Turn Me Loose: A Harry Potter Adventure (гет)

Пускаешь «блинчики» по воде большого озера и наблюдаешь, как расходятся круги по поверхности, пока камень, в конце концов, не идет ко дну. Ты обеспокоен. Ничего нового в этом нет. Чем дальше, тем меньше твоя жизнь похожа на ту, что была когда-то, — сравнительно беспечную и практически беззаботную. Раньше, в джунглях Бразилии, всегда в таком случае находилось что-то, что можно было уничтожить или взорвать.

Здесь, в чопорном Хогвартсе, подобный метод не сработает. Кроме того, в этом месте уничтожить стоит лишь одно, и имя ему — Альбус Дамблдор. Почти первое, что ты сделал этим утром — после того, как отослал заплаканную и измученную Гермиону Грейнджер обратно в комнату старосты — это проверил карту.

Естественно, его там не наблюдалось. Портрет в твоей комнате вежливо поведал, что Дамблдор весь день проведёт в Лондоне. У этого человека сформировалась определенная манера поведения: настроить против себя, а потом на некоторое время исчезнуть и дать противнику время переварить события.

Твой чувствительный слух улавливает шаги — хруст по недавнему снегу. Ботинки — на Луне Лавгуд. У неё раздраженное выражение лица, что тебя совсем не удивляет. Проверяешь карту, дабы удостовериться, что это именно она.

— Выходит, ты сидишь здесь в раздумьях с тех пор, как я не ответила на твой вызов? — отмечаешь про себя, что вдобавок к раздраженному выражению у неё еще и обличительный тон.

— Извини, но я понятия не имею, о чем речь.

— Защитница Грейнджер сказала мне за завтраком, что ты хочешь меня видеть.

Грустно усмехнувшись, говоришь:

— Думаю, Тонкс лишь попыталась мне отомстить. Поразительно: у нас тут война в разгаре, а люди до сих пор поступают настолько мелочно, блин!

Луна пытается просверлить тебя взглядом и докопаться до истины. Когда-то, давным-давно, тебя, наверное, можно было прочитать как открытую книгу, однако всё меняется. Её усилия бесполезны.

— С чего бы вдруг ей мстить?

— Меня ранил Фоукс. Медсестра вручила Гермионе некий «исцеляющий» бальзам. Мы им воспользовались и в результате попали в довольно щекотливое положение. Полагаю, Тонкс хотела, чтобы ты обнаружила нас, потому что она до сих пор зла на меня из-за того, как я отношусь к ней вместе с её любимчиком-оборотнем.

— Ты и Грейнджер? — это единственное, что она уловила из всей речи — совершенно не удивительно.

— Уж абсолютно точно не по своей собственной воле!

— Зачем же Дамблдору так поступать?

— Все началось ещё летом, когда он попытался обставить дело так, чтобы она стала моей подругой. Я дал клятву, которая не дает мне объяснить тебе все подробности, но поверь, причина, по которой она все время рвалась ко мне в комнату и старалась провести со мной время, всё же есть. Директор решил поднять ставку, и теперь я пытаюсь выяснить, что с этим делать.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — её глаза смотрят на что угодно, но только не на тебя; на лице Луны — боль. Сейчас она способна в любой момент спрятаться как черепаха под панцирь и начать бормотать о храпсах и тому подобном, отгородившись от мира личиной «Полоумной».

Можно было бы рассказать ей о недоделанном хоркруксе в твоей голове и о том, что тебе, наверное, придется умереть сразу же после убийства Риддла. Но слишком уж тяжелым для неё будет удар.

Она скрещивает руки, и выражение её лица меняется.

— Что ж, Гарри, разумеется…

Ага, прямо-таки как часы. Обрываешь её:

— Стоп! Помолчи! И не пытайся притвориться «Полоумной». Я рассказываю всё это тебе, потому что жизнь слишком коротка, Луна. Гоблины подняли восстание, Упивающиеся Смертью — на свободе, Дамблдор плетет интриги, а я слишком устал, чтобы лгать и рассказывать сказочки о том, что все будет отлично. Не будет! Все станет ещё хуже перед тем, как положение улучшится — если оно вообще улучшится.

Несколько секунд её рот остается открытым, пока она не его захлопывает. Ты продолжаешь:

— Слушай, у меня все ещё есть кое-какие связи как у дипломата, даже если я только что узнал, что половину миротворцев отослали обратно домой, чтобы разобраться с гоблинами в Бразилии. Если хочешь выйти из игры, я, вероятно, смогу это устроить. В Бразилии хорошо… практически в любое время года. Может, мне стоит начинать думать о том, как выводить отсюда людей.

— Все действительно так плохо, Гарри? — твое мрачное резюме проникает сквозь завесу её подростковых страхов.

— С моей точки зрения — да. Прости, я сорвался, а ты — единственная поблизости, кто может выслушать. Билла с Хаком не будет несколько дней, Кван вернется ещё позже. Обычно я бодрее, когда они рядом.

— Не знаю, что и сказать, — признается она.

— Зато я знаю. Моя последняя поездка была не столь длинной, как этим летом, однако я изменился почти в той же мере, как и тогда. Прости, что у нас ничего не получилось. Что касается меня, я пытался спрятаться от войны, когда был с тобой, и благодаря этому ты чувствуешь, как будто упустила все остальное. Ты не заслуживаешь, чтобы тебя рассматривали в качестве средства отвлечения от действительности и чтобы от тебя отделывались каждый раз, когда понадобится поговорить о чем-то «важном». Мне следовало бы добиться большего с тобой.

Кто бы там не подразумевался под словом «говорят», но говорят, что признание облегчает душу. Твоя, может, несколько заражена хоркруксом и кровью демона, но хуже от этого не будет. Если сидеть тут и обобщать всё, что пошло не так, как надо в отношениях с Луной, да и вообще жалеть себя, то ничего не решится. В замке ты можешь доверять лишь одному человеку. У него практически нет выбора, и тебе интересно выяснить, не замешан ли он каким-то образом в оргии, случившейся прошлой ночью. Дамблдора рядом нет, он не в состоянии предстать перед лицом твоего гнева, однако его марионетке не так повезло.

Ты встаешь.

— Спасибо за то, что выслушала меня, Луна. Помни о моем предложении — если поймешь, что вам с твоим отцом понадобится отсюда убраться, я сделаю все, что смогу. Теперь же мне надо идти и снова цеплять на себя личину ублюдка — каковым, как ты думаешь, я и являюсь — дабы слегка помутить воду.

Если бы дело происходило в каком-нибудь фильме, она остановила бы тебя, обняла и сказала бы, что все прощает. К сожалению, это — реальный мир, и даже самой уравновешенной девушке-подростку — а это к Луне не относится — сложно было бы иметь дело со всем, что ты только что вывалил на неё. Оглядываешься через плечо. Она смотрит на тебя со слезами на глазах.

Благодаря десяти годам в чулане под лестницей у тебя образовалась солидная эмоциональная броня. Время от времени кое-что пробирается сквозь неё и ранит тебя. Тяжело сглотнув, возвращаешься к замку.

Температура поднимается, и снежинки тяжелеют от влаги. Что напоминает тебе об одной грустной песне того типа, Фогельберга, которую обычно ставила Петунья, когда ты был ребенком.

Забавно… Кажется, это было так давно.

* * *

— Поттер? — он удивлен твоим появлением. Ты был настолько дружелюбен, что даже постучал в дверь его кабинета.

Бросаешь ему пустую банку из-под бальзама, оставшуюся после ночного безумства с Гермионой, и спрашиваешь:

— Ваша работа?

Он ловит предмет в воздухе и обнюхивает его.

— Нет. Если это именно то, о чем я думаю, то подобную сувенирную продукцию поставляет профессор Слагхорн для своих самых «взрослых» тематических вечеринок. Уверьте меня, пожалуйста, что вы не заставляли своего тролля применять сию вещь.

Съеживаешься от такой мысли и отрицательно качаешь головой:

— Нет, это была Гермиона.

Пожав плечами, он говорит:

— Едва ли есть различия.

Его ехидное замечание вовсе не выводит тебя из себя. Возможно, ты больше не обращаешься к ней как к «Грейнджер», однако вставать на её защиту особого желания нет.

— Вы не знаете, не давал ли он ей что-то ещё, в частности, зелье плодородия?

И снова Снейп качает головой.

— Я варю ему лишь лекарство для восполнения энергии и борьбы с его проклятой рукой, однако он едва ли нуждается в услугах меня или Горация для варки столь примитивной смеси. Очевидно, для подобного варева достаточно сведуща и эта племенная кобыла Уизли. Либо он мог просто заказать его. Медсестра, возможно, и в курсе, но её очень легко обмануть.

Когда-то его наносное безразличие и открытое неуважение к большинству других людей разозлили бы тебя. Теперь же он стал образцом профессиональной беспристрастности. Ты настолько начинаешь восхищаться качествами характера этого неудачника, что по твоему позвоночнику пробегает дрожь.

— Итак, могу ли я что-нибудь сделать для вас, Поттер? Девочка ведь ничем таким не заражена, правильно?

— Дамблдор пытается вывести меня из себя. Он ожидает от меня реакции. Я надеялся, что, возможно, вы знаете, почему.

Улыбнувшись, Снейп отвечает:

— У меня есть некоторые подозрения, но ничего конкретного.

— Не хотели бы вы поделиться со мной этими подозрениями?

— Не особенно.

— Ублюдок.

— Я приму это как комплимент, Поттер. Тем не менее, если вы желаете поговорить с профессором Слагхорном, то я должен с ним вскоре встретиться за чашечкой чая. Он всегда, кажется, проявляет интерес, когда в разговоре всплывает ваше имя.

— Вы всего лишь желаете отыскать способ избавиться от необходимости пить с ним чай, верно?

Снейп улыбается, что пугает уже само по себе, и встает.

— Так вы хотите с ним поговорить или нет, Поттер?

Вслед за ним выходишь из кабинета и направляешься к подземельям, задумавшись, а не скучает ли Снейп по должности главы дома Слизерин. Вероятно, власть ему нравилась, но ответственность он ненавидел.

Должно быть, вы с ним представляете собой странное зрелище, шагая вот так вот вместе по коридору. Однако поглазеть на него удается лишь немногим, так как сейчас — воскресенье. Постучав в дверь Слагхорна, Снейп ждет. Чуть подождав, он открывает дверь заклинанием.

Слагхорн лежит на полу. У него синие губы, вокруг них высохшая пена. Одна его рука сжимает горло, а другая вытянута. Можно поспорить на что угодно, что тебе из этого типа больше ничего полезного вытянуть не удастся. Именно на такой случай ты и носишь с собой парочку безоаров. Когда-то — кажется, целую жизнь назад — ты помог Дамблдору завлечь этого человека обратно в Хогвартс.

Снейп перешагивает через тело и осматривает бутылку и бокалы на столе. Рядом со столом профессора лежит второе упавшее тело — Кормак Маклагген, гриффиндорец-семикурсник, один из тех парней, что состояли в клубе Слизней.

С другой стороны, никому больше не придется пить чай с профессором Слагхорном… никогда.

— К бутылке прилагается записка — та предназначалась Дамблдору.

Кому-то очень хочется, чтобы тот умер. Вообще-то, кому-то ещё, помимо тебя. Снейп выглядит сердитым — слишком уж сердитым, если принять во внимание факт, что это всего лишь два трупа. Смотришь, как он с омерзением уничтожает записку.

— Вы ведь знаете, чьих это рук дело, верно?

— Поттер, — предостерегает он. — Оставьте этот вопрос в покое.

— Простите, даже если бы мне и хотелось, клятва старика гласит, что я должен защищать студентов в замке. Это ведь то дерьмецо, Малфой, ведь так?

Кажется, он очень расстроен.

— Вы даже не заикнетесь об этом, Поттер. Не лезьте в это дело. Я соберу остальных профессоров, и мы разберемся с ситуацией.

— Может, мне стоит просто пойти и допросить крошку Драко…

Его палочка мгновенно оказывается наголо, и твоя не уступает в скорости. Заметно, что рука у него дрожит; ты вспоминаешь, как упорно он настаивал на том, чтобы самому иметь дело с Драко.

— Что случилось, Снейп? Должок мне мешает сделать то, чего тебе так хочется? С чего вдруг ты лезешь из кожи вон, чтобы защитить его?

Ему нет нужды отвечать; правда придавливает тебя к земле, словно тонна кирпичей. Лицо Снейпа искривляется от боли.

— Ты дал клятву, что будешь его защищать, и она противоречит твоему долгу мне! Ну разве судьба не коварная сука, а? Я мог бы просто сидеть и смотреть, как тебя разрывает на части, но нет, этого ты не дождешься.

Снейп сгибается пополам и выдыхает:

— Оставьте Драко мне.

Обдумываешь, как же всё изменилось. Если Драко убьет Дамблдора, это может отлично вписаться в твои планы.

— Профессор, полагаю, с этим мы вполне в состоянии разобраться.

* * *

— Проснись и пой, Дракоша! — плещешь водой в лицо мальчишки. Он связан и привязан к стулу.

— Пх… Поттер! — лопочет он.

Как бы ни хотелось тебе высмеять его дефекты речи, продолжаешь:

— Я же говорил тебе, Рон, что его можно будет облапошить на раз-два.

«Рон» на самом деле — Снейп под чарами. В отличие от тебя, Снейп в них очень искусен. Вопрос: а с чего это вдруг у него так хорошо выходит роль ученика? Лучше оставить эту не слишком приятную мысль в покое.

— Ты за это заплатишь.

— Вообще говоря, я мог бы, наверное, продавать билеты на это зрелище. Два галеона за то, чтобы войти и попинать тут немножко педика. Могу поспорить, что даже половина слизеринцев заплатила бы за подобное счастье, не говоря уже о других домах.

— Чего ты хочешь?

— Ответов на кое-какие вопросы.

— С чего ты взял, что я тебе отвечу?

— Когда-нибудь пробовал веритасерум?

Его глаза широко распахиваются и он протестует:

— Ты блефуешь! Чтобы его применять, надо состоять на службе в Министерстве!

Наклонившись вперед, улыбаешься и проговариваешь:

— Я — член Бразильского Министерства, Драко. И у меня есть свой собственный запасец. Мне даже не понадобится врываться в кладовку профессора Снейпа. Именно так и случается, если не просто выезжаешь благодаря фамилии своей семьи, а действительно имеешь настоящую власть.

— Я ничего не знаю!

— Как бы мне ни хотелось этому верить, мы оба знаем, что это не правда. Рон, не желаешь ли приступить? Три капли ему на язык.

Торжественно передаешь пузырек «Рону». Драко продолжает протестовать:

— Уизли патологически не способен выполнять указания! Он, вероятно, отравит меня!

— Что ж, это даже несколько иронично. Вообще-то, в этом году оценки по зельеварению у Рона просто замечательные. Полагаю, Снейп ему только мешал, — не можешь удержаться и не вставить шпильку. Успехи Рона в зельеварении по большей части обязаны факту использования книги с пометками её предыдущего владельца.

Приходится вдвоем открывать Драко рот; Снейп вливает в него сыворотку правды.

— Порядок! Перейдем к делу. Тебе отдали приказ убить Альбуса Дамблдора?

— Да, — отвечает он и мгновенно впадает в панику.

— Все нормально, Малфой. Нам это уже было известно. Мне просто понадобилось какое-то подтверждение. Это именно ты стоял за проклятым ожерельем и отравленной бутылкой вина?

Он пытается бороться, но, в конечном счете, отвечает:

— Да.

— Значит, именно ты использовал проклятый предмет на Кэти Белл и это ты отвечаешь за смерть ученика и профессора?

— Я ничего не слышал ни о каком ученике и профессоре.

— Слагхорн и Кормак Маклагген мертвы. Отравлены вином, бутылка которого предназначалась Дамблдору. Что ж, всего лишь одна сова Скримджеру и тебя упрячут в Азкабан ещё до того, как закончится день, однако мы с Роном хотели бы знать весь план целиком. Возможно, мы заключим с тобой сделку, и ты обойдешься без поцелуя дементора. Хотя сначала скажи, помогал ли ты Панси Паркинсон напасть на Гермиону Грейнджер и украсть предмет, оставленный на её попечении?

Он несколько бледнеет, однако держится вызывающе.

— Да. Я не знал, что ты балуешься темной магией, Поттер. Будь уверен, что если со мной что-нибудь случится, я из кожи вон вылезу, но подпорчу твой имидж «золотого мальчика». — Что ж, правдивость надо поощрять.

Задумываешься, как бы поступил Кван Чанг Хо в подобной ситуации. Зажав его нос между своими указательным и средним пальцами, резко поворачиваешь кулак, пока Малфой не начинает визжать от боли. Отпустив, всем весом своей ноги в ботинке упираешься ему в грудь и толкаешь Драко вместе со стулом, к которому он привязан, на землю. Он сильно ударяется, но, помотав головой и несколько опомнившись, плюет в тебя.

— Что ж, если я утрачу имидж золотого мальчика, то, что мне сейчас мешает взять и убить тебя, Драко? Ты — отпрыск Упивающегося Смертью, а у меня — дипломатический иммунитет. И пока ты ещё отвечаешь правду, скажи-ка мне, Драко, то, что ты там делаешь в Выручай-комнате, связано с убийством Дамблдора или нет?

На этот раз он изо всех сил борется против сыворотки. Эффект зелья уже ослабляется — а может, вес твоего колена на его груди играет свою роль, но он кивает, задыхаясь.

— Отлично. Вот теперь мы кое-чего достигли. Может, расскажешь нам план?

— Ни за что! — на сей раз он действительно всеми силами пытается противостоять воздействию. Наверное, это как-то касается Упивающихся; тебе любопытно, чем же они там забавляются в его доме.

— Не волнуйся. Позднее мы сотрем тебе память. Ты даже не будешь знать о том, что рассказал нам о своих планах.

Твой партнер по преступлению наклоняется к нему, когда ты повторяешь свои требования. Лишь для того, чтобы Снейп мог пробраться в его разум, и чем бы там Драко не занимался, все будет перед ним как на блюдечке.

В конце концов, ну кто заподозрит в Роне Уизли мастера легилименции? Ты уже готов было сообщить Драко, что желаешь поэкспериментировать и попробовать на себе роль любителя-дантиста, когда Снейп поднимается и оглушает Драко.

— Он пытается отремонтировать исчезающий шкаф. Тот самый, в котором потерялся Монтэгю. Второй исчезающий шкаф был в «Горбине и Бэркисе», но его переправили в более безопасное место. Он намерен починить его и воспользоваться им, чтобы провести сквозь защиту в замок группу Упивающихся и убить Дамблдора.

Оцениваешь план.

— А стоило бы отдать ему должное — я его недооценивал. Как думаете, где второй шкаф?

— Либо в поместье Малфоев, либо в Гринготтсе.

— Мы можем напороться на драку одновременно и с Волдемортом, и с гоблинами. Давайте разбудим его и выясним, насколько он близок к завершению ремонта. По возвращению Билла мы сможем установить в том коридоре какую-нибудь страшную ловушку и уничтожить всех, кто проберется в замок.

Твой невольный союзник кивает:

— Это должно уменьшить его силы, однако хватит ли у тебя палочек на контратаку?

— Я постараюсь выцарапать несколько из оставшихся миротворцев. Остальными будут наемники. Возможно, удастся договориться со Скримджером насчет отряда-другого авроров. А как насчет Ордена?

— Они сделают то, что им скажет директор, а я сомневаюсь, что он одобрит эту идею или позволит нам воспользоваться замком для начала атаки.

Все снова возвращается к старику. Билл, вероятно, уговорит Чарли присоединиться к нам, но остальные из Ордена не сдвинутся с места, если Дамблдор им не прикажет, особенно теперь, когда погиб Хмури.

— Нам необходимо избавиться от него. Моя клятва защищать замок не должна нас остановить. Вопрос в том, позволим ли мы Драко убить его или нет.

— Даже в вашем новом просвещенном состоянии вы, Поттер, остаетесь идиотом. Чтобы он вышел из игры, не обязательно его убивать. — Дамблдор бы гордился. Два его «проекта» оставляют в стороне свои разногласия и работают над достижением общей цели.

— Что вы думаете, профессор Снейп? — ты даже специально обращаешься к нему формально.

— Я дал вам ответ в тот самый день, когда мы впервые встретились, юноша.

* * *

— Гарри, Уильям, присаживайтесь, пожалуйста, — когда вы входите в просторную комнату, Дамблдор делает все, чтобы казаться любезным. Маленький цыпленок — Фоукс — шипит на тебя, но ты уже привык к такой реакции с его стороны. Он куда менее пугающий в своей нынешней форме.

Билл не особо доволен последними событиями. Может, с тех пор, как он выпустил своего внутреннего анимагуса на волю, его основные инстинкты дают о себе знать гораздо сильнее. Опять же, он почти настолько же зол, как и ты, учитывая ситуацию.

Бросаешь первую реплику-файерболл, заявляя:

— Простите меня за то, что отклонял любую встречу с вами, пока Билла здесь не было. Полагаю, лучше, чтобы наши встречи с этого момента проходили в присутствии свидетелей.

— Отлично понимаю тебя, Гарри, — отвечает Дамблдор. — С трагичным уходом из жизни преподавателя и студента в последние дни все стало несколько зыбким. Прости, что не вызвал тебя раньше.

— Вы заверили министра Скримджера, что события были связаны скорее с социальным статусом профессора Слагхорна, чем направлены против школы вообще. Из-за вашей проклятой присяги я вынужден разбираться, и эта сказочка для прикрытия меня совершенно не впечатляет. — Ты уже знаешь правду, но это не относится к делу.

Дамблдор пожимает плечами и произносит:

— Я могу рассказать тебе лишь то, что знаю сам. Нам придется подождать окончательного доклада авроров, но подозреваю, что это произошло случайно.

Ложь, но ты уже привык ожидать её от старика. Билл с отвращением хлопает по коленям и восклицает:

— Вы могли бы хотя бы прикинуться, что беспокоитесь о людях в замке! Неужели вы верите, что то, что вы сделали Гарри и той девочке, можно простить?

Твой друг, разрушитель заклинаний, слегка раздражен. Он бесится, потому что ты не можешь позволить себе выйти из игры.

— Уильям, я крайне возмущен твоим комментарием. Иногда всеобщее благо требует жертв. Гарри требуется свобода, чтобы осуществить предназначение, и я облегчил его положение. С таким же успехом я мог бы взвалить на тебя ответственность за смерть Аластора, однако просто скажу, что ты никогда не был на моем месте и не в состоянии меня понять.

Качаешь ему головой.

— Билл, все нормально. Мы можем сидеть здесь весь день, да каждый день ещё хоть десяток лет, и он все равно не изменится.

Дамблдор сводит пальцы домиком и отвечает:

— Я вполне способен меняться, но я считаю своим долгом всеобщее благо, и иногда неприятные поступки необходимы, как вы уже и сами заметили. Так что давайте перейдем к тому, что мы можем изменить. Я думал о послании от оставшихся в Азкабане дементоров. Как полагаете, что мы должны им ответить?

Покачав головой, говоришь:

— Очевидно, они ждут возвращения великих демонов. Сомневаюсь, что мы сможем долго их дурачить.

Билл соглашается:

— Те из них, что остались, довольны охраной Азкабана. Я и в самом деле не вижу, как мы можем использовать их в конфликте. В один прекрасный момент они нас предадут.

— Верно. Однако, возможно, мы могли бы натравить их на дементоров, которые присоединились к Упивающимся Смертью под предлогом того, что это докажет их ценность их повелителям. У меня есть сильное подозрение, что дементор вполне способен убить другого дементора, а нам ещё только предстоит обнаружить анимагов в большом количестве, чтобы можно было продублировать изобретательное и смертоносное воздействие Гарриного патронуса вместе с его формой.

— Я разберусь, если они вдруг покажутся.

— Да, но, возможно, в тот момент ты будешь занят, Гарри. Этот вариант стоит рассмотреть.

Ты ненавидишь то, что Дамблдор говорит дело. Биллова форма нюхлера не заставила бы тех душесосов дрожать под своими плащами, и даже если Флер удастся преобразоваться с помощью браслета майя, у неё, скорее всего, будет птичья форма — тоже вовсе не такая уж и грозная.

— Что ж, запомним его, — соглашается Билл. — Как Орден справляется с потерей Хмури?

— Она стала ударом по боевому духу. Министр планирует устроить ему похороны. Вероятно, событие потребует вашего присутствия.

Если оценить, насколько быстро он сменил тему беседы, то, похоже, это гораздо большее, чем просто «удар по боевому духу». Давным-давно прошли времена, когда Альбуса волновало, что думают его солдаты. Черт, ты начинаешь удивляться, как ему удалось притвориться на поминках Диггори. Долбаный ублюдок, наверное, был рад тому, что имеется в наличии тело и Министерство не сможет игнорировать ситуацию.

Входит Снейп с пенящимся кубком в руках. Картина навевает память о третьем курсе с Люпином.

— Ваше лекарство, Альбус. Ввиду вашего недавнего отсутствия я усилил дозу.

— Да, да, — пренебрежительно отмахивается тот. — Сейчас.

Подавляя смешок, с изумлением наблюдаешь, как со Снейпом обращаются не лучше, чем с домовиком. Мужчина, который тащит теперь на себе двойной груз обязанностей профессоров защиты и зельеварения, удивлен значительно меньше и отвечает убийственным взглядом, который, возможно, и подействовал бы на Гарри Поттера в прошлом году.

— Простите, директор, однако я должен проконтролировать вашу реакцию на увеличившуюся эффективность. К тому же мне нужно вернуться в класс.

— Мы можем посетить вас как-нибудь в другой раз, — предлагаешь ты.

— Нет, это не займет много времени. — Дамблдор выхватывает кубок и начинает пить, учитывая безотлагательность вопроса. Он выпивает половину, но останавливается, и на его лице проступает паника.

— Северус… Нет! — хрипит он. Зрелище напоминает тебе о басне про старую жабу и скорпиона. Таков уж Снейп по своей природе. Тебе не стоит этого забывать.

Он пытается было вытащить свою палочку, но Снейп хватает старика за запястье, а Фоукс слишком юн, чтобы выдать нечто большее, чем шипение. Быстрым движением палочки Билл посылает в портреты горсть специально заготовленного порошка, который замораживает картины в рамках, пока его не смахнуть. С этим разберутся во время уборки. Сортировочная Шляпа свешивается со своей полки и с интересом наблюдает происходящее. Интересно, сколько удачных переворотов она видела за тысячу лет своего существования…

Наклонившись, улыбаешься человеку, быстро проигрывающему сражение против глотка живой смерти, и произносишь:

— Как вы и сказали, «иногда всеобщее благо требует жертв». Не беспокойтесь. Мы постараемся не забыть разбудить вас перед решающей битвой.