Пазлы. Кусочки из жизни Молли Уизли (джен)

Следующие события, которые всплыли у Молли в сознании, пронеслись яркими картинками-вспышками, оставив в душе и боль, и лёгкую печаль, и всё же радость и свет. Это случилось, когда дети уже подросли, и мальчишки один за одним поступили в славный Хогвартс. Билл, Чарли и Перси с гордостью носили звание гриффиндорцев, а остальные грезили моментом, когда Распределяющая шляпа отправит их учиться туда же.

Как-то утром, привычными движениями палочки наводя в кухне порядок, Молли левитировала газету с кресла, где её оставил Артур. Она уже изрядно подустала, возясь с домашними заботами, и решила позволить себе чашечку чая. Молли удобно устроилась в кресле, подоткнув под себя ноги, поставила рядышком чашку ароматного чая и развернула газету. Это был «Магический еженедельник», который Артур выписывал, чтобы быть в курсе всех волшебных событий. С первой полосы на Молли глянуло лицо белокурого красавца, который залихватски ей подмигнул и картинно подбоченился. Сердце Молли дало перебой. Мерлин мой! Какой красавец! Молли сама не заметила, как открыла статью, посвящённую красавцу, и с головой окунулась в чтение. Это был Златопуст Локонс, известный путешественник и автор множества магических трудов. Златопуст стал обладателем приза за самую обаятельную улыбку, поэтому обложка номера и была украшена его колдографией.

Молли несколько раз перечитала статью, поминутно поглядывая на обладателя самой обаятельной улыбки. Локонс был хорош, нечего сказать! Белоснежная жемчужная улыбка, белокурые кудри и пронзительные голубые глаза, которые лучились лихостью и некоторым самодовольством. Молли пялилась и пялилась на портрет, пока не почувствовала, что запахло чем-то горелым. Подскочив, она оглядела кухню и не сразу поняла, где находится. На плите испускал тревожные горелые клубы дыма пригоревший луковый суп; вся кухня была застлана дымом. Упомянув треклятых дементоров, Молли начала разгонять дым полотенцем, поражаясь тому, что она напрочь забыла про суп, да и вообще про всё на свете.

Весь день Молли носилась как ошпаренная. Заботы и дела не давали подумать о чём-то, кроме домашних дел. Фред и Джордж опять устроили засаду Рону, протянув на выходе из его комнаты верёвку, которую, кстати, стянули со двора, и Молли сначала бегала по двору с корзиной постиранного белья, недоумевая куда подевалась верёвка, а потом услышала страшный грохот – это Рон, споткнувшись о преграду, считал ступеньки лестницы тем местом, на котором обычно сидят. Молли страшно рассердилась. Она носилась по дому за близнецами, размахивая постиранной простынёй, и ругала их такими словами, что, будь она немного адекватнее, у самой бы уши свернулись в трубочку. Как же она устала от этого вечного хаоса! Слава Мерлину, на следующий год эти охламоны тоже идут в школу, а то, не зная чем себя занять, они скоро разнесут весь дом. В общем, к вечеру Молли привычно валилась с ног от усталости, и, покормив всех ужином, убрав посуду, просто без сил упала на кровать. Молли закрыла глаза, и вдруг перед её внутренним взором всплыло улыбающееся лицо незабвенного Златопуста Локонса. На душе стало спокойней и радостней, Молли тихо улыбнулась в подушку. Даже Артур, привычно забравшись к Молли под бочок, заметил, что она сегодня какая-то не такая. Молли отговорилась своей усталостью, что, собственно, не являлось ложью. Она уснула почти мгновенно, а перед глазами витал образ улыбающегося Локонса.

С этого дня в душе Молли поселилось смятение. Она ужасно переживала, что в её грёзах присутствует посторонний мужчина, пыталась докопаться в себе до самой сущности. Она по-прежнему очень любит Артура, ей никто не нужен, но…но… Когда мозг терял бдительность, когда Молли находилась в некой призрачной зоне яви и сна, Златопуст Локонс являлся ей в грёзах, и душа Молли уносилась в неведомое доселе блаженство. Молли жадно ловила любую информацию, связанную с именем Локонса. Он стал обладателем приза за самую обворожительную улыбку и во второй раз, а затем и на следующий год. Армия поклонниц Локонса возносила ему хвалебные отзывы в каждом журнале. Молли купила справочник по домашним вредителям, написанный рукой Златопуста, и не переставала удивляться, какой же он умница! Такой компетентный во многих вопросах, так знает материал, о котором пишет. Конечно, Молли ни на минутку не забывала Артура, и даже себе самой не могла дать объяснение всего происходящего. Постепенно она научилась жить с этой своей тайной привязанностью и находить компромисс с совестью. Ну что ж с того, что она мечтает о Локонсе? Она предана мужу, занимается хозяйством, пусть это будет отдушиной в её рутинной жизни. Конечно, в глубине души она понимала, что все её оправдания притянуты за уши, но углубляться в самокопание было невыносимо, поэтому Молли оставила всё как есть. Бывали периоды, когда она совершенно не думала о белозубом красавце, а бывали моменты, когда он являлся ей в снах, и тут уж Молли не властна была скомандовать себе не смотреть эти сны. Вы можете управлять своими снами? Да никто не может. Молли страшилась этих снов, ей было стыдно и некомфортно, но, в то же время, это было волнительно.

Однажды, накануне отправки в школу Джинни, когда Локонс прочно сидел занозой в сердце Молли и стал уже пятикратным обладателям всё того же приза, Молли удручённо сидела на кухне. Её оборона в очередной раз дала слабину, и она сидела печальная, совершенно не понимая, как привести свои мысли в порядок. Казалось, что в голове побывали наглые грабители. В таком смятении её застала Минерва, появившаяся на пороге Норы с коробкой эклеров. Молли от души обрадовалась подруге, которая хоть летом нашла время заглянуть к ней на огонёк. Минерва не часто бывала в Норе, да и её работа в Хогвартсе требовала постоянного присутствия в замке, но в те редкие встречи, которые удавалось урвать, подруги не могли наговориться. Мудрая Минерва всегда могла выслушать Молли, дать ей совет, иногда лежащий рядом, на поверхности, но который сама Молли никак не могла узреть. Когда была выпита не одна чашечка чая (ну, разумеется, с излюбленной долей тоника в виде янтарного огневиски), Минерва вдруг посмотрела на Молли своим внимательным изучающим взглядом и сказала:

– Ну, рассказывай!

– О чём ты? – голосом Молли умело сыграла недоумение, однако её лицо вспыхнуло до самых веснушек.

– Ох, дорогая! Сколько лет я тебя знаю? Что у тебя случилось? Ты никогда не умела скрывать от меня свои тайны, так что не стоит пытаться этому научиться сейчас!

Сражённая проницательностью подруги, Молли подняла на Минерву загнанный взгляд.

– Ох, ты, отымей меня горгулья! – Минерва иногда любила крепкое словечко. – Да тут всё гораздо серьёзнее, чем я думала!

И Молли поведала ей всё. Про своё смятение, про сны, про тайные желания, волнующие её до умопомрачения, про то, что она чувствует себя грязной и замаранной, про то, что никак не может избавиться от этого наваждения и просто устала. Когда, растирая сопли пополам со слезами, Молли подняла на Минерву затравленный взгляд, боясь увидеть в глазах подруги презрение и брезгливость, она даже опешила на некоторое мгновение, потому что во взгляде старшей подруги прочитала тепло и понимание, а не то, что боялась увидеть. Да, Минерва ей тепло улыбалась! Затем она наклонилась к Молли, глядя ей в глаза, и произнесла спокойным, обволакивающим теплотой, голосом:

– Дорогая моя! Ты – женщина, и то, что ты способна испытывать такие сильные эмоции и чувства – нормально! Ты просто закрутилась в бытовой шелухе будней, и если твоя душа нашла такой способ отдохнуть и успокоиться, так в этом нет ничего страшного! Ты замечательная жена и мать, и не стоит себя корить и загонять в угол, а то так и до Мунго недалеко! Я давно замечаю, что что-то происходит с тобой, очень ценю, что ты мне доверилась и ни грамма тебя не осуждаю! Со временем всё встанет на свои места, но ты не должна пилить себя всего лишь за чистоту души и её полёт! Не переживай. Я знаю, что кроме Артура тебе никто не нужен, а это... гм... пусть это будет маленькой отдушиной для тебя. Перестань себя терзать.

Молли с удивлением уставилась на подругу, пытаясь унять приступ икоты, напавший на неё после обильных душещипательных признаний. Оказывается, насколько легче, когда произносишь свою проблему вслух. Молли последовала совету Минервы и просто, если можно так сказать, стала плыть по течению. К чему себя терзать, если не в силах что-либо изменить?

А потом вместе с детьми, Артуром и гостившим у них Гарри, Молли отправилась в Косой Переулок за учебниками. Стараясь не подавать виду, Молли ужасно нервничала и трепетала. В тот день в книжном магазине «Флоритш и Блотсс» состоялась встреча читателей с легендарным автором многочисленных книг, самим Златопустом Локонсом. Даже дети уже привыкли, что мама постоянно обращается к книгам и справочникам Локонса дома, и слегка подтрунивали над ней. Незадача с полётом Гарри в камине чуть не лишила Молли последних душевных сил, но вот вроде всё улеглось, и шумная компания направилась в магазин книг, который был окружён толпой поклонниц писателя и красавца Локонса. Молли не без помощи магии протиснулась в самые первые ряды и затуманенным взглядом стала смотреть на происходящее впереди, вытянув шею и встав на носочки. В тот момент она совершенно не контролировала себя, и восторг вкупе с мечтательной улыбкой никак не желал законспирироваться. И вот, о чудо! Наконец-то он показался, под бурные овации и приветствия. Молли отбила себе всё ладошки, так жарко она его приветствовала. Она мало поняла что-либо из его речи, просто пожирала его глазами, вглядываясь в такие милые черты. Вроде он что-то сказал о преподавании в школе Хогвартс, потом как-то около него оказался Гарри. Златопуст улыбался направо и налево, позируя перед камерой пузатенькому фотографу. Молли немного покоробила его рисованность на публику, но она тут же отмахнулась от этой мысли. Затем Молли отобрала у почему-то красного Гарри все его книги и понеслась их подписывать, а когда вернулась, обнаружила сцепившихся за грудки Артура и Люциуса, двух заклятых друзей.

На Молли как ушат воды вылили. Ну надо же! На виду у всех (читай – у Локонса) устроили магловский мордобой. И только лёжа вечером в кровати, всё ещё продолжая сердиться на Артура за его несдержанность, Молли отметила одну странную деталь. Сразу она этого не поняла, но вот сейчас, сняв с сознания оковы и допуская мысли нестись вскачь в любом направлении, она отметила одну вещь. Встреча с живым Локонсом не подпитала её новыми ощущениями, а, наоборот, разочаровала. Перед глазами всплыло позирующее лицо с глуповатой улыбкой («О Мерлин, неужели это я так подумала?») затем его самодовольный вид, когда он, казалось, упивался дракой Артура и Люциуса. Вся в разобранных чувствах, Молли стала погружаться в сон, как вдруг перед её взором всплыло лицо улыбающегося мужчины. Это был не Локонс, нет! Это был Артур! Он улыбался Молли своей смущённой улыбкой, глаза его излучали такое понимание, что у Молли сжалось сердце. Господи, какая же она дура! Вот ведь её счастье, её мужчина, обладатель самой нежной и влюблённой улыбки! Что за наваждение? По щекам Молли тихо катились слёзы, которые кислотой разъедали сердце; невыносимая тоска и горечь были странно приятны и сладки.

Молли по инерции продолжала пользоваться справочником про домашних вредителей – уж больно ловко там были написаны статьи – перечитывала приключения разудалого героя в «Каникулах с каргой» и «Йоркширский йети», но прежнего трепета к автору уже не испытывала, а скорее недоумевала, как ей мог нравиться такой напыщенный павлин.

Эта история так и скончалась бы тихо в омуте Моллиных воспоминаний, но однажды она получила продолжение. Дело было через три года, после ранения Артура на задании для ордена. Семья Уизли почти в полном составе переселились на площадь Гриммо, двенадцать, так как оттуда было ближе до больницы. Молли не отходила от кровати мужа ни на секунду с той самой поры, когда узнала про магловские способы лечения, то есть швы, которыми незадачливый любитель народной медицины пытался срастить на себе кожу. Это было очень тяжёлое время. Молли постоянно ходила в нервном напряжении. Тревога за каждого члена семьи так сжимала сердце, что казалось, оно заключено в железные тиски, и ещё немного, обруч треволнений просто перекроет доступ воздуха. Нервы были так натянуты, что любая мелочь приводила Молли сразу в слезливое состояние. Слава Мерлину и колдомедикам, потихоньку Артур стал выкарабкиваться, и дело пошло на поправку. Наконец, настал тот счастливый вечер, когда Артур, поддерживаемый со всех сторон домочадцами, переступил порог кухни родового поместья Блэков. Вечер удался на славу, если не считать небольшого инцидента между Сириусом и Снейпом, но Северус сразу же ушёл, а состояние остальных ускользнуло от взора Молли, она впервые за многие месяцы чувствовала себя почти счастливой, если можно быть счастливым, когда половина твоей семьи состоит в оппозиции самому злейшему волшебнику современности. Когда все угощения были съедены, напитки перепробованы, а стол был завален грязной посудой, все стали расползаться по спальням. Молли слишком устала и слишком была умиротворена, чтобы заниматься посудой, поэтому, решив убраться рано утром, она тоже поплелась в спальню вслед за Артуром, который всё не переставал засыпать Гермиону вопросами про магловские способы лечения. Оказавшись, наконец-то, в спальне, одной из мрачных комнат спесивого семейства Блэков, Молли поняла, как же она устала. Вытянувшись на покрывале, она закрыла глаза и просто лежала, прислушиваясь к гудению в ногах. Рядом прилёг Артур, неуклюже укладывая свои раны. С минуту стояла тишина, и вдруг Артур подал голос:

– Молли, можно я у тебя кое-что спрошу?

Молли выпала из сладкой полудрёмы и повернулась к Артуру, не открывая глаз:

– Да?

Артур помедлил, собираясь с духом, и выпалил:

– Скажи, когда ты приходила ко мне в Мунго, ты, ты поднималась на верхние этажи?

Молли удивлённо посмотрела на мужа, не понимая о чём речь, к чему он клонит.

– Ну да, поднималась, там ведь буфет, и один раз я целителя искала, мне сказали, что он в другом отделении.

Артур выглядел очень несчастным, очки сползли на кончик носа, но он этого не замечал.

– А ты была у него?

Молли теперь уже в явном недоумении уставилась на Артура, подозревая, что он, видимо, ещё не совсем здоров.

– Мерлин мой, Артур, а ты не мог бы изъясняться яснее? Про кого ты говоришь-то? У кого – него?

Артур заметил, что очки у него съехали, он их снял, протёр, водрузил обратно (уж Молли то знала, что этот обряд говорит о серьёзности разговора), затем поднял на жену глаза:

– Я говорю про него, про Локонса. Так ты навещала его?

Молли подумала, что она ослышалась. Да быть того не может! О чём Артур ей говорит?

– Локонс? Какой Локонс? Почему Локонс?

Артур выглядел еще более несчастным, но раз уж он начал этот разговор, то решил всё выяснить до конца.

– Молли, пожалуйста, скажи мне правду. Тебе всё ещё нравится Златопуст Локонс?

Звенящую тишину можно было потрогать. Молли смотрела на Артура во все глаза, и волны ледяного душа накатывали на неё одна за другой.

– Артур, – голос перестал ей подчиняться, и Молли произнесла эти слова шёпотом, – почему ты про это спрашиваешь?

Артур пропустил её вопрос мимо ушей.

– Просто ответь мне, ты была у него? Он всё еще дорог тебе?

Молли почувствовала себя загнанной в угол. Как можно ответить на этот вопрос вообще? Кто такой этот Златопуст Локонс, и почему Артур её спрашивает, и как он догадался о её далёких давних мечтах? Вся буря чувств отразилась на её лице, на которое внимательно с мольбой глядел Артур. Молли посмотрела в родные голубые глаза и прошептала:

– Господи, Артур, ты для меня один на свете, мне не нужен никто другой, я люблю только тебя!

Артур и Молли проговорили полночи. Артур признался, что догадался тогда про состояние Молли (Ты никогда не умела ничего скрывать от меня), понял, что это Локонс по многочисленным портретам и постоянным чтением женой книг Златопуста с отсутствующим видом. Когда Молли спросила, почему он не сказал ей про это тогда, Артур грустно улыбнулся.

– Я боялся потерять тебя, Молли! Я понимал, что рядом с таким красавцем у меня мало шансов, и что если ты и поймёшь, что я лучше и что я нужен тебе, то только сама, а никак не через скандалы и слёзы. Я давно понял, что всё это осталось в прошлом, но сегодня, вернее, пока лежал в больнице, я сильно испугался, что могу потерять тебя. Молли, я так тебя люблю, я с ума схожу, я тебя никому не хочу уступать!

Молли плакала в объятиях Артура, который нежно гладил свою девочку по голове и слова потоком лились из неё. Она поведала, как переживает за всех них, какой же он глупый, что думает так про неё! Постепенно поглаживания Артура перестали быть отеческими и Молли, спохватившись, попробовала приостановить его пыл:

– Артур, ты с ума сошёл? У тебя раны! Они могут открыться! Это же укусы!

– Если ты сейчас не замолчишь, я сам тебя искусаю. Иди ко мне, Моллипусенька!

Молли только и успела взмахнуть палочкой в сторону двери, наложив заклинание Оглохни, совершенно не обратив внимание на портрет одной из тётушек Сириуса, мерно похрапывающей на холсте над кроватью.

Наутро, спускаясь по лестнице, Молли услышала пронзительный крик миссис Блэк:

– Поганые осквернители чистокровного рода! Похотливые развратники!

Договорить миссис Блэк не дал короткий взмах Моллиной палочки. Портьеры задвинулись, лицо Молли горело, что факел. Она торопливо огляделась. Слава Мерлину, никого не было видно, не считая круглоглазых голов эльфов, расставленных по перилам.