Ультиматум по-беллиорски (джен)

(Три дня назад)

— Всё хорошо, он ушёл, отдайте, ну пожалуйста…

Тон, которым говорил Кау-Рук, с полным правом можно было назвать ласковым, и Ильсор удивился, чего это он. Потом почувствовал боль в запястье, а вслед за этим перед глазами окончательно прояснилось. Он сидел на камне, а штурман, стоя перед ним на коленях, пытался разжать ему пальцы, стиснувшие фонарик. Как тогда, с ножом. Пальцы не поддавались, и Ильсор посмотрел на них так, словно они были чужими. Держать фонарик было отчего-то мокро.

— Что случилось? — спросил он.

— Вы не помните? — вскинулся Кау-Рук. — Кажется, вы выбили зверю глаз, он завизжал и бросился наутёк.

— Не помню, — прошептал Ильсор, взвесил всё и добавил: — Вряд ли это был я.

Окровавленный фонарик грохнулся между камней. Штурман вытащил из кармана носовой платок и принялся вытирать Ильсору пальцы, которые только теперь начали вновь обретать чувствительность. На платке оставались тёмные следы.

— Теперь понимаю, про что говорил Лон-Гор, — заметил он. — Это выглядело…

— Дико? Отвратительно? — перебил Ильсор. Ему на самом деле хотелось знать.

— Нет. Сильно, пожалуй. Запястье болит?

Кау-Рук прощупал сустав, Ильсор, преодолевая боль, подвигал кистью и пришёл к выводу, что потянул связки.

— Буду чертить план левой рукой, — неловко пошутил он. — Вы успели выстрелить?

— Успел, — помрачнел Кау-Рук. — Подпалил ему шкуру, потом он дёрнулся, отскочил, а я не успел перевести луч… И, в общем, хорошо, что нас не задело.

Ильсор по-новому взглянул на теснящиеся в пещере прозрачные кристаллы.

— Ого, — сказал он. — Повезло. Куда побежал этот зверь? Назад или вперёд?

— Вперёд. Думаете, у него там логово?

— Или у них. Очень крупный зверь, есть глаза, которые различают свет… Хм…

— И целых шесть лап, — добавил Кау-Рук. — Думаете, где-то здесь есть лаз, и они выходят на поверхность? Но наверху никто таких ещё не видел.

— Нужно проверить. Пойдём. — Ильсор стал сползать с камня и тут понял, что ноги его не держат. Колени предательски тряслись, а говорить приходилось сквозь зубы, чтобы не стучали.

— Ильсор, наверху четвёртый час ночи, — произнёс Кау-Рук, удерживая его за плечи. Теперь стал понятен его тон: так разговаривают с сумасшедшими, а он только что убедился, что у его спутника действительно не всё в порядке с головой. — По вашим биологическим часам тоже глубокая ночь. Вы не успели отдохнуть и пережили новое потрясение…

— А вам-то что? — сорвался Ильсор. — Боитесь, я и вам глаза выбью? Поняли наконец, что я опасный псих?

— Шок, — констатировал штурман, не теряя хладнокровия. — Садитесь, идти вы всё равно не сможете.

Указание на физическую слабость уязвило, но Ильсор упал на шкуру и промолчал. Он никогда не позволял себе срываться, а сейчас совсем распустился. Осталось только зарыдать и на ручки попроситься! Стиснув зубы, он наблюдал за тем, как Кау-Рук копается в сумке.

— Успокоительное? — попробовал угадать он. Выражать свои эмоции было страшно, особенно гнев, это могло подвести, это каралось, и подспудно он ожидал последствий. Пока Ильсор сдерживался и прятал всё в себе, он был отчасти спокоен, но теперь, после этой истерики, неизвестно, что будет. Ради него двое рисковали жизнью, хотя могли этого не делать, а он вместо благодарности… Он должен равняться на них и вести себя хладнокровно, только как сохранить самообладание, если на тебя напало страшное неведомое чудовище?

— Еда, — сердито ответил Кау-Рук и протянул ему тюбик. Ильсор взял, отвинтил крышечку, едва удержав её в трясущихся пальцах. У концентратов был вкус, но сейчас он ничего не чувствовал, а просто механически выдавливал по чуть-чуть и слизывал. Штурман убедился, что он не отказывается от еды, и сел совсем близко, так, что они соприкасались бёдрами. Ильсор хотел отодвинуться, но потом сообразил, что это будет выглядеть нарочито оскорбительным, и решил терпеть, чтобы не обидеть союзника.

— Не поверите, как я испугался, когда увидел эту тварь, — признался Кау-Рук, нарушив молчание. Он подтащил поближе впопыхах отброшенное одеяло и накинул его на плечи им обоим. — К такому меня точно не готовили — шестилапое чудище! Спасибо, без вас бы я не справился.

Ильсор покосился на него с недоверием. От сердца немного отлегло: оказывается, не ему одному было страшно.

— А я вообще подумал, что нам конец, — сказал он и завернул крышечку тюбика. — Спасибо, полегче стало. Вы простите, что я наорал…

Кау-Рук хмыкнул:

— Вот если бы не наорали, пришлось бы надавать вам оплеух, чтобы растормошить, потому что полное спокойствие в такой ситуации — тревожный признак. А бить людей я не люблю, так что было бы неприятно.

— Бить слабых, вы хотели сказать? — не выдержал Ильсор.

Кау-Рук некоторое время смотрел на него в полумраке, словно не находя слов.

— Во-первых, нет, не хотел, — наконец ответил он. — Во-вторых, хороша слабость: выбили чудовищу глаз, обратили его в бегство, спасли нас обоих и ещё на что-то жалуетесь.

— Не рассматривал это с такой стороны, — признал Ильсор. — Что вы делаете?

— Вас успокаиваю и сам в себя прихожу, что же ещё.

— А для этого обязательно…

— Обниматься? Инстинкт говорит, что да, — усмехнулся штурман.

— Инстинкт… — повторил Ильсор. Было немного неловко так прижиматься, и он постарался не шевелиться. Становилось тепло, его больше не колотило, и он начинал успокаиваться.

— Как вы думаете, зверь больше не придёт? — спросил он.

— Может, и не придёт, — успокоил его Кау-Рук. — А даже если и вернётся, мы опять отобьёмся.

— Главное, чтобы их десять штук не явилось, — заметил Ильсор, опуская подбородок на руки. Хотелось спать.

Штурман погасил свет.