидела за кассой и считала скудную выручку. Фред и Джордж стояли чуть в отдалении, склонив друг к другу рыжеволосые головы. Заметив приближающуюся Джинни, Джордж толкнул брата локтем, и разговор тут же свернулся.

— Я помешала обсуждению каких-то важных политических секретов? — прохладно приподняла бровь Джинни.

Братья нервно усмехнулись.

— Ты как всегда невероятно проницательна, сестренка, — Фред похлопал ее по плечу. — Как ты?

— Устала просто жутко, — Джинни сбросила туфли прямо посреди магазина, оставшись в одних чулках. Ноги тут же перестали гудеть. Она широко зевнула и по привычке бросила взгляд на дверь, ведущую в подсобку. Обычно в это время она тихонько приоткрывалась, и оттуда выходил смешливый парень по имени Генри, но сегодня ничего подобного не случилось. Братья перехватили ее взгляд и чему-то дружно ухмыльнулись. Джинни поспешно отвернулась от двери, почему-то чувствуя себя очень несчастной. — Может, хватит скалиться? — устало попросила она, награждая братьев свирепым взглядом.

— Генри постоянно спрашивает о тебе, — как бы невзначай заметил Джордж. Джинни ощутила, как странно екнуло сердце.

— Даже так? И что же он спрашивает? — поинтересовалась она, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал незаинтересованно.

— Да всякую ерунду, какой интересуются для поддержания разговора, — махнул рукой Фред.

Джинни выдавила кислую улыбку. Захотелось немедленно очутиться у себя в комнате и забраться под одеяло, чтобы никого не видеть и не слышать. Она отошла к окну, чтобы не мешать братьям, и те быстренько закончили свои дела, попрощались с Верити и закрыли магазин, после чего, взявшись за руки, все трое аппарировали в «Нору», где в окнах горел такой родной мягкий свет.

— Так вы его видели? — спрашивал Рон, переводя взгляд с братьев на сестру и обратно. Дело было за ужином, семейство Уизли обсуждало утреннее происшествие. — Вы видели Сириуса Блэка? Какой он? — допытывался Рон, от возбуждения даже не притронувшись к тарелке с едой.

— Да никого мы не видели, Рональд, там сразу жуткая паника поднялась, началась давка, — Фред разделывался с сочным куском кроличьего мяса, и его голос звучал слегка невнятно. — Так, мелькнул силуэт за окном, и все.

— Интересно, что он делал в Косом переулке? — размышлял Рон. — Наверняка они планируют какой-нибудь очередной бунт, вроде ограбления сейфа в «Гринготтсе». Интересно, чей на этот раз обчистят?

— Рон, — строго одернула его мама, — о таких вещах лучше говорить шепотом.

— Может, мне еще на цыпочках по собственному дому ходить? — огрызнулся Рон, вонзая вилку в картофелину. Мама поджала губы. — Извини, — буркнул Рон и вздохнул. — Просто уже хочется каких-то решительных действий со стороны этих таинственных повстанцев! А то все вокруг говорят, что они есть, а такое ощущение, что все это байки и не более.

При этих словах Фред с Джорджем обменялись какими-то странными взглядами. От Джинни не укрылось это, но задавать провокационных вопросов она не стала. Захотят — сами расскажут.

Утром Джинни с большим трудом разлепила глаза и нехотя отправилась на работу. Ее не покидало дурацкое предчувствие, что Блейз снова появится в кафе и станет капать ей на мозги с тройным усердием, уповая на то, что произошло вчера. В половине девятого она, аккуратная и собранная, вышла в зал, чтобы по привычке принять заказ у Генри Латимера, но его излюбленный столик сегодня почему-то пустовал. Генри так и не появился в кафе, не пришел, вопреки всем ожиданиям, и Блейз. День прошел относительно спокойно, посетителей было совсем мало, видимо, люди пока не отваживались гулять по Косому переулку, учитывая вчерашние события. Расстроенный таким положением дел хозяин закрыл кафе раньше времени и распустил весь персонал. У Джинни были еще два с лишним часа до того, как освободятся братья. Она вышла из кафе и направилась было к «Всевозможным волшебным вредилкам», но тут, как по мановению волшебной палочки, нос к носу столкнулась с Блейзом.

На нем сегодня была светло-серая рубашка и черные джинсы, волосы аккуратно причесаны и уложены, а кожа пахла цитрусом. Какие-то случайные девушки бросали на Блейза Забини восхищенные взгляды, но он совершенно не обращал на них внимания. Он небрежно крутил в тонких длинных пальцах волшебную палочку, а Джинни вдруг захотелось никогда больше не видеться с Блейзом. Она сама не могла себе объяснить, чем вызвано такое раздражение.

— Привет, — как ни в чем не бывало поздоровался Блейз. Джинни хмуро посмотрела на него.

— Привет.

Блейз взял ее за руку, и она подавила желание тут же высвободить ее.

— Я хотел бы извиниться за вчерашнюю ссору. Джинни, я обещаю тебе, что такого больше не повторится. Я не хочу ущемлять твои права.

Она подняла на него взгляд. По его непроницаемому лицу невозможно было ничего прочесть, но ей показалось, что Блейз искренен.

— Прекрасно, — сухо сказала Джинни. — Это все?

Блейз с шумом втянул в себя воздух.

— Ты уже освободилась?

Джинни кивнула. По переулку шагал Рон с какими-то бумагами в руках. При виде сестры и ее парня глаза Рона сузились, не предвещая ничего хорошего. Блейз Рона не заметил и продолжал бесстрастно смотреть на нее.

— Да. Аппарируешь меня домой?

Блейз кивнул, и в следующий миг Джинни ощутила, как все ее тело сдавливает и будто сплющивает. Длилось это не дольше пары секунд, а когда она открыла глаза, то увидела свой дом в сотне ярдов от них. Блейз никогда не аппарировал к «Норе» ближе.

— Постой, — он снова взял ее за руку, когда она зашагала было к дому. Джинни обернулась и увидела, как буквально на глазах преобразился Блейз — из полуравнодушного ко всему на свете аристократа он превратился в заботливого и даже немного милого парня. Джинни даже головой тряхнула, чтобы убедиться в том, что ей не померещилось. — Джинни, я понимаю, что ты устала после работы, но… мы так давно с тобой не проводили время вместе. Давай немного прогуляемся?

Предложение было довольно неожиданным. Раньше Блейз никогда себя так не вел, даже когда они оставались наедине.

— Я… да, конечно, — сипло выдавила из себя Джинни. Рука, которую держал Блейз, чуть дрогнула, но в остальном она постаралась проявить себя максимально достойно.

За полтора года она так и не узнала его настоящего до конца. Блейз всегда был сдержан, даже чуть холоден, но учтив и безукоризненно вежлив. Наверняка его воспитывали так вести себя с девушками, потому что они никогда не хохотали над шутками, понятными только им двоим, никогда не целовались на людях, в общем, не делали все то, чем по определению должна заниматься влюбленная парочка. Их отношения напоминали какой-то прошлый век, хотя Джинни отчасти даже была этому рада.

Они пошли по проселочной дороге, немного неуверенно держась за руки. Дорожная пыль липла к джинсам Блейза и оседала на туфлях. Раньше он бы только брезгливо сморщился и поспешил бы избавиться от грязи, но сейчас почему-то совершенно не обращал на это внимания. Джинни молчала, не зная даже, что можно ему сказать. Обычно тему для разговора подбирал Блейз, но сегодня он по каким-то причинам отмалчивался.

— Давай посидим здесь? — неожиданно предложил он, указывая на стог сена посреди неухоженного поля. — Здесь очень красиво, — объяснил он, видя, что она в замешательстве.

Они расположились в тени стога. Солнце уже катилось к горизонту, сочная трава щекотала икры и лодыжки Джинни. Она с наслаждением сбросила туфли и провела ступнями по траве. Блейз прижал ее к себе, и она положила голову ему на плечо. Было в этом что-то романтичное.

Какое-то время они наблюдали за тем, как горизонт пожирает солнечный диск. Блейз положил ладонь на бедро Джинни, медленно оглаживая его. Она слегка напряглась. Ей не нравились ощущения, которые доставляли ей пальцы Блейза. Определенно не нравились. Он тем временем слегка задрал юбку и коснулся ее… там. Джинни ощутила, как напряглась ее спина. Другой рукой Блейз погладил ее шею, спускаясь все ниже, к вырезу блузки. Он поцеловал ее, не прекращая поглаживать те места, которые были наиболее чувствительны к прикосновениям. Никогда Блейз еще не целовал ее настолько глубоко, касаясь языком ее языка. Джинни ощутила, как на глаза наворачиваются слезы. Блейз, кажется, начал терять над собой контроль. Он уложил ее на траву и принялся осыпать поцелуями напряженную шею, попутно расстегивая пуговички ее блузки. Он очень осторожно сжал ее грудь, и в этот момент Джинни резко села, сбрасывая с себя его руки.

— Нет! — крикнула она срывающимся голосом и запустила пальцы в растрепавшиеся волосы.

Блейз чертыхнулся и лег на спину, тяжело и прерывисто дыша. Джинни со злостью посмотрела на него.

— Ты же обещал!

— Я помню, — недовольно поморщился он от ее громкого голоса.

— Обещал, что как минимум до того, как мне исполнится семнадцать, ты не прикоснешься ко мне! Блейз, мне ведь еще даже шестнадцати нет! — задыхалась Джинни, царапая щеки. Она подобрала туфли и поднялась, после чего зашагала в сторону дома, глотая слезы.

Он нагнал ее спустя пять секунд и, взяв за плечи, развернул лицом к себе.

— Прости, этого больше не повторится, Джинни, прости, — кажется, он говорил совершенно искренне, но ей было плевать. Кожа словно покрылась уродливыми волдырями в тех местах, где ее касались руки Блейза. — Я… просто не могу… я не знаю, что это… что ты со мной делаешь, мне кажется, я умираю без тебя, Джинни!..

— Пожалуйста, пусти, — прошептала она. Перед глазами все предательски плыло. — Я хочу домой.

Блейз поджал губы, но спорить не стал. Он проводил ее до двери покосившейся калитки, осторожно коснулся губами ее лба и как-то виновато улыбнулся. У Джинни не было сил на то, чтобы выдавить ответную улыбку. Она с такой силой хлопнула дверью калитки, что та заколыхалась. Через несколько секунд раздался громкий хлопок аппарации, и Джинни ощутила, как у нее подкосились ноги.

Маме не удалось добиться от нее ни слова. Джинни лежала у себя в постели с прохладным компрессом на лбу. Видимо, мама посчитала, что она просто переутомилась на работе, Джинни не стала ее разубеждать. Сон решительно ускользал от нее, хотя Джинни досчитала про себя почти до трехсот. Когда это глупое занятие ей надоело, она вдруг вспомнила сияющие зеленые глаза Генри, скрытые за смешными круглыми стеклами очков...

Джинни коснулась пальцами груди и закрыла глаза.

Джеймс Поттер

Джеймс проснулся от странного ощущения, что его кто-то щекочет. Нехотя разлепив глаза, он обнаружил на подушке рядом с собой безмятежно спящую Мелинду, подложившую под щечку ладошки. Черные волосы девочки пушились вокруг головы подобно грозовой тучке. Джеймс приподнялся на локтях и отвел с личика Мелинды растрепавшуюся прядку. Он улыбнулся, когда обратил внимание на подрагивающие веки дочки и легкую полуулыбку, дрожавшую на губах.

— Доброе утро, хитрюга, — шепнул он на ушко Мелинды и принялся щекотать ее, отчего малышка взвизгнула и моментально «проснулась».

— Папа, не надо! — хохотала Мелли, уворачиваясь от рук щекочущего ее Джеймса. — Хватит, папа, пожалуйста!

Она упала на него, уткнувшись носиком в грудь и не переставая хихикать. Джеймс деланно строго посмотрел на нее и в шутку пригрозил пальцем.

— Больше не будешь меня обманывать? — спросил он.

В ответ Мелинда сделала самые честные глаза на свете и послушно закивала головой.

— Мама уже проснулась?

— Да, и пошла будить Альбуса и Гарри, — Мелинда принялась прыгать по кровати. — Вчера они так долго болтали, что сейчас наверняка не смогут встать!

Напрыгавшись, Мелинда села рядом с Джеймсом и принялась дергать его за руку. Джеймс просто обожал дочку, поэтому мог позволить ей издеваться над собой, сколько попросит душа ребенка.

— Как тебе Гарри? Понравился? — задал вопрос он. В глубине души он слегка опасался, что его дети по каким-то причинам не смогут найти общий язык, хотя и Ал, и Мелли всегда с нетерпением ждали, когда их старший брат вернется домой. Он слегка напрягся, пока ожидал ответа дочери.

— Понравился, — серьезно кивнула Мелинда. — Он умный, большой и красивый, совсем как ты, — маленькая льстица* обвила его шею тонкими ручонками. — Когда я вырасту, я выйду замуж только за Гарри.

Джеймс расхохотался так, что заболело горло. Детская непосредственность Мелинды просто умиляла.

— Давай-ка дуй умываться, невеста, — Джеймс спустил девочку на пол, отчего она недовольно выпятила нижнюю губу и скрестила руки на груди. Всякий раз, когда она так делала, ему на ум невольно приходила мысль о сходстве с нахохлившимся воробушком. — И найди Натали, пусть она тебе волосы в порядок приведет.

Мелинда недовольно поплелась к двери, но на пороге вдруг обернулась и послала Джеймсу воздушный поцелуй. Поттер сделал вид, будто поймал его, а сам только диву дался: и где маленькая кокетка этому научиться успела?

Лили Снейп

Унылая площадь с изнывающей от жары желтоватой травой была залита утренним солнцем. Одинаковые, словно из инкубатора, дома различались разве что большими латунными цифрами на дверях, но нигде — Лили специально обошла площадь целых три раза — дома номер двенадцать видно не было.

— Может, ты что-то напутала? — спросила Люси, широко зевая и прикрываясь ладонью. Они стояли у ограды между домами номер одиннадцать и тринадцать и вот уже битый час вглядывались в просвет между ними. — Здесь ничего нет, мам!

— Он здесь, — уверенно ответила Лили. — Просто мы не можем попасть внутрь.

— Чудесно, — проворчал Клод, пиная носком кроссовка какой-то камешек. — Мы ищем какой-то мифический невидимый дом, в котором живет — кто бы вы думали! — самый разыскиваемый преступник Британии!

— Заткнись, ты уже достал возмущаться! — прикрикнула Люси. Глаза Клода нехорошо прищурились.

— Ты что-то сказала, малявка? — он шагнул в сторону сестры, которая инстинктивно съежилась и опустила голову. — Как же ты мне надоела!

— А ну прекратили, оба! — воскликнула Лили, теряя терпение. Она ненавидела, когда ее дети ругались, и обычно винила в этом разные школьные факультеты, повлиявшие на их характеры и воспитание, но теперь к списку претензий прибавился еще и Снейп. — Мне только ваших склок не хватало для полного счастья!

Клод надулся и отвернулся, после чего зашагал по площади, глядя себе под ноги. Люси тоже выглядела недовольной. Лили помассировала виски, стараясь успокоиться. Она была на все сто уверена, что нужный им дом прямо перед ними, а значит, с Сириусом их разделяет буквально несколько футов. Блэк, конечно, молодец, что рассказал им про этот дом, однако кое-какую важную деталь он все же упустил — о том, как попасть внутрь, Лили не имела ни малейшего понятия. Оставалось только ждать, что кто-нибудь выйдет из дома и обнаружит их у порога.

На самом деле Лили больше волновалась насчет другого. Как их примут выжившие члены Ордена Феникса? Все-таки она прожила во вражеском лагере почти шестнадцать лет, не думая и не вспоминая о бывших друзьях и соратниках. К тому же она явилась не одна, а с двумя детьми, носящими фамилию Снейп, которая в Ордене была сравнима разве что с грязным ругательством. Лили тряхнула головой, успокаиваясь. Сириус обязательно выслушает ее и поймет. Он был лучшим другом Джеймса, практически братом, значит, автоматически братом и ей. Сириус не может бесчеловечно выгнать ее. У Лили практически не было в этом сомнений.

— Ой, какая хорошенькая, — раздался голос Люси, вырвавший ее из размышлений. Люси смотрела на симпатичную пушистую кошечку, которая ловко спрыгнула с карниза дома номер одиннадцать и уселась на мусорный бак. Кошка была небольшой, с красивой густой шерстью дымчатого цвета. Она внимательно смотрела на людей серыми глазами, даже застыла подобно статуе. Лили удивленно приподняла брови. Разве у кошек бывают серые глаза?..

— Она похожа на мою Маркизу, — Люси вздохнула. — Интересно, папа ее еще не выгнал на улицу?

— Надеюсь, что он вспорол ей кишки, а голову отрезал и повесил у входа в «Сладкое королевство», — зловеще оскалился Клод, подходя ближе и в своей любимой манере принимаясь дразнить сестру.

— Мама, скажи ему, чтобы он отстал от меня! — Клод показал ей язык, а Лили только устало закатила глаза.

— Хватит, Клоди, — осадила она сына. — Прекрати пугать Люси. Она действительно скучает по Маркизе. Ты ведь тоже скучаешь по Кенни?

Так звали его любимого глизня, огромную толстую улитку ядовито-оранжевого цвета, которая только и делала, что ела и гадила, оставляя по всему дому мерзкую слизь. Северус подарил его сыну, когда тому исполнилось девять. Лили и Люси откровенно не понимали, что можно было увидеть хорошего и полезного в отвратительном моллюске.

Клод ничего не ответил, лишь злобно покосился на кошку, по-прежнему сидевшую на мусорном баке, но к Люси больше не лез.

Лили понимала, что им приходится тыкаться буквально вслепую. С чего она вообще решила, что Сириус скрывается в этом доме? С чего взяла, что он или кто-нибудь еще выйдет наружу? Плакаты с его лицом висели буквально на каждом столбе, даже маглы разыскивали его, уверенные в том, что Сириус Блэк — кровожадный маньяк и убийца… Солнце тем временем полностью выползло из-за горизонта, согревая лондонский воздух до предельной температуры. По лицу Люси катился пот, она расстегнула кофту и принялась обмахиваться ладонью, как веером. Клод сидел на скамье в тени дерева и болтал ногой. Странная сероглазая кошка взмахнула пушистым хвостом и исчезла.

— Может, надо как-то привлечь к себе внимание? — предложила Люси. — Ну не знаю, взорвать мусорный бак или…

— Мы ничего взрывать не будем, — решительно заявила Лили и обернулась, проверяя, не подслушивает ли кто-то. Площадь по-прежнему была пустынна. — Лишнее внимание к этому месту привлекать не стоит.

— Тогда будем торчать тут до тех пор, пока огнекраб на горе не свистнет, — пробормотал жутко недовольный Клод.

Лили снова вздохнула и повернулась к ограде между домами номер тринадцать и одиннадцать.

— Будем, Клоди, будем, — сказала она.

Джеймс Поттер

— То есть как на улице?! — в бешенстве орала Рита. Джеймс, спускающийся с лестницы на завтрак, удивленно приподнял бровь. Если Скитер вывести из себя с самого утра, день можно считать испорченным всем домочадцам. — Ты хоть понимаешь, чем это чревато?!

Посочувствовав провинившемуся бедолаге, Джеймс вошел в кухню. У него на глазах Рита кричала на невозмутимую Натали, которая спокойно дожидалась, когда истерика матери начнет сходить на нет.

— Что случилось? — тихо спросил Джеймс, усаживаясь. Эффи поставила перед ним тарелку с яичницей и пояснила:

— Натали снова выходила на улицу одна. У Риты чуть обморок не случился, когда она, как ни в чем не бывало, вошла в парадную дверь.

Гарри и Альбус, бледные и заспанные, недовольно морщились, когда Рита вновь принималась надсаживать голосовые связки. Джеймс подмигнул сыновьям и потрепал Ала по волосам.

— Как спалось на новом месте? — спросил он у Гарри. Тот намазывал на тост апельсиновый джем, машинально облизывая нож.

— Гарри, дорогой, не делай так, ты можешь порезать язык, — мягко пожурила его Эффи и тут же улыбнулась.

Гарри чуть покраснел и отложил нож. Пока он отвлекся, Мелинда проворно стащила у него с тарелки уже готовые тосты. Заметив это, Гарри рассмеялся.

— Хорошо, спасибо, Джеймс… — он запнулся и покраснел еще больше. — То есть… я хотел сказать, папа…

— Ничего страшного, — Джеймс положил руку ему на плечо. — Если тебе непривычно, можешь пока звать меня по имени. Думаю, со временем ты привыкнешь.

Выдохшаяся Рита плюхнулась на стул и закрыла голову руками. Алиса тут же поднесла ей ложку с успокоительным, которое Рита залпом проглотила и не поморщилась от мерзкого вкуса.

— Что тут за шум, а драки нет? — в кухню вошел бодрый и веселый Сириус. Он все еще немножко прихрамывал, но щеки его были румяными, а глаза блестели. — И правильно, без меня не начинать… Нати? — он запнулся и вопросительно уставился на дочь.

— Я расстроила маму, — ровным голосом сообщила Натали, хотя Джеймс видел, что она изо всех сил сдерживает рвущееся наружу негодование. — Пока она кричала, я могла сто раз рассказать, что у нас гости.

Обстановка в кухне моментально накалилась. Сириус нахмурился, Алиса выглянула в окно, Джеймс сомкнул пальцы на рукоятке волшебной палочки.

— Какие еще гости, во имя штанов Мерлина? — воскликнул Фрэнк.

— Какая-то женщина с двумя подростками. Они уже битый час торчат у нашего дома и размышляют, как бы им попасть внутрь.

— И ты молчала?! — снова заорала Рита, хватаясь за волшебную палочку. — Это же могут быть замаскированные Пожиратели! Просто чудо, что они тебя не схватили! О Мерлин, когда-нибудь твоя дочь, Блэк, меня в могилу сведет!

— Зачем им сдалась кошка? — пожала плечами Натали, но ее никто не услышал. Ремус с необычайно серьезным лицом подошел к ней и положил руку на плечо девочки.

— Натали, дорогая, ты уверена? — взволнованно спросил он. — Они действительно говорили о нашем доме?

— Конечно, — Натали стала раздражаться.

— Что конкретно они говорили? — продолжал допытываться Ремус.

— Так, ждите здесь, я пошел на разведку, — Сириус направился было к двери, как тут его остановила Рита.

— Я сама, мне удобнее будет, — мрачно заявила она тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

— Даже представить не могу, кому понадобилось приходить к нам, да еще и с детьми, — пожала плечами Алиса.

— Кому может быть известно об этом доме? — недоумевала Тонкс.

— Что-то мне все это не нравится, — подытожила Эффи, поджав губы.

Рита вернулась минут через пять. Ее руки дрожали от гнева, а тонкие ноздри раздувались.

— Да как… как она посмела… сюда явиться… — рычала она, от злости пнув стул.

— Что там? Кто? — тут же набросились на нее женщины. Мужчины только недоуменно переглядывались между собой.

Рита сделала большой глоток компота и скривилась, когда тонкая струйка малиновой жидкости пролилась на ее футболку.

— Сами сходите и посмотрите, — фыркнула она.

— Да что, черт возьми, происходит?.. — рявкнул Сириус и вылетел из кухни, совершенно забыв о больной ноге.

Лили Снейп

В воздухе кружились и жужжали назойливые букашки. Люси с унылым видом наблюдала за ними, скосив глаза. У Лили от жары плавились мозги, но уходить в тень она решительно отказывалась.

Вдруг что-то громко бахнуло, послышалась чья-то ругань, и вскоре раздались шаги. Люси тут же «отмерла» и вытянула шею, чтобы получше видеть происходящее. Лили казалось, что глаза ее обманывают, но нет — вот он, Сириус Блэк, живой и настоящий, шагает прямо к ним, возникнув из ниоткуда. Сириус держал в руках палочку и прихрамывал на одну ногу, его лицо скрывала тень дома номер тринадцать. Лили ощутила, как неистово забилось ее сердце при виде друга из прошлой жизни. Губы слегка дрогнули, изгибаясь в улыбке, и в этот момент Сириус подошел достаточно близко, чтобы в следующий момент отпрыгнуть и зарычать на собачий манер:

— Черт! — выругался он сквозь зубы, вскидывая палочку. — Убирайся!

— Нет… Сириус, подожди, прошу тебя! — закричала Лили, цепляясь непослушными пальцами за железные прутья ограды. Позади слышались торопливые шаги Клода, Люси сглотнула и поспешила спрятаться за ее спину. У Сириуса было такое выражение лица, что Лили стало страшно. — Пожалуйста, выслушай меня!

— Как ты нас нашла? — прорычал он, все еще находясь в тени дома.

— Ты сам рассказал мне об этом доме, — голос Лили звучал жалко. — Мне… нам нужна твоя помощь, Сириус! Пожалуйста… — почти умоляюще прошептала она, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

Что-то в его лице дрогнуло, но в следующий миг он отшатнулся, как от гремучих змей.

— Уходи, — сухо сказал он, — забудь об этом месте. И постарайся сделать так, чтобы выродки Нюниуса больше никогда не попадались мне на глаза, иначе клянусь — я за себя не ручаюсь.

— Сириус! — крикнула Лили. По щекам уже текли слезы. — Ты не можешь так поступить со мной, пожалуйста, ради Джеймса! Ради Гарри!

— Что тут происходит? — откуда ни возьмись появился… Ремус Люпин, еще один бывший старый друг.Он очень сильно осунулся и выглядел гораздо старше своих лет, но Лили узнала его без труда. При виде плачущей Лили и пышущего от ярости Сириуса он обомлел, но тут же пришел в себя и схватил Блэка за плечо. — Лили? — недоверчиво спросил он, подходя чуть ближе. — Это действительно ты?

— Луни, надо уходить, — Сириус потянул его назад. — Вдруг это ловушка?!

— Я знаю, что сделал Северус, — Лили предприняла последнюю отчаянную попытку. Пожалуйста, Мерлин и все святые, пусть они дадут ей шанс все им объяснить! — Он изменил мне память!

Не дав Сириусу даже рта открыть, Ремус коснулся палочкой железной двери на калитке, отчего по ней поползли какие-то белесые нити, опутывая ее, словно иней. Прямо на глазах у ошеломленных Снейпов соседние дома раздвинулись, и между ними возник дом номер двенадцать на площади Гриммо.

— Заходите, — Люпин торопливо огляделся по сторонам, проверяя, нет ли свидетелей. Нет, площадь была все такая же унылая и пустынная, как и всегда.

Они посторонились, пропуская детей. Люси шла, низко опустив голову, Клод беззастенчиво оглядывался по сторонам. Лили спиной чувствовала, что Сириус буквально дышит ей в затылок, не давая даже вздохнуть спокойно, но она была рада, что они впустили их. Дверь за ними закрылась, погружая мрачную прихожую в зловещий сумрак.

— Какого черта, Лунатик? — сквозь стиснутые зубы прошипел Сириус. Лили сглотнула, замерев посреди коридора, не зная, куда идти дальше.

— Пусть она скажет, — так же тихо ответил ему Ремус.

— Ты же помнишь, что…

— Я помню, Сириус, — Ремус был само спокойствие.

В прихожую вышел мужчина, в котором Лили практически без труда узнала Фрэнка Лонгботтома. Фрэнк аж присвистнул при виде нее и ее детей и вдруг громко захохотал, запрокинув голову к потолку. Лили против воли улыбнулась, вспоминая, что Фрэнк всегда смеялся именно так.

— Вот так сюрприз, — он подмигнул Люси, жавшейся к Лили. Она обняла дочь за плечи, подбадривая. — Чем же обязаны, а, миссис Снейп?

Фамилию Северуса он произнес без издевки, но Лили видела, что Фрэнк крайне изумлен.

— Я тоже рада тебя видеть, Фрэнк, — приветливо сказала она.

— Ну-ну, — хмыкнул Лонгботтом, открывая перед ними одну из дверей. — Что сейчас будет, — шепнул он идущим позади Люпину и Блэку.

Сириус только фыркнул в ответ.

Они спустились вниз по лестнице и очутились в просторной кухне, в которой была куча народу. Лили изумленно распахнула глаза, заметив совсем еще маленькую девочку и двух других подростков. На глаза ей попалась Алиса Лонгботтом, все такая же круглолицая и румяная, с короткой стрижкой и ямочками на щеках; хмурая женщина, наградившая ее таким свирепым взглядом, что Лили на миг захотелось провалиться сквозь пол. Исподтишка присмотревшись к ней, она узнала Риту Скитер, с которой никогда особо не ладила. Рита казалась ей чересчур взбалмошной сплетницей, а Скитер в свою очередь считала ее занудой. Здесь была молодая женщина с ужасающими розовыми волосами, которая разве что на месте не подпрыгивала от любопытства, и еще одна женщина, смотревшая на нее, нахмурив брови. Подростки сидели за столом и с любопытством косились на Клода и Люси, которые старались держаться поближе к матери. А еще за столом сидел человек, при виде которого Лили решила, что у нее начались галлюцинации.

— Джеймс… — прошептала она, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги.

Джеймс Поттер

— Эй, обмороков нам тут не надо, — Фрэнк успел подхватить женщину, которая медленно оседала на пол. — Вот блин, — он с тоской посмотрел на нее. — Как будто призрака увидела.

— Зачем вы притащили их в дом? — воскликнула Рита, обвиняюще ткнув волшебной палочкой в грудь Сириуса.

— Мы же гостеприимные ребята, — с сарказмом отозвался Бродяга, пальцем отводя от себя палочку Скитер. — Что стоишь, хозяйка? Накорми их, что ли, — он с неприязнью покосился на двух разнополых подростков, испуганно жавшихся к двери.

— Мама… — всхлипнула рыжая девочка, прижимая ладони к губам.

— Все с ней в порядке, — доложила Алиса, помогая Фрэнку усадить бесчувственную гостью на стул и поднося к ее носу какую-то вонючую гадость. — Просто, кажется, перенервничала.

— Как вы нас нашли?! — Рита коршуном налетела на детей.

— Отцепись ты от них! — воскликнула пораженная таким поведением Риты Эффи. Она ласково поманила детей к себе. — Проходите, ребята, не бойтесь. Обедать будете?

Они угрюмо переглянулись и неуклюже подошли к Эффи, усаживаясь рядом с Алом. Тот вежливо подвинулся, давая им место. Когда вокруг женщины перестали суетиться Лонгботтомы и отошли в сторону, Джеймс заметил, что она пришла в себя, но все еще оставалась слишком бледной. Ему показалось, что его ударили лопатой по затылку, отчего из глаз посыпались искры.

— Лили, — охнул он, стараясь поверить в то, что глаза его не обманывают.

Гарри резко поднялся со своего места и сделал шаг вперед. Лили смотрела на Джеймса заплаканными глазами, после чего осторожно встала и протянула к нему руки.

— Ты жив, — выдохнула она и вдруг порывисто обняла его, положив голову ему на плечо. Джеймс неловко обнял ее в ответ, чувствуя на себе взгляды буквально всех собравшихся. — Я думала, что тебя убили! — задыхалась Лили.

— Я думал, что ты меня предала, — глухо ответил Джеймс, чувствуя, как бешено колотится ее сердце.

Лили плакала, а смущенный Джеймс обнимал ее и ничего больше не мог поделать. Поверх головы Лили он увидел Эффи, которая смотрела на них, не в силах поверить в то, что видит. Она машинально вытирала тарелку полотенцем, а ее губы дрожали. Джеймс вздохнул и мягко отстранился от Лили. Зеленые глаза сияли как два маленьких солнца, глядя на него.

— Папа? — позвала его Мелинда. Лили посмотрела на нее, мигом перестав всхлипывать. — Почему ты обнимаешь эту тетю, а она плачет?

Он посмотрел на детей Лили, угрюмо орудовавших ложками. В этот момент мальчишка поднял на него взгляд черных, как угли, глаз. Внутри что-то екнуло и, оборвавшись, полетело вниз. Это он, сын Снейпа и Лили, его милой Лили. При мысли о том, как рос и развивался этот ребенок в чреве Лили, о том, что этому предшествовало, Джеймс ощутил волну невесть откуда взявшейся злобы. Ему пришлось несколько раз сжать и разжать кулаки, чтобы успокоиться и напомнить себе, что мальчишка Снейп в этом не виноват.

В кухне стояла тишина, нарушать которую почему-то никто не торопился. Лили торопливо вытирала щеки пальцами, переводя взгляд с Мелинды на Альбуса, и чему-то грустно улыбалась.

— М… мама, — раздался голос Гарри. Джеймс отошел от Лили и, положив на плечо сына руку, стиснул его. — Это ты?

Примерно тридцать секунд Лили молчала, глядя на Гарри снизу вверх. Не говоря ни слова, она обняла его и снова расплакалась у него на груди.

— Гарри… сыночек мой маленький, — слышались ее всхлипывания, а Гарри стоял с крайне смущенным видом и неловко обнимал вновьобретенную мать.

— Так, — тактичная Алиса первой просекла ситуацию и принялась подталкивать всех к выходу, — идемте-ка наверх, ребята. Кажется, тут кое-кому нужно мно-о-ого всего обсудить, — она поманила детей Лили, — и вы пойдемте с нами, познакомимся, расскажете нам, как вы нас нашли… Давайте-давайте, — она включила командный тон. Все, пряча кривоватые усмешки, послушно направились к выходу. Рита, проходя мимо Лили, на миг остановилась, наградила ее презрительным взглядом и тоже ушла. Осталась только Эффи, все еще сжимающая в руках тарелку и полотенце.

— Эффи, пойдем, дорогая, — ласково позвала ее Тонкс. — Ничего страшного с твоим Джеймсом не случится, — шепнула она, лукаво усмехнувшись.

— Я, наверное, тоже пойду, — Гарри неуверенно улыбнулся и вышел вслед за Эффи, которая напоследок обернулась и внимательно посмотрела на Джеймса. Он кивнул ей и улыбнулся, давая понять, что все будет хорошо…

Раньше он почему-то никогда не обращал внимания на эти бесконечные сквозняки в Хогсмиде. День стоит и без того ветреный, но под мантией-невидимкой оказалось неожиданно тепло. Джеймс стоит перед небольшим двухэтажным домом, чувствуя, как ветер бешено треплет вокруг щиколоток мантию, и торопливо проверяет, не видны ли его ноги. Вокруг снуют люди, довольно улыбающихся взрослых куда-то тащат за руки взбудораженные дети, в Хогсмиде сегодня какой-то глупый весенний праздник… Один он, Джеймс Поттер, стоит перед этим злосчастным домом, как часовой, дожидаясь неведомо чего… Сколько он искал ее, сколько ждал возможности увидеть, подойти к ней, дышать с ней одним воздухом, узнать наконец, что случилось тогда, в ночь на тридцать первое октября восемьдесят первого года…

Дверь их дома открывается, и они показываются на пороге, веселые и счастливые. Он никогда прежде не видел на лице ненавистного Снейпа такую улыбку… Он подхватывает на руки мальчишку, которому едва минуло года два, не больше, подбрасывает его в воздух… Мальчишка смеется и молотит по воздуху короткими руками и ногами, как садовый гном.

— Северус, осторожнее! — доносится до Джеймса деланно строгий голос Лили. Она тоже смеется и поправляет рыжую прядку, выбившуюся из-под белого берета. Снейп продолжает забавляться с мальчишкой, а Лили тем временем закрывает дверь дома на ключ, накладывает сигнальное заклинание и спешит за ними.

У Джеймса ком встает в горле, когда он видит ее фигуру, соблазнительно округлившуюся в области живота. Лили на последних месяцах своей третьей беременности, которая ее почему-то совершенно не красит: лицо лишилось красок, щеки бледные и впалые, волосы потускнели и висят безжизненными прядями, словно она отдает всю свою красоту будущему ребенку Снейпа. Лили уже с трудом передвигает отекшие ноги, но Джеймс видит ее глаза — они наполнены такой любовью, что ему хочется завыть на луну от тоски и боли… Лили ласково поправляет шапку на мальчишке Снейпе, целует его в толстую щеку и улыбается, улыбается, черт все подери, дарит свою волшебную улыбку им, этим двоим, тем, кого Джеймс ненавидит всем своим горячим сердцем! Она вдруг вскрикивает, отчего Снейп тут же меняется в лице, но она только хватает его за руку и прикладывает ее к своему животу, ласково улыбаясь и гладя его по желтоватой сухой щеке:

— Толкается, Сев! — радуется Лили, а Джеймс закусывает край куртки, чтобы его стон никто не услышал. Рука сама тянется к волшебной палочке — одно движение, и Снейп больше никогда не коснется Лили своими мерзкими грязными руками, заляпанными в крови Джеймса и Гарри Поттеров и еще невесть скольких невинных людей… — Смотри, милый, — она тоже кладет руку на живот, — папа рядом!

— Как мы его назовем? — у Снейпа такое обалдело счастливое выражение лица, что Джеймсу невыносимо смотреть на это. В палочке зреет смертоносное заклятие, нужно только немного подвинуться, чтобы ненароком не задеть Лили…

— Его? — притворно возмущается Лили и упирает руки в бока. — У нас будет девочка, Сев, я чувствую!

— Девочка… — повторяет Снейп, и вслед за ним шепчет и Джеймс: «Девочка…»

Рука больше не дрогнет.

— Авада…

— Па! — к Снейпу мчится мальчишка, перебирая короткими толстыми ножками, и протягивает ему что-то, чего Джеймс не видит. — Смари!

И они выглядят такими счастливыми, такими любящими, такими… настоящими! Наплевав на конспирацию, Джеймс яростно поворачивается на месте, аппарируя прочь из этого места, прочь от своей боли, подальше от нее, предавшей его… Пусть рожает своему Нюниусу хоть десяток младенцев, его это не касается, ему все равно, все равно! Лили Эванс, светлая девочка, его Лили, ставшая впоследствии Поттер, умерла в этот день раз и навсегда. Умерла, ее больше нет. Все, довольно!

Он приземляется на грязный асфальт посреди опостылевшей Гриммо, падая, сдирая ладони и кашляя чуть ли не до рвоты. Кожа на пальцах содрана — расщепило… черт с ним! Джеймс, шатаясь, бредет к дому, ставшему их убежищем. «Зачем? — крутится в голове одна-единственная мысль. — Зачем вы вытащили меня из Годриковой Впадины? Зачем ты меня спасла?» — обращается он к Эффи, зная, что она не спит, что она будет ждать его до тех пор, пока к ней не придет Рита и не напоит сонным зельем силой…

В комнате Эффи горит свет, он просачивается сквозь щель между дверью и полом в коридор. Джеймс проводит рукой по лицу, силясь восстановить сбившееся дыхание. Он слышит мягкий голос Эффи, поющей колыбельную сыну. Альбус что-то кряхтит, капризничает, Эффи ласково баюкает его и убеждает, что все будет хорошо, что скоро придет папа…

Он тихонько приоткрывает дверь. Эффи сидит на кровати в одной ночной рубашке и кормит Альбуса грудью, ее голос дрожит и срывается. Она снова плакала. Из-за него. И в такие моменты, как этот, Джеймс ненавидит себя гораздо больше, чем Снейпа и Волдеморта.

— У нас все будет хорошо, — он садится рядом и шепчет, обжигая дыханием ее щеку. По спине Эффи бегают мурашки, она не смотрит на него. Джеймс осторожно касается черноволосой головки сына. — Как он?

— Снова весь день плакал, зубки режутся, — Эффи держится на редкость равнодушно. Она вдруг смотрит на него и неожиданно кладет ребенка ему на руки. — Я очень устала, Джеймс. Покачай его.

Альбус морщится, маленькое личико кривится, малыш готовится заплакать. Джеймс ощущает, как сердце наполняется нежностью и любовью, вытесняя ненависть и злобу. Весь его мир сосредотачивается на малыше у него на руках, он баюкает его, что-то немелодично напевая. Глазки Ала закрываются, он осторожно укладывает сынишку в колыбель и укрывает уснувшую Эффи одеялом.

— Все будет хорошо, — повторяет он и целует ее в лоб. — Я обещаю.

Лили Снейп

Они сидели за кухонным столом. Лили держала руку Джеймса в своих ладонях и с улыбкой смотрела в одну точку перед собой.

— Ты изменилась, — вырвалось у Джеймса.

Она подняла на него взгляд.

— Потолстела, да? — грустно улыбнулась она.

— Я не то имел в виду.

Лили вздохнула.

— А ты остался прежним.

— Не думаю, — он высвободил руку из ее рук и откинулся на стуле. — Слишком много лет прошло.

— Гарри уже такой взрослый… — мечтательно произнесла Лили. — Как зовут твоих детей?

— Альбус, — ответил Джеймс, не глядя на нее. — И Мелинда.

— А моих — Клод и Люси.

— Похожи… на него, — Джеймс поджал губы.

— А твои — на тебя.

Господи, что это за разговор? Лили вздохнула.

— Что с нами случилось, Джеймс? — спросила она, чувствуя, как его имя ласкает язык.

— Нас больше нет, Лили, — горько ответил он. — Иногда мне начинает казаться, что и не было никогда…

— Ты любишь ее?

Вопрос сорвался сам собой, Лили не хотела спрашивать его об этом. Джеймс ответил вопросом на вопрос:

— Почему ты здесь?

— Я узнала… правду, — говорить об этом оказалось довольно непросто. — Все эти годы я жила как в тумане, Джим. Во лжи. Я обнимала Клода, не зная, что где-то далеко у меня есть еще один сын, мой первенец, мой самый любимый мужчина на свете. Я ложилась в постель к Северусу… — на этих словах Джеймс резко поднялся с места и принялся ходить по кухне, — и совершенно не помнила о нашей с тобой первой ночи…

— Он всегда был тебе дорог, — Джеймс выдавливал из себя фразы по капле. — Даже на нашу свадьбу ты хотела пригласить его. Ты не говорила мне об этом, но я и без того знаю.

— Я до конца не верила, — Лили почувствовала, как голос снова начал срываться. — Всегда надеялась, что он одумается… Никогда не умела разбираться в людях, — она засмеялась, но смех быстро перешел в плач.

— Всегда, он всегда стоял между нами. Ты любила его, Лили, — Джеймс не спрашивал, он утверждал. Лили видела, как сказанные слова обжигали ему гортань, скребли когтями, оставляя глубокие кровоточащие царапины. Она посмотрела на него и честно ответила:

— Это была лишь сотая доля той любви, что я была готова подарить тебе. Но он умудрился задушить во мне все светлое, что я когда-либо к нему чувствовала, — прошептала она.

Джеймс молчал. Какое-то время Лили жадно изучала его красивый профиль, затем тихо встала и направилась к двери, чтобы пойти к детям. Оставив их с незнакомыми людьми, она чувствовала себя виноватой.

— Я уверена, что она — замечательный человек, — произнесла Лили, стоя на пороге. Она видела, как Джеймс сжал спинку стула, отчего побелели пальцы. — И она любит тебя. Дорожи ею, Джеймс, пожалуйста. Будь счастлив за нас двоих.

Не глядя больше на него, Лили вышла в коридор и направилась к лестнице, намереваясь пойти наверх, откуда доносились звонкие голоса. Сердце болело и обливалось кровью, но так будет правильно.

________________________

*Ребят, как будет слово «льстец» в женском роде? ХD

Лили Снейп

В огромном доме номер двенадцать на площади Гриммо можно было легко заблудиться. Лили и ее детям выделили комнату на третьем этаже. В ответ на ее смущенную благодарность Рита только презрительно скривила губы и ушла, не сказав ни слова. Клод улегся на кровать и принялся с отрешенным видом пялиться в покрытый трещинами потолок. Люси разбирала вещи, аккуратно раскладывая их по полочкам небольшого комода из черного дерева. Трое Снейпов напряженно молчали, словно сидели на пороховой бочке.

— Клод, что опять не так? — не выдержала Лили.

Сын даже не удостоил ее взглядом и промолчал.

— Клод Северус Снейп, — повелительно позвала Лили, — к тебе обращается твоя мать!

Неожиданно мальчик вскочил с кровати и что было сил пнул заходивший ходуном комод. Люси вздрогнула от неожиданности и выронила свитер, который в тот момент держала.

— Не понимаю, почему мы остались среди этого сброда! — выкрикнул Клод. Люси округлила глаза и обернулась на дверь.

— Что за выражения ты себе... — начала было Лили, но Клод перебил ее:

— Джеймс Поттер жив? Жив. Гарри тоже жив. Значит, отец никого не убивал, ты все врала нам про него!

Лили устало вздохнула.

— Я не врала, потому что была уверена в том, что они оба мертвы. Когда все это началось... — она взяла себя в руки — рассказывать детям о событиях Хэллоуина было крайне тяжело. — Мы жили в Годриковой Впадине. Нас разыскивал... нынешний министр, но тогда он был самым опасным волшебником Британии. Но вместо него пришел Северус и...

— Мама, я не хочу это слушать, — всхлипнула Люси и, опустившись на пол, обхватила голову руками.

— Вы думаете, мне пришлось легко, когда воспоминания вернулись ко мне? — взорвалась Лили. — Я прожила с вашим отцом почти шестнадцать лет, понятия не имея о том, что произошло по его вине!

— Ничего не произошло, раз эти Поттеры живы и здоровы, — злобно сверкнул черными глазами, ставшими вдруг страшными, Клод. — Я хочу домой.

— Теперь наш дом здесь, — твердо отрезала Лили, поднимаясь с кресла, в котором сидела. — Постарайтесь принять это и наладить нормальные отношения с людьми, которые приняли нас под свою защиту. Кроме того, у вас есть брат, которого вы никогда не видели. Я хочу, чтобы все мои дети росли дружными.

Клод буркнул что-то, подозрительно напоминающее «никакой он мне не брат», и отвернулся. Не в силах и дальше препираться с собственными детьми, Лили вышла из комнаты и направилась в гостиную, откуда по-прежнему доносились голоса.

Гарри Поттер

Он просиял улыбкой, когда Лили зашла в гостиную, где они с Мел играли в настольный квиддич. А вот Мелли наоборот нахмурила черные бровки и, бросив игрушечную метлу, забралась к Невиллу на колени. Лили ласково улыбнулась Гарри и коснулась теплой рукой его щеки, отчего он вспыхнул и почувствовал себя страшно неловко.

— Все не могу насмотреться на тебя, — сказала Лили, убирая руку. — Просто копия Джеймса в этом возрасте.

Гарри теперь частенько приходилось слышать эту фразу, и он не знал, радоваться ему или огорчаться. Приятно, конечно, когда тебя сравнивают с отцом, но с другой стороны именно это и напрягало. Он по-прежнему не мог разобраться, как ему относиться к внезапно ожившим и появившимся в его жизни Поттерам. С тех пор, как родители открыли ему тайну его происхождения, он тщательно хранил в памяти какие-то абстрактные образы людей, отдавших жизни за него, но мамой и папой в любом случае считал Майкла и Амелию Тайлеров. Джеймс, конечно, разрешил звать его по имени, но как к подобному отнесется Лили, он не знал.

Лили почему-то была совсем не такой, как он себе представлял. Когда она смотрела на него, ее лицо буквально светилось от счастья, но в остальном его выражение было каким-то обреченным, словно женщина была готова мириться со всеми невзгодами, выпадавшими на ее долю. Кроме того, он никак не ожидал, что у него окажется столько много братьев и сестер. Малышка Мелинда влюбила его в себя с первого взгляда, Альбус, несмотря на свою скромность и застенчивость, тоже расположил его к себе, но с Клодом и Люси дело обстояло сложнее. Сестра все время пряталась за матерью и страшно смущалась, когда к ней кто-то обращался. Клод вообще смотрел на всех с таким видом, будто он — хозяин мира. Лили шепотом предупредила его о сложном характере Снейпа-младшего, но сейчас Гарри понял, что она явно преуменьшила масштабы проблемы. Нрав его второго братца был не просто сложным, он был отвратительным.

— Расскажи мне о людях, которые тебя вырастили, — попросила Лили. Гарри не понравилась такая формулировка, он уже открыл было рот, собираясь поправить Лили, но передумал. В конце концов, она тоже его мама, которая, наверное, была бы именно такой, какой была Амелия Тайлер, если бы не роковой случай.

Гарри замялся, не зная с чего начать. Время от времени он ловил на себе и Лили взгляды Эффи, которая что-то вязала, сидя у пылающего камина. Несмотря на адское пекло на улице, в доме всегда стоял какой-то унылый холод.

В гостиную вошла Алиса, на кончике палочки которой балансировал поднос с чашками чая. Она осторожно опустила поднос на журнальный столик и взмахнула палочкой, отчего чашки разлетелись в разные стороны. Гарри ловко поймал свою и даже не обжегся, а вот Лили ойкнула и принялась дуть на пальцы, куда попал обжигающий напиток.

— Плохие новости из Хогвартса, — заявила Алиса. В гостиной моментально образовалась звенящая тишина, даже Мелинда перестала хихикать, уворачиваясь от рук щекочущего ее Невилла. — Сириус в кухне рвет и мечет, глядя на Карту.

— Да что там случилось? — перебил ее Ремус, сидевший в одном кресле с Тонкс.

— Хагрида арестовали, — замогильным голосом ответила Алиса. — Только что его буквально выволокли из хижины примерно с десяток авроров.

Гарри не знал, кто такой Хагрид, но судя по угрюмым лицам орденцев, человек он определенно хороший.

— Но что он мог натворить? — недоуменно спросила Эффи, отложившая вязание. Они с Джеймсом переглянулись.

— Аберфорт наверняка скоро явится с известиями, — Тонкс, нахмурившись, принялась грызть ноготь. — Будем ждать.

Сириус Блэк

Не глядя ни на кого, Сириус прошел через всю гостиную и уселся на диван напротив Эванс. Он все еще не мог называть ее Снейп, а тем более Поттер. От первого варианта тошнило, а второй она не заслужила.

— Надо поговорить, — отрывисто сказал он, глядя ей в глаза.

Лили, о чем-то болтавшая с Гарри, мигом заткнулась и вопросительно на него уставилась. Спиной Блэк чувствовал, как напряглись Рита с Лунатиком, но сейчас было важно другое.

— Я слушаю тебя, Сириус, — с готовностью откликнулась Эванс. От этой угодливой вежливости в ее голосе ему стало чуть ли не противно.

— Раз уж ты здесь... — он поджал губы, пропустив фразу «со своими выродками», которая так и вертелась у него на языке, — то расскажи нам все, что тебе известно о делишках, творящихся в школе.

— Я ничего не знаю, — ответила Лили. Брови Сириуса презрительно сошлись вместе на переносице. Лили оглянулась в поисках поддержки, но все смотрели на нее выжидающе, и она вздохнула. — Правда не знаю. Северус никогда не рассказывал мне о том, что происходит в школе, но зато Люси...

— Зови ее сюда, — приподнял брови Блэк.

Лили явно пожалела о том, что невольно втянула в дела Ордена дочь, но Сириусу было не до милосердия. Раз уж притащила своих пащенков, то пусть приносят пользу.

Девчонка вошла в гостиную, низко опустив голову. Вместе с ней притащился и пацан, как две капли воды напоминающий Нюниуса. Сириус отвернулся от него, чтобы не поддаться соблазну и не угостить снейповского выродка каким-нибудь заклинанием. Девчонка неуверенно посмотрела на мать, которая подбодрила ее кивком.

— Ты знаешь о том, что над маглорожденными школьниками ставят опыты на нижних уровнях школы? — включилась в допрос Рита.

Темные глаза девчонки расширились. Она отрицательно замотала рыжей головой.

— Язык проглотила? — раздраженно спросила Рита.

— Я знаю только, что время от времени кто-нибудь из них пропадает ненадолго, — пискнула Люси или как там ее.

— И все? — Рита даже не скрывала разочарования.

Люси сглотнула. Эванс одобряюще сжала ее плечо, и девчонка заговорила чуть увереннее.

— Я однажды случайно услышала разговор папы с директором...

Кто-то отчетливо передразнил ее, презрительно прошептав: «Па-апы...»

— Профессор Малфой говорил, что дело продвигается медленно. Министр недоволен, кажется, он что-то сделал миссис Малфой... или Драко, я не помню точно... сказал, что если результата не будет, директорское кресло скоро займет кто-нибудь другой. — Она говорила все увереннее, видя, что Сириуса эта информация заинтересовала.

— Как давно это было? — спросил он.

Она закусила губу, вспоминая.

— Незадолго до того, как мы ушли от папы. Может, неделя, не больше.

Что ж, уже кое-что. Сириус посмотрел на свои руки и вдруг обнаружил, что они сами собой как-то сжались в кулаки. Они с Нарциссой никогда не были особенно дружны, но если этот красноглазый выродок что-то ей сделал... С тех пор, как у него появилась Натали, семья стала играть для Сириуса Блэка особую роль.

— Ладно, девочка, спасибо, — нехотя улыбнулся он. — Не думаю, правда, что твой папа будет тобой точно так же доволен.

Люси вспыхнула, но ничего не сказала.

Эффи Харпер

Почти все нервничали, ожидая новостей от Аберфорта, а Эффи никак не могла отделаться от дурацких мыслей, преследовавших ее с самого утра. Появление Лили Снейп с детьми в штабе Ордена Феникса вызвало в ней целую гамму эмоций, самой яркой из которых был воплотившийся в жизнь страх. Эффи прекрасно знала, что эта женщина значила для Джеймса; по ночам она просыпалась, когда он звал Лили во сне, а по его щекам текли слезы. Сердце сжималось от одной мысли, что он до сих пор может любить ее. Она чуть с ума не сошла, когда оставила их вдвоем на кухне, и лишь успокаивающие слова Тонкс и Алисы удерживали ее от того, чтобы ворваться в кухню и заслонить Джеймса собой от нее.

Она не могла не заметить, как он время от времени смотрел на Лили, занятую разговором с Гарри.

— Мама, почему ты грусти-ишь? — тихонько спросила Мелинда, обнимая ее за шею. Эффи ласково обняла дочку в ответ, чувствуя, как бьется под ладонями маленькое невинное сердечко. Губы Мелли подрагивали, и Эффи поспешила улыбнуться, торопливо вытерев повлажневшие глаза.

— Все нормально, котенок. Мы просто ждем прихода дяди Аберфорта, который должен принести не самые веселые новости.

— Дядя Аберфорт всегда приносит плохие новости и никогда не улыбается, а еще когда он видит меня, то начинает ворчать, что вы с папой идиоты.

Эффи не удержалась и вполне искренне рассмеялась. Аберфорт страшно бесился при виде детей, волей-неволей втянутых в эпицентр войны.

— Мама, а кто такие идиоты? — спросила Мел.

— Я идиотка, — вдруг подала голос Тонкс. Все недоуменно уставились на метаморфиню, которая лучилась странной улыбкой, слушая разговор Эффи и Мелинды. — Ну если верить Абу, разумеется.

До Эффи стало постепенно доходить. В конце концов, она знала цикл Тонкс почти так же хорошо, как и свой собственный, а это значит...

— Я жду ребенка, — скромно закончила Тонкс и обратила сияющий взгляд на резко побледневшего Люпина.

Про беднягу Хагрида все тут же позабыли и кинулись наперебой поздравлять будущих родителей. Даже Сириус, который в последнее время ходил чернее тучи, улыбался вполне искренне.

— Лунатик, сделай лицо попроще, — захихикал Джеймс, когда стало понятно, что ступор сковал Ремуса надолго. — Она беременна, а не смертельно больна, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, — он постучал по голове Риты, которая наградила его убийственным взглядом.

Лили тоже счастливо улыбалась. Эффи мысленно обругала себя дурой и параноиком.

— Срок пока не очень большой, — делилась Тонкс. — А ты почему молчишь, любимый?

«Любимый», судя по всему, был готов провалиться сквозь пол. Что-то в его лице не понравилось Эффи. Она вдруг вспомнила выражение лица Джеймса, когда сообщила ему, что забеременела после одной-единственной ночи, которую они провели вместе. Когда родился их сын, она хотела назвать его Гарри, но Джеймс был категорически против, заявив, что Гарри жив и скоро вернется к нему. Альбуса он брал на руки с неохотой, словно не до конца верил, что это его сын, а может просто боялся лишиться однажды и его, но потом в какой-то момент в нем произошла грандиозная перемена, и Джеймс полюбил сына больше жизни. Эффи не спрашивала, а он не вдавался в подробности. Главное, что с того самого момента они были счастливы, насколько это в их положении вообще было возможно.

Эффи вдруг ощутила прилив небывалой решительности и посмотрела на сияющего, как начищенные доспехи, Джеймса. «Я никому тебя не отдам», — с этой мыслью она крепко сжала его руку и ощутила, как теплые сильные пальцы обнимают ее ладонь в ответ.

Гарри Поттер

Аберфорт так и не появился, видимо, он сам понятия не имел о том, что произошло с Хагридом. Все еще посмеиваясь, вспоминая анекдоты Невилла, Гарри торопливо поднимался в их с Алом комнату, чтобы до ужина успеть принять душ. Откуда-то сверху доносились недовольные голоса, прислушавшись к которым, Гарри нахмурил брови.

— Он спросил, я и ответила, — кричала, судя по всему, Люси. Ее собеседник что-то ей ответил, но Гарри не разобрал ни слова. Уши у него стыдливо покраснели от того, что он подслушивал, но, взявшись за дверную ручку своей комнаты, он снова различил слова Люси: — Потому что теперь мы с ними, что тут непонятного?!

Спорила девочка, судя по всему, с Клодом. Только он мог возмущаться тому, что она рассказала какую-то там историю про их отца Сириусу. Ну и дурацкая же ситуация получилась! Гарри ненавидел подслушивать, но в комнате, которую выделили Лили и ее детям, явно попахивало жареным. Гарри медленно пошел по лестнице, стараясь ступать как можно тише.

— Я никогда не стану помогать этой шайке преступников, понятно? — говорил, хотя скорее рычал Клод.

— Они мамины друзья! — возражала Люси.

Гарри мысленно представил, как презрительно скривились губы Клода.

— Ты дура, — заявил мальчик. У Гарри глаза на лоб полезли от услышанного. Ал и Мелли, конечно, частенько препирались, но до обзывательств никогда не опускались. — Тупая наивная дура, Лу. Эти люди ненавидят папу, а ты взяла и сдала им его!

— Да что я такого рассказала? — разозлилась девочка. — Между прочим, — смело заявила она, — это наш папа преступник, он убивал людей и заставлял учеников пытать грязнокровок... Ай!

От неожиданности Гарри дернул дверь на себя, и его взору предстала следующая картина: Люси держалась за плечо, а по ее щекам бежали слезы. Клод сжимал и разжимал кулак, с ненавистью глядя на сестру.

— Ты что, ударил ее? — вырвалось у Гарри. Клод резко обернулся, а Люси тут же перестала плакать. — А ты знаешь, кто бьет девочек? Слабаки!

— Сам ты... — процедил Клод и, проходя мимо Гарри, постарался пнуть его плечом, но поскольку был чуть ли не на голову ниже, то получилось довольно комично. — Пошли вы, оба!

Он ушел, обиженно пыхтя, как паровоз. Гарри усмехнулся и повернулся к Люси. Она не смотрела на него и только растирала пальцами плечо, куда пришелся удар Клода. Гарри вздохнул и понял, что отныне ему можно забыть о нормальных отношениях с Клодом Снейпом.

— Он дурак, — вырвалось у него. Люси подняла на него взгляд. — Не плачь.

Она вздохнула.

— Он меня совсем не любит.

— У меня такое чувство, что он вообще никого не любит, кроме себя. Ну и вашего отца, наверное.

Сказав это, Гарри мысленно обругал себя идиотом. Надо было утешить девочку, сказать, что это неправда, что на самом деле он ее любит, но скрывает это, чтобы выглядеть крутым... Ну или что-то в этом роде. Но тут Люси фыркнула и тряхнула рыжей гривой:

— Я его тоже не люблю, — высокомерно заявила она. — Он постоянно дерется. А Альбус, наверное, не бьет Мелинду.

Гарри вдруг стало ужасно жаль Люси Снейп. Сейчас, в этом доме, где живут повстанцы, девочка из другого мира казалась такой одинокой! Он протянул ей руку и улыбнулся.

— Пойдем со мной. Я тебе что-то покажу.

Он привел ее на чердак, куда вчера поздно вечером его отвел Джеймс и с гордостью заявил, что все разноцветные коробки и свертки принадлежат ему. И Ал, и Мелли не раз порывались покопаться в них и ужасно обижались, когда родители запрещали им прикасаться к имуществу Гарри. Но после того, как Джеймс ушел, вся компания дружно завалилась на чердак и выбирала себе все, что душа попросит. Даже Невилл, казалось бы, выросший из всяких игрушек, отнесся к выбору вполне серьезно. Мелинда расстроилась, что не смогла найти ни одной куклы, зато осталась довольна большим плюшевым львом с роскошной мягкой гривой, вокруг шеи которого был обмотан полосатый красно-желтый шарф.

Он пока не удосужился забрать подарки в спальню, но сейчас это было только к лучшему. Люси все еще поглядывала на него с опаской, но вела себя куда свободнее, чем обычно. По крайней мере, она больше не стеснялась. Гарри широким жестом обвел гору подарков.

— Кукол тут нет, — сразу заявил он, вспомнив Мелинду.

— Гарри, я уже давно не играю в куклы, — засмеялась Люси. — Это все твое?

Он рассказал ей о том, как отец все эти годы покупал ему подарки на все праздники, надеясь однажды вручить их сыну. Люси подняла с пола кубик Рубика и внимательно осмотрела.

— Что это?

Гарри замялся.

— Честно говоря, я сам не понял, что с ним нужно делать. Вроде надо собрать его так, чтобы на каждой стороне получился один цвет, но ни у кого не получилось, даже Натали только две стороны собрала... Нравится? — спросил он, видя, что сестру заинтересовала эта головоломка.

— Ага. А книг здесь никаких нет?

— Разве что о квиддиче, — хмыкнул Гарри. Джеймс, наверное, считает, что у мальчишек не бывает любви к чтению, хотя вот Ремус — первое доказательство противоположного. Люпин не расставался с какой-нибудь жутко интересной книжкой из библиотеки Блэков даже во время приема пищи.

— Не люблю квиддич, — поморщилась Люси, бросая взгляд на аккуратно упакованную гоночную метлу. — Во время него постоянно кого-нибудь сбивают с метлы. Как будто в школе и без него травм не хватает!

Спустя несколько минут она вручила ошеломленному Гарри полностью собранный кубик Рубика. Гарри, вытаращив глаза, разглядывал одноцветные грани кубика.

— Ничего сложного, — улыбнулась Люси, и Гарри тоже неуверенно засмеялся.

Они не заметили, как с лестницы за ними наблюдала пара злобных темных глаз.

Джеймс Поттер

Дом постепенно погружался в сон. В ванной, примыкающей к их с Эффи спальне, негромко шумела вода. Джеймс лежал в постели и мрачно разглядывал Карту Мародеров. Никакого движения на ней не было, все уже находились в своих комнатах, лишь в башне Гриффиндора пассивно двигалось несколько точек. Маглорожденные дети жили в Хогвартсе круглый год, неустанно подвергаясь пыткам и всевозможным унижениям, хотя летом, в отсутствие слизеринцев, составляющих основную массу угнетателей, им все же было полегче. В кабинете директора двигались точки, подписанные именами Люциуса и Нарциссы Малфоев, по Залу Славы носился Пивз, которого даже Волдеморту не удалось прогнать из замка, а хижина старины Хагрида была совершенно необитаемой. «Что за Хогвартс без Хагрида?» — с тоской подумал Джеймс, убирая Карту. Лесничий когда-то был их другом, не раз выручал из дурацких переделок, в которые они то и дело умудрялись попадать. А однажды принес из Запретного леса какие-то редкие цветы, которые Джеймс подарил Лили, а она безжалостно покрошила их в какое-то очередное зелье...

— Ты еще не спишь? — раздался тихий голос Эффи. Он вынырнул из воспоминаний, тряхнув головой и зажмурившись, и посмотрел на нее. Эффи стояла посреди комнаты, придерживая на груди тонкий, карамельного цвета халат, в разрезе которого виднелись гладкие стройные ноги.

— Уснешь тут, — проворчал Джеймс, снимая очки и кладя их на тумбочку. — Столько всего случилось...

— Я хочу, чтобы сегодня ночью ты думал только обо мне, — она повела палочкой в сторону двери. Клацнул замок. Уголок губ Джеймса медленно пополз вверх.

— Хорошо, — немного удивленно ответил он, — но вдруг Мелинда проснется и придет?..

— Она совершенно вымоталась за сегодня, так что спит крепко, — Эффи сбросила халат, который мягко опустился к ее ногам. Больше на ней ничего не было.

Она стянула с Джеймса одеяло. По коже тут же пробежался неприятный холодок, сменившийся сладостным предвкушением, завязавшимся тугим узелком в паху. Эффи всегда вела себя довольно скромно в постели и крайне редко проявляла инициативу, так что ее сегодняшний порыв удивил и обрадовал Джеймса одновременно. Она легонько застонала, обхватив его бедрами и запустив пальцы в черные волосы. Джеймс нашел ее губы, на которых все еще оставался горьковатый привкус ее любимого мандаринового геля для душа. Он пробежался пальцами по выступающим позвонкам и спустился чуть ниже. Эффи ласкала его плечи, ключицы, мягко касалась кончиками пальцев сосков и все время смотрела ему прямо в глаза. Несмотря на накрывавшее их волнами наслаждение, ее взгляд оставался осмысленным.

— Я люблю тебя, — выдохнула Эффи прямо Джеймсу в губы. — Люблю... люблю... люблю! — крикнула она и обмякла в его руках.

... Позже он перебирал ее светлые волосы, наслаждаясь из запахом, а она пальцем рисовала на его груди и животе какие-то узоры. Затем Эффи подложила ладонь под подбородок и посмотрела ему в глаза.

— Я так хочу, чтобы у нас и наших детей был свой дом, чтобы мы не скрывались ни от кого, не вздрагивали от каждого шороха, Джим. Знаешь... — она коснулась губами его подбородка, — возвращение Гарри в семью — это как знак свыше. Что мы можем преодолеть все трудности и победить...

Эффи принялась покрывать его лицо легкими, почти невесомыми поцелуями. Она так верила в хороший конец, так надеялась, что их счастье только начинается, она, Эффи Харпер, была такой маленькой и хрупкой, как девочка, но в то же время бесконечно сильной и мудрой женщиной. Он, Джеймс Поттер, просто не имел права разочаровывать ее. Его девочку-фею и их детей, которые были для него лучше любого счастья.

Утром в кухне что-то явно происходило. Сириус мерил ее шагами, грозно глядя на всех, кто к нему обращался. Рита массировала виски и бормотала себе под нос какие-то угрозы пополам со словами спокойствия. Лили в одиночестве сидела за столом, обхватив голову руками. Люси осторожно гладила ее по вздрагивающему плечу. Джеймс и Эффи замерли в дверях, адресовав Фрэнку вопросительный взгляд, но ответить он не успел — в кухню вломились чему-то смеющиеся Альбус, Гарри и Невилл, причем последний тащил на плечах звонко хохочущую Мелинду. Последними вошли заспанные Ремус и Тонкс, с которых моментально слетел сон, едва они почувствовали сковавшее всех напряжение.

— Что случилось? — нарушил гробовую тишину Джеймс, озвучив вопрос, который терзал многих.

Лили подняла на него убитый горем взгляд. Глаза ее были покрасневшими и страшно опухшими, словно она проплакала несколько часов подряд.

— Клод ушел, — глухо ответила она.

В кухне снова повисла гробовая тишина.

_________________________

Ваши комментарии насчет предательства Клода никак не давали мне покоя :D

Утренняя тишина со звоном разбилась где-то в недрах прихожей, когда резко хлопнула входная дверь. Северус резко сел на постели, ногтями большого и указательного пальцев убирая из уголков глаз гной. Рядом с ним кто-то зашевелился и сонно всхлипнул. Он с отвращением посмотрел на копну разметавшихся рыжих волос спящей в его постели девчонки. Ей было не больше двадцати, он еще помнил ее в школе, вот только никак не мог вспомнить ее имя. Раздраженно откинув одеяло, он одел халат и вышел из спальни, намереваясь выставить вон наглеца, посмевшего заявиться к нему домой в такую рань…

В кухне шумел работающий кран. Едва переступив порог, Снейп от неожиданности чуть тапки не потерял. Клод склонился над раковиной и кашлял, опустошая желудок. Он глотал воду прямо из-под крана, кривился и вытирал губы рукавом толстовки. Заметив отца, он попытался улыбнуться ему.

— Одну минуту, пап, мне срочно надо в туалет, — завернув кран, Клод умчался в уборную.

Северус как во сне последовал за ним.

Прошло уже больше месяца с тех пор, как он в последний раз видел свою жену и детей. Ему не хотелось предавать дело об уходе жены огласке, коллеги и просто знакомые до сих пор косились на него с презрением, хотя он давно уже привык не обращать на идиотов внимания. Какое-то время в нем еще теплилась надежда, что Лили одумается и вернется, но в глубине души он прекрасно понимал, что не бывать этому никогда, особенно после того, как настоящие воспоминания к ней вернулись. Поэтому возвращение Клода удивило и обрадовало его. Он невольно оглянулся на входную дверь, спинным мозгом предвкушая, как в нее вот-вот войдут Лили и Люси, но их все не было. Он коршуном налетел на проснувшуюся малолетнюю шлюху, которая сладко потягивалась в его кровати и наградила его таким взглядом, от которого внизу живота потеплело. Северус тряхнул головой и швырнул обиженно поджавшей губы девице ее блузку.

— Выметайся, — кратко приказал он, даже не взглянув на нее. Послышался шорох одежды, и спустя две минуты ее уже не было в комнате, остался лишь слабый аромат дешевых слащавых духов.

Все еще бледный Клод спустился вниз. Северус заключил сына в объятия, только сейчас осознавая, насколько он соскучился по своей семье. Он неумело пожарил яичницу, на которую проголодавшийся ребенок с жадностью набросился.

— А где мама и Лу? — спросил он, наливая себе кофе.

Клод обжег язык, торопясь ответить.

— Никогда не догадаешься, — фыркнул он, щедро посыпая пригоревшую стряпню солью.

— Клод, мне некогда играть в угадайку, — сдвинул брови Снейп. — Вы разве не вместе?

— Я приехал на «Ночном рыцаре», — скривился Клод. — Этот адский транспорт давно уже пора отправить в отставку, пап. В общем, мама и Люси сейчас в штаб-квартире Ордена Феникса.

Чашка выскочила из рук Северуса. Холодный кофе оставил на пожелтевшей скатерти отвратительное коричневое пятно, но ему было плевать. Он с силой сжал кулаки, впившись взглядом в сына.

— Мама вспомнила о доме, где могут скрываться эти придурки. Мы нашли его. Пап, это был кошмар, честное слово. Они смотрели на нас так, словно мы протухшие флоббер-черви, особенно этот… Блэк, — выплюнул он ненавистную фамилию.

На скулах Северуса вздулись желваки. Скотине Блэку придется очень дорого заплатить, если с головы его дочери или сына упал хотя бы один волос. Интересно, а как они приняли Лили?

— Они сначала офигели, когда нас увидели, но этот… как его, — Клод наморщил лоб, вспоминая, — Люпин вроде бы… в общем, он нас впустил. Миротворец, блин. Их там не слишком много, но все же больше, чем ты думал. Даже дети есть. Самой мелкой не больше семи лет. Живут себе припеваючи, но ты самое интересное еще не знаешь, — черные глаза сына сузились.

— Ну и чего же я не знаю? — хмыкнул Снейп.

— Мама запудрила Лу мозги о том, что ты убил ее первого мужа и их сына. Она поверила и возненавидела тебя, но я не такой идиот, как она. И не зря, потому что эти Поттеры вполне себе живые, мама чуть концы не отдала, когда их увидела.

Снейп почувствовал, как стремительно рушится его и без того хрупкий мир, который он так филигранно возводил долгие годы, и все из-за одного-единственного упоминания о живом Джеймсе Поттере. Гриффиндорский ублюдок оказался живучий, как таракан, ну ничего, это легко можно исправить. На губах Северуса мелькнула кривоватая ухмылка. На этот раз он все сделает как надо. От Поттера не останется и мокрого места, а заодно и от всех, кто все эти годы ставил ему и Темному Лорду палки в колеса.

Но вместе с этим Северус ощущал, как гордость за сына теплом разливается по телу. А заодно и легкое разочарование от осознания того, как быстро Люси возненавидела родного отца за то, чего по сути не было. С другой стороны, понять ее тоже можно — она все-таки девочка, а девочки всегда устанавливают более доверительные отношения с матерями. Ничего, если все пойдет по плану, то вскоре и Люси вернется домой. Что касается Лили… думать о ней Северус сейчас не хотел. Наверняка она уже снова с Поттером и их драгоценным отпрыском, которые вообще непонятно как остались живыми. Северус предполагал, что Поттер-старший давно уже чокнулся окончательно от осознания своей страшной вины перед Лили и их мальчишкой, а младший помер от голода и холода. Как оказалось, вездесущий Блэк и здесь его обскакал… Ничего, недолго гриффиндорским тварям дышать осталось. Северус решительно поднялся на ноги.

— Мне нужно попасть в этот дом, — он выразительно посмотрел на сына.

— Туда не войти без приглашения…

Снейп-старший потрепал Клода по плечу.

— Мы что-нибудь придумаем. Ты покажешь мне это место?

Клод кивнул. Северус удовлетворенно улыбнулся.

— Папа, — позвал его Клод, когда он уже почти покинул кухню. Снейп обернулся. Сын смотрел на него каким-то странным взглядом. — Ты убьешь их? Всех?

— Не думай об этом, сынок. Они преступники. Они заслуживают кары. Сейчас иди к себе, отдохни немного. Чуть позже мы отправимся в гости к Ордену Феникса.

Клод лениво улыбнулся. В кухню прошмыгнула Маркиза и жалобно мяукнула, когда мальчик от всей души наступил ей на хвост.

По многочисленным просьбам читателей (а так же моей совести) концовка главы была изменена.

Сириус Блэк

— Хватит мельтешить! — воскликнула Алиса, крепко сжимающая волшебную палочку. — Нужно срочно убираться отсюда, пока Пожиратели не нагрянули…

Рита прорычала что-то нечленораздельное. Эффи крепче прижала к себе Мелинду, которая растерянно взирала на злых взрослых, явно не понимая, что происходит.

Раздался тихий всхлип, от которого Сириусу захотелось схватить Эванс за патлы и треснуть лбом о стол.

— Мама, не плачь, — успокаивала ее девчонка, поглаживая по плечу. С другой стороны от Лили сидел Гарри, который как-то неловко сжимал ее дрожащую руку. — Может, все еще наладится, и Клод вернется…

— Вернется, как же, — презрительно фыркнула Рита. — Знаете, я вообще удивлена, почему до сих пор на площади не объявились эти уроды.

— Я думаю, надо скрыть дом Заклятием Доверия, — подал голос Ремус. Все тут же повернулись к нему. — Он и без того надежно спрятан, но под действием Фиделиуса о нем вообще забудут. Вспомните Годрикову Впадину…

— Неплохая идея, — одобрил Фрэнк, — но обряд займет много времени и сил.

— Все равно у нас нет другого выхода, — подытожила Рита, хлопая по столу ладонями и поднимаясь. Она наградила Лили таким взглядом, что даже Сириусу сделалось не по себе. — Спасибо, миссис Снейп, вы нам оказали невосполнимую услугу, — с сарказмом заявила она.

— Рита, перестань, — попросила ее Эффи. Сириус только глаза закатил — только Харпер могла защищать Эванс в такой ситуации.

— Почему он ушел? — Джеймс обратился к Лили, которая подняла на него несчастные глаза. — Мы его чем-то обижали, или что? Здесь, конечно, не уровень Хогвартса, — он хмыкнул и широким жестом обвел кухню, — но условия вполне пригодные для жизни.

— Он очень привязан к Северусу. Ему невыносимо жить с мыслью, что он предает отца. Возможно, это я допустила ошибку в его воспитании.

— Если этот парень гнилой от рождения, никакое воспитание ему не поможет, — жестко отрезал Сириус. В кухню тем временем вернулся Фрэнк, чье лицо выражало полную сосредоточенность и боеготовность.

— Валите все отсюда, — распорядился он. — Мы начнем обряд, а вы следите, чтобы никто не помешал.

— Сколько это займет? — нервно спросила Эффи.

— Минут десять, не больше, но действие чар начнется только часа через два. Магия должна впитаться в сердце Хранителя, внушить ему, что это самая страшная тайна, которую он обязан хранить, как зеницу ока. На всякий случай… будьте бдительны. И сообщите Аберфорту, чтобы в случае чего был готов прийти к нам на помощь. Уизли тоже поставьте в известность. Фрэнк, давай начинать, — Сириус кивнул Лонгботтому, который несколько раз глубоко выдохнул, собираясь с мыслями.

Все направились к выходу из кухни. Тонкс тянула шею, чтобы получше рассмотреть происходящее. Сосредоточившись, Сириус кивнул Фрэнку, и тот поднял палочку, но в этот момент раздался звонкий голосок Натали, глаза которой были расширены.

— Там… — все в ужасе обернулись, предполагая самое худшее. — Там, в окне… Клод. Кажется, он вернулся.

Пятнадцать голов резко повернулись в одном направлении. В прихожей горел неяркий свет, сквозь мутное окно виднелся нечеткий силуэт мальчика, растерянно топтавшегося у заколдованной ограды.

Лили Снейп

— Нет, Лили, стой! — Джеймс схватил ее за руку, но она вырвалась и бросилась к двери. — Черт бы тебя побрал, это может быть ловушка!

Она не верила. Просто отказывалась поверить. Клод, ее сын, ее плоть и кровь, просто не мог так поступить с ними. Сердце распирало от радости и страха одновременно — он вернулся к ней! Он ведь ее родной сын, любимый мальчик, несмотря ни на что. И плевать ей, кто его отец и что он с ней сделал, она родила Клода, значит, будет его любить, что бы ни случилось!

— Да остановите же эту дуру кто-нибудь! — кажется, эти слова принадлежали Рите. Ее попытались оглушить заклинанием, но она уже потянула на себя дверь и выбежала на крыльцо.

— Мама! — крикнул Клод, едва завидев ее. Лили порывисто обняла сына, который дрожал всем телом. — Мама, прости меня, пожалуйста, прости! — шептал мальчик, пока она заливала слезами его шею.

— Это ты меня прости, мальчик мой, — всхлипывала Лили, обнимая ладонями узкое лицо сына. — Мне не стоило увозить тебя от отца, раз ты не хотел этого… Но ведь ты же мой сыночек, как я могла оставить тебя с этим ужасным…

В ужасе она осеклась, глядя за спину обнимающего ее Клода. Перед ней стоял Северус Снейп, на тонких губах которого играла ледяная улыбка.

— Доброе утро, любимая, — поздоровался он, крутя в тонких пальцах волшебную палочку.

Лили оцепенела, даже на несколько мгновений забыла, как нужно дышать. Позади нее раздались торопливые шаги. Ей не хотелось оборачиваться, чтобы не видеть презрение и ненависть на их лицах. Клод медленно отстранился от нее и, опустив голову, шагнул назад, к отцу, который положил руку ему на плечо.

— Сколько старых знакомых, надо же, — Снейп обвел взглядом орденцев, криво усмехаясь. В него тут же полетело чье-то заклинание, но разбилось о невидимый щит, вовремя выставленный Снейпом. Он как-то осуждающе покачал головой и махнул двумя пальцами. Тотчас за его спинами возникли авроры в черно-зеленых мантиях с палочками наизготовку.

— Твою мать… — прошипела Рита. Лили чуть повернула голову и увидела, как она пытается собой закрыть Натали.

Лили закрыла глаза, чувствуя, как по щеке покатилась ледяная слезинка.

— Простите меня… — прошептали ее одеревеневшие губы.

— В дом, — приказал Снейп. Авроры почему-то не сдвинулись с места. Брови Снейпа сошлись на переносице. — Я неясно выразился?!

— А ты попробуй повторить, Нюниус, — прошипел Джеймс, вскидывая палочку. — Авада…

Палочка в руке Джеймса вспыхнула, оставив на коже яркий овальный ожог. Авроры действовали значительно быстрее, чем орденцы, которые стремились спасти хотя бы детей. Лили слышала, как тоненько всхлипнула Мелинда. Им ничего не осталось, кроме как вернуться в дом.

— Поттер, — Снейп склонил голову, глядя на Джеймса, словно изучал какой-то редчайший ингредиент для зелий. — Я был уверен, что ты сдох много лет назад. Какое разочарование.

— Решил попытаться убить меня снова? Ну рискни, — хмыкнул Джеймс, вкладывая в голос все презрение, на какое только был способен.

— О, да, я рискну. И теперь не уйду до тех пор, пока не увижу твои жалкие потроха. Ради этого я даже мучить тебя не стану, а убью быстро и безболезненно. А где же это наш верный песик Блэк?

— Как ты смеешь, грязный полукровка, осквернять своим поганым ртом благородную фамилию моих предков?.. — завелась Вальбурга, но Снейп и бровью не повел.

— Что, неужели отсиживается в безопасности? — не поверил Снейп.

Авроры плотным кольцом окружили орденцев. Их защищал какой-то невидимый щит, о который заклинания разбивались, не причиняя им никакого вреда. Джеймс, оставшийся без палочки, мог только закрывать собой Эффи и Мелинду. Лили видела, как Джеймс и Эффи сцепили руки в замок, давая понять, что готовы драться друг за друга и своих детей насмерть. Алиса бросала нервные взгляды в сторону кухни, Альбус и Гарри стояли плечом к плечу, и Лили на ум невольно пришли братья Пруэтты, Гидеон и Фабиан, отважные и отчаянные сорвиголовы, которые погибли в бою, точно так же сражаясь рядом до самого конца.

— Люси, — Снейп вытянул руку в сторону дочери. — Иди сюда.

Лили напряглась всем телом, чувствуя, как девочка сильнее прижалась к ней. Северус нетерпеливо наклонил голову и поджал губы.

— Папа… — жалобно пискнула Люси, — не надо…

— Помолчи, — жестко оборвал ее Снейп. Люси испуганно опустила взгляд в пол. — Иди сюда, сейчас же.

— Северус… — решилась Лили. На нее тут же уставились десятки пар глаз, и от этого она почему-то почувствовала себя увереннее. — Отпусти их. И тогда мы вернемся домой, я обещаю.

Она прекрасно понимала, как жалко звучат ее глупые слова, что Северус никогда и ни за что не отступится от своего и оставит Орден Феникса в покое. Но… она вспомнила задорные глаза маленькой Мелинды, серьезную и взрослую не по возрасту Натали… жизнерадостных мальчиков, у которых тоже совсем не было детства. А еще малыша Тонкс, у которого есть риск так никогда и не увидеть свет… Что бы ни случилось, Гарри и Невилл сумеют позаботиться об остальных детях.

— Помилуй хотя бы детей! — воскликнула она, срываясь. — Они ни в чем не виноваты!

— Им просто не повезло, — согласно кивнул Снейп, задумавшись. Лили самую малость воспряла духом, но надежды тут же со звоном разбились. — Прости, Лили, но я отвергну твое предложение. Видишь ли, Люси и без того вернется домой, а ты… Ты мне больше не нужна.

Шок и смятение застряли где-то в горле. Лили, распахнув глаза, смотрела на своего мужа, человека, который столько раз клялся ей в вечной любви, который хвостиком таскался за ней в школе, так слезно вымаливал прощение после экзамена по защите от темных искусств… А сейчас он отказался от нее, как от ненужного, использованного хлама. Авроры явно были в каком-то смятении, многие переглядывались — им явно не улыбалось убивать несовершеннолетних детей…

Снейп кивнул Клоду, и тот вытащил волшебную палочку.

— Империо, — сказал он, направляя палочку на Люси. Ее глаза на мгновение расширились, а затем резко стали пустыми и равнодушными ко всему. Лили охнула, позади нее кто-то из женщин отчетливо прошептал:

— Что же ты творишь, изверг?!

— Люси, иди сюда, — кратко приказал Клод, и девочка, как послушная кукла, немедля выполнила его приказ. Лили было дико наблюдать за своим четырнадцатилетним сыном, с такой легкостью использовавшим Непростительные чары. Снейп провел рукой по голове Люси, которая по-прежнему смотрела перед собой пустыми глазами.

— Тварь, — выдохнул сквозь сжатые зубы Джеймс. — Е**ная тварь ты, Нюниус.

Снейп ничего не сказал, лишь кивнул аврорам. Клод увел не сопротивляющуюся Люси, а Лили так и осталась жалко стоять посреди холла и бессильно сжимать кулаки, провожая взглядом своих детей.

— Убить, — приказал Северус аврорам. — Спалить этот чертов дом дотла.

Он вышел, взметнув полами длинной черной мантии. В этот момент дверь кухни распахнулась, и на пороге показался Сириус с искаженным от ярости и ненависти лицом. В его руках мелькнула волшебная палочка.

— Нюниус! Стой, сука!

Заклинание просвистело над головой едва успевшей пригнуться Лили и поразило Снейпа в спину. Видимого ущерба оно ему не причинило, но тут авроры пришли в движение. Из их палочек во все стороны полетели огненные струи. Вдохнувшее жизнь Адское пламя принялось пожирать стены и висевшие на них портреты предков Сириуса, которые с громкими воплями разбегались в разные стороны, но не успевали и умолкали навсегда. Холл наполнился едким дымом, поднимавшимся все выше и выше.

— Перекрыть им все выходы, — прорычал толстый аврор, на котором мантия чуть ли не лопалась.

Его подчиненные бросились выполнять приказ. Воды из палочек орденцев катастрофически не хватало для того, чтобы потушить бушевавшее пламя, которое уже перекинулось на лестницу. Аппарировать из дома было невозможно. Орден Феникса оказался запертым в ловушку, в которую превратился их собственный дом.

— Уходим, — снова распорядился толстый аврор. Блюстители порядка покинули горевший дом.

Лили упала на колени, чувствуя, что смерть уже близко. Вот ее кто-то рывком поднял на ноги, а над головой прозвучал едва различимый незнакомый голос:

— Подвал не заблокирован, уходите через него.

Она резко вскинула голову, но успела увидеть лишь край зеленой мантии, исчезающий в огне.

Джеймс Поттер

Пламя подбиралось все ближе и ближе, становилось нечем дышать. Огонь вяло, но поддавался укрощению, все силы Ремуса, Сириуса, Фрэнка и Джеймса, отобравшего палочку у Альбуса, уходили на то, чтобы расчистить путь к спасительному подвалу. Рита и Алиса руководили эвакуацией. Прощальные вопли миссис Блэк затихли раз и навсегда.

— Редукто! — рявкнул Джеймс, снося полстены подвала. Слепящий свет резанул по глазам, орденцы вывалились наружу, жадно глотая свежий уличный воздух. Они оказались на заднем дворе дома номер двенадцать, где Снейп и его проклятые авроры уже не могли их увидеть. Адское пламя пожирало дом, черный дым столбом валил вверх. По запачканным сажей щекам женщин катились слезы, оставляя белые дорожки.

— Все целы? — кашляя до хрипоты, спросил Ремус, прижимая к себе Тонкс. Ее волосы обгорели, и она даже не думала о том, чтобы исправить ситуацию.

Внутри дома что-то со страшным грохотом рухнуло. Натали вздрогнула и прижалась к Сириусу, который тоскливым взглядом провожал свой родной дом, который так страстно ненавидел, в последний путь.

— Где Мелинда? — раздался голос Эффи, наполненный паникой. — МЕЛИНДА!!! — в ужасе закричала она, оглядываясь по сторонам, но девочки нигде не было.

Сердце Джеймса сдавило железными кольцами. Эффи рванула было к дому, но ее удержали Гарри и Алиса. Эффи принялась вырываться и кричать не своим голосом, зовя дочь.

— Мелинда! Мелли, девочка моя!!!

Раздумывать было некогда. Вслед ему несся чей-то испуганный голос, зовущий его по имени, но Джеймсу было плевать. Сорвав заклинанием дверь с петель, он ворвался в горящую кухню. Нос и горло вспыхнули от обжигающей боли, но он собрался с силами и закричал:

— МЕЛ!!!

Где-то наверху рухнули перекрытия. Вслед за ним в дом забежали Сириус и Ремус, пытающиеся остановить огонь, который уже перекинулся на верхние этажи. Кожа Джеймса горела, как будто ее облили кипящим маслом, но ему было плевать, важно было лишь найти живую и невредимую Мелинду. Он не мог потерять свою малышку, он сдохнет сам, но дочь в лапы проклятой Смерти ни за что не отдаст!

— Папа! — он не знал, мерещится ему голосок Мелинды, или она и вправду зовет его. Огонь трещал, живые химеры и мантикоры жадно набрасывались на мебель и стены, пожирая их и от этого становясь еще опаснее.

— Мел!

— Папа!..

— Мел… — он ворвался в их с Эффи наполовину уничтоженную комнату. Мелинда сидела в углу, в ужасе глядя на приближающуюся к ней огненную тварь, которая шипела от нетерпения. — Агуаменти Форте! — гигантский цербер растворился в мощной лавине воды.

Джеймс бросился к дочери, в руках которой блеснуло что-то серебристое. Платье и волосы Мелинды обгорели, лицо, руки и ноги были в ужасных ожогах, она тоненько вскрикнула, когда ее ступни лизнула подбирающаяся огненная змея. Джеймс уничтожил ее и поднял на руки дочь, которая провалилась в беспамятство. Только теперь он понял, что Мелли сжимала в руках его мантию-невидимку.

— Сохатый!!! — не своим голосом заорал Сириус, ворвавшийся внутрь. Рубашка на нем висела клочьями, на груди тоже были ожоги, и Джеймс понял, что сам, наверное, выглядит еще хуже. — Сейчас здесь все рухнет, надо валить!

— Лестница уже сгорела, надо прыгать, — Ремус обреченно смотрел, как огонь медленно поднимается по когда-то красивым дорогим перилам из черного дерева, покрытым посеребренными узорами.

— Куда прыгать, в этот ад? — прошипел Джеймс, крепче прижимая к себе Мелинду.

— Окно, — Сириус швырнул заклятием в стекло, но оно осталось целым. — Черт, они зачаровали и их!

Балки и перекрытия угрожающе затрещали. Дом грозил обрушиться в любой момент. Джеймс в последний раз взглянул в испачканное копотью умиротворенное личико дочери. Если это последнее, что он увидит в своей жизни, то он… счастлив.

Окно, которое не удалось разбить Сириусу, разлетелось на куски. Осколки брызнули во все стороны. Недолго думая, мужчины бросились к нему и, разбежавшись, прыгнули. В последний раз дом номер двенадцать на площади Гриммо заскрипел перекрытиями и рухнул, пожираемый адским огнем полностью.

Эффи Харпер

Они успели как раз вовремя. Приземление вышло не очень удачным — несмотря на смягчающие чары, Ремус вывихнул ногу. Тонкс вправила лодыжку Люпина и сейчас прикладывала к ней компресс, наспех сотворенный из обрывка своей футболки. Невилл очень кстати разбил окно второго этажа. Изнутри сделать это не представлялось возможным, а вот снаружи — запросто.

Лили сидела в траве, обхватив голову руками и раскачиваясь, как ребенок. На нее почти никто не обращал внимания — Риту, судя по всему, так и подмывало оторваться хоть на ком-нибудь. Эффи в данный момент было плевать абсолютно на всех. Едва завидев Джеймса с Мелиндой на руках, она, набравшись сил, вырвалась из захвата Гарри и Алисы и бросилась к дочери. Джеймс мягко опустил ее на землю. Веки Мелинды подрагивали, а маленькие ручки крепко сжимали воздушную серебристую ткань, которая, кажется, единственная не пострадала при пожаре. Эффи, с трудом сдерживая слезы, провела рукой по волосам дочери. Их с Джеймсом взгляды встретились.

— Мел, — прошептала Эффи, прижимая к себе дочку. — Девочка моя родная…

Мелинда вдруг закашлялась и распахнула глазки. Эффи чуть не зарыдала от счастья, видя, что девочка пришла в себя.

— Мама, ты меня задушишь, — глухо проворчала Мелинда, уворачиваясь от поцелуев матери, которыми она покрывала ее личико.

— Слава Мерлину, ты жива! Ты даже не представляешь себе, как ты нас напугала! Куда ты убежала, зачем?! — Эффи била самая настоящая истерика.

— Я хотела спасти папину мантию, — прошептала Мелли, смущенно отдавая ошарашенному Джеймсу мантию-невидимку.

— Какую мантию? — задохнулась Эффи. — Зачем нам какая-то мантия, когда мы могли потерять тебя?!

— Значит… я дороже, чем эта мантия? — задала наивный вопрос девочка, шмыгая носом.

Джеймс рассмеялся и крепко обнял дочку. В ответ Мелинда обхватила его за шею и уткнулась испачканным носиком отцу в шею.

— Ну конечно дороже, котенок! Мы никогда не променяем тебя на сотню, нет, тысячу каких-то там мантий-невидимок!

— Ты же говорил, что она очень дорогая, — смущенно сказала Мел.

Джеймс демонстративно швырнул злосчастную мантию в сторону.

— Никогда больше так не делай! Мама чуть не поседела, когда мы узнали, что ты осталась внутри.

— Но где же нам теперь жить? — растерялась девочка.

Рядом с ними присел Альбус. Эффи подняла взгляд на Гарри, который как-то неуверенно топтался рядом и улыбался, глядя на сестренку. Эффи схватила его за руку, приглашая присоединиться к ним.

— Мы вместе, Мел, — Гарри взял руки девочки в свои, — а это самое главное.

Жители Гриммо даже не заметили, что у них под носом произошел страшный пожар. Руины дома номер двенадцать исчезли, едва последний человек покинул его территорию. Они сидели на нетронутой террасе, залечивая раны и ожоги и переваривая пережитое. Сириусу стоило больших трудов отправить Аберфорту и Уизли Патронусов с сообщением о случившемся, оставалось только ждать неизвестно чего.

— Что это за Щитовые чары были у авроров? — никак не мог понять Ремус. — Ни одно заклинание до них не долетало, я такого прежде никогда не видел.

— Небось очередная Волдемортовская разработка, — поморщился Блэк, когда Рита, сцепив зубы, промывала его раны. — Я думаю, в Хогвартсе они не только над маглорожденными эксперименты ставят. Жаль, что до Нюнчика мы не добрались. Тварь, — он сплюнул на землю.

Лили все еще сидела в одиночестве, обхватив колени руками. Она не плакала и вообще никак не выражала свои эмоции, только ее глаза были покрасневшими и опухшими.

— Кстати, чем это ты его долбанул? — спросила Тонкс. — Я видела, как он выходил, скрючившись в три погибели.

— Сектумсемпрой, — буркнул Сириус. — Нашел чем… Он от нее в две секунды вылечится.

Эффи укутала Мелинду в наколдованный плед и никуда от себя не отпускала. Рядом с ней сидел Альбус, а по другую сторону от Джеймса Гарри.

— Интересно, что теперь будет с Люси? — вдруг задал вопрос Гарри.

Лили вскинула голову, глядя на него расширенными глазами. Эффи вспомнила Империус, наложенный на девочку родным братом, и поежилась, представив, что она сделала бы с Альбусом, поступи он так с Мелиндой. Но Алу такое и в голову бы не пришло.

— Куда ты? — требовательно поинтересовался Сириус, глядя вслед Лили, которая поднялась на ноги и, пошатываясь, пошла в сторону площади. — Ты даже на ногах не держишься, стой, Эванс!

Он тоже вскочил и схватил Лили за руку, возвращая на террасу. Ей было абсолютно все равно, что с ней делают, она лишь бездумно бормотала что-то себе под нос.

— Я должна… забрать оттуда Люси. Клод… я не хочу, чтобы она… чтобы она жила с ними. Она этого не хотела… как и я…

— Успокойся, — Сириус хорошенько встряхнул Лили, отчего ее голова безвольно замоталась, точно у куклы. — С ней ничего не случится. Когда придет время, мы обязательно вернем ее тебе, слышишь?

У Лили был такой отсутствующий взгляд, словно она подверглась поцелую дементора, не меньше. Эффи всю передернуло, и она поспешила прогнать страшные мысли прочь. Она видела, как Лили судорожно сжала волшебную палочку, а ее губы беззвучно шевелились, словно она читала молитву или… готовилась произнести какое-то заклинание.

— Ты веришь мне? — тихо спросил Сириус, заглядывая в ее пустые глаза.

На террасе воцарилась идеальная тишина, даже ветер стих. Губы Лили задрожали, и она кивнула.

— Вот и умница, — одобрительно улыбнулся Сириус. Он взмахнул палочкой, трансфигурируя из воздуха теплый плед и укутывая им Лили. Со своего места поднялся Гарри и обнял женщину, которая уже не выглядела такой убитой.

Алиса тоже улыбнулась, Рита лишь презрительно скривила губы и отвернулась. Похоже, она решила придерживаться другой тактики и просто игнорировать Лили, хотя Эффи прекрасно понимала, каких трудов язвительной Скитер это стоило. Она сама чувствовала себя просто ужасно — они с Джеймсом чуть было не потеряли Мелли по вине Клода Снейпа, которого привела Лили. Но с другой стороны… откуда ей было знать, что сын предаст ее и позволит своему отцу убить его мать? Плечи Лили сутулились, словно на них давил какой-то невидимый, но слишком хорошо осязаемый груз вины. Джеймс послал ей одобрительную улыбку и отвернулся, впившись взглядом в спящую Мелли. Его сейчас ничего, кроме самочувствия дочери, не интересовало.

— Тот аврор… — хрипло начал Невилл. Все тут же повернулись к нему, — что сказал про выход в подвале… Он нас спас. Почему?

— Он тоже из сочувствующих? — предположил Ремус. — Как бы там ни было, а при встрече я крепко пожму ему руку, — он обнял Тонкс за плечи, а она положила голову ему на плечо.

— Дай Мерлин ему здоровья, — пожелала неизвестному спасителю Алиса.

Раздался хлопок, отчего все подскочили и схватились за палочки, но это оказался всего лишь Аберфорт, не дожидавшийся никаких вопросов — он просто выпустил из палочки Патронуса-козла, и все успокоились. Оглядев потрепанную компанию, он поджал губы и покачал головой.

— Все целы? — в голосе Дамблдора не было привычного сарказма и неодобрения.

— Почти, — прошептала Эффи, глядя на ожоги Мел.

Аберфорт, сузив глаза, вгляделся в просвет между домами одиннадцать и тринадцать.

— Как это случилось? — выдохнул он.

— Аб, нам бы убраться отсюда побыстрее, — многозначительно заметил Джеймс. — История эта длинная. Кстати, нам бы тоже хотелось услышать новости из Хогвартса.

Аберфорт задумчиво пожевал губами, словно на что-то решаясь. Затем он медленно стащил с ноги ботинок. Натали и Тонкс изумленно вытаращили глаза, Рита наморщила нос, но промолчала. Эффи поняла, что задумал Аберфорт, но куда он собирается их отправить, она не имела ни малейшего понятия.

— Портус, — велел Аберфорт, и ботинок окутался прозрачно-голубым сиянием, превратившись в портал. Использование незарегистрированных порталов каралось по закону, но когда Аберфорта это волновало? — Давайте.

— И куда же мы отправимся? — подозрительно осведомился Фрэнк, глядя на портал.

Аберфорт устало взглянул на него поверх кустистых бровей. В этот момент Эффи вдруг отчетливо увидела, насколько стар их друг.

— В дом моего брата в Годриковой Впадине.

Портал Аберфорта перенес их на заросшую сорняками лужайку заднего двора. Небольшой двухэтажный домик с прохудившейся крышей тоскливо взирал на них заколоченными окнами, словно несчастный слепой ребенок. Мрачно переглянувшись, орденцы медленно двинулись ко входу в покосившееся здание. Когда до крыльца с отсутствующей ступенькой оставалось футов семь, в нос Сириуса ударил затхлый запах старости и гнили. Наложив несколько простейших чар проверки, он первым поднялся на крыльцо, отчего оно угрожающе заскрипело, и распахнул дверь. Внутри не было ничего, кроме непроглядной темноты.

— Так, я наложу вокруг защитные чары, — немного нервно буркнул Фрэнк. Алиса согласно кивнула и поспешила вслед за мужем.

Воздух вокруг домика Дамблдоров зарябил, нагреваемый заклинаниями. Вдалеке виднелся живописный холм, до боли знакомый всем, кто прежде хоть раз бывал в Годриковой Впадине. Сириус бросил косой взгляд на Джеймса, который немигающим взором смотрел на горизонт. Домики на холме казались игрушечными и были абсолютно одинаковыми, но одно из строений, стоявшее чуть поодаль, выглядело деформированным. Где-то сзади шумно всхлипнула Лили, несомненно, тоже взиравшая на некогда свой дом.

— Ну и вонища, — скривилась Рита, едва переступив порог дома. Вдоль плинтуса зашуршала потревоженная мышь, явно устроившая где-то здесь свое гнездо. Засветив волшебные палочки, орденцы по очереди вошли в дом. Если бы не вековые наслоения пыли и грязи, можно было предположить, что у дома все еще есть хозяева. Даже картины на стенах висели нетронутые, не считая потускневших от времени и грязи рам. Из ковра поднимались сероватые облачка пыли всякий раз, когда чья-то нога опускалась на него. Эффи закашлялась от попавшей в нос пыли.

— Главное, что здесь безопасно, — сделала вывод Тонкс. — А уборку мы всегда успеем сделать.

В доме все же явно присутствовали следы посторонних. Некоторая мебель была опрокинута, обшивка диванов безнадежно испорчена, а посуда разбита. Наверняка в день смерти Дамблдора сюда наведались Пожиратели смерти и устроили несанкционированный обыск. Изнутри дом выглядел еще более зловеще, чем снаружи, но вот Ремус взмахнул палочкой, и доски, которыми заколотили окна, исчезли, и комната наполнилась теплыми солнечными лучами. Мелинда, жавшаяся к матери, повеселела.

— Я пойду посмотрю, что там на втором этаже, — неуверенно пробормотала Лили. За ней бегом побежала Мел.

— Тетя, я с тобой!

Эффи вздрогнула, но возражать не стала. Лили явно не ожидала порыва от девочки, но просияла улыбкой и протянула ей руку, за которую Мел сразу же взялась.

— Конечно, Мелли, пойдем. Вдвоем не так страшно, правда?

— Мне совсем-совсем не страшно, — заверила ее Мелинда и, обернувшись, крикнула: — Гарри, пошли с нами! Ты будешь охранять нас от боггартов.

На лице Гарри расползлась довольная улыбка. Он согласно кивнул и пошел догонять мать и сестру. Ну и пусть идут, Лили сейчас как раз требовалось отвлечься от всего, что случилось каких-то жалких десять минут назад.

— Готово, — отрапортовали вернувшиеся Лонгботтомы. — Ну, что будем делать дальше?

Решено было привести новое жилье в более-менее божеский вид. На уборку ушел весь остаток дня, зато к вечеру бывший дом Альбуса Дамблдора стал как новенький. Мебель починили и поставили на место, пыль и грязь исчезла, от паутины, само собой, тоже избавились. Тонкс, утомившись, отдыхала на тахте, а Ремус массировал ее ступни. Сириус оценивающе покосился на двоюродную племянницу, но никаких признаков беременности не обнаружил. Впрочем, срок наверняка еще мизерный, и на фигуре девчонки это пока не должно отражаться. Тонкс крепилась, как могла, но в итоге сдалась под натиском рожавших женщин и устроила себе отдых. Джеймс с Фрэнком отправились за провизией, дети магией приводили в порядок лужайку, а Рита разгребала бумаги на столе в кабинете. Пожелтевшие от времени квитанции об оплате коммунальных услуг, письма из Министерства и другая макулатура безжалостно отправлялась в камин. Натали обнаружила в подвале боггарта, и Сириус пошел разбираться с привидением.

— Не смешно, приятель, — фыркнул он, глядя на обезображенные трупы Сохатого, Лунатика и Натали. — Риддикулус. Ну вот, другое дело.

Полуголый Снейп в кожаных лосинах страстно вился вокруг шеста под томную музыку. На громовой хохот Блэка в подвал примчались Эффи и Лили. Первая в шоке вытаращила глаза и покраснела, а Лили наоборот прикрыла глаза ладонью, но ее плечи подрагивали от беззвучного смеха. Раздались шаги Альбуса и Невилла, и Сириус поспешил расправиться с боггартом окончательно.

— Какие наклонности, Блэк, — простонала Эффи, уводя сына из подвала. В ответ он только виновато пожал плечами и ухмыльнулся.

Подвал тоже оказался запущенным, но сюда Пожиратели явно не добрались. Разгрома здесь не было, полки с консервами стояли нетронутые. Лили взяла одну банку и внимательно рассмотрела плавающие в заплесневелом рассоле помидоры. Сириус ходил вдоль стен, глядя в потолок. Говорить с Эванс ему было не о чем.

— Сириус, — нарушила тишину рыжая, тихо поставив банку на место. Он нехотя кивнул, показывая, что слушает. Лили еще помолчала, собираясь с мыслями, и заговорила снова. — Я знаю, тебе не хочется говорить об этом со мной, но... Я должна знать, как вы жили все эти годы.

— Жили, не тужили, — буркнул он в ответ, немного покривив душой. Были моменты, когда они еще как тужили, вспоминать не хочется. Лили молча ждала продолжения, и он нехотя сказал: — Крыша над головой была, животы тоже не пустовали. Что-то еще?

— Я имела в виду... чем вы занимались? Я знаю, что вы устраивали диверсии, но Северус никогда мне ничего не рассказывал и...

Самое ненавистное на свете имя подействовало на него как серебро на оборотня.

— Все беды от твоего Северуса! Достал он меня хуже горькой редьки, понимаешь?! Знаешь, сколько у нас было возможностей снять с его вонючей башки скальп? Я бы жизни не пожалел ради того, чтобы раз и навсегда уничтожить эту гниду. Но гнида и есть гнида — выживет при любом катаклизме. Просто убить его было бы слишком милосердно, Эванс. Еще не знаю как, но я сделаю все для того, чтобы он сдох как можно мучительнее. Ты поняла меня?!

Воздух в легких кончился. Лили смотрела на него на удивление спокойно, в потускневших зеленых глазах не было ни намека на возмущение. Мерлинова задница, этот момент надо срочно занести в историческую летопись — Лили Эванс разделяет мнение Сириуса Блэка.

— Извини, — сдувшись, Сириус отвернулся. — Ты ни в чем не виновата... как бы мне ни хотелось признавать обратное.

— Сириус, — Лили мягко положила руку ему на плечо. Она тяжело вздохнула, но он знал, что она улыбается. — Знаешь, я бы все отдала, чтобы повернуть время вспять. Я бы отдала свою жизнь, чтобы всего этого никогда не было.

— Никому бы это не помогло. Вместо него пришел бы кто-то другой, может, даже сам Волдеморт, и тогда не было бы ни тебя, ни Джима, ни Гарри. Да Мордред его знает, как сложилась бы тогда жизнь...

— Мои дети, — Лили снова вздохнула. — Господи, за что им все это? Как там моя Люси?.. Сириус, мне надо убедиться, что у нее все хорошо...

— Каким бы ублюдком ни был Нюниус, но сомневаюсь, что он причинит вред собственному ребенку, — нехотя сказал Сириус.

— Я как будто проклята, — Лили, кажется, его не слышала. — Я приношу страдания всем, кто рядом со мной.

— Не болтай ерунду, ладно? — раздраженно попросил Сириус. — Хотя может в чем-то ты и права, — не удержался от шпильки он. Внезапно пол под ним прогнулся, полусгнившие доски выгнулись чуть ли не наполовину. Сириус замер, опасаясь сделать лишний шаг. — Оп-па...

— Что? — не поняла Лили.

— Тут тайник.

Он внимательно осмотрел пол под ногами. Тайник был тщательно замаскирован, но чары, похоже, здорово ослабли, да и Сириус в них кое-что смыслил. Осторожно, стараясь не потревожить гнилые доски, он вышел из опасной зоны и опустился на корточки.

— Посвети-ка.

Лили тут же поднесла горящую палочку к полу. Сириус деловито щупал пол и что-то бормотал. Воздух слегка зарябил, а когда заклинания были сняты, им предстала хлипкая дверца прямо в полу. Сириус осторожно приоткрыл ее, опасаясь нарваться еще на какое-нибудь охранное проклятие, но все было тихо и спокойно. Лили наклонилась так низко, что ее лоб и затылок Сириуса стукнулись, когда он приподнял голову.

— Ой!

— Осторожно, — шикнул он, широко распахивая дверцу тайника. С губ сорвался разочарованный стон. Внутри не было ничего, кроме покрытой пылью и паутиной тоненькой папки, на которой была одна-единственная пометка — вертикальная черта, заключенная в круг и греугольник. — Где-то я это уже видел.

— Надо показать остальным, — Лили говорила благоговейным шепотом. — Может, это и искали Пожиратели много лет назад?

— Если это так важно, почему Альбус хранил это дома, а не в банке?

— Может, он знал, что рано или поздно «Гринготтс» перейдет к Волдеморту. Я слышала, когда он пришел к власти, все сейфы до единого подверглись тщательной проверке. У Уизли изъяли внушительную сумму денег. У МакМилланов тоже много чего конфисковали, Брауны лишились каких-то акций... В общем, почти всех, кто был против новой власти, разорили. А вот насчет нашего... я хотела сказать, сейфа Поттеров я не знаю.

Сириус сделал вид, будто не заметил оговорки.

— Понятно, откуда у узурпатора деньги на эти антимагловские эксперименты. Золота Люциуса хватило бы года на два, у Беллатрисы и Рудольфуса добра и того меньше. Зашибись, — прорычал Сириус, шаря рукой по тайнику в надежде отыскать что-нибудь еще, но было пусто. — Значит, денежки оппозиционеров теперь используются против них же?

Наверху царило оживление. Джеймс и Фрэнк притащили четыре упитанные куриные тушки, Алиса и Эффи весело спорили насчет способа их приготовления. Ал хрустел чипсами, Невилл жонглировал яблоками, Мелинда прыгала на диване, отчего черные косички смешно подпрыгивали в воздухе. Лили заулыбалась, наблюдая за девочкой.

— Народ! — Сириус помахал в воздухе папкой, отчего с нее в разные стороны полетели густые ошметки паутины. Рита наградила его испепеляющим взглядом — мол, только же уборку сделали! Сириус сделал вид, будто не заметил красноречивого взгляда женщины. — Мы тут нарыли кое-что интересное.

— Какие-то документы, которые Дамблдор прятал в тайнике в подвале, — добавила Лили. — Никто не знает, что обозначает этот знак?

— Я видел его на старой могиле на местном кладбище. Думаю, это что-то вроде герба какой-нибудь чистокровной семьи, — Джеймс крутил головой, разглядывая таинственный символ со всех сторон. — Точно, — он хлопнул себя по лбу, отчего Мелли засмеялась. — Певереллы, мои предки, ставили его всех своих вещах. Личная монограмма.

— Что-то больно простовата для монограммы чистокровной семьи, — хмыкнула Рита.

— Где мантия-невидимка? — нетерпеливо спросил Джеймс.

Эффи молча протянула ему мантию, Развернув ее, Джеймс продемонстрировал всем присутствующим точно такой же знак на спине. Он был еле заметным в окружении узоров, украшавших мантию-невидимку, но он определенно был.

— Ладно, допустим, это действительно герб Певереллов, — согласно кивнул Фрэнк, — ну а что в папке? Вы в нее заглядывали?

— Еще нет. — Сириус торопливо развязал грязные тесемки папки. Внутри обнаружилось несколько пергаментов с рисунками чего-то, напоминавшего старинную корону. Все они были разными, а вот один из них был обведен жирным красным кружком. Подписи были сделаны либо на латыни, либо ужасно неразборчивым почерком. Кроме того, чернила кое-где уже выцвели.

— Ну и что это за опись драгоценных побрякушек? — не сдержала разочарования Рита.

— Стоп, — вдруг громко произнес Люпин. Все повернулись к нему, и Ремус продемонстрировал рисунок подозрительно знакомой чаши. — Ничего не напоминает?

Все ошеломленно переглянулись.

— Это ее Беллатриса требовала вернуть во что бы то ни стало, — уверенно произнесла Тонкс. — И это она валялась в кладовке на Гриммо в куче другого хлама, который стащили из сейфа Лестрейнджей.

Теперь сомнений не осталось ни у кого — чаша была та же самая. Рисунок в точности повторял каждый узор, нанесенный на артефакт.

— Ну и что в ней такого особенного? — не поняла Лили.

Под чашей значилось всего два слова.

— «Пенелопа Пуффендуй», — прочитала Эффи. — Кажется, был у нее такой артефакт, один из многих других... но на нем никто никогда не заострял внимание.

— Видимо, все остальные уничтожены или утеряны. Этот последний, — Сириус почесал затылок. — Но тогда каким макаром он оказался в сейфе у Лестрейнджей?

— И почему он обозначен в записях Дамблдора? — спросила Алиса.

— Кажется, я поняла, — Рита отложила в сторону несколько других пергаментов с рисунками и полустершимися записями. Как и Ремус до этого, она перевернула лист, который изучала, лицевой стороной к остальным. Жирными чернилами, которым не навредило даже время, на бумаге было выведено слово.

Horcruxes.

К середине августа зарядили проливные, не по-летнему холодные дожди. Хогсмид утопал в грязи и преждевременно опавших листьях, но на террасе дома престарелых было тепло и сухо благодаря водоотталкивающим чарам. Миссис Крамплботтом подвинула белую ладью и беззубо улыбнулась.

— Ваш ход, мисс Люси.

Люси, практически не глядя на доску, передвинула своего слона на две клетки.

Вот уже две недели она проводила свои дни, развлекая сбагренных в дом престарелых пенсионеров. На этом настоял отец, едва девочка более-менее пришла в себя после того, что случилось с ее матерью. Северус считал, что забота о других поможет его дочери отвлечься от смерти Лили. Отныне Люси находилась под строгим контролем отца и ослушаться его не могла, даже если бы очень сильно захотела. Отец наложил на нее какое-то заклинание, не запрещенное Министерством (хотя в мире, кажется, таких заклинаний вообще не было), благодаря которому мог отслеживать все ее перемещения, а еще оно частично блокировало волю, так что Люси при всем желании не могла ослушаться отца или Клода, чем последний пользовался направо и налево.

— Шах и мат! — радостно объявила старушка, когда черный король звонко рассыпался по доске. Люси слепо посмотрела на стол. Сбитые фигуры уже восстанавливались после игры, а миссис Крамплботтом хлопала в ладоши, требуя еще одну партию. Девочка только вздохнула и принялась по новой расставлять фигуры на доске.

Дождь прекратился, и из-за туч робко выглянуло тусклое болезненное солнце. День уже клонился к закату, значит, скоро за ней придет Клод. Однажды Люси сказала ему, что предпочла бы навечно поселиться в доме престарелых, чем возвращаться домой к отцу, на что Клод только ухмыльнулся и пообещал, что устроит это при первой же возможности. Люси не воспринимала слова брата всерьез: когда ночью она вышла из своей комнаты за водой, то услышала тихие всхлипы, доносящиеся из комнаты Клода. Она не знала, что его расстроило до такой степени, но догадывалась, что это вполне может быть связано с мамой. Отец запретил ей скучать по ней, но никакая чертова магия не могла подавить в груди Люси эту щемящую пустоту.

— Клоди! — миссис Крамплботтом обрадовалась приходу старшего Снейпа. Обычно она радовалась всем, поэтому особой заслуги Клода тут не было. Люси украдкой покосилась на настенные часы — сегодня брат пришел за ней раньше обычного. — Хочешь печеньку? — старушка протянула мальчику коробочку с крекерами. Тот коряво улыбнулся и взял себе одно. Люси втайне пожелала брату сломать зуб. — Уже уходите? — старушка не сумела скрыть разочарования, когда Люси поднялась на ноги и виновато пожала плечами.

— Я приду завтра еще до того, как вам принесут завтрак, — пробубнила заученную фразу девочка.

Бабуля просияла.

— Я поделюсь с тобой блинчиками, — доверительно сообщила она и махнула рукой. — Иди, отдыхай, детка, а старая Нэнси сделает вид, будто спит. Столько интересного узнаешь о своих соседях, притворяясь спящей! — в очередной раз поделилась она, заговорщически приложив ладонь к губам.

Клод и Люси шлепали по лужам на почтительном расстоянии друг от друга. Мальчик знал, что сестра при всем желании не сможет его ослушаться, поэтому не особо следил за ней, но распоряжение отца отводить и забирать ее из дома престарелых выполнял исправно.

Какое-то время Люси угрюмо молчала, глядя на пробегавших мимо хогсмидцев, которые на двух подростков не обращали никакого внимания. Впереди показался их дом, и Люси замедлила шаг. Ей не хотелось туда возвращаться. Без мамы дом будто опустел и погрузился в уныние, Люси даже временами казалось, что дом болеет и чахнет буквально по часам. Уборкой и готовкой теперь занималась нанятая отцом ведьма лет двадцати пяти, с огромным вырезом блузки и кривыми тощими ногами. Ее волосы были явно крашеными белой краской, а сама она то и дело бросала на отца странные взгляды, от которых Люси хотелось закатить глаза и закрыть лицо руками, но он, слава Мерлину, будто не замечал всего этого безобразия. В такие моменты Люси было невероятно обидно за маму, а Клоду, кажется, вообще было все параллельно.

— Ты можешь топать быстрее? — раздраженно спросил он, когда до дома оставалось не более пятидесяти футов.

Люси как будто послышался странный щелчок, и она остановилась прямо посреди мощенного круглым камнем тротуара. Ветер бешено трепал ее волосы, внутренности как будто прошило холодом насквозь, но она не сделала ни единого шага в сторону дома.

— Что еще? — Клод обернулся и изменился в лице, видя, что сестра истуканом замерла посреди оживленной улицы.

— Я не хочу домой, — тихо сказала девочка и зажмурилась, ожидая выволочки.

Которой не последовало.

Клод только с шумом втянул в себя воздух и пнул какой-то мелкий камешек носком кроссовка.

— Почему? — равнодушно спросил он.

Люси почувствовала себя как-то странно, словно внутри нее прорвало невидимую плотину.

— Потому что это больше не наш дом! Потому что мама умерла! Потому что это отец приказал убить ее!!! — она сорвалась на визг. Редкие прохожие бросали на нее сочувственные взгляды, но никто не остановился, чтобы узнать, чем закончится истерика девочки. Все и без того прекрасно знали о том, что произошло в семье Снейпов. — Как ты можешь быть таким равнодушным, Клоди?! — задохнулась Люси, видя, что на брата ее слова не произвели никакого впечатления. — Разве ты совсем-совсем не любишь маму?

— Она... — Клод сглотнул, — сама виновата. Она связалась с преступниками и предала отца.

Его устами сейчас явно говорил не Клод, а Северус Снейп.

— Ты не хуже меня знаешь, что он сам во всем виноват! Он заколдовал ее, принудил к жизни с собой. Ты понимаешь, что мы с тобой вообще не должны были появиться на свет?

— Заткнись, — равнодушие начало изменять Клоду, но Люси не унималась:

— Мама не любила отца по-настоящему, это он ее заставил! Если бы он любил ее, то никогда бы так не поступил! А теперь он и вовсе убил ее! Мамы больше нет, и все из-за него, — Люси размазывала хлынувшие слезы по щекам, не в силах остановить горькие рыдания. Отец запретил ей и плакать тоже, но, похоже, его чары начали слабеть, раз Люси никак не могла успокоиться. — Из-за не... него мама ум... умерла-а-а...

— Я ЗНАЮ! — рявкнул вдруг Клод, на какой-то миг становясь непохожим на самого себя. Он в два шага преодолел расстояние между ними и схватил вздрагивающую Люси за плечи. Девочка так оторопела, что даже плакать перестала. — Хватит, Лу! Думаешь, мне легко?!

Губы Клода задрожали, но он тут же взял себя в руки и презрительно хмыкнул.

— Ты сказал отцу, где скрывались эти люди... ты знал, что он убьет их... и маму тоже...

— Я не знал, что он сделает это, — горько пробурчал Клод, снова разворачиваясь к дому. Из его горла вырвался сиплый кашель. Люси снова вздохнула — если бы мама была жива, она бы немедленно напоила его лекарством от простуды, а еще непременно заставила бы выпить горькое зелье ее и папу в качестве профилактики. Благодаря маминым зельям они никогда не болели. — Я только хотел, чтобы мы вернулись домой, Лу...

— Я никогда не прощу тебе и папе то, что вы сделали, — заявила Люси, проходя мимо Клода и отпирая входную дверь. В прихожую выскочила улыбающаяся наклеенной улыбкой домработница в своей неизменной декольтированной блузке, Люси даже не взглянула на нее и прямиком направилась в свою комнату. Минуты через три хлопнула дверь спальни Клода, и дом снова погрузился в мрачную гнетущую тишину. Отца еще явно не было, иначе эта девка щебетала бы, как попугай. А так она молчала, лишь изредка гремя тарелками на кухне. Это создавало хоть какую-то иллюзию того, что мама все еще рядом с ними.

На следующий день отец снова поколдовал над волей дочери, видимо, без Клода здесь не обошлось. Люси снова исправно отправилась в дом престарелых, читала миссис Крамплботтом «Волосатое сердце колдуна», играла с ней в шахматы и училась вязать крючком. За весь день она не пролила ни слезинки и даже почти не вспоминала маму. В голове был какой-то липкий туман и ничего больше. Так продолжалось до самого сентября, пока Люси не вернулась в школу.

Второй курс мало чем отличался от первого, на защите от темных искусств они все так же тренировали Непростительные проклятия на своих однокурсниках-грязнокровках; в первый же учебный день школу облетело известие о том, что семикурсник Рон Уизли кулаками избил Теодора Нотта, как последний магл. Трепаться об этом запретил сам директор, а Рона наказали в подземельях, откуда он вышел, сгорбившись в три погибели. Рубашка его пропиталась кровью. Едва сдерживая стоны, Рон поплелся в гостиную своего факультета. Люси стало жутко, когда она увидела истерзанного парня, а откуда-то сверху доносились издевательские выкрики студентов Слизерина. Поежившись, девочка проводила пуффендуйца жалостливым взглядом, а на следующий день, робея, подошла к его сестре Джинни в общей гостиной.

— Как Рон? — робко спросила она, крепко сжимая в кармане мантии добытый с риском для жизни фиал.

Красивая Джинни удивленно приподняла брови, глядя на дочку профессора защиты от темных искусств. Люси всегда втайне восхищалась красотой и силой духа Джинни и хотела однажды стать такой же, как она.

— Ему лучше, — скупо ответила Джинни, скрестив руки на груди. Девочки столкнулись у бюста Кандиды Когтевран, располагавшемся в центре гостиной их факультета. Основательница строго взирала на своих учениц, а Люси ее взгляд почему-то казался осуждающим. — Почему ты спрашиваешь? — вдруг подозрительно осведомилась Джинни.

Люси обернулась. В гостиной, кроме них, никого не было, если не считать странноватую подругу Джинни по прозвищу Полоумная Лавгуд.

— Я считаю, что его наказали незаслуженно, — выдохнула Люси, еще крепче сомкнув дрожащие пальцы на флаконе с зельем. — У меня... кое-что есть для него. Вот, — с этими словами она вручила изумленной Джинни зелье, которое утром стащила из лаборатории отца. Таких склянок у него было много, поэтому Люси отчаянно надеялась, что отец не обнаружит пропажу.

— Что это? — подозрительно сощурилась Джинни, опасливо взирая на протянутый ей фиал.

— Восстанавливающее зелье. Оно залечит все раны Рона и придаст ему сил. Я знаю, о чем ты думаешь, — вздохнула Люси, видя, что Джинни ей не верит. — Но моя мама... научила меня кое-чему. Она была самым добрым человеком на земле и во всех всегда видела только хорошее. Я знаю, что твой брат — хороший человек. Мама наверняка захотела бы ему помочь, — Люси стало неловко от пристального взгляда Джинни, поэтому речь ее получилась скомканной. Джинни вдруг сочувственно улыбнулась, взгляд ее смягчился.

— Мне очень жаль твою маму, — мягко сказала она, принимая из рук девочки зелье. — Спасибо, — вдруг добавила она, улыбнувшись уже совсем по-доброму. — Она наверняка гордилась бы тобой.

Люси ощутила прилив гордости и тоже улыбнулась. Некрасивое личико вдруг преобразилось, а черные непроницаемые глаза будто стали светлее на несколько оттенков. Всякий, кто знал Лили Эванс, непременно увидел бы в тот момент в лице ее дочери черты женщины.

За завтраком Большой зал привычно оккупировала сотня сов. Помещение наполнилось взбудораженным гомоном и шорохом разрываемых конвертов и разворачиваемых газет. Кэтти Монтгомери, лучшая подруга Люси, недоуменно нахмурилась, развернув свое послание. Ее светло-серые глаза недоуменно прищурились, когда она прочитала первую строчку своего письма. Люси, быть может, не обратила бы на это никакого внимания, но тут Кэтти вдруг пихнула ее под столом, отчего девочка чуть не захлебнулась чаем.

— Что такое? — нахмурилась Люси.

Кэтти незаметно сунула ей свое письмо, украдкой бросив взгляд на профессорский стол. Люси машинально взглянула туда же. Отец как раз смотрел в другую сторону, и она незаметно выдохнула.

— Читай, — велела ей Кэтти, прикрывая губы стаканом. — Это тебе.

— Мне? — изумилась Люси, поспешно разворачивая сложенный пергаментный лист. На нем было написано всего несколько строчек, но взглянув на почерк, девочка чуть не лишилась чувств.

Люси, доченька моя,

Знаю, это может показаться невероятным, но пишет тебе твоя мама. Отправляю письмо твоей подруге Кэтти, чтобы ни у кого не возникло ненужных вопросов. Никто не знает, что я пишу тебе, даже Гарри. Вряд ли я нашла бы у Ордена Феникса одобрение, но я должна знать, что у тебя все хорошо. Я отправила тебе несколько писем, но все совы прилетели обратно. Я предвидела то, что Северус закроет доступ в дом, поэтому никак не могла дождаться начала учебного года.

Мы живы, Лу. Нам удалось выжить в пожаре, учиненном аврорами, которых привел твой отец. Не знаю, знала ли ты об этом, ведь он практически сразу тебя увел. В любом случае, дом, в котором мы скрывались, уничтожен, но мы в надежном месте, где нас никто не сможет найти, даже, к сожалению, совы. Месяц без тебя и Клода был для меня невыносимым, но ребята очень помогают мне, кроме того, Гарри теперь рядом со мной, и это помогает мне держаться. Надеюсь, что у вас с Клоди все хорошо. Как только я смогу, я обязательно заберу вас.

Ты должна сделать все, чтобы папа ни в коем случае не узнал о том, что Орден Феникса продолжает существовать. Скоро все изменится к лучшему, моя хорошая, я обещаю. Мы делаем для этого все, но нам нужна помощь внутри Хогвартса. Доверься Джинни Уизли, думаю, ты знаешь эту девочку, она учится на одном факультете с тобой, и она такая же рыжая, как мы с тобой. Я бы никогда не стала втягивать тебя в эти опаснейшие игры, но больше никому не могу доверять. К тому же, папа обучал тебя окклюменции, значит, никто ни о чем не сможет узнать. Я надеюсь на тебя, Лу-Лу.

С любовью, мама.

Люси с трудом сглотнула ком в горле, едва дочитав письмо. Она покосилась на стол профессоров, но отец по-прежнему не смотрел на нее. Девочка украдкой придвинула письмо к Кэтти, и та немедленно убрала его в сумку.

— Уничтожь его, — чуть не плача от счастья, прошептала Люси. Кэтти понимающе кивнула и крепко сжала ее ладонь под столом в знак одобрения. Украдкой Люси покосилась на завтракающую в компании Полоумной Лавгуд Джинни.

Она сделает все для того, чтобы мама вернулась домой. Даже если ради этого придется пожертвовать всем, что у нее было.

Сириус и Рита

В доме Дамблдоров было четыре комнаты, не считая гостиной размером с наперсток. Волшебникам пришлось изрядно попотеть, чтобы заклинаниями хотя бы немного расширить крохотные комнаты. Трансфигурированные из первого попавшегося под руку хлама кровати разваливались на третьи сутки, а после длительного сна на жестком полу болели спины. В итоге все разместились с удобством, но Лунатик с непередаваемым выражением на лице каждую ночь ставил вокруг своей с Тонкс кровати заглушающие и дезиллюминационные чары, ибо время шло, а Сириусу и Рите это нисколько не мешало.

Вот и сейчас. Тонкс ушла в ванную, Люпин зачем-то проверил действие чар и улегся, пробурчав пожелание спокойной ночи. Рита сидела на постели, поджав под себя ноги, и ухаживала за ногтями. На голове у нее был тюрбан из полотенца, а на лице — отвратительного вида крем грязно-розового цвета. Скинув футболку, Сириус плюхнулся на кровать и блаженно застонал. Рита покосилась на него, но ничего не сказала.

— Все еще думаешь, что затея с письмом для девчонки была хорошей? — проворчал Сириус, разглядывая потолок.

Рита отложила пилочку и принялась наносить крем на руки.

— Мы обсуждали это уже сто раз, — буркнула она. — Мое мнение не изменилось.

— Все-таки втягивать в эти игры ребенка... — Сириус был настроен крайне скептически.

— Жива будет. А если даже и нет, лично мне выродка Снейпа нисколько не жалко, — желчно отрезала Рита. Она с такой злостью поставила тюбик с кремом на тумбочку, что лампочка, и без того на ладан дышащая, несколько раз тоскливо моргнула.

— А мне Лили жалко, — вырвалось у Сириуса. Он не видел лица Риты, но был почти уверен, что она страдальчески закатила глаза. — Что? Она не виновата в том, что у Нюниуса совсем крышу сорвало. Да и девчонка тоже ни при чем. Дети не должны отвечать за своих родителей.

— Как ты подобрел, — фыркнула Рита, взмахом палочки убирая с лица крем.

— Жалко мне ее. Если Лили узнает, что мы отправили это чертово письмо...

— Думай лучше о нашей дочери. У Натали сейчас такой возраст, что... — Рита улеглась и махнула рукой. — Сегодня я случайно нашла ее дневник под матрасом.

— И что там? — заинтересовался Сириус. — Расскажи.

— Мечтай. У женщин свои секреты, — Рита чему-то довольно улыбнулась. Сириус состроил просящее лицо, но на Риту оно не подействовало. Уникальная женщина, единственная, на которую обаяние Блэка не распространялось почти никогда. Она шутливо шлепнула его по губам. — Отстань, мужик!

Сириус расхохотался и сдал позиции.

— В конце концов, я отец. Я имею полное право интересоваться... нет, не так. Я обязан интересоваться жизнью моей дочери.

— Захочет — сама расскажет. Я и без того чувствую себя последней предательницей, прочитавшей ее сокровенное. Ладно, — Рита заговорила более деловито. Сириус приподнялся на локте, внимательно глядя на женщину. — На месте дома не осталось ни черта, тем более какой-то побрякушки.

Днем Рита отправилась в Лондон, чтобы изучить останки дома номер двенадцать. С тех пор, как они узнали о загадочных хоркруксах, прошел уже месяц, но разгадка не приблизилась ни на йоту. Только и удалось выяснить, что они собой представляют. У Дамблдора была теория, что Волдеморт превратил в хранилища для осколков своей души предметы значимые, вроде диадемы Кандиды Когтевран и чаши Пенелопы Пуффендуй. Оставалось только найти меч Гриффиндора и медальон Слизерина, но у Сириуса и остальных были серьезные подозрения насчет того, что этим дело не ограничилось.

— Она сгорела, как и все остальное, — в голосе Сириуса триумф странным образом сочетался с каким-то сожалением. — Что ж... баба с возу — кобыле легче.

— Да ни черта не легче, — проворчала Рита, разглядывающая в темноте свои ногти. — Где искать все остальное — мы понятия не имеем. Мерлин, — выдохнула она, — да когда же мы уже заживем нормальной жизнью?!

— Скоро, — сумрачно отозвался Сириус. Уверенности в этом у него не было как никогда прежде.

Эффи

У Эффи было такое чувство, будто она вернулась на шестнадцать лет назад, когда Сириус только привел ее в Орден Феникса. Люди, жившие на площади Гриммо, смотрели на нее в лучшем случае снисходительно, а некоторые, как, например, тот же Сириус, либо не замечали, либо усмехались чему-то своему, проходя мимо и награждая ее беглым взглядом. Когда она, смущаясь до корней волос, призналась Алисе, что ждет ребенка от Джеймса, отношение к девушке из вежливо-нейтрального перетекло в теплое, а когда она рожала, красная и разъяренная сложными родами Рита обматерила ее с ног до головы, но взяв на руки новорожденного Альбуса, расплакалась от умиления. Грозная и невозмутимая Рита Скитер плакала, глядя на малыша Эффи! С тех пор женщины сблизились настолько, что вполне заменили друг другу сестер. Но теперь...

С появлением Лили, казалось, все вернулось к самому началу. Алиса дружила с ней еще со времен первой войны, и хотя Рита в открытую недолюбливала Лили, легче Эффи от этого не становилось. Фрэнк в шутку кланялся Лили и всякий раз брал ее работу по дому на себя. Алиса болтала с ней без умолку, интересуясь подробностями жизни «по ту сторону». Ремус и Тонкс просто вели себя дружелюбно, но они, вероятно, и в плену у Пожирателей каждое утро интересовались бы у тюремщиков о том, как у них дела. Кроме того, Эффи не могла не замечать, как иногда украдкой смотрел на Лили Джеймс. Это било больнее всего, но оказалось, что может быть еще хуже. Мелинда настолько привязалась к Лили, что повсюду таскалась за ней хвостиком и просила поиграть с ней в куклы или почитать. Что самое странное, Лили никогда не отказывала маленькой девочке. Эффи понимала ее, в конце концов, она сама была матерью и знала, что чувствовала женщина, лишившаяся двоих детей разом. Но смириться с поражением в борьбе за Джеймса она не могла.

— Доброе утро, — пропела она, осторожно вплывая в комнату мальчиков. Перед ней, поддерживаемый магией, плыл большущий поднос с домашними пирожными. Поставив его на тумбочку возле кровати Гарри, Эффи повела палочкой в сторону плотных штор, и в комнату полился теплый утренний свет. Невилл что-то простонал и накрыл голову подушкой. Смеясь, Эффи пощекотала высунувшуюся из-под одеяла голую пятку Ала, и тот моментально убрал ее в безопасность. Несмотря на то, что мальчик спал, на его губах играла легкая полуулыбка.

— Как вкусно пахнет, — Гарри сел на постели, протирая кулаками заспанные глаза. Всклокоченный и сонный, он в этот момент просто до дрожи походил на Джеймса.

— Угощайся, Гарри, милый, — Эффи придвинула к нему поднос и в ответ получила благодарную улыбку.

— М-м-м, — промычал Гарри, откусывая от пирожного кусочек.

— Есть с нечищеными зубами... фе, — раздался сонный голос Ала.

— Тогда беги скорее в ванную, иначе тебе ничего не достанется.

Нехотя застонав, Ал сполз на пол вместе с одеялом. Невилл хихикнул и запустил в него подушкой. Утренние подъемы всегда давались Альбусу сложнее всего.

— Я что ли опять один побегу кросс?! — раздался гневный вопль Джеймса откуда-то снизу. На Ала он подействовал, как ледяная вода в лицо, и мальчик пулей унесся в ванную, шлепая босыми ногами по полу.

Невилл в смешной синей пижаме с кроликами потопал вниз. Гарри, жевавший второе пирожное, проводил его насмешливым взглядом. Впрочем, на нем самом была футболка с корчившей рожицы пикси.

— Нравится? — затаив дыхание, спросила Эффи.

— Очень вкусно, — невнятно ответил Гарри. — Во сколько же вы встали?

— Пустяки, сынок, — весело ответила Эффи.

Брови Гарри слегка приподнялись, но он тут же совладал с собой. До Эффи только что дошло, что она брякнула, и она мысленно хлопнула себя по губам.

— О, Гарри, прости, дорогой, я...

— Доброе утро, — раздался еще один женский голос у двери.

Гарри ничего не успел ответить — в комнату вошла бодрая и собранная Лили со стопкой выглаженной одежды в руках. Эффи кивнула ей и тут же отвернулась, залившись краской. Несомненно, Лили слышала, как она назвала ее сына.

Помедлив, Лили водрузила одежду на край письменного стола и неловко улыбнулась.

— Я тут... м-м-м, погладила вещи мальчиков...

— Да, я вижу, — Эффи изо всех сил постаралась, чтобы голос звучал непринужденно. — Спасибо...

— Гарри, сынок, как спалось?

По лицу Гарри можно было практически без труда прочесть все его мысли. Несомненно, думал он о том, что еще совсем недавно у него не было ни одной мамы, а теперь появилось сразу две. Эффи было еще хуже от того, что она не имела права называть мальчика сыном.

— Хорошо, Ли... хмф...

Напряжение висело, как струна. Больше всего на свете Эффи хотелось провалиться сквозь пол. Лили, судя по ее вытянувшемуся лицу, испытывала аналогичные чувства. Что до Гарри, то он просто схватил еще одно пирожное, избавив себя тем самым от необходимости что-либо говорить.

— Я готов, — в дверях ванной показался свеженький Альбус, мокрые волосы которого торчали во все стороны. — О... доброе утро, Лили...

— Доброе утро, Альбус, — пробормотала женщина, пятясь к двери.

Ал схватил с подноса пирожное и целиком запихнул его в рот.

— Вкусно... Спасибо, ма, — он чмокнул Эффи в щеку. Неловкость и плохое настроение сразу куда-то улетучились. — Пошли, Гарри, нас пробежка ждет!

Переехав в Годрикову Впадину, почти вся мужская половина их коммуны решительно занялась физическими упражнениями. Среди женской исключение составляла Натали, которая вдруг страшно озаботилась своей фигурой, а еще неугомонная Мелинда, которую уже через несколько минут Джеймсу приходилось тащить на себе. Проводив колду спортсменов, женщины вернулись в дом и занялись готовкой обеда, не глядя друг на друга. Обеим было жутко неловко находиться в компании друг друга, и положение не спасла даже Тонкс, спустившаяся на завтрак. Сегодня у нее были ярко-бирюзовые волосы, которые больно резали по глазам. Выглядела девушка необычайно бодрой. Эффи порадовалась за нее — она еще помнила, что такое токсикоз.

— А малышу не вредит то, что ты так экспериментируешь со своей внешностью? — в голосе Лили была неподдельная тревога.

Тонкс ласково погладила свой плоский живот.

— Думаю, раз я довольна, то и он тоже. Наконец-то перестало тошнить, Мерлин, я так хочу есть...

В кухню вошел зевающий Фрэнк. Пробежки он обычно пропускал, заявляя, что уже слишком стар для того, чтобы «трясти своим отвисшим пузом». Появление старшего Лонгботтома всегда имело благотворный эффект — своими шуточками он умел разрядить даже самую напряженную атмосферу.

— Ну конечно, ты меня обогнала, это все потому, что сжульничала и срезала круг почти вполовину, — раздался недовольный голос Альбуса. Дверь, ведущая из кухни во двор, распахнулась, впуская солнечный свет и толпу потных разгоряченных бегунов. Альбус и Натали выглядели страшно недовольными, похоже, дети снова поругались из-за какой-то ерунды.

Девочка открыла было рот, собираясь отпарировать выпад Ала против нее, но тут громыхнул Сириус, перекрывая все споры и ругань:

— Жрать хочу, женщины, как медведь бороться!

Кое-как разместившись за круглым маленьким столом, спортсмены набросились на еду. Косички Мелли растрепались, и Лили, конечно же, тут же вызвалась заплести их заново.

— Не надо, — сказала девочка, болтая ложкой в миске с супом. — Натали сделает мне красивую прическу, как у принцессы.

Почему-то эта сущая ерунда подняла настроение Эффи еще больше.

Уничтожив две тарелки с супом, Сириус развалился на стуле и потер глаза. Взгляд его вдруг упал на один из рисунков Дамблдора, и он снова сделался серьезным.

— Ну-ка поднимите руки все, кому еще не исполнилось семнадцать!

Мел тут же вытянула ручку. Ал и Натали, позабыв о ссоре, угрюмо переглянулись.

— Вот и молодцы. А теперь бегом марш наверх, и если я еще хоть раз обнаружу подслушивающее заклинание...

Уводя сестру наверх, Ал бросил на отца просящий взгляд, но тот лишь сурово сдвинул брови, и мальчик со вздохом закрыл за собой дверь.

— Что такое, Сириус? — спросила Алиса, убиравшая посуду в раковину.

— У нас теперь одна тема для взрослых разговоров, — хмыкнул Блэк, садясь прямо. — Пора начинать действовать.

— Да, Сириус, — терпеливо сказала Эффи, — мы совершенно не против. Но... мы уже сто раз это обсуждали — мы ведь даже не знаем, с чего начать. Хоркруксы... — она понизила голос, — могут быть чем угодно.

— Кроме того, они могут быть где угодно. Скорее всего, Волдеморт держит их при себе... — пожала плечами Тонкс.

— Вот уж вряд ли! — фыркнула Рита. — Один совершенно точно был в сейфе этой суки Лестрейндж, значит, остальные тоже спрятаны в других местах. Кроме того, он был бы полным идиотом, если бы таскал такие ценные в его понимании вещи с собой или просто хранил их под подушкой.

— Вот интересно, он вообще спит? — брякнул Невилл. Все тут же уставились на покрасневшего парня. — А что? Хреново, наверное, живется без души...

— В записях Дамблдора было сказано, что он мог спрятать их в наиболее значимых для него местах, — подала голос Лили. — Это «Гринготтс», Министерство Магии... может быть, какой-нибудь особо зловредный магазин в Лютном переулке... да тот же Хогвартс...

— Хогвартс? — с сомнением протянула Алиса. — Да брось. Где там его прятать?

По лицам бывших мародеров скользнула тень.

— Уж поверь, — мрачно сказал Джеймс, — мест там предостаточно.

— Подземелье, — принялся загибать пальцы Ремус. — Тайная комната. Выручай-комната. Потайные ниши в стенах за гобеленами. Гостиная Слизерина. Кабинет директора. Плюс ко всему... это их тайное логово, где разрабатывается вирус...

При упоминании вируса все отчаянно застонали. В свете последних событий о нем как-то подзабыли.

— В любом случае, нам надо в Хогвартс, — подытожила Рита. Она явно не была в восторге от такой перспективы, но другого выхода не видел никто. — Пока что это самый оптимальный вариант.

— Всем идти нельзя, — тут же заявил Джеймс, покосившись на Лили, а потом на Эффи.

— Оборотное зелье, — тут же выдвинула контраргумент Лили. Эффи мысленно с ней согласилась — если пойдет Джеймс, они обе в стороне ни за что не останутся.

— Его действие может закончиться в самый неподходящий момент. Это слишком рискованно.

— В нашем деле вообще без риска не обойтись, — хмуро заявила Эффи. Взгляд Джеймса красноречиво обещал: «Мы потом еще поговорим». Она только вздернула подбородок и отвернулась.

— Но как нам туда проникнуть? — недоумевала Алиса. — Школа охраняется — будь здоров, мы это не понаслышке знаем...

— А вот теперь, — Сириус обвел всех собравшихся странным взглядом, — и пришла пора подключить к делу наших агентов в Хогвартсе.

Лили вытаращила глаза.

— А такие есть? — задала вопрос она.

Когда ей объяснили про Уизли, она предсказуемо взбунтовалась:

— Нет, нет и еще раз нет! Как можно втягивать в это детей?! Мы не имеем права так рисковать! А если их поймают? — не успокаивалась она.

Рита картинно закатила глаза.

— Мы тоже с дилетантами не работаем, — безапелляционно заявила она и кивнула Фрэнку: — Надо связаться с близнецами.

— Когда приступаем? — на щеке Ремуса дернулся желвак.

— Когда у Рона и Джинни все будет готово, — после паузы отозвался Джеймс.

В тесной комнатенке паба Аберфорта пахло сыром, медовухой и козьими экскрементами. Многозначительно покосившись на по-хозяйски разлегшееся на постели животное, Сириус скривил губы и стиснул палочку покрепче. Остальные прибывшие для штурма Хогвартса нервно замерли у камина, пристально вглядываясь в висевшую на стене картину, на которой еще пятнадцать минут назад была изображена красивая печальная девочка в голубом платьице. Сейчас она ушла со своего портрета, оставив позади только выцветший фон с загоном, в котором тоже паслись разномастные козлы. Аберфорт наблюдал за своими гостями, скептически приподняв одну бровь. В трактир «Кабанья голова», пережив уйму споров и скандалов, прибыли Джеймс, Сириус, Рита, Фрэнк, Невилл и Гарри. Последних категорически отказывались отпускать Алиса и Лили, но мальчишек это не остановило. Глаза их горели от нетерпения оказаться в такой недостижимой и страшной школе, о которой оба мечтали чуть ли не с пеленок, но волею судьбы так никогда в ней и не оказались.

— Это вам не увеселительная экскурсия! — срывалась на визг Лили под согласные аккомпанементы Алисы. Альбус и Натали угрюмо слушали бушевавших женщин, не желавших отпускать своих отпрысков в логово врага.

— У них будет Карта, — неожиданно терпеливо успокаивал нервничающих матерей Сириус. — Они увидят опасность за милю. В конце концов, — он весело подмигнул приободрившимся парням, — пора бы нашим парням уже становиться мужчинами.

Сейчас потрепанная, но по-прежнему верная и надежная Карта Мародеров в активированном состоянии лежала в кармане куртки Гарри. Сириус открыл было рот, собираясь попросить крестника взглянуть на нее, но тут на портрете Арианы Дамблдор показалось какое-то движение, и все разом подались вперед. Девочка шла в сопровождении двоих подростков, судя по длинным огненно-рыжим волосам одного из них, это была девушка. Приблизившись к краю портрета, Ариана вдруг повернула его, и из узкого тоннеля, скрытого за полотном, выбрались измазанные грязью и паутиной рыжеволосые Уизли. Долговязый веснушчатый парень смущенно оглядел членов Ордена Феникса, а глаза девушки широко распахнулись, и она смущенно порозовела.

— Генри?..

— Привет, Джинни, — Гарри тоже заметно занервничал. — Э-э-э… позволь представиться: меня зовут Гарри Поттер…

Джинни усмехнулась и протянула ему узкую ладонь, не обращая внимания на чей-то вопрос: «Вы что, знакомы?!»

— Надо же, а ты совсем не страшный, — увидев недоуменное выражение на лице парня, она пояснила: — Нас в детстве тобой пугали — мол, придет злой и страшный Гарри Поттер и убьет нас, если мы не будем слушаться.

— Остроумно, ничего не скажешь, — фыркнула Рита.

— Какая прелесть — теперь дети боятся не Темного Лорда, а моего сына, — Джеймс довольно потрепал смутившегося Гарри по растрепанной макушке.

— Ладно, пора идти, — нервно заговорил второй рыжий, Рон, как назвал его Аберфорт. — Мы нейтрализовали Филча, но… не знаю, надолго ли. Все преподаватели сегодня бухают… я хотел сказать, празднуют что-то в кабинете директора, обычно такие вечеринки заканчиваются поздно… Но Снейп… он никогда не бывает пьяным, так что надо быть очень осторожными.

— Очень надеюсь на встречу со стариной Снейпом, — Джеймс зловеще хрустнул пальцами. — Эта сука мне за все заплатит.

— Не слушайте, дети, дядю Джеймса, его в детстве растили вместе с дикарями, — Рита довольно ощутимо пнула захихикавшего Поттера-старшего в бок. Рон и Джинни переглянулись и обменялись довольными ухмылками.

— Ни пуха, ни пера, — пожелал им напоследок Аберфорт, когда все оказались внутри тоннеля. Портрет Арианы захлопнулся, и волшебники тут же зажгли огоньки на кончиках палочек.

— Итак, какова ситуация в школе? — сразу перешел к делу Фрэнк.

— Мы наложили Империус на Петтигрю, — немедленно приступил к отчету Рон. Орденцы одобрительно закивали. — Попытались выведать у него хоть что-нибудь, но все, что он знает — в Хогвартсе проводят опыты над детьми. Ни смысл этих опытов, ни где все происходит, ему неизвестно.

Рон покосился на идущую рядом с ним Риту. Та ожесточенно смотрела перед собой, крепко сжимая побелевшими пальцами палочку.

— Вам об этом что-нибудь известно? — спросил он.

— Они разрабатывают вирус, — тихо сказал Джеймс. Рон чуть не споткнулся от неожиданности, но не обернулся, только плечи его заметно напряглись. — Хотят с его помощью уничтожить всех маглорожденных на планете.

— Но как такое возможно? — недоуменно приподняла брови Джинни.

— Мы считаем, что вирус действует только на маглорожденных, поскольку у них нет иммунитета, который из поколения в поколение передается среди чистокровных, — ответил ей Гарри. — Это, конечно, теория, мы не можем знать наверняка, может, такого иммунитета и вовсе не существует, и подверженность вирусу у всех одинаковая. Но они вот уже много лет работают над этим…

— Ублюдки, — процедил Рон, пнув какой-то камешек.

Джинни опустила голову. Гарри покосился на нее, и девушка шепотом, чтобы остальные не услышали, пояснила:

— Рону уже много лет очень нравится маглорожденная девушка. Он многое перенес, чтобы ей проще жилось в этой школе…

Гарри уважительно покосился на спину старшего Уизли. Парень целеустремленно шел вперед, собирая со старых грязных стен всю паутину, которая странно серебрила его волосы и создавала впечатление, будто он седеет с каждым пройденным ярдом.

— А чем в подполье занимаетесь вы? — поинтересовался Рон, видимо, пытавшийся выбросить из головы устрашающие мысли о пожирательском вирусе.

Ответить ему никто не успел — тоннель круто пошел вверх, и всем пришлось карабкаться, чтобы выбраться наружу. Добравшись до низенькой двери первым, Рон толкнул ее, освещая палочкой полутемный коридорчик, в котором они оказались. Едва последний член их маленькой диверсионной группы выбрался из тайного хода, как дверь за ним с низким рокотом закрылась и слилась с каменной стеной.

— Где это мы? — нахмурилась Рита, оглядывая пустынный коридор.

— На восьмом этаже, — тихо ответил ей Сириус.

Сомнений не было — этот этаж был тупиковым и никуда больше не вел. Длинный коридор протянулся ярдов на тридцать и с обеих сторон заканчивался тупиками. Стены здесь в основном были голыми, лишь редкие факелы да потертые гобелены кое-где украшали их. Гарри немедленно вытащил из кармана Карту Мародеров и развернул ее. Взрослые что-то негромко обсуждали, кажется, распределяли территорию школы.

— Что вы собираетесь искать? — задал вопрос Рон.

— Один… предмет, — неопределенно ответил ему Невилл. Рон закатил глаза.

— Ну да, как я сам не догадался?

— Рональд, прояви немного терпения, — сердито осадила его Джинни и снова повернулась к Гарри, который сосредоточенно изучал Карту. — Ну, что скажешь?

— Вроде чисто, — Гарри провел пальцем по главному коридору и несколько раз постучал по изображенному на Карте кабинету директора. — Северус Снейп… Алекто Кэрроу… Люциус Малфой… хм, вроде все здесь.

— МакГонагалл у себя, — Рита указала на точку, помеченную именем бывшего декана Гриффиндора. — И Флитвик, и…

— Пожиратели никогда не приглашают старых профессоров на свои вечеринки, — тихо сообщил Рон.

Кто-то презрительно фыркнул.

Сириус совершал какие-то странные прикосновения палочкой к воздуху, будто щупал его. Брови его сосредоточенно хмурились.

— Как-то все подозрительно гладко, — заметил он, ловким жестом барабанщика убирая палочку. — Ни тебе сигнализационных чар, ни патруля…

— Сигнализацию снял Петтигрю, мы его под Империусом заставили. А патруль и не требуется, все передвижения маглорожденных отслеживаются с помощью их татуировок, а слизеринцев никто никогда не наказывает за нарушения. Раньше старосты патрулировали коридоры, но теперь почему-то не делают этого.

— Они тут уверены, что прикончили нас, — хмыкнул Фрэнк, посветивший в дальний конец коридора. — Естественно, они уверены, что им нечего опасаться. Так, ладно, стоять тут и лясы точить можно хоть до второго пришествия, а дело от этого быстрее не сделается. Все помнят свои маршруты?

Рон и Джинни во все глаза смотрели на мрачных, сосредоточенных орденцев, которые, казалось, переговаривались друг с другом без слов.

— Тогда вперед, — нервно сказала Рита, и восемь человек устремились навстречу своей судьбе.

Джеймс и Сириус

— Слушай, Сохатый, как тебе эта Джинни, м?

Наложив на себя дезиллюминационные и звукоотталкивающие чары, Джеймс и Сириус шли по коридору второго этажа к печально известному туалету Плаксы Миртл. Разговорив несчастное привидение на шестом году обучения, Сириус вытянул из нее тайну местонахождения Тайной комнаты. Побывать внутри им так и не удалось — в самый ответственный момент, когда они собирались взорвать раковины, за которыми скрывался вход, их спалила МакГонагалл. Ох и досталось же им тогда…

— Рыженькая, — подколол Джеймса Сириус, заметивший довольную ухмылку на лице друга. — Это у вас семейное.

— Да иди ты, — улыбнулся Джеймс. Разумеется, они не могли не заметить, какими глазами смотрели друг на друга Гарри и Джинни Уизли. — Моя мать не была рыжей.

— Ну и ладно, — не стал спорить Блэк. Приблизившись к покосившимся и давно не крашеным дверям заброшенного туалета, они посветили палочками на потускневшую табличку «Туалет не работает». Сириус толкнул жутко заскрипевшую дверь, и Джеймс торопливо поставил заглушающие чары. — Все равно, Сохатый, готовился бы ты к появлению рыжих внуков…

— Какие внуки? — поперхнулся воздухом Джеймс, входя в мрачное сырое помещение вслед за Сириусом. — Внуки — это только после пятидесяти…

— Дети тебя в последнюю очередь спрашивать станут, — не унимался Бродяга. — О, здравствуй, Миртл, свет очей моих!

Несмотря на явную издевку в голосе Сириуса, привидение толстенькой девочки смущенно засеребрилось. Она подплыла к незваным гостям, скрестив руки на прозрачной груди и болтая в воздухе коротенькими ножками. От нее и в самом деле исходило едва заметное призрачное сияние.

— Сириус Блэк, — Плакса Миртл перевела взгляд на едва скрывающего усмешку Джеймса, — и Джеймс Поттер.

— Привет, Миртл, — поздоровался с призраком Поттер.

Миртл грустно ущипнула прыщик у себя на подбородке.

— Миртл думала, что вы умерли. Об этом вся школа говорит.

— Очень жаль тебя разочаровывать, принцесса, — развел руками Сириус. — Слушай, нам нужна твоя помощь…

— Не так быстро, — хихикнула Миртл и принялась нарезать вокруг мужчин круги. Они как будто попали в ледяной водоворот, но привидение и не думало останавливаться. Игра, судя по всему, доставляла ей удовольствие. — Вы знаете, что скрыто за этой раковиной? — таинственно понизила голос она и указала в сторону входа в Тайную комнату.

— Именно это мы и пытаемся…

— Ничего! — вдруг пропела Миртл и замерла перед Джеймсом и Сириусом, разведя руки в стороны. — Там ничего-о-ошеньки нет! Совсем-совсем ничего, честное призрачное!

— Ладно, понятно, — Джеймс отвернулся и пошел к раковине, намереваясь раздолбать ее ко всем чертям. Он уже занес было палочку, как вдруг прямо перед ним материализовалась Миртл, отчего он чуть не лишился рассудка.

— Миртл знает, как открыть тайник, — поделился призрак. В прозрачных толстых стеклах ее очков странным образом отразилось взбудораженное и злое лицо Поттера.

— И как же, рыбка? — Сириус напустил в свой голос столько меда, что Миртл тут же растаяла.

— Надо просто сказать так… — и тут она зашипела что-то страшное и невообразимое, от чего кровь в жилах стыла, а волосы вставали дыбом. В сочетании с потусторонним голосом привидения скрежещущие и шипящие звуки наводили поистине вселенский ужас.

Они так и не поняли, что это было — какое-то особое древнее заклинание или заговор, но тут кран раковины вспыхнул ослепляющим светом и принялся бешено вращаться. Довольная Миртл что-то мурчала себе под нос и плавно скользила по туалету, а Джеймс и Сириус, как зачарованные, наблюдали за открытием Тайной комнаты. Раковина опустилась вниз и закрылась канализационной решеткой, обнажив довольно широкий круглый вход, который под прямым углом уходил вниз. Снизу отвратительно несло канализацией, по каменному круглому тоннелю стекали вниз капли воды. Джеймс вытащил из кармана уменьшенную заклинанием метлу и вернул ей нормальный размер, Сириус проделал то же самое.

— Спасибо, Миртл, с меня кафе, — успел крикнуть он прежде, чем Джеймс торопливо нырнул в недра Хогвартса, где заканчивалась просто плохая школа и начиналось настоящее зло.

Фрэнк и Рита

Даже сквозь толстые многовековые стены из кабинета директора доносилось пьяное пение и гогот.

— Ну и дерьмо же вы сделали из школы, ребята, — проворчал Фрэнк, замеревший под мантией-невидимкой перед каменной горгульей. Та бесстрастно взирала перед собой, однако Лонгботтому все равно мерещилось в ее неподвижных глазах отвращение.

Рита выбралась из-под мантии, но горгулья все равно не сдвинулась с места. Казалось, что сам замок страстно желал помочь орденцам в поисках того, за чем они сюда пришли.

— Рита… — шепотом позвал женщину Фрэнк, пока она не превратилась и не улетела на разведку. Она обернулась, стиснув волшебную палочку. — Удачи.

Скитер глубоко вздохнула и показала ему большой и указательный пальцы, сложенные кругом.

Найдя небольшую щель между оконной рамой и форточкой, Рита пролезла внутрь, и ее чуть не оглушило от всех этих пьяных звуков. Замерев на черном дереве, чтобы остаться незамеченной, она огляделась. В кресле директора сидела, водрузив ноги в уродливых старомодных туфлях на стол, Алекто Кэрроу и угодливо хихикала над какой-то шуточкой Долохова. У противоположного окна стояла красивая печальная женщина в темно-зеленой мантии, Рита узнала в ней Нарциссу Малфой. Рядом с ней стоял директор школы чародейства и волшебства собственной персоной, по-видимому, глава семейства Малфоев в чем-то убеждал свою отрешенную супругу — его руки лежали на ее предплечьях. За круглым, явно наколдованным столом сидел тот, кого Рите враз захотелось задушить голыми руками — Северус Снейп — и в одиночестве надирался, даже не закусывая. За то время, что Скитер смотрела на него, он сделал четыре крупных глотка из фигурной бутылки, в которой плескалось что-то мутное. «Вот тебе и не напивается», — хмыкнула женщина про себя. Впрочем, для человека, который месяц назад отдал приказ сжечь собственную жену заживо, Снейп выглядел еще довольно пристойно. Взгляд его был затуманен алкоголем, но в остальном он казался абсолютно трезвым.

Стараясь жужжать крыльями как можно тише — хотя за отвратительной психоделической музыкой ее все равно никто бы не услышал — Рита перелетела на деревянный шкаф и осмотрелась с нового ракурса. Анимагия была хороша еще и тем, что в облике насекомого Скитер улавливала даже самые малейшие колебания магии. Проблема была в том, что кабинет Малфоя был до отказа напичкан всевозможными ритуальными штуковинами, от которых темной магией так и разило. Коллекция серебряных и платиновых кинжалов, которыми наверняка убили не одного человека; графин с чем-то, до жути напоминающим кровь — из этого самого графина Алекто только что капнула несколько капель в свой бокал и, приподняв его, салютуя Волдеморту, разом опрокинула содержимое в себя. Будь Рита человеком, ее бы непременно стошнило от увиденного, но присутствующие в кабинете даже не поморщились. Портреты директоров и директрис усиленно делали вид, будто спят — и только Альбус Дамблдор, от чьего изображения Пожирателям так и не удалось избавиться, бесстрастно сцепив пальцы в замочек, в упор смотрел куда-то чуть левее пьющего Снейпа и не шевелился.

— Хоркруксом может быть все, что угодно, — прорычала Рита, залезая под мантию-невидимку уже в своем человеческом облике. — Это просто взрыв мозга, Фрэнк, я никогда еще не видела такого скопления всякой мерзости в одном помещении.

— Они там что, до утра гулять собрались? — Фрэнк покосился на горгулью и сжал кулаки. — Если бы только выманить их как-то…

— Оглушить тоже не вариант. Малфои вполне себе трезвые, Снейп хоть и жрет, как сапожник, но выглядит вполне адекватно… насколько это вообще в его случае возможно…

Фрэнк внезапно ухмыльнулся так, что Рита невольно закатила глаза к потолку.

— А вот на этот случай я кое-что припас, миссис Блэк, — с этими словами он полез в карман и вытащил оттуда нечто, напоминающее магловскую дымовую шашку.

Скептицизма Рите было не занимать.

— Все-таки маглы — ужасно изобретательные создания, — Фрэнк смотрел на шашку чуть ли не с нежностью. — А уж если над их разработками потрудятся близнецы Уизли…

— Это мне начинает нравиться гораздо больше, — Рита не слишком-то доверяла маглам и их изобретениям. — Сколько у нас будет времени?

— О, вырубит их на полчаса как минимум. Заклинание головного пузыря?

— Как два пальца об асфальт, — фыркнула Скитер, накладывая на себя и довольно скалящегося Фрэнка чары. — Превращайся и хватай все, вокруг чего видишь красное такое свечение. Дома будем разбираться, что со всей этой гадостью делать.

Гарри и Невилл

Выручай-комната, в которой они очутились, скорее напоминала какое-то подобие храма. Или города, построенного из бесконечного нагромождения разнообразной рухляди. Гарри взял первый попавшийся под руки медный кубок, повертел его, пожал плечами и бросил обратно. По комнате прокатилось звонкое эхо.

— Смотри, — Невилл выдернул из кучи хлама железный шлем средневекового рыцаря и нацепил его на себя, взмахнув палочкой, как мечом. — Похож я на Ланселотта?

— Ты похож на идиота, — фыркнул Гарри, оборачиваясь к другу. Тот хмыкнул и стащил с себя шлем, откуда выполз паук. — Давай посерьезнее, приятель. Превращайся.

Невилл моргнул, и на том месте, где мгновение назад стоял круглолицый парень с виноватой улыбкой, возник полосатый лемур с черными глазами-тарелками. Оглядевшись и зачем-то вильнув хвостом, зверек проворно вскарабкался на самую высокую башню из хлама и на миг замер, а затем медленно повернулся всем корпусом, точно маяк в открытом море. Гарри с трудом подавил смешок.

— Ну что? — нетерпеливо спросил он.

Лемур совершенно по-человечески поднял вверх палец и вдруг сорвался с места, ловко прыгая с башни на башню, как по лианам. Гарри оставалось только завистливо вздыхать и ждать на одном месте, пока Невилл исследовал горы бесполезной дряни, что хранилась в Выручай-комнате.

— Тут что-то есть! — прокричал Лонгботтом откуда-то справа. Ориентируясь на голос, Гарри стал пробираться к Невиллу, который копался в пыльной куче какой-то одежды. Лицо его покраснело и блестело от пота. — Вот!

Раздался разочарованный стон. Невилл, поджав губы, зашвырнул куда подальше шкурку какого-то животного, которую явно пытались использовать для некоего ритуала.

— Это дохлый номер, — упавшим голосом сказал он, оглядывая бесконечно простирающиеся ряды хранилища. — Так можно хоть до утра копаться.

— Значит, будем копаться, — сердито заявил Гарри и наугад выкрикнул: — Акцио хоркрукс!

Ничего. Даже ветерок, который мог бы указать местонахождение таинственного предмета, не подул.

— Это было бы слишком просто, — пробурчал Невилл.

— Тогда превращайся снова. Все это слишком серьезно, мы не можем уйти отсюда с пустыми руками после всего того, что сделали Джинни и Рон. Они слишком рисковали, да и мы тоже, чтобы теперь отступить.

Невилл покачал головой, но совету Гарри все же последовал. Пока лемур карабкался по одной из башен, Гарри расстелил прямо на полу Карту и принялся изучать ее. Джеймс и Сириус подходили к туалету на втором этаже, Рита маячила в кабинете директора вместе с Пожирателями, а Фрэнк замер посреди коридора, укрытый мантией-невидимкой. Рона и Джинни нигде не было видно, должно быть, они вернулись в свои гостиные, чтобы начать поиски там, и их имена просто терялись среди множества других. Рита вкратце обрисовала им то, что могло оказаться нужным им предметом, но у Гарри не было уверенности, что они найдут хоркрукс.

Внезапно очень странное движение на Карте заставило его подпрыгнуть. Он торопливо поправил очки, думая, что ему померещилось, но оказалось, что точка, помеченная именем какого-то Амикуса Кэрроу, никуда не делась, а преспокойно зашагала к выходу из подземелий, несомненно, держа путь в кабинет директора. Странность заключалась в том, что этот Кэрроу возник прямо из ниоткуда посреди узкого подземного коридорчика. Аппарировать в Хогвартсе было нельзя… и тут до Гарри дошло.

— Невилл! — закричал он, сворачивая Карту. — Быстро сюда!

Лемур появился через полминуты. Превратившись в человека, Невилл уперся ладонями в колени, но Гарри не дал ему отдышаться.

— Быстро, нам надо в подземелья!

— Что? — в отчаянии простонал Невилл, утирая пот со лба. — Но, Гарри, а как же хоркрукс?..

— Сейчас это явно важнее хоркрукса, — Гарри первым сорвался к двери и дернул ее на себя. — Я думаю, что знаю, где находится вход в тайное логово, в котором разрабатывается вирус.

Джеймс и Сириус

Лететь на метлах по узкому туннелю было жутко неудобно, к тому же, ближе к концу он вдруг резко изогнулся, так что Сириус, ругаясь сквозь зубы, чуть не остался без своего транспорта, но вовремя затормозил и проскочил в отверстие, лишь слегка обломав прутья. Правда, метла тут же принялась возмущенно вибрировать, но спустя несколько секунд они уже прочно стояли на ногах и с отвращением оглядывались по сторонам.

С каменных стен гулко капала вода. Где-то в глубине низкой комнаты с покатым потолком шуршали крысы. Джеймс наступил на крысиный скелет, и тот с громким противным хрустом рассыпался на мелкие детальки. Прислонив метлы к стене у выхода, мужчины зажгли волшебные палочки, обменялись мрачными, но решительными взглядами и крадучись двинулись вперед.

Туннель не представлял собой ничего опасного и напоминал скорее пещеру, чем помещение под древней школой. Судя по становившимся все более влажными стенам, они находились глубоко под Черным озером, хотя это вполне могла быть вода из канализации. Двигаться приходилось вдоль стен, пачкая мантии и волосы в грязи, ноздри раздирал отвратительный канализационный запах, но тут помещение вдруг закончилось тупиком с большой круглой дверью-люком, вместо ручки у нее было нечто, напоминающее клубок змей, а над входом готическим шрифтом была выбита надпись на латыни: «Jus sanguinis»

— Прекрасно, — сухо молвил Сириус, вертя в руках палочку наподобие барабанной. — Похоже, мы попали в таинственное логово, куда отводят маглокровок.

— Смотри, — Джеймс посветил чуть правее. Сначала они не заметили маскировку, но при ближайшем рассмотрении мерзкая коричневая стена оказалась полупрозрачной. — Как думаешь, какой гадостью нас напичкают, если мы шагнем внутрь?

— Не знаю, Сохатый, — голос Сириуса звучал на редкость серьезно. — Стоит рискнуть, но не в человеческом облике.

Бросив хмурый взгляд на круглую дверь с лозунгом и змеями, Сириус подошел вплотную к замаскированному входу и осторожно коснулся его палочкой. Ничего не произошло, та преспокойно прошла сквозь чары, и Сириус вытащил ее обратно и зачем-то протер рукавом мантии. Без лишних слов мужчины обратились, и внутрь ступили большой черный волкодав и красивый благородный олень.

Все вокруг молчало и оставалось спокойным, словно ничего не произошло. Здесь подземный коридор был гораздо чище и светлее, казалось, что сами стены излучали какой-то приятный глазу свет. Джеймс зачем-то обернулся на стену-обманку и увидел, что с этой стороны она абсолютно прозрачная.

— Не нравится мне это место, — подытожил Сириус, когда они подошли к ничем не примечательной белой двери с самой обыкновенной ручкой и обратились в людей.

— Не уверен, что хоркрукс здесь, — Джеймс в мгновение ока набросил на себя Дезиллюминационные чары.

— Однако раз уж мы здесь...

— Грех таким шансом не воспользоваться, — согласно кивнул Джеймс.

Глубоко вдохнув, Сириус приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Там начинался еще один коридор, в котором что-то тихонько гудело, моргала одна из флуоресцентных ламп, освещавших длинное узкое помещение. В остальном здесь стояла тишина, никаких движений не было. Пока что им просто фантастически везло. Прикрыв глаза и кивнув, Джеймс вошел внутрь первым. Сириус закрыл за ними дверь, и в этот момент лампы вдруг резко моргнули и на полную мощность осветили коридор. Не успели Джеймс и Сириус испугаться, как... ничего не произошло.

— Здесь карцер, — шепнул Джеймс, указав палочкой на табличку, висевшую на одной из дверей. Табличка светилась зеленым, наверняка это означало, что внутри никого нет. Сириус подергал ручку, но дверь оказалась запертой. Алохомора тоже не помогла.

— Ладно, — в голосе его что-то нехорошо звякнуло, — идем дальше.

Всего насчиталось около пятнадцати дверей. В основном это были жилые помещения и туалетные комнаты, и все они оказались либо пустыми, либо запертыми. С одной стороны это радовало, но с другой конкретно настораживало.

— Такое чувство, будто все они собрались где-то в глубине и ждут нас, — пессимистично буркнул Джеймс.

Коридор закончился большой двустворчатой дверью безо всяких указателей. Внутри могло быть все, что угодно, и Мародеры с отчаянной решимостью приоткрыли дверь и тут же облегченно выдохнули.

Им конкретно везло, потому что они попали в крохотную комнатушку, служившую, судя по всему, раздевалкой или около того. В небольшом застекленном шкафу, занимавшем всю правую стену, висели белые халаты с изображенной на них эмблемой — до боли знакомым черепом с выползающей из него змеей. Недолго думая, мужчины скинули с себя чары и вырядились в непривычные мантии. В карманах обнаружились респираторные маски, которые тоже пошли в дело. А за следующей дверью мирно беседовали двое мужчин в точно таких же халатах.

Оба моментально прервали свой разговор и уставились на замерших от неожиданности пришельцев.

— Где это вы шлялись? — с подозрением осведомился один из них. Лицо его показалось Джеймсу странно знакомым.

— Отлить ходили, — не придумал ничего лучше он.

Подозрения мужчин явно усилились.

— А на этаже нельзя было? — осведомился другой.

— У кого-то понос, — ляпнул Сириус, разведя руками. — А писать очень хотелось.

Судя по возрасту, встретившиеся им мужчины работали тут относительно недавно. Джеймс тут же решил этим воспользоваться.

— Куда и зачем мы ходили, не вашего ума дело, — затаив дыхание, изрек он и для убедительности нахмурил брови. — А вы какого дракла тут прохлаждаетесь? Работы нет?

— Сейчас организуем, — бодро включился в импровизированный спектакль Сириус.

Сработало — парни потупились и убрались прочь, хотя и с явной неохотой. Сквозь маску Блэка было заметно, что он ухмыляется во все зубы.

Безмолвно решено было отправиться вслед за парнями. Те, не оглядываясь назад, беспрепятственно провели Джеймса и Сириуса через оживленный холл. Стараясь не вертеть головой по сторонам, Сириус изучал лица толпившихся здесь волшебников и волшебниц, но большинство из них были закрыты масками, как и их собственные. Дойдя до больших стеклянных дверей, двое бездельников спустились по лестнице вниз. Идти за ними дальше не было смысла.

— Сюда, — почти беззвучно шепнул Джеймс, указав на небольшую комнатенку с приоткрытой дверью. Только что из нее вышла молоденькая волшебница с симпатичным круглым личиком, покрытым потом. Отдуваясь, она тащила в руках тяжелую коробку, косынка ее сбилась и все время сползала ей на лоб, отчего она то и дело прислоняла свою поклажу к согнутой в колене ноге и со вздохом поправляла головной убор. Джеймса удивило то, что она не использует магию, но у нее, видимо, были на то свои причины.

— И почему такая прекрасная юная леди таскает на себе тяжести? — Сириус подскочил к ней и ловко выхватил у оторопевшей девицы коробку. — Так и надорваться недолго! Куда нести? — вежливо осведомился он.

Девушка смерила его подозрительным взглядом.

— Вы что, новенький? — голос оказался у нее низкий и приятный.

Сириус расплылся в сахарной улыбке, видимо, забыв, что на нем маска. Однако девчонка тут же покраснела и потупилась. Наверное, с годами обаяние Бродяги только окрепло.

— Позавчера приступил к работе, — пояснил Сириус, поудобнее перехватывая ящик. — Ну так что?

— С-сюда, — промямлила девчонка, и довольный Сириус последовал за ней, на ходу ловко крутнувшись и одними глазами крича «Аллилуйя!»

Посмеиваясь, Джеймс оглянулся по сторонам и тенью скользнул внутрь кладовки. Здесь было примерно два десятка таких же ящиков, плотно громоздившихся один на одном. Все они были закрытыми, но Джеймс легко распаковал ближайший к нему и с опаской заглянул внутрь.

Там были сотни и сотни пробирок с мутновато-белой жидкостью. Не веря своей удаче, Джеймс вытащил одну и внимательно разглядел. Неужели они наткнулись на хранилище разрабатываемого вируса, и сейчас это именно он невинно переливается, отгороженный от внешнего мира лишь тоненьким стеклом? Сунув пробирку в карман халата, Джеймс поспешно закрыл ящик и водрузил его на место. Затем поправил дурацкий халат и вышел из кладовки... нос к носу столкнувшись с неприятного вида дамой, на которой едва не лопался ее халат.

«Брунгильда!» — пронеслись в мозгу выцарапанные из сознания Патриции Стимпсон воспоминания о часах, проведенных в этом малоприятном месте.

Сомнений не было — это она разговаривала с неким Катлером, стоя у изголовья кровати, на которой лежала притворяющаяся спящей Патриция. Они обсуждали возможности транспортировки вируса в страны Европы. Джеймсу захотелось вытащить палочку и угостить женщину хорошеньким Круциатусом. Она же подозрительно смотрела на него и хмурила брови.

— Это вы Таннер Тернер? — вдруг спросила она.

— Я, — кивнул Джеймс, не верящий в то, что удача, казалось, снова на их стороне.

— Тогда почему вы все еще здесь? — рыкнула Брунгильда и властно поманила Джеймса за собой. Тот смиренно опустил голову, но стоило женщине отвернуться, как волшебная палочка сама легла ему в руку. Сириус, появившийся из-за угла и болтающий с той самой круглолицей девчонкой, которая сияла от удовольствия и смущенно хихикала, заметил их и, кажется, тоже узнал Брунгильду. Она же не обратила на парочку никакого внимания. Сириус украдкой адресовал Джеймсу вопросительный взгляд, но тот едва уловимо мотнул головой. Ему не оставалось ничего другого, кроме как следовать за женщиной, наделенной в этом месте властью.

Фрэнк и Рита

— БАХ!

Шашка бухнулась на пол кабинета директора и моментально задымилась. Алекто подскочила, со звоном разбив свой бокал, Снейп дернулся, Малфой загородил свою жену собой и выхватил палочку, но предпринять ничего не успел — комнату моментально заволокло ядовито-оранжевым дымом. Кашляя, что-то вопя и на ощупь пробираясь к двери, Пожиратели Смерти создали давку, а через несколько секунд попадали на пол без чувств. Горгулья отодвинулась, и внутрь с громким лаем прыгнул гигантский лохматый сенбернар, за которым по пятам следовала женщина. Вид у них был донельзя странный — создавалось ощущение, будто оба надели на головы перевернутые аквариумы. Особенно странно смотрелся лохматый пес, деловито оглядевшийся по сторонам и бросившийся к ближайшему к нему столику, заставленному всякими магическими штуковинами, вокруг которых виднелось красноватое свечение. Рита тем временем раскрыла небольшой заколдованный мешок и как попало покидала в него ранее примеченную ею коллекцию кинжалов. Фрэнк носился по кабинету и таскал в пасти всевозможные артефакты. Дым от шашки рассеялся, но отравленные им волшебники так и не пришли в себя. После чистки, устроенной орденцами, кабинет Люциуса стал казаться каким-то голым.

— Еще не все, — мстительно усмехнулась Рита и от всей души пнула носком туфли валяющегося без сознания Снейпа. Потом еще раз, потом еще и еще, она пинала его до тех пор, пока желтоватая физиономия не покрылась синяками и ссадинами, а откуда-то из угла раздался слабый стон. Фрэнк тут же швырнул туда Оглушающие чары, и стон смолк.

— Все, брось его, — Лонгботтом схватил распалившуюся Скитер за руку, но та раздраженно вырвалась. — Рита, валить надо!

— Я уничтожу эту тварь! — рычала обезумевшая женщина, пиная Снейпа под ребра и колотя его по почкам.

— В другой раз, — Фрэнк швырнул заклятие, и Рита с шипением прижала к себе обожженную руку. Это ее отрезвило. — Хватит, нам еще надо добраться до Выручай-комнаты!

Окинув разграбленную комнату последним взглядом, Рита повернулась к портрету Альбуса Дамблдора. Тот широко улыбался и показывал им поднятый вверх большой палец. Не удержавшись, Рита и Фрэнк дружно подняли свои в ответ, после чего прыгнули на вращающуюся лестницу и были таковы.

Гарри и Невилл

— Гарри, ты уверен? — канючил Невилл, пока мальчики, сверяясь с Картой, крались в подземелье. Вернее, крался Гарри, настырно изучая ветхий пергамент, а Невилл убито тащился позади, отказывающийся поверить, что они бросили поиски хоркрукса ради какого-то глюка на Карте.

— Уверен, Невилл, — почти с гордостью отзывался Гарри, упрямо шагая вперед. — Мы уже почти пришли... вот сюда, да, это здесь!

В подземелье, куда они спустились, было жутко холодно, из их ртов облаком вырывался густой белый пар. Гарри в третий раз сверился с Картой. Сомнений не было — именно отсюда вышел Кэрроу, возникший из воздуха. Гарри стоял на том же самом месте, но никаких признаков двери или люка здесь и в помине не было.

— Специалис Ревелио! — Гарри повел палочкой, но ничего не произошло.

— Это было бы слишком просто, — раздался странный потусторонний голос откуда-то из глубины подземелья, и не успели мальчики испугаться, как к ним вышла белокурая девочка, одетая в аляповатую кофту и расклешенные джинсы.

— Ты еще кто? Черт, — ругнулся Гарри, занося палочку, чтобы оглушить девчонку или хотя бы стереть ей память, правда, он понятия не имел, как пользоваться заклинанием Забвения.

— Я от Джинни, — все так же потусторонне сообщила девочка. — Я шла за вами с четвертого этажа.

— Зачем это? — не понял Невилл. Девочка взглянула на него, и Невилл залился краской.

— Ты Гарри Поттер, — она повернулась к Гарри, который нетерпеливо кивнул. Девочка снова посмотрела на Невилла. — А вот кто ты такой, я не знаю.

— Никто, — быстро ответил Невилл. Девочка изучала его с несвойственным вежливым людям вниманием.

— Его зовут Невилл, — хмыкнул Гарри, сообразивший, что парень конкретно завис. — Что ты тут делаешь? Зачем за нами шла?

— Вы совсем не знаете школу, я подумала, что вам может понадобиться моя помощь.

Гарри стал раздражаться. Чем это чудо в перьях может помочь им?

— Послушай, мы видели на Карте, что здесь из воздуха возник... Амикус Кэрроу, — Гарри наморщил лоб, вспоминая имя. — Мы думаем, здесь есть какой-то тайный ход. Наверняка он ведет в...

— Здесь нужны поисковые заклинания, — девочка подошла к Гарри, и тот подвинулся, показывая ей то самое место. Она присела на корточки и вытащила из-за уха волшебную палочку. Гарри и Невилл обменялись изумленными взглядами. — Кстати, меня зовут Луна.

Луна принялась колдовать над таинственным полом, Гарри от нетерпения подался вперед, даже Невилл проявил интерес и тоже склонился чуть ниже.

— Ты не мог бы отойти, пожалуйста? Ты загораживаешь мне свет, — попросила Луна.

Краснея, Невилл поспешно отодвинулся в сторону.

— Будьте бдительны, — предупредила их новая знакомая, — здесь совсем рядом гостиная Слизерина и кабинет профессора Слизнорта.

Гарри тут же проверил Карту. На ней по-прежнему не было никакого движения, только три точки, помеченные именами Гарри Поттера, Невилла Лонгботтома и Луны Лавгуд едва заметно двигались вокруг одного места.

— Есть! — воскликнул Невилл и тут же хлопнул себя по губам, однако было от чего прийти в восторг: под ногами поспешно отошедшей в сторону Луны засверкал контур идеального прямоугольника, подземелье озарилось мягким светом, а когда он рассеялся, все увидели зияющую дыру на том самом месте, где полчаса назад возник Амикус.

Гарри восторженно посмотрел на Луну.

— Где ты этому научилась?

— Иногда мы ходим в библиотеку, — невозмутимо ответила она, словно не расколдовала тайный ход, а полила куст помидоров. — Вы собираетесь идти туда?

Гарри решительно кивнул и склонился над люком.

— Тогда я с вами, — пожала плечами Луна.

— Это опасно, — сердито сказал Невилл.

— Я знаю, — безмятежно отозвалась девочка.

— Мы не знаем, что там внутри, а тебе еще учиться в этой школе, так что...

— Гарри, если ты не хочешь идти первым, то давай я, — услужливо сказала Луна.

Гарри воззрился на нее, как на чокнутую.

— Кажется, этим хогвартсцам море по колено, — усмехнулся он и просунул одну ногу в люк.

— Гарри, — пискнул Невилл, — это безрассудство... Была бы у нас хотя бы мантия...

Откуда-то из глубины подземелья раздались отчетливые шаги. Гарри торопливо взглянул на Карту и похолодел:

— Драко Малфой! Это директорский сынок, если он нас поймает...

— Его можно оглушить, — меланхолично предложила Луна.

Гарри и Невилл снова уставились на странную девчонку. Драгоценные секунды были упущены. Бледное заостренное лицо выглянуло из темноты. Малфой-младший, облаченный в роскошный изумрудный халат, обалдело вытаращился на странную компанию. А в следующую секунду в него полетели три Оглушающих заклятия.

— Все-таки это дурацкая идея, — хмыкнул Гарри, с пыхтением проталкивая оказавшуюся неожиданно тяжелой тушку Малфоя в люк. — Но другой у меня нет.

— Да брось, — веселился Невилл, помогавший Гарри, — ему ничего не сделают, если он окажется в этом месте, а вот если нас поймают, нам крышка. Проверим, какая у них там охранная система.

Наконец тело Малфоя пролезло в люк, но звука упавшего тела не последовало. Гарри отчаянно заглядывал внутрь, но там было темно, как у негра в желудке.

— Он вообще жив? — поинтересовалась Луна. — Все-таки три Оглушающих заклятия...

— Живой, я пульс его проверил, — отозвался Гарри, все еще пытавшийся узнать, что происходит внизу. Но по-прежнему все было тихо.

— Ну и что дальше? — спросила Луна. — Малфоя могут хватиться.

— Почему он вообще тут оказался? — не понимал Невилл. Луна махнула рукой.

— Для слизеринцев это нормально. Они бродят, где хотят и когда хотят. Может, Малфой надеялся поймать какого-нибудь нарушителя и отвести его к мистеру Филчу.

— Н-да, веселенькая школа, — хмыкнул Гарри.

Джеймс Поттер

Мадам Брунгильда отвела его в небольшую светлую лабораторию, где трудились трое: женщина лет тридцати с ожесточенным выражением лица, очень красивая девушка помладше и мужчина в возрасте. Все они что-то набирали пипетками, выливали это в пробирки, болтали ими, записывали результаты наблюдений и друг с другом не разговаривали. Брунгильда кивком указала на незанятый никем стол, уставленный бесконечными колбами, штативами и другим лабораторным инвентарем, в котором Джеймс разбирался почти так же хорошо, как в схеме лондонского метро, то есть — никак. Брунгильда подбодрила его кивком и скупо улыбнулась, пожелала удачи и ушла, громко хлопнув дверью. Приподняв одну бровь, Джеймс оглядел «свой» стол и покосился на других лаборантов. Двое так и занимались своей работой, а девушка исподлобья глядела на него. Заметив взгляд Джеймса, направленный на нее, она торопливо отвернулась и загремела тарой.

Работа в этом голове кипела даже ночью. Джеймсу оставалось лишь позавидовать упертости Волдеморта и усесться за стол. Для вида он поднес к глазам одну из сиреневых колбочек, поболтал ею, но когда жидкость в ней вдруг вспенилась, Поттер торопливо сунул ее обратно в подставку.

И что ему со всей этой гадостью делать?

Мадам Брунгильда ждет, что член Ордена Феникса возьмет и изобретет ей дурацкий вирус, над которым бесперспективно трудятся вот уже шестнадцать лет?

Ну и вляпался же он...

Старик тем временем сдернул с лица респираторную маску, швырнул ее в контейнер для мусора и, скупо пожелав всем спокойной ночи, вышел из лаборатории. Вслед за ним ушла женщина, оставив Джеймса и молодую девушку наедине.

Та слишком демонстративно делала вид, будто увлечена работой. Джеймс посмотрел на нее и подумал: ну вот что, какие причины побуждают всех этих молодых перспективных медиков и вирусологов идти в услужение Волдеморту? Пытки? Угрозы? Обещания?

— П’гивет, — неожиданно поздоровалась с ним девушка.

— Привет, — осторожно кивнул ей Джеймс, отметив, что собеседница говорит с легким акцентом. — Я... — он запнулся, забыв имя того, за кого приняла его Брунгильда, — Таннер.

— Очень п’гиятно, — улыбнулась девушка. — Мое имя Флер.

— Тебе идет этот халат, Флер, — не удержался Джеймс. Судя по порозовевшим щекам девушки, не только Бродяга еще способен клеить хорошеньких санитарок.

Но тут, к его удивлению, Флер вдруг погрустнела. Тряхнув серебристыми локонами, водопадом рассыпавшимися по плечам, она вскинула подбородок.

— Я слышала о вас, — начала она, старательно отмеряя необходимое количество кроваво-красной жижи. У Джеймса были подозрения, что слово «кровавый» здесь ключевое. — Я училась по вашей методичке.

— Вот как? — хмыкнул Поттер, подаваясь вперед. Раз этот Тернер такая известная личность, почему ни Брунгильда, ни Флер не распознали в нем самозванца?

— Да, — подтвердила новая знакомая, резко ставя колбу на стол. — И знаете что? Такой безда’гности мир еще не видывал!

Вот это поворот! Джеймс едва удержался от того, чтобы не фыркнуть.

— А я получил множество положительных откликов, — сделал вид, будто расстроился он.

— И я уве’гена, что все они от таких же безда’гей, как и вы, — гневно подытожила Флер.

— Что ж, спасибо за откровенность, — Джеймс поднялся на ноги. — Вы не знаете, здесь не стоят датчики отслеживания волшебства?

Флер посмотрела на него, как на законченного идиота. Но ответить не успела, потому что в лабораторию вдруг ворвался совершенно безумный мужчина в криво сидящих на переносице очках, заляпанном какой-то гадостью халате и волосами торчком.

— Я вам говорю, это я Таннер Тернер! — надрывался он, растопырив пальцы в разные стороны. Затем он ткнул одним из них в сторону двери и заорал пуще прежнего: — А они мне не верят!!! Говорят, мол, Тернер уже приступил к работе, а я — самозванец!

Краска сошла с личика Флер. Она медленно перевела взгляд голубых глаз на Джеймса, потом на настоящего Тернера, потом снова на Джеймса, который закатил глаза к потолку и выдохнул.

— Вот это то, что я называю «упс».

Оттолкнув с дороги совершенно обалдевшего Тернера, Джеймс выскочил в коридор. Повсюду сновали люди в отвратительных белых мантиях, некоторые держали палочки наготове. Опустив голову и натянув поглубже на нос маску, Джеймс стал проталкиваться сквозь толпу, но тут кто-то истошно заорал: «Взять его!!!», и ему не оставалось ничего другого, кроме как бежать.

Драко Малфой

Ему плеснули ледяной водой в лицо. Отфыркиваясь, Драко разлепил глаза и тут же снова зажмурился — прямо над ним горела ослепительная, точно солнце, лампа. Он попробовал пошевелить рукой, но не преуспел в этом деле. В запястье врезалось что-то жесткое, но теплое.

— Имя, — произнес ледяной голос у него над головой.

Пришлось снова открыть глаза. Над ним стоял представительного вида мужчина с бородкой-клинышком, на переносице у него сидели квадратные очки. Он лениво перекатывал между пальцами палочку и почти равнодушно смотрел на Драко.

— Я жду, — прибавил мужчина.

Тут Драко вспомнил, что видел его прежде. Если ему не изменяла память, это был Катлер Джагсон, один из главных разработчиков вируса и правая рука Темного Лорда. И министр, и его помощник были частыми гостями в Малфой-мэноре, странно, что Джагсон его не узнал.

— Драко... Драко Малфой, — сипло выдавил Драко.

Правый уголок губ Джагсона невесело поднялся.

— Что ж, это было очень смелое решение — прийти сюда, Драко Малфой. Смелое и глупое.

— Я не сам... — странные события, до сего момента смутно плававшие в сознании, стали воспроизводиться с большей точностью. — Меня оглушили посреди коридора... не знаю, кто это был. Я впервые их видел.

— Остроумно, — кивнул Джагсон.

— Я не вру! — возмутился Драко.

— Я тебе верю, — с оттепелью в голосе произнес Джагсон. — Сейчас мы дадим тебе одно зелье, и уже завтра утром ты проснешься в своей теплой и уютной постели в гостиной Слизерина. Берта, — лениво позвал он кого-то, и к кровати метнулась медсестра со склянкой наизготовку. Драко вывернулся и сел на кровати, отметив, что на кисти ему больше ничего не давит. Катлер тем временем задрал рукав мантии и негромко говорил танцующему на смуглой коже змею:

— Проверить все коридоры Хогвартса, возможно вторжение.

Малфоя всегда пугал этот знак. Было в нем что-то жуткое, неправильное, особенно когда отец усаживал маленького Драко к себе на колени и принимался рассказывать о Темном Лорде и восхвалять его. Осталось не так много времени, и на предплечье Драко тоже появится отвратительный змей. Он не хотел этого, но скорее умер бы, чем признался в этом отцу или кому-либо еще.

— Я, пожалуй, пойду, — осторожно сказал Драко, но Джагсон с улыбкой покачал головой.

— Зачем? Оставайся здесь, никто не причинит тебе вреда. Берта, он принял зелье? — с раздражением повернулся он к медсестре.

Та немедленно поднесла к губам Драко прозрачный стакан, но тот лишь притворился, что пьет и глотает. Зелье жгло ему рот, требуя немедленно проглотить его... Громовой взрыв из коридора спас его от такой необходимости. Джагсон подскочил от неожиданности, его очки слетели с носа и звонко разбились.

— Что там происх...

Крики, выстрелы из палочек, сирена тревоги — воспользовавшись тем, что Джагсон и Берта бросились к двери, Драко резко выплюнул зелье на пол, отчего оно зашипело и вспенилось, еще несколько раз сплюнул, чтобы ни капли этой гадости не попало в его организм, и тоже выбежал в коридор. Его чуть не затоптала охрана, поливающая заклинаниями убегающего по коридору человека в белой мантии. На Малфоя никто не обратил внимания, и он, беспомощно оглянувшись по сторонам в поисках хоть каких-нибудь указателей, бросился в противоположную сторону. Резко выскочивши из-за угла человек сбил его с ног, Драко упал и расшиб лоб и нос в кровь. Серые глаза сбившего его человека сузились, стоило ему взглянуть на Драко, но тут он неожиданно подал ему руку и шепнул:

— Иди за мной.

Выбора у него не оставалось — кем бы ни был этот человек в маске, он выведет его из этих катакомб. Драко ухватился за протянутую ладонь и рывком поднялся на ноги, чуть не запутавшись в своем халате. Мужчина вдруг подмигнул ему и поманил за собой. Как зачарованный, Драко послушно последовал за ним.

Преследуемого мужчину загнали в угол. Он отбивался от наступавшей охраны, как мог, но силы определенно были неравны. Драко впервые в жизни видел повстанца так близко, у него перехватило дыхание, но тут его резко бросило на пол взрывной волной, отовсюду полетели щепки и обломки штукатурки, ему оставалось только лежать, прикрывая голову рукой, и дожидаться решения своей участи. Взрыв вызвал незнакомец, приказавший ему следовать за ним. Сейчас оба скинули халаты и маски, швырнув их в стороны, и в этот момент стена дрогнула и обрушилась. Последнее, что услышал Малфой, прежде чем повстанцы скрылись, это:

— Черт, Сохатый, там был мой племянник!

— Надо валить, слышишь?! Гарри и Невилл в смертельной опасности!

Через несколько секунд все стихло. Больше ничего не ломалось, не сыпалось, не трещало. Драко отнял руки от головы и сел. Охранники, подкошенные взрывом, лежали посреди обвалившегося холла, по лицу Драко струилось что-то липкое, запах крови вызвал у него тошноту. Нащупав край сброшенного одним из лазутчиков халата, он поднес его к ране на лбу, и в этот момент по его пальцам потекла белесая жидкость, сочившаяся из разодранного кармана, из которого торчали осколки разбившейся пробирки.

Северус Снейп

— Круцио, — почти лениво бросил Темный Лорд в последний раз, и бившийся на полу Люциус снова изогнулся невероятной дугой, терпя адскую боль. Это был уже десятый Круциатус для директора Школы Чародейства и Волшебства за вторжение повстанцев. — Им удалось уйти невредимыми, Люциус. Как ты объяснишь мне это и еще то, что они проникли в твою школу и мою лабораторию?

— М-мой Лорд, — задыхаясь, выдавил Малфой, — м-мы понятия не имеем, как эт-то произошло. На Петтигрю кто-то наложил заклятие Империус, вероятно, он и сн-нял охранные чары...

— Достаточно, — холодно произнес Волдеморт, убирая палочку. Малфой кое-как поднялся и на дрожащих ногах прошел к своему месту, где бледная Нарцисса тут же крепко сжала его руку. — Я не желаю слышать жалкие оправдания, высосанные из пальца. Северус, — Темный Лорд повернулся к Снейпу, и его жутковатое лицо несколько смягчилось. — Насколько я помню, ты утверждал, что с Орденом Феникса покончено раз и навсегда.

— Именно так, мой Лорд, — четко отрапортовал Снейп.

— Тогда как ты объяснишь сегодняшние события?

— У меня лишь одно объяснение, мой Лорд. Орден Феникса действовал не в одиночку. Очевидно, есть еще одна группировка повстанцев, о которой до сегодняшнего дня мы не подозревали.

Волдеморт задумчиво поглаживал подбородок.

— И почему же вы о ней даже не подозревали?

— Мы проведем самое тщательное расследование, мой Лорд. Все, кто может иметь к этому хотя бы косвенное отношение, будут допрошены с пристрастием. Виновные будут наказаны самым жестоким образом в назидание всем остальным.

— Прекрасно, — безгубый рот Волдеморта тронула улыбка. — Я всегда знал, что могу положиться на тебя, Северус. Признаться, я уже давно думал кое о чем в отношении тебя...

Северус незаметно подался чуть вперед.

— С сегодняшнего дня я официально назначаю тебя новым директором Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Прими мои поздравления, Северус.

Учительскую огласили угодливые аплодисменты. Склонив колени, Снейп коснулся губами подола мантии Темного Лорда, чувствуя заполняющий его изнутри триумф и практически полностью вытесняющий из сердца боль и скорбь о той, что предпочла сгореть в Адском пламени вместе с проклятыми орденцами, а не наслаждаться безбедной жизнью рядом с ним.

Вокруг дома Альбуса Дамблдора сгущались сумерки — несмотря на то, что члены Ордена Феникса прочно обосновались здесь, называть это место штаб-квартирой ни у кого не поворачивался язык. В воздухе пахло увядающими листьями, усыпавшими дорожку от калитки до крыльца. Лили поправила битое молью пончо и спустилась с заскрипевшего крыльца. Джеймс вот уже несколько часов пытался привести в порядок дорожку, но чем больше он орудовал граблями с обломанными зубцами, тем больше Лили казалось, что таким образом он всего лишь пытался убежать от всего мира.

— Спасибо, — буркнул он, принимая из ее рук чашку с крепким каркаде. Ветер играл ветками плотно окруживших дом деревьев, точно струнами старого расстроенного инструмента, над трубой вился слабый дым, вечер лениво пересчитывал звезды, зажигающиеся на синеватом небе.

Лили оглянулась на дом, зная, что в одном из окон непременно мелькнет обеспокоенное лицо Эффи.

— Джеймс, ты не виноват в том, что случилось, — подбодрила его Лили. Грабли царапнули старый потрескавшийся камень и замерли — Джеймс оперся на их ручку и поджал губы. Он всегда так делал, когда был сердит или обеспокоен.

— Вирус был у меня в кармане, — секунда оцепенения прошла, и он снова принялся с ожесточением сгребать сухие красноватые листья в кучу.

— И очень хорошо, что он остался в лаборатории. Мне даже страшно подумать, что было бы с нами, если бы вы принесли его сюда. И не говори, — перебила она едва открывшего было рот Джеймса, — что вам удалось бы сделать антидот к тому, над чем бились лучшие умы Британии.

— Ладно, ты права, — нехотя буркнул Джеймс. — По правде говоря, ничего хорошего из нашего визита в школу не получилось — хоркрукс так и не нашли, в лаборатории наследили, подвергли кучу детей опасности и… сделали твоего муженька директором.

Об этом им сообщил усталый Аберфорт, воздержавшийся вопреки обыкновению от комментариев. Все отчетливо уяснили, что младший брат Альбуса Дамблдора смертельно устал от этих бесполезных игр со смертью.

— Ладно, — Джеймс прислонил грабли к стене, — все могло быть куда хуже. По крайней мере, никого не поймали.

Он вымученно улыбнулся. Лили последовала его примеру, и на душе отчего-то стало легче.

Она думала, что наткнется на возмущенно-неприязненные взгляды, если они с Джеймсом вместе зайдут в дом, однако в тесной гостиной происходило кое-что интересное. Джеймс нахмурил брови и скрестил руки на груди, глядя на разыгравшуюся сцену. К нему тут же прильнула Мелинда, обняв отца за талию. Девочка смотрела на Ремуса, который о чем-то препирался с Сириусом, со страхом. Лили заметила подле него Тонкс, чьи волосы висели безжизненными тусклыми прядями.

— Что происходит? — растерянно спросила она и тут же получила ответ на свой вопрос.

— Ты поступаешь хуже крысы, Люпин, — рявкнул Сириус, чье лицо побагровело от злости. Лили знала — если Сириус называет кого-то из своих лучших друзей по фамилии, значит, дело действительно плохо. Что же такого успел натворить Ремус за те двадцать минут, что она провела вне дома?.. — Бежать прочь, когда мы сделали такие гигантские шаги вперед…

— Это здравый смысл, Сириус! — кричал в ответ Ремус, сжимая кулаки. Оба смотрели друг на друга с такой яростью, что в окнах задребезжали стекла. — Тебе бы тоже следовало озаботиться тем, чтобы до твоей дочери не добрались всякие маньяки и ублюдки.

— Мы и без тебя знаем, что Сириус — безответственный папаша, — вклинилась Рита, — но сейчас он прав, Ремус, а не ты.

— Мы должны держаться все вместе, друг, — Фрэнк положил ему на плечо руку, но Ремус с раздражением сбросил ее. — Только благодаря этому мы все еще живы.

На лице Ремуса отразилась внутренняя борьба с самим собой. Бледная Тонкс никак не комментировала происходящее и лишь умоляюще смотрела на Эффи, которая, судя по всему, должна ее понять и поддержать. Но Эффи только кусала губы и ждала развязки вместе со всеми.

По правде говоря, Лили очень хорошо понимала чувства Ремуса. Еще в прошлой жизни, когда они с Джеймсом узнали о том, что у них будет ребенок, первой реакцией был страх и желание как можно скорее уехать из страны, защитить свою маленькую семью, дать ребенку шанс на нормальную жизнь. В том, что Невилл, Альбус, Натали и Мелинда выросли в четырех стенах и не видели ничего, кроме постоянного страха за свою жизнь, не было ничего нормального. Дети не должны принимать участие в войне, они должны учиться в школе, дурачиться с друзьями, ходить на свидания и не знать никаких забот. Лили было несложно представить, как Орден жил все эти годы, и она чувствовала какую-то эгоистичную радость от того, что у Гарри, Люси и Клода было нормальное детство.

— Отлично, — вдруг заявил Сириус, и приглушенный гомон в гостиной смолк. Ремус смотрел на него вызывающе. — Отлично. Можешь уходить, Лунатик. Желаю тебе удачи на новом месте, хорошей работы и коротких полнолуний. Как разделаемся с Волдемортом, дадим знать.

— Сириус… — покачала головой Алиса. У Мелинды задрожали губы.

— Сами справимся, — прорычал Блэк и стремительно покинул комнату. За ним практически сразу ушли Рита и Натали. Остальные молча ждали кульминации.

Похожая истерика случилась у Эффи, когда родилась Мелинда, Лили об этом рассказывала Алиса. Эффи хотела уехать из страны с Джеймсом и детьми, тот был не против и предложил ей отправиться куда-то в Южную Америку, где жил старый друг его отца — с детьми, но без него. Думала Эффи недолго. У остальных даже мысли подобной никогда не возникало — все были бойцами до мозга костей и намеревались идти по выбранному пути до самого конца…

— Куда вы отправитесь? — поинтересовался Фрэнк, чтобы нарушить липкое молчание.

Лили следила за Джеймсом, но по его лицу невозможно было что-то прочесть. Видимо, за эти годы он изменился настолько, что научился держать себя в руках — раньше за подобную выходку своего лучшего друга он бы как минимум разнес гостиную по кирпичикам. Мелькнула горестная мысль, что это все положительное влияние спокойной и доброй Эффи. Лили у нее еще учиться и учиться.

— Во Францию.

— Приют для беженцев? — скептически поинтересовался Фрэнк.

— Для начала. В Европе оборотню будет проще найти работу.

Лили не хотелось прощаться с Ремусом. Не потому что она была на него сердита или еще что-то — просто она осознавала, как это будет тяжело. Не сейчас, не во время прощания, даже не после него. Сложнее всего будет завтра, когда они все проснутся в уменьшенном составе — будто иллюзия того, что Ремус и Тонкс покинули их навсегда.

Вслед за Лили из гостиной вышел хмурый Гарри. Он механически схватил из хлебницы кусок батона, и Лили поспешила налить ему супа. Они оба делали свои привычные дела на автомате, мысли же их были заняты другим.

Услышав хлопок входной двери, Лили вздрогнула, а Гарри чуть не выронил ложку. С улицы доносились чьи-то разговоры, переходящие в крики, потом что-то полыхнуло, Лили и Гарри бросились к окну, но увидели лишь две удаляющиеся к границе аппарационного барьера фигуры, а к дому шел злой, как тысяча гриндилоу, Джеймс. По-видимому, под конец самообладание оставило его, и он все же высказал Ремусу парочку ласковых.

Джеймс зло плюхнулся на стул рядом с Гарри. Без лишних вопросов Лили поставила перед ним тарелку с супом и в награду получила корявую, но все же улыбку. На несколько секунд создалась иллюзия семьи, такой, какой они могли бы быть, живя в доме, стоявшем на холме в полумили отсюда… Когда ужинать пришла заплаканная Эффи, иллюзия была разбита.

Следующее утро было холодным и пасмурным, дорожка, которую накануне так тщательно приводил в порядок Джеймс, оказалась усыпана свежими опавшими листьями, кофе вызывал тошноту, а отсутствие Ремуса и Тонкс подсказывало, что все вчерашнее — не сон. Сириус с утра пораньше куда-то ушел, не сказав никому ни слова, даже Джеймсу. Сам Поттер был наигранно веселым и строил с Мелиндой домик из вафель. Покореженный дом вот уже несколько недель буквально мозолил Лили глаза, что сегодня она решилась.

Почему-то подойти достаточно близко было сложно. Лили смотрела на свой прежний дом, погружаясь в полустертые воспоминания. Даже детские качельки рядом с запущенным палисадником стояли почти нетронутые временем, разве что ржавчина покрывала старый металл, и качели тихо поскрипывали на ветру. Однажды Сириус умудрился сломать их, когда выделывался перед ними и, несмотря на грозные предостережения Лили, раскачивался все выше и выше… Калитка почти полностью заросла пожелтевшим плющом, Лили казалось, что если она хотя бы просто прикоснется к ней, то попросту все сломает. Обломки кирпичей и дерева, какие-то старые безделушки, обломок вешалки из прихожей — казалось, будто дом после исчезновения хозяев кто-то старательно осквернил. Откуда-то из недр крыши тяжело взлетела вверх потревоженная ворона, Лили провожала ее взглядом, пока птица не скрылась среди деревьев. Воспоминания, связанные с этим местом, слишком остро отозвались на зов, и Лили сердито утерла скользнувшую по щеке слезу.

Она подняла с земли пластмассовую детскую лопатку, которой Гарри ковырялся когда-то в песке, и положила ее в карман. Сама не знала, зачем ей эта рухлядь, но она напоминала о временах, когда она в последний раз чувствовала себя по-настоящему счастливой, несмотря на все ту же войну и необходимость скрываться. Глупо, наверное, было бы лезть в дом, который рисковал обрушиться в любую секунду, но Лили все же опасливо толкнула висевшую на одной петле дверь, и та с натужным скрипом поддалась.

Изнутри пахло плесенью, сыростью и запустением. Раздался шорох — наверное, какое-то животное устроило в развалинах свое логово. Лили посветила внутрь палочкой и наткнулась на ответный свет. В груди что-то нехорошо сдавило, но это оказались всего лишь кошачьи глаза.

Тощая пепельно-серая кошка без усов и зубов хрипло мяукнула, но не сдвинулась с места. Лили без труда узнала животное, и сердце ее болезненно сжалось — старая верная Мисси все эти годы прожила в доме своих бывших хозяев — Сириус притащил эту уродицу на их с Джеймсом новоселье. Кошка всегда терпеть не могла Ремуса и Питера, да и Сириуса с Джеймсом не особо жаловала, зато в маленьком Гарри души не чаяла, несмотря на то, что он периодически дергал ее за усы, уши и хвост, а однажды так и вовсе чуть не сбил на метле. Мисси охраняла его сон, свернувшись клубочком в кроватке, где спал ребенок, что страшно нервировало Джеймса. Однако за все время кошка ни разу не царапнула Гарри и только утробно мурчала, когда не в меру активный ребенок брался ее тискать.

Мисси тоже узнала бывшую хозяйку. Словно и не было ее долгого отсутствия — кошка доверчиво потерлась о ноги Лили. Эту ее привычку Джеймс тоже терпеть не мог и всегда отшвыривал Мисси прочь, ворчал, как старый пень, но исправно кормил любимицу сына. Наверное, только поэтому Мисси хозяина и терпела. Лили подняла ее с замусоренного пола и прижала тощее теплое тельце к груди. Интересно, Гарри ее помнит?..

Лили подошла к дому Дамблдора почти одновременно с Джеймсом, который нашел таки Сириуса. Блэк явно не узнал свой старый подарок, равнодушно почесал кошку за ухом и ушел в дом, а вот в лице Джеймса явно читалась ностальгия. Он тоже погладил Мисси, которая была так рада встрече со старыми хозяевами, что даже замурчала от удовольствия.

— Это она? — неверяще рассмеялся Джеймс, разглядывая кошку. — Наша… как же ее звали…

— Мисси, — подсказала Лили с улыбкой. — Да, представь себе. Так и жила все это время в нашем доме…

Выражение лица Джеймса моментально изменилось.

— Ты ходила к нашему дому? Ты с ума сошла?!

— А что в этом такого?.. — не поняла Лили.

— А если бы тебя кто-нибудь увидел?..

— Привет, — Эффи тоже не осталась равнодушной к старой кошке на руках у Лили и погладила ее спутанную шерстку. — Что вы так кричите, вас в доме слышно…

— Сова! — закричала с крыльца Мелинда и вытянула ручку по направлению к приближающейся к дому точке.

Бурая птица уронила конверт в руки Сириуса и была такова. Письмо вряд ли пришло от Аберфорта — тот предпочитал делиться новостями лично или посылал Патронуса. Вероятнее всего, письмо было от кого-то из Уизли.

Стараясь не обращать внимания на отсутствие Ремуса и Тонкс, все разместились в гостиной, чтобы узнать новости. Сириус, вошедший в комнату последним, чуть не налетел на дверной косяк, будучи поглощенным чтением письма. Выражение его лица говорило о том, что новости не просто плохие — они отвратительные.

— Сириус, ради Мерлина, не томи, — чуть не взвыла Алиса. Мисси на руках у Лили задремала и раздраженно дернула ободранным ухом, потревоженная громкими звуками.

— Письмо от Рона, — Сириус убито протянул его Джеймсу. Тот взял пергамент и просмотрел написанное. — Его сестра с утра начала кашлять кровью и терять зрение, то же самое случилось с Малфоем-младшим и еще несколькими студентами. Все они не могут колдовать.

Алиса прижала ладони к губам, глаза Эффи от ужаса стали круглыми. Все потрясенно молчали, даже Мелинда, которая пока не особо понимала, что происходит.

— Волдеморт привел в действие вирус, но просчитался. Его действию подвержены все волшебники. В школе началась эпидемия.

Джинни Уизли

Отныне больничное крыло превратилось в самый настоящий изолятор. Окна были наглухо закрыты железными ставнями. Деревянные двери заменили на железные. Медикаменты и провизия поступали в изолятор через квадратное отверстие в двери, закрывавшееся универсальным заколдованным ключом, который хранился у мадам Помфри. Грязное постельное белье сжигалось, одноразовая посуда для зараженных уничтожалась после использования. Флуоресцентные лампы слепили слабые глаза, кровь с подушек убиралась чарами, изнашивающими наволочки до дыр. Странно, что никто из восьмерых заболевших до сих пор не свихнулся в этой обстановке.

Малфой целыми днями лежал на своей постели, отвернувшись к стене. Он ни с кем не разговаривал, только изредка заходился в кровавом кашле, и тогда мадам Помфри давала ему лекарство, облегчающее симптомы жуткого вируса, который распространялся по школе, как ядовитый газ. Лекарство разрабатывалось под школой вместе с вирусом, но оно не излечивало, а всего лишь не давало вирусу убить организм волшебника и как-никак поддерживая в нем остатки магии. Вот их как раз и хватало на то, чтобы избавлять наволочки от крови. Зараженные в основном были слизеринцами, и когда мадам Помфри привела в изолятор испуганную первокурсницу Гриффиндора, многие взбунтовались.

— Еще не хватало, чтобы я дышала одним воздухом с этой падалью! — сморщила носик Астория Гринграсс.

— Заткнись, — не выдержала Джинни. Она уже давно мечтала выплеснуть наружу всю накопившуюся злость, а теперь ей предоставился просто отличный повод. Тонкие брови Астории вопросительно взлетели к белокурой челки, в светло-карих глазах читался презрительно-вежливый вопрос. Нервы Джинни были на пределе, и потому молчать она не стала. — Здесь, в этом изоляторе, твоя хваленая чистая кровь, Гринграсс, тебе не поможет. Ты умираешь, как и все мы, как и эта девочка, — Джинни протянула руку перепуганной первокурснице, прижимающей ко рту бумажный платок. — Перед этим вирусом мы все равны.

Астория презрительно сморщила нос и уселась на свою кровать, полируя идеальные ногти. Какое-то время Джинни сверлила взглядом ее спину, а затем присела перед заплаканной девочкой и ласково ей улыбнулась:

— Не переживай. Здесь тебя никто не станет обижать.

— Я хочу к маме, — прошептала девочка. Ее большие глаза снова наполнились слезами.

— Сейчас нельзя, — Джинни погладила ее по растрепанным волосам. — Ты же не хочешь, чтобы твоя мама тоже заболела?

Девочка отчаянно затрясла головой. Джинни обняла ее, стараясь не думать о том, что матери этой малышки наверняка уже нет в живых.

Невыносимо долгие часы складывались в дни и недели. Джинни потеряла счет времени, и все что ей оставалось — это медленно сходить с ума вместе с остальными заболевшими, которых, несмотря на все усилия администрации школы, становилось все больше и больше. В один из дней лазарет пополнился профессором Флитвиком, который отказывался принимать лекарства и по очереди отдавал их больным детям. Слизеринцы смотрели на преподавателя заклинаний с легким презрением, но слова Джинни, сказанные Астории, помнили и понимали, что она права. Перед вирусом они все были равны, и вскоре даже самые мерзкие чистокровные снобы с этим смирились.

Оставалось только ждать и делить между собой заканчивающиеся лекарства.

— Долго нам еще ждать антидот? — прорычал Теодор Нотт, пиная ногами железную дверь изолятора. — Почему Темный Лорд бездействует? Почему нас не лечат, как следует?!

— Ты еще не понял, Тео? — раздался хриплый, практически неузнаваемый голос Драко Малфоя. Нотт обернулся на своего друга, сдвинув черные брови. Малфой по-прежнему лежал на кровати, скрестив руки на груди и безразлично глядя в потолок. — Мы никому не нужны. Никто нас не собирается лечить. Разве что… — он хмыкнул, — сердобольный Орден Феникса придет к нам на помощь.

— Что ты несешь? — обозлился Нотт, с удвоенной силой пнувший дверь, которая издала жалобный гул. — Какой еще нахрен Орден?

— Вирус разрабатывался для уничтожения грязнокровок, — как ни в чем не бывало сказал Малфой. Трое парней-шестикурсников из Гриффиндора, в числе которых был Колин Криви, возмущенно загалдели. Блейз, читавший какую-то книгу, выразительно посмотрел на них, но маглорожденных ребят это не остановило. Здесь все были равными, нравилось слизеринцам это или нет. Джинни порой задумывалась, как так вышло, что чистокровных и маглорожденных поместили в один изолятор, и сейчас слова Малфоя казались ей вполне резонными. — А подействовал он в первую очередь на нас. Зачем мы, такие слабаки, Темному Лорду? Это чистка, — Малфой сел, размял затекшую спину и попытался сотворить какое-то заклинание. Разумеется, у него ничего не получилось, только три слабенькие искорки вырвались из его палочки. Увлеченный своими действиями, он и не заметил, как сорвался с места Нотт и набросился на него со спины.

— Прекратите! — визжала Астория, глядя, как Нотт повалил Малфоя на пол и принялся наносить ему удары. — Теодор, прекрати! Блейз, да сделай же что-нибудь!

Оттащить разошедшегося Нотта от окровавленного, распластанного по полу Малфоя оказалось не так-то просто, и гриффиндорцы, поколебавшись, бросились на помощь Забини. Нотт брезгливо вырвался из захвата Колина, Драко приложил к разбитому носу платок Астории и шумно втянул в себя кровь. Сплюнув на пол, Нотт наставил на Малфоя палец и проревел:

— Не смей говорить то, о чем не имеешь понятия!

— Правильно, нам осталось только перегрызться здесь между собой! — рявкнул Блейз, хватая Нотта за рубашку. — Успокойся, Тео. Драко немного не в себе. Нам всем следует немного развеяться, иначе мы точно рехнемся!

— Развеяться? — истерично хихикнул Нотт. — Ты предлагаешь развеяться?

Джинни и профессор Флитвик сидели в окружении младшекурсников и в разборки Слизерина не вмешивались.

— Профессор, как вы думаете… — Джинни запнулась. — Можно ли вылечиться от этого вируса?

— Гипотетически, если вирус оказался рабочим, то возможно все, — отозвался ее декан. — Мадам Помфри, профессор МакГонагалл и Слизнорт работают над антидотом, но вы же понимаете, мисс Уизли, что на это могут уйти годы, — профессор развел маленькие ручки в стороны.

Джинни понимала. Но легче от этого не становилось. Да и как тут станет легче, когда посреди ночи просыпаешься, захлебываясь кровью… Или от того, что кто-то давится кровью рядом с тобой… Или когда начинается нешуточная борьба за лекарства. Профессор Флитвик стал совсем плох, так что пришлось добавить лекарство ему в напиток.

Сколько еще это продлится? Джинни чувствовала на себе жадное дыхание смерти и оттого еще сильнее цеплялась за жизнь. Она столько всего не успела сделать, сколько хотела сказать, так мечтала еще хотя бы раз увидеть родителей и братьев, которые сходили с ума от неизвестности… И еще Джинни думала о Гарри. Как так получилось, что она влюбилась в мальчика, которым в детстве ее только пугали? Гарри наверняка в курсе, что творится в школе… Переживает ли он за нее? Думает ли о ней?

— Малфой, — тихо позвала Джинни, улучив момент, когда в уборной больше никого не было.

Драко тер лицо дрожащими белыми руками. Волосы его, обычно тщательно уложенные, сейчас казались грязными и торчали в разные стороны. Услышав голос Джинни, он вздрогнул и перевел на нее взгляд.

— Чего тебе? — недружелюбно буркнул он, заворачивая краны.

Джинни выглянула наружу, убедилась, что желающих справить нужду нет, и плотно закрыла дверь уборной.

— Надо говорить.

Малфой шмыгнул носом и прислонился спиной к стене.

— Что ты говорил о том, что нужно Сам-Знаешь-Кому? Что ты вообще обо всем этом знаешь?

Неприятная ухмылка скользнула на его тонкие губы.

— Тебе-то какая разница? — вызывающе спросил он.

Джинни аж задохнулась от возмущения.

— Если ты не заметил, нас тут закрыли, как лабораторных крыс, — прошипела она, вонзая в Драко свирепый взгляд. — Мы исходим кровью, мы не можем колдовать, черт побери, мы даже зрения едва не лишились! Тебе не кажется, что время, когда мы были по разные стороны, прошло?

Малфой изучающе смотрел на нее, словно нарочно играл на ее нервах. Джинни вызывающе приподняла бровь, дожидаясь ответа.

— Сама не догадываешься? Ты же у нас умная, Уизли, да еще и с орденцами контачишь. Неужели у них нет ни одной годной мысли?

Джинни ощутила, как по спине пробежался неприятный холодок.

— С чего ты…

— Да ладно, — развеселился Драко. — Вы привыкли считать нас глупцами, которые непомерно гордятся своей чистой кровью и самоутверждаются за счет этих грязнокровок. Признаться, шифровальщики из тебя и твоего братца никакие.

Джинни с такой силой сжала зубы, что они заболели.

— Тогда что же ты не сдал нас? — с вызовом поинтересовалась она.

— А зачем? — искренне удивился Малфой. — Поначалу это все было даже забавно. Не представляешь, как нас веселили ваши маленькие диверсии и попытки защитить грязнокровок от тирании.

— Ты сказал поначалу. И что же изменилось? — Джинни дрожала от ярости, едва сдерживая подступающие слезы.

— Ну, скажем так, лично у меня изменились приоритеты. Ты там не была, Уизли. А я был.

— Где — там?!

— В подземелье. Где разрабатывают вирус. И я видел повстанцев. Может, для тебя это станет открытием, но моя семья не поддерживает Лорда уже очень давно. Остался лишь вопрос выживания. И будь уверена, что теперь, когда я практически одной ногой в могиле… Малфои не станут больше терпеть такое к себе отношение от какого-то полукровки.

Джинни застыла с нелепо открытым ртом, осознавая сказанное Драко Малфоем.

— Ты блефуешь, — вырвалось у нее против воли.

— С чего бы мне тебе врать? Знаешь, Уизли, перед смертью все становятся невероятно откровенными.

— Мы не умрем! — рявкнула Джинни, сжимая кулаки. Рот снова наполнился соленой кровью, она сплюнула ее в раковину и утерла губы рукавом рубашки, пристально глядя Малфою в глаза.

— Ну да, — саркастично кивнул Драко. — Это мне говорит девчонка, которая исходит кровью и даже элементарный Люмос сотворить не может. Жизнь волшебника зависит от его магии, а у тебя скоро ее совсем не останется.

— Слишком пессимистичные речи ведешь, Драко, — она впервые в жизни назвала его по имени.

— Я реалист, — он пожал плечами. — По крайней мере, у моей семьи теперь будет достаточно весомый повод для того, чтобы встать на другую сторону.

— И они не попытаются спасти тебя? — фыркнула Джинни. — Неужели Волдеморт не снабдит наследника Малфоев антидотом по просьбе твоего отца?

— Мерлин, не думал я, что вирус сожрет твои мозги, — закатил глаза Малфой. — Ему не нужно, чтобы мы выжили. Все мы: чистокровные, грязнокровки, полукровки. Мы слишком уязвимы, как оказалось. Выживут только сильнейшие. Все, мне надоел этот разговор, — поморщился Драко и толкнул дверь уборной, чуть не зашибив дверью четверокурсника из Пуффендуя.

«Это твои мозги вирус сожрал, Малфой», — злобно подумала Джинни, возвращаясь в свой уголок, где ее ждал профессор Флитвик и гриффиндорцы. Все его слова звучали крайне глупо. Да, выживут не все, с этим Джинни пришлось смириться с самого начала. Но не может такого быть, чтобы Волдеморт поставил под угрозу само существование расы волшебников!

Гермиона Грейнджер

Хогвартс был закрыт на карантин. Сейчас всех волновало одно — поставка лекарства для зараженных, которых с каждым днем становилось все больше и больше. Взрыв в лаборатории, где производился вирус, уничтожил большую половину и вируса, и антидота к нему, который оказался совершенно бесполезным. Некоторые профессора пытались синтезировать лекарство, о том, чтобы самостоятельно изготовить антидот, полностью вылечивающий от вируса, речи уже не шло. В лаборатории теперь было смертельно опасно находиться, но и просто так отправить по домам работающих там волшебников было нельзя. Хогвартс стал походить на приют для беженцев, больничное крыло превратилось в хоспис, и в связи с этим до грязнокровок никому не было никакого дела.

Впервые в жизни Гермиона могла спокойно пройтись по школе, не опасаясь попасть под чей-нибудь Круциатус. Впрочем, комендантский час никто не отменял, но, по крайней мере, прекратились проверки палочек, да еду на общие столы в Большом зале теперь подавали одинаковую. Забот у администрации школы прибавилось, стоял вопрос выживания, и травля грязнокровок уже не носила приоритетный характер. Правда, еще остались те, кто не упускал случая напасть на кого-нибудь из гриффиндорцев, но теперь маглорожденные с полным правом могли постоять за себя. А еще Гермиона, как бы она ни переживала за судьбу Джинни, профессора Флитвика и многих других хороших людей в изоляторе, впервые в этой школе была по-настоящему счастлива.

Она поддерживала Рона, который просто не находил себе места из-за пребывания Джинни в лазарете, как могла. Часто переплетала их пальцы, когда взгляд Рона терял осмысленность, а уголки губ скорбно опускались. Они расстилали плед на верхушке Астрономической башни, накладывали Согревающие чары и подолгу сидели там, любуясь закатом и звездным небом. Они могли говорить часами, хотя никто не знал, сколько этих самых часов у них осталось. А еще они целовались. Они не знали, сколько им отведено времени, поэтому старались забрать себе любую свободную минутку. А их становилось все меньше и меньше, потому что лекарства на всех не хватало, и гриффиндорско-пуффендуйско-когтевранская компания все чаще и чаще засиживалась в библиотеке, листая фолианты из Запретной секции, к которой теперь был неограниченный доступ.

— Это просто бесполезная трата времени! — распсиховался Дин, захлопывая очередной бесполезный том по колдомедицине. — Что мы вообще пытаемся тут найти? Какой-нибудь волшебный тибетский турнепс, излечивающий от всех напастей?

— Я почти наверняка уверена, что какая-нибудь такая волшебная травка наверняка существует, — высунув язык от усердия, Салли читала книгу по продвинутой травологии. — В Запретном лесу чего только ни растет…

— Да, но мы понятия не имеем, как это изобилие применить, — проворчал Джастин. — Хагрид, Слизнорт и Стебль наверняка знали бы о такой травке.

— Хагрид сейчас в Азкабане, — глухо сообщила Лиза. Все понуро опустили головы — напоминание об этом было слишком болезненным. Никто до сих пор не знал, за что арестовали безобидного хогвартского лесничего. — По крайней мере, там у него гораздо меньше шансов заразиться и захлебнуться кровью.

— Может, на него эта дрянь вообще не подействовала бы, в нем как-никак великанья кровь, — заметила Гермиона.

— Но профессор Стебль-то уж точно должна знать! — горячился Джастин. — Говорю вам, мы просто теряем время.

— Что ты предлагаешь? — сверкнула глазами Салли, демонстративно закрывая книгу. — Сидеть и ждать, когда у нас начнет пропадать зрение?

— Я бы спустился в лабораторию, — заявил Финч-Флетчли, после чего по библиотеке пронеслась волна снисходительных смешков. — Что?! — возмутился Джастин. — Либо вирус настигнет нас здесь, либо в подземелье, но там мы хотя бы попытаемся отыскать лекарство…

— Завал слишком опасный, чтобы его разбирать, школа может обрушиться, — покачала головой Лиза.

— Волшебная школа? Обрушиться? — презрительно хмыкнул Дин, которому тоже не терпелось действовать.

— Рискнуть стоит, — был согласен с ним Симус Финниган.

— Возможно, нам поможет Амброзия, — вдруг подала голос обычно молчаливая Сьюзен Боунс.

Все скептически посмотрели на пуффендуйку, которая в свою очередь неотрывно смотрела в свой фолиант.

— Сорняк? — приподняла бровь Ханна Аббот.

— Нет-нет, — Сьюзен помотала головой и положила книгу на стол. Все тут же склонились над ней, вглядываясь в хрупкие страницы. — Это легендарное снадобье, способное поднять на ноги даже умирающего. В магловской мифологии тоже существует поверье о «нектаре и амброзии», божественной пище, излечивающей даже от смертельных ран.

Все замолчали. Первым скептически хмыкнул Рон.

— По мне так это такая же сказочка про белого бундимунчика, как легенда о Тайной комнате.

— Мы не можем знать наверняка, — заметила Лиза.

— Это все бред! — горячился Рон. — Слушайте, как бы мне ни хотелось поверить в чудо-зелье, которое нас всех спасет, но такого просто не бывает, ребят! Давайте оставаться реалистами — даже если бы эта Амброзия действительно излечивала от всего на свете, не факт, что она подействовала бы на искусственно созданный вирус. Да и потом… если бы это работало, неужели наши великие умы не додумались бы использовать снадобье для исцеления?

— Вполне возможно, что кто-то додумался, — Сьюзен пролистала свою книгу и разочарованно поникла. — Страницы с рецептом Амброзии кто-то вырвал.

Просмотрев еще несколько фолиантов, в которых упоминалась чудодейственная Амброзия, ребята убедились в том, что кто-то очень не хотел, чтобы это снадобье готовилось в Хогвартсе.

— По крайней мере, мы теперь знаем, что Амброзия наверняка работает, — хмуро заметил Рон, когда они с Гермионой убирали книги.

— Нужно во что бы то ни стало добыть рецепт и ингредиенты, — прошептала Гермиона, исподлобья взглянув на Пэнси Паркинсон, за каким-то интересом притащившейся в библиотеку в компании Буллстроуд и Гринграсс-старшей. Эта троица питала к Гермионе особую нелюбовь и сейчас злобно посматривала на них с Роном. У Гермионы не было сомнений, что они нападут, но теперь она наконец сможет за себя постоять. Стыдно было признаваться даже самой себе, но она с какой-то радостью ожидала от них нападения, чтобы отомстить слизеринским выскочкам за все те годы унижений, которым они неустанно подвергали ее. — Но как это сделать? Все входы и выходы из школы перекрыты, совы не летают, камины закрыты…

— Есть один ход, про который Пожиратели не знают, — шепотом сообщил Рон. — Мы могли бы…

— Нет, Рон, — жестко отрезала Гермиона, отряхивая руки от книжной пыли. — Мы можем вынести вирус за пределы Хогвартса, представляешь, что начнется в стране, а затем и в мире?! — от возбуждения Гермиона охрипла и закашлялась.

— Но пока мы здоровы, стоит попытаться… — Рон осекся на полуслове и во все глаза уставился на Гермиону.

— Что такое? — устало спросила она, прикрывая рот рукой.

— Гермиона…

Ему можно было не продолжать. Гермиона и сама увидела алые пятна крови на своей ладони.

Северус Снейп

В конце октября Бэддок Малькольм не проснулся.

Его нашли на подушке, забрызганной кровью, словно четверокурсник бился в агонии перед смертью. Когда его тело, накрытое простыней, вынесли из изолятора люди, с ног да головы замурованные в защитные костюмы, повисла жуткая гнетущая тишина. Студенты Слизерина были настолько шокированы смертью Малькольма, что даже не обращали внимания на двух второкурсниц Гриффиндора, которые тихо плакали в углу, зажимая ладошками кровоточащие рты.

Это была первая смерть, которую в Хогвартс принес вирус.

До этого черного дня, видимо, у слизеринцев еще оставались сомнения в неадекватности Волдеморта и верных ему людей. А теперь им впервые в жизни пришлось смириться с тем, что до них никому нет дела.

Новый кабинет Северуса дни и ночи напролет терроризировали совы напуганных родителей, требующих встречи со своими детьми. Нарцисса, попавшая вместе с мужем в опалу, сходила с ума: высылала директору бешеные деньги, умоляя держать ее в курсе всего, что происходит с Драко, присылала истерично взрывающиеся прямо за обеденным столом Громовещатели, клялась, что отправится на поиски Ордена Феникса, а Люциус лично проведет их в Хогвартс, если с их сыном хоть что-то случится. Снейп как мог докладывал миссис Малфой обо всех событиях больничного крыла. Отправив сову с сообщением о смерти Малькольма, Северус устало откинулся в кресле — новое письмо от Нарциссы долго ждать не придется.

Хогвартс уже совсем не походил на ту школу, в которой учился он сам. В юности он мечтал изменить ее и вышвырнуть прочь подобных Мародерам, но теперь те проблемы казались сущими пустяками. Особенно после того, как накануне в дверь его кабинета слабо постучали, и Снейп чудом успел поймать сползающего на пол Клода, изо рта которого сочилась кровь. Это стало страшным ударом для нового директора Хогвартса, ведь беда, как ему казалось, никогда не коснется его семьи.

Клод лежал в его постели и бредил, пока Северус лихорадочно пытался открутить дрожащими пальцами крышечку с ампулы с лекарством. Сын звал маму, из глаз его текли слезы, имя Лили срывалось с губ Северуса несколько раз, пока он осторожно придерживал голову сына, чтобы тот не захлебнулся лекарством. Мысль о том, что Лили могла чудом спастись из того пожара, болезненно билась о черепную коробку, в голове мелькали какие-то смутные образы детей Ордена Феникса: мальчишка и девчонка Поттеры, как две капли воды походившие на своего папашу… темноволосая девчонка с надменным выражением на роже — точь-в-точь как у Блэка, круглолицый пацан — кажется, отпрыск Лонгботтомов. И еще один мальчишка с глазами той, кому Северус Снейп посвятил всю свою жизнь, а потом уничтожил одним лишь взмахом палочки за всю черную неблагодарность, которой она его в итоге наградила. Эти дети как будто мстили его собственному сыну за свою гибель, и хотя Северус прекрасно понимал, что это все глупые навязчивые мысли, порожденные тупым чувством вины, ничего поделать с этим не мог.

Нужно было вывезти Люси из страны как можно скорее, он не мог допустить, чтобы и дочь пала жертвой глупости и трусости собственного отца.

Проглотив лекарство, Клод спустя несколько мучительных секунд перестал биться и вполне осмысленно посмотрел на Северуса.

— Давно это с тобой? — сурово спросил он.

— Два дня, — буркнул Клод и натянул одеяло до самого носа.

— Почему раньше не пришел? — горло мучительно сдавило от понимания, что его ребенок мучился вот уже сорок восемь часов.

— Не хочу в лазарет к грязнокровкам, — пробубнил мальчишка.

Северус тоже не хотел запирать его там, где места уже практически не осталось. У него в запасе было несколько ампул, и все, чем он сейчас мог заниматься — это пытаться синтезировать лекарство собственными силами.

— Пап, — хрипло позвал Клод, когда Снейп вернулся к своим попыткам. Худой нескладный подросток, так похожий на него самого — от Лили в нем не было ничего, Северус и сам не понимал, как так произошло, ведь больше всего на свете он хотел, чтобы его дети не были похожи на него внешне — стоял в дверях в одном белье и хмурил брови. — Я умру?

— Я этого не допущу, — отрывисто отозвался Северус, капая полученным раствором на лист шелковицы, и досадливо выругался, когда испытуемый лист вспыхнул коричневым пламенем.

— Бэддок умер, — напомнил Клод и вдруг шмыгнул носом. Малкольм-младший и его сын были дружны, насколько Северус был в курсе. Мальчик только-только оправился от потери матери и тут же понес новую.

— Я сказал — не допущу! — сорвался на рычание Северус. В голове между тем зрел пока еще смутный план касательно вывоза Люси в другую страну. За лишнее лекарство для своего сыночка Нарцисса Малфой еще не на такое пойдет. И Клод со своими пессимистичными речами сейчас действовал ему на нервы.

Снейп-младший ничего не сказал, только сомнительно хмыкнул в пустоту.

Лили Эванс

Автору захотелось нежности, но в последний момент он по привычке все обломал.

Судьба ее детей по-прежнему была для Лили недосягаема. Она сходила с ума, томясь в доме Дамблдора, ничего не предпринимая для их спасения. И хотя она прекрасно осознавала, что ни один из обитателей этого дома не в состоянии помочь им даже при все желании, это не мешало ей срываться на них при любом удобном случае.

— Это ты разбил ту чертову пробирку с вирусом! — рыдала она, чуть ли не с кулаками бросаясь на Джеймса. Ей было плевать на выражение его лица, она не могла думать о том, что может потерять Клода и Люси. — Ты! Господи, Поттер, как же я тебя ненавижу!!!

Вместо ответных оскорблений Джеймс прижимал ее к себе и гладил по голове, словно это могло свести на нет ее истерику. Лили вырывалась и лягалась, но вместе с тем его близость и тепло сильных рук приносили что-то непонятное — наверное, благодарность.

— Ты мне жизнь сломал, — чуть успокоившись и обмякнув, произнесла Лили. Рубашка Джеймса была насквозь мокрой от ее слез.

— Ты мне тоже, — усмехнулся он в ответ.

Лили отстранилась, и на сей раз он не стал препятствовать. Она вытерла покрасневшие глаза и уставилась в одну точку — на его правое колено в потертых джинсах.

— Почему мы тогда просто не умерли? — Лили впервые задалась этим вопросом с тех пор, как вернула память.

— Смотри на это позитивно, — начал было Джеймс, но был прерван истеричным смешком Лили:

— Позитивно?! Вот уже шестнадцать лет ты балансируешь на острие ножа, а я прожила все эти годы в рабстве у Снейпа — это ты называешь позитивом?

— Ну, у меня не было бы Ала и Мелли. А у тебя — Люси и Клода, — Лили показалось, что имена ее детей он произнес с некоторой долей горечи.

— Значит, дети, — Лили фыркнула. — С каких пор тебя можно считать образцовым папашей, Джим?

Он гортанно рассмеялся, и у нее потеплело на душе.

— Думаешь, я не ссал, когда они родились? Сириус говорил, что проще выйти против армии Вечно Голодных Плащей, чем быть отцом девочки-подростка. Он для Натали скорее как старший брат — постоянно подначивает ее, но в глубине души страшно боится, что что-нибудь пойдет не так, что появится какой-нибудь «ушлепок» и испортит его девочку. Он еще не знает, что этот «ушлепок» — мой Альбус. Чувствую, нам с Бродягой предстоит долгий и серьезный разговор на эту тему.

Помолчав, он заговорил снова.

— Бывало такое, что я мог проснуться посреди ночи и помчаться в их комнаты, как подбитый олень в брачный период, потому что за окном что-то зашуршало или промелькнуло. Это была самая большая глупость в моей жизни — заводить детей в том положении, в котором мы находимся. Я не могу жалеть о том, что они у меня есть, но предпочел бы, чтобы они не видели всего того, что они видели.

Лили шмыгнула носом и уловила крепкий мужской запах — пота и дерева, а еще старой соломы, которая запуталась у Джеймса в волосах. Лили была в сарае на заднем дворе, когда Поттер ее нашел.

— Вот уж не думала, что ты когда-нибудь так изменишься.

— Мне тридцать семь, — фыркнул Джеймс, словно сам в это не верил. — И у меня трое детей, а за этими стенами идет борьба за выживание. Тут хочешь — не хочешь, а повзрослеешь.

Лили осторожно погладила пальцами слегка поседевшие виски Джеймса.

— Мы думали, что всегда будем молодыми, — прошептала она, поражаясь своей наивности. Уж она-то, серьезная рациональная девушка, правда, не лишенная мечтательности, могла бы понять, что это не так.

И тут он ее поцеловал.

Не просто прижался губами, как бы проверяя реакцию на такую резкую вольность. А обхватил ее верхнюю губу своими, слегка оттянул и ловко скользнул языком в рот. Он делал так сотню раз, когда они были вместе, но сейчас Лили не могла вспомнить ни одного своего поцелуя с Джеймсом, потому что этот, новый, сметал все вокруг и не позволял даже пытаться думать о чем-то другом.

Восхитительно.

Просто прекрасно и так… по-настоящему.

Хотя у него, кажется, есть Эффи…

Плевать.

Теплый, родной, самый любимый. Лили впервые чувствовала себя настолько живой с того дня, как ушла от Северуса, подгоняемая опустошением и болью. Руки сами потянулись к ремню на джинсах Джеймса.

Раствориться в нем…

Джеймс что-то пробормотал и выдохнул ей в волосы. Шея Лили покрылась чувствительными мурашками. Пальцы умело массировали грудь. Холода Лили не чувствовала, даже оставшись в одном лифчике. Старый стол под ними возмущенно скрипнул, потревоженный торопливым актом соития двух разгоряченных тел.

— Боже, — разобрала Лили, все еще пытавшаяся хоть немного контролировать стоны, но вскоре не сдержалась. Лишь бы только никто сюда не…

В щели между приоткрытой дверью и стеной промелькнул чей-то тонкий силуэт, подсвечиваемый лунной дорожкой. Джеймс тоже его заметил, но они уже закончили.

— Нас видели, — прошептала Лили, остро чувствуя себя предателем.

В грязном окошке была отчетливо видна фигура Эффи, направляющаяся к дому.

— Я поговорю с ней, — решительно заявил Джеймс, застегивая штаны.

— Нет! — Лили перехватила его и заставила смотреть себе в глаза. — Нет, мы не должны были этого делать, Джеймс. Может, она и не твоя жена, но она имеет на тебя гораздо больше прав, вы столько прошли вместе, и я…

— Лили… — он попытался прервать ее, но она не позволила и покачала головой.

— Мы обе любим тебя. Но эту войну меня вынудили проиграть.

— Вот именно — тебя вынудили!

— Ты не понимаешь, что такое женские чувства, — Лили ощутила, как в глазах появилась неприятная влага. Она не могла ему этого объяснить и не была уверена, что хочет. — Можешь считать, что так я просто хотела забыться, — холодно добавила она.

— Я тебе не верю, — отрицательно мотнул головой Поттер. На его лице было написано такое оленье упрямство, что Лили невольно улыбнулась.

— Иди к Эффи, — устало попросила Лили, вытирая пот со лба и натягивая свитер, чтобы спрятать рану на груди, которую она сама себе и нанесла. — Пожалуйста, уходи! — она толкнула Джеймса в грудь, но он даже не покачнулся и продолжал нависать над ней, точно скала. — Все, что меня сейчас должно заботить — это судьба моих детей, у меня нет времени на выяснение отношений с тобой, Джеймс! Как бы мы ни противились, все давно в прошлом, у нас отобрали друг друга!

— Я люблю тебя, — он пожал плечами и поджал губы. — Но раз ты так решила…

Он как будто давал ей еще один шанс…

— Я так решила.

На выходе он сплюнул. Лили прижалась щекой к теплой деревянной стене и закрыла глаза. Она всегда ненавидела тех, кто разбивает чужие семьи. А теперь семья Джеймса — это Эффи и их дети.

Она знала, что поступила правильно.