В качестве подарка (гет)

Утром я проснулся, чувствую, рядом кого-то не хватает.

Хвать рукой по простыни рядом с собой. Пусто. Но рука чувствует тепло, которое еще не успело выветриться от Гермионы. От моей Гермионы.

Если до этого утра я еще толком не понимал, насколько все изменилось между нами, то сейчас, лежа на постели, которая еще хранила тепло ее восхитительного тела, и, вспоминая наиболее яркие моменты ночной ламбады, я четко и ясно осознал: это любовь! Та самая любовь, о которой в Хогвартсе шептались по углам девчонки и с оттенком пренебрежения рассуждали мальчишки. Ведь скажи она мне вчера: «Прыгни в окно!», — и я прыгнул бы. Турманом вылетел бы прямо через стекло! Навстречу ночи!

И она меня тоже любит. Я же вижу. Во взгляде у нее даже какое-то исступление просвечивает. А любит так, как будто сожрать меня хочет, чтобы не достался я больше никому!

Вот это страсть! Вот это любовь! Офигеть можно!

Полежал я с этими мыслями в полном обалдении минут так десять, а потом насущные дела и проблемы стали брать свое. Думаю, куда это она свинтила с утра пораньше? Пора вставать и приниматься за поиски.

Впрочем, долго искать не пришлось. Подошел я первым делом к двери душа, а там вода шумит. Скорее всего, она там и это надолго. Ладно, думаю, пойду почту посмотрю. Выхожу в соседнюю комнату, она у меня под малую гостиную приспособлена, и вижу…

Нет, братцы, это просто так не описать. Я не просто вижу, а я вижу и охреневаю…

Опять не так. Слов не хватает.

Короче, я просто ох…ел, когда обнаружил в кресле у камина Снейпа!!!

Замер, глаз оторвать от него не могу и чувствую, что меня крупная дрожь бить начинает.

А тот полулежит в кресле, сука, и глаза закрыты!

Подкрался я на цыпочках к нему и прислушался. Так и есть — не дышит! Тут у меня все мозги раком встали — ничего понять не могу.

Мне кто-то принес и положил в гостиной мертвого Снейпа?

Зачем?

Кто?

Гермиона?

Бред.

Выкопала и принесла? Для опытов по черной магии… Ага…

И тут до меня доперло! Сука, это же я сам, наверное, его призвал из могилы!

Ведь знал же я, что занятия темной магией до добра не доведут! Ведь говорил же мне Малфой, что можно призвать из могилы того, кто при жизни вызывал у тебя самые сильные эмоции. А Снейп вызывал у меня оч-ч-чень сильные эмоции. Так и хотелось его по немытой башке кочергой трахнуть! И он мне платил той же монетой. Тоже хотел трахнуть и может быть даже не кочергой. Да что там говорить, он мои мозги все шесть лет трахал от неразделенной любви к моей матушке. Лучше бы он ее любил поменьше, тогда, может быть, и меня трахал бы пореже.

Очухался я от первого обалдения и думаю, надо от него как-то избавиться. Вернуть тело туда, где ему и положено находиться после смерти.

Припомнил я ритуал проникновения в земную твердь, сделал палочкой первый пас и… И мертвец открыл глаза! А глаза страшные такие — мудрые и тоскливые, как у святых мучеников на иконах. Доигрался! Похоже, оживил я его окончательно. Сейчас, сука, заговорит.

И точно!

«Что это вы, Поттер, с утра пораньше без штанов палочкой машете?»

Очень мило, думаю, теперь он и здесь мне будет мозг трахать. Сейчас Гермиона из душа выйдет, и я просто издохну от тоски и позора!

Закопайте меня поглубже, братцы…

* * *

Гермиона долго извинялась перед взбешенным Гарри, и чтобы загладить свою вину, подробнейшим образом рассказала, как она призвала фантом зельевара, зачем он ей нужен и почему она была вынуждена мириться с его обществом. И тут же уверила, что в спальню Снейп ни-ни, слово дал!

Поттер оскорбленный в лучших чувствах долго сопел, но потом не выдержал и рассмеялся.

— А я его за покойника принял. Думал, что он появился из-за моего спонтанного выброса некромагии.

— Ну, Гарри, ты еще не настолько темный.

— Ну это как сказать. Смотри!

Гарри взял со стола нож для разрезания бумаг и медленно погрузил его острием в каменную стену.

— Впечатляет, — покрутила головой девушка, — вижу, ты тут времени даром не теряешь.

— Ну, я же теперь стал Принцем, так что положение обязывает, — усмехнулся Гарри.

Видя недоумение на лице подруги, Поттер подробно и с юмором рассказал ей о затеях домовых эльфов. Гермиона поначалу посмеивалась, а потом стала очень серьезной и устроила эльфийскому Принцу форменный допрос. Выпотрошив из своего парня все, что он знал, она потребовала вызвать Робби и обрушила на него шквал вопросов. Тот невозмутимо выслушал госпожу и обратился к своему хозяину:

— Ваше высочество Принц Гарри, угодно ли вам, чтобы я ответил на вопросы этой мисс?

Гермиона была просто раздавлена. Вот это компот! Всю свою жизнь она боролась за права эльфов, даже создала Г.А.В.Н.Э. и затащила туда кучу народа. И что толку? Эти несчастные и забитые существа только и думают о том, как взгромоздить себе на спину очередного хозяина или кумира.

— Конечно, Робби.

Его высочество соизволило разрешить! И на том спасибо!

— Мисс не может понять, почему и за какие заслуги мы избрали своего господина?

— Да, мисс, этого категорически не может понять, — с сарказмом отозвалась девушка.

— Есть у нас древнее предание. Оно гласит, что спустя долгие века служения магам, один из них, самый сильный и могущественный, возьмет на руки одного из сынов нашего народа и прижмет его к своей груди, как брата. И услышит магия эльфов стук его горячего сердца и воспылает новым светом и новой силой волшебство нашего народа. И возглавит этот маг нашу расу и выведет ее из мрачных застенков рабства в мир гармонии и процветания. И в ожидании этого чуда, да не дерзнет ни один эльф надеть одежду, дабы не пропустить из-за нее чудесный момент магического сердцебиения двух рас! Или станет он предателем рода своего!

Эльф замолчал.

Гермиона была потрясена, но все же решилась возразить. И даже не то чтобы возразить, а попытаться понять до конца.

— Но ведь Добби был убит кинжалом Беллатрисы Лестрейндж еще в Малфой-мэноре.

— Последний удар сердце Добби сделало, когда он был на руках у Гарри Поттера. И волшебство эльфов откликнулось на этот удар! Нас всех тогда накрыла такая волна магии, о которой не слышали даже глубокие старики. И мы поняли, что Чудо свершилось! Мы начали искать, своего спасителя и вот, слава создателю, нашли! Сэр Принц Гарри, разрешите Робби уйти, у Робби текут слезы, и он не может больше говорить…

Гарри покивал эльфу и тот исчез.

— М-да-а-а… — подавленно прокомментировала Гермиона, — ну как, ваше высочество Принц, вы готовы вывести домовиков из мрачных застенков рабства в мир гармонии и процветания?

— А куда мне деваться? — вздохнул тот в ответ, — я же Гарри Поттер!

— Вот за это я тебя и люблю!

— За что?

— За то, что ты — неряха, лентяй, хулиган и простофиля — своим добрым сердцем и сильной душой берешь такие вершины, которые другим не одолеть ни интригами, ни заговорами! За то, что ты — Гарри Поттер.

Это была еще одна Гермиона. Гермиона-Снизу-Вверх-Смотрящая. Самая верная и самая надежная его обожательница и фанатка.

— Мне надо срочно услышать стук еще одного сердца! — решительно заявил Гарри, подхватывая девушку на руки. — Иначе я просто лопну от желания помочь эльфийскому народу!

Он пнул дверь столовой и побежал в спальню со своим драгоценным грузом…

* * *

После обеда Гарри объявил смотр своей эльфийской гвардии.

Сто девяносто три «иголочки», как теперь называл их Поттер, выстроились в две шеренги на набережной между замком и озером. Тут же над водой полетели густые клочья тумана и вскоре забили собой все берега, надежно скрывая замок от постороннего взгляда.

Командовал Гарри, а Гермиона присела на стульчик поодаль и с интересом наблюдала за занятием.

Поттер хотел показать свою гвардию во всей красе, эльфы тоже старались изо всех сил, поэтому девушка осталась под сильным впечатлением.

— Это здорово! — прокомментировала она, когда занятия закончились. — Только есть одно предложение. Этой гвардии нужна боевая форма.

— Одежда? — зароптали эльфы. — Это же позор для эльфа!

— Нет! Не одежда! — уверенно и твердо возразила Грейнджер, — Боевая форма приравнивается к оружию! Во всех армиях мира боец, снявший форму, считается предателем и дезертиром! Военная форма — это не одежда!

Домовики уставились на своего Принца, а что он скажет?

— Да, — кивнул Гарри, — форма не помешала бы.

Гермиона деятельно взялась за дело. Она выбрала среднего по росту домовика, поставила его на табуретку и, как опытная портниха измерила его вдоль и поперек. Эльф только хихикал и ежился от щекотки.

— Предлагаю короткую тунику, пояс, плащ и что-то вроде шлема.

— Точно, — загорелся идей Гарри, — и эти шлемы можно было бы зачаровать от мелких и средних заклятий, на манер шляп-щитов и перчаток-щитов, которые делали для министерства близнецы Уизли.

— Хорошая идея, — кивнула Гермиона.

Она уже наколдовала прототипы отдельных частей формы и теперь прикладывала к домовику, удлиняя или укорачивая по месту.

— Ну как? — спросила она у Гарри, отодвигаясь от домовика и критически оглядывая его со всех сторон.

Поттер посмотрел на эльфа в форме и поразился переменой облика. Перед ним стоял кто угодно, только не раб-домовик. Очерченные дугами шлема черты лица, стали резче и мужественнее, безобразные складки кожи и кривоватые ручки-ножки скрылись под туникой и плащом. Небольшие сандалии с железными шипами и нарукавники с торчащими в разные стороны шипами исключали любое желание дотронуться до этого маленького, но почти настоящего воина.

— Шпага нужна! — осенило его.

— Шпага не шпага, но какой-то жезл или палочка не помешали бы. Но ведь она им не нужна.

— Возьми что-нибудь в руку, — приказал Гарри эльфу в форме.

Тот щелкнул пальцами, и в них тут же появилась поварешка.

— Это брат не то, — улыбнулся Поттер, — лучше уж нож.

Щелчок. В руках эльфа появился нож, который соразмерно телу, походил на короткий меч.

— Неплохо, — пробормотал Гарри, — теперь ножны на пояс. Нет. На левый бок. Все! То, что надо!

Гермиона устало убрала волшебную палочку. Она любила Трансфигурацию, но работа получилась не маленькая. Хотя он прав — форма получилась, что надо.

Эльфы смешали строй. Они подходили к своему облаченному собрату и с интересом разглядывали его со всех сторон. Недоверия на их лицах было еще много, но постепенно оно сменялось практическим интересом. Эльфа в форме просили присесть, пройти, пробежать, прыгнуть, лечь и проползти. Под конец тот взмолился о пощаде и от него неохотно отстали.

— Ну что скажете? — громко спросил Поттер у своей гвардии.

— Воля твоя, Принц Гарри, мы готовы носить форму.

— Гермиона, э-э-э-э…

— Считай, что форма уже заказана…

* * *

— Хочешь ужинать?

— Что так рано?

— А там и спать пора…

— И не надейся, юноша. Если ты сделан из нестирающихся материалов, то о себе я этого сказать не могу. На сегодня постельные виды спорта закончены.

— Жаль, — почти искренне вздохнул Гарри.

Почти искренне, потому что он тоже был сделан из истирающихся материалов, и в отдельных местах они были истерзаны мало что не до крови. Впрочем, если бы Гермиона согласилась, то его бы такие мелочи не остановили.

Но… Нет так нет.

— Маньяк, — констатировала Грейнджер с удовольствием. — Вот возьми заживляющий крем, я же не слепая.

Гарри изобразил оскорбленность в лучших чувствах, но крем взял.

— Тут у меня есть к тебе еще одно важное дело. Выслушай меня внимательно.

Она рассказала Поттеру о покупке Омута Памяти у Горбина, о своем разговоре с Макгонагалл и о беседе с Дамблдором на портрете. А потом призвала свой саквояж и извлекла из него артефакт накрытый крышкой от кастрюли.

— Интересное дело, — согласился Гарри, — на вид точь в точь такой же, как в кабинете у Дамблдора. Значит, ты в нем ничего кроме непроглядной темени не увидела? А звуки?

Гермиона помотала головой.

— Ничего. Ни лучика света, ни звуков, ни запахов. Но, тем не менее, чьи-то мысли и воспоминания там есть.

— Откуда ты знаешь?

— Перламутровый оттенок субстанции. Когда Омут пуст, она просто светится ровным лунным светом. Да и такая жесткая реакция Дамблдора. Мне показалось, что он был очень смущен или даже уязвлен тем, что этот Омут памяти нашелся.

— И что ты предлагаешь?

— Я почти уверена, что там хранятся воспоминания темного мага. Чтобы увидеть их, нужны определенные навыки, которые…

— Которые теперь есть у меня, — кивнул Гарри с готовностью. — Давай попробуем.

Гермиона схватилась за артефакт и вытащила его из рук Поттера.

— Погоди ты! Я и не сомневалась, что ты с радостью засунешь свою голову хоть в задницу к дементору, но я привыкла сначала думать и только потом делать. Я проконсультировалась у Снейпа и он заверил меня, что в Омуте Памяти находиться безопасно, если маг уверен, что он готов вернуться.

— Не понимаю.

— Ну как тебе объяснить. Некоторые маги скидывали в Омут самые свои пронзительные ощущения, а потом впадали в них, как в нирвану, многократно прокручивая в своем сознании. Было два случая, когда они при этом погибали от нервного истощения.

— Затрахались воспоминаниями? Интересный способ! — со знанием дела кивнул Гарри.

— Гарри Поттер! Не смейте пошлить!

— Шутка, я пошутил. Они стали жертвой несчастного случая. Сгорели на работе.

— Мы долго будем болтать? У меня завтра очень трудный день, между прочим.

— Молчу-молчу.

— Так вот. Мы должны быть готовы избежать такой или подобной ловушки и иметь волю вернуться.

— Мы?

— Разумеется. Я нырну туда вместе с тобой. Если воспоминания увидишь ты, то увижу и я. Это стандартная магия Омута. Только обещай мне прислушиваться к моим советам и просьбам.

— Хорошо. Я обещаю, но может быть тебе лучше остаться?

— Нет. Это не обсуждается. Вдруг там красотки? Я не могу рисковать, — несколько натужно пошутила Гермиона. — И еще одно условие. Мистер Снейп понаблюдает за нами, и если мы не вернемся через час, то вызовет эльфов.

— И что они сделают?

— Уберут Омут Памяти, и мы вернемся.

Гарри подозревал, что все не так просто. Омут памяти может и не позволить себя забрать, но высказывать подобное сомнение было равносильно отказу от просмотра. И он промолчал.

Зельевар уже сидел в оптической видимости напротив них на диване. По его взгляду Гарри понял, что он тоже скептически относится к варианту помощи эльфов.

Странное они затеяли дело.

Ему, в общем-то, просто любопытно. Гермионе зачем-то нужно знать, что там в Омуте. А зельевар явно сознает опасность, но тоже почему-то считает риск оправданным.

Тем проще. Гарри Поттера никогда не надо было звать дважды туда, где надо было рискнуть головой или жопой. Ему не привыкать.

— Ну что, отправляемся?

— Да, — выдохнула Гермиона и сняла крышку с Омута.

Они взялись за руки и нагнулись над жерлом чаши, хранящей чьи-то темные воспоминания…