Китнисс будет преемницей Сноу? (гет)

В главе 3 Гейл едва не погиб при взрыве на шахте, и разъяренная Китнисс бросилась убивать директора этой шахты. Правда тот оказался сосланным из Капитолия «неправильным капитолийцем» Ливием, который оказался редкостным чудаком, талантливым горным инженером и просто хорошим парнем. В прошлой главе Гейл попал в тюрьму за браконьерство и ему грозило полгода тюрьмы, но Китнисс и «хороший миротворец» майор Марлоу нашли выход взять Гейла официально помощником Китнисс. Китнисс виновата сама! Она так фанатично 13 дней подряд ломала старые порядки и устанавливали новые в дистрикте 12, вставала в шесть утра и приходила с работы в полночь, что стала падать от изнеможения, не дойдя до своего дома нескольких шагов (Хеймитч, конечно, настороже!!!), но про Гейла забыла совершенно.

Но не пора ли этот недостаток энергично исправить.

* * *

POV Гейла

24 декабря. Среда.

Я удивляюсь, как моя жизнь меняется. Три недели назад кем я был? Простой шахтер шахты №2 дистрикта 12 20-ти лет от роду. А сейчас я — «мистер Хоторн», помощник Китнисс Эвердин. Особо уполномоченной представительнице Капитолия в дистриктах 7-12! Мэры дистриктов стараются со мной подружиться, главы миротворцев говорят мне «сэр», высокие чины в Капитолии почитают меня за равного, а нормальные люди уже начали на меня коситься. Я стал не просто «большой шишкой», а начинаю чувствовать себя настоящим капитолийским уродом, хотя всё, что я делаю, идёт простому люду во благо.

Вот что меня чрезвычайно беспокоит. Во что же превратился благодаря Кискисс???

* * *

Конечно, началось всё это 1-го декабря, с приезда президента в дистрикт двенадцать. На следующий день Нед Кридди, никудышный шахтер и редкое трепло при мне говорит, что Кискисс попала в фавор к самому Сноу. Нед и закончить фразу не успел, как я уже бью его по роже. Тягчайшее оскорбление! Неду повезло, нас сразу разняли.

Три дня минуло и шахтерам объявили, что смены сокращаются на один час, а зарплата увеличивается с начала месяца вдвое. Слухи поползли один интересней другого: что найден особо ценный и особо дорогой уголь (что не совсем вранье: три недели назад действительно был открыт пласт очень качественной породы, уголь отборный). Что шахты вскоре закроют вовсе (С чего бы это???). Что начальство получило нагоняй от самого Сноу (что опять-таки, практически, правда, но после этого финансирование было увеличено в три раза по спецраспоряжению Сноу). Шептались, что мы тут все вскоре умрём при жутком обвале (накаркали ведь!!!).

В пятницу нам дали зарплату. За месяц. В двойном размере. Шахтеры, ничуть не шутя, вслух благодарили Капитолий: заработок шахтера маленький. У меня выходило раньше 31 доллар в месяц, а тут я получил на руки целых 72 доллара. Шахтёры, особенно семейные откровенно радовались: будет, чем порадовать супругу, а детишкам можно гостинцев накупить. Праздник, да и только! Я отдал деньги матери и уставший, лёг спать.

В воскресенье, разбогатев, я на охоту не пошёл. Зато, когда я вышел из дому в пол-двенадцатого начал замечать крутейшие изменения жизни в дистрикте. Честно говоря, я поразился: люди ходят с улыбками на лицах, настроение у народа преотличное. Из дистрикта двенадцать пропал страх!

Меня замечает Винс Форчер, он со мной в одном забое работает:

— Хоторн, привет! Иди сюда, поболтаем.

Мы при деньгах и идём в Котёл. Винс — хороший товарищ, но по воскресеньям не дурак выпить. А я пить не люблю: пьющий охотник — это не серьёзно. Подходим к Котлу, видим «фараонов» (Примечание: миротворцев). Я готовлюсь бежать, но Винс меня останавливает:

— Гейл, бояться нечего. Торговля в Котле разрешена властями на этой неделе. Так что, пошли, прикупим чего-нибудь.

Я думаю: «Ну и ну, с чего бы это?».

«Фараоны» какие-то «неправильные» — спокойные и мирные. Вежливые??? Ни к кому не пристают, никого не пытаются обобрать, вообще ни к кому не цепляются. Стоят и охраняют покой мирных граждан. Прямо дистрикт Один! Я там, конечно, не был, но представляю его именно так. Винс ищет выпивку, но сегодня явно не его день: старая Риппер сегодня самогоном не торгует, говорит:

— Обойдетесь, пьяницы. Я теперь с пекарем сотрудничаю, продаю его продукцию в Котле.

Я ей говорю:

— С ума сошла! Прогоришь!

— Нет, Хоторн. Благодаря твоей подружке, даже себе на старость смогу скопить.

Я изумляюсь ещё больше:

— Китнисс-то здесь причём?

Риппер смотрит на меня и ее разбирает смех:

— Гейл, сиди больше в шахте и ни о чём на свете не узнаешь. Китнисс Эвердин весь дистрикт 12 перевернула. Раньше было выживание, а тут, Гейл — жизнь начинается. Во вторник заступница наша начала. Прибежала в Котел и накинулась на миротворцев. Долго на них кричала, но своего девка добилась: они теперь Закон чтут. Как в нем записано, только так и делают. Торговля в Котле законам никак не запрещена. Теперь они в Котле только за порядком следят.

— Я чего-то тут не понимаю. Китнисс — победительница Голодных игр. Как она не боится в дела миротворцев лезть? — говорю я и, честное слово, боюсь я за Кискисс, как бы беды не приключилось. И так с этими ягодами влипла, моя Кискисс, хуже некуда.

— Хоторн, Китнисс Эвердин — не просто Победительница. Её сам президент Сноу назначил контролировать действия властей в дистрикте. И миротворцев в первую очередь, — это говорит старый жестянщик Палмер Фредриксон.

Он был хорошим другом моего отца, Палмер — мудрый человек, ему можно верить.

— Доброго дня вам, дядя Палмер.

На что старый умный человек говорит мне:

— Тебя, Гейл, скоро будут «мистер Хоторн» называть. Китнисс одна не справится. ведь вы с ней как брат и сестра, то ты ей помогал в лесу, сейчас случись что, она тебя спасать кинется. Но учти, Гейл, скоро ей твоя помощь, ой, как понадобиться. Вдвоём вы с ней лучше управитесь.

Старик помолчал и добавил:

— И ещё — береги себя, парень. Скоро у тебя много недоброжелателей появиться. Ведь, если ты погибнешь — Китнисс с ума сойдёт, помни об этом!

Мне бы призадуматься тогда над словами дяди Палмера: как никак, ему шестьдесят четыре года — в дистрикте 12 дожить до таких лет — редкость, но кому это удаётся — старики мудрые.

Фредриксон как в воду глядел. На следующий день ко мне отношение людей начало меняться: ребята-шахтёры еще ладно, посмеются над Кискисс по-хорошему и ладно. А вот начальство….

Работать нормально мне не дали. В понедельник уже отстранили. Точнее, перевели в табельщики. Оно сразу понятно: подальше от забоя. Я откровенно против этого восстал, но начальник смены Дуэйн Мёрдок мягко, вежливо, но твёрдо стоял на своём: такое решение самое верное. Я возражал, что особой грамотностью не блещу. Но мистер Мёрдок только улыбался и на мой прямой вопрос, что он просто хочет меня не пустить под землю, откровенно ответил:

— Да.

Как я на следующий день понял, Мёрдок был прав, не допустив меня в забой. Во вторник, в три часа пополудни произошла авария на шахте. Я спустился вниз буквально за полчаса до того: мне нужен был десятник Карл Фарго. Я никак не мог толком понять, почему в табели следующего дня не указаны фамилии двух известных мне шахтеров. Поэтому с табелем в руках полез вниз. Найти Фарго я успел, но поговорить с ним — нет. Грянул взрыв! Но так как я был буквально в трех шагах от подъемника, меня лишь слегка оглушило, и я решил, что мне повезло. Как только поднялся наверх, я сразу увидел Китнисс. Она вся белая, как мертвец, кинулась мне на шею... И вот тогда я понял, что оглох на левое ухо. Ничего не слышу.

Вида, конечно не подал. Но уже в тот момент, до меня начало доходить, какой я — ИДИОТ!

Мёрдок появился моментально, стоило Китнисс уйти. Она побежала в шахтоуправление. Сама потом рассказывала: из-за меня она директора нашего чуть не убила!

Мёрдок сладким голосом спрашивает меня, но я вижу: глаза у него ледяные:

— Мистер Хоторн, как вы себя чувствуете?

— Живой, — я специально повернулся с Мёрдоку правым ухом, но он это сразу заметил. Что я уже «Мистер Хоторн» стал, я тогда не заметил.

— Вас контузило? Как сильно?

Врать ему я не посмел:

— Правое ухо не слышит.

Мёрдок начал бесится:

— Мистер Хоторн, какого черта вы полезли вниз. Вы — табельщик!!!

Я начал оправдываться, что, мол, я искал Фарго. Мёрдок разозлился еще больше, но голоса на меня не повысил. Говорит, а в глазах — бешенство! Он мне, как последнему идиоту, растолковывает, что искать десятника в забое не входит в круг обязанностей табельщика на шахте. Необходимо было дождаться конца смены.

Я не стал с ним спорить. До меня уже начало доходить, что он совершенно прав. Насмерть перепуганную Китнисс надо было видеть, чтобы понять — ну и ДУРАК ТЫ, ГЕЙЛ ХОТОРН!!!

Мэрдок мне так сказал:

— Чем вообще вы думали, Хоторн? Каково будет Китнисс Эвердин, если вы погибнете?!!

После этого меня, как контуженного при аварии, оправили в наш новый госпиталь. Уже там мать Китнисс принесла бумагу:

— Подпиши здесь, Гейл, что ты спустился в шахту без служебной необходимости и по своей инициативе.

Я подписал.

Строго говоря, на этом моя карьера шахтера в дистрикте 12 закончилась: меня ждала куда более интересная и опасная работа. Но обо всем по порядку:

Больницы в нищем 12-м дистрикте никогда не было. А тут стоило нескольким людям заболеть, Кискисс подняла на ноги Капитолий — «Врачей, быстро!». Слово Китнисс Эвердин уже дорого стоило в Капитолии, и медики появились в дистрикте в тот же день.

Тогда же мать Китнисс присмотрела пустующее здание — бывший тир, где стреляли миротворцы. Так в дистрикте появилась больница. Врачи и сестрички из дистрикта шесть приехали, а оборудование президент послал из самого Капитолия. Сноу не поскупился!

Вот прихожу я в бывший тир и такое ощущение, что меня привезли в Капитолий: Кискисс уже мне кое-чего рассказала. Отвели мне отдельный бокс, осмотрел меня доктор, сказал, что слух скоро восстановиться, но что мне придется недельку тут полежать. Что меня, конечно, в восторг не привело. Китнисс в дистрикте всю жизнь изменяет в корне, а я здесь буду валяться? Вечером я попытался сбежать. И напоролся на Прим.

Примроуз Эвердин — девчонка во всех смыслах особенная. То, что Кискисс тогда на Жатве за Прим вызвалась, те, кто лично знает эту девочку, сердцем понимают. Солнечная девочка, а Кискисс — старшая сестра этой необыкновенной девочки. Но теперь я знаю, что всякие несусветные глупости на глазах Прим делать не стоит, рассказываю:

Собирался я сбежать в деревню победителей из больницы, но не дошёл: в коридоре Прим встретил:

— Гейл, ты что ночью в коридоре делаешь?

— Я…

Прим меня насквозь видит, не скроешь от нее ничего:

— Сбежать собрался?

— Да, не…

— А врать не хорошо, особенно тем, кто нас любит.

Мне так стыдно тут стало. Прямо провалиться от стыда захотелось: рожа красная, куда глаза девать даже не знаю. Прим это увидела, улыбнулась и говорит:

— Пошли, Гейл. Ты не Китнисс, ты мне поможешь.

И всю ночь помогал Примроуз Эвердин за маленькими ухаживать: заболело не меньше семнадцати малышей. Прим надела на меня защитную маску и только знай, успевай: то горшок вынести, то помочь капельницу поставить, то помочь укол сделать. Слов разных мудренных сколько узнал и не перечесть. Да так работы тяжелой много. Хорошо я в шахте работал и в лесу на охоте силенок поднакопил, парень крепкий. Но даже я к утру взмок! А Прим, кажется, ни чуточки не устала: бодрая и веселая. А ведь ей тринадцать лет!!! Видит, что я носом клевать начал и говорит мне:

— Ну, что Гейл, жалеешь, что не удрал?

А я отвечаю:

— Лечить людей — трудная работа. Больному с болезнями никак не справиться, я это понял.

— Иди спать, Гейл, — смеется Прим.

Так я из госпиталя так и не ушёл! Пригодилась моя сила и выносливость. Помогал каждый день. Стал работать санитаром. А что: кормят отменно, а для чего ещё мужская сила потребна, как ни для госпиталя? Работали мы вдвоём с другим парнем, из района торговцев, сыном мясника Беллом. Он в госпиталь с поврежденном глазом попал: повздорил с приятелем и чуть глаза не лишился. Дурак, конечно, но зато Белл — силен как медведь. С ним носилки со взрослыми больными сподручнее тягать туда-сюда, а в госпитале это приходится делать постоянно.

Но мы с Беллом не жаловались. Тем более, потом оказалось, что мы это отнюдь не бесплатно делали: за семь дней мне выплатили 53 доллара. Я за месяц раньше в забое не больше 30 мог заработать! Но мне эти 53 доллара нелегко достались...

В пятницу рано утром, часов в 5, выхожу я в коридор. Там стоит мать Кискисс, миссис Эвердин, она же главный врач в этом госпитале и мужик. Он просто огромный, рыжий, ручищи как клещи, такими можно подковы гнуть. Слышу:

— Миссис Эвердин, я как хирург не могу, право не имею с такими ассистентами работать! Девчонки слабые. Одна вчера в обморок дважды падала. У другой, которую вы мне на смену прислали, руки дрожат и соображает она из-за стресса слишком плохо Мне нужен нормальный помощник!

— Где я вам, мистер Лейфферс найду другую операционную сестру???

Тут, откуда не возьмись, появляется Примроуз:

— Я пойду операционной сестрой. Я справлюсь.

И вот тут миссис Эвердин не на шутку разозлилась:

— Примроуз, тебе тринадцать лет. Я тебе запрещаю. Как мать и как главный врач.

Лейфферс стоит и не вмешивается.

Вот чёрт меня дёрнул сказать:

— А может, меня возьмёте?..

Мать Кискисс смотрит на меня как спасителя, но всё же предупреждает:

— Гейл, это самое трудное в госпитале, ассистировать хирургу. Ты можешь не выдержать нагрузку.

Лейфферс разглядывает меня и говорит мать Кискисс:

— Парень, если у него железная выдержка, мне подойдёт.

Элизабет Эвердин колеблется. Много позже я понял, что она думала о том, как такой поворот может отразиться на Кискисс.

Рыжий врач меня спрашивает:

— А ты кто по профессии, чем занимаешься?

Я отвечаю, что я шахтер, а он и говорит:

— Что-то для шахтера у тебя лицо слишком умное.

Я даже обиделся. Мисс Эвердин и говорит:

— Ладно. Гейл лучше подходит. Но, учтите, доктор, Гейл — единственный друг моей старшей дочери.

Тут рыжий доктор изумляется по-настоящему:

— Китнисс Эвердин??? Победительницы Голодных игр и специальной представительницы президента Сноу?

Мать Кискисс кивает и строго говорит рыжему доктору:

— За Гейла вы отвечаете передо мной.

Вот так я стал ассистентом хирурга Боскома Лейфферса. Знал бы я на что подписываюсь...

Боском приехал вчера из дистрикта девять. А хирург — это тот врач, кто режет людей. Самый крутой доктор! Боском оказался суровым, но прикольным типом. Чувство юмора — то ещё. А что еще делать, когда режешь человека на операционном столе? Шутить по-черному!!! Для меня с того дня слово операция — особенное слово. Подрываюсь на раз, вот как меня Боском Лейфферс натренировал. Он меня даже скальпелем начал учить действовать:

— Так ты шахтер, Гейл?

— Ну я ещё охотник, луком — это больше Китнисс умеет, а моё дело — нож и силки. Неплохо умею: семь лет охочусь.

Лейфферс одобрительно кивнул:

— Посмотрим, как ты умеешь с ножом обращаться. Это скальпель (это такой маленький вроде как нож, но заточен необычайно остро). Скальпелем я делаю надрезы.

Так Боском и приступил к учёбе. Учитель он жутко строгий. Орать во время операции нельзя, но Боском такую силу внутри имеет, перечить ему, мне, откровенно, было просто страшно. А я, ведь, парень — не робкого десятка. Но Боскома я всегда слушался и точно выполнял всё, что он скажет. Жаль, но учить долго не пришлось. Началась страда.

В тот день начали прибывать тяжелораненые один за другим: в дистрикте банда грабителей орудовала. Но недолго — на них Кискисс начала охотиться, я-то как никто другой знаю, что на пути этой девчонки, когда она идёт по охотничьей тропе, нельзя становиться — стрелу в сердце загонит моментально — вскрикнуть, что мол «это я, Гейл» не успеешь! Грабителей Кискисс настигла, конечно, в лесу! Китнисс Эвердин ловила их вместе с миротворцами и поймала.

Кстати, миротворцев за эти десять дней перестали «фараонами» называть: зачем славных парней оскорблять? А именно таковыми мужчины в белой форме и становились. Вот, как в жизни может быть. Ненавидели, боялись — а миротворцы людьми смогли стать! Вот, как получилось!!!

Так вот, к нам поступали порезанные грабителями жители Шлака, семь человек, двое на моих глазах умерли. А ведь вытаскивал их Боском Лейферс и вправду с того света. Оборудование, лекарства — по первому разряду — всё из Капитолия. Но резали эти грабители чрезвычайно жестоко и очень умело. Теперь, люди, я знаю подробно с какими ранами выжить можно, а с какими нет: называются они — несовместимые с жизнью. Но пятерых Боском Лейфферс из лап смерти вырвал. Буквально зубами выдрал! Во, такой лютый доктор, Боском Лейфферс.

Но настоящий ад в субботу начался: всю жизнь буду этот день помнить! К нам в дистрикт пожаловали миротворцы из дистрикта 11. Им ещё повезло, что они живыми обратно вернулись.

Часов в восемь утра приносят нам парня молодого, а у него в груди дырочка маленькая (пулевое отверстие, называется).

Боском как увидел, побелел:

— Огнестрельное. Совсем рядом с сердцем...

И как рявкнет:

— Зовите миссис Эвердин. Готовьте операционную, — и мне говорит:

— Будь готов через четыре минуты, Гейл.

Бегом прибегает мать Китнисс. Уже готовый к операции Боском говорит:

— Худо дело, пулевое (мать Кискисс тут и сама побледнела). Миротворцы. Если будут еще — буду оперировать всё равно. Но тогда вы мне с Прим понадобитесь. А пока я с Хоторном буду парня спасать... Рядом с сердцем прошла.

Не поверите, Боском Лейфферс два часа оперировал, но парня того он спас. Я же Боскому старался помочь изо всех сил. И наш рыжий доктор был мною доволен.

В тот день ещё долго не было огнестрельных. Появились ближе к вечеру. Миротворцы из дистрикта 11. Их сильно потрепали: и наши миротворцы отделали и жители сильно избили. У двоих пули в теле, у одного лицо очень сильно разбито, третьему руку сломали. А почему? За Китнисс Эвердин, вот за кого!!!

Но потом и сама Китнисс к нам попала. На площади под лапу полковника миротворцев из дистрикта 11 угодила. Вот народ и взбесился после этого. Миротворцы из нашего дистрикта в особенности. Машины «фараонов» из 11 перевернули и начали жестоко бить незваных гостей. Еле живыми их к нам с Боскому привозили. Боском не дал ни одному из «этих» умереть, но потом сказал:

— Душевно так их отделали. Долго помнить будут.

Меня бы к Китнисс тогда не пустили, но я не жалею ничуть: я был при деле — ассистировал Боскому.

А ближе к вечеру, когда я почти без сил выполз в коридор слышу:

— Тело убитого полковника я вам не отдам. Только после вскрытия. И только по приказу лично президента Сноу. До этого времени тело полковника Треда останется в дистрикте двенадцать.

Я подошёл, это какой-то капитолийский хмырь пытается спорить с мисс Эвердин. Но по кислому выражению его гнусной рожи, я вижу, что она сейчас выгонит его вон.

Подходит мужчина-доктор, мне неизвестный и мисс Эвердин говорит ему:

— Мистер Мейблз, начинайте вскрытие тела убитого.

— Но мне ассистент нужен!

— Ассистента нет.

Тут я и влез. Молчал бы, здоровее был:

— А можно мне?

Мать Кискисс мне и говорит:

— Хоторн, ты еще и в патологоанатомии решил попрактиковаться? Хирургии тебе мало?

Но разрешила. Мол, хочешь проблем — не возражаю.

И работка мне досталась та ещё — этого самого полковника свежевать. Резать то есть. Судмедэкспертиза называется. Его Хеймитч ножом достал. Потом наш майор миротворцев изрешетил из автомата. Майор, подозреваю, был зол. У нас в дистрикте теперь за Кискисс любой жизнь отдаст. Вот и майор Марлоу — нашпиговал свинцом эту сволочь: мы с доктором Мейблзом двадцать две пули из тела вытащили. Осерчал, майор, ох осерчал за разбитое лицо Китнисс Эвердин!

Но силёнки свои я, всё-таки, переоценил, покойничек этот мне всё-таки нагадил. Чувствую, всё — кранты мне, темнеет перед глазами. Мейблз почти закончил и крикнул:

— Моему ассистенту стало плохо! Отведите его на свежий воздух.

Вывели меня кое-как на улицу и постепенно я в себя пришёл, но такое ощущение, что по мне капитолийский экспресс проехал. Дополз до своей палаты и уснул.

Утром Боском Лейфферс меня увидел и говорит:

— Гейл, у тебя лицо зеленого цвета, в таком виде в операционную я тебя не возьму. Иди домой, парень.

А я и рад. Пошел домой.

Следующим утром, 16-го, значит, во вторник, я рано встал. Отпуск мой по контузии только завтра заканчивается, надо взбодриться. А что может Гейла Хоторна в чувство привести? Охота! Пошел я в лес, как выяснилось — зря. Надо было головой думать, чей я «кузен»!

Хотя, по сути я не ошибся. Четыре часа охоты мне и силы и «здоровый цвет лица», как говорит Боском, возвратили с лихвой. Всё таки я — сильный парень. Хотя двое суток в операционной меня сильно потрепали. А кто виноват? Сам же и вызвался!

Хотя, то, что это — не мой день, я ещё в лесу понял: зверь завидев меня бежит, за четыре часа только одного несчастного кролика в силки я тогда поймал. Но лучше бы этот кролик, мне вообще не попадался!

Ближе к полудню возвращаюсь в родной дистрикт. Когда уходил тока на нашем электрическом заборе не было и сейчас тока нет. Перелез. Мне бы домой пойти и отдать кролика матери, но нет, меня ноги понесли к Котёл с охотничьей сумкой на плече. Всё же разрешено. Всё, да не всё.

Иду и вижу знакомого своего, миротворца Дария (хороший парень, однозначно). Но вот именно он меня и арестовал за браконьерство. Я на него зла не держу: в том, что я просидел весь день в уютном помещении в доме правосудия, где раньше кладовка для белья была, а сейчас временная камера для задержанных, в том только виноват я сам.

Это мне и без Дария стало ясно, когда он про закон о браконьерстве мне напомнил. Так и про то, что Кискисс ночи не спит, как весь дистрикт двенадцать поголовно к жизни по капитолийским законам приучает. Ибо, эти законы не только строгостью отличаются, что есть то есть, но шанс простому люду вздохнуть немного свободнее, все-таки, дают.

То, что я не себя, а Кискисс сильно подставил, я это в той «камере» на уютном матрасе осознал. Кискисс меня от тюрьмы, как только узнает, обязательно побежит спасать. А ведь у нее, которая всю жизнь в нашем дистрикте, всё наше угнетение Капитолием исправлять начала, врагов опасных и сильных МНОГО. Миротворцы так нагло не нарушали закон, как я сегодня.

То, что мы с Кискисс годами в лес ходили, охотились, не в счет. Тогда — старые порядки были в дистрикте, охота — была нашим единственным шансом выжить. А теперь всё по-иному — закон нарушать, значит вредить делу, за которое Кискисс борется. За наш шанс на жизнь, где нет нищеты и угнетения Капитолием.

Я уже заснул и приходит майор Марлоу, меня освобождать. Говорит Кискисс, имея судебные права, меня освободила с внесением за меня залога в 200 долларов. Я опечалился, что мне эти деньги придется возвращать, а майор Марлоу и говорит:

— Ты, Гейл, не о том беспокоишься. Ты — охотник, вообще неглупый парень, неужели ты не понимал, что натворишь, пойдя в лес? Прав на охоту у тебя нет. Ведь так?

— Нет, но я привык на охоту ходить и никого не спрашивать, — нехотя согласился я.

— Тогда спрашивается, почему ты к Китнисс Эвердин не пошёл? Она в дистрикте — главное лицо. И именно она оформляет разрешения. Она бы тебе за пять минут оформила разрешение и спокойно, на законном основании отправился на охоту. Ты, Гейл — «кузен» Китнисс Эвердин, самый близкий после ее сёстры человек. Ты понимаешь, как ты ей мог навредить?

— Да, понял я уже, — отвечаю.

— Плохо ты думал своей головой, Гейл Хоторн. Так что иди завтра утром и извиняйся перед ней. Она сегодня, когда я сказал, что ты арестован, чуть с ума не сошла. А пока иди домой, браконьер!

На следующий день я с утречка пораньше прихожу в деревню победителей. Первым вижу ментора Кискисс Эбернети, он мне руку пожал и говорит:

— Хоторн, ты что творишь? Китнисс подставляешь! Наказать тебя надо бы, но она тебя в обиду ведь не даст.

Я молчу.

— Вот и помни об этом. Ладно, иди, она тебя уже ждёт.

Действительно, вижу на крылечке соседнего дома, моя Кискисс появилась. Как меня заметила, сорвалась с места и бежит ко мне:

— Гейл!!!!!

И мне на шею и кинулась. И не просто обняла, а вцепилась в меня мертвой хваткой и ревёт в три ручья. Эх, давно же мы с тобой не виделись, целая неделя!

— Гейл, ты где пропадаешь? Я с ума схожу с того момента, как ты чуть не погиб в шахте. Прим говорила, что помогаешь в больнице.

— Да. Я сначала работал санитаром, а потом ассистентом у Боскома.

Китнисс очень удивилась, вроде за мной раньше склонности лечить людей не наблюдалось:

— Это кто?

— Хирург, Кискисс, это такой доктор, который режет людей. Адская работёнка, только очень сильные мужчины выдерживают.

— Ты — очень сильный, Гейл!

— А ещё я помогал вскрывать труп того гада, что тебя по лицу ударил.

Китнисс при этих словах дернулась и отвернулась от меня и губу закусила: очень уж лицо этого страшного человека, полковника Треда, ей в память врезалось.

— Кискисс, знаешь, а этого гада майор наш изрешетил пулями. Я двадцать две штуки вынул.

— Не может быть? — Китнисс голову повернула ко мне.

— Может, Кискисс, может. Когда ещё я на шахте был не замечал этого. Но как в воскресенье в город пошёл, обалдел я, Китнисс. Молодец — ты! Такие дела провернула. Весь дистрикт изменила. Я глазам не верил. Скажи, как это вообще возможно?

— Это Сноу мне разрешил, — сказала Китнисс и глаза опустила и я чувствую, сейчас она захлопнет свою раковину, это с ней бывает, когда ей очень тяжело.

— Но люди, Кискисс, не Сноу благодарны, а тебе. Они этих «пришлых миротворцев» из одиннадцатого хотели убить за то, что они тебе зло причинили.

— В самом деле? — говорит Китнисс. Не верит. — Гейл, а зачем ты в лес пошел, а? — строго на меня смотрит, Ну все, Хоторн, будет тебя сейчас взбучка.

— Привычка. Семь лет как в лес хожу.

— Мы ходим, Гейл. Мы. Вместе. Почему ко мне не пришел? Вместе бы и пошли, — строго смотрит на меня Китнисс. Сердится.

— Так нельзя, браконьерство ведь. Ты же сама приучила дистрикт к тому, что законы надо чтить, — говорю.

— Гейл, президент Сноу еще две недели назад разрешил мне охотиться легально.

Я изумлён. Что-то наша жизнь подозрительно стала похожа на сказку: не к добру это.

— И Сноу сразу разрешил брать двух помощников в лес. Легально. Так что, Гейл, иди ко мне помощником.

— Работу предлагаешь? — я смеюсь. Ну и ну: Китнисс Эвердин работу мне предлагает.

— Да. Мне позарез помощник нужен. И не только в лес ходить: одной мне в лес Сноу ходить запретил, только вдвоём. Гейл, мне помощь нужна! — говорит и серьезно так смотрит на меня: верный знак, Кискисс на что-то эдакое решилась.

— За тобой я куда угодно, Кискисс! Что ты хочешь? — вообще ее чутью я давно привык доверять.

— Работать моим официальным помощником. Одна я не справлюсь. Сломаюсь.

— Ладно, Кискисс, не вопрос — я согласен, — отвечаю я Китнисс.

— А не пожалеешь, Гейл? Работа будет труднее, чем в больнице людей резать. Спасать людей, куда труднее, — на лбу у Китнисс залегла складка.

— Знаю, я уже знаю. Спасать людей — работенка адская, все жилы вытянет, — что-то подсказывает мне, что сулит мне это громадные неприятности, но Гейл Хоторн никогда не пасует перед неприятностями, какие бы они крутые не были. Так я стал помощником Китнисс Эвердин, специального представителя президента Сноу в нашем дистрикте. Так я стал «мистером Хоторном».

Примечание к части

Уважаемые читатели: пишите ваши мнения, Питнисс или Гейлисс ???