Право на поражение (гет)

Профессора Снейпа можно было описать сотней слов, но ни одно из них не могло полностью соответствовать ему. Строгий учитель, талантливый зельевар, удачливый шпион — всё это показывало лишь одну из его сторон, но никак не его настоящего.

Настоящего Снейпа не знал никто, даже профессор Дамблдор.

Мне бы очень хотелось спросить его, зачем он всё это затеял? Зачем создал зелье и допустил столько бессмысленных жертв, если в итоге всё развалилось, не успев начаться? И, самое главное, как ему удалось выжить? Пожалуй, последний вопрос тревожил меня больше всего. Я не верила в случайное везение.

В лифте мы встретились с Невиллом. В облике помощника смотрителя он чувствовал себя комфортно, словно всегда только то и делал, что скрывался под чужим именем. В этот раз под мантией-невидимкой пряталась я. Я не боялась, нет. Скорее мной овладел какой-то злой азарт, когда не столько важна цель, как способ её достижения. Мне было интересно, как далеко я смогу зайти, прежде чем стану бесполезной и от меня избавятся. Если раньше я могла верить своим друзьям, верить в них, то сейчас как никогда чётко понимала, что могу рассчитывать только на себя.

— Пошли со мной, Гермиона, — сказал Невилл.

— А Луна?

— Она едет выше, в Атриум. Нужно убедиться, что Снейп не покинул министерство.

— Ты все спланировал. Раньше тебе и в голову бы не пришло продумывать такие мелочи.

— Раньше меня не пытались убить, — Невилл невесело усмехнулся, выходя из лифта на первом уровне.

В это время коридор пустовал. Лениво летали бумажные самолётики, мигали волшебные фонари, был слышен стук клавиш на печатной машинке. Наверное, какой-то бедняга не успел доделать отчёт и вынужден задержаться на работе подольше.

— Пожар в твоём доме? — спросила я, оглядываясь по сторонам. Конечно, мантия-невидимка надёжно скрывала меня, но это совсем не значило, что стоит проявлять беспечность. Официально я находилась в изоляторе Синих вместе с ещё двумя дюжинами бедолаг, на которых так и не подействовало зелье подчинения.

— Пожар? Нет, конечно. Я сам его устроил.

— Не жаль было дома?

— Нет, он никогда мне не нравился. Слишком многое там напоминало о моей семье. Ты даже не представляешь, насколько тяжело жить в доме, где каждая вещь — напоминание о твоих талантливых и идеальных родителях, а ты сам — живое доказательство того, что на детях гениев природа отдыхает.

Голос Невилла не дрогнул, но я чувствовала, что воспоминания до сих пор причиняли ему боль. Он не смог с ними смириться, не смог забыть, даже всё сжёгши.

— Бабушка тебя не любила?

— Любила. По-своему, правда. Никак не могла смириться с тем, что я совсем не интересуюсь спортом и боевой магией, а вместо этого вожусь с землёй и рассадой. Считала это не мужским делом.

— Сейчас она бы тобой гордилась. Революция — это ведь так по-мужски, — не удержалась я от шпильки.

— Вот только не надо ёрничать! Мы не хотели лишних жертв, это получилось случайно.

— Как можно случайно не рассчитать радиус взрыва? Ты хоть инструкцию перед использованием взрывчатки прочитал или понадеялся, что всё и так сработает?

Я остановилась и сняла мантию-невидимку. Я рисковала своей жизнью и успехом нашей миссии, но мне действительно было важно посмотреть ему в глаза, важно было понять, что он сожалел. Что всё ещё где-то глубоко внутри Невилл остался человеком и моим другом.

— Не было никакой инструкции, я сам создал взрывчатку. Что-что, а взрывать зелья у меня всегда хорошо получилось. Кто же знал, что Малфои установят стеклянную перегородку рядом со столиками для гостей? Вместо того чтобы уничтожить одного претора-фанатика, осколками изрешетило добрую четверть волшебников. Я и сам был не рад! Ты хоть представляешь, какого это: проснуться и прочесть в утреннем выпуске Пророка, что играючи убил дюжину людей?

— И каково же? — спросила я, не позволяя себе ни на миг допустить мысли о жалости.

Я не хотела жалеть его, не после всего того, что он натворил. Невилл остановился, до конца не веря услышанному. Во все глаза рассматривал меня и не узнавал, ведь раньше я никогда с ним так не разговаривала. Никогда не была столь жестокой к нему.

— Паршиво, Грейнджер, — после паузы ответил Невилл, а затем развернулся и стремительно зашагал дальше. Я пошла за ним, с намереньем во что бы то ни стало докопаться до правды.

— Ты продолжил взрывать и дальше. Универсальная отмычка — что это вообще такое?

— Аналог детонатора в маггловских бомбах. Очень удобно, когда надо активировать механизм, находясь на расстоянии.

— Ты стащил его из отдела Тайн?

— Разумеется. Это было сделать проще, чем изобрести новый механизм. Нужно было только разобраться со способом активации. — Невилл замолчал на миг, а затем раздражённо добавил: — Правда, первый блин всё равно получился комом. Во второй раз было проще, мы взорвали только комнату с преторами. Со всеми, кроме Риддла. Его только задело. Он каким-то чудом догадался, что в комнате опасно находиться, и в момент взрыва оказался ближе всех к выходу.

— А в третий?

— В третий раз мы с Луной решили действовать аккуратней, использовав артефакт Лестрейнджа. Шкатулка усыпляла волшебников. Ненадолго, но достаточно для того, чтобы избавиться от того, кто мешает. Но и тут мы не рассчитали радиус её действия. Вместе с Риддлом уснуло и несколько целителей, итог ты знаешь.

Я кивнула. Конечно, знала, такое нельзя так просто забыть.

Мы дошли до системы очистки и перераспределения воды. Она находилась за одной из панелей на первом уровне, совсем рядом с кабинетом Кингсли. Рядом с системой не было ни охраны, ни банальных сигнальных чар, словно никто в серьёз не рассматривал возможность того, что воду могут чем-то заразить.

— Сработает? — спросила я, всё ещё сомневаясь, что у нас всё получится.

— Обязательно, — подтвердил Невилл, откупоривая пузырёк с зельем и опрокидывая его в резервуар.

На миг вода окрасилась в синий цвет, а затем снова стала прозрачной, как хрусталь тётушки Мюриэль.

— Это ведь не то зелье, которое ты отдал мне вместе с Фрэнси, верно?

Невилл кивнул, продолжая рассматривать воду. Казалось, что она чем-то заворожила его, и он никак не мог перестать смотреть.

— Тогда зачем ты дал мне противоядие?

— Чтобы узнать, на чьей ты стороне.

— Узнал?

Я не смотрела на Невилла, так же как и он на меня. Нам обоим было слишком тяжело находиться рядом, и если бы не необходимость, то мы вряд ли бы сейчас разговаривали. Невилл с Луной сколько угодно могли утверждать, что делали всё для моей защиты, но они не понимали, что меня не надо защищать. Я их не просила об этом.

— Узнал, — ответил он, закрывая панель и пряча пустой пузырёк в карман.

— И на чьей же? — Не удержавшись, я повернулась к нему, только чтобы увидеть, как по его лицу скользнула робкая улыбка, и услышать:

— На своей. Ты всё ещё на своей стороне.

Невилл потянулся ко мне, но так и не прикоснулся. На миг замер, а затем упал на пол. Я выхватила палочку, отгораживая нас с Невиллом щитовыми чарами, но они не понадобились. В дюжине шагов от меня стоял Лестрейндж.

— О, вот где ты! А я уже думал, что мне снова придётся спускаться в клоповник к Синим и спасать тебя.

Рабастан улыбался широко и безрассудно, ужасно довольный тем, что ему так ловко удалось оглушить противника.

— И ты бы стал ради магглы рисковать жизнью? — недоверчиво спросила я.

— Ради магглы, пожалуй, нет, а вот ради соратника…

Не удержавшись, я в два шага преодолела разделяющее нас расстояние и крепко обняла Лестрейнджа. Он был реальным, реальнее, чем что-либо окружавшее меня в эти дни, и я радовалась ему, как самому долгожданному рождественскому подарку.

Рабастан хмыкнул и обнял в ответ. Кто бы сказал мне полгода назад, что я буду рада ему — ни за что бы не поверила. Но, как оказалось, полгода растянулись на целую жизнь, и её оказалось достаточно, чтобы поверить даже в самые невероятные вещи.

— Пошли, Риддлу нужна наша помощь, — сказал Рабастан, спеша в сторону лифтов и увлекая меня за собой.

Я мельком глянула в сторону Невилла — он до сих пор был без сознания, но, судя по всему, ему ничего не угрожало.

— Том решил силой захватить министерство?

— Почти. Победить главного злодея и в качестве награды стать новым министром. Историю ведь пишут победители.

— А главный злодей у нас кто? — полюбопытствовала я. Всегда полезно знать, с кем ты будешь сражаться, до начала драки, а не после.

— Снейп, конечно же. И не ври, что мистер Лонгботтом не рассказал тебе о том, что наш общий знакомый каким-то чудом воскрес из мёртвых.

— Не буду.

— Вот умница!

Во время подъёма в Атриум я крутила в руках волшебную палочку. Мне хотелось верить, что я всё ещё нужна Риддлу, и он не встретит меня Авадой в лоб.

— Прекрати, — внезапно сказал Лестрейндж.

— Что?

— Прекрати думать и нервничать. Ты должна быть хладнокровной и собранной волшебницей, а не маленькой перепуганной девчонкой. Снейп — не тот человек, которого можно с ходу одолеть. И мы всё ещё не знаем, кто ему помогает.

— Это не Невилл. И не Луна.

— Мы об этом знаем. Если бы это были они, то Лонгботтом не отделался бы оглушающим заклинанием, — мрачно произнёс Рабастан, лениво поправляя запонки на манжетах белоснежной рубашки.

— За что вы его так ненавидите.

— За ложь. Простить можно многое, но не ложь, девочка.

Звякнул колокольчик, сообщая, что мы прибыли на уровень Атриума. Решетка отодвинулась в сторону, и мы вышли наружу.

* * *

В Атриуме творилось что-то невообразимое. Казалось, что кто-то разбил радугу на миллиард осколков и разбросал их по всему залу. Они кружились в воздухе, сталкиваясь друг с другом, со стенами, а затем опадали на пол пыльцой только для того, чтобы в следующее мгновенье снова взмыть в воздух, подхваченные невидимым торнадо.

В центре этого безумия сражались Снейп и Риддл. От магии звенел воздух, а от рёва заклинаний шумело в ушах. Они использовали тёмную магию, запрещённую, играя по-грязному, не беря в расчёт никого. Казалось, что им обоим нечего было терять. Что они живут лишь боем, от вспышки до вспышки на кончике волшебной палочки.

Огромный огненный феникс, наколдованный Снейпом, распахнул крылья, но ледяной василиск Риддла не уступал ему ни силой, ни коварством. Он обвил птицу кольцами, ломая ей крылья и впиваясь призрачными клыками ей в шею. Казалось, что можно было увидеть, как ломаются рёбра у птицы и алая густая кровь стекает по мягким перьям.

Сшибка. Ещё одна и ещё. Волшебники дрались не на жизнь, а на смерть, отлично понимая, что слишком многое поставлено на карту. И магия подчинялась их страсти и их праву сильнейшего. Словно опытная кокетка, она по очереди заигрывала с обоими волшебниками, никому не отдавая предпочтения и в то же время позволяя владеть собой без остатка.

— Красиво, правда?

Я оглянулась и увидела Луну. Она как всегда казалась невозмутимой и чуточку рассеянной. Общее впечатление портили только подпаленный рукав мантии да царапина на щеке.

Проследив, куда я смотрю, Луна улыбнулась и сказала:

— Это ничего, ерунда. Пара Синих решила помешать дуэли, но я их усыпила. Незачем вмешиваться в то, чего не понимаешь. — Лавгуд рассеянно провела рукой по волосам, а затем спросила: — Где Невилл?

— На первом уровне.

— Я заберу его?

Вопрос прозвучал так, словно она спрашивала у меня разрешение. Она понимала, что с появлением Риддла они проиграли. Что весь их и так неидеальный план рухнул в бездну, и единственное, что они могли сейчас сделать — уйти, чтобы не попасть под раздачу.

Я кивнула.

В конце концов, они с Невиллом по-своему заботились обо мне, пусть эта забота больше навредила, чем помогла. Луна ушла, а я снова посмотрела на сражающихся волшебников.

— Что будем делать? — спросила я Лестрейнджа.

— Ты помнишь, что я тебе говорил?

— Про победителей?

— Именно. Выше нос, Грейнджер! Сегодня мы станем теми, кто будет творить историю.

Сказав это, Рабастан прицелился и послал на пробу обездвиживающее заклинание. Оно выбило крошку в двух шагах от Снейпа, не причинив вреда.

— Бить в спину — как-то это не по-джентельменски, мистер Лестрейндж.

— Зато эффективно, — парировал он, снова посылая заклинание и снова промахиваясь. — Ну же, Гермиона! Помогай! Из этих двоих меньшее зло — Риддл. По крайней мере, сейчас.

Рабастан был как всегда честен, и эта честность помогла мне решиться быстрее, чем сотня уговоров и угроз. Взмахнув палочкой, я выстроила позади Снейпа одну за другой каскад воздушных ям, надеясь, что хоть в одну из них он угодит.

Снейпу везло как утопленнику, словно он накануне выпил «Феликс Фелицис». И не только он. Судя по тому, что на Томе до сих пор не было ни царапины, он тоже не побрезговал чистой удачей, идя на штурм министерства.

До чего же безрассудно и до чего гениально.

— У них равные шансы.

— О чём ты, Гермиона?

— Феликс Фелицис.

— Книззловы дети! — выругался Лестрейндж. — Эдак они до утра могут сражаться. Мерлин! У нас нет столько времени. Со Снейпом надо разобраться как можно быстрее, пока Синие не поняли, что к чему.

Я кивнула, соглашаясь с его правотой. Нужно было быстро что-то придумать, как-то отвлечь Снейпа. Всего на миг, чтобы помочь Риддлу.

Думай, Гермиона. Думай! Что может выбить из колеи опытного шпиона настолько, чтобы он допустил ошибку. Или… кто?

Я начала проговаривать заклинание раньше, чем осознала, что собираюсь сделать. Взмах волшебной палочкой, ещё один и ещё. Воздух вокруг меня сгустился, превращаясь в липкую плёнку, которая облепила меня с головы до пят, искажая и меняя до неузнаваемости лицо. Обойдя опешившего Рабастана, я как можно ближе подошла к дуэлянтам, рискуя в любой миг схлопотать непростительное.

Из тех воспоминаний, которые Снейп оставил Гарри, я смутно припоминала облик его матери. Длинные рыжие волосы, красивое бледное лицо, усыпанное веснушками, и глаза, невыносимо зелёные, которые, казалось, заглядывали в самую душу. Чары иллюзии получились у меня сразу, от испуга, наверное. Я не могла оценить результат, не видя себя, но всё же рискнула, поставив на карту свою жизнь.

Не обязательно, чтобы иллюзия была идеальной. Мне нужен был лишь миг, на который Снейп потеряет концентрацию и станет уязвимым.

Всего лишь миг.

— Северус! Сев! — позвала я профессора Снейпа.

Он услышал. Раздражённо бросил взгляд в мою сторону, да так и замер, не веря собственным глазам.

Миг.

Алая вспышка заклинания — и Снейп сломанной куклой отлетел к стене. Я побежала к нему, на ходу вспоминая заживляющие и восстанавливающие чары, но всё оказалось не так плохо. Не считая ссадин и огромной шишки на голове, профессор Снейп был цел. Не удержавшись, я оттянула ворот его рубашки и увидела толстые рубцы, уродующие его шею. Мерлин, как же он сумел выжить после такого?..

— Гермиона? — В голосе Риддла звучало сомнение, словно он не до конца верил в то, кто находится перед ним.

— Да, это я.

Я взмахнула палочкой, рассеивая иллюзию. Том возвышался надо мной, сосредоточенный и готовый на всё ради победы. Вот только всего порой бывает мало. Гораздо важнее то, кто рядом с тобой и на что этот кто-то готов пойти ради тебя.

Риддл опустился рядом со мной на корточки, осторожно, словно до конца не веря в то, что это я, провёл рукой по моей щеке, волосам, а затем обнял. Его близость была такой желанной и необходимой, такой правильной, что я бы всё отдала за то, чтобы это мгновение никогда не заканчивалось. От него пахло свежевыстиранной рубашкой, летучим порохом и гарью. Всё же Снейпу удалось его задеть, пусть ранение и оказалось пустяковым.

Он коснулся губами моих волос, затем щеки и прошептал:

— Спасибо.

И это единственное слово смогло вместить в себе гораздо больше, чем обычную благодарность за спасение жизни. Это было сродни признанию в любви, если бы Том Риддл действительно умел любить.

— Пора с этим заканчивать, — сказал он.

Всё ещё сжимая меня в объятиях, Риддл нацелил волшебную палочку на Снейпа с намереньем избавиться от бывшего соратника раз и навсегда.

— Нет! — Я оттолкнула его руку и отстранилась. — Ты не можешь этого сделать. Ты сам говорил, что ты Том, а не Волдеморт.

— Моя милая Гермиона, неужели ты думаешь, что способность убивать зависит от смены имён? — спросил он, усмехнувшись.

Эта усмешка мне совсем не понравилась, как и жёсткость, появившаяся на его лице. Он снова стал тем, кто готов был пойти на всё ради достижения цели.

Вот только цели у нас были разными. Он стали разными в то мгновенье, когда угроза Синих больше не висела над нами дамокловым мечом. Я могла понять и принять Риддлову жажду власти, но не жажду убивать.

Когда возникает столкновение интересов, то рушатся даже самые крепкие узы дружбы.

Но мы никогда и не были друзьями.

Я горько улыбнулась и нацелила на него палочку.

— Хватит, — сказала я. — Хватит убивать. Ты победил, оставь Снейпа в покое.

— Разве ты не знаешь, что нельзя оставлять в живых врагов? Это недальновидно.

— Ты хочешь быть героем, Том, значит, должен научиться проявлять милосердие. Даже к врагам.

Моя рука дрожала. Я понимала, что не смогу справиться с Риддлом, не смогу защитить ни Снейпа, ни себя. Все получится только в том случае, если Том отпустит нас. Если посчитает нас неопасными и бесполезными.

— Ты получил власть. Чего же ты хочешь ещё? — спросила я, заслоняя собой Снейпа.

Он ничем не был мне обязан, как и я ему. Нельзя было допускать, чтобы правление Риддла начиналось с крови.

— Опусти палочку, Гермиона.

— Нет.

— Опусти, не стоит меня злить.

— Я и не собиралась. Мы уйдём, Том. Снейп и я, и больше никогда не станем тебе мешать.

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной. — Риддл встал и протянул руку, предлагая мне не только помощь, но и союз.

Я покачала головой и грустно произнесла:

— Властью не делятся, Том.

В одном из каминов вспыхнуло зеленью пламя. Волшебники начали прибывать в Атриум. То ли кто-то подал сигнал тревоги, то ли сработал стадный инстинкт, когда людей, несмотря на здравый смысл, так и тянет в разгар бури полюбоваться звёздами. Волшебников становилось всё больше и больше. Они оглядывались по сторонам, словно малые дети, которые заблудились и искали взрослого, который их успокоит и заверит, что всё будет хорошо. Который за них решит возникшую проблему.

Таким человеком мог стать Гарри, но им стал Риддл.

— Они ждут тебя. Сейчас или никогда, Том. — Я криво улыбнулась, лихорадочно перебирая в голове варианты, как нам со Снейпом покинуть министерство и снова не оказаться за решёткой.

Риддл хотел что-то сказать, но не успел. Случай всё решил за нас. Очнувшись, Снейп какое-то время прислушивался к нашему разговору, а затем, недолго думая, схватил меня за руку и активировал портключ, замаскированный под запонку. Я ощутила рывок в области пупка, и мы переместились в неизвестность.

* * *

— Ваша глупость, Грейнджер, граничит с абсурдом. Вам жить надоело?

— А где ваше спасибо? Я ведь спасла вас.

— Какое к чертям спасибо? Глупая девчонка! Ты всё испортила! Три года исследований и планов книззлу под хвост. Кто тебя просил вмешиваться?

Я озадаченно смотрела на Снейпа, совершенно не зная, как себя вести и что делать дальше. Он впервые на моей памяти настолько вышел из себя, что стал кричать. Всё, что я смогла, — это честно признаться:

— Я не понимаю. Объясните, пожалуйста.

На что Снейп лишь махнул рукой, признавая своё бессилие, и сел рядом со мной на землю, усланную мокрыми прошлогодними листьями. Немного помолчав, он спросил:

— Как вы думаете, мисс Грейнджер, сколько должно смениться поколений волшебников, чтобы полностью изменить их базовые представления о добре о зле?

— Два?

— Одно. На смену поколения приходится в среднем пятнадцать-двадцать лет. Этого достаточно, чтобы создать с нуля новое общество и искусственно привить ему отвращение к насилию и войнам.

— Так это и была ваша цель? Не власть?

Я ощутила себя обманутой и одновременно до абсурда спокойной. Мир мог лететь в пропасть, волшебники сходить с ума, Волдеморт умирать и воскресать, а профессор Снейп всё так же оставался прежним. Оставался якорем, за который можно было зацепиться и которому можно было верить.

Не доверять, нет. Просто верить, как когда-то поверил Гарри.

— Зачем мне власть? От неё больше головной боли, чем пользы.

— Но зачем надо всё было делать так… Зачем убивать столько людей? — спросила я о наболевшем.

— Статистическая ошибка и человеческая глупость. Ни от первого, ни от второго никто не застрахован. — Снейп посмотрел на меня, на то, как я дрожу, кутаясь в мантию, и сказал: — Идёмте. Не думаю, что Риддл пошлёт за нами погоню, но всё же не стоит рисковать. Вам есть куда пойти?

— Нет.

Снейп хмыкнул:

— Что ж это за сопротивление, которое заранее не продумало пути отступления. Неужели настолько были уверены в победе Риддла?

— Не была. Я не на стороне Риддла.

— А на чьей?

— На своей, — ответила я, а затем спросила: — Откуда вы узнали, что Гарри больше не Гарри?

— Я и не знал до вашего разговора в Атриуме, — честно признался он.

— Вы считаете, что я сглупила, когда помогла Риддлу? — спросила я о том, что меня тревожило.

— Время покажет. Вряд ли он будет худшим министром магии, чем его предшественники, занимавшие эту должность последние двадцать лет.

* * *

Мы аппарировали в Малфой-мэнор. Внутри особняк казался пустым и заброшенным, даже домовые эльфы попрятались, услышав хлопок аппарации. Зато в холле нас встретил хозяин дома, Драко Малфой.

Он не выглядел убитым горем человеком, который недавно потерял свою жену. Казалось, что трагедия и вовсе не затронула его, если бы не шрамы на лице. Три рваные полосы шли от виска, пересекали щёку, рот и спускались ломаными линиями на шею. Теперешнее лицо Малфоя напоминало гротескную маску, которую так и хотелось содрать, чтобы посмотреть, что находится под ней.

Драко кивком поприветствовал нас и спросил:

— Вы надолго?

— На пару дней. Нужно пересмотреть наши планы и решить, что делать дальше.

— Грейнджер теперь тоже часть наших планов? — Драко без интереса посмотрел на меня, словно я была дальним и не очень любимым родственником, которого он вынужден терпеть из вежливости.

— Скорее да, чем нет.

Этих слов было достаточно, чтобы Малфой впустил меня в свой дом в качестве гостя и дал такую необходимую сейчас передышку.

* * *

«Трудно плыть против течения, но ещё труднее, когда ты плывешь одна», — думала я, лёжа вечером в кровати в одной из гостевых спален.

Малфой оказался на редкость не любопытным и не стал ни о чём меня расспрашивать. Казалось, что он совсем меня не замечал. Честно говоря, я была не против. В Хогвартсе мы только то и делали, что ругались, сейчас же изображать внезапно вспыхнувшую симпатию было глупо.

Поначалу я хотела принести ему свои соболезнования, но потом решила, что это будет неуместно и лицемерно. Я не помнила их свадьбы, не помнила даже Астории, с которой мы якобы неплохо ладили. Кусок моей памяти был качественно выдран и заменён фальшивыми воспоминаниями, и, наверное, я должна благодарить Риддла за это. Пусть по-своему, но он позаботился обо мне. Жаль, что я так и не смогла по достоинству оценить его заботу.