1+1 (гет)

Они спустились в гостиную. За время их отсутствия там кое-кто успел навести порядок. Были убраны пустые бутылки и разлитое ими вино. Плед, которым они укрывались ночью, был аккуратно сложен в изголовье дивана.

Гарри отпустил руку Гермионы и пошёл в противоположную часть гостиной. Всё это время, что они шли из комнаты в гостиную, он уверенно вёл Гермиону за собой, так что она видела только его спину, но сейчас, когда он развернулся к ней лицом, он был серьёзен и сосредоточен.

Сейчас, когда она встала перед таким боевым и серьёзно настроенным Гарри, её решимость пошатнулась, но…

— Как во времена Отряда Дамблдора? Или используем стандартную дуэльную стойку? — спросил он, приготовив палочку Беллатрикс.

Оценив ситуацию со стороны, Гермиона захотела рассмеяться. Они, наверное, выглядят чертовски смешно со стороны. И о чём она только думала, предлагая всё это?

— Как в Отряде Дамблдора, думаю, это будет привычней.

Гарри кивнул, но, судя по промелькнувшим искоркам у него в глазах, он тоже не намерен был воспринимать эту ситуацию всерьёз, а то, что было до этого, — показушничество и ничего более.

Право, какая реальная дуэль между ними и, главное, за что? Но других способов подчинить себе чужую палочку она не знала, так что придётся выполнить всё задуманное до конца.

— Готова?

Гермиона приняла подзабытую ей позу и приготовилась:

— Думаю, да.

Они начали с вялой перестрелки простыми заклинаниями. Никто из них не представлял толком, что им делать, поэтому то, что они творили, было похоже на дуэль с большой натяжкой. С другой стороны, боевого опыта у Гермионы было не так уж много: в Отделе Тайн Министерства на пятом курсе с Пожирателями, опять-таки с Пожирателями — уже на шестом, когда их в школу провёл Малфой. И, в общем-то, всё.

Но за этой вялой и учебной перестрелкой потихоньку вырисовывалась цель: она должна во что бы то ни стало выиграть, а Гарри всеми силами оказывать сопротивление. Как только эти мысли сформировались у них обоих, то и их вялая перестрелка заклинаниями стала более азартной. В ход пошли заклинания не первого и второго года их обучения в Хогвартсе, а реальные боевые, которые они отрабатывали на занятиях Отряда Дамблдора.

Шаг за шагом проверяя оппонента на прочность, они наращивали мощь и входили во вкус схватки.

От постоянной смены поз, уворотов и резких взмахов палочкой у Гермионы сбилось дыхание, но она хотя бы умудрялась принимать некоторые заклинания на щиты. Гарри же избрал другую технику: используя свою ловкость, он уворачивался от многих из них.

Они стояли друг к другу не вплотную. Между ними было около пятнадцати метров — этого расстояния было вполне достаточно.

— Не смей мне проиграть, Гарри Поттер! — вымолвила она первые за дуэль слова, потому что вся их схватка была на невербальных заклинаниях.

— Ещё чего! — фыркнул он. Он не то чтобы недооценивал Гермиону, скорее относился к ней, как к объекту, который стоит защищать. Пусть он и считал её равной себе и даже в чём-то лучше себя, но это противоречие даже мысли не позволяло ему допустить, что она победит.

Она улыбнулась на такую его реакцию. В этой улыбке было что-то такое снисходительное и смутно знакомое. «Мальчишки», — как будто говорила ему она. Раньше, на младших курсах, она реагировала на такое с раздражением, теперь же, став старше и, словно приняв различия между ними, была более снисходительна. Как будто знала, что парням всегда нужно быть первыми во всём, а девушкам… Девушкам лучше всего не мешать им в этом деле и быть себе на уме, фактически ни в чём не уступая парням, но не афишируя это. И схватка в Отделе Тайн это показала на примере Луны, Джинни и Гермионы. По факту, от них толку было больше, чем от дезориентированного Рона или Невилла с разбитым носом, заклинания у которого получались через раз.

Темпа и натиска Гермиона не сбавила, а улыбка, задорная и даже немного плутоватая, никуда с её лица не делась.

Гарри не слишком часто видел её улыбку. Гермиона — девушка довольно серьёзная и скупая на эмоции, но с ним и Роном она была всегда полностью открыта, хотя в окружении других людей всегда старалась держаться сдержанно.

Осознав эту мысль, ему в голову пришла поистине гениальная идея. Она даже не поймёт, в чём дело, ибо не ожидает от него подобного подвоха.

Оценив своё собственное коварство по достоинству, Гарри хитро ухмыльнулся в ответ. Гермионину улыбку тут же перекрыло, и она нахмурилась. Поняв, что ввёл её в замешательство, он запустил в неё веселящие чары.

Как он и предполагал, она не распознала его хитрой уловки и пропустила заклинание, тут же захихикав. При этом у неё было такое возмущённое лицо, что Гарри сам чуть не расхохотался без всяких веселящих чар, потому что даже представить себе не мог, что можно возмущённо смеяться. Но сейчас, смотря на заливающуюся звонким смехом Гермиону, на искрящиеся радостью карие глаза, Гарри понял кое-что: в данный момент, в данную секунду пусть все их огромные проблемы катятся к Мерлиновой бабушке, и вся суть его существования зависит от счастья и радости одного конкретного находящегося рядом с ним человека.

Ответ от Гермионы не заставил себя долго ждать. Она тоже запустила в него веселящие чары. Теперь уже была очередь Гарри рассмеяться, на этот раз раздался удивлённый смех, потому что он отвлёкся на свои мысли.

Они даже свои боевые стойки побросали, просто поочерёдно лупили друг друга веселящими чарами, пока от смеха не сбилось дыхание и не заболели животы и щёки.

Вопрос оставался открытым: кому из них первым эта хохочущая вакханалия надоест.

Первой не выдержала Гермиона. Она нашла его уязвимое место и использовала на его очках манящие чары.

Чёткость восприятия мира у Гарри тут же пропала, и теперь расстояние, которое раньше было Гарри на руку, стало для него самой главной проблемой, потому что вместо Гермионы он видел размытый силуэт.

Чудом увернувшись от пущенных в него Ступефая и Экспелиармуса — из-за смеховых спазмов всего тела Гермиона не могла толком прицелиться, — он стремительно сократил расстояние между ними за считанные секунды.

Не ожидавшая от него такой прыти, Гермиона растерялась, что позволило Гарри подойти к ней на расстояние вытянутой руки. Он отбросил свою палочку в сторону, освободив руки. Одной из них он перехватил руку Гермионы с палочкой и поднял вверх, отведя ту в сторону и как следует фиксируя, блокируя тем самым любую для неё возможность колдовать. А вот вторую руку он положил к ней на затылок, потому что далее, увлекаемые инерцией его движения, они врезались в стену с гобеленом.

Оба рвано дышали, но оба были не сломлены, готовые продолжить бороться до конца. В принципе, Гарри был физически сильнее Гермионы и мог с лёгкостью выхватить её палочку из фиксируемой им руки. Но он этого делать не стал, потому что будучи к её лицу слишком близко, он смотрел в её горящие карие глаза.

Поддавшись какому-то с трудом ясному ему порыву, он склонился к ней ещё ближе, что их носы почти соприкасались.

— Знаешь что, Гермиона…

Он успел увидеть в её глазах тень так и не заданного вопроса. Вопроса, вербального ответа на который она вряд ли от него получит. Потому что он резко сократил разделявшее их расстояние и поцеловал её в губы.

Как только осознание содеянного на него всё же нахлынуло, он ослабил хватку и чуть отстранился от Гермионы, слегка ошалело и виновато смотря на неё, будто испугался своей импульсивности.

В ответном взгляде Гермионы не было ни осуждения, ни недовольства. Она как будто не знала, как ей стоит реагировать, или не до конца осознавала, что же всё-таки произошло. Но, справившись с мешаниной мыслей у себя в голове, она сверкнула глазами, и у неё на губах на миг появилась ликующая улыбка. Она освободившейся рукой со всё ещё зажатой в ней палочкой ткнула ему куда-то в бок, посылая лёгкое жалящее, которое заставило Гарри вздрогнуть скорее от неожиданности, чем от боли.

Выпустив палочку из рук, Гермиона притянула Гарри к себе за шею и поцеловала в ответ, чувствуя, как не допускаемые ей же самой ранее до своего сердца и разума чувства с каждым движением губ и языка и приятными ощущениями от процесса постепенно заполняют её.

Ещё более ошарашенный, чем до этого — от своей собственной смелости, — Гарри буквально на мгновение оцепенел, но потом тут же расслабился, отвечая на поцелуй Гермионы, пытаясь поделиться с ней своими чувствами и эмоциями. Будто завершая его вчерашнее признание таким грандиозным финалом.

Он обнял её в ответ, положив свои руки ей на талию и вовлекая её в более головокружительный поцелуй.

Они так и стояли, самозабвенно целуясь под разношёрстными взглядами семейства Блэков, которые с семейного древа взирали на творившееся на их глазах — бессловно, на пике азарта и эмоций признавшихся в любви друг другу полукровку и грязнокровку. Но Гарри и Гермионе в этот момент до этого не было совершенного никакого дела. Вот и правда, пусть весь мир подождёт.

* * *

Ощущать прохладные руки Гермионы у себя на затылке было приятно, тем более одна из них, видимо, для большего удобства, переместилась к нему на шею, а другая скользнула выше к макушке, зарываясь в его волосы. Ощущения от этого были приятными. Раньше так делала только Джинни, но у Гермионы это действие получалось как-то по-другому. Или просто ощущения от пальцев, ласково перебирающих его волосы, были иными, чем прежде.

Гарри же тоже не отставал от Гермионы, спустив свои руки с ее талии чуть ниже, на ягодицы. Хотя это действие требовало от него большей храбрости, чем он мог это себе представить, однако оно было сделано им машинально, а когда он осознал это — было уже поздно. Даже наоборот, его посетила довольно шальная мысль: Гермиона, как всегда, была в рубашке, и он мог с лёгкостью запустить руки под ткань и касаться её ног напрямую — кожа к коже. Но он не стал этого делать, спешить не стоило.

Кровь всё ещё пульсировала в висках, насыщенная адреналином их так внезапно прервавшейся схватки. Ощущения, чувства и эмоции ярко переплетались, разным спектром проявляясь в мыслях, желаниях и даже реакциях тела.

Гарри нетерпеливо вдавил Гермиону в стену, вновь вернув руки на талию, прижимаясь как можно плотнее. Опыта в поцелуях у него особого не было: единственный мокрый поцелуй с Чжоу и поцелуи с Джинни. Они вспоминались ему смутно, некоторыми отголосками эмоций, которые он испытывал в процессе. И они не шли ни в какое сравнение с тем теплом у него в груди — сейчас, которое усиливалось с каждым движением губ и языка.

Первоначальная робость, которая была у обоих ребят, улетучилась в тот момент, когда Гермиона поцеловала его в ответ. У неё совсем не было опыта в этом деле, но эмоции, переполняющие её, как она надеялась, должны были перекрыть её неумелость, потому что ей хотелось делиться ими с Гарри не только через ласковые прикосновения или через страстный поцелуй, а сердцем и душой — всем телом.

Постепенно ясность ума заволакивало туманной поволокой, и Гарри с трудом контролировал свои действия. Он выпустил из плена её губы и склонился к шее, проведя по ней кончиком своего носа, едва касаясь кожи, вдыхая её запах и останавливаясь у ворота рубашки.

Прохладную кожу шеи обдало горячим дыханием, из-за чего она судорожно вздохнула, а по коже побежали мурашки.

— Гарри, — позвали его её сочные губы, и он выпрямился, встав перед ней лицом к лицу.

У Гермионы ноги чуть не подкосились, стоило ей увидеть его глаза. Глубокого зелёного оттенка. Его взгляд обладал как будто гипнотическим эффектом, окуная её в толщу воды с водоворотом из их чувств и эмоций.

Колдовской взгляд.

Она кожей ощущала его на себе и понимала, что плавится под ним, потому что не могла полностью принять в себя весь тот поток эмоций, который передавался ей его душой. «Вот уж точно глупая Грейнджер, — пожурила она себя на краю сознания. — Хотела поделиться всем, что есть, через себя, а простую истину, что глаза — зеркало души, — забыла».

Кое-как справившись с эмоциями, Гермиона протянула руки к Гарри и обхватила ладонями его лицо. Слова ни ему, ни ей уже были не нужны. Она ласково огладила его щёки, потом опять скользнула вдоль шеи, далее по ключицам и упёрлась ладошками в грудь, скрытую футболкой, где-то на уровне сердца. Оно колотилось как сумасшедшее, так же, как и её собственное.

— Гермиона, — на этот раз Гарри позвал её, потому что она отвлеклась на свои руки, лежащие на его груди. Чуть вздрогнув от его слишком хриплого голоса, она подняла на него взгляд.

Сейчас, когда водопад схлынул, в его глазах почему-то промелькнула тень сомнения. Как можно сомневаться сейчас, в такой момент?! Она для себя уже давно всё решила. В тот момент, когда они пьяные вытанцовывали что-то фееричное на столе… В тот момент она была счастлива как никогда. И сейчас — она себе отстригла волосы, как напоминание о собственном решении. Без сожалений. Не смотря ни на что. Вместе. До конца.

Видимо, все эти мысли и эмоции калейдоскопом отразились у неё на лице и в глазах. потому что Гарри тут же изменился в лице, мягко улыбнулся, аккуратно убрав её руки со своей груди, и поцеловал нежно и размеренно, словно прощения просил: «Прости, что засомневался», — будто говорил он через поцелуй.

«В себе ты можешь сомневаться сколько угодно, но я в тебе — никогда», — отвечала она ему, и в это мгновение между ними всё окончательно и бесповоротно изменилось, будто сожглись все мосты.

— Вместе. До конца, — прошептал Гарри, отстранившись-таки от губ Гермионы.

Она посмотрела в его решительное и в то же время улыбающееся лицо и вместо ответных слов и ответного поцелуя просто обняла его. Искренне и заботливо, как умела только она.

Гарри крепко-крепко прижал Гермиону к себе, а она, положив голову ему на плечо, ласково поглаживала его по спине. Им обоим нужно было время, чтобы осознать и свыкнуться с внутренними переменами внутри себя, однако тело оказалось быстрее разума.

Гарри ощущал эти её практически невесомые прикосновения сквозь ткань футболки, и ему очень сильно хотелось, чтобы между её ладошками и кожей его спины не было никаких преград.

Спустя некоторое время Гарри расслабился и разжал хватку. Гермиона, почувствовав это, чуть оттолкнулась от стены спиной и медленно зашагала вперёд, не размыкая объятий, вынуждая Гарри отступать.

Она чуть толкнула Гарри в грудь, когда почувствовала, что он ногами упёрся в диван, на котором они вчера уснули. Гарри потерял равновесие и неуклюже упал на него. Гермиона же воспользовалась его замешательством и уселась к нему на колени, своими ногами обхватив его бёдра. Их лица оказались в относительной близости. Они отчётливо могли видеть глаза друг друга.

Она склонилась к нему вплотную, их губы даже чуть соприкасались. Гарри сидел не шелохнувшись, ожидая что же Гермиона предпримет дальше, но поцелуя не последовало. Точнее, поцелуя в губы не последовало. Она невесомо чмокнула его в щёку, а затем отстранилась, чтобы посмотреть на его реакцию на её столь неожиданные даже для неё самой действия.

Она вновь увидела его глаза, и от его взгляда у неё по спине побежали мурашки, но настроя это ничуть не испортило. Даже наоборот, подстегнуло к дальнейшим действиям. Гриффиндорка она или кто, отступать от начатого?

Она запустила свои руки ему под футболку, сначала робко коснувшись кожи на животе, но потом более уверенным движением ладоней заскользила ими вверх по коже, плавным движением задирая футболку Гарри вверх, лаская его оголившуюся кожу не только ладонями, но и взглядом своих карих глаз.

Гарри слегка судорожно вдохнул и чуть отклонился назад. Гермиона как раз задрала его футболку почти по самые плечи. У него даже успела мелькнуть безумная мысль, что Гермиона как-то умудрилась прочитать его мысли, либо это было её собственное желание.

— Гермиона, что ты… — она не позволила ему договорить, положив одну руку ему на губы, а второй собрав футболку спереди, она зацепила ту за горловину и продолжила тянуть её дальше, без слов сообщая о своих намерениях. Немного сбитый с толку Гарри подчинился, подняв руки вверх и позволив Гермионе стянуть с себя футболку.

Его торс оголился, полностью представ перед её взором. Он выглядел довольно худощаво, но некий рельеф мышц всё же присутствовал. Она вновь положила свои ладони к нему на живот. От её действий мышцы его пресса напряглись, но она не стала надолго задерживаться, заскользив выше к груди и замерев где-то в районе сердца. Сейчас почему-то его сердцебиение совсем не ощущалось, как будто он был полностью спокоен. Поэтому не уделяя его реакции больше внимания, Гермиона провела руками дальше до плеч, скользнув на шею и зарывшись пальцами обеих рук в его шевелюру на затылке. Она улыбнулась ему, умиляясь его обескураженному виду, и притянула к себе. Они вновь обнялись, только на этот раз руки Гермионы скользили по спине Гарри без всяких помех в виде ткани футболки, и она напрямую ощущала своими ладонями движение его мышц и лёгкие мурашки, пробегающие по его спине.

Так как их объятия были такими же, то Гарри решил, что может повторить свои прошлые действия и даже более того: Гермиона сидела удобно для него, так что он беспрепятственно запустил свои ладони к ней под рубашку и устроил их у неё на бёдрах. Теперь и его рукам ничего не мешало. И это было прекрасно. Он чувствовал, как от ощущений кожи Гермионы под ладонями его переполняет удовлетворение от содеянного. Для укрепления эффекта он провёл ими дальше, забираясь не только под ткань рубашки, но и под ткань шортов, останавливаясь только тогда, когда кончики пальцев почувствовали границы нижнего белья. Теперь была очередь Гермионы судорожно вздыхать и покрываться мурашками.

Провокации получились обоюдными. Что делать дальше — никто не знал, точнее, знали оба, но никто не мог решиться на первый шаг. Гермиона сожалела, что в её голове отсутствует лёгкость, которую ей вчера подарили выпитые бутылки вина. Ну, и всё-таки некоторое смущение в ней присутствовало. Так она себя вела впервые.

Если Гарри смущался, то только мысленно, потому что любое физическое проявление его смущения подавлялось разгорячившимся телом: сквозь ткань джинсов он ощущал тепло тела Гермионы. И в контраст к этому горячей кожи на спине касались холодные ладошки, которые уже почти нагрелись от контакта с его спиной. Он был в одном шаге от реального возбуждения.

— Гермиона, — голос у него был всё такой же хриплый, — я хочу тебя поцеловать, можно?

Лицо у неё в то мгновение, когда она осознала вопрос Гарри, было видимо крайне живописным: «После прошлых поцелуев, когда твои руки беззастенчиво поглаживают мою попу, а я стащила с тебя футболку, тебе нужны ещё какие-то разрешения? Знаете, мистер Поттер, иногда вы настоящий болван!» — чуть ли не мгновенно промелькнула у неё мысль. Она реально хотела возмутиться, но тело её среагировало быстрее мозга — она сама поцеловала Гарри.

Сочтя это знаком согласия, тот ответил, и Гермиона поняла, почему он попросил разрешения. Потому что этот поцелуй был возбуждающим, жарким, жадным. Он словно пленил её губы и язык, полностью подчиняя себе, про мысли и говорить не стоит.

Он ощутимо вцепился в её попу, ласковость из его рук тут же пропала, сменившись на решительность и даже какую-то агрессию. Гарри резким движением притянул Гермиону к себе так, что её промежность оказалась аккурат в районе его паха. Они не соприкасались только благодаря тому, что Гермиона напрягла свои согнутые в коленях ноги, таким образом распределив свой собственный вес. Но поза получилась довольно напряжённая, и краем сознания она понимала, что долго так она не простоит.

Они целовались и целовались. Гермиона опускалась всё ниже и ниже, она уже практически сидела на Гарри. Для него же граница нижнего белья уже давно перестала быть препятствием, и он уже давно ощутимо ласкал и сжимал ягодицы Гермионы, надавливая вниз, чтобы та наконец села на него полностью.

Когда она устала держать свой собственный вес на согнутых ногах, она-таки уселась на Гарри, чем тот тут же и воспользовался, плотно прижав её к себе: аккурат промежностью к своему паху. И всё это не разрывая поцелуя, будто на одних инстинктах.

Когда Гермиона устроилась на Гарри окончательно, она сквозь разделявшую их тела ткань ощутила его возбуждение. Осознав, что это и что она тому причина, она издала стон прямо сквозь поцелуй и прервала его.

Гарри больше не нужно было надавливать на ягодицы Гермионы, он опять их начал ласково поглаживать. Гермиона всё равно плотно прижималась к нему под весом её собственного тела. В джинсах давно было тесно, а ощущения прикосновения сквозь ткань и проникновения через неё теплоты и жара другого тела — волнующе.

Гермиона покраснела и часто задышала. Гарри ей в этом не уступал.

Гермиона склонила голову, и Гарри обрадовался тому, что у неё сейчас короткие волосы, а то она так бы спряталась за копной своих непослушных волос. Она просто опустила взгляд вниз и часто-часто дышала, боясь шелохнуться, ощущение возбуждения Гарри даже сквозь слои ткани пробирало до мурашек. Она чувствовала, как внутри неё что-то разгорается. Гермиона знала, что такое возбуждение, но ей ещё не приходилось делить его с кем-то.

Она убрала свои руки с его шеи и спины и вцепилась ими себе в рубашку где-то в районе груди. Сейчас у них было два пути: остановиться или продолжить.

Преодолев в себе стеснение, смущение и подавив волнение, Гермиона сделала глубокий вдох, выравнивая дыхание, и обожгла Гарри решительным взглядом своих карих глаз.

«Без сожалений», — сказала она лишь одними губами и начала расстёгивать рубашку…

* * *

Гарри спал не совсем крепко, потому что раздавшийся на грани периферии незнакомый звук откуда-то снизу тут же его разбудил.

Судя по виду за окном, было уже в районе полудня. Вот это он дреманул.

Звук повторился. Он не мог никак его идентифицировать. Так как дальше продолжить спать было бы уже неприличным, Гарри решил спуститься вниз в гостиную.

Как оказалось, эти незнакомые звуки издавало видавшее виды пианино: иссохшее дерево, потрескавшийся лак, пожелтевшие клавиши.

Конечно, первым делом в глаза бросалось не само пианино, а тот, кто в нём ковырялся: крышка сверху была откинута, а на стуле перед клавишами стояла Гермиона, склонившись внутрь и нырнув туда чуть ли не по пояс. Гарри порадовался тому, что она в шортах, хотя и так вид получался довольно привлекательный. Гермиона в последнее время взяла за привычку не утруждать себя ношением лишней одежды и обходилась его же рубашкой, собственноручно трансфигурированной по фигуре и допустимой длины.

Рубашка от такой позы задралась, оголяя бёдра и попу, прикрытую тёмными шортами.

После их псевдодуэли, завершившейся крайне неожиданно, в их взаимоотношениях мало что поменялось. Точнее, они пришли в норму. И их чувства, как будто они были всегда при них, но тщательно скрываемые и так и до конца не осознанные в полной мере, сейчас были на виду.

Гарри видел, что у Гермионы как будто некий груз с плеч свалился. Она перестала его избегать и вела себя с ним открыто и естественно. И эта новая Гермиона с новой причёской, нравилась ему ещё больше, потому что чаще улыбалась ему, не сторонилась — была собой: той Гермионой Грейнджер, которую он знал и которую любил, оказывается, далеко не как сестру, а как самого близкого и родного человека.

Так что Гарри без зазрения совести разглядывал сейчас торчащую из пианино попу Гермионы и даже не краснел. В конце концов, он не только видел, то что так показательно было явлено пространству, но даже трогал.

Он решил дождаться, когда Гермиона закончит и вылезет наружу. Усевшись на диван, который пережил и их пьянку, и их дуэль, и продолжение после неё, Гарри расположился поудобнее, приготовившись ждать и в процессе любоваться открывшимся ему видом.

Гермиона возилась довольно долго. Пианино при этом издавало какие-то одиночные звуки. Разные. Некоторые были настолько ужасны для слуха, что Гарри стискивал зубы и вздрагивал, но стоически терпел всю эту звуковую вакханалию.

У него не было ни малейшего представления, на кой-ляд ей это понадобилось, но потом он всё же догадался, что она его настраивает.

Наконец-то она вылезла наружу.

— Гермиона, — позвал он её по имени. От неожиданности та вздрогнула. Гарри порадовался, что дождался-таки того, что она вылезла из пианино, а то вздрогнула бы там — ударилась бы точно.

— Гарри! Я думала ты ещё спишь, — удивилась она.

— Как тут можно спать, если кто-то собрался музицировать, — он указал на пианино.

— Ох, прости, видимо я слишком увлеклась и не заметила, что чары выветрились, — извинилась она.

Гарри очевидный вопрос задавать не хотелось, но, видимо, всё было написано у него на лице, поэтому Гермиона легко спрыгнула со стула и села на него.

— Да, я бродила в библиотеке и совершенно случайно наткнулась на книгу с заклинаниями, так или иначе связанными с музыкой. Коротать дни в ожидании — невыносимо, поэтому я и решила чем-нибудь себя занять.

— А пианино откуда?

— Оно было здесь. Я ещё его на пятом курсе запомнила, во время уборки. Кикимер сказал, что на нём играл ещё дед Сириуса, — Гермиона замолкла, потому что увидела, как Гарри погрустнел от упоминания крёстного.

— Кикимер сказал? — обеспокоенно уточнил Гарри. «Не обижал ли он Гермиону вновь?» — подумал он, нахмурившись ещё больше.

— Да, — коротко ответила Гермиона. Говорить о том, что он злостно ворчал, пока она транспортировала музыкальный инструмент с верхних этажей в гостиную, она не стала. — Так что я провозилась с настройкой почти всё утро, а сейчас уже обед. Это оказался довольно интересный опыт. С подобного рода чарами я не сталкивалась. Жаль, что я закончила.

— Может, сыграешь тогда что-нибудь? Не просто так же ты потратила на это дело всё утро?

Гермиона улыбнулась и развернулась лицом к клавишам, едва касаясь, провела по ним пальцами. Она стала наигрывать довольно спокойную мелодию сначала правой рукой. Затем к ней подключилась левая. Неспешная и немного грустная музыка заполнила гостиную.

Гарри смотрел на прямую спину Гермионы, на повороты головы от правой руки к левой и обратно, на плавные движения самих рук, пальцы которых рождали мелодию, которая пробиралась как будто под кожу — настолько пронзительно она звучала.

Это была настолько умиротворяющая картина, что Гарри закрыл глаза и представил: они с Гермионой уже взрослые, вот-вот готовые перешагнуть порог старости, давно женатые. Она так же сидит за пианино и наигрывает различные мелодии, тихонько напевая их себе под нос, а Гарри её с удовольствием слушает, расположившись в кресле-качалке и прикрыв глаза. Сверху на пианино сидит кот, очень похожий на Живоглота, который как будто дирижирует хвостом для своей хозяйки, ну или просто размеренно взмахивает им точно в такт.

Видение получилось настолько живым и красочным, как будто настоящим. Словно он реально смог заглянуть в своё будущее как настоящий прорицатель.

Стоило мыслям скользнуть на прорицания, как он тут же вспомнил Трелони. Иллюзия развеялась, и Гарри разочарованно фыркнул. Хотелось бы верить, что это его будущее или что он в силах сделать его таким.

Гермиона как раз доиграла до конца и развернулась к нему.

— Не знал, что ты умеешь играть, — честно признался Гарри. Как оказалось, он реально многого не знает о Гермионе.

— Ну, — она смутилась, — я не то чтобы умею. У нас в доме есть пианино, от бабушки осталось. Выучить нотную грамоту не составило труда, а разучить пару любимых песен и мелодий — не так уж и трудно. Летом я часто играла для отвлечения и отдыха, — объяснилась она.

— Здорово! — вполне искренне восхитился Гарри. — Я бы с удовольствием послушал ещё что-нибудь. Научишь паре незатейливых мелодий?

— С радостью, — Гермиона улыбнулась, а затем поднялась на ноги и зашагала к выходу: — Не знаю, как ты, а я проголодалась.

— Пора обедать! — Гарри сорвался следом за ней, нагнал в дверях, и они в обнимку отправились в столовую. Приготовленный Кикимером обед уже дожидался их.

Они как раз закончили обедать, когда Кикимер сообщил им с неохотой, что ему и Добби удалось выполнить просьбу по поиску гоблина.

Когда они подтвердили, что готовы встретиться с гоблином, Кикимер исчез.

— Будешь на подстраховке?

— Хорошо, — согласилась Гермиона. — Ты уже придумал, как его убедить?

— Есть идеи, но что из этого получится — не знаю. Ты же сама знаешь из истории, что гоблины — довольно странный народ.

Это единственное, что они успели сказать друг другу, потому что в следующее мгновение на кухне появился гоблин в сопровождении Кикимера. Гарри этот гоблин показался знакомым.

— Располагайтесь.

Пока гоблин усаживался на предложенный ему стул, на кухне появился Добби.

— Добби выполнил просьбу Гарри Поттера сэра, — и почтительно поклонился ему, — с помощью эльфов Хогвартса нам удалось найти указанного волшебника. В честь своей признательности и уважения община попросила передать вам гостинец, — по щелчку его пальцев на столе появилась обычная корзинка для пикника.

— Спасибо, Добби. Вы с Кикимером отлично постарались, и передай от меня общине эльфов Хогвартса благодарность и моё почтение за проделанную работу. Правда, мне нечего передать им в качестве гостинца, — Гарри сник, но как-то хитро посмотрел на Гермиону, — впрочем, Гермиона могла бы связать им всем носки, но такому подарку они явно не обрадуются. — Ему вспомнились рукодельнические подвиги подруги на четвёртом курсе.

Растрогавшийся Добби не удержался и обнял Гарри.

— Добби обязательно передаст благодарность Гарри Поттера сэра эльфам Хогвартса, — сказал он. Гарри улыбнулся и потрепал эльфа по макушке. Тот кивнул в знак признательности и покинул кухню с тихим хлопком.

Теперь у Гарри была возможность рассмотреть гоблина внимательнее: изжелта-бледная кожа, длинные тонкие пальцы, черные глаза. Он был ненамного крупнее домовика, а вытянутая кверху голова была заметно больше, чем у человека.

Гоблин смотрел на него странно: наполовину настороженно, наполовину с любопытством. Как будто только что случившийся разговор произвёл на него неизгладимое впечатление.

На Гарри снизошло озарение:

— Вы, наверное, не помните… — начал Гарри.

— Что именно я сопровождал вас к вашему банковскому сейфу, когда вы впервые посетили «Гринготтс»? — договорил за него гоблин. — Я помню, Гарри Поттер. Вы очень знамениты, даже среди гоблинов.

Гермиона сидела на соседнем от Гарри стуле и пристально разглядывала обоих собеседников. И то, что гоблин и Гарри оказались знакомы, отразилось удивлением на её лице. Таких совпадений просто не бывает.

— Добби или Кикимер должны были сказать, что у меня к вам дело. Нам нужно проникнуть в банковский сейф в «Гринготтсе», — Гарри не стал ходить вокруг да около и спокойно сказал всё, как есть на самом деле.

— Проникнуть в сейф в «Гринготтсе»? — гоблин возмутился так, что даже подпрыгнул от негодования на стуле, на котором сидел. — Невозможно!

— Возможно, — спокойно возразил Гарри. — Были случаи, когда проникали. В день, когда мы с вами познакомились, Крюкохват. Мой день рождения, семь лет назад.

— Тот сейф был уже пуст, — огрызнулся гоблин. — Он не так строго охранялся.

Гарри понял, что Крюкохват, хоть и не работает больше в банке «Гринготтс», всё ещё болеет за него душой.

— А тот сейф, куда нам нужно попасть, — не пустой, и охраняют его, наверное, будь здоров, — сказал Гарри. — Это сейф Лестрейнджей.

— Без шансов, — твердо сказал гоблин. — Абсолютно исключено. «Если пришёл за чужим ты сюда…»

— «Отсюда тебе не уйти никогда» — я помню, — сказал Гарри. — Только я не за богатствами туда собираюсь. Мне нужен этот сейф не ради выгоды — можете вы мне поверить?

Гоблин искоса посмотрел на Гарри. Молчал он довольно долго, но потом заговорил.

— Если есть на свете волшебник, которому я мог бы поверить, что он не ищет для себя выгоды, то это вы, Гарри Поттер, — произнес наконец Крюкохват. — Гоблины и домовые эльфы не привыкли к тому, чтобы с ними общались как с равными, как это сделали вы только что.

Гарри пожал плечами. Он рос среди магглов и был освобождён от многих предрассудков магического мира. Для него были друзьями те, кто хорошо к нему относились, будь то странный домовой эльф Добби, своеобразно оберегавший его, чья забота стоила ему лишних переживаний и физических увечий, или полувеликан Хагрид.

— Добби — мой друг, — просто ответил он.

Гоблин прожигал его взглядом. Лицо его выражало то, что большей чуши он в жизни своей не слышал: подумать только, дружба между волшебником и эльфом.

— Мы не привыкли к такому от носящих волшебные палочки.

— Носящих волшебные палочки… — повторил Гарри. Эти слова произвели на него странное впечатление.

Гоблин тихо проговорил:

— Волшебники и гоблины давно уже спорят о праве носить волшебную палочку.

— Но гоблины умеют колдовать без всяких палочек, — удивлённо заметила Гермиона.

— Неважно! — вспылил гоблин. — Волшебники не желают делиться тайными знаниями о волшебных палочках с другими магическими народами. Они препятствуют нам развивать свои возможности!

Гермиона стушевалась, ведь она не это подразумевала. Хотя, она представила, как бы развивалась магия у волшебников, колдуй они без палочек. Гораздо медленнее. Она знала, что некоторые заклинания можно выполнять без палочек, но это очень трудно. Мысль обо всём этом заставила её задуматься над природой магии гоблинов и эльфов, и что, если все они и волшебники — магические существа, имеющие общий доступ к единой магии, вот только волшебники нашли способ использовать её более эффективно, а гоблины и эльфы просто приспособились? Это была очень интересная мысль, но сейчас было не до подобных размышлений. Им с Гарри нужно было убедить гоблина им помочь.

— Это все сейчас несущественно, — поспешно сказал Гарри, надеясь, что он оборвал гневную речь Крюкохвата. — Речь идет не о спорах волшебников с гоблинами и другими магическими существами…

— Да нет, как раз об этом! — неприятно засмеялся Крюкохват. Он уже пожалел, что согласился на этот разговор.

Он был крайне удивлён, когда их посетил странный эльф. Один из волшебников, скрывавшийся от властей вместе с ним, сказал, что этот эльф знает Гарри Поттера. Потом появился другой эльф, более старый, менее бойкий и чересчур инфантильный. Они наперебой рассказали о цели своего визита. Объяснили, как их нашли, потому что волшебники не на шутку перепугались, что их могут отыскать обычные домовики. Кикимер нехотя объяснил им, что это возможно, потому что Дин — и указал на того рукой с обвисшей на ней кожей — до сих пор числится студентом Хогвартса, и если попросить помощи у общины школы — это осуществимо. Но до этого волшебник никогда не додумается сам.

И вот Крюкохват сидит на кухне дома, где, судя по всему, скрывается Гарри Поттер вместе со своей подругой, и спорит на извечно больную тему для любого гоблина.

— Чем больше власти забирает себе Тёмный Лорд, тем больше ваш народ притесняет моих сородичей! В банке «Гринготтс» заправляют волшебники, домовиков истребляют, а кто из носящих волшебные палочки протестует против этого?

— Мы! — воскликнула Гермиона. Она села очень прямо, глаза её сверкали. — Мы протестуем! За мной, например, охотятся, как за любым гоблином или домовиком. Ведь я грязнокровка!

Гарри наморщился, потому что интонация, с которой она назвала себя грязнокровкой, была очень презрительной и очень похожей на Малфоевскую.

— Гермиона, не называй себя так.

— А почему? — возразила Гермиона. — Да, я грязнокровка и горжусь этим! При новом порядке мне живется ничуть не лучше, чем вам, Крюкохват! — она закатала рукав рубашки и продемонстрировала шрам, в котором отчётливо читалось «грязнокровная сука».

— А вы знаете, что это Гарри освободил Добби от рабства? Он свободный эльф, который работает в Хогвартсе за заплату, — продолжила Гермиона с маниакальным энтузиазмом. — И, между прочим, мы уже много лет боремся за освобождение домовых эльфов, хотя до этого никому нет никакого дела, но мы не сдаёмся. Мы не меньше вашего стремимся свергнуть Сами-Знаете-Кого!

Гоблин воззрился на Гермиону с таким же любопытством, как перед тем на Гарри, и вдруг спросил:

— Что вам нужно в сейфе Лестрейнджей?

— Вы не знаете, что там хранится? — спросил вместо ответа Гарри.

— Правила «Гринготтса» не позволяют обсуждать содержимое банковских сейфов. Мы — хранители несметных сокровищ и обязаны оберегать то, что нам доверено, тем более что немалая часть этих драгоценностей создана нашими руками.

Взгляд его черных глаз перешел с Гарри на Гермиону и обратно.

— Вы так молоды, — сказал он наконец, — а сражаетесь против стольких врагов.

— Вы поможете нам? — спросил Гарри. — Без вашей помощи у нас нет никакой надежды проникнуть в сейф. Вы — наш единственный шанс.

Крюкохват собрал руки в замок, положил локти на стол и задумался. Ни Гарри, ни Гермиона не торопили его с ответом.

— Я принял решение, Гарри Поттер, — провозгласил гоблин через несколько минут. — Хоть гоблины в банке «Гринготтс» сочтут это подлой изменой, я готов вам помочь…

— Вот здорово! — обрадовался Гарри. — Спасибо, Крюкохват, мы вам очень…

— …за соответствующую плату, — закончил гоблин.

Когда встал вопрос об оплате, Гарри велел Кикимеру притащить на кухню абсолютно все целые вещи, которые остались в доме после визитов Наземникуса, и всё, что удалось спасти самому эльфу.

С недовольной физиономией он вывалил несколько вещиц на обеденный стол, но гоблин после осмотра предложенного ему для оплаты барахла остался не удовлетворён.

Прежде чем пускаться в торги, Гарри подумал, что стоит объяснить эльфу всё гораздо подробнее.

— Останься бы Регулус жив и уничтожь он медальон, остатки которого ты сейчас носишь у себя на шее, он бы одним этим медальоном не ограничился. Мистер Крюкохват обещал помочь нам достать ещё один предмет, схожий по природе с уничтоженным нами с Гермионой медальоном. Так что считай, что мы преемники дела Регулуса Арктуруса Блэка и продолжаем его дело, которое он начал двадцать лет назад. Неужели у древнейшего и благороднейшего рода Блэков не найдётся ничего, чем можно оплатить столь значимую для его нынешнего главы услугу? Ведь Блэки платят свои долги.

Гарри увидел, что его слова повлияли на Кикимера. Тот даже в лице изменился и как будто постарел ещё на полвека.

— Будет исполнено, хозяин, — и с хлопком исчез.

Гермиона поражённо посмотрела на Гарри, но боялась начать разговор при гоблине. Заметив её беспокойство, Гарри тайком подмигнул ей, мол, всё под контролем, на Кикимера можно воздействовать только так и никак иначе.

На столе перед ними появилась ещё парочка вещиц, более изысканных и искусно выполненных, в том числе и кинжал гоблинской работы.

Осмотрев новую партию, Крюкохват остался вполне довольным.

— Вы ведь не имеете ни малейшего представления о ценности вещей, лежащих здесь на столе, мистер Поттер?

— Абсолютно верно, — честно признался Гарри, — да мне собственно, всё равно.

— А если я в качестве оплаты потребую всё?

— Забирайте, тем более я понятия не имею, что это за предметы.

Гоблин оценивающе посмотрел на Гарри.

— Занятный вы волшебник, Гарри Поттер. Хорошо, я согласен.

— Оплата 50/50. Как говорится, аванс вперёд, а всё остальное после.

— Идёт, — хмуро оскалился Крюкохват и тут же наложил свои руки с длинными ногтями на кинжал.

— Враг моего врага — мой друг.

— Я не враг вам.

— Не знаете истории?

Гарри вспомнил все эти скучные уроки истории магии, львиная доля лекций которых была посвящена восстаниям гоблинов и войнам с ними же.

— Это всё в прошлом. Я живу здесь и сейчас. Вы говорили мне, что гоблины в дела волшебников не вмешиваются, но что если волшебник сам вмешивается в дела гоблинов, ведь от чего-то вам пришлось покинуть Гринготтс, как и мне магический мир. И что же, гоблину враг тот, кто с ним по одну сторону баррикад? Тем более вы уже согласились нам помочь.

— Хорошо, по рукам, — гоблин хищно оскалился, как будто он только и ждал возможности отомстить. Он протянул руку, а Гарри пожал её. Затем Крюкохват отпустил его руку и хлопнул в ладоши:

— Итак, приступим!

Повторялась история с подготовкой вторжения в Министерство. Они работали на кухне — по требованию Крюкохвата здесь всегда царил полумрак. Самому же гоблину выделили одну из спален в доме.

— Я всего однажды побывал в сейфе Лестрейнджей, — сообщил Крюкохват. — Это отделение — одно из самых древних. Старейшие семьи волшебников хранят свои сокровища на очень глубоком уровне, там самые большие сейфы и самая лучшая защита…

Они часами просиживали на кухне, изредка прерываясь на приёмы пищи. Крюкохват отказался от общей еды, потребовав сырого мяса, кореньев и разнообразных грибов. Дни складывались в недели. Стоило решить одну проблему, как возникала другая.

Чем больше времени они проводили вместе, тем яснее Гарри понимал, что гоблин ему не нравится. Крюкохват оказался неожиданно кровожадным, его веселила мысль о том, что можно причинять боль низшим созданиям, и страшно радовала идея, что им, возможно, придётся ранить кого-нибудь из волшебников, прорываясь к сейфу Лестрейнджей. Гарри чувствовал, что и Гермионе это тоже противно, хоть они и не обсуждали Крюкохвата между собой: гоблин был им нужен.

К концу апреля все планы были составлены, а приготовления закончены.

* * *

Они плохо спали в ночь перед визитом в «Гринготтс». Гермиону мучили кошмары. Так как они спали вместе, то она своими метаниями иногда будила Гарри. Он видел её мучения, но не знал, как ей помочь. Когда Гермиона ближе к утру забылась более-менее спокойным сном в его объятиях, самого Гарри одолела утренняя бессонница. Ему не давали уснуть воспоминания о своих ощущениях накануне налёта на Министерство магии. Тогда он был полон решимости, даже какого-то упоения, а сейчас его грызли сомнения и тревога. Ему всё казалось, что что-нибудь пойдёт не так. Он твердил себе, что план отработан до мелочей, что Крюкохват знает, с чем им придется столкнуться, что все возможные осложнения предусмотрены — и всё равно душа у него была не на месте.

Он выбрался на крышу особняка. Было по-утреннему холодно, хоть и безветренно — обычная погода по майскому времени.

Дверь, ведущая на крышу, открылась, и он обернулся.

В проёме показалась Беллатрикс Лестрейндж в сопровождении Крюкохвата. На ходу она засовывала крохотную сумочку во внутренний карман старой мантии, которую они откопали где-то в доме. Гарри отлично знал, что это Гермиона, и всё-таки не мог сдержать дрожь омерзения. Она была выше него. Длинные чёрные волосы струились по спине, глаза с тяжёлыми веками презрительно уставились в лицо Гарри, но стоило ей заговорить, и Гарри сразу услышал Гермиону в низком голосе Беллатрикс Лестрейндж.

— Она на вкус такая противная, хуже лирного корня!

Видеть тошнотворную гримасу в исполнении Гермионы в облике Беллатрикс было забавно, хоть ему сейчас было не до смеха, он не удержался и издал нервный смешок.

— Начинаем?

Гарри нагнулся, и гоблин вскарабкался ему на плечи, обхватив руками за шею. Он был не тяжёлый, но Гарри было неприятно чувствовать его у себя на спине, тем более что хватка у гоблина оказалась неожиданно цепкая. Гермиона расправила заранее приготовленную мантию-невидимку и набросила на них.

— Идеально! — сказала она, наклоняясь, чтобы проверить, надежно ли укрыты ноги Гарри.

— Ты готова? — спросил он Гермиону из-под мантии. Та сделала глубокий вдох, покрепче вцепилась в ненавистную палочку и утвердительно кивнула. Пути назад у них не было уже давно.

— Трансгрессируем! — скомандовала она и первая покинула крышу.

Гарри понял, что голос её изменился и стал таким же, как у настоящей Беллатрикс: грудным, надсадным с нотками визгливости.

Гарри, с Крюкохватом на плечах, повернулся на месте. Он изо всех сил сосредоточился мыслями на «Дырявом котле» — кабачке, откуда открывался вход в Косой переулок. Гоблин ещё крепче стиснул ему горло, вокруг сомкнулась удушливая тьма, а в следующую секунду Гарри почувствовал под ногами мостовую. Он открыл глаза. Они стояли на Чаринг-Кросс роуд, мимо брели по-утреннему унылые магглы, не подозревая о существовании крохотного кабачка.

В общем зале «Дырявого котла» было почти совсем пусто. Том, сутулый и беззубый владелец таверны, протирал стаканы за стойкой; парочка магов о чем-то шепталась в углу и при появлении Гермионы отодвинулась в тень.

— Мадам Лестрейндж, — пробормотал Том и подобострастно поклонился Гермионе.

Она замерла на секунду, словно собиралась поздороваться в ответ, но потом смерила его презрительным взглядом. Совершив стремительный жест рукой, в которой у неё до сих пор была палочка, чем неимоверно напугала Тома, Гермиона уверенно зашагала на задний двор таверны.

Она коснулась всех кирпичей в необходимой последовательности, и они тут же все пришли в движение, в стене открылся проём, он становился все шире, и в конце концов образовалась арка, выходящая на узкую, мощёную булыжником улочку — Косой переулок.

Здесь было тихо, магазины едва только начали открываться, и покупатели ещё не появились. Извилистая улочка сильно изменилась, в ней трудно было узнать оживлённый шумный переулок, где Гарри когда-то делал покупки перед поступлением в Хогвартс. По сравнению с прошлым годом ещё больше магазинов стояло с заколоченными окнами, зато открылись несколько новых заведений, специализирующихся на Тёмных искусствах. С плакатов, расклеенных над витринами, на Гарри смотрело его собственное изображение с надписью: «Нежелательное лицо № 1».

У дверей магазинов сидели какие-то оборванцы. Они жалобными, ноющими голосами окликали редких прохожих, выпрашивая золото и уверяя, что они на самом деле волшебники. У одного глаз был завязан окровавленной тряпкой.

Едва попрошайки заметили Гермиону, их как ветром сдуло. Они разбегались в разные стороны, натягивая пониже капюшоны. Гермионе стоило немалых усилий продолжать держать лицо и не начать смотреть на всех этих бедолаг с жалостью и состраданием, но тут дорогу ей загородил, пошатываясь, человек с окровавленной повязкой.

— Мои дети! — закричал он, тыча в неё пальцем. — Где мои дети? Что он с ними сделал? Ты знаешь, ты-то уж наверняка знаешь!

Человек бросился на неё, порываясь вцепиться в горло. Ситуация становилась критической, Гарри уже было потянулся за своей палочкой, но раздался треск, полыхнуло красным, и неизвестный без сознания упал на землю. Он даже себе представить не мог, чего стоило Гермионе совершить это действие. Но свою палочку он всё же решил держать наготове. Из всех окон выглядывали любопытные лица, а несколько солидного вида прохожих, подобрав мантии, кинулись рысцой в противоположную от места происшествия сторону.

Вряд ли можно было более эффектно обставить их появление в Косом переулке. Гарри было подумал, а не лучше ли сейчас удрать и разработать какой-нибудь другой план. Они предполагали, что на подходе к банку могла возникнуть непредвиденная ситуация, но что будет именно так — точно представить не могли. Стоило за пару дней до запланированного выбраться в Косой переулок на разведку, чтобы хотя бы иметь представление о том, с чем они могли бы столкнуться, окажись они тут сегодня утром.

Они не успели даже посоветоваться, чтобы хоть как-то скорректировать их текущие действия, — сзади кто-то воскликнул:

— Это вы, мадам Лестрейндж!

Гарри круто обернулся, Крюкохват изо всех сил ухватился за его шею. К ним приближался высокий худой волшебник с пышной гривой седых волос и длинным острым носом.

— Это Трэверс, — прошипел гоблин на ухо Гарри.

Гарри не мог сразу вспомнить, кто такой Трэверс. Гермиона тем временем выпрямилась в полный рост и сказала как можно презрительнее:

— А вам что нужно?

Трэверс остановился на всём ходу, заметно обидевшись.

— Он тоже Пожиратель смерти! — задохнулся Крюкохват.

Гарри подскочил к Гермионе и шёпотом передал ей эту информацию.

— Я всего лишь хотел поздороваться, — холодно произнес Трэверс, — но если моё общество вам неприятно…

— Ну, что вы, что вы, Трэверс! — быстро поправилась Гермиона. — Просто эти, — она неопределённо повела плечами, — излишне докучают.

— Признаюсь, Беллатрикс, я удивлён, что вы уже появляетесь на людях.

— В самом деле? Почему? — спросила Гермиона. Трэверс кашлянул.

— Я слышал, что обитателям поместья Малфоев не позволено выходить из дома со времени… хм-м… побега.

Гарри мысленно заклинал Гермиону не терять головы. Если это правда…

— Тёмный Лорд прощает тех, кто верно и преданно служил ему в прошлом, — холодно изрекла Гермиона, великолепно копируя надменную манеру Беллатрикс. — Возможно, о вас, Трэверс, у него составилось не столь хорошее мнение…

Пожиратель смерти явно был задет, но зато и подозрительности у него поубавилось. Он посмотрел на бесчувственного человека.

— Чем это отродье оскорбило вас?

— Неважно, больше это не повторится, — равнодушно ответила Гермиона.

— Эти Лишённые палочек бывают иногда до крайности докучливы, — сказал Трэверс. — Пока они просто клянчат милостыню, ещё бы ничего, но одна, вообразите, осмелилась приставать ко мне с просьбами замолвить за неё словечко в Министерстве! «Я волшебница, сэр, я волшебница, позвольте, я докажу», — пропищал он, передразнивая просительницу. — Как будто я дал бы ей в руки свою волшебную палочку!

Гарри не знал, чего сейчас в нём больше: злости на этого Пожирателя или удивления, потому что они долго жили в изоляции и ничего не знали о том, что творится во внешнем мире. Гарри молил Мерлина, чтобы Гермиона держала себя в руках, хотя сам еле сдерживался. Тем временем Трэверс продолжил:

— Кстати, чьей палочкой вы сейчас пользуетесь, Беллатрикс? — с любопытством спросил он. — Я слышал, что ваша…

— Моя палочка при мне, — спокойно ответила Гермиона, показывая палочку Беллатрикс. — Не знаю, где вы набрались этих слухов, Трэверс, но они далеки от действительности.

Трэверс, растерявшись, решил сменить тему:

— Что же привело сюда вас в столь ранний час?

— Мне нужно в «Гринготтс», — немного раздражённо ответила Гермиона, намекая, что собеседник её задерживает.

— Увы, мне тоже! — воскликнул Трэверс. — Золото, презренное золото! Без него не прожить, хотя, признаюсь, меня огорчает необходимость вести дела с нашими длиннопалыми друзьями.

Гарри почувствовал, как руки Крюкохвата на мгновение впились ему в глотку.

— Что ж, идёмте? — сказал Трэверс, пропуская Гермиону вперед.

Ничего не оставалось, как идти с ним туда, где над мелкими лавчонками возвышалось белоснежное здание банка «Гринготтс». Гарри с Крюкохватом кое-как поспевали за ними.

Преодолев, не без помощи Конфундусов, двух волшебников с детекторами лжи, Гермиона вместе с Гарри и Крюкохватом, скрытыми мантией, прошли дальше.

Перед следующей, серебряной дверью стояли два гоблина, а наверху были начертаны стихи — предостережение для возможных воров. Гарри вдруг пронзило воспоминание: он стоит на этом самом месте в день, когда ему исполнилось одиннадцать, свой самый чудесный день рождения, и Хагрид произносит: «Я ж тебе говорил, надо быть сумасшедшим, чтобы попытаться ограбить этот банк». Тогда «Гринготтс» казался ему какой-то пещерой чудес, зачарованным хранилищем золотого клада, хозяином которого Гарри неожиданно оказался. Ему и в голову не могло прийти, что когда-нибудь он вернётся сюда грабителем… Но они уже вошли в просторный мраморный зал, и он усмехнулся…

* * *

Дверь сейфа растаяла в воздухе, и перед ними открылось нечто вроде пещеры, забитое от пола до потолка. Там громоздились золотые монеты и кубки, серебряные доспехи, шкуры неведомых животных — одни с колючками, другие с обвисшими крыльями, — драгоценные сосуды с зельями, череп в короне…

— Ищем, быстро! — сказал Гарри, и они с Гермионой бросились в пещеру.

Гарри подробно описывал чашу Пенелопы Пуффендуй, но если в сейфе хранился какой-то другой, неизвестный ему крестраж, никто и понятия не имел, как он может выглядеть. Впрочем, Гарри едва успел осмотреться — позади глухо звякнуло, дверь вернулась на место и запечатала их в сейфе, в полной темноте.

— Ничего страшного, Богрод потом нас выпустит! — успокоил всех Крюкохват. — Засветите, что ли, свои волшебные палочки. И поторопитесь, времени очень мало!

— Люмос!

Гарри повел вокруг светящейся волшебной палочкой. В луче засверкали драгоценные камни. Гермиона тоже засветила волшебную палочку и рассматривала груды сокровищ.

— Советую без особой надобности и уверенности ничего тут не трогать, — проскрипел Крюкохват.

— Почему? — уточнил Гарри.

— На содержимое сейфа могут быть наложены дополнительные чары, например, заклятие умножения или заклятие пылающей руки. От первого любой предмет начнёт множиться, увеличивая число своих копий, а второе неимоверно нагревает поверхность, что становится невозможным удержать предмет в руках.

— Изощрённо, — сказала Гермиона и отдёрнула руку от кубка, который уже собиралась схватить.

Гоблин осклабился, как будто был доволен такой похвалой их изобретательности по защите вверенных им сокровищ.

— Иногда их накладывают вместе, и тогда нерадивых воришек извлекают уже мёртвыми, сварившимися заживо, из груды бесполезного барахла.

Хищный оскал не вселял уверенности в Гарри и Гермиону, а наоборот, лишь усиливал желание всё бросить и вернуться обратно на Гриммо.

— Тогда никаких лишних движений, только смотрим, — Гермиона кивнула, медленно поворачиваясь вокруг своей оси и аккуратно водя палочкой с шаром света на кончике вдоль груд золота и стеллажей со всяким, видимо очень ценным, барахлом.

— Золотая чаша, довольно маленькая, с двумя ручками, на ней выгравирован барсук, — услышала она бормотание Гарри где-то сбоку, — или что-нибудь со знаком Райвенкло — орлом, — даже несмотря на бешено колотящееся и отдающее своим стуком где-то в горле сердце — а Гермиона была уверена, что у Гарри сердце колотилось так же бешено, как и её собственное, — даже несмотря на то, что их затея может оказаться не успешной, Гарри пытался делать всё, что мог, молниеносно соображая, в отличие от неё самой. Это вам не играть роль мерзкой Беллатрикс, принимая её облик с помощью оборотного зелья. Гермиона худо-бедно знала, с кем имеет дело и кем придётся притворяться, поэтому хоть как-то могла смоделировать и прикинуть, как ей себя вести в той или иной ситуации. Но сейчас она абсолютно ничего не могла спрогнозировать, как и в многие разы до этого. Приближающийся провал их авантюры буквально наступал на пятки, а она всё никак не могла включиться в процесс, как будто на неё наложили Конфундус ещё в тот момент, когда она впервые так близко увидела дракона, и вот только сейчас он спал.

— Гарри, — позвала она его. Он обернулся к ней, чудом ничего не задев.

— Что такое, Гермиона? Ты что-то нашла?

— Нет, прости, — попросила она прощения за свою отрешённость и заторможенность.

Он нахмурился, потому что никак не мог взять в толк, за что она просит прощения.

— Люмос максима! — она взмахнула своей палочкой точно хлыстом и отточенным движением указала на потолок сейфа. Гарри знал, что за этим последует, но всё равно успел прикрыть глаза только в последний момент. А вот Крюкохват, который стоял у выхода из сейфа вместе с всё ещё находящимся под Империусом Богрдом, не знал, что помещение затопит мощная вспышка света и, судя по интонациям произнесённой, как показалось Гарри, белиберды, всё-таки выругался на незнакомом ему языке. Гарри знал, что вспышка света была не ослепляющей, но неприятной, так что гоблин быстро оклемается, пока они с Гермионой заняты поисками.

Мысли о гоблинах вылетели из его головы в то же мгновение, когда он открыл глаза. Мощный шар света висел под самым потолком хранилища и отлично освещал все тёмные углы, до которых они никогда бы не добрались с помощью обычных Люмосов.

Пока Гарри был занят поисками, Гермиона соображала, как бы им взять тот предмет, который они найдут. Руками его трогать нельзя, через ткань — такой трюк тоже вряд ли пройдёт. Словно в насмешку над её хаотичными мыслями, у неё в голове раздался её же собственный снисходительный и слегка надменный голос: «Грейнджер, ты волшебница или где? То, что ты не закончила Хогвартс, не значит, что ты не умеешь трансфигурировать. Тем более, трансфигурация была твоим любимым предметом. Достань из своей сумочки какую-нибудь бесполезную чушню и трансфигурируй в металлическую палку с крюком на конце или любую другую удобную конструкцию, которой можно было бы подцепить находку».

За внутренним диалогом с самой собой Гермиона упустила момент, когда Гарри обнаружил-таки то, за чем они, собственно, и явились. Спина у него стала неестественно прямой, а рука, в которой он держал палочку, дрожала.

— Ты нашёл?

— Да, там, наверху, — Гермиона посмотрела в направлении, куда указывал Гарри своей палочкой. У самого потолка на полке стояла чаша, точно подходящая под описание, которое давал Гарри. Блики света играли на изгибах выгравированного на ней барсука.

— Как же нам её достать? — начал размышлять Гарри, а Гермиона уже вовсю шарила в своей расшитой бисером сумочке, пытаясь найти годный для трансфигурации предмет. Пара взмахов палочкой вместе с концентрацией на результате, и Гермиона протянула Гарри довольно длинный металлический штырь с крюком на конце.

— Держи!

Гарри тут же схватил его и с третьей попытки поддел чашу за ручку. Как только та повисла на трансфигурированной железке, конец которой был тут же до конца загнут заклинанием Гермионы, за дверью взревел дракон и загрохотали Звякалки.

Всё, они по-настоящему попались: выйти из сейфа можно было только через дверь, а там, судя по всему, собралась целая орда гоблинов. Гарри увидел ужас на лице Гермионы.

Лязганье зазвучало громче. Поздно, слишком поздно…

Он не знал, что им делать. У него не было никаких мыслей, за неимением хоть каких-то идей, Гарри решил делать хоть что-то.

— Крюкохват, открывайте дверь. Гермиона, отдай ему вторую половину оплаты.

— Но… — она хотела было возразить, но не стала, а извлекла из своей сумочки мешочек с оговорённой оплатой и передала гоблину.

— Надеюсь, вам удастся выбраться из этой заварушки, — сказала Гермиона, убирая в сумочку крюк с чашей, которые ей передал Гарри.

— О себе беспокойтесь, — тут же ответил гоблин и рукой Богрода открыл дверь сейфа.

Гарри, не думая и практически не глядя, запустил в открывшийся проём Оглушающее заклинание. Гермиона подхватила. Струи красного огня полетели в толпу. Несколько гоблинов повалились на пол, зато другие хлынули вперёд. Из-за угла выбежали несколько волшебников.

Прикованный дракон взревел, и над головами гоблинов прошёлся огненный вихрь. Волшебники, пригибаясь, метнулись обратно. Гарри охватило вдохновение или безумие, а может, и всё сразу. Появилась идея, как им выбраться отсюда.

Он направил волшебную палочку на железные ножные кандалы огромного зверя:

— Релашио!

Кандалы со стуком упали.

— За мной! — Гарри бросился к слепому дракону, на бегу посылая Оглушающие заклинания в толпу гоблинов. Это был их единственный шанс, пока волшебники не вернулись.

— Гарри, что ты делаешь? — в ужасе воскликнула Гермиона.

— Давай, залезай, скорее! — скомандовал он и прыгнул первым. Дракон ещё не понял, что наконец-то свободен. Гарри наступил на сгиб его задней лапы и, подтянувшись, забросил себя на спину зверя. Чешуя была тверже стали, дракон, кажется, его даже не почувствовал. Гермиона прыгнула следом и забралась на спину с помощью Гарри. «Это безумие. Это безумие», — бормотала она. Ещё секунда — и до дракона дошло, что он больше не привязан.

Он с ревом поднялся на дыбы. Гарри изо всех сил уперся коленями, цепляясь за неровную чешую и страхуя Гермиону, потому что она, судя по всему, была не в том состоянии, чтобы координировать свои действия, — она оцепенела от ужаса.

Развернулись крылья, сшибая визжащих гоблинов, точно кегли. Дракон взмыл в воздух. Гарри распластался у него на спине, прижав Гермиону к себе плотнее. От его объятий ей стало легче и спокойней, но Гарри не обратил на это никакого внимания. Сейчас для него было важным, чтобы они с Гермионой не задели потолка и не свалились с дракона, так что он до побелевших костяшек вцепился в его хребет, в то время как Гермиона цеплялась за его плечи.

Дракон метнулся к выходу в туннель. Гоблины с воплями швыряли в него кинжалы, но оружие отскакивало от бронированных боков.

— Не пролезем, он слишком большой! — услышала Гермиона крик Гарри, и тут дракон распахнул пасть и снова дохнул огнём, круша стены и потолок туннеля.

Дракон всей своей мощью протискивался в дыру. Гарри зажмурился от жара и пыли. Он чуть не оглох от грохота камней и рева дракона и только цеплялся из последних сил, каждую секунду ожидая, что сейчас они свалятся на пол. Вдруг он услышал голос Гермионы:

— Дефодио!

Гермиона помогала зверю расширять отверстие туннеля!

Дракон рвался вверх, к свежему воздуху, прочь от вопящих и лязгающих гоблинов. Гарри стал помогать Гермионе, разбивая потолок на куски заклинанием Долота.

Они миновали подземное озеро, и громадный рычащий зверь словно почуял впереди свободу. Он замолотил шипастым хвостом, сзади рушились гигантские сталактиты, крики гоблинов и лязг металла затихали вдали. Дракон расчищал себе дорогу огнём…

Наконец, соединёнными усилиями заклинаний и драконьей мощи они проломились из туннеля в мраморный зал. Люди и гоблины шарахнулись в разные стороны. Здесь дракон смог как следует расправить крылья. Он повернул рогатую голову ко входу, на запах свежего воздуха, и взлетел. Неся на спине Гарри и Гермиону, он сорвал с петель металлические двери, вывалился в Косой переулок и поднялся в небо.

Гарри двумя руками вцепился в хребет дракона. Гермиона прильнула к нему. Хоть она вся была переполнена ужасом — полёт на драконе не позволял ей расслабиться ни на мгновение, — она смогла найти в себе силы и облегчённо вздохнуть. Ей хотелось сказать Гарри, что у них всё получилось, но потоки встречного воздуха, которые огибали тело вырвавшегося на свободу слепого дракона, уносили любые слова. Так что ей только и оставалось, что довольствоваться этой мыслью, надеясь, что Гарри делает то же самое.

* * *

Управлять драконом было невозможно — он не видел, куда летит. Гарри понимал, что если дракон вдруг перекувырнётся в воздухе, им не удержаться на его широкой спине. И всё-таки Гарри был ему бесконечно благодарен за чудесное спасение.

Дракон взлетал всё выше. Лондон расстилался внизу, словно серо-зёленая карта.

Минут через пять Гарри перестал бояться, что дракон их сбросит. Зверю, похоже, хотелось только одного — убраться подальше от своей подземной тюрьмы. Правда, оставался вопрос: как им спуститься на землю? Гарри понятия не имел, как долго могут драконы держаться в воздухе и каким образом этот слепой дракон будет выбирать удобное место для посадки. Гарри оглядывался по сторонам, ему мерещилось, что шрам опять покалывает.

Сколько времени пройдёт, пока Волдеморту станет известно, что они взломали сейф Лестрейнджей? Скоро, наверное, гринготтские гоблины известят Беллатрикс. А когда выяснится, что пропала именно золотая чаша, Волдеморт поймёт, наконец, что они охотятся за крестражами…

Дракону, как видно, хотелось туда, где похолоднее и посвежее. Он поднимался вверх, вокруг заклубились промозглые облака, и Гарри уже не различал крошечные точки автомобилей на шоссе, ведущих из столицы. Они летели над сельской местностью в зелёных и коричневых заплатках полей, над реками и дорогами, которые вились внизу то блестящими, то матовыми лентами. Они летели на север.

Благодаря объятиям им удавалось сохранять хоть какие-то крупицы тепла, но и те забирало пронзительным холодным ветром.

Руки у Гарри закоченели от холода, но он не решался ослабить хватку. Уже какое-то время назад ему пришло в голову: а что они станут делать, если внизу покажется побережье, и дракон направится в открытое море? Гарри замерз, руки и ноги онемели. Ко всему прочему, он ужасно проголодался и умирал от жажды. Интересно, а когда дракон в последний раз ел? Надо думать, ему скоро захочется подкрепиться. А если он вдруг заметит, что на спине у него сидят вполне съедобные волшебники?

Небо стало густо-синим, цвета индиго. Солнце опускалось ниже, а дракон всё летел и летел. Внизу проплывали большие и малые города, громадная тень скользила по земле, словно тёмная туча. У Гарри всё болело, он из последних сил цеплялся за чешую.

— Мне показалось, или мы снижаемся? — сказала Гермиона, и Гарри почувствовал, что скорость полёта упала. Он посмотрел вниз и увидел тёмно-зёленые склоны гор и озёра, отливающие медью в лучах заката. Пейзаж как будто приблизился и стал более подробным. Возможно, дракон понял по запаху, что здесь есть вода.

Он снижался, описывая широкие круги. Похоже, дракон нацелился на одно из озёр.

Гарри крикнул:

— Прыгаем, когда я скажу! Прямо в воду, пока он нас не заметил!

Гермиона согласилась; её голос прозвучал довольно слабо. Гарри уже видел в воде искажённое рябью отражение огромного желтоватого брюха.

— ПРЫГАЕМ!

Гарри с Гермионой сползли по чешуйчатому боку и полетели ногами вперёд, прямо в озеро. Падать оказалось дольше, чем он рассчитывал. Гарри сильно ударился о воду и камнем ушёл в глубину ледяного, зёленого, заросшего тростниками мира. Он оттолкнулся ногами, вынырнул, задыхаясь, и стал оглядываться по сторонам, ища Гермиону. Дракон как будто ничего не заметил. Он был уже футах в пятидесяти от них — летел на бреющем полёте, зачерпывая воду пастью. Когда Гермиона, пыхтя и отплёвываясь, показалась на поверхности, дракон взвился вверх и полетел дальше, тяжело взмахивая крыльями. В конце концов, он приземлился на противоположном берегу озера.

Гарри с Гермионой направились к ближнему берегу. Озеро было неглубоким, приходилось не столько плыть, сколько продираться через ил и тростники. Наконец, мокрые, запыхавшиеся, измученные, они повалились на скользкую траву.

Гермиона заходилась кашлем и вся дрожала. Гарри сейчас с удовольствием лёг бы и заснул, но он нашёл в себе силы и позвал Кикимера, велев тому перенести их с Гермионой обратно на Гриммо. Даже не обмолвившись никаким ворчливым словом, домовик доставил их домой. Вода стекала с них на пол и на многострадальный диван, на который они синхронно плюхнулись, очутившись в гостиной. Обивка тут же промокла от их одежды.

На журнальном столике появился горячий бульон, а на изголовье дивана — чистая сухая одежда и полотенца.

Чуть отдышавшись, они тут же сбросили с себя мокрую одежду на пол, ничуть не стесняясь друг друга, насухо вытерлись и переоделись. Гермиона высушила их волосы специальным заклинанием, высушила и почистила диван, убрала лужицы воды на полу обычным Эванеско. И только после этого они вновь повалились на диван с чувством выполненного долга.

— Как же я устал, — Гарри был готов заснуть прямо здесь, но аппетитный запах бульона просто невозможно было игнорировать, впрочем, заставить себя встать и взять миску было сейчас выше его сил.

— Мы ограбили Гринготтс, Гарри, — заметила Гермиона отрешённо.

— Я знаю, — устало протянул он. В крови давно уже не было адреналина, его весь выдуло встречным ветром, пока они летели на спине дракона.

— Мы угнали дракона, Гарри, — практически шёпотом сказала Гермиона. Весь ужас произошедшего всё ещё был свеж, даже несмотря на усталость от многочасового полёта на спине дракона.

— Я знаю-ю…

— Как думаешь, с ним всё будет хорошо? — обеспокоенно спросила Гермиона, как будто только они и виноваты в том, что втянули дракона в эту авантюру с фееричным побегом. Не будь бы их, сидел бы дальше в подземелье, тосковал и страдал.

Гарри даже не нашёлся, что ответить, так и смотрел на Гермиону с открытым от удивления ртом. Может, она ещё не отошла от их приключения? Как-то так всегда получалось, что Гермиона всегда была с ним в его опасных приключениях, всегда в гуще событий, но где-то с краю, а не на передовой. За исключением третьего курса, когда они плечом к плечу спасали Сириуса и Клювокрыла, по факту, нарушая закон. И сейчас они, плечом к плечу ограбили Гринготтс, опять нарушив закон. А в остальных случаях: при встрече с Квиреллом её не было, в Тайную комнату она не спускалась, на кладбище при возрождении Волдеморта она не присутствовала, в Министерстве непосредственно при схватке Дамблдора с Волдемортом её не было и когда Дамблдора убили на Астрономической башне — тоже. Так что у Гермионы и не особо много опыта участия в таких передрягах. Ей просто нужно время всё осознать и прийти в себя.

Он уже собирался сказать ей, чтобы она расслабилась, всё кончилось. страшное позади, но… Уют и комфорт безопасности, в которых он себя почувствовал, когда они вернулись на Гриммо, аромат бульона, аппетитно распространявшийся по гостиной, и Гермиона, сидевшая рядом с ним на диване с потерянным видом — всё это исчезло. Голову пронзило адской болью, словно ему шип размером с волшебную палочку вогнали в основание черепа и вышел он где-то между глаз в районе лба. Гарри со стоном схватился за шрам и повалился на бок.

Стоило Гермионе увидеть, что произошло с Гарри, как она тут же пришла в себя. «Полёты на драконе? Подумаешь! Они четыре года назад на гиппогрифе летали, так будь воля Хагрида, им бы и на драконе было позволено прокатиться. Расклеилась тут она», — отругала себя Гермиона. Она ЗНАЛА, что сейчас происходило с Гарри. Эта его связь с Волдемортом пугала её до чёртиков, но ещё больше её огорчал тот факт, что она не знала, чем можно было помочь Гарри. Поэтому она просто положила его голову к себе на колени и стала ласково поглаживать его по волосам. запуская пальцы в его шевелюру в надежде на то, что это хоть как-то облегчит его страдания.

Со стороны казалось, что Гарри просто спит и ему снится кошмар: брови хмурились, на лбу проступила испарина, дыхание сбилось. Лучше бы это был кошмар, но, скорее всего, Волдеморту сообщили об ограблении сейфа Беллатрикс, и теперь он понял, что они знают про крестражи.

Гарри открыл глаза, и первое, что он увидел, — обеспокоенное лицо Гермионы, склонившейся над ним. В горле почему-то резко пересохло, хотя до этого он нахлебался воды из озера.

— Воды, — еле прохрипел он. Гермиона помогла ему принять сидячее положение и наколдовала стакан воды.

Сделав пару жадных глотков, Гарри перевёл дух. Он медленно возвращался к реальности, постепенно переваривая увиденное.

— Он знает, — собственный голос показался ему чужим и странно тихим после всего того, что он видел глазами Волдеморта. — Он знает и решил проверить остальные крестражи, а последний из них, — Гарри вскочил на ноги, — находится в Хогвартсе. Я знал, я так и знал!

— Что? — удивлённо воскликнула Гермиона.

Её удивление распространялось и на слова Гарри, и на его резко изменившееся поведение. Он был слишком взбудоражен и возбуждён.

— Расскажи, что ты видел, — Гермиона попыталась совладать с собой и своим голосом, но у неё ничего не получилось. Это прозвучало слишком перепуганно: да, такой Гарри её пугал. Он же совсем недавно был готов медузой растечься от усталости, а теперь мечется из стороны в сторону.

— Я видел, как он узнал про чашу. Я… — он замолчал, словно подбирая слова, — я был в его голове, а он… — Гарри вспомнил об убийствах. — Он здорово разозлился и струсил к тому же, он не может понять, откуда мы узнали, и теперь он собрался проверить, целы ли другие крестражи, и в первую очередь — перстень. Он думает, что хогвартский тайник — самый надёжный, потому что там Снейп и очень трудно пробраться туда незаметно. Я думаю, его он проверит последним, но всё равно он может туда явиться уже через несколько часов…

— А ты видел, где этот хогвартский тайник?

— Нет, он сосредоточился на том, чтобы предупредить Снейпа, и не думал, в каком точно месте… — он резко замолчал и остановился.

— Нужно туда попасть как можно скорее, — твёрдо сказал Гарри.

Он так надеялся выспаться! Просто мечтал о том, как они заберутся в кровать и проспят несколько часов кряду, но теперь было не до этого.

— Нельзя же вот так сразу, нужно составить план… — попыталась его осадить Гермиона.

— И много наших планов увенчалось успехом? — тут же уколол Гарри.

— Хорошо, давай хотя бы переведём дух и чуть-чуть подготовимся, — нашла компромисс Гермиона, потому что чувствовала, что если они сейчас не возьмут тайм-аута, то она точно свихнётся от всего этого.

— Ты представляешь себе, что он сделает, когда поймёт, что перстень и медальон пропали? — Гарри впопыхах влил в себя бульон, который оказался уже не обжигающим. — Вдруг он захочет перепрятать хогвартский крестраж? Решит, что там всё-таки недостаточно надёжно! Переместимся в Хогсмид, — размышлял вслух он, — а там что-нибудь придумаем. Нужно посмотреть, какая вокруг школы защита. Воспользуемся мантией-невидимкой…

Пока Гарри хаотично размышлял, Гермиона извлекла из сумки фальшивый галлеон.

— Что ты делаешь? — отвлёкся Гарри от своих размышлений.

— Без какого-либо плана соваться в Хогсмид было бы глупо.

— А монета тебе зачем?

— Отправила сообщение. Луна же общалась с Невиллом.

— Так мы ответа можем ждать Мерлин знает сколько! — но, несмотря на возмущение Гарри, ответ прилетел к ним практически мгновенно: «Кабанья голова».

— Но как?! — искренне удивился Гарри.

— Я попросила Луну, чтобы она или кто-то из Отряда Дамблдора всегда держал галлеон для связи под рукой. Удобная штука. Хорошо, что Луна нам про него напомнила.

Гарри замер, вновь смотря на Гермиону с открытым ртом, только в этот раз в восхищении.

— Ты — замечательная! — он рванулся к ней, крепко обнял и поцеловал. Она расслабилась в его объятиях, отвечая на поцелуй. Сколько можно бояться?! Это же её Гарри!

Поцелуй вышел коротким, но довольно страстным.

Они начали свои суетливые сборы. Гарри настоял, чтобы Гермиона, как и он, хоть чего-то перекусила, хотя бы на ходу. Кто знает, когда ещё представится возможность.

Домашняя одежда, которую им предоставил Кикимер, не подходила. Гермиона извлекла из своей сумочки привычную для них экипировку. Опять началась возня с переодеванием.

Когда оба были готовы, они с палочками наготове укрылись мантией Гарри и трансгрессировали в Хогсмид, в «Кабанью голову».