Перекрестки миров и тридцать три тысячи жизней (гет)

автор — Лунная кошка

С того самого незабываемого мгновения, когда старая, морщинистая, будто голенище сапога, криво залатанная шляпа Годрика Гриффиндора распределила ее на львиный факультет, Гермиона считала себя весьма сильной и храброй ведьмой. Она сталкивалась с горным троллем, пила самое гадостное в мире многосущное зелье и превращалась в кошку, пользовалась хроноворотом, летала верхом на гиппогрифе и даже воровала ингредиенты из кладовки Снейпа (что по опасности и безрассудству приравнивалось к сражению с Волдемортом), но по иронии судьбы приступ панического страха настиг ее именно теперь, когда в жизни царил мир, и все вокруг были добры к ней.

Ночью в канун собственной свадьбы.

Оказалось, что Торин был не до конца честным с ней и умолчал о том, как скоро произойдет это событие. Гермиона думала, что у нее есть, по меньшей мере, два-три месяца на принятие того факта, что ее дальнейшая жизнь решена, но в реальности сроки эти оказались несоизмеримо короче, чем она полагала. И однажды понимание того, что она, магглорожденная ведьма семнадцати лет от роду, собирается выйти замуж и стать королевой целого народа, обрушилось на нее с неожиданностью внезапно брошенного Конфундуса.

Двенадцать дней! Не прошло и двенадцати дней с того часа, как Дис впервые заплела ее буйные кудри в замысловатые брачные косы, а она, взбудораженная и растерянная, оказалась в крепких объятиях Торина. Она даже не успела ничего толком понять, кроме того, что действительно всем сердцем любит этого сурового, потрепанного жизнью мужчину, который был старше ее почти на два века.

А потом были эти двенадцать коротких непонятных дней, заполненных веселыми улыбками Балина, озорными шутками Фрины и Катрини и прочей кутерьмой, значения которой Гермиона не знала и не понимала, и жила, будто подхваченная бурным потоком, не властная более над своей судьбой.

А еще был очень непривычный, поменявшийся в одночасье Торин. Именно он поторопил события, не дав ей даже опомниться и возразить. Не внял словам Дис, которая умоляла его отодвинуть свадьбу хотя бы на несколько недель и позволить Гермионе свыкнуться со своим новым статусом. Не услышал старого Балина, в конце концов обозвавшего его упрямцем, который своим поспешанием испортит все, к чему так долго шел.

Торин не выпускал ее из виду все двенадцать дней и был похож на варга, подобравшегося перед прыжком. Он больше не считал необходимым держать дистанцию, не прятал своих чувств и считал, что вполне имеет право бывать с нею наедине. За все эти дни она и носа не показала за пределы Горы, потому что была уверена, что ей не позволят сделать за ворота даже шага. Гермиона была достаточно взрослой девочкой, чтобы понимать, чего Торин так сильно жаждет, и это пугало ее.

Она терпеливо выносила всю эту круговерть день за днем, но когда вчера поутру на выходе из библиотеки немного замешкалась и неожиданно оказалась отрезанной от коридора внушительной фигурой своего будущего мужа, то нервы ее натянулись до предела. И когда он властно притянул ее к себе, поцеловал сначала в лоб, потом в кончик носа, а после настойчиво и обжигающе приник к полураскрытым губам, Гермиона вдруг поняла, что день, которого она ждала с таким трепетом, уже не когда-нибудь, а завтра, и грядущим утром она проснется в одиночестве в последний раз.

Это открытие настолько растревожило ее, что она не находила себе места до вечера, терзаясь неизвестно чем, а после металась по влажным от пота простыням точно в бреду, терзаемая страхами, туманными полуснами и прилипчивыми сомнениями, одно из которых было безумнее другого. Потом, не имея сил оставаться в одиночестве, торопливо влезла в платье прямо поверх сорочки и, завернувшись в плащ, бегом бросилась по пустынным и темным ночным коридорам туда, где единственно могла найти успокоение. К Дис.

Сил достало только поскрестись в тяжелую дубовую дверь, но гномиха услышала и, обнаружив на пороге бледную, бессильную и едва не падающую Гермиону, стоящую босиком на ледяном каменном полу, схватилась за голову.

Она втащила девушку внутрь, усадила в кресло и, коснувшись ее щеки в ужасе округлила глаза. Та пылала.

— Махал! Эмин, да ты вся в жару! — испугалась она и сразу же схватилась готовить целебный чай. Успокаивающий, потому что справедливо полагала, что ее будущая невестка перенервничала.

Она заставила ее выпить снадобье мелкими глотками, а потом отвела в свою собственную спальню и, стянув с нее платье, уложила в постель, а сама устроилась рядом с вышиванием на коленях.

— Эмин, скажи мне на милость, что случилось? Волнение — понятное дело, но на тебе лица нет.

Гермиона облизала пересохшие губы и бессильно откинулась на подушку.

— Я боюсь, Дис. Твоего брата, — она виновато посмотрела на гномиху, а та в ответ вытаращилась на нее, как на вселенское диво, а потом неожиданно бурно расхохоталась.

— Ты боишься не Торина, — просмеявшись, возразила она. — А завтрашней ночи.

Гермиона вспыхнула, да так, что на мгновение затмила цветом лица пламя в камине.

— Это абсолютно нормально, особенно учитывая то, что мой брат последние две недели совершенно не дает тебе покоя.

Гермиона спрятала пылающее лицо в складках платья гномихи, потом подняла на нее беспокойные тревожные и чуть влажные от просящихся наружу слез глаза.

— Я не могу справиться с собой. Все слишком быстро. Я думала, что у меня будет больше времени, чтобы привыкнуть...

— Торин очень спешит, — усмехнулась Дис. — Он не прав, конечно, но ты должна понимать, что назад уже ничего не повернешь. Завтра ты станешь его женой и на утро проснешься с ним в одной постели.

Гермиона издала невнятный звук и заползла под одеяло с головой.

— Милая, я с тобой разговариваю! — сказала Дис, стаскивая с нее одеяло. — Ты ведь пришла сюда не затем, чтобы выгнать меня из моей собственной кровати?

Гермиона послушно села в постели. Спокойный чуть насмешливый тон гномихи и горячий травяной чай сделали свое дело — она стала успокаиваться.

— До сегодняшнего дня я ни разу не целовалась с мужчиной, — сказала она. — А теперь...

— Ты его любишь? — серьезно спросила Дис, и девушка уверенно кивнула.

— И хочешь ему принадлежать?

Гермиона снова вспыхнула и, закрыв лицо руками, утвердительно кивнула. Дис улыбнулась и погладила ее по голове.

— А он любит и желает тебя. Твой страх абсолютно нормален и понятен. И Торин это знает. Именно поэтому он будет нежным с тобой. Послушай, что я тебе расскажу. Ты знаешь, что это такое? — гномиха приподняла длинный рукав сорочки и показала Гермионе тонкую цепочку из голубоватого металла, плотно охватывающую ее запястье. В маленькой, искусно сработанной подвеске девушка узнала силуэт птицы.

— Это брачный браслет, — продолжала Дис. — Нет замочка, нет возможности его снять, а особое плетение цепочки делает его очень прочным. На подвеске всегда два голубя, как символ неразделимости и того, что это — на всю жизнь. Мы, гномы, не умеем любить по-другому. Если наше сердце избирает кого-то однажды, то уже никогда не изменит этому выбору. Поэтому мне так жаль Кили.

Гермиона осторожно покрутила в пальцах подвеску.

— Здесь только один голубь, Дис.

Гномиха грустно улыбнулась, в глазах ее мелькнула такая острая, неприкрытая боль, что девушка вздрогнула.

— Конечно, один. Мой муж Фрерин мертв, подвеску разломили пополам много лет назад, когда Фили и Кили были совсем крошками. Это тоже один из наших обычаев. Но даже после смерти супруга мы не вступаем в брак вторично, потому, что никого другого для нас просто не может существовать, и носим свои браслеты до конца дней.

— Необычный металл, похож на серебро, но это не оно.

— Торин не рассказывал тебе? Это мифрил, истинное, морийское серебро. Редкий и чудесный материал. В нашей семье браслеты делают только из него. Завтра у тебя на руке появится такой же. С двумя голубями, конечно.

Гермиона открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но Дис нахмурилась и прервала ее.

— Скоро рассвет. Тебе нужно немного поспать — впереди тяжелый день, — она хитро улыбнулась. — Давай вернемся к этому разговору следующим после свадьбы утром. Спи.

Она задула лампу и едва успела устроиться с вышиванием в своей гостиной, понимая, что ей-то поспать точно уже не удастся, как в дверь с грохотом и без стука вломился Торин. Вид у него был немногим лучше, чем у Гермионы.

— Дис! Эмин нет в ее покоях... — выпалил он с порога.

Дис жутко рассердилась.

— Что, во имя всех богов, ты забыл ночью в ее покоях?! — воскликнула она, топая на брата ногой. — Шагу девчонке ступить не даешь, перепугал ее до смерти! Добился того, чего хотел, что же тебе неймется? Клянусь молотом Ауле, иногда ты хуже моих сыновей.

— Но ее нет...

Дис с раздражением отбросила вышиванье и потащила его за собой в спальню. Толкнула дверь, указала на мирно спящую в ее постели девушку.

— Доволен? — гневно вопросила она, выталкивая его прочь. — Вы оба мне порядком надоели! Тебя-то что заставляет бродить по ночам, как неупокоенный дух?!

Торин понурился, будто натворивший бед мальчишка, и плюхнулся в кресло рядом с Дис.

— Я люблю ее больше жизни, но волей или неволей снова и снова причиняю ей вред. Я прогонял ее прочь, ослепленный яростью после потери Аркенстона, потом, вернув, не выпускал из Горы, а теперь еще, не владея собственными желаниями, собираюсь взять ее в жены почти силой. Что если этим я убиваю ее?

— Вовремя спохватился! — фыркнула Дис. — Но лучше поздно, чем никогда. Торин, она выходит за тебя не потому, что ты ее заставил, а потому что она хочет этого сама. Но ты же абсолютно не даешь ей проходу! Всей этой суетой ты довел ее до приступа нервной горячки. Что тебе стоило быть немного терпеливее? Если бы не я, Эмин сбежала бы из Горы еще до утра.

Торин обреченно схватился за голову.

— Она совсем несчастлива здесь, — решил он. — Остроухий был прав — ей нужно жить среди эльфов. Я должен был отпустить ее.

Дис едва не зарычала.

— Совсем ополоумел?! Да что с вами обоими творится такое? Уж скорее бы наступил завтрашний день! Когда на ваших руках сомкнутся брачные браслеты, я, наконец, сумею вздохнуть спокойно!

Но ни на следующий день, ни через неделю, ни через год жизнь Дис спокойной не стала. Уже следующую ночь ей пришлось снова провести без сна, в утешительной беседе с младшим сыном. А потом были долгие разговоры с невесткой, бурные ссоры королевской четы, в которых гномиха часто выступала примиряющей стороной, страхи и волнения беременной своим первенцем королевы и появление на свет Рагнара, стоившее его отцу, никогда прежде подобных потрясений не переносившему, новых седых волос...

Дис не была на это в обиде. Вся эта суета делала ее счастливой. Она радовалась за брата, получившего, наконец, свою награду за полную скитаний и лишений жизнь, и радовалась за себя, потому что получила в дар от богов неожиданную дочь. Это было естественным и правильным. Это было хорошо. Настолько, что теперь даже вид одинокого голубка на ее браслете больше не причинял такого сильного горя, как раньше.

обложка тут http://www.pichome.ru/image/TLu