Фиолетовая карамелька (гет)

Многие не стали приезжать на учёбу из-за всего одной пары в расписании, Лим и сама любила повозмущаться на эту тему — выходить из дома и проезжать такой путь ради лекции не хотелось. К несчастью, она была чуть более ответственней своих одногруппников, и отрабатывать ещё и прогулы ей было совсем не в радость. Но тёплые лучи солнца ласкали кожу, а лёгкий весенний ветерок трепал волосы — замечательная погода заставляла забыть о проблемах.

Решив, что сегодня зайдёт в парк по пути домой, Лим тяжело вздохнула и приняла звонок от подруги, которая уже давно хотела пообщаться. А разговаривать сейчас желания не было. Беседы с недостаточно близкими людьми тяготили её, заставляя придумывать темы для разговоров и заполнять неловкие паузы. Сари неустанно рассказывала о всех событиях дня, спросив лишь, как дела у самой Лим — будто только ради приличия. И Лим, не желая открывать душу, сказала, что всё нормально, чем и удовлетворила собеседницу, которая тут же продолжила свой монолог.

На горизонте показалось метро, а сеть там не ловила, и Лим приободрилась. У эскалатора была жуткая очередь — люди спешили на работу или на пары, и улыбка скользнула по ее губам: «А я уже иду домой!» Люди, как всегда, лезли вперёд, напирали сзади, толкали в спину, соревнуясь с утекающим временем и спеша по своим важным делам. Неужели они не понимают, что только создают неудобства таким поведением, и почему так сложно, не расталкивая друг друга локтями, просто вести себя адекватно? Лим всегда немного раздражалась, когда наблюдала подобное. Может, ей тоже хотелось быть наглой, мчаться напролом и забить себе место, а не стоять в транспорте долгих два часа! Но характер такого вероломства ей бы не позволил.

Пока люди стремились скорее попасть в поезд, не обращая внимания даже на маленькую женщину с коляской, Лим увидела рядом парня со скейтбордом и немного отступила, освобождая место для транспорта. Но парень повёл ладонью в сторону, пропуская её вперёд. Когда-то она тоже хотела научиться кататься на скейтборде, но всё не решалась, хотя, она ведь даже на велосипеде кататься не умеет — стыд и позор. Вот только учиться этому всё равно было не с кем, а одной теперь страшно.

Платформа встречала шумом и порывами ветра. Лим надела капюшон, чтобы волосы опять не превратились в воронье гнездо, и начала распутывать наушники, дабы погрузиться в мир музыки, подальше от этого шума, людей и подальше от проблем. Состав уже подошёл к платформе, выталкивая из себя суматошную массу человеческих тел. Лим неохотно отлипла от стены, но дорогу ей преградил тот парень с эскалатора. Она подняла глаза и вопросительно посмотрела на него. Парень на мгновение смешно поднял брови, закусил губу и спросил:

— Девушка, простите, у вас есть молодой человек?

И Лим застыла на мгновение. Она всегда выглядела спокойной и уравновешенной, но никто не знал, какая гамма чувств буйствовала в её душе каждую секунду.

— Нет, простите.

Лим, неловко взмахнув рукой, быстро обошла парня, заметив растерянное выражение его лица, и скрылась за дверьми вагона. Схватившись за поручень, она молила о том, чтобы он остался на платформе и не последовал за ней, ругала себя за скомканный и странный ответ, за какой-то нелепый жест. Ругала за замкнутость. Может, они могли бы общаться хорошо, но вокруг ведь так много положительных активных людей, Лим была уверена, что этот парень вскоре забудет её. Но вот душевное равновесие пошатнулось от этого, казалось бы, ничего не значащего эпизода. Лим вспоминала его весь оставшийся день и ничего не могла с этим сделать — любая мелочь способна отпечатком лечь на её душе. О плохих событиях она могла переживать неделями, коря себя за неверные действия и непроизнесённые слова, хорошие же теплом отдавались в сердце, заставляя жить в воспоминаниях и мечтах.

* * *

Понедельник — день тяжёлый, и любой человек встретит первый день недели никак не улыбкой, но вторник оказался ещё более мучительным, потому что во вторник студентов ждала не одна несчастная пара, а целых пять. От такой несправедливости впору взвыть, но студенты, с достоинством принявшие все семинары и тесты, теперь расползались по общежитиям и столовым.

Лим брела к трамвайной остановке, медленно переставляя ноги, и предвкушала позднее возвращение, давку в метро и автобус, который, как назло, ещё и опоздает минут на двадцать. Небо стремительно темнело, зажигались фонари, освещая долгий путь, но сумерки создавали приятную тёплую атмосферу, несмотря на редкие холодные порывы ветра. Музыка — неизменный спутник — прогоняла ненужные мысли, отяжелявшие голову, и, шагая по бордюру, девушка бесшумно пела вместе с любимой группой, вспоминая движения их танца.

Спешить домой не было нужды — родители отправились в отпуск. Как бы ни хотелось отправиться в путешествие с ними, бросить учёбу даже на неделю, даже на один день было опасно для нервной системы. Преподаватели замучают бесконечными отработками практик, сдачей контрольных и лекциями, которые безалаберный студент имел наглость пропустить. И всё же, как было бы здорово отправиться куда-нибудь подальше от родных, уже изрядно примелькавшихся мест.

Лим свернула на широкую аллею, перескочила на другой бордюр и заметила впереди парня со скейтом. Воспоминания о вчерашнем незнакомце мгновенно заполнили все мысли, но одна мысль — о столь странных совпадениях, которых просто не может быть — вытеснила остальные, и Лим уверила себя, что даже если это и Он, то Он всё равно не заметит её и даже не узнает.

* * *

Эта неделя была выматывающей, хоть и прошла всего лишь половина. Впрочем, какая учебная неделя покажется студенту лёгкой? Насыщенная заданиями, на которые требовалось потратить никак не меньше трёх дней, и семинарами, к которым ещё нужно как следует подготовиться, она была наполнена всем, что только можно впихнуться в пять учебных дней. Но студенты успокаивали себя — до конца этой злополучной недели оставалось не так много.

А что потом? Ещё одна неделя, и ещё, всё начнётся сначала после выходных, а так хочется вырваться из рутины, из серой повседневности — встать на дороге, прямо посередине, и закричать. И пусть люди оборачиваются, смотрят недоумённо. Лим очень хотелось сделать что-то эдакое, но повседневность заманивала покоем, отсекая неожиданные препятствия на ровной дороге жизни. Хотелось поехать с друзьями в поездку, за город, в другую страну, куда-нибудь в горы большой весёлой компанией сидеть у костра и рассказывать страшные истории, поедая печёный зефир.

Но стоило ей согласиться посидеть с одногруппниками в кафе, как она сразу же закрывалась в себе, не в силах сказать и пары предложений. Она боялась привлекать к себе внимание. В большой компании становилась незаметной, сливалась с людьми, словно превращалась в элемент интерьера. Но так было не всегда, Данми — едва ли не единственный человек, с которым Лим могла общаться свободно. Может быть весёлой и общительной, много шутить и смеяться — быть настоящей. Данми часто писала длинные письма с рассказами об учёбе заграницей, но переписками в сетях не заменить живой смех.

Лим пугали люди — они часто говорили слишком громко, перебивали друг друга, не стараясь выслушать своих собеседников, не заботясь о тех, кто хочет быть услышанным. Их жажда рассказать что-то, что на самом деле никого не волнует, пустые разговоры и добродушные улыбки, скрывающие насмешку.

Всё шло как обычно, когда Лим зашла в полупустую аудиторию и приготовилась к лекции. Вчерашнее сообщение в беседе о новом студенте, который ни с того, ни с сего решил перевестись в середине семестра, её не волновало, но всё же новый человек в устоявшемся коллективе радовал мало. Лим начала распутывать наушники, но закончить не успела, потому что в аудиторию вошёл парень с рыжими волосами. Не яркий цвет волос привлёк внимание, а лицо, уже знакомое, примелькавшееся за прошлую неделю.

«Твою мать! — воскликнула она, но виду, конечно, не подала. — Что за шутка?» Она наклонила голову как можно ниже, прикрывая лицо волосами и углубляясь в чтение ну очень интересного учебника по экономике, но судьба решила подшутить, зазывая странного парня именно на эту парту из множества пустых.

— Теперь будем учиться вместе? — полувопросительно сказал он.

Лим выдавила доброжелательную улыбку, надеясь, что она вышла недостаточно убедительно и парень сядет на другой ряд, но он явно принял это за добрый знак и сел рядом, придвинувшись ближе, чем хотелось бы. Приятный запах окутал Лим.

— Рюджи. Приятно познакомиться.

Он протянул руку для приветствия.

— Лим, — только и сказала она, порадовавшись, что преподаватель пришёл очень вовремя.

На рядах зашевелились студенты, зал наполнился шебаршением страниц, а Лим подумала, что всё не так страшно, как она уже успела надумать — хорошо, что Рюджи не вспомнил её.

* * *

Прошёл день, а за ним — ещё один, но Лим радовалась снова и снова, когда понимала, что тот нелепый эпизод в метро так и остался в прошлом. Она забыла о нём и не замечала, как Рюджи бросал взгляды в её сторону. Зажатая, необщительная, такая тихая, она выделялась даже на фоне своих одногруппников. Сто пятую группу ругали преподаватели, сто пятая систематически едва не срывала занятия, когда, уставшая от тишины, начинала разговаривать в полный голос прямо посреди пары, сто пятая шумела на перерывах больше всех, даже если половина группы отсутствовала. А Лим посреди этого бедлама просто сидела с книгой в руках, лежала на парте, слушала музыку, почти не участвуя в их разговорах.

— Так ты говорила, что у тебя нет парня? — начал Рюджи, вопросительно подняв брови.

Лим замешкалась, не ожидая такого вопроса. Бежать снова было бы глупо и как-то грубо, да и бессмысленно. Чтобы скрасить неловкость, она принялась имитировать бурную деятельность — закидывать в сумку тетради и учебник.

— А, нет. Я не готова к отношениям.

— Почему ты так думаешь? Боишься?

— Ты прав. Я бы не хотела опоздать на пару. С опозданиями на английском очень строго, поэтому нельзя терять ни минуты.

— Думаешь, я смогу тебе помочь?

— Прости, я бы не хотела твоей помощи, — Лим начала нервно перебирать тонкие пальцы.

— Почему ты постоянно отводишь глаза? — взгляд Рюджи, всё ещё задумчивый, был направлен на Лим. — Не хочешь стать друзьями? — немного обиженно произнёс он и располагающе улыбнулся, но Лим лишь недоумённо вскинула брови.

— Послушай, почему ты не оставишь меня в покое? — начала раздражаться она. — Я не ищу новых знакомств, почему бы тебе не пообщаться с ребятами с потока, они очень хорошие, и я уверена, ты всем понравишься, — с энтузиазмом Лим хотела сплавить его кому-нибудь, но знакомых, как назло, рядом не оказалось. Ей хотелось скорее сбежать.

— Я тебе совсем не нравлюсь, даже как человек? — растерянно поднял брови Рю.

— Ты слишком настойчивый.

— Разве это не самый быстрый способ завязать знакомство?

— Твоя наглость может всё испортить, — она проигнорировала солнечную улыбку Рюджи.

— Давай просто посмотрим, что из этого выйдет? Ты же меня совсем не знаешь, но уже отвергаешь, — обиженным взглядом он посмотрел на Лим, искорки в его глазах вновь вспыхнули. — Эй, хочешь поспорить? Я буду твоим другом, заставлю раскрыться. Кто знает, что из этого выйдет, ну как?

— И что ты ещё захочешь через неделю? — Лим усмехнулась, его слова просто выбивали почву из-под ног. Рюджи засмеялся в ответ, у него была красивая улыбка.

Оживлённая беготня по комнатам. Весёлый детский смех. Воспитатели пытаются собрать неугомонную ребятню для занятий по рисованию, но куда им угнаться за этими бесятами? Работа в детском саду наверняка сильно выматывает. Вы только представьте, это же целый день нужно чем-то занимать большую группу детей, прививая им полезные привычки и навыки, необходимые для дальнейшего обучения! Нужно следить за ними, ведь ответственность за малышей несёт взрослый.

Сколько нервов могут потрепать ребятишки, сколько энергии они могут высосать, заражая своей активностью! Настольные игры более не в силах удержать внимание. А как же тихий час? Подготовка к нему является настоящим кошмаром для несчастных воспитателей. Как? Как, скажите, заставить этих энерджайзеров лечь в кроватки? Пожилая воспитательница горько вздохнула. Это прекрасно, что дети растут активными и весёлыми, вот только с возрастом ей всё сложнее поддерживать их развлечения.

Пока бедная женщина размышляла о своих годах и вспоминала былое время, тихий час в другой комнате был безбожно нарушен серьёзным разговором. Низкие потолки, маленькие двухъярусные кроватки. Так мило малыши кутались в белоснежные одеяла. И свет выключен, располагая к задушевным беседам.

— Она просто немного другая, — задумчиво пролепетал мальчик, пряча голову под подушку. Уж он-то не прочь был окунуться с головой в сновидения.

— Почему никогда с нами не играет? Такая странная, — недоумённый голос справа.

— Когда я подошла к ней, она не захотела играть со мной, взяла и ушла в другую комнату! — возмущённый — слева.

— Если мы ей неприятны…

— Просто больше не будем её трогать, — уверенный призыв послышался сверху.

— Не следует звать её к нам, она всё равно не согласится, — тонкий писк.

Широ натянул одеяло сверху, но голоса всё болтали и болтали, мешая погрузиться в сказочные просторы. Ну сколько можно, ведь тихий час для того и тихий — спать надо в это время. Спать! Широ заворочался, бормоча под нос возмущения. И вообще, нашли тему для обсуждений. Сам он тоже не в восторге от своих одногруппников, но терпит же присутствие их в комнате. Да кто с такими балаболами согласится дружить?

Лим отвернулась к стене, сжавшись в комочек, желая исчезнуть, чтобы не слышать эти голоса. «Хочу домой. Почему я снова здесь? Мне не нравится. Так много людей. Я хочу домой. Мама, когда ты заберёшь меня?» Она была готова заплакать от бессилия. Сегодня к ней подходила девочка, настойчиво спрашивала, чем Лим занимается, о чём думает, хотела, чтобы Лим посвятила её в свои «секретики». Но лишь пугала, настырно лезла в душу.

Лим было некомфортно в их обществе. Вечно шумящая и повизгивающая толпа. Почему они не могут спокойно посидеть или поговорить? Они лишь бегают друг за другом, отбирают игрушки, толкая кого-то. Ей хотелось вернуться в свою маленькую комнатку, обнять большого Мишутку и раскрасить плакат с рыбками, который она начала только вчера. Но Лим вынуждена находиться здесь, не понимая, почему бесцельно проводит время среди этих буйных детей. Она устала и хочет уснуть, оказаться дома в родной кровати.

Ребята думали, что Лим спит, но ошибались. И она чувствовала себя виноватой, слыша их упрёки, хотя и не понимала причины. Почему они просто не оставят её в покое? Почему она странная? Что это значит? Разве Лим заслужила упрёки? Просто эти дети пугали её. Лим и хотела бы найти друга, одного-единственного, но… эти люди были всё не те. И она не хотела становиться частью их большой компании. Будто ждала кого-то особенного. Просто человека, который поймёт её. Но эти дети могли лишь осуждать с высоты своей башни.

* * *

Начальная школа — следующий период в маленькой жизни неокрепших умов. Начальная школа… Эти два слова, и кажется, что что-то прекрасное и новое ждёт впереди. Глаза сверкают. Вот-вот наступит долгожданный день знаний, так близко, уже завтра! Родители берут отгулы ради своих любимых чад. Вечером красочные короба-рюкзачки уже собраны, белые блузки из тонкого материала висят на вешалках, красная клетчатая юбка в складочку дожидается своего часа.

Но Лим не спит. Кажется, эта её последняя спокойная ночь. Кажется, будто завтра всё изменится. К лучшему ли? Она не хочет думать. Как ей уснуть перед таким важным днём?

Интересно, есть ли на свете ангелы-хранители? Не то чтобы она не верила в них — просто надеялась на чудо. И это детское наивное «а вдруг» служило проводником в сказочный мир мечтаний. Где-то Лим читала, что хранитель есть у всех, и они подчиняются стихиям, что ангел часто отсутствует, но, как только позовёшь его, сразу прилетит. Беззаботный ангел, сотканный из порывов ветра, парящий высоко над облаками, купающийся в потоках воздуха. И Лим представляла себе своего ангела. Хоть и не чувствовала его присутствия, всё же считала, что он и правда гуляет где-то в облаках. Парить средь пушистых клубков наверняка так приятно! Вот бы он взял и Лим с собой. Сложив руки в молитве, она крепко зажмурила глаза: «Пожалуйста, помоги мне, пожалуйста, будь рядом со мной. Я буду ждать тебя, только приходи, пожалуйста». И, свернувшись калачиком, уснула с улыбкой на губах.

Причину головной боли Лим видела только в одном — она никак не могла выспаться. Этот мир был предназначен для жаворонков. Даже ложась спать в одиннадцать вечера, утром, к первой паре, подняться весьма проблематично. Один ее будильник звенел на пятнадцать минут раньше, второй же означал окончательное время подъёма, и после стольких лет она уже просто смирилась — машинально поднималась с постели, предвкушая очередной чудный денёк. Шею ломило, голова казалась чугунной и ватной одновременно, и в таком состоянии Лим могла заснуть даже в метро, хотя раньше удивлялась, как такое возможно.

Ожидая увидеть пустую аудиторию, на этот раз она наткнулась на ещё одного человека и закатила глаза.

— Лим! Привет, а ты чего так рано? — возбуждённо произнес Рюджи.

— Привет, да я всегда так приезжаю, — Лим улыбнулась, потому что не ответить на его искреннюю улыбку было невозможно. — А ты?

— Немного не рассчитал время. В следующий раз такого не повторится. Я так хочу спать.

— Какое совпадение, я тоже совершенно не выспалась.

Настроение было на нуле, и все ее плохое состояние выплескивалось через край помимо воли. Она устало потёрла переносицу, прикрывая глаза и мечтая о скором начале пар. Чем быстрее начнётся пара, тем быстрее закончится день.

— Голова такая тяжёлая! Кажется, она проломит и парту, и даже пол, — Рю с тяжелым вздохом сполз со стула и устроил голову на неудобной деревянной спинке.

Как Лим его понимала, ведь сама чувствовала то же. Плюхнувшись на жёсткое сиденье, она вытянула ноги, собираясь продремать оставшееся до пары время.

— Музыка в помощь, мне она всегда помогает, — бросила только и принялась распутывать наушники.

— У меня даже нет наушников, именно сегодня я их и забыл, — Рюджи вновь перевёл взгляд на Лим, но она проигнорировала его просьбу; делиться своей музыкой с чужим человеком… для нее это было личным.

— Так поделишься со мной? — не выдержал Рю паузы.

Лим незаметно вздохнула. Видит же ее настрой, так почему всё равно донимает?

— Пожалуйста, — протянул Рю, вопросительно подняв брови.

— Держи, — сдалась Лим, посетовав на назойливого соседа. Наушники перекочевали через ряд.

Но Рю улыбнулся и, взяв наушники, пересел поближе к Лим, предлагая ей послушать музыку вместе. Она согласилась без колебаний. Рю тщательно выбирал музыку, продолжая загадочно улыбаться, а потом лег на парту, лицом повернувшись к Лим. К её удивлению, из динамиков полилась лёгкая успокаивающая песня, и Лим поняла, что знает эту песню наизусть. Шея болела нещадно, и, засыпая, она начала поворачивать головой в разные стороны, надеясь хоть как-то уменьшить напряжение. Вторая песня оказалась тоже знакомой, третья ей очень понравилась. Четвертая была прервана началом пары — незаметно для них двоих аудитория наполнилась зевающими студентами.

Возможность понаблюдать за людьми предоставлялась чаще всего в метро, когда спешить никуда уже не нужно, и пассажиры, замершие на своих местах, утыкаются в телефоны, читают книги или засыпают, свесив голову к коленям. Редко встречается кто-то, отвечающий взглядом на взгляд. Вот так Лим встает напротив и рассматривает, а человек, не подозревая, даже не поднимет глаз от экрана.

Она не пыталась понять, кем они являются в жизни, чем занимаются или прочитать по лицам их характер. Она отмечала горбинку на носу, полные губы, морщинки в уголках глаз — создавала мысленный портрет, так и не продолжив писать его на бумаге.

Порой Лим видела настолько прекрасное, эстетичное, что хотелось зарисовать сию же минуту. Но не могла же она достать блокнот и в транспорте в наглую начать писать, как это делают уличные художники. Почему-то казалось, что все будут заглядывать через плечо, комментируя ее работу, а объект внимания, заметив её взгляд, уйдет, презрительно посмотрев напоследок. Поэтому она могла лишь наслаждаться тонкими чертами лиц, точеным профилем, идеальными пропорциями тела, хоть такое выпадало и нечасто.

Лим как-то по-особенному любила смотреть на кисти рук. Некоторые были настолько удивительными, что хотелось прикоснуться к ним. И его руки свободно лежали на поручне, Лим вглядывалась в них, запоминая каждую деталь, словно хотела вырезать в памяти. Кожа слегка темновата. И, хоть все считали бледную кожу более аристократичной, такой цвет не портил, а создавал ещё более изящный образ. Возможно, это руки пианиста или скрипача, но мозолей на них не было, и выглядели они хоть и тонкими, но какими-то сильными и большими, способными защитить и удержать все, что дорого. Вены выделялись даже на его коричневой коже, и Лим почему-то сразу подумала о танцах. Выпирающие острые костяшки совсем не сложно представить, почему-то сбитыми в кровь. Длинные красивые пальцы с ухоженными ногтями, казалось, могли выполнять как аккуратную тонкую работу, так и тяжёлую физическую.

В мыслях промелькнуло, что она уже где-то видела эти руки, наверное, как-то встречались в поезде. Лим подняла взгляд, чтобы увидеть лицо парня, но не смогла из-за своего роста, большого расстояния и толпы людей.

* * *

— Я ушла, не жди меня, — крикнула мать, хлопая дверью. Данми лишь устало вздохнула и заложила ручкой исписанную наполовину страницу ежедневника.

А затем сладко потянулась, снимая большие очки в толстой оправе. Лим всегда улыбалась, когда видела её в таком виде, ведь в этих очках она была похоже на стрекозу. "Интересно, как там Лим?"

Очки были аккуратно отложены в сторону, и Данми вскочила со своего места, интенсивно растягиваясь, кости жалобно захрустели после сидячей работы. Она улыбнулась сама себе и спустилась на кухню, дабы набить щёки чем-нибудь съедобным, но в холодильнике снова ничего не оказалось.

— Ну блин, — коротко возмутилась Данми, выкладывая на стол свой скромный ужин, и обиженно надула губы.

Мать вечно пропадает на работе, выезжает на деловые поездки, проводит время на корпоративных вечеринках. Почему хоть один раз она не может остаться на ужин со своей дочерью?

Но Данми уже привыкла к такому равнодушию с её стороны. Родители развелись уже давно, тогда она была ещё совсем ребёнком и многое не понимала. Но даже в столь юном возрасте постепенно начинаешь осознавать непреодолимую пропасть в самом сердце их семьи. Было даже не больно, потому что Данми никак не могла поверить, что больше никогда они не увидят маму, пусть та была холодной и строгой, но всё же мамой, которую она так любила. Которая так просто отказалась от них.

Только повзрослев, Данми подумала, что родителей не в чем винить. Всё логично, зачем терпеть друг друга, если вы даже не можете долго находиться вместе в одной комнате? А любовь оказалась лишь максимализмом молодости, а свадьба — ошибкой, как и рождение ребёнка. Молодой матери оказалось в тягость заботиться о нём, ведь карьера важнее собственной семьи. И она, не раздумывая, оставила балласт за спиной, устремившись к вершинам профессии. Что же, добилась своего. Уважаемый человек, профессионал своего дела — богатые люди боролись за её внимание и качественные услуги. И она совсем не задумывалась о том, что потеряла нечто гораздо большее.

Данми с папой переехали в другой город, и отец переживал развод даже хуже дочери, потому что действительно любил. И он до сих пор не встретил женщину, которая смогла бы затмить его прошлое. Странно, что всё произошло именно так: целеустремлённая волевая девушка и работящий добрый парень. Всё могло бы произойти по-другому, но уже после рождения ребёнка она вдруг поняла, что совсем не готова к созданию семьи.

Они толком и не общались, лишь по праздникам мать соизволяла отправлять подарки своей дочери, но холодная атмосфера чувствовалась и тогда. Позже она переехала в другую страну. Дела, и без того замечательные, пошли в гору ещё больше, а Данми как раз должна была поехать по обмену на учёбу, и мать предложила пожить у неё этот семестр. Не то чтобы обрадовалась, просто поддерживала нейтралитет.

Перекусив, Данми плюхнулась на кровать и, взлохматив короткие волосы, принялась составлять список мест для посещения на завтрашний день, изучать карту, самым подробным образом разбираясь в переплетении узких улочек. После исполнения задуманного, в большой безразмерный рюкзак были небрежно закинуты необходимые для прогулки вещи и аккуратно упакованы профессиональная камера и ежедневник. Полосатая футболка и джинсовый комбинезон аккуратно разложены на стуле несмотря на то, что в шкафу творился хаос.

«Спокойной ночи, и к завтрашним свершениям!» — с довольной улыбкой Данми раскинулась звёздочкой на постели и уснула сладким сном в предвкушении нового дня.

* * *

На сегодня была назначена контрольная работа, но, как правило, к этому предмету все относились наплевательски. Не удивительно, что студенты опять опаздывали на пару, не успевая подготовиться, некоторые списывали напропалую, почти в открытую, совершенно не стесняясь.

Лим сидела рядом с Рю. И это не было так странно, потому что парты сдвинуты в целые ряды. Но Лим сейчас была этому рада. Как-то приятно и комфортно в его присутствии, и общество Рю не отталкивало ее. Лим заметила, что они чем-то похожи — он часто вел себя именно так, как она вела себя дома. И это притягивало. А ещё он не надоедал своей компанией, умел слушать, умел молчать. И хоть Лим была пока немногословна с Рюджи, казалось, что он замечает каждую мелочь в её настроении, он был весьма наблюдателен к людям.

Лим расслабленно заёрзала, устраиваясь поудобнее, и, облегчённо вздохнув, взглянула на Рю краем глаза. Он ещё не закончил, молниеносно строчил ответ на вопрос. Лим с интересом перевела взгляд на его листок, исписанный корявым подчерком, и вдруг обратила внимание на руки Рю. Ведь раньше толком не приглядывалась, да и знакомы они всего ничего, но мгновенно узнала сейчас эти руки. Ей хотелось прикоснуться к пальцам, сжимающим ручку так сильно, что жилки на тыльной стороне ладони выделялись ещё больше. Но, конечно же, Лим не сделала этого.

Перевела взгляд на лицо Рюджи. Сразу отметив его необычную внешность ещё при знакомстве, почему-то лишь сейчас стала вглядываться в это лицо. И необычность заключалась не в красивых чертах, а в том, как он себя подавал? И на первый взгляд он казался слегка чудаковатым.

В этой серой массе людей можно было сразу заметить его рыжие волосы, крашеные, ведь не могут же они быть настолько насыщенного цвета. А наличие нескольких проколов в ушах сразу определяло его в круги различных субкультур, носящих пирсинг. Порой Рю мог надеть и странную одежду, нечасто ведь на городских улицах встретишь человека в шляпе, тем более в соломенной, в бандане или с повязкой, поддерживающей волосы.

Хотя что можно счесть странным, а что — нет? И те, с кем Рюджи общался, уже давно перестали обращать на это внимание.

— Ура, я написал на четыре! — Рю радовался, словно ребенок, получивший леденец.

И если вы захотите представить его в этот момент, то вспомните мальчишку, который размахивает портфелем над головой, радуясь окончанию последнего урока. Конечно, Рюджи не крутил рюкзаком в воздухе, просто раскачивал его рядом с землёй, но его состояние сейчас было именно таким. Он широко улыбался своей фирменной прямоугольной улыбкой, затмевая само солнце. И походка его была танцующей, пружинистой, будто он сейчас готов взлететь. Лим не могла не порадоваться, хотя бы просто потому, что эта солнечная улыбка и поведение Рюджи, заставляли ее тоже улыбаться.

Немного успокоившись, Рю предложил ей наушник, ведь только вчера вечером нашел песню, которая до сих пор крутилась в голове. Лим взяла не раздумывая, ей было интересно, что же ещё слушает Рюджи. Может, он подкинет ей что-то новое и интересное из своей копилки? И Лим не ошиблась, этот заводной ритм, казалось, навечно поселился в ее голове.

Рюджи вел себя раскованно и свободно, подпевая на иностранном языке, активно жестикулируя, едва ли не пританцовывая, подбивая на это и Лим.

Но она и не сопротивлялась, эта песня ей очень понравилась. И хоть Лим не очень любила употреблять такие слова, но назвала бы и музыку, и текст прикольными и классными. Не сдерживаясь, она барабанила пальцами в воздухе, подстраиваясь под ритм, подпевала строчкам, которые повторялись так часто, что не запомнить было невозможно.

Они, смеясь, почти согнувшись в три погибели, всё же дошли до учебного корпуса. И принялись успокаиваться. И этот смех, казалось, сделал их ближе друг к другу, сблизил их. Рю, хоть и догадывался, все же удивился, что так быстро смог добиться некого доверия с ее стороны. Удивился, что Лим может быть такой веселой, что может шутить, громко смеяться, что на самом деле, она может быть болтливой, если предмет разговора ее волнует. Просто очень редко показывает это, не желая обнажать сердце перед каждым человеком. Но ему — доверилась? Может немного, а может и гораздо больше, но створки ее души распахнулись перед Рюджи.

* * *

Сегодня тренировка, перед выступлением надо прогнать всё очень тщательно, особенно с Ченни. Странно, что, хорошо танцуя, он умудряется каждый раз совершать ошибки в номере. Поводов для нервотрёпки будет меньше, если проверить хореографию ещё пару раз.

— А-а-а, — поднял голову Рю, неожиданно вспомнив нечто важное, — точно, как я мог забыть! — и раздражённо откинул голову на спинку стула, прикрыв глаза.

— И ты тоже забыл? Без учебника вход в аудиторию запрещён, — с усмешкой посмотрел на него Ченни.

— Повязку, — сказал Рю с таким видом, будто сейчас они только это и обсуждали.

Все удивлённо посмотрели на него: при чём тут это, разве не об учёбе они говорили все вместе? Ченни лишь тяжело вздохнул, тряхнув волосами. Лим устало откинулась на спинку, потирая переносицу, эти разговоры об учёбе уже утомили её.

— Ченни забыл учебник для семинара, — подсказала она, заметив, что некоторое время Рюджи путешествовал в своём мире и явно не понимал, что сейчас творится вокруг.

— По истории? У меня есть с собой!

— Эй, ты с нами вообще сидел? — возмутился Ченни. — По иностранному! С чего ты вдруг начал говорить про какую-то повязку?

Но Рю лишь улыбнулся, взлохмачивая волосы на затылке, и разговор продолжился, перескакивая с одного предмета на другой. Лим никогда не теряла нить обсуждения, периодически кивая, делала вид, что очень внимательно слушает. Но ей было интересно, как можно настолько углубиться в свои мысли, что совсем не замечать окружающий мир? Непослушная прядка упала на глаза, и Лим раздражённо заправила её за ухо, покусывая губы в задумчивости. Хотела бы и она выпасть из реальности, но почему-то та прочно удерживала в своей власти.

Опущенные жалюзи не спасали от редких лучей солнца, пролезающих между перекладинами. Рю узнал, что практика по иностранному языку является самой выматывающей, преподаватель вываливает на студентов свои проблемы, срывая злость на неповинных. Что, забыв учебник хоть раз, можно попасть в немилость до конца года. С Ченни он был знаком уже давно, вот только теперь они учились в одной академии, и Рю услышал много нового и интересного из уст первого балабола всея академии. Настойчивый блеск на периферии зрения заставил его вновь отвлечься.

Лим, улыбаясь ребятам, поправила волосы, откидывая их за плечо. Настойчивое солнце задело и её, заставляя щурить глаза. И тонкие нити, падающие на лицо, ярко светились, выделялись на бледной коже. Но взгляд Рю привлекло и другое. Лим отвела волосы за ухо, и два маленьких гвоздика, фиолетовый камушек и зелёный, переливались на солнце, играясь в его лучах, поблёскивая гранями. И маленький крестик на тонкой короткой цепочке. Три серёжки. Рю насмешливо поднял брови, а ведь Лим выглядит тихоней и серой мышкой. Но не у каждого встретишь столько проколов в ушах. Это приятно удивило, заставляя ещё внимательнее приглядеться к Лим.

— Рю! Вечно ты где-то пропадаешь, — громко повторил Ченни ещё раз, не дождавшись абсолютно никакой реакции. Рю выплыл из своих мыслей, обращая внимание на друга, и мысленно дал себе подзатыльник за витание в облаках.

— Учебник по истории, — меланхолично подсказала Лим, когда Ченни был готов лопнуть от возмущения.

— Можешь забирать, — улыбнулся Рю так солнечно, что недовольство исчезло, заставляя лишь удивиться такой невнимательности. Как можно совершенно неожиданно выпасть из разговора, в котором сам же принимал активное участие? Но Ченни лишь тихо смеялся, привыкший за короткое время к такому поведению.

* * *

Лим готовилась к следующей практике и сидела на лавочке, углубившись в чтение. Был перерыв на обед, поэтому народ разбежался по столовым, пока есть такая возможность, ведь впереди ещё половина дня для усердного труда. Но Лим не любила появляться одна в таких людных местах.

Она отвлеклась, когда на периферии зрения замаячила рыжая макушка, и подняла взгляд. Рю был не один, да и шёл не в её сторону — пока ещё не заметил. Лим с интересом стала разглядывать девушку, которая обвивала руками его предплечье. Да уж, кто-кто, а этот парень пользовался популярностью у противоположного пола. А как иначе, симпатичный, весёлый, заставляющий смеяться всех вокруг, этот образ только подталкивал людей к общению. Кажется, что он нравился абсолютно всем, как и предсказывала Лим. Такого человека просто нельзя не полюбить, к такому просто невозможно не потянуться.

Тем временем, Рю и сам заметил Лим. Он кинул на неё взгляд, мельком улыбнувшись, поднял руку в приветствии. Сейчас освободится, и они вместе пойдут на лекцию, ещё может успеют немного погулять перед началом. Лим кивнула, и глаза вновь опустились к книге, но, услышав громкий женский смех, она посмотрела в их сторону опять.

Они стояли далековато, и Лим не могла слышать их разговора. Но Рюджи медленно поднял руку, убирая чёлку с лица, слишком медленно. Слегка наклонил голову на бок, и его губы так же медленно растянулись в улыбке. Не яркой и солнечной, тягучей, словно мёд. «Боже, он что, заигрывает с ней? — Лим рассмеялась, подняв брови в удивлении. — Ну надо же, вот это поведение!» А девушка всё ещё сжимала его руку в своих ладошках и тоже смеялась. Жест Рю произвёл на неё впечатление. Это было видно так очевидно — накручивала локон волос на палец, томно смотрела. Лим же закатила глаза: «Настоящие бразильские страсти. Будто сериал смотришь. Он же бросит тебя в скором времени, неужели думаешь, что сможешь поразить его своими взглядами в самое сердце? Он тебе не по зубам с такими-то трюками. Или решила лишь хорошо провести всего лишь одну ночь?»

Интересная парочка стояла боком к ней. И Лим увидела, как Рю так же неспешно провёл костяшками пальцев по щеке своей спутницы, та закрыла глаза, наслаждаясь этими прикосновениями. Затем он что-то прошептал, наклонившись к её уху, отстранился, игриво улыбнувшись. Девушка улыбнулась ему в ответ, медленно проводя рукой по его предплечью, и, наконец, удалилась модельной походкой. Но, увы, Рю уже отвернулся.

Лим со смешинкой в глазах смотрела, как он садится на скамью рядом.

— Да уж, Ромео. Удивительно, как девушки ведутся на всё это, — протянула с глупой улыбкой на губах, толкнув его плечом. — Как печально.

— Ты просто не знаешь, как это работает, — самодовольно улыбнулся Рю, скрестив ноги бабочкой. Лим закатила глаза. — Если ведётся, значит, сама этого хочет.

— Ты же нес опять какой-нибудь бред. Достаточно посмотреть на её поведение, чтобы всё понять. Именно так ведут себя глупые героини большинства романов, когда хотят закадрить кого-нибудь.

— Но именно так и ведут себя большинство девушек, разве нет? — возразил Рю. — И потом, я думал, что ты была занята чтением. И как только всё разглядела? Наслаждалась представлением вместо учёбы?

— Линзы. И да, ты был просто прекрасен! Снимаю шляпу, — Лим медленно похлопала в ладоши, признавая игру актёра на сцене.

Рюджи громко засмеялся, убирая волосы с лица, зачёсывая чёлку назад. Тот же самый жест, но сейчас совершенно другой, не с той улыбкой, не с теми мыслями. А затем провёл рукой по волосам ещё раз, и на голове его воцарился вечный хаос.

* * *

— Как же мне нравятся эти резкие переходы! — сказала Лим, когда они в перерыве сидели на поляне за столовой и слушали музыку.

— А ещё манипуляции с голосом. То истеричный смех, то какой-то шепот на заднем фоне, — поддержал Рю.

— Слушай, может, ты мне и книгу посоветуешь?

— Хм-м, что именно ты хочешь? — Рю серьезно задумался, хотя в глазах его горели искорки.

— Фэнтези? — Лим с вызовом посмотрела на него.

Почему-то фэнтези читали намного реже, чем книги других жанров. Да и вообще, много ли людей читало в наше время, неизвестно. Но всё же, чаще предпочитали романы, детективы или мировые бестселлеры. И фэнтези, как жанр, даже путали с фантастикой, хоть это совершенно разные вещи, или же сравнивали с детскими сказками. И были абсолютно не правы.

— «Хроники Сиалы»? — вопросительно сказал Рю, хотя это весьма известное произведение, и Лим, он был почти уверен, об этом знает.

— Наши вкусы так поразительно сходятся, что становится подозрительно, — Лим с улыбкой покачала головой, — но, увы и ах, я считаю это классикой жанра.

— Я так понимаю, этого автора можно и не упоминать? — усмехнулся Рю и, дождавшись утвердительного кивка, задумался. — «Третья сторона зеркала», — сказал самоуверенно.

— Прочитано, — скорбно вздохнула Лим. Интересно, сколько ещё книг он сможет назвать.

— «Проклятый металл», «Жнец», — он начал просто сыпать названиями всего, что читал когда-либо, надеясь, что хоть что-то из списка попадёт в цель, но Лим только кивала в ответ. — Сейчас, дай мне минуту. «Статья провинциального некроманта», «Чёрная башня», «Знакомые незнакомцы». Неужели я смог поразить тебя?

— Ну-у-у… Я вообще не думала, что ты столько прочитал, ты молодец! — подбодрила Лим, хитро улыбаясь. — «Башня»? Это же чуть ли не основа основ! И всё же, ты меня поразил! «Знакомые незнакомцы»? Это же любовный роман! Не думала, что ты и такое читаешь, — засмеялась она, Рю в ответ скорчил недовольную рожицу.

— Очень смешно. Я довольно сентиментальная личность.

— Но из твоего обширного багажа я всё-таки запишу пару книг, — уголки её губ продолжали упрямо ползти вверх.

— Слава небесам, потому что «мой обширный багаж» исчерпан, — засмеялся Рю.

* * *

Данми уехала не так давно, но этот месяц казался каким-то пустым без неё. Они часто ходили вместе, и ни с кем из потока Лим не общалась так же хорошо. Они были хорошими друзьями, но Лим всегда ставила свою подругу выше себя. Данми была трудолюбивой и, готовая помочь каждому, могла ущемить свои интересы, не требуя ничего взамен. И Лим считала её удивительным человеком, связующей нитью с остальным миром.

И вот, когда подруги не было рядом, эта нить истончалась, а Лим снова запиралась в себе, общаясь с людьми лишь по необходимости. И снова чувствовала себя чужой. Пока не появился Рюджи.

Этот парень вызывал в ней неоднозначные чувства, он ей казался немного странным. Лим не любила и не понимала, зачем такие люди врывались в её жизнь, а именно это Рюджи и делал, настойчиво и упорно. Она всегда считала экстравертов болтливыми, надоедливыми, излишне активными и позитивными, может даже выскочками. У неё нет причин любить их, а ещё Лим завидовала, потому что сама хотела быть такой.

Но общение давалось ей тяжело, люди, как правило, не понимали её, но она понимала их, поэтому после такого «разговора» каждый раз чувствовала себя варёной вермишелькой. Эти мучительные перерывы между темами, когда приходится цепляться за любой предмет, ведь они не те люди, молчать с которыми было приятно. Эти бесконечные жалобы и рассказы о своих повседневных делах тому, кому это было совершенно не интересно и не нужно, ведь они даже друзьями не были. С ними не хотелось шутить и дурачиться, и казалось невозможным заговорить о чём-нибудь интересном или серьёзном, о смысле жизни, о книгах, музыке.

Так странно, словно люди совсем не знали основ психологии, полагая, что всем нравится их общество, что все одинаковые, а пытаться понять другого человека вовсе ни к чему. Поэтому Лим просто жила среди них, стараясь подстроиться, сводя контакты к минимуму, жила в своём обособленном мире, доверяя лишь самым близким.

Рюджи производил впечатление типичного экстраверта, с которыми ей всегда было некомфортно. Но чем-то отличался, был интересен. Взгляд его более глубокий и пронизывающий, чем может показаться, но из-за постоянной улыбки разглядеть эту глубину весьма проблематично. И порой Лим думала, что он скрывает свои чувства за этой улыбкой. Делает вид, что всё прекрасно, хотя на самом деле всё совсем так. Будто играет, не желает, чтобы кто-то проникал в его душу.

Действительно, кто же хочет, чтобы лезли в святая святых, пачкали там своим непониманием, разбивали хрупкие чувства? Но разве не счастье — найти человека, готового выслушать и попытаться понять, не осуждая, а поддерживая, наполняя силой и уверенностью. И эти два противоречия. Желание открыться и боязнь довериться. Желание быть услышанным и боязнь быть отвергнутым.

Так жестоко. Дети —жестокие создания. Понимают ли они последствия своих поступков?

Глупый тест, который перевернул спокойную размеренную жизнь. Тест, ответы на который должны были оставаться в секрете. Вроде не подруги, одноклассницы. Но разве достойно человека предавать даже незнакомого, втаптывать в грязь перед классом? Это так мерзко. Зачем они это сделали? Что им сделала Лим? Нелепый тест и ответы, которые она ставила, толком и не читая. А надо было. Но кто же знал, что всё может так обернуться?

Нами отправила ей это приложение. Пройди, познай себя, бла-бла. Но там было так много вопросов, что Лим просто проставила большую часть даже не глядя. И, когда Лим пришла в школу на следующий день, столкнулась с насмешкой со стороны одноклассницы, не понимая, в чём причина. Всё стало известно позже из издевок-фраз, бросаемых едва ли не каждые десять минут. И Лим ничего не могла сделать. Просто молчала. Если не обращать внимания на подколы, то от тебя отстанут. Увидят, что нет реакции, и прекратят. Так всегда и говорили. Это ведь правда? И она молчала.

Но конца этому не было, пока Лим не закончила восьмой класс. Стало только хуже. Словесные истязания сошли на нет, и она обрадовалась: неужели оставшиеся три года пройдут спокойно? Лим часто сидела на скамье запасных на физкультуре, она была слишком слаба, чтобы играть со всеми. Но Нами как раз и издевалась над слабыми, кто ещё мог проглотить все оскорбления?

— Да она словно немая! Венди, попробуй ударить её!

И Венди, не задумываясь, проехалась ладонью по затылку Лим. Но Лим сидела, лишь опустив голову ниже. Почему она не может ответить, почему не ударит, почему она такая бесхребетная? На глаза стали наворачиваться слёзы, но не хотелось показать их этой жуткой публике. Она просто встала так же молча, уходя всё дальше, а за ней никто и не последовал. Когда Лим ушла достаточно далеко, крупные слёзы, больше не сдерживаемые, покатились по щекам.

* * *

Слава небесам, что отцу предложили работу в другом городе. Родители боялись, что Лим не захочет прощаться с привычным окружением, но, к их удивлению, та с радостью схватилась за эту возможность.

Пришлось побегать, чтобы забрать документы и подготовить всё к переводу. Но Лим, словно окрылённая, готова была на всё, лишь бы навсегда покинуть эту школу, ставшую для неё пыткой. И Лим много спрашивала, уточняла, ходила туда-сюда, сначала к завучу, потом к секретарю, она очень волновалась, что отвлекает их от важных дел, крадёт чужое время.

Но, когда Лим выпорхнула из ненавистного помещения, подумала о том, что эти люди совсем не раздражались, а отнеслись с пониманием и улыбками. Некоторые люди на самом деле не такие равнодушные и хладнокровные, какими их ожидаешь увидеть. Так что не стоит бояться, они не будут срывать свою злость на неё.

И когда Лим пойдёт в новую школу, надо думать именно об этом. Не стоит зацикливаться на плохих мыслях. Главное — обратиться, сделать шаг, постучать в дверь, а дальше всё будет хорошо. «Поддерживай эту мысль, и всё будет хорошо».

* * *

«Не хочу идти в школу», — крутилось в её голове за десять минут до звонка будильника. И выходить из дома тоже не хотелось. Вот бы запереться в своей комнате, забыть, не думать ни о чём. Покинуть пределы своей крепости так тяжело. Вроде Лим не боится людей? Кажется, нет. Но в глубине души всё время жил страх быть непонятой. Разве одной не легче? Но мы живём в обществе, и Лим — его часть. Так или иначе, придётся вступать в контакт. И Лим начала строить в голове план беседы:

«Здравствуйте, я новая ученица, перевелась в связи с семейными обстоятельствами… Господи, как мне представиться классу? Может, стоит просто незаметно сесть за парту? Нет. Не повторяй ошибок. Будь дружелюбной. Ты должна улыбаться! Просто постарайся со всеми поладить. Улыбка».

Она нервно засмеялась и всё же встала с кровати, живот болел из-за переживаний. Всю ночь проворочавшись в постели и скомкав простыню, Лим так и не смогла сомкнула глаз.

Ей всё время казалось, что она говорит что-то не то. Что на неё посмотрят, как на глупую, недостойную, назовут странной. Но что случится, если она спросит у случайного прохожего, сколько времени сейчас? Ничего страшного, но такое простое действие уже вызывает смятение. Зачем беспокоить своими вопросами, если телефон всегда с собой? А в маршрутке попросить остановить где-то? А вдруг её не услышат — придётся повторять, это будет выглядеть глупо. Ей надо меньше думать о последствиях? Просто делать, просто говорить? И не забивать голову.

Лим умылась холодной водой, смывая все эти мысли. Хорошо ли жить людям со слабоумием? Они не понимают, что о них говорят, просто улыбаются, считая, что этот мир прекрасен.

«Улыбайся. Но не позволяй лезть в душу». Гораздо лучше просто быть одной. Отвечать и волноваться только за себя. Вроде Лим не боится людей? Не уверена. Они могут причинить боль, поэтому Лим просто не должна подпускать их близко, иначе поранят и уйдут, оставив в душе глубокую рваную рану. Проще просто обезопасить себя.

— Представляешь, я встретилась с таким потрясающим человеком! — всё не умолкала Лим, рассказывая о схожих вкусах, интересном характере, упоминая смешные ситуации, а её мама лишь смеялась в ответ.

Она была рада слышать, как возбуждена сейчас дочь. Захлёбываясь словами, та будто уже познакомила их, несмотря на дальнее расстояние. Хотелось тоже увидеть этого удивительного человека, которого Лим так расписывала, который смог настолько ее заинтересовать. Выговорившись, Лим перевела дух, и мама, наконец, решилась озвучить свои сомнения:

— Ты знаешь, тут так хорошо, что мы думаем, не остаться ли тут навсегда? Я шучу, конечно. Но Эми хочет, чтобы мы остались ещё ненадолго. Вот я и думаю, стеснять всё же неудобно как-то…

— Мам, да ты чего? Не виделись же столько лет! Неужели за такой жалкий промежуток времени вы обсудили всё, что накопилось за эти годы? Или ты уже устала?

— Нет, конечно. Да и потом, у меня тут и мама моя, и подруги ещё остались, а у папы тоже здесь брат и партнёры по работе.

— Ну вот видишь, к тому же, вы же не только по знакомым бегаете? Вы хоть выезжали ещё куда-нибудь? Там же такие просторы! Да вы на машине по всем городам можете проехать, неужели не интересно? Чего по гостям сидеть?

— Ты, как всегда, умеешь переубедить, — она засмеялась. — У меня, кстати, появилось несколько заказов! Я подумываю выехать за город с мольбертом, мы здесь несколько недель, а я всё ещё ничего не нарисовала. Хотела ведь и заказы выполнить, и домой что-то привезти.

— Как ты могла? — наигранно возмутилась Лим. — А обещала нарисовать степь, я хотела твой шедевр в комнате повесить!

— Я всё сделаю, правда, клянусь! Но ты же знаешь, не всегда всё идёт по плану. Я тут так расслабилась, мы и на водохранилище выезжали. Народу там, конечно, тьма, но у мужа Эми есть пропуск, так что мы поедем туда ещё раз. Всё-таки на пляже бываем не каждый год.

— Да, это здорово! Хорошо, что вы поехали, правда папе придётся взять оплачиваемый отпуск, если вы собираетесь и дальше там прохлаждаться.

— Ну, думаю, это не проблема. Ну ладно, мне пора, собираемся пройтись по магазинам.

— Привези мне камушки и сувениры.

— Конечно, я тут видела чётки…

— А из бирюзы есть? Можно из бирюзы? — мама вновь рассмеялась, как же легко было обрадовать этого ребёнка.

* * *

Прикосновения для Лим значили нечто особенное. Она обнимала только при приветствии нескольких одногруппниц, но без инициативы, и как-то не тянуло обнимать кого бы то ни было. Равнодушные объятия были очередной маской и нисколько не сближали с человеком, а проявлять трепетные чувства к близким на публике и вовсе неловко, не хотелось показывать чужими людьми.

Ведь если человек дорог тебе, уже ваши отношения и так показывают привязанность.

Но ощущение, что Рюджи она знает намного дольше, чем на самом деле, не покидала Лим, она без стеснения цеплялась за его локоть, и этот незаметный для большинства людей жест значил для неё гораздо больше. Проявление симпатии и доверие. Постепенно Лим открывалась Рюджи. И чувствовать её хрупкую ладонь на своём локте ему было так приятно. Он чувствовал себя особенным рядом с ней. Чувствовал себя защитником, и, если бы весь мир восстал против, их связь не смогла бы порваться. Потому что это не просто дружба между людьми. Это была связь двух родственных душ, нашедших друг друга в этом бескрайнем пространстве.

После пар Лим обычно направлялась сразу домой, нужно было сделать и одно, и другое, чтобы немного разгрузить выходные дни. Но Рю неожиданно позвал её на репетицию. Он прекрасно знал, что Лим завораживают и вдохновляют танцы. И, как прикованная, она может просматривать видео подряд хоть сотню раз, наблюдая за каждым движением. Но сама Лим танцевать не умела, и это странно, учитывая её заинтересованность. Она не могла раскрыться в танце. Танец, который должен стать выражением её чувств, напротив, словно сковывал её.

Рю же наслаждался танцем, его гибкостью, яркими эмоциями, полученными при исполнении. Выступая на сцене, на тренировке, он ощущал всю палитру красок. Если в мелодии звучала боль, он передавал её движениями, словно сам страдал в этот момент. Если музыка полна радости, стремился поделиться этим светом с окружающими.

И сейчас Рю хотел поделиться с Лим, показать ей живое выступление. Рю представлял, как она зачарованно наблюдает за его танцем, не сводя глаз, задумчиво, желая сохранить в памяти. Но парень ведь танцевал в группе, и все его ожидания грозили не сбыться, потому что Лим не хотела встречаться с его друзьями, хотя с Ченни уже успела познакомиться. Огонёк, загоревшийся в глазах, потух, когда она вспомнила о Джеме, Широ и остальных ребятах.

— Они так желают с тобой познакомиться! — возбуждённо восклицал Рю.

— Может, как-нибудь потом? Ты же знаешь меня, я всё равно не буду в их компании такой, какая с тобой. Я им не понравлюсь, — с мольбой Лим посмотрела на него, надеясь оттянуть момент встречи.

— Это просто обычная тренировка, мы же не собираемся идти в кафе или ещё куда. Обещаю, вы только познакомитесь, а потом сразу начнём репетицию, так что у вас не будет времени пообщаться. Ребята сами говорили, что им надо закончить пораньше и бежать.

И Лим пришлось согласиться под его напором. Честно говоря, она почти сразу же пожалела об этом, встреча с незнакомыми для неё людьми, но с друзьями Рю… она ведь не могла непринуждённо болтать о чём-либо, и лишь одно присутствие посторонних делало из неё необщительную замкнутую отшельницу. Но, как только Рю представил её ребятам, они действительно почти сразу начали разогреваться.

К облегчению Лим, группа была осведомлена о её характере благодаря предусмотрительности Рю. Широ сам был немногословен, мало двигался, даже растягивался лениво и неохотно. Джем же был очень активным, с энтузиазмом выполнял упражнения, переговариваясь и шутя, вовлекая в смех всю компанию. Рядом с Рю она не волновалась так сильно и могла немного расслабиться. Тем временем некоторые решили разыграть маленькое представление для гостьи.

— Самый лучший способ разогреть мышцы — перекаты с ноги на ногу с поворотом корпуса, — с важным видом заявил Джем, медленно опускаясь и, одновременно с Ченни садясь на поперечный шпагат. Парни одобрительно загудели.

Хоть они все и танцевали, но ведь для этого не обязательно быть гибким и подкаченным. Это относилось главным образом к Широ, который и вовсе разминке предпочёл сон и медитацию. В этой группе из семи человек умели и любили танцевать лишь четверо, остальные же были ответственны в основном за музыку и разучивали движения только по необходимости.

— Я покажу вам правильную позицию, — Рюджи сменил положение, согнув одну ногу перед собой и вытянув вторую назад, и выпрямил спину, покачиваясь и растягиваясь.

— Это красивая поза… Ты выглядишь напряжённым, — посыпались комментарии ребят.

— Это не так, — улыбка не сходила с его спокойного лица. — А теперь сексуально прогибайтесь, — он начал медленно наклоняться вперёд, в блаженстве прикрывая глаза ладонью, — сексуально, — повторил томно.

— Я могу помочь ему! — Джем, смеясь, встал позади Рю, надавливая на лопатки и помогая с растяжкой, развеивая всю сексуальную ауру. — Ты чувствуешь? Чувствуешь что-нибудь? — допытывался Джем с радужной улыбкой.

— Да, а-а-а, — прохрипел Рюджи, стараясь придерживаться своего образа. Лим смеялась, наблюдая за этой компанией, они оказались такими весёлыми и искренними, настоящими, и радоваться с ними было так удивительно приятно.

Музыка ударила по ушам, гулом отдаваясь в колонках, дрожью распространяясь по тренировочному залу. Грубые звуки. Как и сам танец. Рассеянные по всей площадке, танцоры вдруг слились в одном движении, став единым целым.

Ритмичные шаги под бит. И голова резко уходит вниз, а волосы, не успевая за движениями, на мгновение замирают в воздухе. Шаг вперёд, и выпрямляются, заставляя волосы вновь разметаться в стороны. И взгляд направлен на жертву. И снова будто в наступление, агрессивно, словно хищник, упивающийся страхом своей добычи. И рэп вторит этой атмосфере опасности. Тела в сторону, расступаются перед главарём, выгибаясь, а затем вновь рассеиваются за спиной, занимая свои позиции.

Скользя по паркету, будто смазанному маслом.

Мышцы напрягаются от резкого удара. Перераспределение ролей. Руки уходят в стороны. Как ты можешь им ответить в этой схватке?

Наглая самоуверенная улыбка на губах.

И волосы быстро убраны с лица перед новым выпадом. Ты — пустое место, охотники перед тобой. В одну сторону, в другую, и резкий прыжок, вновь удар, он — закрепление власти. Тело описывает круг, прежде чем начнётся следующая партия в игре. Прежде чем очередной удар ногой повергнет противника. Голова резко отклоняется назад, но чёлка вновь скрывает глаза лишь на мгновение.

Играет припев, столь же грубый. Неконтролируемая агрессия вырывается наружу. И под мелодичный дерзкий голос танцоры переступают с ноги на ногу, ноги словно пружины, поворот корпуса — и рука скользит по руке, встречаясь с ладонью в хлопке. И лицо постоянно повёрнуто к жертве, обездвиживая, пронзая лезвием. Движение тазом вперёд, затем вновь поворот, и под быстрый бешенный ритм они перескакивают с ноги на ногу.

А взгляд всё не отрывается. Идеально, чётко. Музыка вновь вливается в куплет, заставляя двигаться ещё быстрее, словно подгоняя, настигая. Не спрятаться.

Выстрел в голову. И шея ломится от резкого взмаха, очки слетают с лица, с хрустом давятся под ногами, волосы взметнулись, окрашенные кровью. И милый паренёк погиб, превращаясь в убийцу с садистской ухмылкой.

Снова рассеиваются по залу — в наступление, добить, нужно уничтожить окончательно. Уже измученная, она и так молит о пощаде. И, когда остался последний рывок, только властным взмахом руки отбросить её, презрительно окинув взглядом…

— Ребят, нам нужна вторая половина танца! Эта незаконченность меня бесит…

— Мы даже первую половину не выучили, о чём ты говоришь?

— Да начали мы уже, но, чёрт…

— Ты слегка тормозишь, тебе нужно сменить позицию до того, как я окажусь с краю. Попробуй чуть быстрее, я замедлю шаг.

Никогда прежде Лим не видела живого выступления, словно она была сейчас на концерте известной группы. Парни двигались так слаженно, чётко, единый механизм. И под перепады музыки их резкие движения смотрелись просто невероятно. У Лим просто не хватало слов, чтобы описать их танец. Она наблюдала, не отрываясь, и хотелось прокручивать движения раз за разом. Лим совершенно не понимала, о чём сейчас спорят парни, потому что была очарована этим танцем. Потому что для неё всё было идеально.

После бесчисленного количества прогонов репетиция закончилась, и ребята улеглись прямо на пол, переводя дух. Рю сел рядом с Лим, опираясь на стену. Хоть дыхание его и было тяжёлым, но в глазах горел огонь.

— Это было просто офигенно! — Лим протянула ему полотенце. — Вы потрясающие!

— Эй, я думал, ты будешь смотреть только на меня! — обиженно произнёс Рю, зачёсывая мокрые волосы назад.

— Просто глаз не оторвать! Тот момент, когда в тебя стреляли… Боже, да ты прирождённый актёр.

— Академия искусств. Чего ты ожидала? Я бы танцевал без перерывов, лишь бы наблюдать за твоей милой реакцией, — Рю откинул голову, улыбаясь. — Можешь приходить хоть на каждую тренировку.

— Не предлагай мне, это такой соблазн! Ты же знаешь, я тогда совсем отсюда не вылезу никогда, — засмеялась Лим.

— Ребята, давайте прогоним ещё раз припев! — крикнул Джем, а ребята тяжело и устало застонали, понимая, что подниматься всё же придётся. Джем, хоть и дурачился часто, к танцам относился очень серьёзно, гоняя парней до седьмого пота, пока не будет удовлетворён результатом.

И вновь усталость. Почему хотя бы один день не может пройти спокойно? Рюджи был прав, этот семестр слишком загружен. Бесконечные пары, жизнь от выходных до выходных, за которые нужно сделать столько всего, что голова болит к началу новой учебной недели.

Но так и было всегда в каждом семестре. Преподаватели считали, что студенты не учатся совсем, потому и заваливают непомерными объёмами знаний прямо перед экзаменами. Конец года всё приближался, а значит, нужно было заканчивать курсовые, сдавать их на проверку, а затем идти на защиту. Ещё будет зачётная неделя, в течение которой необходимо восполнить все пропущенные занятия. Сразу за ней — экзамены, и Лим беспокоила только мысль об этом.

Но времени оставалось достаточно, и можно было не волноваться, ведь курсовая почти закончена, да и пропусков всего пара. Но вот за кого стоило переживать, так это за Рю. Хоть парень и был с мозгами, но в учебных целях использовал их не так часто, как хотелось бы. Лим не знала, как он справится со всем этим. Рюджи отлично знал практику, но от теории на экзамене его никто не избавит. Заставить его выучить неинтересный предмет было весьма сложной задачей, он читал то, что ему нравилось, забивая на остальные пары.

Слава богу, до дома осталось не так далеко, всего-то на автобусе минут двадцать, но в этот день, с таким печальным физическим состоянием, привычный путь казался ей подобием адской дороги. Рю после занятий оставался на тренировку, поэтому обычно Лим добиралась без него, хоть их дома и находились в одном районе.

Неприятности сыпались одна за другой. Голова внезапно заболела и была настолько тяжёлой, что шея вот-вот переломится под её грузом. Автобус долго не приезжал, и на остановке столпилась тьма народу, а, когда он всё же соизволил явиться, эта толпа ломанулась в двери, сметая друг друга с пути. Люди, словно безумные, шли по головам, толкаясь, будто это каким-то образом поможет впихнуться ещё десятку человек в несчастный переполненный транспорт. «Мест больше нет, чёрт возьми! Двери никогда не закроются, если кто-нибудь не прекратит втискиваться, и тогда мы вообще никуда не поедем». Но только толпа, подпирающая со всех сторон, не давала ей осесть на пол и свернуться в комок, сжимая раскалывающуюся голову руками.

Благо через пять остановок все наконец свалили. Большинство выходило в новых микрорайонах, и до конечной доезжала лишь половина. Лим со вздохом облегчения прислонилась к холодному стеклу.

— Девушка, я вам не помешаю? — с усмешкой спросил Рюджи, хотя и так уже сел рядом без разрешения. — Что это с тобой? — улыбка пропала с его лица, сменившись беспокойством.

— Рю! — Лим кинулась ему на шею, но сразу же скривилась от боли. Рюджи удивился такому внезапному порыву, но без колебаний обнял в ответ, смыкая руки на её талии.

— Моя голова. Она сейчас отвалится, — скорбно прошептала Лим.

— Не знаю, как тебе помочь. Могу предложить лишь маленькую таблетку от головной боли.

Она была такая милая сейчас, когда ожидала его помощи, и так крепко обняла, что Рю с смешком прохрипел:

— И это твоя благодарность? Может, у тебя температура? Ведёшь себя страннее обычного.

— Да нет, у меня даже во время простуды не бывает температуры. Я просто очень устала, — Лим убрала руки и просто положила голову на его плечо. — Ты не против?

— Можешь даже поспать на мне, — улыбнулся он.

— Тогда я благоразумно воспользуюсь твоим любезным предложением.

Рюджи обнял её, устраиваясь поудобней, и затих. Солнце уже собиралось скрыться за горизонтом, и его последние лучи придавали волосам Лим медный оттенок, почти такой же яркий, как и цвет волос Рю. Глаза её были закрыты, и длинные тёмные ресницы оставляли тени на лице, собранные на одном плече локоны не скрывали его, дав возможность насладиться умиротворённым выражением спящей.

Он залюбовался этим видом. Лим так и замерла, уткнувшись носом в воротник его куртки, будто котёнок, ищущий кров и тепло, и Рю крепче прижал её к себе, охраняя покой и даря заботу, которой так не хватало ей сейчас.

Из-за разницы в часовых поясах не получалось даже вести нормальную переписку с Данми, поэтому чаще всего они обменивались электронными письмами. Лим была бы согласна и на бумажные, ведь чернилами писать гораздо приятнее, чем просто щёлкать по клавиатуре. Но, увы, обслуживание почты не позволяло насладиться всеми прелестями рукописных писем.

Данми всегда рассказывала о своей поездке, о городах, в которых успела побывать, ведь Лим и сама мечтала о путешествиях. С восторгом она читала подробные отчёты о прогулках, снабжённые тысячей фотографий. Данми словно книгу писала, так живо и насыщенно, заставляя окунуться с головой в свои весёлые приключения, а в конце часто жаловалась, что Лим единственная, кто не даёт ей окончательно забыть родной язык.

«Вновь строчу тебе письмо спустя… вечность. Знаю, что и у тебя завалы, и мы все погрязли в учебниках и исписанных конспектах.

И, как всегда, отвечу на твой вопрос. У меня всё как всегда), потому что ничто не меняется. Но в этот раз вместо скудного описания и сомнительного юмора, хочу поделиться радостной новостью. У меня появился новый друг! Боже, как нелепо это звучит… Т_Т

Рюджи весёлый и общительный, а его энергии, кажется, хватит на целый день плясок. И он слишком часто улыбается, порой смахивая на безумца. Хотя его улыбка очень красивая, прямо-таки обворожительная, широкая… Как ещё сказать?) Просто она мне очень нравится.) Можно назвать её прямоугольной? В общем, когда он улыбается, будто сияет изнутри, озаряя всё вокруг своим внутренним светом.

И это действительно настоящий свет, как ни странно. Его настоящая искренняя улыбка, я говорю про ту самую широкую улыбку). Кажется, я на ней малость зациклилась)).

А ещё он любит манипулировать людьми, пользуясь своей неотразимостью! Часто строит милое выражение лица, наигранно обижаясь, или смешит всех вокруг, строя забавные рожицы). Часто играет на публику, наслаждаясь вниманием.

Рю вообще своим поведением напоминает ребёнка чаще, а не взрослого парня, но не обращает внимания на косые взгляды окружающих, словно его не интересует чужое мнение. И его искреннее поведение подкупает, он не боится выглядеть тем, кем является. И если счастлив, то это сразу видно, потому что, блин, он просто испускает лучи счастья вокруг себя!) Эти лучи вонзаются прямо в мои бедные глаза… Т_Т

Но, знаешь, он не такой уж наивный и добродушный, каким может показаться на первый взгляд. Часто бывает и отстранённым, погружается в свой внутренний мир настолько, что не реагирует на происходящие. И все эмоции с его лица исчезают. Глаза, обычно заполненные искорками и звёздочками, становятся словно непроницаемыми, а улыбка сходит с губ. Интересно, о чём он думает? А потом внезапно выныривает из своих дум и ляпнет что-нибудь не в тему к недоумению окружающих). Это так забавно выглядит!)

Но, кажется, его считают странным из-за этого слишком эмоционального или, наоборот, безэмоционального поведения и их внезапной смены. Люди погружаются в беседу, особенно, если собеседников несколько, а Рю просто неожиданно может отключиться в середине разговора).

Иногда кажется, что он играет какую-то роль, как прекрасный актёр. Роль, известную только ему… Просто думаю, что часть той весёлости, которую он щедро выплёскивает, напускная. Только часть, но я замечаю в его глазах что-то горькое… А ещё, хоть он и улыбается всем подряд, настоящих друзей у него мало, думаю, лишь его танцевальная группа. Есть люди, которые дружат со всем миром, но знаю, Рюджи к ним не относится.

Прости за этот необузданный всплеск), и можешь побить меня тапочками в следующем письме, я просто не могу удержать в узде эмоции. Он так неожиданно ворвался в мою жизнь, и его внезапно стало слишком много. Разобраться в своих чувствах всегда сложнее, чем в чужих. Но я просто рада, что он есть, такой наглый и неугомонный, но в то же время понимающий и умеющий молчать. Такие разные качества, но они уживаются в одном человеке).

Поскорее бы ты приехала. Хочу познакомить вас, мне очень интересно, что ты скажешь).

Заканчиваю своё слишком длинное эмоциональное письмо. И снова жду твоих потрясающих фотографий! И не сомневайся, ты прирождённый фотограф! Не торопись писать ответ, лучше потрать больше времени на прогулки!) Надеюсь, ты не одна бродишь по запутанным улочкам, ибо с тебя станется заблудиться в трёх соснах). Не потеряйся).

Лим».

* * *

Ещё один день, и какой? Это же выходной! Ура! И кто-то закричал бы от восторга, но Лим никогда в жизни так не делала. Она недоумевала, как некоторые уникумы встают с первыми лучами солнца, потягиваясь в постели и встречая новый день с улыбкой. Ощущение, что над ней навис синдром недосыпания или хроническая усталость, ну или все проклятья мира. Ведь даже если она и ложилась спать рано, всё равно не могла поднять с кровати своё бренное тело, и поэтому будильник был заведён даже в выходные.

Встав, наконец, с постели, она сразу же включила музыку, которая не даст уснуть вновь и заставит её двигаться. Едва приплетясь в ванную, она окинула отражение в зеркале придирчивым взглядом и почти сразу отвернулась. Иногда Лим казалось, что после сна она выглядит чуть лучше. Её бледная персиковая кожа, украшенная милой родинкой на носу, сухие губы, которые она часто облизывала, тёмные глаза в обрамлении длинных ресниц, небрежная растрёпанная косичка… сейчас, пожалуй, её можно было назвать даже сексуальной, если применить соответствующее выражение лица. Но вот сама Лим никогда не была в восторге от своей внешности. Слишком жирные волосы, которые приходилось часто мыть. Проблемная кожа, из-за которой она постоянно пользовалась различными скрабами и пенками. И всё время она была чем-то недовольна.

Но Лим обладала хорошей фигурой от природы, всегда радуясь своему быстрому обмену веществ. Хотя без постоянных упражнений не обошлось. Надо сказать, она очень гордилась результатами, порой рассматривая себя в зеркале то с одного, то с другого ракурса. Странно, но при такой фигуре Лим вовсе не стремилась показать своё тело посторонним людям, оголяя ноги или надевая чересчур короткие футболки. В академии её видели в платье лишь на церемонии поступления, а на каблуках и не видели вовсе. Она вообще старалась выходить на улицу в как можно более закрытой одежде, не вылезая из джинсов даже летом. Ей было неудобно в шортах и майках, возникало ощущение, словно на неё постоянно смотрят, так ли это или нет, но пересилить это чувство было невозможно. И по тем же причинам Лим не любила собирать волосы в причёску, распуская их и будто скрывая лицо от чужих взглядов.

По такому описанию можно подумать, что у неё какая-то фобия или навязчивые мысли, мало ли что. Но Лим была ещё и интровертом, и нахождение среди толпы само по себе создавало дискомфорт. Она была не в восторге от своего характера, но нельзя заставить человека чувствовать радость просто потому, что остальные люди это чувствуют в той же ситуации. Из-за этого общалась Лим с весьма ограниченным количеством знакомых, а для друзей хватило бы и пальцев одной руки с лихвой. Она не стремилась распахнуть свою душу, да и с таким отношением окружающие мало обращали внимание на неё. Мир, построенный на общении и взаимодействии, всегда стремился научить смирению и выживанию, либо просто ломал неугодных.

Лим давно заметила, что начала… исправляться? Кажется, стала более жёсткой, чёрствой, отрешённой? Она всегда много думала о мнении людей, которые окружают её, в любом случае, от социума теперь стала зависеть чуть меньше. И мысли о том, что подумают о ней самой, приходили не так часто, как раньше. Если честно, то Лим было почти плевать… Слишком громко сказано. Она всего лишь заглушала свои мысли каждый раз, выкуривала их музыкой, надеясь, что влияние людей перестанет быть таким сильным. Она больше не была той робкой девочкоой, над которой можно издеваться. Нет, Лим не стала вдруг общительной дерзкой драчуньей. Но всё же.

В этом мире отрешённость казалась странной. Но никто не задумывался о причинах такого поведения. И, если бы ей заинтересовались по-настоящему, то обнаружили бы совершенно иную личность. Она подпускала к себе не всех. Просто хотела найти человека, который бы вывел её в люди, показал мир? Растормошил, разглядел нечто хорошее, особенное, настоящее.

* * *

— Ребята, давайте же выпьем в честь этого знаменательного события!

Со всех сторон послышались одобрительные возгласы. Шампанское пенилось в высоких бокалах, поблёскивая в свете множества фонариков. Ночь была поистине прекрасна. Просто не могло быть иначе. День, важный для любого подростка. Ведь такое бывает один раз в жизни, и о выпускном начинают мечтать за год до окончания школы. Весь год в предвкушении! Сколько усилий потрачено для поиска подходящего для церемонии платья, девушки заранее записываются на макияж и причёску, тратя на это уйму средств, желая быть принцессой на этот вечер. А взрослые устраивают специальные собрания для обсуждения грандиозных планов.

Глаза ребят блестели, предвкушая вступление в самостоятельную жизнь. Подача заявлений в высшие заведения, общежития, студенческая жизнь, сулящая массу впечатлений! Каждый присутствующий ожидал этого с нетерпением.

Прогулка на пароходе в сиянии луны и огоньков гирлянд на палубе. Что может быть прекраснее? И отблески играют на воде, переливаясь рябью по зеркальной поверхности. Лим опиралась на перила, зачарованно вглядываясь в тёмные глубины. Как хорошо, что у неё нет морской болезни. Ведь не ради же своих одноклассников, теперь уже бывших, она посетила этот праздник молодости.

И, пока ребята наслаждались, Лим в пол-уха слушала их беседу. Дружеская тёплая атмосфера и приятные воспоминания, которые связывали на протяжении нескольких лет, почти не трогали сердце. Конечно, расставаться было тяжело, ведь она уже привыкла к этим людям, но за два года старшей школы она так и не нашла человека, которому хотела бы открыть душу. Лишь бесполезное множество знакомых, которые мало что значили для неё.

Честно говоря, Лим и не стремилась найти здесь друзей. Как бы это объяснить?.. Собственный характер и ошибки прошлого не позволяли ей подойти первой. Да и желания особого не было, и интереса к этим людям тоже.

Лим понятия не имела, кого хотела найти. Родственную душу? Но каким образом, если она сама же старалась избегать контактов любыми способами? Желала, чтобы эта душа нашла её самостоятельно. Считала себя эгоисткой, корила за это. Глупо на что-то надеяться, не пытаясь даже протянуть руку навстречу, но Лим не могла осилить те барьеры, препятствия, щиты, что удерживали в изоляции от внешнего мира, который часто приносил разочарования.

И у Лим не было стремления ко всему обществу. Лишь к той душе, которая приняла бы её. Словно они были с разных планет, общество и она сама. Все были слишком чужими, и она чувствовала отчуждение среди них. Может, все причины крылись в её интровертности, а может и нет. Ведь так мало интровертов, казалось, на этой земле. Были ли они так же одиноки?

* * *

Утро Лим было совершенно посредственным, как и вся её жизнь. Она вставала с музыкой, с музыкой собиралась в академию. Музыка была живым существом, прочно внедрившимся в её жизнь. И без неё день казался не таким эмоциональным, не таким ярким, будто выцветал. Ведь среди бесконечной толпы, затмевающей все краски, сложно было находиться без поддержки.

Лим не любила эту толпу, но привыкла к их присутствию. Не презирала, просто сосуществовала рядом с ними, стараясь быть в отдалении.

Лим не любила шумные города, пропитанные запахом сладких духов и бензина ненавистных машин. Она рисовала городские зарисовки и архитектуру, и на её картинах совсем не было людей. А рано утром, когда все ещё спали, она наслаждалась пением птиц, шелестом ветра в высоких кронах ещё не срубленных деревьев.

Лим не любила вечно спешащую куда-то аляпистую, но вместе с тем и серую, массу. Людей, не обращающих внимания ни на кого, кроме себя, увлечённых только собой. И, когда в транспорте оставались всего пара человек, она закрывала глаза, окидывая голову, погружаясь в мир музыки, казавшийся сказочным и недосягаемым. Наблюдала за проносившимися пейзажами, губами шепча слова полюбившихся песен.

Лим любила рисовать. Это были зарисовки воспоминаний, красивых моментов из жизни. Замена фотографиям, в которых не хватало чувств. Всё же Лим рисовала, и вкладывала душу в каждый штрих, уверенная, что сохранит эмоции на клочке бумаги или холсте.

Её отстранённость бросалась в глаза. Даже в транспорте, окружённая людьми, являющаяся их частью, она пряталась за невидимым барьером. Так близко и так далеко. Часто погружённая в свой мир, она пряталась от окружающих и, одновременно, смотрела на них с широко распахнутыми глазами, замечая то, о чём другие не догадывались. И эта обособленность делала Лим чужой среди своих, белой вороной. Она редко разговаривала, не желая углубляться в детали. Редко смеялась, и часто лишь уголки губ приподнимались в дружелюбной улыбке, поддерживая атмосферу. Лим ладила с группой, была добра и приветлива со всеми, но всё равно оставалась одна. Ей было хорошо одной.

Ведь только наедине с собой, своими мыслями, Лим была настоящей. Стеснительность, робость, скромность, всё, что покрывало её защитным слоем, трескалось, обнажая истинную натуру. Но даже тогда мысли съедали её, заставляя сомневаться, сожалеть, переживать. И она снова включала музыку, своего вечного спутника, чтобы избавиться от них.

Лим жила, не зная, зачем. Просто существовала, подчиняясь бесконечному кругу под названием повседневность. И не имела сил выбраться из него. Поэтому маленькие радости, составляющие её скучную жизнь, интересные книги, розовые закаты, пение неугомонных птиц, холсты, расписанные акварелью, выхватывали её из реальности, уволакивая в другой, волшебный мир, в котором хотелось остаться навсегда. Наслаждаясь урывками сказки, она просто следовала проторенной дорогой, сохраняя вокруг души кокон из нитей, только мечтая о том, чтобы всё изменилось. Но Лим не была героем, она лишь слушала тихий шёпот своего дремлющего сердца.

Душа, покрытая тонким налётом ржавчины. Казалось, что Лим могла просто превратиться в песчинки, застрявшие в песочных часах.

После написания очередного обзора, который был закончен довольно быстро, Данми, сверив свой план и время работы интересующих её кафешек, стала собираться для прогулки. И пусть на улице уже смеркалось, но так хотелось, наконец, самостоятельно побродить по городу, заглядывая во все переулки, продегустировав еду во всех ресторанчиках, попадающихся на пути. Почти всегда она бродила с группой, поскольку работа, которую ей дали на весь семестр от родной академии, была групповой.

Да и преподаватели твердили, что здесь легко заблудиться, но Данми не волновали такие мелочи, ведь перед каждой своей вылазкой она сверяла маршруты с картой, да и спросить можно прохожих в любое время. Главное, не забыть упаковать камеру и взять ежедневник. Но о таких важных вещах она никогда не забудет. Схватив с крючка панамку яркого красного цвета, она, возбуждённая и воодушевлённая, выскочила за дверь.

Крохотные и узкие, будто кукольные, балкончики нависали над оживлённой улочкой, делая узкое пространство ещё более тесным. Несмотря на позднее время люди оставляли свои дома, чтобы насладиться атмосферой праздника, не покидающей этот весёлый городок. Данми, улыбаясь, с интересом озиралась вокруг, выискивая потрясающие виды, которые она могла бы запечатлеть, и камера не покидала её рук.

Прошёл час скитаний в поисках заведения, в которое она стремилась, и дорога привела её в недорогой, но весьма достойный ресторанчик. Расположившись за столиком на улице, Данми внимательно прошерстила меню, сверяя его со своим бюджетом, и заказала розовые макароны с соусом с базиликом и майораном и Тирамису на десерт.

Неровные стены, выкрашенные в розовато-коричневый цвет, придавали уюта оживлённой атмосфере вечера, а изящные железные балкончики несли на своих парапетах горшочки с яркими пятнами цветов. Зелень вилась по причудливым узорам ограждения, отделяющего задний двор кафе.

Вытащив из объёмной сумки книгу, едва начатую в самолёте, Данми погрузилась в чтение, но так и не смогла сосредоточиться на нём.

Небо стало совсем чёрным, и жёлтый свет фонарей создавал отблески на каменных ступеньках, заполненных отдыхающими людьми. Данми достала свой ежедневник, чтобы записать впечатления. Улыбка не покидала её лица. Неподалёку на лестницу присела молодая пара, они обнимали друг друга и радостно смеялись, и Данми попросила разрешения сфотографировать их. Наблюдая за людьми, расположившимися на ступенях широкой лестницы, она подумала о Марке. Стоит ли ему звонить? Но решила отложить звонок на неопределённое время, ведь Марк сейчас занят организацией своей выставки.

Шли дни, и с каждым днём Лим всё больше ждала встреч с Рюджи, стремилась вновь увидеться с ним, послушать музыку в тишине, вместе заниматься учёбой, делиться впечатлениями, гулять, обсуждая всё на свете от бессмысленного бреда до действительно важных вещей. Когда Лим наслаждалась песней, она быстрее хотела увидеть Рю и услышать его оценку. Когда Лим смеялась и возмущалась глупости героев книг, она хотела, чтобы Рю тоже посмеялся вместе с ней.

Рюджи был воздухом, с ним она могла почувствовать себя свободной. Лим не боялась быть настоящей рядом с ним. Могла спокойно собирать волосы и носить шорты и майки, не стеснялась уплетать еду в его компании. Могла петь песни с Рю на улице, пусть даже посреди толпы, пусть даже глупые песни, в такие моменты она и не думала о том, как на них смотрят окружающие. Лим просто была счастлива.

* * *

— Шири! Здравствуй! — подбежала у нему миниатюрная девушка. Она казалась такой хрупкой, и голосок у неё был высокий, но мягкий и очень приятный. — Как твои успехи? — она взяла его за руку, нежно улыбаясь.

— Не волнуйся за меня. Сама ведь после тренировки устала, иди на диван, — Широ смотрел на неё таким любящим взглядом, что Лим стало неловко от атмосферы, витающей вокруг этой пары.

Та кивнула, неуверенно направляясь к Лим, имеющей неосторожность именно сегодня появиться в зале. Просто Рю вновь позвал её, и Лим не видела смысла отказываться. Но не ожидала увидеть новое лицо. Лим подвинулась, освобождая место, хоть диван был достаточно большим, чтобы вместить четверых. Как-то странно было бы даже не поздороваться, ведь, получается, что они все в одной компании, в одной лодке, уже не незнакомцы.

— Ну что вы такие кислые! — воскликнул Джем, входя в зал, но сразу же ушёл в сторону Широ, который категорически не желал разминаться, ибо устал, а усталость была его обычным состоянием.

Медитация Широ быстро закончилась благодаря безжалостному вторжению Джема, когда тот, радужно улыбаясь, начал тянуть своего друга за лодыжки. Широ немного поворчал, лениво отбиваясь подушкой, которую взял непонятно откуда, но вскоре смирился и просто не перестал обращать внимание на буйствующего парня, переполненного энергией и весельем. Гостьи засмеялись, глядя на забавы «детей». Девушка, сидящая рядом с Лим, прикрывала ладошкой рот, с весёлыми искорками наблюдая за недовольным Широ. Она такая женственная, настоящая хранительница очага. И сложно было представить её рядом с грубоватым ворчливым парнем, вечно спящим и часто недовольным. Но Широ просто не умел показывать свои чувства по-другому, хотя внутри был добрым и заботливым.

— Миди, и ты сегодня здесь? Пришла поддержать Широ? — засмеялся Рюджи, плюхнувшись на диван по левую сторону от Лим.

— Здравствуй, он хотел зайти в музыкальный магазин после тренировки, поэтому я подожду, и мы пойдём вместе, — улыбнулась Миди.

— Познакомьтесь, это Лим, самая лучшая подруга, которой никогда у меня не было, и просто хороший человек! — он взял их ладони, рукопожатием скрепив знакомство. — И Миди — любовь всей жизни нашего ворчливого Широ, заботливая, добрая и скромная девушка.

— Рю, блин! Иди на разминку и не отлынивай, как в прошлый раз!

И Рюджи, ободряюще улыбнувшись напоследок, оставил удобный диванчик за спиной.

— Здравствуй, очень приятно познакомиться, — доброжелательно сказала Лим, отпуская руку новой знакомой.

— Здравствуй, — тихо ответила Миди, мягко улыбаясь. — Мне тоже приятно. Рюджи никогда не приводил сюда девушку.

— Мы не встречаемся.

Лим перевела взгляд на неохотно разминающегося Рюджи. Джем старательно наседал на него, призывая действовать энергичнее, но Рю упорствовал, потихоньку продвигаясь к Широ, распластавшемуся на паркете забытым всеми трупом.

— Странно, со стороны выглядит по-другому, — Миди тоже посмотрела на ребят, всё-таки собравшихся вместе для тренировки. — Я посещаю балетную школу недалеко отсюда, поэтому часто прихожу посмотреть на успехи Шири, — она опустилась на спинку дивана, с заботой в глазах глядя на любимого.

Шири. Так мило и мягко можно изменить его колючее имя, Лим улыбнулась. Приятно видеть, как тепло они относятся друг к другу.

* * *

— Лим, пойдёшь с нами в кафешку? — поинтересовался Джем, когда ребята растекались по всем горизонтальным поверхностям, отдыхая после тренировки.

— Конечно она пойдёт, — ответил за неё Рюджи, и Лим с ноткой возмущения посмотрела на него.

— Ребят, простите, мне домой нужно, — она попыталась отказаться, и Джем показательно грустно вздохнул от потери ещё одного члена дружной команды. Все вместе они собирались не так уж часто.

— Лим, ну что ты дома забыла, кошку покормить? — обиженно пробурчал Рюджи.

— Я просто устала, — тихо сказала та, но убедить никого не смогла.

— Знаю я, как ты устала. Ну уж нет! В прошлый раз я пожалел тебя, и ты легко отделалась. Но теперь не отпущу! Чего ты боишься?

— Просто не хочу вам мешать, снова чувствовать себя не в своей тарелке.

— Брось, не будет такого, ты не лишняя. Раз уж связалась со мной, то частью нашей семьи стала автоматически, — он солнечно улыбнулся, прорвав защиту Лим.

— Верно, ты уже впуталась в плохую компанию, — добавил Широ, потешаясь. Сегодня он был в хорошем настроении.

— Что ты её пугаешь? — мягко укорила Миди. — Какая ещё плохая компания. Меня тоже в плохую компанию впутал?

— Давай же, Лим! Мы собираемся поесть острые куриные крылышки! — с энтузиазмом начал собираться Джем, беспорядочно закидывая в сумку свои вещи.

— Ладно, иду я.

От всех этих уговоров стало уже неловко отказываться, к тому же ей действительно понравилось. И маленькое желание дружно и весело провести время вместе с друзьями могло сбыться прямо сейчас.

Ненужной и абсолютно неинформативная лекция закончилась, и не зря половина студентов на неё просто не приходили. Но Лим старалась не пропускать занятия без уважительной причины, хоть и учиться не очень любила. Совесть не позволяла прогуливать, а жить без такого важного качества как совесть было бы немного легче. Да и отрабатывать пары и писать рефераты по пропущенным темам вовсе не хотелось.

Лим вышла из корпуса, отправившись на последнюю пару. Погода была просто замечательная. Люди, страдая от жары, прятались в тени зданий или же не выходили вовсе. Более выносливые валялись на траве, глотая раскалённый воздух и, видимо, собираясь испустить дух с минуты на минуту, а большая поляна с пучками деревьев казалась маленьким оазисом в центре каменных джунглей учебных корпусов.

Проходя мимо студентов, умирающих от ласки палящего солнца, Лим заметила знакомую фигуру. Рю лежал в тени дерева, раскинув руки в стороны, на его лице, уберегая глаза от жарких лучей, покоилась банка с холодной газировкой. Он выглядел измождённым, и Лим не стала тревожить его сон, тихо пристроившись рядом и откинувшись на дерево. Свет солнца делал волосы Рю ещё более яркими, и его рыжие пряди могли посоперничать сейчас с самим небесным светилом.

Лим посмотрела на время: перерыв между второй и третьей парой был гораздо больше, чем между первой и второй, но уже подходил к концу. Она потратила его, отдыхая с Рю под деревом, хотя назвать это пустой тратой не могла.

— Тебе уже пора? — спросил Рюджи, не меняя позу.

— И тебе тоже, если по-хорошему. Ты и так пропустил прошлую пару, — тихо, не упрекая, сказала Лим.

— Я был на первой и уже устал, хватит на сегодня. Этот семестр просто выносит меня, — голос его был низким, как и всегда, но сейчас в нем сквозила грусть и усталость.

— Не боишься, что тебе это потом аукнется?

— Немного времени на отдых, и я со всем справлюсь. Останься со мной. Сейчас все разбредутся на пары, и станет тихо и спокойно.

— У меня ведь тоже пара.

— На лекции не будет ничего интересного, мы же это уже разбирали на практических, — Рю убрал банку газировки с глаз и принял сидячее положение.

Рыжие волосы были растрёпаны ветром, а от продолжительного сна ещё и примяты с одной стороны, один глаз закрыт, второй прищурен из-за яркого солнца. И выглядел он так, будто только что встал с кровати, и Лим искренне улыбнулась, желая подбодрить его хоть чуть-чуть, но эта улыбка не утешила Рю. Он осторожно взял её руку и посмотрел в глаза, вкладывая в этот взгляд всё, что испытывал сейчас. Рюджи нуждался в поддержке в виде её молчаливого присутствия рядом.

Лим никогда не спрашивала, почему временами Рю выглядел таким уставшим от жизни. Она не хотела быть надоедливой и лезущей не в своё дело. Если он захочет выговориться, захочет, чтобы она узнала, то расскажет и сам. Нет смысла в этих наводящих вопросах, и Рю благодарил Лим за то, что она просто была с ним в такие моменты. За отсутствие давления с её стороны. Это было лучшим лекарством для Рюджи.

И сейчас, когда Лим прочла в его глазах боль, то без сожалений послала пару куда подальше. Состояние Рю гораздо важнее. Он улыбнулся и, привалившись спиной к дереву, положил голову на её плечо. Лим склонилась к нему, уткнувшись щекой в мягкие рыжие волосы, нагретые солнцем. Крепче сжав его ладони, она почувствовала, как он сжал их в ответ и тяжело вздохнул, собираясь с мыслями.

— У меня была прекрасная семья, мы с братом выросли среди любви и заботы, и, кто бы мог подумать, что всё произойдёт так внезапно. Всё изменилось после дорожной аварии, из которой единицы выбрались живыми, и я в их числе. Люди попадают в аварии каждый день, но никто не думает, что когда-либо это может произойти и с тобой, верно? Что в один день из-за чьей-то ошибки или невнимательности ты лишишься всего, что было дорого. В один день. Вот так просто, — Рюджи замолчал, возвращаясь в прошлое. Голос стал совсем тихим, но он лишь грустно улыбнулся и продолжил рассказ. — Мой брат лежит в коме. Я навещаю его, прекрасно зная, что чудес в этой жизни не бывает. Но всё никак не хватает смелости расстаться с этой крохотной частичкой надежды. После такого срока уже не возвращаются к жизни. Словно писк аппаратов может заменить мне Рэя… Как это глупо… Давно пора отпустить его, но я не могу… И вот я вроде как… смирился? Я много смеюсь, пусть иногда заставляя себя, и, кажется, у меня даже получается, но иногда просто нет сил бороться с этой дырой внутри моего сердца.

Рю придвинулся ближе к Лим, уткнувшись носом в её шею. Он сжимал её в своих руках как мягкую игрушку, без которой ночью страшно уснуть, без которой в темноте навещают кошмары.

— Но ты стала моим лекарством, — прошептал Рю, когда Лим положила руку на его голову, нежно пропуская шелковистые пряди сквозь пальцы. — Спасибо тебе.

Лим первый раз была в гостях у кого-то кроме Сари. Раньше ей бы и в голову не пришло идти домой к парню. Всё просто потому, что Рюджи предложил позаниматься вместе, ведь в экономике он разбирается гораздо лучше. Но почему-то она и не подумала о том, что позаниматься можно и в библиотеке. Ну, как бы то ни было, Лим не чувствовала напряжения рядом с ним. В её сердце он смог подняться значительно выше остальных людей и за такой короткий промежуток времени добиться признания.

Рю жил один, снимал небольшую квартирку в относительной близости от академии. Хоть та и была съёмная, чувствовалось, что хозяин приложил руку для обустройства своего жилища.

Едва ребята переступили порог, Рю скинул рюкзак на пол и, быстро сняв обувь, забежал вперёд. Лим не спеша повторила его действия.

— Добро пожаловать в моё скромное убежище! — широко раскинув руки, он стоял в центре гостиной, а лицо его озаряла улыбка.

Рю порой удивлял своей нескончаемой энергией, но, что странно, Лим совсем не уставала от этого. Его улыбка всегда заставляла улыбаться в ответ, он был солнышком, что даже в пасмурный день не перестанет излучать тепло и свет. И с каких пор она начала так думать?

— Неплохо-неплохо, — с наигранной важностью Лим начала мерить шагами комнату, осматривая каждый предмет интерьера самым внимательным образом. — Ну что же, вкус у тебя не так ужасен, а где же раскиданная одежда, горы мусора от еды и напитков и прочее, и прочее?

— Какая ты грубая. У меня отличный вкус! И что за горы мусора ты себе нафантазировала? — Рю надул щёки, сделав взгляд обиженным. Лим не могла не рассмеяться, увидев, как он, нахохлившись, с ногами устроился на диване.

— Ну прости, прости, не хотела тебя обидеть, — Лим села рядом, поджав ноги под себя.

Видя, что Рю на её извинения никак не реагирует, она прикоснулась к его волосам, успокаивая «расстроенного ребёнка». Рю сразу же оживился. Сложив ноги бабочкой, он что-то проворчал себе под нос и, накренившись, упал на колени Лим.

— Из тебя выйдет потрясающий актёр!

— Будешь много смеяться, щёки лопнут, — пробурчал Рю, но уголки его губ едва ли могли выдержать всю серьёзность ситуации.

— Какой ты, однако, заботливый, — съязвила Лим и сдвинула ноги в сторону, голова Рюджи ударилась о диван.

— Больно, ты чего? — возмутился он, вскакивая и держась за затылок.

— Но у тебя же такой мягкий диван!

Рю косо посмотрел на неё, но Лим отвела взгляд, рассматривая гостиную.

Собственно, назвать эту комнату гостиной было бы не совсем верно. Никакого коридора, едва переступаешь порог, видишь перед собой сразу и кухню, и спальню, всё вместе, как на ладони. Слева от входной двери — дверь в ванную, а затем — маленькая кухня. Большую часть квартиры занимала гостиная с главной достопримечательностью — удивительно мягким диваном с обилием разноцветных подушек. С дивана открывался вид на спальню, которая была отделена от кухни длинным шкафом.

Лим была в восторге от его маленькой квартирки, пропитанной уютом и домашним теплом. Стены, окрашенные в тёмные пастельные тона, отлично гармонировали с яркими пятнами мебели, и Лим подумала, что убежище Рю является отображением его внутреннего мира.

Наконец она перевела взгляд на сидящего рядом хозяина квартиры, который всё это время не сводил с неё глаз.

— Ну и каков твой вердикт?

— Мне у тебя нравится, так бы и осталась здесь жить! — поделилась своими впечатлениями Лим, не скрывая восхищённой улыбки.

— Так и быть, можешь остаться. Ты прекрасно вписываешься в интерьер, — он склонил голову на бок.

— Какой сомнительный комплимент, но спасибо.

— Не пора ли заняться экономикой? — сказал Рю, и после этих слов Лим тяжело вздохнула и потянулась за рюкзаком.

— Ты прав, но я её так ненавижу! Теорию ещё можно выучить, но как понять задачи?

— Я прекрасный рассказчик. Вот увидишь, экономика покажется тебе очень даже милой.

Увы, но милым казался лишь Рюджи. Он терпеливо объяснял задачи, давая время на осмысление, но Лим была гуманитарием, творческой личностью, и такие предметы, относящиеся лишь косвенно к её специальности, доставляли много неудобств.

* * *

Время близилось к шести вечера, когда ребята закончили разбираться с задачами. Лим громко захлопнула книгу, спешно закрывая тетради и собирая их в стопку на краю маленького столика. Рю с интересом наблюдал, как она кидает всё это в сумку и с мучительным вздохом идёт к дивану, утопая в нём и откидывая голову на подушки.

— Боже, моя голова! — воскликнула Лим, когда Рю приземлился рядом. — У меня мозг отсох. Жизнь — боль.

Рюджи засмеялся, практические занятия не были проблемой для него, но он терпеть не мог учить теорию.

— Ты хорошо объясняешь, спасибо тебе. Но я всё равно никогда не полюблю этот предмет. Зато теперь хотя бы не провалюсь на контрольной.

— И зато теперь можно вздохнуть с облегчением и расслабиться немного. Тебя покормить?

— Да-да! — едва не подпрыгнула на диване Лим. — Покушаю с радостью, голодна, как зверь!

— Честно говоря, у меня нет нормальной еды, можем только сварить лапшу.

Кухня была довольно обустроенной, но использовалась нечасто, что было видно даже по поведению Рюджи, который долго не мог найти нужный шкафчик, в холодильнике также было не густо, но сосиски, к счастью, там обнаружились.

— Ты что, одной лапшой питаешься?

Сама Лим тоже не могла похвастаться своими умениями, но простые блюда не вызывали у неё сложностей. Рю лишь нервно улыбнулся в ответ, не углубляясь в тему.

— Никогда не любил носить фартук, обычно я обхожусь без него. Даже если я испачкаюсь, постирать ведь не сложно, верно? — вдруг начал он.

— Согласна, мне фартук только мешает, не понимаю я всю его полезность. Зачем он вообще нужен? — подняла на него глаза Лим, но увидела в руках Рю тот самый фартук.

— Не поможешь завязать? — его губы расплылись в улыбке. Лим удивлённо посмотрела на него.

— И о чём мы сейчас разговаривали?

Рюджи был выше почти на голову, но Лим это не смутило. Даже не вставая на носочки, она небрежно накинула на его шею лямку фартука, взгляд зацепился за улыбку Рю, которая представляла собой смесь озорства и хитрости. Рю внимательно следил за действиями Лим и раскинул руки, будто приглашая в объятия. Она мило улыбнулась в ответ. Аккуратно обошла его и, встав за спиной, начала спокойно завязывать бантик сзади.

— Не понимаю, как героини романов могут завязывать фартук в объятиях парня. Это, конечно, очень романтично, но ведь из-за его широкой и мужественной груди ничего не видно! — она работала так медленно, что за всю свою речь могла бы связать уже десять узлов. — К тому же, разве после такого можно сосредоточиться на чём-либо? Правда?

— Да, ты права, — с серьёзным видом Рю покачал головой. — К тому же в фартуке ведь совсем неудобно готовить. Чувствую себя скованно.

И он начал активно двигаться, показывая, насколько ему неловко в этой одежде, хотя мог бы хорошо танцевать и в скафандре. Лим засмеялась, наблюдая за телодвижениями Рю и его мимикой, меняющейся каждую секунду.

— Я сниму эту бесполезную тряпку и выкину в окно! Она ведь даже не справилась со своим сегодняшним заданием! — надул щёки он щёки.

— Может помочь тебе? — выдавила Лим, но Рюджи уже справился сам.

«Я не писала слишком долго, но, поскольку ты сама мне сказала не торопиться, то извиняться я не буду). На самом деле я совсем пропала в этой потрясающей стране…

Ты только представь! Вымощенные камнем улочки, пропитанные ароматами всевозможных блюд, только это одно стоит много! Я не буду расписывать здесь все прелести, а просто прикреплю документ с фотками, потому что информации слишком много для твоих несчастных страдающих глаз). Галерея Академии Художеств…. И я знаю, как твои глаза засияли ярче прямо сейчас, несмотря на боль! Прости, что причинила её тебе)).

По поводу твоего письма… Как ты и говорила, в чужих чувствах разобраться куда проще, посмотрев со стороны. Но, думаю, ты сама разберёшься в них, Лим). Достаточно будет прочитать совершенно незнакомому человеку твои душевные излияния, он подумает так же, как и я). И моей проницательности здесь не нужно. Но я знаю, чего ты боишься (мне хотелось бы сказать это лично таинственным загробным голосом, но, увы…)) И я доверяю тебя твоему Рюджи.)

Честно говоря, я очень удивлена! Настолько, что перечитывала твоё письмо сотню раз, а после долго и тупо смотрела в экран, и сразу начала строчить ответ (я просто долго не могла выйти в интернет). Ты настолько неохотно сходишься с людьми, что и так сложно поверить, а ещё и про парня пишешь…. Ну, знаешь ли… Я за тебя рада и, пожалуй, просто поздравлю, не вмешиваясь в ваши отношения. Ты же у нас умна и адекватна. >_<

Данми».

И надо же было случиться, чтобы именно в тот день, когда Лим и Рю решили немного прогуляться после пар, пошёл дождь. И, конечно же, зонта никто не взял. Не то чтобы такая погода был неожиданностью, но прогнозы составляли явно не для этих двоих. Лим никогда их и не смотрела, что уж говорить про Рю. Но ненастье им вовсе не мешало весело проводить время, а лишь помогло сделать атмосферу ещё волшебнее. Этот мелкий дождик и солнце, пробившееся сквозь тучи, поднимали настроение на новый уровень.

Они шли и напевали песни, сначала не так громко, просто между собой, но людей становилось всё меньше, а ребята всё больше распалялись. И вскоре Лим не было дела до того, слышат их или нет, и что о них думаю.

Рю прекрасно пел, он любил петь и делал это хорошо. Его низкий проникновенный голос Лим называла бархатным. Он был создан для того, чтобы затрагивать сердца людей, вызывая желание слушать вновь и вновь. Лим, хоть и не пела на сцене и не занималась пением никогда, вливалась в песню лёгким потоком, вкладывая всю душу в их маленькое представление. Вскоре Рю, поддаваясь атмосфере, начал танцевать, подстраиваясь под грустную, но ритмичную мелодию. Лим только улыбалась и смеялась, пока Рю не взял её за локоть, призывая танцевать вместе с ним.

Они были так счастливы сейчас, в этот момент, танцуя под дождём, улыбаясь широкими и глупыми улыбками, от которых сводило скулы, напевая песню под аккомпанемент музыки c телефона. Смеялись, и не могли остановиться. И если сейчас их кто-то увидел бы, подумал, ну что за идиоты, и тоже не смог бы сдержать улыбки, заражаясь их беззаботностью.

Но мелкий дождик внезапно превратился в настоящий ливень, и ребятам пришлось бежать, спасаясь от яростных капель.

Слава богу, дом Лим находился не так уж далеко, но они всё равно вымокли до нитки. Рю с любопытством оглядывался по сторонам, пока Лим не кинула в него полотенце. Она быстро просушила волосы, слегка растрепав, собрала их в косичку, а взглянув на Рю, увидела, что тот так и сидит с полотенцем на голове.

— Может поможешь? — заметил он её взгляд.

— Ты сейчас такой лохматый и рыжий, — засмеялась она, не найдя слов.

— Ну спасибо, — съязвил Рю, состроив рожицу и склонив голову набок. — Вот уж комплимент. Так как?

— Может, тебе ещё и фен принести?

— Да-а-а! — воодушевился он, и Лим закатила глаза и включила фен, подзывая его ближе.

— Привереда.

Лим направила на рыжие волосы поток горячего воздуха и с наслаждением перебирала их в руках, пока Рю явно кайфовал от происходящего. Довольно жмурясь, он улыбался, иногда приоткрывая рот, будто захватывая тёплые воздушные потоки, попадающие в лицо. Лим не пыталась скрыть заботу и радость, глядя на его забавный вид. Он не стал расчёсываться, и теперь на голове его пребывал художественный беспорядок. Лишь немного пригладив совсем торчащие прядки, Рю улыбнулся своему отражению в зеркале.

— Пойдём на кухню. Кушать хочешь? — Лим провела пальцами по волосам вместо расчёски, вновь собирая их в небрежную причёску, которая так ей шла. Выпавшие из неё локоны и длинная чёлка мило обрамляли лицо.

— Нет, только кофе, — ответил Рюджи, наблюдая за Лим, суетящейся на кухне. Встав на носочки, она ловко достала кружки с верхней полки, а Рю, подперев щёку, думал, каковы же на ощупь её волосы, влажные от дождя.

* * *

Кажется, уже много раз Лим думала о том, какой Рю удивительный. Они были схожи по вкусам, по мыслям, хорошо понимали друг друга… Но всё же насколько разными казались…

Лим. Замкнутая и отстранённая на людях, она превращалась в ребёнка в кругу родных. Душа её кардинально отличалась от внешнего вида. Она редко показывала свои настоящие чувства, избегала компаний, была равнодушной и холодной. Но в сердце её постоянно царила суматоха, как и в голове. Инертная с виду, Лим была очень ранимой, и часто мысли уводили её слишком далеко. Лишь близкие могли видеть её в другом свете, так же как Данми и Рю. С ними она много шутила, была порой дерзкой, могла вести себя глупо. Могла быть настоящей.

Рюджи, напротив. Эмоциональный, чувствительный. На публике был часто весел, полон энтузиазма, заряжал всех вокруг нескончаемой энергией, своей заразительной солнечной улыбкой. И нередко его считали наивным и добрым ребёнком. Но у него была и другая сторона, на которую просто не обращали внимание, пожимая плечами.

И в сердце его была рана, которая никак не желала зарастать. И только Лим могла видеть его другим. Грусть, спрятанная глубоко в душе, боль. Скрывая свой ум, свою серьёзность за беспечным смехом, он скрывал частичку себя. Но с Лим он не притворялся, когда ему было плохо, не сиял своей улыбкой. С ней он позволял себе быть слабым, и с ней же он становился сильнее.

Лим считала Рю удивительным, она сама хотела быть похожей на него. Рю совершенно свободно мог внезапно затанцевать прямо на улице, репетируя или поддаваясь моменту, мог улыбаться незнакомым людям или просто так заговорить с ними хоть бы и о погоде. Кажется, его коммуникабельность спасла бы всегда, ведь, даже если Рюджи попал бы в страну с незнакомым языком, никогда бы не пропадл.

— Боже ты мой, дожили, — тихо восклицал Рю, боясь потревожить девушку, что так сладко спала на диване. И как можно уснуть среди громкой музыки, чужих людей, но это становится понятным, учитывая алкогольное состояние Лим. Как она оказалась в таком месте? С кем она пришла, неужели одна, за ней никто не приглядывал всё это время? Могло же случиться всё, что угодно. О чём она только думала?

А вид открывался заманчивый, странным было, что Лим спокойно валялась на диване в одиночестве. Лёжа на спине, прикрывая глаза рукой, она перекинула ноги через подлокотник.

Вопросы роились в голове Рю. Как только он наклонился к ней, чтобы оценить степень опьянения, их потревожил какой-то левый парнишка:

— Простите, кем вы приходитесь этой девушке?

— Я её парень, — предупреждая поток изречений, Рю пронзил его взглядом так, что тот сразу же свалил. Совсем не хотелось любезничать сейчас. — И что мне с тобой делать, болезная? — сказал он тихо, но Лим проснулась и начала что-то бормотать.

Рю осторожно взял её на руки. Выглядела она не лучшим образом, глаза слегка опухли и покраснели, губы потрескались.

— Лежи уж спокойно, — проворчал Рюджи, когда Лим обвила его шею руками, прижимаясь к нему всем телом.

«Вот ведь, и угораздило с ней связаться», — всё бурчал Рю, но такое поведение очень взволновало его. Не удовлетворившись одними прикосновениями, Лим потянулась к его губам, но наткнулась на шею, проведя губами по коже.

— Ты пришёл…

— Пьянь… — мягко сказал он. — Жалеть потом будешь.

— Не буду, — надула она щёки.

Рюджи аккуратно уложил её на заднее сиденье, Лим отчаянно цеплялась за его рубашку, моля не уходить и остаться с ней. Она никогда не была такой, и хоть Рю это ужасно забавляло, но и волновало не меньше. Вроде бы они с подругой встречались сегодня, так что случилось? Лим затихла, Рю старался сосредоточиться на дороге, но взгляд то и дело падал на зеркало заднего вида.

Вытащить Лим из машины оказалось куда проще. Едва он навис над ней, она прильнула к его телу, уткнувшись носом в ключицы.

— И как я понесу тебя в таком положении? — возмутился Рю, ощущая её тяжёлое горячее дыхание на коже.

И, как только он повалился с ней на диван и откинул голову на спинку, Лим вновь принялась покрывать его шею поцелуями и, остановившись чуть ниже скулы, начала прикусывать и втягивать губами кожу.

— Лим, что же ты делаешь, — Рю отстранился, с усмешкой подумал о том, как она будет разговаривать с ним после случившегося, как посмотрит в глаза.

Он устроил руки на её талии, притягивая ближе, повинуясь внезапному порыву, и вспомнил, что она никогда не имела с парнями никаких связей. Взяв за подбородок, нежно коснулся её щеки, прикусил мочку уха, спускаясь поцелуями к шее. Так мучительно приятно. Услышав её прерывистое дыхание, улыбнулся, но спускаться ниже не собирался, как бы не хотелось.

В этом маленьком удовольствии отказать себе не смог. Может, он уже давно мечтал об этом?

Но Лим не была согласна с ним, пуговицы рубашки были расстёгнуты одна за другой, Рю напрягся, но что-то заставляло его подождать. Ещё хоть немного. Лим хотела прильнуть к его губам, но он вновь отвернулся. Всё медлил. И понимал, что нужно прекратить, но… ещё секунду.

Лим прошлась руками по его животу, касаясь ремня джинсов. Собрав волю в кулак, Рю взял её за запястья, отстраняя от себя. Она промычала что-то, а потом ослабла. Тяжёлое дыхание щекотало его кожу, заставляя возбуждаться ещё больше.

Рю опрокинул уснувшую Лим на диван, легко коснувшись горячими губами её скулы, и быстро ушёл на кухню, залпом осушив стакан холодной воды. Контраст с распалённым телом немного привёл в чувства. «Просто опрокинь этот стакан себе на голову». Собираясь в душ, Рю взглянул на себя в зеркало, отметив горящие от возбуждения глаза, растрепанные волосы и аккуратный след её губ чуть ниже линии подбородка. Рю нервно засмеялся, запуская пальцы в волосы.

Как такая девушка, как Лим, могла оказаться в баре? Весьма непростой вопрос, на который очень сложно найти ответ. Но баром в полной мере это заведение назвать нельзя, скорее кафе с барной стойкой. Здесь не сидели пьяные компании, и люди были весьма обычные и приличные, отсутствовал сильный шум и музыка, хоть и громкая, не заставляла голову раскалываться от боли. И все бы ничего, если бы она была здесь с Рю или с Дами.

Но нет, она сидела за столиком в компании Сари и какого-то парня. И Лим совершенно не понимала, что она здесь, собственно, забыла.

На самом деле, Сари, уезжавшая на отдых прямо во время учебного семестра, вернулась значительно раньше, чем планировалось, и она просто не могла не позвать Лим, чтобы поделиться новостями и впечатлениями от поездки. И захотела познакомить с ней и своего одногруппника, хотя даже не предупредила об этом.

Лим не могла никак понять, неужели после стольких лет Сари до сих пор не имеет ни малейшего представления о характере своей так называемой подруги. Она была настолько далека от Лим, что, как и чужие люди, описала бы ее стеснительной и скромной особой. Настолько не пыталась наладить контакт с Лим, что была просто знакомой на нее, хотя Сари искренне считала их лучшими подругами.

И Лим никак не понимала, почему они все ещё общаются, зачем Сари зовёт ее встретиться вновь, будто не улавливая настрой Лим и изменения в их отношениях. И Лим это ужасно бесило, непонимание со стороны человека, которого, казалось бы, знаешь почти всю жизнь. А ещё Лим бесило, что Сари притащила на встречу своего друга, ещё и парня. Всегда отличавшаяся наблюдательностью и трезвым взглядом, сейчас Лим абсолютно не понимала Сари, ведь не раз говорила, что ей некомфортно в обществе чужих людей, неужели это было пустым звуком? Пустым звуком было все, что Лим когда-либо рассказывала о себе?

И сейчас, вместо того, чтобы дочитать интересную книгу, встретиться с Рю, она вынуждена сидеть здесь, среди людей, которые не считаются с ее мнением. Сидеть, чувствуя себя неловко, поддакивать, так натурально восхищаясь рассказами подруги, отвечать на вопросы какого-то левого парня, натягивать улыбку, от которой сводило скулы. Казалось, её актёрское мастерство достигло нового уровня, либо человек совсем перестал замечать что-то дальше своего носа.

Лим была зла на этих людей. И ей бы сейчас встать и уйти, но даже в таком состоянии она не могла ничего сделать. Вскочить, выплескивая вино из бокала, высказать все, что накопилось, накричать, хлопнуть дверью, оставив в недоумении. Разве они сделали что-то не так? Но им не понять. А она сидела, измотанная, больная, отвечая лишь стандартными фразами, отводила от себя стрелки.

Сари ответила на звонок и, попросив прощения, была вынуждена срочно уехать по семейным обстоятельствам, но Лим достаточно знала этого человека, чтобы уловить фальшь в голосе и поведении, и взгляд на парня, желающий удачи. Она оставила Лим наедине с каким-то парнем, имя которого та даже не стала запоминать. Это было для нее ударом. Ножом в спину. Предательством. Лим совершенно разочаровалась, как Сари могла так поступить с ней? Но все правильно, ведь та считала, что Лим нужно побороть свою скромность и стеснительность, ведь Сари, как оказалось, абсолютно не знала свою лучшую подругу.

Да, его имя было неизвестно ей, но Сари не привела бы к ней плохого человека, правда?

Марте действительно не был плохим. Его воспитывали в строгости, он был вежливым и воспитанным молодым человеком. Человеком, который становится хорошим подчинённым, офисным работником, учителем. Мягкий и будто бы нежный, он осторожно задавал тему разговора, боясь спугнуть ее. Лим по характеру как раз подходила ему. Милая, добрая, робкая, хрупкая, хозяйственная, домашняя, скромная, заботливая, она даже не вызовет ревности, ведь слишком стеснительна для общения с посторонними. Единственное, что его слегка шокировало, множество серёжек в ушах, но исправить эту ошибку молодости совсем не трудно. Она была идеальна для его строгих родителей и для него. Так Сари и описывала Лим, и Марте видел ее именно такой сейчас, когда сердце Лим уже покрылось трещинами.

Лим не знала, как пережила эти полчаса, незаметно кидая на телефон взгляды, полные муки. Бутылка вина, начатая ещё в присутствии Сари, была наполовину пуста. И Лим уже хотела вежливо попрощаться и покинуть его весьма приятное общество, но парень, извинившись, отошёл в уборную. Она замерла на стуле, какого черта? Почему это случилось с ней? И мысли полились потоком, вновь вызывая раздражение и гнев. Никогда ещё не удавалось вывести ее из себя настолько. Марте пришел вскоре, но затем вышел ответить на звонок, и Лим выпила ещё пару бокалов залпом. Какого черта они притащили ее сюда, а теперь одна вообще свалила с горизонта, а второй спокойно уходит в ее присутствии, оставляя одну сидеть за столиком в неловком ожидании.

Лим позвонила Рю, надеясь, что он заберёт её из этого кошмара, добираться самостоятельно в такой душевной нестабильности она не хотела, да и физически чувствовала себя не лучшим образом. Сейчас дружеская поддержка и его надёжное плечо спасло бы её, так хотелось скорее увидеться с Рю. Он был единственным, кто готов выслушать, и Лим молилась, чтобы он оказался свободен сейчас. Лучик света в этой кромешной тьме.

Рюджи, к счастью, был не так далеко со своими друзьями, поэтому, взяв машину у Широ, пообещал приехать в скором времени. Он заволновался, услышав странный голос Лим, какой-то слишком тягучий для обычной ее речи, и подумал, что она пьяна. Хотя он ни разу не видел, чтобы она пила так много.

Марте не возвращался, хотя прошло минут десять, разве можно оставлять даму одну в баре на такое время? Невежливо, как минимум. Лим подумала, что он уехал, ну и скатертью дорога. Вина не осталось, и Лим, не дождавшись ни одного парня, ни другого, просто положила голову на сиденье дивана.

Сегодняшний день стал для нее ещё одним разочарованием, ещё одним оскорблением, ещё одной булавкой в сердце.

Их группа была неизвестна для широкой публики, они существовали сами по себе, формировали свой уникальный стиль, набирались опыта, танцуя на улицах с незнакомыми танцорами и участвуя в различных турнирах, совершенствуя своё мастерство. Их часто приглашали на маленькие «комнатные» концерты, выступления в барах, кафе. Широ играл на пианино, аккомпанируя Рю, и вместе они выступали на официальных мероприятиях, затрагивая сердце каждого сидящего в зале. Их даже приглашали в студии пару раз, но они не хотели покидать свой маленький мир. Пока. Ещё не были готовы лишиться этой домашней атмосферы, лишённой массовости, угодливых слов и льстивых улыбок, не хотели отказываться от этой свободы сейчас.

Ребята как раз успешно закончили своё выступление и решили отпраздновать это, когда телефон Рю зазвонил. И он, одолжив у Широ машину, отправился за Лим, беспокоясь за её состояние, и не помня ни одного случая, когда она стала бы много пить.

Что на него нашло? Рю и сам толком не знает, зачем поддался маленькому соблазну. Зачем позволил себе насладиться её прикосновениями чуть дольше, пока не дотянул до самого края, ведь всё могло закончиться не так, и они оба не простили бы себя. Просто хотелось обнимать чаще, чувствовать её запах снова и снова, зарываясь носом в её волосы. Волосы, которые часто меняли свой аромат, вместе с часто меняющимся шампунем. Просто хотелось слышать её голос, лёгкий, словно весенний ветерок. Порой язвительный и насмешливый, спокойный и грустный, озорной и ребячливый, но никогда не упрекающий, не обжигающий холодом. И её руки, такие хрупкие. Изящные тонкие пальцы, нередко испачканные грифелем карандаша. Эти серые следы на бледной коже смотрелись по-особому прекрасно.

«Сегодня богатый урожай!» — Данми лёгким взмахом руки скинула одежду на кровать и забралась с ногами в кресло, выкладывая из рюкзака свои пожитки. Камера освободилась от перегруженной флешки, а Данми со всей сосредоточенностью перевела взгляд на монитор компьютера, пересматривая и сортируя фотографии. Безжалостно удалив одну треть своих трудов, она принялась критически изучать оставшийся материал.

Погрузившись в особенный мир Фотошопа, она не сразу услышала хлопнувшую дверь и мамин голос на кухне. Кажется, только что вернулась с корпоратива. С интересом Данми взглянула на время, а затем устало закатила глаза, сохраняя отредактированные фотографии и создавая ещё одну безликую папку в множестве подобных. Самая старая привлекла её взгляд.

Это фото она сделала в первый год знакомства, и это едва ли не единственный их совместный снимок. Данми, держа в вытянутой руке камеру, обнимала Лим за плечи сзади. У Данми тогда были волосы до плеч, но больше никаких изменений. Немного буйная, озорная и энергичная девчонка, воспитанная отцом-одиночкой, поведением напоминала скорее мальчишку, чем двадцатилетнюю девушку. После ухода матери из семьи и переезда, она часто находилась именно в их компании. Но с возрастом пыл немного поугас, и Данми превратилась в рассудительную особу, с ответственностью подходившую к любому делу.

Лим, находящаяся в объятиях своей подруги, лишь слегка подняла уголки губ в слабой улыбке. Она никогда не любила фотографироваться, и Данми больше не заставляла её, хоть и грустила из-за этого. Она жила в мире камер и фотокарточек, поэтому не удивительно, что проходила обучение, связанное с областью фотоискусства.

Первый год обучения и первый год их знакомства, Академия искусств включала в себя множество факультетов от дизайна до актёрского мастерства, и на первом же дне перед вступительным словом девушки и познакомились. Данми, как всегда, забрела не туда, куда нужно, а на площадку чужого факультета, очки забыла по своей необычайной рассеянности, но, не унывая, прибилась к этой небольшой группке, быстро находя общий язык и познакомившись со всеми, с Лим в том числе. Но та не слишком охотно принимала участие в разговоре, ведя беседу ради вежливости. Данми и не думала, что снова встретится с ней, ведь они были на разных факультетах, но даже при таком раскладе некоторые занятия пересекались, особенно на первом курсе. И она неизменно садилась рядом с Лим, потому что та была одной из немногих, кто внимательно слушает преподавателя и пишет конспекты, а не болтает языком на задних рядах. Постепенно Лим стала привыкать к ненавязчивой соседке, и, спустя полтора семестра, они уже свободно разговаривали на любые темы.

Данми улыбнулась приятным старым воспоминаниям: кто бы мог подумать, что они с Лим так сдружатся? Ведь та казалась отрешённой и холодной, но стоило узнать человека поближе, и он мог показать тебе и другие стороны характера.

Мама всё ещё разговаривала по телефону, громко смеясь за стенкой, а Данми вспомнила, что уже давно хотела позвонить Марку. Хотя он ведь тоже не звонит, наверное, опять занят.

Лим проснулась в чужой квартире, в чужой постели, в чужой одежде, но вздохнула с облегчением, когда заметила знакомую обстановку. Память её не подвела на этот раз, и она прекрасно знала, что вчера они зашли не дальше поцелуев, и это немного успокоило, хотя смущение не оставляло её. Но, постаравшись запихнуть его куда подальше, Лим навеяла на себя пофигистический вид, оделась и выползла из своего укрытия, стараясь шуметь как можно меньше.

Голова раскалывалась, Лим решила поискать таблетки, двигаться с такой болью было довольно затруднительно. Она нашла Рю на полу у дивана и подумала, что ей удастся ускользнуть незамеченной. Лим улыбнулась помимо воли. Уткнувшись носом в пушистый ковёр, он обнимал подушку, сжимая её коленями.

Коробку с лекарствами не пришлось искать долго, за что она снова поблагодарила своего друга, и была почти счастлива, когда справилась со своей миссией. Но вздрогнула, почувствовав на талии руки. «Да что с тобой? Это всего лишь Рю».

— Убегаешь так рано? — сонно пробормотал он. И его хриплый голос странно подействовал на неё.

Лим вывернулась из объятий, сейчас ей вдруг стало неловко. Рю склонил голову к плечу и, взяв наполовину пустой стакан, выпил оставшуюся воду. Лим подумала о косвенном поцелуе, а затем укорила себя за эту детскую глупость. Так хотелось постучаться о стену, может, тогда голова вновь станет светлой и чистой, или хотя бы пустой.

Его волосы были взлохмачены после сна, ресницы слегка подрагивали, а она беззастенчиво разглядывала его красивый профиль, словно произведение искусства в музее.

— Ты же помнишь, что было вчера, да? — на губах Рю невольно расцвела улыбка, а рука поползла к затылку, взъерошив рыжие волосы. Воспоминания согревали его тёплым одеялом. Если бы можно было повернуть время вспять, поступил бы так же. Лим что-то чувствовала к нему, или он ошибался?

— Прости, что потревожила тебя так поздно. Была слегка не в себе. Боже, мне так стыдно, — Лим рассмеялась, но смех вышел нервным. — Как-нибудь я поведаю тебе историю этого позора.

— Да уж, поведай, но сначала приведи свои мысли в порядок. Заставила ты меня поволноваться. Я едва смог заснуть! — Рю повернулся к ней. — Не так просто будет выкинуть это из памяти.

В голове всё ещё плавала алкогольная муть, и Лим действительно могла что-то забыть, но сейчас готова была умереть от стыда.

— Прости, Рю, ты же понимаешь, я была не в себе.

— Успокойся, ничего, всё я понимаю, — улыбнулся, проводя рукой по багровой отметине на шее. Взгляд на секунду затуманился, на лице вновь появилась улыбка. Волнуясь, он провёл языком по губам. — Это ведь что-то значит, как думаешь? — Рю едва не подался вперёд, желая услышать ответ, повинуясь внезапному порыву, но всё же остался на месте.

Лим отвела глаза, смешавшись от этих слов. Не хотелось сейчас думать об этом, просто сбежать от мыслей. Если бы она знала. Теперь уже и сама не понимает, значит ли, но, надеялась, что просто забудет об этом эпизоде. Рю прав, это будет сложно. Особенно, когда он так смотрит на неё.

— Я, пожалуй, пойду. Приятно было провести время, спасибо, — она метнулась к двери, отлепляясь от стены, с которой ей хотелось слиться всё это время. — Увидимся.

«Боже, что я опять сморозила? Что за намёки с моей стороны? Приятно было провести с тобой время вчера вечером, да, давай продолжим, я буду просто счастлива. Ну идиотка, не иначе. Как всегда, бегу от проблем. Я просто молодец».

Лим так занервничала, что её рука дрогнула на ручке входной двери. Что значит? Это же Рюджи. Ничего? Она бы хотела, чтобы это ничего не значило. Ведь она была пьяна, а это всё оправдывает.

Алкоголь сам по себе слегка заглушил душевную боль Лим, но Рю выбил напрочь все мысли о Сари, ведь сейчас Лим думала только о нём. Всю дорогу она старалась забыть, выкинуть это из головы, отвлекая себя музыкой, но не могла не заметить взгляды людей, от этого становилось ещё хуже. «Выгляжу, наверное, как чушка после пьянки». Лим казалось, что все вокруг знают о том, чем она была занята вчера.

Но взглянув в зеркало в ванной, она сжала кулаки, почувствовав жар тела. За ухом был след его губ, шея украшена багровыми отметинами, едва заметными, впрочем, спускающимися всё ниже и ниже. Лим с ужасом проследила этот путь, но вздохнула с облегчением, увидев последний на ключицах.

Они и правда была благодарна ему и не корила столько, сколько саму себя. Могла бы проваляться в клубе до утра, даже оказаться в чужой постели, но Рю приехал за ней, едва она позвонила по пьяни, ведь доверяла ему больше, чем кому бы то ни было. Бросил все свои дела, привёз к себе домой. Лим ругала себя на дурость, что заставила согласиться пойти в бар и позволить себе взять в рот алкоголь. И теперь она не знала, что делать, почти не воспринимая Рю как парня, просто считала близким другом. Рю никогда не позволял себе лишнего и не делал никаких намёков, или она их просто не замечала?

* * *

Рюджи не стал спрашивать о причинах, не стал давить. Если Лим довела себя до такого состояния, повод был серьёзным, рано или поздно она выговорится.

Да, он слегка поддел утром насчёт её поведения, но старался немного смягчить произошедшее, попробовать перевести в шутку. И предполагал такую реакцию. А она так мило смущалась, хотя сама же практически предложила всё забыть. Рю грустно улыбнулся. Но её поведение скажет больше, ведь правда?

Подруга скрылась так спешно, оставив его в растерянности. И он просто смотрел ей вслед, так и застыв со стаканом в руке. Растрёпанные волосы и заспанный вид.

Да, он немного заигрался вчера, может и не немного, и сам это признавал. И так хотелось обнять Лим, пока она не убежала. Что он думал? Конечно, они были не на той стадии отношений. «Она не сможет забыть об этом так просто, — утвердительно подумал он, но всё же неуверенно. — Я не могу упустить её, когда представился такой шанс». Получив пинок, словно знак свыше, и увидев поведение Лим, он решился проявить инициативу. Едва раскрывшиеся чувства, ощутив лучи тёплого солнца, расцвели чуть ярче.

— Как прошли выходные? — поинтересовалась одногруппница.

— Незаметно, — вздохнула Лим.

И правда, после бурной субботней ночки она весь день старалась заниматься хоть чем-то, лишь бы не вспоминать о случившемся, но сегодня, в понедельник, когда угроза неизбежной встречи на паре нависла над ней, Лим не могла заглушить свои мысли.

Всю дорогу до академии в её голове складывались возможные диалоги, ситуации, пути отхода. Надежда на какое-то будущее с ним и, одновременно, страх и нежелание этого. Мечась меж огнями, успокаивалась тем, что накручивает себя, как и всегда, чтобы, наконец, выкинула из головы весь этот бред, но натура Лим была такова, и она лишь изводила себя. Всё будет как обычно, между ними не должно ничего измениться, они ведь друзья и никогда между ними не было ничего большего. Лим этого и не хотела, не хотела потерять близкого человека. «Откуда вообще такие мысли?»

Заметив Рю в толпе студентов, Лим попыталась казаться незаметнее, ей это удалось. Он лишь мазнул равнодушным взглядом по толпе, а Лим обругала себя, потому что избегать Рю в её планы не входило. Она облегчённо вздохнула: всё хорошо, всё забыто. Груз постепенно спадал с её плеч, улыбка появлялась на лице, и Лим не заметила последующих взглядов Рю и его хитрой улыбки.

Лекция была важна и даже интересна, что довольно удивительно для студентов. Все старались приходить чуть раньше, занимая первые ряды в аудитории. Сегодня народу собралось тоже не мало, взгляд Лим вновь зацепился за Рю, который, приветливо улыбнувшись ей, уселся позади, хотя никогда и не садился так близко к преподавателю. Она сразу же напряглась. Всё-таки находиться с ним теперь было как-то не так, но ненужные мысли были безжалостно выброшены из головы. «Лекция началась. Просто сосредоточься на ней».

Но она не могла не обернуться назад. Слегка повернув голову, Лим почесала подбородком плечо, и выглядело это настолько естественно, что никто бы и не усомнился в правдивости, но, глянув на Рю, она заметила на себе его взгляд. Тёмные глубокие глаза смотрели прямо на неё, и Лим невозмутимо отвернулась, продолжая ощущать эту невидимую нить между ними.

Лим скрестила ноги под скамьёй и увлечённо подалась вперёд, внимая словам лектора, чем Рю и решил воспользоваться. Съехав вниз со своего места, он резко стукнул ногой по обуви Лим, но ощутимой реакции не увидел и заскользил кроссовкой вверх по её ноге.

Лим снова вздрогнула: «Ему ноги некуда девать? Что он творит?» Проклиная маленькую аудиторию, в которой парты стояли вплотную к спинкам скамеек, она сдвинулась в сторону и пнула слишком длинные ноги Рю. «Что за детские игры?» Потом пнула гораздо сильнее ещё раз, и, услышав вздох, победно откинулась на спинку.

Но расслабиться она решила зря, Рюджи, незаметно приблизившись, обиженно выдохнул:

— Неужели избегаешь? Что это было утром, ты правда хочешь оставить всё так?

— Прекрати, — прошептала она, чувствуя, как мурашки расползаются по всему телу. — Мы вообще-то на паре.

— Если не будешь игнорить. Погуляем? — его низкий шепчущий голос выводил из себя.

— Конечно, только не мешай мне сейчас.

Небольшое затишье, и Лим почувствовала его холодные пальцы на шее. Вздрогнув от неожиданного касания, она сразу же отлепилась от спинки и облокотилась на парту, услышав сзади тихий смешок.

Делать вид, что она крайне заинтересована лекцией, стало очень сложно. Сосредоточиться не давало дыхание Рю, которое, казалось, опаляло её кожу даже на таком расстоянии.

* * *

— Лим! — протяжный вопль чуть ли не в самое ухо заставил Лим вынырнуть из своих мыслей. — Я звал тебя раз десять, ты что, уснула? — продолжал издеваться Рю.

— Ты меня напугал, у меня сердце не выдержит! Нельзя же так. Что за детские игры ты устроил на лекции?

— Что это с тобой? Такая нервная… — задумчиво протянул Рюджи, игнорируя заданный вопрос. — Ну ничего, уж я позабочусь о тебе.

— Это похоже на угрозу. Я же серьёзно.

— Ты не забыла?

— Про тебя просто невозможно забыть, Рю, — саркастично улыбнулась Лим.

— Очень рад, — его губы растянулись в ленивой улыбке. — Когда тебе удобно?

— Рю! Ну ты идёшь там? — подошёл Ченни и сразу же уставился на багровый след на шее Рю. — Оу, а ты времени зря не теряешь! Бурная ночка, да?

— Ты не представляешь, насколько, — отшутился Рюджи, мягко, но настойчиво подталкивая друга в нужную сторону. — Иди уже, иди. Я тебя догоню.

— Только не в эти выходные, английский не отпустит меня, — Лим закатила глаза, стараясь не встречаться взглядом с Рю.

— Эй, почему ему позволено так много, а мне — нет?

Они общались довольно свободно, Лим вела себя с ним так же, как и с близкими людьми, Рю никогда не возражал, они, бывало, даже обнимались, вот только теперь чуть ли не каждое его прикосновение доставляло беспокойство. Лим почти удалось выкинуть из головы ту злополучную ночь, но намёки Рю действовали на нервы. Он закинул руку на плечо Лим, наклоняясь к её лицу, и прошептал:

— Постой, мне же позволены намного более интересные вещи, я не прав?

Лим ловко вывернулась из его рук. Вот почему из весёлого и беззаботного парня он резко превращается в наглого и самоуверенного типа?

— Прости, скоро пара, и я не хочу опоздать.

— Я позвоню в субботу! Тебе нужно немного развлечься, — крикнул Рю, заставляя людей оборачиваться, а Лим — ускорить шаг.

«Да уж, и так повеселилась на днях», — тяжело вздохнула она, но уголки губ поднялись в улыбке.

«Ну просто милашка, — подумал Рю, улыбаясь помимо воли. — Я едва начал. Вот так это и работает».

* * *

«Чёрт возьми, Рю, как только ты появился в моей спокойной жизни, я не могу сосредоточиться на чём-то, кроме тебя».

Что это за болезнь и как от неё избавиться? Но больше это похоже на какую-то зависимость. Едва он появляется на горизонте, её жизнь взрывается множеством красок. Рюджи пробуждает в ней множество чувств, которых она не испытывала раньше, просто находясь рядом. И хоть нередко Лим хотелось задушить это самодовольное и надоедливое существо, в глубине души она знала, насколько он стал дорог ей.

Но смущает его присутствие теперь, когда Рю хочет выйти за рамки дружбы, а Лим начинает видеть вместо друга — парня. И как бы не старалась она выглядеть спокойной рядом с ним, кажется, что Рю видит её насквозь. Его действия сводят с ума. Почему в одну секунду Рю заставляет её отводить глаза, а в другую они, как и раньше, спокойно разговаривают и смеются?

Лим неспешно направлялась в парк, людей на улицах было не так уж много, рабочий день был окончен и все давно отдыхали дома, предвкушая выходные. Университетский парк встретил её тишиной и покоем, поэтому Лим решила, что погуляет сегодня подольше. Не успела она занять любимые качели, как на них плюхнулся Рю прямо перед её носом.

— Появляешься словно из воздуха.

Она так устала, и сейчас хотелось лишь покоя, но Рю, как и всегда, вмешался в мысли, когда взял её за руку, приобнимая за плечи.

— Что-то случилось?

— Просто настроение какое-то грустное, — вяло ответила Лим, не хотелось заваливать его своими переживаниями. — Мне ещё в магазин надо.

— Что слушаешь? — взяв наушник, он глубоко вздохнул и закатил глаза. —Послушала бы что-то более солнечное?

Рю попробовал бесцеремонно забрать телефон из её рук, но Лим с укором посмотрела на него:

— Эй, не слишком ли нагло даже для тебя? Не переключай мою музыку!

— Хочется окунуться глубже в пучины депрессии? Тебе нужно немного взбодриться, Лим!

Рю опустил руку на её талию и потянулся за телефоном, Лим отодвинула его как можно дальше.

— Эй, — передразнил он её, — не будь такой, я же знаю, как поднять тебе настроение.

Она напряглась, когда Рю коснулся её запястья. Уже давно мог бы забрать несчастный телефон, но всё медлил, а его пальцы от запястья заскользили к ладони Лим и переплелись с её пальцами, отправляя телефон в свободное падение.

— Прекрати, — прошептала Лим едва слышно, но сама не могла сдвинуться с места, боясь даже повернуть голову, чувствуя дыхание Рю на своей щеке. Почти коснувшись губами, он отстранился.

Лим резко подскочила, схватила телефон и попрощалась, хотя волнение её было заметно.

— А как же магазин? — крикнул Рю, когда она повернулась в сторону своего дома. Проходя мимо Рюджи, Лим услышала его тихий смех.

Солнце за окном, ещё не такое жаркое, завораживающее пение птиц, тишина без людской суеты. Лим всегда выходила из дома раньше, чтобы не попасть в пробку, и сердце её тоже пело вместе с природой. И, хоть изменить настроение было легко, хорошая погода дарила покой, гармонию и уверенность.

Когда позвонил Рю с предложением прогуляться, она согласилась, пусть и чувствовала себя неловко. Та пресловутая ночь стала переломным моментов в её истории. Рюджи всё ещё был близким другом для Лим, но если раньше она могла просто так обнять его, что было само по себе не так часто, взять под локоть, сделать что-либо в таком духе, проявить свою милую наивную сторону, то теперь это выглядело как-то… по-другому?

Очень часто, находясь рядом, особенно наедине, она вспоминала его ласки той ночью, вспоминала, как целовала его кожу, и тот след на шее. И она могла подумать об этом, даже просто во время обычных разговоров с ним. Сердце могло внезапно ускорить свой бег, стоило Рю прикоснуться к её лицу или приблизиться слишком близко, обнять. Это напряжение давило на неё. Она начинала влюбляться или влюбилась уже давно, но осознавала только сейчас. Как бы то ни было, это пугало.

Её «первая любовь» ещё в начальной школе выветрилась довольно быстро, и Лим надеялась, что в этот раз всё повторится. Но не зря же их дружба была такой крепкой. Отношения, построенные на доверии, искренности и понимании, переросли в отношения, построенные на любви. Лим не была уверена в своих чувствах, не была уверена в чувствах Рюджи. Она боялась разрушить всё, потерять настолько дорогого человека, а создавать новое гораздо сложнее, чем сломать в одно мгновение.

Рю был с ней заботлив и искренен, он разбавлял её жизнь красками, Лим дарила ему поддержку и покой, но хотела ли она знать, как он ведёт себя со своими девушками, а не друзьями? Но Лим никогда не вела себя развязно и не позволяла многого, а Рю позволял. И после того эпизода он позволяет это с ней, переходя барьеры в её сердце, и Лим становится не по себе от этих ощущений. Столкнуться с ещё одной гранью его характера.

Рюджи мог быть милым и заботливым, и они могли посмеяться вместе, когда она, снова назвав ребёнком в шутку, растрепывала его волосы. Но в ту же секунду он мог стать совершенно другим: медленно провести языком по губам, зачёсывая волосы назад, и посмотреть на неё затуманенным взглядом. И порой даже простой жест с его стороны заставлял Лим думать вовсе не о том.

* * *

Они договорились о встрече, и Лим уже подходила к назначенному месту, создавая в голове план. Она бы хотела провести черту между дружбой и всем тем, что было связано с той ночью. Рюджи уже ждал её, заняв знакомые качели, и солнечно улыбнулся, получив натянутую улыбку в ответ. Лим боялась этого разговора.

— Я звонил, чтобы обговорить кое-что интересное! — воодушевлённо начал Рю. — Что-то не так?

— Я просто хочу кое-что уточнить. Мы ведь друзья, правда?

— Что за вопрос? Конечно. К чему это ты ведёшь? — протянул он, подозрительно посмотрев на Лим.

— Понимаешь, после той ночи в наших отношениях что-то изменилось, и это что-то я не хотела бы допустить.

Рю вопросительно поднял бровь, но по его взгляду было ясно, что прекрасно он знает, о чём речь. И Лим закатила глаза в раздражении, она уже не понимала, в какую игру он играет.

— Хорошо, — протянул Рюджи, задумавшись. — Давай вспомним, что я сказал тогда, в день нашего знакомства? Слегка перефразировав, что заставлю тебя влюбиться. А ты что ответила? Что не поддашься мне.

«Что, всего лишь слегка? Плохо с памятью?» — на губах появилась нервная улыбка, но Лим решила промолчать.

— Наши отношения начались, — продолжил он, — мы оба нашли поддержку и опору. И это ведь не было ложью, верно? Так давай сыграем теперь? Это прекрасный шанс для нас обоих. Мы достаточно близки, не так ли?

— О какой именно игре ты говоришь? — осторожно спросила она.

— Я, как могу, стараюсь завоевать твоё сердце. А ты играешь против меня, сопротивляйся, если сможешь.

Что за бред? В духе Рю. Но Лим подумала, что это действительно может быть шансом проверить свои чувства. Что-то в её голове щёлкнуло — разве раньше она согласилась бы на такую авантюру. «Лим, оказывается, ты согласилась ещё в первый день знакомства», — съязвила она.

— Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к этой романтической чепухе. Вряд ли ты заставишь моё сердце испытать что-либо из этой серии, — победно улыбнулась Лим, хоть и «слегка» слукавила. Почему бы и нет?

— Сама согласилась. Теперь ты в курсе.

— Ты меня пугаешь.

Рюджи вопросительно поднял брови и хитро улыбнулся. Симпатия действительно перерастёт во что-то большее, а дружба сменится любовью?

— Так что такое интересное ты хотел обговорить? — вспомнила Лим.

— Мы собираемся в загородную поездку: наша группа, возможно, моя танцевальная, но это вряд ли, знакомые с потока, может ещё кто-то. Наш Ченни приглашает к себе в особняк, — радостно загорелся Рю. — Ты же не оставишь меня одного, правда? Гулять по заброшенной железной дороге одному очень опасно, да и в озере я могу утонуть случайно, а спасти будет некому.

— Я не умею плавать. В отличие от некоторых.

— Могла бы просто подыграть, — съязвил Рюджи. Он знал, чем заманить Лим. Вся её нервозность уходила, стоило лишь увидеть его прямоугольную улыбку.

* * *

«Спасибо за подробный отчёт! Твой дневник путешествий нужно издавать отдельной книгой) Я бы тоже хотела погулять там с тобой, но, не думаю, что решусь на такой шаг. К тому же я не полиглот, как некоторые…. Поэтому твои бесконечные «P.S.» с жалобами смотрятся смешно и хвастливо!) как ты можешь забыть родной язык, если знаешь ещё три кроме него. Бессовестная!

И ещё, если тебя не затруднит, можешь сделать больше фото пейзажей? Потому что, видимо, за городом ты и не бывала почти, разве что в машине спала во время переездов. Просто не сиди ночью в фотошопе). Поверь, там просто чудесно. И ты пожалеешь, если не увидишь этого! Да, это угроза.

И ещё, только попробуй потерять книгу, которую я тебе любезно одолжила! Иначе я отправлю тебя обратно специально за ней, если ты снова забудешь её на столике в кафе, как уже бывало. Теперь каждый раз, когда не могу найти что-либо, вспоминаю о тебе в первую очередь).

И ещё…. Ну ладно, теперь о серьёзном. Недавно произошло кое-что, что может шокировать тебя ещё больше. Так получилось, что… как бы…. Я напилась и приставала к Рю. И я не знаю, как это всё объяснить, ну да ладно, суть не в этом, расскажу как-нибудь потом.

Дело вот в чём, мои чувства меняются. Раньше всё было проще, а теперь я теряюсь. Хотя всё вроде понятно, но внутри меня противоречивые эмоции. Мне страшно. И боюсь я, сама не знаю чего. Ведь это же Рюджи! Но всё равно боюсь. И я не так умна и адекватна, как думала. Пишу полный бред. Рюджи заставляет меня чувствовать то, что я никогда не чувствовала. И неизвестность всегда заставляла меня убегать.

И я чувствую себя такой глупой сейчас. Пытаюсь описать что-то в этом письме, но так и не смогла ничего выразить. Ты права, сама бы прочла такое в книге, сказала бы: «Дура, как тут не понять! Любовь! Это называется любовь!» Но я боюсь отнести эти чувства к себе, начинается паника, а мысли суетятся в голове. Я не запуталась, просто боюсь признаться себе и не хочу верить.

Прости, что вываливаю всё это на тебя.

Лим».

* * *

«И как я его сюда впустила? Мы вообще позаниматься хотели», — думала Лим, пока Рю, сложив ноги бабочкой, сжимал в руках джойстик, сосредоточенно уставившись на экран монитора. В следующую же секунду он подался вперёд, яростно нажимая на кнопки и вытягивая руки, будто бы это повлияет на результат гонки. Потом он наклонился ещё больше и ещё, падая на пол и утыкаясь лицом в пушистый ковёр. «Win» высветилось на экране, и не удивительно, обыграть Рюджи довольно трудно, в чём Лим уже успела убедиться.

Вытянув руки, Рю пластом лежал на полу минут пять под ее тихие смешки. Наконец она успокоилась и подошла к нему, осторожно пытаясь высвободить джойстик из его хватки. Но, едва Лим коснулась его пальцев, Рю что-то пробормотал в ковёр и с приглушённым «м-м-м…» отказался отдавать игрушку.

Внезапно он подскочил и дёрнул Лим на себя, сжав коленями. «Ну допустим», — усмехнулась Лим, глубоко вдыхая аромат его тела и стараясь быть незамеченной.

— Как это подло, — пробормотала спустя пять минут с укором и надавила на его живот, желая освободиться из плена.

Рю наигранно заохал, выпуская Лим, и схватился за больное от удара место, свернувшись калачиком на ковре. Поспешила выключить закипающий чайник, нависая над столешницей, Лим выравнивала дыхание и успокаивала свои расшатанные нервы. Рюджи так и остался лежать, чудесный запах кофе вытеснил из его головы посторонние мысли.

Поздний звонок заставил Лим встать с кровати. На часах было два часа ночи, и она удивилась тому, что Рюджи звонил в такое время. Её сразу же охватило беспокойство. Не успела Лим ответить, как звонок прервался, и пришло смс: «Милая, мне плохо», а спустя секунду и смс с адресом. Автобусы в такое время уже не ходили, и Лим пришлось потратиться на такси. Напряжённо ожидая, пока такси приедет, она лишь просила, чтобы её не завезли в тёмный переулок, но всё прошло благополучно, и её высадили у бара. Прикрывая глаза от яркого красного освещения, Лим сразу же заметила Рю за одним из столиков, поскольку народу в помещении и так находилось не много.

Откинув голову на спинку дивана, Рю был не в силах даже посмотреть на Лим. На столе перед ним скопилось изрядное количество пустых бутылок, и она, оценив состояние Рюджи, сразу подумала, что с его братом что-то случилось.

— Лим, ты пришла, — с облегчением прошептал Рю, уткнувшись носом в её кофту.

Рыжие волосы, когда-то небрежно уложенные, теперь были и вовсе взъерошены — Рю часто запускал в них пальцы, пытаясь унять боль. Лим обняла его за голову, приглаживая растрёпанные пряди.

— Мне так больно, — его тихий голос казался простуженным. Рю искал в ней защиту, сжимая в своих руках так крепко, что ей приходилось терпеть эту хватку. Желая спрятаться от всего, что тревожит его.

— Поедем домой, тебе станет лучше, — прошептала Лим, поглаживая его по спине. — Вставай…

— Не хочу возвращаться, — весёлые и искрящиеся глаза смотрели теперь с болью, белки покраснели, веки слегка опухли. Лим могла только обнять его так крепко, чтобы он почувствовал, что не один.

* * *

Лим проснулась раньше, чем думала, ведь легла вчера около трёх ночи. Глаза болели из-за недосыпа, благо сегодня был выходной, и вставать на пары не нужно. Вставать совсем не хотелось, и она просто не знала, как выбраться из объятий Рю. Его поза почти не изменилась, только руки теперь обнимали расслабленно. Она осторожно высвободилась. Рю недовольно замычал, ресницы затрепетали, брови сошлись домиком, но глаз он не открыл. Не так просто его разбудить даже в обычные дни.

Рюджи встретил утро отнюдь не в радужном расположении духа. Голова раскалывалась в наказание за вчерашнюю пьянку, солнечный свет прожигал шторы насквозь, раздражая воспалённые глаза. Не вставая с постели, он начал оглядываться, запоминая каждую мелочь. Обрывки вчерашнего дня всплывали словно в тумане. Раньше он никогда не был в её комнате. У Лим было очень уютно, что несколько контрастировало с остальной площадью большой, но неожиданно пустой квартиры.

Основную часть комнаты занимали книжные полки, и Рю бы хотелось вернуться сюда вновь, изучить эти стеллажи, заполненные кроме книг различными коробками, какими-то мелочами, камушками, карточками и значками. Рю скатился с кровати, сжимая голову ладонями, пытаясь собрать её заново из раздробленных кусочков, и спустился вниз, следуя звукам невнятной мелодии и запаху кофе.

Заглянув в проём кухни, он увидел Лим, но не спешил прерывать её весьма интересное занятие. Песня, доносившаяся из наушников, была настолько энергичной и проникновенной, что Лим едва могла усидеть на месте. Она то и дело грозилась слететь со стула, так как всё время ёрзала на нём, пытаясь воплотить движения танца в жизнь, вот только танец у неё совсем не складывался.

Рю тихо посмеивался, наблюдая за Лим, которая то приподнимала брови, то вновь опускала их, выразительно двигая губами под слова песни. Глаза её были зажмурены, и, подкравшись незаметно, Рюджи встал сзади, чтобы узнать эту забавную песню. Но музыка закончилась, и Лим открыла глаза, едва не выронив кружку.

— Ты меня напугал! — укоряюще воскликнула она, вытаскивая наушники. Их лица оказались так близко сейчас, но никто не отстранялся. Лим подметила усталый нездоровый вид парня, но, к её облегчению, в глазах его вновь плясали искорки. — Ну что, выспался? — и добавила заботливое: — Как ты?

— Голова раскалывается.

Лим достала таблетку и налила в стакан воды. Рю сел рядом, проглотил лекарство и, сложив ноги по-турецки, с преувеличенным интересом закрутил головой, заставляя сомневаться в его плачевном состоянии. Лим засмеялась и, услышав её смех, Рю тоже начал улыбаться, но резкая боль вновь пронзила голову. Перестав дурачиться, он сложил руки на столе и уронил на них голову со скорбным вздохом.

— Тебе не обязательно всегда быть сильным, знаешь?

— Рею стало хуже, — коротко сказал Рюджи, — но моя жизнь ведь продолжается.

Лим поставила на стол чашку с кофе и, вытянув руки, тоже легла, повернувшись к нему лицом. Волосы тёмными прядями рассыпались по белой плоскости.

— Спасибо, ты снова меня спасла, — пробормотал Рю. — Хотел забыться, но что-то пошло не так, мне стало только хреновей, — он снова засмеялся, прогоняя смехом отголоски вчерашней боли. — Мы что, спали в одной постели?

Лим закатила глаза.

— Не пойму, тебе и правда плохо или ты просто придуриваешься? Кривишься от боли, но всё продолжаешь нести бред, — она ткнула пальцем в его лоб, но он ловко перехватил руку.

— Может, у меня температура?

Пальцы нежно заскользили по запястью Лим, и Рю начал медленно сдвигать их ладони вниз, проводя по скуле и подбородку.

— Кажется, теперь температура у меня, — Лим не обрывала зрительный контакт с Рю ни на секунду, но на этот раз ничего не могла прочесть в его тёмных глазах. И мысли то копошились в голове, то оставляли её совсем пустой. Дыхание замерло, когда он дошёл до губ, касаясь уголка. Кончиками пальцев Лим почувствовала, как его губы медленно расплываются в ухмылке. Дрожь пошла по телу, и она резко отдёрнула руку, отводя глаза:

— Ащ, горячо, — и отвернулась к раковине. Сердце её бешено колотилось.

— Ловко, — рассмеялся Рю.

— Просто слов нет...

— А я отлично справляюсь. Мне не положена награда?

Лим, закатив глаза, засмеялась и быстрым движением смахнула со столешницы полотенце, запуская его в Рю.

Yasushi Yoshida — Last Days

Мир, покрытый ласковым серебром. Широкие проспекты занесены белой крупой. Настоящее волшебство. И снег кружил хлопьями, застывая на ресницах, заставляя щурить глаза. Зима выдалась хоть и снежной, но, на удивление, мягкой, и все спешили насладиться ею. Влюбленные парочки согревались в объятиях друг друга, а дети ловили снежинки ртом, заставляя их таять, и смеялись, будто это была первая и последняя зима в, пока ещё маленькой, жизни. А родители радовались редким во взрослой скучной жизни праздничным выходным. Ведь это время действительно было сказочным: новый год вот-вот должен был наступить. И яркие огни фонарей и вывесок наполняли красками гудящую толпу людей. Предпраздничная суета, так любимая всеми.

Магазин сладостей или магазин игрушек. Легко было привлечь детей к этим вывескам. Так манили красочные витрины — временное убежище для кукол. Совсем скоро мягкие игрушки должны были разбрестись по домам, увлекаемые счастливой ребятней. Мало кто оставался равнодушным после посещения этого волшебного мира, заполненного весельем и радостью, и все спешили выбрать подарки, пока не стало слишком поздно.

— Папа, посмотри! — ребенок подбежал к одному из магазинов, указывая пальцем на витрину, украшенную гирляндами.

На постаменте, словно на подиуме, красовалась в голубом платье самая красивая кукла на свете. Белые чулки и милые туфельки, пышная юбка, рукава-фонарики. Большие синие глаза, но главное — волосы. Они горели ярче тысячи огней, рыжая копна покрывала плечи беззаботными кудрями. Круглое пухлое личико, розовые губки бантиком. А ребенок прыгал у витрины, подзывая своего родителя. Прислонялся к стеклу, сияющими очами глядя на игрушку. Воплощение невинности и чистоты.

Как было не порадовать ребёнка, которого видел лишь несколько раз в год. Как не порадовать ребенка, который ещё не понимал толком, что значит такое страшное слово — развод. И отец покупал дорогую куклу, пусть даже денег было совсем мало, едва хватало самому. Но ради дочери, единственного любимого дитя, он бы продал и свою жизнь. Счастьем для него было видеть блеск в её глазах. Она обнимала куклу двумя руками, прижимала к себе, не переставая восхищаться ею. И хотела скорее вернуться домой, чтобы примерить на куклу-красавицу новый гардероб. Это был самый лучший подарок на новый год. Она запомнила этот день на всю жизнь. Сегодня, наконец, вся семья собиралась вместе.

Снежинки плавно спускались с темного неба, украшенного огнями ночного города.

Ночной город так красив в эту пору. На окнах машин застывали белые узоры. И дети, сидящие на задних сидениях, с любопытством разглядывали их. Можно было порисовать смешные рожицы на запотевшем стекле. Нос картошкой, кучерявые волосы, глаза-блюдца.

— Как успехи на уроках рисования? — с улыбкой спросила мать.

— Учитель говорит, что неважно. Но, если я буду прилагать больше усилий, то всё обязательно получится, правда? — «ребёнок» провел рукой, стирая неудавшийся портрет.

— Зачем ты берёшь эти уроки? Ты ещё не решил, чем будешь заниматься в будущем? — строго говорит отец, сверкая глазами в зеркало заднего вида.

— Мне нравится рисовать, — с мечтательной улыбкой паренёк пожал плечами.

— Эри, пока есть возможности, пусть попробует себя в разных направлениях.

— Я ничего не сказал. Но надо бы уже определиться. Твоими художествами будет сложно заработать.

Сзади послышался смешок.

— Рей отлично рисует, перестань, пап, — сказал парень. Его лицо было закрыто шарфом наполовину, на вторую его часть надвинута вязаная шапка.

— Кто бы говорил! — возмущается Рей. — Твои рисунки ещё более ужасны! — он толкает брата, заставляя его только громче засмеяться.

— Но я же не собираюсь связать с искусством всю свою жизнь, — ещё один смешок.

— Я ещё не уверен, — надулся младший, стягивая красную шапку. Намагниченные чёрные волосы теперь торчали в разные стороны. — Ты ещё восхитишься моими шедеврами, когда придёшь на мою собственную выставку.

— Что у тебя опять с волосами? — закатил глаза Рю, тяжело вздыхая, приглаживая шевелюру брата двумя руками.

— Да забей, ты ничего этим не исправишь.

— Па-а-ап, — возмущённо протянули парни, когда машину слегка занесло на повороте.

— Почти приехали, — успокоил отец семейства, на светофоре оглядываясь на ребят. — Запомните, балбесы, никаких шуток, никаких шалостей, никаких неожиданностей.

— Может, нам вообще не открывать рты? — с недовольством спросил Рю.

— Неужели такое возможно? — засмеялся Эри, а сыновья обиженно засопели. Мама тихо посмеивалась, наблюдая за их перепалкой.

— Дорогой, светофор, — напомнила она, когда загорелся жёлтый.

— Вы меня хорошо поняли, детишки? — пробасил отец, отворачиваясь и нажимая на педаль газа.

Рюджи неохотно кивнул, зачарованно смотря в окно сквозь снежные узоры. Праздник всегда был для него чем-то особенным, такого дня стоило ждать вечность. И правда, сказка. Он мягко улыбался красивой девчушке. Золотистые волосы струились волнами, выглядывая из-под розовой шапочки. Ребёнок крепко держал за руку своего отца, радостно обнимая куклу. Может, это подарок на новый год?

Рядом с ними промчалась машина, успевая за пару секунд до смены цвета светофора. И отец цокнул языком — разве в такую погоду нельзя быть хоть немного осторожнее? Но он не успел как следует возмутиться такому поведению.

Визг тормозов, скрип металла по асфальту, крики людей. И автобус, наполненный пассажирами, врезался в их машину спустя мгновение после этой какофонии звуков. Смел легковушки, прорезая путь к остановке, где, застыв от шока и страха, не могли сдвинуться с места дети, их родители, чьи-то бабушки и дедушки. Транспорт занесло на тонкой корочке льда, и люди гибли в тесном салоне. Валились друг на друга, ударялись о стекло окон. Гибли под колёсами. Люди, что так и не дождалась отправления домой. И снег окрашивался алыми пятнами. Такие крупные белоснежные хлопья так безжалостно окружили место кошмара.

Красные потёки на стёклах. Брызги крови на приборной панели. Замшевая чёрная обивка сидения безнадёжно испорчена. И больше не было слышно криков, воя серен, стонов в салоне автомобиля. Всё смешалось в противный гул. В голове туман, тяжёлый туман, заставляющий прикрыть веки хоть на секунду. Ужасная боль пронзала виски, но больше — ничего.

И перед глазами всё ещё оставалась та девочка с игрушкой в руках. Теперь она и сама была похожа на куклу. Поломанная, бледная кожа сливалась со снегом. И на белоснежном фарфоре так выделялись багровые сгустки. Блестящие золотистые волосы оказались гораздо темнее. Слипшиеся от крови пряди разметались по лицу.

Весна. Хотелось петь с талантливыми птицами, хотелось танцевать под бескрайним небом. Кататься на роликах, на скейтборде, и так быстро, чтобы потоки воздуха свистела в ушах. Хотелось посидеть на причале, разложив на одеяле всевозможные вкусности, улечься с книгой, пока солнце не скатится за горизонт. Хотелось, но что-то мешает насладиться атмосферой. Что же именно? Конечно же, учёба. Любимые курсовые, многообразие контрольных, приближение долгожданной зачётной недели. Всё это так и давило на плечи. На плечи Лим, естественно. Рю будто и не был подвластен этой студенческой апатии.

Всё чаще Лим задумывалась, как же он будет сдавать экзамены, хотя, он же как-то дошёл до третьего курса без троек. Просто Рю был слегка безответственным — всего лишь слегка. Лим разве уже не сравнивала его с беззаботным ветром? Казалось невозможным представить этого парня за учебниками, но Лим довелось видеть его и таким — за день до контрольных по особо важным, просто чрезвычайно важным предметам. И сейчас, когда она предвкушала свидание с курсовой, Рю ухватил её за локоть, оттаскивая в сторону, противоположную трамвайной остановке.

— Эй, Рю, я же говорила, что буду занята!

— Лим, пожалуйста! Мне нужно съездить за заказом, а одному скучно, да и тебя хочется выгулять хоть немного, что наиболее важно.

— Я тебе что, собака?

— Ну что ты, ты гораздо лучше собаки! — обиженно заверил Рю и рассмеялся.

Рю всегда заставлял её смеяться. Одной улыбкой, одним взглядом, одним словом он мог изменить настроение. Широкая улыбка, прищуренные глаза, умоляющие выражение. Рюджи определённо знал, как добиться своего.

— Хочешь, я тебя потом покормлю?

— У тебя нет ни стыда, ни совести! Используешь людей в своих целях, как хочешь! — Лим ударила его по плечу, он скорчился, хватаясь за повреждённую конечность, и косо взглянул на свою обидчицу.

Лим всегда шутила, что еда — одна из её немногих радостей. И, заказав кушаний на целую голодную ораву детей, они, довольные, уселись за столик. Во время еды разговорам не место — так думал каждый из них, поэтому они молча накинулись на мясо, которое Рю любил даже больше своей жизни. Уплетая за обе щёки, не успев прожевать один кусок, он заталкивал в рот следующий, закидывая следом ещё и картошку, и оставалось только подивиться, как в его пасть столько помещается. Лим едва не подавилась, когда кинула на него взгляд, и попыталась сдержать глупую улыбку.

— Пенку не желаете? — спросила она, когда принесли кофе.

— С превеликим удовольствием, — Рю склонил голову в поклоне, и Лим начала усердно выгребать ложкой всю пенку, которая щедро возвышалась над поверхностью чашки.

Лим очень любила сладкое, хоть и старалась есть такое не слишком часто, и плотоядно облизала губы, разглядывая сладость. Тонкий слой бисквита, нежный крем и желе с крупными ягодами. Улыбаясь, Лим с удовольствием поедала свой десерт, а Рю смотрел на неё. Смотрел на изящные хрупкие пальцы, сжимающие вилку, на прикрытые глаза, слегка подведённые, красивые, окружённые пушистыми чёрными ресницами. Смотрел на то, как солнце играет в её мягких волосах, а косая чёлка падает на глаза, прикрывая лоб. На мелкие родинки, заметные лишь на близком расстоянии, красивые губы, немного покусанные… Рю отвёл глаза, когда она аккуратно коснулась пальцем уголка губ, убирая с них крошку.

Лим взглянула на Рю: что-то он сейчас необычайно молчалив, ушёл в себя. Но, подпирая голову рукой, он встретил её ответным взглядом. Его глаза, большие и тёмные, заставляли её утопать в них, как в чашке горячего шоколада. Подорвавшись, Рю выхватил вилку из ослабевших пальцев Лим и потянулся к тарелке с десертом. Не успела Лим отреагировать на такую наглость, как он уже украл кусочек десерта и с довольным видом положив его в рот.

— Да что с тобой не так? — возмутилась она, пока Рюджи, довольно жмурясь, наслаждался вкусом её пирожного.

* * *

Лим вернулась раньше, чем думала. Но дома всё равно никого не было. Здесь было пусто почти всегда. Но Лим была рада этой тишине и никогда не винила родителей. Устало вздохнув, она скинула с плеча тяжёлый рюкзак. Рю сегодня забил на пары. Скоро начнутся соревнования, и Рюджи усердно трудился. И день казался таким неожиданно обычным без его вечных подколов, без его взъерошенных волос и солнечной улыбки.

Мама всё время бегала по выставкам или пропадала в студии, она занималась реставрацией картин, организовывала мероприятия, посвящённые искусству, часто писала на заказ. Она много работала, но никогда не жаловалась, потому что любила то, чем занималась, вкладывая всю душу. Отец с головой закапывался в бумаги и документы, он был юристом в крупной кампании. И, хоть часто смеялся, говоря, что бросит эту работу, всё же оставался. Родители буквально жили на работе, но Лим всегда с трепетом ждала, когда они приедут домой. Отец заедет после работы за мамой, а потом они с шумом ввалятся в коридор, который сразу же становился тесным, и наполнят дом теплом и уютом.

Иногда они заезжали в магазин, покупали острую курочку, которую их дочь так любила, собирались за столом, разговаривая обо всём на свете, делясь последними новостями. Папа — про забавные случаи из практики, часто повторяя некоторые истории по несколько раз. Но Лим всё равно улыбалась, потому что только он мог, экспрессивно размахивая руками за столом, выронить куриный кусок из рук и даже не заметить этого. А мама рассуждала о современных тенденциях в живописи, раскритиковывая бездарных художников.

Как бы сильно Лим ни любила свою семью, всё равно нуждалась в одиночестве, минутке покоя и молчания. Ей нравилось посидеть с книгой и чашкой чая, иногда посвящая этому весь день. Приятная, лёгкая, медленная музыка, задёрнутые шторы, закрытая двери. И уютна комната превращалась в целый новый мир, подчиняющийся её фантазиям. Она могла бы провести всю свою жизнь, погружаясь в множество сюжетов.

«Лим… Не знаю, что и сказать тебе. Хорошо, что ты написала про свои чувства, ведь когда выкладываешь слова на бумаге, разобраться в своих мыслях проще…

Я знаю, что для тебя всё это ново, но не стоит бояться, потому что все эти чувства стоят твоих переживаний. Ты и так сейчас идёшь семимильными шагами, и пути назад уже нет. Да ты и не повернёшь назад. Просто доверься себе, доверься ему. Я знаю, он хороший парень. (Это же Рюджи, ха-ха)) Уверена, он понимает твои чувства.

Ты большая молодчинка, я горжусь тобой! И Рюджи молодец. Я за вас рада, у вас всё получится. Просто доверься. Что я тут говорю? Ты и сама всё знаешь). Просто хотелось хоть как-то поддержать, но я совсем не умею это делать.

Всё устаканится, нужно лишь больше времени, потому что для тебя переживать всё это тяжелее, чем для нормальных людей). Не проси прощения и вываливай на меня больше своих эмоций, и станет легче.

Я обязательно выйду из комфортного отеля для прогулки по сельской местности ради тебя! Я лишусь горячей воды, еды и всех благ цивилизации, чтобы привезти тебе потрясающие фотографии!

Прости меня за книгу…. Но и ты пойми меня, как больно сердцу моему, ведь я даже не закончила её читать. Прости. Я не знаю, как так вышло! Я куплю тебе новую, честное слово!

Прости).

Данми!»

Лим не нравился этот предмет, не нравился этот преподаватель. Он не давал знаний, но много требовал, в итоге время на парах проходило зря, но за прогулы наказывали строго. Заваленная практическими заданиями, она сидела с чашкой чая на кухне. Напиток давно остыл, выпитый лишь наполовину, и был благополучно забыт. Лим, скрестив ноги, лежала на столе, измученная и утомлённая. Хотелось выйти на улицу, окунуться в атмосферу весны, но нужно обязательно закончить с этим предметом, да и Лим никак не могла вытянуть себя из дома без причины. Она подошла к окну; дети на площадке кричали и зазывали других ребят играть в баскетбол, и это было прекрасным поводом оторваться от ненавистного предмета.

Дети бегали по полю, умело ведя мяч, задорно крича, а она смотрела на них с грустью, запертая в клетке, которую сама же и создала, которую не в силах покинуть.

Уже вечерело, солнце тихонько уходило за горизонт, избавляя людей от своего навязчивого тепла. На улицах собиралось больше молодёжи, и малыши постепенно покидали площадку, отправляясь домой под родительское крыло.

Но поле недолго пустовало, вскоре его заняли молодые парни, играющие не в пример лучше своих предшественников. На это действительно стоило посмотреть, они играли словно профи. Хотя откуда бы ей разбираться в таких вопросах. Она просто не сводила глаз с этих ребят, что, подпрыгивая, изящно забрасывали мяч в корзину раз за разом. Разве это не выглядит эпично? Всё же баскетбол был одним из немногих видов спорта, который она любила.

С такого расстояния лиц было не различить, не со зрением Лим, но это было и не нужно. Но она вдруг приметила один знакомый силуэт. Парень носился по полю словно ветер, ловко ведя мяч, обманывая соперников. Среднего роста, может, чуть выше, тело было спортивным и подтянутым, не страдая ни худобой, ни мускулистостью. Рю был создан для движения. Его отросшие светлые волосы были подняты с помощью банданы, что очень ему шло. То и дело он запускал в них пальцы, откидывая назад и растрепывая ещё больше. Длинные концы платка трепетали на ветру. Лицо, не скрытое чёлкой, было сосредоточено, брови нахмурены, но на губах играла улыбка, а глаза горели огнём. «Перекрасил волосы? Ему идёт новый цвет».

И внимание Лим полностью переключилось на одного игрока, она совсем перестала следить за ходом игры. На парне была чёрная свободная кофта с длинными рукавами, которая каждый раз поднималась при забрасывании мяча в корзину, обнажая его живот. Серые спортивные штаны будто делали ноги ещё длиннее, как и его любимые громоздкие кроссовки, в которых он ходил на тренировки.

«Так, Лим, не пора бы тебе отвести от него взгляд?» — она отдёрнула себя и решительно встала с насиженного места, слишком уж пристально разглядывала. «Влюбилась, что ли? Да?» — но, испугавшись щекотливой темы, она быстро выкинула эту мысль из головы.

Начиная с их первой встречи, он ворвался в её жизнь, прочно укоренившись в душе, а теперь претендовал и на сердце. Судьба, могли бы сказать вы, и с вами согласилась бы маленькая наивная частичка души Лим, но большая её часть вновь стала сомневаться, отвергая возможности.

Лим давно не выбиралась за пределы маршрута дом-учёба, поэтому была рада поехать в эту загородную поездку вместе с Рю, даже несмотря на то, что сбиралась большая компания. Рюджи клятвенно заверил, что не бросит её, что они вместе погуляют по городу весь день, а вечер проведут в доме. Они встретились ранним утром и решили, не заезжая в дом Ченни, насладиться маленьким путешествием до самого вечера.

До места пришлось добираться сначала на метро, затем на электричке, и в такое время в транспорте было довольно свободно. Лим, проезжающая здесь первый раз, не отлипала от окна, восхищённым взглядом провожая маленькие поселения, затерявшиеся в недрах природы, а Рю, наблюдая за ней, только посмеивался. Часто Лим, хватая его за рукав толстовки, призывала тоже посмотреть в окно, будто он не видел всей этой красоты, но сейчас Рюджи смотрел только на Лим. На такую милую и наивную. Иногда она тихо хлопала в ладоши, подражая тюленю, специально вызывая у него глупую неконтролируемую улыбку.

Когда ребята вышли из электрички, Лим светилась от счастья, эта атмосфера напоминала мир Хаяо Миядзаки. Уходящие вдаль железнодорожные пути, нависающие над ними деревья, образующие арку, они очутились в маленькой, затаившейся меж гор и лесов японской деревушке.

Предложив Лим локоть, Рю стал для неё проводником в этот мир, волшебный, так отличающийся от городских зарисовок. День, наполненный смехом и улыбками, длился целую вечность, но даже этого оказалось мало, и счастливые мгновения уходили, оставляя в душе лёгкую грусть и незабываемые впечатления. Любая мелочь была для Лим значимой; оглядываясь по сторонам, впитывая ауру этого места и сжимая руку Рю, она была так счастлива сейчас. Рюджи наслаждался атмосферой, созданной Лим и этим замечательном местом, атмосферой такой по-домашнему тёплой и уютной, лёгкой. Очутившись здесь впервые, уже можно было влюбиться в этот маленький городок, спрятанный от людского шума и суеты, но Лим вносила своё очарование, подарив Рю возможность взглянуть по-новому на хорошо изученные окрестности.

* * *

Когда они добрались до Ченни и выгрузили сумки, собираясь присоединиться к веселящейся компании, звонок вывел Рюджи из состояния эйфории. С лёгким беспокойством посмотрев на Лим, он поднял телефон, но спустя мгновение улыбка слетела с его лица. Сумка глухо и безжизненно выпала из ослабевших пальцев, и Рю, не сказав ни слова, выбежал из дома.

Мысли Лим сразу же закружились вокруг Рэя, лежащего в коме. Стоило только поймать взгляд Рю, полный страха. Неужели… это конец? Спустя минут десять ей пришло смс: «Мне нужно в больницу. Извини, что подвёл. Всё будет хорошо. Не волнуйся». Сердце сжалось от плохих предчувствий: «Как он может извиняться передо мной в такой момент?» Даже сейчас Рюджи заботился о ней больше, чем о себе.

Ребята весело проводили время, играя в различные настольные игры, и атмосфера праздника витала в этом доме. Лим, не желая расстраивать их, тоже принимала участие, но мысли уносили её далеко отсюда, к Рюджи и его брату. «Пожалуйста, пусть всё будет хорошо. Господи, прошу, пусть всё будет хорошо», — словно молитву повторяла она, но волнение не покидало. С ужасом Лим думала о том, что станет с Рю, когда аппараты не смогут больше поддерживать жизнь Рэя.

Внезапное исчезновение Рюджи было замечено, но мало кто удивился этому, ибо тот всегда был немного не от мира сего.

Рю вернулся, когда очередная партия закончилась. Он уверенно зашёл в гостиную, приветствуя народ, но лишь Лим увидела боль в его глазах. Сев на единственное свободное пространство в заполненной комнате, он небрежно закинул руки на плечи сидящих рядом ребят. Никто не обратили внимание на его поведение, слишком увлечённые игрой, да и сложно было заметить что-либо. Рю сосредоточенно следил за ходом игры. Глаза его не искрились, лишь губы приподнимались в наигранной улыбке. Погрузившись в свои мысли, он проснулся, только когда ему предложили сыграть.

Началась новая партия, и Лим опять вылетела почти сразу. Слишком волнуясь за состояние Рюджи, она не могла сконцентрироваться на чём-либо, постоянно бросая взгляд в его сторону. Но поведение Рю не так сильно изменилось, ведь у всех бывает плохое настроение, правда? Рю участвовал в игре, выполняя задания с успехом, так что его команда даже умудрилась вырваться вперёд. Просто слегка подавлен, но не всё же время ему улыбаться?

Снова настала очередь Рюджи, задания не вызывали трудностей, он был хорош в любых играх, но вдруг прервался, и повисла напряжённая тишина. Рюджи, словно зачарованный, смотрел в пол, и в его взгляде был лишь туман.

— Что ты делаешь? Ведь мог победить, — удивился Ченни, не понимая, почему ход игры резко изменился. — Что с тобой? — спросил едва слышно.

— Что? — Рюджи вырвался из плена мыслей, непонимающе взглянув на него. — А, прости, — изобразил смущение на лице. — Я сбился и проиграл, — и неловко засмеялся.

Все недоумённо посмотрели на него, но лишь пожали плечами, его никогда не воспринимали слишком серьёзно, странный парень. Бесконечная игра всё же завершилась, и Лим устало вздохнула, кинув обеспокоенный взгляд на Рюджи.

— Лим, — тихо позвал он, скрываясь за входной дверью, и она последовала за ним.

Ночь была тёплой, свежий ветерок трепал волосы, луна освещала улицы вместо фонарей. Ребята в молчании дошли до детской площадки, приземлившись на большие качели, растворяясь в волшебном пении птиц.

Лим обняла Рюджи, уткнувшись носом в его толстовку, прижимая к себе как можно крепче, желая забрать всю боль. Тяжело видеть, как искренняя широкая улыбка становится наигранной, выдавленной для публики, а озорной блеск в глазах сменяется тусклым, стеклянным и пустым. Она никогда не теряла близких и не могла себе представить, каково ему сейчас. За столь короткое время вынести столько кошмара.

Он сжал её талию. Принимая поддержку, спрятал лицо в её волосах, и Лим на мгновение почувствовала мелкую дрожь его тела. Сдерживаться труднее, когда тебе пытаются помочь, и всё, что копилось в душе так долго, готово было выплеснуться наружу, встав комом в горле. Не выпуская Лим из объятий, Рюджи откинул голову на спинку качелей, легко раскачиваясь под музыку ночных существ.

В лунном свете черты его лица выглядели ещё более скорбно. Маска печали заострила скулы и подбородок, выделяя глаза чёрными тенями.

— Спасибо за то, что ты есть. За то, что со мной, — прошептал Рюджи. Сердце Лим разрывалось вместе с его сердцем, разделяя боль одного человека между двумя родственными душами.

* * *

В голове совсем не осталось мыслей. «Не думай ни о чём». Голова была пуста, и сердце тоже опустело. Будто все чувства смыло водой. Ливнем, что крупными каплями пробивал тонкую поверхность бумаги. Градом, оставляя следы, рваные края. Раны кровоточили. Холодные потоки сносили всё на своём пути. Холодная вода вызывала дрожь, тёмные глубины пугали. Не могли не пугать. И он падал.

Окунался с головой, снова и снова. В раковину, пока не начинал задыхаться, а потом опять… И горло саднило, когда его бросали на пол в тёмном подвале, словно куклу, с которой довольно наигрались. И он судорожно поднимался, опирался дрожащими руками на бортик ванной. Слишком скользко. Цеплялся, надеясь, что материал не рассыплется прахом под ослабевшими пальцами. Поднимался, чтобы той же холодной мутной водой смыть боль. Напрасно ожидая, что это поможет. Она беспомощно стекала грязными потоками. Холодными, смешивалась со слезами. Холодно.

Снова холод. И губы немели, покрытые инеем. Высохшие, потрескавшиеся. Разве не его мгновение назад душили в воде? Разве не его лицо было покрыто солёной влагой? Не с его волос падали капли? Кап-Кап. Он закрывал уши ладонями. Слишком громко. Но губы всё равно оставались сухими. И было множество мелких ранок, и кровь. Солоноватый привкус казался вкусным.

Огонь не горел в глазах. Едва тлели угли. Пожар оставил после себя лишь пепел. Пытки окончены. Потому что сил больше нет. Выдохся.

Глаза болели, но не могли закрыться. Взгляд упирался в стену. Жалкая попытка разглядеть за ней ответы, решение всех проблем, счастливое избавление. Но там не было ничего, только темнота. Тьма туннеля, что поглощала его. И чем дольше он смотрел, тем сильнее затягивало его в пучины.

Сжимал голову руками, в ней осколки. Скатывался вниз по стене с хриплым стоном. Давил на виски, закрывал уши. Прочь…

Прочь.

И стена, что совсем недавно была поддержкой, пропадала, расщеплялась, исчезала. И он падал, теряя опору. Спиной в неизвестность, вытягивая руки, словно кто-то протянет руку в ответ. В надежде на спасение он продолжал падать. Открывал рот в попытке выразить боль криком, хоть на мгновение избавиться от неё, но густая липкая масса заползала в горло, забивала лёгкие, вызывая кашель. Удушье… Чтобы вырвать с корнем, с кровью, с внутренностями. Но он захлёбывался, погружаясь глубже.

Падая то ли в пустоту, то ли в кишащее нечто. Протянув руку к свету. В безмолвии.

* * *

Погода радовала тёплом и солнцем, но в душе Рю впервые за долгое время лили дожди. Непрерывный поток холодных крупных капель заставлял сжаться изнутри, покрываться мурашками. Он служил занавесом между светлым миром вокруг и миром печали и скорби, который не желал отпускать, вцепившись когтями в его сердце.

Загородная двухдневная поездка, призванная принести красок и немного расслабить их, внезапно покрылась серым налётом, омрачая мысли. И Рю сгорал каждый миг, переживая заново, прокручивая в голове смерть своего брата. Они едва выскользнули из весёлой компании ребят. Рю, натянув улыбку, избежал ненужных вопросов и слов сочувствия, посторонние не знали о вчерашнем происшествии, и он не собирался ничего рассказывать. Серая вода, неясное отражение голубого неба, притягивала к себе, выражая его душевное состояние и мысли, такие же блёклые и пустые. И они шли к причалу, словно мутная вода сможет отчистить их.

Рю был подавлен, он не спал этой ночью. Вчера ему пришлось спрятать свои чувства, улыбаться и радоваться, бежать ото всех и от себя, но он снова и снова возвращался в больницу. В палату, окрашенную в холодный голубой цвет, пахнущую не лекарствами, а неизбежностью. В палату, где слышался надоедливый звук приборов, безнадёжный, уже давно ничего не значащий. Но не для Рю. Этот комариный писк был ниткой надежды для него, тонкой, словно паутина. Надеждой, готовой растаять в любой миг. И вчера эта нить лопнула.

Он так и шёл, погружённый в мысли, с пустым взглядом. Лим держала его за руку, сжимая так крепко, чтобы он чувствовал её ладонь, Рю сжимал её пальцы в ответ, но был сейчас далеко. В клетке. И Лим не знала, что сделать, что сказать, чтобы вывести его из кошмара, разбудить. Тот сказочный весёлый мир, наполненный счастьем, больше не казался волшебным. Он остался во вчерашнем дне, покрылся туманной пеленой. Спустив ноги к воде, почти касаясь её подошвами ботинок, они лежали на старых досках причала.

— В одном сказочном мире жил прекрасный юноша, и тотемным животным его был мудрый орёл, — тихо начала Лим. — Юношу все в деревне любили, он был очень добрым, отзывчивым и талантливым человеком. В один радостный день он женился на чудесной девушке, и родились у них замечательные дети. Но однажды орёл принёс грустную весть. Пришло время забрать кого-то из его семьи. Он заплакал, столько всего он не успел сделать, но своя жизнь не казалась ему значимой по сравнению с жизнями близких ему людей. Так он любил их. Орёл увидел его печаль и сказал: «Почему ты думаешь, что, уходя отсюда, ты уходишь совсем? Твоя любовь всегда будет жить в сердцах людей, а твои поступки будут их вдохновлять. Почему ты думаешь, что там, куда ты уйдёшь, ты не сможешь и дальше творить добро? Доверься своему сердцу, прими то решение, которое ты, на самом деле, уже принял», — Лим повернулась к Рю, он запрокинул голову, глаза его слезились. — И тогда юноша исчез, и семья поняла, что он ушёл из этого мира, они долго плакали и горевали. Но в один день, гуляя в горах, его мать увидела орла, и она побежала за ним, плутая меж деревьев. Птица привела её к воспоминаниям о любимом сыне. И мать поблагодарила орла за это. Она почувствовала, что сын всё равно где-то рядом. Она ощутила его любовь. А чтобы и дальше радовать его, чувствовать с ним связь, твёрдо решила жить счастливо и продолжать делать то, что всегда делал сын — любить эту жизнь.

Глаза Рю были спрятаны в изгибе локтя, но она видела едва заметные влажные дорожки на его коже, заметила слабую улыбку. Груз на его сердце немного ослабил давление.

— И где ты только откопала эту душещипательную историю? — прошептал Рю, это были его первые слова за сегодняшний день.

— Нашла в интернете пару дней назад, специально для тебя.

— Язвишь, а ведь я всё ещё чувствую себя неважно, ты бы поласковее, — казалось, на его губах вот-вот появится такая знакомая усмешка.

— Уже можно, — Лим засмеялась, и её лёгкий смех прогонял туман, сдувал его весенним ветерком. — Просто помни, я всегда рядом…

Заняться в дороге было совершенно нечем. Лим взяла с собой недавно купленную книгу, но так и не осилив больше одной трети, решила отложить её до лучших времён и более благодушного настроения. Путь сопровождался многочисленными поворотами и, казалось, не имел ни одного прямого отрезка, вслед за вагоном сонные пассажиры качались из стороны в сторону. Рю куда-то вышел, и Лим, не найдя более приятного времяпровождения, включила музыку в наушниках, прикрывая утомленные глаза.

Она уснула ненадолго, а, когда открыла глаза, они уже стояли на следующей станции в ожидании отправления. Рю сидел, скрестив ноги, упираясь затылком в прохладное окно, но переключил своё внимание на Лим, почувствовав её взгляд. Лим отвела глаза, ей хотелось завернуться в плед и уснуть под равномерный гул поезда. Взгляд Рю уже превратился из задумчивого в задорный, беззаботный ветер ворвался в его голову, забирая лишние мысли, оставляя после себя приятную лёгкость. Рю поднялся и закрыл форточку, обрывая этот воздушный поток, а затем приземлился рядом с Лим.

Лим натянула плед на голову, отметив, что засыпала без него, но у Рю явно были другие планы. Он резко сдёрнул плед, заставив её поёжиться от прохлады и возмущённо засопеть, больше никоем образом она не отреагировала, надеясь, что Рю оставит в покое её бренное тело.

— Я хочу спать.

— Я тебя не слышу. Вставай, ты и так проспала половину дня! — он отнял жалкие остатки её укрытия и отбросил одеяло на соседний диван. — Половину дня!

— Прошу тебя, я устала, — с мольбой в голосе посмотрела на него Лим. И сразу обругала себя, Рю хитро взглянул на неё, выуживая из рюкзака колоду потрёпанных карт.

— Сыграем?

Глаза его выражали восторг и заражали энтузиазмом. «Ну вот, прилип, осьминожка», — вздохнула Лим. Бросить ему карты в лицо, забрать одеяло, демонстративно укутавшись и засопев, было бы совсем невежливо, поэтому она была вынуждена согласиться.

— На что играем? — невинно спросил Рюджи, и Лим подумала, что просекла его фишку.

— Ну да, давай на раздевание, потом на желание, которое ты обязательно выиграешь, загадав что-нибудь пошлое.

— Что, ты правда этого хочешь? — ухмыльнулся Рю, а Лим закатила глаза. — Да я же абсолютно безобиден.

— Играем на интерес.

Играть она умела, но не очень хорошо, не сомневаясь, что он, в свою очередь, играл как профи. Ребята сидели по-турецки друг напротив друга, привыкнув к качке и резким поворотам, совсем уже не обращая на это внимания.

И, само собой, она не ошиблась насчёт игры. Лим отвечала, как могла, но силы были неравны, и её ожидал град язвительных комментариев и участливых слов поддержки, а громкий смех слышал, наверное, весь вагон. Но Лим язвила в ответ в редкие моменты выигрышей и смеялась вместе с ним, хотя должна была обижаться на насмешки.

Совершенно внезапно состав вильнул в сторону, и Лим повалилась на Рю, который тоже не ожидал такого поворота. Затем всё замерло, поезд остановился, зафиксировав удачную позу, и остался доволен результатом своих деяний. Рю всё так же сидел, откинувшись на стену за своей спиной. Глаза его сосредоточенно искали на потолке какой-либо знак. Голова была запрокинута, он молчал. Лим уткнулась носом в его грудь и застыла, боясь пошевелиться от нахлынувших эмоций. Испугавшись тишины, она подняла голову, думая, что Рю потерял сознание от удара о стену, но почувствовала, как его руки сжимают талию, притягивая к себе ещё ближе, хотя куда ещё, казалось бы.

Лим так и продолжала лежать, теперь уткнувшись в его шею, выдыхая запах его кожи, наслаждаясь моментом, а Рю чувствовал её ладони, опирающиеся о его грудь и живот, чувствовал её дыхание на ключицах, и губы, почти касающиеся кожи. Лим услышала, как нервно он сглотнул, как рука спустилась ниже талии, скользнула вверх по спине. Она затаила дыхание, не смея шевельнуться и разрушить этот волшебный момент. Но громкий голос заставил их вздрогнуть и очнуться от дурмана: «Просим не беспокоиться, состав скоро отправится».

Рю нехотя убрал руки, проводя по позвонкам на спине Лим, заставляя её покрыться мурашками. Лим нехотя отстранилась, заставляя Рю сдержать стон, готовый сорваться с губ.

Она неловко отвела глаза, почувствовав твёрдые мышцы под своей ладонью, и постаралась спокойно, не сорвавшись на бег, ускользнуть, скатилась по стене, сжимая живот, стараясь успокоить свои чувства.

Он затуманенным взглядом смотрел на проём, вновь откинув голову назад и закрыв глаза, восстанавливал дыхание.

Больно. Боль в сердце, боль в мышцах. Ноги гудят, живот сводит. Слишком перестарался. Но это даже хорошо, физические страдания вытесняют душевные. Пусть чуть-чуть, пусть медленно.

Ребята давно ушли, хоть и порывались остаться, но Рю заверил, что с ним всё нормально. Ведь всё нормально. Тренировка за тренировкой. Кажется, он стал лучше двигаться. Рю упал на паркет, тяжело дыша, обливаясь потом.

«Нам снова предложили контракт, может, стоит согласиться? Разве мы многое теряем в случае неудачи? Нас ведь сформировала не компания, мы сами создали себя. И останемся группой в любом случае», — Рю представил арену, заполненную людьми. Огромный зал, четыре яруса. И люди выкрикивают слова их песен, поют вместе с ними. Ждут их выступление. Им нравится музыка, которую они создают, нравятся номера, которые они исполняют.

Рю дополз до стены, даже вставать сейчас не хотелось. Вода казалась такой вкусной, но была всего одна бутылка, слишком маленькая. Рука потянулась за полотенцем, футболка липла к телу. Надо было добраться до дома. Нервный смех ударился о стены пустого помещения.

«Дом. Сначала потерял родителей, потом и брата. И дома будто нет. Пока ты был жив, я чувствовал, что и родители живы. Может, они просто уехали? Куда-то далеко. Может, в другую страну, и язык там совершенно другой. И нет возможности связаться. И Рэй наверняка тоже поступил в колледж, он никогда не говорил, на кого хотел бы выучиться. Его мечта постоянно менялась. Но он всё равно уже не сможет её исполнить.

А я ещё живу. Увидел бы меня сейчас брат, он бы тоже разревелся вместе со мной. Такой же плакса, как и я, если не хуже. Он бы крепко прижался, повиснув на шее, пытаясь задушить. Всё лепетал бы утешения. И от этого становилось бы только паршивее, потому что чувствуешь себя таким жалким, заставляя плакать и Рэя».

Наверное, удобно совсем ничего не чувствовать. Не быть сентиментальным, чувствительным, эмоциональным. Просто холодным. Как рыба в воде, скользкая, со стеклянными глазами, безжизненная.

«А я живу, только зачем и почему? А слёзы просто сами сочатся из глаз, словно внутри меня бездонный колодец.

Не помню, как я переживал после смерти родителей, но и сейчас нужно просто это пережить. Снова улыбаться нормально. Все волнуются за меня. Они беспокоятся, и поэтому нужно быстрее прийти в себя. Они — моя вторая семья. Теперь — единственная. И я должен жить хотя бы ради них. Просто тянуться к свету, в конце концов найдутся силы, чтобы схватить протянутые ко мне руки».

* * *

Рюджи сел рядом с Лим и в ожидании лекции решил подготовиться к паре. Достал толстый учебник под её удивлённым взглядом, с громким хлопком уронил его на стол.

— И да, я абсолютно здоров, — заверил, открыв книгу. — Неужели, это так удивительно?

— Я ещё ничего не сказала, — осторожно произнесла Лим.

Да, Рю чаще стал появляться на парах. Совсем не удивительно, учитывая последние события. Лим понимала, он старался вырвать из головы мысли о смерти брата. Изматывая себя тренировками, приходил домой поздно вечером. Знала и об этом. А утром шёл на пары, словно зомби, заглушая свои переживания новыми знаниями. И не хотел, чтобы на его боль обращали внимание. После той ночи он ни разу не упоминал о Рэе, перемалывая воспоминания глубоко внутри себя. Ребята из группы тоже переживали, Рю лишь сказал, что всё хорошо, но ведь близким видно, что всё совсем не так. Боль угасла, пульсирует в сердце, съедая изнутри. И Рю не спешит принимать руку помощи. Отталкивая друзей, стремясь защитить их от лишних тревог, он непреднамеренно причиняет боль и им.

Облокотившись на парту, Рюджи склонился над учебником, углубившись в чтение. Но долго это не продлилось, спустя пару глав Рюджи накренился вперёд и уткнулся носом между страницами. Ладони, ранее подпирающие щёки, теперь лежали на затылке, лицо было прикрыто волосами.

Хорошо, что аудитория уже заполнена народом. Лим наклонилась вперёд как можно дальше, удачно закрывая Рю от преподавательского стола, бросая на него взгляды, полные беспокойства. Когда пара закончилась, Рюджи спал, погрузившись с головой в море знаний. Вздохнув, Лим сжала и развела ладони, сомкнутые над его головой. С едва слышным мычанием Рю повернул голову набок.

— Мы останемся здесь до утра, если ты не встанешь, — прошептала Лим, склонившись к нему.

— Сейчас, — пробормотал Рю сонно и вновь уткнулся в книгу. — Так интересно.

— Да, я вижу...

Он старается казаться сильным, но какой в этом толк? Пытается скрыть чувства от тех, кто и так замечает малейшие изменения в его поведении. Рю наконец поднял голову, задрав лицо к потолку, и замер, а в следующую секунду Лим едва не подпрыгнула на месте, когда он оглушительно чихнул.

— Боже, я не открывал этот учебник ни разу за год, вся пыль теперь в носу! — он зажал нос между рукавами кофты, вновь склоняясь к столу.

— Рю, не спи, потерпи до остановки! Не стоило приходить на лекцию в таком состоянии! Тебе нужно хотя бы время для сна.

Собрав их вещи, она потянула его за руку, выводя из аудитории. Рю следовал за ней, как на привязи. На губах отстранённая улыбка, взгляд растерянный, волосы взъерошены. Когда подошёл трамвай, он немного пришёл в себя, пальцами попытался пригладить бардак на голове, прислонился щекой к холодному стеклу. Светило солнце, но оно совсем не дарило тепла. И будто издевалось над ним, сияя и улыбаясь всем подряд, но только не ему. Недавно прошёл дождь, тёплый, весенний, и радуга приносила людям улыбку. Рюджи уставился в окно, перед глазами мелькали грязные машины, грязные лужи, грязные разводы на стекле автобуса.

Лим крепче сжала его руку. Что она может сделать? Она бы сделала всё, что угодно, если бы только знала ответ на этот вопрос. Серое небо затянуло тучами, и солнце пыталось выкарабкаться из их удушливых тисков. Рю закрыл глаза, желая почувствовать дуновение свежего ветерка из открытого окна, но всё равно почувствовал лишь запах бензина и выхлопных газов. Взгляд упал на их переплетённые пальцы.

— Я заставляю вас волноваться. Как я жалок, — прошептал он, улыбаясь.

— Не смей так говорить. Если хочешь, чтобы мы не волновались, позаботься о своём состоянии. Мы плачем, когда ты несчастен…

Лим поднесла их сцепленные руки к своему лицу, и Рю ощутил костяшками нежную кожу её щеки. Словно котёнок, она тёрлась о его руку, пытаясь утешить. Он лишь ниже склонил голову, скрывая лицо волосами, грустная улыбка появилась вновь, мелькнула на губах, а на сердце стало чуть теплее.

Ребята в это время должны были покинуть зал, и, хоть Лим и не боялась встречи с ними, но с Рюджи хотела поговорить лично. Было ощущение, что он может однажды упасть, но уже не встанет. Сломленный, затерявшийся в своих воспоминаниях, навсегда останется в прошлом. У него просто иссякнут силы. Лим хотела, чтобы сегодня Рю закончил свою индивидуальную пытку, отправился домой и, наконец, лёг в кровать. Даже если его мучили кошмары, можно ведь выпить снотворное? Да что угодно! Лишь бы он отдохнул физически, накопил силы для душевного отдыха.

Тренировка ещё не закончилась, ребята приветливо кивнули ей, были рады видеть, но в воздухе витала всеобщая подавленность. Никто больше не шутил, и смеха было не слышно, потому что Рю всё время молчал. Лицо Рю не было печальным или грустным, просто отстранённым, он выполнял разминку перед зеркалом, уставившись в пол, и не замечал обеспокоенных взглядов друзей. И, когда из колонок полились первые звуки мелодии, быстро поднялся со своего места, заняв позицию в танце. Взгляд неотрывно следил за отражением в зеркале, сосредоточенный, он идеально выполнял все элементы.

Когда танец завершился, и ребята начали разбирать по косточкам каждое действие, Рюджи внимательно слушал, что нужно поменять в расстановке, какие движения немного изменить, добавить, удалить, он был так спокоен, будто всё действительно в порядке. Просто увлечён работой. Но вытащить себя из этого омута Рю должен был сам, друзья пытались поддержать его, а Рю просто не реагировал на их порывы, ничего не замечал, не слышал.

Тренировка закончилась довольно скоро, ведь Лим пришла почти к её концу. Все нехотя разбредались, хлопая его по плечу или обнимая что-то говорили, и Рю улыбался в ответ. Широ обменялся с Лим взглядом, полным боли и понимания. Она кивнула в ответ, Широ тоже кивнул, оставляя Рюджи на её попечение.

— Пришла забрать меня? Выкурить из этого зала? — усмехнулся Рю, вытирая лицо от пота.

— Если знаешь, то незачем спрашивать, — Лим достала бутылку с водой из своей сумки и протянула ему. Рю всегда выпивал много воды, даже когда был не на репетиции, но сейчас бутылка, валявшаяся в его ногах, была пуста.

— Как тебе наша новая хореография? — Рю с жадность припал к горлышку. Его губы, увлажнившись, были слишком красными. Лим присела напротив, гипнотизируя взглядом, наблюдая, стараясь подметить каждую мелочь.

— Красивая хореография, ребята молодцы.

— Только ребята? — снова усмешка.

— Ты танцевал идеально, всё так чётко, прекрасно, как и всегда. Ты был словно машиной, автоматически выполнял элементы. Совершенно без чувств. — Рю откинул голову, прикрывая глаза. — Идеальные равнодушные движения, и от них становится холодно. Помнишь, ты впервые привёл меня сюда тогда? Я была восхищена теми чувствами, которые ты передавал через музыку, через свой танец. Ты словно рассказывал целую историю. Ты вкладывал свою душу в тот танец, и сердце твоё горело, а глаза блестели. Ты помнишь? — Рю молчал, но Лим видела боль на его лице, и ей тоже было больно сейчас, она знала, что причиняет её своими словами. Но холодная неподвижная маска трескалась, слетала с лица Рю, и чувства прорывались наружу. Они копились так долго, копились, вызывая ещё большие страдания, и нужно было заставить этот гной выползти, чтобы наложить швы. — Каким возбуждённым ты был тогда, хотел танцевать вечно, лишь бы видеть мою улыбку, — Рю сжал пустую бутылку, и слабый пластик мялся, жалобно потрескивая. Лим положила свою ладонь поверх его, сжимая пальцы, чувствуя, как они подрагивают от напряжения. — Но сейчас совсем не было чувств. Для чего ты танцевал, что хотел сказать этим танцем? Можно было выразить свою боль, свои переживания, чтобы выплеснуть их, избавиться, но ты закрылся в себе. Танец без чувств что-нибудь значит? Раньше ты бы возмутился такому вопросу, но сейчас что ты думаешь?

Лим наклонилась к его лицу и провела рукой по мягким, чуть влажным волосам. Рю открыл глаза. В них скрывалась целая галактика, и пусть сейчас звёзды потухли, но вскоре они вновь засияют. Засияют ярче самой яркой звезды.

* * *

Рюджи не сопротивлялся, по-прежнему погружённый в себя, но сейчас его мысли изменили ход. Устроившись в обилии подушек, Лим притянула Рюджи к себе, обнимая его, закрывая глаза, и почувствовала, его руки на своей талии. Горячее дыхание, запутавшееся в её волосах. Сможет ли Рю уснуть? Но она не знала, что ещё предпринять, чтобы вывести его из кошмара. В её голове больше не было мыслей, Лим сама устала и душой, и телом, стараясь хоть как-то повлиять на Рю, и ей казалось, что сегодня он точно уснёт. А завтра проснётся, и всё станет хорошо. Лим молилась, чтобы так и было.

Рю чувствовал лёгкую щекотку её волос. Болезненно воткнув шприц в сердцевину язвы, из его души выкачали большую часть боли, оставляя лишь грустные воспоминания о кошмарах. И он перешагнул через них, протянув руку к рукам друзей, что так долго желали помочь ему. Тот тёмный туннель, что затягивал всё глубже, заполняя тело, тёмный туннель, в котором он падал во тьму, видел свет в конце этого кошмара, но не мог протянуть руку, теперь закончился. В этом свете его ждала поддержка, просто тихо ждала, когда же Рю примет её, а он всё отталкивал и падал. Пока один из лучей не подобрался слишком близко, заглядывая в глаза, причиняя боль, чтобы затем исцелить. Рю улыбнулся. Он действительно по-настоящему улыбнулся сейчас, жаль, что Лим не могла видеть этого сквозь свой беспокойный сон.

Рюджи провёл кончиками пальцев по её щеке, и Лим попыталась уклониться от каких-то пушистых назойливых существ во сне, спрятав лицо в его мягкой кофте. Он убрал руку, боясь потревожить милое сердцу создание, и вскоре уснул, уткнувшись носом в её плечо. Как давно он не спал без кошмаров? Казалось, что с той поездки прошла целая вечность. Целую вечность его душа всё никак не могла найти покоя, пока Лим не взяла его руку, переплетая их пальцы.

* * *

Лим проснулась от вкусного аромата кофе под тихое осторожное шебаршение на кухне. Проснулась и сразу же захотела закрыть глаза вновь, может, это всего лишь сон? Пусть это будет сном, пусть… Неужели он так и не сомкнул глаз этой ночью? Дождался, пока Лим заснёт, а потом выбрался из её объятий, маялся всю ночь, мучился кошмарами, а теперь пьёт кофе, чтобы хоть немного взбодриться после своих бессонных страданий. Лим прикрыла глаза, закусила губу до боли. Она не хотела видеть на его лице страдания. Снова.

— Лим, вставай, даже я уже проснулся! — возмущённо крикнул Рю, не отходя от кофеварки.

Лим убрала руку от лица, в глазах плескалось неверие. Она вскочила с дивана, запутавшись в подушках и мягком пледе, едва выкарабкалась, чуть не споткнувшись о ковёр и подлетела к Рюджи, который с довольным видом наблюдал за её забавными трепыханиями. Лим подлетела к нему, схватив за плечи, и застыла напротив, изучая лицо, заглядывая в глаза, проникая в самую душу. Рю не знал, что она там увидела. Он смотрел на её сосредоточенное серьёзное лицо, Лим было совсем не до смеха. Но губы Рю медленно расплылись в улыбке — такая забавная, что она ищет в его глазах, отголоски боли? Их там больше нет. Наконец Лим облегчённой вздохнула, но не отпустила рук Рю, сильно сжав их. Рю не было больно, ведь Лим такая слабая, но он всё равно скривился, предпринимая слабые попытки разогнуть её пальцы, вцепившиеся мёртвой хваткой.

— Как это ты смог подняться раньше меня? Дожили, — длинные волосы гневно разметались по плечам.

— Ты мне кости переломаешь! — возмутился Рюджи, в страдании запрокидывая голову к потолку.

— Ну да, конечно, — покивала она, на лице расцвела улыбка, а пальцы больше не впивались в кожу, а мягко лежали на плечах. — Что мне нужно сказать? С возвращением?

— Ты сказала достаточно, — он нежно улыбнулся, взъерошив волосы на затылке. Вечное гнездо на голове.

— Теперь я могу больше никогда не разговаривать с тобой.

— Я этого не вынесу.

И они одновременно снова улыбнулись. За это утро они улыбались больше, восполняя потраченное время. Рю притянул Лим к себе, скрестив пальцы за её спиной, а она прижалась к нему, слушая равномерный стук его сердца.

— Ты только кофе варить и умеешь, — проворчала Лим.

— Ты похожа на надутого хомячка, когда злишься, — ответственно заявил Рю.

— Я скучала…

Рюджи лишь улыбнулся своей широкой прямоугольной улыбкой, и не видеть её так долго было настоящим мучением.

— Мне нечем тебя покормить, — с печальным вздохом сказал Рю. — Снова.

— Просто надейся, что я у найду в твоём холодильнике хоть что-нибудь помимо сосисок.

Надежда не оказалась напрасной, какое счастье, что были обнаружены куриные ножки в морозилке! Рюджи и сам удивился, потому что совершенно не помнил, когда ходил в магазин в последний раз. Ну, не суть, главное, что это же мясо, чёрт возьми!

— Отлично, они будто ждали этого момента всю свою жизнь.

— Ножки? — уточнил Рю, и Лим лишь косо взглянула на него, выгружая из шкафа бесконечные запасы коробок с лапшой.

Пока Лим готовила, Рю крутился на кухне, изнывая от приятных запахов, пробуя то одно, то другое, и всячески мешал Лим, сам того не замечая. Чтобы хоть как-то унять его энергию, она давала ему несложные поручения, но это лишь ненадолго усмиряло Рю. Вскоре он начал вырезать фигурки из хлебного мякиша, но, надо сказать, только он и видел там тех неведомых животных, которых хотел изобразить.

— Лучше не надо! — Лим мягко забрала у него лопатку, когда Рю, согнувшись над плитой, начал сосредоточенно тыкать ею в куриные ножки, будто с минуты на минуту они могли вскочить со сковородки и убежать в неизвестном направлении. Лим засмеялась над выражением его лица. Рюджи, нахохлившись, следил за каждым ее движением.

— Если так неймётся, приготовь соус, — не выдержала она. Как можно спокойно заниматься делами, когда тебя прожигают таким взглядом? — Можешь добавить туда все, что хочешь.

— Настало моё время, — приободрился Рю, подскочив со своего места.

— Об одном прошу, пусть это будет съедобно.

* * *

В этот раз Рюджи сам потащил Лим на тренировку, она и не сопротивлялась. И как тут можно устоять? Рю уплетал сытный завтрак-обед с таким упоением, будто не брал в рот еды лет сто, и смотрел на мир сверкающими глазами. Его глаза могли светится и в темноте, но сейчас на улице было светло. Лим бы согласилась на всё, что бы Рю ни предложил. Как долго она не видела этого взгляда?

Широкая прямоугольная улыбка, искренняя, такая настоящая, солнечная. Сейчас она была ещё ярче, потому что Рю пережил боль и смог встать на ноги. Он стоял, а не клонил голову к земле, не имея сил. Стоял и смотрел в светлое будущее. Его большие, тёмные, глубокие глаза, раньше покрытые пеленой слёз и тумана, пустые, отрешённые. В них вновь горели звёзды, плясали искорки, образуя причудливый коктейль чувств и эмоций.

Ребята собрались в тренировочном зале, не зная, чего ожидать. Они надеялись, что Лим помогла выбраться Рюджи из ямы, сотканной из горького прошлого и болезненных воспоминаний. Даже между собой они общались вяло, предпочитая больше молчать, погружённые в свои мысли, двигались неохотно, и разминка проходила в атмосфере напряжённости. Рю до сих пор не пришёл, и никто не хотел репетировать без него.

Но вот он спокойно заглянул в зал, по лицу его ничего нельзя было прочесть. Подошёл к стене и скинул свою сумку в общую свалку, не произнеся ни слова. Парни обменивались взглядами, полными боли. Рюджи повернулся к ребятам, и его губы медленно растянулись в мягкой и хитрой улыбке. Широ, лежавший до этого с полузакрытыми глазами, подбежал к Рю и отвесил смачный подзатыльник.

— Ай, — обиженно произнёс потерпевший, впрочем, совсем не удивившись такому проявлению чувств — это же Широ. Он коснулся затылка, взлохматив волосы и поглаживая место ушиба. — Простите, ребята, заставил я вас понервничать. Впредь такого не повторится, — Рюджи солнечно улыбнулся.

— Ты самый настоящий балбес! — вторым подскочил Джем, накидываясь на него с объятиями. — Мы так беспокоились!

— Ребята, помогите мне! — захрипел Рюджи, протягивая руку из-под тяжёлой тушки Джема, но, подбежав, ребята лишь усугубили ситуацию, пытаясь задушить его в этих всеобщих дружеских обнимашках. Так что Лим зашла как раз вовремя, обнаружив на полу кучу тел и Рю, погребённого под этой кучей.

— Боже мой, Рю, ты как? — поохала она, но не собиралась вмешиваться, потому что скатилась по стене на пол с радостной улыбкой на губах.

Наконец, ребята рассосались, помогая и Рю встать, лицо его было недовольным и обиженным, но глаза горели.

* * *

— Это было потрясающе! — Лим в порыве чувств кинулась Рю на шею, ей хотелось смеяться, улыбка не сползала с лица, она чувствовала себя самой счастливой на свете, ведь Рю, наконец, стало легче, и Лим не могла поверить в это до сих пор.

Ребята, отдыхавшие после репетиции, гудели, охали, всячески подбадривая друг друга, запустили бы и фейерверки, но, увы, такого в студии не оказалось. Они были так рады вновь видеть Рю прежним и тому, что Лим была с ним.

Рюджи громко засмеялся, слегка шокированный таким поведением, и крепко обнял Лим за талию, притягивая ближе. Ее тело было таким тёплым, и это тепло передавалось ему, вытесняя тот холод, что он испытывал так долго.

— Ну что? Теперь я вложил достаточно чувств? — уткнувшись подбородком в её макушку, он легонько покачивался из стороны в сторону, заставляя Лим переступать с носочка на носочек. — Как думаешь, кто танцевал лучше? Ребята или я?

— Эй, как ты можешь такое спрашивать? Мы же одна группа, части единого целого! — послышались сзади смешки, но их беспощадно проигнорировали.

— Что за вопрос? Конечно же, ты! — с блеском в глазах сказала Лим, неохотно отстраняясь. Рюджи с сожалением выпустил её объятий, сложив руки на талии Лим.

— Да, я молодец, не правда ли?

— Да, а ещё ты очень скромный, — она легонько толкнула его в грудь, ненавязчиво выбираясь из кольца рук. Стало резко неудобно стоять так, тем более перед его друзьями, и на мгновение Лим устыдилась своего порыва. Но лишь на мгновение.

— Я танцую лучше, чем вы! Слышали? — Рю отпустил Лим и, обернувшись к группе, высунул свой длинный язык, делая руками волну. Это выражение лица с такими плавными движениями вызывало смех и смотрелось так комично, что ребята вновь засмеялись.

— Эй, я признанный главный танцор в команде! Ты по определению не можешь быть лучше! — Джем с возмущением подлетел к Рюджи на всех парах.

Рю остановился, дождавшись друга, и через мгновение с широкими улыбками они резко присели и синхронно начали создавать волну, устраивая маленький танцевальный баттл за звание лучшего танцора. И не известно, кто бы вышел победителем, потому что парни начали вскакивать один за другим, присоединяясь к самой забавной парочке. И даже Широ, подлетев с умилительным выражением лица, поддался этой атмосфере.

«Почему любовь угасает? Угасает ли она, разве не говорят, что любовь вечна?

Первая встреча на выставке и взаимный интерес к искусству. Но почему-то мы сразу заметили друг друга, и не было никаких случайных судьбоносных встреч, которые вновь сводили бы нас вместе. Всё было так легко и просто, непринуждённость и свобода в отношениях. Если подумать, мы даже не ссорились, совсем. Кто-то скажет, что это же прекрасно… Но вот вопрос, что, если вы толком и не разговаривали о чём-либо, кроме работы? Это как-то странно? Мы увлечённо спорили об искусстве, но только сейчас я осознала, что это было единственной темой наших бесед. Мы совершенно не интересовались друг другом.

Семестр движется к концу, а мы словно потеряли контакты. Нет времени? Нет желания. И если бы мы созвонились сейчас, была бы я рада? Мне всё равно. Нас мало что связывало, но теперь мы окончательно превратились в незнакомцев. Даже случайные беседы с уличными художниками и местными жителями вызывают во мне больший интерес, чем скупые переписки с Марком.

Я ничего не чувствую».

— Ты ведь не забыл про наше занятие? — Лим скептически оглядела внешний вид Рю.

Сегодня они договорились встретиться, чтобы, наконец, приступить к подготовке к экзаменам, ибо, в связи с последними событиями, совсем не думали об этом. И Лим полагала, что уж в такое время Рюджи должен бодрствовать. Но он прислонился к косяку входной двери с недоумением наблюдая за Лим, уже стягивающей обувь. Казалось, Рю совсем не понимал, что сейчас происходит, и находился в своём мире сновидений до сих пор. Глаза всё ещё заволакивал сонный туман, волосы торчали в разные стороны, лицо было заспанным и растерянным.

Он запустил пальцы в волосы, убирая чёлку со лба, и тяжело застонал, испытывая в этот момент все страдания мира:

— С ума сошла? Так рано? Ложись спать, — прохрипел и лёг на диван, крепко обнимая подушку.

— Времени… — Лим показательно взяла часы с полки, — почти полдень, — со стуком вернула их на место. — Даже я уже встала, — проворчала тихо и села на ковёр, наблюдая за Рюджи.

Брови были нахмурены, губы приоткрыты, футболка смялась, обнажая ключицы и мышцы живота. Лим нехотя отвела взгляд.

— Полдень, — пробормотал он, — я встану через пятнадцать минут, ещё немного, — прошептал Рю, едва шевеля губами.

— И чем только люди по ночам занимаются.

Стараясь шуметь как можно меньше, Лим разлеглась на толстом ковре, но, честно говоря, она тоже совсем не выспалась. До поздней ночи читала книгу… одну главу, потом вторую, всё с паникой смотрела на время, будто от этого оно замедлит свой бег. Но, взяв себя в руки, смогла всё же отложить книгу, пусть и было уже слишком поздно.

Лим скрепя сердце достала учебник из рюкзака, настраиваясь на нужный лад, прочла первую главу, но сонная пелена из слёз не давала начать следующую. И Лим положила голову на пушистый ковёр, повернувшись к Рюджи.

Брови сложены домиком, и всегда, когда он спал, лицо его было слегка грустным, словно уже опечаленное из-за скорого пробуждения. Красивые черты лица не могли испортить даже все забавные рожицы из арсенала Рю, они только добавляли очарования и шарма, как и его широкая прямоугольная улыбка. И губы немного необычной формы, которые он часто облизывал, когда нервничал или хотел привлечь внимание. Светлые волосы разметались по сторонам, мягкими прядями прикрывая глаза — натуральный цвет шёл ему гораздо больше. Руки всё ещё крепко сжимали подушку. Лим улыбнулась, наблюдая за спящим Рю, она и сама не заметила, как провалилась в сон.

* * *

Странно, но тренировку Рю сегодня отменили, может, в связи с приближающимися экзаменами решили взять перерыв? Как бы то ни было, домой они с Лим поехали вместе.

Метро после пятой пары всегда было довольно забито, особенно на станциях пересадки, когда народ забивается в вагоны как селёдки в бочку. Поэтому, как только состав подошёл, Рю взял Лим за руку и потянул в самую гущу, прекрасно зная, что иначе она останется где-то на задворках или и вовсе не сможет влезть.

Пробившись к окну, Рю загородил Лим от толпы своим телом. Его руки легко пристроилась на её талии, сцепленные в замок. Тёмный тоннель не радовал разнообразием, Лим прислонилась к холодному стеклу ладонью, опустила глаза.

Темноватая от природы кожа цвета карамели, сквозь которую были хорошо видны голубые прожилки вен, выступающие костяшки на тыльной стороне, длинные тонкие пальцы. Его руки можно сравнить с изящными кистями музыканта или художника, но он не был ни тем, ни другим. Лим осторожно коснулась переплетённых пальцев Рю, запоминая каждый изгиб.

Она могла спокойно обнять человека и с равнодушием со своей стороны, ради веселья или в шутку, поддавшись внезапному порыву радости, легко коснуться, выражая заботу, погладить по волосам, успокаивая, но очень редко обнимала, показывая свои нежные чувства к нему, свою любовь. Казалось кощунством проявление трепетных чувств на глазах у толпы, жадной до внимания, любопытной, всегда головой осудить. Словно открывать свое сердце публике, впускать в свою душу совершенно незнакомых, но сейчас в этом забитом вагоне, бесконечном тоннеле, Лим казалось, что они одни во всем мире.

И она поняла, что ни разу не говорила Рю о своих чувствах. Зная, что отношение человека прежде всего определяется его поступками, почему-то эти слова вдруг стали важны. Одно предложение, которое едва ли возможно произнести вслух. Но которое так важно было озвучить. Не думая, что Рю услышит хоть что-то в этом шуме метро, Лим решила, что второй раз сможет выразить свои чувства, смотря в его глаза, а пока:

— Люблю тебя, — тихо прошептала она. И слова унеслись с воем поезда, вылетевшего из туннеля.

* * *

Лим не любила парк аттракционов. Да и никогда она там не была, вечно погруженная в свои мысли, но Рю все же умудрился затащить ее туда.

По тропинкам, окружённым деревьями, выйти к большому колесу обозрения было легко, и Лим так хотелось прокатиться на нем, увидеть город с высоты, но Рю, уверяя, что они прокатятся на нём позже, увёл Лим в противоположную от колеса сторону.

В последнее время она была вечно погружена в себя, конец года, а значит, Сари вскоре должна вернутся. Лим часто вспоминала, как подвела её Сари в последний раз, и, сколько бы Рюджи не пытался отвлечь её от этих мыслей, разговора с подругой было не избежать. Лим не знала, как с ней разговаривать. Или просто делать вид, что ничего не случилось?

Закат придавал этому месту особую атмосферу, в темноте в голову приходили иные мысли, и даже воздух казался таинственным и полным загадки. Волшебным.

Выстояв небольшую очередь, ребята зашли в кабинку. Оказаться так высоко в воздухе было одновременно и захватывающе, и так пугающе, и, когда кабинка начала подниматься, Лим заворожённо, с опаской, смотрела на удаляющуюся землю. Паника наползала неспешно — хотелось попросить, чтобы колесо остановили прямо сейчас, хотелось вернуться, но, не отрываясь, Лим глядела вниз, не в силах поднять взгляд. Сердце её билось гулко, едва слышно — оно осталось на земле.

Закат был прекрасен. Голубое небо смешалось с облаками, солнце окрашивало эту причудливую смесь в розовый цвет, и кабинка медленно поднимались выше и выше, заглядывая за горизонт, следуя за прощающимся солнцем. Рю бросил взгляд на молчаливую Лим, наблюдающую за таким чудом с восторгом в глазах, она ведь так хотела попасть сюда, но увидел лишь её опущенную голову. Лим никак не могла отпустить всё земное, что сковывало её, даже сейчас, оказавшись от земли так далеко. Рю хотел, чтобы Лим воспарила вместе с ним к этим розовым облакам, чтобы почувствовала лёгкость ветерка и восхитилась бескрайним небом. Он убрал её пальцы, судорожно сжимавшие поручень кабинки, и Лим вздрогнула от неожиданности, повернувшись к нему лицом. В глазах плескался страх и тревога, и гул сердца поглотил всё вокруг, заставляя думать только об одном: что, если тонкие спицы переломятся, если кабинка не выдержит веса, они упадут с высоты, а шансов выжить просто не было? Но Рю обнял её за плечи, и Лим вцепилась в его кофту, словно шансов спастись от этого стало бы больше.

— Всё хорошо, — тихо сказал Рю, взял Лим за подбородок и повернул к окну.

И сквозь веки она могла почувствовать яркое, желающее гореть вечно солнце. И открыла глаза, солнце было так близко, прямо перед ней. Не успевшее спуститься достаточно низко, оно опаляло жаром, заставляло не отводить взгляд, провожая его, следуя за ним. Солнце, казавшееся сейчас таким огромным, не скрытое небоскрёбами, электровышками, проводами, не заслонённое ничем, завораживало. Редкие облака, подражая светилу, окрашиваясь в тёплые цвета.

Лим улыбнулась, поражаясь, как могла даже не взглянуть на это чудо, и сердце её успокоилось, растаяло от солнечных лучей. Она взглянула на Рю. Он смотрел в небо, желая взлететь, подняться выше этих облаков или утонуть в них. Глаза были прищурены от слепящего солнца, а солнце беззаботно играло на его лице красками и путалось в волосах. Приступ нежности окутал Лим, снова вызывая улыбку. Рю вопросительно поднял брови:

— Что?

— Знаешь, я ведь до сих пор не сказала тебе о причине, которая привела меня в бар тогда. Хотя, может, это и не важно. Всё было такой мелочью. Да и ты так усиленно начал отвлекать моё внимание, что я не могла думать ни о ком другом, — Рю тихо засмеялся в ответ. — Сари скоро вернётся, и мысли вновь возвращаются к тому дню. Ты же понимаешь меня, но Сари совсем меня не понимает. И сколько бы я с ней не разговаривала, она будто и не желает понять. Я думала, что буду возмущённо размахивать руками, жалуясь тебе, но злости не осталось, осталась только горечь, — на глазах Лим неожиданно выступили слёзы.

— Я рядом, слышишь? — Рю осторожно вытер мокрые дорожки на её щеках. — Был рядом и буду всегда, — заставляя поднять взгляд, он обхватил лицо Лим ладонями. — Я не представляю жизни без тебя. Я люблю тебя, Лим.

— Я тоже. Люблю тебя, — Лим всё же закрыла глаза, не хватило смелости. Как же сложно это было, но слова вылетели, опережая мысли, и она вздохнула с облегчением.

— Я знаю, — прошептал Рюджи, уткнувшись носом в волосы Лим.

— Просто должна была это сказать.

— Ты ведь уже говорила! Меня опередила, какой кошмар!

— Господи, какая же я балда! — улыбнулась Лим, крепко обнимая его.

Сказанные слова не изменили их отношений, и ничего не могло помешать весне в их сердцах и душах. Ничего, кроме экзаменов, которые, между прочим, были весьма близко. После учёбы ребята сидели то в библиотеке, то в квартире Рю, пытаясь совместить свои занятия с подготовкой к экзаменам. И почему нельзя начать хоть немного раньше? Но нет, ведь большинство студентов готовились в последние дни перед сдачей, в том числе и Рюджи… а теперь и Лим вместе с ним. Но время летело быстро и, к счастью, весьма плодотворно, поскольку, объединив силы и сконцентрировавшись на учёбе, они добились успеха.

Как и всегда, экзамены прошли напряжённо, и теперь перед глазами замученных студентов замаячили каникулы и открывшиеся перспективы в виде целых двух месяцев свободы. Развалившись на необъятном диване после сдачи последней дисциплины, Лим и Рю восстанавливали потраченную энергию, и Лим уже была готова заснуть, настолько вымотанной она себя чувствовала, но эта лёгкая усталость от успешной сдачи экзаменов немного окрыляла её. Обычно она не завтракала, тем более перед важными событиями, поэтому сейчас, со спокойной душой могла наконец потешить свой желудок.

Рюджи совершенно не умел готовить, хотя еды употреблял в непомерных количествах, всегда обладая хорошим аппетитом. Всё то время, что Лим крутилась на кухне, он так и не проснулся. Несмотря на вкусные запахи, заполнившие всю квартиру, несмотря на шум, который не смогла заглушить музыка. Сложив руки на груди, он заснул также, как и сидел, откинув голову на спинку дивана. Рю выглядел усталым и недовольным, даже обиженным, и Лим не могла не улыбнуться, глядя на него. Хотелось либо шутливо пнуть его, чтобы разбудить, либо мягко поцеловать, но она никак не могла выбрать, просто наблюдая за его сном. Наконец Лим поднялась и, наклонившись к лицу Рю, нежно касаясь, зачесала назад его волосы. Рюджи, вытянутый из сна её ласковыми прикосновениями, не смог сдержать слабой полусонной улыбки, но Лим лишь легонько щёлкнула его по лбу. Рю поморщился, возмущённо взглянув на Лим, и прижал ладони к будто бы горящей коже.

— Только от тебя можно ожидать такого, — пробурчал он. — Издеваешься надо мной?

— Да ладно тебе, актёр, я же рассчитала свои силы, — улыбнулась в ответ Лим. — Тебя и пальцем тронь, устроишь представление, — Рю только усмехнулся, убирая обиженное выражение с лица. — Кушать подано, ты разве не голоден?

— Голоден. Просто ужасно, — Рю дёрнул Лим за руки, повалившись на диван вместе с ней. — Ты мне за всё ответишь, — прошептал, нависая сверху, неспешно приближаясь к ней и медленно проведя языком по губам под её взглядом.

Она затаила дыхание, предвкушая поцелуй, и прикрыла глаза, когда его лицо было уже так близко, что она чувствовала горячее дыхание на своих губах. Но Рю неожиданно укусил её за ухо, заставив Лим вздрогнуть и едва не подпрыгнуть на диване, и отстранился, спокойно удаляясь на кухню с хитрой самодовольной улыбкой.

— Думаешь, я этого ожидала? — Лим запустила в него подушку, которую Рю, естественно, легко поймал.

— Просто свершилась маленькая мстя, — он покачал головой, наслаждаясь её реакцией, а затем громко рассмеялся.

— Какой же ты… — не закончила Лим, махнув на него рукой.

И в мыслях Рю было её лицо, такое наивное, доверчивое, замершее в ожидании. Нежная персиковая кожа и маленькая родинка на носу, её мягкие приоткрытые губы, но обломать Лим в этот момент оказалось так соблазнительно приятно.

* * *

Лим, вытянув ноги на кровати, увлечённо дочитывала последние страницы книги, когда Рю, хлопнув дверью, вышел из ванной и застрял в проёме комнаты. Она подняла на него глаза, мокрую от пролитого кофе футболку пришлось отправить сушиться, и Лим одолжила ему огромную рубашку из папиного шкафа. Которую Рюджи даже не удосужился застегнуть.

— Эй, ты даже не оценишь моего прекрасного тела? — обиженно надулся Рю, с озорным взглядом наблюдая за Лим. Пробежавшись глазами по подтянутой фигуре, она постаралась задержаться на глазах.

— Не удивлюсь, если ты специально опрокинул на себя чашку, чтобы похвастаться своим прекрасным телом, — с усмешкой сказала она, почувствовав необъяснимое волнение. — Так и будешь разгуливать полуодетым?

— Так вот какого ты обо мне мнения? — проигнорировал он вопрос, с губ не сходила задорная улыбка.

Лим ничего не ответила, склонив голову на бок в ожидании, и Рю медленно приблизился к ней. Не прерывая зрительного контакта, сел на край кровати, наклонился к Лим, и расстояние между их лицами постепенно сократилось. Лим охватила паника, но Рю был так спокоен и уверен, что и она, глядя в его глаза, немного успокоилась.

Оба закрыли глаза, когда кончики их носов встретились. Рю мягко обхватывал то нижнюю, то верхнюю губу, и она отвечала ему со всей нежностью, на которую была способна, а пальцы перебирали его шелковистые волосы на затылке. Самозабвенно они растворялись друг в друге, забывая о существовании мира вокруг, даря всю любовь, что копилась в их сердцах. Не прерывая поцелуй, Рю утянул её вниз, нависая сверху. Сквозь пелену чувств Лим услышала звонок телефона и замешкалась, вопросительно посмотрев на Рю.

— Ответь, — прошептал он, целуя в уголок губ.

— Привет, пап. Извини, я в душе была… да, всё нормально, — глаза Лим не отрывались от глаз Рю, и она отвела взгляд, чтобы не отвлекаться от разговора. — Хорошо. Вы уже приехали? А зайдёте когда?.. Поняла. Да, давай, — в следующий миг она подорвалась с кровати, пытаясь в спешке застегнуть пуговицы на рубашке Рю, но руки дрожали от волнения. — Господи, они уже в гараже, придут минут через десять. Тебе нужно уходить как можно скорее. Я ещё не готова к вашей встрече.

— Успокойся, — поймал он Лим в свои объятия. — Если я сейчас выйду, мы и не встретимся с ними, — сказал Рю, не показывая волнения.

Уже на пороге он развернулся к ней и, поддев пальцами подбородок, нежно поцеловал, прикусив нижнюю губу. Лим тепло улыбнулась на прощание, сжав его ладонь в своих.

— Увидимся скоро, — прошептал он, быстро спускаясь по лестнице, спустя пять секунд Лим услышала, как закрылась, скрипя, дверь подъезда.

И скатилась по стене вниз, садясь на пол, закрывая пылающее лицо руками. Её тело до сих пор немного дрожало, а глупая улыбка не желала покидать лицо. В душе, словно после долгих лет бесприютных скитаний, воцарились покой и лёгкость. Рюджи вылетел на улицу с беззаботным ветром, который тут же растрепал его светлые волосы. К дому уже подходили родители Лим, и он, улыбнувшись, поздоровался с ними, они ответили ему улыбками.

Рю хотелось петь, танцевать, и люди заражались его сиянием, становясь чуточку радостнее вместе с ним в этот момент. Некоторые прохожие косо смотрели на него, как на умалишённого с вечной глупой улыбкой, но, когда ему было дело до них. Он светился изнутри, и этот свет переполнял его, желая поделиться счастьем со своими близкими.

* * *

— Приехали всё-таки? — с усмешкой спросила Лим, едва её родители перешагнули порог.

— Ну не могли же мы тебя совсем одну тут бросить, — засмеялась мать. — Устали ужасно, после долгой дороги чувствую на себе слоев десять пыли.

— Кто первый в душ? — спросил отец, и, не дожидаясь ответа, ускакал галопом в ванную. Мама лишь махнула не него рукой: не привыкать.

— Ну, как ты тут?

— Да все хорошо, что я могу такого натворить? К тому же не одна я была, — Лим помогла перетащить сумки из коридора.

— Надеюсь, не сидели сутками дома?

— Знаю, ты представляешь, что все это время я сидела в комнате, в темноте, закутавшись в одеяло, перед компьютером или с книгой, но ты ошибаешься. Хотя, если бы не Рю, то, скорее всего, так бы и было.

— Так это тот парень? — уточнила мама.

— Да, а ещё я научилась готовить! — Лим захлопала в ладоши.

— Полагаю, за это нужно благодарить тоже Рю? Я очень надеюсь, что попробую твои блюда в скором времени.

— Можно и сегодня. Правда, ничего особенного все равно нет, вы же даже не потрудились предупредить меня!

— Я помню, как ты пыталась научиться готовить ещё в школе, но быстро бросила.

— Да, я так старалась, но почему-то, даже тогда, когда я делала всё точно по рецепту, получалось ужасно. Чего-то всё время не хватало.

— Может, любви? — засмеялась мама.

— А может, всего лишь соли или сахара, — улыбнулась Лим в ответ.

— Свободно! — послышалось со второго этажа, и мама отправилась в душ, а Лим продолжила распаковывать сумки под веселые рассказы отца об их путешествии.

Ну, дело сделано, родители ненавязчиво извещены о том, что тот самый замечательный человек, про которого их дочь столько рассказывала, оказался парнем. Они вообще относились к этому спокойно — Лим была не ветреной и легкомысленной особой, не ходила на вечеринки, не гуляла по ночам, как, считалось, ведёт себя большинство молодежи. К тому же, взрослые люди, и Лим могла облегчённо вздохнуть. Да и не придерживались у них такой традиции, как в каком-нибудь книжном романе, знакомиться с родителями на большом семейном ужине, здесь главное — предупредить. Лим нервно засмеялась. День выдался уж слишком суматошным.

«Данми, ну как ты так?) Тебя вообще нельзя подпускать к чужим вещам, чтобы ты только свои теряла. Это уже слишком, книги — святое, но ты всё равно ее потеряла! Мою книгу! Слов нет, но я даже и не удивлена после стольких-то случаев. Прощаю в который раз.

У меня всё хорошо), наверное, это называется счастьем, когда просто живёшь и не думаешь о плохом, когда просто наслаждаешься настоящим, каждым его мгновением. С ними так приятно, и, хоть мы и не часто собираемся, но я уже привыкла к ним. Можно ли назвать их своими друзьями? Странно, правда?

Кстати, когда ты приезжаешь? Я бы хотела, чтобы мы собрались все вместе! Уверена, что вы понравитесь друг другу).

Лим».

* * *

Рюджи вывалил на стол сладости из пакета — яблочная пастила, мармеладки и шоколадки, чего только не было здесь. Вкусняшки небольшой горкой осели на маленьком деревянном столике в парке и расплылись по всей его поверхности.

— Эй, я потратил кучу денег на всё это, а ты даже ничего не берёшь, — Рю опустился на стул рядом с Лим, заглядывая в её лицо.

Сари предложила встретиться, и мысли в голове Лим выстраивались вокруг их завтрашней прогулки. Рюджи тяжело вздохнул, выкапывая из вкусной кучки коробочку с напитком. Зубами расправляясь с упаковкой для трубочки, с силой вогнал её в несчастный картон, едва не выплеснув содержимое, но Лим никак не реагировала, пока Рю не подтолкнул к ней сок. Не вытаскивая руки из карманов толстовки, она задумчиво наклонилась к столу, взяв трубочку в рот.

Лим волновалась, она совсем не хотела идти в кино с Сари, слушать про её невероятные приключения, наигранно удивляться, восхищаться, улыбаться, не хотелось радоваться её успехам. Внутри было пусто. Лим не собиралась устраивать разборки и вновь пытаться наладить отношения, решив, что будет просто играть, стараться встречаться как можно реже. Просто Сари была единственной, с кем она раньше куда-то выбиралась, единственной знакомой на протяжении многих лет. Бессмысленные разговоры никогда не мешали Лим думать о своём, и, в таком случае, чем завтрашний день будет отличаться от обычного дня, проведённого с Сари? Но всё равно Лим была подавлена.

— Спасибо, — пролепетала она, уставившись в стол. Неохотно вытянув руку из кармана, заправила прядь волос, падающую на лицо.

— Мне не нравится твоё настроение, — пробурчал Рюджи, поднимаясь из-за стола.

Лим почувствовала тепло совсем рядом, а потом и его руки на своей талии. Мягкие волосы защекотали открытую шею. Его подбородок устроился на плече Лим, давя своим весом, а кончик носа холодил кожу. На губах Лим появилась нежная улыбка, и она протянула ладонь, склоняя голову, чтобы прикоснуться, зарыться пальцами в пшеничную копну его волос. Кажется, ещё немного, и Рюджи замурлычет, а она — вместе с ним. Он прикоснулся губами к её щеке, и Лим с замиранием сердца почувствовала, как осторожно Рю проводит губами вниз по скуле.

— Из-за тебя мозги совсем не работают. Мне щекотно, — тихо возмутилась Лим, наслаждаясь его лёгкими прикосновениями.

— Ты слишком много думаешь. Не строй диалоги, не составляй сюжеты. Если не можешь изменить историю, просто играй. Играй, как всегда, ведь ты выходишь на эту сцену не в первый раз.

— Просто после…

— Я же сказал тебе, не думай! — грозно засопел Рю, крепче сжимая Лим, заставляя ту жалобно постанывать от его крепкой хватки. Холодным носом уткнулся в её шею, горячее дыхание обжигало кожу.

— Ай-ай… Если ты продолжишь, то точно не смогу, мои мозги вскипят! — завозилась она, пытаясь ослабить кольцо его рук, но Рю сразу же выпустил её.

— Ох, так не пойдёт, ты мне ещё нужна живой, — серьёзно задумался он, отходя от Лим на пару шагов. Глаза искрились весельем.

— Что значит «ещё»? Скорее я задушу тебя, не выдержав вечных издёвок, — пробурчала Лим, пытаясь распечатать упаковку мармеладок. Рю стремительно выхватил из её рук пачку и резким движением открыл её. — Спасибо! — Лим сразу забыла о недавней обиде, принимая угощение и тихонько хлопая в ладоши, а Рюджи улыбнулся, наблюдая за повеселевшей девушкой.

* * *

— Ну, ни пуха ни пера!

— К чёрту, — произнесла Лим с таким видом, словно действительно хотела послать кого-то. Да, было бы прекрасно, но рано или поздно пришлось бы встретиться. Хотелось остаться с Рю, в его тёплых объятиях, и Лим провела по лицу, отгоняя неуместные сейчас мысли. Она собиралась играть очередную сцену в бесконечном сериале под названием «Фальшивая дружба». — Пожелай мне удачи.

— Боже, иди уже, — Рю мягко потрепал её по волосам, не боясь испортить причёску. Лим и укладка — несовместимые понятия, и тёмные локоны естественно и свободно заструились по плечам. Прикоснулся губами к её виску, задержавшись на пару секунд. Лим крепко обняла его, напоследок вдыхая такой родной и любимый запах.

— Ну ладно, всё, я больше не собираюсь плакать по такому поводу.

В один особенный вечер вместе со слезами ушла боль, хоть обида и осталась. Лим не надеялась пробиться сквозь стены непонимания, да и не желала этого так уж сильно, ведь обрела гораздо большее, чем рассчитывала. Человека, который, несмотря ни на что, будет рядом с ней.

Лим была на полпути к месту встречи, когда Рю окликнул её:

— Разгроми их всех и вернись ко мне! — прокричал на всю улицу, сложив ладони рупором, а затем озарил мир своей улыбкой.

— Будто в последний бой иду, — пробурчала Лим, делая вид, что слова обращены и не к ней вовсе, но спустя пару секунд всё же повернулась и крикнула в ответ: — Жди меня!

И ускорила шаг, улыбаясь этим глупым выходкам, которые всегда поднимали настроение против воли.

* * *

— Ли-и-им! — поднялась Сари из-за стола, радостно подзывая подругу. Лим машинально расцеловалась с ней, присаживаясь рядом, не показывая ни волнения, ни смятения, да и подруга всё равно бы не заметила, едва они поприветствовали друг друга, она задала свой коронный вопрос «Ну как ты?» и, получив обычное и беззаботное «Нормально, лучше расскажи, как ты отдохнула?» — принялась вываливать тонны информации на свою слушательницу.

Лим задавала наводящие вопросы, пытаясь интересоваться различными аспектами её жизни: как теперь вернуться к учёбе и когда сдавать экзамены, что успели посетить? Но это требовалось не так часто, поскольку Сари и без того скакала от темы к теме, не требуя участия со стороны, оставалось лишь участливо кивать, вставлять междометья и выражать эмоции краткими словами.

Единственное, что изменилось, Лим попыталась быть более весёлой, более участливой, улыбнуться в разговоре лишний раз. Просто подумала, что можно просто попробовать сыграть, совсем немного, примерить на себя характер другого человека. Сложно, но Лим просто вспоминала о Рю слишком часто, и эти воспоминания согревали её, помогая в столь трудный момент.

«Перечитываю твои письма, а ощущение, будто разговариваю с другим человеком. Более открытым, более весёлым. Счастливым. Я благодарна Рюджи за то, что он так повлиял на тебя. Пусть ты и закрыта для незнакомых людей, но именно благодаря ему ты встретила новых хороших друзей. Я рада, что его окружение так соответствует ему самому, и что ты смогла преодолеть трудности.

А мои отношения как-то угасают. Не хотела бы нагружать проблемами тебя в такой момент, но, знаю, ты поддержишь меня. Я не думала, что расстояние станет такой помехой. Я чувствую, что теряю его. Мы не ссоримся, изредка разговариваем по телефону, ничего не изменилось, мы просто не видим друг друга лично, но я не ощущаю пустоту в сердце без него, не скучаю сильно, будто и не влюблена была три месяца назад. Но теперь оказалось, что он есть, что нет, его присутствие не влияет на меня. Мне страшно это признавать, но я редко вспоминаю о нём. Любила ли я, или это была лишь влюблённость, угасшая за время? Мы познакомились на почве общих интересов и стремлений, и он предложил мне встречаться, нам было удобно, но одного физического контакта оказалось так мало, и мы просто не стремимся понимать и узнавать друг друга.

P.S. Как тебе новые фотографии? Я очень старалась). Скоро приеду. Скучаю)

Данми».

Эта улица давно стала достопримечательностью, но, казалось, лишь пожилые люди любили это место. Своеобразная замена лавочки, на которой так любят оседать бабушки. Из одного конца улицы в другой, сетуя на молодёжь и нынешнее поколение, ворча только об этом, будто других тем и не было вовсе, они могли ходить по красочной плитке в течение нескольких часов. Слава небесам, что, хоть они и любили эту улицу, но появлялись не так часто, ибо родная лавочка всё же ждала их прямо перед подъездной дверью. Обычные люди проходили здесь сто раз в день по своим повседневным делам, не замечая той самой особенности, на которую обращали внимание люди возраста достопочтенного.

Реклама, много рекламы, она была под ногами, вылезала из всех щелей высоких домов, конечно же, на неё никто не смотрел. Большие жирные столбы, распределённые по всей длине, представляли новинки этой недели, модели, застывшие в различный позах, томно клали в рот кукурузные палочки, испытывая нешуточный экстаз от сего действа, они прикладывались щекой к вспотевшим железным банкам с напитками, прикрывая глаза в наслаждении. Слизывали с пальцев мороженое, которое растеклось от ладони и до локтя, чуть ли не капая на асфальт. Они бы приложились губами и к нему, если бы на нём тоже был этот вкуснейший продукт. Именно из-за такой рекламы, находившейся здесь в непомерных количествах, пожилые люди бурчали о невоспитанной молодёжи ещё больше, чем в обычное время, сетуя на распущенность и считая такую рекламу непотребством.

Это было так странно, ведь если бы они вникли в то, что говорят и показывают по телевизору в наши дни, то не ругались бы так сильно на какую-то неподвижную рекламу. Это было самым безобидным из всех средств влияния на массы.

— Эй, как думаешь, сможешь повторить позу? — Рю ухватил Лим за локоть, указывая на плакат, где была изображена женщина, завёрнутая в спагетти, будто в вечернее платье. Рю хитро улыбнулся.

— О чём ты? Как нефиг делать! — ухмыльнулась она, настраиваясь на нужный лад.

Лим приняла гордую осанку, изящно изогнувшись в пояснице, одну руку приложила к талии, скользя по бедру, вторую — приблизила к лицу, касаясь губами запястья, словно пробуя на вкус. Томно прикрыла глаза, длинные ресницы едва касались кожи.

— Воу, воу! Должно было получиться смешно, но что-то пошло не так. Слишком соблазнительно, — но Рюджи всё равно засмеялся, потому что лицо Лим изменилось, лучась самодовольством.

— Академия искусств, а ты чего ожидал? — усмехнулась она, хоть и была совсем не уверена в себе.

Эта яркая протяжённая улица являлась не только одной большой рекламной вывеской, но и скоплением всевозможных магазинчиков и торговых центров, и именно сюда приезжали девушки в поисках выпускных платьев, супруги для подготовки к ремонту, парочки для посещения киношек и покупки парной одежды. Но оживлённые торговые ряды спустя долгие метры упирались в большой парк, и, соберись в нём народ со всех окрестных магазинов, всё равно было бы невозможным заполнить его. И последний рекламный щит у самого входа. Чья бы воля, весь парк так же покрылся бы этими вездесущими плакатами, прорывая все границы на пути. Парень с невероятно яркими волосами и светлыми линзами под их цвет предлагал нашему вниманию просто незабываемый вкус карамели кислотного цвета.

Ребята наконец дошли и до него, воспроизводя едва ли не все рекламы, попавшиеся им по пути. Они смотрелись гораздо лучше оригиналов, хотя поводов для смеха было больше, потому что трудно не показать глупую улыбку, претворяя в жизнь все те странные позы. Едва камера телефона фиксировала удачное положение, Рю и Лим сгибались пополам, не в силах противостоять смеху, что профессионально сдерживали во время позирования. Люди, вечно спешащие по делам, мало обращали внимания на двух придурков, скорчившихся у очередного плаката. Кто-то улыбался вместе с ними, а кто-то косился в их сторону с недоумением, но все они были безжалостно проигнорированы. Рю опять заставил её забыть об окружающей их толпе.

— Ва-а-а! — Лим с восторгом подлетела к нарисованному парню с жёлтыми волосами, указывая на него руками. — Рю, ты просто обязан сделать так же! — она схватила его за рукав толстовки, подводя к плакату.

Рюджи, только оправившийся от очередного приступа смеха, последовал за ней. Лим, едва ли не прыгала вокруг него и плаката с детской беззаботной улыбкой и блеском в глазах, сжимая в руках ткань его кофты, и Рюджи готов был сделать всё, лишь бы она всегда была такой — маленькой наивной девочкой с этой солнечной улыбкой.

— Тогда в магазин за карамельками? — уточнил он, не в силах сопротивляться. Как можно отказать этим сверкающим и умоляющим глазам?

Не успели ребята зайти в ближайший магазин, Лим кинулась в сторону сладостей, Рю последовал за ней, посмеиваясь над её поведением.

— Ну что за ребёнок? — улыбнулся Рю, наблюдая, как она набирает в один пакет карамельки, во второй — мармеладки, будто это было целью всей её жизни.

— Пф! Кто бы говорил, между прочим! — пробурчала Лим, кидая обиженный взгляд в его сторону.

— Молчу-молчу.

— Это просто потрясающе, ты стоишь тут с таким видом, будто и не будешь уплетать всё это вместе со мной. Как смешно. Я посмотрю ещё, как ты будешь себя вести. И я с тобой делиться не стану, — угрожала Лим, сосредоточенно взвешивая в руке пакет, а затем добавила ещё пару горстей вкусностей.

— Эй, я же не сказал ничего такого! — всполошился Рю. — Ты не можешь так со мной поступить!

— Я же предупредила тебя! Вечно издеваешься надо мной. Когда ты уже получишь по заслугам. Ни стыда, ни совести у тебя нет, и вообще, не смотри на меня такими глазами.

— Какими глазами? — в наигранном удивлении Рюджи поднял брови домиком, и большие тёмные глаза посмотрели на неё с мольбой и ожиданием.

— Ай, видеть тебя не могу! — спустя пару секунд сдалась Лим, кинув в него пакет с карамельками. Рю, поймав пакет, солнечно улыбнулся.

— Ура! Победа! Как легко тебя уломать, — хитро склонил он голову к плечу.

— Ты просто невозможен, — Лим засмеялась. — И это ты назвал меня ребёнком? Поверить не могу.

С довольным видом Рюджи засунул в рот сразу несколько шариков карамели.

* * *

— Ох, это немного нелегко, — Рю провёл по затылку, взглянув на плакат ещё раз.

— Хочу сфотографировать, это будет смотреться просто потрясающе, — уговаривала Лим, — уверена, ты подходишь на роль модели больше, чем этот самозванец.

— Дай минуту, мне нужно успокоиться, — но губы растягивались помимо воли, и Рю давил на кончики губ, пытаясь собрать их в прямую линию.

Немного уложив непослушные волосы в сторону, открывая лоб и глаза, слегка откинул голову назад. Образ был готов. Изящно достал длинными пальцами конфету, поднес ко рту карамельку такой невероятной сладости, что, едва коснувшись губами, уже прикрыл глаза в восхищении и наслаждении, готовый на всё, лишь бы вновь ощутить столь прелестный вкус.

Щелчок камеры, и маска мгновенно слетела с лица Рю, заменяясь широкой прямоугольной улыбкой.

— Почему это было так сложно?

Лим, довольная проделанной работой, подлетела к нему и взъерошила приглаженные волосы, придавая им прежний вид:

— Я же говорила, ты просто прекрасен!

— Всё для тебя, милая, — выдавил Рю сквозь смех. — Можешь вставить это фото в рамочку и повесить рядом с кроватью, так и быть, — он снисходительно закинул руку на плечо Лим.

— Как великодушно. Не сомневайся во мне, я так и поступлю, — закатила глаза она.

Зелёные арки деревьев накрывали тенями дорожки из щебня, лавочки притаились в этих тенях, прячась от посторонних глаз.

— Что-то я слегка устала, — Лим доплелась до лавочки и почти легла на неё, спускаясь всё ниже и ниже, пока затылок не коснулся спинки.

— Не удивительно. Ты весь день скакала как угорелая. Даже я испугался, — Рю сел рядом, закидывая руки за спинку и с интересом наблюдая за Лим. Такая смешная.

— Неужели? Это же ты своим энтузиазмом вечно распугиваешь народ, — еле шевеля губами пролепетала она.

— Поверь мне, не сегодня.

Её голова была запрокинута, а взгляд устремлён в чистое небо, окружённое зеленью деревьев. Мягкие пряди шоколадных волос не скрывали лицо, и кожа слегка загорела, приобретая красивый оттенок. Тёмные глаза были широко раскрыты, ведь солнце больше не заставляло щуриться. На губах играла умиротворённая улыбка.

— Что? — Лим повернула голову, чувствуя его внимание.

— Наслаждаюсь твоей красотой, — сказал он так легко.

Всё же, такие слова немного смущали, как и их искренность. И Лим не стала язвить в ответ, просто закрыла глаза, вновь устремляя лицо к небу. Лёгкая блузка слегка обнажала плечи, открывала вид на красивые ключицы и тоненькую серебряную цепочку с талисманом. Кристаллик горного хрусталя. Лавочка, парк, и лёгкий ветерок треплет волосы, заставляя потянуться навстречу воздушным потокам. Их пальцы сплелись. Тишина не давила на плечи, было так спокойно рядом с ним в этом молчании. Рю потянул Лим на себя, укладывая головой на колено. Она послушно поддалась, пока улицы пусты — раз никого больше нет рядом, то всё в порядке.

— Давай сфотографируемся так? — вдруг сказала она.

— И как мы попадём в кадр в таком положении? И ты же не любишь фотографироваться крупным планом.

Лим положила ладонь на его затылок, осторожно притягивая к себе, потянулась навстречу.

— Да уж, мне очень удобно, — усмехнулся Рю, согнувшись в три погибели.

— Просто посмотри в камеру на секунду.

Но, перед тем как они услышали щелчок камеры, Рю прикоснулся к её губам в нежном поцелуе.

— Проблема решена, твоего лица даже видно не будет! — с задором в глазах прошептал он.

— Ты просто мастер решения проблем, — улыбнулась Лим, ударяя его по плечу. — Благодаря тебе на фото только и видна твоя блондинистая грива.

* * *

Рюджи вытянул ненавистную трубочку из стакана и, подняв глаза к потолку, одним залпом выпил кофе.

— Твои глаза становятся ещё больше, когда ты так делаешь! — улыбнулась Лим.

— У меня большие глаза? — Рю удивлённо поднял брови.

— Они просто огромные. Гигантские, как у стрекозы.

— Ну вот, что ты творишь опять, всё испортила этим сравнением, — он тяжело и грустно вздохнул, поставив стакан на стол. Лим молчала, наблюдая с за его реакцией. Рю тихо и обиженно, слегка надувшись, подталкивал пальцем опустевший стаканчик, передвигая его по столу, опустив голову так, что волосы скрывали лицо.

— Ах, твой уровень всё растёт, — Лим устроила голову на столе, заглядывая ему в глаза. Рю не реагировал совершенно, но он лишь играл — ему нравилось, когда она прикасалась к его волосам. Проводила рукой по вечно взъерошенным прядям, правда, от этого они не становились податливей. — Если вспомнить все моменты, когда ты так делал, каким обидчивым тебя можно вообразить.

Лим легко коснулась кончиками пальцев его лба, ласково зачёсывая чёлку назад, прекрасно зная, что без этой поддержки она вновь упадёт и скроет половину его лица. Поэтому задержала ладонь в его мягких волосах. Красивые губы расплылись в улыбке. Она набрала в лёгкие побольше воздуха.

— Твои глаза прекрасны, словно очи ангела, спустившегося с небес на нашу грешную землю, ангела, который сияет, подобно солнцу в самый ненастный из ненастных дней, озаряя чёрные души и даря тепло сердцам нашим, — монотонно проговорила Лим, возведя глаза к тем самым небесам, чувствуя поддержку свыше. Повисло молчание. Лим не меняла своей позы.

— Большего бреда не слышал никогда в своей жизни, — глупо улыбаясь, сказал Рю с таким гордым видом, будто сам лично давал ей уроки. Глаза его, и без того большие, расширились от удивления. — Лим, ты просто нечто! — протянул он, смеясь.

— Пф, — она и сама не понимала толком, что за чушь несла секунду назад, но если Рю смеётся, то всё нормально. Лим хотела уже убрать руку, но Рюджи, не поднимая головы, ухватил её за запястье.

— Моё сердце замирает, когда ты так делаешь, — он прижал её ладонь к своей щеке и прикрыл глаза. «В моих лёгких не хватает воздуха, когда ты так смотришь».

Лим мягко засмеялась, а Рю улыбнулся, и стал похож то ли на довольного кота, то ли на хитрого лиса.

«Если чувств нет с твоей стороны, то что чувствует он? Холоден ли к тебе? В любом случае, думаю, лучшим выходом будет расставание. Вы ведь сможете продолжать общаться друг с другом, если будет желание. Всё совсем не страшно, просто ты не нашла того единственного. И пусть ты и не веришь в то, что он обязательно есть, я знаю это. Посмотри на меня, сложно было предположить, что я найду свою любовь с таким-то характером, и вот что вышло. Ты же самая красивая, самая умная, самая понимающая, самая добрая. Хотя кому-то придётся мириться с твоей неподражаемой способностью терять вещи). Но это малость, потому что ты просто потрясающий человек. И обязательно найдётся тот, кто оценит это.

Твои фотографии прекрасны! Вот видишь, ты во всём хороша), кроме сохранения вещей в целости и сохранности. Спасибо за чудесные пейзажи, и приезжай скорее. Новые знакомства помогут тебе немного расслабиться. А может, ты найдёшь здесь нечто большее?)

Лим».

— Дети, вы же промокните! Заходите в дом, простудитесь ведь!

Лим подскочила от неожиданности. Господи, как неловко, они обнимаются прямо перед подъездом, а мама, оказывается, всё видела! Конечно, она не станет об этом упоминать, но факт остаётся фактом, мелкий дождик стал подобен сотне ледяных иголок. Лим впала в ступор на мгновение, но потом её обдало жаром.

— Боже, Рю, что нам делать? — с паникой в голосе она посмотрела на Рюджи, который выглядел совершенно спокойным. Глаза Лим становились всё больше и больше, и она теперь напоминала испуганного оленёнка. Он улыбнулся этому сравнению. — Я не готова… Я…

— Эй, успокойся, ничего страшного не произошло. Рано или поздно это должно было случиться.

— Слишком рано! Что-то мне плохо внезапно стало… — Лим вцепилась в его плечи, стараясь удержаться на ногах.

Вот бы сбежать сейчас. Она и сама не понимала, почему боится, ведь родители её уже всё знают. Рюджи подцепил пальцами её подбородок, заставляя посмотреть на него.

— Всё будет хорошо, — сказал тихо и мягко коснулся губами её губ. Лим закрыла глаза. Всё, чего сейчас хотелось — потянуться за Рю, чтобы он не отстранялся никогда. — Сейчас лучшее время. Ты не будешь потом думать о том, как же всё устроить, не будешь нервничать. Так, без подготовки, даже проще. Просто вытесни все мысли из головы. Я же с тобой.

Хоть Рю и старался внушить ей спокойствие, но сам был не в лучшем состоянии. Сердце готово было вырваться из груди, а нервы превратились в тонкие нити, трепещущие от лёгкого ветерка. Едва ли к такому можно быть готовым, поэтому Рю просто сжал сильнее маленькую ладонь Лим, смело шагая навстречу трудностям.

* * *

— Я рада, что ты решила познакомить нас до вашей свадьбы, а не потом когда-нибудь, — прошептала мама, едва они переступили порог.

— Ну очень смешно, — пробурчала Лим, пряча глаза. Она желала побыстрее скрыться в своей комнате, чтобы избежать заинтересованных взглядов родителей.

— Рюджи, верно? — сверкнул глазами отец. Хотел казаться грозным, но морщинки у рта выдавали его весёлую натуру, а насупленные брови смотрелись скорее комично, нежели строго.

— Приятно познакомиться! — улыбнулся Рюджи, пожимая протянутую ладонь. Уютная домашняя атмосфера, с которой их встретили, немного растопила неловкость встречи.

— Это нам приятно, наконец, увидеть тебя. Мы столько слышали о тебе, и кажется, будто знакомы уже давно. Ну, не стойте в коридоре. Высушитесь сначала да приведите себя в порядок.

Лим облегчённо вздохнула, потянув Рю за собой в спасительное убежище, чем вызвала улыбку всех присутствующих.

— Боже, я думала, что расплавлюсь, даже одежда уже высохла, — она откинулась на кровать, укрытую тёплым бардовым пледом.

— Да ладно тебе, самое трудное позади. Главное — сделать первый шаг, — Рюджи с тяжёлым вздохом плюхнулся рядом и взял махровое полотенце, предложенное Лим.

— Признайся, сам ведь перенервничал! Я всё вижу.

— Кто бы остался спокойным? Как знакома эта ситуация, Лим, не поможешь?

— Может, тебе ещё и фен принести? — ехидно улыбаясь она и собиралась встать, но Рю остановил её, вкладывая полотенце в руки.

Лим нежно провела по его волосам, аккуратно убирая капельки влаги махровой тканью.

— Если будешь так осторожничать, то… — не успел Рюджи закончить фразу, как она начала мягко трепать блондинистые пряди, высушивая их с большей эффективностью. — Ах, мне будто массаж сделали! Хочешь, и я тебе помогу?

— Ну уж нет, иначе на голове у меня будет воронье гнездо после твоих махинаций.

— Ну я же любя!

Лим отошла на минуту в ванную, чтобы у зеркала хоть как-то расчесать непослушные волосы. С мучениями всё же выпрямила пряди, закрепив их заколкой, сменила уличную одежду на домашние широкие штаны и просторную футболку. Выполняла все действия так медленно и неохотно, сопровождая тяжёлыми вздохами, хотя прекрасно понимала, что Рю ждёт её в комнате, а родители внизу готовят на стол. «Ну соберись уже, ничего страшного не происходит, здесь же все свои», — успокаивала себя.

Рюджи уже изменил своё местоположение, скатившись с кровати ближе к книжным полкам. Присев на корточки, доставал книги, просматривал аннотации, рассматривал коллекцию разнообразных камушков и всевозможных засушенных цветов.

— Она подбирает эти камни прямо с улицы, — засмеялась мама Лим, заглядывая, а затем неслышно входя в комнату. — Не знаю, зачем ей это.

— Согласен, — мягко улыбнулся Рюджи.

— Художница, а когда-то хотела спасать зверей от болезней.

— Даже знаю, почему она отказалась от этого, — он взял с кровати большую подушку в виде кота и обнял её, опираясь подбородком на кошачью макушку.

— Она такая неловкая, что мне, пожалуй, было бы жаль несчастных животных, — мама Лим печально покачала головой, заставляя Рю засмеяться. — У тебя такой красивый заразительный смех.

— Мам, прости, я так долго! — зашла в комнату Лим, умиляясь увиденной картине. Её мама так хорошо смотрелась вместе с Рюджи, будто тот был её сыном.

— Спускайтесь скорее, папа уже начинает нервно ходить из угла в угол.

— Вижу, вы уже поладили, — обернулась к Рю Лим, когда мама вышла из комнаты. Его мягкие объятия превратились в удушающий захват, но Рю лишь улыбнулся, будто спрашивая: «Ну как со мной можно не поладить?»

— Твоя мама просто чудесная, — заговорщически прошептал он. — Ну что, ни пуха ни пера?

— К чёрту.

Лим улыбнулась, чувствуя, как напряжение постепенно покидает тело.

— Двенадцать месяцев, — прочитал Рю на упаковке с яблочными пастилками, а затем поднял на Лим округлившиеся глаза-блюдца. — О Боже, Лим, тебе разве уже можно? — воскликнул, выхватывая пакетик из её рук.

— Как ты смеешь усомниться! Я даже пиво могу купить, между прочим! — возмутилась Лим, раздражённо заправляя прядь за ухо.

Рю поднял руки высоко над головой, хоть с его ростом это и не понадобилось — Лим всё равно не смогла дотянуться до заветного угощения. Она встала на носочки, стремясь хотя бы коснуться его пальцев, а потом выхватить упаковку, но Рю начал уклоняться, издеваясь, — тоже вставал на носочки, отходил назад, а Лим, возмущаясь, прыгала вокруг него.

— Блин, хватит уже! Я убью тебя! — угрожающе шептала она, а глаза Рю блестели от веселья.

— Ах, как страшно, ты такая маленькая! — сейчас Лим была такой милашкой, с мольбой во взгляде, с этими пустыми угрозами, срывающимися с её розовых губ.

И Лим внезапно прыгнула прямо на Рю, используя его плечо в качестве опоры. Однако реакция Рю была лучше, чем она предполагала, он вновь успел увернуться, уводя руку назад ещё дальше, и Лим упала бы прямо на него, не удержав баланса, если бы он не успел подхватить её.

— Ты невыносим! Почему судьба так жестока ко мне? — её руки повисли двумя вермишельками, и Лим обмякла в крепких объятиях.

— Знаешь, наблюдать за тобой в такие моменты — невероятное наслаждение!

— Да ты настоящий садист! — воскликнула она, выхватывая желанный пакетик с вкусняшкой из уже расслабленных пальцев Рю, и, мгновенно вывернувшись, пока он не успел опомниться, побежала к выходу из магазина.

— Это потрясающий вкус, только попробуй! — скакала она уже по улице, держа Рю за локоть и улыбаясь.

— Ну-ну.

— Попробуешь? — она вопросительно склонила голову к плечу, пародируя Рю и доставая яблочную пастилку. Рю хитро улыбнулся, повторив её жест:

— Ну давай, — протянул он, скрестив руки за своей спиной. Лим протянула ему вкусняшку, коснувшись кончиками пальцев его губ. Рю выхватил пластинку зубами, откидывая голову назад, картинно взмахивая волосами, и она засмеялась. — Ладно, признаю, ты была права, — снисходительно заметил Рюджи.

* * *

— Прости? — с мольбой в голосе прошептала Лим, поднимая глаза на Рю. Он задумчиво смотрел на стаканчик с кофе, правда, напитка там осталось едва ли половина.

— Лим, — прошипел он, испепеляя взглядом несчастную девушку, её кожа наверняка покрылась множеством ожогов от этого взгляда. Ухмылка медленно появилась на лице. — Ты заплатишь мне за это! — поднимая руки и закатывая глаза, подобно злому гению, Рю начал надвигаться на неё, ещё немного и злобный смех вырвется из его уст.

Но, пока этого не произошло, Лим, ещё раз извинившись мимоходом, вылетела на улицу, улепётывая со всей скоростью, подальше от этого пугающего типа, а сзади уже слышался неумолимый топот чьих-то длинных ног. Она собиралась бежать до конца улицы, сверкая пятками, но Рю схватил её за капюшон толстовки, оттягивая ворот.

— Хочешь сбежать после того, что натворила? — он потянул капюшон её кофты вверх так, как нашкодившего котёнка поднимают за шкирку.

— Задушишь! Блин, что ты творишь? Хочешь с меня кофту стянуть?

— Не то чтобы я против, — рассмеялся Рю, выпуская несчастную ткань, но обнял Лим, исключая возможность повторного побега.

— Похищают! — воскликнула она, когда Рюджи, сжав её талию, легко поднял трепыхающуюся тушку, утаскивая с улицы под тень деревьев. — Прости меня, прости грешную.

— Думаешь, одного жалкого извинения будет достаточно? — усмехнулся он, держа в руках уже сдавшуюся безвольную зверушку.

— А что ты ещё хочешь? — Лим подозревала, что так просто не отделается.

— Я ещё не придумал, но за тобой должок!

— Ну, как всегда, — пробурчала Лим и пригладила волосы, взъерошенные из-за неравной борьбы с Рю. — И почему мои волосы всегда в таком беспорядке? Ещё и ты к этому руки прилагаешь.

— Они слишком мягкие и нежные, поэтому беззаботному ветру так приятно трепать их, — сказал он, убирая пряди, закрывшие её лицо. Коснулся щеки, задерживая ладонь.

— Прошу, придумай желание скорее, ибо ожидание твой мести выматывает мне нервы.

— Поцелуй, — Рюджи склонил голову к плечу, ожидая реакции, а глаза его медленно опустились с глаз Лим на её губы. — Сейчас.

Лим приоткрыла рот от возмущения — ведь он мог сам сделать это в любой момент, как, например, тогда, на лавочке в парке. Она подняла брови в немом вопросе, но Рю молчал, замер на месте, опустив ресницы. Смотрел на её розовые губы, приоткрытые в лёгком недоумении. Поборов внезапно из ниоткуда появившуюся неуверенность, Лим прикоснулась к пальцам, всё ещё застывшим на её талии. «Мог бы и наклониться», — пробурчала про себя, разгадывая замысел Рю, и всё же встала на носочки. Сердце в груди замирало и стремилось к Рюджи, ведь он был целым миром для неё. Рю, наконец, ожил и притянул её ближе, склонив голову в немом ожидании.

Он смотрел, как Лим тянется к нему, прикрывая веки, как сжимает тонкими пальцами его плечи, как закрывает глаза. Чувствовал её дыхание, накрывая мягкие губы своими, снова взяв ситуацию в свои надёжные руки. Одна ладонь неспешно поползла по позвоночнику, останавливаясь на затылке, углубляя поцелуй. Лим зарылась пальцами в его непослушные волосы. Глубокий поцелуй заставил кровь плавно разогнаться по телу. Рюджи прикусил её нижнюю губу, чтобы подарить лёгкое касание, ещё сильнее укутывая Лим в своих объятиях. Она прижалась к нему, уткнувшись носом в его ключицы, глубоко вдыхая родной запах. Губы покраснели, пронзённые тысячей иголочек, а сердце и не собиралось останавливать свой бег.

— Думаю, я всё же зачту, — прошептал Рю, и губы растянулись в усмешке.

— Это ещё что значит, неужели всё так ужасно? — смущённо улыбнулась Лим.

— Ну-у-у, — задумчиво протянул он, за что и получил толчок в плечо. — Родилась идея! — внезапно воскликнул, не дав ей прийти в себя, невесомо провёл пальцами по хрупкой шее, чувствуя бешенный ритм, а затем порывисто схватил за руку, утягивая в сторону дороги.

— Боже, что ещё взбрело тебе в голову, — засмеялась Лим, не успевая за ходом его мыслей. Крепко сжимая его пальцы в ответ и чувствуя себя единственной звёздочкой в его Вселенной.

— Поверить не могу, что кто-то в наше время не умеет кататься на велосипеде!

— Вот ты о чём, это виновата печальная история из моего детства.

— Теперь я просто не могу оставить тебя в таком ужасном положении.

— Ты издеваешься надо мной, — без эмоций на лице заявила Лим, когда Рю потащил её к велосипедам на прокат. — И почему я не удивлена?

— Ой, да перестань, — усмехнулся Рюджи. — Ты не знаешь, каким внезапным я могу быть. Не стоило тебе так беспечно жаловаться на свою слабость.

— Что-то мне нехорошо, — с сомнением глядя на велосипед, проговорила Лим, пропуская его догадки мимо ушей.

Но Рю, не слушая, просто потащил её за руку, выводя на широкую дорогу. Сверкая на солнце чёрными боками, транспорт так и манил к себе. Не доверяя незнакомому агрегату, Лим неловко забралась на сиденье.

— Выглядит едва ли не лучше мотоцикла. Это точно велосипед, уверен? Слишком подозрительный, — в ответ Рю закатил глаза, не уставая удивляться ее упрямству.

— Поверь, это потрясающие чувства. Только представь, как ветер потоками струится вокруг тебя, и кажется, что ты почти летишь, раскинув руки! — Лим лишь скептически бросила взгляд на сияющего Рю.

— Оно падает! Падает!

— Ты же можешь сохранять равновесие, стоя на одной ноге?

— Не издевайся надо мной! Я и так вытерпела достаточно по твоей вине. Это сложно. Когда я всё-таки научусь на нём кататься, без жалости задавлю тебя.

— Твоя реакция слишком мила, — не удержал смешок Рю, пожимая плечами. — Эй, я же буду держать, ты не упадёшь.

— Странно, ты ведь не похож на мазохиста, — пробурчала Лим. — И вообще. Невозможно сосредоточиться, когда ты дышишь мне в ухо.

— Тогда не теряй равновесия, — с широкой улыбкой показательно развёл руки в стороны, готовый в любое мгновение подхватить Лим.

— Я падаю, падаю! — послышалось через несколько секунд свободного плаванья.

— Какая же ты…

— Криворукая, — Лим тяжело вздохнула, потянувшись к солнцу, а затем собрала волосы в высокий хвост, чтобы они в следующее мгновение вновь рассыпались по плечам.

— Неуклюжая, — мягко рассмеялся Рю, она улыбнулась в ответ, не ожидая подвоха, — но твоё определение подходит лучше, — добавил он, хитро склонив голову набок.

— Да блин, — Лим вновь попыталась ударить его по плечу, но Рю, ухмыльнувшись, предусмотрительно отпрыгнул в сторону, — нашёл вечную жертву для своих шуточек.

— Вот-вот, ты ж моя единственная!

— Только не отпускай меня, — трагично прошептала Лим, вцепившись в рукав его рубашки.

— Лим, этими руками ты должна держаться за руль!

— Это же Ченни здесь живёт? — удивлённо переспросила Лим, осматривая деревянный дом. Он и правда напоминал особняк своими размерами, старый и слегка обветшалый, но это только придавало очарования. В прошлый раз ей не удалось оценить этот вид из-за внезапно свалившихся проблем.

— Ну, как сказать. Это наш штаб, а когда ребята хотят отдохнуть, мы собираемся именно тут. Кроме Ченни здесь живёт ещё и Джем, кстати. Мы все периодически ночевали в этом доме, но он принадлежит всё же Ченни. Общага, можно сказать, — Рюджи мечтательно улыбнулся, вспоминая былые времена.

— Ничего себе. Здорово, наверное, жить здесь всем вместе!

Деревянные ступеньки с каменными столбами-перилами, небольшая веранда перед входом. Гладкие ровные брусья оформляли здание, придавая ему вид избушки из какой-нибудь зимней сказки. Пусть ещё светло на улице, но в темноте, Лим уверена, эти окна излучали мягкий жёлтый свет, притягивая теплом и уютом, и даже снаружи можно будет увидеть домашнюю атмосферу, которая наполняет каждую комнату.

— Я бы так не сказал, — нервно засмеялся Рюджи, взлохматив волосы на затылке. — Весело, конечно, но всё же я свою квартирку не променяю ни на что.

— Ребята, вы чего там застряли? — проголосил Джем, зазывая их в дом. С радужной улыбкой он подлетел сначала к Лим, затем стиснул Рюджи в слишком крепких объятиях.

— Уф, я устал, — тяжело вздохнул Рю, приземлившись на мягкую софу в коридоре.

— От чего ты мог устать?

— А кто ещё приехал?

— Широ и Миди, не знаю, придёт ли Ченни, — загибал пальцы Джем, задумчиво поглаживая подбородок, пока Рю, бурча что-то себе под нос, блаженно потягивался.

— Джем, почему еды в холодильнике вообще нет? Ты же говорил, что подготовишься! — Миди выпорхнула из кухни, укоризненно воззрившись на провинившегося.

— О нет! Где же обещанный провиант! — Рю в ужасе округлил глаза.

— Побегу прямо сейчас, да я забыл просто!

— Иди уже быстрее, от тебя столько шума! — Широ, растянувшись во весь рост, даже не поднялся с дивана, чтобы взглянуть на друзей.

— Не выспался?

Рю заботливо кинул в него подушкой, попал по голове, но сразу же получил в ответ ей же прямо в свои объятия, уселся на пол вместе с ней и откинул голову на диван, пока Лим наспех составляла список для похода в магазин.

— Ребят, мы не думали, что вы приедете так рано. Нам с Широ нужно в музыкальный магазин, вы не против? — Миди потянула Широ за руку, и тот, смягчаясь, сразу же поддался на её уговоры.

— Конечно же нет, — заверила её Лим. — Вы же в прошлый раз ничего не купили.

— Его тянет туда так же, как и тебя в книжный магазин, — посмеялась Миди, утаскивая за собой всё ещё сонного парня. — Мы вернёмся где-то через час-два-три?

— Уху, — совой проворчал Широ, хлопнув дверью.

— Книги, музыка и танцы — это святое!

— Ты ещё здесь? — возмутился Рюджи, с недоумением уставившись на Джема.

— Надеюсь, мы не помрём с голоду раньше, чем ты вернёшься. Вот, — Лим протянула ему список с продуктами, — остальное — по твоему усмотрению.

— Почему я один всем этим занимаюсь?

— Потому что ты проиграл в прошлый раз, — спокойно пояснил Рю. — Ребята вернуться через… не скоро, поэтому у тебя много времени. И вообще, я думал, мы придём на всё готовенькое!

— Прекрасно ведь знаешь, что вас не заставишь сделать что-либо полезное. И тебя — в том числе.

— Ну вот, даже поесть не получилось, — Рюджи тяжело вздохнул, а затем внезапно вдохновился. — Поищем пока фильм? Я в прошлый раз отличный подобрал, правда?

— Ну уж нет, в этот раз давай без ужасов! Гроза за окном, тьма в комнате, а на экране происходит нечто невообразимое.

— Ну ладно, не беда. Мой список о-о-очень длинный, — улыбнулся Рюджи, вспоминая её крепкие объятья тем вечером.

* * *

— Два-три часа? Они издеваются? — потянулся Рюджи, захлопнув надоевший ноутбук. Они уже пересмотрели все каталоги с фильмами и составили список для просмотра, но ни Джема, ни Широ с Миди всё ещё не было.

— Давай тоже куда-нибудь свалим? — предложила Лим, тяжело вздыхая и откидывая голову назад. — Я хочу спать, не спала ночью почти.

— И чем же ты ночью занималась? У меня есть идея поинтереснее, — возмущённый недовольный голос быстро сменился шёпотом. Рю склонился к Лим и легко поцеловал в висок, убирая мешающую прядь волос с её лица. Прохладные пальцы коснулись шейных позвонков, и Лим повернулась, с недоумением глядя на него.

— Твоя идея не вызывает доверия, — она отвела взгляд, но услышала приглушённый смех. — Ребята могут прийти в любую минуту и вообще…

Но Рю резко подался вперёд, накрывая губы Лим своими, она неумело ответила на поцелуй, невесомо касаясь его плеч.

— Твоя смелость испаряется слишком быстро, — прошептал он, на губах появилась хитрая улыбка.

— Легко тебе говорить. Ты меня смущаешь.

Он вновь припал горячими губами в поцелуе. Лёгком, почти невинном, а спустя мгновение — тягучем и развязном. Вынуждая сесть сверху, Рю приподнял Лим за талию, побуждая её к действиям, неизменно заходя всё дальше, а Лим и не была против, легко откликаясь на его уговоры. Так трепетно и желанно, но и пугающе неизвестно. Совсем немного пугающе. И её касания постепенно становились крепче и чувственнее, а робкие движения — смелее.

* * *

— Вы только посмотрите на них! — громко хлопнув входной дверью, возмутился Джем. — Ещё и часа не прошло, а они тут дрыхнут!

Совершенно не стесняясь потревожить спящую парочку, Джем прошествовал на кухню, сгрузив с себя все пакеты и вывалив продукты на стол, сопровождая всё это шумом и комментариями, обращёнными к самому себе. Лим пробудилась ото сна и теперь недоумённым сонным взглядом смотрела в пустоту перед собой, но шелест и возня на кухне никак не отразились на крепком сне Рю, и Джем с нездоровым блеском в глазах и коварной радужной улыбкой, принялся донимать сладко спящего Рюджи. Тот лишь слабо отмахивался от прилипчивого друга.

Спустя некоторое время, которое Лим провела в попытках смахнуть сонную отстранённость, явились и Широ с Миди. Миди улыбнулась умильной картине, открывшейся перед взором — Лим сидела на полу, опираясь головой на сиденье дивана, рядом с ней лежал прикрытый, но уже погасший ноутбук, Рю полулежал, положив голову на плечо Лим и обнимая её за талию, а Джем с маниакальной улыбкой сидел на корточках, усиленно пытаясь вывести Рюджи из состояния сна, щипая за щёки, щекоча под подбородком, но не добиваясь желаемых результатов. Воодушевлённый Широ подлетел к друзьям, принимая участие в забаве, но не стал церемониться, а просто завалился на Рю всем своим телом, заставляя его простонать от тяжести и совсем сползти на пол. Лим, постепенно приходящая в себя, с недоумением смотрела на них.

— Вот как его надо будить, — поучительно объяснял Широ, распластавшись на уже проснувшемся Рю, которой отчаянно пытался избавиться от живого груза. Недолго думая, Джем с радостным визгом упал на Широ, и Рю вновь болезненно простонал. Девушки, наблюдающие за копошением этих детей, рассмеялись.

— Я проснулся, проснулся, только слезьте уже с меня!

К удивлению Рюджи, в доме оказалось множество настольных игр, которыми ребята предложили заполнить дневное время, оставшееся до просмотра фильмов вечерком. Как пояснил Джем, после ухода Рю из их «общины» ему стало скучно без своего лучшего друга, с которым они часто дурачились вместе. Широ предпочитал одиночество, работая в своей комнате и не пуская туда слишком шумного паренька, или же благополучно проветривался на улице с Миди. Ченни, несмотря на то, что это вообще-то его дом, тоже часто отлучался, и несчастный гиперактивный Джем не находил себе сообщников для шалостей в их и без того редкие выходные дни.

Обложившись закусками, они устроились прямо на полу, погрузившись с головой в увлекательный мир развлечений, когда дверь вновь неожиданно хлопнула и явила миру каштановую макушку их друга. Ченни поздоровался с каждым и покровительственно разлёгся на диване, взирая с высоты на спор друзей по поводу очередного чьего-то необдуманного хода.

— Ну вы как всегда, ясно же сразу, кто снова выиграет, — посмеялся Ченни, считая их перепалку бессмысленным занятием.

— Он же имеет право побороться за победу…

— Конечно, только вот сопротивление бесполезно! — победно усмехнулся Рюджи с довольным выражением лица.

— Ай, вы меня только отвлекаете своими разговорами! Я даже думать нормально не могу! — возмутился Широ, осознавая своё поражение и оставаясь наедине со своими мыслями на минуту.

Под внимательными ожидающими взглядами четырёх пар глаз, он неспешно сделал свой ход и принял гордый вид, с превосходством глядя на своего соперника. Ведь стольких трудов стоило пробраться к финишу, оставляя позади Миди и Лим, и даже Джема, и лишь эта дуэль с Рю удерживала его от желанной победы. Но спустя ещё минут пять дом заполнился торжествующим смехом Рюджи и Джема, которые просто не могли не поиздеваться над самоуверенным Широ. Душераздирающий вопль последнего тоже был слышен на весь дом, и Широ вскочил на ноги, бросаясь следом за Рю. Но его уже не было рядом. Улепётывая от огорчённого своим поражением другом, он весело смеялся, а оставшиеся в гостиной ребята увидели лишь дверь, захлопнувшуюся после этого марш-броска.

Пока за этой дверью происходила ожесточённая борьба, о которой можно было догадаться по стонам и вскрикам, а также по звукам ударов чем-то мягким по чьим-то мягким местам, в комнате вновь воцарялся мир и покой. Лим и Миди, посмеиваясь и нисколько не сочувствуя пострадавшему, но всё же победителю, приводили в порядок игральную доску и рассыпавшиеся после буйствующих парней орешки и кальмары.

— Ченни, чего это ты нас своим присутствием почтил? — ухмыляясь, издевался Джем, растягиваясь на полу после напряжённой игры.

— Я ненадолго, — снисходительно ответил тот, а после устало вздохнул, прикрывая глаза и с благодарностью сцапывая предложенные Лим кальмары.

— Ещё не устал от своей очередной пассии? — провожая очередной кусочек вкусности, Джем тоже потянулся за кушаньем.

— Смотри, они тебя совсем доведут, — Лим, в свою очередь, потянулась к любимому солёному арахису.

— Да, они из тебя прям все соки выжимают! Ты уже постарел лет на десять!

Ченни удручённо молчал, с улыбкой принимая заботу друзей.

— Я уж думала, что тебя там убили, — засмеялась Лим, когда Рюджи развалился на полу, приглаживая лохматые волосы и вполне убедительно кривившись и вздыхая от причинённой ему боли.

— Что ты, разве я мог тебя оставить одну в этом жестоком мире?

— Эй, так нечестно! Между прочим, перед вами тут сидят два парня, у которых отношения никак не складываются, так что будьте посдержаннее, — обиженно воскликнул Джем, но удостоился лишь насмешки со стороны Рюджи, который и не думал вести себя скромнее и крепко обнял Лим, притянув её к себе.

С кухни послышался весёлый смех другой пары, Ченни засмеялся, глядя на то, как Джем закатил глаза и согнулся над своей персональной мисочкой с кальмарами.

* * *

Массивные чёрные наушники отделяли молодого парня от какофонии звуков многолюдного кафе. Необычно оживлённо было здесь в этот будний день. Именно сейчас, когда он нуждается в тишине и покое, люди слетались сюда, как пчёлы на мёд, но он не обращал внимания, погружённый в свою атмосферу в поисках музы, которую отчаянно вылавливал в тёмной жиже чашки с кофе.

Тёмно-коричневые тёплые обои, точно такого же цвета, как и заказанный горький напиток. Слова не хотели состыковываться вместе, не хотели образовывать рифму, складываться в единый текст. Плавали на поверхности, бесполезно оседая на листках черновика.

Он сидел здесь уже который час, посетители менялись со скоростью света, персонал заинтересованно поглядывал в его сторону. Музыка лилась из наушников. Он взял чашку с остывшей жидкостью, но, едва сделав глоток, отставил на край стола — кофе стало невкусным. Потер уставшие от напряжения глаза, вновь погружаясь с головой в работу. Недоумённо поднял голову, когда кто-то коснулся его плеча.

Этот парень почти на весь день оккупировал столик. Тихо вздыхал, щурил глаза. Взъерошивал волосы цвета воронова крыла. Увлечённо писал что-то в большой толстой тетради и не отрывался от своего занятия несмотря на шум, окружающий его. Миди видела, как он снова делал глоток из кружки и морщился. Она тоже не любила остывший кофе, а этот стакан стоял у него уже целую вечность.

И Миди думала о том, чтобы сделать ему приятное. Он привлекал её внимание своей сосредоточенностью, своей отрешённостью — выглядел холодным, но что, если он улыбнётся? Его улыбка наверняка красивая. Просто так хотелось сделать этому грустному человеку что-то приятное и хорошее, и Миди, поборов нерешительность, заказала точно такой же крепкий кофе, который пила сама. Она не собиралась задерживаться надолго, просто зашла отдохнуть, но потом взгляд зацепился за парня, что даже ни разу не оторвался от своих записей за всё это время.

— Горячий крепкий кофе! — доброжелательно улыбнулась Миди, когда он недоумённо поднял голову на девушку, что внезапно остановилась и поставила чашку с напитком рядом с прежним невкусным. Но не успел даже поблагодарить, как она быстро скрылась, лишь звон колокольчика у входной двери оповестил об её уходе.

Широ задумчиво поднял кофе к губам, сощурил глаза от наслаждения, вновь опуская их к тетради. Записал внезапно пришедшую мысль и решил, что зайдёт сюда завтра с надеждой вновь увидеть странную девушку.

— Всегда приятно вспоминать такие истории! Особенно приятно слышать в первый раз, — Джем приобнял Лим за плечи.

— Да. Молодец ты, просто так взять и подойти к незнакомому парню.

— Воу! Какие страсти, неужели ты нам не доверяешь? — Джем округлил глаза, когда Рюджи аккуратно убрал чужие ладони с плеч Лим, заменяя их своими. Лим в ответ обняла приревновавшего Рю за талию, укладывая голову на его плечо.

— Просто на сегодня твой лимит исчерпан, — снисходительно улыбнулся Рю.

Подождав, пока их милая перепалка окончится, Миди продолжила:

— Ты говоришь, что я молодец. Но мне было так неловко, что я быстро выбежала из кафешки, сгорая от смущения, — рассмеялась она, вспоминая их следующую встречу и удивлённое лицо Широ, не ожидавшего, что кто-то может так просто подойти к нему. Но он и не знал, сколько усилий для этого было приложено на самом деле.

— Кто рассказывает следующую историю?

— Точно, давайте дальше!

— Широ, хочешь взять на себя роль рассказчика и продолжить вашу историю? — посмеялся Рю, прекрасно зная ответ. И получил его в виде неизменной подушки, прилетевшей в лицо.

— Ребят, ребят! — подскочила Миди. — Давайте без очередной разборки. Иначе вся еда вновь окажется на полу.

Ребята, уже было поднявшиеся с оружием в руках, опустились на свои места. Широ застыл, сверкая задорными огоньками в глазах, готовый в любой момент начать бой подушками. Ченни, собиравшийся уже тоже запустить чем-нибудь в несчастного Рю, разочарованно вздохнул. Джем заливисто рассмеялся, потешаясь над невинным видом виновника едва не начавшейся потасовки. Рюджи солнечно улыбался, будто не получил только что подушкой в лоб. Лим же плюнула на «очередные разборки», потому что вымоталась уже на предыдущих, и, пристроив на коленях мисочку, поглощала любимые орешки.

— Я расскажу вам кое-что новое! Это случилось вчера вечером… — вновь вызвалась Миди, потому что ребята очень любили её истории.

Иногда она чувствовала себя самой взрослой и мудрой среди этих детей, усмиряя их озорные характеры, но как хорошо, что с Широ она ощущала себя маленькой девочкой, нуждающейся в защите.

Ченни и Джем приготовились слушать, всем своим видом выражая повышенное внимание. Рюджи, заметив вкусные орешки совсем рядом, начал уплетать их с большим энтузиазмом прямо под носом Лим, пока та отвлеклась на очередной рассказ. Широ же расслабленно откинулся назад, готовясь слушать колыбельную из уст любимой.

Лим уже много раз упоминала в письмах о Рюджи. Радостью делиться так легко, и редко она не писала о своих проблемах, поэтому Рю занимал большую часть текста. Данми радовалась вместе со своей подругой, счастливая от того, что та нашла свою любовь, но чувствовала лёгкую грусть, пробуждённую светлыми воспоминаниями о своей первой и, как оказалось, единственной любви. О смешном мальчишке со странным именем.

«Лим! Терпела до последнего, чтобы сделать тебе сюрприз, но всё равно ты получишь это письмо заранее. Но сил моих больше нет, и вот я уже на борту самолёта. Я возвращаюсь! Здесь, конечно, просто чудесно, но дома всё же лучше).

Не встречай меня и не жди, мне нужно столько дел уладить, что невольно погружаюсь в ужас. Вот она, расплата за моё путешествие! Т_Т Но не так страшно, ведь я не балду там пинала весь семестр, а трудилась усердно, не покладая рук. В общем…

Я так соскучилась по тебе, и лечу в твои объятия со скоростью света! Совсем скоро предстану пред тобой!

Кафешка совсем лишилась выручки без нас).

P.S. Будешь моим репетитором, а то ощущение, что я совсем одичала!)»

Лим, радостно улыбаясь, порывисто вскочила из-за столика, приветствуя подругу. Данми, взъерошенная и довольная, крепко стиснула её в объятиях, едва не пуская слезу от долгой разлуки. Словно сёстры, впервые встретившиеся за столько лет.

— Надеюсь, скучала по мне так же, как и я по тебе? — пропищала Данми высоким противным голоском.

— Конечно! — протянула Лим визгливо, а затем обе засмеялись как ненормальные, нисколько не смущённые присутствием посетителей кафешки.

— Или постепенно заменяешь меня на своего драгоценного Рюджи? — уже нормальным голосом спросила Данми, мельком пробежавшись по меню.

Совсем ничего не изменилось даже спустя полгода, всё то же пирожное, всё то же латте, и это вызывало мягкую ностальгическую улыбку. Вернулась в родные края после долгих месяцев, и даже за стойкой всё тот же знакомый кассир, что улыбнулся девушкам, как давним знакомым.

— Рю, конечно, драгоценный, но разве можно заменить хоть кого-то из вас?

— Ох, да брось ты, — небрежно взмахнула рукой Данми. — Когда появляется любимый человек, всё твоё время волей-неволей перекочёвывает в его загребущие лапы.

Лим засмеялась, представляя Рю, что своими «загребущими лапами» обнимает со спины.

— Единственное, что меня сейчас волнует больше твоего Рюджи, это предстоящий отчёт перед научником, — вздохнула Данми, устало закинув ногу на ногу. — Я, конечно, всё уже подготовила, и почти уверена в результате. Ты же видела мои фотографии, там просто шикарные виды, но ведь он такой вредный, всегда найдёт повод для издевательств. — Данми, медленно попивая кофе, взглянула на подругу. — Если бы не знала тебя, сказала бы, что ты меня совсем не слушаешь. Будешь столько есть — опухнешь.

— Но ты же меня знаешь, поэтому я могу наслаждаться этой восхитительной пироженкой, — не отрываясь от десерта сказала Лим. — И вообще, я тоже ему сдавала отчёт, принял без проблем, хотя я ужасно волновалась, думала, меня раскритикуют в пух и прах, но он только покивал сам себе и ничего не сказал вообще.

— Это потому, что у тебя придраться не к чему, талант не пропьёшь.

— Мне ещё столькому нужно научиться. Не переживай, твои фотографии и правда потрясающие! Жаль, тебя не было с нами на прошлой неделе.

— А что это было на прошлой неделе?

Сузив глаза в предвкушении, Данми выжидающе застыла, стаканчик с латте завис в воздухе.

— Мы гуляли по рекламной улице и фотографировались у каждого плаката, едва не скончавшись от смеха. Так много фото получилось, но, поскольку мы с Рю оба достаточно криворукие, то ни о каком профессионализме речи быть не может.

— Ну уж нет, если бы я была с вами, то вы скончались бы от моего занудства и дотошности. Поверь, вы точно не уползли бы живыми, — Данми мечтательно закатила глаза, а Лим поспешила взять свои слова обратно. — К тому же, я была бы третьей лишней.

— Я знаю, но именно в тот момент я на секунду вспомнила о тебе.

— На секунду вспомнила о тебе?

— Ой, — виновато опустила глаза Лим, пытаясь сдержать улыбку, но попытка провалилась.

— Боже, как же я снова хочу быть глупой и влюблённой, — засмеялась Данми, не удержав грозного вида.

— Как ты?

— Я не знаю. Что-то не так, неправильно. Мне с ним хорошо, но кажется, это всего лишь привычка. Какая-то трясина, а любовь так и не пришла, — Данми устало откинулась на спинку кресла. — Мне было около пяти, когда я впервые влюбилась. С первого взгляда, — грустная улыбка сменилась возмущением. — Он зарядил мне снежком прямо в лоб! Ты только представь! Моё лицо было красным от холода и колючих снежинок, вся в слезах я даже не могла раскрыть глаза! Так и стояла снегурочкой, пока он заботливо не вытер своим шарфом моё сопливое лицо. Хотелось провалиться сквозь землю, было так стыдно и больно. Он всё просил прощения и, когда я, наконец, открыла глаза, был так близко, что я снова застыла, не в силах вымолвить и слова. Просто смотрела, как снег оседает на его ресницах и тает на пухлых раскрасневшихся щеках, так и хотелось похлопать по этим милым щёчкам. Я всё молчала, а он просто взял меня за руку и потащил к себе домой, где его бабушка напоила меня горячим чаем с вареньем. А вскоре мы разъехались и больше не виделись. Но, когда он смеялся, широко раскрывая рот, его губы становились похожими на сердечко.

— И имя ты, конечно же, не помнишь? — разочарованно спросила Лим.

— Что-то смешное и странное, ему подходило то имя, — отмахнулась Данми. — Это было так давно, но тот день навсегда останется со мной. Такова трагичная история моей первой чистой и невинной любви.

— Хоть и знаю, что ты не веришь в судьбу, но уверена, всё будет хорошо. Потому что нужно верить в маленькое волшебство, — Лим мечтательно улыбнулась. История Данми настойчиво натолкнула её на знакомого шебутного паренька с милой овальной улыбкой — может он сможет помочь Данми выкинуть из сердца грусть?

Лим сосредоточенно помешивала в чашке сахар, который и так давно растворился без видимых усилий. Длинная прядь снова упала на лицо, и она заправила её за ухо. Три маленьких гвоздика на мочке поблёскивали под лучами солнца. Лим задумчиво покусывала губы, задумавшись, не нервничая. Иначе начала бы заламывать пальцы, выкручивая суставы. Рю никогда не нравился этот треск, всё время казалось, что её тонкие пальцы переломятся. Он сосредоточенно потер переносицу двумя пальцами, а после провел ладонью по всему лицу, стараясь смыть напряжение.

— Я не могу! Почему я не могу выдавить из себя ни капли? — наконец взвыла Лим. Рю, тихо сидящий рядом и погружённый в свои мысли, испугался громкого стука.

— Не пытайся. Вдохновение придёт само, — он аккуратно отложил страницы, исписанные корявым подчерком, словно тайным шифром.

— Сейчас тебе легко говорить, а я тут в творческих муках корчусь.

Лим оторвалась от гладкой поверхности, упираясь взглядом в чистый лист альбома перед собой. Нужно сделать хотя бы эскиз будущей работы, но мыслей совсем не было. Она вновь взяла в руки чашку, хотя чай давно остыл, устав дожидаться своей участи. Рю улыбнулся. Да, сейчас муза была с ним, но с содроганием можно было вспомнить, как буквально пару дней назад точно так же бессмысленно он взирал на пустые страницы, которые нужно было заполнить текстом будущей песни. Но теперь мысли лились рекой, выплёскиваясь за берега, а строчки сами выводились, повинуясь внезапному творческому порыву.

Лим застряла где-то на границе между реальностью и глубинами разума, когда Рю внезапно схватил её за руку, утягивая в совершенно иную третью сторону.

— Пошли, — кинул Рю, выводя её на улицу, к солнцу, бьющему в глаза. Лим поморщилась от резко сменившейся яркости и от перепадов поведения Рюджи.

— Ты в этом уверен?

Рюджи широко улыбнулся:

— У нас сегодня будет тренировка на улице, а не в зале, и ты идёшь с нами.

— Сегодня слишком жарко, а значит, тренировка вечером в более прохладной обстановке, а значит, я не буду ужинать дома. Последнее время я и так слишком часто где-то пропадаю, и всё из-за тебя. И мне нужно доделать, наконец, свою работу, — Лим тяжело вздохнула, но всё же искала оправдание для этой прогулки.

— Боже, как можно быть настолько хмурой в этот потрясающий день! — Рю раскинул руки в стороны, заставляя и Лим повторить его жест, но Лим не горела воодушевлением. — Да брось, ты возьмёшь блокнот с собой, и, пока мы будем ставить номер, сможешь развеяться на воздухе и побродить вокруг. Или, может, посмотрев на прекрасных парней, искусно выполняющих танцевальные элементы, тебя вдруг посетит гениальная мысля!

Погода и правда была замечательная, но сейчас Лим не обращала на это внимания. Её взгляд был направлен на подорожник у входа на стадион. Подорожник. Какое обыденное и совершенно неинтересное растение. Чем вообще может выделиться он среди красочных клумб, ярких пятен всевозможных цветов, названий которых не запомнить непосвящённым людям? А про подорожник знают все. Лекарственное растение, но такое невзрачное. Толстые мясистые листья, покрытие городской пылью, и глубокие прожилки на поверхности — словно глубокие раны, нанесённые мягкой плоти. Лишь дети обращают внимание на него, прикладывая к сбитым коленкам, а затем небрежно бросают на асфальт.

Кто смотрит на дорогу, когда идёт по улице? Кажется, сейчас все смотрят на экран своего телефона. Может, кто-то всё же оглядывается по сторонам, рассматривая людей, идущих навстречу. Но Лим чаще смотрела именно под ноги, и она точно знала, сколько ступенек нужно перепрыгнуть, чтобы оказаться у арки, ведущей к стадиону. Поэтому, побродив по окрестностям, собираясь уже возвращаться к ребятам, играющим в баскетбол, она остановилась у самого входа и, присев прямо посреди дороги, не могла оторвать взгляд от подорожника. Но видела его совсем не таким сейчас. Июль, и цветение его было в самом разгаре в этот месяц.

Мягкие крупные листья стелились у самой земли, укрывая покрывалом, даря прохладу и избавление от удушливого солнца, а стебель, образуя смешной крючок, тянулся стрункой, чтобы поднять тяжёлое соцветие ввысь, к обжигающим, но таким необходимым лучам. Длинные тычинки нежного розового цвета окружали колос нежным ореолом, не позволяя оторвать глаз.

Лим вспомнила сакуру, почему-то сравнивая эти два совершенно отличающихся друг от друга растения. Но они были так неуловимо похожи. Голое неказистое дерево превращается в вихрь розовых лепестков, заставляя любоваться и собирать толпы людей, лишь бы увидеть цветение, а заурядный сорняк превращается в пушистый милый столбик цвета, нежнее розовой орхидеи. Пчёлы вились над пыльниками, стараясь ухватить как можно больше пыльцы, шустро переправляясь между растениями, внезапно открывшимися с другой стороны. И Лим в очередной раз подумала, насколько же удивительна природа, и как ужасно, что зачастую на эту красоту просто не обращают внимания, а в худшем и более вероятном — просто плюют, безбожно уродуя картину мира, некогда девственно чистую.

Лим никогда не рисовала пейзажи. Даже не пыталась. И всегда поражалась произведениям пейзажистов, потрясающе передающих всю гармонию и, вместе с тем, хаос стихии. Бушующий шторм и изматывающий штиль. И Лим никак не могла изобразить все грани, и всё время что-то ускользало, не хватало чувств, эмоций. И очередной рисунок вновь был безжалостно скомкан, Рю бы не одобрил такого жестокого поведения с рисунком, а Лим не понимала, как ему могут нравится эти каракули. К тому же, это был всего лишь эскиз, набросок для будущей картины. Всё равно сегодня она не способна нарисовать хоть что-то стоящее. Рука, минуту назад парившая над альбомным листом, застыла от безобразия, что сама же натворила. Ещё один скомканный лист. Просто сегодня не тот день. Лим тяжело вздохнула и поспешила к стадиону, ноги нещадно пронзало множеством иголок, и каждый шаг отдавался болью в затёкших конечностях.

Она не знала, сколько просидела на дороге, медитируя над несчастным подорожником, уставшим от внезапно нахлынувшего внимания. Сколько бы ни прошло, а ребята всё так же без устали носились по полю, но смотреть на их завораживающую игру не было сил. Глаза устали от недосыпа, и Лим пообещала, что в следующий раз ляжет спать раньше и не будет дочитывать хоть две, хоть одну главу, но посмеялась над этим нелепым обетом, так как повторялось такое не раз и не два. Когда погружаешься в волшебный книжный мир, реальность в виде завтрашнего дня кажется такой далёкой и ничего не значащей.

Лим честно старалась поймать неуловимую музу за хвост, но, поскольку та старательно избегала контакта любыми способами, она вскоре плюнула на это непостоянное существо и включила музыку на телефоне. Красивая мелодия всегда заставляла забыть обо всём, выкинуть мысли, заезженной пластинкой застрявшие в голове. Песня лилась потоком, заполняя сознание, Лим откинулась на спинку скамьи, закрывая утомлённые глаза, и не заметила, как вскоре провалилась в сон.

* * *

— Ну сколько можно читать по ночам? — тихо буркнул Рюджи, уже издалека заметив Лим, бессовестно уснувшую прямо во время эпичной битвы между лучшими баскетболистами. Хотя она и так прогуляла большую часть игры, гоняясь за вдохновением.

Попрощавшись с друзьями, Рю легко перепрыгнул через невысокое ограждение, пробираясь к трибунам коротким путём, и устало опустился на сиденье рядом с Лим, запрокидывая голову. Небо постепенно меняло свой цвет, а солнце больше не возвышалось над небоскрёбами, а пряталось за ними, уплывало за горизонт, тоже желая отдохнуть после изматывающей игры с облаками. Мягкие, они постепенно скрывались, неохотно прощаясь с небесным светилом. Влажные волосы трепетали от прохладных порывов вечернего ветерка, и Рю вновь отбросил их со лба, вытянул руки, касаясь пальцами нежного холста, запятнанного розовыми следами уходящего солнца.

Рюджи улыбнулся, закрывая глаза, и вновь потянулся. Борьба была тяжёлой, но победа всё же одержана. Напряжение спадало, оставляя приятные ощущения. На душе легко и тепло, и весь мир сейчас принадлежал только лишь им, и они принадлежали ему целиком. Мир согревал в своих ласковых объятиях, убаюкивая, позволяя верить в сказку и волшебство.

Почти девять часов, но Лим беспечно заснула, а сам он слишком увлёкся игрой, чтобы обращать внимание на время. «Пора разбудить спящую красавицу, иначе родители будут волноваться. Мы и так слишком загулялись». Рюджи улыбнулся, но так не хотелось тревожить её сон. «Ещё две минуты», — вздохнул он, вставая с кресла, неохотно сделал небольшую разминку, расслабляя мышцы. Вновь повернулся к Лим.

— Ну вот что мне с тобой делать? — прошептал, проводя костяшками пальцев по её щеке. Но Лим лишь промычала что-то невнятное в ответ, заставив улыбнуться.

Руки легли на спинку сиденья, и Рюджи, медленно склонившись к спящей девушке, утянул её в нежный поцелуй. Лим сонно приоткрыла глаза, не сдержав улыбки, и Рю почувствовал невесомое касание её пальцев на своих плечах.

— Раз ты всё же соизволила проснуться, то пойдём уже, сколько можно тебя ждать! — в наигранном возмущении воскликнул Рю и удалился в сторону выхода со стадиона, получив в спину возмущённый тычок.

Тонкий атлас непослушно скользит, не желая складываться в узелок, и Рюджи в очередной раз закатывает глаза, путаясь длинными пальцами в бесконечных переплетениях и петлях. Он ведь знает, как завязывать галстук, но именно сейчас всё валится из рук. Рю волновался за своего друга. Выступать перед таким количеством людей нелегко, когда не чувствуешь за спиной поддержки своей группы. Всегда на сцене были двое, как минимум, из их компании, и за соло Широ Рю переживал больше, чем сам Широ переживал за себя. Конечно же, он справится, но ведь даже во время частых выступлений ощущаешь этот трепет перед сценой, перед слушателями, поэтому Рюджи представлял, о чём говорит. Широ, как и Джем, был ему ближе, чем другие участники, и он просто не мог не волноваться.

— Лим, поможешь мне?

— Сейчас ты похож на маленького ребёнка, — засмеялась она. — Помогите! Помогите!

Рюджи не смог сдержать улыбки, но поднял брови в удивлении:

— Сейчас похож? Что ты говоришь, я всегда такой.

Он возмущённо надул щёки, пока Лим распутывала непонятные узлы, которые как-то сами собой заплелись без его ведома. Ловкие пальцы мелькали у ворота его рубашки, пока глаза скользили по оголённой шее и плечам Лим. Взгляд Рю перескакивал на пол, блуждал по стенам, пытаясь зацепиться за что-то, но всё время возвращался к острым ключицам и беззащитной бледной коже.

— Та-дам! — Лим положила руки на плечи Рю, расправляя бледно-розовую рубашку. — Тебе идёт.

— Разве мне не всё идёт? Когда-то мои волосы были фиолетового цвета, мне нравилось.

— Хотела бы я на это посмотреть, — засмеялась она, проводя по его блондинистым прядям и представляя пурпурные.

Рю самодовольно усмехнулся, но поумерил своё самодовольство, когда Лим затянула галстук чуть сильнее, и перехватил её запястья:

— Ты меня задушишь!

— Ещё немного, и твои мучения окончатся!

Но Рюджи без усилий развёл её руки в стороны, провёл по щеке, притягивая к себе.

— Мы опоздаем, — возразила Лим.

— Две минуты, — прошептал Рю, прежде чем коснуться её губ.

Он начал отклоняться назад, и Лим потянулась следом, падая на кровать. Рука заскользила вниз, едва касаясь кожи, обжигая нежными прикосновениями. Лим вновь зарылась пальцами в его волосы, когда Рю медленно спустился к шее и ключицам, которые так долго манили его. Она чувствовала, как пальцы Рю гуляют по позвоночнику, сжимают талию, и неосознанно выгибалась навстречу, желая быть ещё ближе, прильнув к нему. И, когда ощутила мягкое касание его языка на своей коже, сердце пропустило удар, замирая, и с губ сорвался слабый полустон.

Прорвавшийся сквозь пелену тумана, что отделяла их от всего мира, тихий, едва заметный звук, заставил Рю отстраниться. Стараясь взять себя в руки и усмирить свой темперамент, он уткнулся лбом в покрывало, слыша частое дыхание над ухом. Лим спрятала лицо в его густых волосах, пытаясь унять дрожь, но пульс трепетал, не собираясь переходить на размеренный ритм.

— Ну вот, теперь нам нужно поспешить.

Лим окинула взглядом потрёпанный и небрежный вид Рю и метнулась к зеркалу, оценивая серьёзность причинённого её внешнему виду ущерба.

* * *

Yasushi Yoshida — Last Days

Лим никогда не думала, что сможет побывать в таком месте хоть когда-нибудь, но Рюджи было не впервой претворять мечты в жизнь. Всё благодаря Широ, который достал билеты друзьям, желающим поддержать его и халявно насладиться выступлениями. Пока все рассаживаются на свои места, она рассматривает зал филармонии — высокие белые стены, пропитанные духом прошедших времён, искусные барельефы известных композиторов, всё вызывало её восхищение.

Величественная сцена, и старое фортепиано сиротливо вздыхало перед предстоящим выступлением. Изящный изгиб корпуса не блестел, потрёпанный годами, но внушал трепет, заставляя проникнуться уважением. Крышка была небрежно откинута, словно крыло уставшей птицы, а чувствительные струны натянуты в напряжении, готовые откликнуться на каждый щелчок клавиш.

Зал уже был заполнен благодарными слушателями, когда на сцене появились исполнители. Чёрный костюм резко контрастировал с серебристыми волосами, подчёркивая скорбность и трагичность номера. Легко и плавно Широ опустился на скамью, а бледные длинные пальцы изящно легли на клавищи, исторгая первую мелодичную ноту.

Медленное высокое звучание, погружение в сказку с каждым мгновением, нежный перезвон колокольчиков, вызывающий мягкую улыбку. Сначала едва пробивающийся на тихом фоне, затем проступающий всё больше. Волшебные потоки, окутывающие душу и разум, заставляющие воображение унестись далеко от этого мира. И чистое пение скрипки вторит мелодии фортепиано, рождая светлые чувства. Ускоренное биение сердца в предвкушении чуда, пронизывающие переборы клавиш, глубже и глубже, вызывающие невольные мурашки. Слегка тревожный медленный темп, но всё ускоряющийся, со вступлением скрипки ещё более гибельный. Вскрики рвущихся струн на трагичном тёмном фоне, и расстроенный инструмент звучит всё чаще, всё протяжнее. И сердце теперь замирало в предчувствии катастрофы, скорой развязки. Пальцы с силой нажимали на клавиши, желая оставить в печальной мелодии всю боль, избавиться от тяжёлого горя. И снова редкие всхлипы скрипки в память об утрате. В душе оставалась пустота, и глаза неприятно заволакивала пелена слёз, и щемило в груди.

Не верилось, что это и есть конец истории. Разве могла она закончиться так? Прекрасная сказка превратилась в кошмар. И сердце требовало, чтобы кошмар оказался лишь плохим сном. Но волшебство осталось в книгах, не желая спускаться в мрачную реальность.

Зал поднялся в аплодисментах, но в первые секунды Лим не могла встать с места, как и Рю. Осознавая потерю, они заторможенно хлопали, но чувственная трагичная композиция оставила эфемерный отпечаток, заставляя каждого вспоминать о своей боли. Убаюкивая всколыхнувшиеся на мгновение струны души.

— Как нефиг делать, — самодовольно заявил Широ, покровительственно улыбаясь друзьям за кулисами.

Но улыбка всё равно вышла мягкой, а глаза выдали его настоящие чувства — Широ был тронут вниманием друзей к его сольной деятельности. Миди нежно обнимала его, глядя с любовью, и одним этим маленьким жестом дарила поддержку. Выступление прошло хорошо, и сейчас он готов был пустить слезу от ощущений, наполняющих сердце. Сколько бы не выходил на сцену, было невозможно привыкнуть, и каждый раз — будто впервые, и сердце продолжало трепетать.

Будь даже Широ и на самом деле наплевать, Рю всё равно бы кинулся на него с объятьями:

— Не перестаю восхищаться тобой! — восторгался он чуть ли не в ухо Широ, и широкая счастливая улыбка озаряла лицо.

Широ лишь хлопал его по спине, пытаясь скрыть своё смущение под маской безразличия. Лим, искренне улыбаясь, кивал ему, выражая благодарность за потрясающее исполнение, получая в ответ такую же смущённую улыбку. Обычно они так и общались, без слов. Широ был немногословен и слегка холоден, но никто не заботился о членах группы лучше него, пусть он и не выражал свои чувства открыто.

— Хорош был, да? — Джем уже успел наградить друга своими объятиями. — Это же наш гений Широ!

Радостные возгласы слышались со всех сторон, когда деревянный кирпичик неожиданно упал, уводя за собой всю неустойчивую конструкцию. Все радовались, ведь, пока это не коснулось именно его, то всё хорошо. Джем стал отчаянно заваливаться на пол, издавая странные повизгивания поверженного животного. Вот кому придётся выполнять желание на этот раз. Придумывая весьма интересные и оригинальные задания для других, он не только веселил компанию, но и наживал себе врагов, и теперь настало время отплатить за все те страдания, что были испытаны благодаря этому светлому и радужному человеку. И Джем прекрасно осознавал свою участь.

Ребята злобно переглядывались, обсуждая планы мести, не скрывая их от несчастного Джема, так и лежавшего в убитом состоянии на паркете. Вздорные идеи посещали больные разумы одна за другой, повергая Джема в уныние, заставляя притворяться трупом ещё усерднее. И Миди решила сжалиться над другом к неудовольствию остальных, но вскоре все уже благодушно кивали, решая, что месть подождёт, а насладиться ещё одним представлением можно уже сейчас.

Джем, выбранный исполнителем танца, подскочил, забывая о своей маскировке, и радостно обнял Ченни, что подарил ему возможность уйти от наказания. Для главного танцора группы элегантный танец со шваброй не представлял проблем, зато предполагал развлечение.

— Боже, кто-нибудь, угомоните его! — раздались истерические всхлипы спустя десять секунд этого танца. Однако никто не мог подняться из-за смеха благодаря смертоносным движениям Джема. Наконец Широ накинулся на него, прерывая изящный изгиб на самозваном пилоне, и свалился на пол вместе с хохочущем Джемом, счастливым от того, что снова заставил друзей смеяться.

Маленькая передышка в связи с построением новой башенки закончилась, и осторожно ребята вновь начинали вытягивать блоки один за другим. Затаив дыхание, Лим выдвинула брусок в напряжённой атмосфере ожидания, и опасно шатающаяся композиция рассыпалась, скользя по паркету, и Лим обречённо вздохнула, падая на спину и закрывая руками лицо.

— Вот кто у нас ещё ни разу не попадал под прицел!

— Не плачь, мы включим щадящий режим для тебя.

— Придумал! Что, если она должна будет узнать Рюджи с закрытыми глазами. По руке, например? — с восторгом от своей идеи спросил Ченни.

— Это слишком, ты чего! — толкнул того Широ, а затем серьёзно добавил: — А по лицу угадает?

— Эй? Что это за задание такое странное? — недоумевала Лим, приподнимаясь на локтях.

— Ну-ну, отличное задание, — коварно усмехнулся Джем.

Лим завязали глаза, несколько раз проверив плотность ткани, а затем, посовещавшись в сторонке, решили, что предложить для опознания лучше всего всё же руку, дабы избежать путаницы и неловкости.

Ченни она узнала сразу. У него были самые маленькие и самые мягкие руки из всей компании, поэтому Лим сразу же отсеяла его, переходя к следующему, и улыбнулась, услышав недовольные бурчания. Но с ним всегда довольно легко разобраться, и ребята подумали, что с остальными будет гораздо сложнее. Хоть она и стала проводить больше времени вместе с ними, знала ли достаточно хорошо?

Длинные пальцы, но скорее худощавые, чем тонкие. Без сомнений Лим отпустила ладонь Широ. Ребята зашушукались, смекнув, что задание слишком лёгкое для этих двоих, но исправить ничего уже было нельзя. А Рюджи довольно улыбался, видя, что Лим постепенно продвигалась к нему. Едва взяв в руки следующую ладонь, Лим сразу же узнала, кому она принадлежит.

— Нет! Что ты делаешь! Это не Рю! — восклицали в панике со всех сторон. Но Лим, не слыша, обхватила ладонями его лицо, обводя пальцами чёткий контур губ, и почувствовала, как Рюджи медленно расплывается в улыбке. Он осторожно стянул с повязку с Лим, подарив лёгкий поцелуй, не переставая солнечно улыбаться.

— Ты спасла нас! — прошептал Рюджи, с превосходством взглянув на друзей.

Ужасно разочарованные, но не менее довольные счастьем этой пары, ребята принялись вновь возрождать многострадальную башенку из пепла. Хоть игра и была довольна проста в правилах, но и невероятно напряжённая даже без наказаний. С каждым последующим ходом волнение всё нарастало, один неверный неловкий сдвиг, и Джем, с воем, полным боли, уже наблюдал за сокрушительным падением башни, морщась от оглушительно громкого соприкосновения деревянных блоков с паркетом, а все остальные весело улюлюкали, придумывая очередное пакостное задание.

Руки Джема всё ещё подрагивали от напряжения, кто-то кинул идею написать письмо одному из группы, все здесь прекрасно знали, что Джем в этом не силён и придумает какую-нибудь чушь. Джем нахохлился и заявил, что будет интересно, если каждый из них напишет письмо. И ребята встретили идею дружным гомоном, решив, что это будет весьма забавно и трогательно. И, пока все обсуждали это потрясающую идею, Рю спокойненько и бессовестно уминал тортик, украшенный сверху ягодами. Заметив это, спустя мгновение к нему присоединилась и Лим, решив, что, если вдруг их поймают, то всё равно подумают на Рюджи. После каждой клубнички она довольно жмурилась и умильно сжимала лапки у сердца, Рю вычерпывал бисквит, периодически угощая и Лим. Совершенно не смущаясь, с глазами, полными невинности и невозмутимости, они, наконец, были оттянуты друзьями от вкусного десерта, что вынудило начать составлять их свои послания.

Непонятно, как наказание одного человека внезапно перешло на всех. Просто так получилось, идею внезапно подхватили, ведь так приятно потом выслушать пожелания в тёплой компании у ночного костра. Но это было действительно наказанием. Что за пытка, вымучивать из себя строки? Ведь писать, как и говорить о самом важном, о том, что лежит на сердце, всегда сложно. Сжав ручку, приходилось ждать, пока вдохновение придёт и польются строки — так о многом хотелось сказать, но, кажется, что слов неизбежно не хватало. Было много мыслей, но едва кончик стержня касался чистого листа, они рассеивались невнятным бормотанием. Предложения не строились, и словами нельзя было выразить всех чувств, а лист так и оставался чистым.

И хотелось написать что-то действительно трогательное, но выходил всякий бред. Лим с тяжёлым вздохом представляла, как будет вслух зачитывать эти строки перед друзьями, и от этого вдохновения становилось ещё меньше. Лим положила голову на стол, рассматривая ручку в своих пальцах, стараясь выкинуть из головы всё, чтобы заполнить освободившееся пространство красивым текстом, но чернила оставляли после себя лишь извилистые узоры на полях.

Ребята расплылись по всей комнате, кто на полу, кто на диване, погружённые каждый в свои мысли, Рю вышел из комнаты в поисках подходящего места для уединения. В спальне за столом лежала Лим, потому Рю устроился на кровати и, вытянув ноги и откинув голову на спинку, долго ворочался, истязая простыни. Поворачивался то так, то этак, бесполезно уставившись в листок и терзая зубами кончик ручки и свои губы, но даже под усердным гипнозом текст не проявлялся на желтоватой, будто обветшалой, бумаге.

Ногти Лим начали выводить на поверхности стола медленную печальную мелодию. Звонкие чёткие постукивания настраивали её на нужный лад, и, пока Рю так же медленно погружался в свои мысли, Лим наблюдала, как длинные изящные пальцы встречаются с гладким деревом. Она погружалась в воспоминания о далёком детстве.

Комната ожидания была наполнена тишиной. За полтора часа до выступления все были сосредоточены, погружены в себя. Кто-то перепроверял оборудование, кто-то повторял и так заученные до автоматизма движения, бормотал про себя слова новой песни, подготавливал голосовые связки к длительному напряжению. Каждый хотел показать группу с лучшей стороны.

Музыка не играла фоном, лишь было слышно негромкий мелодичный голос главного вокалиста. Рюджи вышел из комнаты, и тяжёлая тишина коридора непривычно надавила на виски, заставляя снова произносить вслух текст песни. И низкий глубокий голос разносился по помещению, помимо воли заставляя вслушиваться в сюжет песни.

Ребята нервничали не зря. Можно ли сказать, что это их первое «официальное» выступление? Контракт был подписан, и первый концерт являлся, по сути, их дебютом — посвящение в большой музыкальный мир, открытый для всех желающих. И их музыка должна была выйти за пределы маленьких уютных сцен, собирая стадионы слушателей. Три дня были потрачены на изучение арены, предоставленной для их выступления. Размеры сцены, положение камер, маршрут следования группы во время номеров, количество шагов в движениях танца. Три дня были потрачены на непрерывные репетиции на месте, подгонку танцев под установленную площадь. Отточен каждый элемент. Так много раз, что даже ночью с закрытыми глазами, едва зазвучал бы знакомый ритм, они без усилий готовы были начать танец. Но волнение не покидало, как и всегда. Один год — слишком мало, чтобы привыкнуть к этому? Но года достаточно, чтобы парни сосредоточились, отбрасывая в сторону беспочвенные переживания.

Полчаса до выхода. И последние приготовления завершились, когда ребята, выбираясь из своих уголков, собрались все вместе в комнате ожидания. Собрались, чтобы услышать напутственные слова лидера и, встав в круг, обняться за плечи, подбадривая друг друга перед волнительным событием. Но совсем скоро сомнения ушли, смытые желанием оставить след в душе каждого человека, сидящего в зале.

Восторг от созерцания публики. Как и представлялось. Четыре яруса арены заполнены шумящими в ожидании начала людьми, и в их руках мелькали светящиеся фонарики в поддержку группы — множество бледных голубых мотыльков в таинственной темноте. Млечный путь. Сердце замерло, забилось чаще, а потом успокоилось на мгновение, чтобы затем вновь бешено забиться от нагрузки на тело.

И огоньки слились в единый белый холст, и они выступали, выкладывая себя, всю душу, чтобы этот холст заполнить красками, раскрасить эмоциями от выступления. Вызвать чувства — отпечатки на девственно чистом листе.

Сердце стучалось так быстро, прорывая плен из рёбер, а дыхание сбивалось от непрерывных движений танца. Захватить ещё немного воздуха для своей партии в песне, не показывая, как трудно даётся каждый последующий номер — тело начинало трещать, и хотелось скатиться на пол. И пот заливал лицо. Казалось, что его тяжёлые горячие капли шипели от соприкосновения с гладкой поверхностью сцены. Маленькая передышка, восстановление перед второй частью концерта, возможность для пары глотков воды. Мокрые волосы высушивали феном со скоростью света. На мгновение можно было приложить полотенце к горящей от жара коже, чтобы в следующее мгновение снова выйти на сцену посвежевшим и приободрившимся.

И видеть публику, слышать имя в череде имён ребят, улыбаться бледным мотылькам, подпрыгивающим от первых звуков новой песни. Медленный темп мелодии — словно затишье перед бурей. Улыбаться случайным лицам, за которые зацепился взгляд, и в следующий миг терять их, погружаясь в ритмы танца.

И закрывать глаза в наслаждении, откидывая назад голову. Чувства, ради которых вновь и вновь они готовы оказаться на сцене. Необъяснимые. Будто второе дыхание, лёгкие наполнялись воздухом. Кровь стучит в висках от громкой музыки в наушниках, от быстрых движений. Погрузиться с головой. Раствориться целиком в словах и танце, сходя с ума и наслаждаясь этим.

И в заключительной части стоять без сил, ожидая, что ноги подведут, но, как и всегда, ожидая напрасно. Наконец можно было увидеть всех, лицо каждого, разглядеть в их глазах чувства, что смогли пробудиться благодаря выступлению, и от этого чувствовать себя ещё лучше. Пусть уставший и обессиливший, но глаза светились от переполняющих душу эмоций, пока слова сами собой складывались в трогательный текст, посвящённый благодарным слушателям.

Но вот очередь дошла до Рюджи, и вся составленная речь вылетела из головы, потому что с каждым произнесённым словом всё сложнее было сдерживать чувства. Он перекладывал микрофон из одной руки в другую чуть ли не каждые пять секунд, потому что волнение и трепет охватывали вновь. Останавливался в середине, потому что слов вдруг резко переставало не хватать. Рука путались в волосах, то ли приглаживая, то ли ещё больше растрёпывая влажные пряди. И кажется, будто его глаза слезились.

* * *

Лим кинулась на шею Рюджи, ушедшего со сцены первым, крепко прижала к себе. Парни постепенно собирались вместе, возбуждённые и счастливые, и Лим обнимала каждого, поздравляя с выступлением, сама едва не плача, переживая этот момент вместе с друзьями.

— Я так рада за вас, ребята! Вы большие молодцы! Джем, ты превосходно смотрелся на первом плане!

— С чего это ему такие почести? — разобиделся Рюджи от недостатка внимания.

— Не плачь, — мягко улыбнулась ему Лим. — Просто у Джема приготовлен маленький сюрприз.

— Ура, праздник! — весело закричал тот, даже не спросив, в честь чего, собственно, его поздравляют лично. И радужно улыбался, пытаясь изобразить радость всем телом, а ребята смеялись над его неугасающим энтузиазмом.

— Ты всё такой же смешной мальчишка, и совсем не вырос! — смущённо улыбнулась Данми, заглядывая в комнату и обращая на себя недоумевающие заинтересованные взгляды.

— Данми? — смех Джема испарился на минуту, в течение которой он успел подбежать к ней, раскрывая руки как можно шире. — Данми! Я не думал встретить тебя снова, тем более в такой момент. Боже, сегодня и правда особенный день! Мой.

— Ты ведь точно знаешь, что сейчас происходит, — шёпотом поинтересовался Рюджи у подозрительно улыбающейся Лим.

— Догадываюсь, — засмеялась она. — Подождём их снаружи, — и потянула Рю за руку, скрываясь за дверью, и ребята один за другим тихо следовали за ними, оставляя пару наедине.

— Я так рад, — всё бормотал Джем, сжимая Данми в тёплых объятиях, а Данми снова застыла, счастливо улыбаясь, и из глаз катились слёзы. Сердце бешено стучало прямо в его ладонях, и она заторможенно обняла его в ответ, не переставая плакать. Джем лишь крепче прижал её к себе, не в силах поверить в счастье, внезапно свалившееся на его больную голову.

* * *

— Что, если я не хочу уходить?

Рю подарил ей лёгкий поцелуй, плавно скользнул по виску, поцеловал скулы. А Лим улыбалась, обнимая маленькими хрупкими ладонями его лицо, вновь нежно коснувшись его губ. Играла с волосами на затылке, притягивая ближе к себе.

Оттянув ворот её широкой толстовки, Рю мягко провел губами по шее, постепенно спускаясь ещё ниже, к ключицам, Лим откиднула голову назад, открываясь для ласк, когда Рю неспешно расстегнул молнию, и кофта неспешно осела на пол. Холодок пробежал по оголённым плечам. Но Рю, обвив её тонкую талию, прижал к себе, и Лим согрелась в объятиях, осторожно пробираясь руками под его футболку, ощущая горящее тело. А сердце умиротворённо мурчало и задыхалось от охвативших чувств.

Рю припал к губам Лим в поцелуе. Чувственно, глубоко, опьяняюще. И Лим крепче обняла его за талию, позволяя действовать, желая этого.

— Останься со мной, — прошептала на ухо.

Длинные пальцы поддели тонкую ткань топика, скользя по обнажённой коже. Улыбаясь приятной щекотке, пронзающей тело, она потянула руки вверх, помогая освободиться от одежды, и зарылась в его мягкие податливые волосы.

Пара шагов, и Рю осторожно опустил Лим на кровать, прервался, чтобы быстрым резким движением стянуть с себя футболку. Припал к её шее, оставляя едва заметные розоватые следы, услышал тихие стоны, ласкающие слух, и губы расплылись в улыбке, когда Лим потянулась к нему за поцелуем с тем же блеском в тёмных затуманенных глазах. Она нежно провела кончиками пальцев по его коже, коснулась скул и подбородка, спустилась на плечи, обводя острые лопатки. Выражая своё согласие.

Вечер почему-то казался намного более приятным, чем наступление нового дня. Романтичный закат зазывал поверить в исполнение всех желаний, а звезды постепенно проявлялись на темном небе, таком таинственном и прекрасном, как и сияющая луна — покровительница влюбленных сердец.

«После выматывающей тренировки я возвращался домой и думал о том, что меня ждёт множество неразобранных коробок и бардак после переезда. Я еле плёлся.

А впереди шла девушка таким же медленным шагом. Волосы развевались на ветру, а лёгкая летящая походка вызывала у меня улыбку… И я даже не ожидал, что она сбежит, когда я подойду к ней, и, тем более, не надеялся, что увижу её снова, но сама судьба вновь столкнула нас вместе. Каждый раз я хватался за шанс стать ближе, потому что ты постоянно пыталась ускользнуть от меня, но сама не заметила, как попала в мои сети словно бабочка.

Твоя улыбка заставляет моё сердце улыбаться…

Моя поддержка, моё лекарство, моё успокоение, моя страсть, моя вселенная, и моя любовь — всё это ты.

Никогда больше не отпущу тебя, и ты не смей исчезать. Потому что, если ты улетишь, если я потеряю тебя, а этот сон закончится… моё сердце почернеет и рассыплется прахом».

Задорно пляшущий костер убаюкивал своим треском. И можно было насладиться теплой дружеской атмосферой, разбавляющей прохладным ночным воздухом. Атмосфера, согревающая душу, неторопливые вдумчивые разговоры о жизни, истории, заставляющие то стынуть кровь в жилах и покрываться тело мурашками, то содрогаться от смеха, успокаивая разболевшиеся от чрезмерного веселья скулы.

«Я ненавижу снег. Холодные тяжёлые капли причиняют мне боль, а острые грани снежинок ранят кожу. Они пробуждают воспоминания, которые я не хочу вспоминать.

Но благодаря вам прошлое больше не поглощает меня. Вы вытянули меня и оставались рядом тогда, когда я хотел просто исчезнуть — вы заполнили пустоту в моём сердце.

Спасибо за тот свет, что дарили мне каждый день».

Сколько тепла могут подарить люди друг другу. Нужно для этого не много, и даже атмосфера не так важна. Важен сам человек, искренний и настоящий, понимающий. Глядящий в душу, а не на сухую оболочку наружности.

«Ребята, спасибо вам.

Я долго не решалась познакомиться с вами, а теперь думаю, как бы жалела, если бы не решилась, если бы Рю не подтолкнул меня. Я рада, что вы появились в моей жизни. Хоть вы и невероятно шумная компания, особенно некоторые уникумы. А ещё приставучие порой, но не будем переходить на личности.

Но я смотрю на вас… Вы такие настоящие, искренние. Поэтому, спасибо вам».

Очередной взрыв смеха вызвал мягкую улыбку и мысли о счастье, что крылась в таких теплых маленьких моментах. По крупицам они собираются всю жизнь, чтобы потом ими можно было поделиться с близкими. Разделить свою грусть и радость, принять в дар радость и грусть своих друзей. Оглянуться с улыбкой на прошедшие пути и мечтать о дороге, что ждёт вас. Желание не расставаться никогда, всегда быть вместе.

«Твоя улыбка — всё, что я помнила. Ты не уставал бегать за мной, но я почему-то смущалась именно тебя. Ты был единственным, кто вводил в ступор буйную девчонку, способную отвесить подзатыльник любому зазнавшемуся хулигану.

Но даже наше знакомство не вышло нормальным. Я плакала, хотя на меня это не было похоже. Я легко могла накинуться с кулаками в ответ, но стояла и робко смотрела в твои глаза.

Я полюбила тебя с первого взгляда, тая эти чувства в душе семнадцать долгих лет. Я позабыла твой голос, твоё имя, а улыбка осталась в памяти вместе с неугасающей любовью к тебе глубоко в моём сердце».

А вечер переходил в ночь, сменяя трогательный розовый закат на глубокую синеву, искрящуюся звёздами. За городом они сияли искорками, не поглощенные душным тяжёлым воздухом. А огонь всё танцевал на белой древесине, и от этой пляски дерево таяло, обращаясь в мягкий пепел.

«Раньше я верила в ангела-хранителя, олицетворяла его с ветром. Я всё думала, что он рядом, оберегает меня, не показываясь на глаза. Ветер всегда подгонял меня в спину в решающий момент, заставлял забыть о проблемах. Он был всюду, заполняя лёгкие, но я злилась, что он вечно путал мои волосы. Я злилась, потому что забыла о своём ангеле-хранителе.

И ты ворвался в мою жизнь с этим ветром. Ворвался, завоёвывая всё больше места в душе, хотела я того или нет. Ты не спрашивал меня, просто был всегда рядом, ненавязчиво пробираясь в моё сердце, и, не успела я оглянуться, как полностью заполнил его.

И стало казаться, что ты всегда был тем воздушным потоком, следующим за мной по пятам. Такой же беззаботный и неугомонный.

И теперь я знаю, ты и есть тот ангел хранитель, тот ветер, порывы которого заставляли меня взлететь несмотря ни на что. Спасибо тебе за тебя».

Неловкие переборы струн вторили громкому стрекотанию сверчков. Тихо звучал инструмент, и Ченни, едва научившийся играть на гитаре, смущённо улыбался. Ребята наслаждались ненавязчивой мелодией, окутанные волшебным пением ночных существ под аккомпанемент старой гитары.

«Добрый вечер, моя возлюбленная. Да, именно так. Моя возлюбленная, я посвящаю тебе это признание.

А вы, мои дорогие друзья, можете смеяться. Ведь такого вы от меня и ожидали, не так ли?

Ащ… (тяжёлый скорбный вздох и проникновенный глубокий взгляд)

Столько лет я страдал, не имея возможности полюбить, не понимая, почему обречён на одиночество и бесприютные скитания, но ты вновь появилась в моей жизни, неся с собой свет и тепло, в котором я нуждался так долго.

Лучик света, дарованный мне судьбой, я благодарен тебе».

— Дай-ка я гляну, — дождавшись последней фразы, Рю заглянул через плечо Джема. — И правда, так и написано: «тяжёлый скорбный вздох и проникновенный глубокий взгляд». И я выиграл спор!

— Что вы вообще от меня хотели? — засмеялся тот. — Я не смог выдавить из себя ни единой нормальной строчки.

— Это здорово, молодец!

— Ты мой лучик света! — Джем раскинул руки, заключая Данми в объятия.

— Когда-нибудь я смогу отвесить тебе подзатыльник.

— Жду не дождусь.

— А пока это могу сделать я! — набросился Рю сзади, повиснув на шее друга.

— Всё бы ничего, если бы не наигранно трагичное выражение лица и драматично-комичный голос, —прокомментировал Широ.

— Просто улыбайся, мы любим твою дурацкую улыбку! Поэтому давайте никогда не будем грустить, — засмеялся Рюджи, утаскивая в объятия всех собравшихся здесь.

«Я оглядываюсь и вижу нити за нашими спинами.

Это дорожки, которые прошёл каждый из нас — их много, но все они переплетаются в единый путь. Мы столько пережили, но всё это мы испытали вместе. Давайте всегда будем помнить о том, что мы связаны, и эту связь ничем не разрушить.

Пройдёт хоть десять, хоть сто лет, хочу навсегда остаться с вами, ребята.

Пусть я не силён в лирике и не написал ни одной из наших песен, пусть нас разлучит время и расстояние, всё, что угодно, знайте, что я всегда с вами. Ченни всегда с вами, ребят!»

* * *

А рассвет ведь так же прекрасен, просто не все любят просыпаться с первыми лучами солнца, предпочитая подольше понежиться в постели. А кто всё же поднимается так рано, спешит по своим делам, редко замечая дары природы, что ожидают внимания, ожидают, пока кто-нибудь наконец заметит их. Солнце само ещё не проснулось, а всё оживает в предвкушении, наполняясь жизнерадостным оранжевым светом, предвестником нового дня. Свет струился, охватывая пространство, проникая в сонные растения, заставляя их сиять изнутри, окружал ореолом красок, и сердце умиротворённо замирало, наслаждаясь кратким мигом рассвета.

Незабываемая картина.

Но рассветов было намного меньше, чем закатов, потому что не всякий человек подобен юному солнцу, возрождающемуся каждый новый день. Новый день часто мог огорчать, не оправдывать ожиданий, рушить планы. Утро несло с собой разочарование в мечтах, что успели поселиться в душе благодаря таинственной ночи, исполняющей желания. Утро заставляло проснуться, откинуть чувства, прибегнуть к рациональности, заставляло пробудиться разум, что спал романтичным розовым вечером. И пусть порой расстраивал, всё же таил в себе очарование.

Жизнь продолжалась, но будут ли новые тропинки столь же бессмысленны? Мы могли снова что-то потерять. Но неизбежно наткнулись бы на то, что вновь заставило бы дышать. Кто стал бы этим смыслом? И конечного пункта просто не существовало, и не было определённых целей, лишь чувства. Воспоминания о маленьких счастливых моментах, что, сплетаясь, составляли пути жизни.

* * *

Тяжёлая рука на талии заставляла всё время ворочаться, но вызывала мягкую улыбку. Крепкие объятия со спины и лёгкий ветерок, гуляющий в волосах — в этот раз вместо подушки оказалась сама Лим, но она была вовсе не против заменить ту навсегда.

Непоседливые лучи просачивались сквозь тонкую ткань палатки, и глаза щурились от яркого света раннего солнца. И пока Лим решала, выбираться ей на свободу или нет, Рюджи сам выпустил её, переворачиваясь и со стоном пряча глаза в изгибе локтя. Лим улыбнулась, наблюдая за ним и, не сдержавшись, потрепала его взлохмаченные волосы, получая в ответ неясные бормотания. В приподнятом расположении духа она выбралась из палатки, стараясь расстегнуть молнию как можно тише, потянулась к голубому чистому небу, словно могла коснуться его кончиками пальцев. Едва проснувшееся солнце озаряло пейзаж радостным тёплым светом, а Лим села у большого притихшего костра, наслаждаясь переливами и сиянием в мелкой ряби глубокой воды. Озеро встречалось с небом на горизонте, они не были разделены даже полоской леса, и водное пространство казалось безграничным.

Лим внезапно почувствовала тяжесть на плечах — Рю бессовестно навалился со спины, безжалостно придавливая своим весом.

— Ты же спал пять минут назад, — возмутилась Лим, пытаясь спихнуть тяжёлую тушку, но опять услышала лишь мычание, потому что соня всё ещё спал на ходу.

И только длинный пирс упирался в нечёткую границу тёмно-синего и бледно-голубого. Деревянный и древний, а вместо полноценных перил были лишь невысокие столбы. Выглядел он хлипким и ненадёжным, и пусть был старым, но сколько закатов проводил он, сколько встретил рассветов. До сих пор разделял он две стихии, удерживая их друг от друга, поэтому был таким сильным, смог бы выдержать и парочку людей.

— Так прекрасно, что не хватает слов… — прошептала Лим, не отрываясь ни на секунду от созерцания картины. А сердце замирало.

Рюджи постепенно просыпался, открывая один глаз, и Лим наслаждалась его мягкими согревающими объятиями.

— Волшебно…