Своя сторона (джен)

Азирафаэль пытался убедить себя, что готов ко всему. Изо всех сил пытался. На самом деле, он не слишком верил в это: память о последнем общении с Хастуром была ещё слишком жива. Подлеченные Кроули крылья ныли от одной только мысли об этом ужасном мерзком демоне… а особенно — о его мече. Но изменить что-либо он всё равно был не в силах. И сейчас отчаянно пытался унять ознобную дрожь. Хотя бы ту её часть, которая никак не была связана с пронизывающим до самых костей адским холодом.

Получалось плохо. И недобрая, полная жестокого удовлетворения улыбка на губах демона делу тем более не способствовала.

— Ангело-о-очек, — глумливо протянул Хастур, растягивая покрытые язвами губы ещё шире. — Я думал, ты уже давно загнулся, пернатый. Ну, тебе же хуже, у меня ещё много идей на твой счёт…

Азирафаэль мысленно содрогнулся. Ледяной клубок в животе дёрнулся и скрутился ещё плотнее, вызывая почти физическую дурноту. Ангел с трудом удержался, чтобы не отшатнуться — бессмысленно и рефлекторно, как человек отшатнулся бы от уже однажды обжегшего его огня. Вместо этого он изо всех сил стиснул челюсти, заставляя зубы не стучать, и взглянул прямо в глаза подходящего демона — со всей смелостью, на какую только бы способен. Немного утешало то, что надолго его в любом случае не хватит. Когда-нибудь всё кончится.

Азирафаэль подавил панический, против воли рвущийся из груди вздох — и упрямо усмехнулся в лицо Хастуру. Постарался усмехнуться.

— Ни на миг н-не сомневаюсь, что все эти идеи т-такие же низкоинтеллектуальные, как и ты сам, демон!

Улыбка получилась дрожащая и, понимал он сам, наверняка жалкая. Но зато он пошутил. Кажется, это называется сарказмом. Кроули гордился бы им… наверное.

В груди вновь что-то болезненно сжалось; Азирафаэль с содроганием посмотрел на медленно перекашивающееся злобой лицо Хастура, и напомнил себе, что всё хорошо. Разве было бы лучше, если бы они погибли здесь вдвоём?..

А демон, кажется, и впрямь оскорбился. Надо же. Азирафаэль только и успел ахнуть, когда Хастур, прибавив шаг, резко нагнулся и вцепился липкой пятернёй ему в горло.

— Начал дерзить, ангелочек? — с ненавистью прошипел он. — Я посмотрю, насколько хватит твоей дерзости. Мне приказали привести Кроули живым — про целость никто ничего не говорил. А тебя вообще уже давно списали, и мои хозяева, и твоё начальство. Чуешь, о чём речь?

Азирафаэль судорожно хватал воздух, краем мутящегося от боли и захлёстывающей паники сознания пытаясь понять, умрёт ли он, если демон сейчас придушит его, или просто развоплотится и попадёт в Рай? Он не был уверен, какой исход пугает его больше.

— С… сначала тебе придётся… — прохрипел он, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, — Поймать К… Кроули… А потом уже… Кх-х-х…

Хастур, скривившись, оттолкнул его от себя, и ангел чуть было не упал, чувствуя, как подкатывает к горлу едкая дурнота. Упал бы — но сделать это, когда твои ноги по колено застряли в полу, непросто.

Он согнулся, судорожно вцепившись обеими руками в буквально горящее, как от прикосновения адского пламени, горло, захлёбываясь мучительным кашлем. И вновь остро пожалел, что Кроули не позаботился добить его.

«Пожалуйста!» — отчаянно взмолился он, с трудом втягивая в саднящее горло затхлый воздух, — «Пожалуйста, Господи, я знаю, что предал Твой замысел, но ведь Ты знаешь, ради чего я это сделал! Прошу, если это возможно — пусть всё будет… не слишком долго! Пожалуйста…»

Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем Азирафаэль смог прийти в себя и с трудом, преодолевая сопротивление корчащегося от ужаса разума, поднять голову. Хастур стоял рядом, разглядывая его с жестоким удовлетворением. Дождавшись, когда ангел выпрямится, он ухмыльнулся и пообещал:

— Это только начало, ангелочек. Я бы развлёкся с тобой ещё, но сначала дела. Ничего, потерпи. Сейчас я достану твоего приятеля, и вы сможете полюбоваться, как я обрываю вам крылышки. Сначала ему, потом тебе… То, что осталось от прошлого раза.

И он захохотал, кажется, очень довольный своей шуткой. Жаба на его голове лениво перебрала лапами и моргнула выпуклыми глазами. Азирафаэль содрогнулся от этого булькающего кудахтанья. И безотчётно обхватил себя руками за плечи, с ужасом вспоминая, как это было в первый раз. Нет. Нет, только не снова… Он просто не выдержит.

«Кроули, ради Бога, ну почему?! Один удар, всего один…»

Ему было муторно от своей горечи, от своего отчаяния и едкой — не обиды даже — тоскливого непонимания, почему Кроули, такой умный, такой предусмотрительный, такой заботливый… Почему он оставил его в Преисподней живым. Почему… почему отдал его обратно Аду, вместо того чтобы позволить просто исчезнуть, не испытывать больше всего того, что могли придумать для него Хастур и другие демоны?!

— Ты его не достанешь… — как сквозь сон, услышал он свой срывающийся голос. — Кроули не идиот. Он уже давно наверху! Тебе никогда не получить его, мерзкая тварь!

Хастур резко оборвал смех. Довольное выражение поблекло, на миг на испещрённом язвами лице мелькнула тревога. Он застыл, прислушиваясь к чему-то. Потом медленно, мерзко усмехнулся.

— Ты уверен, пернатый?

«Да!» — хотелось выкрикнуть Азирафаэлю. Он не смог даже вздохнуть. Слепой, оглушающий ужас рухнул на плечи, сдавил горло. Нет, не может быть. Кроули наверняка спасся, успел выбраться из Ада. Хастур просто пугает его. У Кроули было время… наверняка, было.

Он прерывисто всхлипнул, с трудом глуша невольный стон. Лишь сейчас он осознал, что Кроули мог не успеть дойти до портала. Он мог вообще уйти не по своей воле. Что, если его забрали другие демоны? Что, если Хастур уже знает о том, что Кроули в руках Ада?!

— Я не верю тебе… — с трудом, чувствуя, как дрожит голос, прошептал он, не в силах отвести взгляда от довольного лица демона.

Тот расплылся в ещё более довольной улыбке.

— Это хорошо… Я люблю убивать надежду.

А потом, отвернувшись, поднял правую руку и, напрягшись, потянул её вверх — словно вытаскивал из реки попавшуюся на крючок рыбу.

И Азирафаэль, отшатнувшись, с дурнотой увидел, как совершенно ровный пол вдруг вспучился, пошёл волнами, медленно поднимаясь горбом.

Он вскрикнул — и демон, оглянувшись, растянул губы в садистской усмешке. Нет. Это не могло быть правдой. Не могло. Кроули ушёл. Он должен был спастись. Он ведь не сделал бы этого, не совершил бы такой глупости, он не…

Азирафаэль задохнулся сырым воздухом и с глухим стоном вцепился пальцами себе в плечи. Нет. Нет, нет, нет, пожалуйста…

Он уже знал, что ошибся. Ещё не увидел, не поверил ещё… но уже — знал.

«Кроули, ради Бога, зачем…»

Он в ужасе следил за тем, как растёт на полу каменный пузырь. Нет. Нет, этого не может быть… Тупая, рвущая грудь боль считала иначе. Она раньше него знала, знала безошибочно — может.

«Нет…»

Узел в животе дёрнулся, сворачиваясь ещё туже, и упруго толкнулся вверх, к горлу. Азирафаэль сдавленно застонал, с трудом борясь с подступающей тошнотой. Кажется, ему несколько минут назад было страшно? О, Господи, да он даже не знал, что такое страх…

— О, мой Бог… — сдавленно прошептал он, не в силах отвести взгляд от всё чётче вырисовывающейся на полу фигуры. Он ещё не верил. Не хотел верить.

…Сейчас, пока бесполезно распахнутые крылья были сплошь залиты серым камнем, это ещё было возможно.

А миг спустя Кроули вздрогнул, мучительно выгнулся, с захлёбывающимся хрипом ловя ртом воздух, закашлялся, содрогаясь всем телом. Чёрные крылья судорожно затрепетали, пытаясь распрямиться; бесполезно. Кончики так и остались погружёнными во вновь стремительно твердеющий камень — как и руки демона до локтя, и почти всё тело. Казалось, он просто прилёг отдохнуть — как мог бы улечься на берегу утомившийся пляжник, не желающий раньше времени выбираться из ласковых морских волн. Только вот вода эта была серой, морщинистой, и не было от неё ни спасения, ни освобождения.

Азирафаэль ощутил, как мучительно сдавило что-то внутри. Увидел, как качнулись вокруг стены… И, запоздало опустив руки, упёрся трясущимися ладонями в пол, пытаясь заставить себя сидеть, не падать, не уплывать в спасительно сгущающийся перед глазами туман. Не оставлять Кроули одного. Господи, как он посмел решить, что Кроули мог бросить его?..

— О мой Бог… — без сил прошептал ангел, задыхаясь от подступающих к горлу рыданий. — Кроули…

Кроули дёрнулся от звуков его голоса. Вскинул голову, слепо моргая и пытаясь сфокусировать чёрные, чудовищно расширенные щели зрачков. Приподнялся… постарался приподняться. И, запоздало осознав, что происходит, в панике рванулся, пытаясь освободиться от мёртвой каменной хватки. Азирафаэль увидел, как исказилось смертельным ужасом его лицо, когда он понял, что поманившая было свобода оказалась лишь миражом.

Рядом в восторге зашёлся булькающим смехом Хастур.

— Застрял… змеёныш, — хрюкая, сообщил он, заставляя резко замершего Кроули повернуть к нему перекошенное лицо. — Теперь уже не такой самоуверенный, а, Кроули?

— Хассстур… — с ненавистью прошипел тот в ответ; и Азирафаэль с острым уколом жалости услышал в срывающемся голосе безрезультатно скрываемый страх.

А Кроули уже завертел головой, торопливо осматриваясь. Замер, увидев ангела. Мелькнуло на измученном лице облегчение, тут же сменяясь яростью… и паникой. Азирафаэль только судорожно хватал губами воздух, не в силах ничего сказать. А глаза Кроули уже стремительно пробежались по его лицу, скользнули по телу, с явным страхом ища следы ран… Застыли, неверяще впившись в то место, где Азирафаэль всё ещё чувствовал стремительно отнимающимися ногами смертельный холод камня.

И медленно поднялись обратно.

Ангел увидел, как дёрнулись трясущиеся губы. И почти угадал — не слово, мысль, так и не сорвавшуюся с онемевшего от ужаса языка.

«Прости.»

И, глухо застонав от скрутившей внутренности боли, согнулся, утыкаясь лбом в колени.

«Нет», — бессмысленным рефреном стучало в ушах. — Нет. Нет, пожалуйста, почему он, за что?!»

— Ангел! — испуганно прошипел Кроули, панически дёргаясь в своей каменной ловушке. Азирафаэль увидел это — краем глаза. Услышал.

…вырваться из захлестнувшего его чёрного, беспросветного отчаяния — не смог.

«Почему?!», — беззвучно взвыл он, закрокидывая голову к равнодушному… потолку. Небес здесь не было… и не будет уже — для них не будет. — «За что Ты с ним — так?! Неужели он хотя бы сейчас не заслужил Твоего прощения?!»

Он знал ответ. Знал, и ненавидел себя за это. Демоны непрощаемы. Для них нет ни Искупления, ни Спасения. Что бы они не совершили. У них нет даже души: Она отняла её у них — тогда, в самом начале, после первого в мире предательства.

От демонов никто не ждёт добра.

Никто.

Он услышал свой сдавленный стон — и вдруг мучительно пожалел, что не прекратил борьбу тогда, в раскалённой могиле. Кроули успел бы прорваться сам. Без балласта. Он сам обрёк своего друга на гибель.

…И, даже спасённый им, не сумел этого осознать. Посмел обвинить его в очередном, не менее страшном предательстве.

Где-то рядом вновь довольно расхохотался Хастур, и жаба поддержала его гнусавым кваканьем.

…Он даже не задумался, зачем Кроули оттолкнул его прочь от себя. Зачем — и куда.

— Ангел?.. Азирафаэль, какого хрена?!.

Если бы ангелы могли умирать от ненависти к себе, Азирафаэль уже превратился бы в горстку пепла. Он никогда не думал, что можно испытывать к самому себе такое омерзение. Такой гнев. Он просто… просто поверил в то, что Кроули мог его бросить. После всего, что его демон для него сделал. После того, как спустился за ним в Ад, после этих бесконечных часов, когда Кроули каждый миг был рядом, чтобы защитить, поддержать, вытащить из смертельной ловушки… После того, как не побоялся напоить убийственной для него водой из собственных рук — после всего этого он просто поверил, что Кроули решил спасаться в одиночестве и оставил его умирать.

— Азирафаэль!!!

Яростный вопль Кроули заставил его вздрогнуть и, опомнившись, прийти в себя.

— Ты что творишшшшь, чёртов ангел? — с бешенством прошипел Кроули, впиваясь взглядом в его лицо и со злостью дёргаясь в сковавшем его камне. — Я же ссссказал, что вытащщщю тебя! Заткниссссь и уссспокойся!

Он прерывисто вздохнул. Господи. Господи, неужели Ты не видишь этого, неужели он не заслуживает Твоего прощения?

— Кроули, я… — он задохнулся словами, всхлипнул, чувствуя, как скручивает всё тело мучительный озноб.

— Тишшше, ангел. Ничего ещщщё не кончилось.

В наступившей на миг беспомощной тишине громко и противно хмыкнул Хастур.

— Вот тут ты прав, Кроули… — недобро ухмылясь, подтвердил он. — Для тебя ещё всё только начинается. И для твоего пернатого приятеля тоже.

Кроули оскалился в жуткой ненавидящей усмешке.

— Он мне не приятель, Хассстур.

Азирафаэль дёрнулся. Раскалённый укол боли прошил сердце, и он с трудом сдержал стон. А Кроули, с тревогой скосив на него глаза, продолжил, и каждое слово было — словно плевок в лицо ухмыляющемуся герцогу Ада:

— Он мой друг, Хассстур, мой лучшшшший друг, четыре буквы, открой ссссловарь и посмотри, как пишшшется. И если ты хоть пальцем его тронешшшь…

Демон презрительно скривился. Шагнул к Азирафаэлю, с садистской ухмылочкой протягивая к нему руку. У Азирафаэля не было сил, даже чтобы испугаться. Сейчас он был бы благодарен за боль. За что угодно был бы благодарен, лишь бы хоть на миг притушить тот мучительный огонь стыда и отвращения к себе, что выгрызал сейчас его сердце.

— И что будет, если трону? — прохрипел Хастур, склоняясь к нему.

— Умрёшшшь, — с ненавистью выдохнул Кроули. И Азирафаэль, содрогнувшись от прозвучавшей в его голосе смертельной убеждённости, увидел, как улыбка медленно стекла с лица Хастура. Демон замер, не дотянувшись до него каких-то дюймов. И, недоверчиво оглянувшись на сверлящего его взглядом Кроули, заколебался.

— Хочешь сказать, ты меня убьёшь? — презрительно скривился он, и Азирафаэль со слабым удивлением понял, что его голос звучит… неуверенно. И вдруг поймал себя на мысли, что сам — верит Кроули. Знает, что тот ничего не сможет сделать… Но не верить — не может.

— Иди сссюда, Хассстур, это нашшш спор, — сквозь зубы прошипел Кроули вместо ответа. — Или риссскни ударить ангела. Я сссдохну, но тебя ссс собой заберу. Даже не сссомневайся.

И Азирафаэль с содроганием понял, что он тоже — не сомневается.

Хастур, нервно отступивший на шаг от него, кажется, не сомневался тоже. Он нахмурился, неуверенно переводя взгляд с него на сверлящего его взглядом беспомощного демона, и снова на него, и вновь — на Кроули. А потом, с явной натугой скривив губы, шагнул к Кроули.

А Азирафаэль, мысленно задыхаясь от страха при мысли о том, что мог задумать Кроули, отчётливо осознал, что им был дан второй шанс. И впервые за последние полчаса вдруг ощутил, как сдавливающее его беспросветное отчаяние немного слабеет, давая вздохнуть чуть более свободно. Кроули видит шанс на спасение. Значит, он теперь тоже должен его увидеть. Увидеть — и помочь своему другу спасти их обоих.

Третьего чуда, понимал он, уже не будет.

…И если этот мерзкий демон оказался способен приказывать камню — значит, они должны найти способ заставить его сделать это ещё раз.

Для них.

Кроули поймал его взгляд. Азирафаэль, холодея, увидел, как тот слабо улыбнулся дрожащими губами, увидел немой страх — нет, не страх даже, слепой нерассуждающий ужас в его глазах…

…И запоздало понял, что на этот раз спасать их придётся ему.

И быстро. Пока жестоко ухмыляющийся Хастур не сделал с Кроули что-то… что-то очень плохое.