Гарри Поттер и Клятва Основателей (джен)

Тем же вечером в общей гостиной Гриффиндора Джинни объяснила друзьям, почему так отреагировала на боггарта Натали.

— Это было одиночество. Вернее, страх одиночества — она боится этого больше всего. Натали увидела себя в отчаянии, увидела, что у неё совсем никого нет рядом, что она плачет, спрятавшись в тёмный угол, и ничего не может с этим сделать. Поэтому она и не могла прогнать боггарта, потому что почти поверила, что всё это взаправду.

Гарри вспомнил, как три года назад застал миссис Уизли, плачущую в гостиной дома №12 на площади Гриммо над боггартом, поочерёдно принимавшим вид убитых членов её семьи. Она тоже не могла ничего с ним сделать, а ведь мать Рона и Джинни взрослая и сильная волшебница. До сегодняшнего дня Гарри и представить себе не мог, какими опасными для человека могут оказаться боггарты.

— А как ты это поняла? — спросил Рон, покручивая в руках перо. — Я видел, что боггарт Натали просто превратился в неё плачущую — и всё.

— Мой боггарт на втором курсе был точно таким же, — сказала Джинни, и голос её дрогнул. — Если бы профессор Люпин мне тогда не помог, я бы с ним ни за что не справилась.

После этого происшествия отношение Джинни к Натали резко переменилось. В Большом зале они часто садились вместе и обсуждали квиддич, уроки или просто сплетничали, оглядываясь по сторонам и обмениваясь смешками и улыбками. Натали теперь гораздо больше времени стала проводить с ними, однако в её поведении наметилась приятно удивившая друзей перемена.

— Она как будто стала менее навязчивой, — сказал Рон в один из выходных, когда они вчетвером прогуливались вокруг озера. — Даже как-то странно.

— Ничего странного, я просто с ней немного поговорила, — сказала Джинни, затем повернулась к Гарри, улыбнулась и добавила так тихо, чтобы расслышал только он: — мне до сих пор неприятно из-за нашего спора…

— Не бери в голову, — сказал Гарри, улыбаясь в ответ и обнимая её ещё сильнее. — Хорошо, что вы в итоге поладили.

Он был рад не только из-за этого. С каждой тренировкой Натали играла всё лучше, а вскоре стало казаться, что они с Демельзой и Джинни всю жизнь вместе провели на мётлах. Продолжали радовать и загонщики — Кут и Пикс носились по полю, помахивая битами и защищая игроков от бладжеров в, казалось бы, самых безнадёжных ситуациях. А возле колец неприступной стеной парил Рон, который ещё ни разу за все тренировки не пропустил ни одного мяча.

— Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что мы находимся в самой лучшей форме за все годы, что я выступаю за Гриффиндор, — сказал Гарри как-то вечером в раздевалке, где его команда как раз собралась после очередной изнурительной тренировки. Ребята шумно поддержали его слова. — Сегодня я получил расписание. Первый матч состоится через неделю после Хэллоуина, играем против Слизерина. Не знаю, кто у них в команде и как они играют, и знать не хочу. Но одно могу сказать точно — мы побеждали их раньше, победим и на этот раз. И ничто нас не остановит.

С воем одобрения игроки вскочили со своих мест, и под бурные аплодисменты Гарри объявил тренировку законченной. Когда все переоделись и вышли под унылое пасмурное вечернее небо, поплотнее закутавшись в тёплые мантии, Гарри, Рон и Джинни заметили, что с холма в их сторону идёт Гермиона, сжимая в руках что-то белое.

— Как тренировка? — спросила она, подходя ближе.

— Мы, как всегда, на высоте, — ответил чрезвычайно довольный собой Рон. — А что это у тебя?

Оказалось, Гермиона сжимала в руках письмо.

— Это от твоего отца: Сычик прилетел с ним прямо в гостиную десять минут назад.

Она протянула конверт Рону. Тот чуть отошёл от остальных, вскрыл его, быстро пробежал глазами и поднял взгляд на друзей. Гарри мгновенно сориентировался.

— Вы идите, мы вас догоним, — сказал он, обращаясь к остальным игрокам. Демельза, Натали, Кут и Пикс, попрощавшись со всеми, двинулись по тропинке в сторону замка, а Гарри, Гермиона и Джинни столпились вокруг Рона, и он быстро прочитал им письмо:

Дорогой Рон!

Надеюсь, твой последний учебный год в Хогвартсе проходит хорошо. Не забывай, насколько важно сейчас для тебя и всех вас получить максимум возможных знаний и хорошо подготовиться к выпускным экзаменам, потому что с плохими результатами вам с Гарри будет очень трудно осуществить свою мечту и устроиться в Управление мракоборцев.

— И он туда же, — сказал Рон, закатывая глаза и продолжая:

У нас с твоей мамой всё хорошо, Билл, Чарли и Перси тоже молодцы — не знаю, что бы мы с Кингсли делали без них. Что касается «той самой книги» — не бери в голову: в «Пророк» уже поступило несколько десятков писем от возмущённых читателей, требующих наказать автора за попытку оклеветать победителей и осквернить память героев, павших в борьбе с Волан-де-Мортом. Кроме того, Элфиас Дож недавно шепнул мне, что некоторые члены Визенгамота всерьёз обсуждают возможность привлечь Риту Скитер к ответственности за всё то, что она написала.

— Здорово, так ей и надо, — вновь прокомментировал Рон, широко улыбаясь, и, приободрённый довольными кивками друзей, продолжил чтение:

Однако некоторые обстоятельства вынудили меня написать это письмо. Как вы все знаете, часть Пожирателей смерти по-прежнему на свободе. За последнюю неделю в Министерство несколько раз поступили сообщения о том, что в разных частях страны видели кого-то из разыскиваемых. На их поиски отправляли опытнейших сотрудников, но Пожирателям всегда удавалось ускользнуть. Сейчас ими занимаются мракоборцы.

Я понимаю, что сама идея, будто кто-то из них может показаться в Хогвартсе, абсурдна. И всё же настоятельно прошу вас соблюдать предельную осторожность. Навряд ли сейчас бывшие Пожиратели разгуливают в одиночку, вероятнее всего, они уже стараются держаться вместе. И через сколько бы сражений вы ни прошли — без поддержки вам со всеми ними сразу не справиться.

Сообщайте обо всех вещах, которые могут показаться вам подозрительными, как только что-то увидели — сразу отправляйте мне письмо. Однако, как бы это странно ни звучало, не привлекайте к этому никого из профессоров Хогвартса, особенно Макгонагалл. Надеюсь, все эти меры так и останутся излишними, но всё равно будьте начеку.

С наилучшими пожеланиями,

Папа

P.S.: передаю привет от мамы и всех остальных, будем ждать Гарри и Гермиону на Рождество.

Рон закончил чтение и окинул взглядом друзей.

— Ну, что скажете? — спросил он.

— Я думаю, он прав, — сказал Гарри, — ни один Пожиратель не рискнёт сунуться сюда.

— И всё же будь он стопроцентно в этом уверен — не написал бы тогда это письмо. — озабоченно произнесла Гермиона, оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что Пожиратели смерти затаились где-то неподалёку.

— Я думаю, он просто обязан был нам это написать, как высокопоставленный работник Министерства, — заметила Джинни.

Рон ещё раз перечитал письмо.

— «Не привлекайте к этому никого из профессоров Хогвартса, особенно Макгонагалл». Странно слышать от него подобное. Неужели он думает, что им нельзя доверять?

— Не думаю, они все сражались с Пожирателями, многие состоят в Ордене, — покачав головой, ответила Гермиона.

— Может, он не доверяет новым преподавателям? — предположила Джинни. — И опасается, что, если мы поставим в известность Макгонагалл или ещё кого-то, те тоже узнают?

— Ну, мне трудно представить, чтобы профессор Лобоска была заодно с Пожирателями. — сказал Гарри. — Вот профессор Стрейдом, на мой взгляд, мог бы вызвать сомнения…

— Просто мы практически ничего о нём не знаем, — быстро ответила на это Гермиона. — Как часто мы ошибались, когда подозревали кого-то из преподавателей? Помните, с профессором Снеггом на первом курсе? Или как никто не догадался, что под видом Грюма нас девять месяцев учил самозванец?

— Ладно, согласен, что исходить только из поведения — глупо, — бросил Гарри. Впрочем, мыслям его всё не давал покоя огромный бронзовый диск, сотворённый профессором Стрейдомом на первом уроке защиты от Тёмных искусств. И точно такой же серебряный щит, которым Волан-де-Морт укрылся от заклятия Дамблдора во время их схватки в Министерстве, — но как ещё объяснить то, что написал мистер Уизли? Он явно кого-то подозревает.

— Может быть, он просто не хочет втягивать в это дело преподавателей, чтобы в Хогвартсе не было лишних волнений? — снова предположила Джинни. — Но тогда непонятно, почему он готов пренебречь безопасностью всех остальных.

— Меня это тоже удивляет, — сказал Рон, по-прежнему глядя на письмо. — Ведь в случае чего Министерство сразу же пришлёт сюда своих сотрудников, и всё тут будет кишеть мракоборцами. Вот это уже ни от кого не скроешь.

Пока они говорили, небо начало постепенно темнеть — скрытое за плотными облаками солнце клонилось к закату.

— Ладно, что тут стоять, только мёрзнуть, — сказала Гермиона, подрагивая, — идёмте в замок.

Они двинулись по тропинке к главному входу, поднялись на холм. Гарри бросил взгляд на стоящую на отшибе, у самого Леса, хижину Хагрида. Окна в ней уютно горели, из трубы валил дым. Как хорошо, что лесничий смог восстановить своё жилище, от которого почти ничего не осталось после жуткого пожара, вызванного заклятием одного из Пожирателей, когда они напали на Хогвартс в прошлом году.

— Может, зайдём к Хагриду? — предложил Гарри, останавливаясь и кивая в сторону хижины. — Мы почти месяц не виделись, он будет нам очень рад.

— Можно, почему бы и нет? — сказала Гермиона после короткого молчания.

— Я согласна, мы и правда давно у него не были, — сказала Джинни, улыбаясь.

— Ну-у… даже не знаю. А мы не опоздаем на ужин?

— Успеешь ещё наесться, Рон, а у нас завтра уйма домашних заданий, уже не отдохнём.

— Ну хорошо-хорошо.

Пять минут спустя друзья стояли у входа в хижину Хагрида. Гарри постучал и сразу же услышал громкий лай Клыка. А через мгновение тяжёлая деревянная дверь распахнулась.

— Уж догадался, кто это ко мне так поздно пожаловал, — весело сказал Хагрид, отодвигаясь и приглашая друзей войти. — Как раз чайник поставил.

Они прошли в уже давно ставшую знакомой единственную комнату хижины. Внутри всё было точно так же, как и до пожара, и это было очень приятно видеть. На длинном столе стояла огромная, с ведро размером, чашка, на огне весело посвистывал медный чайник.

— Как непривычно доставать не три, а четыре дополнительных кружки, — сказал Хагрид, роясь в шкафу. Джинни повернулась к Гарри, и они обменялись улыбками. Клык носился вокруг друзей, норовя подпрыгнуть и облизать лицо.

Хагрид поставил на стол четыре кружки и большое блюдце с шоколадным печеньем, а сам устроился в кресле и с улыбкой оглядел рассевшихся напротив гостей.

— Ну, рассказывайте давайте, как у вас дела? Вижу, только с тренировки, как настрой перед первыми играми?

— Очень хороший, — поспешила выпалить Гермиона, едва заметив, как Гарри и Рон радостно разинули рты, готовые разразиться долгой тирадой о квиддиче. — Кстати, а как там Грохх поживает?

— Расцветает с каждым днём, — похвастался Хагрид, улыбаясь сквозь свою пышную бороду. — Я его частенько навещаю, ну, как возможность появляется. Можем все вместе как-нибудь к нему сходить, кстати. Ну да ладно, а в школе-то как дела у вас? Как занятия, учителя?

— Сложновато немного учиться на седьмом курсе, но в целом держимся, — сказала Гермиона.

— Немного… — пробурчал себе под нос Рон, в притворном ужасе закатывая глаза. Гарри и Джинни снова обменялись улыбками, заметив, каким взглядом посмотрела на него при этом Гермиона.

— Тут уж верно всегда говорили, что последний курс, он трудный самый, — с важностью в голосе произнёс Хагрид, вставая, чтобы взять с огня вскипевший чайник и разлить горячий чай по кружкам. — Помню, как вы нахваливали в «Кабаньей голове» ваших новых преподавателей. Да, Уоллес и Кьяра были очень способными студентами.

— А ты их знаешь? — удивлённо воскликнул Гарри, почёсывая за ухом Клыка, положившего голову ему на колени.

— Знаю ли я их? Конечно же, чего б мне их не знать? — не менее удивлённо ответил Хагрид. — Они же учились-то как раз перед вами: Кьяра в тот же год закончила, когда ты поступил, Гарри, она на одном курсе с Чарли училась.

— Да, Анджелина с Алисией нам говорили, — сказала Джинни, отпивая чай из своей кружки, — и то, что Чарли еле обыграл её в квиддич.

— Ага, для него это очень важно было. Ну не мог он позволить ей обставить себя, тем более после того, как они расстались…

— ЧТО?! — воскликнули все четверо.

— Ну да, а вы что, не знали? — спросил, удивляясь, Хагрид. — Они же, того, встречались какое-то время на седьмом курсе, правда, быстро разбежались. Ну, а Чарли всегда был парнем азартным, тогда ещё говорили, что мол вот, два ловца из команд-претендентов на кубок, горячая будет схватка. А так оно и было, Чарли тогда просто чудом снитч-то поймал. Правда, не спасло это Гриффиндор от поражения в финале, не спасло — Слизерин раскатал их, просто размазал…

Друзья почти не слушали Хагрида — они по-прежнему были в шоке от только что услышанного.

— Вот уж не ожидал, что меня будет учить бывшая подруга моего брата, — сказал, присвистнув, Рон. — Да и вообще не думал, чтобы Чарли с кем-то встречался в Хогвартсе.

— Да, это так, — кивнул Хагрид. — На старших курсах он с головой нырнул в уход за магическими существами. А потом увлёкся драконами. Ну, а в последний год неожиданно для всех — завязалось вот у них с Кьярой. Наверное, — он усмехнулся. — умей она превращаться в дракона, они бы до сих пор были вместе.

Все засмеялись.

— А почему они расстались? — спросила Джинни.

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — ответил лесничий. — Мы с ним, когда пересекались, не шибко-то эту тему обсуждали, сами понимаете. Да вы у него самого спросите, авось расскажет чего.

— Не думаю, раз уж из нашей семьи никто об этом не знал, значит, не очень-то и хотелось ему об этом распространяться, — задумчиво произнёс Рон.

— А про профессора Стрейдома что расскажешь, Хагрид? — спросил Гарри. Лесничий нахмурился, словно пытаясь вспомнить что-то.

— Не особо много про него знаю. Слыхал только, что детство у него было тяжёлое, да, — он глянул на Гарри. — Не как у тебя, конечно, но другие преподаватели рассказывали, что много у его семьи проблем было, а каких — это уж не ведаю. Что родился он не в нашей стране, а приехал издалека, откуда-то с Южной Африки, вроде. Но студент он был способный, я бы даже сказал, очень — на втором курсе уже научился настоящий Патронус вызывать, а к седьмому этим стал, анимагом, да. В собаку умеет превращаться.

Гарри мысленно отдал профессору Стрейдому должное — сам он научился вызывать телесный Патронус только в конце третьего курса.

— Уоллес на курс раньше Чарли закончил. С отличием все ЖАБА сдал — и заграницу уехал, вроде как обратно в Африку. И много лет его не было. Вернулся вот только этим летом. Про Сами-Знаете-Кого он, разумеется, слыхал, но чем-то там занимался таким, что не до наших дел ему было: очень удивился, когда узнал, что он снова вернулся и что с ним покончено раз и навсегда.

— А чем он там занимался, в Африке, не знаешь? — спросил Рон.

— Не-а, не ведаю даже. Он ведь и в школе очень скрытным был, а теперь, когда стал преподавателем, мне и неловко как-то его обо всём расспрашивать. Но одно я точно вам могу сказать — лучшего учителя я не знаю, да. Вам очень повезло, что он вас обучает.

— Ну да, магия у него достаточно… специфичная, — сказала Гермиона.

— Зато эффектная и действенная, — произнёс Гарри, недовольно глядя на подругу.

— Но уж очень сложная, — добавил Рон.

— Слушай, Хагрид, а ты не видел в последнее время ничего подозрительного здесь? — неожиданно спросила Джинни. Хагрид уставился на неё, не донеся до рта кружки с чаем.

— Ты это о чём?

— Ну просто мало ли, вдруг кто-то из обитателей Леса стал себя вести как-то необычно, или ещё что-нибудь?

Хагрид поставил на стол кружку и снова на какое-то задумался.

— Да вроде ничего такого. Вон даже кентавры как-то присмирели в последнее время. А вы что, опять что-то задумали?

— Нет-нет, ты что, — поспешил заверить его Гарри. — Просто часть Пожирателей всё ещё в бегах, вот мы и подумали…

— Ну уж сюда-то они точно не сунутся, — уверенно сказал Хагрид. — Их не так много осталось, чтобы нападать на Хогвартс, да и резона в этом для них нет никакого, мигом сцапают и в Азкабане закроют.

— Так-то оно так, — согласилась Джинни, — но мы же за годы учёбы здесь уже успели столько повидать…

И все снова засмеялись.

— Уж что верно, то верно, — пробасил Хагрид, стряхивая показавшиеся от смеха на глазах слёзы. — Тут на вас столько всякого вывалилось, что с иными волшебниками и за двадцать лет не случалось. Конечно, никогда не стоит прекращать присматривать за окрестностями, но, как мне кажется, теперь мы можем чуть успокоиться, после такой заварушки — мы это заслужили.

Когда они попрощались с Хагридом и поспешили в замок, на улице уже успело окончательно стемнеть.

— Не понимаю, почему вы сразу же у него не поинтересовались, — сказала Джинни, недоумённо глядя на друзей, — в конце концов, он же лесничий и уж точно мог видеть что-нибудь подозрительное.

Гарри, Рон и Гермиона переглянулись.

— Не то, чтобы мы плохо относились к Хагриду, — неуверенно произнёс Рон, — но, понимаешь, он иногда уж очень просто смотрит на вещи.

— То есть как? — не поняла Джинни.

— Ну, — Рон замялся. — Например, на первом курсе он упорно не хотел верить, что кто-то хочет украсть Философский камень, а в итоге Сам-Знаешь-Кто его чуть не прикарманил.

— Или на втором курсе, когда мы с Роном по его наводке отправились в лес к Арагогу и нас там чуть не сожрали, — сказал Гарри.

— Я уж и не говорю об этой его странной любви ко всяким опасным тварям, которых он считает абсолютно безвредными и даже милыми. Драконы, например, или соплохвосты, — добавила Гермиона.

Джинни некоторое время молчала, казалось, напряжённо о чём-то раздумывая.

— Может быть вы и правы, конечно, но я думаю, что у вас какое-то предубеждение относительно Хагрида. В том году он один из немногих в Хогвартсе открыто выступил против режима Пожирателей. И к великанам его Дамблдор посылал — помните, вы рассказывали?

— А мы и не говорим, что он трус, — поспешил убедить сестру Рон, — просто Хагрид иногда… не вывозит, вот и всё. Но бывает, конечно, что даёт очень дельные советы.

«Это уж точно», думал в этот момент про себя Гарри, «Как он сказал: никогда не стоит прекращать присматривать за окрестностями? Пожалуй, стоит поближе держать к себе Карту Мародёров».

Однако в следующие две недели ничего примечательного не произошло. Они пролетели, переполненные уроками, многочасовым корпением над домашними заданиями и изнуряющими тренировками по квиддичу. С удивлением даже для самого себя Гарри обнаружил, что теперь ему стало гораздо проще учиться — то ли преподаватели решили проще объяснять свои предметы, то ли он сам начал лучше их понимать.

— Конечно, ведь когда тебе не нужно думать о постоянной угрозе, голова не забивается лишними вещами, — сказала Гермиона однажды за обедом, когда Гарри рассказал ей о произошедшей с ним перемене, — и теперь ты можешь загрузить её полезными тебе знаниями.

— Эх, мне бы так, — мечтательно произнёс Рон, глядя в затянутый густыми серыми тучами потолок.

— Поменьше витай в облаках, и у тебя тоже всё отлично пойдёт, — с улыбкой произнесла Гермиона и быстро поцеловала его в щёку.

Памятуя о словах Хагрида, Гарри в тот же вечер вынул из чемодана Карту Мародёров и переложил в верхний ящик стоящей возле его кровати тумбочки. По вечерам, когда все уже были в постелях, он подолгу всматривался в Карту, пробегал глазами по опустевшим коридорам, внимательно следил за любым движением в замке и его ближайших окрестностях. Но так ничего и не находил.

С каждым днём Гарри всё больше разочаровывался в словах Хагрида — вначале он решил, что лесничий дал ему какой-то намёк, подсказал, как действовать, чтобы обнаружить что-то подозрительное. Но с каждым днём он всё больше укреплялся в мысли, что Хагрид в очередной раз ляпнул что-то невпопад, ну или имел в виду нечто совсем другое, не относящееся к беглым Пожирателям смерти. Так что, проснувшись этим утром, Гарри твёрдо решил про себя, что сегодня в последний раз вечером просмотрит Карту, и, если не обнаружит там ничего подозрительного, бросит это пустое занятие и уберёт её в чемодан до лучших времён.

— Поскорее бы вечер, — в нетерпении произнёс Рон, когда друзья спускались в подземелье на урок зельеварения. — Обожаю пиры на Хэллоуин.

Когда они вошли в класс, внимание Гарри сразу же привлёк небольшой котёл, стоящий на преподавательском столе. Из него медленно тянулся едва заметный голубоватый дымок.

— Рассаживайтесь, пожалуйста, — сказал профессор Слизнорт, заходя следом за студентами и прикрывая за собой дверь. Затем он подошёл к столу, прикрыл котёл крышкой и убрал его в свой шкаф. — Сегодня мы с вами займёмся…

Но Гарри его уже не слушал. Он узнал этот дымящийся отвар. Перед его глазами мелькали картины пятилетней давности: вот они с Люпином сидят в кабинете и пьют чай, вот открывается дверь и входит профессор Снегг, неся в руках зелье. Вот Люпин пьёт его и тут же морщится, говоря, какое ужасное оно на вкус…

Он не мог дождаться конца урока, а едва прозвенел звонок, вышел вместе с Роном, Гермионой и Джинни в коридор, и, специально сделав так, чтобы они отстали от других учеников, быстро рассказал им о том, что увидел и вспомнил. Он ожидал, что на лицах друзей появится потрясение, но Рон и Джинни выглядели лишь чуть удивлёнными, а Гермиона спокойно произнесла:

— Я тоже узнала Аконитовое зелье. Но это ведь ничего не значит. Профессор Слизнорт мог приготовить его для какого-нибудь другого курса, мало ли, что они сейчас проходят.

— Мы ни разу не проходили его за все шесть лет, Гермиона, — напомнил Гарри. — И не думаю, что оно входит в школьную программу.

— То есть ты думаешь, что Слизнорт сварил его… — начал было Рон, но Гермиона тут же встряла в разговор, произнеся:

— Мало ли для чего оно ему понадобилось.

— Гермиона, но давай рассуждать логически, — сказала Джинни. — Если Люпин мог получить работу в Хогвартсе, почему ни один другой, — она быстро огляделась по сторонам и шёпотом произнесла: — оборотень не может?

— Я допускаю, что Слизнорт мог сварить это зелье для кого-то, — ответила Гермиона, но выглядела она уже не так уверенно, — но всё же думаю, что оно просто нужно ему для занятий. Может, как раз для нашего курса он его и подготовил.

— Тогда почему мы им не занимались на уроке? — спросил Гарри.

— Видимо, оно ещё не настоялось. Ему же нужно какое-то время, чтобы полностью приготовиться.

— Ну не знаю, — задумчиво произнёс Рон, — мне кажется, тут всё не так просто.

Друзья продолжали обсуждать, для чего или для кого Слизнорт мог приготовить Волчье противоядие, пока не поднялись в свою башню и не сели за домашнее задание. Вечером, вместе со всеми остальными гриффиндорцами, они вышли из портретного проёма и отправились на праздничный пир.

Большой зал вновь был великолепно украшен к празднику — под тёмным потолком парили огромными тыквы, стоящие внутри них свечи ярко освещали вырезанные в них жуткие оскалы. Между факелами носились стаи летучих мышей, с каменных стен свисали красочные гирлянды и транспаранты. Но самый большой восторг вызвали, конечно, традиционные угощения: даже Рон не сразу же набросился на еду, а несколько секунд обалдело осматривал появившиеся на столах яства.

Праздник прошёл на славу: шумный банкет сменился выступлениями приведений, иные из которых заставляли студентов смеяться до слёз, а некоторые пугали так, что по спинам бежали мурашки. Все так наелись и наговорились, что, когда профессор Макгонагалл встала с директорского кресла и объявила об окончании пира, многие студенты уже устало клевали носами, мечтая лишь о сладком сне в своих тёплых постелях.

Гарри, как и остальным, тоже не терпелось поскорее оказаться в спальне, но, едва его голова коснулась подушки, как он тут же вспомнил кое о чём. Осторожно вынув из верхнего ящика тумбочки Карту Мародёров, Гарри разложил её на одеяле и прошептал, касаясь пергамента кончиком волшебной палочки:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

На карте стали проявляться очертания. Гарри убедился, что полог плотно скрывает его от любопытных глаз, сел в изголовье кровати, засветил палочку и стал внимательно осматривать замок и его окрестности.

Как и во все дни до этого, на первый взгляд ничего подозрительного не было. Школьный смотритель Филч с миссис Норрис переходили с этажа на этаж, осматривая коридоры. Шёл вдоль опушки Запретного леса Хагрид. Больше никого на карте не было. Гарри продолжал следить за единственными движущимися по карте точками. Наконец смотритель с кошкой вернулись в кабинет, а лесничий зашёл в свою хижину.

Глаза понемногу слипались. Гарри ещё какое-то время просматривал опустевшую школу и уже хотел было заставить Карту исчезнуть, как вдруг заметил какое-то движение.

В общей гостиной Слизерина появилась точка, подписанная «Оуэн Флинт». Гарри вгляделся в неё, сон как рукой сняло. Какое-то время точка стояла неподвижно, затем быстро двинулась в сторону выхода из комнаты.

Гарри оторвался от Карты, прислушался. В спальне раздавалось мерное похрапывание — Рон, Ирвин и Уолтер уже давным-давно спали. Он затушил палочку, свернул Карту и поднялся с кровати. Быстро оделся, вынул из чемодана мантию-невидимку, закутался в неё и вышел из спальни.

Спустившись в гостиную, Гарри вновь засветил палочку и достал из кармана карту. Флинт направлялся к выходу из подземелий — очевидно, слизеринец старался идти как можно тише, опасаясь быть обнаруженным. Гарри толкнул портретный проём и скользнул во тьму.

Ему было не привыкать ходить по школе ночью, но всё же впервые он вышел из гостиной, чтобы за кем-то проследить. Гарри крался по залитым лунным светом коридорам, то и дело сверяясь с Картой. Флинт всё ещё медленно двигался к выходу из подземелий: без такой карты и мантии-невидимки ему поневоле приходилось быть осторожным.

В какой-то момент Гарри едва не натолкнулся на Пивза — полтергейст появился на этаже и стремительно двинулся в его сторону. Заметив его на Карте, Гарри поспешно отступил за рыцарские доспехи, и Пивз, напевая что-то себе под нос, проплыл мимо. Дождавшись, пока он скроется за поворотом, Гарри двинулся дальше.

Спустившись на первый этаж, он сверился с картой. Флинт вышел из подземелий и теперь двигался в его сторону. Гарри пошёл ему навстречу. Пройдя двумя коридорами и дойдя до очередного поворота, он снова посмотрел на карту — Флинт был совсем рядом. Гарри высунулся из-за угла — и едва не охнул от неожиданности.

Прямо на него двигалась высокая, закутанная в балахон фигура, её лицо было скрыто под длинным капюшоном. Гарри поспешно отступил за ближайшую статую, сердце его учащённо билось. Он знал, что это был Флинт и бояться ему нечего, но перед глазами в одно мгновение воскресли жуткие очертания Квиррелла, склонившегося над раной убитого единорога, которого Гарри увидел много лет назад в Запретном лесу.

Флинт между тем подошёл к статуе и скрылся за ней с другой стороны. Гарри стоял всего в двух шагах, различая порывистое дыхание слизеринца, и боялся выдать себя малейшим звуком. Наконец фигура в балахоне двинулась дальше. Гарри дал ей отойти на порядочное расстояние и медленно последовал за ней.

Флинт крался по вестибюлю, стараясь держаться тёмных углов, страшась льющегося из широких окон лунного света. Укрытый мантией, Гарри внимательно за ним наблюдал. Наконец Флинт подошёл к массивной входной двери, остановился, и Гарри увидел, как он достаёт из кармана волшебную палочку. Слизернец легко коснулся ею двери — и та бесшумно отворилась. Флинт выскользнул во двор. Дождавшись, пока он отойдёт на какое-то расстояние от крыльца, Гарри двинулся следом.

На улице было светлее, чем в замке — луна и жемчужная россыпь звёзд ярко освещали теплицы, хижину Хагрида, зеркальную гладь Чёрного озера и мраморные плиты Белой гробницы. Флинта нигде не было видно. Гарри посмотрел на Карту и обнаружил его стоящим в проходе между теплиц — теперь ему надо быть вдвойне осторожным, чтобы ненароком не быть обнаруженным, если кому-то придёт в голову случайно выглянуть из окна.

Несколько минут слизеринец стоял, словно в нерешительности, затем быстро двинулся мимо теплиц. Гарри следовал за ним, постоянно сверяясь с Картой. Они шли по двору, с каждым шагом приближаясь к опушке Запретного леса. Краем уха Гарри уловил далёкий волчий вой, доносившийся откуда-то из чащи. Наконец Флинт достиг первых деревьев, осмотрелся по сторонам и зашёл в Лес. Гарри снова дал ему отойти и вступил на тропу, петлявшую между деревьев.

Бесшумно идти по Лесу было очень сложно — то и дело под ноги попадались кривые коренья, а длинные тонкие ветви закрывали обзор. В какой-то момент Гарри случайно наступил на большой сук, тот громко хрустнул и идущий впереди Флинт резко развернулся и принялся оглядываться. Гарри замер на месте, всматриваясь в его закутанную в балахон фигуру. К счастью, тот, видимо, решил, что это был кто-то из обитателей Леса, и быстро двинулся дальше.

Они уходили всё дальше в чащу. Лунный свет тускнел между деревьев, и Гарри боялся, что в конце концов потеряет Флинта из виду. Но тут он засветил палочку, и ориентироваться стало намного легче. Тем временем Лес становился всё гуще, сучья и ветви попадались всё чаще, но Гарри уже не боялся нашуметь — впереди Флинт так громко продирался сквозь растительность, что при всём желании не смог бы ничего услышать.

Наконец они выбрались на небольшую поляну, со всех сторон окружённую высокими деревьями. Флинт остановился в её центре, а Гарри затаился чуть в стороне, между кустов. Подувший ветер заставил ветки и сучья угрожающе заскрипеть. Гарри задрожал — он не был готов к ночным прогулкам по Лесу и совершенно не подумал о тёплой одежде.

Флинт продолжал неподвижно стоять и смотреть вперёд. Становилось всё холоднее, и Гарри уже еле держался, чтобы не заколотить зубами, что, как ему казалось, мгновенно бы его выдало. Вдруг на другом конце поляны послышался хруст, и вперёд выступила ещё одна закутанная в балахон фигура.

— Почему нельзя было обычной почтой? — вместо приветствия спросил Флинт, снимая капюшон. — Зачем эти встречи среди ночи? Я рисковал, когда шёл сюда.

— Отец считает, что Министерство проверяет все письма, поступающие в Хогвартс и отправляемые студентами, — ответила фигура и тоже сняла капюшон. Гарри тут же узнал Маркуса Флинта. За годы, что они не виделись, тот, казалось, вымахал ещё больше и теперь в темноте был почти неотличим от тролля.

— Что ты хочешь? — спросил Оуэн.

— Как и в прошлый раз, ответа на вопрос.

— Я уже ответил, что нет.

Маркус, услыхав это, коротко усмехнулся.

— Что бы там отец ни планировал, я не собираюсь принимать в этом участие, — твёрдо произнёс Оуэн.

— Подумай хорошенько, — сказал Маркус после короткого молчания, — ты ведь знаешь, что ждёт нас всех, если они сделают то, что собираются.

— Меня это не сильно волнует, — ответил Оуэн. — Для вас с отцом это, может быть, и важно, однако я никогда не ставил все эти глупости превыше всего остального.

Маркус с угрожающим видом двинулся вперёд. Оуэн попятился.

— Как ты смеешь называть это глупостями? — прорычал он. — Это история нашей семьи, всего нашего рода, который уходит корнями в такую древность, что ты даже представить себе не можешь. Подобных нам осталось совсем немного, а после падения Тёмного Лорда большинство оказалось в опале. Увольнения с работы, всеобщее презрение, травля в газетах — этого, по-твоему, мало? Учти, — Маркус указал на брата пальцем, — если ты и на этот раз пойдёшь против семьи, отец примет все возможные меры. Это касается всех нас, в том числе и тебя. Поэтому либо ты с нами, либо против нас.

— Неужели отец готов отречься от родного сына только за то, что тот не разделяет его взглядов? — спокойно спросил Оуэн, однако Гарри услышал, как предательски дрожит его голос.

— Он готов простить тебя за те заблуждения, в которые ты сам себя ввёл, — ответил Маркус. — Отец считает, что все мы можем один раз в жизни крупно ошибиться. Но только один раз.

— А если я не ошибся? — с вызовом произнёс Оуэн.

Маркус пожал плечами.

— Когда клятва будет нарушена, всё погрузится в хаос. Он продлится какое-то время. А потом ты увидишь, что это было необходимо, что только этим способом можно было избежать ещё больших потрясений, которые ожидают нас, если они доведут до конца то, что планируют.

— Ты так уверен, что я это увижу? — скептически произнёс Оуэн.

— Если будешь на нашей стороне. Но если нет… — рука Маркуса красноречиво опустилась в карман, и его брат невольно снова отпрянул назад. Какое-то время оба молчали. Подувший ветер зашевелил кроны деревьев высоко над ними.

— Я даю тебе ещё время на раздумья, — нарушил, наконец, тишину Маркус. — Ровно через две недели, на этом же месте и в это же время, я буду ждать от тебя окончательного решения. Но учти, — продолжил он, накидывая на голову капюшон, — если ты снова проявишь своё глупое упрямство, я не ограничусь одними словами: отец дал мне разрешение принять любые меры. До скорой встречи.

С этими словами Маркус развернулся и скрылся за деревьями. Ещё какое-то время был слышен отдалённый хруст сучьев, но вскоре всё снова стихло.

Оуэн стоял, по-прежнему глядя вперёд, а Гарри только сейчас ощутил, что промёрз до костей. Наконец Флинт огляделся, накинул капюшон, развернулся и скрылся между деревьями.

Какое-то время Гарри продолжал стоять, ожидая, пока он отойдёт как можно дальше. В голове у него шла напряжённая работа: затевается что-то нехорошее, и в этом замешаны Флинты. Маркус точно в курсе происходящего, а Оуэн, похоже, нет. Что же это такое? И замешаны ли в этом бывшие Пожиратели смерти? Кто эти таинственные «они» и что такого те собираются сделать, от чего Флинтам и всем остальным будет очень плохо? И что это за клятва, после нарушения которой наступит хаос? Он то и дело прокручивал в голове фразы из только что подслушанного разговора, но так ничего и не смог понять. Слишком мало информации — ему, как и Оуэну, почти ничего не известно.

Размышления прервал протяжный волчий вой, гораздо более громкий, чем он слышал до этого. Гарри быстро огляделся и двинулся в обратном направлении. Под ногами хрустели ветки, сучья больно били по рукам и лицу, но он всё шёл вперёд, почти не обращая на это внимания. И вдруг замер, как вкопанный. Впереди, между деревьями, ему почудилось какое-то движение.

На освещённую полной Луной крохотную поляну медленно вышли два белых волка. Один из них, что был побольше, короткомордый и с кисточкой на хвосте, чуть поднял вверх голову и принюхался. А в следующую секунду перевёл взгляд своих ярко-голубых глаз прямо на Гарри.