Цветы счастья (гет)

− Сэр, вы не спите?

Каллен моргнул и перевернулся. Солнце вовсю светило ему в лицо. Он поморщился и попытался определить, который час. По его предположениям, близилось время завтрака, но болезненный гул желудка сообщил, что скорее обеда.

Как бы высоко ни стояло солнце, он чувствовал себя так, словно не спал вовсе. Отдых ускользнул от него, хотя физически он был изнеможен и расслаблен накануне. Он никогда раньше не видел, чтобы Кассандра плакала, помимо той агонии, которую испытывал каждый воин в ожидании целителя. И даже если причиной ее слез было ошеломляющее удовольствие, в чем он все больше и больше сомневался, Каллен считал, что она не должна была оставаться одна в этот момент. Дюжину раз он порывался пойти к ней и настоять на том, чтобы она приняла его утешения. Ему было это просто необходимо, иначе он не уснул бы.

Но в конце концов, он так и не решился. Кассандра была взрослой, наиболее самодостаточной личностью из всех, кого он знал, и она не оценила бы, что он видит ее слабость. То, как стремительно она покинула его комнату, доказало это.

Он попытался вспомнить, почему проснулся. Его разбудил какой-то шум, не так ли?

Скрип двери напомнил ему о причине пробуждения. Он схватил одеяло и завернулся в него.

− Да, я проснулся! − крикнул он. − Но я все еще не одет. Пожалуйста, не входи.

Дверь закрылась, но не плотно. Горничная быстро ответила:

− Простите меня. Но хозяйка хотела убедиться, что вы встали, и я жду этого довольно долго. Нравится вам или нет, но мне нужно сменить постельное белье и все вычистить в комнате. Сегодня день уборки, я ждала до последнего, но уже подходит время обеда.

− Конечно. Мне очень жаль. Астрид, да? − уточнил он. Она подтвердила, и он поднялся, откинув одеяло. Каллен осмотрелся в поисках не слишком грязной одежды и схватил первые подвернувшиеся под руку вещи. Надевая рубашку, он сморщил нос от слабого запаха, исходившего от нее.

− Я также могу взять все, что вам нужно постирать, − сказала Астрид из коридора. Каллен подозрительно посмотрел на дверь и как можно быстрее надел штаны. Затем окинул взглядом остальную часть комнаты, поморщившись при виде состояния своих простыней. Может она не заметит?

О, да, а он будет следующей Верховной Жрицей.

− Где твоя хозяйка? − спросил Каллен.

− Они с мисс Резерфорд поехали в город, − ответила девушка.

− Опять? − Что им еще может понадобиться после вчерашнего марафона? − Она оставила для меня какие-нибудь инструкции?

− Нет, сэр.

Замечательно. Мия все еще видит в нем гостя. Он вздохнул.

− Леди Кассандра здесь?

− Она уехала в город с остальными, − сказала Астрид.

Ворча, он схватил две книги со своей тумбочки. Кассандра, видимо, оставила, когда поспешно убегала от него. Роман был следующим в серии, так что у него появилось достаточно времени, чтобы догнать ее, раз уж его все бросили сегодня. Он открыл дверь и попытался как можно приятнее улыбнуться горничной.

− Спасибо, Астрид. Извини, что доставил тебе неудобства.

− Вовсе нет, сэр, − сказала она и взглянула на книги в его руке. − Вам принести немного еды, когда я закончу?

На этот вопрос он с благодарностью кивнул. Ему не хотелось есть вместе с рабочими, которые вполне заслуженно удивлялись бы почему он не работал вместе с ними, и были бы правы.

Он выбрал самое удобное кресло в гостиной, уселся, скрестив ноги, и приступил к чтению.

* * *

Три часа спустя он все еще оставался в одиночестве. Каллен пообедал, погулял по усадьбе и даже уговорил все еще посматривающего на него с настороженностью Алистера вместе покормить кошек. Мальчик потом сразу убежал, возвращаясь к друзьям, но начало восстановлению прежних взаимоотношений было положено.

На ферме всегда все пребывало в движении: люди приходили и уходили, животных водили туда-сюда и повозки въезжали или выезжали. Но Каллен ничего не знал о ритмах их жизни и не имел нужных навыков, чтобы помогать кому-либо, поэтому, в конце концов, он вернулся в гостевой дом. Осталось прочитать еще одну книгу.

Он без колебаний вошел в комнату Кассандры. Астрид не сказала ни слова, но он не был слепым и заметил лукавый взгляд, которым она его окинула, после того, как закончила с его комнатой. Теперь не нужно было притворяться. То, что у Каллена ночью была гостья, станет известно уже к ужину. А то, что компанию ему составляла Кассандра, было бы единственным возможным выводом.

Обе законченные книги Каллен положил на ее стол и огляделся в поисках последней. Кассандра содержала свою комнату в порядке, как и он − что неудивительно, учитывая схожесть их подготовки. На виду лежало очень мало предметов. Несколько исписанных листов бумаги, стертые перья, чернила и крышка от них. Его немного покоробило, что придется рыться в ящиках, но ведь его бросили на произвол судьбы и ему надо чем-то развлечь себя. В конце концов, он не собирался шпионить за Кассандрой!

Он начал с тумбочки, с самых верхних ящиков. Там оказались книги, но только самые ранние, те, которые он уже читал. Он просмотрел одну, вспоминая тот идеальный день у ручья, когда неообдуманно вызвался на пытку прочесть историю Ролана и Женевьевы. Сладкую пытку, как оказалось. Но эта история вряд ли закончится сегодня, если только вдруг не обнаружится, что Варрик действительно сумел уместить в одну книгу и расследование убийства, и пиратскую атаку, и раскрытие интриг коварной тети.

Он раскрыл книгу, и его взгляд выхватил полузабытые строки. В этот момент что-то выпорхнуло из книги и упало на пол. Его глаза в ужасе расширились. Неужели страница? Кассандра убьет его, если он порвал книгу. Ничего не увидев на полу, он опустился на колени, чтобы заглянуть под кровать. Каллен вздохнул с облегчением, поняв, что вместо страницы из книги выпал засушенный цветок. Он внимательнее посмотрел на свою находку и замер, потрясенный. Это было похоже на цветок из сада Скайхолда. Он не знал, что Кассандра настолько сентиментальна.

Любопытство пересилило прочие чувства, и он взял другую книгу. Пусто, зато в следующей он нашел еще один цветок, покоившийся между страницами. Он был похож на те, что росли возле его любимого пруда в Ферелдене. Засушенные цветы обнаружились в нескольких томах. Еще один из сада Скайхолда. Один из Киркволла − его наверняка было трудно найти учитывая засушливую почву города. Был даже цветок с горных равнин Убежища, с кустов, которые росли рядом с тренировочной площадкой. Он осторожно положил их все на кровать, стараясь не повредить.

Он улыбался, глядя на эту необычную сторону личности Кассандры, когда открыв еще одну книгу, обнаружил между белых страниц ярко-желтый цветок. Он узнал его сразу же, и улыбка его погасла, а сердце тревожно заныло. Он подарил ей этот цветок. За пределами лагеря Искателей, до того, как произошло так много всего. Почему она его оставила? Конечно, не из-за него. Время, проведенное в том лагере, вряд ли оставило приятные воспоминания.

Каллен посмотрел на остальную часть коллекции. Конечно. Она собирала красивые цветы из многих мест. Использовать цветок, который он ей подарил, было проще, чем искать новый. И у него был яркий уникальный цвет. Ничего странного в этом не было. Но в его мыслях уже поселилось беспокойство, пытавшееся уловить истину о том, чего он еще не понимал.

Открыв последнюю книгу, он увидел стебель одуванчика. Беспокойство усилилось, и Каллен уже не мог его игнорировать. У стебля не было лепестков − ничего, чтобы делало бы его красивым, − но он все равно его узнал. Это был тот самый одуванчик, который он использовал как снаряд, запустив им в Кассандру в тот яркий, ослепляюще солнечный день.

Он сопротивлялся ходу своих мыслей, но его глаза перебегали с одного цветка на другой против его воли. Желтый − цветок, который он преподнес ей, продекламировав, притом весьма плохо, монолог из книги. Остальные цветы оказались не просто из садов Скайхолда, а из его кабинета, − новый рекрут приносил их и ставил в вазу. И цветок из Киркволла был из плохо ухоженного сада, где они встретились и где она впервые предложила ему место в инквизиции. И Убежище, где они тренировались, препирались и стали друзьями.

Или чем-то большим −по крайней мере, для одного из них. Создатель спаси его, что он натворил?

Он смотрел на стебель одуванчика, возвращаясь мыслями к последним неделям, последним годам, пытаясь найти объяснение, которое не означало бы, что он вел себя как худший человек в Тедасе, когда дверь неожиданно открылась. Он обернулся и увидел Кассандру, которая явно была удивлена его вторжением. Он не смог произнести ни слова и только смотрел на нее с тупой беспомощностью. Ее темные глаза окинули взглядом его неподвижную фигуру, потом кровать и наконец остановились на стебле, что он до сих пор держал в руке.

Черты ее лица осветила печаль, и они долго стояли в тишине.

− Я не шарил в твоих вещах, − в конце концов произнес он. Он не знал, почему это важно, но он не смог придумать ничего другого. Может, потому что это было совсем не важно. − Извини, я просто искал последнюю книгу, а они выпали. Я положу все обратно. − Он повернулся и начал собирать с кровати цветы, чувствуя себя неуклюжим и глупым. Что он должен сказать? Что он должен сделать? Она выглядела такой несчастной...

− Каллен, − тихо сказала Кассандра, − остановись. Я все сделаю. − Он не хотел смотреть на нее, боялся увидеть в ее глазах боль, но все равно это сделал. Она закрыла за собой дверь, а потом вздохнула и расправила плечи. − Мне жаль, что ты это узнал.

− Это просто цветы, − сказал он. Солги мне, умоляли его глаза.

Она, конечно, не стала.

− Нет, − ответила Кассандра. − Это воспоминания.

− Но тебе же нравится Железный Бык, − в отчаянии произнес он. Да. Это правда. Он знал это и цеплялся за это. − Ты сказала мне.

− Я этого не говорила.

− Нет, говорила. Я спросил тебя, и ты сказала, что его здесь нет, и это единственная причина, почему... − он потер лоб.

− Его здесь нет. Это правда, − ответила она. Звук ее ботинок, когда она сдвинулась с места, был приглушенным и пустым. − Я не знаю, почему ты решил, что я интересовалась им. Он всегда был только другом. Я просто позволяла тебе продолжать в это верить. Но я не лгала тебе.

− Не лгала? − недоверчиво спросил Каллен. Он бросил книгу, которую держал, на пол и подошел к ней достаточно близко, чтобы прикоснуться. − Это что шутка? Или просто разумное объяснение всех Искателей? Кивать на лживые утверждения и говорить, что это не ложь? Быть правдивым, только если кто-то задаст вам прямой вопрос? Или только если человек узнает о лжи? Если мы будем молчать, может быть, Круг не взорвется, может быть, храмовники никогда не выйдут из-под контроля, может быть, этот подлец никогда не узнает, насколько ужасно он себя ведет?

− Ты не подлец, − начала она, но он ударил кулаком по стене позади нее. Она затихла в ожидании.

− Ты позволила мне причинить тебе боль, − сказал Каллен. − Я причинил тебе боль, Кассандра! Ты сказала мне, что прошлой ночью я этого не сделал, но это тоже была ложь, не так ли?

В его ушах вновь зазвучали ее тихие рыдания. Нет, это были слезы не удовольствия, а самой затаенной глубокой боли. Он попытался представить, что бы почувствовал сам, если бы Эллана так же небрежно позвала его к себе, говорила бы с ним на языке мимолетного желания, в то время как он жаждал чего-то большего. И не находил слов, чтобы описать то, что почувствовал бы.

− Я никогда не хотел, чтобы случилось нечто подобное.

− Конечно, я этого не ожидала.

− Тогда зачем вообще предлагать? Я давил на тебя? − спросил он. Все что угодно, кроме этого! Пожалуйста, все, кроме этого.

− Нет, − сказала она, нахмурив брови. − Я даже не думала, что ты заинтересуешься мною. Но, как я уже говорила, если это последний раз, когда я тебя видела, мне хотелось... новых воспоминаний. − Она вздохнула. − Я сделала выбор. Мой выбор. Если мне будет больно, то не из-за тебя. Откуда ты мог знать?

− Так ты сделала выбор за меня, но не подумала, что я должен понимать его последствия? Создатель, Кассандра, если бы я знал, что ты чувствуешь, я бы никогда не позволил этому случиться.

− Это был мой страх, − ровно произнесла она. − Ты не сделал ничего, за что стоит себя упрекать. Ты был очень добр.

При этих словах он отшатнулся и начал кружить по комнате, сгорая от стыда.

− Не говори так, − огрызнулся он. − Я должен был лучше понимать. Я должен был видеть! Я знал, что это неправильно.

Мия пыталась ему сказать. Он вспомнил все тонкие намеки, на которые не обращал внимания, потому что слишком хотел того, что связало их с Кассандрой. Он опять пожелал того, чего не должен был иметь, и это причинило людям боль. Когда он вообще начнет учиться на своих ошибках? Теперь его воспоминания об Искательнице были уродливыми, искривленными и оскверненными, как сам Мор, и их дружба исчезла. Если она вообще была.

Он резко развернулся и ткнул в ее сторону пальцем. Кассандра вздрогнула, но не отвернулась.

− Скажи мне, что в твоих чувствах нет ничего серьезного. Это случилось только из-за этой поездки, из-за того, что мы так близко общались, из-за этих книг. Это вызвало мое желание. Скажи мне, что это было и твоей причиной, − произнес он, хотя и понимал, что она не сможет. Она принесла это чувство из Киркволла, спасая его ради Андрасте. Давным-давно, много лет назад, он уже был кем-то значимым для нее, о чем никогда не подозревал. − Скажи мне, что ты выбрала меня для своей Инквизиции не только потому, что ты... потому что я...

Его голос зазвучал надтреснуто, и он не смог закончить. Каллен в отчаянии уронил руки. Высокий, мускулистый и красивый. Похоже это все о чем стоит говорить, рекомендуя себя людям, даже ей. Забудьте о демонах, забудьте о неудачах, забудьте о его сломленном духе. Он достаточно хорошо выглядит в броне, чтобы устроиться в любом месте.

Кассандра, наконец, двинулась с места, но благоразумно не коснулась его.

− Нет. Никогда. По крайней мере, − она прервалась, и у него на сердце стало еще горше. − То, что делало тебя квалифицированным − это то, чем я тоже... восхищалась. Одно не могло существовать без другого. Я бы не заинтересовалась тобой, если бы ты не был тем, кто ты есть.

− Ты ничего обо мне не знала, − зло произнес он. − Я был просто фантазией. И, полагаю, остался ей до сих пор.

Ее горячность стихла, и она закусила губу.

− Нет, это не так, − мягко произнесла она. − Мы друзья, Каллен. С самого начала и всегда. − Она потянулась к его плечу, но он оттолкнул ее руку.

Ярость захлестнула его.

− Друзья не лгут друг другу годами. Пять лет, Кассандра! − он повысил голос. − Пять лет ты позволяла мне думать, что я заслужил свое место оправданно, и при этом был просто твоей романтической идеей. Когда ты не заменила меня, я думал, это потому, что я был сильным, а оказалось иначе − ты была слаба. Потакала мне. Прятала мои ошибки. Сделала Инквизицию уязвимой, потому что хотела, чтобы мир был похож на книгу.

Каллен понимал, что нечестно упрекать ее в этом. Она всегда была слишком преданна делу, чтобы подвергнуть Инквизицию серьезной опасности, но именно сейчас он увидел насколько она слаба и уязвима в своем отношении к нему. Разве он не поступал точно так же с Солоной? С Хоук? Даже с Элланой он не вел себя так, как должен командир. Что ж, можно только порадоваться, что у них была Лелиана, чтобы успевать исправлять их промахи.

Каллен посмотрел на ее расстроенное лицо.

− Почему ты мне не сказала? − спросил он. − Ты советовала мне пройти весь этот путь, чтобы разобраться с моими чувствами к Эллане, отделить женщину от работы, взять на себя командование ради блага Инквизиции. Как ты могла быть настолько лицемерной?

− И что принесло тебе это знание? − спросила она. Ее голос был тверд, выражая нежелание больше успокаивать его. − Что принесло это мне? Или, может, ты хочешь сказать, что так же заботишься обо мне?

Его глаза расширились. Это была именно та тема, о которой он не хотел говорить. Каллен попытался ответить очень мягко, несмотря на кипевший в нем гнев.

− Кассандра, ты удивительная. Очень много мужчин хотели бы быть с тобой, но я...

Она резко прервала его.

− Именно. Я могу вытерпеть свое так называемое лицемерие, потому что я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. И я лучше понимаю себя, чем ты когда-либо сможешь. Мои чувства никому не служат, и я всегда держала их отдельно от своей работы. Скажи я тебе о них, и это не вызвало бы ничего, кроме дисгармонии. Но твои желания уничтожали тебя. Это совсем не одно и то же, − сказала Кассандра. На ее лице появилась грустная улыбка, отчего ему стало еще больнее. − И Эллана могла бы быть твоей, в те последние годы, если бы ты только осмелился открыться ей. Но этого нельзя сказать обо мне.

У него не было ответа. И ему было ужасно жаль, что он не мог опровергнуть ее слова. То, что она надеялась вернуть все назад, было очевидно по затаенной боли в ее глазах. Каллен ненавидел себя за то, что сделал. Если не брать в расчет ее чувства и это двоедушие, он понимал, что Кассандра была самым лучшим другом в его жизни, и видя ее боль, он очень хотел ее утешить.

Но она не заставляла его тело трепетать, когда входила в комнату. Она никогда не заставляла его сердце болеть, когда улыбалась, и не заставляла быстрее мчаться кровь, когда ее рука случайно касалась его за обеденным столом. Она не была той песней, что он слышал по ночам. Он не хотел заслонить ее от всего мира, быть ее щитом до конца жизни. Она не нуждалась в этом. И именно поэтому Кассандра ему нравилась.

В тишине Кассандра потянулась к своему карману.

− Мы остановились на почте, − произнесла она. − Эллана написала тебе.

Он рассеянно взял письмо и положил себе в карман. Это подождет.

− Кассандра...

− Не надо, − сказала она. − Не о чем говорить. Я всегда знала, что не была... что я не тот тип женщины, не создана для... этого. Для тебя. Я давно с этим смирилась. Мои навыки полезны в других ситуациях. Возможно, сейчас самое время отложить эту затянувшуюся глупость в сторону.

Поражение, звучащее в ее голосе, убивало его. Она никогда не должна была так себя чувствовать. И теперь он ничего не мог с этим поделать, не мог даже обнять ее, потому что дружеское утешение принесло бы больше боли, чем его отсутствие. Она была права. Знание ни кому из них не подарило радости.

− Будет кто-то, − в отчаянии сказал он. − Обязательно будет! Не сдавайся.

− Это неважно, − сказала Кассандра, вздыхая. Она выглядела такой уставшей. − Я не хотела, чтобы ты знал. Когда стало ясно, что я не смогу убедить тебя вернуться, моя ошибка стала еще менее важной. Но я не жалею об этих последних днях − только о том, что они сейчас причиняют тебе боль. И еще о том, что я предала твое доверие ради чего-то настолько бессмысленного.

− Все в порядке, − произнес он. И это было правдой. Сейчас он уже не злился, просто чувствовал себя опустошенным. Она причинила большую боль себе, чем ему. Из-за него Кассандра скомпрометировала себя с самого начала. Скомпрометировала Инквизицию, свое детище, о котором заботилась больше всего на свете. Неудивительно, что она так отчаянно пыталась поверить, что он был нужен там, где он был.

Кассандра прошла мимо него, чтобы сесть на кровать.

− Я уезжаю сегодня вечером, − сказала она. − Приказ из Скайхолда. До наступления темноты прибудет патруль Инквизиции. Они сопроводят меня обратно, − пробормотала она, почти так же, как раньше, и Каллен чуть не улыбнулся. Но он этого не сделал.

Он хотел сказать что-то, чтобы исправить ситуацию, восстановить их отношения, прежде чем они расстанутся, но не находил слов. И пропасть, что разверзлась между ними, уже нельзя было преодолеть.

− Не буду мешать тебе собираться, − произнес он, отходя к двери. − Я бы хотел, чтобы тебе не пришлось уезжать так быстро. Я не хочу... − он покачал головой. − Напиши мне из Скайхолда, если пожелаешь.

По ее лицу побежали слезы, и она опустила голову. Кассандра ничего ему не ответила, и последнее, что он увидел перед тем, как закрыть за собой дверь, была вспышка желтого цвета в ее ладони.

* * *

Патруль пришел еще раньше, чем говорила Кассандра. Она едва успела собрать вещи, когда они прибыли. Он помогал ей в тишине, стараясь не вставать у нее на пути, и с треском терпел неудачу. Каллен знал ее тело лучше, чем когда-либо, лучше, чем когда-либо должен был, но у него больше не получалось его читать. Он уже не знал, куда она намерена направиться, и именно тогда понял, что они действительно утратили связь, что была между ними.

Она не будет ему писать. Она не сможет думать о нем без болезненных отголосков памяти.

Именно поэтому, когда патруль пришел, он стоял в углу конюшни, наблюдая за тем, как она разговаривала с бойцами Инквизиции. Она горячо спорила с сержантом, но недостаточно громко, чтобы он расслышал их слова, и в конце концов ее ярость заставила человека принять их. После того, как она попрощалась с его сестрами и остальной семьей, Кассандра взобралась на коня. Он провожал ее с тяжелым сердцем, которое болело даже сильнее, чем после трагедии в Казематах. Он обрел уверенность и стабильность в этом мире, подарок, который оценил слишком поздно и который снова потерял. И виноват в этом только он. Сможет ли он это когда-нибудь пережить?

Кассандра сидела высоко и прямо в седле. Она осмотрела двор, скорее всего, ища его, но Каллен так и не вышел. Он не хотел прощаться. Он не хотел, чтобы слова прощания были у него на устах, или у нее. Возможно, если они не прозвучат, то никогда не станут правдой.

Но когда ее плечи поникли, и последняя надежда исчезла с ее лица, он понял, что снова причинил ей боль. И на этот раз у него не было оправдания в виде невежества. Он был готов броситься к ней, чтобы извиниться. Хотел умолять ее остаться, пока они смогут восстановить свои прежние доверительные отношения, даже если процесс занял бы все оставшееся время.

Вместо этого он остался стоять в конюшне, как трус. Она выехала со двора и повела отряд по переулку к воротам, которые закрылись за ними. Гефест заржал рядом с ним, когда они исчезли из виду. Каллен погладил коня по крупу, борясь с пустотой, поселившейся в сердце.

− Я знаю, мальчик. Я знаю.