В качестве подарка (гет)

Светлейшая Греине сидела в своем кресле и читала донесение своей тайной осведомительницы из мира магической Британии.

« Наблюдаемый субъект произвел масштабные перестройки в здании бывшего министерства и объявил его своей резиденцией. Первого приема в резиденции удостоились главы магических родов. По косвенным сведениям, полученным путем родственных и семейных разговоров, а также из рассказов участников приема ясно, что субъект поставил глав родов себе на службу, не встретив при этом серьезного сопротивления. Идеи, провозглашенные субъектом наблюдения, встретили частичное понимание у глав родов, которые чувствуют свою вину перед магическим сообществом и не способны предложить свою позитивную программу. Их согласие пока не подкреплено никакими магическими узами, а потому их обязательства носят исключительно добровольный характер».

Греине дочитала и швырнула пергамент в камин.

— Недотепа! Разве можно открывать дверь, держа палец под филенкой? Упивается своим обретенным могуществом? Ну что ж, может быть это и неплохо. Тогда можно ожидать, что он проглотит очередную наживку, даже не заметив, что что-то натворил.

— Танни Арлан!

— Я слушаю вас, светлейшая!

— Назначьте дату и время для освящения и открытия паломничества к монументу богини Дану. Передайте начальнице гимназиума, что первая партия соискательниц должна быть готова к этому сроку.

— Слушаюсь, светлейшая!

— Да, чуть не забыла. Запретите охране пропускать ко мне старца Дамми с Лавеной. Если хочет, пусть приходит один. Его служанка пусть ждет у дверей! У меня все!

— Будет исполнено, светлейшая…

* * *

— Люциус, вы не расскажете мне, где сейчас находится ваша супруга?

Малфой вздрогнул. Он сам с удовольствием задал бы этот вопрос кому-нибудь. Нарцисса осталась в Италии, когда он с сыном по призыву Поттера организовал чистокровную дружину и вернулся в магическую Британию.

После бегства из мэнора, Люциус, как опытный шпион метался по всей Европе, «сбрасывая хвост», если таковой существовал. Он за неделю поменял дюжину стран и чуть не переехал на другой континент, но вовремя вспомнил, кем этот континент заселен, и его фобии завопили, как пароходная сирена. В общем, альтернативой Европе была только Австралия, да и то ее экзотическая живность со всякими там кенгуру и местными крокодилами, совсем не грела душу беглому аристократу, а советоваться со своей семьей, ему и в голову не пришло. Это было не принято. Это было некомильфо!

Как паллиатив, он остановил свой выбор на Италии, и не просто на Италии, а на наиболее ее одиозной части — Сицилии.

Он снял на подставное имя особняк и на второй день проживания убедился, что попал со всей семьей аккурат в гнездо вампиров.

В принципе это не смутило опытного главу магического рода. Наоборот, в этой ситуации были свои плюсы, бонусы и плюшки.

Плюшка первая — никакой волшебник не мог подобраться сюда незамеченный вампирами.

Плюшка вторая — вампиры четко определяли наличие магических способностей у своих вольных или невольных соседей, и никогда не нападали на волшебников, строго в соответствии с конвенцией, заключенной с конференцией магов в одна тысяча хрен-знает-бородатом году.

Плюшка третья — магглы побаивались селиться в этом районе, потому что количество необъяснимых несчастий с их собратьями, превышало среднюю по Италии статистику раз этак в пятьдесят!

Плюшка четвертая — маги, живущие в этом районе, не жаловали нелегальных эмигрантов, поэтому с утлыми суденышками, перевозившими этих бедолаг из северной Африки, регулярно случались несчастья. То их баркас на камни напорется, которых тут сроду не было, то дельфин с ума сойдет и своим носом пробьет баллон катамарана, с криком «все достало!» (шутка).

Плюшка-ватрушка — цена аренды двухэтажного коттеджа со всеми удобствами равнялась цене комнаты в засранной многоэтажке пидарасов в Сохо.

И вот в этом раю отдыхающих, или вынужденных эмигрантов, его супруга, спокойная и безотказная, как автомат Калашникова, вдруг взбунтовалась. Она потребовала отдельную комнату и полную автономность от Люциуса. Она начала пропадать по ночам, и не только. Иногда ее было невозможно отыскать и в течении белого дня.

Люциус было попробовал применить свою родовую магию. Благо, следящих заклятий в ней было с избытком. Но Нарцисса быстро вспомнила, что она в девичестве Блэк и при первой же попытке супруга, повесить на нее следящие чары, ему прилетело так не по-детски, что пришлось приглашать местного магического эскулапа, который несколько часов пользовал Малфоя, непонятно приговаривая:

— Che idiota sei, señor! Mangia merda di cane!

— Чего?

— Giacere immobile, idiota!

— Драко, что он говорит?

— Эх-м… доктор желает тебе скорейшего выздоровления, папа.

Вот так Нарцисса и добилась, чтобы ее оставили в покое. Люциус всегда знал, что его жена ничего не делает просто так. Раз она так жестко борется за отсутствие контроля за ее действиями, значит так надо для семьи. И ему не следует нагнетать ситуацию. Надо подождать, пока Цисси расскажет все сама. В этом Люциус не сомневался. Но как передать свое знание и уверенность Поттеру? Вот уж задачка…

— Молчите? У вас проблема, Люциус?

Малфой немного помолчал (Поттер даже с интересом уставился на аристократа, который обычно за словом в карман не лез), и медленно произнес:

— Я не знаю, где сейчас находится Нарцисса, но уверен, что ее занятия не несут угрозы магическому сообществу.

Гарри поджал губы. Рассказать Малфою о весьма вероятной интрижке его жены со Струпьяром (он же — Скабиор), или не стоит? То, что сейчас сказал Люциус — это его безоглядная вера жене или отмазка, сделанная, чтобы не лезли в его семейные проблемы? Вот ведь, блин! Наверное, умнее будет промолчать. Даже если худшие предположения Поттера, окажутся правдой, то лучше эту правду Малфой узнает не от него.

— Не напрягайтесь, Люциус. Я просто задумался, что мир магов — это очень мужской мир. А ведь половину его составляют женщины. Их мнением нельзя пренебрегать. Они — матери нового поколения магов. Они могут и должны знать то, что проходит мимо внимания мужчин, и при этом их знания и понимание мира может оказаться очень важным для гармоничного мироустройства.

Малфой почувствовал одновременно и облегчение, и напряжение.

Поттер, мать ети его высочество, не лез в его семейные дела. Это хорошо, но… Повелитель Поттер замахивался, как всегда, на один из столпов чистокровного магического мира — на доминирование мужчин!

Это же какой лысый Мерлин его забодал, спрашивается?

Конечно, среди сильнейших волшебников было много женщин. И в недавнем прошлом их было немало. Лили Поттер, Боунс, Беллатрисса, Макгонагал и многие-многие другие, но…. Вот именно, но! Они никогда не играли ключевых ролей. Никогда! Основатели не в счет. И Годрик и Салазар относились к своим подельницам с изрядной долей иронии и снисходительности, несмотря на их магическую крутизну и продвинутость. Почему?

— Вы тоже задумались о роли женщин в истории магического развития?

Ехидный голос Поттера ворвался в мозг аристократа непрошенным гостем. Тем не менее, сюзерена на хер не пошлешь. Надо отвечать.

— Я не рассматривал этот вопрос всерьез, сэр. С моей точки зрения, тут и вопроса то никакого нет. Женщины — это жены и матери. Одного этого достаточно, чтобы относится к ним с подобающим уважением и создавать им все условия, какие потребуются…

— Чушь, Люциус! Полная чушь! Нужна им ваша забота, как ежу футболка! Они хотят управлять своей жизнью, а не тупо следовать за прихотями мужчин.

Малфой несогласно мотнул головой. Он зарывался, но тема была очень острая.

— Можете обосновать? Или доказать, сэр?

— Могу! Ответьте на простой, но личный вопрос. Ваша жена удовлетворяла вас орально?

Малфой чуть не подавился собственным языком от возмущения.

— Причем тут это? Я не хочу отвечать на этот вопрос!

— Значит удовлетворяла. А попробуйте вспомнить, это была ее инициатива, или вы ей как-то транслировали свое желание?

Малфой забыл страх и задал встречный вопрос:

— А вас, сэр Поттер, девушки удовлетворяли по своему желанию или вы тоже намекали им, что вам нравится ощущение плоти, погруженной в теплоту рта с его имитационными и фантазийными возможностями?

Поттер застыл, как пыльным мешком ударенный громом пораженный.

— А если не намекал?

Вопрос был задан, что называется — в лоб.

— Если не намекали, сэр, тот тут два варианта, либо девушка настолько вас хотела, что была готова на все, еще до того, как вы ей намекнете, либо…

— Что?

— Либо она вас любила больше себя и была готова ради вас на все!

Гарри почувствовал себя так, словно ему только что принародно дали в табло.

Мудак! Какой же он мудак! И еще лезет к Люциусу, который, в отличие от него четко понимает вопросы супружеской верности и готов поручиться за свою жену, даже вопреки фактам…

Гарри понял, что даже если бы он рассказал Люциусу о встрече Нарциссы со Скабиором, то это не заставило бы усомниться того в супружеской верности своей жены. Скорее всего, он начал бы продумывать варианты, на какой почве и по каким делам Нарцисса могла пересечься со Скабиором. Вот черт! Думал уесть Малфоя, а уел сам себя.

Внутриутробный темномагический рык вырвался из Поттера вопреки его желанию:

«Гермиона! Отпусти меня! Ты же предала меня, ты меня использовала, больше это у тебя не получится! Зачем я тебе? Отпусти-и-и-и-и!!!»

Прошло несколько секунд и дыхание темной бездны принесло ему ответ:

«Я не отпущу тебя, Гарри… ты мой навсегда!»