Тридцать полных оборотов (джен)

Пендл Хилл⁽¹⁾ всегда славился своими видами. Раскинувшиеся от окоёма до окоёма смарагдовые пустоши поражали своим простором; по утрам меж холмов вился густой, точно живой, туман. К ночи его место занимали чернильные тени. Маленький Эван больше всего любил их природную магию, и Розье-старший с удовольствием вспоминал моменты из детства сына. Установившаяся сегодня ветреная погода, вольно текущий по зелёным холмам посеребрённый воздух и глубокая синева неба благостно влияли на настроение мага. Последние дни выдались сумбурными — и как никогда нужна была передышка. Тёмный Лорд выражал неудовольствие темпами захвата ключевых позиций в Министерстве, и ни Розье, ни даже Малфой не могли донести до своего предводителя, что поспешность в политике редко когда играет на руку. Но Лорд был… одержимым великой мечтой волшебником. Узкие и скромные по масштабу политические кулуары Магической Британии для него были неинтересны. Некоторые из ближнего круга понимали, что если Лорд не занимался чем-то лично, значит, эту область он считал недостойной своего внимания. Поэтому политика была отдана на откуп таким, как Малфой и Розье, Лестрейнджи с недавно перешедшей к ним от Блэков Безумной Беллой занимались террором, прочие оказывали посильную помощь или выполняли прямые и, чаще всего, тайные поручения Лорда.

Розье с радостью бы разделил прогулку со своей дорогой Друэллой, которая также любила эти места, но сегодня жена предпочла разобраться с многочисленной корреспонденцией, напоминающей о приближении Самайна и череде традиционных торжественных приёмов. Сделав круг по любимым тропкам, он неспешным шагом направился в сторону поместья. Но, не сделав и двух десятков шагов, он был вынужден остановиться. В воздухе перед ним возник Патронус-гончая: Друэлла сообщала о деле крайней срочности и просила прибыть в поместье незамедлительно. Помянув Мордреда, Розье аппарировал в холл поместья.

— Эбенезер! — супруга уже спускалась к нему по парадной лестнице. Только хорошо знавший её или других Блэков мог понять, насколько она была взволнована. Губы были плотно сжаты, руки с силой сжимали кружевной платок. Друэлла подошла к мужу и очень тихо, словно их кто-то мог услышать, прошептала одними губами: — Здесь Слагхорн, мне пришлось открыть для него камин. Наш сын на грани исключения!

* * *

Питер никогда не чувствовал себя хуже. За один день он потерял своих друзей, уважение двух факультетов и очередной раз возненавидел себя… Лёжа в кровати в ненавистной спальне, стараясь отгородиться от сопения бывших друзей, Питер пытался найти хоть что-то хорошее в сложившейся ситуации. Он постепенно осознавал, что он больше не Хвост. Ему теперь не нужно ходить с ребятами там, где ему не хочется; не нужно будет постоянно заботиться о том, чтобы быть полезным; он может делать то, что нужно именно ему. Но что ему нужно?

Очередное утро принесло странное чувство пустоты и неизвестного ранее острого и гнетущего одиночества. До одиннадцати лет Питер всегда был под опекой мамы-колдуньи; отец-маггл тоже не обделял его вниманием и любовью, но виделись они всё же реже, так как отец много работал. А поступив в Хогвартс, он буквально с первых дней оказался в компании мальчишек, которые быстро взяли его под крыло. Это были его первые и единственные друзья. Теперь он остался один. Под подушкой лежало письмо от матери и отца, полученное вчера, но отвечать ему не хотелось. Признаваться единственным любящим его людям, что он ничто? Он не был к такому готов.

В спальне ещё было тихо: Питер специально встал раньше обычного, чтобы не пересекаться с Джеймсом и Сириусом — Ремус всё равно был в Больничном крыле после полнолуния. Возможно, если настроение останется, он навестит его. Лунатик всегда проявлял понимание к нему, и, вроде как, пытался его защитить от обвинений в переходе к слизеринцам.

Он по инерции оделся, без зеркала, как обычно, на ощупь, завязал форменный галстук — и поплёлся в Большой зал. Нечасто ему приходилось бывать в зале в такую рань. За столом Когтеврана уже сидело несколько зубрил; за столом Грифов была пара ребят с пятого курса, видимо, готовились к СОВ. Ему тоже стоило взяться за ум и начать подготовку к ЖАБА, но в голове был сумбур, даже кусок в глотку не лез. Ещё немного посидев за столом и кое-как проглотив сэндвич с ветчиной, Пит решил всё же наведаться к Лунатику. Сомнения продолжали его грызть, ведь Сириус с Джеймсом могли тоже навестить друга перед уроками… Такое случалось нечасто, ведь парни, как правило, опаздывали на лекции и заглядывали к Ремусу в обед. Поэтому фраза, оброненная как-то отцом, упорно лезла в голову. «Если что-то может пойти не так — оно пойдёт не так». Остановившись у одной из бесчисленных ниш в широком коридоре первого этажа, он, несмотря на раздрай в мыслях, решил по-быстрому обернуться крысой. Вокруг не было не души — это был его шанс.

Оказавшись на четырёх лапках, Питер почувствовал облегчение. Петтигрю больше нет, есть только неприметная крыска, теряющаяся на фоне древнего замка.

Быстро и без проблем добравшись до Больничного крыла, крыса прислушалась. В помещении слышались напряженные мужские голоса. Пит аккуратно засеменил вдоль стены, стараясь держаться в тени и не показываться на открытых участках. У одной из коек стояли Дамблдор и профессор Томпсон, обсуждающие нападение на студентку.

— Профессор Слагхорн уже отправился к мистеру и миссис Розье. Они скоро прибудут в замок, и я хотел бы попросить вас, профессор Томпсон, присутствовать во время нашей беседы.

Петтигрю не мог видеть лиц профессоров. Но по тону Томпсона было слышно, что он не в восторге от слов директора. В конце концов, он произнёс:

— Директор… Вы же понимаете, что это плохая идея. Я не хочу показываться ни Ордену, ни Пожирателям.

Дамблдор сумел настоять на своём. Питер боялся шевельнуться: зная профессора ЗОТИ, он очень волновался, что тот сможет его опознать даже в образе крысы. Профессора ещё некоторое время постояли у больничной койки и направились прочь из крыла. Было очень любопытно, что происходило в школьных кулуарах, поэтому Пит решил проследовать за ними. Но на выходе двери перед ним захлопнулись так резко, что Петтигрю чуть не лишился головы.

«Дракклов Томпсон! Наверняка это его рук дело! Разузнать бы, что он скрывает…»

Мысленно послав профессора куда подальше, Хвост пошёл на запах Ремуса. Проходя мимо койки, у которой до этого стояли маги, он остановился — запах был знакомым. Эванс! Значит, на неё напал Розье? Как интересно!

Ремус спал на своём обычном месте: самая дальняя, огороженная высокими ширмами кровать. Лицо было бледнее обычного, поэтому длинные шрамы были особенно хорошо видны. Крыса, сидящая на прикроватной тумбе, конечно, с трудом охватывала осунувшееся лицо друга — приходилось часто вращать головой — но за несколько лет образ Рема не менялся. Всегда разбитый, но всегда жалеющий остальных больше, чем себя… Пит немного потоптался на месте и решил поспешить прочь — вряд ли Лунатик проснётся так рано, ждать не имело смысла. А вот второй раз позавтракать Питер вполне успевал. Обернувшись человеком за одной из ширм, он поспешил в Большой зал.

Времени оставалось совсем немного судя по тому, сколько студентов выходило из Зала; образовалась небольшая толкучка. На его глазах обычно ловкая Алиса чуть не сбила Снейпа с ног. Примерно представляя, какими заклинаниями слизеринец мог угостить сокурсницу, Питер ускорил шаг.

Плюхнувшись на привычное место, он не сразу вспомнил, что больше не Мародёр — и медленно поднял взгляд на сидевших напротив Джеймса и Сириуса. Их взгляды потяжелели, возможно, они даже произнесли бы пару-тройку хлёстких и метких фраз, но не успели. У Петтигрю, внезапно для него самого, вырвалось:

— Лили в Больничном крыле! Её серьёзно проклял Розье.

* * *

Томпсон был в ярости. Совсем свежие отметины чёрной ворожбы расползались по Хогвартсу, напоминая своими багровыми всполохами шестой курс и Пожирателей Смерти, прорвавшихся в замок. Перед глазами мелькали вспышки обрывочных воспоминаний: кровь на камнях, отдалённые крики Джинни и Невилла, безумный бег сквозь Порошок мгновенной тьмы… Сейчас, как и тогда, Гарри ничего не мог изменить — но был готов идти до конца. И, если Дамблдор считает, что его присутствие необходимо во время беседы со старшим Розье, то он будет там.

В кабинете директора уже ждал Слагхорн, который выглядел так, словно на его глазах только что выбросили последнюю во Вселенной коробочку с засахаренными ананасами, а все бархатные халаты сняли с производства. Неподалеку в удобном и очень элегантном кресле расположилась миссис Розье. По её лицу невозможно было что-либо прочитать, она выглядела так, словно отдавала дань вежливости. Розье-старший стоял за креслом жены, положив одну руку на его спинку. У него был пронзительный взгляд, высокий лоб и безукоризненная осанка. С первых мгновений Розье стал пристально изучать Томпсона, словно бы тот был ему знаком.

Дамблдор поприветствовал гостей, вызвал чайный сервиз и предложил угощения. Обменявшись дежурными фразами со старшим Розье, он перешёл к делу.

— Скажу вам прямо. Ваш сын серьёзно изувечил студентку с помощью чар Оживших теней. Мы не знаем его мотивов, но какими бы они ни были, это нарушение правил Хогвартса. Я, как директор школы, не вижу ни единой возможности для Эвана в продолжении обучения здесь.

Как и предполагал Гарри, родителей Розье это не устраивало. Их сын был на седьмом курсе. Иные школы континента имели другие программы, подготовка к выпускным, самым важным экзаменам, не могла проходить в стрессе от смены учебного заведения.

— Более того, при всём уважении, Дамблдор, студенты вечно проклинают друг друга. Просто у Эвана знаний и умений оказалось больше, чем у этой… Эванс.

— В хорошей же морали вы воспитывали своего сына, мистер Розье.

Это было ошибкой. Томпсон это знал, но не мог слушать таких речей. Не после Второй войны. Беседа становилась всё напряженней.

Переговоры закончились тем, что Эвана Розье перевели на домашнее обучение до решения Попечительского совета. Для всех учащихся и остального преподавательского состава он уезжал домой по семейным обстоятельствам. Покидая кабинет Директора, Гарри думал, что с большой радостью ввязался бы в дуэль с Розье, чем вёл с ним слизеринские беседы с неуловимыми намёками и словесными играми.

* * *

Оставив хлопоты по подготовке дома к возвращению сына Друэлле и домовикам, Эбенезер закрылся в своём кабинете. По каминной сети он поочередно связался с благородной частью совета, чтобы обеспечить сыну место в Хогвартсе до окончания обучения. Только в разговоре с Малфоем он вскользь затронул личность профессора ЗОТИ. Судя по его повадкам — очередной верный пёс Дамби. А если так, то Лорд им рано или поздно заинтересуется, и к этому моменту лучше знать всё об этом человеке.

Судя по спискам и данным Министерства, этот маг появился в Британии буквально перед началом учебного года. Ни прошлого, ни семьи, ни имён. Только работа в Хогвартсе и место в Гильдии артефакторов. Это настораживало. Более того, черты лица профессора напоминали Розье кого-то.

Размышления прервало жжение Метки. Лорд созывал собрание. Призвав маску Пожирателя, Розье аппарировал с мыслью о том, что лучше сразу расскажет Тёмному Лорду о странном профессоре.

1) Гора в графстве Ланкашир. В XVII веке считалась гиблым местом: именно здесь ведьмы собирались на шабаш и проводили свои колдовские ритуалы. С этим районом связан один из самых громких судебных процессов против ведьм, в результате которого в 1612 году было повешено десять человек, "продавших душу дьяволу и умертвивших посредством колдовства множество невинных людей".

Вернуться к тексту