Своя сторона (джен)

Висеть на резко взмахивающем крыльями Кроули было не то чтобы сложно — скорее, неудобно. Он понимал, почему демон настоял на таком варианте: сцепить руки за его спиной, просунув одну под мышкой, было бы удобнее, но тогда у Кроули возникли бы серьёзные проблемы с использованием оружия. А оно вполне могло понадобиться. Но теперь Азирафаэль мучился от другой, не менее серьёзной проблемы: он боялся придушить своего друга, так что вместо того, чтобы вцепляться в него самого, до онемения стискивал позади его шеи собственные ноющие от усталости руки. И изо всех сил старался не думать, насколько тяжело Кроули, если он сам, не прилагающий никаких усилий для подъёма, чувствует себя выжатым, как лимон. Демон тяжело, со свистом дышал, то и дело срываясь на короткие злые стоны, крылья ударяли по воздуху резко, спазматически, совсем не так, как привык летать сам Азирафаэль. Для него полёт всегда был — свободой, чудесным отдыхом, купанием в ласковых волнах эфира, полным лёгкости и неги. Кроули, чтобы хотя бы просто удерживать высоту, приходилось ломать своё естество, заставляя чёрные крылья совершать то, на что они по определению были неспособны.

Азирафаэль даже не думал, что ему может быть настолько муторно от своей беспомощности.

А ещё он вспомнил кое-что из «Божественной комедии» — до сих пор, как ни парадоксально, наиболее точного описания структуры Преисподней. И это его очень встревожило.

Нет, не то, чтобы он считал, что Кроули чего-то не учёл или забыл о чём-то важном. Но….

— Кроули… — устав разрываться между тревогой и доверием к другу, осторожно пробормотал он, когда земля почти перестала различаться внизу. — Я понимаю, что наши представления об Аде неточны, но… разве Шестой Круг не должны охранять Фурии?*

— Дол… жны, — тяжело дыша, мрачно откликнулся тот. — Не с… спраш-ш-шивай. Нас-с-с уже д… должны были заметить.

Азирафаэль крепче сцепил руки, стараясь не глядеть вниз.

— Наверное, это хорошо… — вздохнул он.

— Не… уверен.

Сдавленный, прерывистый голос демона становился всё слабее. Казалось, он задыхается; и в каком-то смысле это было действительно так. Демоны плохо летают. Даже те единицы, которые сохранили что-то, более-менее похожее на крылья. Азирафаэль только мельком взглянул вверх, на перекошенное в страшном оскале, напряжённое лицо. И, прерывисто вздохнув, поспешно отвёл глаза, часто моргая в попытке сдержать невольные слёзы жалости.

А бесплодные небеса действительно были пусты. Ни фурий, ни проклятых душ — ни малейшего следа того, что их ищут. Могло показаться, что про них просто забыли; но оба прекрасно понимали, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Чёрные крылья тяжело хлопали, с явным трудом опираясь о плотный, наполненный пеплом воздух. Мелкий горячий песок сёк лицо, забивал нос, мешая дышать. Азирафаэль с трудом сдерживался, чтобы не чихнуть. Понимал: Кроули летит поистине благодаря чуду. Любой непредвиденный толчок, и…

Словно отвечая на мысли ангела, Кроули едва слышно сдавленно застонал. И Азирафаэль стиснул зубы, молча молясь, чтобы ему хватило сил. Хотя бы на один Круг. Хотя бы на один…

В какой-то момент ангелу показалось, что слева мелькнуло что-то тёмное. А миг спустя такое же резко перемещающееся пятно мелькнуло чуть ниже и правее.

— Кроули!.. — сдавленно ахнул он. Демон тихо зашипел: он тоже заметил новую опасность.

— Бес-с-столковые… курицы… — хрипло прошипел он, и Азирафаэль невольно содрогнулся от чудовищной смеси ненависти и отчаяния в его голосе. — Пус-с-сть только… попробуют.

Он сильнее ударил крыльями, буквально швыряя их ещё на метр выше, и запрокинул голову вверх, не обращая внимания на фурий. Азирафаэль только губу закусил. Не отводя взгляда, он отчаянно следил за тем, как крылатые фигуры, которые с некоторой натяжкой можно было принять за уродливые карикатуры на женщин, резко заложили вираж и с увеличивающейся скоростью понеслись к ним навстречу. Прорезал воздух противный, выкручивающий внутренности вопль. Ангел судорожно вздохнул. Он старался не думать, что с ними будет, если твари догонят их.

Он мельком взглянул вверх. И невольно вздрогнул. Низкое каменное небо теперь было совсем близко. Оно… нет, оно не было небом.

— Кроули… — без голоса выдохнул он, чувствуя, как слабеют руки.

— Не с-с-смотри наверх!.. — бессильно прошипел в ответ Кроули, скаля зубы. — Меш-ш-шаеш-ш-шь!..

Ангел почувствовал, как руки Кроули грубо обхватывают его вокруг спины, не давая сползать вниз. И, подавившись всхлипом, поспешно зажмурился.

Противный крик — не человеческий и не птичий — раздался совсем близко. Громко, со странным металлическим звуком, захлопали крылья. А Кроули вдруг зло, хрипло расхохотался. Взвыл ветер, когда он, рывком расправив крылья, завис в воздухе. Желудок дёрнулся к горлу, заставляя Азирафаэля испуганно ахнуть и ещё крепче вцепиться в своего защитника.

— А-а-а-а, Тис-с-с-с-си! Мег! С-с-с-сколько лет! — глумливо крикнул Кроули, срываясь на шипение. И Азирафаэль невольно содрогнулся он злого веселья, дребезжащего в его сорванном голосе. — Вс-с-ссё-таки реш-ш-шили поучаствовать в охоте? Не с-с-с-стойте на отш-ш-шибе, подходите ближе! Сейчас-с-с-с будет раздача призов!

Азирафаэлю очень хотелось открыть глаза. Очень. Но…

«Не смотри вверх, мешаешь!»

Он закусил дрожащую губу и крепче прижался щекой к прохладной рубашке Кроули. А почти рядом раздалось лязгающее рычание. Азирафаэль с содроганием понял, что в этом голосе есть что-то женское. Что-то, возможно, даже привлекательное. Если бы только не…

— Тебе всё р-р-равно не уйти, пр-р-редатель!

…если бы не лютая, ядом истекающая злоба в каждом слове. Кроули презрительно зашипел.

— И ты думаеш-ш-шь, что с-с-с-сможеш-ш-шь получить за мою поимку награду? Лигур тоже так с-с-считал! Рис-с-с-скни, чего ты ждёш-ш-шь?

— Ты-ы-ы-ы-ы! — на два голоса лязгающе взвыл ветер.

А Кроули вдруг резко убрал одну руку, заставив Азирафаэля испуганно охнуть. Коротко, сильно дёрнулись костлявые плечи под прохладным шёлком. Воющее рычание сменилось паническим воплем; ангел запоздало сообразил, что Кроули бросил что-то в них. Или, быть может, только показал… Он боялся открыть глаза, и только кусал губы, молясь Всевышней, чтобы она позволила им уйти из этого чудовищного места.

Металлический лязг рядом сменился заполошным хлопаньем крыльев, провалился куда-то вниз, вместе с полным ненависти и страха воем. Сдавленно, со стоном выдохнул Кроули. Крылья над головой хлопнули резко, громко. Резко возросшая сила тяжести рванула вниз, тупо заныли затёкшие, онемевшие до локтей руки, когда демон рывком бросился вверх, ещё выше от мёртвой земли.

А несколько мгновений спустя в лицо ударил страшный холод, что-то плотное, густое, похожее на склизкую обжигающую кашу обхватило их со всех сторон… Прошило острой болью и ледяным ужасом…

Азирафаэль дёрнулся. Судорожно распахнул рот, пытаясь вздохнуть. Забился непроизвольно, захлёбываясь этой мёртвой ледяной слизью… Невольный крик вырвался сдавленным хрипом и — бессильно угас в сгущающейся пустоте. Ангел почувствовал, как сильно, причиняя боль, впились в него пальцы Кроули, не отпуская, не давая сорваться. Боль была слабая, отдалённая; доносящаяся словно сквозь плотное онемение. Ненастоящая, не дающая ощутить себя живым боль. Ангел содрогнулся всем телом, чувствуя, как проникающая в самую сущность его души субстанция опутывает разум… сжимает, останавливая на спазматическом трепыхании, сердце…Вскрикнул в агонии — немо, беззвучно, уже понимая, что что-то пошло чудовищно не так…

…и всё кончилось.

Он прерывисто, освобождённо вздохнул. Буквально захлебнулся, набирая полные лёгкие горького, пахнущего гнилью и гарью воздуха. Воздуха, которым всё-таки можно дышать. И почувствовал, как глухо свистит вокруг ветер, разрываемый тяжело хлопающими крыльями Кроули.

Глаза распахнулись сами собой, и ангел, невольно взглянув под ноги, потрясённо увидел, как проваливается вниз непонятная, чёрно-зелёная колыхающаяся масса.

И не сразу понял, что они летят над Стигийским болотом.

Они вырвались с Шестого Круга.

А Кроули, задыхаясь, продолжал подниматься всё выше и выше над трясиной. Продолжал, хотя было непонятно, как ему ещё хватает сил преодолевать всё возрастающее сопротивление воздуха. Азирафаэль ощущал, как трясутся обнимающие его руки; Кроули вцеплялся в него так, что больно было рёбрам, словно не его держал — сам держался, как мог бы держаться на обломок мачты тонущий человек.

— Кроули!.. — с отчаянием выдохнул Азирафаэль, чувствуя, как болезненно сжимается сердце. — Кроули, дорогой мой, хватит! Пожалуйста, тебе нужно отдохнуть!

— Не… когда… — прохрипел демон. — Они з… знают, где мы. Надо... ус-с-спеть.

Азирафаэль зажмурился. В глазах пекло, а горячий комок в горле, наверное, всё равно не позволил бы ничего возразить. Ангел знал, что Кроули прав. Чудо, что на них до сих пор никто не напал! Теперь фурии, наверное, скажут, где они и в каком направлении движутся…

Но наблюдать за мучениями Кроули было невыносимо. Не в силах ничем помочь другу, Азирафаэль только закусил губу и крепче сцепил немеющие от усталости руки за его затылком. И отчаянно взмолился, чтобы у Кроули хватило сил добраться до следующего уровня. Он сомневался, что они смогут хоть когда-нибудь снова увидеть Землю, если рухнут в это мёртвое, даже отсюда кажущееся невыносимо холодным болото.

Гнилой стылый ветер яростно рвал одежду, бросал в лицо капли чего-то липкого, омерзительного. Здесь он почему-то был даже сильнее, чем на предыдущем уровне, хотя, казалось бы, где и дуть ураганам, если не в пустыне? Их то и дело швыряло на десяток метров вниз, к поверхности трясины, и Азирафаэль всей кожей чувствовал, сколько усилий прилагает Кроули, чтобы вырваться из смертоносного потока и вернуть потерянную высоту.

Да полно, есть ли она, эта высота?! Ему казалось, что болото почти не удаляется. А небо…

Он осторожно поднял голову. И вздрогнул, с трудом подавив испуганный вздох. Да, небо здесь было. Почти настоящее. Если не приглядываться, можно даже поверить. Чёрно-серые низкие облака стремительно неслись над мутной водой, между ними то и дело вспухали злобные, жуткие в своей неестественности ало-багровые молнии. Азирафаэлю потребовалось несколько секунд, чтобы понять, чем на самом деле было это «небо».

— О, господи, Кроули… — невольно вырвалось у него. Демон в ответ только коротко застонал. И ударил крыльями с ещё большей яростью.

— Не с-с-смотри… вверх… — измученно прохрипел он. — Прос-с-сто… доверьс-с-ся мне.

И Азирафаэль содрогнулся от смертельной усталости и отчаяния, переполнявшего голос Кроули. И, судорожно вздохнув, послушно зажмурился.

— Прости, дорогой мой… — почти не слыша сам себя, прошептал он, запоздало понимая, что своим страхом и уверенностью в плотности приближающегося небосвода только усложняет задачу друга. Веки невыносимо жгло.

Руки начали слабеть. Он с короткой вспышкой паники крепче сжал онемевшие пальцы, невольно распахивая глаза. Судорожно вздохнул, запоздало понимая, что смотреть вниз сейчас тем более не стоило. Поверхность болота теперь была куда дальше, чем несколько минут назад. И более… живой. Азирафаэль вдруг с внезапной дурнотой где-то внутри осознал, что пузыри и кочки, тут и там поднимающиеся над шевелящейся трясиной, на самом деле — часть чего-то большего. Чего-то единого, слитно ворочающегося на дне, огромного… Чего-то… голодного.

Пальцы Кроули вдруг крепче сжались за его спиной, и ангел, вздрогнув, запоздало осознал, что чуть было не разжал руки, потрясённый открывшимся ему видом.

— Держис-с-сь, ангел, Бог бы тебя побрал! — с отчаянием прохрипел Кроули, тяжело, со свистом набирая в лёгкие воздух. Азирафаэль хотел сказать, что держится. Точнее, конечно, будет держаться крепче, он просто отвлёкся, просто…

Хотел — и понимал, что не может отвести взгляд от чудовищного пейзажа.

…И, наверное, только поэтому он заметил это.

— Кроули… — беззвучно вскрикнул он, беспомощно следя, как затихает беспрестанное колыхание трясины и изо всех сил стараясь не замечать, что вокруг них, заслоняя собой безрадостный пейзаж, всё отчётливее проступают грязные каменные стены. И по тому, как дёрнулся демон, с придушенным хрипом дёргаясь вверх, вырывая у меняющейся реальности ещё метр высоты, понял, что тот тоже это увидел.

— С-с-сволочи… — с ненавистью простонал Кроули. Азирафаэль только мелком глянул вверх, на его искажённое, перекошенное страданием и яростью, лицо. И поспешно зажмурился, понимая: если у них ещё есть хоть малейший шанс прорваться через то, что всё заметнее превращалось в глухой каменный потолок, то сделать это сможет только Кроули. Только он, и лишь в том случае, если никто не будет мешать ему верить в нематериальность наползающей на них громады.

Он не смотрел. И старался не прислушиваться. Но всё равно чувствовал, как смыкаются вокруг каменные стены, как обрекающе меняется звук разрезаемого уставшими крыльями воздуха, превращаясь в злобный хохот разносящегося в подземельях эха.

Кроули хрипло, отчаянно закричал — и в его голосе Азирафаэль, холодея, услышал смертельный ужас и яростную, страшную в своей безысходности ненависть. Обнимающие его руки сжались, почти ломая рёбра. Ангел сдавленно ахнул, стиснул зубы, понимая, что это означает… Сжался всем телом, почти чувствуя уже силу, с которой сомнёт их стремительно приближающийся потолок…

...И, когда чудовищный удар обрушился на плечи, страшной болью прошивая всё его существо, успел ещё услышать короткий, захлебнувшийся на полувздохе вопль Кроули.

Потом густая, одновременно ледяная и обжигающая нестерпимым жаром масса плотно сжала их со всех сторон. И все звуки оборвались. Разом. Осталось только ощущение раскалывающего кости огня, и неумолимо стискивающее грудь удушье, и холод — чудовищный, невыносимый, поистине космический холод.

Он содрогнулся, судорожно пытаясь вздохнуть… Чувствуя, как спазматически сокращаются лёгкие, не в силах найти в сомкнувшемся вокруг камне ни капли кислорода…

…И с внезапной ужасающей отчётливостью понял, что Кроули всё-таки сумел разорвать потолок пятого уровня. Разорвать… снизу.

И он не был уверен, что они всё ещё двигаются наверх.

Нет, не так. Он был уверен, что они не двигаются.

И от этого понимания рассудок взвыл, заходясь в слепом, безысходном ужасе.

Азирафаэль панически рванулся, крепче вцепляясь в бессильно содрогающегося Кроули. Судорожно забился, пытаясь вырваться, вынырнуть из этой мёртвой массы… и осознал, что способен только слабо вздрагивать, не в силах даже согнуть ноги, чтобы оттолкнуться от вдруг загустевшего вокруг них неба.

Он всё ещё чувствовал под щекой шёлковую прохладу рубашки Кроули. Чувствовал, как беспорядочно, спазматически вздрагивают руки Кроули, всё ещё прижимающего его к себе. И от этого было страшнее всего. Они словно тонули в густой, бездонной трясине — только вот не было у этого болота ни дна, от которого можно оттолкнуться, ни поверхности, над которой ждал свежий воздух и чистое небо. Не было — ничего.

И их самих — отчётливо осознал ангел — их тоже больше не было. Минута, две минуты агонии — и наступит пустота.

И это — с безысходным ужасом понял вдруг Азирафаэль — было бы почти облегчением. Он надеялся, что это конец. Что угодно, только не бесконечное безысходное умирание в плену равнодушного камня.

…Наверное, так и будет. Он чувствовал, как начинает медленно затапливать сознание вязкое, холодное равнодушие. Он ещё пытался бороться, но ослабевшие руки уже разжались безвольно, не подчиняясь тонущему в пустоте разуму. Чувствовал, как рядом корчится Кроули, стараясь, должно быть, вытолкнуть их на поверхность этого каменного болота. И одновременно отчётливо ощущал, как тают силы и воля к жизни. Как уставшее сопротивляться сердце постепенно затихает, останавливается, как медленно утекает боль, оставляя после себя только тягостную, занозой ноющую тоску.

Сквозь подступающий туман небытия пробилось неохотное, смутное ощущение: разжимаются мёртвой хваткой держащие его руки… упруго упирается что-то в грудь…

Он с гибельным равнодушием осознал, что Кроули отпустил его. Ощутил, как чужие руки с силой, почти причиняющей боль, отталкивают его прочь, в пустоту…

…Вяло шевельнулась в тающем сознании мысль: «Быть может, Кроули сможет хотя бы сам…»

А потом что-то с силой ударило его по голове. По плечам. Сдавило, почти ломая кости, грудь, взрываясь неожиданно острой, спасительной болью.

И в лёгкие хлынул затхлый сырой воздух подземелья.

Азирафаэль судорожно вздохнул, закашлялся, захлёбываясь этим воздухом. Ощутил, как взвыл от ужаса и пробудившейся надежды оживший разум, и бездумно рванулся вперёд, вверх, отталкиваясь от той плотной массы, что теперь была только внизу.

И, с облегчением чувствуя под руками твёрдый, настоящий, обычный каменный пол, с беспомощным всхлипом потерял сознание.

---------------

* Шестой круг Ада стерегут фурии — Мегера, Алекто и Тисифона.

** Пятый круг Ада — это Стигийское болото, предназначенное для тех, кто совершал грехи уныния и гнева.