Гарри Поттер и Невозможность Путешествия во Времени (гет)

— Черт возьми, Гарри, проснись!

Гарри со стоном натянул одеяло на голову, отчаянно желая, чтобы стук в дверь прекратился, так как ему казалось, что он вообще не сомкнул глаз. Единственное, чего ему сейчас хотелось — это еще поспать, желательно до полудня или дольше, и чтобы его ничего не беспокоило.

— Гарри, занятия начнутся через полчаса! — на этот раз его внимание пыталась привлечь Гермиона. Доверься ей, и она будет взывать к его совести, напомнив, какой сегодня день. Конечно, он не произведет хорошего впечатления, если опоздает на свой первый урок.

— Да встаю я, встаю! — проворчал Гарри, откинув одеяло и свесив ноги с кровати. Он провел рукой по лицу, протерев заспанные глаза. Затем схватил часы с прикроватной тумбочки и, увидев, что до начала занятий действительно осталось всего полчаса, приглушённо выругался. Этого времени не хватит, чтобы принять душ и позавтракать.

— Идите без меня, — крикнул он в сторону двери, схватив одежду и направившись в ванную. — Встретимся за обедом! — единственное, что он услышал, прежде чем захлопнуть дверь, было приглушенное «хорошо» Рона и «не опаздывай» Гермионы.

Двадцать минут спустя Гарри уже сидел в своем новом классе, а его желудок отчаянно протестовал, и он задался вопросом, хорошей ли идеей было пропустить завтрак. Хотя, с другой стороны, ему стало бы еще хуже при виде еды, так как он все еще нервничал перед своим первым уроком. Меньше чем через десять минут ученики — гриффиндорцы и когтевранцы — ворвутся в класс в ожидании интересного урока. Он не обсуждал с Дамблдором то, что планирует, и надеялся, что студенты не испугаются — хотя бы не слишком сильно.

В тот момент, когда он в очередной раз пробегался взглядом по своим заметкам, в класс зашли первые ученики. Гарри с удовольствием отметил, что одним из них был Билл Уизли, и те приветствовали его довольно дружелюбно. Он улыбнулся в ответ, особенно, заметив, что они заняли места в первых рядах, а затем вернулся к своим записям. Перебирая пергаменты, он пытался побороть нервозность и тошноту. Постепенно ученики заполняли помещение, пока не зашел последний из них, и не пришло время начинать урок.

Взмахнув палочкой, Гарри закрыл дверь и поднялся, взяв со стола лист пергамента со списком учеников. Убедившись, что все на месте, он отложил пергамент и скрестил руки на груди. Если бы только он чувствовал себя таким расслабленным, каким выглядел!

— Всем доброе утро, — поприветствовал учеников Гарри, чувствуя себя так, будто ему не хватает кислорода. — Как директор уже сказал вчера, я — профессор Поттер, и в этом году буду преподавать вам защиту от Темных искусств. Сегодня я хочу начать с простых вещей, а затем перейти к новой теме. Поэтому прошу вас убрать палочки и книги. Они вам не понадобятся.

Ученики обменялись растерянными взглядами, как будто не поверив, что он говорит серьезно, ведь в этом кабинете было довольно необычно не использовать данные вещи. Гарри развернулся и подошел к предмету, стоящему возле его рабочего стола. Он ухмыльнулся, предвидя реакцию студентов, стянул черную ткань, которой был укрыт предмет, и перед взором присутствующих предстал дребезжащий сундук.

— Кто-нибудь может мне сказать, что там внутри? — несколько учеников подняли руки, и он выбрал светловолосую когтевранку. — Вот вы, мисс, пожалуйста.

— Хокинс, сэр. Думаю, это боггарт, — ответила та.

Гарри улыбнулся, чувствуя, как нервозность постепенно ослабевает:

— Совершенно верно. Не могли бы вы также сказать, что вы знаете о боггартах?

— Боггарт обычно предпочитает темные и закрытые места, вроде сундуков и шкафов. Никто не знает его истинной формы, так как он преображается, когда сталкивается с кем-то.

— Хорошо. Пять баллов Когтеврану. А теперь, кто-нибудь еще знает, какую форму принимает боггарт, когда трансформируется?

И снова Гарри увидел множество рук в воздухе, но на этот раз он выбрал студента из Гриффиндора. — Мистер Уизли.

— Зависит от обстоятельств. Боггарт обычно становится тем, чего люди боятся больше всего.

— Пять очков Гриффиндору. Кто-нибудь видел, как выглядит его боггарт? — спросил Гарри. К его удивлению, большинство студентов покачали головами.

— Но в прошлом году вы проходили боггартов, не так ли?

На этот раз все кивнули. Это сильно озадачило его — он читал программу защиты от Темных искусств и знал, что обычно ученики встречали своего первого боггарта на третьем курсе.

— Почему ваш предыдущий профессор не показал вам его?

— Думаю, он испугался, — прошептал бледный когтевранец с каштановыми волосами. Однако поскольку в классе было невероятно тихо, Гарри его услышал.

— Почему он должен бояться боггарта?

Почувствовав на себе внимание всего класса, мальчик, казалось, попытался раствориться в тени за своим столом.

— М-м-может быть, потому, что он думал, что... что нашим худшим страхом будет... — его голос упал до шепота, когда он пробормотал следующие слова: — Сами-Знаете-Кто.

— Простите... кто? — хотя Гарри прекрасно его услышал, он решил, что наконец-то нашел лучший способ затронуть тему, о которой хотел поговорить во время урока. Он понимал, что это жестоко, но у него была цель, и чтобы ее достичь, нужно было немного их подтолкнуть.

— Сами-Знаете-Кто, — повторил мальчик на этот раз громче. Однако, увидев растерянное выражение на лице профессора, начал раздражаться. — Тот-Кого-Нельзя-Называть, понимаете?

Гарри покачал головой, пытаясь скрыть улыбку.

— Простите, но я понятия не имею, о ком вы говорите.

— Но все знают Сами-Знаете-Кого! — воскликнула девушка из Гриффиндора с длинными каштановыми волосами, сидевшая рядом с Биллом. — Как вы можете не знать его?

— У этого Сами-Знаете-Кого есть имя? — спросил Гарри, внутренне ухмыльнувшись, когда некоторые студенты отпрянули.

— И-и-мя? — запинаясь, спросил другой когтевранец.

— Да, у вас есть имя, у всех ваших одноклассников есть имена, и у меня тоже. Так почему бы и ему не иметь его?

Некоторые ученики начали перешептываться друг с другом, но Гарри не думал, что у кого-то хватит смелости сказать то, что он хотел услышать. Оглядев класс, он заметил, как несколько студентов съежились на своих местах, будто боялись, что он их вызовет. Затем все тот же застенчивый и немного бледный мальчишка из Когтеврана медленно поднял руку.

— Да... как вас зовут?

— Линфорд, — ответил он. — Б-Бенджамин Линфорд, сэр.

— Мистер Линфорд, вы можете ответить на мой вопрос?

Все повернули головы к мальчику, и он едва заметно кивнул.

— Я... я читал в к-книге, д-до того, как попал в Хогвартс, что о-он был когда-то известен как Т-Том Риддл.

Гарри одарил его искренней и ободряющей улыбкой.

— Вы магглорожденный, верно? — Линфорд снова кивнул.

— Впечатляет. Вы молодец. Это очень смело, тем более, что магглы — его главные мишени. Десять очков Когтеврану за это.

— Теперь, как вы, наверное, догадались, я с самого начала понял, о ком вы говорите. Я просто хотел, чтобы вы назвали его имя, что и сделал мистер Линфорд, по крайней мере, одно из его имен. Да, Том Марволо Риддл — это человек, который позже был известен как тот, кого вы так боитесь — Волдеморт.

Все ученики в классе вздронули, услышав это имя, некоторые не смогли подавить крик, а кто-то даже что-то уронил. Это была реакция, которую он ожидал увидеть, но которую хотел уменьшить, если не полностью избавиться от нее. Даже в его времени такая реакция была очень распространена, несмотря на то, что он и другие, кто не боялся называть Волдеморта по имени, пытались убедить остальных, что бояться имени глупо.

— Волдеморт, — снова все вздрогнули, — был когда-то обычным мальчиком, который получил письмо из Хогвартса, а затем приехал в эту школу, как и вы. Но полагаю, вы это уже знаете. Однако вы, вероятно, не слышали, что Волдеморт не чистокровный волшебник, как все считают.

— Нет, — пояснил Гарри, когда большинство студентов посмотрели на него с недоверием, — отец Тома Риддла был магглом, а его мать — волшебницей, что делает его полукровкой. Отец Тома бросил его мать, узнав, что та волшебница. Она умерла при родах, оставив новорожденного сына на попечение маггловского приюта. Том ненавидел это место, своего отца-маггла и начал презирать магглов в принципе. Я думаю, он рассматривал свою магию, как шанс сбежать, доказать, что он лучше любого из них, и отомстить за все, что те сделали с ним.

Отомстить за все, что сделали с ним магглы... Гарри слишком хорошо понимал это желание, но он всегда сопротивлялся соблазну использовать магию против Дурслей, зная, что это было неправильно. Он считал, что, единственное, чего заслуживали Дурсли — это жалость, ведь те были жалким подобием людей. К тому же, в глубине души Гарри считал, что если бы не Рон и Гермиона, которые поддерживали его с самого первого дня в Хогвартсе, он бы, возможно, стал ещё одним Темным Лордом. Для Волдеморта это был бы памятный день, мрачно подумал Гарри. Единственный, кто способен победить его, сражается на его стороне, за его цели…

— Как видите, — продолжил он после небольшой паузы, — Волдеморт всего лишь волшебник, могущественный, я признаю, но волшебник. В детстве с ним не раз поступали несправедливо, и это сформировало человека, которого вы теперь боитесь. Я не говорю, что вы не должны этого делать, но, боясь его имени, вы только даете ему больше власти!

— Но он убил так много людей, волшебников, волшебниц и магглов, — возразила черноволосая гриффиндорка.

— Да, и убьет еще больше. Пока его не остановят, погибнет много людей, — сказал Гарри, вздохнув и проведя рукой по волосам. — Кто-нибудь из вас слышал о человеке по имени Гитлер?

— Это не тот маггл, который жил во времена правления Гриндевальда? — спросил женский голос на последнем ряду.

— Да, это он, но знаете ли вы, что в то самое время, когда Гриндевальд терроризировал волшебный мир, Гитлер воевал с большей частью маггловского мира, погубив сотни тысяч солдат и невинных людей — намного больше, чем убил Волдеморт? Эта война была названа Второй мировой. Главная цель Адольфа Гитлера не сильно отличалась от цели Волдеморта. Гитлер был убежден, что только одна раса — арийская, достойна жить, поэтому он приказал убить всех, кто к ней не принадлежал, его главной целью были евреи. Он депортировал их в так называемые концентрационные лагеря, где мужчинам и женщинам было приказано работать. Стариков и детей убивали в газовых камерах, а всех, кто говорил что-либо против его режима, он приказал казнить.

Гарри с удовольствием отметил, что класс уделяет ему пристальное внимание, некоторые даже записывают. Он хотел продолжить, но увидел, как рука Бенджамина Линфорда снова оказалась в воздухе. Гарри кивнул.

— Но почему евреи?

— Потому что он их боялся, — ответил Гарри. Увидев ошеломленные взгляды, он грустно улыбнулся. — Когда он был ребенком, то боялся их, потому что они были другие. В основном, они носили черную одежду, и у мужчин чаще всего была длинная борода. Он не понимал их, и это, в дополнение к их внешности, пугало его. Позже, когда он стал старше, то также нашел много других причин для ненависти: религиозных, экономических и так далее, но некоторые считают, что именно детский страх заложил основу всему этому.

Сев за стол, он на мгновение задумался, а потом добавил:

— Видите ли, стереотипы других людей или рас могут повлиять на человека, на то, кем он станет. Это случилось с Гитлером и с Волдемортом. Они действительно похожи, больше чем вы думаете, но есть одно огромное отличие. Я не знаю, как это началось, наверное, никто не знает, но в отличие от магглов, которые столько пережили под диктатурой Гитлера, волшебники стали бояться произносить имя Волдеморта. Даже при жизни Гитлера, люди боялись его самого, а не его имени. Они не называли его Сами-Знаете-Кто или Тот-Кого-Нельзя-Называть, и из-за этого стали сильнее. Они извлекли уроки из своих прошлых ошибок, столкнувшись со своим страхом, и, надеюсь, что такие вещи, как Вторая мировая война больше не повторятся.

Весь класс молчал, никто не смел даже пошевелиться. Гарри поднялся, с серьезным и решительным выражением лица, и большинство студентов удивленно посмотрели на него.

— Это тема нашего первого урока, — сказал он твердым голосом, — встретиться лицом к лицу со своими страхами, и особенно с этим. Обещаю, что через месяц вы все сможете произнести имя Волдеморта без запинки! В качестве домашнего задания я хочу, чтобы вы, работая в паре, желательно чистокровный и магглорожденный или полукровка, кто, по крайней мере, частично знаком с магглами, узнали как можно больше о жизни и правлении Волдеморта и Гитлера, и сравнили их. Я хочу, чтобы вы получили представление об их личностях, чтобы лучше понять их. Понимание чего-то — первый шаг к избавлению от страха. У вас есть неделя, во время которой вы больше не получите от меня никакой другой домашней работы.

— Подождите секунду, — перебил его Билл Уизли. — Вы хотите, чтобы мы перестали бояться Сами-Знаете-Кого?

Покачав головой, Гарри улыбнулся.

— Нет, не Волдеморта. Бояться человека — это нормально, потому что он делает ужасные вещи, но я хочу, чтобы вы перестали бояться его имени.

— А что насчет боггарта? — спросил Билл.

— Рано или поздно вы встретитесь с ним, полагаю, в этом месяце, — сообщил Гарри. — Но прежде, чем вы уйдете, я хотел бы попросить вас об одной вещи. Пожалуйста, повторите, что я сказал. Волдеморт.

Никто не издал ни звука, так как все шокированно уставились на него. Они явно такого не ожидали.

— Ну же! — ободряюще крикнул он. — Это всего лишь имя! Он не выпрыгнет из тени и не нападет на вас, когда вы произнесете его. Я называю его по имени с тех пор, как впервые услышал о нем, и, как видите, все еще жив. Итак, еще раз: Волдеморт.

На этот раз он услышал тихие неуверенные бормотания, кто-то промолчал, но другие, с огромным усилием, действительно сумели произнести имя, по крайней мере, частично.

— Неплохо, но помните, к концу месяца я хочу, чтобы вы все смогли это сделать в совершенстве. Класс свободен.

Когда последний ученик вышел из класса, и дверь захлопнулась, Гарри привалился к столу и глубоко вздохнул. Первое занятие прошло намного лучше, чем он думал. Его нервозность исчезла, как только класс начал интересоваться тем, о чем он говорил, и теперь Гарри почувствовал голод. К сожалению, до обеда было еще одно занятие — первый курс Хаффлпаффа и (он слегка поежился) Слизерина.

* * *

Когда Гарри, наконец, зашел в Большой зал, его желудок напомнил о себе, болезненно сжавшись. Разговоры за столами усилились, многие студенты смотрели на него с уважением, а некоторые даже с благоговением. Казалось, что гриффиндорцы и когтевранцы быстро распространили новость о своем первом уроке среди других учеников.

Шепот преследовал его по всему залу, а когда он сел за преподавательский стол, то заметил, что его друзья, и некоторые другие учителя, с интересом смотрят на него. У Гермионы был такой вид, словно ей не терпелось что-то спросить. Гарри, подавив усмешку, начал накладывать себе овощи и мясо, вздохнув с облегчением, когда его желудок, наконец, перестал протестовать. Заметка на будущее: вставать пораньше!

Не торопясь, Гарри расправился с первой порцией, затем потянулся за следующей, чтобы наполнить свою тарелку, полностью игнорируя подругу. Гермиона, очевидно, заметив, что Гарри пока не собирается ничего говорить, тоже вернулась к еде, но время от времени поглядывала на него, словно проверяя, закончил ли он. Только Драко и Рон были полностью поглощены обедом, поручив Гермионе начать разговор.

Поэтому, как только Гарри откинулся на спинку стула, доев вторую порцию, вопрос сам вырвался из нее:

— Это правда?

— Что именно? — с усмешкой спросил Гарри, заметив, что остальные учителя за столом тоже прислушиваются к разговору. Глаза Дамблдора лукаво блеснули, и Гарри почувствовал облегчение от того, что директор, очевидно, не рассердился из-за выбранной им темы первого урока.

— Гарри Поттер! — прошипела Гермиона. — Не прикидывайся дурачком! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Это правда, что ты заставляешь студентов говорить «Волдеморт»?

Некоторые из учителей вздрогнули, услышав это имя, и Гарри ухмыльнулся:

— Да. Вроде того. Я просто хочу, чтобы они преодолели этот страх, но я не заставляю их. Я думаю, это должно было произойти давным-давно, учитывая, что даже взрослые боятся его имени.

— Но…

— Никаких «но», Гермиона, — Гарри понизил голос так, чтобы только она могла услышать его. — В будущем весь волшебный мир впадает в панику, как только слышат это имя, и это дает Волдеморту власть. Я хочу изменить это, научив хотя бы своих студентов, что имя — это не то, чего стоит бояться.

— Ладно, Гарри... — вздохнула Гермиона. — Я понимаю, но прошу не давить на них слишком сильно... их всю жизнь учили бояться этого, поэтому изменить это может оказаться трудно.

Улыбнувшись, Гарри, наконец, потянулся к десерту:

— Мне удалось сделать это с тобой и Роном, не так ли?