Ультиматум по-беллиорски (джен)

Генерал Баан-Ну спал и видел сладкий сон. Ему снилось, что он сидит на троне, целиком сделанном из изумрудов, которые в свете беллиорского солнца сияют так, что ему слепит глаза. Где-то у его ног толпятся порабощённые аборигены, стремясь выразить генералу свою признательность, но все они сливаются перед его взором в одно тусклое трудноразличимое пятно. Куда больше жалких аборигенов его интересуют изумруды, и он нежно поглаживает подлокотники, изумруды в которых на мгновение затухают под его пальцами…

— Мой генерал!

Неприятно громкий голос разбил волшебный мираж, и Баан-Ну даже попытался отмахнуться от него, но не стал: уж очень не хотелось отпускать изумрудные подлокотники.

— Мой генерал, проснитесь! Скорее!

Голос звал и требовал, и с прекрасным сном пришлось расстаться.

— А? Что такое?

Баан-Ну поднял голову от подушки. Судя по скупому утреннему свету, только что была побудка, которая, разумеется, его не касалась — он просыпался тогда, когда хотелось.

Разбудивший его лейтенант вытянулся в струнку перед постелью, но даже в полумраке было видно, как бледно его лицо. В сердце Баан-Ну шевельнулось нехорошее предчувствие. Несколько дней невидимые беллиорцы не давали о себе знать, но теперь…

— Беллиорцы! — воскликнул лейтенант.

— Да что такое! — рассердился Баан-Ну, выбираясь из постели и по случаю тревоги принимаясь одеваться самостоятельно. — Говорите яснее! На Ранавир напали?

— Нет! Беллиорцы… Они украли…

— «Диавону»?!

Бросившись к окну, генерал уверился, что звездолёт на месте.

— Арзаков… — выдохнул лейтенант за его спиной.

— Что?!

Баан-Ну показалось, что он ослышался.

— Повторите?

— Беллиорцы украли арзаков! Их нет! Ни одного! Вчера все были на месте, а сейчас нигде нет!

— Да замолчите же! — взмолился Баан-Ну, выбегая из спальни. — Что, всех? И Ильсора тоже? — на ходу спросил он, не удержавшись.

— Видимо, да… — растерянно ответил лейтенант, следуя за ним по коридору.

На первый взгляд никак нельзя было определить, что в Ранавире объявлена тревога. Видимо, только заметив отсутствие рабов и предварительно поискав их, решились разбудить генерала. Баан-Ну внимательно осмотрел лужайку с примятой травой, где обычно спали арзаки, а затем — подчинённых.

— Периметр проверили? — спросил он.

— Повреждений периметра не обнаружено! — отрапортовали ему сразу двое.

Над лагерем висела гнетущая тишина и вставало отвратительно жёлтое беллиорское светило.

Баан-Ну беспомощно огляделся. Он привык сначала выслушивать мнения и предложения подчинённых, а потом уже выбирать то, что больше всего понравилось, но сейчас рядом с ним почему-то не было никого из старшего командного состава, хотя они требовались ему немедля.

— Где Мон-Со? — спросил он. — А Кау-Рук? Сюда их, быстро. И Лон-Гора — на всякий случай.

От собравшихся отделились трое и бросились в разные стороны, чтобы вышло быстрее. Первым вернулся менвит, который ходил к палатке штурмана, до неё было ближе всего.

— Его нет! — воскликнул он. — Кто-нибудь вообще видел его этим утром? — обратился он к остальным собравшимся.

Выяснилось, что звёздного штурмана сегодня никто не встречал.

— Я так и знал, что у него есть какое-то тайное убежище! — торжествующе произнёс Баан-Ну. Ему как раз принесли складной стул, и он уселся, осматривая выстроившихся перед ним, как будто надеясь найти виновника всех бед.

— Да, Мон-Со не раз мне говорил, что так и есть! — продолжал Баан-Ну.

В это время вернулся менвит, который ходил за Лон-Гором, и доложил, что тоже не смог его найти, а его комната не была заперта на ночь изнутри, вопреки обыкновению.

— Та-ак… — протянул Баан-Ну, внутренне похолодев. Кто же будет давать ему советы? Так можно дойти и до того, что решения придётся принимать самому! — И про то, что эти двое могут быть в сговоре, Мон-Со мне тоже докладывал…

Последнее он пробормотал совсем тихо, себе под нос. Необязательно экипажу знать, что один полковник следил за двумя остальными и подозревал наличие у них каких-то секретных планов.

— Ничего, сейчас придёт Мон-Со, и я выясню его мнение на этот счёт, — проговорил генерал уже громче. Посланный за комэском менвит быстрым шагом миновал короткую тропинку, которая вела к полянке, и Баан-Ну почувствовал, что обливается холодным потом.

— И Мон-Со тоже? — упавшим голосом спросил он.

— Его нигде нет, и его тоже никто не видел со вчерашнего вечера…

Подчинённые ждали гнева, его не было. Генерал пытался сам принять хоть какое-то решение, чувствуя, что от него ожидают приказа.

— Их похитили беллиорцы, — наконец полуутвердительно произнёс он. — Не мог же Мон-Со… Нет, не мог! Значит, они похищены. Проклятые беллиорцы! Разом лишили нас рабочей силы и старшего командного состава! Какая наглость!

Он тяжело поднялся со стула и приказал:

— Обыскать весь лагерь тщательнейшим образом. Должны были остаться следы, пусть и незаметные на первый взгляд. О результатах доложить мне. Часовых на гауптвахту.

— Мой генерал, — произнёс тот самый лейтенант, что разбудил его. — Беллиорцы могут похитить и нас тоже?

— Думаю, нет. — Баан-Ну задумался, как бы поступил он на месте этих коварных тварей. — Полагаю, нас просто хотят запугать. В скором времени нам выдвинут ультиматум.

— Но разве нельзя прямо сейчас начать карательную операцию? — не выдержал кто-то из лётчиков. — Их столица — вот она, как на ладони!

— Нет! — отрезал Баан-Ну. — Сначала мы выясним, чего они хотят. А потом проверим вертолёты, прежде чем взлетать.

Лётчик отступил, кивнув. Видимо, ему только теперь пришло в голову, что беллиорцы того и ждут, чтобы они подошли к вертолётам, а там… Страшную картину представили все.

(Восемь дней назад)

— Ну как? — спросил Ильсор, изложив свой немыслимый и коварный план. — Вы смеётесь?

— Я не смеюсь, я рыдаю, — ответил Лон-Гор, отнимая руку от лица. — Как вам такое в голову пришло?

Ильсор пожал плечами, виновато улыбаясь. Он сидел в кресле, по привычке накинув на себя плед.

— Да вот как-то пришло… Случайно.

— Вы вообще как себе это мыслите? — не сдержался Кау-Рук. — Да это безумие какое-то!

— Так именно потому, что это безумие, оно может сработать!

— На техническом уровне оно может сработать, — согласился Лон-Гор, который уже вернул себе привычное спокойствие. — Но что вы скажете про психологический? Чего вы хотите добиться подобным демаршем? Чтобы все вдруг прозрели и раскаялись? Если так, то…

— Чтобы поставили себя на наше место… — тихо сказал Ильсор.

— Глупости! — воскликнул Лон-Гор. — Вы что, так и не узнали менвитов за столько времени? Никто ни над чем задумываться не станет. А вот парализовать жизнь лагеря и предотвратить военные действия может получиться.

— Вот это уже кое-что, — одобрил Кау-Рук. — Но, честно говоря, хотел бы я увидеть физиономию рыжего в тот момент, когда он всё поймёт…

Не удержавшись от улыбки, Ильсор бросил на него быстрый взгляд и тут же отвёл глаза. Он ещё не мог заставить себя смотреть прямо, хотя мысленно уже называл этих двоих своими. Что там, случайно встречаясь днём где-нибудь в коридорах замка, где не было часовых, он расслаблялся только тогда, когда получал точное подтверждение, что союзничество ему не приснилось, а до этого притворялся изо всех сил. Даже самому себе он не признавался, что в глубине его души остался страх предательства, а это тайное совещание он воспринимает как сон или чудо.

— Если вы согласны, то нужно продумать технические моменты, — сказал Ильсор. — Как, куда…

— Лагерь окружён колючей проволокой, — напомнил Кау-Рук. — И потом, это настолько очевидный путь, что догнать и возвратить не составит труда.

— Я об этом уже подумал, — признался Ильсор. — Вам не понравится, конечно, но есть другой путь. Можно попробовать выйти через пещеры.

— Мне точно не нравится, — уведомил Лон-Гор. — Мы не знаем, кто там водится. Мы не знаем, что может произойти с вами, когда вы окажетесь в том месте, которое выбрала ваша тёмная личность, чтобы поселиться.

— Ну так и узнаем? — неуверенно предположил Ильсор. — Нужен только предлог, чтобы отправиться вниз.

При упоминании о своей второй личности он поплотнее закутался в плед. Личность не давала о себе знать диверсиями, но вот он замечал у себя кратковременные, буквально на несколько секунд провалы в памяти. Приходилось глотать таблетки и ходить полусонным.

— Разведка — трудное дело, — начал рассуждать Кау-Рук. — Если что, я готов, конечно, полазить по пещерам… Но в одиночестве.

— Я вас одного не отпущу! — возмутился Ильсор.

Начинающийся спор прервался стуком в дверь. Какое счастье, что в этот раз Ильсор не стал снимать ботинки и забираться в кресло с ногами! Плед так и взвился в воздух, когда он вскочил с кресла. Лон-Гор не спеша встал, чтобы открыть.

За дверью предсказуемо обнаружился Мон-Со.

— Штурман у вас? — спросил он, щурясь против солнечного света. — Генерал требует его к себе.

Он подозрительно осмотрел развалившегося в кресле Кау-Рука, который меланхолично теребил кисточки пледа, и Ильсора, который стоял рядом с ним, ожидая приказа.

— К сожалению, нашу увлекательную беседу придётся продолжить позже, — со вздохом сказал Кау-Рук, обращаясь к Лон-Гору, и лениво поднялся. Тот кивнул, пропуская его мимо себя. Мон-Со посторонился с таким видом, будто ему претила сама мысль о том, что можно случайно столкнуться плечами.

— А инженер что у вас делает? — поинтересовался он, когда штурман вышел.

— Плановый осмотр, ничего особенного, — отмахнулся Лон-Гор. — А потом решил немного задержать его у себя, другого раба не подвернулось. — Он мимоходом указал на лежащую на столе стопку книг: — Ильсор, разложите их по местам и ступайте к генералу.

Тот поклонился и бросился выполнять приказ.

— Вы даже не велели ему смотреть в глаза, — то ли с укором, то ли с торжеством произнёс Мон-Со.

— Зачем? — спросил Лон-Гор, садясь на прежнее место и указывая гостю на кресло. Мон-Со остался стоять, сделав вид, что не заметил приглашения. За его спиной Ильсор расставлял книги на полки этажерки, засовывая их как придётся — конечно, он понятия не имел, где какая стояла.

— Видите, — добавил Лон-Гор, — он и так слушается. Мне достаточно только изучить его психологический профиль, чтобы быть в нём уверенным. Впрочем, неважно. Вы, видимо, хотели что-то мне сказать?

Мон-Со на секунду замялся. Конечно, напрямую спрашивать, о чём шёл разговор, он не станет, это было бы слишком.

— Да, — произнёс он. — Штурман. Мне кажется, он как-то странно себя ведёт. Вы уверены, что он не болен?

— Уверен, а у вас есть какие-то подозрения? — парировал Лон-Гор. Ильсор в десятый раз переставлял одну и ту же книгу с места на место, чтобы задержаться подольше.

— Да как вам сказать… — задумчиво произнёс Мон-Со и потёр подбородок. — Он часто куда-то пропадает, не ночует в своей палатке. А сейчас, когда беллиорцы не на шутку разошлись, это может быть опасно.

— Он делает это в служебное время? — хладнокровно поинтересовался Лон-Гор.

— Нет, я бы не сказал.

— Но вы, короче говоря, подозреваете его в контактах с беллиорцами? Или в диверсиях?

— Я ни в чём его не подозреваю! — вспыхнул Мон-Со. — Я просто излагаю вам свои наблюдения. Если его отлучки не вызваны недомоганием, то чем же?

— Звёздный штурман весьма склонен к интроверсии, — ответил Лон-Гор. Ильсор нечаянно выронил злосчастную книгу, но никто не обратил на это внимания. — Ему просто необходимо иногда уединяться, иначе это может закончиться нервным срывом. Во время полёта было не так заметно, от троих спрятаться легче, чем от трёхсот. Больше я ничего сказать не могу. Ильсор, вы закончили?

— Да, мой полковник. — Вскочив, Ильсор поклонился и собрался уходить.

— Я его заберу, я тоже к генералу, — сообщил Мон-Со, не отвлекаясь от основной мысли. — Но как мы можем быть уверены, что штурман ничего не замышляет? Он всегда отличался вольнодумством…

За его спиной Ильсор сделал умоляющий жест и, судя по нахмуренным бровям, Лон-Гор сообразил, что их предприятие висит на волоске: едва выйдя в коридор, Мон-Со заставит Ильсора смотреть в глаза и рассказывать, о чём был разговор.

— А никак, — ответил Лон-Гор. — Просто доверять. Кстати, хорошо, что напомнили, я пойду с вами, нужно напомнить генералу, что нельзя слишком загонять своего раба.

— А что такое? — насторожился Мон-Со. — Что с ним не так?

Его изучающий взгляд прошёлся по Ильсору, который послушно замер возле этажерки, ожидая следующего приказа.

— Та болезнь, — пояснил Лон-Гор. — В принципе, инженер уже здоров, но иммунитет всё ещё ослаблен, и я даю ему таблетки, которые обладают лёгким снотворным эффектом. В вялом состоянии он вряд ли способен на подвиги.

— М-м-м… — неопределённо протянул Мон-Со. — Я могу и сам это передать, зачем вам утруждаться?

— Извините, но мне кажется, что в этом вопросе генерал склонен доверять мне больше, — усмехнулся Лон-Гор. — Идёмте, не станем терять времени.

Мон-Со шёл впереди, то и дело оглядываясь. На лестнице Лон-Гор ободряюще коснулся плеча Ильсора, и это прикосновение немного отогнало страх.

Но это происшествие напомнило Ильсору, что расслабляться нельзя.

Вернувшись в кабинет, генерал Баан-Ну первым делом проверил сохранность рукописи. «Завоевание Беллиоры» лежало там, где он его оставил, в сейфе. Хоть одна хорошая новость за утро.

За полчаса Баан-Ну весь извёлся. В кабинете было тихо, он сидел за столом и, чтобы разогнать неприятную тишину, постукивал по столешнице карандашом. Снаружи не доносилось привычного рабочего шума, только изредка долетали отдельные голоса, и атмосфера походила на траурную.

Баан-Ну прикидывал и так, и так, и выходило, что проклятые беллиорцы нанесли им самый страшный удар. Без штурмана им не добраться назад, без врача они не смогут справиться даже с сыпью вроде той, что напала на них недавно, без комэска вертолётчики не соберутся в работоспособную команду. Отдельные вылеты — это хорошо, но не самому же генералу их координировать… И самая большая беда — утрата рабочей силы. Какой лётчик сам будет копаться в своём вертолёте? Кто станет теперь чинить технику, строить ангары, ремонтировать замок, готовить еду? Как бы вторя его мыслям, у генерала заурчало в животе. Он забылся, хотел позвать Ильсора и приказать поскорее нести завтрак, но вспомнил, что верный слуга тоже исчез. Приказывать было некому. Карандаш ударился об стол и отлетел на пол. Некому было приказывать поднять, и генерал встал и наклонился за ним сам. Движение было непривычным.

— Мой генерал! — В дверях остановился давешний лейтенант. Только сейчас Баан-Ну вспомнил, как его зовут.

— Слушаю, лейтенант Ар-Лой, — сказал он. Испытав острую неловкость при осознании того, в каком положении застал его младший по званию, Баан-Ну швырнул злополучный карандаш на стол и плюхнулся обратно в кресло.

— На поляне обнаружен один спальный мешок, — доложил лейтенант. — Больше ничего подозрительного не найдено.

Дверь отворилась без стука, Баан-Ну хотел рявкнуть, но потом вспомнил, что докладывать тоже некому.

Бу-Сан был геологом, штатским. Лейтенант покосился на него с привычным пренебрежением.

— Я могу поговорить с вами наедине? — спросил Бу-Сан. Ар-Лой отсалютовал, развернулся на каблуках и исчез за дверью. Бу-Сан проводил его насмешливым взглядом, и генералу это не понравилось. В то время, когда их постигла беда, кто-то ещё смеет воротить друг от друга нос, что может вылиться в открытое противостояние… Ужасно не хватало Мон-Со, который славился своим умением держать дисциплину.

После приглашения Бу-Сан опустился на предложенный стул и сцепил пальцы. Генерал заметил, что по его кисти шла глубокая царапина и скрывалась за рукавом.

— Короче, пожалуйста, — попросил Баан-Ну, зная привычку штатских размусоливать то, что можно уложить в пару фраз.

— Мы ищем то, что есть, а должны искать то, чего нет, — сообщил Бу-Сан. — Я смотрел на верхнем этаже подвала, и мне показалось, что на полках не хватает кое-каких вещей.

Надо же, уложился в две фразы.

— Чего именно?

— Мне казалось, отбойников было больше… — произнёс Бу-Сан. Его уверенность начинала испаряться.

— Вам казалось? — ехидно переспросил генерал. — Мало ли что вам казалось, мне нужны факты! Сколько было отбойников и сколько осталось сейчас?

— Если не ошибаюсь, было двадцать, сейчас пятнадцать, я пересчитал, — дёрнув щекой, ответил геолог. Баан-Ну испытал мелочное удовлетворение от того, что поставил штатского на место.

— Кто у вас вообще отвечает за имущество?

— Солдон… отвечал, — признался Бу-Сан. — У биологов — Алдан, кажется, у строителей — не помню…

— Ладно, — проговорил Баан-Ну, удивившись, что собеседник знает рабов по именам. — И что, по-вашему, из этого следует?

Бу-Сан неопределённо пожал плечами. Эта неопределённость начинала злить генерала, привыкшего к военной прямоте. Но сейчас ему нужны были варианты, и он собирался хоть что-то вытянуть из геолога. Оказался наблюдательным — теперь отдувайся!

— Это может быть простое воровство, — сказал тот. — У беллиорцев нет таких инструментов, как у нас, они наблюдали за нами, оставаясь невидимыми, смотрели, как мы ими пользуемся, а потом взяли и украли.

— Логично, — признал Баан-Ну. В его представлении беллиорцы, которые уже учинили в лагере столько бед, вполне были способны выкрасть имущество экспедиции, живое и неживое.

— Но как они это всё проделали? — вслух продолжил он. — Это нужно как-то нести, прятать…

— А рабы на что? — подсказал Бу-Сан. — Вот поэтому им арзаки и понадобились.

Баан-Ну тут же сообразил, что для того, чтобы унести пять отбойников, не требуется двести человек.

— Значит, должно быть украдено что-то ещё, помимо отбойников, — вслух взялся рассуждать он. — И потом, скажите мне, как они ухитрились незаметно вывести арзаков из лагеря? Не сами же они помогли беллиорцам!

— А вот здесь я бы не рассуждал так категорично, — заметил Бу-Сан. — Может, и сами. Откуда мы знаем, какими чарами владеют беллиорцы?

— Сильнее чар самого Гван-Ло?!

Геолог посмотрел на Баан-Ну, как тому показалось, снисходительно.

— Мы на другой планете, — напомнил он. — Здесь всё совсем иначе, может, и это тоже.

— То есть вы хотите сказать, что беллиорцы сами поработили арзаков? А что насчёт троих менвитов? Они куда делись? — не выдержал Баан-Ну.

Бу-Сан взглянул на него снова, показалось, что с сочувствием.

— Мне-то откуда знать, — сказал он. — Я всего лишь изложил вам свои соображения. Что с ними делать — решать вам. С вашего позволения, я пойду. Мне сдаётся, нужно завести список и записывать туда всё пропавшее, может, мы получим хоть какую-то зацепку.

Оставшись в одиночестве, Баан-Ну презрительно скривился. Какие ещё зацепки? Тут и дураку было ясно, что нужно ждать ультиматума.

(Семь дней назад)

Пещера звенела эхом от падающих вразнобой капель воды. Ильсор водил фонарём туда-сюда, прохаживаясь между каменными столбами. Подземный лес был прекрасен, им можно было любоваться часами, освещая то одно место, то другое, и глядя, как играют отблески света. Сталактиты и сталагмиты состояли из известняка, принесённого водой за долгие годы, но в стенах кое-где блестели выступающие друзы каких-то минералов. Ильсор не старался распознать их, только восхищался Беллиорой, такой богатой на красоту.

Он следил за переливами света, зная, что в это самое время следят за ним самим. Звать было бесполезно — тёмная сторона его личности не доверяла зову. Наверное, после наглядной демонстрации народных арзакских танцев пребывала в глубоком шоке. Его просто пускали на эту территорию на некоторое время, не позволяя увидеть самого главного.

В глубине души Ильсору было жаль это измученное существо, обезумевшее от постоянного напряжения и страха. В то же время он не забывал, что имеет дело с самим собой, каким мог бы стать, если бы не оказался таким упрямым и живучим.

Пора было возвращаться, опять с пустыми руками. В конце концов, Лон-Гор тоже устаёт, каждый раз по два часа следя за его передвижениями внутри собственного подсознания.

Ильсор отступил, собираясь в последний раз посмотреть на теснящиеся под потолком блики от кристаллов, и натолкнулся на кого-то спиной.

Счастье, что не выронил фонарь. Луч света упёрся в его собственное лицо, худое, со ссадиной на щеке, с запавшими голодными глазами.

— Привет? — неуверенно поздоровался Ильсор.

Тёмная личность облизнулась и налетела на него, впечатав в стену.

— Ой, больно!

Какой-то камень впился в поясницу. Ильсор попробовал оттолкнуть злобное существо, даже почти преуспел, и только потом понял, что есть его не собираются.

Они стояли, замерев в судорожной хватке, ни один не давал другому вырваться, но тёмная личность готова была нанести удар, едва почувствовав любое неверное движение, и потому Ильсор не шевелился.

Взволнованное дыхание коснулось его шеи, а хватка определённо превратилась в объятия. Его обнимали неумело, но цепко, и это пугало больше, чем предполагаемый удар. Ильсор рванулся из рук существа, которое сосредоточило в себе все самые тёмные черты его характера. К такому он готов не был. Упал на камни фонарь, и через долгую минуту перед глазами прояснилось.

— Два часа двадцать одна минута, — констатировал Лон-Гор, взглянув на наручные часы. Ильсор закрыл лицо руками от неловкости.

— Он хотел меня… хотел меня!.. Нет, это вообще нормально?!

— Абсолютно, — заверил Лон-Гор. — Вот если бы вы его, я бы ещё удивился.

— Умеете вы утешить, — признал Ильсор. — Но боюсь представить, что он потом со мной сделает.

— Не больше, чем вы ему позволите.

Ильсору было нечего на это сказать. Он сполз с кресла и с неохотой оставил в нём плед.

— Спасибо, я пойду.

— Мы скоро его добьём, — сообщил Лон-Гор, закрывая блокнот.

— Добьём?! — ужаснулся Ильсор. — В каком смысле?

— Ну, не в прямом, конечно. Для того, чтобы вторая личность ушла насовсем, требуется убрать травмирующую ситуацию…

— То есть я буду здоров, когда мы окажемся далеко-далеко отсюда, — мрачно сказал Ильсор. — Что же, обнадёживает.

— В любом случае, вы его уже шокировали. Пойдёмте, провожу.

Ильсор хотел было спросить, зачем его провожать, потом сообразил и прикусил язык. Вечер темнел, только ещё была яркой оранжевая полоса на западе, высыпали первые звёзды. Скоро должен был быть отбой.

В коридоре им навстречу попался Мон-Со.

— Я к вам, — сказал он Лон-Гору. — У вас не найдётся чего-нибудь от бессонницы?

— Беллиорцы нервируют? — участливо поинтересовался Лон-Гор и легонько подтолкнул Ильсора в спину: — Ступайте к Баан-Ну и не забудьте принять таблетку на ночь.

Поклонившись, Ильсор умчался едва ли не бегом и только на лестнице постарался унять заколотившееся сердце. Бессонница у него, как же. Наверняка не спит, только и думает, как бы кое-кого вывести на чистую воду.

— …Экспериментальное лечение, — донеслось из коридора. — Да ничего ему не будет, что вы так переживаете, это даже не ваш раб…

Не став больше слушать, Ильсор отправился к генералу. Уж к нему-то Мон-Со точно не сунется, за клевету на самого верного арзака можно и выговор схлопотать — с занесением в личное дело. У каждого есть слабые места, надо только внимательнее смотреть. Как ни парадоксально, сейчас нужно было не отходить от Баан-Ну. А вот в оставшееся время… Какое уж тут выздоровление, когда сплошная стрессовая ситуация!

Уложив своего хозяина спать и заверив, что беллиорцы наверняка утомились и не в силах посеять в Ранавире настоящий хаос, Ильсор устроился в кресле в кабинете. Надо навести генерала на мысль, что диван возле вон той стены будет выглядеть внушительно и презентабельно, а с психологической точки зрения — заставит подчинённых расслабляться и выбалтывать всякие полезные секреты…

Весь следующий день он был осторожен, как дикий зверь, и даже лишний раз не высовывался из-за спины генерала. Самым страшным было попасться Мон-Со в безлюдном коридоре. За безопасность приходилось платить, и Ильсор безнадёжно скучал, очиняя карандаши и подавая фрукты. Спасало только чтение через плечо умопомрачительного «Завоевания Беллиоры».

— Ты чего там хихикаешь? — спросил Баан-Ну, не отрываясь от описания ужасных невидимок, которые перестали быть невидимыми.

— Я не хихикаю, мой генерал, — спохватился Ильсор, принимая серьёзный вид. Подмывало спросить, лично ли Баан-Ну пересчитывал все сто одиннадцать зубов в пасти каждого беллиорца.

Поневоле он задумался о настоящих беллиорцах. Можно было сбежать из лагеря всей ордой, но что делать потом? Как беллиорцы отнесутся к нежданным соседям? Лагерь располагается в предгорьях, судя по всему, это были земли, принадлежавшие великану, и никто не посмел на них позариться. Но если они осмелятся остановиться на чужой территории, кто знает, не придётся ли им обороняться? Или лучше сразу сдаться в плен? Беллиорцы в этой стране не выглядят кровожадными. С другой стороны, сдаться в плен — значит навлечь на беллиорцев гнев менвитов. Они-то точно не поверят в то, что побег был добровольным, решат, что аборигены — тоже колдуны, которые позарились на чужих рабов… И что будет? Столица как на ладони, а в гневе взвешенных решений не принимают. Другое дело, если арзаки пропадут и нигде не объявятся, чтобы не на кого было валить, но как это устроить?

Ильсор с надеждой посмотрел на часы, а затем в окно, на облитую оранжевым солнечным светом «Диавону» под маскировочной сеткой. Близился вечер, скоро явится Лон-Гор и заберёт Ильсора на «процедуры». Скорей бы!

Время завтрака уже миновало, но в Ранавире никто и не думал про еду, как казалось Баан-Ну. У него создалось впечатление, что и про него самого все забыли. Он встал и открыл окно. Внизу кто-то прошёл, не подняв головы, судя по походке, опять штатский.

— Маскировочная сетка? Вся? — донеслось откуда-то неподалёку. Баан-Ну попробовал узнать подчинённого по голосу и не смог.

— Четыре рулона общей площадью… — ответил кто-то второй, и слова отнесло ветром.

Изводясь от нетерпения, голода и тоски, генерал уже подумывал о том, чтобы спуститься и проинспектировать, насколько старательно экипаж ищет улики, но что-то его остановило. Наверняка кто-нибудь спросит о дальнейших указаниях, а какие тут могут быть указания? Нужно бы, конечно, напомнить о завтраке, но тоже — как? Ещё решат, что командованию безразлично произошедшее, только бы не пропустить приём пищи. А разве подобное вяжется с образом завоевателя чужих планет?

Через томительные два часа в дверь наконец постучали.

— Войдите! — рявкнул Баан-Ну, вне себя от переживаний, и изобразил на лице мучительную работу мысли.

— Список, господин генерал, — почти по-военному объявил Бу-Сан, показывая большой, изрядно помятый лист, исписанный с обеих сторон.

Они, что ли, подрались с Ар-Лоем за право преподнести командованию эту бумажку?

— Читайте, — велел Баан-Ну, для надёжности садясь в кресло.

— Отбойников — пять штук, — невыразительным голосом стал читать Бу-Сан, — набор строительных инструментов — девятнадцать штук, альпенштоков — двадцать пять штук, рулонов сетки маскировочной — четыре штуки, передатчик — одна штука, солнечная батарея — одна штука, аккумулятор к солнечной батарее — три штуки, взрывпакетов — двадцать штук…

— Замолчите! — простонал Баан-Ну, обхватывая голову руками. Слушать было невыносимо, катастрофа представала в материальном облике, а не только в отвлечённом.

— С вами всё хорошо? — осведомился Бу-Сан, наклоняясь к нему.

— Нет, читайте дальше, — велел Баан-Ну. Чашу позора нужно было испить до конца. — Из лазарета что-то пропало?

— Без Лон-Гора так сразу не определишь, — осторожно ответил Бу-Сан. — Лазарет хотя бы не разгромлен, это уже хорошо. Но известного нам всем медицинского сканера нигде нет.

Баан-Ну мужественно прослушал список до конца. Список оказался весьма разнообразен, а ведь это был результат поверхностного осмотра.

— Хорошо, что весь лагерь не унесли, — сквозь зубы резюмировал генерал, когда перечень окончился. Ему делалось дурно при мысли о том, что, по логике событий, сейчас следует организовать совещание. С кем тут совещаться? С лейтенантами? Или со штатскими, которые, кроме своих книжек и микроскопов, ничего и не видят? Дождались — вот результат!

— Передатчик, — припомнил он. — Наладить связь пытались?

— Связи нет, определить местонахождение передатчика тоже нельзя, — ответил Бу-Сан. — Либо он сломан, либо в нём кто-то покопался, прежде чем унести.

Он аккуратно сложил лист вчетверо и убрал в карман.

— Можно узнать, как вы себе представляете беллиорский ультиматум? — тихо спросил он.

Впервые задумавшись над этим, Баан-Ну не сразу нашёлся, что ответить. Беллиорцы не знали языка пришельцев, а те с ними осторожничали, не решаясь похищать, хотя лингафонное устройство за неделю справилось бы с их языком. Да и неизвестно, что бы сделали с ними аборигены за это похищение. Баан-Ну почувствовал страх и отвратительную беспомощность.

— Полагаю, они нарисуют нам пиктограмму, — с неохотой ответил он. — Вы свободны, позовите ко мне лейтенанта Ар-Лоя.

Ар-Лой явился, возмутительно при этом задержавшись.

— Ожидаю ваших приказаний, мой генерал! — сказал он, отсалютовав. В его безупречных движениях Баан-Ну углядел скрытую издёвку, но не разозлился, а испытал приступ отчаяния. Такими темпами оставшаяся часть экипажа обвинит во всех бедах его! Генерал похолодел, вспомнив инструкцию. Согласно ей, в чрезвычайной ситуации экипаж был уполномочен сместить его с должности и даже взять под арест. Главным тогда становился его заместитель, но Кау-Рука похитили вместе с оставшимися двумя полковниками. Неужели этот юнец Ар-Лой уже примеряет генеральские нашивки?!

— Приказ по лагерю, — сухо объявил Баан-Ну, пытаясь сохранять самообладание, хотя нервное подрагивание пальцев его наверняка выдавало. — Прекратить поиски пропавших. Организованно приступать к завтраку. После завтрака — осмотреть вертолёты на предмет повреждений. Если их не обнаружится, вылететь на поиски каких бы то ни было следов вокруг лагеря. Сохранять спокойный вид, помнить, что беллиорцы следят за каждым нашим шагом. Не давать врагам повода думать, будто они уже победили.

Баан-Ну выдохся и посмотрел на лейтенанта. Ему показалось, что тот едва сдерживает улыбку. Хотя как такое может быть, куда могла подеваться присущая избранным безэмоциональность?

— Разрешите обратиться, мой генерал? Не следует ли организовать поисковые группы на земле? Если не нашлось никаких следов нарушения периметра, это не значит, что…

— Запрещаю выходить за пределы лагеря! — рявкнул Баан-Ну, вне себя от страха, что мало-помалу останется в лагере совершенно один. — Хотите, чтобы и вас похитили?!

Ар-Лой побледнел и вместо положенного по уставу ответа покачал головой.

— Я буду завтракать у себя в кабинете, — сообщил Баан-Ну и отпустил его. — Распорядитесь там.

Вскоре Ар-Лой вернулся.

— Ваш приказ доведён до сведения экипажа, — сообщил он и положил на стол перед Баан-Ну пакет со стандартным пайком. — Кроме того, обнаружено, что беллиорцы нанесли ущерб продуктовым запасам Ранавира, — добавил Ар-Лой. — Похищена часть продуктов с кухни и несколько коробок сухого пайка.

— И чем же мы будем обедать? — сварливо поинтересовался генерал.

— У нас пока хватает запасов, — ответил Ар-Лой.

— А когда они закончатся?

— Откроем «Диавону», там же осталось…

Баан-Ну с полным правом посмотрел на лейтенанта сверху вниз, несмотря на то, что в этот момент сидел.

— Чтобы беллиорцы пробрались внутрь и натворили там невесть что? Рабочую силу, командование и имущество они уже у нас украли. Зачем мы запирали корабль?

Посрамлённый, Ар-Лой ретировался. Но Баан-Ну не спешил притрагиваться к еде, хотя умирал от голода. Только сейчас он понял, зачем беллиорцам понадобились штурман, комэск и врач. Картинка сложилась.

(Пять дней назад)

Пещера за столько времени успела надоесть. Она не менялась, и в ней не происходило почти ничего. Ильсор сел на камень и стал ждать. Время шло, он медленно водил фонарём вокруг, и в полосу света не попадало ничего интересного, только белела слева шкура в нише.

Позади раздался тихий шорох. Не оборачиваясь, Ильсор прислушался, но всё было тихо. Спустя ещё некоторое время он спиной почувствовал постороннее присутствие и тепло чужого тела. Он ухитрился не вздрогнуть, когда на плечи легли руки его тёмной личности, которая, казалось, не знала, как быть дальше. Не шевелясь, чтобы не пугать, Ильсор ждал; он сам боялся того, что собирается делать и как далеко хочет зайти. Невидимое присутствие Лон-Гора смущало до дрожи, но Ильсор надеялся на его тактичность.

Наконец он медленно запрокинул голову, пытаясь разглядеть в темноте собственное лицо.

— Я могу помочь… если хочешь… — шёпотом сказал он. Его щеки коснулась длинная прядь волос, жёсткая от грязи. Глаза в темноте смотрелись чёрными провалами без зрачков. Тёмная личность немного отстранилась. Теперь Ильсор знал, что это из страха.

— Не бойся, — попросил он, стараясь снова, как в первый раз, побольше разговаривать. — Вовсе тут нечего бояться. Разве я страшный? Разве я тебе что-то сделал? Напротив, это ты сильнее меня.

Он коснулся его напряжённых, задеревеневших пальцев и плавно поднялся, чтобы оказаться лицом к лицу, протянул руки навстречу.

«Убежит», — произнёс в голове голос Лон-Гора.

Ильсор сам шагнул себе навстречу, самого себя стиснул в неумелых объятиях, как будто ища спасения, уткнулся носом в шею, ощущая собственный тёплый запах.

— Ну что ты, — проговорил Ильсор, поглаживая худую спину, на которой потрёпанная рубашка висела мешком. — Ты в безопасности, тебя никто не тронет… Пойдём, там нам будет удобнее.

Слегка потянув себя в сторону, он указал на белеющую шкуру. Тёмный сел в нише рядом с ним и вжался в стену.

— Ну, ты чего? — повторил Ильсор, первым обнимая его. — Ты ведь уже давно меня знаешь. Дольше, чем думаешь.

Тёмный прильнул к нему, вслепую ища его губы. Это не было ни неожиданно, ни неприятно, а только мокро. Ильсор вспоминал давно забытое, заново учась быть ласковым и воскрешая в себе то, в чём давно не было никакой нужды. Наконец, решившись, он потянул тёмного за собой на шкуру, и они опрокинулись, не разрывая объятий. Тёмный замер, уткнувшись в него, и Ильсор подумал, что всему виной очередной приступ страха, но это оказалось не так. Спина под его руками судорожно вздрогнула.

Тёмный рыдал долго, давился слезами, хватался за его плечи, словно просил не отпускать, не бросать одного в темноте, а Ильсор шептал подходящие случаю глупости, прекрасно зная, что его не услышат, а тот, кто услышит, не станет укорять.

Наконец тёмный наплакался и отпрянул, снова глядя зверем. Ильсор приподнялся на локтях, с безмятежностью рассматривая его в свете лежащего на камне фонаря.

— Думаешь, я буду тебя осуждать? — спросил он, протягивая руку, словно предлагая обнять его снова. — Зря ты так думаешь.

Он подобрался поближе, и тёмный напрягся, как будто собираясь вскочить и удрать. Его глаза так и бегали, взгляд ни на чём не задерживался, и, вспомнив, что довелось пережить этому существу, Ильсор почувствовал, что тонет в переполняющей его нежности. Если это не могло помочь, то ничто бы уже не помогло. Он вытер мокрые дорожки с грязных щёк тёмной личности, и тот неуверенно потянулся обнять первым, как будто понял, что это не опасно и даже приятно.

Ильсор вздохнул сонно и устало, как бывает после тяжёлого и изнурительного труда, устроился подбородком у него на плече и стал смотреть в противоположную стену. Стена начала расплываться, он моргнул, но это не помогло.

— Три часа пятьдесят шесть минут, — сказал Лон-Гор. Сразу было видно, насколько он измотан. — Я же говорил, что добьём.

— Думаете, это всё? — спросил Ильсор, свернувшись в кресле поудобнее и устраивая голову на подлокотнике. Глаза закрывались сами собой; случайно коснувшись щеки, он смазал ещё не высохшие дорожки от слёз. — Подумать только, сам с собой, а? Расскажи кому — не поверят!

— Не спите, — строго сказал Лон-Гор и выронил блокнот. — От неудобной позы потом всё будет болеть.

— Не поверите, на каких поверхностях я спал. — Ильсор зевнул. — Однажды я заснул в турбине двигателя «Диавоны», прямо на заводе…

Взгляд Лон-Гора красноречиво сказал, что он думает по этому поводу.

— Укладывайтесь на мою кровать и не дурите.

Сон сняло как рукой.

— Что? — подскочил Ильсор. — На вашу… зачем? Я и так могу!

— Я вам смогу, кому вас потом разминать? И время уже за полночь — идти провожать в кабинет? Ну нет, сразу после отбоя это хотя бы правдоподобно.

— У Мон-Со опять бессонница? — поинтересовался Ильсор, думая, как бы ему избежать оказанной чести.

— Пытаетесь меня заболтать? — не поддался Лон-Гор. — Если вам так не нравится моя постель, ступайте спать в лазарет.

Ильсор хотел извиниться и сказать, что ему всё нравится, но, поднявшись с кресла, едва не рухнул обратно, и с извинениями пришлось повременить. Лон-Гор проводил его до палаты и предупредил:

— И спите там, а не болтайте.

— А вдруг Айстану скучно? — не сдержался Ильсор. Дверь палаты закрылась за его спиной.

Айстан, конечно, проснулся от шума.

— Ильсор, это ты? — трагическим шёпотом спросил он, приподнимаясь на подушках. — За что теперь?

— Я. Что — за что? — спросил Ильсор. Он пытался найти пижаму, не включая свет.

— За что док теперь тебя сюда?

— А. Ни за что. Просто так.

— Не хочешь — не говори, — сказал Айстан. В полумраке из-за бинтов он был похож на древнюю мумию. Ильсор отчаялся найти пижаму, стащил комбинезон и нырнул под одеяло так.

— Не «не хочу», а не могу, — пояснил он и немного помолчал. — Прости, что я к тебе не заходил. От генерала нельзя было отойти ни на шаг.

Тут он не солгал, просто не пояснил, почему, а Айстан понял всё по-своему.

— Ну, конечно, если ему что в голову взбредёт, так держись.

В его тоне не было злости, только насмешливая усталость, и Ильсор подумал, что ещё не всё потеряно.

Баан-Ну раза три пробежал по кабинету от двери до окна и только тогда остановился, держась за сердце. Как же они сразу ничего не поняли? А всего-то надо было поставить себя на место этих проклятых беллиорцев! Эта ужасная страна приманила мнимой беззащитностью, а теперь показала свой истинный облик. Остальная Беллиора хотя бы честно предупреждала пришельцев направленными в небо пушками.

Сердце не желало успокаиваться; Баан-Ну добрёл до спасительного кресла и упал в него. Перед глазами медленно прояснялось, но руки дрожали от позорного приступа паники.

Он дотянулся до карандаша и листа бумаги. Карандаш был аккуратно заточен, не самим генералом, понятное дело. Только теперь он по-настоящему задумался, что там с Ильсором и каково ему в беллиорском плену. Может, аборигены пытают его, стараясь вызнать какие-то секреты? Они же наверняка поняли, что он — лицо, приближённое к командованию и пользующееся особым доверием. Правильно у менвитов считалось, что не следует кому бы то ни было слишком доверять, арзаки доверяли и попались, а теперь и он сам допустил ошибку.

Размышления были мучительны и тяжелы, лист украшался хаотично разбросанными пометками. То, что беллиорцы не похитили его самого, было даже немного досадно. Что им стоило, раз они такие неуловимые невидимки? Было бы приключение… Но, вспомнив сто с лишним зубов в пасти каждого, генерал подумал, что таких приключений ему не надо, в кабинете гораздо спокойнее и уютнее, чем в плену. Кто знает, может, у них и вправду полна пасть зубов?!

Впрочем, он им понадобился здесь потому, что командовал экспедицией и мог приказывать остальным. Какие хитрые, всё предусмотрели! И он тоже хорош: ультиматум! Да не будет никакого ультиматума, беллиорцам нужно то, на что он никогда не согласится, даже если его будут шантажировать жизнью его полковников и слуги. Оставшихся в лагере будут медленно изводить, физически и психологически, причём второе явно получается у врагов гораздо лучше. Однажды проверенный паёк закончится, придётся охотиться и собирать в лесу местные фрукты, это можно пережить, если не думать о том, что эта еда может быть отравлена. И вода тоже. Генерал содрогнулся. А техника? Всё можно вывести из строя. И как быть тогда, если открывать «Диавону» нельзя ни в коем случае?

А ведь он остался единственным, кто знает пароль. Беллиорцы тоже его знают, ведь подслушивали наверняка, но без личного присутствия генерала ничего не выйдет. Ильсор, умница, отказался от этого знания, как будто предчувствовал, что так получится…

Впрочем, если беллиорцы могут превратить в рабов даже менвитов, кто им мешает открыть звездолёт с помощью штурмана или комэска?

Задумавшись, Баан-Ну не заметил, что рисует на листе очертания родного корабля. Сейчас же отгадка пришла к нему: на месте беллиорцев он бы вынудил вражеского военачальника лично и в здравом уме отдать «Диавону», да ещё и признать невозможность сопротивления…

Стало душно, и Баан-Ну расстегнул ворот мундира. Нужно было встать и идти смотреть, что делает экипаж, но он не мог.

Как сказать команде, что беллиорцы собираются захватить «Диавону» и поработить Рамерию?

(Четыре дня назад)

— Док приходил ночью и смотрел, как ты спишь. Хорошо, что я сплю чутко и увидел, — сообщил Айстан, едва только Ильсор проснулся. Его голос звучал обвиняюще — началось.

— Правда? — удивился Ильсор. — И что он делал?

— Ничего. Посмотрел и ушёл.

Потянувшись, Ильсор спрыгнул с кровати и принялся быстро одеваться: побудка уже была, он собирался помелькать в лагере и забиться в какой-нибудь ангар якобы для работы, чтобы Мон-Со обыскался.

— Ильсор!

Он обернулся. На перебинтованном лице Айстана читалась тревога, если не сказать страх.

— Что?

— Ты точно уверен, что…

Что его не раскрыли? Что он не под гипнозом? Что он не предал свой народ?

— Что всё в порядке?

— Уверен, — легко солгал Ильсор. — Да ты не бойся. Я же недавно болел, а док на мне испытывал новый способ лечения. Я точно даже не понял, таблетки какие-то. Вот теперь, наверное, проверяет результаты или что ещё он там придумал.

— У него даже сканера не было, — с укором произнёс Айстан. Всё они замечали и никому не верили — теперь, когда было уже поздно.

Ильсор пожал плечами и, изобразив на лице настороженность, покосился на дверь.

— Да кто его знает… — пробормотал он. Присев на край койки Айстана, он потрогал бинты. — Что он говорит, скоро ты поправишься?

— Скоро это всё можно будет снимать. — Айстан скривился. — Надоело здесь валяться, если честно. Только когда встаю, сразу слабость, вот док и не выпускает.

Он положил руку Ильсору на предплечье, словно ища поддержки, но тот молчал, раздираемый невыносимым чувством вины.

— Хорошо тебе, — сказал Айстан тихо, не дождавшись ни слова в ответ. — У тебя выдержка и сила воли, а я… Ты вот не знаешь, как это — смотреть им в глаза и чувствовать, как в тебе что-то умирает.

Ильсор хотел сказать, что прекрасно всё знает, даже уже шевельнул губами, но вовремя опомнился, поняв, что не имеет права отнимать у своих людей надежду, которой они живут.

— Ты только не умирай совсем, — сказал он и ушёл, не взглянув на собеседника.

Через двор до ангаров нужно было идти очень осторожно, при этом не подавая виду, что что-то не так. Мон-Со не стал бы его хватать на людях, но вот вертолётной площадки следовало опасаться: затащить в вертолёт и допросить там ничего не стоит. Да еще и под запись…

Удача подвела его, а может, Мон-Со просто был очень зол после бессонной ночи. Он морщился так, будто у него невыносимо болела голова, и кривился, глядя на нежно-золотое беллиорское утро. Встреча с ним не сулила ничего хорошего. Ильсору показалось, что Мон-Со узнал его издалека, но сворачивать было некуда, а вернуться обратно в замок — слишком подозрительно. Что же, не могут же Лон-Гор и Кау-Рук всё время быть рядом и опекать его… Ильсор сжал зубы и не стал сбавлять шаг, привычно уткнувшись взглядом в землю.

— А, инженер, вот вы где! — раздался голос у него над головой.

— Точно, его-то я и ищу! Ильсор, у вас десять минут на сборы — и мы отправляемся, — вмешался другой.

— Позвольте! Куда это вы отправляетесь?

— Мне казалось, вы присутствовали на вчерашней планёрке?

— Идеи нашего командования о сокровищах под фундаментом бездоказательны — при всём моём уважении!

— Как вы можете так говорить? Господин генерал высказал явное пожелание узнать объективную истину — и я вызвался…

— Отлынивать от своих основных обязанностей?

— Напротив, я беру на себя самое трудное. Ильсор, оденьтесь потеплее и захватите верёвку, фонари, провизию…

— По какому праву вы распоряжаетесь личным слугой генерала?!

— По его разрешению. Вы разве не слышали — он разрешил мне взять любого подходящего раба. Мне кажется, что квалификация Ильсора… Ильсор, вы ещё здесь? Через десять минут ждите меня у входа в подвал.

Ильсор поспешно поклонился и помчался в замок со всех ног, на ходу давясь смехом. Оказывается, всё-таки могут…

— Предлагаете разбудить генерала? В такой ранний час? — вопрошал Кау-Рук позади него.

Только оказавшись в подвале, Ильсор смог перевести дух. Штурман то и дело останавливался на пандусе, чтобы прислушаться, не идёт ли кто за ними, но всё было тихо. Вероятно, Мон-Со полагал, что они не вернутся и что соваться за ними — самоубийство. И радовался избавлению… Только вот как без штурмана лететь домой?

Они заговорили лишь тогда, когда пролезли в щель в стене и вышли в подземный ход.

— Хорошее начало утра, — произнёс Ильсор, уворачиваясь от ледяного потока воды, под который едва не угодил, не удержав равновесие на скользких камнях.

— У меня не было другого выхода, — сообщил Кау-Рук, оглядывая пещеру так, будто впервые видел.

— Согласен. Спасибо. Полагаю, в карцере мне бы понравилось ещё меньше, чем здесь, — признал Ильсор, стуча зубами от запоздалого страха. — Так что, идём?

Заглянув в своё логово, штурман свернул шкуру и одеяло.

— Берём с собой, — сообщил он, — внизу должно быть ещё холоднее.

— Вы заходили дальше той пещеры? — полюбопытствовал Ильсор. — Я — нет.

— Заходил, там два коридора, а вот в них не пробовал. Готовьтесь к тому, что нам придётся провести здесь минимум сутки.

Они миновали зал с каменным лесом и остановились там, где он сужался, разветвляясь на два коридора. Ильсор по очереди посветил в каждый из них и в каждом наткнулся на зловещую черноту.

— Обвяжемся верёвкой? — предложил он.

— Но если я упаду, то потащу вас за собой, — возразил Кау-Рук.

— Тогда я пойду первым, чтобы первым упасть, — внёс коррективы Ильсор. — И вы меня удержите, если что.

Слова, которые он произносил, звучали странно, а в глубине души он не был уверен, что его в самом деле удержат. Вдруг нет?

Обвязавшись верёвкой, они углубились в коридор. Ильсор продвигался вперёд не слишком медленно, но и не торопясь, и внимательно осматривал окружающее — нет ли какой опасности? Вскоре коридор растроился.

— Да это целый лабиринт, — шёпотом заметил Кау-Рук. Говорить в пещере громко казалось невозможным: нависающие над головой пласты горных пород словно давили, не давая повысить голос. — Обследуем их по порядку.

Первый коридор сужался по мере продвижения и уходил куда-то вниз, и было решено возвращаться. На развилке трёх коридоров Ильсор сел на камень, вытащил из рюкзака блокнот и принялся схематично чертить план пещер, в то время как Кау-Рук сооружал перед входом в заваленный коридор пирамидку из камней.

— Опасно, — заметил Ильсор, когда закончил. — Слишком явный знак, что здесь кто-то был.

— Ваш план куда опаснее, если попадёт кому не надо.

Второй коридор постепенно расширялся и наконец превратился в пещеру, на полу которой скопилась вода. Пришлось прыгать по камням и обниматься с нерукотворными столбами, чтобы не промочить ноги.

— Улитка! — воскликнул Ильсор, случайно дотронувшись до чего-то скользкого и живого. — Тут вода, поэтому они сюда и приползли.

— Как бы тут не обнаружилось кого-то поопаснее, — озабоченно сказал штурман, светя по сторонам. Ильсор поёжился, озираясь, но по всему выходило, что самый опасный здесь пока что он сам со своей тёмной личностью. Вдруг из слёз и нежности её снова потянет в агрессию? Тем более и пещеры — подходящее место обитания для того существа, которое жило в нём…

С потолка мерно капала вода, начиная раздражать.

Ещё через час Баан-Ну решился. Помог Ар-Лой, который пришёл снова.

— Мой генерал… — сказал он, стоя перед его столом и старательно отводя глаза. Парню сегодня не везло — с утра ему выпадало приносить начальству плохие новости. Баан-Ну увидел, что у лейтенанта щека испачкана машинным маслом.

— Опять вертолёты? — догадался он.

— Есть некоторые признаки того, что в двигателях снова кто-то покопался, — ровно сообщил Ар-Лой. — Только признаки, но мы решили не рисковать.

— Правильно сделали, — одобрил генерал. — Вы все нужны мне живыми и целыми. Ваши действия?

— Пока проверяем, но… — Ар-Лой дёрнул плечом; вид у него был несчастный. Конечно, какой лётчик утруждал себя починкой своей машины, ведь есть техник, который не может не выполнить приказ.

Баан-Ну отвернулся и стал смотреть на «Диавону», вид корабля словно успокаивал его, измотанного и издёрганного с самого утра. Ар-Лой стоял молча, ожидая, что он ещё скажет.

— Собирайте всех, — велел генерал.

Он всегда был уверен в себе, но не теперь. Планета оказалась слишком непредсказуемой. Если только всё так, как он думает… Мысль о грядущем взятии его особы под арест за профнепригодность вселяла дрожь. Тяжело падать, когда так высоко поднялся. Профнепригодность! Он был таким, каким надлежит быть завоевателю, не его вина, что беллиорцы не желали этого знать.

Собрались во дворе замка. Баан-Ну встал на первую ступеньку крыльца, чтобы его было хорошо видно, и понадеялся, что выглядит не слишком растрёпанно.

— Итак, следует признать, что мы на осадном положении, — заговорил он, внимательно осматривая свой экипаж: не намеревается ли кто взять власть в свои руки. — Диверсия следует за диверсией, ультиматума нам пока что не предъявили. Поразмыслив, я решил, что цель беллиорцев — «Диавона» и что они хотят добраться на ней до Рамерии и захватить её.

Произнеся это, Баан-Ну замолчал, предоставив команде переваривать новость. Поднялся шепоток, но повысить голос никто не посмел, дисциплина всё ещё оставалась превыше всего. Они выполнят его приказы, не особо их обдумывая, но теперь это было только во вред. Как узнать, что он не ошибается?

— Я не допущу, чтобы это произошло, — заговорил Баан-Ну, прерывая шёпот. — Мы следуем курсом великого Гван-Ло, и нам надлежит проявлять стойкость в достижении целей. Звездолёт мы не отдадим, потому что в противном случае нашей родине будет грозить опасность, с которой мы пока не можем совладать. Наверное, вы все хотите спросить, что делать дальше. Я вам отвечу: первым делом — сохранять спокойствие. Беллиорцы отняли у нас рабов — что же, мы докажем этим подлым захватчикам, что прекрасно справимся и без них. — В этом месте он задумался, не перегибает ли палку, но деваться было некуда. — Мы, менвиты, куда способнее и талантливее, а значит, у нас получится всё, с чем справлялись арзаки. Следует заново распределить обязанности по лагерю, этим я займусь сам. В ближайшее время ожидайте новых приказов. Если заметите что-то подозрительное, немедленно докладывайте старшему по званию или сообщайте тем, кто находится поблизости. Возможно, невидимые беллиорцы захотят похитить и вас тоже.

К концу речи он почувствовал себя увереннее. Умение говорить складно у него было не отнять.

— Есть вопросы? — поинтересовался он, подбоченившись и оглядывая экипаж.

— Есть. — Руку поднял кто-то из штатских. — Что насчёт исследований, которые мы проводили? Беллиорцы похитили даже папку с гербарием. Чтобы собрать всё заново, нужно выходить за пределы лагеря…

— Обойдётесь, — рявкнул генерал. — Собирайте ваши травки на территории лагеря. Ещё не хватало и вас недосчитаться! К каждому вооружённую охрану не приставишь!

Руку поднял Ар-Лой.

— Господин генерал, прошу вас уведомить экипаж о порядке действий в случае, если беллиорцы похитят вас, — с непроницаемым лицом попросил он.

Баан-Ну едва не заскрипел зубами. Каков стервец, а? При всех намекает, что от начальства неплохо бы и избавиться.

— Я полагаю, что в этом случае вы сами решите, кто будет исполнять мои обязанности на время моего отсутствия, — как можно более сдержанно сообщил он.

— Как это — сами решим? — не сдержался кто-то из лётчиков. — Может быть, вы назначите нового заместителя?

Баан-Ну натолкнулся на преданный взгляд Ар-Лоя.

— Не назначу! Принципиально!

Взгляд похолодел.

— Но как же…

— Кинете жребий!

На лицах прочиталось одинаковое недоумение. Как бы кто не додумался пустить слух, что генерал находится под контролем беллиорцев, которые, как известно, умеют колдовать лучше, чем сам Гван-Ло…

— На этом собрание объявляю оконченным, — сказал Баан-Ну. Не сместили — и то хорошо!

(Четыре дня назад)

Повисшая в сыром воздухе неловкость действовала на нервы. Разговаривать было не о чем, и, поняв это, Ильсор больше не пытался растормошить Кау-Рука. Теперь они лишь перекидывались скупыми фразами и молча делали то, за чем пришли. План разветвлялся всё сильнее, теперь только Ильсор смог бы разобраться в сплетении линий на нескольких блокнотных листах.

Устав, они посидели с полчаса в одном из коридоров и подкрепились бутербродами, а потом отправились дальше.

— Мы точно не заблудимся? — спросил наконец Кау-Рук. Не следовало преуменьшать его способности ориентироваться где бы то ни было, но не следовало преуменьшать и опасность, которая могла их здесь ждать.

— Нет, — ответил Ильсор, не сбавляя шага и держа фонарь перед собой. — Мы на каждом разветвлении сворачиваем налево.

Хуже всего было с теми коридорами, которые внезапно перекрещивались. Тогда, вернувшись назад, они заходили в другой тоннель и оказывались на той же развилке, где уже были раньше. Кау-Рук усердно складывал небольшие горки камней, это отнимало время, но ничем другим пометить коридоры они не могли.

— Один «б», два «д», — сказал Ильсор наконец, сползая по стене. — Сейчас, немного отдохну…

Каким-то чудом он ухитрялся держать план пещер в голове, хитрым образом нумеруя на нём коридоры.

— По моим наблюдениям, мы ушли от замка на север и движемся по направлению к центру страны, — заметил Кау-Рук, сверяясь с компасом. — Надеюсь, здесь нет железной руды.

Ильсор промолчал и посветил на свои часы. Была половина четвёртого. Тёмная личность никак не проявлялась, несмотря на ставшие для неё родными пещеры. Усталость накапливалась в теле, тяжестью оседая в ногах. Воспользовавшись передышкой, Ильсор стащил ботинки и помассировал ступни. Ходить предстояло ещё много, возможно, они не справятся и за сутки.

Он не поднимал головы, пока был занят собой, — всё казалось, что штурман внимательно следит за каждым его движением и что-то оценивает. А если они никогда не найдут выхода в безопасном месте и никогда не смогут вернуться назад?.. Ильсор запретил себе думать об этом.

— Пойдёмте, — сказал он, поднимаясь первым. Натянулась связывающая их верёвка, и пришлось немного подождать.

В половине девятого счёт стал «Один "д", четыре "а"». Четыре «а» оказался таким длинным коридором, что Ильсор испугался, как бы они не вывалились прямо в ту пропасть, о которой он слышал от лётчиков, возвращавшихся из разведки, и которую потом сам наносил на карту.

Коридор окончился разветвлением натрое, а левый ход — пещерой, как это иногда случалось на их пути.

— Стеклянная, что ли? — пробормотал Кау-Рук, почти падая у ближайшего камня. В свете фонаря пещера сверкала чистыми прозрачными искрами.

— Хрусталь, наверное… — предположил Ильсор, усаживаясь рядом и преодолевая искушение прижаться к своему спутнику в поисках живого тепла. Ноги гудели; судя по ощущениям, сбитая кожа на ступнях висела лохмотьями. Он скорчился у холодного каменного бока в надежде, что боль скоро утихнет, и достал блокнот.

— Малахитовая пещера от нас слева и позади, — бормотал Ильсор, клюя носом от усталости. — Тогда Мокрая должна быть ещё дальше, левее и выше…

— Это у вас что, названия? — Кау-Рук возился, отцепляя от рюкзака скатанную рулоном шкуру и одеяло. — Звучат так, будто с прописной буквы.

— Подходит для названий, — согласился Ильсор. — А та с ручьём посередине пусть будет Проточная.

— Вот народ — даже технари мыслят поэтически, — прокомментировал штурман то ли с завистью, то ли с горечью. — Есть будете?

Ильсор отказался и улёгся, подложив под голову свою сумку.

— На камни? — изумился Кау-Рук, чуть не выронив тюбик с пищевым концентратом. — Ложитесь на шкуру, мы не наверху, в конце концов, даже спрашивать не стоит.

Смутившись до глубины души, Ильсор перебрался на густой белый мех, хорошо знакомый ему по прогулкам в подсознание, и свернулся калачиком с краю. Он забыл, что здесь можно расслабиться и вести себя не так, как привык. Впрочем, как вести себя иначе, он не знал, постоянный страх разоблачения пронизывал всё его существо, контролируя каждый жест, и не отпускал даже сейчас.

Вскоре Кау-Рук лёг рядом с Ильсором и накрыл их обоих одеялом. Стало теплее. Щёлкнул выключатель фонаря, и Хрустальная пещера погрузилась в кромешную тьму.

Уснуть не получалось, Ильсору казалось, что у него болит каждая косточка, и он с тоской подумал об оставшемся наверху лазарете. Там можно было почувствовать себя в безопасности, от этого ощущения даже боль отступила бы. Но чувство безопасности не значит, что безопасность есть на самом деле. Любая защита, которая не устроена им самим для самого себя, несовершенна и может исчезнуть в любой момент. Не стоило ему так быстро привыкать к хорошему…

Наконец усталость пересилила боль, и он уснул. Пробуждение в первые секунды напугало его так, что сердце заколотилось где-то в горле.

— Тихо, — едва слышно прошептал Кау-Рук ему на ухо, одновременно зажимая ему рот. — Здесь кто-то есть.

Ильсор мотнул головой, показывая, что понял, и медленно потянулся за фонариком. За его спиной раздался тихий щелчок — так щёлкал предохранитель лучевого пистолета. Потом он услышал ещё один звук и едва не оцепенел от страха.

Кто-то большой ходил неподалёку, пыхтя и издавая короткое невнятное ворчание. По камням скребли когти. Счастье ещё, что этот некто, судя по звукам, был один. Ильсор приподнялся на локте, откинув край шкуры. Пыхтение приблизилось.

— Не шевелитесь, — едва слышно велел Кау-Рук. — Свет по команде.

Пыхтение стало ещё ближе. Какой-то огромный зверь с интересом втягивал носом воздух. И он видел в темноте, а они его не видели. Лица Ильсора коснулось дыхание незваного гостя, и только чудо удержало его от того, чтобы щёлкнуть выключателем раньше времени.

— Свет! — рявкнул Кау-Рук, рывком поднимаясь в позу, из которой удобно стрелять.

Луч света выхватил из темноты страшную косматую морду с оскаленными зубами. Ильсор успел подумать, что глупо так умирать, и ещё заметил, что нос у зверя испачкан землёй.

Список имён был куда аккуратнее списка украденного, составленного наскоро, — наверное, его писали ещё до сегодняшнего происшествия. Баан-Ну черкал карандашом, иногда раздражённо хмурясь, и думал, прикидывал время. Ар-Лой начал ёрзать на стуле, Бу-Сан сидел спокойно, только то и дело косил глазом в список.

— Вот, — не терпящим возражения тоном сказал наконец Баан-Ну и показал им лист. — Исполнение проконтролирую.

— Что это, мой генерал? — Ар-Лой даже привстал, нависнув над списком.

— Это — посменная охрана лагеря. Это — работа с вертолётами. Это — дежурство по кухне.

Взгляд лейтенанта скользнул вниз списка и вернулся в начало, он искал себя.

— Я? — переспросил он. — Дежурство по кухне? Грязная работа?

— Выполнять! — прорычал Баан-Ну. — По-вашему, экипаж должен питаться концентратами, когда нам требуются все наши силы, чтобы противостоять опасности? Вы не один, я ещё четверых назначил.

Ар-Лой брезгливо подцепил список и уронил его обратно на стол.

— Я не умею готовить, мой генерал, — сказал он.

— Возьмёте поваренную книгу, — парировал Баан-Ну. — Вы что, неспособны выполнить простейшие инструкции? И это гордость рамерийской армии?

У Ар-Лоя нехорошо дёрнулся уголок губ, но перечить он не стал.

— Никак нет, мой генерал, способен, — холодно ответил он. — Разрешите идти?

— Разрешаю. Назначаю вас начальником смены. И только попробуйте пересолить!

Баан-Ну уже испугался, что перегибает палку. Ар-Лой был менвитом, и вряд ли выдержка его бы подвела, но он был молод, и в этом заключалась опасность.

— Прошу вас оформить график дежурств, — сказал Баан-Ну, когда лейтенант ушёл, и подтолкнул лист к Бу-Сану, который наблюдал за разворачивающейся сценой, не изменившись в лице.

Просмотрев написанное, Бу-Сан уточнил:

— А что делать тем, кому вы не дали поручения? Например, мне?

— Ждать своей очереди дежурить на кухне, — съехидничал Баан-Ну. — Занимайтесь тем, чем занимались раньше, но не вздумайте выходить из лагеря.

Он повторял это так часто, что наверняка успел всем надоесть, но меньше всего ему хотелось недосчитаться ещё кого-нибудь. Хотя бы и Бу-Сана, который, конечно, был штатским, но всё же внушал какую-то уверенность своим согласным молчанием.

Бу-Сан вскоре принёс список обратно и вместе с ним — копию графика дежурств. Оставшись один, Баан-Ну сделал ещё несколько пометок и остался доволен своей работой. Только бы беллиорцы не спутали ему все планы снова. Только не теперь, когда лагерь едва-едва оправился от удара.

К вечеру над Ранавиром застрекотал первый вертолёт. Через час лейтенант Лан-Тор доложил генералу, что облетел окрестности, едва не задевая верхушки деревьев, но нигде не нашёл никаких следов пропавших.

— И ничего, похожего на оставленное послание? — дотошно поинтересовался Баан-Ну. Он решил, что беллиорцы, зная про летающие машины, могли выложить пиктограмму из камней, чтобы её можно было рассмотреть с воздуха.

— Хорошо. Объявляю вам благодарность за то, что вы не побоялись рискнуть жизнью, — услышав отрицательный ответ, сдержанно сказал Баан-Ну, разочарованный отсутствием ультиматума.

— Вертолёт исправен, мой генерал. — Лётчик пожал плечами. — Нас просто хотели напугать.

— Они могли сделать вид, что испортили его, это верно, — признал генерал. — И по-настоящему испортить другую машину. Не хотите лишиться кого-нибудь из эскадрильи — смотрите в оба!

Когда над лесом разгорелся непривычно яркий беллиорский закат, Баан-Ну лично обошёл лагерь. Он так устал за этот бесконечный день, что даже страх ареста больше не тревожил его.

— Полагаю, обед уже превратился в ужин? — поинтересовался он, появляясь на пороге кухни.

Ар-Лой в это время пытался размешать суп в большой кастрюле. Поварёшка застревала и никак не желала поворачиваться, лейтенант злился, чёлка липла ко лбу.

— Подгорает, — меланхолично заметил второй лётчик, осторожно перенося стопку тарелок из шкафа на стол. — Как они с этим управлялись?

Баан-Ну промолчал из жалости и закрыл дверь.

Суп оказался пересолен.

(Три дня назад)

— Всё хорошо, он ушёл, отдайте, ну пожалуйста…

Тон, которым говорил Кау-Рук, с полным правом можно было назвать ласковым, и Ильсор удивился, чего это он. Потом почувствовал боль в запястье, а вслед за этим перед глазами окончательно прояснилось. Он сидел на камне, а штурман, стоя перед ним на коленях, пытался разжать ему пальцы, стиснувшие фонарик. Как тогда, с ножом. Пальцы не поддавались, и Ильсор посмотрел на них так, словно они были чужими. Держать фонарик было отчего-то мокро.

— Что случилось? — спросил он.

— Вы не помните? — вскинулся Кау-Рук. — Кажется, вы выбили зверю глаз, он завизжал и бросился наутёк.

— Не помню, — прошептал Ильсор, взвесил всё и добавил: — Вряд ли это был я.

Окровавленный фонарик грохнулся между камней. Штурман вытащил из кармана носовой платок и принялся вытирать Ильсору пальцы, которые только теперь начали вновь обретать чувствительность. На платке оставались тёмные следы.

— Теперь понимаю, про что говорил Лон-Гор, — заметил он. — Это выглядело…

— Дико? Отвратительно? — перебил Ильсор. Ему на самом деле хотелось знать.

— Нет. Сильно, пожалуй. Запястье болит?

Кау-Рук прощупал сустав, Ильсор, преодолевая боль, подвигал кистью и пришёл к выводу, что потянул связки.

— Буду чертить план левой рукой, — неловко пошутил он. — Вы успели выстрелить?

— Успел, — помрачнел Кау-Рук. — Подпалил ему шкуру, потом он дёрнулся, отскочил, а я не успел перевести луч… И, в общем, хорошо, что нас не задело.

Ильсор по-новому взглянул на теснящиеся в пещере прозрачные кристаллы.

— Ого, — сказал он. — Повезло. Куда побежал этот зверь? Назад или вперёд?

— Вперёд. Думаете, у него там логово?

— Или у них. Очень крупный зверь, есть глаза, которые различают свет… Хм…

— И целых шесть лап, — добавил Кау-Рук. — Думаете, где-то здесь есть лаз, и они выходят на поверхность? Но наверху никто таких ещё не видел.

— Нужно проверить. Пойдём. — Ильсор стал сползать с камня и тут понял, что ноги его не держат. Колени предательски тряслись, а говорить приходилось сквозь зубы, чтобы не стучали.

— Ильсор, наверху четвёртый час ночи, — произнёс Кау-Рук, удерживая его за плечи. Теперь стал понятен его тон: так разговаривают с сумасшедшими, а он только что убедился, что у его спутника действительно не всё в порядке с головой. — По вашим биологическим часам тоже глубокая ночь. Вы не успели отдохнуть и пережили новое потрясение…

— А вам-то что? — сорвался Ильсор. — Боитесь, я и вам глаза выбью? Поняли наконец, что я опасный псих?

— Шок, — констатировал штурман, не теряя хладнокровия. — Садитесь, идти вы всё равно не сможете.

Указание на физическую слабость уязвило, но Ильсор упал на шкуру и промолчал. Он никогда не позволял себе срываться, а сейчас совсем распустился. Осталось только зарыдать и на ручки попроситься! Стиснув зубы, он наблюдал за тем, как Кау-Рук копается в сумке.

— Успокоительное? — попробовал угадать он. Выражать свои эмоции было страшно, особенно гнев, это могло подвести, это каралось, и подспудно он ожидал последствий. Пока Ильсор сдерживался и прятал всё в себе, он был отчасти спокоен, но теперь, после этой истерики, неизвестно, что будет. Ради него двое рисковали жизнью, хотя могли этого не делать, а он вместо благодарности… Он должен равняться на них и вести себя хладнокровно, только как сохранить самообладание, если на тебя напало страшное неведомое чудовище?

— Еда, — сердито ответил Кау-Рук и протянул ему тюбик. Ильсор взял, отвинтил крышечку, едва удержав её в трясущихся пальцах. У концентратов был вкус, но сейчас он ничего не чувствовал, а просто механически выдавливал по чуть-чуть и слизывал. Штурман убедился, что он не отказывается от еды, и сел совсем близко, так, что они соприкасались бёдрами. Ильсор хотел отодвинуться, но потом сообразил, что это будет выглядеть нарочито оскорбительным, и решил терпеть, чтобы не обидеть союзника.

— Не поверите, как я испугался, когда увидел эту тварь, — признался Кау-Рук, нарушив молчание. Он подтащил поближе впопыхах отброшенное одеяло и накинул его на плечи им обоим. — К такому меня точно не готовили — шестилапое чудище! Спасибо, без вас бы я не справился.

Ильсор покосился на него с недоверием. От сердца немного отлегло: оказывается, не ему одному было страшно.

— А я вообще подумал, что нам конец, — сказал он и завернул крышечку тюбика. — Спасибо, полегче стало. Вы простите, что я наорал…

Кау-Рук хмыкнул:

— Вот если бы не наорали, пришлось бы надавать вам оплеух, чтобы растормошить, потому что полное спокойствие в такой ситуации — тревожный признак. А бить людей я не люблю, так что было бы неприятно.

— Бить слабых, вы хотели сказать? — не выдержал Ильсор.

Кау-Рук некоторое время смотрел на него в полумраке, словно не находя слов.

— Во-первых, нет, не хотел, — наконец ответил он. — Во-вторых, хороша слабость: выбили чудовищу глаз, обратили его в бегство, спасли нас обоих и ещё на что-то жалуетесь.

— Не рассматривал это с такой стороны, — признал Ильсор. — Что вы делаете?

— Вас успокаиваю и сам в себя прихожу, что же ещё.

— А для этого обязательно…

— Обниматься? Инстинкт говорит, что да, — усмехнулся штурман.

— Инстинкт… — повторил Ильсор. Было немного неловко так прижиматься, и он постарался не шевелиться. Становилось тепло, его больше не колотило, и он начинал успокаиваться.

— Как вы думаете, зверь больше не придёт? — спросил он.

— Может, и не придёт, — успокоил его Кау-Рук. — А даже если и вернётся, мы опять отобьёмся.

— Главное, чтобы их десять штук не явилось, — заметил Ильсор, опуская подбородок на руки. Хотелось спать.

Штурман погасил свет.

Только тогда, когда над замком высыпали звёзды, Баан-Ну впервые за этот бесконечный день вытащил из сейфа свою рукопись. Некоторое время он бессмысленно переворачивал страницы, силясь вспомнить, о чём писал в последний раз. Вдохновения не было, усталость убивала его на корню.

Он взял карандаш, сделал кое-где пометки на полях. Невидимые зубастые беллиорцы, про которых он писал несколько дней назад, уже казались ему не только игрой воображения, а самой настоящей опасностью. Баан-Ну даже оглянулся несколько раз: вдруг они уже пробрались в его кабинет и стоят по углам, наблюдая за ним? В углах не было ничего подозрительного. Когда в дверь раздался стук, генерал даже подпрыгнул от неожиданности, но тут же совладал с собой.

— Войдите! — крикнул он.

— Вы позволите? — спросил Бу-Сан, появляясь на пороге. Штатские любили расшаркивания и церемонии, но генерал стерпел.

— Что-то случилось?

— Нет… То есть… — Бу-Сан помялся.

— Садитесь и изложите внятно, — не сдержался Баан-Ну. — За сегодняшний день я понял, что на вас можно положиться, так что слушаю.

Он лукавил, на самом деле думая, что не может положиться на кого бы то ни было в экспедиции. Удержит он власть или нет, зависит только от него.

— Я думаю, что никакого ультиматума не будет, — сказал Бу-Сан, — более того, так считаю не только я, но и некоторые другие.

— Вот как, — произнёс Баан-Ну после паузы. — Что же вас привело к этой мысли?

Идея о том, что никакого ультиматума не будет, лишала его призрачной надежды, что после того, как требования будут предъявлены, всё хоть немного прояснится.

— Логика, — пояснил Бу-Сан.

— Интересно… — протянул генерал. — Вот мне логика говорит о том, что противника нужно лишить уверенности в себе неожиданными и болезненными ударами, а потом выставлять требования, тогда он не сможет отказать. А вам?

— А мне… Понимаете, Беллиора как болото! — заговорил Бу-Сан, немного волнуясь. — Беллиорцы изучили нас и признали годными к употреблению. Вот вы будете выставлять ультиматумы… допустим, еде в вашей тарелке?

От сравнения Баан-Ну пробрало холодом.

— Не надо мне тут поэзии, — грубо оборвал он. — Хотите сказать, что мы на краю гибели, так и скажите!

— Да они могут сделать с нами всё, что угодно! — воскликнул Бу-Сан, вскакивая.

— Только вашей истерики мне тут не хватало, — процедил Баан-Ну, побагровев от гнева. — Допустим, вы правы, и от лагеря просто… откусывают по кусочку. Завтра недосчитаемся ещё кого-нибудь… Постойте, вы же не имеете в виду буквальный смысл?

— Едят ли они тех, кого похитили? — криво усмехнулся Бу-Сан. — Вот когда нас похитят, тогда и узнаем…

Генерал на секунду закрыл лицо руками, но спохватился, что это жест отчаяния.

— В дальнейшем прошу вас пресекать панические разговоры, — сказал он. — Я рад, что вы обратились ко мне со своими предположениями, но пока беллиорцы не проявят себя, мы ничего не узнаем наверняка. В конце концов, отсутствие ультиматума — это тоже ультиматум.

Бу-Сан кивнул, соглашаясь с его доводом.

— Совершенно верно, — сказал он. — Мы на чужой планете, и местные жители могут руководствоваться совершенно иной логикой. В любом случае, спасибо, что уделили мне время.

В разговоре с ним Баан-Ну совсем не чувствовал, что с его мундира вот-вот слетят генеральские нашивки, и эту уверенность хотелось испытывать подольше.

— Скажите вот ещё что, — попросил он, — вас не тревожит поведение лейтенанта Ар-Лоя? Мне кажется, что он легче других поддаётся панике, а это может отрицательно сказаться на нём же самом.

— Ар-Лой действительно принял произошедшее близко к сердцу, — осторожно ответил Бу-Сан. Близко к сердцу! Да это был сокрушительный удар, чудо, что они кое-как оправились от него и пытались налаживать быт без рабов. — Кроме того, ему кажется, что вы его не цените, раз отправили дежурить на кухню.

— Удар по самолюбию, — заметил генерал. — Что же, благодарю вас за ваши ценные наблюдения. Спокойной ночи.

Он дал понять, что разговор окончен, и когда Бу-Сан ушёл, снова уставился в свои записи. Вдохновение не шло. Баан-Ну оглянулся посмотреть на «Диавону» за окном, которая едва различимо блестела в лунном свете, укрытая маскировочной сеткой, — знание, что звездолёт на месте, успокаивало.

Вдохновение так и не явилось. Вытащив из стопки чистый лист, генерал стал составлять список дел на завтра:

«Проверить караулы; собрать совещание; отправить воздушную разведку; похвалить Ар-Лоя…»

Как было хорошо, когда экипаж спал в анабиозе! Как было хорошо, когда они ещё не знали о коварстве беллиорцев и чувствовали себя хозяевами на чужой планете!

(Три дня назад)

Никакого логова страшного зверя они, к счастью, так и не нашли.

— Начнём нумерацию снова, — сказал Ильсор, перелистывая страницы блокнота. — Этой части подземелья присвоим букву «Х» перед номерами коридоров, она будет означать, что мы имеем в виду всё, что за Хрустальной пещерой…

Они сидели на камне, отдыхая от долгого блуждания по пещерам, и Кау-Рук, воспользовавшись моментом, проверял припасы.

— Концентрат ещё есть, а вот воды мало, — сказал он. — Дело может обернуться плохо.

— Идти обратно до подвала часов пять, — прикинул Ильсор, — но теперь мы точно знаем дорогу. — Он спрятал блокнот в нагрудный карман. — Идём дальше?

— Вы хромаете, — заметил штурман, застегнув сумку. — Можно мне взглянуть?

— Да нет там ничего страшного, — воспротивился Ильсор, — ноги сбил немного. Идёмте.

— До крови? — не отставал Кау-Рук. — Слушайте, вам хочется сепсис заработать?

В его голосе отчётливо прозвучали интонации Лон-Гора. Пришлось сесть обратно и стащить ботинки.

— Это называется немного? Вот эти ошмётки кожи — немного? — возмутился Кау-Рук и полез в сумку за бинтами и антисептиком. — Вы так себя ненавидите?

Ильсор промолчал. В словах штурмана была доля правды: Ильсор привык не обращать внимания на себя, и, наверное, это могло объясняться и ненавистью в том числе.

— Ладно, не надо со мной так долго возиться, — сказал он, когда ему надоело лечение. — Вообще-то холодно, и дует вдобавок.

— Сейчас, — сказал Кау-Рук, завязывая концы бинта. — Что?!

Они посмотрели друг на друга, а потом — в глубину коридора, конец которого исчезал в темноте. Ильсор опустил ногу на ботинок и прислушался.

— Дует, — повторил он и схватил ботинки. — Да что вы копаетесь, пойдёмте скорее, выход где-то рядом!

Они отправились дальше, пытаясь найти хоть какой-то пролом в стене, но всё было напрасно, вокруг возвышались стены коридора, смыкаясь над головой.

— Как вы думаете, на какой мы глубине? — спросил Ильсор, едва переводя дыхание.

— Мы могли подняться к поверхности и незаметно, постепенно, — ответил Кау-Рук. — Осторожнее, смотрите под ноги, я могу не успеть среагировать, тогда утащите вниз и меня.

— Разветвление!

Они остановились на развилке коридоров. Свет метнулся по стенам туда и обратно.

Ильсор по очереди присел у каждого из тёмных провалов.

— Дует, кажется, оттуда, — сказал он, указывая на правый. — Запомнили? Теперь идём сначала в правый, а потом в левый.

Он так торопился, что не стал делать пометки в блокноте. Отправившись дальше, они то и дело смотрели по сторонам в надежде найти выход, но его всё не было. Время от времени Ильсор наклонялся, протягивал ладонь и убеждался, что сквозняк всё ещё есть. Казалось даже, что он немного усиливается. Чтобы увериться в этом, в какой-то момент Кау-Рук наклонился тоже.

— Действительно, — пробормотал он. — Движение воздуха очевидно.

Он всмотрелся куда-то в глубину коридора и внезапно щёлкнул фонариком.

— Что? Зачем? — не понял Ильсор.

— Выключите тоже!

Они остались в кромешной тьме, в которой было слышно только их дыхание.

— Вон там, — прошептал Кау-Рук. — Я вижу!

Ильсор сморгнул и присмотрелся повнимательнее, и ему показалось, что где-то в глубине коридор не так тёмен.

— Пойдём, — скомандовал он, снова включая свет. Прошло минут десять, прежде чем стало очевидно: впереди действительно светло.

— Только не бегом, — предостерёг штурман, для надёжности беря его за плечо.

Так они и вышли к этому свету — держась друг за друга.

— Ступеньки, — неверяще произнёс Ильсор, глядя наверх, где над их головами в солнечном свете покачивалась зелёная масса травы. — Наверное, здесь когда-то беллиорцы заходили в пещеру. Ну что, рискнём?

Кау-Рук оттеснил его себе за спину и снял пистолет с предохранителя.

— Кто знает, что там наверху? Может, опасность похуже шестилапого чудовища?

— Хуже будет, если мы выберемся в двух шагах от лагеря, — серьёзно заверил Ильсор. — Двери нет, следов нет, костей нет, паутина цела… Никого тут нет.

Они медленно поднялись по заросшим мхом полуобвалившимся ступеням. Если тут когда-то и была настоящая дверь, то её давно завалило землёй, и осталась только узкая щель, в которую едва мог протиснуться один человек. Кау-Рук избавился от верёвки, которой они были обвязаны, и решительно пролез наверх. Ильсор выбрался следом.

Солнечный свет ослепил его так, что он не мог проморгаться насколько минут, да и потом приходилось щуриться.

— Лучше наденьте мои очки, — посоветовал штурман. — Я их очень кстати забыл выложить.

Ильсор напялил зеркальные очки, и стало полегче.

Вокруг поднимались склоны, покрытые травой и увитые толстыми корнями, над склонами возвышались кроны деревьев. Шуршала листва, свистели какие-то птицы. Одна птичка, маленькая, с оранжевой грудкой, вспорхнула на ближайший куст и, склонив голову, посмотрела на Ильсора, как будто наблюдая. Птичий гомон вознёсся над кронами деревьев, стайка перелетела с одного дерева на другое, поближе.

— Овраг, — констатировал Ильсор. — Давайте выбираться наверх.

Это не отняло у них много времени, и вскоре они оказались на поляне, сплошь заросшей травой, в которой яркими каплями виднелись цветы. Трава доходила Ильсору до пояса.

— Я залезу на дерево и посмотрю, что вокруг, — сказал штурман, приглядываясь к ближайшему дереву. С волнением Ильсор смотрел, как он взбирается наверх.

— Ну что там? — наконец не выдержал он.

— К востоку от нас — лес. К западу — тоже лес. И к югу — лес, — доложил штурман. — На юге вижу открытое пространство, наверное, поле. На севере — река. Мы находимся к северо-востоку от замка, горы едва видно на горизонте.

Ильсор сел на траву от облегчения, наткнулся взглядом на какую-то большую красную ягоду, сорвал её и бездумно сунул в рот. Ягода оказалась сладкой.

Вскоре Кау-Рук спрыгнул с нижней ветки и уселся рядом с ним. Оба молчали. Никому не хотелось покидать поверхность и спускаться в негостеприимный сумрак, в котором бродили шестилапые звери.

— Река — это хорошо, — нарушил молчание Ильсор. — Будет откуда брать воду. Да и ручьи здесь наверняка должны быть.

— А есть мы что будем? — иронично спросил Кау-Рук, выдёргивая травинку и прикусывая её кончик. — Двести с лишним голодных парней — это страшно!

— Продержимся на том, что найдём, — ответил Ильсор. — Грибы, ягоды, орехи, рыба… С голоду не умрём.

— А потом? — не отставал штурман. — Потом-то что будем делать? Нельзя же вечно жить в глубине леса и ото всех прятаться?

— Нет. — Ильсор запрокинул голову, глядя на двух птичек, которые прыгали среди листвы и чирикали так яростно, как будто переругивались. — Потом мы уведомим о нас столицу этой страны. Должен же у них быть кто-то главный?

— Хотите всё же впутать беллиорцев в наши разборки?

— Мы на их земле, — возразил Ильсор. — Полагаю, их правитель должен быть в курсе.

— Это да, но рано или поздно оставшиеся узнают, куда мы сбежали, и отправятся ловить и возвращать обратно.

Ильсор окинул взглядом раскидистые кроны деревьев.

— Ну, с воздуха нас будет сложно засечь…

— Короче говоря, вы просто не думали так далеко.

— Думал, — не согласился Ильсор. — Полагаю, что мы оставим в лагере ультиматум: или мы возвращаемся, но как свободные люди, или не возвращаемся вовсе.

— Наивное вы существо! — не сдержался Кау-Рук. — Желание вернуть и проучить будет ещё сильнее!

Ильсор закусил губу. Ярко-синяя бабочка села ему на колено, и он постарался не шевелиться.

— А вы что предлагаете? В противном случае они решат, что нас поработили беллиорцы, и отправятся мстить — им, невиновным. Не хотелось бы подставлять их под удар, они нам спасибо не скажут.

— Отставить ультиматумы! — воскликнул штурман. — И пусть с ума сходят! Неизвестность — она же страшнее.

— Из этой неизвестности всё равно может быть только один вывод: виноваты беллиорцы, потому что больше некому, — терпеливо растолковал Ильсор. — Я всё же предлагаю не скрываться и взять ответственность на себя.

— Это по простой логике виноваты беллиорцы, и их нужно наказать и отобрать имущество обратно, — возразил Кау-Рук. — А вы что, генерала не знаете?

Ильсор вспомнил «Завоевание Беллиоры» и аборигенов со ста одиннадцатью зубами.

— Думаете, он решит перестраховаться и никуда не лезть?

— Будем надеяться на это.

— То есть на его фантазию, вы хотели сказать? А что, это может быть выход…

— В любом случае, запасной план не помешает, но об этом будем думать уже втроём.

— Да, голос разума нам не помешает, — улыбнулся Ильсор. Бабочка взлетела, и он поднялся. — Так что, идём назад? К вечеру точно доберёмся.

У входа в подземелье он обернулся в последний раз взглянуть на буйство зелени и беззаботных птиц.

— И всё же Беллиора прекрасна, — сказал он с оттенком сожаления.

— Есть что спасать, — ответил штурман уже на лестнице. — Ну, главное — не заблудиться!

Поутру Баан-Ну проснулся так рано, что сам себе не поверил. Голова у него болела: ночью долго не получалось заснуть, он всё боялся, что беллиорцы похитят и его тоже, но не стал ставить часовых прямо у дверей спальни. Во-первых, он не хотел показывать подчинённым свой страх, во-вторых, не был уверен, что часовые помогут ему против вездесущих беллиорцев. Сейчас же он был совершенно разбит.

Решив, что к остальным нужно выйти в идеальном виде и тем самым подать пример мужества и стойкости перед лицом трудностей, он собственноручно расчесал и заплёл бороду, а потом проверил, не надел ли по рассеянности мундир наизнанку, а сапоги не на ту ногу. Всё было в порядке.

Часовые возле лестницы отдали честь, он кивнул и пошёл дальше, спустился во двор и остановился, обозревая открывшуюся ему картину. До этого он не подозревал, что Бу-Сан может изменить врождённой невозмутимости и начать орать.

— Чем вы смотрели?! Испугались, что темно и страшно?! А беллиорцам попасться не страшно?!

— Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне, — отвечал Бу-Сану Ман-Ра, биолог. — Я вам не подчиняюсь!

— Вы прошляпили дыру в стене!

Вокруг ругающихся уже собралась небольшая толпа.

— Вы хотите сказать, что беллиорцы полезут на нас из погреба? — спросил кто-то.

— Да мы всё это время сидели на бомбе! — Бу-Сан схватился за голову. — И ещё гадали, как беллиорцы попадают в лагерь! И как они похитили столько народа и столько вещей!

— Когда я осматривал подвал, я ничего не заметил, — злобно глядя на него, ответил бледный Ман-Ра. — Но я хотя бы обратил внимание на то, что у нас пропало.

— Велика заслуга! — огрызнулся Бу-Сан.

— А вы имели наглость упрекнуть меня в трусости!

— Хватит! — рявкнул генерал, которого спорщики до этого не замечали. — Забыли, о чём я предупреждал? Беллиорцы смотрят на наши склоки и радуются!

Перед ним расступились.

— Объясните внятно, в чём дело! — потребовал Баан-Ну.

— Когда мы искали пропавших, Ман-Ра вызвался осмотреть подвал, — пояснил Бу-Сан. — Он там ничего не нашёл. Сегодня утром я решил уточнить количество пропавшего инструмента для геологоразведочных работ, потом спустился на нижний уровень и обнаружил в дальнем углу подвала приличную дыру.

— Что в дыре?

— А там — пещера, из которой ведут два коридора…

— Не продолжайте, — сказал Баан-Ну, — всё и так ясно. А мы-то искали следы наверху.

— Пещеры в этой местности очень старые и разветвлённые, — добавил Бу-Сан. — Чтобы обыскать их все, потребуется много времени, несколько суток точно.

— Соваться в логово беллиорцев? — переспросил Баан-Ну. — Мы не знали, что они обитают ещё и под землёй! А что, если эта пропажа — приманка для нас?

— Заделать дыру, и дело с концом! — не сдержался Ман-Ра. — Напасть оттуда они больше не смогут.

Баан-Ну посмотрел на него как на идиота.

— И сбежать из беллиорского плена тоже никто не сможет, — сказал он. — На месте Мон-Со я бы, например, не обрадовался.

Стало тихо, и в этот момент Баан-Ну понял, что пора приступать к решительным действиям, больше тянуть время нельзя.

— Мне нужны самые смелые из вас, — объявил он. — Во-первых, нужно установить возле дыры круглосуточный караул. Для этого требуются бесстрашные и внимательные. Во-вторых… — Он вздохнул и решился: — Мы похитим беллиорца!

Среди собравшихся пронёсся вздох то ли изумления, то ли ужаса.

— Ну, как похитим… — Генерал пошёл на попятную. — Очень вежливо попросим пойти с нами. Для похи… сопровождения беллиорца потребуются ещё четверо. Где лейтенант Ар-Лой?

— На кухне, — ответил Бу-Сан. — Вы назначили дежурства на два дня подряд.

— Пусть его заменят, — сказал Баан-Ну. — Он мне нужен.

Скоро явился Ар-Лой, едва ли не бегом.

— Объявляю вам благодарность с занесением в личное дело за то, что вчера вы взяли на себя руководство дежурствами по кухне, — сходу огорошил его Баан-Ну. Ар-Лой справился с собой довольно быстро. Они трое знали, что ничего он на себя не брал, а был назначен, но Бу-Сан молчал, и получилось представить это как личную инициативу.

— Теперь поручаю вам новое ответственное задание, — продолжил Баан-Ну и объяснил Ар-Лою, что нужно делать.

— Будете руководить препровождением беллиорца в лагерь, — сказал он. — Будьте предельно осторожны, при признаках опасности отступайте, вы нужны нам целыми. Силу не применять, постараться объяснить, что требуется.

У Ар-Лоя загорелись глаза.

— Если всё пройдёт успешно, будете награждены орденом, — добавил Баан-Ну. Теперь мальчишка из шкуры вылезет, но сделает всё как нужно. — Кто-нибудь, приготовьте лингафонное устройство. Караул устанавливается сейчас же, операция по поимке беллиорца начинается через полчаса. Добровольцы?

Уверившись, что всё сделано как надо, он вернулся в кабинет. Из окна было видно, как часовые открывают периметр для четверых храбрецов, которые вызвались пойти через беллиорский лес, полный опасностей, и привести местного жителя. Впору было грызть ногти от волнения, но возвращать отряд было поздно.

Только бы обошлось!

(Четыре дня назад)

У лестницы они помедлили, и Ильсор тяжело привалился к стене. За те пять часов, которые занял у них обратный путь, он присел отдохнуть едва ли минут на десять и тащил Кау-Рука за собой, как на буксире. Он не думал ни о чудовищах, ни о других опасностях, а был словно одержим мыслью о возвращении. Ему казалось, что побег нужно будет обязательно устроить сегодня ночью, а иначе промедление может их погубить.

— Стойте. — Кау-Рук удержал его за плечо. — Когда я пойду к генералу докладывать о том, что сокровищ мы не нашли, вам придётся прятаться, потому что вами захочет заняться Мон-Со. Сможете притвориться раненым?

Ильсор отлепился от стенки и весьма правдоподобно захромал туда-сюда.

— Я и так почти ранен, — сказал он. — Хотя наш «голос разума» недооценивать тоже не стоит, он сцапает меня раньше, чем комэск успеет открыть рот.

— Это да, — согласился Кау-Рук. — Тогда идём.

Они поменялись местами, и он первым стал подниматься по ступеням.

— Ого, — сказал Ильсор, — да тут уже целый склад!

Они осмотрели полки, занятые всевозможными вещами.

— Солнечная батарея, — указал Кау-Рук. — Маскировочная сетка. Как удобно, хватай и беги вниз.

— Надо составить список того, что нам понадобится, — заметил Ильсор. На самом деле он просто тянул время, боясь выходить наверх. За прошедшие сутки он слишком расслабился и теперь боялся, что попадётся, случайно взглянув кому-нибудь в глаза.

— Идём. — Кау-Рук потянул его дальше. Что-то пискнуло под ногами, зажглась зелёная лампочка.

— Сигнализация, — определил Ильсор. — Наверху уже в курсе, что мы здесь. Теперь никуда не деться.

Они выбрались из подвала, щурясь на яркий свет.

— Вернулись! — громко воскликнул кто-то неподалёку. Ильсор повис на штурмане, притворяясь, что еле идёт. Через несколько шагов Кау-Рук усадил его на какой-то ящик, который, наверное, приготовили для того, чтобы спрятать внизу.

— Близко не подходить! Не контактировать! Возможна неизвестная науке подземная инфекция!

Ильсор прикинулся, что трёт слезящиеся глаза, а сам спрятал улыбку. Голос разума был в своём репертуаре.

— В карантин! — прозвучал вердикт над его головой, и Ильсор с нежностью подумал о знакомой карантинной палате, где тихо, тепло и не достают никакие генералы.

Кау-Рук протащил его через двор, позади остались голоса и другие звуки дневного лагеря. Только теперь зрение начало приходить в порядок.

Лон-Гор пропустил их в карантинную палату и запер дверь. Ильсор случайно наткнулся взглядом на висящее на стене зеркало и оторопел. Из зеркала смотрел призрак, бледный, с запавшими глазами и искусанными губами, грязный и взъерошенный. «Я становлюсь им, тёмным…» — подумал Ильсор, но эта мысль не испугала его. Прежде чем он окончательно станет кошмаром из своего подсознания, он должен успеть вывести арзаков подземным ходом. Дальше они как-нибудь сами разберутся, но пока он ещё оставался собой, требовались решительные действия. Ильсор приложил руку к груди, чтобы проверить, на месте ли блокнот.

— Побег сегодня ночью, — сказал он. — Мы нашли выход.

Лон-Гор и Кау-Рук переглянулись.

— За время вашего отсутствия в лагере не случилось ничего особенного, — наконец уведомил его Лон-Гор. — Полагаю, побег нужно готовить тщательнее. К тому же вы устали.

Опять он пытается всё предусмотреть!

— Потом может быть поздно, — возразил Ильсор и искоса взглянул в зеркало. На него смотрело несчастное чудовище.

— Ещё как устали, — наябедничал Кау-Рук. — Пять часов быстрым шагом по подземному лабиринту! А сражение с шестилапым зверем! Я чуть не поседел, когда увидел эту пасть!

— Пока вам нужно отдохнуть, — сказал Лон-Гор, глядя на них весьма подозрительно — не иначе, пытался на глаз определить, не скрывает ли кто из них ранение. — Разговаривать будем завтра.

— Кажется, ещё план нужно перечертить, он в блокноте, — напомнил Кау-Рук.

— Я займусь вечером, — сказал Лон-Гор. — Давайте блокнот.

Ильсор взглянул на него, потом в зеркало. Блокнот с планом коридоров стоил для него дороже, чем все изумруды из столицы этой страны. Страшное подозрение заставило его похолодеть: ведь он не знал, о чём думал Лон-Гор всё время, пока они уходили. Не был уверен, что эти двое по-настоящему с ним. А если всё это было обманом? Что, если они только прикидывались друзьями, а на самом деле готовят ловушку? Поймать и наказать…

Пауза заняла несколько секунд, уже не спишешь медлительность на то, что устал. Чудовище в зеркале смотрело круглыми от ужаса глазами и только что не мотало головой: не отдавай, не отдавай, дерись до последнего!

— Нечего с ним советоваться, он хорошего не подскажет, — ровно заметил Лон-Гор, глядя поверх макушки Ильсора.

— Зато вы бы видели, как он дерётся, — вставил Кау-Рук, который тоже всё понял. Если бы он сделал хоть одну попытку удержать Ильсора, то узнал бы это на собственной шкуре. Но штурман только устало привалился к стене.

Негнущимися пальцами Ильсор расстегнул куртку, достал блокнот и протянул Лон-Гору. Тот пролистал и спрятал за пазуху.

— Спасибо, — сказал он. — Теперь оба в душ.

— А мне потом — с докладом к генералу, — не очень жизнерадостно вспомнил Кау-Рук. — Лучше бы карантин настоящий был!

Он отлепился от стены и потянул Ильсора за собой, к двери в ванную.

В соседней кабинке давно перестала литься вода, а Ильсор всё ещё продолжал стоять под холодными струями. Не было сил даже протянуть руку и сделать потеплее. Потом он кое-как вытерся, вяло повозив по телу полотенцем, и переоделся в приготовленную пижаму. Лон-Гор как будто подкарауливал тот момент, когда он уляжется, и вошёл со сканером наготове.

— Я в порядке, — пробормотал Ильсор, не открывая глаз.

— Разумеется. Я за анализом крови. Хочу кое-что проверить.

Ильсор заинтересовался и глаза открыл.

— Эта штука и кровь анализировать умеет?

— Ещё как умеет. Давайте левую руку.

Сканер зажужжал, едва только коснулся его пальца, и вдруг уколол иголкой, которая высунулась откуда-то изнутри.

— Коварная штука, — вздрогнул Ильсор. Он помолчал, пока сканер переваривал каплю его крови, но наконец набрался смелости:

— Простите меня, если что.

— Всё нормально, — отмахнулся Лон-Гор и стал изучать результат, появившийся на маленьком экране на боку сканера. — Ну, я же говорю: всё так, как должно быть. Иначе вы и не могли.

Он помедлил, осматривая Ильсора, и тот поспешил признаться:

— Про шестилапого зверя — это правда. И про то, что я становлюсь своей тёмной стороной, кажется, тоже.

— Глупости, это усталость. Отдохнёте — и завтра поговорим и хорошо всё обдумаем. Выпейте вот эту таблетку.

Под его бдительным взглядом Ильсор проглотил таблетку и улёгся.

— Вот и хорошо, — одобрил Лон-Гор, который до этого как будто боялся, что Ильсор подскочит и бросится устраивать побег своими силами. — Спокойной ночи.

Пожалуй, насчёт усталости он был прав: только снотворное заставило Ильсора забыть про боль и уснуть.

Прошло два часа, но отряд не возвращался. Баан-Ну то принимался бегать по кабинету, то неподвижно стоял у окна, всматриваясь в лесную чащу. А если отряд не вернётся, что он скажет остальным? Ведь это была его инициатива! Не останется ничего иного, кроме как сдаться… Нет, отважные воины не знают, что это такое, они будут сражаться до последнего и умрут с честью!

Он забыл и про то, что не позавтракал, и про свой бессмертный труд тоже забыл. Пошёл третий час, за это время уже можно было дойти до ближайшей деревни. Скоро они вернутся, Ар-Лой — умница, он должен привести всех назад в целости…

— Идут! — раздался крик за окном.

Генерал вскочил и выбежал из кабинета, пронёсся по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и приостановился, чтобы появиться на крыльце, как подобает.

Периметр уже закрыли снова, и к замку приближалась процессия: вели беллиорца. Баан-Ну едва не подпрыгивал от нетерпения, так и впившись взглядом в невысокую фигурку. Он спустился с крыльца и остановился напротив.

Беллиорец был немолод, черноволос, с густыми сросшимися бровями. Он с любопытством рассматривал всё вокруг и, казалось, совсем не боялся. Конечно, если бы Баан-Ну умел становиться невидимым и имел сто острых клыков, он бы на месте беллиорца тоже не боялся!

Весть о прибытии аборигена быстро разнеслась по лагерю, менвиты сбегались отовсюду, побросав свои дела, и останавливались в отдалении: им было страшно, хотя никто не признавался.

Баан-Ну перевёл взгляд на Ар-Лоя и обомлел. Под глазом у бравого лейтенанта красовался лиловый синяк.

— Вы ранены? — спросил генерал.

— Наступил на грядку и получил черенком лопаты, — безо всякой гордости ответил Ар-Лой, указав на беллиорца. — У него там рассада была.

Другой лётчик вышел из-за его спины и показал Баан-Ну конфискованное у беллиорца орудие преступления.

— Молодцы, — одобрил генерал, — лишняя лопата после такого разорения нам не помешает. Всем объявляю благодарность, а лейтенанта Ар-Лоя награждаю орденом Луны. Идите лечиться, лейтенант, а беллиорца отведите в приготовленную комнату. Подождём немного и приступим к объяснениям.

Прошло полчаса; приставленные к комнате беллиорца часовые докладывали, что он ведёт себя спокойно, открыл окно и слушает, как в кустах чирикают птицы.

— Романтик, значит, — догадался генерал. — Пойду к нему. Несите лингафонную машину.

— Осторожнее там, мой генерал, он настоящий зверь! — предупредил Ар-Лой, который прикладывал к синяку пакет со льдом. — Я и опомниться не успел!

— Ничего страшного, уж я успею, — успокоил его генерал, понадеявшись, что незаметно, как у него трясутся поджилки.

Лингафонное устройство уже принесли, и беллиорец косился на него со спокойным интересом. Так же, впрочем, как и на генерала. Тот хотел подловить его в надежде, что не понадобится отдавать устный приказ, а хватит одного намерения, но беллиорец, как назло, смотрел куда угодно, только не ему в глаза.

Не дожидаясь, пока генерал соберётся с духом, чтобы что-нибудь сказать, беллиорец заговорил сам. Он произнёс короткую фразу и вздрогнул, когда машина в углу повторила за ним.

Генерал одобрительно кивнул, беллиорец задумался, хитро посматривая то на него, то на машину.

— Вам не сделают ничего плохого, — заверил Баан-Ну, рассчитывая, что абориген поймёт если не слова, то хотя бы спокойный тон. — Нам просто нужно расшифровать ваш язык. Очень нужно.

Беллиорец всё обдумал и решительно шагнул вперёд.

— Урфин Джюс! — произнёс он, ткнув себя в грудь большим пальцем. Не оставалось сомнений, что это его имя. Кусаться или становиться невидимым он пока вроде не собирался, да и зубов у него, кажется, было нормальное количество.

Контакт налаживался.

(Три дня назад)

Проснувшись, Ильсор почувствовал себя на удивление хорошо. Почти ничего не болело, а вместо усталости по телу разливалась сонная нега. На искусанных губах тонкой корочкой застыла мазь с привкусом ментола.

В кои-то веки Ильсор лежал вытянувшись, а не свернувшись калачиком. Всё равно занимал он только половину узкой койки, отодвинувшись на один край. Потом он нащупал бинты, обматывающие его ступни. Всё в целом подтверждало, что доверять нужно делам, а не собственным нехорошим домыслам.

Дверь распахнулась, и Ильсор вздрогнул, выходя из задумчивости. Лон-Гор выглядел до неприличия довольным.

— Доброе утро. Что нового? — спросил Ильсор.

— Доброе! — жизнерадостно откликнулся Лон-Гор и наставил на него мигающий сканер. — Только что мы разругались со штурманом, вдрызг и прилюдно.

Ильсор посмотрел на него, пытаясь понять, как с этим соотносится довольный вид.

— А, простите, по какому поводу?

— По поводу того, что Кау-Рук ничего не смыслит в гипнозе и едва не наломал дров. Нельзя просто так взять и приказать что-то чужому рабу, у него может и крыша поехать: вдруг собственный хозяин приказывал нечто противоположное?

— Уже поехала, — пробормотал Ильсор, начиная понимать. — И что же?

— Сказал ему, чтобы и близко не смел к вам подходить. Пренебрегает знанием, подаренным нам великим Гван-Ло, так пусть и не суётся. Давайте левую руку.

— Опять колоть?

— Нужно сравнить показатели вчера и сегодня.

Иголка впилась Ильсору в палец.

— А ещё что вы ему сказали?

— Что любое постороннее вмешательство в ваш разум оставит экспедицию без главного техника.

— Мон-Со присутствовал?

— Ну разумеется, мы для этой драматической сцены специально столовую выбрали во время завтрака… Показатели улучшились, я так и думал.

Ильсор смеялся, не в силах остановиться: от счастья, чувства безопасности и от того, что представлял кислую физиономию командира эскадрильи, сообразившего, что допросить подозрительного раба теперь не выйдет, не такой он человек, чтобы поступать наперекор и специально рисковать.

Даже за стенами владений Лон-Гора Ильсор всё яснее ощущал эту безопасность, как будто ночь отдыха что-то в нём изменила. Прежде чем покинуть их, он посмотрел в зеркало и не обнаружил в нём никаких признаков израненного и отчаявшегося чудовища. Вчерашнее действительно было следствием переутомления, а сегодня он на удивление успел даже больше, чем раньше: прислуживал генералу, который искренне обрадовался его возвращению, перемигивался с арзаками, которые ещё не знали, какой сюрприз он им готовит, распоряжался устроенным в подвале складом и следил, чтобы все нужные при побеге вещи лежали подальше от входа. Встречая Мон-Со, который, казалось, едва ли не скрипел зубами от злости, Ильсор кланялся ему, но старался часто перед ним не маячить: вдруг искушение окажется сильнее инструкции?

— Сегодня или завтра? — шёпотом спросил Кау-Рук, который явился к Лон-Гору — якобы чтобы извиниться за утреннее происшествие.

Ждать завтрашнего дня было невыносимо, но Ильсор крепился, понимая, что у них только одна попытка. Сказать всё арзакам он решил только ближе к вечеру, так было меньше шансов проколоться. Свои вещи он уже давно сложил, и чертёжные инструменты занимали большую часть.

Кау-Рук скоро ушёл, а Ильсор остался: ему нужно было прояснить один момент.

— Вы же идёте тоже? — спросил он Лон-Гора. До сих пор они об этом не говорили, это подразумевалось само собой, но сейчас возникли сомнения.

— А какие у вас аргументы в пользу того, чтобы я бежал вместе с вами? — Отложив его блокнот и чистый лист, на который он перечерчивал план пещер, Лон-Гор взглянул на Ильсора, который без спросу устроился в кресле.

— Ну… Во-первых, уходит большая часть лагеря, нас двести тридцать против ста пятидесяти. Во-вторых, мы отправляемся в неизведанные места, где нас может поджидать множество опасностей. В-третьих, я опасный псих и без вашего присмотра могу что-нибудь натворить…

— Прежде всего, вы беспринципный манипулятор, и я занесу это в вашу медицинскую карточку, — совершенно серьёзно ответил Лон-Гор.

— Так это значит «да»?

— Да, да! — вдруг рассердился Лон-Гор. — Не приставайте, я страдаю по библиотеке, её-то с собой не утащишь…

— Мы можем помочь, — предложил Ильсор.

— Нет, слишком подозрительно. Мы должны пропасть так, чтобы не было понятно, ушли мы по своей воле или нет. Если я возьму книги, это явно будет осознанное решение.

— А ультиматум? — спохватился Ильсор. Он всё ещё сомневался. — От лица беллиорцев — подло, от своего… Штурман против, говорит, это недейственно.

— Я тоже против. Мы исчезнем очень тихо и безо всяких ультиматумов.

— Да, но догадаются ли оставшиеся об истине?

— Когда придётся самим готовить, колоть дрова, ремонтировать вертолёты — догадаются, — заверил Лон-Гор. — Хотя вообще-то я сомневаюсь. В любом случае их проблемы уже не должны нас волновать.

После разговора с ним Ильсор заглянул к Айстану. Тот долго держал его за руку, как будто пытаясь найти опору и утешение, а потом признался:

— Док не даёт мне в зеркало смотреть. Делает перевязки, а посмотреть не разрешает. Лежу, мучаюсь: а если всё очень плохо?

Ильсор опять испытал острый приступ вины, но потом рассудил, что лучше быть изуродованным, но свободным, чем целым и порабощённым. Если бы ещё сам Айстан пришёл к тому же выводу…

— Послушай, ничего не изменится, — сказал он. — Мы тебя любим по-прежнему. Ты ходить можешь?

— Могу, но недалеко, для работы ещё не годен, слабость. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, к слову пришлось, — ответил Ильсор, мысленно отметив, что нужно захватить носилки.

— Беру его на себя, — сказал Лон-Гор, когда Ильсор, вернувшись, изложил ему проблему. — Разумеется, я об этом уже подумал. А теперь ступайте спать и не переживайте зря, всё будет хорошо.

Спать Ильсор устроился вместе со всеми, на полянке неподалёку от замка. Ночью при свете звёзд он прошёлся от полянки до входа в подвал и убедился, что при желании это расстояние можно миновать так, чтобы не заметили часовые. Менвиты опасались беллиорцев и во все глаза смотрели за периметр, но охранять своих рабов им в голову не приходило. Самонадеянность и доверчивость менвитов были ему только на руку.

Прокравшись обратно, Ильсор забрался в спальный мешок и некоторое время, бессмысленно улыбаясь, смотрел на звёзды. Завтра его люди станут свободными, только сами они об этом ещё не знают.

Ар-Лой получил свой орден по заслугам. Баан-Ну не знал, каковы другие представители местного населения, но этот Урфин Джюс оказался сообразительным малым. Он понял, как работает лингафонное устройство, хотя видел такую вещь впервые в жизни, и теперь целый день трещал без умолку. Впрочем, это произошло не сразу. Сначала он пробовал изъясняться жестами или рисовать на бумаге картинки, и только следующим утром начал разговаривать.

— Было что-то подозрительное? — спросил Баан-Ну у часовых.

— Ничего, — ответили ему. — Только ночью прилетала под окно какая-то большая птица, мы не стали трогать.

— Это вид ночных птиц, они питаются мелкими грызунами, — пояснил Ман-Ра, который тоже видел гостью. — Судя по всему, очень сообразительные.

Поздоровавшись с Джюсом, Баан-Ну первым делом изобразил на бумаге упомянутую птицу так, как её описал Ман-Ра: большая, с ушками и круглыми глазами. Он ни на что не рассчитывал, но Джюс оживился, заговорил, снова ткнул себя в грудь, похлопал по плечу.

— Ручная? — догадался Баан-Ну, жалея, что машина пока не умеет переводить, только повторяет за беллиорцем и меняет слова местами. Тот нарисовал схематичную фигурку с птицей на плече, и Баан-Ну даже почувствовал к нему некоторую симпатию. Урфин Джюс оказался совсем не опасен, ну, если не считать того, что подбил глаз бравому лейтенанту. С другой стороны, он был огородником и правильно рассердился, что чужаки топчут его растения.

Но генерал рано расслабился. Огородник уже охрип; машина строила первые фразы на языке аборигенов, а Джюс с каким-то мстительным удовольствием её поправлял, и, казалось, до разгадки тайны пропажи было совсем недалеко. Вертолёты кружили над страной больше для вида. Теперь, когда было понятно, что большая часть экипажа пропала под землёй, искать её с воздуха было бессмысленно. Кратковременные вылазки за периметр тоже предсказуемо ничего не дали, кроме свежих фруктов. Лагерь, от которого, по меткому выражению Бу-Сана, откусили кусок, пытался налаживать жизнь без арзаков. Дежурные по кухне сражались с супами и кашами, и не всегда успешно. Жертвами проигранных сражений становились все. Колоть дрова оказалось гораздо труднее, чем на первый взгляд, да и вообще на оставшихся обрушилось такое количество незаметных, но важных повседневных дел, что над Ранавиром стоял нескончаемый стон. «Да как они это делали?!» и «Почему у меня не получается, я же менвит!» в первые дни слышалось отовсюду.

Урфин Джюс, которому разрешили прогуливаться по лагерю, присматривался ко всему со странным выражением лица. Казалось, он готов рассмеяться, но если бы он это сделал, его бы прихлопнули на месте. Как-то он не выдержал, отобрал у одного менвита топор и с размаху разнёс полено надвое, показывая, как правильно колоть дрова. Менвит рассчитывал, что Джюс сам возьмётся за грязную работу, но тот даже и не подумал, а вручил топор ему обратно.

— Заносчивый и ленивый! — ворчали ему вслед, понимая, что на одного беллиорца всю работу не свалишь, да к тому же он пока что не был рабом.

Вскоре оказалось, что Джюс как-то ухитрялся распоряжаться жизнью лагеря, и Баан-Ну с ужасом понял, что власть уплывает из его рук. Ступая за беллиорцем по пятам, он наблюдал, как тот заглядывает то туда, то сюда, что-то показывает, что-то объясняет жестами и постепенно превращается даже не в надсмотрщика, а в наставника. Иногда, судя по тону, Джюс ругал горе-работников последними словами, но никто не смел возражать, помня про могущественных невидимок, да к тому же пока не было понятно, что он говорит, и отвечать не стоило.

Одно настораживало Баан-Ну в поведении огородника: он никогда не смотрел в глаза.

На четвёртый день машина начала полноценный перевод.

Но ультиматум им так и не предъявили.

(Четыре дня назад)

Ильсор выбрал четверых техников, помня, что их гипнотизируют меньше всего, значит, и риска меньше. Они спустились в подвал и остановились в самом дальнем углу склада, где начиналась лестница. Предварительно Ильсор убедился, что их никто не подслушивает.

— Всё с топливом нормально, — заметил один из техников. Они пока не понимали, зачем он их сюда привёл. — И бочки же в другом месте.

— Тихо, Найдан, не ори так! — Ильсор приложил палец к губам. — Сегодня ночью мы все бежим.

— Сегодня мы что?

— Бежим через подземный ход!

И так бледные в свете фонаря, лица его товарищей стали ещё белее.

— Бежим? К беллиорцам?

— Будем просить у них помощи, — строго сказал Ильсор. — Я знаю, где выход из лагеря через пещеры.

Он понятия не имел, как отнесутся к ним беллиорцы, но не имел права лишать свой народ надежды. Объяснив потрясённым техникам, что нужно делать, Ильсор велел расходиться. Было только послеобеденное время, а не ночь, но он уже чувствовал противную слабость. Изо всех сил Ильсор старался вести себя как обычно, боясь, что малейшее подозрительное движение его выдаст, от этого нервничал и даже несколько раз ответил генералу невпопад. Ещё он боялся, что в самый неподходящий момент из недр его подсознания выберется тёмная сущность и захватит контроль над телом, тем самым провалив побег, и в самом деле однажды потерял несколько минут и очнулся в коридоре замка, привалившись к стене.

Спасали только взгляды, которыми арзаки провожали его, идущего по лагерю, — восторженные и радостные. Но Ильсору некому было верить так же, как верили ему, и снова под ним словно разверзалась бездна, как будто не было этих дней, когда он обрёл безопасность и поддержку.

Под предлогом починки передатчика он вытащил из него маячок, указывающий местоположение, и отнёс «усовершенствованный» передатчик в подвал. Против передатчика был Кау-Рук, который собирался порвать все связи с Ранавиром, Лон-Гор мягко возражал, опасаясь, что может понадобиться менвитам. Решающее слово было за Ильсором, и он нашёл компромисс. К тому же в случае чего установить связь можно будет не только с самим лагерем, но и с главным компьютером «Диавоны».

Но всё когда-нибудь кончается, закончился и этот ужасный длинный день.

«Всё будет хорошо, — уговаривал Ильсор сжавшееся от ужаса перед провалом и наказанием существо у себя внутри. — Вот увидишь, всё получится…»

Он не хотел думать о том, что случится после провала, и ему куда легче было представить собственное тело у камня в беллиорской пустыне, чем себя, по-настоящему покорного, с пустыми глазами. Ильсор нащупал в кармане ножик и немного успокоился.

Ночью над головой высилось величественное тёмное небо с сияющими каплями звёзд. Стрекотали местные ночные насекомые, в глубинах леса надрывно ухала басом какая-то птица.

— Не спать, не спать! — громко прошептал Ильсор в пустоту, зная, что те, кто лежит рядом, его услышат.

— Никто и не спит, — проворчал кто-то неподалёку, тоже шёпотом. — Ну не томи, извелись уже все!

— Ещё пять минут, — ответил Ильсор, поднося к глазам часы. — У меня всё расписано.

Ему было так же сложно выждать эти пять минут, как и остальным, но он знал, что если сорвётся и отдаст команду раньше, то Кау-Рук и Лон-Гор не смогут скоординироваться.

— Четверо, пошли, — сказал он, когда пять минут истекли и часы показали половину первого ночи. Найдан рядом с ним вскочил первым, и Ильсор, глядя на него снизу вверх, залюбовался точностью его движений, пока он сворачивал спальный мешок и перекидывал сумку через плечо.

Четверо, бесшумно ступая, скрылись в темноте.

— Только бы обошлось… — сказал кто-то неподалёку.

— Всё будет хорошо, — уверенно заявил Ильсор. — Ждём ещё пятнадцать минут.

— Зачем? — полюбопытствовали из темноты. Шёпот летал над поляной, как ночные бабочки, неуверенный и трепещущий.

— Чтобы они добрались до подвала, приготовились и дали нам знать, что всё хорошо, — пояснил Ильсор, в темноте находя чьё-то плечо и ободряюще сжимая.

— А Айстан? — по цепочке передали вопрос с другого конца поляны.

— Всё под контролем, — заверил Ильсор. — Я иду последним.

— А что нам делать, если ты не придёшь?

— Что значит — не приду? — изумился Ильсор. — Как же вы пойдёте без меня, не зная дороги?

— Пропадём без тебя, и всё. — Кто-то невесело шмыгнул носом. — И что будет, если нас поймают?

— А ничего, всё будет по-прежнему, — успокоил Ильсор, не став добавлять, что это для них ничего не изменится. А вот для него…

Кусты зашуршали, Найдан преодолел короткую тропинку и шёпотом объявил:

— Всё в порядке, пошли.

— Цепочкой. Не растягиваясь. Не толпясь. Перебежками. На освещённые места не выходить, — скомандовал Ильсор, поднявшись только теперь. — Ну, быстро, на всю эвакуацию отведено двадцать пять минут.

— «Эвакуация» — это ты хорошо сказал, — усмехнулся кто-то, возвращая ему дружеское пожатие, и первым скрылся в темноте.

Ильсор стоял у раскидистого куста, возле которого начиналась ведущая к замку тропинка, и пересчитывал мелькающие в темноте тени. Он знал, что всё идёт по плану: Найдан стоит у входа в подвал, Солто распоряжается раздачей уносимого имущества у полок, Лойтон встречает всех в низу лестницы и указывает дорогу дальше, а Хонгор дежурит у входа в пещеру, и каждый пересчитывает проходящих мимо. Ильсор приподнялся на цыпочки, но отсюда не было видно окон лазарета, где в это самое время Лон-Гор должен был будить Айстана и вкратце вводить в курс дела. Ильсор хихикнул, представив, как изумится Айстан, когда поймёт, что Лон-Гор на их стороне. Самая сложная задача досталась Кау-Руку — охранять вход в подвал так, чтобы его никто не заметил, и предотвращать угрозу побегу. Вряд ли, конечно, кто-то из менвитов будет шататься ночью в нарушение инструкции, но подстраховаться не мешает.

Вскоре Ильсор остался на поляне один. Вернулся страх: теперь его никто не спасёт ни от внешней, ни от внутренней угрозы. Он стал сворачивать спальник, зацепился им за колючий куст, начал выдёргивать, разорвал, плюнул и бросил. Всё равно спать он не будет ещё долго, а на той поляне за оврагом можно устроиться и просто на траве. Нечего думать только о себе, когда речь идёт о спасении тех, кто тебе доверился.

Время поджимало; Ильсор преодолел тропинку и крадучись направился к замку.

— Наконец-то! — прошептали ему навстречу из подвального зева. — Ты так говорил, что мы подумали, ты предчувствуешь провал!

— Какой ещё провал! — отмахнулся Ильсор, опираясь на протянутую руку Найдана и шагая в темноту. — Выше нос! Всех посчитал?

— Всех. — Они включили фонарь и спустились вниз, Найдан остановился возле опустевших полок. — Прошло двести двадцать четыре человека, плюс нас пятеро, плюс Айстан, итого двести тридцать… Слушай, ты же не решил его бросить?

— С чего ты взял? — ужаснулся Ильсор. — Всё под контролем. — И взглянул на часы.

Найдан взвалил на плечо рулон маскировочной сетки, Ильсор схватил отбойник и перекинул его ремень через плечо.

В пещере, столь милой его сердцу, было тесно; все молчали, а если приходилось говорить, то говорили шёпотом, даже вода, казалось, текла тише. Мелькал свет фонарей, раздавались шорохи и позвякивание.

— Воды во фляги налили, теперь цепляем верёвки, — доложил Хонгор.

Ильсор, то и дело поглядывая на часы, прошёлся между арзаками. Приготовления уже почти закончились, теперь у арзаков была возможность рассмотреть каменные столбы. Два геолога уже спорили, по очереди тыча в них пальцем. Вернувшись, Ильсор сел на камень и приготовился ждать, направив свет фонаря ко входу. Досюда почти не долетал шум воды, не было слышно и шагов.

Кто-то тронул Ильсора за плечо, он обернулся. Найдан тревожно хмурился.

— Ты уверен, что всё в порядке? — спросил он. Ильсор не успел ответить: впереди мелькнул слабый отблеск света. Поднявшись, Ильсор выключил фонарь и включил снова, и ещё раз. Около входа сделали то же самое.

— Ильсор?! — вопросил Найдан. В его голосе слышалась паника. Понятно, о чём он думал: что вождь мог быть под гипнозом, что он мог их предать.

— И всё-таки нас двести тридцать два, — как можно более спокойно ответил Ильсор. За его спиной повисла гробовая тишина. В этот момент издалека раздался голос, подхваченный эхом:

— Да отпустите меня, я сам могу идти!

И ответ:

— Я только что на лестнице видел, как вы можете идти, так что не спорьте со мной!

— Это как-то связано с зеркальными очками?! — догадался Найдан.

— Да напрямую, — усмехнулся Ильсор, вглядываясь туда, откуда приближался свет фонаря. Оглянувшись, он уверился, что среди арзаков зарождается паника: кто-то прятался друг за друга, кто-то приготовил подручные предметы, собираясь обороняться.

— Всем привет! — жизнерадостно сказал Кау-Рук, появляясь в кругу света.

— Добрый вечер, — куда более сдержанно поздоровался Лон-Гор. — Извините, мы без очков, в них тут ничего не видно.

Забинтованный Айстан смущённо сопел у него на руках.

— Вот это да… — шёпотом проговорил кто-то.

— Неприятности были? — поинтересовался Ильсор у штурмана.

— Как же им не быть? — скривился тот.

— Ну и где они теперь?

— Лежат в кустах. А нечего тут бессонницей маяться, теперь выспится.

— Жестоко, но необходимо, — подытожил Ильсор. Мон-Со было немного жаль.

— Семнадцать лет мечтал!

— Ильсор, они точно… Ты уверен? — спросил Найдан, едва не прячась за своего вождя. Этот страх Ильсор вполне понимал, но ответил на всеобщий вопрос не он.

— Сколько в лазарете палат? — совершенно неожиданно спросил Лон-Гор.

— Две! — выпалил Айстан. — Одна карантинная, другая — об… общая? Общая! Нет, ну правда же! Вы не делали разницы!

— Ещё ко мне вопросы имеются?

— Нет, — за всех ответил Айстан. — Док, ну отпустите меня, я сам могу!

— Тащите носилки, — велел Ильсор.

Кау-Рук нырнул в своё логово и вернулся с сумкой через плечо, одеялом и шкурой. Одеяло постелили на носилки, уложили Айстана, несмотря на его протесты, и укрыли сверху шкурой.

— Не спорь с доктором, — строго сказал Ильсор. — Всё равно ты столько не пройдёшь, и придётся тебя нести. А это тебе, чтобы ты не замёрз. И понесём тебя по очереди.

— Идите вы со штурманом впереди, а я пойду замыкающим, — предложил Лон-Гор и достал из своего рюкзака блокнот и лист с перечерченным планом.

— Не отставать! — проинструктировал всех Ильсор. — Верёвки связать в одну, чтобы получилась общая цепочка. Если что-то произойдёт, останавливаться. При нападении или если потерялись, звать на помощь, громко.

— Нападении кого?

— Зверей, — пояснил Ильсор. — Их можно отогнать криком, шумом и светом. Ну, оттащите оттуда геологов и идём!

— Это с кем ты тут разговариваешь? — спросил Баан-Ну, почти что подкравшись к Джюсу со спины. Тот отпрянул от окна, с куста внизу снялась большая птица и улетела.

— Гуамоколатокинт, — ответил Джюс. — Мой филин ручной. Навещает меня, соскучился, бедняга.

Его взгляд так и бегал туда-сюда. Машина в углу послушно переводила.

— Ты почему в глаза не смотришь? — без предисловий спросил генерал.

— Так нет у нас такого обычая, — развёл руками беллиорец. — В глаза смотреть — неуважение. Особенно лицу высокопоставленному.

— Вот как, — произнёс генерал и сел на стул. — Ну что же, садись и ты, хочу с тобой поговорить, Урфин Джюс.

— Это я всегда рад, — с готовностью ответил тот, садясь напротив. — Живу-то я на отшибе, поговорить не с кем, только вот разве с филином…

— У вас что же, птицы разговаривают? — удивился Баан-Ну, подозревая ошибку перевода, но решив уточнить.

— Да вы что! — подскочил Урфин. — Никак нет. Это я с ним разговариваю, а он ухает, вот и кажется, что собеседник есть.

— Ну ладно, — сказал Баан-Ну, буравя его взглядом. — Первое вот что: ты ничего не спрашиваешь, а это мне кажется подозрительным.

— А что мне спрашивать? — удивился Урфин. — Откуда вы взялись? Так это известно откуда — с луны!

— С луны?!

Генерал от души расхохотался.

— Ну ты и остолоп, — сказал он. — С луны, как же!

— А вы меня не оскорбляйте, — помрачнел Урфин. — А то ничего у вас спрашивать не буду! И вам ничего не скажу!

— Ну, не обижайся, — покровительственно сказал Баан-Ну. — И всё же ты не угадал, наша родина находится гораздо дальше.

Тут же он прикусил язык, вспомнив, что беллиорцы хотят захватить «Диавону» и добраться до Рамерии. Ещё не хватало им направление показать!

— А вообще я спросить хотел, — осторожно добавил Урфин. — Вас же вроде больше было, куда остальные подевались?

Баан-Ну потерял дар речи. Беллиорец не знал! Не знал или притворялся? Если аборигены украли арзаков и командный состав, то необязательно, конечно, об этом должна знать вся страна. Но всё же это выглядело весьма подозрительно, и деваться было некуда.

— Вообще-то это я тебя об этом спросить хотел…

Урфин вскинулся, забылся и взглянул в глаза.

— Говори правду! — потребовал генерал. — Приказываю тебе!

Использовать гипноз на беллиорцах было рискованно, вдруг они решат страшно отомстить, да ещё и неизвестно, подействует или нет.

— Говорю правду, мой генерал, — изменившимся голосом ответил Урфин.

— Ух, ух! — раздалось от окна.

— Проклятая птица! — воскликнул Баан-Ну и вскочил, чтобы прогнать филина и закрыть окно.

— Говорю правду, — повторил Урфин, глядя в одну точку. — Я не знаю, куда подевались…

— Ладно, хватит, — раздражённо оборвал Баан-Ну. Гипноз на беллиорца действовал, но как-то странно, да и вообще было боязно.

Взгляд Урфина стал осмысленным.

— А как по мне, так они сами сбежали, — сплеча рубанул он.

— Как это? — не поверил генерал. — Может, ты не понимаешь… гм… специфики нашего общества… Но арзаки никак не могли сбежать.

— Почему? — с живостью спросил Урфин.

— Ну как почему? — растерялся Баан-Ну. — Потому что они верные и послушные. И потому что не только они пропали, но и трое менвитов.

— Самые адекватные, наверное, — пробормотал Урфин. Машина не поняла слова.

— Какие-какие?

— Умные, говорю. И остались вы без рабочей силы и без мозгов.

Генерал хотел оскорбиться намёком на отсутствие мозгов, но потом решил, что виновато несовершенство перевода.

— Не знаю, — продолжал рассуждать Урфин, устремив задумчивый взгляд в стену за плечом Баан-Ну. — Если бы мной так помыкали и держали меня за рабочий инструмент, я бы тоже сбежал.

Баан-Ну некстати вспомнил, что арзаки входили в общий список имущества экспедиции. Были приписаны внизу: «Живого имущества — 230 шт.»

— Нет, ты совершенно ничего не понимаешь, — возразил он. — У нас так принято: арзаки служат менвитам. Это курс великого Гван-Ло, нашего правителя, могущественного волшебника.

— У вас тоже… — начал Урфин и осёкся. — Тоже есть могущественный правитель, как и у нас?

«Так, — подумал Баан-Ну, — хорошо ещё, их правитель, кажется, не колдун, иначе Урфин бы сказал».

— Думаю, он гораздо могущественнее вашего, — заявил он.

А если нет? И ведь Гван-Ло далеко, он своих последователей не защитит…

— Ну, этого мы не знаем наверняка, — нехорошо усмехнулся Урфин. Что-то скрывает? — Но можно узнать. Хотите познакомиться с нашим правителем?

— Как?

Урфин перегнулся через стол и опять взглянул в глаза.

— Он правит в Изумрудном городе, — сказал он. У Баан-Ну не промелькнуло и мысли о гипнозе. — В Изумрудный город ведёт Дорога, Вымощенная Жёлтым Кирпичом. Она начинается в предгорьях. Её нужно пройти от начала до конца. Тогда найдёшь желаемое и получишь ответы на все вопросы. Таков закон.

— Я подумаю над твоим предложением, — сухо ответил Баан-Ну. — Что же, пока я узнал всё, что хотел узнать.

(Шесть дней назад)

— Привал! — объявил Ильсор. Малахитовая пещера, как он и задумывал, стала местом остановки. Народ расселся кто куда, с детским любопытством рассматривая пещеру. Лучи фонарей так и скользили в разные стороны, стены блестели глубоким зелёным.

Ильсор даже не подумал присесть. Усталости он не чувствовал, зато им овладел настоящий ужас. Можно вернуться, сделать вид, что ничего не было, не навлекать на себя гнев хозяев, от которых они сбежали, не подвергать никого опасности. С другой стороны, он прекрасно понимал, что вернуться уже нельзя, свои же его не поймут, и остаётся только идти до конца. Дело сделано.

Он отстегнул верёвку и прошёлся между арзаками. В эту минуту ему хотелось поддержки, хоть он не совсем это осознавал, поэтому дошёл до самого конца цепи. Пока ещё не включилась тёмная личность и не завела всех в ловушку, это уже было хорошо. На всякий случай Ильсор отдал Кау-Руку план, а сам смотрел в блокнот.

Лон-Гор, понятное дело, нашёлся рядом с Айстаном. Тот от пережитого волнения, тепла и покачивания успел уснуть.

— Мне его слабость не нравится, — шёпотом сказал Лон-Гор, глядя на Айстана. — Подозреваю здесь психологические причины.

— Он говорил мне, что умирает, — вспомнил Ильсор и спохватился: — Ну, когда смотрит менвитам в глаза. Возможно, он не хотел выздоравливать, чтобы каждый день не умирать снова.

Лон-Гор кивнул, то ли соглашаясь, то ли взяв на заметку, и спросил:

— Эти местные звери двигаются тихо или громко?

— Скорее, громко, пыхтят и топают, — ответил Ильсор. — А что?

Не сговариваясь, они взглянули назад, в тёмный провал коридора, откуда только что пришли.

— Мне казалось… — начал Лон-Гор и потёр глаза. — Хотя нет, мне в последнее время много чего казалось.

Ильсор подумал мгновение и всё же спросил:

— Что, например?

— Чей-то взгляд, — неохотно ответил Лон-Гор. — Особенно когда вы ушли на два дня. Уже начал в самом деле подозревать невидимых беллиорцев.

— А вдруг они в самом деле… — начал Ильсор и не договорил.

Крик услышали все.

— Опасность! Кто-то в беде! — воскликнул Ильсор и, не раздумывая, бросился назад, туда, где раздался крик. За его спиной вскакивали арзаки, щёлкая альпинистскими карабинами и отстёгивая верёвки.

Пещеру от развилки отделял недлинный коридор. Преодолев его, Ильсор выскочил на небольшую площадку и только тогда услышал рычание шестилапого зверя. Зверь склонялся над кем-то, пытаясь ухватить и растерзать. Этот кто-то отбивался, пахло палёной шерстью.

— Пошёл вон, тварь лохматая! — заорал Ильсор, размахивая фонарём. Желание защитить охватило его с такой силой, что он не подумал о собственной безопасности. Вот бы сейчас пришёл тёмный, тогда зверю бы точно не поздоровилось! Но тёмного не было, и Ильсор бессильно пнул зверя в толстый зад, покрытый свалявшейся шерстью.

Лон-Гор отбросил Ильсора в сторону и выхватил пистолет. Луч ударил в зверя, и, забыв о жертве, тот начал разворачиваться. Приземлившийся у стены Ильсор смотрел, как с клыков капает блестящая слюна. Раздался звук, с каким работает отбойник, и мимо Лон-Гора проскочил кто-то из арзаков, за ним другой, вооружившийся киркой. Стало темно, зверь жалобно взвизгнул от боли и вдруг исчез в одном из коридоров.

— Отбили! — выдохнул Ильсор, поднимаясь. — И какой растяпа тут потерялся?

На площадке стало тесно и шумно. Арзаком с отбойником оказался Солто. Выключив инструмент, он наклонился и поднял что-то с земли. Это был лучевой пистолет. Свет фонарей дружно устремился туда, где без движения лежал чуть не попавшийся зверю на зуб.

Кау-Рук протиснулся между столпившимися арзаками, взглянул и выдал такое, что Ильсор чуть не заткнул уши.

— Мон-Со, — перевёл Солто тираду штурмана. — Как он сюда попал?

Лон-Гор не терял времени, в темноте заблестел огонёк сканера.

— Жить будет, — наконец сказал Лон-Гор. — Сейчас очнётся, это нервный обморок.

— И вот нас двести тридцать три, — мрачно подытожил Ильсор. — Кто-то забыл раскидать свои пирамидки из камней?

Ещё одна головная боль! Если только всё это время комэск не симпатизировал арзакам и не решил удрать вместе со всеми, что было маловероятно.

— Я его хорошо бил! Рукояткой пистолета! — оправдывался Кау-Рук, садясь рядом с Мон-Со и устраивая его полулёжа.

— Не нравится мне всё это… — проговорил Солто, подозрительно осматривая всех троих менвитов.

— Мне тоже, — признался Ильсор. Пещеру заполнил резкий холодный запах, Мон-Со застонал и дёрнулся, Лон-Гор закрыл пузырёк нашатыря и убрал обратно в сумку.

Наконец Мон-Со открыл глаза, но тут же зажмурился от света слепящих его фонарей и попытался вырваться, но почувствовал равную силу и замер.

— И что вы здесь забыли? — спросил Ильсор, возвышаясь над ним.

— Диверсия! — прохрипел Мон-Со, видимо, ещё не соображая, кто с ним разговаривает.

— Ага, невидимые беллиорцы и прочая чушь, в которую вы поверили вместе со всеми. Кто ещё идёт с вами?

— Никто, я не успел никого предупредить, а потом потерял дорогу назад…

Походило на правду: у Мон-Со был только пистолет и фонарь, так он, видимо, и гулял в темноте по лагерю, когда увидел беглецов.

— И вам не оставалось ничего иного, кроме как идти за нами, — догадался Лон-Гор. — Если бы не зверь, мы бы так вас и не заметили.

— Мне следовало раньше принять меры! — вскинулся Мон-Со. — Я же видел, что вы что-то задумали! Украсть у экспедиции всех рабов — вот это идея!

Пещера огласилась смешками, у Лон-Гора стало такое лицо, как будто он раздумывал, то ли рассмеяться тоже, то ли врезать.

— Вообще-то, главный здесь я, — уведомил Ильсор. — Это во-первых. Во-вторых, ушли мы сами, по своей воле, а Кау-Рук и Лон-Гор присоединились к нам.

Мон-Со посмотрел на него так, будто впервые видел, а потом снова обернулся к Лон-Гору:

— Вы совсем с ума сошли — подчиняться арзаку?

Ильсор возвёл глаза к потолку и горестно вздохнул:

— И их таких у нас ещё сто сорок семь…

— Справимся, — приободрили за спиной.

— И что же нам с вами делать? — продолжил Ильсор, уже понимая, что спровадить Мон-Со назад никак не выйдет. Тот вздрогнул и оскалился, и Кау-Рук аккуратно взял его в захват.

Было понятно, о чём подумал Мон-Со: что его сейчас убьют, чтобы не путался под ногами. Судил по себе.

— Придётся вам идти с нами, — решил Ильсор поскорее, чтобы не пугать его.

— Так я теперь заложник?

— Прекратите думать по-менвитски! — возмутился Ильсор.

— Как же мне думать?

— Нормально! Отпустить вас одного нельзя, вы заблудитесь, а тут звери. Дать провожатых тоже не могу, нет времени. Придётся вам идти с нами. Если хотите, потом сможете вернуться назад верхом, только прежде дадите нам честное слово, что никому не скажете, где мы.

— Ещё чего! — возмутился Мон-Со. — Тут бунт рабов, а я буду молчать?

— Это вы раб! — вырвалось у Ильсора. — Шагу не можете ступить без инструкции и приказа! Ну и трус же вы, полковник, раз не можете взять на себя ответственность за свою жизнь!

— Присоединившись к бунтовщикам, я стану военным преступником! — рявкнул в ответ Мон-Со. Его щёки пылали.

— Ну, можете оставаться здесь — на корм зверям, — согласился Ильсор.

— Это что, ультиматум? — Мон-Со даже охрип.

— А вы что хотели от такого человека, как я? — равнодушно спросил Ильсор. — Я столько лет водил Баан-Ну за нос, да и вас перехитрил, с чего мне быть таким добрым и послушным, каким вы меня считали?

Мон-Со молчал, слабо пытаясь вырваться.

— Послушайте, — не сдержался Солто, — мы вам ничего плохого не сделаем, хотя я бы, конечно, с удовольствием вас стукнул, но толку от этого не будет никакого. Вы получили шанс начать жизнь заново — и боитесь? Ну, жаль.

— Зачем мне заново? — спросил Мон-Со, глядя на него так, будто с ним заговорила табуретка.

— Чтобы посмотреть с другой точки зрения, — предположил Кау-Рук. — Ну, как я, например.

— Полковник, время поджимает, — сказал Ильсор, красноречиво постучав пальцем по часам. — Выбор за вами. Или вы готовы рискнуть, или нет.

— В случае, если я рискну остаться, я умру, и вы не можете этого не понимать!

— А если пойдёте с нами, вас ждёт много интересного, — пообещал Ильсор. — Ну, быстрее, полковник.

— Не валяйте дурака, Мон-Со, — тихо сказал Лон-Гор. — Они говорят правду.

— Но если я не заложник, то кто? — кисло спросил Мон-Со, и стало понятно, что он сдался.

— Один из нас, — ответил Ильсор. — Такой же, как все.

Позади захихикали.

— Да ну вас, — отмахнулся Солто, — у человека мир рухнул, а вы ржёте!

Кау-Рук отпустил Мон-Со и помог ему подняться. Все вместе они вернулись в пещеру, в которой стоял взволнованный гвалт: про Мон-Со уже знали остальные. При появлении Ильсора шум затих.

— Потолок обвалится от ваших воплей, — беззлобно попенял Ильсор. — Мон-Со идёт с нами. О новых правилах я его проинструктирую, но технику безопасности соблюдайте, он на первых порах может забыться.

Мон-Со явственно дрожал. Ильсор понимал, что он чувствует: готовится принять чужую ненависть, ещё не зная, что ненависти не будет, что в самом деле скоро рухнет всё, к чему он привык. Он действительно мог забыться, старые привычки нелегко так сразу выбить, поэтому Ильсор предупредил о технике безопасности. И все знали, что это значит.

Мон-Со задвинули в середину цепочки и дали нести рюкзак с сухим пайком. Лицо у Мон-Со при этом было такое, как будто он думал, что спит, и отчаянно надеялся проснуться.

— Нужно с ним поговорить, — сказал Ильсор позже, когда они продолжали свой путь.

— Пусть придёт в себя, освоится немного, — сказал Кау-Рук, догоняя его и пристраиваясь плечом к плечу, несмотря на связку. — Он вообще неплохой человек, только иногда врезать очень хочется.

— Ему вам, подозреваю, тоже, — не сдержался Ильсор.

Он тщательно сверялся с картой и вскоре забыл о Мон-Со. Безоружный и выбитый из колеи, тот пока что был не опасен и подчинялся обстоятельствам. О нём можно было подумать потом.

— Хрустальная пещера! — объявил Ильсор, когда в свете фонарей крохотными прозрачными каплями заблестели кристаллы. — Привал.

Он бы с радостью побежал сначала проверять Айстана, но, к несчастью, пришлось пройти всю цепочку, и Мон-Со был раньше.

— Всё в порядке? — спросил Ильсор, останавливаясь рядом и вежливо задерживая взгляд на его плече. Мон-Со даже не присел и не снял с пояса верёвку. Вопрос он понял правильно:

— Если вы хотите знать, не собираюсь ли я предпринять какой-нибудь отчаянный шаг, то пока что нет, — ровно заверил он

— Вы его уже сделали, — заметил Ильсор. — Я в вас не сомневался.

На самом деле в какой-то момент он серьёзно полагал, что Мон-Со придётся тащить силой, чтобы не вздумал гордо умереть в подземелье. Тот презрительно дёрнул плечом, что должно было означать что-то вроде «Нужны мне похвалы от какого-то раба!», но благоразумно промолчал.

Айстан приподнялся на локте навстречу Ильсору.

— Я всё проспал, — извиняющимся тоном сказал он. — Так Мон-Со теперь с нами?

— Ага, — подтвердил Ильсор, вспоминая, что это Мон-Со тащил Айстана в лазарет. Правда, для этого пришлось сначала на него рявкнуть…

— Это хорошо, — обрадовался Айстан. — Его ведь не будут обижать?

— Зачем? — удивился Ильсор. — Захочет остаться — пусть остаётся. Ну, ты держись, не переживай. Немного ещё.

Оставшийся путь занял около часа, и Ильсор не на шутку перепугался, когда не увидел впереди света, который указал им выход в прошлый раз. Только потом он сообразил, что наверху ещё должно быть темно.

— Выход! — громко воскликнул он, поднимаясь по ступеням.

— Выход! Пришли! — пронеслось по цепочке.

Ильсор вывалился на дно оврага, задевая кусты, с которых посыпалась кристально чистая роса, и мигом продрог.

— Наверх, вон туда, на поляну, — скомандовал он, отцепляя от пояса верёвку, и начал считать: — Два, три, четыре… Осторожнее… Десять… Плёнку расстели на траве… Шестнадцать… Вещи складывайте на плёнку, потом накройте сверху маскировочной сеткой… Пятьдесят два… Не разбредаться… Не надо меня обнимать, я со счёта собьюсь… Сто пятнадцать… Многое передумали, полковник? Поговорим потом. Двести шесть… Видишь, Айстан, а ты переживал! Двести двадцать…

— Двести тридцать три, — закончил счёт Лон-Гор, последним выбираясь из лаза. — Революционный комитет можно расформировывать за ненадобностью.

— Да ладно, — не согласился Ильсор, устремляя взгляд наверх, где колыхалась трава и раздавались голоса, сначала неуверенные, потом всё более громкие. — Куда же мы без голоса разума…

— Это вы так меня за глаза зовёте?

Ильсор смутился, не зная, что отвечать, и боясь, что обидел.

— Ладно, пойду к Айстану и заодно ещё кое-что сделаю, — сказал Лон-Гор, не дожидаясь ответа, и легко выбрался наверх, таща набитый рюкзак. Наверняка унёс половину лазарета, конечно, в надежде, что ничего не пригодится…

Ильсор остался один. Только сейчас он почувствовал, как больно глазам, в которые словно насыпали песка, как ломит уставшее тело. Они все не спали почти сутки. Над страной поднималось солнце, но его лучи ещё не проникали в чащу леса, и там висел туманный полумрак. Жутко гомонили проснувшиеся птицы, перелетая с ветки на ветку, взбудораженно, радостно, изумлённо. Наконец одна сорвалась с верхушки дерева и скрылась вдали.

Выйдя на поляну, Ильсор тут же угодил в объятия и несколько шагов так и прошёл, передаваемый из рук в руки.

— Да ладно вам! — попробовал отбиться он. — Лучше ложитесь спать, все устали. Парни, да ну вас!

Но улыбки и прикосновения придавали сил, и на секунду он поверил, что они все действительно в безопасности.

Лон-Гор торжественно выдал Мон-Со свои зеркальные очки, и тот, всё поняв, принял их с обычным кислым видом.

— А теперь все спать, — скомандовал Лон-Гор. — Нарушение режима чревато серьёзными последствиями для организма!

— На открытые места не выходите, прячьтесь под деревьями, — проинструктировал Кау-Рук, — и не забывайте про маскировочную сетку, если хорошо присмотреться, она не обманет, но если не зависать над одним местом, можно и не заметить.

Постепенно вновь созданный лагерь успокаивался, арзаки укладывались спать, и вскоре всё стихло, даже птицы перестали орать. Ильсор устроился под деревом, понимая, что уснуть в такую минуту не сможет. Ему всё казалось, что он что-то упустил, и хотя ничего уже нельзя было отменить, он испытывал страх и раскаяние одновременно.

— Не спится? — Лон-Гор присел рядом, бросив рюкзак.

Ильсор пожал плечами:

— Не хочется, да и спальник забыл возле замка.

Лон-Гор посмотрел на него внимательнее, чем требовалось для ни к чему не обязывающего разговора, и расстегнул рюкзак. Ильсор взглянул, и у него перехватило дыхание, а в груди стало горячо. Поверх всего, аккуратно сложенный, лежал плед. То, что об Ильсоре кто-то подумал, было дико и отчего-то жутко.

— Ну, тогда будем бодрствовать вместе, — сказал Лон-Гор невозмутимо и набросил плед ему на плечи. — Пока что всё в порядке, а на Мон-Со я установил сигнализацию.

— Как это? — удивился Ильсор, делясь пледом.

— Помните, у него была бессонница?

— Настоящая?

— Как выяснилось, да. Сейчас я налепил ему на лоб датчики, подсоединённые к сканеру, чтобы записывать фазы сна. Если он попробует их снять, я узнаю.

— Хитро.

— А то. Рассказать вам, почему на самом деле вы не спите?

— Почему?

— Потому что в людях гораздо больше от животных, чем может показаться на первый взгляд. Вожак, охраняющий спящую стаю, — явление вполне нормальное в животном мире, и в процессе эволюции такое поведение…

— Ты что это, серьёзно? — спросил Баан-Ну, недоверчиво глядя на вход в периметр.

— А то нет! — подбоченившись, сказал Урфин и посмотрел снизу вверх.

Теперь они могли разговаривать и без лингафонной машины. Несмотря на то, что «Диавона» была законсервирована, её главный компьютер продолжал работать, связывая воедино все принадлежащие экспедиции устройства. Для того, чтобы они с Урфином понимали друг друга, генерал просто надел шлем и слышал перевод в наушниках. Правда, для этого пришлось и огороднику выдать шлем.

— Да ты шутишь, — повторил Баан-Ну. Лес за периметром выглядел приветливо: зелёный, облитый золотыми лучами, таинственно тёмный в глубине, — но генерал старался не обманываться, помня про невидимых беллиорцев.

— Нужно оно мне! — увереннее сказал он. — Ты, огородник, наверняка хочешь заманить меня в ловушку! Откуда я знаю, может, меня в твоём доме ждёт полчище невидимых чудовищ!

— Каких ещё чудовищ? — изумился Урфин. — Сколько лет здесь живу — ни о чём таком не слышал!

Генерал помялся, поглядывая в лес. Уставший от всех приключений прошедших дней, измученный тревогой, он не находил отдыха даже в написании «Завоевания Беллиоры». Какое тут завоевание, впору переименовывать свой труд в «Завоевание Рамерии» и не нападать на чужую планету, а спасать свою!

— У нас тут происходили странные вещи, — наконец сказал он и прошёлся перед входом в периметр. — Не знаю, может, на вашей планете они и нормальны… Но для нас всё это было странно.

— А что, например? — заинтересовался Урфин. — Может, я помогу и объясню?

— Ну, например, у нас завелись невидимки. Для начала они разгромили лазарет. Потом они разобрали вертолёты, пересолили суп, разорвали мою… мои путевые заметки, взорвали ангар, потом из-за них экипаж покрылся сыпью, и одновременно то и дело включалась сигнализация… Рассыпали по мне какой-то порошок, подумать только! Ну вот, а потом у нас пропали все арзаки и три полковника! И огромный список имущества. Вот и кто, я тебя спрашиваю, мог это всё натворить, если не невидимые бел… чудовища?

— Так, — совершенно серьёзно сказал Урфин. Его лицо так и окаменело. — Я, кажется, понял, что произошло. Это были Дни безумия вещей!

— Дни безумия вещей? — повторил генерал, гадая, правильно ли машина перевела. — А ну-ка, объясни!

— Бывают у нас в стране такие дни, когда вещи бунтуют и делают что им вздумается, — сказал Урфин, расхаживая туда-сюда и заложив руки за спину.

— Я начал понимать! — просиял генерал. — И вертолёты, и рукопись, и порошок… И даже арзаки подходят! Но ведь три полковника — это не вещи…

— Ну, с этим надо разбираться, — добавил Урфин. — Мы-то привыкли к таким дням, а вот вам, конечно, они внове. Дни безумия наступают не просто так, нет! — Он резко развернулся и со вниманием взглянул на генерала. — Вещи сердятся, что их обидели!

— Как можно обидеть вещь? — не сдержался генерал. — У неё же нет никаких чувств, мыслей и прочего!

— А вот на нашей планете есть! — сердито сказал Урфин и принялся загибать пальцы: — На ваших летающих машинах искали, где бы что украсть или захватить? Вот вам пожалуйста — развалились ваши машины по винтику!

— Но суп-то! — возопил генерал, совершенно потерявший точку опоры в своих предположениях о том, что и почему. — Суп-то почему на нас обиделся?!

— Откуда мне знать? Может, потому, что готовили одни, а едят другие.

— И что с того?

— Ну, в нашей стране так не делается. — Урфин осуждающе поджал губы. — В нашей стране всё честно, ни войн нет, ни рабства. А всё почему? Потому что без вещей никак не обойтись, а если сделаешь что не так — мало не покажется. Останешься голышом в чистом поле, даже дом от тебя уйдёт.

Баан-Ну в панике обернулся проверить, на месте ли «Диавона». Урфин заметил его движение.

— Нет, звездолёт мы никак не могли обидеть, — уверенно сказал генерал. — Это — наш общий дом, защита, и мы, можно сказать, безмерно ему благодарны…

— То-то вы в него не заходите, — шёлковым тоном заметил Урфин.

— Это мы сами его закрыли! — возмутился генерал.

— Ну, тут ему и помогать вам не пришлось, сами всё сделали.

Баан-Ну замер, выпучив глаза на Урфина. Придраться было не к чему.

— Строил кто?

— Что?

— Звездолёт ваш кто строил? — повторил Урфин.

— Мой слуга, Ильсор, — признался Баан-Ну.

— Вы ему хоть спасибо сказали?

Генерал серьёзно подумывал Урфина стукнуть. Уж больно неудобные вопросы он задавал.

— Зачем? Это же его обязанность. Ему приказали — он построил. Подожди-ка, ты хочешь сказать, что и Ильсор на меня обиделся?

— А кто бы не обиделся? — спросил в ответ Урфин. — Ты, значит, вкалываешь, как проклятый, целый звездолёт придумал, хозяину прислуживаешь каждый день, сапоги ему на правильную ногу надеваешь, потому что он к своим годам не выучил, как обуваться надо, а тебе даже спасибо не сказали! Пропал — так не как за человека переживают, а как за любимую собачку! Прав ваш Ильсор, вот что! Я бы на его месте ещё раньше дёру дал.

— Ты это! Того! — рявкнул генерал, сжимая кулаки и только теперь заметив, что опять перепутал сапоги. — Попридержи-ка язык! Разошёлся он мне тут!

Урфин на всякий случай отскочил и сложил руки на груди.

— А что, неправ я, что ли? — спросил он. — На правду не обижаются! Как будто, если вы меня убьёте, всё сразу на места станет.

— Так что же делать? — спросил Баан-Ну, начиная остывать. — Гляди ты, выискался, бесстрашный какой!

— Бесстрашный или нет, а всё как есть объяснил. У вас в последнее время диверсии были?

— Не было, — признался генерал.

— Правильно, — ответил Урфин. — С чего им быть, если вам и обижать-то больше некого? И суп вы сами себе готовите. Не ахти, правда, зато всё по нашим правилам.

— Мы тебя похитили. Ты обиделся? — с опаской спросил Баан-Ну.

— Похитили? — Урфин расплылся в улыбке. — Да вы что, если бы я сам не хотел с вами идти, я бы и не пошёл. И вовек бы вы меня не поймали.

«Намекает на то, что умеет становиться невидимым! — с ужасом понял генерал и на всякий случай сделал шаг назад. — Зря мы думали, что они — что-то вроде арзаков! Даже арзаки — и те смогли удрать, а эти вообще невидимки!»

— Ну так что, пойдёте к нашему правителю? — строго спросил Урфин. — По Дороге, Вымощенной Жёлтым Кирпичом. От начала и до конца, пешком.

Баан-Ну посмотрел в глубину леса.

— А если я пойду, всё, что мы потеряли, к нам вернётся? — жалобно спросил он. Ему было страшно до жути.

— Может, и вернётся. А может, будет что-то другое, лучше. Так у нас всегда бывает. Но обязательно что-то получите. Не бывает так, чтобы прошёл по Дороге в Изумрудный город и ничего не получил.

— А у тебя так было?

— Я всегда что-то получал, — без тени улыбки ответил Урфин. — Даже когда шёл не туда, а обратно. Так что, струсите и останетесь при своём или всё же пойдёте?

Вот он, ультиматум! Ультиматум, который не оставляет выбора. Ультиматум, которого так долго ждал.

Вернуть рабов, украденных или сбежавших? Спасти родину? Ради этого генерал готов был пройти сто дорог из жёлтого кирпича. Разумеется, в надежде, что потом его ждёт персональная награда в виде пригоршни изумрудов или ордена из рук самого Гван-Ло.

— Пойду! — решился генерал. — Где там эта ваша дорога?

(Шесть дней назад)

«Тук-тук, тук-тук…»

Звук успокаивал. Он напоминал о тепле, покое, помогал спуститься куда-то очень глубоко внутрь себя. Там, в глубине, было темно, но эта темнота не таила в себе зло, а просто была.

Ильсор открыл глаза и упёрся взглядом в какую-то небольшую продолговатую металлическую плашку на шнурке. Потом поднял голову и попробовал выбраться из-под пледа, при этом не разбудив Лон-Гора. Вот подлец, заболтал и усыпил, знал ведь, что делает… Лон-Гор обхватывал его за пояс, сцепив пальцы в замок. Было в этой позе что-то собственническое, но было и желание защитить, и Ильсор сдался, снова устроил голову у него на груди.

Странно, не замечал раньше за ним любви к украшениям… С другой стороны, где же ещё хранить сверхсекретное исследование, как не в этой штучке, замаскированной под кулон…

Вождю не положено иметь привязанностей, потому что любая привязанность — это слабое место. Революционный комитет необходимо расформировать. Пусть каждый занимается своим делом, а хаос, который будет царить в арзакском лагере, очень скоро претворится в порядок. Вот только как встраивать в этот порядок Мон-Со…

— Не спите же, — негромко сказал Лон-Гор.

— Как догадались?

— По дыханию.

— Действительно, кого я обманываю, — вздохнул Ильсор и поднялся, сел на землю, мельком оглядел спящих неподалёку. — Нарочно уболтали? Так и заснул под вашу лекцию.

— Не мог оставить вас в таком состоянии. В первый раз вы вернулись из подземелий примерно таким же.

— Обниматься-то зачем?

— Объятия помогают вырабатывать гормоны удовольствия и доверия, — не сдался Лон-Гор.

— Даже во сне?

— Тем более во сне.

Ильсор посмотрел на него долго и изучающе.

— Ладно, понял, спасибо, — сказал он. — Будем считать, что теперь со мной всё в порядке.

— Готов поспорить, что в одиночестве вы опять свернётесь в позу эмбриона, а это дурной знак. Когда перестанете так спать, поверю.

— Ну вот, — огорчился Ильсор. — Выходит, мне ещё лечиться и лечиться.

Через час лагерь проснулся. Беллиорское солнце стояло уже высоко, но кроны деревьев спасали от дневного зноя. Перекусив сухим пайком из захваченных запасов, Ильсор объявил общее собрание и весьма удивился, когда его посадили на ствол поваленного дерева, которое теперь изображало трибуну. Остальные расселись на траве вокруг, только Мон-Со независимо держался где-то сбоку, прислонившись к дереву.

— Друзья! — сказал Ильсор. — Мы свободны, хотя нас, несомненно, будут искать.

Глядя на арзаков, уже не таких пришибленных, замученных постоянным гипнозом, он думал о траве, которая выпрямляется после того, как по ней прошли.

— У нас всё будет хорошо, это единственное, что я могу вам сказать. И это в нашей власти.

— Это понятно, ты только скажи, что нам делать? — спросил кто-то из арзаков.

— Р-р-р! — сказал Ильсор, запрокидывая голову к зелёным кронам. Зелёное успокаивало. — Алдан, ты бежал из рабства для того, чтобы спрашивать у меня, что тебе делать? А что хочешь, то и делай!

Новая проблема вставала во весь рост, и она была почище, чем Мон-Со. Как научить бывших рабов думать своей головой и принимать решения? Вся надежда была на то, что они вспомнят, как жили раньше, до порабощения.

— Мы будем делать то, что делали до побега! — воскликнул Солдон. — Только мне надо спускаться в пещеру, это Аларт утащил папку с гербарием, а я все образцы Бу-Сану оставил.

— Один не ходи, — предупредил Ильсор.

— У меня отбойник есть, — обиделся Солдон. — И нас, геологов, пятеро, как-нибудь справимся.

— А я бы вообще рванул этот коридор, — вмешался Кау-Рук. Наверняка переживал, что оставил свои метки нетронутыми. — Вдруг нас найдут и нападут ночью?

— Не надо взрывать! — взвыл Солдон. — Там же малахит! И горный хрусталь!

— Тихо! — возмутился Ильсор. — Голосуем! Кто за то, чтобы выход взорвать? Кто против? Кто воздержался? Хорошо, выставим часовых, вопрос решён. Второй вопрос на повестке дня — организация лагеря. Я один не справлюсь, мне нужны хотя бы пять помощников. Кандидатуры?

Когда и с этим было покончено, Ильсор скрепя сердце подступил к самому неприятному.

— И последнее… — Он вздохнул, прежде чем посмотреть в сторону Мон-Со. Тот не снимал зеркальные очки, но нельзя было сказать, что он уже согласился принять новые порядки.

— …Это Мон-Со, — закончил Ильсор. — Полковник, мы знаем, что вы нам не навредите, но всё же я прошу вас при всех дать честное слово, что вы этого не сделаете.

Мон-Со приблизился, держа руки скрещёнными на груди. Вся его поза выражала несогласие.

— По инструкции, пленный офицер не может сотрудничать с бунтовщиками, — холодно сказал он.

— Вы не пленный! — возопил Ильсор, хватаясь за голову. — Дайте честное слово и можете выметаться на все четыре стороны, никто вас держать не будет. И потом, где вы здесь увидели бунт? Мы восстановили справедливость!

— У вас непонятные мне представления о справедливости, — процедил Мон-Со. — Я порядочный менвит и следую курсом великого Гван-Ло…

— И что же говорит великий Гван-Ло? — ехидно поинтересовался Ильсор. На поляне притихли.

— Что арзаки должны повиноваться менвитам, вот что!

— Это с какого перепугу? — продолжал Ильсор. — Только потому, что у вас есть гипноз, а у нас нет?

— У меня вот зато молоток есть… — многозначительно произнёс кто-то. Мон-Со вздрогнул. Ильсор тоже.

— Потому что любой менвит во всём превосходит самого лучшего из арзаков, — ответил Мон-Со, преодолев страх расправы. — Так сказал великий Гван-Ло.

— Докажите! — потребовал Ильсор, свесившись с дерева.

— Слова нашего вождя не требуют доказательств! — возмутился Мон-Со. Он уже чувствовал, что его загоняют в ловушку, и начинал нервничать.

— Ага, значит, боитесь, что он всё же неправ!

— Великий Гван-Ло не может быть неправ!

— Ну так докажите, — настаивал Ильсор. — Эй, парни, что там у нас в первоочередных задачах?

— Наловить рыбы!

— Замаскировать лагерь!

— Натаскать воды!

— Нарубить дров!

— Сварить суп!

— Построить шатёр для лазарета!

— Расширить вход в пещеру!

Мон-Со шёл красными пятнами.

— Вы предлагаете мне заняться чёрной работой?

— Ага, сдался! А как же то, что менвиты во всём превосходят арзаков?

— Но не в таких делах!

— Сам признал!

— Суп есть горазд, а помогать не умеет!

— Паразит!

Мон-Со побагровел весь и опустил голову.

— Ладно, хватит, — сказал Ильсор, пока насмешки не стали злыми. — У него ещё будет время, чтобы всё осмыслить.

Он уже догадался, что Мон-Со боится остаться в лагере, но идти в одиночестве по неведомым беллиорским лесам боится ещё больше. В то же время нельзя было не позволить арзакам сначала проявить к нему некоторую жестокость: он по себе знал, что исцеление редко бывает безболезненным.

— Вас никто не будет обижать, если вы останетесь, — сказал Ильсор. — Для нас вы по-прежнему член экипажа, как и любой другой менвит.

Мон-Со взглянул на него, скривившись:

— Поэтому вы бросили Ранавир на произвол судьбы.

— Ну вот, вы же сами всё понимаете, — обрадовался Ильсор. — Вы сильные, но только тогда, когда вас окружают бессловесные рабы. Нет рабов — и куда подевалась ваша сила и самоуверенность? Да и была ли она вообще? Поработить подлостью — не сила, а слабость. Только и мы больше не такие доверчивые. Главное теперь — чтобы оставшиеся это всё тоже поняли.

Уязвлённый Мон-Со гордо задрал подбородок:

— В другой ситуации я не стал бы этого делать, но вы не оставили мне выбора. Даю слово офицера, что не причиню вам вреда и никому не открою, где ваше убежище.

Аплодисменты были ему ответом. Мон-Со дёрнулся от неожиданности, и Ильсор захихикал, прикрыв рот ладонью, чтобы не обидеть. Он дал Мон-Со возможность сохранить лицо, и тот ею воспользовался.

Жизнь налаживалась.

— Я ухожу, — произнёс Баан-Ну в гробовой тишине, спохватился, что это может быть истолковано как заявление об отставке и добавил: — На время.

На этот раз все собрались в одной из великанских комнат, где на столе была оборудована запасная посадочная площадка для вертолётов. В открытое окно врывался тёплый ветерок, по стене ползли золотые лучи.

— Ультиматум нам всё же предъявили, если это можно назвать ультиматумом. С помощью Урфина Джюса я узнал, что в этой стране такие правила, что, если хочешь вернуть утраченное, нужно пройти от начала до конца ту дорогу, которая ведёт из предгорий к столице.

Урфин, стоящий неподалёку, утвердительно кивал.

— Я беру на себя эту нелёгкую задачу, — заключил Баан-Ну, — и отправляюсь немедля.

В толпе собравшихся взметнулась рука.

— Слушаю, лейтенант, — сказал Баан-Ну устало. Он уже готовился к трудностям и опасностям, и мысли его были не здесь.

— Вы так и не оставили заместителя, — напомнил Ар-Лой. — Но это — экстраординарная ситуация. Инструкция запрещает командованию покидать расположение лагеря, не оставив…

Генерал почувствовал, как медленно свирепеет. Зря он пытался унять амбиции мальчишки орденом и благодарностью. Такой будет требовать всё больше и больше.

— Спасибо, что напомнили, — ответил Баан-Ну. — Разумеется, теперь ситуация экстраординарная. Немедленно ступайте ко мне в кабинет и напишите приказ о произведении в полковники беллиорца Урфина Джюса.

Воцарилась потрясённая тишина. Менвиты переглядывались, не в силах произнести ни слова. Генерал ждал, постукивая по полу носком сапога. Вся надежда была на дисциплину, а то ещё решат сейчас, что он давно под контролем беллиорцев…

— Лейтенант, вы не расслышали?

— То есть вот он будет нами командовать? — спросил наконец Ман-Ра, указывая на Урфина. Тот представлял собой такое же жалкое зрелище, как и остальные, но ему было простительно.

— А до этого он вами не командовал, что ли? — усмехнулся генерал.

— Да вы с ума сошли… — пробормотал Ар-Лой, на всякий случай отступая. — Беллиорца, потенциального раба — полковником?

— Мундир выдать не забудьте, — добавил Баан-Ну. — Я руководствуюсь сугубо практическими соображениями. Мне ваша грызня за власть уже порядком надоела. Будете слушаться беллиорца. Вернусь — проверю. Через десять минут приказ должен быть у меня на столе.

Полчаса спустя обалдевший от свалившегося на него счастья полковник Джюс, стоя у открытого периметра, давал генералу последние инструкции и указывал дорогу на карте.

— Понятно, — сказал наконец Баан-Ну. Он взял с собой только самое необходимое. Чистая тетрадь, разумеется, была на первом месте, даже перед пистолетом и шлемом. — Ты им тоже спуску не давай. Я ведь и тебя проверю, как ты справишься.

— За это не беспокойтесь, мой генерал, — нехорошо ухмыльнулся Джюс. — Опыт у меня есть.

В это Баан-Ну поверил тоже.

Чем больше он удалялся от лагеря, тем больше его глодали сомнения. А если это и была ловушка? Оставить Ранавир без командования, сделать главным беллиорца… Но пути назад уже не было. Баан-Ну пробирался через лес, сверяясь с ориентирами, которые указал ему Джюс. Пока всё сходилось.

Он надеялся, что выглядит устрашающе — просто на всякий случай. Но на него никто не нападал, только птицы с любопытством перелетали с ветки на ветку. Генерал хотел отпугнуть их лучом, но вспомнил про безумие вещей и передумал. Не хватало ещё, чтобы пистолет сорвался у него с пояса и удрал в кусты! Для храбрости он начал мурлыкать под нос гимн космофлота.

Показалась крыша домика. Изгородь увивали ползучие растения. Генерал заглянул через забор и не рискнул сунуться. Кто знает, вдруг Ар-Лою только показалось, что это огородник его ударил, а на самом деле это была обезумевшая лопата?

Он пошёл дальше, тревожно глядя по сторонам. Оглядываться было страшно, но когда позади раздались быстрые шаги, Баан-Ну не выдержал и выхватил пистолет.

— Мой генерал! — сказал Ар-Лой, вытянувшись перед ним. — Я считаю ниже своего достоинства подчиняться аборигену. Позвольте пойти с вами и охранять вас!

Баан-Ну не успел ничего ответить: позади лейтенанта показался Бу-Сан.

— Я, пожалуй, тоже с вами пойду, — добавил он. — Интересно же. Да и вас охранять…

Они с Ар-Лоем обменялись странными взглядами. Всё было ясно: Бу-Сан решил, будто Ар-Лой чувствует себя настолько униженным, что не остановится перед убийством. Много ли надо? Тут и глухие тропы, и глубокие реки…

— Вы же помните про безумие вещей? — уточнил генерал. — Ну тогда пойдём.

И он, не дожидаясь ответа, зашагал дальше. Втроём было спокойнее, чем одному, несмотря на то, что лейтенант жаждал его крови.

(День назад)

— Я не понимаю, — сказал Мон-Со, мучительно хмурясь. — Оно не должно работать, но оно работает. Как?

— Это почему не должно? — спросил Ильсор, обходя его и направляясь через заболоченную поляну. Трава была по пояс, ботинки чавкали в жидкой земле.

— Потому что ваши подчинённые совершенно распустились. Генерал бы это всё мигом пресёк. Где границы лагеря? Где периметр? Все разбрелись кто куда, — сетовал Мон-Со, пробираясь следом за ним. — А если на нас нападут беллиорцы?.. Готовят не те, кто должен, а кто свободен…

— Ну а что вам не нравится? Я до этого тоже не видел, как рыбу скальпелем потрошат.

— Да у вас же полная анархия!

Ильсор улыбался, пока Мон-Со не видел.

— График не соблюдается! Часовых нет!

— Часовые на деревьях, в овраге, на тропе возле ельника. Вы их не замечаете. Не привыкли ещё замечать арзаков.

— Да вы просто никакой руководитель, при всём моём уважении!

— Стоп, — сказал Ильсор, разворачиваясь. Отражение в очках Мон-Со было собранным и уверенным. — Вы сами признали, что лагерь как система успешно работает. И проблема только в том, что вы не понимаете, как это происходит. Я вам отвечу: по доброй воле всё делается гораздо быстрее и качественнее. Просто понаблюдайте и вспомните, что мы успели за эти дни.

Не дожидаясь ответа, он пошёл дальше, и наконец они с примолкшим Мон-Со выбрались на твёрдую землю. Где-то утробно закричало беллиорское животное, но Ильсор знал, что это маленькое существо с голой зелёной кожей и бояться нечего.

— Вы где? — позвал он, оглядываясь по сторонам. Кругом росли кусты, ни тропинки, ничего. — Ойно, Киор!

Спустя минуту кусты зашуршали и раздались в стороны, выпустив Киора с сачком наперевес, взъерошенного и раскрасневшегося.

— Ты нам такое земноводное спугнул! — прошипел он. — Мы только хотели его схватить и описать… Здравствуйте, полковник.

— Никуда ваше земноводное не денется, — сказал Ильсор. Кусты зашуршали снова. Едва переводя дыхание и отряхивая колени, рядом с товарищем встал Ойно. На его щеке красовалась царапина.

— Эйгард ушёл? — хмуро спросил он.

— Бросайте своих жаб и ступайте за ним. Компас есть?

Киор без слов продемонстрировал ему компас.

— По левой тропе из лагеря и дальше в низину, — добавил Ильсор. — Через ельник выйдете ему наперерез. Но лучше ему пока на глаза не попадаться, просто присматривайте.

— Поняли, — за двоих ответил Ойно, касаясь царапины. — Пойдём.

Кусты поглотили их, непойманное земноводное забурчало в глубине, судя по голосу, торжествующе.

— Это уже шестой, — осуждающе сказал Мон-Со. — И первый, кто решил уйти так далеко. Вы разбрасываетесь людьми.

— Его хозяином был Ман-Ра, а вы знаете, как он обращался с рабами, — ответил Ильсор, поворачивая назад. — И что я могу сделать, когда ко мне подходит человек и говорит, чтобы о нём не беспокоились, просто он хочет побыть один?

— Запретить!

— Запретить… Всё бы вам запретить, мой полковник, — усмехнулся Ильсор. — А для меня во главе угла стоят их желания… Исцеление нужно и нам, и вам, и если кому-то для этого нужно просидеть полдня под ёлкой и примириться с произошедшим, то кто я такой, чтобы удерживать силой?

Отходя от постоянного гипноза, арзаки словно прозревали, вспоминая жизнь в рабстве. То, что тогда казалось нормальным, некоторых просто подкосило. Ильсор позавчера сам слышал, как заходится плачем Мевир, забравшись в чащу леса подальше от лагеря и думая, что за ним никто не присматривает. Вернувшись, Мевир не поднимал глаз и никому не рассказывал, что вспомнил. Ильсор за годы рабства насмотрелся всякого, от чего было впору лечь и умереть, но он держался и, поглощённый дневными заботами, почти не вспоминал о том, кто прячется в темноте. Вместе со свободой возвращалось осознание, и это нужно было принимать. Хорошо ещё, боль от воспоминаний каким-то чудом не выплёскивалась на троих менвитов. Кто-то демонстративно их избегал, кто-то общался только по мере необходимости, некоторые приняли союзников легко, но агрессии не было.

Они преодолели заболоченную поляну и отправились по недавно протоптанной тропе. Мон-Со последние пару дней так и ходил за ним хвостом: он пытался понять, но, кажется, ещё не понимал до конца.

— Я должен вас защищать, — выдал он однажды. — Это мой долг. Раз уж вы намерены пасть жертвами беллиорцев, я сделаю всё возможное, чтобы вам помешать.

Ильсор представил, как будет выглядеть одиночка, храбро защищающий двести с лишним человек, но смолчал. Мон-Со цеплялся за идею превосходства так, словно без неё мог погибнуть.

Прилегающие к оврагу места давно были обжиты. Прикрытые густыми кронами деревьев, арзаки занимались повседневными делами и сновали туда-сюда, как и в Ранавире, только теперь то тут, то там слышался смех и бодрые голоса. Один знал, как разводить костёр так, чтобы не было дыма, другой придумал, как натянуть маскировочную сетку на тросы между веток, Ильсор лично изобрёл простейшую систему сигнализации: при приближении вертолёта часовой, сидящий на вершине дерева, не орал, а дёргал за верёвочку, и внизу колотила о металлическую панель большая ложка.

Вертолёты летали не часто. Кау-Рук смотрел в небо с плохо скрываемой тоской; техники по звуку мотора пытались угадать машину и пилота, неудивительно, что иногда угадывали.

Там, где начиналась невидимая граница лагеря, теплело на душе. Ильсор по сто раз на дню успевал обежать всех: и закопавшихся в заросли биологов, и пропадающих то на реке, то в пещере геологов, иногда, но нечасто — уж очень далеко было идти — заглядывал в гнездо единственного в экспедиции антрополога, который с дерева в бинокль наблюдал за ближайшей деревней; координировал действия пятерых заместителей, проверял караулы. В лагерь Ильсор возвращался с чувством выполненного долга, мимоходом накидывал плед на плечи вымотанному Лон-Гору, который, как всегда, забывал про себя, заботясь о других, и присаживался где-нибудь в сторонке.

Мон-Со без напоминания взял два ведра и отправился к роднику за водой. Для человека, у которого рухнули все представления о правильном и неправильном, он держался молодцом и даже ни разу не попытался никого загипнотизировать. Ильсор заглянул в большую кастрюлю проверить, осталась ли ещё кипячёная вода или придётся пить сырую, рискуя навлечь на себя гнев доктора. Сам Лон-Гор сидел у костра, медленно ощупывая спину до пояса раздетого арзака, и Ильсор благоразумно решил не соваться под руку. Арзак не удержался от крика, резко выпрямился, но тут же на его лице появилось счастливое изумление.

«Надо сказать, чтобы на радостях тяжести поодиночке не таскали», — отметил про себя Ильсор и зачерпнул кружкой воды. Напившись, он запрокинул голову и стал смотреть на темнеющее в преддверии сумерек небо. Сменился часовой на дереве, сменился дежурный у передатчика, с помощью которого прослушивали переговоры в Ранавире. Начали высыпать звёзды. Лон-Гор подошёл только тогда.

— Завтра? — спросил он. Ильсор кивнул, не отрывая взгляда от клочка неба в просвете между ветвей. Сириуса видно не было, но он знал, что родная звезда никуда не делась и неизменно восходит над лесом.

— Вы на этот раз остаётесь, — полуутвердительно сказал он.

— У меня пять человек с ярко выраженным посттравматическим синдромом и шестой скоро вернётся из леса. — Лон-Гор потёр глаза. — И на контакт не идёт ни один, потому что я — только лишнее напоминание о травме. Отправляйтесь вы со штурманом, как в подземелья.

— Нужен ещё кто-то, — кивнул Ильсор.

— Выбирайте, какие затруднения? Любой согласится.

— В том-то и дело. Не могу выбрать. Не потому, что все хороши, а потому, что среди моего народа у меня не может быть фаворитов. Выберешь одного — всё равно кто-то обидится.

— Да… — протянул Лон-Гор после недолгого молчания. — А на то, что у вас в революционном комитете сплошь менвиты, никто не обидится? И потом, когда все узнали, что вы со штурманом пойдёте, никто ни слова не сказал, а когда узнают, что ещё и Мон-Со с собой берёте, боюсь, от желающих присоединиться не будет отбоя…

Ильсор фыркнул и не ответил. Не хотелось сейчас слишком много думать и пытаться лавировать. Дело было за Мон-Со.

— Пойду к Айстану сначала, — сказал он.

Из палаточной ткани получился целый шатёр, надёжно скрытый между двумя рядом растущими дубами. Айстан отказывался валяться без дела, а когда всё же приходилось, просил, чтобы полог откидывали и он мог видеть, что творится вокруг.

— Привет, — сказал Ильсор в темноту и разулся у входа. Зашуршало одеяло.

— Привет. — Айстан приподнялся ему навстречу и щёлкнул фонариком.

— Ты без повязок!

— Сегодня сняли, — не без гордости сообщил Айстан. — Док сказал, что сделал всё, что мог. Я думал, будет хуже…

Ильсор очнулся только тогда, когда осознал, что уже в который раз проводит пальцами по кривому шраму на щеке Айстана.

— Это я виноват, — сказал он, понимая, что больше врать нельзя.

— Да ни в чём ты…

— Молчи. Не было никаких беллиорцев. Это я подорвал ангар. Я надеялся, что никто не пострадает. Я ошибся. Прости меня, если можешь.

Айстан смотрел на него, приподнявшись на локтях, глаза его были темны, и Ильсор ждал приговора. На секунду в слабом свете ему показалось, что перед ним не Айстан, а он сам, другой он.

— Вот оно как, — наконец проговорил Айстан, и Ильсор уверился, что тёмного нет. — Что молчал-то столько времени? И почему сейчас сказал?

— Потому что завтра я ухожу, — признался Ильсор. — И не хочу оставлять за спиной… такое. Ничего не говоришь, значит, не простил, я понял.

Он хотел подняться, но Айстан ухватил его за руку.

— Не знаю даже, что тебе и сказать. С одной стороны, я бы тебе врезал. С другой — я, пока лежал, не умирал от их взглядов. И передумал много всякого. Лучше поговорим, когда ты вернёшься, сейчас я пока не могу.

Ильсор кивнул и выбрался наружу.

Стемнело, но спать ещё не ложились. Теперь труд был в радость, теперь можно было вечером посидеть у костра и поболтать. Свобода больше не пьянила, как в первый день, можно было неспешно наслаждаться ею и новыми глазами смотреть друг на друга.

— Темно, мой полковник, — сказал Ильсор, добравшись до родника у корней дерева. Голоса из лагеря доносились глухо, пойманные слоями листвы.

— Я снимаю очки в темноте. Можете не беспокоиться за меня.

Мон-Со сидел на камне, глядя на дрожащие блики на поверхности воды.

— Пойдёмте с нами в столицу? — предложил Ильсор.

— Хорошо, — тем же ровным тоном ответил Мон-Со.

— Даже ничего не спросите?

— А что спрашивать? Вам нужна охрана. Охранять вас от беллиорцев. А будем охранять друг от друга.

— Вы опять не поняли, — вздохнул Ильсор. — Не нужно меня ни от кого охранять.

— А зачем тогда?

— Просто так. Мне кажется, нам нужно побольше узнать эту страну. Чтобы её не бояться.

Это прозвучало намёком на то, что он знает про страх Мон-Со, но тот не отреагировал.

— Я буду готов к назначенному времени, — сказал он, по-прежнему не глядя на Ильсора. — А пока… мне нужно побыть одному.

Ильсор оставил его и ушёл, думая, где бы улечься спать. Арзаки готовы были устроить ему хоть какое ложе, но он отказывался.

— Хватит колобродить, — сердито сказал Айстан, отгибая полог. — Третий раз проходишь. Залезай ко мне, и дело с концом.

Засыпая с ним на знакомой даже на ощупь шкуре, Ильсор думал о дороге, которая приведёт в столицу, и о том, как она изменит каждого из них.

(В один день)

Баан-Ну, Ар-Лой и Бу-Сан шли долго. Миновали какую-то пещеру и обошли её стороной, а потом совершенно неожиданно наткнулись на указатель, от которого отходили несколько дорог. Не было нужды пытаться разобрать буквы чужого языка: они и так видели, что одна дорога — та, которая им нужна.

Вокруг никого не было, над головой простиралось приветливое голубое небо, в траве летали бабочки. Но Баан-Ну в этот момент была чужда сентиментальность, он думал только о своей цели.

— Ну ладно, беллиорцы, — сказал он, уперев руки в бока и с прищуром глядя вдаль. — Посмотрим, кто кого.

И пошёл вперёд.

* * *

Ильсор раздал последние инструкции, ответил на очередные объятия, наспех оглядел пространство лагеря, заглянул в шатёр к сонному Айстану, отбился от орды желающих пойти с ним, в четвёртый раз отказался взять отбойник в качестве оружия, шёпотом напомнил арзакам, что не поддаётся гипнозу, заверил, что с Мон-Со как-нибудь справится, велел не обижать Лон-Гора, обещал скоро вернуться, пожал руки всем, до кого дотянулся, пожелал Лон-Гору удачи и наконец-то нырнул под сень ветвей на ведущую из лагеря тропу.

— Долгие прощания — это часть национального менталитета? — скривился Мон-Со, глядя на часы.

— Привыкайте, — ответил Кау-Рук, который, видимо, ничуть не переживал. — Нам в ту сторону.

Ильсор улыбнулся обоим, глядя вдаль и уже представляя себе дорогу из жёлтого кирпича.