Последняя надежда (джен)

Гарри тихонько пробирался между кроватей своих соседей. Дети в приюте не особо жаловали странного новичка. Один раз его уже поймали на попытке выбраться из спальни ночью. Это обернулось для Гарри чисткой коридоров. В следующий раз это могут оказаться уже туалеты.

Гарри без происшествий выбрался из спальни и, едва дыша, отправился прямо по коридору, надеясь, что дежурный воспитатель как обычно спит. Раскатистый храп в прихожей подтвердил Поттеру, что пусть свободен. Однако более или менее свободно Гарри смог вздохнуть только когда оказался на заднем дворе приюта в небольшом углублении между корней раскидистого дуба, который посадили здесь еще два века назад при постройке здания. По крайней мере, так им рассказывали воспитатели.

Здесь Поттера невозможно было увидеть из окон приюта. И здесь Гарри чувствовал себя почти в безопасности. Посидев пару минут, чтобы успокоить сердцебиение, он размышлял о том, что еще не привык к новой обстановке. Все-таки у Дурслей выбраться на улицу было куда проще. Хотя его это не спасло. Родственники все же узнали о его тайне. И вышвырнули из дома. Странно, что они терпели его так долго. Почти десять лет. Ведь они знали о его странностях, но отправили в приют только когда узнали, что он экспериментирует.

Гарри вздохнул. Понять Дурслей он никогда не мог. Они были для него такими же странными, каким для них был он сам.

В кронах дуба крикнула какая-то ночная птица, отвлекая Поттера от тягостных дум. Некогда было рассиживаться — ночь почти на исходе, а он не колдовал уже больше месяца — с тех самых пор, как оказался здесь. Гарри чувствовал, как бурлит в нем сила, требуя выхода. Он слишком долго ее сдерживал. Прежде ему удавалось поколдовать раз в неделю, максимум в две. И чем дольше у него не получалось выбраться из приюта, тем реальнее становилась опасность, что сила вырвется из-под контроля. И тогда даже сам Поттер не сможет предсказать последствия.

Гарри уже собрался с духом, чтобы открыть небольшой канал, по которому сможет тихонько выпускать на волю свою магию, как буквально над ухом у него раздался елейный полушепот:

— И кто это у нас тут?

Гарри вздрогнул, едва не потеряв контроль, и резко обернулся к выходу из своей импровизированной пещерки. На фоне звездного неба вырисовывались четыре силуэта. Гарри не видел их лиц, но понял, что это кто-то из старших детей приюта: воспитатели не стали бы шептаться.

— И что наш новенький делает ночью на нашем месте? — все также издевательски весело прошептал тот же голос.

— Простите, я не знал, что это ваше место, — тихо прошептал Гарри.

Только этого ему не хватало. Если его сейчас сдадут, завтра он точно не выберется поколдовать, а сможет ли он еще несколько дней удерживать контроль, Гарри не знал.

— Конечно, ты не знал, ты же новенький, — понимающе покивал говоривший под аккомпанемент издевательских смешков. — Поэтому нам надо просто научить тебя, что у нас и как устроено.

Прежде чем Гарри успел что-либо ответить, его схватили за ворот доставшейся ему от Дадли огромной футболки и вытянули из его укрытия.

— Э-э... Может, я пойду в спальню... — неуверенно начал Гарри.

В ответ ему раздались очередные приглушенные смешки.

— Зачем? Ведь ты так хотел оттуда выбраться, — с фальшивым удивлением произнес все тот же голос, который явно принадлежал главарю их компании.

Теперь, оказавшись рядом с ними на освещенном пространстве, Гарри уже мог разглядеть их лица, но не узнавал их. Главарь тем временем по-приятельски обнял его за плечи и куда-то повел, приговаривая:

— Кроме того, как твои старшие товарищи, мы должны тебе все тут показать, разве нет?

Гарри видел, что они отходят от здания приюта все дальше, но ничего не мог поделать — подростки были куда выше и крупнее него. Поттер не знал, сколько они шли. Подростки постепенно говорили все громче, явно уже не боясь, что их услышат, и это все больше беспокоило Гарри. Поттер не видел, куда они шли — он едва мог разглядеть землю под ногами. Его конвоиры что-то обсуждали, неприятно смеялись и явно наслаждались властью над слабым новичком. Они ничего не делали, но их намеки и неприятные шутки все больше нервировали Поттера, что явно доставляло им удовольствие. Для Гарри все усложнялось еще тем, что его страх заставлял магию внутри него закручиваться вихрями, грозя вырваться наружу. А если он ненароком навредит этим хулиганам, простым наказанием он не отделается. Его сдадут либо в тюрьму для несовершеннолетних, либо к каким-нибудь спецслужбам для опытов. И тогда жизнь у Дурслей покажется ему раем.

Гарри зажмурился, умоляя магию внутри успокоиться. Но подростки его поведение истолковали по-своему. Обменявшись над головой ничего не замечающего Поттера неприятными усмешками, они резко толкнули мальчика вперед. Вскрикнув от неожиданности, Гарри распахнул глаза и понял, что летит в черную дыру. Желудок вмиг перевернулся, а сердце забилось у самого горла. На миг Гарри показалось, что он проваливается в бездну. Но вскоре он болезненно повстречался с землей и покатился вниз уже по ней. Когда же спуск, наконец, закончился, Гарри резко вскинул голову. Отверстие ямы, куда его бросили подростки, показалось ему чудовищно далеким. Сверху неслись смех и крики, но Гарри не мог разобрать и слова — в ушах стучали громовые удары собственного сердца, а загнанное дыхание казалось оглушительным в этом земляном мешке.

Поттер затравленно огляделся. Он ничего не мог разобрать в полнейшей темноте. Лишь голоса хулиганов да земля под ним не давали ему сорваться в панику. Из-за наплыва магии Гарри было все тяжелее дышать. Краем сознания он даже удивился, почему она еще не вырвалась. Но в следующее мгновение Гарри позабыл обо всем.

Он почувствовал, как в темноте вокруг него что-то зашевелилось, зашуршало, зашипело. Волосы на затылке Гарри встали дыбом от ужаса. Не будь Поттер так напряжен и испуган, он бы заметил, что в этом шипении ему чудятся какие-то слова, но сейчас Гарри был совершенно невменяем. Когда же в темноте вокруг сверкнули с полсотни пар жутких глаз, Поттер потерял всякий контроль над собой.

Гарри заорал так, как никогда прежде не кричал. Это был крик панического ужаса, какого Поттеру еще не приходилось испытывать. И с этим криком пала последняя преграда на пути бушующей магии.

Что произошло потом, Гарри не смог бы сказать при всем желании. Первое, что помнил Поттер, придя в себя, это что вместе с магией его покинул страх. Вокруг царила мертвая тишина. Открыв глаза, Гарри изумленно огляделся по сторонам. Он сидел посреди небольшого кратера метров пять в диаметре и около полуметра глубиной. Подростков нигде не было видно. Впрочем, как и неизвестных обитателей ямы, в которую его скинули. Однако последние довольно скоро показались. Земля вокруг Гарри зашуршала, и из нее выползло с полусотни змей.

Гарри вскочил, испугавшись, что они сейчас нападут на него, но те неподвижно смотрели на мальчика. Они образовали вокруг него ровное кольцо, держась на почтительном расстоянии. Гарри недоуменно оглядывался, не понимая, что происходит. Гляделки длились минут пять, пока вдруг одна из змей не заговорила:

— Ты успокоился, Говорящий?

Гарри моргнул. У него что, галлюцинации? Говорящая змея? Это слишком странно даже для него.

— Мы не причиним вреда, Говорящий, — вновь заговорила та же змея.

Гарри остолбенело смотрел на нее, гадая, как поступить. Интересно, что будет, если он заговорит с галлюцинацией?

— Ты еще не оправился, Говорящий?

— Почему ты зовешь меня Говорящим? — ляпнул Гарри первое, что пришло ему на ум.

— Потому что ты можешь говорить, Говорящий, — лаконично ответила змея.

Гарри растерянно огляделся. Никогда у него не было такой необычной ночи. Он, конечно, много странного привносил в этот мир, но раньше мир не отвечал ему взаимностью. Или Поттер и правда просто сошел с ума?

— Ну, я человек, — наконец, нашелся, что ответить Гарри, — а люди умеют разговаривать.

— Но не все люди умеют разговаривать на нашем языке, — все также спокойно заметила змея.

Гарри подобрался. А вот это уже что-то более осмысленное.

— А что, у вас есть свой язык? — спросил он.

— У каждого живого существа есть язык, на котором оно общается, — покровительственно сообщила змея. — И не всегда представители других видов способны понимать чужой язык.

Гарри недоуменно нахмурился.

— Но ведь сейчас мы говорим на моем языке, — заметил он, — значит, это я должен называть тебя Говорящей!

Змея издала странный звук, напоминающий смех.

— Нет, Говорящий, мы сейчас говорим на змеином языке, поэтому Говорящий здесь именно ты.

Гарри некрасиво застыл с открытым ртом. Он, сам того не понимая, говорит на чужом языке? Круто! Вот бы со всеми так: Гарри ненавидел уроки немецкого, а уж изучать в приюте с нуля еще и французский оказалось настоящей пыткой.

— Значит, я смогу разговаривать с любой змеей, и она поймет меня? — восторженно спросил Гарри.

Змея величественно кивнула.

— Круто! — воскликнул он и вновь огляделся.

Значит, все эти змеи сейчас понимали каждое его слово! Но почему они так на него смотрят? Почему не уходят?

— Эм, вы чего-то ждете? — неуверенно спросил Гарри.

— Ваших приказов, — все также спокойно ответила змея.

Гарри обратил внимание, что до сих пор, двигалась только она. Остальные, казалось, застыли каменными изваяниями.

— Приказов?

— Говорящий пришел к нам, магией разрушил наше гнездо, теперь мы принадлежим Говорящему, — тон змеи стал почти лекторским, словно она рассказывала прописные истины.

Гарри же изумленно смотрел на нее.

— Почему? — все, что смог он сказать.

Змея помедлила, покачиваясь над землей, словно пыталась понять вопрос. Потом все тем же тоном повторила:

— Мы принадлежим Говорящему, теперь наше гнездо рядом с ним.

Гарри замотал головой. Эта ночь оказалась чересчур богата на события.

— Ничего не понимаю! — чистосердечно признался Гарри. — К вам приперся какой-то ребенок, который понимает вашу речь, вспышкой магии случайно уничтожил ваш дом, и вы теперь из-за этого обязаны ему служить?!

— Да, — отозвалась змея, словно для нее в этом не было ничего удивительного.

— Это неправильно! — воскликнул Гарри, негодующе. — Кто это вообще придумал?!

— Змея, у которой где-то на стороне есть гнездо, не может хорошо служить своему Говорящему, — спокойно сказала змея.

— Но почему вы вообще должны кому-то служить? То, что я понимаю ваш язык, вовсе не значит, что вы обязаны мне подчиняться!

Змея повертела головой, внимательно разглядывая Поттера, потом сообщила:

— Быть Говорящим — это не только понимать наш язык. Это особое свойство магии волшебника, которая дает ему возможность управлять змеями. И чем сильнее волшебник, тем больше представителей нашего народа он может призывать на службу. И тем крупнее эти змеи могут быть.

— Постой! — воскликнул Гарри, уцепив в словах змеи кое-что, что его насторожило. — Ты сказала "чем сильнее волшебник", это значит, что есть еще, такие как я?

Змея вновь повертела головой, разглядывая мальчика еще пристальней.

— Говорящий не знает, что он один из многих?

У Гарри кружилась голова. За одну ночь мир его буквально перевернулся с ног на голову. Оказывается, есть целый мир, где волшебники живут бок о бок с остальными людьми, скрывая от них само свое существование. И Гарри — один из таких волшебников. Это походило на сюжет одного из тех фантазийных фильмов, которые ему изредка удавалось посмотреть у Дурслей.

Хотя, даже тут Гарри был не таким как все — змея рассказала ему, что очень немногие волшебники — Говорящие, или змееусты, как маги сами называют таких людей.

— Но как мне попасть в мир волшебников? — жадно спросил Гарри.

Он сидел прямо на земле, не отрывая взгляда от змеи, которая поведала ему столько потрясающих вещей. Они говорили уже несколько часов, хотя Гарри даже не замечал течения времени. Он даже не замечал, что ночная тьма начала рассеиваться. Змеи же, по-прежнему располагались вокруг него кольцом, но уже не казались истуканами. Если бы Гарри пригляделся, он обнаружил бы, что большая часть рептилий попросту спит, свернувшись на теплой земле.

— Я могу отвести Говорящего в места, где живут волшебники, — ответила змея на его вопрос.

— А они знают обо мне? — Гарри ощущал, как вопросы один ярче другого всплывают у него в голове, но именно этот заставил его задуматься. — Ведь если они скрываются, моя магия может их выдать, разве нет?

— Я не многое знаю о жизни волшебников, Говорящий, — ответила та. — Я даже не обладаю магическими способностями, подобно змеям, которые служат им.

— Хочешь сказать, что, если судить по человеческим меркам, ты человек — не волшебник, которых большинство?

— Да, Говорящий, как и все здесь присутствующие, — змея обвела взглядом остальных рептилий. И в этом взгляде Гарри почудилась материнская забота.

Поттеру даже стало стыдно. Он, пусть и не по своей воле, пришел к ним, разрушил их дом, и теперь они вынуждены служить ему. А он только о себе и думает.

— А могу я вас отпустить? — спросил Гарри. — Чтобы вы были не обязаны служить мне? Чтобы могли жить как раньше?

Змея вновь внимательно посмотрела на него.

— Мы обязаны служить тебе до конца жизни, — ответила она. — Но ты можешь позволить нам свить гнезда вдали от себя.

Гарри поразмыслил над ее ответом и уточнил:

— То есть, контракт я разорвать не в силах, но пока вы мне не понадобитесь, вы можете жить как прежде?

— Да, Говорящий.

— Зови меня Гарри, — улыбнулся ей Поттер. И вдруг спохватился: — А как тебя зовут? У вас вообще есть имена?

Змея как будто даже улыбнулась. Если змеи вообще физически способны улыбаться.

— У нас есть имена, — ответила она. — Но даже Говорящим трудно их произнести на нашем языке.

— Я хочу послушать, — Гарри правда было любопытно.

Змея с мгновение помедлила, а потом издала какое-то странно мелодичное шипение. Пожалуй, это был первый раз, когда Гарри услышал, как звучит язык змей со стороны. Поколебавшись, Поттер попытался повторить звук. Что и говорить — у него ничего не получилось. Покраснев, Гарри замолк, чтобы не позориться еще больше. Змея же издала шипящий смех.

— Но мне понравилось то, как звучит твое имя, — признался он, с некоторым облегчением поняв, что змея его понимает. Только сейчас он осознал, что не различает два языка, и может по ошибке заговорить со змеёй по-человечески, а с человеком — по-змеиному. — Но все же, как мне называть тебя?

— Дай мне второе имя, и оно будет моим, — просто ответила змея.

Гарри с минуту размышлял, подбирая разные варианты. Наконец, он остановился на том, которое нравилось ему больше всего. Хоть оно и не совсем было в змеином стиле.

— Как насчет Мелодии? — робко спросил Гарри.

Змея сделала плавное движение телом, которое Поттер понял, как одобрение — пообщавшись с ней несколько часов, Гарри уже немного понимал по ее тону и движениям ее настроения.

— Отныне мое второе имя Мелодия, — благодушно ответила ему Мелодия.

Гарри лучезарно улыбнулся. И тут какой-то посторонний звук отвлек его.

Оглянувшись, Гарри увидел, как в нескольких метрах от них зашевелилось что-то на земле. Змеи вмиг проснулись и окружили Поттера более тесным кольцом, принимая устрашающие позы. Гарри же понял, что совсем забыл про виновников всех событий нынешней ночи. А это были именно они — воспитанники приюта, которые решили поразвлечься, запугивая новенького. Видимо, магический взрыв оглушил их, отбросив на довольно значительное расстояние. Теперь же они пришли в себя и в ужасе уставились на открывшуюся им картину.

Новенький, которого они решили попугать, закинув его ночью в змеиную яму, сейчас преспокойно сидел в окружении этих самых змей, которые недвусмысленно шипели на подростков, угрожая накинуться, если те приблизятся к Поттеру. Не говоря уже о том, что никакой ямы поблизости не было и в помине, а местность очень напоминала место падения небольшого метеорита.

Взвизгнув от страха, все четверо бросились наутек, в сторону приюта.

Только теперь Гарри с опозданием задумался о том, что же ему делать. Эти ребята точно расскажут всем в приюте о том, что они видели. Неизвестно, чему поверят воспитатели, но если Гарри придет с целой армадой змей, то лишь подтвердит рассказ. Да и новый ландшафт вызовет немало вопросов.

"Может просто сбежать в магический мир? — устало подумал Гарри. — Но к кому я там пойду?"

Гарри понял, что если ничего не предпринять, то его и правда могут отправить куда-нибудь, где наверняка будет еще хуже, чем в приюте. А приют — единственное место, куда Гарри может сейчас пойти.

Вздохнув, Гарри поднялся, змеи тут же почтительно расползлись в стороны.

— Я сейчас немного поколдую, так что вам лучше отойти подальше, — сказал он им.

Змеи тут же отползли на довольно большое расстояние, но совсем уходить явно не собирались. Гарри же нервно оглядел дело магии своей. Да уж, исправить это будет непросто. Прежде Поттеру не приходилось колдовать в таких масштабах. По крайней мере, намеренно. Теперь же ему необходимо было преобразить этот маленький кратер, чтобы никто не поверил подросткам. Плохо было, что Гарри не знал, как выглядело это место прежде, изменение местности могло вызвать ненужные вопросы, но лучше уж кое-как изменить пейзаж, чем оставить все, как есть.

Гарри сделал глубокий вздох и поднял руки. Несмотря на усталость и ночной выброс, магия откликнулась мгновенно. Гарри почувствовал, как она теплой волной прокатилась по рукам, повинуясь его воле. И тут земля зашевелилась. Комья грязи заполнили кратер, образуя маленький холм, на котором Гарри за доли секунд вырастил большое дерево, окружив его камнями и кустами. От холма во все стороны, как волны, разошлись поросли зеленой травы, то тут, то там, из земли вырастали кустики и небольшие деревца.

Гарри же ощущал, как магия кипит в нем, но, не бунтуя, как раньше. Наоборот, она охотно повиновалась Поттеру. Словно, колдуя, Гарри достигал внутреннего равновесия. Более того, чем больше Гарри тратил магии, тем больше, казалось, ее становилось. Будто он запустил внутри себя какой-то двигатель, который до сих пор стоял без работы. И теперь магия заполняла его все больше, непрерывным потоком изливаясь на землю и растения, которые Гарри заставлял снова оживать и расти.

Когда же работа была выполнена, Гарри боялся даже вздохнуть. Сила переполняла его, но теперь она спокойно текла по жилам, не грозя вырваться разрушительным потоком. Кроме того, Гарри не до конца мог поверить, что сотворил что-то подобное: перед ним простиралась дивная поляна, посреди которой раскинулось красивое дерево со светло-коричневой корой и салатовыми листьями, прожилки которых отливали в свете восходящего солнца золотом... Что?

Гарри подбежал к созданному им дереву и присмотрелся к листьям. Салатовые листочки были пронизаны темно-зелеными прожилками, которые временами блестели золотыми искрами. Вот он и отвлек внимание! Что такое он создал?!

— Как это получилось? — растерянно пробормотал он. — Я ведь хотел вырастить обычный дуб.

Гарри вновь оглядел дело рук своих и с отчаянием понял, что перестарался. Поляна выделялась на общем фоне захудалого леска и пожухлой травы, как оазис среди пустыни. Гарри очень захотелось побиться головой о ствол только что созданного дерева.

— И что мне теперь делать? — простонал он. — Да даже дурак поймет, что здесь что-то не так. Уж лучше бы я оставил кратер, его, по крайней мере, было проще объяснить.

Гарри подумал, что раз сумел создать, уничтожить поляну для него не составит труда. Но почему-то эта мысль принесла болезненный укол в груди. Что бы там ни было, но создание этой поляны было первым серьезным волшебством Гарри, и он вложил в него всю свою душу.

— Наплевать! — решительно произнес Поттер и злобно буркнул: — А если у людей возникнут вопросы — пусть другие волшебники разбираются, раз не уследили за мной! С такой халатностью к своей тайне странно, что их еще не обнаружили!

Решив так, Гарри направился к змеям, которые ожидали его на краю поляны.

— Я разрешаю вам устроить новое гнездо, где захотите, — сообщил он им. — Пока что я не нуждаюсь в вашем служении, разве что...

Гарри нерешительно посмотрел на Мелодию, удивившись, что смог узнать ее среди стольких собратьев.

— Я хотел бы иногда общаться с тобой, — сказал он ей.

Мелодия вновь доброжелательно изогнулась.

— Я всегда буду ждать твоего зова, — ответила она. — Но могу ли я попросить разрешения обосноваться на этой зачарованной поляне?

Гарри удивленно моргнул.

— Э, конечно, если она вам подходит, — растерянно отозвался он. — Но вы не боитесь, что вас опять побеспокоят дети из приюта?

— Магия поляны защитит нас. Ведь и она, и мы связанны с тобой, Гарри.

— Что это значит? — Гарри понял, что ничего не понимает.

— Это место пропитано твоей магией, теперь это волшебная поляна, — терпеливо объяснила Мелодия. — Она станет местом произрастания волшебных растений и обитания магических созданий.

Гарри по-новому взглянул на поляну. Столько невероятного произошло сегодня, что он, наверное, еще нескоро придет в себя.

Тут ему в голову пришла еще одна мысль.

— Ты говорила, что все волшебные места спрятаны магами от обычных людей, так? — спросил он.

— Да.

— Но эта поляна еще не спрятана, — Гарри взглянул на Мелодию, не зная, радоваться ему или бояться, — значит, волшебники придут, чтобы ее спрятать, так?

Мелодия немного покачалась на хвосте, размышляя.

— Возможно, — неуверенно ответила она. — Я не знаю порядков волшебников.

— В любом случае, если такое место останется на всеобщем обозрении, слухи наверняка поползут, — Гарри задумчиво прикусил нижнюю губу.

Если волшебники придут... То они могут забрать его в свой мир, где Гарри сможет свободно колдовать!

Поттер широко улыбнулся, ощущая радостное волнение. Потом вновь посмотрел на Мелодию.

— А как я могу тебя позвать? — спросил он.

— Просто позови, я услышу, — ответила Мелодия. — Где бы я ни находилась, я приду к тебе.

— Хорошо, — Гарри вновь улыбнулся. Потом повернулся к дереву, вокруг которого ползали его новые друзья. — Вас точно здесь не тронут?

— Точно.

— Ну, тогда я пойду, пока меня здесь не застукали, — Гарри робко улыбнулся Мелодии. Расставаться со змеей даже на время не хотелось — Поттер успел к ней привязаться.

— В нескольких длинах Большой Змеи на север отсюда есть ручей, — сообщила ему Мелодия. — Ты можешь сказать, что гулял там.

— Хорошо, спасибо.

— Нет, это тебе спасибо, — Мелодия в последний раз благодарно изогнулась и отправилась к сородичам.

Гарри пару мгновений рассматривал созданное им место, после чего пошел в указанном направлении.

Найти ручей оказалось несложно. Гарри немного погулял возле него, после чего напился, умылся и отправился к приюту.

Приют встретил его суматохой и громкой болтовней. Заметив его, воспитатели сначала уставились на него так, будто пытались разглядеть что-то. Но змей с Гарри не было. Поэтому взрослые накинулись на него с расспросами. Гарри не оставалось ничего другого как признаться, что ему захотелось ночью погулять — мол, он все еще скучает по прежнему дому. Затем Поттер рассказал, как наткнулся на ручей, возле которого и уснул. На все вопросы о змеях и кратерах он только недоуменно хлопал глазами.

Наконец, вернулись отправленные на разведку уборщик и учитель физкультуры. Они подтвердили, что никакого кратера на том месте, о котором говорили подростки, нет и в помине. Но лица у них были такие ошарашенные, что воспитатели на этом не успокоились. Однако мужчины явно не знали, как объяснить то, что там нашли.

— Вам надо самим это увидеть, — как заведенные твердили они.

Что было потом, Гарри не видел, и мог судить об этом по многочисленным слухам, что тут же разошлись по приюту. Видимо, позже на поляне побывали едва ли не все воспитатели и некоторые из учеников, потому что вскоре слухов стало еще больше, а взрослые ходили с мечтательными и рассеянными лицами, словно увидели что-то... волшебное.

В остальном жизнь Гарри мало чем отличалась от предыдущего месяца. Хулиганам никто, конечно же, не поверил, правда, Поттера стали сторониться еще больше. И лишь эти самые хулиганы всегда шарахались от него в коридорах. Кто-то даже шептался, что то место просто заколдовало этих четверых.

Впрочем, такая жизнь вполне устраивала Гарри. Он часто уединялся в комнате или во дворе, потихоньку колдуя. После создания той поляны магия, казалось, успокоилась. Но она никуда не делась. И Гарри понимал, что если вздумает, как прежде сдерживать ее, то все опять может кончиться плачевно.

Вот только теперь он не так сильно об этом переживал, ведь скоро к ним придут волшебники и заберут его в свой мир, где ему уже не придется прятать свою магию.

Северус Снейп с хлопком аппарировал у края чахлого леска, не переставая ворчать себе под нос. Проклятый Дамблдор! Как будто он не знает, как Снейп ненавидит возиться с детьми! Ну и что, что Минерва занята с какой-то магглорожденной, а Флитвик уехал куда-то на конференцию. Мог бы отправить Стебль. Ну и что, что та никогда не бывала в маггловском приюте — как будто он там бывает каждые выходные.

— Северус, надо как можно скорее выяснить, что это за ребенок, — Дамблдор укоризненно покачал головой. — Учитывая силу магического всплеска, который был там зарегистрирован, этот ребенок может оказаться опасен как для себя, так и для окружающих. А у тебя, если что, хватит сил его сдержать.

— Вы говорите так, будто мне нужно схватить беглого преступника! — фыркнул Снейп.

— Не сгущай краски, Северус, — сквозь бороду улыбнулся директор. — Ты без меня знаешь, какими впечатлительными бывают дети.

И вот Снейп здесь, чтобы поговорить с ребенком, который появился здесь почти полтора месяца назад.

Однако не успел зельевар сделать и шага, как недалеко от него из воздуха с хлопком появилось еще двое в одинаковых маггловских костюмах. Старший из них мгновенно заметил Снейпа и направился к нему, протягивая руку.

— Профессор Снейп, какими судьбами?

Зельевар припомнил этого мужчину. Адам Стэндвик, когтевранец, окончил Хогвартс около пяти лет назад.

— Мистер Стэндвик, — Снейп пожал протянутую руку. — Хотел вас спросить о том же.

— Отдел Магического Правопорядка, — мужчина вытащил из кармана пиджака министерский пропуск, — мастер по магглоотталкивающим чарам. Пришел спрятать от магглов магическую местность.

— Магическую местность? — Снейп был настолько удивлен, что даже не считал нужным это скрывать. — Не помню, чтобы здесь было что-то похожее.

Мужчины оглядели чахлые деревца и пожухлую траву.

— Знаю, я сам не верю, что тут есть что-то волшебное, — признался Адам. — Но сенсоры Министерства обычно не ошибаются. Кроме того, эти магглы успели уже и маггловским СМИ растрезвонить об этом месте. Мы едва успели подчистить им память и уничтожить любые упоминания.

— Но как оказалось, что магглы проникли сквозь чары? — нахмурился Снейп.

— А тут и не было никаких чар, — Адам взлохматил себе волосы и тяжело вздохнул. — Тут и магии-то никакой не было до недавнего времени.

— Как это понимать? — Снейп хмуро взглянул на бывшего студента.

— Это магическое место появилось здесь буквально из неоткуда! — было видно, что сам Стэндвик с трудом верит в такое. — Никогда тут ничего не было, и вдруг — целая поляна! Бардак какой-то...

Мужчины постояли с минуту в тишине, осмысливая невероятность данного явления. Причем, все трое были уверенны, что ничего тут не найдут.

— А вы здесь зачем, сэр? — опомнился Адам.

— Встреча с магглорожденным, — скривился Снейп.

— Вы уж будьте с ним помягче, — понимающе усмехнулся Стэндвик. — Дети очень впечатлительны.

— Без вас разберусь, — буркнул зельевар, и под добродушный смех Адама мужчины направились к зданию приюта.

Это был обшарпанный четырехэтажный дом. Располагался он на самом краю поселка, недалеко от городка Литл-Уингинг. Дверь им открыла светловолосая молодая девушка и тут же радостно заговорила:

— Вы из газеты?

— Да, мэм, — вежливо улыбнулся ей Адам. — Нам бы очень хотелось узнать про место, о котором вы нам рассказывали.

— Проходите-проходите, — затараторила девушка, пропуская их внутрь. — Это чудесное место! Ничего подобного там никогда не было! Дети рассказывают, что туда упал метеорит, так что не удивлюсь, если это работа НЛО!

— Уверен, мы во всем разберемся, — доброжелательно отозвался Адам, следуя за девушкой.

— Но прежде я хотел бы заметить, что я здесь по другой причине, — встрял Снейп хмуро. — С кем я могу поговорить насчет одного из ваших воспитанников?

В этот момент одна из дверей в коридоре, через который они шли, открылась, и оттуда высыпали дети лет 10-11-ти. Сзади их подгоняла какая-то полная дама:

— Поживей-поживей, а то останетесь без обеда!

— Миссис Маккриди! — окликнула ее девушка. — К вам тут по поводу одного из детей пришли.

— Насчет опеки или с жалобой? — деловито осведомилась женщина.

Однако мужчины ее не слышали. Все трое уставились на мальчика, который замер посреди коридора, не сводя с них изумрудно-зеленых глаз.

— Гарри Поттер, — благоговейно прошептал Адам, отыскивая взглядом знаменитый шрам. — Это же Гарри Поттер! Что он тут делает?

— Поттер, ты чего встал как вкопанный?! — рявкнула на него миссис Маккриди. — А ну марш в столовую, а то оставлю без обеда.

Мальчик молча посмотрен на нее, потом вновь глянул на мужчин и поспешил за своими товарищами.

Мужчины провожали его ошарашенными глазами. И только когда мальчик скрылся за поворотом, они словно ожили.

— Что Гарри Поттер делает в приюте?! — Адам резко обернулся к Снейпу. Зельевару даже показалось, что тот сейчас схватит его за ворот черной рубашки. Доброжелательности во взгляде Стэндвика больше не было и в помине.

— Я сам хотел бы это знать! — прошипел Снейп сквозь зубы. — Я был уверен, что мальчишка живет у родственников.

Зельевар стремительно приблизился к женщинам, которые слушали их в замешательстве.

— Как этот мальчик оказался у вас? — нависая над ними, угрожающе спросил он.

— Е-его оставили нам где-то полтора месяца назад, — испуганно пролепетала миссис Маккриди.

— Не может быть, — Снейп ошарашено уставился на женщин. Так он пришел сюда за Поттером? — А кого-нибудь еще привозили вам где-то полтора месяца назад?

— Нет, — женщина немного оправилась и теперь смотрела на мужчин недовольно. — А в чем, собственно, дело?

— Кто оставил вам Поттера? — продолжал допрос Снейп.

— Его родственники, разумеется! Почему вас это интересует?

— Как его родственники могли сдать Гарри Поттера в приют? — вмешался возмущенный Адам.

Снейп же напряженно думал. Он не интересовался тем, как жил мальчишка, но не мог поверить, что Дамблдор не заметил, что его Золотого мальчика сдали в приют. Ведь за Поттером вроде бы кто-то наблюдал.

Снейп обернулся в сторону, куда ушел мальчик, и встретился взглядом с изумрудно-зелеными глазами. Оказывается, Поттер все это время их подслушивал. Мальчик тут же спрятался за стеной, но было поздно.

— Поттер, я знаю, что вы там, — громко сказал Снейп. — Выходите, нам нужно поговорить с вами.

Пару мгновений мальчик не показывался. После чего медленно вышел из-за поворота. Мужчины позади Снейпа потрясенно выдохнули. И зельевар их понимал. Теперь, оправившись от первого потрясения, они смогли лучше рассмотреть мальчика и обнаружили, что тот представляет жалкое зрелище: худенькая фигурка, закутанная в одежду явно с чужого плеча, да и непомерно большую для него, растрепанные, спутанные волосы, круглые поломанные очки, перемотанные скотчем в нескольких местах. Национальный герой больше походил на беспризорника, чем на великого волшебника. И лишь зеленые глаза горели огнем. В них было столько жизненной силы, что Снейп даже невольно проникся к нему чем-то похожим на уважение. Адам же и вовсе закрыл ладонью рот. На лице мужчины было написано страдание, а глаза наполнились слезами.

Прежде чем расчувствовавшиеся волшебники устроили бы слезливую сцену, Снейп поспешил строго спросить:

— Мистер Поттер, вы ведь до этого жили у ваших родственников Дурслей?

Гарри внимательно посмотрел на Снейпа и ответил:

— Да, сэр.

— Почему же они отправили вас в приют?

Мальчик бросил мимолетный взгляд на женщин и спокойно произнес:

— Потому что я колдовал, сэр.

Мужчины смотрели на мальчика пораженно, женщины — недоуменно. Снейп понял, что для разговора с Поттером ему нужно прежде всего избавиться от обилия свидетелей.

— Миссис Маккриди, где я могу поговорить с мистером Поттером наедине? — спросил он.

— С какой стати? — возмутилась женщина.

— Я представляю здесь некую школу, в которую мистер Поттер был записан с самого рождения, — Снейп заметил, как вспыхнули интересом глаза мальчика. — Мы должны обсудить с ним условия его учебы.

— И как называется эта ваша школа? — подозрительно спросила Маккриди.

— Хогвартс.

— Никогда о такой не слышала!

— Мы не афишируем нашу деятельность.

Макриди явно вознамерилась выведать у Снейпа все подробности. Зельевар понял, что это может затянуться надолго, поэтому прибегнул к испытанному способу. Достав кусок пергамента, он взмахнул над ним палочкой и передал женщинам.

— Здесь есть вся информация о нашей школе.

Женщины уставились на пергамент. На мгновение взгляды их расфокусировались, после чего они добродушно улыбнулись Снейпу.

— Конечно, я все понимаю, — закивала Маккриди. — Прошу вас в мой кабинет.

— Я пойду с вами! — внезапно заявил Адам.

Снейп про себя чертыхнулся.

— У вас есть другая работа, — хмуро заметил он.

— Площадь поляны небольшая, Стэн и один справится.

Упомянутый Стэн явно был не против сам остаться, но ничего не возразил.

— Я разберусь с этим без твоей помощи, — прошипел Снейп, прожигая мужчину злым взглядом.

Адам отвечал ему тем же.

— Мы все доверили Поттера заботам Дамблдора, и в итоге Мальчик-который-выжил оказался в маггловском приюте! — с тихой злобой произнес он. — После этого, вы думаете, я доверю мальчика самому нетерпимому профессору Хогвартса?

— Делай свою работу, Стэндвик, — в ярости прошипел Снейп, — а я буду делать свою!

Напряжение в коридоре, казалось, можно было резать ножом. Женщины смотрели на мужчин недоумевая, но, не решаясь вмешиваться. И только в глазах Поттера горел интерес и тревога.

Наконец, Адам отступил, но отнюдь не смирился.

— Не думайте, что я забуду об этом, профессор, — с тихой угрозой произнес он. — Дамблдору еще придется ответить перед общественностью.

Развернувшись на каблуках, Адам направился к выходу. Поколебавшись мгновение, девушка засеменила за ним. Стэн не отставал, и только время от времени оглядывался.

Снейп пару мгновений постоял, пытаясь успокоиться. Стэндвик всегда ему нравился: веселый умный парень, он никогда его не боялся, но всегда относился к нему с должным почтением. Поэтому Снейп оказался не готов к тому, что Адам накинется на него с обвинениями. И самое противное было то, что эти обвинения были весьма обоснованными. Да, Дамблдору придется ответить на пару вопросов не только общественности.

— Идемте, Поттер, — бросил он мальчику и последовал за Маккриди в ее кабинет.

К счастью, Конфундус еще действовал, поэтому вопросов женщина не задавала.

Оказавшись наедине с мальчиком, Снейп устало опустился в кресло напротив Гарри и, представившись, сказал:

— Мистер Поттер, я вижу, у вас есть вопросы. Я отвечу на них при условии, что вы будете задавать их по одному, а не все сразу.

Мальчик пару мгновений размышлял, с какого вопроса начать, после чего спросил:

— Кто такой Дамблдор?

Снейп несколько удивленно посмотрел на него. Он не ожидал, что Поттер начнет с этого вопроса.

— Профессор Дамблдор директор Хогвартса, школы чародейства и волшебства.

Глаза Гарри вновь вспыхнули интересом, он уже открыл рот, чтобы задать новый вопрос, но сам же остановил себя. Снова мгновение подумав, он спокойно зада следующий вопрос:

— Почему мистер Стэндвик назвал меня "Мальчиком-который-выжил"?

Снейп внимательно посмотрел на Поттера.

— Прежде чем ответить на ваш вопрос, мне придется задать вам несколько встречных вопросов, — заметил он. Неужели мальчик ничего не знает.

— Хорошо, — покладисто отозвался Гарри.

— Какие отношения были у вас с вашими родственниками?

Мальчик с минуту раздумывал, как лучше ответить, после чего сказал:

— Я... был им неприятен.

— Что это значит? — нахмурился Снейп.

— Они не хотели, чтобы я был рядом с ними.

— Почему?

— Они ненавидят магию и все странное.

Снейп хмыкнул. Видимо, Петунья нисколько не изменилась за эти годы.

— Почему же они отправили вас в приют только теперь?

Гарри поерзал на стуле.

— Я сам не совсем понимаю, — признался он. — Я и раньше колдовал, но они только наказывали меня. Но тогда я колдовал случайно, поэтому они, наверное, думали, что смогут это прекратить, если хорошенько отругают меня. А потом они увидели, как я колдую специально, и очень рассердились.

— Постойте, — Снейп почувствовал какую-то пустоту внутри, — они наказывали вас за то, что вы колдуете?

— Да, сэр.

— И как они вас наказывали? — с затаенным страхом спросил Снейп.

Гарри, как будто понял, о чем тот подумал и поспешил его успокоить:

— О, ничего такого, сэр, они просто запирали меня в чулане или оставляли без еды на пару дней. Но они меня не били. По крайней мере, тетя с дядей.

— А ваш кузен? — подозрительно нахмурился Снейп.

— Он частенько за мной гонялся с друзьями, но в этом ничего страшного нет, — Гарри пожал плечами. — Вы ведь знаете, как жестоки бывают дети.

Снейп смотрел на Поттера в шоке. Все это время зельевар заочно ненавидел мальчика. Ведь он знал, что Поттер внешне очень походил на своего папашу, и был уверен, что характером Гарри будет похож на Джеймса. Точнее, Снейп просто очень этого хотел. Уж лучше пусть Поттер напоминает ему своего отца, чем мать.

Но мальчик, который сидел перед ним, был совершенно не похож ни на того, ни на другую. Конечно, внешне он очень походил на Джеймса, а глаза ему достались от матери, но это все, что напоминала в Поттере его родителей. У него были спокойные, немного настороженные движения, не свойственные детям его лет, а внимательный взгляд, казалось, смотрел в самую душу. Ничего подобного Снейп не припоминал ни у Джеймса, ни у Лили.

А его слова... Как ребенок может рассуждать так... по-взрослому?

— Другими словами, ваш кузен вас избивал, так? — уточнил Снейп, взяв себя в руки.

— Да, бывало, — неохотно признался Гарри.

— А что вам известно о ваших родителях?

И вновь этот внимательный взгляд.

— Все, что я знаю, это то, что мои родители были пьяницами и погибли в автокатастрофе...

Не успел мальчик договорить, как Снейп вскочил в бешенстве.

— Что?! Да как эта тупая маггла посмела так оклеветать свою сестру?! — вскричал он, пылая праведным гневом.

Зельевар заходил по комнате, бормоча что-то бессвязное, а про себя поминал последними словами директора Хогвартса. Да как Дамблдору пришло в голову отправить мальчика к этим маглам? Снейпу хотелось наведаться в Дурслям и напомнить Петунье о том, на что способны волшебники.

— Значит, это неправда? — вывел его из транса голос Поттера.

Снейп уставился на него, расслышав в голосе мальчика радостную надежду. Видимо, Поттеру было больно думать, что его родители были никудышными людьми.

Снейп вздохнул и вновь тяжело опустился в кресло. Весь его гнев мгновенно остыл.

"Альбусу следовало послать Стебль, не мне рассказывать мальчишке о том, что тогда произошло", — устало подумал он.

— Послушай, Поттер, давай, я расскажу тебе вкратце, что произошло на самом деле, но спрашивать об этом подробнее ты будешь кого-нибудь другого, договорились?

Гарри пару мгновений молча смотрел на него, потом кивнул.

Снейп глубоко вздохнул и начал:

— Твои родители, Лили и Джеймс Поттеры, были очень сильными волшебниками. В нашем мире они занимали довольно высокое положение и пользовались большим уважением у других магов. Но наш мир — это не волшебная сказка. Люди — везде люди. Они могут быть добрыми, отзывчивыми, но и злыми, жадными, упрямыми, вне зависимости от того, владеют они магией или нет. И лет двадцать назад в нашем мире объявился маг, который так жаждал единоличной власти, что не считался ни с чем, и ни с кем. Он развязал целую войну. Он до сих пор считается самым сильным темным магом столетия. При этом он быстро набирал сторонников. И даже самый могущественный светлый маг нашего времени Дамблдор не мог его остановить. Твои родители воевали на стороне Дамблдора. И однажды, около десяти лет назад, Темный Лорд пришел к ним в дом, чтобы убить. Твои родители не смогли его одолеть. Но это смог ты.

Снейп вынырнул из темных воспоминаний и посмотрел на Поттера. Тот сидел с широко раскрытыми глазами.

— Никто точно не знает, что же произошло, — продолжил Снейп сухо. — Известно только, что твои родители погибли, ты остался жив, а Темный Лорд исчез. Он хотел убить тебя специальным заклинанием смерти, но оно почему-то или не сработало, или отразилось в самого Темного Лорда, но этот шрам у тебя от того проклятья.

Гарри рассеянно дотронулся до шрама в виде молнии на лбу. В голове у него вертелось миллион вопросов, но он помнил условия договора со Снейпом и не решался сердить его. Но один вопрос Гарри посчитал вполне безобидным:

— А как звали того темного волшебника?

Снейп поморщился, вынул еще один пергамент, взмахнул над ним палочкой и передал Поттеру. Гарри настороженно взял его в руки — он помнил, что произошло с воспитательницами, когда им протянули такой же. Но на пергаменте оказалось написано лишь одно имя: Волан-де-Морт.

Стоило Гарри прочитать его, как по пергаменту пробежала искра магии, и бумага загорелась. Поттер невольно вскрикнул от неожиданности и отпустил пергамент. Однако тот сгорел, не оставив и следа, прежде чем достиг пола. Гарри восхищенно уставился на Снейпа. Вот так магия! Зельевар же спокойно убирал палочку в рукав рубашки.

— Советую запомнить это имя и никогда его не произносить, — сообщил Снейп.

Гарри удивленно моргнул.

— Почему?

— Потому что волшебники бояться этого имени и не поймут вас, если вы будете произносить его на каждом шагу.

Гарри задумчиво посмотрел на то место, где исчез пергамент.

— Он был таким страшным?

— Да, — Снейп вздохнул. — Именно поэтому вы так знамениты.

— Что? — Гарри изумленно уставился на зельевара.

— Разве вы не поняли, — тот удивленно изогнул бровь. — Победив самого сильного темного мага в годовалом возрасте, вы стали героем магической Англии. У вас вроде даже Орден Мерлина имеется, хотя в этом я не уверен.

— Поэтому мистер Стэндвик так разозлился, что я оказался в приюте? — Гарри смотрел на него ошарашено.

— Именно.

— А причем тут профессор Дамблдор?

— После смерти ваших родителей именно Дамблдор занимался вашей безопасностью, — Снейп внимательно смотрел на мальчика. А тот был довольно умен.

— Безопасностью? — нахмурился Гарри.

— У Темного Лорда было много приспешников, — пояснил Снейп. — Даже лишившись хозяина, они могли навредить вам. Собственно, нападения продолжались еще какое-то время после падения Темного Лорда, пока всех его последователей не схватили.

— Тогда почему профессор Дамблдор отправил меня к родственникам, которые не умеют колдовать? — Гарри ничего не понимал.

— Честно говоря, я точно не знаю, но директор заверил всех, что наложил на дом ваших родственников особые чары, которые защитят вас от слуг Темного Лорда.

Гарри нахмурился еще сильнее. Он не помнил, чтобы ощущал какую-либо магию в доме. Сейчас он четко чувствовал магию Снейпа. Тот буквально дышал ею. Однако тут Поттер вспомнил, что уже встречал людей, которые проявляли к нему особые знаки внимания. Видимо, это тоже были волшебники. Но тогда он не чувствовал ничего особенного. Видимо, способность ощущать чужую магию появилась у Гарри недавно. Ведь когда Поттер ощутил дыхание магии в троих мужчинах, которые появились в приюте, Гарри сильно удивился. Ничего подобного он прежде не испытывал.

— А мои родственники знали, что меня отдали к ним, чтобы защитить? — спросил Гарри после минутной паузы.

— Не знаю, Дамблдор не посвящал меня в подробности.

Они помолчали еще какое-то время. Потому Гарри посмотрел на Снейпа и спросил:

— И что теперь? Вы заберете меня в Хогвартс?

Снейп удивленно посмотрел на него, после чего покачал головой.

— Нет, я отвезу вас назад к Дурслям.

— Что? — в шоке воскликнул Гарри. — Но они же вышвырнули меня из дома! Они отказались от меня!

— Я не могу оставить вас здесь, а у Дурслей вы будете в... относительной безопасности, — отозвался Снейп, скривившись. — Дальнейшую вашу судьбу будет решать уже профессор Дамблдор.

— Почему он? — Гарри нахмурился, гневно поджав губы.

Снейп едва заметно вздрогнул — эта привычка поджимать губы вдруг очень сильно напомнила ему Лили. Видимо, мальчик все же взял от родителей куда больше, чем просто элементы внешности.

— А чем вас не устраивает профессор Дамблдор? — слегка охрипшим голосом едко спросил Снейп.

— А кто он мне? Он мой опекун? Крестный? Родственник?

Снейп растерянно посмотрел на мальчика. Зельевар никогда не интересовался, по какому праву Дамблдор распоряжается судьбой Поттера. Как и большинство волшебников, он принял как данность, что директор принимает решения относительно такой важной персоны, как Мальчик-который-выжил. Однако других кандидатур на тот момент не нашлось — Блэк загремел в Азкабан, а политики просто молились на Дамблдора.

— Вы бы предпочли остаться здесь? — вновь язвительно изогнул бровь Снейп.

Гарри огляделся по сторонам, словно только теперь вспомнил, где они находятся.

— А разве в магическом мире нет приютов для таких как я? — спросил он.

— Таких как вы? — теперь выгнулась и вторая бровь профессора.

— Для детей-волшебников, у которых не осталось родственников-магов, — пояснил Гарри.

Снейп удивленно посмотрел на Поттера.

— Нет, обычно таких детей усыновляет семья волшебников — в нашем мире детьми с магическим даром не разбрасываются, нас и так осталось не особо много.

— Тогда почему меня не усыновила семья волшебников?

— По-моему, я уже объяснил вам причину, — Снейп начал чувствовать раздражение.

— Ладно, может тогда это и было правильно, — отмахнулся от него Гарри, — но зачем мне сейчас возвращаться к Дурслям, которые меня выгнали?! И потом, вы сказали, что я записан в вашу школу. Неужели я не могу жить там?

— Учеба в Хогвартсе начинается в сентябре, и если на прочие каникулы вы можете оставаться в замке, то летом все ученики разъезжаются по домам, — теперь раздражение прорезалось и в голосе Снейпа. — Кроме того, не я решаю, куда вас отправить, но оставить вас в приюте я не могу. Поэтому я отвезу вас к вашей тете, сделаю ей внушение, а дальнейшее ваше будущее вы будете обсуждать с Дамблдором. Уж не знаю, кем он вам приходится юридически, но фактически — он ваш опекун. Так что прекратите эту истерику и идите собирать вещи. Нам с вами еще надо успеть купить все необходимое к школе. И кстати, вот ваше письмо.

Снейп достал из кармана плаща, который он повесил на вешалку, плотный конверт и передал его Поттеру. Гарри хмуро оглядел его со всех сторон, затем сломал печать Хогвартса и погрузился в чтение письма. Снейп наблюдал за ним со смешанным чувством. За полчаса общения с Поттером он испытал столько разнообразных эмоций, сколько прежде не испытывал за год. При этом зельевар так и не решил, как же он относится к мальчику. Поттер то злил его, то восхищал, то забавлял.

Снейп вздохнул про себя — следующие несколько лет явно будут для него непростыми.

Зельевар очень точно определил, когда мальчик дочитал письмо и список необходимых предметов, потому что, когда Поттер открыл рот, чтобы задать какой-то вопрос, Снейп резко оборвал его:

— Ваши вопросы вы сможете задать позже. А сейчас отправляйтесь собирать свои вещи. Мне нужно еще переговорить с вашей директрисой, чтобы уладить дела с бумагами.

Гарри хмуро глянул на него, но, ничего не сказав, направился к двери.

Разбирательство с бумагами не заняло много времени — магия творит чудеса!

Вскоре Снейп уже шел к выходу, где его со старым рюкзаком за спиной дожидался Поттер. Зельевар обратил внимание, что многие здешние ребята наблюдают за мальчиком, но никто не спешит подойти к нему и заговорить.

— Это что же, все ваши вещи? — поинтересовался Снейп, кивнув на рюкзак.

— Все, что не пожалели отдать мне Дурсли, — Поттер явно все еще дулся на Снейпа, потому что говорил весьма хмурым тоном.

— Эту одежду ведь покупали не для вас? — Снейп был так утомлен предыдущим разговором, что не обращал внимания на недовольство мальчика.

— Дурсли не стремились покупать мне одежду, — сухо ответил Гарри, спускаясь рядом с мужчиной по ступенькам. — Я все донашивал за Дадли.

— Вы сказали, они узнали, что вы колдовали сознательно, — припомнил Снейп. — Что конкретно вы делали?

— Ничего особенного, — Гарри пожал плечами. — Обычно выращивал цветы или какие-нибудь травы.

— Выращивал? — Снейп недоуменно нахмурился. — Что же тут магического?

— Ну... — Гарри явно не знал, как объяснить. Он заозирался по сторонам.

Они уже покинули двор приюта и шли к дороге. Поблизости никого не было. Поэтому Гарри присел и провел рукой над кустиком тонкой сухой травы. Стебельки травы тут же наполнились цветом и соками, а из середины кустика в мгновение ока вырос одуванчик и распустился, поблескивая на солнце желтыми лепестками.

— Что-то вроде такого, — Гарри, не вставая, посмотрел на Снейпа со светлой улыбкой.

Снейп же словно застыл. И дело было не только в том, какую удивительную магию сейчас использовал этот ребенок, но и в том, что эта улыбка была ему до боли знакома. Все-таки Снейп ошибся — мальчик очень походил на своих родителей. Внешне он был копией Джеймса, но характером он пошел в Лили. Кроме того, подобное колдовство Северус помнил и у Лили — та тоже любила колдовать над цветами. Но одно дело заставить бутон открываться и закрываться, и совсем другое — вырастить цветок с нуля.

Снейп вдруг вспомнил, почему он здесь вообще оказался — у мальчика не так давно был могучий выброс спонтанной магии.

— А то, что произошло несколько дней назад? — спросил он мальчика. — Ведь у вас случился магический выброс, так?

Тот удивленно посмотрел на него и поднялся.

— Откуда вы знаете об этом?

— Министерство отслеживает применение магии несовершеннолетними в магловском мире, — пояснил Снейп. — Что с вами произошло тогда?

— Хотите сказать, что вы способны отследить любое мое колдовство? — такая идея явно была мальчику неприятна, но Снейп не мог не заметить, что Поттер старательно уходит от ответа.

— Не любое, а только очень мощное. И вы не ответили на мой вопрос.

Гарри снова нахмурился.

— Ничего особенного там не произошло, — буркнул он. — Пара ребят хотели надо мной неприятно подшутить. Что ж, больше они ко мне не лезли.

— Что вы с ними сделали? — Снейп почувствовал тревогу.

У Поттера явно был большой магический потенциал, и если он уже в таком возрасте причиняет другим боль...

— Да ничего я не сделал! — возмутился Гарри, явно вновь уловив подтекст вопроса. — Просто отбросил их на пару метров, вот они и струсили!

Конечно, Гарри не рассказал всей правды, но ему не хотелось рассказывать Снейпу о том, что он змееуст, который приручил с полсотни змей, да еще и создал зачарованную поляну. Мелодия сказала, что змееусты редкость даже среди волшебников, а становиться еще более особенным Гарри не хотел.

Снейп же задумчиво смотрел на Поттера.

— Почему же вы не защищались подобным образом от вашего кузена? — спросил он.

— Тогда Дурсли выгнали бы меня еще раньше, — фыркнул Гарри. — Этим ребятам никто не поверил, потому что здесь взрослые не верят в волшебство. А тетя с дядей знали, что я... ненормальный, поэтому сваливали на меня вину за все странности, которые происходили рядом с ними, даже если моя магия была здесь не при чем.

— Хм, а та поляна, о которой говорили твои воспитательницы, она действительно волшебная? — иронично спросил Снейп, разглядывая мальчика.

— Не знаю, волшебная она или нет, — соврал Гарри, — но то, что она необычная видно сразу.

— И в чем же ее необычность?

— Ну, она очень красивая, — Гарри задумался, как лучше описать свою работу. — Трава там сочная и высокая, деревья и кусты более пышные и стройные. А еще там посередине есть очень красивое и необычное дерево. Оно больше остальных, а листья у него на свету отливают золотом...

— Что? — Снейп резко затормозил, и уставился на Поттера. — Золотые листья?

— Нет, — недовольно нахмурился Гарри, подумав, что Снейп ему не верит. — Я сказал, что листья на солнечном свету отливают золотыми бликами, которые...

— Я должен увидеть эту поляну! — Снейп резко развернулся и широким шагом направился обратно к приюту.

— Зачем? — удивленно спросил Гарри, вприпрыжку кинувшись за ним.

— Если это то, что я думаю, мне нужно немедленно туда попасть!

— Тогда вы идете не в ту сторону, — запыхавшись, заметил Гарри.

Снейп снова резко затормозил, отчего Поттер врезался ему в спину и упал на спину.

— Отведи меня туда! — зельевар как будто и не заметил, что мальчик упал по его вине.

Гарри стрельнул на Снейпа сердитым взглядом. Ему страшно хотелось съязвить что-нибудь вроде: "Вы забыли волшебное слово!", но посчитав, что это будет звучать слишком по-детски, Поттер с достоинством поднялся и спокойно зашагал в сторону поляны.

Снейпа явно раздражала медлительность Гарри, но он молчал, только время от времени бормоча что-то недовольное себе под нос. Однако поляна была недалеко, поэтому довольно скоро они вышли к созданному Поттером чуду.

Снейп застыл, разглядывая поляну. Что ж, и воспитательницы, и сам Поттер были правы — это место было красивым и необычным. Но эти простые слова не могли описать завораживающую красоту этого места. Даже сам Гарри, который видел поляну только в день ее создания, был несколько удивлен тем, как она изменилась.

Дерево посередине, казалось, выросло вдвое. А сама поляна увеличилась в размерах, словно магия, которую Поттер невольно впитал в это место, не собиралась ограничиваться маленьким клочком земли и расползалась во все стороны, оживляя местность новыми красками. Кроме того, в траве то тут, то там выделялись диковинные цветы, которые источали потрясающие ароматы. Над ними целыми облачками порхали стаи бабочек, а в кронах деревьев распевали птицы. Но больше всего поражала атмосфера этого места. Магия здесь буквально витала в воздухе, и уже не оставалось сомнений в том, что это действительно волшебное место.

Лишь спустя какое-то время они, наконец, заметили Стэндвика с товарищем и воспитательницей. Девушка стояла в стороне с отсутствующим видом. А мужчины ходили вокруг поляны, что-то громко обсуждая. Снейп направился к ним решительным шагом. Адам первый заметил их и пошел им навстречу.

— Скажите, что я не ошибаюсь, — сказал Снейп, все еще оглядываясь вокруг, — и это место и впрям недавно родилось.

— Похоже, не ошибаетесь, — хмыкнул Адам. Напряжение между ними еще сохранялось, но теперь оно было не столь явным. Обоим явно было неловко за свою прежнюю несдержанность. — Я уже вызвал подкрепление.

— Подкрепление? — удивился Снейп.

— Да, похоже, придется прятать всю близлежащую местность, — пояснил Адам. — Магия дерева быстро растет и распространяется. Через неделю она уже накроет приют, так что их тоже придется переселять.

Гарри вздрогнул, вообразив себе, что эта поляна будет расти, пока не заполонит весь мир, и тогда все узнают о волшебниках, и тогда...

— Как считаешь, насколько большим станет магическая зона? — взрослые были куда спокойней. Казалось, данный факт их только радует.

— Сложно сказать, — отозвался Адам взволнованно, — но уже сейчас я могу сказать, что она будет не меньше Восточного леса фей.

— Поразительно, — прошептал Снейп. — Не думал, что когда-либо увижу что-то подобное.

— Согласен, — Адам улыбался во все 32 зуба. — Возможно, нам даже придется переносить поселок рядом с городом, хотя я надеюсь, что Отдел Тайн просто немного передвинет это место в пространстве — у магглов сейчас все так точно рассчитано, что будет сложно замять исчезновение с карт нескольких сотен ярдов земли.

— Зато тебя наверняка повысят, — иронично заметил Снейп, впрочем, он пребывал в прекрасном настроении. Впервые за много-много лет...

— Возможно, — Адам рассмеялся.

— Послушай, ты не возражаешь, если я возьму парочку ингредиентов для зелий... — глаза зельевара горели энтузиазмом.

Адам вновь рассмеялся и ответил:

— Забирай, все равно никто не заметит — тут все растет быстрее, чем летают охотники Пушек Педдл. Кроме того, скоро здесь будет не протолкнуться от магов, так что советую по-быстрому собрать все необходимое и увести отсюда Поттера.

Снейп не заставил себя упрашивать, вооружившись палочкой и какими-то склянками, он отправился на охоту. Адам только головой покачал. Гарри воспользовался паузой и спросил:

— А что необычного в том, что здесь появилась эта поляна?

— В древности магические местности возникали чуть ли не каждый день, это было обычным делом. Но сейчас большинство из них исчерпали свою магию, осталось совсем немного таких мест, где магия по-прежнему сильна. Они тщательно охраняются и по мере сил подпитываются ежегодными ритуалами. Но то ли ритуалы мы проводим не так, то ли нашей магии недостаточно — магические зоны продолжают исчезать, а новые не рождались уже очень давно. Собственно, последняя, насколько я знаю, родилась века два назад.

Гарри ошарашено посмотрел на поляну. Но ведь...

— Многие чистокровные списывают это на засилье магглорожденных, — Адам фыркнул, словно такая гипотеза кажется ему глупой.

— А кто такие чистокровные? — спросил Гарри робко.

— Ты разве не знаешь? — удивился Адам.

— Я рос у магглов, — признался тот.

Мужчина вновь помрачнел, но на вопрос ответил:

— В магическом мире есть множество ветвей потомственных волшебников, у которых в предках были чуть ли не ученики Мерлина, — Адам вновь фыркнул, явно сомневаясь в этом. — Они называют себя чистокровными. Они своего рода аристократы и элита нашего общества. Но с тех пор, как мы стали принимать в свой мир детей магглов, которые рождались с магическим даром, все больше между ними зреет конфликт. Чистокровные винят магглорожденных в утрате магической мощи, в исчезновении традиций, а магглорожденные требуют тех же привилегий, которыми пользуются потомственные волшебники. Из-за этого, собственно, Сам-Знаешь-Кто и получил такую поддержку среди чистокровных.

— Что? — воскликнул Гарри.

— Представь себе, — усмехнулся Адам. — Ведь Сам-Знаешь-Кто обещал им остановить засилье магглорожденных. Возвращение к старым порядкам, возвращение Изначальной Магии в мир и все в том же роде.

— Изначальной Магии? — Гарри удивленно посмотрел на волшебника.

— Это старая легенда нашего мира, — пояснил Адам. — Она гласит, что в древности сами люди колдовать не могли, но они поклонялись магии мира, которая создает все живое.

— Как магглы поклоняются богам?

— Вроде того, только Магия людям отвечала. Посылала дожди во время засухи или спасала от непогоды, ну и все в таком же духе. И в каждой общине был человек, который был наиболее восприимчив для общения с ней. Таких людей у разных народов называли по-всякому: друиды, жрецы, шаманы, волхвы. Они искали среди своего народа детей, которые обладали такой же восприимчивостью, обучали их, и впоследствии возлагали на них свои обязанности. Но однажды один из таких людей заключил с Изначальной Магией договор, поклявшись преумножать магию в мире в обмен на крупицу этой самой магии. Этого человека звали Мерлин. Он первый, кто мог колдовать, не обращаясь непосредственно к Изначальной Магии. Он искал способных людей, которые были достойны принять в себя крупицы Изначальной Магии. От них и пошли современные волшебники.

Гарри заворожено слушал. Здесь, где, казалось, будто эта самая Изначальная Магия вновь вернулась в мир, эта легенда словно оживала, вызывая видения древних друидов и Великого Мерлина. Адам, похоже, и сам проникся этим ощущением, потому что постепенно легкомысленность в его голосе сменялась благоговением и таинственностью.

— Однако в Средние века обычные люди стали бояться волшебников. Их сила казалась магглам чем-то нечистым, проклятым, злым. Служители церкви, которые не желали делить с магами власть над людьми, стали очернять волшебников, как пособников Сатаны. Это привело к чудовищным гонениям по всему миру. Не счесть, сколько невинных было убито — ведь магглы не могут отличить мага от обычного человека. Настоящие волшебники пострадали мало — ведь костры инквизиции им были ни по чем. Но магглы уничтожали и оскверняли магические места, как это. А ведь каждое из них — порождение Изначальной Магии. Таким образом, были нарушены древние клятвы — маги не только не смогли уберечь природные обители Магии, но им вдобавок пришлось закрыться от обычных людей, тем самым скрывая тайны Магии от большинства людей. И с тех пор, Изначальная Магия покинула наш мир. Поэтому гибнут магические места, а волшебники с каждым поколением все слабее и слабее.

Адам и Гарри погрузились в молчание, глядя на волшебную поляну.

— Да, Темный Лорд тоже верил в эту легенду, — вдруг раздался за их спинами голос Снейпа. Оказывается, он уже закончил сборы и слышал их разговор. — Более того, он считал себя избранным самой Изначальной Магией — ведь он был самым могущественным магом своего поколения. Только Дамблдор мог сравниться с ним по силе. Поэтому он считал, что нужно разрушить эту стену между магами и магглами. Но только чтобы властвовать над магглами. Вот только Темный Лорд умел только разрушать. А Изначальная Магия по легенде — это магия созидания.

Снейп резко развернулся и пошел прочь. Адам и Гарри недоуменно переглянулись.

— Поттер, если вы не поспешите, я уйду без вас, — крикнул Снейп. Он явно почему-то был не в духе.

— Спасибо за рассказ, мистер Стэндвик, — улыбнулся Гарри, собираясь вслед за Снейпом.

— Можно просто Адам, Гарри, — улыбнулся ему мужчина. — Желаю удачи, если вдруг что-то понадобится — пиши.

— Писать? — не понял Гарри.

— Купи себе волшебную почтовую сову, — подсказал ему Адам. — Она найдет адресата повсюду, только назови имя.

— Спасибо! — в последний раз крикнул Гарри и помчался за Снейпом.

Дойдя до автобусной остановки, они сели на автобус и направились в Литл-Уингинг. Всю дорогу Снейп молчал, а Гарри не решался задавать ему вопросы. Кроме того, он сегодня и так узнал столько всего нового, что голова шла кругом. А ведь день только начался. Снейп говорил, что им еще надо съездить за школьными принадлежностями, а список включал в себя далеко не только учебники.

К тому же, предстоящая встреча с Дурслями его нисколько не радовала. Они, наверное, уже вовсю радуются, что смогли от него, наконец, отделаться, а тут его снова привезут обратно. Дурсли будут ненавидеть его еще сильнее, чем раньше.

Вскоре они уже стояли возле такой знакомой Поттеру белой двери в ухоженный аккуратный домик, который практически ничем не отличался от соседних. Снейп, проигнорировав кнопку дверного звонка, тяжело постучал в дверь. На пустынной улице этот звук прозвучал очень громко. На них даже удивленно оглянулся сосед, который чистил свою машину.

За дверью тем временем раздались грузные шаги дядюшки, которые Гарри узнал бы из тысячи — слишком часто мальчику приходилось слышать их над головой по утрам.

— Кого там принесло в выходной день? — послышался его грубый голос, и дверь распахнулась.

Последовала немая пауза. Дядя Вернон переводил выпученные поросячьи глазки с напряженного Гарри на неприятно ухмыляющегося Снейпа и обратно, пока вдруг с неожиданной для человека его комплекции скоростью не скрылся за дверью, захлопнув ее прямо у них перед носом. Тут же послышались многочисленные щелчки закрываемых замков.

Снейп на это только фыркнул, доставая из рукава рубашки волшебную палочку.

— Как малодушно, — презрительно заметил он и взмахом палочки разом отпер все замки и распахнул дверь.

Дядя Вернон отлетел вглубь коридора, в который с испуганным криком выбежала тетя Петунья и застыла, уставившись на Снейпа, словно увидела приведение.

— Добрый день, — Гарри поразился, как в голосе человека может так причудливо перемешиваться доброжелательность и яд. — Давно не виделись, Петунья. Я вижу, ты нисколько не изменилась — все также "тепло" встречаешь гостей.

— Ты? — тетя Петунья как будто потеряла дар речи. — Как?.. Откуда?..

Она тоже переводила взгляд с одного гостя на другого, но в ее глазах отражался неприкрытый страх. Уж она-то прекрасно знала, на что способны волшебники. И как они могут наказать ее семью за то, что они отправили Поттера в приют, хотя и пообещали, что позаботятся о нем. На самом деле она уже довольно давно пожалела о своей горячности, но не решилась заговорить с мужем о том, чтобы вернуть мальчика. И вот, ее страхи оправдались — волшебники обо всем узнали, и теперь Дурслям придется расплачиваться за свои действия.

— Итак, я вижу, что ты понимаешь свою вину, Петунья, — все с той же неприятной улыбкой заметил Снейп.

Женщина вздрогнула, поняв, что Снейп видит ее насквозь. Но тут с пола поднялся дядя Вернон и завопил:

— По какому праву вы врываетесь в мой дом?! Я сейчас полицию вызову!

— Петунья, скажи своему свиноподобному мужу, чтобы он заткнулся, или заткнуть его придется мне, — холодно сказал Снейп, даже не глядя на Дурсля.

Гарри и тетю Петунью от его тона передернуло. Оба поняли, что мужчине ничего не стоит исполнить свою угрозу. Только этого не понял сам Вернон.

— Мы не возьмем мальчишку назад! — завопил Вернон, багровея. — Мы официально отказались от него, так что сами возитесь с этим ненормальным неблагодарным уродом!

Тетя Петунья побледнела, увидев, как Снейп с непроницаемым лицом вновь поднял палочку. Один взмах в сторону старшего Дурсля, и поток ругани вмиг прекратился. Гарри, остолбенев, смотрел, как дядя открывает и закрывает рот, явно пытаясь что-то сказать, но не в состоянии издать ни звука. Волшебники и такое могут? На что же еще способны маги? Гарри медленно начинал понимать, что его сырая трудно управляемая магия — дубинка по сравнению с изящной шпагой, какой была магия для такого мастера как Снейп.

— Итак, насколько я понял из рассказов мистера Поттера, — между тем невозмутимо произнес Снейп, не обращая никакого внимания на ужас в глазах Дурслей, — вы растили его, пока надеялись строгостью вытравить из него магию. И о чем думал Дамблдор, когда отправлял сюда Поттера? Ведь если бы вы были чуть более жестоки, магический мир получил бы вместо героя психа или сквиба.

Гарри удивленно воззрился на Снейпа. Поттер знал, что родственники мечтают подавить его магию, но ему всегда казалось, что как бы те ни старались, магия никогда не покинула бы его.

— Разве можно лишить человека магии? — эта мысль настолько не укладывалась у мальчика в голове, что весь страх перед Дурслями мгновенно испарился.

— Если перестараться — вполне, — Снейп внимательно посмотрел на Гарри. — Бывали случаи, когда от жестокого обращения магия либо совсем не проявлялась, либо направлялась внутрь и сводила человека с ума. Но вы, мистер Поттер, видимо, слишком стойкий, если обхождение родственников не задавило в вас магию. Это радует.

Гарри вдруг представил, что было бы, если бы он не колдовал тайком. Он все еще помнил, как тяжело ему было сдерживать магию несколько дней назад. Как обострились все его чувства, и как он ярко воспринимал все вокруг.

Гарри внезапно осознал, как близок был к тому, о чем говорил Снейп, — ведь шутка подростков могла привести к тому, что его магия ударила бы не вовне, а внутрь. И это не просто свело бы Поттера с ума. Это попросту его убило бы.

Гарри побледнел как полотно и клятвенно пообещал себе ни за что больше не сдерживать магию. Что бы ни происходило, он должен ей управлять, но ни в коем случае не должен ее запирать.

Снейп пару минут наблюдал смену эмоций на лице мальчика, догадываясь, о чем тот думает без всякой легилименции. Видимо, те приютские дети не просто "подшутили" над Поттером. Впрочем, сейчас Снейпу нужно было разобраться с Дурслями.

— Итак, вы потерпели фиаско в своей затее и тут же сбагрили Поттера в приют, — размеренно продолжил он, снова поворачиваясь к Петунье. Вернона он как будто не замечал. — Логично, но весьма опрометчиво — ведь вы забыли, кем является сам Поттер и те люди, которые оставили его у вас.

Петунья молчала, все больше бледнея, а Вернон если и хотел что-то ответить, не мог.

— На ваше счастье, у меня нет времени на то, чтобы сделать вам полноценное внушение, — Снейп окинул Петунью взглядом патологоанатома, разглядывающего очередной труп, который нужно вскрыть, отчего та поежилась и стала совсем серой, — поэтому вам придется потерпеть лишь небольшой дискомфорт.

Снейп в очередной раз взмахнул палочкой. Дурсли вздрогнули и сжались, словно ожидали грома среди ясного неба. Но ничего не произошло. По крайней мере, им так показалось. Гарри же чувствовал магию в этом взмахе, и знал, что зельевар как-то проклял его родственников, но вот как?

— И да, Поттер останется у вас до школы — это не обсуждается, — с безразличным видом убирая палочку в рукав, добавил Снейп. — А сейчас у нас много дел. Также я жду, что вы не тронете Поттера и отвезете его на вокзал Кингс-Кросс 1 сентября к половине одиннадцатого. На этом все, простите, что не желаю вам всего доброго.

Снейп повернулся к Гарри и спросил.

— Где ваша комната?

Гарри удивленно посмотрел на него, и указал в сторону лестницы.

— В чулане, сэр, — ответил он. — Я же вроде рассказывал...

— Я бы запомнил эту деталь! — резко зашипел на него Снейп, вновь приходя в ярость.

Гарри вздрогнул и съежился, не понимая, за что профессор на него разозлился, но тот уже развернулся к Дурслям, и мальчик понял, что злится Снейп не на него.

— Засунуть сына своей сестры в чулан под лестницей? — прорычал зельевар затрясшейся от страха женщине. — Да Темный Лорд принял бы тебя с распростертыми объятиями, даром, что ты жалкая маггла!

Петунья то бледнела, то краснела. Упоминание о Волан-де-Морте явно ее напугало, а вот оскорбление — задело за живое. Хотя Снейп, конечно, преувеличивал — Петунье было далеко до безумной Белатрисы, но осознание, что сын Лили, пусть он и Поттер, все это время жил в чулане, обожгло каленым железом. Но больше всего хотелось дать в глаз Дамблдору.

— Поттер, — гаркнул Снейп, не сводя яростного взгляда с женщины, которая уже почти спряталась за спиной мужа — даже взрослые волшебники чувствовали себя неуютно под холодным взглядом Ужаса Хогвартса, а что уж говорить о тщедушной миссис Дурсль, — в этом доме есть свободная комната?

— Да, — осторожно ответил Гарри, не зная, чего ожидать от этого человека в следующее мгновение.

— Отнесите туда свои вещи и возвращайтесь — теперь вы будете жить там! — скомандовал Снейп.

Дядя Вернон явно возмутился такому самоуправству в собственном доме, но когда зельевар таки посмотрел на него, мгновенно сжался, попытавшись спрятаться за столиком для телефона.

Гарри беспрекословно подчинился профессору — мальчик чувствовал, что спорить с ним сейчас было смерти подобно. Попутно он глянул в сторону спальни Дадли. Видимо кузену сегодня повезло, и он вчера остался ночевать у одного из своих дружков. Бросив сумку на пол возле горы сломанных игрушек, Гарри тут же вернулся на первый этаж. Снейп что-то тихо шипел Петунье, но когда Поттер вновь встал позади него, резко развернулся, взмахнув полами плаща, и вышел из дома, бросив:

— За мной, Поттер.

Гарри, не оглядываясь на родственников, засеменил следом. По правде говоря, Поттеру было страшно оставаться наедине с Дурслями. Гарри слишком хорошо знал дядюшку — в гневе он забывал обо всех угрозах и опасностях. Поэтому Поттер со страхом ждал момента, когда Снейп закончит здесь все свои дела и оставит Гарри на растерзание родственников. Тут Поттер вспомнил одну деталь и спросил:

— А что за заклинание вы на них наложили, сэр?

— Чесоточное проклятие, — буркнул Снейп, не оборачиваясь, — у них будет зудеть в самых неудобных местах. Не так, чтобы они расчесали эти места до крови, но приятного мало.

— А немота дяди Вернона? — поразмыслив, спросил Гарри. — Он так и не сможет разговаривать?

— Заклятие спадет через пару часов, — Снейп вдруг резко остановился и протянул мальчику руку. — А теперь хватит разговоров — мы итак потеряли слишком времени. Возьмите меня за руку — мы перенесемся сразу в Косой переулок.

Гарри решил не злить мужчину вопросом о том, что это за переулок и каким образом они туда перенесутся, и послушно вложил свою маленькую ладошку в длинные прохладные пальцы профессора. И вдруг почувствовал, как его окатило волной чужой магии. В следующее мгновение земля ушла из под ног, а у Гарри возникло ощущение, будто его проталкивают через узкий резиновый шланг. И тут все прекратилось. Гарри покачнулся, вновь ощутив твердую землю под ногами, но на него вдруг обрушился шум и гам многолюдной улицы.

Мальчик ошарашено огляделся. Они со Снейпом стояли на краю самой странной улицы, которую Поттеру доводилось видеть. Создавалось ощущение, что ее строили впопыхах и кое-как: мощенная крупным неровным булыжником, она извивалась самыми невероятными способами. Однако стоящих вдоль нее зданий это не волновало, впрочем, как и людей в длиннополых мантиях всех расцветок и фасонов.

Однако Снейп не дал времени долго разглядывать улочку. Он стремительно зашагал вдоль нее, бросив через плечо:

— Не отставайте, Поттер, и не разговаривайте с прохожими.

Гарри не понял, к чему было последнее замечание, но он был слишком занят, чтобы спросить об этом: он успевал только вертеть головой, чтобы успеть разглядеть хоть малую часть тех чудес и диковинок, которые здесь были. А сколько здесь было магии! Она витала в воздухе почти как на той поляне, что Гарри создал. Только здесь она была рациональной и упорядоченной. Магия служила поставленным целям. И источником ее были сами люди. Ну и некоторые вещи. Гарри даже с интересом задержал взгляд на лавке, в которой на витрине лежало много разнообразных вещиц, предназначения которых Поттер не мог даже вообразить, но от которых так веяло магией, что относиться к ним явно надо было с особым вниманием.

Но тут до него донесся голос какой-то женщины о том, как много стоит печень дракона. И Гарри вдруг осознал одну немаловажную вещь: у него ведь совсем нет денег!

— Э, сэр? — Гарри приблизился к Снейпу так, чтобы тот мог его услышать. — А чем я расплачусь за школьные вещи?

Поттер вспомнил немаленький список и почувствовал себя крайне неуверенно.

— На этот счет можете не волноваться, Поттер, — через плечо сухо бросил Снейп — видимо, он успел успокоиться и снова говорил холодным, немного презрительным тоном, — родители оставили вам достаточно денег на учебу. Вот только ключ от вашего сейфа хранится у профессора Дамблдора. Так что сегодня я расплачусь за ваши покупки из школьного фонда, а вы потом просто вернете школе деньги.

— Хорошо, сэр, — растерянно пробормотал Гарри.

Мысль о том, что все это время у него были деньги, которые ему оставили родители, ошеломила его.

— А почему директор не выделил часть этих денег на мое содержание? — спросил он, вновь подняв взгляд на профессора.

— Поттер, я понятия не имею, почему профессор Дамблдор делает или не делает какие-то вещи! — раздраженно прошипел на него Снейп. — Если вам так интересно, вы сможете сами его об этом спросить, когда приедете в школу.

Гарри замолк, но пообещал себе, что обязательно спросит директора обо всем.

Вскоре они затормозили перед высоким беломраморным зданием. Точнее, затормозил Гарри, изумленно рассматривая здание и существо, которое стояло возле дверей. Снейп же, по-прежнему стремительно, зашагал внутрь. Гарри поспешил догнать его, едва успев уловить, что на двери что-то написано. Внутри все выглядело также представительно и шикарно, а за длинными столами сидели все те же существа, разбирая какие-то бумаги, взвешивая деньги и драгоценные камни. Гарри ощущал в них какую-то особую магию, но не знал, как они называются. И, в отличие от людей, эти существа внимательно разглядывали мальчика, провожая его взглядами, от которых Поттер чувствовал себя немного неуютно.

Снейп же с удивлением наблюдал за гоблинами. Никогда прежде он не видел, чтобы кто-то из людей, а тем более ребенок, удостаивался такого пристального и, главное, всеобщего внимания этих созданий. Снейпу всегда казалось, что гоблины презирают людей.

Но вот они дошли до стола, где зельевар обычно снимал деньги, и мужчина произнес:

— Мне нужно взять из фонда школы Хогвартс 50 галеонов.

— Школы? — переспросил гоблин, внимательно разглядывая мальчика, который малодушно старался спрятаться за плащом Снейпа. — Разве мистер Поттер нуждается в стипендии?

Зельевар удивился, но постарался этого не показывать. Обычно гоблины не задавали вопросов, если только они конкретно не касались денег.

— Нет, но у меня нет ключа от сейфа мистера Поттера, он находится у Альбуса Дамблдора, — с непроницаемым лицом ответил Снейп. — Поэтому я вынужден оформить долговой платеж на имя мистера Поттера, чтобы потом, когда он получит доступ к своему сейфу, он смог возместить эти траты школе.

— Хм, — гоблин в очередной раз удивил Снейпа, не спеша выполнять его требование. — Обычно мы на такое не соглашаемся, но учитывая, что это мистер Поттер... Я оформлю мистеру Поттеру кредит на сотню галеонов. Позже мистер Поттер сможет либо закрыть кредит, либо увеличить его, по своему желанию. Мне только потребуется ваша магическая подпись, мистер Поттер.

— У Поттера еще нет палочки, — совершенно ошеломленный, Снейп смотрел на гоблина, как на восьмое чудо света.

— Мистеру Поттеру она и не понадобится, — гоблин посмотрел на мужчину почти покровительственно, что привело Снейпа в крайне раздраженное состояние — он не мог понять, что здесь твориться.

Взгляд зельевара впился в Поттера, и тот съежился, но все же спросил:

— А что такое магическая подпись, сэр?

— Это ваша подпись, только закрепленная магией, — ответил вместо Снейпа гоблин.

— И для этого волшебнику нужна палочка, — ядовито заметил тот.

Гоблин глянул на Снейпа совершенно спокойно.

— Обычно да, — просто ответил он. После чего повернулся к мальчику. — Так что, мистер Поттер, оформить на вас кредит? Или составить долговую расписку?

Гарри не совсем понимал, чем они отличаются, единственное, что было ему ясно — в первом случае он берет деньги у самого себя.

— Кредит, пожалуйста, — сказал он, опасливо покосившись на Снейпа.

Гоблин же быстро зашуршал бумагами, движения его узловатых длинных пальцев были выверены и точны. Не прошло и пары минут, как гоблин протянул мальчику документ и сказал:

— Распишитесь здесь, сэр.

— Э... А как мне поставить магическую подпись? — с запозданием спросил Гарри.

Снейп за его спиной презрительно фыркнул.

— Все очень просто, мистер Поттер, — ответил гоблин, чем заслужил еще одно выражение презрения от Снейпа, но не обратил на него внимания, — расписываясь, коснитесь подписи вашей магией, и она останется на бумаге пока та не будет уничтожена.

Гарри глубоко вздохнул и начал выводить свое имя, всем сердцем желая, чтобы магия коснулась пергамента. И тут же отдернул руку с пером — документ сгорел на столе в мгновение ока, даже не успев опалить полированную поверхность.

Последовала секундная пауза. Гарри смотрел на место, где исчез пергамент, испуганно, Снейп — ошарашено. Гоблин же был совершенно невозмутим. Он вновь принялся шуршать бумагами и вскоре положил перед мальчиком еще один договор со словами:

— Постарайтесь не вкладывать столько магии в подпись, сэр, пергаменты на такое не рассчитаны.

— Х-хорошо, — дрожащим голосом ответил Гарри и вновь принялся опасливо выводить свое имя внизу пергамента.

На этот раз он коснулся подписи магией с огромной осторожностью. Имя Гарри на пергаменте на миг налилось золотым сиянием, которые быстро померкло. Гарри облегченно вздохнул. А Снейп смотрел на пергамент во все глаза. У него создавалось стойкое ощущение, что с самого утра вокруг него происходят загадочные вещи, которые должны ему сообщать о чем-то важном, но он упорно их не замечает, потому что не знает, как их связать. И ведь с Поттером не свяжешь поляну возле Лилт-Уингинга.

Тем временем, гоблин проверил договор и выдал Гарри потертый кошель.

— Кредитный кошель, — деловым тоном проинструктировал он, — напрямую связан с вашим учебным сейфом, снабжен двухсторонней связью, защищен от кражи и посягательств. Кредит ограничен сотней галеонов. В следующий раз советую приходить с ключом от сейфа.

— Спасибо, — Гарри чувствовал себя растерянным, получая деньги, которые по-настоящему принадлежали ему. И тут он уцепился за фразу, которую произнес гоблин: — Вы сказали, что это мой ученический сейф. А что, есть еще какой-то?

Гоблин впервые посмотрел на Гарри... нет, не удивленно, скорее недоуменно.

— Мистер Поттер имеет в наследстве семейный сейф и недвижимость, — сообщил он. — Принятие наследного титула — только по достижении совершеннолетия. Регентом и опекуном мистера Поттера является Сириус Блэк.

Гарри изумленно уставился на гоблина.

— А кто такой этот Сириус Блэк? — жадно спросил он. — Где он?

— Если мне не изменяет память, Сириус Блэк был осужден и сидит в тюрьме за пособничество Тому-Кого-Нельзя-Называть.

Гарри почувствовал себя так, словно его стукнули дубиной по голове. Его опекун — слуга Волан-де-Морта? Как такое могло получиться? Ведь Волан-де-Морт убил его родителей!

— Достаточно, мистер Поттер, — вмешался вдруг Снейп, о котором Гарри почти забыл. — У нас много дел, а времени все меньше. Я не собираюсь нянчиться с вами весь день!

И резко развернувшись, Снейп направился к выходу. Гарри засобирался следом, но его остановил негромкий голос гоблина:

— Если у вас возникнут вопросы касательно вашего наследства, можете написать мне в любое время, буду рад помочь, мистер Поттер.

Гоблин протянул Гарри небольшую карточку, но которой мальчик прочитал его имя. Гроббух.

— Спасибо, Гроббух, — поблагодарил Поттер и побежал вслед за вышедшем на улицу Снейпом.

И не видел, что все гоблины провожают его взглядами.

За все время, которое они провели в Косом переулке, Гарри четко осознал, что Северус Снейп ненавидит ходить по магазинам. Зато очень любит портить другим это удовольствие. Прежде Гарри редко бывал в магазинах, если не считать продуктовых. А уж в таких удивительных — тем более. Чем только не торговали волшебники: от странных предметов гардероба, до ложек, которые сами тебя кормят. А многие вещи казались непонятными безделушками, наполненными магией — Гарри просто не мог вообразить, для чего они были нужны. Однако вредный профессор не давал Поттеру как следует осмотреться по сторонам. Когда они заходили в магазин, Снейп сразу же шел к кассе, говорил, что им нужно, после чего продавец спешно выкладывал все необходимое. Гарри расплачивался, и они сразу же уходили. Поначалу это вызывало у мальчика недоумение, а под конец начало жутко раздражать. Поттер стал намеренно реагировать на команды Снейпа с изрядной медлительностью. И это начинало злить уже зельевара. В итоге они ожидаемо поругались.

— Поттер, у меня нет времени ждать, пока вы наглазеетесь на все диковинки! — злобно шипел на него Снейп в магазине письменных принадлежностей.

— Я имею право знать, что я покупаю! — не менее злобно, но, не повышая голоса, отвечал ему Поттер.

Гарри с детства отучили кричать. Даже когда мальчику было больно, если он громко кричал, неизменно получал подзатыльники и тумаки от родственников, которые не желали терпеть "этот шум". Поэтому, когда Гарри позволял себе вслух выразить свое негодование, он говорил негромким напряженным голосом. Что, как ни странно, производило куда большее впечатление на окружающих, нежели крик.

— Вы разучились читать, мистер Поттер? — вкрадчиво поинтересовался Снейп, сверкнув глазами. — У вас в списке все четко прописано!

До сих пор мальчишка явно не желал его злить, поэтому вел себя довольно покладисто, разве что задавал много вопросов. И тут вдруг проявил знаменитую Поттеровскую наглость. Похоже, Снейп отнесся к нему слишком благосклонно, и теперь мальчик вообразил, что может ему перечить.

— Список — это одно, а то, что подсовывают продавцы — совсем другое! — гнул свое Гарри. — Я и не знал, что вы такой доверчивый, профессор, что даже не глядите, что вам дают! Или все дело в том, что этот брак в итоге достанется мне?

Конечно, Гарри и не думал в чем-то подозревать продавцов — те явно сами опасались Снейпа и вряд ли осмелились бы продать ему некачественный товар. Но Поттеру нужна была уважительная причина, чтобы внимательно рассмотреть предложенный товар, ну, и за одно, то, что находится рядом на витрине. И Гарри прекрасно понимал, что жалобы типа "я хочу посмотреть" на такого человека как Снейп не подействуют. В этом он был очень похож на Дурслей.

— Я прекрасно знаю этих людей, Поттер, — презрительно фыркнул Снейп, хотя в душе удивился такой изобретательности мальчика. — И они ни за что не подсунут вам или мне недоброкачественный товар.

— Простите, сэр, но их не знаю я! — Гарри гордо вздернул подбородок. — А с вами познакомился только сегодня, поэтому не обязан верить на слово ни вам, ни им!

— Я ваш преподаватель, Поттер, — с намеком на угрозу сказал Снейп, вновь начав раздражаться.

— Еще нет, сэр, — спокойно ответил Гарри. Не дерзость — факт. — Вы станете им 1 сентября.

И Поттер прошествовал к кассе, от которой они отошли, чтобы выяснить отношения. Мальчик не стал говорить, что даже тогда он будет не обязан доверять Снейпу. В течение всего этого разговора Поттер ясно чувствовал, как ходит по тонкому льду — отстоять свое мнение и не быть уличенным в дерзости, со Снейпом было очень сложно.

Зельевар же смотрел вслед Поттеру, не зная, рассердиться ему или расхохотаться. Снейп, конечно, мог бы ответить мальчику в своей излюбленной манере, но доводы Поттера невольно приводили мужчину в восторг. Кроме того, споря с мальчишкой, Северус то и дело видел проблески черт его родителей, которые сбивали его с толку, то вызывая вспышки раздражения, то болезненную ностальгию. То, как Поттер поджимал губы и упрямо вздергивал подбородок, неизменно напоминало зельевару Лили, и то, как ярко горели ее глаза во время спора... А эта раздражающая манера поправлять очки и движением головы отбрасывать челку с глаз вызывала неконтролируемые приступы ярости. И между этими знакомыми чертами то и дело появлялось что-то совершенно незнакомое: внимательный, изучающий взгляд, эта привычка гордо распрямлять спину, когда нависаешь над ним в надежде напугать. Или эта негромкая манера говорить, которая заставляла его детский голос вибрировать как у взрослого. А эта его сообразительность, рассудительность или эти смешные, но вполне логичные доводы... Одним словом, Снейп не знал, как относиться к мальчишке. Зельевара одолевали такие противоречивые ощущения, что он никак не мог понять, нравится ли ему Поттер, или он его терпеть не может.

Наконец, Снейп тряхнул головой, отбрасывая свои рассуждения, и тоже направился к кассе, решив, что Поттер стоит там слишком долго. И если позволять ему подолгу торчать у прилавка, тот еще подумает, что выиграл этот спор.

— Ну что, вы убедились в качестве товара, мистер Поттер? — язвительно осведомился у него Снейп, бесшумно подойдя к мальчику со спины. Обычно студенты вздрагивали, не ожидая его появления, и начинали ощущать себя не в своей тарелке.

Однако Поттер даже не дернулся. Спокойно обернувшись, он сообщил:

— Я обсуждаю с мистером Скиббом, как мне быть с пером.

— И что же с ним не так? — Снейп иронично заломил бровь.

— Я не умею им писать, — невозмутимо ответил Гарри.

— Я посоветовал мальчику воспользоваться перьевой ручкой, профессор, — нерешительно вмешался мистер Скрибб. — У магглорожденных это обычная проблема, но не многие обращаются за советом. Я давно писал директору, что пора ввести этот пункт в списки для магглорожденных...

— В школе это не запрещено, но и не особо распространено, — неохотно подтвердил Снейп.

— А почему? — спросил Гарри. — Если ручкой писать удобнее, зачем нужны перья?

— Использование пера учит юных волшебников правильно направлять магию через руку в палочку, — пояснил Скрибб прежде, чем Снейп успел что-либо съязвить. — Видите ли, мистер Поттер, магия постоянно течет в нас, и она так или иначе вступает во взаимодействие с тем, на чем мы сосредотачиваем свое внимание. И во время письма мы неосознанно направляем свою магию в перо, которым пишем. Однако магловские приспособления для письма блокируют поток магии вовне, поэтому издревле маги пользовались перьями — они свободно пропускают энергетические потоки.

— Но теперь наплыв магглорожденых, прежде ни разу не державших в руках перо, делает чтение их письменных работ совершенно невозможным. Поэтому Министерство изобрело перьевые ручки, которые свободно будут пропускать вашу магию, — сухо закончил за продавца Снейп. — И если с экскурсом в историю письменности мы закончили, будьте так добры, мистер Поттер, расплатиться за покупки и отправиться дальше.

— Да, сэр, — не стал злить его Гарри, хотя ему было интересно еще немного поговорить с продавцом.

Мистер Скрибб в отличие от всех предыдущих волшебников, которые признали в нем мальчика-который-выжил, которых Поттер успел повстречать за сегодняшний день, не пялился на него и не бежал жать ему руку, а только очень радушно поприветствовал и очень добродушно отвечал на вопросы мальчика.

Однако, к несчастью, перемирие Поттера и Снейпа длилось недолго. Следующую остановку профессор и ученик решили сделать в зверинце, что было явной ошибкой, ибо тут они разругались окончательно.

— Я не собираюсь выбирать первую попавшуюся сову! — возмущенно прорычал Гарри, что выдавало его искренний гнев. — А если я с ней не полажу? Животное — это не вещь, которую можно выкинуть, если не понравится! А зачем мне сова, которая меня не слушается?

Поттер до сих пор помнил бедного щенка, которого Дурсли на пятилетие подарили Дадли. Кузен дергал и теребил животное как игрушку, и устраивал громкие истерики, когда детеныш в поисках спасения бежал к Гарри. Поттер тогда впервые проявил характер, не желая отдавать щенка на растерзание младшему Дурслю. Дядя Вернон порол его по несколько раз на дню. Недолго, но весьма болезненно. Однако когда щенок вновь оказывался у его ног, Гарри неизменно отгораживал его от взрослых. В итоге, все закончилось тем, что щенок укусил Дадли, когда тот накинулся на Поттера с кулаками, требуя вернуть его "игрушку". Кузен устроил целую истерику, воя так, словно умирает. Дядя Вернон хотел придушить маленького звереныша, посмевшего посягнуть на его дорогого сыночка, но Гарри стоял за щенка насмерть. Такую непокорность Дурслям он не проявлял ни до этого, ни после. В конце концов, щенка Гарри сам же и отнес обратно в приют, а Дурсли больше никогда не пытались завести животное.

Конечно, Поттер знал, что даже если сова, которую он выберет, возненавидит его, он все равно не причинит ей вреда. Но Гарри хотел найти здесь друга, а не врага. А этот Снейп не давал ему даже времени присмотреться к животным.

На самом деле, если бы можно было, Гарри взял бы с собой в Хогвартс Мелодию, но змей не было среди перечисленных в списке разрешенных питомцев. Кроме того, сова была бы ему полезна — можно было бы написать письмо Стэндвику.

— Поттер, вы испытываете мое терпение! — взбешенно прошипел Снейп.

Наглость паршивца теперь уже стопроцентно его раздражала. И это было так знакомо и понятно, что зельевар не обращал внимания на то, что мальчишка, по сути, был прав. Когда это останавливало Снейпа?

— Либо вы сейчас же выбираете себе сову, либо вы поедете в Хогвартс без питомца!

— Но, профессор, мистер Поттер прав, — вмешалась было продавщица, но Снейп глянул на нее таким взглядом, что та невольно отступила.

— Я разберусь без вашей помощи, мисс Крейн! — выплюнул он.

— Вы правы, сэр, — вдруг абсолютно спокойно сказал Поттер.

Взрослые удивленно посмотрели на него. Такая резкая перемена настроения мальчика мгновенно насторожила Снейпа.

— Вы совсем не обязаны тратить на меня свое время, профессор, — все также спокойно продолжил Поттер, вот только во взгляде его была какая-то холодность, так несвойственная этим зеленым глазам. — Я вам безмерно благодарен за ваше участие, сэр, но я более не смею злоупотреблять вашим добрым отношением ко мне. Поэтому, с вашего позволения, дальше я справлюсь сам.

В магазине повисла тишина, даже звери как-то примолкли. Снейп же не сразу вник в смысл сказанного Поттером — до того мальчишка напомнил ему в этот миг невозмутимых, полных чувства собственного достоинства, отпрысков чистокровных знатных семейств. Когда же зельевар понял, что именно сказал Гарри, глаза его полыхнули бешенством. Этот наглец еще смеет его... отшивать?!

— Вот как? — опасно тихим голосом произнес Снейп. Холод его тона вмиг заморозил теплый летний денек. — Сами справитесь? Чудесно!

И резко развернувшись, взмахнув полами плаща, Снейп пулей вылетел из магазина. Пару мгновений в помещении стояла оглушающая тишина, после чего животные словно ожили, и зал вновь наполнился уханьем и стрекотом. Мисс Крейн медленно перевела взгляд на мальчика. Она слышала много легенд о мальчике-который-выжил, но и подумать не могла, что он окажется таким... необычным. За какие-то десять минут она увидела его совершенно разным. Войдя, он был радостным мальчиком, впервые увидевшим живых сов. Когда Снейп начал его бранить, он был яростным бойцом, отстаивающим свою точку зрения. Потом он вдруг стал ледяным принцем, даром, что в каких-то обносках. И вот теперь Поттер печально и как-то устало смотрел на закрывшуюся дверь. Словно был расстроен этой ссорой.

Мисс Крейн глубоко вздохнула и с наигранной веселостью заметила:

— Боюсь, вы только что нажили себе первого врага, мистер Поттер.

— Первого? — Гарри явно не разделял ее веселья. — Разве им стал не Темный Лорд?

Мисс Крейн резко побледнела. Теперь мальчик смотрел так, словно заглядывал в самую душу, отчего девушке становилось не по себе. Однако дожидаться ответа Поттер не стал, явно подразумевая, что вопрос был риторический.

Гарри вновь обернулся к совам, но мысли его были далеко. Он не хотел ссориться со Снейпом и искренне жалел, что все так получилось. Профессор зельеварения был хмурым, язвительным и неприветливым, но в чем-то он даже понравился Поттеру. Кроме того, Гарри понятия не имел, как отсюда добраться до дома Дурслей, ведь мальчик даже не знал, где конкретно он сейчас находится. Да и в самом Косом переулке мальчик не ориентировался.

Но Гарри до того надоели постоянные препирательства и жалобы Снейпа на то, что у него еще есть дела, и Поттер тратит его время, что он не выдержал. И как только зельевар умудряется преподавать: у него же начисто отсутствует терпение в отношении детей! Ведь Снейп должен понимать, что Гарри, впервые оказавшемуся в мире волшебства, хочется все осмотреть. Но даже если отбросить все прочие вещи, выбирать питомца методом тыка?! Видимо, Снейп тоже никогда не дружил с животными. Как Дадли.

Тут рядом раздался шелест крыльев, и на плечо ему уселась рыжая сипуха и утешающе ухнула. А другая дернула его клювом за рукав футболки, мол, не печалься. Вновь зашуршали крылья, и Гарри обнаружил, что к нему со всего магазина слетаются и сбегаются всевозможные звери и птицы, спеша утешить мальчика. Мисс Крейн забилась в угол кассы, во все глаза наблюдая за этим зрелищем. Гарри же, оказавшись почти погребенным под толпой зверей, весело рассмеялся, разводя руки в стороны, неосознанно давая знак, чтобы животные немного расступились. И те послушно отошли, правда не спеша возвращаться на свои места.

— Спасибо, мне уже лучше, — с широкой улыбкой сказал он. — Может, вы сможете мне помочь: мне нужна сова, чтобы носить письма...

Все совы в магазине пришли в движение, и Гарри на мгновение испугался, что они сейчас подерутся, но те только отгоняли от мальчика всех прочих зверей. Потом они начали летать вокруг мальчика, при этом, то одна, то другая сова пыталась сесть ему на плечо, но ее тут же отгонял кто-то из соотечественников. Гарри и продавщица с интересом наблюдали, как они спорят между собой, пока их всех вдруг не перекрыло громкое карканье.

— А ну молчать! Чего разорались?!

Гарри изумленно смотрел на огромного ворона, который говорил низким ворчливым голосом. Поттер никогда не видел таких птиц. Размерами едва ли не с самого Гарри, он имел огромный серый клюв и длинные острые когти. И он говорил совсем как человек! Правда, Гарри слышал, что вороны способны подражать человеческой речи, но чтобы настолько?..

Ворон между тем слетел с потолочной балки и важно приземлился мальчику на плечо. Ни одна из затихших сов не посмела возразить. Пару мгновений Гарри и продавщица взирали на ворона, словно ожидая, что он еще что-то скажет, но тот сидел, не раскрывая клюва, и явно не собирался куда-то улетать. Наконец, женщина поняла, что самый странный ее клиент выбрал себе питомца и дрожащим голосом произнесла:

— С вас десять галеонов, мистер Поттер.

* * *

Садиться в клетку ворон категорически отказался, однако и сидеть на плече Поттера тоже было не желательно — длинные когти птицы, которая была всего на треть меньше самого мальчика, могли с легкостью вспороть тонкую плоть. Поэтому было вдвойне удивительно, как ворон сумел в первый раз усесться на плечо Гарри, не поранив его. С другой стороны, стоило Поттеру пошевелиться, и птица, потеряв равновесие, тут же переселилась на насест неподалеку.

Мисс Крейн посоветовала мальчику сходить к мадам Малкин, чтобы ему сделали плотные кожаные нашивки на плечи, чтобы ворон мог сидеть у Поттера на плечах и не поранить его. О специальных перчатках женщина не стала даже и заикаться — в ближайшие пяток лет Гарри просто не удержит на руке такую крупную птицу. Зато продавщица бесплатно вручила ему пособие по уходу за во´ронами. Гарри от души поблагодарил ее и вышел. Ворон не отставал от него ни на шаг. Поттеру даже пришлось просить птицу дожидаться его за пределами магазинов. Однако когда мадам Малкин, пришив к мантиям указанную деталь, предложила Гарри приобрести кожаную безрукавку, ворон мгновенно влетел в зал. Поттер подивился, как он смог сюда попасть — ведь окна были закрыты. Тем не менее, безрукавку Гарри купил. И теперь представлял для прохожих весьма интересное зрелище: худенький мальчик лет восьми — Гарри выглядел младше своих лет — в потрепанной слишком большой для него маггловской одежде, поверх которой — новенькая с иголочки кожаная безрукавка, вцепившись в которую, на плече мальчика рассидает огромный черный ворон едва ли не крупнее собственного хозяина. Однако, как ни странно, тяжесть птицы совсем не давила на Поттера. Хотя Гарри не удивился бы, обнаружив, что питомец весит больше него. Так что все оставшееся время Поттеру доставляли неудобства только любопытные взгляды прохожих, некоторые из которых кроме всего прочего еще и узнавали в нем мальчика-который-выжил. Однако тут ворон оказался даже полезен — он так яростно щелкал клювом на всех, кто осмеливался близко подойти, что все остальные предпочитали держаться подальше. Так что Гарри никто не задерживал. Правда, некоторые продавцы возражали против птицы в своем магазине. Однако Гарри даже не приходилось ничего говорить своему питомцу — тот мгновенно покидал его плечо и оказывался снаружи.

Несмотря на интерес и обилие всего нового, Поттер старался сильно не задерживаться в магазинах — ведь ему еще нужно было попасть к Дурслям. А кто знает, сколько времени это займет, ведь Гарри даже не знал, в какой части Англии он находится. С другой стороны, рассуждал Поттер, Снейп вряд ли бросил бы его здесь, если бы Литлл-Уингинг был слишком далеко. По крайней мере, Гарри на это надеялся.

Довольно скоро у Поттера встал вопрос нехватки рук: количество покупок все росло, и Гарри уже был не способен унести все сам. Ворон мог нести только два пакета, а ведь еще предстоял поход за учебниками.

— И что же мне делать? — немного напряженно спросил Гарри у своего питомца, правда, больше рассуждая вслух, чем ожидая от ворона ответа.

Однако, как ни странно, Поттер его получил. Ворон оглушительно каркнув, полетел по улице прочь. Гарри до того удивился, что машинально отправился за ним. Все это время ворон не отходил от него практически ни на шаг, а тут сам куда-то полетел? Впрочем, вскоре Гарри выяснил куда. Оказывается, фамилиар привел его к лавке, в которой торговали чемоданами, сундуками и сумками. Гарри изумленно уставился на своего питомца. Вот так подарок!

— Спасибо! — ошарашено пробормотал Поттер и был готов поклясться, что ворон его понял.

Гарри вдруг вспомнил, что Мелодия говорила ему о языках и способностях некоторых понимать не только свой. Кроме того, магические животные были куда умнее обычных, а ведь даже те ограниченно, но понимали своих хозяев. И неужели не может так быть, чтобы его ворон мог не только подражать человеческой речи, но и понимать ее?

В магазине Гарри долго выбирал между безразмерной сумкой и таким же сундуком со множеством отделений. В итоге Поттер выбрал сумку. У Гарри всегда было немного вещей, а таскать отдельно сумку и чемодан, когда можно совместить, Поттер считал глупым. К тому же в сумке тоже было несколько карманов. И в каждый, по заверению продавца мог войти целый гардероб. Так что Гарри побросал в нее все купленные вещи, перекинул через плечо — сумка, оставалась все такой же легкой — и направился искать аптеку.

Зная теперь, что ворон прекрасно ориентируется в волшебном переулке, Гарри просто говорил, куда ему нужно попасть, и фамилиар неспешно летел туда. Это значительно сэкономило мальчику время и нервы. Теперь он мог не бояться, что заблудится здесь.

В книжном Гарри задержался дольше всех остальных магазинов. Поттер жаждал узнать о новом для него мире все, что только может ему пригодиться. Поэтому кроме указанных учебников Гарри набрал целую стопку книг о традициях, устоях и истории магического мира. И выбрал пару книг о магических животных и волшебных местах. Разглядев названия книг, продавец улыбнулся и от себя посоветовал еще парочку книг.

— Они написаны специально для магглорожденных, чтобы помочь им адаптироваться в новом мире, — пояснил он.

Гарри решительно взял и эти книги.

И вот, наконец, ему осталась последняя вещь, которую он сознательно откладывал в самый конец. Волшебная палочка. Конечно, Гарри мог колдовать и без нее, но ему хотелось научиться управлять магией так же, как это делал Снейп. Тот был очень силен, но его магия находилась под жестким контролем. И слушалась зельевара беспрекословно. Гарри же постоянно ощущал, как его собственная магия то и дело "выходит из берегов". Поэтому предвкушая приобретение палочки, Гарри испытывал внутренний трепет и радостное волнение.

Магазин, к которому привел его ворон, выглядел старым и обшарпанным, но внутри Поттер ощущал сосредоточие могучей и древней магии. Поэтому вошел в магазин с должным почтением. На этот раз ворон даже не пытался последовать за ним, оставшись дожидаться на улице.

Когда Гарри открыл дверь, где-то в глубине тоненько зазвенел колокольчик. Поттер тут же почувствовал, что единственный находящийся здесь волшебник направился в его сторону, и стал терпеливо ждать. Вскоре из-за стеллажей вышел старик с почти что белыми глазами, которые, казалось, способны заглядывать в самую душу. Гарри вежливо поздоровался с ним, ощущая его необычную магию. Старик же просто стоял и смотрел на него. После чего тихо произнес:

— Я ждал, что вы появитесь, мистер Поттер. Вот только я не ожидал, что вы будете благословлены таким даром.

Гарри удивленно посмотрел на него, но пояснять свои слова Оливандер не стал. Вместо этого он решительно сказал:

— Здесь вы не найдете подходящую палочку, мистер Поттер.

— Что? — ошарашено воскликнул Гарри.

Заявление мастера палочек не укладывалось у него в голове. Как же он будет учиться без волшебной палочки?!

— Этого не может быть! — отчаянно воскликнул Гарри.

— Если вы мне не верите, — спокойно отозвался Оливандер, — возьмите любую палочку, на ваш вкус и попробуйте ей взмахнуть.

Гарри нерешительно потоптался на месте, не уверенный, что старик не шутит, однако лицо продавца было совершенно спокойным, поэтому Поттер, еще раз покосившись на Оливандера, направился к полкам. Он не может уйти без палочки! Выбрав первую попавшуюся коробку, Поттер достал из нее палочку и, снова бросив взгляд на безмятежного Оливандера, нерешительно взмахнул ей так, как делал это Снейп в доме Дурслей. И тут же, Гарри, вскрикнув, выпустил ее, потому что дерево вдруг обожгло ему пальцы, а в следующее мгновение оболочка палочки разлетелась на мелкие щепки, а ее сердцевина — что-то серебристо-белое, похожее на шерсть — вспыхнула золотым пламенем и в доли секунд сгорела.

Гарри в ужасе медленно повернулся к Оливандеру. Тот, казалось, ничуть не удивился.

— Я предупреждал вас, мистер Поттер, — заметил он. — То же самое будет с каждой палочкой в этом магазине, которую вы возьмете в руки.

Гарри не мог поверить в такую жестокую реальность. Он был уверен, что без палочки его просто не пустят на порог Хогвартса. Ведь Гарри успел понять, что волшебники в основном колдовали с помощью палочки. И что же теперь будет с Гарри? Его навечно запрут у Дурслей?!

Гарри зажмурился, стараясь успокоить свою заволновавшуюся магию.

— Но мне нужна палочка! — в отчаянии воскликнул он.

— Несомненно, — все также спокойно ответил Оливандер, не отрываясь, наблюдая за мальчиком. — Есть множество заклинаний, которые вы не выполните без палочки несмотря на всю вашу силу.

— Что же мне делать? — Гарри посмотрел на старика как утопающий — на последнюю соломинку.

— Успокойтесь, мистер Поттер, — наконец, сказал Оливандер, загадочно улыбнувшись. — Я лишь сказал, что среди имеющихся у меня палочек вы не найдете подходящую. Все они были созданы для простых магов. Какие-то из них мощнее, другие — слабее, но ваша сила лежит далеко за возможностями прочих волшебников, поэтому ни одна палочка не сможет провести вашу магию, не сгорев дотла.

— Что? — Гарри был абсолютно сбит с толку. — О чем вы говорите?

— Поэтому, — словно не слыша его, продолжил Оливандер, — мне придется создать палочку специально для вас. Такую, которая выдержит вашу магию. Но на это потребуется время. И это будет стоить дороже.

До Гарри медленно стало доходить, что без палочки он не останется, и это принесло такое облегчение, что на вопрос о деньгах Поттер просто отмахнулся.

— Я заплачу, сколько нужно, только сделайте мне палочку, пожалуйста! — заявил он.

Оливандер снова улыбнулся своей немного жутковатой улыбкой. И вдруг развил бурную деятельность.

Он измерял Поттера от макушки до пяток, задавая один вопрос за другим, причем половина из них казалась Гарри совершенно не относящейся к волшебным палочкам. Разве могло название любимого цвета Поттера помочь Оливандеру создать ему палочку? Однако Гарри покорно отвечал на все вопросы и выполнял все указания мастера.

Наконец, Оливандер оставил его в покое, но тут он щелкнул пальцами, и на руку ему сел, непонятно откуда взявшийся ворон Поттера, и спокойно вытянул перед собой раскрытое крыло. Старик резко выдернул из него иссиня-черное перо, но фамилиар даже не вздрогнул, словно так и надо было. После чего незамедлительно покинул руку Оливандера и пересел Гарри на плечи.

— У вас есть еще питомцы, мистер Поттер? — спросил между тем мастер.

— Да, — Гарри отвечал по инерции абсолютно честно. Кроме того, все происходящее сбивало его с толку.

— Мне нужна их частичка, — строго сказал Оливандер, впиваясь в него своими белыми глазами. — Кто ваш другой фамилиар?

— Змея, — без раздумий ответил Гарри.

— Сцедите с зубов яду и отправите вместе со своим вороном, — старик, похоже, даже не удивился, почему у мальчика-который-выжил есть питомец-змея. — Палочка будет готова через 7 дней после того, как вы отправите мне яд змеи. Я напишу вам, когда вы сможете ее забрать.

— Хорошо, — покладисто отозвался Гарри, все еще пребывая в некой прострации.

С другой стороны, в глубине души он чувствовал, что только что видел одного из величайших мастеров за работой. И что это было не всякому позволено.

— В таком случае, я вас больше не задерживаю, мистер Поттер, — теперь в глазах старика светилась легкая насмешка над его состоянием.

Гарри невольно покраснел и, поблагодарив Оливандера, вышел из магазина.

Да уж, день у Поттера сегодня выдался весьма богатым на события.

Однако, стоило Гарри выйти, и перед ним встала очередная проблема: как добраться до дома Дурслей?

Поттер задумчиво посмотрел на своего питомца. Наверное, ворон смог бы его отвести туда, но тогда Гарри придется топать до Литл-Уингинга пешком, а это явно будет не близкий путь. Однако проблемы надо было решать по мере поступления.

— Слушай, — обратился Гарри к своему фамилиару, — а ты знаешь, как выйти в маггловские кварталы?

Гарри боялся, что ворон его не поймет, но тот послушно, как и до этого спорхнул с его плеча и неспешно полетел в нужном направлении. Поттер улыбнулся и последовал за ним. Ворон вывел мальчика к странному заведению, больше похожему на таверны из старых фильмов. Гарри рассудил, что дальше ему без помощи взрослого человека не обойтись, поэтому подошел к человеку за стойкой.

— Извините, сэр, — несмело окликнул пожилого мужчину Поттер. Тот, впрочем, сразу его услышал и посмотрел удивленно, но вполне дружелюбно, — вы не подскажете мне, как отсюда доехать до Литл-Уингинга?

— Конечно, — начал было тот, но тут к стойке подошел какой-то мужчина, от которого неприятно пахло смесью табака и спиртного.

— Эй, Том, дай-ка мне 5-ю комнату, как обычно, — хриплым голосом сказал он.

Том неодобрительно покосился на него.

— Ты мне еще за прошлый раз не расплатился, Джон, — заметил он.

— Да ладно тебе, за мной не заржавеет! Как зарплату получу, тут же выдам за оба раза.

— Если не пропьешь раньше, — покачал головой Том, но выдал мужчине ключ от комнаты.

Тот грубовато поблагодарил и удалился. Гарри проводил его задумчивым взглядом.

— У вас тут еще и гостинница, сэр? — спросил он.

— Да, сдаю комнаты недорого, — явно по привычке ответил Том, но тут же спохватился и принялся объяснять Поттеру путь до автобусной станции.

Гарри поблагодарил его и вышел из бара. Странно, Поттер находился на Косой аллее меньше суток, но сейчас, стоя среди многоэтажек маггловского Лондона, Гарри вдруг ощутил себя так, будто покинул родной дом. Интересно, это погружение в магическую атмосферу на него так подействовало?

Тут мальчик заметил, что проходящие мимо магглы очень удивленно на него оглядываются — похоже, для них он выглядел куда как более странно, чем для магов. Поэтому Гарри попросил ворона сопровождать его на расстоянии, чтобы не привлекать слишком много внимания.

Уже сидя в автобусе, Поттер раздумывал над тем, что он увидел и услышал сегодня. И мысли его невольно снова и снова возвращались к бару Дырявый котел. Почему-то идея остаться там в качестве постояльца никак не желала покидать Поттера. Возможно, только опасения, что Снейп снова наведается на Тисовую улицу, чтобы проверить, не сдали ли Дурсли его опять куда-нибудь, останавливали Гарри от того, чтобы воплотить этот замысел в жизнь.

В Литл-Уингинге Поттер был к вечеру. Когда же Гарри дошел до 4 дома на Тисовой улице — уже стемнело. Ворон, как мальчик и велел, все еще летел в отдалении, но не упускал хозяина из вида. Гарри, как ни странно, от этого было даже легче. Ведь Поттер откровенно боялся показываться у Дурслей, а фамилиар представлял хоть какую-никакую, но поддержку. В знакомую дверь Гарри звонил уже с явной нервозностью. И опасения мальчика не обманули.

Дверь перед ним резко распахнулась, и не успел Гарри даже пискнуть, как его схватили, втянули внутрь, и дверь с треском снова захлопнулась. И у Поттера возникло четкое ощущение, что это захлопнулась дверца его ловушки.

— Явился! — прорычал ему в лицо багровый как свекла дядя Вернон, и Гарри похолодел — последний раз старший Дурсль так выглядел, когда Гарри случайно магией перенесся на крышу столовой, убегая от банды Дадли. И Поттеру тогда знатно досталось — он почти две недели просидел взаперти на одних воде и хлебе.

— Неблагодарный мальчишка! — взвизгнула, появляясь из кухни, тетя Петунья. А вот ее в таком гневе Гарри еще не приходилось видеть. Все лошадиное лицо тетушки словно перекосило, сделав его до того уродливым, что оно почти и не напоминало человека.

— Мы его растим, кормим, поим, — плевался ему в лицо дядя Вернон, — а он мало того, что занимается во дворе всякими уродскими вещами, так еще и притаскивает с собой таких же уродов! А те вместо благодарности за то, что мы тебя приняли, когда ты им мешался, делают нам всякие пакости!

Гарри только теперь заметил, что держа его одной рукой, дядя Вернон другой непрестанно чесался. Повсюду.

Гарри искоса глянул на тетушку. Так и есть. Не так явно, как ее муж, но она тоже постоянно чесала то тут, то там. При этом легче не становилось ни ей, ни старшему Дурслю. Теперь Гарри понял, о чем говорил Снейп. И от души посмеялся бы над родственниками, если бы сейчас эта шутка не грозила обернуться для него нешуточными неприятностями.

Однако Гарри вдруг обнаружил, что что-то изменилось. Поттеру потребовалась всего пара минут, в течение которых Дурсли орали на него, Дадли гаденько хихикал с площадки второго этажа, а сам Гарри практически не слушал родственников, чтобы понять, в чем дело. Гарри перестал так сильно бояться того, что Дурсли сдадут его в приют, в тюрьму для несовершеннолетних или спецслужбам на опыты. Ведь теперь Поттер знал, кто он такой, и где его место. И куда он, в случае чего сможет пойти.

И стоило Гарри все это осознать, как страх мгновенно исчез. Теперь он смотрел в глаза разъяренному Дурслю абсолютно спокойно. И это, как ни странно, лучше всего остудило пыл дяди Вернона. Видимо, такая реакция на его ругань была до того необычна для мужчины, что он невольно заподозрил подвох. Вернон отпустил мальчика и резко отступил назад. И это, в свою очередь, успокоило тетю Петунью.

В прихожей повисла минутная тишина. Потом Гарри все также спокойно отвернулся от родственников и направился к лестнице.

— Куда это ты собрался? — вновь прорычал дядя Вернон.

— Я устал, пойду спать, — спокойно ответил Гарри.

Но дядя Вернон явно не желал заканчивать ругань. Он вновь схватил Поттера и резко развернул к себе лицом. Теперь уже и Гарри нахмурился. Поведение дядюшки начинало раздражать.

— Мы еще не закончили, мальчишка! — вновь заплевал ему в лицо старший Дурсль. — И зачем мы только растили тебя?! Надо было сразу сдать тебя в приют...

— Все это, конечно, очень интересно, — перебил его Гарри, неосознанно копируя язвительный тон Снейпа, — только я уже миллион раз это слышал. И я вовсе не горел желанием к вам возвращаться — мне и в приюте было неплохо!

— Как ты смеешь со мной так разговаривать, мальчишка?! — казалось, дядюшка покраснел еще сильнее.

— Уж простите, что я не благодарю вас за то, что вы растили меня все эти годы! — прошипел ему Гарри, начиная злиться. Впервые он не боялся сказать Дурслям все, что думал. — Вы слишком хорошо постарались, чтобы я возненавидел этот дом!

И тут тяжелая рука дядюшки отвесила Поттеру такую пощечину, от которой Гарри полетел на пол, а в голове зазвенело так, будто Дадли ударил его кулаком. Где-то послышалось гневное карканье ворона, завизжала тетя Петунья, но Гарри не обратил на это внимания. Теперь, когда у него было место, куда он мог пойти, поступок дядюшки не испугал его как прежде, а только привел в ярость. Плевать на эту мифическую защиту, которой Поттер совершенно не ощущал, но Гарри больше не позволит так с собой обращаться.

Магия забурлила в мальчике. Гарри потянулся ею к земле под фундаментом, во дворе и даже в цветочных горшках тетушки, призывая их на помощь и защиту. И та откликнулась.

Теперь заорали уже все три Дурсля. После того, как дядя Вернон ударил племянника, вокруг начали происходить какие-то невероятные вещи. Сначала непонятно откуда на Дурсля с гневными криками налетел огромный ворон, царапая длинными когтями и норовя выклевать глаза. Но это было еще не страшно. Потому что в следующее мгновение весь дом буквально затрясся. Отовсюду, ломая стены и разбивая окна, в дом ползли толстые побеги каких-то растений. Даже домашние цветы тетушки словно взбесились, вырастая до потолка и оплетая все вокруг. Все три Дурсля вопили во весь рот, убегая от, казалось, обретших свой разум растений. А те не обращали на них никакого внимания, оплетая людей так же как и любой предмет мебели. И только одного они не трогали. Растения окружали хрупкую фигурку Поттера и сидящего возле него ворона коконом, словно защищая от всего мира.

Лишь когда весь дом буквально оказался погребен под обвившими его изнутри и снаружи побегами, растения остановились. Тогда же пришел в себя от удара Гарри. Он растерянно огляделся по сторонам. Поттер словно оказался в той яме между корнями дерева, что росло возле приюта. И только твердый деревянный пол указывал мальчику на то, что он находится не на улице.

Нерешительно встав, Гарри тихонько раздвинул стебли и выглянул наружу. Увиденное поразило его до глубины души. Прихожая дома Дурслей изменилась неузнаваемо. Больше всего она походила на дом из фильма Джуманджи, когда волшебная игра вызвала из неведомого мира огромные полуразумные хищные лианы. Одним словом, дом 4 на Тисовой улице напоминал человеческое жилище в глубине джунглей, которое люди покинули очень давно. Гарри стало не по себе. До сих пор нечто подобное по размаху, он творил только в ту памятную ночь, когда Поттер создал чудесную поляну. И в этот раз Гарри не был уверен, что этому волшебству кто-нибудь обрадуется.

И тут, в довершение всех неприятностей, где-то вдалеке зазвучала самая обыкновенная полицейская сирена. Это отрезвило Поттера лучше чего бы то ни было. Он вдруг понял, что прежде чем до него доберутся волшебники, его просто загребут маггловские власти. И маги вряд ли этому обрадуются. Гарри вдруг подумал о том, что в этот раз Снейп за ним может и не прийти. Ведь зельевар сам признался, что не знал, с кем он поедет общаться в приют. Значит, Поттеру просто повезло, что волшебники нашли его там.

Гарри похолодел. А если магглы и правда отдадут его каким-нибудь спецслужбам на опыты? Когда еще эти волшебники обнаружат, что он опять куда-то пропал?!

Гарри лихорадочно начал выбираться из сплетений стеблей. Он должен уйти отсюда как можно скорее!

Словно услышав его мысли, растения вдруг снова зашевелились, и Гарри с открытым ртом уставился на то, как они уползают обратно на улицу, словно кто-то включил обратную перемотку. И вот уже о вторжении напоминают только разбитые цветочные горшки, выломанные оконные рамы, да дыры в полу и стенах. Дурсли валялись на полу без сознания, но вполне живые.

Однако Гарри понял, что оставаться здесь для него слишком опасно. Ведь как только полиция приедет — Дурсли сдадут его, не раздумывая ни секунды. А ставить на то, что им никто не поверит, Поттер не рискнул бы.

Поэтому Гарри подскочил к окну, ведущему во двор, и припустил по ухоженному газону к кустам, за которыми шла аллея, ведущая к темному парку. О вещах, которые он оставил утром на втором этаже Поттер даже не вспомнил, а новую сумку он так и не успел снять. Сейчас для Гарри главным было где-то спрятаться до утра, а там он сможет отправиться на автобусе обратно в Дырявый котел. А ворон летел рядом, изредка подсказывая негромким карканьем, куда лучше свернуть.

* * *

— Северус, не могу поверить, что ты оставил мальчика одного! — бушевал не на шутку взволнованный Дамблдор.

Снейп только хмуро пялился на полированную поверхность стола. Директор не часто позволял себе так явно выражать недовольство. Хотя зельевар, в принципе, мог его понять. А все из-за этой дуры Фигг, которая умудрилась сломать ногу, наступив на одного из своих безмозглых книзлов. Так мало того, она еще вместо того, чтобы обратиться в св. Мунго или просто написать мадам Помфри, чтобы та выслала ей Костерост, додумалась вызвать маггловских врачей, которые увезли ее в маггловскую больницу, откуда выписали только вчера. Поэтому женщина до сих пор пребывала в полном неведении о том, что Поттера, за которым ее приставили наблюдать, сдали в приют.

И вот теперь, вместо того, чтобы поблагодарить Снейпа за то, что он этого Поттера нашел, да еще и познакомил с волшебным миром, Дамблдор рассердился на него за то, что он, во-первых, сразу не связался с ним, а во-вторых, оставил мальчишку одного в Косом переулке. Конечно, отчасти зельевару самому было совестно, что он оставил ребенка в незнакомом месте, но в тот момент он был так зол на Поттера, что не нашел в себе сил вернуться и закончить начатое. А теперь еще и директор на него ополчился. И все из-за этого несносного Поттера!

— Он вполне справился и без меня, Альбус, — хмуро возразил Снейп, на самом деле совсем в этом не уверенный, — к тому же я не намерен был терпеть его хамство!

— Сопроводить его было твоей прямой обязанностью! — Дамблдор даже не пытался скрыть свой гнев.

— Вовсе нет, если студен сам отказывается от сопровождения! — рявкнул в ответ тоже разозленный зельевар.

Директор явно хотел бы возразить, но формально Снейп был прав. Так что Дамблдор лишь тяжело вздохнул, падая в директорское кресло и потирая переносицу.

— Как он хоть воспринял новость о волшебном мире? — спросил он устало.

— Не сказать, чтобы он был сильно удивлен, — Снейп тоже сбавил обороты. — Его больше заинтересовал Хогвартс и реакция Адама Стэндвика.

— Да, он уже писал мне, — Дамблдор поморщился — видимо, текст письма был весьма нелицеприятным, а может это и вовсе был вопиллер. — Придется хорошенько поговорить с ним... А Дурсли? Как они восприняли то, что ты вернул им мальчика?

— Без особого восторга, — сухо ответил Снейп. Рассказывать о "теплом" приеме зельевару совершенно не хотелось. — Я наложил на них слабое заклинание чесотки в качестве предупреждения.

Дамблдор недовольно нахмурился, но ничего не возразил. В конце концов, все произошедшее было и его виной тоже. Не стоило доверять такую ответственную миссию одному сквибу. Хотя до сих пор миссис Фигг неплохо справлялась. Видимо, стареет.

Но оставлять Гарри одного в Косом переулке не следовало — мало ли кто мог оказать на него там влияние. Все-таки Дамблдору следовало послушать Снейпа и отправить в приют Стебль.

Однако о чем бы они еще ни собирались разговаривать, их прервал огонь в камине, который полыхнул зеленым светом, и из него зазвучал испуганный голос Арабеллы Фигг:

— Альбус, срочно приезжай в Литл-Уингинг — Гарри Поттер сбежал от Дурслей!

Директор бросил на Снейпа разъяренный взгляд, и тот в очередной раз подумал, что это явно не его день.

* * *

Гарри неторопливо прогуливался по Косому переулку, низко надвинув на глаза маггловскую кепку. Ворон, которого Поттер решил назвать Браном, повсюду сопровождал его, то садясь на плечо, то держась на расстоянии. Но Бран был не единственным питомцем, который теперь повсюду сопровождал Гарри. Теперь к ним присоединилась Мелодия. Пользуясь своими небольшими размерами, она обычно пряталась у Поттера либо в кармане, либо под одеждой. Гарри не просил ее об этом, но когда мальчик позвал ее, чтобы по заданию Оливандера взять немного яду, он рассказал о том, что с ним произошло в тот судьбоносный день. Мелодию возмутило поведение Снейпа и Дурслей. Поэтому она настояла на том, чтобы охранять его так же, как Бран. К слову сказать, они довольно быстро нашли общий язык, хотя в первое мгновение, когда змея оказалась в комнате, ворон едва ее не скушал.

Прошла уже неделя с тех пор, как Гарри сбежал от Дурслей и стал жить в Дырявом котле, и всякий раз, отправляясь на прогулку, Поттер гадал, узнал ли Том в нем мальчика-который-выжил. Однако тот никак себя не выдавал и, когда Гарри вновь показался у него на пороге, невозмутимо назвал цену за комнату, словно у него каждый день останавливаются дети.

Для Поттера же эта неделя стала лучшей за всю жизнь! Впервые он был свободен: занимался всем, что ему нравилось, не опасаясь, что его в любой момент пошлют полоть грядки; кушал столько, сколько хотел, причем меню хоть и было весьма ограниченно, но готовили в Дырявом котле весьма неплохо. Кроме того, здесь не приходилось прятать свою магию. Ну, почти. За неделю Гарри осознал одну немаловажную вещь: большинство волшебников не могут колдовать без палочки. Это до того поразило Поттера, что он в тот же день отправился к Оливандеру и прямо спросил его об этом.

— В детстве все мы могли колдовать без палочек, — поведал ему старый мастер, — но то были отголоски стихийной магии. Как только волшебник получает палочку, его магия приобретает направленность, это успокаивает и стабилизирует ее. Образно говоря, если дать человеку возможность выходить через дверь мирным путем, ему не будет нужды с боем ломиться во все окна.

— Значит, когда я получу палочку, которую вы делаете для меня, — с внутренней дрожью спросил Гарри, — я тоже потеряю возможность колдовать без нее?

— Ты нет, — спокойно ответил Оливандер.

— Но вы сказали...

— Следуя моей аналогии, если человек находится на улице, зачем ему искать выход?

Гарри не совсем понял тогда, что имел в виду Оливандер, но то, что и без палочки он по-прежнему сможет колдовать, успокоило Поттера. Где-то в глубине души Гарри чувствовал, что то, что он творит без палочки, и то, как колдуют прочие маги — совсем не одно и то же. И подсознательно Поттер очень боялся потерять эту часть себя. Как ни странно, ту ненормальность, которую так ненавидели Дурсли, Гарри, видимо, из чувства противоречия считал самым лучшим, что в нем было. И осознание того, что он волшебник, только усилило любовь Поттера к собственной магии.

Однако после того, что случилось на Тисовой улице, Гарри понял, что эта сила может оказаться опасной для окружающих. Поэтому Поттер начал учиться ее контролировать. К сожалению, книги были ему в этом не помощники — ведь во всех них контроль магии подразумевал наличие палочки. А палочка Гарри была не готова. Поэтому Поттер припомнил маггловскую фантастику. Когда главный герой получал какие-то новые способности, он тут же учился ими управлять. И Гарри решил позаимствовать их способы тренировки.

Поттер долго перебирал в уме всех супергероев и сверхлюдей, которых мог вспомнить, пока не остановился на самом простом и распространенном варианте — телекинезе. Силой мысли двигать предметы — да о таком любой ребенок мечтает. Однако на деле это оказалось не так просто. Магия словно не понимала, чего Гарри от нее хочет. Она касалась предмета, но не сдвигала его ни на дюйм.

Будь Гарри обычным ребенком, он бы давно расстроился и бросил бы бесполезное занятие. Но единственным хорошим качеством, которое воспитали в нем Дурсли, было терпение. И сейчас Гарри очень терпеливо снова и снова пытался сдвинуть перьевую ручку, сидя за столом в своей комнате и не сводя с нее глаз. И это кое-что дало Поттеру.

Конечно, сдвинуть ее у Гарри так и не получилось, но раз за разом и так, и этак касаясь ручки своей магией, мальчик понял, что на самом деле многое может с ней сделать. Например, Поттер осознал, что без труда может вновь превратить ее в молодое деревце дуба, из которого был сделан стержень. Кроме того, Гарри мог видоизменить металлический наконечник с пером, который был насажен на деревянный корпус. Короче говоря, Поттер мог превратить ручку во что-то другое, но не мог сдвинуть ее с места.

Гарри не знал, радоваться ему такому открытию или досадовать, что опыт не удался.

Однако он решил, что разумно будет развить то, что он обнаружил. Поэтому Гарри начал собирать всякие обломки дерева, щепки и прочий мусор, чтобы потом, спрятавшись в маггловском парке или у себя в комнате, попытаться превратить их во что-то другое. Этот опыт удался Поттеру куда лучше предыдущего. Подвластные его магии, мелкие деревяшки начинали пускать корни и вытягивать к солнцу новые веточки и молодые листья, а металл и камень становились мягкими, словно глина и меняли свою форму под внимательным взглядом зеленых глаз.

Однако поначалу превращения неживой материи удавались Гарри намного хуже, чем «оживление» дерева. Вещицы получались неказистыми и бесформенными. Но вскоре Гарри понял, что нужно просто сосредоточиться на том, что хочешь получить в конце. Таким образом, из куска искореженного проржавевшего металла, Поттер сотворил красивую фигурку дракона, скопировав его из книги о волшебных зверях. При этом Гарри, мимоходом обнаружил, что при желании может заставить волшебную картинку замереть в одном положении, словно маггловскую фотографию.

Вскоре, однако, результатов подобных экспериментов у Поттера накопилось столько, что он не знал, куда их девать. Поразмыслив, Гарри быстро нашел им применение. Вещицы не обладали магическими свойствами, поэтому Гарри просто раздаривал их в маггловском парке маленьким детям. Те восторгались новыми игрушками, словно это были настоящие сокровища, а их родители только улыбались и ласково благодарили Поттера за подарок.

Гарри же с горечью вспоминал Литл-Уингинг, и понимал, что там никто бы не рискнул принять подарок от «этого ненормального Поттера». Однако теперь жители Тисовой улицы вряд ли бы узнали его. Потому что первое, что сделал Гарри, оказавшись на свободе, это купил себе новые вещи. Учитывая, что все его старые вещи остались в доме Дурслей, это скорее была насущная необходимость, но покупать себе нормальную одежду, которую не приходится втрое оборачивать вокруг себя, оказалось настоящим блаженством. Кроме того, теперь, когда Гарри был прилично одет, взрослые не боялись подпускать его к своим детям.

Правда с магами было сложнее — Гарри старался скрывать свою фамилию и шрам, поэтому неосознанно обходил незнакомцев стороной. Зато очень подружился с Эмили Крейн — молодой женщиной из зоомагазина. Продавщица после столь памятного знакомства с мальчиком-который-выжил поначалу относилась к Поттеру с опаской. Но видимо, его приветливость и доброе отношение к животным так расположили к нему Эмили, что уже через пару дней она встречала мальчика с улыбкой.

А вот с Оливандером у Гарри были весьма странные отношения. Старый мастер никогда не приглашал его в гости, да и хозяином он был не столь уж и радушным, но Поттера неизменно тянуло в его лавку. Причем, в основном Гарри приходилось "общаться" с волшебными палочками, а не с Оливандером. Большую часть дня Гаррик Оливандер находился в мастерской, куда не пускал гостя, поэтому Поттер прохаживался среди длинных стелажей, огромного магазина, который явно был магически увеличен изнутри.

Гарри легонько касался магией палочек, при этом даже не прикасаясь к коробкам. При этом Поттер довольно быстро стал узнавать волосы, шерсть и рога единорогов внутри палочек — они сияли чистотой и дарили тепло. А вот части драконов угрожающе обжигали, словно предупреждая, чтобы к ним не приближались. Но больше всего Гарри нравилось "общаться" с фениксами. Касаясь их перьев в палочках, Поттер неизменно слышал, словно вдалеке отзвуки прекраснейших песен. Гарри мог часами стоять и слушать эти песни.

А где-то дней через пять, Оливандер вдруг сам подошел к нему, с легкостью разыскав среди стелажей.

— Какое твое любимое дерево? — резко спросил он.

— Дуб, — не раздумывая, ответил Гарри удивленно.

Поттеру и, правда нравилось это стойкое сильное и такое заботливое дерево.

— Хм, — Оливандер пристально посмотрел на него. — А у тебя есть какой-то особенный дуб, который ты любишь больше других?

Гарри на мгновение задумался, вспоминая, был ли в его короткой жизни какой-то особенный дуб. Разве что тот, который рос возле приюта... Но тут Гарри вспомнил тот самый дуб, который буквально вырвался из памяти мальчика вновь раскидывая свои зелено-золотые листья. Дуб, который Гарри создал собственной магией...

— Да, есть, — осторожно ответил Гарри.

— Где это дерево? — жадно спросил Оливандер.

— А зачем вам? — подозрительно спросил Гарри. Не то, чтобы он в чем-то подозревал старого мастера, но рассказывать про поляну ему не сильно хотелось. Особенно объяснять, почему это дерево такое особенное для него.

— Обычные дубы не подходят для палочки, — отмахнулся Оливандер. — Нужен особенный для тебя дуб. Где он?

Гарри глубоко вздохнул и ответил:

— Недалеко от Литл-Уингинга есть поселок, возле него маггловский приют. А неподалеку от него — магическая поляна, которая недавно появилась. И там в самом центре поляны — огромный дуб с золотистыми листьями.

Оливандер вновь пронзил его взглядом своих бесцветных глаз. Но ничего не спросил, только заметил, явно очень довольный:

— Пожалуй, вы самый необычный из моих клиентов, мистер Поттер.

После чего резко развернулся и зашаркал прочь. Гарри лишь удивленно посмотрел ему в след.

Все это было пару дней назад. Сейчас же Гарри снова направлялся к Оливандру. Утром Бран принес от него записку, что палочка готова. И Гарри был очень взволнован, хотя и старался этого не показывать. Поттеру не терпелось попробовать поколдовать с помощью палочки. Хотя недавно он и начал учиться различать людей по оттенкам магии.

Лавка Оливандера встретила его прежней затхлостью и тихим перешептыванием палочек. Гарри привычно "поприветствовал" их. И тут из-за стелажей вынырнул сам Оливандер. Глаза его горели триумфом и предвкушением, а в руках он нес подушечку, на которой лежала изящная тонкая палочка из светлого дерева и с небольшим перламутрово-розовым кораллом, вделанным в рукояку. Гарри впился в нее жадным взглядом и уже почти автоматически коснулся магией. И сразу понял, что эта палочка — другая. Она словно была в десятки раз умнее всех прочих. Все прочие палочки действовали и общались на инстинктах тех, из чьих частиц они были сделаны. Единороги несли свет и тепло, драконы — силу и огонь, а фениксы — надежду. Но эта палочка словно понимала то, что с ней происходит. И Гарри никак не мог определить, из чего же сделана ее сердцевина.

— Прошу вас, мистер Поттер, — нарушил благоговейную тишину Оливандер, — Золотой дуб, перо из крыла Королевского ворона, яд змеи, коготь феникса, волос единорога и перламутровый коралл, 13 дюймов, очень стойкая и... разумная.

Оливандер хмыкнул, и Гарри тоже не смог сдержать усмешку. Впервые между ними установилось какое-то необычное взаимопонимание. И от этого взгляд мастера стал еще более внимательным.

Гарри же с трепетом потянулся к палочке. У него было много вопросов о том, как описал ее Оливандер, но все это потом. Сейчас же Гарри наконец-то мог взять в руки свою палочку.

Стоило Гарри прикоснуться к палочке, как по светлому дереву прошлась искра света. Поттер ощутил, как его магия бурным потоком полилась в палочку, словно река — в новое русло. На миг Гарри испугался, что палочка вновь сгорит, как неделю назад. Но нет. Палочка вновь вспыхнула светом, а из кончика посыпались золотые и красные искры, которые в полете превращались в красивые цветы и, кружась, оседали на пыльный пол.

Мгновение в лавке стояла тишина. А в следующий момент Оливандер воскликнул:

— Идеально! С вас 30 галеонов!

Гарри едва не подавился радостным восклицанием. 30 галеонов?! Немаленькая сумма. Хотя, за такую палочку и сотни галеонов не жалко. Тем более, сделана она была на заказ... Гарри порадовался, что не сильно разбрасывался деньгами в эту неделю. Конечно, он мог бы взять еще один кредит в банке, но Поттеру не хотелось злоупотреблять расположением гоблинов. А ключ от сейфа так и остался у Дамблдора. Интересно все-таки, его опять никто не ищет или они просто не могут его найти?..

Тряхнув головой, Гарри отбросил ненужные мысли и полез в карман за кошельком. При этом, он совсем не обратил внимания, как палочка, будто бы сама перекочевала ему в рукав. Расплатившись, Гарри вдруг понял, что у него, по сути, больше не будет повода приходить сюда. Мальчик замялся и неуверенно сказал:

— Спасибо за все, мистер Оливандер. А я... могу иногда приходить в гости?

Старый мастер пару мгновений смотрел на него ничего не выражающими бесцветными глазами. Вся его радость снова сменилась спокойствием. Гарри же с трепетом ждал приговора.

— Я буду ждать вас, мистер Поттер, — ответил, наконец, Оливандер.

И Гарри, расплывшись в совершенно детской радостной улыбке, вновь поблагодарил мастера и довольно зашагал обратно в Дырявый котел.

— И я буду с нетерпением ждать от вас великих свершений, — тихо добавил Оливандер, когда мальчик скрылся из вида.

И только уже почти дойдя до гостиницы, Гарри вспомнил, что так и не спросил Оливандера о своей палочке. Что за Золотой дуб? И почему он назвал Брана королевским вороном? И почему в его палочке столько магических составляющих?..

Впрочем, Поттер решил, что невежливо будет возвращаться обратно и спрашивать об этом сегодня. Ведь Гарри может зайти к нему завтра.

Однако судьба распорядилась по-своему. И когда Гарри, войдя в свою комнату, обнаружил в ней профессора Снейпа и Альбуса Дамблдора, которого Поттер узнал по вкладышам от шоколадной лягушки, мальчик вдруг ясно понял, что его вольная жизнь закончена.

— Ты врешь, не может быть!

— Ну что ты, Ронни, разве могу я врать о таком?! Уверяю тебя, нам с Фредом пришлось завалить тролля, чтобы попасть на Гриффиндор, по-другому туда просто не принимают. Правда ведь, Фред?

— Истинная, Джордж. Мне до сих пор тот тролль в кошмарах снится!

— Мам, они ведь врут, правда?

Гарри рассеяно наблюдал за рыжими братьями. Близнецы Уизли уже который день скармливали Рону эту историю. Поначалу Гарри тоже им поверил, но стоило обратиться с этим вопросом к Перси — и все прояснилось. И теперь Поттер недоумевал, почему Рон не спросит у другого своего старшего брата. Но младшие дети Уизли словно не замечали Перси, что приводило Гарри в полное недоумение.

Впрочем, все эти три дня Гарри чувствовал себя весьма неуютно в семье Уизли. Да, они были добры и приветливы. Кормили его вдоволь, порой даже чересчур плотно. В досуге не ограничивали, в комнате не запирали. Но Уизли было слишком много. И каждый считал своим долгом подойти и поговорить с гостем. Кроме того, у Гарри здесь практически не было своего личного пространства. Даже у Дурслей у него была своя комната, пусть это и был чулан под лестницей. И это неприятно напоминало приют. Однако и в приюте его в основном игнорировали. Особенно после происшествия с хулиганами. А здесь его постоянно трогали, обнимали, с ним постоянно разговаривали, что-то спрашивали... Одним словом, Гарри ощущал себя словно посреди рыжего урагана, и единственное желание, которое он испытывал последние три дня — это сбежать подальше от Уизли.

И как ни странно, через пару дней Гарри таки нашел убежище. За чтением книг. Почему-то для младших Уизли чтение книг считалось едва ли не худшим из пороков. По крайней мере, когда Гарри отказался идти играть с ними в квиддич, потому что хотел почитать, на него посмотрели как на инопланетянина. Однако, углядев в этом единственное спасение, Гарри отстоял свое право на чтение с небывалым упорством.

Не то, чтобы ему не нравилось летать. Наоборот, когда Гарри впервые поднялся в воздух, то испытал ни с чем не сравнимый восторг. Однако территория Норы была невелика, и подниматься высоко в воздух было опасно, а просто полетать в воздухе братья ему опять-таки не давали — они звали его играть. Но игра Гарри не особо привлекла. Квиддич напоминал ему какой-то диковинный футбол, а футбол мальчик с детства не любил.

Когда Гарри был совсем маленьким, дядя Вернон был в хорошем расположении духа и позволил ему посмотреть вместе со всеми игру по телевизору. В тот момент мальчик был просто счастлив — ведь тогда он впервые ощутил себя частью семьи. Но любимая команда старшего Дурсля играла из рук вон плохо всю игру, в течение которой Гарри постоянно доставались тумаки от рассерженного фаната. И под конец, когда любимцы Вернона продули с разгромным счетом, тот обвинил во всем Поттера и его ненормальность. В тот день Гарри очень сильно досталось. Его не только выпороли, но и надолго заперли в чулане. Именно тогда, постанывая от боли в пострадавшей попе и сетуя на несправедливую судьбу, Гарри и понял, что так фанатеть от какой-то игры — глупо. Ведь игра создана для радости и удовольствия. Так почему же кто-то должен страдать, если одна из команд проигрывает?

С тех пор Гарри смотрел на игры и состязания только с той точки зрения веселая она или нет. Поэтому он не разделял увлечения Уизли квиддичем: ему не понравилось носиться по полю, неся один мяч и уворачиваясь от другого. В тот момент его мысли занимали такие вопросы как, а почему у волшебников нет таких видов спорта, как гонки на метлах или фигурные полеты на метлах? Или хотя бы полеты с препятствиями?

Поэтому, когда ребята уходили играть в квиддич, Гарри оставался в гостиной и читал одну книгу за другой.

Правда, кроме обитателей Норы неудобства добавляла Поттеру и сама Нора. Когда Дамблдор перенес Гарри сюда, мальчик сразу почувствовал, насколько болен этот дом. Магия в нем была искорежена множеством несуственых надстроек. Поток ее был перекрыл в стольких местах, что он больше всего напоминал Гарри детскую игрушку змейку Рубика. Из-за этого магическое ядро этого места было маленьким и чахлым, но оно так хотело жить, что мальчика едва не замутило от жалости и ужаса. Как можно было так исковеркать это место?! Но самым ужасным было то, что никто из обитателей дома не замечал того, как мучается Магия Норы. И Гарри не знал, что ему делать. Он страшно хотел помочь дому восстановить здоровый поток, тем более, что магия Норы сама просила об этом, протягивая к Поттеру свои тонкие ручейки, но мальчик боялся признаться Уизли, что он способен исправить его. За эти несколько недель жизни в волшебном мире он успел осознать, что отличается от магов также, как и от маглов. Поэтому он опасался, что и реакция на его магию у волшебников будет такой же, как у обычных людей.

Однако остаться совсем глухим к мольбам измученной магии Гарри тоже не мог, поэтому, когда младшие дети уходили играть в квиддич, он тайком пробирался в какое-нибудь проблемное место и потихоньку смещал блок с потока, чтобы хоть чуть-чуть освободить его. Конечно, это не могло решить проблему, но так Гарри, по крайней мере, удавалось хоть немного приглушить муки совести.

Сегодня Гарри снова не пошел играть с другими детьми, и когда в доме стало чуть потише, мальчик отправился на второй этаж — поток магии был просто заперт между хозяйской спальней и комнатой Перси, поэтому там образовался целый пузырь, который грозил взорваться в любой момент.

Гарри подошел к стене между комнатами и прислушался. С улицы раздавались крики ребят, Перси сидел в гостиной, а миссис Уизли хлопотала на кухне. Можно было действовать. Гарри положил руку на шершавую стену и прикрыл глаза, выпуская свою магию. Нора отозвалась на это радостным волнением. Магия дома заколыхалась, стремясь снять все ограничители, но Гарри, скрепя сердце, удержал ее и направил только на увеличение расстояния между комнатами. Магия подчинилась, но, чувствуя, как она жаждет восстановить нормальный поток, Гарри лишь испытал еще большие угрызения совести, ощущая себя мучителем, который дает умирающему от жажды ребенку по одной капле воды в то время, как у него за спиной целый контейнер с водой.

— Гарри, милый, что ты делаешь?

Гарри вздрогнул и оторвался от стены. Рядом с ним стояла миссис Уизли с корзиной грязного белья и с интересом смотрела на него. Видимо, поглощенный своими мыслями, Гарри не заметил ее приближения.

— Э... Я... — замялся он, не зная, что ответить. — Да так, гуляю по дому.

— Вот как? — миссис Уизли улыбнулась. — Если ты устал заниматься, лучше бы погулял на свежем воздухе — на улице такая чудная погода.

Гарри глянул в окно: ярко сияло солнышко, легкий ветерок приносил свежесть, где-то в деревьях чирикали птицы — денек и правда хороший.

— Да, наверное, — рассеяно произнес Гарри. Может он и правда засиделся дома.

— У тебя все хорошо, Гарри? — после секундной паузы спросила миссис Уизли, которая внимательно наблюдала за мальчиком.

Тот удивленно посмотрел на нее.

— Конечно, а почему вы спрашиваете?

— С тех пор как ты приехал, ты не выглядишь особо радостным, — с мягкой улыбкой заметила женщина. — Тебе у нас не нравится?

— Нет, что вы! — воскликнул Гарри, испугавшись, что своим отношением мог обидеть эту, в принципе-то, очень даже добрую женщину. — Просто я, наверное, еще не привык. Мои родственники не особо меня любили, поэтому мне странно, что вы так добры ко мне, ведь мы с вами раньше даже не были знакомы.

Взгляд миссис Уизли стал еще мягче, в нем появилась жалость и какая-то печаль. Она поставила корзинку на пол и шагнула к нему. Гарри вдруг испугался, что она снова обнимет его, и невольно сделал шаг назад. Видимо, миссис Уизли поняла его опасения и лишь вздохнув, присела перед ним на колени.

— Мне очень жаль, что у тебя так сложились отношения с родственниками, — сказала она мягко. — Профессор Дамблдор сказал, что они даже отправляли тебя в приют. Это так?

Гарри в ответ лишь кивнул. Ему было одновременно не по себе, и в то же время очень приятно — никто прежде не разговаривал с ним вот так, мягко и ласково, стараясь понять и поддержать.

— Это тем печальнее, что я знаю, какой была твоя мама — сестра твоей тети, — сказала миссис Уизли. — Я очень хорошо знала твоих родителей, поэтому ты мне совсем как родной. И хотя мы раньше никогда не встречались, я бы хотела подружиться с тобой. И помочь, чем смогу.

Гарри почувствовал, как где-то в горле образовался целый ком, из-за которого он не мог выдавить из себя и звука в ответ. Но миссис Уизли, похоже, и не ждала ответа.

— Я понимаю, ты наверное злишься на волшебников, — продолжила она все тем же мягким печальным тоном, — ведь именно мы отдали тебя на воспитание этим маглам. Хотя по законам магического мира, тебя должны были усыновить волшебники. И я знаю, что такие оправдания, как "мы хотели сделать как лучше", никак не загладят нашей вины перед тобой. И да, я признаю, что мы виноваты, это не изменить. Нужно было найти другой выход.

Теперь Гарри почувствовал, как стали горячими глаза, готовые пролиться слезами. Миссис Уизли словно заглядывала ему в душу и говорила о его собственных сомнениях и мыслях, в которых он не желал признаваться даже себе. Вся обида на судьбу и злость от несправедливости грозили прорваться потоком горючих слез. А ведь Гарри казалось, что он давно смирился...

— И я могу сказать только — прости нас, Гарри, мы виноваты перед тобой, — совсем тихо закончила миссис Уизли.

Гарри показалось, что еще чуть-чуть — и он правда заплачет. Поэтому он поспешил сделать судорожный вздох, стараясь успокоиться, и дрожащим голосом произнес:

— В... вы ни в чем не виноваты. Не вы решили оставить меня у Дурслей.

— Ты сердишься на профессора Дамблдора? — тихо и как-то понимающе спросила миссис Уизли.

Гарри мгновение молчал, а потом просто кивнул. Впервые он признался в этом даже самому себе. Он и правда был зол на Дамблдора. Почему он принял такое решение? Кто дал ему право решать судьбу Поттера? Почему он пожертвовал счастьем Гарри ради какой-то сомнительной безопасности?

— Я могу тебя понять, — произнесла миссис Уизли. — Если бы во время прошлой войны убили нас с Артуром, и Дамблдор отдал бы наших детей подобным родственникам, я была бы очень сердита на него.

Гарри в шоке посмотрел на нее. Взгляд ее был устремлен в пространство, и в нем скользили тени прошлых страхов и переживаний. Гарри только сейчас осознал, что не только его родители участвовали в той войне. И не только они тогда погибли. И Гарри почувствовал себя виноватым за то, что напомнил женщине о том времени.

— Простите, — искренне произнес он.

Миссис Уизли удивленно посмотрела на него, а потом вдруг тепло улыбнулась ему.

— Ты такой добрый мальчик, Гарри, — негромко, но с чувством произнесла она. — Уверенна, твои родители гордились бы тобой.

От такой похвалы Гарри смущенно покраснел. Хвалили его нечасто. И никогда не делали этого с такой улыбкой.

— Знаешь, волшебники на многое способны, — снова заговорила миссис Уизли, ласково глядя на него, — мы даже можем возвращаться в прошлое. Но нам не дано его менять — ведь тогда случатся ужасные вещи. Но мы властны над настоящим. Поэтому дай нам шанс исправить нашу ошибку, хорошо? И поверь, может Дамблдор и был неправ, отправив тебя к твоим родственникам, но ему тоже жаль, я уверена в этом. А кроме того, он заботится о тебе, как никто другой, хоть у него и помимо этого немало забот.

Гарри мог бы поспорить насчет Дамблдора, но ему не хотелось ссориться с миссис Уизли. Она была добра к нему, как никто прежде. Поэтому он тоже захотел подружиться с ней.

— Я не сержусь на вас, — честно признался он, и впервые искренне улыбнулся. — Вы мне нравитесь, просто у вас немного шумно и...

Гарри посмотрел на стены и потолок, наблюдая искривленные потоки магии и на его лице вновь отразилось страдание и жалость.

— Этот дом страдает, — тихо произнес он.

— Что? — такого поворота миссис Уизли явно не ожидала.

Она тоже огляделась вокруг, но, не заметив ничего необычного, вновь удивленно посмотрела на мальчика.

— Вы этого не видите, я не знаю, почему, — объяснил Гарри. — Но магия этого дома очень страдает.

Гарри не мог бы сказать с точностью, почему он решил довериться миссис Уизли, но она была доброй и понимающей. Кроме того, она, похоже, даже по-своему любила его. Кроме того, Гарри просто хотел ей верить.

— На самом деле, я не гулял здесь, — признался он. — Я хотел помочь.

Гарри вновь посмотрел на стену, возле которой до этого стоял.

— Вы знаете, как строился этот дом? — спросил он у недоумевающей женщины.

— Мы с Артуром купили этот дом у пожилой пары, когда сбежали из дома, чтобы пожениться, — ответила миссис Уизли, все еще не зная, как воспринимать слова мальчика.

А Гарри прислушался к дому. И правда, какие-то помещения были построены правильно, но потом либо изменялись, либо достраивались.

— Вы сами застраивали дом новыми комнатами и пристройками? — спросил он.

— Да, у нас не было денег на специалистов, не говоря уже о гоблинах, — призналась женщина, внимательно разглядывая Поттера.

— Поэтому это и произошло, — Гарри посмотрел ей в глаза и сказал: — Застраивая дом как попало, вы нарушили поток магии. Я понимаю, вы этого не знали, но из-за этого магия не может спокойно течь по дому и полноценно питать ядро дома. Дом буквально чахнет. И когда ядро умрет, дом просто рухнет.

— Гарри, откуда ты знаешь про магическое ядро? — взгляд миссис Уизли становился все более потрясенным, и у Гарри даже появились сомнения в том, что он поступил верно вываливая на женщину всю правду.

Но отступать было поздно.

— Я его чувствую, мэм.

Миссис Уизли вздрогнула, ее больше потрясло его обращение, чем ответ. Она вновь оглядела родные стены, не зная, верить Поттеру, или он это выдумал. Ведь если мальчик прав, то дом в большой опасности. Наконец, она спросила:

— И что же нам делать? Как нормализовать поток.

Гарри почувствовал облегчение от того, что ему поверили, и, улыбнувшись, сказал:

— Я могу все исправить, если вы разрешите.

Вот теперь миссис Уизли уставилась на него в шоке. А Гарри в очередной раз пожалел, что сказал об этом не подумав. Наверное, одно дело, если волшебник видит магические потоки, но совсем другое, если он способен их менять.

— Ну, я так думаю, — неуверенно добавил Гарри, замявшись.

— Но ведь это опасно, — наконец, сказала миссис Уизли после продолжительного молчания, — я верю, что ты очень сильный волшебник, но это большой дом, я не хочу, чтобы ты заработал магическое истощение — это очень вредно для растущего организма.

Гарри несколько расслабился, видя, что несмотря на шок, миссис Уизли не проявляет признаков страха или отчужденности.

— Ну, не думаю, что мне грозит истощение, — медленно произнес Гарри. — Но я могу действовать постепенно, если вы позволите.

Миссис Уизли не знала, что ответить. С какого-то момента разговор пошел в совершенно немыслимом направлении. Женщине не верилось, что мальчик и правда способен не то что направлять магические потоки, но даже видеть их. Насколько Молли знала, в Англии на это были способны только Дамблдор и Волан-де-Морт. И они-то, вполне возможно, и могли бы нормализовать магические потоки в Норе. Но чтобы это сделал ребенок? Такого просто не может быть. И потом, если бы дом действительно был в такой опасности, Дамблдор наверняка сказал бы им об этом, разве нет? Но ведь про магические ядра рассказывают лишь на последнем курсе Хогвартса. Откуда Поттеру, который еще даже в школу не пошел, знать о них.

А может Гарри просто где-то прочитал о них и решил таким образом понравится Молли? А так как никто из Уизли все равно не видит магических потоков, то мальчик ничем не рискует. Наверное, он просто планирует изображать замысловатые пасы палочкой, словно совершает великое колдовство, а потом сказать, что потоки нормализированны.

Миссис Уизли вновь взглянула на мальчика. Гарри смотрел на нее неуверенно, но со взволнованным ожиданием. Женщина улыбнулась. "Хитрец, он так похож на Рона, — подумала она. — Пусть устраивает свой спектакль, а я ему подыграю".

— Хорошо, Гарри, я буду тебе очень благодарна, если ты восстановишь потоки, — сказала она, и мальчик просиял радостной улыбкой.

— Спасибо, миссис Уизли! — воскликнул он, чем немало удивил Молли, которая не поняла, за что он ее поблагодарил.

Но на этом потрясения сегодняшнего дня для миссис Уизли не закончились.

Вместо того, чтобы достать палочку, Гарри вновь подошел к стене и положил на нее обе руки. И тут миссис Уизли впервые ощутила магию дома. Она вихрем взметнулась по всему дому, отчего Перси в гостиной вскочил, а дети во дворе приостановили свою игру. Но это было только начало. Магия окружила маленькую фигурку Поттера, но тот даже не шелохнулся. А в следующее мгновение на миссис Уизли дохнуло теплом и свежестью — именно так ощущалась магия мальчика. И тут дом пришел в движение.

Пол под ногами миссис Уизли задрожал и начал раздаваться в стороны, делая коридор шире и соединяя рассохшиеся доски. Комнаты разъехались дальше друг от друга, потолок ушел чуть вверх и покрылся свежей побелкой. Отклеившиеся обои на стенах вновь вернулись на место и приобрели свежий вид. Лестница позади миссис Уизли стала шире и обзавелась новыми перилами и ровными ступеньками. А о том, что творилось в самих комнатах и снаружи, Молли могла только гадать.

Она вновь пораженно уставилась на мальчика, который преподнес ей сегодня столько сюрпризов. Поначалу он казался ей тихим и замкнутым. Потом миссис Уизли поняла, что он просто скромный. А сегодня она узнала, что Гарри добрый и сострадающий мальчик. И стоило ей завоевать всего одну каплю его доверия, и он открыл ей свою главную тайну — он величайший волшебник столетия. Вот так просто. За пару добрых слов.

И тут миссис Уизли стало страшно. Не за себя. А за этого мальчика. Такого тихого, вежливого и доверчивого. Ведь если он настолько доверяет людям, то другим будет легко использовать Поттера в своих целях. Кроме того, такая мощь может напугать даже волшебника. Одни будут ему поклоняться, словно он — воплощение самого Мерлина, а другие будут бояться.

"Надо посоветоваться с Дамблдором," — подумала она.

Но тут магия, которую выпустил Гарри достигла ядра дома, и миссис Уизли чуть не рухнула на пол от неожиданности — она почувствовала, как вновь забилась жизнь в ядре, которое впервые за долгое время наполнилось магией. И не простой магией, а чистой и первозданной. Это было похоже на огромное сердце, которое вновь забилось. И это биение отдалось во всем теле женщины, признавая ее хозяйкой.

Под конец, магия последний раз пронеслась по дому, словно огромный вздох облегчения. И все успокоилось.

Гарри "отлепился" от стены и с улыбкой взглянул на миссис Уизли. В глазах его светилась радость и облегчение. И только теперь миссис Уизли поняла, что мальчик чувствовал все это время. Он видел страдания дома и страстно хотел помочь, но боялся. И у него не было ее разрешения. Возможно, сам Гарри об этом не знал, но восстановить поток в чужом доме не так просто без согласия хозяина. Поток может и восстановится, но в ядро магия поступать не будет, и поток рано или поздно вновь зачахнет.

Поэтому миссис Уизли очень повезло, что Гарри ей открылся и попросил разрешения. Потому что с такой силой мальчик вполне бы смог заставить ядро принять его магию. Но тогда дом бы перестал принадлежать Уизли. Именно поэтому магические семьи ежегодно подпитывают ядро дома своей родовой магией. Ведь если ядро зачахнет, дом легко может забрать другой волшебник, просто вдохнув в него жизнь.

Все это миссис Уизли знала с детства — чистокровных волшебников этому учили с пеленок. Но Нора никогда не была родовым поместьем Уизли, поэтому Молли и Артур никогда не задумывались о том, чтобы подпитывать ядро магией. Более того, они даже не знали, что оно в этом доме существует — лишь древние поместья, да магические местности имели магическое ядро.

И вот теперь не только выяснилось, что Нора имеет магическое ядро, но и благодаря Гарри Поттеру этот дом стал родовым поместьем Уизли.

Молли вновь взглянула на мальчика и сказала:

— Спасибо, Гарри.

Северус Снейп никогда не жаловался на уровень интеллекта. Являясь одним из самых молодых Мастеров Зельеварения, он всегда считал себя человеком незаурядным. Поэтому, когда Дамблдор после известных событий заказал ему одно специфическое зелье, Снейп не задавался вопросом, для кого оно.

День посещения приюта для зельевара закончился еще хуже, чем начался. Когда пришел истеричный доклад от Арабеллы Фигг о побеге Поттера, Снейп сразу понял, что все шишки полетят именно на него. Оставалось надеяться, что мальчишку быстро найдут и вернут родственникам. Но профессор не представлял, насколько серьезна ситуация. Когда директор со Снейпом появились на Тисовой улице, домик №4 уже валялся в руинах, а взбешенные Дурсли, позабыв всякий страх перед волшебниками, на всю улицу выговаривали аврорам свое недовольство по поводу небезызвестного Поттера и ему подобных, которые мешают нормальным людям жить. Даже появление Дамблдора и Снейпа их не утихомирило. В конце концов, пришлось их маленько припугнуть, чтобы они начали, наконец, отвечать на вопросы.

Выяснилось, что доведенные чесоткой и несправедливостью жизни до белого каления, они встретили племянника весьма невежливо. Однако тот, вместо того, чтобы осознать свою вину, принялся им дерзить, в результате чего мистер Дурсль его примерно наказал. Наказания Поттер не оценил и натравил на них их же собственные растения, которые чуть не задушили всех троих.

Разумеется, всю вину за происшедшее Дамблдор свалил на Снейпа. Однако авроры, видимо, уже успели услышать до их прихода немало интересного по поводу отношений мальчика-который-выжил с родственниками. И, конечно, потребовали у Дамблдора ответа. Директор с самым честным видом признался, что понятия не имел о том, что Гарри жил в таких ужасных условиях. Однако Снейп давно общался с Дамблдором и понял, что тот беззастенчиво врет. Это породило немало нехороших предположений, но пока что Снейп решил об этом не думать.

Хуже всего было то, что мальчика найти быстро так и не удалось. Более того, на его поиски ушла неделя. Никакие магические сенсоры не могли его найти. Даже совы возвращались с письмами, так и не сумев отыскать адресата. Снейп слышал о таком. В стрессовой ситуации дети стихийной магией способны были скрыть свое присутствие и от маглов, и от магов. Но обычно такие чары держались от одного часа до целого дня. На большее магии детей не хватало. И чем дольше юный маг удерживал блок, тем выше была вероятность у них магического истощения. Гарри Поттер же держал блок уже целую неделю, и взрослые всерьез забеспокоились. К счастью шумихи удалось избежать — Дамблдор позаботился, чтобы никто посторонний не совал носа в это происшествие. Однако это не мешало директору отыгрываться на Снейпе. И чем дольше затягивались поиски мальчика, тем мрачнее становился Дамблдор. Снейп же считал себя ни в чем не виноватым. Все равно вечером того дня он оставил бы Поттера на пороге его дома и ушел. Следовательно, он не мог предотвратить произошедшего.

— Тебе не следовало проклинать их, — осуждающе посмотрел на него Дамблдор. — Достаточно было бы словесного внушения.

— Однако ваше "словесное" внушение их не удержало от того, чтобы отправить мальчишку в приют, — едко заметил Снейп. Этот разговор повторялся с завидным постоянством, что жутко раздражало зельевара. — Откуда мне было знать, что они такие неуравновешенные неженки?! На тот момент мне было известно только, что они трусы и лжецы.

Дамблдор поморщился, но ничего не сказал.

Однако спустя неделю после происшествия на Тисовой улице, директор вызвал к себе Снейпа и сообщил, что Поттер найден.

— Неужели его блок, наконец, выдохся? — зельевар вольготно расположился в кресле, стараясь не замечать чувства облегчения.

— Нет, блок по-прежнему силен, — Дамблдор сверкнул из-за очков глазами, — однако Дедалус Дингл нашел человека, который способен видеть Гарри. Оказывается, все это время мальчик был у нас под носом. Он живет в Дырявом Котле.

Снейп изогнул бровь в немом удивлении.

— Мощный блок... — задумчиво заметил он.

— О да, при этом Гарри, похоже, сам не понимает, что половина людей не узнает в нем мальчика-который-выжил, — казалось бы, глаза Дамблдора смеются, но было в старце что-то напряженное, что выдавало его тревогу. — И он абсолютно здоров.

Снейп почувствовал внутри какую-то пустоту и холод, которые до отвращения напоминали ему чувство страха. Зельевар подозревал, что Поттер гораздо сильнее других волшебников его возраста. Но такой магический потенциал заставлял Снейпа задуматься: а насколько мальчишка уже сейчас сильнее среднестатического мага?

В Дырявый Котел пришлось вновь идти вместе с директором.

— Тебя он уже знает и не попытается снова убежать, — пояснил свой приказ Дамблдор. — Мне бы не хотелось привлекать внимание или применять силу, чтобы удержать Гарри.

Снейп же был практически уверен, что Поттер сбежит, если встречать его явиться именно зельевар, но директор легкомысленно отмахивался от его аргументов.

И вот Снейпу снова пришлось столкнуться с мальчишкой.

Старый Том встретил их беззубой ухмылкой.

— А я-то думал, когда же вы появитесь? — заметил он, выдавая им запасной ключ от комнаты Поттера.

Дамблдор замер и внимательно посмотрел на него.

— Ты знал, что твой постоялец — Гарри? — спросил он строго.

— А то как же! С чего бы пареньку мне не доверять?

— Ты должен был сообщить нам, — попенял ему директор, на что старик только пожал плечами:

— Я в дела постояльцев не лезу — целее буду.

Дамблдор укоризненно покачал головой и повернулся к лестнице на второй этаж.

Комната мальчика мало чем отличалась от всех прочих. Но внимание Снейпа сразу привлекли металлические статуэтки волшебных животных, расставленные на столе. В Косом переулке он отродясь таких не видел. Возможно, Поттер купил их где-то в магловском Лондоне. Снейп фыркнул. Типичный ребенок: только дорвался до денег и кинулся покупать себе игрушки. Вот только почему магловские? Магические на порядок интереснее и веселее.

Тут взгляд Снейпа зацепился за кучу щепок и кусков металла, сваленных возле стола. Мерлин, а это-то Поттеру зачем?

В коридоре послышались шаги. Снейп и Дамблдор, который тоже разглядывал фигурки на столе, резко подняли взгляд на дверь. Директор быстро уселся в единственный стул и нацепил на лицо добродушную улыбку. Снейп закатил глаза к потолку и отвернулся к окну.

Однако, когда дверь распахнулась, зельевар все же не удержался и посмотрел на мальчика.

С лица Поттера быстро сползала улыбка. За эту неделю он сильно изменился. Мальчик был в новой одежде нужного размера, очки его были починены, а сам он имел вид весьма довольный и цветущий.

Однако Поттер очень быстро узнал своих гостей. И ни капли не обрадовался.

— Извините, сэр, но это моя комната, — довольно прохладно сказал он.

Улыбка Дамблдора на миг слегка потухла, но потом засияла еще ярче.

— Я знаю, Гарри, прости за вторжение. Меня зовут Альбус Дамблдор, ты, возможно, слышал обо мне. А это знакомый тебе Северус Снейп.

Гарри бросил на зельевара мимолетный взгляд и снова посмотрел на Дамблдора. Снейп почувствовал, как в душе снова поднимается раздражение на несносного мальчишку.

— Мы слышали о том, что произошло в доме твоих родственников, — продолжил Дамблдор и, заметив, как напрягся мальчик, поспешно заметил: — Не волнуйся, никто не станет осуждать тебя за то, что произошло. Они поступили очень плохо. И хотя спонтанные выбросы у детей, которые приобрели волшебную палочку, довольно редки, учитывая твою силу, это вполне ожидаемо.

— Мою силу? — еще сильнее напрягся Поттер, и у Снейпа возникло знакомое ощущение, что мальчишка что-то скрывает.

— О да, — как ни в чем не бывало продолжил Дамблдор, словно не заметив напряжения Гарри, — Два таких мощных спонтанных выброса за столь короткий отрезок времени без малейшего истощения — довольно хороший показатель магического потенциала. Но Гарри, ты мог всерьез навредить своим родственникам. Неужели ты настолько их ненавидишь?

Мальчик смутился и приобрел виноватый вид. Похоже, Поттер и сам понимал, что мог покалечить Дурслей. И явно не испытывал по этому поводу никакой радости. Заметив это, Дамблдор улыбнулся почти искренне.

— Конечно, профессору Снейпу тоже не стоило прибегать к таким мерам, — продолжил директор, отчего Снейп поморщился и снова отвернулся к окну, но продолжал искоса наблюдать за мальчиком. — Но Гарри, ты должен научиться держать такую силу в узде, иначе она навредит и тебе, и твоим близким.

— Я работаю над этим, — хмуро ответил Поттер и бросил короткий взгляд на статуэтки на столе.

Снейп нахмурился. Поттер тренируется на статуэтках? Но в чем?

— Похвально, что ты понимаешь риск, — улыбнулся Дамблдор, но тут мальчик его перебил:

— Но если я и дальше продолжу жить с Дурслями, боюсь, выбросы продолжатся — ведь они не дадут мне колдовать.

Поттер пристально смотрел на директора, словно надеясь внушить ему, чтобы тот не отсылал мальчика обратно на Тисовую улицу. Дамблдор улыбнулся.

— Не волнуйся, Гарри, к Дурслям ты не вернешься, — сказал он, и Поттер впервые немного расслабился. Для него худшее осталось позади. — Но и в Дырявом котле я не могу позволить тебе остаться. Согласись, странно, если ребенок будет жить в таверне месяцами.

Поттер огляделся по сторонам, молча соглашаясь с директором, но Снейп видел на его лице сожаление — видимо, мальчишке нравилась такая жизнь.

— Поэтому ты пока поживешь у моих друзей, — продолжил Дамблдор. — Это большая семья волшебников, у них младший сын одного с тобой возраста и тоже поступит в Хогвартс в этом году, так что тебе не будет скучно или одиноко.

В комнате повисло молчание. Дамблдор ждал от Поттера какой-то реакции, а тот явно думал о чем-то своем. Впрочем, директор ему не мешал. Наконец, мальчик произнес:

— Сэр, а как так получилось, что мой крестный оказался в тюрьме?

Оба взрослых вздрогнули — они не ожидали такого вопроса. Дамблдор помрачнел, но, вздохнув, ответил:

— К сожалению, он оказался нашим врагом. Мы и предположить не могли, что он переметнется на сторону Зла. Они с твоим отцом были так дружны. Но, увы, даже лучшие из нас порой ошибаются.

— Как вы ошиблись, отправив меня к Дурслям? — кинул Поттер взгляд исподлобья.

Дамблдор снова вздохнул и покаянно кивнул:

— Да, я переоценил родственные связи твоей тети с ее сестрой. Я думал, что за столько лет она забудет прошлые обиды, тем более, учитывая, что Лили больше нет.

Снейп вздрогнул и отвернулся. Он не мог без внутренней дрожи слышать это имя.

— А что такого ужасного сделал Сириус Блэк? — продолжал спрашивать Поттер.

— Гарри, давай я все расскажу тебе позже, когда придет время, — мягко сказал Дамблдор.

— А почему вы думаете, что оно еще не пришло? — спокойно осведомился мальчишка.

Снейп узнал этот тон. Поттер начал поиск подходящих аргументов. Снейп усмехнулся. Ну что ж, посмотрим, как ему удастся этот фокус с Альбусом.

— Ты еще слишком юн, Гарри, и можешь многое понять превратно.

Пауза.

— А вы всегда знаете, когда приходит время кому бы то ни было услышать что-то? — теперь в голосе мальчика прорезались ядовитые нотки.

Снейп удивленно покосился на Поттера. Мальчишка что, копирует его тон?

Дамблдор же внимательно посмотрел на Поттера. Директору явно не понравилось, как мальчик говорит с ним, но ему требовалось завоевать хоть каплю доверия юного Героя.

Дамблдор встал и подошел к столу Гарри, взял одну из статуэток и повертел в пальцах. Затем медленно заговорил.

— Я знаю, ты не доверяешь мне, Гарри, и я тебя понимаю. Моя ошибка, возможно, стоила тебе счастливого детства. Но тогда для меня важнее была твоя безопасность. Прав я был или нет, но мое решение сохранило тебе жизнь. Надеюсь, хотя бы за это ты когда-нибудь будешь мне немного благодарен.

Дамблдор поставил статуэтку на место, обернулся и посмотрел на Гарри по-отечески строго.

— Однако могу тебя уверить, я ошибаюсь крайне редко. Поэтому прояви хоть немного уважения к моим сединам и поверь моему опыту — ты не готов услышать историю о твоем крестном.

Мальчик выглядел слегка пристыженным, но Снейп по глазам видел — Поттер все еще ищет контраргументы. И ведь нашел.

— Но ведь я могу найти эту информацию в книгах, — заметил мальчишка уже более почтительным тоном.

— А почему же до сих пор не нашел? — Дамблдор снова уселся на стул и весело посмотрел на Поттера поверх очков-половинок.

— Признаться, был немного занят, — усмехнулся Поттер.

Какое-то время они играли в гляделки, потом Дамблдор снова вздохнул, но уже больше для вида.

— Я вижу, ты унаследовал упрямство отца и любознательность своей матери, — заметил он. — Что ж, в таком случае, я расскажу тебе историю вкратце, но ты пообещаешь пока не копаться в этом деле, договорились?

Поттер пару мгновений раздумывал, потом кивнул. Дамблдор откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел в пространство.

— У твоего отца было много друзей, но близких было только трое, — начал он. — И когда началась война, они все храбро сражались на стороне Добра. А когда ты родился, твои родители сделали крестным одного из них — Сириуса. Однако вскоре после твоего рождения стало известно, что Волан-де-Морт охотится за Поттерами. Тогда они решили укрыться от него с помощью древнего заклятья Фиделиус. Оно позволяло им скрыть свое место жительства от всех кроме Хранителя Тайны и тех, кому он доверил эту Тайну. Преимущество этого заклинания в том, что Хранитель может поведать Тайну только добровольно. Разумеется, твой отец доверил быть Хранителем своему самому близкому другу и твоему крестному.

Дамблдор замолк, после чего печально посмотрел на Поттера, впрочем, по лицу мальчишки было видно, что тот уже догадался о финале.

— Никто не предполагал, что Сириус предаст их. Но факт есть факт: твой крестный выдал Тайну Волан-де-Морту, и тот пришел в ваш дом одиннадцать лет назад. Когда же Темный Лорд оказался неожиданно повержен тобой, один из друзей твоего отца, Питер Петтигрю, узнав о произошедшем, захотел отомстить Блэку за предательство, и отправился в погоню за ним. Но Сириус был куда сильней. Блэк убил и Питера, и множество маглов, но его удалось схватить. С тех пор он и сидит в Азкабане — тюрьме для волшебников.

В комнате повисло тягостное молчание. Поттер мрачно глядел на пол, Дамблдор внимательно наблюдал за Поттером, а Снейп хмуро смотрел в окно. Собственно, зельевар тогда нисколько не удивился предательству Блэка. Тот еще в детстве проявлял садистские наклонности. Но Снейп жалел, что на месте Петтигрю не оказался он сам — уж он-то сумел бы прикончить Блэка!

— И почему вы считали, что я не готов это услышать? — спросил вдруг Поттер.

Снейп покосился на мальчишку. Тот имел вид мрачный, но вполне спокойный.

— Мне не хотелось бы, чтобы ты утратил веру в дружбу, Гарри, — грустно заметил Дамблдор. — Да, люди оступаются и предают, но есть те, кто остаются верны тебе несмотря ни на что.

Лицо мальчика осталось беспристрастным. Впервые за эту встречу Снейп не мог понять, о чем он думает.

— Мне больше интересно, почему они не сделали Хранителем Тайны вас, сэр, — заметил Поттер после короткой паузы. — Уж вы-то их не предали бы, ведь так?

— Конечно, нет, Гарри, — улыбнулся Дамблдор, — но я при всем желании не смог бы стать Хранителем Тайны Поттеров — слишком много на меня завязано охранных чар Хогвартса. Видишь ли, каждые такие чары, закрепленные за одним человеком, отнимают часть его силы, поэтому никто не может стать Хранителем сразу двух Тайн. И хотя Хогвартс не скрыт Фиделиусом, на нем очень много разнообразных чар, которые я должен поддерживать. Это очень сложный раздел магии, и тебе он, наверное, будет не очень понятен, но, поверь моему опыту, я не мог бы стать Хранителем Тайны твоих родителей.

Поттер снова погрузился в раздумья, а Снейп покосился на директора. Действительно, на Дамблдоре висело много якорей защиты Хогвартса, но зельевар сомневался, что это действительно стало бы для Альбуса проблемой сейчас. Разве что, в то время на школу было наложено больше защитных заклинаний.

— А почему после того, как моего крестного посадили в тюрьму, моим опекуном стали вы, сэр? — спросил Поттер, вновь подняв взгляд на директора.

— Признаться, я чувствовал себя виноватым, что не сумел разглядеть в Сириусе тьмы, что привела его к предательству, — печально ответил Дамблдор, а Снейп только фыркнул. — Поэтому, узнав, что ты остался без родителей и крестного, я решил сам позаботиться о твоей безопасности. Ведь на свободе гуляло множество приспешников Волан-де-Морта. Осмотрев твой шрам, я обнаружил, что твоя мама перед смертью наложила на тебя древние кровные чары защиты, основанные на любви и самопожертвовании.

Теперь Снейп и Поттер вздрогнули вместе. Как ни странно, торжественный тон, каким Дамблдор говорил о смерти Лили, покоробил обоих.

— Поэтому я решил, что жизнь с кровными родственниками твоей матери убережет тебя от любых покушений, — продолжил директор. — Признаться, я не учел, что они сами могут стать для тебя опасностью.

— А как получилось, что у вас ключ от моего ученического сейфа? — продолжил спрашивать Поттер.

— Дело в том, что твой отец передал мне все ключи от своих сейфов. Видишь ли, тогда твоим родителям было небезопасно покидать дом, а через совиную почту получать деньги он боялся — она была очень ненадежна в то время. Кошели, которые очень популярны сейчас, придумали сравнительно недавно, где-то лет десять назад. Поэтому я брал для него денег из сейфа, но только при наличии его письменного разрешения. Так что не волнуйся, за эти годы я не смог бы и кната взять из твоих денег.

— Но почему вы мне ничего не сказали, я мог бы нормально одеваться, и мне не пришлось бы выслушивать жалобы дяди Вернона...

Мальчик резко замолчал и уставился в пол еще более хмурым взглядом. Снейп тоже весьма недовольно снова посмотрел в окно. Он начинал сопереживать Поттеру, и ему это очень не нравилось. Зачем вообще Дамблдору понадобилось тащить его на эти душеспасительные беседы?

Директор между тем вынул из кармана мантии сначала маленький золотой ключик, а вслед за ним на стол легла целая связка более крупных ключей. Поттер проводил их изумленным взглядом.

— У меня столько сейфов? — спросил он.

— Полагаю, что да, — улыбнулся Дамблдор. — И, отвечая на твой предыдущий вопрос, я наводил справки о финансовом состоянии твоего дядюшки. Цифры показывали, что он вполне способен содержать двоих детей. Видишь ли, я старался, как мог, оградить тебя от волшебного мира до поры до времени. Сначала, чтобы до тебя не добрались последователи Волан-де-Морта, а позже — всякие бюрократы, стремящиеся нажиться на чем угодно. Поэтому никто из друзей твоих родителей не приходил повидаться с тобой. Они знали, что я спрятал тебя в безопасном месте, и не настаивали. Что ж, — Дамблдор снова вздохнул, — если бы не отношение Дурслей к тебе, возможно, это и правда был бы хороший вариант.

В комнате вновь воцарилось молчание. Снейп уже откровенно скучал и чувствовал себя совершенно лишним здесь. Он только надеялся, что разговор закончится поскорее. Видимо, Поттер или кто-то на небесах услышал мольбы Снейпа, потому что мальчишка, наконец, заговорил о делах насущных:

— Вы хотите забрать меня прямо сейчас?

— Да, желательно. А у тебя есть какие-то планы на сегодня?

— Ну, раз уж вы вернули мне ключ от сейфа, — мальчик покосился на гору ключей, — я хотел бы погасить кредит в банке и взять немного денег про запас.

— Чудная идея, — лучезарно улыбнулся Дамблдор и встал.

Снейп понял, что это его шанс, и тут же впервые за время разговора открыл рот:

— Альбус, полагаю, я вам уже не понадоблюсь — у меня есть еще дела на сегодня.

— Конечно, Северус, спасибо, что помог мне.

Снейп хмуро попрощался с директором, холодно кивнул мальчишке и отправился к камину в зале паба.

И вот, спустя несколько дней после того разговора, Дамблдор вновь вызвал Снейпа к себе в кабинет. Поднимаясь по движущимся лестницам, зельевар пообещал себе, что впредь будет устраивать себе летний отпуск где-нибудь на необитаемом острове под толстенным слоем защитных чар, чтобы никакой Дамблдор не нашел.

Однако приказ директора мгновенно выветрил из головы Снейпа всякие лишние мысли, наподобие летнего отдыха.

— Простите, Альбус, я не ослышался? — поинтересовался он у старого мага.

— Нет, Северус, ты не ослышался, — вид у Дамблдора был мрачный и задумчивый.

Пару мгновений Снейп молчал, потом сказал:

— Это ведь для того, о ком я думаю, верно?

— Пожалуй, что да.

— Но, Альбус, вы уверены, что это необходимо? Да, мальчишка силен, но не настолько же!

— Боюсь, что он сильнее, чем ты можешь вообразить, Северус, — все время разговора Дамблдор пребывал где-то в далеких размышлениях и даже не глядел на собеседника. — Я только что из дома Уизли.

— Что, его он тоже развалил? — осторожно спросил Снейп. Кто знает этого Поттера!

— Нет, боюсь, наоборот.

Снейп начал раздражаться.

— Может, вы уже объясните мне толком, что произошло? — сердито сказал он. — Что значит это ваше "наоборот"?

— Все это время Нора имела магическое ядро, которое не могло нормально функционировать из-за неосмотрительной и безграмотной перестройки дома. Кроме того, у него полностью отсутствовала связь с хозяином дома.

— Почему же вы не говорили им об этом? — нахмурился Снейп.

— Восстановление ядра требует сложного и энергоемкого ритуала, который даже мне в одиночку не по силам. Пришлось бы нанимать гоблинов. В том числе и для перестройки дома, — все тем же задумчиво-отстраненным голосом объяснил Дамблдор. — Уизли не смогли бы достать такой суммы, дешевле было бы продать этот дом и купить новый.

Снейп фыркнул про себя. Вот Уизли и сэкономили на строительстве. Нет бы, один раз сделать все как следует. Пусть это и стоило бы им парой лет без знаменитых пирожков Молли.

— И как скоро этот сарай развалится? — презрительно поинтересовался Снейп.

Дамблдор как-то почти истерично хихикнул, отчего брови зельевара поползли вверх, — он отродясь не слышал от Альбуса таких звуков.

— Теперь уж пару веков простоит точно, — сообщил он. — Может даже целое тысячелетие.

— О чем вы? — нахмурился Снейп. — Вы же сказали, что Нора умирает.

— Я сказал, что она умирала, — поправил его Дамблдор. — Гарри восстановил ядро, и Магия сама перестроила дом.

— Невозможно, — без паузы заявил Снейп.

Взгляд Дамблдора, наконец, сфокусировался на зельеваре, и тому вдруг стало сильно не по себе.

— Вчера я тоже бы так сказал, — тихо, отчего по телу Снейпа прошлись холодные мурашки, сказал Дамблдор. — Однако сегодня я видел все своими глазами. Нору словно отстроили заново. Магия внутри так и плещет, ядро выросло до невероятных размеров. Мало того! — директор резко поднялся и заходил по кабинету. — Территория Норы постоянно растет. У нее уже появился новый этаж, а ведь прошел всего лишь день! Через неделю это будет уже целый замок, почти как у Малфоев! Упыря на чердаке нет и в помине, гномов словно сдуло из сада, который разросся на целый акр*. Более того, у них уже завелся домовой эльф. Точнее, эльфийка — Эльда. Завтра Артур хочет вызвать специалистов, чтобы они замерили новые границы Норы. Я посоветовал ему подождать пару недель.

— Но почему вы так уверены, что это сделал Поттер? — Снейпу казалось, что он попал в какой-то дурацкий сон и никак не может проснуться.

— Молли поведала, — Дамблдор снова сел в свое кресло, но спокойствия ему это не прибавило. Портреты на стенах заворожено слушали волшебника. — Она-то меня и пригласила сегодня. Оказывается, Гарри способен видеть магические потоки. Но, помимо этого, он еще способен легко ими управлять. Знаешь, как она описала то, что он сделал?

Дамблдор посмотрел на Снейпа, и у того появились опасения, что величайший светлый маг столетия начал сходить с ума.

— Он просто приложил руки к стене, и от него повеяло магией! Всего-то! Я ведь даже попросил Молли воспоминание, хочешь полюбоваться? — Дамблдор резво вскочил и достал из шкафа Омут Памяти.

Снейп, однако, не спешил окунаться в чужие воспоминания. Он осторожно вынул из кармана мантии флакон с успокоительным и протянул директору.

— Альбус, выпейте, пожалуйста, — так мягко Снейп, пожалуй, не разговаривал ни с кем за всю жизнь.

Дамблдор на мгновение тупо уставился на флакон, потом схватил его и, выпив залпом, повалился в кресло. Пару минут Альбус сидел с закрытыми глазами, явно успокаиваясь. Потом открыл глаза и устало махнул на Омут Памяти.

— Взгляни, я пока немного отдохну, — в голосе старца больше не было той ненормальной веселости, которая напугала Снейпа куда сильнее непонятной силы Поттера.

Что ж, в действиях мальчишки и правда не было ничего фантастического, но то, что он сотворил, дейтвительно не укладывалось в голове. Снейп никогда не видел, чтобы магия так меняла окружающие вещи. Хотя...

Снейп вынырнул из омута и уставился на Дамблдора, который, наконец-то, успокоился и теперь снова задумчиво смотрел в пространство. Зельевар засомневался. Вдруг его предположение бред. А Дамблдор только сильнее разволнуется. Может предложить ему пройти обследование в Мунго? Не хватало только, чтобы директор Хогвартса свихнулся. Их впереди еще ждет война.

"Да, пока не надо говорить, — решил Снейп. — В конце концов, одно дело восстановить ядро дома, и совсем другое — создать новое на пустом месте. Не может быть долина Золотого Дуба связанна с силой мальчишки".

— И что из увиденного навело вас на мысль ограничить его силу? — Снейп с самым невозмутимым видом уселся обратно в кресло.

Дамблдор вздрогнул и подозрительно уставился на зельевара, словно сомневаясь в его душевном здоровье. Снейп фыркнул. Докатились: каждый подозревает другого в сумасшествии.

— Я не спорю, его сила очень велика, — пояснил Снейп свою фразу. — Она больше, чем я предполагал. Но ведь он никому не навредил. Наоборот, вон взялся дома другим восстанавливать. Уизли, кстати, хоть поняли, что он сделал?

— Поняли, — хмыкнул Дамблдор и тоже откинулся на спинку кресла. — Гарри каким-то образом настроил ядро на старших Уизли. Это теперь их родовое поместье.

Снейп заломил бровь.

— Даже так? Да они молиться на Поттера должны.

— Они и молятся, по крайней мере, взрослые, — Дамблдор окончательно пришел в себя и даже вспомнил про чай. — Детям они сказали, что просто решили сделать ремонт. Молли проявила невиданную предусмотрительность — она поняла, что о такой силе не стоит рассказывать всем и каждому.

— Все это, конечно, очень интересно, но не объясняет, почему вы решили запереть его силу, — вернулся Снейп к интересующей его теме. — Зелье не рассчитано на таких взрослых детей. Потенциал Поттера уже начал раскрываться, и прием зелья может отрицательно сказаться на его магическом развитии. Он может никогда уже не вернуть себе прежней мощи. В худшем случае, он станет сквибом.

— Нет, с такой силой не станет, — покачал головой Дамблдор. — И я знаю все эти опасности. Но ты подумай вот о чем: пока что Гарри еще не понимает, насколько он уникален и силен. Но что будет, когда он это осознает? Он ощутит вседозволенность. Никто ему будет не указ. Ты хочешь, чтобы у нас появился еще один Темный Лорд в тысячи раз страшнее предыдущего?

— По-моему, пессимизм — это моя прерогатива, — поморщился Снейп.

— Пойми, я не могу так рисковать, — Дамблдор не обратил внимания на его подколку. — Гарри и так мне не доверяет, уже сейчас его трудно контролировать. А что будет, когда он осознает весь размер своего могущества. Он уже знает, насколько богат. Он даже просил у меня разрешения поселиться в одном из домов, принадлежащих его семье. Но знаешь, в чем пугающая правда?

Дамблдор встал и подошел к окну.

— В том, что пожелай он сбежать туда, я не смогу ему помешать. И даже с помощью закона я не смогу вытащить его из-под кровной защиты его домов — если уж он способен так усилить полумертвое ядро чужого дома, то свое напитает так, что и десяток Мерлинов не пробьются.

"Так чего ты больше боишься, Альбус? — подумал Снейп, насмешливо разглядывая спину директора. — Нового Темного Лорда или потери контроля над мальчишкой?"

— Другими словами, пожелай он — и ни один волшебник в мире не найдет его, я правильно понимаю? — поинтересовался зельевар.

— Именно поэтому нужно ограничить его силу до поры до времени, — Дамблдор обернулся в Снейпу. В глазах его горела абсолютная уверенность.

Снейп с минуту смотрел на него, потом заметил:

— А вы не рассматривали такой вариант, Альбус: вы тайком ограничиваете его силу, он недоумевает, куда она делась. Через десяток лет вы ему ее возвращаете, он узнает, что вы снова, без его ведома, распорядились его жизнью. Его "чистая юношеская душа" наполняется черной злобой, и он решает отомстить за погубленную жизнь одному очень светлому магу.

— Да, такая вероятность существует, — спокойно заметил Дамблдор. — Но я верю, что если верно его воспитать, то Гарри все поймет и примет эту силу со смирением, а не алчностью. В противном случае, он никогда не узнает, куда она подевалась.

"А вы жестокий человек, Альбус", — подумал Снейп.

— Почему же вы не взялись сами растить его? — спросил он.

— Чтобы он ощущал себя еще более особенным? Нет, он должен был вырасти вдали от славы и внимания. Одно меня, несомненно, радует — Гарри не маленький избалованный принц.

Снейп, скрепя сердце, согласился с этим утверждением.

— Сейчас главное, чтобы такое могущество не развратило его. Поэтому мне нужно зелье. К сентябрю оно должно быть готово.

Тон директора не терпел возражений, поэтому Снейпу осталось лишь подняться, откланяться и покинуть кабинет. Ему еще нужно было купить ингредиентов для зелья.

*Я слабо разбираюсь в единицах измерения земли, так что если знатоки посчитают, что акр — это слишком много или слишком мало, извиняйте и пишите в комментах — исправлю.

Восстановления Ядра Норы затронули всех ее жителей. Меняться она перестала только через неделю. К этому времени Нора из хлипкого двухэтажного дома превратилась в просторный четырехэтажный особняк с двумя ярусами по бокам, которые все вместе образовывали полукруг, внутри которого был разбит усилиями миссис Уизли красивый сад. Позади дома расположились грядки. Чуть в стороне — беседка с озером, окруженная фруктовыми деревьями. А еще дальше — поле для квиддича.

Сказать, что Уизли были в восторге, значило, ничего не сказать. Особенно радовались младшие дети. Болезненно переживавшие свою бедность, они были несказанно рады, наконец, обрести приличное и просторное жилье. Пусть перемены в Норе не коснулись их счета в Гринготсе, теперь Уизли не так остро ощущали недостаток средств.

Гарри выделили комнату на третьем этаже главного дома, где мистер Уизли сотворил кровать, шкаф, стол и прочую необходимую мебель. Рон поселился рядом с Поттером, а Джинни приглянулась комната в южном крыле. Близнецы же оккупировали целый второй этаж в северном ярусе Норы. Более того, они буквально загоняли своего отца, требуя, чтобы он создал именно такую мебель, как им нужно. Перси оказался самым непритязательным, и остался в своей комнате. Чета же Уизли разместилась в просторной спальне на первом этаже центрального здания.

Но изменения коснулись не только Норы. Старшие Уизли довольно сильно поменялись за это время. Миссис Уизли, которая до этого была доброй и заботливой, но чересчур суетливой и загруженной, стала куда спокойнее. Появление эльфийки освободило женщину от множества домашних дел, которые отнимали, несмотря на волшебство, массу времени и сил. И у миссис Уизли появилось время на себя и на детей. Она вплотную занялась воспитанием младшей дочери и сыновей. Впрочем, близнецы с боем отстояли свое личное пространство от ее посягательств, хотя она продолжала вбивать им в головы, как им следует себя вести, чтобы не позорить семью. Рону досталось чуть больше, но он быстро нашел способ сбежать от матушкиных уроков — он отпрашивался посидеть с Гарри в беседке, которую построил мистер Уизли недалеко от дома, где раскинулся яблоневый сад и образовалось маленькое озерцо. Гарри очень полюбил это место. Ему нравилось читать и прогуливаться в тишине и покое среди деревьев и тихо переговариваться с Мелодией, которая стала навещать его там. Поэтому появление шумного непоседливого Рона в этой тихой обители совсем не обрадовало Поттера. Впрочем, вскоре выяснилось, что Рону и самому было скучно сидеть под деревьями, тем более, что раздосадованный гость не пылал желанием поддерживать беседу. Поэтому Рон с утра уходил с Гарри в парк, а потом окольными путями возвращался к Норе на поле для квиддича. Это устроило обоих, тем более, что поле переместилось чуть подальше от дома, и теперь его было не видно из окон Норы.

Одна Джинни была не рада сложившимся обстоятельствам. Ведь в отсутствии братьев, все внимание миссис Уизли оказалось сосредоточенно на ней. Впрочем, вскоре девочка смирилась со своей участью, потому что Молли, вполне понимая чувства дочери, учила ее не только тому, как правильно себя вести и одеваться, но и разным полезным, на ее взгляд, зельям и заклинаниям. Своей палочки у девочки не было, но хитроумная мать подкупила ее тем, что давала испробовать новые заклинания своей палочкой. Джинни была переполнена восторгом и гордостью — кому еще из ее братьев давали пользоваться палочкой до поступления в Хогвартс?!

Что же касается мистера Уизли, то его связь с Ядром дома изменила больше всего. Прежде добродушный и слегка рассеянный, он словно обрел какую-то внутреннюю опору, которая придала особый блеск его глазам и уверенность его движениям. Пусть временами он и вел себя довольно странно, словно застывая на мгновение и уходя в себя, но члены семьи относились к этому с неожиданным для самих себя почтением. И лишь Гарри, да, пожалуй, миссис Уизли понимали, что в такие моменты Артур общается с Ядром Норы.

Сам же Гарри обнаружил, что стал четче видеть магические потоки. Мало того, он начал их различать. Гарри с удивлением обнаружил, что, например, защитные плетения отличаются от трансфигурирующих. Более того, он заметил, что магия домашнего эльфа не похожа на человеческую. Словно магическое зрение Поттера постепенно прояснялось. Теперь он видел магию даже в растениях. Сосредоточившись, он мог различить ее повсюду. Вдали от Норы ее было совсем немного, но она все же была. И Гарри чувствовал, что, при желании, мог бы усилить ее. Напитать энергией, как он сделал на Поляне Золотого Дуба. Гарри очень хотелось попробовать, но ему не хотелось снова шокировать Уизли. Кроме того, где-то в глубине души Гарри понимал, что без Ядра эта магия довольно быстро рассеется. А сможет ли он СОЗДАТЬ Ядро?.. Гарри боялся это проверять.

Так потекли дни в Норе. Джинни втянулась в новые занятия, а младшие сыновья Уизли смирились с тем, что квиддичу их знаменитый гость предпочитает книги. Перси же на это лишь одобрительно кивал, но предпочитал запираться у себя в комнате, либо вести с отцом пространные беседы. Гарри же наслаждался тишиной и одиночеством в тени фруктовых деревьев. Единственными его спутниками были Бран и Мелодия, которая делилась с ним тем, что происходило на Поляне Золотого Дуба. Она рассказала ему о том, что маги закончили укрывать Поляну от глаз маглов, и ограничивали посещения простых обывателей. Единственные, кто имел почти неограниченный доступ на Поляну, были ученые и высокопоставленные люди из Министерства. Также Мелодия поведала о том, как их змеиное гнездо несколько раз пытались выселить из-под Дуба.

— Что? Почему? — всполошился Гарри, услышав об этом.

— Мы не магические змеи, — спокойно прошипела Мелодия, расположившись у него на коленях. — К тому же, мы свили новое гнездо у самых корней Золотого Дуба — самое защищенное и магически насыщенное место на Поляне. Волшебники захотели освободить место для других волшебных животных, которые могли бы в таком месте размножаться.

Гарри почувствовал возмущение. По какому праву они распоряжались его творением?! С чего решили, что могут решать, кому жить на Поляне, а кому нет? С другой стороны, он понимал, что маги не знают, кто создал это место, и что именно Гарри дал змеям разрешение жить у Дуба. Да и магической территории, как понял Гарри, было не так много, и волшебники, разумеется, старались обеспечить место для редких магических животных.

— То есть, вам сейчас негде жить? — с болью спросил мальчик, уже обдумывая, куда можно их пристроить.

— Нет, что ты, Гарри, — шипяще рассмеялась Мелодия, — я ведь говорила, что магия Поляны защитит нас. Никакие их заклинания не смогли выгнать нас из-под Золотого Дуба. Поэтому они довольно скоро сдались.

— Я рад, — улыбнулся Гарри. Потом задумался, и спросил: — а если бы вы встретили другого змееуста? Он смог бы выгнать вас, к примеру, уничтожив дерево?

— Даже если бы он каким-то чудом сумел разрушить Ядро Поляны, он не стал бы нашим Хозяином — для этого он должен быть сильнее тебя, — невозмутимо ответила Мелодия, с таким видом, будто такое невозможно.

— Погоди, ты сказала "Ядро Поляны"? — удивленно воскликнул Гарри. — Выходит у нее тоже есть Ядро?

Мелодия внимательно посмотрела на него.

— Конечно, у каждой магической местности есть своё Ядро, также, как у этого дома, — ответила она.

— Выходит, — медленно, с некоторой обреченностью сказал Гарри, — я создал Ядро?..

— А ты не знал? — меланхолично спросила змея. — Волшебники сразу поняли, что родилось новое Ядро. Поэтому они так и обрадовались. Такого не происходило уже очень давно.

— Потому что Изначальная Магия покинула этот мир?.. — Гарри вспомнил легенду, рассказанную ему Адамом Стэндвиком.

Тут Бран громко каркнул.

— Он говорит, "что за чушь! Магия никогда не покинет этот мир, пока он существует", — сообщила Мелодия.

Гарри удивленно переводил взгляд с ворона на змею и обратно.

— Ты понимаешь его? — спросил он у Мелодии.

— Зверям проще понимать друг друга, — Мелодия сделала движение головой, которое Поттер истолковал, как пожатие плечами. — Он многое мне рассказывает, ведь он давно живет на свете и многое знает.

— Но почему он так редко говорит со мной? — с некоторой обидой спросил Гарри, глядя на Брана, который не сводил с него своих черных блестящих глаз.

— Ему тяжело общаться на вашем языке — человеческий язык очень сложный, — спокойно ответила Мелодия.

— Но получается, эта легенда — выдумка? — после минутного раздумья Гарри вернулся к интересовавшей его теме.

Бран разразился целой каркающей руладой. Мелодия внимательно выслушала его и перевела:

— Магия не может быть сильной или слабой. Сильными или слабыми могут быть только волшебники. И это зависит от того, насколько велико их внутреннее Ядро. Давным-давно волшебники отринули древнее знание, с тех пор они не знают, как напитать Ядра магических местностей, а их собственные Ядра становятся всё меньше. Они даже забыли, как обратиться к Магии. Поэтому их возможности всё уменьшаются, а магические животные вымирают — они напрямую зависят от Ядра местности, на которой живут.

— Каким образом? — недоуменно нахмурился Гарри.

— Магические животные тоже могут питать Ядро, но только если оно не завязано на какого-то конкретного волшебника, как этот дом или Поляна Золотого Дуба.

— Поляна на кого-то завязана? — удивился Гарри. — На кого?

Мелодия посмотрела на него почти с жалостью.

— На тебя, Гарри, — со вздохом ответила Мелодия. — Поляна — это твоё место родовой силы, которое ты создал. И только ты можешь его питать своей магией. Ты и твои потомки.

Гарри сидел, словно громом поражённый. Значит, эта Поляна — его дом? Место, где он может построить всё, что угодно, как это делал мистер Уизли?

— То есть я могу там жить? — уточнил Гарри.

— Конечно.

— Но ведь там полно животных!

— Ты можешь прогнать их, когда пожелаешь, — спокойно ответила Мелодия. — Всё равно они не способны питать твоё Ядро — только черпать из него силу, словно паразиты.

Гарри несколько минут сидел в раздумьях, стараясь уложить новую информацию по полочкам.

— Получается, — медленно произнёс он, — если Ядро завязано на волшебника, напитать его могут только этот волшебник и его потомки, так?

Мелодия молча кивнула, покачиваясь на хвосте.

— А если Ядро ни на кого не завязано, то его может питать кто угодно?

— Да.

— Тогда почему магические местности продолжают чахнуть? — Гарри вспомнил про рассказ Адама. — Ведь волшебники проводят какие-то ритуалы.

Бран издал длинный хриплый крик.

— Потому что эти Ядра тоже завязаны на какой-то один род, — перевела Мелодия.

Гарри поражённо посмотрел на неё.

— Эти Ядра принадлежат какому-то волшебнику? Поэтому никто не может их напитать?

— Да, а живущие там животные только сильнее истощают их, — кивнула Мелодия.

— Но почему никто об этом не знает? — воскликнул Гарри, подавляя желание вскочить на ноги, чтобы не сбросить змею. — Ведь должны же были остаться какие-то записи! Даже мой ворон об этом знает! Так неужели нет ни одного волшебника, который бы об этом знал?!

Бран коротко каркнул.

— Многие древние знания были утеряны много веков назад. Другие — запрещены и спрятаны. Если кто-то и знает правду о магических Ядрах, то Бран не знает, почему он молчит об этом, — перевела Мелодия.

— Значит, надо рассказать всем об этом!

Гарри аккуратно пересадил Мелодию на скамейку и помчался к особняку Уизли.

* * *

— Ты уверен в этом, Гарри? — с тревогой спросила миссис Уизли.

— Да, абсолютно! Кроме того, разве это не объясняет, почему Ядра всё-таки умирают?! — горячо воскликнул Гарри.

— Но откуда ты все это взял? — спросил мистер Уизли.

Гарри вздохнул и кивнул на Брана, который против обыкновения весь разговор сидел на спинке его стула — обычно ворон предпочитал проводить время на улице.

— Он мне рассказал, — сказал Гарри.

Мистер и миссис Уизли недоуменно переглянулись.

— Э, Гарри, я понимаю, что он способен копировать человеческую речь, но вряд ли он настолько разумен, чтобы понимать такие сложные вещи, — осторожно произнесла миссис Уизли.

Бран на это возмущенно каркнул, распушив свои перья, отчего стал казаться еще крупнее.

— Я в нём абсолютно уверен! Он умней, чем вы думаете, — слегка нахмурился Гарри. — До сих пор он никогда не ошибался. Когда я не знаю, куда идти, он всегда мне указывает дорогу. Когда я не знаю, как поступить, он подсказывает мне. Он умный! Умней даже, чем мой дядя! И если он говорит, что это действительно так, значит, так оно и есть!

Мистер и миссис Уизли удивленно смотрели на хмурое возбуждённое лицо Гарри. До сих пор он не показывал им эту свою сторону — до конца стоять на том, во что он верил.

Супруги снова переглянулись и задумались.

— По правде говоря, я мало что знаю про Магические Ядра. Родители практически ничего мне про них не рассказывали, а в Хогвартсе про них упоминается лишь мельком, — заметила миссис Уизли.

— Но ведь ритуалы и правда не помогают. Сколько бы добровольцев они ни собирали — эффекта никакого, — заметил мистер Уизли.

— Но почему об этом не осталось никаких данных?! — всплеснула руками женщина. — Я понимаю, что в середине тысячелетия велись постоянные войны с гоблинами, да и эти охоты на ведьм... Но невозможно, чтобы совсем не осталось книг про то, что существуют разные виды Магических Ядер! Ведь в Родовых библиотеках тысячелетиями хранятся книги самой разной тематики! Что-то на эту тему должно было остаться!

— Может представители Рода сами не могут получить к этому доступ? — предположил мистер Уизли. — В любом случае, эту гипотезу нужно проверить. Я свяжусь с Дамблдором. Если кто-то и может что-то знать или выяснить по этому поводу, то только он.

— А что если это правда, — вдруг тихо сказала миссис Уизли, когда мистер Уизли уже подошёл к двери и взялся за ручку.

— Что ты имеешь в виду? — повернулся к жене Артур, удивлённый её тоном.

— Если эти Ядра действительно завязаны на каких-то определённых волшебников, то как мы узнаем, на каких? — громче сказала миссис Уизли. — И что мы будем делать, если в живых не осталось ни одного потомка этого волшебника? Ядра так и продолжат умирать?!

На мгновение в комнате наступила звенящая тишина. Супруги пристально смотрели друг на друга. Пока их не осенила одна и та же мысль. И они разом перевели взгляд на Гарри.

— Если подумать... — начала миссис Уизли.

— То Ядро этого дома тоже не было на нас завязано! — закончил за неё мистер Уизли.

В этот момент они сильно напомнили Гарри своих детей — близнецов. Он бы даже нашёл это забавным, если бы ему не было так неуютно под их пристальными взглядами.

— Скажи, Гарри, — медленно начал мистер Уизли, когда тот никак не отреагировал на их слова, — А ты мог бы завязать эти Ядра на других волшебников?

— Я н-не знаю, — неуверенно сказал Гарри, поёжившись под их взглядами. — Я сам узнал про них совсем недавно, но я могу попробовать.

Мистер и миссис Уизли снова переглянулись.

— Я сообщу Дамблдору, — повторил мистер Уизли, когда они с женой пришли к какому-то молчаливому согласию.

Та кивнула, и Артур вышел.

— Спасибо, Гарри, что сообщил нам такую важную информацию, повернулась к нему миссис Уизли с мягкой улыбкой. — Думаю, тебе стоит пойти поиграть с ребятами. Не думай пока об этом. Мы обо всём позаботимся.

Гарри молча кивнул и вышел из комнаты. Только вот к Рону с близнецами он не пошёл — он вернулся в беседку.

Слова четы Уизли заставили его задуматься. А ведь и правда — он смог завязать Ядро Норы на Уизли, хотя до этого оно наверняка принадлежало кому-то другому. Значит, он может "перенастроить" ослабленные Ядра на других волшебников, тем самым их спасая?

Гарри нахмурился.

— Мелодия, — тихо позвал он, и змея тут же выползла из ближайшего куста.

Для Гарри до сих пор оставалось секретом, как ей удаётся так быстро оказываться рядом с ним. Она словно появлялась из воздуха.

— Да, Гарри? — мягко прошипела она, заползая к нему на руку.

— Скажи, а у одного волшебника может быть несколько Ядер, завязанных на него? — спросил Гарри и невольно вместе с Мелодией посмотрел на Брана, который не покидал его плеча.

Тот коротко каркнул, и змея перевела:

— Всё зависит от силы волшебника. И от силы Рода.

— Что это значит?

— Если в Роду много потомков, иметь множество мест Силы — обычное дело. Чаще всего такие Рода связывают свои владения, чтобы не пришлось в каждом доме проводить отдельный ритуал по Поддержанию в Ядре магии. Но если Род вымирает, его Ядра начинают чахнуть, потому что силы потомков не хватает на все Ядра. В итоге, многие отбирают другие Роды.

— Ядро можно отобрать? — удивился Гарри.

Мелодия тяжело вздохнула.

— Именно это ты и сделал неделю назад, — ответила она. — Ведь Ядро этого дома принадлежало какому-то другому Роду. Но он его давно не питал, Ядро ослабло, и ты своей магией привязал его к другому Роду.

Гарри смутился от собственной недогадливости. Потом задумался.

— А если этот Род найдётся и потребует вернуть Ядро обратно? — спросил он.

Бран и Мелодия вдруг разразились странными звуками. Ворон — каркающими, а змея — шипящими. И только спустя мгновение Гарри понял, что они смеются.

— Я бы хотела на это посмотреть! — впервые Гарри видел Мелодию в таком веселом расположении духа. -Если Ядро отобрали, ты уже ничего не сможешь сделать. Только разве что уничтожить весь Род, подождать пару веков, пока Ядро ослабнет без поддержки — и завязать его на себя. Потому что пока Ядро сильно, никто его не отберёт.

— Даже я? — с опаской спросил Гарри.

— Даже ты, детёныш, — снова шипяще рассмеялась Мелодия. — Это сейчас твоя сила-редкость, в былые времена таких как ты было множество.

— Это тебе тоже Бран рассказал? — спросил Гарри, покосившись на ворона.

Сколько же тому лет?

— Бран необычный ворон. Тебе очень повезло, что ты его встретил, — заметила змея.

А Гарри вдруг вспомнил, как Брана назвал Оливандер — Королевский ворон. Надо бы поискать что-нибудь о них в книгах...

Однако вскоре Гарри благополучно забыл об этом. В тот же день к ним в гости пришёл Дамблдор. Он кругом обошёл всё поместье, кивая и восторгаясь, но Гарри знал, что пришёл он не за этим. И дело было даже не в том, что Гарри знал, для чего директор мог бы так скоро прийти. Мальчик обнаружил, что способен по течению магии в волшебнике различать его настроение.

Магия вообще очень тонко реагировала на перепады настроения и отражала их очень чётко. Однако у всех это выражалось по-разному. Допустим, у Рона, который совершенно не умел контролировать свою магию, она шла волнами от любого события, которое вызывала в мальчике хоть какие-то эмоции. У взрослых магия была более спокойной и послушной, но сильные переживания заставляли её закручиваться спиралями.

Магия Дамблдора была очень мощной и находилась под жёстким контролем. И если раньше Гарри просто ощущал тепло идущее от неё сквозь эти незримые оковы, то сейчас от неё исходил нестерпимый жар, что выдавало внутреннее напряжение директора.

Поэтому Гарри терпеливо ожидал, когда осмотр, который явно был просто предлогом для детей Уизли, закончится, и его позовут на приватный разговор в кабинет мистера Уизли.

Долго ждать ему не пришлось.

Закрыв за собой дверь, Гарри мгновенно ощутил, как за ним схлопнулись какие-то чары — должно быть от подслушивания. На лице директора больше не было благодушной улыбки — оно было серьезным и напряжённым.

— Здравствуй, Гарри, — поздоровался он.

— Здравствуйте, сэр, — кивнул ему Гарри и покосился в сторону мистера Уизли.

Тот напряжённо следил за ними обоими.

— Ты очень умный мальчик, Гарри, и, думаю, понимаешь, о чём я хочу тебя спросить, — начал Дамблдор, не сводя с него глаз.

— Это по поводу Ядер? Вы знали о том, что я сообщил мистеру и миссис Уизли? — спросил Гарри.

— Да, Гарри, я знал. И многие знают. Ты слышал о Международной Конфедерации Магов?

Гарри ответил ему недоуменным взглядом и посмотрел на мистера Уизли.

— Это что-то наподобие магловской ООН, — ответил на его немой вопрос мистер Уизли.

— Артур прав, — кивнул Дамблдор. — И видишь ли, в этой организации уже давно знают о том, что ты рассказал Молли и Артуру.

Мистер Уизли и Гарри удивленно уставились на директора. А тот продолжал:

— Мы неоднократно пытались решить эту проблему, ещё когда она только возникла.

Дамблдор подошел к одному из кресел перед столом мистера Уизли и указал Гарри на соседнее. Когда они уселись, профессор продолжил:

— Чтобы объяснить всю сложившуюся ситуацию, понадобится далеко углубиться в прошлое, но я постараюсь быть кратким.

Как ты наверняка уже знаешь, в середине этого тысячелетия волшебники были вынуждены скрыть правду о своем существовании от неволшебников. И не только потому, что на них велась охота. Маги были куда могущественнее многих наших современников, кроме того, множество боевых и прочих видов магии и заклинаний, которые сейчас причислены к категории Темных и запрещены, тогда были также повсеместны и общедоступны, как бытовые чары.

Поэтому защитить себя для волшебников тех времен было несложно. Однако дело было не только в физической расправе. Маглы не способны распознать волшебника, однако их страх и фанатичная преданность своему Богу диктовала им избавляться от всего магического. Поэтому они уничтожали всё, что казалось им странным или неестественным.

Гарри вспомнил неприязнь Дурслей, то, как они обвиняли его во всех своих проблемах, и поморщился.

— Кроме того, под удар попадали и такие чудные места и кладези магии, как небезызвестная тебе Поляна Золотого Дуба, — продолжал Дамблдор. — Ослеплённые ненавистью, они были уверены, что все магическое — злое, поэтому убивали магических зверей, сгоняли их с насиженных мест, с корнем выдирали любую подозрительную траву, вырубали магические деревья. Маги же были так заняты своими проблемами, что забили тревогу слишком поздно.

Директор сокрушённо покачал головой, а Гарри не мог поверить, что люди могли счесть места наподобие Поляны Золотого Дуба злом. Ведь даже побывавшие там служащие приюта вспоминали это место с трепетным восторгом.

— Можно много и долго говорить о причинах, вынудивших волшебников скрыться от прочего мира. Но как бы то ни было, на тот момент они не нашли другого выхода из ситуации. Однако это привело к своим последствиям. А именно: не столь многочисленные волшебники оказались отрезаны от окружающего мира. Кроме того, уже тогда существовала традиция «чистокровности». А после всего произошедшего она стала процветать. Маглов стали ненавидеть.

Однако маги не могли игнорировать тот факт, что в семьях маглов продолжали рождаться дети, наделённые магическим даром. А это могло нарушить статус о секретности. Поэтому таких детей стали забирать и воспитывать в магическом мире. Их родителям чаще всего стирали память, чтобы те не вздумали их искать. Однако в Род таких детей принимали крайне редко, отдавая в семьи прислуги или ремесленников, не имеющих своих Мест Силы. Таким образом, из-за частых близкородственных связей аристократия магической Англии начала постепенно вырождаться. Магические Ядра, оставшиеся без тех, кто мог бы напитать их, постепенно чахли и умирали, пока мы вели нескончаемые войны с гоблинами.

И лишь в прошлом веке мы спохватились. Но к несчастью, за столько лет было утрачено слишком много знаний и умений. Мы разучились создавать Ядра — то, чем так гордились маги прошлого.

Гарри смущённо заёрзал на стуле, стараясь ни на кого не смотреть.

— Чтобы защитить Магические Ядра, мы объявили их всеобщим достоянием, но это не меняло того факта, что Ядру нужен хозяин, который бы его питал и поддерживал. Мы надеялись, что совместными усилиями сможем напитать их. Но это всё равно, что лить масло в воду — наша магия Ядрами просто отвергается.

Гарри нахмурился. Что-то в словах директора не давало ему покоя. Между тем, мистер Уизли в отчаянии воскликнул:

— Но неужели ничего нельзя сделать?! Ведь Гарри как-то удалось сделать нас хозяевами Норы!

Дамблдор серьёзно кивнул.

— Я думаю, в вашем с Гарри случае, Артур, переплелось несколько благоприятных обстоятельств. Во-первых, то, насколько Ядро ослабело. Без подпитки хозяина, оно чахло довольно долго. Кроме того, вы ещё сильнее ослабили его неграмотной застройкой. Во-вторых, вы живёте на этой земле уже не один десяток лет — Ядро успело к вам привыкнуть. Поэтому, когда появился Гарри, при силе его магии, ему потребовался лишь небольшой толчок в нужном направлении.

— Но почему же вы не сказали нам, что дом в такой опасности? — с болью спросил мистер Уизли.

— Я ничем не мог вам помочь, — печально ответил Дамблдор. — До тех пор, пока Ядро сильно не ослабло, никто не смог ничего сделать. Поэтому я не хотел беспокоить вас раньше времени. Ведь Ядро не смогло бы увидеть в вас хозяев.

Гарри вздрогнул и посмотрел на Дамблдора. Он понял, почему слова директора казались ему неправильными. Ведь когда он впервые появился на пороге Норы, ослабленное Ядро постоянно тянулось к нему, моля о помощи. Оно с радостью принимало любую крупицу магии, которую давал ему Гарри. При этом оно совершенно не замечало семейство Уизли. Так же, как они не замечали Ядро. Словно между ними был какой-то барьер. Который Гарри разрушил.

Тут его внимание привлёк какой-то магический всплеск в ауре директора, и Гарри осознал ещё одну вещь. До сих пор он не мог понять, почему в компании старого волшебника, он чувствует себя словно не в своей тарелке. Теперь же ему стало это ясно.

Гарри уже знал, что эмоции напрямую связаны с магией волшебника, поэтому она реагирует на любые сильные переживания человека. У детей и подростков магия практически постоянно ходила ходуном от различных эмоций, сменяющих друг друга, словно в калейдоскопе. У взрослых она чаще всего находилась в покое, однако настроение человека можно было определить по «запаху» магии. У миссис Уизли магия чаще всего пахла весенним утром после лёгкого дождя и сладкой выпечкой — признаками хорошего настроения, а у мистера Уизли — машинным маслом и старым пергаментом. И хотя зачастую злость или раздражение никак не проявлялись внешне, магия неизменно начинала резко пульсировать и отдавать металлическим запахом.

У Дамблдора же всё было с точностью до наоборот. Его подвижное лицо постоянно меняло выражения, в то время как магия оставалась пугающе неподвижной. В результате чего, невозможно было определить, какие из изображаемых эмоций настоящие.

— А что насчёт других Ядер? — робко спросил Гарри, чтобы прервать затянувшееся гнетущее молчание. — Вы сумели их спасти?

— К сожалению, большинство из них ещё недостаточно ослабли, чтобы мы могли заставить их принять новых хозяев, — печально вздохнул Дамблдор.

— Но ведь уже так много Ядер погибло, как же получилось, что вы их не спасли? — хмуро воскликнул мистер Уизли. — Неужели и перед смертью они были недостаточно слабы?

— Боюсь, что так, — поморщился Дамблдор. — Ты этого не видишь, Артур, но большинство известных Ядер настолько огромны, что, даже умирая, они не желают принимать нашу магию.

В кабинете снова воцарилось гнетущее молчание, пока мистер Уизли не поднял на директора пристальный взгляд.

— А если Гарри попытается? — медленно спросил он.

Магия Дамблдора встревожено колыхнулась, что удивило Гарри больше, чем неожиданное предложение мистера Уизли.

— Гарри, ты не мог бы оставить нас ненадолго? — не глядя на мальчика, напряжённо сказал Дамблдор.

— Ему ни к чему выходить, Альбус, его это касается в первую очередь, — возразил мистер Уизли прежде, чем Гарри успел даже шевельнуться.

Магия мужчины напряжённо сворачивалась в спирали и обдавала Поттера горячим воздухом, словно из печи.

— Ты хочешь всем рассказать, что Гарри обладает исключительной силой? А ты не подумал, что есть те, кто этому не обрадуются? — магия Дмблдора, напротив, распространяла вокруг леденящий холод.

— Я не дурак, Альбус, — отрезал мистер Уизли. — Я не предлагаю выставить его на всеобщее обозрение. Я предлагаю включить его в число добровольцев в следующий раз, когда вы будете… пытаться. Под Оборотным зельем.

В кабинете вновь воцарилась тишина, но в этот раз она была не такой гнетущей. Магия Дамблдора быстро успокоилась и вернулась к первоначальному состоянию. Директор явно обдумывал предложение. Мистер Уизли же был взволнован, но уверен в своей правоте. Гарри же переводил растерянный взгляд с одного на другого.

— По-моему, ты переоцениваешь его силы, Артур, — наконец, сказал Дамблдор. Голос его был ровным и сухим.

— А, по-моему, ты его недооцениваешь, — парировал мистер Уизли. — В любом случае, худа не будет, если он попытается. Что скажешь, Гарри, ты бы хотел попробовать?

Теперь взрослые пристально посмотрели на Поттера, отчего тот совсем смутился. У него создалось ощущение, что мистер Уизли и Дамблдор продолжают какой-то давний спор, суть которого была Гарри не ясна.

Однако он чётко понял, что сейчас решает вопрос его участия в спасении очередного Ядра. И Гарри очень хотел попытаться помочь.

— Да, я хочу! — с пылом воскликнул он, испугавшись, что взрослые передумают, пока он думает. И тут же, смущённый своей несдержанностью, добавил: — Пожалуйста, сэр.

Мистер Уизли мягко улыбнулся Гарри, а его магия дохнула на мальчика теплом. После чего Артур выжидательно и с некоторым вызовом посмотрел на Дамблдора. Магия директора едва заметно тревожно пульсировала, что немало удивляло Гарри.

— Я очень хочу попробовать, сэр, — на всякий случай добавил он с мольбой в голосе — в конце концов, Дамблдор был его опекуном. — Вдруг я смогу помочь!

Магия директора вдруг резко успокоилась, а сам он одарил растерявшегося мальчика тёплой улыбкой.

— Ты очень добрый мальчик, Гарри, — сказал он. — Твоё желание помочь очень похвально, но я прошу тебя не перенапрягаться. Ты очень силён, но важно соблюдать осторожность, чтобы не навредить себе и другим. Но в этот раз я позволю тебе попробовать.

— Но если у него получится… — начал было обрадованный мистер Уизли, но Дамблдор резко оборвал его:

— В этот раз!

В голосе его зазвучала сталь, а магия вмиг разлилась по комнате, сгущая воздух и придавливая присутствующих к стульям.

Мистер Уизли отпрянул, удивлённый и уязвлённый этой демонстрацией силы. Однако тут произошло то, чего Гарри никогда не видел. Его собственная магия и магия Ядра дома среагировали на магию Дамблдора очень необычным образом. Гарри и мистера Уизли мгновенно окружили сферы, закрывшие их от гнева директора.

А в следующую секунду Дамблдор вернул свою в клетку своей воли, а магия Гарри устремилась за ней вслед, требуя реванша, что немало изумило Поттера. Гарри поспешно вернул её обратно, испугавшись, что навредит директору.

Мистер Уизли тоже сидел, как громом поражённый, он явно что-то почувствовал, но не мог понять, что именно. Гарри же пребывал в растерянности — никогда ещё его магия не пыталась действовать сама по себе. Но то, что она стремилась его защитить, было несомненно. Лицо же и магия Дамблдора были невозмутимы, и невозможно было определить, о чём он думает.

Тут директор заговорил, и Гарри вернулся в реальность:

— Давай не будем торопиться, Артур. Гарри всего 10 лет, и скоро у него начнётся учёба в Хогвартсе. Да, Ядра угасают, но для них 7 лет — ничтожный срок. А Гарри успеет спокойно закончить учёбу и научиться владеть своей магией. Не стоит требовать от мальчика немедленно спасти мир.

В голосе Дамблдора зазвучал мягкий упрёк, отчего мистер Уизли, не до конца пришедший в себя, смущённо кивнул.

— Прости, Альбус, просто мне невыносимо знать, что колыбели магии погибают, а я ничего не могу сделать, — с тихой горечью сказал он.

— Ты и представить себе не можешь, как я тебя понимаю, — странным тоном отозвался Дамблдор.

Их взгляды встретились, и между ними словно пролёг невидимый мостик взаимопонимания.

— Тогда решено, — через несколько мгновений энергично произнёс мистер Уизли, разрывая печальную атмосферу. Он уверенно посмотрел на Гарри. — Через неделю мы съездим в Деревню кентавров, а уже потом будем решать, как быть. Вы согласны, Альбус?

— Безусловно, — улыбнулся тот.

— А что это за Деревня кентавров? — спросил Гарри с интересом.

— Самое крупное в Англии поселение кентавров. Через неделю, 1 августа у них будет праздник плодородия, насколько я помню, в этот день ежегодно волшебники пытаются достучаться до Магического Ядра, — мистер Уизли вопросительно посмотрел на Дамблдора.

Тот благодушно кивнул.

Вскоре Гарри ненавязчиво выставили из кабинета, чему Гарри, впрочем, был только рад — пусть взрослые общались между собой весьма приветливо и дружелюбно, от Поттера не укрылось скрытое напряжение, неотступно царящее в кабинете. Поэтому он с лёгкой душой отправился в библиотеку — найти что-нибудь почитать про кентавров.

Когда Гарри вновь начал что-то осознавать, он не сразу смог вспомнить, кто он такой, и что с ним произошло. Кругом была сплошная тьма, из которой время от времени выплывали какие-то звуки, образы и обрывки воспоминаний. И хотя Гарри осознавал все эти ощущения, связно мыслить у него получалось очень плохо.

Затем мысли чуть прояснились. Но не успел Гарри этому обрадоваться, как вернулись ощущения его тела. И если бы Гарри мог, он завыл бы от нестерпимой боли. Казалось, его сжигают заживо на костре, и в голове невольно всплыли разговоры про костры инквизиции, о которых он так часто слышал в последнее время. В тот же миг вернулись воспоминания. Гарри вспомнил, что он волшебник, который через месяц с небольшим поедет учиться в школу волшебства Хогвартс. Но перед этим он собирался вместе с Дамблдором и мистером Уизли отправиться в Деревню кентавров.

Сейчас эти события казались такими далёкими и неважными, что Гарри даже подивился, почему тогда так сильно переживал из-за всего этого. Сейчас же его мысли были только о боли, которая заполнила всё его существо.

Однако спустя какое-то время Гарри понял, что эта боль не такая уж сильная, по крайней мере, терпеть её было можно. А затем до него дошли звуки извне, и боль отступила на второй план, потому что голоса эти были ему очень знакомы, а то, о чём они говорили, заставляло хорошенько задуматься.

— Как он, Северус? — голос директора Гарри узнал бы и из тысячи.

— Хотите узнать, всё ли ещё жив ваш Герой? — в измождённом голосе Снейпа было столько яда и холода, что Гарри был бы рад окунуться в этот холод, чтобы хоть как-то ослабить боль пылающего тела. — Да, он жив, вот только не уверен, надолго ли.

— Не стоит так преувеличивать, Северус, уверен, ты справишься, — казалось, в голосе Дамблдора проскользнуло раздражение, что несколько удивило Гарри — настолько обычной была эта эмоция.

Послышался резкий скрип отодвигаемого стула, и в комнате разлился шипящий низкий рык зельевара:

— Справлюсь? Я не медик, Альбус! Да, я разбираюсь в тёмной магии куда лучше многих других и я могу сварить любое гадкое зелье, какое вы только пожелаете, чтобы травить всех, кто вам не нравится, как делал это Темный Лорд! Но мальчишку не прокляли! Его просто опоили зельем, которое не было рассчитано не только на таких взрослых детей, но и на таких сильных детей! А теперь его магия выжигает это зелье из его крови вместе с жизнью Поттера! Как и все прочие зелья, в том числе и укрепляющие, которые я пытался давать ему! Так какого Мордреда вы от меня ждёте? Почему не отвезёте его в Мунго?! Ах да! Ведь тогда все узнают, что он невероятно силён! И что вы настолько испугались этой силы, что единолично решили лишить её мальчишку! А теперь из-за этого их Спаситель того и гляди отдаст Мерлину душу!

Гарри казалось, что он всё ещё спит и видит дурной сон. Он не помнил, что произошло непосредственно перед тем, как он потерял связь с реальностью. Последнее, что он помнил — это разговор в кабинете мистера Уизли. А теперь оказывается, что его успели отравить каким-то зельем, и он находится при смерти? Но Гарри не чувствовал, что умирает. Да, ему было дико больно, но даже эту боль можно было вытерпеть. Было в ней даже что-то смутно знакомое… Точно! Примерно также он ощущал себя в ту памятную ночь в приюте, когда магия буквально разрывала его на части, требуя выхода. Только тогда всё было намного слабее. Гарри попытался было как-то наладить циркуляцию своей магии, но тут Снейп продолжил, и Поттер вновь прислушался, игнорируя боль.

— А ведь я предупреждал вас, Альбус, не раз, но когда вы меня слушали?! — голос зельевара звучал до того необычно, что Гарри подивился, сколько разнообразных эмоций в нём переплелись: смертельная усталость, горечь, отчаяние, боль, издёвка, гнев, презрение, ненависть... — Будь проклят тот день, когда я пришёл к вам десять лет назад…

— Полно, Северус, — после долгой паузы сказал Дамблдор. И в отличие от Снейпа, его голос был практически лишён каких-либо эмоций. Гарри захотелось взглянуть на директора — ему было интересно, так ли бесстрастно ведёт себя его магия? — Я понимаю, что ты очень устал и сильно переживаешь за Гарри. Да, вынужден признать, что ошибался. Гарри намного сильнее, чем я думал. Видимо, его сила растёт куда быстрее, чем я мог предполагать, потому что предыдущее сканирование показало, что зелье должно подействовать как надо.

Снейп ничего не ответил, но послышался шорох мантии и скрип стула, из чего Гарри сделал вывод, что зельевар вновь сел на прежнее место.

— Мне удалось убедить Артура и Молли, что у Гарри просто отсроченная реакция на магическое истощение от восстановления Норы, поэтому они не стали связываться с Мунго, — продолжал Дамблдор тем же механическим голосом. — Поэтому я прошу тебя быть достаточно убедительным, и заверить их, что Гарри намного лучше, тебе ясно, Северус?

В ответ — тишина.

— Северус? — в голосе директора появились требовательные нотки.

— Как пожелаете, Хозяин, — в тихом и вкрадчивом ответе Снейпа было столько затаённой ненависти и злобы, что если бы мог, Гарри поёжился.

— Не нужно, Северус, — наконец в тихом голосе Дамблдора зазвучали эмоции. И преобладала в них боль. — Мне очень жаль, что так получилось. Я не хотел Гарри зла.

— Знаете магловскую поговорку, Альбус? — теперь голос Снейпа звучал сухо и безразлично. — Благими намерениями вымощена дорога в ад. Я советовал бы вам почаще её себе проговаривать.

Надолго в комнате воцарилась тишина. Затем снова раздался голос Дамблдора, чем немало удивил Гарри — Поттер был уверен, что директор уйдёт:

— Ты давал ему противоядие?

— Магия спалила его, как и все прочие зелья, — без выражения отозвался Снейп.

— А какие-либо заклинания? Стазис?

— Натыкаются на непреодолимую стену его магии. Можете попробовать сами — возможно у вас хватит сил её пробить.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — после минутного размышления сказал Дамблдор. — Скорей всего, сейчас наиболее действенными будут методы, не связанные с магическим воздействием. Попробуй сбить жар холодной водой и льдом. Возможно, нужно просто дать его магии успокоиться, тогда мы сможем вылечить его.

— Если он не превратится в уголёк к тому моменту, — язвительно отозвался Снейп, но снова поднялся со стула и заходил по комнате.

Казалось, после всплеска эмоций они оба были рады вернуться к прежнему характеру общения. А идея Дамблдора дала им новую надежду.

Какое-то время Гарри слышал только шорох одежды, топот ног и журчание воды. Затем послышался язвительный голос Снейпа:

— Мне интересно, что вы будете делать, если Поттер всё-таки умрёт?

— Будем надеяться, что мы этого не узнаем, — в голосе Дамблдора прозвучало неодобрение, на что Снейп только фыркнул.

Вскоре директор попрощался и вышел. Тогда Гарри решил заняться своей разбушевавшейся магией. А услышанное он может обдумать в другой раз.

Гарри сосредоточился на течении своей магии, удивляясь, насколько сильным и бурным стал её поток. Неудивительно, что он едва не воет от боли — магия едва помещалась в его тщедушном маленьком тельце. Первым делом надо было замедлить поток, что Гарри удалось далеко не сразу. Магия рвалась в бой с невидимым Гарри врагом, и успокоить её оказалось весьма непросто. Поэтому Поттеру впервые пришлось буквально сдавливать свою магию, чтобы она не разорвала его на части. В жизни он не так часто проявлял характер: в неравной борьбе с Дурслями всегда было разумней отступить, в магическом же мире он старался действовать осмотрительно, потому что ещё плохо понимал, что ему позволено делать, а что нет. Теперь же ему пришлось приложить столько волевых усилий, сколько он даже не подозревал в себе.

И, в конце концов, магия подчинилась, что немало порадовало Поттера и даже принесло ему чувство гордости за свой успех. Однако долго радоваться ему не дали. Усмирив поток, Гарри открыл путь для остатков вредоносного зелья, которое стремилось запечатать основные магические каналы, по которым магия текла по его телу, поэтому Гарри пришлось вступить в изнурительную борьбу с чужеродной магией. Но теперь, когда его магия действовала осознано и только там, где нужно было, Гарри мог не бояться сгореть заживо.

Однако изменения в его состоянии явно заметил Снейп, потому что попытался напоить его каким-то зельем.

— Не надо, — с трудом выдавил из себя Гарри.

Снейп застыл.

— Поттер? Вы очнулись? — в голосе зельевара звучало неприкрытое сомнение и даже изумление.

Гарри поднатужился и открыл глаза. Всё вокруг жутко расплывалось, но различить Снейпа по его магии было проще простого. Гарри выдавил из себя слабую ухмылку и прохрипел:

— Давно уже.

Снейп долго молчал, явно осознавая, что это может значить.

— Вы всё слышали? — впервые в голосе этого человека Гарри услышал нотки страха и снова открыл глаза, которые закрывались сами по себе.

С минуту Гарри думал, что ему ответить. Сказать, что не злится на Снейпа? Пожалуй, это было бы не совсем правда. Спросить, что всё это значит? Почему его хотели отравить? Действительно ли Дамблдор считает его угрозой? Гарри был сейчас не в том состоянии, чтобы вести длительные проникновенные беседы. Поэтому Гарри спросил о самом важном на данный момент:

— Что это за зелье?

Снейп долго молчал, словно изучая мальчика. Или обдумывая, можно ли сказать правду. Наконец, он ответил лекторским тоном:

— Подавляющее зелье. Предназначено для временной блокировки избыточной магии маленьких детей, во избежание случайных травм в результате сильных спонтанных магических всплесков.

Гарри было очень жаль, что он не видел выражения лица Снейпа. Однако магия мужчины напряжённо пульсировала, обдавая Поттера кислым запахом тревоги и каких-то опасений.

— Я настолько опасен? — тихо спросил он.

Снейп вздрогнул. Помолчал. После чего медленно ответил:

— Директор боится, что вы можете стать опасны.

Гарри попытался понять, что бы это могло значить, но сил на это решительно не было. Он устало закрыл глаза — он подумает об этом потом, когда не надо будет постоянно бороться с зельем.

— Зелье всё ещё во мне, — решил Гарри вернуться к самому важному. — Я борюсь с ним. Это займёт какое-то время. Не надо лить в меня другие зелья. У меня не хватит сил на отделение одного от другого. Просто дайте… мне… время…

Эта небольшая речь отняла у Гарри последние силы, и он замолк, надеясь, что Снейп всё поймёт и не станет пытаться вливать в него другие зелья. И тот действительно не стал. Вместо этого он дал ему простой воды, заранее предупредив, что это не зелье. И это оказалось именно то, что Гарри было нужно. Он даже нашёл в себе силы поблагодарить профессора. После чего сосредоточился на внутренней борьбе с зельем.

Гарри не мог бы сказать, сколько времени это у него заняло, но к тому моменту, когда последние остатки зелья были уничтожены, силы Поттера были исчерпаны. И выдохнув еле слышное: «Всё!» — для Снейпа, который по-прежнему сидел возле его кровати, — он провалился в глубокий сон.

* * *

Проснулся Гарри уставшим, разбитым, но вполне здоровым. Он чувствовал, что вполне пришёл в себя, чтобы встать и умыться. Но вместо этого, он решил обдумать всё, что услышал вчера. Рядом, к счастью, никого не оказалось. Поэтому Гарри ещё раз во всех подробностях прокрутил в голове диалог Снейпа с директором.

Итак, Дамблдор боится его силы. Почему? Гарри не мог этого понять. Ведь Гарри никому не сделал зла. Снейп сказал, что директор боится, что Гарри станет опасен. Выходит, Дамблдор думает, что Гарри когда-нибудь начнёт причинять вред? Как Волан-де-Морт?

Гарри распахнул глаза. И встретился взглядом с Браном. По лицу Поттера невольно расползлась широкая улыбка.

— И где же ты был, маленький предатель? — в тихом голосе Гарри звучала искренняя радость. — Меня тут, можно сказать, чуть до смерти не траванули!

— Мелодия, — Гарриным голосом произнёс Бран, и Гарри сразу понял, чего он хочет.

— Мелодия, — позвал он негромко.

Прошла секунда, и вот маленькая змея уже беспокойно шипит, вползая к нему на кровать:

— Гарри, что с тобой случилось? Бран сказал, что ты сильно болел.

— Я в порядке, — с нежностью улыбнулся ей Гарри, проводя пальцами по её гладкой головке.

Мелодия ответила на ласку мягким шипением.

— Мне дали какое-то зелье, сковывающее магию, — начал было Гарри, но его прервало яростное шипение Мелодии и гневное карканье Брана.

На шум тут же прибежала миссис Уизли. Увидев змею у Гарри на груди, она на мгновение застыла от ужаса, после чего так стремительно выхватила палочку, что Гарри даже восхитился её мастерством. Не успел Гарри и глазом моргнуть, как в Мелодию полетело какое-то заклинание, однако Бран оказался быстрее. Молнией он пронёсся над Поттером и, схватив змею длинными когтями, унёс её с линии поражения заклинания.

— Стойте! — в страхе закричал Гарри, стремительно садясь.

Однако из-за резкого движения у него мгновенно закружилась голова, и Поттер без сил повалился обратно на подушки, пытаясь избавиться от темных пятен перед глазами.

— Гарри, Гарри! Ты в порядке? Она не укусила тебя? — в страхе кинулась к нему миссис Уизли.

— Мелодия — мой друг, она не причинит мне вреда, — зажмурясь, чтобы избавиться от головокружения, ответил Гарри. — Она мой фамилиар.

— Но ведь твой фамилиар — Бран, разве нет? — удивлённо посмотрела на него миссис Уизли.

Но Гарри не успел ей ответить, потому что в комнату ворвался Снейп.

— Что произошло? — он коршуном подлетел к кровати, оттеснив миссис Уизли, и принялся водить над Поттером палочкой, проверяя его состояние.

Лёгкое дуновение магии, и головокружение быстро прошло. Гарри облегчёно вздохнул и открыл глаза.

— Миссис Уизли испугалась моей змеи, — пояснил Гарри.

Он решил, что скрывать Мелодию дальше не имеет смысла. Особенно теперь, когда их раскрыли, а Мелодия чуть не пострадала от заклинания миссис Уизли. Нельзя было допустить, чтобы такое повторилось вновь.

— Змеи? — изумился Снейп и только теперь обратил внимание на Брана, который возмущённо каркал на растерянную женщину, держа в когтях зелёную змейку.

Гарри чуть подтянулся, принимая полусидячее положение, и протянул ворону руку, словно говоря, чтобы он подлетел. Что Бран и сделал, но благоразумно уселся на спинке кровати, опустив Поттеру на ладонь змею, которая быстро обвилась вокруг запястья мальчика и уставилась на людей своими жёлтыми глазами.

— Это Мелодия, — представил Гарри змею ошарашенным взрослым. — Я нашёл её недалеко от приюта. Она совершенно безобидная, даже не ядовитая… вроде.

Он вопросительно покосился на змею, на что та с достоинством прошипела:

— Я ядовитая, но люди слишком большие, чтобы это было для вас опасно. В лучшем случае, я могу только парализовать небольшую часть вашего тела.

Гарри поспешил широко улыбнуться взрослым, радуясь, что они не владеют змеиным языком.

— И ты всё это время держал её в доме? — содрогнулась миссис Уизли.

— Нет, я держал её снаружи, просто я давно не гулял, вот Бран и принёс её мне, — Гарри даже почти не соврал.

— Плевать на ваших питомцев, Поттер, — раздражённо отмахнулся Снейп, его, похоже, не особо волновало, что у Гарри есть ручная змея, — как вы себя чувствуете?

— Сносно, — честно ответил Гарри, легонько поглаживая Мелодию. — Намного лучше, чем вчера.

Снейп хмыкнул и сказал:

— Наш с вами разговор происходил два дня назад, Поттер. Вы спали двое суток.

Гарри на миг открыл рот от изумления. После чего закрыл его и кивнул. Невысказанное «Следовало ожидать», повисло в воздухе.

— Сейчас я чувствую себя почти здоровым… Правда, очень хочу есть, — жалобно добавил он.

Миссис Уизли тут же засуетилась, потом хлопнула себя по лбу и вызвала Эльду, велев ей принести поднос с завтраком.

— Я всё никак не могу привыкнуть, что у нас есть домовой эльф, — смущённо улыбнулась она.

На протяжении всего завтрака взрослые внимательно следили за каждым его движением, чем немало нервировали Поттера.

— Я, правда, в порядке, — в сотый раз повторил Гарри, однако они, похоже, не спешили ему поверить.

Только тут он вспомнил, про намечавшийся поход в Деревню кентавров. Взрослые на его вопрос только грустно переглянулись.

— Гарри, сегодня 2 августа, ты проболел неделю, — мягко заметила миссис Уизли.

Гарри печально вздохнул. Если Дамблдор действительно убедил Уизли, что у него было истощение, значит, ему в ближайшее время точно не позволят попробовать восстановить какое-либо из Магических Ядер. А к Дамблдору с такой просьбой тем более не подойдёшь. По-правде говоря, Гарри вообще не хотелось иметь с директором Хогвартса никаких дел. Хотелось уехать на другой конец земли и больше никогда не видеть белой бороды и голубых глаз старого волшебника.

— Ясно, — только и сказал он, поглощённый своими тяжёлыми мыслями о вероломстве директора.

— Молли, ты не могла бы выйти, мне нужно проверить состояние Поттера, — вырвал Гарри из задумчивости голос Снейпа.

Миссис Уизли тут же суетливо засобиралась и, одарив Гарри тёплой улыбкой, пообещала снова зайти.

В комнате воцарилась тишина.

— Итак, у вас есть своя змея? — спросил Снейп, как будто его действительно это интересовало.

— Да, её зовут Мелодия, — Гарри помолчал и задал животрепещущий вопрос: — Сэр, как вы считаете, профессор Дамблдор попытается ещё как-нибудь лишить меня магии?

Снейп глянул на него, после чего вынул палочку и, прежде чем Гарри успел испугаться, взмахнул ею в сторону двери. Магический барьер подсказал Гарри, что теперь их никто не подслушает.

— Предупреждаю, Поттер, — холодно начал он, усаживаясь в кресло и пронизывающе разглядывая мальчика своими пугающими черными глазами, — я до сих пор не стёр вам память только по одной причине: у вас невероятно мощный природный блок, защищающий ваше сознание от вторжения извне. Поэтому я могу быть уверен, что даже Дамблдор не прочтёт ваших мыслей.

Гарри растерянно захлопал глазами, совершенно не понимая, о чём Снейп говорит. Тот тяжело вздохнул и раздражённо объяснил:

— Есть целый раздел магии — ментальный, другими словами, магии разума. Одними из его направлений являются легилименция и оклюменция — проникновение в чужой разум и защита от такового, соответственно. Вы успеваете за моей мыслью?

Секунд 10 Гарри понадобилось, чтобы смысл сказанного дошёл до его сознания. После чего, у него отвалилась челюсть.

— Волшебники могут читать мысли друг друга? — воскликнул он.

Снейп поморщился.

— Если использовать такую примитивную терминологию, то — да.

— И вы можете прочесть все мои мысли? — испуганно отпрянул Гарри.

— Вы совсем меня не слушали? — раздражённо огрызнулся Снейп. — Я же сказал, что у вас сильный природный блок — даже Дамблдору через него не пробиться. А мне и подавно. Вероятно, это следствие инстинкта сохранения вашей магии. Она не только защищает ваше тело, но и ваш разум.

— То есть, заклинания на меня не действуют? — с надеждой спросил Гарри.

— Не обольщайтесь, — фыркнул Снейп, и Гарри разочарованно сдулся. — Вы способны отгораживаться только от рассеянной магии, такой как спонтанные всплески или эмоциональные эманации волшебников. Но сфокусированный заряд магии, которым, по сути, и является заклинание, ваш природный блок не удержит. Для этого вам понадобится выучить соответствующие чары. Что же касается легилименции, то очень немногие способны использовать её без специального заклинания. Тем же, кто на это способен, необходим постоянный зрительный контакт с человеком, в чей разум он желает проникнуть.

Что касается оклюменции, то это ряд ментальных техник, позволяющих оградить разум от легилименции. И обычным волшебникам приходится годами учиться защищать свой разум, для чего необходима твёрдая воля, самообладание и огромное терпение. Так что вам крупно повезло, Поттер — вам эта защита дана от рождения.

В голосе Снейпа было столько яда, что Гарри заподозрил, что зельевар, явно обученный и тому и другому, возмущён подобной несправедливостью: ему, Снейпу, пришлось потратить много времени и усилий на то, что ему, Поттеру, досталось без малейшего труда.

— А раз так, — продолжал Снейп, — я могу не беспокоиться, что Дамблдор узнает о нашей с вами беседе, если только вы сами не вздумаете ему разболтать.

Оскорблённый скрытым намёком в тоне профессора, Гарри буквально подскочил на постели:

— Да я вообще не хочу иметь с ним никакого дела! Если бы можно было, я даже в Хогвартс не стал бы поступать!

— И куда бы вы пошли? — ехидно усмехнулся Снейп.

— Как будто только в Хогвартсе обучают магии, — буркнул Гарри, впрочем, не уверенный в этом.

— Да, Хогвартс далеко не единственный, — кивнул Снейп, явно забавляясь. — Однако в другую школу вас никто не примет без согласия опекуна.

— А можно как-то поменять опекуна? — жалобно спросил Гарри.

— Пока Дамблдор является Верховный Чародеем Визенгамота и негласным лидером нашей страны — нет, вам это не грозит, — фыркнул Снейп без малейшего сочувствия. — Да и зачем вам это? Хотите поссориться с одним из самых могущественных волшебников нашего времени?

— А что, он может сделать что-то хуже того, что уже сделал? — зло огрызнулся Гарри.

— Не думайте, что вы испытали всё самое плохое, что может выпасть на долю человека, — холодно осадил его Снейп, и было что-то такое в его взгляде, что Гарри невольно замолк. — Вернёмся к реальности. Да, Дамблдор опоил вас зельем, но сделал это не потому, что желает вам зла, как бы невероятно это ни звучало. По сути, он не плохой человек. И хотя вы явно со мной не согласитесь, он не хотел вас калечить. Просто он считает, что вы не выдержите той ноши ответственности, которая будет сопутствовать вашему могуществу. И, должен признать, я во многом с ним согласен. Я хорошо знал вашего отца в студенческие годы. И мне страшно представить, что бы сейчас было с нашим миром, обладай он в то время вашими талантами к магии.

— Он был таким плохим? — упавшим голосом спросил Гарри.

Снейп снова фыркнул.

— Избавьтесь от привычки делить всех людей на плохих и добрых, Поттер, — сэкономите себе и другим кучу нервов. Ваш отец был просто напросто безответственным, безалаберным идиотом, который совершенно не думал о последствиях. В мире таких пруд пруди, и вреда от них, чаще всего, не больше, чем от всех прочих идиотов, но наделённый вашей силой, такой идиот может стать худшим кошмаром нашего мира, ведь никто не сможет ему противостоять. Хуже могущественного идиота только злой могущественный гений, каким был Тёмный Лорд.

— А моя мама? — после короткой паузы робко спросил Гарри. — Какой была она?

Снейп как-то странно посмотрел на него, а магия его необычно запульсировала. В ней сквозила старая боль и что-то ещё, от чего на Гарри дохнуло ароматом цветов и горечью острой приправы.

— Обладай ваша мать подобным могуществом, она стала бы величайшей правительницей нашего мира. Уверен, она принесла бы мир и процветание в оба мира — магический и магловский, — было во взгляде и в голосе Снейпа что-то такое, отчего Гарри не мог смотреть ему в глаза. — И во мне теплится надежда, что вы похожи на неё внутри гораздо больше, чем снаружи.

Гарри вскинул на него взгляд и после долгого молчания произнёс:

— Я не знал своих родителей, сэр, боюсь, я не смогу быть похожим хоть на одного из них.

Тут Снейп криво усмехнулся, но в этой усмешке совсем не было ни яда, ни сарказма. Она удивительно напоминала улыбку, что поразило Поттера больше всего.

— Посмотрим, мистер Поттер, посмотрим, — сказал зельевар. После чего вновь посерьезнел. — Так или иначе, я не могу гарантировать, что профессор Дамблдор не попытается вновь каким-либо способом лишить вас вашей магической силы. Смею надеяться, что этот раз хоть чему-то его научил, и он просто попытается вас «правильно» воспитать.

Снейп поморщился, Гарри озадаченно нахмурился.

— Но я намерен предупреждать вас обо всех его планах, касательно вас, если только он сочтёт нужным ими со мной поделиться.

— Только предупреждать? — осторожно уточнил Гарри.

— По причинам, вас не касающимся, я не могу открыто идти против профессора Дамблдора, я могу только попробовать его разубедить... Но практика показала, что мои слова редко влияют на директора, — Снейп недовольно скривился.

— А почему вы мне помогаете, если именно вы сварили для него то зелье, сэр? — спросил Гарри.

— Я не собираюсь раскрывать вам все свои секреты, Поттер, так что вам придётся либо доверять мне, либо справляться самому, — холодно ответил Снейп.

Гарри подумал, что выбор не сильно велик, но помощь Снейпа была лучше, чем совсем ничего. Поэтому Гарри кивнул.

— В таком случае прошу держать наши беседы в тайне, — Снейп откинулся на спинку кресла и скрестил руки. — Обращайтесь ко мне только в чрезвычайных ситуациях, а я, по мере сил, буду предупреждать вас о замыслах директора, договорились? И не дай Мерлин, вам проболтаться кому-то о том, что я вам помогаю — я спущу с вас шкуру и больше ни слова не скажу сверх того, что директор посчитает вам необходимым знать. Вам всё ясно?

Гарри снова кивнул.

— В таком случае, отдыхайте. И постарайтесь не выпендриваться и не привлекать к себе излишнее внимание, — Снейп поднялся и зашагал к двери, попутно снимая с неё заклинание. — Я передам Молли, что вам необходимо хорошо питаться, а директору сообщу, что вы полностью оправились, всего доброго.

И дверь за профессором захлопнулась.

— Он не слишком мил, не так ли? — чопорно спросила Мелодия, отчего Гарри, не выдержав, рассмеялся.

Сколько Гарри себя помнил, День Рождения никогда не приносил ему радости. И лишь фанатичная любовь старших Дурслей к своему единственному сыну позволила ему узнать, что этот день — праздник, в честь которого полагается дарить подарки и веселиться. Вот только родственники ясно показывали Поттеру, что его рождение ни для кого радостью не являлось.

Тогда Гарри решил, что назло Дурслям, он всё равно будет радоваться своему Дню Рождения, поэтому он всегда устраивал себе маленький тайный праздник. Однако последние несколько недель были так богаты на события, что Гарри совершенно забыл про этот день. И когда позже в тот же день к нему ввалилось всё семейство Уизли, с подарками и звонкими поздравлениями, Гарри даже не сразу сообразил, в чём дело. А когда сообразил, не мог поверить, что столько людей вообще знают про его день Рождения. Лишь потом он вспомнил слова Снейпа о том, что он — знаменитость в магическом мире. А значит, многие волшебники знают о его Дне Рождения.

Пожалуй, это поразило его больше всего. Когда же дети Уизли стали горой складывать подарки у него на кровати, Гарри никак не мог поверить, что всё это происходит именно с ним. К счастью, только Молли и Артур обратили внимание на его изумление и ступор, остальные жаждали увидеть его реакцию, когда он откроет их подарки. Ну, за исключением Перси, который сохранял чопорный вид. Бран снисходительно погладывал на людей с высоты спинки кровати, а Мелодия вполне удачно пряталась у Гарри под пижамой. После реакции миссис Уизли, Гарри решил заранее представлять змею, прежде чем демонстрировать её всем. Однако обилие подарков заставило его совершенно позабыть об этом.

Первыми Гарри вручили подарки младшие Уизли, желая, чтобы их он открыл прежде всего. Рон подарил ему свой самый большой плакат Пушек Педлл. Гарри через силу улыбнулся, благодаря его за подарок, хотя ему квиддич был совершенно безразличен. Джинни, краснея, вручила ему самодельную открытку, которую, тем не менее, сумела зачаровать так, чтобы она исполняла примитивную одноголосную песенку. Однако, для ребёнка, который даже ещё не пошёл в Хогвартс, это было весьма выдающееся волшебство, даже Гарри сумел это понять. И более внимательно посмотрел на девочку. Её магическое ядро было ярким и полным силы, но оно ещё не приобрело твёрдой формы, поэтому направлять магию Джинни, должно быть, было непросто. Но в будущем, она обещала стать выдающейся ведьмой.

«Всё-таки, я не единственный сильный волшебник, — подумал Гарри, с неожиданной теплотой улыбнувшись девочке, которая от такого застыла в предельном смущении. — Дамблдор не прав, есть и другие, просто надо научить их правильно использовать свой дар».

Близнецы подарили ему нечто, напоминающее магловские комиксы, только картинки в книжке двигались. Гарри с интересом пролистал её, разглядывая чары, которые заставляли картинку шевелиться. Перси с важным видом преподнёс ему законодательство Магической Британии. Все остальные дети тут же скривились. Гарри тоже кисло улыбнулся, но потом, вспомнив Дамблдора, решил, что знание законов магического мира может оказаться весьма полезным.

Затем подарки преподнесли старшие Уизли. Молли подарила ему вязаные перчатки и шапку тёмно-бордового цвета. А Артур преподнёс книгу про магических животных.

После чего Гарри добрался и до прочих подарков. К его изумлению, их было не меньше, чем подарков от Уизли. И один из них имел явную форму увесистой книги. За неё Гарри ухватился в первую очередь. И обнаружил, что и весит она сообразно своим размерам. Развернув тусклую обёртку, Гарри обнаружил фолиант обшитый кожей и украшенный позолоченной надписью «Артефактология. Пособие для начинающих». Автором был указан Амадеус Оливандер. Увидев надпись, мистер и миссис Уизли поражённо ахнули. Однако на все расспросы Гарри они ответили лишь:

— Береги эту книгу, как зеницу ока, Гарри, это очень ценный дар.

Гарри было сложно отложить фолиант и взяться за прочие подарки — настолько ему хотелось почитать её. Однако прочие подарки оказались столь же интересными.

Один из свёртков мгновенно притянул к себе внимание Поттера. И развернув его, Гарри изумлённо замер. Он сразу понял, что это такое, как только взглянул на маленький росток, торчащий из земли небольшого горшка. Пусть Гарри и видел Золотой Дуб всего два раза, он везде узнал бы эту неповторимую ауру. Гарри, не в силах сдержать улыбку, провел по маленьким листочкам пальцами, чувствуя, как магия ростка отзывается покалыванием на это прикосновение. И лишь потом Гарри заметил конверт. Оказывается, росток прислал Адам Стэндвик. Мужчина горячо поздравлял Поттера с праздником и просил сообщить ему, как у Гарри дела. В тоне письма было столько беспокойства и искреннего участия, что Гарри даже стало стыдно, что он до сих пор не написал Стэндвику ни слова.

Также подарок ему прислала Эмили Крейн из зоомагазина — щётку из какого-то жёсткого материала — чистить Брану клюв и когти. Гарри очень удивился её подарку — всё-таки они были знакомы всего неделю.

Однако было два неподписанных подарка. Впрочем, Гарри не составило труда опознать адресатов. Первый был от Снейпа. Зельевар прислал ему книгу «Как распознать зелье в еде и пище. Справочник», а в коротком письме было кривым летящим почерком написано: «Надеюсь, в следующий раз, вы будете умнее». После прочтения пергамент тут же вспыхнул и мгновенно сгорел, как однажды в приюте. Дети Уизли восторженно охнули. Гарри же лишь усмехнулся. Однако потом в голову ему пришла мысль, которая заставила его похолодеть.

Да, Снейп сварил это зелье по приказу Дамблдора, которого он вынужден почему-то слушаться. Но ведь Гарри должен был это зелье выпить. Значит, его отравили. Гарри не помнил, что он пил или ел перед тем, как зелье начало действовать, поэтому не мог даже предположить каким образом его опоили. И самым страшным предположением было то, что старшие Уизли принимали в этом непосредственное участие.

Гарри настороженно взглянул на них исподлобья, однако ничего не мог сказать по их лицам или магии. В этот момент он пожалел, что не умеет читать чужие мысли. Ведь теряться в догадках и подозревать тех, кому хотелось верить, было слишком мучительно. Гарри вновь уставился на обложку книги. Но если верить всем подряд, однажды очередная попытка Дамблдора построить жизнь Поттера по своему усмотрению может стать успешной. А значит, Гарри может остаться и вовсе без магии.

Гарри зажмурился, с трудом подавляя ужас, который поглотил его при одной мысли, что магия покинет его навсегда. Это было бы хуже смерти. Но неужто теперь ему никому нельзя верить? А Снейп? Он тоже его враг? Но ведь он сказал, что предупредит Гарри в случае чего. И книгу прислал. Не может же это быть обманом! Или может?..

— Гарри, тебе нехорошо? — добрался до его сознания обеспокоенный голос миссис Уизли.

Гарри поднял на неё глаза и увидел тревожную пульсацию её магии и ощутил тёплую волну сострадания и заботы. Глаза мальчика защипало от слёз. Она не может желать ему зла! Ведь если бы она участвовала в плане Дамблдора, сейчас она испытывала бы чувство вины, но ничего подобного не было в её ауре. Обрадованный этим умозаключением, Гарри расплылся в улыбке и хотел было уверить миссис Уизли в том, что он в полном порядке, но та уже выпроваживала всех из комнаты Поттера, утверждая, что Гарри устал и ему нужно отдохнуть.

Гарри снова с улыбкой обвёл взглядом гору подарков и подумал, что не так всё и плохо. Пусть Дамблдор и плётет против него козни, но есть много тех, кто поддерживает Гарри.

Он взял в руки последний свёрток, и глаза его расширились. Магия вещи, что лежала в нём, была настолько совершенна и необычна, что Гарри поспешил узнать, что же это. Внутри была самая необычная мантия из тех, что Гарри когда-либо видел. Блестящая и гладкая на ощупь, она была похожа на воду, обретшую плотную оболочку. А магический рисунок, из которой она состояла, был настолько невероятен, что Гарри мог бы днями и ночами разглядывать его, но даже тогда, не смог бы с уверенностью сказать, где начинается одна магическая нить и заканчивается другая.

Однако записка, которая находилась в свёртке, заставила Гарри снова помрачнеть.

«Когда-то эта вещь принадлежала твоему отцу. Я решил, что ты достаточно благоразумен, чтобы использовать её с умом».

Подписи не было, но Гарри даже не нужно было искать магических отпечатков Дамблдора, чтобы понять, что прислал мантию именно он. А слова директора были до того лицемерны, что Гарри захотелось швырнуть мантию как можно дальше, чтобы никогда не видеть. Однако это была вещь его отца. Кроме того, она была явно очень древней и обладала какой-то могущественной магией. Доли секунды Гарри колебался, но потом всё же поднялся и, встав перед зеркалом, накинул мантию на плечи. В ту же минуту и сама мантия, и всё, что она закрывала, скрылось из вида, став совершенно невидимым. Но больше всего поразило Гарри не это. Ведь невидимым стала не только мантия, но и магические нити, из которых она состояла. За неделю, что Гарри прожил в Косом переулке, он повидал много всяких магических чудес, но никогда не видел магических нитей, которые становились бы невидимыми. Волшебники просто не видели в этом необходимости — зачем придавать невидимость тому, чего и так никто не видел? Поэтому Гарри привык видеть то, что не замечали остальные. Кроме того, до сегодняшнего дня Гарри был уверен, что магические нити невозможно сделать невидимыми. Кто же создал эту потрясающую вещь? И как она оказалась в Роду Поттеров?

Гарри накинул на голову капюшон и полностью скрылся из вида. Он так и этак крутился перед зеркалом, стараясь различить магический рисунок мантии — но всё было напрасно. Однако вскоре Гарри обнаружил, что всё равно ощущает магию мантии. Она была похожа на легчайшее прикосновение единственного перышка, но ощущалась везде, где мантия касалась тела Поттера. Гарри осторожно коснулся её своей магией. И та вдруг словно взлетела, образуя вокруг него непроницаемый кокон.

Гарри застыл в изумлении и восторге. Мантия по-прежнему лежала у него на плечах, но теперь Гарри мог управлять её магией, делающей его невидимым. Он медленно выпростал руку из-под складок мантии, но она осталась невидимой в зеркале. Гарри внутренне возликовал. Восторг распирал его изнутри. До сих пор он не видел ничего более потрясающего.

Магия Магических Ядер была величественной и мощной, она сияла словно солнце на просторах космоса. Однако вещи, созданные волшебниками, были по-своему удивительными. Они завораживали своей фантазией, красотой и изобретательностью. Волшебники создавали из магических потоков и нитей такое, что поражало воображение. Каждая новая вещь заставляла Гарри восхищённо удивляться тому, что кто-то вообще додумался до такого. А ведь он совсем недавно в магическом мире. Сколько же ещё чудес Гарри встретит на своём пути?

Гарри медленно стянул с себя мантию, пытаясь удержать купол. Однако тот схлопнулся до первоначального размера и вновь умиротворённо замерцал, став видимым вместе с мантией. Видимо, нужно надеть мантию, чтобы активировать её магию. Тем не менее, возможности этой мантии будоражили воображение Поттера, рождая в душе мальчика до сих пор неведомые чувства озорства и азарта.

Тут в дверь постучали, отвлекая Гарри от своих новых открытий. Он прыгнул в постель, пряча мантию под одеяло, как раз перед тем, как миссис Уизли открыла дверь, заходя с подносом, полным еды.

Весь остаток дня его беспокоили мало, поэтому Гарри получил возможность подробнейшим образом изучить свои книги. Восторги по поводу мантии постепенно улеглись, и Гарри рассудил, что злоупотреблять таким шедевром магического искусства не следует. Особенно, если учесть, кто его ему прислал. Да и куда ему сейчас в ней ходить? Поэтому Гарри тщательно свернул мантию и убрал в самый глубокий карман своей безразмерной сумки. О последнем своём подарке он никому не рассказал. Пускай, о мантии знал Дамблдор, но Гарри почему-то не хотелось делиться с Уизли и этой своей тайной.

Гарри даже задумался, почему? Ведь он поделился с ними своей главной тайной — тем, что он может видеть магию. Но не хотел рассказывать про мантию. Да и на вопросы о книге зелий тоже без зазрений совести разводил руками.

Поразмышляв, Гарри понял, что его отношение к Уизли неуловимо изменилось. И дело было не в том, что он им не доверял или относился с подозрением. Скорее, ему стали более дороги его маленькие тайны. И если раньше ему хотелось иметь человека, с которым можно было бы ими поделиться, сейчас ему хотелось их сохранить. Гарри не знал, хорошо это или плохо, но он не видел причины, почему бы ему не следовать этому желанию. Тем более что он ведь не обязан всем рассказывать о своих тайнах. А Снейпу он даже пообещал, что никому не расскажет о том, что тот ему помогает.

Поэтому, пожав плечами, Гарри углубился в чтение «Артефактологии».

* * *

Вокзал Кингс-Кросс был до отказа забит людьми. Казалось, все жители Лондона решили именно сегодня в этот час куда-то поехать. Гарри подозревал, что для железнодорожного вокзала в центре столицы это вполне нормально, но проталкиваться к нужной станции, тем не менее, было не особенно приятно. Гарри даже порадовался, что в своё время приобрёл безразмерную сумку, глядя, как дети Уизли с красными от натуги лицами толкают перед собой тяжёлые тележки с громоздкими чемоданами. У Перси, вдобавок, на тележке ещё стояла клетка с совой Гермесом, который неизменно привлекал внимание прохожих. Гарри вновь покачал головой. Он ведь предлагал Уизли позволить Гермесу самому лететь до вокзала вместе с Браном. Однако старшие Уизли убеждали его в том, что такова традиция, и они не хотели бы её нарушать. Гарри это показалось глупым, но он промолчал. И сейчас Гарри лишь жалел бедную птицу, которая шарахалась в своей клетке, растревоженная невообразимым шумом и толпой народа.

Однако вскоре впереди замаячил магический проход, о котором говорил мистер Уизли. Для Гарри он выглядел как ярко сияющая арка из переплетений магических потоков. Гарри безошибочно направился к ней. Мистер и миссис Уизли уже рассказывали ему о том, что надо делать, поэтому Гарри, ни минуты не колеблясь, ступил в магический портал.

Легкое покалывание прошло по его телу — и вот, он уже на платформе 9 и 3/4. Гарри изумлённо завертел головой, не переставая идти. Толпа, состоящая в основном из подростков, сильно смахивала на людей в Косом переулке. Разве что, мантии на всех были преимущественно чёрные. Только отличительные цвета факультетов разбавляли этот хмурый цвет. Были в толпе и ребята, одетые по-магловски, как он сам. Некоторые взрослые, да и дети, косились на таких ребят с недовольством и даже презрением.

«Должно быть, чистокровные», — подумал Гарри.

Перед школой он несколько раз в сопровождении одного из старших Уизли отправлялся в Лондон. Там он купил себе бейсболку, чтобы скрывать шрам в толпе магов. Рон совершенно не понимал желания Гарри скрыть от окружающих то, что он — Мальчик, который выжил, но младший сын Уизли уже привык к «причудам» Поттера, поэтому лишь пожимал плечами.

Гарри оглянулся в поисках своих спутников. Рон уже спешил за ним, с натугой толкая вперед тележку.

— Эх, хорошо тебе, — выдохнул он, когда поравнялся с Поттером и завистливо покосился на сумку Гарри, — жаль, что мама не захотела купить мне такую же.

Гарри на это замечание промолчал. Оба они знали, что у мистера и миссис Уизли просто нет столько денег, чтобы купить каждому ребёнку такую сумку. Денег от Гарри они бы не приняли, а дарить такие подарки Поттеру казалось неправильным. Рон вообще вызывал у него весьма противоречивые чувства. С одной стороны, он был весёлым, простодушным и даже очень верным товарищем. Однако его понятия добра и зла были весьма своеобразными. Кроме того, он был горазд навешать ярлыков на людей, которых даже не видел ни разу в жизни. К тому же, у Гарри вызывали недоумение его постоянные жалобы на братьев, родителей и малое количество денег. Рон был младшим сыном в семье, и, по правде говоря, ничем, кроме игры в шахматы, не выделялся. Поэтому радовался любой возможности привлечь к себе внимание. Гарри не понимал этого, но и не пытался Рона переубедить. Дурсли крепко вбили ему в голову, что не всегда мнение окружающих будет совпадать с твоим. И никакие доводы не переубедят их. В остальном, младший сын Уизли был неплохой компанией, разве что говорить он предпочитал преимущественно про квиддич.

Они прошли до конца состава и уселись в один из последних вагонов — остальные были уже забиты учениками. Гарри помог Рону затащить чемодан в купе, но на багажную полку у них никак не получалось его поднять. Наконец, Гарри, тяжело отдуваясь, отстранил рыжеволосого приятеля и достал свою палочку. До сих пор он не пользовался ею, памятуя о запрете колдовства для несовершеннолетних. Хотя и не совсем понимал его механизма: если Министерство могло отследить любое волшебство детей и подростков, почему никто не замечал его колдовства, пока он не устроил кратер в земле? Однако чтобы не рисковать, Гарри до сих пор не пользовался палочкой, хоть и пролистал все свои учебники. Больше всего Гарри нравились чары и трансфигурация. Некоторые из этих заклинаний он пытался сотворить без палочки. Не сказать, чтобы результатов не было никаких, но они были столь скудны, что приводили Поттера в уныние.

И вот теперь Гарри решил попробовать сотворить заклинание с помощью волшебной палочки. Он изобразил ею замысловатый рисунок, описанный в книге по Заклинаниям. И тут же увидел, как магические потоки, текущие через палочку сложились в узор, который стал едва заметно пульсировать, словно в ожидании.

— Вингардиум Левиоса, — прошептал он, затаив дыхание, глядя, как магический узор засиял золотистым светом и мгновенно оплёл тяжёлый чемодан Рона, делая его невесомым и приподнимая над землёй.

Гарри повёл палочкой, направляя магические потоки, которые подтолкнули чемодан к багажной полке. Ещё одно движение — и чемодан занял своё место, а Гарри разорвал магический узор заклятия, после чего тяжёлый багаж вновь приобрёл свой естественный вес.

Гарри и Рон одновременно выдохнули — оказывается, они почти не дышали, пока Поттер выполнял заклинание.

— Круто! Как тебе это удалось?! — восторженно воскликнул Рон.

— Я просто делал всё так, как говорилось в учебнике, — Гарри, всё ещё очарованный своим первым выполненным заклинанием, рассеянно пожал плечами.

— Покажешь мне, как ты это сделал? — загорелся энтузиазмом Рон и тут же полез за своей палочкой в только что летавший чемодан.

За окном вагона ходили люди, мимо их двери проходили галдящие ученики, но мальчики практически не обращали на них внимания. Гарри подробно рассказывал Рону, что нужно сделать, чтобы заклинание сработало. Он заставил Уизли несколько раз изобразить нужный рисунок. Однако Рону почему-то это удавалось с большим трудом — то там, то здесь Гарри видел изъяны в рисунке, из-за чего магический узор не желал складываться и совсем не пульсировал в ожидании магических слов.

Гарри как раз размышлял, почему так выходит — ведь у него узор получился сразу, когда зазвучал свисток, сообщающий о том, что поезд вот-вот тронется. Рон, спохватившись, выбежал в коридор — прощаться со своими родителями. Гарри последовал за ним, пониже надвинув на лоб бейсболку.

Когда они подошли к входу в вагон, миссис Уизли уже вовсю отдавала близнецам последние наставления, а мистер Уизли что-то говорил серьёзно кивающему Перси. Увидев Рона с Гарри, миссис Уизли тепло улыбнулась им и пожелала счастливого пути и удачи в школе. Тут Джинни, не выдержав, расплакалась, и все принялись её успокаивать.

Поезд, дёрнувшись, поехал. Гарри, вместе с сыновьями Уизли, махал взрослым и маленькой девочке, и впервые ощущал себя частью их семьи. Мистер и миссис Уизли были очень добры к нему, и Гарри был им благодарен.

Тут поезд вильнул в сторону, и платформа осталась позади. Однако Гарри ещё долго смотрел в сторону, где оставались те, кто помог ему впервые в жизни познать, какого это, когда тебя принимают.

Рон окликнул его, и Гарри с трудом отошёл от окна. Мальчики вернулись в купе и снова взялись за палочки. Спустя какое-то время, Рон начал раздражаться оттого, что Гарри раз за разом прерывал его и заставлял начинать сначала.

— Откуда ты знаешь, что я выполнил движение неправильно? — недовольно вскинулся он.

— Я вижу это, — раздражённо ответил Гарри, и поспешно добавил: — по твоим движениям.

Тут Гарри осенило, и он полез в сумку за пергаментом и карандашом.

— Видишь ли, — заговорил он, выводя на пергаменте линии, — в итоге должен получиться вот такой узор, именно он составляет заклинание. Слово — лишь спусковой рычаг! И если узор неправильный, слово не подействует. Или подействует не так как надо. Но и само слово очень важно. Они как два кусочка пазла — должны подходить друг к другу, иначе ничего не получится.

— А как же взрослые колдуют без слов? — спросил Рон, с интересом следящий за его действиями.

Гарри задумался, автоматически придвинув к Рону пергамент с законченным рисунком.

— Слово — это импульс, который запускает действие заклинания, — задумчиво проговорил он. — Думаю, взрослые просто научились создавать его без помощи слов.

— Откуда ты всё это знаешь? — удивлённо воззрился на него Рон.

— Ну, на самом деле, я только сейчас это понял, — со смущённой улыбкой ответил Гарри.

— Тогда откуда ты можешь знать, что ты прав? — прищурился Рон.

— Просто поверь мне на слово! А теперь попробуй провести линию палочкой, будто рисуешь этот узор.

Рон нахмурился, но послушно поднял палочку. Теперь в его движениях было больше уверенности. Гарри внимательно следил за его действиями. Когда рисунок был закончен, Гарри с радостью увидел, что теперь изъянов не было, и узор запульсировал, готовый к действию.

— Теперь укажи на какую-нибудь вещь и произнеси слова, — полушёпотом сказал Гарри.

— Вингардиум Левиоса, — нервно произнёс побледневший от натуги Рон — настолько он боялся сделать неверное движение и всё испортить.

Узор бледно вспыхнул и оплёл карандаш. Тот еле-еле оторвался от стола. Но уже это привело Рона в неописуемый восторг. Гарри же нахмурился. Рисунок был правильным. Значит, что-то было не так со словами.

— Гарри, Гарри! Ты видел?! У меня получилось! — воскликнул Рон, размахивая руками.

Связь Роновой палочки с заклинанием оборвалась, и карандаш со стуком упал на стол.

— Надо же, а ты неплохо колдуешь! — раздался девчачий голос от двери.

Мальчики вздрогнули от неожиданности и обернулись. В дверях купе стояла девочка с пышными каштановыми волосами и пухлый мальчик с испуганно-растерянным выражением лица.

— О, простите, я не хотела вас напугать, — снова заговорила девочка уверенным тоном. — Меня зовут Гермиона Грейнджер. Я помогаю Невиллу найти его жабу. Вы её случайно не видели?

— Нет, не видели, — покачал головой Гарри.

Однако Гермиона на него даже не посмотрела, взгляд её был прикован к палочке Рона.

— Вы тоже на первый курс? Я выучила наизусть все учебники, но ещё не пробовала выполнять заклинания, вы ведь знаете, вне школы это запрещено. А у тебя хорошо получается, ты первый раз попробовал?

Всё это было сказано на одном дыхании, и до ребят не сразу дошёл смысл её слов. А когда дошёл, Рон горделиво выпрямился, держа палочку, словно рыцарское копьё, и сказал:

— Да, сегодня я первый раз попробовал, скажи, у меня здорово получилось!

Гарри покосился на него, вспомнив, сколько раз ему пришлось поправлять мальчика, но промолчал.

— Может, ты знаешь ещё какие-нибудь заклинания? — с явным энтузиазмом спросила Гермиона, заходя в купе и усаживаясь напротив Рона, рядом с Гарри. — Или меня научишь?

Девочка, не дождавшись ответа, вытащила палочку их кармана мантии, в которую успела уже переодеться. Казалось, она совершенно забыла про Невилла, который растерянно топтался у двери. Гарри улыбнулся ему и жестом показал, чтобы тот вошёл.

Гермиона, между тем, нарисовала в воздухе безукоризненный узор и чётко произнесла, указав на карандаш:

— Вингардиум Левиоса!

Карандаш плавно поднялся в воздух, а Гарри подивился тому, как ярко сияет ещё магический рисунок. Рон побледнел, глядя, как быстро и безупречно у неё вышло заклинание.

— Ты молодец, — широко улыбнулся девочке Гарри. — Ты точно раньше не практиковалась?

— Нет, я ведь из обычной семьи, — Гермиона зарделась от похвалы.

— То есть ты маглорождённая? — уточнил Рон.

— Да, я была так ужасно удивленна, в смысле, приятно удивленна, что я колдунья, — жарко заговорила Гермиона. — Со мной происходили всякие необычные вещи, но я не придавала им значения. Я купила много книг для дополнительного чтения, ведь нам так много нужно выучить. И мои родители были очень горды узнать, что меня пригласили в Хогвартс — это ведь лучшая школа магии в Британии! Я бы очень хотела попасть на Гриффиндор — говорят, это один из лучших факультетов. Хотя Когтевран тоже неплохой вариант. А куда бы хотели попасть вы? Кстати, как вас зовут?

Гермиона говорила так быстро, что мальчики едва поспевали за её мыслью.

— Это Рон Уизли, а меня зовут Гарри Поттер и мне, в принципе, всё равно, на какой факультет я попаду, — первым переварил её речь Гарри.

Теперь всё внимание Гермионы было приковано к Поттеру.

— Ты Гарри Поттер? Не волнуйся, я всё о тебе знаю! О тебе написано во многих книгах по истории Магического мира! Как ты победил Тёмного Лорда, который развязал войну.

— Вот как? — удивился Гарри. — Про меня ещё и в книгах написали?

— Неужели ты не знал? — воскликнула Гермиона. — Будь я на твоём месте, я бы прочла о себе, всё что можно!

— Ну, о себе я и так всё знаю, — заметил Гарри, Рон весело хмыкнул. — А вот о своих родителях я хотел бы узнать побольше. О них тоже пишут в книгах?

— Да, правда, не так много, как про тебя, — Гермиона нахмурилась, неодобрительно покосившись на веселящегося Рона. — Я полагаю, тебе многое могут рассказать учителя в школе — ведь твои родители тоже учились в Хогвартсе. Ещё ты можешь просмотреть подшивки газет за то время, когда они уже окончили школу. Кроме того, можно написать их друзьям и бывшим однокурсникам, попросить, чтобы они тебе что-нибудь рассказали.

— Ну, я пробовал разговорить мистера и миссис Уизли, родителей Рона — они сказали, что хорошо знали моих родителей, но, похоже, им было очень грустно вспоминать их, поэтому я не решился настаивать.

В купе повисла тяжёлая тишина. Невилл внимательно посмотрел на Гарри. Гермиона же снова нахмурилась.

— Твоя тактичность весьма похвальна, Гарри, однако ты имеешь право знать о том, кем были твои родители. И взрослые должны это понимать. Я думаю, вне зависимости от того, насколько они любили твоих родителей, они обязаны тебе всё про них рассказать.

Дети помолчали, после чего Гермиона добавила:

— Или ты можешь спросить про них у их недругов — знать мнение завистников и врагов не менее важно, я думаю. Это позволит тебе увидеть их с разных сторон, тем самым ты лучше их узнаешь.

— Ты рассуждаешь очень по-взрослому, — удивлённо заметил Гарри.

Гермиона на это лишь пожала плечами.

— Я много читаю и хочу стать лучшей волшебницей!

— Тебе просто нравится корчить из себя самую умную, — буркнул вдруг Рон, отчего Гермиона возмущённо покраснела.

Они начали ругаться, но Гарри не обращал на них внимания. Слова Гермионы заставили его задуматься. Ведь, если говорить по-справедливости, Гарри практически не предпринял никаких попыток вызнать что-то про своих родителей. И кроме тех слов Снейпа про Лили и Джеймса, он имел о них весьма смутное представление. Значит ли это, что на самом деле, он не так уж и стремится что-то узнать о родителях? Но почему?

— Всё! Мы с Невиллом идём искать его жабу! — вдруг вскочила Гермиона, явно уязвлённая до глубины души каким-то замечанием Рона.

Гарри и Невилл удивлённо посмотрели на него — Невилл явно тоже не сильно прислушивался к ссоре. И было видно, что он не особенно хочет уходить. Однако послушно засеменил за девочкой, робко оглянувшись на Гарри.

— Приходите, когда найдёте жабу, — крикнул Гарри им вдогонку. Ему отчего-то очень хотелось поближе познакомиться с Невиллом.

— Зачем ты пригласил эту выскочку? — возмутился Рон.

— А ты чего на неё так взъелся? Что она тебе сделала?

— Она просто воображала! Считает, что всё знает лучше других!

— Может потому, что и правда знает побольше нашего? — иронично заметил Гарри.

Рон возмущённо надулся, но не нашёл, что возразить.

Какое-то время они ехали молча, пока не подъехала тележка со сладостями. Гарри, чтобы сгладить неловкость, накупил вкусностей на двоих. Рон моментально всё ему простил. Он подробнейшим образом рассказал Гарри всё о волшебных сладостях, тот лишь молча жевал, пробуя драже Берти Боттс и разглядывая их магическую ауру. Волшебные кондитерские изделия выглядели совершенно иначе, чем магические артефакты. Те были опутаны магическим узором, который и придавал им особые свойства. Конфеты же больше всего походили на магические вещества, такие как волосы единорога, сердце дракона или перья феникса, которых Гарри видел великое множество в лавке Оливандера. Их носители имели активное Магическое Ядро, поэтому они обладали волшебными свойствами без всяких заклинаний. Конфеты были очень на них похожи, но в них, казалось, переплеталось множество таких свойств. Гарри пожалел, что не приглядывался к зельям Снейпа, когда он их ему давал. Наверняка, они выглядели бы примерно также.

Тут дверь купе снова распахнула, отвлекая Рона от рассказа, а Гарри — от размышлений. На пороге стоял светловолосый мальчик с надменным выражением лица. Позади него с двух сторон, словно телохранители, стояли двое полных мальчиков, с маленькими глазками и короткой стрижкой.

— Весь поезд говорит о том, что в этом купе едет знаменитый Гарри Поттер, — манерно растягивая слова, произнёс блондин.

Его серые глаза обежали купе, отметив кучу сладостей на диване и магловскую одежду мальчиков. Лицо его едва заметно скривилось.

— Да, это я, а ты кто? — спокойным голосом спросил Гарри.

Магическая аура блондина выдавала его крайнее возбуждение, двое за его спиной были до отупения равнодушны.

— Меня зовут Малфой, Драко Малфой, — гордо вскинул подбородок мальчик.

Рон закашлялся от смеха, за что и получил от Гарри тычок под рёбра.

— Очень приятно. Это Рон Уизли. А как зовут твоих спутников? — всё также спокойно отозвался Гарри, прежде чем Малфой успел отреагировать на насмешку Рона.

— Это Винсент Крэбб и Грегори Гойл, — бросил тот, даже не потрудившись показать, кому какое имя принадлежит. Его злой взгляд был устремлён на потирающего бок Уизли.

— И чем же мы обязаны вашему визиту? — с вежливой улыбкой спросил Гарри.

— Всего лишь хотел тебя предупредить, Поттер, — взгляд Малфоя вновь вернулся к Гарри, только теперь в нём читалась плохо скрытая угроза, — в нашем мире есть много семей потомственных волшебников, но не все они достойны внимания.

Взгляд блондина вновь стрельнул в сторону Рона и вернулся к Гарри.

— Я помогу тебе во всём разобраться, — Малфой протянул Гарри руку с таким надменным видом, словно делал ему одолжение.

Гарри же едва сдерживал клокочущий в нём гнев.

— Спасибо за предложение, но я предпочитаю сам во всём разбираться, — холодно ответил он.

Щёки Малфоя порозовели.

— Решил стать маглолюбцем и Предателем Крови как эти Уизли? — зло выплюнул он, сжимая протянутую руку в кулак. — Берегись, Поттер, — закончишь, как твои родители!

Рон вскочил, что-то гневно крича, но Гарри его не слышал. Его магия зашумела в крови, заглушая все внешние звуки. Почему-то замечание Малфоя о его родителях ударило, словно калёным железом. Его презрительный тон, его насмешка — словно то, ради чего родители Гарри пожертвовали жизнью, было совершенно неважно, незначительно.

Гарри сам не понял толком, что произошло. Просто Крэбб с Гойлом вдруг оказались за дверями купе, Рон резко упал на кресло, а Гарри оказался лицом к лицу с Малфоем, с лица которого схлынула издевательская улыбка, а широко раскрытые глаза смотрели на Поттера с неподдельным страхом. И Гарри почувствовал от этого страха странное удовольствие.

— Ты пришёл к нам без приглашения, угрожал мне, а теперь оскорбляешь, — тихим шипящим голосом заговорил Гарри, однако в загустевшем от магии воздухе купе его голос показался мальчикам очень громким. — Как быстро и умело ты наживаешь себе врагов. Или ты считаешь, что что бы ты ни сказал, тебе всё сойдёт с рук? Ты совсем как мой кузен!

Малфой, казалось, побледнел ещё больше, но не смог выдавить ни слова. Гарри же вдруг понял, что давит на него своей магией, не давая ему нормально вздохнуть. Это моментально отрезвило Поттера. Он с трудом заставил магию успокоиться. Та бурлила, словно море в грозу, не желая подчиняться его воле. Гарри даже забеспокоился: последний раз, когда она так взбунтовалась — когда его опоили тем зельем. Но сейчас никакого зелья не было, что же произошло?

Гарри сделал шаг назад, усилием воли заставив магию подчиниться.

— Я не знаю, кто ты, Малфой, и чего ты хочешь, но тебе нужно быть более осмотрительным с незнакомыми людьми, — с трудом проговорил Гарри, продолжая внутренне бороться со своей магией. — А теперь тебе лучше уйти.

Малфой часто дышал, глядя на него широко раскрытыми глазами. Однако последние слова Гарри заставили его злобно нахмуриться.

— Кем ты себя вообразил, Поттер, чтобы указывать мне?! Я сам решу, когда мне уйти! — взгляд его метнулся к конфетам, и губы скривились в неприятной усмешке. — Я очень даже хочу остаться и попробовать все эти сладости!

— Ты забыл, что ты сейчас в меньшинстве? — Гарри невольно усмехнулся.

Малфой растерянно оглянулся, только сейчас осознав, что его приятели куда-то исчезли. Взгляд его обжёг Гарри злобой.

— Я тебе этого не забуду, Поттер! Ты ещё пожалеешь, что отверг мою дружбу!

— Так это было предложение дружбы? — Гарри холодно поднял брови, изображая удивление. — А мне показалось, что ты мне угрожал.

Малфой снова зло посмотрел на него, после чего выскочил в коридор.

Мгновение в купе стояла мёртвая тишина, после чего Рон восхищённо воскликнул:

— Гарри, это было шикарно! Как ты его уделал! Но как тебе удалось вышвырнуть его приятелей из купе? Меня словно невидимая ладонь к сиденью приковала!

— Извини, Рон, я не хотел причинять тебе вред, — Гарри устало сел на место.

Магия наконец-то успокоилась, и Гарри почувствовал себя выжатым как лимон. Что же всё-таки произошло? Никогда его магия так себя не вела. Разве что, когда он её долго сдерживал. Но Гарри вот уже несколько месяцев активно использует магию, даже не думая её сдерживать. Надо будет спросить Снейпа.

— Да не волнуйся! Это было даже забавно! А видал, как Малфой струхнул? А был весь такой напыщенный! Сразу видно — трус! — продолжал между тем Рон. — И всё-таки, как тебе это удалось?

— Не знаю, — Гарри растерянно пожал плечами. — Меня сильно разозлили его слова о моих родителях. Видимо, стихийный выброс.

Тут дверь купе снова распахнулась и на пороге возникла Гермиона Грейнджер.

— Что это вы тут устроили? — строго спросила она. — Не успели доехать до школы, а уже дерётесь?

— Никто ни с кем не дрался! — возмутился Гарри. — И потом, если бы кто-то начал оскорблять твоих родителей, ты бы смолчала?

Гермиона немного смешалась.

— Он оскорблял твоих родителей? — уже спокойнее переспросила она. — Это было очень невежливо с его стороны.

— Ещё бы! — фыркнул Рон. — Хотя от Малфоя только этого и следовало ожидать!

— Что ты имеешь в виду? — спросила Гермиона.

— Его отца подозревали в пособничеству Сама-Знаешь-Кому, — лицо Рона стало на редкость серьёзным и хмурым. — Он, конечно, отговорился тем, что его заколдовали, только мой папа считает, что это чушь. А судей старший Малфой просто подкупил, чтобы его оправдали.

Гермиона нахмурилась.

— Это очень серьёзное обвинение, — заметила она. — Если у тебя нет доказательств, ты не можешь его обвинять в этом.

За спиной её замаячило лицо Невилла, и Гарри пригласил их в купе — не гоже обсуждать такие темы на пороге.

— Доказательства-то были, только он сумел убедить судей, что делал это не по своей воле, — настойчиво утверждал Рон. — Только папа уверен, Малфой помогал Сами-Знаете-Кому абсолютно добровольно! Тогда почти все чистокровные семьи поддержали Темного Лорда. И Малфои были одними из первых.

— Если их оправдали, возможно, они и в самом деле были невиновны, — настаивала Гермиона.

Но тут вдруг заговорил Невилл.

— Ты просто не знаешь чистокровных, Гермиона. Большинство их семей поддержали Сама-Знаешь-Кого ещё когда война даже не началась. Для них идеи Тёмного Лорда были слишком привлекательными, поэтому они даже закрыли глаза на то, что у Сами-Знаете-Кого не было ни богатства, ни Места Силы.

— А ты откуда всё это знаешь? — удивленно посмотрела на него Гермиона.

— Мы с Невиллом сами чистокровные, только наши семьи не поддержали Сама-Знаешь-Кого, — ответил за Невилла Рон. — За это нас прозвали маглолюбцами и Предателями Крови. Также как Дамблдора и нескольких других чистокровных. Поэтому мы знаем несколько больше, чем пишут в книгах — ведь наши родители участвовали в той войне!

В голосе Рона зазвучали нотки гордости за родителей и презрения к вере Гермионы в книги. Девочка явно была смущена таким напором, после чего не без интереса спросила:

— А что такое Место Силы?

Тут уже стушевался Рон, подтвердив догадку Гарри о том, что родители ничего ему не рассказывали про Ядро Норы. Однако ответил Гермионе Невилл:

— Место Силы, это Магическое Ядро, которое связанно с каким-либо Родом волшебников. И ты не прав, Рон, Уизли не потому прозвали Предателями Крови, что они не поддержали Сам-Знаешь-Кого. А потому, что Уизли бросили своё Место Силы, оставив его на растерзание маглам.

— О чём ты? — недоумённо спросил Рон. — Я отродясь не слышал ни про какие Места Силы!

— Потому что в семье Уизли это больная тема — так бабушка говорит, — смущённо ответил Невилл, который явно сожалел, что поднял эту тему. — Когда-то давно Уизли покинули своё Место Силы, перестали его подпитывать, и Магическое Ядро умерло. А так как Магические Ядра сейчас в дефиците, другие чистокровные не смогли Уизли этого простить. И прозвали их Предателями Крови. Маглорождённым это ничего не говорит, потому что у них никогда не было и не будет Места Силы.

— Что ещё за Магические Ядра? И почему у маглорождённых их никогда не будет? — жарко спросила Гермиона, опередив Рона.

Невилл совсем засмущался и что-то растерянно залепетал. Гарри видел, как его магия свернулась в маленький испуганный комочек, и сжалился над ним.

— Магическое Ядро — это сгусток чистой магии, питающей наш мир, — заговорил он. — Оно есть у каждого магического создания, в том числе у человека. Именно оно позволяет нам колдовать, то есть управлять магией. Но есть и большие Магические Ядра. Которые образуются на земле и питают магией большие территории. Мы с ними взаимосвязаны: они питают нас, даря больше магической силы, а мы питаем их, поддерживая их существование. И каждое такое Магическое Ядро связанно с определённым Родом волшебников. Только его потомки могут наполнить это Ядро, чтобы поддержать его жизнь. Такие Ядра и называют Местом Силы.

Мгновение в купе стояла тишина. Гермиона и Рон изумлённо смотрели на него. Однако Невилл заметил:

— Ты не совсем прав.

Теперь все изумлённо уставились на него. Невилл покраснел, но вполне внятно пояснил:

— Не все Магические Ядра завязаны на волшебников. Есть ещё так называемые Родники Магии. Это те же Ядра, только они не связанны с Родом волшебников, их напитать может кто угодно, в том числе магическая живность.

Гарри припомнил, что Мелодия тоже говорила ему что-то подобное.

— Но ведь Магические Ядра умирают потому, что это чьи-то Места Силы, чьи потомки давно умерли? — неуверенно спросил он.

— Да, но ведь Родников Магии осталось совсем мало в мире. Собственно, в Магической Англии есть только один — Хогвартс, — ответил Невилл.

Гермиона и Рон переводили взгляды с одного мальчика на другого. У девочки взгляд горел интересом, у мальчика — недоумением, Рон явно не понимал о чём речь. Гарри же погрузился в размышления.

Мелодия упоминала о Родниках Магии, но Гарри, поглощённый своим открытием, не обратил на это внимания. С другой стороны, это логично: Хогвартс — магический замок, простоявший уже около тысячи лет, там полно магической живности в Запретном лесу, наверняка всех их питает Ядро. А будь оно Местом Силы одного из потомков Основателей — оно бы давно исчахло и умерло, ведь про их потомков никто ничего не знает.

— Выходит, у всех чистокровных есть территория, где расположен огромный сгусток магической силы, который их питает, я правильно поняла? — тем временем начала пытливо выспрашивать Гермиона.

Невилл кивнул.

— Почему же ты сказал, что у маглорождённых Места Силы никогда не будет?

— Потому что никто не может специально создать Ядро, — ответил Невилл. — Бабушка говорит, что когда-то волшебники были достаточно сильны, чтобы создать Магическое Ядро, но теперь у нас даже не хватает сил, чтобы спасти оставшиеся.

Невилл вкратце рассказал девочке и изумлённому Рону про ситуацию с Магическими Ядрами.

— Таким образом, единственный способ для маглорождённой обрести связь с Ядром — это войти в Род кого-то из чистокровных, ну или просто тех, кто имеет Место Силы, — закончил Невилл.

— То есть выйти замуж за чистокровного? — эта мысль явно не вызвала у Гермионы энтузиазма.

— Ну да, обряд магии и всё прочее, хотя у маглов это наверно несколько иначе происходит, я не знаю.

— Обряд магии? У маглов просто заполняют документы о вступлении в брак, ну и девушка фамилию меняет. Часто ещё заключают брачные контракты.

— Ну, у нас всё это тоже есть, но помимо этого ещё проводится обряд магии, которая связывает магические потоки супругов, — сказал Невилл. — По идее, этот обряд может провести любой взрослый волшебник, но считается, что чем сильнее будет маг, который провёл обряд, тем крепче у вас будет семья. Хотя бабушка говорит, что это всё ерунда и суеверия.

На мгновение дети погрузились в тишину, после чего Гермиона спросила:

— Значит, у твоей семьи, Невилл, есть Место Силы?

— Ну да, — тот пожал плечами, — не очень большое, но бабушка регулярно проводит ритуалы по поддержанию его магии. В последний раз она даже меня взяла, чтобы я поучаствовал.

— И какого это? — с жадным интересом спросила Гермиона.

Гарри, разделяющий её интерес, тоже подался вперёд.

Смущённое лицо Невилла вдруг приняло какое-то восторженно-мечтательное выражение.

— Это… я даже не знаю, как описать… — заикаясь, пробормотал он. — Словно окунаешься в тёплый океан Силы… Как будто растворяешься в нём. И все заботы уходят на задний план… Словно паришь в небесах…

Тихий голос Невилла затих, и в купе воцарилась благоговейная тишина. Гарри вдруг нестерпимо захотелось оказаться на Поляне Золотого Дуба и самому узнать, каково это — слиться со своим Ядром.

— Почему же мои предки отказались от своего Места Силы? — вдруг негромко проговорил Рон. Лицо у него было мрачным и угрюмым. Он явно позавидовал Невиллу, которому, несмотря на равное с ним положение, было доступно то, чего не было у Уизли.

Гарри снова почувствовал некоторую двойственность к младшему сыну Уизли. То, как часто и откровенно Рон завидовал другим, неизменно отталкивало Поттера. Однако он всё-таки решил утешить приятеля.

— У вас есть Место Силы, — сказал он, и все удивлённо обернулись к нему. — Под Норой было Магическое Ядро и с помощью Дамблдора мистеру и миссис Уизли удалось завязать его на себя. Так что теперь у Уизли снова есть Место Силы.

— Серьёзно?! — в восторге воскликнул Рон.

— Правда? — вместе с ним удивлённо спросил Невилл. И тут же пояснил: — Бабушка говорила, что для этого нужна огромная сила, ведь даже объединённых сил сотен волшебников не хватает для того, чтобы «убедить» Ядро принять другого хозяина.

— В-вот как? — дрогнувшим голосом отозвался Гарри, вмиг почувствовав, как пересохло во рту. И принялся сбивчиво перечислять приведённые Дамблдором аргументы.

А сам вдруг задумался о том, насколько же он на самом деле сильнее остальных магов. Если Невилл прав, то разница выходила порядочной. Конечно, может быть в случае с Норой и правда играли роль те самые аргументы, которые сейчас повторял Поттер, но после всего произошедшего, Гарри не был склонен верить директору на слово. Если Дамблдор настолько испугался Гарриной силы, что попытался его опоить, вполне возможно, что все эти доводы были лишь для того, чтобы не дать Гарри зазнаться.

— Ничего себе! — изумлённо воскликнул Невилл, когда Гарри умолк. — Тогда вашей семье, Рон, страшно повезло! Мало кто сейчас может похвастаться вновь обретённым Местом Силы.

Рон тоже выглядел весьма воодушевлённым. Он, конечно, не до конца понимал, что такое Место Силы и что оно даёт, но сообщение о том, что у его семьи теперь есть то, что есть у всех чистокровных, явно потешило его самолюбие.

— Поэтому и Нора так изменилась, — добавил Гарри. — Вместе с Ядром, мистер Уизли получил возможность управлять его магией, создавая с её помощью всякие вещи.

— О чём это ты? — нахмурилась Гермиона, но ответил ей снова Невилл:

— Магическое Ядро — это неисчерпаемый запас Магии, таким образом, оно позволяет трансфигурированным вещам существовать многие десятилетия. А если его ещё и регулярно подпитывать — то многие века.

— Потрясающе! — восхищённо выдохнула Гермиона. — Но откуда ты столько знаешь? И о каких умирающих Ядрах вы говорили?

Гарри и Невилл, дополняя друг друга, начали описывать девочке ситуацию с Магическими Ядрами в стране. Оказалось, что бабушке Невилла об этом было известно от её подруги Гризельды Марчбэнкс, которой было почти две сотни лет. Она вот уже сто лет являлась старейшиной Визенгамота — Высшего Суда Британского Министерства Магии, и была в курсе всех его дел.

Как выяснилось, Министерство приняло решение изъять информацию о Магических Ядрах из школьных учебников ещё до её вступления в Визенгамот. То есть почти два века назад. Эта информация не то чтобы была секретной, но особо не афишировалась. Маглорождённые, чаще всего, узнавали о них уже в зрелом возрасте от знакомых или на работе.

— Но почему эту информацию скрыли?! — возмущённо воскликнула Гермиона. — Ведь это такая важная часть магического мира!

— Бабушка говорит, чтобы маглорожденные не чувствовали себя ущербно в новом мире — ведь единственный способ основать Род — это создать свое Место Силы, а на это уже тогда мало кто был способен. А те, кто мог создать Ядро, брали за это огромные деньги. Таким образом, Министерство хотело избежать конфликта с маглорождёнными. В конце концов, знают маглорождённые об этих Ядрах или нет, они всё равно не смогут его получить, потому что в наше время нет никого, кто мог бы его создать.

Гарри смущённо отвёл взгляд.

— Всё равно это неправильно! — Гермиона просто пылала праведным гневом. — Ведь это основа основ волшебного мира! Маглорождённые должны об этом знать!

— Ну, на самом деле, даже дети чистокровных не все об этом знают, — заметил Невилл. — По крайней мере, пока не придёт их время об этом Ядре заботиться.

— Но тогда откуда ты, Гарри, об этом знаешь? — вдруг спросил Рон. — Ведь ты вырос у маглов!

— Мне рассказал Дамблдор, — не моргнув глазом, соврал тот.

В любом случае, они не смогут проверить это, а Гарри больше не спешил делиться со всеми информацией о том, на что он способен. Такой ответ быстро удовлетворил ребят.

Весь оставшийся путь до Хогвартса, они вчетвером обсуждали Магические Ядра. Гермиона пытливо выспрашивала у Гарри и Невилла всё, что они знали про это. На середине разговора она даже одолжила у Поттера пергамент и перо, чтобы записать это всё. Рон тоже проявлял живой интерес, особенно, обнаружив, что его это тоже касается. Походу дела, выяснились некоторые подробности прошлой войны, а именно, причин её начала.

— Чистокровные считали, что маглорождённые истощают магию нашего мира, ведь у них нет родовых Мест Силы, где они могли бы её пополнять. Они как цветки-одногодки — отцветут и умрут, а земля, на которой они росли, все равно истощена. Вот они и бесились. Однако бабушка говорит, что всё это чушь! Магия сама по себе всегда была и всегда будет. А волшебники так ослабли из-за близкородственных браков и косности мышления.

Гарри, вспомнив слова Брана про то, что Магия никогда не исчезнет, подумал, что бабушка Невилла очень мудрая женщина.

— Бабушка говорит, что волшебники до сих пор ещё существуют только благодаря маглорождённым, — продолжал Невилл. — И если бы чистокровные так не тряслись над своей чистотой крови, то многие Рода волшебников сейчас бы не ослабли и не вымерли.

— То есть, ты считаешь, что вливание крови и магии маглорожденных в древние Рода делает тех только сильнее? — удивленно спросил Рон.

— Вообще-то, давно известно, что близкородственные браки ведут к вырождению, — заметил Гарри, вспоминая одну из книг, которую читал про родословные волшебников.

— Правда? — еще более удивленно спросил Рон.

— Боже, неужели ты этого не знал? — нетерпеливо тряхнула головой Гермиона. — У нас это каждый ребенок знает.

— Бабушка очень ругает чистокровных, которые до сих пор ни во что не ставят выходцев из маглов, — заметил Невилл. — Хотя она и считает, что вас надо раньше вводить в наше общество.

— Почему? — с интересом спросил Гарри.

Гермиона тоже подалась вперед.

— Ну, бабушка говорит, что многие маглорожденные, которые уже закончили школу, до сих пор не понимают многих законов магического мира. Не тех, которые связанны с политикой и юристами. А с теми, которые касаются традиций и менталитета. Дело даже не в Магических Ядрах, а в том, что даже чистокровные маги стали воспринимать магию, как нечто само собой разумеющееся и неживое. Взять хотя бы Уизли, которые бросили своё Место Силы. Конечно, никто не знает, какова была причина, но Место Силы — основа Рода, его фундамент и залог того, что Сила Рода будет расти. Бросить его — всё равно, что наплевать на будущих потомков. Но если тогда это было что-то немыслимое, то теперь об этом почти никто не помнит. Ведь Рон не единственный, кто считает, что Предателями Крови Уизли называют за любовь к маглам. Более того, бабушка говорит, что даже среди взрослых чистокровных Магическое Ядро стало чем-то вроде реликвии: древняя, блестящая, но почти бесполезная, потому что маги уже и не помнят, как общаться со своим Ядром. Особенно после последней войны, когда погибло много чистокровных из самого старшего поколения.

— Погибло много чистокровных? — удивилась Гермиона. — Разве не маглорождённые гибли в последней войне?

— Они тоже, но и среди чистокровных было много потерь, — ответил Невилл. — Особенно среди современников моей бабушки. Крэббы, Гойлы, Блэки, Лейстренджи, Малфои, Поттеры, Пруэтты и многие другие. Бабушка говорит, прошлая война их словно языком слизнула: среди чистокровных её возраста практически никого не осталось. Многие погибли во время сражений, другие от болезней. А кто-то и вообще пропал без вести.

Дети невольно призадумались. На самом деле, что Гарри с Роном, что Гермиона, имели смутное представление о прошлой войне. Всё, что им было известно: чистокровные боролись с маглорождёнными и убивали маглов, под предводительством Волан-де-Морта, который стремился к абсолютной власти. Но они никогда не задумывались, что чистокровные тоже понесли ощутимые потери. А ведь они — исконное наследие магического мира. Да, высокомерные, надменный, презрительные, но в их Родах хранился сам дух Магии, о котором, правда, они сами начали забывать. И за каждым из них стояли Магические Ядра, которые не могли без них существовать.

Как ни странно, среди них, Невилл оказался самым сведущим в вопросах прошлой войны и чистокровных традициях. Его загадочная бабушка почему-то не считала преждевременным делиться с внуком такой информацией. А тот всегда был предельно внимателен к её словам, пусть и не всегда понимал, о чём она говорит.

Поэтому, пожалуй, впервые в жизни, Долгопупс оказался настолько интересен для окружающих, что те слушали его, раскрыв рты.

*Предупреждение: поскольку в процессе написания, я обнаружила, что однокурсников Гарри с факультетов Когтеврана и Пуффендуя в повествовании участвует не так уж и много, я решила помимо всех известных первокурсников, учесть также тех, кого Дж.К. Роулинг указала в списке первоначальных 40-ка студентов: http://qoo.by/7bh А так как о многих из них мало что известно, я распределила их по факультетам на своё усмотрение.

За всеми этими разговорами и безотчётно поедаемыми сладостями, дети не заметили, как за окном стемнело, а поезд замедлил ход. И только когда по вагону разнёсся приятный голос кондукторши, сообщающий, что они скоро подъедут к Хогвартсу, ребята засуетились — ведь Гарри с Роном ещё не переоделись в мантии, а Невилл не нашёл свою жабу.

На пероне их встретил Рубеус Хагрид — неимоверно высокий человек с гигантским фонарем. Он проводил их к озеру и усадил в лодки, которые поплыли сами собой. С каждой минутой дети волновались всё сильнее. Однако когда они минули туннель, и перед ними возник огромный замок Хогвартса, все они моментально позабыли о своих страхах. Первокурсники разом ахнули от восторга.

Гарри же просто застыл с открытым ртом и широко распахнутыми глазами. Впервые с тех пор, как он ступил на камни Косого Переулка, им овладело чувство, будто он спит и видит чудесный сон — настолько невероятно было то, что открылось перед ним. Гарри и прежде видел, как магия пронизывает стены и пол Норы, как она словно кровь по сосудам течёт по всему дому. Однако то были стены, созданные магией, но вполне материальные. Хогвартс же, казалось, состоял из одной магии. Он буквально сиял, опутанный потоками от фундамента до самых верхних башенок. Словно он сам был одним большим Магическим Ядром.

Однако это было не так. Гарри опустил взгляд на землю под Хогвартсом. Ядро было столь глубоко, что Гарри едва ощущал его. Но несомненным было то, что замок был связан с ним напрямую. Хогвартс как будто был его частицей, оторванной и искусственно слепленной заново, но всё ещё соединённой с остальным Ядром. Которое, в свою очередь, питало своей магией огромную территорию. Гарри никогда прежде не видел ничего подобного. Магия Ядра распространялась на многие мили, охватывая всю территорию замка, огромный лес вокруг него, перрон, на который они недавно приехали, и деревушку, виднеющуюся вдали.

«Значит, это и есть Родник Магии?» — благоговейно подумал Гарри.

Такая мощь поражала воображение.

Тут его кто-то пихнул в бок, и Гарри очнулся, осознав, что всё ещё сидит с раскрытым ртом, а все вокруг недоумённо смотрят на него.

— Гарри, нас зовут, — Гермиона, обеспокоенно хмурясь, дергала его за мантию. — С тобой всё хорошо?

— Д-да, — охрипшим голосом отозвался Гарри и вылез из лодки.

Ему показалось невероятным, что никто больше не видит этого великолепия. Поттера поразило то, насколько различаются Места Силы и Родник Магии. Первые по сравнению со вторыми были просто крошечными. С другой стороны, Родники могут питать кто угодно, в том числе всякие волшебные животные, в то время как Места Силы — только члены Рода, которых вряд ли наберется больше пары десятков человек. Не удивительно, что Родник так разросся. А, учитывая, что здесь с давних пор находилась школа магии, никакая инквизиция ей не угрожала — волшебники не позволили бы маглам добраться до такого важного объекта.

К входу в замок Гарри шел, словно во сне. Магией здесь был пропитан даже воздух. Почти как на Поляне Золотого Дуба, когда Гарри был там в последний раз. Однако здесь она не искрилась и была куда… темнее. Она, словно древний старик, приглядывалась к каждому первокурснику, словно оценивая и запоминая. Когда же она коснулась Гарри… Воздух вокруг Поттера на мгновение вспыхнул, и на мальчика пахнуло осенней свежестью. Магия замерла, а в следующий миг обволокла его, словно объятия, а на душе стало тепло и радостно, как будто этот самый старик ласково улыбнулся ему, мягким добрым взглядом приветствуя, как родного внука. Сердце Гарри сжалось от щемящей нежности. Не зная, как выразить свои чувства, Гарри просто распростёр свою магию, словно пытаясь обнять старика в ответ. Ответом ему было лёгкое мимолётное поглаживание по голове. Гарри заулыбался, сдерживая радостный смех.

А новые друзья, которые не видели и не ощущали ничего из того, что только что произошло, лишь опасливо косились на странного ведущего себя приятеля.

Чем ближе они подходили к замку, тем больше Гарри поражался мастерству и силе основателей Хогвартса. То, что издалека казалось сплошным сияющим пятном, оказалось переплетением сложнейших рисунков из магических линий. Они вдруг напомнили ему плетение, из которого была создана мантия-неведимка его отца. Кем бы ни были волшебники, создавшие эти два творения, они были великими мастерами своего дела. Не в пример современным магам.

Гарри вдруг стало до боли обидно, что столько знаний, умений и сил было потеряно магами. В чём же всё-таки была истинная причина ослабления магов? Если легенда — лишь выдумка, значит, должно быть другое объяснение.

На пороге замка их встретила сурового вида женщина и повела внутрь. Гарри едва ли замечал, куда их ведут, и что говорят. Он был весь поглощён созерцанием величайшего творения древних магов. Магия Хогвартса буквально пронизывала его с головы до ног. Он настолько погрузился в магию Хогвартса, что пропустил даже появление призраков. Если бы не приятели, которые подталкивали его в нужном направлении, Гарри, должно быть, простоял бы на месте до завтрашнего утра.

Большой зал полностью оправдывал своё название. Однако, если все первокурсники мгновенно прикипели взглядами к искусно заколдованному потолку, то Гарри больше заинтересовался столами. А точнее, той связью между золотыми тарелками и каким-то подвальным помещением, находящимся под залом. Глядя на чудные переплетения магических нитей, он гадал, для чего же они предназначены.

Вскоре они остановились перед трехногим табуретом, на котором лежала старая шляпа. Однако Гарри, увидев её, чуть опять не раскрыл рот от удивления. Хогвартс поистине был самым удивительным местом, которое видел Поттер. Потому что старая на вид шляпа представляла собой искусственно созданное живое существо. У неё имелось совсем небольшое, почти как у животного, Магическое Ядро с тусклыми краями. Однако его маленький размер компенсировал магический узор, оплетающий шляпу, словно кровеносные сосуды. И он давал ей больше, чем просто жизнь. Она обладала какой-то своей магией. И это было просто невероятно.

Шляпа открыла свой рот и запела. Гарри был так поглощён её изучением, что чуть не прослушал всю песню. А послушать стоило — ведь она пела об Основателях. О тех, к кому Гарри за этот вечер воспылал просто всепоглощающим уважением. Выходит, шляпу создал Гриффиндор. Он явно был непревзойдённым гением. Как и все Основатели.

Строгая женщина, которая встретила их на пороге замка начала зачитывать список учеников. Они подходили к табурету и надевали на голову шляпу. И вот тут-то происходило самое интересное. Стоило детям опустить шляпу на голову, как магические узоры шляпы тут же приходили в движение. Они разворачивались, сливаясь концами с магическими потоками учеников, тем самым, видимо, проникая в сознание первокурсников и определяя, на какой факультет их отправить.

Гарри смотрел на этот процесс во все глаза. Ничего подобного он и представить не мог. Вскоре он, однако, заметил, что для процесса распределения, задействуются лишь некоторые из магических узоров шляпы. Для чего же тогда предназначались остальные?

А Распределение, тем временем, шло своим чередом. Драко Малфой ожидаемо отправился на Слизерин. Шляпе даже не потребовалось глубоко проникать в его разум: одно касание — и вердикт оглашён. А вот на Гермионе Грейнджер она задержалась. Взволнованная девочка явно вела с ней какой-то мысленный диалог. Наконец шляпа отправила её на Когтевран.

Когда вызвали Невилла, тот, казалось, хлопнется в обморок. Его магия тряслась от страха, как маленький брошенный котенок. Шляпа надолго задержалась на его голове. Однако в итоге выкрикнула:

— Пуффендуй.

У Невилла был такой вид, словно ему огласили смертный приговор. Он понуро побрёл к аплодирующему столу, забыв снять шляпу. Потом спохватился, и вернул артефакт суровой женщине. Пуффендуйцы тепло приветствовали Долгопупса, но того это мало утешило. Гарри не понимал, почему он так убивается. Если Пенелопа Пуффендуй была одной из тех, кто создал этот потрясающий замок, нет ничего постыдного в том, чтобы попасть на её факультет.

Наконец, прозвучало имя Гарри, и он быстро шагнул к шляпе. Он взял её в руки, с интересом разглядывая магические узоры. Шляпа настолько поглотила всё его внимание, что он даже не обратил внимания на заинтересованные шепотки, раздавшиеся в зале после того, как огласили его имя.

— Мистер Поттер, — отвлёк Гарри от созерцания тихий шипящий голос строгой дамы, — сядьте и наденьте шляпу на голову.

— Ах да, — спохватился Гарри и опустился на табурет, смущённо покраснев.

Он быстро натянул шляпу и тут же услышал негромкий голос у себя над ухом:

— Не стоит переживать, юный друг. Я рада, что наконец-то появился кто-то, кто по достоинству способен оценить труд моих создателей.

«О, они и правда потрясающие! — невольно откликнулся Гарри. — Создать Вас и этот замок… Даже при всей моей силе, мне никогда с ними не сравниться».

— О-хо-хо, не стоит судить так поспешно, дитя, ты ведь не знаешь и половины своих способностей, — тихо рассмеялась шляпа. — Но давай же займёмся твоим распределением. За этим блоком мне, конечно, не так хорошо видно — уж больно я стала стара, чтобы видеть сквозь такие сильные щиты, но я всё же вижу твою храбрость и стремление к знаниям. А также желание помогать другим, да, сильное желание… Ты очень добр и отзывчив, это хорошо. Но и умеешь за себя постоять. Хм, пожалуй, лучше всего тебе подойдут Гриффиндор и Пуффендуй, что выберешь?

«А разве я могу выбирать?» — удивился Гарри.

— Все могут выбирать, каждый твой шаг в этой жизни — маленький выбор. Я лишь могу указать наиболее подходящие пути. По какому из них ты пойдёшь, решать тебе.

«А какая разница, на каком факультете учиться?» — спросил Гарри.

Шляпа хмыкнула, задумалась и ответила:

— Лишь в том, кого ты избираешь себе в друзья, юный друг, это тоже немаловажно. Ибо твои друзья тоже влияют на твой выбор. Так кого же ты выберешь?

Гарри задумался. Из тех первокурсников, с кем он успел познакомиться, Гермиона попала на Когтевран, Невилл — на Пуффендуй, а Малфой — на Слизерин. Рон, скорей всего окажется на Гриффиндоре, как и его браться — Гарри знал, как страстно Уизли этого хотел. Вот только хотел ли Гарри учиться вместе с Роном?

Гарри вспомнил лицо Невилла после распределения, и решение было принято.

— Пуффендуй! — выкрикнула шляпа.

На пару мгновений в зале установилась звенящая тишина, после чего стол пуффендуйцев взорвался аплодисментами.

Гарри мысленно поблагодарил шляпу, отдал её женщине, которая имела весьма озадаченный вид, и поспешил к своим новым товарищам. Рон провожал его кислым взглядом, на что Гарри ему задорно подмигнул. Невилл же смотрел на Поттера во все глаза, словно тот вдруг оказался инопланетянином. Пуффендуйцы жарко приветствовали его, некоторые даже тянулись пожать ему руку.

Распределение, между тем, продолжалось. Однако Гарри теперь заинтересовался преподавателями. В первое же мгновение, когда он перевёл взгляд на преподавательский стол, он наткнулся на взгляд директора. Тот лучезарно улыбнулся ему и отсалютовал кубком, и Гарри не мог бы сказать, искренняя ли это реакция, либо же притворство.

После чего взгляд Поттера невольно перебежал на Снейпа. Однако тот на Гарри даже не смотрел. Он со скучающим видом слушал странного мужчину в фиолетовом тюрбане.

Рон, как и предполагал Гарри, всё-таки попал на Гриффиндор. Близнецы радостно его приветствовали, а Перси важно похлопал его по спине. Гарри даже стало немного жаль, что он сейчас не с ними. Всё же они были самыми близкими ему людьми. Хоть их интересы и не совпадали.

Вскоре распределение закончилось, и профессор МакГонагалл — Гарри успел выпытать у старших учеников имена всех преподавателей, унесла табурет и шляпу из зала. Гарри проводил чудесный артефакт печальным взглядом. Ему бы хотелось побольше узнать о самой шляпе и о её создателях.

Однако тут поднялся на ноги профессор Дамблдор и произнёс короткую и совершенно непонятную речь. В тот же миг вспыхнули магические каналы, так заинтересовавшие Гарри, когда он только вошёл в зал, и на тарелках появились горы самой различной снеди.

«Так они соединяют тарелки с кухней?» — догадался Гарри и принялся накладывать себе всё, до чего мог дотянуться.

Когда они утолили первый голод, за столом начались разговоры. Первокурсники, сидящие у самого края стола, начали рассказывать про свои семьи. Оказалось, что помимо Невилла, среди первокурсников Пуффендуя был ещё один чистокровный — Эрни Макмиллан. Из маглорождённых были только Джастин Финч-Флетчли и Лили Мун. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке, и Гарри их прекрасно понимал. Хоть его родители и были волшебниками, он понятия не имел о волшебном мире, пока за ним не пришёл Снейп. Правда, о том, что он волшебник, Гарри знал всегда. Однако все первокурсники вскоре перестали чувствовать скованность. Атмосфера за столом Пуффендуя была настолько открытой и дружелюбной, что всё напряжение испарялось само собой.

Невилл рассказал о своём первом спонтанном выбросе магии, и Гарри содрогнулся от ужаса: рисковать жизнью ребёнка ради того, чтобы вынудить его на колдовство?! Неудивительно, что магия Невилла постоянно съёживается от страха. Другие ребята тоже стали рассказывать о своих случайных актах колдовства. Молчали только Гарри и Уэйн Хопкинс. Тот сидел на самом краю скамьи, в отдалении от всех, словно пытался выстроить невидимую стену, и, казалось, совсем не прислушивается к беседе. Однако магия его сияла тёплым мягким светом, что говорило Гарри, что он совсем не такой угрюмый, как хочет показаться. Однако его вид неплохо отталкивал любопытных, и вопросов Уэйну не задавали. А вот Гарри то и дело приходилось отвечать на многочисленные вопросы сокурсников. Однако о многом он рассказать не мог или не хотел, поэтому отвечал односложно и в общих чертах. В итоге, всё, что узнали его однокурсники: он вырос у магловских родственниках, о магии в общих чертах знал, но про родителей ему ничего не было известно. А про Волан-де-Морта и подавно.

Когда речь зашла о Тёмном Лорде, Уэйн невольно поднял взгляд, не в силах скрыть своей заинтересованности, магия его полыхнула ненавистью. Гарри невольно задумался, что же случилось с Уэйном, что тот настолько ненавидит Волан-де-Морта. Конечно, от него многие пострадали, но когда он исчез, Уэйну должно было быть не больше года.

Однако пуффенуйцы были не единственными, кого привлекли разговоры о Тёмном Лорде. Хоть внешне это и было почти незаметно, Гарри видел, как магия многих слизеринцев, чей стол был соседним, ярко вспыхнула от интереса или страха.

Но тут один из старших учеников задал какой-то вопрос Джастину, и разговор плавно утёк в рассказ о технологиях маглов. Гарри почувствовал, как атмосфера холода и опасности, начавшая формироваться над столами двух факультетов, тут же растаяла, и благодарно покосился на старшекурсника. На мантии того было вышито имя «Седрик Диггори».

Конец пира подошёл незаметно. Разморенные сытым ужином и теплом замка, многие студенты начали клевать носом, однако вечер ещё не закончился. Тарелки опустели, и на ноги поднялся Дамблдор. Он предупредил о Запретном лесе и колдовстве в коридорах. Заявление же о третьем этаже у многих вызвало неуверенные смешки. Однако Гарри было не до смеха. Хоть по магии Дамблдора и нельзя было ничего понять, но реакция других преподавателей не оставляла сомнений — директор говорит совершенно серьёзно.

И это сильно беспокоило Гарри. Ладно, Запретный лес — магия Хогвартса не пускала тёмных созданий на территорию замка, но смертельная опасность в самом замке? В этом было что-то неправильное. Особенно, если учитывать, что она появилась здесь с разрешения и по воле преподавателей. Слизеринцы приняли это заявление бесстрастно, Перси за столом Гриффиндора хмурился, когтевранцы недоумённо перешёптывались. Пуффендуйцы по большей части растерянно оглядывались по сторонам, не зная, как реагировать. Только старосты да несколько других студентов, среди которых был и Седрик Диггори, тревожно хмурились.

Однако потом началось то, что начисто выветрило из головы Гарри все мысли о загадочном коридоре на третьем этаже. Дамблдор предложил спеть.

Гарри никогда не был особым ценителем музыки, да и в самой музыке мало что понимал. Однажды Дурсли купили Дадли гитару, в надежде привить сыну хороший вкус. Однако кузен после первых же попыток что-либо сыграть бросил это дело — непривычные к струнам детские пальцы ужасно болели после первых же пяти минут игры. Гарри же тогда имел привычку пробовать то, что не удавалось кузену. Поэтому, когда никого из Дурслей не было дома, он пытался играть на заброшенном инструменте. К счастью, к ней прилагалась брошюра для новичков, поэтому Гарри более или менее разобрался, что надо делать. Вот только его попытки вскоре раскрылись. Однажды тётя Петунья вернулась домой раньше времени и, услышав, как Гарри бренчит на втором этаже, устроила скандал. В итоге гитара оказалась на помойке, а Гарри на неделю заперли в чулане. Самого же мальчика в тот момент сильнее всего расстроило то, что ему больше не удастся поиграть на гитаре — а ведь у него только начало что-то получаться.

Поэтому сейчас Гарри с интересом ждал, что же будет.

А случился настоящий кошмар. Гарри не мог бы сказать, чего он ожидал. Вряд ли стройного хора всех студентов Хогвартса. Но такой какофонии звуков он не ожидал никак. Гарри едва сдерживался, чтобы не зажать ладонями уши. Все ученики пели, кому как вздумается. Кто быстро, кто медленно. Кто-то мелодично, кто-то просто орал во весь голос. Гарри даже предпочёл бы, чтобы они просто скандировали этот текст, словно гимн. Однако все эти разрозненные мелодии, зачастую фальшивые до невозможности, сливались в такой невообразимый раздражающий гул, что у Гарри создавалось ощущение, будто у него над ухом пилой проводят по железу. Вскоре он, однако, обнаружил, что поют далеко не все.

Весь стол Слизерина, часть когтевранцев и почти все пуффендуйцы были закрыты какими-то чарами, которые явно защищали студентов от этой какофонии звуков. За столом Гриффиндора таких индивидуумов было всего двое или трое, зато все остальные горланили песню во всю мощь лёгких. Пуффендуйцы и когтевранцы же использовали эти чары по-своему. Они просто объединялись в группы, каждая из которых выбирала определённый мотив и исполняла гимн небольшим составом. Не слыша остальных, они получали удовольствие от пения, и при этом не выделялись как слизеринцы, которые вообще отказывались петь.

Тут староста Пуффендуя Габриэль Трумэн вспомнил о первокурсниках и тоже накрыл их пологом. Многоголосный ор как отрезало. Осталось лишь гармоничное пение группы из пяти старшекурсников. Они выбрали плавный трёхголосный мотив, который исполняли очень качественно. Гарри заподозрил, что они дополнительно где-то репетируют. Слушать их было — одно удовольствие. Поэтому, когда слова гимна закончились, Гарри даже пожалел, что он такой короткий.

Прежде чем убрать полог, Габриэль проверил, все ли в зале закончили петь. Когда же окружающие звуки вернулись, оказалось, что поют только близнецы Уизли.

— Они всегда заканчивают петь самыми последними, — шёпотом поделился с первокурсниками Трумэн, — но всякий раз исполняют новую мелодию.

Дамблдор начал с улыбкой дирижировать близнецам, а Гарри хмуро наблюдал за ним. Всё это время стол преподавателей тоже был накрыт магическим пологом. Какой же смысл было устраивать этот балаган? Проверка на сообразительность для студентов?

Наконец, Дамблдор объявил о конце пира, и ученики стали расходиться.

Габриэль на пару с Эдит Мерилин начал строить первокурсников парами. Гарри настолько устал, что безропотно встал рядом с Лили Мун. К счастью, далеко идти не пришлось. Гостинная Пуффендуя находилась на первом этаже. Габриэль подвёл их в стене, на которой висел портрет деревенской девушки с букетом полевых цветов. Она приветливо улыбнулась первокурсникам. Однако Габриэль лишь улыбнулся ей в ответ и наклонился к бочкам, которые стояли в ряд под портретом.

— Слушайте внимательно, — объявил он, доставая палочку, — этот мотив является паролем, так что советую хорошенько его запомнить, иначе вас угостят уксусом.

Староста хмыкнул и отстучал на крышке второй слева бочки незамысловатый ритм. Раздался мелодичный перезвон, и портрет девушки отъехал в сторону, открыв круглый проём в стене. Забираясь сначала на бочки, а с них — в проём, ученики оказались в широком коротком туннеле, который вывел их в просторную гостиную тоже круглой формы. Всё это тут же вызвало у Гарри ассоциацию с норой. Просторной, уютной, каменной норой. Гарри вспомнил название поместья Уизли и улыбнулся.

Гостиная была очень уютной и просторной. Высокий круглый потолок украшали канделябры, источающие тёплый жёлтый свет. У стен, вплотную к стене, стояли широкие мягкие диваны. В центре располагались круглые столы, окружённые пуфиками. У большого камина, тоже круглой формы, украшенного лепными изображениями вьюнка и лесных зверушек, стояли кресла и лежали подушки и пледы. Сам пол был застелен ворсистым ковром цвета летней травы.

Старшие студенты сразу направлялись к двум большим круглым дверям, находящимся в противоположной от входа стене. На правой двери был вырезан в дереве узор какого-то красивого цветка, а на левой — барсук.

Однако Габриэль с Эдит повели первокурсников к камину. Рассадив их на подушки, старосты произнесли приветственную речь, назвали несколько знаменитых в магическом мире имён — бывших выпускников факультета Пуффендуй — чтобы студенты не считали, что попали на факультет неудачников, как считают многие.

— И знайте, если вам понадобится помощь, мы все будем рады вам её оказать, — добавила Эдит. — Я понимаю, что многие из вас скучают по своим семьям, и это нормально. В этом нет ничего постыдного, и стесняться этого не стоит.

Лили, сидящая недалеко от Гарри, всхлипнула. В глазах её стояли слёзы.

— Мы, возможно, не так умны, как когтевранцы, не так храбры, как гриффиндорцы, и нам точно далеко до хитрецов слизеринцев, — при упоминании последних, Эдит саркастично усмехнулась. — Но пуффендуйцы олицетворяют то, без чего ни те, ни другие, ни третьи не смогли бы ничего достичь в этой жизни: упорство, трудолюбие, доброту и взаимовыручку. Так не посрамим же идеалы основательницы нашего факультета!

Эдит говорила так пылко, что с Гарри даже немного слетела дремота.

Закончив свою короткую речь этим призывом, Мерилин показала им на две двери и объяснила, что за левой дверью с изображением барсука располагаются спальни мальчиков, а за правой — девочек.

Габриэль тут же подозвал к себе мальчиков и повёл в спальни, а девочки кучкой собрались возле Эдит. Гарри краем глаза успел заметить, как староста ласково обняла расплакавшуюся Лили.

— Спальня первокурсников располагается в самом конце коридора, — рассказывал Трумэн, ведя их по тунелю, залитому теплым светом заколдованных светильников. — А семикурсников — у самого входа. Их расположили таким образом для безопасности. В древности, если бы враг вторгся в гостиную Пуффендуя, на его пути встали бы сначала самые обученные и сильные маги. А самые слабые и неопытные оказались бы в тылу. Поэтому спальни располагаются в порядке уменьшения: сначала спальня семикурсников, потом — шестикурсников, и так далее до первого курса.

Спальня первокурсников, как и все остальные помещения, была круглой. Кровати располагались по кругу в небольших углублениях, которые отгораживались от остальной комнаты тяжёлыми тёмно-жёлтыми шторами. В этих же углублениях стояли небольшие пузатые тумбочки на изогнутых ножках. А в стенах с обеих сторон от кровати были выбиты в стене небольшие ниши для книг и свитков. У входа в каждое углубление стоял узкий шкаф и низкий комод с округлыми боками. А посередине располагался круглый стол, который окружали мягкие стулья с высокой спинкой по числу кроватей. Пол устилал всё тот же зелёный ковёр.

— Первое время я буду вас будить к завтраку, но советую обзавестись своими будильниками, — сказал Габриэль и усмехнулся. — Мы, конечно, проповедуем доброту и взаимовыручку, как говорила Эдит, вот только мы не дураки и не позволим садиться нам на шею.

И уже на выходе добавил с сияющей улыбкой:

— Добро пожаловать в Хогвартс! Приятных снов!

Дверь за ним закрылась, оставив первокурсников в недоумении.

— А он ничё так, — впервые за весь вечер произнёс Уэйн с кривой улыбкой.

Он ухватился за ручку своего чемодана, который стоял посреди комнаты вместе с другими чемоданами, и потащил его к одной из кроватей. Гарри последовал его примеру и, легко подхватив свою сумку, направился к соседней от Уэйна кровати. Следом за ним поспешил Невилл. Гарри помог ему дотащить чемодан, и они начали готовиться ко сну.

Все были слишком уставшими, чтобы разговаривать, так что переодевание и чистка зубов происходила в полнейшем молчании. И только когда дети улеглись, а лампы сами собой погасли, Эрни МакМилан решился нарушить эту тишину, пожелав всем спокойной ночи. В ответ на это тут же раздалось многоголосное согласное мычание.

Гарри усмехнулся. Магия Хогвартса мягко окутывала его, словно покрывало, даруя тепло и спокойствие. И Гарри уснул с мыслью о том, что приехал домой.

— Вот тут можно ориентироваться по пятну на стене, видите? Это кратчайший путь до кабинета Заклинаний. Эй, Смит, я кому показываю?!

Окликнутый Захария Смит отвлёкся от спора с Эрни и Джастином и хмуро посмотрел на старосту.

— Я только сегодня буду вас водить, — слегка раздражённо сказал Габриэль, видать, день с утра у него не задался. — Поэтому, если вы не запомните ориентиров, заблудитесь и опоздаете на все свои уроки!

Дело было на следующий день после приезда в Хогвартс. Трумэн, как и обещал, разбудил первокурсников к началу завтрака, а после водил их от кабинета к кабинету. Первым занятием у них была сдвоенная Трансфигурация, теперь же они направлялись к кабинету Заклинаний. Хогвартс был очень большим замком, хотя и имел всего восемь этажей. Однако его башни вздымались в небо, словно острия копий.

— Эй, Поттер, ты чего застыл? У вас урок через пять минут! — окликнул Гарри староста.

Гарри же отвёл взгляд от стены и хмуро потопал за однокурсниками. Сегодня утром он проснулся в отличном настроении, однако стоило ему открыть глаза, как оно мгновенно улетучилось.

Замок, который ещё вчера горел магическим светом, словно маяк в ночи, сейчас лишь тускло мерцал. Поначалу Гарри даже испугался, что Дамблдор всё-таки добрался до него и сделал что-то с силой Поттера. Однако проверка собственной магии успокоила Гарри и заставила задуматься, что же произошло за ночь с замком.

В течение всего завтрака и урока трансфигурации Гарри был задумчив и рассеян, пытаясь найти причину. Пока не увидел, как Невилл провалился в то, что все в Хогвартсе называли исчезающими ступенями. Вот только они исчезали не потому, что были так заколдованы. Гарри долго не мог оторвать застывшего взгляда от маленького разрыва в магическом плетении замка на месте этой самой ступени. Ответ оказался очевидным.

Замок медленно истощал свою магию. А если учесть, что он был напрямую соединён с Магическим Ядром, являясь, по сути, его частью, можно было сделать вывод, что и это самое Ядро медленно угасает.

«Но почему? — в ужасе думал Гарри, бездумно следуя за товарищами по коридору. — Ведь это не Место Силы Рода а Родник Магии! Его способны поддерживать все магические существа!»

И тут же получил ответ, вытекающий из этого утверждения. А кто, собственно, сейчас поддерживает его магию?

Учитывая, что Ядро захватывает и Запретный Лес и Хогсмид, на его территории проживает довольно много волшебников и магических существ. Однако большая часть волшебников и понятия не имеет о Магических Ядрах! А что же те, кто знают о них? Те, кто добровольно приходит на Ритуалы в попытках восстановить их магию? Чем, черт возьми, занимается Дамблдор, который тоже способен видеть магические потоки?!

В груди Гарри расплавленным озером расползался гнев.

— Габриэль, — обратился он к старосте, — а где находится кабинет директора?

Трумэн удивлённо оглянулся и даже притормозил.

— В Директорской башне с Восточной стороны, а зачем тебе?

— А ты знаешь, как туда попасть? — игнорируя вопрос, спросил Гарри.

— Если хочешь встретиться с директором, тебе нужно знать пароль, а он известен только преподавателям, — помедлив, отозвался Габриэль. — Если у тебя что-то срочное, можешь обратиться к профессору Стебль, она наш декан.

Гарри поблагодарил старосту, вот только обращаться к Стебль он не собирался. Написав короткую записку на клочке пергамента, Гарри, отпросившись с урока Заклинаний, зашёл в туалет и позвал Брана. Как и всегда, ворон появился буквально из воздуха, и аккуратно уселся Гарри на плечо.

— Передай это профессору Дамблдору, пожалуйста, как можно скорее, — Гарри всунул пергамент ворону в огромный клюв. — И, если он попросит, дождись ответа.

Не имея возможности каркнуть в ответ, Бран легонько боднул Поттера головой и мягко поднялся в воздух, тут же испаряясь. Гарри же вернулся на занятие. Бран с ответом не вернулся, зато во время обеда к нему подошла профессор Стебль и сообщила, что профессор Дамблдор желает видеть Поттера у себя в кабинете после занятий.

— Так ты всерьёз хочешь пообщаться с директором? — удивлённо спросил Невилл под аккомпанемент шепотков однокурсников.

— Разве это так странно? — тоже удивился Гарри.

Хотя, наверное, Дамблдор был слишком занят, чтобы часто принимать учеников, в основном те обращались за помощью к деканам, а те уже решали, стоит ли это дело внимания директора. Поэтому Гарри и решил пойти в обход декана — он был уверен, что Стебль не воспримет его слова всерьёз. Да и не хотел Гарри пока говорить ей о своих способностях к магии. Хотя и понимал, что как только на уроках начнётся практика, ему вряд ли удастся их скрыть. Дамблдор же прекрасно знал как о его силе, так и о его трепетном отношении к Магическим Ядрам. Кроме того, он единственный, кто мог ответить Гарри на его вопросы.

— Ты так часто общаешься с Дамблдором? — между тем поинтересовался Макмилан.

В голосе его было что-то странное, и Гарри внимательно пригляделся к мальчику. Магия его выражала смесь удивления, зависти и восхищения. Примерно та же картина наблюдалась у других первокурсников. Словно Гарри вдруг превратился в Избранного, сидящего среди простого люда. Только Невилл, да Уэйн смотрели на него без этого завистливого благоговения.

— По правде говоря, я видел его всего пару раз, — как можно небрежнее ответил Гарри.

— Зачем же ты так хочешь с ним встретиться? — спросил Невилл.

— Хочу кое-что узнать насчёт наследства моей семьи, — быстро придумал Гарри. — Он ведь официально мой опекун.

Этот ответ всех удовлетворил. Маглорождённые и те из полукровок, кто был не в курсе данного факта, изумлённо поахали, спрашивая, какого это быть подопечным такого могущественного мага. Гарри пожал плечами, сообщив, что сам узнал об этом совсем недавно, а всю свою жизнь прожил с маглами, которые почти ничего ему про магический мир не рассказывали.

Занятия у Снейпа Гарри ждал с некоторым волнением. Он успел лишь поверхностно пролистать подаренный зельеваром справочник, так как всё его внимание поглотила «Артефактология». И сейчас боялся, что тот каким-нибудь способом попытается узнать, хорошо ли Поттер изучил его книгу. Гарри даже почувствовал угрызения совести. Ведь Снейп наверняка многим рискует, решив помогать Поттеру. И такое несерьёзное отношение последнего к его недвусмысленным предупреждениям зельевар вряд ли воспринял бы спокойно.

Поэтому, шагая вслед за Эдит к подземельям, Гарри лихорадочно пытался вспомнить всё, что успел прочитать.

Предчувствие Поттера не обмануло. Едва покончив с перекличкой и вводной частью, Снейп вдруг задал ему вопрос:

— Поттер, если я попрошу вас достать мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

Гарри поднялся с места, благодаря судьбу, что его во время чтения справочника заинтересовал этот камень, когда он наткнулся на него в одном из списков универсальных природных противоядий.

— В желудке козы, сэр, — ответил он, охрипшим от волнения голосом.

Снейп не изменился в лице, лишь чуть-чуть прищурившись, однако магия его едва заметно удовлетворённо колыхнулась.

— В каких стандартных зельях используются ягоды омелы? — задал следующий вопрос Снейп.

— Эм, противоядие от обычных ядов… — Гарри в отчаянии пытался вспомнить второе зелье.

Гермиона за столами когтевранцев нетерпеливо тянула руку, однако Снейп не сводил пристального взгляда с Поттера.

— Второе не помню, сэр, — тихо признался Гарри.

— Плохо, Поттер, — без выражения отозвался Снейп, и на этот раз Гарри не смог ничего сказать по его магии. — Тогда ответьте мне, что подразумевается под обычными ядами?

Гарри приободрился — это он помнил.

— Укусы ядовитых зверей и отравление ядовитыми растениями, — ответил он, и Гермиона снова разочарованно опустила руку.

— Что ж, я вижу, что вы хотя бы открывали ваши книги на каникулах, — насмешливо заметил Снейп, однако было видно, что удовлетворения он не испытывает. — Однако ваша дырявая память может сослужить вам плохую службу, Поттер. Постарайтесь подлатать её без помощи зелий. Может, вы даже ответите мне, какое зелье способно улучшить память?

«Зелье забывчивости! Вот второе зелье, в котором используются ягоды омелы!» — тут же с досадой вспомнил Гарри.

— Я не знаю, сэр, — сгорая от стыда под пустым холодным взглядом Снейпа, пролепетал Гарри.

— Очень печально, Поттер, — всё тем же ничего не выражающим тоном отозвался зельевар. — В таком случае, я попрошу вас записать, что зелье Памяти готовится из корня Имбиря, экстракта Бадьяна и эссенции Лаванды. Это ко всем относится.

Ученики быстро зашелестели перьями, однако вкрадчивый голос профессора легко перекрыл шум:

— А с вас, Поттер, я снимаю 2 очка за вашу лень, садитесь.

Снейп принялся рассказывать о теме урока, в то время как Гарри опустился на скамью с пылающими от стыда ушами.

— Не обращай внимания, — прошептал ему на ухо Эрни, сочувственно глядя на товарища. — Я слышал, он со всеми так строг, кроме слизеринцев. Лично я не знал ответа ни на один из его вопросов, так что ты молодец.

Гарри вымученно улыбнулся и принялся переписывать рецепт зелья от фурункулов, который появился на доске. Пожалуй, не будь того разговора со Снейпом в день его рождения, слова Эрни и приободрили бы его. Однако теперь Гарри чувствовал себя виноватым, словно он был нерадивым учеником человека, который жизнь положил ради того, чтобы чему-то его научить.

Однако когда они с Невиллом начали варить зелье, совесть Гарри быстро умолкла — настолько Поттера восхитил танец магических нитей внутри готовящегося зелья. Глядя, как они сплетаются и распадаются, меняют цвет и свойства от силы пламени, добавления других ингредиентов, помешивания и легчайшего магического касания, Гарри не мог прогнать с лица восхищённую улыбку. Он даже пропустил миом ушей какое-то язвительное замечание Снейпа, который подошёл, чтобы взглянуть на их работу. Время для Гарри пролетело совершенно незаметно.

Однако тут произошло нечто непредвиденное. Невилл, не взглянув на доску, бросил в зелье последний ингредиент, и улыбка Гарри мигом испарилась. Заметив, как вспучились и засияли магические потоки зелья, он скорее почувствовал, чем понял, что сейчас произойдёт. И действовал чисто инстинктивно.

Схватив Невилла за руку, он резко дёрнул его подальше от стола, одновременно создавая мгновенно прыгнувшей в руку палочкой единственное известное ему заклятие щита.

«Протего!» — огнём вспыхнуло в его сознании нужное слово, и сплетённый в воздухе рисунок мгновенно налился магией и стеной отгородил мальчиков от взорвавшегося зелья. Однако этот щит не был предназначен для защиты от магических субстанций, поэтому волна, выплеснувшаяся из вмиг расплавившегося котла, почти сразу разбила магическую преграду. Однако та сделала своё дело, и мальчики избежали участи быть облитыми ею с головы до ног. Они тут же забрались на скамьи, глядя, как зелье на глазах разъедает стол и пол.

— Долгопупс, вы идиот! — раздался разгневанный рык Снейпа, который мгновенно оказался рядом и одним взмахом палочки уничтожил испорченное зелье вместе с котлом. — Я полагаю, что прежде чем снять котёл с огня, вы бросили в него иглы дикобраза?

— Да, сэр, — чуть не плача от пережитого страха, пролепетал Невилл.

— А вы, Поттер, куда смотрели? Или думали, что раз ваш напарник ошибся, то вы тут не при чём? — теперь холодный взгляд был устремлён на Гарри.

— Простите, сэр, я задумался.

— Похвально, только вот несвоевременно, — прорычал Снейп. — Минус пять балов, с обоих! И ноль за урок! Напишите эссе о свойствах игл дикобраза! Свободны!

Повторять дважды Гарри и Невиллу не требовалось — они вылетели из кабинета как пробка из бутылки.

— Он жуткий! — шагая по коридору, пробормотал Невилл. — Я боюсь идти к нему в четверг.

— Просто не обращай внимания, — посоветовал Гарри, печально глядя на сжавшуюся от страха магию товарища. — Я думаю, он многое пережил во время войны, поэтому такой злой.

— И зачем только он взялся преподавать, — чуть не плача от расстройства, простонал Невилл.

А Гарри вдруг вспомнил слова Снейпа о том, что тот не может идти против Дамблдора.

— Возможно, у него просто не было другого выхода, — задумчиво пробормотал он.

— А ты здорово среагировал, — заметил вдруг Долгопупс. — У тебя хорошая реакция. И как ты сумел создать щит без слов?

Гарри недоумённо посмотрел на Невилла, после чего припомнил свои действия. Что ж, вот и подтверждение его теории, что магический импульс можно создать, не произнося заклинание вслух.

— Наверное, просто под действием опасности сумел сотворить нужное заклинание, — уклончиво ответил он. — Хотя Протего от зелий мало защищает. Надо бы поискать другое заклинание щита.

— Ты такой храбрый и умный, — сказал Невилл, печально глядя на Поттера. — И как ты только оказался на Пуффендуе. Ладно, я — думаю, когда бабушка получит моё письмо, даже не удивится…

— Прекрати говорить ерунду! — вполне искренне разозлился Гарри. — Пуффендуй ничем не хуже других факультетов! Это ведь факультет Пенелопы Пуффендуй, одной из Основательниц Хогвартса! Или ты считаешь, что она просто примазалась к чужим достижениям?!

— Нет, конечно, нет! — изумлённо воскликнул Невилл, не ожидавший подобной реакции.

— В таком случае, хватит относиться к её факультету так, будто здесь и правда учатся одни тупицы!

Гарри остановился и впился в Долгопупа горящим взглядом.

— И хватит себя считать неудачником! Раз ты здесь, значит, ты достоин здесь учиться! И магия у тебя есть, только ты сам не даёшь ей как следует развернуться! Позволь ей течь спокойно, и никто больше не посмеет назвать тебя тупицей, сквибом или неудачником!

— О чём ты, Гарри? — глаза Невилла удивлённо распахнулись.

— Страх неудачи сдерживает твою магию, — уже спокойнее ответил Гарри. — Наши эмоции всегда влияют на нашу магию. Гнев заставляет её искриться, радость — сиять, а страх — сжиматься. Если ты перестанешь бояться, твоя магия станет свободной, и с колдовством у тебя будет полный порядок.

— Откуда ты всё это знаешь? Тебе Дамблдор рассказал?

— Ну да, что-то вроде того, — почему-то врать Невиллу Гарри было очень неприятно, однако он ещё не был готов поделиться с ним своим секретом.

— Но почему ты так уверен, что я действительно обладаю хоть какой-то магией? — удручённо спросил тот.

Теперь уже Гарри удивлённо посмотрел на него.

— Ты разве не читал Историю Хогвартса? — спросил он. — Будь ты сквибом, ты не смог бы здесь учиться. Ведь в Хогвартс попадают лишь ученики, занесённые в Книгу Доступа. А раз ты здесь, значит, твоё имя там есть.

— Что за Книга Доступа?

Гарри тяжело вздохнул.

— Ты столько всего знаешь про Магические Ядра, а про Хогвартс — почти ничего, — Гарри покачал головой и принялся рассказывать товарищу про созданную Основателями Книгу Доступа, куда волшебное Перо Приёма заносит имена всех новорождённых волшебников, достаточно сильных, чтобы учиться в Хогвартсе.

* * *

Шагая вслед за профессором Стебль к кабинету директора, Гарри размышлял, как начать разговор. Впервые он сам пожелал увидеться с Дамблдором, хотя и понятия не имел, как узнать то, что его интересовало. Но тут голос декана отвлёк его:

— Как ты обжился на Пуффендуе, Гарри?

— А, спасибо, хорошо, мэм, — немного неловко ответил тот.

— Признаться, я совсем не ожидала, что ты попадёшь на мой факультет, ведь оба твоих родителя учились на Гриффиндоре, — добродушно заметила женщина.

— Ну, то, что я их сын ведь не означает, что я должен во всём быть на них похожим, мэм. Тем более что я их даже не помню.

— Да, что весьма печально, ведь они были замечательными людьми, — грустно вздохнула профессор.

Гарри мгновение поколебался, после чего осторожно заметил:

— А профессор Снейп говорит, что мой папа был хулиганом.

— Ох, боюсь, профессор Снейп судит слишком пристрастно, ведь они учились на одном курсе и не всегда… сходились во мнении, — тут же залепетала Стебль, однако её магия ясно говорила — она что-то недоговаривает.

— Значит, профессор Снейп говорил правду, — сказал Гарри хмуро. Почему-то эта мысль его расстроила. Конечно, Гарри верил словам зельевара, однако в глубине души всё-таки надеялся, что тот преувеличивает — всё же не слишком приятно узнать, что твой отец был высокомерным задирой наподобие того же Малфоя. Или Дадли.

Гарри помрачнел.

— Не суди своего отца строго, Гарри, — обеспокоенно сказала Стебль, заметив выражение его лица. — Все мы в юности совершаем ошибки и глупости, а твой отец, что уж говорить, был несколько избалован, ведь он был единственным сыном и наследником чистокровного рода.

Портрет черноволосого Малфоя в очках вырисовывался всё яснее, что делало Гарри только мрачнее, а Стебль — всё взволнованнее.

— Да и потом, на последних курсах Хогвартса, твой отец очень изменился, думаю, тут сказалось влияние Лили, он ведь с третьего курса на неё заглядывался. Пожалуй, большинство его проделок были лишь результатом попыток привлечь её внимание. Однако, повзрослев, твой отец стал весьма благороден и всегда помогал друзьям и товарищам. И не забывай, он погиб, защищая свою семью, это о многом должно тебе говорить.

Гарри задумчиво кивнул. Что ж, пожалуй, Стебль права. Ведь и Малфой наверняка изменится, если кто-нибудь заставит его поумнеть.

Тут они подошли к горгулье. Та светилась чуть ярче всего остального в замке. Кроме того, поверх её «естественного» магического узора, на неё было навешано очень много различных чар. Для Гарри она виделась как изысканная статуя, увешанная десятками различных шалей и платков. Выглядело это несколько комично.

— Мармеладные мишки, — сказала пароль профессор Стебль.

Гарри невольно покосился на неё, подозревая, что она пошутила. Однако магический узор горгульи вспыхнул, и та отошла в сторону, открывая проход к движущейся винтовой лестнице.

«У профессора Дамблдора плохое чувство юмора, — хмуро подумал Гарри. — Или это такой способ заставить посетителя почувствовать себя идиотом?»

В кабинете его уже ждали. Дамблдор и, как ни странно, Снейп. Профессор Стебль тоже удивилась присутствию декана Слизерина и явно не спешила уходить.

— Благодарю тебя, Помона, можешь идти, — заметив это, мило сказал Дамблдор.

— Если мистер Поттер в чём-то провинился, то я думаю, моё присутствие будет весьма уместно, Альбус, — возразила та, косясь на Снейпа.

Зельевар фыркнул, а Дамблдор только улыбнулся ещё более мило.

— Ну что ты, Помона, никто не собирается наказывать мистера Поттера. Просто у нас есть к нему один разговор. Вот только боюсь, что он касается лишь нас троих.

Профессор Стебль ещё раз с сомнением посмотрела на Снейпа, потом нехотя кивнула и вышла. Гарри же невольно преисполнился к ней уважения. Всё-таки, что бы ни говорили про пуффендуйцев, за своих они стояли горой.

— Итак, Гарри, ты хотел со мной поговорить о Магических Ядрах, — начал Дамблдор, когда дверь за профессором Травологии закрылась. — И насколько я понял по твоему письму, разговор довольно срочный. Кстати, должен заметить, у тебя очень интересный фамилиар.

— У вас тоже, профессор, — отозвался Гарри, глянув на феникса.

В магазине Оливандера он повидал немало перьев фениксов, однако настоящего феникса видел впервые. В магическом плане фамилиар сиял, словно маленькое солнце, источая тепло и радость. Одно уже его присутствие наполняло комнату доброжелательностью. Однако сейчас Гарри было не до разглядывания феникса.

— Сэр, я хотел бы узнать, почему вы не проводите ритуалы по поддержанию магии Ядра Хогвартса? — не стал ходить вокруг да около Гарри. — Вы ведь должны видеть, что магия замка угасает. Почему же вы ничего не делаете, чтобы это остановить?

— Не зарывайтесь, Поттер, — прошипел Снейп прежде, чем Дамблдор успел что-то ответить. — И не говорите о том, чего не знаете!

Гарри понимал, что зельевар в какой-то степени на его стороне, и, возможно, только для вида сейчас огрызается, однако смолчать Гарри не мог.

— Это вы не понимаете, профессор! — воскликнул он. — Вы не видите этого! А я вижу! И профессор Дамблдор видит! И ничего не делает!

— Гарри, успокойся, — мягко произнёс Дамблдор, однако магия его пахнула слабым предупреждением. — С чего ты взял, что мы ничего не делаем?

— Потому что магия Хогвартса так слаба, что магические плетения рвутся!

— С этим мы ничего не можем поделать, Гарри, — вдруг сказал директор, и Поттер застыл от потрясения. — Мы каждый год проводим ритуалы, однако помогают они мало.

Гарри хватал ртом воздух, не в состоянии поверить в это.

— Магии всех студентов недостаточно, чтобы поддерживать Ядро? — в отчаянии произнёс он.

Тут Дамблдор вдруг на мгновение отвёл взгляд, а магия Снейпа как-то странно колыхнулась, отчего Гарри начал что-то подозревать.

— Или не всех? — уточнил он. — Как много людей принимают участие в ритуале?

Он переводил хмурый взгляд с одного профессора на другого, пока Дамблдор не ответил:

— Только преподавательский состав.

Гарри почувствовал, как внутри словно взорвался шарик с горячей вязкой смесью, которая стала расползаться по внутренностям Поттера, заставляя всё тело гореть от гнева. Однако он ещё держал себя в руках.

— Почему? — хрипло спросил он, теперь не отрывая взгляда от Дамблдора.

— Гарри, пойми, закон запрещает нам сообщать ученикам о самом существовании Магических Ядер. Тем более, маглорождённым, — с печальным выражением лица начал директор. — А потому мы не можем заставить их принимать участие в ритуале — неизбежно возникнут вопросы.

— А чистокровные?

— Многие из них и понятия не имеют о Магических Ядрах. Многие родители не сообщают им об этом до их совершеннолетия, чтобы избежать утечки информации.

— Вы же глава Визенгамота! — Гарри чувствовал, как гнев всё больше разгорается в его теле. — Если этот глупый закон угрожает магическому миру, вы должны его отменить!

— Я не могу принять такое решение единолично, Гарри, — сочувствующий взгляд Дамблдора только ещё сильнее злил Поттера. Снейп предупреждающе хмурился, однако Гарри не обращал на него внимания. — А большинство старых семей всё ещё считают необходимым скрывать от маглорождённых эту информацию. Особенно теперь, после последней войны. Они боятся потерять свою власть и положение. И никакие доводы их не разубедят. Я понимаю твою злость, однако сейчас ничего нельзя сделать. Несмотря на последнюю войну, старые семьи всё ещё слишком влиятельны и сильны в правительстве…

Дамблдор ещё что-то говорил, взывая то к его разуму, то к его сочувствию. Однако Гарри уже не слышал его. Политика, чистокровные семьи, маглорождённые… Он слушал речь директора и понимал, насколько всё это мелко и бессмысленно. Они вели себя так, словно мир рушился у них под ногами, а они спорили, кто у кого стащил мантию.

— Вы все сошли с ума? — вдруг произнёс он странно спокойным тоном, перебив Дамблдора, который продолжал что-то объяснять.

И было в его голосе что-то такое, что заставило директора умолкнуть, а Снейп не решился накричать на ученика за неуважение к преподавателю. Оба взрослых вдруг с внутренней дрожью увидели, как светятся зелёным светом глаза мальчика. Воздух в комнате загустел, дышать становилось всё труднее. А Гарри продолжал всё тем же неестественно спокойным голосом:

— Если бы у вас на руках умирала ваша мать, а вы могли бы её спасти, вы бы тоже как сейчас сказали, что это запрещено законом?

Волшебники вздрогнули. Каждый из них вдруг вспомнил дорогого ему человека, которого он не смог спасти.

— Вы позволили бы ей умереть? Вы так спокойно рассуждаете об угасании Магических Ядер! Законы, министерство, старые семьи… Какое это всё будет иметь значение, когда все Ядра умрут?!

Наконец, пугающее спокойствие испарилось с лица мальчика, сменившись гримасой бешеного гнева. А магия, что наполняла всё это время круглый кабинет директора, вдруг взорвалась настоящим ураганом, снося причудливые приборы, сметая со столов бумаги и писчие принадлежности. Дамблдор попытался создать щит, чтобы закрыться от магического урагана, однако поток всё равно пригвоздил и его, и Снейпа к стене, не давая возможности сдвинуться с места.

— Вы! Вы на многое способны! Вы можете видеть потоки, вы можете влиять на законы, вы решаете судьбу целой страны… Но вы отказываетесь бороться за то единственное, что имеет значение?! Тогда зачем вы здесь?!

Рабочий стол Дамблдора, натужно скрипя, медленно повалился на бок и отъехал к стене. Резное кресло, последовало за ним. Портреты прежних директоров, которые удерживались на стенах лишь благодаря магии замка, начали мелко трястись и подпрыгивать. С потолка посыпалась пыть, по доскам пола пошли трещины.

— Остановите его, Альбус! — перекрикивая шум магического урагана, закричал Снейп. — Он всю башню разнесёт!

Дамблдор ничего не ответил, только скрипнул зубами и глянул на Фоукса, которого, казалось, ничуть не беспокоила бушующая вокруг магия. Феникс издал мелодичный крик, подчиняясь безмолвному приказу хозяина. Он взмахнул крыльями и в мгновение ока оказался перед лицом мальчика.

Однако Гарри тоже слышал слова Снейпа. И понял, что зельевар прав. Но как бы ни был виноват директор, его кабинет — часть замка, а тому и так приходится несладко.

Гнев Гарри мгновенно утих, сменившись чувством вины перед Хогвартсом. Гарри уже начал успокаивать выпущенную на волю магию, когда в воздухе перед ним с мелодичным криком материализовался феникс директора. Он открыл блестящий клюв, и по помещению разлилась чудесная мелодия. Гарри ощутил, как в душе разливается тепло и умиротворённость. Однако его обострённое в этот момент магическое чутьё ощутило ещё кое-что. Песня феникса не только дарила надежду и радость. Она также подчиняла. Совсем немного и совсем незаметно. Однако в отношении Гарри в его нынешнем состоянии она имела эффект дубины, обрушенной ему на голову. Его магию словно запихали ему обратно в глотку, не давая вздохнуть. Мысли его разбегались. Сила феникса заставляла магию успокоиться. Однако из-за подавляющего разум действия, Гарри не мог сосредоточиться на том, чтобы направить её, восстановить привычный поток. Поэтому он задыхался, переполненный магией, которая оказалась вдруг заперта в нём. Гарри чувствовал — ещё немного, и он просто потеряет сознание. А что произойдёт потом — один Мерлин знает.

«Заткните его кто-нибудь!» — в отчаянии подумал Гарри.

И тут раздался другой крик. Громоподобное карканье словно отрезало песню феникса. На Гарри дохнуло зимним холодом, который благословенно остудил его пылающее лицо. Магия снова освободилась, и Гарри рухнул на колени, жадно вдыхая воздух. Над головой у него снова раздалось карканье, и Гарри с трудом поднял взгляд. Под потолком, хищно кружа друг напротив друга, парили феникс и Бран. Они то и дело перебрасывались угрожающими криками. У феникса они звучали как боевые призывы прекрасных труб, у ворона — как будто пилой провели по железу.

Наконец феникс отлетел чуть назад и раскинул крылья, угрожающе нависая над соперником. По его прекрасным алым крыльям прошла искра, и птица вспыхнула живым огнём, который сделал её в полтора раза крупнее, чем прежде. Однако к полному изумлению Гарри, Бран не остался в долгу.

Он тоже взмахнул крыльями, отлетая назад и издавая воинственный крик. Его очертания подёрнулись дымкой. В противовес фениксу, распространяющему по комнате нестерпимый жар, от ворона вокруг разлился леденящий ветер — такой дул с моря во время зимы. Самого Брана словно окружила его же огромная тень, в которую он был укутан, словно в доспехи. Повиснув в воздухе друг напротив друга, Фоукс и Бран словно воплощали полные противоположности: свет и огонь феникса и холод и тьму ворона.

И тут Гарри, который с открытым ртом наблюдал за метаморфозой своего друга, вдруг осознал, что эти двое готовятся к смертельной битве. Гарри не мог этого допустить. Однако не он один это понял.

— Бран, нет!

— Фоукс, назад! — вместе с ним закричал Дамблдор.

Фамилиары, которые уже готовы были сойтись в бою, недовольно вскрикнули, однако не посмели ослушаться хозяев, которых выбрали добровольно.

Феникс перестал пылать и опустился директору на протянутую руку. Бран же скинул свои «доспехи» и мягко сел Гарри на плечи, принявшись чистить перья, как ни в чём не бывало.

В кабинете воцарилась звенящая тишина.

— Могу я узнать, где ты достал королевского ворона, Гарри? — Дамблдор даже не пытался скрыть своего удивления.

— Я купил его в зоомагазине, — Гарри был поражён не меньше директора и со смешанными чувствами косился на своего фамилиара.

— Весьма интересно, — пробормотал Дамблдор, поглаживая феникса, и Гарри вспомнил, с чего всё началось.

— Вам не следовало натравливать на меня Фоукса, сэр, — нахмурившись, сказал он.

— Натравливать? — Дамблдор казался искренне удивлённым. — Я лишь хотел успокоить тебя. Видишь ли, эти стены не выдержали бы столь сильного магического выброса.

— Я как раз успокоился, когда вмешался ваш феникс, — Гарри с невольной неприязнью покосился на птицу. — Его песня словно заблокировала мою магию, мне казалось, что я вот-вот задохнусь.

Дамблдор вдруг внимательно посмотрел на Гарри, и тот обругал себя последним идиотом. А что если этой фразой он подал директору какую-то идею по лишению его магии?!

— Прости, я не знал, что его песня тебе так не понравится, обычно она успокаивает волшебников, — заметил Дамблдор. — Но я не ожидал увидеть королевского ворона! Когда он принёс мне письмо, у меня, конечно, возникли кое-какие подозрения, но это показалось мне слишком маловероятным.

— Почему? — невольно заинтересовался Гарри.

Снейп, про которого, казалось, все забыли, уселся в единственное уцелевшее кресло с самым недовольным видом. Должно быть, это было довольно странное зрелище: маленький щуплый мальчик с гигантским вороном на плечах мирно беседует с седобородым старцем в цветастой мантии с прекрасной птицей на руке, словно сошедшим со страниц волшебных сказок, посреди разгромленного кабинета.

— Видишь ли, — отвечал Дамблдор, — о королевских воронах известно довольно немного. Они так редко встречаются, что стали едва ли не легендарнее фениксов. Последнее упоминание о них, если мне не изменяет память, относится к 13-ому веку. Мне хотелось бы узнать о твоём друге побольше, если ты не возражаешь.

Однако Гарри не спешил отвечать. Он всё больше хмурился, вспоминая, начало разговора.

— Когда вы проводите ритуал по поддержанию магии Ядра, сэр? — спросил он, меняя тему.

Дамблдор тоже помрачнел.

— В ночь Самайна, — ответил он.

— На Хэллоуин? — удивился Гарри.

— Хэллоуин — лишь отголосок магического дня ритуалов в магловской культуре, — с улыбкой ответил директор. — В этот день магия необычайно сильна и восприимчива. С древних времён в этот день проводятся ежегодные ритуалы, заключаются договора и прочие магические сделки. Теперь мало кто об этом помнит, поэтому праздник приобрёл чисто магловские черты.

Гарри помрачнел.

— И вы не станете ничего делать? — спросил он.

— Чего ты хочешь от меня, Гарри? — устало спросил Дамблдор.

— Чтобы вы провели ритуал для Хогвартса как следует! — воскликнул Гарри. — Неужели вы не понимаете, как это важно?!

— Понимаю. А ты понимаешь, какой скандал разгорится, если всем маглорождённым станет известна правда о Магических Ядрах?

— А как же те, кто собирается для пополнения Ядер в других местах? Они-то про Ядра знают!

— Знают, да не всё, — возразил Дамблдор. — Для них это как заповедное место, которое живёт лишь за счёт общей магии. Они понятия не имеют, что один род может его приватизировать.

— Так расскажите им про Хогвартс! Ведь он-то как раз живёт за счёт общей магии! — в отчаянии воскликнул Гарри.

— Ты забываешь, Гарри, что на те ритуалы собираются взрослые люди, а здесь живут дети. И законами министерства нам запрещено сообщать им что-либо про Магические Ядра.

— И ничего нельзя сделать? — Гарри неверяще смотрел на директора.

Тот казался невероятно старым.

— Если я хочу ещё какое-то время побыть директором — то нет, — ответил он.

Гарри стиснул кулаки. Гнев снова разлился в его груди, но на этот раз он не дал ему вырваться на волю.

— В таком случае вы недостойны быть директором, — со злостью выдохнул Гарри.

Мужчины и женщины на портретах изумлённо ахнули, Снейп же возмущённо зашипел:

— Поттер!

Однако Гарри уже никого не слушал. Сосредоточившись на своей магии, он прикоснулся ею к стенам и потолку, восстанавливая те узоры, которые нарушил своей вспышкой гнева. Взрослые же с плохо скрытым изумлением наблюдали, как трещины на полу и стенах начали срастаться, как поднялись в воздух и встали на место все стулья и кресла, как вернулись на место документы и приборы. Минута — и кабинет предстал в первозданном виде. А Гарри кинул на директора злой взгляд и, не прощаясь, вышел. Он понимал, что вёл себя непозволительно грубо, что его, вероятно, ждёт наказание, но ему было всё равно. Он мог простить Дамблдору многое, но не это.

В кабинете же долго царила тишина, пока Снейп медленно не произнёс:

— Неужели этот закон действительно никак не обойти?

— Если бы я мог, я уже обошёл бы его, — Дамблдор устало сел в кресло. Фоукс перепорхнул ему на спинку кресла и сочувственно курлыкнул. — Я мог бы нарушить этот закон, провести полноценный ритуал, что позволило бы Хогвартсу простоять ещё пару веков. Однако резонанс от такого открытия был бы непредсказуем. Не говоря уже о том, что меньшее, что меня ожидало бы — смещение с поста директора и главы Визенгамота. Думаю, ты понимаешь, что в преддверии войны я не могу себе такого позволить. Не говоря уже о том, что неизвестно, как на это отреагирует общество. Ведь большая часть тех людей, что собирается на Ритуал Пополнения Магии, толком даже не понимают, что это за ритуал и что он делает.

— Но неужели никак нельзя обмануть обывателей? — настаивал Снейп, который был, в принципе, согласен с Поттером. — Вы же мастер плести интриги! Могли бы придумать какую-нибудь красивую историю про Хогвартс, чтобы все дети приняли участие в ритуале, не задавая лишних вопросов.

— Проблема в том, что дети наверняка расскажут об этом своим родителям. И ладно маглорождённые, но об этом услышат чистокровные, которые поймут, что я сделал. И смогут в решающий момент использовать это против меня.

— Каким образом? — нахмурился Снейп. — Единственное, чем они могут вас припугнуть, что об этом будет известно Министерству. Однако формально вы бы ничего не нарушили — ведь никто, кроме тех, кто уже знает, не догадается, что это был за ритуал!

— Ты недооцениваешь студентов, Северус, — покачал головой Дамблдор. — Многие из них проявят достаточно любопытства, чтобы обнаружить, что никакой информации об этом ритуале в библиотеке Хогвартса нет. А это лучше чего бы то ни было подстегнёт их любопытство. А когда они докопаются до правды, неизвестно, что произойдёт. И тогда чистокровные быстро вспомнят о моём самоуправстве. Фадж, конечно, достаточно слабоволен, чтобы прислушиваться к моему мнению. Но если его с другой стороны припрут старые семьи, моё кресло зашатается. И к возвращению Волан-де-Морта у меня не будет никакого влияния в правительстве. Это слишком опасно.

Несколько минут они молчали, после чего Дамблдор сказал:

— Хогвартс не рухнет сегодня или завтра. Даже без полноценной подпитки он простоит ещё не один десяток лет. И я предпочту выждать, когда Волан-де-Морт будет окончательно побежден, прежде чем нарушить закон и освободить кресло директора. Гарри слишком юн и горяч, чтобы понять это сейчас. И слишком настроен против меня. Это сильно меня беспокоит. Пожалуй, даже сильнее, чем Ядро Хогвартса.

Дамблдор провёл ладонью по восстановленному рабочему столу и горько усмехнулся.

— Ты только глянь! Такое безупречное волшебство в 11 лет и без палочки! Даже я без палочки на такое не способен. Ещё несколько месяцев назад я и представить не мог, что такое возможно. А теперь наблюдаю это почти каждый день.

Дамблдор поднялся и заходил по комнате. Снейп молча провожал его взглядом. Всё это время он задавался вопросом, зачем директор позвал его на эту встречу. Однако сейчас был не лучший момент для такого вопроса. Кроме того, Снейп подозревал о причине. Несмотря на всю свою мудрость и уверенность, Дамблдор понимал, что ходит по лезвию ножа во всём, что касалось мальчишки Поттера. И ему нужен был кто-нибудь, кто помог бы ему убедиться, что он не совершает ошибки.

— Пожалуй, ты был прав, — вдруг заметил Дамблдор, вырывая Снейпа из задумчивости.

— Прав? — растерянно переспросил зельевар, гадая, что имеет в виду директор.

— Да, — Дамблдор обернулся к нему с видом человека, принявшего важное решение. — Такую силу нельзя оставлять на спонтанное развитие. Я буду его обучать!

Снейп лишь молча смотрел на него. После всего, что сейчас произошло, это решение казалось зельевару самым неуместным из всех.

— Заодно я смогу донести до мальчика свои мотивы, возможно, это несколько остудит его злость на меня, — продолжал Дамблдор.

— Боюсь, его слишком беспокоят Магические Ядра, чтобы обращать внимание на такие мелочи как будущая война и политические интриги, — даже не пытаясь скрыть сарказма, отозвался Снейп.

— Тем не менее, дальнейшее самоустранение из его жизни грозит мне лишь ещё большим его отчуждением. Этого нельзя допустить. Кроме того, обучая его, я смогу лучше понять природу и величину его дара. Надо иметь готовый план на самый крайний случай.

Снейп лишь нахмурился, предполагая, что это за «крайний случай».

— Однако сегодня ему ничего говорить не стоит, — продолжал размышлять вслух Дамблдор. — Дадим ему пару дней остыть. А потом сообщи ему, что я буду ждать его на первое занятие, скажем, в субботу в 10 часов утра.

Снейп хмуро кивнул и вышел из кабинета, размышляя, почему вся грязная работа вечно достаётся именно ему.

— Мистер Поттер, задержитесь ненадолго, — хмуро сказал Снейп.

Гарри удивлённо оглянулся на преподавателя, но вернулся к своему месту.

Вот уже два дня прошло с тех пор, как Поттер устроил погром в кабинете директора. До сих пор его никто не наказал за неподобающее поведение, и это сильно нервировало Гарри. Впрочем, уроки помогали ему отвлечься от неприятных мыслей. Хотя занятия оказались не совсем тем, что он ожидал. Пока что практика у них присутствовала только на зельях и травологии. На трансфигурации и заклинаниях они даже палочки в руки не брали, посвящая всё своё время теории. История же магии привела Гарри в полное уныние. Вёл её призрак, который в магическом плане выглядел как обрывок магической энергии, привязанной к магии Хогвартса. Грубо говоря, это был паразит — оставшаяся от волшебника магическая сила, которая питалась магией замка, ничего не давая взамен.

«С другой стороны, все прочие студенты сейчас мало чем от приведений отличаются», — хмуро подумал Гарри. Та ссора с директором всё ещё вызывала у него вспышки гнева.

Но хуже всего в Бинсе была его манера преподавать. Мало того, что он не обращал на учеников никакого внимания, так ещё и лекции читал таким монотонным голосом, что лишь некоторым из когтевранцев удавалось сосредоточиться на его словах. Пуффендуйцы же засыпали все поголовно. Гарри первое время пытался бороться с сонливостью, однако уже через 15 минут обнаружил, что сидит, тупо уставившись в пространство, и совершенно не помнит, о чём всё это время говорил профессор.

В конце концов, плюнув на это безнадёжное дело, Гарри просто открыл учебник по истории и принялся читать. Гермиона Грейнджер то и дело бросала на него укоризненные взгляды со своего места, но Гарри успешно её игнорировал.

Вообще, с поездки в Хогвартс-Экспрессе, Гарри не удавалось нормально поговорить ни с ней, ни с Роном, хотя он и поймал себя на том, что немного тоскует по его обществу. Поэтому он как-то на обеде подошёл к столу Гриффиндорцев и предложил Уизли встретиться и погулять в выходные. Рон был от этой идеи в восторге. А также от того, что сам Гарри Поттер подошёл к нему с этим предложением. Гарри видел, с каким превосходством Уизли поглядывал на своих новых товарищей, но лишь с улыбкой качал головой. За эти несколько дней он понял, что Снейп ни капли не преувеличивал, говоря про его знаменитость. Ученики разных факультетов и возрастов часто преследовали Гарри, чтобы лишний раз взглянуть на его шрам. Остальные же просто косились в его сторону. Однако пуффендуйцы не сильно докучали Поттеру своим вниманием, а на других было легко не обращать внимания.

Гермиона же, прежде чем согласиться на встречу, долго сетовала на большое количество домашних заданий и книг, которые следует прочитать. Однако Гарри видел, что она рада его предложению. Похоже, что на Когтевране у неё пока не появилось новых друзей.

Ещё у них был предмет под названием Защита от Тёмных Искусств. И он вызывал у Гарри самые противоречивые ощущения. Точнее, не сам предмет, а его преподаватель. Нервный и заикающийся профессор Квирелл, был объектом насмешек даже для первокурсников. Однако Гарри не спешил над ним смеяться. То и дело он улавливал в ауре волшебника какие-то странные чувства, которые совсем не вязались с тем, что показывала его магия. Гарри ощущал их едва заметно и только когда не смотрел на преподавателя. Он даже не мог точно сказать, что это за эмоции, и действительно ли они принадлежат Квиреллу. Однако они никак не давали ему расслабиться на уроках ЗоТИ.

В остальном, жизнь в Хогвартсе протекала весьма интересно и насыщено. Гарри быстро нашёл общий язык с Эрни Макмиланом и Джастином Финч-Флетчли. Зато с высокомерным Захарией отношения как-то сразу не заладились. Тот предпочитал находиться в компании Уэйна, которому, похоже, не было до однокурсника никакого дела. Впрочем, их обоих такое положение дел явно устраивало: Смит делал вид, будто они приятели, а Хопкинс наслаждался всеобщим отчуждением. Уэйн вообще был странным парнем. Он практически ни с кем не общался, ходил вечно хмурый и всё своё время отдавал учёбе. Даже ребята со старших курсов удивлённо поглядывали на него, гадая, каким образом он оказался на Пуффендуе. Гарри же Уэйн был весьма интересен, но сначала Поттер не мог придумать, как начать разговор, а когда к Хопкинсу «приклеился» Смит, заговорить с ним стало и вовсе невозможно — на все вопросы Захария тут же отвечал какой-нибудь язвительной репликой, не дав Уэйну и рта раскрыть. Впрочем, Гарри был уверен — если бы Хопкинс хотел, он бы ответил. Но мальчик продолжал игнорировать окружающих.

Среди девочек первого курса Пуффендуя царило большее согласие. Ханна, Сьюзен, Лили и Меган очень быстро сдружились и повсюду ходили вместе. Хотя они тоже недолюбливали «задаваку Смита». А Уэйна они побаивались.

Помимо всего прочего, Гарри отыскал в библиотеке Хогвартса всё, что мог про своих родителей и королевских воронов. И, пожалуй, про воронов там было даже больше, чем про его родителей. Кроме выпускных фотографий и газетных статей об их свадьбе и смерти, Гарри больше ничего не удалось найти про Джеймса и Лили Поттер. Разве что, школьные награды отца за победы в квиддиче.

Про королевских воронов информации было чуть-чуть побольше. Они брали своё начало из Ирландии. Первое упоминание королевского ворона было связано с древней ирландской волшебницей Морриган, которую в магловских мифах именовали богиней. Она обладала способностью оборачиваться вороной и воодушевлять войнов перед битвой. Также они упоминались с именем Королевы Маб, которая обучала магии волшебниц в Ирландии до создания Хогвартса. Про неё ходили легенды, что она — потомок древних богов, поэтому ей повинуются звери и птицы, такие как вороны и ящерицы. Также королевские вороны упоминались в рассказе про ирландского мага Кромахи, который проклял трёх королевских сыновей за то, что те зло подшутили над ним. Его называли Повелителем ворон и страшно боялись в народе*. Однако все упоминания королевских воронов встречались лишь в древних сказаниях и историях, где они сопровождали сильных волшебников и волшебниц. В современных же справочниках о них было написано весьма скудно. И нигде не упоминалось ни о чём подобном тому, что Бран продемонстрировал в кабинете директора. Дамблдор был прав, королевские вороны встречались ещё реже, чем фениксы, поэтому известно про них было крайне мало.

Гарри даже написал письмо Эмили Крейн, в надежде выяснить, как Бран попал в её магазин. Заодно он горячо поблагодарил её за подарок. Ответ от Эмили пришёл довольно скоро. Видимо, Бран действительно умел телепортироваться, потому что иначе Гарри не мог объяснить ту скорость, с которой ворон вернулся с ответом.

Для самой же Эмили новость о том, что Бран из породы редчайших королевских воронов, стала сюрпризом.

«Дорогой Гарри, — писала она. — Рада, что подарок тебе понравился. Надеюсь, ты хорошо провёл лето. И поздравляю с распределением на Пуффендуй. Многие говорят, что там учатся одни тупицы, но ты их не слушай — у меня есть подруга, которая училась на Пуффендуе, и порой я чувствую, что она куда мудрее и умнее меня, а ведь я окончила Когтевран!

Что касается Брана, твои новости нас просто поразили. Мы и представить не могли, что это королевский ворон — про них ведь известно очень мало. Мы нашли его в Восточном лесу фей, он был на последней стадии истощения. Мы забрали и выходили его, но он по-прежнему ни на что не реагировал. Мистер Бордефут, наш вет-целитель, сказал, что ему примерно лет 40, что довольно необычно для дикого ворона, пусть и волшебного. Возможно, он не всегда был диким, просто потерял хозяина, что объясняло его апатию к окружающим.

Он мне всегда казался необычным, но я и предположить не могла, что он из породы королевских воронов! Когда я рассказала об этом мистеру Бордефуту, он долго сокрушался, что проглядел такой образец. По крайней мере, он теперь знает, что анатомически королевские вороны ничем не отличаются от обычных железноклювых, разве что, они намного крупнее. Должна признать, если бы сам профессор Дамблдор не сказал тебе об этом, мы вряд ли в это поверили бы. Однако я рада, что Бран нашёл нового хозяина. Когда ты пришёл к нам, он впервые проявил такой интерес к происходящему. Он даже ел очень неохотно, поэтому мистер Бордефут опасался, что такими темпами ворон не проживёт и пяти лет. Теперь о нём можно не беспокоиться. Главное, береги себя. Если верить легендам, королевские вороны, подобно фениксам, сами выбирают себе хозяев и очень к ним привязываются. И делают всё, чтобы защитить своего избранника. Так что тебе очень повезло.

Мистер Бордефут очень просит сообщать хотя бы основные особенности его поведения, если, конечно, ты не против. Признаться, мне и самой жутко интересно, на что способен королевский ворон. В любом случае, мы с мистером Бордефутом всегда будем рады помочь тебе делом или советом.

Если будут какие-то сложности в школе, я тоже с радостью тебе помогу. Если сможешь навестить меня в рождественские каникулы, я буду очень рада тебя снова увидеть.

Хорошей учёбы, Эмили Крейн».

Гарри с радостью ухватился за возможность проконсультироваться у настоящего специалиста по магическим животным. Он подробно описал Эмили всё необычное, что успел заметить в поведении Брана, даже про те метаморфозы, которые наблюдал в кабинете директора. Разве что умолчал о предпосылках такого поведения.

На этот раз Бран подзадержался, но всё равно принёс ответ в тот же день. Видимо Эмили и мистеру Бордефуту потребовалось время на поиск информации. Тем не менее, письмо мисс Крейн было до крайности скудно на информацию.

«Дорогой Гарри, твой рассказ просто фантастический! Телепортацию ещё можно объяснить, в конце концов, те же фениксы умеют переноситься. Да и подражание человеческому голосу довольно распространённое явление среди воронов, даже магловских. Однако то, что произошло во время конфликта Брана с фениксом директора… Тут мы даже не можем предположить, что это было.

А что говорит Дамблдор? Думаю, у него больше опыта в том, что касается редкостей, диковин и древней магии. Ещё мистер Бордефут спрашивает, что послужило причиной такой враждебности между питомцами? Честно говоря, мы впервые слышим про магическое создание, которое бы так реагировало на феникса.

Эмили».

Гарри, стараясь не вдаваться в детали, описал тот случай как «Фоукс хотел успокоить его своей песней, но Брану это не понравилось». Также он уклончиво ответил, что Дамблдор признался, что почти ничего не знает про королевских воронов, поэтому вряд ли имеет смысл его спрашивать. К тому же он не специалист по магическим животным. И попросил не беспокоить директора подобными пустяками.

В ответном письме Эмили успокоила его, что раз он этого хочет, то так они и сделают, а по поводу Брана, они попытаются собрать больше информации, которую обязательно ему сообщат.

И вот, на втором занятии по зельям, последствия Гарриного приступа гнева его таки догнали.

Гарри прошёл к столу профессора и сел, ожидая приговора. Снейп однако не спешил с разговором. Он взмахнул палочкой, закрывая кабинет от нежелательных посетителей и ушей. После чего холодно уставился на Поттера. Гарри поёжился под его пустым взглядом, кожей ощущая презрение профессора.

— Скажите мне, Поттер, — начал, наконец, он вкрадчивым тоном, от которого Гарри невольно съёжился, — что мешает мне сейчас разорвать наше соглашение, стереть вам память и спокойно отправиться по своим делам?

Пожалуй, эта спокойная фраза была хуже любых угроз. Выражение лица Снейпа, тон его голоса и клокочущая от холодного гнева магия указывали на то, что профессор и не думал шутить. Гарри сглотнул.

— Ничего, сэр, — наконец, тихо ответил он, покаянно опустив голову.

— Вот именно, — всё также холодно отозвался Снейп.

Гарри же размышлял над тем, подействует ли Протего против заклятия Забвения, и успеет ли он его наложить. Гарри действительно после первого урока зелий нашёл заклинание, которое защищало зельевара от взорвавшегося зелья. Его обычно применяли экспериментаторы. У Гарри оно получалось весьма сносно, хотя и не всегда с первого раза. Однако Гарри и в голову не пришло поискать заклинание, защищающее от Обливиэйта.

Однако Снейп почему-то не спешил стирать ему память. Он всё также холодно разглядывал ученика. Потом без выражения заметил:

— Не беспокойтесь, я не стану стирать вам память. В конце концов, чего я ожидал от сопляка одиннадцати лет, да ещё и с Пуффендуя?

Гарри вскинулся было, но промолчал. Снейп же продолжал:

— Директор велел мне передать вам, что в субботу к 10-ти часам утра ждёт вас на индивидуальные занятия.

— Что? — в растерянности выпалил Гарри.

— У вас плохо со слухом? — Снейп презрительно изогнул бровь. — Или вы думали, что ваша выходка вам не аукнется? То, что вы обладаете колоссальной силой, ещё не значит, что вам всё будет сходить с рук. А ваша неспособность держать себя в руках будет стоить вам индивидуальных занятий с директором, в течение которых он сможет без препятствий изучить природу вашей магии, что даст ему весьма неплохие козыри в случае, если у него появится повод лишить вас вашей силы. Или вы ожидали обычной отработки?

Гарри пристыжено опустил взгляд. Его покрасневшие уши ясно говорили, что именно отработки он и ожидал. Снейп неприятно усмехнулся.

— Что же касается нашей прошлой договорённости, — продолжил он, — пока вы не научитесь держать себя в руках и не выучите назубок книгу, что я вам подарил, не ждите от меня какой-либо помощи, вам ясно?

— Да, сэр, — понуро пробормотал Гарри.

— Можете идти, — безразлично махнул рукой Снейп, снимая защиту с кабинета, и перенёс всё своё внимание на стопку пергаментов с домашней работой.

Гарри встал и медленно побрёл в сторону выхода. На душе было отчего-то гадко и мерзко. Слова профессора жалили не хуже ос, и самым болезненным было то, что все упрёки были справедливы. Гарри вздохнул и вышел из класса.

Снаружи его ждали Невилл, Джастин и Эрни. Гарри удивлённо оглядел их.

— Что он от тебя хотел? — обеспокоенно спросил Невилл.

— А это… — растерянно пробормотал Гарри. — Сообщил, что Дамблдор хочет давать мне индивидуальные уроки.

— Серьёзно? — изумлённо распахнул глаза Джастин.

— Никогда не слышал, чтобы директор давал кому-то из учеников индивидуальные уроки! — заметил Эрни, с некоторой долей зависти разглядывая Поттера.

Однако Невилл оказался самым наблюдательным.

— Это наказание за что-то? — осторожно спросил он, и двое его товарищей притихли.

Гарри неопределённо пожал плечами.

— Типа того, наверное, — неуверенно ответил он. — Честно говоря, сам не знаю.

Пару мгновений они стояли в гнетущей тишине, потом Гарри робко попросил:

— Вы могли бы никому про это не рассказывать? Не хочу, привлекать ещё больше внимания.

Эрни усмехнулся.

— Куда уж больше? — заметил он, и ребята рассмеялись.

— Только взамен ты научишь меня ставить щит, — хитро улыбаясь, сказал Джастин.

— Что ты забыл на Пуффендуе? — театрально ужаснулся Эрни. — По тебе Слизерин плачет.

Смеясь и перебрасываясь шутками, они отправились на Историю Магии.

* * *

Остаток недели пролетел незаметно, и вот уже Гарри стоял перед кабинетом директора. Он сделал глубокий вздох и назвал пароль. Если раньше он не находил себе места, гадая, каким будет наказание, теперь он гадал, чему будет учить его Дамблдор. Кроме того, после той сцены, что Гарри устроил ему в прошлый раз, Поттеру было немного боязно показываться директору на глаза. Однако делать было нечего, и Гарри назвал горгулье пароль.

В кабинете директора ничего не изменилось. Неведомые приборы всё также издавали легкий звон. Дамблдор сидел за своим столом и приветливо улыбался Гарри. А Фоукс всё также сидел на своей жёрдочке. Гарри невольно поёжился. И тут, прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, раздался лёгкий шелест, и Гарри на плечи мягко опустился Бран.

Последовала пауза.

— Уверяю тебя, Гарри, тебе здесь ничего не угрожает, — с мягким укором заметил Дамблдор.

— Я его не звал, сэр, — поспешил оправдаться Гарри. Как бы он ни относился к директору, настраивать его против себя перед самым началом занятий было бы неразумно. — Просто он явно невзлюбил вашего феникса.

Гарри извиняюще покосился на алую птицу.

— И явно стремится всеми силами защищать своего хозяина, — лукаво улыбнулся профессор. — Всё именно так, как я и слышал. Всё-таки королевские вороны не менее удивительные создания, чем фениксы.

Фоукс на это лишь гордо вскинул голову, распушил перья и издал недовольную трель.

— Ну-ну, не стоит ревновать, мой друг, — добродушно рассмеялся Дамблдор, подходя к своему фамилиару. После чего повернулся к Поттеру. — Ну что, Гарри, начнём?

Гарри попросил Брана пересесть на спинку кресла и повернулся к директору.

— Чему вы будете меня учить, сэр? — с некоторой нервозностью спросил он.

— Надеюсь, ты помнишь наш самый первый разговор в Дырявом котле, мой мальчик, — начал Дамблдор, подходя к Поттеру. — Не умея управлять подобной силой, ты рискуешь ненароком причинить вред, как себе, так и другим. Дом твоих родственников и инцидент в твой прошлый приход с лихвой это подтверждают, ты так не считаешь?

— Да, сэр, — почему-то признавать правоту директора оказалось труднее, чем правоту Снейпа.

— В другой ситуации я бы сделал скидку на возраст — все мы импульсивны и вспыльчивы в 11 лет, однако для тебя отсутствие самоконтроля смертельно опасно, — продолжал Дамблдор. — Обычно в таких случаях родители запирают магию ребёнка до того, как его ядро окончательно не сформируется, однако в твоём случае это делать уже поздно. Да и не думаю, что ты бы согласился.

Дамблдор тепло улыбнулся Гарри, в то время как у того холодные мурашки прошли по спине. Директор сейчас говорил о том самом зелье, которым пытался опоить его этим летом. И Гарри только надеялся, что его магия не выдаёт той бури эмоций, что сейчас поднялась в его душе. Директор же продолжал, как ни в чём не бывало:

— Поэтому, для обеспечения всеобщей безопасности, я решил научить тебя держать свою магию под контролем даже когда тебя обуревают сильные эмоции. Но для начала мне нужно знать, насколько сильна твоя магия.

Дамблдор снова сел за стол, указав Гарри на кресло.

— Расскажи мне, что ты уже умеешь? — невинно попросил он и заговорчески усмехнулся. — Конечно, помимо восстановления чужих Магических Ядер.

Дамблдор был последним, кому Гарри хотел в подробностях рассказать о своих способностях, но делать было нечего — он сам виноват, что попал в такую ситуацию. Гарри начал сбивчиво рассказывать о своих успехах с заклинаниями. Рассказал, каким красивым был для него Хогвартс, и как больно было увидеть разрывы в его магических плетениях на следующий день. Дамблдор часто задавал уточняющие вопросы, и Гарри честно отвечал. Однако он умолчал о двух вещах, касающихся его магии: создание Поляны Золотого Дуба и дар змееуста. Это были те главные тайны, которые он никому не хотел раскрывать.

— Щит Клипеус? — с интересом переспросил Дамблдор. Гарри как раз закончил рассказывать про новое выученное заклинание для занятий по зельям. — А ты знаешь, что это программа шестого курса?

Гарри неуверенно пожал плечами. Для него заклинание было просто заклинанием, неважно на каком курсе его изучали.

— И тебе уже удаются невербальные чары, впечатляет, — покивал директор своим мыслям.

— Какие чары? — не понял Гарри.

— Невербальные, то есть способность творить заклинания, не произнося их вслух, — пояснил Дамблдор.

— Это тоже проходят на каких-то продвинутых курсах? — с нехорошим предчувствием спросил он.

— На шестом курсе, — с пониманием и даже долей сочувствия улыбнулся директор.

Гарри вздохнул. А чего он, собственно, ожидал? Что не будет ни капельки выделяться?

— Ну, это всё, что я умею, — неловко сказал он.

— И это весьма немало, — весомо кивнул Дамблдор.

Гарри лишь снова пожал плечами.

— Однако сегодня мы займёмся не новыми заклинаниями, а теорией магии, — Дамблдор откинулся назад в кресле и сложил ладони на животе. — Что ты вообще знаешь о магии, Гарри?

— Ну, магия окружает нас повсюду, — неуверенно начал тот. — Она пронизывает землю и воздух. А в местах её большого скопления образуются Магические Ядра. Они также есть у каждого живого существа, вот только у маглов они такие маленькие, что их практически не видно. Поэтому они с магией почти и не взаимодействуют. Они не могут её видеть или манипулировать ей.

Чем больше Гарри говорил, тем увереннее звучал его голос.

— Маги же способны использовать магию в своих целях. Они способны объединять в одном месте большое количество магической энергии, тем самым создавая новые Магические Ядра. Только сейчас у большинства собственные Ядра не особо большие, так что объём магии, которую они способны контролировать, очень небольшой.

— Тебе это кто-то рассказал или ты сам это выяснил? — внимательно глядя на него, спросил Дамблдор.

— В основном, мои собственные наблюдения, — Гарри снова почувствовал скованность и в очередной раз пожал плечами. — Что-то слышал от Невилла и других студентов, что-то прочитал.

— Что ж, ты сделал верные выводы: чем крупнее Ядро волшебника, тем сильнее он, как маг, — кивнул Дамблдор. — Также как большее Магическое Ядро способно питать бОльшую территорию. А что ты ещё знаешь, про сами Магические Ядра?

— Они бывают двух видов, — ответил Гарри. — Места Силы и Родники Магии. Первые связаны с определённым Родом волшебников и могут питаться только от их магии. А вторые ни с кем не связаны, и их способны питать любые магические существа.

— Очень хорошо, — одобрительно улыбнулся ему Дамблдор. — Я вижу, ты очень внимательно изучал этот вопрос. Должен заметить, ты сейчас знаешь больше, чем многие первокурсники, даже включая чистокровных.

— И очень зря, я считаю, сэр, — позволил себе заметить Гарри. — В этом отношении Гермиона права — мы должны знать об основах магии, иначе мы потеряем то немногое, что осталось нам от прежних времён.

— Ты так печёшься о традициях, Гарри? — удивлённо поднял брови Дамблдор.

Гарри скрипнул зубами.

— Вы правда не понимаете или решили меня проверить, сэр? — с трудом сдерживая раздражение, спросил он.

— Хм, как я и думал, ты очень легко выходишь из себя, мой мальчик, — задумчиво кивнул сам себе Дамблдор. — Боюсь, это не очень хорошо.

Гарри не стал говорить, что до такой степени его раздражает только сам директор, но вынужден был задуматься, о причинах его такого отношения к Дамблдору.

— Скажи, ты когда-либо ещё злился до такой степени, как в прошлый свой визит ко мне? — всё также задумчиво спросил директор.

— Нет, сэр, — вынужден был признаться Гарри, а сам размышлял, что его раздражает в директоре больше всего: то, что он отправил Поттера к тёте, что пытался его отравить, или то, что позволял Ядру Хогвартса медленно умирать.

— Печально, что я вызываю у тебя столь бурные и негативные эмоции, Гарри, — печально вздохнул Дамблдор. — С другой стороны, это хорошая для тебя возможность научиться владеть собой, ты так не считаешь?

— Я согласен, что это необходимо, сэр, — угрюмо признал тот.

— Вот и отлично! — жизнерадостно сказал Дамблдор и подался вперед. — В таком случае, я хочу, чтобы ты уселся как можно удобнее и закрыл глаза.

Гарри тяжело вздохнул и, закрыв глаза, завозился в кресле.

— А теперь попытайся расслабиться и сосредоточиться на собственном дыхании, — продолжал инструктировать директор.

Только это оказалось не так уж и легко. И дело было даже не столько в том, что удержать внимание на дыхании было довольно трудно. Гарри было сложно просто расслабиться, зная, что Дамблдор сейчас сидит и внимательно наблюдает за ним. А Гарри даже не может видеть, чем тот занимается. Гарри осознал, что совершенно не доверяет директору. И хотя понимал, что Дамблдор вряд ли станет устраивать ему козни во время уроков, о которых знали сокурсники Поттера и, как минимум, один преподаватель, он никак не мог перестать дёргаться по этому поводу. Конечно, Гарри и с закрытыми глазами чувствовал магию Дамблдора. но из-за того, что она оставалась всё такой же пугающе-статичной, Поттеру никак не удавалось расслабиться.

Директор же всё давал Гарри советы, как лучше сесть, как слушать своё дыхание, как избавиться от мыслей. А тот только сильнее напрягался от каждого слова, которое не находило отклика в магии волшебника.

— Как вы это делаете, сэр? — наконец, отчаявшись расслабиться, спросил Гарри.

— Что именно, Гарри?

— Контролируете свою магию? Она совершенно не отображает ваших эмоций, как у вас это выходит?

— Долгие годы тренировок, — улыбнулся Дамблдор. — Тебя это смущает?

— Меня это напрягает, сэр, — признался Гарри. — Это сбивает с толку — я не могу понять, говорите вы искренне или что-то скрываете…

Дамблдор удивлённо поднял брови.

— Вот как? Я никогда не думал об этом, — растерянно произнёс он. И, почему-то, несмотря на по-прежнему неподвижную магию директора, Гарри отчего-то решил, что тот говорит искренне. — Никто, кроме Волан-де-Морта никогда не мог видеть мою магию, поэтому я привык не беспокоиться об этом.

— Тогда почему вы всё время держите её под таким жёстким контролем? — поинтересовался Гарри тоже вполне искренне.

Дамблдор пару мгновений размышлял, после чего медленно произнёс:

— Видишь ли, в юности я был знаком с одним человеком, который не уступал мне ни в силе, ни в знаниях. Мы были ровесниками и много времени проводили вместе. Однако вскоре я обнаружил, что не могу доверять ему, как мне бы того хотелось. А скрывать свои мысли и чувства от того, кто видит твою магию — довольно сложно. Мне пришлось рано научиться контролировать свою магию. С тех пор это стало своего рода привычкой, которая с годами только крепла. Поэтому сейчас я делаю это совершенно неосознанно.

Дамблдор задумчиво погладил бороду:

— Признаться, я снимаю блок только во время боя, когда активно использую магию. Должен заметить, на большинство негодяев это действует получше любого заклинания, — Дамблдор подмигнул Гарри. — Они сразу пугаются и сами сдаются — весьма удобное свойство магии, не находишь?

— Но я не держу никакого блока, однако меня никто не боится, — недоуменно заметил Гарри.

— Думаю, потому что в этот момент ты не разозлён и не рвёшься в бой. За исключением тех случаев, когда твоя магия принималась рушить всё вокруг, — Дамблдор снова лукаво стрельнул в Гарри глазами.

— Признаться, был ещё один случай, — вдруг вспомнил Гарри. — Это произошло в поезде, когда мы поругались с Малфоем.

— Драко Малфоем? Ты успел с ним повздорить?

Гарри коротко рассказал о своей вспышке гнева в поезде.

— Я ведь и раньше злился, — пояснил Гарри, — но раньше у меня не происходило такого неконтролируемого выброса, как в тот раз. Да и тогда, в вашем кабинете, я почти потерял контроль. Такого прежде никогда не было, как бы сильно я не был зол.

Дамблдор с минуту размышлял, задумчиво поглаживая бороду и не сводя взгляда с Поттера.

— Возможно, дело в твоём летнем недомогании, — наконец сказал он. — Должно быть, твоё магическое перенапряжение сделало твою магию очень нестабильной и чувствительной к твоим эмоциям. Уверен, через пару месяцев ситуация стабилизируется сама собой. Так что не волнуйся. Однако это не отменяет того факта, что тебе будет полезно научиться управлять своей магией. Поэтому, давай вернёмся к упражнению.

Гарри тяжело вздохнул и снова закрыл глаза.

— И чему же тебя учил профессор Дамблдор? — с горящим от интереса взглядом спросила Гермиона.

Они вышли из замка и теперь направлялись к домику Хагрида — на неделе тот прислал Гарри письмо с приглашением на чай, и друзья решили совместить поход в гости со своей общей встречей. А так как она изначально планировалась на утро, Гарри пришлось рассказать, почему время встречи пришлось сдвинуть.

— Да ерунде какой-то, — недовольно буркнул Гарри. Меньше всего он сейчас хотел обсуждать свои занятия у Дамблдора. Особенно, учитывая завистливый нрав Рона. — Он больше меня расспрашивал. А потом учил медитировать.

— Медитировать? — не понял Рон.

— Это род психических упражнений для достижения определённого психологического состояния, — скороговоркой проговорила Гермиона, чтобы побыстрей разъяснить необразованному Уизли термин и перейти к сути вопроса. Правда, по виду Рона было видно, что он мало что понял. — А зачем это нужно, он не объяснял?

— Ну, чтобы управлять эмоциями или что-то вроде того, — неопределённо пожал плечами Гарри. Они подошли слишком близко к самой причине этих занятий, которую Поттеру по-прежнему не хотелось им раскрывать. — Он вообще неохотно что-либо объясняет.

Гермиона нахмурилась, но тут они, к счастью, подошли к хижине Хагрида, и разговор пришлось прервать. Лесничий практически не удивился приходу целой группы детей, разве что недоумённо покосился на разные цвета нашивок их мантий, но ничего не сказал. Более того, он был им рад, словно старым друзьям. Пока дети представлялись Хагриду, Гарри с интересом оглядывал его хижину. Повсюду здесь были развешаны всевозможные волшебные травы и прочие ингредиенты для зелий и не только. Гарри с удивлением обнаружил под потолком целую связку шерсти единорога.

— Хагрид, откуда у тебя столько всего? — спросил он. — Ты варишь зелья?

— Зелья? Что ты, Гарри, из меня зельевар, как вон из Клыка! — раскатисто хмыкнул Хагрид. Клык же радостно гавкнул. — А это всё у меня из Запретного леса, вот! Я ж, как ни как, лесничий, и должен, того, по лесу ходить и проверять, чтоб никто опасный по опушке не бродил. Да и детишек, если чего, в замок отправлять. А то твои, вон, братья-то, — Хагрид указал на Рона, — того и гляди в лес убегут, а там, ясен пень, опасно для детишек-то!

— Фред с Джорджем? — удивился Рон. — А зачем им в лес?

— Да пёс их знает! Только подозреваю, за зверушками разными им интересно понаблюдать. А то ведь, почитай, каждую неделю их на опушке ловлю! Вот уж на что непоседы, да!

Гарри хмыкнул и снова оглядел Хагридово богатство. Он был уверен, что близнецы лазают в лес за ценными и редкими ингредиентами. Они там, похоже, просто по тропинкам гуляют — бери, не хочу. Если, конечно, тебя по пути кто-нибудь не съест.

— А если я захочу с тобой в лес сходить, меня отпустят? — спросил Гарри. — А то мне тоже интересно на зверушек поглядеть.

— Гарри! — возмутилась Гермиона. — Даже не думай об этом!

— Почему? Если со мной будет Хагрид, это не будет нарушением правил!

— Ты хоть представляешь, как там опасно?!

— С Хагридом я буду в безопасности! — возразил Гарри и повернулся к леснику. — Так ведь?

Тот озадачено почесал в затылке.

— Я тебя, конечно, защищу, если что, вот только не знаю, позволено ли это…

— Я думаю, сначала тебе следует спросить об этом у профессора Дамблдора! — вклинилась Гермиона, недовольно поджав губы.

— А тебе-то что, если Гарри в лес ходить будет? — фыркнул Рон. Он по-прежнему недолюбливал Гермиону. — Завидно, что ли?

— Да кто бы говорил!.. — возмущённо начала было та, но Гарри поспешил их остудить:

— Хорошо, я узнаю у директора! Только давайте без ссор!

Грейнджер и Уизли возмущённо фыркнули и демонстративно отвернулись друг от друга. Гарри же с Невиллом принялись расспрашивать Хагрида о том, какие животные и растения находятся в Запретном лесу.

За разговорами день время прошло незаметно. Когда стемнело, Хагрид спохватился и проводил их до замка. Дети пообещали, что заглянут на следующих выходных. Все вместе они решили проводить Гермиону до гостиной её факультета. Рон, впрочем, был не в восторге от этой идеи, но отбиваться от коллектива не стал.

* * *

Распрощавшись с Роном, Гарри и Невилл направились в свою гостиную. Но стоило им открыть проход, как оттуда полилась громкая инструментальная музыка. Удивлённо переглянувшись, они забрались внутрь и изумлённо застыли.

Все столы и кресла в гостиной были сдвинуты к одной стене, освобождая центр и другую стену, у которой стояло несколько студентов старших курсов. Они исполняли на разных инструментах очень зажигательную веселую музыку. Гарри с удивлением различил на многих мантиях отличительные знаки других факультетов. В основном это были ученики Когтеврана, несколько с Гриффиндора и даже парочка со Слизерина.

В центре же зала под эту музыку танцевало несколько студентов младших курсов, в том числе и весь первый курс.

А среди зрителей сидела профессор Стебль и вовсю хлопала как танцорам, так и исполнителям.

Гарри и Невилл приблизились к зрителям и подёргали одного из старшекурсников за рукав мантии.

— Что здесь происходит? — прокричал ему на ухо Гарри.

— Вечер выступлений! — крикнул он в ответ. — А, вы же первокурсники! Раз в месяц, в субботу, мы проводим Вечер выступлений — каждый может выступить с любым номером: сыграть, спеть, организовать спектакль, всё, что пожелает. Только сначала надо подтвердить участие у декана. Обычно мы заранее предупреждаем о Вечере, но первая суббота сентября — всегда уходит под выступления. Но вы не сильно опоздали — пропустили всего пару номеров.

— Но почему они проводятся у нас в гостиной? Почему не в Большом зале? — удивился Гарри.

— Не знаю, профессор Дамблдор каждый год отказывается проводить публичные выступления, а в гостиных факультета — декан начальник и бог, если она одобряет — даже Дамблдору придётся смириться.

Гарри и Невилл удивлённо переглянулись, но скоро действие на сцене их отвлекло. Как раз закончилось выступление музыкантов, и старшекурсники с Когтеврана и Гриффиндора начали разыгрывать спектакль. Это была сказка про Трёх братьев и Дары Смерти.

Гарри раньше приходилось бывать на школьных спектаклях, но ученики в школе воспринимали выступление больше как игру, нежели что-то серьёзное. Однако студенты Хогвартса, видимо, принимали свои роли близко к сердцу и играли очень вдохновлено и артистично. Поэтому невозможно было относиться к постановке с равнодушием. Да и сам сюжет был очень интересен.

Смерть выглядела весьма натурально. Чуть ли не под два метра ростом, в изодранной чёрной хламиде, она говорила хриплым женским голосом и двигалась довольно жутко. Кроме того, несмотря на ограниченность пространства, постановщики на полную использовали магию для создания реалистичных декораций. Гарри с горечью подумал, что Дамблдор не прав, что запрещает выступления в Большом зале — стоило только представить, как этот спектакль выглядел бы на большой сцене, и тут же захватывало дух.

Однако когда речь зашла о мантии-невидимке, у Гарри ёкнуло сердце. А ведь мантия его отца тоже весьма необычна. К тому же передаётся по наследству уже, Бог знает, сколько поколений подряд. А ведь Флитвик говорил, что обычные чары недолговечны и зачарованные вещи постепенно теряют свои необычные свойства.

Но вот сказка закончилась, и после бурных аплодисментов на сцену вышли третьекурсники с Пуффендуя с поэмой о Гильгамеше. Гарри видел, что она заинтересовала не всех, однако зрители вежливо воздерживались от разговоров, а если кому-то срочно надо было что-то обсудить, они тихонько выходили из гостиной. Первокурсников же, вздумавших открыть рот, тут же награждали подзатыльниками и суровыми взглядами. Впрочем, вскоре все приноровились к цветастому слогу и заинтересовались сюжетом.

Продекламировав по ролям поэму до конца одной из частей, третьекурсники заявили, что продолжение будет в следующем месяце и, раскланявшись, ушли со сцены.

Выступления продолжались до самой ночи. Гарри даже подумал, что лучше было бы проводить выступления в течение всего дня, поскольку желающих явно хватало, а кухня, которая, оказывается, находилась совсем рядом, позволила бы спокойно пропустить и обед, и ужин. При этом студенты могли спокойно приходить и уходить, благо на выходы были наложены заглушающие звуки односторонние чары.

В целом же, это был самый лучший день с тех пор как Гарри приехал в Хогвартс. Казалось, сегодня не было разделения на факультеты — сначала он спокойно общался с Роном и Гермионой, а теперь находился в гостиной, где гриффиндорцы и редкие слизеринцы общались совершенно свободно, и никто не оглядывался на них с недоумением. В воздухе витало ощущение радостного возбуждения и энтузиазма. В моменты перерывов студенты делились впечатлениями и высказывали выступавшим свои восторги и замечания.

Гарри аккуратно расспросил студентов с других факультетов, проводятся ли в их гостиных подобные мероприятия, на что ото всех получил отрицательные ответы. Гриффиндорцы были слишком заняты всякими играми и шутками, Когтевранцы — слишком погружены в учёбу, а Слизеринцы в большинстве считали это напрасной тратой времени и сил. Как-то так получилось, что именно на Пуффендуе собралось наибольшее число студентов, тяготеющих к искусствам и музыке. Кроме того, этот факультет не участвовал в межфакультетской вражде и не рвался завоевать кубок школы. Так и получилось, что из пустых классов да подвалов, разрозненные любители искусств перекочевали в гостиную Пуффендуя, заодно получив возможность выступать перед другими студентами.

И глядя на всеобщее радостное возбуждение и чувствуя дружелюбие, так и витающее в воздухе, Гарри подумал, что Пуффендуй — самый лучший факультет, и какое же счастье, что Поттер попал именно на него!

* * *

Это случилось во время выступления одной пятикурсницы с Когтеврана. Она пела очень красивую протяжную песню под аккомпанемент дуэта скрипки с виолончелью. Голос у неё был очень звучный и нежный, берущий за душу, и зрители слушали её затаив дыхание.

В этот момент Гарри и ощутил ту странную волну магии, прошедшую по рядам студентов. Словно дыхание каждого зрителя объединилось в единый порыв ветра. Магия учеников плыла одним потоком, следуя по волнам музыки. И Гарри, легко влился в этот поток.

Идея возникла словно сама собой. Ещё не осознавая, что он делает, Гарри притянул этот поток и, проведя его сквозь себя, направил его куда-то вниз, повинуясь какому-то импульсу. Никогда прежде он не делал ничего подобного, ему это даже в голову не приходило. Однако сейчас он словно находился в каком-то трансе и слышал едва различимый шёпот на грани сознания, который не мог обличить в слова, но интуитивно понимал его.

Отбросив разум и сомнения, Гарри глубже погрузился в транс, ускоряя поток магии вниз, туда, где…

Где-то в темноте вдруг вспыхнули символы. Они складывались в круг, и Гарри не мог их прочесть, хотя и видел что-то подобное. Но шёпот подсказал ему, что именно туда и надо направить магию. Что Гарри и сделал.

Символы вспыхнули ярче, высвечивая из темноты пещеру. И Гарри вдруг понял, что это не просто круг. Это просто огромный круг, чьи символы были высечены глубоко в скале гигантской пещеры, в середине которой находилось озеро, размером с маленькое море, а над ним…

Гигантский сталактит, нависающий над озером и уходящий в воду, вдруг засиял изнутри мягким светом. И внутри озера ему ответил тем же светом не менее огромный сталагмит. Их соединяла тонкая полоска минерала, которая в их свете казалась лёгким ручейком, перетекающим из одного в другой.

И Гарри вдруг понял, что это. И замер в трепетном изумлении.

Это были два Ядра Магии, которые слились в одно, непрестанно питая и усиливая друг друга. И именно на них стоял Хогвартс. А этот круг символов всего лишь соединял магию замка с Магией этих Ядер. Таким образом, как и предполагал Гарри, Хогвартс являлся, по сути, маленькой частичкой этого двойного Магического Ядра. И в свете этого, сама идея создания замка представлялась до гениального простой и удивительной.

Но тут, поток магии, который Гарри направлял в круг символов, вдруг словно наткнулся на невидимую преграду и рассыпался искрами. Символы замерцали и погасли, а Ядра чуть потускнели, но продолжали сиять где-то в глубине. Однако Гарри понял, что этого недостаточно. Более того, что-то мешало полноценно наполнить Ядра магией.

На грани слышимости снова раздался шёпот, и Гарри понял — не тот день. Ритуал по наполнению Ядра должен проходить в ночь Самайна. Хэллоуин!

А в следующее мгновение сознание Гарри стремительно унесло обратно наверх. Снова почувствовав своё тело, Гарри невольно покачнулся и зажмурился. Голова немилосердно кружилась, Поттера подташнивало, а внутри ощущалась какая-то непонятная слабость.

Когда головокружение немного успокоилось, Гарри сумел приоткрыть глаза и оглядеться. Когтевранка как раз закончила петь и зрители стали бурно ей аплодировать. Правда, у многих было растерянное выражение лица, они недоумённо оглядывались по сторонам, значит, что-то почувствовали. Только не поняли, что это было. И лишь профессор Стебль сидела с ошарашенным видом. Она-то точно поняла, что случилось. Только вот не знала, как это возможно.

— Гарри, ты в порядке? — отвлёк от созерцания декана голос Невилла.

— Да… нет, что-то мне нехорошо, — пробормотал Гарри.

В это мгновение Эдит объявила о том, что вечер окончен, а новую дату они огласят в начале октября. Гарри невольно порадовался, что теперь можно без сожаления отправиться в спальню. Невилл помог ему дойти до кровати, то и дело советуя обратиться в Больничное крыло. Однако Гарри попросил его даже Стебль не говорить.

— Это просто лёгкое недомогание — быстро пройдёт, — укладываясь в постель, отговаривался Гарри.

Невилл посмотрел на него с сомнением, но настаивать не стал и вернулся в гостиную — студенты и не думали расходиться, делясь впечатлениями и просто общаясь.

Гарри же задумался. Видимо, его слабость связана с тем, что он пропустил через себя такое большое количество чужой магии. Прежде Гарри не делал ничего подобного, но, судя по всему, это отнимает больше сил, чем даже создание Магического Ядра. Но всё же, как у него получилось? Он впервые видел, чтобы магические потоки других людей двигались так слажено. Может дело в музыке? Ведь все были так увлечены выступлением этой когтевранки, чьего имени Гарри никак не мог вспомнить. И что это был за шёпот? А Ядра? Видимо, они находятся очень глубоко под землёй. Гарри и не представлял, что они бывают такими огромными. С другой стороны, Хогвартс стоит уже тысячу лет, неудивительно, что Магические Ядра так выросли.

Однако теперь Гарри был вдвойне решительно настроен спасти их. Может, если удастся провести подобное выступление в ночь Хэллоуина, то получится объединить магию всех студентов и восполнить магию Ядер без нарушения каких-либо правил и запретов?

— Ты уверен в этом? — с сомнением спросил Дамблдор.

Дело было на следующей неделе. Гарри решил не откладывать дело в долгий ящик и на следующий же день отправил с Браном письмо Дамблдору с просьбой о встрече. К сожалению, сразу встретиться не получилось, поскольку у директора на ближайшие дни были запланированы какие-то важные дела в Министерстве. Поэтому разговор произошёл только во вторник. У Гарри как раз было окно до обеда. Однако Дамблдор принял его предложение без особого энтузиазма.

— Конечно, уверен! — с жаром ответил Гарри. — Я видел всё собственными глазами! Если получится, не нужно будет ничего нарушать, а Хогвартс восстановится! Это же идеальный вариант!

— Ты неправильно меня понял, Гарри, — мягко произнёс Дамблдор. — Я вполне верю твоему рассказу — ведь недаром же когда-то друиды использовали песни и пляски в своих магических ритуалах. Музыка действительно является могущественной магией, которую многие нынче сильно недооценивают. Я же спрашивал, уверен ли ты, что сумеешь направить магию стольких студентов в нужное русло? Я проделывал нечто подобное, когда был значительно моложе, и прекрасно знаю, насколько это сложно. Уже то, что ты сумел управлять магией стольких студентов, в очередной раз подтверждает, что ты невероятно силён. Но в Хогвартсе учится три сотни студентов. Их магия может просто-напросто разорвать тебя на части. Ты силён, спору нет, но даже ты не всесилен. Боюсь, я не готов так рисковать.

Гарри хмуро уставился в пол. В словах Дамблдора была доля истины. Если задуматься, Гарри и правда стало несколько не по себе после того, как он управлял потоком магии около сотни студентов. Но ведь тогда не случилось ничего непоправимого. Да, у Гарри слегка закружилась голова и ощущалась сильная слабость. Но он был уверен, что выдержит и большее количество магии.

— Я уверен, что справлюсь, — наконец, хмуро сказал он. — В прошлый раз мне стало лишь слегка не по себе. Я выдержу магию всех студентов.

Гарри упрямо смотрел в задумчивые голубые глаза Дамблдора. Долгое время в кабинете царила тягостная тишина. Только Фоукс и Бран, который явно был намерен не оставлять хозяина наедине с алой птицей, невозмутимо чистили перья.

— Хорошо, — наконец, тяжело вздохнул Дамблдор. — Если ты так в этом уверен, я согласен. Я объявлю о том, что в вечер Хэллоуина будет выступление. Профессор Стебль отберёт нескольких участников, но мисс Фосетт, это ведь она всех очаровала своим пением, будет участвовать обязательно.

— Спасибо, сэр! — радостно воскликнул Гарри. — Я обязательно справлюсь! Обещаю!

— Я не сомневаюсь в тебе, мой мальчик, — грустно улыбнулся Дамблдор. — А теперь ступай — обед уже скоро начнётся.

— До свидания, сэр, — попрощался Гарри, подзывая к себе Брана и выходя из кабинета.

Как только дверь за ним закрылась, другая дверь, расположенная за книжными шкафами, открылась. Из неё показался профессор зельеварения и прислонился к косяку, с ленивым интересом глядя на директора.

— И почему вы позволяете Поттеру творить всё, что ему вздумается? — насмешливо спросил он. — Признаться, не знай я, что вы пытались подлить ему летом, решил бы, что вы завели себе любимчика.

— То, что он рассказал, лишь свидетельствует о том, что он добьется своего и без моего разрешения, — устало ответил Дамблдор. — А мне необходимо завоевать его доверие. К тому же, если он, в результате своей самоуверенности проваляется пару недель в Больничном Крыле, быть может, это несколько остудит его пыл.

— Вы так уверены, что он не справится? — Снейп удивлённо выгнул бровь.

Дамблдор усмехнулся.

— С тех пор, как Дурсли отдали Гарри в приют, я не перестаю удивляться его способностям, — заметил он. — Ещё пару месяцев назад я был бы совершенно уверен, что такое невозможно. Теперь я не столь в этом уверен. Однако, если Гарри почувствовал слабость, пропуская через себя магию сотни учеников, значит, и его силе есть предел. И это не может не радовать.

Дамблдор подошёл к окну и нахмурился.

— Однажды мне тоже пришлось стать сосредоточием объединённой магии, — продолжил директор. — Мало кто решается на такое, поскольку это очень энергозатратно и довольно больно. После того случая я провалялся в больнице три месяца. Понятное дело, что повторять это мне больше не хотелось. А ведь волшебников было всего десять.

— Но раз так, Поттеру ни в коем случае нельзя позволять делать столь безрассудные вещи! — тоже нахмурился Снейп.

— Ты думаешь? — со странной интонацией произнёс Дамблдор. — Не забывай, что у нас с ним слишком большая разница в магической силе. Ты ведь сам слышал — он провёл через себя магию около сотни волшебников, и всё, что он почувствовал: ему стало «слегка не по себе»!

Дамблдор вернулся за свой стол, взгляд его был холоден и мрачен.

— Я позволю ему это сделать, и, вероятно, задуманное ему удастся. Вот только я сильно сомневаюсь, что это удастся ему без каких-либо последствий. И пускай. Ему полезно самому почувствовать предел своих сил, понять, что он не всесилен. Я не раз ему об этом говорил, но он не поймёт это по-настоящему, пока не ощутит на себе.

Пару мгновений в кабинете царило неуютное молчание, но вот, Дамблдор отвлёкся от своих мыслей и повернулся к Снейпу:

— Ну, вернёмся к делам, что там по поводу Квирелла?..

* * *

Гарри же, окрылённый разрешением директора, с удвоенным энтузиазмом взялся за учёбу. Правда, его несколько угнетало количество теории. С другой стороны, с практикой у него практически не было проблем. Сокурсники с Пуффендуя неизменно удивлялись его успехам, а со стороны Когтеврана, с которым они чаще всего занимались, то и дело летели недоумённые взгляды. И лишь Гермиона после каждого урока подходила и требовала рассказать ей его секрет. Гарри то и дело приходилось убегать от неё, потому что он не знал, что ответить. «Научись видеть магию»? В конце концов, именно эта способность и позволяла ему видеть свои ошибки ещё на стадии взмаха палочкой. Может просто нарисовать ей загогулину, которая должна получиться? Помнится, с Роном это сработало.

Загоревшись этой идеей, Гарри решил сначала «потренироваться» на Невилле. Долгопупс сперва смотрел на него весьма неуверенно, но всё же согласился. Когда же это быстро принесло результат, мальчик весьма воодушевился. Гарри же убедился, что даже не видя собственную магию, визуализация узора значительно облегчает юным волшебникам процесс обучения.

Поэтому Гарри быстро зарисовал все основные узоры простейших заклинаний в тетрадь и просто сунул её Гермионе в руки после урока. Она начала было возмущаться, что Гарри над ней просто издевается, но Невилл, к счастью, оказавшийся рядом, убедил её, что это очень даже помогает, после чего с невинным видом спросил у товарища:

— А мне такую тетрадку сделаешь?

Гермиона нахмурилась, но ругаться пока что раздумала и гордо удалилась. А Гарри, как и обещал, сделал такие же записи для Невилла, которые, кстати, потом разошлись по рукам. Старшекурсники на это смотрели с большой долей скептицизма и лишь посмеивались над наивными первокурсниками. А Гарри просто радовался тому, что его на время оставили в покое.

Пока однажды за обедом к нему не подошёл Рон.

— Слушай, Гарри, у меня есть просьба, отойдём? — спросил он, бросая настороженные взгляды на его соседей.

— Хорошо, — несколько растерялся Гарри, но послушно вышел из-за стола.

— Ты уже слышал про уроки полётов? — с горящими глазами спросил его Рон, как только они завернули в ближайший пустой кабинет.

— Э, да, а что? Мы с вами всё равно не пересекаемся — мы с Когтевраном летать будем.

— Да не в этом дело! — отмахнулся Рон. — У нас сегодня уже был первый урок, ну и мы с Малфоем поругались.

— Опять? — устало вздохнул Гарри.

После того происшествия в поезде, Рон и Драко словно вознамерились сжить друг друга со свету. Они лаялись в коридорах по любому поводу, втягивая по мере сил и возможностей в свои дрязги других студентов. И хотя оба особенно упорно пытались втянуть в противостояние Гарри, тот пока что вполне успешно им сопротивлялся.

— Ага, ну так вот, он предложил решить дело дуэлью! — глаза Рона горели предвкушением. Видимо, Уизли даже и не рассматривал вариант, где он может проиграть.

— И что? — обречённо глядя на него, спросил Гарри.

Про магические дуэли он мало что знал, но сомневался, что они отличаются от магловских чем-то принципиальным. А, учитывая, что заклинаний первокурсники знали пока что очень немного, он сильно сомневался, что дойдёт до смертоубийства. Если только один из дуэлянтов не додумается ткнуть другого палочкой в глаз.

— Я согласился, но мне нужен был секундант, поэтому я сказал, что им будешь ты! — обычно с таким радостным видом принято было поздравлять с праздниками.

— Что?! — возмутился Гарри. — Но я не давал тебе своего согласия! И не дам! Пусть вон Дин или Симус будут твоими секундантами!

— Они отказались, — недовольно отмахнулся Рон. — Боятся попасться Филчу. А ещё гриффиндорцы!

— Филчу? — подозрительно прищурился Гарри. — А он-то тут при чём?

— Так дуэли в школе запрещены, — ответил Рон с таким видом, словно это было очевидно. — Поэтому сражаться мы будем ночью в Зале Наград. Сегодня в полночь!

Гарри пару мгновений лишь изумлённо смотрел на него.

— Получается, — медленно произнёс Гарри, чувствуя, как внутри начинает клокотать гнев, — ты, не спросив меня, решил, что я пойду ночью в Зал Наград, чтобы быть твоим секундантом на запрещённой дуэли. Я ничего не упустил?

— Но ты же мой друг! — Рон, похоже, только начал понимать, что Гарри не сильно рад такому раскладу. — К тому же, должен же я, наконец-то, заткнуть эту моль слизеринскую!

— Выходит, если я твой друг, ты можешь всё решать за меня?!

Рон лишь растерянно смотрел на него. Похоже, такая постановка вопроса даже не приходила ему в голову.

— Но мы ведь должны проучить Малфоя! — наконец, жалобно произнес он.

Гарри раздраженно вздохнул.

— Если ты не заметил, мне Малфой параллелен! — ответил он. — И у меня нет ни малейшего желания нарушать правила, только потому, что он тебе не нравится!

— Но ты же мой друг! — снова воскликнул Рон. — А друзья должны помогать друг другу!

— Друзей нужно просить, а не ставить перед фактом! — отрезал Гарри. — И я помогаю тебе — избежать наказания, если тебя поймают!

Несколько мгновений Рон неверяще смотрел на Гарри, потом в панике воскликнул:

— Но ведь если я не приду, Малфой всем расскажет, что я струсил! Я не могу отказаться!

Гарри пару мгновений недовольно смотрел на него. Тут Рон был прав. Малфою только дай повод поиздеваться над гриффиндорцами. И если Рон не явится, слизеринец до скончания века будет ему это припоминать. С другой стороны, Гарри вовсе не так волновали правила, как он говорил. Его больше возмутило то, что Рон принял решение за него.

Гарри, сколько себя помнил, не мог сам ничего решать. С кем ему жить, выбрал Дамблдор. Что носить, есть и где спать — решали Дурсли. У Гарри никогда не было друзей, поэтому он не мог бы сказать, как они должны относиться друг к другу, но он был уверен, что решать всё за другого непозволительно даже другу. С другой стороны, так подставлять Уизли ему тоже не хотелось.

Гарри тяжело вздохнул.

— Хорошо, я буду твоим секундантом, но это в первый и последний раз! — хмуро сказал он. — Если тебе заняться нечем — это твои проблемы! Я не намерен каждый раз разгребать то, что ты наворотишь, ясно? И если ты снова решишь всё за меня, можешь считать, что мы больше не друзья!

Рон насупился, но поблагодарил.

— И, кстати, не вздумай болтать о том, что я был твоим секундантом! Мне не нужны проблемы!

Гарри действительно не хотелось, чтобы все узнали, что он нарушает правила. Особенно, Дамблдор со Снейпом.

Рон недовольно нахмурился, но согласился молчать. Гарри предложил ему встретиться на лестничной площадке четвёртого этажа, на котором располагался Зал наград. На этом они распрощались и разошлись.

Вернувшись в гостиную Пуффендуя, Гарри поспешил выполнить домашнюю работу назавтра, чтобы пораньше лечь спать — кто знает, сколько времени займёт дуэль.

Гарри успел поспать всего пару часов до времени, когда пора было идти на встречу с Роном. Вставать дико не хотелось, и Гарри буквально силой заставил себя подняться. Он выучил заглушающие чары одними из первых — он накладывал их на вход в нишу, где стояла его кровать, поэтому его будильник никого больше не разбудил. Да и собираясь, Гарри мог не волноваться, что кого-то потревожит.

Достав из сумки мантию-невидимку, Гарри наложил на свои подошвы заглушающие чары и выскользнул из комнаты. В гостиной тоже никого не было — пуффендуйцы крайне редко засиживались допоздна.

Гарри впервые гулял по замку после отбоя, и невольно начал понимать, что студенты в этом находят. Скользя по коридорам, не слыша собственных шагов, Гарри ощущался себя одним из призраков, он словно стал частью Хогвартса, который мирно сиял в темноте ночи. Гарри даже не требовался люмос. Сейчас, не приглушённые светом солнца или факелов, магические узоры были видны как никогда. И ориентироваться по ним было невероятно легко.

По пути ему встречались многочисленные потайные ниши и скрытые ходы, но Гарри не решался их сейчас исследовать. Кто знает, сколько времени это займёт?

Поднимаясь по лестнице, Гарри издалека услышал приглушённую ругань. На площадке четвёртого этажа стояли двое мальчиков. Рона Гарри узнал сразу, а вот второго видел мельком за столом Гриффиндора. Гарри бесшумно подошёл к ним.

— Слушай, мне некогда тут с тобой болтать, мой секундант вот-вот должен подойти, так что шёл бы ты отсюда! — недовольно шипел Рон.

— Да ладно, ты же сам говорил, что собираешься надрать зад этому слизеринскому выскочке, — отвечал ему второй мальчик. — Я не хочу такое пропустить!

В темноте было сложно разглядеть его лицо, но магия паренька сияла весёлым предвкушением.

Гарри угрюмо обошёл их, скрывшись за поворотом. Стянув с себя мантию-невидимку, он спрятал её в карман. Если Рона он ещё готов был посвятить в тайну отцовской мантии, то другим о ней знать было совершенно ни к чему. Впрочем, шаги его по-прежнему были не слышны, поэтому гриффиндорцы не замечали его присутствия, пока он не подошёл к ним вплотную и не зашептал:

— И как это понимать, Рон? Ты, кажется, говорил, что не сумел никого уговорить.

Мальчики подпрыгнули от неожиданности и испуганно обернулись к мрачному Поттеру.

— Ну, я просил всех, с кем общаюсь, — уклончиво ответил Рон, когда понял, что это не преподаватели. — Но откуда ты взялся? Я думал, ты поднимешься по лестнице.

— Вы были так увлечены своим спором, что и Дамблдора не заметили бы, — хмуро ответил Гарри. — Раз теперь у тебя появился провожатый, жаждущий узреть твою «эпическую» дуэль с Малфоем, я, пожалуй, пойду дальше спать.

— Твой секундант — Поттер? — восхищенно воскликнул незнакомый гриффиндорец.

Гарри готов был стукнуть сам себя. И зачем он вообще показался? Они наверняка бы подумали, что Гарри либо задерживается, либо проспал, и пошли бы вдвоём. За неимением лучшего, Рон взял бы сокурсника в секунданты. А теперь об этом будет знать вся школа! С другой стороны, Гарри хотя бы убедился, что Рон умеет держать язык за зубами.

— Гарри Поттер, — раздосадованный собственной несообразительностью, повернулся он к мальчику, протягивая руку.

— Роджер Малон, — даже в темноте было видно, как широко улыбался гриффиндорец.

Они пожали руки, и Гарри, буркнув «Спокойной ночи», повернулся к лестнице, но, конечно, Рон не мог так просто его отпустить.

— Гарри, постой! Ты же обещал, что будешь моим секундантом! — воскликнул он едва ли не в голос. — А Роджера я не звал, он сам за мной увязался!

— Ага, хочу глянуть, как Уизли будет драться с Малфоем, не зная ни одного заклинания, — весело подтвердил тот.

Гарри искоса посмотрел на него и подумал, что тот, вероятно, прав, и никакой магической дуэли не будет. А будет обычный магловский мордобой. Но в таком случае ему тем более лучше не соваться в это дело. С другой стороны, он действительно пообещал Рону помочь. К тому же, он уже здесь.

Гарри тяжело вздохнул.

— Хорошо, давайте поскорее покончим с этим, — обречённо сказал Гарри и направился в сторону Зала наград.

Мальчишки зашагали вслед за ним. В тишине безлюдного коридора топот их ног был таким оглушительным, что Гарри, не выдержав, наложил заглушающее заклинание и на их обувь. Восторгу гриффиндорцев не было предела.

До Зала они добрались без приключений. Вот только тот был пуст. Гарри глянул на часы. Была ровно полночь. Либо Малфой опаздывал, либо вовсе не собирался приходить.

— Может, струсил? — весело заметил Роджер.

Казалось, его ничто не способно огорчить.

— Подождём пять минут — и уходим? — неуверенно предложил Рон.

Гарри с Роджером переглянулись и согласились. Втроём они столпились в самом тёмном углу. В отличие от своих товарищей, которые явно чувствовали себя не в своей тарелке ночью за пределами гостиной, Гарри с удивлением понял, что ему здесь весьма комфортно. Замок словно окутывал его магией, даря покой и умиротворение.

Но не успел Гарри насладиться этим ощущением, как откуда-то из коридора послышался скрипучий голос завхоза:

— Принюхайся хорошенько, моя милая, они должны быть где-то здесь…

Гарри тут же понял, в чём дело. Малфой, небось, и не думал приходить на дуэль. Он просто настучал Филчу о том, что в это время в Зале наград будет кто-то из студентов. Как по-слизерински!

— Валим! — едва слышно выдохнул Гарри и поспешил в противоположную сторону от завхоза.

Гриффиндорцы поспешили за ним, и Гарри порадовался, что заколдовал их подошвы — с бесшумной походкой у них было больше шансов уйти незамеченными. Однако Филч оказался куда расторопнее, чем можно было ожидать. Его бормотание настигало их очень быстро, поэтому Гарри решил рискнуть — и нырнул в первый попавшийся потайной ход. За портьерой оказался ещё один коридор, по которому они уже бросились бежать. Благо, звука их шагов по-прежнему не было слышно, и единственное, что могло их выдать — громкое пыхтение.

— Где вход в вашу гостиную? — зашептал Гарри, когда они немного оторвались.

— На седьмом этаже, — выдохнул, отдувающийся Рон.

— Сами доберётесь?

— Я понятия не имею, где мы! — в панике ответил он.

Гарри оглянулся и чертыхнулся про себя. Он тоже раньше тут не бывал, поэтому не представлял, куда идти. Гарри оставалось только бежать дальше по коридору в надежде, что он выведет их к лестницам. А гриффиндорцы просто бежали за ним, признав за ним лидерство. Тут они выбежали из перехода и, к радости Гарри, оказались недалеко от кабинета Заклинаний. Теперь он мог сказать, куда идти.

Но тут из-за стены выплыл Пивз. Завидев их, он восторженно взвизгнул и начал причитать:

— О, первокурснички! Бродите ночью по школе? Ай-яй-яй, как нехорошо! Я должен доложить об этом!

Ребята испуганно замерли.

— Пожалуйста, не выдавай нас! — умоляюще сказал Рон.

— Нет, это мой долг! — Пивз явно забавлялся. — Но если вы очень хорошо попросите, я подумаю над тем, чтобы промолчать.

Гарри видел, как остатки магии этого призрака просто дрожат от радости. Пивз, казалось, был просто счастлив от возможности сделать кому-то гадость. Было ясно, как день, что полтергейст выдаст их — это только дело времени. Но, возможно, его можно было прогнать?

Идея пришла ему в голову совершенно неожиданно. До сих пор Гарри ни о чем подобном не задумывался. Однако ему сразу вспомнилось то, как он проводил через себя потоки чужой магии. Тогда он просто направил его. А что, если попробовать его создать?

Сосредоточившись, Гарри прислушался к магии товарищей и призрака. Он мог до неё дотронуться, но в остальном магией гриффиндорцев он управлять не мог. У ребят были полноценные и независимые Ядра, которыми Гарри никак не мог управлять. Напитать — да, но заставить магию гриффиндорцев течь так, как ему хотелось, он не мог.

А вот с Пивзом всё было куда интереснее. У него не было Ядра, поскольку он черпал силу из магии Хогвартса. Поэтому Гарри мог манипулировать ею, как и магией окружающей среды, усиливая или рассеивая её.

Ободрённый этим обстоятельством, Гарри дотронулся до магии полтергейста и принялся вытягивать из него потоки. До сих пор Гарри никогда не делал ничего подобного, но это оказалось проще, чем он думал. Пивз был на ощупь, словно мягкий сыр, который легко разделялся и принимал нужные Гарри формы.

Полтергейст явно что-то почувствовал, потому что резко замолчал и выпучил свои белёсые глаза. Когда же к пуфендуйцу потянулся первый ручеёк его магии, Гарри даже не успел порадоваться. Пивз вдруг зашёлся в таком оглушительном визге, что Гарри, испуганно вздрогнув, невольно потерял концентрацию. Призрак же, продолжая истошно орать, стремительно скрылся в стене, оглашая замок своими воплями.

Первокурсники на мгновение замерли в недоумении, пока не сообразили, чем им могут грозить вопли Пивза. Они сломя голову бросились бежать к лестничной площадке, но оттуда раздались шаркающие шаги Филча, и ребята кинулись в противоположную сторону.

— Что с ним… такое… произошло? — не сдержав любопытства, на бегу выдохнул Роджер.

— Понятия… не имею! — соврал Гарри.

— По-моему… сейчас не… до этого! — высказал здравую мысль Рон, несчастным голосом.

Коридор был довольно длинным, и Гарри снова не знал эти места. Завидев впереди тупик, он снова нырнул в очередной потайной переход, надеясь, что он выведет их к какой-нибудь лестнице. И чуть не вскрикнул от радости, когда за гобеленом оказалась узкая винтовая лестница, уходящая вниз.

Правда, обрадовался Гарри рано. Потому что лестница заканчивалась запертой дверью. Выругавшись сквозь зубы, Гарри выхватил палочку и произнёс отпирающее заклинание. Втроём они буквально вывалились в открывшуюся дверь. И тут же застыли от ужаса.

Потому что посреди коридора, в котором они оказались, лежал огромный трёхголовый пёс. Гарри первым пришёл в себя и обернулся к двери, через которую они вошли. Вот только её там уже не было.

Гарри ощутил, как земля уходит из-под ног. Видимо, это была односторонняя дверь, которую можно было открыть только с лестницы. Либо необходимо было знать, как открыть её с этой стороны. А может, тут дело было ещё в каких-то чарах, поскольку теперь становилось ясно, что это тот самый запретный коридор на третьем этаже.

Пёс недовольно заворочался, просыпаясь, и Гарри очнулся от своих мыслей. В панике, он оглядел помещение и увидел дверь в той стороне, куда были повёрнуты головы зверя. Гарри бросился к ней, подталкивая ошарашенных гриффиндорцев. Дверь тоже оказалась заперта, и Гарри снова произнёс отпирающее заклинание, молясь всем богам, которых мог вспомнить, чтобы оно подействовало. Когда же раздался спасительный щелчок, Гарри чуть не заплакал от счастья и облегчения. Не говоря ни слова, первокурсники пулей выскочили в коридор. Захлопнув за собой дверь, они, также молча, бросились бежать, куда глаза глядят — главное, подальше от трёхголовой псины.

Остановились они только, когда, наконец, достигли лестницы.

— Что это было? — слабым голосом произнёс Рон.

— Мне показалось, или это действительно был трёхголовый пёс?! — восторженно-испуганно спросил Роджер.

— Нет, не показалось, — глухо отозвался Гарри.

— Очуметь! Цербер в школе! Вот это прикол! — захихикал тот.

— По-твоему, это смешно?! — обозлился на него Гарри.

— Ага, просто обхохочешься! — только теперь стало ясно, что Роджера трясёт. Он не переставал нервно хихикать.

— Но что он тут делает? — испуганно воскликнул Рон.

— Откуда я знаю? — устало ответил Гарри.

Ужас пережитого начал отпускать его, и Гарри ощутил смертельную усталость.

— Пошли-ка спать, — пробормотал он.

— Ага, пошли, — Рон нервно огляделся, словно боялся, что сейчас выползет ещё что-нибудь столь же страшное.

— И, Рон, — уже начав спускаться, сказал вдруг Гарри, — если придумаешь ещё раз шляться ночью по замку — меня не зови!

«Потому что без тебя мне это делать проще и безопасней», — добавил он про себя, но Рону хватило совести смутиться.

— Приятно было с тобой побегать, Поттер, — к Роджеру, похоже, начало возвращаться присутствие духа. Вместе с юмором.

Как только гриффиндорцы скрылись из вида, Гарри накинул мантию-невидимку и отправился в гостиную Пуффендуя. По мере того, как спокойствие возвращалось к нему, Гарри начал задумываться о том, что сегодня произошло. А потом он испуганно замер. Они ведь не заперли ту дверь с цербером! А если он выберется наружу? Вся школа окажется в опасности!

Усталость как ветром сдуло. Развернувшись, Гарри бросился обратно в коридор третьего этажа.

Правда, как оказалось, беспокоился он напрасно.

Рядом с дверью стоял Снейп и колдовал над ней. Рядом с ним причитал Филч:

— …будут в Зале Наград, вот я и пошёл проверить. Откуда же мне было знать, что они полезут в запретный коридор?

— Подозреваю, что они попали сюда случайно, спасаясь от вас, Аргус, — хмуро ответил Снейп. — Однако, мне весьма любопытно, откуда у мистера Малфоя подобные сведения.

— Он сказал, что слышал их разговор, сэр, — Филч пожал плечами. — Моё дело — проверить.

— И всё же, я предпочёл бы, чтобы вы сначала сообщали о подобных вещах мне, — холодно отозвался зельевар. — Особенно, в связи с нынешней ситуацией с этим коридором. Вам ясно?

— Да, сэр.

— А с мистером Малфоем я поговорю отдельно.

Гарри не стал слушать дальнейший разговор. Где-то здесь должна была ещё находиться миссис Норис, которая могла его учуять, а Гарри совсем не хотелось, чтобы Снейп узнал, кто был сегодня в запретном коридоре.

До гостиной он добрался без приключений, и быстро улёгся спать. Несмотря на пережитое, уснул Гарри мгновенно, а на утро смог, наконец-то спокойно всё обдумать.

Итак, преподаватели в курсе цербера, вот только дверь к нему защищена обычными запирающими чарами. А ведь Алохомору проходят на первом курсе! Как безответственно! И куда только попечители смотрят?!

А ведь они с ребятами попали туда вообще через потайной ход. Неужели взрослые о нём не знали? Или тоже понадеялись на простенькие запирающие чары? Кстати, надо было проверить, заперта ли дверь там — они ведь её тоже открыли — вдруг кто-нибудь также случайно отыщет её. Да и вообще, надо поискать в библиотеке запирающие чары покрепче, чем Колопортус. Если Гарри достаточно силён, чтобы освоить заклинания для шестого курса, значит, ему по силам обезопасить этот коридор хотя бы для младших курсов.

Но всё-таки, почему этого же не сделают Снейп с Дамблдором? Они ведь понимают, что с такой простой защитой, кто-нибудь и погибнуть может! Конечно, учитывая, что Снейп появился у запретного коридора довольно быстро, можно сделать вывод, что на двери висят какие-то дополнительные чары, которые сообщают о вторжении. Но преподавателям всё равно необходимо время, чтобы добраться до коридора, а этого времени у студента может и не оказаться.

С другой стороны, если Гарри попытается как-то дополнительно защитить дверь, профессора могут узнать об этом. По крайней мере, Дамблдор узнает точно — ведь Гарри по себе знал, что видя чужую магию, при определённой сноровке, можно различать, кто творил заклинание. А чары, сотворённые Гарри, сияли ярче, чем у других.

Раньше это обстоятельство, в принципе, нравилось Гарри, ведь оно означало, что его заклинания продержаться дольше. Но теперь у него нашлись довольно внушительные недостатки. Ведь теперь он не сможет колдовать незаметно от директора. И каждое его заклинание в неположенном месте будет всё равно что табличкой для Дамблдора: «Здесь был Гарри Поттер!».

Это было весьма прискорбно. Если только Гарри не найдет способа «заглушить» сияние своих чар. До этого момента Гарри лишь однажды старался управлять силой своей магии — когда подписывал документ в банке. Во всех других случаях он даже об этом не задумывался. Он либо колдовал, либо нет. Что ж, теперь у него была причина попробовать.

Сообщение о том, что на Хэллоуин планируется большое представление, вызвало в школе неоднозначную реакцию. Участники Вечеров выступлений восприняли эту новость с бурным восторгом и тут же оккупировали профессора Стебль с просьбами допустить их до представления. Большинство слизеринцев и часть когтевранцев восприняли новость прохладно, считая это напрасной тратой времени. Однако остальные студенты не особенно к ним прислушивались. В Хогвартсе было немного развлечений, поэтому после первоначального недоумения, все приняли эту новость на «ура». И вскоре даже те, кто был против подобной затеи, включились в бурное обсуждение предстоящего мероприятия.

Гарри же то и дело ловил себя на том, что при мысли о вечере Хэллоуина начинает нервно теребить всё, что попадается под руку. Несмотря на уверенные речи в кабинете директора, Гарри боялся того, что не справится. А это, в свою очередь грозило тем, что директор больше не пойдет ему навстречу. Что бы Гарри про него ни думал, Дамблдор решал в школе и в жизни Поттера слишком многое, чтобы игнорировать его мнение. Кроме того, это был пока что единственный шанс помочь Магическим Ядрам Хогвартса.

Что же касалось запретного коридора, Гарри обнаружил, что не может найти тот потайной ход, через который они с гриффиндорцами попали в гости к церберу. Гарри был так изумлён данным обстоятельством, что буквально сунул нос во все щели на том этаже в поисках скрытой двери, но ничего не нашел. Тогда он предположил, что некоторые потайные двери открываются только в определённое время суток, и решил ещё раз прогуляться ночью по замку.

Гарри давно этого хотелось, но он всё не решался снова нарушить правила, пока у него не появилась такая уважительная причина. Выскользнуть из гостиной было также легко, как и в прошлый раз. А потом его встретила тишина безлюдных коридоров. Гарри неслышно сделал несколько шагов, и им снова овладело ощущение единения с замком. На губы наползла невольная улыбка, и Гарри радостно зашагал в сторону лестницы.

В этот раз ему не нужно было никуда спешить и ни от кого убегать, поэтому Гарри с удовольствием смотрел по сторонам, разглядывая магические узоры замка. Дойдя до нужного места, он с облегчением нашёл вход на потайную лестницу. Спустившись по ней, Гарри обнаружил, что её так никто и не запер. Неужели преподаватели о ней не знают? Или они не подумали, что нарушитель мог зайти с, так сказать, «чёрного хода»?

Не сдержав любопытства, Гарри всё-таки слегка приоткрыл дверь, чтобы ещё раз взглянуть на трёхголового пса. И чуть не потерял челюсть, когда увидел рядом с цербером Хагрида.

Огромный грозный зверь отчаянно вилял хвостом, способным зашибить крупного животного, и ластился к лесничему, словно был обычным щенком. Хагрид же сюсюкался с ним, будто так оно и было. Рядом стояло огромное пустое блюдо — видимо, лесничий приходил сюда кормить цербера. Гарри уже собирался уходить, пока пес его не учуял, но тут заметил ещё кое-что и замер в недоумении.

Прямо под лапами цербера находился деревянный люк. Значит, пес что-то охраняет? Но что может храниться в школе волшебства, для чего потребовалась бы подобная охрана?!

Гарри ещё раз оглядел помещение на предмет новых сюрпризов. Но, не обнаружив в коридоре больше ничего примечательного, он тихонько прикрыл дверь и невербально запер её заклинанием.

По пути в гостиную Гарри не отпускало неприятное ощущение, что он влез во что-то секретное и совсем его не касающееся. Поэтому наутро он постарался забыть о том, что вообще что-то видел, и сосредоточился на учёбе.

Однако сделать это оказалось не так легко, потому что многие предметы были для Гарри невероятно скучны. На трансфигурации они уже которое занятие превращали спичку в иголку. Гарри, который выполнил задание с первого раза, искренне не мог понять, почему другим это никак не удаётся. Хотя с тех пор, как Гарри отдал Невиллу тетрадь с зарисовками магических узоров, дела у пуффундуйцев пошли лучше. Но даже с такой подсказкой находились первокурсники, которые никак не могли сдвинуться с мёртвой точки. Гарри не мог даже предположить, в чём же причина.

Сам Поттер на таких занятиях, чтобы не привлекать особого внимания к своему безделью, убивал время, всячески изгаляясь над своей спичкой, превращая её в иголки из различных металлов. У него уже получалась иголка из железа, меди и серебра. Золото давалось почему-то труднее всего. А вот алюминий не получался совсем.

Профессор МакГонагал была не в курсе его экспериментов, поскольку, стоило ей подойти — и Гарри возвращал своей спичке первоначальный вид. Ему не хотелось, чтобы весь класс знал, что он уже легко справляется с этим заданием. Ведь даже не у всех когтевранцев это получалось. Невилл, с которым Поттер постоянно работал в паре, недоуменно посматривал на товарища, но молчал. Гарри подозревал, что тому тоже есть что скрывать, поэтому он и не лезет к нему с расспросами. И Гарри это нравилось. Да и Невиллу, судя по всему, — тоже. Они постоянно сидели вместе на уроках и в Большом зале, что создавало ощущение, будто они закадычные друзья. На самом же деле, они редко говорили о чём-либо кроме уроков. Они просто нашли друг в друге то, что невольно искали: товарища, который не лезет в чужие тайны и не обижается, что с ним не откровенничают, потому что у него самого есть тайны, о которых нет желания рассказывать.

Поэтому Гарри не боялся колдовать при Невилле, зная, что тот никому не расскажет о том, что увидит. Впрочем, даже ему Гарри показывал не всё, на что способен. Просто на занятиях деваться было некуда, но после уроков он спокойно уединялся в одном из пустующих классов и пробовал различные чары из учебников и справочников.

Параллельно Гарри продолжал изучать книгу, подаренную Снейпом. В ней было очень много интересного про зелья, что разъясняло некоторые непонятные моменты из учебника. Этой информацией Гарри охотно делился с сокурсниками, чтобы они могли избежать типичных ошибок новичков. А изучение «Артефактологии» открывало многие нюансы теории Заклинаний.

Всё это, в придачу к успехам Гарри в учёбе, создало ему на Пуффендуе репутацию умника, который неведомым образом затесался на факультет глупцов. Поэтому вскоре Гарри стали называть Вороном с Пуффендуя. И хотя за основу этого имени был взят ворон с герба Когтеврана, наличие у Поттера такого необычного питомца, как Бран, только добавляло прозвищу наглядности. Поэтому вскоре Гарри уже называли так не только на Пуффендуе, но и на других факультетах.

На Заклинаниях и ЗОТИ ситуация тоже не менялась: практики не было ни на том, ни на другом занятии. И Гарри искренне не понимал почему. Ведь сам он знал уже с десяток заклинаний, которые были весьма полезны в быту. А на уроках они всё ещё разбирали теорию Чар и заклинание Вингардиум Левиоса!

Гарри даже как-то спросил профессора Флитвика, когда они перейдут к практике, на что получил ответ:

— Когда поймёте, как строится заклинание. Ведь, обладая этим знанием, вам легче будет овладеть заклинаниями разной степени сложности.

Гарри тогда не понял, что тут такого можно изучать целых два месяца, но высовываться больше не стал. Вместо этого он порылся в справочниках по теории Чар. Там, конечно, нашлось много интересного, но ничего такого, что объясняло бы для Гарри, почему профессор так долго не даёт им практиковаться. Поэтому, не выдержав, он подошёл к преподавателю после занятия.

— Я понимаю вас, мистер Поттер, — добродушно улыбнулся Флитвик, выслушав его соображения. — Я слышал о ваших успехах на трансфигурации от профессора МакГонагалл. Полагаю, вы уже владеете некоторыми заклинаниями, так?

— Да, сэр, — растерянно отозвался Гарри. Значит, МакГонагалл всё-таки заметила его манипуляции со спичкой. Интересно, почему она ничего не сказала?

— Профессор Дамблдор предупредил нас о том, что вы весьма одарённый молодой человек, — словно прочитав его мысли, заметил Флитвик. — И что вы, вероятней всего, поначалу будете схватывать всё на лету. Однако вы, должно быть, заметили, мистер Поттер, что не всем удаются заклинания так легко, как вам, верно?

— Да, сэр, — печально вздохнул тот.

— Поэтому я и не перехожу пока к практике, — снова улыбнулся Флитвик. — Многие первокурсники впервые на наших занятиях сталкиваются с активной магией, и им сложно понять, как ей управлять. Ведь в отличие от директора и вас, они не способны её увидеть. Для них это некая неведомая сила, которая есть в них, но не имеет определённой формы. И они просто не знают, как ей манипулировать. Они её даже не чувствуют. Я уже не говорю о маглорождённых, которые до недавнего времени и не подозревали о её существовании. А ведь неуправляемая магия невероятно опасна. И я должен быть уверен, что когда они возьмут в руки палочки, и первое неудавшееся заклинание сработает не так, как надо, они не ударятся в панику.

— Тогда почему мы начали колдовать на трансфигурации? — недоуменно нахмурился Гарри.

— Если вы заметили, чтобы превратить спичку в иголку, не нужны слова, мистер Поттер, — ответил Флитвик. — Слова — главный и простейший катализатор магии. Даже без движений палочки, произнесённое вслух заклинание может иметь эффект. А вот какой — никто не сможет предугадать. Однако превращение спички в иголку не требует вербального рычага, только концентрацию и управление магией.

— То есть, это упражнение на тренировку управления магией, чтобы потом было проще работать с заклинаниями? — изумлённо воскликнул Гарри.

— Именно так, мистер Поттер, — довольный его сообразительностью, улыбнулся Флитвик. — Вам это, должно быть, кажется невероятно скучным, поскольку вы уже хорошо умеете управлять своей магией. Но для других первокурсников это необходимый этап подготовки. Не думайте, что профессор МакГонагалл не оценила ваших успехов. Она хотела бы вас наградить за них, однако директор просил не привлекать особого внимания студентов к вашим успехам. Он посчитал, что вы будете этому не сильно рады.

— Профессор Дамблдор абсолютно прав, сэр! — поспешно сказал Гарри. — Я очень рад, что профессор МакГонагалл не стала хвалить меня за то, что я сумел превратить спичку в иголку!

— Должно быть, для вас это такой пустяк, верно? — лукаво улыбнулся ему профессор Чар, отчего Гарри невольно покраснел. — Признаться, я с радостью взялся бы заниматься с вами дополнительно, ведь мне ужасно любопытно, на что вы ещё способны, да и профессор МакГонагалл тоже, но директор взял эту ответственность на себя. Впрочем, думаю, это весьма справедливо, поскольку только он и может оценить ваш истинный потенциал.

— Но профессор Дамблдор не учит меня ничему особенному, сэр! — растерянно заметил Гарри. — Он только велит мне дышать и слушать свою магию.

— А как иначе? — хохотнул Флитвик. — Как нашей с профессором МакГонагалл первостепенной задачей является научить первокурсников манипулировать своей магией, так задача директора — научить вас держать её под контролем. А для этого необходимо спокойствие и твёрдость духа. Так что, чем быстрее вы достигните нужного состояния, тем быстрее начнутся более интересные тренировки.

Профессор весело подмигнул Гарри.

— Так что, советую вам выполнять всё, что он от вас требует и не отлынивать от работы, мистер Поттер.

— Я понял, спасибо, сэр, — улыбнулся Гарри и направился на обед.

Этот разговор очень воодушевил его. Наконец-то посиделки с директором обрели смысл, поэтому на следующем занятии, Гарри очень старался следовать наставлениям Дамблдора, и у него даже впервые получилось полностью расслабиться. Именно тогда у него возникло ощущение, будто он плывёт в тёплом потоке. И это было приятно. Словно все заботы мира растворились, оставляя мир и покой в душе. Видимо, именно этого и хотел Дамблдор, потому что, когда Гарри открыл глаза, тот выглядел невероятно довольным. Он велел Поттеру каждый день перед сном упражняться так же, чтобы быстрее достигнуть прогресса.

Гарри, вдохновлённый первыми успехами, старательно выполнял это задание. А через пару недель он стал ловить себя на том, что стал куда спокойнее и внимательнее. Гарри начал замечать то, на что раньше и внимания не обращал, например, во что одет преподаватель или как Невилл держит перо. Казалось бы, это были такие мелочи, но они словно наполнили его жизнь новыми красками. Кроме того, он стал лучше запоминать информацию. Но значительней всего стало то, что Гарри начал яснее ощущать собственную магию, что позволило ему более тонко ею управлять. Правда, проблем с её «сиянием» это не решило, но Гарри испытал невероятный восторг от таких улучшений. А когда через месяц у него перестала ныть сломанная ещё в младших классах рука — он почти простил Дамблдору все его летние интриги и козни.

Сломал ему руку, конечно же, Дадли. Гарри тогда только пошёл в школу, а у младшего Дурсля уже появились друзья, которые тоже были не прочь «поразвлечься». Но, что важнее всего, среди них были те, кто оказался способен догнать Гарри. Не имея возможности потягаться с кузеном в грубой силе, Гарри полагался только на свою скорость — ведь грузному Дадли было невозможно догнать щуплого Поттера на открытой местности. Однако теперь в его банде появился худощавый Поллукс, который мог, если и не догнать, но хотя бы загнать Гарри в нужное место, ведь бегал он не намного медленнее, чем Поттер, а значит, что и оторваться у Гарри не было никакой возможности. А стоило дружкам Дадли зажать его в каком-нибудь углу — и спасения было не видать. Тогда и началась любимая игра Дурсля «охота на Гарри».

Однако в то время Дадли ещё не умел рассчитывать силу, поэтому впервые поймав своего кузена, Дурсль был так обрадован данным обстоятельством, что лупил со всей силы. В результате чего Гарри закономерно попал в больницу с множеством ушибов и сломанной рукой. Конечно, администрация школы не могла оставить этот инцидент без внимания, поэтому Дадли был сделан внушительный выговор, а его родителей вызвали в школу. Когда Гарри об этом услышал, он сначала обрадовался, решив, что теперь-то уж тётя с дядей приструнят своего слоноподобного сыночка. Но реальность оказалась менее радужной.

Когда Гарри отпустили из больницы с гипсом, дома его ждал такой скандал, какого Поттер отродясь не видел. Оказывается, несмотря на все слова очевидцев, тётя с дядей решили поверить в рассказ Дадли, по которому следовало, что всё время занятий Гарри всячески насмехался и издевался над Дадли, высмеивая его неудачи в учёбе, и приятели Дурсля просто решили защитить честь друга. И хотя Дадли всячески старался их успокоить, те слишком переживали за товарища и не смогли сдержать силу ударов.

Тогда Гарри даже подивился богатой фантазии недалёкого кузена. Но потом ему стало не до того. Конечно, взрослые никогда не били и не пороли его, но это не мешало им спокойно запирать его в чулане под лестницей и ограничивать в пище. После того происшествия Гарри целый месяц просидел под замком, питаясь два раза в день холодным супом и остатками каш и макарон. Впрочем, Дадли тоже вынес из этого урок. С тех пор он избивал Гарри очень аккуратно, чтобы, не дай бог, что-нибудь тому не сломать. А сам Гарри предпочитал молчать об этом, опасаясь ещё одного подобного заточения — самого длинного и кошмарного в его недолгой жизни.

И, возможно, из-за того, что от скудного питания рука плохо зажила, она впоследствии часто ныла и беспокоила Гарри, особенно в плохую погоду. За столько лет он успел привыкнуть к этой боли, и даже не представлял своей жизни без неё. Поэтому, когда рука перестала ныть, Гарри испытал почти шок, оттого, что не чувствует боли и дискомфорта. На следующем же занятии он возбуждённо спросил об этом Дамблдора.

— Наша магия — удивительный феномен, Гарри, — ответил директор. — Мы привыкли использовать её только как инструмент, взмахом волшебной палочки, однако она постоянно незримо влияет на нашу жизнь и на нас самих. То, чему я всё это время учил тебя, — лишь небольшое упражнение для успокоения и лучшей циркуляции твоей магии в теле. А ведь магия, помимо всего прочего, влияет ещё и на заживление ран и защиту от болезней. Поэтому магически одарённые люди дольше живут и редко болеют обычными магловскими болезнями. Наша магия вылечивает их раньше, чем они успевают развиться. Однако она же делает нас восприимчивыми к магическим заболеваниям.

— А зрение магия может мне вылечить? — с горящим взглядом спросил Гарри.

— Боюсь, никто не может точно сказать, как магия повлияет на организм, тем более такая сильная, как твоя. К тому же тут дело зависит ещё и от тебя самого. Так что я не могу определенно сказать, что ещё дадут тебе мои уроки, Гарри. Но я рад, что помимо ожидаемого эффекта, они приносят ещё и приятные сюрпризы, — Дамблдор тепло улыбнулся Поттеру.

Гарри кивнул и вновь приступил к медитации. За те несколько недель, что он занимался с директором, нельзя было сказать, что их отношения сильно улучшились. Но, по крайней мере, обида Гарри на Дамблдора немного поутихла. Директор же, казалось, бросил свои попытки им манипулировать. Конечно, Гарри сомневался, что Дамблдор так просто отступится, но Поттер надеялся, что если покажет себя усердным учеником, то учитель перестанет видеть в нём потенциальную угрозу.

Вообще, Гарри было обидно, что из-за Волан-де-Морта, который в своё время пошёл по кривой дорожке, к Поттеру теперь не было доверия, хотя он никому и не сделал ничего плохого. Ну, кроме Дурслей, которые по его вине лишились дома. Но ведь он просто защищался. Значит, Дурсли сами виноваты! По крайней мере, Гарри хотелось так думать.

За это время Гарри чуть ближе познакомился с Хагридом. Он всё чаще приходил к леснику после уроков, порой даже без Невилла. Долгопупс предпочитал всё свободное время проводить в теплицах с деканом. Гарри же искренне интересовался Запретным лесом и его жителями. Дамблдор не одобрял прогулок по Запретному лесу, но согласился, чтобы Хагрид водил его по опушке. Поэтому Гарри чуть ли не каждый день прибегал к леснику в предвкушении новой прогулки. Великана глубоко трогал подобный интерес Поттера, поэтому он делился с Гарри всем, что знал о магических животных. Сам же Гарри, понимая, что отнимает у Хагрида много времени, помогал ему магией, чем мог.

Сам великан колдовать не мог, поскольку у него не было волшебной палочки, но между делом обмолвился о том, что когда-то учился в Хогвартсе. Гарри было любопытно, почему Хагрида исключили, но спрашивать он не решался. Вместо этого он рылся в книгах, отыскивая заклинания, которые могли быть полезны великану в работе. Такие как выпалывание сорняков или перекапывание грядок. Ещё были полезны магические метки, но Хагрид предпочитал ориентироваться по естественным приметам, чему и Поттера обучал.

— Если ты, эта, в знакомом лесу, то, конечно, волшебные метки они полезные, да! Но коли в незнакомом очутишься — то без меток своих тут же и заплутаешь, вот, — объяснял он свою позицию. — Потому лучше знать, как без волшебства в лесу не заблудиться, я думаю. Магия — она, конечно, дело хорошее, да, вот только не всегда лучше волшебством обходиться!

Гарри только понятливо кивал и внимательно слушал его рассказы. Хагрид, конечно, был тем ещё оратором, но знал о лесе и магических тварях куда больше, чем авторы самого продвинутого учебника.

Что касается Рона, после истории с цербером, он невероятно сдружился с Роджером Малоном. Они несколько раз агитировали Поттера снова сходить на третий этаж, но тот категорически отказался и им не советовал туда соваться.

— Нам тогда дико повезло, что пёс спал, — строго шептал он мальчикам в одной из ниш, куда они его затащили. — Или у вас лишние руки-ноги имеются?

Гриффиндорцы поморщились, но вроде бы вняли его словам. По крайней мере, Гарри на это надеялся. Малфой, кстати говоря, был дико удивлён, увидев Уизли за столом Гриффиндора на следующее утро. Слизеринец был уверен, что Рона поймают и исключат. Гарри только головой покачал. Он специально изучил основные правила школы и знал, что за прогулки ночью не исключают. Максимум — снимут баллы и назначат кучу отработок.

Гермиона же, убедившись в полезности Гарриной тетрадки, лишь ещё больше стала на него наседать. Интересовало её, конечно же, две вещи: как Гарри до этого додумался, и тетради с новыми узорами. Гарри, которому совершенно не хотелось разбираться с маньяком учёбы в её лице, скрывался от девочки как мог, довольно часто используя для этих целей мантию отца.

Пуффендуйцы же его особо не трогали, да и другие студенты постепенно привыкали к мысли, что среди них живёт знаменитость. Что не могло не радовать Поттера.

Между тем, Хэллоуин подобрался как-то незаметно. Просто однажды Гарри проснулся и почувствовал запахи запечёной тыквы, несущиеся из кухни. Хогвартс был украшен к празднику на славу. Повсюду были развешаны тыквы, с горящими внутри магическими огнями, на окнах — тёмные занавески, которые создавали полутень в коридорах. Под потолком летали стаи трансфигурированных летучих мышей, а на завтрак, обед и ужин были всевозможные блюда из тыквы.

Гарри, конечно, любил праздники, но кушать одну тыкву ему казалось удовольствием ниже среднего. Но ладно он — Поттер был равнодушен к этому продукту, но вот Лили Мун приходилось несладко. У девочки была на неё аллергия. И если пить тыквенный сок она ещё могла, то кушать овощ в любом виде было для неё пыткой.

К счастью, Лили, видимо, была такой не одна, потому что среди тыквы на столе присутствовал обычный пирог с почками, который явно предназначался тем, кто не мог есть всего остального.

Впрочем, для остальных блюда представляли собой настоящее лакомство. А, учитывая обещанное представление, даже редкие недовольные помалкивали в ожидании вечера. Гарри же волновался всё сильнее. С каждым часом он всё больше сомневался в собственных силах. Однако отступать было некуда, да и не мог Гарри не попытаться.

Его даже не порадовало то, что на Чарах они, наконец-то, перешли к практике. Гарри так погрузился в переживания, что автоматически сотворил заклинание невербально, позабыв о том, что ему такое уметь, по идее, ещё рано. Впрочем, практически никто за шумом этого не заметил. Кроме Невилла, конечно. Тот, однако, лишь удивлённо приподнял брови, но ничего не сказал. Флитвик же ограничился подмигиванием и лёгкой улыбкой.

Гарри, поняв свой промах, тяжело вздохнул. В подобные моменты ему ужасно хотелось плюнуть на конспирацию, и колдовать, ни от кого не таясь. Поэтому Гарри приходилось напоминать себе, какой может быть реакция студентов и прочих волшебников на его способности.

Когда же настало время вечернего пира, Гарри буквально кусок не лез в горло. Он то и дело поглядывал на преподавательский стол, где Дамблдор кушал с безмятежным видом. На их занятиях директор давал ему различные советы, как избежать перенапряжения и не надорваться. Но оба понимали, что эти указания чисто теоретические, поскольку Дамблдор не мог предположить, насколько трудно будет Гарри справиться с подобным потоком магии. Сам директор точно бы его не выдержал. Поэтому им обоим оставалось надеяться, что Поттер справится с поставленной задачей.

Наконец, время ужина закончилось, на столах появились лёгкие закуски, а стол преподавателей отъехал чуть в сторону, чтобы всем было удобно смотреть представление.

Студенты подготовились на совесть! Профессор Стебль отобрала около полудюжины номеров из тех, что были наиболее интересны и эффектны. Ученики же постарались оправдать доверие и расстарались вовсю. Сказку про трёх братьев обеспечили красивыми декорациями и реалистичным оформлением. Трагедию Шекспира сыграли очень артистично. Песни исполнялись необычайно чисто, а на музыкальных инструментах подростки играли с искренним воодушевлением.

За столами царила приподнятая атмосфера, даже слизеринцы вскоре прониклись праздничным настроением и уже к середине представления хлопали наравне со всеми. Гарри же никак не мог сосредоточиться на выступлениях, прислушиваясь к магическому фону в зале. Преподаватели то и дело поглядывали на него — видимо, Дамблдор просветил их по поводу роли Поттера в данном мероприятии. По крайней мере, некоторых. Поскольку Вектор, Синистра, Трюк и завхоз с Хагридом были полностью поглощены представлением. Квирелл и мадам Помфри на концерт не остались.

Когда же на сцену вышла Сандра Фоссет с Когтеврана, Гарри понял, что пора.

Глубоко вздохнув, он прислушался к себе, привычно входя в медитативное состояние, которое так часто отрабатывал в кабинете директора. Волнение быстро улеглось, сердцебиение выровнялось, и Гарри почувствовал магию, что текла вокруг. Вот Сандра запела, её чистый мягкий голос вознёсся к потолку Большого зала, наполняя каждый его уголок. Студенты притихли, вслушиваясь в нежную мелодию. И Гарри поймал общий поток.

Он был куда больше, чем в гостиной Пуффендуя в тот памятный день. Но Гарри всё же удалось его подхватить и, пропустив через себя, направить вниз — туда, где тревожным взволнованным светом мерцали два Ядра Хогвартса. Гарри обрушил поток прямо на них, и письмена вокруг Ядер вспыхнули ярким светом. Уши Поттера наполнил уже не шёпот, а громовой рокот стони и тысяч голосов, слившихся в единый глас. От Ядер Хогвартса пришёл отклик, объединяя, сливая магию сотен учеников в единую реку. Гарри ощутил, как через него, магия замка подчиняет себе поток, привлекая к нему даже магию тех, кто не проникся мелодичным голосом юной Фоссет. По рядам зрителей пронёсся удивлённый вздох, когда маги ощутили призыв Ядер Хогвартса. И весь этот поток устремился к Гарри, фокусируясь и направляясь вниз, к основанию замка.

И тогда пришла боль.

Гарри едва не свалился со скамьи, пронзённый ей, словно ударом тока. И она нисколько не напоминала боль физическую. Но оттого была только ещё сильнее. Он задохнулся, раскрыв рот в немом крике, но не смог выдавить из себя ни звука. Магия буквально разрывала его на части. Это даже не было похоже на то, когда его собственная магия выжигала в теле вредоносное зелье. Поттер просто чувствовал, как само его существо трещит по швам, грозя разлететься на куски и улететь вслед за потоком, чтобы уже никогда не восстановиться вновь.

Гарри оставалось только терпеть, стиснув зубы, и молиться неведомо кому, чтобы он выдержал. Потому что иначе ему грозила участь куда хуже смерти.

Гарри казалось, что прошла вечность, прежде чем поток схлынул, и боль прошла. Почувствовав, что магия отступила, он мешком осел на скамье, едва не сваливаясь с неё. В ушах звенело, перед глазами всё плыло. Гарри не сразу осознал, что его кто-то трясёт, а по залу разносятся заключительные аккорды песни Сандры. И только когда после длинной паузы грянули аплодисменты, Гарри, наконец, очнулся и вяло заозирался по сторонам.

— Гарри, Гарри! Что с тобой?! — явно не в первый раз шипел ему на ухо обеспокоенный Невилл.

Гарри растерянно посмотрел на него, потом вспомнил, что только что происходило, и зачем он согласился на эту пытку. И перевёл взгляд на преподавательский стол. Дамблдор, Снейп, МакГонагалл, Стебль и Флитвик не отрывали от него застывших взглядов. Лишь руки их механически аплодировали студентке. Остальные преподаватели просто имели весьма растерянный вид.

Гарри же глубоко вздохнул и потянулся измученной магией вниз, к Ядрам Хогвартса — он должен был понять, удалось ли ему задуманное. Когда же он ощутил могучее дыхание огромного сосредоточения магии и яркое сияние рунного круга, он чуть не расплакался от облегчения. У него получилось!

— Гарри, что с тобой?! Тебе плохо?! — Невилл напротив, чуть не плакал от испуга. Он то и дело бросал взгляд на преподавательский стол, явно подумывая о том, чтобы обратиться к профессорам за помощью.

— Я в порядке, Невилл, — наконец, прохрипел он.

— Не вздумай играть в героя, Поттер, — раздался вдруг рядом другой голос.

Гарри обернулся. Рядом с ними стоял Седрик Диггори, хмуро глядя в его обморочное лицо. Старшекурсник повернулся куда-то за спину и кивнул.

— Сможешь довести его до Больничного Крыла, Невилл? — к ребятам подошёл Трумэн. — Я сообщу преподавателям.

— Хорошо, что мадам Помфри не осталась на концерт, — заметила Эдит вполголоса.

— У тебя тоже аллергия на тыкву, Гарри? — сочувствующе зашептала Лили.

На них смотрели все соседи, ладно хоть слизеринцы их привычно игнорировали.

— Я в порядке, правда, — попытался отмахнуться смущённый Гарри.

Однако его никто не слушал.

— Я отведу его, я помню дорогу, — решительно заявил Невилл, вставая со скамьи и помогая сползти с неё Поттеру.

Гарри не оставалось ничего другого, как последовать за товарищем. Впрочем, покинув Большой зал, он даже порадовался, что нашёлся повод уйти — стоило им скрыться с глаз студентов, как на Поттера навалилась ужасная слабость.

— Постой, дай передохнуть, — тяжело дыша, попросил он и опустился на первый же попавшийся выступ.

— Может, позвать старост? — неуверенно спросил Невилл, глядя на бледного друга.

— Нет, не надо, — поспешил возразить Гарри. — Мне просто надо передохнуть.

Несколько минут они молчали. Гарри старался проморгаться, чтобы перед глазами перестали плыть цветные пятна, Невилл же не сводил с него задумчивого взгляда.

— Ты ведь как-то с этим связан, да? — вдруг спросил он.

Гарри поднял на него недоумевающий взгляд. Невилл чуть смутился, но продолжил:

— Я имею в виду, то, что произошло сейчас в зале — было такое же чувство, как когда мы с бабушкой подпитывали своей магией наше Место Силы. Только в этот раз я ощущал себя частью огромного целого. Тебе поэтому стало плохо?

Гарри долго молчал, не зная, что сказать. Он привык, что Невилл не задавал вопросов о его странных способностях, и оказался не готов к тому, что тот вдруг вызовёт его на откровенный разговор. С другой стороны, Гарри не хотелось врать Долгопупсу. Всё-таки за эту пару месяцев он успел привязаться к своему товарищу. К тому же Невилл казался ему довольно разумным парнем. А постоянно скрывать свои способности было с каждым днём всё сложнее. Да и потом, Гарри хотелось кому-нибудь довериться. И не преподавателям, которые и так всё знали. А именно другу.

— Да, я имею к этому отношение, — глубоко вздохнув, признался он. — Это сложно объяснить, так что давай, я расскажу обо всём, когда немного приду в себя, ладно?

— О, конечно! — Невилл, похоже, не рассчитывал, что Гарри согласиться ответить на его вопросы, потому что в тот же момент на его лице заиграла счастливая улыбка.

Он помог Поттеру подняться, и они медленно побрели в сторону Больничного Крыла.

Они уже добрались до второго этажа, когда в воздухе вдруг потянуло чем-то до того отвратительным, что ребята невольно скривились.

— Что это так воняет? — воскликнул Невилл.

Гарри прислушался к окружающей магии и изумлённо застыл. Впереди, за поворотом он ощущал какое-то огромное живое существо с крохотным магическим ядром. Ничего подобного Гарри ещё не встречал. Но его присутствие не добавляло оптимизма — Поттер очень не вовремя вспомнил про цербера.

— Кто-то огромный движется в нашу сторону оттуда! — внезапно охрипшим голосом произнёс он, указав вперёд. — Надо куда-нибудь спрятаться.

Невилл не стал спрашивать, откуда Гарри об этом узнал. Верно расценив, что сейчас не до посторонних вопросов, он испуганно заозирался в поисках укрытия. К сожалению, в этой части коридора не было ни одного гобелена или ниши с рыцарскими доспехами.

— Давай спустимся вниз, — наконец, предложил он. — По-любому надо предупредить преподавателей.

Гарри лишь согласно кивнул. Неизвестный гигант как раз затормозил, а значит, у них был шанс уйти незамеченными. Парни уже повернулись к лестнице, когда на Гарри, который продолжал следить за неизвестным в магическом плане, вдруг обрушился целый вихрь чужих эмоций, в котором главным был ужас.

Гарри чуть не упал. Это было настолько необычно и неожиданно, что он даже не сразу понял, что происходит. Прежде с ним подобного не происходило. Да, он мог различать чужие эмоции с помощью наблюдения за магией волшебника, но почувствовать чьи-то чувства как свои? Гарри обернулся к Невиллу, гадая, что так могло испугать Долгопупса. Однако тот не выглядел особенно напуганным. Скорее удивлённым. Он с недоумением что-то спрашивал у Поттера.

Гарри вздрогнул, когда очередная волна ужаса обрушилась на него. Чьи же это эмоции, и чем они вызваны?

Видимо Гарри слишком вымотался, потому что разгадка пронзила его сознание лишь спустя несколько мгновений, когда он с трудом собрал расплывающиеся мысли в кучку. Вся усталость тут же словно испарилась. Напрочь забыв про Невилла, Гарри развернулся в сторону гиганта и помчался к нему что есть мочи.

Кем бы ни было это существо, оно явно было очень опасным. И задержалось оно потому, что его отвлек человек, оказавшееся неподалёку. Студент. И теперь, прислушавшись к себе, Гарри даже мог понять, кто привлёк внимание гиганта — на Поттера обрушивались чувства Гермионы Грейнджер.

Влетев в дверь, за которой ощущалось присутствие Гермионы и великана, Гарри оказался в женском туалете. Прямо перед ним стоял огромный зеленоватый тролль с занесённой для удара гиганской дубиной. А у дальней стены, подняв к троллю белое от ужаса лицо, стояла Грейнджер.

В запасе у Гарри было лишь насколько мгновений, пока дубина летит вниз, поэтому Поттер действовал почти не думая. Взмахнув палочкой, которая словно сама прыгнула ему в руку, он Левиосой выхватил оружие из лап тролля. Однако это немудреное колдовство, похоже, выпило из него остатки его магии и сил. Заклинание тут же развеялось, и дубина обрушилась сначала на голову своему хозяину, а потом — на пол, ломая кафель. Сам же Гарри едва удержался на ногах.

Через мгновение в туалет, вслед за Поттером, ворвался тяжело дышащий Невилл. Трое студентов замерли, в ужасе глядя на гиганта. Который, обмякнув, стал медленно заваливаться на бок. С жутким грохотом туша тролля свалилась на пол, сотрясая пол и стены. За этим последовала звенящая тишина.

Гарри опустил палочку и без сил сполз по стенке на пол. Невилл бросил на него ошарашенный взгляд и поспешил к Гермионе. Та тоже сидела на полу, её всю трясло, а по лицу катились крупные слёзы. Невилл неловко стал её утешать, отчего истерика девочки только усилилась. Она вцепилась в Долгопупса, рыдая навзрыд. Гарри устало смотрел на них, краем сознания отмечая, что больше не чувствует эмоций Грейнджер. В голове было блаженно тихо, и Гарри сам не заметил, как его глаза закрылись.

Приход преподавателей он уже не застал, погрузившись в глубокий спасительный сон.

Проснулся Гарри уже в Больничном крыле. Судя по солнцу, был уже полдень, и Поттер чувствовал себя необычайно отдохнувшим. Замок сиял магией как никогда прежде, и это заставляло Гарри широко улыбаться.

Пока он не вспомнил, что произошло после ритуала. Улыбка медленно сползла с лица Поттера. Тролль в замке! Интересно, его тоже Дамблдор приволок? Решил выпустить проветриться, пока все празднуют? Тогда странно, что им в коридоре не встретился цербер!

Гарри просканировал комнату. Мадам Помфри в своём кабинете. На соседней койке лежит Гермиона. Невилла, должно быть, сразу отправили в гостиную — он ведь не пострадал, даже испугаться толком не успел.

Какое-то время Гарри лежал в раздумьях. Им просто сказочно повезло. Даже притом, что Гарри был очень силён магически, он знал не так уж много заклинаний. И даже не будь он так измотан ритуалом, ещё неизвестно, сумел бы он одолеть тролля. Тем более что Квирелл как учитель совершенно бесполезен. И то, что от усталости его заклинание практически тут же рассеялось, оказалось им только на руку. В противном случае, они не отделались бы простым испугом.

И Гарри невольно стал задумываться, что, по сути, он почти также беспомощен, как и другие первокурсники. Он так привык считать себя особенным: сначала в семье Дурслей, потом и среди волшебников. А оказалось, что без знаний и мастерства, он мало что может. У него есть только сырая сила, которая способна восстановить баланс Магического Ядра, но против другого волшебника Гарри мало что может сделать.

Ему вдруг вспомнилось произошедшее в кабинете директора. Сейчас Гарри необычайно ясно понял, что профессора не хотели ему навредить и только поэтому не пытались утихомирить его силой. А вот Пожиратели Смерти или просто грабитель в подворотне точно не станут с ним так церемониться. Что из этого следует? Во-первых, что он высокомерный придурок, который невольно сам уверился в собственной исключительности. А во-вторых, надо учить больше заклинаний!

Гарри поднялся и начал собираться. Хорошо, что сегодня выходной, занятий нет, значит, можно сразу пойти в библиотеку. Хотя подкрепиться не мешает.

Тут из кабинета вышла мадам Помфри.

— Мистер Поттер, вам ещё рано вставать! — воскликнула она. — У вас очень сильное истощение, вам надо лежать!

— Но я прекрасно себя чувствую! — удивлённо ответил Гарри.

— Это не значит, что вы полностью здоровы, — хмуро возразила женщина. — Немедленно в постель!

— Но мэм! Мне и правда намного лучше! — возмутился Поттер. Ему вовсе не хотелось пролежать без толку в больнице весь день. — Сами проверьте!

И он развёл руки в стороны, открываясь любым её заклинаниям. Мадам Помфри недовольно нахмурилась, но всё же принялась водить над ним палочкой. Через мгновение лицо у неё стало удивлённым.

— Видите? Я здоров!

— И всё равно, я хочу, чтобы вы пронаблюдались до вечера, вдруг вам снова станет хуже, — упрямо поджала губы целительница. — И не вздумайте колдовать!

— Но мэм! — протестующе воскликнул Гарри.

— Без возражений! Быстро в постель!

Гарри недовольно сжал губы, но послушался. Через минуту мадам Помфри принесла обед и поставила на тумбочку флакон с зельем, велев выпить его сразу после еды. Гарри дождался, пока она уйдёт и, приоткрыв флакон, понюхал зелье. Укрепляющее.

Быстро поев, Гарри выпил зелье. Мадам Помфри тут же его забрала и снова скрылась в кабинете. Гарри же принялся изучать свою постель. Как он и думал, она была опутана всевозможными целебными, успокаивающими и сигнальными чарами. Большинство из них Гарри никогда не видел. Ради эксперимента, он спустил ноги на пол — одно из заклинаний тут же поменяло цвет. А через минуту из кабинета вышла недовольная Помфри. Бросив на мило улыбающегося Поттера хмурый взгляд, она снова скрылась в своём кабинете, а Гарри принялся изучать это сигнальное заклинание. Прежде Поттеру не приходилось снимать чьи-либо чары. Можно было попробовать снять сигнальное заклинание Финитой, но Гарри не хотелось бы удалять все прочие чары. Да и не факт, что у него бы получилось. А если мадам Помфри об этом узнает, у Гарри могут быть неприятности — ведь наложить столько чар на каждую постель было, наверное, довольно трудно. Поэтому Гарри решил попробовать другой вариант.

Он Левиосой подтащил стул поближе к кровати и, не спускаясь на пол, перелез на него с постели. Гарри возликовал — сигналка не сработала — и тут же встал на пол. Чары на кровати тут же вспыхнули. Да что за фигня?!

Выругавшись про себя, Гарри вскочил обратно на постель, услышав, как открылась дверь кабинета. На этот раз взгляд мадам Помфри был ещё мрачнее, а улыбка Поттера — ещё шире и невиннее. Посверлив его взглядом пару секунд, женщина, молча, вернулась в кабинет.

Гарри тут же снова перелез с постели на стул и оглянулся. Может дело в том, что ему нужно быть на расстоянии от кровати? Гарри задумчиво взглянул на стул под собой. Интересно, тот поднимется в воздух вместе с Поттером или нет? Гарри ткнул в стул палочкой, невербально накладывая Левиосу.

В первое мгновение, когда предмет мебели послушно поднялся в воздух, Гарри возликовал. Однако тут же лихорадочно вцепился в дерево. Стул, став невесомым, тут же перевернулся под тяжестью мальчика, норовя сбросить его на пол. Гарри, цепляясь за него руками и ногами, с трудом направил его палочкой прочь от кровати. Оказавшись за пределами ширмы, он осторожно отпустил стул ногами, вставая на пол. И едва слышно чертыхнулся себе под нос — чары на кровати опять среагировали. Да что ты будешь делать?!

Быстро кинувшись к кровати, он едва успел вернуть стул на место и приклеить на лицо сияющую улыбку, когда из-за ширмы снова показалось усталое лицо Помфри.

— Хорошо, мистер Поттер, вы можете идти, — хмуро сказала она, отчего лицо Гарри просияло уже вполне искренне.

— Спасибо, мэм! — воскликнул он, соскакивая с кровати и с удивлением уставившись на сигнальные чары, которые на этот раз не сработали.

Как интересно!

— Если почувствуете усталость или головокружение — сразу идите ко мне, — ворчливо сказала она, неодобрительно глядя, как он собирается. — Магическое истощение — это очень серьёзно. Вы же не хотите стать сквибом.

— Вряд ли мне это грозит, мэм, — легкомысленно отозвался Гарри.

— Не стоит быть таким беспечным, мистер Поттер, — недовольно возразила она. — Вы вчера чуть не иссушили себя до дна. Конечно, при встрече с троллем, вам наверняка пришлось выложиться, но я никогда не видела, чтобы ученик был так магически вымотан! Вы должны быть осторожны!

Гарри искоса взглянул на неё. Неужели она не знает о его способностях? Может Дамблдор сказал только деканам? Ведь на ужине другие учителя явно не ждали ничего необычного. В любом случае, Гарри не собирался задерживаться в Больничном крыле, поэтому, пообещав, что будет следить за своим здоровьем, он поспешно покинул обитель целительницы.

Он тут же помчался в библиотеку искать информацию о сигнальных чарах. Как оказалось, их было великое множество. Их можно было накладывать на вещи, комнаты, целые дома и даже на людей. Чаще всего они завязывались либо на самого человека, либо на определённую вещь. И активировались, либо снимались кодовыми словами. Гарри даже нашёл по приметам, какое из заклинаний было использовано в больничном крыле. Это были стандартные сигнальные чары, завязанные на человека, которые автоматически накладывались на пациентов в больницах, стоило им лечь на койку, чтобы следить за их состоянием и соблюдением режима. Снимались обычно кодовой фразой персонала «Вы можете идти». Финитой не снимались. Было специальное заклинание, но при снятии, персонал всё равно получал сигнал. Также присутствовало упоминание о том, что такие чары можно на время «заморозить», чтобы отложить время, когда сигнал сработает. Но есть ли способ совсем избавиться от подобной слежки, не говорилось. Гарри даже специально поискал информацию о больничных койках.

Каких только чар на них не вешали! Оказывается, они продавались уже полностью зачарованными. По сути, это были лечебные артефакты, которые не только ускоряли исцеление, но даже позволяли долгое время держать пациента в одном положении, избегая все сопутствующие проблемы без использования подручных средств. Больным даже в туалет выходить не требовалось!

Найдя часть ответов на свои вопросы, Гарри решил отложить дальнейшие поиски по сигнальным чарам и принялся за то, что волновало его с утра. Атакующие и защитные заклинания. Также он взял справочник по магическим существам.

Оказалось, что тролли, как и многие другие магические создания маловосприимчивы к чарам волшебников. Существовали специальные заклинания для подчинения или отвлечения внимания. Но они изучались на седьмом курсе. А работе с некоторыми из существ, такими как драконы, мантикоры, сфинксы и т.п. обучали в специальных заведениях. Кажется, один из Уизли работал с драконами. Для этого нужен был недюжинный талант и сила. Отбор на подобную работу был очень строгий.

Про церберов информация тоже была не особо утешительной. До этого Гарри особенно не интересовался трёхголовым псом. Но после встречи с троллем рассудил, что если уж этот великан непонятно как умудрился оказаться в замке, то вероятность встретить в коридоре цербера куда как выше. Вот только шкура его была также невосприимчива к магии волшебников, как и троллья. А вот реакция и скорость ничем не уступали их меньшим братьям, что делало цербера куда опаснее троллей. И если великана можно было вырубить, треснув по голове, то у гигантского пса этих голов было целых три штуки.

Но ведь Хагрид как-то умудрялся с ним ладить. Гарри решил завтра же заглянуть к лесничему в гости.

Что касалось боевых заклинаний, здесь ситуация была получше. Оказывается, для каждого года обучения ЗОТИ существовал свой набор обязательных заклинаний, которым их должны были обучать. Ага, скажите это Квиреллу! Гарри тут же переписал себе все атакующие и защитные заклинания за первый и второй курсы. Время как раз подошло к ужину, и Гарри направился в Большой зал.

Невилл, увидев его, изумлённо вскинул брови.

— Я собирался навестить тебя после ужина, — заметил он, когда они сели кушать. — Мадам Помфри сказала, что ты пролежишь в Больничном крыле все выходные.

— Она преувеличила, — Гарри даже содрогнулся от такой перспективы. — Я проснулся в обед — и она почти сразу меня отпустила. Я сидел в библиотеке.

Тут до него донеслись разговоры о вчерашнем происшествии, и он тихо поинтересовался у Невилла о том, что вчера произошло после того, как Поттер вырубился.

— Очень скоро прибежали преподаватели, — также тихо ответил ему Долгопупс. — Габриэль Стебль сразу предупредил, что мы в Больничное крыло пошли, поэтому нас быстро отыскали. МакГонагалл сначала очень рассердилась, что мы не пошли за помощью. А потом увидела тебя без сознания и очень испугалась. Тут же велела Снейпу отнести тебя в Больничное крыло. Вызвала Флитвика и Стебль. Там ещё Квирелл был, но он как тролля увидал, чуть в обморок не грохнулся. Хотя ребята рассказывают, что именно он всех и предупредил, что по замку тролль гуляет. И тут же потерял сознание на виду у всех.

Невилл невольно фыркнул. Гарри мрачно слушал.

— Я рассказал, что тебе стало плохо во время ужина, поэтому повёл тебя в Больничное крыло, но по пути мы натолкнулись на тролля, а там и Гермиону увидели, — продолжал мальчик. — Вобщем, звать на помощь было некогда. И что ты заклинанием вырвал у тролля дубинку, да по голове его ею же и приложил. Флитвик тебя очень похвалил и даже начислил баллы за хорошо выполненное заклинание, а Стебль нас похвалила, что Гермиону в беде не бросили. Тоже баллов добавила. К счастью, никто не знает, что мы с троллем столкнулись. Все думают, что мы благополучно до Больничного крыла дошли, а потом я вернулся в гостиную. Я решил не рассказывать всем об этом. Хотя ребятам, наверное, можно. Кроме Захарии.

Гарри бросил на Смита косой взгляд. За эти месяцы отношения между первокурсниками ничуть не улучшились. Захария, довольный своей «дружбой» с замкнутым Уэйном, который выделялся на фоне других пуффендуйцев, не стремился менять своё отношение к сокурсникам. Те же презирали его за высокомерие и надменность. А Уэйна просто обходили стороной за компанию. Тот, казалось, не возражал.

Зато с Джастином и Эрни Гарри с Невиллом очень неплохо общались. С девочками они тоже прекрасно ладили. Очень часто ребята собирались всем курсом, за исключением Захарии и Уэйна, и болтали обо всём на свете или делали домашние задания. Поскольку Гарри учился лучше остальных, к нему часто обращались за советом и помощью.

— Да, лучше предупредить их, чтобы не шатались поздно вечером по замку, — наконец, отозвался Гарри. — Есть ведь ещё и цербер…

Гарри резко осёкся, сообразив, что Невилл-то не в курсе пса.

— Цербер? — удивлённо посмотрел на него товарищ.

Гарри тяжело вздохнул, а потом подумал, что так, пожалуй, даже лучше. Он всё равно собирался рассказать Невиллу про свою силу. Заодно и про пса расскажет. Пусть Долгопупс будет предупреждён.

— Давай поговорим об этом чуть позже, хорошо? — прошептал он товарищу.

Невилл кивнул. Тут как раз к ним повернулись приятели, желая поделиться впечатлениями о вчерашнем вечере. К счастью, выступление Сандры Фосетт было последним, поэтому появление тролля не сорвало концерт. Правда, эта новость несколько потеснила выступления с пъедестала главного события вечера. Впрочем, концерт аудитории очень понравился, и теперь все гадали, будут ли его устраивать в будущем году. А может и на другие праздники выступления устроят?

Одним словом, тем для разговоров у студентов было предостаточно.

После ужина Гарри с Невиллом спрятались в одном из пустующих классов. Гарри тут же навесил на дверь чары от прослушивания и подглядывания. На всякий случай. Сообщение о том, что на третьем этаже сидит огромный цербер заставило Невилла побледнеть. Было лишь одно утешение — пёс сидит там явно с дозволения директора, а значит, вряд ли выберется на волю. По крайней мере, ребятам очень хотелось в это верить.

— Но это же безумие! — ошарашено пробормотал Невилл. — Ведь это очень опасно! А если вдруг его кто-нибудь выпустит?

— Я сам видел, как Снейп накладывает на дверь какие-то чары, — отозвался Гарри. — Так что вряд ли пёс выберется, но вот входить туда точно не стоит. А вообще, лучше обходить этот коридор по широкой дуге!

— Может, стоит написать бабушке про цербера? — неуверенно сказал Невилл.

Гарри задумался.

— Можно попробовать, — задумчиво ответил он. — Но если Дамблдор об этом узнает, он может убрать цербера. Все решат, что ты так пошутил, а учителя зададутся вопросом, откуда ты об этом узнал. Да и потом, она ведь может тебе не поверить.

Невилл, подумав, расстроено кивнул.

— Всё равно, это неправильно, — пробормотал он.

И Гарри был с ним полностью согласен. Ему самому не раз хотелось прямо спросить Дамблдора, о чём тот думал, притащив цербера в школу. Но признаваться директору, что нарушал правила, гуляя по школе после отбоя, совсем не хотелось. Тем более, когда Дамблдор знал о наличии у него мантии-невидимки. Вдруг учитель отберёт артефакт в воспитательных целях? Поэтому, Гарри промолчал, малодушно надеясь, что директор знает, что делает.

— А что касается всего остального, — через силу произнёс Гарри, собираясь с духом, — я хотел рассказать тебе, как я связан с тем, что произошло вчера во время концерта.

Невилл отвлёкся от своих мыслей и недоумённо посмотрел на Поттера. Видимо, он уже и забыл, что что-то спрашивал у Гарри. А когда вспомнил, лицо его тут же зажглось любопытством. Гарри неуверенно поёрзал. Ему одновременно и хотелось поскорее рассказать товарищу свою тайну, и было страшно — как тот отреагирует?

— Дело в том, что я несколько отличаюсь от других волшебников, — медленно начал он. — Я… сильнее.

Невилл недоумённо смотрел на него. Смущаясь и запинаясь, Гарри принялся рассказывать Долгопупсу про свою жизнь. Как он колдовал в детстве, как встретил Снейпа, как ненароком разрушил дом родственников, а потом скрывался в Дырявом котле. Как оказался в доме Уизли, а потом… восстановил их Ядро.

По мере рассказа лицо Невилла всё сильнее вытягивалось. Когда же Гарри рассказал про Магическое Ядро Норы, тот вскочил и принялся ходить по комнате.

— Но ведь это совершенно невозможно! — воскликнул он.

— Уизли мне сначала тоже не поверили, когда я сказал, что могу восстановить Ядро, — Гарри с тревогой наблюдал за ним. — Но у меня получилось. Можешь на каникулах попроситься к ним в гости — сам всё увидишь.

Невилл пару мгновений недоверчиво смотрел на Поттера. Потом спросил:

— А Дамблдор знает?

— Да, именно он и нашёл меня в Дырявом котле, — Гарри про себя порадовался, что не стал рассказывать Невиллу про то, что создал Магическое Ядро. Тот сразу бы решил, что Поттер ему врёт, и не стал ничего слушать. — И он подтвердил, что я это сделал — он потом приходил к Уизли. Дамблдор даже хотел потом взять меня на ритуал в Деревню кентавров, но я… заболел.

Невилл растерянно смотрел на него. Казалось, это не может уложиться у него в голове. А Гарри подумал, что различия маглорождённых и потомственных волшебников вовсе не так малы, как может показаться. Даже притом, что в опыте и знаниях заклинаний и те, и другие примерно равны, их представления о магии абсолютно разные. Расскажи Гарри о своих способностях тому же Джастину, тот лишь присвистнет и попросит Поттера показать ему какой-нибудь фокус. Но Невилл прекрасно понял, насколько Гарри превосходит их всех по силе. Потому что знает о магии куда больше тех, кто только пришли в магический мир.

— А то, что случилось на Хэллоуин? — после нескольких минут размышлений спросил он. — Как ты к этому причастен?

И Гарри продолжил свой рассказ. Как он приехал в Хогвартс, как узнал, что у него целых два Ядра, которые слились в одно, но почти иссякли, потому что их долго не подпитывали как следует из-за дурацких законов Министерства. И как нашёл выход из положения.

— И ты смог пропустить магию всех студентов через себя? — охрипшим голосом спросил Невилл. Глаза его стали круглыми как плошки.

— Ну, не без последствий, — Гарри поморщился, вспоминая ту боль. — Ты сам видел, как плохо мне потом стало. А когда мы встретили тролля, я использовал простую Левиосу, а она выпила все оставшиеся силы. Нам очень повезло, что дубинка рухнула ему на голову.

Невилл сглотнул, видимо, тоже представив, чем всё могло закончиться.

— А сегодня я проснулся абсолютно здоровый и полный сил, — закончил Гарри. — И больше всего меня радует, что вчерашний ритуал всё-таки удался. Теперь Хогвартсу ничего не угрожает. А через пару лет, я, возможно, снова решусь провести через себя столько магии.

Гарри снова поёжился от воспоминаний и осторожно посмотрел на Долгопупса. Невилл серьёзно смотрел в пространство. Молчал он долго. Гарри сидел тихо, не нарушая его размышлений. Он понимал, что Невиллу нужно время осознать, что Поттер не просто знаменитость, но и сильный маг. Гарри только надеялся, что отношение Долгопупса к нему не поменяется.

Время текло медленно. За окном становилось всё темнее. Невилл всё также сидел в глубокой задумчивости. Гарри ему не мешал. Только когда время приблизилось к отбою, он тронул Невилла за плечо, привлекая внимание. Мальчик вздрогнул и поднял на Гарри рассеянный взгляд.

— Скоро отбой, нам пора в гостиную, — негромко произнёс Гарри.

— О, да, конечно, — суетливо засобирался Невилл.

До гостиной шли молча. Каждый думал о своём. Гарри почему-то больше не переживал о том, что скажет Невилл. В любом случае, обратно уже не повернёшь.

Ложились спать они тоже молча. Эрни и Джастин удивлённо наблюдали за ними, но спрашивать ничего не стали. Задернув портьерой свою часть комнаты, Гарри вдруг задумался, как теперь изменится его жизнь. Странно, но раньше он и не подозревал, как комфортно ему в компании Невилла. И если Долгопупс начнёт его сторониться, всё станет по-другому.

Гарри представил, как ходит один, печально поглядывая в сторону Невилла, который стал больше времени проводить в компании Эрни и Джастина, и ему стало очень грустно. Но Гарри не жалел, что рассказал ему всю правду. Ну, или почти всю. Почему-то после рассказа, Гарри стало неимоверно легко на душе. Словно он, наконец, открыл окно, которое всё время было заперто, и в лицо ему пахнуло свежим воздухом с ароматом весенних трав. Однако эта лёгкость всё равно отдавала печальными нотками.

На следующий день Невилл был всё также задумчив, разве что теперь на его лице было нарисовано недоумение. При этом он по-прежнему шагал рядом с Гарри на завтрак.

— Всё равно я не понимаю! — воскликнул он, наконец, когда они шли в библиотеку.

Гарри удивлённо посмотрел на него. После столь долгого молчания он ожидал какого угодно, но не такого ответа.

— Почему профессор Дамблдор отдал тебя в магловскую семью?! — пояснил Невилл на его вопросительный взгляд. — Ведь это глупо, как ни посмотри: в случае, если эта странная «защита» не сработала бы, маглы не смогли бы оказать даже маломальское сопротивление. А даже если она и существовала, они наверняка натерпелись от магических выбросов, которых у тебя было предостаточно! Случись что-нибудь особо разрушительное — что бы они сделали?

— Ты думаешь, никакой защиты не было? — невольно спросил Гарри.

Он и сам не раз задавался подобным вопросом: была ли эта защита вообще?

— Я, конечно, слышал, что нечто подобное могли поставить очень сильные волшебники прошлого, — после секундной паузы ответил Невилл. — Но даже им приходилось проводить целый ритуал. Я, конечно, не в курсе подробностей, но твоя мама вряд ли была настолько сильной, чтобы навесить на тебя кровную защиту подобного уровня без единого ритуала. Иначе она ещё во время учёбы в Хогвартсе привлекла бы к себе пристальное внимание.

— Ну, я ведь не привлекаю к себе лишнего внимания, — заметил Гарри.

— Это только пока, — Невилл многозначительно посмотрел на него.

Гарри замер возле одного из пустых классов и приоткрыл дверь, приглашая туда Долгопупса. Негоже вести подобные разговоры в коридорах. Навесив на дверь защиту, как в прошлый раз, Гарри продолжил беседу:

— Ты думаешь, рано или поздно все узнают правду?

— Я почти уверен в этом, — с извиняющимися нотками ответил тот. — С начала года прошло всего два месяца, но ты уже умеешь куда больше, чем все первокурсники вместе взятые. И чем дальше, тем заметнее это будет. При этом ты даже не замечаешь, как колдуешь невербально — а это уровень ЖАБА!

Гарри замер и снова захотел съездить себе по лбу — он так увлёкся беседой, что, позабыв обо всём, снова колдовал без слов.

— Я видел, что ты пытаешься это скрывать, но даже сейчас это удаётся тебе неважно, — понимающе улыбнулся Невилл. — Остальные этого пока не заметили, но это лишь вопрос времени. Ведь ты колдуешь, как дышишь.

Гарри неловко поёрзал на стуле.

— Значит, — робко произнёс он, — ты не против, что я… такой сильный?

Невилл посмотрел на него удивлённо.

— С какой стати я должен быть против? — с искренним недоумением ответил он. — Я думаю, это потрясающе, что ты такой сильный! Ведь, как ты сказал, ты можешь вернуть к жизни Магические Ядра! Мне кажется, это просто здорово!

Гарри почувствовал, как рот расплывается в сияющей улыбке. Внутри у него всё пело от радости, а мир вдруг стал казаться невероятно светлым и добрым местом. Он и не знал, что мнение Невилла было ему так важно. Но теперь, когда Гарри знал, что Долгопупс не отвернулся от него, он был несказанно рад, что рассказал товарищу правду.

— А ты знаешь, где будешь жить теперь, когда Дурсли — уже не вариант? — между тем задумчиво спросил Невилл.

Гарри задумался. Признаться, он не задавался подобным вопросом.

— Наверное, у Уизли, — Гарри пожал плечами. — Они неплохо меня приняли, к тому же, они знают о моих способностях. Но я всё-таки узнаю у них, ведь официально они не являются моими опекунами.

— Да, спроси, — кивнул Невилл. — И у Дамблдора — тоже, раз уж он твой опекун.

Немного помолчав, они снова направились в библиотеку. А вечером рассказали Джастину и Эрни про цербера и тролля.

— Серьёзно?! — выпучив глаза от изумления, воскликнул МакМилан. — Вы вдвоём завалили тролля?! Вот это круто!

— Вообще-то, нам просто повезло, — Гарри с некоторым недоумением покосился на товарища. Его удивило, что Эрни больше поразило то, что Поттеру с Долгопупсом выпало сражаться с троллем, чем наличие в школе столь опасных тварей. — Мы легко могли погибнуть.

— Но зачем директор притащил в школу цербера? — Джастин был более разумным, и сразу же нахмурился. — Это ведь очень опасно!

— Насколько я понял, он там что-то охраняет, — заметил Гарри.

— Может, сходим, узнаем, что именно? — тут же азартно спросил Эрни.

Мальчики уставились на него, как на психа.

— Ты рехнулся?! — воскликнул Джастин. — Или ты что-то не понял из определения «трёхголовый пёс, размером с двухэтажный автобус»?

Эрни немного смутился.

— Ну, это опасно, конечно, но разве вам не интересно узнать, что же этот пёс охраняет?! — чуть ли не подпрыгивая от энтузиазма, воскликнул он.

— Знаешь, Эрни, я уже жалею, что рассказал тебе, — Гарри с опаской смотрел на товарища. — Знай я, что у тебя столь суицидальные наклонности, — молчал бы в тряпочку!

— Похоже, Шляпу пора отправлять в отставку, — задумчиво глядя на Эрни, сказал Невилл. — Магия в ней явно давно выветрилась, раз она не сумела разглядеть в Гарри когтевранца, в Джастине — слизеринца, а Эрни так вообще клинический гриффиндорец!

Мальчики рассмеялись, а Эрни залился краской.

С наступлением ноября школа оказалась захвачена лихорадкой под названием «квиддич». Студенты обсуждали его где только возможно: в гостиных факультета, на переменах и в Большом зале. Маглорождённые быстро узнавали обо всех нюансах этой игры, а нефанаты квиддича предпочитали просто не высовываться. Исключением, как всегда, стала Гермиона Грейнджер. Стоило кому-либо рядом с ней произнести слово «квиддич», как она начинала в сотый раз читать всем вокруг лекцию о том, что учёба куда важнее бесполезных полётов на метле.

После истории с троллем, Гермиона довольно часто стала подходить к Гарри с Невиллом, придумывая самые нелепые причины, чтобы завязать разговор. Чаще всего она, конечно, говорила об учёбе, но из редких отвлечённых фраз и замечаний, мальчики поняли, что девочку на родном факультете не особо любят. Что было, в принципе, не удивительно: выскочек, вообще, мало кто любит.

Студенты Когтеврана ценили знания превыше всего, однако делиться ими не особенно стремились. Поэтому к ним редко обращались за советом, ведь отвечали они весьма неохотно. И чаще всего ответ представлял собой нечто вроде «посмотри в той книге, глава такая-то». Ученики Когтеврана считали, что каждый должен сам стремиться найти ответы на свои вопросы, потому что собственные поиски служат куда лучшему усвоению информации, нежели готовый ответ, который волшебник уже завтра забудет.

И если бы фанатизм Гермионы к учёбе ограничивался только лучшими оценками на занятиях да просиживанием над книгами днями и ночами, когтевранцы приняли бы её как родную. Однако девочка отчаянно стремилась всем и каждому рассказать о том, что она узнала. На уроках она всякий раз упорно тянула руку, желая ответить, даже если профессор спрашивал не её. За столом она доставала соседей пересказами того, что прочитала накануне или во время перемены. А делать рядом с ней домашнее задание было настоящей пыткой: стоило ей закончить строчить собственное эссе, она тут же начинала указывать товарищам, где они ошиблись, и как лучше написать ту или иную часть. А если кто-то вдруг учился недостаточно усердно, на её взгляд, она выедала ему мозг нравоучениями о том, чтобы этот ученик не позорил их факультет умников.

Поэтому не было ничего удивительного, что в Хэллоуин вместо того, чтобы праздновать со всеми в Большом зале, она ревела в туалете. Просто однокурсники наконец-то решили высказать ей всё, что о ней думали. Для Грейнджер это оказалось настоящим потрясением. Ведь она была уверена, что поступает правильно.

Поэтому, когда двое пуффендуйцев героически спасли её от смерти, она вообразила, что у неё, наконец-то, появились друзья. А иначе, зачем бы им спасать нелюбимую когтевранку? Однако Гарри с Невиллом всё также не стремились много общаться с ней. Ведь поведение Гермионы с того дня мало изменилось. Хотя девочка всё же извлекла некоторый урок из произошедшего. Теперь она не лезла в их работу, пока они писали эссе, да и нравоучениями старалась особо не доставать. Однако от этого её общество не стало приятнее.

Впрочем, было в её назойливом присутствии и нечто положительное: в отличие от Джастина и Эрни, Гермиона не стремилась обсуждать квиддич. В этом их интересы полностью совпадали. И вскоре Гарри с Невиллом наоборот стали прятаться уже от собственных товарищей в её обществе.

Вопрос с цербером ещё несколько раз поднимался в спальне первокурсников Пуффендуя. Общим голосованием было решено сообщить о собаке старостам, но остальных первокурсников особо не пугать. Разве что ребята старались почаще сопровождать девочек. Они, конечно, не стремились нарушать правила, но мало ли что может случиться! Старосты, разумеется, были в ужасе, когда первокурсники рассказали им, кто скрывается на третьем этаже. Сначала, они вытрясли из парней, как и каким образом те узнали подобную информацию. Гарри с трудом убедил их, что случайно заблудился в замке, и простой Алохоморой сумел отпереть дверь. Трумэн и Эдит посмотрели на него весьма скептически, но больше выпытывать не стали. Зато сразу отправились к декану.

Как позднее узнали Гарри с ребятами, профессор Стебль подтвердила, что на третьем этаже сидит цербер. Более того, оказалось, что это питомец Хагрида, и он надёжно заперт. Профессор Снейп ещё в начале года обнаружил, что в коридор было проникновение, и наложил на дверь более качественные чары от любопытных детей. Это успокоило старост, поскольку, как бы они ни относились к грозному Хозяину Подземелий, сомневаться в его способностях никому и в голову не приходило. А вот вопрос, почему этого не было сделано сразу, так и повис в воздухе.

Как и обещали, Трумэн с Эдит не рассказали Стебль о том, откуда у них эта информация, поскольку им, как старостам, не сильно влетело за то, что они «по ошибке» сунулись не туда. А вот малышню отругали бы по полной программе. Впрочем, конкретно Гарри в тот момент пугала перспектива объясняться с директором или, упаси Мерлин, со Снейпом. Тем более, учитывая, что с последним только-только начали выстраиваться нормальные отношения.

Гарри таки вызубрил всё содержание «подаренной» ему книги. Снейп досконально прошёлся по всем пунктам, задавая самые заковыристые и неожиданные вопросы. Гарри весь взмок в процессе, но испытание всё же выдержал. После чего, Снейп скупо кивнул в знак одобрения, потребовал книгу назад, и выдал следующую — ещё толще: «Яды и противоядия». Гарри безропотно запихнул её в свою безразмерную сумку, и потопал в гостиную.

Также Гарри узнал у Дамблдора, где же он отныне будет жить. Как он и думал, директор договорился с Уизли о том, чтобы все каникулы Поттер проводил у них. Гарри был этому откровенно рад, но настоял на том, чтобы вносить свою часть в общую копилку семейства. Миссис Уизли, услышав об этом, даже перенеслась в школу, чтобы лично убедить Гарри в том, что ему не нужно беспокоиться о деньгах. Но Гарри был твёрд в своих намерениях.

— Я очень благодарен вам с мистером Уизли за заботу, миссис Уизли, — сказал он серьёзно. — Но я буду чувствовать себя нахлебником, если ничего не дам взамен. И с моей стороны было бы некрасиво пользоваться вашей привязанностью к моим родителям, чтобы жить в вашем доме за ваш счет! Пусть я ещё ребёнок, но я не хочу быть неблагодарным!

— Гарри, я всё понимаю, — мягко улыбнулась ему Молли, — но ты забываешь, что именно тебе мы обязаны своим новым домом. Ведь это ты восстановил Магическое Ядро, и даже завязал его на наш Род. Не будь тебя, мы потратили бы уйму денег на подобную услугу, да и то не факт, что что-то получилось бы! Для нас честь принимать тебя у нас в гостях. И это с нашей стороны будет чёрной неблагодарностью ещё и брать с тебя за это деньги!

Гарри удивлённо поднял на неё взгляд.

— Восстановление Ядра стоит много денег? — спросил он.

— Совершенно верно, Гарри, — улыбнулся ему Дамблдор — разговор происходил в кабинете директора. — Для того чтобы привязать ослабевшее Место Силы к другому Роду требуются очень сложные ритуалы, которые проводят гоблины. А они довольно жадные и знают цену своим трудам. И то, 100% гарантии, что ритуалы подействуют, они не дают. В договорах они сразу прописывают, что даже если ритуалы не подействуют, 30% предоплаты они оставляют за собой в уплату за ингредиенты и труды. Поэтому мало кто готов платить такие деньги без уверенности, что ритуалы действительно даст результат.

Гарри даже чуть рот приоткрыт от изумления. Конечно, Невилл говорил, что в давние времена волшебники брали много денег за создание Ядра. Но то, что привязка и восстановление и теперь стоит очень много, Гарри и не подозревал. Ведь для него это было так просто…

— Поэтому, Гарри, это мы тебе должны денег предлагать, — с весёлой улыбкой глядя на него, заметила Молли, — а не ты — нам. Поэтому прошу тебя, просто будь нашим гостем.

Миссис Уизли смотрела на него так тепло и ласково, что Гарри невольно покраснел. Смущённо потупившись, он лишь кивнул, не в силах выдавить из себя ни звука. Молли ласково погладила его по голове, поблагодарила и, попрощавшись, шагнула в камин.

Пару мгновений в кабинете царила тишина, после чего Гарри хрипло спросил:

— Неужели я настолько силён?

Дамблдор какое-то время просто смотрел на него. Потом ответил:

— Может быть. А может, прав был я, сказав, что так сложились обстоятельства, и Уизли просто невероятно повезло. Даже я не могу сказать это точно. Но в том, что твоя сила будет расти со временем, я абсолютно уверен. Поэтому так необходимы наши уроки. Стоит тебе хоть раз потерять контроль — и ты натворишь таких дел, что сам не сможешь себя простить до конца жизни.

«Поэтому вы хотели лишить меня этой силы?» — очень хотелось Гарри спросить, но он лишь молча смотрел в печальные голубые глаза профессора.

— Поверь мне, Гарри, — грустно сказал он, — я знаю, какой отпечаток оставляют подобные ошибки в душе. И я молю Мерлина, чтобы тебя эта участь обошла стороной.

Покидал его кабинет Гарри в глубокой задумчивости.

* * *

Первый матч по квиддичу был назначен на субботу. Погода была холодная и слякотная, выходить из замка совершенно не хотелось, но друзья буквально силком вытянули Гарри и Невилла из гостиной.

— Какой смысл болеть за другие команды? — ворчал Невилл, которого оторвали от интересного трактата о болотных растениях-хищниках, который он давно искал, но нашёл лишь вчера. — Да и потом, победит наверняка опять Слизерин — у них мётлы более быстрые, а гриффиндорский ловец новичок и играет посредственно.

— Ты-то откуда знаешь? — с удивлением спросил Эрни — главный квиддичный фанат.

— Это Гермиона так говорит, — кутаясь в зимнюю мантию, ответил Гарри. — Она расспросила старшекурсников, и сделала вывод, что Гриффиндору не победить.

— Она же ненавидит квиддич, — удивился Джастин.

— Это же Гермиона, — Гарри пожал плечами. — Ей нужно знать всё обо всём. Иначе жизнь для неё потеряет смысл.

Ребята синхронно закатили глаза. Даже притом, что Грейнджер была первокурсницей, да ещё и с другого факультета, создавалось ощущение, что за два месяца она успела достать всю школу.

Трибуны были уже полностью забиты, поэтому пуффендуйцам пришлось ютиться на задних рядах, продуваемых осенними ветрами. Гарри, с трудом удерживая на голове шапку, пообещал себе, что сегодня же выучит заклинания, способные защитить его и товарищей от любой непогоды.

Игра его особо не впечатлила. Да, Гарри любил летать, но как спорт его полёты не привлекали. Да и потом, бладжеры и снитч он ощущал буквально кожей, как и все прочие магические артефакты. Как он чувствовал Хогвартс. Особенно это чувство усилилось после Хэллоуина. Если раньше Гарри по большей части ориентировался на зрение, и лишь наиболее могущественные артефакты вызывали у него покалывания по коже, то теперь он чувствовал, что рядом находится магически заряженная вещь, даже если не видел её. Хорошо ещё, что сами заклинания не вызывали подобной реакции — иначе Гарри постоянно чувствовал бы дискомфорт.

А вот люди стали ощущаться вообще как-то по-другому. Стоило начать с того, что до Гарри стали доходить отголоски их эмоций. Раньше он мог угадать их в основном по виду и «запаху» их ауры и магических потоков. Однако после того происшествия с Гермионой, он запросто ощущал эмоции своих товарищей на небольшом расстоянии. А если он сосредотачивался на ком-то конкретном — Гарри ощущал его и на другом конце замка.

Признаться, его это немало смущало и даже отчасти пугало. Дамблдору он решил пока об этом не говорить — всё-таки, несмотря на негласное перемирие, доверять директору Гарри не спешил. А вот с Невиллом после небольшого раздумья всё же поделился.

— Хм, похоже на эмпатию, но я мало что про это знаю, — задумчиво заметил Долгопупс, выслушав Гаррин рассказ.

— Эмпатия? — Гарри попытался вспомнить, где слышал это слово.

— Да, это раздел ментальных наук, вроде бы, — Невилл неуверенно потёр лоб. — Мне что-то такое бабушка рассказывала, но я плохо помню. Вроде бы таких разделов много, но я знаю только про легилименцию и оклюменцию.

— О, про это я тоже слышал! — обрадовался Гарри.

— Меня бабушка пыталась обучить оклюменции, но сказала, что я в этом полный бездарь, — грустно сказал Невилл. — Поэтому она велела мне постоянно носить вот это.

Долгопупс закатал рукав и показал Гарри тонкий золотой узорчатый браслет с маленькими камешками янтаря по окружности. Гарри пригляделся к нему, отмечая замысловатые магические плетения, заключённые в украшении.

— Бабушка говорит, он защищает от легилименции, — пояснил Невилл. — Только не понимаю, зачем мне носить его в школе!

— Твоя бабушка очень умная, — восхищённо покачал головой Гарри. — В школе есть как минимум двое, владеющих легилименцией.

— Да? — страшно удивился Невилл. — Кто?

— Дамблдор и Снейп. Думаю и среди старшекурсников-чистокровных наверняка парочка найдётся.

— Ого! А откуда ты знаешь про профессоров?

Гарри замялся и со вздохом снова соврал:

— Мне Дамблдор рассказал. Он говорит, у меня природный блок стоит, поэтому мне легилиментов можно не опасаться.

Невилл восхищённо уставился на него, а Гарри с отвращением подумал, что «Дамблдор рассказал» становится его излюбленной отговоркой. Конечно, студенты к его словам не подкопаются — не пойдут же они к директору выяснять, правду Гарри сказал или нет. Однако с преподавателями нужно быть осторожнее.

Кроме того, Гарри не нравилось врать друзьям, но он пообещал, что никому не расскажет про помощь Снейпа. И даже защита разума на руке Невилла не сможет спасти от утечки информации, если Долгопупс банально проговорится. К тому же, после столь плотного общения с Дамблдором, Гарри начал понимать, что легилименция — далеко не единственный, да и не всегда лучший способ добыть нужные сведения у тех, кто хотел бы их скрыть. Директор умел плести словесные кружева не хуже магических узоров. И только выйдя из его кабинета, Гарри постепенно начинал понимать, как много, на самом деле, он умудрился рассказать профессору. Из того, что вовсе никогда не собирался кому-либо рассказывать.

Поэтому и Невиллу иногда приходилось врать. Пусть и в таких мелочах.

Что же касается внезапно проснувшегося дара Поттера, ребята выяснили, что эмпатия является отраслью ментальных наук, которая позволяет считывать лишь эмоции человека. Ею в основном владели опытные легилименты и имеющие природный дар к менталистике.

— Хм, ну раз у тебя стоит природный блок, значит, и к остальным разделам ментальных наук у тебя должна быть предрасположенность, — заметил Невилл, оторвавшись от книги, где они нашли описание эмпатии. — Так что, ничего удивительного, что ты начал ощущать чужие эмоции. Глядишь, через какое-то время и мысли наши начнёшь читать.

Голос друга был шутливым, но Гарри невольно поёжился. Читать мысли? Да он от эмоций-то не знает, как спрятаться.

— Мне кажется, это странно, — заметил Гарри хмуро. — Если у меня есть блок, который защищает от вторжения извне, почему я могу ощущать чужие эмоции? Ведь все их, так сказать, «сигналы» должны блокироваться моим барьером, разве нет?

Невилл задумался.

— Тут я тебе не подскажу, — наконец, признался он. — Я в этом мало что понимаю. А почему ты не спросишь у Дамблдора?

Гарри насупился, но не ответил. Ему совершенно не хотелось рассказывать профессору о своих новых талантах. А если он начнёт говорить про один из них, Дамблдор наверняка быстро вытянет из него информацию и обо всех прочих. В этом Гарри не сомневался.

Зато к Снейпу с этим вопросом вполне можно было обратиться. Даже если он заподозрит, что эмпатия — не единственная вновь проснувшаяся в Поттере примочка, вытягивать из него правду вряд ли станет. Поэтому Гарри без опаски отправил профессору свой вопрос с Браном. И после очередного урока зельеварения Снейп попросил его задержаться.

— Всё дело в том, что эмпатия не является легилименцией, — сразу перешёл к делу профессор. — Иными словами, она действует на другой волне, нежели легилименция и оклюменция. Ведь для считывания эмоций вам не требуется особо напрягаться или фокусироваться, верно?

Гарри только кивнул, внимательно слушая.

— Новички часто путают эти два понятия, однако они имеют мало общего, — продолжал Снейп. — Здесь важно понять, что легилименция — это способ насильственного проникновения в сознание, в обход природных блоков. Они есть у каждого человека, но у большинства они настолько слабы и не оформлены, что обойти их ничего не стоит. Оклюменция же защищает разум от подобного вмешательства. Однако эмпатия не является легилименцией. То есть чужие эмоции, которые люди неосознанно выбрасывают в мир, не несут в себе цели проникнуть в ваше сознание. Просто вы, как одарённый к менталистике, также неосознанно их воспринимаете. Это можно назвать ещё одним органом чувств, как слух, зрение и всё прочее.

— То есть мой блок, о котором вы говорили, действует только на легилименцию? — спросил Гарри.

— Да, по сути, это так, — кивнул Снейп. — Просто ваш природный барьер имеет уже оформившуюся структуру и надёжно защищает ваше сознание от насильственного проникновения. Однако чувства посторонних он пропускает без проблем. Собственно, точно также и ваши эмоции довольно легко ощутить, пусть и не так чётко, как у других. Поэтому так необходимо уметь держать их в узде вне зависимости от того, есть у вас блок или нет. Собственно, овладение оклюменцией подразумевает в первую очередь контроль эмоций, а уже потом — создание блока. Но у вас всё, как обычно, наоборот.

«Вот почему я не могу «прочесть» эмоции Дамблдора», — подумал Гарри, после чего глянул на Снейпа.

Его магия спокойно текла, отдавая лёгкой скукой.

— Но ваши эмоции я ощущаю, сэр, — осторожно заметил Гарри.

— Потому что вы различаете их по моей магии, верно?

Гарри недоумённо кивнул.

— А теперь закройте глаза и скажите, что я чувствую, — лениво велел Снейп.

Гарри всё ещё не понимая, чего тот хочет добиться, послушно прикрыл глаза. И только тогда понял, что имел в виду зельевар. Оказывается, Гарри умел различать эмоции двумя разными способами: по реакции и «запаху» магии, и эмпатией. Таким образом, он всё ещё чувствовал легкие дуновения магии Снейпа, которые отдавали едва заметным запахом гнили — лень и отвращение. Но если бы не это, Гарри мог только догадываться, что чувствует профессор. Ведь недавно открытая в себе способность, которая уже успела ему надоесть, полностью молчала.

— Таким образом, помимо ментальных наук, у вас есть ещё одна способность «заглядывать людям в души», — продолжил Снейп, когда Гарри распахнул глаза. — Признаться, я и сам не знал о том, что видящие магию способны по ней различать эмоции человека. Так что я даже должен вас поблагодарить за то, что рассказали об этом.

— А можно как-то научиться отгораживаться от чужих эмоций? — спросил Гарри.

— Можно лишь научиться не обращать на них внимание, — покачал головой Снейп. — Конечно, есть специальные артефакты и зелья, которые подавляют подобные способности. Но они имеют очень неприятные эффекты и способны нарушить работу вашей магии в целом — всё-таки ментальный план человека весьма нестабильная и тонкая материя. Поэтому я вам настоятельно не рекомендую их использовать. Или соглашаться, если кто-нибудь вам их предложит.

Гарри поёжился под холодным взглядом Снейпа и спросил:

— То есть, вы постоянно ощущаете чужие эмоции?

— Я практически их не отслеживаю, — равнодушно ответил тот. — Это работает так же, как и прочие чувства: вы ведь не реагируете на каждый звук, который слышите или каждую вещь, которую видите. Только что-то яркое, необычное и резкое привлекает ваше внимание. Или очень знакомое. Так и здесь. Со временем вы перестанете остро реагировать на любые эмоции окружающих. И научитесь воспринимать их чисто подсознательно. А вот над собственными эмоциями я посоветовал бы вам поработать хорошенько.

— А как над ними работать? — размышляя над тем, сколько времени ему придётся «привыкать», спросил Гарри.

— Всё-то вам разжуй, да в рот положи, — холодно фыркнул Снейп, и Гарри обдало волной его презрения. — В библиотеке есть книги по контролю эмоций и развитию памяти — вот и займитесь самообразованием!

Очередной сигнал гола вывел Гарри из раздумий. Он глянул на поле. Гермиона оказалась права: пусть гриффиндорцы сражались очень слаженно и чётко, слизеринцам удавалось раз за разом забивать голы за счёт неожиданных и даже подлых ходов и лучшей манёвренности. Единственной надеждой Гриффиндора был ловец — если он поймает снитч до того, как противник наберёт слишком много очков, команда алознамённого факультета выиграет. Однако Гермиона выяснила, что новый ловец Гриффиндора показал себя не лучшим образом на отборочных. А предыдущий ловец, он же капитан команды, Чарли Уизли в прошлом году окончил Хогвартс. Но даже с ним Гриффиндор ни разу не брал кубка.

Гарри с тоской огляделся по сторонам. Было скучно. Да и от обилия разнообразных эмоций постепенно начинала болеть голова. Слизеринцы забили очередной гол. Гарри вздохнул, и принялся двигаться к выходу, посчитав, что свой дружеский долг он уже выполнил. Джастин и Эрни были слишком увлечены зрелищем и не обратили на него внимание. Только Невилл заметил его манёвры и молча пошёл следом.

Они тихонько спустились на землю и, никем не замеченные, отправились к замку. Только отойдя от стадиона на какое-то расстояние, они смогли облегчённо выдохнуть.

— Мне больше по душе концерты, — буркнул Невилл.

Гарри согласно кивнул. Вдали от шумной толпы ему сразу полегчало. Однако перед самым входом в замок, его вдруг обожгло чувство такой яркой ненависти, что Гарри невольно споткнулся.

— Ты в порядке? — обернулся к нему Невилл.

— Д-да, — пробормотал Гарри, осторожно оглядываясь.

Чужая ненависть пропала также внезапно, как и появилась, оставив на душе неприятный осадок и плохие предчувствия. Гарри не был специалистом в эмпатии, но он точно определил, что ненависть была направлена именно на него. И явно принадлежала не ребёнку. Гарри часто чувствовал чужую злость и ярость, особенно, когда он натыкался на перебранки гриффиндорцев и слизеринцев. Но такой тягущей и тёмной ненависти ни в одном студенте ещё ни разу не ощущал.

Да и то, как внезапно исчезло это чувство — словно кто-то резко… закрылся.

Гарри похолодел. Легилимент? Но ведь это же не могут быть Дамблдор или Снейп, правда? Хотя Гарри не мог с уверенностью сказать, как на самом деле к нему относятся эти профессора. Ведь Снейпа он мог «прочесть» только по его магии, а Дамблдор вообще был для него намертво закрытой книгой.

Впрочем, откуда ему знать, сколько легилиментов в этой школе? Если бабушка Невилла ещё до школы пыталась научить его оклюменции, значит, ей было чего опасаться. Вдруг это какой-то старшекурсник-слизеринец? Тот, кто почитает Волан-де-Морта и винит Гарри в его падении?

Гарри поёжился. Если так, он не хотел бы однажды оказаться с этим человеком один на один в пустом коридоре.

— Эти вот не трогай — ядовитые они, да. Как-то раз задел я их, значит, потом целую неделю руку вылечить не мог! — сказал Хагрид, указывая на маленькие кустики с ядовито-зелёными прожилками на листьях. — Едун-трава называтеся, Дерматитус по-умному. Их профессор Снейп по весне собирает.

— Я видел их в справочнике по ядам, — радостно заметил Гарри. — Из них варят довольно неприятный яд — Кожной опухоли. Вызывает серьёзные опухоли по всей поверхности кожи. Требует специального противоядия. Если лечить обычными способами, могут возникнуть осложнения.

Гарри содрогнулся от отвращения, вспомнив движущиеся картинки, которые демонстрировали не только действие яда, но и его развитие впоследствии этого осложнения. Описание этого зелья было в книге, которую ему дал Снейп. Гарри после первой же главы уяснил, что читать её следует на голодный желудок и ни в коем случае не перед сном.

— Эх, чего только люди не придумают, чтоб друг друга извести! — Хагрид сокрушённо покачал головой.

Гарри помолчал, после чего заметил:

— А ещё из них лекарство делают — от всяких кожных болезней.

Они вышли из леса и направились к хижине лесника. Было ещё только семь часов, но тьма уже опустилась на замок. Снег ещё не выпал, но ветер был пронизывающе-холодным. Впрочем, Гарри чувствовал себя вполне уютно — после квиддичного матча он таки нашёл заклинания для защиты от непогоды. И теперь спокойно шагал по сырой земле, укутанный заклинанием, удерживающим тепло. Хагриду тоже предлагал, но тот отказался.

Со стороны теплиц показался Невилл. В темноте его было практически не видно, но для Гарри не существовало темноты вблизи Хогвартса. Для него замок сиял как и в первый день приезда студентов. Невилл на его фоне, конечно, казался крошечным огоньком, но эмоции друга Гарри различал на довольно приличном расстоянии.

Гарри зажёг на конце палочки кружок света и помахал им над головой. Невилл ответил тем же. До хижины они дошли почти в одно и то же время. После чего зашли внутрь, и Хагрид поставил на огонь чайник.

Это уже превратилось для них в традицию: Гарри с Хагридом шли гулять по лесу, а Невилл — помогать Стебль в теплицах. После чего они встречались в хижине лесничего и садились пить чай. У Хагрида не кончались всевозможные истории про лесных обитателей. А Гарри с Невиллом развлекали его рассказами о нелепых случаях на уроках. Иногда к ним присоединялись Джастин с Эрни, но с наступлением холодов они предпочитали реже покидать замок.

Ребята долго думали, спросить ли лесничего про трёхголового пса. Но потом решили не навлекать на себя лишних подозрений. Вообще, история с коридором на третьем этаже постепенно забывалась за повседневными делами. Единственно, Гарри узнал, что Рон с Роджером таки попытались однажды снова проникнуть в запретный коридор. Эти двое вообще необычайно сдружились со времени несостоявшейся дуэли. Но дверь Алохоморой на этот раз не открылась, а ребят застукал Филч. В итоге, те потеряли баллы и получили отработки.

Услышав об этом, Гарри только головой покачал.

Занятия с Дамблдором стали чуть разнообразнее. Директор придумал для Гарри новое задание — создавать из магических потоков узоры. Гарри нужно было отделять от общего потока магические ленты и формировать из них простые узоры: круги, квадраты и пр. И если круги получались без проблем, то острые углы Гарри долгое время никак не удавалось сотворить. Когда же у него впервые получилось оформить прямой угол из пластичного живого потока, у него возникла иная проблема. Стоило Гарри переключить внимание на следующий угол — предыдущий тут же терял свою форму. Это было всё равно, что пытаться сделать квадрат из тела живой змеи. Мало того, что оно не гнулось подобным образом, так ещё и стремилось вырваться из захвата.

Теперь Гарри понимал, почему волшебники использовали волшебные палочки. Её движения неведомым образом закрепляли потоки в том положении, которое магу было необходимо. И те не рвались обрести свободу. Таким образом, сила и эффективность заклинания зависела только от точности движений и вложенной энергии волшебника.

Поделившись с директором этими соображениями, Гарри получил от него довольную улыбку и подтверждение своих выводов.

— Но если сформировать узор без палочки невозможно, зачем тогда я всё это делаю, профессор? — нахмурился Гарри.

— Кто сказал, что невозможно? — безмятежно улыбнулся Дамблдор. — У тебя ведь это получилось, в конце концов.

— Только один угол, — буркнул Гарри.

— А чего ты ожидал? Беспалочковая магия потому и является столь сложным разделом магической науки. И то, что ты творил с помощью своей магии до сих пор, имеет с ним мало общего.

— В каком смысле? — не понял Гарри.

Дамблдор отложил в сторону документы и откинулся на спинку кресла.

— Обычно волшебники понимают под беспалочковой магией любую магию, совершённую без использования волшебной палочки. Однако они в корне не правы, — ответил он. — Ведь каждый волшебник так или иначе каждый день использует свою магию. Она поддерживает его жизненные процессы, защищает от болезней, улучшает метаболизм, укрепляет организм и многое другое. Именно поэтому волшебники живут дольше маглов. Магия позволяет нам намного дольше сохранять здоровье и молодость. Кроме того, многие могут рассказать истории, когда в стрессовой ситуации им удавалось без палочки зажечь свет, притянуть или оттолкнуть вещь и многое другое. Они ошибочно полагают это беспалочковой магией, но это не так. Беспалочковая магия — это заклинания, которые выполняются без помощи палочки.

— Э, а в чём разница, сэр? — растерянно пробормотал Гарри после минутной паузы, в течение которой пытался понять смысл сказанного.

Дамблдор улыбнулся и встал.

— Смотри внимательно за моей магией, — велел он. — Обычному волшебнику это довольно трудно объяснить, потому что он не видит магических потоков. Но ты, думаю, быстро сообразишь.

Дамблдор поднял ладонь, на которой тут же вспыхнул шарик света. При этом магические потоки лишь слегка вспыхнули, закручиваясь над его ладонью.

— Это была обычная магия, — сказал Дамблдор. — Такой шарик может при желании сотворить любой маг. А теперь… Люмос!

Гарри приоткрыл рот от удивления, наблюдая, как потоки складываются в знакомый простой рисунок заклинания над рукой директора. Причём, Дамблдор даже не прикоснулся к палочке. Зато шарик получился более яркий, свет его мерно пульсировал.

— Теперь понимаешь? — улыбнулся Дамблдор. — По сути, я сделал одно и то же: зажёг свет. Но разница в том, что в первом случае я просто собрал вместе потоки, чтобы создать шарик света, а во втором использовал специальную форму соответствующего заклинания. Но без использования палочки. Ясно?

— Да, сэр, — зачарованно глядя на сияющий рисунок заклинания, ответил Гарри.

— А теперь ответь мне: в чём ещё разница между этими двумя способами? — лукаво глянул на него Дамблдор через очки-половинки.

Гарри задумался, внимательно глядя на рисунок заклинания.

— Второй способ экономнее, наверное, — медленно произнёс он. — В первом случае задействовано много потоков, и создание света требует постоянного контроля и вливания силы.

— Почти верно, — кивнул Дамблдор. — Сила будет использоваться постоянно в обоих случаях, но ты прав — второй способ экономнее и эффективнее. Думаю, ты уже заметил, что как только ты подаёшь магию в готовый рисунок, поддержание его формы не составляет труда. Если только ты перестанешь посылать на него свою силу, либо когда она иссякнет в заряженном заклинании, в случае с трансфигурацией, — рисунок распадётся.

Гарри медленно кивнул. Прежде он как-то не обращал на такое внимания, но теперь, задумавшись об этом, был вынужден признать, что Дамблдор прав.

— Поэтому, если использовать беспалочковое заклинание — поддерживать его будет гораздо легче, чем обычный светящийся шарик, — сказал Дамблдор, развеивая заклинание и садясь обратно в кресло. — Однако, как мы уже выяснили, создать рисунок из магических потоков без палочки — довольно сложная задача. Как ты думаешь, зачем всё-таки маги из поколения в поколение практикуются, чтобы овладеть беспалочковой магией?

Гарри удивлённо посмотрел на директора.

— Чтобы колдовать без палочки, сэр, — для него ответ был очевиден.

— А чем тебе не нравится колдовать палочкой? — всё так же лукаво улыбаясь, спросил Дамблдор.

— А если она потеряется или её отберут в сражении? — нахмурился Гарри. Что тут непонятного?! — Или она сломается при падении! Я останусь беззащитен!

— Верно, но есть много способов как укрепить палочку, так и предотвратить её потерю или отнятие. Почему бы не использовать их? Это ведь куда проще, чем тратить годы на то, чтобы научиться из потоков строить сложные узоры могущественных заклинаний. Целесообразно ли такое расточительство?

Гарри нахмурился. Он с детства привык колдовать. Он не представлял своей жизни без магии. И, наверное, даже учитывая все сложности, ему куда проще будет научиться творить заклинания без палочки — ведь он чётко видел потоки. Но мало кто сейчас на это способен. Однако волшебники продолжают изучать эту науку. Зачем?

— Я не знаю, сэр, — растерянно признался Гарри.

— Я тебе подскажу, — мягко улыбнулся Дамблдор. — Как ты думаешь, почему у мастера Оливандера уходит столько времени, чтобы найти первокурсникам подходящую палочку?

Гарри удивлённо вскинул на него взгляд. Об этом он тоже не особенно задумывался. А ведь Оливандеру пришлось делать ему палочку на заказ! Почему же ему не подошли другие? Оливандер говорил, что магия Гарри просто слишком сильна для стандартных проводников. Однако другие первокурсники тоже не сразу находят подходящую палочку. Но отчего зависит, какая палочка им подойдёт? Гарри ни разу не спрашивал об этом мастера.

— Магия у всех волшебников разная? — ещё более неуверенно предположил он.

— Именно, Гарри! Ведь нет одинаковых магических ядер, нет и одинаковых людей. Даже магия близнецов имеет различия. Мастеру Оливандеру приходится подбирать волшебникам палочки так, чтобы их магические направленности совпали. У кого-то талант к трансфигурации, у кого-то — к заклинаниям. Всё это отражается на магии волшебника. И абы какая палочка будет плохо его слушаться. Но даже подходящая палочка вовсе не гарантирует, что волшебник сможет использовать свою силу полностью, — Дамблдор вновь откинулся на спинку кресла и улыбнулся. — В этом и прелесть беспалочковой магии — действуя без посредников в виде этой самой палочки, волшебник может в полной мере раскрыть свой потенциал. А если прибавить сюда также те плюсы, что перечислил ты — беспалочковая магия становится весьма востребованной, не правда ли?

Он весело подмигнул Гарри, и тот невольно улыбнулся в ответ.

* * *

— Гарри, какие у тебя планы на Рождество? — спросил Невилл.

Гарри поднял на него рассеянный взгляд. Шла вторая неделя декабря, и Гарри активно готовился к очередному индивидуальному экзамену у Снейпа — тот велел ему до конца семестра вызубрить все «Яды и противоядия». Гарри был уверен, что не успеет к назначенному сроку, но спорить с профессором не осмелился. Поэтому ему приходилось каждую свободную минуту доставать талмуд, чтобы просто успеть его дочитать.

— Рождество, — медленно произнёс Гарри, мучительно выплывая мыслями из книги. — А, Рождество! Наверное, тут останусь. Рон сказал, что его родители уедут в Румынию к Чарли — он там работает в драконьем заповеднике. Поэтому они тоже все остаются в замке.

— Тогда я торжественно приглашаю тебя к нам в гости! — радостно улыбнулся Невилл. — Бабушка страшно хочет с тобой познакомиться. А ещё ты, помнится, хотел посмотреть, как напитываются Места Силы.

— Вы будете проводить ритуал на Рождество? — всё внимание Гарри тут же обратилось к Долгопупсу.

— Ага. Бабушка обещала позволить мне снова участвовать, — Невилл просто сиял от счастья. — Думаю, тебя тоже допустят — гостей часто приглашают на такие церемонии.

— Здорово! Я бы с радостью на это посмотрел! — воскликнул Гарри. — Я с удовольствием принимаю твоё предложение!

Формально, конечно, на такие вещи Гарри должен был просить разрешения у директора, поскольку тот был его опекуном. Однако Дамблдор с самого начала самоустранился из жизни мальчика, и Гарри считал, что достаточно того, что тот решает, где Поттеру жить. До сих пор директор с этим не спорил.

Вдруг в воздухе раздался шелест крыльев, и на плечо Гарри величественно опустился Бран. Ворон редко посещал замок, поскольку привлекал слишком много внимания своими размерами. Но больше всего Гарри удивило наличие письма, привязанного к его лапе. Сам Гарри довольно редко отправлял с Браном письма, потому что ему практически некому было писать. Поэтому он не представлял, кто мог написать ему. Более того, этот загадочный некто как-то умудрился не только найти, но и уговорить ворона принести Поттеру своё письмо.

Поэтому Гарри, сгорая от любопытства, быстро отвязал послание и вгляделся в корявые строчки.

«Г.Д. Поттеру от Г. Оливандера», гласило письмо. Гарри удивлённо вскинул брови. Что Бран забыл в Косом переулке?! Подозрительно покосившись на невозмутимого ворона, Гарри распечатал письмо.

«Добрый день, мистер Поттер. Надеюсь, моё письмо застанет Вас в добром здравии. Поскольку Вы так и не навестили меня летом, я решил сам связаться с Вами, дабы решить один важный вопрос. Однако такие вещи не принято обсуждать на бумаге, посему я приглашаю Вас навестить меня в Косом переулке в Рождественские каникулы в любое удобное для Вас время. К Вашим услугам, Гаррик Оливандер».

Гарри недоумённо поднял взгляд на ёрзающего от любопытства Невилла. Воспитание не позволяло Долгопупсу без спроса совать нос в чужое письмо, однако это не значило, что мальчику было неинтересно, что в нём. Гарри же просто молча передал ему послание. Невилл быстро пробежался взглядом по строчкам и уставился на Поттера с тем же недоумённым выражением.

— Никогда не слышал, чтобы мистер Оливандер приглашал к себе кого-то из студентов Хогвартса! — изумлённо заметил он. — Он ведь довольно нелюдимый.

— Я, конечно, частенько навещал его, пока жил в Косом переулке, — отозвался Гарри, — но не думал, что он сам попросит меня прийти. Мне казалось, он меня просто терпит.

— Ты жил в Косом переулке? — глаза Невилла полезли на лоб.

Гарри неловко поёрзал.

— Пару недель мне пришлось жить в Лондоне, — уклончиво ответил он. — И я снял номер в «Дырявом котле». Потом меня оттуда забрал Дамблдор и привёз к Уизли.

— О, вот как, — пробормотал Невилл.

Они немного помолчали, потом Долгопупс сказал:

— Интересно, что за важный вопрос он хочет с тобой обсудить?

— Даже не представляю, — Гарри покачал головой. Потом нахмурился. — Если я поеду к тебе домой, я смогу посетить Косой переулок?

— Без проблем, — Невилл пожал плечами. — Мы с бабушкой частенько туда наведываемся накануне Рождества, чтобы прикупить всем подарков. В этот раз просто тебя с собой возьмём.

— Здорово! — улыбнулся Гарри и принялся писать Оливандеру ответ.

Между тем, замок вновь заполнился слухами и бурными обсуждениями. На этот раз причиной стало объявление о том, что под конец семестра состоится Рождественский концерт. Его планировали провести накануне отъезда студентов по домам на каникулы после окончания семестровых зачетов. И на этот раз участников выбирала целая комиссия из трёх преподавателей. Видимо, профессоров очень впечатлило предыдущее представление, поэтому они почти единогласно требовали у директора продолжить развивать эту традицию. Конечно, ни о каком дополнительном финансировании речи не шло — Попечительский совет давно и прочно отказался от этой инициативы. Однако студентам и не требовались дополнительные средства. Ведь до сих пор они обходились собственными материалами и инструментами, которые привозили из дома. А решение, что поддержать, а что отвергнуть, всё равно принимал директор.

Поэтому теперь все сформированные группы вовсю готовились к отборочным испытаниям. И лишь предупреждение, что завалившие семестровые зачеты не будут допущены к выступлению, удерживало их от того, чтобы напрочь забросить учёбу.

Первокурсники Пуффендуя тихо радовались энтузиазму студентов, а Гермиона привычно ворчала о бездарно потраченном времени. Слизеринцы привычно задирали нос, но среди репетирующих учеников всё чаще стали вдеть ребят в мантиях с изумрудным гербом. Сандра Фоссет же стала настоящей знаменитостью. Её красивый чарующий голос поразил всех жителей замка, поэтому даже самые высокомерные слизеринцы стали относиться к ней с некоторой долей уважения.

Впрочем, и здесь были свои исключения. Драко Малфой быстро прославился своими пренебрежительными высказываниями в отношении как идеи концерта в целом, так и Сандры в частности. Он все перемены во всеуслышание разглагольствовал о том, какая это глупая трата времени и сил. Что волшебникам не пристало изображать из себя магловских певичек.

Быстро нашлись те, кто был с ним в корне не согласен. И если студенты Слизерина с ним не спорили, то другие факультеты буквально ополчились на высокомерного первокурсника.

— Ничего он не понимает! — жарко восклицал Рон за столом в библиотеке. — Это же так интересно!

— А я с ним согласна! — возразила Гермиона, отрываясь от своего эссе. — Лучше потратить больше времени на учёбу, чем бессмысленно бренчать на гитаре или пиликать на скрипке!

— Ты заступаешься за слизеринца?! — задохнулся от возмущения Рон. В его понимании это было едва ли не худшим преступлением.

Гарри только тяжело вздохнул. Рон нечасто присоединялся к ним в библиотеке. Поэтому виделись они чаще на уроках, да в большом зале. Однако если у гриффиндорца начинались проблемы с домашней работой, он сразу же приходил к «старым друзьям» за помощью. И Роджер вместе с ним. А поскольку Гермиона стала неотрывным спутником Гарри и Невилла, то компания получалась довольно большой и шумной. Ведь первокурсники пуффендуя тоже часто занимались все вместе. Из-за чего Гарри приходилось вешать над столом Заглушающие чары, чтобы их в первые же минуты не выгнали из библиотеки.

— Гермиона, ты не права! — возразила Меган Джонс. Сегодня был именно тот день, когда девочки решили присоединиться к ребятам за выполнением домашних заданий. — Дело не в пользе, а в самовыражении и удовольствии! Если для тебя смысл жизни в книгах, это не значит, что и для всех остальных тоже!

— Книги куда полезнее музыки! — хмуро ответила Гермиона. Отношения с другими девочками у неё никогда не ладились. Они просто не могли понять друг друга. — Что даёт эта ваша музыка?

— Вдохновение! — вдруг воскликнула Лили, прожигая Грейнджер злым взглядом.

Обычно Мун была тихой и скромной, но Гермиона, видимо, задела какую-то близкую для неё тему, потому что Лили отвечала ей необычайно резко и категорично.

— Музыка издревне дарила людям надежду и силы бороться с невзгодами! — жарко говорила она. — Она вдохновляла народы, давала слабым утешение, а воинам — мужество сражаться до конца! Но конечно, такому бездушному роботу, как ты, этого никогда не понять! Для тебя важна только практическая польза вещей! Ты и мать родную продашь за ценную книгу?!

Гермиона побледнела. Казалось, ещё немного, и девочка или разревётся прямо здесь, или вскочит и выбежит из библиотеки. Чтобы как-то разрядить обстановку, Гарри небрежно заметил:

— Дамблдор говорит, раньше музыка использовалась в магических обрядах.

— Серьёзно? — изобразил изумление Невилл. — Бабушка говорит, ритуалы — самый могущественный раздел магии! И самый сложный.

Всем ребятам было неловко от разгоревшегося спора, и они были рады возможности сменить тему.

— У меня дедушка погиб во время неудачного ритуала!

— Я слышал, Пожиратели убивали много маглов для кровавых ритуалов!

— Да враньё это всё! Всем известно, что кровь маглов не годится для магических обрядов!

— А я видела, как проводили обряд изгнания злого духа!

— Зато моя мама проводит сезонные ритуалы каждый год!

— А почему в Хогвартсе их не изучают?

Первокурсники загомонили все разом. Гарри облегчённо выдохнул. Пусть Лили и Гермиона продолжали бросать друг на друга мрачные взгляды, их спор не успел вылиться в настоящий скандал.

Больше о музыке никто не заговаривал. И только поздно вечером, когда ребята уже ложились спать, Невилл спросил Гарри, что такое «робот».

* * *

— Я вижу, в вашей голове принципиально ничего важного не задерживается, — презрительно заметил Снейп, когда Гарри в очередной раз не смог ответить на его вопрос.

Гарри хмуро продолжал смотреть себе под ноги. Сегодня явно был не его день. С утра его вызвал к себе директор, и у них состоялся не самый приятный разговор.

— Скажи, Гарри, как ты думаешь, что обязан делать опекун? — спросил Дамблдор после того, как минут пять разглядывал всё более недоумевающего Поттера.

— Ну, заботиться о подопечном, — ответил Гарри. — Кормить, одевать, содержать.

Он уже давно привык к таким наводящим вопросам, поэтому начал догадываться, зачем профессор его вызвал.

— Верно, а ещё воспитывать и защищать, — кивнул Дамблдор. — Вот только как мне защищать тебя, Гарри, если я узнаю о том, что ты покидаешь замок на каникулы случайно, да и то в последний момент?

Гарри потупился, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, именно на это он и рассчитывал: если Дамблдор до последнего будет не в курсе, то не успеет ему ничего запретить. Ведь как ни посмотри, но Гарри обязан был взять у директора разрешение. И теперь радость от удавшегося плана боролась со стыдом от того, что Гарри в какой-то мере обманул Дамблдора. И хотя Поттер пытался заглушить голос совести мыслями типа «он, вообще, чуть меня не убил, так что такая маленькая ложь — меньшее, что он заслуживает!», полностью избавиться от чувства вины у него не получалось.

Дамблдор долго молча смотрел на Поттера, после чего тяжело вздохнул.

— Гарри, давай говорить откровенно. Я понимаю, что ты всё ещё обижен на меня за то, что я отправил тебя к Дурслям. И мне очень жаль, что тебе пришлось так несладко в их доме. Конечно, мои извинения и сожаления не снимут с меня этой вины, но я всеми силами стараюсь загладить её. И мне казалось, ты тоже это понимаешь. Однако ты снова и снова отвергаешь мои попытки помочь тебе.

Гарри молчал.

— Должно быть, ты не доверяешь мне, и у тебя есть для этого основания. Но я уже признал свою ошибку. Неужели даже после этого ты видишь во мне своего врага? Или я чего-то не знаю?

Гарри чувствовал, как в груди разгорается пламя гнева, и всеми силами пытался его усмирить. Нельзя, чтобы Дамблдор видел, что Гарри чувствует! Однако каждое новое слово директора только сильнее злило Поттера.

Какое лицемерие! Как будто не Дамблдор пытался вероломно лишить Гарри сил, при этом, чуть не угробив его?!

По сути, Дамблдор был прав, Гарри признал, что директор не по злому умыслу отправил его к Дурслям, и хоть и не простил его до конца, но принял его извинения. Однако то, что профессор сделал потом… Гарри думал, что обида поутихла за эти пол года, тем более, что Дамблдор активно помогал ему учиться управлять его силой. Но теперь эта обида разгорелась с новой силой и никак не желала успокаиваться, полностью задавив голос совести.

«Конечно, я тебе не доверяю! Ведь ты в любой момент можешь снова со мной что-то сделать! И я могу не узнать об этом до того момента, когда будет уже слишком поздно!» — думал Гарри с горечью.

Ему очень хотелось бросить эти слова Дамблдору прямо в лицо, однако он не мог признаться, что знает о том, что директор сделал летом. Пусть даже тот и догадывается об этом.

— Я боялся, что вы мне запретите ехать к Невиллу, сэр, — наконец, выдавил из себя Гарри.

— Я понимаю, Гарри, но с чего ты решил, что я не разрешу тебе этого? — мягко спросил Дамблдор.

— Вдруг вы решите, что это почему-то опасно для меня! — Гарри не смог сдержать язвительных ноток в голосе.

— Гарри, если бы это действительно было опасно для тебя, я мог бы снять тебя с поезда или даже забрать из поместья Долгопупсов вне зависимости от того, когда узнал бы об этом, — потяжелевшим голосом заметил Дамблдор. — Как опекун, я имею на это полное право. Однако мне бы не хотелось прибегать к подобным мерам. Ведь узнай твои враги, что мы с тобой в столь плохих отношениях, они могли бы этим воспользоваться, чтобы выманить тебя из замка, где я всегда могу тебя защитить. Ты не думал об этом?

— Какие ещё враги? — не выдержал Гарри. — Волан-де-Морт давно мёртв, а Пожиратели — в тюрьме…

И прежде чем он закончил свою гневную тираду, ему вдруг вспомнилась жгучая ненависть, которую он уловил не так давно после матча Гриффиндор-Слизерин. Гарри замер. Если ему действительно ничего не угрожает, то кто же был тем, кто так сильно ненавидел Поттера? И что этот неизвестный сделает, если ему представится случай отомстить?

Дамблдор, видимо, прекрасно видел, что Гарри что-то понял, потому что медленно кивнул, словно подтверждая подозрения Поттера.

— Есть те, кто избежал тюрьмы, Гарри, — мрачно заметил он. — Я не буду называть имён, но есть те, кто с радостью отомстил бы тебе за падение Волан-де-Морта. Я не говорил тебе этого раньше, потому что не хотел бы, чтобы ты ходил испуганно оглядываясь. Но порой ты также безрассудно смел, как твой отец, поэтому я вынужден предупредить тебя. Ты можешь относиться ко мне так, как считаешь нужным, но прошу тебя не забывать, что мы на одной стороне.

Гарри несколько мгновений внимательно смотрел на Дамблдора, после чего неохотно кивнул. Вряд ли можно было назвать директора союзником, когда тот стремился лишить Поттера его сил. Однако Дамблдор явно не намерен отдавать Гарри на растерзание приспешникам Волан-де-Морта. И с этой стороны они действительно были соратниками.

— Раз так, давай договоримся на будущее, Гарри, — улыбнулся ему Дамблдор. — Я не ограничиваю тебя в передвижениях, но ты всегда держишь меня в курсе того, когда и куда ты собираешься пойти или поехать. Чтобы в случае чего я всегда мог прийти тебе на помощь, хорошо?

Гарри снова хмуро кивнул. Он вдруг вспомнил, что собирался встретиться с Оливандером. И обо всём этом ему нужно сообщить Дамблдору? Гарри очень этого не хотелось. С другой стороны, Гарри и сам не знал, когда именно навестит Мастера палочек, значит, сейчас он может ничего и не говорить директору.

В целом же разговор оставил довольно неприятный осадок и едва заметное напряжение между учителем и учеником, которое за полгода, казалось, почти развеялось. А теперь Гарри ещё и полностью провалился на неофициальном экзамене у Снейпа. Убеждать профессора, что успеть выучить всю книгу по ядам за пару месяцев нереально, было совершенно бессмысленно. Поэтому Гарри просто терпеливо выслушивал все нелестные эпитеты в свой адрес. Снейп немного помолчал и вдруг спросил:

— Вы нашли материалы по контролю эмоций в библиотеке, Поттер?

— Нет, сэр, — ответил Гарри, не поднимая глаз.

Учитывая задание Снейпа, ему было не до поисков дополнительной литературы. Однако тот, почему-то считал иначе, потому что тяжело вздохнул.

— Не умеете вы внимательно слушать, Поттер, — обречённо сказал Снейп. — Я ведь специально для вас упомянул, что эти книги содержат, в том числе, техники по развитию памяти. Мне казался очевидным тот факт, что это быстрее позволило бы вам усвоить весь необходимый материал. Но, видимо, я в очередной раз переоценил ваши умственные способности.

На это Гарри действительно нечего было ответить. Он действительно не обратил на те слова профессора внимания. А Снейп, судя по всему, по-другому помогать и советовать просто не умел.

— Чтобы к началу нового семестра знали всю книгу на зубок. Свободны.

Гарри быстро попрощался и вылетел из кабинета. Каждая новая встреча со Снейпом превращалась для Поттера в настоящее испытание. Общение с профессором походило на ходьбу по тонкому льду, где малейший неосторожный шаг вызывал море презрения и язвительных замечаний. Гарри временами даже жалел о том, что попросил у зельевара помощи. С другой стороны, сдаваться Гарри не собирался. Ведь Снейп, несмотря на своё презрительное отношение к студенту, делал всё, чтобы ему помочь. Хотя, по идее, он обещал только сообщать ему обо всех опасных интригах директора, на деле же зельевар принялся натаскивать Поттера по своему предмету, чтобы тот сам мог о себе позаботиться. Поэтому в ответ Гарри без возражений делал всё, что требовал от него суровый профессор.

В гостиной факультета стоял непривычный шум — студенты готовились к отъезду. После сегодняшнего концерта, который должен был состояться уже через час, все ученики сразу отправятся на поезд до Лондона. Кроме тех, кто останется в замке на каникулы.

Рон, узнав, что Гарри собирается в гости к Невиллу, сильно расстроился — он явно надеялся вволю пообщаться с Поттером, когда не нужно будет переживать об уроках и домашних заданиях. Тем более что Роджер тоже уезжал домой.

Мимо Гарри, задев его плечом, прошёл хмурый Захария. С начала года он так ни с кем, кроме Уэйна, не сдружился. И когда тот категорически отказался принять предложение Смитта поехать к нему домой на каникулы, сильно обиделся. Как потом выяснил Гарри, Хопкинс был сиротой, а тётя его на Рождество уехала к родственникам в Уэльс. Поэтому Уэйн оставался на каникулы в замке. И тогда Захария решил оказать ему «честь», пригласив к себе домой. Однако тот неожиданно резко отказался. До сих пор он не возражал против компании высокомерного блондина, поэтому все считали их закадычными друзьями. На деле же Уэйн с Захарией почти не общался. Просто позволял ему находиться рядом.

И когда Смитт это понял, явно был не в восторге. Он устроил Уэйну целый скандал, главной темой которого было «если бы не я, ты бы остался совсем один». И тогда Хопкинс с презрительной усмешкой произнёс самую длинную фразу, которую кто-либо из студентов когда-либо от него слышал:

— Меня-то это вполне устроит, а вот переживёшь ли одиночество ты?

Ошарашенный Захария с минуту смотрел на бывшего приятеля, потом оглядел своих однокурсников, и осознал, что сам оттолкнул от себя всех, кроме Уэйна. Который больше не желал терпеть его рядом с собой. И хотя Смитт несколько раз пытался снова с ним сблизиться, тот всегда холодно отвечал:

— Ты слишком шумный.

С тех пор Захария ходил хмурый как туча и огрызался по любому поводу. А Невилл тихонько повторял:

— Я же говорил, Шляпе пора на пенсию!

И правда, эти двое совершенно не вписывались в дружелюбную атмосферу факультета. Однако старосты на это только беспечно пожимали плечами.

— Всякое бывает, — говорил Трумэн. — Они не первые, кто не походит на типичного пуффендуйца, в этом нет ничего странного. Пройдёт время — приживутся.

Гарри поднялся в спальню. Ребята жарко обсуждали, что будут делать на каникулах. Гарри их почти не слушал. Посмотрев на маленький росточек в цветочном горшке, что стоял у него на тумбочке, он тяжело вздохнул. Гарри решил не таскать за собой росток Золотого Дуба, вместо этого он договорился с местными домовиками, чтобы те в его отсутствие поливали растение. Но проблема была в том, что Гарри очень хотелось посетить Поляну. Мелодия, конечно, держала его в курсе событий на его Месте Силы, однако Гарри чувствовал насущную необходимость самому оказаться там. Но как это сделать?

Попросить бабушку Невилла отвезти его туда? А если она спросит, зачем? Гарри не хотел никому признаваться в том, что это его Место Силы, но и врать людям, которые были так добры, что пригласили его к себе в дом на семейный праздник… Гарри это казалось настоящим преступлением!

Можно было попытаться добраться туда самостоятельно, после встречи с Оливандером, однако это заняло бы много времени. Да и Мелодия говорила, что на Поляну впускают волшебников только по пропускам. Поможет ли ему мантия-невидимка тайно посетить Место Силы? Там ведь наверняка поставлена какая-нибудь защита!

Единственной надеждой Гарри было попросить об этом самого Оливандера. Тот наверняка не станет допытываться, почему Поттеру так сильно хочется туда отправиться. А поскольку Оливандер известный мастер по созданию волшебных палочек, его должны без проблем пустить на Поляну. Другой вопрос, согласится ли он выполнить просьбу Гарри?

Покидав в сумку учебники и тетради, Гарри спустился с друзьями вниз. Для пуффендуйцев семестровые зачеты не стали проблемой. Благодаря постоянному соседству с Гермионой и Гарри, первокурсники хорошо усваивали необходимые знания. Зато Грейнджер заработала высший балл по всем предметам, чем безмерно гордилась. Гарри же, хоть и не стремился к этому, неожиданно оказался на втором месте среди всех первокурсников. Третьим был Малфой. И блондина это жутко злило. Особенно, когда Рон, оказавшийся в самом низу списка, начал подкалывать его по этому поводу.

Самому Уизли было наплевать на оценки. Получил проходной балл — и ладушки! Но факт, что Малфой кому-то проиграл, приводил Рона просто в неописуемый восторг. А то, что победителями оказались маглорождённая и Поттер-пуффендуец, стало для него неиссякаемым вдохновением для насмешек. Поэтому довольно скоро Малфой просто возненавидел своих невольных соперников. И тот факт, что Гарри и Гермиона даже не думали над ним смеяться, нисколько не смягчал его гнева. Малфой начал задирать их на каждом шагу, сыпя насмешками и оскорблениями. И если Гарри вполне мог себя защитить, то Гермионе приходилось несладко. Она и раньше была довольно чувствительна к чужой критике. А отсутствие друзей на собственном факультете, сделало её совершенно беззащитной.

Однако очень скоро насмешки Малфоя принесли неожиданный результат. Что бы ни говорили про когтевранцев, дух общности был им не чужд. Видя бесконечные нападки слизеринца на одного из своих товарищей, когтевранцы не могли это проигнорировать. Все девочки-первокурсницы и некоторые мальчики единым фронтом встали на защиту Грейнджер. Отчего та была настолько тронута, что разревелась от счастья. Поэтому на концерт Гермиона пришла с сияющей улыбкой в компании своих защитниц.

Большой зал был щедро украшен всевозможными гирляндами, ёлочными игрушками, омелой и прочей атрибутикой Рождества. По углам и в центре были гармонично расставлены нарядные гигантские ели, притащенные Хагридом собственноручно. И на этот раз место под сцену заранее подготовили.

Преподавательский стол был отодвинут к стене, на его место поставили Рождественские декорации, созданные студентами. По периметру сцены в воздух подвесили множество свечей и светящихся шаров. Скамьи же в зале были развёрнуты к сцене и расставлены полукругом. Разделения на сегменты не было, поэтому все ученики садились, кто как хочет.

В этот раз концерт длился целый час, и Гарри мог от души насладиться выступлением. В прошлый раз он слишком переживал о ритуале и никак не мог расслабиться. Сейчас же он веселился наравне со всеми. Когда же они уже садились в поезд, Гарри смотрел на возвышающийся вдали замок, и чувствовал, что несмотря на все неприятности и ссоры, с которыми он столкнулся в Хогвартсе, тот стал для него первым настоящим домом.

— Добро пожаловать в наш дом, мистер Поттер, меня зовут Августа Долгопупс. Можете звать меня леди Августа.

— Здравствуйте, мэм, — вмиг оробев, низко поклонился Гарри.

Женщина, что сейчас стояла перед ним, совершенно не вписывалась в его понятие «бабушка». Высокая статная дама в возрасте, с волосами, чуть задетыми сединой, с пронзительным цепким взглядом серых глаз и решительным выражением лица. Она действительно была той, кого с почтением называют «леди». Безупречная осанка, старинный элегантный наряд и безукоризненные манеры. Такой, по мнению Гарри, должна была быть настоящая королева!

А то мощное дыхание магии, которое ещё на входе в просторный особняк привлекло внимание Поттера, говорило о том, что Августа Долгопупс — очень сильная волшебница. Невилл тоже невольно вытянулся и расправил плечи. Стоять сгорбившись в присутствии такой дамы казалось непростительным.

— Невилл, проводи гостя. Я выделила вам, мистер Поттер, комнату рядом с комнатой внука. Надеюсь, она придётся вам по душе.

— Спасибо, мэм, — вновь поклонился Гарри, и они с Невиллом поспешили к лестнице.

И только когда леди Августа скрылась из виду, они чуть притормозили и невольно облегчённо выдохнули. Присутствие такой особы после полугода в приятной и уютной атмосфере Пуффендуйской гостиной действовало подавляюще. И только оказавшись вдали от неё, Гарри смог, наконец, как следует осмотреться.

Дом Долгопупсов был куда больше Норы и выглядел куда старше и презентабельнее. Стены его щедро покрывали побеги плюща, по границе высился кованый забор с растительными узорами, а по правому краю располагались большие стеклянные купола оранжерей. Как рассказал Невилл, их поместье славилось обилием разнообразных растений, которые Долгопупсы выращивали и часто продавали в аптеки. Отсюда, кстати, и пошло увлечение Невиллом травологией.

— В детстве, когда приезжал дядя Элджи, — рассказывал он, — я часто убегал в теплицы, потому что очень его боялся. Тогда я ничем не отличался от сквиба, и дядя Элджи делал всё, чтобы я начал колдовать: бросал в озеро, закидывал на деревья и тому подобное. Когда же я выпал из окна и отскочил от земли, словно мячик, все были очень рады.

Гарри поёжился. Оказалось, что Невиллу пришлось почти также тяжело, как и ему. Только если Дурсли всячески пытались отучить его колдовать, то с Долгопупсом всё было с точностью до наоборот. Поэтому, немного поколебавшись, Гарри решил поделиться с другом собственными проблемами в детстве.

— То есть ты уже тогда мог свободно колдовать? — восхищённо протянул он, выслушав Поттера.

— Не так, как сейчас, но да, мог, — Гарри неловко пожал плечами.

Восторги друга по поводу способностей Поттера всегда вызывали у Гарри отторжение. Его магический дар вовсе не был следствием каких-либо усилий Гарри, поэтому похвалы и восторги по поводу его силы казались Поттеру незаслуженными. Так же, как и его слава Мальчика-Который-Выжил. Несмотря на все свои неординарные способности, Гарри не верил, что именно он одолел Волан-де-Морта. Что бы ни случилось той ночью, сам Поттер вряд ли сделал что-то значимое, чтобы остановить Тёмного Лорда.

Гарри снова оглядел поместье. Ядро этого дома было не в пример больше Ядра Норы. Хотя и не таким огромным, как у Хогвартса. При этом Гарри ощущал в нём нечто особенное. Какое-то дыхание древней и могучей силы! Ядро этого дома было почти разумным. Оно словно присматривалось к Гарри, обдавая его лёгкими касаниями своей магии.

Нечто похожее Гарри испытывал в Хогвартсе, однако там Ядро было столь огромно и старо, что практически не обращало внимания на жителей замка. За время своего существования Хогвартский Родник Магии повидал стольких волшебников и магических созданий, что перестал их замечать.

Здесь же Ядро внимательно следило за каждым новым представителем Долгопупсов, оберегая и питая магию своих жителей. В отличие от Ядра Норы, которое фонтанировало энергией от радости воторого Рождения, это Ядро сияло мерно и неспешно, поддерживая поместье и всех его обитателей. Словно древний мудрый старец наблюдал за жизнью своих потомков. Не вмешиваясь, но поддерживая и защищая. Оттого, едва ступив на территорию поместья, Гарри с трудом подавил желание низко поклониться древнему Ядру. Ни к чему было давать Невиллу лишний повод считать Поттера странным.

Внутри убранство дома было выдержано в строгих тонах. Резная мебель из тёмного дерева, массивные гардины на окнах и чопорные портреты на стенах. Этот мрачный декор разбавляли вазы с цветами и горшки с самыми обычными комнатными растениями.

Комната Невилла находилась в самом конце коридора второго этажа. Долгопупс с некоторой неловкой торжественностью провёл Гарри в соседнюю дверь, где Поттеру предстояло прожить эти две недели каникул.

В отличие от мрачноватого коридора, здесь преобладали бежевые цвета светлого дерева. Огромная кровать с балдахином, большое окно почти на всю стену, высокий потолок с люстрой и большой ворсистый ковёр. Гарри даже растерялся от такой роскоши. Он ошарашено разглядывал резную мебель и элементы декора, боясь что-либо задеть. В Норе его комната была куда скромнее.

Как-то раз Гарри довелось побывать на школьной экскурсии в одном из древних средневековых замков. Обычно Дурсли скупились оплачивать Поттеру подобные развлечения, и заставляли его отказываться или изображать из себя больного или простуженного. Но в тот раз экскурсию спонсировала администрация Литл-Уингинга в связи с каким-то городским праздником, поэтому Гарри удалось впервые попасть на подобное мероприятие. Замок произвёл на Поттера неизгладимое впечатление. Глядя на огромные кровати и замысловатый искуссный декор, Гарри было сложно поверить, что когда-то в этих стенах жили люди! Спали на этих вычурных постелях, сидели в этих резных, обитых бархатом, креслах, писали за этими искусными столиками!

И вот он сам оказался в подобном помещении. И ему предлагали в нём жить! Для мальчика, который 10 лет прожил в чулане под лестницей, это казалось совершенно невероятным.

— Эм… ну, и как тебе тут? — Невилл неуверенно переминался с ноги на ногу, не зная, как реагировать на Гаррино молчание.

— Роскошно, — честно выпалил тот. — Я и не знал, что ты живёшь в таких комнатах!

— Ну, дом старый, — Невилл робко почесал затылок, — бабуля не очень любит современную моду, поэтому обстановка десятилетиями почти не менялась.

— Да уж, твоей бабушке только в таком дворце жить! — абсолютно серьёзно кивнул Гарри. — Признаться, после жизни у Уизли, я как-то не ожидал, что другие чистокровные живут в таких… усадьбах!

— Ну, не все могут себе это позволить — всё-таки не все чистокровные семейства имеют такие большие поместья, — смущённо признался Невилл.

— Но у всех есть Место Силы, верно?

— У всех, кроме Предателей крови, — кивнул Долгопупс.

— Интересно, а у Волан-де-Морта тоже было Место Силы? — вдруг задумчиво пробормотал Гарри.

Невилл вздрогнул.

— Не зови его по имени! — испуганно прошептал он.

Гарри тяжело вздохнул.

— Хорошо, хоть я всё равно не понимаю, почему все его боятся, — ответил он хмуро.

Невилл промолчал. Они не раз говорили об этом в школе. Как-то раз даже устроили обсуждение всем курсом, но так и не смогли прийти к общему мнению. Единственными, кто поддержал идею Гарри не бояться произносить имя Темного Лорда, оказались только Гермиона и, как ни странно, Уэйн Хопкинс, который волею случая оказался неподалёку и слышал их спор. Остальные же упорно называли Волан-де-Морта «Сами-Знаете-Кто». И никакие доводы не могли их переубедить.

Невилл показал Гарри, где находятся ванная и туалет, и пригласил посмотреть свою комнату. Она мало отличалась от комнаты, выделенной самому Поттеру, разве что выглядела более обжитой и уютной. Здесь было куда больше разнообразных растений, на стенах были развешаны плакаты и таблицы, а шкаф был забит книгами.

— У нас есть библиотека на третьем этаже, — сказал Невилл, заметив, как Гарри внимательно разглядывает книжные полки. — Но бегать туда всякий раз утомительно, поэтому я перенёс в свою комнату те из книг, которые часто читаю. Ты тоже можешь брать в свою комнату, что захочешь. Главное, нельзя выносить их из поместья без разрешения бабушки, а то сработает магический сигнал, что она украдена.

— Всё так сурово? — удивился Гарри.

— Знания — главное для волшебника, — Невилл пожал плечами. — Большая часть наших книг — раритеты, которых нигде больше не найдёшь. Многие были бы рады заполучить их.

— Почему же вы не сделаете копии? — нахмурился Гарри. — Ведь если с этими книгами что-то случится, будет потеряно большое количество информации.

— Древние родовые книги защищены от копирования, — Невилл вновь пожал плечами, садясь на постель. — В этом их недостаток — ты не можешь ничего скопировать, переписать или ещё что-то в этом роде. Только, разве что, написать своими словами или добавив что-то от себя. Но в том-то и дело, что это будет уже иная информация.

— В каком смысле?

— Старые книги создавались особым образом, никто сейчас не знает, каким именно. В сами страницы, в расположение слов была заключена особая магия, которая открывала избранным потомкам глубочайшие тайны магии. Ты ведь знаешь о рунах?

— Слышал, а что?

— Сейчас руны не так популярны, как раньше, потому что большая часть информации о том, как с ними нужно работать, что с их помощью можно создать, либо осела в закромах древнейших семей, либо была утеряна. А ведь руны можно обнаружить на каждой древней вещице, оставшейся нам от предков. И в книгах их особенно много. И дело здесь не в том, что это какой-то шифр. Эти руны скрывают какую-то магию. Мы просто не знаем, как её использовать.

— Надо же! — Гарри по-новому взглянул на корешки книг, стоявших на полках. — Я особо не интересовался рунами, их же изучают с третьего курса, верно?

— Да, но сейчас это больше просто древний алфавит, навроде латыни, нежели что-то важное, — вздохнул Невилл. — Мало кто сейчас знает, как использовать руны в магических ритуалах или Артефактологии.

— А вы используете руны во время ритуала Подпитки Ядра?

— Вроде нет, — неуверенно ответил Невилл. — Я только знаю, что руны использовались для постройки поместья — чтобы магия Ядра беспрепятственно питала дом и окрестности.

Гарри вдруг вспомнил странное видение, посетившее его, когда он направлял магию учеников в Ядро Хогвартса, — сияющий круг странных символов во тьме. Тогда он не обратил на это внимания, но сейчас задумался, могли ли это быть руны в основании школы, которые так же, как в поместье Долгопупсов, позволяли магии Ядра Хогвартса питать замок?

— А их можно увидеть? — осторожно спросил он.

— Я сам не знаю, где они находятся, — покачал Невилл головой. — Бабушка говорит, расположение этих рун — самая главная тайна каждого поместья. Если нарушить начертание хотя бы одного — всё поместье рухнет. Поэтому каждое семейство хранит в строжайшей тайне, где находятся эти руны. А некоторые и сами не знают — успели забыть за столько лет.

Тут в комнате с хлопком появился домовик и писклявым голосом возвестил:

— Госпожа просит юных господ спуститься вниз на обед!

И тут же исчез.

Ребята быстро сбегали умыться и поспешили в столовую. Гарри же размышлял про Поляну Золотого Дуба. Выходит, если он хочет иметь там такое же поместье как Нора или дом Долгопупсов, ему тоже нужно где-то расположить загадочные руны, о работе с которыми известно лишь единицам. Не очень обнадёживает. Вообще, рассказ Невилла сильно заинтересовал Гарри. Загадочные знаки, таящие удивительные способы манипулировать дикой магией Ядра! Это было больше похоже на сказку, чем всё, что Гарри видел до сих пор!

Во время обеда леди Августа объявила, что ритуал будет проводиться следующей ночью.

— Я пришлю вам, мистер Поттер, спецальную одежду, поскольку мы проводим ритуал на улице, и объясню, что вам нужно будет сделать, — сообщила она.

— Разве этот ритуал проводится не в ночь Рождества, мэм? — удивился Гарри.

— Рождество — это магловский праздник, — отмахнулась женщина. — Ритуал же проводится в ночь зимнего солнцестояния. Именно тогда напитать Ядро магией проще всего. Конечно, когда-то эти две даты совпадали по времени, но с тех пор календарь несколько сместился, поэтому Рождество празднуют чуть позже, нежели случается само зимнее солнцестояние. Однако для волшебников, которые ещё не забыли про Ритуал Подпитки Ядра, важна не официальная дата праздника, а необходимый для магических манипуляций день. А он наступит именно завтра.

— Ясно, мэм, — пробормотал Гарри. Он и не задумывался о таких вещах. А ведь это наверняка очень важно. Затем ему в голову пришла ещё одна мысль и он спросил: — А что насчёт Хэллоуина?

— Это праздник, взявший начало от Самайна, — ответила Августа. — А тот был всего лишь праздником окончения сезона сбора урожая и первого дня зимы. Сейчас многие считают этот день днём мёртвых, однако, всё это не более чем магловские суеверия. В действительности же это просто время, когда проще колдовать. Некоторые предпочитают Ритуал Подпитки Ядра проводить именно в это время. В действительности, есть множество дней в году, когда можно проводить данный ритуал, просто эффект будет разный. Помимо зимнего солнцестояния есть ещё летнее. А также, дни Равноденствий. Ночь Самайна тоже подходит, однако, Йоль всё-таки является самым подходящим временем.

— А от чего это зависит? — невольно заинтересовался Невилл.

Августа отложила приборы и откинулась на высокую спинку стула.

— Всё дело в том, что Магия пронизывает весь наш мир. И поэтому её концентрация сильно зависит от положения Земли в космосе. Магия, конечно, не так изменчива, как погода, но тоже подчиняется определённым законам природы. Некоторые полагают, что центр нашей планеты — одно колоссальное Магическое Ядро, которое питает всю Землю. Насколько это правда, я не возьмусь судить. Однако, неоспорим тот факт, что активность Мест Силы и Магических Родников зависит от таких явлений, как солнцестояния и равноденствия, смены сезонов и природные катаклизмы, близость комет и метеоритов, вспышек на Солнце и много другого. Сейчас мало кто обращает на это внимание, поскольку секреты многих ритуалов были давно утеряны. Те же, что всё ещё известны, стали лишь набором инструкций, глубинный смысл которых мало кому понятен. В своё время Ритуалистика была настоящим искусством. Но её постепенно всё больше забывают. Поэтому уже много веков никто не создавал новых ритуалов.

— А как же чистокровные? — несмело спросил Гарри. — Они же, вроде, именно за сохранение традиций борются, разве нет, мэм?

— Чистокровные! — презрительно фыркнула Августа. — Для них традиции — это, когда родовитые волшебники сидят на всех важных постах, куда маглорождённым путь должен быть заказан! Они борются не за магические знания или сохранение достояния нашего мира, а за неприкосновенность собственной власти в правительстве. Это всё, что их нынче интересует: деньги и власть. Их библиотеки забиты древними фолиантами, но никто из них даже не пытается их постичь — все их силы сосредоточены на борьбе со сторонниками маглорождённых в Министерстве. Маглорождённые же, вместо того, чтобы сосредоточиться на постижении магических наук, только тем и занимаются, что пытаются отстоять своё место под солнцем в магическом мире. Их, конечно, можно понять, но как итог — магические науки хиреют, общество всё больше погрязает в магловской культуре, забывая об истинном могуществе Магии. Уже сейчас большинство выпускников — это просто офисные работники с палочками. Максимум, на что они способны — это помогать себе магией в хозяйстве, да сварить пару стандартных зелий. И только единицы пытаются постичь древние таинства Магии. Но лишь самые стойкие и изворотливые пробиваются сквозь зависть коллег и ад Министерской бюрократии, достигая хоть чего-то значительного. В итоге, они становятся величайшими волшебниками своего времени. Но, правда в том, что среди тех, кого «задавили» ещё в самом начале их пути, могли быть более талантливые и сильные волшебники.

Августа с тяжёлым вздохом покачала головой. Видимо, это была для неё больная тема.

— Мне бы хотелось изучать Ритуалистику, — после долгой паузы негромко заметил Гарри, ни к кому конкретно не обращаясь. — Похоже, это очень интересно.

— Что ж, если вы решите посвятить себя этой науке, уверена, это поможет нашему миру не деградировать окончательно, — скупо улыбнулась Августа.

— Вы думаете, у меня получится сделать что-то выдающееся, мэм? — удивился Гарри.

Ладно, Невилл считал его чуть ли не гением, всё-таки, он знал его секрет, но почему леди Долгопупс полагала, что если он возьмётся за Ритуалистику, из него выйдет нечто особенное?

— Вам не нужно стремиться сделать что-то выдающееся, мистер Поттер, — ответила Августа. — Если вы будете искренне увлечены тем, чем вы занимаетесь, вы неизбежно добьётесь удивительных результатов. Однако если вы будете гнаться за славой и успехом, вам просто некогда будет создавать что-то новое. Поэтому просто выберите, что вам интересно — и занимайтесь этим так усердно, как только можете. Вы достаточно известны, чтобы вам не чинили больших препятствий. А каждый, кто искренне интересуется магическими науками, нынче на вес золота. Поэтому вы можете свободно пользоваться нашей библиотекой — я с радостью предоставлю вам необходимую литературу. Также, я посоветовала бы вам обратиться к вашему опекуну, чтобы он нашёл вам Наставника по направлению, которое вас заинтересует. У Дамблдора обширные связи — уверена, он сумеет подыскать вам самого компетентного Мастера.

— Э, спасибо, мэм, — несколько опешил от такого напора Гарри. — Но я даже не знаю, чем бы хотел заниматься. Я так мало знаю о магическом мире…

— Ах да, вы же росли у маглов, — вспомнила женщина, чуть нахмурившись. — Что ж, тогда вам стоит пока сосредоточиться на знакомстве с нашим миром. Невилл, я рассчитываю, что ты окажешь всемерную помощь своему другу.

— О, не волнуйтесь, леди Августа! — поспешно воскликнул Гарри. — Невилл мне очень помогает с самого первого дня! Благодаря вам, он столько всего знает о волшебном мире, о чём даже в книгах порой не пишут. Поэтому Невилл очень много всего рассказывает мне и другим маглорождённым.

Долгопупс-младший невольно зарделся от такой похвалы. До сих пор ни у кого не было повода в чём-либо похвалить его перед строгой бабушкой. Гарри же вдруг подумал о Гермионе. То, как она стремилась узнать всё и вся про магический мир, одновременно раздражало и вызывало уважение. Если ситуация в магическом мире и правда столь плачевна, то долг Гарри помочь Гермионе в постижении тайн Магии. Однако Поттер не мог приглашать её в гости к другу, где он сам является гостем. Жаль, что у него самого нет такого же дома с обширной библиотекой. Интересно, почему? Ведь Поттеры тоже старое семейство. У них должно быть где-то Место Силы. Только как его найти?

Гарри вспомнил своё первое посещение волшебного банка. Гоблин тогда сказал, что у него несколько сейфов, но Гарри как-то не догадался спросить его про дом своих родителей. Тот, где они погибли. Жить там Гарри может и не хотел бы — да и кто бы ему позволил! — но если там Место Силы Поттеров, значит, оно уже десять лет стоит без подпитки. Может, написать гоблинам и узнать, где этот дом находится? Помнится, один из гоблинов сказал, что Гарри может смело писать ему. Ещё бы вспомнить его имя…

Остаток дня прошёл в прогулках по поместью и прилегающей оранжерее. Невилл с энтузиазмом водил Гарри вдоль грядок, рассказывая про самые интересные из растений. Гарри слушал очень внимательно, памятуя, что почти все они используются в зельеварении, а значит, наверняка, рано или поздно встретятся в одном из талмудов, что в очередной раз задаст ему учить Снейп.

А на следующий день они с восторгом бегали по всему дому, развешивая Рождественские украшения. И поскольку сами украшения были волшебными, они изрядно повеселились, перебирая огромную коробку с игрушками. После обеда леди Августа отправила их поспать пару часов, чтобы ночью они не клевали носами во время ритуала. Вечер же был посвящён подготовке к самому ритуалу. Леди Августа подробно объяснила Гарри, что ему нужно будет делать, отвечая на вопросы и весьма подробно рассказывая нюансы ритуала. Гарри было очень приятно, что колдунья, в отличие от многих взрослых, не считала, что им с Невиллом рано что-то знать. Леди Августа объясняла всё очень подробно, не скрывая своих взглядов и не оглядываясь на то, что им всего 11 лет. Поэтому общаться с ней было очень интересно, несмотря на то, что леди Долгопупс очень строго относилась к этикету и внешнему виду обоих мальчиков.

В честь такого события, в поместье приехали тётя и дядя Невилла. Элджи Симор был невысоким поджарым мужчиной с насмешливыми глазами. Его жена Энид была напротив дамой степенной и хрупкой на вид. На все шутки и выходки мужа она реагировала неизменно спокойно. И в отличие от него, не проявила никакого восторга от знакомства со «знаменитым Гарри Поттером». Этим она Гарри сразу понравилась. Поэтому он с радостью проводил время в её компании. Поначалу леди Симор была очень немногословной, но вскоре они разговорились, и почти весь вечер Гарри хвостиком ходил за ней, слушая рассказы про их поместье во Франции, про съезды зельеваров и дикие селекционные эксперименты её мужа по травологии.

Когда время приблизилось к полуночи, все участники ритуала облачились в меховые накидки до пола и вышли на заснеженный двор. Там уже был сложен небольшой ритуальный костёр на специальном мраморном возвышении. По краям лежали маленькое яблоко, ветка сосны и стебелёк пшеницы — по одному на каждого участника. Как объяснила Августа, все эти ритуальные подношения были вымочены в специальном зелье, чтобы усилить их связь с магией Ядра. Ведь сами по себе они не были магическими растениями.

— В этот раз нас куда больше, — довольно шепнул Гарри Невилл. — В прошлом году были только мы с бабушкой — дядя с тётей не смогли приехать.

Гарри встал между супругами Симор, напротив друга и в волнении посмотрел на подготовленные для него ритуальные подношения. Он прекрасно помнил, что ему нужно будет делать, но, поскольку это был его первый ритуал, Гарри чувствовал смесь восторга и волнения. Невилл же имел вид скорее предвкушающий — ему явно не терпелось начать.

Наконец, все заняли свои места и уставились в огонь. Августа подняла к небу пустые руки и напевным голосом заговорила что-то на латыни. Как она объясняла Гарри, это было что-то вроде изъявления благодарности Магии и Ядру за даруемые защиту и силу.

— Собственно, всё это требуется лишь для того, чтобы сфокусировать на ритуале силу всех участников, — рассказала ему леди Августа. — Это можно сделать многими разными способами. Когда-то для этого использовались песни и пляски — у некоторых народов они до сих пор в ходу. Кто-то устраивал целые представления. Однако века с 13-го в Европе стали использовать латынь, как самый простой и доступный способ.

Гарри, которому уже приходилось участвовать в чём-то подобном, живо интересовался тем, насколько этот ритуал отличается от того, что помог провести он сам. И он с восторгом находил в рассказах Августы объяснения всем тем вещам, которые во время Хэллоуина понял чисто интуитивно. Поэтому, ощутив, как знакомо сгустилась вокруг них магия, Гарри невольно улыбнулся. И заодно порадовался, что в этот раз ему не придётся проводить чужую магию через себя. В этот раз проводниками послужат подношения.

Огонь в костре вдруг вспыхнул и приобрёл синий оттенок. Леди Августа тут же начала читать следующую Песнь — просьбу и дальше приумножать силу и мощь Рода. Огонь снова поменял цвет, став ярко-красным. Леди Августа первая кинула в него своё яблоко, которое, к изумлению Поттера, мгновенно вспыхнуло и растворилось в огне. За ней последовал Невилл — как наследник Рода. Его яблоко тоже мгновенно растворилось в огне. Затем своё яблоко кинул Элджи, а за ним — Энид. Гарри, как простой гость и самый дальний родственник, бросил своё яблоко последним. Однако стоило тому исчезнуть в огне, как Гарри почувствовал, что магия поместья связала его со всеми присутствующими невидимой нитью. Он чуть прикрыл глаза, стараясь разглядеть магические потоки, но концентрация магии в этом месте была столь плотной, что было слишком сложно различить отдельные нити. Особенно на фоне яркого пламени костра, от которого Гарри не в силах был отвести взгляд.

Как объяснила ему Августа, яблоко символизировало силу Рода, ветка сосны — его долголетие, а пшеница — достаток и плодовитость. Этим ритуал подпитки Мест Силы отличался от подобного ритуала для Родников Магии. Ведь последнему было плевать, из какого ты Рода. Для него было главным получить чужую магию. Поэтому Гарри смог напитать Ядро Хогвартса магией учеников без их ведома. Главным здесь было настроить всех участников на одну волну, с чем с блеском справилась Сандра Фоссет. Ритуал же для Мест Силы был более индивидуален.

Леди Августа, не переставая читать Песнь, бросила в огонь ветку сосны. Огонь снова поменял цвет на золотистый. Остальные участники в том же порядке последовали её примеру. Бросив свою ветку, Гарри тут же ощутил небывалую лёгкость в теле. Магия буквально струилась в воздухе, став плотной, словно вода. Гарри вдыхал её волны с упоением. С каждым новым кругом, магии становилось всё больше, словно их действия собирали её вокруг костра.

И вот, пришла пора стебелька пшеницы. Огонь вдруг стал белым и поднялся вверх над их головами, словно стремясь в небо. Гарри, почти не чувствуя своих рук, кинул в костёр свой стебелёк, — и задохнулся от восторга. Казалось, ещё немного — и они все просто взлетят. Магия буквально проходила сквозь них. Гарри краем глаза видел, как изумлённо округлились глаза у взрослых, и как в блаженстве прикрыл глаза Невилл. Самому же Гарри хотелось лишь громко смеяться от счастья. Ничего подобного он не чувствовал во время ритуала в Хогвартсе. Там оголодавшее Ядро буквально пило из него магию, желая насытиться. Здесь же Ядро словно укутало их в магию, будто в кокон, объединяя, защищая и согревая в своих объятиях. Гарри кожей ощущал мягкий «взгляд» древнего Ядра, которое словно дедушка, которого у Поттера никогда не было, тепло улыбался ему, благодаря за помощь. И сердце Гарри буквально разрывалось от щемящей нежности и тоски по семье, о которой он всегда мечтал. Это чувство было столь сильным, что Гарри, неистово желая поделиться им, направил всю свою магию в бесконечный поток, что окружал их.

Огонь в костре вспыхнул и поднялся ещё выше, почти доставая до уровня крыши поместья. Но Гарри этого не видел — его слишком захватили потрясающие ощущения лёгкости, полноты и счастья. Настолько, что он даже не ощущал слёз, бегущих по щекам. Время словно растворилось в этом потоке. Но в какой-то момент магия всё-таки успокоилась, и Гарри едва не свалился кулём на землю — настолько тяжёлым ему показалось собственное тело без поддержки магии. Мысли его путались, но безотчётная улыбка не желала сходить с лица. Если бы Гарри до этого приходилось пить алкоголь, он сказал бы, что пьян.

Впрочем, он был не один такой. Невилл тоже едва держался на ногах, и почти не осознавал, что происходит вокруг. На его губах тоже блуждала блаженная улыбка. Их обоих взрослые молча проводили до комнат и уложили спать. Юные волшебники уснули, едва их головы коснулись подушек. Взрослые же всё в том же молчании спустились в гостиную, и долгое время сидели молча, пытаясь осознать, что только что произошло. Первым решил заговорить Элджи.

— Сколько раз ни проводил этот ритуал — такое почувствовал впервые, — растерянно пробормотал он.

— Полагаю, это касается нас всех, — Энид казалась всё такой же спокойной, но лёгкая дрожь в голосе выдавала ту бурю чувств, что переполняла её. — Но ведь мы делали всё, как обычно.

— Думаю, дело в мистере Поттере, — медленно сказала Августа, пристально глядя в огонь. — Мне казалось, я ошибаюсь, ведь такого не могло быть…

— О чём ты, сестра? — нахмурился Элджи. — При чём здесь Гарри?

— Когда он появился на пороге поместья, я почувствовала в нём могучую магию — намного сильнее даже чем у Альбуса, — после небольшой паузы сказала она. — Но я не могла поверить своим чувствам. Ведь ребёнок не может обладать подобной силой! Это просто невозможно! Что ж, видимо, не только молодые начинают забывать глубинные тайны магии.

— Да о чём ты говоришь, Моргана тебя задери! — раздражённо воскликнул Элджи.

— Августа говорит, что мистер Поттер обладает невиданной магической силой, которая и привнесла такой потрясающий эффект в обычный ритуал, — ответила ему Энид. — Я, конечно, не так чувствительна, как твоя сестра, дорогой, но даже я ощутила ту могучую волну магии, что исходила от него во время ритуала.

— И что нам с этим делать? — после минутной паузы, растерянно спросил мужчина.

— Ничего, — резко ответила Августа, отрывая, наконец, взгляд от огня в камине. — Альбус наверняка в курсе, вот пусть он и разбирается. В конце концов, он его опекун. Мы же будем помалкивать об этом, как мудро поступает сам мистер Поттер. Ну, и помогать по мере сил, разумеется. Такой невероятный талант не должен пропасть втуне. И меня невероятно радует его интерес к магическому миру и древним искусствам. Хочется верить, что с ним наш мир всё-таки выплывет из того болота, где мы так давно прозябаем.

— Не многовато ли ты взваливаешь на ребёнка, сестра? — хмуро заметил Элджи. — Ему только 11 лет!

— Разумеется, — высокомерно фыркнула Августа. — Однако дети имеют склонность расти, дорогой брат. А это значит, что чем раньше мы посеем в нём нужные семена, тем скорее они прорастут, и крепче будут держаться.

— В самом деле? — насмешливо изогнул бровь мужчина. — Что-то я не заметил, чтобы в Невилле твои «семена» вообще прижились.

Леди Долгопупс обожгла брата холодным взглядом. Однако зарождающийся спор остановила Энид.

— Довольно, дорогой, ты несправедлив, — строго сказала она. — Пусть Невиллу и недостаёт решительности и твёрдости характера, однако он вырос очень добрым и смышлёным ребёнком. И я вижу, как благотворно на него влияет общение с мистером Поттером. Уверена, Невилл вырастет в замечательного волшебника и человека. Но и ты, Августа, постарайся не перегибать палку. Мистер Поттер, может, и выглядит крепче Невилла, но он тоже всего лишь ребёнок. И мне бы не хотелось, чтобы своим давлением ты вытравила из него то трепетное отношение к магии, которое живёт в его сердце.

Брат с сестрой обменялись хмурыми взглядами, но спорить не стали.

— Думаю, тебе не стоит переживать, Энид, — сказала Августа. — В конце концов, мистер Поттер не мой ребёнок или подопечный. А Альбус, дай Мерлин, научился обходиться с детьми. Тем не менее, я буду оказывать мистеру Поттеру всю возможную поддержку и содействие. И, по мере сил, буду ограждать его от поспешных поступков. К счастью, он, по-видимому, не унаследовал характер своего отца. А это значит, что толк из него выйдет в любом случае.

— Полагаю, это будет наилучший вариант, — скупо улыбнулась Энид. — Могу только посоветовать в ближайшие годы познакомить его со всеми своими влиятельными друзьями — если он оправдает наши надежды, ему потребуется влияние и множество союзников.

— А я бы лучше присмотрелся к его друзьям, — небрежно заметил Элджи. — Постигать тайны магии всегда веселее в дружной компании. Вот и найдите ему товарищей, которые будут рады двигать магическую науку вместе с ним. А уже тогда знакомьте всю эту веселую кампанию со своими влиятельными друзьями.

— Надо же, давненько я не слышала от тебя столь здравых идей, брат, — усмехнулась Августа.

Элджи на это только улыбнулся.

На следующий день Гарри с Невиллом проснулись довольно поздно. К этому времени супруги Симор уже отбыли домой — у них была назначена какая-то важная встреча. Впрочем, на Рождество они обещали заглянуть.

Полдня друзья ходили по дому в чуть пришибленном состоянии — они ещё не до конца отошли от ночного ритуала. Только к вечеру они пришли в себя настолько, что начали обсуждать произошедшее.

— Знаешь, я уже дважды участвовал в этом ритуале, но такое со мной впервые! — полушёпотом поделился с Гарри Невилл. — Думаю, это потому что ты тоже участвовал. От тебя просто разило магией! Даже я это почувствовал.

— Думаешь, твоя бабушка что-то заподозрила? — встревожено спросил Гарри.

— Не удивлюсь, — серьёзно кивнул Невилл. — Но не думаю, что тебе стоит бояться — она тебя ни за что не обидит. Да и другим в обиду не даст, я уверен!

Гарри промолчал. Когда они проснулись, леди Августа ничего им не сказала, даже не обратила внимания на их рассеянность. И хотя его по-прежнему пугала возможность того, что все узнают его тайну, было не похоже, что леди Долгопупс это сильно напугало или удивило. Конечно, Гарри надеялся, что она ничего не поняла, но если даже Невилл почувствовал его магию… Глупой леди Августа точно не была.

За ужином они обсудили поход в Косой переулок. Гарри сразу договорился с леди Августой о том, чтобы она отпустила его повидаться с друзьями. Хозяйка дома не имела ничего против, только потребовала, чтобы в назначенный час Гарри без опозданий был у места встречи. Сам поход было решено совершить за день до праздника.

Следующие несколько дней Гарри провёл, общаясь с Долгопупсами, гуляя по поместью, играя с Невиллом во всевозможные магические игры и сидя в библиотеке семейства. Его живо интересовало всё, связанное с рунами и ритуалами. Гарри не забыл тот разговор с Невиллом в день приезда в поместье, поэтому желал узнать о магических книгах как можно больше. Он и прежде видел странные знаки на корешках книг в библиотеке Хогвартса. Таких книг там было не то, чтобы очень много, но они встречались. Прежде Гарри не обращал на них внимания, но теперь понимал, что они — ключ к сокрытой в книгах тайне. Сам Невилл ничуть не возражал, что его гость проводит так много времени в библиотеке, — он тоже часто сидел за книгами или в теплицах. Зачастую они вместе рылись на полках в поисках информации. Которой, впрочем, было очень немного. В основном, это были либо смутные истории о древних артефактах, либо подробные словари для перевода рунических текстов. Было, правда, много книг на латыни, французском и немецком, название которых мальчики даже не могли прочесть без помощи леди Августы. Поэтому был шанс, что самая полезная информация скрыта именно в них. Ребята спросили у леди Августы, можно ли как-то перевести книги с помощью чар, на что она с кривой усмешкой ответила: «Учите язык, молодые люди. Это вам очень пригодится в будущем».

— Кто бы сомневался, что она так ответит, — ворчал Невилл чуть позже в библиотеке. — Она и в детстве всё время пыталась меня научить французскому и латыни, но я мало что понимал. А ведь наверняка есть специальные чары перевода! В конце концов, мы ведь волшебники! Может поискать сборник по чарам?

— Поискать, конечно, стоит — подобные чары будут весьма полезны, — отозвался Гарри, хмуро разглядывая текст на французском, который явно был написан от руки. Даже поверхностного взгляда было достаточно, чтобы понять, что книга очень древняя. — Но мне кажется, дело не только в том, что твоя бабушка не хочет облегчать нам путь.

— А в чём? — Невилл отвлёкся от поиска сборника по заклинаниям и оглянулся на Поттера.

— Ты ведь сам говорил, что тайны подобных книг скрыты в самом расположении слов, в их значении и прочем. Поэтому вряд ли простой перевод, тем более, сделанный кем-то посторонним, сможет нам помочь проникнуть в её тайны. Тем более даже в английском языке многие слова имеют несколько смыслов. Поэтому дословный перевод нам не только не поможет, но, возможно, даже навредит.

Мальчики переглянулись, потом глянули на все книги, что они не могли прочесть, и поникли, осознав истинный фронт работ.

— Что ж, это объяснило бы, почему до сих пор никто не удосужился их перевести, — уныло заметил Невилл. — Ведь к книгам попроще перевод прилагается.

— Что ж, если бы было так легко проникнуть в глубинные тайны магии, было бы скучно, не правда ли? — попытался взбодрить их обоих Гарри. Впрочем, без особого успеха.

В итоге, они решили сосредоточиться на тех книгах, что были написаны на английском, но изучением иностранного языка под одобрительным взглядом леди Августы всё же занялись.

Однако, помимо этого, Гарри решил попробовать ещё кое-что. Он втайне надеялся, что ему удастся разгадать загадку этих рун и постигнуть сокрытые в них знания, если он воздействует на них своей магией. Но всё оказалось не так просто. На магию Гарри руны никак не реагировали. Поэтому он принялся экспериментировать, проверяя магией каждый символ, пытаясь напитать их и так и этак. И после нескольких часов возни только один символ «вуньо» отозвался на его манипуляции. Однако Гарри не смог этому порадоваться, поскольку внезапно почувствовал, что дальше ему таким образом не пройти. Здесь явно была скрыта какая-то закономерность, связанная как с самими рунами, так и с содержанием книги. Иными словами, не изучив досконально того и другого, Гарри не смог бы раскрыть тайну рунического рисунка.

Впрочем, это нисколько не охладило его интереса, скорее наоборот, ведь в магическом мире было не так много вещей, которые требовали от него не столько магических, сколько умственных усилий. Ну, если не считать зельеварение. Но там проблема была не столько в том, чтобы понять принципы работы над зельями, сколько — запомнить все нюансы и составляющие.

К слову, Гарри также нашёл в библиотеке Долгопупсов книги по контролю эмоций и развитию памяти, о которых говорил Снейп. Они заключались в продвинутой версии той медитации, которой обучал его ещё директор. И Гарри, право, никак не мог взять в толк, как это поможет ему быстро запомнить зубодробительные справочники по зельеварению. Однако, прочитав книгу чуть дальше, Гарри обнаружил, что медитация — лишь прелюдия к обучению особой технике запоминания, которая позволяла в любой момент достать из памяти самую разную информацию. Даже ту, которую Поттер не стремился запомнить. Поэтому он с двойным усердием принялся выполнять все упражнения и даже подключил к этому занятию Невилла. Всё-таки Снейп знал, что посоветовать!

И вот, наконец, настал день похода в Косой переулок. Одевшись потеплее, Гарри захватил свой рюкзак и спустился в гостиную. До Косого переулка было решено добираться через камин. Гарри прежде не приходилось пользоваться этим способом магического передвижения, поэтому он испытывал приятное предвкушение. Правда, он почти сразу разочаровался в данном транспорте. В добавок к неприятным ощущениям, будто вертишься на бешеной карусели, добавлялись слишком яркие вспышки магических потоков, которые буквально ослепляли его. А ведь прикрыть глаза тоже было нельзя — иначе пропустишь момент, когда надо «выходить». Одним словом, это было ещё более неприятно, чем аппарация.

Том сразу его узнал и радостно поздоровался. Гарри ответил ему вымученной улыбкой, пока леди Августа очищала его мантию от сажи и пепла. Когда же они вышли на кривую улочку с магазинами, она строго напомнила:

— В три часа после полудня у кафе Фортескью, Гарри, попрошу вас не опаздывать.

— Да, мэм, — Гарри вытянулся в струнку и отвесил лёгкий поклон, после чего незаметно подмигнул Невиллу и скрылся в толпе. Хоть он и жил здесь всего пару недель, но до сих пор чувствовал себя в Косом переулке как рыба — в воде.

Первым делом он заглянул в зверинец. Эмили ему очень обрадовалась. Гарри ещё раз от всего сердца поблагодарил её за подарок на день рождения, на что молодая женщина только с улыбкой махнула рукой — мол, ничего особенного. Зато мистер Бордефут, как только понял, кто к ним зашёл, очень возбудился — ему не терпелось снова увидеть Брана. Теперь, зная о его истинном происхождении, зоологу не терпелось провести специальные тесты. Однако Гарри не был уверен, что Брану это понравится, да и время его было ограничено — неизвестно было, что за дело было у Оливандера к Поттеру, а опаздывать на встречу с леди Августой — себе дороже! Поэтому Гарри вежливо извинился и пообещал в следующий раз задержаться подольше и привести Брана.

Затем Гарри быстро пробежался по магазинам, выискивая подарки друзьям на Рождество. Он до сих пор не верил своему счастью! Ведь ещё полгода назад у него не то что друзей — даже приятелей не было, а теперь он выбирал подарки семье Уизли, своим однокурсникам, Эмили, Адаму, Оливандеру и Снейпу! Да, строгому профессору Гарри тоже решил что-нибудь подарить — ведь тот помогал Поттеру, несмотря на опасность, что об этом прознает Дамблдор, и несмотря на неприязнь к самому мальчику. Леди Августе и супругам Симор тоже нужно было что-то подарить. Одним словом, Гарри никак не мог поверить, что у него появилась такая куча людей, которые приняли его, заботидись о нём и всячески помогали.

Лили Мун он купил небольшую красивую флейту, Меган Джонс — брошку в форме единорога, Ханне Абот — набор украшений для волос в виде магических животных и растений, а Сьюзен Боунс — «Историю магов греческих». Джастину Гарри решил подарить сборник магических сказок, а Эрни — магловских: как-то раз они устроили в спальне спор, чьи сказки интереснее. Невиллу Гарри купил саженец редкого растения, которое Долгопупс однажды показывал Поттеру в книге. А леди Августе Гарри присмотрел в антикварном магазине очень красивую шкатулку из красного дерева.

Для мистера Узили он нашёл книгу по магловской механике — это оказалось довольно сложно: большинство книг по магловским наукам в Косом переулке представляли собой жуткую смесь домыслов и фантазий. Миссис Уизли же он купил магический кухонный набор. Близнецам он купил сборник чар для шуток и фокусов, Перси — позолоченное перо орла, а Джинни — красивый резной гребень. Рону же Гарри купил книгу про его любимую команду по квиддичу. Поттеру хотелось бы преподнести товарищу более полезные вещи, например, новую мантию или лучше палочку, но он боялся, что Уизли его неправильно поймут, а однокурсники начнут смеяться над Роном, мол, его семья такая бедная, что друзья дарят ему вещи первой необходимости. Поэтому он ограничился такими скромными дарами.

Гарри долго ломал голову, что подарить остальным взрослым — он редко с ними общался и, хотя и знал их увлечения, не знал, что из книг и вещей у них уже есть. Гарри не хотелось бы подарить им что-то ненужное. Поэтому он решил выбрать то, что в любом случае может им пригодиться. Для Эмили Гарри попросил продавщицу подобрать ему набор лучшей косметики. Адаму купил набор по уходу за палочкой. Дяде Элджи попросил продавца выбрать хороший алкоголь, тёте Энид выбрал подарочный набор разнообразных чаёв, а Снейпу купил набор хрустальных флаконов, зачарованных на хранение особо опасных зелий. Конечно, всё это влетело Гарри в копеечку, но он ни капли не жалел потраченных денег.

Оставался вопрос, что подарить Оливандеру, но на него Гарри решил ответить после встречи. Поэтому, сложив все подарки в сумку, он направился к магазин волшебных палочек. Старый мастер его уже ждал.

— Добро пожаловать, мистер Поттер, рад, что вы нашли время меня посетить, — с кривой улыбкой приветствовал его Оливандер.

— Простите, сэр, обстоятельства так сложились, что я не смог ещё раз посетить Косой переулок летом, — с искренним сожалением ответил Гарри.

— Это уже неважно, — нетерпеливо махнул рукой мастер, и, заперев дверь в магазин, пошёл в мастерскую, поманив Поттера за собой. — Вы, должно быть, задаётесь вопросом, почему я попросил вас о личной встрече?

— Да, сэр.

— Что ж, я долго размышлял, и пришёл к выводу, что лучше вас мне кандидатуры не найти, — Оливандер сел за свой стол и вперил в Гарри немигающий взгляд выпученных глаз.

— Кандидатуры для чего, сэр? — осторожно спросил Гарри через несколько минут, не дождавшись продолжения.

— Я предлагаю вам, мистер Поттер, стать моим учеником.

Гарри недоумённо посмотрел на мастера.

— Учеником? Но ведь я учусь в Хогвартсе! — растерянно заметил он.

— О, это нам ничуть не помешает, — отмахнулся Оливандер. — Конечно, до 14 лет заключить ученический контракт не представляется возможным, но уже сейчас вы вполне можете начать обучаться моему ремеслу. К тому же, я не уверен, что вы захотите заниматься только созданием волшебных палочек, как только прикоснётесь к искусству артефактологии. Полагаю, вы уже начали читать книгу, что я вам подарил?

— Да, сэр, начал, — Гарри с некоторым стыдом вспомнил, что не прикасался к «Артефактологии» с момента приезда в Хогвартс. Да и с наступлением каникул он её не открывал.

— Должен признаться, я прислал вам её с корыстным умыслом, в надежде, что это искусство вас заинтересует, — заметил Оливандер, — и вы примете моё предложение. Дело в том, что я уже довольно долгое время не могу найти преемника. Молодёжь нынче ленивая, а артефактология требует упорства и усидчивости. И хотя ваша огромная магическая сила потребует от вас большего количества усилий, ваша способность видеть потоки магии позволит вам создавать небывалые артефакты.

Оливандер замолчал, давая Гарри возможность осознать сделанное предложение. Гарри же вынужден был признать, что артефактология его и правда заинтересовала. А магические вещицы, на которые он то и дело натыкался в Хогвартсе, неизменно вызывали у него восхищение. Но прежде Гарри как-то не думал о том, чтобы начать создавать что-то подобное. Ему казалось, что для этого сначала он должен закончить школу. Но вот, Оливандер предлагает ему начать учиться уже прямо сейчас!

— Но сэр, как мы будем заниматься, если я большую часть времени провожу в школе? — спросил он, наконец.

— Было бы желание, а способ найдётся, — лукаво улыбнулся Оливандер, вынимая из стола два небольших зеркальца в тонкой оправе.

Гарри с изумлением вгляделся в переплетение магических нитей, которыми они были опутаны.

— Это сквозные зеркала, — пояснил Оливандер. — Через них мы свободно сможем общаться. Конечно, когда дело дойдёт до практики, таких зеркал будет недостаточно, но ближайшие года два мы будем проходить только теорию. Если, конечно, вы согласитесь на моё предложение.

Гарри задумался. Он очень хотел бы согласиться, просто не был уверен, что потянет одновременно школьную программу, запросы Снейпа и уроки Оливандера. С другой стороны, школьная практика не вызывала у него никаких сложностей, наоборот, заклинания казались ему невероятно простыми, и многие уроки становились очень скучными, поскольку одно заклятие класс разучивал порой неделями! А с теорией не было проблем, потому что Гарри чаще всего занимался в компании фанатки учёбы Гермионы. Грейнджер была счастлива отвечать на вопросы и разъяснять материал.

К тому же, рано или поздно Гарри наверняка захочет попробовать создать какую-нибудь магическую вещь. Так почему бы не заняться этим под руководством опытного мастера?

Гарри вспомнились слова леди Августы о том, чтобы найти себе Мастера. До сих пор подобная перспектива казалась Поттеру далёкой и размытой, ведь он почти ничего не знал о магии. Конечно, его занимали руны и ритуалы. Но он не думал, что подобное предложение поступит ему так скоро. С другой стороны, Оливандеру Гарри доверял. Тот был в курсе его секрета, он создал ему палочку, непохожую на остальные. И он наверняка очень много всего знал. А если у них будут эти сквозные зеркала, Гарри всегда сможет обратиться к нему за помощью. И хотя порой Оливандер его немного пугал, возможность научиться когда-нибудь создавать вещи, наподобие тех, что неизменно восхищали его своими магическими рисунками, приводила Гарри в радостное возбуждение.

Оставался только один вопрос:

— А я могу рассказать об этом своим друзьям, сэр?

— Конечно, вы вольны рассказывать об этом всем, кому пожелаете. Разве что я потребую с вас стандартную клятву о том, что до окончания обучения все знания, что я вам передам, не попадут в чужие руки.

— Но почему бы не поделиться знаниями со всеми? — растерянно спросил Гарри. — Я знаю, по меньшей мере, одну девочку, которая была бы счастлива узнать что-то новое.

В этот момент Гарри подумал о Магических Ядрах, о которых было запрещено рассказывать маглорождённым. Ему этот запрет казался глупым и даже вредным. Волшебники должны знать о таких вещах, если не хотят вовсе остаться без Магических Источников! А замалчивание проблемы ничегошеньки не даст!

Оливандер долгое время внимательно на него смотрел. Потом задумчиво спросил:

— Вы ведь учитесь на Пуффендуе, так? Но, я полагаю, вы уже в курсе позиции когтевранцев относительно помощи другим студентам?

— «Иди и узнай сам»? — хмыкнул Гарри. — Да, я слышал об этом.

— А вы знаете, почему среди умнейших студентов так заведено?

Гарри слегка нахмурился. Признаться, об этом он не задумывался. Отчасти ему импонировала такая позиция когтевранцев в противовес мнению Гермионы, что нужно лезть с нравоучениями, даже когда у тебя не просят помощи. С другой стороны, Гарри считал, что если уж к тебе подошли с вопросом, почему бы не ответить прямо?

— Нет, сэр, — ответил он.

— Я не знаю, как дело обстоит в магловском мире, мистер Поттер, — сказал Оливандер, — но в магическом мире знания могут оказаться опасными для того, кто их ищет. Но особенно они опасны для тех, кто наткнулся на них случайно. Именно поэтому в Хогвартсе существует Запретная секция, а в Министерской библиотеке лишь 10% книг находятся в свободном доступе.

Он откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на нахмурившегося Поттера.

— Неподготовленный волшебник, получив доступ к могущественным заклинаниям или ритуалам, может натворить куда больше бед, чем даже Тот-Кого-Нельзя-Называть. Просто по невежеству. Настоящие мастера своего дела готовятся к постижению великих тайн магии на протяжении долгих лет упорной работы, чтобы в ответственный момент не навредить себе и другим. Поэтому маги предпочитают искать личных учеников, которым смогут постепенно, шаг за шагом передать все свои знания. Потому что фрагментарные знания зачастую опаснее самых жутких проклятий.

Впрочем, я бы слукавил, если бы не сказал, что многие знания утаиваются, в том числе, и ради власти. Как вы думаете, мистер Поттер, почему Того-Кого-Нельзя-Называть так боятся все волшебники? Всё дело в его знаниях! Его сила, помноженная на его знания темнейших проклятий и ритуалов, сделали его одним из могущественнейших магов современности. Он собирал эти знания по крупицам в библиотеках чистокровных семейств, куда он имел неограниченный доступ. Не знаю, был ли у Вы-Знаете-Кого учитель, но его достижения в выбранных сферах магии не могут не вызывать восхищения, несмотря на все те ужасы, что творили он и его приближённые!

Гарри невольно поёжился от пронзительного взгляда Оливандера. Тот казался почти безумным в этот момент. И хотя Гарри коробило то неприкрытое восхищение, которое источал старый мастер по отношению к такому отвратительному человеку, Поттер не мог с ним не согласиться. Ведь Гарри успел понять разницу между сырой силой и мастерством, которую ему продемонстрировали Снейп и Дамблдор. И если Волан-де-Морт также силён и искусен, неудивительно, что его до сих пор все боятся!

— Однако Вы-Знаете-Кто был умён и ни с кем не делился своими открытиями, — продолжал Оливандер. — Потому что он прекрасно понимал — если его враги узнают его тайны, они смогут найти противодействие. Разве что за исключением Непростительных. Вы про них уже слышали?

— Да, я читал про Непростительные Заклинания, — глухо ответил Гарри, размышляя над словами мастера.

— Против них ни один щит не поможет, — кивнул Оливандер. — Есть, конечно, способы противостояния Империусу, но если в вас попадёт Авада или Круцио — вы уже ничего не сможете сделать. Ну, за очень редкими исключениями.

Тут мастер усмехнулся и кинул на Поттера лукавый взгляд. Тот снова поёжился

— Впрочем, эти заклинания вредят не только жертвам, но и тем, кто их произнёс.

— В самом деле, сэр? — удивился Гарри. Этого в книге не было.

— Разумеется! — фыркнул Оливандер. — При частом использовании Империус делает из человека параноика, Круцио — садиста, а Авада Кедавра сводит с ума. Со столь сильными чарами шутки плохи! И чем слабее воля колдуна, использующего эти чары, тем быстрее разрушается его разум. Потому авроры до последнего предпочитают не использовать Непростительные. Лишь когда Крауч издал свой указ, им пришлось бить на поражение, но те, кто этим увлекался, быстро начали терять рассудок, как тот же Грозный Глаз. И после войны их пришлось отправить в отставку…

Гарри лишь недоумённо слушал. Эти имена ни о чём ему не говорили, поэтому он не совсем понимал, о чём речь. Однако его удивило, что столь важная информация опять была скрыта от общественности.

— Почему же об этом не написано в книгах? — спросил он, нахмурившись.

— Ловушка для дураков, мистер Поттер, — хмыкнул Оливандер. — Эти чары запрещены законом, а если кому-то хватает «ума» их использовать — пускай пеняют на себя!

— Но почему тогда приспешники Волан… Сами-Знаете-Кого так часто использовали эти заклинания, сэр?

— Высокомерие. Высокомерие сгубило немало волшебников, мистер Поттер, советую хорошенько это запомнить, — ответил Оливандер. — Чистокровные считали себя выше других магов, полагая, что слабости рядовых волшебников их не коснутся. Но, в конце концов, все мы просто люди. Половина из них была уже полубезумна, когда их волокли с суда в Азкабан. А теперь, после стольких лет общения с дементорами, боюсь, даже величайшие целители мира ничем не смогут им помочь.

Гарри вдруг вспомнился крёстный, который тоже сидел в тюрьме уже десять лет. Выходит, Сириус Блэк тоже, вероятней всего, сейчас опасный псих с садистскими наклонностями? Почему-то эта мысль сильно расстроила Гарри.

— Впрочем, мы отвлеклись, — встряхнулся Оливандер и подался чуть вперёд. — Иначе говоря, мистер Поттер, есть множество причин, почему многие знания хранятся в тайне от широкой общественности. Какие-то оправданы, какие-то нет. Но неподготовленному волшебнику лучше не соваться в дебри магии. Она может поглотить его вместе с душой и разумом. И один Мерлин знает, чем это обернётся для мира! Если же вы согласитесь на моё предложение, после обучения вы вольны будете рассказать обо всём, что узнаете, хоть всему миру. Но и ответственность за последствия тоже окажется на вашей совести.

Гарри растерянно опустил взгляд. Возможно, не стоило судить магический мир магловскими мерками. В конце концов, то, что запрет на распространение информации о Магических Ядрах был совершенной нелепицей, по его мнению, вовсе не означало, что и все прочие запреты — тоже глупость.

— Я могу дать вам время на размышление, если желаете, — после небольшой паузы добавил Оливандер. — До конца ваших каникул.

— Нет, не стоит, сэр, — хрипло ответил Гарри. — Я почту за честь учиться у вас. Просто… мне нужно будет о многом подумать.

— Думать никогда не лишне, — усмехнулся Оливандер. — Но раз вы точно уверены в своём решении, полагаю, не стоит тянуть с клятвой. Официальный ученический контракт мы сможем заключить только по достижении вами 14-ти лет. Однако начать обучение и дать клятву вы можете и раньше. Сам же контракт почти не повлияет на вашу повседневную жизнь. Вот, можете ознакомиться с текстом, чтобы потом у вас не возникло ко мне претензий. Если что-то будет неясно, я готов ответить на вопросы.

Оливандер достал из ящика стола старый пергамент и протянул Гарри. Тот принялся вчитываться в стёртые строчки. Текст был предельно официальным и сухим, но после зубодробительных справочников по зельеварению, которые Поттеру приходилось досконально разбирать и заучивать, этот договор показался ему простым и понятным. Как и сказал старый мастер, ничего судьбоносного в договоре не было. Гарри обязан был лишь прилежно учиться, не передавать посторонним знания, полученные от мастера до окончания обучения. И до получения звания мастера, часть выручки от продажи его работ будет уходить Оливандеру. В случае разрыва договора до окончания обучения, Гарри имел право пойти в ученики к другому мастеру, либо сдать экзамен в Министерстве. В противном случае, он не имел права заниматься продажей своих изделий.

Что касалось Оливандера, по договору, уроки были бесплатными или платными по договорённости сторон. Гарри тут же уточнил этот момент у мастера.

— Я нуждаюсь не в деньгах, а в ученике, — фыркнул тот, и Гарри понял, что тема закрыта.

В остальном Оливандер обязан был сам предоставлять ученику учебные материалы и книги. Мастер не имел права распоряжаться личным временем ученика, но по заключению договора, только мастер мог его расторгнуть. И магический опекун. Но только в случае нарушений, перечисленных ниже.

— А что насчёт моего опекуна? — тут же вспомнил Гарри про Дамблдора. — Я должен спрашивать его разрешения?

— Если бы я затребовал с вас денег, то да, поскольку именно он следит за вашими финансами, — кивнул Оливандер. — Но раз я денег не беру, вы сами вольны решать. Тем более что пока вы всё равно не можете подписать этот договор. А клятвы вы можете заключать без дозволения кого-либо вообще. Только советую особо ими не разбрасываться — магические клятвы очень коварны, и часто имеют двойное и тройное дно. А многие формулировки настолько заковыристы и расплывчаты, что тот, кому вы поклялись, может потребовать с вас того, о чём вы и подумать не могли, давая её. Текст вашей клятвы есть в договоре, советую внимательно его прочитать и запомнить. Я, разумеется, не собираюсь вас обманывать, но вам лучше как можно раньше научиться разбираться в таких тонкостях.

— И почему этому не учат в школе? — буркнул Гарри себе под нос.

Оливандер снова усмехнулся.

— И упустить возможность стребовать с простаков в два раза больше, чем было оговорено? Увы, мистер Поттер, люди слишком эгоистичны и жадны. Я тоже не исключение и преследую свои личные цели. Вот только в них не входит обман столь многообещающего юного волшебника, как вы.

Гарри в очередной раз поёжился под пронзительным взглядом бесцветных глаз. С каждым днём он всё больше понимал, как же мало знает о волшебном мире вообще и о волшебниках в частности. А как всё было просто в самом начале! Гарри тяжело вздохнул и вернулся к чтению договора. Текст клятвы и правда был приведён в самом конце. Она была короткой, но Гарри пристально изучил буквально каждое слово. Впрочем, ничего коварного он в ней не нашёл, поэтому с некоторым волнением согласился её произнести.

— Не волнуйтесь, мистер Поттер, — усмехнулся Оливандер. — Эта клятва нужна в основном, чтобы вы особо не болтали и не вздумали лениться. В остальном вы вольны расторгнуть её, когда вам будет угодно. В конце концов, если вы вдруг поймёте, что артефактология вовсе не то, чем вы хотели бы заниматься в жизни, мне не будет смысла заставлять вас продолжать обучение. Но имейте в виду, если вы откажетесь, а потом передумаете — я не возьму вас в ученики снова.

— Хорошо, сэр, я готов! — хриплым голосом ответил Гарри.

Действие не заняло и нескольких минут. Только Гарри ощутил небольшой магический узелок где-то в районе груди. Он не причинял неудобства, но постоянно напоминал о себе мерной лёгкой пульсацией, словно твердя: «Ты дал обещание! Не вздумай его нарушить!». Впрочем, Гарри также чувствовал, что в случае чего легко распутает этот узелок без вреда для себя. И это быстро его успокоило. Он несмело улыбнулся своему новому учителю, который с видимым удовольствием наблюдал за ним.

— Что ж, теперь, когда формальности соблюдены, мой юный ученик, я выдам тебе ещё несколько книг, которые ты должен будешь прочесть за оставшиеся полгода. Раз в неделю я буду связываться с тобой по сквозному зеркалу и объяснять теорию. А чтобы у нас не возникло непредвиденных слушателей, держи при себе вот эту вещицу. Считай, что это подарок на Рождество.

С этими словами Оливандер протянул Поттеру небольшой кулон из янтаря. Гарри с интересом присмотрелся к магическим плетениям внутри камня.

— Это небольшая глушилка. Она создаёт сферу тишины диаметром в пару метров. Комнату она не накроет, но разговор тет-а-тет обеспечит, — пояснил Оливандер. — Можешь также использовать её для приватных бесед. Для её активации тебе даже не потребуется палочка — достаточно лишь слегка коснуться её магией. Попробуй.

Гарри попробовал и с восхищением увидел, как вспыхнули плетения, приходя в движение. Их с мастером тут же накрыло невидимым куполом, который Гарри ощущал лишь краем сознания.

— Круто! — невольно выдохнул он.

Оливандер довольно усмехнулся.

— Приятно иногда вспомнить, что я не только создатель палочек, но и мастер артефактологии, — заметил он.

Гарри снова коснулся магией кулона, и сфера Тишины схлопнулась. Тут он вспомнил о том, что ещё хотел спросить у старого мастера. И, помявшись, спросил, начав издалека:

— Сэр, а вы бывали на Поляне Золотого Дуба?

Оливандер кинул на него пронзительный взгляд и ответил:

— И не раз. Министерство выписало мне неограниченный допуск одному из первых.

— Видите ли, мне очень хочется снова на неё взглянуть — ведь она возникла недалеко от того места, где я раньше жил, — быстро начал объяснять Гарри. — Но я слышал, что на Поляну кого попало не пускают, да и добираться самостоятельно до неё долго… В общем, я хотел попросить вас, если только у вас найдётся время, сводить меня туда. Или взять с собой, когда вы в очередной раз отправитесь на Поляну. Пожалуйста!

Гарри замер, в страхе ожидая ответа мастера. Тот пару мгновений смотрел на него без выражения, после чего спокойно ответил:

— Я собирался туда завтра. Буду ждать тебя здесь в полдень. Опоздаешь — уйду без тебя.

Гарри чуть не подпрыгнул от радости.

— Огромное спасибо, сэр!

— Раз уж ты мой ученик — обращайся ко мне «мастер», — скривился Оливандер. — Что касается Поляны — это будет хороший урок для тебя. Чтобы стать мастером артефактологии, нужно хорошо разбираться в Чарах, Травологии и Рунах. Поэтому не вздумай филонить на уроках. К сожалению, Руны в Хогвартсе уже не те, но я всё равно буду настаивать, чтобы ты выбрал их как факультатив на третьем курсе.

— Я и сам собирался их взять, мастер, — радостно ответил Гарри. — Руны очень интересные!

— Вот и отлично! Ещё тебе нужно будет взять УЗМС — многие ингредиенты для артефактов лучше добывать своими руками, поэтому в магической живности надо уметь разбираться.

— Я регулярно гуляю с Хагридом по опушке Запретного леса, мастер, — заметил Гарри. — Он постоянно мне рассказывает о зверях, что там водятся.

Оливандер одобрительно хмыкнул.

— Гляжу, ты неплохо устроился! — сказал он. — Далеко пойдёшь! Всё верно, знания для волшебника важнее денег или личной силы. И должен тебя предупредить — таким объёмом магии, что есть у тебя, очень непросто управлять в принципе. Создание же артефактов требует очень тонкой манипуляции магическими потоками. В этом отношении тебе придётся работать больше, чем кому-либо другому.

— Дамблдор даёт мне частные уроки по контролю магии. Недавно начал обучать беспалочковому колдовству.

— Хм, весьма разумно с его стороны, — помедлив, заметил Оливандер. — Тем лучше для тебя. Советую со всей серьёзностью отнестись к этим урокам.

— Да, мастер.

— А теперь, думаю, тебе пора идти.

Гарри глянул на часы и почувствовал, как от ужаса зашевелились волосы на затылке — было уже пять минут четвёртого.

— Боже, я опаздываю! — воскликнул он, вскакивая со стула. — Простите, мастер, мне срочно пора бежать, но завтра я обязательно приду! Спасибо за помощь! До свидания!

И Гарри, рассыпаясь в благодарностях и извинениях, помчался к выходу. Леди Августа его убьёт! До кафе Фортескью он добежал примерно за пару минут. Там его уже ждали Долгопупсы. Леди Августа встретила его хмурым взглядом.

— Кажется, мы договорились, мистер Поттер, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, начала женщина.

— Простите, мэм, мистер Оливандер предложил мне стать его учеником, и от удивления я совсем забыл про время! — выпалил Гарри, надеясь, хоть как-то оправдаться.

Долгопупсы замерли. У Невилла буквально отвисла челюсть, а леди Августа смерила Поттера оценивающим взглядом.

— В самом деле? — произнесла она уже более благосклонно. — И вы, надеюсь, приняли его предложение?

— Конечно, мэм! — воскликнул Гарри. — Это большая честь, учиться у такого мастера!

— Именно так, мистер Поттер, — кивнула дама. — Что ж, в таком случае, я прощаю вам ваше опоздание, но в следующий раз я всё же требую, чтобы вы приходили вовремя, вам ясно?

— Да, мэм! — Гарри снова невольно вытянулся в струнку.

— Тогда заказывайте мороженое, — леди повелительным взмахом ладони подозвала официантку.

Когда им принесли их заказ, Гарри решился сообщить про завтрашнюю поездку.

— Мастер говорит, мне это будет полезно, — объяснил Гарри, предпочтя умолчать о том, что идея посетить Поляну принадлежала ему самому. — Тем более, до лета у нас не будет практических занятий, поскольку я буду в Хогвартсе.

Леди Августа мгновение размышляла, после чего кивнула.

— Хорошо, я доставлю вас к Оливандеру. Только мы с Невиллом пойдём с вами — мне и самой интересно взглянуть на эту Поляну. А Невиллу будет полезно увидеть здешние травы.

— Я бы с удовольствием взглянул, бабушка! — радостно закивал тот.

— Добрый день, леди Долгопупс, — вдруг раздался рядом негромкий плавный мужской голос.

Гарри оглянулся и увидел подошедших к ним высокого светловолосого мужчину в изысканной бархатной мантии с меховой оторочкой и Драко Малфоя в таком же щегольском наряде. Слизеринец хмурился, глядя на Поттера, но молчал. Гарри сразу понял, что мужчина — его отец. Их внешнее сходство было просто феноменальным.

— Добрый день, мистер Малфой, — сухо отозвалась Августа. Она явно была им не рада, но вела себя предельно вежливо. — Чем обязана удовольствию видеть вас?

— Мы прогуливались неподалёку и услышали ваш голос, леди, — небрежным тоном, чуть растягивая слова, ответил Малфой-старший. — Я посчитал своим долгом вас поприветствовать.

— Очень польщена, — совсем непольщённым тоном ответила Августа. — Полагаю, вы ещё не знакомы с моим внуком, Невиллом. И его школьным другом Гарри Поттером.

Холодный взгляд серых глаз буквально впился в лицо Гарри, и тот невольно порадовался, что имеет врождённый ментальный блок — этот Малфой наверняка владел легилименцией.

— Нет, я не имел удовольствия встречаться с этими юными волшебниками, — всё тем же надменным тоном отозвался мужчина, не отрывая взгляда от лица Гарри. — Очень рад знакомству, мистер Поттер. Мой сын рассказывал мне о вас.

Гарри невольно бросил взгляд на Драко. Тот сверлил его хмурым взглядом. Гарри было интересно, о чём тот думает, и, хотя легилименцией Поттер не владел, его эмпатия никуда не делась. Прежде он не пытался направленно кого-то «почувствовать», Гарри наоборот сам стремился ото всех закрыться. И в последнее время он уже настолько привык чувствовать отголоски чужих эмоций, что почти не замечал их. Но сейчас он сам захотел почувствовать эмоции младшего Малфоя, поэтому впервые сосредоточился на своём «шестом чувстве» и прислушался.

Старший Малфой явно знал те же приёмы, что использовал Снейп, потому что его заинтересованность передавало только движение его магии. Драко же был открытой книгой. От него просто разило злостью, обидой и страхом. То ли перед однокурсниками, то ли перед отцом.

— Слышал, вы оба поступили на Пуффендуй, — отвлёк Гарри от «подслушивания» голос Малфоя-старшего. — Должно быть, это было для вас таким разочарованием, леди Долгопупс?

Гарри увидел, как магия мужчины презрительно вспыхнула. При всей внешней привлекательности Малфой-старший оказался жутко неприятным типом.

— С чего бы мне быть разочарованной? — холодно осведомилась леди Долгопупс. — Мой внук прекрасно учится, у него замечательные друзья и мне ни разу не приходило жалоб на него от учителей. Не всякие родители могут сказать то же о своих детях. Что касается мистера Поттера, уверена, узнай его родители, что он второй в своей параллели по итогам первого полугодия, они очень бы им гордились.

— О да, как жаль, что их нет с нами, — Малфой вновь пронзил Гарри своим холодным взглядом. При этом никакой жалости Поттер у него не ощущал. Малфой-младший так и вовсе гадко усмехнулся.

Гарри чувствовал его злорадство, и у него руки чесались дать блондину в челюсть. Однако регулярные медитации и упражнения по контролю магии явно давали о себе знать — магия Поттера оставалась спокойной, а ум — достаточно ясным, чтобы не делать опрометчивых поступков.

— Вашему сыну смерть других кажется забавной, мистер Малфой? — ледяным тоном спросила Августа.

В отличие от Гарри с Невиллом, которые не осмеливались кидаться на однокурсника с гневными обвинениями, леди Долгопупс могла говорить свободно. Драко тут же испуганно съёжился и покосился на отца. Малфой-старший холодно глянул на него и повернулся к женщине с фальшивой улыбкой.

— Уверен, он просто радовался встрече со школьными товарищами, леди Долгопупс. Не так ли, Драко?

— Да, отец, — испуганно ответил тот.

— Могу я угостить вас и юных джентльменов мороженым, леди? — Малфой указал в сторону кафе, возле которого они стояли. — Или желаете горячего чая с пирожными?

— Благодарю, но у нас ещё есть дела, да и ни к чему детям много сладкого, — сухо ответила Августа. — Всего доброго, господа.

И женщина направилась в сторону Дырявого Котла. Гарри и Невилл безропотно последовали за ней. Гарри затылком чувствовал, что Малфой-старший продолжает сверлить его взглядом. Ему вспомнился разговор в поезде. Интересно, Малфой действительно добровольно поддерживал Волан-де-Морта? Глядя на его высокомерие и презрение, в это легко верилось. Да и Драко тоже постоянно отзывался о маглорождённых не самым лучшим образом. Но если Малфой-старший был последователем Волан-де-Морта, он должен ненавидеть Гарри за то, что тот сверг Тёмного Лорда 10 лет назад. Однако Гарри ощущал в его магии только высокомерие и лёгкий интерес.

— Старайтесь держаться подальше от Люциуса Малфоя, — вырвал его из задумчивости голос Августы. — Он изворотлив словно змей и коварен как скорпион. Малфой может с улыбкой предложить вам помощь, а потом затребовать с вас столько, сколько вы никогда ему не сможете отдать. И вы останетесь ему должны по гроб жизни. И ещё кое-что перепадёт на долю ваших детей. Поэтому лучше вообще с ним не связывайтесь.

— Но его сын постоянно нарывается в школе! И обижает маглорождённых! — воскликнул Невилл.

— О, Драко Малфой всего лишь мальчишка, — отмахнулась Августа. — Из того, что я о нём слышала, он не лишён талантов, но слишком избалован, несдержан и ленив, чтобы стать хоть отчасти похожим на отца. От него можете ожидать подлости и удара со спины, в остальном, его можно особо не опасаться. В случае чего он, конечно, побежит к отцу жаловаться, но Люциус Малфой вряд ли сможет противостоять Дамблдору на его территории.

Гарри и Невилл переглянулись. Поттеру было интересно, откуда леди Долгопупс о нём слышала — вряд ли она прежде встречала Драко Малфоя. Однако её описание его характера было весьма точным и исчерпывающим. Что же касалось Малфоя-старшего, Гарри постарался как можно лучше запомнить слова женщины. Ему невольно вспомнился рассказ Оливандера про простаков, которые давали невыгодные клятвы. Видимо, именно такие, как Люциус Малфой и пользовались нюансами в формулировках, чтобы получить больше, чем им хотели дать. Поэтому Гарри сделал себе мысленную заметку поискать информацию ещё и о магических клятвах. Если в мире волшебства есть подобные люди — лучше быть начеку. Особенно, если они проявляют к тебе интерес.