Олений дракон (джен)

— ...вам, северянам, не понять. Турнир — это божье дело! Так нагло нарушать его правила — это кем надо быть! Конечно, он королевский сын, но...

— Но ничего такого бы не случилось, Хостер, если бы Баратеон не выпустил межевика против кронпринца! Да чем ты думал, зятёк мой будущий?!

Конечно, пришла беда — открыли ворота. Не успел Станнис, в соплях и злобных слезах, убежать куда-то в ночь без плаща, как явились Эти.

— Роберт, мой мальчик, ты же не стал ему всё объяснять?

Эти — и папа Аррен. Хоть что-то хорошее среди говна.

— Что — всё? Что мы тут собираемся попячить старого психа и посадить на его место кузена? — спросил он сварливо. — Нет, конечно, я же не идиот! Да он меня и не слушал, только орал да злился. Взгрел его, может, через жопу до головы дойдёт.

— Подростки, — развёл руками Мартелл. — В его годы я тоже верил в богов и грезил о славе Дорна. Я вырос, и он тоже однажды вырастет. Хотя лучше бы ему знать, что мы не равнодушны и что-то делаем. Вдруг поутихнет?

Что Мартелл так уж вырос — это было сомнительно, если припомнить, какую идиотскую кликуху тот дал Бейлору Хайтауэру. И ведь пристала же к парню, даже жалко его немного!

— Главное — что инцидент исчерпан и что король отправился в опочивальню без новых казней, — заметил Талли. — И не переворачивает лагерь вверх дном, как после вчерашнего.

— Сынок, ты что потупился? Неужто и в этом замешан? — папе Аррену он врать не умел и учиться не собирался, так что молча кивнул. — Да что же это такое! Как будто проклял кто этого мальчишку бросаться на принца, словно обезьянка на боевого слона!

— Отсутствие мозгов прокляло, не иначе, — Рикард решительно прошёл к столу. — Зять, я искренне надеюсь, что тебе можно доверить разобраться с этой... неприятностью. Я понимаю, твой брат изрядно одичал там совсем один, но такое...

— Он обаятельный, — честно признался Роберт. — Умеет подбить на авантюру, я даже сам не подумал, когда вписался, чем мы рискуем. Весело же, прикольно... я идиот, прости, ну?

Папа Аррен мягко погладил его по плечу:

— Ты просто не привык общаться с братом, росли-то вы порознь. А я ведь говорил, что надо чаще тебе являться домой...

— Да дома вассалы, па, — Роберт устало уселся за стол рядом с будущим тестем. — Пока их всех выслушаешь, пока заставишь заткнуться и выслушаешь снова, пока разрулишь их тяжбы так, чтобы все были недовольны хотя бы в одной мере... я вечером бухну горячего — и спать, потому что ни на что другое ни сил, ни желания. Даже на охоту не ездил, а ведь там такая дичь...

— Дичь — это то, что устроил твой брат! — желчно буркнул Старк. — Лианна, бедняжка, всю ночь проплакала из-за вашей дикарской выходки. Ну кто так с невестой обращается?

Было ужасно стыдно, особенно за то, что в выходке он был на стороне своего брата-еблана, а не любимой невесты.

— К делу, милорды, к делу! Главное: король не подозревает ни о чём! Осталось только убедить кронпринца, что наши действия — во благо и государства, и королевской семьи. Что государь безумен, нуждается в лечении, что он не может больше нести заботы правления! — говорил Талли как по-писаному, обзавидуешься.

— Принц любит своего отца, — напомнил папа Аррен.

— Значит, будем тоже его любить, чо, — Роберт пожал плечами. — Мы не дикари, не Станнис и не Мейгор — мы просто хотим ему добра. Лечиться — это ж добро, нет разве? Только кто с ним говорить-то будет? На меня он зол, наверное. Ну, из-за брата, еби его в качель.

— Кто-то уважаемый, кого он выслушает. Может быть, попробуем ввести в курс дела Десницу?

— Нет, Аррен, с Ланнистерами каши не сваришь. Сколько было войн в наших землях — во всех они сидели в Горе, пока их земли грабил всякий желающий. Даже Блэкфайры, уж на что были слабы, а оскоромились!

— В таком случае даже не знаю. Может быть...

До сути — то есть, похищения чокнутого величества — пока не доходило, всё крутилось вокруг того, как бы умаслить кузена так, что тот бы согласился надеть корону.

Тупо, если подумать, что кого-то надеть корону придётся уговаривать — но у кузена честь, жесть и месть, и прочая фанаберия. Не лучше, чем у Станниса. Впрочем, Роберт тоже едва ли согласился бы на план, где его папу будут похищать руками, ну, Роберта. Вдруг пришибут — а ему остаток века ходить отцеубийцей с клеймом проклятия... эта мысль ему понравилась и он решил заметить:

— И это, надо намекнуть, что красть мы будем осторожно и без последствий, и король останется весь в целости. Что это не такое похищение, которое у Дарклинов...

* * *

Сумка с лекарствами — не дедушки Крессена, а его собственная — уныло сияла кожаным дном. Брин вывернул ее наизнанку, надеясь найти хоть стебелек, хоть листик, хоть завалившуюся скляницу, но безрезультатно. Похоже, на Деймона он потратил все, что было; не беда — брату нужнее, а лекарства можно сварить новые.

Разве что ингредиентов для них набрать.

Брин высунул нос из шатра и поежился. На дворе давно стояла ночь, и так не хотелось никуда выходить... с другой стороны, Деймона надо было перевязывать утром, а пока сваришь, пока оно настоится, времени должно пройти немало, И потом, он что, маленький — темноты бояться?

Поэтому Брин поправил сумку, аккуратно переложил Ренли под бок к Крессену и выбрался наружу.

Места эти он хорошо знал, еще с той, прошлой жизни, и помнил, что где растет. Благо, весь лагерь уже дрых без задних ног и никто не обращал внимания на мальчишку в зеленом, выбравшегося за его пределы далеко по берегу. Память не подвела, луна стояла высоко — никакого факела не надо, сумка быстро наполнялась, и Брин уже приободрился и даже думал о том, что ему удастся урвать часок поспать, как его окликнули из-за спины:

— Привет!

Брин обернулся — позади стоял мальчик примерно его лет и улыбался. Странно как-то улыбался.

— Привет, — осторожно ответил он. — С тобой все хорошо?

— Ага! — радостно подтвердил мальчишка.

Ветер переменился и донес со стороны мальчишки знакомый запах; Брин принюхался и чертыхнулся — ну конечно, квартийская тень. Вот ведь балбес, кто же ее чистоганом жрет — разбавлять надо, а то и потравиться недолго...

— Ага, вижу я, как тебе хорошо, — фыркнул он. — Пережрал, что ли? Бывает. Пойдем к нам в шатер, я тебе отвар от передоза дам, а то утром не встанешь.

— Не, я с тобой не пойду, — помотал головой мальчишка. — Это ты пойдешь со мной.

— Куда?

— К Трехглазому. Он по тебе соскучился.

Брин онемел от страха, невольно схватился за звезду на шее и сделал шаг назад — к лагерю, к огням, к знакомым людям, — но было поздно: лунный свет пропал, темнота вокруг сгустилась, оставив только его самого, мальчишку — и кого-то еще.

— Куда это ты собрался, мой юный чародей?

Голос из ниоткуда был мягким, даже ласковым, но Брин по опыту знал — помнил — что это-то хуже всего. Потому что потом будет очень, очень, очень больно, и не факт, что тебе, а не твоим близким.

— Никуда, — он постарался сделать голос потверже. — И я не твой.

— Глупый мальчишка, — теперь в Голосе прорезалось сожаление — насквозь лживое, и как Брин раньше этого не замечал? — Неужели ты думаешь, что если эти дураки, твои братья, вылили тебе на голову масло и посыпали горстку травы, то их ложные боги тебя защитят? Нет, мой дорогой, это так не работает. Ты все еще принадлежишь мне, и если будешь делать то, что велено, я не покараю тебя... слишком сурово.

— Я не твой! — выкрикнул Брин почти отчаянно. Кое в чем Тварь была права — пусть ему и надели звезду на шею, и назвали Брандоном, в Семерых он верить так и не стал... но неужели за него совсем некому вступиться, неужели он опять один?

— Еще как да, мой милый. Ты отдал мне человека, которого считал отцом; отдал ту, что пришла с тобой в этот мир в один день и час; наконец, ты отдал мне своего первенца — и многих, многих других. Неужели ты забыл?

— Брин не отдавал тебе ни Дейрона, ни меня, — раздался рядом родной, но странно строгий голос, и рядом с Брином возникла Гвенис — не та девочка, которая являлась к нему обычно, но молодая женщина, мать и дважды вдова, в облачении зеленой жрицы. — Дейрон умер по неосторожности, а я... я знала, что ты руками брата даешь мне яд.

— Ты знала? — пораженно прошептал Брин. — Ты знала, что это не я, знала про отраву — и все равно выпила?

— Чтобы защитить тебя и своих соплячек, не иначе, — презрительно бросил Голос. — И много ли дала ему твоя жертва, девчонка? Он сломался после твоей смерти, впустил меня — и два года я правил Семью Королевствами!

— Но ты так и не смог получить моих девочек — а ведь пытался, особенно Бету, — спокойно возразила Гвенис. — И ты не смог до конца поглотить Бриндена. Пока он помнил, что это ты убил меня и Дейрона, Деймона и мальчиков, и всех остальных — он сопротивлялся тебе. Поэтому он смог сбросить твою власть тогда, и поэтому мы смогли его отбить сейчас.

— Девчонки, — Брин аж почувствовал, как скривило Тварь, и утянул сестру за себя. — Девчонки всегда все портят.

Брин зажмурился, ожидая неминуемого удара, изо всех сил пытаясь закрыть собой сестру... но удара не последовало.

— А ну-ка отцепись от парня, курица кровавая, — угрожающе прогудели рядом.

Брин приоткрыл глаза, не веря своим ушам — ну да, так и есть: дед Джонас и дед Бенджикот, почти одинаково худые, напряженные и очень-очень злые. Только у деда Бенджикотв в руках верный чардревный лук, а дед Джонас — с мечом и в белой броне Королевской Гвардии.

— Думаете, что сможете одолеть меня, отступник и непочтительный сын? — презрительно процедил Голос.

— Тебе что-то непонятно, нечисть? Могу кадилом пояснить.

Квентин. Не тот кузен Квентин, который учил маленького Бриндена лазать по стенам и стрелять из лука, а Квентин времен Дорнийского Позорища: грозный молодой жрец, в одной руке тяжелое кадило, другая сложена в отвращающем жесте.

— Или табуреткой, — из-за их спин вышла смутно знакомая девушка: высокая, стройная, с длинными черными косами и густо-лиловыми, почти черными глазами. — Дядя Хостер со свекром тебе тогда хорошо табуреткой завезли, можем повторить при случае!

— Тем более, что он как раз подвернулся, — фыркнула тетя Мэрайя.

— Я, пожалуй, присоединюсь, — септон Аддам поднял свой лук из драконьей кости. — Жена здесь, сын здесь, даже внучка, а мне что — в стороне прохлаждаться?

Вновь появились луна и звезды, деревья и ветер: темнота съежилась до размеров огромной черной птицы, которую тут же окружили мужчины; женщины — тетя Мэрайя и смутно знакомая девушка — нацелились на мальчишку-шмалежора, который так и стоял столбом, бессмысленно хлопая глазами.

— К озеру, — Гвенис потянула Брина прочь от схватки. — Мы не сможем его прогнать, нас слишком мало, но можем отвлечь. Как окажешься в воде — плыви что есть силы к Острову, милый, хорошо? До рассвета еще далеко, а там тебе помогут.

Позади орал шмалежор и шипела Тварь; Брин, при поддержке сестры и еле передвигая ногами, кое-как добрел до кромки и плюхнулся в холодную воду. Остров Ликов маячил где-то вдали; сначала Брин греб изо всех сил — спасибо Эйгору, что когда-то научил его плавать — но силы стали оставлять его, и вокруг снова стало темнеть — видимо, Тварь больше не смогли отвлекать...

...и когда он решил, что ему конец, его рванули из воды чьи-то сильные руки. Брин кое-как подтянулся и, закашлявшись, плюхнулся животом в лодку. Облачение вымокло насквозь, в сумке с травами было сущее болото — но он был жив и не у Твари.

— Вот так рыба, — произнес добрый голос над ним. — Ты откуда здесь, малыш?

Брин поднял голову — перед ним был зеленый жрец с Острова: совсем седой, но глаза были молодыми, а в многочисленных морщинах прятался смех, а не печаль.

— А вы? — прохрипел он в ответ.

— Я-то? Да вот, сижу, гадаю на ночь, а кура мне и говорит — пойди, мол, сети проверь. Я и до сетей-то доплыть не успел, гляжу — ты барахтаешься, — охотно ответил жрец. — Так как ты здесь оказался?

Брин приподнялся и посмотрел на берег: там, в окружении светлых пятнышек, все еще металась черная тень — злая и бессильная добраться до добычи. Жрец глянул в ту же сторону и нахмурился:

— Экая дрянь в тебя вцепилась, малыш. Давай-ка до утра к нам на Остров. Обсохнешь, отогреешься, заодно расскажешь, что с тобой стряслось.

* * *

— Ты вообще... как? — нерешительно спросил Эйгор.

Он сидел рядом с Деймоном в сарае, где тот отлеживался — спасибо межевикам, помогли отыскать. Выглядел брат хреново — еще бы, после такого-то — но в то же время его явно подлатал Брин, а значит, все должно быть как минимум сносно: по части медицины руки у мелкого росли откуда надо.

Эйгор только надеялся, что брату не успели рассказать про исполненную им дичь, но судя по взгляду Деймона, надеялся зря.

— Всё хорошо, братишка, — тот улыбнулся даже, как-то криво, но искренне. — Оба мы с тобой сегодня два идиота, да? Думали, что люди вокруг — а оказалось... — Деймон неопределённо, но явно браннно махнул рукой. — Ничего. Что-нибудь придумаем, как-нибудь сломаем всё это к моей матушке, проучим их, как дядька Бейлор — тех Вилей. Мы же не просто так здесь втроём: ты, я и мелкий. Помнишь, как мы сдавали экзамены у Макарена? Три головы заместо одной, так вот и здесь... — он помолчал, и вдруг как-то совсем иначе добавил: — Но как он летел, а? Как летел! И прямо в дерьмо, я не был уверен, что верно рассчитал, да вспомнил твои задачки с онаграми — и вышло!

— И сам оказался в дерьме по самые уши, — покачал головой призрачный Лори, рассаживаясь рядом на сене. — Не подумай, я тебя не осуждаю... разве что я попытался бы макнуть его рожей, а не задницей.

— Ты?! — изумился Эйгор. — Впрочем... мда, ты на фоне этого ушлепка еще ничего.

— Я просто пытался привить вам осознание долга перед семьей и страной, — пожал плечами Лори. — Как умел — а умел плохо, признаю. Но все же я не осквернял правил турнира столь мерзостным образом и не ставил себя наравне с богами.

— Насчет наравне с богами — это вообще какая-то лютая дичь последних лет, — Мейкар, постаревший и хмурый, но вполне узнаваемый, тоже проявился рядом. — При мне такой херни не было.

— При мне сами помните, — развел руками Дейрон. — Да и при папаше тоже.

— Мне бы такое и в голову не пришло, — согласился Дейрон Дракон. — А уж брату... Эх, послушал бы я, что он думает по этому поводу, но он занят немного.

— Да никому бы такое в голову не пришло, — буркнул Эймонд Одноглазый, к некоторому неудовольствию остальных возникая посреди сарая. — Даже Рейнирке, шлюхе старой, и ее дядюшке-ебарю.

— Ты кого старой шлюхой назвал, мелочь одноглазая?! — донесся откуда-то женский визг.

— Старую шлюху и назвал, — откликнулся мгновенно ленивый мужской басок. — И я вам говорю, вся эта зараза от дядьки пошла, это он со своим «а вот валирийцы, они сами себе были боги», «а вот драконам закон не писан» и прочей хероборой через века дотянулся, такая дрянь...

— Папеньку не трожьте, пожалуйста, — негромко, но твёрдо потребовал ещё один король, весь в чёрном. — Он, конечно, был еретик, язычник и охальник, но чтобы в боги метить?

— Ну как, сынок, в постели он был бог. Бог скорости, — заметила Рейнира, о чём её, конечно, никто не спрашивал.

— Значит, всё это случилось когда-то после Мейкара, так? — осторожно уточнил Деймон, который пока живой.

— Началось-то раньше, — нахмурился Лори. — Еще мне на турнирах начали поддаваться, а Эйрион требовал отрубить руку моему Дунку... но тогда мы еще воспринимали это как дичь и выходки избалованного мальчишки, а не как должное.

— То есть, — Эйгор подхватил с земли ветку и начертил длинную линию. — Вот здесь мы, у нас еще все нормально. Вот здесь Лори, при нем уже не очень...

— А вот здесь я, и после меня уже вся эта ебань, — подсказал Мейкар. — Вопрос: что такого случилось между нашей юностью и Лори и после моей смерти?

— Я, кажется, знаю, — прошелестело из угла.

Еще один король — молодой парень с простым венцом на голове — с ужасом смотрел на начерченное.

— Я... я сослал дядю Бриндена на Стену, — выдавил он. — Ну, после всей этой истории с Блэкфайром, Бета просила этого не делать, но у меня не было другого выхода. А потом мои дети увлеклись всей этой оккультной чушью, и...

— Эгг, ты ебнулся? — ужаснулся Мейкар. — Бриндена на Стену... само собой, его эта хуйня крылатая там сожрала!

— А потом через чардрева до твоих детей дотянулась, и они всю эту чушь с возведением себя в боги устроили, — сурово кивнул Дейрон.

— И тут между нами как раз Краснотравное, где Брин впервые этой нечисти поддался, — нахмурился Лори. — Да, все сходится.

— Очень сходится, — тихо сказал Дейрон Дракон. — Бей мне тут обмолвился, кем может быть эта ваша Тварь... вполне в ее, то есть, его духе. Валирию он так и погубил.

— Он? — переспросил Эйгор.

— Балерион, — рядом с братом возник непривычно встрепанный Бейлор Святой. — Не который дракон, а который бог. Черный Враг, Черный Владыка, Иной... у него много имен. Он привил нашим предкам-валирийцам гордыню, которая в итоге привела их к Року, а теперь, при невольной помощи малыша Бриндена, делает это с нашими потомками.

— Зачем?

— Не думаю, что цели у него поменялись за последние пару-тройку веков, да и это не столь важно. Главное — как его одолеть.

Итого, все сводилось к одному — надо как-то навешать Твари, чтобы отгреблась и от Бриндена, и от королевства.

— Тут у нас дурной круг, дядя Аддам, — тяжело вздохнул Дейрон. — Без порядка в королевстве не одолеть Тварь, а навести порядок — то есть вернуть людям их достоинство и осознание их прав — невозможно, пока на троне находятся наши бедные потомки, ставшие Ее приспешниками.

— Так сковырнуть их с трона, вся недолга, — пожал плечами Мейкар. — И арфиста, и папашку его чокнутого — я отвечаю, они одну шмаль на двоих жрут, только приход у них разный!

— Откуда такие познания про шмаль? — съехидничал Лори.

— На Брина с Эйрисом нагляделся, в худшие дни.

— Хорошо, Мейкар. Допустим, — Дейрон как всегда был терпелив. — Король и кронпринц низвергнуты, а... кого на их место? Племянница беременна, но неизвестно, кто у нее родится — мальчик или вторая девочка...

— Чем тебе девочка на троне не нравится? — влезла Рейнира. — Я вот правила, и ничего, успешно!

— Да уж твои успехи все помнят, полгода их разгребали, — пробурчал Эйгон Зелёный.

— А мне вот мальчик на троне не нравится, — вздохнул Третий Эйгон. — Я таким был, и пока вырос — как страна намучалась под регентами! А мне-то было уже одиннадцать, а этот только ещё родится. Если родится вообще. И вот не надо, что вы-то не такие! Никто не вечен, все смертны, Тиланд тоже был не такой — вот только долго не прожил.

Деймон почесал нос:

— А почему бы нам, допустим, вбок не пойти? Чтобы не рисковать ни с девочкой, ни с новорожденным? Вот, есть Баратеоны... нет, я не предлагаю снова Эйгора сажать на трон, посадим олуха... ну, то есть, Роберта. Если Баратеоны не нравятся, есть... кто там, есть Дарри, например? И заодно народ увидит, что король — не обязательно женатый на родной сестре Таргариен. Такое чувство, к слову, что Оберин Мартелл и сам бы не прочь бы на сестре, да вот законы не позволяют...

— Ага, Роберта на трон и его срущую мышь в королевы, — съязвил Эйгор. — Просрем страну еще быстрее, чем при Твари и ее подсосах.

— Не слушайте его, он просто злится на выволочку, — фыркнул Лори. — За дело, кстати.

— Дарри слишком далеко в очереди и вряд ли согласятся, их и на мятеж-то не поднимешь, — нахмурился Мейкар. — Баратеон — хороший вариант.

— А кто у нас там еще, Старки?

— Еще дальше, чем Дарри.

— Мартеллы?

— Чтобы Айронвуды отжали себе Дорн, ага.

— Согласен, плохая идея.

— Да Баратеона давайте, ну!

— Стоп, а у поехавшего вроде второй сын есть, брат арфиста?

— Угу, ему шесть. Или семь. Что младенец, что семилетка — разница невелика, будет срань с регентами.

— Так мать и бабку в регенты, они вроде нормальные обе? И Баратеона, чтобы мужик был.

— А если у арфиста сейчас сын родится?

— Может, сначала свергнем, а там решим? — не выдержал Эйгор. — Ну там, Советом Великим?

Призраки озадаченно заткнулись.

— А как свергать-то будем? — спросил Мейкар.

— Ну ты тупой, правнук, — покачала головой Рейнира. — Драконом, а лучше двумя. У этих, которые на троне, драконов вроде нет, так предъявите своего — и дело сделано.

— Драконы вымерли, дура, — ввернул Эймонд.

— Я пытался возродить, ничего не получилось, — тихо добавил Эйгон Пятый.

— Тогда восстание?

— Да-а, вот эти двое уже организовывали, чем закончилось?

— Так у Хози со второго раза почти получилось!

— Он и первый-то не помнит!

— Пусть вспоминает!

— Нафиг эти ваши восстания, опять страну кровью зальете!

— И что предлагаешь?

Эйгор закатил глаза, глядя на срач призрачных родственников, а потом наклонился к Деймону:

— Помочь тебе встать? Тебе на воздух бы, бледный вон какой. А эти пусть срутся себе, авось до чего-нибудь договорятся, как мы придем.

* * *

На воздух... это была отличная идея, просто отменная, на самом деле — а то от предков уже болела голова и ум за разум решительно закатывался. Нет, сами по себе они не так уж и плохи были... наверное... возможно — уж точно те, которых Деймон знал лично... но тут прямо как с детьми. По отдельности любой из них — любимый и ненаглядный ребёнок, но когда все девять решают собраться вместе и всем чего-то надо от папы...

Опираясь на локоть Эйгора он вышел наружу, вдохнул полной грудью свежий воздух, влажный озёрной влагой.

— Эх, братец, всё-таки Приречье — лучшее из королевств. Все, кто хвалит Простор — болваны и ничего не понимают. И пиво здесь самое хорошее.

Зачем он добавил это, про пиво? Или просто без доброй кружки не справиться с толпой покойников?

— Как мамка варила, да? — Эйгор аж прижмурился от удовольствия. — Я бы тоже не отказался. И вообще, съездить в Стонхедж, посмотреть, как там все... а то чую, праплемянники тоже все всрали, — мрачно закончил он. — И в Хоггхолл — что там творится, интересно, если я был хер знает где, а Брин — в Твари. Может, это... смотаемся, как оклемаешься? Тут недалеко, если по берегу.

— Возьмём малявку Ренли с собой? Пусть посмотрит на настоящий мир, не только на стены замка да покорных вассалов. Тварь или не Тварь, а воспитание, брат, многое решает. Этих небось учили с детства, что они не хуже богов, вот и ведут себя... — Деймон вздрогнул, прислушался и подал брату знак затихнуть и затаиться.

Ветер донёс знакомый запах. На сей раз шмаль из Кварта смешали с... хммм, это что же было, Брин тогда с Рейгелем ещё разделись и пошли плясать по всему замку, пока брат принимал послов из Пентоса...

К его изумлению, следом за запахом на прогалине показалась девица Старк. По брату судя, он тоже не ожидал такого — и оба они с некоторым облегчением вздохнули, когда увидели, что девица была здесь не одна.

Тот самый укурок, что накануне поймал у септы Деймона, шёл вслед за ней и нёс мешок. С доспехами — уж их-то ни с чем не спутать, они ткань распирали уж больно характерно.

— И нарисуем герб! — решительно сказала девица. — Таинственному рыцарю же нужен герб. Вот сьер Эймон однажды выступал под голубым щитом с алмазными слезами, — (положим, просто белыми — на голубом щите, одолженном у сьера Торра из Арренов) — А принц Бейлор ходил с рассветным солнцем... — (по крайней мере, при жизни Деймона Лори гербы менял на каждом турнире, потому что земля-то слухом полнится — однажды это вообще был толстый поросёнок, подозрительно похожий на вывеску) — Хоуленд, у тебя получше воображение, что мне нарисовать?

— Чардрево, которое хохочет, — сказал укурок, потому что он был укурок.

— Типа мы смеёмся над ними надо всеми, что они не поймут наш план?

— Просто так надо. Ты будешь рыцарь Смеющегося Древа.

— Грустно, ему, наверное, быть рыцарем Смешной Травы, — шепотом заметил Деймон. — Вот, ищет напарницу...

— Трава у него смешная, ага, по запаху чую, — так же шепотом отозвался Эйгор. — Только, похоже, это не он напарницу ищет, а она нашла напарника.

Что поделать, похоже, девица ему была не по душе. Да и не диво, с её-то характером... зачем ей так рваться в мужчины? Можно ведь и леди быть воином, как Рейнис Некоронованной, как Чёрной Али, Джоанне Вестерлинг... ну или просто быть грозной леди, как Барба Бракен.

С другой стороны, может, он просто к ней предвзят, ревнует к брату и все такое?.. А может, просто не терпит дур — ибо только дура среди ночи, в лагере с толпой мужчин разденется до нижней рубашки примерить доспехи.

— Деймон, если предки соберутся Роберта на трон пропихивать, давай кого другого в королевы, а? — опасливо прошептал Эйгор. — Ну ты посмотри, она ж ёбнутая в чардревную корягу — в джосту лезет! Даже после того, что мы с тобой наворотили! Да еще и в компании какого-то укурка.

— Она просто ещё ребенок, и мозгов там как у ребёнка, — заступился за дуру Деймон. — Но королеву точно надо другую. Я вот думал его свести с княжной, женой... кронпринца. Она хорошая и добрая, вот только усталая совсем. А он же хоть и не очень умён, но вроде тоже незлой, был бы ей защитником, поддержкой...

— Ему дети нужны, наследники, — покачал головой Эйгор. — Не мне же ему наследовать, ну? А ты сам говорил, что она первого еле родила, и этого не доносить боится.

Хотя... папаша вон стругал детей другим женщинам, и ничего. Тетя Нейрис с ними как со своими носилась. А Роберт, хоть и придурок, но не мудак, как папаша, и если дорнийская княжна согласится не рожать, но воспитывать, может выйти и впрямь неплохо...

— Да, всё правильно, — сказал укурок. — Ты полностью готова.

Сломать себе всё, что ломается? Да уж пожалуй. При первом же ударе этот наплечник ей перебьёт ключицу, а там и шею может порезать...

— Не очень-то готова. Я на самом деле боюсь, — неужто глас разума?!

— Не бойся. Я знаю, всё будет хорошо. Всё будет правильно.

— Ну да. Я же не буду нападать на принца, я только проучу тех гадов, которые тебя обидели. Как мы договорились. Не выигрывать, как я хотела сначала, а проучить и сразу сбежать, так?

А, нет, показалось. Разум тут был укуренный вконец, но хоть немного соображал, на том спасибо.

— Теперь ступай! Я всё скрою, как мы договорились, и нарисую щит, — укурок был пафосен, что тот кронпринц. Как будто не идиотский план тут обсуждал, а возвещал судьбы не меньше, чем государства.

Девица Старк опять разделась — едва ли, впрочем, сия картина порадовала бы кого-то кроме Лина Корбрея, по слухам, любителя мальчишек помладше — натянула платье и убежала тихо, как мышка, оставив укурка всё собирать обратно в мешок.

И только они собрались уже продолжить прогулку — и приятную беседу о прелестях Приречья — как черти принесли самого кронпринца. В одной ночной рубахе, ещё более патлатого, чем обыкновенно, и словно напуганного.

— Ты! — вытянул он руку, и Деймон невольно дёрнулся. Но нет; указывал тот на укурка. — Ты мне снился. Ты скажешь мне Его волю?

Странно это было: тот гордый принц, что не терпел даже поражения от рук межевика сейчас склонялся перед каким-то укурком — и укурок стоял над ним, как септон над грешником.

— Скажу, — ответил укурок. — Не бойся, не сомневайся. Ты всё ещё Его любимое дитя. В нём нет гнева, только печаль — и она направлена не на тебя, Обетованный.

Да он и есть септон!

Деймон задвинул брата за спину, сжал в кулаке звезду. Чёрный септон Чёрного Врага... о таких писали в глупых детских книгах — где были ещё волшебники, прекрасные принцессы в высоких башнях и рыцарь Хэйгон на лихом коне.

Но ведь и о самом Враге писали тоже в таких же книгах — да старых песнях о Последнем Герое, о Галладоне и Симеоне Звёздные Глаза...

— Бля-адь, — с ужасом выдохнул Эйгор. — Твою ж мамашу... это что, он? Черный Пророк?

— Черный септон, — поправил Деймон.

— Да похер, как он называется, главное, что у Твари на подсосе! — Эйгор вцепился в волосы. — И эта дурища с ним путается... сука, а что, если специально?

— Ты о чем?

— Помнишь, Брин нам недавно рассказывал про какую-то хрень у Старков и Блэквудов, что они под Тварь легче подпадают? Что, если Тварь при помощи укурка дурищу уже сожрала и теперь через нее уже к Роберту подбирается? Да и к нам с Ренли? Чтобы с гарантией, чтобы совсем некому было сопротивляться?

Он ломанулся было через кусты, но Деймон в последний момент успел его перехватить.

— Девица Старк не выглядит порабощенной Тварью, — успокаивающе сказал он. — А принц — очень даже. Давай послушаем, заодно узнаем, что их связывает.

Эйгор медленно кивнул и залег обратно, хотя его ощутимо трясло.

Рейгар встал с колен, горделиво выпрямился — да у него талант какой-то пытаться выглядеть величественным, а выглядеть нелепым! То в доспехе на лестнице, то вот сейчас в ночной рубахе среди деревьев...

— Благодарю тебя, пророк, — сказал он. — Твоя служба не будет нами забыта. Есть ли ещё какие вести? Мне мнится, скоро должно случиться что-то, Трёхглазый Ворон мне обещал дать знак, и дядя писал...

— Есть только совет, Обетованный. Следуй Смеющемуся Древу.

— Что это значит?

— Узнаешь, Обетованный. Смеющееся Древо укажет, что дальше делать, — пообещал чёрный септон.

— Смеющееся Древо... звучит как строчка моих стихов, — покачал принц головой.

— Это будет твоими стихами, Обетованный. Лучшей песней, которую ты сложишь. Так суждено.

— Пиздец, — только и смог сказать Эйгор, когда оба подсоса Твари убрались по своим тварьским делам.

Его все еще трясло, и Деймон невольно обнял брата, прижал к себе. Он старший, он защитит.

— Пиздец, просто конченый пиздец... думали, она максимум короля поехавшего сожрала, ну принца на полшишечки, а тут от ее слуг не продохнуть. Надо наших предупредить, призраков, в смысле, Роберт мне не поверит, особенно если я про его дурищу расскажу. И Бриндена тоже предупредить, чтобы поосторожнее был... а кстати, где он?

А где он, собственно, был?