Гарри Поттер и Клятва Основателей (джен)

С трудом двойным беда придёт,

Взлетай огонь, бурли котёл.

С трудом двойным беда придёт,

И нечто страшное грядёт.

(к/ф «Гарри Поттер и Узник Азкабана»)

В то утро Долорес Амбридж пришла на работу раньше обычного. Честно говоря, она всегда имела обыкновение появляться в Министерстве ещё затемно, долго потом стоя у двери и наблюдая в крохотный стеклянный глазок, (сделанный вместо волшебного глаза АластораГрюма, который забрал этот крысёныш Поттер) за тем, как постепенно заполняется просторный холл у её кабинета. Приходящие сотрудники рассаживались по своим местам, доставали волшебные палочки, придвигали к себе стопки бумаг — и начиналась работа. Её монотонность быстро наскучивала, и уже вскоре Амбридж возвращалась к столу, усаживалась в мягкое кресло и приступала к делам.

Вещи, требующие срочного внимания, она рассматривала в первую очередь. В основном это были поступающие на подпись министру проекты документов, которые предварительно необходимо было рассмотреть, вычеркнуть в них лишнее, добавить необходимое — и вновь направить для полного переписывания. Эта работа, скучнейшая на взгляд многих, приносила ей немало удовольствия. Изучить, вникнуть в суть, добиться полного понимания, чтобы исключить всякую возможность чтения между строк — усидчивости и умения для этого хватит не у всех. Доверь это дело обычному сотруднику магической канцелярии — молодому, лишённому цепкого ума, критического взгляда и нужных знаний — и можно пускать по ветру сразу же всё волшебное законодательство. Нет, такого Амбридж позволить себе не могла.

Но то, что доставляло ей истинное наслаждение — к этому она всегда приступала в самую последнюю очередь, как ребёнок, что после обеда набрасывается на долгожданные сладости. Очередные списки магловских выродков.

Эту обязанность она исполняла ещё более ретиво, чем все остальные — здесь требовалась уже не просто рука мастера, а настоящий талант. А им она обладала в полной мере. Заседания комиссии по учёту магловских выродков проходили два раза в неделю — раньше для них было выделено три дня, но теперь, когда почти все известные Министерству грязнокровки были пойманы и отправлены за решётку, больших объёмов работы не требовалось.

Но списки всё равно поступали почти каждый день. Обычно их готовили заранее, и уже с вечера главе комиссии были известны имена будущих подсудимых. Она пробегала по ним глазами, машинально выцепляя знакомые фамилии. Бывшие коллеги или просто волшебники, чьи имена в последние годы были на слуху. Слишком долго они пользовались чужим доверием, слишком долго обманывали, скрывая свою гнилую суть. Амбридж ненавидела их всей душой. Но теперь уж она позаботится о том, чтобы все они до конца своих дней не увидели ничего, кроме куска неба за решётчатыми окнами Азкабана. А для некоторых у неё было припасено кое-что и посерьёзнее…

Как и каждый день до этого, быстро разобравшись с документами для Толстоватого, Амбридж обычным способом отправила их обратно, затем потянулась к краю стола и пододвинула к себе заветные бумаги. Семь человек. Не так уж и много. Ещё полгода назад магловские выродки приводились в Министерство десятками, дементоры даже не успевали переправлять их в свои владения. А теперь…

Первый заместитель министра пробежала глазами по списку. Снова ни одного знакомого имени. И так почти две недели. В тот раз она наткнулась на Самуэля Спиннета. Долго вспоминать, где в последний раз слышала эту фамилию, не пришлось — Алисия Спиннет. Студентка Хогвартса. Несомненно, это был кто-то из её родственников.

Перо в руке Амбридж машинально сделало пометку. Все, кому не повезло получить такую, подлежали вызову на допрос в первую очередь. Однако её ждало разочарование — через несколько часов она узнала, что Самуэль Спиннет вместе с женой покинули своё жилище, ускользнули прямо из-под носа прибывшей за ними группы из Министерства. Несомненно, их кто-то предупредил, но кто? Шпионы Ордена Феникса — этого скопища отродий, осмелившихся бросить вызов их мощи; ей казалось тогда, что ярость была готова спалить её изнутри. В тот же вечер министр полностью сменил состав канцелярии, откуда приходили списки. Но маниакальное желание найти врага и лично его уничтожить не покидало её до сих пор.

Личные дела магловских выродков лежали под списком аккуратной стопкой. Но едва Амбридж достала первое из них, как услышала странные звуки, доносящиеся из камина. Подняла глаза, вздрогнула. В камине торчала голова Нотта.

— А, Уильям, чем обя… — начала было она, но запнулась на полуслове, заметив, в каком ужасном состоянии было его лицо. Чёрное от грязи, всё в ранах и кровоподтёках. Глаза на выкате, волосы спутаны.

— Сейчас не время, Долорес, — скороговоркой произнесла голова. — Поттер в Хогвартсе.

Амбридж ощутила лёгкий холодок, быстро пронёсшийся по телу.

— Министр…

— Захвачен. Как и все, кто отправился вместе с ним.

— А… а он…

— Я не знаю. Бежал, а возможно, убит. Уходите отсюда скорее! На нас напал великан, я трансгрессировал! Всё кончено, бегите!

Только сейчас Амбридж почувствовала, что её пальцы всё это время с силой сдавливали деревянные ручки кресла. Она медленно встала и оперлась руками о стол.

— Что вы такое говорите? — медленно, чеканя каждое слово, произнесла она. — Я не собираюсь бежать из-за кучки жалких ублюдков с этим мальчишкой во главе. Если они явятся сюда, я…

— Вы не видели, как они сражались! — Нотт теперь не говорил, он кричал. — Поттер сплотил вокруг себя всех наших врагов! Они…

На несколько секунд голова её собеседника пропала из камина, а затем появилась снова.

— Они уже здесь…

И с этими словами Уильям Нотт исчез.

Амбридж так и продолжила стоять, опершись руками о стол. Она знала, куда этой ночью отправился министр и ещё с полсотни сотрудников Министерства. Но тогда ей казалось, что вся эта возня далеко на севере окажется простым бунтом кучки недовольных, который мгновенно будет подавлен. Но если туда направился и он… вместе со всеми своими соратниками…

От мыслей её отвлекли странные звуки в холле. Голоса, крики, звук падения чего-то тяжёлого на пол. А через мгновение дверь в её кабинет с грохотом распахнулась.

— Долорес Джейн Амбридж?

В дверном проёме стоял высокий человек в серой мантии, его палочка была направлена ей в грудь.

— Кто вы такой? — спросила она, призвав на помощь всю свою смелость. — Что вы здесь делаете? Как вы смеете врываться ко мне в кабинет, вам не известно, кто я?

— Почему же, очень хорошо известно, — ответил человек. Выражение его лица не изменилось. — Мне приказано доставить вас в атриум, прошу следовать за мной.

И снова Амбридж ощутила, как злость наполняет её изнутри.

— Если вам известно, кто я, то по какому праву вы смеете отдавать мне приказы? Я не сдвинусь с места, пока вы…

Вырвавшийся из палочки стоящего луч ударил в письменный стол и расколол его надвое. На пол посыпались перья, чернильницы, документы, списки магловских выродков.

— Мне приказано доставить вас в атриум, — едва слышно произнёс он. — В сознании или без.

Амбридж колебалась только мгновение.

— Хорошо, — тихо произнесла она, мысленно проклиная себя за оставленную в верхнем ящике стола палочку. — хорошо, я пойду за вами.

В холле она увидела ещё двух человек. Одного из них узнала сразу. Долиш стоял чуть в стороне, глядя на собравшихся в углу испуганных сотрудников, ещё несколько минут назад занимавших пустующие теперь столы, лицо его, как обычно, было непроницаемым, словно гипсовая маска.

Они шли по длинному коридору к лифтам. Рабочий день ещё не успел начаться, но многие сотрудники уже были на месте, и теперь они выглядывали из дверей своих кабинетов и смотрели на Амбридж со смесью растерянности и страха. Шедший впереди человек не обращал на них никакого внимания. Медленно переставляя ноги, она словно ощущала волшебную палочку, нацеленную ей в спину идущим за ней Долишом.

В лифт зашли втроём, с шумом захлопнулись решётчатые двери. Несколько секунд тряски — и голос диспетчера объявил: «Атриум».

Едва они вышли, в уши Амбридж ударил шум десятков голосов. Огромный зал был заполнен людьми. Краем глаза она уловила движение у соседнего лифта и повернулась. Двое мужчин, направив палочки в спину третьего, медленно выходили из дверей. И его она узнала тоже.

— Ранкорн… — тихо произнесла она.

— Не разговаривать! — раздался за спиной холодный голос.

Они прошли через золотые ворота, вступили в длинный холл с каминами, в центре которого возвышался монумент «Магия — сила». То и дело один из каминов загорался, и в его пламени появлялись всё новые и новые люди. Все они держали в руках палочки, некоторые были покрыты слоем грязи и измазаны в крови. А посреди холла стояли и смотрели на неё два человека. Разглядев их, она не поверила своим глазам.

— Бруствер? — воскликнула она. — Уизли?

Оба они, не мигая, смотрели на неё.

— На каком основании меня привели сюда? Кто отдал распоряжение?

— Я, — сказал Кингсли Бруствер негромко, но его слова, казалось, разнеслись по всему атриуму.

— Вы забываетесь, мракоробец. Как вы посмели? Я — первый заместитель министра магии!

— Боюсь, что уже нет, — сказал Бруствер. Появлявшиеся в каминах люди теперь не проходили мимо, а оставались на месте и смотрели на них. — Считайте, что я только что подписал приказ о вашем смещении.

— Смещении? Что? — Амбридж почувствовала, как отступает последний страх, оставляя только гнев. — Вы не имеете права!

— Как исполняющий обязанности министра магии, я имею полное право назначить и сместить любого сотрудника, мисс Амбридж. Кроме того, вам предъявлены обвинения в сотрудничестве с приспешниками лорда Волан-де-Морта, многочисленных пытках ни в чём не повинных людей и нескольких убийствах. До начала разбирательства вы будете доставлены в Азкабан, вашу дальнейшую судьбу решит Визенгамот.

Амбридж слушала как громом поражённая. Но эти слова ничуть не пугали её, нет. Они лишь усиливали и без того бушевавшую внутри ярость. Медленно переходя с шёпота в крик, она произнесла:

— Если вы считаете, что я буду подчиняться вам, то вы глубоко заблуждаетесь, Бруствер. Я невиновна и слушаться вас не намерена! А сейчас все вы…

Но она не успела договорить.

— Инкарцеро!— послышался громкий голос из-за спины. Через секунду, связанная по рукам и ногам, падая на землю, Амбридж поняла, что мгновение назад непроизвольно подалась вперёд и опустила руку в карман. Там, где сейчас не было волшебной палочки.

Она упала на полированный каменный пол. Перед глазами теперь стояли нестройные ряды человеческих ног.

— Теперь за всё ответишь, тварь, — услышала она где-то на границе слуха. Увидела приближающиеся к ней ноги, а в следующий миг страшный удар обрушился на её лицо. Скрипнули зубы, взгляд затуманился чёрной пеленой. Солоноватый вкус крови наполнил рот. Следующий удар пришёлся в живот, да так сильно, что она скрючилась от боли. Удар. Ещё один. В ушах зазвенело.

— Достаточно, Майкл, — прозвучал словно вдалеке голос. Сквозь тьму стали проступать силуэты. Несколько человек оттаскивали от неё мужчину в грязной мантии, один его глаз был перевязан испачканной в крови повязкой. — Долиш, Сэвидж, доставьте их обоих в камеры и приведите к Долорес Амбридж целителя.

Чьи-то руки грубо схватили её и потянули вверх. Оказавшись на ногах, она посмотрела вниз. На полу застыла густая лужа крови.

— Вперёд, — скомандовал голос за спиной, и Амбридж подчинилась. Она шла к одному из каминов, ощущая, как льющаяся изо рта кровь заливает подбородок. Всё тело словно пронзили сотней кинжалов. Вдруг под сводами разнёсся оглушительный грохот. Уже стоя в камине, она резко повернула голову. В центре атриума большая группа людей, вынув волшебные палочки, уничтожала монумент «Магия — сила».

Гарри смотрел на сидящих напротив Дурслей. За почти год, прошедший с момента их последней встречи, семейство стало не узнать. Дядя Вернон, всегда дородный, с идеально ровным пробором и пышными усами, выглядел обрюзгшим и сильно сжавшимся в плечах. От длинной шеи тёти Петуньи не осталось и следа. Но больше всех изменился Дадли: ещё год назад кузен успел прилично сбавить в весе, а теперь и вовсе казалось, что он стал меньше раза в два.

— Значит… — начал дядя Вернон, но тут же запнулся. — Значит, всё кончено, да?

— Похоже на то, — коротко ответил Гарри.

— И этот… как его…

— Волан-де-Морт.

Стоящие чуть в стороне Дедалус Дингл и Гестия Джонс вздрогнули.

— Вот-вот. Выходит, он мёртв окончательно?

— Окончательно. И больше никогда не возродится.

— Ну что же… — дядя Вернон замолчал, чуть надув щёки. — Хорошо, что всё это закончилось.

Вид у него, да и у всех остальных, был растерянный. Но они не могли знать, что Гарри был растерян и поражён ещё больше. С того момента, как получил сообщение с Патронусом несколько часов назад, в котором Дедалус Дингл сообщал, что семейство Дурслей возвращается в свой дом на Тисовой улице и хотело бы встретиться с ним. Не менее шокированной выглядела и находившаяся в тот момент с ним Джинни, а вот миссис Уизли, когда он сообщил ей это, напротив, не выказала ни малейшего удивления.

— Они же твои родственники, дорогой, и ничего странного нет в том, что они хотят знать, как ты.

— Да, но… на них это совсем не похоже, — нерешительно произнёс Гарри в ответ. В тот момент он мог бы поклясться, что тут явно замешано заклятие Империус.

И всё же в назначенное время он прибыл на Тисовую улицу. Дурсли уже успели вынуть часть вещей из машины, но появление племянника заставило их прервать это занятие.

— Пойдём, — сказал дядя Вернон после короткого приветствия и жестом поманил Гарри в дом. Тот проследовал за ним, про себя гадая, что им от него могло потребоваться.

Войдя в гостиную, где уже собралась вся семья, Дедалус Дингл и Гестия Джонс, дядя Вернон присел на диван к жене и сыну и предложил Гарри сесть в кресло напротив.

— Ну что ж, — сказал он. — Рассказывай.

Гарри не поверил своим ушам. Дурсли, маглы до мозга костей, люди, для которых присутствие в доме волшебника всегда было сродни чему-то невообразимому и ужасному — эти самые Дурсли теперь интересуются, что с ним произошло.

Какое-то время он сидел в оцепенении, глядя на родственников, но всё же нашёл силы, переборол себя и начал рассказ. Времени у него это заняло порядочно. Внимательно слушающий Дедалус Дингл то и дело вздыхал, то и дело вскакивал с места, а когда Гарри дошёл до момента своего убийства, едва не свалился со стула, в последний момент ухватившись руками за сидение. Гестия Джонс вела себя гораздо более сдержанно, и всё же иногда хмурилась и качала головой. Что же касается Дурслей, то всё это время они сидели, разинув рты, и лишь когда Гарри поведал о том, что увидел в Омуте памяти, тётя Петуния ещё больше расширила глаза и шёпотом спросила:

— Тот самый мальчик, который столько времени проводил с твое ма… с Лили?

— Да, — ответил Гарри, всеми силами стараясь не обращать внимание на сильное жжение в носу и подступившие к глазам слёзы. — Он любил её с юных лет. Всю жизнь. До самого конца.

— Но тогда почему он рассказал этому… самому… Волан-де-Морту о том предсказании? — спросил дядя Вернон.

— Он был ещё молодым человеком, связался не с теми людьми, — сказал Гарри. — Но едва он понял, что Волан-де-Морт намерен убить моих родителей со мной заодно, и помешать этому уже никто не сможет, то сразу же перешёл на сторону АльбусаДамблдора и отныне был предан исключительно ему.

— Северус Снегг? — воскликнула Гестия Джонс. На этот раз самообладание покинуло её. — Но ведь он убил Дамблдора по приказу Сам-Знаешь-Кого!

— И я тоже так думал. Но впоследствии узнал всю правду, — ответил Гарри и продолжил прерванный рассказ.

И вот теперь, закончив, он наблюдал за родственниками, получив, наконец, возможность осмотреть их как следует. Поразившись произошедшим в них переменам, спросил, стараясь, чтобы его слова звучали как можно более непринуждённо:

— А как у вас прошёл этот год?

Вместо Дурслей, впрочем, ответил Дедалус Дингл:

— О, просто великолепно, Гарри! Твои родственники — такие прекрасные люди. Мы с Гестией позаботились о том, чтобы им ничто не угрожало. И прожили всё это время в полной безопасности, дружбе и согласии.

При этих словах лицо дяди Вернона чуть побагровело. Но всё же он промолчал.

— Что ж, я рад, что и для вас всё это закончилось хорошо, — ответил Гарри и улыбнулся, как он надеялся, приятной улыбкой, — и теперь вы можете вернуться к нормальной жизни.

— Да уж… — сказал дядя Вернон с явным облегчением. — Ну, а ты? Что ты теперь будешь делать?

— Ещё не знаю, — ответил Гарри слегка растерянно. — Скоро начнутся суды над Пожирателями смерти, меня к ним привлекают в качестве свидетеля. А потом…

Он не закончил, но только потому, что ему нечего было сказать.

— Ты это… если вдруг нужно будет где-то пожить… — сказал дядя Вернон так, словно сам не верил, что говорил.

— О, насчёт этого не беспокойтесь, — сказал Гарри, поражённый услышанным ещё больше. Это его Дурсли сейчас приглашают вновь поселиться у них? — Я пока живу у своего друга Рона, да и к тому же мой крёстный завещал мне свой дом, помните? Так что без крыши над головой я точно не останусь.

— Ну хорошо, — ответил дядя Вернон, на взгляд Гарри, ещё больше расслабившись. — Тогда… тогда остаётся только пожелать тебе удачи, верно?

— Верно. Спасибо большое.

Все встали со своих мест. Но уже уставший поражаться за прошедшие пару часов, Гарри оказался совершенно не готов к ещё одному потрясению. Дядя Вернон вышел вперёд, протянул руку, и Гарри впервые в жизни обменялся с ним рукопожатием.

— Берегите себя.

— А ты себя, парень.

Гарри бросил короткий взгляд на ожидавших его у двери Дедалуса и Гестию и уже хотел было двинуться в их сторону, но тут чья-то рука легла ему на плечо. Он повернулся. Это был Дадли.

— Ты настоящий герой, Гарри, — тихо сказал он, глядя прямо ему в глаза. — И я… я горжусь тем, что ты мой двоюродный брат.

Это было последней каплей. Гарри почувствовал, как на его щеках выступили слёзы. В следующий миг он заключил Дадли в объятия.

— Дадлик, милый… — послышался шёпот тёти Петунии.

Гарри отстранился от кузена и посмотрел на женщину. Та переводила взгляд с него на сына, глаза её были полны слёз.

— Заходи ещё, — сказал Дадли, улыбаясь и снова прижимая Гарри к себе, — мы будем рады тебя видеть.

— Да, конечно, очень рады, — поддержала сына тётя Петунья.

— Зайду как-нибудь, — пообещал Гарри, улыбаясь в ответ. — Ну, а пока всего вам доброго, до свидания.

Смахнув с лица слёзы, он быстро миновал прихожую и вышел из дома вместе с Дедалусом и Гестией.

— Удивительные они люди, Гарри, — пропищал Дингл, надевая шляпу. — На первый взгляд вроде — самые обычные маглы, но стоит узнать их поближе…

— Этого следовало ожидать, Дедалус, — сказала Гестия, — родственную связь не разрушишь ничем.

Но Гарри их не слушал. Он стоял на дорожке и смотрел на изрядно обросший за год газон. Он совершенно не ожидал такого от Дурслей. После стольких лет он впервые почувствовал, что в доме номер четыре по Тисовой улице был желанным гостем. Что же такое произошло с ними со всеми?

— Гарри, — Гестия осторожно коснулась его плеча. — Всё в порядке?

— Что? А, да, конечно, — ответил он и улыбнулся, как ему показалось, натянуто. — Просто слегка задумался.

— Нам с Дедалусом пора в Министерство.

— Да, разумеется. Спасибо большое, что присмотрели за моими родственниками.

— Не стоит благодарности, — пропищал Дингл, расплываясь в улыбке. — Что ж, ещё увидимся!

И оба они трансгрессировали.

Гарри немного постоял, собираясь с мыслями. Оглядел улицу. В этот час она была пустынной. Ровные ряды коттеджей, возле каждого — новенький автомобиль. Сейчас ему казалось, что он видит всё это впервые, словно не прожил здесь почти всю свою жизнь. Долго задерживаться не хотелось. Гарри сделал шаг вперёд — и через мгновение уже стоял во дворе Норы.

Когда он подошёл к дому, из открытой двери навстречу ему вышла Джинни.

— Ну что, как всё прошло?

— Ты даже представить не можешь, — ответил ей Гарри и быстро пересказал всё, что увидел и услышал в доме у Дурслей. Когда она закончил, Джинни выглядела поражённой

— Странно, ты рассказывал, что они никогда не отличались большой любовью к тебе.

— Я тоже так думал. Но, похоже, всё изменилось. Ума не приложу, что с ними произошло.

— Может быть, это всё влияние Дингла? Отец рассказывал нам про него как-то, говорил, что от долгого нахождения в его обществе недолго и ума лишиться, — сказала Джинни, и они обменялись улыбками.

— Джинни, с кем это ты говоришь? — послышался из дома голос.

— С Гарри, мам, он вернулся.

В дверном проёме показалась миссис Уизли.

— Гарри, дорогой, надеюсь, всё прошло нормально? — спросила она с заметной тревогой в голосе. В ответ он коротко кивнул.

— Как они, твои родственники? Хорошо себя чувствуют?

— Насколько я увидел, да. Исхудали только немного.

— Пойдёмте в дом, скоро обед. Кстати, у нас гости, — сказала миссис Уизли.

Они вошли в гостиную. В креслах в дальнем углу сидели Джордж и Ли Джордан. У Гарри невольно пробежал по спине холодок. Прошло уже почти два месяца, раны только-только успели затянуться. Десятки погибших, настоящая трагедия.

Он хорошо помнил первые дни. Семейство Уизли было безутешно. Смерть Фреда серьёзно пошатнула здоровье обоих родителей Рона, по возвращению в Нору миссис Уизли на несколько недель слегла, а мистер Уизли ходил будто обухом по голове ударенный. Трое старших братьев всё время были с родственниками, стараясь как можно реже оставлять их одних: Билл и Флёр временно переехали, Чарли и Перси делили одну комнату на двоих.

Но тяжелее всех чувствовал себя Джордж. Со дня смерти брата он ни разу не вымолвил ни единого слова, целыми днями лежал в своей комнате один и бездумно смотрел в деревянный потолок. В какой-то момент Гарри всерьёз начал беспокоиться за его жизнь.

Словно чёрная пелена упала на прежде уютное и весёлое жилище: в доме стояла мёртвая тишина, все сидели по своим комнатам, почти никто друг с другом не общался, кроме коротких моментов, когда все собирались для того, чтобы быстро поесть и снова разойтись. И, хотя Нора была переполнена людьми, временами Гарри казалось, что кроме него и Рона в ней больше нет ни единой души.

Однако время шло, дни сменялись неделями, и постепенно нормальная жизнь начинала отвоёвывать своё. Немалую роль сыграл в этом Кингсли Бруствер, посетивший однажды всё семейство во время ужина. Буквально просочился в и без того переполненную комнату, быстро поздоровался со всеми и встал у камина.

— Подожди, Кингсли, мы сейчас организуем для тебя стул, — сказал мистер Уизли, вставая.

— Не надо, Артур, подожди, — сказал тот, поднимая вверх правую ладонь. — Я буквально на пару минут. На самом деле, я не только к тебе, но и, с твоего позволения, к твоим старшим сыновьям.

Повисло молчание, взоры всех собравшихся в комнате были устремлены на Кингсли. Тот прокашлялся.

— Как вы все наверняка знаете, ситуация в Министерстве сейчас очень сложная.Не хватает сотрудников, особенно на руководящих должностях. Десятки людей запятнали себя сотрудничеством с лордом Волан-де-Мортом, не меньше находятся под подозрением. Вы и сами знаете — чтобы разобраться, кто из них действовал по своей воле, а кто под заклятием — для этого нужно очень много времени, которого у нас нет. Мне… нам сейчас нужны люди. Такие, которым я мог бы доверять. И вот поэтому я пришёл к тебе, Артур.

— Что ты хочешь сказать, Кингсли? — медленно произнёс мистер Уизли, не сводя глаз с министра.

— Я хочу, чтобы ты стал моим первым заместителем, — ответил Кингсли. — Министерству нужен такой человек, как ты. Работы невпроворот, а у тебя есть опыт, есть знания.

Все собравшиеся перевели взгляды на мистера Уизли. Тот сидел, поражённый услышанным настолько, что даже разинул от удивления рот. Наконец он совладал с собой и тихо произнёс:

— Но я… я совсем не привык к такой работе. Боюсь, я не справлюсь…

— Не думаю, что это так, Артур, — ответил ему Кингсли, и улыбка показалась на его уставшем лице. — Я давно тебя знаю и уверен, что ты со всем справишься. Сейчас нам всем как никогда нужна будет твоя помощь.

— Ну что же, — медленно произнёс мистер Уизли, окидывая взглядом собравшуюся за столом семью, Гарри и Гермиону. — Раз так, то… я согласен.

Все в комнате радостно воскликнули.

— Мистер Уизли, это же так здорово!

— Первый заместитель министра магии!

— Великолепно, пап!

— Ох, Артур, я так горжусь тобой…

Всеобщее веселье оборвало негромкое покашливание Кингсли.

— Это ещё не всё. Нам нужны специалисты, имеющие опыт работы с гоблинами — за прошедший год ситуация с ними накалилась до предела. Боюсь, что они уже никогда не будут доверять людям так, как раньше. Но нам необходимо снова наладить с ними контакт. Поэтому я бы хотел видеть Билла на посту начальника Управления по связям с Гоблинами, а Чарли — главой Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними. Понимаю, что его основная специализация — драконы, но я сейчас не смогу найти другого такого же опытного специалиста, а каждая минута на счету.

— Я согласен, — не раздумывая сказал Билл.

— Я тоже, — присоединился к брату Чарли, — но сначала мне надо будет написать письмо в Румынию и уладить всё с работой там.

Миссис Уизли смотрела на них, и слёзы текли по её улыбающемуся лицу.

— Ну, а тебе, Перси, я бы хотел предложить встать во главе Отдела международного магического сотрудничества. Сейчас как никогда раньше нам понадобятся прочные связи с волшебниками из других стран, а у тебя в этом есть немалый опыт.

— Ну, не сказал бы, что немалый, — сказал Перси, слегка краснея и опуская глаза, — но, работая с мистером Краучем, я успел завязать пару полезных знакомств. И я… я очень благодарен за это предложение. Несмотря на то, что… — он окинул взглядом каждого, сидящего за столом, — что так сильно подвёл всех вас тогда. Поэтому обещаю работать в полную силу.

— Правильно, иначе отец снова будет тобой недоволен, братец, — неожиданно раздался приглушённый голос Джорджа. Все удивлённо посмотрели на него. Он сидел напротив Перси, и лёгкая улыбка играла на его губах. Миссис Уизли не сдержалась и зарыдала.

Назначение членов семьи Рона на столь важные посты, казалось, полностью переменило атмосферу в Норе. Мистер Уизли, Билл, Чарли и Перси вставали раньше всех, быстро завтракали и уходили на работу, а возвращались порой далеко за полночь. Но никто из остального семейства никогда не ложился спать до их возвращения, отчасти потому, что всё равно вставать рано никому не было нужно, отчасти — чтобы послушать совершенно невероятные истории о происходящем в Министерстве.

— Оборотни словно с цепи сорвались, — сказал в один из вечеров Чарли, когда все собрались на ужин. — Понятно почему — среди них почти нет тех, кто не переметнулся бы на сторону Волан-де-Морта. Но теперь они стали вдвойне агрессивней — три нападения на наших сотрудников за два дня, только чудом никто не пострадал. А людей по-прежнему не хватает.

— С гоблинами не лучше, — произнёс Билл, крепче сжимая руку Флёр. — Уже две недели ведём с ними переговоры о возобновлении работы «Гринготтса» и только недавно дело сдвинулось с мёртвой точки. Ни в какую они не верят нашим заверениям о том, что все притеснения за последний год исходили исключительно от Пожирателей и их сторонников, считают, что виноваты перед ними все люди без исключения. Завтра и послезавтра у нас совещания с новым правлением банка, будем надеяться, что на этот раз они прислушаются.

Тяжелее всего приходилось мистеру Уизли — работы свалилось на него не меньше, чем на Кингсли. Параллельно с готовящимися судами над бывшими сторонниками Волан-де-Морта, Министерство должно было поддерживать пошатнувшийся порядок в волшебном сообществе, массово реабилитировать невинно осуждённых, восстанавливать законность и как можно скорее ликвидировать последствия нахождения Пожирателей у власти; круги под глазами главы семейства Уизли становились всё больше и чернее, впрочем, старшие сыновья если и отставали от отца, то не сильно.

Во всей этой ситуации Гарри, однако, ощущал лёгкое чувство стыда — несмотря ни на что, в душе его росло и крепло с каждым днём долгожданное счастье. На следующий день после назначения мистера Уизли он собрался, наконец, с силами и отправился в комнату Джинни. Она открыла сразу, словно ждала его. И, как оказалось, не так уж это было далеко от истины.

— Джинни, — нерешительно начал Гарри, присаживаясь рядом с ней на кровать, — мы победили. Волан-де-Морт уничтожен.

Она кивнула.

— Когда-то из-за него я был вынужден сказать тебе… что мы не можем быть вместе. Я не хотел, чтобы ты стала жертвой, не мог… не мог допустить… если бы ты… если бы с тобой что-то случилось… я бы не пережил этого.

Она молчала. Он облизнул пересохшие губы и продолжил:

— Я понимаю, что сейчас это будет звучать глупо и нелепо, но… но я бы очень хотел, чтобы у нас с тобой всё было по-старому.

Джинни смотрела на него. Смотрела прямо ему в глаза. На какой-то момент он уже отчаялся, решил, что всё потеряно, но тут широкая улыбка впервые за много месяцев озарила её лицо.

— Гарри… — прошептала она. Её руки потянулись к нему. — Гарри, ты же знаешь, что иначе и быть не может.

Вышедшее из-за облаков солнце золотым сиянием озарило комнату, и в его ярком свете волосы Джинни заблестели так, что стало больно глазам.

— Иди ко мне, — тихо произнесла она, и оба надолго забылись в поцелуе, навсегда предавая забвению произошедшее за все последние ужасные месяцы.

Когда вечером они спустились на ужин, улыбаясь и держась за руки, собравшиеся за столом вначале даже не поверили своим глазам. Но уже через мгновение завладевшее семейством Уизли оцепенение исчезло и все пришли в настоящий восторг.

— Я знала, что так и будет, я чувствовала это! — шептала светящаяся от счастья Гермиона, сжимая друзей в объятиях, а стоящий рядом с ней Рон улыбался и лукаво подмигивал обоим. Но едва они отступили от Гарри с Джинни, как их тут же заключили в объятия Билл и Флёр, а следом за ними — Джордж, Перси и Чарли. Мистер и миссис Уизли обнимали их дольше всех остальных, подолгу прижимая к себе и даже не пытаясь скрыть появившиеся на глазах слёзы.

После его чудесного воссоединения с Джинни, Гарри ощутил, словно огромный камень свалился с души, и, похоже, все остальные чувствовали то же самое. Семейство Уизли постепенно приходило в себя. Время между тем летело с невероятной скоростью, и не успели обитатели Норы оглянуться, как подошёл к концу июнь. Теперь почти каждый день их навещал кто-нибудь из общих друзей, родственников или знакомых.

— А ведь словно вчера мы все собрались в «Кабаньей голове» и обсуждали, как могли бы изучать защиту от Тёмных искусств, — сказал Эрни Макмиллан, пришедший навестить друзей вместе с Ханной Аббот и Джастином Финч-Флетчли. — Теперь же мы — Отряд Дамблдора — герои волшебного мира.

— Смотри только не загордись, — ответил ему Рон, и вся компания заулыбалась, глядя друг на друга

— Какие у вас планы? — спросила Ханна, оглядывая Гарри, Рона, Гермиону и Джинни. Остановилась на последней. — Ну, ты должна закончить обучение в Хогвартсе, а остальные?

— Я тоже планирую перепоступить на седьмой курс и сдать выпускные экзамены, — сказала Гермиона, к огромному удивлению всех остальных. — Я уже обсудила это с профессором Макгонагалл, и она сказала, что это можно будет устроить.

— Гермиона, но зачем? — воскликнул удивлённый больше всех Рон. — Неужели тебе не хватило шести лет учёбы?

— Дело не в этом, Рон, а в том, что я планирую устраиваться на работу в Министерство. А туда не примут без сертификата ЖАБА.

— Брось, таким, как ты, ни один работодатель не сможет отказать. — воскликнул Эрни.

— И будет в корне неправ, — наставительно произнесла Гермиона, — ведь есть же официальные правила, а если их будут нарушать те, кто их же декларирует, то грош им цена, и тем и другим.

При этих словах Гарри задумался. Они с Роном планировали поступать на обучение в Главный мракоборческий центр. Но для этого тоже необходимо было сдать выпускные экзамены на седьмом курсе. Они ещё не спрашивали об этом ни у кого — не подворачивалось удобной возможности. Он посмотрел на по-прежнему недоумевающего друга. Ладно, ещё успеют обсудить это.

Так прошло несколько дней, и однажды, когда Гарри и Рон сидели в гостиной и играли в шахматы, на лестнице послышались шаги, и к ним спустилась Гермиона.

— Мне надо с вами поговорить, — сказала она, присаживаясь рядом с Джинни, которая устроилась рядом с Гарри и наблюдала за их игрой.

— Что случилось? — спросил Рон, откидываясь на спинку кресла.

— Я хочу вернуть обратно своих родителей.

На секунду повисло молчание.

— Но ты ведь говорила, что изменила их память, заставила поверить, что они хотят уехать в Австралию, — сказал Гарри

— Они и сейчас там. Я наложила на них отслеживающее заклинание, примерно как то, которое использует Министерство, когда устанавливает Надзор за несовершеннолетними. И я точно знаю, где они сейчас находятся.

Рон смотрел на неё уже привычно удивлённым взглядом.

— Я не буду спрашивать, как тебе это удалось. Но как ты планируешь вернуть их обратно?

— Очень просто — полечу в Австралию, найду их там, восстановлю воспоминания и всё объясню.

— Ты хочешь полететь одна? — спросил Гарри.

— Ну… — Гермиона замялась, — я как раз недавно смотрела цены на авиабилеты, и дешевле выйдет, если купить не один, а два…

— Я полечу с тобой, — произнёс Рон, вставая. Гарри уже хотел было сказать, что тоже хочет присоединиться, но уловил взгляд Джинни, а точнее отрицательное движение её головы и промолчал.

— Ну вот и отлично. — сказала Гермиона, сияя, — в таком случае завтра мы уже можем поехать и выкупить их. Гарри, Джинни, вы ведь не против, если мы отправимся в Австралию без вас?

— Конечно нет, — ответила за них двоих Джинни, которой Гарри справедливо решил передать всю инициативу в этом вопросе.

На следующий день Рон и Гермиона отправились в Лондон и там приобрели два билета на самолёт, который вылетал в ближайшие выходные. Обратные билеты, уже четыре штуки, были куплены на рейс через три дня после их прилёта.

— Нам ещё повезло, что не по такой большой цене, — сказала Гермиона, улыбаясь во весь рот.

В пятницу вечером Гарри сидел в комнате Рона и смотрел, как тот собирает свой большой рюкзак.

— Как думаешь, сколько взять пар штанов? — спросил он.

— Не знаю, возьми лучше одну, в конце концов, не на месяц же летите.

— Угу, — промычал Рон. — Да, это не в Хогвартс собираться.

Они посмотрели друг на друга. Похоже, у обоих на языке был один и тот же вопрос. И оба решили, что сейчас не время друг другу его задавать.

На следующее утро оба проснулись от будильника Рона. Самолёт вылетал в одиннадцать утра, но Гермиона настояла, чтобы они вышли из дома в шесть.

— Удачи тебе, — сказал Гарри, зевая и поворачиваясь на другой бок, когда Рон оделся и уже стоял в дверях.

— Спасибо, — сонно пробурчал тот и вышел из комнаты.

Это произошло два дня назад, и уже совсем скоро друзья должны были вернуться обратно.

— Привет, — сказал Джордж, когда они вошли в гостиную.

— Привет, — ответил Гарри. — Как ты? Как магазин?

Неделю назад Джордж решил покинуть Нору и вернуться в их (точнее, в его) квартиру в Косом переулке.

— Всё хорошо, спасибо Ли, — ответ он, слабо улыбаясь. — Он меня здорово выручил, когда решил помочь с работой.

Джордж на мгновение замолчал, затем снова продолжил:

— На самом деле, я ненадолго. Решил принести вам показать, — он достал из кармана сложенный номер «Ежедневного пророка» и протянул Гарри. — Знаю, тут у вас никто его не выписывает. Но лучше, чтобы вы увидели это сами, чем узнали от других.

Гарри и Джинни сели на диван и раскрыли газету. На первой странице была напечатана огромная фотография Кингсли Бруствера, вокруг которого стояли мистер Уизли, Билл, Чарли и Перси. Снизу крупными буквами шёл заголовок:

КТО ВЕРХОВОДИТ ВОЛШЕБНЫМ СООБЩЕСТВОМ?

— Что? — недоумённо воскликнули Гарри и Джинни, переглянулись и принялись за статью.

Прошёл почти месяц, как исполняющий обязанности министра магии Кингсли Бруствер назначил своим первым заместителем Артура Уизли, в прошлом — начальника Отдела борьбы с незаконным использованием изобретений маглов. Не думаю, что стоит напоминать нашим читателям о том, что этот человек известен своими вопиющими нарушениями магического законодательства. Представители Министерства никак не прокомментировали данное назначение, оставив без внимания вопрос о возможных причинах столь странного выбора. Умолчали они, кроме того, и о других, гораздо больше подходящих для этой должности кандидатов.

Однако на этом странности в распределении высокопоставленных должностей не закончились. В тот же день нам стало известно о том, что ещё три важнейших министерских поста получили старшие сыновья вышеуказанного Артура Уизли. Оставим в стороне такие очевидные вещи, как немалая выгода, которую получили все новые руководители на столь высокооплачиваемых должностях, а также вопрос о том, как мог Персиваль Уизли, активно сотрудничавший со сторонниками Того-Кого-Нельзя-Называть, получить назначение, когда многие другие, под самыми надуманными предлогами, их, наоборот, лишались, и попытаемся беспристрастно разобраться в этом неблагодарном деле.

В связи с недавними событиями Министерство магии, очевидно, испытывает серьёзный недостаток в людях, лояльных новой власти. Видимо, именно это заставило Кингсли Бруствера назначить Артура Уизли на второй по важности пост в магическом правительстве. Однако, если их со старшим сыном компетентность ещё можно, с огромными оговорками, признать, то в профессионализме всех остальных не может усомниться разве что годовалый ребёнок: как нам стало известно, они никогда не были связаны с работой в Министерстве магии. Неудивительно, что у любого нашего читателя возникнет законный вопрос: что же это, если не протекция со стороны главы семейства? Ответим на это: вполне вероятно. Но есть и ещё одна причина.

Как нам удалось узнать, Артур Уизли и его сыновья состоят в некоей организации, созданной ещё АльбусомДамблдором, и носящей название Орден Феникса. В ней же числится ни к слову упомянутый Кингсли Бруствер. Получив эти сведения, мы не можем не полагать, что в этом деле замешаны уже куда более серьёзные вещи, нежели интересы одной отдельно взятой семьи. К слову сказать, многие из тех, кто в последние недели получил различные должности в Министерстве, также состояли в вышеупомянутой организации. Очевидно, что мы имеем дело с очередным этапом клановой борьбы за руководящие должности в волшебном сообществе. И отсюда напрашивается логичный вопрос, который должен задать себе каждый здравомыслящий волшебник: кто же всё-таки управляет им, его семьёй, его друзьями, всеми нами в конце концов? Общие интересы, или Уизли и Орден?

Гарри дочитал статью и почувствовал, как внутри у него закипает гнев. Он вскочил, и успевший рассесться на его коленях рыжий кот Живоглот с шипением спрыгнул, растопырил пушистый хвост и с обиженным видом удалился.

— Кто это написал? — спросил он.

— Рита Скитер, кто же ещё, — невозмутимо произнесла Джинни, указывая пальцем на подпись мелким шрифтом в конце статьи. — Даже представлять не хочу, что скажут папа и остальные, когда это прочтут — такая мерзость…

Джордж хотел было что-то сказать, но в этот момент в комнату вошла миссис Уизли.

— Всё готово, идите обедать, — тут она заметила газету. — Что это вы читаете?

Джинни, не сказав ни слова, протянула ей «Пророк». Миссис Уизли пробежала статью глазами, и с каждой секундой лицо её становилось всё мрачнее, а в щёки наливались краской.

— Как она смеет такое писать? — тихо произнесла она, закончив читать и отбросив газету. — И как они посмели такое напечатать? Она ничего не понимает в происходящем. Если эта Скитер попадётся когда-нибудь мне под руку, я её…

— Не злись впустую, мам, — безразлично бросил Джордж с дивана. — Другого от неё и ожидать не следовало. А попытаются её заткнуть — так она ещё сильнее раздует историю, мол Министерство давит на свободную прессу.

— Что ж, возможно, ты и прав, — сказала миссис Уизли уже спокойнее, — но я бы этого просто так не оставила.

Мистер Уизли, как обычно, вернулся с работы поздно. К тому моменту Джордж и Ли уже ушли, так что ждали его только миссис Уизли, Гарри и Джинни. Нора в эти дни казалась им особенно пустой — Билл и Флёр вернулись в коттедж «Ракушка», а Перси и Чарли сняли квартиры в Лондоне, поближе к работе.

— Артур, дорогой, — приветствовала мужа миссис Уизли, едва он вошёл в комнату. Настроение у него было подавленное.

— Читал уже, — отмахнулся мистер Уизли, когда Джинни приблизилась к нему, сжимая в руках номер «Пророка». — Но что тут поделаешь? Никто не может запретить ей писать всё, что придёт ей в голову.

— Да, но ведь элементарные нормы приличия…

— Это же Рита Скитер, Молли, о каком приличии тут можно говорить?

Быстро поужинав, мистер Уизли отправился спать, почти сразу же к нему присоединилась миссис Уизли. В гостиной остались только Гарри и Джинни.

— Гермиона планирует вернуться в Хогвартс, — сказала она, ложась на диван и кладя голову ему на колени. Гарри в ответ кивнул, почувствовав, как внутри у него всё напряглось. — Вы ведь с Роном…

ОН отрицательно покачал головой.

— Пока нет, мы это не обсуждали.

— Но ты сам хочешь вернуться?

Гарри задумался. Годы, проведённые в Хогвартсе, навсегда останутся у него в памяти как самые лучшие в его жизни, что бы в это время с ним ни происходило. Временами его ужасно тянуло обратно в замок — безумно хотелось вновь пройтись по длинным коридорам, увешанным живыми портретами, подняться в спальню на самый верх гриффиндорской башни, посидеть на уроках, с интересом слушая профессора Флитвика или сладко посапывая под заунывное бормотание профессора Бинса, оседлать метлу и в подняться в воздух над огромным школьным стадионом, ощущая, как ветер бьёт в лицо и теребит волосы. Но с другой стороны…

— Все наши однокурсники выпустились, — сказал он. В сознании шла упорная борьба: стоит развивать эту тему или нет? Пожалуй, лучше не сейчас. — К тому же… боюсь, мы уже не впишемся.

— Куда это вы не впишетесь? — спросила Джинни, усмехаясь. — Вам в Хогвартсе просто отбою не будет от внимания, ещё припомните спокойные времена. А по поводу однокурсников, — она чуть приподнялась и обняла Гарри за шею. — Я и Полумна не дадим вам заскучать. А ещё заведёте себе кучу новых друзей. Так что соглашайся, я ведь знаю, ты сам будешь рад. Узнаешь, наконец, что это такое — спокойный год в Хогвартсе.

Гарри смотрел на неё и чувствовал, как лицо его расплывается в улыбке.

— Раньше об этом я мог только мечтать, — сказал он, чуть наклонившись вперёд и с наслаждением отвечая на поцелуй.

Рон и Гермиона вернулись на следующий день, ближе к вечеру. Первыми их появление заметили Гарри и Джинни, сидевшие во дворе.

— Как поездка? — спросила Джинни, выпуская подругу из объятий.

— Всё отлично, — ответила Гермиона, сияя улыбкой, — мы быстро их нашли. Я вернула им память, обо всём рассказала. Они всё поняли, даже поблагодарили за то, что я так позаботилась об их безопасности. Переночевали в отеле, а на утро вылетели обратно.

— Если честно, все эти перелёты… — сказал Рон и не закончил. Но по его лицу было всё понятно и без слов. Гарри и Джинни обменялись улыбками.

— Не так уж это и тяжело, — заметила Гермиона. — Да, лететь долго, да, замкнутое пространство, но зато комфортно и безопасно.

— В том-то и дело. От полёта на метле совсем другие ощущения. И гораздо более приятные.

— Да, жаль только в хвосте метлы не предусмотрен туалет, а так, несомненно, все преимущества на лицо, — саркастически ответила Гермиона, обмениваясь улыбками с Гарри и Джинни.

Вечером всё семейство Уизли было в сборе — решили отметить удачную поездку Гермионы и Рона. Как и несколько лет назад, два больших стола накрыли на лужайке возле дома, но все всё равно едва уместились за ними.

— Я даже и не ожидал, что в Австралии будет так жарко, — рассказывал Рон сидящим рядом Биллу и Джорджу. — И так солнечно. Хорошо хоть у маглов есть такие очки, они как обычные, для зрения, но с затемнёнными стёклами, и с ними можно спокойно ходить и не щуриться.

— Мне нужно кое-что сказать тебе, — тихо произнёс мистер Уизли, наклоняясь ближе к Гарри. Тот кивнул, прекрасно, впрочем, осознавая, о чём будет этот разговор. — Ты ведь знаешь, что послезавтра начнутся суды над Пожирателями и твои показания будут нам очень важны?

— Вы можете на меня рассчитывать.

— Конечно, но дело не только в этом. Видишь ли… тогда, в Хогвартсе, мы уничтожили много его сторонников. Остальных захватили через несколько часов в Министерстве, но… не всех.

— Что? — Гарри не поверил своим ушам. Он никогда не интересовался, сколько в ту ночь было убито и поймано Пожирателей, никогда не спрашивал об этом мистера Уизли или кого-либо ещё. Но он был уверен, что тогда, в Хогвартсе, с этим было покончено раз и навсегда.

— Их не так много, не больше десятка, — поспешно ответил мистер Уизли, — и среди них мало тех, кто может принести серьёзные проблемы. Братья Лестрейнджи, Крэбб, Гойл, Мальсибер, Эйвери, Селвин. Они и при живом Волан-де-Морте мало что из себя представляли, а сейчас, поодиночке, когда всюду облавы, думаю, и вовсе предпочтут затаиться. Но есть ещё Нотт и Трэверс, и вот этих уже следует опасаться. После первого исчезновения Волан-де-Морта Нотт убедил судей, что находился под действием заклятия Империус, но немедленно взялся за старое, стоило его старому хозяину возродиться, а Трэверс, хоть и был арестован и провёл четырнадцать лет в Азкабане, не потерял хватки.

— Да, я видел их всех тогда, на кладбище, — сказал Гарри, нахмурившись. — Они клялись Волан-де-Морту в преданности, но он им всё равно не поверил.

— В любом случае, все они были в Хогвартсе в ту ночь, но сумели сбежать. Мы сомневаемся, что это было обговорено заранее — вмешательство великана, а потом и твоё спутало им все карты. Скорее всего, они трансгрессировали по отдельности. Сейчас во всех местах их возможного появления дежурят мракоборцы, наложены сигнальные чары; если вдруг они где-то появятся, мы сразу же об этом узнаем. Однако у них могли быть и другие места для встреч, и было бы глупым полагать, что их нет. Может быть, поэтому мы до сих пор не можем напасть на их след, хотя прошло уже почти два месяца. И вот о чём я хочу попросить тебя, Гарри, — голос мистера Уизли опустился до шёпота. — Не мне тебя учить быть осторожным. Тем более после всего, что произошло. Но пока угроза не миновала, никто не сможет гарантировать всем нам стопроцентную безопасность. Враги рассеяны и сломлены, но не побеждены. И поэтому я прошу тебя быть максимально осторожным. Если вдруг тебе или ещё кому-либо из вас будет нужна охрана…

— Мистер Уизли, — поспешил ответить Гарри, вскидывая вверх правую ладонь, — об этом не может быть и речи. Мы в состоянии позаботиться о себе сами, тем более вам сейчас важен каждый сотрудник. Мы справимся, не переживайте.

— Спасибо, Гарри, — отец Рона едва заметно улыбнулся. — Я знал, что другого от тебя ожидать и не следовало.

— Кстати, я хотел задать вам вопрос. На самом деле, это скорее будет небольшая просьба…

— Да, конечно.

— Видите ли, мы с Роном думаем поступать на обучение в Главный мракоборческий центр. Но для этого необходим сертификат ЖАБА, а у нас его нет. И мы не знаем, как нам лучше всего поступить.

Мистер Уизли нахмурился. Какое-то время он молчал, затем произнёс:

— Боюсь, Гарри, что это так. Только студенты, закончившие Хогвартс и сдавшие выпускные экзамены, могут быть допущены к подготовке на мракоборца. Я думаю, ты понимаешь, насколько это серьёзная и ответственная работа.

— Конечно, понимаю, просто, учитывая, как сейчас Министерство остро нуждается в людях…

— Я думаю, что в этом году у мракоборцев проблем точно не будет. У нас просто огромное количество желающих, многие из них — выпускники Хогвартса. Мы даже ввели временные контракты на год, с ускоренным курсом обучения.

— Значит, нам с Роном всё-таки придётся доучиваться, — сказал Гарри, ни на кого не глядя. Мистер Уизли, похоже, счёл это за вопрос, и сказал:

— Боюсь, что да. Но не смотри на это только с плохой стороны. Спокойно отучишься, год пролетит быстро. Сдашь ЖАБА — и сразу пойдёшь в мракоборцы, я уверен, что вас с Роном обязательно возьмут. А ещё у тебя будет время отдохнуть, всё-таки работа предстоит тяжёлая и очень опасная.

Гарри поднял взгляд на мистера Уизли и кивнул. Ещё никогда он не осознавал так сильно, как нужен сейчас другим людям, как много сможет принести пользы. И всё же… столько недель прошло, а он до сих пор иной раз вздрагивает от каждого громкого звука, а рука непроизвольно тянется к карману с палочкой. Кошмары, ещё несколько недель назад приходившие каждую ночь, прекратились, но сны по-прежнему были тревожные, спутанные, в которых он, растерянный, не зная, что делать, бродил во тьме и не мог найти выход. Однако перспектива провести почти год в отрыве от всего происходящего, сидеть в стороне, когда столько людей заняты по-настоящему важными делами…

— Я могу попробовать переговорить с Кингсли, — сказал мистер Уизли, очевидно, прочтя на лице Гарри все одолевавшие его сомнения, — но ничего гарантировать не могу. И скорее всего, он скажет то же самое.

— Всё равно, спасибо вам большое, будет очень здорово, если нам не придётся ждать ещё год.

После ужина Гарри и Рон поднялись в свою комнату и начали готовиться ко сну.

— Наконец-то посплю в нормальной кровати. Сон в самолёте — настоящая пытка. — сказал Рон, снимая часы и кладя их в верхний ящик стола. В нём также лежало две красиво украшенных коробочки — через несколько дней после сражения в Хогвартсе Кингсли объявил, что все его участники получат Орден Мерлина первой степени (в основном посмертно). Но обитатели Норы, хоть и приняли награды, не придавали им особого значения.

— Вижу, первый перелёт тебе не очень понравился, — заметил Гарри, натягивая пижаму. Рон, уже успевший забраться под одеяло, энергично закивал.

— Это просто кошмар. Когда взлетали, заложило уши, а потом мы попали в эти — как их? — воздушные ямы. И полчаса нас трясло, словно мы не летели, а ехали на машине по сплошным камням. Но Гермиона, как я понял, к таким вещам привычна, а я просто не мог показать, что меня это волнует.

Они обменялись улыбками.

— Слушай, Рон, нам надо с тобой обсудить кое-что, — сказал Гарри, приподнимаясь на локтях и глядя на друга.

— Я знаю, о чём ты думаешь. Это же ужасная глупость, согласись.

— Да, но твой отец сказал, что без этого нас не примут в мракоборцы. Хотя пообещал поговорить с Кингсли.

— Уверен, он что-нибудь придумает, — ответил Рон. — Они просто не могут так с нами поступить. Нам весь тот год должны зачесть за два учебных, это же серьёзнее любого экзамена было.

— Да, тут ты прав, — сказал Гарри, — но, если нам всё же не разрешат, как ты поступишь? Вернёшься в Хогвартс или нет?

Рон колебался, но недолго.

— Я думаю, что да. В конце концов, Гермиона тоже намерена сдавать экзамены. Но ей это точно будет нужно, не то что нам.

Гарри согласился с ним. И подумал, так ли был бы категоричен Рон, если бы Гермиона в этом году решила не возвращаться в школу? Вполне возможно, что нет.

 

Утром их разбудила миссис Уизли:

— Гарри, Рон, вставайте, с вами кое-кто хочет поговорить.

— Что? — заспанным голосом произнёс Рон.

— Одевайтесь и спускайтесь, это очень важно, — повторила миссис Уизли и вышла из комнаты.

Они быстро оделись и спустились вниз. В гостиной их ждали Гермиона и Джинни, рядом с ними сидела профессор Макгонагалл. Гарри и Рон застыли в дверях.

— Доброе утро, — нерешительно произнесли оба.

— Доброе утро, — радушно приветствовала их профессор. — Проходите, присаживайтесь.

Они послушно вошли в комнату, сели на свободные места.

— Итак, Рон, Гарри, я хотела поговорить с вами вот о чём, — начала профессор Макгонагалл. — Через два месяца начнётся новый учебный год. Насколько я помню, вы всегда хотели после школы пойти в мракоборцы, однако без сертификата ЖАБА на обучение в их центр попасть, к сожалению, невозможно.

— Мы думали… — начал было Рон, но запнулся, — мы думали, что они смогли бы сделать исключение… в конце концов, мы же… мы боролись с… с ним в Хогвартсе.

Профессор Макгонагалл посмотрела на него поверх очков.

— Очень приятно, мистер Уизли, что вы осознаёте степень того, насколько важное дело тогда совершили, но неужели вы считаете, что ваше присутствие в Хогвартсе в ту ночь является основанием для того, чтобы в отношении вас был нарушен закон? Насколько я знаю, десятки людей, которые сражались плечом к плечу с вами, рвутся в ряды мракоборцев, и многим из них было отказано по одной простой причине — они не сдали выпускные экзамены. И если я вас правильно поняла, ради них всех также следует сделать исключение? Или только ради вас?

— Нет, профессор, я вовсе не это имел в виду, — промямлил Рон, а его щёки и уши налились багровым.

— Это прекрасно, потому что иначе я бы серьёзно задумалась, откуда у вас, человека таких высоких моральных качеств, могли появиться такие мысли.

Рон поднял взгляд и удивлённо посмотрел на профессора Макгонагалл.

— У меня… высокие моральные качества?

— Конечно, а вы сомневаетесь? Но оставим это и вернёмся к главному вопросу. Как я уже сказала, для вступления в ряды мракоборцев нужно сдать выпускные экзамены, а так как вы все… по некоторым причинам не смогли освоить программу седьмого курса, я бы хотела предложить вам сделать это в грядущем учебном году. Мисс Грейнджер, в отношении вас всё решено и согласовано — первого сентября буду рада видеть вас в Хогвартсе. А вот что касается мистера Поттера и мистера Уизли, — она перевела взгляд на Гарри и Рона, — я бы настоятельно советовала им присоединиться к вам. Хотя, разумеется, понимаю, что окончательное решение должно быть принято исключительно ими.

Гарри сидел, ни на кого не глядя. Его удивило и даже, что говорить, немного шокировало то, как сейчас разговаривала с ними их бывший преподаватель. Хотя в глубине души он и понимал, что иначе она не может — как директор Хогвартса, как человек, почти всегда строго соблюдающий все правила, в конце концов. Но это «почти» вовсе не означало, что Минерва Макгонагалл могла бы позволить себе нарушить их просто так. Только тогда, когда иного выхода уже не было. А в их случае он был.

— Мы можем немного подумать, профессор? — спросил он, наконец решившись. И тут же стал корить сам себя за то, что только про произнёс. Какие тут могут быть раздумья? Остальные, видимо, также не ожидали от него этих слов.

— Ну конечно же, можете, — ответила профессор Макгонагалл, поднимаясь. — Я буду ждать вашего решения не позднее конца этого месяца, иначе потом я уже ничего не смогу сделать.

В комнату вошла миссис Уизли.

— Минерва, уже уходишь? Я думала, ты останешься на завтрак.

— Нет, Молли, к сожалению, не могу. Но надеюсь ещё увидеть вас всех в самое ближайшее время.

С этими словами они с миссис Уизли вышли из комнаты.

— И стоило ей приходить только ради пары слов, которые мы и так знаем, — недовольно пробурчал Рон, облокачиваясь на руку. — Словно и сами не понимаем, что без ЖАБА нас в мракоборцы не возьмут.

— Видимо, всё-таки не понимаете, раз спросили у неё про исключение для вас, — сказала Гермиона. Похоже, она старалась сказать это как можно мягче, но получилось не очень. Впрочем, она тут же весело добавила. — Бросьте, всего лишь один год — и приступите к работе.

— Так-то оно так, — сказал Гарри, — но год — это очень большой срок. Тебе не понять, Гермиона, насколько тяжело просто так сидеть и смотреть, как вокруг происходят важнейшие события, а ты ничего не можешь сделать.

— Кому не понять, мне? — с негодованием воскликнула Гермиона. — Уж не думаете ли вы, что я иду на седьмой курс только для того, чтобы вновь зарываться в учебники, делать уроки и писать контрольные? — сидящая рядом с ней Джинни прыснула. — Я делаю это исключительно для того, чтобы получить сертификат и устроиться на работу в Министерство.

— И тебя без него туда не возьмут? — спросил Гарри, уже заранее, впрочем, зная ответ.

— Да, — ответил за Гермиону Рон, поймал его удивлённый взгляд. — Извини, просто я же знаю всю эту ситуацию, ты мне в самолёте рассказывала, а Гарри не знает. В общем, Гермионе это действительно нужно. Иначе бы она не пошла доучиваться, верно?

— Ну конечно, — ответила она. — У меня просто руки чешутся взяться за работу — столько идей, столько планов, столько всего нужно сделать! Я в последнее время проштудировала несколько книг по магическому законодательству, и знаете что? Оно нуждается в такой серьёзной доработке, что я даже понять не могу, почему ещё никто за неё не принялся! А самое ужасное знаете что?

— Догадываемся…

— Это не смешно, Гарри. Ни в одном законе я не увидела ни одной точной формулировки о статусе какого-либо магического народа. Именно поэтому у нас такие проблемы с гоблинами и кентаврами, именно поэтому эльфы-домовики находятся в рабстве. И всё это нужно менять, и чем скорее, тем лучше! Но для того, чтобы начать, первым делом необходимо сдать ЖАБА.

— И кто только придумал эти дурацкие правила, — хмуро произнёс Рон, буравя взглядом свои ноги, — мы же сдали СОВ на пятом курсе, мы владеем магией.

— Да, владеем, но на стандартном уровне.

— Это мы-то стандартном? — теперь настала очередь Гарри возмущаться.

— Ну… ладно, не на таком уж стандартном, но, чтобы подтвердить это, необходимо сдать экзамены.

— А может быть, Рон просто боится? Боится, что не сдаст? — злорадно произнесла молчавшая всё это время Джинни. Гарри и Гермиона заулыбались.

— Ничего я не боюсь, — воскликнул Рон. — Надо будет — и ЖАБА сдам, никуда не денусь.

В этот момент в комнату вошла миссис Уизли и позвала всех к завтраку.

 

— Чем займёмся? — спросила Гермиона через полчаса, когда они вышли во двор.

— Сегодня последний день спокойствия, — сказал Рон, жмурясь от яркого солнца, — завтра начинаются суды.

— Поэтому нужно воспользоваться этим и отдохнуть напоследок, — мудро заметила Джинни.

— Знаете, что я подумал? — спросил Гарри, глядя на друзей. — Мы могли бы навестить Андромеду и Тедди. А потом сходить в Косой переулок. Думаю, магазины там уже успели открыться.

— Отличная идея, — поддержали его все.

— Решено, так и поступим.

Они прошли к калитке, за которой заканчивался двор. Гарри взял за руку Джинни, а Рон — Гермиону, и все четверо трансгрессировали.

Снаружи коттедж Андромеды Тонкс Гарри запомнил плохо — год назад, когда они с Хагридом, спасаясь от погони, рухнули рядом с ним, у него не было времени присматриваться. Дом стоял чуть на отшибе, окружённый с трёх сторон лесом, а с четвёртой примыкал к широкому полю, на горизонте которого едва виднелись проезжающие по автостраде машины. Жилище Андромеды было одноэтажным, с белыми стенами и покатой черепичной крышей, у входа был разбит небольшой сад.

Гарри и остальные прошли через калитку и по неширокой тропинке двинулись ко входу. Хозяйка коттеджа сидела у дверей в кресле и держала в руках небольшой белый свёрток. Она ещё издали заметила ребят и помахала им рукой, приподнимаясь.

— Как я рада всех вас видеть, — сказала она, улыбаясь. Свёрток в её руках оказался пелёнками, в которые был закутан его маленький крестник.

— Здравствуйте, Андромеда, — сказал Гарри, когда все подошли ближе. — Как вы? Как Тедди?

— О, мы просто прекрасно, — ответила женщина. Гарри окинул её взглядом и в который раз заметил, как же сильно она походит на сестру. Только глаза, светлые, добрые, не давали никому ошибиться, стоило только присмотреться. Но даже искренняя радость встречи не могла полностью скрыть затаившейся в них грусти: выдержка у Андромеды была поразительной, но скорбь по погибшим мужу и дочери всё ещё не прошла. — А как вы? Как Артур с Молли и остальные? Я читала «Пророк», Рон, поздравляю, твои братья и отец получили такие важные назначения. Несомненно, они сделают всё, чтобы мы поскорее забыли все эти ужасы.

— Спасибо большое, — ответил Рон, потупившись. О статье Риты Скитер Андромеда ничего не сказала: не читала или читала, но решила никак её не комментировать. И это было правильно.

— Если вам с Тедди, что-нибудь нужно, вещи или деньги — вы только скажите.

— Гарри, не говори ерунды, — Андромеда улыбнулась, — тех денег, которые ты мне дал, нам с Тедди хватит до конца жизни.

Месяц назад Гарри через Билла отписал половину содержимого своего сейфа в «Гринготтсе» на счёт семьи Тонкс.

— Это же ваше фамильное золото, — сказал он, смутившись. — Да, Сириус завещал его мне, но, в конце концов, вы его сестра. И всё оно по праву принадлежит вам, я всего лишь поступил так, как и должен был.

— Ну ладно, что мы всё о деньгах? — произнесла Андромеда. — Пойдёмте в дом, надеюсь, от чая вы не откажетесь?

Дом внутри изменился не сильно с того времени, как Гарри видел его в последний раз. Разве что в мелочах. На мягком ковре в гостиной тут и там валялись детские игрушки.

— Тедди играет здесь, а я сижу в кресле и вышиваю, — сказала Андромеда, окидывая взглядом комнату. Прошла к стоящей в углу небольшой детской кроватке, аккуратно положила в неё спящего ребёнка. — Пойдёмте.

Десять минут спустя друзья сидели на кухне и пили сладкий, ароматный чай из больших кружек.

— Рассказывайте, как у вас дела? — спросила Андромеда, присаживаясь между Гарри и Гермионой. — Я, к сожалению, не смогла приехать к вам, когда вы меня звали, Тедди неожиданно стало очень плохо. Но я отправила Артуру сову с поздравлениями. Надеюсь, он не сильно устаёт на работе?

— Как вам сказать… — ответил Рон и быстро пересказал Андромеде последние новости. — …а завтра начинаются суды над Пожирателями смерти, нас привлекли в качестве свидетелей.

— Это я знаю, Артур мне писал. Надеюсь, одним Азкабаном они не отделаются, — Андромеда выпрямилась на стуле, при этом лицо её стало таким властным, что Гарри невольно вспомнил о выдержке Нарциссы, её второй сестры.

— Навряд ли, — сказала Джинни с лёгким разочарованием в голосе, — Кингсли ещё в первый день принял решение изгнать из Азкабана дементоров, теперь там посменно дежурят мракоборцы.

— И это мне тоже известно. Одно лишь успокаивает — что все эти люди проведут остаток своей жизни за решёткой.

Гарри раздумывал, стоит ли ей рассказывать об избежавших наказания Пожирателях, но всё-таки решил промолчать. В конце концов, об этом пока и его друзья не знают.

— Ну, а вы чем думаете заняться? — спросила Андромеда.

— Я в сентябре вернусь в Хогвартс, у меня последний курс, — сказала Джинни.

— О, Минерва недавно была у меня в гостях, мы как раз обсуждали школу, — заметила Андромеда, широко улыбаясь. — Думаю, студентов ждёт в сентябре приятный сюрприз, когда они увидят, как потрудились над восстановлением замка. Ну а вы?

— Я тоже вернусь в школу, — сказала Гермиона. — Мне необходимо сдать ЖАБА, чтобы поступить на работу в Министерство.

— Ты действительно хочешь там работать? — спросила Андромеда. Гарри подумал, что сейчас Гермиона начнёт долго рассказывать о своих грандиозных планах, но она лишь коротко кивнула. — Что ж, судя по тому, что мне про тебя рассказывали, ты сможешь сделать там очень хорошую карьеру, остаётся только пожелать тебе удачи.

— Спасибо большое, — смутившись, произнесла Гермиона.

— Гарри, Рон, вы, я так понимаю, тоже, проследуете за подругами? — спросила Андромеда, лукаво улыбаясь им обоим.

— Придётся, — сказал Рон.

— Мы хотим пойти в мракоборцы. А к ним без ЖАБА не принимают, — добавил Гарри.

Андромеда насупилась.

— На их месте я бы отменила эти ограничения, хотя бы на время. Сейчас происходит так много всего, им как никогда нужны смелые и опытные волшебники. Как вы.

— Вот и мы тоже так считаем, — сказал Рон, проигнорировав взгляд, который бросила на него Гермиона.

Через два часа они покинули коттедж Андромеды.

— Приходите к нам почаще, — сказала она им на прощание.

— Обязательно. Как только появится возможность, — хором пообещали все, а Гарри решил, что надо будет обязательно пригласить их с Тедди на свой день рождения.

Подойдя к калитке, друзья снова взялись за руки и трансгрессировали, на этот раз ко входу в «Дырявый котёл».

В этот час бар оказался забит людьми, даже в просторном большом зале было не протолкнуться. Впрочем, едва они вошли внутрь, как в несколько секунд взоры всех присутствующих обратились к ним. Мгновение замешательства — а затем грянул гром аплодисментов.

— Это же Гарри! Гарри Поттер! — доносилось со всех сторон. Гарри даже опешил, непроизвольно вжимая голову в плечи — сколько недель он почти безвылазно сидел в Норе, не бывал в местах большого скопления волшебников. То ли ещё будет, подумал он.

С большим трудом продравшись сквозь толпу, они оказались у барной стойки. И тут их ждал ещё один сюрприз. Вместо давно знакомого им старика Тома за ней стояла…

— Ханна? — удивлённо воскликнули ребята.

Светловолосая девушка кивнула, улыбаясь.

— Вот уж кого не ожидал здесь увидеть, — сказал Рон, присвистнув, — ты же вроде хорошо закончила школу.

— Да, неплохо, больше половины высших баллов по ЖАБА, — ответила Ханна, не убирая улыбки с лица. — Но как это связано с моей работой здесь?

— Ну просто… просто я подумал…

— Рон просто удивился, что ты не пошла в Министерство, — пришла на помощь брату Джинни. — Нам говорили, сейчас туда очень много молодых волшебников устроилось.

— Да, я именно это и имел в виду, — сказал Рон с явным облегчением.

— Меня это никогда не прельщало, — Ханна с безразличием пожала плечами. — Не считаю административную работу подходящей для себя. А тут я часто бывала, сначала с родителями, потом с друзьями. Однажды разговорилась с Томом, а он со мной и поделился своими переживаниями. Что уже очень стар, семьи нет, одному всё сложнее вести хозяйство. Вот я и предложила ему свою помощь. Он был очень рад, и тут же взял меня на работу.

— Это же прекрасно, Ханна, — с улыбкой произнесла Гермиона, — так здорово, что ты нашла что-то, что тебе по душе.

— Вот и я так считаю. Но, вижу, вы сюда не просто так пришли. Хотите пообедать?

— Было бы неплохо, — сказал Гарри, оглядываясь, — но здесь такая толпа…

— У нас есть отдельные комнаты, одна из них только что освободилась, — ответила Ханна, — если хотите, могу принести вам обед туда.

— Здорово, давай. — воодушевлённо произнёс Рон.

Через полчаса друзья сидели за столом и уплетали за обе щеки принесённые Ханной блюда.

— Если она сама их приготовила, то не удивлён, что у них от посетителей отбоя нет, — сказал Рон, делая мощный глотательное движение. Все с энтузиазмом поддержали его слова, Гарри едва не подавился куском лепёшки, и сидящая рядом Джинни с силой похлопала его по спине.

Когда с едой было покончено, им принесли большой кувшин сливочного пива и четыре бокала.

— Знаете, если честно… мне немного не по себе от того, что начнётся завтра, — сказал Рон, держа свой бокал в руке и задумчиво глядя на пенившуюся внутри жидкость. — Ну то есть, заседания отдельные по каждому обвиняемому, показания свидетелей… Только время зря тратят. Могли бы просто отправить всех на пожизненное в Азкабан — и дело с концом.

— Рон, что ты такое говоришь? — недовольно произнесла Гермиона. — Нельзя просто так взять и посадить человека на всю жизнь за решётку.

— Ты так думаешь? — спросил Рон, нахмурившись. — Это же Пожиратели смерти, и в их виновности не сомневается никто.

— Согласна, тех, кто виновен, следует наказать. Но всё равно нужно общее решение судей, пусть это и будет просто формальность. Да и потом, всех тех, чья вина очевидна, пустят в первые дни, чтобы побыстрее отделаться. Эти заседания долго длиться не будут — приведут, зачитают обвинения, выслушают, что скажут свидетели, вынесут решение — и всё.

— Ну а мы им тогда зачем нужны? — спросил Рон.

— Я же говорю, для законности, — терпеливо произнесла Гермиона. — Должны быть соблюдены все нормы, иначе это будет уже самосуд.

— Некоторые из них и не такое заслужили, — сказала Джинни, — как минимум поцелуй дементора, а лучше…

Гермиона в недоумении уставилась на подругу.

— С каких пор ты стала такой кровожадной? Не думаю, что Министерство вынесет кому-нибудь теперь смертный приговор. Но Андромеда абсолютно права — все сторонники Волан-де-Морта схвачены и уже никогда не выйдут на свободу.

И тут Гарри вспомнил.

— Не все, — произнёс он, и быстро пересказал друзьям услышанное вчера от мистера Уизли. Когда он закончил, все выглядели напуганными.

— Что же ты раньше этого не рассказывал? — воскликнула Гермиона. — Это же совсем меняет дело! Теперь нам надо быть максимально осторожными.

— Так ведь отец же сказал, что они не представляют серьёзной угрозы, — с лёгким недоумением произнёс Рон.

— Это пока. Но они могут вновь собраться вместе — и тогда от них можно ожидать чего угодно.

— Хорошо, что они устроили засады, — сказала Джинни. — надеюсь, их всех скоро переловят.

— Я бы не была на твоём месте так оптимистична, — ответила ей Гермиона, — если до сих пор никого не поймали, хотя прошло уже два месяца, то это значит, что они нашли другое убежище, о котором ни в Министерстве, ни в Ордене не знают.

— Не знают сейчас — значит узнают потом, — сказал Гарри. Гермиона сверила его взглядом, который не сулил ничего хорошего.

— Я надеюсь, Гарри, что ты не собираешься искать их?

— Ну, даже если бы и собирался — что с того?

— Это же ведь Тёмные волшебники, очень опасные!

— Брось, Гермиона, — сказал Рон, — если Крэбб и Гойл ничего из себя не представляют, то их папаши — тем более. Про Лестрейнджей я тоже слышал, что они не большого ума.

— Но Трэверс и Нотт не так просты. И я соглашусь с твоим отцом, что их надо опасаться в первую очередь.

— Да даже если бы они и хотели — всё равно ничего не смогли бы сделать, по крайней мере, сейчас, — заметил Гарри. — Весь волшебный мир на ушах, Министерство рвёт и мечет, завтра начинаются суды. Думаю, для них сейчас самый лучший выход — это залечь на дно и ждать.

— Вот именно — ждать. А когда им покажется, что настал нужный момент, они могут нанести удар, — тоном, не терпящим возражений, произнесла Гермиона. — Впрочем, одно меня успокаивает. Когда этот момент наступит, мы будем в Хогвартсе, в полной безопасности.

— Ты как-то очень серьёзно относишься к этому, словно сама всего два месяца назад не сражалась с целой толпой Пожирателей, — заметил Рон, усмехаясь, — да и к тому же кто сказал, что мы с Гарри будем вместе с вами в Хогвартсе?

— Как это? — спросила удивлённая Гермиона. — Я думала, вы уже всё решили.

— Всё, да не всё. Может быть, есть ещё какая-нибудь лазейка. Вон, Андромеда тоже на нашей стороне. Скажи, Гарри.

Все перевели на него взгляды.

— Ну, — начал он, — в общем, мистер Уизли обещал поговорить с Кингсли. Всё равно он министр магии, а значит, последнее слово за ним.

— Но ведь Макгонагалл сказала, что без ЖАБА вас не возьмут, — с сомнением в голосе произнесла Джинни.

— И они это прекрасно знают, — с лёгким раздражением в голосе ответила Гермиона. — Впрочем, я уже не представляю, как вас переубедить. Просто пообещайте мне, что если с этой затеей с Кингсли ничего не получится, то вы уже точно отправитесь в Хогвартс.

Гарри встретился глазами с Роном. Судя по выражению лица друга, не у него одного возникло желание дать отрицательный ответ

— Ну? — решительно произнесла Гермиона. — Что скажете?

— Хорошо, обещаем, — первым нарушил молчание Рон.

И в этот самый момент в комнату сквозь закрытую дверь просочилась полоска света. Опустившись на стол, она превратилась в серебристого горностая, который открыл рот и произнёс голосом мистера Уизли:

— Шеф мракоборцев отказался принимать вас без ЖАБА. Кингсли на его стороне. Вам придётся вернуться в Хогвартс.

Раздался чуть слышный хлопок — и сияющий зверёк

бесследно исчез.

Гарри открыл глаза, взглянул в окно и увидел тёмное, усыпанное звёздами небо. До рассвета было ещё очень далеко. Он чуть приподнялся, посмотрел на светящиеся в темноте стрелки будильника. Два часа ночи. Пустая клетка отправившегося на охоту Сычика стояла открытой на столе.

— И ты тоже? — послышался голос Рона так неожиданно, что Гарри даже вздрогнул. Он был без очков и не сразу заметил, что друг сидит в изголовье своей кровати.

— Похоже, да. Теперь точно не смогу заснуть, — ответил Гарри, откидываясь обратно на подушку и проводя пальцами по волосам.

— Я даже и не пытался, — признался Рон, — всё лежал и думал. А потом как нахлынуло…

Вчера вечером, едва друзья вернулись из Косого переулка, они, как и обещали, отправили сову профессору Макгонагалл.

— Вы всё делаете правильно, — внушала им Гермиона, когда все они после ужина собрались в комнате Рона. — К тому же, иного пути у вас всё равно нет.

Но оба по-прежнему выглядели подавленно.

— Готова спорить, Гарри, тебя назначат капитаном сборной, как и два года назад, — весело произнесла Джинни, ещё крепче сжимая его в своих объятиях. — Неужели ты не захочешь лично привести нашу команду к победе?

— Хочу, конечно, — вяло согласился Гарри. На шестом курсе он не смог принять участие в финальном мачте, так как отбывал наказание у профессора Снегга. Джинни тогда заменила его на поле и блестяще справилась, вновь приведя Гриффиндор к победе в школьном чемпионате по квиддичу.

Вспоминая сейчас этот разговор, Гарри почувствовал, как на душе у него стало хоть и немного, но легче.

— Не знаешь, кого будут судить первым? — спросил он, так же, как и друг, садясь в изголовье кровати.

— Понятия не имею, — ответил Рон, — но думаю, что это затянется, если заседание назначили на восемь утра.

Гарри попытался представить, как это будет выглядеть. Мистер Уизли сказал, что все суды будут проходить в том же зале, где когда-то он сам выступал в качестве обвиняемого на дисциплинарном слушании… и где через два года Долорес Амбридж без жалости расправлялась с маглорождёнными волшебниками.

— Судить будет Визенгамот в полном составе, — произнёс он, вспоминая сказанное мистером Уизли за ужином. — А вести заседания — лично Кингсли.

— Что ж, этого следовало ожидать, — сказал Рон с безразличием в голосе, — но сидеть там по двенадцать часов… это будет сложно.

— Знаю, но сам понимаешь — им это нужно для законности.

— Я бы на их месте просто вызвал в зал дементоров и позволил высосать у каждого душу. Им всё равно мало не будет.

Несколько минут оба молчали.

— Ты всё ещё видишь это? — спросил Гарри.

— Почти каждую ночь. А если не Хогвартс, то… лицо Фреда, когда я склонился над ним. Тогда, в коридоре, — тихо произнёс Рон, глядя вперёд себя пустым взглядом. Гарри опустил глаза, посмотрел на свои укрытые одеялом ноги. Он просто не мог признаться Рону, что кошмары уже оставили его.

— Он был старше меня на два года. И большую часть времени проводил с Джорджем, да. Они были неразлучны. Вот кому сейчас тяжелее всего. Хорошо, что Ли не оставил его одного, я слышал, что и Анджелина часто к ним заходит.

Гарри был не удивлён, что Джордж, как только появилась возможность, покинул Нору, место, где каждый угол напоминал ему о брате. К тому же он видел страдания каждого. И от этого становилось ещё больнее.

Гарри посмотрел на друга и в лунном свете разглядел на его лице две крохотные блестящие полоски.

— Ты не думай, всё хорошо, — сказал Рон, — просто… немного расклеился, вот и всё, — он провёл ладонью по лицу. — Завтра уже всё будет хорошо. А потом пройдут суды, вернёмся в Хогвартс, а там…

— Рон, — прошептал Гарри. Тот посмотрел на него. — Фред был мне как брат. Нет. Фред был моим братом. И когда это случилось… ты даже не представляешь, что тогда творилось со мной.

Он не врал — каждый раз, проходя мимо комнаты близнецов в первые недели в Норе, Гарри чувствовал, как к горлу подступает холодный, липкий ком. Он помнил тот момент, помнил каждое мгновение. И оно оживало в сознании, словно в замедленной съёмке. А после перед ним появлялось искажённое гримасой лицо Августа Руквуда. И Гарри бросался на него. Валил на землю, вцеплялся в горло. Пожиратель корчился на полу, пытался вырваться, но хватка Гарри становилась всё сильнее. Руквуд кричал. Кричал несмотря на то, что горло его было сжато в тиски. И этот крик наполнял всё тело Гарри, растекался по венам, зажигал изнутри. Лицо лежащего становилось всё синее, но Гарри не останавливался, пока не доводил дело до конца.

Он понимал, что это безумие, осознавал, какой ужасный поступок бы совершил. Знал, что никогда в жизни не решился бы на такое. Но не мог ничего с собой поделать. Всем своим существом он ненавидел Руквуда в тот момент. И страшно было даже представить, что тогда чувствовали все Уизли, если даже у него могли возникнуть такие мысли. Однако время шло, ненависть притуплялась. Жажда убийства пропала бесследно, а Гарри временами даже стал ловить себя на мысли, что ему стыдно за все те эмоции. Впрочем, говорил он себе, это всё влияние войны. И чем скорее оно пройдёт, тем лучше.

— Наверное, Руквуд будет среди первых, — сказал Рон, словно читая его мысли. Сказал вроде бы деланно безразличным тоном. Однако голос его был неестественно высок.

— Завтра увидим точно, — ответил на это Гарри.

Они проговорили до пяти утра, вспоминая былое и думая о грядущем, потом всё же решили попытаться заснуть. Гарри так и не смог понять, удалось это ему или нет, потому что через мгновение в комнату вошла миссис Уизли и едва слышно произнесла:

— Мальчики, пора.

Оба поднялись мгновенно. Оделись и спустились на первый этаж. На кухне их уже ждали Гермиона, Джинни, мистер Уизли, Билл, Чарли и Перси. Возле каждого стояли дымящиеся кружки. Никто из собравшихся не выглядел сонным.

Миссис Уизли поставила рядом с севшими Гарри и Роном чай, взмахнула палочкой, и стоящая на плите большая кастрюля и восемь глубоких тарелок взмыли в воздух и направились к столу. Ещё один взмах — и большой половник зачерпнул из кастрюли порцию овсянки и начал раскладывать по тарелкам.

— Мы не голодны, мам, — сказал Рон, но как-то вяло, отстранённо.

— Понимаю, но вам всё равно надо позавтракать. Суды будут длиться почти весь день, а в Министерстве поесть возможности не будет.

Рон пожал плечамии взял ложку — спорить с матерью он явно не собирался.

Некоторое время все молчали, медленно поглощая кашу. Гермиона, однако, раньше всех бросила попытки, отложила тарелку и спросила, окидывая взглядом сидящих за столом:

— Вам удалось хоть немного поспать?

— Самую малость, — произнёс Перси, также откладывая свою порцию. — Я до двух ночи работал, потом ещё долго ворочался, а в пять уже был на ногах.

— У меня то же самое, — тихо сказал Билл. — Флёр ужасно волновалась, но понимала, отчего это. А вы?

— Мы почти не спали, — призналась Джинни таким тоном, словно для неё это было обычным делом.

— Это очень плохо, — сказал мистер Уизли, впрочем, без особой убеждённости в голосе, — вы же можете упасть без сил прямо во время заседания.

— Мне кажется, что ничего не изменилось бы, проспи мы и все двенадцать часов, — тихо произнёс Рон.

— Мистер Уизли, кого будут судить в первую очередь? — спросил Гарри.

— К сожалению, не знаю, этот вопрос полностью в компетенции суда. Но думаю, что среди них точно будет Руквуд.

Едва отец Рона произнёс это имя, все сидящие за столом вздрогнули.

— Я не смогу присутствовать — Кингсли председательствует в суде вместе с Верховным чародеем Визенгамота, и мне необходимо будет временно исполнять его обязанности.

— А почему Кингсли? — спросила Джинни.

— Сейчас у нас нет никого на посту главы Отдела магического правопорядка. Он временно совмещает её с должностью министра.

При этих словах Гермиона потупилась. Гарри понимал — не меньше их с Роном она страдала от того, что не может включиться в работу, ведь сейчас так мало людей, которым Министерство могло бы доверять.

— А кто ещё выступает свидетелями? — спросил Рон.

— Члены Ордена, выпускники и преподаватели Хогвартса, министерские сотрудники. И даже кто-то Визенгамота, — перечислил мистер Уизли, — наверное, это будут самые массовые суды за последние два десятка лет.

— Мы тоже будем на суде, — сказал Билл. Гарри замер, не донеся ложку с овсянкой до рта.

— Мракоборцы позаботятся о безопасности… — тихо произнёс мистер Уизли и тут же непроизвольно вздрогнул. Поднял взгляд, посмотрел на сидящих за столом. — Что это я? Видимо, задумался.

— Это правильно, — сказал Чарли, — даже при том, что заседания закрыты, думаю, найдётся немало желающих свести счёты с Пожирателями.

— Поэтому мы и приняли меры, — заметил мистер Уизли, — но я всё равно прошу вас, — он окинул взглядом всех сидящих за столом, — не давайте себе повода сделать что-то противозаконное. Я не хочу, чтобы вы пострадали. Да, сдержаться будет трудно, но мы обязаны. В память о Фреде, — его голос дрогнул. — В память о всех павших.

Завтрак завершился в полном молчании (Гарри так и не смог впихнуть в себя больше ни одной ложки), и все стали готовиться к выходу.

— Трансгрессируем в переулок у станции Уайтхолл, — скомандовал мистер Уизли, когда они вышли во двор. Погода была пасмурной, тяжёлый туман поднимался над травой, грозовые тучи собирались на горизонте.

Держа Джинни за руку — она ещё не прошла испытание по трансгрессии и могла перемещаться только в паре — Гарри закрыл глаза, представляя себе тот узкий ход, где они с Роном и Гермионой прятали год назад оглушённых министерских сотрудников, затем крутанулся — и через секунду гул большого города ударил в уши.

— Идёмте, — сказал мистер Уизли, поманил их за собой и вышел из переулка на шумную и широкую улицу. Все двинулись за ним.

Шли быстро, не оглядываясь.

— Здесь везде мракоборцы, — сказал мистер Уизли. — Маскируются под маглов. Не останавливайтесь.

Гарри огляделся, но не обнаружил ничего, что могло бы привлечь внимание. Обычная утренняя толпа, спешащая по своим делам. Видимо, профессиональные борцы с тёмной магией умеют не выделяться, в отличие от других сотрудников Министерства.

Они приблизились к каменным ступеням, ведущим куда-то вниз. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, остальные взирали на спуск с явным недоумением.

— Вход для посетителей сейчас закрыт, поэтому воспользуемся основным, — объяснил всем мистер Уизли.

У дверей мужского и женского туалетов выстроилась приличных размеров очередь: двое людей с длинными тонкими палками — детекторами лжи — придирчиво осматривали каждого. Спешащие на работу сотрудники и сотрудницы то и дело бросали взгляды на Гарри и остальных, при виде мистера Уизли со старшими сыновьями почтительно кивали. Те кивали в ответ, пожимали руки то тому, то другому волшебнику.

— Всё в порядке, мистер Уизли, проходите, — сказал один из проверяющих несколько минут спустя.

— Благодарю, — приветливо сказал отец Рона и толкнул дверь мужского туалета. — Гермиона, Джинни, вам туда.

Они вошли в уже знакомое Гарри помещение. Очередь в кабинки продвигалась быстро.

— Вы ведь знаете, как этим пользоваться? — спросил мистер Уизли, кивая на только что закрывшуюся за очередным сотрудником дверь. Гарри и Рон снова переглянулись.

— Приходилось.

— Очень хорошо. Тогда встретимся внизу, — с этими словами мистер Уизли зашёл в кабинку, а через несколько секунд замок вновь переключился на надпись «свободно». Гарри зашёл внутрь, закрыл дверь. Встал обеими ногами в унитаз и дёрнул цепочку. Быстрый полёт — и вот он уже стоит в широком и просторном атриуме и оглядывается. В прошлый раз, когда он здесь был, в самом центре огромного зала возвышался колоссальный чёрный монумент колдуна и колдуньи, восседавших на тронах, сложенных из сотен каменных тел маглов. Сейчас на его месте ничего не было, даже знакомого ему по первому посещению Министерства фонтана с золотыми статуями.

Пока он осматривался, все остальные уже успели спуститься.

— Идёмте в мой кабинет, у нас ещё есть время, — сказал мистер Уизли, поглядывая на часы.

Они направились к золотым воротам. Гарри заметил неторопливо прохаживающихся по длинному залу людей с палочками в руках.

— Охрана усилена максимально, — прошептал Перси, проследив за его взглядом. — Сейчас вам нужно будет зарегистрировать палочки.

Дежурный колдун, завидев их, вскочил с места.

— Не нужно, Эрик, — остановил его мистер Уизли, взмахнув рукой. — Гарри, Рон, Гермиона, Джинни, подойдите сюда.

Когда со всеми формальностями было покончено, друзья миновали ворота и двинулись к лифтам. Народу вокруг стало ещё больше, все с любопытством смотрели на них и здоровались с мистером Уизли, Биллом, Чарли и Перси. В холле возле каждого лифта стояло по мракоборцу, лица их были невозмутимые, словно вытесанные из камня. Один из них, с которым они поравнялись, на мгновение вышел из оцепенения, окинул всех по очереди быстрым взглядом и потерял к ним всякий интерес.

Подъехал лифт. Все они и ещё несколько сотрудников Министерства вошли в него, и внутри сразу же стало ощутимо тесно.

— Доброе утро, мистер Уизли, — почти в унисон поздоровались сотрудники. Тот в ответ чуть улыбнулся и кивнул.

Лифт двигался медленно, на каждом этаже кто-то заходил и выходил, залетали и вылетали бумажные самолётики. Под конец Гарри стало казаться, что мистер Уизли, Билл, Чарли и Перси из последних сил сдерживаются, чтобы продолжать вежливо отвечать на ежесекундные приветствия.

«Уровень первый. Министр магии и вспомогательный персонал», — раздался знакомый холодный женский голос. Мистер Уизли стремительно вышел из тесноты лифта, все остальные поспешили последовать за ним.

Миновали знакомый коридор и оказались в просторном холле. Гарри очень хорошо его помнил: в последний раз сидевшие здесь полтора десятка сотрудников собирали брошюры, в которых было написано об опасности маглорождённых колдунов и волшебниц. Они сидели здесь и сейчас, только заняты были совсем другими делами — собирали документы в стопки, рассортировывали их по группам, что-то записывали и переписывали. При виде мистера Уизли все как один стремительно поднялись со своих мест. Тот жестом поприветствовал их, открывая дверь своего кабинета. Когда они заходили, Гарри краем глаза посмотрел на неё. Сплошное дерево, ни следа от когда-то находившегося здесь волшебного глаза Аластора Грюма.

Кабинет первого заместителя министра магии он помнил по обитавшей в нём Амбридж. Тогда он был заполнен всевозможными безделушками мерзкого розового цвета, а на стенах висели тарелочки с котятами. Разумеется, мистер Уизли не оставил от всего этого ни следа, однако Гарри рассчитывал, как минимум, увидеть здесь то, что помнил по его старому рабочему месту, вся стена которого была украшена фотографиями магловских вещей, в основном автомобильной тематики.

Но обстановка в кабинете была максимально аскетична — большой письменный стол, несколько стульев для посетителей, кресло, за ним — широкий шкаф-картотека, на столе: аккуратно разложенные письменные принадлежности, стопка документов и писем, семейная фотография. Больше ничего.

Мистер Уизли прошёл к столу, бросил на него свой портфель, достал волшебную палочку и наколдовал ещё несколько стульев, чтобы все смогли рассесться.

— Шикарный кабинет, пап, — сказал Рон, с интересом оглядываясь.

— Слишком большой, — коротко ответил мистер Уизли, усаживаясь в своё кресло, — мне в моём старом было гораздо комфортней.

Он потянулся к стопке писем, взял в руки самое верхнее, посмотрел адресата. Лицо его искривилось. Быстро распечатав конверт, мистер Уизли углубился в чтение, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Наконец отложил пергамент и глубоко вздохнул.

— Опять Флинты…

Гарри вспомнил Маркуса Флинта, похожего на тролля капитана сборной Слизерина по квиддичу, против которого играл на младших курсах.

— Что они хотят на этот раз? — спросил Чарли.

— Как обычно, недовольны снятием очередного дальнего родственника с поста, — мистер Уизли откинул письмо, убрал портфель со стола. — Возмущаются, как можно так поступать с честным и порядочным человеком. То, что он подозревается в сотрудничестве с Волан-де-Мортом, их, по-видимому, не сильно волнует.

— Готов спорить, они сами его поддержали, — сказал Рон.

— В их семье Пожирателей смерти не было, поэтому будь осторожен с такими обвинениями, — предостерёг его Билл. — Все эти старинные чистокровные фамилии подчас агрессивны не менее, чем напыщенны.

Мистер Уизли тем временем просматривал остальные письма.

— Ещё несколько. Макмилланы пишут, что мы можем рассчитывать на них, это очень хорошо, — пробубнил он себе под нос. — От Долгопупсов то же самое — ну, от Августы я другого и не ожидал… А Бёрки вновь требуют разрешить им открыть магазин, — он глубоко вздохнул и взял ещё одно письмо. Гарри мельком разглядел размашистый, угловатый почерк на конверте. Мистер Уизли быстро пробежал по нему глазами. — Билл, правление «Гринготтса» приняло решение — банк открывается с начала следующей недели. Однако они пишут, что ещё нужно будет уладить последние нюансы с их представителями.

— Очень хорошо, — сказал Билл, кивая и улыбаясь, — мы очень долго добивались этого.

— Всё, остальное уже Кингсли на подпись, — сказал мистер Уизли и отложил бумаги на край стола.

— Наверное, выматывающая работа, — задумчиво произнесла Джинни, глядя на отца.

— Не то слово, — ответил тот, — самое тяжёлое — это количество документов. Раньше я никогда не прочитывал и не подписывал столько бумаг. Особенно сейчас, когда Кингсли распыляется между отделами. Иногда мне кажется, что нас специально проверяют на прочность. Газетчики, репортёры, вечно чем-то недовольные колдуны и волшебницы, — он откинулся на спинку кресла. — Впрочем, мы справимся с этим, я уверен.

— Конечно справимся, отец, — произнёс Перси. Посмотрел на часы. — Однако нам надо бы уже идти.

Все встали со своих мест.

— Удачи вам, — произнёс мистер Уизли, — и помните, о чём я вас просил — лишние неприятности нам сейчас не нужны.

Они вышли из кабинета и двинулись по коридору в сторону лифтов.

— Отец очень изменился, — заметил Рон, пока они стояли в ожидании лифта, — не припомню, чтобы он с такой серьёзностью относился к работе.

— Ну, а что ты, собственно, ожидал? — спросил Чарли. — На нём сейчас, по сути, ответственность за всё Министерство. Ничего, закончатся суды, и станет легче.

— Мы были бы им так полезны, — сокрушённо произнесла Гермиона, опустив голову и уткнувшись взглядом в ковёр, которым был устлан коридор, — но эти идиотские условия…

Рон удивлённо посмотрел на неё.

— Надо же, ты не превозносишь правила, вот уж не ожидал такого от тебя услышать.

— Если бы ты почаще обращал на меня внимание в школе, Рон, то должен был бы узнать это уже давно, — сказала Гермиона, проведя ладонью по его плечу. Гарри нащупал руку стоящей рядом Джинни, сжал в своей. Её лицо медленно расплылось в улыбке, и Гарри с трудом подавил желание поцеловать Джинни прямо здесь и сейчас, у всех на виду.

Тем временем подъехал лифт, и железные решётки с шумом раздвинулись. Они зашли внутрь и медленно двинулись вниз. Останавливались на каждом этаже — выходили и заходили люди, залетали самолётики. Наконец последний уровень.

«Отдел тайн», произнёс холодный женской голос.

По длинному коридору прохаживались мракоборцы, ещё двое стояли у поворота, ведущего к залам суда. Они прошли мимо них, спустились по каменным ступеням — и оказались в ещё одном коридоре. Едва войдя в него, Гарри ощутил ужасную духоту. Здесь была целая толпа народу. Сражу же выделялись сидящие по скамьям люди. На них были тёмно-серые робы. Возле каждого стояло по нескольку мракоборцев с палочками на изготовку.

— Идёмте, — сказал Билл, подталкивая застывших в проходе Гарри, Рона, Гермиону и Джинни.

Они медленно двинулись по коридорам. Мракоборцы не обращали на них внимания, но приведённые на суд узники не спускали с проходивших взглядов

— Поттер, — послышалось неожиданно откуда-то слева. Гарри посмотрел на сидящего. Лицо его было не видно из-за густой копны грязных чёрных волос. — Уизли.

Стоящий рядом с ним мракоборец взмахнул палочкой — и узник пошатнулся, словно получил удар.

— Не разговаривать! — жёстко произнёс стоящий. Оглянулся на друзей. — Проходите быстрее.

Они послушно двинулись дальше, и через минуту тяжёлая дверь зала суда захлопнулась за ними.

Гарри хорошо помнил это место. Амфитеатр с уходящими вверх каменными сидениями, в самом центре — грубо вытесанное деревянное кресло с цепями на подлокотниках, на возвышении — Кингсли Бруствер в чёрной с серебром мантии, рядом с ним — почтенный волшебник с массивной золотой цепью на груди. Гарри сразу же его узнал.

— Элфиас Дож, новоизбранный Верховный чародей Визенгамота, — прошептал Перси, видимо, проследив за его взглядом, но Гарри и сам вспомнил его. А ещё тот разговор о Дамблдоре и его семье на свадьбе Билла и Флёр.

— Приветствую вас. Проходите, мы скоро начнём, — сказал Кингсли вошедшим и жестом руки указал на несколько свободных мест на нижнем ярусе.

Пока они рассаживались, Гарри окинул взглядом сидящих. Судей нельзя было спутать ни с кем — сливового цвета мантии, серебряная нашивка «В» на груди. Помимо них в зале было ещё очень много людей. Большинство были ему незнакомы, однако некоторых Гарри узнал.

Бывшие однокурсники — Симус Финниган, Дин Томас, Невилл Долгопупс, Парвати Патил и Лаванда Браун. Они уже не выглядели такими потрёпанными и измотанными, как он помнил их в те первые часы после того, как бездыханное тело Волан-де-Морта повалилось на пол Большого зала. Однако все они словно осунулись, стали меньше на вид, а под глазами залегли огромные чёрные пятна. Они поймали взгляд Гарри, помахали ему, улыбаясь. Он улыбнулся и помахал им в ответ.

Помимо них, присутствовало ещё несколько студентов, которых Гарри часто видел в коридорах, но не знал их имён. Он задумался, как много гриффиндорцев младшего возраста вообще знал. Джинни, Колина и Денниса Криви. А больше и никого. Общался только с ровесниками, но даже и среди них не нашлось такого человека, кто стал бы ему так же близок, как Рон и Гермиона.

На ряду выше сидели преподаватели. Четыре декана: Макгонагалл, Стебль, Слизнорт и Флитвик. Рядом с миниатюрным учителем заклинаний возвышалось исполинское туловище Хагрида. Ужасные раны и царапины на его лице успели зажить, а сам лесничий, видимо, снова пытался расчесаться. Получилось у него это, справедливости ради, намного лучше, чем в прошлый раз, несколько лет назад, однако ужасный коричневый костюм, в который он иногда облачался вместо привычной одежды, портил всё впечатление. Хагрид заметил Гарри и принялся старательно махать ему своей огромной ручищей, однако почти сразу же осёкся, поймав взгляд профессора Макгонагалл.

А вот кого Гарри совершенно не ожидал здесь увидеть, так это профессора Трелони, сидевшую рядом с Хагридом. Всё такая же худая, в огромных очках, отчего её глаза, казалось, занимали пол-лица. Однако и она на этот раз изменила своему обыкновению, сменила укутанную шалями одежду на простую тёмно-зелёную мантию и сняла многочисленные украшения, которыми в своё время была увешана, словно рождественская ёлка. Она сидела, не шевелясь и смотрела куда-то перед собой. Взгляд её был остекленелым — можно было подумать, что она впала в транс.

Вокруг студентов и преподавателей Хогвартса сидели незнакомые Гарри волшебники и колдуньи. Они не могли быть простыми зрителями — на суд отказались пустить даже официальных корреспондентов «Пророка». Значит, свидетели. Как много людей привлекло Министерство, даже представить трудно.

— Мы готовы, — произнёс Кингсли, и, хотя говорил он тихо, его голос словно прогремел над сводами зала. — Ведите первого.

Стоящий у двери человек развернулся и вышел. А через пару минут внутрь вошёл поддерживаемый под руки двумя мракоборцами узник. Это был Макнейр. Сопровождающие не спускали с него глаз и держали палочки на изготовке. Бывшего министерского палача быстро провели в центр зала, усадили на большое деревянное кресло, и свисавшие с него цепи мгновенно сковали ему руки.

— Уолден Макнейр, вы доставлены сюда из Азкабана для того, чтобы предстать перед Визенгамотом за совершённые вами деяния, — начал Кингсли. Голос его, не усиленный никакой магией, словно отражался от каменных стен. — Вы обвиняетесь в том, что сознательно встали на сторону лорда Волан-де-Морта после его возвращения три года назад. Вместе с другими Пожирателями смерти вы творили беззаконие: подвергали пыткам и убивали ни в чём не повинных людей, в том числе и маглов. Вам понятны предъявленные обвинения?

Все смотрели на сидящего в кресле. Но Макнейр молчал.

— Что ж, вы имеете право никак не комментировать обвинение. В таком случае перейдём к свидетельствам очевидцев. Для дачи показаний приглашается Гарри Джеймс Поттер.

Гарри вздрогнул. Взгляды всех сидящих были обращены к нему, даже Макнейр повернул голову в его сторону. Он встал со своего места.

— Расскажите нам, при каких обстоятельствах вы стали очевидцем деяний обвиняемого. — официальным тоном произнёс Кингсли.

На секунду Гарри замешкался — он не совсем понимал, как начать, но быстро поймал мысль и сказал:

— Обвиняемый Уолден Макнейр присутствовал на месте возрождения Волан-де-Морта три года назад. Я слышал, как Волан-де-Морт обратился к нему по имени, видел и запомнил его лицо. Обвиняемый безоговорочно поддерживал Волан-де-Морта во всех его начинаниях, а также…

Речь была недолгой, но, как казалось Гарри, обстоятельной. Он пересказал, в частности, историю их проникновения в Отдел тайн два года назад, а также подтвердил, что Макнейр был в Хогвартсе в ту ночь, когда на школу напал Волан-де-Морт.

— Большое спасибо, мистер Поттер, вы можете сесть, — сказал Кингсли. — Для дачи показаний приглашается…

Поочерёдно примерно то же повторили Рон, Гермиона и Джинни. Последним выступил Хагрид, вкратце пересказав то, как ему удалось обезвредить Макнейра во время сражения в Большом зале Хогвартса. Удивительно, как он остался после этого жив, подумал Гарри, вспоминая тот ужасный грохот, с которым бывший Пожиратель врезался в стену. Когда Хагрид закончил, слово снова взял Кингсли:

— Достопочтенные члены Визенгамота, всё, что вы услышали, подтверждается многочисленными дополнительными свидетельскими показаниями, в том числе, лично моими. Посему предлагаю перейти к решению: кто за то, чтобы назначить обвиняемому максимально возможное наказание — пожизненное заключение в Азкабане — прошу поднять руки.

Вверх взметнулось полсотни ладоней — за высшую меру проголосовали все без исключения судьи.

— Решение принято единогласно, — произнёс Кингсли. Зал разразился аплодисментами. Когда они стихли, министр произнёс: — Обвиняемый, вы имеете право на последнее слово.

Макнейр наклонился — насколько позволяли цепи — и с шумом плюнул на каменный пол. С рядов раздались возмущённые крики, один из мракоборцев подскочил к креслу и ткнул своей палочкой узнику в лицо.

— Уведите его, — спокойно произнёс Кингсли, и, поддерживаемый двумя стражниками, осуждённый вышел.

Гарри посмотрел на часы. Времени это заняло немного, всего полчаса. Сколько же обвиняемых пройдут сегодня через этот зал, если суд обещает длиться почти полных двенадцать часов?

Вслед за Макнейром было ещё несколько пожирателей. Здесь показания в основном давали сидящие напротив однокурсники Гарри и преподаватели. Впрочем, ещё несколько человек, незнакомых ему, также были опрошены. Приговоры во всех случаях были одинаковыми — пожизненное заключение в Азкабане. И все они, как и в первый раз, были встречены громом аплодисментов.

В полдень был объявлен короткий перерыв.

— Ну, что скажете? — спросил Рон, когда они вернулись в зал и сидели на своих местах в ожидании остальных.

— Надеюсь, с остальными разделаются так же быстро, как и с этими, — сказала Гермиона.

— И не мечтай, я видела списки, — сокрушённо произнесла Джинни, — боюсь, это затянется до позднего вечера.

— А я не понимаю, зачем мы им вообще нужны, — с лёгким раздражением в голосе выпалил Гарри, — мне ещё говорили, что мои показания будут важны. Но пока я не вижу никакой важности в том, что я сказал, ведь почти то же самое говорят и все остальные.

— Наверное, дальше будет что-то поважнее, — задумчиво произнёс Рон, пожимая плечами.

Между тем зал вновь начал заполняться людьми. Несколько раз к ним подходили знакомые, здоровались, обменивались парой слов.

— Почему вас такие огромные синяки под глазами? — спросил Гарри у подошедших к ним бывших однокурсников. Они переглянулись.

— Мы заключили временный контракт с Управлением мракоборцев, — объяснила Парвати, — решили, что сейчас должны быть максимально полезны Министерству.

— Надо же, — Рон с интересом оглядел их всех. — И как, чем занимаетесь?

— Сейчас у нас ещё обучение, но уже скоро мы приступим к выполнению заданий, — сказал Дин не без некоторой доли самодовольства в голосе. — Каждый будет прикреплён к мракоборцу в качестве поддержки — нас всех сразу же предупредили, что по отдельности или друг с другом ставить не будут, для такой работы нужна полноценная подготовка, а у нас, по сути, уровень стажёров. Но и это тоже неплохо — в конце концов, не просто сложа руки сидим.

— А чем потом планируете заниматься? — быстро сменила тему Гермиона, видимо, заметив, как Гарри и Рон мрачно переглянулись.

— Я пока даже не знаю, — неуверенно произнёс Симус, пожимая плечами. — Мать предлагает мне пойти по семейным стопам — устроиться в торговлю. Но знаете… не хочется всю жизнь стоять за прилавком, пусть и в собственном магазине. Сейчас вот думаю о других вариантах.

— А ты, Парвати?

— Тоже пока не представляю, — подумав, ответила девушка. — Мне тут предложили хорошее место в одной конторе, но я не очень хочу туда.

— А я уже решил — как закончится контракт, подамся в спорт, — сказал Дин. — Помнишь, Гарри, пару лет назад мы играли в одной команде, вот у меня тогда интерес к квиддичу по-настоящему и проявился, — при этих словах он бросил короткий взгляд на сидящую рядом с Гарри Джинни, но та сделала вид, что не заметила этого. — Попробую найти какую-нибудь небольшую, малоизвестную команду, а дальше как повезёт — надо же с чего-то начинать, верно?

— А ты, Невилл? — спросил Гарри.

— Я думал сразу устроиться в Хогвартс, преподавать вместе с профессором Стебль травологию — она мне сказала, что с радостью поделит со мной часы. Но профессор Макгонагалл заявила, что в таком юном возрасте идти в преподаватели рано, нужно стать старше и набраться опыта. Так что пока в Министерстве, а дальше не знаю, как сложится.

Они пообщались ещё немного, затем Симус и остальные поспешили к своим местам. И почти сразу же к друзьям подошёл Хагрид.

— Ну что, привет, — произнёс он. — Вы, это, как себя чувствуете-то? Ужасная трагедия, конечно, Рон, у вас, надеюсь, все живы-здоровы?

— Да, всё хорошо, оправляемся постепенно.

— Это здорово. Мне тут профессор Макгонагалл сказала, что вы все вернётесь в этом году, доучиться решили. Хорошо, правильное решение приняли, да. Ну и замок снова увидите, думаю, вам понравится, как его, это, отреставрировали. Даже лучше, чем был, это точно. Ну ладно, пойду я, ещё увидимся.

В зал тем временем зашли последние судьи, и дверь за ними закрылась. Кингсли занял своё место, положил на стол бумаги и произнёс:

— Мы продолжаем. Ведите следующего.

Вошли двое мракоборцев, ведя под руки того самого человека, поросшего густыми чёрными волосами, который окликнул их с Роном, когда они шли в зал суда. Лица его не было видно.

— Август Руквуд, — сказал Кингсли, когда обвиняемого посадили в кресло. — Вас доставили сюда из Азкабана, чтобы вы предстали перед Визенгамотом за совершённые вами деяния. Вы обвиняетесь в том, что…

Гарри перевёл взгляд на Рона и Джинни. Оба сидели словно в оцепенении и немигающими взглядами смотрели на Руквуда. А тот поднял обросшую голову и смотрел на Кингсли, зачитывающего обвинения.

— Обвиняемый, вам понятны предъявленные обвинения?

Несколько мгновений в зале царило молчание. Затем Руквуд произнёс тихим, скрипучим голосом:

— О да, мне всё прекрасно понятно.

Гарри не мог видеть его лица, но был уверен, что сейчас Руквуд улыбается.

— В таком случае переходим к показаниям свидетелей.

По очереди выступили несколько человек. Рассказывали о шпионаже обвиняемого в пользу Волан-де-Морта ещё в бытность его невыразимцем — сотрудником Отдела тайн. Затем перешли на деяния более поздние. Одним из последних показания давал Перси:

— Обвиняемый участвовал в нападении лорда Волан-де-Морта на Хогвартс в начале мая этого года, — говорил он уже под конец своего, на взгляд Гарри, затянувшегося монолога. — Я лично предпринял попытку обезвредить его, однако… не смог.

Голос его дрогнул на последнем слове. Руквуд повернул голову к Перси и коротко усмехнулся. Гарри краем глаза уловил движение, повернулся к сидящей рядом Джинни, взял её за руку. Но она даже не посмотрела на него.

— Перед тем, как быть пойманным, обвиняемый убил Фреда Уизли… моего брата, — закончил Перси и медленно, на негнущихся ногах опустился на своё место.

Судьи выслушали показания ещё одного свидетеля, затем проголосовали, и Кингсли вынес приговор:

— Август Руквуд, учитывая количество и тяжесть совершённых вами преступлений, вы приговариваетесь к пожизненному заключению в Азкабане. Ваше последнее слово.

Руквуд вскинул голову, на какое-то мгновение волосы приподнялись, показав скривившееся в гневе лицо, но тут же упали обратно.

— Ещё ничего не кончено, слышите, вы все? — сказал он, оглянулся и повторил, ещё громче: — Ещё ничего не кончено!

Рука Джинни метнулась к карману, но Гарри быстро перехватил её и сжал в своей. Она дёрнула ею, пытаясь вырваться, но он держал крепко. Ещё две бесплодные попытки — и рука смиренно обмякла. Джинни медленно повернула голову, посмотрела на Гарри. Он не отводил взгляда.

— Спасибо, — прошептала она, закрыла глаза и уткнулась лицом в его плечо. — Я бы не выдержала, если бы не ты…

Гарри встретился глазами с Гермионой. Они поняли друг друга без слов — её рука также сжимала ладонь Рона.

Тем временем мракоборцы вывели Руквуда.

В дальнейшем Гарри казалось, что следующие несколько часов тянулись никак не меньше нескольких дней. Обвиняемые приходили и уходили. Он выступал, говорил, всё больше запинаясь. Усталость брала своё, в последний час он еле боролся со сном.

— Последний обвиняемый на сегодняшний день, — раздался голос Кингсли, мгновенно выведший Гарри из полудрёмы. Он перевёл взгляд на возвышение для судей. Министр смотрел в зал неестественно жёстко, лицо напоминало гипсовую маску. — Ведите.

Вначале Гарри не сразу разглядел, кого мракоборцы ввели в зал — оба они были высокие и широкоплечие. Но вот по рядам пробежал вздох, а через мгновение он увидел обвиняемого.

Долорес Амбридж, казалось, постарела лет на двадцать. Где приторная улыбка до ушей? Где надменный взгляд жабьих глаз? Выглядела бывшая заместитель министра магии и директор Хогвартса ужасно: волосы спутаны, серая роба висит мешком. Её не посадили, а буквально бросили в кресло, и цепи тут же ожили и с жутким лязгом накрепко сковали ей руки.

Гарри перевёл взгляд на сжатую в кулак правую руку. Прошло уже несколько лет, но бледные рубцы в виде фразы «Я не должен лгать» по-прежнему проступали на коже. Что, нравится сидеть на месте тех, кому до этого зачитывала приговор, со злостью подумал Гарри, поднимая взгляд на осуждённую. Но тут Амбридж повернула голову в их сторону, и он обомлел.

На лице женщины была глубокая рана, тянущаяся от подбородка до самого носа. На секунду она приоткрыла рот, и Гарри увидел, что у неё не хватает половины зубов, а остальные переломаны и покорёжены. Амбридж отрывисто, зашуганно оглядывала зал, на мгновение её взгляд остановился на них, но она тут же отвела глаза.

— Кто это её так? — шёпотом спросила поражённая Гермиона.

— Не знаю, — так же тихо ответил Гарри.

— Я считаю, она и не такое ещё заслужила, — сказал Рон. — До сих пор помню лица тех, кого дементоры уводили прочь…

— Долорес Джейн Амбридж, — произнёс Кингсли. Он говорил медленно и спокойно, но одного взгляда на его лицо было достаточно для того, чтобы понять — министр еле сдерживает гнев, — вам предъявляются следующие обвинения: три года назад, вы, пользуясь служебным положением, натравили двух дементоров на Гарри Джеймса Поттера, тогда — студента пятого курса школы чародейства и волшебства Хогвартс, и его двоюродного брата-магла. После чего, уже находясь в вышеуказанной школе на посту преподавателя защиты от Тёмных искусств, вы использовали ваше служебное положение для того, чтобы максимально притеснять студентов и преподавателей.

Кингсли не говорил, он чеканил каждое слово, излагал обвинение пункт за пунктом:

— Также, находясь в Хогвартсе уже на посту директора, вы использовали неправомерные способы наказания, повлёкшие физические увечья студентов. Вы попытались применить на ваших подопечных непростительное заклятие, напали на двух преподавателей.

Глубокий вздох пронёсся по залу.

— Год назад, после захвата Министерства магии сторонниками лорда Волан-де-Морта, вы заняли пост председателя так называемой комиссии по учёту магловских выродков, целью которой было планомерное выслеживание и расправа над маглорождёнными волшебниками.

В зале послышался ропот, становясь всё сильнее с каждой секундой.

— Через процессы так называемой комиссии по учёту магловских выродков за всё время её существования прошли сотни волшебников, которые были осуждены на различные сроки заключения в Азкабане, все они были лишены волшебных палочек, а их семьи были подвергнуты репрессиям.

Ропот в зале сменился криком. Лишь немногие сохраняли спокойствие и немигающими взглядами следили за обвиняемой. Никто не пытался остановить толпу. Кингсли пришлось усилить голос, чтобы его могли услышать:

— Вы принимали в этом самое прямое участие, а это значит, что вы виноваты в смерти нескольких десятков человек. В Азкабане их пытали, высасывали все хорошие чувства и воспоминания, лишали еды и воды, некоторые подверглись поцелую дементора. Вы отправляли за решётку с родителями их несовершеннолетних детей.

Зал неистовствовал. Люди вскакивали со своих мест. Как затравленный зверь, Амбридж смотрела на беснующуюся толпу. Кингсли перешёл на крик:

— Долорес Джейн Амбридж, показания многочисленных свидетелей полностью подтверждают вашу вину. Я настаиваю на вынесение высшей меры наказания — пожизненное заключение в Азкабане без права обжалования приговора!

— Убейте её! Убейте! — закричал кто-то с верхних рядов. И это было последней каплей. В воздух взлетели волшебные палочки, мракоборцы рванулись в сторону кричащих.

— Протего!

Несколько голосов, мужских и женских, слились в один крик. Щитовые чары сработали и закрыли сжавшуюся в кресле обвиняемую от летящих в её сторону заклятий. Красные, жёлтые, белые молнии. И два ярко-зелёных луча. В следующее мгновение они срикошетили и ударили в стены, лишь по счастливой случайности никого не задев.

Мракоборцы бросились наводить порядок, несколько человек, парализованные, упали на скамьи. Всё смешалось перед глазами Гарри, стоящего на ногах и держащего волшебную палочку. Кто-то толкнул его в плечо, ноги подкосились, очки слетели с лица. Он уже почти упал, когда в последний момент кто-то схватил его за руку и с силой притянул к себе. В следующее мгновение Гарри уже сидел на своём месте.

— Спасибо, Рон, — прошептал он, с трудом выдохнув, хоть и не был уверен, что друг его услышал — такой жуткий шум стоял вокруг.

Снова мелькнула рыжая шевелюра — и в его руки вложили очки. Он поспешно надел их, огляделся. Мракоборцы стояли в нескольких рядах, нацелив волшебные палочки на толпу.

— Господи, что же это такое? — в ужасе прошептала Гермиона.

 

— Безумие, просто безумие, — в очередной раз повторил Рон. Они сидели в Норе на кухне и только что закончили пересказывать мистеру Уизли случившееся. Тот задумчиво смотрел в тарелку с супом и молчал. Только сейчас Гарри обратил внимание, какой у него измождённый вид.

— Честно говоря, такого от Кингсли я не ожидала, — нарушила, наконец, молчание миссис Уизли. — Он бы никогда не позволил себе такое поведение.

— И тем не менее он это сделал, — сказала Джинни, — даже не пытался сдержать толпу. А кричал так, что, наверное, даже в атриуме было слышно.

— Да, это так, — тихо произнёс Гарри. Это было единственное, что он мог бы сейчас сказать, потому что был шокирован, наверное, больше всех. Кингсли всегда казался ему настоящим профессионалом — повидавший в жизни не меньше покойного Грюма, он, тем не менее, всегда был невозмутим, собран и надёжен, как скала. Однако то, как он повёл себя пару часов назад…

— Кингсли должен был взять себя в руки, — всё не успокаивалась Гермиона, — и удержать всех остальных. Но он этого не сделал. На какой-то момент мне даже показалось, что он… будто хотел, чтобы именно так и произошло.

— Они применили непростительное заклятие, — сказал Перси. Казалось, он до сих пор не мог поверить в произошедшее. — Двадцать человек задержано, двое ждут суда.

Некоторое время все молчали. Затем мистер Уизли спросил, повернувшись к Гермионе:

— Что ты имела в виду, когда сказала, что Кингсли хотел, чтобы так произошло?

— Я смотрела на него всё время, пока он произносил обвинение, — ответила Гермиона. — Я видела его лицо, и мне стало страшно. Он еле сдерживался от того, чтобы не учинить расправу прямо там, в зале суда. И специально выбирал такие слова, которые разозлили бы присутствующих ещё сильнее. Словно хотел, чтобы те бросились на Амбридж. И разорвали её на куски.

— И они бы это сделали, если бы мы с Гарри не поставили щитовые чары, — добавила Джинни, — даже мракоборцы не среагировали так быстро.

— Ну, не только вы, — произнёс Перси слегка обижено. — Я и ещё несколько человек тоже успели произнести заклинание.

Гарри смотрел на семейство Уизли, и ему казалось, что несмотря на шок от увиденного во время последнего заседания, то напряжение, витавшее в их доме накануне первого заседания… нет, не исчезло, но… словно ослабло. Внутренне он опасался того, как его друзья и Джинни поведут себя во время суда над Руквудом, ожидал, что придётся принять серьёзные меры, чтобы удержать их от того, о чём они потом будут долго жалеть. Он вздохнул с большим облегчением, когда узнал, что на суд решено было не приглашать Джорджа в качестве свидетеля — самый близкий Фреду человек в семье, от него можно было ожидать чего угодно. Но вот всё позади, убийца проведёт остаток жизни за решёткой; конечно, наверняка Рон и остальные хотели бы для него совсем другой участи, однако то, во что может превратиться такая расправа, они тоже имели возможность увидеть. И, похоже, на них это подействовало.

— Вы должны понимать, в каком положении мы все оказались, — сказал мистер Уизли. — Одно дело — победить Волан-де-Морта, но совсем другое — избавиться от последствий его правления. Кингсли встал во главе Министерства, в котором каждый сотрудник находится под подозрением, от глав отделов до дежурных в атриуме. Да, на многих были наложены чары, однако немало было и тех, кто действовал по своей воле, как Амбридж. Это Корнелиус Фадж чувствовал бы себя в такой обстановке словно рыба в воде — он политик до мозга костей и знает правила игры. Но что мог сделать бывший мракоборец, человек действия, привыкший быть исполнителем, а не отдавать распоряжения, с годами усвоивший единственный — чёрно-белый — взгляд на мир? Это на войне всё просто — здесь друзья, там враги, но, когда ты управляешь целым сообществом, всё не так однозначно. Именно поэтому он обратился за помощью к нам, потому что понимал, что ему в одиночку не справиться. Кингсли нужны хорошие советники, ему нужны люди, которые смогут предложить приемлемый — обратите внимание, приемлемый, а не правильный, потому что в таких вещах не может быть однозначной правоты — курс и добиться поставленной цели. И это всегда нужно помнить и иметь в виду.

На какое-то время в комнате повисла тишина. Гарри снова оглядел сидящих за столом. Все выглядели подавленно, взгляды опущены. У некоторых закрыты глаза — слишком тяжёлым оказался сегодняшний день.

— Артур, — раздался в тишине голос миссис Уизли, — ты говоришь всё правильно, но, я надеюсь, что ты не хочешь сейчас оправдать поведение Кингсли?

— Конечно нет, — поспешил заверить жену мистер Уизли. — Я считаю, что какой бы негодяй ни сидел перед тобой на суде, какой бы кары он заслуживал, ни в коем случае нельзя давать волю эмоциям, особенно если ты министр магии. Если об этом прознают репортёры…

— А ты, пап, я смотрю, стал слишком часто их упоминать, — улыбаясь одними губами, сказал Билл.

— На моём посту по-другому нельзя, — серьёзно ответил мистер Уизли. — Да, когда-то я пренебрежительно относился к тому, что там пишут о нас газеты. Но сейчас мы, как можем, пытаемся не допустить распространение через печать материалов, которые могли бы нам серьёзно навредить.

Гарри вспомнил фразу, которую услышал от Люпина несколько лет назад: «Министерство сильно давит на «Ежедневный пророк» — запрещает писать о том, что называет фальшивками Дамблдора». Тогда, конечно, речь шла о сокрытии правды, но почему-то эти слова сейчас всплыли в его памяти.

— А вы заметили, в каком состоянии была Амбридж? — неожиданно спросила Гермиона.

— Я вначале не поверила, что это она, — сказала Джинни. — Помню, как Амбридж вела себя, как держалась с учениками. Но то, что я увидела…

— Кто-то, видимо, сильно избил её — шрамы, хоть и затянулись, но всё равно очень заметны, — сказал Чарли.

— Но откуда они могли появиться? — спросил Рон. — Её же не было в Хогвартсе.

— Это произошло не в Хогвартсе, — сказал мистер Уизли, и все разговоры разом стихли. — Через час после того, как Волан-де-Морт был убит, мы с Кингсли во главе отряда мракоборцев прибыли в Министерство — мы знали, что там ещё остались верные ему люди, и немало. Мы арестовали их всех, однако, когда схватили Амбридж… произошла небольшая заминка. Она пыталась оказать сопротивление, и у одного из сопровождающих нас сдали нервы.

— И он… он избил её? — спросила Гермиона. Мистер Уизли в ответ только кивнул. — Но… это же ужасно.

— С каких пор тебе стало её жалко? — спросила Джинни, скептически глядя на подругу.

— Мне не жалко её, просто… так нельзя поступать. Чем тогда мы лучше Пожирателей смерти?

— Этот человек был осуждён, — сказал мистер Уизли, — а целители оказали Амбридж первую помощь. Но не смогли вернуть всё, как было.

— Видимо, это её и подкосило, — сказал Гарри, и все разом повернулись к нему. — Вы ведь обратили внимание, как она себя вела? Вжалась в спинку стула, а когда в неё полетели заклятия, лишилась чувств и её пришлось не выводить, а выносить из зала? Она, похоже, привыкла всегда быть выше других, всеми командовать — и тут её избивают. Разом спускают с высот, которые она для себя придумала. А потом эти шрамы, которые, видимо, останутся с ней на всю жизнь, как постоянное напоминание. После такого и неудивительно, что она теперь, похоже, даже собственной тени боится.

С его словами все согласились, а Рон даже добавил, слегка похлопав Гарри по плечу:

— Вот уж не думал, друг, что ты окажешься таким же наблюдательным, как Гермиона.

Гарри заснул, едва его голова коснулась подушки. А через мгновение их с Роном уже будила миссис Уизли.

— Вижу, сегодня не мне одному удалось выспаться, — сказал мистер Уизли, когда они спустились на кухню. Сидящие за столом Гермиона и Джинни тоже выглядели отдохнувшими. Будто не было вчерашнего серого утра: в окна лился яркий солнечный свет, и, когда Билл и Чарли вошли в комнату через заднюю дверь дома, друзья уже успели разделаться с яичницей с беконом и пили крепкий ароматный травяной чай.

— Доброе утро всем, — сказал Чарли, садясь рядом с отцом. Гарри заметил, что мешки под его глазами заметно уменьшились. — Сегодня наконец-то смог нормально заснуть, и, как вижу, не я один. Не надо, мам, — остановил он миссис Уизли, которая поспешила к нему с полной тарелкой, — мы с Перси позавтракали в кафе около дома.

— Сегодня будете на суде без меня — важная встреча, — произнёс Билл, присаживаясь рядом с братом.

— А где Перси? — спросил Рон.

— У него сегодня работа с самого утра, — ответил мистер Уизли, — он записал свои показания и уже передал их в Визенгамот.

— А с нами так же можно? А то перспектива снова просидеть весь день на суде не очень радует.

— Можно, если только ты сможешь доказать, что твои основные обязанности не терпят того, чтобы ты отсутствовал на рабочем месте, — с улыбкой заметил Билл.

— К тому же, не думаю, что ты обладаешь такой усидчивостью, как Перси, — добавил Чарли, — он засиделся почти до трёх ночи.

Рон насупился, но сидевшая рядом Гермиона положила голову ему на плечо, отчего тот тут же расплылся в улыбке.

Десять минут спустя, попрощавшись с миссис Уизли, все вышли во двор. Редкие облака прорезали ясное голубое небо, слабый ветерок колыхал верхушки деревьев на холмах.

— Встречаемся там же, где вчера, — сказал мистер Уизли и трансгрессировал первый, остальные за ним.

Снова служебный вход с проверкой детекторами лжи, атриум, лифты.

— Заседание начнётся через десять минут, так что сразу идите в зал, — сказал Билл, глядя на часы и выходя вместе с Чарли на своём этаже.

«Отдел тайн» — привычный холодный женский голос.

— Если так пойдёт дальше, — сказал Рон, когда они шли по коридору к лестнице, — то я потребую себе жалование как постоянный работник Министерства.

Друзья с улыбками поддержали его идею.

Заседание сегодня шло намного быстрее — или Гарри это просто так показалось. Народу в рядах заметно поубавилось — после произошедшего на вчерашнем суде над Амбридж многих отстранили от судебного процесса и велели передать показания в письменном виде. Кингсли невозмутимо сидел на своём привычном месте, рядом с ним — Элфиас Дож. Иногда Гарри бросал на них взгляды, особенно часто задерживаясь на министре. Но тот невозмутимо вёл заседание, изредка поглядывая в бумаги. О своей вспышке он, по-видимому, старался не вспоминать — во всяком случае упорно делал вид, будто ничего не произошло.

Среди знакомых Гарри Пожирателей сегодня судили брата и сестру Кэрроу. Алекто вошла в зал с гордо поднятой головой, села на кресло и вздрогнула только когда цепи обвились вокруг её рук. Обвинения, показания свидетелей, голосование. Приговор — пожизненное заключение в Азкабане. Женщина даже не сопротивлялась, когда мракоборцы выводили её за дверь.

Зато куда сложнее получилось с её братом. Когда Амикуса вели к креслу, он попытался вырваться, а оказавшись в цепях, сначала смиренно выслушал обвинения, а потом принялся убеждать судей в том, что полностью осознал свои ошибки, раскаивается в содеянном и клянётся, что никогда в жизни больше не будет иметь дело с Тёмными искусствами.

— Несмотря на добровольное признание вины, Визенгамот не может принять это как смягчающее обстоятельство по причине огромного количества пострадавших от ваших рук несовершеннолетних студентов Хогвартса в тот год, когда вы там работали, — медленно произнёс Элфиас Дож, и сидящий в кресле заметался, пытаясь вырваться. — Исходя из всего этого, я продолжаю настаивать на высшей мере наказания.

Судьи единогласно поддержали, и кричащего Амикуса Кэрроу увели из зала, попутно заткнув ему рот заклинанием.

— Он что, действительно решил, что ему поверят? — удивлённо спросил Рон у сидящего рядом Гарри. — И как только такой идиот в Пожирателях смерти мог оказаться?

Дни потекли быстро. Уже на следующее утро они встали сами ещё до прихода миссис Уизли. Позавтракали и отправились вместе со всеми в Министерство. Первые две недели поток обвиняемых и не думал уменьшаться — Визенгамот успевал за день рассмотреть около трёх десятков дел.

Все бывшие Пожиратели и самые активные сторонники Волан-де-Морта были приговорены к пожизненному заключению в Азкабане. Реакция на приговоры у всех была разной: некоторые принимали свою участь спокойно, некоторые — агрессивно. Находились даже те, кто всеми силами пытался убедить судей в своём искреннем раскаянии.

В один из дней Гарри стал свидетелем такого. Щуплый, дёрганый волшебник с густой шевелюрой и серыми, бегающими глазками, которому только что вынесли приговор (он состоял при дементорах в Азкабане и самолично довёл до смерти десятки людей), бросился на колени перед судьями и заверещал:

— Я не виноват, я был под заклятием Империус! Меня вынуждали всё это делать!

— Специальное расследование показало, что вы не подвергались никакому заклятию, а действовали по своей воле, Ланг, — невозмутимо произнёс Кингсли.

— Меня заставляли! Вы же видели дементоров, вы же знаете, как они могут влиять на людей! Я не мог сопротивляться, я был полностью в их власти! Я жалел всех заключённых, но не мог ничего сделать!

— Уведите его, — приказал Кингсли мракоборцам. Те схватили осуждённого и поволокли его к выходу. Ещё некоторое время визг «Я невиновен! Отпустите меня!» летал под сводами зала, а затем приглушённо раздавался в коридоре.

Одним из самых запоминающихся оказался суд над Яксли, проходивший в последнюю неделю июля, за несколько дней до дня рождения Гарри. Бывший Пожиратель восседал на кресле, словно король, и иногда презрительно окидывал взглядом ряды свидетелей и судей. Когда Кингсли зачитал обвинения и дал ему слово, Яксли сощурился так, что его глаз почти невозможно было разглядеть, и громко произнёс:

— Когда-то и я сидел на этом месте, Бруствер. Не так давно, к слову сказать. И чтобы осудить сотню магловских выродков (с рядов послышались недовольные выкрики, и мракоборец с палочкой наизготовку подошёл ближе), мне нужно было всего несколько человек. А вы здесь собрались и судите меня в полном составе, словно я какой-то поганый преступник.

Он скривил губы в презрительной гримасе и произнёс:

— Я не признаю ни одного обвинения. И требую справедливого суда равными мне. Я требую, чтобы все, в ком есть хоть капля поганой магловской крови (снова крики) покинули зал.

При этих словах он снова окинул взглядом ряды, ненадолго остановившись на Гермионе. Рон потянулся к палочке, но сидящий рядом Гарри остановил его.

Судьи проигнорировали слова Яксли и приступили к допросу свидетелей. На этот раз их было много — жертвы антимагловской политики, члены Ордена Феникса, сотрудники Министерства. Но бывший Пожиратель явно не был намерен сдаваться без боя. Он встревал в речь каждого выступавшего, оскорблял, задавал вопросы, чаще всего к делу не относящиеся:

— А я тебя помню, Питер. Тебя и твою жену-грязнокровку я засадил в Азкабан на пожизненное.

— Давно ли тебя назначили на этот пост, Квинт? Неужели не могли найти кого-то менее безмозглого?

— Минерва, попридержите язык, будьте любезны. А, впрочем, нет, продолжайте. Вы и так унизились, участвуя во всём этом.

В конце концов стоящий рядом мракоборец наложил на него заклятие немоты.

Судьи выслушали свидетелей и единогласно приговорили бывшего Пожирателя к пожизненному заключению.

— Вот что я вам скажу, — сказал Яксли, когда с него сняли заклятие и дали последнее слово. — Победитель всегда является судьёй, а побеждённый — осуждённым. Я не признаю решение этого судилища. Я рад, что меня приговорили к заключению — там, в Азкабане, все будут знать меня как проигравшего, но не сломленного. Я никогда — слышите меня? Никогда! — не склоню перед вами головы, поганое отребье.

Под крики и свисты сидящих мракоборцы вывели осуждённого из зала.

— Он держался так, словно это не его обвиняют, а он, — сказала Джинни вечером за ужином, когда они пересказали мистеру Уизли случившееся.

— В Министерстве он себя вёл так же, — добавил Рон, и Гарри догадался, что тот вспомнил своё общение с Яксли в тот день, когда они отправились за медальоном Слизерина.

— Яксли никогда не отличался примерным поведением и сдержанностью. Я не говорю уже про такт, — задумчиво произнёс мистер Уизли. — Однако я знаю, что тогда, семнадцать лет назад, он из кожи вон лез, чтобы не оказаться за решёткой, а потом вплоть до возрождения Волан-де-Морта усердно изображал из себя добропорядочного человека… в меру своих возможностей. Не думаю, что в Азкабане его гордость продержится долго.

В ту ночь Гарри долго не мог заснуть. В ушах всё ещё отчётливо гремел голос Яксли. Он был в ту ночь на Астрономической башне. А потом судил невиновных и отправлял их к дементорам. Гарри очнулся только когда почувствовал, как в кожу ладоней больно впиваются ногти — так сильно он сжал кулаки под одеялом и не заметил.

На следующий день в суд привели Фенрира Сивого. Оборотень вошёл в зал, связанный по рукам и ногам, вели его не двое, а четверо мракоборцев, ещё с дюжину стояли по краям площадки, нацелив палочки на обвиняемого. Кресло, в которое его посадили, не ограничилось руками, а приковало Сивого так, что тот не мог пошевелить ни одной частью тела.

— Фенрир Сивый, — прозвучал голос Кингсли, и Гарри на мгновение услышал знакомые нотки. Именно так начинался суд на Амбридж. Впрочем, министр быстро взял себя в руки и дальше продолжал уже спокойно. Против обвиняемого свидетельствовало очень много людей, заседание продолжалось почти два часа, а когда был вынесен приговор, аплодисменты в зале суда не прекращались несколько минут.

Мракоборцы вновь взялись за верёвки, которые положили на пол, когда Сивого усадили в кресло. Но едва цепи спали с обвиняемого, как оборотень испустил громкий зловещий рык и рванулся к возвышению, на котором сидели судьи. На этот раз мракоборцы среагировали молниеносно — длинные тонкие нити, вылетевшие из нескольких палочек, словно хлысты, огрели Сивого по спине, животу, голове и ногам, и тот, взвизгнув, с шумом упал на пол.

— Петрификус Тоталус! — прокричал один из мракоборцев, и через несколько минут парализованного оборотня отлевитировали из зала суда.

— Думаю, когда его посадят в Азкабан, то с цепи уже не будут спускать до конца жизни, — произнёс Гарри, глядя, как закрывается входная дверь.

В этот же день заканчивались суды над Пожирателями смерти и самыми рьяными сторонниками Волан-де-Морта. Следом должны были идти министерские служащие. Обвиняемых по-прежнему было немало, но теперь присутствие Гарри и остальных почти не требовалось. Приговоры выносились гораздо мягче, самый большой срок, назначенный Визенгамотом, составлял шесть лет тюремного заключения. Многие сотрудники Министерства были оправданы, однако для них всё равно вводились ограничения.

— Сегодня был суд по делу Пия Толстоватого, — рассказывал мистер Уизли, сидя вечером после работы в гостиной. — Визенгамот принял во внимание тот факт, что всё время нахождения на посту министра магии и некоторое время до этого он был под действием заклятия Империус. Его оправдали, однако запретили занимать руководящие посты, сейчас он вернулся в Отдел магического правопорядка. А вот Ранкорн так легко не отделался — огромный штраф и пожизненный запрет занимать какие-либо должности в Министерстве.

— Получается, многим вот так удаётся избежать Азакабана? — спросил Рон, сидевший на полу возле кресла, прислонившись спиной к ногам Гермионы и просматривая «Ежедневный пророк». Информация о приговорах в эти дни публиковалась там на первой странице — её сообщал репортёрам, которых не пускали на заседания, представитель Министерства. Последнее, кстати, часто слыло причиной появления в газете крайне негативных отзывов о излишней скрытности новой власти.

— Рон, ты должен понимать, что не стоит подозревать всех и каждого в том, что они носились на побегушках у Волан-де-Морта, — наставительно сказал сыну мистер Уизли. — Немало сотрудников Министерства даже после установления его власти продолжали работать по своей воле, но не потому, что поддерживали Пожирателей. Многие были в неведении и предпочитали не задавать лишних вопросов. Часто люди всё прекрасно понимали, но не могли выступить открыто, опасаясь за жизни себя и своих близких. И не забывай, что мы с Перси какое-то время тоже работали в Министерстве при Толстоватом. Если сейчас осудить всех, кто после тех событий не бросил работу и не ушёл в подполье — так и трёх Азкабанов не хватит, а в Министерстве останется работать от силы десяток человек.

Гарри невольно вспомнил слова, которые Сириус сказал ему несколько лет назад: «человечество не делится на хороших людей и Пожирателей смерти».

— Мы по возможности стараемся сохранить как можно больше хороших сотрудников, — между тем продолжил мистер Уизли. — Разумеется, лишь после того, как будет доказано, что они не были замечены в каких-либо связях с Волан-де-Мортом и его приспешниками. Недавно к нам заходил Корнелиус Фадж…

— Что? — разом воскликнули все сидящие в комнате.

— Он покинул Министерство в первый же день переворота и бежал из страны. О падении Волан-де-Морта узнал совсем недавно — уж не знаю, в каких диких местах он отсиживался — вернулся и сразу попытался переговорить с Кингсли, но тот был на суде, и поэтому Фаджа отвели ко мне.

— И о чём вы говорили? — спросила миссис Уизли. — Неужели он, после всего, что сделал, попытался…

— Именно так, — мистер Уизли кивнул. — Он сказал, что хочет быть полезен нам на своём старом посту советника и ответственного за связи с премьер-министром маглов. Вот только… кхм… Кингсли и сам прекрасно с этим справляется. Тогда Фадж попытался напроситься на какую-нибудь руководящую должность, однако я сразу же дал ему понять, что его присутствие на таких постах нежелательно, предложил взамен работу в отделе под своим началом, но он сразу же отказался и ушёл.

— Видимо, считает не руководящую должность ниже своего достоинства, — с отвращением произнёс Гарри.

— Думаю, так оно и есть, — согласился с ним мистер Уизли, — во всяком случае, не уверен, что мы теперь его скоро увидим.

Весь следующий день у ребят был свободным. Наконец-то они получили возможность поспать в своё удовольствие, а всё остальное время до темноты играли вчетвером в квиддич. Так как «Молнию» свою Гарри в прошлом году потерял, летал он теперь на одной из мётел семьи Уизли, но даже не слишком быстрый полёт привёл его в настоящий восторг: ведь именно здесь, высоко над землёй, Гарри снова ощутил то приятное чувство свободы и восторга, которого так не хватало ему весь прошлый год. Он взлетал выше облаков, проделывал безумные акробатические трюки, пару раз едва не сорвался с метлы, а когда приземлился на землю, выслушал небольшую гневную тираду от Джинни, которая, впрочем, быстро закончилась признанием, что это был просто великолепный полёт. Рон и Гермиона стояли рядом и улыбались, а когда дело дошло до поцелуев, тактично сделали вид, что слишком увлечены разговором друг с другом.

Вечером за ужином обсуждали предстоящий день рождения Гарри.

— Кого бы ты хотел пригласить? — спросила миссис Уизли.

— Честно говоря… — начал было Гарри, но запнулся. Он до сих пор не думал, как отпразднует своё восемнадцатилетие, — даже не представляю.

— Двор будет полностью в твоём распоряжении, дорогой. Мы могли бы поставить тот большой шатёр, который был на свадьбе Билла и Флёр, расставить столы…

— Миссис Уизли, что вы, — воскликнул Гарри, протестующе взмахивая руками, — это же обычный день рождения, а не какой-то там официальный приём.

— Уверена, что многие твои друзья захотели бы тебя поздравить, — не отступала миссис Уизли, — а я буду очень рада, если ты как следует повеселишься. И, если честно… мы решили, что это будет для тебя лучшим подарком — шумная вечеринка, которую ты заслужил после всего, что сделал для нас для всех.

— Миссис Уизли, ну правда, может всё-таки не стоит…

— Зря ты так, — весело сказал Рон, — сам знаешь: когда моя мама приняла решение, то очень трудно будет убедить её отказаться от него.

— Ну хорошо, — сдался, наконец, Гарри. — Я тогда схожу завтра в «Гринготтс», сниму денег со счёта — нужно будет купить всё необходимое.

— О, нет, об этом даже не думай, — сказала миссис Уизли. — это ведь будет наш общий подарок тебе.

— Что? — Гарри почувствовал, как у него стремительно краснеют уши. — Нет, я так не могу, вы же…

— Это не такие большие хлопоты, милый, — лицо миссис Уизли расплылось в улыбке, — так что даже не переживай.

Гарри ещё попытался сопротивляться, но, поняв, что это бесполезно, опустил руки и отступил. Но про себя поклялся, что при первой же возможности обязательно отблагодарит Рона и его семью так, как они и мечтать не могли.

 

Утро его дня рождения выдалось тёплым и ясным. Чистое, без единого облачка, голубое небо, через распахнутое настежь окно в комнату проскальзывали золотые солнечные лучи. Один из них пробежал по лицу Гарри и заставил его открыть глаза.

— Ну что, дружище, с днём рождения, — сказал сидевший на кровати с книгой в руках Рон. В следующее мгновение он отбросил её в сторону, достал из-за спины свёрток, обёрнутый в красивую подарочную бумагу, встал и протянул её Гарри. — Это тебе от нас с Гермионой.

Гарри вскрыл пакет — и обнаружил небольшую шкатулку, внутри которой лежала тяжёлая золотая печать. Он взял её в руки, медленно перевернул, чтобы осмотреть рисунок. По краям оттиска волнами шли широкие ленты, в месте их пересечения, внизу, стоял, высоко подняв голову, красивый гордый олень. А в самом центре печати была вытесана большая буква «П».

— Это печать твоей семьи, — сказал с улыбкой Рон.

У Гарри задрожали руки. Он не мог поверить своим глазам, не в силах был вымолвить ни слова.

— Но… но откуда…

— Нравится? Скажи спасибо Гермионе — это всё она. Вычитала о ней в какой-то книге, что-то там про старинные волшебные фамилии. И загорелась идеей найти её и подарить тебе. Уж и не помню, сколько писем мы отослали, сколько магазинов по скупке ценных предметов в Косом переулке обошли. Но в итоге всё же отыскали, — лицо Рона ещё сильнее расплылось в улыбке. — Она принадлежала твоему деду, Флимонту Поттеру, он был очень богатый и влиятельный человек, оказывается. Но, к сожалению, не успел передать её твоему отцу. А может, и к счастью, ведь иначе мы бы, наверное, так и не смогли её найти. Ну как, тебе нравится?

— Господи, Рон, конечно! — Гарри вскочил, бросился к другу и крепко сжал его в объятиях.

— Да я уж вижу, смотри, в такой восторг пришёл, просто голову потерял, — усмехнулся Рон. — Ладно, одевайся и пойдём скорее вниз, я умираю с голоду.

Они спустились на кухню, где их уже ждало всё семейство Уизли, Гермиона и Флёр.

— Доброе утро, сони, — весело приветствовала их Джинни, — мы уж думали, что не дождёмся вас.

— Это всё Гарри, — сказал Рон, притворно насупившись. — Спал до последнего, а я не решался будить.

— Как тебе наш подарок?

— Он просто чудесный, Гермиона, — сказал Гарри, сжимая её в объятиях, как и Рона.

— А что вы подарили? — спросила миссис Уизли, и Гарри рассказал всем собравшимся за столом о семейной печати. — Какой великолепный подарок! Вы огромные молодцы.

— Да, это действительно так, — поддержал жену мистер Уизли, — реликвия семьи Поттеров должна храниться у Гарри.

Все принялись за завтрак, попутно вручая имениннику подарки. Билл с женой подарили великолепный набор по уходу за волшебной палочкой (невольно Гарри вспомнил церемонию проверки палочек перед Турниром Трёх Волшебников, а, поймав улыбающийся и подмигивающий взгляд Флёр, понял, что не ему одному это пришло на ум), Чарли — нагрудный знак в виде Венгерской Хвостороги («я помню, у тебя с ней особые отношения», сказал он под весёлый смех всех остальных), Перси — золотую перьевую ручку, Джордж — новый, ещё не поступивший в продажу, товар из магазина «Всевозможные волшебные вредилки» («наше последнее с Ли изобретение»): миниатюрное поле для квиддича с носящимися по нему игроками, и бладжерами, и рукоплещущими на трибунах зрителями. Гарри был просто поражён всем этим великолепием и уже не находил слов благодарности.

— Подарок от меня и ещё нескольких человек будет чуть позже, — улыбаясь, сказал мистер Уизли, — его ещё не доставили.

— Но я думал, что всё, что сегодня будет — и есть ваш подарок, — удивлённо сказал Гарри. — Это и так то, о чём я не мог и мечтать.

— Подожди, — сказал Перси, загадочно улыбаясь, — думаю, когда ты увидишь его, то тут же возьмёшь свои слова обратно.

После завтрака Гарри хотел было отнести подарки в свою комнату, но его остановила Джинни, взяв за руку и прошептав:

— Пойдём.

Они поднялись на второй этаж, зашли в её комнату. Едва за ними закрылась дверь, Джинни повернула Гарри к себе, и через мгновение он забыл обо всём, когда она прижалась своими губами к его. Он помнил тот поцелуй, год назад, просто не мог забыть. Но то, что было сейчас, не шло с ним ни в какое сравнение. Она нащупала рукой его волосы, вцепилась в них тонкими длинными пальцами. И по всему его телу словно пробежал электрический разряд. Он обхватил её обеими руками за талию, поднял над полом и не отпускал, наверное, несколько часов, дней, месяцев, лет…

Наконец она чуть отстранилась, и он поставил её на пол. Оба тяжело дышали. Джинни взяла его за руку, медленно повела в сторону кровати, усадила на неё, а сама села ему на колени.

— Я не могла подарить мой подарок при всех. Это очень личное, Гарри. Это касается только нас двоих.

Он молчал, наблюдая за каждым её движением. Джинни чуть подвинулась вперёд, взяла с кровати длинный тонкий футляр.

— С днём рождения, — прошептала она, медленно кладя его ему в руки.

Гарри открыл футляр — и обнаружил внутри медальон на золотой подвеске. Он имел форму сердца, точнее, одной её половинки. Догадка осенила его в следующее мгновение.

— Вторая будет у меня, — сказала Джинни, потянулась к шее, запустила пальцы под футболку и медленно вытянула точно такой же золотой медальон со второй половинкой сердца. — Надень, я покажу тебе кое-что.

Гарри не заставил просить себя дважды — взял медальон, перекинул цепочку через голову.

— Смотри, — с этими словами Джинни взяла его половинку и поднесла к своей. В то же мгновение они слились в одно цельное золотое сердце, которое засияло так, что Гарри зажмурился. А затем медальон раскрылся — и перед их глазами возникло изображение Джинни в спортивной форме, бросающейся в объятия стоящего в дверном проёме ошеломлённого, растерянного Гарри. А через мгновение они слились в поцелуе. Это был их первый поцелуй. Он знал, что она запомнит его на всю жизнь. Как и он.

— Никогда не расставайся с ним, — тихо произнесла Джинни, склонившись к самому его уху, — и я всегда буду с тобой. А я никогда не расстанусь со своим, и ты всегда будешь со мной.

Гарри повернулся и поцеловал её со всей любовью, всей нежностью, всем тем, что не мог передать словами. Они ещё долго потом лежали на кровати, обнявшись, и разговаривая обо всём на свете. Несколько раз в коридоре слышались шаги, но тут же пропадали где-нибудь на лестнице. Наконец они решили спуститься во двор, где в самом разгаре шли приготовления к вечернему празднику.

Миссис Уизли и Флёр были на кухне, и, по-видимому, не собирались выходить оттуда ещё как минимум несколько часов. На дворе Билл, Чарли, Перси, Рон, и Гермиона уже успели поставить золотой шатёр и теперь переправляли туда столы и стулья.

— Ну наконец-то, а я уже начал беспокоиться, — весело сказал Рон.

— Хорошо хоть не пошёл проверять, — тихо произнесла Джинни на ухо Гарри, и тот засмеялся.

Гости стали собираться после обеда. Первыми прибыли школьные друзья: Невилл, Дин и Симус. За ними — Парвати, Лаванда и Полумна. Последняя была в той же ярко-жёлтой мантии, в которой приходила на свадьбу Билла и Флёр — очевидно, она была её любимой — в ушах — неизменные серьги-редиски, на голове венок из одуванчиков.

— Я сама его сплела, из цветов, растущих вокруг дома, — сказала Полумна, когда Джинни выпустила её из объятий. — Тебе сегодня восемнадцать, Гарри? Очень хорошая дата. И очень хороший возраст. Половина жизни осталась позади.

При этих словах Гарри поперхнулся сливочным пивом, а стоящие вокруг друзья рассмеялись.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что мне осталось не так уж и много? — спросил, смеясь, Гарри, стирая капли напитка с подбородка.

— Нет, не хочу, — загадочно произнесла Полумна, — но ведь юность — тоже жизнь. И она тоже когда-нибудь заканчивается.

— По крайней мере, за кого я точно никогда не буду переживать, так это за неё, — сказал другу Рон, когда они отошли к столу за сэндвичами.

Гости продолжали прибывать, и к шести вечера под шатром почти не осталось свободных мест. Когда все расселись, миссис Уизли взмахнула палочкой, и из кухни стали медленно вылетать и приземляться на столы всевозможные угощения. Такого изобилия и разнообразия блюд Гарри не видел даже в Хогвартсе. И в этот момент ему вновь стало стыдно за то, что он доставил столь любимому им семейству такие хлопоты.

— Знаю, о чём ты думаешь, — сказал сидящий рядом Рон, уплетая за обе щеки картофельную запеканку с мясом, — не стоит корить себя, моим родителям это только в радость.

— Да, но ведь… столько хлопот, — смущённо ответил Гарри, глядя в свою полупустую тарелку.

— Пойми — то, что произошло в Хогвартсе, — голос Рона дрогнул, — сильно подкосило всех нас. Отцу и остальным, кто работает, проще — у них сейчас прорва дел, есть чем забить голову, чтобы отвлечься. А мама целыми днями сидит одна, и никаких занятий, кроме работы по дому, у неё нет. Ей ведь очень тяжело, даже не представляешь, как. Но она держится, ни за что не подаст виду. И очень рада возможности заняться чем-то посторонним — хоть какая-то возможность отвлечься.

— Спасибо, Рон, — тихо произнёс Гарри, — я действительно об этом совершенно не подумал.

— Я бы хотел произнести тост, — Гарри оглянулся и увидел, как мистер Уизли встал со своего места, держа в руках бокал. Все поспешно присоединились к нему. — Впервые я познакомился с Гарри Поттером шесть лет назад, когда мои младшие сыновья привезли его к нам в дом, спасая от его… весьма необычной родни. Я был очень рад, когда узнал, что мой сын Рон и Гарри, как только познакомились, сразу же стали лучшими друзьями. Их дружба проверена годами, и Гарри за это время успел спасти жизнь почти каждого члена нашей семьи, иногда и не раз. Сегодня этот юный волшебник справляет своё восемнадцатилетие, и я хочу от всего сердца пожелать, чтобы всё то плохое, что он пережил за прошедшие годы, как можно скорее забылось, а впереди его ждала долгая и счастливая жизнь. За Гарри Поттера!

— За Гарри Поттера! — разнеслось под сводами шатра.

Вечер удался на славу — после первых блюд подали десерт, а самым лучшим угощением был огромный праздничный торт. Он был выполнен в виде Хогвартса, а вложенные в него миниатюрные разноцветные хлопушки выстреливали ежесекундно, отчего казалось, что над замком был настоящий салют.

— Мы сначала хотели сделать его в виде двух фигурок: твоей и Волан-де-Морта, сражающихся при всех в Большом зале, — сказал Гарри Джордж, когда он потянулся уже за третьим куском торта — такой он был вкусный, — но мама строго-настрого нам запретила. В итоге пришли к компромиссу — сделали в виде празднующего победу Хогвартса.

После десерта приступили к поздравлениям. Гарри ещё никогда не получал столько подарков. Футляр для очков из драконьей кожи, набор шахмат, в которых фигурками были знаменитые волшебники и волшебницы прошлого, большущая упаковка обожаемых им сдобных котелков, фотоальбом «Легенды квиддича двадцатого столетия», новая парадная мантия, и многое, многое другое. Очень обрадовал Гарри подарок Кикимера — эльф-домовик выступил из толпы, и, пропищав: «Подарок любимому хозяину от его старого, преданного Кикимера» вручил вытесанную из цельного куска дерева статуэтку, которая изображала его, Гарри, стоящего на квадратном постаменте с палочкой наизготовку, слегка отклонившегося назад и напряжённо всматривающегося вдаль. Местами его изображение было выполнено неправильно, чуть кривовато, но всё равно было видно, что сделавший статуэтку очень старался.

— Кикимер сам её вытесал, хозяин Гарри. Кикимер старался, чтобы всё было максимально похоже.

Гермиона переводила взгляд с домовика на Гарри, не скрывая проступившего на лице умиления.

— Спасибо тебе огромное, Кикимер. Она просто великолепна, я обязательно поставлю её в своей спальне.

Эти слова привели эльфа в неописуемый восторг.

Но самый неожиданный сюрприз ожидал Гарри, когда день почти подошёл к концу, а багровое солнце медленно приближалось к горизонту. Гарри стоял в саду в окружении друзей, когда его окликнули. Он повернулся и увидел стоящего возле калитки Кингсли Бруствера. Постепенно все заметили министра, и по двору пробежал вздох удивления.

— Прошу прощения за столь неожиданный визит, Гарри.

— Нет-нет, что вы, министр, мы всегда рады вас видеть, — смущённо ответил тот и тут же замолчал, поразившись сказанному самим же собой. При этих словах Кингсли нахмурился.

— Я, конечно, привык, что ко мне так обращаются, хоть это было и сложно, — сказал он, и стоящие поблизости рассмеялись, — но мне будет очень приятно, если бы ты по-прежнему называл меня по фамилии, как раньше. Согласен?

— Да… конечно, — нерешительно произнёс Гарри. Кингсли улыбнулся и подошёл поближе.

— Я пришёл, чтобы сделать две очень важные вещи. Артур рассказал мне о том, как было воспринято моё поведение во время суда над Амбридж. Это было неприемлемо, и мне жаль, что вы стали свидетелями этого. На мгновение гнев взял надо мной верх, я забыл, где я нахожусь, забыл, что я министр магии, что должен подавать пример другим волшебникам, а случившееся только нанесло вред. Надеюсь, вы не в обиде на меня за это.

Друзья переглянулись и покачали головами.

— Всё хорошо, когда перед тобой Амбридж, каждый может сорваться, — житейски заметил Рон.

— Я приму меры для того, чтобы впредь подобное не повторилось, — с улыбкой сказал Кингсли и продолжил. — А сейчас я хочу поздравить тебя, Гарри, с днём рождения. Такого волшебника, как ты, ещё никогда не было. Ты спас нас, ты спас весь магический мир, и мы все перед тобой в неоплатном долгу.

— Спасибо огромное, Кингсли, — тихо произнёс Гарри. Хоть он и знал его задолго до того, как тот стал министром магии, некоторая отстранённость между ними теперь не могла не появиться.

— А раз мы все перед тобой в долгу, то я, как человек, выражающий общую волю, хочу вручить тебе кое-что. Считай это подарком от всех благодарных магов и волшебниц нашей страны.

Кингсли отошёл, уступив место мистеру Уизли, сжимавшему в руках длинный, обёрнутый в золотую бумагу свёрток. Гарри медленно принял его и по первым же ощущениям понял, что там. Повернулся, осторожно положил свёрток на ближайший стол. Друзья и гости мгновенно обступили его и стали следить, как Гарри медленно разрывал бумагу.

Внутри лежала новая спортивная метла. Идеально ровные прутья, чуть изогнутый корпус. Древко отполировано до блеска и блестит так, что глазам больно.

— «Старсуипер-18». Новейшая модель, сделана на заказ, — раздался за спиной полный гордости и удовольствия голос мистера Уизли. — Самая быстрая метла в мире: за пять секунд развивает скорость в двести миль в час.

Гарри не видел ничего. Всё его естество было сосредоточенно на том чуде, что лежало сейчас перед ним. Он медленно протянул руки и поднял метлу. По рядам всех собравшихся пронёсся вздох восхищения. Гарри повернулся и встретился взглядом с улыбающимися мистером и миссис Уизли, Кингсли, Биллом, Чарли и Перси. Он хотел что-то сказать, но в горле у него пересохло.

— Не стоит благодарности, — сказал мистер Уизли. — Это не только от нас — это от всех, кто присутствует сегодня здесь. От каждого чародея Британии.

— Ну же, Гарри, давай, опробуй её, — воскликнул Хагрид, возвышающийся над всеми гостями.

Гарри не понимал, что делает, всё происходило рефлекторно. Он оседлал «Старсуипер» и через мгновение на глазах у поражённо наблюдающей за ним толпы взмыл в тёмно-синее небо, на котором уже появились первые звёзды, и, как пуля, помчался навстречу сияющему закату.

* * *

В августе суды подходили к концу. Гарри и остальных теперь вызывали ещё реже. Все основные обвиняемые уже были посажены, а оставшиеся — в основном министерские работники — теперь либо приговаривались к штрафам, либо к дисциплинарным взысканиям.

В последний раз они присутствовали на суде почти неделю назад, и теперь казалось, что больше они Визенгамоту не понадобятся.

— Отец сказал, что через два дня последнее и очень важное заседание, — сказал Рон однажды вечером, когда они вчетвером сидели в его комнате, — и нам обязательно надо на нём присутствовать.

— А что там будет? — спросила Гермиона, которая сидела с книгой в изголовье кровати, положив ноги Рону на колени и поглаживая свободной рукой Живоглота. Кот разлёгся рядом с ней и довольно урчал.

— Он сказал, что не имеет понятия, — Рон пожал плечами. — Знает только, что мы должны будем на него прийти

Гарри медленно перебирал волосы лежащей на его груди Джинни и пытался вспомнить, кого из известных ему Пожирателей ещё не успели осудить. Вроде бы все уже были приговорены…

И тут его осенило.

— Малфой, — сказал он вслух. И тут же пояснил, когда все удивлённо посмотрели на него. — Их ещё не приводили в суд. Скорее всего, завтра они и будут.

— Я совсем забыла про них, — сказала Гермиона, — столько Пожирателей видела за последние недели, а про Малфоев и не вспомнила.

— Да, но они ведь тогда почти не сражались, — неуверенно произнёс Рон, — ходили по залу, искали сына. А ещё, Гарри, ты говорил…

— Что Нарцисса Малфой сказала Волан-де-Морту, что я мёртв, да. Возможно, завтра это нам и придётся рассказывать.

— Ты думаешь, они не захотят осудить Люциуса Малфоя? — спросила Джинни. — После всего, что он сделал?

— Не так уж и много он… — начал было Рон, но Гермиона едва заметно, но, видимо, весьма ощутимо придавила его ногу, так как он мгновенно затих, а через секунду произнёс, краснея, — то есть я хотел сказать, он ведь предал Вы-Знаете-Кого тогда, в Хогвартсе. Может быть, это ему и зачтётся.

Гарри сразу понял странный поступок Гермионы — шесть лет назад именно Люциус Малфой подбросил Джинни дневник Тома Реддла, который позже доставил им всем море неприятностей, а ей самой едва не стоил жизни.

— Достаточно того, что он был в Отделе Тайн, что пытался убить нас, — сказала Джинни, — а то, что он испугался Волан-де-Морта и решил в последний момент перестать сопротивляться, ещё не снимает с него вины.

— Я слышал, он согласился на сотрудничество с Министерством, сдал им очень много Пожирателей и их сторонников, — сказал Гарри, — думаю, это ему точно зачтётся.

— Это просто отвратительно, — в негодовании произнесла Гермиона. — Так ведь любой бывший преступник может получить свободу, стоит ему только сдать своих сообщников. Как Каркаров, помните?

— А что случилось с Каркаровым? — спросила Джинни, переведя взгляд с Гермионы и Рона на Гарри. Тот вспомнил, что никогда не рассказывал ей о том, что увидел в Омуте памяти три года назад.

— Это было незадолго до третьего задания Турнира Трёх Волшебников… — начал Гарри и быстро поведал о событиях того давнего судебного заседания. Когда он закончил, лицо Джинни помрачнело.

— Похоже, Люциус Малфой надеется таким же способом выбить для себя и своей семьи прощение за всё, что совершил, — сказала она. — Если это так, то я не вижу смысла нам участвовать в суде.

— Я думаю, даже если бы не было таких смягчающих обстоятельств, то в Азкабан бы отправили только Малфоя-старшего: его жена и сын не запятнали себя серьёзными преступлениями.

— Они ведь сотрудничали с Пожирателями!

— Да, но мать Малфоя спасла меня, ты не забыла?

— Хорошо, но на шестом курсе он весь год пытался убить Дамблдора, — сказала Гермиона.

— Однако не смог. А потом, когда у него были все возможности — в ту ночь, на Астрономической башне — он не сделал этого. Не сделал, даже когда Кэрроу и остальные чуть ли не силой заставляли его произнести заклятие.

— Похоже, Дамблдор тогда сделал всё возможное, чтобы Малфой не стал убийцей, — задумчиво произнёс Рон

— А потом, в поместье, помните? — сказал Гарри. — Он узнал меня, но ничего не сказал Беллатрисе.

При этих словах все замолчали. Воспоминания о том ужасном дне до сих пор давались им очень нелегко.

— Жаль, мама одна разделалась с ней, — дрожащим голосом произнесла Джинни. — Знай я тогда, что она творила с тобой, Гермиона, я бы бросилась на неё и растерзала на куски. Без всякой магии.

Гарри был полностью с нею согласен. Иногда, в глубине души, он на короткие мгновения жалел, что не смог полноценно использовать на Беллатрисе Круциатус тогда, в Министерстве.

— Давайте уже ложиться, время позднее, — сказала Гермиона, глядя на часы и поднимаясь с кровати Рона. В очередной раз с улыбкой посмотрела на деревянную статуэтку — она теперь украшала тумбу возле кровати Гарри. Джинни тоже нехотя поднялась.

— Спокойной ночи, — сказала Гермиона, целуя Рона. Джинни обвила руками шею Гарри.

— Всё-таки знаешь, хорошо, что ещё год мы проведём в относительном покое, — весело сказал Рон, когда они переоделись в пижамы и легли в кровати. — Нас потом ждёт очень напряжённая работа.

— Только как бы её всю не сделали сейчас, пока мы будем готовиться к экзаменам. — сказал Гарри и, сопровождаемый смехом Рона, взмахом волшебной палочки затушил в комнате свет.

Их разбудил раскат грома. Дождь лил как из ведра, по окну стекали толстые струи, на подоконнике успела набраться небольшая лужица.

— В такую погоду только дома сидеть, — недовольно произнёс Рон, закрывая окно. — Надеюсь, мы трансгрессируем сразу же в Министерство.

Спустя час, промокшие и злые, они стояли в атриуме возле дежурного колдуна и ждали, пока тот закончит регистрацию их палочек.

— Ходим сюда чуть ли не каждый день, нас уже в лицо всех должны узнавать.

— Рон, таков порядок.

— Знаю, Гермиона, просто плохо позавтракал.

— Да, думаю, третья порция тебе бы не повредила.

— Ой, Джинни, помолчи лучше.

Покончив со всеми формальностями, они привычной дорогой спустились на нижний уровень и прошли коридорами к залу. У самой двери стояли два мракоборца, но выглядели они гораздо менее напряжённо, чем их коллеги, когда суды только начинались. Да и в целом серьёзные охранные меры постепенно были свёрнуты. В коридоре сидело три человека, казалось, полностью ушедших в свои мысли, судя по их пустым выражениям на лицах. Однако при виде Гарри и остальных семейство Малфоев тут же пришло в себя.

Стараясь не смотреть на них, друзья вошли в зал. И встали на входе, точно громом поражённые. Все ряды были забиты людьми. Но самое удивительное — это то, что многие из них держали на коленях массивные фотоаппараты, а у других в руках были блокноты.

— Это что, репортёры? — шёпотом спросил Рон.

— И, похоже, обычные зрители, — сказал Гарри, кивая.

— Но ведь заседания закрытые. Почему они вдруг решили всё поменять? — растерянно произнесла Гермиона.

Джинни молча осматривала ряды сидящих.

— Проходите, мы начинаем, — донеслось с возвышения для судей. Кингсли и Дож сидели на своих привычных местах.

Друзья сели, и заседание началось.

Первым в зал вошёл Люциус Малфой. Мракоборцы шли за ним чуть в отдалении. Когда он сел в кресло, цепи чуть шевельнулись, но почти сразу же снова замерли.

— Люциус Малфой, вы были вызваны в Визенгамот для того, чтобы ответить за совершённые вами деяния, — обыденно начал Кингсли. — Вам предъявляются следующие обвинения…

Заскрипели перья в блокнотах журналистов, защёлками многочисленные фотоаппараты

— Похоже, за преступника его тут не особо держат, раз даже не приковали цепями. — прошептала Джинни.

— Глянем, что будет дальше, — сказала Гермиона. Кингсли тем временем закончил с обвинениями и приступил к допросу свидетелей.

— Люциус Малфой присутствовал при возрождении Волан-де-Морта на кладбище три года назад, — рассказывал Гарри. — Через год, когда я и ещё несколько человек оказались в Отделе Тайн…

Рассказ не занял много времени. Но каждое его слово сопровождалось равномерным скрипом многочисленных перьев и щелчками фотоаппаратов. После Гарри выступило ещё несколько человек, и началось оглашение приговора.

— Люциус Малфой, ваша вина как Пожирателя смерти и сторонника лорда Волан-де-Морта полностью доказана. — сказал Кингсли. Сидящий на кресле обвиняемый опустил взгляд и чуть склонил голову. Снова послышались скрипы и щелчки. — Однако с учётом обстоятельств, таких, как ваш отказ от участия в сражении в Хогвартсе, а также активное дальнейшее сотрудничество с Министерством в поисках и поимке бежавших Пожирателей смерти и их соратников, выношу на решение Визенгамота следующий приговор: лишить Люциуса Малфоя и членов его семьи возможности занимать в дальнейшем какие-либо посты в Министерстве магии. Назначить штраф в сто тысяч галлеонов. Поместить семью Малфоев под домашний арест сроком на один год. А также установить над ними постоянное наблюдение уполномоченными сотрудниками Отдела обеспечения магического правопорядка. Кто за приговор, прошу поднять руки.

Решение было принято почти единогласно. Зал зааплодировал, а Люциус Малфой встал и медленно двинулся по направлению к двери.

— Его же почти не наказали, — с негодованием сказала Джинни. — Это же просто несправедливо!

— Думаю, не так уж для него всё и радужно, как ты думаешь, — сказал Рон. — Сто тысяч галлеонов — это огромные деньги. Кроме того, они теперь не смогут получать протекцию у Министерства, а ещё этот домашний арест на год. Представь — весь год просидеть в четырёх стенах — это же просто с ума можно сойти!

После Люциуса Малфоя были вызваны по очереди его жена и сын. Оба были оправданы, причём особый интерес у всех вызвали показания Гарри, где он рассказал, как Нарцисса спасла его в Запретном лесу. Драко Малфой сидел, склонив голову, не смотря ни на кого и не произнеся ни единого слова. Лишь когда он поднимался с кресла, Гарри на короткий момент поймал его взгляд.

— Получается, всё? — спросил Рон, когда за Малфоем закрылась дверь.

— А сейчас мы переходим к последнему на сегодняшний день — и последнему во всей этой долгой череде судов — делу, — громко сказал Кингсли и все взгляды мгновенно устремились на него. — Обвинения выдвигаются Северусу Снеггу.

В зале повисла гробовая тишина. На Кингсли шокированно смотрели судьи, свидетели, простые зрители, репортёры, фотографы. Гарри почувствовал, что у него отвисла челюсть, и поспешил закрыть рот. Как он мог забыть…

— Северус Снегг обвиняется в том, что, будучи Пожирателем смерти, вошёл в доверие к директору Хогвартса Альбусу Дамблдору, что позволило ему избежать суда и быть полностью оправданным. Долгое время он находился в Хогвартсе на должности преподавателя зельеварения, а как только Волан-де-Морт возродился — сразу же вновь переметнулся к нему и шпионил за Альбусом Дамблдором и членами Ордена Феникса. Пользуясь полученными от Северуса Снегга сведениями, Волан-де-Морт смог организовать убийство Альбуса Дамблдора два года назад.

Скрип перьев доносился со всех концов зала — репортёры записывали каждое слово.

— В дальнейшем Северус Снегг был назначен на должность директора Хогвартса. С собой он привёл двух Пожирателей смерти, чья вина была полностью доказана на одном из прошлых судов. Обвиняемый руководил школой чуть меньше года и был убит во время сражения в Хогвартсе лично лордом Волан-де-Мортом.

Вздох удивления пронёсся по залу. Но через мгновение вновь воцарилась мёртвая тишина.

— Для дачи показаний приглашается свидетель, Гарри Джеймс Поттер.

Гарри словно ударили чем-то тяжёлым. Он вспомнил, как в то памятное утро в Хогвартсе быстро пересказал Кингсли обстоятельства смерти профессора Снегга, опустив все подробности и умолчав о том, что увидел в Омуте памяти. Впрочем, особой необходимости в этом не было — мракоборец был в числе сотен очевидцев их поединка с Волан-де-Мортом, и, разумеется, знал все обстоятельства их последнего разговора. Кингсли пообещал ему тогда, что обо всём позаботится. Что ж, вот это и произошло.

Ощущая на себе взгляды всех сидящих в зале, Гарри медленно встал.

— Расскажите нам о том, что вам удалось узнать касательно обвиняемого, — сказал Кингсли.

Гарри собрался с мыслями. Облизнул пересохшие губы. И начал свой рассказ.

Он поведал о том, как, ещё будучи ребёнком, Северус Снегг полюбил его мать. Какое тяжёлое было у него детство, как сложно ему было найти себе друзей в Хогвартсе, и в итоге он попал в плохую компанию и увлёкся Тёмными искусствами.

Как он продолжал любить Лили Эванс, даже когда она вышла замуж за Джеймса Поттера, как подслушал пророчество Сивиллы Трелони, как сообщил о нём Волан-де-Морту. Как раскаивался в этом, когда узнал, что тот намерен убить всю семью Поттеров. Как он окончательно и бесповоротно стал человеком Дамблюдора, как чуть не умер от горя, когда Волан-де-Морт убил его любимую.

Как он рисковал жизнью, став двойным агентом, убедив Тёмного лорда что так же верен ему, как когда-то, на деле испытывая к нему жгучую ненависть. Как он спас жизнь Дамблдора, когда того чуть не убил перстень Марволо Мракса, как обговорил с ним его собственное убийство.

Как продолжал оказывать поддержку ему, Рону и Гермионе, когда был назначен директором Хогвартса. И как он принял свою смерть, успев напоследок передать Гарри свои воспоминания, чтобы он узнал правду. Он умолчал лишь о крестражах, и о необходимости его, Гарри, смерти для окончательной победы над Волан-де-Мортом.

Наконец он закончил. Некоторое время в зале царило молчание, а затем отовсюду раздался гул, треск, скрип, приглушённое щёлканье — репортёры старались как можно скорее зафиксировать сенсационную новость, фотографы не отнимали от лиц фотоаппараты. А простые зрители, судьи и свидетели, склонившись друг к другу, шумно переговаривались.

— В связи со всем вышеизложенным, — раздался громкий голос Кингсли, — Визенгамот принял решение полностью оправдать Северуса Снегга и оказать ему все возможные почести как герою войны.

И едва он это произнёс, своды зала суда потонули в грохоте аплодисментов.

— Ну, что, достал? — спросил Рон, вставая с кровати. Гарри, секунду назад проскользнувший в комнату, приложил палец к губам, высунул голову в коридор, огляделся и, удовлетворённо кивнув, закрыл дверь.

— Достал, — сказал он, усаживаясь на кровать.

— Покажешь хоть, что?

Гарри осторожно развязал ленту и продемонстрировал Рону содержимое небольшого свёртка, который всё это время сжимал в руках. Тот удивлённо расширил глаза, а когда Гарри объяснил ему, что это, принялся горячо нахваливать друга.

— Уверен, Джинни он очень понравится.

Гарри улыбнулся: в этом он не сомневался.

На следующее утро Гарри проснулся с рассветом. С соседней кровати доносилось приглушённое похрапывание Рона. Он быстро оделся, взял с тумбы свёрток и на цыпочках вышел из комнаты. Стараясь не ступать на скрипучие половицы, быстро спустился по лестнице. Во всём доме царила тишина, лишь тихо завывал ветер да из сада доносилось приглушённое птичье пение. Наконец Гарри оказался на втором этаже и чуть слышно постучал в дверь комнаты. Прошло несколько минут — и та медленно растворилась.

— Я знала, что это ты, — сказала Джинни. Она была полностью одета, на лице играла счастливая улыбка. — Кто же ещё прибежит так рано поздравлять?

Она обхватила его за талию и быстро втащила в комнату.

— Что это у тебя там? — спросила Джинни после долгих поцелуев.

Гарри чуть подался вперёд и вынул из-за спины свёрток.

— Это тебе.

Джинни медленно сняла обёрточную бумагу. Внутри оказалось небольшое овальное зеркальце в золотой с рубинами оправе.

— Я всегда буду с тобой, — сказал Гарри, доставая за цепочку свою половинку золотого сердца, — но, к сожалению, бывают моменты, когда мы не можем увидеть друг друга, как бы нам этого ни хотелось. И я решил, что надо сделать так, чтобы у нас с тобой их не было.

Он вынул из висящего на шее кожаного мешочка завёрнутый в тряпицу предмет. В ней лежало точно такое же зеркальце.

— Когда меня не будет рядом, просто достань его и скажи моё имя — и я тут же появлюсь. Смотри, — он поднёс зеркальце к лицу, назвал её имя, и в ту же секунду Джинни появилась в отражении. — Ты сможешь не только меня видеть, но и слышать.

— Гарри, — сказала Джинни после короткого молчания, переводя взгляд с него на зеркальце в своих руках и обратно. — Гарри, это же так чудесно.

Она бережно положила подарок на письменный стол, подошла к нему, обняла и поцеловала. Гарри обхватил её за талию, в блаженстве закрывая глаза. Он уже давно придумал это, несколько дней искал мастера, который смог бы сделать столь сложный заказ. Взял за основу сквозное зеркальце Сириуса, но непременно хотел, чтобы оправа была в цветах Гриффиндора, их с Джинни второго дома. Всё было готово вчера вечером, и он очень старался, когда возвращался в Нору, чтобы его никто не заметил.

Они чуть отстранились, продолжая сжимать друг друга в объятиях.

— Идём, — сказал Гарри, беря Джинни за руку и открывая дверь. Они спустились в гостиную, вышли из дома и направились к сараю с мётлами.

— Что ты задумал? — спросила она, но он лишь загадочно улыбался.

Вдвоём они подошли к сараю, открыли дверь, и Гарри шмыгнул внутрь. Спустя полминуты он вышел, сжимая в руках их мётлы.

— Составишь компанию? — спросил Гарри, заговорщически улыбаясь Джинни.

Её не пришлось просить дважды — через несколько секунд они уже неслись ввысь, оставив землю далеко позади. Гарри специально не развивал большую скорость, чтобы Джинни за ним поспевала, но та пригнулась чуть ближе к древку и рванула вперёд, только он её и видел.

— Что случилось? Растерял за год форму? — закричала ему Джинни, усмехаясь; она уже успела набрать большую высоту.

— Это я-то? — возмущённо спросил Гарри. — Ну держись.

И с этими словами он направил «Старсуипер» вверх.

Они ещё долго носились по небу, то взлетая почти до медленно плывущих густых облаков, то спускаясь и делая несколько кругов вокруг Норы и окрестностей. Гарри не мог надивиться своей новой метле: она, казалось, заранее предугадывала каждую его мысль, а полётом и плавными манёврами приводила в восторг. Даже верная «Молния» не шла ни в какое сравнение со «Старсуипером», и Гарри не мог дождаться момента, когда опробует его на квиддичном поле. Они спустились на землю и решили поменяться мётлами — и как бы Гарри ни старался, даже приблизиться к Джинни он так и не смог.

— Ты жульничаешь! — воскликнул Гарри, когда они зависли под облаками лицом к лицу. Джинни в ответ потянулась, отпечатала на его губах быстрый поцелуй и с громким «кто быстрее!» ринулась вниз.

Когда они делали очередной круг над Норой, Гарри заметил вышедшую во двор миссис Уизли, окликнул Джинни, и оба они мастерски спикировали, а через несколько мгновений уже стояли у крыльца, положив мётлы на плечи.

— Вот вы где, а мы вас ищем по всему дому, — сказала миссис Уизли, но было видно, как она светилась от счастья. Она подошла ближе и заключила Джинни в объятия. — С днём рождения тебя, милая. Идёмте завтракать, сейчас будем дарить подарки.

— А мне Гарри раньше всех подарил! — радостно отозвалась Джинни.

— Я в этом не сомневалась, — сказала миссис Уизли, с улыбкой посмотрев на Гарри.

За завтраком вновь собралось всё семейство, не было только Джорджа. Все громко поздравляли Джинни, вручали подарки, а мистер Уизли даже предложил откупорить бутылку огненного виски и выпить по такому поводу, но под суровым взглядом жены тут же отказался от своей затеи. Впрочем, та сразу же смягчилась и принялась рассказывать всем, как застала Гарри и Джинни во дворе.

— Они летают просто великолепно, — восхищённо говорила мисси Уизли, — словно родились на мётлах. Я не удивлюсь, если и в этом году Гриффиндор вновь станет чемпионом Хогвартса.

С этими словами она перевела взгляд на распахнутое окно.

— Кстати, о нём.

В этот момент на кухню влетели четыре серых совы и приземлились возле Гарри, Рона, Гермионы и Джинни. У каждой к лапе был привязан конверт. Гарри вскрыл свой, достал письмо, написанное знакомым почерком профессора Макгонагалл (как непривычно было видеть её новую подпись — «директор»). В конверте также лежал значок капитана гриффиндорской команды по квиддичу.

— Я даже и не удивлён — этого следовало ожидать, — сказал Рон, когда Гарри достал его и показал всем. — Гермиона, а ты? — он повернулся и тут же притих. Сидевшая рядом Гермиона тоже держала в руках значок.

— Боже мой, — воскликнула миссис Уизли, едва увидев его. — Гермиона, это же просто чудесно! Ты — староста школы!

За столом поднялся гул — все принялись поздравлять Гермиону, а Рон обнял её и сжал так сильно, что она чуть не выронила конверт и значок.

— Это очень почётная и очень важная должность, — сказал Билл, который сам когда-то был старостой школы, — и то, что тебя на неё назначили, говорит о том, что ты пользуешься большим доверием директора и преподавателей.

— Я постараюсь их не разочаровать, — тихо произнесла Гермиона, обретя, наконец, дар речи. — Пойду отнесу его в комнату и напишу родителям. Рон, я возьму у тебя Сычика, хорошо?

Когда её шаги стихли на лестнице, Гарри принялся просматривать список необходимых для нового учебного года вещей. Раньше всё это могло привести его в восторг, но сейчас на душе была лишь лёгкая грусть.

— Интересно, — сказал Рон, пробегая глазами по своему списку. — Смотри-ка, нам снова понадобятся парадные мантии. Хорошо, что Джордж с Фре… что у меня уже есть новая.

Он вовремя осёкся, но Гарри ощутил, что атмосфера за столом мгновенно переменилась.

— Я хочу сходить посмотреть себе новую мантию, — произнесла Джинни, поспешив разрядить обстановку. — Моя мне уже очень мала.

— Мы все вместе пойдём за покупками, — сказала миссис Уизли. — Я думаю, вам всем надо будет обновить себе гардероб.

У мистера Уизли и Билла сегодня был выходной, а Чарли и Перси сказали, что обязательно присоединятся к ним чуть позже, как только уладят несколько дел в Министерстве.

— Мы будем ждать вас в Косом переулке, а потом все вместе отправимся к Джорджу. Бедный, даже на утро не смог вырваться из магазина, — сокрушённо произнесла миссис Уизли.

В этот момент на кухню спустилась, держа в руках письмо, Гермиона, а на плече у неё сидел и нетерпеливо ухал Сычик. Услыхав последние слова миссис Уизли, она тут же спросила, может ли она тогда позвать и своих родителей.

— Конечно зови их! — радостно воскликнул мистер Уизли. — Такие хорошие люди, и так редко мы с ними общаемся.

— Я тогда прямо к себе домой и трансгрессирую, встретимся в «Дырявом котле»! — прокричала Гермиона, выбегая на улицу.

Покончив с завтраком, Чарли и Перси ушли, а все остальные принялись неторопливо собираться. Гарри было очень приятно осознавать, что теперь для семейства Уизли походы по магазинам не будут связаны с необходимостью экономить почти на всём — они больше всех остальных, по его мнению, заслужили жизнь, в которой могли бы себе ни в чём не отказывать.

— Думаю, Гермиона с родителями уже должна быть на месте, — сказал мистер Уизли поглядывая на часы. — Пойдёмте.

Они вышли из дома во двор.

— Трансгрессируем в переулок у «Дырявого котла», чтобы не переполошить маглов. На счёт три.

Гарри взял Джинни за руку, крутанулся — и вместе с остальными оказался в узком проходе. Они вышли на оживлённую улицу и через пару шагов толкнули нужную дверь.

«Дырявый котёл» вновь был заполнен людьми. Когда Гарри и семейство Уизли вошли внутрь, в зале, как и в прошлый раз, воцарилась гробовая тишина. А затем — гром аплодисментов, вежливые приветствия и поклоны мистеру Уизли.

— А где Гермиона? — спросил Гарри Рона. Тот вытянулся, пригляделся.

— Вон она, — сказал он, указывая через оживлённую толпу.

Гермиона вместе с родителями стояла у стойки, за которой Гарри снова заметил Ханну. Мистер Уизли быстрее всех подошёл к ним.

— А, мистер и миссис Грейнджер, очень рад вас видеть, — сказал он, улыбаясь и по очереди пожимая руки обоим.

— Гермиона рассказала нам, что вас назначили на важную должность, и вы теперь второй человек в вашем правительстве, — произнёс отец Гермионы. — Примите наши поздравления.

— Что вы, что вы, это так, мелочи жизни, — весело отмахнулся мистер Уизли. — Ну что, идём за покупками?

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни, успевшие поздороваться с Ханной и переброситься с ней парой слов, последовали за остальными. В тесном заднем дворе места для всех не хватило, поэтому большая часть осталась в помещении, ожидая, пока мистер Уизли в нужном порядке постукивал палочкой по кирпичам. Наконец в глухой стене образовался проход — и они вступили в Косой переулок.

Когда Гарри был здесь в последний раз, это место представляло собой удручающее зрелище: большинство магазинов было закрыто, везде торговали предметами тёмной магии. И повсюду сидели те, кто был осуждён Министерством на лишение волшебных палочек — потерявшие всё, они вынуждены были просить милостыню, чтобы выжить.

И как же он был рад, что теперь всё изменилось: исчезли магазины с подозрительными товарами, открылись давно знакомые лавки. Толпы счастливых и весёлых людей делали покупки. Едва заметив Гарри и мистера Уизли, колдуны и волшебницы почтительно кланялись. Гарри это поведение не одобрял, отец Рона — тоже. Но оба они ничего с этим поделать не могли.

— Смотрите, лавка Олливандера снова работает, — сказала Джинни, указывая на висевшую над одним из магазинов вывеску.

— А вот кафе Флориана Фортескью так и не открылось, — печально произнёс Рон, оглядывая заколоченные окна и дверь.

— И навряд ли уже откроется, — с горечью ответил мистер Уизли, — у нас есть подозрение, что Фортескью был убит.

Гарри вспомнил, как несколько лет назад каждый день заходил сюда поесть мороженого, и как добродушный хозяин кафе помогал ему со школьным сочинением, и от этого на душе сразу же стало грустно.

В «Гринготтс» заходить нужды не было — Билл заблаговременно снял со счетов Уизли и Гарри значительную сумму, чтобы не терять потом времени. Всё семейство разделилось — мистер и миссис Уизли с родителями Гермионы отправились во «Флориш и Блоттс», Билл и Флёр решили пойти проведать Олливандера, а Гарри, Рон, Гермиона и Джинни отправились в магазин мадам Малкин.

— Чем могу вам помо… о, Боже мой, какая приятная встреча, мистер Поттер, — воскликнула пухленькая хозяйка магазина, едва они переступили порог. Гарри в ответ лишь смущённо кивнул головой.

Помимо школьной формы, Гермиона и Джинни купили себе новые парадные мантии — обе девушки долго изучали предложенные им фасоны, решая, который из них больше им подойдёт.

— Как насчёт этого? — спросил Рон, указывая на длинную ярко-голубую мантию. — Очень красиво, совсем как у Флё…

Он запнулся, и уши его немедленно налились багровым. Гарри и Джинни переглянулись, едва сдерживая смех, а Гермиона, сделав вид, что ничего не услышала, продолжила придирчиво изучать фасоны.

Спустя двадцать минут они вышли из магазина, неся каждый по комплекту новых мантий.

— Ну что, куда теперь пойдём? — спросил Гарри, которому остро захотелось где-нибудь укрыться от назойливых взглядов и постоянных приветствий.

— Слушай, мы тут с Гермионой и Джинни подумали, — сказал Рон, нерешительно глядя на друга. — Почему бы тебе не купить себе кого-нибудь в «Волшебном зверинце»?

— Что? — удивлённо спросил Гарри.

— Нам было очень жаль, когда Буклю убили, она же была у тебя с первого курса, ты любил её, — решила помочь Рону Гермиона, — и вот мы подумали, что было бы неплохо, если бы ты присмотрел себе кого-нибудь вместо неё.

Гарри стало ещё грустнее. Букля, его сова, была не просто домашним любимцем. Они понимали друг друга без слов, он был очень к ней привязан, а она, в свою очередь, к нему. И даже если у них случались ссоры, в конце концов они всегда мирились. Но всё закончилось год назад, когда сову сразило убивающее заклятие. После этого он даже не думал заводить себе кого-то ещё — не было ни желания, ни времени, ни необходимости. А теперь…

— Я не знаю, — сказал он. — Я как-то не думал об этом.

— Пойдём, — подбодрила его Джинни, беря под руку, — там столько интересных зверей, найдёшь себе кого-нибудь, обязательно.

В «Волшебном зверинце» стоял гул. Длинные ряды клеток со всевозможными животными, от кошек и собак до жаб и ящериц, громоздились повсюду. В полумраке витрин стеной стоял терпкий, неприятный запах.

— Чем могу помочь? — спросила стоящая за прилавком волшебница.

— Добрый день, мне… — неуверенно произнёс Гарри, — мне хотелось бы купить себе кого-нибудь.

— Кто вас интересует? — продавщица вышла из-за прилавка. — У вас раньше было домашнее животное?

— Да, была. Сова.

— Что ж, у нас большой выбор сов самых разных пород и расцветок. Но я бы вам рекомендовала для разнообразия купить себе кого-нибудь другого, например, кошку.

— Да я, если честно… — начал было Гарри, и вдруг замер, так и не закрыв рта. Под самым потолком магазина стояла большая клетка, в которой сидела белая полярная сова и внимательно смотрела на него, широко открыв большие янтарные глаза. Продавщица проследила за его взглядом, спросила:

— У вас была такая?

— Да, — шёпотом произнёс Гарри.

Через несколько минут они вышли из магазина. Гарри бережно поставил клетку на деревянный стол, стоявший возле магазина, и чуть согнулся в коленях, внимательно изучая сову. Она была почти такая же. Разве что меньше чёрных крапинок на крыльях и потемнее клюв. Но в остальном один в один, даже взгляды одинаковые. Сова с интересом смотрела на него. Он осторожно просунул два пальца между прутьями, провёл ими по белому хохолку. Сова закрыла глаза от удовольствия.

— Я назову её так же — Букля, — тихо сказал Гарри, поворачиваясь к друзьям. Те с радостью поддержали его решение.

Они обошли ещё несколько магазинов, купили себе новые чернильницы и перья, пополнили запас ингредиентов для зелий, а Рон приобрёл себе новый котёл. Затем они съели по большому рожку мороженого и уже хотели было пойти на встречу с остальными, чтобы вместе отправиться к Джорджу, когда Рон и Джинни неожиданно застыли возле одного из магазинов и с открытыми ртами уставились на витрину.

— Что там? — спросил Гарри, подходя ближе, и увидел, что они смотрят на выставленную в витрине новую спортивную метлу.

— Новейшая модель, «Нимбус-2007», — сказал Рон.

— Быстрее, чем были у сборной Слизерина, — мечтательно произнесла Джинни. — с твоей, Гарри, конечно, не идёт ни в какое сравнение, но всё равно…

— А, вот вы где, — послышался из-за спины голос мистера Уизли. Он подошёл к ним, увидел лица Рона и Джинни, проследил за их взглядами. И загадочно улыбнулся.

— Подождите меня здесь, — сказал он и куда-то ушёл, а Гарри, Рон, Гермиона и Джинни тем временем продолжили осматривать метлу. Она была очень красивая — прямая, как стрела, отполированный до блеска корпус чёрного дерева, название модели, вырезанное платиновыми буквами…

Вернулся мистер Уизли и, не мешкая, зашёл в магазин.

— Зачем он туда пошёл? — спросила Джинни.

— Не знаю, — произнёс Рон, однако Гарри начинал догадываться, и, судя по всему, Гермиона тоже.

Через несколько минут мистер Уизли вновь показался в дверях, неся в обеих руках по длинному свёртку.

— Ну вот, Джинни, тебе ещё один подарок на день рождения, от всех нас, — весело сказал он, вручая ошеломлённой дочери один из свёртков. — А это тебе, Рон. Считай, что подарок на Рождество уже заранее получил.

Рон стоял как громом поражённый и смотрел на свою новую метлу. Гарри улыбнулся и хлопнул его по плечу.

— И только попробуй теперь упустить хоть один квоффл — сразу же выгоню из команды.

Ещё долго Рон и Джинни не спускали с мётел ошеломлённых взглядов, а когда миссис Уизли, поражённая внезапными подарками не меньше их обоих, предложила забрать свёртки, чтобы освободить руки — наотрез отказались и так и ходили с ними всё время. Гермиона только пожимала плечами, бурча себе под нос что-то вроде «фанаты…».

— Артур, ты точно уверен, что это не такие большие расходы? — шёпотом спросила миссис Уизли у мужа, когда все они, а также успевшие присоединиться к семейству Чарли и Перси шли к магазину Джорджа. Гарри случайно оказался рядом и невольно услышал их разговор.

— Всё нормально, Молли, мы с твоими старшими сыновьями все решили поучаствовать в покупке. В конце концов, пусть ребята порадуются, столько лет вынуждены были во многом себе отказывать, — так же тихо ответил жене мистер Уизли. — Продавец мне ещё сказал, что готов снизить цену для меня вдвое, но я отказался.

Гарри прибавил шаг и поравнялся со все ещё не пришедшими в себя Джинни и Роном.

— Нет, я, конечно, слышал, что жалование в верхах Министерства высокое, и что отцу, как герою войны, выплатили очень хорошее вознаграждение, — прошептал ему Рон, сжимая в руках свёрток с метлой, — но чтобы такое…

Впрочем, когда они подошли к «Всевозможным волшебным вредилкам», оба уже успели немного прийти в себя.

Витрина, как и в прошлый раз, была завалена товарами, а в самом магазине стояли гул и столпотворение. Джордж и Ли — оба в пурпурных мантиях — встретили их на входе.

— Прости, сестрёнка, что не смог прийти утром — от покупателей не было отбою, — сказал Джордж, улыбаясь и обнимая Джинни. — Мы с Ли подготовили для тебя особый подарок, пойдём.

И они двинулись через толпу.

— Как у вас здесь? Я смотрю, торговля идёт вовсю, — спросил Гарри у Ли.

— О да, мы процветаем, — радостно сообщил тот. Затем оглянулся по сторонам, отвёл Гарри в сторону и добавил уже шёпотом. — На самом деле, ты не представляешь, как трудно было растолкать Джорджа. Он целыми днями просто лежал на диване и всё. Я его чуть ли не силой заставил вновь взяться за работу — он думал вообще закрыть магазин. Но в итоге согласился продолжить. И это ему помогло. Я ещё и Анджелину привлёк, она у нас почти всё свободное время проводит. И кажется, Джордж этому очень рад.

Гарри и Ли пошли мимо прилавков, обходя толпу. Помимо уже знакомых товаров, на полках лежали и новые. Его внимание привлекли две вещи: настольный тир, с мишенями-фигурками в виде Пожирателей смерти («К ним простительны любые заклятия!», гласила надпись на упаковке), и огромная кукла-неваляшка, настолько похожая на Долорес Амбридж, что Гарри невольно вздрогнул. И всё же полного сходства добиться не удалось — щёки были непропорционально больше всех остальных частей скривившегося в гневе лица.

— Называется «Пощёчина антимагловской политике», — сказал Ли, усмехаясь. — Даже не представляешь, как быстро они расходятся.

Они шли дальше, осматривая выставленный на витрине товар и через несколько минут подошли к прилавку. Возле него стояли Джордж и сияющая от восторга Джинни.

— Гарри, смотри, что мне подарили! — воскликнула она, приподнимая небольшую клетку. Вначале он не понял, что там находится, а затем вгляделся и увидел маленький лиловый шарик, перекатывающийся из стороны в сторону.

— Новая партия, только доставили, — улыбаясь, сказал Дждордж. — Этот сразу же отделился от остальных и бросился к нам с Ли на руки. Решили отложить его и подарить тебе — будет компания твоему любимцу. Кстати, а скажи-ка мне, что это у вас с Роном в свёртках? Неужто новые мётлы?

— Ага, нам папа подарил, — произнесла Джинни, радостно наблюдая, как носится по клетке карликовый пушистик.

Через пять минут все собрались у прилавка. При виде мистера Уизли многие почтительно расступались.

— Да что же это, честное слово, — недовольно говорил тот. — Я точно такой же покупатель, как и вы все.

Миссис Уизли подошла к Джинни, и та стала радостно ей что-то говорить, то и дело показывая на клетку.

— Ну как ты? — спросил Билл, подходя к Джорджу.

— Неплохо, — ответил тот, пожимая брату руку. — Дела идут в гору, хорошо, что рядом всегда Ли и Анджелина. А как дела в Министерстве?

— Лучше не спрашивай, — со вздохом ответил Билл.

— Мистер Уизли, добрый день! — неожиданно послышалось со стороны входа, и все разом повернулись. Быстрой и уверенной походкой к ним двигалась Рита Скитер. Она была одета в свою любимую ядовито-зелёную мантию, в руках сжимала неизменную сумочку из крокодиловой кожи. Ногти накрашены ярко-красным лаком, в руках блокнот и Прытко Пишущее Перо.

— Вот уж кого не ожидала здесь увидеть, так это вас и ваших сыновей — почти всё наше высшее начальство здесь, — воодушевлённо произнесла она, оглядывая семью Уизли. На мгновение задержала взгляд на Гермионе. — Если вы будете любезны, не откажете мне в небольшом интервью? Моим читателям будет очень интересно узнать ваше мнение о судах над Пожирателями смерти и о дальнейших планах Министерства магии. О боже, Гарри, и ты тоже здесь, великолепно! Я так хочу тебя расспросить обо всём, что случилось в Хогвартсе.

Ответом ей было молчание.

— Видимо, Рита, вас очень заинтересовали материальные выгоды, которые мы, как сотрудники Министерства, получаем, верно? — нарушил, наконец, тишину Билл.

— Или вам не терпится узнать, в каких ещё преступлениях был обвинён наш отец? — спросил Чарли, выходя чуть вперёд.

— А может быть, кого из нашей семьи мы подумываем продвинуть по службе в следующем месяце? — саркастически добавил Перси.

Рита слушала их, ноздри её всё сильнее раздувались, а скулы начали едва заметно подрагивать. Миссис Уизли выступила вперёд, доставая из кармана волшебную палочку. Мистер Уизли пытался удержать её, но она быстрым взмахом руки остановила его.

— Если я ещё раз увижу подобное в «Пророке», — прошептала она, вся кипя от гнева, — то я не поскуплюсь на самые решительные действия, ясно?

— Убирайтесь отсюда, — жёстко сказал Ли, тоже доставая палочку. Рита окинула всех быстрым взглядом.

— Очень хорошо. Прекрасно, — тихо сказала она. — Ну ладно, ладно. Хорошо, я уйду.

С этими словами она повернулась и, гордо подняв голову, двинулась к выходу из магазина. Какое-то время после этого все молчали.

— Зря вы так с ней, — сказал мистер Уизли. — Она этого теперь просто так не оставит.

— Не оставит, значит, придётся ей помочь, — ответила миссис Уизли, убирая палочку обратно в карман. Огляделась — А где Джордж?

— Я здесь, — донеслось из-за стеллажей, и через секунду показался улыбающийся Джордж. В руках у него была открытая разноцветная упаковка. — Я решил, что нельзя просто так выпроводить Риту Скитер, не попрощавшись.

Едва он это сказал, как с улицы послышался истошный крик.

— Лакричные паучки, — сказал Джордж, усмехаясь и показывая упаковку. — Выглядят и ведут себя как настоящие. Разве что не кусаются. Но кто об этом не знает — вряд ли различит. Особенно если они бегают всем скопом внутри сумки.

Все, кроме мистера Уизли, засмеялись.

Вечером в Норе праздновали день рождения Джинни. Миссис Уизли хотела было снова позвать гостей, но именинница наотрез отказалась, заявив, что хочет отметить совершеннолетие в небольшом кругу родственников и самых близких друзей. Из приглашённых были только родители Гермионы, Невилл и Полумна.

Стол, как обычно, накрытый во дворе, ломился от угощений. Гарри сидел рядом с Джинни, сжимая под столом её руку. Иногда они переглядывались и быстро обменивались улыбками.

— Эх, как жаль, что я уже закончил Хогвартс, — сокрушённо произнёс Невилл, когда друзья рассказали ему о своём сегодняшнем походе в Косой переулок. — С удовольствием вернулся бы ещё на один год.

— А мы бы с радостью поменялись с тобой местами, — сказал Гарри. Джинни чуть сжала его руку, и он поспешил сменить тему.

На другом конце стола Гермиона с восторгом рассказывала миссис Уизли о книге, которую ей купили родители:

— Представляете, это первое издание «Истории Хогвартса» в новой редакции, там столько новых глав и интересных дополнений! Боюсь, я теперь не успокоюсь, пока не прочитаю её от корки до корки.

— Надеюсь, там будет и о том, что теперь внутри замка можно трансгрессировать, — сказал Рон, сидящий рядом.

— Чтобы ты совсем разленился? — спросила у него Гермиона, приобняв и прижав к себе. — Даже если бы трансгрессию в Хогвартсе разрешили, я бы всё равно не позволила тебе так перемещаться от гостиной в Большой зал и в класс, так ведь и растолстеть можно от отсутствия движения!

Все сидящие за столом засмеялись.

Мистер Уизли оживлённо беседовал с родителями Гермионы, он был просто в восторге от того, что в его доме гостят настоящие маглы.

— Получается, что мы все будем теперь на одном курсе? — спросила Полумна у Гарри. Глаза её, чуть на выкате, как всегда, выглядели немного пугающе.

— Похоже на то, — без энтузиазма отозвался тот.

— А мы будем собирать Отряд Дамблдора в этом году?

Гарри и Джинни переглянулись.

— Зачем нам снова собираться, ведь Волан-де-Морт побеждён.

— Я подумала, ты бы мог продолжать и дальше нас учить, — ответила Полумна, — у тебя это так хорошо получается. В прошлом году мы продержались только благодаря твоим урокам.

— Думаю, теперь у нас не будет проблем с защитой от Тёмных искусств, — ответил Гарри, немного польщённый её словами. — Проклятие должно было исчезнуть, так что теперь преподаватели не будут меняться каждый год.

Солнце медленно клонилось к горизонту. Зажглись первые звёзды. И мало-помалу всех начало клонить в сон.

— Я, думаю, надо бы нам уже закругляться, — зевая, произнесла миссис Уизли, вставая со стола. Взмахнула палочкой — и грязная посуда взмыла в воздух и медленно полетела в сторону кухни. — Столы уберём уже завтра.

Все стали медленно расходиться.

— Увидимся ещё как-нибудь, — сказал Невилл.

— До встречи в Хогвартсе, — сказала Полумна.

И оба они трансгрессировали.

Гермиона уговорила родителей отправиться домой тем же способом, и, взяв их обоих за руки, исчезла. Отправились к себе и Билл с Флёр, Джордж, Чарли и Перси.

Гарри и Джинни зашли в дом, по-прежнему держась за руки.

— Пойдём, посидим у меня? — предложила она ему.

Они поднялись в комнату, закрыли за собой дверь. На столе стояла клетка, в которой сидели карликовые пушистики. Арнольд и Жан-Клод, видимо, сразу же подружились, потому что сейчас спали, прижавшись друг к другу.

Джинни села на постель, Гарри устроился рядом.

— До сих пор думаешь, что поступаешь неправильно? — спросила она, кладя голову ему на колени.

— Ты про Хогвартс? — спросил Гарри, проводя пальцами по её волосам.

— Да.

Он не знал, как сказать это, не мог найти нужных слов.

— Ты думаешь, без тебя они не справятся? — спросила Джинни, и ошеломлённый Гарри понял, что она права. Он бы сам никогда не сказал так — ему хватило бы такта высказать это как-нибудь по-другому. Но это было правдой, это было именно тем, о чём он думал, как бы ни пытался запрятать эти мысли как можно глубже в своём подсознании.

— Как ты поняла?

Джинни улыбнулась, подняла руку, погладила его по щеке.

— Я же тебя знаю, Гарри. Конечно, у тебя бы и мысли никогда не возникло сказать такое…

— Но ведь это же неправильно, Джинни, — воскликнул Гарри. — Да, я сражался с Волан-де-Мортом, да после этого он погиб. Но победа над ним — это не только моя заслуга, а всех нас. Всех, кто одолел Пожирателей смерти, всех, кто уничтожил крестражи.

О расколотой душе Волан-де-Морта он рассказал Джинни через несколько дней после их возвращения из Хогвартса. Она слушала его очень внимательно, но горе по Фреду и погибшим друзьям было тогда так велико, что Джинни была скупа на эмоции. И только потом, сидя с ним вместе в один из вечеров, она вновь подняла эту тему и сказала, насколько была поражена услышанным.

— Во многом это всё-таки была твоя победа, Гарри, — сказала Джинни, — ты ведь по-прежнему чувствуешь колоссальную ответственность за всё, что происходит вокруг. Да, Волан-де-Морт убит, а большая часть его союзников осуждена, но ведь всё ещё остались те, кто на свободе.

— И, похоже, я не успокоюсь, пока они все не будут брошены за решётку, — произнёс Гарри, кивая. Поразительно, как мастерски Джинни сейчас объясняла ему его самого.

— Думаю, в Хогвартсе это пройдёт, — сказала она, улыбаясь. — Новые знакомства, новые занятия, а в конце года — ЖАБА. Так голову себе забьёшь, что и думать перестанешь про всё остальное.

Гарри наклонился к Джинни и поцеловал её. Она охотно ответила на поцелуй, приподнялась, толкнула его на кровать. Гарри ожидал, что сейчас она ляжет рядом, но Джинни неожиданно села прямо на него, наклонилась и вновь прижалась своими губами к его. Он не знал, что и думать — ощутил прикосновение к пуговицам рубашки, руки сами потянулись к её футболке…

— Стой, — неожиданно прошептала Джинни, поправляя одежду. Выпрямилась, как-то странно посмотрела на него. Наверное, он выглядел не менее растерянно, потому что она сказала, чуть покраснев, дрожащим голосом. — Думаю, это было немного чересчур.

— Да, — сказал Гарри, как бы громко не кричал голос в его голове об обратном. Он приподнял голову, застегнул пуговицы рубашки.

— И нам не стоит так увлекаться.

— Согласен.

— Во всяком случае, пока.

Гарри снова кивнул.

Они ещё полежали какое-то время, обнявшись, перешёптываясь и слушая, как посапывают в клетке карликовые пушистики.

Что же это, думал Гарри, медленно проскальзывая в комнату. С кровати Рона доносился храп. То, что он тогда почувствовал… нет, это не было чем-то новым, это было ему хорошо знакомо. Но то, что последовало потом… это нужно будет как следует обдумать.

С этими мыслями он снял очки, надел пижаму и лёг в кровать.Впрочем, быстро уснуть в эту ночь ему так и не удалось.

Лето подходило к концу. Друзья почти всё время проводили в Норе, иногда навещая Андромеду или выбираясь в «Дырявый котёл», чтобы пообщаться с Ханной. Гермиона вовсю углубилась в новую «Историю Хогвартса», не забывая, впрочем, и про учебники, а иногда Гарри обнаруживал у неё в руках массивный том свода магического законодательства.

— Я планирую как можно подробнее погрузиться в данную тему, чтобы в следующем году сразу же начать активную и деятельную работу, — сказала им как-то Гермиона, когда они в очередной раз обнаружили её сидящую за столом и делающую какие-то выписки из толстенного фолианта. — Для начала я решила составить несколько записок с рекомендациями и отправить их в Министерство. Рон, надеюсь, твой отец не будет против, если я сделаю это через него? Я уже написала одну полностью, а вторую — наполовину. Думаю, это окажет им немалую помощь в их дальнейшей работе.

— Слушай, Гермиона, как ты всё это успеваешь делать? — недоумённо спросил Рон. Гарри заметил, что друг выглядит немного подавленным.

— В этом нет ничего экстраординарного, — спокойно ответила Гермиона, — умение планировать время и распределять приоритеты является наиважнейшим связующим звеном в любой работе, особенно в моей.

Гарри улыбнулся. Всегда после штудирования юридической литературы Гермиона ещё какое-то время выражалась немного пространно. И, похоже, сама этого не замечала.

— Я думаю, отец против не будет, — всё также подавленно сказал Рон. В отличие от Гермионы, тот предпочитал проводить свободное время во дворе Норы, где они с Гарри и Джинни играли в квиддич или просто носились на мётлах по окрестностям. Их «Нимбусы», конечно, не дотягивали до «Старсуипера», однако всё равно развивали такую бешеную скорость, что наблюдавший за ними однажды Джордж сказал, что со стороны кажется, будто по небу несутся три реактивных самолёта.

Джинни была великолепна — как ловко она выполняла фигуры высшего пилотажа: уходила в пике, делала мёртвую петлю. А когда они решили специально потренироваться в связи с предстоящими матчами в Хогвартсе — с такой ловкостью обошла игравших против неё Гарри и Рона и так быстро забила мячи в созданные заклинаниями и парящие над землёй кольца, что друзьям оставалось только аплодировать, крепко вцепившись ногами в мётлы, чтобы не упасть.

Не менее успешно шли дела и у Рона — как бы Гарри с Джинни ни старались, он не пропускал ни одного мяча, защищая кольца, число которых, по его же просьбе, всё время увеличивалось.

— Давайте ещё!

— Рон, их и так уже пять штук, ты уверен?

— Всё нормально, я вам, если что, скажу.

В конце концов первые мячи он стал пропускать, когда количество колец перевалило за семь.

— А ведь на поле их будет всего три, — сказал Гарри Рону, когда они приземлились после очередной игры, и, положив мётлы в сарай, шли на кухню обедать. — Ты, считай, защищал сразу же за двоих.

— И отлично защищал, — произнесла, улыбаясь, Джинни, шедшая по другую сторону от брата.

В последний день августа Гарри и Рон сидели в своей комнате и неторопливо собирали чемоданы. Почти все свои школьные принадлежности Гарри оставил в том году в доме у Дурслей и так их и не забрал. Поэтому пришлось покупать новые.

— Ну вот и всё, — сказал он, опуская поверх учебников стопку свыжевыстиранных мантий и закрывая крышку. Посмотрел на Рона. Тот сидел на кровати, сжимая в руках новую ало-золотую спортивную мантию и смотрел в полусобранный чемодан. Слова Гарри заставили его очнуться.

— Знаешь, это так… странно, — произнёс Рон, кивая на вещи. — Помню, как мы с Гермионой сидели здесь год назад, как я разбирал свой чемодан и убирал всё, что связано с Хогвартсом. Я ведь был уверен, что больше туда не вернусь.

— Как и я, — сказал Гарри, пожимая плечами. — А теперь видишь, как всё сложилось.

Рон бросил мантию в чемодан и лёг на кровать.

— Что-то совсем нет настроения собираться.

Какое-то время он молчал, затем приподнялся на локте и произнёс:

— Слушай, мне ведь не одному кажется, что Гермиона слишком серьёзно ко всему этому относится?

— Ну, а что тут такого? — спросил Гарри, тоже ложась на свою кровать. — Ты же знаешь её много лет, должен был смириться, что раз она взялась за что-то, то уже точно не остановится.

— Но ведь это глупо, — с сомнением в голосе произнёс Рон. — У неё впереди ещё целый год, а она уже чуть ли не проекты законов составляет.

Гермиона действительно не на шутку увлеклась идеей реформирования магического законодательства. Вслед за второй запиской последовали ещё три, каждая по отдельным отраслям магического права. Мистер Уизли, внимательно изучивший каждую, был очень доволен.

— Должен признать, составлено мастерски, — сказал он как-то вечером, когда все обитатели Норы собрались за ужином. — Кингсли ознакомился со всеми предложениями, Гермиона, и направил их в Отдел обеспечения магического правопорядка. Так что твои труды не пропадут даром.

— Это очень хорошо, мистер Уизли, — сказала Гермиона, явно очень довольная собой. — Я надеюсь, к концу лета успею закончить свою работу по обзору законодательства в отношении маглов за последние пятьдесят лет.

Гарри и Рон переглянулись. Последние дни в Норе были очень тяжёлыми во многом из-за того, что им почти нечем было заняться — не играть же целый день в квиддич? Они пытались отвлечься, читая книги, учебники, изучая новые заклинания, играя в шахматы — но осознание того, что где-то там происходят важные, даже судьбоносные для всех, события, а они сейчас от всего этого отторгнуты, тяжким грузом лежало на душах обоих.

— Если ей нравится — то почему бы и нет? — спросил Гарри. С годами он понял, что бесполезно бодаться и пытаться отговорить Гермиону от чего-то, что было ей интересно.

— Не знаю, — ответил Рон после короткого молчания. — Может, это просто мои глупые мысли. Я на самом деле очень рад за неё.

Гарри встал и подошёл к стоящей на окне клетке с Буклей, открыл дверцу. Сова выпорхнула из клетки, бросила на него короткий взгляд, радостно ухнула и вылетела во двор. Гарри с улыбкой смотрел ей вслед, пока она не исчезла вдали, а затем вернулся на свою кровать.

— Гермиону ждёт большой успех в Министерстве, если уже сейчас отец и Кингсли к ней прислушиваются, — произнёс Рон, лёжа на спине и глядя в потолок. Видимо, эта фраза уже давно просилась ему на язык.

— И мы с тобой тоже добьёмся успеха. Неужели ты думаешь, что из нас выйдут плохие мракоборцы?

Гарри сказал это уверенно, хоть и понимал, что до уровня многих охотников на чёрных магов ни он, ни Рон откровенно не дотягивают. С другой стороны, многие ли из них прошли через то же, что и они?

— Всё может быть, — глухо ответил Рон и отвернулся к стене. Гарри не мог понять, отчего у друга такое плохое настроение, но решил лишний раз не спрашивать, чтобы не сделать хуже.

На следующее утро они встали в девять — почти всё было собрано, так что можно было подольше поваляться в кроватях. Настроение Рона немного улучшилось — во всяком случае, он не проронил ни слова, пока они убирали последние вещи и выносили их вместе с клетками Сычика и Букли на первый этаж. Чемоданы Гермионы и Джинни уже стояли там.

— Скоро приедут машины из Министерства, — сказала миссис Уизли, когда они вошли на кухню. — Так что давайте завтракайте быстрее.

Гарри и Рон сели за стол и потянулись за лежащими на большой тарелке тостами.

— Что это вы такие хмурые? — спросила их обоих севшая напротив Гермиона. Сама она была в отличном расположении духа, и уже успела переодеться в школьную мантию и прикрепить к груди значок старосты школы.

— Мы? Да нет, что ты? Просто плохо спали… ммм… Сычик шумел всю ночь, не давал заснуть, — соврал Рон. Его совёнок вернулся лишь под утро и теперь мирно спал в своей клетке в гостиной.

— Мне вчера написала Полумна, сказала, что будет ждать нас возле входа на платформу, — сказала Джинни, садясь рядом с Гарри и наливая себе апельсинового сока.

— Надеюсь, она будет одна, — произнёс Гарри как можно тише, но сидящий рядом Рон перевёл на него взгляд и с пониманием кивнул. После того, как по вине Ксенофилиуса Лавгуда их едва не схватили Пожиратели смерти, никто из них не испытывал к отцу Полумны особой симпатии.

Через полчаса они стояли возле дома и следили, как по неровной сельской дороге к ним движется большая тёмно-зелёная машина. Гарри сразу её узнал — такая же отвозила их на Кингс-Кросс несколько лет назад.

Машина остановилась возле крыльца, вышедший из неё водитель поздоровался со всеми, чуть поклонился Гарри (тот смущённо вернул поклон) и помог погрузить в багажник чемоданы. Клетки и корзину Живоглота он разрешил взять с собой на заднее сидение. Они расселись с большим комфортом — Гарри помнил, что в прошлый раз салон специально увеличили заклинанием — и тронулись в путь. Выехали на шоссе, и, ловко обходя заторы и развязки, двинулись в сторону Лондона. На вокзал приехали за двадцать минут до отправления поезда. Водитель помог вынуть чемоданы и погрузить их вместе с клетками на тележки, попрощался со всеми и уехал.

У знакомого им разделительного барьера между платформами 9 и 10 стояла Полумна. С облегчением Гарри заметил, что с ней никого не было. Заметив их, она замахала им рукой, подпрыгивая, причём делала это так быстро, что проходящие мимо люди стали бросать на неё удивлённые взгляды.

— Привет, Полумна, — сказала Джинни, первой заключая подругу в объятия.

— Рада видеть вас всех, — сказала Полумна, по очереди здороваясь со всеми остальными. — Отец, к сожалению, не смог проводить меня — занят печатью нового выпуска.

— Вот и хорошо, — прошептал Гарри так, чтобы его могли услышать только Рон и Гермиона.

— Так, давайте по двое, только осторожно, — сказала миссис Уизли.

Гарри невольно подумал: это было первое, за долгое время, его спокойное отправление в Хогвартс. В последние годы каждый раз они двигались быстро, всё время оглядывались, старались попасть на поезд как можно скорее, опасаясь слежки и нападения. Сейчас они с Роном спокойно подошли к заградительному барьеру, делая вид, что увлечены разговором, опёрлись о глухую кирпичную стену — и через мгновение, свободно пройдя сквозь неё, оказались на платформе9¾. Возле «Хогвартс-экспресса», как обычно, шумела толпа. Огромный алый паровоз изрыгал из трубы клочья дыма и пару раз дал короткие гудки.

— Пять минут до отправления, поспешите, — сказал им стоящий у головного вагона работник станции.

— Идёмте, займём места, — сказал Гарри, когда остальные прошли через барьер, и быстро двинулся вдоль состава. Школьники, провожающие их родители и родственники, при виде друзей замолкали, провожали их взглядами и какое-то время ещё смотрели им вслед. Несколько раз Гарри кричали слова приветствия, и он здоровался в ответ, хотя почти не знал никого из этих людей.

— Артур и остальные, к сожалению, не смогли вырваться — очень много работы, — сказала миссис Уизли, когда они остановились возле входа в вагон, где были свободные купе, и перетаскивали свои чемоданы внутрь состава, — но они все передают вам приветы и желают хорошей учёбы.

Наконец с погрузкой было покончено, и друзья встали у миссис Уизли. Она поочерёдно обняла каждого, сопровождая объятия словами напутствия.

— Желаю вам всем удачи в этом году — выпускной курс очень серьёзный. Учитесь прилежно, сдайте хорошо экзамены. И будьте осторожны.

— Мам, ну кого нам теперь бояться? — весело спросила Джинни, когда миссис Уизли выпустила её из объятий.

— Всякое может быть, — наставительно ответила миссис Уизли, взмахом руки поправляя волосы на голове Рона. — Ну, увидимся на рождественских каникулах.

Машинист как раз дал последний свисток, и по всему составу стали закрывать двери.

Друзья вскочили в вагон как раз, когда поезд начал движение. Протиснулись сквозь толпу к своему купе, подошли к окну и махали миссис Уизли, пока она не скрылась из виду.

— Мне нужно на собрание в вагон старост, — сказала Гермиона. — я приду к вам, как только смогу.

И с этими словами она вышла из купе.

Друзья положили свои чемоданы на верхние полки и расселись по сиденьям.

— Как лето, Полумна? — спросил Гарри, устраиваясь рядом с Джинни. Он вспомнил их первую встречу три года назад, тоже в купе «Хогвартс-экспресса». Тогда с ними был ещё Невилл вместе со своим новым растением, которое потом здорово окатило их своим смердящим соком. Как же давно это было…

— Хорошо, — ответила Полумна, — весьма хорошо. А вы выступали на судах против Пожирателей смерти, да?

— Ну не так чтобы выступали, — сказал Рон, почёсывая затылок. — Чаще всего нас просили говорить очевидные вещи. Странно, что тебя на них не было.

— Не так уж и много потеряла, — саркастически прокомментировала Джинни слова Рона. Тот пожал плечами.

— Мне казалось, что допрашивать будут всех, кто активно участвовал в сопротивлении.

— Нас с папой попросили дать показания в письменном виде, — невозмутимо произнесла Полумна, задумчиво глядя куда-то поверх Рона. — Мы подробно описали всё, в том числе моё заточение.

Гарри поёжился. В прошлом году Полумна несколько месяцев провела в заточении в подвале дома Малфоев.

Поезд тем временем миновал городские кварталы, и мимо окна теперь мелькали широкие поля, небольшие фермерские домики и развязки автострад. Стояла ясная погода, и яркий свет заливал купе. Лишь изредка солнце пропадало за облаками, которых, впрочем, становилось всё больше.

Через час по вагону загрохотала тележка с едой, и друзья с удовольствием накупили себе тыквенного печенья, шоколадных лягушек, сдобных котелков и прочих угощений. Вскоре к ним присоединилась и Гермиона.

— Как прошло собрание? — спросил Рон, когда она села рядом и взяла протянутое им тыквенное печенье.

— Всё нормально, — ответила Гермиона, откусывая небольшой кусок и облокачиваясь на плечо Рону. — Мы проинструктировали старост факультетов, сделали с ними небольшой обход. Очень хорошие ребята.

— И кого назначили старостами Гриффиндора вместо нас с тобой? — с улыбкой поинтересовался Рон.

— Денниса Криви и Натали Макдональд.

У Гарри потемнело в глазах. Он помнил этого забавного мальчугана, по пятам следующего за Колином, своим старшим братом. Оба они хотели остаться в Хогвартсе и оборонять школу от Волан-де-Морта, но им запретили. И всё равно Колин вернулся и сражался. И был убит. Гарри помнил его ещё первокурсником. Как он всё пытался взять у него автограф, как попал под смертоносный взгляд Василиска, но, благодаря счастливой случайности, не погиб, а только окаменел на несколько месяцев. Годы шли, Колин всё время был рядом. И в итоге принёс себя в жертву в ту ужасную ночь.

— Как он? — спросил Гарри. Все посмотрели на него, и он прочёл в их глазах понимание, даже в чуть отстранённом взгляде Полумны.

— Вроде держится, но не особо разговорчив, — тихо произнесла Гермиона. — Надеюсь, Натали сможет его растрясти; она, кстати, такая миленькая, чем-то похожа на тебя, Джинни.

Джинни в ответ улыбнулась.

— А кого назначили вторым старостой школы? — спросил Рон.

И в этот момент дверь купе медленно открылась.

В проёме стоял юноша, на вид — лет семнадцати. Гарри сразу же увидел значок старосты школы у него на груди. У вошедшего были тёмно-русые волосы с косым пробором, короткий нос и тонкие брови. Он был высок и широкоплеч. Черты его лица показались Гарри очень знакомыми, но он никак не мог вспомнить, где видел их раньше.

— Привет, Оуэн, — поприветствовала вошедшего Гермиона, — как там остальные?

— Всё хорошо, — ответил юноша. Голос у него был слегка высоковат, но не резал слух, звучал приятно и даже как-то успокаивающе.

— Знакомьтесь, это Оуэн Флинт, — сказала Гермиона, окидывая взглядом сидящих друзей. — Второй староста школы с факультета Слизерин.

Так вот почему его лицо показалось Гарри знакомым…

— Очень рад познакомиться со всеми вами, — сказал Флинт, поочерёдно протягивая руки. Рон чуть замешкался, но всё же протянул свою. — Наверное, мы пересекались иногда в коридорах школы, но вы навряд ли обращали на меня внимание.

— Ты ведь брат Маркуса Флинта? — спросил Гарри, когда они обменивались рукопожатием.

Услыхав это, Флинт потупил взгляд.

— Да, он мой старший брат. Он был на последнем курсе, когда я поступил в Хогвартс.

Гарри хорошо помнил тот год. Как раз тогда они с Роном не попали на церемонию распределения, так как прибыли в Хогвартс… немного экстравагантным образом. На летающем фордике «Англия», некогда принадлежащем мистеру Уизли. В итоге оба они чуть не погибли, так как ненароком угодили прямиком в Гремучую Иву, хорошо известную своим буйным нравом.

— Я тебя знаю, мы одноклассники, — сказала Полумна, — жаль только, до этого никогда не общались.

Флинт смущённо улыбнулся.

— Да, это так. Ты ведь Полумна Лавгуд, верно?

— Верно, — ответила Полумна, внимательно изучая слизеринца.

— На самом деле, я только зашёл сказать — спасибо тебе огромное, Гермиона, за те слова — это было очень важно для меня, правда. Ладно, не буду вам мешать, если что — я первом вагоне.

С этими словами Флинтповернулся и вышел из купе.

Какое-то время после этого все молчали. Наконец Рон первым решился нарушить тишину.

— Кому вообще пришло в голову назначить слизеринца старостой школы? — спросил он, оглядывая друзей.

— Тебя что-то не устраивает? — в негодовании произнесла Гермиона, скептически подняв бровь. — Я думала, мы забудем обо всех предрассудках. Вспомните, студенты их факультета тоже были с нами в ту ночь.

— Ага, сразу после того, как большая их часть сбежала, — желчно заметил Рон.

— Захария Смит тоже сбежал. А ведь он был в ОД, спешу напомнить.

— А мне кажется, он вполне нормальный, — спокойно сказала Полумна, и все сразу же посмотрели на неё. — Просто я видела, как он неуверенно себя вёл, когда зашёл сюда, точно понимал, что здесь ему не рады. Драко Малфой ведь не был таким, верно?

— Знаешь, мне кажется, что это — ещё не показатель, — не сдавался Рон, — тем более он брат Маркуса Флинта, а этого типа я очень хорошо помню. Так что этот Оуэн наверняка не лучше. Может, он специально хочет втереться к нам в доверие для того…

— Для чего же? — резко оборвала его Гермиона. Щеки её пылали, ноздри вздувались — похоже, она была очень сердита. — Я провела с ним целый час, и он оставил о себе самое лучшее впечатление. А эта твоя привычка судить о людях только по внешности просто отвратительна. Всё, я больше не хочу об этом говорить! — воскликнула она, заметив, что Рон снова открыл рот, чтобы возразить ей, быстро достала из сумки утренний выпуск «Ежедневного пророка», развернула его и углубилась в чтение.

После этого все снова какое-то время молчали.

— Знаете, я тут кое-что вспомнила, — неожиданно произнесла Джинни. — Помните, два месяца назад, у папы в кабинете? Он получил письмо от Флинтов, и остался ими очень недоволен.

Голова Гермионы показалась из-за страниц газеты.

— К вашему сведению, он в очень плохих отношениях со своей семьёй, особенно со старшим братом. Он не разделяет их взглядов на чистоту крови и считает, что всё это — пережиток прошлого и ужасные глупости.

— Ты, видимо, очень хорошо его узнала за то время, пока с ним общалась, — сказал Рон, и Гарри уловил в его тоне нехорошие нотки.

— Я просто поддержала его и сказала, что он абсолютно прав, и что я сама родилась в семье маглов, — ответила Гермиона уже гораздо мягче, смотря при этом только на Рона. Она отложила газету и наклонилась ближе к остальным. — Послушайте, неужели мы не можем оставить всё это в прошлом? Война окончена, Волан-де-Морт мёртв, почти все его сторонники — тоже, или за решёткой. А в Хогвартсе целый факультет, студенты которого пользуются дурной репутацией только из-за того, что идиотские старые легенды гласят, будто оттуда вышли почти все известные злые колдуны и волшебницы. Это же глупо!

— Но ведь там действительно учились почти все Пожиратели смерти…

— А Питер Петтигрю — выпускник Гриффиндора, Джинни. И он был лучшим другом Сириуса, Люпина и отца Гарри.

Гарри закрыл глаза. Упоминание последних Мародёров больно кольнуло его в сердце. Как мало он знал Сириуса, как мало знал Люпина, как много не успел сказать им, как много не успел спросить…

— Мерлин учился на Слизерине, — сказала Полумна, резко вмешиваясь в общий спор, — а ведь он был великим и добрым волшебником.

— Северус Снегг тоже слизеринец, — тихо заметил Гарри, и в купе воцарилась мёртвая тишина. На этот раз молчали очень долго.

— Извини, Гарри, — произнёс, наконец, Рон. — Я совсем забыл.

— Давайте уже о чём-нибудь другом, — предложила Гермиона, снова беря в руки номер «Ежедневного пророка». — Вот, смотрите, что пишут: «В первые недели после падения Того-Чьё-Имя-Нельзя-Называть многочисленные дементоры, бывшие стражи тюрьмы Азкабан, предавшие волшебное сообщество и примкнувшие к Тёмным силам, совершили огромное количество нападений на волшебников и маглов по всей стране. К счастью, серьёзно пострадали лишь несколько десятков человек, все остальные отделывались потерей сознания, недомоганиями и временным отсутствием хорошего настроения. Однако, меры, принятые Министерством магии, по-видимому, возымели эффект, так как за последние несколько недель нападения дементоров резко пошли на спад. Как заявил в беседе с нашим специальным корреспондентом сотрудник Управления мракоборцев…» и так далее и так далее. Видите, всё постепенно налаживается.

— Ну не знаю, по мне, самым лучшим будет, если всех их просто уничтожат и всё, — заметил Рон.

— Кстати, а как уничтожить дементора? — неожиданно спросила Джинни. И Гарри задумался. Действительно, как? Известные им всем чары только отгоняли этих зловещих существ, однако нигде и никогда им не попадалось даже скудной информации о том, как их уничтожить.

— Практически невозможно, — ответила Гермиона, вновь откладывая газету. — Только если вызвать Общего Патронуса.

— Чего вызвать? — недоумённо переспросили все.

— Общего Патронуса. Но для этого нужная очень большая магическая сила — даже телесного Патронуса вызвать трудно, а тут нужно не просто его вызвать, но и соединить с остальными, которых вызовут другие волшебники вместе с вами.

— И он убьёт дементора? — спросил Гарри? — Но как?

— Не знаю, в той книге, где я об этом прочла, написано очень мало, — пожав плечами, произнесла Гермиона. — Просто указано, что несколько человек в состоянии это сделать, если вызовут общего Патронуса.

— А что за книга? — спросил Рон.

— Одна из тех, которые я… позаимствовала в том году из кабинета Дамблдора.

— Было бы интересно потренироваться вызывать этого Патронуса, — сказала Полумна, окидывая взглядом друзей. — мы могли бы попытаться все вместе, как думаете?

По мере движения поезда всё дальше на север небо за окном становилось всё темнее — белые облака сменились серыми тучами, а те — чёрными, нависающими над горами, между которыми тянулось железнодорожное полотно. По всему составу зажглись фонари.

Несколько раз к ним в купе заглядывали знакомые. Конечно, их было, не так много — большая часть тех, кого они знали, в этом году закончила школу.

— Я уверена, в этот раз мы снова возьмём кубок, — сказала сидящая рядом с Джинни Демельза Робинс, охотник сборной Гриффиндора. Узнав о том, какие новые мётлы теперь у Гарри, Джинни и Рона, она пришла в восторг.

— Конечно возьмёте, у вас такая сильная команда, — заверила её Гермиона. — Видела бы ты, как они усердно тренировались этим летом, — и она подмигнула смущённо улыбнувшемуся Рону.

— В таком случае, с нетерпением буду ждать отборочных соревнований. — воодушевлённо произнесла Демельза.

Зашли Джимми Пикс и Ричи Кут — загонщики, перешедшие в этом году на пятый курс. За время, пока Гарри их не видел, оба вытянулись и стали шире в плечах, и на вопрос, не потеряли ли они ещё хватку, заулыбались и пообещали при первых же отборочных показать, на что способны.

— Надо будет подумать о третьем охотнике, — сказала Джинни. — Кэти выпустилась, и очень трудно будет найти ей замену.

Когда Хогвартс-экспресс прибыл на станцию Хогсмид, за окном успело окончательно стемнеть. Заранее переодевшись в школьную форму и взяв вещи, друзья вышли в коридор и стали медленно продвигаться к дверям. Гермиона покинула их ещё раньше — побежала исполнять обязанности старосты.

Когда Гарри и остальные вышли из поезда, первым, что они услышали, был знакомый громкий голос, доносящийся с края платформы:

— Первокурсники! Первокурсники, все сюда!

Посреди платформы стоял Хагрид, вокруг которого собирались боязливо озиравшиеся по сторонам первогодки.

— О, кого я вижу, — добродушно пробасил лесничий, едва заметив друзей. — А Гермиона, стал быть, со старостами сейчас? Важная у неё теперь будет работа, да. Так, все, значит, собрались? Хорошо, а теперь — за мной!

И он повёл длинную вереницу первокурсников к лодкам, на которых они по традиции прибывали в Хогвартс.

— Идёмте, — сказал Гарри Рону, Джинни и Полумне, поворачиваясь и направляясь к выходу со станции.

Они влились в густой поток чёрных мантий. То и дело кто-либо, идущий рядом, оглядывался и провожал друзей взглядом, пока на его месте не оказывался другой. Миновав здание вокзала, все четверо вышли на широкую дорогу, вдоль которой выстроились кареты с впряжёнными в них фестралами — те невозмутимо стояли, подобрав под себя кожистые крылья, изредка поглядывая на столпившуюся вокруг них толпу своими белыми, широко раскрытыми глазами без зрачков. Интересно, как много студентов видят их сейчас, подумал Гарри, оглядываясь. Но никто из окружавших его на вид не проявлял никакого изумления.

— Так вот, значит, какие они, — услышал он у себя за спиной и оглянулся. Рон и Джинни медленно подошли к ближайшему фестралу и стали очень внимательно его разглядывать.

Гарри закрыл глаза. Джинни… Он так надеялся, что она не увидит… И тут перед глазами вспыхнуло воспоминание. Большой зал. Красная и зелёные вспышки. Бузинная палочка взлетает в воздух, а Волан-де-Морт падает навзничь, раскинув руки, и узкие зрачки его красных глаз закатываются. Все видели его смерть, последнюю смерть в тот жуткий день. Как он мог забыть…

— Вот вы где, — раздался голос Гермионы: она спешила к ним, продираясь сквозь плотную толпу. — Спасибо огромное, что прихватили, — сказала она Рону и Полумне, которые несли её чемодан и корзинку с Живоглотом, откуда доносилось недовольное фырканье.

Они сели в ближайшую пустую карету и стали смотреть в окна. Ещё оставалось одно место, так что к ним вполне мог кто-нибудь подсесть. Проходящие мимо быстро окидывали их взглядами, но никто из них не подходил близко. Должно быть, стесняются, подумал Гарри, чуть закатив глаза.

— Привет. Вы не против, если я к вам присоединюсь? — раздалось у двери и он обернулся. На подпорке кареты стояла высокая девушка. Гарри был виден только её силуэт и половина лица, на которую падал тусклый свет фонаря.

— Привет, Натали, конечно, подсаживайся, — сказала Гермиона, улыбаясь и двигаясь, освобождая возле себя побольше места.

— Отлично, я сейчас, — ответила девушка, спрыгивая на землю и куда-то отходя, а спустя несколько секунд они услышали, как с шумом падает в закреплённую в хвосте кареты корзину что-то тяжёлое.

— Что же ты сама, мы могли бы помочь, — хлопотливо произнесла Гермиона, когда девушка села рядом с ней. Та в ответ засмеялась.

— Что ты, я отлеветировала.

— Кстати, а где Деннис?

— Он с Кутом и Пиксом в другой карете, а там больше мест не было.

— Ребята, познакомьтесь — Натали Макдональд, староста Гриффиндора, — торжественно произнесла Гермиона, поворачиваясь к друзьям.

— Думаю, так будет лучше: Люмос!

Вспыхнул неяркий свет и Гарри смог, наконец, разглядеть их новую знакомую. У неё были длинные рыжие волосы и большие карие глаза с густыми ресницами и тонкими бровями. Она действительно чем-то походила на Джинни, разве что волосы чуть темнее и совсем нет веснушек на круглом лице. Натали по очереди оглядела каждого, вздрогнула, задерживая взгляд на Гарри.

— Боже мой, ты ведь Гарри Поттер?

— Да, всё верно, — ответил он, почувствовав внутри лёгкое напряжение.

— Я видела тебя в прошлом году в Большом зале, помню ещё, как раздался тот жуткий голос... А потом нас всех эвакуировали, — она окинула взглядом сидящих в карете. — Ты ведь Джинни, верно? Очень приятно познакомиться.

— Взаимно, — ответила Джинни, прищурившись.

— А вас как зовут? — спросила Натали у Рона и Полумны.

Тем временем карета с лёгким толчком начала движение, покачиваясь на неровной деревенской дороге. Десять минут спустя они миновали улицы Хогсмида, и Гарри прильнул к окну. Вот-вот должен был показаться Хогвартс. Интересно, он сильно изменился за лето? Во время битвы замок очень серьёзно пострадал.

— Вон, смотрите, — воскликнула Гермиона, когда кареты проехали очередной поворот.

Перед ними открылся широкий утёс, на котором возвышались знакомые стены и башни. Во всех окнах ярко горели огни. В темноте разглядеть что-то было сложно, однако с виду казалось, что выглядит школа как новенькая. И удивительное дело — стоило Гарри окинуть замок взглядом, как он ощутил, что по телу его распространяется приятное тепло. Хогвартс всегда был его домом. Первым и настоящим. И много лет для него было счастьем возвращаться под его старинные каменные своды. Внезапно всё, о чём он думал в последние несколько недель, показалось ему таким мелочным, даже не стоящим внимания. В конце концов, Джинни оказалась права — он был очень рад вновь оказаться здесь.

— А что, выглядит неплохо, — радостно произнесла Натали, прищурив глаза и глядя в окно. — Они не смогли взяться за полноценное восстановление, пока в школе находились студенты, поэтому нам пришлось доучиваться среди развалин — видели бы вы, как веселился Пивз.

Кареты миновали две высокие колонны со статуями крылатых вепрей на вершине — это означало, что они въехали на территорию Хогвартса. Очертания замка становились всё ближе, и вот, наконец, длинная вереница карет подъехала к крыльцу.

— Пойдёмте, — сказала Натали, открыла дверь и первая спрыгнула на землю. Друзья последовали за ней. Поток студентов устремился по каменным ступеням к массивным дубовым дверям. Едва завидев Гарри, многие вновь начинали перешёптываться, кивать головой в его сторону.

— Деннис! Деннис, иди сюда! — неожиданно прокричала Натали, махая кому-то поверх голов второкурсников. К ним протиснулся невысокий парень со значком старосты на груди.

— Привет, — сказал он, протягивая Гарри руку. И только сейчас тот заметил, как сильно Деннис Криви похож на своего брата. Те же черты лица, такие же тонкие руки и шея, такие же светлые, вьющиеся волосы…

— Мне очень, очень жаль, — тихо произнёс Гарри. Деннис опустил взгляд. — Это я виноват, я не встретил его вовремя, не отговорил…

— Всё нормально, Гарри, не вини себя. Колин всегда восхищался тобой, часто говорил мне, как хочет быть похожим на тебя. Он бы никогда не остался в стороне.

— И это поступок истинного гриффиндорца, Деннис, — с убеждённостью в голосе сказала Натали, кладя руку Деннису на плечо, — мы все очень гордимся твоим братом.

Они поднялись по ступеням, прошли через высокую каменную арку и вступили в огромный, ярко освещённый вестибюль. Здесь действительно потрудились на славу — ни следа не осталось от ужасных разрушений четырёхмесячной давности. Сквозь широко распахнутые двери ученики вступили в Большой зал.

Под высокими сводами зияло чистое звёздное небо, над четырьмя факультетскими столами висели в воздухе тысячи свечей, золотые тарелки и кубки блестели в их свете, словно драгоценные камни. При взгляде на них у Гарри защемило сердце — он подумал об эльфах-домовиках, которые трудились сейчас на кухне, внося последние приготовления в праздничное пиршество, вспомнил Добби, их отчаянное спасение из дома Малфоев, его могилу на пляже возле дома Билла и Флёр…

Оживлённо беседуя, студенты рассаживались по длинным скамьям. Полумна направилась к столу Когтеврана, а друзья, сопровождаемые взглядами и перешёптываниями, поспешили к остальным гриффиндорцам и заняли места поближе к возвышению, на котором стоял преподавательский стол. Краем глаза Гарри заметил знакомое лицо. Ромильда Вейн, проходившая мимо, на мгновение задержала на нём взгляд, затем отвернулась и с безразличным видом двинулась дальше. Он вздохнул с облегчением — теперь не придётся ждать от неё пирожные с приворотным зельем.

Рядом с ними приземлился Почти Безголовый Ник, приведение факультета Гриффиндор.

— Добрый вечер, приятно увидеть вас снова.

— Привет, Ник, — поздоровался Гарри, улыбнувшись призраку. — Как дела? Как лето прошло?

— О, в эти месяцы было очень много работы, даже у нас, приведений, — важно произнёс Ник. — Так много волшебников трудилось над восстановлением Хогвартса, а мы, по мере сил им помогали.

— А как вы помогали? — спросила Гермиона.

— Никто не знает замок лучше нас, особенно его тайные ходы. Мы проверяли, чтобы всё было в точности так, как раньше. И, надо сказать, поработали здесь на славу.

— И даже Выручай-комнату восстановили? — спросил Гарри.

Ник нахмурился.

— Это было нелегко — заклятие Адского пламени невероятно сложно остановить, а разрушения, причиняемые им, фатальны. Над нею работало почти два десятка человек — лучшие реставраторы — использовали древнюю и очень сложную магию. И, хотя они справились, есть большая вероятность, что комната уже никогда не будет работать, как раньше.

— А сложно было восстанавливать замок? — спросила Натали.

— Сложно даже для опытных волшебников, — ответил Ник, оживившись и кивая так, что его голова зашаталась из стороны в сторону. — Здесь же повсюду чары, наложенные ещё основателями, например, когда взялись за коридор на пятом этаже…

Но Гарри его уже не слушал. Он внимательно оглядывал преподавательский стол. В центре, в большом директорском кресле, сидела профессор Макгонагалл. Обычно она носила изумрудно-зелёную мантию, но сейчас на ней была другая, торжественная, цвета ночного неба. Она поймала его взгляд, улыбнулась, и Гарри смущённо улыбнулся в ответ. Как бы он ни был рад её видеть, но наблюдать за тем, как это кресло, которое много лет занимал Дамблдор, занято теперь кем-то другим, было неприятно. В душе у него промелькнуло ощущение, что после смерти старого директора Хогвартс словно осиротел и уже никогда не будет прежним.

Гарри окинул взглядом сидящих по обе руки от профессора Макгонагалл преподавателей. Почти все знакомые лица. Профессор Стебль, преподаватель травологии; рядом с ней обычно сидел на возвышении из подушек крохотный профессор Флитвик, преподающий заклинания, но сейчас его место пустовало. Видимо, встречает первокурсников.

Хагрид, уже успевший вернуться в зал, был на своём обычном месте, рядом с ним — профессор Вектор и профессор Синистра, преподаватели нумерологии и астрономии. Как непривычно было не видеть за столом профессора Снегга, в чёрной мантии, с крючковатым носом и длинными сальными волосами. Теперь на его месте восседал широкий, с лысой головой и огромными усами профессор Слизнорт. Гарри подумал, что впервые за всё время своего пребывания в Хогвартсе испытал лёгкое сожаление, что рядом нет их старого мастера зелий.

Взгляд его задержался на двух незнакомцах, тоже сидевших за преподавательским столом. Оба молодые, на взгляд Гарри, лишь на несколько лет старше его. Первый — мужчина, невысокого роста, шатен с короткими волосами. Глаза серо-зелёные, нос с горбинкой. Тонкие губы, скулы чуть выпирают. Он сидел, положив на сложенные в локтях руки подбородок и глядел куда-то поверх голов сидящих в зале, по-видимому, о чём-то размышляя. На нём была чёрная мантия с жёлтым воротником.

Второй была девушка с густыми, до плеч, серебристыми волосами, разделёнными посредине аккуратным пробором. У неё были очень яркие голубые глаза (такие же, как у Дамблдора, молнией сверкнуло в мыслях у Гарри), приплюснутый нос, а на лице играла счастливая улыбка. Она беседовала о чём-то с сидевшей рядом мадам Помфри, школьной медсестрой, теребя рукав своей синей мантии.

— Новые преподаватели? — спросила сидящая рядом Джинни, проследив за взглядом Гарри.

— Похоже на то, — ответил тот, поворачиваясь к ней. — Один — по защите от Тёмных искусств, это очевидно. А вот что будет вести второй — непонятно.

— Может быть, в программу добавили какой-то новый предмет? — предположила Джинни.

Гарри не успел ничего ответить, так как в этот момент двери Большого зала раскрылись, и кругом воцарилась тишина. Длинная цепочка первокурсников прошла мимо столов факультетов. Вёл их профессор Флитвик, которого почти не было видно — такого низкого роста он был. Подойдя к преподавательскому столу, первокурсники встали к нему спиной и принялись оглядывать Большой зал. Лица у всех были встревоженные, и Гарри невольно вспомнил, как сам стоял на их месте много лет назад.

Перед ними поставили трёхногую табуретку, на которой лежала старая потрёпанная шляпа. Гарри всеми силами пытался разглядеть на ней хоть какие-то следы от огня, которые должны были остаться после того, как её поджёг Волан-де-Морт. Но так ничего и не увидел.

Первокурсники испуганно озирались по сторонам, несколько секунд прошло в абсолютной тишине. Но вот в складках шляпы появилась дыра, наподобие рта, и она запела:

Восславим вовеки героев своих,

Сразивших презренных рабов Тёмных сил;

Повержен наш враг, и уже навсегда:

Не знала подобного эта земля.

К победе был путь и тернист, и далёк -

Немало ждало и раздоров, и склок,

Сомнений и горя, падений, труда -

Не будет податливой к счастью тропа.

Когда-то я пела здесь всем вам о том,

Чтоб стали едины вы перед врагом,

И что беспощадная будет война,

Что общая это для всех вас беда.

Завет мудрой Шляпы, смотрю, не пропал:

Все вместе вы встретили злобный оскал,

Сражались бок о бок, теряя друзей -

Их жертва живёт до скончания дней.

Должно быть, в сомненьях немало из вас,

Кто в Хогвартс попал в самый первый свой раз:

Что это за шляпа? И как говорит?

Откуда столь древний, потрёпанный вид?

Я всё расскажу вам: когда-то давно,

Здесь встретились двое лихих колдунов,

И две чародейки-подруги — и в раз

Решили: судьба соединила всех нас.

Был Гриффиндор Годрик отчаянный храбрец;

Героям великим он друг и отец,

Отвага и сила — для воина как щит -

Ценил эти качества выше других.

Второю Кандида была Когтевран -

Поныне примером пусть будет всем вам:

Умнее не сыщешь волшебницу ты

Нигде, никогда на огромной земли.

Весёлой и славной была Пуффендуй,

Что звать Пенелоппой — запомните ту,

Цените с ней искренность, верность друзьям -

Не знает радушие счёта векам.

И вот, наконец, Салазар Слизерин

Был самый расчётливый, хитрый из них -

С ним тем по пути, кто подобного тела,

Кто был и есть маг до седьмого колена.

Четвёрка великих тогда поклялась,

Что будет учить, никого не страшась,

Что все, кто под своды их школы попал,

Найдут здесь и знаний, и дружбы причал.

И долгие годы четыре творца

Свой замысел строили в поте лица,

Студентов себе выбирая по духу,

Не ставя деяния в прошлом в заслугу.

Но вот незадача — пока все живут,

То сами в свой дом новичков отберут,

А как мы умрём — кто же будет следить

За строгим отбором? — спросил Слизерин.

А будет вот так — Гриффиндор вдруг сказал,

И мигом меня с головы он сорвал;

Пусть будет она отвечать за отбор,

Не страшны ей время, и войны, и мор.

Собрались все вместе четыре творца,

Воскликнули что-то — не помню словца,

Лишь вмиг ощутила я — каждый из них

Вложил в меня разум и часть своих сил.

И ныне, заветы их верно храня,

Кому где учиться — решаю уж я.

Ты выйди, надень меня, это не больно,

А я уж решу — ты какого помола.

Но вот напоследок, что я вам скажу,

И уж против истины не погрешу -

Врага победили лишь общею силой,

И все вы семья — не забудьте отныне.

Шляпа умолкла, и весь зал потонул в аплодисментах.

— Интересную песню она сочинила в этом году, — сказал Почти Безголовый Ник. — Необычную для неё, конечно, но с хорошим посылом.

Когда стихли последние хлопки, профессор Флитвик вышел вперёд. В руках он сжимал длинный свиток пергамента.

— Прошу тех, чьё имя я назову, надеть на голову Распределяющую Шляпу и сесть на табурет. После того, как она скажет ваш факультет, вы идёте к его столу и присоединяетесь к вашим новым товарищам, — сказал он своим тонким голоском, развернул пергамент и произнёс. — Абрахам, Джон.

Высокий худой мальчик с густой копной тёмных кучерявых волос вышел из толпы, сел на табурет и надел на себя Шляпу, которая мгновенно съехала ему на глаза. Несколько секунд прошли в молчании, а затем:

— Гриффиндор!

Гарри и остальные громко зааплодировали, когда новый ученик присоединился к их столу.

Распределение шло свои чередом, мало-помалу очередь сокращалась.

— Ойген, Пирс.

— Слизерин!

На другом конце зала в очередной раз зааплодировали. Гарри окинул стол Слизерина взглядом, пытаясь найти хоть одно знакомое лицо. Нет, никого, кроме Оуэна Флинта, рядом с которым только что сел новый студент. Может быть, это и к лучшему, подумал он про себя.

— Тойо, Микадо.

— Когтевран!

Хлопки Полумны, похоже, были самыми громкими в зале, когда взволнованный первокурсник сел рядом с ней.

Осталось всего три нераспределённых ученика.

— Эйгвен, Лана.

Девочка с тугой косой почти до пояса быстро вышла вперёд, села и решительно натянула на себя Шляпу. Та колебалась недолго:

— Пуффендуй!

— Уже почти всё — и начнётся пир, — прошептал Рон, в блаженстве закрывая глаза и потирая ладонью живот.

Наконец, последний ученик был распределён, и профессор Флитвик вынес из зала Шляпу и табурет. Профессор Макгонагалл поднялась со своего места, и вновь под каменными сводами воцарилась полная тишина.

— Рада приветствовать всех вас в Хогвартсе, — с улыбкой сказала она, окидывая взглядом сидящих за четырьмя длинными столами. — Как много нужно сказать, но вначале я хочу, чтобы мы все насладились нашим традиционным праздничным пиршеством. Так что приятного всем аппетита.

И в то же мгновение золотые тарелки и кубки наполнились едой.

Успевшие проголодаться друзья набросились на картофельное пюре, бифштексы, зелёный горошек и пироги с почками. Лишь Деннис чуть поковырял вилкой в тарелке и потянулся к кубку.

— Ты что? — спросила у него сидящая рядом Натали. — Мы же так долго ехали, тебе надо поесть.

— Спасибо, я не голоден, — тихо произнёс Деннис.

Натали хотела что-то сказать, но, поймав взгляд Гермионы, промолчала.

— Это лучшее, что может быть в первый день в Хогвартсе, — с довольной улыбкой сказал Рон, тарелку которого было не видно из-за обилия лежащей на ней еды.

Спустя какое-то время первые блюда исчезли, чтобы через мгновение появился десерт. Рон налегал на мороженое и сладкий рулет, Гарри наполнил себе и Джинни кубки тыквенным соком.

— Деннису будет очень трудно, — сказала она, посмотрев на него. — Здесь погиб его брат. И Хогвартс теперь всегда у него будет ассоциироваться с этим.

Гарри нащупал под столом её руку, сжал в своей. Она ведь тоже потеряла здесь брата. И как бы много времени не прошло, такие раны заживают очень долго.

— Всё хорошо, Гарри, — сказала Джинни, кладя голову ему на плечо. — Я очень рада, что все мы вместе. Что ты рядом со мной. Мы могли потерять друг друга, потерять ещё больше родных и друзей. Но мы выжили.

И Гарри снова пожалел, что не может поцеловать её прямо здесь и сейчас.

Когда с десертом было покончено, а тарелки вновь стали чистые, профессор Макгонагалл поднялась со своего кресла.

— Итак, теперь, после такого чудесного пира, я хочу сделать несколько объявлений. В первую очередь рада представить вам наших новых сотрудников. Мой давний знакомый профессор Уоллес Стрейдом с радостью согласился занять должность преподавателя защиты от Тёмных искусств, а также декана Гриффиндора, которую я теперь, как директор школы, занимать не могу.

Шатен с задумчивым взглядом коротко поклонился в ответ на аплодисменты, затем снова сел и внимательно посмотрел на студентов за столом Гарри.

— Кто учится в Хогвартсе уже не первый год, надеюсь, помнит, что я до недавнего времени являлась преподавателем трансфигурации, — по лицу профессора Макгонагалл пробежала быстрая улыбка, а в зале раздался смех. — Однако теперь совмещать мою основную работу с преподаванием, к сожалению, не представляется возможным. И поэтому позвольте представить — ваш новый преподаватель трансфигурации — профессор Кьяра Лобоска.

Молодая девушка с густыми серебристыми волосами, сияя улыбкой, поднялась и поклонилась.

— Очень надеюсь, что все вы поддержите ваших новых преподавателей и коллег и продемонстрируете то гостеприимство, которым всегда славился Хогвартс, — сказала профессор Макгонагалл.

— Как думаете, они сильно старше нас? — шёпотом спросил Рон, кивая в сторону преподавательского стола.

— Я думаю, не сильно, — задумчиво произнесла Гермиона.

— …а желающим играть в факультетских командах по квиддичу — просьба начать записываться с завтрашнего дня у деканов своих факультетов; отборочные соревнования начнутся на последней неделе сентября. Напоминаю, что играть в квиддич, как и иметь собственные мётлы, разрешено только студентам старше первого курса.

Сказав это, профессор Макгонагалл окинула взглядом всех собравшихся в Большом зале.

— А теперь я хочу, чтобы мы поговорили о более серьёзных вещах. Как вы все, надеюсь, знаете, несколько месяцев назад в стенах нашей школы был повержен самый опасный и могущественный Тёмный маг за последние сто лет. Он пал, сражённый собственным убивающим заклятием, и произошло это здесь, где сегодня собрались мы все. Звали его Том Реддл, но всему миру он был известен под именем лорда Волан-де-Морта.

Едва она произнесла это, как по залу прокатился приглушённый гул, который, впрочем, быстро стих.

— Это событие, без сомнения, является важнейшим в нашей истории. Но не стоит забывать о том, что победа далась очень большою ценой, о чём весьма мудро упомянула в своей песне Распределяющая Шляпа. Среди героев немало студентов Хогвартса, многие из них отдали за нас с вами свои жизни. И поэтому наш долг — общими усилиями бережно хранить память о них, никогда не забывать и не сомневаться, что их жертва не была напрасной. Именно поэтому в конце этого учебного года, в первую годовщину победы над лордом Волан-де-Мортом, в нашей школе пройдут торжественные мероприятия, приуроченные к этому великому событию. Как и когда они будут проходить — об этом я сообщу вам позже.

А теперь последнее и самое главное, и я снова сошлюсь на слова из песни многоуважаемой Распределяющей Шляпы. Наша школа — одна большая семья. Так всегда было и так всегда будет. Вместе мы одержали победу, забыв о многолетнем соперничестве, о многовековой вражде. И я хочу, чтобы так продолжалось и дальше. Разумеется, найдутся те, кто пропустит мои слова мимо ушей, но поверьте — им придётся очень горько об этом пожалеть.

Приглушённый шёпот быстро пробежал по залу и затих так же неожиданно, как и появился. Профессор Макгонагалл внимательно оглядела все четыре факультетских стола, и неожиданно улыбнулась.

— Однако я больше, чем уверена, что нам не придётся прибегать к этим крайним мерам. А теперь мне осталось только пожелать вам всем хорошо выспаться — завтра вас ожидают первые в этом учебном году занятия. Первокурсники, следуйте за старостами, они укажут вам, где находятся ваши гостиные.

— Да, точно, — воскликнула Натали и вскочила со своего места. Деннис медленно встал и двинулся вслед за ней.

— Как думаете, что имела в виду Макгонагалл, когда говорила про крайние меры? — спросил Рон, когда они встали из-за стола и, смешавшись с толпой, двинулись к выходу из Большого зала.

— Самое очевидное — исключение из школы, — ответила Джинни, — но, надеюсь, до этого всё же не дойдёт.

— Ну не знаю, — мрачно сказал Рон, наблюдая за тем, как стоящий в холле Оуэн Флинт вместе с Гермионой раздаёт распоряжения старостам, — мне почему-то кажется, что некоторые это поймут далеко не сразу.

На следующее утро Гарри разбудил яркий солнечный свет — вчера ночью он забыл задёрнуть полог кровати. Нащупав лежащие рядом с кроватью очки, Гарри встал и огляделся. Двое их соседей уже успели одеться и уйти.

— Доброе утро, — раздалось из дальнего угла комнаты. Рон стоял у зеркала и пытался причесать растрепавшиеся волосы. Но вскоре вздохнул и убрал расчёску, признавая своё поражение. — Бесполезно, отрастил слишком длинные.

— А ты делай как я — ничего не делай, — смеясь, посоветовал Гарри.

Одевшись и взяв сумки, друзья спустились по винтовой лестнице в гостиную Гриффиндора. У камина в креслах их уже ждали Джинни и Гермиона.

— Мы уж думали, вы решили проспать завтрак, — сказалаДжинни, улыбаясь и выпуская Гарри из объятий.

Все четверо двинулись в сторону портретного проёма, у которого уже успела собраться порядочная толпа. Проходившие мимо студенты то и дело бросали на них любопытные взгляды. Едва друзья вышли через проём, как услышали знакомый голос, точнее, крик:

— Навозные бомбы в школе запрещены! Давайте их сюда немедленно!

В дальнем конце коридора стояла Натали и грозно смотрела на двух третьекурсников, над которыми возвышалась, благодаря своему росту, чуть ли не на три головы. Те с недовольством стали вынимать из карманов и класть в её протянутую руку небольшие мешочки.

— И чтобы больше я их не видела, понятно?

Третьекурсники угрюмо закивали, но стоило старосте от них отвернуться, скорчили за её спиной издевательские гримасы.

Заметив Гарри и остальных, Натали помахала им рукой, в которой всё ещё держала навозные бомбы, и поспешила к ним.

— Это просто какой-то кошмар, — жаловалась она, когда они все вместе спускались по лестнице. — За утро уже троих остановила с запрещёнными товарами. Никакой дисциплины.

— Помню, в их возрасте я себе такого не позволял, — сказал Рон, когда они вошли в Большой зал.

— Да, такого ты себе не позволял, зато вы с Гарри покалечили на нашем Фордике Гремучую Иву, — со злорадством заметила Джинни.

— Это ещё кто кого покалечил, — пробурчал в ответ на это Рон. — Нам тогда здорово досталось, и нас чуть не исключили, помнишь, Гарри?

— Такое невозможно забыть, — со смехом сказал тот.

Они сели за стол и придвинули к себе тарелки, а Натали потянулась к большому кувшину с апельсиновым соком. Через несколько минут к ним присоединился Деннис, севший рядом с Гарри.

— Ты как?

— Всё нормально, не переживайте.

— Хочешь тыквенного соку?

— Нет, Натали, спасибо.

Гарри посмотрел на преподавательский стол. Хагрид, поймавший его взгляд, улыбнулся и помахал рукой. Профессор Лобоска о чём-то разговаривала с профессором Слизнортом, и, судя по улыбке последнего, ему этот разговор приносил очень большое удовольствие. Интересно, он будет в этом году собирать свой клуб Слизней?

В раскрытые окна влетели совы с письмами и посылками, студенты подняли головы, высматривая своих птиц, некоторые чуть приподнялись над столом. Рядом с Гермионой приземлилась коричневая сова с мешочком на лапе. Опустив в него кнат, Гермиона раскрыла свежий номер «Ежедневного пророка» и углубилась в чтение.

— Что-нибудь интересное? — спросила Джинни, намазывая мёдом тост.

— Ничего особенного, — ответила Гермиона через несколько минут, откладывая газету. — Интервью с мракоборцами, парочка несанкционированных заклятий в Нотумберленде и обзоры новинок на ярмарке волшебных товаров.

— Правильно, потому что всё самое важное никогда не напишут в «Пророке», — раздалось за их спинами. Друзья оглянулись. Полумна стояла возле их стола и улыбалась.

— Это точно, — со смехом заметил Гарри. — Как у тебя дела?

— Очень хорошо. Я и сама удивляюсь, какими добрыми ко мне стали мои однокурсники, словно их кто-то заколдовал.

Натали чуть слышно прыснула, но, поймав взгляд Джинни, тут же замолчала.

— А вы уже знаете своё расписание? Нам профессор Флитвик утром выдал.

— Нет, но похоже, сейчас как раз узнаем, — сказал Рон, кивая в сторону преподавательского стола. К ним двигался профессор Стрейдом, сжимая в руках стопку пергаментов и раздавая по одному экземпляру каждому студенту Гриффиндора. На этот раз он был одет в тёмно-зелёную мантию.

— Доброе утро, — сказал он, поравнявшись с ними. Голос у него был тихий, низковатый, что не очень вязалось с его внешностью. — Пятый и седьмой курс? Ваше расписание.

Он протянул каждому по листу пергамента и двинулся дальше, коротко взглянув на Полумну. Друзья посмотрели ему вслед.

— Какой-то он не очень разговорчивый, — заметила Джинни.

— Он же ещё никого не знает, и его тоже никто не знает, — рассудительно заявила Гермиона, просматривая своё расписание. — Сейчас у нас заклинания, потом окно, травология и после обеда двойной урок защиты от Тёмных искусств вместе с Когтевраном.

— Отлично, там и встретимся. — сказала Полумна и, улыбнувшись, повернулась и направилась к своему столу.

— Она очень своеобразная, — проследив за ней взглядом, сказала Натали.

— Полумна хорошая, — тут же вступилась за подругу Джинни.

— Так я же не говорю, что плохая, — поспешила объясниться Натали, — просто она как-то… странно себя ведёт.

— Привыкнешь, — бросил Рон, причём сказал это таким житейским тоном, что все рассмеялись, даже Деннис чуть улыбнулся.

Через десять минут пятикурсники, попрощавшись, ушли на трансфигурацию, а друзья направились на заклинания.

— В этом году вам предстоит сдавать выпускные экзамены, — сказал профессор Флитвик, когда все расселись по своим местам, — уровень ЖАБА — это очень сложная магия, гораздо более серьёзный уровень, чем тот, который вы демонстрировали на СОВ. Поэтому мы сразу же будем вынуждены погрузиться с вами в очень серьёзную работу.

Сегодня они начали проходить заклятие, позволяющее писать слова без применения писчих принадлежностей. Мельком эта тема ими уже изучалась — на шестом курсе, но тогда ей почти не было уделено внимания, и теперь студентам предстояло отточить навыки. Профессор Флитвик поставил посреди класса огромную доску, расчертил её на квадраты, чтобы каждому хватило места, и до конца урока студенты должны были написать своё полное имя максимально разборчивым почерком.

Гермиона, как обычно, справилась быстрее всех, причём её надпись вышла такой ровной, словно была написана рукой, а не палочкой. Джинни, тоже легко справившаяся с заданием, помогала Гарри, у которого пока выходило не очень разборчиво. Рон же, под пристальным руководством Гермионы, смог кое-как начертить своё имя, но в конце неудачно махнул палочкой, отчего перед заглавной буквой его имени появилась большая закорючка, очень похожая на «Ж».

— Всё хорошо, ни у кого с первого раза не получится, — успокаивала его Гермиона, когда они спустя полчаса выходили из класса.

Следующий урок у них был свободный, и они решили вернуться в гостиную Гриффиндора, в которой сейчас сидели только старшекурсники — все остальные студенты были на занятиях. Друзья расселись в свои любимые кресла возле камина, Джинни, облокотившись на Гарри, раскрыла книгу, а Гермиона достала из сумки перо, чернила и пергамент, разложила всё это на столе и начала что-то быстро записывать.

— Ты что, уже села за домашнее задание? — удивлённо спросил Рон, смотря на неё.

— Нет. Я так и не закончила в Норе свой обзор магического законодательства, и хочу доделать его, пока есть свободное время.

Гарри, Рон и Джинни переглянулись.

— Вас это до сих пор удивляет? — спросила наблюдавшая за их реакцией Гермиона, подняв бровь. — Сами же знаете, насколько это важно для меня, да и для всех волшебников в принципе. В том числе и для вас, кстати, вам ведь тоже потом по этим законам жить.

— Да мы и не спорим, просто… не рановато ли ты взялась? Тебе, в конце концов, ещё целый год до работы в Министерстве, — неуверенно произнёс Рон.

Гермиона бросила на него недовольный взгляд.

— Да, но за это время я успею набросать немало проектов того, чем смогу заняться сразу же, без подготовки. К тому же это будет готовым портфолио и ещё одним доводом в пользу того, чтобы взять меня на работу.

— А ты думаешь, что не сможешь устроиться в Министерство? — спросил Гарри. — Мне кажется, у них не будет иного выбора, кроме как взять тебя сразу же.

Рон и Джинни прыснули, Гермиона тоже улыбнулась.

— Всегда нужно быть готовым ко всему, и уж тебе ли этого не знать, — ответила она.

Они просидели в гостиной весь свободный урок. Сыграли в шахматы, даже понаблюдали за миниатюрным квиддичным матчем на поле, подаренном Гарри на день рождения. Исписав несколько листов пергамента, Гермиона, со словами, что ей нужно сделать обход по коридорам, вышла через портретный проём, бросив напоследок, что присоединится к ним уже на травологии.

— Если так пойдёт и дальше, можно будет со скуки умереть, — сказал Рон, зевая.

— Думаю, это только в первый день, а дальше нас так загрузят, — сказала Джинни, лёжа рядом с Гарри на полу и наблюдая за крохотными игроками, носящимися по полю.

Спустя полчаса друзья нехотя покинули удобные кресла и отправились на урок. Погода стояла великолепная, ни облачка не было видно на ярком голубом небе. Гермиона ждала их у входа в теплицы.

— Я ходила смотреть Выручай-комнату, — сказала Гермиона, когда они вставали вокруг длинного стола.

— И как она? — спросил Гарри, доставая из сумки свой экземпляр «Тысячи магических растений и грибов».

— Ник был прав — очень плохо работает. Я пыталась попасть в то помещение, где у нас были занятия по ОД, но, когда вошла в появившуюся дверь — оказалась в тёмной комнате, где не было ничего, даже факелов, только каменные стены.

Вошла профессор Стебль, и весь класс притих.

— Доброе утро, — жизнерадостно воскликнула она, — рада приветствовать вас всех. Так, у вас начинается седьмой курс, и поэтому вам предстоит познакомиться с новыми, достаточно любопытными экземплярами. Не все из них войдут в программу ЖАБА, однако вопросы часто могут включать вещи, с ними пересекающиеся. Сегодня у нас вводный урок, поэтому начнём с повторения пройденного.

Она кивнула на стол. На нём стояло с десяток горшков, в которых росла невысокая трава, вся усеянная крохотными листиками.

— Кто скажет мне, что это такое?

Вверх взметнулась рука Рона, похоже, совершенно неожиданно даже для него самого.

— Ложечница.

— Очень хорошо, мистер Уизли, это действительно она и есть.

— Мы проходили её на зельях на пятом курсе, — шепнул Рон недоумённо смотрящему на него Гарри и усмехнулся, — кажется, единственное, что я оттуда запомнил.

— Как вам известно, Ложечница используется для приготовления Дурманящей настойки, — продолжила тем временем профессор Стебль, — выделяемый её порами газ по консистенции не сильно опасен для вдохнувшего, однако может вызвать головокружение, а при длительном воздействии — даже потерю сознания. Самое неприятное, что против него не помогает ни одна защита из ныне известных — пробьёт любую преграду на своём пути и даже не заметит. Поэтому собирают Ложечницу исключительно парами, где второй всегда страхует первого в случае, если ему станет уже невмоготу. Для этого существует особое заклинание, повторяйте за мной.

Класс несколько раз повторил за профессором.

— Очень хорошо. Теперь я хочу, чтобы вы разбились на пары: один из вас будет собирать листья Ложечницы, а другой — следить за напарником и по первому же требованию заклятием приводить того в чувства. Периодически будете меняться. Всем всё понятно? Нет-нет, не собирайтесь в пары, я сама вас распределю.

Гарри, уже вставший рядом с Джинни, насупился. Ему не хотелось работать с кем-то ещё. Профессор Стебль поставила его вместе с Ирвином Брандтом — их с Роном соседом по комнате

— Ну что, Гарри, кто первый? — улыбаясь, спросил тот, доставая палочку.

— Давай я. Если что, скажу тебе.

Ирвин кивнул, чуть отошёл, освобождая ему место. Гарри взял крохотные ножницы и бросился в атаку на рассаду. Тут же от каждого листика потянулись вверх крохотные облачка светло-жёлтого дыма, и через несколько секунд он почувствовал лёгкое головокружение. Однако Гарри упорно не обращал на него внимания, продолжая срезать стебли и складывать их на столе в кучку. Начала болеть голова, но он всё равно упрямо орудовал ножницами.

— Гарри? — послышался неуверенный голос Ирвина, но он не ответил. В глазах всё больше и больше темнело, он уже почти ничего не видел…

И тут неожиданно всё прекратилось.

— Не стоит так делать, мистер Поттер, — с упрёком произнесла профессор Стебль, убирая волшебную палочку. — Вы не должны пренебрегать поддержкой. Продолжайте, но на этот раз подключайте напарника.

Гарри кивнул.

Через несколько минут он вытянулся над столом, отложив последнее обрубленное растение, повернулся к Ирвину и улыбнулся.

— Спасибо большое, ты молодец.

Тот кивнул, улыбаясь в ответ.

— Отлично, теперь меняемся, — снова раздался голос профессора Стебль.

К концу урока Гарри обошёл всех своих однокурсников, завершив круг на Роне. Удивительное дело, но теперь он смотрел на окружавших его студентов совсем по-другому.

— Знаешь, а ты была права, когда говорила, что мне нужно побольше общаться, — сказал Гарри Джинни, когда класс, покинув теплицу, направился обратно в замок. Мимо них как раз прошли Ирвин с Уолтером Крейном, ещё одним их с Роном соседом по комнате.

— Я очень рада, Гарри. А ведь как много ты ещё откроешь для себя хороших людей теперь, когда Волан-де-Морт окончательно исчез из твоих мыслей, — заверила его Джинни, усмехаясь.

За обедом к ним снова подсели Натали и Деннис и в один голос принялись нахваливать нового преподавателя трансфигурации.

— Просто потрясающе, — с энтузиазмом воскликнула Натали, наливая себе лукового супа. — Профессор Лобоска великолепна.

— Она отлично умеет объяснять сложные магические законы простыми словами, — добавил Деннис, — а ещё мастерски владеет заклинаниями, несмотря на возраст.

Гермиона посмотрела в расписание.

— Она у нас как раз завтра перед обедом.

— Вам понравится, — сказала всё с тем же энтузиазмом Натали. — Кстати, вас же тоже загрузили всеми этим поучениями об экзаменах? Нас запугали просто жуть как: «серьёзная проверка знаний», «должны показать себя с самой лучшей стороны».

— Вам-то будет проще — у вас СОВ, — заметил Рон, — а мы уже на выпускные экзамены идём.

— Ничего не проще, — воскликнула возмущённая Гермиона. — Не слушайте Рона, любой экзамен — это очень важно, особенно в вашем случае. Исходя из того, какие оценки вы получите, будут определяться предметы, изучаемые вами на последних курсах, а у некоторых преподавателей высокие требования к тем, кто желает продолжать обучение по их предметам. Например, у профессора Снегга, когда он преподавал зельеварение, вы бы не смогли продолжать курс, если бы не набрали по его предмету самые высокие баллы. И я уже молчу о том, как это повлияет на вашу дальнейшую карьеру.

— А если мы завалим экзамены? — спросила Натали, которая, похоже, восприняла слова Гермионы всерьёз.

— В самом худшем случае останетесь на второй год, как Крэбб и Гойл со Слизерина, — сказал Гарри. — Но я не знаю, как нужно запускать подготовку, чтобы с вами случилось подобное.

— Как бы я не получила «Тролля» по всем предметам… — прошептала Натали, закрывая глаза. Гарри неожиданно обнаружил, что сидящий за столом Слизерина Оуэн Флинт внимательно на неё смотрит.

После обеда друзья встретили в коридоре Полумну и вместе со всем остальным курсом отправились на первый в этом году урок защиты от Тёмных искусств. Семикурсники вошли в класс, достали из портфелей и сумок учебники и свитки пергамента и разложили их на столах. Через несколько минут открылась дверь и в кабинет вошёл профессор Стрейдом. Подойдя к столу, он повернулся к ученикам и с улыбкой, которая, как показалось Гарри, выглядела не очень убедительно, произнёс:

— Добрый день. Рад познакомиться со всеми вами. Вижу, вы достали учебники. Они нам сегодня не понадобятся.

Студенты начали переглядываться. А профессор Стрейдом продолжил:

— Программа изучения защиты от Тёмных искусств весьма специфична. Профессор Макгонагалл рассказала мне о…непростой ситуации, которая была ранее с преподавателями по этому предмету. А также о том, при каких обстоятельствах многим из вас пришлось вынужденно перейти от теории к практике.

Несколько секунд он молчал, позволив сидящим за партами вновь переглянуться, особенно долго задержав взгляд на Гарри, затем продолжил:

— Ваши знания и уровень подготовки не вызывают у меня сомнений. И поэтому я решил, что, помимо закрепления уже пройденного материала, вам будет необходимо узнать некоторые, скажем так, альтернативные способы защитить себя в случае нападения. И в ваш последний год в Хогвартсе я постараюсь вас им научить.

Вверх взметнулась рука Гермионы.

— Да, мисс Грейнджер?

— Простите, сэр, но что вы имеете в виду под альтернативными способами защиты?

Профессор Стрейдом достал волшебную палочку.

— Попрошу вас всех встать.

Послышался глухой скрип отодвигаемых скамей. Когда весь класс оказался на ногах, преподаватель взмахнул палочкой, и парты раздвинулись по краям кабинета, образовав в центре свободное пространство.

— Кто-нибудь из вас знает, что такое Уагаду? — спросил профессор Стрейдом.

Вновь рука Гермионы взметнулась вверх.

— Мисс Грейнджер.

— Это школа магии, расположенная где-то на Африканском континенте.

— Прекрасно, десять очков Гриффиндору, — сказал профессор Стрейдом. — Столетия в этой школе студентов учили и учат магии, для действия которой достаточно лишь жеста.

По классу пронесся вздох удивления.

— Волшебные палочки стали использоваться в Уагаду относительно недавно, но до сих пор многие тамошние преподаватели практикуют магию с соматическим компонентом — то есть только при помощи движения рук. Вот так.

Профессор Стрейдом положил палочку на стол и попросил студентов чуть раздвинуться в стороны. Затем вскинул вверх правую руку, напряг пальцы и резко метнул её вперёд. В следующее мгновение из его ладони выстрелила ярко-синяя молния и на огромной скорости ударила в деревянную дверь класса, которая тут же дала глубокую трещину. Но вот пальцы преподавателя расслабились, сложились в ладонь, которая медленно описала в воздухе короткий полукруг. Трещина исчезла, словно её никогда и не было.

Поражённые, студенты переводили взгляды с двери на руку профессора Стрейдома.

— Заклинания, применяемые в Африке, сильно отличаются от тех, которые вы изучаете в Хогвартсе. За прошедшие эпохи чародеи этого континента накопили огромный пласт знаний, на изучение которого может уйти не одно десятилетие. Даже выпускникам Уагаду известна лишь десятая их часть. Однако и этого им вполне достаточно, чтобы сравниться способностями с выпускниками других магических школ.

Он снова вскинул руку, на этот раз чуть выше уровня глаз.

— К сожалению, то, что знаю я — лишь десятая часть их знаний. Но и этого для наших занятий будет вполне достаточно.

Он сжал пальцы, и в то же мгновение в крохотном промежутке между ними заискрился яркий огонёк. Профессор Стрейдом стал медленно двигать рукой, и между пальцами потянулась тонкая бронзовая нить. Когда она соединилась в идеальной окружности, преподаватель отнял руку и резко ткнул в самый её центр. И тут же во все стороны от них заструился поток. Коснувшись тонкой линии, он на мгновение вспыхнул, и широкий диск переливающегося бронзового стекла повис над полом. Но вот профессор Стрейдом взмахнул рукой — и всё исчезло.

Несколько секунд в классе стояла полная тишина. Гарри посмотрел на Гермиону, с открытым ртом наблюдавшую за преподавателем. Глаза Рона, казалось, были готовы вылезти на лоб, да и Джинни выглядела потрясённой. Лишь Полумнасмотрела на всё это своим обычным взглядом, по которому трудно было понять, удивлена она или нет.

— Бронзовые маски, — раздался в тишине голос профессора Стрейдома, — очень древняя защитная магия. Когда-то её использовали африканские шаманы, вызывая на воинов своего племени и закрывая ими их лица. От обычных известных вам щитовых чар она отличается тем, что может быть использована в движении. Волшебник, окруживший себя такой защитой, может в безопасности передвигаться по полю боя, чтобы сменить позицию или подойти к противнику для ближней атаки. То, что я показал вам, лишь самый простой способ её вызова. И самый долгий. Но те, кто освоил эту магию, уже не потратят много времени на то, чтобы ею воспользоваться.

Гарри вздрогнул: он вспомнил тот огромный серебряный щит, который подставил Волан-де-Морт под заклятие Дамблдора, когда они сражались в атриуме Министерства магии. Неужели он использовал тогда это же заклинание? Наверняка, он ведь очень много путешествовал, и, наверное, изучил огромное количество заклинаний…

Джинни подняла руку.

— Да, мисс Уизли?

— Сэр, но мы никогда до этого не имели дела с подобным и всегда использовали волшебную палочку.

Профессор Стрейдом снова улыбнулся.

— Магической соматике обучаются долгие годы. Ни у кого из вас уже нет на это времени. Однако для тех, кто её не освоил, всегда есть альтернатива в виде… — с этими словами он поднял вверх волшебную палочку, и из её конца заструилась тонкая нить, такая же, как та, что минуту назад сочилась между его пальцами. Через несколько секунд перед преподавателем вновь был точно такой же бронзовый диск.

— Почти все заклинания Уагаду можно продублировать с помощью волшебной палочки, — объяснил профессор Стрейдом, заставив диск снова исчезнуть, и окинул взглядом класс. — Кто из вас владеет невербальными заклятиями?

Вверх взметнулось несколько рук, в том числе и Гермионы.

— Африканских студентов учат им с первого курса, но в Хогвартсе, к сожалению, такой практики нет. К тому же осваивают эту науку далеко не все. Поэтому вначале вы будете произносить заклинания вслух, но я сразу предупреждаю, что с каждым уроком буду требовать делать это всё меньше и меньше. В идеале все заклинания вы должны уметь произносить невербально.

Профессор Стрейдом взмахнул волшебной палочкой и на доске появилась непонятная надпись.

— Заклинание бронзовой маски, — сказал он. — Повторяйте за мной: ЕнхасиХимиби!

— ЕнхасиХимиби! — хором воскликнули ученики.

— Очень хорошо, — сказал профессор Стрейдом, когда они несколько раз повторили слова заклинания. — Однако произнесение магической формулы — лишь самая простая часть. Необходима серьёзная концентрация, умение мысленно рассчитать направление удара противника для эффективной защиты. Кроме того, поток энергии, образующий преграду перед вами и атакующим, нужно сначала почувствовать, как это сделал я. Но давайте перейдём от слов к делу. Я хочу, чтобы каждый из вас сейчас попробовал использовать это заклинание. Давайте начнём с вас, мисс Грейнджер, а остальных попрошу отодвинуться чуть подальше.

Гермиона вышла вперёд, вынимая из кармана волшебную палочку. Гарри заметил, что руки у неё слегка подрагивали.

— Помните — концентрация, направление удара, чувство потока, — дал последние наставления профессор Стрейдом. — Для начала попробуем вслух.

Гермиона кивнула, направила палочку вверх и громко воскликнула:

— ЕнхасиХимиби!

В ту же секунду из её конца заструилась бронзовая нить. Гермиона смотрела на неё, не отрывая взгляд, затем начала медленно поворачивать палочку по кругу. Сначала линия послушано ложилась по окружности, но вдруг резко вспыхнула и исчезла.

Гермиона стояла, как громом поражённая, но профессор Стрейдом хлопал в ладоши и одобрительно кивал.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер, очень хорошо. Не у каждого получится с первого раза даже вызвать поток, не то, что направить. Ещё десять очков Гриффиндору. Ну, кто следующий?

К концу второго урока каждый ученик пытался повторить успех Гермионы, но максимально приблизиться к тому, что она сделала, удалось только у Гарри и Полумны. Нить Джинни взметнулась почти до потолка, струёй упала вниз и, не долетев до земли, исчезла. У Рона получилось вызвать поток лишь на несколько мгновений, впрочем, многим в классе не удалось даже этого. Однако, несмотря на неудачи, профессор Стрейдом остался доволен.

— Для первого занятия очень хорошие результаты. Вы все молодцы. Домашнее задание — прочитать о применении заклинания Бронзовой маски. Информацию вы найдёте в книге «Сильнейшие чары Африканского континента», несколько экземпляров лежат в Особой секции библиотеки, на которую я сейчас выпишу каждому из вас разрешение.

Через несколько минут друзья покинули кабинет защиты от Тёмных искусств и вместе с остальными студентами двинулись на ужин. Все с шумом обсуждали прошедший урок.

— Нет, вы видели, как он чуть дверь не разнёс? — не переставал повторять Уолтер Крейн.

— А это защитное заклинание? Это же первоклассная магия! — поддержала его Кэтрин Тассель, одна из соседок Гермионы и Джинни, идущая рядом с Роном. Тот с энтузиазмом кивал, поддерживая её слова. — Поскорее бы научиться его использовать.

— Это не так просто, как кажется, — заметила Гермиона. — Когда я направляла поток, у меня было ощущение, будто я вот-вот потеряю равновесие и упаду.

— А меня словно со всего размаху ударили в грудь, — сказала Джинни.

— Странно, но я ничего не почувствовала, — произнесла Полумна и все повернулись к ней. — У меня было впечатление, что по телу прошла какая-то волна… не тёплая и не холодная, просто прошла и всё.

— Наверное, каждый испытывает воздействие заклинания по-разному, — рассудительно произнёс Гарри. При этом он не сказал никому, что сам почти ничего не почувствовал.

В Большом зале им тут же замахала рукой Натали, указывая на несколько свободных мест возле себя.

— Мне одной кажется, что она слишком сильно привязалась к нам? — чуть раздражённо спросила Джинни, увидев её.

Едва семикурсники сели за стол, как разговор тут же зашёл о их первом уроке защиты от Тёмных искусств.

— Это было нечто! — воскликнул Рон, голос его по-прежнему дрожал. Он быстро пересказал то, что они видели на занятии. Натали слушала его, раскрыв от удивления глаза, отчего те, казалось, заняли сразу же пол-лица.

— Я теперь буду ещё сильнее ждать, — сказала она, доставая из кармана расписание и глядя в него. — Только в четверг, ну что за невезение…

— Навряд ли вас будут сразу же обучать подобной магии — профессор Стрейдом сказал, что это выше уровня СОВ, — сказала Гермиона, и Натали немного погрустнела.

— Думаю, что изучать и простую программу с ним будет куда интереснее, — заметил Деннис, севший рядом, когда Рон рассказывал о прошедшем уроке.

— Во всяком случае, точно интереснее, чем с той дурой Амбридж, — заметила Натали. — Я читала, что её посадили на пожизненное в Азкабан. После всего, что она сделала, мне кажется, она заслужила и не такого наказания.

Друзья переглянулись. Гарри понял, что все вспомнили сейчас об одном и том же, и думал, решится ли кто-нибудь из них рассказать о том, что видел в зале суда. Но Рон, Гермиона и Джинни промолчали.

— Нам повезло скрыться от неё, Орден Феникса нам тогда здорово помог, — сказал Деннис, кладя себе на тарелку жареной картошки. — Они позаботились о родителях, но очень долго не соглашались брать нас к себе, как бы мы с Колином ни просились. В конце концов, конечно, пошли нам навстречу. Правда, после этого мы только сидели в убежище, до той самой ночи, когда всем сообщили, что вы вернулись в Хогвартс. Кинсгли строго-настрого запретил нам появляться там, но мы сбежали и…

Деннис замолчал на полуслове.

— Он был прав: они не имели права рисковать вашими жизнями, — тихо произнесла Джинни, кладя ему руку на плечо.

— Конечно не имели, вы были несовершеннолетними, — добавила Натали. — но теперь твой брат отомщён, и я уверена, что когда ты вырастешь, то станешь очень хорошим волшебником, который прославит имя вашей семьи ещё больше, чем сейчас.

В этот момент Гарри снова заметил быстрый взгляд, который бросил на девушку сидящий за слизеринским столом Оуэн Флинт.

На следующий день о новом преподавателе защиты от Тёмных искусств заговорила вся школа. Нестандартный подход к обучению уже успели ощутить на себе несколько курсов, а те, кому ещё не посчастливилось, с нетерпением ждали первого занятия.

— Об этом все только и говорят, — с лёгким раздражением сказала Гермиона за завтраком. — Словно других тем для обсуждений не осталось.

— Их можно понять — мы ещё никогда не сталкивались с подобным, — заметил Гарри, накладывая себе в тарелку овсянки.

— Мы видели кое-что и посерьёзнее, — не сдавалась Гермиона, — защитные чары — это, конечно, хорошо, но даже они не спасут, например, от Адского пламени.

— Ты что, недовольна тем, чему учит профессор Стрейдом? — удивлённо спросил Рон. — Это ведь действительно очень сильная магия.

— Нет, это всё, конечно, интересно и полезно, — согласилась Гермиона, — но не поздновато ли мы начали? Таким вещам учатся годами, а у нас последний курс, и так много чего нужно повторить, чтобы успешно сдать экзамены.

— Давай сейчас не об этом? — предложила Джинни, поставив на стол кубок с тыквенным соком. — Год только начался.

— Чем скорее мы начнём готовиться к ЖАБА, тем лучше. Пятикурсникам тоже не стоит сидеть без дела, — отрезала Гермиона и повернулась в сторону входа в Большой зал. — Кстати, о них.

— Легки на помине, — желчно процедила Джинни и уставилась в свою тарелку.

— Всем доброе утро, — поздоровалась улыбающаяся Натали, вместе с Деннисом усаживаясь на свободные места. — Ужасная погода, правда?

Потолок действительно был затянут тяжёлыми серыми тучами, не предвещавшими ничего хорошего.

— А у нас как раз уход за магическими существами, — сокрушённо произнесла Натали, пододвигая к себе тарелку. — Надеюсь, во время урока не зальёт, — и тут она повернулась к Гарри. — Кстати, давно хотела тебя спросить.

— Ммм, да? — спросил тот, краем глаза заметив, что сидящая рядом Джинни чуть напряглась.

— Как это было, — шёпотом произнесла Натали, оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что кто-то может их подслушать. — Ваша последняя схватка с Сам-Знаешь-Кем? Мне только рассказывали, сама я не видела, а всё это так интересно.

Теперь уже напряглась не только Джинни, но и все сидящие рядом, в том числе и Деннис. Гарри смотрел сквозь собеседницу, на лице которой застыло нетерпение. Только что в голове у него всё прокрутилось заново, точно кадры замедленной съёмки: вот они стоят друг напротив друга, вот на лице Волан-де-Морта появляется гримаса ярости, вот он взмахивает смертоносной бузинной палочкой, готовясь произнести убивающее заклятие…

— Тебе не приходило на ум, что Гарри неприятно об этом вспоминать? — раздался словно вдалеке раздражённый голос, и он поспешил вернуть себя к реальности. Джинни с неприкрытой злобой смотрела на оробевшую Натали. Та выглядела смущённой, и, похоже, не на шутку испугалась, и поспешила произнести, подняв вверх обе ладони:

— Я вовсе не хотела, я… просто я… я не знала… не знала, что так… прости меня, я правда не хотела…

Гарри заметил, как Джинни потянулась к карману и движением руки остановил её. Летучемышиного сглаза им здесь только не хватало, или чего похуже. Та покорно отвела руку, резким движением повернулась к тарелке и стала поглощать еду так быстро, что все сидящие рядом гриффиндорцы в недоумении на неё уставились.

— Это была страшная ночь, Натали, — тихо сказала Гермиона, глядя на девушку. — Не надо лишний раз о ней напоминать. Вообще будет лучше, если ты не станешь ничего выведывать ни у кого из тех, кто был тогда в Хогвартсе.

— Да, конечно, разумеется, — энергично закивала староста, — я просто не знала.

Скрип отодвигаемой скамьи — Джинни поднялась, схватила сумку и быстрыми шагами двинулась к выходу из зала.

— Кажется, я её обидела, — сокрушённо произнесла Натали, глядя ей вслед.

Гарри поднялся и бросился вслед за Джинни. Нагнав девушку у самых дверей, он взял её за руку, и дальше они пошли вместе. Какое-то время оба молчали, но вот, наконец, Джинни глубоко вздохнула и тихо произнесла:

— Я не должна была так себя вести. Но когда я услышала это…

Гарри остановил её, взял за плечи, притянул к себе и поцеловал. Она ответила на поцелуй, обвиваясь руками вокруг его шеи. Когда они отстранились друг от друга, Джинни улыбалась.

— Успокаивай меня так почаще, мне это никогда не перестанет нравиться, — сказала она, медленно поглаживая его по волосам.

— Разумеется, — прошептал Гарри в ответ, возвращая улыбку, и их губы снова встретились.

Они пошли дальше, спустились в подземелье, прошли длинными коридорами и остановились возле входа в класс зельеварения. Здесь было пусто — большинство студентов ещё не успело позавтракать.

— Натали не хотела, чтобы так получилось, — задумчиво произнёс Гарри, глядя на закрытую дверь, — её ведь не было с нами тогда, и она не знает, каково это.

— Могла бы и додуматься, — с лёгким раздражением бросила Джинни, — но видимо ей не хватает такта, и она очень любит болтать.

Гарри в ответ промолчал: что первое, что второе он бы точно не стал отрицать.

— Мне не нравится её навязчивость, — продолжила Джинни. — Я поговорила с Деннисом, и он мне сказал, что на их курсе Натали не особо принимают. Вот она и решила попробовать наладить отношения с кем-нибудь ещё, тем более, когда среди них такие интересные люди появились в этом году.

После этих слов Гарри стало немного не по себе. Уж кому, как ни ему знать, каково это — быть одиноким. Конечно, это было очень давно, но детские воспоминания о годах, проведённых у Дурслей, о магловской школе, в которой никто не хотел с ним общаться, опасаясь нарваться на недовольство Дадли и компании подпевал, всё ещё тлели в глубине сознания.

Между тем коридор возле кабинета стал постепенно заполняться. Как и два года назад, большого количества желающих изучать зельеварение на уровне ЖАБА не набралось — к началу урока помимо Гарри с Джинни, Рона и Гермионы, у дверей класса стояло два пуффендуйца, три когтевранца, в том числе и Полумна, а от Слизерина пришёл только Оуэн Флинт. Он вежливо поздоровался с друзьями и встал чуть в стороне, наблюдая за разговаривающими студентами.

— Опять ты на него косо смотришь? — спросила Гермиона, недовольно глядя на Рона.

— Ну чего ты снова завелась? — раздражённо бросил тот в ответ. — Просто он мне не нравится, вот и всё.

— Только потому, что он со Слизерина, — заметила Гермиона. — Ты забыл, о чём позавчера говорила Макгонагалл?

Рон хотел было что-то сказать, но в этот момент дверь класса стремительно распахнулась, и в коридоре показался объёмный живот профессора Слизнорта.

— Проходите, проходите, не стесняйтесь, — сказал он, улыбаясь и пропуская учеников внутрь. — Гарри, мой мальчик, доброе утро, как ты?

— Спасибо, профессор, очень хорошо, а вы?

— О, много работы было в прошлые месяцы, мы все неустанно трудились над восстановлением Хогвартса. Впрочем, мы задерживаем остальных, так что все подробности потом.

Кабинет зельеварения выглядел непривычно гостеприимно: горело множество свечей, делая мрачное подземелье необычайно светлым, а от стоящего на преподавательском столе котла исходил приятный запах.

— Итак, вы у нас седьмой курс, — сказал профессор Слизнорт, когда все расселись, — и все прекрасно знаете, что это значит, верно?

— Если кто вдруг не знал, то ему напомнили ещё на первом уроке, профессор, — с улыбкой произнёс Флинт, и весь класс засмеялся.

— Зря вы так пренебрежительно относитесь к словам преподавателей, мистер Флинт, — заметил профессор Слизнорт, впрочем, абсолютно беззлобно. — Выпускные экзамены решат вашу дальнейшую судьбу. Это не пятый курс, когда, если что, можно остаться на второй год, здесь поблажек не будет ни для кого, так что, если вы по каким-то причинам не сможете сдать ЖАБА — вам придётся уже совсем скоро об этом очень пожалеть.

Класс притих.

— А, впрочем, ладно, что это я всё о плохом? — продолжил профессор, окидывая студентов улыбающимся взглядом. — В конце концов, до экзаменов ещё целый год, уверен, что все вы отлично к ним подготовитесь, и этим мы как раз сейчас и займёмся, — он подошёл к своему столу, взял котёл с кипящим в нём зельем и поставил на ближайший к ученикам стол. — Кто мне скажет, что это такое? М-м, ну разумеется, мисс Грейнджер.

— Бодроперцовое зелье, сэр.

— Очень хорошо, а для чего оно используется?

— Для лечения простуды.

— Прекрасно, мисс Грейнджер, — кивнул профессор Слизнорт. — Да, это зелье действительно одно из самых действенных средств для лечения простуды, и наверняка каждый из вас сталкивался с ним хоть однажды. Правда, имеется небольшой побочный эффект в виде идущего из ушей и носа дыма, однако мои недавние исследования позволили вывести формулу, при которой он пропадает, а само зелье становится очень приятным на вкус при сохранении всех своих лечебных свойств. Поэтому вот что мы сейчас сделаем, — он кивнул на стоящий перед ним котёл, — до конца урока вы все должны будете приготовить Бодроперцовое зелье по новому рецепту, сейчас я напишу его вам на доске. Так как вас здесь… всего десять, я поделю всех на две группы по пять человек, каждый будет готовить по одной порции. К концу второго урока подведём итоги. А сейчас… мистер Флинт, сядьте, пожалуйста, вот за тот стол, к Гарри и остальным, а Пуффендуй и Когтевран сегодня поработают вместе.

Друзья удивлённо переглянулись, а Рон так и вовсе скорчил недовольную гримасу. Флинт тем временем взял свои вещи и подсел к ним.

— Итак, у вас полтора часа, начинайте, — сказал профессор Слизнорт, взмахнув палочкой, и на доске появился рецепт.

Гермиона тут же принялась доставать из сумки ингредиенты, остальные последовали её примеру. Через несколько минут друзья разложили всё необходимое на доске.

— Смотрите, здесь требуется очень много корня мандрагоры, — сказала Гермиона, глядя на доску. — Вы пока нарезайте его, а я займусь огнём в котле.

Гарри, Рон, Джинни и Флинт стали послушно нарезать ингредиент, затем ссыпали его в кипящую в котле воду. Гермиона чуть усилила пламя, и через несколько минут вода приобрела лиловый оттенок.

— Хорошо, теперь нужно, чтобы кто-то один всё время регулировал температуру, а второй помешивал зелье в правильной последовательности. Остальные займутся другими ингредиентами.

Рон вызвался помешивать, а Флинт — регулировать огонь. Десять минут прошли в молчании. Гермиона рылась в учебнике, периодически поднимая взгляд, чтобы свериться с инструкциями на доске, Гарри и Джинни толкали в ступках высушенный рог двурога.

— Ты неправильно делаешь, — послушался вдруг недовольный шёпот Рона, — температуру нужно уменьшить, а ты, наоборот, увеличил. Он теперь ещё больше закипел.

— Но ведь так правильно, — растерянно произнёс Флинт, — на этом этапе нужно постоянно повышать температуру зелья.

— В учебнике это не написано, — огрызнулся Рон, глядя на слизеринца с плохо скрываемой злостью.

— Хорошо, буду делать как ты скажешь, — примирительно сказал Флинт и взмахом палочки заставил горевшее под котлом пламя ослабнуть.

Через полчаса работа была сделана наполовину. Гермиона засыпала в котёл толчёный рог двурога, несколько секунд смотрела на бурлящее зелье и неожиданно нахмурилась.

— Что-то не так? — спросила Джинни.

— Да, — неуверенно произнесла Гермиона, доставая учебник и перелистывая несколько страниц. — Вот. Здесь указано, что после добавления рога зелье должно стать прозрачным, то же самое в инструкции на доске, а оно у нас по-прежнему белого цвета.

— Видимо, кто-то что-то не так сделал, — недовольно произнёс Рон, взгляд его скользнул по смотрящему в котёл Флинту. Неожиданно тот выпрямился и сказал:

— Гарри, передай, пожалуйста, кровь дракона.

— Стой, Оуэн, зачем? — воскликнула Гермиона, глядя, как Гарри протягивает ему склянку с густой красной жидкостью. — Этого же нет не в учебнике, не в рецепте.

— Я знаю, — ответил слизеринец, извлекая из склянки пробку и капая несколько капель в котёл. Зелье тут же вспенилось, но через несколько секунд, когда пена сошла, друзья увидели, что оно стало полностью прозрачным.

— Кровь дракона устранила дефект, который возник от того, что мы до этого неправильно прогревали котёл, — объяснил Флинт, и Гарри увидел, как Рон вновь окинул слизеринца свирепым взглядом.

В конце урока профессор Слизнорт осмотрел оба котла. Зелье Когтверана и Пуффендуя он оценил кивком головы, затем подошёл к котлу друзей, бросил в него короткий взгляд и воскликнул:

— Разорви меня горгулья! Даже я не смог с первого раза приготовить Бодроперцовое зелье по новой рецептуре, а здесь оно просто идеально! Я больше, чем уверен, Гарри, мой мальчик, что вы сыграли в его приготовлении не самую последнюю роль.

— На самом деле, сэр, я почти ничего не сделал, — сказал Гарри, краснея и стараясь не смотреть на друзей, — это всё Гермиона и Оуэн, я только выполнял их указания.

— Действительно? — профессор Слизнорт улыбнулся им обоим. — Если это так, то вы, ребята, огромные молодцы. Ну, разумеется, ваш друг немного поскромничал, однако в правдивости его слов я нисколько не сомневаюсь. Тридцать очков Гриффиндору и Слизерину за таких прекрасных зельеваров.

Прозвенел звонок, и все стали собирать вещи.

— Сказал бы, что мы все вместе его сварили, — пробурчал Рон, когда друзья вышли из кабинета и направились к выходу из подземелья. — Может быть, Слизнорт тогда дал бы нам ещё больше очков.

— Гарри всё правильно сказал, — отчеканила в ответ Гермиона и повернулась к идущему рядом Флинту. — Спасибо тебе за подсказку с кровью дракона, я бы сама никогда не додумалась.

Слизеринец кивнул, но сразу же опустил взгляд.

— Не стоит благодарности. Ладно, я побегу, а то опоздаю на прорицания, — и, прибавив шаг, скрылся за поворотом.

— По-моему, он обиделся, — сказала идущая рядом с Джинни Полумна, глядя ему вслед.

— Просто нашему Рону иногда не хватает такта, — сквозь зубы процедила Гермиона. — А ещё он ни в какую не хочет признавать, что недолюбливает Оуэна только из-за того, что ему не нравится его факультет.

Гарри закатил глаза. У этой парочки и раньше частенько возникали склоки, однако он надеялся, что теперь, когда они стали друг другу больше, чем просто друзья, ссоры между ними прекратятся. Видимо, зря.

— И вовсе не из-за этого, — огрызнулся в ответ Рон. — Просто я не могу понять, почему он сразу не смог сделать так, чтобы зелье варилось без ошибок.

— Может быть, потому, что ты сам сказал ему, что он всё делает неправильно, а Оуэн, как умный человек, не стал спорить? — желчно произнесла Гермиона, и Рон залился краской.

Они поднялись в просторный вестибюль. В больших окнах отражалось ясное голубое небо — пока друзья были в подземелье, погода успела наладиться. У дубовых входных дверей разделились — Гермиона отправилась на нумерологию, а у остальных был свободный урок.

— Пойдёмте на улицу, раз дождя не предвидится, — предложил Гарри, кивая в сторону двери.

Все согласились, вышли на залитый солнечным светом школьный двор и направились к высокому буку, растущему на берегу озера. Совсем рядом с ним возвышалась Белая гробница профессора Дамблдора. Увидев место последнего упокоения их старого директора, Гарри почувствовал, как в душу к нему медленно прокрадывается печаль. Он вспомнил, как пришёл сюда несколько месяцев назад, чтобы выполнить своё обещание и вернуть бузинную палочку в могилу её последнего владельца. И до сих пор он ещё ни разу не усомнился в том, что сделал всё тогда абсолютно правильно.

Друзья устроились в тени размашистых ветвей бука. Полумна, разлёгшись на траве, достала из сумки вязание с разноцветными нитками и принялась бодро орудовать спицами. Джинни, прислонившись к стволу, углубилась в книгу, одной рукой поглаживая по волосам Гарри, положившего голову ей на колени. Один Рон никак не мог расслабиться. Он достал было из сумки учебник, но долго концентрироваться на чтении не смог. Тогда разложил на нём свиток пергамента и начал писать заданное Слизнортом сочинение, но тоже быстро сдался. Наконец, убрав вещи в сумку, он лёг, положил её под голову и бездумным взглядом уставился в небо. Какое-то время в тени под деревом царило молчание.

— И что она в нём нашла? — нарушил неожиданно тишину Рон. Гарри обменялся недоумёнными взглядами с Джинни, отложившей при этих словах книгу, спросил:

— Ты это о чём?

— Ну, в этом Флинте, — пояснил Рон. — Что она с ним так носится, словно они друзья?

Ошеломлённый Гарри посмотрел на друга. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Невольно вспомнился Святочный бал, озлобленный взгляд Рона, когда он смотрел на танцующих Гермиону и Виктора Крама. А потом шестой курс…

— Ты что, ревнуешь? — спросил Гарри более резко, чем хотел, и Рон тут же поспешил оправдаться:

— Ты что, конечно нет. Я просто не понимаю, почему Гермиона так злится из-за моего к нему отношения?

Гарри снова посмотрел на Джинни и по её лицу понял, что не ошибся.

— Рон, неужели у тебя есть сомнения в Гермионе? — спросила она, внимательно глядя на брата.

— Нет, но…

— И всё-таки есть, иначе бы ты так не думал, — вмешалась в разговор Полумна, не отрывая глаз от вязания.

— Слушайте, что вы все втроём на меня накинулись? — в негодовании воскликнул Рон, приподнимаясь на локтях и оглядывая друзей. — Я бы никогда не стал ревновать Гермиону ни к кому.

— В том-то и дело, ты уже один раз укололся об это, вспомни, — не отступал Гарри.

— И на шестом курсе, когда Гермиона себе места из-за тебя не находила, — сказала Джинни. Гарри посмотрел на неё с укоризной — он справедливо считал, что не на такие слова сейчас рассчитывает Рон. Но тот в ответ не произнёс ни слова.

Они продолжили сидеть под буком в молчании. Вдалеке виднелась массивная фигура Хагрида, лесничий стоял возле входа в свою хижину и что-то рассказывал собравшимся вокруг него студентам, активно жестикулируя. Гарри прищурился. Отличить Натали Макдональд от других её однокурсников было несложно — рост и длинные рыжие волосы девушки выделялись даже на таком расстоянии. И при взгляде на неё в голову ему пришла одна мысль.

Когда прозвенел звонок с урока, друзья собрали вещи и направились в замок на обед. Гарри пропустил Джинни и Полумну вперёд, и, когда убедился, что они не смогут его услышать, подошёл к Рону, всё ещё уныло плетущемуся в хвосте.

— Не переживай ты так, — сказал он, хлопая его по плечу. — Никаких чувств у Гермионы к Флинту нет и быть не может.

— А у него к ней? — Рон с надеждой взглянул было на него, но тут же опустил взгляд. — Он вроде умный, а Гермионе всегда это нравилось в людях…

— И у него тоже, — уверенно произнёс Гарри и, поймав вопросительный взгляд друга, продолжил, — мне кажется, ему нравится Натали.

Глаза Рона расширились.

— Шутишь?

— Нет, я на полном серьёзе, — и Гарри пересказал ему, как несколько раз замечал взгляды Флинта, которые тот бросал на девушку в Большом зале. Рона эти слова заметно приободрили. Он уже не плёлся, а шёл, расправив плечи и выпрямившись, а на лице его играла довольная улыбка.

— Спасибо большое, что рассказал. Мне теперь гораздо легче, правда.

Гарри кивнул, улыбаясь про себя, ему было приятно, что Рон перестал мучить себя необоснованными подозрениями.

После обеда они вместе с остальным курсом столпились возле класса трансфигурации, ожидая начало урока. Рон, всё ещё не потерявший прекрасного расположения духа, общался со всеми и особенно с Гермионой так весело и непринуждённо, что она то и дело вопросительно поглядывала на друзей. Гарри в ответ только пожимал плечами, но незаметно от неё подмигнул другу. Наконец открылась дверь, и в проёме показалась профессор Лобоска.

— Проходите, — сказала она звонким, полным радушия, голосом, чуть отходя и жестом приглашая студентов войти.

Класс трансфигурации почти не изменился с тех самых пор, когда её вела профессор Макгонагалл. Однако видеть вместо неё другого преподавателя было очень непривычно. Профессор Лобоска окинула студентов взглядом, подошла к своему столу и, полуприсев на него, сказала:

— Если кто вдруг забыл, меня зовут Кьяра Лобоска. Когда-то я сама училась в Хогвартсе. На вашем факультете, — она с улыбкой посмотрела на пуффендуйцев, и те смущённо переглянулись. — Помню, мечтала стать целителем и даже воплотила свою мечту в жизнь. Но, поработав несколько лет в больнице Святого Мунго, поняла, что мне это совершенно не подходит. Тогда я решила устроиться преподавателем в родную школу и вести свой самый любимый предмет — трансфигурацию.

Профессор Лобоска взяла лежащий на столе журнал и начала называть фамилии, знакомясь с классом. Когда она дошла до фамилии Гарри, то едва заметно вздрогнула и задержала на нём взгляд на мгновение дольше, чем на остальных. Наконец, познакомившись со всеми, профессор Лобоска отложила журнал и произнесла:

— Что ж, вы перешли на седьмой курс, а это значит, что скоро вам предстоит сдавать ЖАБА. Думаю, говорить о его важности мне не придётся — за последние два дня, наверное, вам об этом не говорил только ленивый, — она на секунду остановилась, давая всем посмеяться, затем продолжила. — Давайте начнём с простого: кто сформулирует мне Закон об Элементарной Трансфигурации Гэмпа?

Взметнулось несколько рук, но первой была Гермиона.

— Прошу вас, мисс Грейнджер.

— Закон об Элементарной Трансфигурации Гэмпа гласит, что всё сущее пребывает в возможности воспроизводиться и видоизменяться при своевременном и соответствующем употреблении вербальной магической формулы, за исключением пяти составляющих, кои не являются в сути своей воспроизводящими.

Гарри на секунду зажмурился, попытался повторить про себя формулировку, которая произнесла Гермиона, но сдался на третьем слове. Да, это было не проще, чем понимать законы зельеварения.

— Очень хорошо, — сказала профессор Лобоска. — Проще говоря, волшебник может произнести заклинание — и теоретически создать или изменить всё, что пожелает. Однако имеется ряд исключений, которые в законе проходят под сложным названием «пять составляющих». Кто может назвать мне что-нибудь из этих пяти?

Вверх взметнулась рука Рона.

— Да, мистер Уизли.

— Одно из пяти исключений — еда.

Друзья обменялись улыбками, а Гермиона посмотрела на Рона с обожанием. Он поймал её взгляд и ухмыльнулся в ответ.

— Верно, а остальные четыре? Мисс Грейнджер.

— Помимо еды: магия, мысль, составные части и… — она запнулась, — жизнь.

— Пожалуй, Гриффиндор стоит наградить призовыми очками, — сказала профессор Лобоска, кивая. — Всё действительно так: ни одно волшебство не может создать из ничего или скопировать предмет, наполненный магией. Появится только внешняя оболочка, не более того. Точно так же мы не можем трансфигурировать нематериальные вещи, которые в законе обозначены как «мысль». Что же касается составных частей — предмет, который вы хотите создать или преобразить, должен быть в одном экземпляре и являться цельным и неделимым. Например, вы можете создать кусок дерева, но никогда не создадите гоночную метлу. И, разумеется, никакое заклинание не способно создать или вернуть с того света человеческую жизнь.

На мгновение Гарри показалось, что голос преподавателя чуть дрогнул. Но она тут же продолжила своим обычным тоном:

— Однако, как вы все наверняка знаете, исключений из этого закона за века накопилось гораздо больше, чем было в его изначальном варианте. Некоторые открывались позднее, некоторые являются исключениями лишь с формальной точки зрения, как, например, деньги: мы можем их, конечно, создать, но Министерство магии нас за это по голове не погладит. К тому же, не стоит забывать и о противоречиях. Как мы помним, жизнь — это одно из пяти исключений. Но вот, например, что сказал бы автор закона, если бы на его глазах произошло вот такое?

С этими словами профессор Лобоска достала волшебную палочку — длинную, тонкую и изящную — и, взмахнув ей, превратила сидящую на столе чёрную крысу в чернильницу. Ещё один взмах, и всё вернулось на свои места.

— Конечно, и здесь имеются свои ограничения, например, предмет не должен быть существенно больше или меньше того, во что вы его преобразуете. Никто не сможет превратить, например, стакан воды в бочку, а Василиска в садовый шланг.

Класс снова засмеялся.

— Ну ладно, это мы уже слишком углубились в теорию. Тем более, что и у этого правила также имеются исключения, которые вы увидите в самое ближайшее время. А теперь, когда мы повторили основы, можно переходить к основной теме урока.

Профессор Лобоска снова взмахнула палочкой, и на доске появилась магическая формула.

— На шестом курсе вы начали сложную тему трансфигурации человека. Тогда вы изучали превращения по мелочам, даже не переходя, например, на отдельные части тела. Полная трансфигурация живого организма — это очень опасная и тонкая материя, и поэтому раньше второго семестра мы ею не займёмся, а сейчас начнём с прохождения составных частей, то есть с очередного противоречия. Так как самого себя трансфигурировать категорически запрещено, мне нужен доброволец, — она посмотрела на учеников и, заметив на их лицах сомнение, улыбнулась. — Не переживайте, это совершенно безопасно.

Вверх взметнулась рука.

— Готовы, мистер Брандт?

— Да, профессор.

— Очень хорошо, выходите сюда.

Весь класс внимательно следил за тем, как их однокурсник вышел на свободное место перед преподавательским столом. Профессор Лобоска подняла волшебную палочку.

— Вытяните вперёд правую руку.

Ирвин сделал то, о чём его просили. Преподаватель взмахнула палочкой, и протянутая рука превратилась в золотистую львиную лапу. Приглушённый гул пронёсся по классу. Снова взмах палочки — и рука вернулась в своё обычное состояние.

— Видите? Совсем не больно, ведь верно?

После этого студенты стали вызываться в добровольцы куда охотнее. Несколько демонстраций спустя профессор Лобоска дала задание: разбиться по парам и попытаться применить заклинание на партнёре. На всякий случай пары делали это по одному и строго под присмотром преподавателя, чтобы в случае чего она смогла бы быстро вмешаться.

Но этого не потребовалось. С ходу применить формулу удалось только Гермионе — стоящая перед ней Джинни с удивлением взирала на большое орлиное крыло, в которое превратилась её рука, а через секунду всё вернулось обратно. У остальных либо получалось не полностью, либо не получалось совсем. Нотку веселья внёс Рон, который, едва увидев паучьи лапы, в которые Гарри случайно превратил его пальцы, сделал такую гримасу, что весь класс дружно покатился со смеху.

На дом им задали сочинение по свойствам магического преобразования человеческих конечностей — практиковаться в заклинаниях самостоятельно им было пока нельзя.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь услышу шутки и смех в классе трансфигурации, — сказал Рон, когда они шли на следующий урок, то и дело бросая взгляд на свои пальцы, словно опасаясь, как бы те снова не стали паучьими лапами.

В коридоре они наткнулись на Денниса Криви, который что-то обсуждал с однокурсниками.

— Ты был прав, — сказала ему Джинни, — профессор Лобоска действительно классный учитель.

Как и два года назад, уже в первые недели учёбы Гарри и остальные взвыли от объёма свалившихся на них домашних заданий. Свободные уроки ещё позволяли кое-как справляться и не накапливать долги. Однако вскоре должны были начаться отборочные испытания и тренировки по квиддичу, и однажды вечером, откладывая от себя только что дочитанную книгу и окидывая взглядом стопку того, что ещё необходимо прочесть, Гарри впервые за время своей учёбы в Хогвартсе поймал себя на крамольной мысли, что лучше бы он не был сейчас игроком сборной факультета.

На заклинаниях профессор Флитвик требовал теперь не просто аккуратно написать без рук своё имя на доске, а сделать это одним лишь взмахом палочки, представив в уме готовый текст. С первого раза не получилось ни у кого, даже у Гермионы.

Не меньше трудностей было и на травологии — растения, которые они теперь проходили, стали так сложны в изучении, что Гарри однажды саркастически заметил, что, наверное, даже Невилл не смог бы с этим справиться. Профессор Стебль, случайно подслушавшая его слова, оказалась совершенно иного мнения.

— Мистер Долгопупс в течение многих лет проявлял выдающиеся способности на моих занятиях. Уверена, если он захочет связать свою жизнь с травологией, его ждут очень большие достижения.

На уроках зелий Гарри, как бы ни старался, серьёзно проигрывал Гермионе и, внезапно, Оуэну Флинту, который на каждом занятии демонстрировал очень хорошие знания. Впрочем, профессор Слизнорт, явно смирившийся с тем, что Гарри растерял все свои навыки, которые демонстрировал двумя годами ранее, по-прежнему относился к нему очень благосклонно:

— Я всё понимаю, мой мальчик, у вас был очень тяжёлый год, отрыв от практики, — сказал он в конце одного из занятий, принимая работу Гарри. — Уверен, вы ещё вернетесь в форму.

Не отставали в нагрузке и новые преподаватели. Профессор Стрейдом требовал от них всё большей результативности. Вызывать поток и правильно направлять его теперь умел весь класс, однако создать устойчивую сферу удавалось далеко не всем. Однажды Рон, сам того не ожидая, после одной неудачной попытки, очертил идеальную окружность и, ткнув в её центр палочкой, образовал вокруг себя бронзовый диск. Класс удивлённо наблюдал за ним, но через мгновение сияющий щит без следа растворился в воздухе.

— Эмоциональный настрой имеет огромное значение, — сказал профессор Стрейдом, когда Рон с ошарашенным видом вернулся за свою парту. — Самоконтроль — важнейшая часть на пути освоения заклятия Бронзовой маски. Как, впрочем, и всех остальных.

Профессор Лобоска с каждым занятием всё усложняла и усложняла задания. Вначале преобразованиям подвергалась одна конечность, затем уже две. Но у многих по-прежнему получалось не очень хорошо.

Спустя две недели после начала учебного года впервые было объявлено, что в грядущие выходные состоится посещение Хогсмида.

— Наконец-то, хоть немного отдохнём от этих бесконечных уроков, — устало произнесла Джинни, разваливаясь в кресле у камина и поглаживая сидящих у неё на коленях Арнольда и Жан-Клода.

— О, вы тоже собираетесь в Хогсмид? — спросила сидевшая за столом возле окна Натали. — Давайте вместе пойдём?

— Ммм, если честно, нам нужно будет кое-что сделать. Вчетвером, — неуверенно сказал Рон.

— А, понимаю, — растерянно произнесла Натали. — Ну ладно, тогда, возможно, там и увидимся.

— Да, конечно, — сказала Джинни, но, судя по её тону, хотелось ей этого не так чтобы очень.

За прошедшие дни чересчур активная пятикурсница уже успела им всем порядком надоесть. Друзьям казалось, что куда бы они ни пошли, она всегда появлялась там же, словно выслеживая их. Больше всего присутствие Натали нервировало Джинни, но та, памятуя о своей вспышке за завтраком, усердно держала себя в руках. В конце концов даже Гарри и Рон стали часто заговаривать о том, что неплохо было бы поговорить с Натали и как-то внушить ей мысль, что быть слишком навязчивой — не самый лучший способ найти себе новых друзей. И лишь Гермиона продолжала относиться к девушке более или менее благосклонно.

— Что плохого в том, что Натали хочет проводить с нами время? — спросила она друзей в один из вечеров, когда все четверо сидели в библиотеке и корпели над очередным сочинением по заклинаниям. — Если человек к нам тянется — разве это плохо?

— Нет, конечно, но ведь не таким же способом, — сказала Джинни, откладывая перо. — Её ведь даже не интересует, хотим мы с ней общаться или нет. Я вот, например, не особо горю желанием.

— Да и я тоже, — поддержал сестру Рон. — Ну то есть Натали неплохая и все дела. Но уж очень приставучая.

Гарри промолчал, но мысленно был согласен с ними обоими.

— Возможно, ты уже забыл, но мы втроём тоже подружились не сразу, — весело заметила Гермиона, кладя свою руку на ладонь Рона.

— Как такое забудешь? — спросил он, улыбаясь. — Мы тогда считали тебя надоедливой заучкой.

— А я ведь такой и была. И никто не хотел со мной общаться. Кроме вас двоих. А ещё вы спасли мне жизнь тогда.

— Рон спас, не я, — произнёс Гарри, наблюдая за довольным выражением на лице друга.

Сейчас, когда ему вспомнился этот разговор, он подумал, что, наверное, зря Рон сказал, что им нужно непременно провести время в Хогсмиде без Натали. В конце концов, она теперь может на них обидеться, а вступать с кем-то в конфликты у Гарри сейчас не было никакого желания.

— Правильно сделал, что ей отказал, — сказала Джинни брату спустя некоторое время, когда Натали ушла. Они сидели втроём возле камина и грели руки о яркое пламя. — Я бы не выдержала похода в Хогсмид с ней.

— Я не поэтому, — сказал Рон, как-то странно глядя на них.

— А почему же?

— У Гермионы же день рождения.

— Точно… — вырвалось у Гарри. И как он мог забыть?

— Ты уже подготовил ей подарок? — спросила Джинни, которая тоже, похоже, запамятовала о дне рождения подруги.

— Ага, — произнёс Рон, улыбаясь от удовольствия, — но мне нужна будет ваша помощь, чтобы его вручить.

— Какие проблемы, мы только рады, — сказал Гарри. — А что ты планируешь ей подарить?

— Потом скажу, — прошептал Рон, оглядываясь. — Сейчас главное, чтобы вы согласились помочь. Теперь смотрите…

И он рассказал Гарри и Джинни о своей затее. Те поддержали друга, сказав, что если всё пойдёт как задумано, для Гермионы это будет незабываемый праздник

— А ты собираешься приглашать Полумну? — спросила Джинни.

— Если честно, я о ней не думал, — с сомнением в голосе ответил Рон. — Но можно, почему бы и нет.

— Я могу поговорить с ней и предложить принять участие.

— Здорово, давай. Только главное — ни слова кому-то ещё, я хочу, чтобы для Гермионы всё было неожиданно.

Едва Рон произнёс эти слова, как через раскрывшийся портретный проём в гостиную вошла Гермиона. Заметив друзей, она направилась в их сторону.

— Никогда не думала, что у старосты школы столько обязанностей, — устало бросила она, села на диван рядом с Роном и положила голову ему на плечо. Тот взял её руку в свою. — А вы как, сделали домашнее задание?

— Да, мам, — ответила Джинни, и все засмеялись.

— А я за своё ещё даже не бралась. Надо бы начать, но так не хочется… пожалуй, оставлю его до завтра.

— Кто ты такая, и что ты сделала с настоящей Гермионой? — спросил Гарри под общий смех остальных.

В следующую субботу он проснулся от того, что кто-то усердно теребил его за плечо. Открыл глаза, надел очки и увидел стоящего у его кровати Рона, уже полностью одетого.

— Ну что, пойдём?

— Что? — сонно спросил Гарри. — А, точно, пошли.

Он быстро оделся и вместе с Роном спустился в гостиную. В этот ранний час в ней ещё никого не было. Друзья толкнули портретный проём и вышли из башни Гриффиндора.

Они шли длинными пустыми коридорами — золотой солнечный диск только-только показался из-за деревьев Запретного леса, и все в замке наверняка ещё спали. На лестнице они встретили Пивза, который, напевая себе под нос, что-то делал с лежащим на ступенях ковром.

— Опять за старое? — спросил Гарри. Пивз резко повернулся, осклабился, издал губами неприличный звук и с громким хихиканьем скрылся на верхнем этаже.

Десять минут спустя друзья вошли в совятник. Рон достал из кармана рубашки конверт и стал искать глазами Сычика. Наконец, найдя его, сидящим под самой крышей башни, приманил к себе. От радостного возбуждения совёнок принялся ухать так громко, что перебудил половину дремавших на насестах птиц, и теперь те недовольно наблюдали за друзьями, щуря от яркого света глаза.

— Да успокойся ты уже, — недовольно пробурчал Рон, привязывая к лапе Сычика письмо. В конце концов, преодолев упорное сопротивление, он закончил, взял совёнка в руки, подошёл к окну и выпустил. Тот мгновенно набрал высоту и скрылся в направлении Хогсмида.

Какое-то время оба смотрели ему вслед, затем развернулись и вышли из совятника.

— Что будем делать? — спросил Рон, когда они вошли в гостиную. Гарри взглянул на него, ничего не произнося в ответ, но друг понял и без слов, по одному выражению лица.

— Я тоже не хочу, но надо.

Они принесли из спальни сумки, сели за стол, разложили учебники и свитки пергамента и принялись за домашнее задание.

— Знаешь, одно хорошо, — спустя какое-то время сказал Гарри, откладывая в сторону перо, — за всем этим год пролетит незаметно.

Гостиная между тем стала постепенно наполняться людьми. Несколько первокурсников прошли мимо Гарри и Рона, стараясь ступать как можно тише и бросая на них испуганные взгляды, чем немало позабавили обоих. Однако сидящие возле камина шестикурсницы, о чём-то перешептывающиеся и изредка посматривающие на них и посмеивающиеся, вызывали раздражение и мешали сосредоточиться.

— Надо же, что я вижу, — воскликнула, улыбаясь, Гермиона, когда они с Джинни спустились в гостиную. — Никогда раньше не думала, что вы можете прямо с утра сесть за уроки.

— Мы бы с радостью и дальше так не могли, но увы, — ответил Гарри, обнимая подошедшую к нему Джинни.

— Может быть вы удивите нас ещё чем-нибудь таким? — спросила Гермиона.

— Конечно удивим: с днём рождения! — радостно воскликнул Рон и обнял её так сильно, что та на мгновение даже растерялась. Но тут же закрыла глаза и с удовольствием ответила на объятие. Гарри и Джинни поспешили присоединиться и по очереди обняли подругу.

— Все подарки будут позже, а сейчас идёмте завтракать, — решительно произнёс Рон, беря Гермиону за руку. Та в ответ улыбнулась, а её щёки мгновенно налились румянцем.

В полдень друзья вышли из массивных дверей вестибюля и по привычной тропе направились в Хогсмид. Погода располагала к прогулке — солнце то исчезало, то пропадало между большими, медленно плывущими по небу облаками.

— Куда пойдём? — спросила Гермиона. — Может, в «Три метлы»? Угощу вас всех сливочным пивом.

— На самом деле мы тут с Гарри решили, что надо бы навестить Аберфорта, — уклончиво сказал Рон, идя с ней рядом. — Он ведь нам здорово помог тогда.

Гермиона задумалась. По-видимому, перспектива идти в «Кабанью голову», не самое приятное место в Хогсмиде, её явно не прельщала. Но она только пожала плечами и согласилась.

Друзья прошли по главной улице деревни, миновали магазин волшебных шуток «Зонко» и кондитерскую «Сладкое королевство», свернули в переулок и остановились у дубовой двери, над которой на ржавой скобе висела знакомая им деревянная вывеска с головой кабана. Рон толкнул дверь, и тут же на вошедших обрушился радостный гул, крики и звуки музыки.

Главный зал трактира было не узнать — ярко пылающий камин, вокруг ни пылинки. Через распахнутые настежь, чисто вымытые окна всё вокруг заливал яркий солнечный свет. Но самое главное — в центре комнаты, возле огромного накрытого стола стояли и улыбались, глядя на вошедших, все их старые друзья и знакомые. Здесь собрались все их бывшие одноклассники-гриффиндорцы в полном составе, пуффендуйцы — Эрни Макмиллан, Ханна Аббот и Джастин Финч-Флетчли. От Когтеврана пришла Полумна Лавгуд, а чуть в стороне стояли Аберфорт в чистой серой мантии, Джордж, Анджелина и Ли Джордан, Алисия Спинетт, Кэти Белл и возвышающийся над всеми ними Хагрид в своей неизменной куртке и с улыбкой на лице.

— С днём рождения, Гермиона! — воскликнул хор голосов.

Гарри, Рон и Джинни с удовольствием смотрели, как она не может оторвать взгляда от праздничной толпы, от стола, ломящегося от всевозможных угощений, от моря гирлянд, висящих под потолком.

— Это… — произнесла она и тут же затихла. — Боже, ребята, как я рада вас всех видеть!

Больше она ничего не успела сказать, так как все поспешили по очереди заключить её в объятия.

— Ну ладно, что мы тянем время! Давайте, рассаживаемся, — улыбаясь, проворчал Аберфорт.

Все сели за длинный стол и набросились на угощения. Такого веселья «Кабанья голова» точно ещё не знала, подумал Гарри, отрезая себе очередной кусок пирога с патокой. Рядом с ним шёл громкий, оживлённый разговор.

— Я подумал, это будет правильно, если мы все поздравим, — говорил Рон, сидящий рядом с сияющей от счастья Гермионой. — Ну и вот, собственно, разослал сов, но сначала обо всём договорился с Аберфортом.

— Да, я уж когда прочёл твоё письмо, честно говоря, вначале решил, что ты совсем умом тронулся, — сказал хозяин трактира, и весь стол взорвался от громкого хохота. — Но потом мозгами пораскинул и понял, что идея хорошая.

— Конечно хорошая, — пробасил Хагрид, — мы ведь просто не можем не поздравить нашу любимую Гермиону.

— Без которой мы все уже давно были бы убиты, или ещё хуже — вылетели из школы, — сказал Гарри, и все снова засмеялись.

Вскоре начали дарить подарки. Вне себя от радости, Гермиона разворачивала один за другим разноцветные свёртки. Наконец настала очередь Рона.

— Я долго думал, что тебе подарить. Что-то, что всегда было бы с тобой, — с этими словами он взял со стола небольшую шкатулку, обёрнутую тёмной тканью, и вложил её в руки Гермионе. Она медленно открыла её, взяла лежащий в ней красивый золотой браслет, сделанный, казалось, из десятков тонких золотых нитей.

— Подходит, — сказал Рон, улыбаясь, когда Гермиона поднесла браслет к запястью, и нити медленно сплелись и заблестели на солнце. А через мгновение она вскочила, обвила шею Рона руками и поцеловала. Когда они отстранились друг от друга, все в комнате зааплодировали.

— Ну, а теперь позвольте мне предложить, от заведения, — сказал Аберфорт, заговорщически усмехаясь. Он взмахнул палочкой, и на столе возникло несколько бутылок огненного виски и двадцать бокалов. — В честь виновницы торжества.

— Только не очень много! — воскликнула Гермиона, когда все с энтузиазмом поддержали такой неожиданный сюрприз.

— Хорошо, мам, — сказала Джинни под общий гогот, закатив глаза.

Потом было ещё много разговоров, шуток, смеха и воспоминаний. Хагрид с чуть покрасневшими щеками рассказывал всем, как впервые познакомился с Гермионой на платформе станции Хогсмид.

— Я ведь помню тот день, да. Очень хорошо помню. Вот такие вы тогда были все, — он опустил руку почти что к самому полу, и все сидящие за столом усмехнулись. — А теперь вот оно как, сколько делов-то успели наворотитъ.

Друзей буквально завалили вопросами, как сейчас в Хогвартсе, хорошо ли восстановили замок, кто теперь новый преподаватель защиты и кто заменил профессора Макгонагалл по её предмету. Когда они рассказывали про занятия профессора Стрейдома, все сидели с открытыми ртами. Не менее жадно слушали истории о новом учителе трансфигурации.

— Кьяра Лобоска? Мы успели её застать, когда только пришли в команду на втором курсе, — сказала Анджелина. — Она играла за сборную Пуффендуя, была ловцом.

— И очень хорошо играла, — добавила Алисия. — Чарли еле вырвал у неё победу в матче, да и то только потому, что та ошиблась во время манёвра и отстала буквально на пару секунд.

На другом конце стола Рон общался с Симусом и Дином.

— Иногда нам вас очень не хватает, — сказал он, усмехаясь, — особенно на уроках.

При этих словах Дин и Симус переглянулись и обменялись улыбками.

— Возможно, я всё же оставлю идею играть в квиддич и попытаю счастья в Управлении мракоборцев, — сказал Дин. — Очень уж интересная у них работа.

— И я тоже, — добавил Симус. — Если честно, мне не очень хочется продолжать семейное дело. Так что ещё поработаем все вместе.

— Было бы здорово, — сказал Гарри, услышав их последние слова. — Вновь как в старые времена, верно?

Джинни тем временем пересказывала Невиллу, как о нём отзывается профессор Стебль.

— Очень приятно это от неё слышать, — сказал он, улыбаясь и тщетно пытаясь скрыть проступивший на щеках румянец. — Я как раз сейчас думаю о том, чем буду заниматься после окончания мракоборческого контракта, а кроме травологии ничего больше в голову и не идёт.

Прощаться все стали уже под вечер. Гости уходили, по одному или группами, не забывая ещё раз поздравить Гермиону с днём рождения. В конце концов остались только они четверо, Полумна, Хагрид и хозяин трактира.

— Вы это, если хотите, идите, — сказал им лесничий. — А я тут посижу ещё с Аберфортом, поговорим с ним о том, о сём.

Попрощавшись с обоими, друзья вышли из «Кабаньей головы» и направились в сторону Хогвартса.

— Спасибо вам всем огромное за такой чудесный праздник, — сказала Гермиона, всё время поднимая руку, чтобы снова и снова взглянуть на золотой браслет. Шедшие рядом с ней Рон, Джинни, Гарри и Полумна обменялись улыбками.

Вернувшись в замок, друзья переоделись и в прекрасном настроении отправились на ужин.

 

В последнюю неделю сентября должны были начаться отборочные соревнования по квиддичу. В пятницу профессор Стрейдом задержал Гарри после урока и вручил ему список желающих принять в них участие. Судя по его длине, в кандидаты опять записалась половина факультета.

— На этот раз всё должно быть проще, — сказал Гарри друзьям, когда они вечером сидели в гостиной Гриффиндора и занимались домашним заданием. — У нас собрана почти вся команда, не хватает только одного охотника.

Гермиона насупилась.

— Мне кажется, это неправильный подход — ты уже заранее знаешь, что все, кто играл с тобой, пройдут, и не сможешь объективно оценить новых кандидатов.

— Ты ошибаешься, Гермиона, — заметил Гарри, слегка задетый её словами, — я всегда смотрю в первую очередь на способности игрока. И если кто-то летает хорошо, а другой — ещё лучше, то я, разумеется, возьму второго.

Про себя же он подумал, что очень не хотел бы вносить изменения в уже проверенную и обкатанную команду.

— По крайней мере, у меня точно будет преимущество, — весело сказал Рон, но, поймав недовольный взгляд Гермионы, поспешил объясниться. — Не потому, что я точно попаду в команду только за то, что друг Гарри, а потому что всё лето усердно тренировался. Я в отличной форме.

Это было правдой — ещё никогда Рон не демонстрировал такое мастерство вратаря, как во время их игр в Норе. Единственное, за что переживал Гарри — не сбился бы его настрой, когда он вновь окажется на переполненном людьми стадионе, потому что снова сделать вид, что подливаешь в кубок другу зелье удачи, уже не получится.

На следующее утро за завтраком Гарри, Рон и Джинни были в отличном настроении. Хоть погода и стояла пасмурная, но дождя, судя по всему, не предвиделось, что предвещало продуктивную работу с кандидатами. Заправляясь яичницей с беконом и овсянкой, они так ушли в обсуждение стратегии и тактики предстоящих игр, что совсем не обращали внимание на происходящее вокруг.

— Вы можете хоть пять минут поговорить о чём-нибудь другом? — раздражённо спросила их Гермиона. — Жизнь не ограничена одним лишь квиддичем.

— Всё в порядке, — заверил её Рон, улыбаясь, — это мы просто на взводе из-за отборочных, очень уж не терпится. Как всё закончится, обещаем, постоянно говорить о квиддиче не будем.

— Только не обижайся, если мы снова начнём его обсуждать перед матчами, — добавил Гарри, и все трое засмеялись. Гермиона закатила глаза и уставилась в свою тарелку.

В открытые окна Большого зала тем временем влетели совы. Перед Гарри опустилась Букля, сжимавшая в клюве небольшой конверт. Он быстро распечатал его, пробежал глазами по письму, и улыбнулся.

— От Андромеды, — объяснил смотрящим на него друзьям. — Пишет, что у них с Тедди всё хорошо, спрашивает, как у нас прошёл первый месяц учёбы. Сегодня вечером напишу ей ответ.

Перед Гермионой приземлилась коричневая сова и положила рядом с ней свежий номер «Ежедневного пророка». Расплатившись, она развернула газету — и тут же вздрогнула.

— Что-то случилось? — спросил Гарри.

— Нет-нет, всё в порядке, просто показалось… — ответила Гермиона, впрочем, неуверенно.

— Что там, покажи, — сказал Рон, пододвигаясь ближе к ней.

— Я же говорю, нет там ничего такого, — быстро произнесла она, опуская газету на стол. — И вообще, вам бы лучше поторопиться на стадион, а то ещё опоздаете.

Гарри и Рон переглянулись, но спорить не стали.

Хотя стоял только конец сентября, на улице успело ощутимо подморозить, поэтому друзьям пришлось закутаться в тёплые плащи и покрепче завязать шерстяные шарфы. Уже переодетые в спортивные мантии, они зашли за мётлами и теперь спускались по холму в направлении стадиона. На поле их уже ждала приличных размеров толпа, не меньше людей собралось и на трибунах. Казалось, все факультеты пришли посмотреть на отбор в сборную Гриффиндора.

— Удачи вам, — шепнула Гермиона и тоже поспешила на зрительские места.

В этот раз проводить отборочные соревнования было гораздо проще — в команде не хватало лишь одного игрока. Однако на всякий случай Гарри всё-таки решил проверить, нет ли ещё способных кандидатов, чтобы на крайний случай набрать несколько человек в запасной состав. Как и два года назад, он начал с простого задания — разбил всех собравшихся на поле на небольшие группы и велел пролететь круг над стадионом. На этом этапе сразу же отсеялось почти два десятка человек, в том числе и их с Роном однокурсники.

— Ну ладно, я хотя бы попытался, — весело сказал Ирвин Брандт, отправляясь в сторону трибун, — всегда знал, что не умею хорошо летать на метле.

В конце концов, желающих стать охотниками осталось на поле всего несколько человек. Среди них выделялась Натали, возвышавшаяся почти над всеми на целую голову.

— Попробуем более сложные задания, поднимайтесь в воздух за мной, — сказал Гарри, осёдлывая свой «Старсуипер» и взмывая в воздух. Он краем глаза наблюдал за претендентами и в очередной раз убедился, что их знакомая с пятого курса держится на метле гораздо увереннее всех остальных. Несколько несложных манёвров — и вот кандидатов осталось всего двое — улыбающаяся Натали и угрюмый четверокурсник, который, прищурившись, наблюдал за Гарри.

— Посмотрим, как вы сработаетесь с двумя нашими охотниками, — сказал Гарри и подул в свисток. В то же мгновение Джинни и Демельза взмыли в воздух, и первой с ними полетела Натали. Гарри почти сразу стало ясно, кто будет третьим охотником — пятикурсница интуитивно чувствовала, что хотели сделать две её напарницы и так хорошо уходила в пике, взмывала в небо, принимала и подавала квоффл, что даже Джинни, выглядевшая мрачнее тучи с того момента, как увидела её на поле среди остальных кандидатов, взглянула на неё с удивлением. Конечно, справедливости ради Гарри дал возможность попробовать и четверокурснику, но, когда тот упустил первый же брошенный ему квоффл, с чистой совестью объявил, что Натали Макдональд будет третьим охотником.

Новых загонщиков среди кандидатов не нашлось — Кут и Пикс в очередной раз показали себя с самой лучшей стороны, а желающие занять их места все как один либо не смогли хорошо отбить бладжеры, либо сами чуть под них не попали.

Что же до вратарей, то тут никто и подавно не мог бы составить конкуренции Рону — он отбил все мячи, как бы Джинни, Демельза и Натали не пытались исхитриться и забросить их в кольца. Команда была собрана, и, когда Гарри приземлился на землю и дал последний свисток, весь стадион зашёлся в аплодисментах, и зрители начали постепенно расходиться.

Первую тренировку решено было провести прямо сейчас, чтобы не терять времени даром. Когда все были готовы, Гарри забросил квоффл, выпустил бладжеры и снитч, и взмыл в воздух.

— Отлично потренировались, — сказал Рон спустя час, когда вся команда сидела в раздевалке. Кут и Пикс одобрительно закивали.

— Ты очень хорошо играла, — сказал Гарри улыбающейся Натали. — Где ты всему этому научилась? И почему до этого никогда не записывалась на отборочные?

— Я только недавно увлеклась квиддичем, — ответила она, — до этого он не был мне особо интересен. А этим летом прямо загорелась — одолжила у папы метлу, когда мы были в деревне, и летала почти всё время.

— А квоффл где училась ловить?

— Это уже мама, — улыбнулась девушка. — Бросала мне большой мяч от какой-то магловской игры, не помню названия, а я его ловила и пасовала ей. Так и научилась.

— Что ж, если так пойдёт дальше, то нас будет не остановить. — сказал Рон, с удовольствием растягиваясь на скамье. Все остальные с шумом его поддержали, и лишь Джинни не проявила энтузиазма, кисло улыбнулась и тут же вернулась к застёжкам на своей мантии.

Переодевшись, команда направилась к замку. На полпути их догнала Гермиона.

— Вы все огромные молодцы, — сказала она, и повернулась к Натали. — А от тебя я вообще не ожидала такого мастерства.

В ответ девушка смущённо улыбнулась. Спустя час друзья сидели в гостиной Гриффиндора. Рон и Джинни раскладывали пасьянс из магловских карт, которые купили в магазине Джорджа, Гермиона сидела в кресле у камина, поглаживая растянувшегося у неё на коленях Живоглота, а Гарри писал ответное письмо Андромеде. Наконец он закончил, сунул пергамент в конверт и только сейчас кое о чём вспомнил.

— Слушай, — спросил он, поворачиваясь к Гермионе, — а что там с утра было такого в «Пророке»?

— Ммм… — неуверенно произнесла она. — Вы правда хотите об этом знать?

— Конечно хотим, — сказал Рон, отрываясь от карт.

— Ну ладно, — сказала Гермиона, хотя её голос по-прежнему звучал неуверенно. Она порылась в сумке, достала утренний номер «Ежедневного пророка» и передала Рону. Тот развернул газету, а Гарри и Джинни привалились ему на плечи. На второй странице была напечатана большая фотография членов Ордена Феникса, стоящих на фоне полуразрушенного вестибюля Хогвартса. Это было утром, почти сразу после того, как был повержен Волан-де-Морт. Все испачканные, взъерошенные, с усталыми, грустными лицами. Внизу шёл короткий текст:

НЕИЗВЕСТНЫЕ ПОДРОБНОСТИ ВОЙНЫ С ТЕМ-ЧЬЁ-ИМЯ-НЕЛЬЗЯ-НАЗЫВАТЬ!

Что от нас скрыли после победы? Какие подводные камни таятся в отношениях между победившими? Об этом и многом другом читайте в новой книге нашего специального корреспондента Риты Скитер «Орден Феникса. Жизнь после». В продаже со второй недели октября, отрывки первых трёх глав будут опубликованы в следующем выпуске журнала «Ведьмин досуг».

Гарри перепрочёл заметку два раза и почувствовал, как внутри него вскипает гнев. Очередная порция вранья и наговоров на людей, которые так много выстрадали за последнее время. Когда же это наконец закончится? Рон медленно выпрямился, посмотрел пустым взглядом в камин. Гермиона пожала плечами.

— Вы сами хотели это прочесть, — и добавила, с горечью усмехнувшись. — Помню, миссис Уизли сказала ей тогда, чтобы она больше не смела публиковать свой бред в «Пророке». Так она там больше и не пишет — теперь это будет в «Ведьмином досуге».

— Я не могу понять, — медленно проговорил Рон, продолжая смотреть на пылающее в камне пламя. — Почему ты её до сих пор не выдала, Гермиона? Почему не рассказала, что она незарегистрированный анимаг? Министерство бы тогда так за неё взялось…

— Боюсь, что это не сильно бы и помогло, Рон, — сокрушённо ответила Гермиона. — Да, на какое-то время она бы затихла, да, на неё бы обрушилось много проблем. А потом не меньше обрушится уже на нас всех: уж когда Рите будет нечего терять — вот тогда она разойдётся. К тому же она до сих пор помнит, что я знаю то, что может очень навредить её благополучию. И пока я ничего не предпринимаю, она никогда не выйдет за рамки. Но как только я использую единственный свой козырь…

В этот момент Джинни поднялась и направилась в сторону портретного проёма.

— Ты куда? — спросил Рон.

— Пойду немного прогуляюсь, — не оборачиваясь, бросила она.

Рон и Гермиона посмотрели на Гарри. А тот поднялся и направился следом за ней. Он нагнал её у проёма, хотел было взять за руку, но Джинни резко отстранилась.

— Не надо.

— Как хочешь, — спокойно ответил Гарри, но внутри у него всё сразу же напряглось. Они вышли и медленно двинулись по коридору. Время от времени Джинни останавливалась и подолгу смотрела в окна на медленно плывущие по небу облака.

— Что с тобой? — спросил Гарри, в который раз пытаясь её разговорить. Он думал, что Джинни и на этот раз промолчит, но та вдруг повернулась к нему и быстро произнесла:

— Зачем ты взял её в команду?

— Что? — на секунду Гарри даже потерялся, не сразу осознав, что он только что услышал. Но быстро понял, кого она имеет в виду, и сказал: — Она ведь летала лучше остальных и прекрасно с вами сработалась.

— Гарри, ты же знаешь моё к ней отношение, — ответила Джинни, вновь переводя взгляд на окно. — Ты же сам мне не так давно сказал, что уже и тебя начало напрягать её присутствие. И тут ты берёшь её в команду, и теперь она уже точно не оставит нас в покое.

— А кого мне надо было взять вместо неё? — Гарри почувствовал, что начинает сердиться. — Игнатия Мора? Ты видела, как он летает? Или может быть Питера Аблера, который чуть не зарядил мне в лицо квоффлом?

— С ними обоими можно было поработать, и они играли бы не хуже, если не лучше.

Джинни посмотрела на него, и Гарри увидел, как нехорошо блеснули её глаза.

— Слушай, ты же сама играешь уже не первый год. И должна отличать действительно талантливых игроков от тех, кто не может, как бы ни старался. Я взял Натали, потому что вижу не только умение, но и талант. Я не смотрю на то, какой она человек, в квиддиче важно лишь то, какой ты игрок — а игрок она отличный. А ты сейчас хочешь устроить скандал на пустом месте только потому, что у тебя к ней плохое отношение.

Ещё не договорив, Гарри осознал свою ошибку. Джинни вытянулась, её ноздри расширились, глаза нехорошо блеснули. В очередной раз он заметил, как она похожа в гневе на миссис Уизли.

— Устроить скандал? — произнесла она тихо, но Гарри не давал себя обмануть, понимая, что Джинни готова в любой момент перейти на крик. — Я не буду устраивать скандал на пустом месте. Никогда не буду. И если ты принял окончательное решение, — она дёрнула головой. — Хорошо, я не буду препятствовать ему. Но не жди, что я изменю своё отношение к Натали только потому, что она хорошо играет.

— Джинни, послушай…

— Я не хочу ничего слушать. Я тебе уже всё сказала, — и с этими словами она отвернулась и направилась дальше по коридору. Гарри хотел было броситься за ней, но она тут же повернулась и всем своим видом дала понять, что этого делать не стоит.

Джинни уже скрылась за поворотом, а он всё продолжал смотреть ей вслед. Это была их первая ссора за многие месяцы, причём совершенно глупая, из-за какого-то пустяка. В этот момент он вновь ощутил сильнейшую злость. Что она, что Рон — почему они такие упрямые, почему не могут дать человеку возможность показать себя с лучшей стороны? Следуют своим идиотским предубеждениям — чем они лучше всех этих напыщенных чистокровных волшебников: родителей Сириуса, Малфоя, Флинта? Просто другие взгляды — и всё.

Он сжал кулаки. Так дальше продолжаться не может, нужно было что-то предпринять. С этими мыслями он вернулся в гостиную Гриффиндора. Рон и Гермиона по-прежнему сидели у камина.

— Она недовольна тем, что я взял Натали в команду, — ответил Гарри на их немой вопрос.

— Что? — воскликнули оба.

— Из-за своего плохого к ней отношения.

— Так ведь Натали прекрасно себя показала, — воскликнул Рон. — Она великолепный охотник!

— Я знаю, я ей так и сказал. Но Джинни считает, что я должен был взять кого-нибудь другого.

— Бред, в квиддиче важнее всего то, как ты играешь.

— И это я ей тоже сказал, Гермиона, — обречённо произнёс Гарри.

— Я поговорю с ней сегодня вечером, — сказал Рон. — Скажу, что она совершенно…

— Давай лучше я? — мягко произнесла Гермиона, кладя свою руку ему на ладонь. — Мне кажется, я смогу её переубедить.

— Буду только рад, если у тебя получится, — сказал Гарри, обречённо вздыхая.

Но на следующее утро Джинни по-прежнему была хмурой и неразговорчивой, лишь слегка обняла Гарри в общей гостиной.

— Я пыталась её образумить, но у меня ничего не получилось, — виновато прошептала Гермиона, когда они все вместе шли на завтрак. — Вечером попробую ещё раз.

После еды решено было заняться домашним заданием. Погода вновь была тёплой, поэтому Гарри предложил воспользоваться моментом и переместиться во двор, под их любимый бук, с чем все согласились. В коридоре их нагнала Полумна.

— Привет, Джинни. Что-то ты очень хмурая сегодня, — сказала она, глядя на подругу. Но та в ответ лишь сильнее насупилась и ничего не сказала.

Они поднялись на третий этаж, миновали длинный коридор. Неожиданно одна из дверей открылась, и в проёме показался Деннис Криви.

— Привет, — поздоровался он со всеми. — Не видели Натали?

— Нет, не видели. Её и на завтраке не было, — сказала Гермиона. — Кстати, я помню, у тебя сегодня день рождения, поздравляю.

Все остальные тоже поспешили поздравить.

— Спасибо, — сказал Деннис, улыбаясь. — Я даже не могу представить, где она может быть. Сказала, что отойдёт на пять минут — и уже час нигде не могу её найти. А нам обоим нужно подойти к профессору Стрейдому.

— Может быть, она в башне Гриффиондора? — предположил Гарри. — Мы как раз туда идём.

— Может быть, — задумчиво произнёс Деннис, хмурясь. — Я тогда поднимусь с вами, посмотрю.

И дальше все пошли вместе. Но едва они оказались на своём этаже и хотели было направиться к портрету Полной Дамы, как откуда-то послышалось приглушённое рыдание. Все тут же затихли, прислушиваясь.

— Что это? Кто-то плачет? — спросила Гермиона.

— Похоже на то, — прислушиваясь, ответил Гарри. — Но я не могу понять, откуда идёт звук.

— Мне кажется, оттуда, — сказал Деннис, указывая на деревянную дверь. Они подошли к ней и медленно открыли.

Их глазам предстала небольшая пыльная тёмная комната, забитая всяким хламом. В углу сидела, облокотившись на старый комод, Натали и громко всхлипывала. Её глаза были закрыты ладонями, полностью вымокшими от слёз.

— Натали, что с тобой? — спросил Деннис, подходя ближе. Но она не обратила на него никакого внимания. — Почему ты плачешь?

Неожиданно из угла раздался громкий крик:

— Ридикулус!

Хлопок — но ничего не изменилось. Гарри засветил палочку и вошёл в комнату. В дальнем её углу стояла Натали, прижавшись к стене и не спуская глаз со своего плачущего двойника. Лицо её было бледным, казалось, она вот-вот сама была готова разрыдаться.

— Ридикулус! — вновь прокричала она, тыча волшебной палочкой в сторону комода. Но ничего не изменилось.

— Это же боггарт, — воскликнула Джинни, подходя ближе. Он быстро достала волшебную палочку, навела её на приведение и уверенно произнесла: — Ридикулус!

Снова хлопок — и плачущая девушка исчезла.

— Натали, ты что? — прошептал Деннис. Но она, всё такая же бледная, смотрела на то место, где минуту назад был боггарт, не в силах вымолвить ни слова.

— Что это было? — спросил Гарри, подходя ближе. — Почему ты плакала?

Натали переводила взгляд с каждого на друзей, но по-прежнему не могла ничего сказать. Неожиданно вперёд вышла Джинни, медленно подошла к Натали и через мгновение крепко её обняла.

— Прости, что была так строга к тебе, — сказала она, чуть отстраняясь от пятикурсницы. — Я не знала, даже не предполагала… Ты отличный человек, Натали. И великолепный охотник.

Гарри окинул взглядом Рона, Гермиону, Денниса и Полумну. Но те были в ещё большем недоумении.

Тем же вечером в общей гостиной Гриффиндора Джинни объяснила друзьям, почему так отреагировала на боггарта Натали.

— Это было одиночество. Вернее, страх одиночества — она боится этого больше всего. Натали увидела себя в отчаянии, увидела, что у неё совсем никого нет рядом, что она плачет, спрятавшись в тёмный угол, и ничего не может с этим сделать. Поэтому она и не могла прогнать боггарта, потому что почти поверила, что всё это взаправду.

Гарри вспомнил, как три года назад застал миссис Уизли, плачущую в гостиной дома №12 на площади Гриммо над боггартом, поочерёдно принимавшим вид убитых членов её семьи. Она тоже не могла ничего с ним сделать, а ведь мать Рона и Джинни взрослая и сильная волшебница. До сегодняшнего дня Гарри и представить себе не мог, какими опасными для человека могут оказаться боггарты.

— А как ты это поняла? — спросил Рон, покручивая в руках перо. — Я видел, что боггарт Натали просто превратился в неё плачущую — и всё.

— Мой боггарт на втором курсе был точно таким же, — сказала Джинни, и голос её дрогнул. — Если бы профессор Люпин мне тогда не помог, я бы с ним ни за что не справилась.

После этого происшествия отношение Джинни к Натали резко переменилось. В Большом зале они часто садились вместе и обсуждали квиддич, уроки или просто сплетничали, оглядываясь по сторонам и обмениваясь смешками и улыбками. Натали теперь гораздо больше времени стала проводить с ними, однако в её поведении наметилась приятно удивившая друзей перемена.

— Она как будто стала менее навязчивой, — сказал Рон в один из выходных, когда они вчетвером прогуливались вокруг озера. — Даже как-то странно.

— Ничего странного, я просто с ней немного поговорила, — сказала Джинни, затем повернулась к Гарри, улыбнулась и добавила так тихо, чтобы расслышал только он: — мне до сих пор неприятно из-за нашего спора…

— Не бери в голову, — сказал Гарри, улыбаясь в ответ и обнимая её ещё сильнее. — Хорошо, что вы в итоге поладили.

Он был рад не только из-за этого. С каждой тренировкой Натали играла всё лучше, а вскоре стало казаться, что они с Демельзой и Джинни всю жизнь вместе провели на мётлах. Продолжали радовать и загонщики — Кут и Пикс носились по полю, помахивая битами и защищая игроков от бладжеров в, казалось бы, самых безнадёжных ситуациях. А возле колец неприступной стеной парил Рон, который ещё ни разу за все тренировки не пропустил ни одного мяча.

— Думаю, не погрешу против истины, если скажу, что мы находимся в самой лучшей форме за все годы, что я выступаю за Гриффиндор, — сказал Гарри как-то вечером в раздевалке, где его команда как раз собралась после очередной изнурительной тренировки. Ребята шумно поддержали его слова. — Сегодня я получил расписание. Первый матч состоится через неделю после Хэллоуина, играем против Слизерина. Не знаю, кто у них в команде и как они играют, и знать не хочу. Но одно могу сказать точно — мы побеждали их раньше, победим и на этот раз. И ничто нас не остановит.

С воем одобрения игроки вскочили со своих мест, и под бурные аплодисменты Гарри объявил тренировку законченной. Когда все переоделись и вышли под унылое пасмурное вечернее небо, поплотнее закутавшись в тёплые мантии, Гарри, Рон и Джинни заметили, что с холма в их сторону идёт Гермиона, сжимая в руках что-то белое.

— Как тренировка? — спросила она, подходя ближе.

— Мы, как всегда, на высоте, — ответил чрезвычайно довольный собой Рон. — А что это у тебя?

Оказалось, Гермиона сжимала в руках письмо.

— Это от твоего отца: Сычик прилетел с ним прямо в гостиную десять минут назад.

Она протянула конверт Рону. Тот чуть отошёл от остальных, вскрыл его, быстро пробежал глазами и поднял взгляд на друзей. Гарри мгновенно сориентировался.

— Вы идите, мы вас догоним, — сказал он, обращаясь к остальным игрокам. Демельза, Натали, Кут и Пикс, попрощавшись со всеми, двинулись по тропинке в сторону замка, а Гарри, Гермиона и Джинни столпились вокруг Рона, и он быстро прочитал им письмо:

Дорогой Рон!

Надеюсь, твой последний учебный год в Хогвартсе проходит хорошо. Не забывай, насколько важно сейчас для тебя и всех вас получить максимум возможных знаний и хорошо подготовиться к выпускным экзаменам, потому что с плохими результатами вам с Гарри будет очень трудно осуществить свою мечту и устроиться в Управление мракоборцев.

— И он туда же, — сказал Рон, закатывая глаза и продолжая:

У нас с твоей мамой всё хорошо, Билл, Чарли и Перси тоже молодцы — не знаю, что бы мы с Кингсли делали без них. Что касается «той самой книги» — не бери в голову: в «Пророк» уже поступило несколько десятков писем от возмущённых читателей, требующих наказать автора за попытку оклеветать победителей и осквернить память героев, павших в борьбе с Волан-де-Мортом. Кроме того, Элфиас Дож недавно шепнул мне, что некоторые члены Визенгамота всерьёз обсуждают возможность привлечь Риту Скитер к ответственности за всё то, что она написала.

— Здорово, так ей и надо, — вновь прокомментировал Рон, широко улыбаясь, и, приободрённый довольными кивками друзей, продолжил чтение:

Однако некоторые обстоятельства вынудили меня написать это письмо. Как вы все знаете, часть Пожирателей смерти по-прежнему на свободе. За последнюю неделю в Министерство несколько раз поступили сообщения о том, что в разных частях страны видели кого-то из разыскиваемых. На их поиски отправляли опытнейших сотрудников, но Пожирателям всегда удавалось ускользнуть. Сейчас ими занимаются мракоборцы.

Я понимаю, что сама идея, будто кто-то из них может показаться в Хогвартсе, абсурдна. И всё же настоятельно прошу вас соблюдать предельную осторожность. Навряд ли сейчас бывшие Пожиратели разгуливают в одиночку, вероятнее всего, они уже стараются держаться вместе. И через сколько бы сражений вы ни прошли — без поддержки вам со всеми ними сразу не справиться.

Сообщайте обо всех вещах, которые могут показаться вам подозрительными, как только что-то увидели — сразу отправляйте мне письмо. Однако, как бы это странно ни звучало, не привлекайте к этому никого из профессоров Хогвартса, особенно Макгонагалл. Надеюсь, все эти меры так и останутся излишними, но всё равно будьте начеку.

С наилучшими пожеланиями,

Папа

P.S.: передаю привет от мамы и всех остальных, будем ждать Гарри и Гермиону на Рождество.

Рон закончил чтение и окинул взглядом друзей.

— Ну, что скажете? — спросил он.

— Я думаю, он прав, — сказал Гарри, — ни один Пожиратель не рискнёт сунуться сюда.

— И всё же будь он стопроцентно в этом уверен — не написал бы тогда это письмо. — озабоченно произнесла Гермиона, оглядываясь по сторонам, словно опасаясь, что Пожиратели смерти затаились где-то неподалёку.

— Я думаю, он просто обязан был нам это написать, как высокопоставленный работник Министерства, — заметила Джинни.

Рон ещё раз перечитал письмо.

— «Не привлекайте к этому никого из профессоров Хогвартса, особенно Макгонагалл». Странно слышать от него подобное. Неужели он думает, что им нельзя доверять?

— Не думаю, они все сражались с Пожирателями, многие состоят в Ордене, — покачав головой, ответила Гермиона.

— Может, он не доверяет новым преподавателям? — предположила Джинни. — И опасается, что, если мы поставим в известность Макгонагалл или ещё кого-то, те тоже узнают?

— Ну, мне трудно представить, чтобы профессор Лобоска была заодно с Пожирателями. — сказал Гарри. — Вот профессор Стрейдом, на мой взгляд, мог бы вызвать сомнения…

— Просто мы практически ничего о нём не знаем, — быстро ответила на это Гермиона. — Как часто мы ошибались, когда подозревали кого-то из преподавателей? Помните, с профессором Снеггом на первом курсе? Или как никто не догадался, что под видом Грюма нас девять месяцев учил самозванец?

— Ладно, согласен, что исходить только из поведения — глупо, — бросил Гарри. Впрочем, мыслям его всё не давал покоя огромный бронзовый диск, сотворённый профессором Стрейдомом на первом уроке защиты от Тёмных искусств. И точно такой же серебряный щит, которым Волан-де-Морт укрылся от заклятия Дамблдора во время их схватки в Министерстве, — но как ещё объяснить то, что написал мистер Уизли? Он явно кого-то подозревает.

— Может быть, он просто не хочет втягивать в это дело преподавателей, чтобы в Хогвартсе не было лишних волнений? — снова предположила Джинни. — Но тогда непонятно, почему он готов пренебречь безопасностью всех остальных.

— Меня это тоже удивляет, — сказал Рон, по-прежнему глядя на письмо. — Ведь в случае чего Министерство сразу же пришлёт сюда своих сотрудников, и всё тут будет кишеть мракоборцами. Вот это уже ни от кого не скроешь.

Пока они говорили, небо начало постепенно темнеть — скрытое за плотными облаками солнце клонилось к закату.

— Ладно, что тут стоять, только мёрзнуть, — сказала Гермиона, подрагивая, — идёмте в замок.

Они двинулись по тропинке к главному входу, поднялись на холм. Гарри бросил взгляд на стоящую на отшибе, у самого Леса, хижину Хагрида. Окна в ней уютно горели, из трубы валил дым. Как хорошо, что лесничий смог восстановить своё жилище, от которого почти ничего не осталось после жуткого пожара, вызванного заклятием одного из Пожирателей, когда они напали на Хогвартс в прошлом году.

— Может, зайдём к Хагриду? — предложил Гарри, останавливаясь и кивая в сторону хижины. — Мы почти месяц не виделись, он будет нам очень рад.

— Можно, почему бы и нет? — сказала Гермиона после короткого молчания.

— Я согласна, мы и правда давно у него не были, — сказала Джинни, улыбаясь.

— Ну-у… даже не знаю. А мы не опоздаем на ужин?

— Успеешь ещё наесться, Рон, а у нас завтра уйма домашних заданий, уже не отдохнём.

— Ну хорошо-хорошо.

Пять минут спустя друзья стояли у входа в хижину Хагрида. Гарри постучал и сразу же услышал громкий лай Клыка. А через мгновение тяжёлая деревянная дверь распахнулась.

— Уж догадался, кто это ко мне так поздно пожаловал, — весело сказал Хагрид, отодвигаясь и приглашая друзей войти. — Как раз чайник поставил.

Они прошли в уже давно ставшую знакомой единственную комнату хижины. Внутри всё было точно так же, как и до пожара, и это было очень приятно видеть. На длинном столе стояла огромная, с ведро размером, чашка, на огне весело посвистывал медный чайник.

— Как непривычно доставать не три, а четыре дополнительных кружки, — сказал Хагрид, роясь в шкафу. Джинни повернулась к Гарри, и они обменялись улыбками. Клык носился вокруг друзей, норовя подпрыгнуть и облизать лицо.

Хагрид поставил на стол четыре кружки и большое блюдце с шоколадным печеньем, а сам устроился в кресле и с улыбкой оглядел рассевшихся напротив гостей.

— Ну, рассказывайте давайте, как у вас дела? Вижу, только с тренировки, как настрой перед первыми играми?

— Очень хороший, — поспешила выпалить Гермиона, едва заметив, как Гарри и Рон радостно разинули рты, готовые разразиться долгой тирадой о квиддиче. — Кстати, а как там Грохх поживает?

— Расцветает с каждым днём, — похвастался Хагрид, улыбаясь сквозь свою пышную бороду. — Я его частенько навещаю, ну, как возможность появляется. Можем все вместе как-нибудь к нему сходить, кстати. Ну да ладно, а в школе-то как дела у вас? Как занятия, учителя?

— Сложновато немного учиться на седьмом курсе, но в целом держимся, — сказала Гермиона.

— Немного… — пробурчал себе под нос Рон, в притворном ужасе закатывая глаза. Гарри и Джинни снова обменялись улыбками, заметив, каким взглядом посмотрела на него при этом Гермиона.

— Тут уж верно всегда говорили, что последний курс, он трудный самый, — с важностью в голосе произнёс Хагрид, вставая, чтобы взять с огня вскипевший чайник и разлить горячий чай по кружкам. — Помню, как вы нахваливали в «Кабаньей голове» ваших новых преподавателей. Да, Уоллес и Кьяра были очень способными студентами.

— А ты их знаешь? — удивлённо воскликнул Гарри, почёсывая за ухом Клыка, положившего голову ему на колени.

— Знаю ли я их? Конечно же, чего б мне их не знать? — не менее удивлённо ответил Хагрид. — Они же учились-то как раз перед вами: Кьяра в тот же год закончила, когда ты поступил, Гарри, она на одном курсе с Чарли училась.

— Да, Анджелина с Алисией нам говорили, — сказала Джинни, отпивая чай из своей кружки, — и то, что Чарли еле обыграл её в квиддич.

— Ага, для него это очень важно было. Ну не мог он позволить ей обставить себя, тем более после того, как они расстались…

— ЧТО?! — воскликнули все четверо.

— Ну да, а вы что, не знали? — спросил, удивляясь, Хагрид. — Они же, того, встречались какое-то время на седьмом курсе, правда, быстро разбежались. Ну, а Чарли всегда был парнем азартным, тогда ещё говорили, что мол вот, два ловца из команд-претендентов на кубок, горячая будет схватка. А так оно и было, Чарли тогда просто чудом снитч-то поймал. Правда, не спасло это Гриффиндор от поражения в финале, не спасло — Слизерин раскатал их, просто размазал…

Друзья почти не слушали Хагрида — они по-прежнему были в шоке от только что услышанного.

— Вот уж не ожидал, что меня будет учить бывшая подруга моего брата, — сказал, присвистнув, Рон. — Да и вообще не думал, чтобы Чарли с кем-то встречался в Хогвартсе.

— Да, это так, — кивнул Хагрид. — На старших курсах он с головой нырнул в уход за магическими существами. А потом увлёкся драконами. Ну, а в последний год неожиданно для всех — завязалось вот у них с Кьярой. Наверное, — он усмехнулся. — умей она превращаться в дракона, они бы до сих пор были вместе.

Все засмеялись.

— А почему они расстались? — спросила Джинни.

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — ответил лесничий. — Мы с ним, когда пересекались, не шибко-то эту тему обсуждали, сами понимаете. Да вы у него самого спросите, авось расскажет чего.

— Не думаю, раз уж из нашей семьи никто об этом не знал, значит, не очень-то и хотелось ему об этом распространяться, — задумчиво произнёс Рон.

— А про профессора Стрейдома что расскажешь, Хагрид? — спросил Гарри. Лесничий нахмурился, словно пытаясь вспомнить что-то.

— Не особо много про него знаю. Слыхал только, что детство у него было тяжёлое, да, — он глянул на Гарри. — Не как у тебя, конечно, но другие преподаватели рассказывали, что много у его семьи проблем было, а каких — это уж не ведаю. Что родился он не в нашей стране, а приехал издалека, откуда-то с Южной Африки, вроде. Но студент он был способный, я бы даже сказал, очень — на втором курсе уже научился настоящий Патронус вызывать, а к седьмому этим стал, анимагом, да. В собаку умеет превращаться.

Гарри мысленно отдал профессору Стрейдому должное — сам он научился вызывать телесный Патронус только в конце третьего курса.

— Уоллес на курс раньше Чарли закончил. С отличием все ЖАБА сдал — и заграницу уехал, вроде как обратно в Африку. И много лет его не было. Вернулся вот только этим летом. Про Сами-Знаете-Кого он, разумеется, слыхал, но чем-то там занимался таким, что не до наших дел ему было: очень удивился, когда узнал, что он снова вернулся и что с ним покончено раз и навсегда.

— А чем он там занимался, в Африке, не знаешь? — спросил Рон.

— Не-а, не ведаю даже. Он ведь и в школе очень скрытным был, а теперь, когда стал преподавателем, мне и неловко как-то его обо всём расспрашивать. Но одно я точно вам могу сказать — лучшего учителя я не знаю, да. Вам очень повезло, что он вас обучает.

— Ну да, магия у него достаточно… специфичная, — сказала Гермиона.

— Зато эффектная и действенная, — произнёс Гарри, недовольно глядя на подругу.

— Но уж очень сложная, — добавил Рон.

— Слушай, Хагрид, а ты не видел в последнее время ничего подозрительного здесь? — неожиданно спросила Джинни. Хагрид уставился на неё, не донеся до рта кружки с чаем.

— Ты это о чём?

— Ну просто мало ли, вдруг кто-то из обитателей Леса стал себя вести как-то необычно, или ещё что-нибудь?

Хагрид поставил на стол кружку и снова на какое-то задумался.

— Да вроде ничего такого. Вон даже кентавры как-то присмирели в последнее время. А вы что, опять что-то задумали?

— Нет-нет, ты что, — поспешил заверить его Гарри. — Просто часть Пожирателей всё ещё в бегах, вот мы и подумали…

— Ну уж сюда-то они точно не сунутся, — уверенно сказал Хагрид. — Их не так много осталось, чтобы нападать на Хогвартс, да и резона в этом для них нет никакого, мигом сцапают и в Азкабане закроют.

— Так-то оно так, — согласилась Джинни, — но мы же за годы учёбы здесь уже успели столько повидать…

И все снова засмеялись.

— Уж что верно, то верно, — пробасил Хагрид, стряхивая показавшиеся от смеха на глазах слёзы. — Тут на вас столько всякого вывалилось, что с иными волшебниками и за двадцать лет не случалось. Конечно, никогда не стоит прекращать присматривать за окрестностями, но, как мне кажется, теперь мы можем чуть успокоиться, после такой заварушки — мы это заслужили.

Когда они попрощались с Хагридом и поспешили в замок, на улице уже успело окончательно стемнеть.

— Не понимаю, почему вы сразу же у него не поинтересовались, — сказала Джинни, недоумённо глядя на друзей, — в конце концов, он же лесничий и уж точно мог видеть что-нибудь подозрительное.

Гарри, Рон и Гермиона переглянулись.

— Не то, чтобы мы плохо относились к Хагриду, — неуверенно произнёс Рон, — но, понимаешь, он иногда уж очень просто смотрит на вещи.

— То есть как? — не поняла Джинни.

— Ну, — Рон замялся. — Например, на первом курсе он упорно не хотел верить, что кто-то хочет украсть Философский камень, а в итоге Сам-Знаешь-Кто его чуть не прикарманил.

— Или на втором курсе, когда мы с Роном по его наводке отправились в лес к Арагогу и нас там чуть не сожрали, — сказал Гарри.

— Я уж и не говорю об этой его странной любви ко всяким опасным тварям, которых он считает абсолютно безвредными и даже милыми. Драконы, например, или соплохвосты, — добавила Гермиона.

Джинни некоторое время молчала, казалось, напряжённо о чём-то раздумывая.

— Может быть вы и правы, конечно, но я думаю, что у вас какое-то предубеждение относительно Хагрида. В том году он один из немногих в Хогвартсе открыто выступил против режима Пожирателей. И к великанам его Дамблдор посылал — помните, вы рассказывали?

— А мы и не говорим, что он трус, — поспешил убедить сестру Рон, — просто Хагрид иногда… не вывозит, вот и всё. Но бывает, конечно, что даёт очень дельные советы.

«Это уж точно», думал в этот момент про себя Гарри, «Как он сказал: никогда не стоит прекращать присматривать за окрестностями? Пожалуй, стоит поближе держать к себе Карту Мародёров».

 

Однако в следующие две недели ничего примечательного не произошло. Они пролетели, переполненные уроками, многочасовым корпением над домашними заданиями и изнуряющими тренировками по квиддичу. С удивлением даже для самого себя Гарри обнаружил, что теперь ему стало гораздо проще учиться — то ли преподаватели решили проще объяснять свои предметы, то ли он сам начал лучше их понимать.

— Конечно, ведь когда тебе не нужно думать о постоянной угрозе, голова не забивается лишними вещами, — сказала Гермиона однажды за обедом, когда Гарри рассказал ей о произошедшей с ним перемене, — и теперь ты можешь загрузить её полезными тебе знаниями.

— Эх, мне бы так, — мечтательно произнёс Рон, глядя в затянутый густыми серыми тучами потолок.

— Поменьше витай в облаках, и у тебя тоже всё отлично пойдёт, — с улыбкой произнесла Гермиона и быстро поцеловала его в щёку.

Памятуя о словах Хагрида, Гарри в тот же вечер вынул из чемодана Карту Мародёров и переложил в верхний ящик стоящей возле его кровати тумбочки. По вечерам, когда все уже были в постелях, он подолгу всматривался в Карту, пробегал глазами по опустевшим коридорам, внимательно следил за любым движением в замке и его ближайших окрестностях. Но так ничего и не находил.

С каждым днём Гарри всё больше разочаровывался в словах Хагрида — вначале он решил, что лесничий дал ему какой-то намёк, подсказал, как действовать, чтобы обнаружить что-то подозрительное. Но с каждым днём он всё больше укреплялся в мысли, что Хагрид в очередной раз ляпнул что-то невпопад, ну или имел в виду нечто совсем другое, не относящееся к беглым Пожирателям смерти. Так что, проснувшись этим утром, Гарри твёрдо решил про себя, что сегодня в последний раз вечером просмотрит Карту, и, если не обнаружит там ничего подозрительного, бросит это пустое занятие и уберёт её в чемодан до лучших времён.

— Поскорее бы вечер, — в нетерпении произнёс Рон, когда друзья спускались в подземелье на урок зельеварения. — Обожаю пиры на Хэллоуин.

Когда они вошли в класс, внимание Гарри сразу же привлёк небольшой котёл, стоящий на преподавательском столе. Из него медленно тянулся едва заметный голубоватый дымок.

— Рассаживайтесь, пожалуйста, — сказал профессор Слизнорт, заходя следом за студентами и прикрывая за собой дверь. Затем он подошёл к столу, прикрыл котёл крышкой и убрал его в свой шкаф. — Сегодня мы с вами займёмся…

Но Гарри его уже не слушал. Он узнал этот дымящийся отвар. Перед его глазами мелькали картины пятилетней давности: вот они с Люпином сидят в кабинете и пьют чай, вот открывается дверь и входит профессор Снегг, неся в руках зелье. Вот Люпин пьёт его и тут же морщится, говоря, какое ужасное оно на вкус…

Он не мог дождаться конца урока, а едва прозвенел звонок, вышел вместе с Роном, Гермионой и Джинни в коридор, и, специально сделав так, чтобы они отстали от других учеников, быстро рассказал им о том, что увидел и вспомнил. Он ожидал, что на лицах друзей появится потрясение, но Рон и Джинни выглядели лишь чуть удивлёнными, а Гермиона спокойно произнесла:

— Я тоже узнала Аконитовое зелье. Но это ведь ничего не значит. Профессор Слизнорт мог приготовить его для какого-нибудь другого курса, мало ли, что они сейчас проходят.

— Мы ни разу не проходили его за все шесть лет, Гермиона, — напомнил Гарри. — И не думаю, что оно входит в школьную программу.

— То есть ты думаешь, что Слизнорт сварил его… — начал было Рон, но Гермиона тут же встряла в разговор, произнеся:

— Мало ли для чего оно ему понадобилось.

— Гермиона, но давай рассуждать логически, — сказала Джинни. — Если Люпин мог получить работу в Хогвартсе, почему ни один другой, — она быстро огляделась по сторонам и шёпотом произнесла: — оборотень не может?

— Я допускаю, что Слизнорт мог сварить это зелье для кого-то, — ответила Гермиона, но выглядела она уже не так уверенно, — но всё же думаю, что оно просто нужно ему для занятий. Может, как раз для нашего курса он его и подготовил.

— Тогда почему мы им не занимались на уроке? — спросил Гарри.

— Видимо, оно ещё не настоялось. Ему же нужно какое-то время, чтобы полностью приготовиться.

— Ну не знаю, — задумчиво произнёс Рон, — мне кажется, тут всё не так просто.

Друзья продолжали обсуждать, для чего или для кого Слизнорт мог приготовить Волчье противоядие, пока не поднялись в свою башню и не сели за домашнее задание. Вечером, вместе со всеми остальными гриффиндорцами, они вышли из портретного проёма и отправились на праздничный пир.

Большой зал вновь был великолепно украшен к празднику — под тёмным потолком парили огромными тыквы, стоящие внутри них свечи ярко освещали вырезанные в них жуткие оскалы. Между факелами носились стаи летучих мышей, с каменных стен свисали красочные гирлянды и транспаранты. Но самый большой восторг вызвали, конечно, традиционные угощения: даже Рон не сразу же набросился на еду, а несколько секунд обалдело осматривал появившиеся на столах яства.

Праздник прошёл на славу: шумный банкет сменился выступлениями приведений, иные из которых заставляли студентов смеяться до слёз, а некоторые пугали так, что по спинам бежали мурашки. Все так наелись и наговорились, что, когда профессор Макгонагалл встала с директорского кресла и объявила об окончании пира, многие студенты уже устало клевали носами, мечтая лишь о сладком сне в своих тёплых постелях.

Гарри, как и остальным, тоже не терпелось поскорее оказаться в спальне, но, едва его голова коснулась подушки, как он тут же вспомнил кое о чём. Осторожно вынув из верхнего ящика тумбочки Карту Мародёров, Гарри разложил её на одеяле и прошептал, касаясь пергамента кончиком волшебной палочки:

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость.

На карте стали проявляться очертания. Гарри убедился, что полог плотно скрывает его от любопытных глаз, сел в изголовье кровати, засветил палочку и стал внимательно осматривать замок и его окрестности.

Как и во все дни до этого, на первый взгляд ничего подозрительного не было. Школьный смотритель Филч с миссис Норрис переходили с этажа на этаж, осматривая коридоры. Шёл вдоль опушки Запретного леса Хагрид. Больше никого на карте не было. Гарри продолжал следить за единственными движущимися по карте точками. Наконец смотритель с кошкой вернулись в кабинет, а лесничий зашёл в свою хижину.

Глаза понемногу слипались. Гарри ещё какое-то время просматривал опустевшую школу и уже хотел было заставить Карту исчезнуть, как вдруг заметил какое-то движение.

В общей гостиной Слизерина появилась точка, подписанная «Оуэн Флинт». Гарри вгляделся в неё, сон как рукой сняло. Какое-то время точка стояла неподвижно, затем быстро двинулась в сторону выхода из комнаты.

Гарри оторвался от Карты, прислушался. В спальне раздавалось мерное похрапывание — Рон, Ирвин и Уолтер уже давным-давно спали. Он затушил палочку, свернул Карту и поднялся с кровати. Быстро оделся, вынул из чемодана мантию-невидимку, закутался в неё и вышел из спальни.

Спустившись в гостиную, Гарри вновь засветил палочку и достал из кармана карту. Флинт направлялся к выходу из подземелий — очевидно, слизеринец старался идти как можно тише, опасаясь быть обнаруженным. Гарри толкнул портретный проём и скользнул во тьму.

Ему было не привыкать ходить по школе ночью, но всё же впервые он вышел из гостиной, чтобы за кем-то проследить. Гарри крался по залитым лунным светом коридорам, то и дело сверяясь с Картой. Флинт всё ещё медленно двигался к выходу из подземелий: без такой карты и мантии-невидимки ему поневоле приходилось быть осторожным.

В какой-то момент Гарри едва не натолкнулся на Пивза — полтергейст появился на этаже и стремительно двинулся в его сторону. Заметив его на Карте, Гарри поспешно отступил за рыцарские доспехи, и Пивз, напевая что-то себе под нос, проплыл мимо. Дождавшись, пока он скроется за поворотом, Гарри двинулся дальше.

Спустившись на первый этаж, он сверился с картой. Флинт вышел из подземелий и теперь двигался в его сторону. Гарри пошёл ему навстречу. Пройдя двумя коридорами и дойдя до очередного поворота, он снова посмотрел на карту — Флинт был совсем рядом. Гарри высунулся из-за угла — и едва не охнул от неожиданности.

Прямо на него двигалась высокая, закутанная в балахон фигура, её лицо было скрыто под длинным капюшоном. Гарри поспешно отступил за ближайшую статую, сердце его учащённо билось. Он знал, что это был Флинт и бояться ему нечего, но перед глазами в одно мгновение воскресли жуткие очертания Квиррелла, склонившегося над раной убитого единорога, которого Гарри увидел много лет назад в Запретном лесу.

Флинт между тем подошёл к статуе и скрылся за ней с другой стороны. Гарри стоял всего в двух шагах, различая порывистое дыхание слизеринца, и боялся выдать себя малейшим звуком. Наконец фигура в балахоне двинулась дальше. Гарри дал ей отойти на порядочное расстояние и медленно последовал за ней.

Флинт крался по вестибюлю, стараясь держаться тёмных углов, страшась льющегося из широких окон лунного света. Укрытый мантией, Гарри внимательно за ним наблюдал. Наконец Флинт подошёл к массивной входной двери, остановился, и Гарри увидел, как он достаёт из кармана волшебную палочку. Слизернец легко коснулся ею двери — и та бесшумно отворилась. Флинт выскользнул во двор. Дождавшись, пока он отойдёт на какое-то расстояние от крыльца, Гарри двинулся следом.

На улице было светлее, чем в замке — луна и жемчужная россыпь звёзд ярко освещали теплицы, хижину Хагрида, зеркальную гладь Чёрного озера и мраморные плиты Белой гробницы. Флинта нигде не было видно. Гарри посмотрел на Карту и обнаружил его стоящим в проходе между теплиц — теперь ему надо быть вдвойне осторожным, чтобы ненароком не быть обнаруженным, если кому-то придёт в голову случайно выглянуть из окна.

Несколько минут слизеринец стоял, словно в нерешительности, затем быстро двинулся мимо теплиц. Гарри следовал за ним, постоянно сверяясь с Картой. Они шли по двору, с каждым шагом приближаясь к опушке Запретного леса. Краем уха Гарри уловил далёкий волчий вой, доносившийся откуда-то из чащи. Наконец Флинт достиг первых деревьев, осмотрелся по сторонам и зашёл в Лес. Гарри снова дал ему отойти и вступил на тропу, петлявшую между деревьев.

Бесшумно идти по Лесу было очень сложно — то и дело под ноги попадались кривые коренья, а длинные тонкие ветви закрывали обзор. В какой-то момент Гарри случайно наступил на большой сук, тот громко хрустнул и идущий впереди Флинт резко развернулся и принялся оглядываться. Гарри замер на месте, всматриваясь в его закутанную в балахон фигуру. К счастью, тот, видимо, решил, что это был кто-то из обитателей Леса, и быстро двинулся дальше.

Они уходили всё дальше в чащу. Лунный свет тускнел между деревьев, и Гарри боялся, что в конце концов потеряет Флинта из виду. Но тут он засветил палочку, и ориентироваться стало намного легче. Тем временем Лес становился всё гуще, сучья и ветви попадались всё чаще, но Гарри уже не боялся нашуметь — впереди Флинт так громко продирался сквозь растительность, что при всём желании не смог бы ничего услышать.

Наконец они выбрались на небольшую поляну, со всех сторон окружённую высокими деревьями. Флинт остановился в её центре, а Гарри затаился чуть в стороне, между кустов. Подувший ветер заставил ветки и сучья угрожающе заскрипеть. Гарри задрожал — он не был готов к ночным прогулкам по Лесу и совершенно не подумал о тёплой одежде.

Флинт продолжал неподвижно стоять и смотреть вперёд. Становилось всё холоднее, и Гарри уже еле держался, чтобы не заколотить зубами, что, как ему казалось, мгновенно бы его выдало. Вдруг на другом конце поляны послышался хруст, и вперёд выступила ещё одна закутанная в балахон фигура.

— Почему нельзя было обычной почтой? — вместо приветствия спросил Флинт, снимая капюшон. — Зачем эти встречи среди ночи? Я рисковал, когда шёл сюда.

— Отец считает, что Министерство проверяет все письма, поступающие в Хогвартс и отправляемые студентами, — ответила фигура и тоже сняла капюшон. Гарри тут же узнал Маркуса Флинта. За годы, что они не виделись, тот, казалось, вымахал ещё больше и теперь в темноте был почти неотличим от тролля.

— Что ты хочешь? — спросил Оуэн.

— Как и в прошлый раз, ответа на вопрос.

— Я уже ответил, что нет.

Маркус, услыхав это, коротко усмехнулся.

— Что бы там отец ни планировал, я не собираюсь принимать в этом участие, — твёрдо произнёс Оуэн.

— Подумай хорошенько, — сказал Маркус после короткого молчания, — ты ведь знаешь, что ждёт нас всех, если они сделают то, что собираются.

— Меня это не сильно волнует, — ответил Оуэн. — Для вас с отцом это, может быть, и важно, однако я никогда не ставил все эти глупости превыше всего остального.

Маркус с угрожающим видом двинулся вперёд. Оуэн попятился.

— Как ты смеешь называть это глупостями? — прорычал он. — Это история нашей семьи, всего нашего рода, который уходит корнями в такую древность, что ты даже представить себе не можешь. Подобных нам осталось совсем немного, а после падения Тёмного Лорда большинство оказалось в опале. Увольнения с работы, всеобщее презрение, травля в газетах — этого, по-твоему, мало? Учти, — Маркус указал на брата пальцем, — если ты и на этот раз пойдёшь против семьи, отец примет все возможные меры. Это касается всех нас, в том числе и тебя. Поэтому либо ты с нами, либо против нас.

— Неужели отец готов отречься от родного сына только за то, что тот не разделяет его взглядов? — спокойно спросил Оуэн, однако Гарри услышал, как предательски дрожит его голос.

— Он готов простить тебя за те заблуждения, в которые ты сам себя ввёл, — ответил Маркус. — Отец считает, что все мы можем один раз в жизни крупно ошибиться. Но только один раз.

— А если я не ошибся? — с вызовом произнёс Оуэн.

Маркус пожал плечами.

— Когда клятва будет нарушена, всё погрузится в хаос. Он продлится какое-то время. А потом ты увидишь, что это было необходимо, что только этим способом можно было избежать ещё больших потрясений, которые ожидают нас, если они доведут до конца то, что планируют.

— Ты так уверен, что я это увижу? — скептически произнёс Оуэн.

— Если будешь на нашей стороне. Но если нет… — рука Маркуса красноречиво опустилась в карман, и его брат невольно снова отпрянул назад. Какое-то время оба молчали. Подувший ветер зашевелил кроны деревьев высоко над ними.

— Я даю тебе ещё время на раздумья, — нарушил, наконец, тишину Маркус. — Ровно через две недели, на этом же месте и в это же время, я буду ждать от тебя окончательного решения. Но учти, — продолжил он, накидывая на голову капюшон, — если ты снова проявишь своё глупое упрямство, я не ограничусь одними словами: отец дал мне разрешение принять любые меры. До скорой встречи.

С этими словами Маркус развернулся и скрылся за деревьями. Ещё какое-то время был слышен отдалённый хруст сучьев, но вскоре всё снова стихло.

Оуэн стоял, по-прежнему глядя вперёд, а Гарри только сейчас ощутил, что промёрз до костей. Наконец Флинт огляделся, накинул капюшон, развернулся и скрылся между деревьями.

Какое-то время Гарри продолжал стоять, ожидая, пока он отойдёт как можно дальше. В голове у него шла напряжённая работа: затевается что-то нехорошее, и в этом замешаны Флинты. Маркус точно в курсе происходящего, а Оуэн, похоже, нет. Что же это такое? И замешаны ли в этом бывшие Пожиратели смерти? Кто эти таинственные «они» и что такого те собираются сделать, от чего Флинтам и всем остальным будет очень плохо? И что это за клятва, после нарушения которой наступит хаос? Он то и дело прокручивал в голове фразы из только что подслушанного разговора, но так ничего и не смог понять. Слишком мало информации — ему, как и Оуэну, почти ничего не известно.

Размышления прервал протяжный волчий вой, гораздо более громкий, чем он слышал до этого. Гарри быстро огляделся и двинулся в обратном направлении. Под ногами хрустели ветки, сучья больно били по рукам и лицу, но он всё шёл вперёд, почти не обращая на это внимания. И вдруг замер, как вкопанный. Впереди, между деревьями, ему почудилось какое-то движение.

На освещённую полной Луной крохотную поляну медленно вышли два белых волка. Один из них, что был побольше, короткомордый и с кисточкой на хвосте, чуть поднял вверх голову и принюхался. А в следующую секунду перевёл взгляд своих ярко-голубых глаз прямо на Гарри.

На следующее утро Гарри проснулся раньше всех в спальне. Он быстро оделся, спустился в пустую гостиную, взял с одного из стоящих в углу столов перо и несколько кусков пергамента, устроился в кресле возле окна и начал писать. Несколько раз, чертыхаясь, перечёркивал написанное, комкал листы и начинал сначала. Наконец письмо было готово. Гарри вложил пергамент в конверт, убрал его в карман и вышел через портретный проём.

Замок ещё не успел проснуться, так что по пути ему не попался никто, кроме двух проплывших мимо приведений, не обративших на него совершенно никакого внимания. Гарри прошёл несколькими коридорами, поднялся по крутой винтовой лестнице и вошёл в совятник. Перед ним тут же села Букля и радостно ухнула.

— Доставь мистеру Уизли, как можно скорее, — тихо сказал он, привязывая к лапе совы конверт. Букля снова ухнула и выпорхнула в окно. Гарри ещё постоял, глядя ей вслед. Даже не ущипнула за палец на прощание, хотя и не должна была — это принадлежало совсем другой Букле… Тряхнув головой и отогнав нахлынувшие было мысли и воспоминания, он развернулся и вышел из совятника.

— Ты где был? — спросил Рон, когда Гарри, пройдя через проём, вновь оказался в гостиной. — Проснулся — тебя уже нет. До завтрака ещё рано, думал, ты здесь.

— Отправлял письмо, — ответил Гарри и быстро огляделся. Двое пятикурсников сидели в углу, о чём-то тихо переговариваясь. Больше в комнате никого не было.

— Кому?

— Давай дождёмся Гермиону и Джинни, расскажу вам всем сразу, — сказал Гарри, садясь рядом с Роном возле камина.

Ждать долго не пришлось — четверть часа спустя девушки спустились по лестнице.

— Мне нужно вам всем кое-что рассказать, — тихо произнёс Гарри, обнимая Джинни и краем глаза оглядывая постепенно заполняющуюся студентами гостиную. — Но не здесь. Пойдёмте, найдём место, где нас не подслушают.

Они вышли в портретный проём, миновали несколько коридоров и, наконец, нашли пустой класс. Когда все зашли, Гарри захлопнул дверь и быстро рассказал обо всём, что видел и слышал прошедшей ночью в Запретном лесу. С каждым его словом глаза слушателей расширялись, а когда Гарри закончил, все они были шокированы настолько, что не смогли вымолвить ни слова.

— Утром я написал и отправил мистеру Уизли письмо, где обо всём этом подробно написал, — закончил Гарри и окинул взглядом смотревших на него друзей.

— Ты всё правильно сделал, Гарри, — сказала Гермиона после короткого молчания, — мистер Уизли должен узнать об этом как можно скорее.

— А я ведь говорил, говорил, что с этим Флинтом что-то не так, — с победным видом заявил Рон.

— Ты же слышал Гарри: он сказал, что Оуэн сопротивлялся и не хотел принимать участие в том, что планирует его отец, — чуть раздражённо произнесла Джинни, окидывая брата недовольным взглядом.

— Это ещё ничего не значит, — упрямо продолжил Рон, — сегодня он против, а завтра уже будет согласен на всё.

— Оуэну явно не нравится, что затевает его семья, — едва слышно произнесла Гермиона. — И, похоже, он этого не скрывает, если Маркус начал ему угрожать.

— Маркус Флинт — идиот, — бросил Рон, отмахнувшись. — Наверняка у него и в мыслях такого не было, просто исполнял поручение отца, которое, видимо, сам не понял до конца.

— Не так уж он и глуп, — произнёс Гарри, смотря на Гермиону. Та стояла, опустив взгляд в каменный пол, и сосредоточенно о чём-то размышляла. Она, казалось, даже не слышала, о чём сейчас говорят остальные.

— Да брось, — скептически ответил Рон, снова отмахнувшись. — Повторил пару умных фраз, которые услышал от своего папаши — это ещё не значит, что Маркуса надо причислять к умникам. Вспомни, как он вёл себя, когда играл в квиддич…

— Тебе бы, Рон, научиться видеть людей с разных сторон, — желчно отозвалась Джинни, — очень бы тебе по жизни помогло, поверь.

— Что ты хочешь этим сказать? — мгновенно ощетинился Рон, смерив сестру злобным взглядом.

— То, что ты судишь обо всех однобоко. Маркус идиот потому, что нарушал правила, Оуэн плохой потому, что на Слизерине. Мне продолжать?

— По-моему, мы только что получили доказательства, что вся семейка Флинтов замешана в каких-то грязных делах, в том числе и младший брат, — всё так же упрямо заявил Рон. — Вопрос только, как скоро он присоединится к ним.

Джинни хотела было что-то сказать, но тут Гермиона тихо произнесла:

— Оуэну ещё можно помочь.

После этих слов наступило долгое молчание, которое, наконец, нарушил Гарри:

— Что значит помочь?

— Я несколько раз прокрутила в голове их разговор, — продолжила Гермиона, поднимая взгляд и по очереди осматривая каждого. — Основной момент, на который ты, Рон, и ты, Джинни, не обратили внимания — он не в курсе того, что затевает его отец.

— Ну и что? — недоумённо спросил Рон, однако уверенности в его голосе явно поубавилось.

— Значит, семья ему не доверяет, — ответил вместо Гермионы Гарри, и та кивнула. — Его не посвящают в детали плана, он знает о нём только общие вещи.

— И, похоже, что даже если он в конце концов сдастся и перейдёт на их сторону, то не факт, что они не продолжат держать в неведении, — продолжила Гермиона. — Возможно, они будут давать Оуэну какие-то распоряжения, которые он должен будет слепо выполнять.

Гарри посмотрел на Рона. Он уже не выглядел рассерженным, как ещё минуту назад, но всё равно лицо у него выражало недоверие.

— Хорошо, предположим, что Оуэн не так сильно замешан во всём этом. И предположим, что он откажется от сотрудничества с Маркусом и своим отцом. Но всё равно остаётся вопрос — что они задумали?

— В этом-то и вся проблема, — сказал Гарри. — Оуэн знает мало, мы — ещё меньше. А затевается явно что-то нехорошее.

Он вспомнил слова Маркуса о хаосе после нарушения клятвы.

— Вот именно, — поддержала Гарри Джинни. — Нам сейчас надо думать не о том, плохой Оуэн или нет, а попытаться понять, что они задумали.

— Судя по словам Маркуса, у них явно глобальные цели, — прошептала Гермиона, с озабоченным видом глядя в окно. — Что это за клятва, после нарушения которой наступит хаос? Я ещё никогда о таком не слышала. А вы?

Гарри, Рон и Джинни переглянулись и, не сговариваясь, отрицательно замотали головами.

— Может быть, это какой-то устный договор между важными волшебниками? — предположила Джинни. — И, если кто-то из них его нарушит, последствия будут фатальны?

— Может это что-то по типу Непреложного обета? — задумчиво произнёс Гарри. — Помнишь, Рон, ты мне говорил, что его нарушение влечёт за собой смерть.

— Да, но Непреложный обет могут заключить между собой только два человека по поводу дел, касающихся их двоих, а за нарушение пострадает только тот, кто взял на себя обязательства, — ответил Рон. — А это, судя по всему, касается гораздо большего количества людей.

— Мне кажется, нам нужно спросить об этом Оуэна, — предложила Джинни, но тут же опешила, потому что все посмотрели на неё так, словно она только что сморозила большую глупость.

— Он же может потом рассказать об этом Маркусу, а тот — их отцу, — покачав головой, сказал Гарри. — Они поймут, что мы что-то подозреваем, изменят план, и тогда их уже будет не остановить.

— Гарри прав, — кивнув, произнесла Гермиона, — мы не можем сказать точно, на нашей стороне Оуэн, или нет. Поэтому сейчас очень опасно даже подать вид, что нам что-то известно.

— Вообще, лучше всего будет дождаться письма от отца, — сказал Рон. — Может, он что нам посоветует.

— Я тоже так думаю, — поддержала его Гермиона. — Давайте пока не проявлять излишней инициативы.

— Ну да, согласна, предложила какую-то ерунду, — кивнула Джинни, щёки которой налились едва заметным румянцем. — Что ж… давайте тогда пойдём на завтрак?

Все переглянулись. Казалось бы, как можно теперь думать о таких вещах, как завтрак, но делать было нечего. Когда они повернулись и направились к двери, шедший впереди всех Гарри вспомнил ещё кое-что.

— Кстати, Гермиона, насчёт Аконитового зелья, — сказал он, поворачиваясь. — Слизнорт готовил его не для занятий. Этой ночью я видел в Лесу оборотня.

И снова друзья впали от его слов в ступор.

По дороге в Большой зал Гарри быстро рассказал им про двух волков, которых видел в Лесу.

— Он смотрел прямо на меня, понимаете? Чувствовал, но не видел. Кем бы этот оборотень ни был — он понял, что ночью в лесу находился кто-то посторонний. Другой вопрос — узнал он меня или нет.

За столом Гриффиндора их уже ждали Натали и Деннис.

— Где вы были? Мы уже думали, вы опоздаете на уроки.

— Надо было кое-что обсудить по домашнему заданию, — быстро сориентировалась Джинни, пододвигая к себе тарелку с жареными сосисками.

— Гарри, когда следующая тренировка? — спросила Натали. — Игра уже через неделю.

— Я думал поставить её сегодня вечером, — рассеянно ответил Гарри, наливая себе тыквенного сока. Как можно сейчас думать о таких вещах? — Скажешь тогда Куту и Пиксу.

— Да, хорошо, — улыбнулась девушка, — и Демельзе тоже скажу.

Тут Гарри почувствовал, что Гермиона ткнула его локтем.

— Что такое?

— Посмотри, — одними губами прошептала она, указывая на преподавательский стол. — Где профессор Лобоска?

— Может быть, уже позавтракала и пошла в класс? — предположил Гарри, скорее машинально, потому что сразу же всё правильно понял.

— Не думаю, — задумчиво произнесла Гермиона, прищурившись.

— Кстати, я тут узнала, что у Слизерина капитан Оуэн Флинт, — сказала Натали. Друзья, услышав это, переглянулись. — И он тоже ловец, Гарри.

— А вы общались? — поинтересовался Рон как бы между делом, но внимательно наблюдая за реакцией девушки.

— Ну так, самую малость, — пожав плечами, ответила староста. — Вчера днём случайно встретились в коридоре, а у нас занятия были на одном этаже, вот и пошли вместе.

— И о чём говорили? — спросила Джинни, также не спуская глаз с лица Натали.

— Да ни о чём особенно, если честно. Обсудили занятия, квиддич, потом я у него спросила, как он сдал СОВ. А потом и звонок прозвенел.

Гарри и Рон обменялись взглядами.

— Он очень вежливый, — продолжила Натали, — не ожидала даже такого от сли… то есть, я хотела сказать, неожиданно приятное впечатление.

И она стремительно покраснела.

В этот момент Гарри заметил, как к их столу приближается профессор Макгонагалл, и ткнул локтем Гермиону.

— Доброе утро, — поздоровалась директор, подойдя к ним и переведя взгляд на Натали и Денниса. — Мистер Криви, мисс Макдональд, сегодня у вас первым уроком трансфигурация. Профессор Лобоска, к сожалению, заболела, поэтому урок у вас проведу я. Прошу не опаздывать.

— Конечно, профессор, — отозвалась Натали и спросила с волнением в голосе: — Надеюсь, с ней всё хорошо?

— Да, но сегодня она не сможет провести занятия, — кивнув, ответила профессор Макгонагалл, развернулась и направилась к своему столу. А Гарри, Рон, Гермиона и Джинни уже в который раз за последние несколько минут переглянулись.

Когда спустя несколько часов друзья шли на урок заклинаний, то специально свернули в тот коридор, где находился кабинет профессора трансфигурации. Джинни осторожно подошла к двери, прислонилась к ней ухом. Спустя полминуты она выпрямилась и на немой вопрос остальных отрицательно покачала головой.

Вечером Гарри, Рон и Джинни, переодевшись в спортивные мантии и взвалив на плечи мётлы, отправились на тренировку. В раздевалке их уже ждала вся команда.

— Все вы знаете, что первый матч со Слизерином уже скоро, — сказал Гарри, вставая возле доски. — Я тут поразмыслил над одной перспективной, на мой взгляд, идеей и сейчас хочу вам её показать.

Полчаса ушло на показ и обсуждение предложенной Гарри тактики игры — каждому игроку необходимо было адаптировать её под себя. Наконец команда вышла на поле и начала тренировку. Гарри парил над стадионом, высматривая снитч, и одновременно наблюдая за остальными игроками. Впрочем, как он в очередной раз убедился, особой необходимости в этом не было — команда великолепно взаимодействовала и без его вмешательства.

Замедлив свой «Старсуипер» возле трибун, Гарри опустил взгляд на поле и задумался. Весь день ему всё не давали покоя слова Маркуса Флинта, сказанные брату в прошлую ночь: «Когда клятва будет нарушена, всё погрузится в хаос». Очевидно, это связано с очень сильной магией, возможно, пронизывающей сами основы существования волшебного мира. Однако он ни разу не слышал о подобном. В этот момент Гарри отругал себя за то, что так часто ловил мух на уроках истории магии — вдруг профессор Бинс упоминал о чём-то подобном на одной из лекций? А ещё то, что они узнали по поводу преподавателя трансфигурации — что, если профессор Лобоска видела Оуэна? Что, если узнала по запаху и его самого?

— Гарри! Гарри, ты что?! — послышалось откуда-то издалека. Он пришёл в себя, поднял взгляд… и едва увернулся от летящего в него бладжера. Кут, рванувшийся было к нему, размахивая битой, повернул метлу и погнался за стремительно уносящимся мячом.

— Что-то я задумался, — рассеянно сказал Гарри подлетевшей к нему Джинни, затем тряхнул головой и показал большой палец наблюдавшим за ним игрокам.

— Не зевай — на игре на это не будет времени, — бодро произнесла Джинни, быстро погладила его по плечу, развернулась и полетела в сторону Натали и Демельзы. Да, действительно, все лишние мысли лучше оставлять на земле, подумал Гарри и снова разогнал свой «Старсуипер».

На следующее утро за завтраком внимание Гарри привлекла Букля, влетевшая в окно. Сова спикировала на стол, приземлилась между двумя тарелками и молочным кувшином и протянула ему лапу, к которой было привязано письмо. Гарри быстро отвязал конверт, обратив внимание, какая Букля взлохмаченная — видимо, очень торопилась.

— Что там? — прошептал Рон, наклоняясь ближе.

— Не здесь, — одними губами ответил Гарри, убирая ответ мистера Уизли в карман — краем глаза он заметил, что Натали и Деннис с интересом смотрят в его сторону.

Быстро закончив завтрак, все четверо вышли из Большого зала и зашли в ближайший пустой класс. Гарри вскрыл конверт и вынул из него небольшой кусок пергамента, на котором была всего одна строчка:

Сегодня в полночь в общей гостиной Гриффиндора.

— Он трансгрессирует прямо в Хогвартс? — спросила удивлённая Джинни, когда Гарри прочёл им письмо.

— Нет, конечно, в Хогвартсе нельзя трансгрессировать, — ответил Рон, бросил взгляд на улыбнувшуюся ему Гермиону и продолжил: — Скорее всего, воспользуется камином, как Сириус.

— Видимо, дело очень серьёзное, раз он хочет поговорить с нами, — задумчиво произнёс Гарри, глядя на конверт.

Весь день он просидел как на иголках, с нетерпением ожидая, когда закончатся занятия. В девять часов вечера друзья расселись за двумя столами в переполненной общей гостиной и принялись за домашнее задание. Однако то и дело кто-нибудь из них отрывал взгляд от учебников и бросал его на камин, возле которого сейчас собралась толпа оживлённо беседующих первокурсников.

— До чего же шумная мелюзга, — едва слышно проворчал Рон, когда те громко засмеялись от чьей-то шутки.

— Сам когда-то был таким же, — с улыбкой ответила ему Гермиона.

Через час к ним подсели Деннис и Натали и завели разговор. С тех пор, как они с Джинни подружились, девушку было словно не узнать. Она по-прежнему иногда проводила с ними время, но уже вела себя куда менее навязчиво и не стремилась заполнить всё вокруг своей болтовнёй. Деннис же, ещё в начале года молчаливый, угрюмый и нелюдимый, тоже, казалось, начинал постепенно оттаивать. Во всяком случае, он теперь меньше молчал, чаще улыбался, а иногда даже шутил.

Наконец оба пятикурсника, зевая, попрощались с друзьями и ушли, пожелав им спокойной ночи. К половине двенадцатого общая гостиная Гриффиндора опустела полностью.

Они пересели к камину, сгрудились вокруг огня, стараясь прикрыть пламя от случайных взглядов. Гермиона расположилась в кресле, читая учебник по заклинаниям, Рон устроился в соседнем, положив голову ей на плечо. Гарри сидел на полу, облокотившись спиной о стену и обняв Джинни, лежавшую у него на груди, взгляд его был прикован к бушевавшему в камине пламени. Он вспомнил, как в первый раз разговаривал через него с Сириусом несколько лет назад. Как давно это было, и как много с тех пор успело произойти…

Гарри так задумался, что даже не сразу заметил, как взметнулось пламя в камине, а через мгновение среди огненных всполохов появилась голова мистера Уизли.

— Привет, пап, — сказал Рон, выйдя из оцепенения и наклоняясь ближе к огню. — Ты нашим камином воспользовался?

— Нет, своим рабочим, — коротко ответил мистер Уизли, по очереди поздоровавшись со всеми. — Не хочу посвящать вашу мать во всё это. Вы одни?

— Да, конечно, — оглядываясь, произнесла Джинни.

— Будет лучше всё-таки перестраховаться, — сказал мистер Уизли и посмотрел на Гарри. Тот кивнул, достал волшебную палочку, взмахнул ей в сторону лестницы, ведущей в спальни, и портретного проёма и произнёс:

— Оглохни!

— Прекрасно, — кивая, произнёс мистер Уизли, — теперь сразу перейдём к делу. Гарри, в первую очередь спасибо тебе огромное, что сразу обо всём сообщил — мы успели среагировать и принять меры. За домом Флинтов установлено наблюдение, а вся их почта просматривается.

— Это хорошо, — произнёс Рон облегчённо.

— Да, но я больше, чем уверен, что не даст никакого эффекта, — отрезал мистер Уизли. — Если судить по тому, как они поддерживают связь между братьями, можно предположить, что и обычной почтой для передачи важных сообщений они не пользуются.

— Вы думаете, они общаются с остальными напрямую? — спросила Гермиона.

— Да, но мы даже не знаем, с кем именно они вступают в контакт и вступают ли вообще, — ответил мистер Уизли. — Теперь, конечно, Министерство будет отслеживать все их открытые контакты, но вы и сами понимаете, что это будет словно гадание на кофейной гуще.

Гарри и Рон обменялись улыбками.

— Вероятнее всего, гости особого рода трансгрессируют сразу же в дом Флинтов, и вот с этим мы ничего поделать не можем, — продолжил мистер Уизли. — Наложить специальные чары, препятствующие этому, снаружи невозможно, и даже если мы попадём внутрь и сделаем это, то сразу же себя выдадим.

— Получается, что Министерство никак не сможет подобраться к Флинтам? — спросила Гермиона, и отец Рона в ответ кивнул.

— А если просто арестовать их и допросить? — спросил Гарри. — Использовать сыворотку правды, как тогда сделал Дамблдор с Барти Краучем.

— Мы подумали об этом в первую очередь, — ответил мистер Уизли и с шумом выдохнул, — но почти сразу отмели этот вариант. У нас есть подозрения, что кто-то смог создать антидот к сыворотке.

— Что? — недоумённо воскликнули.

— Месяц назад в Манчестере мы задержали человека, которого подозревали в сотрудничестве с беглыми Пожирателями. Так как на обычных допросах он всячески отрицал свою вину, Кингсли принял решение задействовать сыворотку правды. И она не подействовала.

— То есть вообще никак? — спросил Рон.

— Ну, допрашиваемый, конечно, сделал вид, что находится под её действием, но было видно, что на самом деле от сыворотки нет никакого эффекта, — ответил мистер Уизли. — Прямых доказательств против него не было, но все факты указывали на то, что он был сообщником Пожирателей. Мы продержали его максимально возможное время, каждый день водили на допросы, но он упорно продолжал отрицать свою вину. В конце концов нам пришлось его отпустить. Очевидно, этот антидот действует очень долгое время.

— Но вы же могли и пренебречь этими ограничениями, — сказал Рон, чем заслужил мрачный взгляд Гермионы. — Ведь дело касается всеобщей безопасности.

— Да, но это грозит Министерству серьёзными проблемами — постоянным обсуждением его полномочий в печати и на радио, недовольством рядовых волшебников — я уже не говорю о том, что это, опять же, привлечёт к нашей деятельности излишнее внимание.

Гарри слушал всё это и с всё большим недоумением смотрел на мистера Уизли. Как удивительно было сейчас слышать от него оправдание Министерства, когда совсем недавно он сам был яростным его противником. Конечно, ситуация сейчас кардинально поменялась, но всё же…

— В общем, что мы имеем на выходе? — сказала Гермиона и стала говорить, по очереди загибая пальцы. — Готовится заговор, в котором каким-то образом замешана семья Флинтов и, возможно, беглые Пожиратели смерти. Допросить Флинтов официально невозможно, так как они перестраховались на случай лишних подозрений. Суть заговора и число участников неизвестно. А попытки открытого разбирательства привлекут излишнее внимание, что сейчас Министерству на пользу не пойдёт. Всё верно?

Мистер Уизли снова кивнул.

— Да. Но дело не в том, что мы боимся падения собственной репутации — сейчас Отдел магического правопорядка и ряд высокопоставленных чиновников заняты одним очень важным проектом. Информация о нём строго засекречена, но я могу с уверенностью сказать вам, что успешная его реализация позволит закрепить нашу победу над Волан-де-Мортом на очень высоком уровне и станет серьёзной преградой для любых попыток возвращения его идей в наше общество. И вот этой работе лишняя шумиха может очень навредить.

— Это то самое, о чём говорил Маркус Флинт? — спросил Гарри, вспоминая его слова. — То, что будет для всех серьёзным потрясением?

— Для таких, как он и его отец, это будет действительно мощным ударом, — согласился мистер Уизли, — но для большинства волшебников произошедшее пойдёт только во благо. Ладно оставим эту тему, у меня мало времени, — он серьёзно посмотрел на друзей. — Как вы поняли, Министерство к Флинтам подступиться не может. Поэтому мы попробуем зайти с другой стороны.

— С какой? — спросил Гарри, хотя уже знал ответ.

— Через их младшего сына.

Несколько минут прошло в молчании — каждый, похоже, переваривал услышанное.

— Как мы это сделаем? — спросил Гарри.

— Вы должны разработать план, — сказал мистер Уизли. — Оуэн Флинт отказывается от сотрудничества с семьёй, и мы склонны считать, что он и дальше будет следовать своим убеждениям. Однако его отец — Флавий Флинт — ждёт, что тот в конце концов примет его сторону. Этим вы и должны будете воспользоваться.

— Получается, что мы должны вместе с Оуэном придумать, как через него достать информацию? — спросила Гермиона. Мистер Уизли кивнул.

— Но ведь он даже не знает, что затевает его отец, — сказал Гарри. — И навряд ли его будут посвящать в детали.

— Значит, он должен убедить его в том, что ему можно доверять, — решительно произнёс мистер Уизли и окинул взглядом склонившихся к камину. — Вы должны понимать, что это очень важно, что это касается будущего всех нас. Против Министерства готовится что-то очень серьёзное, и чем скорее мы узнаем, что, тем быстрее сможем это предотвратить.

Друзья молча переглянулись, снова посмотрели на мистера Уизли.

— Всё нужно будет сделать максимально тихо и незаметно, — продолжил тот, — не привлекая лишнего внимания. Поэтому никому ни слова о том, что мы здесь обсуждаем и что вам необходимо сделать. Да, это будет сложно, но я верю, что вместе вы придумаете, как всё это реализовать.

Рон ошарашенно смотрел на отца, и, улыбнувшись, произнёс:

— Знаешь, пап, так непривычно слышать от тебя подобные вещи. Особенно если представить, что на это сказала бы мама.

Мистер Уизли едва слышно усмехнулся.

— Вы все совершеннолетние, и все прошли через много трудностей и испытаний. В отличие от вашей матери, я считаю, что если вы можете помочь общему делу, то почему бы не попробовать? К тому же для вас с Гарри это отличная тренировка перед началом обучения на мракоборцев. Однако сразу же предостерегу вас, — мистер Уизли нахмурился. — Флавий Флинт — очень серьёзный противник. Сам я с ним не знаком, но выслушал за последние сутки мнение многих людей, которые его знают. По неподтверждённым данным, он оказывал поддержку Волан-де-Морту во время последней войны, но никаких доказательств найти не удалось — следы были очень умело заметены. Обвести этого человека вокруг пальца будет сложно, поэтому настоятельно прошу — даже не прошу, а требую — не рисковать без необходимости. Малейшие сомнения — сразу же пишите мне. Сообщайте обо всех ваших действиях, чтобы я в случае чего смог скорректировать их и скоординировать с нашими.

— Одного не могу понять, — сказала Джинни, — почему ты считаешь, что нам нельзя привлечь к этому никого из Хогвартса? Макгонагалл состоит в Ордене, тебе не кажется, что можно хотя бы её поставить в известность?

Мистер Уизли нахмурился.

— Нам кажется, что уведомлять её о происходящем не стоит потому, что она… скажем так, разовьёт слишком бурную деятельность. Будет лучше, если в ближайшее время в Хогвартсе всё будет спокойно, — он оглянулся, словно услышал что-то за спиной, и снова повернулся к друзьям. — У меня почти не осталось времени, надо уходить.

— Подождите, мистер Уизли, — сказал Гарри, вспомнив кое-что. Он быстро рассказал ему об оборотне, которого увидел в Лесу, и об их подозрениях по поводу преподавателя трансфигурации. Когда он закончил, мистер Уизли выглядел задумчивым.

— Она видела кого-нибудь из вас ночью?

— Не знаю насчёт Флинта, но меня она почувствовала. Принюхалась, посмотрела в мою сторону, а потом неожиданно сорвалась и куда-то побежала.

Некоторое время мистер Уизли смотрел на Гарри, затем произнёс:

— Будем исходить из того, что она не видела ни тебя, ни Флинта, иначе наверняка бы уже оповестила Макгонагалл.

— И ещё вопрос.

— Да, Гарри?

— Вы ничего не выяснили по поводу клятвы? Той, про которую Маркус Флинт говорил в лесу — я написал вам о ней в письме.

Мистер Уизли отрицательно покачал головой.

— Ничего. Но мы продолжаем работать. Если надо будет — подключим Отдел Тайн, и, думаю, в конце концов поймём, что это за клятва.

Гарри кивнул.

— А теперь мне нужно идти. Удачи вам. И помните: чуть что — сразу же пишите.

Пламя взмыло вверх, а когда оно осело, головы мистера Уизли в камине уже не было.

Некоторое время все молчали, глядя друг на друга. Гарри думал, как привлечь к сотрудничеству Оуэна Флинта и можно ли вообще ему доверять. Министерство считает, что да, но не станет ли это его фатальной ошибкой?

— Предлагаю оставить все обсуждения до завтрашнего дня, — раздался в тишине голос Гермионы. — Почти час ночи, а нам завтра на занятия. Ещё успеем всё обговорить.

Остальные согласно закивали. Через пять минут, уже лёжа в постели, Гарри всё никак не мог выкинуть из головы слова мистера Уизли. Перед ними теперь стоит сложная задача. И далеко не факт, что они с нею успешно справятся. «Как там Джинни говорила, узнаешь, что такое спокойный год в Хогвартсе? Ну-ну», подумал он и едва слышно усмехнулся.

 

На следующее утро голова у Гарри болела. Он не был уверен, что выспался — после ночного разговора ещё несколько часов ворочался, но сон так и не приходил. В конце концов он смог забыться, но во сне увидел себя во главе Отряда Дамблдора, сражающегося с целой толпой Пожирателей смерти, в центре которой, громко раздавая поручения, метался человек в чёрном плаще. Гарри не видел его лица, оно было скрыто под капюшоном, однако сознание упорно подсказывало имя — Флавий Флинт.

Открыв глаза, Гарри различил перед собой лицо Рона, уже одетого. Тот выглядел задумчиво и встревоженно.

— Тоже долго не мог уснуть? — спросил он, понимающе глядя на друга. — Я проспал всего два часа.

В гостиной их уже ждали Гермиона и Джинни, обе растрёпанные, с сильно заметными мешками под глазами

— Можете ничего нам не говорить, — сказал Гарри, обнимая Джинни.

— Я не смогла заснуть всю ночь, — сказала Гермиона, когда Рон выпустил её из объятий. — Всё думала о том, что нам предстоит.

— Мы справимся, — произнёс Рон, когда они шли к портретному проёму. — Одолели Вы-Знаете-Кого, и с Флинтами тоже разберёмся.

Гарри, улыбаясь, кивнул другу, хоть его и терзали на этот счёт большие сомнения.

— Здесь всё гораздо сложнее, — сказала Гермиона некоторое время спустя. — Когда мы боролись с Волан-де-Мортом, то делали это в открытую. Обе стороны знали своих врагов в лицо и могли предположить, что ждать от противника. А сейчас мы должны будем действовать очень осторожно.

— Осталось только решить, с чего начать, — заметила Джинни.

Они вошли в Большой зал и сели рядом с Натали и Деннисом.

— Вы словно и не спали совсем, — сказал пятикурсник, оглядывая друзей. — Что-то случилось?

— Всё хорошо, просто засиделись за полночь с уроками, — ответила Джинни, подавив зевок. Деннис понимающе кивнул.

— Ребят, смотрите, — прошептал Рон, кивая в сторону преподавательского стола. Профессор Лобоска как ни в чём не бывало сидела на своём месте, но выглядела, на взгляд Гарри, не лучше их самих. Её кожа побледнела, лицо осунулось, а замутнённый взгляд был направлен в стоящую перед ней тарелку.

— Эффект от превращения быстро не проходит, — тихо сказала Гермиона.

Но тут профессор Лобоска подняла на них взгляд, и все четверо поспешно отвернулись.

В течение дня друзья пытались решить, как им лучше всего подойти и завязать разговор с Флинтом. На зельеварении он уже по привычке сел рядом с ними, но разговаривать во время занятия было неудобно и слишком заметно, а сразу после звонка слизеринец стремительно собрал вещи и одним из первых вышел из класса.

— Мы его так не выцепим вообще, — недовольно произнёс Рон спустя несколько часов, когда они сидели в общей гостиной за домашним заданием, — а через две недели он вновь откажет Маркусу, и тогда всё.

— Вы не обратили внимания, что в последние дни он сам не свой? — спросила Гермиона, закрывая очередную книгу и откладывая её в большую стопку.

— Я заметил, — задумчиво произнёс Гарри. Ему и вправду начало казаться, что Флинт всё чаще стал походить на Драко Малфоя, когда тот был на шестом курсе. — Думаешь, это он из-за Маркуса?

— Ну, а из-за чего же ещё? — спросила Гермиона. — Видимо, не хочет идти на поводу у семьи, но та не оставляет ему выбора.

— Тогда нам нужно скорее этим воспользоваться, — сказала Джинни, поглаживая разлёгшегося у неё на коленях Живоглота. — Надо лишь придумать, как.

— Может быть, подловить его в коридоре, шепнуть, что надо поговорить, а потом отвести куда-нибудь? — предложил Рон.

— Навряд ли поможет, — с сомнением в голосе ответил Гарри, — он только ещё больше занервничает и уже точно ничего нам не расскажет. Надо застать его врасплох.

— Пока это не особо получается, — сокрушённо произнесла Джинни, оглядывая гостиную. На мгновение задержалась на Натали, сидевшей вместе с Деннисом в дальнем углу. — Знаете, я тут подумала…

— Предлагаешь и её привлечь? — спросил Рон, проследив за взглядом сестры. — отец же просил никого другого в наши дела не посвящать.

— Ну, не обязательно же рассказывать ей обо всём, можно, например, попробовать через неё выцепить Оуэна.

— Мне кажется, лучше не стоит, она может что-то сделать не так.

Джинни потупилась, перевела взгляд на мокрое от дождя окно и долго смотрела в тёмное вечернее небо.

— Надо что-то придумать, — упрямо повторял Рон, глядя в учебник. — Отец с Кингсли рассчитывают на нас, мы не можем их подвести.

— А вы вообще когда-нибудь делали что-то вот таким образом? — неожиданно спросила Джинни, глядя по очереди на Гарри и Рона. Гермиона по-прежнему была вся погружена в книги и, казалось, не замечала ничего вокруг.

— Ты имеешь в виду, исподтишка? — спросил Рон.

— Ну да, действуя не так открыто.

— Ну-у… — протянул Рон, а Гарри вспомнил:

— На втором курсе, когда превращались в Крэбба и Гойла, чтобы выведать, что известно Малфою про Тайную комнату.

Рон усмехнулся, вспомнив события шестилетней давности.

— Да? — глаза Джинни расширились, а на лице появилась улыбка. — Вы ни разу не рассказывали об этом.

— Да что-то как-то к слову не приходилось… — нерешительно произнёс Гарри. Действительно, как мало он рассказывал Джинни о том, что они втроём с Роном и Гермионой успели сделать за все свои прошлые годы в Хогвартсе…

— А помнишь, как мы ворвались в Министерство? — спросил Рон. — Тогда ведь тоже нам главное было не выдать себя. Мы, конечно, в итоге выдали, но сам факт!

— Да я смотрю, вам не привыкать к таким вещам, — весело сказала Джинни, пододвигаясь ближе к Гарри и беря его за руку. — А пока вас тут в том году не было, мы с Невиллом и Полумной без дела не сидели, знаете ли. Организовать сопротивление — это тоже ведь нельзя в открытую сделать. А ещё вспомните уроки ОД…

В этот момент Гарри почувствовал, как растёт и крепнет внутри него уверенность. Она права — неужели они не смогут выведать у Флинтов, что они задумали? Неужели не смогут убедить Оуэна помочь? Приятное тепло разлилось по телу. Он окинул взглядом друзей. Они справятся. Непременно справятся со всем. И в этот самый момент в голове промелькнула мысль.

— Квиддич, — вырвалось у него.

— Что квиддич? — в непонимании переспросил Рон.

— Мы же играем со Слизерином. После матча скажем Натали, что Оуэн хочет с ней переговорить. От её общества он точно не откажется, и мы сможем застать его врасплох. Как вам идея?

Рон и Джинни переглянулись.

— Думаю, это должно сработать, — сказала Джинни.

— Всё равно терять нам нечего, — поддержал сестру Рон.

— Тогда осталось только ждать, — весело сказал Гарри, глядя на что-то объясняющую Деннису Натали. — Гермиона, а ты что думаешь? Гермиона?

Но она его словно не слышала. Гермиона задумчиво смотрела на страницу лежащей перед ней книги. Затем перевела взгляд на другую. И снова вернулась к первой.

— Что там такое? — спросила Джинни, пододвигаясь ближе.

— Мне кажется, я нашла, — тихо произнесла Гермиона. Развернув книгу к друзьям, она ткнула пальцем в один из абзацев. — Вот, смотрите.

Все трое пробежали глазами небольшой текст.

— Клятва основателей? — спросил Гарри, выпрямляясь в своём кресле.

— Именно, — Гермиона энергично закивала. — Я проверила старую редакцию «Истории Хогвартса», в ней эта клятва не упоминается, её добавили уже только в новую, которую мне подарили летом родители.

Друзья снова склонились над книгой.

— Здесь указано только то, что основатели поклялись, что студенты их факультетов всегда будут дружны и никогда не ополчатся друг против друга, — сказал Рон, пробегая глазами по странице. — И что они будут чтить своих деканов, уважать и слушаться их. Но больше ничего.

— Мне кажется, имелась в виду именно эта клятва, — решительно произнесла Гермиона. — Никто до сих пор не может с точностью сказать, какой магией пользовались основатели Хогвартса, когда создавали школу. Возможно, они скрепили единство факультетов такими мощными чарами, что его разрушение станет катастрофой для всех. Я думаю, Флинты хотят каким-то образом развязать вражду между факультетами.

Рон присвистнул:

— Ну тогда они опоздали года на два точно. За этим так внимательно следят, что, похоже, даже в квиддиче теперь игроки побоятся использовать действенные приёмы на грани нарушения правил — ещё не дай бог исключат.

— Всё равно что-то здесь не вяжется, — задумчиво произнёс Гарри, глядя в окно. — Студенты разных факультетов враждовали веками, а в последние годы особенно серьёзно. И ничего не происходило. А Флинт говорил именно о хаосе. Значит, тут что-то другое.

— Может быть, имеется в виду открытое противостояние? — спросила Джинни. — Чтобы все студенты столкнулись друг с другом, чтобы были жертвы?

— Это уже больше похоже на правду, — согласилась Гермиона, — но только как они собираются добиться этого?

— Стравить каким-то образом факультеты между собой, — предположил Рон. — Поссорить учеников.

— Всех со всеми сразу не перессорить, — рассудил Гарри. — Я бы поставил на то, что Флинты попытаются использовать заклятие Империус… только как они смогут сразу наложить его на такое огромное количество людей? Нет, здесь, скорее всего, что-то другое.

— Может быть, следует сначала понять суть клятвы? — рассудительно произнесла Джинни. — Если в книге об этом упоминается мельком, наверняка найдётся тот, кто знает больше.

— Про Тайную комнату нам рассказал профессор Бинс, — задумчиво сказал Рон. — Может, и в этот раз попробуем его спросить?

— Но сначала пороемся в библиотеке, в Особой секции наверняка найдётся что-нибудь по этой теме, — кивнув, ответила Гермиона.

После этого разговора Гарри стал чувствовать себя ещё увереннее. И, похоже, его настроение передалось и другим. Гермиона поддержала его затею с Натали, но было видно, что гораздо больше её заинтересовала перспектива вновь зарыться в старинные фолианты школьной библиотеки в поисках ответа на очередную загадку Хогвартса.

Весь вечер и следующий день друзья провели в бесплодных попытках обнаружить хоть какую-то информацию. Львиную долю своего свободного времени они просидели в библиотеке, изучая книгу за книгой, но не находили о клятве основателей Хогвартса ни единого слова.

— Я попрошу у профессора Слизнорта разрешение в Особую секцию, скажу, что мне это нужно для самостоятельной работы, — сказала Гермиона после того, как они снова безрезультатно перерыли целую гору пыльных старинных томов. Гарри, Рон и Джинни согласились, что это может принести пользу.

По правде говоря, сейчас им было сильно не до этого — первый матч сезона должен был состояться уже завтра, и Гарри, Рон и Джинни почти всю вторую половину пятницы провели на квиддичном поле. Гермиона это понимала и не сильно допекала друзей претензиями. Впрочем, всё же ворчливо заметила, что они могли бы на время и отвлечься от квиддича, но почти сразу же свела всё сказанное в шутку.

— Не думайте, что я желаю победы Гриффиндора меньше, чем кто-либо из вас, просто смиритесь уже с моим отношением к квиддичу. Я знаю, что игра уже завтра, Рон, это просто так, лёгкое выражение недовольства.

Рон, уже успевший открыть рот, так ничего не сказал и лишь обменялся с Гарри и Джинни понимающими улыбками.

Не следующее утро Гарри, едва проснувшись, выглянул в окно. Небо было затянуто тучами, верхушки гор тонули в густом светло-сером тумане. Судя по всему, солнца в ближайшее время не предвидилось, но, похоже, дождя тоже не стоило ожидать. Гарри удовлетворённо кивнул. То, что надо для матча — безоблачная погода может только помешать.

Час спустя, вместе с уже переодетыми в спортивные мантии Роном и Джинни, он спустился в Большой зал. Стол Гриффиндора встретил их громкими аплодисментами и радостными криками.

— Ну что, готовы? — спросил Гарри у Натали и Демельзы. Кут и Пикс, сидевшие напротив, улыбались во весь рот.

— Немного боязно, — тихо произнесла Натали в ответ, глядя в тарелку с овсянкой, — но в целом готова.

— Это ничего, такое всегда случается перед первой игрой, знала бы ты, как я в первый раз переживал…

Немного погодя к ним присоединилась Гермиона.

— Я была в библиотеке, — шепнула она друзьям, — просмотрела ещё две книги.

— И как? — спросил Рон, отрезая себе внушительный кусок омлета.

— Ничего. Но я приметила несколько, и если в них тоже ничего не будет…

— То мы пойдём к профессору Бинсу и спросим у него, — закончила за подругу Джинни.

— Да, так и сделаем, — смиренно произнесла Гермиона.

К ним подошла Полумна, на голове у неё красовалась знаменитая шляпа в виде льва, грозно рычавшего, стоило прикоснуться к нему волшебной палочкой. Гриффиндорцы встретили её радостными улыбками и громкими хлопками.

— Привет, — сказала она. — Удачи вам сегодня. Если услышите рык — знайте, мой лев поддерживает вас.

— Спасибо, Полумна, — с улыбкой ответила Джинни. — А как ты будешь в этой шляпе комментировать матч?

— Я отказалась от обязанностей комментатора, — Полумна пожала плечами. — Профессор Макгонагалл сказала, что я слишком витаю в облаках. Не знаю, что ей не понравилось, я ведь всегда старалась комментировать всё, о чём думала во время игры.

Гарри и Рон отвернулись, чтобы Полумна не смогла увидеть проступивших на их лицах улыбок.

После завтрака друзья присоединились к шумной толпе студентов, выходивших из замка и шедших по направлению к стадиону. Гермиона, Полумна и Деннис, пожелав игрокам удачи, отправились на трибуны, а Гарри и остальная команда — в раздевалку.

— Не думаю, что вам нужны ещё какие-то наставления от меня, я и так наверняка ужасно надоел с ними за последние недели, — сказал Гарри, стоя перед игроками. Те в ответ засмеялись. — Скажу только одно — сегодня мы победим.

Послышался свисток мадам Трюк, и команда вышла на поле.

Сборная Слизерина уже ждала их в центре поля. Гарри удивлённо осматривал одетых в зелёные с серебром мантии игроков. Во все прошлые годы команда Слизерина всегда казалась ему сборищем громил, которым только дай повод наброситься. Но теперь всё было по-другому. На лицах у многих игроков был азарт, иногда даже восторг. Несколько человек, явно младшекурсники и новички, боязливо озирались на возвышающихся над ними взрослых студентов. Но что самое удивительное — в команде было две девушки, которые с любопытством смотрели на приближающихся гриффиндорцев. Такого у слизеринцев уже очень давно не было.

— Капитаны, пожмите друг другу руки, — приказала мадам Трюк. Гарри вышел вперёд и обменялся рукопожатием с Флинтом.

— Удачи, — прошептал тот и подмигнул. Гарри кивнул и улыбнулся в ответ.

— По моему сигналу — три, два, один, — прокричала мадам Трюк и со всей силы дунула в свисток. Уже оседлавшие мётлы игроки взмыли в воздух.

Гарри поднимается над стадионом, быстро окидывает взглядом поле, надеется сразу же увидеть проблеск от золотого корпуса снитча. Тщетно. Флинт делает круг над трибунами, вертит головой во все стороны.

— Квоффл у сборной Слизерина, Смоллетт передаёт Хокинсу, тот пасует Ливси, — раздаётся над трибунами. Гарри кидает взгляд на Ирвина Брандта в комментаторской будке и снова разгоняет «Старсуипер». — Они летят к воротам… мяч перехватывает Гриффиндор: Робинс, Макдональд, снова Робинс, Уизли. Она выходит один на один с Эрроу. Бладжер! Она уворачивается… гол! И Гриффиндор открывает счёт!

Алые с золотым трибуны ревут от восторга. Гарри несётся по полю, внутри него — радость и счастье.

— Квоффл снова у Слизерина. Хокинс, Ливси, Смоллетт. Она обходит Уизли и Робинс, выходит к воротам. Пасует. И Уизли отбивает мяч!

Вновь ликование на трибунах Гриффиндора.

— Сильвер и Бонс устремляются к бладжерам, тем временем Уизли завладевает квоффлом…

Гарри видит ослепительную вспышку на их половине поля. Мгновение — и она вновь исчезает.

— Макдональд выходит к кольцам, пасует… и Эрроу отбивает мяч!

Трибуны Слизерина аплодируют.

Гарри взмывает в воздух, ловко обходит загонщиков Слизерина. Те направляют следом за ним бладжер. Вовремя появившийся Кут ударом биты отправляет его в сторону.

— Макдональд идёт на следующий заход, её прикрывают Робинс и Уизли. Смоллетт и Хокинс идут на перехват. Они завладевают квоффлом, несутся к воротам Гриффиндора. Уизли готовится совершить рывок. Пас, удар… мимо!

Игра продолжается. Гарри уклоняется от бладжера, спускается к самой траве. Летит в метре от земли. Кидает взгляд на Флинта. Тот парит над полем, смотрит во все стороны.

— Мяч у Слизерина, Смоллетт пасует Ливси… его перехватывает Макдональд, несётся к кольцам. Уизли и Робинс не успевают за ней… она выходит один на один с Эрроу… удар… и он отбивает!

Игра продолжается. Проходит двадцать минут. Они впереди на пятьдесят очков, Рон не упускает ни одного мяча.

И тут Гарри видит. Крошечный золотой мячик. Завис над кольцами Слизерина. На противоположной стороне поля. Он резко рвётся вперёд, Флинт далеко позади. Ещё несколько секунд…

— Гарри! — крик Джинни заставляет его оглянуться. Ударом биты Сильвер отправляет в его сторону бладжер. Чёрный мяч несётся навстречу, сейчас будет столкновение…

Вынырнувший из ниоткуда Пикс резко бьёт битой — и бладжер улетает куда-то в небо.

— Не думай о них, хватай снитч! — кричит он Гарри. Но возле колец его уже нет. Снова скрылся.

Ещё десять минут позади. Счёт игры — семьдесят — ноль.

— Похоже, что Флинт увидел снитч, — доносится в ушах Гарри. Резко опускает взгляд — и что есть силы мчится вперёд. Но Флинт уже далеко. Он несётся вниз. Он видит парящий над самой землёй крохотный блестящий мячик…

И тут происходит неожиданное.

Флинт выходит из пике, резко сворачивает в сторону. Проход открыт, глаза Гарри неотрывно следят за снитчем. Рука тянется вперёд… и через секунду крепко хватает холодное золото. Он тормозит у самой земли, медленно спускается с метлы.

Вокруг мёртвая тишина. Гарри поднимает взгляд. Видит застывшую в ужасе Натали. И падающего с метлы на землю Флинта. Он выхватывает палочку, действует рефлекторно.

— Вингардиум Левиоса!

Полёт прекращается. Тело замирает в метре от земли. Плавно опускается на траву.

Три свистка.

Игра окончена.

Парившие в воздухе игроки начали спускаться на землю. Команда Слизерина, быстро спикировав, всем составом столпилась возле Флинта, который уже успел подняться на ноги. Гарри подошёл к нему.

— Ты как, всё в порядке? — спросил он. Флинт коротко кивнул, но лицо у него по-прежнему было бледное и испуганное.

— Зачем же ты так? — раздался за спиной голос Натали. Гарри оглянулся. Девушка испуганно смотрела на Флинта. В ответ тот лишь улыбнулся.

— Что случилось? — спросил Гарри у подошедшей к ним Джинни.

— Он метнулся под бладжер, который летел в сторону Натали. Если бы ты не успел применить чары левитации… — она замолчала, но Гарри и так всё понял.

— Его послали вперёд с огромной силой, он мог нанести очень серьёзные травмы, — спокойно произнёс Флинт. Гарри окинул взглядом игроков его команды. Все выглядели ошарашенными, но, похоже, вовсе не собирались обвинять своего капитана и ловца в упущенной победе. — Загонщики не успели бы его отбить, — он поднялся и протянул Гарри руку. — Если бы не ты, я бы не отделался так легко.

Натали продолжала удивлённо смотреть на Флинта. Гарри пожал руку слизеринца и обменялся взглядами с Роном и Джинни.

На трибунах тем временем не стихали аплодисменты — стоило зрителям увидеть, что с упавшим игроком всё в порядке, как к ним пришло осознание — Гриффиндор победил. Гарри окинул взглядом трибуны, сразу же заметил Гермиону. Та улыбалась и хлопала, но, судя по её бледному лицу, успокоилась она буквально мгновение назад.

Под радостные крики зрителей команды Гриффиндора и Слизерина разошлись по раздевалкам.

— Вы все были великолепны! — воскликнула Натали, едва они оказались в комнате. — А вот я упустила тогда свой шанс…

— Ты всё правильно делала, просто слишком активно рвалась в атаку, — сказала Джинни, приобняв подругу. — Ещё потренируешься и будешь лучшим игроком в команде, честно.

Натали улыбнулась, краснея.

— Кажется, тебе нужно будет ещё сходить, поговорить с Оуэном, — сказал Гарри, подмигнув ей. Она покраснела ещё больше, но кивнула.

Спустя десять минут Гарри, Рон и Джинни вышли из раздевалки. У входа их уже ждала Гермиона.

— Ну что?

— Они чуть отошли. Пойдёмте.

Друзья двинулись вдоль стадиона. Навстречу им тянулся сплошной поток болельщиков. Гриффиндорцы хлопали их по плечам, поздравляли с победой, слизеринцы явно выглядели раздосадованными, но ничего не говорили, а при виде Гарри лишь смущённо кивали.

— Идите быстрее в общую гостиную — там намечается праздник, — весело сказал им Ирвин, когда они проходили мимо. — Уолтер и Кэтрин уже побежали в замок всё организовывать.

— Да, конечно, — с улыбкой ответил Гарри, — только мы чуть позже подойдём, нам нужно ещё кое-что сделать.

— Займу вам места, — пообещал Ирвин и скрылся в толпе.

Они зашли за трибуну и увидели стоявших рядом друг с другом Флинта и Натали. Лица обоих сияли улыбками, хоть слизеринец по-прежнему был немного бледен.

— Ты не против, если мы на время украдём у тебя Оуэна? — спросила Джинни, подходя ближе. Флинт удивлённо посмотрел на друзей.

— Да, конечно, — сказала Натали, снова краснея, и перевела взгляд на Флинта. — тогда до завтра?

— До завтра.

Натали повернулась и быстро двинулась в сторону уходящей к замку толпы.

— Нам надо поговорить, — сказал Гарри. Слизеринец снова удивлённо посмотрел на них и коротко кивнул.

Они отошли от стадиона, спустились с холма к озеру и двинулись вдоль берега. Миновав Белую гробницу, все пятеро остановились под густыми ветвями бука. Друзья переглянулись.

— Оуэн, мы знаем, что твоя семья что-то замышляет, — сказала Гермиона, наконец решившись.

Флинт вскинул брови и побледнел.

— Как вы…

— Это сейчас не важно. Послушай, мы также знаем, что ты не хочешь идти на поводу у своих отца и брата. И хотим помочь тебе. Они замыслили что-то против Хогвартса и Министерства, ведь так?

Флинт молча смотрел на них.

— Пойми, это очень важно, — сказала Джинни, подходя чуть ближе. — Мы должны знать, что именно, иначе последствия будут ужасны.

Но слизеринец продолжал хранить молчание. Гарри внимательно смотрел на него, стараясь уловить каждое движение их собеседника, невольное или осмысленное. На мгновение ему показалось, что вот сейчас Флинт заговорит, но…

— Министерство примет меры, чтобы обезопасить тебя, если ты переживаешь, что твоя семья будет пытаться до тебя добраться, — произнёс Рон. Флинт бросил на него быстрый взгляд. И тут Гарри понял, что надо делать.

— Оуэн, — тихо сказал он, выходя вперёд. Все взгляды мгновенно переместились на него, — мы вовсе не собираемся сдавать тебя Макгонагалл или мракоборцам. Мы действуем по своей инициативе и не хотим поднимать лишний шум. Ты можешь довериться нам.

Он понимал, что скрыл часть правды, но просто не мог поступить иначе. И не ошибся. Это было именно то, что Флинт хотел услышать.

— Я почти ничего не знаю, — сказал он наконец и опустил взгляд. — Отец и Маркус не посвящают меня в детали, — слизеринец поднял взгляд на Гарри. — Ты слышал всё, о чём мы говорили?

Тот кивнул. Друзья, переглянувшись, отступили чуть назад, давая Гарри возможность одному вести этот разговор.

— Вы не в первый раз встретились с Маркусом тогда, на Хэллоуин, верно?

Флинт кивнул, снова окинул взглядом всех четверых и, глубоко вздохнув, и сказал:

— Ещё летом я обратил внимание, что Маркус подолгу сидит с отцом в кабинете, что-то обсуждая. Но не подал вида. Я уже давно этому научился, — он снова опустил взгляд. Несколько секунд прошло в молчании, но тут Флинт неожиданно произнёс: — Вы не представляете, каково это — расти в семье, где все помешаны на чистоте крови, где за малейшее возражение на тебя самого будут смотреть, как на отребье. Я поступил в Хогвартс, когда мой брат учился на последнем курсе, и весьма предсказуемо попал на один с ним факультет, — слизеринец поднял взгляд. — Знаете, я ведь тогда разделял идеи моей семьи. Точнее, я думал, что разделяю их. Я ехал в Хогвартс, преисполненный уверенности, что меня, чистокровного волшебника, представителя древнего и влиятельного рода, там ждёт самый лучший приём — ведь именно это внушалось всем нам ещё с детства. Помню, когда тебя, Джинни, Шляпа определила в Гриффиндор, Маркус, сидевший рядом со мной, нагнулся и сказал: «смотри, Оуэн, это предательница крови».

Гарри перевёл взгляд на Джинни, Скулы на её лице угрожающе зашевелились. А Флинт тем временем продолжал:

— В мой первый год открыли Тайную комнату. Помню, как радовался Маркус, когда чудовище оттуда напало на тех двух учеников-маглов. Он говорил, что пусть так будет и дальше и что в конце концов из Хогвартса исчезнут все недостойные получать магическое образование — грязнокровки.

При этих словах Флинт скривился, как будто его только что заставили проглотить что-то очень мерзкое.

— Но, когда стали нападать и на чистокровных волшебников, я начал сомневаться в словах отца и брата, впервые за одиннадцать лет. И, как выяснилось позже, это было только началом. Когда Маркус выпустился, я остался один, и на третьем курсе у меня завелось несколько знакомых с других факультетов. Они были очень хорошие, от некоторых я до сих пор получаю письма. Но главное — то, что я впервые общался с кем-то не со Слизерина. А потом я узнал, что один из моих новых знакомых — маглорождённый волшебник.

Флинт зажмурился, долго не разжимал веки, а когда наконец открыл глаза, произнёс:

— Вот когда я окончательно убедился, что то, о чём твердили мне всю жизнь — всё это оказалось ложью. Но какой шок это вызвало у меня… в то лето я вернулся домой и впервые заговорил с отцом и Маркусом по-другому, произнося вещи, за которые раньше мог быть серьёзно наказан. Конечно, они выслушали меня. Но с тех пор я стал чужим в своём собственном доме.

Гарри слушал Флинта и чувствовал, как щемит у него сердце. Он вспомнил Сириуса, его семью, мрачный дом на площади Гриммо. Выжженые имена на гобелене родословной Блэков, крики хозяйки дома с портрета в прихожей. Чужой в собственном доме… В голове всплыли очертания Тисовой улицы.

— Разумеется, я быстро понял, что если продолжу говорить, о чём думаю, то в конце концов Маркус с отцом перестанут ограничивать себя лишь косыми взглядами и обсуждениями вполголоса за спиной. Но сделать что-то уже было поздно.

Флинт с горечью вздохнул и продолжил:

— Когда Тёмный Лорд заявил о себе в открытую, они были в восторге. Это стало постоянной темой обсуждений, когда мы все собиралась вместе. Я уверен — отец даже как-то помогал ему, но не знаю, как. К тому моменту я уже был сам по себе, большую часть времени проводил в Хогвартсе, а когда возвращался домой, все в доме делали вид, что меня не существует. А я уже окончательно убедился, что отныне наши пути расходятся.

Слизеринец замолчал и посмотрел на Гарри. Тот не отрывал взгляда. Он чувствовал, что не стоит сейчас ничего говорить.

— Я заметил тебя ещё на своём первом курсе, — продолжил, наконец, Флинт. — Но и до этого часто слышал о тебе. Ты сразил Тёмного Лорда, когда тебе не было и двух лет, заставил его исчезнуть. О тебе говорила вся школа. А потом ты убил василиска, спас Джинни, и вновь всё внимание было обращено на тебя. И вот, спустя два года, ты появился на поле для квиддича с телом Седрика Диггори, а через неделю профессор Дамблдор объявил о возвращении Тёмного Лорда. И я почувствовал страх, хотя и понимал, что мне бояться нечего, ведь моя семья никогда не пойдёт против него. Однако с того момента страх не покидал меня. Тем летом у Маркуса и отца было очень много забот — не знаю, что именно они делали для Пожирателей смерти, но им удалось это тщательно скрыть. Аресты нас не коснулись, но подозрения были, и немало. Ну, а о моём существовании просто забыли.

Гарри молчал, ожидая, заговорит слизеринец или нет, и, наконец, решился:

— И тогда же они начали что-то планировать?

Флинт кивнул и продолжил:

— В конце сентября я получил послание от Маркуса. Он назначил мне встречу ночью в Запретном лесу. Когда я туда пришёл, он спросил, в курсе ли я, что они планируют сделать. Я притворился, что не понимаю, о чём тот говорит. Тогда Маркус сказал, что им сейчас нужен человек в Хогвартсе и что они с отцом рассчитывают на меня, что мне пора перестать забивать голову всякими глупостями и сделать, наконец, что-то полезное для семьи. Но я решительно отказался. Тогда Маркус сказал, что даёт мне месяц на раздумья, и назначил новую встречу на ночь Хэллоуина. Ну, а о чём мы с ним тогда говорили, вы, как я понял, уже в курсе.

Гарри кивнул и тихо произнёс:

— Послушай, Оуэн, это очень важно. Это касается нас всех. Мы полагаем — и теперь уже не без оснований — что твои отец и брат замыслили что-то очень опасное. Мы хотим этому помешать, но без твоей помощи нам не справиться.

Какое-то время Флинт молчал.

— Ты ведь не хочешь помогать им, я вижу. Ты сопротивлялся и делал это искренне. Помоги нам, а мы поможем тебе.

Наконец слизеринец кивнул и сказал:

— Я не знал, что мне делать. Мне не к кому было обратиться за помощью — отец предусмотрел абсолютно всё. Расскажи я кому — он отведёт от себя любые подозрения, а что касается меня… — он не договорил и снова опустил взгляд. — Скажу вам честно, в какой-то момент у меня мелькнула мысль обратиться к вам. Я понимал, что ты, Гарри, тот человек, который мне нужен. Но я не знал, как вы отреагируете, тем более учитывая, что отец твоего лучшего друга — второй человек в Министерстве. Это было похоже на отчаяние. Сегодня днём, когда я метнулся под бладжер, на какое-то мгновение у меня даже мелькнула надежда, что всё это наконец закончится (краем глаза Гарри увидел, как вздрогнула Гермиона), но и здесь произошла осечка.

Флинт поднял взгляд.

— Простите, что высказал это всё вам. Но вы даже представить не можете, как давно я хотел это сделать.

— Всё хорошо, Оуэн, — тихо произнесла Гермиона, подходя ближе. — Мы всё понимаем.

— И мы поможем тебе, — решительно поддержала подругу Джинни.

— Вместе сорвём планы Маркуса и твоего отца, — сказал Рон.

— И для тебя начнётся новая жизнь, — добавил Гарри.

Флинт улыбнулся, впервые за всё время их разговора, протянул Гарри и Рону руку, и те с удовольствием её пожали.

— Значит, теперь мы всё будем делать вместе? — спросил Оуэн.

— Конечно, — весело подтвердил Рон, — так что вливайся быстрее. Кстати, с нами иногда и Натали время проводит.

При этих словах щёки слизеринца налились румянцем.

— Ничего в этом такого нет, — поспешил успокоить его Гарри. — Наоборот, ты правильно делаешь, что не стесняешься. Я в этом отношении был гораздо большим профаном.

— Это ничего, — сказала Джинни, сжимая его в объятиях. — Если бы ты повременил ещё немного, то, наверное, решимости успела бы набраться уже я.

Все засмеялись, и по виду Оуэна Гарри заметил, насколько легче стало ему в эти минуты.

Так как тучи на небе сгустились ещё больше и заметно похолодало, Джинни предложила вернуться в замок. Все согласились и двинулись по тропинке в обход стадиона.

— Слушай, Оуэн, а ты часом не знаешь, что это за клятва такая, про которую говорил Маркус? — спросила Гермиона шедшего рядом слизеринца. Тот отрицательно покачал головой.

— Маркус сослался на неё в первом разговоре, но сказал только, что отец придумал, как её нарушить. И больше ничего.

— А во второй раз упомянул, что, когда это будет сделано, наступит хаос, — добавил Гарри, кивая. — Нам бы в первую очередь узнать, что это за клятва и какие последствия влечёт за собой её нарушение.

— У вас уже есть какие-то догадки? — спросил Оуэн, оглядывая друзей. Те перевели взгляд на Гермиону.

— Не совсем догадки, лишь кое-какие мысли, — нерешительно произнесла она. — В новой редакции «Истории Хогвартса» рассказывается о дополнительной клятве, которую дали основатели школы. Но об этом упоминается мельком, и больше в тексте отсылок на это не встречается. Наверное, речь идёт об этом.

Оуэн задумался.

— То, что планируют отец с Маркусом, напрямую связано с Министерством и его новым проектом, но они никогда не упоминали при мне, чем оно таким сейчас занимается.

Джинни хотела что-то сказать, но тут в разговор резко встрял Рон.

— Знаете, ребят, всё это, конечно, хорошо, но я предлагаю сделать небольшой тайм-аут.

— Это как? — не понял Гарри.

— Вы уже забыли, что мы сегодня победили? — спросил Рон с улыбкой. — Мы заслужили намного отдыха. К тому же, раз Оуэн теперь с нами, не стоит опасаться, что мы можем что-то не успеть сделать. Предлагаю собраться и обсудить это всё завтра.

— Рон, это не домашняя работа, — резко произнесла Гермиона, неприязненно глядя на него, — с такими вещами тянуть нельзя.

— Я встречаюсь с Маркусом только через неделю, — заметил Оуэн. — Думаю, что Рон прав — нам всем надо отдохнуть. Впрочем, я и мои игроки не особо устали, ведь нам почти не пришлось носиться с квоффлом.

Гарри, Рон и Джинни засмеялись. Гермиона закатила глаза и какое-то время шла рядом со всеми молча.

— Ну чего ты, действительно, — сказала ей Джинни с улыбкой. — Мы выяснили всё, что могли. Завтра соберёмся и обсудим план уже более детально.

— Ну хорошо, — сдалась, наконец, Гермиона, — но давайте хотя бы в общих чертах решим, как нам поступать дальше.

— А как дальше? — спросил удивлённый Оуэн. — Я скажу Маркусу, что буду им помогать, сделаю вид, что испугался их с отцом угроз. А потом просто буду держать вас в курсе всего, что они будут делать через меня и говорить при мне.

— Звучит многообещающе, конечно, но тут надо ещё обдумать, как… — начала было Гермиона, но, взглянув на Рона, снова закатила глаза. — Хорошо-хорошо, давайте отложим всё это до завтра.

По широким каменным ступеням все пятеро поднялись к главному входу в замок и вошли в холл. Он был пуст — все уже, по-видимому, давно разбрелись по своим гостиным.

— Я пойду, мне туда, — сказал Оуэн, кивая на коридор, ведущий к подземельям. — Завтра увидимся.

Друзья стали подниматься по лестнице. На одном из этажей Гарри сказал, что ему надо ненадолго их оставить — перед игрой он взял с собой конверт с письмом для Андромеды и теперь вспомнил, что так его и не отправил.

— Идите в гостиную, встретимся там, — произнёс Гарри и двинулся в сторону совятника. Некоторое время спустя, когда он возвращался к лестнице, в одном из коридоров его неожиданно окликнули. Гарри обернулся и увидел, что в дверях своего кабинета стоит профессор Лобоска.

— Мне надо поговорить с тобой, Гарри, — сказала она и жестом пригласила его войти.

В бывшем кабинете профессора Макгонагалл за всё время учёбы он был лишь несколько раз. Но почти его не запомнил, потому что обстановка всегда была аскетичной, а обстоятельства часто не позволяли особо глядеть по сторонам.

Однако новая хозяйка кабинета уж точно придерживалась несколько иных взглядов на оформление своего рабочего места. На стенах висело несколько плакатов с изображёнными на них музыкальными группами, из которых Гарри узнал только «Ведуний»: несколько лет назад они выступали в Хогвартсе на Святочном балу. На небольшом письменном столе стояло несколько фотографий, на полках были разложены стопки книг, а окна украшали лёгкие серебристые занавески, чуть колышущиеся на ветру.

— Присаживайся, — профессор Лобоска указала на свободное кресло в углу кабинета. — Хочешь чаю?

— Ну… можно, в принципе, — произнёс Гарри, немного опешив. Его собеседница улыбнулась, взмахнула палочкой, и стоящий на столе чайник тут же начал весело посвистывать. Через несколько минут чай был готов. Профессор Лобоска достала две небольших чашки небесно-голубого цвета, разлила в них горячий напиток, поставила на стол и села рядом с Гарри.

— Я сегодня была на игре, видела, как ты летаешь, — сказала профессор Лобоска, продолжая улыбаться. — У тебя настоящий талант.

— Спасибо большое, — смущённо ответил Гарри, отпивая из своей чашки. — Мне про вас рассказывали Алисия Спинетт и Анджелина Джонсон. Они играли в сборной Гриффиндора в ваш последний год в Хогвартсе и сказали, что вы были очень хорошим ловцом, а Чарли Уизли только чудом вас обыграл.

При этих словах профессор Лобоска усмехнулась.

— Ну, возможно, я действительно хорошо играю, но ни в какое сравнение не иду с тобой. Римус мне рассказывал…

Гарри чуть не поперхнулся чаем, спросил, громко откашливаясь:

— Вы его знали?

— Мы очень хорошо общались на моих последних курсах, — сказала профессор Лобоска, — и потом ещё несколько лет, когда я работала в Больнице Святого Мунго. Честно говоря, он мне очень помог, потому что понимал меня, как никто другой. Он ведь и сам был…

Она не договорила и задумчиво посмотрела на Гарри.

— Ты ведь догадался, верно?

Он замялся. С одной стороны, сейчас нужно было не подать виду, удивиться, спросить, что она имеет в виду, но с другой… она бы сразу поняла, что это притворство.

— Да.

— Римус помог мне устроиться на работу, — продолжила профессор Лобоска после короткого молчания. — Он был в хороших отношениях с кем-то из начальства больницы. Без него, думаю, я бы никогда не стала целителем.

— А вы… — Гарри умолк на мгновение подумав, не слишком ли это будет личный вопрос, но всё же раз уж начал. — Вы состояли в Ордене Феникса?

Профессор Лобоска покачала головой.

— Нет, но я всегда была на связи с Дамблдором, а после его смерти — и с Макгонагалл. Когда она пострадала от Амбридж, я оказала ей первую помощь. Иногда они просили меня что-либо узнать или сделать, но всегда в пределах больницы — понимаешь, я не могла тогда бросить работу, а совмещать её с обязанностями члена Ордена не представлялось возможным.

Гарри кивнул.

— К тому же, согласись, всегда полезно иметь человека, который сведущ в медицине и при этом не находится на виду ни у Министерства, ни у Пожирателей, — продолжила профессор Лобоска. — Так что я работала дальше и после прихода к власти Сам-Знаешь-Кого.

Гарри удивлённо взглянул на неё.

— Как могла, я помогала Ордену — если под моим попечением находился кто-либо из Пожирателей или их сторонников, я старалась замедлить лечение, чтобы они подольше не возвращались в строй. Пару раз, правда, едва не попалась, но это всё мелочи.

— А почему вы ушли с работы? — спросил Гарри.

Профессор Лобоска нахмурилась и произнесла:

— В то утро, к нам привезли тела павших в Хогвартсе. Так получилось, что я увидела Римуса и…

Гарри закрыл глаза. Он вспомнил. Толпы людей. Тёмный потолок. Убитое горем семейство Уизли, склонившееся над Фредом. Люпин и Тонкс. Их глаза закрыты, они словно спят, сморённые глубоким магическим сном...

— Я знаю, одно время он преподавал у тебя защиту от Тёмных искусств, — раздался словно издалека голос преподавателя трансфигурации. Гарри открыл глаза. Профессор Лобоска смотрела на него с пониманием. — Это ведь Римус научил тебя вызывать Патронуса, он мне рассказывал.

Гарри кивнул. Ему было очень тяжело вспоминать об этом. Будет лучше, если они сменят тему.

— Но не будем об этом, — сказала профессор Лобоска, словно прочитав его мысли. — После этого я поняла, что не смогу больше работать целителем, и решила пойти преподавать. А вообще скажи мне: как ты узнал меня, там, в Лесу? Неужели сопоставил цвет волос и меха?

— Ну… не совсем, — и Гарри рассказал ей об увиденном на столе Слизнорта Волчьем противоядии и о том, как при нём профессор Макгонагалл сказала, что будет заменять у пятикурсников трансфигурацию. Когда он закончил, профессор Лобоска усмехнулась и произнесла:

— Что ж, и такие совпадения тоже бывают.

— А что это за волк был с вами? — спросил Гарри, вспоминая ночного компаньона оборотня. — Никогда ещё не видел такого.

Профессор Лобоска улыбнулась.

— Это Борф. Я встретила его однажды в Запретном лесу, когда училась на младших курсах, он тогда был ещё совсем волчонок. Мы подружились и с тех пор часто проводим время вместе.

— А он понимает, что вы…

— Борф не совсем обычный волк. Он был зачат во время полнолуния от двух оборотней. Да, такое действительно бывает, — сказала профессор Лобоска, увидев, как расширились в удивлении глаза собеседника. — Такое случается крайне редко, тогда потомство вырастает гораздо умнее обычных волков. Но вот, что я хотела у тебя спросить, Гарри: что ты делал тогда ночью в Лесу?

Он уже давно ждал этот вопрос. Но так и не придумал, как на него ответить. Сказать правду в этой ситуации очень опасно — профессор Лобоска может сразу же рассказать всё профессору Макгонагалл, а мистер Уизли не хочет, чтобы она что-либо знала. Но с другой стороны — что сказать?

— Я видела не только тебя, — тем временем продолжила его собеседница. — Вместе с тобой был ещё один ученик. Оуэн Флинт. Он затаился между деревьев, и, не учуй я его, то и не увидела бы. Ты же с ним там встречался?

— Нет… ну то есть да… в какой-то степени…

— Я не хочу, чтобы ты подумал, что я тебе враг, — неожиданно произнесла профессор Лобоска. — Если это что-то, что касается только вас двоих — я не буду настаивать, чтобы ты рассказал мне об этом. Я ведь и сама училась в Хогвартсе, и частенько убегала в Запретный Лес не только в полнолуние.

Гарри удивлённо смотрел на неё.

— Профессор Макгонагалл немного рассказала мне о тебе, ещё перед началом учебного года. В чём-то ты даже похож на меня в мои школьные годы, — профессор Лобоска улыбнулась. — Я считаю, это было несправедливо заставить тебя потерять целый год лишь для того, чтобы соблюсти все формальности — ты и без ЖАБА стал бы отличным мракоборцем.

Гарри почувствовал, как наливается краской лицо. Слова сами сорвались с его губ:

— Если честно, профессор Лобоска, я бы вам всё рассказал, но… но не могу.

Он не знал, что заставило его это произнести, и мысленно ужаснулся своим же словам — выходило так, что он что-то замышляет, а узнавшего об этом преподавателя сознательно хочет держать в неведении. Он ожидал, что профессор Лобоска запротестует и уже будет настаивать, чтобы он ей всё рассказал, но та, к его удивлению, невозмутимо отпила из своей кружки, поставила её на стол и спокойно произнесла:

— Гарри, я же сказала, что не стану допрашивать тебя, если ты не считаешь нужным поделиться этим со мной. Ты совершеннолетний волшебник, ты сразил Тёмного Лорда и спас всех нас от его тирании. Я уже не могу представить тебя как своего студента. И не представляю, говоря откровенно.

Гарри вновь поражённо посмотрел на неё, уже в который раз за эти полчаса. Профессор Лобоска тем временем продолжила:

— Но знай: если вдруг тебе понадобится помощь, то ты всегда можешь обратиться ко мне. Об одном только я тебя прошу, Гарри — будь осторожен. Враг порой гораздо опасней, чем это может казаться, — она посмотрела на часы. — А сейчас, я думаю, тебе пора идти в башню Гриффиндора. Наверняка твои друзья уже заждались и хотят отпраздновать вашу сегодняшнюю победу.

Гарри кивнул и встал со стула. Он уже был у двери и держался за ручку, но тут кое-что вспомнил и обернулся.

— Профессор Лобоска?

— Да, Гарри? — она подняла на него взгляд.

— Если вы знали Люпина, то вы… возможно… общались и с Сириусом Блэком?

Профессор Лобоска с сожалением покачала головой.

— Мне слишком поздно удалось узнать, что он невиновен. Но Римус рассказывал мне о заблуждениях волшебников по поводу Блэка, хотел даже как-нибудь с ним познакомить… но не успел.

Гарри кивнул, попрощался и вышел из кабинета.

Он шёл по коридору, погружённый в собственные мысли. Профессор Лобоска видела его и Оуэна в Запретном лесу. Но, судя по всему, никому об этом не сказала и не собирается. И даже предложила свою помощь.

Он остановился возле рыцарских доспехов, полуприсел на каменный постамент. По-видимому, она понимает, что они не просто так ходили в Лес той ночью. Пожалуй, профессор Лобоска наверняка бы с удовольствием им помогла, разреши только мистер Уизли посвятить её в детали.

«Она знает Люпина». Эта мысль молнией сверкнула в голове Гарри. Он спросил её только о Сириусе. Может быть, профессор Лобоска знает кого-то ещё из членов Ордена? Ну, Макгонагалл, само собой разумеется, а что насчёт Кингсли? Грюма? Мистера и миссис Уизли? Он поймал себя на мысли, что уже всерьёз раздумывает, что бы сказать отцу Рона, чтобы он согласился привлечь её к их замыслу. Но почему он вдруг так этого захотел после одного-единственного разговора с ней? «Потому что она знала Люпина», снова раздалось в голове. И мысленно он согласился с этим.

Гарри поднял взгляд, который до этого всё время упирал в колени — и неожиданно даже для самого себя обнаружил, что сидит напротив гобелена Варнавы Вздрюченного, который как раз в этот момент получал дубиной от здоровенного тролля в балетной пачке.

Гарри встал, подошёл к гобелену, и три раза быстро прошёл мимо стены. Дождавшись, когда в ней появится дверь, он толкнул её и вошёл в комнату. Как Гарри и ожидал, его взору предстал широкий зал, утопающий во тьме. Голые каменные стены и пол, абсолютная пустота. Он закрыл дверь и двинулся дальше по коридору. Свернул за угол — и едва не налетел на высокую, тонкую фигуру.

— П-простите, — произнёс Гарри, отстраняясь.

— О, не беда, мой дорогой, всё хорошо, я знала, что вы появитесь из-за угла, но так и не смогла понять, из-за какого, вот и не была в должной мере осторожна.

Гарри с сомнением посмотрел на профессора Трелони — именно с ней он чуть не столкнулся. Преподаватель прорицания выпрямилась, поправила свисавшую с плеча шаль, посмотрела на него своими казавшимися огромными из-под толстых стёкол очков глазами и с сожалением сказала:

— Иногда мне очень не хватает вас на своих уроках, Гарри. Изучать вас и вашу судьбу было очень интересно.

Гарри насупился ещё больше. Неприятно было, когда к тебе относятся, словно ты какое-нибудь подопытный кролик из научной лаборатории.

— Но я очень рада, что наш… с позволения сказать, второй преподаватель изволил покинуть школу.

Флоренц — кентавр, нанятый Дамблдором пару лет назад вести студентам прорицания, после победы над Волан-де-Мортом смог вернуться в Лес и вновь поселиться там со своими сородичами. Об этом им рассказал Хагрид, когда они в последний раз гостили у него.

— М-м, да, я с вами согласен, — протянул Гарри, не зная, как ещё можно продолжить разговор. — Хорошо… ладно… я… мне нужно идти.

С этими словами он хотел уже было двинуться дальше, но профессор Трелони неожиданно окинула его очень серьёзным взглядом, от чего его ноги будто бы приросли к земле.

— Не спешите с выводами, мой дорогой, — сказала она, и голос её, обычно мечтательный и потусторонний, приобрёл холодные нотки. — Иногда не стоит хвататься за первую мысль и считать её единственно верной.

Едва профессор Трелони это произнесла, черты её лица разгладились, и она снова приняла свой обычный отстранённо-безмятежный вид.

— Пожалуй, я… простите, я уже опаздываю, — запинаясь произнёс Гарри и поспешил от неё в сторону ближайшего поворота. Миновав следующий коридор, он всё не переставал мучить себя вопросом: что это такое было? К чему профессор Трелони вдруг решила предостеречь его? Это не было похоже на предсказание, нет — она всегда произносила их совсем другим голосом, а потом не помнила сказанное. Он остановился, с минуту размышлял, затем решил просто махнуть рукой — мало ли что она могла сказать — в конце концов, о чудаковатости профессора прорицаний в Хогвартсе уже давно ходили легенды.

— Где ты был? — спросили его друзья, едва он сказал Полной Даме пароль («Сливовая настойка») и вошёл в факультетскую гостиную. Празднование, похоже, было в самом разгаре — все сидели за большим столом, заваленным всевозможными угощениями.

— Потом расскажу, — произнёс Гарри, стараясь перекричать поднявшийся гул, едва остальные гриффиндорцы увидели его.

— А у нас тут банкет, — сказала Джинни с усмешкой. — Ребята устали тебя ждать и решили уже начать.

— Эй, идите все сюда, мы заняли места! — весело крикнул им Уолтер, указывая на несколько свободных стульев. Друзья переглянулись.

— Рон, ты же вроде больше всех хотел отдохнуть и отпраздновать, — ухмыляясь, произнесла Гермиона. — Всё, расхотелось, идём обсуждать план?

— Ой, знаете, что? — беззлобно проворчал Рон и направился к столу, а Гарри, Гермиона и Джинни, обменявшись улыбками, двинулись следом.

На следующий день после завтрака Гарри, Рон, Гермиона, Джинни и Оуэн заперлись в пустом классе на восьмом этаже, наложив предварительно на дверь заклятие глухоты. Практически сразудрузья открыли слизеринцу правду — их действия контролирует лично первый заместитель министра магии.

Конечно, Оуэн не сильно обрадовался услышанному, но в конце концов согласился, что это было необходимо, и принял заверения Гарри, что во все их дела будет посвящён максимально узкий круг лиц. С явным облегчением друзья оставили эту тему и начали обсуждать ближайшие планы.

— Так где ты вчера пропадал так долго? — спросила Гермиона, садясь на одну из парт в переднем ряду. Гарри сел прямо на учительский стол и быстро пересказал свой разговор с преподавателем трансфигурации и поделился своими соображениями по поводу того, что профессор Лобоска могла бы быть им полезна. Когда он закончил, Гермиона, задумчиво наматывая на палец прядь волос, спросила:

— Думаешь, её можно привлечь? Но ведь мистер Уизли чётко дал нам понять — никого лишнего в наши дела посвящать нельзя. Тем более преподавателя.

— Но ведь она видела нас с Оуэном в лесу и никому ничего не сказала.

— И всё равно я считаю, что этого делать не стоит, — решительно произнесла Гермиона, перевела взгляд на Рона и Джинни, и те согласно закивали.

— Но почему? — удивлённо спросил Гарри, который ожидал, что друзья поддержат его идею. — Мне кажется, ей можно доверять.

— Почему ты так решил? — спросила Гермиона. — Только на основании её слов?

— Нет, просто… — Гарри задумался. Не говорить же им, что только потому, что она была знакома с Люпином? И потому, что он чувствует — этот человек мог бы быть им очень полезен.

— Ты же сказал, что она ведь даже не состоит в Ордене, — заметила Джинни.

— Зато оказывала ему всяческую поддержку, — отпарировал Гарри. — Послушайте, вдруг нам понадобится помощь? Мне кажется, её опыт и знания будут очень кстати.

— Но ведь нас, если что, поддержит Министерство, — сказал Рон, задумчиво глядя в окно. — Так что Гермиона права — отец просил не привлекать лишних людей и вообще, как можно меньше концентрировать на этом внимание.

— Министерство в Лондоне, Рон, а мы здесь, — раздражённо бросил Гарри. — К тому же, если верить догадкам Гермионы, внимание Флинтов будет сконцентрировано именно на Хогвартсе. А значит скоро нам понадобятся хорошие союзники.

Неизвестно, сколько времени продолжался бы этот спор, если бы не вмешался Оуэн, всё это время о чём-то сосредоточенно размышлявший.

— Мы могли бы повременить, — тихо сказал он, — дождаться, когда нам действительно потребуется помощь более сильного и опытного волшебника. А пока будем действовать самостоятельно.

Гарри сначала хотел было возразить, но тут вмешалась Гермиона, заявив, что идея Оуэна не так уж и плоха, сразу же добавила, что Гарри уж слишком сильно уцепился за свою идею и в очередной раз напомнила, что им нельзя привлекать к своим делам посторонних; чем меньше людей будут знать о происходящем, тем больше у них шансов избежать ненужной огласки.

— Хорошо, — сдался, наконец, Гарри, — тогда нам нужно обдумать, как действовать дальше.

— Для начала я встречусь через неделю с Маркусом и скажу ему, что хорошо обдумал его слова и согласен помогать им с отцом, — произнёс Оуэн. — А дальше уже действуем исходя из ситуации.

— Мы будем отслеживать все поручения, которые будут тебе поступать, и держать в курсе отца, и, соответственно, Министерство, — сказала Джинни.

— Да, но тут важно понимать, что просто так они не станут доверять Оуэну, — заметила Гермиона. — Нужно как-то убедить их в том, что он действительно поменял свои взгляды на жизнь и теперь целиком и полностью на их стороне. Но как это сделать?

Все погрузились в молчание. За дверью послышались шаги — кто-то прошёл мимо класса по коридору.

— А может притвориться, что ты познакомился с кем-то из чистокровных волшебников, которые убедили тебя, что ты заблуждался, а благодаря им прозрел? — предложил Рон, глядя на слизеринца.

— Идея неплохая, — поддержал друга Гарри, — можно сказать, что они учатся с тобой на одном курсе, ну или ты состоишь с ними в переписке.

— Чистокровных магических семей в стране осталось не так много, — без особого энтузиазма отозвался Оуэн. — И все друг с другом знакомы или состоят в родстве. Боюсь, что этот вариант нам не подойдёт.

И он снова опустил взгляд.

— А твоя семья вообще в курсе, с кем ты общаешься? — спросила Джинни, и Гарри заметил, как она напряглась.

— Нет, их это никогда не интересовало, — ответил Оуэн. — Их вообще всегда мало беспокоило что-то, связанное со мной.

Слизеринец испустил короткий смешок.

— Тогда нам и не нужна будет английская чистокровная семья, — продолжила Джинни. — Ты мог найти себе знакомых из другой страны — мало ли заграницей таких же убеждённых в своей исключительности волшебников?

— А это вариант, — оживилась приунывшая было Гермиона, — какие-нибудь иностранцы, хорошо знающие английский язык. И до ужаса гордящиеся своим превосходством над всеми остальными.

— Идея хорошая, но где я мог с ними познакомиться? — спросил Оуэн с сомнением в голосе.

— Да где угодно, — на этот раз оживился уже Гарри, — на Турнире Трёх Волшебников, в Косом переулке, на Чемпионате мира по квиддичу в конце концов.

Он вскочил со стола и начал мерить шагами класс. Мысли вдруг понеслись вперёд с ужасающей скоростью.

— Ты познакомился с ними, вступил в переписку. Вы много раз обсуждали вопросы чистоты крови, и они убедили тебя, что ты не должен отдаляться от семьи, что должен наоборот держаться отца и брата, особенно в нынешние неспокойные времена.

— Звучит неплохо, конечно, но как объяснить, что я вдруг так резко переменил свои взгляды? — всё так же с сомнением спросил Оуэн.

— А ты скажи, что всё это время поддерживал с ними связь, делился своими сомнениями, помогать ли тебе семье или нет. И что в итоге они тебя переубедили, — воодушевлённо произнесла Джинни. — По-моему, звучать будет вполне правдоподобно.

Оуэн задумался. Видно было, как он напряжённо взвешивает в уме услышанное. Наконец он согласился, что идея вроде неплохая, но надо с особой тщательностью всё продумать, чтобы потом не испортить случайными несостыковками.

Гермиона вызвалась записать все их соображения, а потом систематизировать и составить окончательный текст, и ещё несколько часов они просидели в комнате, придумывая убедительную легенду для семьи Флинтов. То и дело кто-нибудь из друзей вставал и принимался ходить кругами по классу, на ходу излагая собственные мысли, а Гермиона так устала от писанины, что заколдовала перо, и то начало быстро строчить на пергаменте под диктовку.

— Ты прямо как Рита Скитер, — весело сказала Джинни подруге.

— Только она использует эти чары чтобы вредить людям, а мы — наоборот, — заметил Гарри.

К обеду легенда была готова. Оуэн взял несколько переписанных набело листов, быстро пробежал по ним глазами и удовлетворённо кивнул.

— Кажется, всё хорошо.

— Вот и прекрасно, — заметила Гермиона, глядя на часы, — а теперь давайте пойдём на обед — не знаю, как вы, а я ужасно проголодалась.

Впятером они спустились в Большой зал. Оуэн ненадолго задержался возле их стола, чтобы поговорить с Натали. Когда он направился к остальным слизеринцам, девушка повернулась к друзьям, и те заметили, что на лице её играла довольная улыбка.

— Мы договорились встретиться сегодня вечером в библиотеке. Оуэн поможет мне с домашним заданием по зельям.

Все четверо улыбнулись ей, и, изрядно проголодавшиеся, набросились на печёную картошку и пирог с ревенём.

После обеда Гарри написал мистеру Уизли подробное письмо, в котором рассказал, что им удалось привлечь на свою сторону Оуэна, а также подробно расписал их план. Под конец он спросил у друзей, стоит ли добавить несколько слов об их разговоре с профессором трансфигурации, но Гермиона отрицательно покачала головой.

— Не надо, это не имеет отношения к делу.

Гарри согласился, запечатал конверт, и, сходив в совятник, отправил Буклю мистеру Уизли.

Весь оставшийся день они посвятили урокам — Гермиона справедливо рассудила, что теперь, когда у них прибавилось хлопот, необходимо как можно скорее расправляться с домашним заданием, чтобы иметь запас времени на случай непредвиденных обстоятельств. Они хотели было пойти с учебниками в библиотеку, но Джинни остановила всех, вспомнив, что сегодня там встречаются Оуэн и Натали.

— Не будем им мешать, — заметила она, улыбаясь и прижимаясь поближе к Гарри. Тот кивнул, соглашаясь с ней.

— Знаете, о чём мы совсем забыли? — спросил Рон, когда с домашним заданием было покончено, и они отдыхали, рассевшись в креслах возле камина. — Расспросить профессора Бинса, что ему известно о клятве основателей.

— Точно, — сказал Гарри, потягиваясь и глядя на часы. — Но уже так не хочется никуда выходить…

— Давайте расспросим его завтра? — сонно предложила Джинни, не открывая глаз и не поднимая головы с плеча Гарри.

— А я тогда посмотрю те книги, которые хотела проверить ещё вчера, — сказала Гермиона, сопровождая слова громким и продолжительным зевком, затем обняла Рона и поудобнее устроилась у него на груди. В гостиную тем временем вошла Натали, лицо её светилось от счастья.

— Похоже, у них с Оуэном всё отлично прошло, — заметил Гарри, с улыбкой глядя ей вслед.

На следующий день после урока заклинаний Гермиона пошла в библиотеку, а Гарри, Рон и Джинни отправились на поиски профессора Бинса. В учительской его не оказалось, но по расписанию урока истории магии сейчас ни у кого не было.

— Может, он в своём кабинете? — предположила Джинни. Гарри и Рон переглянулись. За всё время учёбы в Хогвартсе они ещё ни разу не были в кабинете преподавателя истории магии. Да и представить себе не могли, что он может понадобится приведению, каковым профессор Бинс являлся уже много лет.

Они спустились на этаж ниже, прошли двумя коридорами и наконец оказались у нужной двери. Гарри вышел вперёд и чуть слышно постучал.

— Войдите.

Друзья толкнули дверь и вошли в кабинет. Всё в нём, казалось, кричало о давно забытых веках и эпохах. Стен не было видно за массивными шкафами, наполненными старинными книгами, на столах и тумбах лежали древние свитки, фолианты, карты и ещё множество каких-то неизвестных им, но, несомненно, имеющих прямое отношение к событиям прошлого предметов. Всё здесь дышало стариной, даже пыль, которую, казалось, не стирали с полок уже не одно десятилетие.

— Чем могу быть полезен? — спросил хозяин кабинета, откладывая книгу и выплывая из-за стола. Его прозрачное тело парило над полом.

— Здравствуйте, профессор Бинс, — сказал Гарри, решив взять инициативу на себя, — мы хотели поговорить с вами. У нас возник один вопрос, и мы думаем, что вы, как учитель истории магии, можете нам помочь.

Профессор Бинс задумчиво посмотрел на Гарри и остальных.

— Что ж, если вам так кажется, то слушаю вас.

— Скажите, профессор, вы слышали что-нибудь о клятве основателей Хогвартса?

Лицо призрака чуть поморщилось. Он долго молчал, о чём-то размышляя, затем произнёс:

— Если мне не изменяет память, каждый из четвёрки великих волшебников, основавших нашу школу, пообещал принимать к себе на обучение тех, кто подходит ему по складу ума и характера. Об этом, кажется, постоянно напоминает в начале года Распределяющая шляпа.

— Нет, профессор, — Гарри отрицательно покачал головой, — просто, понимаете, в новой редакции «Истории Хогвартса» есть некоторые дополнительные подробности о том, что пообещали друг другу основатели школы. Там сказано, будто они поклялись, что студенты со всех будут уважать друг друга, своих преподавателей и деканов. Но в книге об этом говорится всего пару слов, вот мы и подумали, может быть вы знаете что-нибудь ещё об этой клятве…

Профессор Бинс снова задумался, но почти сразу отрицательно покачал головой.

— Если в книге что-то не написано, то я, к сожалению, ничем не смогу вам помочь. Скорее всего, основатели просто пообещали на словах поддерживать мир между своими факультетами, но, как вы и сами знаете, это обещание часто нарушалось последующими поколениями учеников Хогвартса.

— Ну, а может быть вы слышали что-то о том, что в школе присутствует какая-то древняя магия, которая не сможет допустить настоящей вражды между факультетами, — не сдавался Гарри. — И если вдруг это произойдёт, то будут какие-то тяжёлые последствия?

— Нет, мистер Пойндекстер, я про это никогда не слышал, — ответил профессор Бинс, и, судя по голосу, он не горел желанием обсуждать эту тему дальше. — Сожалею, но ничем не могу вам помочь — мои знания основаны на фактах, изложенных в книгах. Когда-то меня попросили рассказать о Тайной комнате, якобы существовавшей в нашем замке, но я и тогда сказал, что предпочитаю иметь дело только с фактами, а в глупые домыслы не верю.

— Хорошо. В любом случае спасибо вам огромное, профессор, — примирительным тоном произнёс Гарри и уже было повернулся, чтобы выйти из кабинета, когда его вновь настиг тихий голос преподавателя истории магии:

— Кстати, мистер Прескотт, когда ваш класс снова будет у меня на уроке, напомните мне, пожалуйста, чтобы я дорассказал вам о Всемирной Римской конференции магов 1962 года, — сказал профессор Бинс, возвращаясь за свой стол и беря в руки книгу. — Мне кажется, я упустил в этой теме кое-какие детали, и теперь мне нужно будет рассказать её вам заново, чтобы вы не допустили ошибок, когда будете сдавать письменное задание по СОВ.

Джинни и Рон, уже стоявшие в дверях, затряслись от беззвучного смеха. Гарри с улыбкой пообещал, что обязательно напомнит об этом на ближайшем уроке, и они втроём вышли из кабинета.

— Ну что, как всё прошло? — спросила Гермиона некоторое время спустя, вернувшись в общую гостиную.

— Без толку: Бинс ничего не знает, — сказал Гарри. — А у тебя как?

— Ни единой строчки, — сокрушённо ответила Гермиона.

— Что ж, видимо, придётся порасспрашивать приведений, — сказал Рон. — Хотя навряд ли это нам чем-то поможет.

На следующий день после урока зельеварения Гарри, Рон, Гермиона и Джинни, специально задержавшись, чтобы дождаться Оуэна, сдававшего свою работу профессору Слизнорту, вышли вместе из класса и направились по коридорам к выходу из подземелий.

— Как у тебя с легендой? — шепнула Гермиона. Они как раз проходили мимо толпы слизеринцев, шедших на следующий урок.

— Всё нормально, текст выучил почти наизусть, — так же тихо ответил Оуэн. — Если будут спрашивать — найду что ответить.

— В какую ночь у тебя встреча с Маркусом? — спросил Гарри.

— С воскресенья на понедельник. Я уже представляю, что ему скажу, но лучше будет прорепетировать заранее.

— Я снова пойду с тобой.

— Зачем? — сразу же насторожился Оуэн.

— На всякий случай, для подстраховки. Кроме того, у меня есть мантия-невидимка, чтобы тебе было безопаснее ночью пройти по замку, выйти из него и вернуться обратно.

Спорить с этим Оуэн не стал. А Гарри не стал говорить, что идею сопровождать его на рандеву с братом подсказал им мистер Уизли в своём утреннем письме, в котором написал, что на всякий случай необходимо удостовериться, что Маркус не наложит на Оуэна заклятие Империус.

Поздним вечером в воскресенье Гарри вышел из пустой спальни, закутавшись в мантию-невидимку. В условленное время друзья открыли ему портретный проём, назвав Полной Даме пароль и прошептали пожелания удачи, когда он проходил мимо.

Найдя пустой класс, Гарри зашёл в него, закрыл за собой дверь, достал Карту Мародёров и внимательно осмотрел коридоры. Дождавшись, пока Филч уйдёт к себе в кабинет, Гарри убрал Карту и направился в подземелья.

На этот раз путь занял не так много времени — коридоры замка были абсолютно пусты. И от этого казались ещё более зловещими. Ночь была безлунная, поэтому несколько раз Гарри пришлось напрягать зрение, чтобы найти дорогу практически в полной темноте.

Наконец он спустился в вестибюль, отсчитал несколько десятков ступеней, ведущих в подземелья и, ориентируясь на слабый свет немногочисленных факелов, дошёл до входа в общую гостиную Слизерина. Оуэн вышел к нему через разъехавшуюся кирпичную стену. Гарри высунул руку и быстро прикрыл его мантией, которую тот мгновенно оценил по достоинству.

— Отличная вещь, Гарри.

— Сейчас гляну, есть ли кто в коридорах, — кивнул, сказал он, доставая карту и внимательно осматривая замок. Оуэн тихо присвистнул от ещё одной диковинной вещи. — Никого, идём.

Знакомым путём они вышли в вестибюль. У самых дверей слизеринец неожиданно попросил остановиться и неслышно вынырнул из-под мантии-невидимки.

— На всякий случай, — шёпотом объяснил он, глядя на изумлённое лицо высунувшегося из-под мантии Гарри. — Маркус может проследить за мной от замка. Он не должен видеть, что я пришёл не один.

Гарри кивнул и поплотнее закутался в мантию.

Оуэн открыл дверь, вышел в утопающий во тьме двор и двинулся по направлению к теплицам. Гарри следовал за ним, стараясь не шуметь. Наконец они оказались у опушки Запретного леса.

— Держись за мной, — прошептал слизеринец, накинул капюшон и скрылся за деревьями. А невидимый Гарри последовал за ним.

Спустя какое-то время они вновь оказались на уже знакомой поляне. Гарри затаился в кустах, а Оуэн встал чуть в стороне. Какое-то время оба молчали, вглядываясь в густую темноту Леса, но вот, наконец, раздался хруст сучьев, и с противоположной стороны поляны появился Маркус Флинт.

Как и в прошлый раз, Гарри не ожидал слишком долгого разговора и оказался прав. На вопрос Маркуса, что Оуэн в итоге решил, тот ответил, что готов помочь им во всём, что необходимо, и, не знай Гарри, что он на их стороне, принял бы его слова за чистую правду — с такой убедительностью они были сказаны. Но Маркус был настороже и спросил брата, почему он вдруг так резко переменил своё решение. Оуэн не растерялся и рассказал много раз отрепетированную за последние дни историю, что его убедили в их с отцом правоте друзья из другой страны. Гарри не видел лица Маркуса, но, судя по всему, тот не нашёл повода не поверить словам брата.

— Что мне теперь делать? — спросил Оуэн под конец разговора.

— Жди, мы свяжемся с тобой, — ответил Маркус, вновь накидывая на лицо капюшон. — Надеюсь, ты поймёшь правильный смысл наших посланий.

С этими словами он развернулся и скрылся в темноте.

Оуэн отправился назад. Едва он вышел из Леса, как Гарри снова хотел было набросить на него мантию, но тот покачал головой и направился к теплицам. Короткими переходами они оказались возле главного входа в замок, и лишь когда за ними бесшумно закрылись массивные двери, Оуэн подал знак, и Гарри накинул на него мантию.

— Он мог проследить, как я вернусь.

Гарри кивнул, достал Карту, осмотрел коридоры. Всё было тихо. Вдвоём они спустились в подземелья и у входа в гостиную Слизерина распрощались.

— Теперь ждём от них письма, — сказал Оуэн и скрылся за стеной, которая тут же сомкнулась за ним. Гарри вновь сверился с картой, и, развернувшись, направился в башню Гриффиндора.

* * *

Они ожидали, что первое указание Оуэн получит почти сразу. Однако прошла неделя, за ней другая, но никаких посланий от Флинтов так и не пришло.

Ноябрь постепенно переходил в декабрь, погода всё больше портилась. Через раз окрестности замка заваливало толстой снежной пеленой. Но на удивление друзей, в коридорах теперь было гораздо теплее, нежели во все прошлые годы их учёбы здесь. Как-то во время ужина, когда они обсуждали между собой эту новую приятную неожиданность, проплывавший мимо Почти Безголовый Ник остановился и с улыбкой пояснил:

— При восстановлении Хогвартса решено было немного утеплить замок, чтобы студенты не замерзали в классах и коридорах. Могу сказать, что это была очень здравая мысль, мои друзья из Больничного крыла рассказывают, что теперь у мадам Помфри гораздо меньше простудившихся студентов.

Между тем дело близилось к Рождеству, и Хогвартс вновь преображался. Большой зал украсили двенадцать наряженных праздничных елей, в коридорах развесили гирлянды из остролиста и пучки омелы. Сияющие рыцарские доспехи, в шлемах которых горели свечи, оглашали коридоры рождественскими гимнами, а обитатели сотен живых портретов и картин весело поздравляли проходивших мимо студентов с наступающими праздниками. На памяти Гарри в замке уже очень давно не было такой уютной, праздничной атмосферы.

— Аж дрожь берёт, как вспомню прошлое Рождество в Хогвартсе, — сказала Джинни, когда они вчетвером шли по украшенному коридору на обед.

— А как вы в том году его отпраздновали? — спросил шедший рядом Гарри.

— Никак. Смотрите, омела.

И не успели Рон и Гарри сообразить, что происходит, как Гермиона и Джинни повернулись и быстро их поцеловали. Когда подруги отпрянули и с хихиканьем переглянулись, оба были ошарашены, но безумно довольны.

Впрочем, никакой праздник не мог помешать подготовке к экзаменам. Почти на всех предметах темы с каждым уроком становились всё сложнее, а студенты еле справлялись с огромным потоком домашних заданий.

— Профессор, но ведь скоро Рождество, — в отчаянии воскликнул однажды Уолтер в конце урока защиты от тёмных искусств, когда на доске появилось заданное на дом.

— К вашему сведению, мистер Крейн, рождественские каникулы в Африке длятся всего лишь один день, — заметил профессор Стрейдом вроде и обычным своим невозмутимым тоном, но на лице его играла улыбка. — Уже на утро после Рождества студенты вновь приступают к занятиям.

— Ну, они там и экзамены по два раза в год сдают, — парировал Ирвин Брандт. — Мы же не виноваты, что они не умеют отдыхать, как все нормальные люди.

Весь класс засмеялся.

— Что ж, пожалуй, вы правы, мистер Брандт, — продолжая улыбаться, ответил профессор Стрейдом, — но я уверен — то, что мы начнём проходить после Рождества, с лихвой компенсирует все ваши страдания.

После этого следующие несколько дней только и было разговоров о том, что же интересного покажет студентам после каникул профессор Стрейдом.

— Может быть, те самые молнии, которые он метал из рук на первом уроке? — предположил Рон. — Или ещё что покруче?

В последнее время они всё реже делали уроки в ставшей уж слишком шумной общей гостиной, предпочитая тишину и покой библиотеки. Деннис и Натали составляли им компанию, а вскоре к гриффиндорцам присоединились и Оуэн с Полумной. И вот в один из вечеров, когда друзья уже разобрались с домашним заданием и выходили из библиотеки, их подловил профессор Слизнорт.

— О, какая неожиданная встреча, — воскликнул он, окидывая взглядом всех восьмерых. — Я искал вас по всему замку по отдельности, а вы, оказывается, всё это время все были здесь.

— Очень уж много домашней работы, профессор Слизнорт, — сказала Натали, улыбаясь.

— Понимаю, милая, понимаю. Но что поделать — вам всем предстоят очень серьёзные экзамены, к которым надо быть хорошо подготовленным, — сказал профессор Слизнорт, грузно переваливаясь с одной ноги на другую. — Но я с вами не об этом хотел поговорить. У меня тут намечается небольшая вечеринка по случаю приближающегося праздника, — он умолк и с ехидной улыбкой оглядел стоявших перед ним, — и я очень надеюсь, что вы все придёте. В эту субботу, как обычно, у меня в кабинете. Начало — в шесть часов вечера. Буду ждать вас с большим нетерпением.

Ребята переглянулись. Больше всех, по-видимому, были удивлены Рон и Деннис.

— Мы обязательно придём, — сказал Оуэн. Лицо профессора Слизнорта расплылось в улыбке.

— Это-то я и хотел услышать, мои дорогие. Ну что ж, в таком случае не буду мешать вам усердно заниматься. Увидимся в эти выходные.

С этими словами он развернулся и направился по коридору, весело насвистывая себе что-то под нос.

— Нет, я всё понимаю, — сказал Рон, оглядывая Гарри, Джинни и Гермиону, — к вам троим Слизнорт всегда был неравнодушен. Ты, Оуэн, блистаешь на его уроках так, что он нарадоваться не может. А вот нам с Деннисом, Полумной и Натали откуда такая честь?

— Он был на последнем матче по квиддичу, — объяснила Гермиона, — и, хотя болел, разумеется, за Слизерин, я заметила, как восхищённо он смотрит за выступлением нашей сборной. И вы оба были великолепны. Видимо, он увидел в вас будущих великих игроков.

Натали снова покраснела, а Рон чуть прыснул и покачал головой.

— Пожалуй, не стоит ему говорить, что я не собираюсь в будущем выступать за сборную страны.

— А ты, Полумна, герой войны и всеобщая любимица, — сказала Джинни, чуть приобняв подругу. Та, смотревшая всё это время вслед ушедшему профессору Слизнорту, перевела на неё задумчивый взгляд.

— Мне кажется, здесь повлияли и последние исследования моего отца, он недавно опубликовал в «Придире» сенсационный материал про морщерогих кизляков, который, по его словам, вызвал бурную дискуссию среди учёных.

— А меня он похоже пригласил, потому что я брат Колина, — сказал Деннис. Друзья посмотрели на него с опаской, но он непринуждённо улыбался. — Всё нормально, мне уже гораздо лучше. Благодаря вам. С огромным удовольствием составлю вам компанию.

— Знаете, — улыбаясь, произнёс Гарри, глядя на друзей, — вот это мне всегда больше всего и нравилось. Когда время идёт, но что-то никогда не меняется.

Мимо них с громким кудахтаньем пролетел Пивз, жонглируя целым ворохом плюй-камней, а за ним с криками и руганью бежала толпа недовольных студентов.

В половине шестого вечера в субботу друзья, одетые в парадные мантии, собрались возле кабинета профессора зельеварения. Помимо них, в коридоре было ещё немало людей — частью незнакомые Гарри студенты с других факультетов и курсов, а частью…

— Надо же, вот кого не ожидал увидеть, — воскликнул Невилл, подходя ближе и пожимая им всем по очереди руки. За ними потянулись почти все их бывшие однокурсники.

— Похоже, Слизнорт решил собрать всех героев вместе, не находите? — важно заявил Эрни Макмиллан, пожимая Гарри руку и окидывая взглядом коридор. — Как приятно снова вернуться под своды родного Хогвартса. Конечно, трудно было отпроситься с работы, но ради такого я рискнул доверить свои дела даже Захарии Смиту.

— А вы что, вместе работаете? — удивлённо спросил Рон. Эрни в ответ усмехнулся.

— Нет, конечно. В нашей конторе ему доверили только сортировку писем, а я занимаюсь более важными делами. Но, когда я получил приглашение на вечеринку и пошёл отпрашиваться у начальства, те сказали, чтобы я нашёл себе на этот вечер замену. А заменить меня смог только Захария. Вначале мне категорически отказали, но я убедил их, что он ничего дурного не сделает, и его допустили к работе под мою ответственность.

— Как бы он там тебе не навредил, — с сомнением в голосе произнёс Рон.

— Он этого не сделает, — с улыбкой ответил Эрни, и, чуть наклонившись, прошептал: — Я дал ему сонного зелья и запер в кабинете.

И все рассмеялись.

Было уже почти шесть, толпа возле кабинета галдела, ожидая появления профессора Слизнорта. Гарри окидывал взглядом знакомых и друзей, и на душе у него было как никогда тепло и уютно. Какие бы козни ни строила волшебному миру семья Флинтов, сегодня они имеют полное право как следует повеселиться.

— Оуэн! — раздалось неожиданно за их спинами. Друзья оглянулись. По коридору бежал пятикурсник-слизеринец. Заметив Оуэна, он подошёл к нему и протянул конверт. — Твоя сова только что принесла.

— Спасибо, Морган, — поблагодарил Оуэн, забирая письмо. Пятикурсник бросил быстрый взгляд на Гарри и остальных, кивнул им, развернулся и двинулся от них по коридору.

— Что там? — спросил Рон, подходя ближе. Оуэн быстро посмотрел на адрес, приложил палец к губам и жестом показал друзьям на дверь в другом конце коридора. Они двинулись за ним, то и дело оглядываясь, чтобы удостовериться, что за ними никто не увязался. Но все были так поглощены разговорами, что, похоже, даже не заметили их отсутствия. Слизеринец распахнул дверь, впустил Гарри и остальных в пустой кабинет, зашёл последним, закрыл дверь и коснулся её волшебной палочкой.

— От кого письмо? — спросила Гермиона.

— От отца, — коротко ответил Оуэн, быстро вскрыл конверт, достал небольшой кусок пергамента, пробежал по нему глазами. И тут же побледнел.

— Что-то не так? — обеспокоенно спросил Гарри.

— Слушайте, — сказал слизеринец и начал читать: — «Дорогой Оуэн, большое спасибо за твоё прошлое письмо с рождественскими поздравлениями. Мы также поздравляем тебя и скоро вышлем подарок. Также нам хотелось бы пригласить тебя к нам на торжественный ужин, который мы традиционно устроим в сочельник. Надеюсь также, что ты пригласишь и своих друзей, о которых так много рассказывал нам этим летом. Маркус шлёт тебе привет. Будем ждать от тебя ответа в ближайшие дни. Искренне твой, Флавий Флинт»

Оуэн закончил чтение и посмотрел на друзей.

— Он ведь имел в виду… — слегка подрагивающим голосом произнесла Гермиона.

— Да. Тех моих якобы новых друзей, которых мы с вами придумали.

В комнате повисла тишина. Наконец Рон первым нарушил молчание:

— А… а сколько мы там тебе друзей придумали?

— Троих, — тихо сказал слизеринец, вновь пробегая глазами по письму, — и отец с Маркусом хотят их видеть.

— Так ведь можно же сослаться на то, что они не смогут приехать. Мало ли у них там какие дела на рождественские каникулы.

— Это же самая банальная проверка, Рон, — прошептала Гермиона. На лице у неё была тревога. — Его не попросили привести друзей — ему приказали это сделать.

Оуэн кивнул.

— Что будем делать? — спросила Джинни. — Думаю, ни у кого нет вопросов, кто будет притворяться этими самыми друзьями?

Гарри повернулся к Гермионе.

— Помнишь, перед нашим налётом на «Гринготтс» ты смогла изменить внешность Рону? Придётся сделать это снова.

Но не успела Гермиона ответить, как Оуэн обречённо произнёс:

— Отец наложил заклятие на наш дом. Любые чары по трансфигурации в нём мгновенно теряют силу. Мне удалось как-то подслушать их с Маркусом разговор об этом.

Теперь уже встревоженными выглядели все.

— А что насчёт Оборотного зелья? — спросила Джинни.

— Оно готовится месяц, — прошептала Гермиона. — а до Рождества меньше двух недель.

— Он всё просчитал, — сказал Оуэн.

Какое-то время они обречённо смотрели друг на друга. Неожиданно в коридоре послышалась музыка и радостные крики.

— Надо идти, — сказал Гарри, оглядывая остальных. Праздничного настроения как не бывало. Но всё же друзья послушно вышли за ним из класса.

— А, вот вы где, — тут же раздался голос, и все пятеро оглянулись. Профессор Слизнорт стоял у двери своего кабинета, на нём была изумрудная, с бархатными кружевами, мантия. — Я вас обыскался. Проходите скорее, мы уже начали.

Гарри и остальные понуро двинулись в его сторону. Но профессор Слизнорт, по-видимому, совершенно не замечал их плохого настроения. Похлопав каждого по плечу, он посторонился, пропуская их внутрь.

Кабинет вновь был магическим образом увеличен в размерах и украшен разноцветной тканью, отчего походил на огромный шатёр. По краям стояли столы, заваленные напитками и угощениями, в углу играл небольшой оркестр. Золотая лампа под потолком заливала светом собравшихся в центре комнаты гостей, которые столпились возле небольшого возвышения, куда как раз входил профессор Слизнорт.

— Добрый вечер, друзья, — сказал он, улыбаясь и раскидывая руки, словно хотел обнять всех собравшихся. Как много было в этом жесте от Дамблдора, подумалось Гарри, и от этой мысли стало ещё тоскливее. — Рад видеть вас всех у себя на этом вечере по случаю приближающегося Рождества. Хочу заметить, что я собрал здесь не совсем обычных людей. Сегодня в гостях у меня те, кто своим героизмом, своей отвагой и храбростью несколько месяцев назад сразили Того-Чьё-Имя-Нельзя-Называть и армию его грозных приспешников. Я посчитал, что будет правильно открыть вечер тостом за наших героев, павших в борьбе и обессмертивших свои имена.

Слизнорт поднял бокал, и все собравшиеся последовали его примеру. Прозвучал тост, и все выпили.

— Ну, а теперь давайте начнём наш праздник, — произнёс хозяин кабинета, в одно мгновение придав своему голосу веселье и задор. — Ешьте, пейте, общайтесь и развлекайтесь.

Он сошёл с возвышения, и тут же к нему подошли несколько почтенного вида волшебников и завели разговор.

Гарри посмотрел на друзей. Они всё так же выглядели понуро и озабоченно. Оуэн стоял с закрытыми глазами, очевидно, о чём-то размышляя, Гермиона была мрачнее тучи. Рон растерянно озирался по сторонам, а Джинни смотрела куда-то в окно. К ним подошли улыбающиеся Деннис, Полумна и Натали.

— А что же вы не танцуете? — спросила девушка, оглядывая всех пятерых. — Пойдёмте.

Оуэн переглянулся с остальными и нехотя двинулся следом за Натали. Полумна посмотрела на них, всё так же неловко улыбаясь.

— Я даже не ожидала, что увижу здесь всех старых друзей, — сказала она. — Вы, кстати, выглядите каким-то грустными. Что-то случилось?

— Нет-нет, всё хорошо, — поспешила заверить её Джинни, — просто мы весь день на ногах, готовились к празднику, очень устали.

— А-а, понимаю. Ну ладно, я тогда ещё подойду к вам, мне сказали, что меня искал Рольф Саламандер.

— Кто искал? — переспросила Гермиона удивлённо.

— Рольф Саламандер. Внук того самого Ньюта Саламандера, который написал книгу о магических животных, — Полумна пожала плечами и чуть улыбнулась. — Видимо, он хочет узнать у меня всё о морщерогих кизляках.

Она повернулась и растворилась в толпе танцующих, а друзья переглянулись.

— Я уже говорил когда-то, что совсем не волнуюсь за Полумну? — спросил Гарри. — А вот за её знакомых я очень даже волнуюсь.

Рон, Гермиона и Джинни едва заметно улыбнулись.

— Мне кажется, нам нужно сообщить обо всём, что произошло, — сказала Джинни. — и чем скорее, тем лучше.

— Ты права, — согласился Гарри, — в Министерстве наверняка есть запасы оборотного зелья на этот случай. Знаете, я прямо сейчас пойду и напишу мистеру Уизли письмо.

Он двинулся было к двери, но уже на подходе к ней его совершенно неожиданно выцепил профессор Слизнорт, окружённый выпускниками Хогвартса, среди которых Гарри увидел несколько знакомых лиц.

— Гарри, вы что, уже уходите?

— Нет-нет, профессор, я ненадолго, мне нужно написать письмо…

— Ну что же это вы? — профессор Слизнорт демонстративно нахмурил брови. — Неужели это не может подождать буквально пару часов? Оставайтесь, я как раз рассказывал вашим друзьям о своих последних изысканиях в области приготовления зелий…

Гарри уже хотел было возмутиться, но бывшие однокурсники так активно засыпали его вопросами, что ему ничего не оставалось сделать, кроме как некоторое время подробно и не очень отвечать на них.

Вечеринка тем временем продолжалась, прибывали всё новые и новые гости. И с каждой минутой Гарри стало казаться, что чем сильнее он хочет покинуть кабинет, тем меньше у него возможности это сделать. Он не мог понять, почему так происходит, но, когда по пути к двери его в очередной раз подловило несколько знакомых, окончательно махнул рукой на все попытки и решил, что по окончании праздника тут же бросится в совятник и напишет мистеру Уизли письмо.

В какой-то момент оркестр заиграл красивую медленную мелодию, и все в кабинете разбились на пары. Обняв Джинни, Гарри медленно танцевал в самом центре толпы, то и дело оглядываясь. Краем глаза он заметил Гермиону с неловко передвигающим ноги Роном, светящуюся от счастья Натали, прижавшуюся к Оуэну, Полумну, танцующую с каким-то высоким, неизвестным ему молодым волшебником, Денниса с молодой девушкой из Когтеврана (кажется, это была его однокурсница), и, к собственному удивлению, Невилла, кружащегося в танце с Ханной Аббот. Джинни проследила за его взглядом, и с улыбкой произнесла:

— Ну да, они ещё в прошлом году начали общаться, — посмотрела на Гарри. — Не переживай, скоро всё это закончится и спокойно отправишь письмо. Уверена, отец с Кингсли смогут нам помочь.

Гарри кивнул, силясь искренне улыбнуться, но получилось это у него, похоже, не очень правдоподобно.

Когда музыка смолкла, они вдвоём подошли к столу. Рядом с ними почти сразу же оказались Рон с Гермионой, причём последняя что-то оживлённо обсуждала с профессором Слизнортом.

— Сколько это будет ещё тянуться? — недовольно произнёс Рон так, чтобы слышали только Гарри и Джинни. Те кивнули, полностью с ним согласные.

— Совершенно верно, милая, всё, что вы говорите — чистая правда, — неожиданно громко воскликнул профессор Слизнорт. Друзья повернулись в его сторону. Гермиона стояла рядом с ним, оживлённо кивая. Никогда ещё Гарри не видел в её взгляде такой заинтересованности. Взгляд у преподавателя был чуть помутнённый, щёки покраснели. Очевидно, бокал шампанского, который он держал в руках, был за этот вечер далеко не первым.

— То есть, сэр, вы считаете, что новые рецепты могут подолгу не печататься в книгах? — спросила Гермиона, очень правдоподобно изображая невероятное изумление.

— Именно так, — ответил профессор Слизнорт, делая порядочный глоток, — но моя книга должна будет положить этому конец. В ней собраны обновлённые рецепты ко многим известным сейчас волшебным зельям и отварам. Я планирую закончить её к концу следующего лета, и когда она выйдет, то произведёт настоящий фурор, это уж точно.

— А к каким именно зельям будут составлены новые рецепты? — спросила Гермиона всё так же очень заинтересованно. — Например, Оборотное зелье…

— Да, конечно, одно из самых сложных и долгих в приготовлении. Но знаете, я придумал, как сделать так, чтобы оно готовилось не только гораздо быстрее, — всего неделю — но ещё и держалось дольше. Эффект может сохраняться от двенадцати часов до нескольких суток! Это совершеннейшее открытие, иная формула знакомого всем зелья!

Гермиона выразительно посмотрела на друзей, уставившихся на неё с широко открытыми глазами, и вновь перевела взгляд на профессора Слизнорта:

— И как же вы добились этого, если не секрет, сэр?

— Разумеется, секрет, мисс Грейнджер, но раз вы так интересуетесь, то, так и быть, вам я расскажу. Ингредиенты почти те же самые, единственное различие заключается в…

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость, — произнесла Гермиона и коснулась пергамента волшебной палочкой. Тут же на нём стали проступать очертания. Она быстро пробежалась по нему глазами, удовлетворённо произнесла:

— Никого.

Гарри кивнул, взял с кресла мантию-невидимку, огляделся и быстро набросил её на Гермиону. Она была ниже его с Роном, поэтому ей даже не пришлось сгибаться в коленях, чтобы из-под мантии не торчали ноги.

— Ну что, я пошла? — раздалось с того места, где только что стояла Гермиона.

— Будь осторожна, — прошептал ей Рон последнее наставление. В ответ раздался короткий смешок.

Гарри толкнул портретный проём, высунулся в коридор и осмотрелся. Затем отодвинулся, освобождая проход.

— Мы будем ждать тебя, — прошептал он, когда почувствовал лёгкое прикосновение от проходящей мимо Гермионы.

Огонь в камине почти догорел, поэтому Рон, присев рядом, снова раздул его, и в гостиной сразу же стало светлее и уютнее. Втроём они расселись у камина и стали смотреть на пляшущие языки пламени. Несколько раз Рон вставал и начинал ходить кругами по комнате, но, впрочем, быстро успокаивался. Джинни с ногами забралась в кресло и сидела теперь, обхватив руками колени и положив на них голову. Глаза её были полузакрыты и могло показаться, что она спит. Но Гарри видел, как она вздрагивает от малейшего шороха.

Наконец послышался звук открываемого проёма, и через несколько секунд посреди гостиной появилась сияющая Гермиона. На плече у неё висела небольшая сумка, в которой явно что-то лежало.

— Как всё прошло? — спросил Гарри, когда она, обняв Рона, села рядом с ними.

— В самом лучшем виде, — ответила Гермиона, чрезвычайно довольная собой. Сняв с плеча сумку, она протянула Гарри аккуратно свёрнутую мантию и Карту. — Пару раз чуть не столкнулась с приведениями, правда, но это же не в счёт?

— Здесь всё, что нам надо? — спросил Рон, кивая на сумку, которую приподнимал в руке. Гермиона кивнула.

— Угу. Завтра утром мы с Оуэном начнём приготовление.

— С ним? — Рон старался придать своему голосу непринуждённый тон, но Гарри заметил, как нахмурилось его лицо.

— Он прекрасно разбирается в зельях, — ответила Гермиона, протягивая руки к огню, — а у этого очень сложный рецепт. Тем более мы будем делать его по иной формуле.

Рон хотел было что-то сказать, но тут Джинни, нахмурившись, произнесла:

— Как бы Слизнорт что-нибудь не заподозрил. Ты же спрашивала его про Оборотное зелье — и тут из его шкафа как раз пропадают его ингредиенты.

Гермиона нахмурилась, но всё же после короткого молчания покачала головой.

— Мне кажется, он так много выпил, что завтра утром и не вспомнит, о чём со мной вчера разговаривал.

Джинни кивнула, улыбнувшись, и наконец-то позволила себе расслабиться и вытянуться в кресле.

— Думаю, если мы начнём приготовления завтра, то успеем как раз до начала каникул, — сказал Гарри, поглядывая на сумку, которую Рон по просьбе Гермионы положил рядом. — Останется только позаботиться о частицах того, в кого будем превращаться.

— А мы будем сообщать отцу? — спросил Рон.

Все четверо переглянулись. Гарри не знал, что ответить. Ещё несколько часов назад он был готов на всех парусах мчаться писать письмо, просить о помощи… а теперь, когда они сами нашли выход, необходимость ставить в известность Министерство как-то сама собой отпала.

— Ну, мы же обещали, что будем держать его в курсе всего, что будем делать, — раздался в тишине голос Гермионы. Звучал он, впрочем, не совсем уверенно. — Так ведь будет правильно, верно?

Гарри прикидывал в уме, одобрит ли мистер Уизли их затею. С одной стороны, это будет очень рискованное дело, но с другой… не нападут же Флинты на них, если вдруг почувствуют, что что-то идёт не так? Конечно, не факт, но, если они будут иметь за спиной прикрытие даже из нескольких мракоборцев, то это может им очень пригодиться. К тому же, если отец и брат Оуэна вдруг решат избавиться от лишних свидетелей — это будет отличным поводом для Министерства арестовать их и продержать за решёткой столько, сколько будет необходимо. Например, пока не закончится действие антидота к сыворотке правды.

— Завтра напишем ему письмо, — решился, наконец, Гарри, и все остальные заметно расслабились. Видимо, последнее слово они, не сговариваясь, решили оставить за ним.

На следующее утро Гарри и Рон проснулись пораньше и спустились в гостиную. Гермиона и Джинни уже ждали их там. Они сели за стол в дальнем углу и быстро написали письмо. Текстом его друзья остались довольны: Гарри вкратце обрисовал возникшую у них проблему и способ её решения, прибавил, что они уже начали работать над Оборотным зельем, и в самом конце по совету Гермионы добавил, что готовы пересмотреть свои намерения, если Министерству они покажутся слишком рискованными.

— Тебе не кажется, что это уже лишнее? — спросил Гарри, запечатывая конверт и вставая со стула. Гермиона отрицательно покачала головой.

— Не кажется. Нам сейчас надо быть вдвойне осторожными — мы идём на очень большой риск.

Рон и Джинни поддержали её слова, и в конце концов Гарри согласился, но всё равно предпочёл остаться при своём мнении.

Сходив в совятник и отправив с Буклей письмо, друзья отправились на завтрак. Они пришли одни из первых: было ещё очень рано, и Большой зал только начинал заполняться зевающими и потягивающимися студентами. Гермиона, как обычно, проглядывала принесённый ей номер «Ежедневного пророка», держа в одной руке газету, а в другой — чашку чая.

— Есть что-нибудь интересное? — задал привычный вопрос Рон, намазывая тост маслом

— Всё спокойно, — не отрывая взгляда от газеты ответила Гермиона. Отпив чаю, она перевернула страницу. — Смотри, тут твой отец дал небольшое интервью.

Рон положил голову ей на плечо, разглядывая фотографию улыбающегося мистера Уизли и читая текст статьи, Джинни, сидевшая с другой стороны от Гермионы, присоединилась к брату. Гарри, занятый яичницей, окинул взглядом Большой зал и преподавательский стол. Профессор Лобоска о чём-то разговаривала с профессором Стрейдомом, оба улыбались. Удивительно, но сейчас, когда дело сдвинулось с мёртвой точки, когда впереди у них — очень серьёзная и сложная задача, Гарри уже не казалось, что идея привлечь преподавателя, пусть даже связанного с Орденом, была такая уж хорошая. Он вспомнил, как твёрдо исполнял поручение Дамблдора не рассказывать никому о крестражах, хотя много кто пытался выведать у него всю правду, и как часто его одолевал соблазн поделиться тайной с кем-нибудь из близких. Конечно, это было связано с… немного специфичной особенностью осколков души Волан-де-Морта, особенно одного из последних, и Дамблдор об этом прекрасно знал, но… Гарри уже давно признал, что для полной победы это было всё-таки необходимо.

— Всем привет, — он даже не заметил, как Оуэн подошёл к их столу. — Я всё подготовил и поставил котёл куда вы просили. Только я не понимаю… — он замялся.

— Почему в женском туалете на втором этаже? — спросила Гермиона, обмениваясь улыбками с Гарри и Роном. — Скажем так, мы знаем, что для нашей затеи это самое безопасное место.

Слизеринец оглядел по-прежнему улыбающихся друзей и недоумённо пожал плечами.

— Ну хорошо, пусть будет так. Когда начинаем?

— Прямо сейчас, — сказала Гермиона, бросила газету на стол и поднялась со скамьи так резко, что сидящие рядом гриффиндорцы в недоумении на неё посмотрели. — Ингредиенты у меня с собой, пойдём.

— Повезло нам, что оба они так хорошо разбираются в зельях, — сказала Джинни, глядя вслед удаляющимся Гермионе и Оуэну, — без них мы бы не справились.

— Это уж точно, — произнёс Гарри. Лишь Рон с грустным видом молча смотрел в свою тарелку.

Ещё накануне вечером Гермиона сказала им, что толпиться всем впятером в туалете не имеет смысла, это только привлечёт лишнее внимание. Поэтому после завтрака Гарри, Рон и Джинни решили разобраться с остатками вчерашнего домашнего задания. Они зашли в башню Гриффиндора за сумками и двинулись по коридору в библиотеку. За всё это время Рон не вымолвил ни единого слова.

— Ты какой-то тихий сегодня, — сказала брату Джинни, бросая на него настороженный взгляд. — Что-то случилось?

Рон отрицательно покачал головой, но так ничего больше и не сказал.

Пару часов спустя, когда они почти закончили с домашним заданием, к ним присоединились Гермиона и Оуэн. Оба выглядели усталыми, но довольными.

— Начальная работа сделана, — шёпотом отрапортовала Гермиона, — теперь надо будет заходить несколько раз в течение дня и помешивать зелье, а вечером добавить новые ингредиенты.

— Как там поживает Миртл? — спросил Гарри. Гермиона в ответ улыбнулась и пожала плечами.

— Как всегда — сидит в трубе, завывает и грустит. Оуэн попытался заговорить с ней, но она наотрез отказалась общаться.

— Может, это и к лучшему, никто не будет мешать, и мы всё успеем до конца семестра, — сказала Джинни.

Гермиона села радом с Роном, чмокнула его в щёку, отчего тот тут же расплылся в счастливой улыбке.

— Давай я посмотрю, — предложила она и пододвинула к себе только что законченное им сочинение по трансфигурации.

— Что вы решили по поводу людей, в которых мы будем превращаться? — спросил Оуэн, садясь рядом с Гарри. Тот изумлённо переглянулся с Джинни, и оба они пожали плечами.

— Если честно, мы даже не думали об этом.

— Мне кажется, будет очень рискованно превращаться в кого-то из студентов, даже с других факультетов, — продолжил слизеринец. — Школа не такая большая, и Маркус при желании сможет всё перепроверить.

— Предлагаешь взять волосы у кого-нибудь незнакомого? — спросила Джинни, а Гарри вспомнил, как превращался в рыжеволосого мальчишку-магла во время свадьбы Билла и Флёр в Норе. Тогда его волосы они достали при помощи Манящих чар.

— Да, но только у кого? — спросил Оуэн, посмотрев на Рона, но тот был так поглощён наблюдением за Гермионой, проверяющей его домашнее задание, что совершенно не обращал на них внимания.

— Предлагаю решить это уже в Лондоне, — предложил Гарри. — Город большой, иностранцев в нём много. Зайдём в любой бар или ресторан, я спрячусь под мантию, а с ней будет не проблема незаметно добыть у кого-нибудь волосы.

Оуэн помолчал, обдумывая его слова, и кивнул.

— А зелье не растеряет своей силы за это время? — спросила Джинни.

— Не должно, — не отрывая взгляда от пергамента, сказала Гермиона, которая, видимо, хорошо слышала весь их разговор. — Помните, Слизнорт говорил, что по этому новому рецепту оно держится гораздо дольше?

Звучало это вполне убедительно, и сидящие за столом расслабились.

Прошла неделя. Оборотное зелье, сваренное по новому рецепту профессора Слизнорта, было готово. На взгляд Гарри, оно ничем не отличалось от того неприятного, жирного, напоминающего кипящую грязь напитка, который Гермиона сварила на втором курсе.

— Осталось только добавить частицы тех, в кого мы будем превращаться, — сказала Гермиона в последний день семестра за завтраком. — Этим надо будет заняться, как только мы прибудем в Лондон.Зелье повезу я — уже перелила его в переносной котёл и наложила специальные чары, чтобы оно не разлилось.

Все согласно закивали.

Ещё несколько дней назад Гарри получил от мистера Уизли письмо, в котором тот хоть и выказывал сомнения в том, что их участие будет правильным, всё же в конце концов смирился и писал, что их будут прикрывать лучшие силы мракоборцев. Единственное, о чём он просил — это сразу же согласовать с ним их действия по приезду из школы.

— Вещи оставим в Норе, — сказала Гермиона, когда они впятером собрались в пустом классе, и Гарри прочёл им письмо, — однако планировать там всё не получится — миссис Уизли всегда будет дома, а наше общение с Оуэном лучше пока не афишировать, — она посмотрела на Гарри. — Ты не будешь против, если мы воспользуемся твоим домом на площади Гриммо?

— Конечно нет, — ответил он. Когда-то ему было неприятно вспоминать об этом мрачном месте, доставшемся ему в наследство от Сириуса. Но прошло время, и родовое гнездо Блэков уже не вызывало такое отторжение, как на пятом и шестом курсах. Год назад оно очень помогло им, на время став убежищем и позволив спланировать проникновение в захваченное Волан-де-Мортом Министерство магии, а Кикимер, некогда мрачный и недолюбливающий его эльф-домовик, стал теперь гораздо более приятным и приветливым в общении. Нет никаких сомнений, что он обрадуется, если кто-то на несколько дней скрасит его одиночество.

— Тогда скажем моей маме, что планируем встретить Рождество вчетвером, ну, знаете… — начал Рон, но не закончил. А Джинни захихикала и посмотрела на Гарри.

— Прекрасная мысль, — поспешил сказать Гарри, заметив, что уши друга начали стремительно краснеть. — У нас будет несколько дней для того, чтобы подготовиться. Оуэн, ты нам поможешь.

— Хорошо, — слизеринец кивнул. — Если отец или Маркус будут спрашивать, я им скажу, что показываю моим заграничным друзьям Лондон.

После завтрака друзья поднялись в свои спальни, чтобы собрать оставшиеся вещи — Хогвартс-экспресс уходил через два часа.

— Всё-таки решили не оставаться на праздники? — спросил их лежавший на кровати с книгой в руках Ирвин Брандт.

— Не получится, нас ждут дома, — сказал Рон, открывая чемодан.

— Ну и зря, — заметил Уолтер Крейн, сидевший за столом и что-то рисовавший на клочке пергамента, — пропустите великолепный рождественский пир.

— Мы ими за прошлые годы пресытились, — сказал Гарри с усмешкой, незаметно от всех кладя мантию-невидимку поверх остальных своих вещей.

Спустя полтора часа, закутанные в тёплые мантии, собирающиеся домой ученики стояли возле главного входа в замок на припорошённой снегом дороге и ждали, когда подадут кареты. Оуэн подошёл к друзьям, наклонился и быстро прошептал Гарри на ухо:

— Сегодня в семь вечера я буду ждать вас на площади Гриммо.

Гарри коротко кивнул. Говорить в открытую они не решились — рядом с ними стояли Деннис и Полумна. Оуэн похлопал Гарри по плечу и подошёл к ожидавшей его Натали.

Наконец подъехали кареты, ученики погрузили в них вещи, расселись, а уже через полчаса Хогвартс-экспресс, набирая скорость, мчался на юг вдоль белоснежных горных равнин.

В купе было тепло, горели неяркие лампы. Друзья ехали тем же составом, что и в начале года. Натали и Деннис, видимо, нашли себе другую компанию, хотя, думалось Гарри, их подруга наверняка гораздо больше обрадуется обществу одного только Оуэна.

— Тяжёлый был семестр, — сказала Полумна, когда поезд миновал уже половину пути до Лондона. — Все только и твердят, что об экзаменах.

— Они мне скоро во сне будут сниться, — сказал Рон, положивший голову на колени Гермионы и закрывший глаза. Та взъерошила его волосы и, улыбаясь, сказала:

— Обещаю, если вдруг ты сейчас уснёшь и тебе приснится, что ты сидишь на ЖАБА, ничего не знаешь и зовёшь меня, я тебя тут же разбужу.

Все засмеялись.

— Полумна, а ты как каникулы проводить будешь? — спросила Джинни подругу.

— Мы с папой уезжаем в небольшую экспедицию, — ответила она. — На юг, в Испанию. Он сказал, что там сохранилась последняя колония гелиопатов, которые ещё готовы идти с людьми на контакт.

— Это те самые, из которых Фадж собирал армию, чтобы противостоять Дамблдору? — спросил Рон, улыбаясь и не открывая глаз.

— Да, но после того, как он перестал быть министром магии, они отказались служить ему, сожгли его дом и вернулись в свои родные земли, — невозмутимо произнесла Полумна, не обращая ни малейшего внимания на улыбки остальных.

— А как у тебя всё прошло с Рольфом Саламандером? — спросила Гермиона. — Помнишь, тогда на вечеринке у Слизнорта.

— Вы про того скучного заучку? — спросила Полумна, глядя куда-то в окно. — Думаю, я ему интересна больше, чем наши с отцом исследования.

Гермиона понимающе кивнула.

На вокзале Кингс-Кросс их встречала миссис Уизли и, к неудовольствию Гарри, КсенофилиусЛавгуд. Он почти не изменился с их последней встречи, правда, лицо у него чуть округлилось и волосы стали покороче и почище. Впрочем, он, видимо, не испытывал особого желания общаться с кем-либо из друзей, поэтому, едва Полумна к нему подошла, кивнул всем остальным и поспешил вместе с ней к выходу с вокзала.

— Ну что, как прошёл семестр? — спросила миссис Уизли, по очереди обнимая каждого.

— Экзамены и только экзамены, — пробурчал Рон, когда они уже выходили на улицу, где их снова ожидала министерская машина.

— У нас два новых преподавателя, — сказала Джинни, когда их вещи были погружены, сами они сели в салон, и водитель ловкими движениями выехал с площади и встроился в бурный автомобильный поток. — По защите от Тёмных искусств и по трансфигурации.

— Интересно, — сказала миссис Уизли, глядя на друзей с переднего сидения, — и кто же?

Когда они рассказали ей про профессора Стрейдома и те заклинания, которые он им преподавал, она одновременно удивилась и обрадовалась. Впрочем, и заволновалась тоже.

— Конечно, его профессионализм, судя по вашим рассказам, не вызывает сомнения… но я бы всё-таки предпочла, чтобы студенты учили проверенные чары, а не такие сложные и непривычные вещи.

— Так они проверены, миссис Уизли, — поспешил заверить её Гарри, — проверены многими поколениями африканских магов и колдунов.

— Ну, может быть, хотя я всё равно сомневаюсь. А кто же у вас теперь ведёт трансфигурацию вместо Макгонагалл?

— Профессор Кьяра Лобоска, — сказала Гермиона и многозначительно глянула на миссис Уизли. — Может быть, вы её знаете.

Она покосилась на водителя, снова посмотрела на друзей.

— Кажется, слышала несколько раз это имя. Но больше ничего о ней не знаю.

Час спустя они заехали во двор Норы. Водитель помог им вытащить вещи, попрощался и уехал.

— Идите сразу же на кухню, — сказала миссис Уизли, входя в дом следом за Гарри и остальными. — Вещи отнесёте в комнаты потом. Кстати, Артур должен прийти с минуты на минуту — он сегодня обедает дома.

И действительно, когда, десять минут спустя, они сидели на кухне и ели ароматный луковый суп, послышался звук открываемой двери, а через минуту в комнату вошёл мистер Уизли. С момента их последней встречи в камине в башне Гриффиндора отец Рона успел измениться. Лицо округлилось, мешки под глазами стали меньше. И очень хорошо смотрелась на нём новая, с иголочки, тёмно-зелёная мантия. Гарри в очередной раз оставалось только радоваться, что семья Уизли, долгие годы находившаяся на последних ролях в волшебном мире, была теперь на коне.

— Очень рад видеть вас всех, — сказал мистер Уизли, обнимая Джинни и Гермиону и протягивая Гарри и Рону руку. Сев рядом с ними за стол, он пододвинул к себе тарелку, полную супа, и поинтересовался школьными делами.

Друзья снова начали рассказывать про экзамены, про новых преподавателей. Когда Рон рассказывал о трансфигурации, миссис Уизли, чуть прищурившись, спросила мужа:

— Артур, это ведь не та целительница из Больницы Святого Мунго? Её имя показалось мне знакомым.

— Кьяра Лобоска? Да, — ответил мистер Уизли, кивая. — Она заходила ко мне, когда я лежал там. Само собой, обсуждать что-то, касающееся Ордена, когда ты не один в палате, проблематично, но она всё же смогла рассказать мне, что знает Римуса, а я уже потом его про неё расспросил. Очень хорошая девушка, компетентный сотрудник, и, я уверен, отличный преподаватель, не так ли?

Гарри и остальные закивали.

— Ну ладно, — произнесла миссис Уизли после короткого молчания. — Впрочем, что мы всё о Хогвартсе? У вас же каникулы, дорогие мои. Через несколько дней Рождество, отпразднуем в нашем скромном семейном кругу.

Сидящие за столом переглянулись.

— Мам, если честно… — нерешительно начал Рон, но тут же голос его окреп, — мы навряд ли будем отмечать с вами.

— Это почему же? — со смесью удивления и негодования воскликнула миссис Уизли.

— Мы хотели отметить отдельно, — пришла на помощь брату Джинни. — Только вчетвером. Понимаешь…

Она недоговорила, но то, как словно бы невольно запнулась, как натурально покраснела — всё это выглядело так убедительно, что, будь Гарри на месте её матери, поверил бы Джинни сразу же и безоговорочно. Да и, похоже, не только он один: такими взглядами смотрели на девушку Рон, Гермиона и мистер Уизли.

На некоторое время комната погрузилась в тишину.

— Ну что ж, — раздался, наконец, голос миссис Уизли, — это было вполне ожидаемо, если учесть, что вы… ну да, конечно… конечно, я всё понимаю.

Джинни посмотрела на Гарри и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.

— Мам, мы же это только в сочельник, — вдохновлённо произнёс Рон, — а на второй день Рождества с удовольствием к вам всем присоединимся. Ещё успеем отметить всей семьёй.

— Конечно же, обязательно, — вторила ему Гермиона.

Миссис Уизли посмотрела на них и усмехнулась.

— Ну-ну, понятное дело, вы будете отмечать второй день вместе с нами. Ладно уж, празднуйте вчетвером. А где, кстати?

— На площади Гриммо, — ответил Гарри, — там же дом сейчас пустует.

Мистер и миссис Уизли переглянулись.

— Да, но… не слишком ли он мрачноват для праздника?

— В самый раз, — убедительно произнёс Рон. — К тому же с тех пор, как Кикимер исправился и полюбил Гарри, там, наверное, теперь ни пылинки.

— Что ж, это тоже верно, — сказала миссис Уизли, окончательно признавая своё поражение. — Ну, главное, чтобы вам там было хорошо. Но только прошу вас, — воскликнула она, словно только что вспомнила, — не забывайте о приличиях.

Взрыв негодования.

— Мам, ну ты что?

— Конечно же, мы…

— Как ты только могла подумать?

— Мы же взрослые люди, умеем держать себя в руках.

— Кстати, а может быть нам позвать на второй день Андромеду с Тедди? — предложил мистер Уизли. — Они у нас давно не появлялись.

— Да, давайте, отличная идея, — воскликнул Гарри. — Я так соскучился по ним обоим.

— Тогда я вечером отправлю им приглашение, — улыбнулась миссис Уизли.

После обеда друзья разнесли чемоданы по комнатам и собрались у Рона.

— Скоро нам надо быть на площади Гриммо. — сказала Гермиона, глядя на часы. — Надеюсь, у Оуэна всё в порядке.

— Проблем быть не должно, — заметил Гарри, — главное — перенести зелье и найти оставшиеся компоненты.

В дверь тихо постучали.

— Войдите, — сказал Рон.

Это оказался мистер Уизли. Он зашёл, оглядываясь, сразу же закрыл за собой дверь и дотронулся до неё волшебной палочкой.

— У вас всё готово? — спросил он. Уточнять, что именно, друзьям не требовалось — все и так поняли, о чём он говорит.

— Зелье готово, осталось только добавить в него частицы тех, в кого мы будем превращаться, — сказала Гермиона.

— Хорошо, — мистер Уизли снова оглянулся на дверь, словно боялся, что кто-то может их подслушать. — Пока у вас есть время, обдумайте всё как следует. Отработайте легенду каждого, так, чтобы ни одного лишнего вопроса не возникло. Как я понимаю, в дом Флинтов пойдут только трое из вас, поэтому тот, кто останется, должен быть готов помочь обеспечить отход. Ясно?

— Разумеется, — сказал Гарри.

— Управление мракоборцев выделит своих лучший людей, в рождественский вечер те будут дежурить у дома Флинтов. И всё же они останутся снаружи. Поэтому я снова прошу, нет, я заклинаю вас — если увидите хоть что-то подозрительное, сразу же уходите оттуда. Не получится уйти по-хорошему — подайте знак, любой, абсолютно не важно, какой, и вам тут же помогут, — мистер Уизли перевёл взгляд на Рона и Джинни. — Не рискуйте лишний раз, это самое главное.

— Конечно, мистер Уизли, — сказала Гермиона. — Мы же понимаем, что в одиночку не справимся, и обязательно обратимся к вам за помощью, если она нам понадобится.

— Очень хорошо. В таком случае не буду вам мешать.

И с этими словами он открыл дверь и вышел из комнаты.

 

В семь часов вечера они встретились с Оуэном на площади Гриммо. Слизеринец стоял прямо возле того самого места, где обычно появлялся дом Сириуса, и с недоумением косился на таблички двух соседних домов.

— Что, тоже удивляет такая странная нумерация? — с улыбкой спросил Гарри, подходя ближе. — А теперь смотри.

Едва он это произнёс, как между двумя домами уже привычно для них и совсем непривычно для Оуэна стал прорастать ещё один, пока, наконец, не вытянулся во всю высоту, потеснив примыкавшие к нему кирпичные стены.

— Вот и двенадцатый номер, — продолжая улыбаться, кивнул Гарри на дом, — пошли.

Они поднялись по крыльцу и толкнули входную дверь. Прихожая встретила их привычным полумраком, пылью и атмосферой многолетнего запустения. Гермиона отложила сумку, в которой принесла котёл с зельем, достала палочку, взмахнула ей — и по всему длинному коридору вспыхнули газовые светильники.

— Пойдёмте в гостиную, — сказал Гарри, но едва он это произнёс, как раздался громкий хлопок.

— Кикимер не слышал, как вы вошли, хозяин Гарри, — принялся верещать эльф-домовик, подбегая к нему и протягивая руку, намереваясь забрать куртку, которую Гарри на ходу снимал с себя. Но не успел он договорить, как портьеры в дальнем конце коридора разъехались, и всё заполонил громкий визгливый голос:

— Грязнокровки! Мерзавцы! Отребье! Предатели! Отродья мира волшебников! Вон отсюда! Все вон, вон отсюда! Все во…

Кикимер щёлкнул пальцами, портьеры с шумом захлопнулись и голос тут же стих.

— Хорошо дверь успели закрыть, — раздался в тишине голос Джинни.

— Оуэн, не обращай внимания, — сказал Рон, похлопав слизеринца по плечу: тот всё продолжал ошарашенно смотреть на задёрнутые портьеры. — Просто не самый лучший представитель дальних родственников Гарри.

— Хозяин, не предупредил Кикимера, что намерен посетить свой дом, — вновь подобострастно проговорил старый эльф-домовик, поочерёдно кланяясь всем вошедшим. — Кикимер видит, молодая хозяйка тоже пришла с хозяином, — он отвесил особенно глубокий поклон Джинни, и та смущённо улыбнулась. — У Кикимера совсем ничего не готово — ни обеда, ни ужина, нет даже закусок! Повсюду не убрано, а спальни…

— Всё хорошо, Кикимер, — поспешил прервать разглагольствования домовика Гарри, — мы вовсе не собираемся оставаться надолго, есть, а уж тем более ночевать. Нам нужно обсудить кое-что в гостиной.

— О, это очень хорошо, хозяин, что вы пока будете в гостиной, — тут же оживился эльф, похоже, напрочь проигнорировав всю первую часть сказанного Гарри. — Располагайтесь там, а Кикимер займётся ужином и подготовит комнаты. Хозяин с хозяйкой и их друзья будут очень довольны.

Все пятеро поднялись на второй этаж в гостиную. Всё в ней было точно так же, как в тот памятный день, когда Гарри, Рон и Гермиона пришли сюда со свадьбы Билла и Флёр, напуганные, преследуемые по пятам Пожирателями смерти, совершенно не представляющие, куда им идти и что делать дальше. Но вот взмахом палочек друзья зажгли камин, задвинули шторы, и в комнате сразу стало гораздо уютнее.

Они расселись по старым креслам и дивану. Оуэн не переставал оглядываться, похоже, очень удивлённый царившей в комнате атмосферой.

— Если бы я не знал, что это твой дом, Гарри, — сказал он, наконец, — то решил, что здесь живёт какая-то очень древняя чистокровная семья, поколениями учившаяся только на Слизерине.

— По сути дела, так оно и есть, — сказал Гарри, бросая взгляд на гобелен с древней родословной. — Это дом Блэков.

Оуэн посмотрел на него, и его брови поползи вверх.

— Я наследовал его от моего крёстного отца, Сириуса, — продолжил Гарри, — правда, он здесь почти не жил, да и я тоже появляюсь здесь не так часто.

— Сириус Блэк был твоим крёстным отцом? — вот теперь слизеринец выглядел не просто удивлённым, он был потрясён. — Но ведь он же…

— Он невиновен, Оуэн, его подставили, — отрезал Гарри. — И давай не будем об этом, нам надо обсудить куда более важные дела.

Слизеринец кивнул, лицо его сразу же сделалось серьёзным.

— Дома, на мой взгляд, ничего нового. Ну, во всяком случае, я ничего нового не заметил. Гостей отец не принимает, в основном, сидит в своём кабинете. Маркус либо у себя, либо на работе.

— Надо же, у него, оказывается, есть работа, — брюзгливо произнёс Рон, но под взглядами всех остальных замолк.

— Думаю, на Рождество гостей тоже не предвидится, — продолжал Оуэн, — так что можно будет действовать без особой опаски.

— Очень хорошо, — сказала Гермиона, — кстати, если вдруг что-то всё-таки пойдёт не так, нам помогут мракоборцы, которые будут дежурить вокруг дома.

Оуэн чуть вздрогнул, но сохранил невозмутимое выражение лица и коротко кивнул.

— Да, понимаю. Надеюсь, до этого не дойдёт.

— Я вот о чём подумал, — неожиданно произнёс Гарри. Все посмотрели на него, а он не сводил глаз с пляшущего в камине пламени. — Почему бы нам не совместить поход к Флинтам со сбором информации?

— Ты это о чём? — недоумённо переспросил Рон.

— Нас четверо, — Гарри окинул взглядом друзей, — трое притворяются гостями и отвлекают Флинтов, а четвёртый обыскивает дом.

Ответом ему была тишина.

— Что? Мне кажется, это будет правильно. В конце концов, что бы мы ни нашли, всё пойдёт на пользу, так как будет доказательством.

— Гарри, — Гермиона замялась, словно не хотела говорить то, что последует дальше, — мне кажется, не стоит этого делать. Это очень рискованно.

— И бесполезно, — добавил Рон. — Уж если они заметают следы, то и подавно не будут хранить в доме ничего подозрительного.

— А даже если и будут, то наверняка наведут очень серьёзные защитные чары, — сказала Джинни.

Гарри посмотрел на Оуэна. Но тот сидел молча, ни на кого не глядя и о чём-то размышляя.

— Гарри, нам незачем идти на такой риск, — продолжила Гермиона. — Если мы убедим Флинтов, что Оуэну можно доверять…

— А если не убедим? Так и будем действовать вслепую, а потом Министерству придётся уже открыто арестовать Флинтов без обвинения, но будет уже поздно?

— Но ведь мы рискуем всё испортить с самого начала!

— Нет, если всё как следует обдумаем.

— Гарри прав, Гермиона, — неожиданно сказал Оуэн, — у моего отца наверняка есть что-то, что помогло бы продвинуться в расследовании.

— Что же? — желчно отозвалась Гермиона. — Какой-нибудь дневник, в который он записывает свои планы? Или список сообщников, почему бы и нет? И ради этого мы рискнём, сунемся, а там наверняка защитные чары…

— Отец не ограждает защитными чарами свой кабинет и свои вещи, — сказал Оуэн так уверенно, что она тут же замолчала и посмотрела на него с удивлением. — Он окружил дом магической защитой, да, но и она иногда даёт сбой. Исчезнут трансфигурирующие чары, но пройдёт оборотное зелье. А вещи свои он если и заколдует, то не самой сложной защитной магией, с которой любому из нас вполне по силам справиться, не говоря уж о тебе, Гермиона.

Она чуть покраснела, а Рон неодобрительно посмотрел на Оуэна, но ничего не сказал.

— Ладно, предположим, что кто-то из нас проберётся в кабинет твоего отца, — сказала Джинни, — но что он должен будет найти?

— Всё что угодно, — ответил слизеринец, всё больше оживляясь. — Не дневник, конечно, и не список сообщников. Но, например, письмо или какую-то записку. Даже зашифрованную — кстати, это точно надо будет взять и изучить, потому что отец навряд ли будет пользоваться сложными шифрами.

— Мне почему-то кажется, что ничего мы там не найдём, — скептически заметила Гермиона, и Гарри уже был готов снова начать спорить, но неожиданно она произнесла: — Но хорошо, я согласна.

Оуэн улыбнулся и кивнул.

— Время на подготовку у нас ещё есть. Сейчас пока надо будет заняться прикрытием, а уже потом проработать детально план поиска.

В этот момент дверь в гостиную открылась, и на пороге показался Кикимер.

— Хозяин, Кикимер пришёл сказать, что всё готово. Спускайтесь вниз, но не забудьте помыть руки.

Друзья встали с кресел и дивана.

— Оставайся, поужинаешь с нами, — сказал Рон Оуэну. — А то ещё не дай бог Кикимер воспримет твой отказ как личное оскорбление.

На следующий день друзья начали подготовку. Миссис Уизли они сказали, что на весь день уходят гулять по Лондону, а сами сразу же трансгрессировали на площадь Гриммо.

— Я возьмусь за легенды для гостей, — сказала Гермиона, устроившись за длинным столом на кухне. Рон тут же вызвался ей помогать. Гарри и Джинни же должны были отправиться на поиски тех, кто смог бы сойти за набожных чистокровных иностранных волшебников.

— Помните, нужен один женский волос и два мужских! — крикнула им Гермиона вдогонку, когда они поднялись в холл.

— Помним, помним, всё будет сделано, — крикнул ей в ответ Гарри.

Выйдя из дома, они стали бродить по шумным, наполненным машинами и толпами пешеходов улицам. Удивительно, как только Лондон умещает в себе так много народу, то и дело приходило на ум Гарри, когда они с Джинни в очередной раз едва протиснулись в тесный вагон метро. Из-за рождественских праздников наплыв туристов в город был невероятно велик, отовсюду слышались отголоски иностранной речи.

То и дело Гарри и Джинни заглядывали в какой-нибудь ресторан или паб, присматривались к многочисленным посетителям и прислушивались к их разговорам, но так никого подходящего не находили. Иногда потенциальные кандидаты нравились Гарри, но по какой-то причине не устраивали Джинни, иногда — наоборот. Пару раз они даже вступали между собой в споры, но в конце концов понимали, что это им точно не поможет, даже навредит.

— Неужели во всём многомиллионном Лондоне мы не сможем найти всего лишь трёх человек? — сокрушённо произнесла Джинни, когда они, изрядно вымотавшись, зашли пообедать в небольшое кафе.

— Подожди, ещё рано сдаваться, — сказал Гарри, кладя свою ладонь поверх её. Проходящий мимо официант скользнул по ним взглядом и улыбнулся. — Уверен, скоро нам улыбнётся удача.

Однако время шло, но поиски так и не сдвинулись с мёртвой точки. Наконец, уже под вечер, безумно устав и почти смирившись с тем, что им не повезло, Гарри и Джинни неожиданно наткнулись на длинную очередь, тянущуюся от какого-то неприметного с виду здания, которое оказалось популярным ночным клубом. Гарри окинул взглядом стоящих… и тут совершенно неожиданно обнаружил. То, что им нужно. Два рослых парня и невысокая девушка с чёрными, как смоль, волосами. Они стояли чуть в стороне, что-то оживлённо обсуждая, и, судя по их виду и долетавшим до слуха Гарри обрывкам фраз, точно были не местными.

— Давай я, — прошептала Джинни, когда он уже потянулся было к карману, в котором лежала мантия-невидимка. Они зашли в тёмный пустой проулок, и Джинни быстро закуталась в мантию.

— Жди здесь, я скоро вернусь, — сказала она, и Гарри услышал её удаляющиеся шаги. Спустя несколько минут Джинни появилась снова, очень довольная собой, и продемонстрировала три пряди волос, разложенных в небольшие стеклянные колбы.

— Гермиона будет довольна, — с улыбкой сказал Гарри, засунул мантию-невидимку в карман, взял Джинни за руку, и они трансгрессировали на площадь Гриммо.

Весь следующий день ушёл на изучение дома Флинтов, поиск мест, где можно было бы спрятать что-то очень важное, и составление путей возможного отхода. В этом им помогал Оуэн, который по памяти начертил планы этажей собственного дома.

— Тут находится гостиная, — указал он на большую и просторную комнату на первом этаже. Ужинать будем в столовой, она вот здесь. Попасть на второй этаж можно по лестнице, к ней ведёт этот длинный коридор.

Дальше они стали изучать планы второго этажа.

— Спальня отца, комната Маркуса, моя комната, гостевые, и вот здесь, в самом конце коридора, кабинет. Если что-то и будет, то точно здесь.

— А у вас есть подвал? — спросил Рон, поднимая взгляд на слизеринца.

— Да, но он никак не используется, — ответил Оуэн. — К тому же дверь в него всегда заперта и находится совсем рядом со столовой и гостиной. Так что лучше туда не соваться, это очень рискованно.

— Судя по всему, дом очень старый, — задумчиво произнёс Гарри, наклоняясь ближе к карте. — У вас есть домовые эльфы?

— Да, — слизеринец кивнул. — Стилла. Но она уже очень старая и не должна доставить проблем.

— Хорошо, — сказала Гермиона, заметно оживившаяся при этих словах, — кто из нас отправится обыскивать кабинет?

— Ты, конечно же, — сказала Джинни таким тоном, словно это был самый глупый вопрос, который она слышала в жизни. — Из всех нас у тебя лучше всего с заклинаниями, ты любую защиту снимешь и поставишь обратно, любые следы заметёшь. Никто с этим спорить не будет, уверена.

С ней все согласились.

В конце концов дом был изучен вдоль и поперёк, и, весьма довольные собой, друзья вернулись в Нору.

Третий и последний день подготовки они полностью посвятили изучению своих легенд. Гермиона прописала каждому чуть ли не развёрнутую биографию, раздала листы и велела прочесть и вызубрить написанное, а сама ушла в гостиную чтобы отрабатывать какие-то нужные, по её словам, заклинания.

— Вот это я понимаю внимание к мелочам, — то и дело восхищённо повторял Рон, сев за стол и разложив перед собой свитки пергамента. — Тут даже прописано, как я должен себя вести и чуть ли ни что говорить.

— Тут и для меня есть инструкции, — заметил Оуэн, вглядываясь в свой текст. — Что я вам говорил о семье, что вы знаете и не знаете. Не удивлюсь, что с таким отношением к делу Гермиону ждёт великолепная карьера.

— Так оно и есть, — со смехом заверила его Джинни.

Заночевать решено было на площади Гриммо, предварительно отправив в Нору Патронуса с предупреждением. Ужин прошёл одновременно весело и немного напряжённо. Гарри то и дело повторял, что они справятся, что и не в таких переделках бывали. Остальные с ним соглашались, но всё равно, как он видел, лица друзей были напряжены.

После ужина Оуэн отправился домой, а остальные разошлись по комнатам. Гарри выбрал для ночлега спальню Сириуса. Переодевшись в пижаму, он лёг в кровать, но сна не было ни в одном глазу. В конце концов, сдавшись окончательно, он включил свет, сел за старинный письменный стол, разложил листы пергамента с описанием того, в кого завтра превратится, и углубился в чтение. Неожиданно за спиной послышался лёгкий хлопок.

— Тоже не можешь заснуть?

— Как ты понял, что это я?

— Ну, а кто ещё будет трансгрессировать прямо ко мне в спальню? — спросил Гарри с улыбкой и повернулся. Джинни стояла возле кровати и тоже улыбалась.

— Волнуешься? — спросила она, в нерешительности теребя ворот пижамы.

— Конечно, — он отложил пергамент, встал из-за стола, подошёл к Джинни и обнял её. Прошептал: — А ты?

— Если даже ты волнуешься, то я уж тем более, — ответила она, и в следующее мгновение их губы встретились. Гарри почувствовал, как Джинни толкает его вперёд, к кровати. И не стал сопротивляться. Через мгновение они лежали на ней, обнявшись. Ладонь Гарри скользила по лицу Джинни, её глаза были закрыты, она дышала медленно и очень глубоко.

— Я люблю тебя, — прошептал Гарри.

Джинни открыла глаза.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

И снова всё вокруг них перестало что-либо значить.

Когда через некоторое время они отстранились друг от друга, Гарри лёг на спину, а Джинни положила голову ему на плечо. И хотя в комнате было прохладно, он не чувствовал холода, несмотря на то, что был одет в одну лишь лёгкую пижаму.

— Я так боялся потерять тебя, — прошептал Гарри, поглаживая Джинни по спине. Его пальцы коснулись её густых длинных волос. — Знаешь, я ведь тогда каждый вечер смотрел в Карту Мародёров, наблюдал за тобой. И очень хотел, чтобы ты почувствовала — я рядом.

Джинни чуть приподнялась, посмотрела на него одновременно удивлённо и радостно.

— Я чувствовала, Гарри. Честное слово, чувствовала.

Он ничего не ответил, лишь снова прижался своими губами к её.

— Знаешь, тогда, в Хогвартсе, я никак не могла развидеть: ты лежишь мёртвый, сражённый заклятием, а я стою над тобой и…

Голос Джинни дрогнул. Гарри обнял её, притянул к себе и сказал так тихо, что сам удивился, как она смогла его услышать:

— Когда я пришёл в Лес, когда стоял напротив Волан-де-Морта, когда не сомневался, что через мгновение умру, знаешь, о чём я подумал в последний момент?

— О чём? — прошептала Джинни, глядя ему прямо в глаза. И Гарри снова поцеловал её. Джинни с силой прижалась к нему, и он знал: она поняла. Всё поняла без всяких слов.

Наконец Джинни чуть отстранилась, и некоторое время оба они продолжали в молчании смотреть друг на друга. Затем она медленно потянулась к висевшей на её шее цепочке. Гарри всё понял и потянулся к своей. Они сомкнули руки, и цельное золотое сердце заблестело в их ладонях, а перед глазами появились они сами, в школьной мантии и спортивной форме, слившиеся в поцелуе на глазах у всего Гриффиндора.

Гарри смотрел на самого себя, светящегося от счастья, сделавшего, наконец, то, о чём мечтал все прошлые долгие месяцы. И при виде этого его настоящее, горячее, бьющееся в груди сердце наполнилось такою любовью, такою теплотой, что, казалось, уже не нужно было больше ничего. Достаточно лишь взглянуть на Джинни, раствориться в её глазах, в пламени её волос, в нежном цветочном запахе, том самом, что сводил его с ума. И сводит. И будет сводить всегда.

Когда утром они проснулись, обнявшись, солнце ещё не взошло и редкие звёзды бледно сияли на небосклоне. Джинни приподнялась, улыбнулась ему и медленно поцеловала. Гарри ответил на поцелуй, провёл пальцами по её волосам.

«Мы справимся», подумал он, глядя ей в глаза.

«Мы справимся», прочёл он в её ответном взгляде.

И в этот момент Гарри ощутил внутри себя такую решительность и силу, что прямо сейчас был готов противостоять не двум, а многим миллионам Флинтов, и не сомневался в том, кто выйдет победителем из этой отчаянной схватки.

Все приготовления были закончены, планы составлены, легенды заучены. Всё утро и большую часть дня друзья провели в гостиной, внося последние корректировки и согласовывая возможные действия. Немного порепетировали. Джинни и Рон так хорошо вжились всвои образы, что Гарри начало казаться, что на их фоне он выглядит крайне неубедительно и посредственно.

— Ничуть, — успокоила его Гермиона, когда он высказал всем свои опасения, — у тебя получается очень хорошо, продолжай в том же духе, и всё будет отлично.

К пяти часам вечера на длинном кухонном столе стоял небольшой котёл и три серебряных бокала с фамильными гербами Блэков на каждом. Глядя на них, Гарри невольно вспомнил Наземникуса Флетчера, когда-то стащившего из этого дома всё, что плохо лежало. Видимо, Аберфорт и Кикимер всё же смогли заставить его вернуть часть похищенных вещей.

— Вы всё помните? Ничего не забыли? — спросила Гермиона уже в который раз за прошедшие несколько часов. Гарри, Рон и Джинни, не сговариваясь, подняли вверх брови и закатили глаза, и та, улыбнувшись, открыла крышку котла. Густое варево слабо булькало, чёрное и жирное, как и несколько дней назад. Гермиона принялась зачерпывать его половником и переливать в бокалы, отчего выглядеть оно стало ещё более неаппетитно.

— Здесь порция на двенадцать часов, я думаю, этого должно хватить, — сказала Гермиона, отходя от стола. — Теперь добавляйте волосы.

Подойдя к столу, Гарри кинул светло-русую прядь в свой кубок. Зелье тут же поменяло цвет и превратилось в светло-серебряное. Он огляделся. У Рона отвар стал зелёным, а у Джинни — пурпурным.

Друзья взяли в руки кубки и разошлись по разным углам комнаты.

— Ну, за успех, — сказал Рон, поднимая кубок и поднося его к губам. Гарри сделал глубокий вдох и в три глотка осушил свою порцию. Оказалось не так уж и противно — вкус был похож на протопленный молочный коктейль с какими-то горькими пряностями.

Прошло несколько секунд — и Гарри ощутил знакомое неприятное покалывание по всему телу. Он опёрся рукой о край стола, опустил взгляд в пол. И тут почувствовал, что его тело меняется. Он прибавил в росте, длинные волосы ровно легли на голову, пальцы сузились и вытянулись. Гарри снял очки, поднял взгляд и посмотрел на друзей.

Рост Рона почти не изменился, но он стал ещё шире в плечах, а на руках раздулись мышцы. У него были короткие светло-коричневые волосы, серые глаза, впалые щёки с выпирающими тяжёлыми скулами, короткий нос и узкий разрез рта. Он посмотрел на Гарри, усмехнулся и произнёс низким голосом с лёгким придыханием:

— Ты сильно изменился, дружище.

— Как и ты, — собственный голос показался Гарри чужим.

— Костлявые и мрачные, словно два вампира. Настоящие мачо, — послышался надменный, полный сарказма голос из другого конца комнаты. Невысокая девушка смотрела на них из-под пряди длинных угольно-чёрных волос, скривив в усмешке тонкие губы.

— Сама-то тоже не королева красоты, знаешь ли, — беззлобно ответил сестре Рон. Та скорчила рожицу, высунула язык — и на мгновение Гарри смог разглядеть в этой незнакомой девушке Джинни.

— Вы все сами на себя не похожи, — нетерпеливо произнесла Гермиона. — Давайте уже приступим.

Через пять минут, накинув новые мантии — специально купленные пару дней назад в небольшом магазине на окраине города — друзья стояли в прихожей. Гермиона дала им последние наставления, затем набросила на себя мантию-невидимку, и все четверо вышли на крыльцо.

— На всякий случай трансгрессируем отсюда, — сказал Гарри.

Они взялись за руки — Рон уж очень странно смотрелся, держа чуть левее от себя сжатую в кулак руку — крутанулись и переместились в пустынный узкий переулок, выйдя из которого сразу же попали на оживлённую улицу. Сновали туда-сюда прохожие, по проезжей части неслись автомобили. По подземному переходу они перешли дорогу и, выйдя на противоположной стороне улицы, двинулись в сторону возвышавшегося над невысокими домами башни Биг-Бена. Оуэн ждал их в заранее обговоренном месте — небольшом парке напротив Вестминстерского дворца.

— Ну что, как мы выглядим? — спросила Джинни, поворачиваясь из стороны в сторону. В её голосе, на самой границе слуха, сквозил едва заметный акцент.

— Вас не узнать, — сказал, улыбаясь, слизеринец, окидывая взглядом всех троих. Гермиона с вами?

— А что, не видно? — раздался рядом с Роном голос. Все четверо не удержались и рассмеялись так громко, что идущие мимо люди стали на них подозрительно коситься. Наконец успокоившись, друзья прошли по парку и свернули в укромный угол, скрытый от любопытных глаз высоким густым кустарником. Оуэн протянул Джинни руку, она взяла её, в другой сжала руку Гарри. Тот сцепил в пальцах ладонь Рона, и они снова трансгрессировали.

После шума большого города очень непривычным было оказаться в полной тишине. Гарри быстро огляделся. Они стояли на широкой пустынной улице. Окружённые припорошёнными снегом живыми изгородями, вдаль уходили ровные ряды коттеджей, возле каждого из них было припарковано по новенькому автомобилю. Дорога тянулась прямо, не сворачивая, снег на ней лежал неровными полосами — видимо, его убрали совсем недавно. Чем-то вся эта пастораль напоминала ему Тисовую улицу.

— Нам туда, — сказал Оуэн, указывая куда-то вдаль. Они сошли на тротуар и двинулись мимо приземистых двухэтажных домиков.

— Вы живёте так близко к маглам? — удивлённо спросил Рон, оглядываясь.

— Да, но отец позаботился об этом, — ответил слизеринец, указывая на длинную рощу, видневшуюся в самом конце улицы. Голые деревья начинались сразу же за высоким каменным забором. Не было видно ни ворот, ни калитки, но Гарри решил не подавать вида — мало ли какими защитными чарами окружают волшебники свои собственные дома.

Когда они поравнялись с забором, Оуэн достал из кармана волшебную палочку и трижды постучал по чуть выступающему кирпичу. Тот с шумом втолкнулся в стену, и прямо перед ними возникла небольшая калитка с узором из кованого железа. Слизеринец взялся за ручку, со скрипом открыл её, зашёл внутрь и поманил друзей за собой. От калитки вела, петляя между деревьев, широкая тропинка. Через полминуты ходьбы их взору открылся красивый двухэтажный особняк, раскинувшийся на невысоком холме. С одной его стороны выделялась длинная стеклянная пристройка — видимо, там находился зимний сад.

— Добро пожаловать в дом Флинтов, — сказал Оуэн, впрочем, в голосе его сарказма было больше, чем торжественности. А Гарри всё думал, не переставая оглядываться, как мракоборцы следят за домом, если он окружён таким высоким забором. Неужели дежурят прямо в парке?

К главному входу в особняк вела старая каменная лестница, часть её ступеней уже успела пустить едва заметные тонкие трещины. Они поднялись к большой парадной двери. Как это было непохоже на вход в обитель Блэков. Лакированное дерево, украшенное резными узорами. На двери — латунная морда грозного оскалившегося волка, сжимающего в зубах большое кольцо. Оуэн протянул руку, обхватил пальцами кольцо и несколько раз с силой приложил его о гладкое дерево. С минуту ничего не происходило, затем дверь медленно открылась.

Сначала Гарри увидел пустую комнату и больше ничего, но затем опустил взгляд и всё понял. На пороге стоял эльф-домовик, должно быть, самый старый из всех, которых ему доводилось видеть. Глаза у него были прищуренными и слезящимися, тонкая кожа, обтягивающая лицо, вся испещрена морщинами. Пальцы тонкие и длинные, тело худое и совсем крошечное. Одет эльф был в потрёпанное, но безукоризненно чистое платье, опускающееся ниже колен.

— Здравствуй, Стилла, — сказал Оуэн, заходя в комнату. Друзья последовали за ним, удивлённо разглядывая домовика.

— Юный хозяин вернулся, — проскрипела эльфийка и отвесила вошедшему низкий поклон. Затем окинула взглядом Гарри и остальных. — Юный хозяин вернулся с гостями, о которых говорил Стилле хозяин Флинт?

— Всё верно, Стилла, — отвечал слизеринец, снимая плащ и передавая его домовику. Друзья последовали его примеру, причём Гарри мог поклясться, что услышал едва слышный возмущённый вдох, донёсшийся откуда-то из угла.

— Где отец? — спросил Оуэн, когда эльфийка развесила их одежду.

— Он ожидает в гостиной вместе с юным хозяином, — проскрипела Стилла, вновь переводя на него слезящийся взгляд и отвешивая низкий поклон. — Ужин скоро будет готов.

— Очень хорошо. Возвращайся на кухню. А я пойду представлю наших гостей отцу.

Они прошли длинным, тонущим во тьме коридором, остановились возле двери. Оуэн коротко вздохнул, потянул за ручку и открыл её.

Гостиная Флинтов напомнила Гарри гостиную в доме на площади Гриммо. Такая же вытянутая комната со старинной мебелью и коврами с изображёнными на них причудливыми узорами. В двух больших бордовых креслах, обращённых спинами к вошедшим, сидели два человека, их длинные тени тянулись к пылающему в массивном камине огню.

— Отец, Маркус, добрый вечер, — произнёс Оуэн. Хоть комната была большая, а говорил он негромко, Гарри не сомневался, что оба они прекрасно его услышали. Какое-то время в гостиной царила полная тишина и неподвижность. Затем раздался голос, тихий, холодный и властный:

— Добрый вечер, Оуэн, — и один из сидящих начал медленно подниматься. Света от камина было достаточно, чтобы Гарри увидел его лицо. И сразу же понял, в кого именно пошёл красавец-младший сын.

Флавий Флинт был невысокого роста, но, едва он выпрямился, как сразу стало понятно: этот человек привык на любого смотреть сверху вниз. Короткие чёрные волосы лежали на голове, разделённые аккуратным пробором, большой выступающий лоб бросал тень на глаза, но Гарри казалось, что сейчас они смотрят прямо на него. И он ощутил, как по телу его пробежали мурашки.

— Маркус, — тихо произнёс Флавий Флинт, продолжая смотреть на вошедших. Сидящий во втором кресле неохотно поднялся.

Гарри так привык видеть Маркуса Флинта на метле, в спортивной мантии, что теперь вдвойне удивительно было видеть его в красивой парадной мантии. Впрочем, то, как неловко он в ней двигался, как постоянно подёргивался и оправлял рукава, говорило о том, что носить всё это было ему в тягость.

Оуэн коротко кивнул отцу, следом за ним — брату, затем повернулся к застывшим на входе Гарри, Рону и Джинни и сказал:

— Это мои друзья, о которых я вам рассказывал.

Флавий Флинт медленно осмотрел всех троих. Гарри многое бы отдал, чтобы посмотреть, как встречают его взгляд Рон и Джинни, но не рискнул повернуть головы. Хозяин дома сделал шаг вперёд и улыбнулся. Но непонятно было, одними губами он это делает или нет — глаза его по-прежнему были скрыты во тьме.

— Почему же ты не представишь их нам? — спросил он уже другим тоном, более мягким и даже немного радушным.

— Извини, отец, — сказал Оуэн и быстро представил Гарри, Рона и Джинни теми вымышленными именами, которые они вместе придумали два дня назад. Каждый из них при собственном упоминании выходил чуть вперёд и отвешивал короткий почтительный поклон.

Флавий Флинт вновь оглядел всех троих, поглаживая пальцами аккуратно подстриженную бороду. Маркус тоже с интересом смотрел на друзей.

— Как давно вы приехали? — нарушил, наконец, тишину хозяин дома.

— Три дня назад, — сказала Джинни, чуть подаваясь вперёд. — Оуэн показывал нам Лондон.

Она бросила взгляд на слизеринца и улыбнулась ему, он ответил тем же.

— Надеюсь, вам понравилось, — всё так же медленно проговорил Флавий Флинт. Сейчас он смотрел куда-то поверх их голов. — Вы были до этого в нашей стране?

— Ни разу, мы здесь впервые, — пробасил Рон. Маркус перевёл на него взгляд, губы его растянулись в улыбке.

— Странно. Знаете, — Флавий Флинт повернулся к Гарри, — ваше лицо мне кажется немного знакомым…

При этих словах Гарри бросило в холодный пот. Но он приложил все силы, чтобы сохранить невозмутимость.

— Впрочем, я, видимо, что-то напутал — очень уж у вас необычный типаж. Как на старых портретах великих мастеров прошлого, — Флавий Флинт усмехнулся. — Оуэн наверняка рассказывал вам обо мне, верно?

— Совсем немного, — отрывисто сказала Джинни, — но, судя по его словам, вы человек необыкновенный.

Хозяин дома поднял брови и посмотрел на Оуэна. Тот чуть потупил взгляд.

— Мой сын всегда умел несколько… преувеличивать, скажем так. Но что мы стоим и разговариваем почти в темноте? Маркус.

Старший брат Оуэна нехотя потянулся к карману, достал волшебную палочку и взмахнул ей. Большая люстра, висевшая над их головами, зажглась, мигом осветив всю комнату. И глаза Флавия Флинта.

Гарри посмотрел прямо в них и вновь ощутил, как всё внутри него сворачивается в тугой узел. Эти прищуренные голубые глаза, светлые, почти белые, словно осколки льда; они видели его и всех их насквозь. И снова Гарри призвал всё своё мужество и всю свою сдержанность, чтобы сохранить на лице полную невозмутимость.

Он отвёл взгляд и посмотрел на висящий над камином гобелен, который теперь смог разглядеть на свету. Над развесистым генеалогическим древом возвышался огромный рыцарский щит, на котором был изображён чёрный волк, сжавший зубы в угрожающем оскале. По бокам щита шла красная лента с написанным на ней золотыми буквами девизом: «Не тронь меня».

— Ну вот, теперь намного лучше, не так ли? — Флавий Флинт указал рукой на длинный диван в дальнем конце комнаты. — Присаживайтесь.

Друзья покорно проследовали к дивану, сели на подушки, показавшимися Гарри почти деревянными. Хозяин дома устроился в кресле напротив, Маркус встал чуть позади. Оуэн присоединился к сидящим на диване.

— Надеюсь, долгое путешествие не утомило вас, — сказал Флавий Флинт, снова принимаясь осматривать их всех по очереди.

— Мы прибыли по приглашению вашего сына, — произнёс Гарри, чуть откидываясь на спинку дивана и стараясь выглядеть как можно более непринуждённо, — добрались с комфортом.

Так ими было оговорено заранее — иногда отвечать чуть невпопад, может быть даже нарочито растерянно или небрежно, чтобы не было впечатления, будто все их реплики заучены заранее.

— Мне было очень приятно узнать, что у моего сына появились такие интересные знакомые, — сказал Флавий Флинт, также откидываясь в своём кресле. — У него не так уж много друзей среди однокурсников.

Оуэн снова потупил взгляд. Маркус смотрел на него со злорадным торжеством.

— Он ведь рассказывал вам о своей школе? — спросил Флавий Флинт.

— Нет, — коротко ответил Рон, бросив взгляд на сидящего рядом слизеринца.

— Как же так? — при этих словах Оуэн вскинул голову и удивлённо воззрился на отца. — Столько лет ты состоишь с этими людьми в переписке, и ни разу не рассказал им, где и как учишься?

При этих словах Гарри чуть зажмурился. Как это они об этом не подумали. Решили, что иностранным гостям лучше ничего не знать о Хогвартсе, а сами совсем забыли, что придумали им долгую историю знакомства с младшим Флинтом…

— Я… я не хотел особо распространяться, — сказал Оуэн, поднимая взгляд и уверенно глядя на отца. — Ты же знаешь, отец, между всеми магическими школами веками идёт соперничество. А вдруг я разболтаю о Хогвартсе что-то лишнее?

Гарри внутренне вздохнул с облегчением. Оуэн мастерски вышел из, казалось, безвыходного положения.

— Осторожностью ты весь в мать, — сказал Флавий Флинт, вновь поглаживая пальцами бороду. При этих словах Маркус сжал спинку кресла, а лицо Оуэна окаменело. — Но, думаю, что-то мы можем спокойно обсудить во время ужина. Кстати, о нём. Стилла, — громко позвал хозяин дома. Через несколько секунд дверь гостиной медленно открылась, и раздался приглушённый писклявый голосок:

— Да, хозяин?

— Когда будет готов ужин?

— Стилла только что закончила, хозяин, — пропищала эльфийка в ответ, открывая дверь и склоняясь в поклоне. — Проходите, пожалуйста.

— Думаю, вам понравится стряпня нашего эльфа-домовика, — сказал Флавий Флинт вставая. — Приглашаю всех к столу.

Они вышли из комнаты и по коридору двинулись в столовую. Краем глаза Гарри заметил в стене очертания небольшой двери — в подвал. Но им туда не попасть. Интересно, как там Гермиона, уже нашла что-нибудь?

Столовая была чуть меньше гостиной, но зато гораздо уютнее. В центре комнаты стоял стол, уставленный всевозможными рождественскими угощениями, а в углу расположилась небольшая, красиво украшенная ель — единственная которую Гарри увидел в доме Флинтов. Весело потрескивали поленья в небольшом камине, на окно то и дело падали густые снежные хлопья.

Флавий Флинт сел во главе стола и жестом пригласил всех остальных присоединиться. К нему тут же поспешила Стилла, взяла со стола бутылку вина и наполнила стоявший рядом бокал.

— Угощайтесь, — сказал хозяин дома, и эльфийка обошла всех сидящих, по очереди разлив в бокалы вино, — я уже давно хотел попробовать этот сорт.

Он поднял свой бокал.

— За что будем пить, Оуэн?

Сидевший напротив Гарри слизеринец чуть вздрогнул, но быстро нашёлся, что ответить:

— За наших новых друзей.

— За наших новых друзей, — повторили его слова отец и старший брат, и бокалы со звоном встретились.

Вино действительно было очень хорошим, его вкус не перебило даже то, что от волнения Гарри едва смог сделать глоток. Он поставил бокал и следом за остальными потянулся к еде. Некоторое время все молчали, сосредоточившись на индейке с запечённым картофелем. Искоса Гарри поглядывал на друзей. Те делали вид, что едят с огромным удовольствием, то и дело хвалили прекрасно приготовленные блюда, но он знал, как тяжело им даётся пропустить в горло каждый кусок. Также, как и ему.

Маркус ел с аппетитом и непринуждённее всех, а Флавий Флинт раньше остальных отставил тарелку, откинулся на спинку стула с бокалом вина в руке и стал смотреть на ужинающих гостей. Гарри чувствовал, что надо что-то сказать, однако не знал, что. Но хозяин дома первым нарушил затянувшееся молчание:

— Какую школу вы заканчивали? — спросил он, смотря на Гарри. Тот замялся.

— Мы учились в Ильверморни, — сказала Джинни, откладывая вилку и нож, — в школе волшебства в Северной Америке.

— Да, я слышал о ней. И про царящие в ней порядки, и про… взгляды на обучение будущих волшебников.

Джинни пожала плечами и поднесла к губам бокал вина.

— Нам там было неплохо, — пробасил Рон. Флавий Флинт бросил на него быстрый взгляд, и Гарри сразу же заподозрил неладное.

— Разумеется, в нашему кругу, — сказал он, и продолжил, стараясь вложить в свои слова как можно больше презрения: — а не среди этих…

Ещё не договорив, он понял, что всё сделал правильно. Морщины на лице хозяина дома разгладились, губы расплылись в довольной улыбке.

— Никогда не понимал, почему руководство этой школы позволяет обучаться магии тем, кто этого не достоин. Тех, кто позорит волшебников одним фактом своего существования. Впрочем, — он глубоко вздохнул, отпил из бокала и медленно поставил его на стол, — такое, увы, можно встретить не только за границей.

Взгляд его не сходил с Гарри, и тот вновь почувствовал, как задрожали колени. В который уже раз он всеми силами старался, чтобы ни один мускул на его лице не дрогнул.

— Вы всё правильно сказали, — между тем продолжил Флавий Флинт, — таким, как мы, следует держаться вместе.

— Подальше от этого отребья, — произнесла Джинни и скривила лицо в таком натуральном презрении, что Гарри в очередной раз удивился, насколько правдиво удаётся ей что-либо изображать.

Флавий Флинт кивнул.

— Я всегда был верен этой идее. И старался воспитывать своих сыновей в этом же духе, с детства вложить в них правильные мысли и взгляды. Должен сказать, — он бросил взгляд на Маркуса, который улыбнулся ему, затем на Оуэна, — у меня это почти что получилось. Но, похоже, и на этот раз мне улыбнулась удача.

— Ваш сын заблуждался, — произнёс Гарри, — но мы много обсуждали это в письмах. Он изложил нам свои взгляды. Конечно, — он постарался придать своему лицу пренебрежительный вид, — иногда свои ошибки осознаёшь не сразу. Но это не значит, что у тебя нет времени на то, чтобы всё исправить.

Слизеринец бросил быстрый взгляд на Гарри, затем на Джинни. Она улыбнулась, стараясь, чтобы этот жест заметили оба старших Флинта, и сказала:

— Надеемся, теперь он не свернёт с верного пути. Да, Оуэн?

Он кивнул, решившись наконец-то поднять взгляд на сидевшего во главе стола. Тот, не отрываясь, буравил сына взглядом.

— Я очень надеюсь, что моя ошибка не обошлась нашей семье слишком дорогой ценой, отец.

Флавий Флинт улыбнулся одними губами — его взгляд, холодный, как лёд, по-прежнему жадно впивался в Оуэна. Повисло долгое, напряжённое молчание.

— Все мы заблуждаемся, — наконец изрёк хозяин дома. Выразительно посмотрел на Маркуса, и тот потупил взгляд. — Я прощаю тебя. Я не мог бы долго держать на тебя злобу, ведь ты — моя кровь. Родная кровь. И я рад, что теперь ты с нами: сейчас, к сожалению, нам приходится жить в такие времена, когда не стоит выставлять напоказ собственную слабость.

Оуэн слабо улыбнулся и кивнул, на глазах у него появились слёзы. И Гарри очень надеялся, что это была только хорошая игра, а не запоздалое раскаяние.

Вечер продолжался. Постепенно Гарри успокоился и даже начал получать удовольствие от еды и того, как ловко они разыгрывают перед Флинтами свой спектакль. От саркастических замечаний Джинни почти все сидящие за столом покатывались со смеху — лишь хозяин дома позволял себе только улыбаться, но, насколько Гарри мог судить, делал это искренне.

Рон изъяснялся короткими, рублеными фразами — ещё два дня назад они решили, что, так как по внешности ему предстоит быть эдаким силачом, то и играть эту роль надо до конца. Конечно, сначала он сопротивлялся, заявив, что не все люди спортивного телосложения обязательно тугодумы, но, когда Гермиона в шутку пригрозила позвать для продолжения дискуссии Кормака Маклаггена, сдался и пообещал вести себя так, как они изначально задумали.

Проще всего приходилось Гарри — у него был неразговорчивый, замкнутый в себе человек, крайне неуютно чувствующий себя в чужой стране. Поэтому большую часть времени он сидел молча, позволив Джинни по полной отыгрывать свою роль.

Между тем часы на камине пробили полночь. Флавий Флинт встал со своего кресла и объявил, что время уже позднее и неплохо было бы всем как следует выспаться. Друзья согласно закивали — Рон с чуть покрасневшими щеками — немного перебрал пунша — едва боролся со сном, Джинни, похоже, тоже очень устала. У Гарри сна не было ни в одном глазу, однако он сделал вид, что также был бы не прочь поскорее оказаться в постели.

— Я велю Стилле подготовить вам комнаты, — сказал Флавий Флинт, вставая со стула.

— Не стоит, мистер Флинт, мы не задержимся, к сожалению, — сказала Джинни, тоже вставая. Хозяин дома удивлённо посмотрел на неё.

— Вы мои гости. И друзья моего сына. А друзья моего сына — мои друзья. И я с огромным удовольствием окажу вам самый почётный приём.

— Мы очень тронуты вашим гостеприимством, сэр, — продолжила Джинни заготовленную фразу, — однако нас ждут наши семьи, которые тоже хотят увидеть нас и поздравить с праздником. Видите ли, мы ещё никогда не уходили от них на Рождество…

Флавий Флинт улыбнулся и кивнул.

— Понимаю. Для таких, как мы, семья — это очень важно. Но, пожалуй, я это вам уже говорил.

По длинному коридору они вышли в холл и начали прощаться. Маркус поочерёдно пожал руки всем троим, его отец же ограничился только улыбкой и кивком головы. Они уже было потянулись к висящим на вешалке плащам, когда сзади раздался какой-то шум.

Все резко повернулись. По лестнице бегом спускалась Стилла, глаза у неё были широко раскрыты от страха.

— Хозяин! — завопила она, подбегая к Флавию Флинту. — Хозяин! Стилла видела кого-то в вашем кабинете!

В комнате повисла мёртвая тишина. Гарри почувствовал, как заледенело всё внутри него. Он кинул быстрый взгляд на Рона и Джинни. Оба словно вросли в пол, лица у обоих были бледные, руки дрожали. Как они могли забыть о Гермионе? Они же должны были дать ей условный сигнал, когда будут уходить, чтобы она успела спуститься!

На лице Флавия Флинта не дрогнул ни один мускул. Он перевёл взор с эльфийки на лестницу, затем на друзей. И в этих глазах уже не было того приятного радушия, которым они светились ещё минуту назад. Теперь это был ледяной, пронзающий насквозь взгляд.

— Ты уверена в этом?

— Точно, хозяин, абсолютно уверена, — она закивала так быстро, что огромные уши стали хлопать её по лицу. — Стилла зашла в кабинет, чтобы там прибраться, и увидела… — она замолчала.

— Что ты там увидела? — продолжил допрос Флавий Флинт. Он старался держаться спокойно, но голос его едва различимо подрагивал.

— Стилла не знает, хозяин, — сказала эльфийка, на лице у неё вновь проступили слёзы. — Стилла увидела тень, словно кто-то быстро куда-то бросился. Но Стилла не смогла понять, что это было, хозяин, и кто это был.

Гарри посмотрел на Оуэна. Под внешней растерянностью легко можно было увидеть страх. Нужно решаться. Иначе всему конец.

— За вами кто-то охотится? — спросил он, стараясь, чтобы голос его звучал как можно спокойнее, но тот всё равно предательски дрожал. Слизеринец недоумённо перевёл на него взгляд. — Ты не предупреждал нас об этом.

Флавий Флинт молниеносно повернул голову в сторону Гарри, на какой-то миг ему показалось, что сейчас он выхватит палочку… но хозяин дома вновь повернулся, на этот раз к Маркусу.

— Мракоборцы? — настороженно спросил тот.

— На доме антитрансгрессионные чары, в него никто не может попасть. Разве что… — хозяин дома снова посмотрел на Гарри. — Сходи проверь кабинет, быстро.

Маркус хотел было что-то сказать, но отец бросил на него взгляд, и тот запнулся на полуслове, достал из кармана волшебную палочку и послушно двинулся вверх по лестнице.

Когда его шаги стихли на втором этаже, Флавий Флинт вновь посмотрел на друзей. Рон и Джинни к этому моменту уже успели прийти в себя и теперь упорно делали вид, что потрясены не меньше хозяина дома.

— Мне жаль, что наш праздник омрачился столь неприятным… происшествием, — медленно произнёс он. — Уверен, это просто недоразумение, и моему эльфу просто показалось, но на всякий случай лучше убедиться в этом, не правда ли?

Друзья поспешили согласиться.

Прошло ещё несколько минут, но Гарри казалось, что они тянутся целые столетия. Всё внутри него было напряжено, руки, сжатые в кулаки и засунутые в карманы мантии, дрожали. Неужели Гермиона обнаружила себя? Неужели сейчас Маркус её поймает? Что тогда будет со всеми ними? Смогут ли они отбиться? Как подадут сигнал мракоборцам? Он старался не думать об этом, тешил себя надеждой, что всё обойдётся. Но запретные мысли упорно заполняли его голову.

Наконец послышались шаги, и на лестнице показался Маркус.

— Там никого нет, — сказал он, убирая палочку в карман.

— Уверен? — спросил Флавий Флинт, прищурившись. — Ты всё проверил?

— Да, всё.

— Каждую комнату?

— Каждую. И два раза применил Гоменун ревелио. Там никого нет.

— Что ж… — Флавий Флинт снова окинул взглядом друзей, повернулся к спускающемуся по лестнице сыну. И в этот самый момент у самого уха Гарри почувствовал чьё-то дыхание и едва слышный шёпот:

— Я здесь.

Тем временем Маркус спустился и угрюмо уставился на стоящих у двери. Флавий Флинт тоже повернулся к ним.

— Думаю, вышло недоразумение. Примите мои извинения, что окончание праздника оказалось испорченным.

— Всё хорошо, мистер Флинт. — поспешила уверить его Джинни, — Мы всё понимаем. В нашей стране забота о безопасности — тоже не последнее дело.

Хозяин дома кивнул.

— В таком случае я прощаюсь с вами. Оуэн проводит вас до калитки.

Они быстро накинули плащи, стоявший ближе всех к двери Рон открыл её, и вся компания оказалась на улице. Они молча шли по тропе мимо утопающих во тьме деревьев, пока, наконец, поравнялись со стеной. Слизеринец достал палочку, ткнул в отступающий камень, и перед ними появилась калитка.

— Всё потом, — прошептал он уже открывшему было рот Гарри, кинул взгляд за спину. — Идите быстрее.

Они поспешно вышли за калитку, и, не успел Оуэн её закрыть, трансгрессировали на верхнюю ступень дома на площади Гриммо. Едва за ними захлопнулась парадная дверь, Рон повернулся к Гарри. Действие зелья закончилось — и он, и стоящая за его спиной Джинни стремительно принимали свой привычный облик. Но сейчас на бледных лицах обоих Уизли застыло выражение ужаса.

— Где Гермиона? — прошептал Рон.

— Вспомнили наконец? — раздался голос, и по тому, как он прозвучал, Гарри сразу понял, что их не ожидает ничего хорошего. А через мгновение перед ними появилась Гермиона.

— Вы — идиоты! — резко произнесла она, роняя мантию-невидимку на пыльный каменный пол.

— Как вы могли?!

— Гермиона, мы…

— Заткнись, Гарри! Мы же всё обговорили!

— Мы просто…

— Замолчи, Рон! А если бы она меня увидела?! А если бы сразу подняла шум?!

— Мы совсем забыли…

— Это очень плохо, Джинни, очень плохо!

В такой ярости Гарри не видел её ещё никогда. Гермиона стояла перед ними, дрожа всем телом. Растрёпанные волосы упали ей на лицо, но она даже не пыталась их поправить.

— Вы… Вы хоть понимаете?.. Хоть понимаете?.. — каждое слово давалось ей с трудом, она словно выплёвывала их, сразу же делая глубокий вдох. И тут её прорвало: — Да вы же ни черта не понимаете! Вы чуть не испортили всё!

— Грязнокровки! Мутанты! Предатели крови!

— Как вы могли?! О чём вы думали?!

— Порождения скверны! Вон из дома моих предков!

Гермиона кричала так громко, что заглушала даже вопли миссис Блэк. Её лицо перекосилось от гнева, пальцы сжались в кулаки. И тут она повернулась к ним спиной и бросилась к раздвинутым портьерам.

— Магловское отродье! Отойти от меня!

— Заткнись, дрянь!

— Что ты делаешь, не смей…

— ЗАКРОЙ СВОЙ РОТ, Я КОМУ СКАЗАЛА?!

Громкий хлопок, яркая вспышка, пронзительный визг… и всё затихло.

— Гермиона… — прошептала Джинни, когда молчание стало невыносимым.

Она стояла возле задвинутых портьер, тяжело дыша. Волшебная палочка выпала из её ослабевших пальцев.

За спиной Гарри послышался лёгкий хлопок.

— Хозяин? — раздался шёпот Кикимера. Гарри повернулся. Эльф-домовик переводил испуганный взгляд с него на Гермиону. — Хозяин, Кикимер может вам чем-то помочь?

— Да, можешь, — прошептал Гарри, облизнув губы. — Будь добр, разожги огонь в гостиной. И свари нам чая. Как можно больше.

— Будет сделано, хозяин.

Пять минут спустя Гарри, Рон и Джинни сидели в гостиной на большом диване, понурив головы и уставившись в ковёр. Гермиона стояла возле камина, как была, в верхней одежде, и тянула к пламени дрожащие руки.

— Я от вас такого не ожидала, — сказала она, наконец, после долгого молчания. Голос её звучал по-прежнему жёстко, но в нём уже не было той всепоглощающей ярости. — Я была уверена, что вы справитесь. Сколько раз мы с вами всё это обсуждали? И сколько раз вы мне повторяли, что всё поняли, всё знаете и всё сделаете как надо?

— Гермиона… — робко начал Рон, но та сверила его суровым взглядом, чем сразу же намертво оборвала все попытки оправдаться.

— Мало того, что вы там с ними весь вечер любезничали, ели и пили, пока я, как проклятая, носилась по этому кабинету, пытаясь найти хоть что-то, так вы ещё и напрочь обо мне забыли и уже готовились уходить.

— Гермиона, мы полностью согласны со всем, что ты сказала, — робко произнёс Гарри, и, не давая ей произнести ни слова, продолжил: — И мы прекрасно понимаем, что совершили ужасную глупость. Мы позволили себе расслабиться, забыть обо всём. Когда нам стало казаться, что всё уже позади, что мы смогли убедить Флинтов, страх прошёл, и мы обо всём забыли.

Гарри посмотрел на сидящих рядом с ним. Те согласно закивали, перевели взгляды на Гермиону. Джинни облизнула губы и добавила:

— Это была ошибка. Мы не должны были терять бдительность.

Гарри невольно вспомнил слова, когда-то сказанные их классу самозванцем, выдававшим себя за Аластора Грюма, и, хотя настоящий мракоборец сидел тогда запертый в ящике, сам он тоже никогда не отрекался от этих слов.

— А мы её потеряли, — сказал Рон, — и чуть за это очень серьёзно не поплатились.

Он замолчал и посмотрел на Гермиону. После его слов в комнате очень долго стояла полная тишина. Лишь иногда потрескивали поленья в камине да откуда-то снизу доносились едва различимые стуки и шорохи — очевидно, Кикимер сейчас был занят чем-то на кухне.

— Красиво говорить мы все можем, — произнесла Гермиона. И впервые в её голосе прорезалась горечь. И ужасная усталость, — но, если это вновь повторится, тут уже не помогут никакие слова. Надеюсь, вы это понимаете.

Сидящие на диване поспешили согласиться. Гермиона убрала руки от огня, скинула с себя куртку и бросила её в свободное кресло. Маленькая сумка, с которой она покинула несколько часов назад дом №12, одиноко лежала возле закрытой двери.

— Если бы я вовремя не сообразила, не накинула на себя мантию, ещё до того, как Стилла меня увидела, всё было бы кончено. А теперь нам остаётся только надеяться, что Флинты всё спишут на её галлюцинации.

Как непривычно Гарри было слышать сейчас от Гермионы такие пренебрежительные вещи по отношению к эльфу-домовику. Видимо, она действительно держится из последних сил.

Гермиона без сил опустилась в кресло и протянула ноги поближе к огню. Снова повисло долгое молчание. Они продолжали сидеть, не смея даже сдвинуться с места. В какой-то момент Рон поднялся, сходил в свою комнату и принёс тёплый плед, которым укрыл Гермиону. Она никак не отреагировала на это, но всё же сразу закуталась в него с головой. Чайник с остывшим чаем и несколько чашек стояли забытые на крошечном столике возле кресел. Старинные часы на каминной полке пробили два часа ночи.

— Этот человек, Флавий Флинт, — сказала, наконец, Гермиона, поднимая голову, которую до этого уронила на грудь, — каков он?

Гарри хотел было сказать, но Рон успел опередить его, выпалив:

— Он словно видит тебя насквозь.

Им с Джинни оставалось лишь переглянуться и кивнуть.

— Знали бы вы, что я нашла у него в кабинете… — начала было Гермиона, но тут они услышали, как хлопнула внизу входная дверь.

В следующее мгновение все четверо были на лестничной площадке с палочками на изготовку.

— Всё в порядке, это я, — донёсся снизу знакомый голос.

Друзья быстро спустились в холл. У двери стоял Оуэн. Выглядел он по-прежнему растерянно, но, видимо, уже успел немного успокоиться и взять себя в руки.

— Как ты выбрался из дома? — спросил Гарри.

— Вылез через окно, когда отец и Маркус уснули, — ответил слизеринец, подходя ближе, таким тоном, словно сбегать ночью из дома было для него самым обычным делом.

— Ты уверен, что тебя никто не заметил? — спросила Джинни.

— Абсолютно, — кивнул Оуэн. — Я выходил в коридор и специально стоял под дверями. Отец с Маркусом… скажем так, спят не совсем бесшумно.

Он ухмыльнулся, и Гарри почувствовал, как улыбается, впервые за последние пару часов.

— Нам удалось убедить их, что мы действительно твои друзья, а не кто-то ещё? — спросил Рон, с надеждой глядя на Оуэна. Тот в сомнении пожал плечами, но не успел ничего сказать.

— Знаете, предлагаю нам всем перейти на кухню, — раздался голос Гермионы. — Не знаю, как вы, а я ужасно хочу есть.

Гарри вновь почувствовал укол совести. Конечно, ведь они вчетвером провели несколько часов за праздничным столом, а у неё с обеда крошки во рту не было.

Десять минут спустя они сидели на кухне, и Гермиона за обе щёки уплетала приготовленный предусмотрительным Кикимером ужин. Гарри, Рон и Джинни, так и не сменившие ставшие им слишком большими парадные мантии, были сыты, поэтому ограничились лишь тем, что наполнили свои кубки сливочным пивом.

— Вот теперь можете рассказывать, — сказала Гермиона, не отрываясь от стейка, — я вас внимательно слушаю.

Они поведали ей обо всём, что видели и слышали при знакомстве с Флавием Флинтом и во время рождественского ужина. Гермиона действительно слушала очень внимательно, хоть и по-прежнему продолжала опустошать расставленные перед нею тарелки. Когда друзья закончили, она отставила от себя кубок с тыквенным соком и блаженно растянулась на стуле. Впрочем, удовлетворение исчезло с её лица почти сразу, уступив место задумчивости и тревоге.

— Я так и знала, что он не будет ничего рассказывать едва знакомым людям, — сказала она. — Но, судя по всему, вы произвели на него хорошее впечатление.

— Да, но, похоже, всё в последний момент испортилось, — мрачно произнёс Оуэн.

— Ты так думаешь? — спросил его Гарри. — Тебе кажется, он нас раскусил?

Слизеринец протяжно выдохнул, закрыл глаза.

— Я не могу точно ничего сказать. Если у отца и возникли какие-то подозрения, то он не поделился ими даже с Маркусом. Когда вы ушли, он почти сразу же ушёл к себе в кабинет, побыл там какое-то время, затем ушёл в спальню и больше оттуда не выходил.

— А Маркус?

— Сразу ушёл в свою комнату.

— И они с твоим отцом ни о чём не говорили? — спросила Джинни. Оуэн отрицательно покачал головой.

— Это хорошо, — задумчиво произнесла Гермиона. — Во всяком случае можно предположить, что они действительно поверили, что вашему эльфу-домовику это всё просто привиделось.

— Но, если он заходил в свой кабинет, — сказал Рон, — значит, решил там что-то проверить? Ты, кстати, нашла в нём что-нибудь?

Все посмотрели на Гермиону. Она вытянулась на стуле, окинула взглядом друзей.

— Ничего, что могло бы иметь отношения к происходящему.

Гарри ощутил, как гаснет внутри него огонёк. Он так рассчитывал, что ей удастся найти хоть какие-то улики…

— Однако кое-что интересное я всё-таки нашла, — продолжила Гермиона и все снова удивлённо посмотрели на неё. — Кто-нибудь, можете принести из гостиной мою сумку?

Вызвался Рон. Пока он ходил, все сидели за столом и молчали. Наконец Рон вернулся. Гермиона взяла протянутую ей сумку, чуть отодвинулась от стола и положила её на колени. Затем раздвинула тарелки, открыла замок и извлекла наполненный какой-то жидкостью пузырёк и кусок пергамента.

Все с удивлением смотрели на вещи, которые она разложила на столе. Жидкость в пузырьке была абсолютно прозрачной, а письмо написано таким кривым, неразборчивым почерком, что понять смысл написанного не представлялось возможным.

— Что это такое? — спросил Оуэн, пододвигаясь ближе.

— Антидот к сыворотке правды, — коротко ответила Гермиона, и вновь все взгляды устремились на неё.

— Но как ты это поняла? — спросил Рон, беря в руки пузырёк и внимательно его осматривая.

— По письму, — Гермиона кивнула на лежащий на столе пергамент.

— Как ты умудрилась там что-то понять? — с сомнением в голосе произнёс Гарри, беря в руки пергамент и снова пробегая глазами по тексту.

— Да очень просто, — с этими словами Гермиона коснулась концом волшебной палочки пергамента, и буквы в словах сразу же стали каллиграфическими. Гарри вслух прочитал письмо остальным:

Флавий,

Высылаю тебе очередную порцию. Готовить его всё сложнее, укромных мест почти не осталось. Вновь прошу - прими меры, как и обещал. И дай мне знать, когда это сделаешь, обычным способом. Иначе я больше не смогу присылать тебе антидот.

С.Б.

Гарри закончил чтение и посмотрел на друзей.

— Письмо было на французском, — объяснила Гермиона. — Текст самый простой, на вид — обычная переписка между двумя знакомыми. То, что вы видите, было скрыто защитными чарами.

— Это ведь не…

— Ну, разумеется. Я сделала копию, — отрезала Гермиона, и в голосе её снова скользнули недовольные нотки. — Видимо, отправитель писал впопыхах, поэтому такой корявый почерк.

— А с антидотом как? — спросил Оуэн. — Его же нельзя скопировать.

— Да, нельзя, — согласилась Гермиона, — но можно добавить к уже имеющемуся. Я перелила часть из флакона, в котором оно было, и заклинанием добавила недостающее.

Гарри вспомнил, как таким же образом добавлял вина в бутылку профессора Слизнорта, когда они сидели втроём в хижине Хагрида после похорон Арагога, кивнул и вновь пробежал глазами по тексту.

— Хорошо, что закон об элементарной трансфигурации это позволяет, — с улыбкой произнёс Оуэн, — хотя навряд ли старина Гэмп мог представить, что так произойдёт.

— Гермиона, это же просто чудесно, — произнесла Джинни, по-прежнему не отводя глаз от жидкости в пузырьке. — Мы теперь сможем передать это в Министерство, а они разработают зелье, чтобы снять действие антидота. И тогда отец с Кингсли без проблем смогут выведать всю нужную информацию у Флинтов.

— Да, это так, — сказала Гермиона. — Завтра я передам его мистеру Уизли. Однако до этого один из нас должен будет им воспользоваться.

— Кто же? — спросил Оуэн, подозрительно глядя на Гермиону. Она улыбнулась и невозмутимо ответила:

— Ты.

— Я? — ещё больше удивился слизеринец. — Но зачем мне его пить?

— Ты серьёзно не понимаешь? — теперь пришёл черёд Гермионы удивляться. — Так ведь твой отец может запросто попытаться тебя проверить! Если он что-то заподозрил, то не подал виду. Я уверена, что за оставшиеся дни до конца каникул он найдёт способ подсунуть тебе сыворотку. А с этим, — она подняла пузырёк и слегка потрясла им, — ты сможешь без проблем ему врать. Это поможет отвести от тебя подозрения, ведь твой отец не заметит, что часть антидота пропала и будет считать, что ты говоришь искренне.

— И тогда у него будет больше оснований мне доверять, — продолжил Оуэн, стукнув себя кулаком по ладони. — И как я сам об этом не подумал? Гермиона, ты просто гений.

Гермиона улыбнулась, открыла пузырёк, вылила половину его содержимого в кубок Оуэна. Тот взял его, пару секунд с сомнением смотрел на прозрачную жидкость, затем с шумом выдохнул и одним глотком осушил кубок до дна.

Минута прошла в молчании.

— Ну как, чувствуешь что-нибудь? — спросил Рон, с любопытством глядя на Оуэна. Слизеринец пожал плечами.

— Словно обычной воды выпил.

— Видимо, никакого эффекта и не предусмотрено, — сказала Гермиона, оглядывая пузырёк с остатками жидкости, — но хорошо уже то, что мы смогли обезопасить себя от возможных проблем.

Они ещё посидели на кухне, обсуждая прошедший вечер, вспоминая наиболее важные, на их взгляд, подробности и гадая, что именно задумал Флавий Флинт и кого мог бы привлечь к исполнению своих планов. Гермиона поведала им, как осматривала кабинет хозяина дома:

— Там на входе было небольшое заклятие, ну и сама дверь заперта на ключ. Это не проблема, я сняла защиту за пару секунд, а вот уже в самом кабинете было посерьёзней. Сначала я проверила его на охранительные чары, не заходя внутрь, потом уже по отдельности каждую вещь, которую осматривала. Ничего особенного не было, видимо, твой отец, Оуэн, всё-таки не хранит ничего опасного в таких очевидных местах. Но вот на ящиках письменного стола я уже обнаружила кое-какие чары, сняла их и стала осматривать каждый. Письмо и антидот лежали в верхнем ящике. Хорошо, у меня было время, и я успела его как следует изучить, иначе бы просто не обратила внимания.

— А что ты делала, когда тебя застала Стилла? — спросила Джинни.

— Готовилась накинуть мантию-невидимку и сходить проверить, как у вас дела, — ответила Гермиона. — Кабинет я осмотрела полностью несколько раз и понимала, что уже навряд ли что-либо там найду. Слава богу я уже взяла в руки мантию, когда стала открываться дверь.

— Она тебя увидела? — спросил Оуэн.

— Скорее всего, заметила, как мелькнула рука или ещё что-то, — сказала Гермиона, пожимая плечами. — У неё была лампа, возможно, я отбросила тень.

— Да, она так и сказала, когда спустилась вниз, — кивнул Гарри.

— Как только Стилла выбежала из кабинета, я вышла следом и бросилась за ней. К счастью, мне удалось спуститься до того, как Маркус поднялся на второй этаж, иначе бы он меня точно обнаружил.

— Хорошо, что всё окончилось благополучно, — тихо произнёс Рон с улыбкой, но тут же сник, стоило Гермионе перевести на него взгляд.

Вскоре Оуэн встал из-за стола и начал собираться домой, сказав, что ему надо ещё вернуться незамеченным в свою комнату. Друзья проводили его до двери.

— Увидимся уже, наверное, только в школе, — сказал он, пожимая руки Гарри и Рону. — Хорошо вам продолжить празднование Рождества.

— Береги себя, — сказала Джинни. Оуэн кивнул, вышел в предрассветный сумрак и трансгрессировал.

— Думаю, нам тоже пора ложиться, — сказала Гермиона, закрывая за ним дверь, — я ужасно устала.

Друзья согласились и двинулись в сторону лестницы, ведущей на верхние этажи.

— А что ты с ней тогда сделала? — спросила Джинни, кивая на задёрнутый портьерами портрет матери Сириуса. — Мы ведь даже не шепчемся, а для неё этого обычно достаточно, чтобы проснуться.

— Если честно, я сама не поняла, — ответила Гермиона, улыбаясь и снова пожимая плечами. — Мне в тот момент хотелось наслать на неё столько разнообразных заклятий, что они, похоже, соединились вместе.

— Думаю, после такого она ещё нескоро оправится, — усмехнувшись, произнёс Рон, и все засмеялись.

Спустя пять минут Гарри уже стоял возле кровати в комнате Сириуса и переодевался в пижаму. Последней его мыслью, когда он ложился в постель, была надежда на то, что Оуэн сможет вернуться домой и не попасться никому на глаза. Голова его коснулась подушки, и уже через мгновение Гарри крепко заснул.

 

На следующее утро, когда Гермиона с Роном, улыбаясь, вошли на кухню, Гарри и Джинни уже приступили к завтраку. Кикимер, что-то весело насвистывая себе под нос, стоял у плиты, от которой по всей комнате расходился приятный аромат.

— Спала как убитая, — потягиваясь, произнесла Гермиона, садясь за стол и наливая себе чаю. Рон устроился рядом и положил перед ней большое блюдо с яичницей.

— Спасибо, — Гермиона наклонилась, чмокнула его в щёку, и улыбка на лице Рона растянулась ещё шире.

Гарри был рад, что она успокоилась — видеть её вчера в такой ярости было удовольствием не из приятных. А сейчас, когда у неё хорошее настроение, лучше будет делать вид, что ничего не произошло.

— Чем займёмся сегодня? — спросила Джинни, отодвигая от себя пустую тарелку с овсянкой. Тут же рядом с ней возник Кикимер, и, подобострастно склонившись в полупоклоне, забрал тарелку и поставил на её место блюдо с свежеиспечёнными булочками, от которых поднимался лёгкий пар. Джинни улыбнулась ему и кивнула.

— Давайте сходим в Косой переулок? — предложил Гарри. — Мне надо снять немного денег в «Гринготтсе».

— Давай, — поддержала его Гермиона, — а потом можно будет и по магазинам пройтись, купить подарки. Заодно и Ханну навестим.

— И Джорджа с Ли тоже, — заметил Рон.

После завтрака друзья, громко переговариваясь, поднялись в холл — миссис Блэк, очевидно, вновь решила не рисковать и напрашиваться на очередной ворох заклятий — и вышли из дома на заваленную густой белой пеленой площадь — ночью прошёл настоящий снегопад. Провожавший до дверей Кикимер осведомился, когда их ждать в следующий раз.

— Мы уже, наверное, не вернёмся до конца каникул, — сказал Гарри, — но, если что, я тебя позову.

— Кикимер явится по первому зову хозяина, — проскрипел старый домовик, отвешивая глубокий поклон ему и всем остальным.

— Ну, что, пойдём пешком или трансгрессируем? — спросил Рон, едва за ними закрылась входная дверь.

— Я знаю дорогу, предлагаю пройтись, — сказала Гермиона. — Здесь не очень далеко.

Они двинулись по улицам, полупустым, несмотря на полуденный час — в эти дни вся страна удалилась на заслуженный отдых.

Рождественский Лондон был прекрасен — площади украшали разноцветные скульптуры, на фасадах домов висели флаги и гирлянды, пучки остролистов и омелы. Витрины магазинов манили изобилием подарков и угощений, а в узких крошечных переулках блестели огни невысоких рождественских елей.

На широких улицах и проспектах между домами были натянуты тонкие лески с крохотными лампочками. Сейчас они не горели, но Гарри знал, что с наступлением темноты тысячи огоньков вспыхнут по всему городу в яркие иллюминации, за которыми с восторгом будут наблюдать жители и гости британской столицы.

— Надеюсь, мы дождёмся темноты и посмотрим на всё это великолепие? — спросила Джинни, оглядываясь по сторонам. — Я ещё никогда не гуляла по Лондону на Рождество.

— Конечно посмотрим, — поспешил заверить её Гарри. — Темнеет сейчас рано, так что мы точно успеем.

— Надо будет только отправить Патронус маме, чтобы ждали нас в Норе к вечеру, — заметил Рон.

Спустя полчаса приятной прогулки друзья стояли у входа в «Дырявый котёл». Внутри их встретил радостный разноголосый гул — колдуньи и волшебницы праздновали Рождество. При виде Гарри и остальных весь зал оживился.

— Гарри Поттер! Это же…

— Да, это он!

— Гарри! Гарри, привет!

— Мистер Поттер, очень рад вас видеть.

— Отпразднуешь с нами, Гарри?

— Спасибо больше за приглашение, но я очень спешу, — смущённо произнёс Гарри — уж очень трудно было справиться с напиравшей на них толпой восхищённых людей. Наконец они пробились к барной стойке, за которой стояла улыбающаяся Ханна.

— С Рождеством вас, — сказала она, оглядывая друзей. — Вижу, наши гости очень хотят отметить его вместе с вами.

— Лучше бы я принял Оборотное зелье, — проворчал Гарри, рукой поправляя волосы, чтобы не было видно шрама на лбу. — А вы как отметили?

— Весело и шумно, — сказала Ханна, пододвигая наполненную кружку к одному из посетителей. — Том, правда, быстро ушёл спать — его сильно вымотало такое количество гостей. Но зато Невилл остался со мной, очень помог, а потом мы сидели в гостиной у камина и общались почти до самого утра.

— А он ещё здесь? — с надеждой спросил Рон. Ханна с сожалением покачала головой.

— Ему утром надо было на работу. Мракоборцы увеличили количество дежурств, делами завалены даже те, кто на временных контрактах, — она с сожалением вздохнула. — Но ничего не поделаешь.

Рон и Гарри многозначительно переглянулись.

— Мы ещё зайдём к тебе, нам сейчас нужно в «Гринготтс», — сказала Джинни, беря Гарри за руку.

— Да, конечно, — ответила Ханна. — Приходите, буду рада вас видеть.

Несколько минут спустя друзья уже шли по Косому переулку. Как и весь Лондон, выглядел он празднично, правда, магические украшения были не чета магловским. Петарды и шутихи носились над головами смеющихся прохожих, праздничные гирлянды и мишура то и дело меняли цвета, а разгуливающие по прилавкам Санта-Клаусы шумно приветствовали гостей и распевали рождественские гимны.

Белоснежное здание «Гринготтса» возвышалось над всеми остальными домами переулка. У широких бронзовых дверей их встретили гоблины в алой с золотом униформе.

— Добро пожаловать, — произнёс один из них.

Пройдя через вторые двери, они оказались в огромном мраморном холле. За высокими столами сидели работники банка и занимались своими привычными делами: взвешивали монеты, изучали под лупами алмазы и рубины, вносили записи в толстенные старые книги. Всё как много лет назад, когда Гарри пришёл сюда с Хагридом в самый первый раз.

Уладив все формальности, вместе с дежурным гоблином Гарри спустился к своему хранилищу, быстро побросал в рюкзак несколько горстей золота и вернулся наверх, в главный зал, где его ждали остальные.

— Какие-то они уж очень вежливые, — сказал Рон, когда друзья выходили из банка. Гарри был с ним согласен — на ум ему сразу же пришёл мрачный, нелюдимый Крюкохват.

Ещё несколько часов они бродили по Косому переулку, заглядывая в магазины и выбирая подарки. Гарри купил для Рона новый вратарский шлем из кожи дракона. В лавке известного парфюмера Жана-Батиста он наткнулся на духи с таким дурманящим ароматом, что, не задумываясь, взял их для Джинни. Над подарком Гермионы он порядочно поломал голову, но в конце концов остановил свой выбор на небольшой записной книжке с золотой обложкой, в комплекте к которой шло самозаправляющееся многоразовое перо. Для мистера и миссис Уизли, их старших сыновей, Флёр, Андромеды и Тедди он тоже подготовил подарки.

Покончив с покупками, друзья собрались у входа в магазин «Всевозможные волшебные вредилки». Как обычно, от посетителей в нём не было отбоя.

— Кого я вижу, — воскликнул Джордж, сходивший с лестницы, ведущей на второй этаж. Он поочерёдно обнял Джинни и Гермиону, пожал руки Гарри и Рону. Следом за ним шла улыбающаяся Анджелина в пурпурной мантии.

— Я решила помочь Джорджу и тоже устроилась в магазин, — сказала она. — О, смотрю, у нас тут половина факультетской сборной. Как там у неё дела, кстати?

Гермиона хотела было ответить, но на этот раз не успела. В результате полчаса она стояла рядом и, то и дело закатывая глаза, слушала затянувшийся диалог о квиддиче. Джордж чуть улыбнулся ей.

— Конечно, бладжеры гонять — это не законы сочинять, Гермиона, но тебе нужно быть снисходительнее к чужим слабостям.

Она чуть покраснела.

— Я знаю, просто… наверное, мне никогда этого не понять.

— Что ж, я очень рада, что наша команда сейчас в таком прекрасном состоянии, — сказала Анджелина, улыбаясь. — Как вспомню тот ужас, что творился со сборной несколько лет назад…

— Да и со всей школой тоже, — сказал Джордж, — от Амбридж, меня до сих пор передёргивает.

— Кстати, а где Ли? — спросил Рон, оглядываясь. — Я думал, он с вами.

— Уже нет, — ответил Джордж, и улыбка его слегка потускнела, — ушёл пару недель назад. Я его понимаю — он поддерживал меня в последние несколько месяцев, но всегда говорил, что работа в магазине — это не его.

— Ли устроился на волшебное радио, — добавила Анджелина, — ведёт передачи. И у него это очень хорошо получается. Но он постоянно нас навещает, как только выпадает свободная минута.

Все вместе они побродили по магазину, посмотрели на новые товары. То и дело кто-нибудь из посетителей бросал на них любопытные взгляды.

Наконец, уже под вечер, друзья вернулись в «Дырявый котёл». Народу в нём заметно поубавилось. Они сели за стойку и заказали себе по порции сливочного пива.

— Вы не останетесь на обед? — спросила Ханна, когда они расплатились и стали собираться. — Невилл обещал навестить меня, увидитесь с ним.

— К сожалению, никак не можем, — сказала Джинни, — нас ждут наши родители на праздник.

— Понимаю, — сказала Ханна, однако в голосе её не было особого разочарования.

Покинув «Дырявый котёл», друзья решили ещё немного прогуляться, прежде чем отправиться в Нору. Как и ожидал Гарри, вечерний Лондон поражал ярким созвездием красок — в наступившей темноте включили иллюминации, и теперь весь город утопал в ярких праздничных огнях.

Они шли по Тотнем-Кортроуд. Гарри помнил эту улицу — именно сюда они с Роном и Гермионой трансгрессировали со свадьбы в ту памятную ночь. Он пытался найти то самое захудалое кафе, в котором они безуспешно пытались спрятаться от Пожирателей смерти, но его поиски так и не увенчались успехом. Видимо, оно закрылось или сменило вывеску.

— Ну, что, домой? — спросил Рон, останавливаясь возле входа в небольшой тёмный переулок. Гарри, Гермиона и Джинни кивнули.

Укрывшись от глаз маглов, они взялись за руки и трансгрессировали.

— Я уж думала, вы о нас забыли, — с лёгким укором произнесла миссис Уизли, когда друзья вошли на кухню. Она стояла за плитой, занятая приготовлением праздничного ужина. Рядом с ней за столом сидела Флёр.

— Привет всем, — воскликнула она, окидывая вошедших взглядом и лучезарно улыбаясь, затем поднялась и по очереди расцеловала каждого в обе щеки. Гарри посмотрел на Рона. Тот ничуть не смутился, как и Гермиона.

— Артур и мальчики будут чуть позже, — сказала миссис Уизли, не отрываясь от плиты, — в Министерстве сейчас очень много работы.

— На них сейчас лежит такая огромная ответственность, — сказала Флёр. Её лёгкий акцент был уже почти незаметен, лишь иногда она едва слышно грассировала, — неудивительно, что они так часто задерживаются. А ещё вся эта подготовка…

Миссис Уизли кинула на неё многозначительный взгляд, и Флёр тут же замолчала, поднеся ладонь к лицу и неловко улыбаясь.

— Что за подготовка? — спросил Рон, вопросительно посмотрев на Флёр. Но та лишь продолжала таинственно улыбаться.

— Я уверена, что вы скоро всё сами узнаете. О боже мой, они уже скоро будут, — сказала миссис Уизли. Взгляд её остановился на часах, висевших на стене. Стрелки с именами мистера Уизли, Билла, Чарли, Перси и Джорджа переместились на слово «В пути». А через минуту послышался стук в дверь.

— Уже бегу, — воскликнула Флёр, вскакивая со стула и скрываясь в гостиной. Вскоре на кухне образовалась приличных размеров толпа.

— Рад видеть вас всех.

— Привет, Билл, мы тоже очень рады.

— Счастливого Рождества.

— Спасибо, Чарли. Как там поживают магические популяции?

— Превосходно. Как ваша команда по квиддичу?

— Сейчас расскажем!

— Гермиона, как тебе твои обязанности старосты школы?

— Ой, знаешь, Перси…

— Да, Гермиона, каково это быть самой серьёзной шишкой школы?

— Молли, как вкусно пахнет, это ведь индейка, верно?

— Андромеда, здравствуйте, как поживаете?

— Очень хорошо. Знаете, Тедди такой послушный ребёнок…

— Какой же он миленький! А можно я его подержу?

— Билл, дорогой, у тебя мантия за стул зацепилась…

— Всё, достаточно, — оборвал разговоры резкий голос миссис Уизли. — Вас всех тут очень много, идите в гостиную и не путайтесь под ногами.

Семейство Уизли, Гарри и Гермиона обменялись улыбками и покорно ушли в другую комнату.

— Пап, а что там готовит Министерство? — спросила Джинни, усаживаясь на диван, — а то тут Флёр случайно обмолвилась…

— Пожалуй, не буду портить вам впечатление, — сказал мистер Уизли, улыбаясь. — К тому же, вы будете первыми, кому всё сообщат.

— Это ведь те самые планы, про которые… — начал было Рон, но поймав предостерегающий взгляд отца, запнулся, но тут же нашёлся: — про которые писали в «Пророке»?

— Да, вроде того, — ответил мистер Уизли.

В ожидании ужина друзья предложили помочь с украшением гостиной — в предрождественской суматохе хозяева дома успели только поставить ель и кое-как её нарядить. Когда миссис Уизли вошла и объявила, что ужин готов, комната преобразилась, и теперь отмечать в ней праздник было одно удовольствие.

Вечер, полный весёлого смеха, вкусной еды и интересных разговоров, тянулся медленно. Старшие братья Рона, с которыми друзья не успели увидеться до Рождества, живо заинтересовались делами в Хогвартсе.

— Наверное, он очень сильный волшебник, — сказал Билл, когда Рон закончил рассказывать об уроках профессора Стрейдома. — Я работал в Африке и знаю, что из себя представляют их заклинания.

— А кто у вас теперь ведёт трансфигурацию? — спросила Андромеда, держа на руках спящего Тедди, тонкие волосики которого то и дело меняли цвет. — Макгонагалл навряд ли смогла бы совмещать.

— Вместо неё теперь профессор Кьяра Лобоска, — сказала Джинни, и, как только она произнесла это имя, Чарли, в этот момент отхлебнувший сливочного пива, громко закашлялся. Пришлось сидевшему рядом мистеру Уизли похлопать его по спине.

— Ты её знаешь? — удивлённо спросил Перси, поворачиваясь к брату. Чарли чуть покраснел, но невозмутимым тоном произнёс:

— Я еле выиграл у неё матч, когда был ловцом, вспомни.

— Должно быть, она была хорошим игроком, — весело сказал Билл, обменявшись взглядом с Флёр и многозначительно взглянув на брата. — Помню, какой ты был на поле и как трудно было тебя обставить.

А друзья всеми силами старались скрыть на лицах улыбки.

Наконец все приступили к раздаче подарков.

— Гарри, спасибо тебе огромное, — воскликнула Джинни, сжимая его в объятиях. — Это самые лучшие духи на свете.

Рядом с ними Гермиона покрывала поцелуями щёки смутившегося Рона — настолько ей понравился его подарок.

Мистер и миссис Уизли подарили им всем традиционные рождественские свитеры и сладкие угощения. В свою очередь Гарри подарил отцу Рона новые золотые часы на цепочке, а его супруге — набор для волшебного рукоделия.

— Спасибо тебе огромное, Гарри, милый, — радостно произнесла миссис Уизли. Мистер Уизли же от своего подарка пришёл в настоящий восторг:

— Они ведь на батарейках? — спросил он. — На таких, крошечных, которые ещё можно удержать на кончике пальца? Я всегда мечтал о таких.

Гарри с улыбкой кивнул.

Совершенно неожиданным для него было получить подарок от Дурслей, вернее, от Дадли. В небольшом пакете лежала красивая запонка для галстука и рождественская открытка, на которой от руки были написаны пожелания.

— Надо же, а он, похоже, теперь действительно стал неравнодушен к тебе, — сказала Джинни, глядя на подарок.

— Гарри, спасибо большое, — произнесла Андромеда, с улыбкой рассматривая новую красивую мантию. — Ты даже угадал с размером. Очень хороший подарок.

Остальные между тем тоже обменивались подарками. Радость и веселье царили в комнате. На взгляд Гарри, такой идиллии в доме Уизли не было уже очень давно.

Все засиделись за полночь — уж очень не хотелось покидать уютную гостиную и расходиться.

— Не знаешь, что творится с гоблинами? — спросил Рон у сидящего рядом Билла.

— А что с ними такое? — удивлённо спросил тот.

— Ну, они ведь никогда не отличались к людям особым радушием. А мы сегодня были в «Гринготтсе», и вежливости им было не занимать.

— Ну, они всё-таки на работе, — задумчиво ответил Билл, — а это обязывает их быть вежливыми с клиентами.

— А по-моему это всё потому, что вы наконец-то приструнили Бэгмена, — сказала Флёр, державшая свою голову на плече у мужа.

— Что? — удивлённо воскликнул Гарри, да и все остальные тоже были порядком удивлены.

— Вы ведь помните, как он сбежал, не вернув гоблинам долг? — спросил Билл. — Министерство тогда не предприняло никаких мер, и это очень испортило отношение гоблинов к людям. Но сейчас нам удалось, наконец, поставить точку в этом деле. Бэгмен предстал перед судом и был приговорён к большому штрафу и году Азкабана за мошенничество. Этим мы дали гоблинам понять, что Министерство больше не потерпит неуважительного к ним отношения.

— А как он вернёт долг? — спросил Гарри. — Насколько я помню, у него не осталось ни кната.

— Нам пришлось взять на себя это обязательство, — ответил Билл. — Конечно, сначала гоблины были против, но в конце концов их удалось убедить, что если они не получат деньги от Министерства, то не получат их вообще. Так что теперь их представители стали вести с нами дела куда охотнее. И всё равно до полного примирения ещё очень далеко.

— Но вы сделали первые шаги, и сделали их правильно, — сказала Гермиона. Глаза её горели. — Как же мне не терпится присоединиться к вашей работе…

Под конец вечера всех развеселил Живоглот — ужасно недовольный разноцветной мишурой, которую ему надели на шею, он попытался снять её, подцепив за каминную решётку, но не рассчитал, поднеся морду слишком близко к огню и опалив себе усы. Все смеялись до колик, глядя, как огромный рыжий кот с громким шипением носится по комнате, заставляя карликовых пушистиков Арнольда и Жан-Клода с громким писком прятаться от него под креслами и диваном. Наконец, когда пробило три часа ночи, миссис Уизли предложила всем расходиться. Билл, Флёр, Чарли, Перси, Джордж и Андромеда с Тедди попрощались со всеми и вышли из дома. Гарри, глаза у которого уже начинали слипаться, неожиданно кое-что вспомнил.

— Мистер Уизли, можно вас на пару слов? — спросил он, глядя на остальных. Рон, Гермиона и Джинни напряглись.

— Да, конечно, — ответил мистер Уизли, мгновенно становясь серьёзным. Глянул на лестницу, по которой только что ушла на верхний этаж миссис Уизли. — Пойдёмте выйдем во двор.

Они накинули мантии и толкнули входную дверь. Холодный воздух тут же рассеял остатки сна. Мистер Уизли обошёл с ними дом, прошёл к сараю с мётлами. Они встали за ним, чтобы ни из одного окна их не было видно.

— Как всё прошло у Флинтов? — спросил мистер Уизли, наклоняясь и понижая голос.

— Кажется, всё нормально, — ответил Гарри, невольно сам переходя на шёпот. — Нам удалось убедить их, что мы иностранные друзья Оуэна.

— Всё прошло без эксцессов?

Все четверо замялись. Не так сразу они хотели рассказать о своём проколе, едва не стоившем им полного провала. Мистер Уизли подозрительно оглядел их.

— Если честно, произошёл один неприятный момент… — решилась, наконец, Гермиона и быстро рассказала о том, как закончился рождественский вечер у Флинтов. И хотя она постаралась максимально сгладить все неровности и преподнести факты так, чтобы это не выглядело уж очень непривлекательно, с каждым её словом мистер Уизли всё сильнее хмурился.

— Но ведь я просил вас сообщать мне обо всём, что вы делаете, — сказал он, когда Гермиона закончила. — Нам сейчас нельзя допустить ни одной ошибки. Тут нужно действовать без самодеятельности, по заранее оговоренному плану. А вы едва не поставили под угрозу всю нашу работу за последние два месяца.

Ещё никогда Гарри не видел его таким сердитым.

— Пап, мы просто хотели проверить, не найдём ли мы чего-нибудь подозрительного, и…

— Это не оправдание, Джинни, — ответил мистер Уизли. — Представьте, что бы было, если бы Гермиона не скрылась вовремя под мантией. Или если бы не спустилась до того, как Флинт пошёл проверять этаж. Вас бы всех раскрыли в мгновение ока, и никакие мракоборцы уже не смогли бы помочь.

— Пап, мы…

— Рон, неужели мне надо учить вас, как правильно скрываться? Или как выдавать себя за других людей и как себя вести, чтобы не вызвать подозрений? — злость мистера Уизли постепенно спадала, теперь в его тоне сквозило разочарование. — Я полагал, что такие вещи вам очевидны и понятны, — он глубоко вздохнул. — Что ж, видимо, я ошибался.

Гарри чувствовал себя не просто дураком — он чувствовал себя непроходимым идиотом.

— Я очень надеюсь на то, что вы смогли отвести от себя подозрения, — продолжал мистер Уизли, — но, если исходить из того, что я слышал про Флавия Флинта, нельзя быть уверенными, что он это оставит просто так.

— Ему ведь могло показаться, что эльф ошибся, — робко произнесла Гермиона.

— Могло. А ещё он мог сказать это для того, чтобы убедить вас в этом. А потом самостоятельно пойти и проверить кабинет, — снова глубоко вздохнув, сказал мистер Уизли. — Но что мы сейчас можем сделать? Всё уже произошло. И остаётся только надеяться, что Флавий Флинт не будет пытаться связать это с вами.

Он оглядел друзей, по-прежнему выглядя грустным и разочарованным.

— Вам удалось найти что-нибудь в его кабинете?

— Да, удалось, — сказала Гермиона, и мистер Уизли тут же оживился. А она уже доставала из сумки, которую прихватила с собой из гостиной, пузырёк с прозрачной жидкостью и письмо от неизвестного зельевара.

— Что это? — спросил мистер Уизли, когда она передала ему оба этих предмета.

— Антидот к сыворотке правды, — сказала Гермиона, — и письмо от его изготовителя.

При этих словах отец Рона мгновенно преобразился.

— Это ведь даже лучше, чем я мог рассчитывать, — воскликнул он, окидывая взглядом друзей. Глядя на него, невозможно было бы сказать, что ещё минуту назад отец Рона выглядел подавленным и расстроенным.

— Письмо было замаскировано под текст на французском языке, — сказала Гермиона, кивая на пергамент. — Должно быть, производитель скрывается на континенте.

— Мы примем все меры по его поимке, — сказал мистер Уизли, не отрывая взгляд от пузырька. — Перси свяжется с французским Министерством магии, и они найдут этого человека. Но самое главное не это, а то, что вам удалось добыть антидот — это ведь прямое доказательство того, что наши опасения подтвердились. Завтра же я передам его в Отдел магического правопорядка и там займутся поиском пути преодоления эффекта антидота.

— И тогда вы сможете допросить Флинтов, верно? — спросил Гарри.

— Во всяком случае, как только закончатся исследования, — ответил мистер Уизли.

— Мы на всякий случай поделились частью антидота с Оуэном, — сказала Гермиона. — Решили, что это должно обезопасить его от попыток отца применить на нём сыворотку правды.

— Да, всё правильно, — кивнул мистер Уизли. — Вы ведь позаботились о том, чтобы Флинт ничего не заподозрил?

Гермиона кивнула.

— Восхитительно, просто восхитительно, — всё не унимался мистер Уизли. — Похоже, что я зря так на вас ополчился: похоже, риск был почти полностью оправдан. Теперь, когда у нас есть антидот, возможно, и не придётся ждать… — он запнулся, посмотрел на друзей, — а, впрочем, ладно, это не так важно.

Гарри, Рон, Гермиона и Джинни удивлённо переглянулись.

Оставшиеся дни каникул друзья провели в Норе, изредка выбираясь в Лондон на прогулку. Пару раз им удавалось застать в «Дырявом котле» Невилла, который всегда с радостью делился с ними последними новостями из Министерства.

— Сейчас из-за праздников мы работаем сверхурочно, — рассказал он им как-то. — Все уже очень сильно устали, с нетерпением ждут, когда всё это закончится.

— А ведь когда-то Рождество было для нас беззаботной порой, — сказал Гарри, хлопая Невилла по плечу.

— И не говори. С какой радостью я бы сейчас оказался в Хогвартсе… Так я вам завидую, что вы скоро туда вернётесь.

— Знаешь, предложение поменяться местами всё ещё актуально, — с улыбкой заметил Рон, а Гарри подумал, что теперь не так уж охотно согласился бы променять Хогвартс на работу в Министерстве. В конце концов, их школа в ближайшее время станет центром очень важных событий. И это, несомненно, вводило в азарт. Конечно, перспектива возвращения к горе домашних заданий, которая наверняка станет ещё больше — дело идёт к экзаменам — не очень радовала. Но, с другой стороны, на взгляд Гарри, это не шло ни в какое сравнение с тем, как не хотел он возвращаться в Хогвартс на пятом курсе — тогда ему казалось, что в школе его не ждёт ничего хорошего, словно весь мир ополчился против него. И, справедливости ради, отчасти это было правдой.

За два дня до конца каникул миссис Уизли спросила у них, каким способом они хотят возвращаться.

— Можно воспользоваться летучим порохом, — сказала она, перечисляя варианты. — Или вызвать автобус «Ночной рыцарь». Или, как обычно, на Хогвартс-экспрессе.

— Давайте на поезде? — предложил Гарри. Хоть он и хорошо относился к Стэну Шампайку, которому в своё время из-за ошибки Министерства пришлось провести несколько месяцев в Азкабане, всё же от автобуса, в котором тот работал кондуктором, Гарри предпочитал держаться подальше. Как, видимо, и остальные — до сих пор свежи были воспоминания их поездки на нём в школу три года назад.

— Хорошо, — кивнула миссис Уизли, — я тогда напишу в Хогвартс, чтобы они включили вас в списки.

В последний день каникул Гарри и Рон проснулись от громкого стука в дверь, а через мгновение та распахнулась.

— Просыпайтесь уже, опоздаем на поезд, — сказала появившаяся в проёме Гермиона.

— Ещё куча времени, — сонным голосом отозвался Рон, громко зевая и глядя на стоящие возле кровати часы. — Дайте нам ещё хоть немного поспать.

— Ну да, тебе дай волю, ты и до самого июня продрыхнешь, — злорадно произнесла стоявшая за Гермионой Джинни. Рон скомкал висящую на спинке кровати футболку и запустил ею в сестру, но та ловким движением поймала её и бросила обратно.

— Ждём через пять минут за завтраком или уезжаем без вас, — сказала Гермиона и вышла, закрыв за собой дверь.

— Знаешь, — Рон сел на кровати и, кряхтя, принялся натягивать носки, — иногда мне кажется, что жить одному — не такая уж и плохая идея.

Завтрак и сборы прошли впопыхах — министерская машина приехала слишком рано и теперь нетерпеливо подавала со двора сигналы.

— Мы уже скоро! — крикнула миссис Уизли в окно. — Мальчики, ну что вы там копаетесь? Давайте быстрее, нас уже заждались!

Наконец чемоданы были уложены в багажник, пассажиры с комфортом размещены на магически увеличенных сидениях, и машина тронулась в путь.

— У вас начинается самый важный семестр, — серьёзным тоном произнесла миссис Уизли, поворачиваясь с переднего сидения к друзьям. — Экзамены уже совсем скоро.

— Мам, ну что ты нам последние часы свободы отравляешь, ей-богу, — недовольно пробурчал Рон, отрывая взгляд от окна. — Нам об этом и так преподаватели каждый день напоминали, напоминают и будут напоминать, не сомневайся.

— Ну хорошо-хорошо, — сказала миссис Уизли улыбаясь и теребя сына по волосам, — не буду портить вам настроение перед началом учёбы.

— Не знаю, как Рон и остальные, а я могу спокойно говорить про экзамены, — заметила Гермиона. Она уже была одета в школьную мантию и прикрепила на груди значок старосты школы. — Не вижу в этом ничего дурного.

— Только подождите, мы наложим на себя заклятие глухоты, и тогда обсуждайте сколько влезет, — сказала Джинни, и все в машине засмеялись.

Спустя час они сидели в купе набирающего скорость Хогвартс-экспресса. Гермиона сходила в первый вагон дать указания старостам, ехавшим в поезде. Клетка Сычика и корзина Живоглота лежали на свободных сидениях, карликовые пушистики Арнольд и Жан-Клод посапывали на руках у Джинни. За окном проносились занесённые снегом дома и улицы. Но вскоре город остался позади, и теперь друзья смотрели на белые, уходящие вдаль холмы и поля.

— Интересно, как Оуэн провёл каникулы? — спросил Гарри спустя какое-то время. Дремавшая у него на плече Джинни вздрогнула, Гермиона и Рон обменялись задумчивыми взглядами.

— Будем надеяться, что у него всё в порядке, — сказала Гермиона. — В поезде он не едет, похоже, отправился каким-то другим способом.

— Ну, мы же дали ему антидот к сыворотке правды, — задумчиво произнёс Рон, — значит, от допросов точно обезопасили.

Гарри кивнул, но про себя всё равно опасался чего-то. Чего? Он и сам не мог это понять.

Проехала тележка с едой, и друзья накупили себе конфет, лакричных палочек, мороженого и других сладостей.

— Вот по этому я точно буду скучать, — сказал Рон, отправляя в рот остатки шоколадной лягушки. — Как и по Хогвартсу.

Гермиона улыбнулась.

— Я рада, что ты уже не с таким неудовольствием возвращаешься в школу.

— Конечно, когда подвернулась возможность спутать все карты Флавию Флинту, — с азартом произнёс Гарри. — Рон, ты чего?

Все посмотрели на Рона. Тот ошарашенно смотрел на вкладыш от шоколадной лягушки. Наконец медленно поднял взгляд на друзей.

— Смотрите, — прошептал он, поворачивая вкладыш в руках. Все пригляделись и ахнули. На ней был изображён Рон, неловко улыбающийся и оглядывающийся по сторонам.

— Дай-ка, — сказала Джинни, взяла вкладыш, не переставая смотреть на Рона. Затем прочла текст, написанный на обороте:

Рональд Уизли. Представитель древнего магического семейства. Шестой сын Артура Уизли, в настоящий момент — первого заместителя министра магии. Герой волшебного мира. Кавалер Ордена Мерлина первой степени. Герой войны с Тем-Чьё-Имя-Нельзя-Называть, принимал непосредственное участие в свержении его тирании и освобождении от неё магического сообщества. Талантливый игрок в квиддич, в настоящий момент выступает за сборную факультета Гриффиндор в Хогвартсе (вратарь). Лучший друг Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер.

Джинни замолчала, подняла изумлённый взгляд на Рона. Тот по-прежнему ошарашенно пялился в одну точку.

— Чего ты так удивился? — спросил Гарри, усмехаясь. — Никогда не думал, что попадёшь в серию «Величайшие волшебницы и волшебники»? Радуйся, теперь твои изображения будут коллекционировать поколениями.

— Это, — Рон наконец обрёл дар речи. — Это просто… так неожиданно.

И тут он улыбнулся и засмеялся.

— Вот уж действительно чего не ожидал, — сказал он, вынимая из кучи сладостей ещё одну упаковку с шоколадной лягушкой. — Если у них есть я, значит, должны быть и вы все. Давайте поищем.

Пять минут спустя они уже перебирали вкладыши, откладывая распечатанные упаковки с лягушками в сторону.

— Мне уже третий раз попалась Боудикка, — сокрушённо произнесла Джинни, откладывая очередную упаковку.

— И у меня опять Дамблдор, — сказала Гермиона, — а у тебя что, Гарри?

Тот, улыбаясь, повернул сжимаемый в руках вкладыш, на котором был изображён он сам, скрестив руки на груди и смотря куда-то вперёд. На обороте было написано:

Гарри Поттер. Герой волшебного мира. Кавалер Ордена Мерлина первой степени. Мальчик, Который Выжил. Самый известный студент Хогвартса за последние сто лет. Дважды побеждал Того-Чьё-Имя-Нельзя-Называть: в первый раз в возрасте всего лишь одного года, второй раз — в семнадцать лет. Окончательно сразил и уничтожил Того-Чьё-Имя-Нельзя-Называть. Талантливый игрок в квиддич, в настоящий момент — капитан сборной факультета Гриффиндор в Хогвартсе (ловец).

— Смотри-ка, а про то, что ты наш друг, ничего не написали, — заметила Гермиона, усмехаясь.

— А для этого разве нужно подтверждение на бумаге? — по-прежнему улыбаясь, спросил Гарри. Джинни прижалась к нему, с блаженным видом закрывая глаза.

Наконец все вкладыши были осмотрены. Гермиона и Джинни так и не нашли своих изображений.

— Не расстраивайтесь, — сказал Рон, откидываясь на спинку сидения, — если эту серию уже выпустили в продажу, то в конце концов они всё равно попадут к вам.

— Конечно, уже не терпится поставить своё изображение на тумбочку перед кроватью в спальне, — смеясь, ответила Гермиона.

— Ну, не знаю, как ты, а мне моё не особо нужно. А вот кое-какое другое… — и с этими словами Джинни одним рывком выхватила у Гарри вкладыш с его изображением, который тот по-прежнему рассматривал.

— Эй!

— Будет стоять на тумбочке перед моей кроватью, — сказала Джинни, показывая Гарри язык. -До тех пор, пока ты не придёшь и не заберёшь его.

— Но ведь лестница к вам в спальни заколдована!

— Ну, вы же с Роном что-нибудь придумаете? Вам ведь не привыкать, верно, герои волшебного мира? — злорадно подтрунивала его Джинни. И все четверо засмеялись так громко, что к ним даже зашли из соседних узнать, что это тут у них такое творится.

Некоторое время спустя к друзьям присоединились Деннис с Натали.

— Как праздники прошли? — спросила Натали, садясь рядом с Джинни, — хорошо отдохнули?

— Неплохо, — ответила она. — Переменчиво, я бы сказала.

Натали недоумённо посмотрела на подругу, а Гарри с Гермионой и Роном, переглянувшись, упорно старались спрятать улыбки.

— Что ты имеешь в виду?

— То дома сидели, то гуляли, — ответила за Джинни Гермиона. — А у вас как? Встречалась с Оуэном?

— Пару раз… — тихо произнесла Натали, краснея. Впрочем, уже не так сильно, как раньше. — Он, кстати, не на поезде поехал, сказал, что отправится через камин сразу же в Хогвартс.

— Деннис, а ты как? — спросил Гарри.

— Да в основном дома.

— А как там Орла? — спросила Натали, чуть улыбнувшись. Друзья удивлённо посмотрели на Денниса. Тот чуть покраснел и тихо сказал:

— Всё нормально, иногда переписываемся.

Гарри понял, что ему не очень хочется это обсуждать.

— Кстати, смотрите, что мы тут обнаружили, — сказала Гермиона, видимо, решив побыстрее сменить тему, взяла вкладыш с изображением Рона и протянула Деннису с Натали.

— Надо же, — воскликнули те, не переставая переводить взгляд с Рона на изображении на Рона настоящего, затем перевернули вкладыш и прочли надпись.

— Вот здесь ещё кое-кто есть, — заметила Джинни и протянула Натали вкладыш с Гарри. Широко раскрыв глаза, они смотрели на его изображение.

— Ничего себе, — сказал Деннис, отрываясь от вкладыша и переводя взгляд на Гермиону и Джинни. — А вы свои изображения не находили?

— К сожалению, нет, — покачала головой Гермиона.

— Так давайте я сбегаю, куплю ещё шоколадных лягушек? — воскликнула Натали, вскакивая со своего места. — Я сейчас вернусь.

С этими словами она открыла дверь и выскочила в коридор.

Несколько часов спустя, когда Хогвартс-экспресс подъехал на станцию Хогсмид, уже успело окончательно стемнеть. Когда все выходили из поезда, Гарри заметил, как Джинни что-то шепчет на ухо Натали, и та, покраснев сильнее, чем обычно, смущённо кивает.

— Что ты ей сказала? — спросил он, когда поток студентов выходил из здания вокзала на запорошённую снегом дорогу.

— Да так, ничего особенного, — отмахнулась Джинни, — просто немного прояснила, что не все готовы обсуждать в компании свою личную жизнь.

Гарри вспомнил смущённого Денниса и кивнул.

Через полчаса вереница запряженных фестралами карет уже стояла возле главного входа в Хогвартс. Друзья прошли мимо подозрительно косившегося на них Филча и поднялись на восьмой этаж.

— Пароль? — спросила Полная Дама, когда они подошли к портретному проёму.

— Шпингалет, — произнесла Гермиона, выходя вперёд — как староста она единственная из них знала новый пароль.

Первое, что они увидели, стоило им попасть в гостиную — приличных размеров толпа, собравшаяся у доски объявлений.

— Посторонитесь, — громко произнёс Рон, стараясь пробиться между плотных рядов учеников, но многие, едва заметив их, расступались сами. Наконец друзья увидели наколотый на доску огромный лист, на котором крупными печатными буквами было написано:

ОБЩИЙ СБОР СТУДЕНТОВ ХОГВАРТСА — СЕГОДНЯ ПОСЛЕ УЖИНА В БОЛЬШОМ ЗАЛЕ.

Внизу стояла сегодняшняя дата и приписка:

«ДИРЕКТОР ШКОЛЫ — МИНЕРВА МАКГОНАГАЛЛ»

— Интересно, по какому поводу? — спросила Джинни, пробегая глазами по объявлению.

Гарри пожал плечами. Он понятия не имел, зачем профессору Макгонагалл понадобилось собрать сразу всю школу.

— Может быть, что-то, связанное с экзаменом? — предположила Натали.

— Вряд ли, — ответил Гарри, — тогда бы они собрали только пятые и седьмые курсы.

— Да, а это, похоже, касается всего Хогвартса, — сказала Гермиона.

— Надеюсь, они не будут отменять квиддич, — настороженно произнёс Рон, и Гермиона тут же закатила глаза.

Час спустя друзья вместе со всеми остальными гриффиндорцами отправились на ужин. В Большом зале стоял гул — видимо, уже все успели ознакомиться с объявлением. Студенты разных факультетов ходили между столами, высматривая знакомых, останавливались, чтобы обсудить последнюю новость.

— Как думаешь, что это? Может, по учёбе?

— Да я же вам говорю, новый преподаватель…

— Профессор Вектор мне сказала по секрету, что…

— …массовый побег из Азкабана. Он знает — дочь сестры его кузины работает в Министерстве…

— Опять кто-то нарушил правила, и теперь всем влетит…

— Эх, вот бы экзамены отменили…

— Похоже, это теперь главная новость в школе, — сказала Гермиона, усаживаясь за стол. — Ни о чём другом больше никто не говорит.

— Наверное, это всё-таки что-то очень важное, раз сообщают всем, — произнёс Гарри, накладывая себе в тарелку курицы и зелёного горошка. — Интересно, почему нам не сказали перед каникулами?

— Вот и я всё никак не могу это понять, — раздался за их спинами знакомый голос.

— Привет, Полумна, как добралась? — спросила Натали, поворачиваясь. — Мы не видели тебя в поезде.

— Я вернулась на «Ночном Рыцаре». Мне всегда очень нравилось на нём ездить.

При этих словах Гарри и Рон чуть не подавались тыквенным соком.

— А вы как думаете, зачем профессор Макгонагалл собрала нас всех?

— Скоро всё узнаем, — рассудительно произнёс Рон, не переставший кашлять, но уже успевший впиться зубами в бифштекс.

— А знаете, что я думаю? — спросила Джинни, когда Полумна направилась к столу Когтеврана. — Вдруг это то, о чём говорил на Рождество отец? Помните, о том, что Министерство что-то готовит, и что мы первые всё скоро узнаем? Ну, вот, я думаю, об этом нам и сообщат.

— Похоже, что так и будет, — кивнула Гермиона. И тут же лицо её просветлело. — Ну конечно! Помните, Макгонагалл ещё в начале года сказала, что планируется что-то значительное и что все подробности она сообщит нам позже? Видимо, настало время.

Гарри окинул взглядом преподавательский стол. За ним тоже царило оживление. Профессор Лобоска беседовала о чём-то с профессором Флитвиком, склонившись к нему настолько низко, что её лоб едва не задевал верх его широкополой шляпы. На другом конце стола профессор Стрейдом внимательно слушал, что ему рассказывает, активно жестикулируя, профессор Слизнорт. Профессор Макгонагалл переговаривалась с профессором Стебль. Казалось, все сидящие за столом напрочь забыли о еде.

Ужин шёл медленно — ощущалось, словно прошёл не один час с того момента, как они спустились в Большой зал. Наевшиеся студенты не уходили, как это обычно бывало, а оставались, переговариваясь между собой, отходя к друзьям и знакомым с других факультетов или просто сидя на своём месте и наблюдая за происходящим за преподавательским столом. Такого оживления среди учеников Хогвартса Гарри не видел уже очень давно.

Наконец остатки еды исчезли со столов и зал мгновенно притих — со своего места поднялась профессор Макгонагалл. Дождавшись, пока все рассядутся по своим местам, она начала говорить:

— Рада видеть всех снова, надеюсь, каждый из вас как следует отдохнул на каникулах и готов к новому семестру. Для студентов выпускных курсов он будет особенно важным, ведь до экзаменов осталось не так много времени. Поэтому им предстоит в эти месяцы особенно серьёзная и напряжённая работа.

— Узнаю нашу Макгонагалл, — прошептал Рон друзьям. — Какими бы важными новости ни были — учёба всегда будет на первом месте.

— Однако я собрала всех вас здесь не для того, чтобы рассказывать о столь очевидной вещи, как экзамены, — продолжила тем временем директор. — Как вы все наверняка помните, в начале учебного года я сообщила вам о том, что на годовщину победы над лордом Волан-де-Мортом в нашей школе планируются торжественные мероприятия, посвящённые этому важному событию. В них примут участие не только герои войны и официальные лица из Министерства магии, но также и многочисленные иностранные гости.

По залу прокатился гул, который, впрочем, почти сразу же стих.

— Всё начнётся за месяц до важной даты, а именно — на пасхальных каникулах. В эти дни в Хогвартс прибудут иностранные делегации. К тому же, помимо них, нашими гостями станут студенты и преподаватели наиболее древних и уважаемых школ чародейства и волшебства со всего мира.

На этот раз зал загудел так громко, что профессору Макгонагалл пришлось несколько раз призвать студентов к порядку. Когда все, наконец, успокоились, она продолжила:

— Надеюсь, вам всем известно, что Хогвартс — не единственная на свете школа для юных волшебников. Их можно найти во многих странах. Но лишь десяток добились международного признания благодаря своей древней истории, величайшим преподавателям и выпускникам, а также высоким стандартам преподавания, которым оставались и остаются верны и по сей день. Разумеется, Хогвартс входит в этот список, и далеко не на последнем месте, однако важно то, что значительное событие в одной из таких школ всегда становится не менее важным и для других. Именно поэтому наши коллеги и их подопечные выразили желание принять участие в праздновании нашего триумфа.

Гарри огляделся. Сидящие вокруг студенты выглядели ошарашенными и, не мигая, смотрели на преподавательский стол.

— В течение месяца для наших гостей будут организованы всевозможные мероприятия, в которых, разумеется, примут участие и наши студенты. Расписание матчей по квиддичу будет пересмотрено — последние игры и финал школьного чемпионата проведут в течение апреля. Думаю, не стоит вам говорить, что подобное событие представляет собой идеальную возможность наладить дружеские контакты с иностранными волшебницами и колдунами, а также ещё больше сплотить всё магическое сообщество. В конце концов, мы не так уж и отличаемся друг от друга, и если у нас есть общие цели, а наши сердца открыты друг другу, то наше единство не сможет разрушить ни один враг. Об этом однажды сказал мой предшественник, Альбус Дамблдор, без сомнения, величайший директор Хогвартса за всю его историю.

Тут и там Гарри слышал приглушённый шёпот, студенты склонялись друг к другу, вполголоса обсуждая услышанное. Профессор Макгонагалл между тем продолжала:

— Я очень надеюсь, что вы все покажете себя с самой лучшей стороны и не посрамите честь Хогвартса. Кульминацией торжеств станет годовщина победы, в ходе которой произойдёт множество очень важных событий. Не могу сказать вам, каких именно, но обещаю, что каждый волшебник, взор которого будет обращён к Хогвартсу, не останется равнодушным к тому, что произойдёт в этот день.

Она замолчала. И, как по команде, зал загудел. Самообладание потеряли даже преподаватели. Ещё с минуту профессор Макгонагалл стояла, оглядывая с шумом обсуждающих услышанное студентов, затем сказала:

— Ну а теперь мне остаётся только пожелать вам всем хороших снов, выспитесь хорошо перед завтрашними уроками.

И она села обратно в директорское кресло.

Ученики стали расходиться. Друзья оставались на местах, ожидая, пока схлынет образовавшаяся на выходе из Большого зала толпа.

— Ну, что скажете? — спросил Гарри, окидывая взглядом остальных.

— По-моему, это будет нечто, — произнёс Рон. Лицо его горело от возбуждения. — Ты только представь...

Он представил. Конечно, Хогвартс уже принимал у себя иностранные делегации, но тогда это были представители только двух школ, а здесь их будет с десяток. И это не говоря уже о других гостях...

— А квиддич? — произнесла Джинни, светясь от счастья. — Они будут смотреть наши игры. Да ведь это же почти что Чемпионат мира!

— Между прочим, одним квиддичем дело не ограничится, — заметила Гермиона, но всё же лицо её тоже озаряла улыбка. — Это будет очень интересный месяц, я уверена.

Толпа на выходе понемногу схлынула, поэтому они поднялись и направились к дверям. По дороге их нагнал Оуэн.

— Привет, как ты? — спросил Гарри, пожимая протянутую слизеринцем руку. — Как остаток каникул провёл?

— Не здесь, — прошептал он, оглядываясь. Друзья переглянулись и кивнули.

Выйдя из Большого зала, они не пошли вместе с остальными на лестницу, а, свернув в боковой коридор, миновали несколько поворотов и зашли в пустую классную комнату, в которой кентавр Флоренц когда-то преподавал прорицания.

— Что-то случилось? — озабоченно спросила Гермиона, закрывая дверь и касаясь её волшебной палочкой.

— Я не могу сказать точно, — произнёс Оуэн, садясь на переднюю парту, — но мне кажется, что отец пытался меня допросить.

Гарри почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Как именно? — спросил он.

— Через два дня после Рождества за завтраком он начал задавать вопросы. Причём я специально заметил — дождался, когда я отопью свой чай.

— Что он спрашивал?

— В основном о вас. Что вы мне про себя рассказывали, как я с вами познакомился и так далее. Понимаете, — Оуэн наклонился ближе к ним, — эти вопросы можно при желании объяснить обычным любопытством. А то, что он ждал, пока я выпью чай — это может быть простое совпадение. Конечно, я не подал виду, но в любом случае мне нужно вас об этом предупредить.

Друзья переглянулись.

— Ты всё сделал правильно, — сказала Гермиона. — Я уверена, что он тогда добавил тебе сыворотку правды. Как же нам повезло, что мне удалось достать антидот. Иначе бы все наши старания пошли прахом.

— Вы уже отдали его в Министерство? — спросил Оуэн, поочерёдно оглядывая каждого.

— Да, с ним начали работу, — ответила Джинни. — А они тебе ничего важного не сказали? Я имею в виду, твой отец и Маркус.

Слизеринец покачал головой.

— Если бы они так поступили, я бы сразу же дал вам знать.

Друзья кивнули, признавая его правоту.

— Послушайте, мне это не нравится, — продолжил Оуэн. — То, о чём сказала профессор Макгонагалл. Такое большое количество иностранных гостей, высокопоставленных сотрудников Министерства… Я уверен, отец планирует что-то сделать именно в этот момент

— Насколько нам известно, о том, что в Хогвартсе будут проходить торжества, ещё пока никто не знает, — сказал Гарри. — Мы первые, кто об этом узнал, даже «Пророк» не публиковал ещё никаких новостей.

— Но ведь отец мог узнать об этом от кого-то другого, — заметил Оуэн, — у него наверняка есть осведомители в Министерстве. Тем более вспомните, что говорил Маркус — они точно в курсе каких-то планов.

— Вот это более вероятно, — поддержал его Рон, — мне тоже кажется, что в апреле будет самое удобное время для того, чтобы нанести удар.

— Но ведь они наверняка позаботятся об охране, — с лёгкой неуверенностью в голосе произнесла Джинни, оглядывая остальных. — Столько гостей, из разных стран. Наверное, там даже шагу ступить не получится, чтобы не наткнуться на мракоборцев.

— Я думаю, они это предусмотрели, — ответил слизеринец, — и у них есть план, как обойти охрану.

— Сейчас нам в любом случае надо будет в первую очередь отправить письмо мистеру Уизли, — сказала Гермиона, — сообщить о том, что произошло с Оуэном, и поделиться нашими опасениями. Это хоть как-то, но должно помочь, согласны?

Все снова закивали.

Некоторое время спустя они вышли из класса и двинулись по коридору в холл. У подножия лестницы распрощались — Оуэн двинулся в сторону подземелий. Но едва он отошёл на несколько шагов, Гермиона достала из кармана волшебную палочку и нацелила её слизеринцу в спину.

— Хочу кое-что проверить, — объяснила она недоумённо уставившимся на неё друзьям.

Несколько секунд ничего не происходило. Оуэн свернул и скрылся на лестнице, ведущей вниз. Гермиона убрала палочку и задумчиво произнесла:

— Нет, заклятие Империус на него не наложено.

Всю следующую неделю Хогвартс стоял на ушах. Новость о прибытии иностранных делегаций и представителей магических школ взволновала не только студентов, но и преподавателей. И хотя до начала торжеств было ещё три месяца, повсюду только и было разговоров о том, что подготовила для гостей профессор Макгонагалл.

— Наверное, снова будет бал, как на Турнире Трёх Волшебников, — предположила Джинни на следующее после собрания утро за завтраком. Гермиона только что закончила читать им статью «Ежедневного пророка». Новость о том, что Хогвартс скоро примет у себя иностранных гостей, была опубликована в нём на первой странице.

— Только не это, — Гарри притворился, что ужасно напуган. — Рон, это же нам снова придётся мучиться, искать себе пару.

И оба друга расхохотались.

— Знаешь, что я тебе скажу, Гарри Поттер? — произнесла Джинни, когда он с улыбкой на неё посмотрел. Тон её был холоден, но в глазах горели озорные искорки. — Пожалуй, в этом году я отдам предпочтение какому-нибудь красивому и статному иностранцу. А что, всегда об этом мечтала.

— Больно ты там кому-то нужна, — подыграл ей Гарри, изображая злобу и ревность.

— Ну, раз уж я не нужна тебе… — она откинула с лица волосы. Несколько секунд оба смотрели друг на друга, а затем со смехом обнялись и поцеловались.

— Эй, ну вы чего? — безуспешно пытался осадить их Рон. — Не забывайте о приличиях.

— Зануда, — со злорадной улыбкой прошептала Джинни, на мгновение отрываясь от губ Гарри.

После завтрака у них был свободный урок. Поднявшись в гостиную Гриффиндора, друзья сели за стол возле окна и принялись за письмо для мистера Уизли.

— Я тут кое-что вспомнила, — неожиданно произнесла Гермиона, когда текст был почти готов. Все вопросительно на неё посмотрели. — Мы совсем забыли о тайне клятвы основателей.

Все четверо переглянулись.

— Но ведь профессор Бинс сказал, что ничего не знает, — вспомнил Рон.

— Он не единственное приведение в замке, — ответила Гермиона и перевела взгляд на Гарри. — Мы же хотели расспросить остальных, — и тут её лицо просветлело. — Ну конечно!

Она поднялась с такой стремительностью, что лежавшая на её коленях сумка с шумом грохнулась на пол.

— Серая Дама! Елена Когтевран!

Гарри хлопнул себя ладонью по лицу. И как он сам об этом не подумал!

Запечатав конверт, они вышли из гостиной и по коридорам и лестницам направились в совятник. Отправив письмо, друзья спустились из башни и почти сразу же наткнулись на Почти Безголового Ника.

— Приветствую вас, — произнёс он, снимая широкополую шляпу и склоняясь в полупоклоне, отчего его голова угрожающе зашаталась из стороны в сторону. — Интересные вещи сказала вчера наш директор, не находите? Ещё никогда в Хогвартсе не было…

— Привет, ты не видел Серую Даму? — не дал ему закончить Гарри. Ник недоумённо уставился на него и почти сразу же нахмурился.

— Гарри, я уже когда-то говорил: если тебе нужны услуги призрака…

— Дело не в этом, — поспешила заверить его Джинни, — просто у нас возник важный вопрос, в котором нам может помочь только Серая Дама. Это касается основателей Хогвартса.

Ник снова недоумённо посмотрел на ребят, но, пожав плечами, кивнул.

— Понимаю. В последний раз я видел её в коридоре на пятом этаже, возле учительской. Это было десять минут назад, возможно, она ещё там.

— Спасибо большое, Ник!

— Помни, Гарри: я всегда готов тебе помочь.

— Конечно-конечно, я обязательно спрошу тебя, если вдруг что-то понадобится, — прокричал ему Гарри уже на бегу. Миновав два коридора, он сбежал по лестнице на три этажа; Рон, Гермиона и Джинни едва за ним поспевали.

Возле открытой двери в учительскую стоял профессор Флитвик и о чём-то разговаривал с призраком молодой девушки. Услышав приближающиеся шаги, оба они повернулись и недоумённо посмотрели на запыхавшихся друзей.

— Здравствуйте, профессор Флитвик, — тяжело дыша, проговорил Гарри, затем перевёл взгляд на Серую Даму, чуть поклонился ей и тоже поздоровался. Та продолжала молча на них смотреть.

— Мы только… — начал было он, тяжело дыша, но сразу запнулся, осознавая свою чудовищную бестактность. — Простите, мы вас отвлекли… мы не хотели…

— О, нет-нет, всё нормально, — сказал профессор Флитвик, посмотрел на приведение и кивнул ей. — Мы с Еленой уже закончили. Если вы хотите поговорить — пожалуйста.

С этими словами он развернулся и скрылся в учительской.

Серая Дама сверила всех четверых недоумённым взглядом. И почти сразу же прищурилась.

— Вы хотели задать мне вопрос?

— Да, — закивал Гарри и тут же вспомнил кое о чём. — Но сначала спасибо вам огромное, вы мне очень помогли тогда… когда я в первый раз попросил вас… в ту ночь.

Приведение ничего не ответило на его слова, лишь кивнуло.

— Но нам снова нужна ваша помощь, — продолжил он, — и это опять связано с вашей матерью, Кандидой Когтевран.

Серая Дама прищурилась.

— Продолжайте.

— Понимаете, — нерешительно произнёс Гарри. Что-то подсказывало ему, что она не очень рада этому разговору. — Это касается клятвы, которую принесла она и другие основатели Хогвартса. Мы точно не знаем, когда это было, может быть, при создании школы, может быть, гораздо позже. Но нам очень нужно знать, что это была за клятва и каковы будут последствия, если её нарушить.

Серая Дама закрыла глаза. Некоторое время друзья стояли и молча смотрели на неё. Наконец она произнесла:

— Я не имею понятия ни о какой клятве. Когда создавался Хогвартс, я была ещё очень мала. А когда выросла, моя мать не считала необходимым делиться со мной своими планами и рассказывать о том, что она и другие основатели школы делали.

Гарри вспомнил его прошлый разговор с приведением башни Когтеврана. Обе волшебницы были в очень натянутых отношениях. Дошло до того, что Елена украла диадему Кандиды и пустилась с нею в бега. Где нашла свою смерть от рук Кровавого Барона, так и не вернувшись на родину и не поговорив в последний раз с матерью.

— Простите нас, — сказала Гермиона, выходя чуть вперёд, — мы не хотели напоминать вам об этом. Просто мы думали, возможно, вы знаете…

— Сожалению, но ничем не могу вам помочь. Желаю вам всем хорошего дня, — и с этими словами Серая Дама развернулась и быстро двинулась в противоположную от них сторону.

Какое-то время они молча смотрели ей вслед, затем обменялись взглядами.

— Ну, что ж, видимо, не судьба. — сказал Рон, с шумом выдыхая. В этот момент прозвенел звонок и толпы учеников повалили из кабинетов.

— Мы можем расспросить других приведений, — сказал Гарри, когда они, сопровождаемые шумной толпой, шли в башню Гриффиндора, — возможно, кто-то из них знает больше.

— Я думаю, Кровавого Барона из этого списка можно исключить, вам не кажется? — спросила Джинни. — Навряд ли ему будет приятно об этом вспоминать, судя по тому, что ты, Гарри, нам про него рассказал.

С этим мнением все согласились.

На первом в семестре уроке защиты от Тёмных искусств профессора Стрейдома завалили вопросами. Всем было интересно узнать, что из себя представляет учёба в заграничной школе чародейства и волшебства.

— Я не могу вам об этом сказать, — сразу же оборвал он галдящих студентов. — Вы должны понимать, что каждая из магических школ надёжно хранит свои секреты. Я был посвящён лишь в некоторые и поклялся, что никогда и ни при каких обстоятельствах не выдам их.

— Вас заколдовали? — воскликнула испуганная Кэтрин Тассель. Профессор Стрейдом улыбнулся.

— Если вы думаете, что на меня наслали какие-то жуткие заклятия, которые мгновенно сработают, стоит мне проговориться, то вы ошибаетесь. Моей репутации в Уагаду было достаточно, чтобы обойтись без таких крайних мер. И это тем более означает, что я никогда не выдам тайн, которые мне доверили.

— Сэр, а что именно вы делали в той школе? — спросил Ирвин Брандт. Профессор Стрейдом кинул на него быстрый взгляд, и тот смутился. — Если это не секрет, конечно…

— Скажем так: я проходил что-то вроде стажировки, — ответил преподаватель, — но довольно об этом. Уверен, что все интересующие вас вопросы вы сможете задать нашим гостям из Уагаду, когда они прибудут в Хогвартс. А сейчас необходимо сосредоточиться на учёбе. Экзамены не за горами, а у вас впереди ещё несколько сложных тем и много вещей, которые необходимо будет повторить.

С урока ученики выходили в приподнятом настроении: профессор Стрейдом подверг каждого из них чарам обожания: лёгкой защитной магии, к которой, по его словам, часто прибегают во время конфликтов африканские колдуны. Суть её заключалась в том, что потенциальный противник на какое-то время преисполнялся симпатией к наславшему на него заклятие человеку.

— Это абсолютно безобидно и почти безвредно, — сказал профессор Стрейдом, — единственным неприятным побочным эффектом может быть излишняя эйфория, тянущаяся от нескольких минут до двух часов после того, как заклятие будет снято. Но умение накладывать эти чары и преодолевать их является очень важным в вашей защитной практике: иногда лучше избежать конфликта, чем вступить в схватку, не правда ли?

— Как вы всё правильно говорите, профессор, — сказала Гермиона, с восторгом глядя на преподавателя. И весь класс энергично закивал в подтверждение её слов.

Спустившись на обед, друзья сразу же заметили Оуэна, разговаривающего с Натали. Когда они поравнялись со столом, он кивнул им, улыбнулся и направился к остальным слизеринцам.

— Это был самый лучший урок в моей жизни! — сказал Рон, садясь рядом с Натали. На лице его играла довольная улыбка. Он вызвался помочь ей налить супа и чуть ли не силой вырвал из её рук половник. Она недоумённо посмотрела на Гарри и остальных, которые, хоть тоже улыбались, уже чувствовали себя более-менее нормально и быстро рассказали девушке, отчего Рон так странно себя ведёт.

— От нескольких минут до двух часов, говорите? — спросила Натали, подозрительно наблюдая, как тот услужливо протягивает ей тарелку с булочками, которую только что подманил заклинанием с другого конца стола. Гермиона, наблюдала за всем этим, насупившись.

Хорошее настроение сохранялось у Рона вплоть до первого послеобеденного урока. Профессор Лобоска сразу же отметила, что сейчас всем потребуется очень серьёзная концентрация, поэтому, получив ответ на вопрос, почему половина класса глупо улыбается и витает в облаках, взмахнула волшебной палочкой, и царившая в воздухе общая расслабленность сразу же бесследно исчезла.

— Как часто я наблюдала побочные эффекты от злоупотребления Эйфорийного элексира, когда работала целителем, — сказала она, покачав головой, — но, похоже, лишь африканским волшебникам взбрело в голову использовать это в качестве оружия. То ли ещё будет.

Они продолжали углубляться в сложную тему трансфигурации человека. Так как превращение конечностей было пройдено ещё в прошлом семестре, профессор Лобоска объявила, что теперь наступает один из самых сложных этапов — превращение тела.

— Но только до определённого предела, — напутственно произнесла она, когда вновь вызвавшийся в добровольцы Ирвин на глазах у всего класса внезапно обрёл лисье туловище и теперь вертел головой — единственным, что осталось у него от человека, — с удивлением себя осматривая, — а так как это очень сложно и опасно, работать снова будете парами, под моим присмотром.

— У тебя словно мания какая-то превращать меня в тех, кого я больше всего не люблю, — пробурчал Рон Гарри полтора часа спустя, когда они вчетвером выходили из класса трансфигурации. За десять минут до конца урока тот умудрился наколдовать другу извивающееся змеиное тело.

— А по-моему, ничего страшного не произошло, — заметила идущая рядом Гермиона, хихикнув. Она уже успела простить Рону его поведение с Натали за обедом. — Не у каждого с первого раза получилось бы даже такое. А вы в этом году радуете нас своими успехами, мальчики.

Гарри и Рон переглянулись. Как тут не радовать, если для поступления в Главный мракоборческий центр требовалось сдать почти все ЖАБА на самый высокий балл.

— Что-то семестр только начался, а я уже безумно устал, — сказал Рон на следующее утро за завтраком, потягиваясь так, что едва не задел сжатой в кулак рукой соседа, и переводя взгляд на Гермиону. — Да-да, я знаю, что у нас скоро экзамены, не напоминай.

— Я вовсе и не хотела, — ответила она, кивая ему за спину, — там твой Сычик летит.

Рон повернулся. И действительно, крошечный совёнок спикировал к нему навстречу с такой скоростью, что едва не сшиб летящую рядом сову, отчего та возмущённо ухнула. Приземлившись рядом с Роном, Сычик положил в только что опорожнённую им тарелку конверт.

— Это от отца, — сказал он, вынимая его и кладя в карман мантии. Вчетвером они встали из-за стола, взяли сумки и вышли из Большого зала.

— Что он пишет? — спросила Гермиона, когда друзья встали под лестницей, подальше от любопытных глаз. Рон вскрыл конверт, быстро пробежал глазами письмо, затем передал его остальным.

На куске пергамента было всего лишь одна короткая строчка:

Маркуса Флинта видели в Хогсмиде.

Прочитав письмо, Джинни недоумённо посмотрела на остальных.

— Интересно, что ему там могло понадобиться?

— Может быть, он с кем-то встречался? — предположил Рон. — Там же всё-таки много волшебников живёт.

— Когда мы в следующий раз идём в Хогсмид? — спросил Гарри.

— Только в феврале, на четырнадцатое число, — ответила Гермиона, — а что?

— Предлагаю в этот день расспросить Аберфорта: я больше, чем уверен, что Флинт был у него.

— Ты думаешь, он нам что-то скажет? — спросила Джинни, скептически подняв бровь. — Он может ничего не знать.

— Ну, подумайте логически, — произнёс Гарри, окидывая взглядом друзей, — откуда ещё мистер Уизли может знать, что Флинт был в Хогсмиде? Очень сомневаюсь, что там часто бывают сотрудники Министерства. А с владельцами магазинов и мадам Розмертой он не общается. Остаётся только «Кабанья голова».

— Так-то оно так, но ведь за домом Флинтов ведётся наблюдение, — напомнила Гермиона. — Мракоборцы могли просто выследить Маркуса.

— Возможно, — согласился с ней Гарри, — но навряд ли тогда мистер Уизли стал бы нам писать. Скорее всего, Флинт трансгрессировал в Хогсмид сразу из дома.

— Но ведь на доме антитрансгрессионные чары…

— Почти на всём доме, Рон. Вспомни, что сказал Флавий Флинт. Значит, Маркус не хотел быть замеченным. А куда он ещё мог пойти, если не в «Кабанью голову»?

— Гарри, — тихо произнесла Гермиона, — мы кое о чём забыли.

— Да? — он повернулся к ней.

— Аберфорт же был с нами в ту ночь. И его видели. И если предположить, что Флавий Флинт вошёл в контакт со скрывающимися Пожирателями — а я с каждым разом всё больше в этом убеждаюсь, — значит, он в курсе, что в «Кабаньей голове» появляться опасно и что Аберфорт может их выдать.

Гарри смотрел на Гермиону. Действительно, он об этом не подумал.

— Что мы сейчас гадаем? — спросила Джинни, нарушив молчание. — Можно же узнать у папы, отправить ему письмо. Только всё равно не понятно, зачем он нам сообщил это.

— Может быть, хочет, чтобы мы были начеку? — предположил Рон. — Может быть, нам снова надо будет что-то сделать?

— Жаль, что у нас осталось так мало оборотного зелья, — сокрушённо произнёс Гарри.

Вечером друзья отправились в библиотеку. По дороге они встретили Полумну и предложили ей к ним присоединиться. Та согласилась и по дороге рассказала им об их с отцом неудачной рождественской экспедиции.

— Когда мы прибыли в колонию гелиопатов, там уже было пусто. Отец сказал, что видит признаки панического бегства, а значит, они перебрались в другое место, и теперь мы их точно не найдём.

— Какая жалость, — произнёс Рон. Полумна согласилась, не заметив сарказма, с которым он это произнёс.

В библиотеке они встретили Оуэна и Натали, они сидели рядом за одним столом и о чём-то тихо перешёптывались. Раскрытые книги лежали перед ними, но оба не обращали на них никакого внимания.

— Привет, мы к вам присоединимся? — спросил Рон, усаживаясь рядом. Гарри заметил, как Гермиона хотела было двинуться к другому незанятому столу, но в итоге пожала плечами и села рядом с Роном, бросив на него укоризненный взгляд. Оуэн и Натали кивнули, но лёгкое разочарование промелькнуло на лицах обоих.

— Надо поговорить, — прошептал Гарри слизеринцу, и оба отошли за стеллажи, сделав вид, что им нужно взять нужную книгу.

— Твоего брата видели в Хогсмиде, — сказал Гарри. Оуэн секунду задумчиво смотрел на него, затем пожал плечами.

— Мало ли какие у него могли быть там дела.

— Так близко к Хогвартсу? Это очень подозрительно. У вас нет никаких знакомых в Хогсмиде?

Оуэн снова задумался, вспоминая, затем отрицательно покачал головой.

— Нет, никого. Но он мог оказаться там по работе. Не вижу пока ничего подозрительного.

Гарри с ним согласился.

— Тогда если что, мы тебе сообщим.

И они вернулись за стол, для виду прихватив с ближайшей полки совершенно не нужные им обоим книги.

Медленно тянулся январь. Снегопад завалил окрестности замка так, что даже уроки ухода за магическими существами перевели в один из пустующих классов. На взгляд Хагрида, это было самым неверным решением.

— Я столько всего интересного подготовил для учеников, а теперь это всё будет ждать до лучших времён, эх, — сказал он как-то друзьям, идя по коридору. В одной руке он держал стопку книг, в другой — огромный деревянный ящик, из которого доносилось странное шуршание.

— Хагрид, а что это там у тебя? — спросил Гарри, кивая на ящик. Лесничий улыбнулся.

— Проходим с третьекурсниками. Специально для них вчера наловил, — он поставил ящик на пол и открыл. Внутри, на расстеленной по деревянному дну соломе, сидело с два десятка крохотных существ, по виду не отличимых от обычных ежей, с любопытством смотрящих на склонившихся над ними друзей.

— Какие они хорошенькие, — сказала Джинни, улыбаясь. — Обожаю нарлов.

— Ты только это, осторожно, — предостерёг её Хагрид, — ещё подумают, что ты хочешь на них напасть, и разнесут тут всё вокруг, а мне их ещё студентам показывать.

Джинни кивнула и убрала руку, которую уже было потянула к ящику.

— Гарри! — неожиданно раздалось за их спинами, и все оглянулись. К ним спешил Уолтер Крейн, в руке он сжимал свиток пергамента. — Меня просили передать это тебе. Привет, Хагрид.

— Спасибо, — сказал Гарри. Уолтер кивнул всем и двинулся прочь.

— Что там? — спросила Джинни, подходя ближе.

— Это от Макгонагалл, — сказал Гарри, пробежавшись глазами по записке. — Она вызывает меня к себе.

Он окинул взглядом друзей, Хагрида. Все были в недоумении.

— Даже представить не могу, зачем я ей понадобился.

Пять минут спустя он стоял перед статуей горгульи.

— Альбус, — сказал он пароль, который был указан в записке. Горгулья отпрыгнула, и по уходящей вверх винтовой лестнице Гарри поднялся к двери, ведущей в директорский кабинет. Постучал.

— Войдите.

Он не был здесь с того памятного утра победы. Тогда они вместе с Роном и Гермионой пришли сюда, измождённые и уставшие, подавленные смертями стольких родных и близких им людей. Но вместе с тем безумно счастливые от того, что весь этот кошмар наконец-то закончился, и Гарри поведал портрету Дамблдора о своём намерении отказаться от Бузинной палочки и вернуть её в могилу законного владельца.

Ему казалось, что прошло слишком много времени. Но кабинет с тех пор почти не изменился.

На столах по-прежнему тихо шумели неизвестные Гарри волшебные приборы, портреты прежних директоров и директрис Хогвартса дремали в своих золочёных рамах. Украшенный рубинами меч Годрика Гриффиндора, которым год назад Невилл сразил Нагайну — последний крестраж Волан-де-Морта — поблескивал в стеклянной раме на стене, а на верхней полке длинного шкафа безжизненно лежала повидавшая многое Распределяющая шляпа. Лишь не было нигде золотой жёрдочки Фоукса, а за письменным столом сидела теперь профессор Макгонагалл.

— Проходите, Гарри, — сказала она ему, кивая на стул для посетителей. — Присаживайтесь.

Гарри послушно прошёл к столу, сел и снова осмотрел кабинет. Некоторые из дремавших портретов открыли глаза и теперь с любопытством его разглядывали.

— Здесь почти всё, как было при Дамблдоре, — тихо произнесла профессор Макгонагалл, словно прочитав его мысли. — У меня не хватило ни решимости, ни желания что-либо менять.

Гарри перевёл на неё взгляд. Она улыбалась ему, глядя поверх квадратных очков.С трудом, но он заставил себя улыбнуться в ответ — очень непривычно было осознавать, что теперь это не его преподаватель и декан, а директор школы.

— Мне нужно сказать вам кое-что, Гарри, — сказала профессор Макгонагалл. — Это касается торжеств, которые ожидают нас весной.

Он кивнул.

— Как вы понимаете, в первую очередь это праздник победы. Вашей победы. И как человек, сразивший Волан-де-Морта, от вас будут ждать определённого участия в торжественной церемонии.

— Что мне нужно делать, профессор? — спросил Гарри, ощущая внутри себя неприятный холодок.

— На самом деле не так уж много, — профессор Макгонагалл наклонилась чуть ближе, — лишь произнести небольшую речь.

Видимо, на лице Гарри что-то отразилось при этих словах, так как директор сразу же добавила:

— Я знаю, как вы не любите излишнюю церемониальность, Гарри, но, боюсь, что обойтись без этого не получится.

— Я всё понимаю, — ответил он после недолгого молчания и кивнул. Очень хорошо, что она решила сообщить ему об этом заранее, будет время подумать, что именно и как говорить.

— Конечно, я могла бы просто подойти к вам в коридоре, но решила не привлекать лишнего внимания, так как знаю, что вы им и так сыты по горло.

Улыбка на лице профессора Макгонагалл стала ещё шире, и Гарри почувствовал, что и сам гораздо охотнее улыбается ей в ответ.

— Думаю, это не составит мне особого труда, — ответил он. — В конце концов, я уже однажды произносил речь, помните, в суде, по поводу профессора…

Он запнулся, так как в этот момент заметил нечто необычное. Пригляделся получше к висящим за директорским столом портретам. Альбус Дамблдор смотрел на него из своей золотой рамы. Ему показалось, или рядом с ним специально освободили место, достаточное для…

— Профессор Макгонагалл, — произнёс Гарри, не отрывая взгляда от свободного участка стены, — я только что подумал кое о чём.

Она проследила за его взглядом и кивнула.

— Если честно, это я тоже хотела бы с вами обсудить.

Гарри встал со стула, обошёл письменный стол и приблизился к стене. Голубые глаза Дамблдора взирали на него поверх очков-половинок, на лице играла такая знакомая, успокаивающая и вселяющая мысль, что всё будет хорошо, улыбка. Профессор Макгонагалл подошла к Гарри, встала рядом с ним.

— В этом кабинете висят портреты всех директоров и директрис Хогвартса за всю его историю. Некоторые из них были великими волшебницами и чародеями, некоторые… скажем так, слабо проявили себя или проявили не в самую лучшую сторону. Но все они оставили свой след в истории нашей школы, и поэтому сейчас находятся здесь. Все без исключения.

— Какие прекрасные слова вы говорите, Минерва, — тихо произнёс Дамблдор, продолжая улыбаться. — Пожалуй, я тоже могу предположить, о чём ты сейчас думаешь, Гарри.

Он кивнул.

— Когда война закончилась и мы приступили к восстановлению Хогвартса, волшебный мир по-прежнему был убеждён, что Северус Снегг является одним из самых фанатичных приспешников Волан-де-Морта, — сказала профессор Макгонагалл, — но, когда Гарри произнёс свою речь на суде, люди, наконец, узнали правду.

Дамблдор кивнул.

— Тогда я подумала, что будет правильным, если портрет моего предшественника появится в этом кабинете. Мы увековечили его память и отдали все положенные почести, однако совсем забыли о том, что по-прежнему осталась одна небольшая несправедливость, — профессор Макгонагалл перевела взгляд на Гарри. — Я решила, что последнее слово должно остаться за человеком, который стал свидетелем истинного героизма Северуса Снегга, который был с ним в последние мгновения его жизни. И который увидел то, во имя чего этот человек трудился вплоть до самой своей смерти.

Гарри по очереди посмотрел на обоих директоров и в этот момент ощутил предательское покалывание в носу. Чуть повернул голову, чтобы никто не видел, как он с силой сжал веки.

— Тебе не стоит стыдиться своих чувств, Гарри, — раздался голос Дамблдора. Да, вы с профессором Снеггом были… кхм… не совсем дружны, когда тот был жив. Стоит ли сейчас скрывать, что он возненавидел тебя, стоило тебе лишь переступить порог Хогвартса? Однако он никогда не сделал бы тебе ничего дурного. И не задумываясь отдал бы свою жизнь за то, чтобы сохранить твою.

— Профессор, — произнёс Гарри, его голос сейчас показался ему чужим, — почему вы не рассказали ему о крестражах?

Дамблдор в задумчивости почесал подбородок.

— Некоторые вещи Северусу было лучше не знать. Иначе он бы не смог довести до конца начатое. Я думаю, ты это понимаешь, как никто другой, Гарри. Потому что не хуже меня изучил характер своего бывшего учителя зелий, верно?

Гарри кивнул, повернулся и окинул взглядом портреты. Затем снова посмотрел на улыбающихся Макгонагалл и Дамблдора и сказал:

— Будет справедливо, если портрет Северуса Снегга появится в этом кабинете.

И едва он произнёс последние слова, как комната потонула в бурном шквале аплодисментов. Хлопали все директора и директрисы в своих древних рамах, уже никто не пытался делать вид, что не слышит этого разговора.

— В высшей степени справедливый поступок! Поступок, достойный ученика этой великой школы! — воскликнул со своего портрета чрезвычайно довольный Финеас Найджелус.