О чёрных котах и белых воронах (джен)

Гарри блаженствовал, как будто внезапно обнаружил карту — нет, внезапно оказался на острове сокровищ.

В урчании Бэтмена за спиной отчётливо слышалось: «Пиастры! Пиастры!» — но то, что лежало в неказистых картонных коробках, было, несомненно, куда лучше всяких там пиастров.

В коробках было много удивительных и непонятных штук: странная желтоватая бумага, скрученная в свитки и до ужаса напоминавшая карты каких-нибудь таинственных земель; правда, свитки были пустыми, но возможно, карты на них видны только в полнолуние... или если бумагу бросить в огонь, или натереть лимонным соком...

Возможно, мама была путешественницей.

Гарри нашел даже птичьи перья — и он сразу понял, откуда они.

«Ну конечно! Мама ощипала индейца!»

Конечно, Гарри имел в виду его головной убор — но в любом случае, это было прекрасно. Индейцы, когда побеждают врагов, снимают с них скальпы.

Видимо, мама в одном из путешествий победила индейца, и, не желая снимать скальп (девчонки обычно брезгливы!), сняла с поверженного индейца парочку перьев.

Определённо, его мама была очень крутая. Возможно, подумал Гарри, если у него не получится стать супергероем, он станет путешественником. Как мама.

Задумавшись, Гарри выудил из коробки крошечные весы — наверняка какой-то сувенир. Он бы хорошо смотрелся у тёти на каминной полке, странно, что она оставила вещицу пылиться на чердаке.

Бэтмен громко фыркнул.

— Потише, приятель, — шикнул на него Гарри.

Кот посмотрел на него в упор. Жёлтые глазищи будто впитывали скудный свет, сочившийся из узкого окошка.

Прошла секунда, вторая.

Кот смотрел.

Гарри моргнул.

Кот смотрел.

Комната отчего-то закачалась перед глазами, взметнулась пылью, приблизилась и мгновенно отдалилась, сжалась в узкую ленту и распрямилась.

Перед глазами запрыгали маленькие чёрные точки, подозрительно похожие на чёрных ехидных котят, и в голове Гарри внезапно пронеслась вся его короткая десятилетняя жизнь.

Она раскручивалась, как старая фотоплёнка, отдельными засвеченными кадрами. А где-то внутри что-то корчилось и билось. Что-то очень громко орало внутри его головы.

Это кричал Гарри...

Или нет.

— Охренеть! Охренеть! Охренеть! — вопила его голова, и Гарри был с ней, в общем-то, согласен. Ему было, мягко скажем, нехорошо — и это слово подходило к его ощущениям как нельзя лучше. За исключением того, что Гарри вообще-то таких слов не употреблял.

Гарри открыл глаза и посмотрел на Бэтмена. Тот сделал вид, как будто он тут совсем ни при чём.

— Охренеть, — повторил Гарри вслух интересное слово, и сразу почувствовал себя очень-очень взрослым. — Охрене... а что это было, а?

Бэтмен фыркнул что-то очень сердитое, затем одним элегантным прыжком выскочил из чемодана. Взобрался к Гарри на колени.

Тот почти успел обрадоваться, и потянул было руку, чтобы погладить нежданно привалившее ему счастье и сказать что-нибудь более длинное и осмысленное. Но сказать Гарри ничегошеньки не успел. На Остров Сокровищ вторгся разъярённый Билли Бонс. Она же Пятно-на-шкуре-у-жирафа. Она же тётя Петунья.

Очень злая тётя Петунья.

— Коты? В моем доме! — завизжала она, и Гарри понял, что всё пропало.

— Сначала собаки! Теперь коты! Хватит с меня! Хватит! — тетя выла просто до неприличия громко, и с целеустремлённостью очень одинокого и соскучившегося по человеческому обществу каннибала двигалась к Гарри.

Тот обреченно зажмурился и покрепче прижал к себе Бэтмена, зная, что в общем-то, уже поздно, и спасти друга он ни за что не сумеет. Теперь кота точно выгонят на улицу. А Гарри придётся уйти следом за ним. Жалко, конечно, будет, оставлять мамины сокровища, но...

«Что-то тётя Петунья долго», — внезапно подумал Гарри.

Прошла секунда, другая. Ничего не происходило. Тогда Гарри отважно приоткрыл один глаз.

Тётя Петунья замерла в двух шагах от него. Рот её был приоткрыт, что делало её длинное лицо ещё длиннее, руки безвольно опустились вдоль туловища.

Взгляд её казался странно застывшим. Она смотрела прямо на Бэтмена.

«Интересно, тётя знает слово «охренеть»?» — подумал Гарри. Не то чтобы он сомневался, просто тётя была настолько фанатичной сторонницей всего правильного, что представить её бранящейся было всё равно как предложить индейцу надеть парадный галстук дяди Вернона.

Гарри, затаив дыхание, ждал.

Но тётя Петунья не стала браниться. Она сделала кое-что совсем неожиданное: упала на колени.

— Ты что-нибудь понимаешь? — озадаченно спросил Гарри у Бэтмена и готов был поклясться, что кот самодовольно ухмыльнулся в усы, обнажив длиннющие клыки.

* * *

А дальше стало твориться что-то совсем невероятное. Гарри, неся на руках гордо восседающего Бэтмена, спустился вниз — за ним шла необычно молчаливая тётя Петунья.

А потом она его окликнула.

— Гарри, — сказала она. — Если тебе что-то понадобится...

Гарри от изумления едва не выронил Бэтмена. Обычно его звали «мальчишка», «Поттер» — и всякими другими, куда менее приятными прозвищами. И никогда, решительно никогда просто по имени.

Гарри обернулся — лицо тёти казалось решительным и полуиспуганным, но отнюдь не сердитым.

Бэтмен довольно заурчал. Тетя Петунья косилась на мурлыкавшего кота с почти благоговейным восторгом. Последний раз такое выражение лица Гарри видел у неё года три назад, когда в продажу поступил «новый чудесный полироль для мебели», который отталкивал пыль и превращал в зеркало всё, что им натирали.

Гарри посмотрел на тётю, посмотрел на Бэтмена.

— Вы ведь не выгоните моего Бэт... кота? — осторожно спросил он. Если честно, Гарри не особенно надеялся — но вдруг странности продолжатся, и чудо произойдёт?

— Конечно! — поспешно и как-то неестественно бодро ответила тётя Петунья.

Гарри показалось, что глаза у него сейчас выскочат из орбит и мячиками поскачут по лестнице.

— Правда? — спросил он недоверчиво. Уж не подменили ли тётю Петунью верные подданные из племени людоедов?

Тётя Петунья сердито поджала губы — и Гарри облегчённо выдохнул: нет, похоже, это всё-таки она.

Стуча каблуками, она спустилась на пару ступенек вниз, обернулась, окинула его критическим взглядом, и сказала:

— Собирай вещи. Ты переезжаешь во вторую комнату Дадлика.

Повисла оглушительная тишина, которую, впрочем, тут же нарушил сдавленно мявкнувший Бэтмен: уж очень сильно Гарри его стиснул. Наверное, от волнения.

* * *

Гарри рассеянно возил ложкой по тарелке, гадая, как же там, в его новой комнате, устроился Бэтмен: тётка бережно подхватила его на руки и унесла, невзирая на слабые протесты Гарри.

Почему-то он уже совсем не опасался, что коту причинят вред или обидят. Было совершенно ясно, что Бэтмен необычный кот. То ли он наелся кошачьего корма с криптонитом, то ли ещё что-то, но Гарри готов был поклясться: это суперкот. Как минимум, он всё понимал и как будто почти умел разговаривать: во всяком случае, каждый раз, когда Бэтмен заглядывал Гарри в глаза, тот как-то сразу понимал, чего тот хочет или не хочет. Не то чтобы Гарри обычно был непонятливым (хотя прежняя версия тёти бы с этим поспорила) — но чтобы вот так, сразу?

Может быть, кот и с тётей Петуньей поговорил? Только как спросить, чтобы тётя не подумала, будто Гарри сошел с ума?

«Тётя, скажите, вы такая добрая, потому что мой кот с вами разговаривал?»

Глупо, очень глупо.

— Вы слишком балуете мальчишку, — пророкотала внезапно тётя Мардж. — И Дадли расстроен.

Все ещё сердитый из-за потери комнаты (двухчасовая истерика с разбиванием игрушек оказалась напрасной), Дадли мгновенно откликнулся надрывным — и, увы, совершенно фальшивым — всхлипом.

— Мы решили, что так будет лучше, — сухо отозвалась Петунья.

Тётя Мардж утерла толстые губы, поблескивавшие от жира, и, икнув, продолжила:

— Ему и чулана-то было многовато. Я бы на вашем месте...

Гарри ощутил, как к горлу подкатил очень противный комок. Ему внезапно захотелось спрятаться под стол. Или чтобы у него были такие же когти, как у Бэтмена: острые, страшные когти.

— Это его дом тоже.

Гарри вздрогнул. Кто это сказал? Неужели тётя?

Он осторожно, искоса взглянул на неё: тётя почему-то побледнела, но смотрела на Мардж очень уж решительно.

Тетя Петунья... за него заступалась?

Дядя Вернон переводил взгляд с сестры на жену, и медленно, но отчетливо зеленел.

— Я слышал недавно умопомрачительную шутку, — медленно начал он и натужно захихикал.

Вышло, по мнению Гарри, довольно глупо.

Настоящая буря грянула потом.

До вечера обе тётушки ходили хмурые и только поглядывали друг на друга исподлобья.

«Наверное, они, как вожди враждующих племён, заключили перемирие», — решил Гарри.

Потом тетя Мардж, кажется, решившая улестить тетю Петунью через её любимчика Дадли, подарила ему огромного игрушечного робота-супергероя.

Глядя, как Дадли радуется, Гарри тихонечко потешался: интересно, что бы сказал Дадли, узнай он о том, что у него есть самый настоящий супергеройский кот.

— Эй, ты, — вырвал его из приятных мыслей бас тёти Мардж. — иди сюда, у меня для тебя тоже есть подарок.

Сказать что Гарри страшно удивился — ничего не сказать. Ладно, допустим, тётя Петунья — её вполне мог «уговорить» Бэтмен. Но тётя Мардж?

«Наверное, мне это снится», — решил Гарри и ущипнул себя за руку (в книгах всегда так делали). Правда, что при этом должно произойти и как это поможет отличить реальность от сна, Гарри представлял очень и очень смутно.

На плохо гнущихся ногах Гарри подошел к тёте Мардж: неужели она и ему купила робота?

По правде говоря, несмотря на наличие Бэтмена, Гарри вовсе не отказался бы иметь такого.

Но это был не робот.

Это была коробка собачьего печенья.

И, пока Гарри раздумывал, что это, собственно, означает и что ему делать, за спиной у него раздались шаги, и вкрадчивый голос произнёес:

— По-твоему, Марджори, мой племянник похож на собаку?

Тётушка Мардж ответила что-то про дурных щенят и дурных сук, от которых они появляются (Гарри не вполне понял, при чем тут собаки)… — а потом начался скандал.

Нет, не так. Начался Скандал.

Тётя Петунья кричала на тётушку Мардж. Она отвечала ей тем же. Потом тётя Петунья запустила в неё салфетницей.

Мардж ответила не вполне точным броском собственной туфли. Промахнулась — и была вынуждена, удирая от тёти Петуньи, смешно подскакивать на ходу, потому что нормально бежать ей мешал оставшийся на правой туфле каблук.

Дядя Вернон надрывался, пытаясь успокоить обеих, но безуспешно.

Спустя каких-то десять минут в доме не осталось ни безупречного порядка, ни тётушки Мардж. Причём тётя Петунья совершенно не выглядела расстроенной ни тем, ни другим обстоятельством (скорее даже наоборот), чего нельзя было сказать о дяде Верноне. Но и он — кажется, осознав, как здорово его жена метает салфетницы, — не посмел ей перечить.

* * *

По-настоящему расстроенным выглядел, похоже, только Дадли — и то потому, что тётя Мардж не успела в довесок к игрушечному роботу подарить ему что-нибудь ещё.

Виновник в скором отъезде любимой тётушки мог быть только один.

И, конечно, это была не мать.

Дадли действовал по давно отработанному плану — догнать и побить…

Вот только исход был неожиданным: в угол поставили их обоих.

* * *

— Нечестно, — ныл Дадли, стоя в углу (точнее, не совсем в углу, а в шаге от него — мешало толстое пузо), — Нечестно! Почему меня наказали тоже!

Гарри, если честно, и сам не вполне понимал, почему, поэтому просто пожал плечами.

Дадли пожевал губами и немного помолчал:

— А у меня зато робот есть клёвый.

Гарри улыбнулся краешком рта, как Бэтмен недавно. Конечно, будь у него такие же клыки, вышло бы, наверное, куда эффектнее.

— Тебе не завидно? — уточнил Дадли, недоверчиво.

Гарри покосился не него и лениво, подражая кошачьему мяву, протянул:

— Не-а.

Дадли, кажется, даже растерялся. Он подтянул сползавшие с пуза штаны, и сказал:

— А я тогда тебя завтра ещё раз побью. И послезавтра, и вообще каждый день бить буду.

— Да пожалуйста, — не остался в долгу Гарри. — Скоро я тебя тоже бить буду.

— Это почему? — вытаращился на него кузен.

«Потому что я стану супергероем», — хотел сказать Гарри, но вместо этого ответил:

— Потому что я запишусь в секцию бокса, школьную, и дам тебе сдачи.

Дадли фыркнул:

— Да мы тебя... ну... это, — он замялся, — нас же больше. Мы тебя все равно побьём.

Гарри задумался:

— Но настоящий боксёр сам кого хочешь побьёт! Хоть десять одноклассников, хоть двадцать.

Дадли надулся и отвернулся.

Спустя пару минут (Гарри почти слышал, как скрипят под толстой кожей его маленькие мозги), он обернулся с торжествующим блеском в глазах:

— Тогда я тоже стану боксёром и побью тебя один на один.

На этот раз Гарри крыть было нечем. Он сказал:

— Тогда давай попросим дядю Вернона купить нам боксёрскую грушу.

— Точно, — внезапно с жаром закивал Дадли. — И гантели тоже.