Надежда не умирает (джен)

Камера в Азкабане — два на два метра. Груда какой-то дряни в углу — не то соломы, не то тряпок. Разумеется, бывших. И четыре стены. В одной из стен — дверь. В другой — решетчатое окно, замагиченное после знаменательного побега Блэка против анимагов. Дверь открывается за время заключения два раза — когда в камеру впускают очередного «заселенца», и когда охранники выносят его тело. Иначе на этом уровне не предусмотрено — здесь отбывают пожизненные сроки.

Нам не положено никаких вещей, кроме робы, не говоря уже о палочке. Мою сломали едва ли не сразу после поимки — как же, самый опасный Пожиратель Смерти...

Визитов ко мне тоже не положено. Да и кто бы пришел ко мне — отец мертв, а его уцелевшие сторонники делают вид, что знать меня не знают. И знать не желают.

И поэтому, когда впервые за все годы моего заключения дверь открывается, впуская в мою скромную обитель хорошо одетого мага, я даже удивляюсь.

Темно-серая со стальным отливом мантия. Воротник выполнен в маггловском стиле. Под мантией — маггловская же рубашка с галстуком...

— Мисс Риддл? — голос визитера мне странно знаком.

Вскидываю голову, вглядываюсь в пришельца...

Запах дорогого парфюма. Похож на французский...

— Мисс Риддл? — повторяет вопрос мой нежданный гость, и я наконец-то узнаю его.

— Мистер Поттер...

— Узнали, — с каким-то облегчением выдыхает Мальчик-Который-Выжил. — Мисс Риддл, как вы?

— Отвратительно, — собственный голос кажется незнакомым. — Знаете, здешний климат как-то не располагает к хорошему самочувствию...

— Я в курсе, — кивает головой Поттер, открывает рот, чтобы что-то сказать еще, но молчит.

Молчу и я. За прошедшие годы он ничуть не изменился — все так же не умеет связывать слова в длинные конструкции.

— Мисс Риддл, — зачем-то произносит Поттер в третий раз, и я не удерживаюсь и фыркаю:

— Мистер Поттер, я помню собственное имя. Извините, кофе или чего покрепче предложить не могу. Чем обязана визиту?

Вот быть ведомым в разговоре Поттер может. Он взлохмачивает волосы, переступает ногами.

И протягивает мне пергамент.

Разворачиваю.

«...Министром Магии Кингсли Шеклболтом рассмотрено ходатайство Гарри Джеймса Поттера...»

«...сократить срок заключения Анне Марии Риддл-Романовой до десяти лет, с учетом уже отбытого времени...»

«...накладываются ограничения — Ограничивающие Чары третьего уровня, Министерский надзор...»

«...испытательный срок...»

«...поручителем назначить Гарри Джеймса Поттера...»

Десять лет. Из которых я отбыла десять с половиной.

Сворачиваю пергамент и отдаю обратно. Поттер смотрит на меня со странным выражением лица, в котором можно опознать некоторую радость.

— Ну что, пойдемте, мисс Риддл...

Одергиваю то, что считается моей одеждой, и делаю шаг вслед за Поттером.

Жизнь определенно налаживается.

* * *

Поттер приволакивает меня в дом на площади Гриммо. В тот самый старый особняк Блэков, в котором пару лет ютился приснопамятный Орден Феникса. В котором я имела честь состоять аж целый год. И, похоже, тут Поттер живет.

Хм, а особняк изменился. Исчезли старые гобелены со стен, уступив место тисненым обоям, вместо старого рассохшегося паркета — новые половицы... Но, увы, не везде.

Не так обновляют старые Родовые особняки...

— Чаю? — интересуется Поттер. — Или чего покрепче?

— Да, благодарю вас, — наклоняю голову. — Чай подойдет.

— Извините, эльфов у меня нет, — зачем-то говорит он мне, разжигая взмахом палочки огонь в очаге и левитируя туда металлический чайник. — Но я помню, что вы любите чай, вскипяченный на огне. И... Две щепотки черного, щепотка лимонника, щепотка мяты. Верно?

— Да, мистер Поттер. Еще раз благодарю.

Смотрю на пляшущие языки пламени. Говорить не о чем.

— Завтра я приглашу для вас мадам Помфри, — передо мной возникает чашка с таким знакомым ароматом. — Она обследует вас и назначит восстановительную терапию.

— Не стоит, — делаю маленький глоток. — Я вполне...

— Надо, Анна. Десять лет на пятнадцатом уровне Азкабана никому здоровья не прибавляет. А я несу за вас ответственность.

Вдох, выдох.

— Как скажете, мистер Поттер.

— Вот и хорошо, мисс Риддл, — Поттер садится рядом, наливает себе чай из того же самого заварника. — Приятно общаться с понимающими людьми.

— Это точно.

— Я заказал обед в «Бриттоне»... Это такой ресторанчик, вроде кафе, появился лет пять назад. Доставляет обеды на дом. Минут через двадцать заказ прибудет...

— Вы позволите задать личный вопрос? — допиваю остатки чая.

— Валяйте.

— Где ваша жена?

Поттер вскидывается, смотрит ненавидящим взглядом.

— С чего вы взяли, что у меня есть жена?

— Ну, не есть, но была. До недавнего времени. И, похоже, даже дети.

— Откуда...

— От верблюда, мистер Поттер. Вы разве не помните, чему я учила вас на уроках ЗоТИ? Хм, возможно, нет. Слишком давно это было...

— Мисс Риддл!

Смотрю на взбешенного Поттера и сдаюсь.

— Шторки на окнах дома явно не ваших рук дело. Если были ваших, то вы бы их стирали чаще. Далее. Посуды для одного человека многовато, учитывая, что вы заказываете обеды из «Бриттона», причем уже не первый раз. Да, не первый — мусор надо вовремя уничтожать, мистер Поттер — вас выдал вот этот мешок. Сквозь него просвечивает картонная упаковка с названием. Откуда я знаю про детей? Дети имеют нехорошую привычку рисовать на стенах, а так же ломать все, до чего дотянутся. Отломанная ручка шкафчика, оторванный кусок обоев... Мелочи, но из них складывается картина.

— Этому вас учил отец? — Поттер внезапно успокаивается.

«...— Том, умение подмечать детали — важно...»

«...— Анна, ты должна уметь замечать детали. Это важно...»

«...— Господа дурмстранговцы, к седьмому-то классу пора уметь не только ворон считать, но и на небо поглядывать!..»

«...— Проверочная работа на внимательность. Из всего класса «пять» — только у Романовой. Почему остальные мозги и глаза перед уроком на место не вставили?!»

— Можно и так сказать, — улыбаюсь.

В камине вспыхивает зеленый огонь, Поттер делает судорожный рывок и выхватывает из углей большую коробку.

— Вот и наш заказ...

— И сколько Министерство выделяет на мое питание? — прищуриваюсь, следя за неловкими движениями Поттера.

— М... неважно, мисс Риддл. Давайте поедим. Вы любите морепродукты?

— Учитывая, что я десять лет питалась так, как мой отец даже собак не кормил, то я сейчас люблю даже тыквенный сок.

Поттер неудержимо краснеет, бухает передо мной тарелку и вилку. Подцепляю кусочек креветки.

Вполне съедобно.

* * *

Комната, в которой поселяет меня Поттер — не очень большая, но намного больше моего пристанища за последние десять лет. Кровать, стол, стул и сундук, играющий роль шкафа. Из моих старых вещей мне вернули пару мантий, которые висят на мне, как на вешалке.

Смотрюсь в зачарованное зеркало, подмечаю осунувшееся лицо, морщины, блеклые серые волосы.

Смотрящей на меня из зеркала даме — шестьдесят три года.

Я родилась в пятьдесят втором. По документам, конечно, мне сейчас пятьдесят шесть, но я провела в середине двадцатого века семь лет. Да и десять лет в Азкабане — не шутка. Даже без дементоров.

Поднимаю руки и осматриваю Ограничивающие Браслеты. Очередная придумка Министерства — с ними я не способна причинить кому-либо прямой вред, да еще и обязана выполнять приказы Поттера — Браслеты завязаны на него.

— А если кто-то попробует причинить мне вред? — поинтересовалась я, когда хмурый и сосредоточенный аврор надевал их на меня.

— Значит, вам не повезло, — сквозь зубы отозвался тот.

Коротко и ясно, м-да.

Накидываю серую мантию и выхожу из комнаты.

Дом старый. Хоть в нем и проведен ремонт, сказывается, что здесь долго не жили, когда Сириус Блэк угодил в Азкабан. Родовые особняки не любят пренебрежения.

Спускаюсь по скрипучим ступеням, вхожу в кухню. Поттер сидит за столом, пьет кофе и читает газету.

— Доброе утро, мистер Поттер, — здороваюсь, от чего тот подскакивает, словно ужаленный.

— Эм... доброе утро, мисс Риддл. Я... Я...

— Все хорошо, мистер Поттер, — улыбаюсь смутившемуся мужчине. — Позволите налить себе кофе?

— Разумеется... А, может, чаю? Я заварил...

— С утра лучше кофе. Мозг прочищает. А чай... простите, мистер Поттер, но я люблю только тот, который завариваю сама.

— Эм... Хорошо... Я пожарил яичницу... на вас тоже.

— Благодарю, мистер Поттер, — наливаю в чашку темный кофе, закидываю кусочек сахара. — А у вас есть овощи?

— Овощи?

— Если вы несете за меня ответственность и действительно обеспокоены моим здоровьем, то позвольте мне прояснить ситуацию. Я провела десять лет в камере для пожизненного заключения. Кормили меня нерегулярно, вдобавок не совсем качественно, если так можно назвать те помои. Мой организм и желудок в частности нуждаются в восстановлении. Я даже знаю примерные зелья, которые мне придется пить в течение ближайших пары месяцев, чтобы не возвращать съеденное минут через пять после приема пищи. И мне нужна диета. Вы озаботились пригласить мадам Помфри — значит, мое здоровье для вас действительно небезразлично. В доазкабанское время, выражусь так, я не привыкла есть жирное и калорийное на завтрак. Если вы помните по Хогвартсу, мистер Поттер, я обычно ела тушеные овощи — спаржевую фасоль, морковь и немного кабачков. С учетом всего этого яичница — это последнее, что мне сейчас нужно. Нет, если вы хотите, чтобы я дня три пострадала несварением — то я съем вашу яичницу...

— Я понял, мисс Риддл, — перебивает меня багровый Поттер. — Я закажу вам то, что хотите. Только минут через двадцать будет мадам Помфри, а заказ прибудет... через час.

— Благодарю вас, мистер Поттер, — склоняю голову.

* * *

Мадам Помфри прибывает вовремя. Время не пощадило и ее — она полностью седая, да и двигается не так быстро. Она входит в мою комнату, ставит на стол объемистую сумку.

— Добрый день, мадам Помфри, — киваю я колдомедичке, которую последний раз видела...

... — Поппи Донован!

Худенькая голубоглазая девчушка со светлыми волосами, распушенными, словно одуванчик, шагает к Распределительной Шляпе...

... в сорок третьем году. Ну, или в девяносто шестом, смотря как считать.

— Добрый день, — улыбается мне она. — Я рада видеть вас в добром здравии, профессор Риддл.

Хм.

— Я больше не профессор, — аккуратно произношу, но школьный колдомедик мотает головой.

— Не знаю, для кого как, а для меня вы всегда остаетесь профессором, — говорит она. — Вы не знаете, что творилось тогда, а я знаю. И я знаю, что если бы не ваши уроки, профессор, то жертв было бы гораздо больше. Мне неважно, в чем вас обвинили. Важно то, что свою работу вы выполняли.

— Спасибо, мадам Помфри, — тепло отвечаю женщине. — Я...

— Все хорошо, Анна, — она достает палочку. — А теперь... позвольте, я осмотрю вас.

Ложусь на кровать и расслабляюсь, позволяя колдомедичке делать свое дело.

— Так... ну, истощение, само собой... Пищеварение ни к дракклу... Плохо залеченные переломы — тоже ясно... Мистер Поттер!

Поттер влетает в комнату, словно подслушивал под дверью.

— Гарри, я выдам сейчас часть зелий из принесенных собой, но часть надо будет сварить.

— Вы напугали меня, Поппи, — выдыхает Поттер.

— Мерлин мой, Гарри, успокойся, — весело хмыкает мадам Помфри. — В общем, все лучше, чем могло бы быть. Думаю, если особо не тревожить Анну, месяца через три-четыре она будет в полном порядке...

— Три-четыре месяца? Да меня Министр заживо съест! У меня отпуск всего месяц!

— Ну...

Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд... Поттер отчитывается Министру?! Птица высокого полета, похоже...

После ухода мадам Помфри сидим за столом в кухне, пьем чай. Точнее, чай тут пью только я. Поттер, извинившись, плескает себе в стакан виски на два пальца.

— Добиться помилования для вас было... нелегко, — через какое-то время тяжелым голосом говорит Поттер. — Все было бы хорошо... но ваша фамилия... Я едва добился оправдания профессора Снейпа и Малфоев, но вас мне не отдали.

— Я понимаю, мистер Поттер.

— Сейчас народ поутих. Десять лет — немалый срок, мисс Риддл. Министр... он, конечно, все еще не хотел... Но я его переубедил. Конечно, много ограничений — но это все же не камера в Азкабане.

— Разумеется. Спасибо вам, мистер Поттер.

— Испытательный срок продлится два года. После него Ограничивающие Чары сменят с третьего на первый, Браслеты снимут... какое-то поражение в правах, конечно, останется... но вы должны понимать...

— Все же лучше, чем то, что было, — философски замечаю и ставлю чашку на блюдце и повторяю. — Все не камера в Азкабане. Я ваша должница.

— Вы... вы правильно заметили, что у меня была жена. Джинни... она ушла полгода назад. Забрала детей и ушла. Знаете, эти десять лет...

Вглядываюсь в лицо Поттера. Похоже, эта порция виски сегодня далеко не первая. Он раскраснелся, глаза блестят. И эти глаза — единственное, что осталось от того мальчика, у которого когда-то болела голова от моего взгляда...

— Кстати, если бы не ее уход, хрена с два я бы решился на то, чтобы достать вас из этого дракклового Азкабана. Джинни...

— Джинни... Это Джинни Уизли? — уточняю, вспоминая рыжеволосую круглолицую девчушку, которая училась на курс младше Поттера.

— Да, она, — Поттер наливает себе в стакан еще виски. — Она вообще не хотела, чтобы я занимался всем этим... Малфоев защищал... Снейпа реабилитировал... Да и вас... тоже.

— И с чем это было связано? — интересуюсь больше из вежливости.

— Она считала, что каждый должен получить по заслугам, и что суд разберется лучше, чем я. Отстала только тогда, когда я припомнил ей своего крестного.

— Сириуса Блэка?

— Да, его... Он двенадцать лет в Азкабане отсидел ни за что, ни про что. Поэтому я сказал, что пусть она делает, что хочет, но профессор Снейп будет оправдан...

— Вы поступили правильно, мистер Поттер, — киваю уже прилично нетрезвому собеседнику. — Азкабан — не курорт. Кстати, как у мистера Снейпа дела?

Поттер вскидывается и смотрит на меня таким взглядом, от которого мне становится не по себе.

— Снейп... он в коме. Все эти десять лет. Едва не погиб.

Чашка в моих руках начинает мелко дрожать.

— Как это случилось? — говорю глухим голосом.

— Змея Волдеморта. Нагини. Она... она загрызла профессора по приказу... Яд проник в кровь... Ну и вот.

Отставляю чашку. Вдох, выдох.

— Он успел передать мне некоторые воспоминания... И именно они позволили добиться его оправдания. Кстати, там про вас тоже было. И это одна из причин, почему вы не получили поцелуй дементора, как некоторые... другие, хотя все шло именно к этому... Вы ведь... Риддл. Его дочь. Но я помню и всегда помнил ваши слова, что имя — не приговор...

— Я знаю, мистер Поттер, — аккуратно говорю. — Успокойтесь. Не надо так нервничать. Вы сделали, что могли.

— Простите, профессор Риддл, — произносит Поттер совсем неразборчиво и утыкается лицом в столешницу.

Да... Мальчик пить так и не научился.

Заказ из «Бриттона» прибывает через пять минут после того, как Поттер, сладко посапывая, засыпает на столе.

* * *

После пьянки несколько дней подряд Поттер не показывается мне на глаза. Завтраки и обеды дожидаются меня на столе, упакованные все в те же картонные коробки с надписью «Бриттон».

Палочки мне все еще не положено. Оглядываю накопившуюся за полгода грязь в кухне и засучиваю рукава.

Как говорится, «труд сделал из обезьяны человека»...

Поттер дает о себе знать вечером пятого дня, когда я остатками мыла стираю в тазике на той же кухне одну из своих мантий. Он какое-то время наблюдает за моими действиями, затем виновато произносит:

— Я пытался найти эльфа, но никто не хочет ко мне идти работать...

Отпускаю мантию, разгибаюсь.

— У вас же был эльф?

— Кикимер, да... Помер три года назад. А другие не хотят ко мне идти.

Напрягаю память. Вроде бы у него был еще эльф?

— А Добби?

— Добби убили во время войны, — смурнеет Поттер. — Раньше уборкой и стиркой занималась Джинни... Она знает много бытовых заклинаний, ее Молли научила. Мама ее. Да вы знаете Молли, что это я...

— Призовите нового эльфа, — снова берусь за мантию.

— Они ко мне не идут! — раздраженно повторяет Поттер. — Я уже не знаю, какого уговаривать...

Точно. Его же магглы воспитывали...

Выжимаю мантию, смотрю на потоки серой воды, стекающей в тазик.

— Мистер Поттер. Для того, чтобы в дом пришел домовик, не нужно бегать и искать тех, кто недоволен своим хозяином и хочет сменить его. Для этого существует специальный Ритуал.

— Какой... ритуал? — в голосе Поттера — удивление.

— Если вам интересно, я расскажу, как это делается, — выливаю грязную воду в раковину, поворачиваю ручку крана и хмуро смотрю на тоненькую струйку, вяло стекающую в тазик.

В отличие от маггловских домов, магическим домам не нужен водопровод или канализация. Действительно, зачем это все, если простым Агуаменти можно создать столько воды, сколько хочется? А Эванеско уничтожит все ненужное...

Над ванной есть большой бак для чистой воды. По идее, его должны заполнять эльфы. Ну, или сам волшебник, если ему не лень. Под ванной — емкость для воды отработанной, которая регулярно опорожняется той же магией. Вот и вся система. В кухне все точно так же. Только, похоже, Поттер давно уже не заполнял бак. Вода в нем мутная и уже заканчивается.

— Пожалуйста, налейте мне немного воды, — показываю на тазик.

— А там... — Поттер хватается за ручки крана, убеждается, что вода не идет, и растерянно смотрит на меня.

— Агуаменти, мистер Поттер, — подсказываю недоумевающему мужчине. — Вы ведь волшебник.

— А, точно...

Ополаскиваю мантию, выжимаю и складываю в таз, откуда Поттер догадывается убрать грязную воду.

— Расскажите о Ритуале, — Поттер мимоходом высушивает мокрую мантию, которую я думала повесить во дворике.

— Спасибо, мистер Поттер...

Баба с возу, кобыле легче...

Убираю тазик на полку, где он стоял до этого.

— Первое, что вы должны решить, это к какому Роду будет принадлежать ваш домовик.

— В смысле?

— Вы являетесь Главой Рода Поттер и Главой Рода Блэк, — поясняю. — Вы можете призвать двух домовиков, по одному на каждый Род. Больше вы, увы, не потянете.

— В смысле? — повторяет Поттер, глупо хлопая глазами.

— Вы когда-нибудь задумывались о том, кто такой домовик? Почему они вообще служат нам? Откуда они берутся?

— Эм...

— Домовые эльфы — магические создания. Они живут за счет магии, которую получают от волшебников. Нечто вроде паразитов. Работа по дому в обмен на магию. Удобно и выгодно. Что домовикам, что магам. Поэтому эльфы так цепляются за своих хозяев. Выгнанный на волю домовик протягивает не больше двух-трех месяцев, затем умирает от истощения.

— Я не знал об этом, — чешет в затылке Поттер жестом, который не изменился за годы. — Мне никто об этом не говорил...

— Потому что вас воспитывали магглы, мистер Поттер. Они этого не знают, да и знать им не положено. А в школе это не рассказывают, поскольку считается, что чистокровным объяснят родители, а магглорожденным это знать не нужно.

— Почему не нужно?! Если бы Гермиона это знала, то она бы не стала устраивать свое Г.А.В.Н.Э...

— Ну, то верно. Просто эльф цепляется не просто к волшебнику. Он принадлежит Роду. Помните вашего Кикимера? Он слушался вас потому, что вы стали Главой Рода Блэк. Когда вы им не были, Кикимеру не было до вас дела.

— Это точно...

Сворачиваю мантию в тугой рулон, который позволит ей не помяться. Гладить здесь все равно нечем. Можно, конечно, как в старые добрые нищие времена — сковородкой, но это уже будет слишком.

— Так вот, мистер Поттер. У магглорожденного нет собственного Рода. Эльф просто не удержится у него. К чему ему цепляться? Вот по этим соображениям в школе эльфов не изучают.

— О Ритуале вам рассказал отец? — вдруг спрашивает Поттер.

Улыбаюсь, глядя в прищуренные глаза.

— Нет, дед, Андрей Романов. Мистер Поттер, вы опять забываете, что у меня был не только отец, но и мать. А у нее — ее родители.

Смотреть, как Поттер краснеет — забавно.

— Простите, профессор Риддл, — бурчит он в пол.

— Мой дед был родным братом расстрелянного русского царя Николая Второго, — говорю смущенному собеседнику. — Но вы это знаете. Так вот, хотя престол в России, как и в Англии, занимают сквибы, но волшебники рождаются в каждом поколении. Дед был из таких. Магическое воспитание ему дали тетя с дядей, которые тоже были волшебниками. И... Нет, мистер Поттер. Моя родня по матери не увлекалась Темной Магией. Так что Ритуал безопасен. Если не верите, можете спросить у любого другого волшебника.

— Я... Я верю вам, мисс Риддл, — бормочет Поттер. — Как его проводить?

— Не очень сложно. Правда, вам придется пожертвовать немного своей крови...

* * *

Поттер неудержимо напоминает Тома. Причем того Тома, которого я забрала из приюта. Он не знает мелочей, которые знает любой чистокровный. Мне приходится объяснять, что нужно использовать только серебряные инструменты, если нужно взять кровь. Что слова «ни капли крови дающего не будет использовано во вред ему, прямо или косвенно» — не прихоть, а необходимость. Что Ритуал на крови — это не Темный Ритуал.

Только Тому было одиннадцать, а этому здоровому лбу — двадцать восемь.

— Не переживайте, мистер Поттер, — говорю хмурому мужчине. — Даже профессор Слизнорт не знал этого, хотя к тому времени уже работал в Хогвартсе.

— Вы знакомы с профессором Слизнортом? — изумляется Поттер.

М... Кощей меня за язык потянул.

— Встречались пару раз. Я же Мастер Зелий. Говорили на общую тему.

— А...

В особняке Блэков, оказывается, можно найти много интересного. Мы с Поттером хорошенько порылись в старых кладовках и нашли все необходимое для Ритуала оборудование — нож, чашу, белое покрывало. Поттер испек требуемые лепешки, надавил из купленного винограда немного соку. По-хорошему, тут вино нужно. Из семейного погреба. Но все вино, что было, превратилось без надлежащих чар хранения в мерзейший уксус. Так что приходится обходиться минимумом. Хорошо хоть, Поттер лепешки печь умеет.

Решаем призвать пока одного домовика в Род Блэк. Поттер хочет привязать домовика к Роду Поттеров, но мне приходится пояснить, что домовик будет жить в особняке Блэков. Призыв мы осуществляем в нем же. Причем Ритуальные принадлежности — тоже блэковские. Вывод напрашивается сам собой.

Поттер мнется, но с доводами соглашается.

А еще я десять раз мысленно глажу себя по голове, что заставила Поттера проговорить весь текст призыва до начала Ритуала.

— Я, Гарри Джеймс Поттер, призываю... — начинает он, но я поправляю его.

— «Поттер-Блэк».

— Что? — он сбивается и растерянно смотрит на меня.

— «Гарри Джеймс Поттер-Блэк». Иначе домовик не придет, — поясняю. — Вы должны упомянуть вашу связь с Родом Блэк.

— Тогда, может, просто «Гарри Джеймс Блэк»? — чешет в затылке Поттер.

— Вы урожденный Поттер. Если вы назовете себя во время этого Ритуала Блэком, без «Поттера», то перестанете быть Поттером и навсегда будете только Блэком. Хотите отречься от Рода Поттер?

— Нет! — в ужасе восклицает несчастный ритуалист. — Ни за что! А почему не Блэк-Поттер?

— Мистер Поттер, я понимаю, что вы не знаете правил составления магических имен, — вздыхаю. — Если хотите, я могу вам это все объяснить. Но учтите, что это займет минимум часа три. Отложим Ритуал до завтрашнего дня?

— Эм... — Поттер потирает лоб, беспомощно глядит на уже разложенные принадлежности для Ритуала и отрицательно качает головой. — А можно после Ритуала?

— Можно, — облегченно говорю. — Давайте еще раз повторим текст...

— «Я, Гарри Джеймс Поттер-Блэк...»

Ритуал проходит успешно. Появившуюся лопоухую эльфийку Поттер с рук кормит лепешкой, смоченной в его собственной крови, и поит виноградным соком, в который так же добавлена кровь.

— Динни будет служить хозяину Гарри Джеймсу Поттеру-Блэку! — радостно восклицает домовичка. — Динни будет верной!

Лекцию об именах, однако, приходится отложить. Поттера настолько выматывает Ритуал, что он едва успевает доползти до спальни, где падает на кровать, не раздеваясь, и засыпает.

— Динни, — зову новую «хозяюшку». — Динни, помоги, пожалуйста, мистеру Поттеру раздеться.

— Разумеется, мисс гостья, — чопорно вздергивает подбородок домовичка. — Динни не нужно напоминать. Динни все знает. Динни все умеет.

— Меня зовут Анна, Динни, — улыбаюсь ушастой малышке. — Спасибо тебе.

Поттер просыпается к обеду. Все-таки домовик — штука удобная. Кухня отмыта до блеска, в кранах есть вода, на столе — свежий кофе и обед на двоих.

— Добрый день, мистер Поттер, — приветствую взъерошенного заспанного мужчину, появившегося в дверях кухни. — Присаживайтесь. Динни приготовила обед.

— Доброе утро, профессор Риддл, — Поттер тяжело плюхается на стул и хватает чашку с кофе. — Мерлин великий, словно вчера вагоны разгружал...

— Это Родовая магия, мистер Поттер, — улыбаюсь. — Да, она изматывает сильнее обычной. Но не волнуйтесь, магическое истощение вам не грозит — в этом ее плюс.

— М...

Гляжу, как Поттер вгрызается в тушеное мясо.

— Я уже забыл, что еда может быть такой вкусной, — бурчит он с полным ртом. — Вкус домашней стряпни — что может быть чудеснее...

— Мистер Поттер, кстати, о стряпне. Если вас не затруднит, попросите Динни готовить для меня в соответствии с диетой. Я, конечно, люблю мясо, даже острое, но есть его мне пока тяжело.

— Мерлин, да о чем речь! — восклицает Поттер. — Динни!

— Да, хозяин? — домовичка возникает из воздуха и одаряет меня подозрительным взглядом.

— Динни, это Анна Риддл... Она живет тут, поэтому выполняй ее распоряжения так же, как и мои.

— Мисс Риддл — гостья. Не хозяйка, — возражает ушастая. Подозрение в ее глазах сменяется неприязнью.

— Да, разумеется, — соглашается Поттер, — но она тут живет.

— Динни поняла, хозяин, — хмурится эльфийка. — Что прикажет мисс гостья?

— Меня зовут Анна, — еще раз напоминаю ушастой вредине. — Динни, пожалуйста, приготовь мне тушеных овощей. Спаржевая фасоль, морковь, кабачки. Половину требуемого количества соли, чуть-чуть растительного масла.

— Динни поняла, мисс Анна, — домовичка умудряется поклониться так, словно делает мне одолжение, и исчезает.

— Откуда они появляются? — интересуется Поттер.

— Рождаются, как и обычные живые существа. Вы же видели — среди них есть и мальчики, и девочки. Но, как я уже говорила, не каждый Род может удержать большое количество домовиков. Если их больше, чем нужно, то они страдают. Ритуал Призыва же выискивает таких «лишних» и вводит в другой Род.

— Значит, у Динни до меня был другой хозяин? — на лице моего собеседника отражается работа мысли.

— Да, — киваю.

— Интересно, кто...

— Можете спросить у нее, но домовики не очень любят такие расспросы, — пожимаю плечами. — Она, конечно, ответит, но настроение ей испортите.

— Тогда не буду, — бурчит Поттер.

— Ваше дело.

Дальнейший обед проходит в молчании. Овощи, приготовленные Динни, выше всяких похвал.

— На ужин, пожалуйста, сделай мне овсянку с небольшим количеством сливочного масла, — говорю внимательно слушающей меня домовичке. — Без соли и сахара.

— Динни сделает, мисс Анна, — кивает эльфийка и исчезает с громким хлопком, который больно ударяет по ушам.

Достойный последователь Кикимера...

* * *

С появлением эльфийки дом преображается. Он словно оживает, приобретает теплое домашнее настроение. Если с Кикимером дом был мрачным и угрюмым, как и он сам, то с деловитой и хозяйственной Динни жить здесь становится не в пример приятнее.

Сидим с ней на кухне и обсуждаем рецепт борща. Динни, как и любая другая домовичка, до безумия любит готовить. Узнав, что я знаю массу блюд французской и русской кухни, она сменила гнев на милость и стала относиться ко мне вполне лояльно.

— Нет-нет, Динни. Мясо обязательно нужно класть в холодную воду, затем, не торопясь, доводить до кипения. Тогда борщ будет наваристым и густым...

Лекцию «О вкусной и здоровой пище» перебивает яркий зеленый всполох из камина. Оборачиваюсь и вижу, как из него выступают по очереди маг и две ведьмы, которых я узнаю, несмотря на прошедшие годы.

Гермиона Грейнджер, Рон Уизли и его сестра Джинни.

— П-п-профессор Риддл? — округляются глаза у «гриффиндорской заучки».

— Мисс Грейнджер, — склоняю голову.

А вот выражение лиц обоих Уизли вовсе не такое доброжелательное.

— Где Гарри? — наступает на меня Джинни, не поздоровавшись. — Что вы сделали с Гарри?

— Мисс Уизли... — пытаюсь объясниться. Затем я вспоминаю, что она вроде как жена Гарри Поттера. — Э... миссис Поттер...

Договорить не дает болевое заклятье, выпущенное из палочки Рональда Уизли и врезавшееся мне под дых. Сгибаюсь, прижимаю руки к животу. Не так больно, как Круциатус, но приятного тоже мало.

Вдох... Анна, все хорошо... ты вдохнешь...

— Где Гарри? — слышу словно сквозь вату злой голос. — Что ты сделала с ним, змеиное отродье?

— Он... он наверху, — едва могу произнести. — Я... я ничего... не делала...

В волосы вцепляются чьи-то пальцы.

— Тварь, чтоб ты...

И все внезапно прекращается. Незваные гости исчезают.

— Они напали на мисс гостью, — слышу истеричный голос Динни и звуки ударов о стену. — Динни не успела, не успела! Хозяин вплел их в Охранные чары, дал допуск в дом, и Динни не думала, что они враги!

Похоже, домовичка попросту выкинула их из дома...

— Динни, успокойся! — следом за домовиком вопит Гарри Поттер. — Прекрати!

Поднимаюсь на ноги, стискивая спинку ближайшего стула. Перед глазами расплываются разноцветные круги. Вдох, выдох.

— Анна, вы в порядке? — Поттер кидается ко мне, забыв о формальностях. — Мерлин, простите меня, пожалуйста! Рон... он идиот, да...

— Ничего страшного, мистер Поттер, — киваю. — Жаль, что с годами это не прошло...

Поттер хмыкает и вдруг зло произносит:

— Когда состоялся суд... над вами, Джинни и Рон прямо сказали — так, мол, и надо этой Пожирательнице. Мы ей, типа, столько верили, а она... Поэтому Джинни больше всего не хотела, чтобы я вас вытаскивал из Азкабана. Со Снейпом и Малфоями она как-то смирилась, а против вас выступала... Я даже не думал, что она сегодня явится...

— Бывает, — пожимаю плечами. — Мистер Поттер, мне не привыкать.

— Простите, Анна, — покаянно говорит хозяин дома. — Я...

Аккуратно сажусь на стул, который до этого сжимала побелевшими от напряжения руками.

— Почему вы решили меня вытащить из тюрьмы, мистер Поттер? Почему вы так уверены, что я была на вашей стороне?

— А... Разве нет? — растерянно спрашивает Поттер, садясь напротив.

— Мистер Поттер. Я не утверждаю обратного. Я просто интересуюсь — почему вы так решили?

— Хм, — мой собеседник подбирается, нахмуривается. — Во-первых, ваши уроки ЗоТИ очень много нам дали. Если бы вы были на стороне Волдеморта, вы бы саботировали уроки, как могли, я так думаю. Достаточно вспомнить тот ужас, что творили Кэрроу... Во-вторых, вы не вернулись к Волдеморту, когда он воскрес. И, что самое главное, вы не выдали Снейпа. Он ведь... был шпионом. Когда Дамблдор сказал, что вы перешли на сторону Волдеморта, все в Ордене сказали, что это, мол, было очевидно. Вы ведь его дочь... Яблоко от яблони и все такое...

— Это было ожидаемо, — хмыкаю. — И что потом?

— Ну, потом оказалось, что вас ни в одном нападении не видели. Кстати, а почему?

— Мой отец очень боялся, что я сбегу, — отвечаю, помолчав. — Я не знаю, почему он не стал меня убивать. Поэтому все это время я просидела в подвале Малфой-мэнора. Там было не очень уютно, но выбора у меня не было. Удрать получилось, когда папочка пошел брать штурмом Хогвартс, собрав всех, носящих Метку.

— Поэтому вас никто не видел во время сражения, — соглашается Поттер. — И куда вы сбежали?

— Стыдно признаться, мистер Поттер, — чувствую, как лицо заливает краска. — Я хотела добежать до вас, ну, в смысле, до вашей стороны, но меня каким-то заклятьем сшибло. Не знаю, чьим. Так всю битву и провалялась где-то в стороне.

Поттер фыркает, как фестрал, затем хрюкает... и начинает смеяться.

— Да уж, — отсмеявшись, он вытирает глаза. — Нарочно не придумаешь.

— Если бы я добралась до вас, то меня бы оправдали, — хмуро замечаю. — А так только мое неучастие позволило не получить поцелуй дементора.

— Ну... еще то, что вы не выдали Снейпа... и секрет Хранителя, когда умер Дамблдор, — загибает пальцы Поттер.

Договорить он не успевает. На стол приземляется незнакомая мне сова, скидывает письмо, в котором я распознаю вопиллер. Не ошибаюсь — спустя пару мгновений он начинает истерично визжать женским голосом.

— Гарри, я все терпела! Но ты приволок в дом эту мерзкую Пожирательницу! Ты забыл, что такие, как она, убили моего брата Фреда!..

Вопиллер орет долго. Я слышу его даже сквозь зажатые уши.

— Это ваша жена? — осторожно интересуюсь, когда все заканчивается.

— Да, Джинни, — виновато говорит Поттер. — Она...

— Не объясняйте ничего, мистер Поттер, — мягко перебиваю. — Я... я все понимаю.

— Теперь уже точно все, — вдруг обреченно говорит мой собеседник. — Анна... выпьете со мной? Ваша диета... позволит?

— Вполне, — пожимаю плечами. — Только немного.

Поттер облегченно выдыхает и взмахом палочки призывает початую бутылку виски из шкафчика.

* * *

Посидеть нам не удается. Через полчаса камин полыхает зеленым, и оттуда выступают два аврора в форменных красных мантиях.

— Риддл, стоять! — гаркают они едва ли не хором, направив на меня палочки.

— Это что за х...ня?! — вскакивает со стула Поттер. — Опустили палочки, немедленно!!!

Глаза авроров делаются круглыми, а палочки исчезают в считанные секунды.

— Мы... Эм... Мистер Поттер, поступило сообщение, что вы...

— Погодите! — Поттер вскидывает руки. — От моей жены, да?! Бл..., да когда она меня в покое-то оставит... Все в порядке, слышите? Видите, я живой, здоровый! Мы с Анной просто пьем... Я могу в свой законный отпуск выпить, а?!

Ощущаю, как Поттер начинает заводиться.

— Мы... простите, мистер Поттер, — бормочут авроры. — Вы понимаете, мы...

— ВОН!!!

Авроры исчезают в камине.

— Вы грозный человек, мистер Поттер, — улыбаюсь. — Вон, авроров гоняете...

— Я Глава Аврората, — хмуро признается Поттер. — Сейчас в отпуске.

Глава Аврората? Хм...

— Неплохая карьера, — киваю. — Двадцать восемь — и такая должность.

— Это да, — фыркает мой собеседник. — А чем вы занимались в двадцать восемь лет?

— Сидела в глухой сибирской тайге, — сцепляю руки в замок. — Это был год вашего рождения, тысяча девятьсот восьмидесятый.

— Точно... — хмурится Поттер. — А потом? Чем вы занимались после первого падения Волдеморта?

— Путешествовала, — пожимаю плечами. — Училась. Защитила звание Мастера Зелий — меня всегда привлекало Целительство, а не Боевая Магия. Хотела пойти в Целительскую Академию, но отец не вовремя воскрес.

— Да... грустно, — фыркает сидящий за столом Поттер. — Кстати, забыл вам сказать. Вам работу надо найти... эм... уже в течение ближайших двух недель.

Задумываюсь. Учитывая мою отрицательную репутацию... Разве что только в бордель, да и то туда не возьмут. Слишком я старая для этой... работы.

— Мисс Риддл... Я просто забыл сказать, — оправдывающимся тоном говорит Гарри Поттер. — Я... Ну, если вас не возьмут никуда, я... Я вас к себе в отдел возьму.

— Да? — иронически вздергиваю бровь. — И как вы себе это представляете? Преступник на испытательном сроке в кабинете Главы Аврората. И не просто преступник, а носящий фамилию Риддл. Мистер Поттер, я, конечно, понимаю, что вы имеете большое влияние и вес в обществе, но вам не кажется, что это все равно плохая идея?

— Хм...

— К тому же... — разворачиваю «Пророк» недельной давности и показываю первую страницу, где крупным шрифтом выведен заголовок «Дочь Того-Кого-Нельзя-Называть на свободе! За нее поручился сам Гарри Поттер!», а рядом — моя старая фотография, еще времен работы в Хогвартсе. — Гляньте вот сюда. Как вы думаете, далеко ли я уйду от вашего дома, прежде чем столкнусь с жаждущими увидеть цвет моих внутренностей?

— Э... Я как-то не подумал...

— Не все разделяют ваше доброе ко мне отношение, — сворачиваю газету обратно.

— Ладно. Я постараюсь придумать что-нибудь с работой.

— Спасибо, мистер Поттер.

С работой не получается. Все совы, которых я отправляю по объявлениям из рубрики «Вакансии», возвращаются с отказами. Какие-то из них вежливые, какие-то — нейтральные, а несколько — откровенно хамские. Два из ответных письма оказываются снабжены крайне неприятными, хоть и неопасными, проклятиями, и мне приходится прибегнуть к помощи Поттера, чтобы их снять. Сама я колдовать не могу.

А в маггловском мире мне не то, чтобы работать — мне выходить туда запрещено.

И совершенно неожиданно мне на помощь приходит мадам Помфри.

— Анна имеет степень Мастера Зелий, вдобавок она — Сестра-Целительница, — замечает колдомедичка в один из визитов. — Профессор Слизнорт очень стар... Он работал в Хогвартсе, еще когда я там училась. Ему трудно готовить необходимые зелья для Больничного Крыла, а я едва справляюсь. Ассистент бы мне не помешал. Да что там не помешал — он мне очень нужен. Сейчас мне помогают старшекурсники, но, Гарри, ты ведь понимаешь, их зелья не настолько хороши, как должны быть. Поэтому сообщи Кингсли, что Анна будет работать у меня. Анна, вы ведь не возражаете? — запоздало интересуется у меня мадам Помфри.

— Разумеется, нет, — улыбаюсь. — А что на это скажет директор МакГонагалл?

— Минерва тоже не возражает, — фыркает колдомедичка, и я понимаю, что попробовала бы директор возразить...

— Вот и отлично, — обрадовано восклицает Поттер. — Я сообщу Министру...

Министра, однако, эта новость не радует. Не радует до такой степени, что он лично является к нам... к Поттеру домой.

— Мистер Поттер, мадам Помфри, — Кингсли Шеклболт выступает из зеленого пламени камина, поправляет головной убор, похожий на тюбетейку. — Извольте объясниться.

— Добрый день, Кингсли, — абсолютно спокойно кивает ему мадам Помфри. — Тут нечего объяснять. Анна — Мастер Зелий и квалифицированный Целитель, а мне необходим ассистент...

— Я не считаю, что мисс Риддл может работать в школе, где дети, — отрезает Министр.

— Но она уже работала, — это уже Поттер, — и никто не пострадал...

— Это было до того, как она переметнулась к своему папочке! — мгновенно взвивается визитер. — А сколько людей пострадало от рук таких, как она — вам ли не знать, мистер Поттер!!!

Смотрю на разъяренного темнокожего мужчину и понимаю, что что-то упускаю.

— Почти в каждой семье есть потери, мистер Поттер! У вашей жены погиб брат, а у меня — жена! И едва не погибла моя дочь!

И я вспоминаю.

— Мэри. Ее звали Мэри, верно? — спрашиваю в тот момент, когда Министр уже набирает воздух для следующей тирады.

— Что?!

— Тогда ей было шесть. Вашу жену убили, а дочь забрали...

— Заткнись! Не смей говорить об этом! Я отзываю Постановление о твоем помиловании! Возвращайся в Азкабан! Сдохни там! — темная, грубо сделанная палочка упирается мне в шею так, что делается больно. Но я продолжаю говорить, не обращая внимания на злость Шеклболта, на боль...

— Мэри. У нее была астма. Астма, которую не могли вылечить ни маггловские врачи, ни колдомедики. Министр Шеклболт... у нее ее больше нет, верно? Уже десять лет.

— Ты...

— Три корня златоцветника, собранных на рассвете. Четыре капли обычного козьего молока. Основа — дождевая вода... варить три минуты. Остудить. Давать по чайной ложке три раза в день.

Министр очень напоминает памятник самому себе. Такой же неподвижный. Даже, похоже, не дышит.

— Я помню вашу дочь. Но тогда я даже имени ее не знала. Просто маленькая девочка, которую зачем-то приволокли люди моего отца и бросили в подвал. Меня оттуда тоже не выпускали, но это не мешало отцу доверять мне лечение пленников. Я просто делала, что могла, господин министр. Она боялась темноты... и едва могла дышать...

— Мэри... говорила о женщине, которую... тоже звали, как и ее, — произносит Шеклболт едва слышно, но в наступившей тишине его слова звучат отчетливо.

— Мое второе имя... Мария. Когда она смогла говорить... Мне тогда показалось уместным... чтобы она не боялась так сильно...

— Почему вы... не сказали об этом на суде? — выдыхает Министр. Его лицо — серого оттенка. — Я бы...

— Потому что не в моей привычке прятаться за спины детей, господин Министр, — сглатываю и слегка сдвигаюсь, чтобы палочка не так сильно упиралась мне в горло. Хотя синяк уже гарантирован.

Шеклболт, опомнившись, убирает палочку.

— Вы не на Гриффиндоре учились случайно?!

— Я училась в Дурмстранге, — поправляю воротник.

— Я сегодня же издам указ о вашем оправдании...

— И на каком основании? — грустно смотрю на потерянного негра. — Только потому, что выяснилось, что я лечила вашу дочь, когда та была в плену? Я лечила многих пленников. Господин Министр, вас не поймут. Я — Риддл. Мой отец был Темным Лордом. Хотите гражданских волнений сейчас, через десять лет после Победы?

— И что вы предлагаете?

— Пусть все идет так, как идет. Проще замять недовольство, что я работаю в Хогвартсе, особенно учитывая, что я там окажусь не в первый раз, чем доказывать недоверчивым, два раза обжегшимся на моем отце обывателям, что я не являюсь продолжателем его дела, и Империуса на вас не накладывала, чтобы заполучить это самое оправдание.

Шеклболт, словно опомнившись, отстраняется от меня и тяжело опускается на стул.

— Гарри... плесни мне чего-нибудь...

Поттер дергается, делает рывок к шкафчику, словно забыв, что он маг, а не маггл. Распахивает дверцы, достает уже почти пустую бутылку с тем самым виски...

— Откуда вы взяли рецепт того... зелья, мисс Риддл? — интересуется министр, выпив за два глотка остатки спиртного.

— Мама научила, — пожимаю плечами.

— А она... откуда взяла?

— Ее звали Елизавета Романова, — поясняю. — И она была колдомедиком.

— Мордредовы штаны... Какого хрена... Риддл, что вам стоило рот открыть тогда, на суде?! И не было бы этого пожизненного! Вы понимаете, что ваше помилование — это невероятнейшее везение?! Учитывая, что Дамблдор во всеуслышание объявил всему Ордену Феникса, что вы переметнулись к Тому-Кого-Нельзя-Называть! Да такой шанс — призрачен даже после целого котла Феликс Фелицис!

Вместо ответа молча сажусь напротив. Гарри Поттер и мадам Помфри исполняют роль сторонних наблюдателей.

— Работайте, где хотите, Риддл, — устало говорит Шеклболт. — Хоть заместителем Поттера. Я подпишу разрешение.

— Спасибо, господин Министр, — киваю. — Мне нравится Хогвартс.

* * *

Помогать с пациентами мадам Помфри мне не удается. Мне необходимо жить в одном доме со своим поручителем, Поттером, а не в Хогвартсе. Поэтому мы сходимся на том, что я буду четыре дня в неделю варить зелья для Больничного Крыла в лаборатории профессора Слизнорта.

Смотрю на пухлого старичка, которого помню сорокалетним мужчиной. Ему уже за сотню. Он едва ходит, редкие волосы стали еще более редкими, глаза подернуты какой-то пленкой.

Старость не радость.

— Лаборатория? Да, конечно... Пойдемте, я покажу вам...

В Хогвартсе две лаборатории — большая и малая. Малая в свое время была вотчиной Снейпа — там он варил только ему ведомые зелья, экспериментировал. В большой же варились зелья для Больничного крыла. Студенты бывали в ней регулярно — драили котлы, резали ингредиенты.

Мне Слизнорт отдает обе.

— Мисс Риддл, да куда мне варить... Мне уроков хватает... Студенты, понимаете... Силы уже не те. Годы...

Киваю, слушая бормотание старика, параллельно разглядывая бардак, царящий в обеих комнатах. Идеальный порядок Снейпа кажется просто фантазией.

Вот на полках стоят уже протухшие флоббер-черви. А это — Мерлин знает сколько лет назад заспиртованные части акромантулов. Тоже испорченные, разумеется. И превратившиеся в труху листья каких-то растений. Каких — понятия не имею.

И палочки у меня нет. МакГонагалл поставила ультиматум — или я буду в Браслетах, или никак. Мадам Помфри ругалась с ней через камин так, что угли летели. Но старую кошку ничто не проняло.

А в Браслетах колдовать попросту невозможно. Даже с палочкой. Ограничивающие Чары третьего уровня — да даже Филч, бывший завхозом в мою бытность преподавателем ЗоТИ четырнадцать лет назад, колдовал лучше, чем я с этими... которые третьего уровня.

Слизнорт бормочет еще минут двадцать, затем уходит с чувством выполненного долга. А я остаюсь в том свинарнике, который он мне оставил.

Убирать без магии — неприятно.

Может, получится кое-что?

— Бини, — зову, вспомнив лопоухую эльфийку, которая прислуживала мне два года. — Бини.

Тишина.

— Бини! — повышаю голос в надежде, что она придет, но ничего не происходит.

Жаль.

— Бини погибла десять лет назад, — раздается рядом скрипучий голос какого-то домовика. Разворачиваюсь, пытаюсь отыскать его глазами, но он невидим. — Не зовите никого из нас. К вам никто не придет.

Кощеевы яйца...

— Да. Я понимаю, — говорю через полминуты в пространство и добавляю, потому что считаю это правильным: — Простите.

В малой лаборатории грязи поменьше. Возможно, потому что тут и пространства меньше. Начну с нее. Быстрее закончу, быстрее начну варить зелья. Мадам Помфри уже выдала мне длинный список всего, начиная от простого Противофурункульного...

...— Рецепт простенький. Справятся даже первокурсники...

...Кажется, я изменила историю...

...и заканчивая Антиликантропным. Его готовить, увы, месяц. И, увы, только после тотальной уборки.

Закатываю рукава, беру в руки котел, которому на ближайшие часы предстоит исполнять роль ведра, и подхожу к крану. Странно, зачем в Хогвартсе канализация? Хотя, возможно, Основатели тогда еще не знали ни Агуаменти, ни Эванеско. Что странно — замок вон какой огромный. На него заклятий хватило, а Агуаменти...

Тряпка находится в одном из углов. Похоже, старая мантия, даже не слизнортовская. Возможно, Снейпа. Пыльная, потертая. Но на тряпки годится.

Раздираю ее на ровные квадраты и приступаю к мытью.

— Мэм? — прихожу в себя от чужого удивленного голоса под ухом. Разгибаюсь, держа в руках грязную тряпку.

Ученики. Четвертый-пятый курс. Двое слизеринцев и один когтевранец. Точнее, когтевранка. Девушка.

— Чем могу быть полезна? — смотрю на растерянных детей. Да, не каждый день можно видеть, как волшебник ползает по полу, аки эльф домовой.

— Эм... мы... мы на отработку, — едва слышно пищит девушка. — Эм... Профессор Слизнорт сказал... что тут... эм... будет мадам Риддл, и... Это вы мадам Риддл?

— «Мисс», — поправляю девушку. — Не «мадам», а «мисс». Увы, за мою жизнь мне так и не довелось побывать замужем.

Ученики косятся на тряпку. Перехватываю их взгляд и швыряю ветошь в котел с грязной водой.

— Курс какой?

— Пятый, — говорит когтевранка.

— Четвертый, — отзываются слизеринцы.

— Вот и отлично, — облегченно киваю. — Значит, годность ингредиентов определять умеете. Видите полки? Все, что испорчено — Эванеско. Все, что годится — сложить отдельно и подписать. Все, что сомневаетесь, несете мне. Ясно?

— Угу.

Ученики разбредаются по тесной лаборатории. Полы мыть мне уже здесь места не хватит, поэтому я опустошаю котел и принимаюсь тоже разбирать ингредиенты на две кучки — на годные и негодные.

Первым на опознание мне приносят нечто зеленое в банке. Долго пытаюсь понять, что же это такое. Или чем было, но память молчит, как партизан. Воняет, разумеется, но компоненты для магических зелий почти все воняют так, что рвотный рефлекс срабатывает нередко. Особенно компоненты животного происхождения.

— Эванеско, — выношу приговор «нечту зеленому».

Затем приносят банку с пудрой из стрекозиных крыльев. Ее я оставляю, потому что стрекозиные крылья не имеют срока годности.

Через три часа лаборатория почти пустеет. На полках сиротливо ютятся горка безоаров, банка со злополучной пудрой и пара сушеных мадагаскарских тараканов. Все остальное оказалось негодным.

Как, скажите на милость, можно было умудриться не запечатать нормально банку с дорогущим молоком единорога, причем поставить ее на полку так, что она протекла, и молоко накапало в коробку с сушеными паучьими ножками, разумеется, испортив их? Когда я нашла и то, и другое, то этот сюрреализм даже не вонял, застыв твердым, словно мраморным, куском.

Одно оправдывает Слизнорта — старый он. Древний, как мамонт.

Учеников долго задерживать нельзя. Они уходят, странно на меня косясь, а я опять возвращаюсь к мытью полов.

Домой... Странно и непривычно называть дом Поттера «домом», но это все формальности. У меня никогда толком не было своего дома. Нет, осталась и хижина Гонтов, и особняк Риддлов... Но эти места никогда не были для меня Домом. Как и хогвартсовские апартаменты, и, тем более, азкабанская камера.

И только оказавшись в своей комнате, я понимаю, как жутко у меня болит все тело. Десять лет безделья в «не особо комфортных условиях», да еще и в моем возрасте...

Доползаю до ванной, набираю горячую воду и с наслаждением погружаюсь в нее. Дать мышцам, отвыкшим от нагрузки, расслабиться...

— Мисс Анна, — рядом материализуется Динни, — вот, выпейте.

— Что это, Динни? — с интересом смотрю на стеклянный пузырек.

— Чтобы ничего не болело, — вздергивает подбородок домовичка. — Мисс Анна так рьяно взялась за работу, но совсем забыла, что она еще очень больная. А Динни помнит об этом. Поэтому Динни попросила у мадам врача зелье для мисс Анны.

Чувствую, как краска заливает мое лицо.

— Спасибо, милая, — забираю пузырек и с наслаждением выпиваю. Вкус, конечно, подкачал, как и всегда...

Тело постепенно охватывает приятное блаженство.

Старость не за горами...

* * *

Первую неделю приходится приходить в Хогвартс каждый день. Утром я выхожу из камина в бывших комнатах Снейпа, где никто не живет — Слизнорт предпочитает светлые просторные комнаты в башне Когтеврана, — и целый день мою, драю, режу, шинкую, тру... И все это без магии. И первым зельем, которое я готовлю, оказывается то, которое мне давала Динни. Без него я бы точно уже умерла от усталости.

А в понедельник ко мне на очередную отработку приходят сразу четверо. Три парня-гриффиндорца с седьмого курса и шестикурсница-когтевранка.

И ее я узнаю моментально. Как и она меня.

— Мисс... Мария... — глаза темнокожей девушки становятся огромными. — Это... вы...

— Мисс Шеклболт, — склоняю голову в приветствии. — Я...

Договорить не успеваю. Когтевранка подскакивает ко мне и заключает в объятия.

— Я... я... Мерлин, мисс Мария... Я...

— Тихо, Мэри... — только и могу произнести. — Мисс Шеклболт...

— Вы живы... Вы...

Гриффиндорцы растеряно взирают на нас.

— Со мной все хорошо, мисс Шеклболт, — кое-как отдираю от себя плачущую от радости девушку. — Успокойтесь.

— Мне... каждую ночь... тогда кошмары снились... А я... знаете, я после... того... да... я вас звала... ну, когда кошмары были... Папа ругался. А я... не маму, вас...

Утираю нос рыдающей когтевранке, вытащив у нее из кармана мантии платок, от чего она расплывается в улыбке.

— Мисс Мария...

— Здесь меня зовут «мисс Риддл», мисс Шеклболт, — поправляю счастливую девушку.

— Мисс Мария... Риддл...

— Анна Мария Риддл... — называю дочери Министра свое полное имя, и тут же от двери, где все еще стоят гриффиндорцы, раздаются дружные вздохи ужаса.

— Риддл... Та самая Риддл?!

Поднимаю голову и пристально смотрю на парней с красно-золотого факультета.

— Да, господа. Та самая.

Ужас сменяется ненавистью.

— Выпустили, значит... Не сдохли... — говорит один из гриффиндорцев, но продолжить ему не дают.

— Заткнись, Грегори! — взвивается Мэри Шеклболт. — Заткнись! Если бы не мисс Мария, я бы тут не стояла! Ты не знаешь! Ты ничего не знаешь! Еще одно слово, я скажу отцу, что ты... И плакала твоя карьера в Министерстве!

— Она была правой рукой Того-Кого-Нельзя-Называть... — перебивает ее Грегори, но тут же получает звонкую пощечину.

— Она. Спасла. Мне. Жизнь, — четко артикулируя каждое слово, произносит когтевранка. — И если твоя тупая башка не в состоянии сообразить, как же такое может быть, то закажи в магазине Уизли себе пару килограммов новых мозгов! Даже резиновые в твоем случае будут полезнее!

Смотрю, как все четверо учеников, забыв про отработку, исчезают из лаборатории, словно аппарировав.

Похоже, флоббер-червей придется шинковать мне...

Червей режу недолго. Спустя некоторое время ко мне в лабораторию залетает директор.

— Здравствуйте, директор МакГонагалл, — киваю взъерошенной женщине.

— Что вы устроили тут, Риддл? — рявкает она вместо приветствия. — Что за мыльная опера?!

«Мыльная опера»? Хм. Какие я узнаю подробности о кошечке... Маггловскими сериалами увлекаемся, значит...

— Просто мы встречались с мисс Шеклболт до сегодняшнего дня, — отвечаю, стряхивая в банку очередную порцию червячных полосок. — И эта встреча ей доставила радость. Полагаю, что радость...

— Послушайте, Риддл. Я — не Дамблдор. Я не позволю ввести меня в заблуждение. Вы мне не понравились еще тогда, когда впервые появились в его кабинете. И если бы не слезные мольбы мадам Помфри, я бы даже близко не подпустила вас к детям. Поэтому прекращайте свои Пожирательские игры...

— Эти игры, как вы изволите выражаться, профессор МакГонагалл, спасли жизнь и подарили здоровье дочери Министра Шеклболта десять лет назад, — голос Гарри Поттера раздается, как гром посреди ясного неба. — И именно эти игры не выдали профессора Снейпа Волдеморту. И именно эти игры позволили ученикам Хогвартса овладеть ЗоТИ на приличном уровне. Мне продолжить перечислять?!

— Дамблдор говорил...

— Да, говорил... Он вообще много что говорил. И нередко совсем не то, что нужно.

— Гарри... послушай, ты... Ты еще молод, ты не представляешь, на что...

— Я — Главный Аврор, профессор МакГонагалл, — Поттер скрещивает руки на груди и пристально смотрит на директора Хогвартса, причем не совсем доброжелательно. — Уж кто-кто, а я прекрасно представляю, на что способны Пожиратели Смерти. И на что способна Анна. И да, мне напомнить, что именно она делилась своей кровью для зелья, которое позволяло мне спать спокойно, а не видеть кошмары на четвертом и пятом курсах?

— Гарри... — на МакГонагалл жалко смотреть.

— Я уже давно не мальчик, профессор, — фыркает Поттер. — Люциус Малфой вообще был правой рукой Волдеморта, но его помиловали и даже оправдали, поскольку он не участвовал в Битве за Хогвартс. Анна тоже не участвовала, но, тем не менее, ее осудили на пожизненное. Мне плевать, что говорил Дамблдор насчет нее, если при этом попирается справедливость.

Хм... развеян ореол великого и любящего деда? Этакого доппельгангера Санта-Клауса?

МакГонагалл сверкает глазами, как натуральная кошка, точно так же по-кошачьи фыркает и, гордо задрав голову, церемонно выходит из лаборатории.

— Кошка, — озвучивает мои мысли Гарри Поттер и поворачивается ко мне. — А все-таки, мисс Риддл, что тут вообще случилось-то?

Рассказ о произошедшем занимает минут пять. Поттер слушает внимательно, а затем произносит:

— Мэри Шеклболт едва не устроила дуэль с Грегори Уотсоном прямо в коридоре. Их поймала МакГонагалл, кое-как выяснила причину и, не разобравшись до конца, помчалась спускать на вас собак. Мисс Шеклболт, возмущенная такой несправедливостью, добежала до ближайшего камина и поставила на уши отца. Министр, ничтоже сумняшеся, буквально пнул сюда меня, как вашего поручителя... Хех.

Сказать нечего.

— Detskiysad, shtanynalyamkah, — говорит Поттер мою любимую присказку, причем по-русски, от чего я давлюсь воздухом.

— Откуда вы это знаете, мистер Поттер?

— А? Так вы постоянно говорили, когда у нас заклятья в Дуэльном клубе получались криво и косо. Кстати, что это обозначает?

Да, только Поттер может делать или говорить что-то, чего не понимает. Поясняю смысл фразы. Поттер согласно кивает головой.

— Да, верно. Именно детский сад... Мисс Риддл... Должно пройти какое-то время, чтобы люди привыкли... Но все равно... Все знают, чья вы дочь.

— Так всегда с теми, кто живет в тени славы своих отцов, какая бы слава ни была, — произношу и мягко говорю Поттеру, как тогда, четырнадцать лет назад: — Все будет хорошо, Гарри. Мы справимся.

— Спасибо, Анна, — произносит он и вдруг фыркает: — Черт, как же все нелепо... Ваш отец был моим злейшим врагом, а вы... вы оказываетесь моей поддержкой даже тогда, когда всё вокруг против вас.

— Жизнь непредсказуема, Гарри, — пожимаю плечами.

* * *

Это небольшое происшествие в Хогвартсе нас непостижимо сближает. Словно не было многих лет, и Гарри — все еще маленький мальчик, который приходит ко мне на беседы, сопровождаемый «Грюмом», прекрасно играющим свою роль подозрительного субъекта.

Отпуск у Поттера заканчивается, и все, что нам остается — это поздние ужины. Он уходит на работу рано, я же являюсь в Хогвартс к десяти. Но при этом в шесть он уже дома, а я иногда задерживаюсь до полуночи.

Поттер имеет привычку много говорить. Он рассказывает, как прошел день. Рассказывает о коллегах, о бумагах, о всевозможных происшествиях. Я слышу упоминания Рона Уизли, который, оказывается, работает под его началом, и Гермионы Уизли, которая была Грейнджер. И много других фамилий — Малфоев, Ноттов, Крэббов, Гойлов, Лавгуд... И много незнакомых.

А в один из вечеров он молчит. Молчит долго, тягуче. Я не пытаюсь его разговорить, понимая, что у него должны быть причины. И когда на тарелке остается совсем немного пасты, Поттер отрывает взгляд от еды и смотрит на меня цепким взглядом.

— Мисс Риддл, — хрипло произносит он, — я вот что подумал...

Наклоняю голову, показывая, что внимательно его слушаю. Мы давно уже зовем друг друга по именам, но то, что Гарри вдруг начал называть меня по фамилии, свидетельствует о его глубоких раздумьях.

— Вы — Мастер Зелий. Вы — колдомедик. Вы — Мастер Боевой Магии и Мастер ЗоТИ... К тому же в вас кровь Слизеринов...

— Верно, Гарри, — говорю, не понимая, куда он клонит.

— Анна... вы можете посмотреть Северуса? В смысле, профессора Снейпа? Нагини была не простой змеей, а магической, и яд у нее... Может, вы сможете придумать, как вывести его из комы?

Откладываю вилку, утираю губы салфеткой.

— Мистер Поттер, я — Целитель, но я всего лишь Сестра-Целитель, не колдомедик. Звание, равное Мастеру, я не получила.

— Но вы прекрасно разбираетесь в Темной Магии... и в Зельях. Понимаете, кроме вас, я знаю еще одного человека, который разбирается и в том, и в том. Но он — как раз и есть профессор Снейп. А в Мунго — идиоты, которые десять лет только и могут, что менять ему рубашки и простыни. Зато они зелья варить могут. В аврорате же мракоборцев — полный отдел, только зелья... они даже Перечного не сварят!

— Можно попробовать, — пожимаю плечами. — Но, мистер Поттер, я не гарантирую...

— Да плевать. Никто ничего не может десять лет. Хуже уже не будет. Когда у вас выходной?

— Послезавтра, — беру в руки чашку с чаем.

— Тогда послезавтра я беру отгул, — кивает Поттер с начальственной резкостью и вдруг, опомнившись, добавляет: — Если вы не против, конечно...

— Не против, — улыбаюсь в ответ.

Навестить Снейпа, оказывается, мы поспешили. Я беспомощно смотрю на его осунувшееся лицо, кажущееся еще более бледным, чем десять лет назад, короткий ежик волос, ничем не напоминающий черные длинные пряди... Он настолько худ, словно у него нет ничего, кроме черепа и кожи, обтянувшей его острые скулы.

И перевожу взгляд на свои Браслеты.

Я не могу ничего. С этими дурацкими замагиченными железяками я — маггл. Я не могу провести даже короткую, поверхностную диагностику. Поттер дергается, протягивает мне свою палочку, но я поднимаю руки, демонстрирую Браслеты.

— Черт... я не подумал, — бормочет он, пряча палочку в наручную кобуру. — Завтра же сниму с вас эту гадость.

— И директор МакГонагалл меня заживо съест, — фыркаю. — Вы же помните, на каких условиях она согласилась...

— Да и плевать. Если что, ее саму Кингсли на место поставит.

— Вам решать, — неосознанным жестом поправляю Снейпу одеяло. — Вы — мой поручитель.

— Вот и отлично, — ободряется Поттер.

* * *

Браслеты, однако, снимают мне только через полтора месяца. Поттер с Министром не мелочатся и инициируют пересмотр моего дела и повторный суд, который еще неделю не сходит с первой полосы «Пророка».

Визенгамот меня оправдывает. Мне даже присуждают компенсацию — около пятидесяти тысяч галеонов.

— Увы, мы не можем вернуть вам палочку, — разводит руками Шеклболт, — ее уничтожили десять лет назад, но... Покупку новой оплатит Министерство!

— Благодарю вас, — киваю.

— Простите, Анна, что так произошло, — добавляет он. — Конечно, деньги не заменят вам утраченные годы...

Опять киваю, вспоминая допрос под Веритасерумом. Оба допроса. Нынешний и тот, что десять лет назад...

«...— Мисс Риддл, вы добровольно приняли Метку Того-Кого-Нельзя-Называть? Напоминаю, только «да» или «нет».

— Да.

— Вы выполняли приказы Того-Кого-Нельзя-Называть?

— Да.

— Вы убивали по его приказу?

— Да.

— Находились ли вы под заклятием Империус или каким-либо другим подчиняющим заклятьем или зельем?

— Нет.

— Нет вопросов...»

«...— Мисс Риддл, расскажите, что входило в ваши обязанности после вашего... хм... когда вы снова начали... эм... когда вы оказались в ставке Того-Кого-Нельзя-Называть в июле девяносто шестого?

— Присмотр за имеющимися пленниками, оказание первой помощи и дальнейшего лечения в случае необходимости, приготовление зелий...

— Почему вы не вернулись обратно в Хогвартс?

— Я не могла.

— Ясно. Когда вы узнали, что мисс Мэри Шэклболт — дочь Министра Магии?

— Недавно, примерно через несколько дней после выхода из Азкабана.

— После нападения на Отдел Тайн... вы хотели вернуться в Хогвартс вместо того, чтобы пребывать в ставке Того-Кого-Нельзя-Называть?

— Да.

— И последний вопрос, мисс Риддл. Убили ли вы кого-нибудь в сражении второго мая девяносто восьмого года, так называемой Битве за Хогвартс?

— Нет.

— Нет вопросов...»

* * *

Палочку приходится покупать в магазине Олливандера. Молодой мужчина, очень похожий на старого Олливандера, долго подбирает мне необходимый инструмент, и, наконец, останавливается на грабе с сердечной жилой дракона. Разве что длина остается прежней — тринадцать с половиной дюймов.

— А что случилось с вашей прежней палочкой? — интересуется мастер.

— Сломали по приговору суда, — делаю пару взмахов, пытаясь приловчиться к новому инструменту.

— Э?! Погодите, вы та самая Риддл, да?!

— Да, мистер Олливандер... кстати, вы посохи делаете?

— М...

— Это несложно. Проще, чем палочку. Мой прежний посох был из английского дуба, но, как мне кажется, древесину придется подбирать заново...

Олливандер судорожно сглатывает.

Да плевать. Я здесь, дай Кощей, последний раз в жизни. Не в Болгарию же мне мотаться — Грегорович все равно давно мертв.

Два часа я втолковываю несчастному перепуганному мастеру, как этот самый посох делать. Посох — не палочка, его даже я могу сделать, но это только в случае крайней необходимости — за мной никогда не наблюдалось способностей к резьбе по дереву, а так же к плотницкому и столярному ремеслу. Еще два часа уходит на подбор древесины.

Как ни странно, английский дуб остается.

Посох оказывается готов через трое суток. Примеряю его в руке, проверяю длину, вес, баланс. Все идеально. Вот что значит — Мастер.

— Спасибо, мистер Олливандер, — киваю. — Вы — достойный продолжатель дела Гаррика Олливандера.

— Спасибо, мисс Риддл... До свидания, — бормочет изготовитель палочек и спешит закрыть за мной дверь.

* * *

За эти три дня, пока делался мой посох, я пыталась решить жилищную проблему. То имущество, которое досталось мне и Тому от Поттеров, уже давно потрачено, французское наследство разошлось по другим родственникам — спасибо деду, б...ь. Остается только дом Риддлов и обиталище Гонтов.

Заросшее бурьяном и кустарником место, на котором когда-то стояла лачуга Гонтов, для жизни непригодно. Как и развалины на месте Риддл-хауса. Антимаггловские чары давно выветрились, как и Охранные, которые были установлены много лет назад.

— Вы хотите купить этот участок? — ко мне спешит толстенький маггл в джинсах. — Не советую. Владельцев днем с огнем не сыскать. Пропали много лет назад...

— Мне незачем его покупать, — смотрю на остов дома с провалами окон. Похоже, здесь когда-то был пожар. — Моя фамилия Риддл.

— Риддл? — хмурится толстячок. — А... так... погодите, так это был ваш дом? Эм...

— Как давно он сгорел? — интересуюсь.

— Шесть лет назад... Но страховая компания, полагаю, возместила...

Какая, к Кощею, страховая компания... Постройка нового дома мне обойдется... да, недешево.

Но хочу ли я восстанавливать эти руины?

Поднимаю палочку. Пиро Инферно — хорошее заклинание. После него не остается ничего, даже углей. Только пепел.

* * *

Поттер вылавливает меня в «Дырявом котле».

— Анна, простите... Я ждал вас дома...

— Я посчитала неудобным пользоваться и дальше вашим гостеприимством, Гарри. Вы больше не мой поручитель, поэтому...

Мужчина встряхивает головой. Точь-в-точь, как его прадед.

— Анна, пожалуйста. Вы ничуть мне не мешаете. К тому же... к тому же... я забрал профессора Снейпа.

Чего?!

Поворачиваюсь к порозовевшему Поттеру.

— Поясните, мистер Поттер.

— Я забрал профессора Снейпа из Мунго, — обреченно повторяет Гарри Поттер, словно я не слышала предыдущего предложения.

Вдох, выдох.

— Зачем?

— Ну... Понимаете, там все вокруг желтое, мерзкое... такое противно-лимонное... Я подумал, что ему будет проще выздороветь в домашней обстановке... Раньше я это сделать не мог — Джинни была против. А сейчас... А сейчас у меня даже домашний эльф есть. Благодаря вам, конечно...

— Мерлин великий... Какой же вы гриффиндорец, Гарри, — обреченно опускаюсь на стул за барной стойкой.

— Ну... да и вам будет проще, посмотрите его...

Вдох, выдох.

— То есть, вы хотите сказать, что забрали пациента из Мунго?

— Да.

— Который десять лет провел в коме. Так?

— Так.

— Вы подумали обеспечить ему равноценный уход?

— Эм...

— Пациенту в коме требуется присмотр, мистер Поттер. Понимаете? И очень желательно — круглосуточный. Ладно. Но учитывая, что профессор Снейп в этой коме уже кучу времени, ограничимся минимумом. Вы умеете ухаживать за такими больными?

— Эм...

— Как их кормить, знаете? Владеете специальными медицинскими чарами, перемещающими питание прямо в желудок? Умеете составлять необходимую смесь? Умеете очищать кишечник? Умеете делать массаж, чтобы не атрофировались мышцы?

Поттер уже не розовый — он багровый.

— Гриффиндор — это диагноз, — говорю, едва владея собой. — Ладно. Мордред с вами. Идемте. Посмотрим на нашего больного.

* * *

Снейп ничуть не изменился за эти два месяца. Он все такой же бледный, все так же лежит, не двигаясь. Поттер уложил его в одной из многочисленных комнат. И постельное белье подобрал цветное. Причем расцветка какая-то детская — нежный голубой фон и золотые снитчи.

Смотрю на закрытые глаза Снейпа и достаю палочку.

— Вам повезло, мистер Поттер, что решили обратиться ко мне, — говорю через двадцать минут детального осмотра. — Его можно вывести из комы за полчаса.

— Как?! — Поттер потрясен до глубины души. — Почему же в Мунго...

— Помните, что послужило причиной его комы? — смотрю на шокированного мужчину.

— Эм... его укусила змея...

— Именно. Нагини. Магическая змея моего отца. Магическая, мистер Поттер. Змея.

— И?

— Яд давно уже вышел из организма, — бережно прикасаюсь к рваным шрамам на шее Снейпа. — Но повреждения, нанесенные магией, остались.

— И как их снять?! — Поттер едва не прыгает.

— Парселтанг.

— Чего?!

— Парселтанг, мистер Поттер. А точнее, парселмагия. Магия змееустов. Она сложна, но гораздо более действенна, чем обычные чары. Если, конечно, все сделать правильно...

— Чего?!

Вздыхаю, оставляю очередной глупый вопрос без ответа. Вместо этого наклоняюсь к самому уху Снейпа и тихо шиплю на парселтанге:

— Возвращайся.

Снейп дергается, словно по телу пропускают электрический заряд.

— Возвращайся, — повторяю. — Иди сюда.

Лежащего недвижно мужчину начинает колотить.

— Держите его, мистер Поттер! — перехожу на английский. — Крепче!

Поттер вцепляется в плечи Снейпа, словно в утопающего. Или, наоборот, как утопающий... Неважно.

— Сюда, Северус. Ты нужен здесь. Иди сюда... Иди...

Глаза Снейпа внезапно распахиваются. Он делает судорожный вдох, громкий, хриплый.

— Профессор, профессор... — причитает Поттер, пытаясь удержать уже вышедшего из комы Снейпа.

Теперь можно воспользоваться и обычными чарами...

Взмах палочкой, и Снейп обмякает.

— Что... Нет!!! — истерит Поттер, и я уже жалею, что вообще пустила его в комнату.

— Он спит, Гарри! — пытаюсь объясниться с Поттером, но тот меня не слышит. Закатываю глаза и накладываю на него тоже усыпляющее заклятье. Тот, хрюкнув, словно довольный фестрал, укладывается рядом со Снейпом, закрыв глаза.

Кощеевы яйца...

Снейп просыпается через сорок восемь минут. Поттера рядом уже нет — Динни, ворча, переправила хозяина в его собственную спальню.

— Доброе утро, Северус, — откладываю в сторону учебник Зельеварения за шестой курс Хогвартса.

Снейп не отвечает, лишь бросает на меня странный взгляд.

— Кто... победил? — спрашивает едва слышно.

Не удерживаюсь, чтобы не произнести:

— Наши, Северус. Победа на нашей стороне.

Замешательство в глазах Снейпа дорогого стоит. Особенно это. Особенно учитывая, что он не знает, на чьей я стороне...

Издеваться над несчастным дальше не получается. Распахнув дверь, в комнату вваливается взлохмаченный и растрепанный Поттер и буквально падает на колени рядом с полуживым Снейпом.

— Профессор, вы живы... вы очнулись!!!

— Поттер... — выдыхает Снейп. — Вы... вы убили его?

— Убил, — отдергиваю шторы, впуская в комнату отблески заката. — Мой отец потерпел поражение, Северус. Очередное.

— Как...

— Это не ко мне. Это к Поттеру. Меня там не было. Вернее, была, но понятия не имею, что там происходило — вырубили почти сразу. Очнулась уже в Азкабане. Поэтому...

Поттер, однако, меня перебивает и, захлебываясь, начинает вываливать на несчастного Снейпа целый вагон информации, а я спускаюсь вниз, к камину, чтобы позвать мадам Помфри. Все-таки она колдомедик, а я всего лишь Сестра.

Помфри. Ага, наивная я, наивная. Следом за Помфри из камина вываливаются МакГонагалл, несколько рыжих Уизли, одна нерыжая Уже-Уизли, одна рыжая Уже-Не-Уизли и...

А дальше я сбиваюсь со счета...

Вздыхаю, выхожу на задний дворик. Магглам он не виден, как и весь дом, но посидеть там вдали от примчавшейся суеты — вполне. Сажусь на небольшую скамеечку, закрываю глаза и погружаюсь в звуки позднего вечера.

От наслаждения одиночеством меня отвлекает вежливое покашливание.

— Анна...

Открываю глаза.

— Мисс Риддл... Анна... — передо мной стоит Минерва МакГонагалл, часто моргая. Глаза ее подозрительно блестят, а в руках она теребит кружевной платочек. — Гарри... Гарри сказал, что вы вывели Северуса из комы...

— Как он? — интересуюсь.

— В порядке, — выдыхает директор Хогвартса. — Как обычно. Ругается, особенно на Гарри... Известие о десяти прошедших годах, правда, его шокировало... Анна, простите... Я... я опять... Я опять отнеслась к вам не так... как оно все...

— Тсс... директор МакГонагалл, — шепотом говорю шмыгающей носом пожилой женщине. — Тихо.

— А? — так же шепотом она переспрашивает.

— Послушайте.

— Что? — МакГонагалл вслушивается, пытаясь понять, что я имею ввиду.

— Слушайте. Закройте глаза. И слушайте.

— Что?

Поднимаюсь на ноги, подхожу к растерянной женщине вплотную.

— Что вы слышите, профессор?

— Я...

— Десять баллов с Гриффиндора. Что вы слышите?

И МакГонагалл понимает. Понимает и принимает правила.

— Голоса. Из дома.

— Еще?

— Шаги.

— Еще?

На этот раз она задумывается.

— Ветер.

— Да. Еще?

— Шелест веток...

— Да...

Она продолжает говорить, перечисляя все, что слышит. Я стою рядом, вслушиваясь в ее голос. Наконец, она просто замолкает, продолжая слушать.

— Не нужно лишнего, Минерва. Все, что у нас есть — оно в сердце. У вас доброе сердце. Вы никогда не желали кому-либо зла. Я не в обиде. Я никогда не была на вас в обиде.

— Спасибо... Анна.

— Идите к Северусу. Сейчас вы ему нужны, — слегка касаюсь плеча старой женщины. — Ему нужен кто-то знакомый.

— Но там Гарри...

— Гарри — двадцать восемь. Он взрослый мужчина, и Северусу предстоит привыкнуть к новому Гарри. Как и к молодой миссис Уизли... и мистеру Уизли. И миссис Поттер... понимаете, Минерва? Вы — его связь с прошлым. Как и Поппи... мадам Помфри.

— Вы правы, Анна... Я... я пойду... а вы?

— Я побуду тут.

— Хорошо...

Смотрю вслед уходящей МакГонагалл. Со второго этажа слышится ругань. По всей вероятности — кого-то из Уизли. Потому что их там больше всех.

* * *

Северус плох, хоть и отчаянно пытается изобразить из себя здорового человека. Он лежит, укутанный в теплое одеяло, пьет горячий бульон и ругается на Динни. Динни же в свою очередь ругается на Северуса, очень сильно напоминая мне русских домовиков, которые с хозяевами не церемонятся.

— Понимаешь, я хочу стейк. Стейк! Такое мясо жареное!

— Мистеру гостю нельзя стейк. Только бульон.

— «Мистер гость» уже почти здоров, ему нужен стейк!!!

— Если «мистер гость» съест стейк после десяти лет комы, — вхожу в комнату, то у нас не будет «мистера гостя».

— А вас вообще не спрашивают! — огрызается он в ответ. — Кто вас просил?!

— Гарри.

— Ваш Гарри...

— Он мой настолько же, насколько и ваш, Северус, — щурюсь. — Так что, увы, придется потерпеть.

Вместо ответа Снейп сверкает на меня черными глазами и отворачивается.

— Динни, сходи на кухню, принеси мясного пюре, — говорю, глядя на недовольного Снейпа. — Не стейк, но и не бульон.

Домовичка согласно хлопает ушами и исчезает.

* * *

Снейп выздоравливает долго. Его организм не хочет возвращаться к активной жизни. А еще он очень много вредничает — не дает взять мне кровь для анализа и составления индивидуальных зелий, потом не хочет их пить, ругается на Динни... И на меня.

— Почему вы не можете просто оставить меня в покое?! — в очередной раз слышу вопрос, когда появляюсь в его комнате в один из вечеров.

— Потому что у вас дома некому о вас позаботиться, — просто отвечаю и ставлю на стол поднос. На подносе — зелья, овощное пюре и компот.

— Я сам могу...

— Да, я знаю, — киваю. — Но у других это получится быстрее и качественнее.

— Я вас не просил.

— Мы часто делаем то, о чем нас не просят другие, — пожимаю плечами и беру первый флакон с подноса. — Извините.

— Отстаньте от меня!

— Нет.

Иногда меня заменяет мадам Помфри, когда я задерживаюсь в Хогвартсе допоздна, приготавливая зелья для Больничного крыла и Снейпа. Поттер, если я задерживаюсь, присылает Динни с ужином.

Я постепенно привыкаю к размеренному ритму жизни. Утром навещаю Северуса, отслеживая его состояние. Днем и вечером варю зелья для Больничного крыла, поздно вечером ужинаю с Поттером, иногда к нам присоединяется мадам Помфри.

* * *

Весна. Как же давно я не видела ее...

Смотрю на распускающиеся листочки на ветках. Все дерево словно окутано зеленоватой дымкой.

— Любуетесь? — раздается за спиной хриплый голос.

Снейп.

Оборачиваюсь.

— Да, — коротко киваю. — Просто... я давно не видела весну.

— Я тоже, — Снейп аккуратно садится на скамейку рядом. На нем серый домашний халат, который МакГонагалл привезла из его дома, и черные (разумеется) штаны.

— Даже не верится, что прошло десять лет, — фыркает он через какое-то время. — Чем вы занимались все это время?

— В Азкабане сидела, — пожимаю плечами. — Меня осудили на пожизненное, затем выпустили на поруки, затем оправдали.

— Вот как... Я, каюсь, ждал, что вы выдадите меня своему отцу. Когда Дамблдор сказал, что вы ушли с Лордом... В общем, я должен вас поблагодарить, что не выдали...

— Своих нельзя выдавать, — поднимаюсь со скамейки. — И за это — не благодарят.

И ухожу в дом, оставляя позади растерянного Снейпа.

— Дом надо обновить, — говорит мне Динни. А я сижу на лестнице, сжимая вывихнутую лодыжку. Сегодня проломилась ступенька, и еще повезло, что свернулась только нога, а не моя шея...

— Скажи хозяину, — говорю, размышляя, левитировать ли себя вниз или спуститься прыжками на целой ноге. Надежность ступенек вызывает стойкое сомнение, поэтому решаюсь левитировать. Слетаю вниз, сажусь на последнюю ступеньку и взмахом палочки вправляю себе лодыжку. Она встает на место с противным хрустом. Так, теперь пару Заживляющих, и можно даже обойтись без зелий...

— Говорила. Он не понимает.

— Тогда пойдем, скажем вместе, — вздыхаю. С Гарри, не ведающем о том, какие обязанности на него возложены, как на Главу Рода, хлопот еще будет прилично.

Поттер в это воскресное утро сидит за столом и пьет привычный кофе. Увидев, как я хромаю, он выпучивает глаза и едва не давится.

— Анна, что с вами?

— Лестница, — сажусь напротив. — Дом нужно обновить.

— Его перестраивать нужно, — бурчит Поттер. — С фундамента, блин.

— Это Родовой Особняк, — взмахом палочки наливаю кофе и себе. — Его обновляют Ритуалом.

— Типа как эльфа призвать, да? — догадывается хозяин дома.

— Да, — киваю. — Небольшой Ритуал. Несложный, но очень энергоемкий. Вообще-то в этом должны участвовать все Блэки, но... в данный момент Блэк у нас один, и тот... Поттер-Блэк.

— Нарцисса в девичестве Блэк. Которая Малфой.

— Хм... — вздергиваю бровь. — Можно.

— И Андромеда. Которая Тонкс.

— Можно, — опять киваю.

— Драко получается наполовину Блэк...

— Он Малфой, — качаю головой. — Не подойдет.

— Почему?

Тру лоб и вспоминаю, что должна была объяснить Поттеру правила составления имен еще несколько месяцев назад, но почему-то этого не сделала.

— Забыла, да, — вздыхаю. — Я обещала вам объяснить правила составления имен... В общем, смотрите. Если в Роду рождается Наследник, то он принадлежит Роду. Возьмем... м... для примера Малфоев. Люциус Малфой — только Малфой. Во всех Ритуалах он не имеет двойной фамилии, как, к примеру, вы. Его сын Драко — то же самое. Он только Малфой. Право на фамилию Блэк он получил бы, если бы ваш крестный не оставил бы вам наследства. Тогда Драко мог бы выполнять Ритуалы Рода Блэк, называя себя «Малфой-Блэк», и второй его сын мог бы отречься от Рода Малфоев, чтобы стать Блэком, и возродить этот Род, при этом не заполучив клеймо «предателей крови»... Ну, или если вы безвременно скончались бы, не оставив детей. Это ясно?

— Угу, — кивает Поттер. На его лице отражается работа мысли.

— Далее. У нас есть женщины. Женщины, входя в Род, принимают имя мужа и имя его Рода. Нарцисса — в первую очередь Малфой, и лишь во вторую — Блэк. Она может участвовать в делах Рода Блэк, но только с позволения его Главы, то есть вас, и никогда ни при каких обстоятельствах не может претендовать на Главенство Рода. Она — Нарцисса Малфой. И лишь в Ритуалах Рода Блэк она — Малфой-Блэк. Это ясно?

— Угу.

— Теперь еще дальше. Вы — Поттер. Глава Рода Поттер. Но при этом — вы Глава Рода Блэк. Вроде бы равные статусы. Но вы — Поттер по крови, а Блэк — по магии. Поэтому вы обязаны называть себя Поттер, и в первую очередь вы — Поттер. Если вы где-нибудь в каком-нибудь Ритуале назовете себя Блэк без Поттера или Блэк-Поттер, то станете просто Блэком, а Род Поттер обретет нового Главу — вашего старшего сына Джеймса. Но при этом вы схлопочете клеймо «предателя крови», и все дети, которые родятся у вас после этого, будут с этим клеймом.

— Погодите, а разве «предатель крови» — это не те, кто увлекается маггловскими штучками, как Уизли?

— Если бы это было так, то тот человек, который изобрел «Хогвартс-экспресс», тоже был бы «предателем крови», — фыркаю в чашку. — Это ж бывший маггловский паровоз. К тому же все дурмстранговцы повально стали бы «предателями крови» — у нас в школе половина предметов маггловские. Уизли — это потомки Микаэля Уизли... при рождении Уэзерби. Он женился на маггле Фионе Уизли... и отрекся от Рода, взяв ее фамилию.

— Но Уизли же чистокровные? — непонимающе хлопает глазами Поттер.

— Чистокровными считаются те, у кого нет магглов среди бабушек и дедушек, — поясняю. — Я — полукровка. Мой дед — маггл. Но мои дети были бы чистокровными, если, конечно, у их отца тоже не было бы родителя маггла. Ваши дети, мистер Поттер, — чистокровные. У Уизли то же самое. Внук Микаэля Уэзерби — отец Артура Уизли.

— Э...

— Все не так просто, — вздыхаю, наливаю себе еще кофе.

— А... именно поэтому Крауч постоянно называл Перси Уэзерби! — восклицает Поттер, потирая лоб. — А я не знал... А вы откуда знаете?

— Дед заставлял заучивать родословные многих британских семей, — хмурюсь. — Он же у меня Великий Князь... был. И не только магических, кстати. И маггловских. Хотите, расскажу вам родословную царской семьи Романовых? Или Виндзоров?

— Не надо, — поспешно говорит Поттер. — И вы не забыли?

— Забудешь тут... — делаю глоток. — Мистер Поттер, мне читали эти родословные на ночь вместо сказок. Я училась читать по этим родословным. Я вышивала гербы и вензеля, рисовала генеалогическое древо с того момента, как научилась карандаш в руках держать. Мне не давали это забыть...

— Понял... — кивает смущенный Поттер. — А что дальше с фамилиями?

— Вернемся к Уизли. Молли в девичестве Прюэтт. Пока были живы ее братья Фабиан и Гидеон, она была просто Уизли. После смерти братьев она — Уизли-Прюэтт. Она может выступать в качестве представителя рода Прюэтт... и, по-хорошему, Чарли должен принять фамилию Прюэтт. Как и ваш второй сын должен стать Блэком. Это... это долг перед Родами. Долг Молли и Чарли — возродить Род Прюэттов, так как они — носители крови Прюэттов. Ваш долг, как главы Рода Блэк — возродить Род Блэков. И вашего второго сына.

— Почему второго?

— Потому что Джеймс — Поттер. Впрочем, это может сделать и третий сын, но традиционно делает второй, когда ему исполняется семнадцать. Третий сын должен был бы продолжить Род Эвансов, если бы ваша мать была чистокровной. На вашей дочери такого долга нет — она выйдет замуж и перейдет в Род мужа. Это что касается чистокровных. Теперь перейдем к более сложным моментам — полукровкам. Как определяется имя полукровки.

Поттер ерзает, усаживается поудобнее.

— Я — Риддл. Я ношу имя своего отца, а тот — своего, — продолжаю. — Но мой дед Том Риддл был магглом. Поэтому по-хорошему имя Темного Лорда должно быть Риддл-Гонт. Если бы было наоборот, его мать была бы Риддл, а отец Гонт, то он был бы просто Гонт, без Риддл. Но, увы. Так вот. Риддл-Гонт он не стал, поскольку у Марволо Гонта был сын Морфин, и именно он стал Главой Рода Гонт после смерти Марволо. Морфин умер... дай Мерлин памяти... в девяностом году двадцатого века, а к тому времени мой отец уже находился в развоплощенном состоянии, которое с точки зрения магии равнозначно смерти. Поэтому право на имя Гонтов перешло ко мне, как к единственному живому потомку Рода Гонт. Поэтому мое имя могло бы писаться Риддл-Гонт. Имя отца всегда стоит впереди, неважно, маггл он или маг, кстати. Но я — последняя из семьи Романовых. Моя мать — единственная дочь у своего отца, Андрея Романова, а я — единственная ее дочь. Поэтому мое полное магическое имя — Риддл-Романова-Гонт. Но это только в том случае, если я буду участвовать в Ритуале Рода Гонт. В официальных документах, кстати, меня пишут как Риддл-Романову, потому что мои родители не состояли в браке.

— Кстати, а почему? — интересуется Поттер.

— У моего отца было еще шестеро детей, помимо меня, — улыбаюсь. — И все от разных матерей. Так что...

— ЕЩЕ ШЕСТЕРО?! — подскакивает Поттер с ужасом в глазах и тут же садится обратно, глядя в мое застывшее лицо.

— Их нет в живых уже много лет, мистер Поттер, — говорю, отпивая кофе. — Они... они были убиты по его приказу. Простите...

— Это вы простите меня, Анна... — виновато произносит Гарри и призывает бутылку с коньяком. — Я...

— Неважно... давайте продолжу. Так вот. Если я вдруг выйду замуж, к примеру, за какого-нибудь чистокровного Смита, то я официально перестану быть Риддл, а стану Смит-Романова-Гонт. И фамилия Риддл навсегда сотрется из имен наших потомков, поскольку ни один из потомков Риддлов не сумел очистить свою кровь... в смысле, не родился чистокровным. Первый мой сын должен будет быть Смитом, второй — Романовым, третий — Гонтом. И все. И это было бы даже в том случае, если бы я была чистокровной. Я — женщина. Отсчет чистой крови считается только по мужской линии. Если бы я была мужчиной, и у меня был бы сын — то да, он был бы Риддл. И даже если бы он оставил после себя только дочерей, то второй сын первой дочери стал бы Риддлом... я понятно объясняю?

— В принципе, да...

— Ну вот. Если взять Северуса... в смысле, профессора Снейпа, то он — Снейп-Принц. Фамилия отца всегда идет впереди, как я уже говорила. Его второй сын может стать Принцем. Или второй сын его первой дочери... Принцип прост. Сперва наследует Род отца. Затем тот Род, наследие которого должно быть передано. Обычно это Род матери, как у Молли Уизли. В моем случае сперва наследует отец — Риддл, затем мать — Романова, затем — дед — Гонт. Кстати, если бы родители состояли в браке, то я была бы Риддл-Гонт-Романова. И порядок наследования и составления имени бы изменился.

— Епть... — обреченно произносит Гарри и заглядывает одним глазом в бутылку. — Давайте завтра вы мне расскажете это снова...

— Без проблем, — откидываюсь на спинку стула. — Я понимаю, сложно. Но что будем делать с домом?

— Когда можно будет провести Ритуал этого... обновления?

Выглядываю в окно, пытаюсь разглядеть луну.

— На новолуние. Кстати, новолуние будет на солнцестояние. Если будете привлекать миссис Малфой и миссис Тонкс, то лучше сделать это именно в тот день. Лучше их предупредить заранее.

— Хорошо, я пошлю им сову...

Смотрю на захмелевшего Поттера и вздыхаю, понимая, что составлять приглашения для миссис Тонкс и миссис Малфой придется мне. И заодно показать Гарри, как это делается.

* * *

Профессор Снейп съезжает от нас перед самым Ритуалом. Гарри упрашивает его остаться, но тот, одарив его многозначительным взглядом, отказывается.

— Главное, что он жив и здоров, — кивает Гарри, когда профессор исчезает в камине. — Блин, если бы я раньше знал, что его так легко можно вывести из комы...

— Ну, как говорят русские, «знал бы, где упасть, соломку подстелил». Парселмагия — сложная вещь. Заклинания на парселтанге просты. Точнее, их не существует. Говоришь, что хочешь, но при этом в слова надо вкладывать магическую силу, — качаю головой. — А вот как правильно вкладывать силу... Я до сих пор не умею делать это хорошо. Мой отец не был доволен моими способностями в парселмагии.

— Да? — удивляется Поттер. — А вы можете показать мне что-нибудь еще из нее?

— Могу, — киваю.

— А когда?

— Да хоть сейчас, — улыбаюсь и шиплю на блюдце. Блюдце взлетает в воздух и медленно крутится в воздухе.

— Класс! — восхищается сидящий передо мной Главный Аврор, словно школьник. — А что вы ему приказали?

Опускаю блюдце на стол.

— Вы перестали понимать парселтанг? — склоняю голову на бок.

— Увы... после Битвы при Хогвартсе... Волдеморт убил осколок своей души во мне, и с ним ушел дар змеиного языка.

М-да. Не повезло.

— Сочувствую вам, Гарри, — ставлю чашку на блюдце.

— Да я уже привык, — пожимает плечами Поттер. — А вообще... интересная вещь эта парселмагия. Этому вас учил отец?

— Этому — да, — киваю.

— Интересно, а откуда это он узнал...

Осознание информационно-временной петли заставляет меня задуматься. Действительно, а откуда пришло это знание? Меня научил отец, отца — я... А начало где?

— Действительно, откуда... — смотрю сквозь Поттера.

Загадка. Недаром мы — Риддлы... Кощеевы яйца...

В течение трех дней, сопутствующих Ритуалу, в доме не должно находиться никого, кто не является Блэком. Поэтому я с самого утра отправляюсь в «Дырявый котел», где снимаю комнату. МакГонагалл зовет в Хогвартс, но у меня есть дела.

В городе Коукворте. По адресу «Паучий тупик, 16».

Дом Снейпа чем-то напоминает лачугу Гонтов. Такой же неухоженный. Лет через десять его будет не отличить. Ступаю на крыльцо и стучу в дверь.

Дверь распахивается через несколько секунд, и мне в шею упирается палочка. Знакомая палочка из черного дерева.

— Мисс Риддл, — произносит Снейп обалдело и убирает палочку. — Что привело вас сюда?

— Нам нужно поговорить.

— Откуда вы знаете мой адрес?

— Знаю, — протискиваюсь мимо тощего зельевара в грязную кухню. — Это важно, Северус.

Снейп закрывает дверь, накидывает цепочку, поворачивает замок.

— Говорите.

— Нет, это лучше видеть, — вытаскиваю из кармана думосбор, который мне разрешил взять Поттер из Блэк-хауса, и небольшой флакончик с белесоватыми нитями.

— Что это? — хмурится Снейп.

— Воспоминания. Воспоминания Поттера о том моменте, когда погибли его родители... — говорю и осекаюсь, глядя в темные омуты глаз Снейпа.

— Вон!!!

— Это важно, Северус, — качаю головой. — Прошу...

— ВОН!!!

Вдох, выдох. Очень не хочется напоминать о долге, но...

— Долг, Северус. Я вывела вас из комы. Прошу одного. Просмотрите воспоминания. Точнее, просмотрим их вместе. Вы нужны мне. Я хочу... хочу найти правду.

— Вы...

— Там... там нестыковки. Помогите, Северус... Прошу.

— Вы видели их раньше? — Снейп делает усилие, чтобы не заавадить меня на месте.

— Один раз. Потом я вернула их Гарри, а вчера... он отдал их мне снова. И да, он знает, что я покажу их вам. И он... не против.

— Тогда давайте закончим с этим побыстрее, — Снейп выхватывает у меня пузырек с воспоминаниями, выливает их в думосбор резким движением и ныряет туда. Вздыхаю и ныряю следом.

... — Лили, хватай Гарри и беги!..

... — Только не Гарри!..

... — Отойди, глупая девчонка!..

— Вот оно! — говорю, и дергаю застывшего Снейпа рядом с собой. — Что это?!

Снейп едва осознает происходящее, мертвыми глазами уставившись на сцену с Лили и моим отцом.

— Что это?! — тычу пальцем в дрожащий воздух рядом с кроватью Гарри. — Вы когда-нибудь видели подобное?

На лице Снейпа осознанное выражение появляется через пять секунд.

— Это мантия-невидимка, — кривится он. — У Джеймса была такая...

— Джеймс мертв, его тело на первом этаже, — пытаюсь схватить непонятный воздух, — если это мантия-невидимка, то кто под ней?!

Секунда, и Снейп вываливается из воспоминаний.

Вываливаюсь следом.

— Там был кто-то еще, — бешеными глазами смотрит на меня Снейп и опять ныряет в думосбор.

Чертыхаюсь, ныряю следом.

... — Отойди, глупая девчонка!..

... — Только не Гарри!..

... — Авада Кедавра!..

Зеленый луч заклинания летит в лоб мелкому Поттеру, рикошетит и испепеляет Темного Лорда. Лили очумело хлопает глазами... и ложится рядом, получив точно такой же зеленый луч откуда-то из пространства.

Гарри ревет. Стена рядом разлетается на мелкие кусочки... А неизвестный, укрытый мантией-невидимкой, выходит в распахнутую дверь...

— Лили убил не Темный Лорд, — говорит Снейп, когда мы просматриваем воспоминания Кощей знает в который раз, и, в Кощей знает который раз выныриваем из думосбора.

— Похоже на то, — стискиваю переплетенные пальцы рук. — Лорд до последнего убеждал ее отойти...

Снейп бледен, как мрамор.

— Если бы не это, он бы заметил притаившегося под мантией-невидимкой... кем бы тот ни был...

— ...и все, возможно, было бы по-другому, — заканчиваю предложение.

И больше говорить ничего не приходится. Снейп обессилено садится прямо на грязный пол кухни.

— Столько лет... Я...

— Тс... — касаюсь пальцем губ Снейпа. — Тихо.

— Я... я винил не того...

— Знаю, — сжимаю узкую расслабленную ладонь. — Вы обвиняли Лорда. Что он убил Лили. Но Лорд ее не убивал.

— Кто был под мантией?! — выдыхает Снейп. — Кто?!

— Я не знаю, — отвечаю, помолчав. — И я хочу это выяснить.

* * *

То, что мы видели в думосборе, отправляет Снейпа на больничную койку с сердечным приступом. Мне приходится вызывать медиков из Мунго. Сорок восемь лет, увы, возраст, особенно после десятилетней комы. Особенно для Снейпа, у которого нет примеси крови нечеловеческих существ.

Те, у кого она есть, живут раза в два-два с половиной дольше, чем обычные маги. В сорок я выглядела едва на тридцать. Сейчас мне дают пятьдесят, но только из-за десяти лет Азкабана. Мадам Хуч уже больше ста, но никто этого не знает. Не задумывается, по крайней мере. А я помню, что она преподавала еще до того, как Том пошел в школу. Слизнорт старше Дамблдора, а еще работает. Хагрид проживет лет двести, если не будет пить, как сапожник.

Я даже еще фертильна. Если найду подходящего партнера, то вполне смогу родить пару-тройку детишек. Лет через десять этого, скорее всего, уже не смогу, но сейчас...

Впрочем, сейчас не время думать об этом.

Ритуал Обновления дома проходит у Поттера успешно. Я с удовлетворением разглядываю новые гобелены на стенах, пришедшие на место обоям, ровный паркет, блестящую облицовку камина...

— Какая красота! — вырывается у меня. Стоящий напротив Поттер предсказуемо краснеет.

— Ну... Вот.

Рядом появляется довольная домовичка.

— Дом еще долго будет служить хозяину Гарри и его детям, — вздергивает голову Динни. — Хозяин Гарри сделал все правильно.

— Ну... Миссис Малфой и миссис Тонкс тоже так сказали, — бормочет Поттер и неосознанным жестом ковыряет гобелен на стене. — Я... В общем...

— Вы прекрасно справились, — улыбаюсь и сажусь за стол. Динни тут же ставит передо мной чашку с кофе.

* * *

Снейп появляется в Блэк-хаусе через две недели.

— Поттер, как давно у вас есть мантия-невидимка? — вместо приветствия выпаливает он.

Хм, а что стоило ему послать сову из Мунго?

— Эм... во-первых, здравствуйте, профессор, — Поттер откладывает вилку, которой ел жаркое. — А, во-вторых... с Рождества первого курса. Дамблдор отдал мне ее с запиской.

— С какой запиской?

— Ну... он написал, что мой отец отдал мантию ему незадолго до смерти, и теперь...

— Погодите... мантия была у Дамблдора все это время?

— Ну... да...

— Не мямлите, Поттер! — рявкает Снейп так, что я подскакиваю. — Незадолго до смерти?

— Да, сэр, именно это было написано в записке! — рявкает в ответ точно так же Поттер. — Что-то еще... сэр?

— Я... я так и думал... — Снейп оседает на пол прямо на кухне. — Сколько лет...

— В чем вообще дело?!

Отодвигаю тарелку.

— Помните, я просила вас дать мне ненадолго ваши воспоминания о том дне, когда были убиты ваши родители, Гарри?

— Да, вы брали их в конце июня.

— Мы с Северусом... кое-что выяснили, — аккуратно произношу. — И... это вам не понравится.

— Что именно?

— Полагаю, лучше ему это увидеть самому, — говорю Снейпу и получаю кивок в ответ.

После просмотра воспоминаний Гарри выглядит так, словно увидел привидение. Да оно так и есть, по сути.

— Под мантией был Дамблдор, — говорит он убитым голосом. — Мою мать убил Дамблдор. Не Волдеморт.

— Скорее всего, — соглашаюсь. — Но это тоже не факт. Может, под мантией был кто-то другой.

— Все эти годы... — Снейп вцепляется себе в волосы. — Все эти годы...

Вздыхаю. Да, тяжело пришлось мужику.

— Северус, успокойтесь, — командным тоном говорю несчастному зельевару. — Мне тоже не особо приятно было это узнать.

Снейп замолкает. Молчит и Гарри.

— Существует много способов скрыть правду, — произношу через некоторое время. — Но в любом случае... прошлое не вернуть. Надо жить дальше.

* * *

«Фред Уизли». «Ремус Люпин». «Нимфадора Люпин-Тонкс»...

Шагаю между могил. Огромный белый обелиск с именами погибших, рядом с которым гробница Дамблдора...

Но я знаю имена, которых тут нет. Имена людей, которые давно мертвы, но...

Но их имен здесь нет.

Они на проигравшей стороне.

Подхожу к обелиску, касаюсь пальцами золотых букв. И под самым последним именем вывожу ногтем невидимые буквы.

«Виктор Тодоров Крам».

Витя погиб в тот же день, что и Лорд. Пережил его на несколько минут. Погиб глупо, пытаясь помогать всем и сразу. И лег под теми же завалами, что и Фред Уизли.

Только имя Фреда здесь, на обелиске. А имени Виктора нет. Потому что Виктор был в традиционном плаще и маске Рыцаря Вальпурги. И на его теле обнаружили потускневшую, но различимую Метку.

«Антонин Константинович Долохов».

Антон увидел меня в подвалах Малфой-мэнора совершенно случайно. Увидел... и едва не задохнулся, узнавая. Узнавая не Анну Риддл, но Анну Монро.

Лорд, конечно, был недоволен. Но Антон сумел убедить его, что эта тайна уйдет с ним в могилу.

Она и ушла.

«Беллатрикс Адара Лестрейндж».

Сумасшедшая. Безумная. Фанатичная.

Влюбленная в Лорда всей своей душой.

Как и Барти Крауч-младший...

Делаю движение, словно стираю написанное, хотя никаких следов здесь не останется. Эти имена только в моей памяти.

Имя Барти на обелиске я не вывожу.

Как-то незаметно получается, что я вживаюсь в Блэк-хаус. Даже не возникает вопроса о моем переезде.

Директор Хогвартса отправляет в отставку древнего профессора Слизнорта и берет на должность профессора зелий опять Северуса. Бедный Слизнорт. Все никак отдохнуть не дадут. И бедный Северус. Похоже, он приговорен учить детей...

Гарри по-прежнему ходит на работу в аврорат, я же занимаюсь зельями. Северусу сложно варить зелья и преподавать — возраст, да и десять лет в коме тоже сказываются.

Иногда Снейп заглядывает к нам на ужин в какой-нибудь выходной. Те воспоминания Гарри о смерти его родителей словно убрали какой-то барьер между двумя мужчинами, и они вполне мирно общаются.

В начале октября Поттер приволакивает из аврората целый сундук каких-то свитков, книг, тетрадей и других записей, вываливает это все в своей комнате и погружается в какое-то исследование. На работу он ходить перестает.

Я не вмешиваюсь, но через три дня Поттер сам зовет меня.

— Анна, вы же специалист по Темным Искусствам, да? — утвердительно «спрашивает» он меня. — Вдобавок разбираетесь в Ритуалах...

Вздыхаю, улыбаюсь.

— Гарри, я не такой уж и большой специалист во всем вышеперечисленном... но чем смогу, помогу.

— Эм... это связано с моей матерью... Дамблдор говорил, что меня защитила сила ее любви и связанный с этим ритуал... но вот какой...

Вздыхаю еще раз.

— Гарри. Много матерей умирало в стремлении защитить своих детей. Многие из них были магами. Но сколько младенцев спаслось таким чудесным образом?

Поттер молчит, лишь смотрит на меня взглядом, в котором постепенно проступает понимание... и обреченность.

— Не было никакого ритуала, да? — убито спрашивает он. — Черт... даже тут Дамблдор...

— Ну... как сказать... — подвигаю себе пустой стул, переложив с него пару свитков на стол. — Был Ритуал. Но... но не этот. По правде сказать, похожего ритуала вообще не существует. А если бы и существовал, вряд ли ваша мать знала бы о нем — она ведь магглорожденная. А магглорожденные почти не знакомы с Ритуальной практикой... Так, это я уже отвлеклась. Тот Ритуал, который вас защитил... Когда-то двое семикурсников Хогвартса Айзек Смит и Карлус Поттер покусились на жизнь одиннадцатилетнего мальчика...

— Карлус Поттер? Мой дед? — хлопает глазами Гарри.

— Да, Гарри.

— И что он сделал? Кто был этот мальчик?

Смотрю укоряющим взглядом.

— Мистер Поттер, а я о чем сейчас вам рассказываю?

— Ой, простите, Анна... — краснеет сидящий передо мной мужчина, словно школьник.

— Они заманили его на Астрономическую Башню и столкнули оттуда. Может быть, вы не знаете, но она была надстроена после того, как Основатели наложили чары на Хогвартс, в том числе и Директорские — те, что оповещают действующего директора о всех событиях в школе. Поэтому только там убийство могло остаться нераскрытым, и только так его можно было выдать за несчастный случай. Но мать мальчика сумела его спасти. Ваш прадед Дэмьен Поттер купил жизнь своего сына Карлуса, а та женщина принесла клятву, что ни она, ни ее сын не причинят вреда Главе Рода Поттеров и его Наследнику, за исключением угрозы их жизням или благополучию...

— Что значит «купил»? — опять перебивает меня Поттер.

— Покушение на жизнь — штука серьезная, — поясняю. — Если бы убийство состоялось, то вступила бы в свои права кровная месть. Знаете, что это такое?

— Ну...

— Тогда были более суровые законы, мистер Поттер, — смотрю на внимательно слушающего меня Гарри Поттера. — Восемьдесят лет — большой срок. Ни один аврор, ни один волшебник, не обязанный защищать Поттеров, не смел бы вмешаться в кровную месть. Но имело место всего лишь покушение. Поэтому мать мальчика имела право на виру. Вира — это плата. Понимаете?

— Ну... Да. Я пару раз сталкивался с подобными преступлениями...

— Тогда это не было преступлением, мистер Поттер, — качаю головой. — Тогда та женщина была в своем праве. В случае Карлуса Поттера вирой должен был стать их поединок до смерти. Его или ее. Его — потому что он был уже совершеннолетним, и ее, потому что ее сын был еще мал. Но ваш прадед заплатил большую сумму, чтобы поединка не случилось. Купил жизнь вашего деда и его потомков. Понимаете?

— Да... А насколько большая сумма? И как это связано с тем, что я выжил после нападения Волдеморта?

— Большая, мистер Поттер, — отвечаю. — А как связана... Того мальчика звали Том Риддл. Том Марволо Риддл.

Едва я произношу последние слова, как у Поттера начинается форменная истерика. Он вскакивает со стула и начинает носиться по комнате!

— Черт! Модрдредовы кальсоны! Мало того, что меня едва не убил Волдеморт, так еще состояние моих предков ушло этому уроду!!!

Терпеливо жду, пока Поттер швыряет толстые книги и пергаментные свитки в стену.

— Успокоились? — интересуюсь, когда мужчина садится на стул, тяжело дыша. — Я могу пояснить?

— Да... Простите, Анна.

— Бывает, — согласно киваю головой. — Мистер Поттер. Я понимаю, что это неприглядная новость. Но попробуйте посмотреть непредвзято. Как аврор. Как Главный Аврор. Двое великовозрастных оболтусов сталкивают с Астрономической Башни ребенка. Который даже письма из Хогвартса не получил. Двести пятьдесят футов, мистер Поттер. От ребенка должно было остаться мокрое место. Как бы вы повели себя, если бы на месте Тома был бы ваш сын?

— Я бы... Я бы их...

— Вот и мать Тома Риддла так поступила. Но при этом она отказалась от поединка, приняв виру, и принесла клятву, что ни она, ни ее сын не причинят вреда Поттерам. Ваш отец погиб, потому что напал на Волдеморта первым — клятва расценила это как прямую угрозу жизни. А вот крохотный мальчик в кроватке, по всей видимости, угрозы не представлял, несмотря на пророчество Трелони. Вот и схлопотал мой отец собственной Авадой... Но, как говорится, durakamzakonnepisan.

— А?

Перевожу русскую поговорку на английский, от чего Поттер фыркает.

— Да уж...

Поднимаюсь на ноги, уже собираясь оставить Поттера наедине с его пергаментами и книгами, как тот вдруг вскидывает голову.

— Погодите... Том Риддл же был сиротой?

Откуда он об этом знает?!

— Вы знаете об этом? — удивленно гляжу на Поттера и сажусь обратно. — Откуда?

— Погодите... — мотает он головой. — В вашем рассказе нестыковки. Откуда взялась мать Риддла, если он — сирота? Меропа Гонт умерла при родах. Это раз. Во-вторых, что делал Том Риддл в Хогвартсе, если, по вашим же словам, он даже письма еще не получал?

— У Тома была приемная мать, — отвечаю через некоторое время. — Она забрала его в одиннадцать лет из приюта. И она преподавала ЗоТИ в Хогвартсе. Поэтому Том жил с ней там девять месяцев до поступления в школу.

Поттер погружается в глубокую задумчивость. Я какое-то время сижу рядом, но поняв, что Поттер меня не видит и не слышит, тихонько выхожу из комнаты.

* * *

— Ее звали Анна Монро? — вместо приветствия говорит мне Поттер через неделю, когда я выхожу из камина на кухне. Какое-то время хлопаю глазами, пытаясь сориентироваться в ситуации, затем киваю.

— Да.

— Монро... Французы. Ваша бабка — Монро. Мать вашей матери, жена вашего русского деда. Верно?

— Да, — киваю.

— Анна Мария Монро дочь вашего прадеда от первого брака. Закончила Дурмстранг в тринадцатом году двадцатого века. После этого исчезла... до тридцать шестого года. В тридцать шестом году летом сдает экзамены на звание Мастера ЗоТИ, затем устраивается на работу в Хогвартс. Становится деканом Слизерина... но нигде нет упоминания, что у нее был ребенок. Тому Риддлу письмо принес Дамблдор. В приют. Летом тридцать восьмого года. Анна, не смешно, на самом деле. Возможно, это забавно — приписать подобные отношения с будущим Волдемортом женщине, которая погибла в сорок третьем, сорвавшись с той самой Астрономической Башни...

— Почему вы считаете, что я лгу? — перебиваю злого Поттера.

— Дамблдор оставил мне воспоминания, — барабанит по столу мужчина. — Там четко видно, как он приходит в приют. Как разговаривает с Томом. И как отдает ему письмо. Вдобавок, даже если мы внезапно и поверим в то, что мисс Монро опекала Тома, она никак не имела права на кровную месть или виру, поскольку не являлась кровным родственником Тому. Поверьте, Анна. Я проверил — Монро породнились с Гонтами только в вашем поколении. До этого никаких связей. Анна, что за игру вы ведете?

Блин. Вот что значит — Главный Аврор. Ищейка. И опыт у него неплохой. Кошусь на кончик палочки из остролиста, замерший в метре от меня. Но что за воспоминания, где Дамблдор приносит письмо Тому? Я его лично отдавала. Сидя у себя в комнатах.

— Расспросите тех, кто был в то время в Хогвартсе, — аккуратно произношу. — Тех, кто помнит Анну Монро и Тома Риддла.

— Кого? Это было семьдесят лет назад!

— Профессор Слизнорт, мадам Хуч, — называю имена. — Мадам Помфри.

Поттер встает из-за стола, делает короткий взмах палочкой, и меня окутывают какие-то чары. Достаточно неприятные — окружающее воспринимается, словно сквозь плотную дымку.

— Идемте.

И вталкивает меня в камин, едва успев произнести: «Больничное крыло Хогвартса!»

Из камина я вываливаюсь, пребольно ударившись локтем о какую-то железку. Проклятая дымка вдобавок замедляет движения.

Мадам Помфри на своем месте. Она хлопочет над каким-то студентом, лежащем на койке.

— Добрый вечер, мадам Помфри, — здоровается Поттер.

— О, Гарри. Здравствуй, здравствуй, — кивает колдомедик, не оборачиваясь. — Погоди, я скоро... Подожди меня за дверью...

Поттер кивает и выволакивает меня за эту самую дверь.

Мадам Помфри появляется через несколько минут. Она моет руки, поворачивается к нам и вздрагивает.

— Что? — хмурится Поттер.

— Эм... нет, ничего... просто Анна мне кое-кого напомнила... Что ты хотел, Гарри?

— Хотел спросить вас о кое-ком, — наклоняет голову Гарри Поттер... нет, аврор Поттер. — Об Анне Монро.

Мадам Помфри смурнеет.

— Профессор Монро... да, я помню ее. Хорошая женщина была. И уроки у нее были увлекательные, хотя я была всего на двух... Жаль, что так погибла... глупо. Анна мне сейчас, кстати, именно ее напомнила...

— У нее были дети?

Этот вопрос вообще портит колдомедичке настроение. Она долго молчит, перебирая склянки. Я уже начинаю недоумевать, как Помфри хрипло произносит:

— Да. У нее был сын. Он пошел на шестой курс, когда я только поступила в Хогвартс. Не знаю, откуда ты узнал об этом, Гарри... Хотя уже сколько лет прошло...

— Как его звали? — аврорским голосом спрашивает Поттер.

Мадам Помфри ставит на полку очередную пробирку, при этом умудрившись едва ее не разбить.

— Это важно? — интересуется она раздраженно.

— Да, — твердо отвечает ей мой конвоир.

— Том Риддл.

Поттер открывает рот, чтобы что-то сказать, но мадам Помфри уже начинает говорить. Быстро, отрывисто.

— Да, Гарри. Именно Том Риддл, который стал Тем-Кого-Нельзя-Называть, и которого ты убил... Именно тот Том Риддл, который убил твоих родителей...

— Спасибо, мадам Помфри, — вежливо отвечает Поттер, перебив колдомедичку, и дергает меня за руку. Причем его цепкие пальцы сжимают мое предплечье именно в том месте, где у меня Метка.

Вот зараза...

* * *

К мадам Хуч мы отправляемся утром. Причем преподаватель полетов все так же страдает алкоголизмом, как и семьдесят лет назад. Утро — а она уже под градусом. Поттер задает ей вопросы про Анну Монро, но она не слушает, а пристально смотрит на нас своими желтыми глазами. Хотя нет, не на нас. На меня.

— Вы очень похожи на профессора Монро, — говорит она мне вместо ответа на вопросы Поттера, которыми тот засыпает ее. — Впрочем, ничего удивительного — вы ведь приходитесь ей внучкой. Или нет? Хотя...

— Как звали сына Анны Монро? — пытается добиться ответа Поттер от пьяной Хуч.

— А? — говорит пожилая женщина. — Томми. Томми Риддл. Летать ненавидел. Я потому его и помню. На метлу было силком не загнать. Хотя мать у него была чудесной женщиной... Вы не знаете, а я помню, как она умудрилась «Чистометы» всей слизеринской команде за неделю добыть... Да вы видели эти метлы. До сих пор студенты на них летать учатся... Они через двадцать лет общешкольными стали... Дамблдор отдал их... А слизеринцы...

— Идем отсюда, — брезгливо морщится Поттер и опять дергает меня за руку.

Мы вываливаемся из воняющей перегаром комнаты мадам Хуч.

— Полагаю, Слизнорт скажет то же самое, — через полминуты говорит Поттер, когда мы удаляемся на некоторое расстояние. — Но... я же четко видел, как Дамблдор принес письмо Тому Риддлу... в приют...

— Знаете, чем отличаются воспоминания из думосбора от воспоминаний, которые можно увидеть при помощи Легилименции? — интересуюсь у Поттера.

— Нет, — подозрительно косится он на меня.

— Воспоминания из думосбора легко изменить, — грустно смотрю на Главного Аврора. — А то, что в голове — невозможно.

Поттер смотрит на меня, как на врага.

— Вы хотите сказать... что Дамблдор подделал воспоминания?!

Вместо ответа повожу плечами.

— После того, что мы оба видели в ваших воспоминаниях...

— Идем к его портрету!!! — рычит Поттер и рвется вперед. Едва поспеваю за ним — чары с меня он так и не снял.

Горгулья у входа отпрыгивает, едва мы оказываемся рядом. МакГонагалл, когда дверь ее кабинета распахивается, подпрыгивает, точно кошка, очумело хлопает глазами.

— Здрасте, профессор, — бросает Поттер и поворачивается к портрету Дамблдора. — И вам того же, профессор Дамблдор.

А вот Дамблдор не столь благожелателен. Он буравит нас обоих колючим взглядом, затем, что-то решив для себя, кивает Поттеру в ответ.

— Добрый день, мой мальчик.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — повинуясь тычку Поттера, произношу.

— Анна... — вздох портрета кажется сочувствующим. — Вас выпустили?

— Даже оправдали, — щурюсь.

— Кто такая Анна Монро? — перебивает нас Поттер.

Дамблдор непрост. Он смотрит на нас изучающим взглядом, а затем просто уходит за раму.

— Профессор Дамблдор!!! — возмущается мой конвоир. — Эй...

— Он не ответит, — качает головой Армандо Диппет из соседней рамы.

— А вы? — с надеждой смотрит на него Гарри Поттер.

— И я, — фыркает покойный директор. — Гарри Поттер, у вас есть все ответы. Рядом с вами.

И тоже скрывается за рамой.

Поттер смотрит на меня.

Я смотрю на него.

Видимо, десять лет работы в аврорате все-таки сказались на его... уме. Причем положительно.

Или я ошибаюсь?

— Так куда пришло письмо Тому Риддлу? — Поттер шипит, словно на парселтанге, наклонившись над моим лицом. — Кто его принес ему?!

Забытая МакГонагалл тихо ахает в углу.

— Смотрите, Поттер, — отвечаю и открываю свое сознание. Не все, а тот момент, где Том разрезает конверт и достает листы пергамента. Заклинания «Легилименс!» я почти не слышу...

«...адрес на конверте: «Хогвартс, комнаты декана Слизерина. Тому Риддлу»...»

«...я, моложе на двадцать лет...»

«... — Правда, мы купим все по списку?..

— Разумеется, Том...»

— Не верю... — шепчет Поттер, убрав палочку. — Еще!

«...— Отсюда, — смотрю ребенку в глаза. — Я забираю тебя. К себе. Домой.

— Навсегда? — в глазах Тома проскальзывает недоверие.

— Да, — киваю. — Навсегда...»

Поттер бледен, словно мрамор.

— Откуда у вас эти воспоминания? — выдавливает он. — Кто вам их отдал?!

— Воспоминания невозможно сохранить в памяти, если они не принадлежат самому человеку, — смотрю в изумрудные глаза. — Дамблдор посчитал меня предательницей, потому что в тот день, когда была битва в Отделе Тайн, меня перекинуло на шестьдесят лет назад в прошлое. Да, это считается невероятным, но... Мистер Поттер, это магия. Случайное заклятье отбросило меня на шкаф с хроноворотами. Они разбились, и это создало некую аномалию...

— Причем здесь это?!

— Вы не поняли, мистер Поттер? — фыркаю. — Я и есть Анна Монро.

И мне в лоб прилетает вспышка.

Последняя мысль: «Хорошо, что не зеленая...»

* * *

В себя прихожу в том же директорском кабинете, связанная по рукам и ногам. МакГонагалл сидит рядом, смотря на меня таким взглядом, каким смотрят на собственного ребенка после известия, что именно он убил своего младшего брата.

— Профессор МакГонагалл решила дать вам возможность объясниться, — ледяным голосом произносит Поттер из-за моей спины.

— Все просто, — вздыхаю. — Прошлое изменить нельзя. А я пыталась.

— Вы воспитали Волдеморта!

— Я воспитала Тома Риддла, — поправляю. — Мистер Поттер, профессор МакГонагалл. Вы можете мне не верить. Когда я оказалась в тридцать шестом году... Я пыталась найти своего отца. Я хотела узнать, с кем он живет. Познакомиться с его семьей... Кощеевы яйца, понимаете, мой отец никогда никому ничего не рассказывал о своем детстве. Даже своим детям. Никому. И я посчитала, что это уникальная возможность узнать деда с бабкой...

— И что, узнали? — фыркает Поттер.

— Нет, — хмурюсь. — Двадцать пятого декабря тысяча девятьсот тридцать седьмого года адрес, который проявился в Свитке Хогвартса напротив имени «Том Риддл» был адресом маггловского приюта. Я пошла туда. Я не смогла удержаться.

— И вы решили забрать его оттуда, — голос Поттера сочится ненавистью. — И воспитать Темного Лорда!

— Да какой, к Кощею, Темный Лорд! — не выдерживаю. — Он был ребенком, Гарри! Он был затравленным ребенком, которого все ненавидели! Все мои мысли улетучились, когда я увидела его! Я решила его забрать, потому что... потому что... потому что я женщина, мистер Поттер! А он был ребенком!

— Вы. Воспитали. Волдеморта! — рявкает Поттер.

— Прошлое изменить нельзя, — вдруг подает голос МакГонагалл. — Что бы мы ни творили в прошлом, оно не влияет на будущее. Потому что оно уже предопределено.

— Именно, — киваю. Веревки больно впиваются в тело, и я слегка ерзаю, пытаясь принять позу поудобнее. — Мистер Поттер. Мое появление в прошлом уже было записано на Полотне Судьбы. Что бы мы ни делали. Судьба предопределена.

— Если бы мы не вернулись в прошлое с Роном и Гермионой, — возражает Поттер, — Клювокрыла бы казнили.

— Ваше возвращение было уже прописано, — улыбаюсь. — Понимаете? Любой человек сто лет назад живет, не зная своего будущего, при этом искренне думая, что действует свободно, но вы, оглядываясь на него, видите все, что он совершил за свою жизнь. Вы знаете, что он совершил в десять, двадцать, тридцать лет... Так и тут. Вы думали, что действовали свободно. Но в Полотно Судьбы было вписано именно ваше возвращение и спасение гиппогрифа. В тот момент вы не знали, что произойдет. Но сейчас вы знаете каждый момент того отрезка событий. И тут так же. Я думала, что у меня получится. Что я сумею подарить ребенку, который стал в том времени моим сыном, любовь, которой он был лишен, и что сумею не дать ему стать тем злом, которым он стал. Но... прошлое предопределено, мистер Поттер. У меня бы не получилось. Я просто исполнила то, что было прописано.

Поттер обхватывает голову руками, а МакГонагалл внезапно кивает:

— Да, мы проходили это... давно, правда... Кстати, я знаю о вас... точнее, об Анне Монро... Слизеринцы долго еще вас вспоминали... до пятидесятого года, наверное, пока не выпустились последние, кто помнил вас... живой... эм... ну... вы поняли...

Лицо Поттера нежно-зеленого цвета.

Вздыхаю.

Поттер закрывает от меня Блэк-хаус. МакГонагалл великодушно соглашается приютить меня в Хогвартсе, выделив мне все те же комнаты, в которых я жила и семьдесят, и четырнадцать лет назад.

Даже чайник все тот же. Со вмятиной. Как он уцелел одиннадцать лет назад...

А тридцать первого октября ко мне в комнаты заваливается Снейп. Пьяный, что медведь из цыганского цирка. И с бешеными глазами.

— Я не могу, Анна! — выпаливает он. — Я...

И опускается прямо на ковер. Его плечи начинают мелко сотрясаться в беззвучных рыданиях.

Смотрю на потерянного мужчину, вздыхаю, затем сажусь рядом, аккуратно подернув мантию.

— Северус, — тихо касаюсь плеча. — Северус, не казни себя.

Я знаю, что его гложет.

— Я предатель, — говорит он едва слышно. — Я... Все эти годы я был уверен, что это был Лорд... А он... он выполнил свое обещание. Он... А ее убил этот...

— Тс... — говорю на ухо Снейпу. — В любом случае, ты был на правильной стороне.

— Я... Анна, я каждый день прошу прощения у Лили. За то, что... это все... За...

Поднимаюсь на ноги. Сейчас Снейпу может помочь только одно...

Не забыть наложить Протрезвляющее. Правда, я его знаю только на парселтанге, и после этого Снейп месяц напиться не сможет, но плевать.

— Покажете, где могилы Поттеров? — спрашиваю, когда в глазах Снейпа исчезает опьянение.

* * *

Кладбище в Годриковой Лощине — тихое и спокойное. Как, впрочем, и все кладбища. Хотя четырнадцать лет назад кладбище в Литтл-Хэнглтоне не было такое тихое и мирное...

Но ладно. Это все лирика. А я иду вслед за Снейпом, который ведет меня к могилам Джеймса и Лили Поттеров.

На могилах предсказуемо обнаруживается Гарри Поттер. И тоже пьяный, как Снейп, завалившийся ко мне в комнаты.

Хех. Похоже, у меня появилась новая присказка: «Пьяный, как Снейп».

— Вечера, мистер Поттер, — говорю пьяному Поттеру.

— Угу, — отзывается он, поднимая на меня осоловевшие глаза. — А... пррррт, Снп.

Смотрит на меня, а «привет, Снейп»? Эх, что с людьми алкоголь делает...

— Вечера, мистер Поттер, — отзывается на подобное «приветствие» мой спутник.

— О! Ага... — Поттер продолжает что-то бормотать, а я незаметно накладываю на него слабенькие Протрезвляющие. Насколько это возможно на парселтанге. Пара недель трезвой жизни все же не месяц. Сейчас Поттер начнет постепенно становиться адекватным.

Так и происходит. Минут через тридцать его бормотание затихает, а потом он поднимает на нас вполне осмысленный взгляд.

— Что вы здесь делаете?

Пожимаю плечами.

— То же, что и вы.

— Убирайтесь.

— Нет.

Поттер выхватывает палочку и упирает мне ее в грудь. А я смотрю в глаза Поттеру.

— Гарри... — улыбаюсь краем рта. — Хочешь убить? Давай. Два слова. Тебя оправдают. Метка на моей руке оправдает кого угодно. Особенно тебя. Никто не будет сомневаться, что ты был в своем праве.

— Ты...

— Я, Гарри. Давай же. Ты ведь ненавидишь меня. Ненавидишь за то, что я разрушила твой мир. Мир, в котором ты мстил моему отцу за своих родителей. Мир, в котором Том Риддл не знал любви. Мир, в котором все однозначно: черное — это черное, а белое — белое...

— ЗАМОЛЧИ!!!

Замолкаю. Поттер вцепляется в волосы и протяжно стонет.

— Мерлин, как же... Почему, почему это все...

— Мир далеко не черно-белый, Гарри, — мягко говорю растрепанному Поттеру. — Но сегодня... я могу сделать для тебя кое-что.

— Что?! Вы можете вернуть мне моих родителей?

— Вернуть — нет, — качаю головой. — Но... Гарри...

— ЧТО?! — резко спрашивает Поттер. — Что еще, профессор Риддл?! Сколько же можно...

— Пойдем... — протягиваю руку. — Покажу тебе кое-что.

Поттер колеблется, но Гриффиндор — это диагноз. Он протягивает мне руку в ответ.

— Аппарируем к Запретному Лесу, — говорю больше для Снейпа. Потому что это будет и для него.

Снейп появляется практически сразу после нас. Поттер смотрит на меня выжидающе, я же смотрю в сторону Запретного Леса.

— Акцио Воскрешающий Камень! — вытягиваю руку в сторону темной кромки крон деревьев.

Несколько секунд ничего не происходит, но затем мне в руку прилетает небольшой темный камень.

— Как вам это удалось? — изумляется Поттер. — Я пробовал, но Воскрешающий Камень не отзывается на Акцио!

— Я — потомок Кадмуса Певерелла, — поясняю. — Я — законный владелец Камня. Я всегда знаю, где он, и он всегда откликнется на зов своей хозяйки. Точно так же, как твоя мантия всегда будет откликаться на твой призыв. Ну, или твоих детей, когда ты передашь ее им.

— А палочка? В смысле — Бузинная, — задает логичный вопрос Гарри. Стоящий рядом Снейп едва не закатывает глаза. Если бы он мог не сдерживаться, точно бы съязвил чего-нибудь.

— Антиох Певерелл умер, не оставив потомков, — повожу плечами. — Поэтому Старшая палочка служит тому, кто победит ее предыдущего владельца. Все просто. А теперь...

Поттер подбирается. Я же сжимаю Камень... и перед нами оказываются две призрачные фигуры.

— Мама... папа... — выдыхает Гарри.

— Лили... — точно так же выдыхает рядом Снейп.

— Гарри, Северус... — призраки смотрят на стоящих рядом со мной мужчин, затем переводят взгляд на меня. — Анна...

Киваю давно умершим людям и отхожу подальше в сторону. Я здесь лишняя.

* * *

Гарри и Северус возвращаются после беседы со странным выражением на лицах.

— Мне нужно подумать. Простите, Анна, — бросает мне Поттер и тут же аппарирует прочь. Смотрю на взметнувшиеся листья на месте, где только что стоял Гарри.

— Я думала, что беседа с родителями... поможет Гарри принять правду, — тихо говорю Снейпу, который стоит за моим плечом.

— Она помогла, — бархатный голос действует успокаивающе. — Мальчик в кои-то веки догадался задать правильные вопросы... И убедился в правоте ваших слов. И я... я полагаю, что он согласится.

— Согласится? — переспрашиваю. — На что?

Снейп делает шаг и оказывается напротив меня. В неярком лунном свете вижу его расширившиеся от удивления глаза.

— Выполнить просьбу... его родителей.

— Просьбу? — смаргиваю. — Какую просьбу?

Стоящий напротив меня мужчина отступает назад, дергает головой.

— Вы не знаете?

— Откуда? — фыркаю. — Я не подслушивала. Они... они беседовали с вами, не со мной.

Снейп молчит. Я тоже молчу. Жду, пока он соберется с мыслями и продолжит.

— Они... они попросили Поттера дать Лорду второй шанс.

— Второй шанс? — вскидываю резко голову. — В смысле — второй шанс?!!

На этот раз зельевар мнется дольше.

— Они попросили... в общем... они попросили позволить Лорду снова родиться. Снова прожить жизнь... Нет-нет, Анна, — поспешно говорит Снейп, глядя в мое вытянувшееся лицо, — у него не будет воспоминаний. Никакого груза прошлого. Просто шанс для души родиться вновь. Там, за Гранью, его душа вновь стала целой... И второй шанс...

Вдох, выдох.

— И как это... должно выглядеть? — осторожно интересуюсь.

— Ритуал... Ритуал, который должен провести вы с Поттером.

— Почему именно мы?

— Этого я не знаю, — качает головой мужчина.

Поднимаю руку, в которой по-прежнему зажат Камень.

* * *

Сова Поттера прилетает ко мне в комнаты в начале декабря. К лапе привязана короткая записка с просьбой о встрече. В ней Поттер говорит, что разблокирует для меня камин. И даже упоминает, что хотел бы видеть меня вместе с профессором Снейпом.

Профессор Снейп, как ни странно, не возражает.

Дом Поттера на Гриммо все такой же уютный. Динни встречает нас вежливым поклоном.

— Мистер Поттер, — кивает Гарри Снейп.

— Гарри, — улыбаюсь хмурому Поттеру я.

— Добрый день, Анна, профессор, — здоровается с нами Поттер.

Мы следуем в гостиную, где Динни уже наливает нам чай.

— Анна, вы знаете, что случилось на кладбище в Хеллоуин? — переходя сразу к делу, спрашивает Поттер.

— В общих чертах, — киваю. — Северус сказал, что ваши родители...

— Мои родители попросили дать шанс Волдеморту, — тяжело произносит Гарри. — Шанс снова родиться. Почему ему?

— Не знаю, — просто отвечаю.

Поттер молчит, молчит и Снейп, тихо прихлебывая чай. Я тоже делаю глоток, отмечая, что домовичка очень хорошо изучила мои вкусы, и ее чай практически неотличим от моего.

— Вы знаете, какой Ритуал должен дать новую жизнь Тому Риддлу? — через какое-то время опять спрашивает Поттер.

— Общее представление имею, — поднимаю голову. — Но детали... Детали нужно искать.

— Отец рассказал? — иронически фыркает Снейп.

Как мне это надоело...

— Мой дед, Андрей Романов, был Магистром Ритуалистики, — отставляю в сторону чашку. — У него была огромнейшая библиотека. Сами понимаете, кое-что я из нее читала.

— У вас есть к ней доступ сейчас? — интересуется Поттер.

— Увы, нет, — в моем голосе звучит сожаление. — Мой дед так и не простил матери, что она родила меня вне брака и без его благословения, так что все стоящее наследство с его стороны благополучно разлетелось по французской и русской родне. Но я уверена, что описание этого Ритуала должно быть в вашей библиотеке, мистер Поттер. Этот Ритуал не так уж секретен.

— Это Темная Магия? — спрашивает Северус.

— Как смотреть, — пожимаю плечами. — Если брать нынешнюю классификацию Министерства, то да. Если же смотреть на то время, когда Ритуал был создан и использовался, то нет.

В глазах Поттера недоумение, как и у Снейпа. Вздыхаю, пускаюсь в объяснения.

— Понимаете, господа. В свое время из десяти рожденных детей до возраста поступления в Хогвартс доживало дай Мерлин пятеро. А до семнадцати лет — двое-трое. Ритуал позволял призвать душу ребенка из-за Грани и дать ему возможность родиться вновь. Для матерей это было своего рода шансом вновь увидеть свое дитя. Знать, что их чадо не потеряно навсегда, что оно снова вернется к ним. Что у него будет новая жизнь. Да, есть определенные нюансы при его проведении — требуется жертвоприношение...

— Тогда нет, — резко обрывает Поттер. — Никаких жертвоприношений. Я не позволю умереть ни одному человеку, чтобы жила такая сволочь, как Волдеморт.

— Кто говорит о человеческом жертвоприношении? — фыркаю, переглядываюсь со Снейпом. — Достаточно ягненка или козленка. К тому же это будет уже не Волдеморт. Это будет совершенно другой человек. Без памяти, без прошлого. Только душа будет та же...

— На формирование личности сильно влияет детство, — продолжает Снейп. — Вы должны понимать, что маггловский приют начала двадцатого века — далеко не самое благоприятное место для ребенка. Хотя Анна и сделала, что могла... Но...

— Ладно, — Поттер делает знак Динни, и наши чашки снова наполняются. — Уговорили. И что от меня требуется?

— А этого я пока не знаю, — развожу ладони. — Но... Мистер Поттер, если вы позволите заглянуть в вашу библиотеку, то вполне возможно, что я скоро узнаю.

— Хорошо, — кивает Глава Рода Блэк.

В библиотеку, доставшуюся Поттеру от Блэка, наведываюсь три раза в неделю. Чаще не получается — много работы. Живу я по-прежнему в Хогвартсе.

К Йолю, то бишь Рождеству, мои поиски увенчиваются успехом.

Поттер пристально вчитывается в поблекшие строки на пергаментных страницах. Где-то в середине текста его охватывает растерянность.

— Хм... здесь сказано... что... эм... хм... — теряется Поттер, при этом покраснев, как шармбатонка-первокурсница.

— Да, здесь сказано, что участникам Ритуала необходимо вступить в сексуальную связь, — подсказываю наиболее деликатную формулировку.

— Эм... а без нее?

Улыбаюсь.

— Мистер Поттер. Когда, по-вашему, душа входит в наш мир? Входит в тело?

— Ну... — Поттер чешет затылок, затем пожимает плечами: — При рождении?

— Ага, а все девять месяцев в животе у матери живет нечто бездушное, словно после поцелуя дементора? — иронически вздергиваю бровь.

Поттер выжидающе смотрит на меня, не пытаясь больше строить догадок.

— Душа входит в тело в момент зачатия, Гарри, — терпеливо поясняю. — По идее, конечно, зачатие происходит не в ту же секунду, когда свершается половой акт. Иногда затягивается до пары дней, но это Ритуал. Зачатие произойдет в течение пары минут. Как раз к завершению Ритуала. Так что вы должны понимать, если мы призываем душу, то ее надо куда-то заселить. И без зачатия не обойтись.

— Хм... и мне обязательно делать это... с вами? — на лице у Поттера — напряжение от неловкости момента.

— Не совсем точная формулировка, — качаю головой. — Мне не обязательно делать это с вами. Но мое участие — обязательно. Том должен быть потомком своих изначальных родителей — Тома Риддла-старшего и Меропы Гонт. Сами понимаете, этим критериям соответствую здесь только я.

Поттер снимает очки, протирает глаза и надевает очки назад.

— Хм...

Молчу. Через пять минут задумчивости Поттер окидывает меня оценивающим взглядом. Мужественно делаю каменное выражение лица.

— Хм... А зельями пользоваться можно? — жалобно спрашивает он еще через минуту.

— Можно, — облегченно выдыхаю. — Хоть десять галлонов выпейте.

— Ну... Эм... Анна, вы не обижайтесь, что я... задал такой вопрос, — опять краснеет мой собеседник, но я понятливо киваю.

— Разумеется, Гарри. Мне уже за шестьдесят, а вам нет еще и тридцати. Если вам будет легче, то я тоже не обойдусь без зелий.

— Да? — изумляется Поттер. — А почему?

— Потому что от меня тоже требуется участие, — смотрю искоса на мужчину, который глазеет куда-то в камин. — И определенные эмоции, а не просто горизонтальное положение. К тому же я женщина, мне нужно подогнать мой овуляционный цикл к моменту Ритуала.

Поттер багровеет от смущения.

Хе-хе.

* * *

К Йолю мы не успеваем. Следующий по списку подходящий день — Имболк, который первого февраля. Но на него случается убывающая луна, а Ритуал необходимо проводить на растущую. Поэтому мы решаем отложить его аж до Остары, дня весеннего равноденствия.

— Зато не в снегу кувыркаться, — меланхолично замечает Поттер, оглядывая сугробы за окном. — Да и подготовимся как следует.

— Да, разумеется, — соглашаюсь.

Мне будет легче подстроить свой организм к предстоящему событию.

* * *

— Нам лучше не идти одним, — говорю Поттеру в начале марта.

— Предлагаете взять охрану? — интересуется он иронически, но я серьезно киваю.

— Да. И предлагаю взять Северуса.

Поттер хлопает глазами.

— Почему именно его?

— Потому что он в курсе предстоящего, — просто отвечаю.

— Да у меня... если он будет рядом... — возмущенно задыхается Поттер, но я фыркаю:

— Гарри, я обещаю, Северус подглядывать не будет. К тому же отнеситесь к этому делу именно как к делу, а не как к любовной интрижке. Вы же у колдомедика не смущаетесь?

Сидящий в кресле мужчина нервно дергается.

— Да, вы правы... Черт... Главное, чтобы Джинни не прознала. Мы с ней вроде как мириться собрались...

— Если вы не будете трепать языком, то не узнает, — пожимаю плечами. — Мне это нужно еще меньше вашего.

— Надо предупредить профессора, — задумчиво уставляется в камин Поттер. — Чтобы не было для него новостью... Анна, вы...

— Да, я передам ему нашу просьбу, — понятливо киваю, вздохнув. — Не переживайте.

* * *

Двадцатого марта у нас все готово. За несколько дней до начала Ритуала мы отыскали подходящую полянку в Запретном Лесу, вокруг которой установили Охранные Чары, начертили септаграмму, которая будет выполнять роль алтаря, вписали в нее руны... В общем, остается только прийти да сделать все, что нужно.

И делать это нам предстоит ночью. В полночь.

На поляну аппарирую к десяти вечера. Вокруг темно, лишь на небе мерцают звезды да узкий серп луны. Накладываю заклятье Ночного Глаза, и все вокруг подергивается зеленоватым светом.

— Люмос! — слышу голос Поттера, и мне в лицо ударяет слепящий свет.

— Мерлин, Поттер! — мученически рявкает за спиной голос Снейпа. — Уберите ваше солнце...

— Так не видно ж ничего...

— Аврор фигов! — возмущается Северус. — Заклятье Ночного Глаза используйте, черт подери!

— Эм... Нокс, — свет гаснет. — Я просто подумал... Что вы можете его не знать... Вот и включил Люмос...

— Гарри, поверьте, Мастер Боевой Магии это заклятье знает, — улыбаюсь, что сказывается на моем голосе.

— И я тоже его знаю, — бурчит недовольно Снейп, обходя поляну по периметру. — Оно было одним из первых, которое меня заставил выучить Лорд...

— Эм...

— Ладно, — встряхиваюсь. — Давайте займемся тем, чем должны...

Протягиваю Поттеру первую склянку с зельем, беру вторую...

Протяжно блеет черный козленок.

* * *

Перед самим Ритуалом ночное видение приходится убирать. Зелья — еще ничего, но с заклинаниями нужно быть осторожным. Остаются только Согревающие, ибо без них никак. Иначе замерзнем напрочь.

Делаю шаг. Тело Поттера белеет в темноте, словно статуя Апполона. За прошедшие годы он превратился из заморыша в атлетически сложенного мужчину. Работа аврором подарила ему прекрасные мускулы.

Касаюсь плеча Поттера, ощущая, как его руки обвивают мою талию. В его глазах на секунду отражается свет какой-то звезды и тут же гаснет, когда он наклоняет голову вбок и касается губами моего лица.

— Гарри... — выдыхаю, прижимаюсь к такому желанному телу.

— Анна...

— Богиня-мать, Богиня Земли, — вовремя вспоминаю нужные строчки ритуального катрена. — К тебе обращаюсь...

Мне вторит голос Поттера, читающего свой текст.

Мерлин, дай не потерять голову в самый ответственный момент. Как давно у меня никого не было...

Вдох, выдох.

Укладываю Поттера на спину, забираюсь сверху, делаю движение бедрами. Гарри не выдерживает и стонет.

Двигаюсь.

Нам нужно недолго. Зелья сильно способствуют тому, что Ритуал приближается к своему завершению уже через десять минут. Я ощущаю, как напрягается Поттер, собираясь кончить, да и я сама едва сдерживаюсь...

Пора.

Не отпуская Поттера, наклоняюсь и впиваюсь губами в приоткрытый рот своего партнера, направляя всю силу несостоявшегося оргазма в поцелуй. Мужчина подо мной всхлипывает, вцепляется в плечи пальцами, но это движение отнюдь не вызвано наслаждением.

То, что я хранила рядом со своим сердцем долгие годы, исходит из меня в этом поцелуе, находя для себя новое пристанище. Пристанище в новом теле. Теле Поттера.

Поттер дергается, пытаясь оторвать меня от себя, но я знала, что пить перед Ритуалом. Все его попытки высвободиться бесполезны.

Рядом раздается возня, и я ощущаю, как голую спину орошает теплая влага — кровь жертвы. И в этот момент Поттер затихает.

Скатываюсь с тела, утираю рот, одновременно делая судорожные вдохи. Все-таки «целовать» Поттера пришлось долго. Едва не задохнулась.

Лежу на спине, созерцаю звезды, просвечивающие сквозь кроны деревьев с молодой листвой. Из меня словно вырвали кусок сердца, словно лишили чего-то очень близкого и дорогого. Пустота. Пустота в сердце, в душе, в мыслях...

— Получилось, миледи? — голос около уха собирает мои мозги в кучу.

— Должно получиться, — уверенно отвечаю и приподнимаюсь на локте.

Мужское тело в центре септаграммы недвижимо. Невербально призываю палочку.

— Если...

— Заткнись, — бросаю и поднимаюсь на ноги.

Б...ь, не могло не получиться!!!

Поттер внезапно дергается, садится.

Отступаю на шаг, направляя палочку на мужчину. Чем черт не шутит...

— Анна, — произносит Поттер, и в этот момент я понимаю, что да, у меня получилось. Пусть голос Поттера, но интонации...

Получилось.

— Мой Лорд, — опускаюсь на колени.

— Барти, — обращается «Поттер» к мужчине за моей спиной. — Спасибо.

— Мой Лорд, — отзывается Барти Крауч.

— Да, долго... — Лорд встает с земли, оглядывает поляну. — Но все же лучше поздно, чем никогда, верно, Анна?

Вдох, выдох.

— Да, мой Лорд.

Лорд подходит к телу Снейпа, толкает его ногой. Слышу, как хлюпает перерезанное горло.

— Я же велел тебе убить его еще тогда. Что же тебя так задержало?

Молчу. Какой-либо ответ или, тем более, оправданий Лорд сейчас не ждет.

— Ладно, хрен с ним, — говорит Лорд и поворачивается к нам. Точнее, только к Барти, который восторженно вздыхает.

— Крауч.

— Да, мой Лорд! — незамедлительно отзывается Барти.

— Ты помнишь клятву, которую ты давал при принятии моего Знака, Барти?

— Да...

— Скажи ее.

— Клянусь хранить верность Темному Лорду. Клянусь выполнять все его приказы. Клянусь, не сопротивляясь, принять от него любое наказание и даже смерть. Моя жизнь и смерть, моя душа и тело, моя магия и кровь принадлежат Темному Лорду... — голос Крауча звучит торжественно. Эта торжественность может казаться неуместной здесь, в темноте, посреди поляны... Но Лорд никогда не просит повторить Клятву просто так.

— Барти, — говорит Лорд через какое-то время после того, как голос Крауча затихает. — Ты — один из немногих, на кого я действительно могу положиться. И я благодарен тебе. Ты посвятил мне свою жизнь. Но сейчас...

Голос моего Лорда прерывается, он сглатывает, собирается с силами.

— Сейчас мне нужна твоя смерть, Барти, — просто говорит Лорд.

Крауч каменеет, всхлипывает.

— Я...

— Ты лучший, — мягко произносит Лорд. — Сделай это для меня. Послужи мне своей смертью. Исполни Клятву.

— Да, господин... — срывающимся голосом говорит Барти.

Лорд вскидывает палочку, и мимо меня проносится вспышка заклинания. Я слышу, как тело Крауча падает на землю.

Вспышка не зеленая.

— Я не идиот, чтобы Непростительными сейчас кидаться, — фыркает Лорд, расслабляясь и озвучивая мои мысли. И в этот момент я понимаю, что у меня все получилось не просто на уровне ума, но и на уровне сердца.

— Том... — вскидываю голову. — Ты...

— Я, Анна, — он опускается на корточки передо мной и бережно стирает выступившие на моих глазах слезы ладонью. — Ты молодец. Я всегда знал, что я могу доверять только тебе.

На мои плечи ложится мантия, укрывая не только от весеннего воздуха, но и от скопившегося в воздухе напряжения. Поднимаюсь на ноги, застегиваю пуговицы. Рядом шуршит своей одеждой Лорд.

Невилл Лонгботтом не знал, что уничтожил не змею Лорда, но лишь иллюзию, которую я ему подсунула. Иногда приказы Лорда нехило стимулируют фантазию, и то повеление «выжить любой ценой» подвигло меня на подобный поступок.

И я сохранила в себе ту часть души моего отца, которую он мне доверил.

До сегодняшнего дня.

С края поляны доносится блеяние уцелевшего козленка.

Ноябрь 1996 года, Малфой-Мэнор.

Лорд сидит на кресле, скинув все маскирующие заклятия. Вглядываюсь в нездоровый цвет кожи и покрывающие ее струпья.

— Тело разваливается. Твои зелья помогают, но слабо, — негромко говорит Лорд. — Мне нужно другое вместилище для души.

— Мне подготовить повторный Ритуал Возрождения? — склоняю голову.

— Нет, ты же видишь, он не годится... — Лорд барабанит пальцами по ручке кресла. Со среднего пальца с хрустом отламывается ноготь. Мой отец нервно дергается и уничтожает ноготь Эванеско.

Молчу.

— Мне нужно живое тело. Но только два тела подходят. Только два тела способны вместить мою душу, — Лорд говорит после долгой паузы. — Одно из них — твое.

Сглатываю. Умирать не хочется.

— Как прикажет мой Лорд, — говорю тихо.

— Я знаю, — Лорд кивает, но внезапно усмехается. — Нет, ты нужна мне живой и по возможности здоровой, Анна.

— Спасибо, мой Лорд...

— Второе тело — Поттера. Я захвачу его тело и стану им. Полагаю, это будет однозначная победа.

— Разумеется, мой Лорд.

— И да, Анна. Я хочу доверить тебе кое-что. Кое-что безгранично важное...

— Да, мой Лорд, — склоняюсь в поклоне.

* * *

2 мая 1998 года, Малфой-Мэнор.

— Анна, ты должна выжить любой ценой. Если стоит вопрос между выполнением моего приказа и сохранением твоей жизни, то ты...

— Выживаю.

— Да.

Собираю волосы в тугой пучок, чтобы не мешались. На мне — привычный маггловский камуфляжный костюм. Рядом — Антонин Долохов в таком же облачении.

Накидываю мантию и надеваю простую маску рядового Рыцаря. Долохов неодобрительно хмурится и надевает свою, украшенную узорами.

Пусть. Лично мне не нужно выделяться.

Антонин — единственный, кто знает, что я буду сегодня сражаться. Сражаться за моего Лорда.

* * *

2 мая 1998 года, рядом с Хогвартсом.

— Убей Северуса Снейпа, — шипит Лорд на парселтанге.

— Да, мой Лорд, — отзываюсь и соскальзываю на землю с его плеч.

Предателю пора получить свое наказание...

* * *

2 мая 1998 года, полтора часа спустя. Визжащая Хижина.

Рывок. Смыкаю челюсти на горле, выпуская яд, но меня тут же откидывает каким-то заклинанием.

Поттер.

— Не смей! — из кончика его палочки вырывается еще одна вспышка, и мне приходится делать кульбит, чтобы не попасть под проклятье.

— Не трожь его!!!

«...Если стоит вопрос между выполнением моего приказа и сохранением твоей жизни, то ты...»

Люблю полуразвалившиеся здания. Эта дырка в стене позволяет мне скрыться очень быстро.

* * *

— Найдите чертову змею! — орет Поттер своим дружкам. — Она — крестраж.

Твою ж налево!!! Откуда он знает?!

«...выжить любой ценой...»

Скольжу в густую траву, и через секунду встаю уже в человеческом облике.

Раз, два, три... Иллюзии никогда не были моей сильной стороной, но...

Три, четыре, пять... И от меня уползает точная копия моей анимагической формы. Если приглядеться, то можно заметить, как травинки проникают сквозь ее тело, вместо того, чтобы отклоняться, но лучше у меня уже не получится...

Пять, шесть, семь... Восемь...

Иллюзия вскидывается, и Невилл Лонгботтом рассекает ее мечом. Рев радости едва не оглушает меня даже на таком расстоянии.

Облегченно выдыхаю. Теперь спрятаться...

Хотя...

Замечаю Долохова, зажимающего рану на правом плече. Короткое заклинание, и кровь останавливается. Антон дергается, но расслабляется, узнав плащ и маску. Впихиваю ему в руки свой полевой набор зелий.

— Не стоит...

— Стоит, Антон, — говорю по-русски. — Забирай, мне не нужно. Оглуши меня.

— Чего?

— Ты помнишь приказ Лорда? Мы сейчас далековато от передовой. Оглуши и брось. Тут меня никто не тронет.

— Хорошо, — темная палочка поднимается в воздух, но я, опомнившись, перебиваю:

— Погоди.

Сдергиваю плащ и маску, отбрасываю в сторону.

— Давай...

* * *

14 мая 1998 года, зал Суда Визенгамота.

— ...Приговорить Анну Марию Риддл-Романову к пожизненному заключению в Азкабане...»

«...Выжить любой ценой...»

И не только выжить.

* * *

Июнь 2009 года, Блэк-хаус.

Аккуратно выливаю в думосбор воспоминания из флакона, навожу на них палочку.

Это Дамблдор умеет кардинально менять воспоминания. Я же никогда не была Мастером Иллюзий. И работать с воспоминаниями я могу плохо. Поэтому я не смогу изменить всю линию. Но вот кое-что...

Дрожание воздуха в стороне около стены. Долго мучаюсь, но кое-как делаю его похожим на маскировку под мантией-невидимкой.

Изменение полета луча Авады. Это сложнее, но тоже получается.

Немного переставить события... Разлетевшаяся стена... Теперь снова иллюзию, что в доме посторонний с мантией-невидимкой...

Из думосбора вываливаюсь вся в мыле, но воспоминания переделаны идеально.

* * *

Октябрь 2009 года, Хогвартс.

Магические портреты — сложные артефакты, несущие в себе отпечаток души того человека, который на них запечатлен. Причем умершего человека.

И мне это на руку. Потому что я — Владелица Воскрешающего Камня, одного из Даров Смерти. И любой из портретов будет мне повиноваться.

Мало кто знает, какие возможности есть у Камня. Но мой отец в свое время рассказал мне очень много. Причем уже после воскрешения в девяносто пятом. Возможно, ему рассказала это сама Смерть, но...

Смысл сейчас гадать?

Как будет повиноваться и любой из призраков. И любой из духов. И сделает все, что я ему прикажу. И скажет все, что я захочу.

Альбус Дамблдор. Армандо Диппет. Джеймс и Лили Поттеры...

* * *

Начало декабря 2009 года, Глазго, психиатрическая клиника.

— Вы должны понимать, мадам, — сухопарый доктор поправляет очки, чем-то напомнив мне Дамблдора, потирает кудрявую седую бороду, — что ваш племянник здесь уже давно, и вряд ли есть надежда на его исцеление...

— Неважно, доктор Айзек, — говорю. — Я хочу его видеть. Понимаете... мой брат был против, чтобы я его видела, но он недавно умер... Поэтому я тут...

— Разумеется, мисс Крауч.

Мы останавливаемся около тяжелой двери с прочными засовами.

— Он вернется, вернется, — слышу бормотание. — Он обязательно вернется...

— Барти, — голос доктора Айзека очень ласков. — К тебе пришла твоя тетя, Анна...

— Ты! — в глазах Барти Крауча при виде меня загорается яркая, незамутненная ненависть. Он дергается, пытается выбраться из смирительной рубашки.

Три взмаха палочкой, и доктор Айзек с двумя санитарами обмякает на полу.

— Он вернется, — смотрю в глаза недоумевающему Краучу. — И ты поможешь ему снова.

— Ты предательница! Ты лизала задницу Дамблдору...

— Потому что это было мое задание, — холодно произношу. — Ты в образе Грюма тоже был хорош.

— Я тебе не верю!!!

— Помнишь записку, что ты нашел в кармане в день третьего испытания Турнира? — интересуюсь. — Там было написано: «Уходи, Дамблдор знает, что ты не Грюм».

— И что? — Крауч разражается безумным смехом. — Ты предала его после.

— Я не предавала его, Барти, — качаю головой.

— Докажи.

Улыбаюсь.

И превращаюсь.

Когда я снова становлюсь человеком, взгляд Крауча абсолютно другой — ясный, лучащийся счастьем.

Взмахом палочки развязываю смирительную рубашку и подаю руку растрепанному мужчине.

— Идем, Барти. Наш Лорд ждет нас.

— Да, миледи.

Перешагиваем через три тела.

* * *

Конец декабря 2009 года, Блэк-хаус.

Смотрю, как Поттер вчитывается в блеклые строчки с описанием Ритуала.

Когда он начинает задавать мне вопросы, я понимаю, что он согласен.

Старящие Чары на Свитке он не распознает.

* * *

Январь 2011 года, Блэк-хаус.

Сижу в кресле, любуюсь языками пламени в камине.

— За твое назначение, — поднимаю бокал с вином. — За нового Министра Магии Гарри Джеймса Поттера — самого молодого в истории.

— И за моего заместителя Анну Марию Риддл, — отзывается Лорд.

Неплохое вино.