Фиолетовая карамелька (гет)

Лим давно заметила, что начала… исправляться? Кажется, стала более жёсткой, чёрствой, отрешённой? Она всегда много думала о мнении людей, которые окружают её, в любом случае, от социума теперь стала зависеть чуть меньше. И мысли о том, что подумают о ней самой, приходили не так часто, как раньше. Если честно, то Лим было почти плевать… Слишком громко сказано. Она всего лишь заглушала свои мысли каждый раз, выкуривала их музыкой, надеясь, что влияние людей перестанет быть таким сильным. Она больше не была той робкой девочкоой, над которой можно издеваться. Нет, Лим не стала вдруг общительной дерзкой драчуньей. Но всё же.

В этом мире отрешённость казалась странной. Но никто не задумывался о причинах такого поведения. И, если бы ей заинтересовались по-настоящему, то обнаружили бы совершенно иную личность. Она подпускала к себе не всех. Просто хотела найти человека, который бы вывел её в люди, показал мир? Растормошил, разглядел нечто хорошее, особенное, настоящее.

* * *

— Ребята, давайте же выпьем в честь этого знаменательного события!

Со всех сторон послышались одобрительные возгласы. Шампанское пенилось в высоких бокалах, поблёскивая в свете множества фонариков. Ночь была поистине прекрасна. Просто не могло быть иначе. День, важный для любого подростка. Ведь такое бывает один раз в жизни, и о выпускном начинают мечтать за год до окончания школы. Весь год в предвкушении! Сколько усилий потрачено для поиска подходящего для церемонии платья, девушки заранее записываются на макияж и причёску, тратя на это уйму средств, желая быть принцессой на этот вечер. А взрослые устраивают специальные собрания для обсуждения грандиозных планов.

Глаза ребят блестели, предвкушая вступление в самостоятельную жизнь. Подача заявлений в высшие заведения, общежития, студенческая жизнь, сулящая массу впечатлений! Каждый присутствующий ожидал этого с нетерпением.

Прогулка на пароходе в сиянии луны и огоньков гирлянд на палубе. Что может быть прекраснее? И отблески играют на воде, переливаясь рябью по зеркальной поверхности. Лим опиралась на перила, зачарованно вглядываясь в тёмные глубины. Как хорошо, что у неё нет морской болезни. Ведь не ради же своих одноклассников, теперь уже бывших, она посетила этот праздник молодости.

И, пока ребята наслаждались, Лим в пол-уха слушала их беседу. Дружеская тёплая атмосфера и приятные воспоминания, которые связывали на протяжении нескольких лет, почти не трогали сердце. Конечно, расставаться было тяжело, ведь она уже привыкла к этим людям, но за два года старшей школы она так и не нашла человека, которому хотела бы открыть душу. Лишь бесполезное множество знакомых, которые мало что значили для неё.

Честно говоря, Лим и не стремилась найти здесь друзей. Как бы это объяснить?.. Собственный характер и ошибки прошлого не позволяли ей подойти первой. Да и желания особого не было, и интереса к этим людям тоже.

Лим понятия не имела, кого хотела найти. Родственную душу? Но каким образом, если она сама же старалась избегать контактов любыми способами? Желала, чтобы эта душа нашла её самостоятельно. Считала себя эгоисткой, корила за это. Глупо на что-то надеяться, не пытаясь даже протянуть руку навстречу, но Лим не могла осилить те барьеры, препятствия, щиты, что удерживали в изоляции от внешнего мира, который часто приносил разочарования.

И у Лим не было стремления ко всему обществу. Лишь к той душе, которая приняла бы её. Словно они были с разных планет, общество и она сама. Все были слишком чужими, и она чувствовала отчуждение среди них. Может, все причины крылись в её интровертности, а может и нет. Ведь так мало интровертов, казалось, на этой земле. Были ли они так же одиноки?

* * *

Утро Лим было совершенно посредственным, как и вся её жизнь. Она вставала с музыкой, с музыкой собиралась в академию. Музыка была живым существом, прочно внедрившимся в её жизнь. И без неё день казался не таким эмоциональным, не таким ярким, будто выцветал. Ведь среди бесконечной толпы, затмевающей все краски, сложно было находиться без поддержки.

Лим не любила эту толпу, но привыкла к их присутствию. Не презирала, просто сосуществовала рядом с ними, стараясь быть в отдалении.

Лим не любила шумные города, пропитанные запахом сладких духов и бензина ненавистных машин. Она рисовала городские зарисовки и архитектуру, и на её картинах совсем не было людей. А рано утром, когда все ещё спали, она наслаждалась пением птиц, шелестом ветра в высоких кронах ещё не срубленных деревьев.

Лим не любила вечно спешащую куда-то аляпистую, но вместе с тем и серую, массу. Людей, не обращающих внимания ни на кого, кроме себя, увлечённых только собой. И, когда в транспорте оставались всего пара человек, она закрывала глаза, окидывая голову, погружаясь в мир музыки, казавшийся сказочным и недосягаемым. Наблюдала за проносившимися пейзажами, губами шепча слова полюбившихся песен.

Лим любила рисовать. Это были зарисовки воспоминаний, красивых моментов из жизни. Замена фотографиям, в которых не хватало чувств. Всё же Лим рисовала, и вкладывала душу в каждый штрих, уверенная, что сохранит эмоции на клочке бумаги или холсте.

Её отстранённость бросалась в глаза. Даже в транспорте, окружённая людьми, являющаяся их частью, она пряталась за невидимым барьером. Так близко и так далеко. Часто погружённая в свой мир, она пряталась от окружающих и, одновременно, смотрела на них с широко распахнутыми глазами, замечая то, о чём другие не догадывались. И эта обособленность делала Лим чужой среди своих, белой вороной. Она редко разговаривала, не желая углубляться в детали. Редко смеялась, и часто лишь уголки губ приподнимались в дружелюбной улыбке, поддерживая атмосферу. Лим ладила с группой, была добра и приветлива со всеми, но всё равно оставалась одна. Ей было хорошо одной.

Ведь только наедине с собой, своими мыслями, Лим была настоящей. Стеснительность, робость, скромность, всё, что покрывало её защитным слоем, трескалось, обнажая истинную натуру. Но даже тогда мысли съедали её, заставляя сомневаться, сожалеть, переживать. И она снова включала музыку, своего вечного спутника, чтобы избавиться от них.

Лим жила, не зная, зачем. Просто существовала, подчиняясь бесконечному кругу под названием повседневность. И не имела сил выбраться из него. Поэтому маленькие радости, составляющие её скучную жизнь, интересные книги, розовые закаты, пение неугомонных птиц, холсты, расписанные акварелью, выхватывали её из реальности, уволакивая в другой, волшебный мир, в котором хотелось остаться навсегда. Наслаждаясь урывками сказки, она просто следовала проторенной дорогой, сохраняя вокруг души кокон из нитей, только мечтая о том, чтобы всё изменилось. Но Лим не была героем, она лишь слушала тихий шёпот своего дремлющего сердца.

Душа, покрытая тонким налётом ржавчины. Казалось, что Лим могла просто превратиться в песчинки, застрявшие в песочных часах.