Как-то раз из-за Тимьяна (гет)

Гермиона поняла, что, несмотря на все попытки, она не могла сделать свои чувства к Драко слабее ни на йоту. Во всяком случае, вид роз, стоящих сейчас в вазе в её комнате, постоянно напоминал ей о том, что нравится ей это или нет, но что-то между ними было. Она была убеждена, что это Драко положил их здесь, но не могла понять как. Они все еще оставались волшебниками? Неужели это был результат беспалочковой магии? Если так, то приятно осознавать, что они по-прежнему обладали магией. Если бы она только могла обстоятельно обсудить это с Драко... Но она все еще чувствовала себя неловко рядом с ним. Хотя Гермиона и простила его, она так и не определилась, как вести себя с ним, особенно учитывая Блейз Забини, которую никак не могла выкинуть из головы… Она даже не решила, хочет ли помогать ему собирать споры папоротника на Иванов день…

* * *

Драко все еще злился на себя за то, что не смог держать язык за зубами этой ночью. Все шло прекрасно, так что… Гррр, почему он не сдержался? И, несмотря на то, что сначала он был зол на нее, все, чего ему хотелось сейчас — это извиниться и вернуть все назад. Он пришел к выводу, что хуже всего было то, что каждый раз, когда Гермиона принимала решение избегать его, ей это успешно удавалось. У него не было возможности даже мельком увидеть ее, если она не выходила за пределы замка. У них не было абсолютно никакого способа связаться, пока она не решалась на вылазку. Ситуация представлялась крайне скверной.

А до кануна Иванова дня оставалось всего два дня. Что, если она так и не объявится? Что ж, прекрасно. Если она собирается и дальше злиться на него, то пусть злится. Он вполне способен собрать споры папоротника и в одиночку.

* * *

В канун Иванова дня конюших и слуг отпускали пораньше — таков был обычай. Церкви так и не удалось искоренить некоторые старые традиции. Большинство людей этой ночью сидели по домам, опасаясь, что завеса между миром фей и миром смертных станет слишком тонкой. Драко поужинал у себя в хижине и напился воды, набранной из ручья. В этот самый длинный вечер года солнце упрямо отказывалось садиться.

Он взял два венка, которые они сплели неделю назад. Травы высохли и теперь издавали сладкий аромат. Он вспомнил, как она сидела напротив него на земле, что-то напевая себе под нос, и выглядела так прекрасно, словно сама была феей. Он рассказывал Гермионе о своих обязанностях главы имения Малфоев, и она понимала, сочувствовала. Затем все почему-то вышло из-под контроля, и они поссорились.

Ужасно.

И с тех пор каждую ночь ему снилась она, снилось, что он просит у нее прощения и видит, как она снова ему улыбается. В первую ночь сон был таким реальным, что он почти ощущал запах цветов, которые подарил ей в знак извинения. Но когда она с улыбкой на лице протянула за ними руки, сон рассеялся, и он очутился в одиночестве в своей лачуге.

Если бы только он мог быть уверен в её чувствах к нему, то отказался бы ради нее от всего. Несомненно… Включая и свою помолвку. Но он оказался пленником безвыходной ситуации. Гермиона не признавалась себе в своих чувств к нему, потому что беспокоилась из-за его помолвки. Если он расторгнет помолвку и скажет ей о своих чувствах, вдруг она решит, что этого недостаточно? Он выставит себя полным идиотом… У него голова шла кругом, пока он пытался решить, как поступить.

Наконец Драко заметил, что уже стемнело. Он прикинул, что сейчас должно быть около одиннадцати часов.

Пора идти за спорами папоротника. Одному.

В дверь постучали.

Он подскочил. Конюшие рассказывали ему истории о феях, блуждающих в Литу и заманивающих смертных. В будущем такие истории были не более чем сказочками для маленьких волшебников и ведьмочек, но почему-то здесь, в прошлом, они казались как никогда реальными.

Он надел свой венок.

— Кто там?

— Это я, быстрее, впусти меня.

Драко распахнул дверь. На пороге стояла бледная и запыхавшаяся Гермиона. Он схватил её за руку и втащил внутрь.

— Ты с ума сошла — гулять после захода солнца в Литу? — произнес он скорее обеспокоенно, чем раздраженно.

Гермиона наконец отдышалась.

— Я… я решила прийти. Но было слишком поздно, солнце село, и у меня не было выбора. Поэтому мне просто пришлось бежать сюда и надеяться, что ничего не случится.

— Испугалась фей? — поддразнил он.

— Если хочешь знать, то да, — ответила она. — Дай мне мой венок.

Драко понял, что держит её венок в руке, и надел его на девушку.

— Драко… Насчет прошлой недели… Прости.

— Забудь, — затем, осознав, что это могло прозвучать грубо, Драко улыбнулся ей. Гермиона почувствовала желание протянуть руку и коснуться его лица. Почему-то, когда они снова встречались, все всегда оказывалось лучше, чем она себе представляла. Она улыбнулась в ответ. Сейчас было неподходящее время, чтобы спрашивать его о розах, поэтому она выбросила это из головы.

— Я боялась, что ты уже мог уйти. Мне не хотелось, чтобы ты шел один, — произнесла она.

— Мне тоже, — признался он. — Надеюсь, твои венки сработают.

— Времени осталось мало, — сказала Гермиона. — Когда я уходила, часы в Холле показывали четверть двенадцатого.

— В таком случае, прошу вас, миледи, — сказал он, открывая дверь.

— Отец Лоренцо убил бы меня, если бы узнал, чем я собираюсь заниматься сегодня ночью, — произнесла Гермиона, пока они с Драко, спотыкаясь, шли в сторону Флиндерского леса, освещая себе путь тусклым светом фонарей.

— Тише, — шикнул на нее Драко. Они вступали в лесную чащу, где росли волшебные папоротники, и у Драко появилось странное ощущение, что в лесу кто-то был.

Гермиона начала дрожать. Она тоже это почувствовала. И чуть не испытала разрыв сердца, когда ощутила, как что-то коснулось ее руки. Драко крепко сжал её свободную руку и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.

Так тихо, как только могли, они подошли к кольцу поганок и волшебным папоротникам. Гермиона с облегчением увидела, что рядом с кольцом не было ничего необычного. Вместе они склонились к волшебным папоротникам и увидели, как крошечные белые цветы начали распускаться.

Она позволила Драко отвести себя в сторонку и усадить на землю рядом с ним. Через пятнадцать минут они смогут вытряхнуть из полностью распустившихся цветов споры и убраться отсюда. Гермиона не просто так была волшебницей. Сегодня ночью она ощущала магию повсюду, но это была древняя, таинственная магия, не похожая на ту, которой она пользовалась в мире будущего.

Драко тоже чувствовал её, но почему-то совсем не боялся. Она казалась странно знакомой. Ощущение ладони Гермионы в его собственной было просто неповторимым. Он не выпускал её уже десять минут. Снова и снова он сжимал её пальцы, давая понять, что все в порядке.

«Драко Малфой держит меня за руку. Драко Малфой держит меня за руку», — Гермиона мысленно повторила эту фразу двадцать девять раз. На тридцатый раз она переставила слова местами: «Я держу за руку Драко Малфоя». Гермиона вспомнила о Блейз, и ей стало стыдно. Она осторожно высвободила свою ладонь из его пальцев и положила себе на колени.

Когда она убрала руку, Драко ощутил приступ боли. Он понял, что она снова вспомнила о Блейз. Поэтому Малфой сосредоточился на наблюдении за цветами папоротника, стараясь не упустить момент, когда те полностью распустятся, чтобы можно было собрать споры. В Косом переулке споры папоротника можно было купить по сиклю за ковш. Как же Драко хотелось оказаться сейчас там!

Наконец маленькие белые цветки раскрылись, являя миру свою драгоценную золотистую пыльцу.

Драко толкнул Гермиону и указал на них.

Гермиона не шевельнулась.

Он тронул её за плечи. Её глаза были закрыты, а грудь мягко вздымалась и опускалась. Да она спала без задних ног! Он легонько потряс её, потом сильнее, но девушка не просыпалась.

Как странно.

Драко осторожно уложил её на землю и поднялся на ноги. Что ж, он запросто соберет споры папоротника и сам. Все, что ему нужно сделать — это вытрясти головки цветов в небольшой принесенный ими мешочек. Он нащупал мешочек у себя на поясе и достал его. Малфой быстро обошел кольцо поганок, опустился на колени возле цветов и начал вытряхивать пыльцу в сумочку. Каждый цветок давал по чайной ложке. Очень скоро маленький мешочек наполнился. У Драко было странное чувство, будто позади него кто-то стоит, но когда он обернулся, там никого не было.

Возможно, из-за облегчения от того, что он успешно собрал споры папоротника, Драко не смотрел, куда идет. Он бросил радостный взгляд на Гермиону, все еще крепко спящую на траве, и сделал три неосторожных шага в её сторону.

Затем это произошло.

К его собственному ужасу, он не смог сдвинуться с места. Черт, он вступил в проклятое кольцо фей! Сейчас он мог видеть лишь Гермиону, лежащую на земле перед ним, и ему казалось, будто она становилась все ярче и ярче. Но как такое могло быть? Внезапно он понял, что это происходило из-за того, что поляну начал заливать свет, не золотистый солнечный, а холодный, бледный, будто бы звездный. Вдруг Драко услышал отовсюду смех и тихую музыку.

— Мать, Богиня, Божество,

Кто же звал нас? Кто он, кто?

Этот круг благослови,

И приди же к нам, приди…

Ему показалось, что он может различить напротив высокие фигуры. Им овладело сильнейшее желание протянуть руку и прикоснуться к ним.

— Наша Королева сидит на берегу,

Прекрасная, как лилия, белая, как прут.

Она зовет тебя здесь и теперь:

К нам приди, приди скорей…

Но что же это — планам нашим конец?

Вокруг его шеи обвился волшебный венец.

Затем раздался звенящий смех, и высокие фигуры, замедлив движение, собрались вокруг него. «Пожалуйста, не трогайте Гермиону», — молился он.

Но ему не было нужды беспокоиться: фигуры обступили только его одного. Сейчас он мог рассмотреть среди них мужчин и женщин. Все они были красивы, но какой-то пугающей красотой. Исходящий от них бледный свет напоминал ему свет звезд, и было больно слишком долго смотреть на них. Он хотел подойти к ним, но тяжесть венка вокруг шеи, казалось, удерживала его на месте.

Одна из фей была красивее и выше остальных, и Драко, не сумев удержаться, упал перед ней на колени. Она улыбнулась ему, а её голос оказался мягким.

— Тот, в ком волшебная кровь, в кругу фей.

Испытай же удачу ты поскорей.

Заветное желание отпустит нас,

Поведай Королеве Кейлии, что даровать тебе в этот час?

— Что? — пробормотал сбитый с толку Драко. — Вы даруете мне желание?

Королева фей кивнула и продолжила:

— Розмарин и рута да сладкая заячья капуста,

Маргаритки, чистотел да папоротничек шустрый,

Тот, в ком волшебная кровь, надел вас,

Тем призывая сюда нас тотчас.

О, смертный сын магов, поведай скорей -

Что даровать тебе силой моей?

Они не собирались причинять ему вреда. Вероятно, из-за серии случайностей ему каким-то образом удалось призвать их. И освободиться они смогут, лишь даровав ему желание…

— Не медли, скорее освободи нас,

Поведай Королеве Кейлии, чего хочешь, сей же час…

Феи начали проявлять нетерпение. Некоторые принялись танцевать вокруг него в хороводе, двигаясь все быстрее и быстрее.

Одно желание.

Сквозь круг тел вокруг себя он различил на земле фигуру Гермионы.

— Я желаю… Я желаю… чтобы Гермиона полюбила меня, — прошептал он.

Королева Фей покачала головой, серьезно глядя на него.

— Сила Фей мощна, прекрасна,

Но любовь нам неподвластна.

Горы сдвинуть можем мы,

Город за день возвести,

Но должна будет сама

Полюбить тебя она.

— Ладно, тогда… — Драко лихорадочно пытался придумать другое желание.

Следует ли ему пожелать, чтобы они с Гермионой вернулись в будущее? Казалось, это было самым очевидным поступком… Нет, они смогут сделать это и сами после Самайна.

Следует ли ему пожелать, чтобы они вернулись в тот момент, когда готовили зелья на Ж.А.Б.А., чтобы он смог предотвратить случившееся? Но если он так поступит, не окажется ли, что всего этого просто не произойдет? Да и откуда он узнает, как помешать ей испортить зелье? Не попадут ли они во временную петлю? А если она не попадет в прошлое, у них не будет возможности узнать друг друга получше. Нет, Гермиона просто вернулась бы к прежней жизни, и, возможно, стала бы миссис Рон Уизли или миссис Дин Томас или еще кем-то. Он не мог так рисковать.

— Не медли, скорее освободи нас,

Поведай Королеве Кейлии, чего хочешь, сей же час, -

феи были в ловушке до тех пор, пока Драко не освободит их желанием.

Драко понимал, что они в ловушке, поэтому воспользовался этим временем, чтобы как следует подумать… Нет, текущее положение вещей его устраивало. Он не возражал против пребывания в прошлом. Одурманенный томной медлительностью прошлого, он начал привыкать к тому, что дружба Гермионы находилась целиком в его распоряжении. Нет, эти дни были великолепны… За исключением одной вещи, которая довлела над ними.

Он понял, чего хочет.

— Я желаю, чтобы моей помолвки с Блейз Забини не было! Это была самая огромная ошибка в моей жизни!

Королева Фей улыбнулась, а её свита захлопала и засмеялась.

— Желание подходит нам,

И так тому и быть -

То, что ты так желаешь сам,

Велю осуществить…

Она кивнула девушке из своей свиты, и сверкающая фея, поклонившись, устремилась в Флиндерский Лес, спустя секунду возвратившись и преклонив колени перед своей королевой. Несколько секунд она слушала, и Драко показалось, что между ними происходил серьезный разговор, хотя их губы не шевелились. Все это время Драко находился в ловушке, тело отчаянно сопротивлялось каждому его порыву присоединиться к празднеству фей. Он ощутил, что венок вокруг шеи стал теплым, и почувствовал признательность. Кто знает, что могло бы случиться, если бы на нем не было этого простого амулета.

Наконец прекрасная Королева удовлетворенно хлопнула в ладоши. Протянув руку, она положила ладонь на голову Драко. Казалось, что она касается его, но в то же время и не касается. От ее руки на его голове веяло прохладным дыханием весеннего воздуха.

— Желание подходит нам,

И так тому и быть -

То, что ты так желаешь сам,

Велю осуществить…

Пусть будет все исполнено,

И с этого же дня

Твоей помолвки больше нет,

Не будь я Кейлия!

Но как все воплотится в жизнь,

Занятно посмотреть.

Мы, феи, любим пошутить,

Но ты не бойся — будет лишь

Все так, как ты хотел.

Рука на его голове стала еще холоднее, и Драко почувствовал головокружение. Сквозь кольцо поющих фей он увидел две призрачные фигуры, появившиеся из леса и присоединившиеся к ним. Они показались ему смутно знакомыми… Нет, это, должно быть, игра света! Остальные феи повернулись, чтобы поприветствовать вновь прибывших, а Королева Кейлия удовлетворенно кивнула им.

Наконец, когда Драко уже чувствовал, что почти заледенел от прикосновения Королевы, та убрала свою руку и лукаво улыбнулась ему. Феи начали мерцать, становясь прозрачными. Две расплывчатые фигуры, возникшие из леса, постепенно становились такими же яркими, как и их сородичи-феи, пока Драко не потерял их из виду среди остальных.

Кружась вокруг него в танце, они пели, повторяя странное предостережение Королевы…

— Смертный родич, ты нас испытаешь,

Но силу фей ты разве угадаешь?

Исполнится желание твоё, ты знай,

Но пламя фей ему придаст изъян.

У каждой просьбы есть своя цена,

Так будь готов её ты заплатить.

Чужда мирская суета,

Мы, феи, любим пошалить.

Забудь тревогу, раз и навсегда,

Желание исполнено твое, да-да!

Наша Королева сидит на берегу,

Прекрасная, как лилия, белая, как прут…

Когда их пение затихло, Драко понял, что снова может двигаться. Он потряс головой. Уж не сон ли все это? Когда он пытался вспомнить облик и лица фей, память подводила его. «Никогда не связывайся с феями», — предупреждала его мама, когда он был маленьким. — «Они мыслят не так, как мы, им нельзя доверять». Он содрогнулся, вспоминая холодное прикосновение Королевы Кейлии к своей голове. Очнувшись от мыслей, он бросился туда, где лежала Гермиона. Драко осторожно встряхнул её.

— Проснись!

Гермиона, наконец, зашевелилась.

— Ммм… который час?

— Заполночь. Я собрал споры папоротника, они здесь, в мешочке.

Гермиона, зевнув, села.

— Что?! Ты хочешь сказать, что я заснула, а ты не разбудил меня?

— Я пытался, но ты спала как убитая. Неважно, споры папоротника я, в любом случае, собрал, — он передал ей сумочку.

Она открыла её и кивнула, увидев золотистую пыльцу. Бросив взгляд на полянку с волшебными папоротниками, Гермиона заметила, что белые цветы уже начали увядать.

— Тогда ладно, но ты действительно мог бы меня разбудить.

— Гермиона, — нервно произнес Драко. — Ты нормально себя чувствуешь?

— Конечно. Почему нет? — отозвалась она, вставая и поднимая свой фонарь.

— Э-э… неважно, — сказал Драко. — Ты уверена, что нормально себя чувствуешь?

— Конечно. Что с тобой? — Гермиона отряхнула свое платье. — Ты странно себя ведешь.

Ему очень сильно хотелось проверить, исполнилось ли его желание, и он с трудом сдерживался, чтобы не спросить Гермиону о том, что ему так хотелось узнать. Пока они возвращались к его лачуге и ручью, он набрался смелости для вопроса.

— Гермиона…

— Да, Драко? — спросила она, широко зевая.

— Э-э… ты помнишь… э-э…

— Помню о чем?

— Ни о чем, — Драко мысленно дал себе пинка. Ему не хотелось портить вечер. Они только помирились, какой смысл был сейчас затевать этот разговор? Что если все случившееся было не более чем какой-то галлюцинацией?

— Продолжай, Драко. Помню о чем? — повторила Гермиона. К этому времени, они выбрались из леса и шли вниз по ручью к поместью.

— Помнишь, что через несколько недель в городе состоится ярмарка? Я хотел спросить, не хотела бы ты пойти со мной… У нас по-прежнему нет голубиного пера, и из того, что я помню из книг по истории, на таких ярмарках продаются все виды птиц и домашнего скота.

— Отличная идея! — воскликнула Гермиона. — Я с удовольствием пойду. Мне всегда хотелось увидеть настоящую средневековую ярмарку, а не эти низкопробные имитации в старинных замках. Просто дай мне знать, когда… Стой! Нам нужно найти лучший способ передавать друг другу сообщения. Практически невозможно договориться о встрече с тобой. Может, ты мог бы передавать мне послания через кого-нибудь из слуг?

— Думаю, ты начиталась слишком много романов, — сказал Драко. — Серьезно, то, что ты предлагаешь, никогда не сработает. Нас тут же раскроют.

— Ну, тогда что же нам делать?

— Не знаю.

— Я что-нибудь придумаю, Драко, — произнесла она, поворачиваясь к нему лицом. — Не волнуйся.

— Я и не волнуюсь.

— Мы почти у поместья. Тебе лучше вернуться, — Гермиона сняла свой венок и повертела его в руках. — Кажется, это нам так и не понадобилось. Феи… Да уж!

Драко забрал у нее венок и осторожно надел ей на шею.

— Пожалуйста, не снимай его, пока не окажешься внутри.

Она выглядела удивленной.

— Зачем, Драко? Мне казалось, ты говорил, что не веришь в них?

Он покачал головой.

— Просто пообещай мне, что не снимешь его, пока не окажешься внутри.

— Ладно. С тобой все хорошо? Ты выглядишь немного взволнованным, — она внимательно посмотрела на него.

— Все в порядке. Я просто устал, вот и все.

— Тогда доброй ночи.

— Гермиона?

— Да?

Он осторожно провел пальцами по её волосам, и она не возражала. Между ними происходило что-то особенное. Что-то почти осязаемое, что парило, сверкая, в воздухе, перемешиваясь с сильным ароматом трав, оплетающих их шеи.

— Думаю, ты почти готова понять. Я…. Я хочу поговорить с тобой о некоторых вещах. В основном, обо мне самом. Но также и о тебе. Мне это необходимо.

Гермиона кивнула, её глаза сияли.

— Я понимаю.

В сладкой волшебной темноте поздней ночи накануне Иванова дня юная девушка торопилась по дорожкам поместья к маленькой боковой дверце. Прежде чем войти, она остановилась и обернулась, будто бы на миг задумавшись о чем-то.

Затем она вернулась к грядкам с травами и осветила фонарем пучки зеленой травы, начавшей расти. Её пальцы триумфально сомкнулись на крошечном пятиконечном золотистом цветке, растущем среди густо засаженной клумбы. Она положила его в карман своего плаща и вошла в дом, тихо закрывая за собой дверь.

В своей комнате девушка засунула золотой цветок себе под подушку и легла спать… А может быть, грезить.

Скоро снова рассветет. Волшебство летнего солнцестояния почти заканчивалось. В лесу феи возвращались в свое королевство, совершив проказу и в этот год, оставляя миру смертных только затихающее эхо своего веселья…

Соловей, о, соловей,

Спой же колыбельную,

Сладкую свою. Засыпай,

Баю-бай, баю-бай, баю-бай.

От чар, заклятий защити,

Прекрасной деве светлых снов пошли:

Засыпай,

Баю-бай, баю-бай, баю-бай.