Надежда не умирает (джен)

Из камина я вываливаюсь, пребольно ударившись локтем о какую-то железку. Проклятая дымка вдобавок замедляет движения.

Мадам Помфри на своем месте. Она хлопочет над каким-то студентом, лежащем на койке.

— Добрый вечер, мадам Помфри, — здоровается Поттер.

— О, Гарри. Здравствуй, здравствуй, — кивает колдомедик, не оборачиваясь. — Погоди, я скоро... Подожди меня за дверью...

Поттер кивает и выволакивает меня за эту самую дверь.

Мадам Помфри появляется через несколько минут. Она моет руки, поворачивается к нам и вздрагивает.

— Что? — хмурится Поттер.

— Эм... нет, ничего... просто Анна мне кое-кого напомнила... Что ты хотел, Гарри?

— Хотел спросить вас о кое-ком, — наклоняет голову Гарри Поттер... нет, аврор Поттер. — Об Анне Монро.

Мадам Помфри смурнеет.

— Профессор Монро... да, я помню ее. Хорошая женщина была. И уроки у нее были увлекательные, хотя я была всего на двух... Жаль, что так погибла... глупо. Анна мне сейчас, кстати, именно ее напомнила...

— У нее были дети?

Этот вопрос вообще портит колдомедичке настроение. Она долго молчит, перебирая склянки. Я уже начинаю недоумевать, как Помфри хрипло произносит:

— Да. У нее был сын. Он пошел на шестой курс, когда я только поступила в Хогвартс. Не знаю, откуда ты узнал об этом, Гарри... Хотя уже сколько лет прошло...

— Как его звали? — аврорским голосом спрашивает Поттер.

Мадам Помфри ставит на полку очередную пробирку, при этом умудрившись едва ее не разбить.

— Это важно? — интересуется она раздраженно.

— Да, — твердо отвечает ей мой конвоир.

— Том Риддл.

Поттер открывает рот, чтобы что-то сказать, но мадам Помфри уже начинает говорить. Быстро, отрывисто.

— Да, Гарри. Именно Том Риддл, который стал Тем-Кого-Нельзя-Называть, и которого ты убил... Именно тот Том Риддл, который убил твоих родителей...

— Спасибо, мадам Помфри, — вежливо отвечает Поттер, перебив колдомедичку, и дергает меня за руку. Причем его цепкие пальцы сжимают мое предплечье именно в том месте, где у меня Метка.

Вот зараза...

* * *

К мадам Хуч мы отправляемся утром. Причем преподаватель полетов все так же страдает алкоголизмом, как и семьдесят лет назад. Утро — а она уже под градусом. Поттер задает ей вопросы про Анну Монро, но она не слушает, а пристально смотрит на нас своими желтыми глазами. Хотя нет, не на нас. На меня.

— Вы очень похожи на профессора Монро, — говорит она мне вместо ответа на вопросы Поттера, которыми тот засыпает ее. — Впрочем, ничего удивительного — вы ведь приходитесь ей внучкой. Или нет? Хотя...

— Как звали сына Анны Монро? — пытается добиться ответа Поттер от пьяной Хуч.

— А? — говорит пожилая женщина. — Томми. Томми Риддл. Летать ненавидел. Я потому его и помню. На метлу было силком не загнать. Хотя мать у него была чудесной женщиной... Вы не знаете, а я помню, как она умудрилась «Чистометы» всей слизеринской команде за неделю добыть... Да вы видели эти метлы. До сих пор студенты на них летать учатся... Они через двадцать лет общешкольными стали... Дамблдор отдал их... А слизеринцы...

— Идем отсюда, — брезгливо морщится Поттер и опять дергает меня за руку.

Мы вываливаемся из воняющей перегаром комнаты мадам Хуч.

— Полагаю, Слизнорт скажет то же самое, — через полминуты говорит Поттер, когда мы удаляемся на некоторое расстояние. — Но... я же четко видел, как Дамблдор принес письмо Тому Риддлу... в приют...

— Знаете, чем отличаются воспоминания из думосбора от воспоминаний, которые можно увидеть при помощи Легилименции? — интересуюсь у Поттера.

— Нет, — подозрительно косится он на меня.

— Воспоминания из думосбора легко изменить, — грустно смотрю на Главного Аврора. — А то, что в голове — невозможно.

Поттер смотрит на меня, как на врага.

— Вы хотите сказать... что Дамблдор подделал воспоминания?!

Вместо ответа повожу плечами.

— После того, что мы оба видели в ваших воспоминаниях...

— Идем к его портрету!!! — рычит Поттер и рвется вперед. Едва поспеваю за ним — чары с меня он так и не снял.

Горгулья у входа отпрыгивает, едва мы оказываемся рядом. МакГонагалл, когда дверь ее кабинета распахивается, подпрыгивает, точно кошка, очумело хлопает глазами.

— Здрасте, профессор, — бросает Поттер и поворачивается к портрету Дамблдора. — И вам того же, профессор Дамблдор.

А вот Дамблдор не столь благожелателен. Он буравит нас обоих колючим взглядом, затем, что-то решив для себя, кивает Поттеру в ответ.

— Добрый день, мой мальчик.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — повинуясь тычку Поттера, произношу.

— Анна... — вздох портрета кажется сочувствующим. — Вас выпустили?

— Даже оправдали, — щурюсь.

— Кто такая Анна Монро? — перебивает нас Поттер.

Дамблдор непрост. Он смотрит на нас изучающим взглядом, а затем просто уходит за раму.

— Профессор Дамблдор!!! — возмущается мой конвоир. — Эй...

— Он не ответит, — качает головой Армандо Диппет из соседней рамы.

— А вы? — с надеждой смотрит на него Гарри Поттер.

— И я, — фыркает покойный директор. — Гарри Поттер, у вас есть все ответы. Рядом с вами.

И тоже скрывается за рамой.

Поттер смотрит на меня.

Я смотрю на него.

Видимо, десять лет работы в аврорате все-таки сказались на его... уме. Причем положительно.

Или я ошибаюсь?

— Так куда пришло письмо Тому Риддлу? — Поттер шипит, словно на парселтанге, наклонившись над моим лицом. — Кто его принес ему?!

Забытая МакГонагалл тихо ахает в углу.

— Смотрите, Поттер, — отвечаю и открываю свое сознание. Не все, а тот момент, где Том разрезает конверт и достает листы пергамента. Заклинания «Легилименс!» я почти не слышу...

«...адрес на конверте: «Хогвартс, комнаты декана Слизерина. Тому Риддлу»...»

«...я, моложе на двадцать лет...»

«... — Правда, мы купим все по списку?..

— Разумеется, Том...»

— Не верю... — шепчет Поттер, убрав палочку. — Еще!

«...— Отсюда, — смотрю ребенку в глаза. — Я забираю тебя. К себе. Домой.

— Навсегда? — в глазах Тома проскальзывает недоверие.

— Да, — киваю. — Навсегда...»

Поттер бледен, словно мрамор.

— Откуда у вас эти воспоминания? — выдавливает он. — Кто вам их отдал?!

— Воспоминания невозможно сохранить в памяти, если они не принадлежат самому человеку, — смотрю в изумрудные глаза. — Дамблдор посчитал меня предательницей, потому что в тот день, когда была битва в Отделе Тайн, меня перекинуло на шестьдесят лет назад в прошлое. Да, это считается невероятным, но... Мистер Поттер, это магия. Случайное заклятье отбросило меня на шкаф с хроноворотами. Они разбились, и это создало некую аномалию...

— Причем здесь это?!

— Вы не поняли, мистер Поттер? — фыркаю. — Я и есть Анна Монро.

И мне в лоб прилетает вспышка.

Последняя мысль: «Хорошо, что не зеленая...»

* * *

В себя прихожу в том же директорском кабинете, связанная по рукам и ногам. МакГонагалл сидит рядом, смотря на меня таким взглядом, каким смотрят на собственного ребенка после известия, что именно он убил своего младшего брата.

— Профессор МакГонагалл решила дать вам возможность объясниться, — ледяным голосом произносит Поттер из-за моей спины.

— Все просто, — вздыхаю. — Прошлое изменить нельзя. А я пыталась.

— Вы воспитали Волдеморта!

— Я воспитала Тома Риддла, — поправляю. — Мистер Поттер, профессор МакГонагалл. Вы можете мне не верить. Когда я оказалась в тридцать шестом году... Я пыталась найти своего отца. Я хотела узнать, с кем он живет. Познакомиться с его семьей... Кощеевы яйца, понимаете, мой отец никогда никому ничего не рассказывал о своем детстве. Даже своим детям. Никому. И я посчитала, что это уникальная возможность узнать деда с бабкой...

— И что, узнали? — фыркает Поттер.

— Нет, — хмурюсь. — Двадцать пятого декабря тысяча девятьсот тридцать седьмого года адрес, который проявился в Свитке Хогвартса напротив имени «Том Риддл» был адресом маггловского приюта. Я пошла туда. Я не смогла удержаться.

— И вы решили забрать его оттуда, — голос Поттера сочится ненавистью. — И воспитать Темного Лорда!

— Да какой, к Кощею, Темный Лорд! — не выдерживаю. — Он был ребенком, Гарри! Он был затравленным ребенком, которого все ненавидели! Все мои мысли улетучились, когда я увидела его! Я решила его забрать, потому что... потому что... потому что я женщина, мистер Поттер! А он был ребенком!

— Вы. Воспитали. Волдеморта! — рявкает Поттер.

— Прошлое изменить нельзя, — вдруг подает голос МакГонагалл. — Что бы мы ни творили в прошлом, оно не влияет на будущее. Потому что оно уже предопределено.

— Именно, — киваю. Веревки больно впиваются в тело, и я слегка ерзаю, пытаясь принять позу поудобнее. — Мистер Поттер. Мое появление в прошлом уже было записано на Полотне Судьбы. Что бы мы ни делали. Судьба предопределена.

— Если бы мы не вернулись в прошлое с Роном и Гермионой, — возражает Поттер, — Клювокрыла бы казнили.

— Ваше возвращение было уже прописано, — улыбаюсь. — Понимаете? Любой человек сто лет назад живет, не зная своего будущего, при этом искренне думая, что действует свободно, но вы, оглядываясь на него, видите все, что он совершил за свою жизнь. Вы знаете, что он совершил в десять, двадцать, тридцать лет... Так и тут. Вы думали, что действовали свободно. Но в Полотно Судьбы было вписано именно ваше возвращение и спасение гиппогрифа. В тот момент вы не знали, что произойдет. Но сейчас вы знаете каждый момент того отрезка событий. И тут так же. Я думала, что у меня получится. Что я сумею подарить ребенку, который стал в том времени моим сыном, любовь, которой он был лишен, и что сумею не дать ему стать тем злом, которым он стал. Но... прошлое предопределено, мистер Поттер. У меня бы не получилось. Я просто исполнила то, что было прописано.

Поттер обхватывает голову руками, а МакГонагалл внезапно кивает:

— Да, мы проходили это... давно, правда... Кстати, я знаю о вас... точнее, об Анне Монро... Слизеринцы долго еще вас вспоминали... до пятидесятого года, наверное, пока не выпустились последние, кто помнил вас... живой... эм... ну... вы поняли...

Лицо Поттера нежно-зеленого цвета.

Вздыхаю.