Гарри Поттер и Невозможность Путешествия во Времени (гет)

— Класс свободен, — сказал Гарри, пытаясь скрыть явное облегчение в голосе. Когда последний ученик вышел из кабинета, он вернулся за свой стол, чтобы собрать бумаги, которые подготовил для урока. К счастью, это было последнее занятие на сегодня. Завтра была пятница, приближались выходные. Когда он соглашался стать преподавателем, то не подозревал, какая это нелегкая работа, к тому же отнимающая уйму времени. Сейчас, три недели спустя, когда он осознал, сколько труда вкладывали профессора в их обучение, то начал уважать их ещё больше. Особенно трудно было со сдвоенными уроками Гриффиндора и Слизерина, который он только что проводил для шестого курса.

Спустя пару минут он вышел из класса и направился в гостиную. Гарри даже думать не хотел о тех заданиях, которые ему предстояло оценить. Но он займется этим после ужина. А пока он просто хотел немного отдохнуть, а также хорошенько подкрепиться.

Гостиная была пуста, когда он зашел. Рон, скорее всего, был снаружи, проверяя школьные метлы, Гермиона, как обычно, разговаривала с кем-то из своих учеников после урока, а Драко... вообще-то он виделся с Драко только по утрам и в Большом зале. Все остальное время тот проводил в лаборатории, либо в своем кабинете.

Что ж, по крайней мере, еще пару минут его никто не побеспокоит. Он зашел в спальню, закрыл дверь и положил свои записи на стол рядом с другой стопкой пергаментов. Ему предстояло много работы этой ночью и, вероятно, также и в выходные. Как бы ни было весело преподавать и делиться знаниями с младшим поколением, как говорила Гермиона, все же в этом были свои недостатки. Например, часы, потраченные на проверку домашних заданий после уроков.

Но Гарри не жаловался, нет. Директор был великодушен, предложив им эту работу, хотя в этом не было необходимости. Они могли отблагодарить его, как минимум, выполняя ее как можно лучше. И, подумал Гарри, он помогает этим студентам. Особенно он гордился четверокурсниками Гриффиндора и Когтеврана. Он прочел много интересных эссе про Волдеморта и Гитлера, и студенты уже намного лучше произносили имя Темного Лорда. Гарри прикинул, что в ближайшие две недели сможет показать им боггарта.

— Гарри, дружище, ты тут? — он услышал из гостиной.

Гарри вздохнул — его несколько минут покоя закончились — и вышел из комнаты.

— Эй, Рон, — ответил он, устало опускаясь в кресло. — Как прошел день?

Пожав плечами, тот ответил:

— Сегодня после ужина я буду наблюдать за тренировкой гриффиндорцев. Честно говоря, не могу дождаться, чтобы увидеть, как Чарли играет за ловца. Кто знает, — подмигнул он с широкой улыбкой на лице, — может быть, он сумеет дать тебе фору. Хочешь пойти со мной?

— Извини, но я не могу, — Гарри протер глаза. Ему очень хотелось пойти, но в комнате его ждали две стопки непроверенных заданий. Каким-то образом, Рону досталась самая несложная вакансия. Уроки полетов были только у первокурсников, и сочинения, которые те писали — если они вообще их писали — было несложно оценивать. Но, с другой стороны, Рон должен был присутствовать на тренировках у всех факультетов, а Гарри хорошо помнил, сколько времени те могут занять, если капитан команды — одержимый квиддичем игрок. Однако Гарри предпочел бы присматривать за детьми, играющими в квиддич, чем читать эссе до тех пор, пока буквы не поплывут перед глазами.

— Полагаю, теперь ты хочешь поужинать?

— Точно, — кивнул тот. — О, и я видел Гермиону, когда шел сюда. Она сказала, чтобы мы шли без нее, ей нужно в библиотеку, и она перекусит позже.

Гарри покачал головой. Это было так похоже на их подругу — пропустить ужин ради похода в библиотеку — он ни на секунду не поверил, что она будет беспокоить домашних эльфов поздно ночью только потому, что голодна.

— Ну, это же Гермиона.

Вытянув руки вверх и потянувшись, чтобы избавиться от напряжения в мышцах, Гарри поднялся:

— Тогда идем.

* * *

Было уже раннее утро — часы Гарри показывали три семнадцать — когда он отложил перо и добавил последнее эссе к уже законченной стопке работ.

«Наконец-то», — подумал он, устало улыбнувшись. Он отодвинул стул и встал, посмотрев в окно. Небо было усеяно сверкающими звездами, а за хижиной Хагрида темнел Запретный лес. Хагрид, по-видимому, уже лег спать, так как в хижине не было света.

«Уже», — хмыкнул он. Отлично. Всего через пару часов будильник безжалостно зазвонит, и ему придется вставать, чтобы провести еще один изнурительный день в классе.

«И осталась лишь одна стопка», — криво усмехнулся Гарри, посмотрев на рабочий стол.

Он сонно потер глаза, пересек комнату и пошел в ванную, чтобы приготовиться ко сну. Оставшись в одних шортах и футболке, он вышел и, махнув рукой, погасил свечи. Затем рухнул на матрас и, натянув одеяло, закрыл глаза. Но почему-то, прежде чем заснуть, в голове мелькнула мысль, что он что-то забыл.

Ночь была беспокойной, он ворочался с боку на бок...

Он преследовал красный вопросительный знак, который дразнил его голосом Снейпа. Но, когда выпадало определенное слово, его заглушал громкий звук, похожий на шум вертолета. Когда Гарри поспешил за знаком к квиддичному полю, тот внезапно поменял цвет, превратившись из красного в зелено-серебристый, и ухмыльнулся голосом Малфоя:

— Поймай меня, Поттер.

Гарри оглядел себя и увидел, что на нем надето его старое снаряжение для квиддича, а в правой руке он держит любимую «Молнию». Не раздумывая, Гарри взобрался на метлу и поднялся в воздух, все еще следуя за вопросительным знаком. Но теперь, будучи в воздухе, он чувствовал себя увереннее и знал, что это только вопрос времени, когда он вспомнит. Тут он увидел золотой снитч и нырнул за ним, пока его рука не сомкнулась вокруг трепещущего шарика. Медленно разжав кулак, он ожидал, что снитч снова улетит, но вместо этого тот спрыгнул на землю и превратился в…

— Гермиона! — он ахнул, сев в своей постели. Будильник должен был зазвонить только через пару минут, но внезапное осознание того, какой сегодня день, заставило Гарри вскочить с кровати.

— О, черт! — съежившись, он посмотрел на календарь и действительно оказался прав. Цифра «девятнадцать» была обведена ярко-красным цветом, переливаясь радужными красками. Сегодня день рождения Гермионы, а он совсем забыл об этом. Почему Рон ему не напомнил? Из всех людей он должен знать, когда у Гермионы день рождения.

Подарок, подарок. Гарри лихорадочно оглядел комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы стать хорошим подарком для Гермионы, но не увидел ничего подходящего.

Он хотел ворваться в гостиную и найти Рона, когда вспомнил, что на нем надето, и, снова выругавшись, схватил одежду и исчез в ванной. Какого черта по утрам в Хогвартсе всегда такая суматоха?

Его волосы все еще были влажными, когда он вошел в гостиную и увидел Рона, читающего «Пророк». Тот, очевидно, ждал Гарри, чтобы пойти завтракать. Как Рон всегда умудрялся собраться раньше него, оставалось для Гарри загадкой, но сейчас у него не было времени ее разгадывать.

— Почему ты мне не напомнил? — спросил Гарри.

— Напомнил? О чем ты говоришь? — Рон выглядел немного удивленным и смущенным. — А почему сегодня все такие сварливые?

Гарри застонал, подходя к другу.

— Пожалуйста, не говори мне, что ты забыл.

Когда смущение на лице Рона стало еще более очевидным, он продолжил:

— День рождения Мионы.

— О... — медленно произнес Рон, но, когда смысл слов дошел до него, повторил, на этот раз громче:

— О! Черт возьми!

— Именно так, — согласился Гарри и сел рядом с другом.

— Так вот почему она только что вылетела из гостиной, когда я сказал «Доброе утро», а потом открыл «Пророк».

Гарри провел рукой по лицу.

— Мы безнадежны.

Рон мог только согласиться.

С чувством страха и вины они вошли в Большой зал и подошли к столу, за которым уже завтракали двое человек, включая Гермиону. Однако она даже не оторвала взгляд от своего экземпляра «Пророка», когда они сели рядом с ней. Ни Рон, ни Гарри не знали, что сказать, поэтому молчали, думая, как бы извиниться за свою забывчивость. Может быть, вечеринка-сюрприз, подумал Гарри, тогда они смогут сказать, что только сделали вид, будто забыли о ее дне рождения. Но, зная Гермиону, Гарри ни на секунду не поверил, что она купится на эту историю. Вздохнув, он положил вилку на тарелку и повернулся к подруге:

— Гермиона, послушай…

— Не сейчас, — прошипела она, все еще не отрываясь от газеты. Но когда она поняла, что Гарри не сдастся, то вздохнула и просто сказала:

— Я знаю, что многое произошло за последние несколько недель, но все же... просто оставь меня в покое, ладно?

Гарри хотел возразить, сказать, что он искренне сожалеет и это больше никогда не повторится, когда в Большой зал начали залетать совы. Стало очень шумно, так как все начали вскрывать конверты и письма, как и каждое утро, но сегодня произошло еще кое-что, чего никогда не случалось с тех пор, как они прибыли в это время. Одна из сов опустилась прямо перед Гермионой, заставив ее оторвать взгляд от «Пророка», и ее глаза расширились от удивления, когда она увидела, что именно было привязано к лапке совы. Все еще слегка ошарашенная, Гермиона отвязала розовую розу и, даже не заметив, как сова улетела, повернулась к Гарри и Рону, которые с любопытством смотрели на нее.

— Спасибо, ребята, — сказала она, снова вздохнув. — Я знаю, вы хотите загладить свою вину, но дело не только в вас. Просто...

— Но это не мы, — выпалил Рон, не успев остановиться. Гарри вздрогнул, услышав эти слова, и посмотрел на лицо Гермионы. Ее губы сложились в маленькое «О». Огорчение на лице Гермионы смешалось с некоторым любопытством, когда она перевела взгляд обратно на цветок, лежащий перед ней на столе.

— Что это? — спросил Драко, опустившись на стул рядом с Роном. — Кто-то из вас вспомнил про день рождения Грейнджер и подарил ей розу? Или это неудачный способ извиниться за забывчивость?

Рон хотел возразить, но Драко вытащил из кармана длинную коробку, завернутую в зеленую бумагу, и молча передал ее Гермионе. Она пробормотала тихое «спасибо» и улыбнулась ему, разворачивая подарок. Внутри лежало красивое светло-коричневое перо.

— Отличное качество, — объяснил Драко. — У меня есть такое, и я им очень доволен. Заметь, оно не для проверки заданий, но, может быть, ты могла бы использовать его, чтобы писать письма или что-то еще.

Улыбка на лице Гермионы стала шире, когда она осмотрела перо со всех сторон, но не смогла обнаружить ни единого изъяна. Дерево было гладким, и она была уверена, что пройдет много времени, прежде чем оно расколется или впитает чернила.

— Еще раз спасибо, Драко. Оно прекрасно, — сказав это, Гермиона бросила на своих лучших друзей сердитый взгляд. — Мне пора в класс. Нужно подготовиться к уроку.

Она положила перо обратно в коробку, аккуратно сложив оберточную бумагу, затем поднялась, осторожно взяла розу и прошла мимо, бросив быстрый взгляд на Гарри и Рона, и улыбнувшись Драко.

Гарри застонал почти неслышно, когда она вышла из Большого зала, и подавил желание уронить голову на стол — его остановило только то, что это было не очень-то по-взрослому, а ведь он теперь профессор и, следовательно, образец для подражания для студентов. Как этот день мог начаться так неправильно? Да, они с Роном напортачили, но они собирались загладить свою вину перед ней! Это были беспокойные несколько недель, и она, конечно, должна понимать, что такие вещи, как дни рождения, могут вылететь у них из головы. И, возможно, она бы поняла, если бы не Драко, который не только вспомнил о ее дне рождения, но и купил отличный подарок. Он повернулся, чтобы посмотреть на Драко. Рон, как заметил Гарри, тоже хмуро смотрел на него, с силой нарезая сосиски. Гарри вздохнул. Прямо сейчас он хотел оказаться в своей комнате, со своими эссе, и переждать этот день, пока все не придет в норму.

В течение дня Гарри слышал самые любопытные вещи. Например, как третьекурсницы из Пуффендуя восторженно шептались о последнем уроке трансфигурации. Он не хотел подслушивать, но когда до его ушей донеслись слова «профессор Грейнджер» и «желтые розы», он невольно замедлил шаг, надеясь уловить продолжение разговора. Очевидно, еще одна сова влетела в открытое окно класса и принесла не одну, а две желтые розы.

Теперь и ему стало любопытно. Кто этот незнакомец, который посылает ей розы? Это был не он и не Рон, и он знал Драко достаточно хорошо, чтобы понять, что это не он. Но кто тогда? Скорее всего, студент или коллега-профессор. Рон много говорил о том, что Гермиона, похоже, подружилась с Кристофером Хейденом и проводит с ним много времени. Может, это он?

Гарри покачал головой. Это были только догадки. Может быть, таинственный незнакомец скоро объявится.

За обедом Рон рассказал ему, о чем говорили гриффиндорцы-первокурсники возле Большого зала.

— Они сказали, что во время занятий сова принесла Гермионе три красные розы. Ты можешь в это поверить? Три красные розы!

Гарри вспомнил слова девочек о жёлтых розах, которые Гермиона получила во время первого урока.

— У Гермионы сегодня еще один урок, и я, честно говоря, не хочу знать, о чем будут говорить ее ученики.

Гарри мог только согласиться с другом. Почему-то у него возникло странное чувство. Не плохое, просто странное. Тот, кто посылал эти розы Гермионе, определенно знал, как это делается. Сначала розовая роза — в честь дня рождения, потом желтые — символ дружбы, и красные — символ любви. Оставались ещё белые, обозначающие чистую любовь. Он задумался, осмелится ли отправитель сделать следующий шаг или остановится на красных розах.

Внезапно ощутив беспокойство, Гарри поднялся со стула, оставив свой обед почти нетронутым. Он виновато улыбнулся Рону, прежде чем выйти из Большого зала. К счастью, на улице было немного учеников, так что ему нужно было только пройти немного дальше, чтобы остаться одному. Он вытащил из кармана пачку сигарет, открыл ее и, сунув одну сигарету в рот, поджег волшебной палочкой. Облегчение немедленно накрыло его, и напряжение начало спадать. С тех пор, как Гарри начал свою профессорскую карьеру, он взял себе за правило не курить перед студентами, чтобы не давать им никаких идей. И до сих пор ему это удавалось. Другим никогда не нравилась его привычка, Гермиона и Рон обычно жаловались, когда он курил в гостиной, поэтому он перестал это делать. К счастью, он знал некоторые заклинания для очистки воздуха, поэтому мог спокойно курить в своей спальне.

Выкуривая третью сигарету, Гарри почувствовал, как запястье на его левой руке потеплело. Это было заклинание, которое он наложил на часы, чтобы не пропустить время идти в класс. У него оставалась всего пара минут до прибытия первых учеников. Он вынул сигарету изо рта и тихо пробормотал: «Скорджифай». Еще один урок, и никаких занятий до понедельника.

На этот раз Рон ждал его в гостиной. Гарри бы с удовольствием плюхнулся на диван и проспал все выходные, но его мысли занимали два вопроса. Первый — непроверенные эссе и второй — Гермиона. Конечно, в данный момент Гермиона была важнее — они с Роном все еще должны были загладить свою невнимательность. Но почему-то он сомневался, что они смогут превзойти те розы, которые она получала весь день. Они еще ничего не слышали о ее последнем занятии, но они все узнают, как только она войдёт в гостиную.

Они немного поговорили, перебрасываясь идеями о хорошем подарке, хотя ничего хорошего из этого не вышло — Гарри просто чувствовал себя лишенным воображения. Прошло около получаса, и когда портрет снова распахнулся, они оба вздрогнули, но это был всего лишь Драко.

— Не обращайте на меня внимания, — сказал он им с ухмылкой, пересекая комнату и усаживаясь в кресло, которое занял в самом начале их пребывания в Хогвартсе. Закинув ноги на подлокотник, он стянул с себя черную мантию, в которой обычно ходил на занятия, обнажив черную футболку и синие джинсы. Гарри время от времени удивлялся, когда видел Драко в таком виде. Он не понимал, как кто-то, кто, казалось, так сильно презирает магглов, продолжал носить их одежду.

Гарри и Рон переглянулись, когда Драко взял книгу, которую оставил прошлой ночью, и открыл ее где-то посередине, чтобы продолжить чтение. Теперь уже невозможно было обсуждать день рождения Гермионы. Однако у них все равно не было времени, потому что через несколько секунд проем снова открылся, и вошла Гермиона, держа в руках сумку и букет роз — одну розовую, две желтые, три красные и четыре коралловые. Это удивило Гарри. Он был почти уверен, что это будут белые розы. Но больше всего его интересовало, что означает коралловый цвет, и имеет ли он вообще какой-то смысл.

— Ну и денек, — пробормотала она, ставя розы на стол, а сумку на пол. Гермиона вытерла лоб тыльной стороной ладони, прежде чем сбросить верхнюю одежду и сесть в кресло. Она взмахнула палочкой, и на столе появилась уже наполненная водой ваза. Она поставила розы в вазу и, бросив на них последний взгляд, повернулась к Гарри и Рону, которые настороженно наблюдали за ней. — Они ведь не от вас, да?

Когда они оба покачали головами, Гермиона вздохнула.

— Это странно. Мне бы хотелось знать, кого благодарить за них. Они действительно прекрасны. Прошло много времени с тех пор, когда кто-то дарил мне розы.

Она понюхала их и снова вздохнула.

— А еще мне очень хотелось бы знать, что означают коралловые. Я знаю, что значат другие, но эти для меня в новинку…

— Желание, — ответил Драко, оторвавшись от книги и остановив взгляд на Гермионе. — Коралловые розы означают желание.

Заметив озадаченные взгляды Рона и Гарри, он положил книгу на стол и поднялся с кресла.

— Не смотрите на меня так. У нас было много цветов в саду в Малфой-мэноре, так что я знаю многое о них и их значении. А теперь, с вашего позволения, мне нужно закончить кое-какую работу.

— Прости, Миона, — сказал Рон, когда Драко исчез в своей комнате.

— Я знаю, — ответила она. — И мне жаль, что я вела себя так сегодня утром. Это не ваша вина. Мы все были заняты, и, я уже говорила, дело не только в этом. Сегодня утром я поняла, что не могу поговорить с родителями, и они, наверное, беспокоятся обо мне. Если они еще живы... прошло больше полутора месяцев после битвы в Норе, и я боюсь узнать, что случилось со всеми после того, как нас перенесло сюда.

Гарри заметил слезы в ее глазах и подошел к ней, нежно обняв. Он смутно представлял себе, как она себя чувствовала — Уизли, Ремус и, конечно, Гермиона и Рон были его семьей в другой временной линии, и он, скорее всего, чувствовал бы то же самое, если бы застрял в этом времени один; но в то же время он чувствовал себя плохо, потому что его родители были здесь, и ему не нужно было беспокоиться о них в будущем.

— Не плачь, Миона. Дамблдор найдет способ вернуть нас в тот самый момент, когда мы исчезли, так что не стоит волноваться.

— О, Гарри! — воскликнула она. — Мне очень жаль. Мне не стоило так злиться на вас из-за такой мелочи, как мой день рождения.

— Кто сказал, что твой день рождения — мелочь? — спросил Рон. Он тоже встал с кресла и присоединился к объятию. — Мы все исправим, обещаю. Мы попросим домашних эльфов приготовить для тебя огромный торт с шоколадным кремом, с двадцатью двумя свечами…

Гермиона тихо засмеялась, и оба молодых человека усмехнулись, когда она пробормотала:

— У домашних эльфов достаточно работы, чтобы просить их испечь ещё и торт.