Гарри Поттер и Невозможность Путешествия во Времени (гет)

Была очередная знойная летняя ночь в доме Уизли, расположенном недалеко от деревни Оттери-Сент-Кэчпоул. За целый день не было ни малейшего намека на прохладу, однако сейчас, около полуночи, медленно задул ветер. Небо освещалось звездами, а на улице было бы практически темно, если бы не свет из окон Норы. Все гости веселились внутри на шумной вечеринке, за исключением одного единственного человека, сидящего снаружи на чемодане и смотрящего в небо, и время от времени затягивающегося сигаретой.

Ему не нравился вкус сигарет, но все же он не мог остановиться. Курение было единственной вещью, которая могла хоть как-то ослабить напряжение, накопившееся за последние годы. Он пристрастился к этой вредной привычке во время седьмого курса, когда стало невозможно справляться со стрессом из-за ТРИТОНов, а также чувством беспомощности из-за нависшей угрозы Пожирателей смерти. Ему нестерпимо хотелось пойти и сделать хоть что-нибудь, но он знал, что еще не готов. Волдеморт набрал слишком много мощи, с тех пор как вновь обрел тело несколько лет назад. Только один человек мог соперничать с ним, и этим человеком был Альбус Дамблдор. Но все было не так просто. Дамблдор не сможет победить Волдеморта, потому что убийство Темного Лорда, или Того-Кого-Нельзя-Называть, как его до сих пор именовали многие волшебники, лежало на плечах Гарри. Это было только его бремя, и никто не сможет сделать это за него. Это была его судьба и его пророчество.

Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...

Гарри Поттер пробежал рукой по своим длинным непослушным волосам. Услышав это пророчество пять лет назад, он до сих пор помнил его наизусть. Он больше не был Мальчиком-Который-Выжил. С момента того самого «инцидента», как его любил называть министр магии Корнелиус Фадж, в Отделе тайн, Мальчик-Который-Выжил стал Мужчиной-Который-Сражался. Во время шестого и седьмого курсов в Хогвартсе он прилежно учился, соревнуясь даже с Гермионой за высшие баллы, стараясь пробить себе дорогу в школу авроров. Его новый внешний вид, волосы до плеч, которые он часто завязывал в хвост, зачарованные контактные линзы вместо очков-велосипедов и худое, но мускулистое тело, полученное благодаря регулярным тренировкам, заработали ему титул сердцееда. Каким образом он смог заполучить данный титул, оставалось за гранью его понимания, так как после смерти Сириуса свидания стали последним пунктом в списке его дел.

Если его друзья беспокоились о нем в течение тех двух лет в Хогвартсе, то они не показывали этого. Вместо этого они целиком и полностью его поддерживали, хотя он так и не рассказал им, как и никому другому, о пророчестве. Он не хотел вовлекать их в эту битву. Он уже потерял родителей, крестного и был не готов потерять кого-либо еще.

К всеобщему удивлению, Волдеморт залег на дно, и за эти два года не предпринимал ничего серьезного, поручая своим Пожирателям смерти наводить хаос. Под ударом оказались магглы и магглорожденные, однако чистокровки, которые противостояли Темному Лорду, также не были в безопасности от атак.

Три года назад, во время последнего матча по квиддичу, в котором Гриффиндор играл против Слизерина, большая армия Волдеморта напала на школу. Битва была жестокой. Студенты умирали наравне с преподавателями. Минерва МакГонагалл погибла, сражаясь с десятью Пожирателями смерти и забрав их всех вместе с собой. Невилл Лонгботтом, когда-то стеснительный и неуклюжий мальчишка, умер, защищая первокурсников, которые не успели вовремя добраться до замка. Гарри узнал об этом от Гермионы уже после битвы. Волдеморт просто-напросто отступил, и никто не понимал почему. Было очевидно, что Темный Лорд побеждал, и Гарри пришел к выводу, что это была просто демонстрация силы с целью унизить Дамблдора, самого Гарри, и всех, кто был на стороне старого директора.

Во время битвы Гарри обнаружил неожиданного союзника. Каким-то образом, отбиваясь от Пожирателей, он потерял из виду Гермиону и Рона, и сражался вместе с другими студентами против нескольких последователей Лорда в темных капюшонах. Краем глаза он заметил, как один из них поднял палочку, и в это же время услышал другой, подозрительно знакомый голос, выкрикнувший: «Экспеллиармус!». Палочка Пожирателя вылетела из его руки, а Гарри обернулся и увидел Драко Малфоя. Малфой, как и Гарри, до сих пор был в своей квиддичной форме и бежал в его сторону. Гарри уставился на него, его недоверие еще больше возросло, когда он увидел темную метку, видневшуюся сквозь дыру на серо-зеленой форме.

— Проклятье, Поттер! Осторожнее! — закричал тот как раз вовремя для того, чтобы Гарри успел увернуться и избежать убивающее заклятие. Драко помог подняться своему заклятому врагу и ухмыльнулся, увидев выражение его лица. — Дамблдор послал меня, чтобы тебя подстраховать.

— Дамблдор? — пробормотал Гарри и, оглянувшись, увидел директора в пятидесяти ярдах слева. Их взгляды пересеклись, и Дамблдор кивнул, будто отвечая на немой вопрос. Мог ли Гарри доверять Малфою? Малфой дважды спас ему жизнь. Это должно что-то значить. А вдруг это ловушка? Дамблдор ему доверяет. Доверяй суждению Дамблдора. — Хорошо, Малфой! Ты подстрахуешь меня, а я тебя.

— Отличная идея.

Двое молодых людей, бывшие когда-то врагами, кивнули друг другу и встали спина к спине, чтобы сразиться с еще одной группой Пожирателей.

Гарри мрачно улыбнулся воспоминанию. Он, как и несколько других, остался практически невредимым после битвы. Больничное крыло было переполнено еще долгое время. Многих студентов перевели в больницу Святого Мунго. К счастью, Рон, Гермиона, Джинни и Луна получили лишь незначительные повреждения и покинули Больничное крыло спустя всего пару дней. День битвы стал самым тяжелым, с того момента, как Волдеморт был побежден в первый раз. И сам Гарри даже не видел его. Это только подтвердило его догадку о том, что это нападение было совершено лишь с целью унижения.

В последний день учебного года состоялась торжественная церемония в память всех тех, кто погиб в битве. В тот день, увидев колдографии погибших людей, Гарри поклялся себе, что не успокоится, пока Волдеморт не будет уничтожен. Впервые услышав пророчество, он пришел в ужас при мысли об убийстве. Однако сейчас, после всего пережитого, это больше его так не волновало, а через некоторое время он поступил в школу авроров.

Он был удивлен, обнаружив Драко Малфоя в одном классе с собой. Кроме Драко, Гарри встретил там еще несколько сокурсников из Хогвартса. Они жили в комнате на четверых, прямо на территории тренировочного центра. Тренировки были тяжелыми, тяжелее, чем он предполагал, и некоторые сдались и ушли. Но не он. Он учил заклинания и контр-заклинания, участвовал в рукопашных боях, сражаясь на мечах или других видах оружия, и бился на дуэлях. Теории и законы вдалбливались в их головы, пока им не становилось плохо. Но Гарри не сдавался и продолжал учиться до тех пор, пока он и несколько других студентов не получили диплом по окончании двух лет. И снова, он не знал, радоваться ему или огорчаться, когда Драко Малфоя поставили его напарником. К удивлению их обоих, они неплохо сработались вместе. Они не были друзьями, но после битвы за Хогвартс и позднее, во время тренировок, между ними установилось шаткое перемирие, и они терпели присутствие друг друга.

Во время обучения Гарри также развил кое-какие полезные способности. Во-первых, он стал — зарегистрированным конечно — анимагом. С момента как он узнал свою анимагическую форму, все сомнения, преследовавшие его со второго курса, когда всем стало известно, что он змееуст, развеялись, потому что его формой был мощный лев, символ Гриффиндора. Также он обнаружил, что иногда способен накладывать заклинания без палочки, или просто мысленно. Естественно, как только он узнал об этом, то тут же связался с Гермионой, которая сказала ему, что эта способность была редкой, но вполне реальной. В настоящее время всего один волшебник обладал такой силой — Волдеморт.

Интересно, — подумал Гарри. — «Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы...»

Гарри рассеянно дотронулся до шрама на правой щеке, который служил напоминанием о еще одной стычке с Пожирателями. Это произошло вскоре после окончания обучения в школе авроров, когда их с Драко отправили на так называемую «миссию для новичков», которая заключалась в том, чтобы поймать пару незначительных преступников. Но эта была ловушка. Пожиратели смерти поджидали их, прячась в тени, и напали, как только они прибыли. Лидером атаки был Люциус Малфой. Обездвижив собственного сына, он шагнул к Гарри. Прежде чем Гарри мог что-то предпринять, он был обезоружен, и его палочка оказалась в руке у одного из Пожирателей. Он пытался уклоняться от заклятий, которые посылал в него Люциус, но едва справлялся. Он до сих пор мог видеть жестокую усмешку на лице Малфоя-старшего и чувствовать ярость, сжигающую его изнутри. Это был первый раз, когда Гарри использовал беспалочковую магию при свидетелях, и первый раз, когда он убил человека. После такой демонстрации силы, остальных Пожирателей как ветром сдуло. Приведя в сознание Драко, Гарри сообщил ему о том, что убил его отца и что ему было жаль не Люциуса, а самого Драко. На что тот ответил: «Он никогда не был мне отцом». Впервые за все время, которое Гарри знал Драко Малфоя, ему действительно стало его жаль.

После возвращения в Министерство и отчета о произошедшем событии, предатель был обнаружен путем использования веритасерума на аврорах. Он был арестован и брошен в Азкабан.

Пока Гарри обучался в школе авроров, Гермиона тоже решила заняться чем-то полезным, и стала готовить молодое поколение, преподавая трансфигурацию в Хогвартсе. Дамблдор предложил ей пост в их последний день в школе. Сначала Гермиона отклонила предложение, однако Рон и Гарри ее переубедили. Конечно, она всегда говорила, что никогда не сможет заменить покойную Минерву МакГонагалл, но попытается сделать все, что в ее силах.

Закончив Хогвартс, Джинни последовала примеру своего брата Билла и стала ликвидатором заклятий, а Луна помогала отцу с «Придирой». Однако самой неожиданной оказалась карьера Рона. Он, наконец, нашел занятие, в котором был не просто посредственен, а действительно хорош. Спустя неделю после окончания Хогварста, тренер команды «Пушки Педдл» предложил ему место вратаря. И хотя Рон был в восторге от такого предложения, но его первой реакцией, как и у Гермионы, был отказ. Он аргументировал это тем, что магический, а также маггловский миры были в большой опасности, и у него не было времени на то, чтобы играть в квиддич, как бы сильно он этого не хотел. Тренер сказал, что понимает, оставив ему визитку на случай, если тот передумает. После бесчисленных разговоров, споров и обсуждений с семьей и друзьями, так и случилось. Они сказали ему, чтобы он делал то, что ему нравится, пока это возможно, и он все равно останется членом Ордена, если захочет.

Гарри был рад, что Рон и Гермиона, а также Джинни и Луна нашли себе занятие по душе. Сам же он размышлял о том, что если бы не постоянная угроза со стороны Волдеморта, то, возможно, он тоже мог бы заняться чем-то еще, помимо работы аврора. Гермиона обычно чуть ли не сияла, выходя из класса и поделившись знаниями с учениками. А Рон…

Вообще-то, Рон и был причиной сегодняшней вечеринки. Сегодня был день финала чемпионата по квиддичу, «Пушки Педдл» против «Паддлмир Юнайтед», в котором «Пушки» вышли победителями. Впервые за много лет «Пушки» выиграли в финале, и это был достойный повод для празднования. Сам матч был очень интересным, хотя многие бывшие студенты Хогвартса не знали за кого болеть. Вратарем «Паддлмир» был Оливер Вуд, бывший капитан гриффиндорской команды, а вратарем «Пушек» был Рон Уизли, чья репутация как игрока соперничала с репутацией Вуда в Хогвартсе.

— Знаешь, тебе следует бросить эту твою вредную привычку, — услышал Гарри.

— Думаешь? — он посмотрел на Гермиону, которая уселась рядом с ним на траву. За последние годы она стала невероятно красивой девушкой. Она была стройная, но не худая, и больше не прятала свои изгибы за школьными мантиями. Ее густые волосы, наконец, перестали быть такими пушистыми, превратившись в легкие локоны.

— Да. Они когда-нибудь убьют тебя, — несмотря на то, что ее тон звучал обвиняюще, Гарри видел легкую улыбку на ее лице. — Пойдем внутрь. Это не только вечеринка Рона, но и твоя тоже.

Через несколько минут наступит тридцать первое июля, и ему исполнится двадцать один год. Тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...

— Спокойно... чересчур спокойно... скоро что-то случится, — задумчиво пробормотал Гарри.

Гермиона вздохнула.

— Я тоже так считаю. Прошло уже несколько месяцев с его последней атаки. Но пойдем внутрь. Остальные ждут нас, а сидеть здесь и ждать нападения — глупо. Нужно иногда расслабляться.

Гарри слегка улыбнулся и поднялся.

— Ты права, идем, — он в последний раз затянулся сигаретой и, бросив ее на землю, раздавил ботинком.

Внезапно, сильная боль пронзила шрам. Он резко дернулся и почувствовал, как холодный пот выступил на лбу. Знакомый голос зазвучал у него в голове:

— Морсмордре!

Взгляд Гарри взметнулся в небо. Занервничав, Гермиона тоже посмотрела наверх.

— Гарри, что... — прежде чем она закончила вопрос, в небе возник изумрудно-зеленый череп со змеей, выползающей изо рта, словно язык. — Темная метка.

— Гермиона! Беги и предупреди остальных! — когда она не отреагировала, он снова закричал. — Скорее! Они здесь!

Их взгляды встретились, и он знал, что она поняла. Сегодня состоится решающий бой. Он посмотрел, как она бежит к дому, затем вытащил палочку и приготовился ждать.

Гермиона, задыхаясь, распахнула входную дверь. Веселившиеся гости, услышав звук открывающейся двери, обернулись, ожидая увидеть Гарри с Гермионой. На их лицах отразилось недоумение, когда они заметили ее запыхавшийся вид. Ее лицо раскраснелось, глаза были широко распахнуты, а волосы растрепаны от бега.

— Миона, что случилось? — спросил Рон, на котором до сих пор была надета оранжево-черная форма сборной «Пушек Педдл». — Где Гарри?

— Темная метка! — выдохнула она. — Пожиратели здесь! Гарри ждет их…

Комната погрузилась в тишину, присутствующие члены Ордена обменялись быстрыми взглядами.

— Молли, — распорядился Аластор Грюм, чей волшебный голубой глаз завращался настолько быстро, что слился в одно сплошное пятно, — приведи Дамблдора. Мы попытаемся сдержать их, пока не прибудут остальные.

Молли Уизли схватила кулон в форме феникса, висящий у нее на шее, и исчезла с громким хлопком. Близнецы Уизли — Фред и Джордж, а также их старшие братья Чарли и Билл, вытащив палочки, побежали на улицу. За ними последовал их отец, Грюм и Ремус Люпин. Когда последний проходил мимо Гермионы, она схватила его за руку.

— Ремус… Гарри, он считает, что на этот раз с ними будет Волдеморт. Что сегодня все закончится…

Люпин мрачно кивнул и вышел вслед за остальными. Гермиона тоже направилась наружу, но остановилась, услышав крик Рона.

— Что все это значит?

Сначала Гермиона подумала, что Рон обращается к ней, но он смотрел на свою младшую сестру Джинни и ее подругу Луну Лавгуд. Обе держали в руках палочки и, по всей видимости, собирались в бой вместе со всеми.

— Это и наша битва тоже, — возразила Джинни, — и мы будем сражаться.

— Они правы, Рон, — спокойно произнесла Гермиона. — Они тоже в Ордене, и ты не можешь запретить им сражаться.

Нехотя, Рон уступил, и они вчетвером вышли из дома. Темная метка висела в небе, но Пожирателей пока не было видно. Рон и Гермиона поспешили к Гарри, стоявшему в середине собравшейся группы, а Джинни и Луна встали с правой стороны. Гарри напряженно улыбнулся друзьям. Его шрам все еще саднил, а нервы были натянуты до предела.

Через несколько минут послышались хлопки аппарации. Прибывали члены Ордена Феникса. Краем глаза Гарри заметил Хагрида, Тонкс и Кингсли Бруствера, за ними появились Элфиас Додж, Дедалус Дигл, Стержис Подмор и Гестия Джонс. Эммелина Вейнс и Мундунгус Флетчер погибли в прошлой атаке Пожирателей. Гарри услышал тихие голоса Молли и Люпина позади себя. Никто не смел пошевелиться. Гарри был взбудоражен. Где же Дамблдор? Что его задерживает?

Резкий хлопок заставил его вздрогнуть, однако это был не Дамблдор.

— Что, Поттер? Не рад меня видеть? — усмехнулся Драко Малфой.

Впервые Гарри не стал ничего возражать в ответ. Вместо этого он произнес серьезным голосом:

— Я жду Дамблдора.

— Он скоро появится, — донесся голос Северуса Снейпа. — Он сказал, что ему нужно сначала кое-что достать.

Кое-что достать? В какие игры играет Дамблдор? Разве он не понимает, что нужен Гарри здесь и сейчас?

— Вот и они, — произнес Рон. Гарри немедленно сосредоточился на предстоящем сражении. И в самом деле, темные тени надвигались на них. Гарри пытался посчитать их количество, но было слишком темно и их было слишком много.

Слишком темно. Слишком много.

Внезапно возникло ощущение, будто все звезды на небе погасли. Даже Темная метка исчезла.

Так холодно.

Если раньше воздух был жарким и душным, то сейчас, казалось, наступила глубокая зима. Гарри услышал протяжные хриплые голоса и почувствовал липкий холод в животе. Шрам снова вспыхнул болью, а в голове раздались голоса: «Не Гарри! Не Гарри! Пожалуйста, не Гарри!»

Дементоры! Они были в передней линии!

Убей лишнего!

Гарри поднял палочку, пытаясь сосредоточиться на счастливом воспоминании.

Сириус! Сириус!

— Экспекто Патронум! — ничего не произошло. Счастливые мысли! Счастливые мысли! Он взглянул в сторону друзей и заметил, что они тоже испытывают проблемы с вызывом патронуса. Это было неудивительно, учитывая огромную массу дементоров, которые приближались к ним. Сегодня все кончится! Это — последний бой, и я убью Волдеморта! Тогда, наконец, все закончится, и мы будем жить в мире! — Экспекто Патронум! — серебристый олень сорвался с кончика палочки и помчался в сторону дементоров.

Когда патронус Гарри немного отогнал дементоров, остальные тоже смогли призвать своих защитников. Вскоре началось противостояние патронусов с дементорами, и последним пришлось отступить под натиском серебристых зверей.

Но это была кратковременная победа. Им еще предстояло сразиться с армией Пожирателей смерти и, конечно, самим Волдемортом. Гарри посмотрел вокруг. Дамблдора до сих пор не было.

«Я жду», — прошипел голос в голове Гарри.

— Я знаю, — вслух ответил он, вызвав удивленные взгляды окружающих. С Дамблдором или без него, они не могут больше тянуть. Если они не атакуют первыми, это сделают Пожиратели. А как говорится в старой поговорке: лучшая защита — это нападение.

— Ждать больше не придется. Время пришло, — он поднял палочку и послал красные вспышки в воздух. — В атаку!

И все бросились вперед, некоторые молча, а другие, как Хагрид, с громкими возгласами.

Не ожидавшие столь резкого нападения, Пожиратели заколебались. Этого промедления оказалось достаточно, чтобы орденцы успели послать обездвиживающие и обезоруживающие заклинания в первые ряды врага. Кое-кто был сбит с ног, другие вовремя успели создать щиты, которые, однако, были недостаточно сильными, чтобы выдержать вместе с магической атакой еще и физический натиск врага.

Две группы сражающихся столкнулись, словно две гигантские волны. Зеленые и красные вспышки летели со всех сторон. Гарри увидел, как пару красных вспышек ударили в Хагрида, но они не причинили ему вреда, попросту отскочив от него. Так было и в тот раз, когда Старший Инспектор Долорес Амбридж послала авроров, чтобы поймать полувеликана. Пожиратели, пытающиеся обездвижить его, не имели ни единого шанса. С тех пор как Хагрид был исключен из Хогвартса, ему было запрещено использовать магию, да и Гарри сомневался, что тот сумел бы сотворить заклинания достаточной силы, чтобы суметь защитить себя. Однако массивная фигура и невероятная сила компенсировали этот недостаток. Один взмах кулаком, и несколько Пожирателей валялись без сознания. Хагрид подмигнул Гарри и вернулся к бою.

Гарри улыбнулся ему в ответ. Затем, он едва успел увернуться от зеленой вспышки заклятия, которую скорее почувствовал, чем увидел. Гарри обезоружил нападающего, палочка вылетела из руки последнего и затерялась в окружающем хаосе. Гарри бросился на него и сильно ударил в челюсть, заставив волшебника распластаться на земле. Прежде чем тот смог подняться, Гарри обездвижил его. Он не собирался убивать, по крайней мере, пока не встретится с одним человеком, если его можно еще так назвать, с тем, кто сделал его жизнь невыносимой с самого младенчества.

Он оглянулся, окидывая взглядом сражающихся людей.

«Я здесь…»

Гарри снова обернулся и, наконец, увидел Волдеморта. Черная мантия развевалась вокруг него, бледные паучьи пальцы вцепились в палочку. Они находились на достаточном расстоянии друг от друга, но Гарри четко видел лицо и красные глаза своего заклятого врага.

Чье-то заклятие пролетело в дюйме от Гарри, но ему было все равно. Волдеморт, наконец, объявился. Время пришло. Живым из этой схватки уйдет только один из них, либо никто.

Ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой…

Не отрывая взгляд от Волдеморта, Гарри решительным шагом направился к нему. Тем временем, его враг скользил между своими сражающимися последователями, время от времени отталкивая магией тех, кто преграждал ему путь.

Послав огонь в парочку Пожирателей, теперь уже спасающихся бегством, Гермиона обернулась, чтобы оглядеть людей, сражавшихся рядом с ней, когда вдруг заметила их. Гарри и Лорд Волдеморт шагали навстречу друг другу с такой решимостью, как никогда ранее. Дамблдора до сих пор не было видно, и она была уверена, что Гарри в одиночку не справится с Волдемортом, даже несмотря на то, как он продвинулся в защите за последние годы. — Рон! Малфой! — крикнула она тем, кто находился ближе всего к ней и к Гарри. — Он не может сделать это один!

Двое молодых людей сразу поняли, о чем речь, и поспешили за ней.

— Волдеморт, — громко сказал Гарри.

— Гарри Поттер, наконец мы встретились, — голос Волдеморта звучал не громче шепота, будто тихое шипение, но Гарри отчетливо слышал каждое слово. — А ты повзрослел с нашей последней встречи, стал более мужественным. Но, как я погляжу, опять один. Всегда один. Так было с самого начала. Хотя, нет, помнится, когда мы впервые встретились, твоя грязнокровная мамаша пыталась защитить тебя. Знала бы она, что дает тебе лишь отсрочку в несколько лет. И сегодня ты покинешь мир живых, Гарри. Один. С днем рождения…

— Он не один! — закричала Гермиона, встав на шаг позади Гарри вместе с Роном и Драко.

— Уходите отсюда, — рявкнул Гарри, но никто не шелохнулся. — Это мой бой!

— Понятно, — Темный Лорд задумался ненадолго. — Мисс Грейнджер, я полагаю. И мистер Уизли с мистером Малфоем. Драко, верно? Из тебя вышел бы отличный Пожиратель смерти, каким был твой отец. Но связываться с Гарри Поттером и Дамблдором… Ошибка…

Никто не произнес ни слова, они просто смотрели на него, на того, кто принес столько горя и отчаяния в волшебный мир.

— Впечатлен. Большинство людей чуть ли не в обморок падают от страха при виде меня. Что ж, если вы не желаете уходить без Гарри, то я предлагаю вам уйти вместе с ним. Но сначала, я хочу увидеть реакцию хотя бы одного из вас.

Он быстро поднял палочку, указав ею на Гермиону. — Круцио!

— Протего! — перед ребятами возник щит, хотя никто из них не поднимал палочку.

Волдеморт разглядывал Гарри с удивлением.

— Поразительно. Мне говорили, что ты способен на такое волшебство, но я думал, что мои Пожиратели смерти преувеличивают. Это тяжело, правда? Держать щит без палочки? Даже я нахожу такие заклинания изнурительными. Это тяжелее, чем может показаться другим. Защищать без палочки — тяжелее, чем атаковать, нужно сконцентрироваться и удерживать определенное количество магии, тогда как при атаке нужно лишь один раз собрать свою магию и дать ей вырваться.

К своему раздражению, Гарри знал, что Волдеморт прав. Он не сможет удерживать щит долго. Шрам ужасно болел, и, казалось, голова сейчас расколется на части. Пот стекал по лицу и спине. Жаль, что он не мог использовать свою палочку из-за боязни повторения того, что произошло на кладбище. Он сможет использовать ее лишь тогда, когда Волдеморт лишится своей, той, что была близнецом палочки Гарри.

Сейчас или никогда!

Он опустил щит и закричал:

— Экспелли…

Но Волдеморт будто ждал этого момента. Как только щит начал исчезать, он вскинул палочку, успев закончить свое заклинание быстрее, чем Гарри:

— Профери Темпус!

Что-то, напоминающее зеленый пузырь, вылетело из палочки Волдеморта, и Гарри с друзьями оказались внутри, прежде чем смогли отреагировать. Они пытались выбраться, выкрикивая заклинание за заклинанием, но сфера поглощала все чары. И хотя зрение было затуманено из-за пузыря, Гарри, наконец, увидел Дамблдора, который нес в руках что-то явно тяжелое. Сердце Гарри сжалось, потому что он знал, что на этот раз было уже поздно. Дамблдор не сможет их спасти.

Они услышали резкий смех Волдеморта, и затем все стихло, а поле боя исчезло из виду.

Гарри казалось, будто он летит, хотя нет, скорее, падает. Он открыл глаза и увидел, как расплывчатые картинки пролетают мимо него с поразительной скоростью. Время от времени, или картинки немного замедлялись, или это он сам, и тогда ему удавалось разглядеть некоторые из них. Засада Пожирателей смерти, когда он убил Люциуса Малфоя. Крайне сложный тест в школе авроров. Битва за Хогвартс. Сириус, падающий за завесу.

Затем движение опять ускорилось. Теперь он мог уловить лишь обрывки сцен. Лабиринт в Турнире Трех Волшебников. Кубок Огня в Большом зале. Клювокрыл. Сириус в обличии Бродяги. Том Риддл. Арагог. Философский камень. Косой переулок.

Еще быстрее. Уже не получалось разглядеть ничего, кроме расплывчатых цветов. Вспышка зеленого света. Еще больше цветов, а затем темнота. Гарри, наконец, оказался на земле.

Он осторожно сел, хотя голова все еще кружилась. Под руками ощущалась трава и влажная земля. Головокружение медленно прошло, и Гарри поднялся на ноги, осматриваясь вокруг. Он был окружен деревьями. Было темно. Гарри дернул головой, когда сова ухнула справа от него, но тут же развернулся, услышав стон неподалеку. Гермиона, Рон и Малфой медленно приходили в себя. Несмотря на серьезность ситуации, Гарри улыбнулся. По крайней мере, он был не один, где бы он ни находился.

— Боже мой, ну и приключение, — пробормотал Рон, тряся головой. — Где мы?

Остальные, видимо, задавались тем же вопросом, так как выжидающе посмотрели на Гарри, словно только ему был известен ответ.

— Я не знаю, — устало сказал он. — Думаю, мы в каком-то лесу, но это место может быть где угодно.

— Прекрасно, черт возьми! Волдеморт может выскочить на нас в любую секунду! — выругался Рон, перехватив покрепче палочку.

— Нет... — внезапно произнес Гарри. Он не знал, почему не заметил этого раньше. Хотя все его тело ужасно болело, он не чувствовал боли в шраме. Ни боли, ни покалывания, ничего. Он дотронулся рукой до лба. Шрам все еще был на месте. Он ощущал под пальцами небольшую неровность на коже.

— О чем ты говоришь, Поттер? — сердито спросил Драко. — Он только что был здесь, прямо перед нами, значит он должен быть где-то неподалеку!

— Мой шрам не болит, даже слегка, так что Волдеморта тут нет, — объяснил Гарри. — А еще, мне кажется... — он оборвал себя, не зная, как выразить словами свою мысль. Хотя с ним случалось подобное в прошлом, но сама мысль о том, что это произошло снова, особенно с помощью заклинания, из-за пары произнесенных слов, не укладывалась в голове.

— Что, Гарри? — спросила Гермиона.

— Я хочу сказать, вы тоже видели... кое-что, когда падали? Я думаю, это были воспоминания или... события в прошлом... Я видел их в обратном порядке и я думаю... — он опять замолчал. Как он мог объяснить друзьям то, чего не понимал сам?

Драко скрестил руки. Через его порванный рукав проглядывала Темная метка, которая медленно бледнела, но все еще была заметна. — Ты хочешь сказать, что мы вернулись назад в прошлое? — выплюнул он.

— Путешествие во времени? — удивленно спросил Рон. — Но разве это возможно?

Гарри, который отчасти был рад, что его мысли были озвучены кем-то другим, и тем самым, немного уверившись в том, что он еще не совсем выжил из ума, посмотрел на Гермиону, а она на него.

— Вообще-то, — начала Гермиона, — путешествие во времени возможно. Но, Гарри, мы ничего не знаем наверняка. Это не то же самое, как было с Маховиком. С его помощью мы могли вернуться в прошлое на пару часов, максимум на один день, и мы оказывались на том же месте, где и были.

— Может быть, это и есть то же самое место, просто Волдеморт нашел способ отправить нас назад не на пару часов, а черт знает на сколько лет. — Гарри пнул траву под ногами, ненавидя чувство беспомощности.

— Тише, — внезапно проговорила Гермиона, — я что-то слышу.

Все четверо приподняли палочки и, вправду, услышали вдалеке голоса.

— Послушайте, — прошептала она. — Если мы действительно вернулись в прошлое, то нас не должны видеть. Мы должны спрятаться.

— Эй! Я что-то слышал! Там! — послышался голос, очень знакомый, как показалось Гарри.

Они замерли. Прятаться было уже поздно. Им оставалось надеяться лишь на то, что незваные гости не затеют драку, тогда можно будет просто стереть им память. И возможно перед этим, они смогут узнать где, и самое главное когда, они оказались.

— Держитесь рядом, но не слишком близко, — сказал Гарри тихим голосом. — Опустите палочки. Мы не хотим, чтобы они почувствовали угрозу. Вот и они.

Четыре фигуры вышли из тени и остановились. Когда Гарри разглядел их лица, его сердце пропустило удар. Перед ними стояли четверо молодых людей. Один — бледный шатен, у другого были длинные черные волосы, небрежно спадавшие на глаза, третий — брюнет с непослушными вихрами и последний — маленький, с волосами мышиного цвета. Лунатик, Сохатый, Бродяга и...

— Хвост, — прошипел Гарри, опознав последнего из них. Гнев захлестнул его. Этот человек предал его родителей, а также Сириуса, став виновником его заключения в Азкабане, где тот провел двенадцать лет, прежде чем смог сбежать. В конце концов, они разоблачили Петтигрю, но, прежде чем смогли доказать его невиновность, тот сбежал и помог Волдеморту возродиться и вернуть тело. А Сириус был вынужден сидеть в четырех стенах на Гриммо, что косвенно являлось одной из причин его смерти.

Прежде, чем друзья успели отреагировать, Гарри бросился на Хвоста, не справившись с нахлынувшим гневом. Он даже не заметил три красные вспышки, ударившие в него, а затем наступила темнота.

— Вы! — заорал Джеймс Поттер на Гермиону, Рона и Драко, его палочка до сих пор указывала на бессознательного Гарри. — Бросьте палочки и делайте то, что мы говорим, тогда ваш друг не пострадает.

* * *

Гарри не знал, сколько времени прошло, когда он, наконец, очнулся. Его первая мысль была о палочке, но та исчезла. Он не смел пошевелиться, вместо этого, попытавшись оглядеться вокруг, не привлекая внимания. Он лежал на более или менее удобной кровати в маленькой комнате. Одна половина комнаты была ограждена решеткой — его половина. Пол и стены были сделаны из темного камня, но сама комната была теплой, несмотря на холодное окружение. Газовая лампа освещала помещение тусклым светом, и он смог различить двоих человек, сидящих за столом по другую сторону решетки.

Сердце опять защемило. Сначала он подумал, что видит сон, но теперь, увидев их снова, он понял, что события в лесу действительно произошли. Вдруг, внезапная мысль пришла ему в голову, и он резко сел. Где были Гермиона, Рон и Драко? Он был в комнате один, а где были они? Они тоже заперты? Они в порядке? Или... Он даже не хотел думать о самом плохом варианте событий. И ему не пришлось этого делать, так как его мысли были прерваны.

— Наконец очнулся. — процедил один из них, тот, кого Гарри научился воспринимать как отца, брата и друга, хотя сейчас он выглядел намного моложе и здоровее.

— Наконец, Сириус? — удивленно переспросил второй. Гарри видел его раньше только на фотографиях и пару раз в зеркале Еиналеж. Он не сильно отличался от образа, который знал Гарри. Те же непослушные черные волосы, те же очки... Это был Джеймс Поттер. Они действительно переместились назад во времени. На какой-то момент, Гарри очень хотел в это поверить, но произошедшее казалось слишком нереальным. Так же было и с зеркалом Еиналеж. Гарри хотел, чтобы это было правдой, но это было не так. Скорее всего, это была ловушка, устроенная Пожирателями смерти. Ловушка, придуманная гением, потому что требовалось очень много магии и мастерства, чтобы создать таких клонов или кем там они были.

— Не забудь, что в него попало три оглушающих заклинания. И он пробыл без сознания всего пару часов. Другие бы провалялись дни, а может недели. Этот парень из крепких.

— Неважно, — пробормотал Сириус и поднялся со стула. — Я приведу Дамблдора. Ты можешь побыть сторожевым псом и покараулить его, пока мы не придем.

Джеймс ухмыльнулся в ответ:

— Я всегда думал, что ты больше меня подходишь на роль сторожевого пса.

— Очень смешно, — саркастически ответил Сириус. Он поднялся по лестнице, которую Гарри до этого не замечал, и вышел через деревянную дверь.

Гарри наблюдал за их перепалкой с необъяснимым восторгом. Если они были актерами, то, несомненно, отлично справлялись со своими ролями. За многие годы, а особенно после увиденного в воспоминаниях Снейпа, Гарри собрал достаточно информации о родителях и их друзьях, чтобы представить их образы. Он до сих пор смотрел на уже закрытую дверь, когда почувствовал на себе взгляд. Он повернул голову к своему отцу. Нет, не к отцу. К самозванцу.

— Где те люди, что были со мной? — спросил он. Он не осмелился назвать их друзьями на случай, если те, кто держал их в заточении, еще не знали о их дружбе. Это было маловероятно, если они были Пожирателями, но осторожность никому не навредит. Он не хотел, чтобы Гермиона, Рон и даже Малфой пострадали.

— Они наверху. Я настаивал, что нужно отправить вас в Азкабан, особенно того, с Темной меткой. Но Дамблдор запретил. Он сказал, что есть в тебе что-то необычное, чего он не может понять. Он хочет допросить всех вас прежде, чем решить, что с вами делать. Клянусь, иногда я не понимаю его поступки, но я ему доверяю. И должен признаться, когда я смотрю на тебя, твое лицо кажется мне знакомым, — сказал Джеймс. — Как тебя зовут?

— Это не твое дело, — спокойно ответил Гарри. Если он чему-то и научился в школе авроров, так это держать свои эмоции при себе.

— Не мое дело? — спросил он. — Могу я тебе напомнить, кто из нас...

— Достаточно, Джеймс, — раздался спокойный голос. Дамблдор спустился вниз и остановился возле решетки, внимательно разглядывая Гарри. — Интересно, — пробормотал он, прежде чем опять обратился к Джемсу, — Джеймс, Поппи просила меня передать, что твоя жена ждет тебя.

Гарри мог поклясться, что глаза Джеймса немного расширились. Затем он поднялся наверх и покинул комнату. Когда Джеймс ушел, Гарри посмотрел на человека, который прикидывался Альбусом Дамблдором. Как Джеймс и Сириус, Дамблдор тоже выглядел моложе, хотя и не намного. На нем была надета синяя мантия и остроконечная шляпа того же цвета. Просто и удобно, но в то же время элегантно. На носу были очки-половинки, а глаза мерцали так же, как у того Дамблдора, которого знал Гарри.

Поначалу оба молчали, разглядывая друг друга. Вдруг, Гарри ощутил знакомое чувство, будто кто-то копается у него в голове. Он резко посмотрел Дамблдору в глаза и вытолкнул его из своего сознания со словами: «Вон отсюда».

Глаза Дамблдора еще сильнее замерцали, а губы сложились в легкую улыбку:

— Весьма любопытно.

Затем он заклинанием сотворил старомодное красное кресло и уселся в него, не забыв наколдовать еще одно для Гарри.

Гарри подозрительно смотрел на Дамблдора и на кресло, прежде чем подняться с кровати и сесть в него. В то время, как Дамблдор сидел расслабленно, Гарри предпочел сидеть прямо. Все его тело было напряжено, пока он обдумывал, как выбраться отсюда. Аура магии в комнате исходила только от Дамблдора.

«Действительно правдоподобно», — подумал Гарри.

Это означало, что решетки не зачарованы. Он легко мог открыть дверь беспалочковой магией, а также пройти мимо охраны, но он до сих пор не знал, что случилось с его друзьями.

— Не волнуйся, — внезапно сказал Дамблдор, будто прочитав его мысли, хотя Гарри был уверен, что в его разум никто не проникал. — Твои друзья в порядке. Мы не причинили им вреда, хотя должен признать, что Питер, тот, кого ты, кажется, знаешь, очень этого хотел, когда они отказались говорить. Никто из них не показал, что боится. У меня сложилось впечатление, что они бы умерли за тебя, если бы это было необходимо. И не потому, что они тебя боятся, нет, ты им дорог. Ты, должно быть, хороший и верный друг, раз они готовы на все ради тебя. Это было еще одной причиной, чтобы изолировать тебя. Мы предположили, что ты лидер в вашей компании, поэтому решили поговорить с тобой отдельно.

— Я уверен, ты знаешь, что за пособничество Волдеморту дают пожизненный срок в Азкабане, — продолжил Дамблдор.

Гарри уставился на него. Никто, кроме настоящего Дамблдора и еще нескольких членов Ордена, не смели произносить имя Темного Лорда. Он был уверен, что даже Пожиратель смерти, которому сам Волдеморт приказал бы это сделать, не смог бы произнести это имя без страха и замешательства в голосе. Гарри усомнился в своей теории о том, что все эти люди были самозванцами. Теперь осталась только безумная теория о перемещении во времени.

— А один из твоих друзей носит Темную метку...

— Он не Пожиратель, — перебил Гарри.

— Не Пожиратель... — задумался Дамблдор. — Какие у меня есть доказательства этому, кроме твоего слова?

— А какие у меня есть доказательства тому, что вы на самом деле Альбус Дамблдор?

— Ты прав, ты прав... Должен признать, я не люблю использовать веритасерум, да и сомневаюсь, что ты согласишься выпить что-то из моих рук, поэтому у нас есть только наше слово.

— Так вы мне верите? — изумленно спросил Гарри. Это ложь, ложь, твердил голос разума, но где-то внутри Гарри чувствовал, что этот человек действительно Дамблдор. Ему нужно было лишь окончательно удостовериться в этом.

— Вопрос не в том, верю ли я тебе, а в том, доверяю ли... и, думаю, ты уже знаешь ответ...

— Откуда мне знать?

Дамблдор ничего не ответил, и наступила тишина. Гарри опустил голову и стал размышлять над этим вопросом. С чего Дамблдору ему доверять? Он появился в лесу, словно из ниоткуда, избитый и усталый, и один из его компании носил Темную метку. Его друзья были наверху и не вымолвили ни слова. Ни единого слова.

У меня сложилось впечатление, что они бы умерли за тебя, если бы это было необходимо. И не потому, что они тебя боятся, нет, ты им дорог. Ты, должно быть, хороший и верный друг, раз они были готовы на все ради тебя.

Они были друзьями и были дороги друг другу. Пожирателям было плевать на всех, кроме себя. Они бы умерли за Волдеморта, но не из преданности, а из страха. Дамблдор это понимал, и поэтому доверял ему.

Гарри поднял глаза и встретил ожидающий взгляд старого волшебника.

— Понятно, — с улыбкой произнес Дамблдор. — Ты знаешь, почему я доверяю тебе. Но сейчас, думаю, я оставлю тебя, чтобы ты подумал и решил, достоин ли я твоего доверия.

Кресло Дамблдора испарилось с тихим Эванеско. Дамблдор последний раз взглянул на него и поднялся по лестнице. Он уже коснулся ручки двери, когда Гарри заговорил:

— Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого...

— ... ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца... — тихо закончил Дамблдор и повернулся к Гарри. — Откуда ты знаешь о пророчестве? Его произнесли всего пару недель назад, и я один слышал его, не считая одного подслушивающего, который знает лишь первую часть.

— Это не единственное, что я знаю, — ответил Гарри, наконец, поверив Дамлдору. Невозможно, чтобы самозванец знал точное содержание пророчества. — Мальчик родился вчера, не так ли? Сын Фрэнка и Алисы Лонгботтом? Они назвали его Невилл... Но в пророчестве говорится не о нем, вы узнаете об этом через год. В пророчестве говорится о мальчике, который родится сегодня. Это сын Лили и Джеймса Поттер, Гарри.

Гарри увидел ошеломленный взгляд Дамблдора, и продолжил:

— С Хэллоуина, через год, его все будут знать как Мальчика-Который-Выжил, потому что он пережил Аваду Темного Лорда. Заклинание отскочило и ударило в самого Волдеморта, но не убило его. Он смог сбежать, но стал только тенью своей прошлой жизни. Без тела и без сил, он ждал десять лет, потом попытался вернуться, но не смог. Он вернул себе тело лишь три года спустя. Однако, когда он исчез, после того как пытался убить мальчика, то оставил ему шрам на лбу в виде молнии, — Гарри приподнял челку, — этот шрам.

— Итак, ты Гарри Поттер и пришел из будущего, верно? Это многое объясняет, — задумался Дамблдор, слегка улыбнувшись. — Могу я узнать, как тебе удалось вернуться на столько лет назад? А, кстати, на сколько?

— На двадцать один год. Это был мой двадцать первый день рождения, когда Волдеморт атаковал нас. Он использовал на нас заклинание. Я не совсем его запомнил, но о способах перемещения во времени вам лучше поговорить с Гермионой, — тоже улыбаясь, ответил Гарри.

— Гермиона — одна из твоих друзей, не так ли? — Гарри кивнул. — Что ж, тогда, думаю, нам лучше пойти и спросить ее, — Дамблдор вытащил палочку и указал на дверь. — Алохо... — но ему не пришлось заканчивать заклинание, так как дверь распахнулась, когда Гарри быстро взмахнул рукой. Дамблдор с любопытством взглянул на него. — Как я уже говорил, мистер Поттер, вы действительно интересный молодой человек.

Гарри нервничал, поднимаясь по лестнице за Дамблдором. Кого он встретит, когда переступит порог комнаты? Он был уверен, что находится в штаб-квартире Ордена Феникса. Но это была не площадь Гриммо, Гарри бы узнал тот дом сразу. К тому же, если память не подводит его, миссис Блэк все еще жива в этом времени. Надо будет спросить у Дамблдора, но сначала он должен убедиться, что с его друзьями все в порядке.

Дамблдор открыл дверь, и, глубоко вдохнув, Гарри вошел вслед за ним. Яркий свет ударил ему в глаза, и он прикрыл их на пару секунд, пытаясь привыкнуть к перемене. Помещение, в котором они оказались, было похоже на кухню. Комната была довольно маленькая, на одной стене висело несколько полок, а на другой кухонные шкафчики. Посередине стоял прямоугольный деревянный стол. В окно было видно, что солнце уже начало подниматься над горизонтом. Он быстро прикинул в уме время, которое прошло с момента атаки. Должно быть, около пяти или шести часов.

— Дамблдор, что он здесь делает?

Гарри повернулся в сторону голоса и узнал Сириуса. Молодая версия его крестного смотрела на него с неприкрытой ненавистью. Остальные люди в комнате тоже уставились на него, хотя и не так злобно, как Сириус. Гарри словно сходил с ума. Он знал всех этих людей, он видел их на колдографиях, которые показал ему Грюм, когда Гарри впервые приехал на Гриммо перед своим пятым курсом. Таким образом он узнал Фрэнка Лонгботтома. Также в комнате находились Стержис Подмор и Эдгар Боунс.

— Этот молодой человек и его друзья, — начал Дамблдор, — появились в лесу недалеко от Норы в довольно неудачный момент и, таким образом, были вовлечены в ситуацию, которую в другое время предпочли бы избежать.

— Но один из них носит Темную метку, — вмешался Сириус, — и мы смогли поймать их только потому, что в этом месте планировалась атака Пожирателей смерти. Мы нашли только их одних. А этот, — он указал на Гарри, — атаковал Питера без причины.

— Сириус, поверь мне. Меня уверили, что молодой человек с Темной меткой не является Пожирателем смерти, по крайней мере, уже нет, — добавил он, многозначительно посмотрев на Гарри. — У меня есть причины верить в их невиновность и поэтому я хочу пригласить их пожить здесь или в Хогвартсе столько, сколько они захотят, скажем, в качестве компенсации за моральный ущерб.

— Но... — попытался возразить Сириус, однако Дамблдор прервал его.

— Эта тема закрыта, — решительный тон директора дал понять, что он не будет больше слушать никаких возражений, но, в тоже время, его тон был мягким, выражая то, что он не злился, а, напротив, понимал ситуацию. — Кстати, ты что-нибудь слышал от Джеймса? Поппи только сказала мне, что ребенок родился, но не пояснила большего. Я полагаю, Джеймс попросил тебя стать крестным отцом?

Внезапно, раздраженное выражение лица Сириуса сменилось на радостное и полное гордости. — Да, это правда, и я только что говорил с ним по каминной связи. Джеймс и Лили гордые родители маленького мальчика. Они назвали его Гарри.

— Хорошо, — улыбнулся Дамблдор. — Передай им мои поздравления. Надеюсь, я смогу в скором времени увидеть мальчика, но сначала меня ждут кое-какие дела. Фрэнк, не мог бы ты принести палочки наших гостей, пожалуйста?

Долговязый мужчина быстро кивнул и покинул комнату. Спустя пару минут он вернулся с четырьмя палочками.

— Вот, Альбус. Я собирался проверить одну из палочек у Олливандера сегодня утром, потому что она показалась мне весьма необычной, — он приподнял одиннадцати-дюймовую коричневую палочку. — Вот эта палочка, и если я прав...

— Я не думаю, что это теперь необходимо, — прервал Дамблдор, используя тот же самый тон, как при разговоре с Сириусом. Он забрал палочки, передал Гарри, который с благодарностью принял их, и сказал:

— Что ж, тогда, думаю мы не должны заставлять твоих друзей ждать. Прошу, следуй за мной.

Гарри кивнул и прошел за Дамблдором через другую дверь, которая вела в прихожую, и затем к лестнице. Теперь, когда он вернул себе палочку, то почувствовал себя намного более защищенным. Даже несмотря на то, что он умел творить магию без палочки, ее присутствие вселяло какую-то уверенность и он бы очень расстроился, если бы потерял ее или сломал. Встреча с Сириусом немного расстроила его, но он понимал его мотивы. Гарри бы, наверное, повел себя точно так же, если бы его друга атаковал какой-то загадочный незнакомец. К тому же, Сириус еще не знает, что Хвост предатель. Единственный вопрос, который беспокоил Гарри — был ли Питер Пожирателем смерти уже сейчас, или же станет им в течение следующего года?

Он знал, что действовал под влиянием гнева, когда напал на Хвоста, и он также знал, что не может рисковать и продолжать в том же духе. Как бы он не хотел разделаться с Петтигрю прежде, чем тот предаст его родителей, он не мог этого сделать. По крайней мере до тех пор, пока не станет ясно, какое влияние его поступки окажут на будущее.

Гарри настолько погрузился в размышления, что даже не заметил, как Дамблдор остановился возле двери, и чуть было не врезался в него. Он опять заволновался. Что если кто-то навредил друзьям, несмотря на то, что ему сказали? Что он сделает в таком случае? Или еще хуже, что Гермиона с ним сделает, когда узнает, что он рассказал все Дамблдору? Он помнил ее предупреждение, которое она сделала ему на третьем курсе, когда они использовали Маховик времени, и сейчас, незадолго до того, как Мародеры их нашли: «тебя не должны видеть»! Но было поздно. Их уже увидели и поймали, и единственный способ выбраться из этой ситуации без повреждений — это рассказать человеку, которому они доверяли, как можно больше о случившемся.

Дамблдор постучал в дверь и вошел. Гарри вошел за ним, его нервы были на пределе. Комната, в которой они оказались, была похожа на рабочий кабинет. На стене висели книжные полки, и Гарри подумал, что Гермиона была бы вне себя от счастья от возможности исследовать некоторые из них. Прямо возле двери сидели Ремус Люпин и Питер Петтигрю, а в середине комнаты находились Гермиона, Рон и Драко, привязанные к стульям. Их глаза удивленно расширились, когда они заметили Гарри, который, несмотря на повреждения, полученные в бою с Пожирателями, и порванную одежду, в целом выглядел невредимым.

— Профессор, что происходит? — поинтересовался Люпин, который тоже заметил Гарри.

Гарри сжал кулаки, увидев, как Хвост практически спрятался за Люпина, и презирая его за это еще больше. Конечно, он знал и раньше, каким человеком был Петтигрю, но то, что сейчас он чуть ли не трясся от страха при виде человека, атаковавшего его ранее, было просто жалким зрелищем. Он не мог поверить, что такой человек способен подделать собственную смерть и отправить своего друга в Азкабан. И все же Гарри на себе испытал последствия этого предательства и пришел к выводу, что только огромный страх перед кем-то мог привести к таким радикальным мерам.

— Пока что, скажем, я был убежден в том, что эти молодые люди просто оказались не в том месте, не в то время, и не имеют ничего общего с атакой, которая планировалась на семейство Уизли.

Гарри заметил, как глаза Рона расширились еще больше, когда Дамблдор упомянул про атаку, но Рон промолчал.

— То есть в-вы хотите с-сказать, что они невиновны? — произнес Хвост с дрожью в голосе. — Но он атаковал меня, и один из них носит метку Сами-Знаете-Кого.

— Я уверен, что для всего этого есть свои объяснения, но да, я верю в их невиновность. Поэтому, не могли бы вы развязать их и затем покинуть комнату, пожалуйста? Я хочу предоставить им возможность обсудить случившееся наедине.

Люпин и Петтигрю сделали так, как было сказано, хотя последний подчинился с неохотой. Трое друзей потерли свои запястья, но не сказали ни слова. Двое Мародеров покинули комнату, а Дамблдор повернулся к Гарри.

— Мистер Поттер, я прослежу за тем, чтобы вас накормили завтраком, когда вы решите поесть, а затем я бы хотел поговорить с вами всеми о том, что мы обсуждали ранее.

После того как Дамблдор покинул комнату и закрыл за собой дверь, Гарри наложил заглушающие чары, чтобы никто не мог их подслушать. Гермиона бросилась к нему, чуть не задушив в крепком объятии.

— О Гарри! Ты такой глупый! Мы так волновались!

— Гермиона... — выдохнул он, — я не могу дышать.

Она быстро отстранилась от него и пробормотала извинения.

— Гермиона права, — сказал Рон. — Где ты был? Они не говорили нам ничего. Хотя, по-моему, Ремус хотел что-то сказать, но Питер не позволил. Кстати, сейчас я тебе верю, что мы находимся в прошлом.

— Они держали меня внизу, в подвале, — сказал Гарри, — подумали, что я главный в нашей компании, — он проигнорировал фырканье Драко, — и Дамблдор решил, что будет допрашивать меня одного. Я только недавно очнулся, всего полчаса назад, и Дамблдор сразу пришел ко мне.

— Что ты ему сказал? — спросила Гермиона. Ее голос уже звучал обвиняюще, она использовала этот тон обычно когда не одобряла что-то. — Дамблдор назвал тебя Поттером, только не говори мне что...

— Я рассказал ему, — просто ответил Гарри. — Я сожалею об этом так же, как и о том, что атаковал Хвоста. Я знаю, что это не оправдание, но злость на него захлестнула меня, и я уже не осознавал, что делаю. И мне пришлось рассказать Дамблдору, потому что иначе он бы мне никогда не поверил.

— Верно, — протянул Драко, — и Дамблдор поверил твоей истории о том, как мы пришли из будущего, вместо любой другой истории, какую ты мог выдумать? Я крайне сомневаюсь в этом.

Гарри глубоко вздохнул. Он знал, что будет нелегко убедить их.

— Я сказал ему кое-что, то, что знаем только мы вдвоем, так я убедился в том, что он настоящий Дамблдор, а не самозванец. Он стал доверять мне еще раньше, потому что вы, ребята, показали настоящую преданность мне, но, чтобы он поверил, что мы из будущего, ему нужно было услышать то, что я ему сказал.

— Что это было? То есть, что ты ему сказал, вещь, которую знаете только вы двое? — спросил Рон.

— Пустяки, правда, — Гарри потряс головой. Он все еще не хотел рассказывать им о пророчестве. Он мог вообразить их реакцию на него, несмотря на все эти годы и все пройденные сражения. Драко просто не поверит в это, Рон побледнеет и спросит, не шутит ли он, а Гермиона, что ж, она скорее всего побежит за консультацией к своим книгам и найдет разные теории, чтобы опровергнуть пророчество — все знали, что она думает о предсказаниях.

Он посмотрел на друзей и понял, что они не поверили ему, но они не стали давить. Вместо этого, Гермиона спросила:

— А что вы обсуждали с Дамблдором, о чем он хотел поговорить позднее?

— Путешествие во времени. Я сказал ему, что лучше поговорить об этом с тобой. Но не переживай, я не рассказывал ему ничего о тебе, ни о ком из вас. Я даже не рассказал ему о судьбе моих родителей, только то, что Волдеморт атаковал нас и оставил мне шрам, а затем исчез. Я подумал, что вам решать сколько ему рассказывать, — сказал Гарри. Он понемногу начинал уставать. Его тело болело, он не заметил этого раньше, возможно, из-за адреналина, бежавшего по венам, но сейчас, когда появился шанс успокоиться и расслабиться, он почувствовал все те раны, которые получил в битве. Он ощутил голод и еще большое желание отдохнуть. Даже шрам начал слегка покалывать, но он не стал об этом думать. Такое обычно происходило, когда Гарри был истощен. На самом деле, он не хотел больше говорить о себе, поэтому быстро сменил тему: — А как вы? Что произошло, пока меня не было?

И они по очереди начали рассказывать о том, что случилось. После того, как Гарри был оглушен, они отдали свои палочки, подчинившись Джеймсу, так как не хотели, чтобы Гарри навредили. Затем им связали руки магическими путами и увели в поле, где их ждали несколько других волшебников, а Сириус понес Гарри на плече. Они сразу же узнали одного из людей на поле — Артура Уизли. Он спросил у Мародеров, поймали ли они нападающих, на что те вытолкнули вперед Рона, Гермиону и Драко. Мистер Уизли посмотрел на них, задержав взгляд на Роне, затем потряс головой и попросил всех следовать за ним. Он предложил использовать его камин, чтобы попасть в штаб-квартиру. Джеймс хотел было отказать, но Люпин настоял на том, что это был единственный способ для них, чтобы вернуться.

Некоторое время спустя они подошли к Норе. Там их ждали еще несколько человек. Пухленькая женщина с маленьким рыжеволосым мальчиком на руках. Это была молодая Молли Уизли, а ребенок, очевидно, был Роном. Двое других детей бегали вокруг нее, еще один стоял, спрятавшись за мать, двое других мальчиков спокойно стояли рядом и выжидающе смотрели на прибывших.

— Это они? — спросила она, прижимая к себе ребенка, когда увидела троих незнакомцев и еще одного, переброшенного через плечо Сириуса.

— Да, Молли, — успокаивающе произнес Люпин, — но не переживай, они больше не смогут никому навредить. Артур предложил использовать ваш камин, чтобы вернуться в штаб.

— Конечно, — сказала она, улыбаясь, однако ее лицо все еще было бледным. — Вы знаете дорогу, так что идите, а я подожду здесь. Спасибо вам, — она глянула на детей, и Люпин понял ее.

— Это мы должны тебя благодарить. Знай, что мы бы никогда не позволили кому-либо навредить тебе, Артуру или твоим сыновьям, — сказал Люпин. Он остался с миссис Уизли, пока его друзья уводили пленников через камин.

— Еще раз спасибо, — мистер Уизли положил руку на плечо Ремуса, — ты должен знать, что я бы присоединился к вам при других обстоятельствах.

Люпин улыбнулся.

— Не переживай. Дамблдор говорил раньше, а я повторю: семья важнее, чем все остальное. Ты был бы в большей опасности, если бы присоединился к Ордену, и тебе нужно заботиться о Молли и детях. Они должны быть на первом месте.

— Знаю, просто так сложно сидеть без дела, — вздохнул мистер Уизли.

— Я знаю... — повисла небольшая пауза, затем Люпин прошел к камину, — увидимся позже.

— Можешь представить, насколько это странно — видеть свою семью и себя, только ребенком? — спросил Рон у Гарри, чувствуя волнения от всего случившегося.

— Да, я знаю, — ответил Гарри с грустным выражением лица.

— Ох, извини, Гарри... я не подумал... — быстро пробормотал Рон.

— Уизли умеет думать? Не ожидал, что доживу до этого момента.

— Заткнись, Малфой! — проворчал Рон, но Гарри остановил его, положив руку на плечо, и улыбнулся:

— Не переживай, Рон. Я не знаю, я счастлив, что мне представился шанс встретить их, хотя я не так все себе представлял в своих мечтах, — он посмотрел на остальных. — Итак, что вы скажете? Я немного проголодался и думаю, мы должны поговорить с Дамблдором как можно быстрее. Может, он знает способ вернуть нас назад.

Гарри повел друзей из комнаты, в которой их держали, на кухню. К счастью, дом не был слишком большим, потому что он итак с трудом запомнил нужные коридоры и повороты, когда шел сюда с Дамблдором, пребывая в своих мыслях. Он практически вздохнул с облегчением, оказавшись на кухне, а не в каком-нибудь чулане или где-то в этом роде, чем заслужил бы как минимум язвительный комментарий от Малфоя.

К удивлению Гарри, единственным человеком, присутствовавшим в помещении, был Альбус Дамблдор. Гермиона, Рон и Драко остановились позади Гарри, с осторожностью осматриваясь вокруг. Он мог понять их поведение, так как сам чувствовал себя не совсем уютно. Непривычное окружение, незнакомые знакомые лица и мысль о том, что они действительно вернулись в прошлое — все это давило на нервы. Внезапно Малфой вздрогнул и через мгновение выхватил палочку, указывая на Дамблдора. Гарри оттолкнул руку Драко в сторону и осуждающе посмотрел на него.

— Что ты вытворяешь? — прошипел Гарри.

— Он пытался пролезть ко мне в голову! — возразил Драко, не отводя взгляда от директора. Гарри отступил, прекрасно понимая, о чем тот говорил, так как только недавно сам был на его месте, когда Дамблдор пытался прочесть его мысли. Он также понял, что директор, должно быть, проделал то же самое с Гермионой и Роном.

— Пытался — это ключевое слово, — спокойно произнес Дамблдор. — Я не ожидал, что не только один из вас, а двое так хорошо натренированы в окклюменции.

Теперь настала очередь Рона вспылить:

— Вы что, лазили у нас в голове?

— Рон! — осадил друга Гарри. Он понимал, что они все были на нервах, и единственным человеком, который пока ни на кого не сорвался, была Гермиона. Им нельзя было терять головы, так как споры не помогут улучшить ситуацию.

— Извините, — пробормотал рыжий.

— Не стоит извинений, — заверил Дамблдор. — Я понимаю ваши причины и, надеюсь, что вы понимаете мои.

— Вам нужно было это сделать, чтобы убедиться, что Гарри сказал правду. Хоть вы итак поверили ему, остальные попросили вас удостовериться в том, что мы не хотим никому навредить, — впервые за то время, как они вошли, заговорила Гермиона.

— В самом деле, мисс... Гермиона, верно? — та устало кивнула. — Что ж, тогда почему бы вам не присесть и немного подкрепиться, а затем мы можем обсудить тему путешествия во времени.

Было довольно забавно наблюдать, как загорелись глаза Гермионы при упоминании путешествия во времени и глаза Рона при упоминании еды. Видимо, некоторые вещи никогда не меняются. Однако, заметив, что друзья немного колеблются, Гарри решил сделать первый шаг и выдвинул себе стул. Немного ободрившись его примером, они поступили таким же образом и вскоре все расселись за столом, и перед ними с хлопком материализовался домовой эльф. В одной руке он держал тарелку с горой сэндвичей, а в другой заварочный чайник. Эльф выглядел так же, как и все другие домовые эльфы — с большими ушами и огромными глазами, одетый в наволочку. Его внешний вид послужил причиной злого взгляда Гермионы в сторону Дамблдора, так как она все еще намеревалась продолжить работу над Г.А.В.Н.Э. (Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов), как только закончится война.

— Милли принести профессору Дамблдору и гостям профессора сэндвичи и чай, как он и просил, сэр, — пропищала эльфийка, поставив тарелку и чайник на стол.

Дамблдор мягко улыбнулся ей:

— Спасибо, Милли. Теперь можешь вернуться в свою комнату.

— Спасибо, сэр, вы так добры к Милли! — эльфийка исчезла, щелкнув пальцами.

— Чего вы ждете? Я вас уверяю, сэндвичи Милли уступают лишь сэндвичам одной моей хорошей знакомой и бывшей ученицы, — он искоса взглянул на Рона, но тот ничего не заметил, полностью сосредоточившись на еде. Остальные пожали плечами и тоже взяли себе по сэндвичу.

Когда все немного утолили голод, Дамблдор решил, что пришло время поговорить:

— Не хочу вас сильно загружать, можете спокойно продолжать завтрак, но, мне кажется, нам нужно прояснить пару вопросов. Мистер Поттер немного ввел меня в курс дела, рассказав весьма интереснейшие вещи, но не упомянул ничего о ваших личностях, — обратился он к Рону, Гермионе и Драко. — Возможно, я мог бы и сам догадаться, но было бы куда проще, если бы вы назвали хотя бы свои имена и возможные родственные связи с людьми, которых я знаю в этом времени, что позволило бы нам избежать возможных конфронтаций.

Все трое неуверенно переглянулись и посмотрели на Гарри, который ободряюще кивнул и сказал:

— Нам нечего терять. Он уже знает обо мне, что плохого в том, что он узнает и о вас?

Гермиона улыбнулась ему и начала:

— Мое имя Гермиона Грейнджер и я магглорожденная, так что не думаю, что вы можете знать моих родственников.

— В самом деле, это так, мисс Грейнджер. Мистер Поттер сказал, что мне следует поговорить с вами о путешествии во времени, так что полагаю, вы неплохо разбираетесь в данной теме.

Гермиона кивнула.

Затем Дамблдор повернулся к Рону:

— А вы, должно быть, мистер Уизли?

— Да, я Рон, в смысле, Рональд Уизли, но все зовут меня Рон, — сказал он. — Я не такой умный, как Гермиона, но немного разбираюсь в стратегиях.

Гарри и Гермиона не сдержали усмешку при слове «немного», и Рон метнул в них раздраженный взгляд.

— И ты играешь в квиддич, — добавил Дамблдор, указывая на оранжевую форму, в которую был одет парень. Рон пробормотал что-то похожее на согласие, и директор обратился к последнему из троих:

— А ты случайно не родственник Люциуса Малфоя?

Драко проворчал еле слышно:

— Он был моим отцом. Я Драко Малфой, — он отвернулся и уставился на свой недоеденный сэндвич, словно показывая, что ему больше нечего добавить.

Дамблдора, однако, такая реакция ничуть не смутила, и он в очередной раз внимательно оглядел всю группу. Все-таки он был прав насчет них — они действительно были интересными людьми. Гарри Поттер, дитя пророчества и единственный, кто пережил убивающее заклинание. Гермиона Грейнджер, магглорожденная ведьма и, по всей видимости, весьма одаренная. Рон Уизли, верный друг и отличный стратег, и Драко Малфой, сын Пожирателя смерти, с явно непростым прошлым. Четыре совершенно разных человека, каждый их которых отлично дополняет друг друга. Но у них была одна общая черта — их глаза выдавали то, что они пережили слишком много страданий и увидели много смертей за свои короткие жизни. Дамблдор мысленно остановил себя. Сейчас было не время для этого. Ему нужно было узнать, как они попали в прошлое и понять, как отправить их назад. Он знал обо всех опасностях перемещения во времени и о катастрофических последствиях, которые могли возникнуть при малейших переменах.

— Хорошо, теперь, мы закончили со знакомством, думаю, нужно перейти к более важным делам. Мисс Грейнджер, не могли бы вы рассказать нам, что именно произошло, и какое заклятие использовал Волдеморт?

Гермиона кивнула и рассказала все, что смогла, не упоминая факты, которые могли еще сильнее повлиять на временную линию. Она рассказала об атаке на Нору, о том как Гарри столкнулся с Волдемортом один на один, как они присоединились к нему и, наконец, как Волдеморт сотворил заклинание, и они оказались в лесу. Когда она упомянула название заклинания, Профери Темпус, Дамблдор приподнял бровь, но ничего не сказал.

Гарри почувствовал сонливость, которая возрастала с каждой минутой. Боль во всем теле усиливалась, и хотя они поели, но Гарри чувствовал себя истощенным. Рон тоже выглядел так, будто его голова вот-вот упадет на стол, а Драко вдруг сосредоточил все свое внимание на мухе, летавшей по кухне. Гарри потер лоб. Он не хотел никого отвлекать, но покалывание в шраме начало превращаться в головную боль, и было тяжело сосредоточиться на чем-либо.

— Гарри, ты как? — внезапно донесся голос Гермионы. Он удивленно вскинул голову, даже не заметив, как она закончила свой рассказ.

— Я ... нормально, — быстро проговорил он.

«Он в ярости, — подумал Гарри. — Он я ярости из-за того, что атака на Уизли провалилась».

— Думаю, нам следует немного отдохнуть. В таком состоянии мы мало чем можем помочь.

— Конечно, — сказал Дамблдор. — Вы должны простить старого человека. Я забыл через что вы все прошли прежде, чем прибыть сюда, и про напряжение, возникшее после вашего появления. Не удивительно, что вы вымотались. Мы вернемся к этому разговору, когда вы хорошенько отдохнете. К сожалению, в этом доме не хватит комнат на четверых, поэтому предлагаю отправиться со мной в Хогвартс. Пока вы были наверху, я попросил, чтобы для вас приготовили комнаты, в которых вы сможете оставаться столько, сколько пожелаете.

— Благодарю вас, профессор, — сказал Гарри. — Мы очень ценим это.

Дамблдор улыбнулся и трансфигурировал чайник в портал. Когда все за него схватились, он досчитал до трех, и Гарри почувствовал знакомый рывок в пупке. Он едва смог удержаться на ногах, когда они оказались на месте. Это было теплое утро — солнце все еще светило над горизонтом, а в камине горел огонь. В середине комнаты был круглый темный стол, четыре стула и диван, все выдержаны в красном цвете, к неудовольствию Драко. Он заметил большое окно с видом на квиддичное поле, четыре двери и выход в коридор через портрет.

— Я очень надеюсь, что вам здесь понравится. Эти четыре двери ведут в ваши комнаты, в каждой из которых есть своя ванная. Это ваши личные комнаты, и вы можете менять в них все, что пожелаете, — пояснил Дамблдор, посмотрев на Драко, который до сих пор осматривался вокруг с неприязненным видом.

— Здесь здорово, — пробормотала Гермиона. Даже будучи старостой, у нее не было таких роскошных апартаментов. По крайней мере сейчас, ей не надо будет делить ванную с Малфоем, как это было на седьмом курсе. Она хорошо помнила один случай, когда врезалась в него, когда он выходил из душа в одном полотенце. Она не могла смотреть на него еще неделю, чем дала ему повод дразнить ее еще больше.

— Я рад, что вам здесь понравилось, но сейчас я оставлю вас. Вам нужно немного отдохнуть. Приходите в мой кабинет, когда будете готовы продолжить наш разговор, — улыбнувшись, директор повернулся, чтобы покинуть комнату. — Пока не забыл, пароль в ваши комнаты — «прошлое в будущем». Если вы захотите поменять его, просто дважды коснитесь портрета и произнесите новый пароль, — сказав это, он вышел, оставив их одних.

— Что ж, в таком случае… спокойной ночи… — коротко сказал Гарри и скрылся за первой дверью. Его комната оказалась достаточно просторной, с кроватью в гриффиндорских цветах. Возле кровати стоял письменный стол, а за окном был отличный вид на запретный лес и хижину Хагрида.

~*~

Тем временем в общей комнате Рон уставился на дверь, за которой исчез Гарри, с замешательством.

— Что все это значит?

— Иногда ты действительно не догоняешь, впрочем, чему я удивляюсь? — проворчал Драко. — Неважно. Я тоже пойду спать. Увидимся позже.

— Гермиона, только не говори мне, что ты тоже все поняла…

Гермиона вздохнула.

— Рон, разве ты не понял? Сначала битва против Волдеморта, где Гарри думал, что все, наконец, закончится. Затем перемещение во времени, Сириус и встреча с отцом впервые в жизни, их негативная реакция. И теперь, возможно, мы не сможем вернуться домой и закончить то, что начали. Думаю, что он очень устал, и ему нужно время, чтобы отдохнуть и прийти в себя, — она еле сдержала зевок. — Мы должны последовать его примеру и пойти спать. Мы не знаем насколько сложными будут дни, недели, а то и месяцы, которые ждут нас впереди. Спокойной ночи, Рон.

Немного ошарашенный тем, что сказала Гермиона, он посмотрел, как она тоже скрылась за дверью. Как он мог не понять этого раньше? Все было так очевидно. Возможно, он был все еще под впечатлением от всей этой истории в целом, все-таки не только Гарри встретил своих родителей. У Рона до сих пор замирало сердце от воспоминания о том, как мать посмотрела на него. Она видела в нем угрозу для своей семьи, человека, который хотел навредить им. Но немного поразмыслив над этим, он посмотрел на ситуацию с ее стороны. Она не знала, что он ее сын и что он не имеет никакого отношения к планируемой атаке. Покачав головой, он прошел в последнюю свободную комнату. Он был слишком истощен, чтобы дальше размышлять об этом. Быть может завтра, когда они отдохнут, все встанет на свои места.

Проснувшись утром, Гарри почувствовал себя слегка дезориентированным. На одно мгновенье ему показалось, что он находится в гриффиндорской спальне. Затем он вспомнил, что действительно был в Хогвартсе, хоть и не в башне Гриффиндора. По правде говоря, он даже не знал, в какой части замка располагались их комнаты.

Вся сонливость разом пропала, и, отодвинув занавески, он встал с постели. Потянувшись, Гарри осознал, что на нем все еще была вчерашняя запачканная одежда. Досадливо поморщившись, он подумал, что душ был бы сейчас неплохой идеей, и направился в сторону ванной.

Пятнадцать минут спустя, когда Гарри вышел из душа, завернутый в полотенце, то почувствовал себя свежим и готовым ко всему, что может подкинуть ему судьба, или точнее, это время. С отвращением он скинул свою старую одежду на пол и заметил, что на уже заправленной постели лежит комплект новой чистой одежды. Он улыбнулся и потряс головой. Он ни за что не признается Гермионе в том, как же сильно скучал по домовым эльфам.

Переодевшись в чистое, он вышел из комнаты в надежде, что друзья уже ждут его. Однако гостиная пустовала. Получается, они либо все еще спали, либо уже ушли. Гарри сильно сомневался в последнем, поэтому предположил, что они еще более уставшие, чем он сам, и все еще крепко спят.

Но ему не хотелось ждать. Это привело бы к тому, что он начнет думать, и ненужные мысли будут снова лезть в голову. Ему нужно было отвлечься чем-нибудь, чем-то вроде… Он посмотрел в окно, и его взгляд упал на квиддичное поле.

Гарри чувствовал, как ветер обдувает лицо, и широко улыбнулся, скользя вверх и вниз на метле. Это была простая школьная метла, действительно старая, по его мнению, так как его собственную Молнию — которой он очень дорожил несмотря на то, что уже появились новые, лучшие модели метел — еще не изобретут лет так тринадцать. Он даже не знал, как называется эта метла, но это было лучше, чем ничего. С тех пор, как он в последний раз летал просто так, ради удовольствия, прошло немало времени. Летая с невероятно быстрой скоростью и выполняя опасные развороты, он всегда расслаблялся. Он просто забывал обо всем и наслаждался чувством свободы.

* * *

Джеймс Поттер сидел около своей жены в Больничном крыле и смотрел на нее и спящего малыша в колыбельке. Он до сих пор не мог поверить в это. Он стал отцом. У него появился сын. Последние девять месяцев он не мог дождаться этого момента, а теперь, когда тот настал... Он был чудесный, его сын. Маленькие ножки и ручки, черные непослушные волосы, похожие на его собственные, и зеленые глаза, такие же, как у матери. Джеймс поскорее хотел увидеть его первые шаги, услышать первое слово, увидеть его реакцию на письмо из Хогвартса, и то, как его сын вырастет и станет мужчиной.

Он лишь хотел, чтобы это произошло там, где не нужно будет бояться атаки Пожирателей смерти. Он хотел, чтобы его сын вырос в мире, свободном от Волдеморта. И был готов сделать все, чтобы так оно и случилось.

Поправив локон на голове спящей жены, он поднялся и подошел к окну. С момента, как он впервые оказался в Больничном крыле — где бывал довольно часто из-за травм, полученных во время квиддича или из-за других несчастных случаев — он полюбил вид из окна, поэтому всегда выбирал кровать так, чтобы иметь отличный вид на квиддичное поле. Ему нравилось наблюдать, как тренируются другие команды, и он использовал этот шанс, чтобы проанализировать их движения и использовать их в последующих матчах. Это и было причиной, по которой случалось большинство тех странных несчастных случаев, из-за которых он оказывался здесь — это, и еще тот факт, что можно было не ходить на занятия.

Но это было в прошлом, и как бы он не мечтал, чтобы все было так же легко, как тогда, но увы, нельзя было повернуть время вспять. Вернуться назад в прошлое и изменить какие-то вещи, или просто пережить определенные моменты заново было невозможно. С помощью Маховика времени можно было промотать назад лишь пару часов, и нельзя было вмешиваться в ход истории.

В данный момент его беспокоили лишь четверо чужаков. Он не верил в их невиновность и не понимал, почему Дамблдор им доверял. Они что-то скрывали, и он, Джеймс Поттер, обязательно выяснит что.

Солнце уже поднималось, и Джеймс чувствовал себя все более уставшим. За прошедшие тридцать часов он практически не сомкнул глаз. Поэтому, увидев черное пятно за окном, мелькающее туда-сюда по квиддичному полю, он сначала подумал, что ему померещилось.

Джеймс протер глаза, поправил очки, и только потом еще раз взглянул в окно. Там действительно кто-то летал, но кто это мог быть в это время года в Хогвартсе? Сириус сказал, что Дамблдор предложил тем людям остаться в замке, может быть это один из них? Прищурившись, он попытался разглядеть фигуру на метле и узнал в ней лидера этой четверки по темным волосам. Но что он делал? Кто дал ему метлу?

Джеймс резко развернулся и выбежал из Больничного крыла. Настало время получить ответы!

* * *

Гарри не знал, сколько времени прошло с тех пор, как он поднялся в воздух. Он знал только то, что давно уже так не расслаблялся, лишь краем глаза заметив, что солнце начало подниматься. Сначала, увидев какое-то движение на земле, он остановился. Из-за того, что было все еще достаточно темно, он не мог разглядеть человека внизу и решил, что будет лучше посмотреть кто это. Возможно, прежде чем брать метлу, надо было спросить у кого-нибудь разрешения. В последний раз закрутившись в вираже, он начал снижаться, в конце мягко приземлившись. Гарри посмотрел на приближающегося к нему человека. Он ожидал увидеть кого угодно, от Филча до преподавателя полетов. Но увидев Джеймса Поттера, растерялся и не знал, как ему реагировать.

Гарри слез с метлы и попытался выдержать взгляд отца, который уставился на него.

Джеймс не знал, какую реакцию ожидал увидеть, но был удивлен. Казалось, что парень, который лишь недавно был таким дерзким, вдруг испугался его. Что ж, может быть сейчас ему удастся что-то выяснить.

— Что ты здесь делаешь? — он заметил, как взгляд парня упал на метлу, а потом обратно на него. Затем его зеленые глаза как-то ожесточились, а спина выпрямилась.

— Летаю. Это преступление? — поначалу немного растерявшись, сейчас он вернул былую уверенность.

— Кто дал тебе метлу?

— Никто. Я взял ее с намерением вернуть обратно.

— Дамблдор знает, что ты здесь?

Гарри пожал плечами:

— Он разве не в курсе всего, что происходит в этой школе?

— Кажется, ты многое знаешь о Хогвартсе, — Джеймс подозрительно посмотрел на него. — Но я уверен, что никогда не видел тебя раньше. Ты выглядишь всего на пару лет младше. Значит, я должен был хотя бы видеть тебя в школе, если не знать лично.

— Джеймс, достаточно, — твердый голос Дамблдора прервал его. Директор стоял рядом с ними, появившись словно из ниоткуда. На нем была надета темно-фиолетовая мантия и шляпа. Он весело посмотрел на метлу в руках Гарри, затем на обоих молодых людей — отца и сына. Сейчас, когда те стояли рядом друг с другом, и он мог сравнить их, то вынужден был признать поразительное сходство. Даже несмотря на то, что младший Поттер носил другую прическу, и у него были глаза Лили, он все равно был точной копией своего отца. Интересно, когда Джеймс или кто-то из его друзей увидят это? Он повернулся к Гарри:

— Твои друзья уже проснулись и ждут в моем кабинете.

— Простите, — пробормотал Гарри. — Я не уследил за временем.

— Не нужно извиняться. Я понимаю, что всем когда-то нужно время на отдых, — глаза Дамблдора замерцали.

— О, и Джеймс. Лили спрашивала о тебе. Похоже, ты исчез довольно внезапно.

Джеймс немного смущенно улыбнулся директору, пробежав рукой по волосам.

— Тогда, думаю мне стоит вернуться.

Он еще раз бросил взгляд на Гарри и пошел в сторону Больничного крыла.

Когда Джеймс ушел, Гарри выдохнул с облегчением.

— Спасибо, директор. Не знал, что он может быть таким настойчивым.

— Не знал? — глаза его еще больше замерцали, будто он подумал о чем-то забавном, и это немного обеспокоило Гарри. — Неважно. Думаю, не стоит заставлять твоих друзей долго ждать, как считаешь?

* * *

Гарри шел следом за Дамблдором через коридоры Хогвартса в старый кабинет директора. Не то чтобы он сам не смог бы найти его. Он, в конце концов, бродил по этим коридорам довольно часто в течение школьных лет и провел даже слишком много времени в комнатах Дамблдора.

Повернув в бесчисленное количество поворотов и пройдя через несколько двигающихся лестниц, они остановились перед горгульей, охранявшей вход в кабинет. Дамблдор произнес пароль (шоколадное печенье) и проход открылся. Гарри шагнул в него вслед за директором.

Перед столом директора стояло четыре удобных стула, три из которых уже были заняты Роном, Гермионой и Драко. Гарри извиняюще улыбнулся им и присел на оставшийся стул. Рон посмотрел на его с улыбкой, Драко хмыкнул, а Гермиона пронзила своим коронным неодобрительным взглядом. Гарри почувствовал себя так, будто снова превратился в нашкодившего подростка и улыбнулся.

Дамблдор наблюдал за ними с интересом. Они сильно напоминали ему Мародеров, хотя все-таки в них было что-то особенное.

— Лимонную дольку?

Они одновременно потрясли головами.

— Нет? Что ж, тогда, думаю, настало время поговорить о более важных вещах. Пока вы отдыхали, я искал информацию о заклинании, которое использовал Волдеморт. Когда вы в первый раз упомянули о нем, оно показалось мне знакомым, и, в самом деле, я нашел много отсылок к нему, но в основном в книгах по истории. Согласно этим книгам, данное заклинание пятьсот лет назад изобрел темный маг, который хотел избавиться от своих врагов без настоящего сражения. Оно было использовано им один или два раза, и затем больше никем, так как за пятьсот лет не нашлось такого же могущественного волшебника. О заклинании есть два факта. Первый — оно переправляет тех, на ком было использовано, в прошлое, но действует не как Маховик времени. В книге сказано, что Профери Темпус создает новую линию времени, чтобы те изменения, которые сделают путешественники во времени никак не повлияли на события настоящего, откуда они пришли.

— Простите, профессор, — прервала Гермиона. — Это значит, что наше появление здесь ничего не изменит во времени, откуда мы пришли, и мы повлияем лишь на события в этом времени?

— Прости, но я не понял ни слова из того что ты сказала, — пробормотал Рон, тряся головой.

— Серьезно, Уизли, иногда я сомневаюсь, ты действительно такой тупой или притворяешься? Они имеют в виду, что если мы убьем Волдеморта в этом времени, он все еще будет жив в нашем. Это не так уж сложно понять, — ухмыльнулся Малфой.

Дамблдор заметил странное выражение лица, промелькнувшее на долю секунды на лице Гарри, но тот ничего не сказал.

— И мисс Грейнджер и мистер Малфой правы. Неважно, что вы сделаете в этом времени, это ничего не изменит в вашем настоящем. Второй факт, и я безумно сожалею, что именно я вынужден сообщить вам о нем, это то, что способа вернуть путешественников во времени назад не существует.

— Этого не может быть! — внезапно закричал Гарри. — Должен быть способ! Я не могу просто так сидеть тут, пока Волдеморт все еще жив в нашем времени, и нет никого, кто смог бы остановить его!

Дамблдор сочувствующе посмотрел на него. В отличие от его друзей, он, казалось, в полной мере осознавал, что это значило для парня и почему тот так сильно расстроен.

— Мистер Поттер, я знаю, что это шок для вас, но обещаю, что постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы помочь вам. Я думаю, что контр-заклинание не известно просто потому, что никто не искал его. Возможно, нам удастся найти способ вернуть вас в тот же самый момент, когда было наложено заклинание.

— Что нам теперь делать? — спросила Гермиона, все еще пребывавшая в небольшом шоке. Она, однако, была уверена, что Дамблдор сдержит слово. Он никогда не давал им причин сомневаться в нем, и сейчас ничего не изменилось. Рон и Драко, кажется, считали так же. Но она беспокоилась о Гарри. Она помнила то, как он изменился на шестом курсе, после смерти Сириуса. Вначале, она даже обрадовалась его внезапно приобретенной тяге к знаниям. Но затем начала все больше волноваться. Казалось, Гарри хотел сам победить Волдеморта — в одиночку. Конечно, она понимала его, но ведь было еще немало людей, чьи семьи и друзья погибли от рук Темного Лорда. Гарри, похоже, не думал об этом, так как его стремление стать все лучше и лучше, чтобы быть готовым, когда придет время, стало каким-то наваждением и занимало все его свободное время. Она надеялась так долго, что они наконец смогут победить Волдеморта, и Гарри снова сможет начать жить. Она хотела, чтобы вернулся старый Гарри, ее друг, хотя и понимала, что он никогда не будет прежним после войны.

— Что ж, пока вы вынуждены оставаться здесь, я бы хотел предложить вам работу в Хогвартсе. Из-за войны и ухода нескольких сотрудников в отставку, боюсь что мне очень нужны новые профессора. Кто-нибудь из вас имеет преподавательский опыт?

— Мм, — Гермиона нервно заломила руки. — В своем времени я преподавала трансфигурацию в Хогвартсе.

Дамблдор приподнял бровь, но ничего не сказал. Они сами расскажут ему то, что ему нужно знать, когда придет подходящее время.

— Отлично, мисс Грейнджер. Минерва таким образом сможет больше помогать в войне. Возьмете ли вы также на себя обязанности главы факультета Гриффиндор?

— С удовольствием, — кивнула Гермиона, благодарная за то, что сможет делать то, с чем точно хорошо справится.

— Рад, что вы довольны. Мистер Уизли, мне также нужен инструктор по полетам, так как предыдущий ушел в отставку в прошлом году.

— Звучит здорово, — облегченно выдохнул Рон. — Может быть вам также нужны учителя по защите? Так как и Гарри, и Малфой смогли бы взяться за это. Они оба авроры, причем неплохие, а Гарри уже обучал студентов в клубе по защите с пятого по седьмой курс.

— Правда? К счастью, вакансия открыта, так же, как и преподавателя по зельям и декана Слизерина. Но я бы хотел услышать, что думают сами мистер Поттер и мистер Малфой, — глаза Дамблдора опять замерцали.

Драко нахмурился:

— Преподавать вместе с Поттером? Да никогда! — заметив удивленные взгляды остальных, он вздохнул. — При всем уважении, сэр, но мы с Поттером иногда еле сдерживаемся, чтобы не поубивать друг друга, так что не думаю, что мы сможем преподавать вместе. Однако, позиция учителя по зельям звучит интересно, так же как и декан Слизерина. Могу вас заверить, я получил «превосходно» по зельям на ТРИТОНах и я сам слизеринец. Таким образом, пост защиты останется Поттеру.

— Что ж, — улыбнулся Дамблдор. — Мистер Поттер?

— Мне нечего сказать кроме «спасибо», директор. Я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь отблагодарить вас.

— Вы можете отблагодарить меня тем, что будете хорошо выполнять свою работу. Однако нам следует обсудить еще один вопрос. По поводу ваших личностей. Не думаю, что это будет проблемой, если мисс Грейнджер использует свое настоящее имя, так же как и мистер Уизли, который с легкостью может выдать себя за одного из дальних родственников Уизли. Хотя, думаю, все же нужно рассказать Артуру о вашей настоящей личности, чтобы он смог подтвердить это.

Рон тяжело сглотнул, но кивнул.

— Хорошо... Мистер Поттер, если вы не против, я бы хотел также посвятить и вашего отца в тайну. Он все еще очень подозрительно настроен и рано или поздно докопается до правды. Так, вы тоже сможете сохранить свое имя, сказав, что являетесь, например, его кузеном.

— Хорошо, наверное, — Гарри не нравилось все это. Дело даже не в том, что его отец узнает кто он есть на самом деле, но в вопросах, которые за этим последуют. Вопросах, на которые он не знал, что ответить. Как сказать своим родителям, что они умрут?

— Итак... остается мистер Малфой... Я думаю, вы понимаете необходимость изменить имя. Всем известно, что имя вашего отца связано с Волдемортом, и если он узнает, что какой-то Малфой начал работать в Хогвартсе, то пошлет кого-нибудь расследовать это дело. Мы не можем рисковать тем, что информация о путешественниках во времени, живущих в Хогвартсе, покинет стены замка. Какие-то предложения?

— Вообще-то да... — Драко проигнорировал изумленные взгляды в его сторону и продолжил, самодовольно улыбаясь. Они что правда думали, что он не подумал об этом?

— Я думал об имени Эйриан Драконис. Эйриан — это мое среднее имя, и оно означает серебро. И фамилия Драконис подходит, так как можно будет называть меня Драко. Вам только нужно быть осторожными и не назвать меня Малфоем, — сказал он, бросив взгляд на Рона, который до сих пор с трудом признавал его в своей команде. Так что, Драко относился к нему соответственно.

— Хорошо, Эйриан Драконис. Завтра будет собрание персонала, и я представлю вас другим профессорам, — Дамблдор задумчиво посмотрел на камин. — А теперь, думаю, мы должны позвать Артура и Джеймса, и проинформировать их о сложившейся ситуации.

Рон и Гарри посмотрели друг на друга, оба думая об одном и том же — как отреагируют их отцы?

Гермиона обеспокоенно поглядывала на друзей, пока Дамблдор вызывал Артура и Джеймса через камин. Рон выглядел довольно бледным, отчего веснушки на его носу стали еще более отчетливыми. Он вцепился руками в подлокотники, словно от этого зависела его жизнь. Гарри тоже сидел напряженно, но, как обычно, старался не показывать этого. Его выражение лица было абсолютно непроницаемым, но за те десять лет, которые Гермиона знала его, она научилась читать его, может, и не как открытую книгу, но достаточно для того, чтобы понять его настроение. Легкое подрагивание пальцев выдавало его эмоции.

Они точно не знали, что именно говорил Дамблдор в камин. Сначала он связался с Норой, а затем с Больничным крылом. Ее глаза расширились в осознании. Джеймс был здесь, в замке? Значит, это то место, где родился Гарри? Но это означало, что Лили тоже здесь. Гарри не выглядел удивленным, получается, он либо так хорошо скрыл свои эмоции, либо уже знал об этом. От понимания складывающейся ситуации ее глаза еще больше расширились. Она видела, как кто-то летал утром на квиддичном поле, а с учетом того, что лицо Гарри было раскрасневшимся, а волосы в еще более растрепанном состоянии, чем обычно, она поняла, что это был он. Джеймс и Гарри снова столкнулись? Так он узнал, что они в Хогвартсе?

Ее размышления прервал Дамблдор, который отошел от камина и повернулся к ним с серьезным, но спокойным выражением лица.

— Артур и Джеймс прибудут через полчаса. Мисс Грейнджер, мистер Малфой, сожалею, но вынужден попросить вас вернуться в ваши комнаты. Там вас будет ждать ужин. Думаю, будет лучше, если мистер Поттер и мистер Уизли встретятся с отцами наедине. Что касается вас, — он повернулся к Гарри и Рону, — думаю, за полчаса вы тоже успеете перекусить. Пожалуйста, садитесь.

Взмахнув палочкой, Альбус Дамблдор наколдовал круглый стол, уже заполненный едой, и три стула.

— Конечно, профессор, — Гермиона поднялась со стула, жестом показав Драко следовать за ней. Гарри и Рон тоже поднялись со своих мест, и она, воспользовавшись возможностью, обняла их обоих.

— Все будет хорошо. Я буду ждать вас, — Гермиона ободряюще улыбнулась.

Прежде чем они покинули офис, Драко обернулся:

— Поттер, Уизли, удачи.

Когда дверь за ними закрылась, Гарри и Рон остались наедине с Дамблдором. Директор сел в кресло, и они последовали его примеру. Как и Дамблдор, Рон сразу же начал наполнять свою тарелку едой, чтобы хоть немного отвлечься от мыслей о предстоящей встрече. Гарри же уставился в тарелку, чувствуя подступающую тошноту. Ему было непонятно, как Рон умудряется есть в такой момент. У самого Гарри было неприятное ощущение в животе, такое же как на первом курсе, во время первого матча по квиддичу. Гарри чуть не улыбнулся от этой мысли. Он сидел тут, ожидая встретиться со своим отцом, и сравнивал эту ситуацию с квиддичным матчем. Он бы предпочел снова оказаться в той ситуации — тогда, по крайней мере, вещи не были такими запутанными.

Гарри сжал руку в кулак. Он бросил последний взгляд на еду и поднялся:

— Простите, мне нужно немного проветриться.

Поспешно покинув кабинет, он не заметил озадаченный взгляд директора.

— Мистер Уизли, я пойму, если вы захотите пойти за своим другом. Он выглядит немного расстроенным.

— Не переживайте, профессор, — уверил Рон. — Он не расстроен, просто нервничает. Думаю, мы все на взводе, но у Гарри забот больше, чем у нас всех. Если мы хоть что-то вынесли за нашу многолетнюю дружбу, так это то, что мы все по-разному боремся со стрессом. Гарри просто нужно побыть одному, чтобы успокоиться и все обдумать. Не могли бы вы передать немного фрикаделек?

— Конечно, — директор передал ему тарелку, с любопытством посмотрев на молодого человека и не в первый раз задумавшись о том, через что пришлось пройти этим четверым в прошлом. Они были куда более зрелыми, чем многие их ровесники, а их дружба была сильной — особенно между Гарри, Гермионой и Роном. Драко Малфой, похоже, присоединился к ним позже, и между ним и Роном ощущалась сильная неприязнь, в то время как Гермиона и Гарри делали все возможное, чтобы принять его в команду.

Он потряс головой. Он не должен думать о вещах, которые его не касаются. Пока. Его должно больше волновать то, как отреагируют Джеймс и Артур на то, что двое из прибывших гостей являлись их сыновьями.

* * *

Гарри выбежал из кабинета, спустился по спиральной лестнице и прошел несколько шагов, оказавшись перед открытым окном. Он пошарил в карманах и застонал, вспомнив, что на нем была новая мантия, а то, что ему нужно, осталось в старой. Гарри провел рукой по волосам, задумавшись о том, что теперь делать. Ему отчаянно хотелось закурить, чтобы успокоить нервы. Вдруг он заметил маленький камешек, что лежал на подоконнике, и выхватил палочку. Секундой позже камень был трансфигурирован в сигарету. Снова использовав магию, он поджег ее и глубоко затянулся. Выдохнув дым, он почувствовал, как напряжение понемногу начинает спадать.

День определенно не задался, и, казалось, хуже уже быть не может. Ладно, стоит признать, что были и положительные моменты, например, Дамблдор принял их в школу. Но в целом, день не был очень удачным для них. Также он беспокоился о других своих друзьях, которые остались в будущем. Удалось ли им выбраться невредимыми или были потери? Что бы ни произошло, без него они не смогут победить Волдеморта. Гарри знал это, и Дамблдор тоже, оба Дамблдора.

Гарри прислонился к холодному стеклу, пытаясь успокоить покалывание в шраме. Ему придется рассказать Дамблдору о связи с Волдемортом. Нужно было узнать, мог ли здешний Лорд тоже чувствовать эту связь или она односторонняя, ведь тот пока не атаковал через нее. Это будет им на руку. Может, следует рассказать и друзьям. Они подумали, что связь исчезла, не подозревая, что ей просто нужно было время на восстановление и адаптирование к другому Волдеморту. Но Гарри не хотел волновать друзей, им итак есть из-за чего переживать и без этого.

По крайней мере вопрос о том, что они будут делать сейчас, был решен. Преподавать в Хогвартсе... Он никогда бы не подумал, что это случится. Гермиона казалась счастливой от возможности вновь учить, и Гарри был рад за нее. Преподавание даст ей возможность чем-то заняться, чем-то нормальным в их ненормальном положении. Рону повезло, что вакансия инструктора по полетам была свободна, однако Гарри уже было жаль детей, которые будут посещать зелья. Он не думал, что Драко будет чем-то лучше Снейпа в классе. В конце концов, его репутация должна поддерживаться. Однако Гарри был немного неуверен насчет ЗОТИ. Конечно, ему уже приходилось учить своих одноклассников, но он не считал себя человеком, хорошо подходящим для обучения маленьких детей. Через месяц, когда начнутся занятия, станет ясно на что он способен. Одно радует, хотя бы дети не будут смотреть на него как на знаменитость. Впервые в жизни он не будет Мальчиком-Который-Выжил. Ему нужно быть осторожным и учить их только тем заклинаниям, которые изобретены в этом времени. Лучше всего придерживаться учебного плана как можно ближе.

Но, возможно, возможно ему удастся что-то изменить в этом времени, и у людей будет лучшее будущее. Нужно все взвесить и решить, стоит ли так рисковать. Даже учитывая теорию Дамблдора об альтернативной временной линии, они не могли быть уверенными в этом на сто процентов, и лучше было перестраховаться.

— Ты ведь знаешь, что курение запрещено в замке.

Гарри ошибался, когда думал, что день не может оказаться еще хуже. Вздохнув, он погасил сигарету о камень и развернулся.

— Ты слишком переживаешь о вещах, которые тебя не касаются. Если директор не хочет, чтобы я курил здесь, он сам мне об этом скажет.

Джеймс Поттер скрестил руки на груди:

— А ты слишком дерзкий. Полагаю, Дамблдор позвал меня из-за тебя и твоих компаньонов, хотя я не представляю зачем...

Гарри пришлось спрятать ухмылку и просто пожать плечами. Даже несмотря на то, что у Джеймса были причины так относиться к нему, он не мог дождаться и увидеть его лицо, когда тот узнает правду.

— Полчаса уже прошли?

— Еще нет. Мне было любопытно, зачем меня хочет видеть Дамблдор, так что я немного поторопился.

— Что ж, не хочу задерживать тебя. Возможно, другие приглашенные директором уже тоже прибыли.

Гарри посторонился возле лестницы, ведущей в кабинет директора:

— После тебя.

Пронзив его взглядом, Джеймс прошел мимо, но обернулся, чтобы удостовериться, что Гарри идет следом. Гарри, однако, не знал, смеяться ему или плакать из-за выходок отца. В животе опять все свело, а нервозность стала еще сильнее, чем была. Ситуация обещала быть интересной.

— Грейнджер, прекрати, твое мельтешение раздражает.

Драко сидел в мягком кресле в общей комнате и жевал куриное крылышко, читая «Ежедневный пророк», который лежал на столе вместе с их ужином. Заголовок на первой полосе гласил: Многочисленные Атаки Пожирателей Смерти. Драко был полностью поглощен чтением, однако это не мешало ему замечать как Гермиона, которая даже не взглянула в сторону еды, ходила туда-сюда по комнате, грозя в скором времени проделать в ковре дыру.

Гермиона бросила на него раздраженный взгляд и уперла руки в бока.

— Как ты можешь быть таким спокойным? — воскликнула она. — Гарри и Рон вот-вот встретятся со своими отцами, и...

— Именно. Поттер и Уизли встретятся с отцами, а не ты и я. Так что успокойся!

Недовольный, Драко вернулся к чтению газеты, перевернув страницу. Он только начал читать первый абзац, когда газету выдернули из рук.

— Эй!

— Хочу напомнить тебе, Малфой, что Гарри и Рон мои друзья. И это естественно, что я переживаю. Кто знает, как отреагируют Джеймс с Артуром. Что если они не поверят им? Что если...

Драко не хотел больше слышать ни слова. Он поднялся со стула и схватил Гермиону за плечи. Испугавшись, она выронила газету, и та упала на пол.

— Послушай, Грейнджер. Мы не знаем, как они отреагируют, и Поттер с Уизли тоже. Но скоро они это узнают, а пока, ни я, ни ты ничем не можем им помочь. Единственное, что ты можешь сейчас сделать — это успокоиться, сесть и поесть. Я уверен, что они все тебе расскажут, как только переступят порог этой комнаты. Поэтому, будь благоразумна, и вот, почитай лучше, — он отпустил ее, поднял с пола «Пророк» и сунул ей в руки. — Мы тоже упомянуты.

Все еще в потрясении от выходки Драко, Гермиона кивнула и присела на стул. Она положила себе немного мяса с овощами и развернула газету, не заметив изумленный взгляд, которым одарил ее Драко.

— Не нравится мне все это, — пробормотала она, прочитав статью о нападениях. — «Среди жертв были также члены семьи министерского работника Артура Уизли. К счастью, атакующие, трое молодых людей и девушка, были пойманы до того, как успели кому-либо навредить, и допрошены Альбусом Дамблдором, директором Хогвартса, Школы Чародейства и Волшебства. Профессор Дамблдор, однако, заявил в своем интервью, что четверо молодых людей невиновны и никоим образом не связаны с предполагаемой атакой Пожирателей смерти. Но можем ли мы доверять его словам, учитывая, что один из этих людей носит Темную метку». — Гермиона закрыла газету и взволнованно посмотрела на Драко. — Это ужасно. Когда Министерство узнает, что мы будем преподавать в Хогвартсе, они попытаются найти способ устранить Дамблдора, я уверена в этом.

— Успокойся, Грейнджер. Ты же знаешь старика. Сколько раз его уже пытались сместить с поста директора? Ни Люциусу, ни Фаджу это не удалось. Дамблдор всегда возвращался. И еще, они ведь не отстранили его, когда он назначил Снейпа преподавателем, хотя тот был Пожирателем смерти.

— Надеюсь, ты прав, — вздохнула Гермиона. Она потерла виски и взглянула на часы, висевшие возле входа. Прошло уже тридцать минут.

* * *

Когда Гарри переступил порог кабинета вслед за Джеймсом, в этот же момент огонь в камине загорелся зеленым светом, и из него вывалился Артур Уизли. Он поднялся на ноги и стряхнул с одежды пепел. Гарри, тем временем, встал рядом с другом, чье лицо начало приобретать зеленоватый оттенок. Это напомнило Гарри случай на втором курсе, когда заклинание Рона обратилось против него самого, и он весь вечер выплевывал слизней. Гарри непроизвольно улыбнулся. Мысли о той счастливой поре помогали отвлечься, хоть и ненадолго.

— Джеймс, Артур, рад, что вы смогли прийти. Вы рано, полчаса еще даже не прошли, — поприветствовал гостей Дамблдор. — Пожалуйста, садитесь.

— Нет, благодарю, Альбус, — ответил Джеймс, с подозрением глядя на Гарри и Рона, — я постою.

— Я тоже, Альбус, — согласился Артур, посмотрев на ребят.

— Лимонный щербет? Нет? — спросил Дамблдор, и все четверо потрясли головами. — Что ж, тогда, думаю, мы можем начать. Уверен, вы задаетесь вопросом, зачем я вас собрал...

— Держу пари, это из-за этих двоих, не так ли?

— В самом деле, Джеймс. Но, думаю, то, что я собираюсь вам сказать, будет весьма неожиданным. Вы уверены, что не хотите присесть? — когда все опять потрясли головами, Дамблдор продолжил с серьезным лицом. — Хорошо, но сначала я хочу предупредить, что та информация, которую вы услышите не должна выйти за пределы моего кабинета. Вы можете рассказать своим женам, так как это касается и их, но больше никому, — говоря это, он посмотрел на Джеймса, зная, что тот наверняка захочет все рассказать своим друзьям.

— Простите, Альбус, — прервал Артур с задумчивым выражением лица. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, но это не те ребята, которых мы поймали возле моего дома?

— Ты прав, Артур. Но поверь, они оказались там по стечению весьма неблагоприятных обстоятельств. Видите ли, они не отсюда, в прямом смысле этого слова.

— А откуда? — требовательно спросил Джеймс. Он сжимал руками палочку, готовый атаковать, если кто-то из незнакомцев вздумает сделать что-то глупое. Он не доверял им, совсем не доверял, особенно тому черноволосому типу, который почему-то больше всех нервировал его. Что-то такое было в нем, но Джеймс не мог понять что именно.

— Эй, «они», между прочим, стоят прямо тут! — раздраженно сказал Рон.

Гарри успокаивающе положил руку на плечо друга и посмотрел на Дамблдора. Директор кивнул ему, и Гарри повернулся к своему отцу и отцу нескольких его друзей.

— Мы из будущего, — мягко сказал он, надеясь, как можно больше смягчить удар.

Выражения их лиц были бесценны. Если бы ситуация не была настолько серьезной, то Рон и Гарри, возможно, разразились бы громким смехом. Однако, они лишь обменялись небольшими улыбками, в том числе от осознания того, что часть правды наконец была раскрыта.

— Этого не может быть! — практически прокричал Джеймс.

Гарри снова пришлось спрятать усмешку. Теперь он видел, от кого унаследовал свой взрывной характер.

Дамблдор строго посмотрел на него сквозь очки-половинки, но небольшое мерцание в его глазах выдало то, что вся ситуация тоже показалось ему, чуточку, но смешной.

— Уверяю, Джеймс, они говорят правду. Джеймс, Артур, могу я представить Гарри Поттера и Рональда Уизли, ваших сыновей?

— Так и знал, что ты мне кого-то напоминаешь, — пробормотал Артур и подошел к Рону. — Я должен был понять раньше, ведь у тебя есть все семейные черты Уизли. Что ж, Рон, приятно познакомиться с тобой, то есть, со взрослой версией тебя.

Артур восторженно протянул руку, на которую Рон сначала посмотрел с беспокойством, прежде чем пожать. Он вздохнул с облегчением. Кто бы мог подумать, что отец так быстро примет тот факт, что его сын из будущего стоит прямо перед ним? Это было неожиданно. Рон покосился на Джеймса. Если бы было возможно убивать взглядом, это бы непременно случилось. Похоже, ему повезло больше, чем Гарри, перед которым стояла нелегкая задача доказать своему отцу, что он не лжет. Артур повернулся к Гарри с таким же нетерпеливым выражением лица, как когда он впервые встретил его на втором курсе, когда Рон, Фред и Джордж спасли его от Дурслей.

— Итак, Гарри, сын Джеймса, да? Рад встрече. Мы с Молли собирались в Хогвартс, чтобы увидеть новорожденного тебя. Видеть вас с Роном такими взрослыми — это большой сюрприз. И вы двое друзья?

Гарри ошеломленно кивнул. Он предполагал, что отец Рона сможет быстро переварить эту информацию, но что он сразу будет настроен так дружелюбно, было неожиданно.

Артур повернулся к Джеймсу.

— Слушай, Джеймс, кто бы мог поверить? Наши сыновья стоят прямо перед нами!

— Я и не верю, — просто ответил Джеймс. — Мне нужны доказательства. Как по мне, то вся эта история о путешествии во времени притянута за уши.

— О, перестань, — сказал Артур, улыбаясь, — Разве ты не видишь сходства? Будь его волосы чуть короче, он бы выглядел в точности как ты, только с глазами Лили.

— Альбус? — Джеймс повернулся к директору, который смотрел на них с легкой улыбкой на лице. Джеймс очень хотел услышать какое-то объяснение или что-то, что докажет, что все это неправда. Этот молодой человек не может быть его сыном, просто не может! Его сын сейчас находился в Больничном крыле со своей матерью, все еще младенец, а не этот парень со шрамом на лбу и щеке, и глазами, выдававшими, сколько он пережил. Джеймс поклялся, что его сын вырастет в мире свободном от Волдеморта, Пожирателей и всего того, что могло заставить его повзрослеть слишком быстро. Так что этот человек не мог быть его сыном. Он просто самозванец, пытающийся внедриться во внутренний круг Дамблдора с этой нелепой историей, и директор похоже верит ему! Этот человек не его сын! И он, Джеймс Поттер, докажет это!

— Извини, Альбус, но я не верю ни единому слову. Я ухожу! — извиняюще кивнув директору, он развернулся, чтобы покинуть кабинет, но перед этим остановился перед Артуром.

— Если бы я был на твоем месте, я был бы поосторожнее с этими, — прошептал он Артуру на ухо. — Помни, у тебя шесть сыновей, которые нуждаются в тебе, и не забывай о Молли. Мне бы не хотелось потом говорить ей, что ты попал в ловушку Волдеморта, хотя я предупреждал тебя. Увидимся завтра.

Дамблдор вздохнул, глядя, как Джеймс вышел из кабинета, хлопнув дверью. Он услышал беспокойство в голосе Джеймса, словно тот молил услышать, что все это шутка. Директор знал Джеймса достаточно хорошо, чтобы понять его мысли, и его немного успокоило то, что где-то в глубине души Джеймс понял, что это его сын стоит перед ним. Ему осталось лишь доказать это. Только как это сделать, директор не знал. Возможно нужно немного времени, а может что-то совсем иное.

— Я извиняюсь за его грубое поведение, особенно перед вами, мистер Поттер. Для вас должно быть тяжело не быть принятым отцом, тогда как вашему другу в этом плане повезло больше.

Гарри покачал головой. Хотя он и был разочарован, но мог понять мотивы Джеймса очень хорошо. Всего несколько часов назад он и сам сомневался в личности Дамблдора, думая, что тот самозванец. Лишь знание о пророчестве помогло ему, или скорее им обоим, поверить друг другу.

— Не нужно извиняться, профессор. Я понимаю его.

— В самом деле, мистер Поттер. Я советую вам дать ему немного времени, чтобы прийти в себя, а затем поговорить с ним наедине.

— Хорошо, профессор.

— Извините, что прерываю, — сказал Артур тихо. — Но мне любопытно почему вы вернулись назад в прошлое. Вы хотите нас о чем-то предупредить?

— Нет, Артур, — ответил директор. — В прошлое их отправил Волдеморт, наслав заклинание во время сражения.

— Волдеморт? Он все еще жив в вашем времени? — шокировано спросил он.

— Да, — ответил Гарри. — Но в течении нескольких лет все думали, что он исчез навсегда, пока один из его Пожирателей не вернул его к жизни. Не хочу вдаваться в подробности, я все еще не знаю, имеем ли мы какое-либо влияние на это время.

Однако это была одна из причин, по которым нужно было рассказать о падении и возрождении Волдеморта. Он все еще не знал, нужно ли рассказывать родителям о том, что они умрут через пятнадцать месяцев, и ему было больно вспоминать о случившемся на кладбище, о трагической смерти Седрика Диггори.

— Мистер Поттер прав, — сказал Дамблдор. — Я думаю, пока мы должны отложить все вопросы на потом. А сейчас я хочу обсудить с вами кое-что другое.

Директор рассказал Артуру об их идее с именами. Артур сразу согласился подтвердить, будто Рон его дальний родственник, и они с друзьями узнали о вакансии в школе через него. Также они договорились о том, что скажут всем, будто общались только через совиную почту, поэтому не видели друг друга в лицо. Таким образом, Артур не узнал его, когда Рон с друзьями так не вовремя прибыли в Нору, и спутал их с Пожирателями смерти.

— У меня еще один вопрос, — сказал Артур. — Вы двое друзья, а кто тогда остальные и почему один из них носит Темную метку?

Гарри и Рон посмотрели друг на друга. Гарри взял слово.

— Нашу подругу зовут Гермиона Грейнджер, а второй наш друг носит имя Эйриана Дракониса. Он не хочет, чтобы кто-нибудь узнал его настоящее имя, так как это может привести к некоторым... осложнениям. Гермиона — магглорожденная, лучшая на нашем курсе, а Эйриан был Пожирателем и шпионил для нашей стороны.

— Понятно... — задумчиво протянул Артур.

— Так-так... Уже довольно поздно, а завтра утром собрание персонала после завтрака. К тому же, Артур, не хочу надолго отрывать тебя от семьи. Уверен, что вы с сыном сможете поговорить позже в любое время.

— Конечно, — сказал Артур и поднялся с места. — Рон, я приведу тебя домой потом. Уверен, Молли будет в восторге увидеть ее маленького мальчика, — он подмигнул.

— Но, Артур, помни... Ты можешь рассказать только жене и никому больше.

— Я понимаю, — он взял немного летучего пороха, шагнул в пламя и исчез.

Когда огонь вернул себе нормальный цвет, Гарри и Рон плюхнулись в кресла.

— Ну, все прошло не так уж плохо, верно? — спросил Рон. — То есть, хотя бы один из них легко воспринял новость.

— Ага, — устало произнес Гарри. — Мне только интересно, что мой отец теперь будет делать... Надеюсь, он не начнет рассказывать о нас направо и налево.

— Не переживайте, он этого не сделает, — сказал Дамблдор. — Но если это поможет, я поговорю с ним. Я также упомяну о том, что придумал Артур, и у вас не будет проблем с именами. Но сейчас уже поздно и вам следует вернуться в ваши комнаты к друзьям... Завтрак с восьми до десяти, а собрание персонала в половине одиннадцатого.

— Хорошо, мы скажем остальным, — сказал Гарри. — Профессор Дамблдор, еще раз спасибо за то, что вы делаете для нас.

Дамблдор кивнул.

* * *

Попрощавшись, Рон и Гарри вернулись в свои комнаты. Зайдя вовнутрь, они увидели Гермиону, спящую на диване, и Драко в кресле около камина с книгой в руках. Услышав шум открывшейся двери, Драко поднялся и подошел к ним.

— Тише, она заснула полчаса назад, а все время перед этим не могла найти себе места. Как все прошло? — прошептал он.

— Все прошло... хорошо, ну, частично, — ответил Гарри. — Папа Рона поверил нам, а вот моему отцу похоже нужно больше времени. Нам ее разбудить? — спросил он, указав на Гермиону.

Драко потряс головой.

— Подождем до завтра. Расскажете нам все подробности утром за завтраком. Не то чтобы мне было любопытно, конечно.

— Ладно, — хмыкнул Гарри, затем коротко передал слова Дамблдора о завтраке и собрании, и они разошлись по своим спальням, оставив Гермиону отдыхать на диване.

Гарри Поттер проснулся, услышав голоса друзей, которые доносились из гостиной. Как и во всех предыдущих случаях, когда он был разбужен их ссорами, Гарри достал палочку, чтобы наложить заглушающие чары и обратно лечь спать. Но, немного подумав, положил ее на место, заметив, что за окном уже светит солнце. Возможно, стоило уже встать, так как сегодня им предстоял насыщенный день. К тому же было немного интересно, что сейчас заставило друзей спорить.

Выбравшись из постели и взяв мантию, он опять схватил палочку, без которой больше никуда не выходил, и направился в гостиную. Его друзья стояли друг напротив друга посреди комнаты, раскрасневшиеся и тяжело дышавшие, будто боролись физически, а не словесно. На Гермионе все еще была вчерашняя одежда, ее волосы были взъерошены после сна, в то время как Рон был полностью одет. Поглощенные друг другом, они даже не заметили, как вошел Гарри. Он огляделся и увидел Драко, который также был одет в мантию и, стоя у двери в свою комнату, наблюдал за перепалкой с насмешливым выражением лица. Гарри вопросительно взглянул на него, на что тот лишь хмыкнул, указав кивком головы на диван.

Гарри понимающе улыбнулся, хотя знал, что как только Рон с Гермионой перестанут спорить, то она примется за него. Так что он был рад, что на данный момент Рон всецело захватил ее внимание, и просто ждал, пока кто-то из них скажет что-либо, что вынудит его объявить о своем присутствии.

Они с Драко наблюдали за действием еще пару минут, довольно позабавленные непрекращающейся ссорой, пока Гермиона, наконец, не выдохлась:

— Рон, я хочу знать, что случилось вчера! Как они отреагировали?

— Я не могу тебе рассказать, Гермиона. По крайней мере, сейчас. Давай дождемся Гарри, ведь ему тоже есть что сказать, и я не хочу делать это за него, — ответил Рон, теряя терпение.

Восприняв это как сигнал к действию, Гарри произнес:

— Я уже проснулся. И кстати, это была идея Драко не будить тебя и оставить спать на диване.

Гермиона и Рон испуганно обернулись и посмотрели на него. Ухмылка исчезла с лица Драко, но Гарри мог поклясться, что тот выглядел больше смущенным, чем рассерженным, наверное потому, что его застали врасплох. Гермиона только мельком взглянула на Драко, сосредоточив внимание на Гарри, который прошел мимо них и уселся в кресло. Они последовали его примеру, затем Гермиона посмотрела на него с выражением лица, говорившим, что она не будет ждать ни минуты дольше.

— Ну же, Рон, расскажи ей то, что она хочет услышать, — сказал Гарри с усмешкой.

Рон просто кивнул, все еще удивленный поведением Гарри. Он рассказал свою часть истории, затем Гарри присоединился к объяснениям. Гермиона внимательно слушала, кинув на Гарри обеспокоенный взгляд, когда Рон упомянул, что Джеймс не поверил им. Она была удивлена, заметив, что лицо Гарри оставалось бесстрастным во время разговора. На нем не было ни единой эмоции, по которой можно было бы понять, что он сейчас чувствует. Она боялась того, что Гарри снова закроется от них и замкнется в себе.

Рон закончил рассказ упоминанием о завтраке и собрании персонала. Гермиона задумалась на минуту, затем ее лицо приняло решительное выражение.

— Ладно, вот что мы сделаем: сейчас нам нужно собраться и успеть на завтрак. Не могу поверить, что мы спали так долго! Уже девять часов!

— Думаю, ты забыла одну маленькую деталь, Грейнджер. Вы с Уизли потратили немало времени на споры о том, что мы не разбудили тебя прошлой ночью, — напомнил Драко.

Гермиона посмотрела на него и сказала:

— С тобой, Малфой, мы поговорим позже.

Затем она повернулась к Рону и Гарри, продолжив как ни в чем не бывало:

— Нам надо произвести хорошее впечатление на других учителей, а Гарри нужно убедить Джеймса поверить нам, чтобы наш секрет остался в безопасности.

Стоило ей упомянуть Джеймса, как Гарри сразу помрачнел и, не говоря ни слова, поднялся с кресла. Он уже был на полпути из комнаты, когда Гермиона тоже вскочила, но Рон схватил ее за руку.

— Оставь его, Миона.

— Но... Гарри! — крикнула она.

Гарри остановился возле двери и, не оборачиваясь, сказал.

— Не волнуйся, Гермиона. Я в порядке.

* * *

Закрыв за собой дверь, он рассеянно потер лоб. Шрам пока не болел, но Гарри знал, что это лишь вопрос времени. Похоже, у него была обычная мигрень, вызванная стрессом, а не Волдемортом, для разнообразия. Если Гарри был совсем как отец, как все ему говорили, то убедить того будет нелегко. Обычных слов для этого не хватит.

Покачав головой, он открыл ящик и вытащил чистую одежду. Затем он направился в ванную, снял футболку, брызнул водой в лицо и посмотрел в зеркало. Отражение в нем не показывало двадцатилетнего парня. Два шрама на лице выглядели устрашающе, а несколько тонких линий на туловище не улучшали ситуацию. Он едва помнил, когда получил эти шрамы, как минимум один или два во время его приключений на шестом курсе, а другие в битве за Хогвартс и в школе авроров. Даже мадам Помфри и другим специализированным целителям не удалось залечить эти раны до конца.

Гарри провел рукой по волосам и мрачно улыбнулся. Он надеялся, что не отпугнет младшекурсников своим видом, хотя, с другой стороны, они ведь не боялись Грозного Глаза, или, вернее, Барти Крауча, притворявшегося им, а тот выглядел намного страшнее Гарри. Хотя, если Гарри продолжит в том же духе, то сможет переплюнуть Аластора — когда-нибудь.

Вздохнув, он отвернулся от зеркала и продолжил раздеваться. Может быть, горячий душ поднимет настроение, а если нет, то он просто притворится.

* * *

Когда двадцать минут спустя Гарри снова вошел в гостиную, остальные уже дожидались его. Он ободряюще улыбнулся Гермионе, которая смотрела на него с виноватым взглядом, и попытался разрядить обстановку:

— Не знаю, как вы, а я умираю с голоду. Пойдемте, посмотрим, насколько хороша стряпня эльфов в этом времени.

Он усмехнулся, посмотрев на нахмурившуюся Гермиону, и направился к выходу. Прежде чем открыть проход, он обернулся:

— Ну же, идем.

Путь из своих комнат в Большой зал они нашли с легкостью, будто никогда и не покидали Хогвартс. Остановившись перед большими деревянными дверями, они коротко взглянули друг на друга, затем Рон кивнул Гарри, и они открыли дверь. Посреди Большого зала вместо четырех факультетских столов стоял один большой круглый стол, за которым уже сидели несколько преподавателей. Гарри отметил, что некоторые из них были ему знакомы, хоть и выглядели моложе. Дамблдор сидел во главе стола, если так можно выразиться о круглом столе, лицом к входу, и кивнул им, когда они вошли.

Увидев человека, сидящего возле директора, Гермиона почувствовала, как глаза защипало от слез. Это была моложе выглядевшая и вполне себе живая Минерва МакГонагалл. Гермиона моргнула и слегка улыбнулась, благодарная за то, что смогла увидеть человека, которого считала кем-то вроде наставника, снова.

Другие учителя обернулись, услышав, как открылись двери. Дамблдор поднялся и улыбнулся им:

— Добро пожаловать, надеюсь, вы хорошо спали? — получив утвердительные кивки, он продолжил: — Хорошо, тогда присоединяйтесь.

Он взмахнул палочкой, и на столе появилось еще четыре тарелки, кубка, а также четыре набора столовых приборов. Гарри, Рон, Гермиона и Драко сели за стол под настороженными взглядами учителей, и затем Дамблдор их представил. Он начал с того, что назвал всем их имена и предметы, которые они будут вести, а также объяснил родство Рона и Гарри с Артуром и Джеймсом. Затем он представил им других учителей. Кроме них в этом году был только один новый преподаватель, Сибилла Трелони, которая вскрикнула при имени Гарри, тут же предсказав ему скорую и неизбежную смерть. Гарри лишь закатил на это глаза и продолжил наполнять тарелку омлетом под изумленными взглядами других преподавателей.

Рядом с учителями, которых они уже знали (профессора Флитвик и Спраут) были пара незнакомых. Профессор Элизабет Тэтчер, худая волшебница лет сорока с черными прямыми волосами и голубыми глазами вела Нумерологию. Волшебник постарше, седеющий шатен — профессор Киф Футарк, преподавал Древние руны. Гермиона села рядом с молодым волшебником, всего на четыре или пять лет старше их самих, который был представлен как преподаватель маггловедения. Его звали Кристофер Хейден, это был худой, но мускулистый мужчина с короткими светлыми волосами и карими глазами.

— В настоящий момент не присутствуют, — продолжил Дамблдор, — профессор Биннс, которому, как призраку, нет необходимости есть, а также профессор Шерин Артемис — преподаватель Астрономии, профессор Кеттлберн — преподаватель Ухода за магическими существами, смотритель Хогвартса Аргус Филч, лесничий Рубеус Хагрид, библиотекарь Ирма Пинс и наша школьная медведьма Поппи Помфри, но, думаю, что вы скоро сможете с ними познакомиться.

Когда с представлениями было покончено, четверо путешественников во времени были удивлены теплым приемом обитателей Хогвартса, особенно учитывая их ситуацию, но, видимо, уже в это время мнение Дамблдора сильно уважалось и ценилось его коллегами. Гермиона тут же завязала разговор с Кристофером Хейденом, который, как оказалось, тоже был магглорожденным, а Рон болтал с Элизабет Тэтчер о тактиках квиддича. Только Драко и Гарри в данный момент ни с кем не разговаривали, а просто слушали и ели завтрак.

Всего пару минут спустя двери снова открылись, и еще два человека вошли в зал. Снова несколько человек обернулись, включая Гарри, который моментально напрягся, а его глаза расширились в удивлении, так как это были Джеймс и Лили Поттер. Видеть своего отца для Гарри уже было привычно, но видеть маму — это было совсем другое дело. Он знал ее лишь по колдографиям и из нескольких воспоминаний о родителях, и увидев ее живой лицом к лицу, лишился дара речи. Она была еще более красива, чем на колдографиях, а то что она родила всего лишь один день назад, никак не было заметно. Лучи солнца, исходящие с заколдованного потолка, заставляли ее волосы переливаться множеством оттенков красного, и он был уверен, что никогда не забудет ее мягкую улыбку на лице. Он тяжело сглотнул, когда они подошли ближе, и попытался вернуть самообладание. Было бы нехорошо, если бы кто-нибудь обратил внимание на то, как он пялится на замужнюю женщину.

Дамблдор поприветствовал их, и со взмахом палочки за столом появилось еще два места, между профессором Флитвиком и Трелони. Лили улыбнулась, и Гарри заметил, что она сжала руку Джеймса, когда они сели. После того как гости наполнили свои тарелки едой, профессор Флитвик поинтересовался самочувствием Лили и маленького Гарри. Он также спросил, назвали ли они его в честь кузена Джеймса.

Джеймс бросил на Гарри тяжелый взгляд, но вмешалась Лили:

— По правде говоря, это была моя идея назвать его так. В то время я даже не знала, что у Джеймса есть кузен по имени Гарри, пока не сказала ему, что хочу назвать так сына.

Она улыбнулась Гарри, как лишь мать может улыбаться своему ребенку, и сердце Гарри пропустило удар.

Неужели она знала?

Он глянул на Дамблдора, который коротко кивнул, хотя он также выглядел немного удивленным. Он очевидно поговорил с Джеймсом, пытаясь убедить его подыграть, хоть тот и не верил их истории, но не знал, что Джеймс рассказал все жене, которая, видимо, им поверила.

Остаток завтрака прошел быстро и без каких-либо происшествий. Некоторые спрашивали, как они оказались преподавателями в школе и чем занимались раньше. Гарри рассказал всем их легенду, а Джеймс все подтвердил, даже те вещи, которые он выдумал на ходу, как, например, их предыдущее обучение. Он сказал, что они посещали школу волшебства в маленьком городе, в котором выросли. Гарри слышал о таких школах раньше и подумал, что это будет превосходное алиби.

Когда Дамблдор хлопнул в ладоши и со стола все исчезло, Джеймс и Лили поднялись. Они пожелали всем хорошего дня, но когда они прошли мимо Гарри, он почувствовал, как Джеймс незаметно сунул ему в руку бумажку. Гарри быстро оглянулся, но никто ничего не заметил. Гермиона все еще разговаривала с тем молодым учителем, а Драко присоединился к Рону в разговоре с профессором арифмантики. Остальные учителя не обращали на него особого внимания, и он быстро развернул записку.

Она гласила: Жди меня на поле для квиддича после собрания персонала. Д.П.

* * *

Медленно, один за одним, преподаватели входили в кабинет. Когда все расселись, Дамблдор повторил знакомства с новыми учителями, и затем перешел к темам, касающимся учебного года и ситуации с Волдемортом. Но Гарри не мог достаточно сконцентрироваться, чтобы слушать. Все его мысли витали вокруг этой записки. К тому же он был уверен, что Гермиона, которая старательно делала пометки, расскажет ему все позже.

Гарри казалось, что собранию не будет конца, когда Дамблдор внезапно объявил, что оно закончено. Гарри, который только этого и ждал, коротко извинился и покинул Большой зал, игнорируя удивленные взгляды друзей.

Когда другие учителя тоже поднялись, Гермиона повернулся к Кристоферу:

— Извините, но мне нужно пойти в библиотеку. Я хочу начать готовить план уроков на следующий семестр.

Он улыбнулся ей:

— Могу я составить вам компанию? Мне тоже необходимо добавить кое-какие корректировки в свой план. К тому же замок довольно огромный, было бы нехорошо, если новый профессор потеряется в своей первый день.

Гермиона хмыкнула. Конечно, он не мог знать, что она помнила все коридоры как свои пять пальцев.

— Да, конечно.

Продолжив разговор о Хогвартсе, они покинули Большой зал. Никто из них не заметил человека, который посмотрел им вслед с нечитаемым выражением лица.

Гарри замедлил шаги, приблизившись к квиддичному полю, чтобы не запыхаться. Он прошел к трибунам и увидел Джеймса, сидящего на скамейке для запасных игроков. Тот уже ждал его.

Услышав шелест сухой травы, Джеймс открыл глаза и поднял голову. Он сидел здесь с того момента, как проводил жену в комнату, которую на пару дней выделил им Дамблдор, пока Лили и Гарри не почувствуют себя готовыми вернуться домой. По правде говоря, он пришел сюда, чтобы увидеться с человеком, утверждавшим, будто он его сын, только ради Лили. Джеймс посмотрел на Гарри и поднялся с решительным выражением лица.

Как только Гарри увидел отца, он спросил себя, что, все-таки, тому было нужно. Он вдруг сильно засомневался, что тот хотел просто поговорить. Что ему делать, если отец решит, что все сказанное вчера было ложью? Как ему поступить, если тот попытается напасть? Атаковать в ответ? Неосознанно Гарри проверил свой держатель на руке, в котором была палочка (полезный подарок от Рона на день рождения перед началом обучения авроров — Гарри нужно было лишь подумать о палочке, и та сама скользнет ему в руку). Гарри понятия не имел, насколько хорошо сражался Джеймс — ему об этом никто не рассказывал. Конечно, ему говорили о жизни родителей, об их характере, но он ничего не знал об их навыках в дуэли. Гарри знал лишь то, что Волдеморт убил их, особо не напрягаясь, это должно было что-то означать, не так ли? Сам Гарри умудрился хотя бы драться с ним, и при этом не умереть. Значит ли это, что он уже сейчас превзошел своего отца?

Гарри потряс головой. Сейчас это было не важно. Он не хотел драться с отцом. Он хотел доказать ему, что действительно является его сыном, что он сказал правду! И пути назад не было. Прямо сейчас Гарри не отказался бы закурить, чтобы успокоить нервы.

— Ты хотел поговорить? — спросил он, подойдя к Джеймсу. Гарри отметил, что они были одного роста и практически одинакового телосложения. В очередной раз ему пришлось признать, что люди были правы — он действительно выглядел как отец. Он бессознательно провел рукой по волосам, из-за чего пара прядок выбились из хвоста, и посмотрел на копну черных непослушных волос на голове Джеймса. У них был один нос и почти одинаковые скулы, хотя у Гарри они были немного более заостренными.

Гарри не один занимался сравнением. Джеймс тоже это делал, поэтому и не ответил сразу. Он был слишком удивлен их очевидным сходством, которое вчера успел отметить Артур. Он чувствовал себя так, будто смотрит в зеркало, только оно показывало ему другую версию себя, ту, которая успела пройти через очень многое.

— Да, — наконец ответил Джеймс. — Я хочу знать, правда ли то, что ты вчера рассказал, или это просто выдумка, чтобы завоевать доверие Дамблдора.

Гарри почувствовал себя немного неуютно под изучающим взглядом отца, но не показал этого ни голосом, ни поведением.

— Это правда. К тому же Дамблдор поверил мне еще до того, как узнал, кто я. Потом было кое-что... — Гарри поколебался. Знали ли родители о пророчестве? Если нет, то он не хотел затрагивать эту тему, — кое-что еще, что убедило его до конца.

— Ты можешь это доказать? Как я уже сказал вчера, одних слов не хватает...

— Что ты хочешь знать? — нервно спросил Гарри. Он понятия не имел, что могло убедить его.

Джеймс пожал плечами.

— Расскажи мне то, что может знать только мой сын, то, что только Лили или я могли сказать тебе.

Я не помню ничего, что ты говорил бы мне, — подумал Гарри, — потому что мне был всего год, когда ты умер.

Он начал впадать в отчаяние, но старался не показывать этого. Вместо этого он попытался припомнить что-нибудь, что может доказать отцу, что он и вправду его сын из будущего. И снова, первой вещью, о которой он подумал, было пророчество. Но так как он не знал, сказал ли им об этом Дамблдор, пришлось о нем умолчать.

— Вы с мамой не ладили в школе и стали встречаться только в конце шестого курса, — Гарри был рад, что Ремус рассказал ему об этом, хотя этого было явно недостаточно, и он стал думать дальше. — У мамы есть сестра. Ее зовут Петуния, и она замужем за Верноном Дурсль. У них есть сын Дадли. Они живут на Тисовой улице, Литтл Уингинг в Суррее. Ты, Сириус Блэк и Питер Питтегрю стали незарегистрированными анимагами, чтобы составлять компанию Ремусу Люпину во время полнолуний. Вы четверо называли себя Мародерами и также создали карту Мародеров. Она показывает Хогвартс и всех людей, находящихся в замке и вокруг него. Вы ненавидите Северуса Снейпа, который чуть не умер из-за вас однажды, когда Сириус хотел заманить его в Визжащую хижину, где прятался Ремус во время полной луны...

Гарри замолк, не зная, что добавить. Он больше не мог вспомнить ничего подходящего. Все, что он знал, знали и другие, и Гарри сомневался, что то, что он сейчас рассказал, принесет какую-то пользу. Лицо Джеймса подтверждало это.

— Все, что ты сказал, мог рассказать тебе кто угодно, кроме, разве что, карты, — признал Джеймс, — но о ней можно было узнать как-то еще. Извини, но пока ты меня не убедил.

Гарри задумался, пытаясь вспомнить что-то еще, когда Джеймс прервал его размышления.

— Все в школе знали, что нас называют Бродягой, Лунатиком, Сохатым и Хвостом.

Сохатый! Лицо Гарри осветила улыбка, и он выхватил палочку.

— Экспекто Патронум! — закричал он, наблюдая, как серебристый патронус вылетел из палочки. Если это не убедит Джеймса, то он не знал, что еще сделать.

Серебристый олень пронесся вокруг квиддичного поля под завороженным взглядом Джеймса. Затем он остановился перед Поттером-старшим, и тот неверяще посмотрел на него. Он протянул руку к патронусу, но стоило ему коснуться его, как тот исчез, растворившись в серебрянной дымке.

Он смотрел на нее, пока та не исчезла. Затем он повернулся к Гарри с потрясенным лицом и мягко улыбнулся.

— У тебя и вправду ее глаза...

Джеймс вздохнул и провел рукой по волосам, еще больше растрепав их.

— У меня такое чувство, что она знала правду, как только увидела тебя. Дамблдор приходил в Больничное крыло вчера вечером и попросил дать тебе еще один шанс или хотя бы подыграть вашей легенде. Я думал, что Лили спала, но ошибся, поэтому пришлось ей все рассказать. Она настояла на том, чтобы пойти со мной на завтрак, чтобы увидеть тебя. Она не слушала меня, сказав только то, что мать всегда узнает свое дитя. Мы договорились, что она сожмет мою руку, если решит, что твоя история правдива, и тогда я поговорю с тобой наедине.

Он опять провел рукой по волосам.

— Но даже несмотря на это, мне нужны были доказательства. То есть, она всегда гордилась тем, что может легко читать людей, но по непонятной мне причине ей не нравится Питер, а он мой друг... Но сейчас, увидев твой патронус и учитывая слова Лили, я тебе верю... — Джеймс улыбнулся сыну. — Прости, что я так к тебе относился, надеюсь, ты поймешь, что в такие времена, как сейчас, лучше перестраховаться.

Гарри наконец выдохнул, даже не заметив, что все это время стоял, затаив дыхание, и почувствовал, как груз на его плечах заметно уменьшился. Даже желание закурить ослабло, с иронией отметил он.

— Я понимаю... Мне не следовало атаковать Питера. Это было неправильно... Но...спасибо...думаю...

— Раз уж ты упомянул Питера, — сказал Джеймс, усаживаясь на скамейку. Гарри убрал палочку и сел рядом с отцом. — Почему ты вообще на него напал?

Гарри пожал плечами, не желая говорить отцу, что его мать была права насчет Хвоста. — У нас с ним были разногласия в мое время, и мы не ладили. Думаю, что после путешествия во времени, я был немного сбит с толку.

— А-а-а, — пробормотал отец, прислонившись назад на скамейку. — Расскажи мне что-нибудь о себе, о школе... Ты играешь в квиддич?

— Да, — ответил он. — Я играю в квиддич. По крайней мере играл в школе. Я был ловцом в Гриффиндорской команде. За последние пару лет из-за Волдеморта и его Пожирателей у меня не было свободного времени, чтобы играть.

— Понятно, — задумчиво ответил Джеймс. Затем он внезапно вскочил, к удивлению Гарри.

— Слушай! Чтобы не повторять все дважды, я приглашаю тебя пообедать со мной и Лили. Уверен, она будет счастлива провести с тобой немного времени. Что скажешь?

— Эм-м, ладно... — все еще удивленный внезапной идеей отца, Гарри тоже поднялся и последовал за ним в замок. Они прошли через несколько коридоров, пока не остановились перед картиной рыцаря и толстого пони. Гарри фыркнул, узнав ее. Рыцаря звали сэр Кэдоган, и он охранял вход в башню Гриффиндора, заменив Полную даму, пока ту чинили после нападения Сириуса Блэка. Сириус пытался пробраться в башню, чтобы добраться до крысы Рона Коросты, которая на самом деле была ни кем иным, как Питером Петтигрю, предателем, ответственным за смерть Джеймса и Лили.

— Ты идешь? — услышал он вопрос Джеймса. Оказалось, тот уже был на полпути через проход. Гарри настолько потерялся в своих мыслях, что не заметил, как тот назвал пароль. Немного поколебавшись, он проследовал за ним внутрь и увидел маму, сидевшую на диване с книгой в руке. Маленькая колыбелька стояла рядом, и Гарри мог разглядеть черную копну волос.

— Дорогая, посмотри кого я привел!

Лили Поттер подняла взгляд от книги, и ее глаза расширились, когда она заметила Гарри, неуверенно стоящего возле входа. Она бросила на Джеймса вопросительный взгляд, на что тот кивнул, и она поднялась.

— Ты действительно мой сын?

Гарри кивнул. В горле неожиданно пересохло, и он не мог сказать ни слова. Его мать стояла прямо перед ним, мать, которую он никогда раньше не встречал. Прежде чем он успел осознать что-либо, он почувствовал руки, обвившиеся вокруг него. Его мама обнимала его... Его мама обнимала его! Ум Гарри, казалось, работал в замедленном действии, только сейчас осознав, что это было первое их объятие с тех пор, как он был ребенком.

Вдруг она отстранилась и посмотрела на него глазами полными слез, словно пытаясь разглядеть каждую его черту.

— Я знала, что это была не ложь. Когда я только увидела тебя, то поняла, что ты мой сын...

Никогда раньше Гарри так не наслаждался обедом, как в эту минуту. Конечно, их общие посиделки в Норе и даже на Гриммо, которые он проводил со своей импровизированной семьей, в основном были шумными и веселыми, но этот ни шел с ними ни в какое сравнение, ведь его он проводил со своей настоящей семьей. Это чувство было для него совершенно новым (Дурсли за семью не считались), и одновременно Гарри казалось, что так было всегда.

Сидя за столом, они болтали и смеялись, обсуждая все подряд, начиная от друзей, о которых Гарри говорил с осторожностью и немного сдержанно, и заканчивая школой, уроками и учителями. Гарри даже, забывшись, проболтался, что его профессором зелий, а на седьмом курсе и ЗОТИ, был Снейп, вызвав этим у Джеймса возглас ужаса (этот скользкий мерзавец?!). Однако, к удивлению Джеймса, Гарри высказался в защиту своего профессора, сказав, что хоть он и не самый приятный учитель в мире, однако смог многому их научить за тот год. Отец посмотрел на него с выражением брезгливости на лице и решил, что пора сменить тему.

— Итак, Гарри, у тебя есть подружки, о которых нам нужно знать?

От неожиданности Гарри чуть было не подавился тыквенным соком, который пил как раз в тот момент, когда был задан вопрос. Он почувствовал, что краснеет. Однако, посмотрев на Джеймса, увидел, что тот широко улыбается, а мама пытается сдержать улыбку, хотя в ее глазах улавливалось любопытство.

— Э-э-э... Нет...

— У тебя нет девушки? — в притворном ужасе воскликнул Джеймс. — С такой внешностью, как у тебя, любая девчонка должна быть у твоих ног! У тебя есть кто-то, кто тебе нравится?

— Ну... — неуверенно протянул Гарри. На самом деле была одна девушка, но из-за постоянно нависающей над ним угрозы и боязни не дожить до следующего дня, а также его стремления во что бы то ни стало стать лучше и могущественнее Волдеморта, он все еще не осмеливался начать встречаться с ней. Может быть, когда все закончится, когда они вернутся в свое время, а Волдеморт будет побежден, он пригласит ее на свидание.

— Ну? — Джеймс приподнял бровь.

Его сын вздохнул и слегка улыбнулся, думая о ней.

— Да, ты прав, есть одна девушка, просто не было подходящего момента. В моем времени сейчас есть вещи куда важнее, чем походы на свидания, — серьезно закончил он.

— Брось, расскажи нам о ней! Можешь не называть ее имени, если не хочешь.

— Ну, она на голову меньше меня, умная и веселая. Я могу говорить с ней обо всем, что меня беспокоит, и она всегда даст совет. В душе она как львица, всегда противостоит другим, и иногда мне кажется, что она ничего не боится. О, и еще одна вещь, которая тебе может понравиться — она играет за охотника в факультетской команде, — добавил Гарри.

— Охотник, а? Лучшая позиция в команде, если хочешь знать мое мнение, — Джеймс с вызовом посмотрел на него.

— Правда? Ну, я предпочитаю быть ловцом, — ухватившись за новую тему для разговора, они начали спорить о том, какая позиция лучше и важнее — охотник или ловец.

Лили наблюдала за происходящим с улыбкой на лице, пока маленький Гарри громким воплем не объявил, что очень хочет внимания. Она поднялась и взяла на руки ребенка, который тотчас успокоился. Затем она подошла к Гарри — они с Джеймсом оба замолчали, услышав плач — и присела рядом с ним на диван.

— Хочешь подержать его?

На его лице, должно быть, отразился ужас, потому что Джеймс снова рассмеялся. Лили лишь мягко улыбнулась.

— Я ... э-э-э... не знаю.

— Все когда-нибудь случается в первый раз, — философски заключила Лили, осторожно передавая малыша ему на руки.

Гарри сидел, не зная, что делать. Он не смел пошевелиться, боясь случайно раздавить или навредить своему детскому воплощению.

— Не волнуйся! — Джеймс все еще посмеивался. — Он не стеклянный. Держи его смелее.

Решив послушать, Гарри притянул его (себя!) поближе и заглянул в изумрудные глаза. Он мог поклясться, что ребенок узнал его, что, конечно, было невозможно, так как он еще не мог хорошо видеть. Он улыбнулся, когда мальчик зевнул, подивившись тому, как он выглядел ребенком. Непослушные черные волосы на голове и зеленые глаза определенно были его. Не хватало лишь одной вещи. Шрама в виде молнии на лбу. Технически мальчик получит этот шрам примерно через год с лишним, но Гарри намеревался сделать все, что от него зависит, чтобы этого никогда не произошло.

Внезапно проем открылся, и трое мужчин, нагруженные множеством красочно упакованных подарков, уже переступали порог комнаты, но остановились как вкопанные, заметив Гарри с малышом на руках. Маленький подарок, завернутый в синюю бумагу с золотыми звездочками, выпал из стопки, издав громкий мычащий звук. Другие свёртки тоже полетели на пол, когда Сириус Блэк, оправившись от первоначального шока, выхватил палочку.

— А ты что здесь делаешь?

— Все в порядке, Сириус, — сказал Джеймс, подходя к другу. — Я пригласил его на обед.

— Ты что сделал? — выплюнул он. К этому времени Ремус и Питер, тоже избавившись от кучи свертков, направили свои палочки на Гарри.

Гарри заметил, что рука Питера заметно дрожит, а Ремус пристально разглядывает его с задумчивым выражением лица, постоянно переводя взгляд на ребенка и обратно.

— Ты с ума сошел? Этот парень — Пожиратель смерти!

— Нет, это не так, — за их спинами раздался новый голос, и в комнату вошел Артур Уизли со своей женой Молли. — Опустите палочки, это лишнее.

— И ты туда же, Артур? — в ужасе спросил Сириус.

— М-м-ожет быть, он н-н-аложил на них Империус, — пробормотал Питер.

Вздохнув, Гарри отдал Лили малыша, и та положила его обратно в кроватку. Лучше, если его руки будут свободны в случае, если ситуация обострится. А это непременно случится, если Сириус будет продолжать в том же духе.

— Послушайте, никто из нас не находится под заклятием. Просто произошло небольшое недоразумение, вот и все. Видите ли ... — Джеймс посмотрел на Артура, взглядом прося поддержки.

— Этот молодой человек — дальний родственник Джеймса, а тот рыжий парень — мой собственный. Я знаю, что это звучит невероятно, особенно учитывая их имена, но уверяю, что они не желают нам зла.

— Артур хочет сказать, — продолжила Лили, — что ребята узнали о вакансиях в школе и решили приехать в Нору до Хогвартса. Однако из-за всех этих нападений, у нас вылетело это из головы, поэтому мы приняли их за врагов. К тому же мы общались только посредством писем.

Гарри увидел, как Артур и Джеймс согласно кивают, а Молли в изумлении переводит взгляд с малыша на него. Он также заметил, как Ремус проследил за ее взглядом, и внезапно его лицо озарилось пониманием. Оборотень улыбнулся Гарри и опустил палочку, к большому удивлению Сириуса и Питера.

— Ты что делаешь? — прошипел Сириус.

— Я верю Джеймсу и Артуру, — просто ответил он. — Кроме того, если Альбус доверяет им настолько, чтобы назначить преподавателями в школе, значит, мы тоже должны им доверять. Приятно познакомиться, — он подошел к Гарри и протянул руку, которую тот с облегчением пожал. — Я Ремус Люпин, а это мои подозрительные друзья — Сириус Блэк и Питер Петтигрю.

— Гарри Поттер, — ответил Гарри, ухмыляясь, глядя на потрясенные лица Сириуса и Питера.

— Я же сказал вам про имена, — улыбнулся Артур, хлопая Гарри по плечу. — Моего кузена зовут Рон, также, как и моего младшего сына.

Гарри улыбнулся в ответ, мысленно поблагодарив его, и немного расслабился.

— Альбус пригласил нас с Молли остаться на ужин. Молли не терпится познакомиться с Роном.

С большой неохотой Сириус убрал палочку в карман, и Питер последовал его примеру. — Хорошо, но только потому, что ты доверяешь ему, Джеймс.

— Отлично! — воскликнул Артур. — Теперь, когда этот вопрос улажен, я хочу поздравить Лили и Джеймса с их первенцем и вручить ему подарки!

— Ты прав, Артур, — с наигранной веселостью сказал Сириус, подхватив один из подарков, тот самый, который издавал мычание. — Итак, Джеймс, Лили, где мой крестник?

Гарри стало немного не по себе, когда все столпились вокруг кроватки и принялись ворковать с малышом, и он, махнув на прощание Джеймсу и Лили, поспешил покинуть комнату. Закрыв за собой проход, он глубоко выдохнул. Это было опасно. Если бы Сириус и отец не были лучшими друзьями, он уверен, что началась бы драка.

Теперь, стоя в коридоре перед портретом, Гарри не знал, что делать дальше. Ему не хотелось возвращаться ни в их комнаты, ни в библиотеку, потому что он был уверен, что встретится там с Гермионой, а сейчас ему нужно было побыть одному. Так что он решил прогуляться по замку и посмотреть, есть ли какие-то существенные различия в этом времени, о которых они должны знать.

Идя по коридорам, Гарри отметил, что в замке было необычайно тихо. Он почти ожидал, что двери в классные комнаты вот-вот откроются, и толпы студентов помчатся на следующий урок. Единственное время, когда замок был почти таким же тихим и пустым, как сейчас, это рождественские каникулы, которые он проводил в Хогвартсе. И даже тогда можно было повстречать хотя бы пару студентов в коридорах.

Гарри бродил по знакомым и незнакомым коридорам, поднимался по движущимся лестницам, шел мимо своих старых классов и вскоре остановился перед пустым портретом Полной Дамы. Желание заглянуть в гриффиндорскую гостиную и свою спальню было большим, но он не мог войти туда без пароля — а вообще нужен ли ему пароль как учителю? Гарри понятия не имел.

Вздохнув, он побрел дальше, дойдя до класса защиты от Темных искусств. Его класса. Примерно через месяц он будет заполнен учениками всех семи курсов, жаждущими узнать что-нибудь о Темных искусствах и защите от них. Сомнения снова зашевелились в душе. Он совершенно не представлял себя в роли учителя. Отряд Дамблдора — другое дело, там он преподавал вместе со студентами, но через четыре недели ему предстояло стоять перед целой толпой людей, которых он никогда раньше не видел. Гарри бы предпочел сейчас сразиться с парочкой Пожирателей, чем столкнуться с толпой шумных учеников.

Будут ли студенты воспринимать его так же, как он видел профессора Квиррела, который кое-что знал о Темных искусствах, но был никчемным учителем? Или как Локхарта, самовлюбленного павлина, который не знал ничего, кроме заклинания по стиранию памяти? Или как профессора Люпина, лучшего преподавателя, который у них был до этого? Потом был Барти Крауч-младший, Пожиратель смерти, выдававший себя за Аластора Грюма, но от него они хотя бы кое-что узнали о проклятиях. Затем Долорес Амбридж, министерская чиновница, из-за которой пятый курс покатился ко всем чертям, с ее чисто теоретическими уроками, бесчисленными отработками, и запретом играть в квиддич. Та, которая выгнала Дамблдора и Хагрида из Хогвартса, и которую он отчасти винил в смерти Сириуса. Нет, он не хотел, чтобы его сравнивали с этой мерзкой женщиной. Он будет вести свои уроки так, как Люпин или Грюм-Крауч и, может, немного как Виктор Крам (их преподаватель на шестом курсе), которому пришлось отказаться от карьеры игрока в квиддич из-за серьезной травмы позвоночника, полученной во время финала Олимпийских Волшебных игр. Несмотря на все шепотки студентов поначалу, он показал отличные знания Темных искусств, но ушел в отставку в конце года по личным причинам. Седьмой же курс был особенным. Гарри не знал, смеяться ему или плакать, потому что, как бы сильно он ни ненавидел Северуса Снейпа, но именно он научил их всему, что нужно было знать, чтобы сдать ТРИТОНы, по крайней мере, на «выше ожидаемого» или «превосходно», а также, чтобы подготовить их к войне за безопасными стенами школы.

Нет, решительно сказал себе Гарри. Он будет хорошим учителем. Ученики будут смотреть на него так, как он и его одноклассники смотрели на Люпина, Крауча, Крама и даже на Снейпа. Он подготовит их к жизни во внешнем мире, научит всему, что знает сам, и, самое главное, заставит их посмотреть в лицо своим страхам и бороться с ними. Они покинут этот класс и смогут использовать то, чему он их научил, если когда-нибудь подвергнутся нападению.

В его голове начал формироваться план. Скоро ему придется наведаться в библиотеку, Косой переулок или Хогсмид, чтобы найти подходящие книги и какие-нибудь материалы для уроков. Воодушевленный этой мыслью, Гарри покинул класс. Готовься, Волдеморт.

* * *

Вернувшись в гостиную, Гарри увидел Рона, склонившегося над каталогом принадлежностей для квиддича и различных моделей метел.

— Привет, Гарри, — поздоровался Рон. — Где ты был?

— Я обедал с родителями, — ответил он, улыбнувшись, и сел рядом с ним, тоже заглядывая в каталог.

— Значит, они тебе поверили? — с надеждой спросил Рон.

Когда Гарри кивнул, Рон хлопнул его по плечу. — Рад за тебя, дружище.

— Да... я также встретился и с твоими родителями. Они останутся вечером на ужин.

— О... хорошо, — сказал Рон, опешив на мгновение.

— Не волнуйся, ты знаешь, что единственное, что может сделать твоя мама, это заобнимать тебя до смерти.

— Именно этого я и боюсь... — пробормотал он.

Гарри хихикнул, а Рон посмотрел на него с укоризной.

— Кстати, а где Гермиона и Драко?

— Гермиона, кажется, в библиотеке. А Драко пошел проверить зелья в своем кабинете, чтобы узнать, нужно ли ему что-нибудь купить на предстоящий семестр. Я думаю, нам нужно будет сходить в Хогсмид или Косой переулок. Уверен, что Гермионе понадобится много книг, а мне нужна хорошая метла для занятий. Что насчет тебя? — поинтересовался Рон.

— Я тоже думал приобрести пару книг, и мне нужно найти учебники для студентов. И метла мне бы тоже не помешала. Думаю, Драко согласится. В журнале есть что-нибудь интересное?

— Ну, вот самый первый «Нимбус», но я слышал, что первые из серии так себе. «Чистометы» будут получше, но есть еще метла под названием «Гроза». Она от того же производителя, что и твоя «Молния». Мы должны обязательно взглянуть на них в магазине…

Он стоял перед домом, окружённый с обеих сторон своими верными Пожирателями смерти в черных мантиях и белых масках. Вдруг, буквально за пару секунд, здание полыхнуло зеленым пламенем, а в небе возникла Темная метка. Из его уст вырвался зловещий смех, а в груди разлилось ощущение безграничного восторга. Магглы, живущие в этом доме, были внутри, он слышал их отчаянные крики, когда они пытались открыть двери и окна, магически запертые Пожирателями. Он видел, как они стояли перед окном входной двери, супружеская пара и мальчик-подросток, в ужасе глядя на него и его слуг, он смотрел, как их охватило яркое зеленое пламя и как они умирали, медленно и мучительно.

Гарри резко проснулся, его сердце бешено колотилось в груди, а шрам горел огнем. Пот градом катился по лицу, перед глазами стоял образ трех магглов, сгорающих заживо, а в ушах звучал пронзительный смех Волдеморта. Пару минут он лежал неподвижно, пытаясь отдышаться. Он не был готов снова увидеть это, пережить весь этот ужас так скоро. Не был готов увидеть смерть невинных людей.

В комнате по-прежнему было темно, значит, была где-то середина ночи. Гарри перевернулся на другой бок, пытаясь отогнать воспоминания о видении и не обращать внимания на пульсирующую боль в шраме. Он не хотел думать о том, что видел несколько минут назад — те магглы были мертвы, и он ничего не мог с этим поделать. Ему нужно было снова заснуть, чтобы набраться сил, ведь сегодня они собирались посетить Косой переулок.

Сегодня была среда, шестое августа восьмидесятого года, значит, они провели в прошлом почти неделю, за которую уже успели немного освоиться. Гермиона быстро нашла хорошего собеседника в своем коллеге, Кристофере Хейдене, преподавателе маггловедения, и проводила много времени с ним или же одна, сидя в библиотеке. Как обычно, она хотела, чтобы ее уроки были идеальными, поэтому вкладывала много труда в учебные планы.

Ужин с родителями Рона прошел неплохо, учитывая то обстоятельство, что никто, кроме Поттеров и Уизли, не знал всей правды о четырех путешественниках во времени. При первой встрече Молли чуть не задушила кузена своего мужа в объятиях. Позже, после ужина, они провели некоторое время втроем, разговаривая о разных вещах. Молли и Артур ушли поздно вечером, пообещав в ближайшем времени вернуться, и Рон вошел в гостиную с улыбкой на лице. На следующий день он занялся планированием уроков, а также осмотром школьных метел. Он не хотел, чтобы его студенты учились летать в неблагоприятной обстановке, или случайно пострадали во время матча из-за испорченной метлы.

Гарри же, пользуясь присутствием родителей в Хогвартсе, почти все время проводил с ними, либо разговаривая, либо просто сидя в тишине и наблюдая за маленьким Гарри. Они с отцом планировали вскоре отправиться полетать, чтобы проверить мастерство друг друга в квиддиче. В остальное время он составлял набросок плана занятий, предварительно записывая все детали, когда находил книги, которые хотел использовать на уроках. Иногда Гарри присоединялся к Рону на поле для квиддича, проверяя метлы и играя в импровизированных матчах, в которых пару раз участвовал даже Драко.

Драко, в большинстве случаев либо запирался в своем кабинете в подземелье, либо зарывался носом в очередную книгу о зельях в гостиной или в библиотеке. Он почти не разговаривал и не общался с другими. У него не было настроения ругаться с Уизли или выслушивать бесконечные нотации Грейнджер и Поттера. Ему было тошно слушать, как Уизли рассказывает о своих родителях, о том, как он счастлив, что они знают правду, или видеть Поттера, возвращающегося после встречи с Джеймсом и Лили с довольной улыбкой на лице, или смотреть, как Грейнджер шагает по коридору, весело болтая с этим Хейденом. Он не мог этого вынести, поэтому решил держаться особняком.

Гарри не знал, как, но ему удалось снова заснуть после видения. Однако Гермиона нарушила его план выспаться сегодня, заколотив в дверь и громко крикнув, чтобы он поднимался. К счастью, шрам больше не болел, однако Гарри так устал, словно не спал всю ночь. Последние несколько часов прошли без сновидений, но теперь, проснувшись, он снова видел перед глазами тех магглов, умирающих ужасной смертью. Покачав головой, Гарри с трудом сел, крикнув Гермионе, что он проснулся. Хотя он бы предпочел снова забраться под одеяло и поспать еще немного, но быстро взглянув на часы, стоящие на тумбочке, он увидел, что уже восемь сорок утра — а их порт-ключ в Косой переулок должен был активироваться ровно в девять.

Выругавшись, он чуть не свалился, выбираясь с кровати, схватил свою одежду и исчез в ванной. Было без десяти девять, когда он наконец-то вышел в гостиную, накинув на плечи мантию и пробормотав извинения друзьям, которые уже ждали его с полу-веселым, полу-раздраженным выражением на лицах. Все вместе они вышли из гостиной и направились в кабинет Дамблдора, откуда им предстояло отправиться в Лондон.

Когда они остановились перед горгульей, охранявшей вход в кабинет директора, Гарри назвал пароль: «шоколадное печенье», и горгулья отпрыгнула в сторону, открывая винтовую лестницу.

Дамблдор уже ждал их и с улыбкой на лице протянул порт-ключ, старого, но очевидно горячо любимого плюшевого медведя.

— Пожалуйста, не забудьте вернуть его. Я к нему очень привязан, — сказал он. — И ещё кое-что — я взял на себя смелость открыть счет в Гринготтсе для каждого из вас и перевести туда ваше первое жалованье за месяц. Ключи от хранилищ хранятся в банке, вам просто нужно будет подписать некоторые бумаги, чтобы получить их. Хорошего дня!

Как только Дамблдор закончил фразу, все четверо ощутили знакомый рывок в районе пупка и через мгновение оказались в Косом переулке, на станции порталов. Гарри отдал плюшевого медвежонка на хранение одному из сотрудников станции до тех пор, пока портал не активируется снова в пять часов дня для их возвращения в Хогвартс.

Гарри пришлось несколько раз моргнуть, чтобы глаза привыкли к яркому солнечному свету. Его сердце защемило, когда он увидел знакомые места. Также он заметил некоторые магазины, которые не существовали в его времени. Несмотря на то, что было еще довольно рано, ведьмы и волшебники, а также люди в маггловской одежде бродили по улице. Улыбаясь, он наблюдал, как дети втягивают своих родителей в игры и розыгрыши или требуют пойти в кафе-мороженое Флориана Фортескью и любуются пейзажами Косого переулка. Они, должно быть, пришли сюда, чтобы впервые окунуться в волшебный мир, подумал Гарри, потому что, поскольку ни он, ни его друзья пока не определились со списком учебников, письма из Хогвартса еще не были разосланы.

Сначала они решили пойти в волшебный банк Гринготтс, потому что, хоть у них и было немного денег с собой, но их было явно недостаточно, чтобы купить все, что им необходимо. Оказавшись в банке, им пришлось постоять какое-то время в длинной очереди, а затем подписать некоторые формы, о которых Дамблдор их предупреждал ранее. Затем гоблин за стойкой выдал им ключи и вызвал другого гоблина, чтобы тот проводил их в хранилища. К счастью, все четыре ячейки находились рядом друг с другом, поэтому они быстро взяли необходимое количество денег и отправились назад. Гарри подумал, что, хотя сумма денег в его хранилище была абсолютно ничтожной по сравнению с тем, что он имел в будущем, но Дамблдор был довольно щедр с их первой зарплатой, и Гарри даже задался вопросом, все ли остальные учителя зарабатывают столько же. Перед выходом из Гринготтса Гарри попросил друзей подождать его, а сам подошел к свободной стойке, чтобы обменять часть своих галлеонов на фунты.

Их следующим пунктом назначения был магазин мантий, так как им нужны были мантии для школы. Как только они вошли внутрь, к ним подошла мадам Малкин, невысокая улыбающаяся женщина, хозяйка этого магазина.

— Чем могу помочь, дорогие?

— Нам нужно несколько комплектов одежды, — ответила ей Гермиона.

— Конечно. Мелани, ты можешь мне помочь? — обратилась мадам Малкин к своей ассистентке и повела Рона и Гарри к манекенам, а ее помощница подошла к Гермионе и Драко. Все они выбрали мантии для школы, а также повседневную одежду и даже набор парадных мантий. Гарри и Драко, которым достались примерочные напротив, вышли из них одновременно, оба одетые в одинаковые темно-зеленые мантии. Уставившись друг на друга, они тут же развернулись и зашли обратно, чтобы выбрать другой комплект. В конце концов все четверо, набив до краев спортивные сумки одеждой, покинули магазин.

Поскольку никто из них еще не завтракал, они отправились в «Дырявый котел», чтобы немного перекусить, но по пути Драко объявил, что ему надо зайти в аптеку, чтобы запастись зельями.

Пока они с Гермионой и Роном ждали Драко на улице, Гарри заметил невысокую светловолосую женщину, которая показалась ему смутно знакомой. Она держала за руку маленькую черноволосую девочку. Он мог поклясться, что видел ее раньше, но не мог вспомнить где и когда. Он проводил ее взглядом, пока она не скрылась в толпе, когда сердитый вздох Гермионы отвлек его от мыслей.

— Ох, ради Мерлина…

— В чем дело? — удивленно спросил Рон.

— За нами следят, — Гермиона мотнула головой в сторону маленького темного переулка между двумя магазинами. Гарри и Рон посмотрели туда и увидели большую черную собаку, которая тут же скрылась в темноте. Гарри тоже вздохнул.

— Сириус…

— Куда вы смотрите? — спросил Драко, выйдя из аптеки.

Пока они шли к «Дырявому котлу», Гермиона рассказала Драко, что за ними следил Сириус в своей анимагической форме. Они заняли свободный столик, и Гарри огляделся в поисках Тома, хозяина трактира, когда его взгляд упал на страницу «Ежедневного пророка», который читал один из посетителей. Заголовок гласил: «Еще одна атака Того-Кого-Нельзя-Называть на магглов и магглорожденных», а рядом со статьей была колдография очень знакомого дома, охваченного зеленым пламенем, и Темной метки, висящей сверху. Желудок Гарри скрутило — это был дом из его сна.

— В чем дело, Гарри? — обеспокоенно спросила Гермиона, заметив, что он побледнел, и проследила за его взглядом.

— Ох …

В этот момент к их столику подошел Том, чтобы принять заказ. Гарри взял себе только стакан воды, так как его аппетит улетучился при мысли о видении прошлой ночью. Он еще не успел никому рассказать, что его связь с Темным Лордом опять активна, только на этот раз с Волдемортом из этого времени.

Когда принесли их заказ, Гарри отхлебнул немного воды, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды, которые бросали на него Рон с Гермионой. Они ели молча, и минут через пять Гарри вдруг поднялся:

— Извините, мне нужно отойти. Я хотел совершить небольшую вылазку в маггловский Лондон, чтобы купить одежду.

Не дожидаясь ответа, он покинул душное помещения и вышел на свежий воздух. Оглядевшись, он заметил на углу вывеску «Н&М» и, не раздумывая, направился туда. Ему было интересно, что он найдет в магазине, поскольку он толком не знал, что носят люди в этом времени.

Войдя внутрь, Гарри немного опешил при виде современной моды, а также от громкой музыки, которая играла в помещении. Он огляделся. Толстовки светлых оттенков, огромные наплечники и блестящие топы — вот и все, что он увидел. Перебрав вешалки, он, наконец, нашел джинсы и довольно неплохие рубашки и футболки. Еще он выбрал черные брюки и джинсовую куртку. Померив все это и отобрав нужное, он уже собирался расплатиться, когда заметил в углу длинный черный кожаный плащ. Гарри подошел к нему и пощупал мягкую и прочную кожу. Он мечтал о таком плаще с тех самых пор, когда впервые увидел такой в магазине, и теперь у него был шанс его купить, что бы ни сказали на это его друзья. Он взглянул на ценник и снял его с манекена. Перекинув плащ через руку, он пошел на кассу, чтобы заплатить за покупки. Маггл за прилавком посмотрел на него как-то странно, и Гарри осознал, что все еще находится в мантии. Не обращая внимания на его взгляд, он расплатился, взял сумку с одеждой, радуясь, что сможет уменьшить ее, как только вернется в волшебный мир, и вышел из магазина, направляясь обратно в «Дырявый котел». Как раз когда он хотел открыть дверь, то снова заметил черного пса, на этот раз безбоязненно стоявшего на другой стороне улицы, и покачал головой. Почему Сириус не может просто забыть об этом? Разве слов отца недостаточно, чтобы доказать, что они не представляют угрозы?

Зайдя в помещение, он увидел, что его друзья только что закончили обедать, и сел на свой стул. Никто ничего не сказал, и они попросили у Тома счет. Через несколько минут они вернулись в Косой переулок, и разошлись. Парни хотели купить принадлежности для квиддича, а Гермионе нужна была какая-то вещь.

— То, что может пригодиться всем нам, — сказала она и ушла, бормоча что-то о мальчиках и их одержимости квиддичем.

Гарри, Рон и Драко направились в квиддичный магазин, где, как обычно, группа детей стояла перед витриной, любуясь новейшей метлой на рынке. Они тоже не смогли удержаться, чтобы не взглянуть на нее, увидев, что это была та самая «Гроза», о которой Рон читал в журнале. Гарри подумал, что метла немного похожа на его любимую «Молнию», и ему стало интересно, такая же ли она и в полете.

Они вошли в магазин и сразу же принялись за поиски, опробовав несколько многообещающих моделей метел, но мысли Гарри все возвращались к выставленной на витрине «Грозе». Она была довольно дорогой, и он спросил себя, должен ли тратить столько денег на метлу, когда им нужно было купить так много других вещей. Но было бы хорошо иметь что-то, что напоминало бы ему то, откуда он пришел, и кроме того, все они привыкли к гораздо лучшим и качественным метлам, и им это могло пригодиться, если они каким-то образом окажутся вовлечены в войну.

Рон и Драко, казалось, думали так же, и, обменявшись взглядами, подошли к одному из продавцов, попросив проверить метлу. Через час все трое вышли с завернутыми в бумагу метлами, оставив довольного владельца магазина пересчитывать деньги. Кроме того, Рон купил полный комплект снаряжения для квиддича, которое ему понадобится во время школьных матчей, и книгу о «Пушках Педдл».

— Это такая редкость! Ты даже не представляешь, как долго я искал ее дома!

Как раз в тот момент, когда они хотели отправиться на поиски Гермионы, она подбежала к ним, держа в руках пустую клетку.

— Я купила сову, — сказала она. — Я уже отправила ее в Хогвартс, чтобы она не мешалась, пока мы будем во «Флориш и Блоттс».

Таким образом, это был следующий пункт назначения, и, войдя в магазин, они сразу же направились в нужные им отделы, договорившись встретиться снаружи, когда закончат. Магазин был полон людей, и Гарри почему-то обрадовался, что письма из Хогвартса еще не были разосланы, потому что тогда здесь была бы ещё и толпа студентов, скупающих школьные учебники.

Просматривая книги по ЗОТИ, он снова заметил ту странную женщину с девочкой, они стояли с противоположной стороны стеллажа, и женщина разговаривала с темноволосой девушкой, ее подругой, понял Гарри. Он не хотел подслушивать, но любопытство подстегнуло его, и, прикрывшись книгой, он прислушался к разговору.

Она, вероятно, была всего на год или два старше его. Пепельные волосы были заплетены в толстую косу, которая доходила ей до лопаток, а голубые глаза смеялись. Она была небольшого роста, не писаная красавица, но по-своему хорошенькая, скромная и... она была беременна. Он предположил, что у нее уже шестой или седьмой месяц. Рядом с ней стояла девочка, у которой были прямые иссиня-черные волосы до плеч и тоже голубые глаза.

— Скажи, Клара, где твой муж?— спросила брюнетка.

— Мы пришли вместе в Косой переулок, — ответила женщина, Клара. — Но ему нужно было по делам, и он оставил нас с Джослин делать покупки.

Ни их имена, ни тот факт, что она замужем, ничего не сказали Гарри, и все же он не мог избавиться от ощущения, что знает эту женщину. Подруги попрощались, и девушка вышла из магазина, а Клара с девочкой направилась в детский отдел.

Покачав головой, Гарри вернулся к книге, которую держал в руках. Возможно, он принял ее за кого-то другого, кого видел в свое время. Медленно, просмотрев, наверное, все, что было на полках, он собрал выбранные учебники, и еще несколько книг для своей личной коллекции и пошел в конец очереди, ведущей к кассе. Там он снова увидел ту женщину, она разговаривала с продавцом. Гарри опять прислушался, пытаясь уловить обрывки разговора. Он пожалел, что у него нет удлинителей ушей, как у Фреда и Джорджа, потому что из-за шума в магазине было трудно что-либо разобрать.

— Книги, которые заказал ваш муж, должны прибыть на следующей неделе, — услышал Гарри. Он сосредоточился внимательнее, но то, что было сказано далее, ввело его в ступор. Гарри засомневался, правильно ли расслышал слова или ему просто показалось. Судя по тому, что он слышал, продавец сказал: «Хорошего дня, миссис Снейп».

Гарри застыл и ошеломленно смотрел, как она проходит мимо него, пока клиент за его спиной не подтолкнул его.

Он первым вышел из магазина, и часы показали, что он провел там около двух с половиной часов. Гарри присел на скамейку и откинулся на спинку, наслаждаясь солнечными лучами. Если ему понадобилось столько времени на выбор книг, он не хотел даже думать, сколько потребуется Гермионе. Он был удивлен, что Рона ещё не было, ведь обычно тот всегда был первым, кто добровольно покидал книжный магазин.

Однако не это беспокоило его больше всего. Единственное, что волновало его в данный момент, это то, что он только что услышал в магазине. Миссис Снейп? Этого не может быть. Он никогда раньше не слышал, чтобы Снейп говорил о своих родственниках — хотя, он никогда не слышал, чтобы тот вообще говорил что-то о своей личной жизни, так что ничего удивительного в этом не было. Женщина вообще не была на него похожа, так что маловероятно, что она его сестра. Хотя девочка все же походила на него... черт возьми! Она могла быть его дочерью, а это означало, что, вероятнее всего, та женщина являлась его женой!

— Эй, приятель, о чем задумался? — спросил Рон, подойдя к Гарри.

— Ни о чем. — Гарри покачал головой. — Просто интересно, что ты так долго делал в книжном магазине, — усмехнулся он, пытаясь сменить тему. Он не хотел пока рассказывать о своих подозрениях, ведь это были лишь догадки.

— Покупал книги? — Рон показал ему тяжелую сумку и присел на скамейку.

Друзья проговорили минут пятнадцать, когда к ним присоединился Драко. Он сказал, что видел Гермиону, которая все еще не могла оторваться от парочки книг, и что, видимо, она выйдет еще не скоро. И они стали ждать дальше. Еще через полчаса Гарри угостил друзей мороженым, и даже после того, как они его съели, подруги еще не было видно. Была половина пятого, оставалось меньше получаса до активации порт-ключа, когда Гермиона, наконец, вышла из магазина с двумя огромными сумками, которые были забиты книгами.

— Простите, ребята, но я не смогла удержаться. Нам надо поспешить, — она извиняюще посмотрела на них. Гарри с Роном только вздохнули, в то время как Драко выглядел раздраженным. Гермиона, вероятно, никогда не изменится.

Из-за большого количества людей на улице, Гарри, Рон, Гермиона и Драко добрались до станции всего за пять минут до отправления. Они поспешили к сотруднику, которому отдавали порт-ключ, и в пять часов перенеслись обратно в кабинет директора. Их приземление было не очень удачным из-за огромных сумок Гермионы, которые чуть их не придавили. Дамблдор уже ждал их, и на его лице появилась легкая улыбка, когда он увидел их растрепанный вид и раскрасневшиеся лица.

— Как прошел день? Вы сделали все, что хотели? — спросил он, когда они поднялись.

— Да, — ответил Рон и протянул Дамблдору плюшевого мишку, в то время как Драко и Гермиона уставились друг на друга. — Мы купили все необходимое…

— Это хорошо. Я надеюсь, вы проголодались, потому что ужин будет через полчаса.

— Спасибо, профессор, — сказал Гарри. — Мы придем, но, думаю, сначала нужно отнести покупки в наши комнаты.

— Тогда увидимся за ужином.

Кивнув, они вчетвером вышли из кабинета и направились обратно в гостиную.

— В следующий раз, Грейнджер, уменьши свои чертовы книги! Ты хоть представляешь, как это больно, когда тяжеленная сумка ударяется о твою ногу? — проворчал Драко.

— Возьми себя в руки, Мал — Драко! Это не может быть так больно! — ответила она и ускорила шаг, первая подойдя к портрету, и произнесла: «прошлое в будущем». Проход распахнулся, и Гермиона вошла внутрь, бросила свои сумки на пол и села за стол, вытащив из одной сумки номер «Ежедневного пророка». В тот момент, когда она положила газету на стол, вошли Гарри, Рон и Драко, тоже положив свои сумки на пол, уселись на диван.

— Ты собираешься сказать нам, что там написано? — спросил Драко, все еще раздраженно.

Гермиона вздохнула и начала читать.

Еще одна атака Того-Кого-Нельзя-Называть на магглов и магглорожденных.

Сами-Знаете-Кто и несколько Пожирателей смерти сожгли дом магглов в Кардиффе, Уэльс.

Около трех часов ночи Сами-Знаете-Кто со своими приспешниками появились в городе Кардифф, Уэльс, и подожгли дом маггловской семьи Прескоттов. Перед нападением Пожиратели смерти заблокировали все выходы из дома, сделав побег невозможным. Сосед рассказал аврорам, что мистер и миссис Прескотт только что вернулись из отпуска в Праге. Их сын, Тони Прескотт, должен был в сентябре этого года начать седьмой курс в Хогвартсе, школе чародейства и волшебства. Это ужасная трагедия, потому что снова магглы и магглорожденные страдают от террора Того-Кого-Нельзя-Называть, и «Пророк» задается вопросом, связано ли, каким-то образом, это нападение с появлением неделю назад четырех незнакомцев в доме работника министерства Артура Уизли и их неожиданным трудоустройством директором Альбусом Дамблдором в качестве учителей по предметам: защита от Темных искусств, трансфигурация, зельеварение и полеты. «Пророк» будет держать вас в курсе дальнейших событий.

Другие нападения на магглов — стр. 2, 5 и 9

Хогвартс — там все еще безопасно? — стр. 3 и 7

Статья написана: Р. Монтогомери

— Это ужасно, — сказал Рон, откинувшись на спинку дивана.

— Да, но это война, — согласилась Гермиона, бросив быстрый взгляд на Гарри, который выглядел невероятно бледным.

— Нам, наверное, пора на ужин, — добавила она, после того как они пару минут посидели в тишине. Остальные согласились и вместе покинули гостиную.

Домовики снова превзошли себя, подумал Гарри, глядя на разнообразные блюда, но снова не смог заставить себя ничего съесть. Он посмотрел сколько еды Рон накладывает себе на тарелку, и Гермиона с Драко тоже ни в чем себе не отказывают. Что ж, они не видели того, что видел он. Их не было там, когда Прескотты погибли в огне. Они не чувствовали триумфа, переполнявшего их тела. Они думали, что Прескотты и их сын Тони были просто еще одними жертвами войны. Это было правдой, но ему казалось, что каждый погибший человек добавлял на него груз ответственности, а у него итак уже было слишком много крови на руках.

Сказав, что устал и хочет спать, Гарри вышел из Большого зала раньше всех и направился в свою комнату. Но вместо того, чтобы сразу лечь в постель, он достал новые книги и начал читать, пока сон, наконец, не овладел им. Этой ночью у него не было никаких видений.

Две фигуры летали туда-сюда по квиддичному полю школы чародейства и волшебства Хогвартс. Внезапно лидирующую метлу дернули влево и рванули вниз, прежде чем вторая успела среагировать. Видя, что догнать соперника нет никакой возможности, второй медленно полетел к земле, где только что приземлился первый, сжимавший в руке маленький золотой шарик.

Гарри Поттер стоял на земле, держа в одной руке метлу, а в другой зажимая золотой снитч, и с самодовольной ухмылкой наблюдал, как отец летит вниз.

— Теперь я знаю, почему никогда даже не пробовался играть за ловца, — сказал Джеймс, слезая с метлы и вытирая пот со лба. — Мои рефлексы, может быть, хороши, но обнаружить снитч в суматохе посреди игры просто нереально. Я предпочитаю квоффл — большой, удобный и хорошо заметный.

Гарри пожал плечами и потер ноющие ребра.

— По крайней мере, если ты ловец, из тебя не вышибут дух, просто нужно вовремя уворачиваться от бладжеров. Думаю, у меня останутся синяки там, где твой квоффл врезался в меня.

— Ну, я не виноват, что ты не можешь поймать мяч такого размера, — засмеялся Джеймс.

Прошел почти месяц, прежде чем Гарри и Джеймс наконец нашли время посоревноваться в квиддиче. Этот понедельник был последним днем пребывания его родителей в Хогвартсе. Завтра должны были приехать студенты, и Джеймс с Лили решили вернуться в свой дом в Годриковой впадине, так как уже достаточно долго пробыли в замке. Поэтому отец и сын решили воспользоваться этим солнечным днем и полетать, а Лили и маленький Гарри наблюдали за ними с трибуны. Лили пришла в ярость, когда Джеймс внезапно подлетел к ней и подхватил маленького Гарри, чтобы сделать с ним пару кругов над полем. Гарри подумал, что это было то еще зрелище — мама топает ногами и кричит на отца, а маленький Гарри визжит от восторга.

И снова ему захотелось, чтобы все было по-другому. Чтобы Волдеморт не убивал его родителей. Чтобы он был нормальным, обычным парнем, не обремененным судьбой волшебного мира. Но у него не было права выбора. Волдеморт выбрал его, а не Невилла, убил его родителей и уничтожил все шансы на спокойную и размеренную жизнь.

— Все нормально?

Гарри поднял глаза, вырвавшись из своих мыслей. Он заставил себя улыбнуться и кивнул.

— Все хорошо. Просто задумался, вот и все.

Оглядевшись, он увидел Лили, которая зажимала что-то в руке и махала им.

— Похоже, она хочет, чтобы мы подошли к ней, — сказал он, радуясь, что мать дала ему возможность избежать дальнейших расспросов.

— Ну, тогда мы не должны заставлять ее ждать, — ответил Джеймс.

— Только что принесли, — сказала Лили, когда они подошли, и протянула им лист пергамента. — Это от Альбуса. Он хочет видеть нас троих в своем кабинете. Прямо сейчас, — добавила она с легкой улыбкой на губах, заметив, с каким сожалением Джеймс и Гарри посмотрели на свои метлы.

Молодые люди дружно вздохнули, и Гарри положил золотой снитч обратно в сундук, где уже лежали бладжеры и квоффл. Гарри быстро отнес чемодан в раздевалку и вернулся к родителям. Когда они добрались до директорского кабинета, Джеймс хотел назвать пароль, но горгулья отскочила в сторону, и они увидели, как по лестнице спускается человек. Гарри заметил, как отец напрягся, но мама все еще улыбалась. Сам Гарри не знал, как реагировать, потому что перед ними стоял никто иной, как Северус Снейп.

— Поттер, — протянул он, посмотрев на Джеймса, потом его взгляд скользнул по Лили, ее маленькому сыну и Гарри.

— Сопливус. Как мило встретить тебя здесь. Не ожидал увидеть тебя в Хогвартсе, может, расскажешь, что ты здесь делаешь?

— Это не твое дело, Поттер. Или, — сказал он, глядя на Гарри, — может быть его. Извините, меня ждут.

Не сказав больше ни слова, он прошел мимо. Гарри отметил, что Снейп этого времени сильно отличается от своей старшей версии. Самым заметным отличием было то, что его волосы были блестящими, чистыми и аккуратно затянутыми в хвост. Они были немного похожи на его собственные, хотя его волосы сейчас были очень грязными и торчали во все стороны, подумал он, рассеянно проводя по ним рукой. Несколько прядей всегда падали ему на лицо, но Гарри научился мириться с этим — по крайней мере, так они немного прикрывали шрам. Еще одним заметным отличием между двумя Снейпами были глаза. Глаза Снейпа из будущего были холодными, расчетливыми и колкими, в отличие от этого Снейпа, который все ещё сохранил в них немного тепла. Только усмешка была такой же, хотя это могло быть связано с неприязнью к ним с Джеймсом.

— Наверное, его ждут собратья — Пожиратели, — пробормотал Джеймс, отвлекая Гарри от его мыслей.

Лили успокаивающе положила руку на плечо мужа.

— Оставь его, Джеймс. Мы должны поторопиться, Альбус все ещё ждет нас, — сказала она, указывая головой на открытый проход.

— Ты права, — вздохнул Джеймс и улыбнулся жене. — Гарри?

— Иду, — ответил он и отвернулся от коридора, в котором исчез Снейп. Ему в голову пришел еще один вопрос: был ли уже Снейп шпионом Дамблдора или он все еще верен Волдеморту? И был ли он вообще Пожирателем или же ему только предстоит им стать? Внезапно он вспомнил о женщине с ребенком из магазина — он совершенно забыл о них. У него все еще не было времени выяснить, кто они такие, но он пообещал себе, что обязательно займётся этим. Возможно, эти люди были ключом к ответу на его вопросы.

Услышав, как отец откашлялся, Гарри виновато улыбнулся и последовал за ним в кабинет. Директор уже сидел за столом, перед которым стояли еще три стула. Они сели, отклонив предложение угоститься лимонным шербетом. Джеймс задал вопрос, который, казалось, беспокоил его больше всего:

— Чего хотел Снейп?

Дамблдор бросил на Джеймса осуждающий взгляд, но ответил:

— Северус был здесь, чтобы подать заявку на должность профессора ЗОТИ. Конечно же, я ответил, что эта позиция уже занята. Однако я пообещал, что сообщу, как только появится вакансия, отвечающая его требованиям. Но это не то, что я хотел с вами обсудить.

— Вы хотели поговорить по поводу нашего отъезда в Годрикову впадину, не так ли? — спросила Лили.

— Ты права. Я установил дополнительную защиту вокруг вашего дома.

— Простите, если я покажусь грубым, — неловко сказал Джеймс, — но зачем? Думаю, мы с Лили не раз доказывали, что способны защитить себя от Пожирателей и даже самого Волдеморта.

— Поверь мне, Джеймс, я это знаю. Но это не только ради вас, а ради вашего сына. Даже когда Лили была беременна, она была в состоянии защитить себя, но теперь, когда вы должны заботиться еще об одном человеке, кто не может еще сам постоять за себя, я счел необходимым улучшить защиту вокруг вашего дома. Уверяю вас, эти дополнительные заклинания — всего лишь мера предосторожности. Я установил отталкивающее заклинание, сигнальные чары, которые оповестят меня, если кто-то непрошеный пройдет через защиту, и еще пару защитных заклинаний. Как видите, ничего серьезного. Но если случится что-то такое, что может поставить под угрозу вашу безопасность, мы должны будем принять более серьезные меры.

— Что вы имеете в виду? — спросила Лили, и Гарри мог поклясться, что ей с трудом удалось скрыть беспокойство в голосе. Он, однако, понял, о чем хочет сказать Дамблдор, но то, что он хочет отложить этот вопрос, заставило его усомниться в его намерениях. Гарри думал, что Дамблдор хочет рассказать его родителям о пророчестве, но вместо этого он говорил так, будто ничего не случилось, словно он установил защиту в качестве меры предосторожности, просто на случай, если Волдеморт вдруг решит напасть на них.

— Я говорю о чарах Фиделиус — полагаю, вы знакомы с ними?

Лили и Джеймс кивнули, а Джеймс слегка сжал руку Лили.

— Но это крайняя мера, поэтому я не хочу, чтобы вы думали об этом сейчас. Есть ещё кое-что, о чем я хотел поговорить, и именно поэтому я пригласил Гарри. Это обмен письмами между Хогвартсом и Годриковой впадиной. Я уверен, что вы хотели бы общаться как можно чаще, поэтому хочу предупредить вас, чтобы вы были осторожны в том, что пишете в своих письмах. Если информация о ваших истинных отношениях попадет в руки Пожирателей, последствия будут катастрофическими, но, я думаю, вы итак понимаете это.

— Конечно, Альбус, мы будем осторожны, — заверила его Лили.

— Отлично, это все, что я хотел с вами обсудить. Теперь вы можете вернуться к тому, от чего я вас отвлек, — сказал Дамблдор, мерцая глазами.

— Вы идите, — сказал Гарри, когда Джеймс и Лили встали. — Мне нужно кое о чем поговорить с директором.

— Ладно, увидимся позже, — сказал Джеймс, и они вышли из кабинета.

— Вы не сказали им, — спокойно проговорил Гарри, посмотрев Дамблдору прямо в глаза.

— Нет, не сказал. Им пока нет нужды знать об этом, еще слишком рано.

— Слишком рано? — возмущенно спросил Гарри, вскочив, и принялся расхаживать по кабинету. — Вы знаете, что часть пророчества была подслушана, но все равно не сказали им! Волдеморт, возможно, уже планирует атаку, а вы молчите! Что, если в этой временной линии все по-другому, и он нападет на них уже в следующем месяце, на следующей неделе... что, если он нападет на них завтра и... — убьет! — хотел прокричать Гарри, но вовремя вспомнил, что Дамблдор не знал, что его родители погибнут во время атаки Волдеморта. Он знал лишь о шраме и о том, что Гарри суждено убить Темного Лорда.

— Гарри, я гарантирую, что Волдеморт не знает о пророчестве. Не знаю, как он узнал об этом в вашем времени, но я знаю человека, который подслушал его, и он верен.

— Кому? — спросил Гарри.

Дамблдор тяжело вздохнул.

— Я бы попросил рассказать мне, кто передал первую часть пророчества Волдеморту, но...

— Несмотря на то, что вы сказали при нашей первой встрече, вы все еще не до конца уверены, что наше появление и вмешательство в эту временную линию что-то поменяет в нашей. Вы все еще хотите провести исследование, прежде чем окончательно в этом удостовериться, кроме того, я все равно не смог бы вам рассказать, потому что сам не знаю ответа.

«Точно так же, как я не знал многого другого, потому что вы всегда считали, что еще слишком рано говорить мне», — подумал он, вспомнив пятый курс. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь взять себя в руки, и продолжил говорить с закрытыми глазами.

— Значит, вы считаете, что подслушивающему можно доверять, но это не объясняет, почему вы не рассказали моим родителям о пророчестве, за исключением того, что еще слишком рано.

— Скажи мне, Гарри, что ты почувствовал, когда я, то есть другой я, впервые рассказал тебе о нем?

Гарри резко открыл глаза и недоверчиво уставился на Дамблдора.

— Вы... вы не можете сравнивать это... — пробормотал он. — Ситуация совершенно иная. Сир… кто-то очень близкий мне умер всего за час до того, как он вывалил на меня эту информацию. Как вы думаете я себя чувствовал?

— Тогда позволь выразиться иначе... как ты себя чувствуешь теперь с этой ношей? Разве ты не хочешь иметь жизнь, в которой не нужно было бы беспокоиться о борьбе и убийстве Волдеморта?

— Конечно, хочу, но... кто бы не захотел? — Гарри не мог в это поверить. Куда клонит Дамблдор?

— Вот именно. Кто бы не захотел? Вместо того, чтобы обременять их грузом пророчества, я даю им шанс на нормальную жизнь. Но не волнуйся, я скажу им, как только случится что-нибудь, что подскажет мне, что время пришло. Я думаю, ты поступаешь также со своими друзьями, потому что, насколько я понял, они тоже ничего не знают.

Гарри с вызовом посмотрел на директора. Рассказывать друзьям и своим родителям — это совершенно разные вещи. Его родители могут умереть, потому что ничего не знают, а его друзья могут погибнуть, наоборот, узнав об этом. Кроме того, это была его битва, как бы часто друзья не говорили, что не оставят его одного. Они не могли победить Волдеморта, только Гарри мог это сделать, поэтому сохраняя тайну, ему будет легче встретиться с Темным Лордом один на один, просто оттолкнув их, когда придет время. Они никогда не отпустили бы его одного, если бы знали, что он, скорее всего, не вернется. Они попытались бы отговорить его, сказали бы, что должен быть другой способ. Но его не было — и Гарри смирился с этим. Либо он, либо Волдеморт, а может быть они оба должны умереть, и Гарри осознавал, что его шансы на спасение небольшие. Волдеморт становится все более могущественным, но Гарри надеялся, что, по крайней мере, сможет забрать его с собой, когда придет время, чтобы его друзья и близкие люди могли жить в мире.

— Я не прошу тебя принять мое решение, лишь уважать его, и я уверен, что в твое время я не вел себя иначе, — продолжил Дамблдор едва слышным шепотом.

Гарри посмотрел в почти умоляющие голубые глаза Дамблдора и сдержанно кивнул, борясь с желанием разозлиться на него еще больше. Но он больше не был подростком с бушующими гормонами. С завтрашнего дня он будет учить детей, и споры с директором не принесут ему уважения.

— Доброго дня, профессор, — сказал он, развернулся и вышел из кабинета.

Спеша по коридорам к главному входу, почти бегом спускаясь по лестницам, он направился к своему любимому месту в Хогвартсе, одинокому дереву у озера. Он сел, прислонившись спиной к дереву и вытащил сигарету, зажигая ее быстрым взмахом руки, сделал долгую, успокаивающую затяжку и выдохнул серо-голубоватый дым. Его руки все еще дрожали от гнева, пока он прокручивал в голове спор с Дамблдором. Однако дело было не только в случившемся пару минут назад, нет. Он вспоминал обрывки разговора с Дамблдором в конце пятого курса, вскоре после инцидента в Отделе тайн. Тогда Гарри понадобилось много времени, почти весь шестой курс, чтобы снова научиться доверять Дамблдору. Он помнил, как злился на него за то, что тот скрыл от него важные вещи, как винил его в смерти Сириуса. Сначала Гарри старался избегать его, насколько было возможно, будь то на площади Гриммо в последние недели каникул и потом в Хогвартсе. Во время приветственного пира Гарри полностью проигнорировал речь Дамблдора, и его гнев лишь усилился, когда он заметил печальный и усталый взгляд, которым тот наградил его.

Вскоре после начала шестого курса Дамблдор вызвал Гарри в свой кабинет, чтобы обсудить дальнейшие занятия по окклюменции. На этот раз директор хотел учить его сам, но Гарри отказался, спросив, не знает ли тот кого-нибудь другого, кто мог бы это сделать. Когда директор покачал головой, Гарри сказал: «Попросите профессора Снейпа. Неважно, как сильно я его ненавижу, моя ненависть к вам больше. Если он откажется, скажите, что на этот раз я действительно хочу научиться, потому что теперь я знаю, что должен защищать и почему должен держать Волдеморта подальше от моего разума. Если он все еще будет не согласен, вам просто нужно найти кого-то другого, но я не позволю вам учить меня». Самое удивительное, что Снейп согласился, и Гарри стал проводить четыре вечера в неделю в подземельях, изучая окклюменцию, а также приобретая навыки легилименции. Он замечал, что каждую ночь его состояние улучшалось — шрам перестал болеть, а визиты в сознание Волдеморта становились все реже и реже, и вскоре он мог спокойно спать всю ночь.

Потом, когда пришло время рождественских каникул, Гарри подал заявку на проживание в замке. Рон и Джинни проводили Рождество на площади Гриммо, а Гермиона с родителями. Дамблдор снова вызвал его в свой кабинет. Гарри ожидал, что директор будет заставлять его поехать на Гриммо. Но после того как Дамблдор сказал, зачем его вызвал, Гарри посмотрел на него, не зная, радоваться или огорчаться.

— Да, Гарри, профессор Снейп сказал мне, весьма впечатленный, если можно так выразиться, что ты наконец-то смог скрыть свой разум, но это не означает, что твои уроки прекратятся, потому что я уверен, что он ещё многому может тебя научить. Однако ты уже достаточно продвинулся для того, чтобы начать принимать участие в собраниях Ордена. В конце концов, как ты мне однажды сказал, это твоя битва, и мне жаль, что я не понимал этого раньше. Ты необыкновенный молодой человек, Гарри, и достаточно опытный, чтобы стать членом Ордена Феникса.

Впервые за несколько месяцев Гарри посмотрел на Дамблдора с благодарностью и произнес одними губами: «Спасибо». Первое собрание Гарри посетил в канун Рождества. Несмотря на протесты Рона и Джинни, Гарри остался в Хогвартсе. Он закончил свои домашние задания и прибыл на площадь Гриммо за несколько минут до начала собрания. Многие удивлённо повернулись в его сторону, когда он вошел в гостиную, но Дамблдор приветствовал его теплой улыбкой, а затем сообщил остальным о новом члене команды. Некоторые были против, в основном Молли Уизли, но в конце концов им пришлось признать, что Гарри теперь был частью Ордена Феникса. После этой интересной встречи Гарри провел ночь на Гриммо, удивив Рона и Джинни, которые не ожидали, что он приедет на Рождество. Когда он рассказал им о своем членстве в Ордене, Рон смог произнести только одну фразу: «Черт возьми».

Так, постепенно Гарри снова начал доверять Дамблдору. Тот сделал все, что было в его силах, чтобы держать Гарри в курсе событий, и позволил ему посещать как можно больше собраний, когда это соответствовало его расписанию и экзаменам. Он дал Гарри доступ в запретную секцию библиотеки, чтобы он мог готовиться к бою, а также нанял несколько частных учителей, которые время от времени помогали ему.

Кроме того, в воскресенье после экзаменов, незадолго до начала летних каникул, когда Гарри, как он надеялся, в последний раз отправится к Дурслям, Дамблдор сделал то, за что Гарри всегда будет ему благодарен и что заставило его, наконец, полностью простить директора — он привез его в Годрикову впадину, на могилу Лили и Джеймса. До последнего момента Гарри не знал, куда они направляются, но когда они подошли к воротам, ведущим на кладбище, в животе у него возникло странное чувство. Они остановились перед серым надгробием, и Гарри понял. Он упал на колени и обвел руками выбитые на камне имена своих родителей, даты их рождения и смерти. За шестнадцать лет он ни разу не подумал о том, чтобы найти их могилы или хотя бы спросить кого-нибудь, где они были похоронены. Поскольку его родители всегда были запретной темой для разговоров с Дурслями, ему даже не приходило в голову спросить об этом, да и в школе он про это не думал. Гарри смотрел на Дамблдора и видел не человека, который солгал ему и забрал почти всех, кто был ему дорог. Он увидел старика, который совершил серьезную ошибку, но хотел исправить ее.

— Я подумал, что, может быть, ты захочешь здесь побывать, — сказал Дамблдор. — Они были замечательными людьми, Гарри. Жаль, что ты их не знал.

— Спасибо, — прошептал Гарри, все еще не отрывая глаз от надгробия. — Не знаю, как и благодарить вас за это.

— И не нужно. Я просто старик, пытающийся исправить свои прошлые ошибки. Я лишь хочу заслужить твое прощение…

— Прощение нельзя заслужить, — сказал Гарри и посмотрел на Дамблдора, чье лицо вытянулось при этих словах. — Прощение может быть дано, и... я прощаю вас…

В этот момент, Гарри мог поклясться, что крошечная слеза скатилась по лицу старого волшебника и исчезла в его длинной бороде. Слеза облегчения.

— Красиво, правда? Мне всегда нравилось наблюдать, как оно скрывается за горизонтом…

Гарри удивленно поднял голову, настолько погрузившись в свои мысли, что не замечал ничего вокруг. Прищурившись от слепящего солнца, он посмотрел на стоящую перед ним фигуру, сразу узнав ее. В Хогвартсе был только один такой большой человек.

— Ты, должно быть, Гарри, кузен Джеймса Поттера. Дамблдор рассказал мне о тебе и о том, через что ты прошел. Также я прочел статью в «Пророке», полная чушь, как по мне. Дамблдор говорит, ты не представляешь угрозы. Я — Рубеус Хагрид, хранитель ключей и садов в Хогвартсе, — представился он. — Но все зовут меня просто Хагрид.

— Я Гарри, но вы, очевидно, и так это знаете, — сказал он, улыбаясь старому другу.

— Я бы узнал в тебе родственника Джеймса, даже если бы Дамблдор ничего не сказал. Ты похож на него, как две капли воды, только волосы чуть длиннее и ты не носишь очки.

— Если вы хотите увидеть моего кузена, Лили и малыша, вам следует поскорее подняться к ним. Они уезжают завтра, — сказал Гарри.

— Не, забегу к ним завтра. Только что вернулся с задания, очень устал, — как будто в доказательство своих слов Хагрид выпустил широкий зевок. — Извини. Сегодня был тяжелый день. Просто хотел выйти, осмотреться вокруг, убедиться, что все в порядке. Не возражаешь, если я присяду? — спросил он, указав на место рядом с Гарри.

Гарри покачал головой:

— Нисколько.

— Дамблдор — великий человек, раз позволил им остаться в Хогвартсе.

— Да, — пробормотал Гарри, снова погрузившись в раздумья. Он рассеянно закурил и потряс головой. Лучше сейчас постараться ни о чем не думать. Он попытался сменить тему:

— Я слышал, вы хорошо ладите с животными.

— Ну да, я думаю. Большинство животных в Запретном лесу не осмеливаются нападать на меня, и у меня уже полгода живет маленькая борзая. Назвал его Клыком, — сказал Хагрид. — Но мое самое большое желание — иметь дракона в качестве домашнего животного.

Гарри усмехнулся, вспомнив Норберта, дракона, который жил у Хагрида на первом курсе, но внезапно, сам не зная почему, вздохнул, и следующие слова, казалось, сами вылетели изо рта:

— У меня тоже был питомец, собака, большая и черная. Его звали Бродяга. Он умер, когда мне было почти шестнадцать. Я знал его всего два года, и все равно мне было ужасно больно, когда это произошло.

— Как это случилось? — спросил Хагрид, которого, по-видимому, очень тронула эта история.

— Он упал, — сказал Гарри. — Он упал, и я не смог его спасти.

— Мне очень жаль. Иногда, когда в лесу умирает животное, я слышу, как другие зовут его. Это не очень приятный звук, и мне всегда становится грустно в такие моменты.

Некоторое время они молчали, глядя, как последние лучи солнца исчезают за горами. Когда солнце совсем зашло, Гарри увидел, как к ним кто-то приближается.

— Вот ты где. Я везде тебя ищу. И разве я не говорила тебе это выбросить? — спросила Гермиона, но, хотя в ее голосе звучало неодобрение, на ее лице, как всегда, была улыбка.

— Гермиона, это Хагрид, хранитель ключей и садов Хогвартса, — представил их Гарри, когда они с Хагридом встали. — Хагрид, это Гермиона. Она будет преподавать трансфигурацию вместо профессора МакГонагалл.

— Приятно познакомиться, Гермиона, — сказал Хагрид, сжав ее маленькую руку в своей большой ладони.

— Я тоже рада познакомиться, Хагрид, — Гермиона улыбнулась ему. До сих пор Хагрид был одним из тех людей в замке, по кому она скучала больше всего.

— Ну, тогда я, пожалуй, вернусь в свою хижину и немного посплю. Надеюсь, мы еще увидимся, — сказал Хагрид.

Гарри и Гермиона попрощались с ним и пошли обратно в замок. По пути в гостиную Гарри заметил, что Гермиона как-то странно задумчива, и подумал, не случилось ли чего. — Ты искала меня. Зачем?

— Честное слово, Гарри, — улыбаясь, покачала головой та. — Ты забыл, что мы хотели в последний раз просмотреть твои учебные планы?

— Э-э-э... — на самом деле он не помнил, чтобы говорил об этом с Гермионой, но прежде чем он успел что-то сказать, они уже стояли перед входом в общую комнату. Гермиона назвала пароль и вошла внутрь. Первое, что заметил Гарри, внутри была полная темнота. На автомате он взял палочку и хотел пробормотать Люмос, когда свет в комнате загорелся, и он услышал громкое:

— Сюрприз!

* * *

Гарри сидел в одном из красных мягких кресел, держа в руках стакан огневиски, и следил как старый и довольно потертый золотой снитч, подарок отца, порхает по комнате. Эта вечеринка была идеей Рона и Гермионы, а родители поддержали ее. Они назвали это запоздалым празднованием его дня рождения, который был прерван нападением Волдеморта. Гарри не жаловался, нет, но это его очень удивило. Отсюда и термин «сюрприз». На вечеринке было немного людей, только те, кто знал об их положении, а именно они сами, его родители, оставившие маленького Гарри на попечение крестного, и Молли с Артуром.

С тех пор как они появились в этом времени, Гарри только один раз, во время разговора с Дамблдором, вспомнил о том, что день, когда они переместились в прошлое, был днем его рождения. После этого ему пришлось думать о гораздо более важных вещах, чем праздники.

Гарри снова почувствовал прилив благодарности к своим друзьям. После происшествия в Отделе тайн они изо всех сил старались подбодрить его, хотя у них были и свои проблемы. Почему-то ему казалось, что он не всегда был тем другом, которого они заслуживали, и что он никогда не показывал, как благодарен за их дружбу. Всякий раз, когда они были рядом, они были в опасности. Они отправились за ним в логово льва и ни разу не пожаловались. Несмотря на все случившееся, они были рядом, в какой бы опасности не находились. Это радовало и в то же время пугало его. Гарри знал, что потеря кого-то из них — это лишь вопрос времени, если он не победит Волдеморта в ближайшее время.

По крайней мере, здесь и сейчас, он надеялся, что они в безопасности. Он вспомнил, как Хагрид сказал ему, когда они впервые встретились, что Волдеморт никогда не осмеливался нападать на Хогвартс. По словам полувеликана, нападение на седьмом курсе было первым. Но опять же, Гарри никогда не приходило в голову спросить об этом у Дамблдора. Однако, несмотря на то, что тот намного откровеннее делился информацией в течение последних лет, Гарри был уверен, что директор не рассказывал ему всего, из страха причинить боль и оттолкнуть снова. Как Гарри, по словам Гермионы, хотел спасать людей, так и Дамблдор стремился защищать их. Но этим Гарри непреднамеренно подвергал их опасности, и он был уверен, что то же самое можно сказать и о Дамблдоре.

Оглядев комнату, Гарри заметил, что гости весело болтают друг с другом и никто из них не обращает на него внимания, поэтому он встал и тихо исчез в своей комнате, где, поставив свой стакан на стол, посмотрел в окно. Уже стемнело, и Запретный лес можно было различить только потому, что он был чуть темнее ночного неба. В хижине Хагрида не было света, и Гарри решил, что тот действительно лег спать пораньше.

Стоя у окна, он обвел взглядом комнату. Итак, теперь это его новый дом на неопределенное время. Пройдут месяцы или даже годы, прежде чем они найдут способ вернуться в свое время. Этого может не случиться никогда. Очень может быть, что они застряли здесь без возможности вернуться назад. Что ему тогда делать? Сразу после их первого разговора с Дамблдором, Гарри был готов сделать все, чтобы сохранить жизнь своим родителям, но позже директор предупредил, чтобы они держали при себе любую информацию, которая может изменить эту временную линию еще больше, пока он не проверит свою теорию. Теперь Гарри был вынужден молчать, так как ничем не мог помочь родителям. Он искренне надеялся, что Дамблдор скоро поймет, что он прав, и тогда Гарри, по крайней мере, сможет спасти родителей. Но до тех пор он должен был смотреть на них, не имея возможности ничего им сказать, надеясь, вопреки всему, что их не постигнет та же участь, что и его родителей в будущем.

— Можно войти?

Гарри обернулся и увидел отца, стоящего в дверях.

— Конечно…

— Здесь мило, — заметил Джеймс, входя в комнату и закрыв дверь. — Почти так же хорошо, как у нас с Лили. И вид не так уж плох, хотя я предпочел бы квиддичное поле, — он прищурился, но поняв, что ничего не увидит в темноте, повернулся к сыну. — Что случилось?

Прежде чем Гарри успел открыть рот, Джеймс продолжил:

— И не говори, что ничего. Может, я и не знаю тебя так хорошо, как твои друзья, но я не слепой и вижу, когда моему сыну плохо. Так в чем дело?

Гарри пожал плечами:

— Понятия не имею. Есть много чего, что беспокоит меня…

— Еще одно важное обстоятельство, если не ошибаюсь. Кажется, я уже знаю тебя лучше, чем ты думаешь, — Джеймс усмехнулся, увидев изумление на лице своего взрослого сына. — Иногда, когда мы разговариваем, у меня такое чувство, что ты умираешь от желания мне что-то сказать, но не можешь, из страха, что это может что-то изменить. Не волнуйся, я уверен, что когда-нибудь ты сможешь рассказать нам, как только Альбус наконец узнает, каковы на самом деле последствия вашего перемещения.

Гарри молча смотрел на отца. Всякий раз, когда он видел его в воспоминаниях людей, знавших его, Джеймс никогда не выглядел таким проницательным. Это была совершенно новая сторона его отца, с которой он только что познакомился. В то время как слова Джеймса медленно начали доходить до него, в его сознании появилось много других вопросов, поэтому, после короткого момента молчания, он пробормотал:

— Дамблдор тоже что-то скрывает от тебя.

— Я знаю, — сказал Джеймс и снова отвернулся к окну. — Но я доверяю Альбусу и верю, что в конце концов все будет хорошо. Я даже не уверен, что хочу услышать то, что он скрывает от нас, готов ли я это услышать. Но он скажет нам, когда посчитает, что время пришло.

— Ты не сердишься на него за то, что у него есть секреты, которые касаются тебя?

— Сержусь? Нет. Я знаю, что это что-то плохое, поэтому хочу наслаждаться жизнью с Лили и маленьким Гарри как можно дольше. Если я чему и научился за последние годы, так это жить здесь и сейчас. Лови момент, потому что ты не знаешь, доживешь ли до следующего дня. Если Волдеморт или кто-то из его Пожирателей смерти вдруг решит убить меня завтра, я хочу умереть, зная, что не потратил впустую ни одного мгновения своей жизни. Не знаю, стал бы я так жить, зная, что случится что-то плохое, — Джеймс покачал головой. — Нет, я не хочу умереть так…

После этих слов Гарри не мог смотреть на отца. Действительно ли Гарри слишком остро отреагировал на пророчество? Он не мог представить себе, что будет жить нормальной жизнью, постоянно думая о пророчестве, снова и снова напоминающем, что однажды оно сбудется, и он убьет или будет убит. Были бы последние несколько лет другими, если бы Дамблдор никогда не рассказывал ему о нем? Было бы все по-другому, если бы он знал об этом с тех пор, как узнал, что он волшебник? Конечно, все бы изменилось, и в лучшую, и в худшую сторону. Если бы он не знал о пророчестве, он, вероятно, все еще хотел бы убить Волдеморта, но он бы не нес груз ответственности за весь мир на своих плечах. Однако, если бы он знал содержание пророчества с самого начала, он, скорее всего, никогда бы не подружился с Роном и Гермионой. Он хотел бы быть один, тренироваться в одиночку, сражаться в одиночку и умереть в одиночестве, чтобы никто не оплакивал его.

— Ты понимаешь, что я имею в виду? — спросил Джеймс. — Я никогда не был хорош в прорицании, но я знаю, что у Бога или у того, кто там наверху, есть план для всех нас, и мне жаль тех, кто знает, что уготовила им судьба, — он хлопнул Гарри по плечу. — Не думай об этом.

Когда Гарри услышал, как за отцом закрылась дверь, на его лице появилась легкая улыбка. Он был прав, но, хотя Гарри знал, что шансы на его выживание не превышали пятидесяти процентов, он решил, что проведет большую часть времени, которое у него осталось с пользой. Он не покинет этот мир, не оставив что-то после себя. Пока он жив, он будет пытаться жить.

Ибо ни один не может жить, пока жив другой.

Он покажет им всем и, прежде всего, Волдеморту, что не позволит какому-то пророчеству управлять своей жизнью!

С этой мыслью и улыбкой на лице Гарри взял стакан со стола и вышел из комнаты, чтобы присоединиться к своим друзьям на своем дне рождения.

За свою недолгую жизнь Гарри называли по-разному. Он был любимым сыном Лили и Джеймса Поттеров, Мальчиком-Который-Выжил, просто мальчиком, или обузой, которая ничего не ценит. Он был уродом, героем, знаменитостью, самым молодым ловцом за последние сто лет, врагом, чемпионом, лжецом, снова Мальчиком-Который-Выжил, а позже Мужчиной-Который-Сражался. Но никогда, даже в то время, когда он возглавлял ОД, его не называли профессором.

Нервно закусив губу, он оглядел Большой зал. Четыре стола, сервированные золотыми тарелками и кубками, стояли ровными рядами. Зажженные свечи парили высоко в воздухе, а заколдованный потолок показывал звездное небо и почти полную луну.

«Ремусу сегодня явно нездоровится», — подумал Гарри, но эта мысль тут же улетучилась, когда Рон ткнул его в бок, кивком указав на двери. Его друг выглядел немного бледно, и Гарри попытался ободряюще улыбнуться ему, хотя его улыбка больше походила на гримасу. Он взглянул на Драко, который, хоть и казался совершенно спокойным и собранным, тоже был немного бледнее обычного. Единственным человеком в их компании, кто, казалось, был абсолютно спокоен, была Гермиона, которая непринужденно беседовала с Кристофером Хейденом, обсуждая предстоящий семестр. Гарри подумал, что не стоит удивляться, в конце концов, у нее уже имелся трехлетний опыт преподавания за плечами.

Взглянув на часы, а затем снова на двери, он обменялся с Роном еще одним отчаявшимся взглядом. С минуты на минуту... Не успел Гарри додумать эту мысль, как двери распахнулись, и в зал хлынул поток студентов всех курсов, и они начали рассаживаться за столы своих факультетов. Он заметил две склоненные над книгами головы в центре гриффиндорского стола. Одна из них, очевидно, принадлежала Чарли Уизли, коренастому парню с короткими рыжими волосами, а другая — его старшему брату Биллу. Билл Уизли был довольно высоким парнем и, казалось, уже начал отращивать свои ярко-рыжие волосы до такой длины, которую его мать возненавидит в будущем. Они были уже достаточно длинными, чтобы завязать их в маленький хвостик, хотя пару прядей все еще выскакивали из ленты, свободно свисающей до ушей.

— Мама с папой сказали, что Чарли сейчас на третьем курсе, а Билл на четвертом, — прошептал Рон.

Вскоре после того, как все расселись, вошла профессор МакГонагалл с группой испуганных первокурсников. Гарри наблюдал, как они в изумлении рассматривают Большой зал и зачарованный потолок, и вспоминал свое собственное распределение на первом курсе. Как же он тогда испугался! Что нужно будет на глазах у всей школы сотворить волшебство, которого он ещё не знал, или сразиться с троллем, чтобы его распределили в факультет. Он действительно не знал, чего ожидать, как, вероятно, и многие из первокурсников. МакГонагалл поставила перед ними табурет и положила на него Шляпу.

Увидев, что первокурсники и все остальные с интересом смотрят на Распределяющую Шляпу, которая вот-вот должна была запеть свою песню, он почувствовал легкую ностальгию. Семь лет он сидел там со своими однокурсниками и наслаждался праздничным пиром. Хотя пару раз ему пришлось пропустить распределение. Он хорошо помнил начало второго курса, когда они с Роном опоздали на поезд, и им пришлось полететь на нелегально заколдованной машине Уизли, чтобы добраться до Хогвартса. Тогда он был уверен, что их исключат, но они отделались отработкой и отправились сразу в свои спальни. А потом, на третьем курсе, ему пришлось провести вечер в кабинете МакГонагалл после происшествия с дементором в поезде. Но за исключением этих двух случаев, Гарри не пропустил ни одного приветственного пира.

Внезапно Большой зал взорвался аплодисментами, и на мгновение Гарри растерялся, но затем увидел профессора МакГонагалл, держащую в руках свиток пергамента. Неужели он настолько ушел в свои мысли, что пропустил песню Шляпы? Очевидно... Покачав головой, он переключил внимание на распределение. Учеников было гораздо меньше, чем когда ему было одиннадцать. Количество первокурсников было примерно таким же, как в последние два года в Хогвартсе, после второго возвышения Волдеморта.

Когда Зеллера Тимоти отправили в Когтевран, профессор МакГонагалл убрала Шляпу и заняла свое место за столом преподавателей, а Дамблдор поднялся, чтобы произнести свою ежегодную речь.

— Добро пожаловать! — он приветствовал студентов радостной улыбкой. — Поскольку мне многое нужно вам сказать, но я вижу, что вы уже умираете с голоду, съев все сладости в Хогвартс-экспрессе, пока скажу только одно — дирингди-бум-бум!

Зал снова разразился аплодисментами и смехом, но все быстро успокоились, увидев, как на столе появились всевозможные блюда, и начали наполнять свои тарелки. Если бы ситуация была другой, Гарри тоже мог бы наслаждаться пиршеством, но сейчас он просто вяло ковырялся в своей тарелке с жареной картошкой и свиными отбивными. Даже первокурсники набросились на еду, будто не ели вечность, особенно учитывая, что самая волнительная часть вечера закончилось. Самая волнительная для них, в любом случае.

Он ни разу не оторвал взгляда от тарелки, но слышал, как студенты рядом с преподавательским столом обсуждали новых профессоров. Он был уверен, что большинство из них читали статью в «Пророке», и боялся того, что они могут подумать о них. Если они поверят тому, что написано в статье, им придется нелегко. Гарри знал на своем опыте, как трудно научиться чему-то у человека, которого ненавидишь — вспомнить того же Снейпа или Амбридж. Ему оставалось лишь надеяться, что эти студенты дадут им шанс проявить себя, как бы трудно это ни было, учитывая нынешнюю ситуацию.

Слишком быстро, на взгляд Гарри, со столов все исчезло, и разговоры смолкли, когда Дамблдор поднялся со своего места.

— Хорошо, теперь, когда мы все сыты, я хотел сказать вам несколько слов. Первокурсникам, а также некоторым студентам старших курсов следует помнить, что походы в Запретный лес, как понятно из его названия, запрещены, — он посмотрел по сторонам сияющими глазами, прежде чем продолжить. — Наш смотритель мистер Филч также попросил меня напомнить, что нельзя использовать магию в коридорах. В его кабинете вы можете найти список всех запрещенных предметов. Тренировки по квиддичу начнутся со второй недели семестра, и руководить ими будет наш новый инструктор. Он сообщит капитанам команд, когда состоится отбор. И наконец, на более радостной ноте, я представлю вам пятерых новых преподавателей. Во-первых, профессор Сибилла Трелони, преподаватель прорицаний. К сожалению, она не присутствует сегодня в этом зале, так как обедает в своей башне, чтобы многочисленные ауры не замутнили ее внутренний взор.

Гарри заметил, как при этих словах губы директора слегка дрогнули, а другие учителя фыркнули, причем Гермиона громче всех.

— И еще у нас четыре новых учителя, о которых вы, вероятно, уже наслышаны, однако, прежде чем я представлю их вам, хочу кое-что прояснить. Я уже говорил репортерам и повторю вам — никто из них не является Пожирателем смерти и никоим образом не причастен к нападению на дом семьи Уизли. Более того, один из них является их родственником. Этот человек — профессор Рональд Уизли, ваш новый инструктор по полетам.

Рон встал, нервно улыбнувшись, и помахал студентам. Некоторые девушки, в основном старшеклассницы, тут же зашептались, показывая на него пальцами, и Гарри только надеялся, что они не будут реагировать так каждый раз, когда директор будет представлять новых преподавателей. К сожалению, его молитвы не были услышаны, потому что, как только Рон сел, настала его очередь.

— Ваш новый учитель по защите от Темных искусств — профессор Гарри Поттер. Кто-то из старшекурсников, возможно, до сих пор помнит его кузена Джеймса Поттера.

Студенты, которые слышали о Джеймсе Поттере и его друзьях, и о том, чем те занимались в Хогвартсе, громко зааплодировали, и снова большинство старших девочек начали шептаться со своими подружками, хихикая в ладоши. Гарри почувствовал, как вспыхнули его щеки, и встал, кивнув студентам. Он был рад, когда Дамблдор, наконец, продолжил.

— Профессор Эйриан Драконис будет вашим новым мастером зельеварения, а также деканом факультета Слизерин…

Драко получил примерно такую же реакцию студентов, как Рон и Гарри, и, казалось, открыто наслаждался этим.

— …А профессор Гермиона Грейнджер заменит профессора МакГонагалл, по крайней мере, в этом учебном году, в должности профессора трансфигурации и главы Гриффиндора.

На этот раз свистом разразилось мужское население Хогвартса. И снова, в отличие от них с Роном, Гермиона, казалось, чувствовала себя совершенно непринужденно. «Наверное, опять сказыватся ее трехлетний стаж преподавания, — подумал Гарри. — По крайней мере, кажется, что большинство студентов не ненавидят нас».

Закончив с представлениями, Дамблдор попросил учеников спеть школьный гимн (причем директор пел громче всех на мотив «О Фортуна» из оперы «Кармина Бурана»), а затем пожелал всем спокойной ночи, и старосты повели учеников в спальни.

Быстро извинившись, они встали из-за стола и направились в общую комнату.

Когда Гарри, наконец, улегся в свою теплую и удобную кровать, он начал прокручивать в голове сегодняшние события. Утром он встал рано, чтобы успеть позавтракать с родителями перед их отъездом. После завтрака он присматривал за маленьким Гарри, пока родители собирали вещи, складывая их в два больших сундука — один для Лили и Джеймса, а другой для игрушек, одежды и других вещей маленького Гарри.

Было около полудня, когда пришло время прощаться. Гарри, его родители и друзья, Хагрид и Дамблдор собрались у ворот, ведущих на территорию Хогвартса, в ожидании кареты. Большинству людей казалось, что карета едет сама по себе, но на самом деле ее тянули существа, называемые фестралами, которых могли видеть только те, кто видел смерть. Гарри прибыл чуть позже остальных, и когда мама обняла его, а отец крепко пожал ему руку, родители сели в экипаж и уехали.

В тот день Гарри, Гермиона и Рон помогали готовить Большой зал к приезду студентов, и после того, как все было сделано — это заняло всего полчаса, — они пошли к себе. Драко лежал на диване, читая очередную книгу о зельях, когда они зашли в гостиную. Как только Гермиона переступила порог, то сразу же скрылась в своей комнате, вернувшись со стопкой пергамента, который начала изучать, усевшись в одно из кресел. Гарри и Рон только пожали плечами, и Рон вытащил шахматную доску. Вскоре к ним присоединился Драко, призывая шахматные фигурки уничтожать друг друга, вне зависимости от того, чьими они были. Гарри и Рон делали то же самое, только со своими фигурками. Гермиона, которой надоело слушать, как трое взрослых людей кричат на маленькие шахматные фигурки, словно первокурсники, ушла в свою комнату, где могла спокойно пересмотреть свои записи, и вышла снова, только когда пришло время идти в Большой зал.

С мыслями о гостеприимном пире и реакции студентов, Гарри, наконец, задремал…

Он бежал по коридорам замка, мимо доспехов и портретов, которые, завидев его, начинали хихикать, смеяться или пищать. Он оглянулся и, к своему ужасу, заметил, что не потерял своих преследователей. Хихикающие девчонки, с первого по седьмой курс, бежали за ним, выкрикивая его имя. Внезапно он резко затормозил, когда огромные шахматные фигуры преградили ему путь. Он повертел головой в поисках выхода, и, словно по волшебству, стена внезапно исчезла, и он увидел лестницу. Торопливо спустившись по ней, он оказался в большом зале, которого никогда раньше не видел. Пол был выложен черным мрамором, а тяжелый каменный потолок поддерживали высокие черные колонны.

— О, малыш Гарри, за тобой гонится столько девчонок!

Он повернул голову в сторону голоса и с удивлением обнаружил своих родителей. Они были одеты в черные мантии, так же, как и он сам.

— Мам? Пап? Что...

Прежде, чем он успел закончить вопрос, девушки догнали его, и двое из них толкнули его на трон, которого раньше не было. Ошеломленный, он сидел и смотрел, как девочки, теперь тоже одетые в черные мантии, присоединились к его родителям и опустились на колени.

— Простите, милорд, — внезапно перед ним на коленях оказался еще один человек, одетый, как остальные, и в белой маске на лице. — Я пытался попасть туда, но не смог убедить его нанять меня.

— Ты разочаровал меня, — услышал Гарри свой собственный шипящий голос, от которого по спине пробежала дрожь. — Круцио…

Слово было произнесено не громче шепота, но все же возымело желаемый эффект. Человек на земле начал кричать и корчиться, но когда проклятие было снято, он снова поднялся на колени.

— Милорд, — выдохнул он. — Возможно, у меня есть и другие новости, которые смогут компенсировать мою неудачу. То, что написали в «Пророке» — правда. Дамблдор нанял четырех незнакомцев учителями ЗОТИ, зельеварения, трансфигурации и полетов. Я видел одного из них, и он очень похож на Джеймса Поттера. Дамблдор сказал, что они кузены, но я не знаю ни одного Поттера, который был бы настолько похож на него. Я думаю, что он может представлять угрозу.

— Что ты предлагаешь? — шипящий голос, казалось, был отчасти доволен таким развитием событий.

— Старый дурак предложил сообщить мне, когда освободится место, отвечающее моим требованиям.

— Тогда, думаю, ты знаешь, что нужно делать.

— Да, милорд, — человек с трудом поднялся на ноги и, слегка прихрамывая, прошел по коридору, который освободили для него другие люди в зале.

— И, Северус? — позвал Гарри. Мужчина остановился и обернулся. — Ты знаешь, что если снова разочаруешь меня, то страдать от Круциатуса будешь не ты.

Все тело Северуса Снейпа напряглось, и перед внутренним взором Гарри промелькнул образ симпатичной женщины с пепельными волосами и маленькой девочки.

Этот образ все еще стоял перед его глазами, когда Гарри, вздрогнув, проснулся. Он попытался выровнять дыхание и сконцентрироваться, чтобы закрыть разум. Головокружительная боль в шраме медленно затихала, и Гарри, наконец, смог расслабиться. Давно он не оказывался в разуме Волдеморта таким образом, и уже успел отвыкнуть от того, как тело реагировало на эти визиты. Возможно, нужно снова начать использовать окклюменцию, чтобы не попадать в голову Волдеморта, а может и наоборот — он все еще не знал, как работает их связь в этом времени. А может... Может, нужно попробовать изучить этого Волдеморта насколько это возможно, вдруг это поможет ему победить другого, из его времени, если... нет, когда они, наконец, найдут способ вернуться.

В любом случае, он узнал важную вещь — Снейп уже был Пожирателем смерти. К сожалению, про Петтигрю ему пока не было ничего известно. Но, может быть, он сможет узнать об этом, если не будет закрывать разум. Это была одна из причин, по которой он не хотел ничего рассказывать друзьям и Дамблдору — они просто скажут ему использовать окклюменцию. Но Гарри казалось, что он наконец-то научился отличать подлинные видения от подделки. И образ женщины с ребенком, которые Волдеморт получил от Снейпа, был реален.

Покачав головой, Гарри выскользнул из кровати и надел черные джинсы и свитер. Было три часа ночи, слишком раннее время для подъема, но спать он сейчас не мог. Поэтому, обувшись, он схватил палочку, пробормотал «Люмос» и выскользнул из комнаты.

В замке было тихо, и Гарри пожалел, что у него не было с собой мантии-невидимки, когда вдруг вспомнил, что он теперь профессор и не нуждается в оправданиях. Эта мысль вызвала у него усмешку, которая стала еще шире, когда он заметил кошку, скрывшуюся за углом, вероятно, чтобы сообщить Филчу, что кто-то бродит по коридорам. Гарри оказался прав — всего через несколько минут Филч вышел из-за угла с фонарем в руке, бормоча: «Да, моя дорогая... кто-то близко, кто-то...»

— Здравствуйте, мистер Филч, — дружелюбно поздоровался Гарри, изо всех сил стараясь скрыть улыбку.

— О, профессор, простите... я думал, это студент... вы случайно не видели кого-то? — лицо Филча помрачнело, когда Гарри покачал головой. — Ну, тогда пойдем, миссис Норрис, будем искать дальше... — пробормотал он и ушел тем же путем, каким пришел.

Покачав головой, Гарри пошел дальше, пока наконец не остановился перед деревянной дверью. Открыв ее, он сразу почувствовал затхлый запах книг. Он прошелся между полками в поиске раздела с ежегодными сборниками. Подсвечивая палочкой корешки книг, он вытащил те, что были с семьдесят третьего по семьдесят восьмой год, и зажег один из фонарей на столе. Стул заскрежетал по каменному полу, когда он вытащил его, а когда он открыл первую книгу, поднялась пыль, заставив Гарри чихнуть раз или два.

— Будь здоров, — пробормотал он себе под нос и принялся листать книгу.

Гарри внимательно рассматривал каждую фотографию, и ему понадобилось некоторое время, чтобы просмотреть все. В третьей книге он заметил ту самую женщину, которую видел в Косом переулке и сегодня во сне, только здесь она была на пять лет моложе. На мгновение на ее лице появилось смущенное выражение, когда он посмотрел на нее, но затем, улыбнувшись, она помахала ему рукой. Он улыбнулся в ответ и посмотрел на имя, подписанное под колдо — Клара Кенсингтон, Когтевран. Лучшие результаты ТРИТОН: «превосходно» по зельеварению, гербологии и древним рунам; «выше ожидаемого» по истории магии, ЗОТИ и трансфигурации.

А ниже была еще одна запись, в графе пожеланий от друзей (в данном случае Клары) — «Мы никогда не поймем, почему ты выбрала его, но желаем обрести с Севом счастье».

Значит, это правда. Эта женщина и Снейп были парой в школе, а после поженились и завели ребенка. И скоро у них родится ещё один, подумал он, вспомнив их встречу в Косом переулке. Это было для него большой новостью — он никогда не знал, что Снейп был женат. Однако теперь, по крайней мере, Гарри понял, где видел ее раньше — должно быть, во время одного из уроков окклюменции, когда он неожиданно проник в сознание Снейпа. Он только гадал, что случилось, почему они расстались. Она казалась такой счастливой, когда он видел ее. Может быть, она узнала, что ее муж — Пожиратель смерти? Она определенно была не такая, как он, и он не видел на ее руке Темной метки. Это было возможно, но, скорее всего, он никогда не узнает правды. В конце концов, это касается только Снейпа, а не его. Гарри хотел узнать, кто эта таинственная женщина, и то, что он узнал, было очень интересно. Но он не будет рассказывать об этом друзьям — если Снейп хочет сохранить Клару и девочку, Джослин, в тайне, пусть будет так.

С этой мыслью Гарри закрыл сборник, убрал ненужные книги на полку, сунув под мышку книгу семьдесят пятого года. Погасив фонарь, он снова зажег Люмос и пошел назад по темным коридорам Хогвартса. Гарри надеялся, что теперь, немного отойдя от видения, он сможет вновь уснуть. Следующий день обещал быть напряженным.

— Черт возьми, Гарри, проснись!

Гарри со стоном натянул одеяло на голову, отчаянно желая, чтобы стук в дверь прекратился, так как ему казалось, что он вообще не сомкнул глаз. Единственное, чего ему сейчас хотелось — это еще поспать, желательно до полудня или дольше, и чтобы его ничего не беспокоило.

— Гарри, занятия начнутся через полчаса! — на этот раз его внимание пыталась привлечь Гермиона. Доверься ей, и она будет взывать к его совести, напомнив, какой сегодня день. Конечно, он не произведет хорошего впечатления, если опоздает на свой первый урок.

— Да встаю я, встаю! — проворчал Гарри, откинув одеяло и свесив ноги с кровати. Он провел рукой по лицу, протерев заспанные глаза. Затем схватил часы с прикроватной тумбочки и, увидев, что до начала занятий действительно осталось всего полчаса, приглушённо выругался. Этого времени не хватит, чтобы принять душ и позавтракать.

— Идите без меня, — крикнул он в сторону двери, схватив одежду и направившись в ванную. — Встретимся за обедом! — единственное, что он услышал, прежде чем захлопнуть дверь, было приглушенное «хорошо» Рона и «не опаздывай» Гермионы.

Двадцать минут спустя Гарри уже сидел в своем новом классе, а его желудок отчаянно протестовал, и он задался вопросом, хорошей ли идеей было пропустить завтрак. Хотя, с другой стороны, ему стало бы еще хуже при виде еды, так как он все еще нервничал перед своим первым уроком. Меньше чем через десять минут ученики — гриффиндорцы и когтевранцы — ворвутся в класс в ожидании интересного урока. Он не обсуждал с Дамблдором то, что планирует, и надеялся, что студенты не испугаются — хотя бы не слишком сильно.

В тот момент, когда он в очередной раз пробегался взглядом по своим заметкам, в класс зашли первые ученики. Гарри с удовольствием отметил, что одним из них был Билл Уизли, и те приветствовали его довольно дружелюбно. Он улыбнулся в ответ, особенно, заметив, что они заняли места в первых рядах, а затем вернулся к своим записям. Перебирая пергаменты, он пытался побороть нервозность и тошноту. Постепенно ученики заполняли помещение, пока не зашел последний из них, и не пришло время начинать урок.

Взмахнув палочкой, Гарри закрыл дверь и поднялся, взяв со стола лист пергамента со списком учеников. Убедившись, что все на месте, он отложил пергамент и скрестил руки на груди. Если бы только он чувствовал себя таким расслабленным, каким выглядел!

— Всем доброе утро, — поприветствовал учеников Гарри, чувствуя себя так, будто ему не хватает кислорода. — Как директор уже сказал вчера, я — профессор Поттер, и в этом году буду преподавать вам защиту от Темных искусств. Сегодня я хочу начать с простых вещей, а затем перейти к новой теме. Поэтому прошу вас убрать палочки и книги. Они вам не понадобятся.

Ученики обменялись растерянными взглядами, как будто не поверив, что он говорит серьезно, ведь в этом кабинете было довольно необычно не использовать данные вещи. Гарри развернулся и подошел к предмету, стоящему возле его рабочего стола. Он ухмыльнулся, предвидя реакцию студентов, стянул черную ткань, которой был укрыт предмет, и перед взором присутствующих предстал дребезжащий сундук.

— Кто-нибудь может мне сказать, что там внутри? — несколько учеников подняли руки, и он выбрал светловолосую когтевранку. — Вот вы, мисс, пожалуйста.

— Хокинс, сэр. Думаю, это боггарт, — ответила та.

Гарри улыбнулся, чувствуя, как нервозность постепенно ослабевает:

— Совершенно верно. Не могли бы вы также сказать, что вы знаете о боггартах?

— Боггарт обычно предпочитает темные и закрытые места, вроде сундуков и шкафов. Никто не знает его истинной формы, так как он преображается, когда сталкивается с кем-то.

— Хорошо. Пять баллов Когтеврану. А теперь, кто-нибудь еще знает, какую форму принимает боггарт, когда трансформируется?

И снова Гарри увидел множество рук в воздухе, но на этот раз он выбрал студента из Гриффиндора. — Мистер Уизли.

— Зависит от обстоятельств. Боггарт обычно становится тем, чего люди боятся больше всего.

— Пять очков Гриффиндору. Кто-нибудь видел, как выглядит его боггарт? — спросил Гарри. К его удивлению, большинство студентов покачали головами.

— Но в прошлом году вы проходили боггартов, не так ли?

На этот раз все кивнули. Это сильно озадачило его — он читал программу защиты от Темных искусств и знал, что обычно ученики встречали своего первого боггарта на третьем курсе.

— Почему ваш предыдущий профессор не показал вам его?

— Думаю, он испугался, — прошептал бледный когтевранец с каштановыми волосами. Однако поскольку в классе было невероятно тихо, Гарри его услышал.

— Почему он должен бояться боггарта?

Почувствовав на себе внимание всего класса, мальчик, казалось, попытался раствориться в тени за своим столом.

— М-м-может быть, потому, что он думал, что... что нашим худшим страхом будет... — его голос упал до шепота, когда он пробормотал следующие слова: — Сами-Знаете-Кто.

— Простите... кто? — хотя Гарри прекрасно его услышал, он решил, что наконец-то нашел лучший способ затронуть тему, о которой хотел поговорить во время урока. Он понимал, что это жестоко, но у него была цель, и чтобы ее достичь, нужно было немного их подтолкнуть.

— Сами-Знаете-Кто, — повторил мальчик на этот раз громче. Однако, увидев растерянное выражение на лице профессора, начал раздражаться. — Тот-Кого-Нельзя-Называть, понимаете?

Гарри покачал головой, пытаясь скрыть улыбку.

— Простите, но я понятия не имею, о ком вы говорите.

— Но все знают Сами-Знаете-Кого! — воскликнула девушка из Гриффиндора с длинными каштановыми волосами, сидевшая рядом с Биллом. — Как вы можете не знать его?

— У этого Сами-Знаете-Кого есть имя? — спросил Гарри, внутренне ухмыльнувшись, когда некоторые студенты отпрянули.

— И-и-мя? — запинаясь, спросил другой когтевранец.

— Да, у вас есть имя, у всех ваших одноклассников есть имена, и у меня тоже. Так почему бы и ему не иметь его?

Некоторые ученики начали перешептываться друг с другом, но Гарри не думал, что у кого-то хватит смелости сказать то, что он хотел услышать. Оглядев класс, он заметил, как несколько студентов съежились на своих местах, будто боялись, что он их вызовет. Затем все тот же застенчивый и немного бледный мальчишка из Когтеврана медленно поднял руку.

— Да... как вас зовут?

— Линфорд, — ответил он. — Б-Бенджамин Линфорд, сэр.

— Мистер Линфорд, вы можете ответить на мой вопрос?

Все повернули головы к мальчику, и он едва заметно кивнул.

— Я... я читал в к-книге, д-до того, как попал в Хогвартс, что о-он был когда-то известен как Т-Том Риддл.

Гарри одарил его искренней и ободряющей улыбкой.

— Вы магглорожденный, верно? — Линфорд снова кивнул.

— Впечатляет. Вы молодец. Это очень смело, тем более, что магглы — его главные мишени. Десять очков Когтеврану за это.

— Теперь, как вы, наверное, догадались, я с самого начала понял, о ком вы говорите. Я просто хотел, чтобы вы назвали его имя, что и сделал мистер Линфорд, по крайней мере, одно из его имен. Да, Том Марволо Риддл — это человек, который позже был известен как тот, кого вы так боитесь — Волдеморт.

Все ученики в классе вздронули, услышав это имя, некоторые не смогли подавить крик, а кто-то даже что-то уронил. Это была реакция, которую он ожидал увидеть, но которую хотел уменьшить, если не полностью избавиться от нее. Даже в его времени такая реакция была очень распространена, несмотря на то, что он и другие, кто не боялся называть Волдеморта по имени, пытались убедить остальных, что бояться имени глупо.

— Волдеморт, — снова все вздрогнули, — был когда-то обычным мальчиком, который получил письмо из Хогвартса, а затем приехал в эту школу, как и вы. Но полагаю, вы это уже знаете. Однако вы, вероятно, не слышали, что Волдеморт не чистокровный волшебник, как все считают.

— Нет, — пояснил Гарри, когда большинство студентов посмотрели на него с недоверием, — отец Тома Риддла был магглом, а его мать — волшебницей, что делает его полукровкой. Отец Тома бросил его мать, узнав, что та волшебница. Она умерла при родах, оставив новорожденного сына на попечение маггловского приюта. Том ненавидел это место, своего отца-маггла и начал презирать магглов в принципе. Я думаю, он рассматривал свою магию, как шанс сбежать, доказать, что он лучше любого из них, и отомстить за все, что те сделали с ним.

Отомстить за все, что сделали с ним магглы... Гарри слишком хорошо понимал это желание, но он всегда сопротивлялся соблазну использовать магию против Дурслей, зная, что это было неправильно. Он считал, что, единственное, чего заслуживали Дурсли — это жалость, ведь те были жалким подобием людей. К тому же, в глубине души Гарри считал, что если бы не Рон и Гермиона, которые поддерживали его с самого первого дня в Хогвартсе, он бы, возможно, стал ещё одним Темным Лордом. Для Волдеморта это был бы памятный день, мрачно подумал Гарри. Единственный, кто способен победить его, сражается на его стороне, за его цели…

— Как видите, — продолжил он после небольшой паузы, — Волдеморт всего лишь волшебник, могущественный, я признаю, но волшебник. В детстве с ним не раз поступали несправедливо, и это сформировало человека, которого вы теперь боитесь. Я не говорю, что вы не должны этого делать, но, боясь его имени, вы только даете ему больше власти!

— Но он убил так много людей, волшебников, волшебниц и магглов, — возразила черноволосая гриффиндорка.

— Да, и убьет еще больше. Пока его не остановят, погибнет много людей, — сказал Гарри, вздохнув и проведя рукой по волосам. — Кто-нибудь из вас слышал о человеке по имени Гитлер?

— Это не тот маггл, который жил во времена правления Гриндевальда? — спросил женский голос на последнем ряду.

— Да, это он, но знаете ли вы, что в то самое время, когда Гриндевальд терроризировал волшебный мир, Гитлер воевал с большей частью маггловского мира, погубив сотни тысяч солдат и невинных людей — намного больше, чем убил Волдеморт? Эта война была названа Второй мировой. Главная цель Адольфа Гитлера не сильно отличалась от цели Волдеморта. Гитлер был убежден, что только одна раса — арийская, достойна жить, поэтому он приказал убить всех, кто к ней не принадлежал, его главной целью были евреи. Он депортировал их в так называемые концентрационные лагеря, где мужчинам и женщинам было приказано работать. Стариков и детей убивали в газовых камерах, а всех, кто говорил что-либо против его режима, он приказал казнить.

Гарри с удовольствием отметил, что класс уделяет ему пристальное внимание, некоторые даже записывают. Он хотел продолжить, но увидел, как рука Бенджамина Линфорда снова оказалась в воздухе. Гарри кивнул.

— Но почему евреи?

— Потому что он их боялся, — ответил Гарри. Увидев ошеломленные взгляды, он грустно улыбнулся. — Когда он был ребенком, то боялся их, потому что они были другие. В основном, они носили черную одежду, и у мужчин чаще всего была длинная борода. Он не понимал их, и это, в дополнение к их внешности, пугало его. Позже, когда он стал старше, то также нашел много других причин для ненависти: религиозных, экономических и так далее, но некоторые считают, что именно детский страх заложил основу всему этому.

Сев за стол, он на мгновение задумался, а потом добавил:

— Видите ли, стереотипы других людей или рас могут повлиять на человека, на то, кем он станет. Это случилось с Гитлером и с Волдемортом. Они действительно похожи, больше чем вы думаете, но есть одно огромное отличие. Я не знаю, как это началось, наверное, никто не знает, но в отличие от магглов, которые столько пережили под диктатурой Гитлера, волшебники стали бояться произносить имя Волдеморта. Даже при жизни Гитлера, люди боялись его самого, а не его имени. Они не называли его Сами-Знаете-Кто или Тот-Кого-Нельзя-Называть, и из-за этого стали сильнее. Они извлекли уроки из своих прошлых ошибок, столкнувшись со своим страхом, и, надеюсь, что такие вещи, как Вторая мировая война больше не повторятся.

Весь класс молчал, никто не смел даже пошевелиться. Гарри поднялся, с серьезным и решительным выражением лица, и большинство студентов удивленно посмотрели на него.

— Это тема нашего первого урока, — сказал он твердым голосом, — встретиться лицом к лицу со своими страхами, и особенно с этим. Обещаю, что через месяц вы все сможете произнести имя Волдеморта без запинки! В качестве домашнего задания я хочу, чтобы вы, работая в паре, желательно чистокровный и магглорожденный или полукровка, кто, по крайней мере, частично знаком с магглами, узнали как можно больше о жизни и правлении Волдеморта и Гитлера, и сравнили их. Я хочу, чтобы вы получили представление об их личностях, чтобы лучше понять их. Понимание чего-то — первый шаг к избавлению от страха. У вас есть неделя, во время которой вы больше не получите от меня никакой другой домашней работы.

— Подождите секунду, — перебил его Билл Уизли. — Вы хотите, чтобы мы перестали бояться Сами-Знаете-Кого?

Покачав головой, Гарри улыбнулся.

— Нет, не Волдеморта. Бояться человека — это нормально, потому что он делает ужасные вещи, но я хочу, чтобы вы перестали бояться его имени.

— А что насчет боггарта? — спросил Билл.

— Рано или поздно вы встретитесь с ним, полагаю, в этом месяце, — сообщил Гарри. — Но прежде, чем вы уйдете, я хотел бы попросить вас об одной вещи. Пожалуйста, повторите, что я сказал. Волдеморт.

Никто не издал ни звука, так как все шокированно уставились на него. Они явно такого не ожидали.

— Ну же! — ободряюще крикнул он. — Это всего лишь имя! Он не выпрыгнет из тени и не нападет на вас, когда вы произнесете его. Я называю его по имени с тех пор, как впервые услышал о нем, и, как видите, все еще жив. Итак, еще раз: Волдеморт.

На этот раз он услышал тихие неуверенные бормотания, кто-то промолчал, но другие, с огромным усилием, действительно сумели произнести имя, по крайней мере, частично.

— Неплохо, но помните, к концу месяца я хочу, чтобы вы все смогли это сделать в совершенстве. Класс свободен.

Когда последний ученик вышел из класса, и дверь захлопнулась, Гарри привалился к столу и глубоко вздохнул. Первое занятие прошло намного лучше, чем он думал. Его нервозность исчезла, как только класс начал интересоваться тем, о чем он говорил, и теперь Гарри почувствовал голод. К сожалению, до обеда было еще одно занятие — первый курс Хаффлпаффа и (он слегка поежился) Слизерина.

* * *

Когда Гарри, наконец, зашел в Большой зал, его желудок напомнил о себе, болезненно сжавшись. Разговоры за столами усилились, многие студенты смотрели на него с уважением, а некоторые даже с благоговением. Казалось, что гриффиндорцы и когтевранцы быстро распространили новость о своем первом уроке среди других учеников.

Шепот преследовал его по всему залу, а когда он сел за преподавательский стол, то заметил, что его друзья, и некоторые другие учителя, с интересом смотрят на него. У Гермионы был такой вид, словно ей не терпелось что-то спросить. Гарри, подавив усмешку, начал накладывать себе овощи и мясо, вздохнув с облегчением, когда его желудок, наконец, перестал протестовать. Заметка на будущее: вставать пораньше!

Не торопясь, Гарри расправился с первой порцией, затем потянулся за следующей, чтобы наполнить свою тарелку, полностью игнорируя подругу. Гермиона, очевидно, заметив, что Гарри пока не собирается ничего говорить, тоже вернулась к еде, но время от времени поглядывала на него, словно проверяя, закончил ли он. Только Драко и Рон были полностью поглощены обедом, поручив Гермионе начать разговор.

Поэтому, как только Гарри откинулся на спинку стула, доев вторую порцию, вопрос сам вырвался из нее:

— Это правда?

— Что именно? — с усмешкой спросил Гарри, заметив, что остальные учителя за столом тоже прислушиваются к разговору. Глаза Дамблдора лукаво блеснули, и Гарри почувствовал облегчение от того, что директор, очевидно, не рассердился из-за выбранной им темы первого урока.

— Гарри Поттер! — прошипела Гермиона. — Не прикидывайся дурачком! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Это правда, что ты заставляешь студентов говорить «Волдеморт»?

Некоторые из учителей вздрогнули, услышав это имя, и Гарри ухмыльнулся:

— Да. Вроде того. Я просто хочу, чтобы они преодолели этот страх, но я не заставляю их. Я думаю, это должно было произойти давным-давно, учитывая, что даже взрослые боятся его имени.

— Но…

— Никаких «но», Гермиона, — Гарри понизил голос так, чтобы только она могла услышать его. — В будущем весь волшебный мир впадает в панику, как только слышат это имя, и это дает Волдеморту власть. Я хочу изменить это, научив хотя бы своих студентов, что имя — это не то, чего стоит бояться.

— Ладно, Гарри... — вздохнула Гермиона. — Я понимаю, но прошу не давить на них слишком сильно... их всю жизнь учили бояться этого, поэтому изменить это может оказаться трудно.

Улыбнувшись, Гарри, наконец, потянулся к десерту:

— Мне удалось сделать это с тобой и Роном, не так ли?

— Класс свободен, — сказал Гарри, пытаясь скрыть явное облегчение в голосе. Когда последний ученик вышел из кабинета, он вернулся за свой стол, чтобы собрать бумаги, которые подготовил для урока. К счастью, это было последнее занятие на сегодня. Завтра была пятница, приближались выходные. Когда он соглашался стать преподавателем, то не подозревал, какая это нелегкая работа, к тому же отнимающая уйму времени. Сейчас, три недели спустя, когда он осознал, сколько труда вкладывали профессора в их обучение, то начал уважать их ещё больше. Особенно трудно было со сдвоенными уроками Гриффиндора и Слизерина, который он только что проводил для шестого курса.

Спустя пару минут он вышел из класса и направился в гостиную. Гарри даже думать не хотел о тех заданиях, которые ему предстояло оценить. Но он займется этим после ужина. А пока он просто хотел немного отдохнуть, а также хорошенько подкрепиться.

Гостиная была пуста, когда он зашел. Рон, скорее всего, был снаружи, проверяя школьные метлы, Гермиона, как обычно, разговаривала с кем-то из своих учеников после урока, а Драко... вообще-то он виделся с Драко только по утрам и в Большом зале. Все остальное время тот проводил в лаборатории, либо в своем кабинете.

Что ж, по крайней мере, еще пару минут его никто не побеспокоит. Он зашел в спальню, закрыл дверь и положил свои записи на стол рядом с другой стопкой пергаментов. Ему предстояло много работы этой ночью и, вероятно, также и в выходные. Как бы ни было весело преподавать и делиться знаниями с младшим поколением, как говорила Гермиона, все же в этом были свои недостатки. Например, часы, потраченные на проверку домашних заданий после уроков.

Но Гарри не жаловался, нет. Директор был великодушен, предложив им эту работу, хотя в этом не было необходимости. Они могли отблагодарить его, как минимум, выполняя ее как можно лучше. И, подумал Гарри, он помогает этим студентам. Особенно он гордился четверокурсниками Гриффиндора и Когтеврана. Он прочел много интересных эссе про Волдеморта и Гитлера, и студенты уже намного лучше произносили имя Темного Лорда. Гарри прикинул, что в ближайшие две недели сможет показать им боггарта.

— Гарри, дружище, ты тут? — он услышал из гостиной.

Гарри вздохнул — его несколько минут покоя закончились — и вышел из комнаты.

— Эй, Рон, — ответил он, устало опускаясь в кресло. — Как прошел день?

Пожав плечами, тот ответил:

— Сегодня после ужина я буду наблюдать за тренировкой гриффиндорцев. Честно говоря, не могу дождаться, чтобы увидеть, как Чарли играет за ловца. Кто знает, — подмигнул он с широкой улыбкой на лице, — может быть, он сумеет дать тебе фору. Хочешь пойти со мной?

— Извини, но я не могу, — Гарри протер глаза. Ему очень хотелось пойти, но в комнате его ждали две стопки непроверенных заданий. Каким-то образом, Рону досталась самая несложная вакансия. Уроки полетов были только у первокурсников, и сочинения, которые те писали — если они вообще их писали — было несложно оценивать. Но, с другой стороны, Рон должен был присутствовать на тренировках у всех факультетов, а Гарри хорошо помнил, сколько времени те могут занять, если капитан команды — одержимый квиддичем игрок. Однако Гарри предпочел бы присматривать за детьми, играющими в квиддич, чем читать эссе до тех пор, пока буквы не поплывут перед глазами.

— Полагаю, теперь ты хочешь поужинать?

— Точно, — кивнул тот. — О, и я видел Гермиону, когда шел сюда. Она сказала, чтобы мы шли без нее, ей нужно в библиотеку, и она перекусит позже.

Гарри покачал головой. Это было так похоже на их подругу — пропустить ужин ради похода в библиотеку — он ни на секунду не поверил, что она будет беспокоить домашних эльфов поздно ночью только потому, что голодна.

— Ну, это же Гермиона.

Вытянув руки вверх и потянувшись, чтобы избавиться от напряжения в мышцах, Гарри поднялся:

— Тогда идем.

* * *

Было уже раннее утро — часы Гарри показывали три семнадцать — когда он отложил перо и добавил последнее эссе к уже законченной стопке работ.

«Наконец-то», — подумал он, устало улыбнувшись. Он отодвинул стул и встал, посмотрев в окно. Небо было усеяно сверкающими звездами, а за хижиной Хагрида темнел Запретный лес. Хагрид, по-видимому, уже лег спать, так как в хижине не было света.

«Уже», — хмыкнул он. Отлично. Всего через пару часов будильник безжалостно зазвонит, и ему придется вставать, чтобы провести еще один изнурительный день в классе.

«И осталась лишь одна стопка», — криво усмехнулся Гарри, посмотрев на рабочий стол.

Он сонно потер глаза, пересек комнату и пошел в ванную, чтобы приготовиться ко сну. Оставшись в одних шортах и футболке, он вышел и, махнув рукой, погасил свечи. Затем рухнул на матрас и, натянув одеяло, закрыл глаза. Но почему-то, прежде чем заснуть, в голове мелькнула мысль, что он что-то забыл.

Ночь была беспокойной, он ворочался с боку на бок...

Он преследовал красный вопросительный знак, который дразнил его голосом Снейпа. Но, когда выпадало определенное слово, его заглушал громкий звук, похожий на шум вертолета. Когда Гарри поспешил за знаком к квиддичному полю, тот внезапно поменял цвет, превратившись из красного в зелено-серебристый, и ухмыльнулся голосом Малфоя:

— Поймай меня, Поттер.

Гарри оглядел себя и увидел, что на нем надето его старое снаряжение для квиддича, а в правой руке он держит любимую «Молнию». Не раздумывая, Гарри взобрался на метлу и поднялся в воздух, все еще следуя за вопросительным знаком. Но теперь, будучи в воздухе, он чувствовал себя увереннее и знал, что это только вопрос времени, когда он вспомнит. Тут он увидел золотой снитч и нырнул за ним, пока его рука не сомкнулась вокруг трепещущего шарика. Медленно разжав кулак, он ожидал, что снитч снова улетит, но вместо этого тот спрыгнул на землю и превратился в…

— Гермиона! — он ахнул, сев в своей постели. Будильник должен был зазвонить только через пару минут, но внезапное осознание того, какой сегодня день, заставило Гарри вскочить с кровати.

— О, черт! — съежившись, он посмотрел на календарь и действительно оказался прав. Цифра «девятнадцать» была обведена ярко-красным цветом, переливаясь радужными красками. Сегодня день рождения Гермионы, а он совсем забыл об этом. Почему Рон ему не напомнил? Из всех людей он должен знать, когда у Гермионы день рождения.

Подарок, подарок. Гарри лихорадочно оглядел комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы стать хорошим подарком для Гермионы, но не увидел ничего подходящего.

Он хотел ворваться в гостиную и найти Рона, когда вспомнил, что на нем надето, и, снова выругавшись, схватил одежду и исчез в ванной. Какого черта по утрам в Хогвартсе всегда такая суматоха?

Его волосы все еще были влажными, когда он вошел в гостиную и увидел Рона, читающего «Пророк». Тот, очевидно, ждал Гарри, чтобы пойти завтракать. Как Рон всегда умудрялся собраться раньше него, оставалось для Гарри загадкой, но сейчас у него не было времени ее разгадывать.

— Почему ты мне не напомнил? — спросил Гарри.

— Напомнил? О чем ты говоришь? — Рон выглядел немного удивленным и смущенным. — А почему сегодня все такие сварливые?

Гарри застонал, подходя к другу.

— Пожалуйста, не говори мне, что ты забыл.

Когда смущение на лице Рона стало еще более очевидным, он продолжил:

— День рождения Мионы.

— О... — медленно произнес Рон, но, когда смысл слов дошел до него, повторил, на этот раз громче:

— О! Черт возьми!

— Именно так, — согласился Гарри и сел рядом с другом.

— Так вот почему она только что вылетела из гостиной, когда я сказал «Доброе утро», а потом открыл «Пророк».

Гарри провел рукой по лицу.

— Мы безнадежны.

Рон мог только согласиться.

С чувством страха и вины они вошли в Большой зал и подошли к столу, за которым уже завтракали двое человек, включая Гермиону. Однако она даже не оторвала взгляд от своего экземпляра «Пророка», когда они сели рядом с ней. Ни Рон, ни Гарри не знали, что сказать, поэтому молчали, думая, как бы извиниться за свою забывчивость. Может быть, вечеринка-сюрприз, подумал Гарри, тогда они смогут сказать, что только сделали вид, будто забыли о ее дне рождения. Но, зная Гермиону, Гарри ни на секунду не поверил, что она купится на эту историю. Вздохнув, он положил вилку на тарелку и повернулся к подруге:

— Гермиона, послушай…

— Не сейчас, — прошипела она, все еще не отрываясь от газеты. Но когда она поняла, что Гарри не сдастся, то вздохнула и просто сказала:

— Я знаю, что многое произошло за последние несколько недель, но все же... просто оставь меня в покое, ладно?

Гарри хотел возразить, сказать, что он искренне сожалеет и это больше никогда не повторится, когда в Большой зал начали залетать совы. Стало очень шумно, так как все начали вскрывать конверты и письма, как и каждое утро, но сегодня произошло еще кое-что, чего никогда не случалось с тех пор, как они прибыли в это время. Одна из сов опустилась прямо перед Гермионой, заставив ее оторвать взгляд от «Пророка», и ее глаза расширились от удивления, когда она увидела, что именно было привязано к лапке совы. Все еще слегка ошарашенная, Гермиона отвязала розовую розу и, даже не заметив, как сова улетела, повернулась к Гарри и Рону, которые с любопытством смотрели на нее.

— Спасибо, ребята, — сказала она, снова вздохнув. — Я знаю, вы хотите загладить свою вину, но дело не только в вас. Просто...

— Но это не мы, — выпалил Рон, не успев остановиться. Гарри вздрогнул, услышав эти слова, и посмотрел на лицо Гермионы. Ее губы сложились в маленькое «О». Огорчение на лице Гермионы смешалось с некоторым любопытством, когда она перевела взгляд обратно на цветок, лежащий перед ней на столе.

— Что это? — спросил Драко, опустившись на стул рядом с Роном. — Кто-то из вас вспомнил про день рождения Грейнджер и подарил ей розу? Или это неудачный способ извиниться за забывчивость?

Рон хотел возразить, но Драко вытащил из кармана длинную коробку, завернутую в зеленую бумагу, и молча передал ее Гермионе. Она пробормотала тихое «спасибо» и улыбнулась ему, разворачивая подарок. Внутри лежало красивое светло-коричневое перо.

— Отличное качество, — объяснил Драко. — У меня есть такое, и я им очень доволен. Заметь, оно не для проверки заданий, но, может быть, ты могла бы использовать его, чтобы писать письма или что-то еще.

Улыбка на лице Гермионы стала шире, когда она осмотрела перо со всех сторон, но не смогла обнаружить ни единого изъяна. Дерево было гладким, и она была уверена, что пройдет много времени, прежде чем оно расколется или впитает чернила.

— Еще раз спасибо, Драко. Оно прекрасно, — сказав это, Гермиона бросила на своих лучших друзей сердитый взгляд. — Мне пора в класс. Нужно подготовиться к уроку.

Она положила перо обратно в коробку, аккуратно сложив оберточную бумагу, затем поднялась, осторожно взяла розу и прошла мимо, бросив быстрый взгляд на Гарри и Рона, и улыбнувшись Драко.

Гарри застонал почти неслышно, когда она вышла из Большого зала, и подавил желание уронить голову на стол — его остановило только то, что это было не очень-то по-взрослому, а ведь он теперь профессор и, следовательно, образец для подражания для студентов. Как этот день мог начаться так неправильно? Да, они с Роном напортачили, но они собирались загладить свою вину перед ней! Это были беспокойные несколько недель, и она, конечно, должна понимать, что такие вещи, как дни рождения, могут вылететь у них из головы. И, возможно, она бы поняла, если бы не Драко, который не только вспомнил о ее дне рождения, но и купил отличный подарок. Он повернулся, чтобы посмотреть на Драко. Рон, как заметил Гарри, тоже хмуро смотрел на него, с силой нарезая сосиски. Гарри вздохнул. Прямо сейчас он хотел оказаться в своей комнате, со своими эссе, и переждать этот день, пока все не придет в норму.

В течение дня Гарри слышал самые любопытные вещи. Например, как третьекурсницы из Пуффендуя восторженно шептались о последнем уроке трансфигурации. Он не хотел подслушивать, но когда до его ушей донеслись слова «профессор Грейнджер» и «желтые розы», он невольно замедлил шаг, надеясь уловить продолжение разговора. Очевидно, еще одна сова влетела в открытое окно класса и принесла не одну, а две желтые розы.

Теперь и ему стало любопытно. Кто этот незнакомец, который посылает ей розы? Это был не он и не Рон, и он знал Драко достаточно хорошо, чтобы понять, что это не он. Но кто тогда? Скорее всего, студент или коллега-профессор. Рон много говорил о том, что Гермиона, похоже, подружилась с Кристофером Хейденом и проводит с ним много времени. Может, это он?

Гарри покачал головой. Это были только догадки. Может быть, таинственный незнакомец скоро объявится.

За обедом Рон рассказал ему, о чем говорили гриффиндорцы-первокурсники возле Большого зала.

— Они сказали, что во время занятий сова принесла Гермионе три красные розы. Ты можешь в это поверить? Три красные розы!

Гарри вспомнил слова девочек о жёлтых розах, которые Гермиона получила во время первого урока.

— У Гермионы сегодня еще один урок, и я, честно говоря, не хочу знать, о чем будут говорить ее ученики.

Гарри мог только согласиться с другом. Почему-то у него возникло странное чувство. Не плохое, просто странное. Тот, кто посылал эти розы Гермионе, определенно знал, как это делается. Сначала розовая роза — в честь дня рождения, потом желтые — символ дружбы, и красные — символ любви. Оставались ещё белые, обозначающие чистую любовь. Он задумался, осмелится ли отправитель сделать следующий шаг или остановится на красных розах.

Внезапно ощутив беспокойство, Гарри поднялся со стула, оставив свой обед почти нетронутым. Он виновато улыбнулся Рону, прежде чем выйти из Большого зала. К счастью, на улице было немного учеников, так что ему нужно было только пройти немного дальше, чтобы остаться одному. Он вытащил из кармана пачку сигарет, открыл ее и, сунув одну сигарету в рот, поджег волшебной палочкой. Облегчение немедленно накрыло его, и напряжение начало спадать. С тех пор, как Гарри начал свою профессорскую карьеру, он взял себе за правило не курить перед студентами, чтобы не давать им никаких идей. И до сих пор ему это удавалось. Другим никогда не нравилась его привычка, Гермиона и Рон обычно жаловались, когда он курил в гостиной, поэтому он перестал это делать. К счастью, он знал некоторые заклинания для очистки воздуха, поэтому мог спокойно курить в своей спальне.

Выкуривая третью сигарету, Гарри почувствовал, как запястье на его левой руке потеплело. Это было заклинание, которое он наложил на часы, чтобы не пропустить время идти в класс. У него оставалась всего пара минут до прибытия первых учеников. Он вынул сигарету изо рта и тихо пробормотал: «Скорджифай». Еще один урок, и никаких занятий до понедельника.

На этот раз Рон ждал его в гостиной. Гарри бы с удовольствием плюхнулся на диван и проспал все выходные, но его мысли занимали два вопроса. Первый — непроверенные эссе и второй — Гермиона. Конечно, в данный момент Гермиона была важнее — они с Роном все еще должны были загладить свою невнимательность. Но почему-то он сомневался, что они смогут превзойти те розы, которые она получала весь день. Они еще ничего не слышали о ее последнем занятии, но они все узнают, как только она войдёт в гостиную.

Они немного поговорили, перебрасываясь идеями о хорошем подарке, хотя ничего хорошего из этого не вышло — Гарри просто чувствовал себя лишенным воображения. Прошло около получаса, и когда портрет снова распахнулся, они оба вздрогнули, но это был всего лишь Драко.

— Не обращайте на меня внимания, — сказал он им с ухмылкой, пересекая комнату и усаживаясь в кресло, которое занял в самом начале их пребывания в Хогвартсе. Закинув ноги на подлокотник, он стянул с себя черную мантию, в которой обычно ходил на занятия, обнажив черную футболку и синие джинсы. Гарри время от времени удивлялся, когда видел Драко в таком виде. Он не понимал, как кто-то, кто, казалось, так сильно презирает магглов, продолжал носить их одежду.

Гарри и Рон переглянулись, когда Драко взял книгу, которую оставил прошлой ночью, и открыл ее где-то посередине, чтобы продолжить чтение. Теперь уже невозможно было обсуждать день рождения Гермионы. Однако у них все равно не было времени, потому что через несколько секунд проем снова открылся, и вошла Гермиона, держа в руках сумку и букет роз — одну розовую, две желтые, три красные и четыре коралловые. Это удивило Гарри. Он был почти уверен, что это будут белые розы. Но больше всего его интересовало, что означает коралловый цвет, и имеет ли он вообще какой-то смысл.

— Ну и денек, — пробормотала она, ставя розы на стол, а сумку на пол. Гермиона вытерла лоб тыльной стороной ладони, прежде чем сбросить верхнюю одежду и сесть в кресло. Она взмахнула палочкой, и на столе появилась уже наполненная водой ваза. Она поставила розы в вазу и, бросив на них последний взгляд, повернулась к Гарри и Рону, которые настороженно наблюдали за ней. — Они ведь не от вас, да?

Когда они оба покачали головами, Гермиона вздохнула.

— Это странно. Мне бы хотелось знать, кого благодарить за них. Они действительно прекрасны. Прошло много времени с тех пор, когда кто-то дарил мне розы.

Она понюхала их и снова вздохнула.

— А еще мне очень хотелось бы знать, что означают коралловые. Я знаю, что значат другие, но эти для меня в новинку…

— Желание, — ответил Драко, оторвавшись от книги и остановив взгляд на Гермионе. — Коралловые розы означают желание.

Заметив озадаченные взгляды Рона и Гарри, он положил книгу на стол и поднялся с кресла.

— Не смотрите на меня так. У нас было много цветов в саду в Малфой-мэноре, так что я знаю многое о них и их значении. А теперь, с вашего позволения, мне нужно закончить кое-какую работу.

— Прости, Миона, — сказал Рон, когда Драко исчез в своей комнате.

— Я знаю, — ответила она. — И мне жаль, что я вела себя так сегодня утром. Это не ваша вина. Мы все были заняты, и, я уже говорила, дело не только в этом. Сегодня утром я поняла, что не могу поговорить с родителями, и они, наверное, беспокоятся обо мне. Если они еще живы... прошло больше полутора месяцев после битвы в Норе, и я боюсь узнать, что случилось со всеми после того, как нас перенесло сюда.

Гарри заметил слезы в ее глазах и подошел к ней, нежно обняв. Он смутно представлял себе, как она себя чувствовала — Уизли, Ремус и, конечно, Гермиона и Рон были его семьей в другой временной линии, и он, скорее всего, чувствовал бы то же самое, если бы застрял в этом времени один; но в то же время он чувствовал себя плохо, потому что его родители были здесь, и ему не нужно было беспокоиться о них в будущем.

— Не плачь, Миона. Дамблдор найдет способ вернуть нас в тот самый момент, когда мы исчезли, так что не стоит волноваться.

— О, Гарри! — воскликнула она. — Мне очень жаль. Мне не стоило так злиться на вас из-за такой мелочи, как мой день рождения.

— Кто сказал, что твой день рождения — мелочь? — спросил Рон. Он тоже встал с кресла и присоединился к объятию. — Мы все исправим, обещаю. Мы попросим домашних эльфов приготовить для тебя огромный торт с шоколадным кремом, с двадцатью двумя свечами…

Гермиона тихо засмеялась, и оба молодых человека усмехнулись, когда она пробормотала:

— У домашних эльфов достаточно работы, чтобы просить их испечь ещё и торт.

Квиддич был повсюду.

Гарри был абсолютно уверен в этом, и не только потому, что знал, что завтра, в субботу, состоится первый матч — Гриффиндор против Слизерина. В коридорах замка, а также на последнем уроке защиты студенты болтали о предстоящем матче почти без остановки. Казалось, они даже не заметили, как Гарри вошел в класс, и не замолкли, пока он с громким стуком не бросил свою сумку на стол. Все сразу повернули к нему головы, и он ухмыльнулся. Если их настроение так поднялось из-за квиддичного матча, он даже не хотел думать о том, что будет после объявления, которое Дамблдор собирался сделать завтра за ужином.

— Теперь, когда я наконец-то привлек ваше внимание, можно начинать урок, — сказал он четверокурсникам Гриффиндора и Когтеврана. — Потому что сегодня я приготовил для вас нечто особое. Я заметил, что вы все хорошо потрудились на предыдущих занятиях, и не думаю, что кто-нибудь вздрогнет, если я скажу Волдеморт.

Он был прав, никакой реакции не последовало. На это понадобилось время, на самом деле около шести недель, но цель наконец была достигнута. Он помог им понять, что не нужно бояться имени. Его другой класс, четверокурсники Пуффендуя и Слизерина, еще не продвинулись так далеко. В основном потому, что слизеринцы отказывались произносить имя Темного Лорда.

Но теперь им предстояло испытание посерьезней.

— Кто-нибудь из вас знает, что я подготовил? Мистер Уизли? — сказал он, когда Билл, вместе с несколькими другими студентами, поднял руку.

Билл перевел взгляд на сундук рядом с профессорским столом и сказал:

— Боггарт.

— Именно. Сегодня вы встретитесь с боггартом. Я очень надеюсь, что он не превратится в заплутавший бладжер, потому что не думаю, что мы сможем справиться с ним, если только у кого-нибудь из вас случайно под рукой не окажется биты, которую мы могли бы использовать?

Несколько студентов рассмеялись, а один когтевранец громко спросил, широко улыбнувшись:

— У меня есть бита в гостиной. Мне сходить за ней? На всякий случай.

Снова раздался смех, и даже Гарри усмехнулся, подходя к сундуку.

— Не стоит, мистер Сирс. Но спасибо за предложение. А теперь, — сказал он, останавливаясь рядом с сундуком и глядя на класс. — Пожалуйста, подойдите все сюда и встаньте в очередь. Думаю, все знают заклинание против боггарта? Кто-нибудь может его назвать? Да, мистер Линфорд?

— Риддикулус.

— Правильно. Кто хочет начать? Как насчет вас, мистер Сирс, может быть, вам все-таки понадобится ваша бита?

Загонщик из Когтеврана, довольно худощавый парень с длинными лохматыми светлыми волосами, храбро выступил вперед.

— Ладно, вы знаете, что делать. Подумайте о том, чего боитесь больше всего, а затем о том, как превратить свой худший страх во что-нибудь смешное. Помните заклинание. Палочку наготове.

Сирс подрагивающей рукой перехватил палочку, его рот сжался в прямую линию, когда он подумал о своем худшем страхе. На мгновение Гарри захотелось применить легилименцию и увидеть его страх, но потом он решил не делать этого. Это может отвлечь, а этого Гарри хотел меньше всего. Быстрый кивок показал, что Сирс готов, и Гарри открыл крышку.

Гарри почти ожидал, что из сундука действительно вылезет Волдеморт, поскольку именно по этой причине их предыдущий учитель не показывал им боггарта, но был удивлен, увидев дракона. Норвежский горбатый, если Гарри не ошибался. Дракон в высоту достигал потолка класса даже не поднимая головы. Он фыркнул и окинул взглядом подростков, которые медленно пятились назад. Гарри подумал, не вмешаться ли ему, когда тот запрокинул голову, очевидно, собираясь напасть в любую секунду.

— Риддикулус!

В тот самый момент, когда дракон хотел выплюнуть огонь, он начал задыхаться, и вместо пламени класс был залит прохладной водой. Вдобавок ко всему дракон начал уменьшаться, пока не стал размером не больше маленькой собачки, а его рев не превратился в очаровательный писк.

Гарри усмехнулся.

— Ладно, следующий!

Студенты, конечно, хорошо повеселились во время этого занятия, и боггарт ни разу не превратился в Волдеморта. Худшими страхами студентов были в основном самые обыденные вещи, такие как пауки, змеи, тролли, банши, вампиры, а один темноволосый мальчик из Гриффиндора боялся клоунов. В конце концов, после того как последний ученик справился с боггартом, Гарри запихнул того обратно в сундук и закрыл крышку, прежде чем повернуться к ученикам. Он удивился, когда девушка из Гриффиндора подняла руку.

— Во что превращается ваш боггарт, сэр?

Вместо ответа Гарри задумчиво посмотрел на дребезжащий чемодан и перевел взгляд на часы. Оставалось еще десять минут, так что можно успеть показать им своего боггарта. Но готовы ли они встретиться лицом к лицу с чем-то столь ужасным? Был ли он готов в их возрасте? Да, он был более чем готов, и дети заслуживают знать об этом существе. Это может помочь им, если они когда-нибудь попадут в ситуацию, где встретятся с одним из них.

— Сейчас покажу. Пожалуйста, отойдите.

Он встал между студентами и сундуком и повернулся к нему лицом. Со взмахом волшебной палочки крышка открылась, и из сундука вылезло темное существо. Несколько студентов ахнули, когда дементор сделал судорожный вдох, и Гарри сам почувствовал, как его желудок сжался, ощущая невероятный холод. Одна девочка сзади всхлипнула, а пара студентов отпрянули назад. Гарри, однако, не сдвинулся с места, когда существо приблизилось к нему, и вскоре он услышал голоса:

Только не Гарри! Пожалуйста, не Гарри!

Покачав головой и решив, что этого достаточно, он направил палочку на дементора, вспомнил счастливое воспоминание о первой встрече с родителями и закричал:

— Экспекто Патронум!

Дементор-боггарт споткнулся и упал обратно в сундук, когда серебристый олень вонзил в него свои рога. Крышка захлопнулась, и класс вздохнул с облегчением. Гарри почувствовал, как на лбу выступили капельки пота, когда Сохатый исчез, и повернулся к побелевшим студентам.

— Вот во что превращается мой боггарт. Что это было за существо?

— Д-дементор? — пробормотала дрожащая когтевранка.

— Верно, — сказал Гарри, кивая. — Пожалуйста, почитайте о дементорах к следующему уроку. Тогда мы поговорим об этих темных существах, а также о заклинании, которое я использовал. Можете идти. Я сообщу домовым эльфам, чтобы они снабдили ваши гостиные большим количеством шоколада. Вам станет лучше, обещаю. Так что ешьте, и побольше, я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас пропустил завтрашний матч!

* * *

Суббота, восемнадцатого октября, выдалась просто великолепной. На потолке Большого зала не было ни облачка, и солнце ласково светило в лицо. Это был отличный день для игры в квиддич, так как ветра не было вообще, и единственная вещь, которая могла бы немного обеспокоить игроков — яркое солнце. За завтраком Большой зал уже был заполнен студентами, одетыми в цвета Гриффиндора или Слизерина. Стол Гриффиндора поднялся в приветственном крике, когда их команда вышла в холл с метлами в руках.

Гарри вздохнул, погрузившись в приятные воспоминания о том, как его самого когда-то так приветствовали... Краем глаза он заметил, что Рон показывает Чарли большой палец, в то время как младший Уизли смотрит на учительский стол.

— Ты должен быть беспристрастным, — пробормотал он своему другу, толкнув его локтем. — Не забывай, что ты судья в этом матче.

— Обижаешь, приятель, — пожаловался Рон, потирая бок, но усмехнулся. — Ты бы лучше сказал это им.

Гарри посмотрел в сторону двери и увидел, как в зал заходят Гермиона и Драко, оба разодетые в цвета своих факультетов и явно занятые довольно жаркой дискуссией, которая прекратилась, когда они присоединились к Рону и Гарри за учительским столом.

— Доброе утро, — весело поприветствовала их Гермиона, накладывая себе яичницу. — Разве сегодня не прекрасный день? Идеальный для разгрома Слизерина.

Рон фыркнул в свой бокал с тыквенным соком и повернул голову, чтобы посмотреть на Гермиону, которая спокойно ела свой завтрак. Гарри тоже посмотрел на нее с некоторым удивлением. Хотя Гермиона всегда поддерживала его и Рона во время их матчей, она никогда не проявляла интереса к победе какой-либо команды. Сейчас же она казалась почти увлеченной предстоящим матчем.

— И не мечтай, Грейнджер, — надменно сказал Драко, наливая себе кофе. — Гриффиндор никогда не выиграет этот матч.

— На что поспорим? — спросила Гермиона, дерзко улыбаясь. — Прежде чем ты ответишь, хочу напомнить, что у нас есть ловец Чарли Уизли, и как я слышала, он великолепен.

— Как насчет десяти галлеонов за исход матча и пятидесяти за Кубок? — хитро предложил Драко, протягивая руку через стол.

Гермиона, казалось, на мгновение задумалась, но затем на ее лице появилась ухмылка. Она взяла его за руку и сказала:

— Десять галлеонов за матч и пятьдесят за Кубок.

— Ты с ума сошла, — прошипел Рон. — В общем шестьдесят галлеонов!

Но Гермиона только отмахнулась.

— Мне все равно.

Легкая усмешка тронула губы Гарри, когда он заметил уверенность, с которой говорила Гермиона.

— Что ты знаешь такого, чего не знаем мы?

Прежде чем она успела ответить, члены команды Гриффиндора поднялись и покинули Большой зал, направляясь в раздевалки на поле. Гарри, забыв о своем вопросе, посмотрел на часы. Матч начнется уже через полчаса.

Медленно, один за другим, другие студенты также покидали зал, и команда Слизерина последовала за ними примерно через пять минут. Когда Драко, наконец, тоже закончил завтракать, они вчетвером прошли между учениками к верхней ложе для учителей. Рон расстался с ними, прежде чем они поднялись. С верхнего ряда было видно, как он выносит большой деревянный ящик с четырьмя мячами — квоффлом, двумя бладжерами и крошечным золотым снитчем — и держит под мышкой метлу.

Верхние ряды быстро заполнились людьми, и даже Хагриду удалось протиснуться между ними. До начала матча оставалось всего десять минут, и, оглядевшись, Гарри понял, что большинство студентов уже на своих местах. Дамблдор улыбнулся им и сел позади, когда Гарри резко обернулся, услышав знакомые голоса.

— Вижу, вы заметили моих особых гостей, — подмигнул директор, когда Джеймс, Лили, Артур и Молли вошли в ложу и сели рядом с ним. Артур и Джеймс крепко пожали руки каждому из молодых людей — даже Драко, а женщины улыбнулись им.

— Не то чтобы я не рад вас видеть, — сказал Гарри, все еще удивленный, что родители не сообщили о своем приезде. — Но что вы здесь делаете?

— Мы здесь, чтобы посмотреть матч, конечно, — ответил Джеймс, будто это была самая очевидная причина в мире. — Гриффиндор против Слизерина — классика.

— Не слушай его, — усмехнулась Лили. — Квиддич был только одной из причин. Мы также хотели посмотреть, как у тебя дела с преподаванием и все такое. Должна сказать, до нас доходили самые интересные слухи, но, может быть, ты расскажешь нам о них позже?

— Где Рон? — внезапно спросила Молли, оглядывая ложу.

— Он там, — сообщила ей Гермиона, указывая на поле. — Он судит матч.

— А, вот и он! — радостно воскликнул Артур, и в тот же миг Рон поднял голову и широко улыбнулся, увидев в ложе своих родителей.

— Извините, — услышали они, когда чернокожая девочка-подросток с темными дредами пробилась вперед, где лежал магический микрофон.

— А, мисс Джордан, — дружелюбно приветствовал ее Дамблдор. — Вы готовы комментировать матч?

— Да, сэр, — ответила девушка, улыбаясь, и внезапно Гарри понял, почему она всегда казалась ему такой знакомой, когда он видел ее на уроках пятикурсников. С его губ сорвался тихий смешок, когда он подумал об иронии ситуации. Эта Эмили Джордан, должно быть, как-то связана с Ли Джорданом, может она его тетя или что-то в этом роде. Ему было любопытно, была ли она так же «беспристрастна», как Ли, когда комментировала матчи.

Часы пробили одиннадцать, и на поле вышла слизеринская команда. Эмили Джордан, взяв микрофон, начала:

— В команде Слизерина у нас, как обычно, довольно крепкие игроки: Адлам, Баингтон, Труакс, капитан Хазард, Дентон и Лоули. Единственным исключением является ловец Лиза Скарбор, второй курс, которая присоединилась к команде в этом году.

Гарри снова усмехнулся, посмотрев на членов слизеринской команды. Довольно крепкие, — это было мягко сказано. Все шестеро парней были очень высокими и тяжеловесными, учились на пятом курсе и старше, и, казалось, думали больше мышцами, чем мозгами, за исключением их ловца, которая была крошечной даже для второкурсницы. Ну, по крайней мере, некоторые вещи не меняются.

— А в команде Гриффиндора: капитан команды и загонщик Бейкер, загонщик МакХарг, охотники Осборн, Эмерсон и Клоуз, вратарь Акерс и-и-и ловец Уизли!

На трибунах раздались радостные крики, когда команда Гриффиндора вышла на поле.

— Хазард и Бейкер пожимают друг другу руки! Эй, не ломай ей пальцы, придурок! Извините, профессор, — быстро добавила она, одарив учителей за спиной быстрой улыбкой, и улыбка Гарри стала шире. Комментарии уже обещали быть интересными. — Профессор Уизли открывает ящик, и игра начинается!

Два бладжера взмыли в воздух, так же как и золотой снитч, на мгновение затрепетав перед лицом Гарри, которому пришлось сопротивляться желанию схватить его, а затем исчез.

— Осборн завладел квоффлом и мчится прямо к воротам Слизерина!

Гарри сразу узнал Осборна. Невысокий и тощий четверокурсник с каштановыми волосами — его боггарт был лягушкой (на что он только пожал плечами и сказал «они никогда мне не нравились»). Капитан команды Бейкер, миниатюрная черноволосая шестикурсница, оказалась очень сильной, только что одним ударом послав бладжер из одного конца поля в другой. Другой игрок, темноволосый МакХарг, был чистым воплощением того, каким должен быть загонщик — крепкий и высокий, как стена. Эмерсон училась на третьем курсе. Для своего возраста она была довольно высокой. Последний охотник, Клоуз, учился на пятом курсе, его телосложение было вполне нормальным для мальчика его возраста. К большому удивлению Гарри вратарем команды оказалась девушка. Акерс, высокая и худая, училась на седьмом, то есть последнем курсе Хогварта. Он действительно удивился, как ей удается защищать ворота, но она делала это почти без усилий.

Но его глаза были прикованы к ловцу, Чарли Уизли, третьекурснику, который упорно кружил по полю, как ястреб, в поисках золотого снитча. Крошечный ловец Слизерина следовал за ним, но Гарри уже давно понял, что снитч нужно искать самому, иначе скорее всего проиграешь.

— Нарушение! — закричала Эмили Джордан, и Гарри посмотрел на Эмерсон, которая держалась за кровоточащий нос. — Эй! Баингтон! Тебе нужны очки? Голова — это не бладжер!

Гарри удивился, почему никто в ложе не видит необходимости сделать ей выговор, хотя Гермиона смотрела на девушку с хмурым выражением лица, явно готовая выхватить у той микрофон и выбросить его.

— Пенальти Гриффиндору! Эмерсон хочет сделать это сама и... да! Десять очков Гриффиндору! Счет тридцать-ноль!

— И матч продолжается! Труакс получил Квоффл, пас Дентону, который перешел к Хазарду и... черт, Акерс никогда бы не справилась. Тридцать—десять!

Гарри зачарованно смотрел матч. Все его тело стремилось забраться на метлу и присоединиться к игрокам. Судя по встревоженному выражению лица Рона, когда тот пролетал мимо, чтобы увернуться от бладжера, и по тому, как Драко ругался себе под нос, каждый раз, когда ловец Слизерина делал что-то глупое, они думали также. По привычке Гарри искал глазами снитч, но того еще не было видно.

Время шло, и студенты были полностью поглощены игрой. Гриффиндор все еще лидировал — девяносто-пятьдесят, а снитча по-прежнему нигде не было. Еще один пенальти достался Гриффиндору, поскольку Труакс и Дентон блокировали Акерс, так что загонщик мог свободно забивать.

Сто-шестьдесят.

— Капитан слизеринской команды Хазард просит тайм-аут! Гриффиндор также использует возможность еще раз обсудить стратегию. Бейкер разговаривает с Уизли, но тот только качает головой. Думаю, никто из нас еще не видел снитча.

Раздался свисток, и команды снова поднялись в небо.

Бладжеры пару раз чуть не попали в цель, матч продолжался, и Слизерин, похоже, решил использовать более наступательную тактику. Бейкер и МакХарг с трудом сдерживали бладжеры подальше от членов собственной команды, и это, казалось, стало наивысшим приоритетом, тем более, что загонщики Слизерина принялись злобно нападать на Чарли Уизли, пытаясь сбить того с метлы.

Гарри услышал, как у него за спиной ахнула Молли Уизли, которая наблюдала, как ее сын, в который раз уворачивается от удара. Гарри взглянул на часы. Время пролетело незаметно. Было уже три часа дня, а снитча все еще не было. Счет был сто семьдесят-восемьдесят в пользу красно-золотой команды.

— Ну же, — пробормотал Гарри себе под нос, присаживаясь на краешек стула. Быстрый взгляд налево показал, что Драко тоже выглядит немного нервозным, тем более, что его команда отставала на девяносто очков. Теперь им мог помочь только снитч. Гарри посмотрел направо и увидел, что Гермиона, очевидно, махнула рукой на Эмили Джордан, поскольку теперь она сидела совершенно расслабившись, в то время как нервы у всех остальных были на пределе. Она тоже посмотрела на часы и выпрямилась с легкой победной улыбкой на лице.

Гарри перевел взгляд на поле и увидел его, золотой снитч, прямо рядом с Чарли Уизли. Он затаил дыхание, втайне надеясь, что Чарли заметит его, и действительно, его голова внезапно дернулась, когда он, очевидно, заметил маленькие трепещущие крылышки и протянул руку.

Толпа разразилась громкими криками, студенты Слизерина выражали гул неодобрения, а Чарли поднялся еще выше, крича о победе. Его кулак был поднят в воздух, и другие члены команды бросились к нему и схватили его, так что им почти удалось сделать то, что не удалось бладжерам.

— Чарли Уизли поймал снитч! Он поймал золотой снитч довольно незахватывающим образом! Немного разочаровывает, если хотите мое мнение, но в любом случае, Гриффиндор выигрывает со счетом триста двадцать против восьмидесяти!

Гермиона широко улыбнулась и повернулась к Драко, который провел рукой по волосам.

— Что ж, полагаю, это означает, что я выиграла наше маленькое пари. И я получаю десять галлеонов.

Однако вместо грубого замечания или оскорбления, как Гарри ожидал, Драко только ухмыльнулся и сказал:

— Ты, возможно, выиграла этот матч, но Кубок будет моим.

* * *

После матча все четверо ушли в гостиную вместе с родителями Гарри и Рона. Пятеро мужчин (даже Драко присоединился к ним) снова обсуждали матч, указывая на ошибки и хорошие ходы обеих команд. Женщины уселись в другом углу комнаты, в основном обсуждая мужчин и их одержимость квиддичом. Гарри наблюдал за ними краем глаза и был рад заметить, что Гермиона так хорошо ладила с его мамой и мамой Рона в этом времени.

Слишком скоро пришло время идти на обед. Поттеры и Уизли попрощались с ними и ушли.

«Нам лучше вернуться домой», — сказала Лили. — Я не хочу знать, какой чепухе Сириус научил Гарри в наше отсутствие.

В ответ Джеймс только прошептал Гарри на ухо: «Только пути истинного Мародера. Скоро увидимся, может, раньше, чем ты думаешь».

За гриффиндорским столом все еще шутили, громко болтали, а некоторые даже пели. Гарри же не хотел быть сегодня на месте Гермионы. Он прекрасно помнил, чего стоило МакГонагалл отправить их по кроватям после победы в квиддиче.

Когда все тарелки были убраны и студенты (особенно гриффиндорцы, которые хотели продолжить вечеринку) собрались уходить, Дамблдор поднялся со стула и откашлялся.

— Прежде чем вы уйдете, — сказал он, широко улыбаясь и, казалось, постоянно подмигивая, — я должен сделать объявление.

Студенты снова сели и с любопытством посмотрели на Дамблдора. Гарри усмехнулся про себя, точно зная, что Дамблдор хотел сказать и какие проблемы это заявление может вызвать у некоторых студентов, поскольку он также пережил подобное пару лет назад.

— В этом году, в свете сложившейся ситуации, мы решили, что вы, как студенты, должны больше повеселиться. Из-за этого в этом году в школе состоится бал в честь Хэллоуина. Да, я знаю, что осталось всего две недели, но, думаю, этого времени хватит, чтобы найти себе пару и костюм, — хихикнул он, когда за столами раздался взволнованный и обеспокоенный шепот. — Бал будет открыт для студентов четвертого курса и старше, хотя младшие студенты могут быть приглашены. Но для тех, кто не сможет участвовать в бале, в гостиных будет приготовлено угощение. Обещаю, что хуже не будет. Вам будет предоставлена музыка и закуски, но только до одиннадцати часов.

Младшие ученики, которые начали жаловаться, когда Дамблдор упомянул о возрастном ограничении, теперь тоже начали взволнованно перешептываться. Если они не пропустят ничего, кроме пары глупых и формальных танцев, тем лучше.

— Я прошу тех, кто хочет пойти на бал, внести имена в список, который будет висеть в ваших гостиных на следующей неделе. Это нужно для того, чтобы мы знали, сколько вас придет. Да, чуть не забыл, у вас есть выбор между формальной одеждой с простой маской (не забывайте, что это Хэллоуин) или вы можете нарядиться в то, что вам захочется. Большой зал будет зачарован, так что вас никто не узнает, пока вы сами не раскроете друг другу свои личности. Это заклинание исчезнет в полночь. Теперь, если нет вопросов, можете идти.

Сразу после того, как Дамблдор закончил говорить, возбужденная болтовня возобновилась, и не умолкла и когда ученики гуськом вышли из Большого зала. Гарри был очень рад, что ему, как учителю, не нужно было приглашать кого-то на бал, но было бы интересно наблюдать за учениками в течение следующих двух недель. О да, он хотел бы посмотреть, как они справятся с задачей найти себе пару на вечер.

Время летело быстро, особенно учитывая поход в Хогсмид на прошлой неделе, и бал приближался. Будь Гарри студентом, он наверняка переживал бы по поводу пары, так как сегодня была уже среда, а бал должен был состояться в пятницу. Утром, по пути в Большой зал, он стал свидетелем того, как второкурсник из Пуффендуя, в отчаянной попытке попасть на бал, попытался пригласить семикурсницу-слизеринку. Возможно, это событие осталось бы незамеченным, не произойди оно около главного входа, почти перед всем студенческим составом. Мальчишке повезло избежать серьезных заклятий, так как Гарри успел вмешаться, прежде чем все зашло слишком далеко.

Единственным недостатком данного мероприятия была невнимательность учеников на занятиях. Гарри был почти готов отказаться от них, от них всех, даже от младшекурсников. Казалось, для них сплетни о возможных парочках были гораздо важнее того, что он мог рассказать им о защите. Он даже подумал о том, чтобы устроить им тест, но потом решил, что это будет слишком жестоко. Вместо этого он просто повторил с ними заклинания, которые они изучили раньше, и провел небольшие дуэли. Так они хотя бы научатся чему-то и получат возможность поговорить друг с другом.

Но хуже всего, по мнению Гарри, было поведение не студентов, а его коллег-профессоров. В понедельник утром, после того как Дамблдор объявил о бале, Филиус Флитвик отвел Гарри в сторону. Крошечный профессор ввел его в ступор, спросив, на сколько он готов поспорить, что двое их студентов пойдут на бал вместе. Гарри удалось избежать неловкого разговора, но только потому, что начались занятия. Как он узнал позже, Флитвик был не единственным, кто любил поспорить о личной жизни студентов, поскольку в последующие дни к нему обращались и другие коллеги.

Когда он спросил об этом Гермиону, она ответила, слегка покраснев: «Ну, честно говоря, я не удивлена, потому что в нашем времени было то же самое. Всякий раз, когда состоялся бал или подобное мероприятие, профессора делали ставки на разные пары, а также на то, кто будет друг с другом в конце учебного года».

Гарри пришел в ужас от услышанного, особенно когда подумал о том, что он тоже был — или, вернее, до сих пор является, как призналась потом подруга, — предметом обсуждений своих бывших профессоров.

После того, как Гарри узнал об этом, то начал избегать подобных разговоров, стараясь оказаться в компании хотя бы одного из студентов, когда видел кого-то из своих коллег в коридорах. На еженедельных собраниях персонала он уходил, как только заканчивалась официальная часть и начиналось обсуждение неофициальных вопросов. Другие профессора находили его поведение забавным, если судить по многозначительному блеску в глазах Дамблдора. Конечно, ему все еще приходилось терпеть насмешки Драко и несколько комментариев Рона, который находил всю эту ситуацию чрезвычайно веселой.

* * *

В четверг после ужина Гарри сидел в гостиной в своем кресле и записывал заклинания, которые хотел попробовать завтра на уроке, когда услышал стук в окно. Он огляделся и с удивлением заметил перед одним из окон сову. Он положил пергамент и перо на стол, открыл окно и впустил ее. Сова тут же влетела внутрь и начала кружить по комнате, прежде чем Гарри смог убедить ее спуститься вниз. К лапке был привязан сверток с надписью: «Профессору Гермионе Грейнджер, школа чародейства и волшебства Хогвартс, восточная башня».

— Иди сюда, — пробормотал Гарри, отвязав сверток и положив на стол рядом со своими записями. После того, как он угостил сову лакомствами и та улетела, Гарри закрыл окно, гадая, что могла получить Гермиона и от кого. Почерк был незнакомым, но, возможно, она что-то заказала себе? Но тогда она бы упомянула об этом, не так ли?

Он получил ответы на эти вопросы, или, по крайней мере, на некоторые из них, когда несколько минут спустя Гермиона вошла в гостиную вместе с Роном. Он подождал, пока они сядут и заметят лежащий сверток, и сказал, что он адресован Гермионе.

— Неужели? — удивленно спросила та, поднимая посылку. Нахмурившись, она сосредоточенно прочла надпись, затем покачала головой и нерешительно открыла. Он заметил, как рука Рона дернулась к карману мантии, где у него обычно лежала палочка. Гарри, вероятно, думал о том же, так как был готов схватить палочку в случае, если содержимое посылки окажется опасным.

Но ничего не произошло. Ни взрыва, ни возгласа, и Гермиона тоже выглядела нормально. Она достала из шкатулки золотое ожерелье с рубиновым камнем. Глаза Гермионы расширились, рот округлился, пока она рассматривая драгоценность со всех сторон.

Гарри потерял дар речи, а Рон, держа палочку в руке, что-то пробормотал.

— Миона, положи его. Оно может быть проклято!

— Вовсе нет, — отрезала Гермиона, прижимая ожерелье к груди. — Со мной все в порядке, оно не проклято. Кроме того, ты забыл, что почту в замке проверяют на предмет проклятий? Это обычное ожерелье. Мне просто интересно, кто его прислал.

— Смотри, там записка... — наконец выдавил Гарри, указав на маленький кусочек пергамента, лежащий внутри пакета. Однако, прежде чем Гермиона успела прочесть что-либо, Рон схватил записку и уставился на нее испытующим взглядом.

— Такое же острое, как и твой разум, — прочел он насмешливо. — Такое же пылкое, как твоя страсть, и такое же прочное, как твоя преданность. Надень это ожерелье на бал, и я тебя узнаю. Что за чушь?

Гермиона вырвала записку из рук друга, кипя от гнева.

— Эта чушь называется поэзией! Или, по крайней мере, попытка поэзии. Как бы то ни было, это мило и романтично!

— Когда именно ты увлеклась романтикой? — рявкнул Рон. Они оба вскочили и уставились друг на друга. — Раньше тебя это не волновало! Ты всегда говорила, что такие вещи для девчонок!

— Я и есть девушка! Только потому, что тебе потребовалось несколько лет, чтобы заметить это, не значит, что это не так! И кроме того, мне было шестнадцать, когда я это сказала, Рон! Шестнадцать! Даже тогда я не имела этого в виду. Я сказала это только для того, чтобы не быть похожей на Лаванду и Парвати, чье поведение было просто отвратительным! Ты никогда не замечал, как я была счастлива, когда ты делал для меня что-то романтичное?

Теперь Рон потерял способность говорить. Он пару раз открыл и закрыл рот, но не издал ни звука, и Гарри был этому рад. Он не хотел, чтобы друзья разругались, как было в конце их шестого курса, когда ссор стало слишком много. Их дружба никогда не подвергалась такой опасности, как тогда.

— Э-э-э... — начал Гарри, не зная, что сказать, чтобы прервать молчание друзей. — Ты действительно не знаешь, кто мог прислать тебе это ожерелье?

Гермиона покачала головой и опустилась в кресло, держа ожерелье в одной руке, а записку в другой. Еще раз взглянув на оба предмета, она осторожно положила их на стол и поправила пергамент. Гарри заметил, что почерк на записке тот же, что и на посылке.

— Точно так же, как с теми розами. Я бы очень хотела поблагодарить человека, который прислал мне их.

— Значит, ты считаешь, что они от одного и того же человека? — спросил Гарри.

Кивнув, Гермиона оторвалась от подарка и вздохнула.

— Логично, не так ли? Похоже, у меня действительно появился тайный поклонник.

Легкая улыбка тронула ее губы, когда она положила записку и ожерелье обратно в шкатулку и встала.

— Ну, мне осталось подождать всего два дня, и тогда я узнаю, кто он.

В этот момент Рон обрел голос и закричал:

— Ты же не собираешься надевать эту штуку и встречаться с ним, не так ли?

— Именно так я и собираюсь поступить, — твердо сказала Гермиона и взяла сверток. — И ты ничего не можешь сделать, чтобы помешать мне. Ты не имеешь права. Больше нет.

Гарри обеспокоенно посмотрел на нее.

— Миона, будь осторожна.

— Не волнуйся, Гарри, — успокоила она его. — Я знаю, ты заботишься только о моей безопасности, но что может случиться, когда все остальные учителя, директор Дамблдор и великий Гарри Поттер будут со мной в Большом зале? Мы пойдем на бал вместе, как и планировали, а затем представимся друг другу, как только войдем в зал. Так мы будем знать, кто мы. Все будет хорошо, и я собираюсь выяснить, кто этот тайный поклонник, и если это студент, я, возможно, оставлю его после уроков, — добавила Гермиона, ухмыляясь.

Гарри рассмеялся, и даже Рон не смог сдержать смешок. Заметив это, Гарри подумал, что это будет достойное воспоминание. Почему-то он надеялся, что тайный поклонник Гермионы это не Кристофер Хейден, потому что, честно говоря, он был главным подозреваемым. Рону даже не нужно было снова и снова напоминать, сколько времени они с Гермионой проводят вместе, чтобы Гарри пришел к такому выводу.

* * *

Последние два дня пролетели незаметно и для учеников, и для учителей. Две недели повторения пройденного материала не прошли даром, думал Гарри в пятницу, наблюдая за учениками, покидающими его класс после последнего урока. Конечно, кое-что они подзабыли, но в целом он мог сказать, что гордится их достижениями. Оказалось, его уроки были хоть немного, но интересными.

Когда Гарри зашел в Большой зал, немного опоздав к обеду из-за того, что заносил книги в свою комнату, то заметил, что за учительским столом пустовало не только его место. Большой зал был полон студентов, некоторые из них дружелюбно приветствовали его, когда он проходил мимо.

— Привет, — поздоровался он с Роном и Гермионой, усаживаясь между ними. — Где Драко?

— Он болен, — ответила Гермиона, передавая Гарри миску с овощами. Она казалась немного обеспокоенной. — Я встретила его, когда он возвращался из Больничного крыла, и он действительно плохо выглядел.

Рон фыркнул, а Гермиона раздраженно закатила глаза. После ссоры между ними все ещё было небольшое напряжение.

— Он был бледнее, чем обычно, и мадам Помфри велела ему идти в свою комнату и соблюдать постельный режим все выходные.

— Но тогда…

— Он не сможет пойти сегодня на бал, — закончила она фразу Гарри. — Да, очень жаль. Я думаю, он с нетерпением ждал бала.

Рон поднял бровь.

— С чего ты это взяла?

— Если честно, разве ты не заметил, как изменился Драко за последние несколько недель?

Гермиона вздохнула, увидев недоумение на лицах Рона и Гарри.

— Очевидно, нет. Да, он изменился. Он стал гораздо более, как бы это сказать, родственным. Его ученики обожают его не меньше, чем тебя, Гарри. Похоже, он хороший и интересный учитель, который не только знает свое дело, но и хорошо ладит со студентами.

— Откуда ты все это знаешь? — ошеломленно спросил Гарри. Он все еще виделся с Драко только во время еды и иногда поздно ночью, проходя через их общую комнату, и Гарри никогда не замечал ничего необычного в своем бывшем враге.

Гермиона только пожала плечами и ответила:

— Я не слепая. И я присутствовала на одном из его уроков. О, и не забудь о моем дне рождения — он никогда раньше не дарил мне подарков.

Ни Гарри, ни Рон не знали, что ответить на это откровение. Гарри удивился тому, что он все это пропустил. Конечно, он помнил, что Гермиона была одной из первых, кто дал Драко второй шанс, после того как его роль в войне стала общеизвестной. Она перешагнула через все, что он когда-либо делал или говорил ей, и предложила ему если не дружбу, то перемирие. Но Гарри никогда бы не подумал, что Гермиона проявит такой интерес к человеку, чья цель в жизни, казалось, состояла в том, чтобы превратить их жизнь в ад.

— Почему? — наконец спросил Рон.

Их подруга снова пожала плечами, возвращаясь к еде.

— Любопытство.

Наблюдая краем глаза, как та накладывает картофельное пюре себе на тарелку, Гарри размышлял, действительно ли причина внезапного интереса Гермионы была простым любопытством.

* * *

Занятия в день бала, к большому удовольствию студентов, отменили, так что у них было достаточно времени, чтобы привести себя в порядок. Гарри, Рон и Гермиона воспользовались этим выходным, чтобы навестить Хагрида, с которым сблизились за последние несколько недель, и тот радостно сообщил им, что тоже придет на бал. Они проговорили несколько часов, Хагрид пустился в пространные объяснения о том, как продвигается обучение детенышей фестралов, они выпили по большой чашке чая, скормив Клыку знаменитые хагридовские каменные лепешки. Улыбаясь, Гарри подумал, что все еще любит навещать Хагрида, просто чтобы расслабиться, хоть это и не их Хагрид.

Слишком скоро пришло время возвращаться в замок, и, поскольку поблизости не было студентов, Гарри воспользовался несколькими минутами, пока они не подошли к двери, чтобы закурить. Друзья неодобрительно посмотрели на него, но промолчали. Бросив быстрый взгляд на открытую пачку, он заметил, что скоро ему нужно будет купить новую. К счастью, в Хогсмиде был магазин, где продавались маггловские сигареты, да еще и его любимой марки. Хотя в пачке было больше сигарет, чем он ожидал. Неужели он был так занят, что забывал покурить? Пожав плечами, он сунул пачку в карман и, как только они подошли к выходу, махнул рукой, избавляясь от окурка.

Коридоры были пусты, так как все студенты собрались в своих гостиных, чтобы подготовиться к балу. По дороге в свои комнаты, они, смеясь, вспоминали Рождественский бал на четвертом курсе. Рон даже сымитировал попытки Гарри танцевать, к большому раздражению последнего. В отместку Гарри напомнил другу о его потрясающем умении быть внимательным к своей паре. Гермиона только качала головой. Когда они подошли к портрету, Гарри с Роном договорились понаблюдать сегодня вечером за парочками, чтобы увидеть, возникнут ли у тех такие же проблемы.

Оказавшись в гостиной, они разошлись по своим комнатам. Гарри закрыл дверь и посмотрел на будильник на прикроватном столике. Было около половины пятого, а бал должен был начаться в семь, так что у него оставалось более чем достаточно времени, чтобы... Ему еще нужно было проверить кое-какую домашнюю работу, но Гарри не был уверен, действительно ли ему хочется это делать. Он мог заняться чем-то более важным и, когда его взгляд упал на кровать, точно понял, чем именно. Короткий сон ему не повредит, а потом он примет душ и оденется.

— Ты молодец, — прошипел Гарри, глядя на невысокого человека в маске, стоящего перед ним на коленях. Он сидел в кресле в большой комнате, лениво держа палочку в руке. В камине в углу темной комнаты ярко горел огонь, но от него, казалось, не исходило никакого тепла. Еще один человек в маске стоял позади, и две фигуры стояли, нет, плавали перед дверью. Они и были причиной холода.

— Спасибо, мой Лорд, — пробормотал мужчина, и Гарри удовлетворенно ухмыльнулся. Это был хитроумный план, достаточно удачный, чтобы отвлечь внимание от других дел.

— Люциус... — второй человек слегка поклонился, длинные светлые волосы упали ему на лицо. — Ты знаешь, что должен сделать.

— Да, мой Лорд.

— Очень хорошо. Можете идти, вы оба. Старый дурак даже не поймет, что произошло.

Гарри смотрел вслед удаляющимся фигурам и почувствовал, как они оба подавили дрожь, когда проходили мимо дементоров. Как только за ними закрылась дверь, на его лице появилась жестокая ухмылка. О да, сегодняшний вечер стоит запомнить... он громко рассмеялся, и этот ужасный звук эхом отозвался в комнате с каменными стенами.

Гарри проснулся, тяжело дыша, капли пота стекали по лицу, а руки и ноги запутались в одеялах. Шрам болел так сильно, что было трудно держать глаза открытыми. Закрыв их, он подождал, пока дыхание успокоится, а сердцебиение замедлится. Прошло несколько недель с тех пор, как он в последний раз посещал разум Волдеморта. Ему потребуется время, чтобы привыкнуть к этим визитам снова.

Несколько минут Гарри лежал неподвижно, потом открыл глаза и увидел свою комнату. Шрам все еще пульсировал, но не так сильно, как раньше, и боль была терпимой. Осторожно садясь, он провел рукой по волосам, пытаясь вспомнить, о чем было видение.

Волдеморт был там. И двое мужчин. Один из них был Люциус Малфой, а другой... Гарри покачал головой. На нем была маска, и, хотя голос показался ему знакомым, воспоминание о видении было туманным и уже начало исчезать, и Гарри не мог понять, кому он принадлежит. Они говорили о том, что произойдет сегодня вечером. Только где? Старый дурак... он имел в виду Дамблдора! Что-то должно случиться в Хогвартсе!

Гарри уже наполовину пересек комнату, с намерением сообщить директору о видении, как вдруг остановился. Рассказать Дамблдору — означает, что придется сказать ему о ментальной связи с Волдемортом, и Гарри не был уверен, хочет ли он этого.

Но не было ли чего-то еще, чего-то, что он упустил? Гарри попытался вспомнить, но быстро понял, что это бесполезно. Все, кроме того, что он уже вспомнил, исчезло.

Покачав головой, Гарри пошел в ванную и разделся. Вода в душе была почти обжигающей, достаточно горячей, чтобы смыть последствия видения. Он принял решение. Он не скажет Дамблдору. Хогвартс был в безопасности — Волдеморт не смел нападать на замок, Хагрид рассказал ему об этом, когда они впервые встретились. И даже если что-то было запланировано, Гарри был уверен, что они смогут это остановить. Он просто должен быть начеку, проверяя все подозрительное, и действовать, если что-то заметит.

На часах была уже половина седьмого когда Гарри вышел из ванной с пушистым красным полотенцем, обернутым вокруг талии. Он махнул рукой в сторону шкафа, и дверцы распахнулись. Гарри быстро выбрал нужную одежду, достал черную атласную мантию и расстелил на уже застеленной постели. Мадам Малкин пыталась уговорить его примерить и другие цвета, но в конце концов сумела продать ему только изумрудную атласную рубашку. Черные брюки и туфли из драконьей кожи того же цвета довершали образ.

Одевшись, он посмотрелся в зеркало, снова проведя рукой по своим длинным волосам. Он задумался, оставить их распущенными или завязать в хвост. Вопрос тут же решился, когда раздражающая прядка отказалась оставаться на своем месте и вместо этого упала ему на глаза. Он порылся в одном из ящиков и нашел черную ленту, чтобы завязать волосы. Гарри еще раз взглянул на свое отражение, и мужской голос произнес:

— Выглядишь потрясающе.

— Спасибо, — пробормотал Гарри зеркалу, ухмыляясь. Он получил его всего две недели назад у одного из домовиков, так как было неудобно пользоваться все время пользоваться зеркалом в ванной. Домовой эльф принес ему говорящее и явно веселое зеркало. Потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к нему, но Гарри считал, что теперь они неплохо ладили. Подмигнув зеркалу, он повернулся на каблуках и вышел из комнаты как раз вовремя, чтобы встретиться с остальными за пятнадцать минут до начала бала.

Как обычно, Рон первым закончил со сборами и ждал его, или, скорее, их, поскольку Гарри заметил, что Гермионы еще не было. Рон был одет в темно-синюю парадную мантию с черной рубашкой, что было большим прогрессом по сравнению с его мантией, на предыдущем рождественском балу.

— Хорошо выглядишь, — одобрил Гарри, улыбаясь.

— Ты тоже.

Но когда Гермиона вышла из комнаты, Гарри и Рон снова лишились дара речи. На ней было длинное темно-красное платье с золотой вышивкой на груди и по краю. Длинные рукава были почти прозрачными, бледная кожа просвечивала сквозь ткань, а на плечи она накинула мантию с золотой каймой того же цвета, что и платье. Каштановые волосы, заплетенные в маленькие косички и украшенные золотым жемчугом, мягкими волнами струились по спине. На ее лице была маска в том же стиле, как платье и мантия, но взгляд Гарри упал на украшение на ее шее — ожерелье от ее тайного поклонника.

Рон тоже заметил его, когда сказал:

— Ты действительно надела его!

— Да, — холодно ответила она, но Гарри сумел приободрить ее, проигнорировав ожерелье и сказав:

— Ты прекрасно выглядишь, Миона.

Она улыбнулась ему и ответила:

— Ты тоже очень красив, мой друг. Как и ты, Рон.

Гарри ткнул друга локтем, может быть, немного сильнее, чем намеревался, но это возымело желаемый эффект.

— Да, Миона... Прости. Ты прекрасна.

— Спасибо, — сказала она с мягкой улыбкой и протянула обе руки. — Ну что ж, идем?

— Да... Нет, подожди! — внезапно воскликнул Гарри, махнув рукой в сторону двери, так что она распахнулась, и пробормотал:

— Акцио маска.

Черный кусок ткани влетел в его раскрытую ладонь, и Гарри приложил маску к лицу, где она закрепилась благодаря магии. Рон тоже надел свою темно-синюю маску, и они наконец взяли Гермиону за руки.

— Идем.

В холле уже кипела жизнь, студенты ждали, когда их впустят. Над ними возвышался Хагрид в красной мантии, отороченной белым мехом, и красной остроконечной шляпе. Его борода и волосы были седыми, и если Гарри не ошибался, он точно знал, что означает костюм Хагрида.

— Здравствуй, Дед Мороз, — приветствовал он его с улыбкой.

— А, это ты, Гарри, Рон, Гермиона, — улыбнулся Хагрид и наклонился, чтобы поцеловать Гермионе руку. — Вы прекрасно выглядите, миледи.

Довольно не похожий на Гермиону смешок сорвался с ее губ, но, к счастью, у остальных не было возможности прокомментировать, так как двери внезапно открылись и студенты устремились внутрь. Рон и Гарри снова взяли Гермиону под руки и повели в зал.

Когда Гарри переступил порог Большого зала, то ощутил короткую, почти незаметную волну головокружения, и если бы он не знал, что рядом с ним были Рон и Гермиона, то задался бы вопросом, кто они такие. Они не изменились. Нет, они выглядели так же, как и раньше, только казалось, его мозг не мог установить связь между ними и их именами. Он даже забыл, во что были одеты его друзья, прежде чем войти в зал.

У Рона и Гермионы — по крайней мере, он был уверен, что это они — были такие же растерянные лица, поэтому Гарри быстро оттащил их в угол, где их никто не мог подслушать — в чем веселье, если все узнают, кто они такие — и сказал:

— Я Гарри Поттер.

— Я Гермиона Грейнджер, — Гермиона последовала его примеру, и следующим представил себя Рон.

Наконец, его разум смог осознать связь между именами и людьми, и Гарри усмехнулся. Это действительно было великолепное волшебство. Когда Дамблдор сказал, что Большой зал будет заколдован, чтобы никто не мог никого узнать, он вообразил, что тот сделает что-нибудь, чтобы изменить их внешность, но так было даже лучше.

Теперь, когда они снова узнали друг друга, Гарри с удивлением оглядывал зал. Украшения были намного лучше, чем на всех праздниках Хэллоуина, которые он посещал в Хогвартсе. Потолок показывал темное облачное небо, на котором вспыхивали молнии, сопровождаемые низким грохотом. Сотни свечей парили высоко над их головами, освещая зал мягким светом, и в этом свете Гарри увидел множество летучих мышей и тыкв, летающих вокруг, преследуя друг друга. Время от времени одна из тыкв вскрикивала или издавала злобный смешок. Пугала стояли у стен, и множество других не менее страшных вещей довершали жуткую атмосферу зала.

Вместо четырех факультетских столов и стола преподавателей в Большом зале были расставлены круглые столы, совсем как на Рождественском балу. Каждый из них был рассчитан примерно на восемь персон, хотя приборы могли появляться или исчезать, когда гости садились за стол.

Рон дернул его за рукав и кивнул в сторону стола, где все еще виднелись три свободных места.

— Может, сядем вон там?

Гарри посмотрел на Гермиону, которая улыбнулась, а затем кивнула, и ответил:

— Хорошо.

Они подошли к столу, и Гарри спросил, можно ли им присесть. Люди за столом, кем бы они ни были, ответили положительно, и трое профессоров заняли свободные места. Гарри просиял, оглядываясь по сторонам и наблюдая, как гости рассаживаются за столиками, не спрашивая, кто они такие. Это было действительно здорово. Не имело значения, сидели ли профессора за одним столом со студентами или гриффиндорцы со слизеринцами.

Когда все расселись, Гарри подумал, что Дамблдор мог бы что-нибудь сказать, но вместо этого на тарелках появились меню, а на заднем плане заиграла тихая, но немного жутковатая музыка. Уже зная, как это работает, Гарри взял меню и посмотрел на него, слегка поморщившись, когда прочитал первую строчку.

— Кровавые Мозги? — спросил он с легким отвращением, беспомощно глядя на друзей.

Гермиона только ухмыльнулась и сказала громко и отчетливо:

— Хрустящие Жуки.

Гарри уставился в ее тарелку, не зная, чего ожидать. Он был почти готов отпрыгнуть или уничтожить тарелку, если на той действительно появятся жуки. Однако ему следовало и самому догадаться, так как тарелка оказалась наполненной жареными колбасками, а также овощами и жареной картошкой.

Воодушевленный примером, Гарри решил попробовать то, что раньше звучало так отвратительно.

— Кровавые Мозги.

Большая порция спагетти Болоньезе оказалась на его тарелке, и, бросив быстрый взгляд налево, он увидел, что Рон уже с жадностью поглощает цыпленка. Взглянув на меню, он понял, что, скорее всего, Рон заказал «Тщеславных Стервятников».

Вскоре Большой зал был заполнен только звоном посуды и возбужденной болтовней, в основном об украшениях и еде.

«Жаль, нельзя попробовать все блюда в меню», — разочарованно подумал Гарри, но его желудок уже начал протестовать, а ведь ещё был десерт. Мороженое и пудинг были слишком вкусными, чтобы устоять перед ними.

Когда последний ученик — а может, это был учитель? — закончил есть, тарелки исчезли, а столы были волшебным образом отодвинуты в сторону, не потревожив, конечно, сидящих за ними людей. Посреди зала теперь был танцпол с круглой сценой в середине, окруженной занавесками.

Наконец, спустя несколько минут, занавески раздвинулись, и на сцене обнаружились семь неподвижных и одинаково уродливых горгулий. Гарри приподнял бровь, но некоторые девушки тут же завизжали и вскочили. Он рефлекторно выхватил палочку, но остановился, увидев, как девушки тащат своих кавалеров на танцпол.

— Это «Скачущие горгульи!» — закричала одна из учениц. Гарри задумался, что такого интересного в каких-то каменных фигурах, когда те внезапно зашевелились и взяли несколько инструментов, которые выглядели удивительно по-маггловски (как барабаны и электронные гитары) и появились словно из ниоткуда. В тот же миг Большой зал наполнился звуками музыки, которая оказалась началом рок-песни.

Не прошло и десяти секунд, как танцпол заполнился гостями.

— Давайте танцевать! — внезапно сказала Гермиона и вскочила, схватив их за руки. Гарри неохотно позволил увести себя на танцпол, смешавшись там с прыгающими студентами. На самом деле, музыка была не так уж плоха, вынужден был признать Гарри. Он мог к ней привыкнуть. Но пока они танцевали, Гарри заметил, как Гермиона то и дело оглядывается через плечо и смотрит вокруг, словно кого-то ищет.

Гарри извинился после второй песни, и направился сквозь толпу к бару. Он наполнил стакан фруктовым пуншем и постучал по нему палочкой, чтобы убедиться, что это не алкоголь (если бы это был он, красная жидкость стала бы зеленой). Даже если там было что-то алкогольное, он не мог рисковать. Не тогда, когда он все еще должен был держать ухо востро в случае, если что-то произойдет.

— А, Гарри, — вдруг услышал он голос за спиной.

Обернувшись, он в замешательстве посмотрел на человека, одетого в длинное и белое развевающееся одеяние, держащего в руках длинный белый посох. Что-то щелкнуло у него в голове, когда он попытался вспомнить что-то, о чем говорила ему Гермиона.

— Гендальф? — спросил он смущенно, вспомнив имя вымышленного волшебника, о котором Гермиона рассказала ему всего за несколько дней до того, как они отправились в это невольное путешествие в прошлое. «Мы действительно должны посмотреть первый фильм, когда он выйдет этой зимой, — сказала она. — Вся серия «Властелин колец» действительно увлекательна».

Гендальф усмехнулся.

— Не совсем, Гарри, хотя многие, кто читал книги, сравнивают его со мной. Я Альбус Дамблдор.

Как это уже случилось ранее, смятение в его голове рассеялось, и он увидел Дамблдора, стоящего перед ним. Гарри усмехнулся.

— Хороший костюм.

— Да, я знаю, — улыбнулся в ответ Дамблдор. — Сначала я хотел быть Дедом Морозом, но Хагрид меня опередил.

Внезапно Гарри осенила одна мысль.

— Вы узнали меня, но я не называл себя.

Дамблдор снова усмехнулся, его глаза блеснули.

— Ну, кто-то же должен за всем присматривать. Было бы слишком опасно, если бы никто не знал личности других в этом зале. Для большей безопасности я даже попросил некоторых членов Ордена быть здесь сегодня вечером.

— Неужели? Кого?

— Несколько... а вот и один из них. Джеймс? — он окликнул человека в красной мантии. Мужчина оглянулся и, узнав директора (поскольку они, очевидно, уже раскрыли друг другу свои личности), подошел к ним. — Джеймс, ты не хочешь составить компанию этому молодому человеку? Я собирался принести Минерве немного этого восхитительного фруктового пунша.

Гарри и Джеймс посмотрели на Дамблдора, который исчез, снова смешавшись с толпой на танцполе, очевидно, в поисках МакГонагалл. Пожав плечами, Гарри повернулся к человеку, которого Дамблдор назвал Джеймсом, и протянул руку.

— Гарри Поттер.

Джеймс ухмыльнулся и взял его за руку.

— Джеймс Поттер. Немного раздражает, тебе не кажется?

— Да, но приятно видеть, как студенты взаимодействуют друг с другом, как будто факультетов не существует, — улыбнулся Гарри. По крайней мере, теперь он знал, о чем говорил отец после матча по квиддичу. — Я знаю здесь еще кого-нибудь?

Наполнив бокал пуншем, Джеймс ответил:

— Кроме твоих студентов и коллег, я думаю, ты знаешь только Сириуса, Ремуса и Питера. И ты уже знаком с Фрэнком Лонгботтомом, верно? Его сын родился за день до тебя.

— Да, я знаю Невилла... и Фрэнка. Итак, остальные Мародеры тоже присутствуют... где Лили?

— Она присматривает за маленьким Гарри, но просила передать тебе привет. Она спрашивала, не хотите ли вы с друзьями как-нибудь прийти на ужин.

Гарри пожал плечами.

— Давай спросим у них, они вон там, — он указал на столик возле танцпола. — По крайней мере, Рон и Гермиона. Драко болен.

— Кстати, почему ты называешь его Драко? — спросил Джеймс, когда они уже подходили к столу. — Это ведь не его имя, а просто прозвище? Я думал, его зовут Эйриан.

— Да, — солгал Гарри, — но ему не нравится это имя, поэтому мы зовем его Драко.

Они уселись за стол и Гарри повторил предложение Джеймса. Рон и Гермиона были рады принять приглашение, и когда они обсуждали предстоящую встречу в Годриковой впадине, мужчина, одетый в шелковую серебристую сверкающую мантию, встал рядом с Гермионой и, прочистив горло, спросил:

— Могу я пригласить вас на танец?

Гарри заметил, что Гермиона слегка покраснела, кивнула и взяла незнакомца за руку. Рон свирепо смотрел им в спины, когда они ступили на танцпол, где «Скачущие горгульи» начали играть медленную рок-балладу под названием «Спокойной ночи, милая девочка».

— Думаешь, это он? — спросил он.

— Полагаю, что да…

— Он мне не нравится, — сказал Рон, скрестив руки на груди, когда молодой человек положил руки на бедра Гермионы.

— Твой друг? — спросил Джеймс, но Гарри только пожал плечами, настороженно наблюдая, как подруга танцует с незнакомцем.

— Миона получила эти странные подарки от тайного поклонника, и он сказал, что встретится с ней сегодня вечером, — вместо этого ответил Рон.

Джеймс поднял бровь.

— Какие подарки?

— Букет роз на день рождения, — сообщил Гарри. — И золотое ожерелье, которое сейчас на ней.

Они молчали до конца песни, глаза Рона и Гарри, казалось, были прикованы к танцующей паре. Черт бы побрал это заклинание, мысленно выругался Гарри. Он хотел знать, кто этот парень. Он еще не встречался с Кристофом Хейденом, так что, возможно, это действительно он. С другой стороны, это может быть студент.

После медленной песни оркестр снова заиграл более быстрый номер, и Гермиона вернулась к столу, но только для того, чтобы снять плащ и снова исчезнуть в толпе. Рон кипел от злости, и Гарри тоже почувствовал, как в нем просыпаются какие-то сверхзащитные чувства. Чтобы не пялиться на танцпол, где таинственный парень и Гермиона прятались за спинами других пар, он снова завел разговор с Джеймсом, хотя и без особого энтузиазма.

Гарри вновь окинул взглядом толпу, но не увидел ничего подозрительного. Еще через пару песен к их столику пробились еще три человека, и хотя Гарри не мог их узнать, он был совершенно уверен в том, кто они такие.

— Джеймс, вот ты где! — один из них вскрикнул и рухнул на стул. — Мы искали тебя. Сириус Блэк, а вы?

Гарри вздохнул и обменялся быстрым взглядом с Роном, так как оба они уже знали, что Сириус больше не будет таким дружелюбным, когда они представятся.

— Гарри Поттер.

— Рон Уизли.

Сириус нахмурился, и один из двух все еще стоящих людей отпрыгнул назад, прячась за первым, который приятно улыбнулся и протянул руку.

— Ремус Люпин. Приятно снова встретиться, Гарри, Рон, как поживаете и где ваши друзья?

Улыбнувшись, Гарри пожал руку и ответил:

— Спасибо, мы в порядке. И, как я уже сказал Джеймсу, Драко, к сожалению, болен, а Гермиона где-то на танцполе.

— Дай угадаю, это та прелестная молодая женщина, разодетая в гриффиндорские цвета? — спросил оборотень.

— Это она. Почему бы вам не присесть? Я принесу что-нибудь выпить. Хочешь помочь мне, Рон?

Пока они шли к бару, Гарри все еще слышал шипение Сириуса с Питером, который так и не раскрыл свою личность, и услышал ответ Ремуса:

— Джеймс доверяет им, как и я. Гарри хороший парень, как и Рон.

Гарри и Рон вернулись через несколько минут с тремя бокалами в руках. Сириус и Питер тем временем исчезли, но Джеймс и Ремус все еще были там и с благодарностью взяли кубки.

* * *

Несколько часов спустя, в полночь, когда бал подходил к концу, Гарри стоял у дальней стены, наблюдая за всем, что происходило в Большом зале. В животе у него поселилось тупое чувство, как будто вот-вот должно было случиться что-то плохое. Если его видение было истинным, и он правильно истолковал его, у Волдеморта осталось не так много времени. Но до сих пор ничего не произошло, и бал оказался намного лучше, чем в прошлый раз.

Единственное, что его беспокоило — это отсутствие Гермионы. В последний раз он видел ее на улице, по пути в уборную, и когда спросил у нее, кто тот таинственный парень, она, сияя, ответила, что пока не знает, но надеется скоро узнать, и вернулась в холл. Гарри вынужден был признать, что давно не видел ее такой счастливой. Он лишь надеялся, что она не разочаруется, когда он раскроет свою личность.

Гарри был удивлен, когда Ремус подошел к нему и спросил:

— Не возражаешь, если я присоединюсь? Я не люблю толпу.

— Не возражаю, — улыбнулся Гарри, прекрасно его понимая. Ремус из будущего тоже не чувствовал себя комфортно в большой толпе.

Они стояли в дружеском молчании, пока Ремус внезапно не заговорил:

— Я имел в виду то, что сказал. Я доверяю тебе и твоим друзьям.

Он несколько мгновений смотрел на Гари, прежде чем сказал, ухмыляясь:

— Ты действительно точная копия своего отца, но у тебя ее глаза.

— Моей матери, да, — по привычке ответил Гарри, пока не осознал, с кем разговаривает.

— Как же так? — пробормотал он.

Ремус пожал плечами, все еще улыбаясь.

— На самом деле это не так уж сложно. Я догадался вскоре после вашего приезда, но у меня еще не было возможности поговорить с тобой…

— А мой... то есть Джеймс знает, что ты знаешь?

— Нет, пока нет. Не хотел доставлять ему неприятностей... я хотел сначала поговорить с тобой, чтобы доказать свою теорию. Итак, путешествие во времени, да?

Гарри улыбнулся в ответ, и искорка в глазах Ремуса напомнила ему Гермиону, когда та узнавала что-то новое и интересное. Гарри только собирался ответить, когда к ним подошел хмурый Рон.

— Не могу поверить! — прорычал Рон, остановившись рядом с ними, взял кубок из рук Гарри и выпил оставшийся фруктовый пунш.

Гарри усмехнулся, подумав, что Рон, возможно, предпочел бы что-нибудь покрепче, но в то же время был немного обеспокоен. Что могло так взбесить его друга?

— Что случилось?

— Гермиона! — он сплюнул. — Я только что видел, как она целовалась с этим парнем! Это…

Однако все, что Рон хотел сказать, было прервано, так как внезапно все головы повернулись к сцене, где прямо сейчас стоял Дамблдор, приставив к горлу палочку.

— На случай, если кто-то из вас еще не заметил, — сказал он достаточно громко, чтобы прекратить болтовню, — я Альбус Дамблдор, хотя некоторые из моих гостей уже обращались ко мне как к Гендальфу, кого я и хотел показать этим костюмом.

В толпе раздался смешок, и огромный Дед Мороз взревел:

— Ваше здоровье! — и опрокинул кубок, который определенно был наполнен не фруктовым пуншем.

— Спасибо, Хагрид, — улыбнулся Дамблдор. — Надеюсь, вы хорошо провели время и пообщались со многими людьми, с которыми обычно не разговаривали. Пожалуйста, имейте в виду, что эти люди все те же, даже когда заклинание будет снято через пять минут, вы все еще можете говорить с ними, независимо от того, из какого факультета или семьи. Теперь я хочу, чтобы вы насладились этими последними минутами в полной мере, прежде чем вам придется вернуться…

Дамблдор остановился, когда грохот раздался со стороны дверей. Студенты, стоявшие перед ними, тут же бросились врассыпную, когда еще один «бум» заставил большие деревянные двери вибрировать.

— Что бы это ни было, сохраняйте спокойствие! Старосты, будьте готовы вернуть студентов в гостиные! — закричал Дамблдор и быстро спрыгнул со сцены. Гарри сунул палочку в руку и заметил, что Рон и Ремус тоже вытащили свои. Значит, его зрение не подвело. Краем глаза он увидел слегка раскрасневшуюся Гермиону, спешащую к ним с палочкой в руке, но без своего таинственного парня. Джеймс и Сириус стояли в другой стороне зала, перед несколькими младшими учениками, в то время как старшие держали палочки в руках, направляя их на дверь.

Третий и четвертый удары заставили двери задрожать еще сильнее, а после пятого они распахнулись. Студенты закричали и бросились врассыпную, когда что-то большое и темное проскользнуло в Большой зал.

— Василиск! — закричала девушка, спрятав лицо в руках.

Члены ордена и учителя действовали одновременно, посылая заклинания и проклятия огромной змее, стараясь не смотреть на нее, но безрезультатно. От змеи отскакивали все удары, так как ее кожа была слишком толстой, чтобы ее могли пробить парализирующие заклятья. Но этих действий было достаточно, чтобы отвлечь внимание от студентов, которые пытались выбежать через дверь. Вдруг один из студентов упал в дверях, задев хвост змеи, что привлекло ее внимание. Мальчик зажмурился и попытался отползти назад, заметив, что она снова шевелится.

— Нет! — взревел Гарри, когда увидел, как змея накинулась на мальчика. Он пытался придумать заклинание, которое могло бы помочь ему, так как другие ученики и взрослые потерпели неудачу со своими.

— Сектумсемпра! — наконец закричал он, взмахнув палочкой в воздухе, вспомнив одно особенно неприятное заклинание, которое однажды видел в воспоминаниях Снейпа. Это заклинание оказалось успешным, хотя бы частично. Змея отползла назад, когда ее кожа была разрезана, что дало мальчику шанс убежать.

Его голова дернулась, и Гарри слишком поздно подумал о том, чтобы закрыть глаза, когда змея посмотрела на него. Он был почти готов умереть, глядя в желтые глаза змеи, но, к его удивлению, ничего не произошло. Он был еще жив, а змея все еще смотрела на него. Одна мысль промелькнула у него в голове. Это был не василиск! Это была обычная змея, только немного увеличенная.

Спустя пару бесконечных секунд пристального взгляда и оглушительной тишины, несколько вещей произошли одновременно. Дамблдор поднял палочку, змея бросилась на Гарри, и он закричал:

— Стой!

Змея приостановилась, и тишина стала оглушительной, так как почти все взгляды были сосредоточены на нем. Именно тогда Гарри понял, что именно он сделал, и, мысленно проклиная свою глупость, решил, что пути назад нет.

— Чего ты хочешь?

Если бы это было возможно, Гарри мог бы поклясться, что змея слегка наклонила голову, прежде чем ответить:

— Хозяин обещал мне еду. Он сказал, что я найду ее здесь.

— Твой хозяин ошибся, — сказал Гарри, указывая палочкой на змею. — Скажи это Волдеморту. Я никому не позволю причинить вред ученикам.

Он взмахнул палочкой, и змея начала уменьшаться, пока не стала едва ли в фут длиной. Она зашипела на него, но Гарри только нахмурился и угрожающе направил палочку на нее.

— Уходи сейчас же. Пока я не передумал.

Ученики и учителя отскочили в стороны, когда змея выскользнула из Большого зала и через маленькую щель выползла в сад. Гарри опустил палочку и поморщился, заметив, что все, кроме Рона и Гермионы, уставились на него — кто со страхом, кто с недоверием, а кто со злостью. Блеск в глазах Дамблдора исчез, когда директор задумчиво посмотрел на него. Гарри вздохнул. Не так он представлял себе конец этой ночи. Только почему-то он сомневался, что эта ночь уже закончилась. Что бы он сейчас отдал за сигарету?

Но никто не успел ничего сказать, так как через несколько секунд в зал вбежал студент (Гарри узнал его — было уже за полночь, и заклинание рассеялось) и закричал: — Темная метка! Над Хогсмидом!

На долю секунды все замерли. Ученики и учителя потрясенно смотрели на побледневшего мальчика, не желая осознавать услышанное.

Гарри с силой сжал кулаки, так что ногти почти пронзили кожу, и задрожал всем телом от нахлынувшей ярости. Ярости за свою неудачу, за то, что не учел всего, и на тех, кто испортил столь многообещающую ночь! Как можно было быть таким глупым? Все было так просто!

Ученики начали паниковать, пытаясь протолкнуться к дверям, и снова, второй раз за ночь, голос Дамблдора прогремел через зал:

— Успокойтесь и возвращайтесь в свои спальни. Старосты, пожалуйста, проследите, чтобы все прибыли в целости и сохранности. А теперь вперед!

Все засуетились, но на этот раз делали все спокойнее и слаженнее, ученики выходили из Большого зала вслед за своими старостами. До учителей и членов ордена, собравшихся в середине зала, доходили взбудораженные шепотки. Гарри огляделся и увидел мрачные выражения на их лицах. Его руки чесались, желая начать действовать, но он должен был ждать приказа Дамблдора.

Заметив настороженные взгляды коллег, он просто посмотрел на каждого из них, словно взглядом поощряя их что-то сказать, хотя знал, что сейчас не время. Как не время иметь дело с другим человеком, смотревшим на него, будто увидев призрак и, очевидно, отрицая то, что он только что видел.

— Друзья мои, — сказал Дамблдор с серьезностью и решимостью, которые не часто можно было увидеть в директоре. — Хогсмид атакован. Наш долг — помочь им.

— Чертовски верно, — нетерпеливо пробормотал Гарри, заставляя всех, кто был рядом с ним и директором, повернуться к нему. Он посмотрел на Дамблдора и сразу увидел, что вездесущий огонек в глазах того исчез. Гарри указал на двери, держа палочку в руке. — Чего же мы ждем? Вместо того чтобы болтать, мы должны идти и сражаться!

— Гарри прав, — сказал Рон. — Чем дольше мы будем ждать, тем больше людей может погибнуть!

Учителя дружно зашептались, кто-то соглашаясь, кто-то нет, отчего Гарри разозлился еще больше. Внезапно вперед выступил невысокий волшебник с водянистыми глазами — Питер Петтигрю.

— П-профессор. Я н-не уверен, можно ли ему доверять. Вы видели, что он сделал. Что он такое.

Дамблдор мрачно кивнул, и Гарри был уверен, что его тщательно допросят позже.

— Профессор Поттер и его друзья пойдут с нами в Хогсмид. Там от них будет больше пользы, — в конце концов сказал он. — Минерва, Филиус, Помона, я хочу, чтобы вы остались в школе, ради безопасности учеников. Мы не можем позволить Пожирателям смерти вторгнуться в школу. Хорошо, все остальные, следуйте за мной!

Не обращая внимания на сердитые взгляды, Гарри протиснулся мимо других учителей и членов ордена, Гермиона и Рон не отставали от него, и последовал за Дамблдором. Он был безусловно рад поддержке друзей, окруживших его по пути к выходу, но чувство гнева все же пересиливало все другие ощущения. Оставалось надеяться, что дементоров не будет, потому что Гарри был уверен, что не сможет сотворить заклинание Патронуса.

На лице Гарри не было улыбки, только выражение абсолютной решимости. Он ощущал взгляды у себя за спиной, особенно один, но не обернулся. Он еще не был готов к встрече с отцом. Позже, сказал он себе. Но сначала нужно завершить дело. Он чувствовал непреодолимое желание проклясть кого-нибудь, причинить кому-нибудь боль. Он хотел наказать кого-нибудь за свою неудачу.

— Что, черт возьми, здесь происходит?

Гарри испуганно обернулся, услышав этот голос. Драко бежал вниз по лестнице, в черной футболке и джинсах и поспешно накинутой на плечи мантии. Его серебристо-светлые волосы были растрепаны, глаза покраснели, а бледное лицо покрылось пятнами. Он, казалось, слегка хрипел, когда остановился перед ними, и пот стекал по его лицу.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Гарри. — Гермиона сказала, ты болен.

Драко усмехнулся, хотя это выглядело нелепо в его нынешнем состоянии.

— Я просто встал, чтобы что-нибудь попить, и что я увидел? Зеленые вспышки в направлении Хогсмида. Я пришел рассказать тебе об этом, но ты, очевидно, уже в курсе.

Поправив мантию, он вытащил палочку и провел рукой по волосам.

— Что ты делаешь?

— Успокойся, Поттер. Я иду с тобой.

— Ты не можешь! — «Твой отец там», — напомнил себе Гарри, но он не мог сказать Драко об этом. Не без того, чтобы не выдать свою связь с Волдемортом. Он подумал только о самом очевидном объяснении. — Ты болен.

— Небольшая простуда не сможет удержать меня от драки, Поттер.

— Гарри, Драко! Прекратите! — Гермиона решительно перебила их, положив руки на им плечи. — У нас нет времени препираться! И, Гарри, возьми себя в руки! Драко пойдет с нами, нравится тебе это или нет. Нам может понадобиться каждый способный волшебник.

— Мисс Грейнджер права, — сказал Дамблдор. — Нам нужно спешить, как вы сами заметили, мистер Поттер.

Гарри рявкнул:

— Прекрасно, — и взмахом руки распахнул двери. Больше нельзя было терять время. Не заботясь о том, следуют ли друзья за ним, и что они о нем думают, он пробежал двор и, миновав ворота, аппарировал.

Он появился посреди того, что можно было описать только одним словом — хаос. Жители деревни бегали вокруг, уклоняясь от летящих проклятий и пытаясь найти укрытие. Среди них мелькали люди в темных мантиях, которые и были ответственны за все это.

Чтобы избежать вспышки зеленого света, Гарри нырнул в сторону, немедленно выстрелив оглушающим в направлении, откуда пришло смертельное проклятие. Его глаза метались в поисках Пожирателей смерти. Он услышал серию громких хлопков позади себя, говоривших о прибытии остальных, но проигнорировал их, бросившись вперед, чтобы разоружить другого Пожирателя, а затем вырубить его ударом в челюсть.

Костяшки пальцев слегка покалывало, но Гарри не обращал на это внимания. Уклонение, атака, стрельба заклинаниями и проклятиями. Это было похоже на танец, танец, который он очень хорошо знал. Пожиратели смерти падали, как мухи, теперь, когда прибыло подкрепление из Хогвартса, те, кто все еще стоял, в основном целились в невинных и защищались от нападений.

Он схватил человека в темной мантии, который поднял палочку, чтобы напасть на кучку маленьких детей. Быстро дав детям знак убегать, он повернулся к Пожирателю, который только что поднялся на ноги. Необъяснимая ярость снова вспыхнула в Гарри, когда маска упала, и он понял, что мужчина на самом деле был женщиной — темноволосой с тяжелыми веками.

— Привет, Белла, — прорычал он, пнув ее ботинком, прежде чем она успела встать. Пожирательница снова упала на землю, тяжело дыша, так как Гарри, очевидно, сумел сломать ей одно или несколько ребер. У него еще не было шанса отомстить за Сириуса. Но теперь, теперь он мог, наконец, сделать это. Он хотел причинить ей боль! Хотел, чтобы ей было больно!

— Круцио! — это слово слетело с губ прежде, чем он успел подумать, и Белла начала кричать и извиваться от боли. Гарри смотрел на нее с каким-то болезненным восхищением, его глаза блестели от удовлетворения, которое принесла ему эта пытка.

Внезапно земля задрожала от взрыва, и Гарри потерял равновесие и чуть не упал. Потеря концентрации заставила проклятие прерваться. Обернувшись, он увидел, что несколько зданий охвачены пламенем, а волшебники и ведьмы, которые прятались там, заперты внутри. Они боролись, чтобы выбраться, но напрасно, так как деревянные здания быстро рушились под огнем.

Гермиона поспешила туда, за ней последовал Рон, и Гарри слышал ее крики — «Агуаменти!» — снова и снова. Большая часть огня была погашена, но много людей погибло.

Каким-то образом это знание заставило его ощутить необъяснимое счастье, чувство триумфа. Ухмылка появилась на его лице, когда он наблюдал за происходящим вокруг. Это было хорошо. Весь этот страх, эта паника... она опьяняла.

Он побледнел, когда понял, что именно чувствует.

Гарри едва удалось избежать еще одного случайного проклятия, когда он прислонился к стене, схватившись за лоб, внезапно почувствовав тошноту. Что с ним? Он не должен этого чувствовать. Это было неправильно!

Тряхнув головой и пытаясь привести мысли в порядок, Гарри глубоко вдохнул.

Черт! Гнев, счастье... это не его чувства! Почему он не заметил этого раньше? Это был Волдеморт! Должно быть, Гарри был достаточно зол, чтобы перенести свои чувства на его, после случившегося в Большом зале. Только как Волдеморт узнал?

«Сейчас это не важно!» — напомнил себе Гарри. На карту поставлено так много жизней. Это было трудно, особенно сейчас, когда вокруг бушевала битва, но он должен был блокировать его. Дыши... Медленно, но верно, Гарри почувствовал, что успокаивается. Счастье исчезло, как и большая часть гнева, как раз вовремя, когда внезапно раздался крик:

— Гарри! Осторожно!

К счастью, это был обычный парализатор, поэтому щит, который Гарри быстро вызвал без палочки, выдержал. Он одарил Гермиону, которая смотрела на него обеспокоенно, быстрой улыбкой, прежде чем оттолкнуться от стены.

— Я в порядке.

Гермиона, казалось, сомневалась долю секунды, как будто размышляя, действительно ли он говорил правду. Этот короткий миг едва не оказался роковым, если бы Гарри не бросил ее на землю прежде, чем Авада Кедавра успела ударить в нее.

— Спасибо, Гарри, — испуганно пробормотала она, когда он помог ей подняться.

Теперь, когда у него была возможность хорошенько рассмотреть ее, Гарри был поражен. Ее некогда красивое платье было порвано в нескольких местах и испачкано кровью и грязью. Она, казалось, сильно вспотела, так как пряди волос прилипли к щекам и лбу, а остальная часть ранее идеальной прически была в полном беспорядке. И Гарри со смешанным чувством заметил, что она потеряла ожерелье. Гермиона выглядела ужасно, и Гарри понял, что сам, должно быть, выглядит не намного лучше.

Оторвав от нее взгляд, Гарри огляделся, доверив Гермионе прикрывать ему спину, но вместо того, чтобы почувствовать облегчение, его желудок начал сжиматься. Должно быть, ему потребовалось больше времени, чтобы прийти в себя, чем он думал, так как большинство пожаров уже погасло, оставив после себя разрушенные дома и магазины, бездомных ведьм и волшебников, и отчаяние. С другой стороны, почти все Пожиратели смерти уже аппарировали, забрав с собой своих оглушенных или недееспособных товарищей. Кроме одного.

— Нет, — только пробормотал Гарри и побежал вместе с Гермионой к двум светловолосым волшебникам, стоявшим лицом друг к другу. Он хотел выкрикнуть имя Драко, но знал, что не сможет. Люциус поймет, какое бы имя он ни выбрал, теперь, когда он хорошо рассмотрел младшего Малфоя.

Гермиона чуть не врезалась в него, когда он внезапно остановился, всего в нескольких футах от дуэлянтов.

— Поттер, не вмешивайся! — тут же крикнул Драко, заметив их присутствие. Его серые глаза были холодны, как сталь, лицо наполнено ненавистью, тело было сковано от напряжения, все признаки недомогания исчезли.

Услышав это имя, Люциус Малфой слегка повернул голову, оценивая внешность молодого человека.

— Поттер? — протянул он. — Родственник Джеймса Поттера?

«Как будто ты этого еще не знаешь», — подумал Гарри, но придержал язык.

— Мы кузены, — ответил он, стараясь казаться как можно более беспечным. Он тут же почувствовал, что тот пытается проникнуть в его разум, хотя безуспешно.

— Понятно.

Гарри показалось, что Люциуса это не убедило, но в данный момент ему было все равно. Подняв палочку, он пригрозил:

— Твои приспешники уже сбежали. Если ты не уйдешь, я убью тебя.

Люциус Малфой рассмеялся, все еще сохраняя превосходство в голосе, очевидно, надеясь напугать их. Это лишь заставило Гарри ухмыльнуться.

— О, и передай своему хозяину, что я убью и его, если он когда-нибудь осмелится показаться здесь.

Это было уже второе сообщение для Волдеморта за одну ночь. Гарри подумал, что будет лучше, если он будет упражняться в окклюменции, по крайней мере, предстоящей ночью.

Последняя усмешка, хлопок, и Люциус Малфой исчез, оставив разъяренного Драко позади.

— О чем, черт возьми, ты думал, Поттер? Я же сказал тебе не вмешиваться!

— Ты собирался сражаться с Люциусом Малфоем! — крикнул в ответ Гарри и прошипел: — Со своим отцом!

— Гарри прав, — сказала Гермиона более спокойно. — Если бы ты действительно убил его, то изменил бы все будущее. Дамблдор все еще не знает, влияет ли наше появление здесь на временную линию, поэтому убивать кого-то, кто все еще жив в нашем времени, просто слишком рискованно.

— Проехали, — проворчал Драко, убирая палочку. — Но позвольте святому Поттер поиграть в героя. Угрожать Люциусу и Темному Лорду? Честное слово, вот вам и изменения во времени.

Отмахнувшись от него, Гарри начал осматривать разрушенную улицу.

— Где Рон?

— Мы тушили огонь, когда я увидела, как в тебя летит заклинание, так что он, должно быть, все еще где-то там. Может, помогает раненым. Все они будут доставлены в Хогвартс, — сообщила Гермиона, обеспокоенно посмотрев на него. — Гарри, что с тобой происходит? Ты был будто не в себе, когда сражался.

— Не знаю, — спокойно солгал Гарри, проводя рукой по волосам. Его глаза скользили по палочке, и он задавался вопросом, что сказали бы остальные, используй они Приори Инкантатум на его палочке. Образ Беллатрикс Лестрейндж, корчащейся на земле, пронесся перед глазами, и Гарри быстро очистил разум. Это было впервые, когда он использовал это непростительное, и оно сработало. Его тошнило оттого, что он слишком хорошо знал, через что пришлось пройти жертве. — Думаю, я ещё не пришел в себя после нападения на Большой зал.

— Было нападение на Большой зал? — удивленно спросил Драко. — Почему мне никто не сказал?

— У нас не было времени, — коротко ответила Гермиона. — Там была огромная змея. Сначала мы подумали, что это василиск, но потом... — она замолчала, взглянув на Гарри.

— О, Поттер, только не говори, что ты... это просто замечательно, черт возьми! — воскликнул Драко, когда Гарри опустил взгляд. — Почему бы тебе просто не объявить на весь мир о том, что ты чертов змееуст? Я к тому, что у нас и так достаточно проблем. Показать темные способности — вот что должно помочь нам!

Все это время тихо ругаясь, Драко направился туда, где стояли остальные, окружившие раненых, оставив немного пристыженного Гарри и все еще обеспокоенную Гермиону.

— Я... я должна... — начала она, жестом показывая на Драко.

— Все в порядке. Иди, — сказал он, думая, не стоит ли и ему помочь. Когда Дамблдор подошел к нему, этот вопрос отпал сам собой.

— Директор, — мрачно поприветствовал он, чувствуя себя так, словно потерял привилегию называть его по имени после того, что провернул в Большом зале. Сначала он разговаривал со змеей, а затем проявил неуважение к директору Хогвартса.

— Гарри, — сказал Дамблдор, немного мягче, чем раньше, но все еще без блеска в глазах. — Думаю, нам нужно поговорить.

Смутившись, Гарри спросил:

— Сейчас? Разве мы не должны помочь?

— Здесь хватает помощи. Обо всем позаботятся. А теперь пойдем? — Дамблдор протянул ему сломанный знак трех метел, и Гарри тут же почувствовал, как что-то дернуло его за пупок.

Они появились в кабинете Дамблдора, освещенном мягким светом свечей, с Фоуксом, стоящим на насесте. Феникс посмотрел на Гарри своими большими глазами-бусинками, издавая тихую мелодию. Гарри не мог не улыбнуться красивой красной птице, несмотря на очевидное напряжение, повисшее в комнате, в то время как Дамблдор обошел стол и сел в кресло.

— Пожалуйста, присядь, Гарри, — сказал Дамблдор.

Не встречаясь взглядом с директором, Гарри сел на стул перед столом. Он почувствовал на себе испытующий взгляд и нервно заерзал на стуле. Он вдруг снова почувствовал себя учеником, нарушившим одно или несколько школьных правил.

— Простите, — пробормотал он, — за то, как я вел себя с вами ранее. Я был... у меня нет оправданий...

Дамблдор кивнул в знак согласия.

— Извинения приняты. Но не это меня беспокоит. Не буду ходить вокруг да около. Ты змееуст, Гарри. Полагаю, ты понимаешь, что это означает?

Вздохнув, Гарри ответил:

— Люди будут бояться меня.

— Да, это так... это так. Раскрытие этой... необычной способности может сделать вашу жизнь в этом времени более сложной.

— Я знаю, — признался Гарри, наконец подняв глаза и заметив, что Дамблдор, похоже, не сердится на него, а скорее обеспокоен. Его настроение немного поднялось, и с небольшим смешком он сказал: — Я уже проходил через это в будущем.

— Могу я спросить, что ты сказал змее? — блеск в глазах Дамблдора вернулся, и напряжение в комнате значительно уменьшилось.

Кривая усмешка появилась на лице Гарри. Когда он впервые разговаривал со змеей в Хогвартсе, его сокурсники не спрашивали об этом. Они просто поспешили с выводами, посчитав его за наследника Слизерина, и подумав, будто он натравил змею на магглорожденного ученика Джастина Финч-Флетчли. На самом деле, он отозвал атакующую змею, но никто, кроме Рона и Гермионы и пары других студентов, таких как Фред и Джордж, которые воспользовавшись новым статусом Гарри, выдумывали еще больше шуток в стиле: «Дайте дорогу наследнику Слизерина, идет злой волшебник», не поверили ему.

— Я сказал ей уйти и передать Волдеморту, что не позволю ему навредить студентам.

Дамблдор уставился на него, его глаза слегка расширились от шока.

— Ты понимаешь, что это предупредит Волдеморта о существовании другого змееуста?

Гарри только пожал плечами, несколько равнодушно, но все еще с легкой ухмылкой на лице.

— Он не знает, откуда у меня эта способность, не так ли? Он не знает, что я должен поблагодарить его за это, — сказал он, указывая на шрам за челкой. — Насколько я знаю, он может подумать, что я какой-то давно потерянный родственник.

К его большому удивлению, Дамблдор вдруг громко рассмеялся, как будто нашел данную ситуацию невероятно забавной. Гарри с радостью отметил, что огонек в его глазах уже полностью вернулся. — Я думаю, он будет весьма раздражен тем фактом, что Поттер может быть его родственником.

— Ну почему он должен думать, будто он единственный наследник Слизерина? — Гарри ухмыльнулся, но тут же посерьезнел. — Простите, Альбус. Я не хотел раскрывать эту способность. Это просто само получилось. Мне пришлось остановить змею, а ваши заклинания едва работали. Думаю, мое желание спасать людей, как называет это Гермиона, во всем виновато, но ничего не поделаешь. Мне осталось лишь смириться с этим.

— Ты совершенно прав, Гарри. Думаю, не помешало бы рассказать твоему отцу о том, как ты обрел эту способность. Он был в большом шоке от этого внезапного открытия, — посоветовал ему Дамблдор.

Снова пробежав рукой по волосам, Гарри вздохнул.

— Это сложно. Вы сказали, что они не должны знать о пророчестве, а моя способность имеет к этому отношение. Волдеморт передал мне ее в ту ночь, когда оставил мне этот шрам.

— Я уже догадался. Но, может быть, не нужно рассказывать ему об истинных обстоятельствах этого инцидента.

— Вы хотите, чтобы я солгал отцу? — сердито воскликнул Гарри.

— Нет, я просто хочу, чтобы ты не рассказывал ему всего, — Дамблдор посмотрел на него поверх очков-полумесяцев. — Обещаю, Гарри. Когда придет время, я расскажу им о пророчестве.

— Хорошо, — ответил Гарри, внезапно почувствовав себя опустошенным. Эта ночь была довольно... насыщенной, мягко говоря, и он начал тосковать по своей постели. — Мне нужно подумать.

— Гарри, тебе пора к себе в гостиную. Обо всем позаботятся. Я уверен, ты встретишься там со своими друзьями.

* * *

— «Прошлое в будущем», — устало пробормотал Гарри, и портрет распахнулся. Выйдя из тускло освещенного коридора, Гарри несколько раз моргнул, чтобы привыкнуть к свету в гостиной.

Он никого не встретил по пути из кабинета директора, даже когда сделал небольшой крюк, пройдясь мимо Больничного крыла. Было темно, и он ничего не услышал через двери, поэтому предположил, что Дамблдор был прав. Обо всем уже позаботились, и большинство людей отправилось спать.

Как только портрет закрылся за ним, на него набросилась Гермиона, не давая вдохнуть:

— О, Гарри, мы так волновались!

— Не волнуйся, — прохрипел Гарри, медленно отрывая от себя Гермиону. Он увидел, что в ее глазах стояли слезы, а Рон, стоявший в нескольких футах позади нее, был невероятно бледен. — Дамблдор увел меня с поля боя. Он хотел поговорить со мной.

Увидев несколько растерянные взгляды на лицах своих друзей, он уточнил:

— О нападении змеи и... о том, что я сделал.

На их лицах отразилось понимание, и они расслабились. Гарри заметил, что друзья еще не переоделись, и оба, казалось, почти спали на ногах. Это была действительно тяжелая ночь.

— Где Драко? — спросил Гарри.

— Когда мадам Помфри увидела, что он с нами и что он был в Хогсмиде, она немедленно отправила его обратно в постель. Думаю, он послушал ее, так как здесь никого не было, когда мы пришли.

Гарри заметил, что Гермиона не так беспокоится о здоровье Драко, как пару часов назад, особенно после битвы, но не придал этому особого значения. Он слишком устал, чтобы думать об этом прямо сейчас. Он ужасно хотел лечь спать, но было еще кое-что важное, о чем он должен был спросить.

— Кстати, о мадам Помфри. Где все те раненые, которых привели в Хогвартс? В Больничном крыле совершенно тихо.

Гермиона и Рон обменялись быстрыми взглядами, прежде чем Рон сказал:

— Большинство раненых отправили в Мунго. Только те, у кого легкие травмы, остались здесь на ночь, их отпустят завтра. Другие учителя тоже согласились помочь завтра, ну, знаешь, прибраться.

Кивнув, Гарри расстегнул свою испорченную мантию, перебросив ее через руку.

— Ну, думаю, у нас впереди напряженные выходные. Я пойду спать. Разбудите меня, если сам не проснусь вовремя.

Быстро помахав рукой и ободряюще улыбнувшись, Гарри вошел в свою комнату, где едва успел раздеться, прежде чем рухнуть на кровать, почти засыпая. Где-то на краю сознания он уловил то, как домовой эльф поднимает с пола разбросанную одежду. После того как он исчез с тихим хлопком, Гарри сдался темноте.

* * *

На следующее утро, когда Гарри с друзьями (кроме Драко, которому Помфри все еще не разрешала вставать с постели) вошли в Большой зал на завтрак, все ученики разом замолкли. Проходя мимо, Гарри почувствовал, как множество глаз сверлят ему спину, и слышал тихий шепот, которым обменивались студенты.

«Отлично, — подумал Гарри, и его внутренний голос сочился сарказмом, — снова как на втором курсе».

Дамблдор дружелюбно улыбнулся им, хотя и немного подавленно, в то время как другие учителя уставились на них, и особенно на Гарри, с подозрением, прежде чем вернуться к завтраку. Когда Гарри оглядел четыре стола, то заметил, что присутствовали несколько волшебников и волшебниц из Хогсмида. С болью в сердце Гарри подумал, что эти люди, должно быть, многое потеряли прошлой ночью.

Как только все тарелки были убраны, Дамблдор поднялся со стула с мрачным выражением лица.

— Дорогие студенты, дорогие гости, — начал он. — Как вы, наверное, уже слышали, прошлой ночью на Хогсмид напали Пожиратели смерти, и последствия были ужасными. Большая часть деревни была разрушена, и нападение стоило многих жизней. Хогвартс теперь принимает ведьм и волшебников, которые потеряли свои дома. Я прошу всех вас помочь им устроиться.

Ученики зашептались, но Дамблдор поднял руку, призывая к молчанию.

— Есть, однако, еще одна вещь, о которой я хочу попросить студентов, достигших совершеннолетия: чтобы восстановить деревню, нам нужно как можно больше людей. Ваша помощь будет неоценима. Благодарю.

Несколько старших учеников, которым уже исполнилось семнадцать, начали перешептываться или просто одобрительно кивать. Так как это были выходные, Гарри слышал, что большинство из них хотели воспользоваться этим, чтобы прибраться и восстановить порядок в деревне. Он был впечатлен их преданностью делу.

Как только студенты хотели встать из-за своих столов, огромная стая сов внезапно заполнила Большой зал. «Почта сегодня запаздывает», — подумал Гарри, когда «Ежедневный пророк» упал на тарелку Гермионы. Гарри едва заметил это, так как искал знакомую серую сову своих родителей, почему-то надеясь, что они напишут ему после прошлой ночи, но тщетно. Вздохнув, он повернулся к Гермионе и увидел ее посеревшее лицо, губы, сжатые в тонкую линию, когда она смотрела на первую страницу.

— Что-то насчет нападения? — с любопытством спросил он, привлекая внимание Рона.

Гермиона нерешительно покачала головой и неохотно показала Гарри первую страницу. Он нахмурился, когда прочитал заголовок.

Темный волшебник в Хогвартсе

Наши дети все еще в безопасности?

В предыдущую ночь на Хэллоуин, одновременно со страшным нападением на волшебную деревню Хогсмид (см. стр. 3), гигантская змея напала на Хогвартс, школу чародейства и волшебства.

Директор Альбус Дамблдор устраивал бал в честь Хэллоуина для старших студентов, когда произошло нападение. Наш корреспондент знает из достоверных источников, что рядом со студентами и преподавателями на балу присутствовали и другие хорошие друзья директора — якобы по вопросам безопасности. Неизвестно — правда ли это, так как всего за несколько минут до полуночи в Большой зал вторглась вышеупомянутая змея. Студенты запаниковали, сначала подумав, что это василиск, и даже сам знаменитый Альбус Дамблдор не смог навести порядок в хаосе. Один студент был почти съеден заживо, но довольно сомнительное проклятие предотвратило нападение. Профессор Гарри Поттер, новый учитель по защите от Темных искусств, который присутствовал при нападении на семью Уизли в июле прошлого года, как сообщает «Пророк», был тем, кто наложил это заклинание. Затем он также показал свою способность разговаривать со змеями, прежде чем уменьшить змею и позволить ей сбежать, обменявшись с ней еще несколькими словами.

Как известно, парселтанг считается темным искусством, и есть только один известный змееуст, кроме профессора Хогвартса — Тот-Кого-Нельзя-Называть.

Кроме того, новость о сомнительных методах преподавания профессора Поттера недавно дошла до нашего репортера. По-видимому, профессор Хогвартса учит своих студентов произносить имя Сами-Знаете-Кого. Пытается ли профессор Поттер вербовать новых Пожирателей смерти с помощью этого метода? Верит ли он, что обретет новых союзников Сами-Знаете-Кого, научив их больше не бояться имени своего господина?

Опять же, многие обеспокоенные ведьмы и волшебники сомневаются в директоре и его причинах держать рядом такого явно опасного человека, как мистер Поттер. Человек, который всегда утверждает, что заботится только о лучших интересах своих учеников, должен более тщательно выбирать своих сотрудников. Это совет «Пророка» и обеспокоенных родителей в волшебном мире, чьи дети посещают Хогвартс.

»Ежедневный пророк», конечно, будет держать вас в курсе событий в Хогвартсе.

Эта статья была написана Р. Монтгомери.

Нападение на Хогсмид — страница 3.

История змееустов — страница 9.

Гарри застонал, закончив чтение, и отложил газету в сторону, закрыв лицо руками.

— Просто замечательно, черт возьми, — только и пробормотал он, повторив слова Драко прошлой ночью, дабы подвести итог всей ситуации.