Финория. Взгляд дракона (гет)

Книжный подвал был на редкость уютным. В отличие от больших книгохранилищ, похожих на дворцы, потолки здесь не превышали полутора акрин, зато сам коридор казался нескончаемым. К стенам крепились деревянные стеллажи, заполненные книгами, а посередине тянулся ряд невысоких узких столов и массивных подставок для больших книг. Для посетителей имелось достаточно мягких лавок, стульев и кресел. Света из узких окошек, расположенных под потолком, не хватало, поэтому над каждым столом висел застеклённый масляный светильник. Хитрая система зеркал наверху увеличивала количество света в несколько раз. Табачно-зелёный пол, серые стены, светло-жёлтое дерево мебели и пёстрые покрывала на сиденьях создавали тёплую и домашнюю обстановку, и лишь коридор длиной в сотню акрин навевал лёгкое беспокойство — конец его терялся в сумрачной дали.

Подвал не был ровным. Он уходил вниз под небольшим углом, и из окон освещалась лишь верхняя его часть, возле входа. Это была не столько библиотека, сколько склад, открытый для всех желающих. Сюда сдавали надоевшие домашние книги, здесь оказывались мемуары почивших дворян и прочие документы, не имеющие ценности и не нашедшие хозяев. Книга или рукопись, попавшая сюда, хранилась вечно, и не было никакой возможности выудить из подвала хоть листок: младшие смотрители в зелёных одеждах строго следили за читающими и обо всём докладывали старшим, носящим серые мантии. В обязанности младших смотрителей входила также уборка и поддержание огня в лампах.

Книжный подвал существовал на попечении графского семейства Ридо. Из поколения в поколение эта зажиточная семья следила, чтобы помещение содержалось в чистоте и порядке, и за три столетия в нём накопилась огромная коллекция. Она была фамильной гордостью Ридо, к которой они великодушно предоставляли доступ всем желающим — за деньги. Впрочем, невеликие — даже у уборщика улиц нашлась бы медная монетка для похода в книжный подвал. Сюда впускали за крошечную плату, но всего на час. Если попадалась интересная книга, за второй и последующие часы приходилось раскошеливаться снова, но разве это могло остановить богатого караванщика?

Из семи вабранов издох только один — к счастью, не тот, который принадлежал Наи — и к двум бочонкам золота, вырученным за зёрнышко, добавилась ещё одна круглая сумма. Караванщик уже начал присматривать для себя подходящий домик в Финории, а в свободное время изучал древние манускрипты.

Он сидел в удобном кресле и сосредоточенно читал ветхую рукописную книгу, лежащую на подставке — не огромную из пергамента, как большинство книг в Иэне, и не крошечную на жёлтой бумаге, как любовное чтиво для кухарок, а среднего размера, примерно двадцати вершков в длину и тридцати в ширину, на плотной бумаге, сохранившей остатки белизны. Листы закруглились по углам от времени, а обложка почернела и потеряла все краски, но имя автора сохранилось на титульном листе. Книгу написал некий Рантоэль Чужеземец в 2896 году Эры Драконов, и она очень заинтересовала Наи своей древностью.

Он откопал её на дальней полке в самой глубине подвала, куда не поленился пройти. Чем дальше вниз уходил Наи, тем старее и обтрёпаннее были книги, свет — тусклее, а посетителей — меньше. В какой-то момент ему стало не по себе. Стоя в полумраке, он посмотрел назад, в сторону подъёма, где царило оживление и сиял яркий свет, и ощутил себя ужасно одиноким, как в детстве, когда случалось отстать от родных в незнакомой деревне.

Здесь не было никого, даже смотрителей. Лампы горели через две на третью, голоса почти не доносились в эту даль. Слабый ветерок тянул со стороны входа. Наи остановился в двух десятках акрин от торца, завешенного чёрным, как ночь, бархатом. Ни одного вентиляционного отверстия он не видел, но занавес плавно колыхался. «Значит, склад ещё длиннее, чем я думал», — отметил он.

Захотелось вернуться. Он не видел причин для беспокойства, но тем не менее его буквально гнала отсюда неясная опасность, сочащаяся изо всех щелей. Старинные фолианты словно наблюдали за ним, как живые. Люди, написавшие их, давно мертвы, а книги жили своей жизнью, следя за теми, кто приходил сюда, и что-то подсчитывали — может, годы, а может, поступки. Смотрели, слушали, запоминали. Переговаривались между собой, шелестя страницами по ночам... Или это не книги сейчас пристально разглядывают его, а кто-то другой? Смотрит, не имея глаз, слушает, не имея ушей, зато руки его цепки и длинны, как древесные корни...

Стало тоскливо. Наи огляделся вокруг: было тихо, но он не мог отделаться от странного чувства, будто сейчас отрежут путь обратно, и он навсегда останется внизу подвала. Так и не решившись дойти до конца и заглянуть за штору, он выбрал книгу, самую старую на вид, и не оглядываясь пошёл по коридору наверх, к свету. Спешил так, словно ему кто-то наступал на пятки, и ничто в мире сейчас не заставило бы его обернуться.

Ближе к середине подвала страх отпустил его, а наверху, при дневном свете, Наи готов был смеяться над самим собой. Хорош караванщик, испугался темноты! Он выбрал свободное кресло, сдул пыль с книги и уселся читать.

С первых же строк он понял, что не ошибся в выборе. Он где-то слышал, что имена с окончанием «эль» в прошлом принадлежали не людям, а легендарному народу — создателям Иэны, и имя автора только подхлестнуло его любопытство. Конечно, никто из его товарищей (так и не добравшихся до Финории) ни в жизнь не поверил бы, что книгу написал один из Эль. Слыханное ли это дело? Эль считались чем-то недосягаемым, далёким, как небесные звёзды, и мысль, что вот эти самые строки вывел своим пером представитель чудесного народа, казалась по меньшей мере дерзкой.

Про Эль знали мало. Некоторые звездочёты утверждали, что такого народа вообще никогда не существовало, а горы прозваны Эльскими, потому что там гулкое эхо. Сказок об Эль почти не сохранилось, а те, что сохранились, противоречили друг другу. В одних говорилось, что Эль построили Иэну для себя, но потом их истребили драконы, а в других — что Эль создали Иэну в подарок людям, а сами ушли. Если бы остались жить вместе с людьми, то смогли бы убить всех драконов. Иногда Эль представали злыми: в одной легенде прямо говорилось, что это они наслали на Иэну драконов, чтобы те освободили земли от людей. Когда не останется ни одного человека, Эль снова придут в Иэну и будут тут хозяйничать. Общим в этих байках было одно: то, что Эль живут вечно и умеют летать, как птицы. И как раз в это труднее всего верилось...

Однако то, что Наи прочёл в книге Рантоэля, не имело с иэнскими легендами ничего общего. Смотритель, собирающий плату, подошёл к нему уже в четвёртый раз, и Наи не глядя сунул монету, перепутав и вместо меди отдав серебро. Как и в любой рукописной книге, буквы были крупными, и чтение не утомляло. Утомляло другое — новые знания, переворачивающие с ног на голову всё, что Наи слышал об устройстве Иэны. После каждого отрывка хотелось поразмышлять, дать уложиться новым сведениям, но день клонился к вечеру. Скоро подвал закроется. Найдёт ли Наи завтра эту книгу на том же месте? Почему-то он очень боялся, что единожды выпустив из рук, он её больше не увидит.

«Почитать бы в своей комнате, не спеша. Да разве её унесёшь незаметно? — с досадой думал Наи, поглядывая на зорких смотрителей. — Одна надежда на золото». Он закрыл книгу и, держа её под мышкой, приблизился к одному из них — тощему безусому юнцу в зелёной форме.

— Скажите, уважаемый, не позволите ли вы мне взять книгу на несколько дней? Я хорошо заплачу.

— Мы не даём книги на дом, — бесцветным голосом промямлил тот и отвернулся.

И тут Наи совершил ошибку. Как он потом понял — роковую. Надо было оставить юнца в покое и обратиться к смотрителю постарше — авось и попал бы на продажного, но усталость сыграла свою роль, обычно верное наитие спало мёртвым сном, и Наи продолжал ломиться в закрытые двери.

— А что вы скажете насчёт этого? — понизив голос, сказал он юнцу и показал золотой.

Парень выпучил глаза, пробормотал что-то вроде:

— Подождите, я сейчас, — и засеменил прочь.

Ещё можно было исправить положение, можно было сунуть книгу на полку и взять в руки первую попавшуюся, но Наи стоял столбом, ожидая, когда юнец приведёт своего начальника. Начальники не замедлили явиться — целых двое, в одинаковых серых мантиях и чёрных шапочках книгочеев. Юнца след простыл.

— Добрый вечер, уважаемый. Какая книга вас заинтересовала?

— И вам доброго вечера, господа книгочеи. Если бы вы были так добры и позволили мне ознакомиться с этой книгой дома, я заплатил бы вам по золотой монете, — лучезарно улыбаясь, как последний дурак, сказал Наи и протянул им свою находку.

Они схватили её оба — чересчур поспешно, как ему показалось. «Подземье, надо было предлагать серебро, — мелькнула запоздалая мысль. — Обычная книга такого объёма не стоит и одного золотого. А они не вчера на свет родились, наверняка заподозрят неладное». Книгочеи разложили книгу на столе, раскрыли на середине и, пробежав глазами пару строк, переглянулись. Тот, что был покрепче и помоложе, захлопнул её и взял, обхватив обеими руками, как добычу, а второй любезно предложил Наи подождать четверть часа, пока они оформят доверенную бумагу. Наи кивнул, и они быстро зашагали вниз по коридору.

Он в рассеянности сел, но тут же встал и двинулся за ними. Сроду он не слышал ни о каких доверенных бумагах в книгохранилищах! Книги либо давали на дом, либо не давали. Если давали, то под запись, но безо всяких лишних бумаг и церемоний. У старшего книгочея было такое лицо, словно он выдумывал на ходу — готов был сочинить любой бред, лишь бы усыпить бдительность назойливого клиента и отобрать у него книгу. Всё это очень не нравилось Наи. Что, если они хотят её подменить? Тогда тем более нужно запомнить, куда они положат книгу Рантоэля, чтобы потом за ней вернуться.

Но он недооценил коварства финорских книгочеев.

Стараясь не привлекать к себе внимания, он шёл за ними на расстоянии тридцати шагов, но они всё не останавливались. Людная часть коридора осталась позади, и Наи задержался, притворившись, что разглядывает стеллажи, хотя зорко следил за книгочеями. Он думал, что они отнесут книгу туда, где он её взял, но оба внезапно остановились и, должно быть, оглянулись — издалека не было видно. Наи уткнулся в пыльные корешки. Боковым зрением заметил движение, скосил глаза и чуть не выругался: смотрители что-то сделали со стеллажом, и он отъехал в сторону, как дверь. Оба скрылись в потайной нише и задвинули стеллаж за собой. Наи устремился за ними — он уже не прятался, лишь старался помягче ступать.

Дойдя до того самого места, начал лихорадочно ощупывать полки в поисках рычага, но вдруг заметил, что подвижная стенка закрылась не полностью и выступает на вершок из общего ряда. Он прислушался, но не уловил ни звука. Взялся за стеллаж, бесшумно отодвинул его — механизм работал на редкость гладко, словно это был не чулан в подвале, а кабинет в королевском дворце — и пролез внутрь.

Он оказался в полутёмном каменном коридоре, который сразу же сворачивал направо и шёл параллельно книжному подвалу. Через несколько шагов коридор повернул налево, стало свелее, и до Наи донеслись приглушённые голоса. Он не смог разобрать ни слова, но явственно слышал в разговоре повторяющееся имя попечителя хранилища — Ридо. Говорящих было двое.

Ему в ноздри ударил едкий запах не то краски, не то лака. Раздался шелест страниц. Щёлкнуло кресало, на стенах коридора заплясали красные отблески, и почти сразу же потянуло дымом. У Наи внутри всё упало. Он подкрался ближе, выглянул из своего убежища, не выступая из тени, и невольно сжал кулаки от увиденного.

В маленьком круглом зале на каменном полу распустился огненный цветок, а над ним нависли двое людей в мантиях. На лица книгочеев легли резкие тени от света снизу, превратив их в чудовищные маски. Если бы смотрители просто кинули книгу в камин, её можно было бы выхватить и спасти, но они развернули её полностью, поставив боком, да ещё облили горючей жидкостью. Все страницы вспыхнули одновременно.

Книга пылала, и ему казалось, что она беззвучно кричит. То, что он успел прочесть, осталось теперь только в его памяти, а что не успел, кануло навеки. За считанные секунды пламя пожрало всё, написанное Рантоэлем. Наи клял себя последними словами за то, что не дочитал главу про Межгорье. Он с огромным трудом удержался, чтобы не броситься на смотрителей. «Всё потом», — сказал он себе и поторопился убраться из секретного помещения. Он сообразил, что книга догорит меньше чем за минуту, огонь перестанет слепить глаза этим двоим, и в бледном свете настенной лампады он будет как на ладони. Выскочив из тайника, Наи задвинул стеллаж почти до упора и поспешил наверх. Книгу всё равно было уже не спасти.

Он умел владеть собой — жизнь торговца приучила его улыбаться людям, которых хочется прихлопнуть, и сочувственно кивать, когда душит смех, но сейчас его разрывало бешенство. Он знал, что в такие минуты бледнеет, и порадовался, что в книжном подвале не слишком светло. Первым побуждением было уйти, хлопнув дверью, но он заставил себя сесть на лавку и взять со стола какой-то альбом с гравюрами.

Вскоре к нему подошёл смотритель — тот, что постарше. Наи вновь уловил запах горючего вещества и ощутил жар в голове.

— Благодарю вас за ожидание, — скучным голосом сказал книгочей. — К сожалению, возникли небольшие сложности, но вы можете взять книгу завтра. Приходите с утра, мы будем вас ждать.

— Благодарю, уважаемый. На том и порешим, — Наи встал и откланялся. Его хватило ещё на одну улыбку.

«Всё потом, — мысленно твердил он, как заведённый, выходя из книжного подвала, — всё потом...»

* * *

— Вы прелестны, ваше высочество! Это зелёное платье чудесно, как молодая весенняя листва, а сами вы прекрасны, как цветок! — щебетали фрейлины в гардеробной, норовя разгладить каждую складку на пышной юбке Финоры и расправить каждую оборку.

— Для новогоднего бала сойдёт, — сказала принцесса, критически оглядев своё отражение.

Новый год не считался крупным праздником, потому что приходился на весеннюю страду. Дворяне, понятное дело, не работали в садах, но и им хватало забот по весне: ведь нужно было управлять своими поместьями. А у королевской семьи к тому же намечался вскоре другой праздник, более важный.

— Как я радуюсь вашему счастью, госпожа! — закатила глаза кудрявая баронессочка в жёлтом. — Король Хино будет прекрасным мужем.

— Я жду не дождусь новогоднего бала! — воскликнула русоволосая девушка в сиреневом, молодая графиня, дочь одного из влиятельных лиц в Финории. — Может быть, на этом балу я тоже встречу свою любовь.

— Все вы обязательно встретите свою любовь, — благосклонно сказала Финора. — А теперь оставьте меня. Примерка окончена. Флира поможет мне переодеться.

Шелестя юбками, фрейлины удалились — они уже усвоили, что приказы принцессы нужно понимать с первого раза. Вошла горничная, которая ожидала за дверью.

— Угодно переодеться, госпожа?

— Да, расстегни эти проклятые крючки на спине и развяжи бант на поясе.

Переодевшись в нарочито простое белое платье, Финора сама повесила бальный наряд в шкаф и замерла, задумавшись. Флира терпеливо стояла рядом.

— Ты не видела моего рисунка? — спросила наконец принцесса.

— Какого рисунка, госпожа?

— Простой рисунок углём, портрет. На нём... — Финора запнулась, — один из героев той книги, как я его себе представляю.

— Нет, госпожа, — ответила Флира, стараясь изобразить глубочайшее сожаление. — Но я обязательно поищу его! Угодно что-то ещё?

— Больше ничего. Ты свободна. Хотя нет, постой... — взгляд Финоры упал на красное церемониальное платье для помолвки. — А не примерить ли заодно и это?

— Как вам будет угодно, госпожа, — с готовностью сказала Флира и сняла платье с вешалки.

— Нет. Я хочу, чтобы его примерила ТЫ.

У Флиры округлились глаза, но медлила она лишь секунду, а потом скинула свою форму горничной прямо на пол и надела красное платье.

— Повернись, — скомандовала Финора и застегнула крючки на спинке. — Оно тебе впору, — задумчиво сказала она. — Разве что чуть коротковато.

Флира молча сбросила туфли на каблуке и встала перед зеркалом босиком.

— Пройдись.

Флира плавно прошла вдоль шкафов и обратно. Переливчатый алый шёлк струился, как языки пламени. Длинный правый рукав с приколотым брошью газовым шарфом, ниспадающим до пола, контрастировал с коротким, почти отсутствующим левым. Голая рука Флиры казалась совершенно беззащитной, и принцессу передёрнуло. А горничная была безмятежна. Она двигалась с таким видом, словно у неё на голове не служаночья наколка, а корона. Флира старалась смотреть вниз, но не удержалась и бросила на принцессу короткий взгляд — всего лишь один взгляд, чуть насмешливый и, может быть, с оттенком презрения. Она тут же спохватилась и присела в глубоком реверансе, но принцесса всё заметила.

— Достаточно, снимай. Я просто хотела посмотреть, как оно выглядит со стороны. Подойди, я расстегну.

— Оно великолепно, госпожа! Вы будете самой красивой невестой в Иэне.

— До свадьбы ещё год, — проворчала Финора, расстёгивая крючки.

Флира сочла благоразумным промолчать.

* * *

Тион обожал пряники Нары, но в тот день почти не почувствовал даже вкуса еды — так ему не терпелось поскорее приступить к обещанной графом беседе. После обеда начал накрапывать дождик, и они вдвоём — граф и Тион — расположились в комнате графа в креслах у окна, а Дааро, которому дождь был нипочём, улёгся на крыше, обернув хвост вокруг башенки и просунув зрячую голову прямо в комнату.

Обстановка была простая, если не сказать бедная. Обитые деревом стены, еловый потолок, жёсткая кровать, комод, стол и два кресла — вот и всё убранство. Единственным предметом роскоши можно было назвать камин с узорной решёткой. Сейчас в нём весело потрескивали дрова, и несмотря на открытые окна, комнату наполняло тепло.

— Сколько тебе лет? — спросил граф.

— Два миллиарда, — мигом откликнулся дракон, просунув в окно говорящую голову, и Орион рассмеялся.

— Тебе-то, наверно, даже и побольше будет. Но я спрашивал нашего юного друга.

— Почти двенадцать, — ответил Тион. — Но я рослый, и мне все дают тринадцать.

— Чем раньше выйдешь на улицу, тем более сильным магом можно стать, — сказал граф, размышляя. — Но у тебя к тому же есть взгляд дракона, а он усиливает способности.

— Какие у меня способности, — смущённо проговорил Тион. — Я только на барсе летаю.

— А ложные драконы, по-твоему, просто так появляются? Ты хоть знаешь, насколько это редкая штука — ложный дракон?

— Я ничего для этого не делал, честное слово. Они сами собой.

— Как они выглядят?

— Обычные. Как Дааро.

— Я необычный, — вставил дракон.

— Ты у меня вообще чудо, — серьёзно сказал граф и потрепал его по зрячей голове. — Тион, ты не представляешь, как тебе повезло. Я лишь однажды видел ложного дракона, очень давно. Расскажи получше, какие они.

— Зелёные, двухголовые, — мальчик поскрёб затылок. — Я же не знал, что это разные. Думал, это Дааро там тоже прячется.

— «Тоже прячется»? — удивился граф. — Тебе нужно от кого-то прятаться? Тебя обижают? — нахмурился он.

— Нет-нет, — поспешно ответил мальчик. — Я там просто гулял. А драконы... Кабы я знал, что они ложные, может, и присмотрелся бы повнимательнее. Но я же не знал. И они всегда молчали. Все. Я с ним говорю, а он молчит. Я даже обижался на тебя, Дааро.

— Да, я помню, — кивнул дракон слепой головой.

— Тион, а когда они появлялись? Ты сам момент появления не заметил?

— Нет... Появлялись по вечерам, когда солнце заходит. Когда вы у костра поёте. — Тион принялся теребить медальон на шее, словно искал защиты.

— Кстати, да. Помню, я ещё удивлялся: ты так любишь музыку, но почему-то всегда уходишь, когда начинаются песни.

— У него вянут уши от голоса Вако, — съехидничал Дааро.

Тион промолчал, уставившись в пол, и граф сказал:

— Дааро, слетай-ка, посмотри, не появился ли на верхней площадке ложный дракон.

Две зелёные головы убрались из комнаты, и раздалось хлопанье крыльев. Граф прикрыл окно. На улице потемнело; моросил мелкий дождь, грозящий перейти в крупный. Капли шуршали по черепице, и от этого звука делалось уютно. Камин залил комнату тёплым оранжевым светом.

— Ну и погодка... — протянул граф. — Сегодня я точно не попаду в город. А что у тебя в медальоне? Если не секрет, конечно.

— Пусто, — ответил мальчик и в доказательство раскрыл капсулу. В плоской латунной ягодке ничего не было. — Он и так работает, без ничего. А стащил я его для... Ой.

— У кого стащил-то? — со смешком спросил граф.

— У старухи одной. Во дворце живёт, королеве прислуживает. Ух и барахольщица! У неё всякого помоечного хлама сундуков десять. Всё подбирает. И банки, и склянки, и тряпки... У неё он просто валялся, а мне нужен. Готов поспорить, она даже не заметила. Вы только не подумайте, что я вор! — испугался Тион. — Я у вас в замке и хлебной корки без спроса не возьму.

— Да успокойся, Тион. Конечно, ты никакой не вор. Ну, украл, бывает. А для чего украл-то?

— Чтобы положить туда... Вы никому не скажете? А то надо мной смеяться будут.

— Ни одной живой душе, — твёрдо пообещал граф.

Тион откинулся в кресле, зажмурился и проговорил:

— Я хочу положить туда яд. И всегда носить при себе.

— О Десятеро, Тион! Зачем тебе?!

— Чтобы, если попаду в тюрьму... в пыточную... По вечерам слуги во дворце такое рассказывали — и про наши тюрьмы, и про хинорские. Про хинорские особенно... Яд собирался у той же старухи украсть, у неё есть, я знаю.

— Чтоб их там всех... — выругался граф. — Так. Давай ты это выбросишь из головы, хорошо? И про яд, и про пытки. И никогда не будешь об этом вспоминать. А в медальон положи что-нибудь полезное. Лекарство, например. Я тебе дам порошок от лихорадки, его и носи в медальоне.

Мальчик нехотя кивнул. Потом встал, подошёл к камину, поворочал дрова кочергой.

— Сосновые, — сказал он, глядя на огонь. — Во дворце дубовыми топили.

— Во дворце всё дубовое, — не удержался граф. — Даже головы у некоторых.

— Там музыка хорошая, — тихо возразил Тион. — Я во время балов сидел в чулане и слушал.

— Стало быть, наше пение похуже дворцового?

— Нет, что вы! Вы здорово поёте. А на лютне вы играете даже лучше королевских музыкантов. Просто я брожу один, когда у меня плохое настроение.

— Почему же оно у тебя плохое?

— Не то чтобы плохое. Просто иногда... как-то странно становится.

— Грустно? — подсказал граф.

— Ну... В общем, да. Только вы не обижайтесь, граф это не из-за вас! Тут здорово, и ко мне все хорошо относятся. Но по вечерам, когда работа уже закончена, вроде бы можно радоваться да отдыхать, а я...

— Со звездочётом бы тебе поговорить, — вздохнул Орион. — Да где его возьмёшь. Хорошие все на королевской службе, а шарлатан ничего умного не скажет. — Он помолчал. Мальчик поставил кочергу, вернулся в своё кресло и выжидательно посмотрел на графа. Тот потёр лоб и продолжил: — Давай так: я сейчас попытаюсь объяснить тебе, что с тобой творится, а ты попытаешься меня понять. Я, конечно, не звездочёт, и красиво говорить не умею, но уж как получится. Идёт?

— Идёт, — согласился Тион.

— То, что ты чувствуешь в такие минуты — не тоска, а некая сила, которая в тебе просыпается. Она дремлет в каждом с рождения, но примерно в твоём возрасте становится доступной. И тут уж только тебе решать, что с ней делать. Можешь вырасти обычным человеком, влюбиться в хорошую девушку и жить с ней долго и счастливо. А можешь распорядиться этой силой иначе и стать магом, но тогда о семейном счастье придётся забыть. Главное, всегда помни, что нельзя идти одновременно налево и направо. На двух стульях не усидишь.

— Так вот почему все звездочёты одинокие!

— Да. Они ведь немножко и маги. Тебе наверняка говорили, что магов не существует? — уточнил граф, и Тион кивнул. — Обманывали. Маги есть, но их очень мало. Не в каждой стране найдётся хотя бы один... Так вот по поводу твоих приступов грусти — это из-за прогулки. Обычные мальчишки и девчонки, растущие взаперти, знать о таком не знают, но ты нарушил запрет. Да ещё и Дааро с тобой поработал. Прогулка под звёздами и взгляд дракона дали тебе преимущество, твои способности увеличились во много раз, но это ещё и нагрузка. Немаленькая. И иногда тебе трудно с ней справиться. Понятно?

— Запутанно всё, — пожаловался Тион.

— Ещё бы, — согласился граф. — Это тебе не тренировка по фехтованию. Грубо говоря, штука такая: твоя тоска на самом деле не тоска. Если чувствуешь, что тебе грустно, это значит, что тебе тяжело нести свою ношу. И так будет, пока ты не сделаешь выбор, в какую сторону её нести.

— Простите, граф, я не понимаю ничего.

— Ты должен решить, куда хочешь двигаться — навстречу своим способностям или прочь от них. Как только сделаешь это, тоска уйдёт навсегда. Но не спеши с решением, сначала всё взвесь и обдумай. Задачка, да? — сочувственно добавил Орион.

— Задачка... Граф, а вам приходилось делать такой выбор?

— Конечно, — улыбнулся он. — Когда мне было четырнадцать, я увидел на балу прекрасную девушку своих лет и безумно полюбил её. Так что мой выбор был очевиден: я отказался от магической силы и попытался завоевать своё счастье... — его улыбка медленно погасла, и он посмотрел вдаль сквозь пелену дождя. — Но тогда у меня уже был дракон.

— А у меня есть барс! И мне во дворце тоже одна девчонка нравилась. Но она старше меня, да и не нравлюсь я ей... Граф, а что вы посоветуете?

— Я бы посоветовал, конечно, отказ от магии и нормальную жизнь. Но я не знаю, какое у тебя призвание. Если к магии — то обычная жизнь превратится в мученье.

— А если я послушаюсь вас и откажусь от способностей, то Барс со мной останется?

— Боюсь, что нет, — печально ответил Орион. — Видишь ли, никакого барса не существует. Это просто картинка, видимость. Ты сам летаешь по ночам.

— То есть как «нет»? — вскочил Тион. — Он настоящий! Он мурлыкал, я гладил его. У него такая тёплая шерсть. Не может быть, чтобы его не было.

— Можешь как-нибудь убедиться, если не веришь. Просто не подзывай его, а попробуй подняться в воздух сам.

— Я к нему привык, — глухо сказал мальчик. — Он мой друг.

— Ты его придумал, Тион. Увидел в книге картинку и подумал, что барсы большие, вот он и получился размером с коня.

— А что — если кто-то придуманный, то он не может быть другом? — с обидой произнёс Тион и снова ушёл к камину. Разбил кочергой угли, сел на пол и стал смотреть на чёрно-красный узор.

— Ну не реви. У тебя будут настоящие друзья и настоящий ручной зверь, я обещаю. Хочешь, приручим детёныша лисицы? — граф подошёл, сел рядом и положил руку ему на плечо. Тион помотал головой.

— Не нужна мне лиса. А ложные драконы? Их тоже я делаю?

— С драконами сложнее. Они появляются сами, но не везде. Насколько мне известно, они выбирают места, где поблизости есть человек, побывавший на улице до двадцати пяти лет.

— А почему?

— Не знаю. Может быть, они надеются, что такой человек сможет их оживить.

— Оживить ложного дракона? — повторил Тион. — То есть, сделать его настоящим?

— Именно. Однажды я сумел это сделать. Мне было столько, сколько тебе сейчас.

— Так Дааро...

— Именно. Но возле меня ложный дракон появился только один раз, а возле тебя они так и вьются.

На крыше послышался шум. Они оглянулись и увидели слепую голову Дааро, пролезающую в окно.

— Прошу прощения, что прервал беседу, но ты посылал меня узнать, не появился ли на верхней площадке ложный дракон. Так вот докладываю: он действительно появился.

Тион сорвался с места и опрометью выбежал из комнаты.