Олений дракон (джен)

Неизвестно, на что там дурища Старк хотела повлиять своим, кхм, выступлением, но что на короля повлияла — это факт: тот ебанулся на отличненько и тут же принялся орать про заговоры. Кто бы мог подумать... точнее, подумать могли многие, но у дурищи мозги явно не под это были заточены.

Эйгора, впрочем, волновали не ее — отсутствующие, скорее всего — мозги, а то, как бы ему отбрехаться. Вон, на него уже коситься начали, будто он тут уже как минимум на пост мастера над ебаниной наработал и априори виноват в любом случившимся пиздеце. Дикие люди, дикое время — при папе Дейроне над дурищей самое большее поржали бы или пальцами у висков покрутили, а то и вовсе забили бы на ее выходку. А тут забегали, как клопы в матрасе, который слуги мейстерским порошком засыпать собираются.

— Это не я, — быстро сказал он, едва пылавший гневом Роберт обернулся к нему. — Чем хочешь поклянусь, Боб, вот в этой тупой срани я не участвовал. Не придумывал и не подговаривал.

— Кто бы говорил про срань, — буркнул Роберт, но вроде несколько поостыл. — Почему тупая-то?

— А что, нет? — пожал плечами Эйгор. — Вот скажи мне, чего этот еблан добился? Если рыцарей хотел ославить — ну, знают теперь люди, что у них оруженосцы долбоебы, и?

— У кого они не долбоебы, ну да, — нехотя согласился Роберт. — Я сам таким был... а сейчас у меня таких двое, если тебя считать.

Джастин Масси надул губы на долбоеба в свой адрес, но промолчал — видимо, в отличие от Эйгора, звание заработал заслуженно.

— Во-от. А если оруженосцам отомстить, то зачем вот это все — победа их сьеров, вопли на все поле?

— Ты бы так не сделал?

— Нет, конечно. Я бы их сам отработал — и оруженосцев, и сьеров, при необходимости.

— Фрея хер отработаешь, — вздохнул Дикон Лонмаут, потихоньку смывшийся к ним от херпринца и его рыжей свиты. — Я тут поговорил с ребятами из Приречья, все как один твердят, что он злобная и живучая тварь. Да ты и сам видел, Станнис.

Эйгор Черного Уолдера Фрея в бугурте видел, еле ноги от него унес и на рожон лезть не собирался — не самоубийца все-таки, что бы там разные живые и не очень ни твердили. На случай таких Уолдеров существовал Брин с Настоечками и Порошочками — просто, эффективно и задница цела.

— И на злобную тварь найдется свой крестьянин с вилами, — глубокомысленно ответил он. — В общем, заморачиваться с таким спектаклем я бы не стал. А то выехал, наябедничал... по-девчачьи как-то.

Сказал и покосился на Роберта — может, сопоставит намек и северный доспех и догадается — но тот, похоже, не услышал: сидел, смотрел на королевскую ложу, куда уже стягивались желающие поймать дурищу за вознаграждение... и вдруг сам сорвался в ту же сторону, расталкивая остальных как иббенийский когг прогулочные яхты:

— Ваше величество, милорд дядя! Позвольте и нам с братом попробовать поймать нечестивца, нарушившего ваш покой!

Если бы Эйгор не поймал челюсть в районе пола, она наверняка пробила бы трибуну, твердь земную и застряла пекле так в третьем — до седьмого бы не хватило инерции.

— Он... он что творит? Он зачем к ебнутому полез?

— Этот, юноша, ебнутый — все еще наш король, — откуда-то, как черт из шкатулки, нарисовался хмурый Мартелл. — А твой брат все делает правильно. Вызваться ловить очередного... наивного молодого человека — значит, отвести от вас подозрения хотя бы на время. Нелишнее, знаешь ли, особенно если опять ты все это устроил.

— Это не я, — буркнул Эйгор.

— Это не он, мой лорд Мартелл, — подтвердил Деймон.

— Говорит, что не он, милорд, — отрапортовал Дикон. — Говорит, для него это слишком тупо, милорд. Говорит, он бы им и сам зубы пересчитал при надобности, милорд.

— Хорошо, если так, — судя по скепсису в голосе, Мартелл никому из них ни на полгроша не поверил. — Потому, что если это все-таки ты, Станнис — я не стану ждать, пока брат тебе ума подбавит, сам уши оторву.

— Да не я это! — рявкнул Эйгор.

Пожалуй, слишком громко — из соседней ложи на него обернулись трое Ланнистеров: лысоватый хрен в возрасте, явно папаша, и брат с сестрой, близняшки, примерно его ровесники; папаша тут же отвернулся, закатив глаза, девчонка фыркнула и вздернула нос так, что сиськи чуть окончательно из платья не выпали, а ее братец скорчил такую рожу, что Эйгор тут же показал ему от локтя — мол, попадешься мне. Пацан начал было приподниматься, но плюхнулся обратно, с силой усаженный на место папашей, и принялся метать в Эйгора вроде-как-угрожающие взгляды. Замечательно, будет хоть кому рожу набить.

— Ты можешь быть посерьезнее хоть пару минут? — упрекнул его Мартелл, но как-то вяло: видимо, не считал, что задирать Ланнистеров — это что-то плохое. — Я бы очень хотел тебе верить, но после того, что ты устроил...

Эйгор тяжело вздохнул и состроил лучшие щенячьи глазки, которые когда-то подсмотрел у Бриндена — мол, это на самом деле не я, как я могу такое устроить, я же такой хороший — но Мартелла не проняло:

— Станнис, у тебя то-то с желудком?

— Да оставьте его, княжич, он свое уже получил, — отмахнулся вернувшийся Роберт. — А вы чего расселись? Подъем и за мной!

— Куда? — мрачно спросил Эйгор.

— Долбоеба ловить, куда ж еще. Дядька, конечно, попустился немного, но лучше все-таки убедить его, что мы не при делах, — Роберт подпихнул его к лестнице. — Давай, братишка, шевелись. Раньше начнем — раньше закончим, кто-то вообще отсюда свалить хотел.

...нет, Эйгор не бил девчонок ни в той жизни, ни в этой, самое большее за косы дергал, ну так кто этого не делал.

Но сейчас втащить срущей мыши за испорченный остаток дня и необходимость бегать по лесу в компании королевских подсосов — а король почти всю гвардию на поиски загнал, не поскупился! — хотелось аж до чесотки в кулаках.

Оставалось только надеяться, что мышь спрячет улики и спрячется сама до того, как ее кто-то найдет. Особенно Эйгор.

 

К его вящей радости королевские подсосы отсеялись довольно быстро — видимо, считали ниже своего достоинства шастать по лесу с простыми смертными — а остальные как-то растеклись по кустам и полянам, из-за пазух и корзин стали появляться бутылки и всякая разная снедь, и поиски превратились в стихийный пикник. Роберт, как оказалось, тоже запасся мясом, хлебом и вином и теперь добрел с каждым глотком из здоровущей фляги — настолько, что ткнул Эйгора в плечо, взъерошил волосы и посоветовал не дуться. Эйгор гордо промолчал — как взрослый и разумный человек — чем отчего-то привел Роберта в неописуемый восторг и окончательно хорошее расположение духа. Хотя, сложно было в него не прийти: солнце грело, птички чирикали, поехавший король, херпринц и Баран Барри с компанией исчезли из видимости — сплошная благодать семибожья, в общем.

— Слушайте, — задумчиво протянул Дикон, жуя кусок окорока. — Вот, допустим, мы поймали этого придурка. Что с ним будет-то?

— Что да что — пизда болезному, — пожал плечами Роберт. — Сами видели, как дядьку переехало. Хорошо, если на Стену отправит, а не на костер.

— Может, суд поединком попросит?

— Так сколько раз тот суд назначали за все время — три раза, четыре? — нахмурился Роберт. — Нет, дохлое это дело. Тем более, что решение выносит суд, а судит все тот же король.

— А если до суда попросить? — наивно спросил Дикон.

Роберт в ответ заржал в голос — так, что с окрестных деревьев повзлетали птицы. Эйгор держался изо всех сил, но тоже расфыркался — редко в той жизни и этой он слышал более странные предложения.

— Балбес ты, Дик, — Роберт, отсмеявшись, переводил дыхание. — Ну кто же суд поединком до самого суда требует?

— Тем более, что король ебанутый, выдаст что-нибудь в духе "а моим бойцом будет огонь" — и привет, костер, — поддержал его Эйгор.

— Во-во. К бабке не ходи, так и заявит. И сожжет еще как-нибудь... с фантазией.

— Да понял я, понял, что придурку лучше не попадаться, — почесал в затылке Дикон. — Будем надеяться, он отсиживается где-нибудь и ждет, пока короля попустит и все утихнет.

— Или, если не совсем без мозгов, снял доспехи и вместе с остальными по лесу шарится, в поисках себя любимого, — неожиданно мудро заметил Роберт. — И ржет в кулачок от того, какой он умный, а мы — лопухи.

На это Эйгор, с учетом умственных способностей девицы Старк, не рассчитывал, но и с Робертом уже привычно спорить не стал. Тем более, когда тот на него не дулся.

 

Поиски продлились почти до вечера, но результатов ожидаемо не принесли, разве что они втроем намотали по округе с полдюжины лиг, сожрали все мясо, выпили все винище, догнались купленным у зажиточного арендатора яблочным сидром и овечьим сыром и угваздались как черти с Дохлого Болота. На обратном пути Роберту приспичило отлить; Эйгор с Диконом скучали под соседним деревом, как тут нелегкая вынесла на них того самого ланнистерского блондинчика, чумазого и взъерошенного, а с ним — девицу с вырезом чуть не до пупа, не иначе, маркитанточку.

Кажется, паршиво начавшийся день начинал становиться лучше — не иначе, сам Воин послал эту встречу. Будет кудряшка знать, как рожи корчить — уж об этом Эйгор позаботится, а заодно и душеньку отведёт. Позаботится и о том, чтобы Бобу не к чему было придраться: сам первый он в драку не полезет, доведёт кудряшку.

Так что, усиленно разглядывая облачка в небе, он принялся насвистывать популярную — в его время, по крайней мере — песенку про то, как молодой и удалой Дальтон Грейджой брал Ланниспорт с моря, а со стен города умоляли еще и с суши зайти.⁽¹⁾. Песенка, похоже, была известна и по сю пору: во всяком случае Дикон сдержанно заржал, маркитантка покраснела, а Ланнистер так вовсе зарычал, что родной герб, и ломанулся на Эйгора, сбросив под ноги щёгольский алый плащ.

Тётки Элейны на него нет, бархат — и на траву!

От первого удара Эйгор привычно увернулся, парировал, но его кулак встретил пустоту; однако, шустрый противник попался. В следующее мгновение ему прилетело в скулу; он чертыхнулся, саданул мелкого Ланнистера по ребрам, услышал сдавленный вздох и поймал довольно болезненный пинок в голень; не удержав равновесия, упал, откатился и вскочил было на ноги, но тут...

— Джейме!

Маркитантка подала голос, да ещё сердито так, словно она тут главная.

— Джейме, перестань!

— Отойди, Серсея, ты не знаешь, что он только что...

— Все я знаю! — маркитантка развернула его к себе лицом. — Перестань, я приказываю!

Пацан рванулся было из ее рук, но она держала крепко, более того: обняла и что-то-то зашептала на ухо. Видать, не просто маркитантка — любовница. Может, и родня даже — таких блонд на Западе жопой жуй, и все от Ланнистеров пошли.

Аж противно посмотреть, с какой нежностью она это делала, как оглаживала брата по плечам, как касалась губами мочки его уха; было в этом что-то очень знакомое и очень неправильное... хотя, возможно, ему показалось из-за выпитого вина и сидра.

— Гляди, Дик, на юбочника нарвались, — хрипло хохотнул он, стараясь выкинуть из головы стремные мысли. — Его толком не стукнули, а он за блядину юбку прячется.

К изумлению Эйгора и Дикона, мальчишка остался стоять. Скривился весь, но с места не тронулся.

— Вы как смеете так говорить о моей сестре, мой лорд? — процедил он сквозь зубы.

— А если она на блядь похожа, что делать-то? — в тон ему ответил Эйгор. — Мой лорд.

Его, как выяснилось, сестра тут же покраснела и надулась, потеряв остатки привлекательности и став удивительно похожей на ййитийскую ядовитую лягуху.

— Наш отец узнает об этом! — прошипела она.

— В этом месте по сценарию я должен был обосраться со страху, да? — саркастически спросил Эйгор. Дикон несколько спал с лица и подергал его за рукав, но Эйгор только отмахнулся — не мешай, мол. — Ну, узнает ваш папаша, и дальше что?

Близнецы озадаченно переглянулись — видимо, на их памяти кто-то впервые не боялся их папеньки. Эйгору аж интересно стало, что там за хрен.

— Наш отец — десница!

— По вам заметно, — учтиво покивал Эйгор. — Особенно по твоему брату, он явно пальцем деланный.

Вот теперь пациент точно дозрел, как говорил Брин во время похода на Айронвудов: Джейме взвыл в жопу раненым котом, отпихнул возмущенно взвигнувшую сестру и рванул меч из ножен — побрякушек на эфесе что на лиснийской путане, а вот сталь так себе, могла быть и получше, машинально прикинул Эйгор. Дикон у него за спиной тоже взвыл и принялся аккуратно биться головой о ближайшую березу — тоже хорош, набрался от херпринца привычки пиздострадать без повода.

— Железку убери, оттяпаешь что-нибудь нужное, — почти миролюбиво посоветовал Эйгор.

— Голова тебе не нужна, так что не беда, — процедил Джейме.

— Прекратите немедленно оба! — завизжала Серсея, но ее никто не слушал.

—А тебе она зачем, чтобы есть? — Эйгор чуть сощурился; парень и двигался неплохо, и кулаками махать умел, и вряд ли с мечом был сильно хуже, но надо было вывести его из себя. — Кстати, что-то я тебя в бугурте не видел. Папочка не разрешил, чтобы мордашку не попортили? Или не прошел отбор, а сестричка тебе сопли подолом вытирала?

Хорошо, день выдался ясным: если бы пошел дождь, пар от пацана валил бы столбом, так его распирало.

— Защищайся!

— Кто тут еще защищаться должен, — парировал Эйгор, вынимая собственный меч.

У богов на эту драку оказались свои планы: не успел они толком сойтись, как раздался треск кустов, и на поляну вломился отряд ланнистерских латников — как обычно, в доспехах из говна и палок на рядовых и доспехах получше на командире. Вслед за ними по образовавшейся просеке величаво прошествовал лысый хрен, папаша мелких Ланнистеров, и обозрел картину перед собой таким взглядом, будто с неделю просраться не мог... ну, или ебанутое величество у него в заднице забыло лиснийскую штуковину, если верить слухам, которые донеслись до Эйгора, пока он парился в ложе:

— Что здесь происходит?

Пацаны — в том числе Дикон — и Серсея под его взглядом сникли, как морозом прибитые, Джейме даже сжался немного; видимо, привык огребать от папаши по самое не балуйся.

— Драка, мой лорд, — флегматично пожал плечами Эйгор. — Ну, почти. Вот-вот начнется.

— Вот как. И почему же она начнется?

— Отец, он оскорбил нашу семью, он...

— Я не с тобой разговариваю, Серсея, — девчонка на этих словах поникла еще сильнее, а ее брата аж затрясло; как у них в семье все запущено, однако. — И почему же драка должна начаться, мой лорд... Станнис?

— Понятия не имею, мой лорд Ланнистер, — развел руками Эйгор. — Мы с кузеном болтали о своем, я вспомнил балладу о том, как Молодой Кракен брал Ланниспорт, напел... а тут ваш сын. Взбесился неизвестно от чего и начал мечами махать.

Старший Ланнистер тоже сбледнул от бешенства и принялся буравить его своими бледно-зелеными глазищами; Эйгор в ответ только бровь приподнял — подобные взгляды на него не действовали лет с девяти, а уж в гляделки он даже взбешенного Лори уделывал как стоячего. Нашел, чем напугать.

— Да что ты за черт дурной?! — страдальчески заорали сзади и на поляну, на ходу завязывая штаны, вылетел Роберт. — Я ж на пару мгновений поссать отошел, а ты уже встрял в очередную жопу... ох. Простите мне мой вид и мои речи, лорд десница, но тут кое-кто с утра опять на взбучку напрашивается да никак не напросится!

С минуту старший Ланнистер разглядывал Роберта, а потом с холодной учтивостью наклонил голову:

— Тогда выдайте ему желаемое, мой лорд Баратеон, и побольше. Будь я его отцом... или даже братом... я бы постарался вбить в него манеры как можно крепче, во избежание инцидентов наподобие вчерашнего. Со своей стороны так же обещаю призвать к порядку моего сына — не дело Ланнистеру кидаться с мечом на первого встречного, позабыв о достоинстве.

— Отец, но это он первым!..

— Молчать, — а вот тут даже Эйгора холодком пробрало. — Вы с сестрой и так достаточно опозорились на сегодня. До встречи на пиру, мой лорд Баратеон.

Роберт подождал, пока они уберутся (младший Ланнистер — чуть ли не за ухо), а потом зыркнул на Эйгора, точно так же сгреб его за шкирку и поволок обратно в лагерь; Дикон, судя по звукам, перевел дух и потопал в отдалении. До лагеря Роберт тащил его молча, только сопел сердито, а у баратеоновских шатров толкнул в сторону вышедшего навстречу Идиота:

— На, держи. Твоя очередь до его мозгов пробиваться.

— Милорд? — озадачился Идиот. — Мне... мне его выдрать?

— Да уж вложи ему, и покрепче! — рявкнул Роберт. — Чтоб точно стоя жрал!

— Да за что?! — изумился Эйгор.

— Ты еще спрашиваешь?! Ты нахера Джейме Ланнистера задирал, жопа с ушами? Ты знаешь, чей он сын?

— И что? — не понял Эйгор. — Он сын гранд-лорда, я — брат-грандлорда и племянник короля. Ну, набили бы мы друг другу морды и разошлись, взаимно недовольные друг другом. Что не так-то?

Роберт открыл рот. Закрыл. Снова открыл... и махнул рукой.

— Короче, Блэкриверс. Дай ты ему... чтоб до мозгов достало. А то я его убью.

— То есть, на пир я не иду? — вкрадчиво спросил Эйгор. — Ну, если Геймон мне сейчас даст. Как я на пиру-то буду?

Роберт замер, и Эйгор прямо увидел, как скрипят, ворочаясь, его мозги: с одной стороны, Эйгор в очередной раз навертел какой-то хероты, и Роберт не мог — да и не хотел — оставить это просто так. С другой, если ему сейчас выдать по самое нехочу, он останется в шатре... один... без присмотра, Крессен не в счет. А что бывает, если оставить Эйгора без присмотра, Роберт за эти дни уяснил в полной мере.

— Ладно, — наконец выдавил он. — Отставить пиздюли. Но если хоть малейшая, Станнис, хоть малейшая срань случится на пиру — клянусь богами, ты у меня огребешь так, что чертям в пекле тошно станет. И на пиру я буду за тобой следить.

— Понял, принял, — примиряюще вскинул руки Эйгор. — Сижу тише воды, ниже травы, буду паинькой.

— Знаешь, — произнес Роберт после долгой паузы. — Я за тобой следить не буду. Я с тебя глаз не спущу.

— Почему?

— Потому что каждый раз, когда ты говоришь, что будешь паинькой, случается какая-то ебань! — рявкнул Роберт. — Пир, конечно, псу под хвост, ну да и хер с ним — спокойствие важнее! Дуй, давай, приводи себя в порядок, как раз должны не опоздать!

— Бедный мальчик, — сочувственно прошелестел невидимый Дейрон, едва Роберт скрылся в шатре. — И это Хози еще не в полную силу...

— А что, было хуже? — ужаснулся такой же невидимый Лори. — Я просто подзабыл уже.

— Намного, — буркнул Идиот. — Пойдем, несчастье наше, будем приводить тебя в божеский вид.

И этот туда же. Никакого сочувствия, как будто Эйгор и впрямь одна ходячая проблема.

* * *

Пиршественный зал... впечатлял.

Уэнты поставили столы в Зале Тысячи Очагов, оставив достаточно места для музыкантов и танцев; стены и огромные камины были украшены живыми цветами (в начале весны, рехнуться можно) и полотнищами с гербами всех мало-мальски крупных домов королевства, среди которых то тут, то там попадались знамена королевского дома и самих Уэнтов. Столы, застеленные белоснежными скатертями, ломились от мяса, вина, морских тварей и дичи в меду, печеных овощей и подливок к ним хватило бы, чтобы с месяц кормить небольшое поместье, а уж на хлеб в зале наверняка пошел запас муки со всей округи...

...так, что Эйгор невольно задумался, а кто, собственно, платит за всю эту роскошь. Турнир длится семь дней, и в каждый из них угощение должно быть не хуже, чем в предыдущий, а ведь еще призы победителям — не только джосты и бугурта, но и будущего состязания лучников, певцов и скачек, а еще оплата фокусников, гимнастов, музыкантов и кто там гостей развлекает, и это не считая мелких расходов. Взносы за участие, конечно, решают дело, но даже с ними по самым приблизительным подсчетам Уэнтам хватило бы средств самое большее на три дня — доход с Харренхолла и окрестностей, насколько помнил Эйгор, был немаленький, но не настолько, чтобы позволять себе мероприятия подобного масштаба.

 

— О чем задумался, горе луковое?

— О деньгах, — машинально отозвался Эйгор, забыв даже обидеться. — Уэнты вроде золотом не срут, откуда деньги на вот это все, Харренхолл браавосийцам заложили?

— Ага. И нычку Харрена нашли, — заржал в ответ Роберт, и Эйгор насторожился: в смехе братца было что-то натянутое. — Тебе какое дело, Станнис, ну правда? Ешь, пей и не думай ни о чем, тебе это вредно иногда.

— Ну, кто-то же из нас должен, — съязвил Эйгор. — Потому, что ты тоже думаешь иногда. Очень иногда.

Роберт пихнул его под ребра, отвесил легкого подзатыльника, но скорее для проформы — или знал, что Эйгор прав, или просто не обиделся на шпильку.

Не успели они дойти до столов, где разместили лордов Штормовых земель, как рядом нарисовался один из белых подсосов херопринца — сьер Артур-как-его-там. Вот еще с кем Эйгору надо было поквитаться за предложение послать на плаху: Барану Барри он песенку закажет, а этому... ну, тоже можно что-нибудь сообразить.

Не сейчас, конечно, когда Роберта немного отпустит.

 

— Милорды, его величество требует лорда Станниса Баратеона к себе. Прямо сейчас.

"Пиздец", — пронеслось в голове у Эйгора.

— Приплыли, — мрачно подтвердил невидимый Мейкар. — Достукался ты, братишка.

Роберт не побледнел даже, а позеленел, что трава снаружи, рванул ворот дублета и как-то беспомощно посмотрел на Эйгора.

— Он... да, сьер Артур, разумеется. Сейчас будем.

— Его величество хочет видеть только лорда Станниса, лорд Баратеон.

Дважды пиздец.

— Вряд ли там что-то дурное, — быстро сказал Эйгор, пока Роберта не хватил удар. — Я же все время был при тебе, меня не за что наказывать.

— Виновны вы в чем-то или нет — решать королю, лорд Станнис, — сухо ответил сьер Артур. — Идемте, не стоит заставлять его величество ждать.

— Что опять натворил ваш брат, что за ним присылают Королевскую гвардию, лорд Баратеон? — ядовито поинтересовался проходивший мимо Коннингтон. — На всякий случай, предложение моего принца все еще в силе. При дворе лорду Станнису живо привьют подходящие манеры и научат подобающему поведению, а я с удовольствием этому поспособствую.

Эйгор бы с удовольствием окунул рыжую блядь рожей в ближайшую миску с морковным соусом — рыжее к рыжему, очень гармонично, да и соус немного пригорел, судя по запаху — но было некогда: гвардеец шёл быстро, и надо было поспешить, чтобы не пришлось позорно догонять бегом.

И изо всех сил стараться не закатить глаза, когда на помосте для королевской семьи обнаружились не только ёбнутое величество с херопринцем, но и старший Ланнистер.

— Ваше величество. Ваше высочество, — Эйгор сцепил зубы, выгреб из памяти остатки воспитания и отвесил два вполне приемлемых поклона. — Вы хотели меня видеть?

— Поди, поди сюда, юноша, — прохрипел король. — Ты, оказывается, непочтителен не только к нам, но и к нашим верным слугам?

Подойти совсем близко Эйгор не решился — от короля несло как от помойной ямы за скотобойней, проблеваться ничего не стоило — и остановился на одной линии с Ланнистером. Параллельно отметил, как того перекосило на пассаже про слуг, что неудивительно: ни папа Дейрон, ни даже батя не считали десниц своими слугами. Кому другому Эйгор может быть и посочувствовал бы, но тут мог только позлорадствовать — не только им с Робертом страдать от королевских заебов.

— Ваше величество?

— Лорд Тайвин утверждает, что ты оскорбил его семью, — влез херопринц, потому что он не мог не влезть. — Я охотно ему верю после того, как сам имел возможность с тобой пообщаться, но я также отдаю должное справедливости и хочу выслушать твою версию произошедшего.

У Эйгора на языке крутился с десяток предположений, где находится эта самая справедливость, которой должное отдают (у Коннингтона на хую, например), но весьма ощутимый тычок в спину то ли от Лори, то ли от Мейкара напомнил про рассказы Аррена и необходимость держать язык за зубами.

— Да когда бы я успел? — вместо этого почти искренне возмутился он. — Ваше высочество, я весь день провел с братом и Ричардом Лонмаутом! Он же ваш оруженосец, спросите его!

— А вот лорд Тайвин говорит, что очень даже успел и оскорбил, — ехидно вставил король. — При сестре молодого Джейме и том самом молодом Лонмауте.

Засада.

Отбрехиваться Эйгор никогда не умел и не любил, за что частенько огребал неприятностей на голову и не только — особенно в последнее время, когда Лори стал десницей, и у него на этой почве снесло кукушку. Зато был кое-кто, кто мог отпиздеться хоть от Лори, хоть от Хайтауэра, хоть от бати — и за себя, и за всех остальных.

Так что... что бы сейчас сделал Деймон?

Правильно.

 

— Я... не предполагал, что лорд Ланнистер и его сын воспримут это как оскорбление, государь, — Эйгор потупился и сделал вид, что ему неловко, он признает свою вину и вообще. — Это была пустая болтовня, я не хотел никого оскорбить. Тем более лорда десницу.

— Так что же ты сделал?

— Ничего! — Эйгор посмотрел на короля и херопринца честными синими глазами и тут же опустил голову. — Мы с Диконом просто болтали про всякое, я вспомнил одну балладу... а тут пришел сын лорда Ланнистера и оскорбился. Чуть до драки не дошло.

Строго говоря, дошло, но ебнутому величеству знать об этом было необязательно.

— И что за балладу ты вспомнил?

— "Лев и щупальца", — как бы нехотя ответил Эйгор. — Про то, как Дальтон Грейджой брал Ланниспорт.

 

Он ожидал чего угодно.

Что его прямо сейчас поволокут в подземелья — на костер он, кажется, все-таки не наработал. Или на конюшню. Или что король вместе с вонищей вывалит на него очередную речь про Подчинение и Уважение к Драконам.

Но уж никак не того, что кузен-херопринц страдальчески покачает головой, а король начнет громко и очень злорадно ржать — сущее насилие над ушами, к слову: как будто осла резали очень тупой пилой, одновременно с этим пытаясь переехать сто лет не смазанной телегой.

— Ваше величество, — Ланнистер тоже подохуел от неожиданности, но быстро взял себя в руки. — Ваше величество, мальчишка лжет. Мой сын и его друзья говорят, что он начал вспоминать всякие непристойности, едва увидел их на той поляне, не раньше и не позже.

— Даже если и так, что с того? — каркнул король. — Мой племянник просто подшутил над твоим сыночком. Обычные шутки мальчишек, а ты уж разъярился и побежал ко мне жаловаться.

— Но...

— Твоему сыну следовало решить это на кулаках или на мечах, но он, похоже, очень боялся запачкать свои белые одежды и повредить хорошенькое личико, — хмыкнул король и тут же осклабился так, что и пню стало бы ясно: ничего хорошего ждать не стоит. — Ладно, ладно, будет вам с сыном истинно королевское утешение, истинно королевский подарок... а ты, — он ткнул узловатым пальцем в Эйгора, — запомни: можешь шутить над кем угодно, но не над драконом, ясно тебе?

— Я бы не посмел, ваше величество, — Эйгор снова состроил большие честные глаза.

Херопринц кашлянул и выразительно потрогал челюсть.

— Будем считать, что вчера ты просто огорчился жульничеством твоего слуги, — неожиданно примиряюще сказал он; Эйгор многое мог бы возразить, но через силу кивнул. — Полагаю, инцидент исчерпан, и мы можем отпустить лорда Станниса, отец?

Король махнул рукой — мол, пусть проваливает, пока он добрый. Эйгор задерживаться не стал — откланялся и скатился с помоста, не дожидаясь, пока Ланнистер начнет исходить на дерьмище.

— Пронесло, — выдохнул позади Дейрон.

— Ага, — мрачно поддакнула мать. — Меня так безо всякой крушины.⁽²⁾

— А вы говорили, я Деймона почем зря гноблю, — встрял Лори. — А вот: Хози вспомнил наши препирательства, и сразу сообразил, как вести себя с этим чокнутым... не то, чтобы мне это делало честь, правда.

 

— Ну?! — заорал Роберт, едва его завидев.

— Подковы гну, — буркнул Эйгор, подходя ближе и перелезая через лавку. — Не было ничего. Ну как... Ланнистер прибегал жаловаться за сегодняшнее.

— И что король? — с тревогой спросил Дикон.

— Ничего, поржал и отпустил с богами.

Дикона это не успокоило. Роберта тоже.

— Тайвин нам этого не простит, — мрачно проворчал он.

— Да пусть прощает, кому должен, — отмахнулся Эйгор и потянул к себе кувшин с борским; после разговора с ебнутым величеством хотелось или помыться, или надраться. — Нам от его прощения ни холодно, ни... эй, вино верни!

— Ага, с разбегу, — рыкнул Роберт и поставил перед ним кубок с компотом. — Ни глотка чтобы, понятно? А то раз ужрался — принцу в зубы дал, два — с Тайвином закусился, а он ебанат тот еще... что на третий раз будет, даже проверять не хочу.

— Сам-то пить будешь!

— Нет, не буду. Буду тебя пасти.

И без того скверное настроение Эйгора рухнуло куда-то в седьмое пекло и выбираться не планировало.

Впрочем... день начался не то чтобы очень, следовало ожидать, что к вечеру все окончательно пойдет по пизде.

* * *

Больше, чем идиотов и оправдываться, Эйгор ненавидел, пожалуй, только приемы при дворе — там тоже нужно было держать рожу топором и вести себя прилично. Но с королевского приема можно было хоть свалить куда подальше, попросив Мейкара прикрыть перед отцом и Лори, а тут стоило ему дернуться, как Роберт тут же вставал в охотничью стойку — куда собрался да чтобы сразу вернулся. Вот и оставалось мрачно ковыряться в тарелке со жратвой (очень приличной, надо сказать, но Эйгору кусок в горло не лез), прихлебывать компотик и односложно отвечать на немногочисленные вопросы окружающих. Тоска зеленая, зато Роберт доволен — наконец-то мелкий черт, то есть Эйгор, под присмотром и не творит всякое нехорошее.

Немного скрасить вечер могли бы певцы — случалось, и на королевских приемах исполняли что-нибудь этакое, задорное, особенно когда гости были навеселе и жаждали не изысканных развлечений, а старых добрых дорнийских куплетов — но местные, как назло, бренчали или любовные баллады, или какую-нибудь куртуазную богосрань, так что Эйгор уже на третьем исполнителе стал пропускать их мимо ушей. Хорошо хоть херопринц не выперся — сидел себе на помосте и не отсвечивал.

— Танцы! — неожиданно захлопала в ладоши Шира. — Танцы-танцы-танцы!

Танцевать она всегда любила, хоть и, на памяти Эйгора, не умела толком — так, прыгала козленком в паре с Бринденом, смешная малявка. Он присмотрелся — действительно, последний из мудо... лютнезвонов слинял в закат, и на оставленной между столами площадке стали выстраиваться пары.

— Так, Хози, не сиди колодой, — Дени, как всегда решительная, была тут как тут. — Раз-два, раз-два, руки в ноги и танцевать! Пригласи кого-нибудь из Штормов, а там как пойдет.

— Вон ту, лопоухую, — подсказала Мия. — Шансов у нее мало, а так хоть какое хорошее воспоминание от турнира останется.

— Зачем? — мрачно буркнул Эйгор.

Если он что-то не любил больше, чем оправдания, идиотов и королевские приемы, так это танцы.

— Затем, — Гвенис мягко повернула его голову в сторону танцующих, — что ты там будешь не один.

Действительно, в толпе мелькнули знакомые рыжие косы — леди Кейтилин уже стояла рука об руку с Брандоном Старком.

— Не со мной же она танцует.

— Ба-албе-ес, — протянула Мия.

— Хози, танцы — это очень удобное прикрытие, — принялась разъяснять Шира. — Людей много, все меняются партнерами... ты сможешь просто подойти к своей даме, потанцевать с ней, поговорить — никто и не заметит, а заметит — слова вам не скажет!

Сестренка была еще как права... но даже ради леди Кейтилин Эйгор был не готов на такие жертвы. Пока, по крайней мере.

— Я же из пяти танцев хорошо если один помню, — предпринял он последнюю попытку отбиться.

— Мы подскажем! — в один голос заявили сестры.

Против одной у него еще были шансы, но против всех четверых? Лучше даже не рыпаться.

— Роб... я пройду кружок-другой? Тут столько девчонок... отпустишь?

Роберт не возражал и отпустил.

Чудны дела твои, Дева.

 

План — не тот, который у Бриндена, а нормальный — у сестер был хорош, но что-то пошло не по плану.

Эйгор прошел уже не один круг — сначала с лопоухой малявкой из Флорентов, на которую ему указала Мия, потом с девчонкой Дейнов — еле избавился, потом еще с кем-то, еще с кем-то, даже Серсея попалась ему в танцевальной чехарде — и тут же по привычке задрала нос и сиськи, но к леди Кейтилин он подойти так и не сумел, разве что смотрел издалека да пару раз поймал ее взгляд. Нужны были более решительные действия, но Роберт бдил и вряд ли одобрил бы, что младший брат уводит невесту у приятеля и будущего родича. Итого, одно из двух — или продолжать вздыхать на расстоянии, или рискнуть и отвлечь Роберта.

Выбор был очевиден.

— Дикон! — Эйгор поймал за рукав пробегавшего мимо Лонмаута. — Дикон, выручай ради Девиных пречистых сисек!

— Что, опять с кем-то драться задумал? — ужаснулся тот. — Станнис, тебе свою жопу не жаль, так хоть мою не подставляй!

— Да не драться!

— А что?

Эйгор как мог выразительно кивнул в сторону стайки девчонок в отдалении; Дикон посмотрел туда же и сочувственно вздохнул:

— Нашел себе кого-то?

— Ага. Только Роберт не оценит, боюсь... отвлечешь его? На минутку, я хоть словом с ней перекинусь.

— Должен будешь, — закатил глаза Дикон. — И за Тайвина, и за это вот.

— Спасибо, всегда знал, что ты мой друг! — Эйгор хлопнул его по плечу и тут же принялся проталкиваться сквозь толпу, пока его не обогнали.

* * *

На свете были вещи, которые Роберт любил — например, друг Нед, вино, сиськи, охота и вкусная еда. Были и вещи, которые Роберт терпеть не мог — например, ответственность.

И так случилось, что застолье по случаю непонятно чего — в основном, сколько Роберт понимал, того, сколько титулованных особ собралось в Харренхолле — соединило эти две противоположности.

Стол был заставлен яствами, от одного вида которых текли слюнки.

Здесь был и бараний бок с рассыпчатой кашей на сале, и кабанчик, жареный на вертеле (и с яблоком во рту), и медовые соты, и даже деликатес из далёкого Эссоса — белый, нестерпимо сладкий съедобный камень, называемый сахар.

А вина! Какие здесь были вина!

И горькое дорнийское, и сладкое борское, и серебристое, с ни на что не похожим вкусом, которое гонят на севере из лепестков этих их дурацких синих роз... даже ананасовое вино из родных Штормов, и то было — и Роберт щедро плеснул его себе в кубок, да так и замер на половине глотка.

Потому что вторая, ненавистная, противоположность — ответственность за брата — не давала пить вволю. И есть тоже не давала. Особенно после того, как снарков пиздюк нарвался на внимание чокнутого короля — и чудом, чудом божьим только не выбесил того пуще прежнего.

Роберт не был особенно благочестив, но тут постановил себе непременно зайти в септу, поставить свечку и бросить в огонь что-нибудь по-настоящему ценное — ибо без прямого божьего вмешательства Станнис всенепременно бы уже горел, и даже нельзя было бы сказать, что не за дело.

 

Но, как видно, близкое знакомство с папашей кузена Рейгара оказало должное действие: Станнис сидел тихо и особо не рыпался, и даже — как приличный мальчик — сходил потанцевать с девчонками. Тур с той, тур с этой...

Мельком Роберт отметил, что братец, видно, запал на невесту Брандона — и мельком же пожалел обоих. Братишку — что ему ничего не светит, девчонку — что ей светит Брандон, прозванный Кровавым Мечом отнюдь не за военные заслуги.

Мельком же он подумал, что было бы забавно, если бы братец наставил Брандону рога — забавно и, прямо сказать, довольно справедливо. Хотя у Брандона, конечно, другие вкусы, замужние его не слишком интересовали... он, по собственным словам, не слишком любил пить вино из распечатанной бутыли.

 

Роберт с грустью воззрился на стеклянный мирийский кувшин, полный золотого, сладкого вина из ананасов. Впервые он попробовал его лет, пожалуй, пятнадцать назад — ещё был жив отец, и мама была жива, и Роберту позволили приехать из Долины домой на Отцов День, и налили ему вина в большой стеклянный кубок с витой ножкой рубинового стекла...

— Кузен, а кузен, — приобнял его вдруг за плечи Лонмаут. — Что ты скучаешь? Хлебни, и грусть рассеется.

— Нельзя мне хлебать. Я так хлебну, а этот еблан опять.

— Да ладно тебе, кузен! Его изрядно напугал наш государь; смотри, он даже танцует!

Танцевал братишка хреново, но старание, конечно, стоило отметить.

— Ну, если ты так думаешь...

— Опять же, тут сколько умных взрослых людей! Вон, Аррен сидит. Думаешь, он не заметит, если Станнис начнёт чудить?

Папа Аррен, конечно, заметит. И конечно, предотвратит — ведь папа Аррен ужасно не любил всяческий бардак и беспорядок.

Роберт задумчиво допил вино и не заметил, как кубок оказался снова полон до краёв, а Лонмаут всё маячил, подначивал:

— Ну же, давай, докажи, что сможешь выдуть больше ананасного, чем я! Докажи, что Горы не вывели из тебя штормянина!

* * *

Эйгор зря торопился.

Леди Кейтилин — в синем платье, чуть темнее ее собственных глаз — стояла у стены, далеко от веселящихся пар; за все это время она танцевала или с женихом, или с кем-то из сыновей отцовских вассалов, но жених бросил ее чуть ли не после первого танца, а парни из Речных земель, к вящему удивлению Эйгора, вставали в общий круг не так уж и часто.

Шут с речниками, хотя к ним у Эйгора были большие вопросы, но вот Брандон — не лютоволк, а псина горбатая, заставлять смущаться и скучать такую девчонку!

— Привет, — негромко сказал он. — То есть... здравствуйте, моя леди Кейтилин.

— Лорд Станнис! — она обернулась и просияла, но тут же опустила глаза и присела в церемонном поклоне. — Рада видеть вас здесь.

— Ага, — неловко ответил он. — И я... в смысле, я тоже рад вас видеть, моя леди.

Между ними повисло молчание — громоздкое, как эссосский слон, и вязкое, как смола.

— Чудесный пир, не правда ли? — робко спросила леди Кейтилин.

— Ага, — Эйгор почувствовал, как у него краснеют уши. — Все такое... — он неопределенно махнул рукой, — масштабное. А у вас очень красивое платье.

— Да, оно милое, — тихо согласилась леди Кейтилин. — Даже моя сестра Лиза это признает, а она получше моего разбирается в нарядах. Я не щеголиха.

И снова молчание.

— Это будет сложно, — пробормотала Дени.

— Сложно, моя принцесса, вниз головой рожать, — мрачно буркнула мать. — А это пиздец.

— Что вы начинаете, — вступилась за него Гвенис. — Я ничего не хочу сказать про правнука, но там все еще хуже. Хози на его фоне почти галантный кавалер.

— Мда? Ну, может, и к лучшему, что у бедной девочки такая низкая планка...

— А как у них с Ханной срослось? — задумалась Мия. — Может, повторим?

— Он ей вина принес, кажется, — припомнила Шира. — А потом как-то... раз, два и Кэти.

— Нет, этот вариант нам не подходит. Не поймут.

 

Неизвестно, что отчудили бы мать, или сестры, или он сам, но тут музыканты заиграли знакомую мелодию. "Прихоть лорда Рована"⁽³⁾, один из немногих танцев, которые Эйгор помнил и в которых мог не опозориться даже без помощи сестер.

— Пойдем? То есть... разрешите вас пригласить, моя леди.

Леди Кейтилин вспыхнула, как маков цвет, и смяла рукав.

— Я не могу. У меня жених, а за вами наблюдает ваш брат, я видела.

Эйгор оглянулся на пирующих: Брандон за столом северян ударными темпами надирался в компании приятелей. Тем же в компании бедолаги Дикона за столом штормян занимался Роберт.

— Да они на нас и не смотрят, у них свидание с кувшинами. Ну же, давай, один танец... пожалуйста.

Колебалась леди Кейтилин недолго.

— Один танец, — строго предупредила она, подавая ему маленькую, но сильную руку. — Я все же помолвлена, лорд Станнис, давайте не забывать об этом.

Хотя, судя по ее глазам, именно об этом она и хотела забыть.

* * *

Один танец вполне ожидаемо растянулся на... больше, чем один. Намного, намного больше. После первого леди Кейтилин собиралась было уйти, как и полагается приличной помолвленной девушке, но Эйгор не выпустил ее руку, не захотел выпускать — и все.

А она, почти не сомневаясь, не захотела вырываться.

Поэтому они хихикали над дорнийскими плясками — особенно если их пытались исполнять очень габаритные дамы, — танцевали придворную муть, прыгали в северной и приреченской джиге, и так пока ноги у обоих не начали гудеть от усталости, а дыхание — перехватываться каждую пару минут.

— Фух, — выдохнула леди Кейтилин, падая на скамью у стены. — Я и забыла, когда в последний раз так веселилась!

Ее глаза сияли, как ночное небо; волосы растрепались и ореолом осенних локонов окружали лицо так, что Эйгор не удержался — протянул руку и заправил пару прядей за ухо. Леди Кейтилин, к его радости, не отдернулась и не выбранила его, только смутилась немного.

— Куда руки-то потянул, папин сын? — прогремела мать. — Не видишь, что перед тобой приличная девочка?

— Оставь его в покое, — добродушно вмешался Дейрон. — Как будто сама молодой не была и ни с кем по углам не целовалась.

— Не с тобой, вот ты и бесишься.

— Станнис? — голос леди Кейтилин вернул его к реальности. — Что с тобой?

Ах да, они где-то в середине танцев перешли на "ты", когда выяснили, что приходятся друг другу дальними, но кузенами⁽⁴⁾, а он и забыл.

— Ничего. Голова закружилась.

И ведь почти не соврал, голова у него и впрямь немного кружилась — из-за духоты в зале, наверное.

— Давай, ты посидишь пока, а я отойду на минутку?

— М...

— Я правда на минутку, — улыбнулась Кейтилин. — Волосы только поправлю, а к следующему танцу вернусь.

— Если не вернешься, я пойду тебя искать, — буркнул Эйгор. — И не позволю никакой волчаре тебя украсть.

Кейтилин поджала губы, чуть сверкнула глазами — не одобряет, но спорить не хочет, это Эйгор успел понять по их разговорам, — и исчезла в толпе; он подхватил с ближайшего стола кубок с чем-то ягодным, отхлебнул и блаженно откинулся на затылком на потрясающе прохладную стену.

Жизнь вроде бы налаживалась.

 

— Лорд Станнис?

Ну вот, не было печали, как снарки накачали. Только это был не снарк, а сестра Кейтилин, как ее там; тоже ничего, но ниже, пухлее и в целом некрасивее сестры.

— Что такое?

Девица огляделась по сторонам и присела на край лавки так близко, что Эйгора обдало ее духами; знакомый запах, сладковатый... где же он его слышал?

— Кет просила передать, что ждет в саду, — заговорщицки шепнула она.

— А что она там делает?

— Тут душно очень, вот и вышла на воздух.

— А, — Эйгор чуть расслабился. — Скажешь, где именно?

— Вы не бойтесь, — голос девчонки отчего-то дрогнул, но не расстроенно, а как будто предвкушающе. — Я покажу дорогу.

Совсем замечательно.

Эйгор в два глотка допил то, что было в кубке, и рывком поднялся на ноги; его снова повело, куда сильнее на этот раз, но Эйгор снова списал это на духоту. Он встряхнул головой и, стараясь не обращать внимания на усиливавшееся головокружение и и неожиданно подступившую тошноту, как можно тверже зашагал за девчонкой. На воздухе и с Кейтилин ему точно станет лучше, главное — до сада дойти.

В конце концов, у всратого дня планировалось совсем не всратое окончание, и испортить его Эйгор не позволил бы никому, даже своему взбунтовавшемуся организму.

---

1) Ну... понятно же, что не город имеется в виду, совсем не город... — БВ

Вернуться к тексту

2) Отвар крушины — довольно сильное слабительное

Вернуться к тексту

3) На самом деле — контрданс "Прихоть лорда Байрона", можно загуглить схемы и/или видео — БВ

Вернуться к тексту

4) Если точнее, то четвероюродными братом и сестрой: в авторском фаноне Бета, прабабка Станниса, и Кейтилин, прабабка Кет (в честь которой Кет и назвали) — родные сестры. А их мать, Гвенис Риверс — родная сестра Эйгора, который попал в Станниса... слом мозга как он есть, таки да.

Вернуться к тексту