Мразь (джен)

В это декабрьское утро за два дня до начала каникул, Гарри завтракал как обычно, сидя между Крэббом и Дэвис. Место напротив занимал Забини, общение с которым у Гарри был странным. Они садились вместе на всех предметах, ждали друга в коридорах после окончания уроков, даже много говорили. Но Гарри никогда и ничего не рассказывал Блейзу о себе. Тот тоже не говорил ни об одном событии, произошедшем до Хогвартса. Может быть, это все же была дружба? Они обсуждали преподавателей, снятые баллы, Забини оказался хорошим зельеваром, он посоветовал Гарри интересные и простые книги для понимания этого предмета. Они спорили о каких-то моментах трансфигурации, вместе могли улучшать рецепты зелий, отчего Снейпу приходилось нехотя ставить высшие баллы, хоть он и находил моменты, чтобы сделать Гарри замечания.

Гарри не был идиотом, и поэтому внимательно слушал любые разговоры. Из них он знал, что Забини — единственный сын женщины, отравившей нескольких мужей. Может быть, поэтому тот так хорошо разбирался в зельях? Его мать никогда не обвиняли в убийствах, и официально никаких отравлений не было. О третьем и последнем ее муже, согласно газетным сводкам, которые Гарри втайне от Блейза отыскал, говорилось, что того неудачно расщепило в процессе сложной дальней аппарации. Но все считали, будто мать Забини травит своих мужей. Чаще всего это были иностранцы, последний ее муж был китайцем.

Удивительно, но Гарри больше знал о детстве Нотта, мать которого убили, так же используя какой-то яд, когда самому Теодору было четыре года. Его отец не женился во второй раз и воспитывал сына сам. Теодор жаловался, что из-за страха потерять сына, как и жену, убийство которой так и не было раскрыто, отец не соглашался покупать Нотту метлу до прошлого года. Он всегда переживал, если Нотт высоко летал, пытался самостоятельно варить зелья или один гулял в лесу рядом с их домом. Теодор говорил, что понимает отца, но его это все жутко бесит. Гарри так же много знал о детстве Малфоя, в разговорах тот постоянно кичился дорогими игрушками, книгами, издевательством над глупым домовым эльфом. Но из этих разговоров выходило, что детство его было довольно одиноким и жалким, видимо, с кузеном Ригелем он общался не так часто. Он знал кое-что о Пэнси, Трейси и Дафне. Даже о Миллисенте, хотя она была последним человеком, с которым Гарри бы хотел иметь общение. Больно уж она была страшной и противной.

Но сам Гарри, последовав примеру Забини, ни разу не ввернул в разговор какую-нибудь историю из прошлого. Максимум, что он мог припомнить, как в доме говорил с картинами и сослаться на мнение какого-нибудь из живших раньше Блэков. Это было тем самым его любимым приемом, когда свое мнение подкрепляешь мнением более авторитетного источника, даже если сам этот авторитетный источник, знай он об этом, открещивался бы от твоих слов, как только мог.

Приземлившаяся на стол сова была неаккуратной и задела тарелку Трейси, чуть не уронив ее. Гарри поспешно извинился. Совы часто задевали посуду, благо — не гадили. Видимо, действовала какая-то магия или… воспитание? Гарри не думал над этой проблемой.

Он редко получал письма, дважды обменялся письмами с Мей, один раз ему писала Мэгги, один раз Хвост. Последние поздравили его с поступлением еще в сентябре и не считали нужным поддерживать общение дальше. Из этого Гарри прекрасно понимал, что он никому особо не нужен, его успехам никто не рад, и от него никто не ждет ни хороших баллов, ни его рассказов о школьных буднях. Он осознал это отчетливо совсем недавно — в декабре, когда почты у его однокурсников стало особенно много, стол по утрам буквально атаковали совы. Все начали говорить, где и как проведут каникулы, что им написали родители, к кому они поедут или кто приедет к ним в гости, а он не получил ни одного письма. Гарри было стыдно за свой поступок, но он закрылся в одной из кабинок в душе и ревел там, шумом воды скрыв свои всхлипы. Эта его реакция была такой неожиданной, что он даже сам не понял, как так вышло. И уже позже, утерев сопли и выйдя из душа, он так и не смог сказать, отчего его эта ситуация так задела. Он не маменькин сынок, как Драко! Ему вовсе не нужно, чтобы его нахваливали, а оценками гордились! Он учится магии, чтобы стать хорошим магом, а не для того, чтобы его кто-то похвалил за табель успеваемости.

И вот теперь ему кто-то прислал письмо. Он осторожно отвязал сверток от лапки неуклюжей неприметной совы, напоминающей школьную, которая тут же улетела, не дожидаясь ответа.

«Гарри, надо поговорить. Напиши Мэгги, чтобы не встречала тебя на Кингс Кросс. Хвост».

— Гарри, я видела тебя с ним в Косой аллее! — сказал Пэнси, сидящая по левую руку от Забини.

Она не могла увидеть записку. Тем более откуда она знала, что Хвост — это Питер Петтигрю? Гарри быстро смял записку в кулаке, понимая, что никаких секретов в ней нет.

— С кем? — вскинул он голову.

— С ним! Он на первой полосе! — Паркинсон протянула Гарри Ежедневный пророк, который он не выписывал. И ткнула пальцем в фотографию, противно улыбаясь.

«Питер Петтигрю прикрылся телом собственной жены от заклинаний авроров», — гласил заголовок.

Недавно Аврорату стало известно, что ранее судимый Питер Петтигрю существенно нарушает Статут секретности, продавая магглам зелья, артефакты и другую продукцию магического происхождения, а также помогает в переговорах, незаконно используя магию на магглах. Таким образом магически вмешивается в маггловские финансовые операции, впоследствии стирая магглам память о способах достижения результатов. Так же, предположительно, он спонсировал незаконные эксперименты на людях совместно с магглорожденным-генетиком Алишером Заки, решившим в свое время после Хогвартса остаться в маггловском мире и получать там образование. Оба мага были объявлены в розыск. Аврорату удалось выследить местоположение Питера Петтигрю. В ходе операции, Петтигрю прикрывался своей женой, когда авроры пытались подобраться к нему, тем самым, не давая служащим использовать серьезные заклинания. Ступефай, попавший в супругу Петтигрю, сбил ее с ног, но Петтигрю в этот момент исчез. Возможно, сработала неизвестная защита, созданная Петтигрю в собственном доме. Но перед исчезновением, Петтигрю успел бросить в свою жену Смертельное проклятие. Авроры обнаружили уже мертвую женщину, лежащую на полу. Вероятно, супруга была в курсе некоторых аспектов деятельности Петтигрю, и он поспешил устранить свидетеля. Теперь Питеру Петтигрю грозит максимальный срок — пожизненное заключение в Азкабане. Поиски Алишера Заки пока не принесли результатов. Выяснение всех обстоятельств продолжается.

— Убить свою жену…— недоуменно протянула Дэвис, читавшая газету, слегка наклонившись к Гарри. — Какой кошмар!

— Я его знал, — протянул Малфой, лениво отшвырнув свою газету на середину стола. — Он организовывал похороны Сириуса Блэка вместе с моей мамой.

Как же, вместе! Гарри помнил, что тогда почти все было на Хвосте, Мэгги ни с кем не разговаривала, а Нарцисса плакала, но ничего толком не делала. Лестрейндж даже не явилась на похороны кузена.

— Ага, знал, — психанул Гарри. — Лишь бы похвастаться знакомством с известным человеком, даже если он печально известен. Малфой, весь мир не крутится вокруг тебя, уверен, Хв... Питер даже не знает, как тебя зовут!

— Зато знает, как зовут тебя, — ухмыльнулась Пэнси, накручивая на палец короткую гладкую прядь волос. — Я же сказала, что видела тебя с ним прошлой зимой. Вы ели пудинг у Фортескью, я сидела за соседним столом и наблюдала.

— Мы с тобой даже не были знакомы!

— Да, конечно, — примирительно согласилась Пэнси, и наклонилась чуть ближе, чтобы создать атмосферу таинственности, но продолжила говорить ничуть не тише, только медленнее. — О твоей семье столько всего говорили, что тебя не знали только слепые или глухие, Поттер. Знаешь, меня даже не удивило, что этот твой… друг, — Пенси подбородком указала на фото Петтигрю, хмурящегося с газеты, которую бросил на стол Малфой. — Оказался таким.

— А ты бы смог убить свою жену? — спросила Булстроуд, противно хихикая.

— А не пойти бы вам, милые дамы, к дракклам!

— Фуу, как грубо, — слышал он хихиканье Паркинсон и Булстроуд.

— Это все дурная кровь, не иначе!

Продолжая сжимать в кулаке записку от Хвоста, Гарри поднялся, не обращая вннимания на смеющихся однокурсниц, схватил сумку и поспешил к кабинету, в пустом лестничном коридоре испепелив клочок бумаги. Мало ли, вдруг кто-то знал, что Хвост — это Питер.

Ему было мерзко. И от разговоров девочек, и от самой ситуации. Он не любил жену Хвоста Лиззи — высокую и какую-то сухую женщину с пустым отсутствующим взглядом. Но вот так просто убить человека, близкого человека… Вдруг Хвост так же легко мог убить и его? Вдруг он может посчитать, что Гарри знает какие-то тайны. Было неприятно разочаровываться в людях, ведь Хвост… Это же Хвост!

* * *

— Гарри, — к нему подошел незнакомый человек лет тридцати самой обычной внешности: русые волосы, зачесанные набок, светлые небольшие глаза, прямой нос. — Идем.

Гарри осторожно пошел вслед за человеком, одетым в твидовый пиджак и простые черные брюки. Ему было страшно и в то ж время любопытно, что от него понадобилось Хвосту. Они вышли в маггловскую часть вокзала, Хвост схватил Гарри за руку, и они сразу же аппарировали.

Они оказались в лесу. Хвост, не останавливаясь, направился в сторону небольшого холма, Гарри глубоко вздохнул несколько раз, пытаясь справиться с тошнотой, и последовал за ним. Ему становилось все более страшно, потому что он не мог придумать причины, по которой Хвосту, на поиски которого направлены все силы Аврората, понадобилось что-то от него — Гарри Поттера, не окончившего даже первый курс. Вряд ли он просто соскучился!

— Почти пришли, — сказал Хвост.

И действительно, спустя минуту перед ними резко возник дом, как будто они прошли сквозь чары и барьеры, скрывающие его, из-за которых дом не был виден издалека.

— Вау! — вырвалось у Гарри. Он увидел строение, где только первый этаж был каменным, а три последующие стеклянные. Он никогда не видел таких красивых домов.

— Мы в Шотландии. Отсюда открывается красивый вид, было бы кощунством скрывать его за толстыми стенами. Входи.

Гарри оказался в просторной светлой гостиной, в которой все было так по-хвостовому. Как и в его прошлой квартире. На деревянной тумбе стоял большой цветной работающий телевизор. Гарри остановился и некоторое время наблюдал за поездкой какого-то мальчика на велосипеде. Улицы на экране выглядели почти настоящими. Наверное, шел какой-то фильм. Гарри знал о том, что это такое. Кожаные светлые диваны и кресла стояли в центре огромного помещения, обеденный стол в столовой, который было видно из гостиной, был стеклянным, как стены следующих трех этажей. На журнальном столике стояли живые красные цветы. Их наличие удивило Гарри.

— Ты теперь здесь живешь, Хвост?

— Сейчас да, раньше я здесь только принимал… гостей.

В гостиную вошла девушка, одетая в спортивную одежду. Она была высокой. Точно выше Питера, даже когда он был в образе другого более высокого человека, и очень стройной. Волосы ее были собраны в неаккуратный хвост. И Гарри мог сказать, что она выглядела странно. Кукольно. Как лучшие куклы из магазина Дэллис, что находился в Косой Аллее и славился реалистичностью своих изделий. В прошлом году Мегги купила такую куклу Мире: идеально большие глаза, тонкий нос, правильной формы губы. Но Мира решила накрасить куклу и теперь ее губы были фиолетового цвета. У вошедшей девушки губы не были испорчены фиолетовой краской.

— Ой, Пит. Я ожидала вас позже, Ал еще не приходил сегодня.

— Мне он не нужен, у нас разговор с мистером Поттером.

Гарри поморщился от официального обращения. В устах Хвоста это звучало неприятно, даже если вместо самого Хвоста Гарри разговаривал с незнакомым внешне человеком — Оборотное зелье еще действовало.

— Мистер Поттер, присаживайтесь. Принести вам чай или сок? — спросила девушка.

— Сок, если можно, — попытался вежливо ответить Гарри.

Ему становилось все более некомфортно, он присел на краешек кожаного кресла, сделанного из такой же мягкой кожи, из какой была выполнена любимая сумочка Мэгги, которую Мира разрисовала прошлым летом. Кресло даже не было скользким и гладким, как кожаные диваны в гостиной Слизерина или в старом доме Хвоста. К материалу, из которого оно были сделаны, хотелось прикоснуться не только задницей, когда садишься, но и провести рукой, почувствовать бархатистую нежную кожу. Гарри так и сделал. Он начал выводить круги указательным пальцем на подлокотнике.

Хвост постепенно начинал походить на себя. Наверное, он ждал этого, прежде чем начать разговор. Всегда приятнее разговаривать со знакомым человеком и смотреть в знакомое лицо. Он развалился в кресле напротив более удобно, по-хозяйски, закинул руки за голову и прикрыл глаза, как будто устал. В тишине прошло несколько минут, пока высокая девушка не принесла Гарри сок, а Хвосту кофе.

— Благодарю, Алиша, — улыбнулся Питер и шумно отхлебнул кофе из чашки. Мэгги говорила, что так делать не положено по этикету, но Хвост никогда не любил бывать на мероприятиях, где этот этикет соблюдали.

Еще несколько мгновений они сидели в абсолютной тишине. В доме не было никаких лишних звуков, ни тиканья часов, ни скрипа половиц. Дом был молчаливым, красивым и жутким, как теперь казалось Гарри. И эта кукольная Алиша была жуткой. Она осталась стоять в гостиной. Не присела, не ушла. Она как будто стояла над душой Гарри. Его это злило, но Хвост не собирался прогонять ее.

— Гарри, мне нужна твоя помощь, — резко и прямо сказал Хвост.

Хвост уже полностью преобразился. Он почти не изменился с тех пор, как Гарри его видел в последний раз. Слегка лохматый, но уже лысеющий и седеющий. Он всегда выглядел таким глуповатым простаком, но доброжелательным, готовым помочь в трудной ситуации. Сириус рассказывал, что Хвост часто выручал их в школе. Хвост выручил Гарри в ситуации с самоубийством Сириуса. Он поговорил с Мэгги.

— Моя помощь? — удивился Гарри.

— Да. У нас был кот, Чертенок, помнишь?

— Да, пятнистый большой книззл. Я его помню.

— Его забрали авроры.

— Зачем им книззл? — удивился Гарри.

— Да просто, чтобы он не сдох один в квартире. Так вот, Гарри. Все знают, что Сириус был моим другом. Все знают, что я общался с твоей семьей. Поговори с Мэгги, напиши какое-нибудь заявление, чтобы тебе отдали Чертенка. Скажи, что часто бывал у нас дома и любил этого кота, и теперь хочешь забрать его себе. Наверное, заявление надо писать в Отделе регулирования магических популяций, уточни этот момент. В общем, там как-нибудь разберись, ты уже не такой маленький.

— Ээ, хорошо, Хвост. Я заберу Чертенка, если мне позволят это сделать. Он так сильно тебе нужен?

— Нет, плевать мне на кота, можешь оставить его себе. Книззл этот больной, у него вечные аллергии, и Лиззи выписывала ему специальные таблетки из Индии. Там сложный набор лекарств, и они хранятся у меня дома в гостиной, в нижнем ящичке шкафа с кассетами. В небольшой черной тканевой сумке. Потребуй, чтобы тебе разрешили найти лекарства. Они могут проверить содержимое сумки, позволяй им любые проверки, это не важно.

— Чертенкок правда такой больной? — Гарри хорошо помнил кота, который любил сидеть на бумагах Хвоста в его старом кабинете с компьютером. Тот выглядел весьма бодро.

— Нет, он здоров. Но нужные документы предоставит ветеринар Хопкинс, у него клиника в Лондоне, мы водили его туда. Это не важно. Мне нужно, чтобы ты достал кассету из видеокамеры в гостиной. Я знаю, что это будет сложно, придется отвлекать авроров, тебе придется на месте что-то придумывать. Последние события записывались на ту кассету, что внутри, помнишь же? Я объяснял принцип. Мне нужно знать, что произошло, когда я сбежал.

На некоторое время снова воцарилась тишина. Гарри было страшно идти в Министерство. Требовать кота, врать, что он привык к животному, хотя он лишь гладил Чертенка несколько раз, и тот не очень-то его любил. Он был более благосклонен к Мей. Но отвлечь аврора настолько, чтобы забраться на стул и вытащить кассету — это было практически нереально. Гарри был уверен в этом.

— Хвост, зачем ты убил Лиззи?

— А? Что? Я не убивал ее, конечно же, — буднично отмахнулся Хвост, сделав еще один шумный глоток.

— Но в газетах писали…

— Поэтому мне и нужна та кассета, Гарри. Поверь мне, я больше твоего хочу понять, что случилось с Лиззи.

Хвост поставил чашку на журнальный столик. Он поднялся, подошел к креслу, где сидел Гарри. Присел перед ним на корточки и посмотрел прямо в глаза. Веки его казались тяжелыми и нависшими, а под глазами свисали приличных размеров мешки. Но маленькие светлые глазки все так же озорно бегали, как будто не могли задержаться на одной точке.

— Гарри, мне нужно знать, что эти проклятые авроры сделали с моей женой.

— С чего ты взял, что они не вытащили кассету и не забрали все? Вдруг я приду, а там ее нет? Или они сами найдут ту сумку, а я даже не попаду к тебе в дом!

— Они бы не смогли ее забрать. Они ящики с кассетами даже не видят, как и камеру. Так и скажи в Министерстве, что не Хранитель, но доступ есть, поэтому забрать лекарства можешь только лично. Камеру можем видеть лишь я, Лиззи и ты.

— Я? — удивился Гарри.

— Помнишь, мы говорили летом, что рано или поздно Аврорат выйдет на меня? Мне тогда показалось, что я могу доверять тебе. Я специально придумал историю с больным котом, чтобы случись что, ты смог бы попасть в дом. Кот на самом деле начал у них сильно линять, я его… немного травил, чтобы история была правдоподобной.

— Кот умрет, если его не забрать? — испугался Гарри.

— Конечно, нет. Но все же советую ему дать те «лекарства» из Индии, они на основе безоара. Чертенок перестанет линять.

Хвост сидел перед Гарри. Он выглядел искренним. Как Гарри мог поверить, будто тот убил свою жену? Это же Хвост! Да, тот занимался какими-то странными вещами, но он ему говорил летом, что любит Лиззи. Почему Гарри ему не верил и подумал нехорошее? Гарри почувствовал, как совесть начинает его грызть. Как он посмел думать плохое про того, кто всегда его поддерживал!

— Хорошо, я постараюсь сделать все, как ты сказал, Хвост.