Пазлы. Кусочки из жизни Молли Уизли (джен)

Советы Молли были нужны, и в ней нуждались. Единственным неудобством было то, что в мире маглов приходилось пользоваться шариковыми ручками и тетрадями, запас которых Молли пополняла в соседней деревне. Но так как ей всё равно приходилось ходить на почту за корреспонденцией, эти покупки были сопутствующими.

Как-то в конце весны, уже ближе к концу мая, Молли возвращалась из Оттери-Сэнт-Кэчпоул в весьма радужном настроении. Она пополнила запасы пряжи, которая улетала у неё прямо-таки моментом, с удовольствием выбирая яркие и весёлые тона, представляя, какими чудными получатся носочки и свитера для детишек из приюта. Затем зашла в хозяйственный магазин, накупив про запас мыльно-рыльных принадлежностей, как называл их Рон. В конце своего похода заглянула на почту забрать письма до востребования и отправить свои. Пожилой почтальон мистер Смит любезно выдал Молли её корреспонденцию и с большим участием и с изрядной долей любопытства поинтересовался:

– Скажите, миссис Уизли, а почему вы забираете почту до востребования? Почему бы вам не воспользоваться услугами службы доставки и не получать ваши письма обычным способом? Это сэкономит ваше время и ваши силы. Где, кстати, вы проживаете? Что-то я никак не могу взять в толк, из какой окрестной деревни вы будете?

Молли любезно улыбнулась мистеру Смиту, привычным движением достала из кармана кофты волшебную палочку и вздохнула, направив её на почтительную физиономию не в меру бдительного почтальона.

– Обливиэйт!

Глаза Эндрю Смита разъехались на мгновение в стороны и как ни в чём не бывало вернулись в исходное положение.

– Всего доброго, миссис Уизли! Приходите к нам ещё!

Ох уж эти маглы, благослови господь их душу! Каждый раз одно и то же! Молли, слегка сконфуженная, попрощалась с мистером Смитом и вышла на улицу. Погода стояла великолепная! Сады утопали в цвету, дурманящие запахи сирени разносились густым туманом. Молли вздохнула полной грудью и направилась в Нору. Она шла по тропинке от деревни к холмам, за которыми находился дом, а на душе было легко и спокойно. У Джинни и ребят скоро будут выпускные экзамены по ЖАБА, волнений, конечно, море, но всё же жизнь продолжается, и это так чудесно!

Внезапно Молли увидела, как ей навстречу с бугра кто-то бежит. Безмятежность улетучилась так же быстро, как солнышко, заглянувшее за тучу. Мерлин! Что-то случилось! Сердце затрепетало в самом горле, и Молли почувствовала, что у неё не хватает дыхания. Она остановилась и с всё нарастающим волнением стала вглядываться в фигуру человека, бегущего уже достаточно близко, чтобы разглядеть его. Это был Билл. Он бежал к матери навстречу, размахивал руками и что-то кричал. Молли почувствовала, что ноги её не слушаются и дрожат. Нервы были совсем ни к чёрту. Господи, еще одну плохую новость она просто не переживёт!

– Билл? Билл, что случилось? Всё в порядке?

Билл подлетел к матери и закружил её в бешеном хороводе, оторвав от земли вместе с поклажей.

– Ма! У нас с Флер родилась дочка! Ма! Ты представляешь? Ма, ты теперь – бабушка!

Сумки выпали из рук Молли, и разноцветные клубочки радостно покатились по тропинке.

Уже дома, немного успокоившись, Молли с Артуром, которого Билл спешно вызвал с работы, узнали, что Флер накануне отправили в одну из частных клиник волшебного родовспоможения Лондона Портлэнд, дочернюю отрасль знаменитой магловской клиники. Вряд ли маглы догадывались, что услугами этой популярной и престижной больницы пользовались волшебники, но домашние роды — дело опасное и рискованное, как считали Билл с Флер и мадам и месье Делакур. Флер родила здоровенькую девочку весом три килограмма сто граммов, и Билл первым делом поинтересовался у матери, нормально ли это и сколько должно быть? Молли слушала Билла, и ей казалось, что она даже боится вздохнуть поглубже. Артур принёс с собой бутылку выдержанной медовухи и на радостях уже потерял счёт стаканам, тогда как Билл от волнения практически не пил, а Молли не стала вовсе. Билл сказал, что Флер с малышкой пробудут в клинике ещё минимум пять дней, и сегодня он останется ночевать в Норе – слишком уж волнительный выдался день, и сил добираться в Ракушку и возиться по хозяйству просто не было. Молли обрадовалась, уверив Билла, что не стоит переживать: убраться к приезду Флер он успеет. Артур уже впал в то состояние, когда все вокруг становятся любимыми и родными, и в сотый раз выкрикивал тосты за новоиспечённого папашу, за бабулю Молли и за дедушку Артура. Молли только головой качала, глядя на раскрасневшегося Артура. Но настроение было таким великолепным, так хотелось обнять весь мир, что выходки мужа вызывали только улыбку, и они с Биллом потешались над «дедушкой Уизли». Засиделись допоздна, обсуждая, кем станет мисс Уизли, на кого она будет похожа и какие унаследует волосы – рыжие семейства Уизли или белокурые локоны Флер. Билл сообщил, что девочку решили назвать Мари-Виктуар, и это имя очень понравилось Молли – такое красивое и королевское.

Молли проводила вконец захмелевшего Артура в душ, где, сославшись на неубранную посуду, мягко выбралась из его весьма крепких объятий.

Постелив Биллу в спальне Фреда и Джорджа (в уме Молли так и продолжала её называть, и с этим ничего нельзя было поделать), Молли спустилась в кухню, чтобы домыть посуду и сделать приготовления на завтра. Билл, чмокнув мать, поднялся наверх, но вскоре спустился и попросил пену для бритья, так как с собой он, конечно, ничего не прихватил. Молли как раз в этот день купила в деревне новую отличную пену и сказала сыну, чтобы он сходил и взял в их ванной комнате.

Билл поднялся к спальне родителей и, ни о чём не подозревая, зашёл в прилегающую ванную комнату, чтобы взять пену, как и посоветовала мать. Он открыл дверь и замер на пороге. Артур, уверенный на двести процентов, что это прибежала наконец-то Молли, стоял голый под душем спиной к двери и исполнял, по всей видимости, эротический танец. Продев мочалку между ног, одной рукой прихватив её спереди, а другой поддерживая за петельку сзади, он делал весьма характерные движения, протягивая мочалку туда-сюда и исполняя при этом во всё горло шлягер Селестины Уорлок «Котёл, полный крепкой, горячей любви». Билл с минуту смотрел на стриптизёрное творчество отца, чувствуя, что сейчас просто взорвётся от смеха, и, пока приступы хохота не накрыли его с головой, давясь, выдавил:

– Па! Я, вообще-то, только за пеной пришёл!

С этими словами Билл выпал из ванной, где съехал по стене и начал хохотать, будто маньяк. Молли как раз поднималась наверх, где Билл, вытирая слёзы, никак не мог справиться с приступами хохота.

– Билл?

– Ох, ма! Не спрашивай! Покойный дядюшка Биллиус по сравнению с папой просто младенец! А-ха-ха, ой, я щас помру!

Молли живо вспомнился упомянутый дядюшка Биллиус – родной брат Артура. Он был намного старше Артура, но навсегда остался большим ребёнком. Отец оставил миссис Уизли, когда Артур был ещё грудным младенцем, и мать поднимала сыновей одна. Оба они ходили в обычную магловскую школу до поступления в Хогвартс – сначала Биллиус, а затем и Артур. Молли подозревала, что именно с этих пор у Артура и осталось стойкое пристрастие к магловским изобретениям. А Биллиус был ещё чуднее Артура. Он так никогда и не женился, работал в магазине фокусов и слыл на всю округу чудаковатым малым. Виделись братья редко, но в каждую такую памятную встречу Молли опасалась, что её сыновья нахватаются у своего дядюшки чего-нибудь непотребного. Чего только стоила его выходка на свадьбе одной из кузен Артура, куда их пригласили всем семейством. Джинни ещё не ходила в школу, но мальчишки уже достаточно соображали, чтобы повеселиться над дядюшкой Биллиусом, который в разгар пиршества выскочил на сцену и начал исполнять частушки, предварительно применив заклинание Сонорус, так что его разудалые куплеты не слышала разве что глуховатая прабабушка невесты, с отсутствующим видом сидевшая в кресле-качалке.

Молли глазом не успела моргнуть, как её сыновья уже крутились у подмостков, где Биллиус выдавал очередной шедевр, показывая на мётлы гостей, выстроившиеся у стены дома:

– Стоят метёлочки рядами,

Трясут волшебники мудами.

Молли пошла пятнами, оглядываясь в поисках Артура, а Биллиус разухабисто выводил:

– Приму я амортенцию,

Плевал на импотенцию!

Не найдя Артура, который затерялся в рядах гостей, потешавшихся над комическими куплетами, Молли ринулась к помосту, намереваясь прекратить это безобразие. Биллиус сначала кинулся целовать невестку, а затем, к ужасу Молли, засунул руку себе, ну, короче, в ширинку и вытащил оттуда букет роз, который радостно протянул Молли со словами:

– Это тебе, Молли!

Возмущению Молли не было предела, больше всего её раздосадовали восторженные мордашки близнецов, которые хохотали рядышком, явно получая удовольствие от проделок своего дядюшки. Хорошо ещё рядом не было её матери, которая всегда утверждала, что Уизли давно уже порочат имя настоящих волшебников.

Всё это пронеслось вихрем в голове Молли, она молча переступила через длинные ноги Билла, продолжавшего хохотать на пороге ванной, и решительно зашла внутрь. Артур, слегка протрезвевший от случившегося с ним конфуза, скорбно тёрся злополучной мочалкой, никак не отреагировав на появление жены. Молли только головой покачала.

Уже лёжа в постели, когда Артур, обняв Молли, похрапывал ей в ухо, Молли лежала без сна и прокручивала события сегодняшнего дня. Это так необычно – надо же, она теперь бабушка! И тут же ухмыльнулась, когда рядом особенно сладко всхрапнул и дедушка Уизли. Молли чувствовала огромный прилив нежности и любви к внучке, которую ещё и в глаза не видела, но которую уже любила всем сердцем. Мысли плавно перешли на Билла. Она стала вспоминать, какой он был маленький, как всегда был ей верным помощником. На него Молли могла безоговорочно положиться, могла доверить покормить младших братьев, присмотреть за ними. Билл никогда не доставлял хлопот родителям, имел очень лёгкий и светлый характер, позитивно смотрел на жизнь и при всём при этом отлично умел владеть собой. За всё время Молли не припомнила случая, чтобы выходка Билла доставила ей тревогу или заботу, хотя он имел отличное чувство юмора и не был похож на ханжеватого Перси ни грамма.

Однажды, когда Биллу было пятнадцать, мальчишки затеяли в саду состязание по квиддичу. Все члены семейства, за исключением Перси и Артура, буквально бредили самым популярным видом спорта магов, и Билл с Чарли, похватав старенькие развалюхи-мётлы, на доступной для конспирации высоте воображали себя выдающимися игроками. Фред с Джорджем и Рон выступали в качестве болельщиков. Задорные крики ребят доносились через открытое окно кухни, где Молли возилась с компотами. Джинни сидела рядом, перемазанная до ушей вишней – помогала матери. Билл с Чарли приехали на каникулы совсем недавно и уже успели достаточно вскружить голову близнецам прелестями Хогвартса – те просто умирали от нетерпения оказаться в этом полном тайн и загадок месте. Постепенно мальчишки, увлекшись игрой, сместились ближе к холмам, и Молли перестала слышать их крики. Она занималась банками, мурлыкая себе под нос, как вдруг внезапно, без всякой причины, ей стало плохо. В глазах потемнело, и банка, которую Молли держала в руках, прихватив полотенцем, полетела на пол, разлетевшись россыпью осколков. Вишнёвый компот, освободившись из своего обиталища, кровавой массой разлетелся по кухне. Молли не успела понять, что случилось, в висках стучало и перед глазами всё плыло. В ту же минуту в кухню ворвался бледный Чарли с перекошенным лицом и выдохнул:

– Ма! Там Билл разбился.

Молли как в тумане выскочила за порог, не чуя под собой ног. Слова Чарли она услышала словно со стороны – она видела, что его губы раздвигаются и произносят слова, но вряд ли понимала его. В тот самый миг, когда банка грохнулась об пол, Молли поняла, что случилось беда. Материнское сердце замерло от испуга в тот самый момент, когда Билл, неудачно выйдя из виража, не удержал равновесие и рухнул на землю с приличной высоты. Молли, подгоняемая вперёд разъедаемым душу страхом, летела как на крыльях к месту трагедии. Но когда она увидела Билла, лежащего без дыхания на пожухлой от нещадного солнца траве с тоненькой струйкой крови из уголка губ, то просто потеряла контроль над собой. Она упала на тело Билла и стала выть в голос. Хорошо теоретически знать способы оказания помощи пострадавшему при различных травмах, но попробуйте сохранить рассудок и холодный расчёт, когда речь заходит о вашем ребёнке. Любой матери знакомо это чувство, когда паника накрывает с головой, руки трясутся, а из души вырывается такой вой, который нельзя унять и прекратить. Фред с Джорджем стояли рядышком в сторонке, испуганно глядя на разыгравшуюся картину, а Рон начал тоненько подвывать матери. Неизвестно, чем бы закончилась эта история, если бы вслед за Молли не примчался из гаража Артур, который, услышав шум, вышел посмотреть, в чём дело. В долю секунды оценив ситуацию, Артур, до крови прикусив побледневшие губы, решительно отодвинул Молли в сторону, затем, направив палочку на Билла, чётко произнёс:

– Диффиндо!

Одна штанина брюк, которая вся промокла от крови, разошлась, открыв взору ужасную рваную рану – при падении Билл наткнулся на коренья кустарника, острыми штырями торчащие из травы. Артур, присев на колени, быстро ощупал спину Билла и облегчённо вздохнул – позвоночник не пострадал. Билл просто сбил дыхание, и у него был болевой шок от раны на ноге. А струйка крови, сочившаяся из уголка рта, была от прокушенной губы.

Артур поднялся с колен, скомандовал палочке:

– Экскуро! – грязь и кровь с места раны исчезли, затем: – Ферула! – нога Билла обмоталась фиксирующей стерильной бинтовой повязкой.

Молли даже перестала плакать. Действия Артура были настолько уверенными и внушающими доверие, что в душе появилась надежда на благополучный исход событий. А Артур, задействовав заклинание левитации, уже транспортировал Билла по направлению к Норе. Дома Артур поручил Молли намазать рану Билла чудодейственным эликсиром доктора Лето, после чего опять наложил повязку. Молли в который раз убедилась, что её Артур, её мягкий чудаковатый Артур, в минуты опасности становится решительным и сильным. Она просто не представляла, чтобы было бы, если бы Артур оказался на работе. Билл вскоре очнулся и застонал. Молли, торопливо вытирая слёзы тыльной стороной руки, потянулась к сыну.

Вечером, когда пришло осознание того, что угроза миновала и жизнь Билла вне опасности, Молли спросила Артура, как он так чётко смог скоординировать свои действия и откуда у него такие навыки. Артур грустно улыбнулся Молли:

– Иногда полезно быть чудиком, верно? Я столько про маглов прочитал, храни их гиппогриф! Я читал про первую помощь при травмах, и эта брошюрка оказалась весьма поучительной.

Билл поправился на удивление быстро, чему способствовали грамотные действия Артура. На ноге остался еле заметный шрам, а в остальном падение с метлы закончилось для него более-менее без потерь.

Перебирая в памяти эпизоды из жизни детей, Молли незаметно уснула, переполненная таким счастьем, что хотелось петь на весь свет.

Это событие – рождение Мари-Виктуар – воспринялось в шумном семействе Уизли с должной долей феерии и бурей восторга. Все непременно желали присутствовать в Ракушке в день выписки Флер из больницы. О лёгком недомогании молодой матери никто и не задумывался. Билл на следующий день после радостной новости отбыл в коттедж готовить его к приезду жены с дочкой. Он каждый день продолжал держать родителей в курсе о положении дел, присылая добросовестно сову с посланием. Молли так не терпелось поскорее увидеть внучку, что она стала рассеянной, то и дело ляпала что-нибудь невпопад или роняла утварь, что с ней случалось крайне редко. Решили нагрянуть к новоиспечённым родителям после обеда, чтобы дать возможность Флер хоть немного прийти в себя после больницы и Мари-Виктуар освоиться на новом месте.

Накануне в Нору прибыли Рон с Гермионой и Гарри. Они решили составить компанию чете Уизли в завтрашнем волнительном визите в Ракушку. Джинни не могла приехать, поскольку к Хогвартсу вплотную подползли экзамены по ЖАБА, и преподаватели атаковали очумевших студентов со всех сторон. Правда Минерва, приславшая сову утренней почтой, обещала попробовать что-нибудь придумать и сделать для Джинни исключение. Она сообщала также, что просто не простит себе, если не будет присутствовать на столь важном событии дорогого для неё семейства, и что прибудет с Джинни прямо в Ракушку.

Молли летала по дому как на крыльях. Давно в Норе не было так оживлённо и суетливо. Артур задерживался, и это значило, что они с Перкинсом опять обмывают рождение внучки, и Артур прибудет в Нору в разобранном состоянии. Молли не сердилась на мужа, а лишь качала головой, надеясь, что после того, как события немного улягутся, Артур вновь повстречается со своей уехавшей крышей.

В руках у Молли всё так и горело; она была на таком душевном подъёме, что могла свернуть горы. Вот потому-то она на ночь глядя решила ещё и устроить небольшую стирку, чтобы наутро Рону и Гарри не пришлось искать чистые носки и футболки. Молли никак не могла свыкнуться с мыслью, что Рон и Гарри справляются и без её помощи в Лондоне, и в каждый их визит нагружала их своей заботой в тройном объёме. Молли уже попутно собрала всё, что попалось под руку в кухне, включая полотенца, и понеслась в ванную, надеясь там обнаружить грязное бельё. В ванной как раз нежился Рон, и ворвавшаяся как метеор мать его напугала до полусмерти. Запоздало сообразив, что не закрыл дверь, Рон хотел было возмутиться, но потом от опередившей мысли, что вода просвечивает, его бросило в жар. Он резко развернулся к полочке, решив воспользоваться заклинанием Эбублио, наколдовав побольше мыльных пузырей и хоть как-то прикрыться. Молли совершенно не обратила бы на Рона внимания, поскольку она уже схватила валявшиеся на полу носки и другую разбросанную одежду и почти развернулась для обратного манёвра, на ходу решив сказать Рону, что ничего страшного, она на минутку, пусть не беспокоится. Все эти мысли промелькнули в обоих головах гораздо быстрее, чем всё это можно описать, и Молли не задержалась бы в ванной ни секунды более, но на беду в её поле зрения попала спина Рона, когда он разворачивался к полочке с армией выстроившихся шампуней и потянулся за палочкой. Молли встала как вкопанная.

– Рон!

От звука материного голоса Рон дёрнулся и нахлебался мыльных пузырей, только что выпущенных из собственной палочки в целях прикрытия.

– Ма! Ты что? Разве можно так пугать? Сначала врываешься в ванную к мужчине, а потом орёшь, как будто за тобой несётся стадо разъярённых лукотрусов!

Молли стояла, уперев руки в бока – взгляд её метал молнии, и на минутку Рону захотелось утопиться в ванной.

– Рональд Уизли! Что, скажи на милость, с твоей спиной? Что! Это! Такое!

Ну, началось! Хотя рано или поздно она должна было это увидеть! Не так давно Рон сделал в одном салоне потрясающую татуировку и очень гордился ей, да только вот мать, кажется, не совсем одобряла его художественные вкусы. Но как объяснить отсталой матери, что тату – это стильно и красиво и, вообще, это его дело, он уже взрослый! Почти.

Пока Рон затравленно озирался в поисках путей отступления, Молли раздувалась, как большая американская лягушка. Её разнёсшимся по этажам децибелам могла позавидовать летучая мышь. А вот Гермионе, между прочим, очень понравился рисунок Рона на левой лопатке. Это был сложный орнамент с красивыми вензелями, и, если приглядеться, то во всей этой комбинации можно было разглядеть прославленный меч Годрика Гриффиндора, что особенно радовало Рона и придавало ему уверенности в некоторых вопросах. Получив пару оплеух грязными носками, Рон с головой нырнул в ванну, чем немного остудил пыл Молли. Всё ещё сердитая на сына за такое творчество, Молли вылетела из ванной, совершенно забыв, зачем она туда приходила. В общем, Рон вышел к ужину, только убедившись, что мать уже не мечет молнии. Её настроение было всё же приподнятым, и этот инцидент ненадолго выбил её из колеи. На всякий случай Рон предпочитал держаться от матери подальше и нарочно переводил разговор на Билла с Флер, чтобы мать, увлекшись, позабыла о давешней позорной стычке. Гарри хохотал над несчастными стараниями друга угодить матери, за что получил чувствительный пинок под столом кедом весьма большого размера.

Наутро, когда хлопоты по сборам в Ракушку достигли своего апогея, Рон решил, что матери уже будет не до его татуировки, и почти без боязни спустился в кухню. Молли была здесь одна. Гермиона по просьбе Молли унеслась выполнять указания, а Гарри ещё спал, когда Рон, крадучись, выбирался из спальни.

Рон сел напротив матери в надежде получить чашку кофе со свежими булочками и внимательно за ней наблюдал. Мать была сегодня вдвойне взбудораженная, потому что за пять минут успела прокараулить молоко на плите, уронить кастрюлю и опрокинуть пару табуреток. Решив левитировать другую кастрюлю с верхней полки антресолей, Молли излишне резко взмахнула палочкой, и Рон еле успел прикрыть голову от стартовавшей с полки утвари. Чертыхнувшись, Молли решила снять кастрюлю старым магловским способом, подставила стул и, взгромоздившись на него, потянулась за проклятой кастрюлей, никак не желавшей слушаться. На Молли была её любимая кофта и юбка с передником. Кофта давно села от стирки и растянулась в ширину. Знаете, бывают такие вещи, в которых вам очень удобно, вы никак не можете с ними расстаться, и упорно их носите, даже когда они приходят в плачевное состояние. Вот и эта кофтёнка, потёртая и коротковатая, была из разряда таких вещей. Молли потянулась за кастрюлей, и короткая кофта немного задралась, открыв взору Рона, наблюдавшего с очумелым видом за бурной деятельностью матери, полоску спины. Так получилось, что и юбка немного слезла, и Рон ясно увидел внизу поясницы матери… татуировку! Это было изображение скорпиона с розой. От неожиданности Рон даже потерял дар речи и смог заговорить только когда мать с кастрюлей несколько раз обратилась к нему.

– Рон? Ты мозгошмыга словил? Я тебя спрашиваю! Как ты думаешь, какой суп лучше сварить?

Рон продолжал ошарашено пялиться на мать. Да быть такого не может!

– Ма? А что это у тебя на спине, ну, внизу, мне показалось…

Очередная кастрюля полетела на пол, залив пол кухни набранной только что водой.

– Э… О чём ты? – лицо Молли резко стало похоже на горящую морковку, она избегала прямого взгляда в глаза сына и лихорадочно соображала – Рон увидел то, о чём она подумала, или всё же нет.

– У меня там пятно что ли? Наверное, испачкалась о камин, ничего страшного!

– Ма! Ты прекрасно знаешь, о чём я! Ма! У тебя там татуировка!

Молли стояла и отдувалась, как будто на неё только что вылили ушат ледяной воды, а Рону не к месту вспомнилась фраза Фреда: «И вы, женщина, ещё смеете называться нашей матерью?»

О, Мерлин! Ну надо же было так засветиться! Совсем не обязательно было знать детям, что у матери на весьма пикантном месте красуется татуировка. Эта была давняя история, Молли было тогда… Сколько же ей было? Ах, да, Билл как раз уехал в тот год учиться в Хогвартс, и Молли бегала по Лондону, в частности, по Косому переулку, в поисках необходимых школьных принадлежностей желательно по умеренным ценам. Добираясь до Косого переулка магловским способом, поскольку ей нужно было забежать к Артуру в министерство – он забыл дома бумаги, и она обещала занести – Молли шла по улицам города и озиралась на яркие витрины. Она всегда немного нервничала в магловском мире, ей гораздо спокойнее было в мире магов и тихой Норе, хотя, кто сказал, что Нора – тихая? Вот тогда Молли в первый раз и увидала тату-салон. Молли и не подозревала, что есть такое место, и тем более не представляла всей глубины фантазии причудливых орнаментов, рисунков и символов, которыми люди могут украшать своё тело. Конечно, много думать о боди-арте, вернее, искусстве тату, Молли было решительно некогда, так как на ней висело всё огромное хозяйство Норы и задуматься о чём-то ещё, кроме текущих рутинных ежедневных забот к вечеру просто не было никаких физических сил. Но тем не менее, оказавшись по стечению обстоятельств у того самого салона позже, в канун Хэллоуина, Молли не выдержала и зашла просто поглядеть. Она выбралась на этот раз за покупками к празднику, который так любили её дети, и только по этой причине поехала в Лондон, а не пошла в Оттери-Сэнт-Кэчпоуэл, где ассортимент тамошних магазинов сильно отличался от изобилия больших городов. Нужно было пополнить запасы приправ, продуктов, купить пряжи, а всё это можно было приобрести подешевле в конкурирующих лавочках и магазинчиках, чьи витрины наперебой кричали о своих скидках и приемлемых ценах. Остановившись около витрины салона, Молли, обвешанная пакетами, немного потопталась в нерешительности, а потом зашла. Она сама не знала, что хотела увидеть внутри и зачем ноги её сюда завели, но зайти так хотелось, а у неё был день рождения, так почему бы разочек не побаловать себя и не поглазеть на то, что хочется? Молли оказалась в небольшом вестибюле, у окна которого находилась стойка ресепшн с уймой буклетов и образцов татуировок. Молли было немного неловко, и она ждала удивлённого вопроса, что она тут забыла, но парень с серьгой в ухе и длинными волосами, которым мог позавидовать непокорный Билл, не желающий расстаться со своим хвостом накануне Хогвартса, ни капли не удивился.

– Миссис желает постоянную, временную? На предплечье, щиколотке? Какой рисунок предпочитаете?

Молли попятилась и врезалась в дверь. Парень оторвался от чтения журнала и ухмыльнулся, но не презрительно, а по-доброму, и сказал совсем другим тоном, менее официальным:

– Да ты не тушуйся, мать! Проходи, присаживайся, вот посмотри каталоги.

Молли робко присела в дерматиновое кресло возле столика, на котором были разбросаны многочисленные буклеты и брошюрки. От некоторых картинок, а особенно от мест, куда эти картинки прилеплялись, Молли бросило в жар, но Остен, так звали парня, судя по бейджу на гавайской рубахе, совершенно не замечал неловкости клиентки. Похоже, его не волновали ни возраст, ни вид, ни степень вменяемости Молли, а лишь выбор рисунка, не важно на каком месте она решит его наколоть – на пальце или на ягодице. Остен, желая помочь Молли с выбором, стал расспрашивать о её имени, фамилии, предлагая ей стилизованные буквы M и W, а затем спросил, кто она по гороскопу. Молли, немного подумав, сказала, что как раз сегодня у неё день рождения. Остен просиял и стукнул стопкой брошюр по столу:

– Ну, значит – это судьба! Посмотрите-ка сюда!

Он раскрыл перед Молли целую плеяду изображений со скорпионами, попутно увлечённо объясняя, что скорпион часто является символом двойственности, то есть, вам он может показаться безвредным и скромным, но в действительности обладает силой, с которой нельзя не считаться. Из-за своей двойственности татуировка скорпиона уже давно используется в качестве одной из форм защиты – не только от жала самого этого существа, но также от злых духов и других людей. С другой стороны, азартно продолжал Остен, эти татуировки могут рассматриваться как оружие, которое может быть использовано как для защиты, так и для нападения. Молли приглянулся рисунок с изображением скорпиона и розы, что немного сглаживало пугающую сущность её зодиакального знака.

Домой Молли ушла с потрясающей татушкой на месте чуть пониже спины, у самого основания поясницы. Молли ужасно неловко было оголять столь щепетильное место перед Остеном, но тот и глазом не повёл, привычно и профессионально делая свою работу. Хотя он и сказал, что будет не больно и Молли ощутит лишь лёгкое пощипывание, она на всякий случай незаметно использовала заклинание заморозки для нижней части спины, благо палочка лежала в кармане, а невербальными заклинаниями Молли владела в совершенстве.

Вечером, когда был закончен небольшой праздничный ужин по случаю дня рождения матери и все дети были уложены, Артур проскользнул к Молли в ванную, надеясь предоставить ей свой персональный подарок. Когда он увидел спину жены, то неприлично, как девица, взвизгнул и поскользнулся на сыром полу. Молли не переставала его удивлять! С ней однозначно не приходится скучать! Впоследствии Артур очень любил этого скорпиончика, и у них с Молли даже выработался некий ритуал, который носил столь сугубо личный характер, что не стоит и пытаться его описать.

Вот так и стояли в кухне Молли напротив Рона, в луже воды, глядя во все глаза друг на друга, не в состоянии произнести ни слова. Из оцепенения их вывели одновременно появившиеся на кухне Гермиона, протиснувшаяся с охапкой зелени в заднюю дверь, и спускающийся по лестнице сонно потягивающийся Гарри.

– Что тут у вас… – начала Гермиона,

– ...происходит? – подхватил Гарри.

Молли торопливо схватила палочку, сделав едва заметное движение, осушила пол и занялась кастрюлями. Уши её горели. А Рон вдруг явственно представил свою мать отчаянной сорвиголовой, загонщицей сборной Гриффиндора, хотя раньше этот образ никак не желал складываться в его сознании. Он подошёл сзади к матери, не обращая внимания на Гермиону и Гарри, и обнял её крепко, как только мог:

– Я люблю тебя, ма!

Гермиона с Гарри переглянулись, но тактично промолчали. Тут спустился к завтраку Артур, который после двойного кофе, сваренного заботливой Гермионой, почувствовал себя вполне сносно для сегодняшнего путешествия. Так что к условленному часу все были готовы и, слегка взволнованные, вышли за калитку Норы, чтобы дойти до антитрансгрессионной зоны, располагавшейся в небольшом удалении от жилища. Через мгновение по дороге водоворотами стояла пыль, которую взвихрениями подняли исчезнувшие в полуденном солнце волшебники.

По плану все должны были оказаться на заднем дворе «Всевозможных волшебных вредилок», где в магазинчике Джорджа оставили на хранение свои подарки Рон, Гермиона и Гарри. Подождав Джорджа, который раздал последние указания Ли Джордану, и прихватив объёмистые свёртки, вся честная компания двинулась от Косого переулка к метро. Молли с Артуром решили приобрести для молодых родителей и их прелестной дочурки хорошую современную детскую коляску и по совету Гермионы отправились все вместе в огромный супермаркет детских товаров «BEBI», расположенный в паре остановок от Дырявого Котла.

Как всегда в историю вляпался Артур, оказавшись в непосредственной близости от изобретений маглов. Восторженно поглядывая на репродуктор, который механическим монотонным голосом вещал: «Леди и джентльмены! Если Вы видите человека с белой тростью, помогите ему – это инвалид по зрению!», он умудрился встать на эскалатор спуска для того, чтобы подняться вверх. После безуспешных попыток сойти он растерянно огляделся, не понимая, почему все остальные так легко уехали наверх. Сердобольной Гермионе пришлось снова спускаться и мягко подсказывать мистеру Уизли, что он встал не на ту лестницу.

В супермаркете, слава Мерлину, обошлись без казусов и, приобретя вместе с коляской ещё кучу симпатичных вещичек для ухода за младенцами, все Уизли, а также Гермиона и Гарри, наконец-то добрались до Дырявого Котла в обратном направлении и трансгрессировали теперь уже непосредственно в Ракушку, предварительно наложив на всю свою поклажу заклятие уменьшения и сложив её в сумку к Гермионе (волшебные свойства которой по незримому расширению как нельзя кстати подходили в данной ситуации).

Молли почувствовала запах морской пены и солёного прибоя, в живописной черте которых располагалась Ракушка. Поднявшись по отлогому склону, все немного постояли у заросшего буйным разноцветьем первых цветов холмика с шершавым камнем посередине. «Здесь лежит Добби – свободный домовик», – прочитала Молли, и в глазах её заблестели слёзы. Каждый на минутку ушёл в свои мысли, но нетрудно было догадаться, о чём они были. Те, кто отдал свои жизни, чтобы для кого-то приливы сменялись отливами, чтобы по-прежнему непокорно буйно пестрели ковром красок цветы, чтобы рождались дети и продолжалась жизнь – Добби, Фред, Колин, Люпин, Тонкс, Грозный Глаз и Сириус, все они стояли сейчас здесь и тихо улыбались сквозь шумящий прошлогодний камыш. Рон взял за руку Гермиону, и это послужило сигналом для остальных.

Память о тех, кто ушёл, будет жить до тех пор, пока она жива в душах тех, кто остался, и эта память будет светлой и чистой, пока будут радоваться жизни те, кто помнит…

По едва заметной тропинке все вереницей двинулись к коттеджу, где их поджидали Билл и Флер с малышкой Мари-Виктуар на руках. Некоторое время были слышны только восторженные ахи и вздохи умиления. Билл, придерживая Флер за плечи, с тёплой улыбкой наблюдал за шумными проявлениями радости своих родственников, испытывая одновременно чувство благодарности и гордости. Молли шипела на всех, чтобы не уронили ребёнка. Когда все немного успокоились, на косогоре, ведущем к Ракушке, показалась ещё группка людей. Это были супруги Делакур со своей второй дочерью Габриель, прекрасно юной и очаровательной в свои четырнадцать лет. Апполин и Жан-Поль в полной мере насладились созерцанием внучки, и Билл пригласил всех к столу, расставленному прямо около дома. Чтобы немного сгладить неловкость первых минут встречи (всё же Делакуры не так часто виделись с Уизли) Билл, на правах хозяина дома, вежливо поинтересовался, как все добрались. Секунду висела тишина, и вдруг Джордж, мастерски подражая механическому голосу репродуктора метрополитена, выдал: «Леди и джентльмены! Если Вы видите человека, поднимающегося по лестнице спуска, помогите ему – это инвалид по уму». Супруги Делакур с непониманием улыбались, когда Рон и Гарри взорвались хохотом. Молли отвесила сидящему рядом Джорджу подзатыльник, и тот уткнулся носом в буйабес, чем вызвал новый приступ хохота у Рона с Гарри. Артур сидел с красными ушами, а Гермиона изрядно нервничала, не зная, что ей делать. Но вскоре беседа за столом потеряла всю натянутость то ли из-за того, что Делакуры были людьми лёгкими в общении и совершенно непритязательными в обхождении, то ли по причине изрядно выпитой медовухи и старинного эльфийского вина. Габриель, сидящая напротив Гарри, вовсю улыбалась ему, чем разгневала Гермиону, а Рон, вдруг выпятив грудь и косясь на Габриель и Флер, громко сказал:

– А я вам не говорил? Меня ведь взяли вратарём в национальную сборную, на днях подписал контракт!

Гарри подавился медовухой. Гермиона ткнула Рона в бок, пытаясь привести его в чувство:

– Да что же это такое, в самом деле!

Флер, извинившись, несколько раз убегала кормить Мари-Виктуар. Билл порывался ей помочь, но около молодой мамочки крутились Гермиона с Габриель, жаждущие понянчиться хоть немного с новорождённой, и Билл вернулся к братьям и Гарри, которые жарко обсуждали шансы Пушек Педдл в этом сезоне оказаться в первой лиге после прошлогоднего провала. Все разбрелись по интересам. Молли с Апполин увлечённо обсуждали детские болезни и способы лечения, к которым им приходилось прибегать самим или которые они слышали от знакомых. Артур полемизировал с Жан-Полем о преимуществах английского машиностроения против французского, используя, в том числе, и знания, почерпнутые из магловских журналов о технике и автоделе. Когда Жан-Поль в чём-то не согласился с Артуром, тот переместился из-за стола на землю, с жаром размахивая руками и рисуя на песке схемы и цифры.

Когда Флер предложила всем выпить чаю, прибыли Джинни с Минервой, которых встретили бурными приветственными криками. Джинни, немного смущаясь, протянула Флер вязаный костюмчик нежно-розового цвета, который она связала сама. Молли прослезилась. Минерва, с большим волнением взяв на руки малышку Мари-Виктуар, обвела всех присутствующих увлажнившимися глазами и сказала, обращаясь к молодым родителям:

– Запомните эти счастливые мгновения! Не торопите события, желая, чтобы Мари-Виктуар поскорее выросла! Счастье, дарованное вам – бездонно, наслаждайтесь им безмерно, берегите друг друга! Пусть у вас будут ещё дети, но запомните этот день!

Молли, разрыдавшись, кинулась обнимать Минерву, а Мари-Виктуар поглядывала на бабушку своими голубыми глазёнками, по-детски открыто смотрящими на мир, в котором её так ждали.

Этот удивительный вечер был глотком свежего воздуха в мире, только оправлявшемся после глубоких ран, нанесённых бессердечной войной, которая бездушно сметает на своём пути самое дорогое, что есть на этой земле – чьи-то судьбы и жизни.