Significant Digits - Значащие цифры (джен)

ГРЕЙНДЖЕР О СВОЁМ ВИЗИТЕ В АМЕРИКУ: «ПРЕКРАСНЫЙ ОТДЫХ В ШТАТАХ»

— первая полоса Ежедневного пророка за 14 марта 1999.

В США ПРОХОДИТ ЗАСЕДАНИЕ ПО ВОПРОСУ ПРИСОЕДИНЕНИЯ К ДОГОВОРУ

— первая полоса Ежедневного пророка за 16 марта 1999.

РАСКРЫТ ЛОНДОНСКИЙ ЭЙФОРИЧЕСКИЙ НАРКОКАРТЕЛЬ

— первая полоса Ежедневного пророка за 17 марта 1999.

ЛИННЕЕВСКИЙ ЛУНАТИЗМ: ЛАВГУД ОБВИНЯЮТ В КОНТРАБАНДЕ ЧЕТЫРЕХ СОЗДАНИЙ

— первая полоса Ежедневного пророка за 20 марта 1999.

ПРОВАЛ ДОГОВОРА В США: РАСТЁТ ПОДДЕРЖКА «БЛАГОРОДНЫХ»

— первая полоса Ежедневного пророка за 30 марта 1999.

ШАГ В АФРИКУ: НИГЕРИЯ ВСТУПАЕТ В ДОГОВОР

— первая полоса Ежедневного пророка за 1 апреля 1999.

БУЛСТРОУД АРЕСТОВАНА ИЗ-ЗА ПРИЧАСТНОСТИ КО ВЗРЫВУ В КОСОМ ПЕРЕУЛКЕ

— первая полоса Ежедневного пророка за 2 апреля 1999.

БУЛСТРОУД ПРЕДСТАЛА ПЕРЕД ВИЗЕНГАМОТОМ. КЭРРОУ: «СЛАБЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ ХОД»

— первая полоса Ежедневного пророка за 3 апреля 1999.

БУЛСТРОУД ОСВОБОЖДЕНА. Н'ГОМА: «ОНА НИЧЕГО НИ О ЧЁМ НЕ ЗНАЕТ»

— первая полоса Ежедневного пророка за 4 апреля 1999.

ТАУЭР ОТКРОЕТСЯ ДЛЯ СКВИБОВ

— первая полоса Ежедневного пророка за 5 апреля 1999.

ВНЕЗАПНО: ВЕСТФАЛИЯ ВОЗОБНОВЛЯЕТ ОБСУЖДЕНИЕ ДОГОВОРА НА НОВЫХ УСЛОВИЯХ

— первая полоса Ежедневного пророка за 6 апреля 1999.

≡≡≡Ω≡≡≡

7 апреля 1999 года

5:30 утра

Предместья Кёрда, графство Типперэри, Ирландия

Пип шёл быстрым шагом по извилистой дорожке, ведущей в Кёрд. Он старался выглядеть изящно, поэтому шагал, высоко подняв голову и выпрямив спину. Он — представитель правительства магической Британии и Тауэра, и должен выглядеть соответственно. Учитывая, как много дел будет в Тауэре по возвращению, стоит поблагодарить свою счастливую звезду за то, что именно ему поручили доставку.

Он уже бывал здесь раньше с аналогичными заданиями. За состоянием дороги, засыпанной крупной галькой, не очень хорошо следили, поскольку ей пользовалось лишь небольшое количество ведьм и волшебников, посещающих город. В Кёрд было запрещено аппарировать или прилетать напрямую; сначала вам нужно добраться до «приветственной площадки» (расчищенной грунтовой области в полумиле от города), а затем пройти по «приветственной дороге» (на которой легко можно было отбить ноги о грубые булыжники) через «приветственные ворота» (обвешанные защитными чарами и прочими мерами предосторожности). Несмотря на все эти названия, подумал он кисло, не такое уж и радужное выходит приветствие.

В этот ранний час воздух ещё веял прохладой. Он приятно охлаждал лицо Пипа, в то время как остальное его тело оставалось в тепле, благодаря Согревающим чарам. Это напомнило ему слова из книги, которую любил цитировать его отец , важно поглаживая свою бороду: «Нет такого качества в нашем мире, которое продолжало бы существовать вне контраста»⁽¹⁾. Пип почувствовал смутную вину из-за этой мысли. Он никогда особо не любил читать, тем более магловские книги. Правда, ему стоит попытаться почитать что-нибудь в этом месяце — настоящую книгу, а не очередные Приключения Мартина Миггса, безумного магла. Может, вышел новый Локхарт? Он бы почитал что-нибудь про вампиров.

А между тем перед ним простирался Кёрд — город башен. Низкие здания из песчаника со скошенными стенами венчались как минимум одной конической башней. Башни не были очень высокими. Пип подумал, что скорее всего это связано с тем, что гоблины не могли строить каминные сети, и им было бы утомительно ходить туда-сюда по лестницам. И, возможно, это скоро изменится.

Пип вздохнул, шагая по дороге. Город выглядел так, словно он сделан из детских игрушечных кубиков.

Спустя несколько минут Пип наконец-то добрался до предместий города. Он прошёл через двух стражников, которые сидели в маленьком павильоне напротив приветственных ворот, и, поравнявшись с ними, гордо кивнул. Гоблины были облачены в серебряные доспехи: кирасу, поножи и наплечники. Они не носили шлемов, так что он мог видеть, как они грозно осклабились на него. Впрочем, со своих мест они не встали, и их короткие копья остались стоять в стойке неподалёку. Возможно, они узнали его — Пип плохо различал гоблинов (кроме Подрута из Материальных Методов, у которого в правом ухе была отличительный прорез), но не похоже, чтобы у гоблинов были аналогичные проблемы с людьми.

Стоп, должен ли он был что-то сказать им? Он просто кивнул им и ничего не сказал. Хотя они не выглядели обеспокоенными. Лишь скучающими. Но Пип не хотел, чтобы его посчитали грубым, или что грубо ведёт себя Тауэр, или что-то подобное. Джэй Си говорила, что гоблины больше всего на свете ценят правду и очень подозрительно относятся к учтивости, но Пип считал, что, возможно, они просто хотят, чтобы все так думали. Возможно, это вызывало у людей больше доверия к Гринготтсу. Однако, Джэй Си, похоже, разбиралась в таких вещах, ведь она была старшим аврором — вся такая жёсткая и колючая. Плюс он слышал, что в ней текла гоблинская кровь. Но вполне вероятно, что это лишь очередная сплетня из тех, что ходили во время обучения, которая родилась из-за её широкого рта, довольно больших ушей, торчащих из-под кудрявых чёрных волос, и из-за её худощавости. Это могло быть правдой, но подобные слухи ходили про всех, кто хотя бы немного отличался. Высокие люди ведут родословную от великанов, у красивых в прародителях вейлы, люди с плохими зубами — наследники русалов... Глупости, ну право слово. Когда он был на распределении в Нурменгарде, там была немецкий аврор с очень рыжими волосами, и на полном серьёзе ходили слухи, что у неё в предках фениксы, что не имело абсолютно никакого смысла. Это бы означало, что кто-то был с фениксом в определённом смысле, и потом... Что, высидел ребёнка? Или что? И это было глупо и дико, когда люди говорили, что у Богини были предки-единороги.

О, Мерлин. Он окончательно забыл про стражников. Что ж, он отошёл уже слишком далеко, чтобы вернуться и хоть что-нибудь сказать.

Пип сошёл с приветственной дороги на брусчатку улиц Кёрда. Чрезвычайно тучный гоблин, проехавший мимо на небольшой повозке, бросил на него подозрительный взгляд, но ничего не сказал. Не очень дружелюбное место.

Итак, посмотрим... Ему нужно было пройти вниз по этой улице, затем налево возле бронзового памятника разъярённому гоблину с поднятым кулаком (Крэд Беспёрый, подумал Пип), еще раз налево возле городского рынка и прямо до Бургод Бур. Там вывешивались объявления и изданные декреты, и у Пипа была целая стопка новых.

Гоблинские названия были истинным кошмаром. Он не понимал, как они в них не путаются. Правление Кёрда было в Бургод Буре, тогда как Акла было в Ургод Уре, и если вы путали их, они считали, что это очень забавно, хотя для людей это звучало почти одинаково. И они продолжали использовать одни и те же имена без фамилий: сейчас Верховным управляющим Гринготтса был Хаддад, не путать с Хаддадом Тихим или Хаддадом Блаженным из истории гоблинов (стоп, или это был Ходрод Блаженный?). А все здания носили имена вроде Поддл Пол, Сагворн Саг, Тогригворн Тог и тому подобное. Невозможно их все упомнить! Он знал, что повторение именных слогов что-то говорило о предназначении строения, но не особо говорил на гобледегуке. А потому всё это звучало для него глупо... Словно детский лепет.

Пип продолжал идти по улице, мельком озираясь вокруг. Одна из причин, почему они делали доставку лично, а не использовали сов, была в том, чтобы воспользоваться возможностью и поглазеть. Туризм не приветствовался ни в Кёрде, ни в Акле, так что держать руку на пульсе жизни гоблинов можно было только осуществляя регулярные официальные визиты. Впрочем, Пип знал, что в прошлом доверия между их народами было гораздо меньше, волшебники отправляли к гоблинам инспекторов и судебных приставов, постоянно встревая в делопроизводство и проверяя соблюдение законов. Пусть это и казалось ему разумным, ведь каждая ведьма и волшебник знали, как опасны могут быть гоблины. Но за последние несколько лет давление уменьшилось — отчасти из-за новой социальной политики Министерства (к примеру учреждение Трибун при Визенгамоте), а отчасти потому что многих госслужащих сократили.

Свою должность на волне увольнений потерял и министр магии Джуниус Симплворт Смит (но к счастью, не первый заместитель министра Уизли, которого Пип считал хорошим парнем), и притом никого из уволенных не взяли назад, когда пост министра магии заняла Кармел Н'гома. Так что, даже если бы Министерство захотело постоянно совать свой нос в гоблинские дела, как они делали раньше, скорее всего, у них бы просто не хватило кадров. Уволенным инспекторам и иным бюрократам предоставили обучающие курсы и ссуды, чтобы они могли начать собственное дело, и в большинстве своем они вернулись к нормальной жизни (ну, не считая тех, кто начал поддерживать Малфоев).

Пип обошёл скульптуру Крэда Беспёрого и повернул налево. Он не был уверен, за какие заслуги Крэду возвели памятник, — надпись была на гобледегуке — но он решил, что скорее всего из-за какого-то восстания или чего-то подобного. Когда Пип был в школе, профессор Бинс часами монотонно про них рассказывал.

Аврор снова повернул налево, дойдя до рынка, который был практически безлюден в этот час. Несколько торговцев, снимающих брезент со своих повозок и прилавков, не обратили на него никакого внимания, не считая нескольких коротких взглядов. Пип искренне не мог перестать думать, что гоблины были народом недружелюбным. Гоблины контролировали треть денег всей страны через Гринготтс (который они забрали из рук волшебников лишь полтора века назад), и он знал, что властью этой они пользовались постоянно. Более того, запрет на палочки был снят, и теперь им было официально разрешено и покупать их, и использовать. А шесть лет назад Декрет о праве голоса даже дал им место в Визенгамоте! Хотелось бы, чтобы после того, что для них сделали, они выразили ведьмам и волшебникам хоть немного благодарности.

Бургод Бур не производил большого впечатления... Просто очередное здание из песчаника с прорезными окнами и башней. Над дверьми была вырезана надпись на гобледегуке, и у входа стояла пара стражников, но в остальном оно было неотличимо от других зданий Кёрда. Странно... Гринготтс был великолепным зданием из белого мрамора с греческими колоннами, бронзовыми дверьми и сверкающими лампами. Но и Кёрд, и Акл были довольно незамысловатыми. Пип не спорил, что видел лишь небольшую часть обоих гоблинских поселений, но даже с его ограниченной точки зрения налицо было несоответствие между ними и банком.

Входя, Пип кивнул облачённым в доспехи стражникам. Они были внимательнее предыдущих, но в ответ лишь наклонили головы в шлемах. Оба были вооружены причудливыми золотыми алебардами, которые, скорее всего, имели длинные названия и тысячелетнюю историю, а стоили, наверное, раз в десять больше, чем дом Пипа.

Внутри Бургод Бура, рядом со входом, стоял гоблин в элегантном черном костюме, он сделал шаг навстречу Пипу, как только тот вошёл. Пип подумал, что вроде узнал этого гоблина, но не был уверен на все сто...

Он немного поколебался, но всё же решил рискнуть и поприветствовал его:

— Здравствуйте, Нагрод.

Гоблин зубасто улыбнулся и слегка поклонился:

— Аврор Пиррип. Какой сюрприз видеть вас здесь!

Почти наверняка ложь, Нагрод был очень хорош в своей работе. Пип не было уверен, в чём именно она заключалась, но сейчас было очевидно, что значительная её часть включала в себя сбор информации о каждом посетителе Кёрда, начиная с имени и цели визита и заканчивая подробностями биографии и размере обуви..

— Что ж, должен же кто-то и об этом позаботиться, — пробормотал Пип.

Он снял с пояса Бездонный куб и запустил в него руку, вытаскивая стопку пергамента:

— Новый декрет Визенгамота и новая политика обновления от Тауэра.

— Ах, два столпа вашего общества, спускающие нам свои директивы, — сказал Нагрод абсолютно нейтральным тоном. — Позволите?

Пип протянул стопку гоблину:

— Новый декрет не очень интересный. Наверное, это одновременно и плохие, и хорошие новости. Он всего лишь про расширение Каминной сети.

До текущего момента правительство отказывалось подключать к Каминной сети любые поселения Созданий, но было решено изменить эту политику и предоставить услуги Каминной сети всем желающим, в том числе Созданиям. Для Кёрда это означало, что теперь при желании они смогут соединиться с Дублином или Хельговым насестом или другим подобным местом. Это позволило бы несколько упростить путешествие в Англию, ведь они могли бы воспользоваться дымолётом до Дублина, а там купить портключ.

— Должно быть, в Акле переполох из-за этого, — сказал Нагрод, принимая пергаменты. — Интересно, влезут ли наследники Тогрода Тэулу в выделенный министерством камин?

Пип не рискнул комментировать эту фразу, поскольку она явно была про гоблинскую политику. Вместо этого он пристегнул Бездонный куб к поясу, возвращая маленькую деревянную коробочку на своё место. Это была его идея использовать их для транспортировки пергаментов. Ну, не то чтобы это была его хорошо обдуманная идея... Он просто изначально считал, что в этом их предназначение, и потому вчера попросил себе один в ДМП, когда ему давали назначение. Верховный аврор Диггори не мог понять, что он имеет в виду, но Пип вернулся в Тауэр и поспрашивал, и сам мистер Поттер был восхищён этой идеей. Он назвал их непреднамеренным побочным продуктом исследований и сказал, что у них целая гора этих бесполезных штук, и что Пип гений. Пип рассказал про это матери, и она испекла ему вертушечный пирог, чтобы отпраздновать.

Нагрод проглядел первые несколько листов, а затем снова поднял глаза. Длинный нос гоблина был изогнут и больше походил на клюв ястреба. Он по-совиному поморгал мгновение, а затем спросил Пипа:

— А какие новости из Тауэра?

— Боюсь, не такие захватывающие для вас. Они делают доступным обновление для маглов. Для близких родственников, сквибов, и всё в таком духе, — пожал плечами Пип.

Может, это и большие новости для Лондона, Годриковой Лощины и других человеческих поселений… Но для Созданий, которые уже и так наслаждались преимуществами обновления и Столбов Безопасности, совершенно незначительные. Мадам Боунс приняла соответствующие меры предосторожности, чтобы всё прошло как подобает; у Столбов будут дежурить особые группы авроров, в дополнение к обычным парам работников клиники, приставленным к этим станциям. Они будут контролировать, чтобы Тауэр не заполонило людьми в первые часы открытия дверей маглам. Хоть это и была лишь маленькая часть маглов, каждый раз, когда новой группе открывалось обновление, наблюдался большой наплыв желающих. Пип слышал, что когда британские русалиды подписали Договор сохранности жизни в тысяча девятьсот девяносто седьмом году, в течение целых двух дней в резервуарах с водой прибывали их старые, больные и умирающие полулюди из Черного озера и озера Лох-Ломонд. Конечно, это было еще до того, как он попал в Тауэр, но другие авроры часто это вспоминали (в основном из-за запаха).

— Значит, для вас это будет беспокойный день, — сказал Нагрод.

Он опустил стопку пергамента, после того как внимательно проглядел её в поисках юридических неожиданностей: — И что вообще означает «близкие родственники»? Мать, брат, дядя, дедушка, двоюродная сестра, зять, внучатый троюродный племянник... Споров из-за этого у вас будет много.

— Не у меня... Кхм… По крайней мере, не сегодня, — радостно сказал Пип. — Я весь день на доставке. Здесь, потом в Дублин и Хельгов насест, затем через Годрикову Лощину и Акл в Уэльс, и во множество мест по всему Лондону.

Его список получателей был длинным... Эти декреты предназначались каждой большой общине Британии.

— В любом случае, они распишут, кто на что имеет право, но обычно наше начальство довольно мягкое в подобных вопросах. Всех серьёзно раненных примут так быстро, как только смогут.

— Правда?.. Как интересно... А куда ещё вы сегодня направляетесь? — задумчиво проговорил Нагрод.

Пипу не нравилось, к чему всё идет, он и так уже потратил довольно много времени здесь. Ему ещё предстояла чертовски длинная дорога обратно к «приветственной площадке». И вообще, что это был за вопрос? Нагрод что, пытался поболтать с ним?

Пип быстро представил, на что это было бы похоже, а затем громко прочистил горло.

— Да, что ж, мне пора идти. Вы не могли бы вывесить их сами? — сказал он, ощущая неловкость.

— С превеликим удовольствием, аврор Пип, — ответил Нагрод, широко улыбаясь. Маленькие острые зубы блеснули за узкими губами.

Пип кивнул, решительно и, как он надеялся, профессионально, и удалился. Он уже понял, что это будет длинный день, полный загадочных разговоров.

≡≡≡Ω≡≡≡

7 апреля 1999 года

15:01

Косой переулок, Лондон, Англия

— Три галлеона, молодой человек. Последнее предложение. Это хорошая сделка, такие деньги всего за несколько минут дискомфорта, — сказала Джерина. — Вы даже ничего не почувствуете... Онемеете как камень. Потом быстрый поворот ножа, и всё закончится за мгновенье. А через пару заклинаний вы просто уйдете отсюда, но богаче на несколько монет. Лихо будет присутствовать... Она проследит, чтобы всё было сделано правильно. А этот нож! Он острый как бритва.

— Нет, спасибо, госпожа, — сказал Пип, так вежливо и любезно, как только мог, учитывая обстоятельства. Не стоит шутить с кикиморами, даже если это одна из кикимор Наткомб. Даже если ты аврор и пришёл сюда по официальному делу. Никаких шуток. — Я прошу прощения, но я думаю, что мне будет некомфортно, и я вынужден отказаться.

— Всё впустую, — печально сказала Джерина. — Такой молодой парень, такой спортивный... Такие хорошие икры. Крепкие и мясистые. Четыре галлеона.

— Джерина, — предостерегающе сказала Лихо.

Старейшина стояла рядом, скрестив руки на груди. Полная почти до ожирения, со скрюченной спиной и серой кожей. Со своим племенем Лихо была тверда. Два жёлтых зуба торчали из-под её сурово изогнутых губ.

Джерина скривилась, а на её покрытом бородавками лице отразилось страдание.

Пип однажды видел пьесу про итальянца по имени Уголино. Главный герой рвал на себе одежду, кричал в небо и бил кулаками по земле. Он рыдал, пока были слёзы, он столько кричал от горя, что рот его уже напоминал букву “О”.‎ И всё же сейчас на лице Джерины было больше боли, нужды и страдания, когда она умоляла позволить съесть его плоть.

Он почти согласился, только чтобы утешить её.

— Джерина, — повторила Лихо, и младшая кикимора отвернулась, всплеснув руками.

Затем она вышла из фойе и исчезла из поля зрения. Пип не позволил себе вздохнуть или сменить позу, и стоял всё с той же натянутой улыбкой. Из-за неё его щёки уже болели.

Лихо подождала, пока уйдёт Джерина, а затем повернулась к Пипу:

— Прошу прощения, аврор Пиррип. Она молода, и это сложно.

— Я понимаю, госпожа, и принимаю ваши извинения, — сказал он. Это прозвучало фальшиво? Чёрт возьми, Пип... Будь искренним-будь искренним-будь искренним... — Надеюсь, что мисс Джерине скоро станет лучше.

Лихо рассеянно кивнула, вновь обернувшись туда, где исчезла Джерина. Глаза старшей кикиморы были прекрасного золотого цвета и совершенно не соответствовали её физическому безобразию. Пип читал когда-то, что глаза кикиморы всегда кроваво-красные, как у Джерины, и он предположил, что это скорее всего результат отказа Лихо от человеческого мяса. Она была очень сдержана, и поэтому она была главой Общества Наткомб.

— Расскажите мне про Тауэра, аврор Пиррип, — обратилась к нему Лихо. — Расскажите про человека. Я встречала его дважды, но только по поводам официальным. Что он за человек?

На мгновение Пип задумался, очень крепко задумался и ответил:

— Что ж, госпожа, он очень странный... Он постоянно в своих мыслях. Его шутки никто не понимает, например, он называет авроров «краснорубашечниками»⁽²⁾‎. И мне кажется, он немного одинок. Как и многие люди у власти, наверное.

Он задумался на еще одно долгое мгновение. Он не хотел создать плохое впечатление о мистере Поттере. Но также он не собирался лгать или замалчивать. Не здесь. Никаких шуток.

— Я думаю, должно быть, самое главное, что можно сказать про него, это что он не хочет никому навредить.

Лихо кивнула, и у Пипа создалось впечатление, что она больше не слушает. Кикиморы могут видеть вещи, недоступные остальным. На самом деле они видели не совсем будущее... Они лишь могли приходить к странным и непостижимым выводам, часть из которых оказывалась жутко действенными, в то время как другая часть... Ну, например, одна знаменитая кикимора настаивала, что ей суждено выйти замуж за подростка, с которым она только встретилась. Это было в заголовках газет несколько недель.

Сама Онория Наткомб всегда говорила лишь, что они могут «видеть все вещи, которые реальны». Пип не был достаточно эрудирован, чтобы понять, что это означает, поэтому он просто следовал совету мадам Боунс, который та в прошлом году давала Шичинин ⁽³⁾, а Пип случайно услышал: «Когда имеете дело с кикиморой, молодые люди, будьте безупречно вежливыми и крайне краткими».

Эти кикиморы по крайней мере пытаются быть цивилизованными. Он не знал, чем они питаются, когда не могут уговорить кого-нибудь продать кусочек своей плоти, но, похоже, им приходится тяжело. Может, им вообще не нужно есть. Пип не собирался праздно шататься здесь в надежде разузнать больше.

Через некоторое время Лихо снова заговорила. Она спросила:

— А он знает причину сокращения?

У Пипа не было ни малейшего представления, что это означало, поэтому он уклончиво и осторожно ответил:

— Я не знаю, госпожа.

— Очень хорошо. В таком случае, спасибо, аврор Пиррип. Хорошего вечера.

И так весь день, мрачно подумал Пип, легко поклонившись, и покинул Общество Наткомб. Улыбка всё ещё была натянута на его лицо. Он уже побывал в Кёрде, Дублине, Хельговом насесте и Годриковой Лощине, и в каждом месте его спрашивали о вещах, на которые у него совершенно не было ответа, о недавних событиях, или о Тауэре, или об обновлении, о событиях, предсказанных их провидцами, толкователями снов или неладорахт ⁽⁴⁾.

Возможно, Диггори продолжал давать ему подобные поручения не без причины.

≡≡≡Ω≡≡≡

7 апреля 1999 года

15:04

Салорский побег, Запретный лес, Шотландия

— Нет, сэр, я не знаю, что означает «быть», — терпеливо сказал Пип. — Полагаю, просто обычное значение.

Рунвит издал глубокий рык и ударил копытом по земле.

— То, что обычно для меня, может не быть обычным для тебя, человек. Подчинение строгости определения лёгкому движению в сторону «‎обычного», под которым вы понимаете «‎традиционное»; ‎унижение письма перед устной речью, грезящей о ‎своём богатстве; таковы действия, требуемые онтотеологией, определяющей археологический и эсхатологический смысл существования как наличия, как parousia⁽⁵⁾, как жизни без изменений: другое имя для смерти, историческая метонимия, где имя Бога сдерживает смерть. Поэтому, если это движение начинает свою эру в форме платонизма⁽⁶⁾, оно обернётся бесконечной метафизикой. Если мы будем следовать вашей слабой логике, в чём бы она ни заключалась, нашим вопросам не будет конца — воистину, мы никогда не сможем обмениваться информацией, поскольку мы не будем знать, что на самом деле означают слова.

Он указал своим огромным копьём в небо, словно подчёркивая поверхностность языка.

— Рунвит, ты специально говоришь сложным языком, вот почему на самом деле вы не можете общаться, — сказал Клаудбёрс, который стоял рядом. Он застучал копытами, его бока сияли в лучах солнца над головой.

— Просто говори понятно и надейся, что донесёшь свою мысль. Не пытайся прятаться за непонятным языком вроде Фонтенбло.

Пип с благодарностью кивнул Клаудбёрсу, но кентавр не закончил.

Клаудбёрс продолжил, его глаза опасно сверкнули, обрывая Пипа, прежде чем тот успел что-то сказать:

— Этот же принцип применим, знаете ли, к более повседневным материям. Даже в общественной жизни, ты не произведешь хорошего впечатления на других, если не перестанешь думать о том, какое впечатление ты производишь. Даже в литературе и искусстве, никто, кто беспокоится об оригинальности, никогда не будет оригинальным, в то время как если ты просто будешь говорить правду, в девяти случаях из десяти ты станешь оригинальным, сам того не замечая. Этот принцип пронизывает жизнь снизу доверху: Отрекись от себя, и ты познаешь свою истинную сущность.⁽⁷⁾

— Есть ли кто-то еще, с кем я могу поговорить, сэр? — вежливо спросил Пип.

— Старейшина Гленсторм! — позвал Рунвит, через поляну указывая на кентавра, который стоял рядом с одной из хижин из грубой коры, единственными зданиями в Салорском побеге.

Кентавр вздрогнул и поднял свои глаза от книги, аккуратно убрал её на полку в одной из хижин и рысью направился к ним. Он обошёл по широкой дуге центр покрытой травой поляны, на которой рос священный побег.

— Добрый день, — сказал Гленсторм.

Он был синевато-чалый с пепельно-серыми боками. Через его человеческое туловище был перекинут длинный лук, а колчан со стрелами крепился к его передней ноге, защищённый от истирания об промасленную ткань.

— Вы, два жеребёнка, пристаёте к этому молодому человеку?

— Старейшина Гленсторм гладко говорит, и у него гораздо больше опыта общения с людьми, — благодушно сказал Клаудбёрс. — Мы ещё учимся сначала думать, и только со временем мы развиваем краткость.

— Благодарю, — начал Пип, но Клаудбёрс не закончил.

— Конечно же, мы стараемся, — продолжил Клаудбёрс, — но некоторые люди из вашего министерства дали крайне неточную оценку нашему стремлению, якобы вино, которое служит наградой всем нашим усилиям, состоит из ягод недоумения и мук человека. Мы просто следуем общему правилу: во всех делах разума, благоприятствующих нашей мудрости, мы поощряем раскованность и концентрацию на этом объекте; но во всех остальных делах мы возвращаем разум обратно на себя и фокусируем внимание на том, что внутри. Это лучший способ обуздать наш врождённый нрав.

— Достаточно, достаточно, — проворчал Гленсторм.

Клаудбёрс нахмурился и загрёб копытами. Старший кентавр повернулся к Пипу.

— Неблагоразумно приходить в Салорский побег без хорошей причины, аврор. Дела между нашими народами во многом улучшились, но пройдено лишь полпути, а половина ещё осталась.

О, Мерлин.

— Я хотел бы доставить два этих сообщения. Одно из министерства, а второе из Тауэра, — сказал Пип, оставаясь настолько спокойным, насколько мог. — Думаю, что ни одно из них особо не затронет ваш народ.

— Мы сами будем судить об этом, — резко ответил Гленсторм.

Ну он хотя бы краток. Пип поднял стопку пергамента и передал старшему кентавру, с облегчением избавившись ещё от одной задачи, и всей душой желая уйти.

— Да, что ж, — сказал Пип, отступая назад, — пожалуйста.

Невозможно на самом деле осознать, насколько чертовски велики кентавры, пока не окажешься зажатым между тремя из них.

— Больше относится к ведьминскому роду, чем к нам, — сказал Гленсторм Рунвиту, изучив стопку пергамента. — Аврор в целом прав. Я поговорю с остальными старейшинами об этом, но я не вижу здесь ничего, что касалось бы нас. Мы можем оставаться в стороне. Фиренц ошибся, снова.

Рунвит перекинул копьё из одной руки в другую, словно в нетерпении. Пип не был уверен, был ли Рунвит поставлен здесь как страж или просто носил копьё для защиты или церемонии, или... для ещё каких-то неизвестных таинственных кентавровых целей. Они были своеобразно странными. Это был чрезвычайно закрытый и чрезмерно гордый народ, они редко посылали своих эмиссаров в остальной волшебный мир, и то, только когда чувствовали, что нет других вариантов. Ни один из них не согласился на обновление и даже на лечение в Тауэре, хотя в Салорском побеге и был Столб Безопасности.

Когда Пип был в школе, его декан Северус Снейп рассказал про кентавров, застав всех в гостиной факультета, они тогда разрабатывали план, как избавиться от профессора Трелони (как все считали, она подсуживала гриффиндорцам). Помнится, она была очень впечатлительной, и три предприимчивых слизеринца сговорились оставлять ей записки, сделанные её же почерком (насколько они смогли его скопировать), в которых говорилось, что ей стёрли память Обливиэйтом, и рассказывались всякие ужасные вещи, которые она якобы узнала про разных важных людей. Снейп обнаружил этот заговор, и хотя он похвалил саму идею плана и их находчивость (не то, чтобы он когда-нибудь на самом деле разрешил бы подобные действия по отношению к коллеге-профессору), он безжалостно высмеял вторую половину плана: пригласить кентавра в качестве преподавателя на место Трелони, когда её отправят в Святого Мунго. Пип не понимал, в чем смысл такой замены, но решил, что общая идея базировалась на допущении, что кентавр будет так плохо справляться, что Прорицание отменят вовсе.

Снейп же рассказал, что кентавры очень ревностно относятся к своей уединённости: они проводят свою жизнь в занятиях философией, прорицанием и врачеванием — три вещи, которые по сути своей подразумевают взаимодействие с незнакомцами — и всё же они безустанно стараются изолировать себя от других. Любой кентавр, соизволивший принять приглашение на должность профессора Хогвартса, будет побит и изгнан своим народом.

— Ни один представитель этой расы, — презрительно говорил Снейп, — не заплатит перманентную цену за временную должность. Они замкнуты на себя, а не абсолютно слабоумны.

Иногда Пип думал, что Распределяющая шляпа ошиблась, отправив его в Слизерин.

Рунвит мрачно заговорил:

— Приношу свои извинения, аврор, если я слишком непонятно изъяснялся. Поиски значения очень важны, но, возможно, я был слишком увлечён размышлениями об означающем и означаемом. Для меня это сущность великой важности... Это бессмертие.

— Метафорически, ты имеешь в виду, — ответил Клаудбёрс. — Подобная концепция не может дать реального руководства к действию... В чём польза объяснять кораблям, каким курсом следовать, чтобы избегать столкновений, если в реальности это лишь безумно старые корыта, которыми вообще невозможно управлять?

— Вовсе нет! Настоящее бессмертие... это присуще каждому знаку! — сказал Рунвит. — Каждый знак, лингвистический или нелингвистический, произносимый или написанный, большой или малой связности, можно цитировать, заключить в пару кавычек; тем самым он может быть вырван из каждого конкретного контекста и может порождать бесконечно много новых контекстов абсолютно ненасытным образом. Это не предполагает, что знак действителен вне его контекста, но наоборот, что существуют лишь контексты вне какого-либо центра безусловной привязки. Эта цитируемость, дублирование или двойственность, эта итеративность знака не является случайностью или аномалией, но является той нормой или отклонением от нормы, без которой знак не может функционировать, что называется, «нормально». Что это был бы за знак, если его нельзя процитировать? И чей источник не был бы утерян в процессе? Это был бы бессмертный знак, живой, поскольку конец не может настигнуть то, у чего нет начала.

Видимо, по лицу Пипа было понятно слишком многое — а может, Гленсторм был действительно более чуткий, чем его сородичи — но старший кентавр махнул ему, давая знак, что тот может идти.

Пип начал понимать, почему всю задачу по доставке документов сегодня поручили ему, а не другому более опытному аврору. Гоблины были странные, но в целом нормальные. Он был бы счастлив продолжать посещать Кёрд и Акл, как и раньше. Даже Общество Наткомб было лишь тревожным и опасным.

Но это...

Любой, кто доставляет сообщения в Салорский побег, заслуживает повышения и ящика огневиски.

≡≡≡Ω≡≡≡

7 апреля 1999 года

19:28

Приёмная комната Хогвартса, Шотландия

Когда Пип вернулся в Тауэр после своего очень долгого дня (четырнадцать разных мест!), люди прибывали в Приёмную комнату по семь-восемь человек в минуту, и все принимающие авроры выглядели изнурёнными. Их иностранные коллеги выглядели хуже других — Пип предположил, что в их командах было меньше людей на смену, но всё же они должны были справедливо внести свой вклад.

Старики, раненые и больные появлялись в комнате, кружась на месте, со стороны, всегда находящейся под прямым углом от наблюдателя, и мягко останавливались. Обычно они ещё некоторое время светились слабым красным светом из-за оглушающего эффекта путешествия. Когда они прибывали, один из авроров бегло их проверял, а затем другая пара начинала сканировать их и рассеивать заклинания. Спустя годы практики — включая безумные дни вроде этого — большая часть принимающих авроров набила руки на этой работе, и пациентов либо увозили через золотой вход в Тауэр, либо перемещали в соседнюю комнату для дополнительной помощи, либо допроса.

Работники у Столбов Безопасности обычно хорошо распределяли больных и оставляли у себя тех, кому на самом деле помощь Тауэра не нужна, но всё же эти учреждения— некоторые из которых, выросшие вокруг Столбов Безопасности, превратились в полноценные госпитали уровня Святого Мунго — были не идеальны. Кроме того, треть всех посетителей перемещалась с помощью Жезлов Безопасности прямо из своих домов или рабочих мест. Часть из них просто запаниковала, часть нуждалась лишь в первой помощи, а многие сломали Жезл Безопасности случайно. Удивительное число детей поступало через Жезлы ради забавы.

В дни вроде этого, когда прибывают маглы и сквибы... Что же, кто знает, как много всего пошло наперекосяк? Пип знал, что команда обливиаторов была расширена и должна была работать круглосуточно в течение следующих двух недель, пока они не проработают все уязвимости системы. Даже в Патруле департамента магического правопорядка запланировали дополнительные смены, отправляя авроров на стражу из тюрьмы Говарда ⁽⁸⁾. Стояла сумасшедшая активность.

Аврор Кванон увидела, что прибыл Пип. Она выглядела изможденной, её миндальные глаза были уставшими, а лицо осунувшимся. Он подумал, что она, скорее всего, была на второй или третьей смене подряд и, чтобы быть бодрой, заправлялась чаем.

— Хочешь я тебе немного поколдую, Хидли? — спросил он, переступая через русалку, на жабры которой другой аврор уже накладывал припарку из грязноцвета, чтобы оглушённое существо могло дышать. На каталках рядом лежали несколько человек в странной магловской одежде — может, маглы, может, сквибы.

Кванон покачала головой.

— Иди доложись Крейм. Я в порядке, — она заколебалась. — Подожди, вот, только что пришло, — сказала она, вытаскивая из-за пояса запечатанный пергамент. — Сэкономишь мне время... Отдай это Тауэру.

Некоторые люди выкованы из стали, подумал Пип. Он кивнул с уважением, принимая пергамент, и направился через золотой проём в Тауэр, быстро минуя Водопад воров.

Британия, Италия, Германия, Скандинавия, Франция, ЮАР, Нигерия и ещё полдюжины других стран... Потоки умирающих и неизлечимо больных граждан со всего света бурлили вокруг Пипа, стекаясь в Тауэр. Он снова вернулся в пульсирующее сердце мира. В его груди вздымалась гордость, хоть он и знал, что это глупо. Он был лишь малой частью всего этого. Но быть здесь, сейчас... лично быть отправленным на задания для Тауэра!

Клиника была переполнена, Пип видел это, бросив короткий взгляд внутрь. Вдоль стен были установлены временные койки для размещения тех пациентов, кто уже был вылечен и ждал выписки, на каждом из них была метка со временем лечения и лекарем. В общих целях была использована особая защита — по всей видимости, оборотней и вампиров попросили прибывать в другой день. Рядом с выписывающей зоной был сумасшедший дом, поскольку там установили рабочую станцию для обливиаторов, и они вели внимательный учёт всех маглов, перепроверяемые штатными нумерологами, дежурящими по Тауэру, чтобы убедиться, что никто не проскользнул незамеченным.

Пип направился по коридорам прочь от этого безумного шума, мимо Сочетания Сотворений, Раскрытия Расширений и Материальных Методов. Джэй Си не было в переговорной, так что он пошёл другим коридором к Парному Партнёрству. Там Тауэр проводил очень много времени последние несколько недель, и Джэй Си Крейм, скорее всего, была с ним.

— Джэй Си? — позвал Пип, входя в Парное Партнёрство.

Листья Лавгуд зашелестели, когда он открыл и закрыл дверь. В комнате стоял приглушённый шум и гудение, порождаемые всеми видами загадочного магловского оборудования, но было не очень громко, и Джэй Си сразу же его заметила. Она стояла рядом с Тауэром, который (как обычно) сидел за компьютером. Присутствовали также Луна Лавгуд и Долорес Амбридж, каждая крутила в руках странные вещи.

Когда Пип подошёл к мистеру Поттеру и Джэй Си, он бросил взгляд на экран, но светящийся текст был неким образом закодирован, пряча свой смысл:

else if(state==ENDQUOTE) {

state=QUOTE;

eeg_data[j][k++] = csv_line[n];

— Пиррип. Были какие-то проблемы сегодня? — спросила Джэй Си твёрдым голосом.

Беспорядок её черных кудрей не скрыл мрачную напряжённость испытующего взгляда. Она была из старой гвардии, как и Кванон... Ещё до того, как штат аврората удвоили в тысяча девятьсот девяносто шестом. Мистер Поттер не поднял глаз — он лишь продолжал нажимать на кнопки компьютера. Он был одет в магловскую одежду — коричневый костюм. Очень красиво, даже несмотря на волосы, собранные в хвост.

— Ни одной, — радостно сказал Пип.

Мистер Поттер откинулся на стуле, повернувшись к Пипу:

— Что сказали кентавры?

— Я не понял большую часть, сэр. Много обсуждали, как нужно произносить те или иные слова. Но там был старейшина, он говорил прямолинейно и лишь порадовался, что новые правила Тауэра никак не «вмешиваются» в их дела, — сказал Пип.

Мистер Поттер холодно улыбнулся:

— Ах, да. Они держатся подальше от меня и моих дел, насколько могут. Они не хотят вмешиваться, поскольку боятся своего рода Anns test⁽⁹⁾. По их мнению, они не несут моральной ответственности за последствия, если не вмешиваются. Странное проявление моральных принципов, но это одна из ошибок этики.

Ну отлично, опять. Ну я хотя бы привык, когда он говорит непонятные вещи.

— Они получили то, чего заслуживают... Скверные существа сами приговаривают себя к наказанию, — сказала мисс Амбридж.

Было странно видеть её здесь... Одна из тех немногих, кто работал в Тауэре или с невыразимцами, и был среднего возраста, но всё ещё не прошёл обновление. Она была полной, лоснящейся и неприятной, и была одета в пушистый розовый кардиган.

— Наверняка есть объяснение получше, — сказала мисс Лавгуд.

Светловолосая ведьма держала в руках странную шапочку.

— Бундящая шица, распространяющаяся челюстная болезнь, продолжительная частная кампания пропаганды... Может быть что угодно, — она задумалась. — Хотя последнее из перечисленного наиболее вероятно.

— Что ещё за бундящая шица? — спросила мисс Амбридж, скрывая презрение за тонким слоем лживой любезности.

— Это жуткое тёмное создание, которое поражает тебя, пока ты молод, — ответила мисс Лавгуд, возвращась к магловской шапочке в её руках и прилаживая к ней металлическую проволоку. Её голос был пустым и отстранённым. — Она может контролировать твоё поведение. Её жизненный цикл зависит от мелких животных, так что когда щица превозмогает, она делает так, что тебе непереносимо находиться рядом с другими людьми. Вместо этого ты предпочитаешь быть с мелкими животными.

Мисс Амбридж саркастически фыркнула и покачала головой.

— А вы так и не прошли обновление, Долорес, — сказал мистер Поттер, поворачиваясь к ней на своем стуле. Он улыбался словам мисс Лавгуд. — Не приговариваете ли вы себя к той же судьбе, что и кентавры?

— Ну, — сказала мисс Амбридж, скривив губы. — Я просто пока не обновилась. Я довольно молода и нахожусь в добром здравии. И вообще, я не до конца уверена во всей этой затее. Я не думаю, что там всё полностью предусмотрено... — она нервно замолчала. — Одним словом, я просто жду.

— Вы доказали свою незаменимость, Долорес, так что, пожалуйста, не ждите вечно. Вы напомнили мне редактора одного журнала, с которым я был знаком, хотя вы менее разборчивы в цвете чернил, — с теплом в голосе сказал мистер Поттер.

Он повернулся к Пипу.

— Мистер Пиррип, позволите называть вас Пипом?

Пип почувствовал такой тёплый прилив гордости, что почти задохнулся, но смог выдавить:

— Конечно, пожалуйста, сэр.

— Пип, может быть, ты слышал, как кто-нибудь говорил сегодня про «Тройку»? Или что кто-то видел новую могущественную магию? Новый вариант Тёмной метки, стирающей воспоминания? Ты так хорошо ладишь со всеми, и люди вокруг тебя болтают разное... Ты слышал что-нибудь вроде этого?

— «Тройка», сэр? — Пип почесал голову. — Не уверен... вы имеете в виду Шичинин?

— Нет, Невилл и близнецы здесь ни при чём, — сказал Гарри, качая головой. Он снова улыбнулся. — Хотя это была бы чрезвычайно жуткая перспектива. Просто держи уши востро, ладно?

Пип озадачено кивнул.

— Да, сэр, — начал он, вспомнив. — О, сэр, Аврор Кванон передала вам это.

Джэй Си свирепо нахмурилась, когда Пип передавал запечатанный пергамент. Тауэр взял его, сломал печать и быстро пробежался глазами.

— Оказывается, Каппадокия и Савад ведут тайные переговоры насчет Договора, — задумчиво сказал он. — Это будет в завтрашнем Пророке.

Мисс Лавгуд подняла глаза, удивление стряхнуло её мечтательное выражение.

— Они присоединяются к Договору! Это чудесно, Гарри! И... неожиданно!

— К Договору о Независимости, — сказал мистер Поттер. — С организацией Малфоев. Они заручаются поддержкой Благородных, — он передал письмо мисс Лавгуд, и мисс Амбридж придвинулась к ней, чтобы тоже прочитать.

— Что это означает, сэр? — спросил Пип. Он почувствовал, как его внутренности скрутил лёгкий приступ страха, но благоговение и восторг от его принадлежности к этим вещам вытеснили это.

— Я не уверен, — сказал Тауэр и замолчал.

И это было самой страшной вещью из всего, что Пип слышал за весь день.

1) Цитата Германа Мелвилла, американского писателя и моряка, автора романа «Моби Дик»

Вернуться к тексту

2) Второстепенные персонажи художественного фильма или телесериала, которые гибнут вскоре после появления в кадре. Термин вошёл в употребление после сериала Звездный путь.

Вернуться к тексту

3) С японского "шичи" + "нин", "семь" + "человек", так называют себя Невилл и близнецы Уизли

Вернуться к тексту

4) Раздел друидической магии, в нашем случае так, похоже, называют предсказатель использующих данный раздел

Вернуться к тексту

5) древнегреческое слово, означающее присутствие, прибытие, официальный визит

Вернуться к тексту

6) Платонизм — учение Платона и его последователей, утверждающее абсолютную реальность идей и бессмертие души

Вернуться к тексту

7) Цитата Клайва Стейплза Льюиса, ирландского поэта, писателя, учёного и богослова, а также автора цикла о Нарнии

Вернуться к тексту

8) Джон Говард — английский врач, юрист, филантроп и первый в Англии тюремный реформатор, исследователь массовых инфекционных заболеваний в Европе; во Франции был заочно приговорён к смертной казни за публикацию своих памфлетов о жестоком обращении с заключёнными Бастилии, куда Джон тайно пробрался; был он и у нас, ужасался суровому обращению в солдатских госпиталях России 18 века, похоронен сей благородный муж близ Херсона на юге Украины.

Вернуться к тексту

9) Anns test — это основанная на решении суда Лондона двухфакторная проверка существования обязательства осторожности при рассмотрении преступлений халатности. Отменена в 1991 году

Вернуться к тексту