Гарри Поттер и Невозможность Путешествия во Времени (гет)

— Красиво, правда? Мне всегда нравилось наблюдать, как оно скрывается за горизонтом…

Гарри удивленно поднял голову, настолько погрузившись в свои мысли, что не замечал ничего вокруг. Прищурившись от слепящего солнца, он посмотрел на стоящую перед ним фигуру, сразу узнав ее. В Хогвартсе был только один такой большой человек.

— Ты, должно быть, Гарри, кузен Джеймса Поттера. Дамблдор рассказал мне о тебе и о том, через что ты прошел. Также я прочел статью в «Пророке», полная чушь, как по мне. Дамблдор говорит, ты не представляешь угрозы. Я — Рубеус Хагрид, хранитель ключей и садов в Хогвартсе, — представился он. — Но все зовут меня просто Хагрид.

— Я Гарри, но вы, очевидно, и так это знаете, — сказал он, улыбаясь старому другу.

— Я бы узнал в тебе родственника Джеймса, даже если бы Дамблдор ничего не сказал. Ты похож на него, как две капли воды, только волосы чуть длиннее и ты не носишь очки.

— Если вы хотите увидеть моего кузена, Лили и малыша, вам следует поскорее подняться к ним. Они уезжают завтра, — сказал Гарри.

— Не, забегу к ним завтра. Только что вернулся с задания, очень устал, — как будто в доказательство своих слов Хагрид выпустил широкий зевок. — Извини. Сегодня был тяжелый день. Просто хотел выйти, осмотреться вокруг, убедиться, что все в порядке. Не возражаешь, если я присяду? — спросил он, указав на место рядом с Гарри.

Гарри покачал головой:

— Нисколько.

— Дамблдор — великий человек, раз позволил им остаться в Хогвартсе.

— Да, — пробормотал Гарри, снова погрузившись в раздумья. Он рассеянно закурил и потряс головой. Лучше сейчас постараться ни о чем не думать. Он попытался сменить тему:

— Я слышал, вы хорошо ладите с животными.

— Ну да, я думаю. Большинство животных в Запретном лесу не осмеливаются нападать на меня, и у меня уже полгода живет маленькая борзая. Назвал его Клыком, — сказал Хагрид. — Но мое самое большое желание — иметь дракона в качестве домашнего животного.

Гарри усмехнулся, вспомнив Норберта, дракона, который жил у Хагрида на первом курсе, но внезапно, сам не зная почему, вздохнул, и следующие слова, казалось, сами вылетели изо рта:

— У меня тоже был питомец, собака, большая и черная. Его звали Бродяга. Он умер, когда мне было почти шестнадцать. Я знал его всего два года, и все равно мне было ужасно больно, когда это произошло.

— Как это случилось? — спросил Хагрид, которого, по-видимому, очень тронула эта история.

— Он упал, — сказал Гарри. — Он упал, и я не смог его спасти.

— Мне очень жаль. Иногда, когда в лесу умирает животное, я слышу, как другие зовут его. Это не очень приятный звук, и мне всегда становится грустно в такие моменты.

Некоторое время они молчали, глядя, как последние лучи солнца исчезают за горами. Когда солнце совсем зашло, Гарри увидел, как к ним кто-то приближается.

— Вот ты где. Я везде тебя ищу. И разве я не говорила тебе это выбросить? — спросила Гермиона, но, хотя в ее голосе звучало неодобрение, на ее лице, как всегда, была улыбка.

— Гермиона, это Хагрид, хранитель ключей и садов Хогвартса, — представил их Гарри, когда они с Хагридом встали. — Хагрид, это Гермиона. Она будет преподавать трансфигурацию вместо профессора МакГонагалл.

— Приятно познакомиться, Гермиона, — сказал Хагрид, сжав ее маленькую руку в своей большой ладони.

— Я тоже рада познакомиться, Хагрид, — Гермиона улыбнулась ему. До сих пор Хагрид был одним из тех людей в замке, по кому она скучала больше всего.

— Ну, тогда я, пожалуй, вернусь в свою хижину и немного посплю. Надеюсь, мы еще увидимся, — сказал Хагрид.

Гарри и Гермиона попрощались с ним и пошли обратно в замок. По пути в гостиную Гарри заметил, что Гермиона как-то странно задумчива, и подумал, не случилось ли чего. — Ты искала меня. Зачем?

— Честное слово, Гарри, — улыбаясь, покачала головой та. — Ты забыл, что мы хотели в последний раз просмотреть твои учебные планы?

— Э-э-э... — на самом деле он не помнил, чтобы говорил об этом с Гермионой, но прежде чем он успел что-то сказать, они уже стояли перед входом в общую комнату. Гермиона назвала пароль и вошла внутрь. Первое, что заметил Гарри, внутри была полная темнота. На автомате он взял палочку и хотел пробормотать Люмос, когда свет в комнате загорелся, и он услышал громкое:

— Сюрприз!

* * *

Гарри сидел в одном из красных мягких кресел, держа в руках стакан огневиски, и следил как старый и довольно потертый золотой снитч, подарок отца, порхает по комнате. Эта вечеринка была идеей Рона и Гермионы, а родители поддержали ее. Они назвали это запоздалым празднованием его дня рождения, который был прерван нападением Волдеморта. Гарри не жаловался, нет, но это его очень удивило. Отсюда и термин «сюрприз». На вечеринке было немного людей, только те, кто знал об их положении, а именно они сами, его родители, оставившие маленького Гарри на попечение крестного, и Молли с Артуром.

С тех пор как они появились в этом времени, Гарри только один раз, во время разговора с Дамблдором, вспомнил о том, что день, когда они переместились в прошлое, был днем его рождения. После этого ему пришлось думать о гораздо более важных вещах, чем праздники.

Гарри снова почувствовал прилив благодарности к своим друзьям. После происшествия в Отделе тайн они изо всех сил старались подбодрить его, хотя у них были и свои проблемы. Почему-то ему казалось, что он не всегда был тем другом, которого они заслуживали, и что он никогда не показывал, как благодарен за их дружбу. Всякий раз, когда они были рядом, они были в опасности. Они отправились за ним в логово льва и ни разу не пожаловались. Несмотря на все случившееся, они были рядом, в какой бы опасности не находились. Это радовало и в то же время пугало его. Гарри знал, что потеря кого-то из них — это лишь вопрос времени, если он не победит Волдеморта в ближайшее время.

По крайней мере, здесь и сейчас, он надеялся, что они в безопасности. Он вспомнил, как Хагрид сказал ему, когда они впервые встретились, что Волдеморт никогда не осмеливался нападать на Хогвартс. По словам полувеликана, нападение на седьмом курсе было первым. Но опять же, Гарри никогда не приходило в голову спросить об этом у Дамблдора. Однако, несмотря на то, что тот намного откровеннее делился информацией в течение последних лет, Гарри был уверен, что директор не рассказывал ему всего, из страха причинить боль и оттолкнуть снова. Как Гарри, по словам Гермионы, хотел спасать людей, так и Дамблдор стремился защищать их. Но этим Гарри непреднамеренно подвергал их опасности, и он был уверен, что то же самое можно сказать и о Дамблдоре.

Оглядев комнату, Гарри заметил, что гости весело болтают друг с другом и никто из них не обращает на него внимания, поэтому он встал и тихо исчез в своей комнате, где, поставив свой стакан на стол, посмотрел в окно. Уже стемнело, и Запретный лес можно было различить только потому, что он был чуть темнее ночного неба. В хижине Хагрида не было света, и Гарри решил, что тот действительно лег спать пораньше.

Стоя у окна, он обвел взглядом комнату. Итак, теперь это его новый дом на неопределенное время. Пройдут месяцы или даже годы, прежде чем они найдут способ вернуться в свое время. Этого может не случиться никогда. Очень может быть, что они застряли здесь без возможности вернуться назад. Что ему тогда делать? Сразу после их первого разговора с Дамблдором, Гарри был готов сделать все, чтобы сохранить жизнь своим родителям, но позже директор предупредил, чтобы они держали при себе любую информацию, которая может изменить эту временную линию еще больше, пока он не проверит свою теорию. Теперь Гарри был вынужден молчать, так как ничем не мог помочь родителям. Он искренне надеялся, что Дамблдор скоро поймет, что он прав, и тогда Гарри, по крайней мере, сможет спасти родителей. Но до тех пор он должен был смотреть на них, не имея возможности ничего им сказать, надеясь, вопреки всему, что их не постигнет та же участь, что и его родителей в будущем.

— Можно войти?

Гарри обернулся и увидел отца, стоящего в дверях.

— Конечно…

— Здесь мило, — заметил Джеймс, входя в комнату и закрыв дверь. — Почти так же хорошо, как у нас с Лили. И вид не так уж плох, хотя я предпочел бы квиддичное поле, — он прищурился, но поняв, что ничего не увидит в темноте, повернулся к сыну. — Что случилось?

Прежде чем Гарри успел открыть рот, Джеймс продолжил:

— И не говори, что ничего. Может, я и не знаю тебя так хорошо, как твои друзья, но я не слепой и вижу, когда моему сыну плохо. Так в чем дело?

Гарри пожал плечами:

— Понятия не имею. Есть много чего, что беспокоит меня…

— Еще одно важное обстоятельство, если не ошибаюсь. Кажется, я уже знаю тебя лучше, чем ты думаешь, — Джеймс усмехнулся, увидев изумление на лице своего взрослого сына. — Иногда, когда мы разговариваем, у меня такое чувство, что ты умираешь от желания мне что-то сказать, но не можешь, из страха, что это может что-то изменить. Не волнуйся, я уверен, что когда-нибудь ты сможешь рассказать нам, как только Альбус наконец узнает, каковы на самом деле последствия вашего перемещения.

Гарри молча смотрел на отца. Всякий раз, когда он видел его в воспоминаниях людей, знавших его, Джеймс никогда не выглядел таким проницательным. Это была совершенно новая сторона его отца, с которой он только что познакомился. В то время как слова Джеймса медленно начали доходить до него, в его сознании появилось много других вопросов, поэтому, после короткого момента молчания, он пробормотал:

— Дамблдор тоже что-то скрывает от тебя.

— Я знаю, — сказал Джеймс и снова отвернулся к окну. — Но я доверяю Альбусу и верю, что в конце концов все будет хорошо. Я даже не уверен, что хочу услышать то, что он скрывает от нас, готов ли я это услышать. Но он скажет нам, когда посчитает, что время пришло.

— Ты не сердишься на него за то, что у него есть секреты, которые касаются тебя?

— Сержусь? Нет. Я знаю, что это что-то плохое, поэтому хочу наслаждаться жизнью с Лили и маленьким Гарри как можно дольше. Если я чему и научился за последние годы, так это жить здесь и сейчас. Лови момент, потому что ты не знаешь, доживешь ли до следующего дня. Если Волдеморт или кто-то из его Пожирателей смерти вдруг решит убить меня завтра, я хочу умереть, зная, что не потратил впустую ни одного мгновения своей жизни. Не знаю, стал бы я так жить, зная, что случится что-то плохое, — Джеймс покачал головой. — Нет, я не хочу умереть так…

После этих слов Гарри не мог смотреть на отца. Действительно ли Гарри слишком остро отреагировал на пророчество? Он не мог представить себе, что будет жить нормальной жизнью, постоянно думая о пророчестве, снова и снова напоминающем, что однажды оно сбудется, и он убьет или будет убит. Были бы последние несколько лет другими, если бы Дамблдор никогда не рассказывал ему о нем? Было бы все по-другому, если бы он знал об этом с тех пор, как узнал, что он волшебник? Конечно, все бы изменилось, и в лучшую, и в худшую сторону. Если бы он не знал о пророчестве, он, вероятно, все еще хотел бы убить Волдеморта, но он бы не нес груз ответственности за весь мир на своих плечах. Однако, если бы он знал содержание пророчества с самого начала, он, скорее всего, никогда бы не подружился с Роном и Гермионой. Он хотел бы быть один, тренироваться в одиночку, сражаться в одиночку и умереть в одиночестве, чтобы никто не оплакивал его.

— Ты понимаешь, что я имею в виду? — спросил Джеймс. — Я никогда не был хорош в прорицании, но я знаю, что у Бога или у того, кто там наверху, есть план для всех нас, и мне жаль тех, кто знает, что уготовила им судьба, — он хлопнул Гарри по плечу. — Не думай об этом.

Когда Гарри услышал, как за отцом закрылась дверь, на его лице появилась легкая улыбка. Он был прав, но, хотя Гарри знал, что шансы на его выживание не превышали пятидесяти процентов, он решил, что проведет большую часть времени, которое у него осталось с пользой. Он не покинет этот мир, не оставив что-то после себя. Пока он жив, он будет пытаться жить.

Ибо ни один не может жить, пока жив другой.

Он покажет им всем и, прежде всего, Волдеморту, что не позволит какому-то пророчеству управлять своей жизнью!

С этой мыслью и улыбкой на лице Гарри взял стакан со стола и вышел из комнаты, чтобы присоединиться к своим друзьям на своем дне рождения.