Последняя надежда (джен)

*Предупреждение: поскольку в процессе написания, я обнаружила, что однокурсников Гарри с факультетов Когтеврана и Пуффендуя в повествовании участвует не так уж и много, я решила помимо всех известных первокурсников, учесть также тех, кого Дж.К. Роулинг указала в списке первоначальных 40-ка студентов: http://qoo.by/7bh А так как о многих из них мало что известно, я распределила их по факультетам на своё усмотрение.

За всеми этими разговорами и безотчётно поедаемыми сладостями, дети не заметили, как за окном стемнело, а поезд замедлил ход. И только когда по вагону разнёсся приятный голос кондукторши, сообщающий, что они скоро подъедут к Хогвартсу, ребята засуетились — ведь Гарри с Роном ещё не переоделись в мантии, а Невилл не нашёл свою жабу.

На пероне их встретил Рубеус Хагрид — неимоверно высокий человек с гигантским фонарем. Он проводил их к озеру и усадил в лодки, которые поплыли сами собой. С каждой минутой дети волновались всё сильнее. Однако когда они минули туннель, и перед ними возник огромный замок Хогвартса, все они моментально позабыли о своих страхах. Первокурсники разом ахнули от восторга.

Гарри же просто застыл с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Впервые с тех пор, как он ступил на камни Косого Переулка, им овладело чувство, будто он спит и видит чудесный сон — настолько невероятно было то, что открылось перед ним. Гарри и прежде видел, как магия пронизывает стены и пол Норы, как она словно кровь по сосудам течёт по всему дому. Однако то были стены, созданные магией, но вполне материальные. Хогвартс же, казалось, состоял из одной магии. Он буквально сиял, опутанный потоками от фундамента до самых верхних башенок. Словно он сам был одним большим Магическим Ядром.

Однако это было не так. Гарри опустил взгляд на землю под Хогвартсом. Ядро было столь глубоко, что Гарри едва ощущал его. Но несомненным было то, что замок был связан с ним напрямую. Хогвартс как будто был его частицей, оторванной и искусственно слепленной заново, но всё ещё соединённой с остальным Ядром. Которое, в свою очередь, питало своей магией огромную территорию. Гарри никогда прежде не видел ничего подобного. Магия Ядра распространялась на многие мили, охватывая всю территорию замка, огромный лес вокруг него, перрон, на который они недавно приехали, и деревушку, виднеющуюся вдали.

«Значит, это и есть Родник Магии?» — благоговейно подумал Гарри.

Такая мощь поражала воображение.

Тут его кто-то пихнул в бок, и Гарри очнулся, осознав, что всё ещё сидит с раскрытым ртом, а все вокруг недоумённо смотрят на него.

— Гарри, нас зовут, — Гермиона, обеспокоенно хмурясь, дергала его за мантию. — С тобой всё хорошо?

— Д-да, — охрипшим голосом отозвался Гарри и вылез из лодки.

Ему показалось невероятным, что никто больше не видит этого великолепия. Поттера поразило то, насколько различаются Места Силы и Родник Магии. Первые по сравнению со вторыми были просто крошечными. С другой стороны, Родники могут питать кто угодно, в том числе всякие волшебные животные, в то время как Места Силы — только члены Рода, которых вряд ли наберется больше пары десятков человек. Не удивительно, что Родник так разросся. А, учитывая, что здесь с давних пор находилась школа магии, никакая инквизиция ей не угрожала — волшебники не позволили бы маглам добраться до такого важного объекта.

К входу в замок Гарри шел, словно во сне. Магией здесь был пропитан даже воздух. Почти как на Поляне Золотого Дуба, когда Гарри был там в последний раз. Однако здесь она не искрилась и была куда… темнее. Она, словно древний старик, приглядывалась к каждому первокурснику, словно оценивая и запоминая. Когда же она коснулась Гарри… Воздух вокруг Поттера на мгновение вспыхнул, и на мальчика пахнуло осенней свежестью. Магия замерла, а в следующий миг обволокла его, словно объятия, а на душе стало тепло и радостно, как будто этот самый старик ласково улыбнулся ему, мягким добрым взглядом приветствуя, как родного внука. Сердце Гарри сжалось от щемящей нежности. Не зная, как выразить свои чувства, Гарри просто распростёр свою магию, словно пытаясь обнять старика в ответ. Ответом ему было лёгкое мимолётное поглаживание по голове. Гарри заулыбался, сдерживая радостный смех.

А новые друзья, которые не видели и не ощущали ничего из того, что только что произошло, лишь опасливо косились на странного ведущего себя приятеля.

Чем ближе они подходили к замку, тем больше Гарри поражался мастерству и силе основателей Хогвартса. То, что издалека казалось сплошным сияющим пятном, оказалось переплетением сложнейших рисунков из магических линий. Они вдруг напомнили ему плетение, из которого была создана мантия-неведимка его отца. Кем бы ни были волшебники, создавшие эти два творения, они были великими мастерами своего дела. Не в пример современным магам.

Гарри вдруг стало до боли обидно, что столько знаний, умений и сил было потеряно магами. В чём же всё-таки была истинная причина ослабления магов? Если легенда — лишь выдумка, значит, должно быть другое объяснение.

На пороге замка их встретила сурового вида женщина и повела внутрь. Гарри едва ли замечал, куда их ведут, и что говорят. Он был весь поглощён созерцанием величайшего творения древних магов. Магия Хогвартса буквально пронизывала его с головы до ног. Он настолько погрузился в магию Хогвартса, что пропустил даже появление призраков. Если бы не приятели, которые подталкивали его в нужном направлении, Гарри, должно быть, простоял бы на месте до завтрашнего утра.

Большой зал полностью оправдывал своё название. Однако, если все первокурсники мгновенно прикипели взглядами к искусно заколдованному потолку, то Гарри больше заинтересовался столами. А точнее, той связью между золотыми тарелками и каким-то подвальным помещением, находящимся под залом. Глядя на чудные переплетения магических нитей, он гадал, для чего же они предназначены.

Вскоре они остановились перед трехногим табуретом, на котором лежала старая шляпа. Однако Гарри, увидев её, чуть опять не раскрыл рот от удивления. Хогвартс поистине был самым удивительным местом, которое видел Поттер. Потому что старая на вид шляпа представляла собой искусственно созданное живое существо. У неё имелось совсем небольшое, почти как у животного, Магическое Ядро с тусклыми краями. Однако его маленький размер компенсировал магический узор, оплетающий шляпу, словно кровеносные сосуды. И он давал ей больше, чем просто жизнь. Она обладала какой-то своей магией. И это было просто невероятно.

Шляпа открыла свой рот и запела. Гарри был так поглощён её изучением, что чуть не прослушал всю песню. А послушать стоило — ведь она пела об Основателях. О тех, к кому Гарри за этот вечер воспылал просто всепоглощающим уважением. Выходит, шляпу создал Гриффиндор. Он явно был непревзойдённым гением. Как и все Основатели.

Строгая женщина, которая встретила их на пороге замка начала зачитывать список учеников. Они подходили к табурету и надевали на голову шляпу. И вот тут-то происходило самое интересное. Стоило детям опустить шляпу на голову, как магические узоры шляпы тут же приходили в движение. Они разворачивались, сливаясь концами с магическими потоками учеников, тем самым, видимо, проникая в сознание первокурсников и определяя, на какой факультет их отправить.

Гарри смотрел на этот процесс во все глаза. Ничего подобного он и представить не мог. Вскоре он, однако, заметил, что для процесса распределения, задействуются лишь некоторые из магических узоров шляпы. Для чего же тогда предназначались остальные?

А Распределение, тем временем, шло своим чередом. Драко Малфой ожидаемо отправился на Слизерин. Шляпе даже не потребовалось глубоко проникать в его разум: одно касание — и вердикт оглашён. А вот на Гермионе Грейнджер она задержалась. Взволнованная девочка явно вела с ней какой-то мысленный диалог. Наконец шляпа отправила её на Когтевран.

Когда вызвали Невилла, тот, казалось, хлопнется в обморок. Его магия тряслась от страха, как маленький брошенный котенок. Шляпа надолго задержалась на его голове. Однако в итоге выкрикнула:

— Пуффендуй.

У Невилла был такой вид, словно ему огласили смертный приговор. Он понуро побрёл к аплодирующему столу, забыв снять шляпу. Потом спохватился, и вернул артефакт суровой женщине. Пуффендуйцы тепло приветствовали Долгопупса, но того это мало утешило. Гарри не понимал, почему он так убивается. Если Пенелопа Пуффендуй была одной из тех, кто создал этот потрясающий замок, нет ничего постыдного в том, чтобы попасть на её факультет.

Наконец, прозвучало имя Гарри, и он быстро шагнул к шляпе. Он взял её в руки, с интересом разглядывая магические узоры. Шляпа настолько поглотила всё его внимание, что он даже не обратил внимания на заинтересованные шепотки, раздавшиеся в зале после того, как огласили его имя.

— Мистер Поттер, — отвлёк Гарри от созерцания тихий шипящий голос строгой дамы, — сядьте и наденьте шляпу на голову.

— Ах да, — спохватился Гарри и опустился на табурет, смущённо покраснев.

Он быстро натянул шляпу и тут же услышал негромкий голос у себя над ухом:

— Не стоит переживать, юный друг. Я рада, что наконец-то появился кто-то, кто по достоинству способен оценить труд моих создателей.

«О, они и правда потрясающие! — невольно откликнулся Гарри. — Создать Вас и этот замок… Даже при всей моей силе, мне никогда с ними не сравниться».

— О-хо-хо, не стоит судить так поспешно, дитя, ты ведь не знаешь и половины своих способностей, — тихо рассмеялась шляпа. — Но давай же займёмся твоим распределением. За этим блоком мне, конечно, не так хорошо видно — уж больно я стала стара, чтобы видеть сквозь такие сильные щиты, но я всё же вижу твою храбрость и стремление к знаниям. А также желание помогать другим, да, сильное желание… Ты очень добр и отзывчив, это хорошо. Но и умеешь за себя постоять. Хм, пожалуй, лучше всего тебе подойдут Гриффиндор и Пуффендуй, что выберешь?

«А разве я могу выбирать?» — удивился Гарри.

— Все могут выбирать, каждый твой шаг в этой жизни — маленький выбор. Я лишь могу указать наиболее подходящие пути. По какому из них ты пойдёшь, решать тебе.

«А какая разница, на каком факультете учиться?» — спросил Гарри.

Шляпа хмыкнула, задумалась и ответила:

— Лишь в том, кого ты избираешь себе в друзья, юный друг, это тоже немаловажно. Ибо твои друзья тоже влияют на твой выбор. Так кого же ты выберешь?

Гарри задумался. Из тех первокурсников, с кем он успел познакомиться, Гермиона попала на Когтевран, Невилл — на Пуффендуй, а Малфой — на Слизерин. Рон, скорей всего окажется на Гриффиндоре, как и его браться — Гарри знал, как страстно Уизли этого хотел. Вот только хотел ли Гарри учиться вместе с Роном?

Гарри вспомнил лицо Невилла после распределения, и решение было принято.

— Пуффендуй! — выкрикнула шляпа.

На пару мгновений в зале установилась звенящая тишина, после чего стол пуффендуйцев взорвался аплодисментами.

Гарри мысленно поблагодарил шляпу, отдал её женщине, которая имела весьма озадаченный вид, и поспешил к своим новым товарищам. Рон провожал его кислым взглядом, на что Гарри ему задорно подмигнул. Невилл же смотрел на Поттера во все глаза, словно тот вдруг оказался инопланетянином. Пуффендуйцы жарко приветствовали его, некоторые даже тянулись пожать ему руку.

Распределение, между тем, продолжалось. Однако Гарри теперь заинтересовался преподавателями. В первое же мгновение, когда он перевёл взгляд на преподавательский стол, он наткнулся на взгляд директора. Тот лучезарно улыбнулся ему и отсалютовал кубком, и Гарри не мог бы сказать, искренняя ли это реакция, либо же притворство.

После чего взгляд Поттера невольно перебежал на Снейпа. Однако тот на Гарри даже не смотрел. Он со скучающим видом слушал странного мужчину в фиолетовом тюрбане.

Рон, как и предполагал Гарри, всё-таки попал на Гриффиндор. Близнецы радостно его приветствовали, а Перси важно похлопал его по спине. Гарри даже стало немного жаль, что он сейчас не с ними. Всё же они были самыми близкими ему людьми. Хоть их интересы и не совпадали.

Вскоре распределение закончилось, и профессор МакГонагалл — Гарри успел выпытать у старших учеников имена всех преподавателей, унесла табурет и шляпу из зала. Гарри проводил чудесный артефакт печальным взглядом. Ему бы хотелось побольше узнать о самой шляпе и о её создателях.

Однако тут поднялся на ноги профессор Дамблдор и произнёс короткую и совершенно непонятную речь. В тот же миг вспыхнули магические каналы, так заинтересовавшие Гарри, когда он только вошёл в зал, и на тарелках появились горы самой различной снеди.

«Так они соединяют тарелки с кухней?» — догадался Гарри и принялся накладывать себе всё, до чего мог дотянуться.

Когда они утолили первый голод, за столом начались разговоры. Первокурсники, сидящие у самого края стола, начали рассказывать про свои семьи. Оказалось, что помимо Невилла, среди первокурсников Пуффендуя был ещё один чистокровный — Эрни Макмиллан. Из маглорождённых были только Джастин Финч-Флетчли и Лили Мун. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке, и Гарри их прекрасно понимал. Хоть его родители и были волшебниками, он понятия не имел о волшебном мире, пока за ним не пришёл Снейп. Правда, о том, что он волшебник, Гарри знал всегда. Однако все первокурсники вскоре перестали чувствовать скованность. Атмосфера за столом Пуффендуя была настолько открытой и дружелюбной, что всё напряжение испарялось само собой.

Невилл рассказал о своём первом спонтанном выбросе магии, и Гарри содрогнулся от ужаса: рисковать жизнью ребёнка ради того, чтобы вынудить его на колдовство?! Неудивительно, что магия Невилла постоянно съёживается от страха. Другие ребята тоже стали рассказывать о своих случайных актах колдовства. Молчали только Гарри и Уэйн Хопкинс. Тот сидел на самом краю скамьи, в отдалении от всех, словно пытался выстроить невидимую стену, и, казалось, совсем не прислушивается к беседе. Однако магия его сияла тёплым мягким светом, что говорило Гарри, что он совсем не такой угрюмый, как хочет показаться. Однако его вид неплохо отталкивал любопытных, и вопросов Уэйну не задавали. А вот Гарри то и дело приходилось отвечать на многочисленные вопросы сокурсников. Однако о многом он рассказать не мог или не хотел, поэтому отвечал односложно и в общих чертах. В итоге, всё, что узнали его однокурсники: он вырос у магловских родственниках, о магии в общих чертах знал, но про родителей ему ничего не было известно. А про Волан-де-Морта и подавно.

Когда речь зашла о Тёмном Лорде, Уэйн невольно поднял взгляд, не в силах скрыть своей заинтересованности, магия его полыхнула ненавистью. Гарри невольно задумался, что же случилось с Уэйном, что тот настолько ненавидит Волан-де-Морта. Конечно, от него многие пострадали, но когда он исчез, Уэйну должно было быть не больше года.

Однако пуффенуйцы были не единственными, кого привлекли разговоры о Тёмном Лорде. Хоть внешне это и было почти незаметно, Гарри видел, как магия многих слизеринцев, чей стол был соседним, ярко вспыхнула от интереса или страха.

Но тут один из старших учеников задал какой-то вопрос Джастину, и разговор плавно утёк в рассказ о технологиях маглов. Гарри почувствовал, как атмосфера холода и опасности, начавшая формироваться над столами двух факультетов, тут же растаяла, и благодарно покосился на старшекурсника. На мантии того было вышито имя «Седрик Диггори».

Конец пира подошёл незаметно. Разморенные сытым ужином и теплом замка, многие студенты начали клевать носом, однако вечер ещё не закончился. Тарелки опустели, и на ноги поднялся Дамблдор. Он предупредил о Запретном лесе и колдовстве в коридорах. Заявление же о третьем этаже у многих вызвало неуверенные смешки. Однако Гарри было не до смеха. Хоть по магии Дамблдора и нельзя было ничего понять, но реакция других преподавателей не оставляла сомнений — директор говорит совершенно серьёзно.

И это сильно беспокоило Гарри. Ладно, Запретный лес — магия Хогвартса не пускала тёмных созданий на территорию замка, но смертельная опасность в самом замке? В этом было что-то неправильное. Особенно, если учитывать, что она появилась здесь с разрешения и по воле преподавателей. Слизеринцы приняли это заявление бесстрастно, Перси за столом Гриффиндора хмурился, когтевранцы недоумённо перешёптывались. Пуффендуйцы по большей части растерянно оглядывались по сторонам, не зная, как реагировать. Только старосты да несколько других студентов, среди которых был и Седрик Диггори, тревожно хмурились.

Однако потом началось то, что начисто выветрило из головы Гарри все мысли о загадочном коридоре на третьем этаже. Дамблдор предложил спеть.

Гарри никогда не был особым ценителем музыки, да и в самой музыке мало что понимал. Однажды Дурсли купили Дадли гитару, в надежде привить сыну хороший вкус. Однако кузен после первых же попыток что-либо сыграть бросил это дело — непривычные к струнам детские пальцы ужасно болели после первых же пяти минут игры. Гарри же тогда имел привычку пробовать то, что не удавалось кузену. Поэтому, когда никого из Дурслей не было дома, он пытался играть на заброшенном инструменте. К счастью, к ней прилагалась брошюра для новичков, поэтому Гарри более или менее разобрался, что надо делать. Вот только его попытки вскоре раскрылись. Однажды тётя Петунья вернулась домой раньше времени и, услышав, как Гарри бренчит на втором этаже, устроила скандал. В итоге гитара оказалась на помойке, а Гарри на неделю заперли в чулане. Самого же мальчика в тот момент сильнее всего расстроило то, что ему больше не удастся поиграть на гитаре — а ведь у него только начало что-то получаться.

Поэтому сейчас Гарри с интересом ждал, что же будет.

А случился настоящий кошмар. Гарри не мог бы сказать, чего он ожидал. Вряд ли стройного хора всех студентов Хогвартса. Но такой какофонии звуков он не ожидал никак. Гарри едва сдерживался, чтобы не зажать ладонями уши. Все ученики пели, кому как вздумается. Кто быстро, кто медленно. Кто-то мелодично, кто-то просто орал во весь голос. Гарри даже предпочёл бы, чтобы они просто скандировали этот текст, словно гимн. Однако все эти разрозненные мелодии, зачастую фальшивые до невозможности, сливались в такой невообразимый раздражающий гул, что у Гарри создавалось ощущение, будто у него над ухом пилой проводят по железу. Вскоре он, однако, обнаружил, что поют далеко не все.

Весь стол Слизерина, часть когтевранцев и почти все пуффендуйцы были закрыты какими-то чарами, которые явно защищали студентов от этой какофонии звуков. За столом Гриффиндора таких индивидуумов было всего двое или трое, зато все остальные горланили песню во всю мощь лёгких. Пуффендуйцы и когтевранцы же использовали эти чары по-своему. Они просто объединялись в группы, каждая из которых выбирала определённый мотив и исполняла гимн небольшим составом. Не слыша остальных, они получали удовольствие от пения, и при этом не выделялись как слизеринцы, которые вообще отказывались петь.

Тут староста Пуффендуя Габриэль Трумэн вспомнил о первокурсниках и тоже накрыл их пологом. Многоголосный ор как отрезало. Осталось лишь гармоничное пение группы из пяти старшекурсников. Они выбрали плавный трёхголосный мотив, который исполняли очень качественно. Гарри заподозрил, что они дополнительно где-то репетируют. Слушать их было — одно удовольствие. Поэтому, когда слова гимна закончились, Гарри даже пожалел, что он такой короткий.

Прежде чем убрать полог, Габриэль проверил, все ли в зале закончили петь. Когда же окружающие звуки вернулись, оказалось, что поют только близнецы Уизли.

— Они всегда заканчивают петь самыми последними, — шёпотом поделился с первокурсниками Трумэн, — но всякий раз исполняют новую мелодию.

Дамблдор начал с улыбкой дирижировать близнецам, а Гарри хмуро наблюдал за ним. Всё это время стол преподавателей тоже был накрыт магическим пологом. Какой же смысл было устраивать этот балаган? Проверка на сообразительность для студентов?

Наконец, Дамблдор объявил о конце пира, и ученики стали расходиться.

Габриэль на пару с Эдит Мерилин начал строить первокурсников парами. Гарри настолько устал, что безропотно встал рядом с Лили Мун. К счастью, далеко идти не пришлось. Гостинная Пуффендуя находилась на первом этаже. Габриэль подвёл их в стене, на которой висел портрет деревенской девушки с букетом полевых цветов. Она приветливо улыбнулась первокурсникам. Однако Габриэль лишь улыбнулся ей в ответ и наклонился к бочкам, которые стояли в ряд под портретом.

— Слушайте внимательно, — объявил он, доставая палочку, — этот мотив является паролем, так что советую хорошенько его запомнить, иначе вас угостят уксусом.

Староста хмыкнул и отстучал на крышке второй слева бочки незамысловатый ритм. Раздался мелодичный перезвон, и портрет девушки отъехал в сторону, открыв круглый проём в стене. Забираясь сначала на бочки, а с них — в проём, ученики оказались в широком коротком туннеле, который вывел их в просторную гостиную тоже круглой формы. Всё это тут же вызвало у Гарри ассоциацию с норой. Просторной, уютной, каменной норой. Гарри вспомнил название поместья Уизли и улыбнулся.

Гостиная была очень уютной и просторной. Высокий круглый потолок украшали канделябры, источающие тёплый жёлтый свет. У стен, вплотную к стене, стояли широкие мягкие диваны. В центре располагались круглые столы, окружённые пуфиками. У большого камина, тоже круглой формы, украшенного лепными изображениями вьюнка и лесных зверушек, стояли кресла и лежали подушки и пледы. Сам пол был застелен ворсистым ковром цвета летней травы.

Старшие студенты сразу направлялись к двум большим круглым дверям, находящимся в противоположной от входа стене. На правой двери был вырезан в дереве узор какого-то красивого цветка, а на левой — барсук.

Однако Габриэль с Эдит повели первокурсников к камину. Рассадив их на подушки, старосты произнесли приветственную речь, назвали несколько знаменитых в магическом мире имён — бывших выпускников факультета Пуффендуй — чтобы студенты не считали, что попали на факультет неудачников, как считают многие.

— И знайте, если вам понадобится помощь, мы все будем рады вам её оказать, — добавила Эдит. — Я понимаю, что многие из вас скучают по своим семьям, и это нормально. В этом нет ничего постыдного, и стесняться этого не стоит.

Лили, сидящая недалеко от Гарри, всхлипнула. В глазах её стояли слёзы.

— Мы, возможно, не так умны, как когтевранцы, не так храбры, как гриффиндорцы, и нам точно далеко до хитрецов слизеринцев, — при упоминании последних, Эдит саркастично усмехнулась. — Но пуффендуйцы олицетворяют то, без чего ни те, ни другие, ни третьи не смогли бы ничего достичь в этой жизни: упорство, трудолюбие, доброту и взаимовыручку. Так не посрамим же идеалы основательницы нашего факультета!

Эдит говорила так пылко, что с Гарри даже немного слетела дремота.

Закончив свою короткую речь этим призывом, Мерилин показала им на две двери и объяснила, что за левой дверью с изображением барсука располагаются спальни мальчиков, а за правой — девочек.

Габриэль тут же подозвал к себе мальчиков и повёл в спальни, а девочки кучкой собрались возле Эдит. Гарри краем глаза успел заметить, как староста ласково обняла расплакавшуюся Лили.

— Спальня первокурсников располагается в самом конце коридора, — рассказывал Трумэн, ведя их по тунелю, залитому теплым светом заколдованных светильников. — А семикурсников — у самого входа. Их расположили таким образом для безопасности. В древности, если бы враг вторгся в гостиную Пуффендуя, на его пути встали бы сначала самые обученные и сильные маги. А самые слабые и неопытные оказались бы в тылу. Поэтому спальни располагаются в порядке уменьшения: сначала спальня семикурсников, потом — шестикурсников, и так далее до первого курса.

Спальня первокурсников, как и все остальные помещения, была круглой. Кровати располагались по кругу в небольших углублениях, которые отгораживались от остальной комнаты тяжёлыми тёмно-жёлтыми шторами. В этих же углублениях стояли небольшие пузатые тумбочки на изогнутых ножках. А в стенах с обеих сторон от кровати были выбиты в стене небольшие ниши для книг и свитков. У входа в каждое углубление стоял узкий шкаф и низкий комод с округлыми боками. А посередине располагался круглый стол, который окружали мягкие стулья с высокой спинкой по числу кроватей. Пол устилал всё тот же зелёный ковёр.

— Первое время я буду вас будить к завтраку, но советую обзавестись своими будильниками, — сказал Габриэль и усмехнулся. — Мы, конечно, проповедуем доброту и взаимовыручку, как говорила Эдит, вот только мы не дураки и не позволим садиться нам на шею.

И уже на выходе добавил с сияющей улыбкой:

— Добро пожаловать в Хогвартс! Приятных снов!

Дверь за ним закрылась, оставив первокурсников в недоумении.

— А он ничё так, — впервые за весь вечер произнёс Уэйн с кривой улыбкой.

Он ухватился за ручку своего чемодана, который стоял посреди комнаты вместе с другими чемоданами, и потащил его к одной из кроватей. Гарри последовал его примеру и, легко подхватив свою сумку, направился к соседней от Уэйна кровати. Следом за ним поспешил Невилл. Гарри помог ему дотащить чемодан, и они начали готовиться ко сну.

Все были слишком уставшими, чтобы разговаривать, так что переодевание и чистка зубов происходила в полнейшем молчании. И только когда дети улеглись, а лампы сами собой погасли, Эрни МакМилан решился нарушить эту тишину, пожелав всем спокойной ночи. В ответ на это тут же раздалось многоголосное согласное мычание.

Гарри усмехнулся. Магия Хогвартса мягко окутывала его, словно покрывало, даруя тепло и спокойствие. И Гарри уснул с мыслью о том, что приехал домой.