Significant Digits - Значащие цифры (джен)

Говорят, будто цель оправдывает средства. Возможно. Но что оправдывает саму цель? На этот вопрос, который историческая мысль оставляет без ответа, бунт отвечает: средства.

Альбер Камю, сборник «Бунтующий человек»

≡≡≡Ω≡≡≡

Нурменгард, Дьёр-Мошон, Венгрия

30 апреля, 1945 года

В течение всей войны с Гриндевальдом Рэдж Хиг жил в страхе. Постоянный глубокий страх сдавливал внутренности, будто камень в желудке, искривлял его губы в мрачной гримасе, заставлял перепроверять защитные чары снова и снова. Но он все равно пошёл на фронт. Хига переполнял страх, он постоянно чувствовал себя измученным, от нервного напряжения его иногда так сильно тошнило, что рот пекло от желчи, но он все равно пошёл.

Если бы существовал выбор, скорее всего, он бы не пошёл. Но гордость и тщеславие вынудили его вместе с четырьмя десятками американцев вызваться добровольцами и присоединиться к войне против безумного венгра. Только так у него могло сложиться будущее в Совете. Уже в то время он возглавлял значительную часть эгалитарного крыла, но было совершенно ясно, что трус никогда не сможет подняться до настоящей власти. Поколение его отца доказало свою храбрость на западе, выступая смотрителями на обширных территориях, населенных кентаврами и великанами, чтобы обеспечить соблюдение Статута о секретности⁽¹⁾. Но благодаря бдительности и огромным жертвам те дни остались в прошлом. Во времена Хига могущественные герои сражались с Темными лордами и леди. Геллерт Гриндевальд был самым тёмным из когда-либо известных Тёмных лордов, несравнимым в своем мастерстве и неодолимым в своей жестокости. Если бы Хиг не вызвался добровольцем, это стало бы черным пятном на имени его семьи.

Но он боялся, с момента как прочитал про Аншлюс,⁽²⁾— когда он понял, к чему всё идёт. И он знал, даже тогда, с самого начала, что бесполезно это скрывать. Поэтому он признал свой страх.

Перед каждой облавой и каждым сражением он показывал свой страх союзникам. Он кричал от ужаса, а затем говорил, что всё равно примет бой. Если это вообще возможно сделать, то, во имя пальца ноги Муквуру, они должны встать плечом к плечу и, черт побери, сделать это! Он говорил, что страх не значит ничего, а затем кричал, кричал о всех тех вещах, которые они пытаются защитить, кричал о тех бесчеловечных преступлениях, которые Гриндевальд называет «высшим благом». Он кричал, чтобы они следовали за ним, и тогда они вскакивали на свои мётлы и взмывали в воздух, и в сердцах у них пылал огонь.

Сегодня всё по-другому.

После того, как всё было распланировано и они с Альбусом, Фу-мином, Домиником и Астрид пожали руки, Хиг вернулся к своим товарищам из Вестфальского Совета, Аргентины и Бразилии, которые теперь находились в его подчинении, и не сказал ни слова. Он лишь по очереди посмотрел каждому из них в глаза. Когда вам нужно сказать что-то правильное и настоящее — когда нужны идеальные слова — он понял это давно, каждый человек должен придумать их себе сам. Хиг выдержал их взгляды, застыв на месте на одно многозначительное мгновенье, и он знал — все они нашли свою песню. И он обнаружил, что в его сердце больше нет страха. Есть лишь глубокое спокойствие.

И даже Лимпэл Тинегар выглядела в тот день торжественной и восприимчивой, а ведь она — самая раздражающая ведьма из всех, кого он знал. Обычно, ни один план не был достаточно хорош для нее, ни один лидер не был достаточно умён, и ни одна речь не вдохновляла в полной мере. Хиг практически не был знаком с этой высокой женщиной-полукровкой до того, как они в прошлом году отправились в Европу, он разговаривал с ней лишь во время дебатов в Совете и практически мечтал о том, чтобы так это и оставалось. Она ничего не принимала на веру и никогда не пылала энтузиазмом. Но сегодня она крепко сжала его руку и поцеловала в щёку.

Сегодня они все были героями, и это не перестанет быть правдой, если они не доживут до завтра.

Хиг летел позади рваного строя, высоко над Венгрией. Они начинали ровным клином, но распались в бесформенную кучу, изо всех сил стараясь успеть за Момо. Момо задавал темп, и его метле нужно было поддерживать устойчивую равномерную скорость. Три часа и двенадцать минут полёта отделяли их от начальной точки в Австрии до неба над Нурменгардом, но это при условии, что Момо будет выдерживать предельную скорость.

Облака проносились над и под ними. Плотный настил тяжелых дождевых туч внизу и тонкий потолок из рваных перистых облаков сверху. Хиг задумался, можно ли применять неладорахт⁽³⁾ изнутри облаков, и если можно, что им было бы предсказано сегодня. Наступил день конца и начала... но чьё это было начало и чей конец?

Они летели на высоте около двенадцати тысяч футов над землей, чары помогали им не замерзать и дышать свободно, но несмотря на это, Хиг выдохнул облегчённо только когда Момо резко остановился. Большая часть его соотечественников пролетела мимо, и им пришлось разворачиваться. Все собрались вокруг Момо, многие крепко сжимали ручки мётел или ёрзали на них.

Две группы по шесть человек отделились от остальных, формируя группы Алеф и Бет. Остальные разделились по двенадцать человек: группы Гимель и Далет⁽⁴⁾. Разговаривать было трудно — воздух между двумя Пузыреголовыми заклятиями ужасно искажал звук — но всё уже было оговорено заранее под руководством Дамблдора. Американцы прибыли, чтобы уничтожить Псов, и от их успеха зависело очень многое.

Хиг подал сигнал рукой, и все четыре группы начали пикировать со своих позиций, двигаясь широким осадным строем.

Снижение заняло около пятнадцати минут. Часть волшебников поддерживала защитные заклинания, остальные работали над маскировкой и старались проложить безопасный путь через встречающиеся средства обнаружения. Они преуспели во всех трёх задачах — неудивительно, учитывая силу американских экспедиционных войск и их тщательную подготовку к этой атаке.

Вскоре они увидели Нурменгард, который вздымался в небо, словно грозящий палец. Крепость представляла собой одинокую массивную башню из черного камня, с квадратным основанием и зиккуратом на вершине. Она была встроена в поверхность утёса, возвышаясь над широкой равниной, покрытой травой. На лугах вокруг Нурменгарда словно огромные природные статуи располагались карстовые образования Бюкка⁽⁵⁾; серые каменные глыбы в обычных условиях выглядели бы красиво, но при текущих обстоятельствах они казались неестественными и живыми.

Взгляд Хига был прикован к платформе, которая парила высоко в небе над крепостью. На ней дежурил часовой, и Хиг увидел, что мужчина их заметил. Проклятья обрушились дождём и сбили его, но он успел поднять тревогу. Хотя здесь не было ничего страшного. Это входило в план.

Через несколько минут они были в ста ярдах от Нурменгарда, а стража — Вестники Конца ⁽⁶⁾— валила наружу. Четыре команды разделились и направились в оговоренные места. Группы Гимель и Далет, которой руководил Хиг, открыли огонь. Они пикировали и взлетали, стремительно перемещаясь, словно Ловцы, и уворачиваясь от проклятий. Американцы сконцентрировались на защите, помогая друг другу поддерживать щиты. Как обычно бывает в битвах, атакующие и защитники разбились на пары, таким образом сражение было честным для большинства из них. Оглушающие проклятия летали вверх и вниз, некоторые из них настигли свои цели. Когда американцы могли, они использовали Депримо на земле под ногами своих противников, надеясь опрокинуть их и нанести увечья, а несколько ведьм из группы Гимель начали опустошать свои кошели-скрытни, заполненные Волшебным огнем ⁽⁷⁾. Вестники какое-то время атаковали заклинанием Фумос и прочими чарами задымления, возможно, не осознавая, что на противников наложено Пузыреголовое заклятье, либо надеясь ухудшить их видимость, прежде чем решили переходить к более традиционным оглушающим чарам. На их робах был отличительный знак отряда Вереш Кезек⁽⁸⁾ в виде красного оттиска рук, а значит им было далеко не впервой убивать маглов: «Красные руки» недавно дислоцировались в Польше, и насколько Хигу было известно, превратили её в кровавые руины.

Тем временем группы Алеф и Бет направились к обрывистой стороне крепости Нурменгард. Уворачиваясь от проклятья, краем глаза Хиг заметил, как они спикировали с обрыва. Защитники не могли выйти с той стороны крепости, и там не было окон, чтобы кидать через них проклятия. До тех пор, пока они держались очень низко и близко к стене, им удавалось оставаться практически полностью спрятанными. Нурменгард был величественным и устрашающим, но изначально его не проектировали как военную базу, и у этого были свои недостатки. Группы Алеф и Бет пытались воспользоваться этим и пробить брешь в стенах крепости, сделав вид, что штурм начнется с той стороны.

Спустя пятнадцать бесконечно долгих минут уворотов, заклинаний и криков, Алеф и Бет внезапно вылетели из пропасти за обрывом, пытаясь застать защитников врасплох. Они снесли троих или четверых, но тех оставалось еще не менее двадцати.

Предполагалось, что это будет знаком к отступлению для группы Гимель, но та уже потеряла пятерых из своего числа. Командир Гимель, Момо, в полёте выпустил красные искры. Он вошёл в штопор, избегая водопада проклятий от пары сражавшихся с ним Вестников, и красные искры, ярко поблескивая, взвились каруселью за его спиной: знак группе Далет занять место Гимель. Хиг тотчас же изменил направление полёта, как и семь оставшихся членов группы Далет. Где бы на поле боя они ни были, все они направились к крыше Нурменгарда.

Однако на ней было еще два стражника, которые открыли огонь по нападающим; Гриндевальд был предусмотрительным. Хиг и часть остальных из группы Далет взлетали, плотно прижавшись к стене крепости. Они оказались наверху и перелетели за край крыши быстрее, чем стражники успели среагировать. Один из них махнул палочкой и крикнул «Állj!», Хиг решил, что это означало «стой». Он не послушался.

Битва не была красивой — как минимум один из стражников был неожиданно умелым и метал проклятья с завидной частотой, в то время как второй готовился использовать Смертельное Проклятье. Даже на войне это было необычно, и несмотря на количественное преимущество четыре к одному, Хиг потерял еще одного своего солдата, прежде чем они расправились со стражей.

Хиг мельком пересчитал группу Далет. Всего семеро, включая его. Шестеро были из Вестфальского совета, в том числе Тинегар и Сэмми Шохет. Один аргентинец тоже продержался до этого времени, это был худощавый статный лысый мужчина с усами, похожими на щетку. Хиг не мог вспомнить его имени — хаос вокруг начисто стёр его из головы. Это было неважно.

Через мгновенье они были внутри. Дамблдор смог достать им довольно подробную схему крепости — никто не представлял откуда — поэтому они знали, что от большого защищенного склада их отделял лишь один лестничный пролёт. Там была дверь, но она была не зачарована, поэтому группа Хига взорвала её и ворвалась внутрь. Внутри никого не было, но очевидно — ненадолго. Сражение снаружи и отвлекающие атаки у входа в крепость дали им окно для проникновения, но и у них были границы эффективности. Это было лучшее преимущество, которое могли получить маневренные силы атаки против стационарных защитников, но Вестники были сильны: здесь был весь отряд Вереш Кезек и похоже что еще один отряд, Зах Кардья⁽⁹⁾.

Хиг, аргентинец и Шохет заняли оборонительную позицию у второй двери, усиливая её и поспешно накладывая защитные чары. Тинегар и остальные четверо опустились на колени и прикоснулись палочками к каменному полу. Каждый из них положил свободную руку на плечи соседа, образуя таким образом пятиугольник. Они начали читать заклинание.

Нурменгард был впряжен в лей-линию ⁽¹⁰⁾, и эта сила отчетливо пульсировала внутри строения. Это было могущественное творение, воплощенное одним из самых сильных волшебников в мире и его способнейшими лейтенантами, но одновременно у него были ограничения. Почти вся энергия лей ушла на магию, запрещающую перемещения во времени, аппарацию и любые виды трансфигурации крепостных стен. Это было местом силы и тюрьмой... но всё же не Визенгамотом или Цюйфу⁽¹¹⁾. У него были уязвимости.

За дверью послышались злобные крики на венгерском:

— Dögölj meg! Rothadjanak ki az anyád szemei!

Хиг понял не очень многое... Ему определенно приказывали сдохнуть, и было еще что-то про его мать. Проклятия и снимающие защитные чары заклинания ударили по двери. Дерево местами стало красным, а местами почернело, но Шохет остановил это Чарами заморозки огня, а Хиг наложил еще один Коллопортус⁽¹²⁾. Им нужно было продержаться хотя бы несколько минут, но с каждой секундой становилось всё сложнее.

— У нас гости! — крикнул Хиг пятерке, стоящей на коленях за его спиной, пока замораживал петли заклинанием Иммобулюс⁽¹³⁾, чтобы не дать Вестникам снять дверь с петель. Ответа не последовало, но ему, пожалуй, и не нужно было ничего говорить. Если они могли слышать его, то они слышали и проклятия.

— A nagyobb jó érdekében! — донесся вопль из-за двери.

Это был их девиз, к этому моменту знакомый всем участникам битвы: «Ради высшего блага».

За дверью затихли, и Хиг и Шохет без промедлений одновременно запечатали все щели вокруг двери наспех призванной металлической стеной. Если ваш противник молчит, значит, скорее всего, он трансфигурирует что-то опасное, что-то, что утопит вас в вашей же крови с помощью ядовитого газа.

Они так и не узнали, были ли они правы, или Вестники просто раздумывали, что попробовать дальше, поскольку Тинегар и остальная четверка внезапно закончили с зачарованием пола под ними. В одно мгновенье семь членов группы Далет пытались защищать дверь, а в другое... что ж, пол словно провалился под ними, при этом оставаясь неподвижным. Размягчающие чары были слабыми, но их хватило, чтобы все семеро человек и все ящики в комнате проскользнули прямо сквозь пол, который внезапно стал слишком жидким, чтобы их удержать. Под чудовищный грохот все они провалились сквозь семь футов подогнанного камня, болезненно приземлившись в комнате под ними.

Эта комната была их целью. Простой полёт туда занял бы часы и проходил бы через три защищенных заслона, если бы они вообще взялись за это. Дамблдор сказал, что быстрое проскальзывание будет проще, и оказался прав. Также он оказался прав насчет содержимого этой комнаты: семь оранжевых хрустальных шариков, украшенных сияющими красными звездами. Псы Сатоми, про которых говорилось в легенде⁽¹⁴⁾, и за которые Гриндевальд заплатил ужасную цену.

Насчет одного однако Дамблдор ошибался. Он сказал, что Гриндевальд бы не доверил никому доступ к этой комнате, но внутри их ждали три человека.

Одного из Вестников придавило ящиком, расплющив о камень, но остальные слегка замешкались в удивлении. Инстинкт взял своё, и они — Зах Кардья, как успел подумать Хиг — напали. Они выпалили три проклятия буквально за мгновенья, в то время как Хиг все ещё пытался найти свою палочку в похожем на тесто жидком камне.

— Ступефай! Ступефай! Авада Кедавра!

Шохет упал, оглушённый и убитый в быстрой последовательности. Аргентинца оглушили. Хиг нашёл свою палочку, как и другой член группы Далет, но всё еще слишком медленно.

— Ступефай! Ступефай! Ступефай!

Заклинания с латинскими корнями произносились с венгерским акцентом, но были не менее эффективными. Атакующие неуклюже попадали на пол. Судя по всему, остался только Хиг. Однако, достаточно было лишь одного человека, чтобы разбить эти чёртовы хрустальные шарики. Он поднял палочку и успешно использовал Ступефай на одном из защитников, затем повернулся и хотел еще раз быстро применить его.

Недостаточно быстро. В ту же секунду вторая из Вестников попала по нему Иммобулюсом, и Хиг почувствовал, как его тело одеревенело. Он накренился вбок, застывший в неуклюжей позе с одной рукой, вытянутой вперед в выпаде, и почувствовал, как падает к остальным, не меняя позы. Хиг подумал, что Вестница, скорее всего, была легилиментом и хотела быстрых ответов, и мысленно выругался. Он не был окклюментом и не мог закрыть глаза будучи парализованным.

Вестница подобралась к нему. Женщина была уродливой. Не то чтобы Хиг думал, что он сам подарок, но у этой ведьмы по всему лицу были длинные извилистые шрамы. Они выглядели как наказание, но у неё была эмблема в виде меча отряда Зах Кардья, а они были источником гордости.

— Véget vetnénk minden szenvedésnek. Megállítanátok minket? Bolondok⁽¹⁵⁾, — она плюнула на него через сжатые губы.

У него не было ни малейшей идеи, что это означало, и он всё равно не смог бы ответить, даже если бы хотел. Его сердце опустилось. Если Псы Сатоми останутся невредимыми, всему конец.

— Экспеллиармус! — прозвучал голос, который Хиг распознал как голос Тинегар.

Он обсчитался.

Палочка Вестницы вырвалась из её пальцев и поплыла к Тинегар, которая всё еще поднималась на ноги. Американка ловко поймала её в воздухе и указала своей палочкой в сторону Хига на время, достаточное, чтобы применить к тому Иннервейт. Хиг растянулся у стены, магия вернула ему дыхание, и он судорожно вдыхал воздух.

— Хиг, вы в порядке? — спросила Тинегар, снова целясь палочкой в Зах Кардья.

— Да, — прохрипел он в ответ. — Не жди, просто сделай это сейчас! — каждая секунда их промедления была еще одной секундой, когда Гриндевальд питался силой через эти кристаллы.

Хиг не понимал, как это работает — он подозревал, что никто, кроме Дамблдора и Гриндевальда не имел ни малейшей догадки — но эти шарики играли ключевую роль в неукротимой силе Гриндевальда. Было тридцатое апреля⁽¹⁶⁾, и все части плана просто обязаны были сработать. Этот план был шедевром стратегии и тактики, и Хиг с благоговением наблюдал, как Момо и Дамблдор работали над ним, но всё было зря, если они не разрушат Псов Сатоми. Нет времени на обсуждения.

— Редукто! — Тинегар нацелила палочку на одного из Псов.

Синий луч ударил в шарик, превращая его за мгновение в облако розовой хрустальной пыли. Тинегар остановилась, собирая всю силу, что была в её высоком худощавом теле, а затем перешла к следующему шарику, разбивая каждый из семи по очереди, так быстро, как только могла.

Хиг услышал взрыв над ними. Но уже было неважно, что скоро остальные защитники прорвутся вниз, поскольку Тинегар развернулась и уничтожила последний хрустальный шарик. Хиг приготовился, а Вестница прорычала что-то абсолютно непереводимое, наполненное горечью.

— Láttuk a jóslatokat és tudjuk, hogy még győzni fogunk. Lesz egy ember akit a villám megjelölt és ő kioltja majd a csillagokat⁽¹⁷⁾.

Тинегар оборвала болтовню венгерки коротким оглушающим проклятьем и повернулась к Хигу:

— Мы сделали это.

— Да. Но я боюсь, это будет последнее, что мы сделали.

Хиг переместился в угол комнаты. Им придется спуститься вниз, чтобы добраться до него, и он легко попадёт как минимум по первому из них. Хотел бы он, чтобы у них были силы и время привести в чувства их замороженных друзей, но это лишь сделает их неспособными защищаться, когда Вестники будут здесь.

Тинегар, подражая ему, перешла в другой угол комнаты.

— Оно стоило того, — сказала Тинегар, бросив взгляд на оглушённых врагов. — Я не могу принять этот вздор про то, что цель оправдывает средства... про то, что они хотят привести всё в порядок, а значит, все эти убийства и безумие стоят того, — Тинегар подняла свою палочку, мрачно излагая свои мысли: — Мне всё равно, какое добро ты планируешь творить, и мне всё равно, каким человеком ты себя считаешь. Важны лишь твои действия, а не твои цели. К чёрту тиранов и их приспешников.

У её неодолимого скептицизма было своё применение. Ему не стоило так поспешно делать о ней выводы. Не то чтобы сейчас это было важно.

— Эй? Рэдж? Сэмми?

Хиг моргнул. Он удивленно позвал:

— Момо?

— Да! — отозвался его союзник. — Поднимайтесь сюда, мы не можем долго удерживать проход! Нам нужно сформировать линию обороны!

Не успел он закончить говорить, как Хиг и Тинегар начали приводить в чувства павших (кроме погибшего Шохета) с помощью Иннервейт так быстро, как только могли. Это не было быстро, учитывая их истощение, но всё же достаточно, чтобы шесть ведьм и волшебников смогли присоединиться к своим товарищам, прежде чем Вестники успели пробиться к ним.

Кровь американцев закипела, когда они злобно зарычали при виде Вестников — это были остатки отрядов Вереш Кезек и Зах Кардья. В ответ Вестники прокричали свои фанатичные выкрики. И была война. Кровавая и ожесточённая война, которая охватила залы Нурменгарда и его зубчатую стену. Многие погибли в тот день, а остальные еще долгие годы будут нести шрамы от проклятий.

Остальную часть истории вы скорее всего знаете — ну или по крайней мере проникнутые романтикой части про Дамблдора и Гриндевальда, про то как честолюбие обернулось безумием, а любовь рассеялась после единственной трагической случайности. И наверняка вы знаете про великий поединок между этими двумя. Говорят, что это самый великий поединок среди всех, когда-либо случившихся, справедливо упоминаются долгие часы, во время которых он бушевал, неодолимая мощь мастерства Дамблдора и непоколебимая защита Гриндевальда.

У Гриндевальда была Бузинная палочка, его силу подпитывали Псы Сатоми и защищал Железный Нимб. Известно, что он украл Бузинную палочку у Майкью Грегоровича, но откуда у него остальные великие приспособления, доподлинно неизвестно. Но они все были могущественными, и они охраняли его от всех бед, словно неразрушимый стометровый барьер.

Написано двадцать восемь книг про Войну с Гриндевальдом, семь книг про жизнь и противостояние Дамблдора и Гриндевальда, и три книги про сам поединок. И всё же, одно известно наверняка, он бы не пал, несмотря на Дамблдора, несмотря на всё остальное, если бы американцы не преуспели в штурме Нурменгарда и не разрушили бы Псов Сатоми.

В тот день Рэдж Хиг кое-что узнал про Лимпэл Тинегар. Он узнал про её твердость и про её значимость. И он принял её слова про «высшее благо» близко к сердцу. Он не забудет их.

≡≡≡Ω≡≡≡

חיילים אלמונים הננו בלי מדים,

וסביבנו אימה וצלמוות.

כולנו גויסנו לכל החיים,

משורה משחרר רק המות.

בימים אדומים של פרעות ודמים,

בלילות השחורים של יאוש.

בערים, בכפרים את דיגלנו נרים,

ועליו, הגנה וכיבוש

לא גויסנו בשוט כהמון עבדים,

כדי לשפוך בנכר את דמנו.

רצוננו: להיות לעולם בני חורין,

חלומנו: למות בעד ארצנו.

אם אנחנו ניפול ברחובות, בבתים,

יקברונו בלילה בלאט;

במקומנו יבואו אלפי אחרים,

ללחום ולכבוש עדי עד.

בדימעות אימהות שכולות מבנים,

ובדם תינוקות טהורים -

במלט נדביק הגופות ללבנים,

ובנין המולדת נקים.

— Яир (Авраам Штерн)

Мы солдаты без формы, имён у нас нет,

А вокруг тьма и горе людское.

Мы навеки поклялись хранить наш завет,

Нас лишь смерть может вырвать из строя.

В те багровые дни, крови мук и резни

В непроглядные ночи страдания

В городах, в деревнях мы поднимем одни

Наше гордое знамя восстания.

Не рабы мы, которых согнал страшный бич

Проливать свою кровь на чужбине

Жизнь отдать за народ — вот великий наш клич,

И свободными быть нам отныне.

В те багровые дни...

Да, мы знаем, тернист и опасен наш путь

Впереди нас невзгоды и беды,

Но ни козни врагов, ни тюрьмы мрак и жуть

Нас не сломят в дороге к победе.

В те багровые дни...

Тех из нас, кто в кровавом сраженье падёт,

Похоронят тайком в тьму ночную.

Но их место множество новых займёт,

Чтоб продолжить борьбу роковую.

В те багровые дни...

И слезой матерей, их рыданьем в ночи —

Чистой кровью младенцев невинных,

Как цементом скрепим мы тела-кирпичи;

Дом отстроим любимой отчизны.

В те багровые дни...

(Перевод: Ицхак Надет)

1) Этим законом регулируется множество положений, касающихся сохранения секретности, в том числе и одежда, в которой маги могут посещать общественные места маглов. Принят в 1689 году.

Вернуться к тексту

2) включение Австрии в состав Германии, состоявшееся 12—13 марта 1938 года

Вернуться к тексту

3) гадание по облакам

Вернуться к тексту

4) группы называются буквами еврейского алфавита

Вернуться к тексту

5) Бюкк — горный массив в Венгрии

Вернуться к тексту

6) Армия Гриндевальда, Veg Hírnökei, или Вестники Конца с венгерского.

Вернуться к тексту

7) Волшебный огонь ярко-синего цвета, который отлично согревает и может переноситься из одного места в другое в руках

Вернуться к тексту

8) Veres Kezek, элитный отряд Гриндевальда, "Красные Руки"

Вернуться к тексту

9) Záh Kardja, с венгерского «Меч Заха»

Вернуться к тексту

10) лей-линии, или мировые линии, соединяют места, представляющие географический и исторический интерес, например древние памятники, курганы, мегалиты, священные места, природные хребты, вершины. Из лей-линий складываются геометрические формы разных масштабов, которые имеют мистическую силу.

Вернуться к тексту

11) Цюйфу — город в Китае

Вернуться к тексту

12) Запирающее заклинание. Магически запечатывает дверь

Вернуться к тексту

13) Заклинание заморозки, обездвиживает объект

Вернуться к тексту

14) Речь про японский роман Кёкутэя Бакина, название которого буквально переводится как «Легенда о восьми псах-воинах клана Сатоми»

Вернуться к тексту

15) с венгерского, «‎Мы прекратим все страдания. Хотите остановить нас? Глупцы»‎

Вернуться к тексту

16) В это время отмечают Вальпургиеву ночь

Вернуться к тексту

17) с венгерского, «‎Мы видели пророчества и знаем, что победим. Придёт человек, отмеченный молнией, и он погасит звезды»‎

Вернуться к тексту