Колесо Рёна. Гнездо Гарпии (джен)

Я, принц Эдмунд «Бриллиантовое солнце», будь проклят во веки веков мой крёстный, кем бы он ни был, за такое прозвище, сижу, сложив руки якобы в молитве, у окна. Внизу ходит стража, за дверью тоже их слышно. Окружён вниманием со всех сторон. Слышится тихий шорох. В отражении на стекле появляется образ пресвятейшего Агана. Именно ему поручено следить за моим душевным здоровьем. Я прикрываю глаза, притворившись, что не заметил его. Он кивает своим мыслям и уходит, закрыв дверь. Священник ничего не заподозрил, это хорошо. Скорее всего, моей очередной вылазке ничто не помешает.

На грани видимости мелькает тень, я резко разворачиваюсь и с тоской вздыхаю. Просто упал с кресла плед. На секунду мне кажется, что слуга сейчас начнёт едва слышно бубнить. Но вокруг тихо, никого нет. Пажи-однодневки не считают нужным оставаться рядом вплоть до того, как я лягу спать. Но это тоже не так уж плохо. Просто непривычно.

Изначально я считал, что рождён в идеальном мире, где живут добрые, улыбчивые люди, все счастливы, Игвес слышит наши молитвы и помогает нам каждый миг. Надо ли говорить, что такого мнения я придерживался недолго, лет до пяти. А потом ко мне приставили Жазона, и пришлось пересмотреть свои взгляды.

Примерно с тех самых пор отец и братья стали отдаляться от меня. Постепенно Жазон стал моим близким другом, помимо матери. А после её смерти он остался единственным. Жаз всегда отличался от других слуг: тихий, молчаливый и хмурый. Его часто за это порицали няньки, после чего он на какое-то время натягивал фальшивую улыбку. С каждым годом она становилась всё менее натянутой и держалась дольше. Но я всегда помнил, что это маска. А ещё тогда я впервые начал задумываться об искренности окружающих.

Однако Жазон не был плохим. Он часто говорил о странных и довольно грустных вещах, неуважительно относился к старшим, до тринадцати так вообще преспокойно обзывал меня дурачком. Но он всегда был рядом, всегда помогал и утешал. Утешать он умел как никто другой: обнимет и начнёт говорить о том, что это нормально, что любая проблема всегда разрешима и скоро будет позади.

Правда, после всех этих утешений я быстро осознавал, что на самом деле являюсь дураком. Я всегда это знал, хотя и забывал при любом кипише. Сколько раз меня дурили, обманывали, разочаровывали, не счесть. В первую очередь из-за того, что я просто не разбираюсь в людях. Вот, вижу человека, он улыбается, говорит, вроде, вежливо, с виду культурный, клянётся именем Создателя, а потом оказывается, что это жулик, мошенник и вор. Или другой случай, нанимаю для одного маленького дельца девушку из деревни. Милая, скромная, живенькая, наверняка ответственная. Ага, конечно. Поручение она выполняет, это да. Но какие слухи идут по всей деревне после этого! И то, что Жаз — колдун, а я, прости Игвес, по юношам — ещё не самые дикие. Еле отбились от церковников, и то, с отцовской помощью.

Я многого не понимаю в людях, что в характерах, что в убеждениях. Однажды я заметил, наивысшее моё достижение, что многие слуги и даже городские-деревенские как-то недоверчиво относятся к Жазону. Тогда я спросил у него и был сильно удивлен ответом. Ну да, видно сразу, что Жаз не из этих мест. Но и по мне тоже видно, что моя прабабка вообще откуда-то с далёкого полуострова Хао. Я никаким образом не похожу на местных, как и Жазон. Но почему ко мне другое отношение, почему мой слуга, живущий среди них много лет, до сих пор чужой? Ответом мне стала улыбка, сам не знаю почему.

Но позже я понял, что Жазон не лучше меня в этом плане. Заодно раскрыл один из своих главных талантов — умение слушать. Люди говорят так много именно за нашими спинами, не в лицо. И им было совершенно наплевать, откуда родом Жазон. Более того, он и не догадывался, о чём они говорят. В первый раз я чуть не поверил. Но не может же быть такое, что мой слуга будет мне братом, пусть и единокровным. Мы слишком непохожи. Но тогда почему ему так много позволяется, словно он и правда является внебрачным сыном, на всякий случай? Да, Жаз зеленоглаз, как и отец. Да, таких людей немного, особенно в высших кругах. И да, какая-то ведьма могла очаровать отца, но всё же, мы слишком непохожи. Не верю, что от родителя могут достаться только одни глаза. Даже у меня и то, не только они, а ещё и нос от матери, и руки узкие, и вообще.

Меня никогда всерьёз не интересовала политика. А религия — тем более. Строгие, но ничем не подтверждённые правила никогда мне не нравились, за исключением этикета и, к удивлению многих, воинского устава. Так уж вышло, что я никогда не прислушивался к речам церковников, а народ всё равно считал меня ярым приверженцем. Наверное, это оттого, что они не были в курсе моих небольших увлечений вроде музицирования, живописи, танцев и пособничества различным странникам, даже еретикам. Церковь вообще-то порицала такие излишества, подражание греховным душам древности. Но я же, вроде как, принц. Думал, может, при воцарении кого-либо из братьев, хоть при организации балов и празднеств пригожусь.

С братьями и отцом у меня были довольно странные отношения. Отец почти всегда был занят настолько, что иногда я забывал его лицо. Но при этом он помогал мне при каждой возникающей проблеме безо всяких вопросов. Уверен, он меня всё-таки любит, пускай по-своему и отдалённо. Наверное, ему просто не до младшего сына. Нужно же поднимать именно наследника, при этом не забывая о стране и Союзе. Никогда не задумывался, насколько это сложно.

Рубина, первенца, я практически не помню. Мне было около семи, когда он исчез в море. Однако я всегда его уважал, во всяком случае, тот образ, который мне описывала мать и окружающие. Что не скажешь о втором, Беннеде. Не знаю, почему, но даже до того, как мне рассказали, чем отличается белая магия от чёрной, я начал его презирать. Как по мне, это подло и низко, вытягивать силы из окружающих. Он и был таким, привлекающим внимание энергетическим вампиром. Родись он в другой семье, от него бы сразу избавились. Но у нас так не принято, поэтому остаётся только сводить все контакты к минимуму.

Теперь наследником являюсь я. Все контакты с несостоявшимся королём мне пресекла сама судьба, и я этому не то чтобы был рад. Наоборот, я прекрасно осознавал своё бедственное положение, в которое, без должной скромности, я загнал сам себя. Но рядом был вечно недовольный Жазон, который владел всей нужной информацией. Отец словно знал, что мне нужен будет такой нетребовательный помощник.

Но теперь этот странный труд моего отца оказался напрасным. Подозрительная, срочная коронация без подготовки, я без поддержки и всё это летит к Рёну. Правда, коронацию всё же решили отложить — помянуть героя, сложить об этом песню, найти убийцу и укрепить охрану. Да и гости, что странно, вовремя запаздывают. Четыре правителя, потомки Первых Верховных, властители божественных даров магии. Должен ли я заметить, что даров бесполезных? Не в моём случае.

Магом я всегда был посредственным. Да и желания развиваться особо не имел. Так, защитные амулеты, телепорты и, как я их ласково называю, отвлекашки — избранный набор, который я сам создал с нуля, ища в книгах своей семьи только самое необходимое. Белый маг слабее чёрного, амулеты подпитываются только от создателя, что делает меня бессильным. Но зачем мне боевые приёмы, когда есть щит и путь к бегству?

Вот и сейчас. Беру один из амулетов в руку и ощущаю покалывание. Работает. Многочисленные стражники в помпезных латах за дверью одновременно отвлекаются, и я могу выйти. Они меня и слышат, и видят, но не обращают внимания, как и в день приезда. Ком встаёт в горле. А вдруг всё повторится? Да, морально я готов в этот раз лучше. Как и другие шпионы-убийцы. Но идти нужно.

Пока потерянно брожу по замку, я не перестаю испытывать разочарование. Дворцовая стража, уверен, даже без отвода глаз не заметила бы меня. Кто спал, кто пил и играл в карты. А большая часть просто не видела из-за узкого обзора в этих их закрытых вёдрах-шлемах, которые по недоразумению являются частью их доспехов. На секунду задумываюсь, как можно будет после коронации устранить такую оплошность, но фантазия даёт сбой. Она у меня вообще плохая. Но это тоже хорошо: я без опасений иду в тёмный коридор дворца, не строю кошмарных иллюзий по поводу будущего. На месте разберусь. Хотя Жазон меня за это обычно ругает… Ругал, что я такой простой и неотёсанный. Зато Джордж — наш весёлый глава стражи — поддерживал моё мировоззрение, отшучиваясь, что на фантазию и предостережения есть жёны. Нечего гадать, старый солдат и слуга имели весьма неоднозначные отношения. Последние сутки я несколько раз рассматривал вариант с призывом Джорджа на пост советника, но заключил, что нужно сначала посоветоваться с отцом.

Тьму пронзила оранжевая полоса света. Помянув Рёна за то, что предположение оказалось верным, подхожу ближе. Я хорошо ориентируюсь в замках, пусть и не очень люблю географию, и даже в кромешной темноте опознаю вход в Зал Совета. Союз Дракур не зря носит такое название: множество самостоятельных государств со своими законами, но формально подчиняющиеся отцу. И мне, в скором времени. Никогда господ этих автономных не любил, и кажется, не зря. Что им решать без отца? Наверняка планируют какую-то пакость.

Тени в зале шустро двигаются, и это уже кажется мне подозрительным. В Совете в основном состояли старики или, по крайней мере, надёжные консервативные люди, которые не станут зря мельтешить. Я слегка толкаю дверь, невольно восхитившись: не скрипнула! Галдёж идёт своим чередом:

— Так, ребят. Хотя мы и планировали приобщить Жазона…

— При этом ничего не предпринимая.

— И он почил.

— Что есть «почил»?

— Ребят!

Голоса юные, а один вообще практически детский. И большую часть я даже узнаю. Но только я хочу вздохнуть с облегчением, что это просто сборище придворной молодёжи, как осознаю их слова. К чему они хотели приобщить слугу?

— Кто вообще пригласил ребёнка? Более того, где старшие?! — голос Влада гремит привычным набатом. Раздаётся обиженный хмык и хриплый вздох.

— Сказали, что не придут. У Драфлора дела, сэр Ришаль тоже занят, — торопливо, не разделяя слова, отчитывается Грег. — Трое не прибыли, генерал, понятно, тоже в делах. А. Ещё сэр Виктор, он заболел. Остальные приглашены не были.

— Мне дядюшка Тор сказать, чтобы я быть, — как-то высокомерно подхватывает ребёнок. Я вспомнил его. Гарманский принц Харрис, сын самой неприятной личности в совете. Но его родственника с именем Тор я не припомню.

Влад что-то говорит на своём языке. Похоже, взмолился, но успокаивается быстро. Я же вспоминаю всех упомянутых личностей, отца в том числе. Что это? Второй Совет?

— Так, как бы то ни было, нужно срочно менять курс. Начнём хотя бы. Первое: Драфлор потерял надежду на мирное разрешение конфликта и вообще не имел надежд, простите за тавтологию, на сына. Кто знает, почему? — кто-то поднял руку. Голос Влада становится удивлённым. — Харрис?

— Я знать, но не сказать! Потому что ребёнок, — хихикает. Дружный обречённый вздох.

— Да-да-да, оставь свои тайны мира при себе, — опять Грег комментирует. Меня всегда удивляла его способность говорить быстро, но уверенно. — В любом случае, главное другое. В чьих руках будет реальная власть. Ты же слышал, какие слухи ходят об Эдмунде.

Отец не имеет на меня никаких надежд. Столько лет не виделись, я даже не удивлён. Более странно то, что меня даже не это напрягает. Да, в народе за пределами доверенных земель я считаюсь набожным, возможно это и привело ко всему этому. Но, простите. В чьих руках? На этих словах развеиваю заклинание и захожу в зал.

— А в чьих руках она должна быть?

Всего шесть человек. Все в ужасе смотрят на меня, и я мягко улыбаюсь, как меня и учили. Но подмечаю, что, не учи я этику, высокомерно ухмыльнулся бы. Желание велико. Первым вспоминает о манерах, что удивительно, Грег. Он встаёт, сутулясь, но всё равно смотрит свысока и кланяется.

— Здравствуйте, ваше высочество. Мы вас не ждали. Вы чего-то хотели?

— Ответ на свой вопрос, сэр, — любезно чуть склоняю голову, подавляя желание накричать на очередную маску. В последнее время сдерживать себя становится всё труднее.

Все сразу как-то занервничали, переглядываясь. Только Харрис вскакивает и отвешивает честный поклон. Большего и не нужно, он же ещё ребёнок, не более десяти лет. Десять лет, а уже подался в интриганы. Все продолжают молчать. Я скрещиваю руки на груди.

— Вы сказали, что отец знает об этом собрании? Один из вас? Но я ничего не знаю, как и многие важные люди…

Присутствующие напрягаются. Победа в небольшой битве: я угадал.

— Мне ничего не стоит выбежать и позвать стражу. Отца здесь нет, я с лёгкостью могу сказать, что вы планировали на него покушение. А он ничего не сможет противопоставить. Думаю, Совет точно не одобрит подобного рода собрание, и он промолчит. А напасть на меня вы не сможете.

И поднимаю руку к амулетам. Влад резко поднимается и зовёт всех в круг. Большая часть из них даже младше меня, да и гениев интриг среди них быть не должно. Надеюсь, что они понимают, чего я хочу.

Мои надежды оправдываются. Влад выходит вперёд, раздвигая всех локтями. Вид у молодого высокородного глашатая самый обречённый. Набрав воздуха в грудь, он начинает говорить:

— Не нужно ничего никому рассказывать. Мы — Теневой Орден, и мы на вашей стороне.